«Дефиле по подиуму»

Вера и Марина Воробей Дефиле по подиуму

1

Когда Аня Малышева и Ваня Волков провожали Софью Александровну и Ирочку в аэропорт, Аня предложила:

– Привозите Ирочку к нам через полтора месяца. Мы в лагерь едем. Там лес, речка и вообще будет здорово!

Ваня от удивления даже рот открыл:

– Нормально! А как же насчет…

– С Пал Палычем я договорилась, он не против, если мы будем за ней приглядывать. Ну что, сестренка, – обняла она Ирочку, – поедешь в лагерь?

Ирочка радостно закивала головой. Софья Александровна с дочерью улетели в Прагу.

Казалось, все было распланировано и расписано по дням. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает…

Павел Павлович, которого все называли просто Пал Палычем, был руководителем экстрим-клуба «Нить Ариадны», куда Аня с Ваней попали совершенно случайно. Но они так увлеклись походами, слетами и соревнованиями, что стали серьезно перестраивать свою жизнь. Ане приходилось особенно трудно. Родители разрешили ей поехать вместе с клубом в летний лагерь только при условии, что она закончит девятый класс без троек и перейдет в десятый.

Аня каждый день делала все домашние задания без исключения и на уроках сама тянула руку – нужно было до конца последней четверти успеть исправить все оценки. И все вроде бы шло хорошо, если бы не физкультура.

– Физическая культура! Это ж кто ее так назвал? Просто бескультурье какое-то, издевательство над молодым, неокрепшим организмом. Боже, ну за что мне такие муки? – стенала Аня по утрам – так болели все мышцы.

– Анька, кончай ныть! Каждое утро одно и то же! – крикнула из кухни Марина Сергеевна. – Ты сама сделала свой выбор. Можно подумать, мы с отцом гоним тебя в этот экстрим-лагерь!

– Ага! Требовать от ребенка невозможного – это, по-вашему, благородно? – Аня сползла с кровати.

– А я не благородный, я из крестьян. – Николай Петрович, смеясь, подключился к разговору. – А в деревне как? Что посеешь, то и пожнешь.

– Не хочу сеять, хочу все на блюдечке с голубой каемочкой получить, – проворчала Аня. – Вот спрашивается: зачем все детство вы морочили мне голову русскими народными сказками? Настроили, понимаешь ли, на волшебство: скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, шапка-невидимка, а еще молочные реки с кисельными берегами… А в результате?

– А в результате один только Иванушка-дурачок тебе и достался. – Папа громко захохотал.

– Люди добрые, ну разве можно с такими родителями стать серьезным человеком?! – воскликнула Аня.

– А серьезным как раз не обязательно, – уже вместе смеялись мама с папой.

– Что, справились большие дяди и тети с маленькой девочкой? – Аня заявилась на кухню завтракать. – Ребенок голодает, а они плюшками балуются! Где мой завтрак Клеопатры?

Как-то Аня по совету мамы отправилась в салон красоты. Там она познакомилась с мастером Татьяной, и эта удивительная женщина произвела на нее такое впечатление, что Аня, поддавшись ее обаянию, отважилась на самые смелые шаги. Татьяна сделала Ане короткое и пышное каре, которое так шло к ее круглому личику, и покрасила блеклые волосы хной и басмой. Получился красивый темно-каштановый цвет. В довершение ко всему ей покрасили специальным составом ресницы, отчего глаза стали казаться больше и выразительнее. И именно Татьяна посоветовала для питания кожи и волос очень полезный так называемый французский салат: полчашки овсянки залить кипятком, добавить ложку меда, орехов, мелко нарезанных фруктов. Аня, хихикая, называла его завтраком Клеопатры.

Одеваясь, Аня тихонечко подпевала Бьорк, которую включала каждое утро. На стене в рамочке висел билет с ее автографом, который Волков раздобыл на том концерте, когда Ира Дмитриева познакомила их с Артемом. Тут же висел портрет самой Ани – подарок Иры на день рождения.

– Но она же красивее меня! – кивнула на портрет Аня и, вздохнув, посмотрела в добрые глаза подружки.

– Просто ты себя недооцениваешь! – искренне ответила Ира. – Я же объективно смотрю на тебя со стороны глазами художника, и с художественной точки зрения ты – само очарование.

Такая уж она была, ее подруга – все рассматривала с художественной точки зрения. Аня тогда ей не поверила. Но сейчас, когда она похудела, подтянулась и от этого похорошела, ей стало казаться, что она действительно похожа на свой портрет.

– Доброе утро! – подмигнула Аня своему акварельному двойнику.

Школа встречала учеников гомоном голосов, хлопаньем дверей, топотом снующей под ногами малышни и стонами спешащих в учительскую педагогов.

Аня причесалась перед зеркалом и пошла в кабинет истории. Сегодня можно было чуть-чуть расслабиться. Основные предметы она подтянула, осталась только физкультура. Хотя впереди еще были экзамены.

– Всем привет! – Аня поискала глазами Ваню.

– Привет, привет! – раздалось со всех сторон.

– Здравствуй, солнышко! – Волков всегда так тихо и так тепло это произносил, что каждый раз слова звучали, как признание в любви.

– Вань, как ты?

– Нормально.

– Что у нас на сегодня?

– Слушай, вчера вечером звонил кэп. Он хочет нас видеть.

– Что-нибудь случилось?

– Да ничего. Что ты всполошилась? Я думаю, он хочет решить какие-то организационные вопросы. После него еще звонили Фриз, Змей и Дорсэт, спрашивали, знаю ли я, в чем дело. Кэп их тоже позвал.

– Пал Палыч вообще ничего не сказал? – Аня с тревогой заглядывала в его голубые глаза.

– Да успокойся. Переживать надо было из-за Ирочки, но ее приезд отменяется, поэтому теперь тревожиться нечего.

– Ты думаешь?

– «Никогда не жди неприятностей, они не замедлят появиться сами» – так всегда говорит мама. У нас с тобой все неприятности в прошлом. Чего бояться? – Ваня с улыбкой пожал плечами. – Или ты в Борьку Шустова влюбилась?

– Вот дурачок! – Аня звонко рассмеялась.

– Нет, правда, давайте все станем смеяться, обниматься, а к спектаклю один Кахобер будет готовиться! – подбоченясь, пропела Туся Крылова. – Вы, голубки, спецэффекты обещали, так сказать, экстрим-шоу. Помните?

– Тусь, все продумано, идет процесс подготовки. Консультируюсь у специалистов высшего класса. Анька все декорирует и минимализирует, как свои бонсай. Нам Змей обещал помочь, он в этом ас.

– А школу твой ас не взорвет? – поинтересовалась Лиза Кукушкина.

– Ты что? У нас экстрим-колледж, а не школа террористов, – возмутилась Аня.

– Можно подумать, между ними есть какая-то разница, – проворчал Макс Елкин.

– Что за черный юмор, Максим? Здравствуйте, ребята! – Кахобер Иванович вошел в кабинет, улыбаясь и размахивая видавшим виды портфелем.

– Кахобер Иванович, когда репетиция? – спросила Туся.

– Как договаривались, после уроков. 27 мая репетиции заканчиваем. Кто имеет хвосты, из спектакля выбывает. На войне как на войне. Сдаем экзамены только на «четыре» и «пять».

– Ого! – заколыхалась аудитория.

– Ничего невозможного нет. Пример для всех – Аня Малышева. Захотела – сделала.

– У нее Волков в группе поддержки. К тому же она у нас экстремалка, – застонал Ежов.

– Некоторые могут обратиться к старосте класса Юле Туполевой, – улыбнулся Кахобер Иванович. – И потом, ты же д’Артаньян, Николай, а гасконцы всегда отличались упорством. Далее. В день сдачи каждого экзамена будем собираться на пару часов для прогона спектакля. И еще, мы все распределили, все обговорили, вы уже достаточно взрослые, чтоб отвечать за свой участок работы. Я думаю, что, если в постановке что-то будет недоделано, зрители нас простят, а вот виновника прокола будут мучить угрызения совести. Совесть-то у вас есть, дети мои? – Кахобер Иванович прошелся по рядам хитрым взглядом.

– Не-а! – хором ответил девятый «Б» своему классному руководителю.

После уроков Малышева бросилась в спортзал. Кахобер Иванович сказал, что с «хвостами» к репетициям не допустит. Она была полна решимости. Должно же это когда-нибудь закончиться!

– Здравствуйте! – крикнула Аня пустому залу.

– Здравствуйте, – ответил пустой зал голосом физрука Лапушки, который вышел из тренерской комнаты, держа в руках банку с краской. – Малышева, ты что здесь делаешь?

– Ну а как же? Занятия наши по понедельникам, средам, пятницам. Я ж у вас годовую четверку выклянчиваю, а вы из меня Никиту делаете. Бог вам в помощь, Игорь Вячеславович.

– Ну, Аннет, про Никиту забудь. Кончились твои мучения.

– Это как понимать?

– Это значит конец – всему делу венец. Кахоберу Ивановичу я уже все сказал.

– Что сказали-то?

– Что ставлю тебе годовую четверку и горжусь тобой. Была селедкой, а стала акулой.

– Спасибо! Но я ж «козла» не сдала.

– Да бог с ним, с «козлом». Я вот что хочу тебе сказать. Моя сестра занимается с такими девочками, как ты, в школе фотомоделей и манекенщиц.

– Что, что?

– Что слышала. С комплексами и разными фобиями надо бороться самыми решительными методами. Короче, я с Катей говорил о тебе. Понимаешь, сейчас тебе не горные вершины надо покорять, а собственные глубины изучать. А Катя моя в этом толк знает. Ведь это тоже своего рода экстрим. А посему возьми на столе визитку, а то я весь в краске. – И Лапушка стал усердно размешивать краску, как будто ничего важнее для него не было.

Аня словно на автопилоте прошла в тренерскую, взяла со стола визитную карточку, прошептала: «Спасибо, до свидания» – и вышла из спортзала.

«Что это было сейчас? Он вообще в своем уме? Я думала, что это он меня достал своей физрой, а оказывается, я его до шизофрении довела. Видно, моя висящая на канате пятая точка добила его окончательно. Слава богу, никто не слышал, а то пришлось бы, как Волкову, в другую школу переводиться». – Аня как во сне брела по коридору.

– Ань, ты что? Что случилось? Он тебя совсем замучил? – Иван преградил ей дорогу. – Пойдем в актовый зал, посидишь, отдохнешь. Кахобер тебя искал.

Аня, вздрогнув, убрала руку с визиткой за спину. Карточка была пластиковая, ее края больно впивались в ладонь, но Аня даже не чувствовала боли. Ни в коем случае нельзя показывать ее Ване. Почему? Эта мысль даже не успела оформиться. Нельзя, и все тут!

– Аня! Я же при всех сказал, что ты уже решила все свои проблемы, – сказал Кахобер Иванович, когда они вошли в зал. – Где ты ходишь? Мы тебя заждались. Так, начинаем, – хлопнул он в ладоши.

Аня спрятала карточку в рюкзак и решила для себя, что пока об этом думать не будет. Что у нее, дел больше никаких нет, что ли? К концу репетиции ступор у Ани прошел окончательно. Действительно, зачем забивать голову разными пустяками, когда столько ответственных и интересных событий впереди?

2

К дому Пал Палыча они приехали вечером, часов в восемь. Погода была чудесная, про такую говорят: «шепчет». Аня несла печенье, а Иван пакет с бананами.

– О, нашего полку прибыло! – заголосили эксплореры.

– Что там у вас вкусненького? – Ека сунула нос в Ванину сумку.

– Пал Палыч, здравствуйте! Как вы себя чувствуете? – Ваня с Аней радостно улыбались.

– Здорово, друзья! Проходите, проходите. – Кэп сидел прямо на полу.

Рядом в кружок сидели все знакомые ребята: Змей, Фриз, Дорсэт, Хуб, Игл и Дэзи с Екой.

– Вольф и Аннет вечно опаздывают, – проворчал Хуб.

В центре круга расстелили салфетки, поставили большущие кружки с изображением достопримечательностей разных городов. Девушки выложили фрукты, печенье, конфеты, разрезали торт.

– Кому чай, кому кофе? – спросила Дэзи.

Аня чувствовала себя очень уютно в этой странной комнате, похожей на поляну. Здесь не было мебели, не было штор и жалюзи, не было ничего, что бы делало ее похожей на другие комнаты. На полу лежал зеленый, как трава, палас, а по стенам были развешаны разные сувениры, находки, трофеи. Мирно лилась беседа, изредка прерываемая шутками и смехом. Змей тихо перебирал струны гитары, изредка бросая взгляды на Дэзи. Аня посмотрела на нее более внимательно.

Девушка не выделялась той броской красотой, которая обычно привлекает внимание с первого взгляда, но все ее движения были полны такой естественной грации, что глаз невозможно было отвести. Вот она протянула руку, и у Ани перед глазами возникло видение – адажио из балета «Лебединое озеро». Рука Дэзи будто сама по себе плавно двигалась, и все неотрывно следили за ней. Вот Дэзи повернула голову, и в сумраке комнаты словно мелькнула изящная тень знаменитой скульптуры Родена.

«Боже, как это прекрасно! – промелькнуло у Ани в голове. – Я безумно хочу вот так же владеть своим телом! Но так я не смогу никогда, с этим надо родиться. Разве могут этому научить? – закралось в ее душу сомнение. – Но ведь должен человек совершенствоваться! Ведь все в нем должно быть прекрасно, как учат классики». – Аня не слышала, о чем говорят ребята. Она искоса взглянула на Ваню и увидела, что он тоже не отрываясь смотрит на Дэзи. Все смотрели на нее, даже Пал Палыч. Аня перевела взгляд на Еку. Та пристально, с ухмылкой, смотрела Ане в глаза. «Что, забеспокоилась девочка-ромашка за своего мальчика-колокольчика?» – говорил ее взгляд.

– Ну что, эксплореры? Час настал, и я должен сообщить вам пренеприятное известие. – Кэп потупил взгляд.

– К нам едет ревизор, – хмыкнул Дорсэт.

– Нет, от вас уезжаю я, – с трудом произнес кэп.

– Куда?! – хором выдохнули ребята.

– В больницу. Надо малость подлечиться. Есть кое-какие осложнения. Тянуть больше нельзя.

– Да что с вами такое?

– Ничего страшного. Не буду нагружать вас медицинскими терминами, – сказал кэп. – Осенью встретимся. Ну что носы повесили? Нормальная рабочая ситуация. Нельзя откладывать на завтра то, что можно и нужно сделать сегодня. Я однажды отложил, теперь судьба меня нагнала и вернула на три хода назад, чтобы сделал то, что отложил. Обманул самого себя. Что касается летнего лагеря, то, кто желает, может присоединиться к другим группам. Я буду договариваться индивидуально. Меня не позорить. Дисциплина железная. Кто проштрафится, пеняйте на себя – придется расстаться навсегда. Ека, слышала? – строго спросил кэп. – Потом немного подумал и добавил: – А вообще, я в вас не сомневаюсь. Все, разбегаемся. Всем пока. Созвонимся. Аннет и Вольф, задержитесь, мне надо с вами поговорить.

Ребята стали молча выходить, качая головами и уныло поглядывая друг на друга. Конечно, все были расстроены. Команда есть команда, и если она распадается, пусть даже временно, то пропадает азарт игры.

Когда дверь за ребятами закрылась, в комнате повисла гнетущая тишина.

– Даже не знаю, как вам сказать, – вздохнул Пал Палыч.

– Не надо ничего говорить, мы все понимаем, – тоже вздохнул Волков. – У нас пока мало опыта, мы в клубе всего ничего. Кто возьмет нас в команду?

– Нет, не то ты говоришь, – возразил кэп. – Понимаешь, я вашим родителям обещал глаз с вас не спускать. Как я могу передоверить вас другим людям? Поймите меня, прошу вас. – Кэп стукнул себя в грудь и поморщился от боли. – У нас еще столько походов впереди!

– Конечно, выздоравливайте поскорее. – Аня потянула Волкова к выходу. – До свидания!

– До свидания!

Аня пулей выскочила на улицу, Ваня едва поспевал за ней. Стоило ей пройти несколько шагов, как слезы градом покатились по щекам.

– Как же так, Вань? Ну почему? За что это? Я так хотела, так старалась, я все сделала, чтобы поехать, и такой облом! – Ане не хватало воздуха, она не успевала сделать вдох.

– Тише, тише! Ань, солнышко, ну не плачь! – стал успокаивать ее Ваня. – Я не могу видеть твои слезы. Прошу тебя, успокойся.

Он все шептал и шептал, гладя девушку по волосам, целуя мокрые соленые щеки, сжимая ее руки в своих ладонях. Ваня пока еще не успел оценить постигшей их неудачи, он понимал только одно: сейчас надо успокоить, отвлечь любимую девушку, а делать выводы, принимать решения – все потом.

Они медленно брели домой, то останавливаясь и обсуждая слова Пал Палыча, то замолкая, обдумывая дальнейшие ходы. Переливая из пустого в порожнее, они и так, и эдак раскладывали сложившуюся ситуацию, но решение оставалось неизменным – с лагерем в этом году ничего не выйдет.

Как-то незаметно они добрели до Аниного дома, долго стояли у подъезда и не могли никак расстаться. Эта неудача еще сильнее сплотила их. Казалось, стоит им сейчас разойтись, и судьба-злодейка добьет их поодиночке. Но часы неумолимо отсчитывали положенное время, и, поцеловавшись на прощание, Малышева с Волковым расстались.

– До завтра. Спи спокойно, – прошептал Ваня. – Мы что-нибудь придумаем.

– Спокойной ночи. – Аня вошла в дом.

Открыв дверь своим ключом, Аня сообщила родителям, что пришла, и заперлась в ванной. Равномерное журчание воды немного успокоило нервы. Аня погрузилась в пенную воду и зажмурила глаза. Она любила под шум льющейся воды вести вслух диалог со своим вторым «я».

«Только такая дура, как ты, может решить, что все должно быть тип-топ», – сердито проговорила ее рациональная, разумная, половина.

«Но я же так старалась!» – оправдываясь, возразила иррациональная, уповающая на эмоции, половина.

«А твои старания и были оплачены с лихвой, или не так?»

«Стала бы я только из-за оценок так напрягаться!»

«Конечно, мы ведь привыкли учиться на троечки, быть страшненькими и толстенькими, страдать оттого, что нас никто не любит, и при этом очень себя жалеть». – Рациональная половина явно вела в счете.

