«Мелодия моей любви»

Шагу не ступить, чтобы не наткнуться на звук!

Комната, дом, окрестные дворы, весь город завален звуками, как блошиный рынок старьем.

На козырьке подъезда долго валялся шум ночного моря, пьяно напирающего на дрожащую гальку. В закутке за мусоропроводом, куда с воплями забегали справить нужду гулящие кошки, давно стоял прислоненный к стене не ведающий жалости грохот тюремной задвижки. А на стихийной помойке у черного хода уже который день отрешенно лежал, весь в рыжих потеках, шум сталинской коммуналки.

Ну как тут пройти мимо?

Лида ворчала и стенала: «Какой же ты пыльный! А тяжелый какой! И куда прикажешь тебя положить?» – но старательно подбирала, вытряхивала, выскребала звуки и складывала в сумку, рассовывала по карманам или несла в руках.

Вопли, шебуршания, стоны, бряцания и бормотания вновь и вновь набивались в щели, копошились под раковиной, копились за плинтусами и мебелью. На стеллажах, как ласточки на проводах, покачивались сопения и гудки, из ящиков вылетали топот и клекот, темные впадины за батареями и углы кладовой обсиживали шелест и кряхтенье. Если Лида залезала под диван нашарить укатившееся яблоко, рука обязательно натыкалась на писк или гомон в клубке пыли. Вслед за снятой с кухонной полки банкой или кастрюлей тянулась паутинка смеха или горохом сыпался скрежет. Из пылесоса вместе с пыльным войлоком сердито вываливались то пуговичный треск, то костяное щелканье. Соседи равнодушно оставляли на лестнице шорох, дворники заметали под кусты плач, помойка в подворотне обрушивалась какофонией звуков.

К сожалению, выбросить звук, зарыть носком туфли в песок, перешагнуть или торопливо пройти мимо – в конце концов, сколько людей делают вид, будто ничего не слышат? – Лида не могла.

Ведь сколько раз так уже было – побрезговала девушка поднять с грязного асфальта стук, поленилась таскать за собой хохот, постеснялась вытащить из мусорницы уханье, а через день непременно оказывалось: его-то Лиде и не хватало. Потому что Лидия Гречинина работала режиссером звукового оформления – проще говоря, звукооформителем на киностудии.

Вот и сейчас в ее лакированной сумочке от Шанель лежали два звона, один плеск и один писк, а в спортивной сумке – легкий грохот. Такой, знаете, когда падает со стола стопка компакт-дисков.

Дисков, которые забыл Иван, когда уходил из Лидиной квартиры.