«Давай познакомимся!»

С уважением и любовью

посвящается моей подруге Лене

Нынешний мир непрост, жизнь требует

полной отдачи и от мужчин, и от

женщин, а потому все больше и больше

брак, скрепленный дружбой, взаимным

тяготением и душевной привязанностью,

представляется француженкам

лучшим решением любви.

Андре Моруа, «Письма незнакомке»

Однажды в городе, известном тем, что на главной площади его до сих пор покоится настоящая мумия, жил да был молодой человек, назовем его Игорь[1].

Внешность Игоря была ничем не примечательной, а когда он ел, между зубами у него часто застревала петрушка. Он был невысок, лысоват, скорее полноват, чем спортивен, и все время чрезвычайно занят. Последнее обстоятельство помогало Игорю держать все дела в порядке. Все, да не все; к своим сорока трем (да, молодой человек был не так уж и молод) он имел небольшое собственное дело (магазины итальянских светильников), регулярную запись на маникюр, подписку на газету «Ведомости», просторную квартиру, однако каким-то образом оказался совершенно одинок. Нужно сказать, что Игорек отнюдь не был монахом — в его окружении всегда было достаточное количество женщин, — однако, будучи страшно занятым и оттого невнимательным, он умудрился расстроить отношения с теми из знакомых дам, которые годились для чего-либо серьезного. К некоторым он заваливался пьяным и без цветов; другим пытался объяснить, что брак — устаревшая форма человеческих взаимоотношений и впереди всех ждет пансексуальность и полигамия. После того как по завершении встречи выпускников он отвез к себе бывшую одноклассницу, а утром сообщил ей, что у нее запущенный целлюлит, ряды его поклонниц среди одногодок и вовсе существенно поредели. Однако Игорь, казалось, этого не заметил: он никогда не чувствовал себя невостребованным и был уверен, что на его долю осталось достаточное количество женщин, не помешанных на браке.

С этими оставшимися женщинами, не помешанными на браке, Игорь с удовольствием проводил приятное время. И еще более приятное время. Много, много приятного времени, пока наконец обстоятельства не сложились иначе.