«Ничего подобного! Что ты хочешь этим сказать?» – не сдавалась иррациональная половина.

«А то! Налицо множество побед, и на этом фоне какая-то несостоявшаяся поездка в какой-то экстрим-лагерь, где и кроватей-то нормальных нет, выглядит полной ерундой».

«Но так хочется!»

«Хочется – перехочется!» – усмехнулось рациональное «я».

Диалог был закончен. Как всегда, победила дружба, в душе у Ани установилось относительное равновесие, и она отправилась спать. Даже есть совсем не хотелось!

3

– Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, Просыпается с рассветом вся советская земля. Кипучая, могучая, никем непобедимая Страна моя, Москва моя – ты самая любимая! —

голосил папа, бреясь в ванной.

– Ужас какой! – простонала Аня.

– Нюрка, это не ужас, это я, твой родной папа, песню пою.

– Терпеть не могу эту твою Нюрку, – ворчала дочь.

– Вот встанешь, умоешься и сразу станешь Аннушкой.

– Я и Аннушку терпеть не могу!

– Тогда не умывайся, все равно смысла никакого нет, – засмеялся папа.

Проснувшись, Аня не сразу поняла причину своего ворчливого настроения, но постепенно действительность начала приобретать ясные очертания. Сразу вспомнились детские раскраски, «Волшебные картинки» назывались. На лист бумаги наносилась сухая акварель, поэтому рисунок был бледным и нечетким. Но как только к нему прикасались мокрой кисточкой, картинки сразу оживали и становилось радостно, как от чуда. А вот сегодня радостно не становилось, потому что «Волшебные картинки» оказались очень грустными.

«Так ты помнишь наш вчерашний разговор?» – снова ехидно спросила разумная, правильная, половина.

«Да помню, помню я все!» – обреченно вздохнула неправильная половина и в отместку своему рационализму пошла на кухню и с удовольствием выпила чай с жутко калорийной и ужасно вредной сдобной булкой.

Пустячок, а приятно.

Едва войдя в класс, Аня столкнулась с Волковым.

– Ань, я все придумал! – Он возбужденно размахивал руками.

– Ванечка, во-первых, доброе утро.

– Доброе утро.

– Во-вторых, успокойся и говори тише. В-третьих, ты спал сегодня? – Аня поправила ему воротник рубашки.

От ласкового прикосновения ее нежных рук Ваня поперхнулся и смутился:

– Спал, конечно, но недолго. А ты?

– А я очень хорошо спала, крепко и без сновидений. Знаешь почему?

– Ань, я не понимаю, ты о чем?

– О том. Я вчера закатила истерику, а сегодня мне стыдно. Подумаешь, две недели не так пройдут, как хотелось. Тоже мне горе! Я ведь вчера даже за Пал Палыча не расстроилась так, как за себя. Стыд какой! А ведь у него действительно что-то серьезное, раз он от лагеря отказался, отложить свою больницу не смог. Так что ты меня не жалей, а наоборот, поругай.

– Так… Ты не перестаешь меня удивлять. – Ваня заулыбался, а улыбка у него была ослепительной.

– Сегодня же позвоним кэпу и успокоим его, скажем, что мы немного расстроились, но запасемся терпением и будем ждать его выздоровления. Точно?

– Умничка! – У Волкова сразу отлегло от сердца.

Только Аня могла вот так резко менять свое настроение. Вчера вечером он так испугался за нее, что сам даже не успел расстроиться. Решение пришло само собой. Они с Аней могут поехать на каникулы в Прагу. Софья Александровна была бы счастлива, не говоря уже об Ирочке. Сестра обожала и Ваню, и Аню. Она даже предложила Аньку усестрить: мол, раз теперь у нее есть брат, то очень хочется и сестренку – именно Аню.

Муж Софьи Александровны, Леон Богуславович, преподавал в старейшем в Европе Карловом университете, и они могли бы прекрасно провести время с новыми родственниками и новыми друзьями – студентами из России. Правда, в прошлый их приезд Волкова изматывала глупая ревность, а Аня места себе не находила от недостатка Ваниного внимания. Глупость, конечно, но они с этим разобрались и больше на одни и те же грабли наступать не собираются. Поэтому отдых может получиться незабываемым. Главное – найти деньги на поездку и уговорить Аниных родителей отпустить дочь. В прошлый раз родители были долгое время против, но ведь сейчас они уже знают, куда и с кем поедет их Аня. Только когда сказать об этом Ане? Она такая впечатлительная, что, пожалуй, лучше поговорить после уроков.

День пролетел незаметно. Все из-за того, что оценки уже были все выставлены, а на уроках шло повторение пройденного, подготовка к экзаменам. Сейчас учителя, казалось, волновались гораздо больше своих учеников. Каждый преподаватель старался впихнуть в ленивых, дремавших за партами девятиклассников как можно больше информации. По итогам экзаменов будет производиться набор в десятые классы, но важно не только это. Результаты экзаменов говорят об уровне преподавания, поэтому экзамены очень важны и для педагогов, и для учеников.

После уроков два девятых класса, «Б» и «В», собрались в актовом зале на репетицию «Трех мушкетеров». Постановку планировали показать на выпускном вечере. Кахобер Иванович с удовольствием потирал руки, предвкушая интересную работу. Когда-то он ушел со второго курса театрального училища, но запах кулис все равно манил его. Так в школе стали появляться спектакли, покорявшие своей искренностью и неординарностью. На репетициях кипели нешуточные страсти, поощрялась любая инициатива. Даже самые пассивные приходили на репетиции, чтобы просто посмотреть, и уже через десять минут кричали, что так не похоже или что так не смешно. И Кахоберу Ивановичу все это очень нравилось.

Волков и Малышева отвечали за спецэффекты, поговорить им опять не удалось. «После репетиции», – подумал Иван и уткнулся в какую-то штуковину. Ира Дмитриева, естественно, была художником-оформителем спектакля. Она потащила Аню с собой показать готовые декорации. Потом Аня покрутилась около мальчишек, которые во главе с Ваней придумывали всякие хлопушки, ветры, туманы и прочие хитрости.

Уютно устроившись в стороне от сцены, Малышева приступила к оформлению афиши.

Главная премьера сезона! Хит года!

Спешите посмотреть!

ТРИ МУШКЕТЕРА

(Краткая инсценировка)

д’Артаньян – Николай Ежов

Атос – Борис Шустов

Арамис – Виталий Комаров

Портос – Владимир Неделькин

Анна Австрийская – Наталья Крылова

Людовик ХIII – Вадим Ольховский

герцог Бэкингем – Сергей Белов

кардинал Ришелье – Максим Елкин

констанция Бонасье – Юлия Туполева

Леди Винтер – Алиса Залетаева

де Жюссак – Василиса Остапченко

В остальных ролях – учащиеся девятых классов

Режиссер – Кахобер Иванович Калмахелидзе

Помощники режиссера – добровольцы

Сценарий – Елизавета Кукушкина

Художник-постановщик – Ирина Дмитриева

Художник по костюмам – Елена Серова

Музыкальное оформление – Светлана Калинина

Балетмейстер – Варвара Дробышева

Световое оформление – Марина Голубева

Спецэффекты – Иван Волков и Анна Малышева

Премьера спектакля состоится

12 июня в 17.00.

Аня чуть-чуть отодвинулась и посмотрела на свою работу. Результатом она осталась довольна, и, самое главное, ей никто не мешал со своими советами. Вот теперь афишу можно показать всем. Надо посоветоваться, куда ее повесить, чтоб глаз радовала и артистам не давала расслабляться.

Ваня подкрался незаметно и даже присвистнул. Тут же сбежались почти все.

– Ну, Малышева, ты даешь! Клево!

– Здорово! Как в настоящем театре.

– Класс! Осталось только название театру придумать, например «Кахо».

– Ну-ну-ну! – засмеялся Кахобер Иванович. – Спасибо, Аня, прекрасно получилось. Так, на сегодня закончили.

Ребята гурьбой высыпали из школы и, смеясь и возбужденно обсуждая сегодняшнюю репетицию, стали расходиться по домам. Кахобер посмотрел им вслед, улыбнулся в усы, вдохнул полной грудью весенний воздух и отправился домой, весело насвистывая «Пора-пора-порадуемся на своем веку…».

– Ну что, хохотушка моя, устала? – Ваня забросил Анин рюкзак себе на плечо.

– Нет. Когда в удовольствие, знаешь ли, так хорошо! – Аня подняла руки и потянулась к небу.

Она чувствовала, что вчера что-то перевернулось в ней, и ощутила вдруг внутри какую-то силу.

– Ну надо же, с самого утра не можем с тобой поговорить, – сказал Волков. – То одно, то другое. Я вчера вот что подумал. А поехали вместе в Прагу на месяц?

– Вань, да ты что!

– Ну пожалуйста! Мама вчера звонила. Я ей рассказал про наш облом с лагерем, так она как закричит, что Бог все-таки есть, что услышал ее молитвы, что ждут нас с тобой в гости. Я слышал, как Ирочка завизжала от радости и Леон Богуславович захлопал в ладоши.

– Как ты не понимаешь, что они именно тебя ждут. Я не могу так злоупотреблять гостеприимством твоих близких. А потом, это ведь деньги, очень большие деньги.

– Мы что-нибудь придумаем, обязательно! – Волков все время забегал вперед и заглядывал Ане в глаза.

– Нет, Вань, я не поеду. – Аня уже приняла решение.

– Я все равно поговорю с твоими родителями, – упрямо пробубнил он.

– Зачем? Я же тебе ответила.

Оттого, как спокойно и уверенно Аня это произнесла, Ваня почувствовал безысходность.

– Тогда я тоже никуда не поеду. Без тебя – никуда.

– А вот это уже… Не ожидала от тебя. Мама ведь ждет тебя каждую минуту. Зачем ты ее разыскивал? Чтобы теперь играть: захочу – приеду, не захочу – не приеду?

– Аня, что ты несешь? – Волков вытаращил глаза.

– Вань, я очень тебя люблю, но еще я тебя уважаю. И одно без другого существовать не сможет. Поцелуй меня.

Они долго стояли под огромным тополем и нежно смотрели в глаза друг другу.

4

Аня вошла в квартиру и сразу почувствовала напряжение, застывшее в воздухе. Родители тихонько сидели на кухне, и даже телевизор не вещал про катаклизмы на планете.

– Так, что случилось? – Аня пристально всмотрелась в тревожные глаза мамы.

– Доченька, мы все знаем.

– Про мою беременность?

– Про какую беременность? – Мать с отцом переглянулись и побледнели.

– Шутка! – сказала Аня.

– Ань, ты нормальная? – Мама улыбнулась, а до папы пока еще не дошло.

– А что? – пожала плечами Аня. – Ванькины родители однажды перепугались, а потом уже на все согласны были. Я тоже решила вас повеселить. Какая-никакая разрядочка. Ну, что у вас случилось?

– Так! Я не понимаю, мы рожаем или не рожаем? – Папа смотрел то на жену, то на дочь.

– Вот это реакция, это я понимаю! – Аня заливисто захохотала.

– Коль, ну ты что? – Марина Сергеевна посмотрела мужу в глаза. – Ань, звонил Пал Палыч, он нам все рассказал. Что ж ты сама вчера промолчала?

И тут накатило. Хохот перешел в истерику, остановиться Аня уже не могла. Такое с ней было впервые. Уши заложило, перед глазами стояла пелена. Как в тумане, Аня видела вскочивших родителей, пролитый чай, растерянные глаза папы. Хохот невозможно было остановить, хотя в животе начались жуткие спазмы: «Еще немного, и я лопну. Так вот почему так говорят».

Мама плеснула в лицо дочери холодной водой, и Аня стала выпрямляться из скрюченного положения, резко вдыхая воздух.

– Ой, не могу, ой, чуть живот не лопнул, – еле выговорила она.

И тут же ее раскрасневшееся, мокрое лицо исказила гримаса боли и страдания. Аня горько зарыдала, бросившись маме на грудь.

– Все, я больше не могу! – Николай Петрович схватил сигареты и выбежал на балкон.

Мама обняла Аню и потащила ее в ванную.

Через час они сидели в Аниной комнате, и Аня все говорила, говорила и говорила… Казалось, все эти три, даже четыре года она мысленно вела дневник и все переживания и радости записывала в него. Как будто мамы не было рядом или кто-то мешал им поговорить. И вот наконец настал момент, когда Аня захотела прочитать вслух маме все свои записи. Она лежала на диване, а мама сидела рядом и держала ее руку, ласково поглаживая. Спутанные волосы девушки были разбросаны по подушке, а опухшее от слез лицо светилось искренностью, и с каждым словом на душе становилось легче и светлее. Как же она могла так долго держать все в себе? Зачем надо было таиться от самых близких людей?

– Понимаешь, мамочка, я сама себе была противна – толстая, неуклюжая, страшненькая. Ведь у всех девочек уже что-то было, пусть не любовь, но какие-то отношения. А я? Я даже всегда смеялась над их разговорами о мальчишках, а на самом деле безумно завидовала. Ну что, что во мне было хорошего?

– Дурочка моя. В каждом человеке есть что-то хорошее. Я вот смотрю на нашу Людмилу с работы – красавица, умница, а муж какой-то неказистый. Но если б ты знала, какая у них любовь!

– Вот именно. Мужчина может быть некрасив, в нем ценятся совсем другие качества. А женщина должна быть привлекательной.

– Нет, не то. Женщина должна знать, что она привлекательна. Ты чувствуешь разницу?

– Да как же это можно знать, если ты видишь в зеркале совсем другое. Я вот как увидела Ваньку первый раз, сразу подумала – этот человек для меня. Сама ведь первая подошла. И что? Он влюбился в Светку Красовскую, потому что она красивая.

– Твоя логика меня убивает. Ты сама себе противоречишь. Где Ваня и где Света сейчас? Ведь у вас такие прекрасные отношения с Ваней. Или вы поссорились?

– Вот! Вот теперь переходим к следующей проблеме. Да, я очень счастлива сейчас. Но как долго это счастье продлится? Я не могу ни на минуту расслабиться. Я все время жду, что завтра все это закончится и я опять останусь одна. Мамуль, если б ты знала, как безобразно я вела себя в Праге! Я ведь его даже к матери приревновала, почему он, видите ли, ей уделяет то внимание, которое по праву должно принадлежать мне. А Ирочка! Бедный ребенок стал раздражать меня буквально на второй день. А ведь она приехала совсем ненадолго. И ты хочешь, чтоб я себя любила? Идем дальше. Мы с Ваней все время вместе, я даже на шаг боюсь его от себя отпустить. Я и в экстремалку с ним бросилась, чтобы разнообразить наши встречи, чтоб он мной восхищался. Но в то же время я очень устала от напряжения, в котором постоянно нахожусь. Мам, я вчера поймала его взгляд – он так любовался Дэзи у Пал Палыча… Это та девушка, что мне очень нравится.

– Вот видишь, тебе она тоже нравится.

– Да, но я-то в нее не влюблюсь, а другая – Ека – так ехидно надо мной посмеивалась. Говорит, что наша с Ваней любовь ненадолго. Вчера Пал Палыч как сказал, что мы не едем в лагерь, так у меня чуть ноги не подкосились. И не потому, что в лагерь хочется, а потому, что разлепиться с ним не можем. А сегодня утром он мне говорит, что мы поедем в Прагу. Я как представила себе его беготню между мной и мамой, сразу поняла, что не хочу этого.

– Теперь послушай меня, дочь. Ты знаешь, я даже счастлива, что тебя прорвало. Вот теперь все встанет на свои места. Сначала ты пребывала в состоянии сжатой пружины, для подростка это нормально. Я себя прекрасно помню – все не нравится, всем недовольна, зажимаешься. Потом любовь тебя сильно-сильно растянула и долго держала в таком напряжении. А сейчас ты сорвалась и встала на свое место. Я тебя умоляю, прекрати кому-то что-то доказывать, так жить нельзя. Полюби себя такой, какой любим тебя мы с папой, Ваня, Ира, ваш Кахобер. Разве стоит тратить жизнь на то, чтобы доказывать что-то какой-то Еке? Лучше возьми для себя в пример все красивое, радостное, доброе. Знаешь, как я счастлива твоими победами. А комплексы твои давай лечить, как ветрянку. Вместе мы справимся. И с Прагой ты совершенно права. Пусть Ваня едет один, а то будет перебор. Вам надо немного поскучать друг без друга. А потом, любая уважающая себя женщина должна иметь в своей жизни хоть один роман в письмах.

– Но что же я скажу завтра Ване?

– Вот теперь ты зришь в корень. Ваню обижать не надо. Извинимся и скажем, что это невозможно по одной простой причине – эти каникулы он должен полностью посвятить своей маме. Всегда проще говорить правду. Так должно было быть в ту первую его поездку. Мы с папой говорили тебе об этом, но ты не слышала нас. Пусть вы совершили ошибку, пошли на поводу у своих чувств. А сейчас надо все поправить. Так поступают интеллигентные люди, а интеллигентность – это не столько образованность, сколько высокая культура. Это главное, понимаешь? Доброта и интеллигентность.

– Мамочка, я так тебя люблю! – Аня обняла маму, и обе заплакали.

– Девочки, я тоже вас люблю, а вы всегда меня выгоняете. Совесть есть? – Папа просунул голову в дверь. – Возьмите меня к себе.

5

– Мам, доброе утро! – Аня улыбалась, и Марина Сергеевна облегченно вздохнула.

– Доброе утро! Знаешь, я тут подумала… Словом, это лето мы с тобой потратим на очень важное для любой женщины занятие.

– Что же это такое?

– Женская школа выживания.

– Что? – опешила Аня.

– Сейчас в Москве открылось много школ по подготовке моделей.

– О, самолетики я тоже люблю. – Папа влетел на кухню, расправив руки, как крылья.

– Коль, ну какие самолетики? Я говорю о фотомоделях, о манекенщицах. Так понятно? – засмеялась мама.

Аня с папой вытаращили глаза.

– А зачем ей эта чепуха? – Николай Петрович первым пришел в себя.

– А затем. Там учат ходить, а не топать, садиться, а не плюхаться, краситься, а не мазаться, и так далее. Там учат шарму.

– Ах, вот оно что… Мы будем на Аньке деньги заколачивать?

– Мы будем в Аньку деньги вкладывать. Знаешь, сколько это стоит! Ань, ну что ты молчишь, как рыба об лед?

Аня молча встала, пошла в свою комнату, достала из рюкзака визитную карточку Лапушкиной сестры и также молча положила ее на стол перед родителями. Села, положила голову на сцепленные руки и серьезно посмотрела на маму.

– Ты хочешь сказать, что уже все решила? – удивилась мама, крутя карточку в руках.

– Мама, я хочу сказать, что я даже подумать об этом не смела. Но раз ты так сказала, значит…

– А я вам денег не дам! – резюмировал, самодовольно улыбаясь, Николай Петрович.

* * *

«Анна Малышева… Нет, Анна Николаевна Малышева – будущая супер-пупер модель, даже топ-модель. Прошу любить и жаловать.

– Вы хотите, чтобы я приняла участие в вашем проекте? Свяжитесь с моим агентом Иваном Евгеньевичем Волковым. Хотя, по-моему, у меня все расписано на ближайшие месяцы. Вам необходимо мое лицо? Не знаю, я могу понять ваши трудности, но поймите и вы меня. В сутках, к сожалению, только двадцать четыре часа. Как вы думаете, где мне выкроить время на дополнительные съемки? Ну, попытайтесь, мы рассмотрим ваши предложения.

– Алло, слушаю вас. Журнал „Космополитен“? Решение о моем участии в вашем проекте пока не принято. Свяжитесь, пожалуйста, с моим агентом. Я думаю, мы сможем вам ответить на следующей неделе.

– Валентин Юдашкин? Ой, Валечка, здравствуй, дорогой! Не узнал, значит, богатой буду. Да-да, с показом все решено. Да, заключительное дефиле в свадебном платье. Только умоляю, без последующего фуршета. Я так устала! Мечтаю о восьми часах сна, как о несбыточном чуде. Будет ли Иван Евгеньевич? Сейчас узнаю. Ванюша, ты будешь на праздничном весеннем показе Валентина? Валечка, слышишь? Непременно. Жди. Привет жене».

Аня медленно шла к школе. «Во размечталась!» – посмеивалась она сама над собой. Но тут ее веселость как рукой сняло. Она вспомнила, что предстоит серьезный разговор с Ваней. Ей необходимо было объяснить ему все так, чтобы не возникло обид и непонимания. И сделать это лучше в спокойной обстановке, на своей территории, в уютной комнатке с любовно выращенными «растениями на подносе» – так называется эта тысячелетняя японская техника создания крошечных деревьев самых замысловатых форм.

– Здравствуй, солнышко! Или ты сегодня туча? – Ваня тревожно смотрел на Аню.

– Привет! Я сегодня премьер-министр, и у меня к тебе серьезный разговор. Поэтому после уроков и репетиций идем ко мне, а сейчас ни слова. Понял?

– Нет, но повинуюсь.

И опять школьная предвыпускная кутерьма полностью захватила их. Тренировочные сочинения по предполагаемым темам, бесчисленные экзаменационные билеты, контрольные и самостоятельные работы. Просьбы и угрозы учителей, с одной стороны, стоны и мольбы учеников – с другой. Но не только это.

– Так, кто еще не сдал деньги на цветы?

– Ну, решили, что будем дарить учителям? Шустов, лучше себе подари смирительную рубашку.

– Люди, дайте шпоры по физике списать.

– Лен, какие украшения должны быть у Анны Австрийской?

– Такие, которые носит наша Туся.

– Отлично! Тусь, с тебя алмазные подвески.

– А изумрудные галоши вам не принести?

– Это на следующий спектакль – «Золушку».

– Слушайте, у кого-нибудь есть что пожевать? Надо Аньку Малышеву покормить, а то она отощала вконец и сидит в прострации. Волк, ты довел девушку до ручки? У, оборотень! – Между Шустовым и Волковым уже давно шло соперничество за лидерство в классе. Хотя, пожалуй, эта борьба шла только со стороны Борьки.

– Убью! – Малышева засмеялась, схватила учебник и бросилась за Шустовым.

– Сейчас Анька принесет Шустова в зубах.

Хохот, комментарии, шум, гам – все это конец весны, конец учебного года, конец девятого класса. Юля Туполева просто обязана была навести порядок в классе:

– Сейчас же прекратите носиться и орать! Прям детский сад – штаны на лямках.

– Туполева, не занудствуй, – донеслось с задних парт.

– Коль, ну скажи им! – Юля просительно обернулась к Ежову.

Колька показал мощный кулак задним партам.

– А вы заметили, как эта парочка сосредоточила всю власть в своих руках? – Елкин медленно и громко говорил, продолжая читать какую-то книгу и даже не поднимая глаз. – Нет, в самом деле. Юлька как староста – законодательная власть, а Ежов как ее… хм… – исполнительная власть, то бишь экзекуция.

– Приятно, когда вы повторяете обществоведение даже на переменах. – В класс вошел Кахобер Иванович.

Новый взрыв хохота был прерван звонком на урок.

Аня медленно поворачивала ключ в замке, в сотый раз прокручивая в голове все слова, которые сейчас скажет Ване. Он, заинтригованный, стоял за ней, держа в руках рюкзаки.

– Проходи. Сейчас разогрею обед, будем трапезничать и любезничать.

– Хорошее начало. – Волков ослепительно улыбнулся.

Аня обожала накрывать на стол. Она всегда старалась все красиво расставить, положить замысловатым образом нарезку, салатики украсить зеленью, затейливо накрутить салфетки. Вилки, ножи, ложки и тарелки – все должно радовать глаз. И тогда самая простая еда становится вкусной и изысканной.

А Ваня в свою очередь обожал смотреть, как она это делает. Его всякий раз охватывала такая нежность, такое желание, чтоб это длилось бесконечно. Аня что-то щебетала, не ожидая его ответов, а он представлял, что так будет всегда, что это их дом, и радость наполняла душу. После обеда Ванька с удовольствием мыл посуду, а Аня убирала со стола, подхихикивая над ним.

Позже, сидя в ее комнате, он слушал тихую музыку, разглядывал ее мини-сад и даже не сразу уловил смысл ее последних слов:

– Ваня, я не поеду с тобой в Прагу.

– Как? Я не понимаю. Родители против?

– Нет, не против. Так решила я.

– Почему? – Лирическая картинка сразу исчезла из головы, он словно протрезвел.

– Сейчас объясню, только ты меня не перебивай. Я должна сказать все на одном дыхании. Я знаю, ты меня поймешь. Должен понять.

– Аня!.. Ну ладно, я слушаю. – Ваня стал потирать пальцы; он всегда так делал, когда сильно волновался.

Аня вздохнула и начала:

– Понимаешь, время, проведенное с тобой, – самое любимое время суток. Я так радуюсь, когда мы вместе, что забываю о существовании друзей, родных, которым мы тоже должны уделять внимание, ведь они нуждаются в нас. В прошлый наш приезд в Прагу я вела себя безобразно. Я тянула все твое внимание на себя и жутко ревновала тебя к Софье Александровне. Это совершенно неправильно. Она так тебя ждала, а тут я со своими выкрутасами. Мои родители были правы: ты в тот раз должен был поехать один и полностью посвятить себя маме, которая и так нахлебалась горя, потеряв сына. Я сейчас даже не понимаю, что такое материнская любовь. Но я чувствую, что это, наверное, сильнее нашей любви, раз родители терпят все наши выходки. Мама тебя очень ждет, а тут я опять притащусь. Ты хочешь, чтоб она меня возненавидела? И потом, я не ручаюсь, что опять не буду дуться на тебя. Ванечка, пойми, мы сошли с ума от нашей любви, мы все время идем у нее на поводу. Ирка говорит, мы перестаем всех замечать, а ведь она моя самая близкая подруга. Теперь вспомни приезд твоей сестры в Москву. На второй же день она стала меня раздражать. Ужас! С этим надо что-то делать. Я презираю себя, а от этого не лечит даже любовь. Пришла пора включать мозги. В общем, так: нам надо провести это лето порознь. Каждый должен заняться своими делами. И я так мечтала о романе в письмах! Я буду очень скучать и все время думать о тебе, но это будет взрослый поступок. Вань, скажи, что ты меня понял и не обиделся.

Ваня все это время сидел молча и не поднимал глаз на девушку. Конечно, худшие его ожидания оправдались. Анька его разлюбила, просто сама еще этого не понимает. Вроде правильно говорит, но как точно все разложила по полочкам. Разве по-настоящему влюбленная девушка будет так рационально все оценивать? Значит, выхода другого нет, надо расставаться. А что будет потом – неизвестно.

– Конечно, я не смогу на тебя сердиться. Просто ты убила меня наповал. Мне кажется, ты опять загрузила себя сверх меры. Но я всегда тебе говорил, что ты вправе поступать как считаешь нужным. Роман в письмах – значит, роман в письмах… Это будет не лето, а муки адовы. Может, мне остаться с тобой в Москве? А?

– Это еще хуже. Как ты себе это представляешь? Мама, я к тебе не приеду, потому что Аня не хочет? Я же все тебе объяснила. Ты слушал меня?

– Да, я все понял. Пойду-ка я домой, переварю информейшн. Ты меня не провожай. До завтра.

Ваня ушел, даже не поцеловав девушку на прощание. Такого случая Аня припомнить не могла и горько расплакалась. Рука сама потянулась к телефонному аппарату.

– Ир! Это я! Мне нужно с тобой поговорить, – всхлипывала Аня.

– Сейчас буду, – коротко ответила подруга.

Они проговорили допоздна. Уже вернулись родители, тревожно заглядывали в комнату дочери, а Аня все рассказывала и рассказывала обо всем. Ира молча кивала головой, не прерывая подружку. Но вот слова закончились, и Аня взглянула Ире в глаза.

– Ну слава богу, до тебя дошло, – резюмировала Дмитриева. – Я бы никогда тебе этого не сказала, если бы ты меня не попросила. Вы так приклеились друг к другу, что боитесь оторваться даже на секунду. Это же обязательно приведет к краху. С тобой стало тяжело общаться. Я думала, что уже потеряла подругу. А сейчас я так рада! Ань, прости, но я ужасно рада была услышать от тебя все это. Ты – молодчина. Ты все очень правильно рассудила. Подружка моя, я с тобой! – Они обнялись и облегченно вздохнули.

6

Аня с мамой отправились на собеседование в школу фотомоделей и манекенщиц при агентстве «Москва». Накануне после долгих уговоров Аня все же позвонила Лапушкиной сестре Кате. Екатерина Вячеславовна Юдина сказала, что наслышана об успехах Анны Малышевой от брата и будет рада ее видеть. Быстро договорились о встрече на завтра. И вот завтра наступило. Мама бросила все свои дела и радостно вышагивала рядом с дочерью, подбадривая ее и тарахтя без умолку. Аню трясло и лихорадило, но решение было принято, и она решила испить эту чашу до дна.

Школа находилась в здании клуба «Родина», построенном, наверное, еще в пятидесятых годах. Белые колонны украшали вход, массивные деревянные двери были до блеска отполированы миллионами человеческих рук. Огромные витиеватые ручки сверкали на солнце.

– Помпезно, как на ВДНХ, или, вернее, на ВВЦ, как сейчас говорят. – Мама восторженно оглядела здание.

– «Родина», в которой находится «Москва», – страсть какая! – Аня поежилась.

– И вовсе не страсть, а милое ретро. Смелей!

Тяжелые двери со скрипом открылись, и они вошли в темное фойе. От мягкого полумрака и классического запаха старины Аня почувствовала неуверенность. Она тут же увидела дверь с надписью «Менеджер», но ноги не слушались.

– Давай, давай, смелее! – решительно сказала мама.

– Здравствуйте. Можно войти?

– Здравствуйте, милости просим! – Из-за стола вышла точная копия Лапушки.

– Ой, как вы похожи! – Аня искренне изумилась.

– Знаю, знаю. Каждый день смотримся друг на друга, как в зеркале.

– Меня зовут Анна, а это моя мама Марина Сергеевна, – сказала Аня.

– Очень приятно, проходите, садитесь, пожалуйста. Ну а я, как вы уже догадались, Екатерина Вячеславовна Юдина, можно просто Катя. Я менеджер нашей школы. Чай, кофе, минералка?

– Нет, спасибо. Давайте сразу перейдем к делу, а то мы с дочерью очень волнуемся.

– Ну что ж. Для начала мы должны откровенно поговорить друг с другом и понять, чего мы друг от друга ждем. Начну я. Итак, наша школа работает уже больше десяти лет.

К нам приходят и совсем маленькие дети, и уже взрослые юноши и девушки. В соответствии с возрастом мы распределяем их по группам. Никакого предварительного отбора не проводится. Для обучения у нас необходимо только письменное разрешение родителей. Обучение платное, все расценки вывешены на информационном стенде. Занятия проводятся по нескольким дисциплинам…

Страх стал отпускать Аню. Катя говорила спокойно, неторопливо, и казалось, все это просто продолжение школьных занятий. Только теперь вместо Лапушки за нее возмется его сестрица. Так сказать, дополнительные занятия на лето.

Катя была очень красивая девушка – высокая, стройная, гибкая и очень женственная. Длинные темные волосы прямым шелковистым каскадом рассыпались по плечам, но самым удивительным в ней были глаза – огромные, темно-синие, очень красивой миндалевидной формы, про такие говорят – оленьи. Именно за эти глаза, покорившие всех девчонок в школе, физруку Игорю Вячеславовичу дали прозвище Лапушка.

– А теперь я хотела бы послушать вас и узнать, общие ли у нас стремления, – обратилась Катя к маме с дочерью.

– Мам, может, ты сможешь лучше объяснить? – взмолилась Аня.

– Хорошо, я попробую. – Мама ободряюще улыбнулась дочери. – Видите ли, Катя, Аня – веселая и общительная девочка, но с некоторых пор у нее появились комплексы по поводу своей некрасивости и даже уродливости. Уговоры с моей стороны не помогают. А я убеждена, что каждая женщина может стать прекрасной, если сама поверит в себя. Но учиться всему надо у профессионалов. При участии вашего брата она за последние два месяца очень похудела, подкачала мышцы и даже немного подросла. Но это не изменило ее отношения к себе. Значит, пришло время для иных тренировок. Вот мы и обратились к вам по совету Игоря Вячеславовича. Я так рада, что оказалась не одинока в своем мнении. Как вы считаете?

– Все, что вы сейчас сказали, просто замечательно. Аня, с такой мамой ты не пропадешь. Игорь говорил о тебе то же самое: хорошенькая, миловидная девушка, но носит только джинсы и широкие балахонистые свитера, на ногах кроссовки или мужские ботинки, а за спиной огромный рюкзак. А между тем у нее милое славянское личико, длинные ноги, узкие запястья и лодыжки, изящные длинные пальчики. А мой братец знает в этом толк, поверьте мне.

Аня не верила своим ушам. Ну Лапушка, ну дает! И в душе стала подниматься такая горячая волна благодарности, что сразу защипало в глазах.

– Я очень… очень хочу научиться всему, что умеете вы. Я тоже хочу носить высокие каблуки и красивые платья. Я знаю, я смогу. Я буду стараться. Мне сейчас очень надо стать красивой. Просто необходимо, – тихо, почти шепотом быстро проговорила Аня.

– Я догадываюсь почему, – засмеялась Катя.

– Я тоже, – ответила мама.

– И я, – вздохнула, улыбаясь, Аня.

Домой они ехали счастливые и озадаченные. Занятия в седьмой группе, куда записали Аню, должны были начаться сразу после выпускных экзаменов в школе. К этому времени надо было оплатить обучение, взять в поликлинике справку о состоянии здоровья, купить для занятий туфли на высоченных каблуках-шпильках, спортивный купальник, широкую рубашку с длинными рукавами, так как, оказывается, хореограф-балетмейстер не должен при обучении хвататься за голые руки девочек. Во как!

У Марины Сергеевны радостно билось сердце. Как здорово! И как жаль, что ничего подобного не было в дни ее молодости. Ведь именно этого не хватает в воспитании девочек, а им в семидесятые годы преподавали только домоводство, все остальное было неприлично.

– Анька, я умираю, как мне интересно! – воскликнула Марина Сергеевна.

– Мам, я только боюсь, что все остальные придут очень красивые и худые, девяносто – шестьдесят – девяносто.

– Да и ладно. Один месяц позанимаешься, пройдешь базовый курс, а на профессиональный и не обязательно, если не захочешь.

– Боже! Каблуки двенадцать сантиметров. Я не то что ходить, стоять на них не смогу.

– Научат. Даже медведь на велосипеде в цирке ездит.

– Точное сравнение.

– А ты смотри, как с рубашкой все продумано. Нет, мне определенно нравится подход к делу. И хорошо, что родители могут прийти на любое занятие и посмотреть, чем вы занимаетесь.

– Катя прелесть, правда, мам?

– Очаровательная девушка.

– Какая она ухоженная!

– Вот! Это как раз самое главное. Понимаешь, если женщина уделяет себе внимание, умеет подчеркнуть свои достоинства, значит, у нее есть шарм. Некоторые женщины не придают этому значения. Есть те, к которым это приходит с годами. А есть и такие, которым дано это с рождения. Пусть ты не родилась с этим, но у тебя есть шанс научиться всему сейчас, а не ждать, когда спустя годы придет женская мудрость. И ты увидишь, жизнь сразу отблагодарит тебя за труд.

– Мам, а Ванька сможет это понять?

– Заранее мужчинам о таких вещах не рассказывают. Они закатывают глаза и говорят, что это женские глупости. Но любят-то каких женщин?

– А папа?

– Папа твой прекрасно все понимает, только, как и все мужчины, не хочет в этом сознаваться. Вот только он и станет тем мужчиной, который будет обо всем знать с самого начала. А потом, нам нужен спонсор, одни мы эту авантюру не потянем. – Мама звонко засмеялась.

Так всегда смеялась и Аня. Словно два колокольчика зазвенели в унисон, и все пассажиры в вагоне метро с улыбкой посмотрели на веселую парочку.

В дверь квартиры они звонили, не отрывая палец от звонка. Папа выскочил совершенно перепуганный, и мама с дочкой хохоча ввалились в коридор.

– Чи вы пьяные, чи шо? – на украинский манер спросил Николай Петрович.

– Не-а, мы трезвые, как стеклышко, – заявила с порога Марина Сергеевна.

– Девушки, я вас боюсь.

– Коля, там так здорово, я в восторге! – Мама снимала туфли и размахивала руками.

– Так! Платить придется за двоих. Ты тоже, что ли, записалась на курсы эротики?

Анька с мамой просто повалились на диванчик от хохота.

– Ладно, девчонки, переодевайтесь и идите ужинать, все на столе. Сейчас мне расскажете подробненько обо всем, а то сижу здесь один, как дурак. Где-то мчатся поезда, кто-то спускается под землю, кому-то дают Нобелевскую премию, некоторые рванули в модельный бизнес, один только Колька Малышев картошку на кухне жарит, – счастливо заулыбался Николай Петрович.

Потом они долго сидели на кухне, и мама с дочкой наперебой рассказывали папе, смеясь над его комментариями, о своем визите в школу моделей. И Аня с грустью подумала о том, что ей не хватает Ваньки с его неотразимой улыбкой.

7

Первым экзаменом было сочинение. Накануне парты расставили в спортзале, так как это было самое большое помещение в школе. Все было очень торжественно. Каждый ученик сидел отдельно. Раздали ручки, тетради и ждали девяти часов, чтобы вскрыть конверт с темами сочинений. Волнение достигло предела. Учителя сновали туда-сюда, и даже отъявленные шутники и балагуры попритихли на время.

Аня посмотрела на Ваньку, и тот ей подмигнул, подбадривая. Страх сразу отступил, и Аня благодарно улыбнулась в ответ.

– Главное, не надо волноваться раньше времени, – пыталась успокоить ребят Нина Викторовна Никитина, учитель литературы. – Когда выберете тему, набросайте план, вспомните необходимые цитаты, определите стиль сочинения и свое отношение к рассматриваемой проблеме. Пишите, обдумывая каждую фразу. Не раздувайте объем. Помните, чем больше текста, тем соответственно больше возможных ошибок. Запаситесь временем для проверки и исправлений. Избегайте спорных моментов. Предложения старайтесь делать проще и короче. Лиза и Аня, к вам это особенно относится. Ну, с богом!

Нина Викторовна вскрыла конверт и тихо охнула. Интересно, кто сдавал экзамен, ученики или она?

– Первая тема: «„Горе от ума“ как политическая комедия», – стала зачитывать Нина Викторовна. – Вторая тема: «Татьяна – любимая героиня А. С. Пушкина». Третья: «Живая Россия в поэме Н. В. Гоголя „Мертвые души“», и четвертая: «Тема одиночества в творчестве М. Ю. Лермонтова». Ну что ж, темы очень хорошие. Есть из чего выбрать, поверьте мне, – подытожила она. – Спокойненько приступаем.

Почти все девчонки, конечно, бросились писать про Татьяну. Аня не была исключением. «Женская доля, пожалуй, преследует меня в последнее время. Смешно и удивительно», – пронеслось в голове.

Ручка легко бежала по тетрадным листам, будто боялась, что Анины мысли догонят ее и остановят. Все так складно получалось, что девушка боялась лишний раз вздохнуть. Столько передумалось за последние дни о женском образе, что это сочинение явилось органичным продолжением этих самых раздумий. Вот то женское начало, о котором всегда говорила ей мама. Вот тот пример воспитания и образования, который обязательно обогатит доброе и честное сердце. Вот они, наши истоки, в какие бы времена мы ни жили, в каких бы условиях мы ни существовали. Аня не боялась выстраивать параллели, она писала «я» и «мы», «а в наше время», «а современная девушка», «я хочу стать такой». Быть может, Нина Викторовна ее по головке за это не погладит, но именно такое сочинение Ане сейчас было необходимо, и бог с ней, с оценкой…

Дежурные мамы стали потихоньку разносить бутерброды и кофе с шоколадками. А то, не дай бог, деточки от умственного переутомления начнут падать в обмороки. Аня яростно замотала головой, когда ей предложили перекусить. Сейчас не до кофе. Только бы не сбили, только б не спугнули мысль! И как только была поставлена последняя точка, ей захотелось радостно запеть и закружиться в танце.

После сочинения все бросились в актовый зал к Кахоберу Ивановичу на репетицию спектакля. Но конечно, первые полчаса шум стоял невообразимый. Друг дружку трясли за грудки, выясняя, кто какую тему выбрал и что писал.

– Анютка, ты как? – волновался Иван.

– Да вроде бы нормально. Знаешь, я довольна, а там будь что будет, – засмеялась Аня. – Как у тебя-то?

– Порядок. Я как раз вчера только Лермонтовым и занимался. Такая удача!

– Бедный ты мой одинокий странник!

– Конечно, некоторые меня совсем бросили и забыли.

– Дурачок! – Аня нежно взглянула ему в глаза.

– Так, начинаем! – хлопнул в ладоши Кахобер Иванович.

Закрутилась веселая репетиционная карусель. Хохот стоял невообразимый. В уже утвержденный сценарий вставляли современные шуточки, что приводило Лизу Кукушкину в неописуемый гнев. Ее сценарий, и так уродовать! Кахобер Иванович прыгал по сцене, пытаясь сыграть каждого героя. Особенно колоритно у него получалась роль Миледи. Ежов – д’Артаньян сверкал красными ушами, когда Юля – Констанция слушала его объяснение в любви. А Борька Шустов своего немногословного Атоса превратил в Геннадия Хазанова. Туся сверкала на сцене красотой и артистическим даром, кстати, в своих замечаниях и поправках она была скромна. Аня выбегала на сцену в коротких эпизодических ролях в качестве статистки, как и многие другие ребята. А каков был Ришелье! Максим Елкин весь свой сарказм наконец-то использовал в мирных целях. С дуэлями дело обстояло хуже, ведь фехтованию нужно учиться, Василиса Остапченко из девятого «В» давала мастер-класс. Все поединки на шпагах репетировали отдельно. Волков время от времени что-то ненавязчиво взрывал и дымил на сцене. Словом, стресс и моральные увечья, нанесенные экзаменом, легко компенсировались во время репетиций. Дети резвились, в то время как преподаватели в поте лица трудились над их сочинениями, проверяя и вынося вердикты.

Нина Викторовна изумленно листала работу Малышевой. Удивление и восторг, охватившие ее вначале, сменились недоверием: ее ли это работа? Это писала не пятнадцатилетняя девушка, это раскрыла свои чувства умудренная опытом женщина. Как? Откуда взялись у нее эти мысли? Аня попыталась ввести пушкинскую Татьяну в современный бурный мир и, совершенно не смущаясь, нашла ей место среди своих друзей и близких. И эти сугубо личные зарисовки… Рука строгой учительницы вывела огромную жирную пятерку, как будто размер мог добавить Ане баллов.

«Артисты» уже разбежались по домам, а Кахобер Иванович кинулся в спортзал, оборудованный под большую аудиторию. Все словесники школы корпели над кипами тетрадей, во второй раз перепроверяя сочинения. Кахобер на цыпочках вошел в напряженную тишину. Нина Викторовна подняла глаза на классного руководителя и поманила его. Кахобер Иванович подошел и тихо сел рядом. Учительница литературы молча пододвинула ему работу Ани Малышевой. Он начал читать, и улыбка заплясала в его густых усах. Сразу вспомнился педсовет, на котором завуч Кошкина Людмила Сергеевна кричала, что разврат, который устраивают Малышева с Волковым на глазах у всех, до добра не доведет. А это сочинение говорило о другом. И что бы там ни утверждали строгие учителя, сегодня еще одной Татьяной Лариной в нашем мире стало больше.

Наутро все экзаменуемые сломя голову примчались в школу. Некоторые пришли с родителями, пребывающими в полуобморочном состоянии. Списки с оценками красовались на доске объявлений.

– Ничего себе!

– Я так и знала!

– И всего-то?

– Я этого так не оставлю!

– Полнейший улет! Турции не видать, как своих собственных ушей.

– Я с тобой дома поговорю, – шипела чья-то мама.

– Лиха беда – начало!

– Блин, тройка! Счастье какое!

– Счастье – это когда тебя понимают.

– Ну чего им не хватает? Я же все написала, – всхлипывала одна из отличниц.

– А надо было добавить ненормативной лексики.

– Дурак!

– Смотрите, у Малышевой – пятерка.

– Опаньки!

– Взятку дала, не иначе, – хохотнул кто-то.

– Вон они с Вано идут.

– Анька, с тебя бутылка! – не утерпел Шустов.

– Неужели четверка?

– Волк, держи ее, сейчас истерика будет.

– Ань, пятерка, понимаешь, пятерка! – Лиза Кукушкина радостно трясла ее за плечо.

Аня с радостным визгом повисла у Волкова на шее и только потом подбежала к списку проверить, возможно ли такое.

– Точно, пятерка! – удостоверилась она. – Миленькая ты моя, родненькая. Вань, у тебя четверка. Это хорошо?

– Очень хорошо! Ну ты даешь!

– Слушайте, уйдите вы от греха подальше, смотреть противно. – Борька Шустов театрально вытер глаза рукой, покосившись на Лену Серову.

– А ты, если бы не написал фразу про «две большие разницы», тоже получил бы пятерку. – Кахобер Иванович незаметно подошел к ребятам. – Ты что, не понимаешь, что это одесский юмор? Нина Викторовна вчера чуть в обморок не упала.

– И всего-то?

– А зачем ты к «Горю от ума» приплел президента и Государственную думу?

– А что? Комедия-то политическая, – изумился Борис. – И вообще, Анька учебником все время дерется, последние мозги вышибла. Пусть с нее один балл снимут, а мне добавят.

– Боречка, птичка моя, я теперь на все согласна! – звонко рассмеялась Аня.

– Ага. А у Волка спросила?

8

Экзамены шли своим чередом. Сдавали их все вполне прилично, то ли потому, что очень хотелось участвовать в спектакле, то ли потому, что пришла пора взрослеть. Приближался выпускной вечер.

– Я уже оформил все документы и купил билеты на самолет, – сказал Волков, когда они с Аней прогуливались как-то вечером.

– Очень хорошо. Я очень рада, что ты проведешь время с мамой. – Тоска железными оковами обхватила сердце девушки.

Но что делать, если уже все давно решено и решение принято правильное.

– А ты? Что ты будешь делать все это время? – Ваня не уговаривал, не пытался ее переубедить. Решила – значит, таков ее выбор. И Аня была ему очень благодарна за это.

– Мама берет отпуск, поедем с ней на дачу. – Аня сказала полуправду, ведь в свободное от школы моделей время они так и собирались делать. – Хотим наконец заняться благоустройством загородной виллы, – лукаво улыбнулась она. – А когда ты вернешься, мы обязательно поедем туда вместе. Вот ты и оценишь мой вкус и труды. Я так буду без тебя скучать, что разрешу вносить любые изменения.

– Согласен, – улыбнулся Ваня в ответ и приобнял девушку за плечи.

– Так что отдыхай в Праге на полную катушку, потому что, вернувшись, станешь бесплатной рабочей силой. Всегда мечтала побыть рабовладельцем, – хихикнула она.

– Я всю жизнь готов быть твоим рабом. Только ты не разлюби меня, пожалуйста. – Ваня остановился, долго и пристально смотрел ей в глаза.

Темно-каштановые волосы нежно обвивали круглое улыбающееся личико, широко распахнутые глаза искренне сияли любовью. «Ну не могут такие глаза врать! – подумал Иван. – Что же ты скрываешь от меня? Что встало между нами? Как узнать?»

Он прильнул пересохшими губами к любимому лицу. Так он не целовал ее еще никогда, с какой-то тоской и жаждой. Так целуют, прощаясь навсегда, так целуют, желая запечатлеть это мгновение на всю жизнь, так целуют, зная, что такое уже больше не повторится…

– Можно я провожу тебя в аэропорт? – тихо спросила Аня.

– Нет. Я и так не очень рад, что еду. Если ты еще будешь там стоять…

– Ваня, почему ты так прощаешься? Мне очень неприятно, ведь это всего лишь на месяц.

В ответ Иван проговорил:

– С любимыми не расставайтесь, с любимыми не расставайтесь, С любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте в них. И каждый раз навек прощайтесь, и каждый раз навек прощайтесь, И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг.

– Мам, Ванька в депрессии. – Аня, лежа в постели, шепталась с мамой. – При таком его состоянии не порвется ли то, что нас так крепко связывало все это время? Я боюсь. Я очень боюсь.

– То же самое ты говорила мне, когда поймала его восхищенный взгляд на ту девочку, Дэзи, кажется. Помнишь? Ты уж определись, чего боишься больше. Потерять его, когда он, влюбленный, тоскует по тебе или когда у него пропадет интерес к тебе? Согласись, что первое случается гораздо реже.

– Мама, он говорит, что готов всю жизнь быть моим рабом.

– Они все так говорят, – сказала мама, тщательно выбирая слова. – Я не хочу обидеть тебя или Ваню, пойми правильно. Это счастье, что вы нашли друг друга. Именно поэтому научись беречь свое счастье. Понимаешь разницу?

– Кажется, – кивнула Аня.

– Знаешь, сейчас затаскали выражение: «женщина – хранительница домашнего очага». А ты подумай на досуге, как этот огонь защитить от сквозняка, и как часто нужно подбрасывать новых дровишек, и стоит ли подливать масла в огонь.

– Мам, все-таки ты очень умная.

– Ну а я тебе про что? Спи, горе луковое.

– Почему луковое?

– Потому что ерундовое горе твое. Лук выбросишь, и слезы высохнут.

Марина Сергеевна вышла из комнаты и плотно прикрыла дверь. Глубоко вздохнув, она отправилась к мужу. «Вот уж действительно, если бы молодость знала, если бы старость могла», – промелькнуло у нее в голове.

Николай Петрович сидел за кипой своих рабочих бумаг и что-то вписывал в них.

– Коль, ты готов всю жизнь быть моим рабом? – спросила жена.

– Можно подумать, у меня есть варианты! – ответил муж.

* * *

Выпускной вечер для девятиклассников состоял, по выражению Волкова, из торжественной части, театрально-постановочной и танцевально-пищевой. На первые две части были приглашены все желающие, на заключительную – вход только по пригласительным билетам. Сначала хотели, как обычно, оставить только своих выпускников, но многие всплакнули по поводу брошенных возлюбленных, которые тоже были рады поучаствовать в торжестве, и в этом году решили пригласить несколько гостей. Кошка кричала, что это безобразие, что у них не ночной танцклуб, но директор разрешил. Туся Крылова пригласила Толика Агапова, студента института физкультуры, бывшего ученика школы. Лиза Кукушкина – Кирилла Ильина, ученика другой школы. Кахобер Иванович пригласил Свету Красовскую, которая теперь училась в лицее, с ее другом Марком Ильиным, братом-близнецом Кирилла. Кстати, Туся снималась с Марком в одном сериале. С Ирой Дмитриевой будет Егор Тарасов, студент строительного института, тоже бывший ученик школы.

В назначенный день к пяти часам вечера все собрались в актовом зале. Обстановка, как всегда в таких случаях, была волнительной и суматошной. Разодетые выпускники сидели в первых рядах, а родители и гости заняли места подальше. Папы сновали туда-сюда, пытаясь поудачнее пристроиться со своими фотоаппаратами и видеокамерами. Мамы в волнении теребили сумочки и тихонечко переговаривались друг с другом. Учителя сидели на сцене, радостно оглядывая зал. Еще бы не радоваться! Экзамены сданы успешно, и впереди длительный отпуск, необходимый для восстановления растраченных сил: работа у них, что ни говори, очень вредная.

Вот наконец вышел директор и взял слово. Он был предельно краток, говоря о важном этапе в жизни учеников, о переходе на следующую ступень образования. Далее он вызывал поименно всех ребят, вручая каждому аттестат об окончании девятого класса средней школы. Для каждого он нашел теплые слова и похвалы, а зрительный зал каждому устраивал овации.

Выступали классные руководители, завуч, мама от родительского комитета и старосты классов. Учителям дарили огромные букеты цветов и памятные подарки. Играла музыка, и некоторые смущенно вытирали глаза, ведь в этот день кто-то прощался со своей школой навсегда. Когда все речи были сказаны, в зале наступило оживление. Пришла пора переходить ко второй части вечера. Все участники спектакля убежали за сцену, а гости пересели поближе, предвкушая интересное зрелище.

Занавес открылся, и первое, что увидели зрители, – это невероятные декорации. Чего тут только не было! Набившие оскомину рекламные лозунги стирального порошка и пива соседствовали с рекламой лучшего в мире транспорта – лошади. В нарисованных окнах домов красовались портреты всех учителей школы в старинных париках и кружевных воротниках, как будто любопытные горожане прильнули к окнам, чтобы поглазеть на улицу. Смешение вкусов и стилей, времени и пространства, цвета и тени. Это была лебединая песня лучшего декоратора школы – Иры Дмитриевой, которая поступила в архитектурный колледж. Зал дружно зааплодировал.

Затем под музыку и аплодисменты на сцену стали выходить герои Дюма. И тут сразу бросались в глаза их костюмы, автором которых была Лена Серова. Соответственно эпохе все дамы действительно были в длинных платьях, украшенных кружевами, парчой и шелком. Броши, бусы, перстни – все было крупным и бросалось в глаза. А вот кавалеры… Они были одеты кто во что горазд, хотя каждый костюм подчеркивал характер героя. Так, например, д’Артаньян был одет рокером: кожа, заклепки, цепи. Арамис – в шелковые брюки и белую рубашку, расстегнутую на груди. Атос – в строгий костюм с черным галстуком. Портос – в широкие джинсы и джинсовую рубашку навыпуск. Людовик нарядом походил на Борю Моисеева, а Ришелье был в спортивном костюме, с мобильником, по которому все время отдавал распоряжения, и с кожаным поясом-кошельком на талии, из которого все время доставал деньги и расплачивался за услуги. На Бэкингеме была яркая футболка с видами Лондона и крупной надписью «Welcome», а также шаровары с расцветкой английского флага. И на всех были роскошные взбитые парики всех цветов радуги. Нет, не зря артисты отказались от театральных костюмов, которые благодаря старым связям раздобыл Кахобер Иванович. Из всего театрального реквизита они оставили шпаги и эти парики.

А вот над текстом изрядно потрудилась Лиза Кукушкина. Он почти сплошь состоял из пословиц, поговорок и прибауток. Современные фразочки и молодежный сленг добавляли остроты в классический текст. Из-за шума оваций многое приходилось повторять дважды. Те, кто записывал спектакль на видеокамеры, забывали смотреть в объектив, плача от смеха.

Апофеозом спектакля стало танцевальное шоу на балу во дворце Людовика ХIV. Все существующие музыкальные стили и танцевальные комбинации, причудливый свет, дым, взрывы, летящие серебристые ленточки, бенгальские огни, клаксоны и свистульки – все это сразило бы наповал даже самого привередливого зрителя. Все выпускники выстроились на сцене, и зал стоя долго им аплодировал.

Долго еще потом фотографировались с учителями и родителями, снимались на видеокамеры, смеялись и повторяли фразы из спектакля тем горе-зрителям, до которых с первого раза смысл не дошел. Спустились в столовую, где был накрыт легкий фуршет и где царствовала тетя Тоня, школьный повар.

А в это время в актовом зале убрали все стулья, чтобы расчистить площадку для танцев. Родители стали потихоньку расходиться по домам, и освободившиеся от их опеки отпрыски решили наконец-то приступить к завершающей части вечера – лирической…

Кахобер Иванович и еще несколько учителей расположились в холле рядом с залом, чтобы «держать ухо востро» и в то же время не смущать танцующих. Кошка, слава богу, ушла со своим военруком, поэтому можно было расслабиться.

– Ну, Кахобер Иванович, вы нас сегодня просто убили наповал. – Дим Димыч, школьный психолог, восторженно хвалил Кахобера. – И ведь как психологически точно вы определили характеры персонажей!

– А я ничего и не угадывал, – засмеялся Кахобер Иванович. – Они сами выбрали себе роли, а я был лишь сторонним наблюдателем.

9

Аня услышала шум на улице и открыла глаза. Какой прекрасный был вчера день!

«И что в нем прекрасного?» – тут же затеяла спор рациональная половина.

«Все! Все прекрасно», – наивно поддалась на провокацию иррациональная половина.

«Тебе даже нормальной роли в спектакле не досталось. Куда уж прекраснее!»

«Зато я придумала много смешных фразочек».

«Хорошо хоть без троек год закончила, хотя до Туполевой тебе далеко».

«И что? А как мое сочинение хвалили!»

«Ну за столько лет одна приличная работа – исключение из правил».

«А как мы танцевали с Ваней!» – Эмоций было через край.

«Ага! Именно поэтому он сейчас улепетывает от тебя на край света».

«Не улепетывает, а летит на самолете, и не на край света, а в Прагу».

«Тешь себя иллюзиями», – так и не уступило разумное «я».

Настроение сразу испортилось. Ведь полтора-два месяца – это целая вечность. А вдруг ему там понравится и он останется до сентября? А вдруг… Все! Дальше думать не хотелось.

– Проснулась? – Мама заглянула в комнату и улыбнулась.

– Привет, – вздохнула Аня.

– Так, не хандри. Ванька все равно уже улетел, обратной дороги нет.

– Здорово вчера было, правда?

– Слушай, это восторг! Какой Кахобер ваш молодец! Даже вредина Кошка, и та смеялась и хлопала.

– Она уже не вредина, у нее любовь.

– Опять? Сильна баба. А что с Марининым папой?

– Сбежал. Наверное, не выдержал тюремного режима.

– И этот сбежит.

– Не-а, этот не сбежит, он военный в отставке, привык исполнять команды и жить по уставу. Знаешь, какая у них идиллия!

– Бог в помощь. Так ты помнишь, что сегодня первое занятие?

– А то.

– Хочешь, я с тобой поеду? – предложила мама.

– Ой! Очень хочу, – обрадовалась Аня. – Что-то мне немного страшновато. Я буду спокойнее, если ты рядом будешь.

– Вот и ладно. Если честно, мне так интересно! Родителям ведь разрешили поприсутствовать на первых занятиях.

– Ура!

– Сейчас в ванную, потом завтракать, одеваемся и едем. – Марина Сергеевна взяла быка за рога. – Давай сегодня приедем пораньше на полчаса, надо осмотреться, с кем-нибудь познакомиться, поговорить.

Они приехали заранее, как и планировали. В фойе уже стояли человек десять девушек с мамами, а в сторонке – о боже! – трое парней.

– Мам, а ребята что здесь делают? – удивилась Аня.

– Понятия не имею, – пожала плечами мама. – Наверное, тоже будут заниматься.

– Что, все вместе?

– Наберись терпения, сейчас все узнаем. – Марина Сергеевна поправила дочери челку.

– Аня?! – вдруг раздался возглас.

Аня с мамой вздрогнули и резко обернулись.

– Туся?! Ты? Что ты здесь делаешь? Кто тебе сказал? – Аня изумленно хлопала ресницами.

– Нет, что ты здесь делаешь? – принялась допытываться Крылова.

– Я… я пришла заниматься, – шепотом промямлила Аня.

– А меня привели под конвоем. – Туся кивнула головой на стоящих позади маму и Константина Сергеевича, ее мужа и режиссера Тусиного сериала. – Я, видите ли, ни ходить, ни стоять, ни сидеть не умею. Можно подумать, меня только вчера в капусте нашли, а они здесь совсем ни при чем.

Родители девочек радостно поздоровались и стали обсуждать эту нечаянную встречу.

– Туся, миленькая, родненькая, как хорошо, что ты здесь. Я думала, умру от страха. Ты не уйдешь? Ты ведь останешься? – тараторила Аня.

– Анька, да ты что? Кого тут бояться? Я думала, скучно будет. А теперь нас двое. Вот удача! Ну ты партизанка. Слушай, Малышева, я, оказывается, тебя совсем не знаю. Как ты сюда попала?

– Не поверишь. Наш Лапушка посоветовал мне изучать свои глубины. Его сестра здесь менеджер по подбору групп. А мама решила взяться за мое женское образование. Так все совпало, видно, судьба.

– Дурдом, а не судьба. Знаешь, что сейчас с нами будут делать? Выжимать все соки и при этом заставлять нас улыбаться. К.С. сказал, что, если я не отучусь от дурных привычек, он меня больше снимать не будет. Можно подумать, я в его сериалах графинь играю.

– Тусенька, я обожаю тебя. Мне теперь так хорошо!

– Ой, Анька, я сама ужас как рада. Нет, ты представляешь, в огромной Москве, где сотни агентств, мы встретились с тобой именно здесь, именно сегодня. Я еще все утро ныла, что только меня гонят после выпускного опять на занятия. А К.С. говорит, что именно сегодня Вишняк набирает новую группу.

– Кто такой Вишняк?

– Сама не знаю, какой-то крутой хореограф. Правда, странный и зашибает малость. Но когда работает, не пьет. Вот ему и не дают перерывов. Одну группу выпускает, неделю квасит, его опять за работу. А настоящий талант, в народе говорят, не пропьешь.

Анька с Туськой захохотали, и на них стали обращать внимание.

– Добрый день, дорогие мои. Рад видеть вас в хорошем настроении, но хочу заметить, что мы сюда пришли работать, а не развлекаться, – высокопарно и немного манерно заявил вошедший мужчина.

Он говорил нараспев, особо выделяя звук «а». Украинцы говорят, что москали смешно «акают», растягивая эту гласную, но выговор хореографа превосходил все мыслимые правила произношения.

Ему было лет пятьдесят, и он, безусловно, старался скрыть свой возраст. Аня с Тусей еле сдержали смех. Лысый спереди, оставшиеся на затылке очень длинные волосы он завязывал в «хвост». В ушах у него блестели сережки, узенькие брючки и облегающая водолазка подчеркивали намечающийся животик. Одну руку он прижимал к груди, а другой, согнутой в локте, подпирал подбородок, при этом мизинец с огромным перстнем оттопыривался в сторону. Высокомерно оглядев присутствующих, он, по-видимому, остался недоволен: среди новеньких он не обнаружил ни Майи Плисецкой, ни Екатерины Максимовой, ни Анастасии Волочковой.

Вслед за ним вышла Катя, изящная, приветливая и очень красивая.

– Здравствуйте. Мы очень рады видеть вас в нашей школе. Сегодня ваша седьмая группа начинает занятия по хореографии и дефиле с нашим лучшим преподавателем Вишняком Сергеем Юрьевичем.

Лучший преподаватель манерно поклонился.

– Занятия будут проходить в танцевальном зале, куда мы с вами сейчас пройдем, – продолжала Катя. – В соседних помещениях располагаются раздевалки. Родителей и сопровождающих просим пройти сразу к зрительским местам в танцзале. Сегодня у нас пройдет пробный урок, а дальнейшее расписание я раздам позже.

Все отправились на второй этаж, с удивлением разглядывая интерьер. К.С. убежал на работу, весело попрощавшись со всеми. Туся показала ему кулак, а он, хихикнув, послал ей воздушный поцелуй.

Анино волнение как рукой сняло. Как же замечательно, что рядом оказалась подруга! А Туся болтала без умолку. Мамы отправились в зал, девочки – в раздевалку. Приказано было прийти на занятия в спортивных купальниках, рубашках и туфлях на высоченных каблуках. Дома Аня с трудом пыталась к ним привыкнуть, но особого эффекта пока не было. Заиграла музыка, и девочки пошли в зал. Робко топчась на месте, они ждали каких-нибудь команд.

– Ну и почему мы не выстраиваемся в каре? – изумился Вишняк.

Все кинулись искать свое место в этом каре. Туся взяла Аню за руку, и девочки просто встали в центре зала, и не думая суетиться. Удивительно, но к ним сразу же пристроилось это пресловутое каре.

– Он что, над нами издевается? – прыснула Аня.

– Что ты! Все еще впереди. Я наслышана о нем предостаточно, – ответила Туся.

Занятия начались с разных балетных па, названий которых не знал никто. Но Вишняк упорно не хотел ничего разжевывать. Он просто выкрикивал, к какому па приступить, и внимательно следил за исполнением. С грехом пополам разминку закончили и перешли к хождению по кругу. Ходить было просто невозможно: ноги в коленях не разгибались, так и приходилось ходить на полусогнутых. Вишняк каждому делал замечания, давая невыполнимые советы.

– Не поднимайте ноги высоко. Не сгибайте ноги в коленях. Ступня должна двигаться параллельно полу, как будто вы катаетесь на лыжах. Скользите вдоль пола. Не рвите паркет каблуками, он дорогой. На счет «десять» поворачиваемся на сто восемьдесят градусов. Громко считаем вместе со мной. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, собрались, девять, десять, поворот, двенадцать…

Кто-то продолжал идти вперед, кто-то неудачно попытался повернуться и упал, в общем, получилась куча-мала. И только у Ани сразу все вышло правильно. Вот что значат тренировки Лапушки! Все снова выстроились и ждали продолжения.

– Поворот должен проходить на счет «раз». Включите головы, считайте вместе со мной, – поучал Вишняк. – Что непонятно? При ходьбе вес с задней ноги переносится на переднюю, а затем задняя выбрасывается вперед. А при повороте вы только наступили на переднюю ногу, как тут же, качнувшись, развернулись, и задняя нога становится передней.

– Слушай, я сейчас с ума сойду с этими задними ногами. – Туся была в своем репертуаре. – Цирковое училище, честное слово. «Апорт», «барьер», «рядом». Ань, скажи мне «фас»!

– А вот вы, девушка-хохотушка, покажете всем поворот. Вы одна выполнили его правильно. – Вишняк поманил Аню пальчиком.

Обомлев, она вышла в центр зала и пошла под ритмичные хлопки хореографа. Аня старательно считала шаги. Оп! И поворот опять получился. Аня вернулась на место.

– Вот! Потому что попа у нее на своем месте, а голова на своем, и местами она их не меняет. Построились, начали. И…

За попу Ане было, конечно, обидно, но за голову приятно. Этот Вишняк уже не казался ей таким противным. Она шла из последних сил, ног под собой не чувствовала. Посмотрела на маму, и та подняла большой палец вверх. Ладно, можно еще немножко потерпеть. Наверное, Лапушка устроил ей это за «козла», которого она ему так и не сдала.

Как она вернулась домой, Аня даже не помнила. Сразу полезла в ванну и без единой мысли простояла под душем минут двадцать, потом сделала массаж ног, как показал им после занятий массажист, а то завтра она вряд ли сможет ходить.

Зазвонил телефон. Аня сняла трубку и услышала любимый голос:

– Здравствуй, солнышко.

– Здравствуй. – По ее щекам потекли слезы.

– Я тебя люблю, – сказал Волков.

– Я тоже тебя люблю. Как ты долетел?

– Долетел, – вздохнул он.

– А как тебя встретили?

– Встретили. – Его ответы были односложными.

– Ну хоть что-нибудь расскажи, – попросила Аня.

– Мама, Ирочка и Леон Богуславович передают тебе привет. Говорят, жаль, что ты не приехала.

– Передай им тоже привет от меня. Скажи, что еще увидимся.

– Чем ты сегодня занималась? – спросил Иван.

– Да так… С мамой поездили, людей посмотрели, себя показали. – Аня решила, что врать не будет, просто не обо всем стоит говорить.

– С мамой – это хорошо. Вот только с мамой и езди, – засмеялся Ваня.

– А с Тусей можно? – поехидничала Аня.

– И с Тусей можно.

Теперь они смеялись вместе. Напряжение и тоска, возникшие в начале разговора, постепенно отпустили. Трубку выхватила Ирочка и высказала сожаление, что Аня не приехала. Потом эти же слова произнесла Софья Александровна, но в паузах, которые та делала, Аня почувствовала благодарность. Конечно, Софья Александровна оценила Анину жертву: два женских сердца очень хорошо понимали друг друга. Потом опять трубку взял Иван:

– Ань, ты знаешь, я не смогу тебе часто звонить. Мы уезжаем попутешествовать. Если что, звони на сотовый, присылай «эсэмэски». Ладно?

– Конечно, конечно. Не скучай, отдохни на славу. Потом мне все-все расскажешь. Целую.

– И я тебя.

Аня первая положила трубку. Об этом они договорились еще в начале своего романа. Женщина должна первая класть трубку, а мужчина ждать окончания разговора. Так тогда сказал Ваня, и они неукоснительно следовали этому правилу.

10

Прошло три недели.

Аня с Тусей встретились в метро и поехали на занятия.

– Ну что, день ото дня становится все легче и интереснее? – Крылова попыталась подвести некоторые итоги.

– Вот видишь, Туська, а ты все рвала и метала, – улыбнулась Аня.

– Еще бы! В съемках перерыв, а родственнички, вместо того чтоб дать ребенку отдохнуть, подкинули мне еще работенку.

– Тусь, но если не сейчас, то когда? – заметила Аня.

– Ладно, я уже втянулась, – согласилась Туся. – Лизку вон на фазенде эксплуатируют, как рабыню. Нам легче. Анька, а ты, оказывается, просто кладезь премудрости и упорства. Лизке расскажу, она сразу книжку про тебя забабахает.

– Тусь, умоляю, не говори пока никому. Я ведь даже Ваньке ничего не сказала.

– Тоже мне радистка Кэт, – прыснула Крылова. – Нашла, от кого скрываться. Ванька – золото, он всегда девчонок понимает и уважает. А уж с тебя-то вообще пылинки сдувает. Ну ты что?

– Не знаю. Я хочу его удивить, когда он вернется. Представляешь, иду ему навстречу, а он смотрит и глазам своим не верит – стройная красавица, походка легкая от бедра, платье, туфли, прическа… Закачаешься!

– Ну да, как Тося Кислицына в «Девчатах» говорила: «Вот иду я красивая, а все встречные ребята так и падают, и сами собой в штабеля укладываются». – Девчонки дружно захохотали.

– А Толик знает? – спросила Аня.

– А как же! Я его постоянно готовлю к жизни на пороховой бочке. А то он после сессии опять укатил на сборы свои баскетбольные, так будет о чем подумать, – вздохнула Туся.

– Вы сейчас редко видитесь? – сочувственно поинтересовалась Аня.

– Не то слово. Тогда на выпускном и перед отъездом. Все, привет.

– Да, опасность надоесть ему тебе не грозит.

– Ах вот ты о чем! – Туся улыбнулась. – Глупая ты, Анька. Влюбленные никогда не бывают довольны обстоятельствами. Ты завидуешь мне, а я тебе, что вы с Ванькой всегда вместе.

Аня молча вздохнула.

– Хотя ты права: любимого всегда надо держать в тонусе, – со знанием дела заметила Туся. – Знаешь, как в наших «Школьных историях» одна героиня… – И она принялась рассказывать про сериал.

Сегодня были занятия аэробикой, затем урок здорового питания у диетолога и в довершение курс молодого бойца у визажиста.

Занятия аэробикой представляли собой стандартный набор упражнений под музыку, но, слава богу, прыгали не на каблуках, а в кроссовках. Быстрый темп и заводной характер тренера Ольги выматывали, но поднимали настроение и походили на веселую дискотеку. Потом пошли в тренажерный зал и стали качать свои нежные девичьи мышцы. Здесь командовал тренер Леша, который так любовно рассказывал о бицепсах и трицепсах, что Туся решила – с ним все ясно, о чем и поведала Ане.

– Если честно, девчонки, исключая Анну и меня, в этом зале ни у кого на руках нет ничего, кроме киселя. Качалась? – уважительно спросил он Аню.

– По канату лазила, отжималась, – удивленно ответила она.

– Тоже можно, но это не совсем то, нет точности воздействия на определенные мышцы. Вот железо… Здесь просчетов не бывает, – сурово отчеканил Леша.

– Он – маньяк, а ты ему приглянулась, – шепнула со смехом Туся Ане.

– Вечно ты про маньяков…

После физической нагрузки начался обычный урок с врачом-диетологом. Все расселись за парты и принялись записывать лекцию. Сегодня разговор шел о витаминах.

Аня с Тусей сидели рядом и тщательно записывали, чертили таблицы и схемы.

– Если бы мне кто-нибудь в школе сказал, что я добровольно буду учиться еще и летом, ни за что не поверила бы, – шепнула, улыбаясь, Аня.

– Да, еще и деньги заплатили, и ездим на другой конец города, – кивнула Туся.

– Все витамины делятся на водорастворимые, жирорастворимые и витаминоподобные соединения. Сейчас мы более подробно остановимся на тех витаминах, которые являются для вас самыми важными. Это витамины группы В, основным источником которых являются такие продукты, как мясо, крупа, хлеб, яйца и молоко…

Все, что рассказывалось, вроде бы давно всем известно. Но важные детали вносили ясность во многое. Например, Аня поняла, что ей не хватает витамина А. Сухость и тусклость волос, ломкость ногтей – все это подтверждалось. Но ведь она последнее время килограммами ест морковь! Оказывается, так как витамин А – жирорастворимый, то и усваивается он только с жиром. И морковь надо есть с маслом или со сметаной. И вообще, прежде чем исключать какой-нибудь продукт из рациона, надо хорошенько подумать. Вот такая вот наука!

А теперь – любимая дисциплина, которую вела визажист Лика. Девочки пришли в комнату, чем-то напоминающую театральную гримерную. Вдоль стен, увешанных зеркалами, стояли столы с вращающимися стульями. Каждая девочка заняла свое место, сев лицом к своему отражению. Все достали инструменты для макияжа, косметические средства, о которых говорилось на предыдущих занятиях.

– Девочки, мы прошли с вами теорию по уходу за кожей, руками и волосами. Определили тип лица каждой из вас. Теперь мы знаем, какой макияж необходим для придания своему лицу выразительности и как скрыть мелкие недостатки. Правильно сделанный макияж может подчеркнуть красоту женщины или создать оптические иллюзии. В то же время неправильно выполненный макияж способен сделать женщину менее привлекательной. Макияж, как вы уже знаете, бывает натуральным, элегантным или экстравагантным, в зависимости от поставленной цели. Сегодня мы на практике попробуем, что же это за натуральный макияж. Я вижу, дома все, кому я советовала, выполнили коррекцию бровей. Итак, первый шаг – тональная основа для макияжа и маскирующие средства. А далее – брови, глаза, щеки, губы. Именно в такой последовательности. Начнем…

Аня никогда не делала полного макияжа. Очень редко она подкрашивала ресницы несмываемой краской в салоне красоты у мастера Татьяны. Теперь придется все делать самой.

– Тусь, я даже держать все это правильно не умею, – призналась она шепотом.

– А я только притворяюсь, что умею, – неожиданно сказала Туся.

– Девочки, не волнуйтесь и не торопитесь. Я к каждой подойду и покажу все приемы.

Трудовая деятельность на благо женской красоты шла полным ходом. Аня всегда любила мелкую, кропотливую работу. Мало у кого хватало терпения выращивать мини-деревья в японской технике бонсай. А Аня наслаждалась и отдыхала, ковыряясь с корнями деревьев, аккуратно обрезая и формируя крону. И сейчас она подошла к своему лицу как к предмету, над которым придется долго и тщательно трудиться. Сначала так, потом вот так…

– Умничка, смотри, как славно получилось, – промурлыкала Лика, взяв Анино лицо в ладони. – Вот здесь чуть-чуть подправим.

– Наташа, – обратилась она к Тусе, – ты не торопись, мы никуда не опаздываем. «Служенье муз не терпит суеты», – продекламировала Лика.

Постепенно, шаг за шагом, они рисовали свои лица, то смеясь, то чертыхаясь, то стирая полученный шедевр и рисуя новый. Краски ложились неровными пятнами и никак не хотели перетекать одна в другую. Но, как только подходила Лика и проводила своей кистью по лицу, все сразу же выправлялось, исчезали резкие переходы и ненужные акценты.

– Сейчас сюда бы Ирку Дмитриеву. Уж она-то знает, как обращаться с красками и лишними мазками, – проговорила Аня, пытаясь подчеркнуть глубину глаз.

– Не факт. Чистый холст – это одно, а страшная физиономия – совершенно другое, – медленно выговаривала слова Туся, пристально вглядываясь в зеркало.

– Тебя же гримируют на съемках, – сказала Аня. – Ты что, никогда не интересовалась процессом?

– Не-а, я всегда думаю, как мне сыграть, как не перепутать текст и не влепить отсебятину. И потом, киношный грим – это совсем другое.

– А я пыталась пару раз накраситься, но получалось омерзительно, – поделилась воспоминаниями Аня. – И потом, Ванька не любит косметику.

– Ага, а еще Ванька не любит носить женские платья и бантики на голове.

Аня с Тусей заливисто засмеялись.

– Девочки, посерьезней. Наташа, твой левый глаз отличается от правого, – сделала замечание Лика.

– Так я с рождения такая дефектная. – Крылова никогда за словом в карман не лезла.

– Вот именно поэтому надо научиться визуально подправлять свои недостатки, – развивала свою тему Лика. – Ну смотри: здесь подводка чуть отступит, а здесь приблизится вплотную к ресницам. Не бойся, в результате заметно ничего не будет.

– Ой, и правда. Волшебство прям какое-то! – Туся радостно заулыбалась.

– А тебе, Аня, надо обратить внимание на румяна. Посмотри, как можно сузить твое круглое личико.

Лика стала кистью вычерчивать те зоны на щеках, на которые необходимо накладывать более темный тон.

– У тебя очень грамотно подобрана стрижка. Где ты делала прическу? – спросила она.

– Я хожу в салон «Мануэла», там есть мастер Татьяна, она-то меня и стрижет.

– Замечательно. Дашь мне потом ее телефон? Я хочу ей предложить поработать с нами.

– Хорошо, я принесу в следующий раз, – кивнула Аня. – Она очень милая женщина и опытный специалист. Знаете, как к ней все хотят попасть!

– Я думаю. Так, девочки, переходим к губам…

И опять зашуршали косметички, появились карандаши, помады, блески. И чего только ни напридумывает косметическая промышленность!

Аня смотрела во все глаза на милую незнакомку, которая глядела на нее из зеркала. Интересно, сможет ли она повторить этот шедевр без посторонней помощи? Как хочется показаться поскорее маме! Ведь мама не раз предлагала ей свою помощь:

– Дочка, давай я тебя накрашу.

– Не хочу. Что тут красить? К такому противному лицу ни в коем случае не стоит привлекать внимание. Ты что же, хочешь, чтобы надо мной смеялись?

Мама пыталась возражать и что-то объяснять, но Аня была такой упрямой и воинственно настроенной, что даже слушать ничего не хотела. Бедная мама, она обижалась и возвращалась к своим делам. А ведь если бы ее послушать тогда!..

– Ну, в общем и целом я вами довольна. Учтите, что цвет, качество и текстуру косметического средства надо подбирать индивидуально к вашей коже, пользуясь тестерами в магазинах, и никак иначе. Мы выполнили с вами натуральный макияж, который более всего вам подходит по возрасту. На следующем занятии – макияж элегантный. А сейчас все идем на фотопробы.

На занятиях с фотографами Глебом и Игорем Викторовичем девочки учились сидеть перед объективом в различныех позах, быть раскованными и незажатыми. Глеб всегда шутил и раскрепощал девушек. Высокий красивый брюнет с очень длинными волосами флиртовал со всеми – он по натуре был такой игривый. А пятидесятилетний серьезный профессионал Игорь Викторович был лыс, как бильярдный шар, строг и всех девчонок называл дочками. Забавная из них получилась парочка.

Эта часть обучения никак не давалась Ане. Она боялась фотоаппаратов и видеокамер, как дикий зверек боится пламени костра. Что она только не предпринимала! Думала о себе как о постороннем человеке и, наоборот, представляла себя в образе опытной фотомодели. Растормошить ее было невозможно.

– Анюта, твое милое русское лицо хочется погладить и поцеловать, я еле себя сдерживаю, – тараторил Глеб.

Аня звонко захохотала.

– Расслабься, наклони голову набок и ласково улыбнись в камеру, – просил Игорь Викторович.

– Представь себе теплый летний вечер, мы стоим под каштанами, тихо играет музыка, и я объясняюсь тебе в любви. – Глеб хитро подмигнул Ане.

– Да замолчишь ты наконец или нет, ловелас! – гневно прогудел Игорь Викторович.

– Ань, вспомни о Ване, – тихо шепнула Туся.

Она очень переживала за подругу, так как на съемке чувствовала себя как рыба в воде.

– Так, это какой еще Ваня? Почему я не знаю? – наигранно возмутился Глеб.

– Туся! – осуждающе проговорила Анька.

– Вот! – щелкнул несколько раз Игорь Викторович. – Вот настоящая эмоция. Так-так-так. А теперь, теперь нужна улыбка. Нет, не улыбка замученной воблы.

– Я уже не вобла, я акула. Так сказал наш физрук, – обиженно прогундосила Аня.

– Что-то не очень ты похожа на акулу, – засомневался, смеясь, Глеб. – Так, срочно нужен этот Ваня. Куда звонить?

– В Прагу, – захохотала Аня.

Опять раздались щелчки затвора фотокамеры.

– Ой, я не успела, – опомнилась Аня.

– И слава богу, что не успела. Зато я успел. – Игорь Викторович был собой очень доволен. – А теперь брысь отсюда. Замучила ты меня совсем.

11

Прошел месяц с того дня, как уехал Ваня и как Аня с Тусей начали заниматься в школе моделей. Аня очень скучала, но идея освоить совершенно новое для нее дело полностью захватила все мысли и давала надежду на осуществление желаний, еще вчера казавшихся несбыточными. Она так сильно похудела, что друзья и знакомые даже не узнавали ее при встрече. Они с мамой летали по магазинам и мерили совершенно новые по стилю «тряпочки», так называла их Аня. Одежда, облегающая подтянутую фигуру, соблазняла и радовала глаз. По вечерам папа с обожанием просматривал демонстрацию покупок и отпускал шуточки:

– Да, кому-то приходится на работе пахать не разгибаясь, а некоторые от беготни по магазинам ног под собой не чувствуют.

– Пап, а это нравится? – Аня прошлась по комнате по всем законам дефиле.

– Ничего себе походочка! Вот что: слушайте все сюда. Я запрещаю так ходить по улицам. К обеим относится, понятно?

– Понятно! – дружно крикнула женская половина семьи и повалилась на диван, чуть не задавив главного кормильца.

За хохотом они не сразу услышали телефонный звонок.

– Анька! Это я, – зевая сообщила Туся. – Звонила Катя, завтра замена аэробики на дефиле.

– Понятно.

– Тогда до завтра. Смотри не опаздывай.

– Не опоздаю, до завтра.

– Анька, я тебя знаю, – усомнилась Туся. – Десять секунд жду, а потом твой сотовый взорвется от звонков. Поняла, копуша?

– Да, поняла, Тусенька, поняла. Я твоих звонков не боюсь. Чао! – Аня хихикнула и положила трубку.

Но только она направилась в комнату, как тут же опять раздался звонок. Видно, Туся решила осуществить свои угрозы заранее.

– Я твоих звонков не боюсь, и ты меня ими не доконаешь, – звонко рассмеялась Аня.

– Да я и не хочу. Просто очень соскучился. – Это явно была не Туся.

– Ваня! – выдохнула Аня.

– Здравствуй, солнышко! – осторожно произнес Ваня.

– Ой, как я рада! Здравствуй! Здравствуй! Привет!

– Совсем другое дело, а то я было подумал, что некстати, – расслабился Иван.

– Да что ты! Просто не ожидала тебя услышать.

– Жаль, а я вернулся, – усмехнулся Ваня. – И сразу звоню.

– Как вернулся, куда вернулся? – Ане не удалось скрыть свой испуг.

Как же так? Он должен был вернуться в начале августа, а сейчас середина июля. Ведь все это время Аня готовила ему сюрприз. Как теперь ей ездить на занятия? Прятаться и врать? А если все рассказать, то неизвестно, как он ко всему отнесется. И потом, это же интимная сторона женской жизни, про нее говорят: перышки чистить. Нет, ей совсем не хотелось, чтоб он увидел полуфабрикат.

– Ну из поездки, я же тебе рассказывал. Звоню из Праги.

– А-а… – только и вымолвила Аня.

– Как ты там? Что поделываешь?

– Вань, занимаюсь домом, цветами, читаю «Войну и мир», потом куча разных женских секретов. – Эта фраза произносилась ею на автомате, потому что она давно ее построила и выучила наизусть, так сказать, домашняя заготовка. – Лучше расскажи, как ты отдыхаешь.

– Поездка была прекрасной. Все время жалел, что тебя со мной нет. Мама говорит, что Анечке надо будет обязательно все это показать. Поняла?

– Да, спасибо.

– Аня, мне подарили цифровую фотокамеру. Я все-все снимал, тебе и за неделю не пересмотреть.

– Ой, как здорово, как я хочу все увидеть! – не сдержалась Аня и тут же прикусила губу. Ведь планировала разговаривать спокойно и не торопить его приезд.

– Хочешь, я прилечу прям завтра? – Ваня перешел на шепот.

– Ты что? Даже не выдумывай! – всполошилась Аня. – Отдыхай до августа, как и планировал. И я в августе буду посвободней. Поедем на дачу, походим в кино, побродим по Подмосковью. – Она уговаривала его, как маленького ребенка, обещая конфеты и пряники, если будет вести себя хорошо.

– Аня, скажи мне правду, – напряженно проговорил Ваня.

– Господи, да какую еще правду, Ванечка?

– Ответь только: у тебя все в порядке?

– Ну конечно, что ты! – Вот сейчас она была вполне убедительной.

– Хорошо. Тогда скорей завершай свои дела, чтоб в августе была свободна, как птица.

– Конечно! Иришке персональный привет от меня.

– До свидания, солнышко.

– До свидания, жду тебя. – Аня положила трубку и облегченно вздохнула.

Выкрутилась и на этот раз, хотя какая-то тревога терзала ее сердце.

Она даже представить себе не могла, к каким последствиям приведет этот разговор… Грустно вздохнув, Аня поплелась в ванную.

А Волков, дождавшись коротких гудков, тихо положил трубку и вдруг с силой ударил кулаком в стену. Физическая боль на минуту заглушила сердечную.

– Ты что, занимаешься каратэ? – спросила вездесущая сестренка Иришка.

– Да, занимаюсь, – простонал Ваня, потирая ушибленную руку.

– Больно? – не унималась Иришка.

– Терпимо.

– Ваня, ты уже поговорил? – В комнату вошла Софья Александровна.

– Да, спасибо.

– Ваня, я прошу тебя, не говори так часто «спасибо», мне становится не по себе, – с легким упреком сказала мама. – Ты не в гостях, ты у себя дома. Понимаешь? Это твой дом, твой телефон, твоя вторая семья.

– Хорошо, мама, – грустно вздохнул Иван. – Я, пожалуй, пойду прогуляюсь немного. Ладно?

– Конечно иди! – Софья Александровна с тревогой посмотрела вслед сыну.

Ваня стоял на мосту и смотрел на воду. Еще полгода назад они были здесь вдвоем и держались за руки. Тогда ему не давала покоя ревность, казалось, Аня увлеклась студентом из университета. Но тогда он решил: пусть девушка сама выбирает. А тот студент Лев сказал, что за любовь надо бороться. Этого Ваня понять не мог. Он умел только терпеливо ждать и быть непоколебимо верным. Может, это неправильно? Может, пришла пора драться, кусаться, биться за любовь? Но зачем? Или она есть, тогда ничего не страшно, или же просто не за что и бороться. А что, если… Голова пухла от мыслей, но ничего определенного не возникало. Что-то там случилось в Москве. Одно из двух: или Аня разлюбила его окончательно, но тогда ничего не исправить, или она вляпалась в какую-то неприятную историю, ведь кто-то донимает ее телефонными звонками.

* * *

Аня с Тусей переоделись и вышли в танцевальный зал на блестящий паркет. Дефиле с Вишняком должно было начаться через минуту. Каблуки уже совсем не мешали. За месяц постоянных упражнений нога словно срослась с туфлями. Колени распрямились, подбородок больше не лежал на груди, глаза оторвались от пола и смотрели прямо перед собой. Уже очень нравилось высоко держать голову, расправив плечи, и делать маленькие шаги, не раскачиваясь и не размахивая руками. Несколько занятий по этикету добавили уверенности в себе, что также сказалось на походке и жестах.

– Добрый день, мои дорогие вишенки! – Вишняк день ото дня становился все добрее.

Быть может, к своему таланту, вложенному в этих детей, он не мог относиться плохо. Можно в принципе не любить архитектуру, но дом, построенный своими руками, будешь любить всегда. Поэтому и называл он их созвучно своей фамилии.

– Здравствуйте, Сергей Юрьевич, – хором ответили «вишенки».

– Как вы уже знаете, по окончании курса нам предстоит заключительное дефиле – выступление на подиуме. Мы арендуем концертный зал. Ваше выступление будет проходить на сцене. Пол отличный, я проверял. Музыка, освещение, съемка – все по высшему классу. Юдашкин с Зайцевым могут позавидовать. Дело осталось за малым – не ударить в грязь лицом. Для этого мы сейчас обсудим программу нашего шоу и начнем репетировать коллективное действо. Далее я с каждым индивидуально оговорю костюмы для демонстрации разных стилей. Потом вы обсуждаете с визажистом все варианты показываемых образов. Следующий этап – съемка личных видеороликов и работа над портфолио – альбомом с фотографиями моделей, то бишь с вашими фотографиями.

– Мы успеем? – заволновались все в один голос.

– Кто не успел, тот опоздал, – строго сказал Вишняк.

– Больше вопросов нет, – хохотнули мальчишки.

– Значит, так. Программа будет называться «Магазин». Мы должны показать мини-спектакль. Просто хождение по сцене никому не интересно. Вы должны сыграть различные образы, именно для этого у вас и проводились уроки сценического искусства.

Туся многозначительно посмотрела на Аню, та улыбнулась. Кахобер давным-давно приучил всех к сцене, и боязнь зрительного зала с детства прошла у всех его учеников.

– Представьте себе: работает магазин, мальчики будут продавать одежду. Девочки, по одной, выходят на сцену, выбирают себе наряды и уходят в примерочные, то есть за кулисы. Затем, попеременно надевая то один, то другой костюм, они появляются группами на сцене и демонстрируют свой выбор. Выходы сгруппируем по стилям одежды.

– То есть вы хотите сказать, что на вешалках будут висеть уже наши костюмы? – спросила Туся.

– Да. И первое отделение – это лето. Сарафаны, босоножки, соломенные шляпы, солнечные очки и тому подобное. Второе отделение – холодный осенний вечер. Плащи, пальто, куртки, сапоги, зонты от дождя. Третье отделение – офис. Это – деловой костюм. Четвертое отделение – спортивная одежда, здесь фантазия не имеет границ. Пятое, заключительное, отделение – вечерний туалет. Дома тщательно пересмотрите свой гардероб. Для каждого выхода на сцену подберите по три варианта костюма. Сколько получится?

– Пятнадцать, – хором ответили ученики.

– Я же все время говорю, включайте мозги и пользуйтесь ими.

– Восемнадцать, – уверенно ответила Аня. – Надо же еще в чем-то прийти в магазин.

– Ура! Одна голова на двадцать человек – уже неплохой результат.

Все зааплодировали, а Аня сделала реверанс.

– Из ваших трех костюмов я со стилистом выбираю для шоу только один. Сколько получится всего костюмов на каждого?

– Шесть! – дружно и громко выкрикнули все.

– Вы еще не совсем потеряны для общества, – улыбнулся Вишняк.

Опять раздались аплодисменты.

– Теперь главное. Нам надо отработать все движения, которыми мы занимались целый месяц. Все на сцене будет происходить по счету. Каждый шаг и каждый жест индивидуален и точен во времени и месте. Ритм музыки будет помогать в счете. Интервал очередности – десять единиц.

– Как-как?

– Оля делает первый шаг на «раз», за ней выходит Наташа, делая первый шаг на «одиннадцать», или, если считаем до «десяти», то также на «раз». Так, начинаем. Четные участники идут за правую воображаемую кулису, нечетные – за левую. Выходим по номерам попеременно то слева, то справа. Пересекаем по диагонали сцену и останавливаемся у края, ожидая остальных. Далее уходим в обратном порядке. Поехали! И… раз, два, три, – захлопал в ладоши Вишняк.

Сначала вообще ничего не получалось. Все сбивались, спотыкались, поворачивали в другую сторону, путали очередность. Вишняк орал и топал ногами:

– Все, ноль. Как инвалиды ходите! Полная лажа! Дефиле утюгов по подиуму!

– Ужас! – проворчала Туся. – Я все время не попадаю в счет.

– А ты для начала, пока стоишь, топай на месте незаметно, тогда легче сделать первый шаг. Я пробовала, получается, – прошептала Аня.

Начинали вновь и вновь, но Аня с Тусей уже легко выполняли свою часть. Аня так боялась опозориться, что дома по сто раз повторяла все па, упражнения, движения и шаги. Поэтому сейчас ей было легче, чем остальным. А Туся, живя в ладах со своим телом и лицом, особенно не утруждала себя. Зачем? И так все хорошо. Но хорошо долгое время не получалось. Тут-то и пришла ей на помощь Аня. Она, по мнению Туси, была въедлива до жути. Каждую минуту что-то долдонила ей в ухо. Прислушавшись, Туся исполняла ее указания, и результаты не заставили себя долго ждать.

В свою очередь Аня просто обмирала от страха, когда дело доходило до съемок. И здесь Туся старалась «вправлять ей мозги». Две такие непохожие девочки прекрасно обогащали друг друга.

– Туся, какая ты счастливая, что так уверена в себе. Красивая, смелая, тебе все нипочем. Завидую я тебе по-хорошему, – искренне говорила Аня.

– Видишь ли, по большому счету это все мура, – грустно проговорила Туся. – А вот самые главные достоинства – это те, которыми обладаешь ты.

– Чем же это? – Аня заливисто засмеялась.

– Упорством и радостным отношением к жизни. Ты притягиваешь счастье.

12

Началось перемеривание гардеробов. То Аня бежала к Тусе, и они вместе трясли все шкафы. Инна Дмитриевна, Тусина мама, возвращаясь домой, сначала падала в обморок при виде беспорядка, а затем сама втягивалась в примерочную лихорадку. Старая история про то, что нечего надеть и абсолютно некуда класть – надо купить еще один шкаф, – повторялась вновь. То Туся, как смерч, налетала на Анину квартиру, и они втроем с Мариной Сергеевной до изнеможения перемеривали все подряд. Даже невозмутимый кот Тимофей с позором убегал подальше от этого бедлама. Николай Петрович осторожно входил в квартиру, говорил: «Здрасте вам», в ответ получал: «Привет, нам некогда» – и понуро брел на кухню отгадывать кроссворды. Втискивая большие буквы в маленькие клеточки, он печально сетовал коту на свою судьбу:

– Вот ведь какая напасть обрушилась на наш дом! Мы с тобой присутствуем при зарождении страшной эпидемии, именуемой настоящей женской жизнью. То есть нечего, потому что у них, видите ли, разгрузочные дни, то есть некогда, потому что у них примерочные дни. Нет, как жить, скажи?!

Пфу-пфу! – чихал Тимофей.

– Правду говорю, – подтверждал папа.

– Ну попробуй эту кофточку с шортиками, очень миленькая кофточка, – уговаривала Аню мама.

– Нет, лучше эти брюки с топом, – предлагала Туся.

– Ты что, с ума сошла! У меня в них попа толстая, – возмущалась Аня.

– Можно подумать, в других у тебя попа тощая, – донеслось из комнаты.

Папа вздохнул и полез в холодильник.

– Молоко с булкой будешь? – спросил он у Тимофея.

Пфу-пфу!

– Ну как хочешь, а я съем.

Основные вещи были отобраны. Аня с Тусей сидели на диване, поджав под себя ноги.

– Все бы ничего, но вечерние платья у нас с тобой не фонтан, – нахмурившись, объявила Туся. – Кого сейчас удивишь скромным платьем на бретелях? Классика, конечно, всегда хороша, но на такое шоу надо бы что-нибудь сногсшибательное.

– Дорогое мы не потянем.

– Дешевое взять негде.

– Жаль, что Ленка Серова уехала к отцу. Вот она бы точно придумала что-нибудь экстравагантное, – вздохнула Аня.

Туся протянула руку к тумбочке и от нечего делать стала набирать Ленкин номер телефона. Длинные гудки через динамик огласили комнату.

– Полное отсутствие присутствия. – Туся положила трубку.

– Что и требовалось доказать, – усмехнулась Аня.

Неожиданно зазвонил телефон.

– Алло, – сказала Туся секретарским тоном.

– Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Аню, – услышала она в трубке.

– Боже мой! Ленка, ты, что ли? – удивилась Крылова.

– Туся? – в свою очередь удивилась Лена Серова.

– Я, я. Ты где?

– Дома.

– Мы тебе только что звонили, – сообщила Лене Туся.

– Я видела номер на определителе. Я только из ванной вышла, вот и перезваниваю. – Лена внесла ясность.

– Ты когда приехала? – уточнила Туся.

– Да сегодня. Девочки, как я соскучилась!

– Значит, так, слушай сюда. – Крылова, как всегда, взяла быка за рога. – Сейчас мы с Анькой к тебе зайдем, и скучать тебе не придется.

– Давайте быстрее, – обрадовалась Лена.

– Все. – Туся положила трубку.

– Ой как здорово! – воскликнула Аня.

– Я же говорю, ты притягиваешь счастье, а интуиция меня никогда не подводит. Бежим мучить Серову.

– Под пытками она обязательно даст согласие, – засмеялась Аня.

Девочки подхватили все свои «тряпки» и побежали к Лене Серовой. После того что она вытворила с костюмами для спектакля, ни о каких других вариантах не могло быть и речи.

– Ленка, ну что ты думаешь? Говори!

– Девчонки, я так быстро соображать не могу. Дайте подумать. Вы просите меня сшить вам платья на такой показ?

– Ну а о чем мы битый час тебе толкуем? – нетерпеливо топнула ногой Туся.

– Подожди, Тусь, не мельтеши, – попыталась успокоить ее Аня. – Сядь и помолчи чуть-чуть. Лен, понимаешь, ты наша единственная надежда произвести фурор. Ничего страшного не произойдет, если ты откажешься, мы…

– Ага, не произойдет! – воскликнула Туся.

– Ничего страшного не произойдет, мы выступим в своих платьях, – с нажимом в голосе проговорила Аня, страшными глазами глядя на Тусю. – Просто мне кажется, что тебе это тоже может быть интересно. Ленка, подумай, такая возможность выйти на большую публику. Ты же кладезь идей.

– А я что говорю! – подпрыгнула Туся. – Надо быть дурой… – Она осеклась, увидев Анькин кулак.

– Леночка, ну пожалуйста! Может, ты успеешь сшить нам что-нибудь эдакое? – Аня умоляюще сложила руки.

Лена вдруг заплакала. Аня с Тусей изумленно переглянулись, бросились к девушке и принялись ее утешать.

– Ну что ты, Ленуся, ну не плачь, не надо, – успокаивала Аня.

– Да бог с ними, с этими платьями. Нашла из-за чего переживать, – затараторила Туся.

– Вы не поняли меня, девочки. Я так рада, что вы меня цените. А то шью только сама себе. Туська, у тебя же все шмотки фирменные. Неужели мое наденешь?

– Ха, фирменные! Это они по нашим деньгам фирменные. Ширпотреб, да и только. Знаешь, что моя маман сказала? – спросила Туся.

– Что? – всхлипнула Лена, вытирая покрасневший нос.

– «Эта девочка дорогого стоит. Настоящий от кутюр». Ты представляешь, как моя маман со своим журналом сечет в этом вопросе? А на спектакле как глянула, просто обомлела.

– Правда? – не поверила Серова.

– Я что, когда-нибудь врала? – возмутилась Туся.

– Было-было, – хором сказали Аня с Леной.

– Но не в таких же серьезных вещах, как мода. – Крылова, как всегда, была неподражаема.

Девочки рассмеялись.

– Вот и Борька говорит, что у меня талант, – сказала Лена.

– Ой, твой Борька. Тоже мне авторитет! – заявила Туся. – Ты нас слушай. Мы с Малышевой почти готовые модели, нас на мякине не проведешь: знаем, что по чем.

– Лен, а ты Борю видела? – заволновалась Аня.

– Конечно. Он нас встречал, – смутилась Лена.

– У меня к тебе просьба. – Малышева умоляюще посмотрела ей в глаза. – Не рассказывай ему ничего про агентство. Скажи просто, что девочки платья тебе заказали. Ладно?

– Ладно. А что в этом такого?

– Ой, Ленка, у Анки свои тараканы в голове. Мы в разведчиков играем. Она – Штирлиц, я – пастор Шлаг, а Ванюшенька Волков – Мюллер. Поймает нас, и все: секир башка.

– Да ничего подобного, просто не хочу говорить, и все.

– Я ничего не скажу. К какому дню надо успеть с платьями?

– Ко вчерашнему, – выдала Туся.

– Чем раньше, тем лучше. Нам надо их главному показать, чтоб одобрил.

– А что, может не одобрить? – забеспокоилась Лена.

– Не может! – грозно ответила Туся.

– Тогда срочно шьем платья, – решительно сказала Лена. – У меня как раз есть идеи…

Уже поздно вечером Аня позвонила Тусе.

– О, привет! Давно не виделись, – пошутила Туся. – Сидим вот с мамой, обсуждаем фасон платья, который Ленка нарисовала. Мама в восторге. Завтра во сколько едем за тканью?

– Когда удобнее?

– Тогда перед занятиями, а то потом от усталости купим какую-нибудь дрянь, лишь бы побыстрее отделаться. Давай в десять, о’кей?

– О’кей, – согласилась Аня. – Тусь, у меня… – Она замялась.

– Что, денег нет?

– Тут другое, совсем другое… – Малышева молчала, не зная, как сказать.

– Да говори же, не тяни, – торопила Туся.

– У меня проблемы. За мной кто-то следит, – призналась Аня. – Только не смейся, пожалуйста.

Туся и не думала смеяться. За последние три года она побывала в таких переделках, что страшно вспомнить. То ночные походы на кладбище, то секта, то выслеживание бандитов. Но самым страшным был тот ужас, который она испытала от преследований Германа, психически больного юноши. Поэтому шутить на эту тему у нее не было ни малейшего желания.

– Так. Когда ты заметила? – шепотом спросила Туся: не дай бог, мама услышит, у нее сразу начнется истерика.

– Понимаешь, сначала я днем заметила мужика в темных очках и бейсболке. Я еще подумала: пасмурно, а он в очках. Я шла к тебе.

– Он старый или молодой? – допытывалась Туся.

– Трудно сказать, лет тридцать, наверное.

– Так. Рост, волосы, одежда?

– Да не знаю я, – ответила Аня. – Днем далеко был. Потом, когда мы побежали к Ленке, я, кажется, опять его видела.

– Кажется или видела?

– Видела кого-то в очках, а тот или другой…

– Ну подожди делать из мухи слона. – Туся попыталась сосредоточиться. – Попался пару раз на глаза чудак в темных очках…

– Туся, самое главное, когда мы с тобой расстались, он преследовал меня до подъезда. Я от страха даже свой код не сразу набрала, все пальцы не туда попадали. – Чувствовалось, что Аня нервничает.

– Ты что, одна вошла в подъезд? – строгим голосом спросила Туся.

– Я бежала от него домой.

– Дура! – обругала подругу Крылова. – Разве можно было входить в подъезд? Он мог знать код и догнать тебя там. В таких случаях сразу надо обращаться к людям или звонить маме, у тебя ж сотовый с собой.

– Я забыла про все на свете, такое затмение нашло, – оправдывалась Аня, понимая, что Туся права.

– Маме сказала? – продолжала допрос Туся.

– Нет.

– Зря. Надо сказать, – посоветовала Крылова.

– Подожду пока. Вдруг мне показалось?

– Ладно, завтра я проведу с тобой разъяснительную беседу. Ложись спать и больше не думай об этом, – наставительно сказала Туся. – Многие через эту нервотрепку проходят. Сия чаша не миновала и тебя. Если он действительно существует, то хорошо уже, что мы знаем о нем. Как говорится, предупрежден – значит защищен, – со знанием дела заметила она. – Помнишь капитана милиции Гаврилова? Сможем обратиться к нему. Он нам с Толиком очень помог. Поняла?

– Да, Тусенька, спасибо тебе, – поблагодарила за участие Аня. – Пока.

– До завтра. – Туся положила трубку.

Этого еще не хватало! А если тот тип проследил за Аней от модельной школы? Есть же любители побегать за молоденькими моделями, считают, что этот тип девушек вполне доступен. Туся передернула плечами: мерзость какая!

13

– Прекрати все время оглядываться, – ворчала Туся.

– Разве я оглядываюсь? – удивилась Аня.

– Столько дней уже прошло. Нет его, испарился. А может, тебе и вовсе это только показалось.

– Нет, – горячилась Аня. – Я ускорила шаги, и он ускорил. Я побежала, и он побежал. Он почти догнал меня, но что-то ему помешало.

– Вот! Помешало, и он отвалил, – констатировала факт Крылова. – Отправился на промысел в другое место. Скажи спасибо Лапушке, вон как бегать стала, ни один маньяк не догонит.

Девчонки расхохотались и вошли в метро.

Он, тот самый человек, не спешил за ними, а наблюдал издалека. Зачем приближаться, если он точно знает, где живет эта девушка. А в том, что она едет домой, человек не сомневался. К нему подошел второй, одетый точно так же. Их невозможно было различить: один рост, одинаковое телосложение.

– Ну что? – спросил второй.

– Домой поехали, – ответил первый.

– Нет. Домой они так рано не возвращаются, – усомнился второй.

– Значит, отправятся все к той же портнихе. Знаешь ведь, о чем я говорю.

– Ничего, сейчас мы их догоним, – сказал второй. – И они спустились в метро вслед за девушками.

Сегодня предстояло очень ответственное мероприятие. Нужно было сняться на видеоролик. Он состоял из нескольких частей. Первая – интервью, в котором модель кратко рассказывает о себе, о своих вкусах, о планах на будущее. Вторая часть – запись дефиле общим и крупным планами. Третья – пластический этюд, то есть движение под музыку. Четвертая часть – реклама какого-нибудь продукта или услуги, придуманная и сыгранная самой моделью. Костюмы использовались те, которые отобрали на предварительном просмотре.

Аня очень волновалась, потому что и видеосъемка, и фотосъемка давались ей с большим трудом. Все уже было придумано, все отрепетировано, дело осталось за малым – сняться.

Девочки приехали в новый многоэтажный дом. Входя в подъезд, Аня оглянулась, и ей показалось, что две черные тени метнулись за угол дома. «Так, ну это уже клиника, – промелькнуло у нее в голове. – Я просто очень устала и сама себя накручиваю. Два маньяка – это уже слишком!» В лифте они поднялись на шестой этаж, где две квартиры были объединены и оборудованы под студию. Здесь была костюмерная, где переодевались модели, и гримерная, где их ждал визажист; была даже кухня, где можно было выпить чаю. Основное помещение занимала собственно студия. Все стены были задрапированы тканью различных тонов, оттенков и фактур. Для каждого платья, для каждой модели был необходим свой фон, чтобы краски не сливались и, наоборот, чтобы не было резких контрастов, которые порой «пожирали» саму модель. Здесь был и красный кусок стены, и синий, и желтый, и фиолетовый, и зеленый, и даже черный. А одна стена была полностью белой. Причем драпировка плавно переходила в пол, который, казалось, являлся продолжением стены без всяких углов и перегибов. Поэтому казалось, что модель парит в воздухе.

График и время съемок были расписаны по дням и часам. На каждого человека отводилось по два часа съемочного времени. Аня с Тусей, естественно, записались на один день и на соседнее время: двенадцать и четырнадцать часов. Приехали они чуть пораньше. Работа кипела вовсю. Перед ними снималась Оля, и, по всей видимости, не все получалось у нее гладко, поэтому из графика уже немного выбивались. Все это им рассказала Катя, которая руководила, контролировала и направляла всю работу. Два молодых человека вели съемку. Андрей был оператором и не выходил из-за камеры, закрепленной на штативе. Вахтанг, режиссер по образованию, занимался самой постановкой, а потому носился по студии, крича и размахивая руками и тем самым подтверждая наличие горячего южного темперамента.

Катя проводила девочек в костюмерную, чтобы они могли переодеться в халатики. Сначала Аня и Туся достали все свои костюмы и развесили их на вешалках.

– Тусь, а у меня ничего не помялось. – Аня расправила на вешалке свои наряды.

– Зато у меня вся блузка жеваная, – проворчала Туся.

В комнату вошла визажист Лика:

– Девчонки, привет!

– Здравствуй, Лика! – обрадовались они знакомому лицу.

– Так, кто первый идет краситься? – спросила Лика.

– Туся, иди ты, – предложила Аня, – а я пока поглажу твою кофточку. – Она кивнула на гладильную доску, стоявшую у окна.

– Отличненько! Спасибо, Анютик. – Туся с Ликой ушли в гримерную.

В дверь заглянула Катя:

– Ну как ты тут?

– Туся пошла макияжиться, а я хочу погладить, – сказала Аня. – Можно?

– Ну конечно! Для этого здесь утюг и стоит, – пожала плечами Катя. – Только вот жара ужасная, а ты еще утюг включишь. Разденься-ка до белья, а то будешь вся красная, как помидор, и Вахтанг нас с тобой этим же утюгом и прибьет. Слышишь, как вопит?

Они весело рассмеялись. Какая же Катя чудесная!

Аня разделась, подошла к окну, где стояла какая-то супердоска с подвешенным на кронштейне утюгом, и начала гладить Тусину кофточку. Вид из окна был потрясающий: сочная зелень парка так и манила прогуляться, кудрявые деревья издалека казались такими же миниатюрными, как те, что она много лет с упоением выращивала дома в плоских кашпо. «Как мои бонсайчики», – подумалось Ане. Толстые карапузы носились вокруг своих разомлевших мамаш, бабульки жмурились на солнышке, пересказывая, наверное, друг другу всю свою жизнь, а влюбленная парочка медленно прогуливалась, держась за руки.

Аня гладила кофту и пританцовывала, повторяя движения пластического этюда под музыку, раздававшуюся из студии. Настроение было таким приподнятым, что хотелось петь и плясать. Скоро приедет Ваня! Аня выключила утюг и сладко потянулась. Если бы только она могла себе представить, что из дома напротив, на который она даже не обратила внимания, за ней пристально следили в бинокли два человека…

– Ну что? Теперь все понятно? – спросил первый.

– Да. Полуобнаженная девушка гладит белье и танцует, – задумчиво протянул второй.

– Какие-нибудь вопросы, сомнения остались еще? – сурово спросил первый.

– Никаких.

– Больше откладывать не будем. Продумаем каждый шаг и действуем.

– Согласен. Больше возражать тебе не буду.

Они убрали свои десятикратные бинокли «Олимпус», надели темные очки и черные бейсболки. Балкон, на котором они стояли, был общий и вел на лестницу. Быстро спустившись вниз, оба спрятались в кустах и стали ждать появления объекта.

После того как ушла Оля, Вахтанг сразу подобрел.

– Я ей говорю, что делать, а она мне отвечает, что ей так не идет, – ворчал он, успокаивая сам себя. – Нет, вы слышали? Она меня учит моей работе! – все еще горячился он. – Можно подумать, эта Оля снимается сегодня не в первый раз!

– Я не первый раз снимаюсь, но я послушная девочка и перечить вам не буду, – улыбнулась Туся.

– Вот молодец, настоящая женщина! Зачем нас, бедных мужчин, злить, нас надо завоевывать, – подмигнул он Тусе. – Начинаем. А ты, колокольчик, – обратился он к Ане, – готовься, буду снимать вас обеих параллельно. Репетируем интервью.

Интервью девочки давали в деловых костюмах, с натуральным макияжем, сидя на стуле. Важна была не только и не столько сама речь, сколько умение элегантно сидеть, естественно смотреть в камеру, располагать к себе собеседника. Туся все выполнила с первого раза. А Ане пришлось сделать пару дублей. Но Вахтанг сказал, что обе они – просто замечательно перспективные модели.

Дефиле было так четко отработано с Вишняком, что никаких затруднений и быть не могло. Аня и Туся надели длинные платья, Лика сделала им экстравагантный макияж, о котором можно было только мечтать, и девушки по очереди продефилировали перед камерами.

– Тусь, я поняла, – сказала Аня, – я перед видеокамерой чувствую себя спокойно, потому что не надо замирать на какой-то миг, который и выхватит фотоаппарат. Я в движении, в жизни, в разговоре. А замирать и держать лицо мне трудно.

– Вот ты все это завтра Глебу и Игорю Викторовичу и расскажешь, – решила за Аню Туся.

Девочки переоделись в спортивные купальники и пошли на пластический этюд. Вот тут хохоту было вдоволь, потому что Вахтанг показывал сам, как надо изгибаться, чтобы все получилось изящно и эротично. Туся устроила целое шоу, и ей хлопали в ладоши от души, а Аня все выдавала с хитрой улыбкой на лице, и, так как это было ее естественное состояние, Вахтанг остался очень доволен:

– Просто замечательная парочка: женщина-вамп и женщина-шутка.

Теперь надо было снять рекламный ролик. Сценарий был таков: Туся сидела в кресле, листала красочный журнал и мечтала о жарких странах. Тут же ее показывали на берегу моря, загорающую на песке. Потом кадр менялся, и Туся была уже вся намазана темным кремом. Это означало, что девушка сгорела на солнце. Опять менялся кадр – мечтающая Туся, успевшая смыть загар, вскакивает с кресла и бежит за защитным кремом от ожогов. Финальная фраза звучала так: «Если я целый год готовилась к отпуску, это не значит, что надо собрать все солнце на себе». Вахтанг скрестил над головой руки, что означало – снято.

Анин ролик был о муках выбора своего стиля. Вероятно, девушка собирается на свидание. Она примеряет разные наряды. То ее показывают в коже и металле, с немыслимой раскраской на лице. Это изощрялась Лика. Так называемый авангардистский макияж превратил милое Анино личико в ужасную маску: черные губы, яркие апельсиновые тени и зеленые брови. Затем сменяется кадр, и девушка предстает в длинном декольтированном платье, макияж экстравагантный. Третий вариант: огромные ботинки, широкие приспущенные штаны, облепленные карманами, черная майка с надписью «кайф» и полное отсутствие косметики. Каждый раз девушка подходит к зеркалу, пристально вглядывается в свое отражение и остается недовольна. И наконец Аня в легкомысленном платье в горошек, с элегантным макияжем, кружится у зеркала, весело смеется и произносит в объектив: «Выбери свой стиль!»

– Как же ты смеешься, колокольчик! Выходи за меня замуж! – улыбнулся Вахтанг.

– Она уже замужем, – засмеялась Туся.

– Ну, девчонки, я уж и не знаю, в каком возрасте вас теперь надо сватать! – развел руками Вахтанг.

– Аня, Туся, все костюмы оставляйте на вешалках. Завтра здесь же съемка в них на портфолио. Вы приходите к десяти часам утра, – предупредила Катя.

– Много воды на ночь не пейте, а то утром лицо будет отекшее, – посоветовала Лика.

– Хорошо.

– До завтра!

14

Утром раздался телефонный звонок:

– Здравствуй, солнышко!

– Ваня! Как я рада тебя слышать! – засмеялась от счастья Аня. – Как ты? Как Софья Александровна, Иришка, Леон Богуславович? Как там Прага поживает? – Аня поняла, что ужасно соскучилась по нему.

– Столько вопросов! Отвечаю сразу на все. Очень хорошо. – Ваня замолчал.

В этот раз Аня решила себя контролировать. Она не будет спрашивать, когда он вернется, чтоб не провоцировать его на внеплановый приезд. Пусть все закончится, и тогда она встретит его во всей красе. Ваня обомлеет и поймет, на что способна его девушка во имя любви.

– Почему ты молчишь? – спросила она.

– Хочу послушать твой голос, – сказал Иван. – Расскажи, чем ты сейчас занимаешься?

– Езжу на дачу, хожу с мамой по магазинам, читаю. Да! Еще развлекаемся с Тусей, она в Москве, – отчиталась Аня.

– Ну и как вы развлекаетесь? – уточнил Волков.

– Кино, фотография, разные женские шалости.

– Какие женские шалости? – продолжал настаивать Волков.

– Ванечка, да ерунда всякая, – проговорила Аня. – Лучше расскажи, чем ты занимаешься. У тебя жизнь, наверное, более насыщенная, чем моя.

– Вот в этом я как раз не уверен.

– Ну расскажи хоть что-нибудь. – Ане надо было заставить его рассказывать, а не задавать ей вопросы.

– Я тут работаю агентом ФСБ: слежка, преследования, секретная информация, связи, явки, фотокомпромат, аналитические исследования и прочее, прочее, прочее.

Аня рассмеялась:

– Молодец! Так держать! Возьми меня к себе на работу, – решила подыграть ему Аня. – Может, у меня получится?

– У тебя-то точно получится, – серьезно сказал Иван. – Ты ведь у меня как шкатулка с секретом. Посмотреть, что внутри, очень хочется, а открыть не получается.

– Скажешь тоже! – засмеялась Аня, но смех получился неестественный.

– Аня, у тебя все в порядке? Скажи мне честно, – попросил Ваня.

– У меня именно сейчас все в порядке. Только очень не хватает тебя, – совершенно искренне сказала Аня. – Вот приедешь в августе, тогда будет просто замечательно.

– Ну тогда до скорой встречи.

– До встречи в августе. – Аня положила трубку.

«Все-таки права Туська, напридумывала я здесь тайны мадридского двора, тоже мне – любительница сюрпризов».

Но телефон тут же зазвонил опять.

– Привет, это я, – сообщила Туся.

– Привет, – кисло отозвалась Аня.

– Ну, едем?

– Конечно едем! – Малышева решительно тряхнула головой. – Раз я вдрябалась в эту авантюру, надо доиграть до конца.

– А я про что! – поддержала Крылова. – В девять у метро.

Какое красивое слово – «портфолио»! Большой альбом фотографий профессиональные модели часто называют на английский манер book. Фотографии должны быть и в полный рост, и сидя, и в движении, и отдельно лицо крупным планом, с косметикой и без. Разные ракурсы, разные световые решения, разный стиль. Чем больше охвачено сторон, тем полнее информация о модели. Портфолио – это своего рода паспорт любой модели, пропуск в мир модельного бизнеса. Рассылая свои портфолио, модели заявляют о себе, ищут работу. В общем, девчонки поняли, что портфолио – главный результат их трудов праведных, а посему приехали на съемку, как на бой – решительно и во всеоружии.

– Здравствуйте! – весело прокричал Глеб и распростер объятия.

– Вот и Аня, мучительница моя пришла. Привет, – улыбнулся Игорь Викторович.

– Утро доброе! – радостно заголосили Аня с Тусей.

Вышли Катя с Ликой, быстро обсудили со всеми порядок съемки, рассмотрели пробные фото.

– Ой, как красиво! – искренне изумились девочки.

– Фирма веников не вяжет! – провозгласил Глеб.

– Самые удачные снимки получились, когда я и не ожидала щелчка фотоаппарата, – изумилась Аня.

– С тобой, мадемуазель, у меня будет отдельный разговор, – предупредил Глеб.

– Она вчера на видеосъемке сказала, что боится именно мгновения щелчка. А когда она в движении и ей не надо замирать, она этой съемки вовсе и не замечает, – объяснила Туся. – Может, попробовать снимать ее способом скоростной съемки? Это rapid, кажется, называется – когда щелчки идут бысто-быстро подряд. Я правильно сказала?

– Даже слишком! – съязвил Глеб. – Нет, ну ты видишь, Викторыч, что творится! Нас с работы выживают, – балагурил он.

– Так, давай подсветку и фильтры. Сегодня работаешь последний день. Завтра на твое место возьму эту красавицу. И делу – польза, и глазу – радость. – Игорь Викторович погладил лысину и подмигнул Тусе.

Сначала снимались без декоративной косметики, в простых однотонных платьях. Такие фотки тоже были необходимы. Потом девочки отправились на макияж. И началось…

Спортивный стиль: джинсы, шорты, майки, рубашки – все это надевалось и снималось, комбинировалось и перемешивалось. Мелькали кроссовки, кепки, теннисные ракетки, спортивные сумки, мячи, гантели и прочий инвентарь. Девочки прыгали, крутились, задирали ноги, падали на пол. А фотографы выхватывали яркие мгновения и запечатлевали их на пленку.

Затем было лето на берегу моря. Купальники, сарафаны, топы, босоножки, пляжные шлепанцы, а еще шляпы, цветы и солнечные очки. Включили вентилятор – появился морской бриз. Он развевал волосы девушек, трепал их платья. Менялся свет в студии – на пленке появлялись и розовый рассвет, и слепящий желтый полдень, и красный закат, и звездная ночь.

После короткого перерыва Аня с Тусей попали в офис. В деловых костюмах, водрузив на нос очки, они листали бумаги и разговаривали по телефону, печатали отчеты и задумчиво грызли карандаши. Здесь нужны были серьезные лица, сосредоточенные взгляды. Ане запретили смеяться, поэтому ей эта часть далась намного труднее предыдущих. А в финале предстоял торжественный светский раут.

Вчера вечером Аня с Тусей получили от Лены Серовой роскошные вечерние платья. В восторг от них пришли и девочки, и их родители, и Катя с Ликой. Стоит ли говорить, что как только девочки, надев эти изумительные наряды и сделав экстравагантный макияж, вышли к фотографам, те даже присвистнули от восхищения.

– Нет, ну я не могу работать в такой нервной обстановке! – заявил Глеб. – Девушки, давайте поцелуемся, а то я так разволновался… – начал канючить он.

– Я тебя сам поцелую… потом… если захочешь, – процитировал известную фразу Игорь Викторович.

– Балбес, – обозвала Глеба Катя, давясь от смеха.

– Бедненький, вредная у тебя работа. – Лика подошла к Глебу и помадой, которую держала в руке, нарисовала ему на щеке губки.

Девчонки так нахохотались, что долго не могли принять необходимого высокомерного взгляда, которого требовал Игорь Викторович. Вернее, Туся достаточно быстро собралась, а Аня все всхлипывала время от времени.

– Колокольчик, если испортишь опять мне кадр, вызову сюда твоего Ивана-царевича, – уже серьезно предупредил Игорь Викторович.

Аня взяла себя в руки, приняла позу актрисы Ермоловой, как на известном портрете, и устремила на Глеба взгляд, подобный тому, который художник Крамской запечатлел на полотне «Неизвестная».

– Отлично! Молодец! Еще! Держи взгляд! Первый класс! Супер! – орали фотографы, не переставая щелкать камерами.

– Все! Финиш! – удовлетворенно возвестил Игорь Викторович.

– И между прочим, раньше времени, – посмотрев на часы, сообщила Катя.

– Можно попить кофейку, – довольно потер руки Глеб.

Тут раздался звонок в дверь.

– Неужели следующая партия явилась раньше времени? – удивилась Катя и пошла открывать дверь.

– Дайте войти! – послышались громкие голоса. – Пропустите немедленно!

– В чем дело? Вы кто? – испуганно вскрикнула Катя.

Все изумленно уставились на дверь.

В комнату ворвался тот самый «маньяк». Аня взвизгнула и отскочила к окну. Туся бросилась к ней. Лика выронила помаду. У Глеба отвисла нижняя челюсть. И только Игорь Викторович спокойно вышел на середину студии и спросил:

– Ну и что это значит?

В комнату влетел второй такой же «маньяк». За ним робко, по стеночке, вошла Катя, испуганно тараща свои синие глаза.

– Аня, быстро ко мне! Бегите с Тусей вниз! – скомандовал первый «маньяк» голосом Волкова и снял темные очки.

– Ваня? – ошарашенно пролепетала Аня. – Ты же в Праге…

Второй «маньяк» тоже снял очки.

– Шустов! – крикнула Туся. До нее стал доходить смысл происходящего. – Идиоты! Вы что, совсем сдурели?

– Парни накурились, – посочувствовал неизвестно кому Глеб. – Викторыч, ты заказывал Ивана? Получи и распишись.

Игорь Викторович медленно опустился на стул, закрыл лицо руками и затрясся в беззвучном хохоте.

Долго потом разбирали все обстоятельства этого недоразумения. Рассказывал обо всем Борька Шустов, потому что Аня прильнула к Ваньке и они никого больше не замечали. Туся была злая, как мегера. Глеб, Лика и Катя хохотали от души. Игорь Викторович сдержанно улыбался. Пришла следующая партия моделей. Они испуганно озирались по сторонам, не понимая, что здесь происходит.

– А съемка будет? – тихо спросила тоненькая девушка.

– Будет, дочка, все будет, – сказал Игорь Викторович. – Вот только валокордина выпью, и сразу все у нас будет.

После объяснений и долгих искренних извинений ребята, забрав девушек с их костюмными баулами, выходили из студии.

– Ну что, Глеб, целоваться будем? – игриво спросила Туся.

– Да ну вас с вашими телохранителями! Мне бы чего попроще, – громко рассмеялся он.

15

Они уже час сидели вдвоем в том самом парке, на который Аня любовалась вчера из окна, и никак не могли нацеловаться. Ваня подробно все рассказывал Ане.

…Он стоял на мосту и смотрел на воду. Голова пухла от мыслей, но ничего определенного не возникало. Что-то там случилось в Москве. Одно из двух: или Аня разлюбила его окончательно, но тогда ничего уже не поправить, или вляпалась в какую-то неприятную историю: ведь кто-то же донимает ее телефонными звонками. Он вернулся домой и бросился к маме. Софья Александровна выслушала все его тревоги и, прижавшись к нему на мгновение, тихо сказала: «Надо немедленно лететь». Утром он был уже в Москве. В аэропорту он по невероятной случайности столкнулся с Борькой Шустовым.

– Вано! Ты как здесь? – удивился Борька.

– Да вот из Праги прилетел, – попытался отвязаться от него Ваня.

Недолюбливал он этого Шустова, никак не мог простить ему давнишней подлости. Борька однажды подсунул ему в рюкзак анашу, а потом навел на него Кошку. Почти два года прошло, Шустов уже совершенно переменился, но неприятный осадок в душе остался.

– А ты что здесь делаешь? – спросил он Шустова.

– Да понимаешь, Ленку Серову с бабушкой и сестрой встречаю, – покраснел Боря.

– А-а, понятно. Ну пока. – Волков пошел было к выходу, но задержался: – Да, хочу тебя попросить. Ты не говори никому, что я в Москве. Понял?

– Понял, – растерянно протянул Борька.

– Никому, даже Лене. Как человека прошу. – Ваня развернулся и ушел.

Приехав домой, быстро переоделся во все новое, купленное в Праге.

– Ну вот, в этом я и выгляжу посолидней, и Аня меня не узнает. Правда, черный человек? – спросил он у своего отражения, надевая темные очки.

Он решил тайком узнать то, что недоговаривает Аня. Ваня ждал ее около дома, а когда она появилась, то чуть не попался, потеряв бдительность. Увидел ее и обомлел. Мимо проходила Аня и не Аня. Стройная девушка шла на высоченных каблуках, высоко держа голову, и какую голову! Бог их знает, этих девчонок, что они там делают с собой, но красота была необыкновенная! Девушка издали скользнула по нему взглядом и прошла мимо. Шлейф аромата легких духов послал Ваню в нокдаун. В течение девяти секунд он пребывал в прострации, но на десятой секунде очнулся и последовал за ней. Аня зашла к Тусе. Пока все нормально. Через два часа обе девушки отправились к Ане. Опять ожидание. Потом они вышли и побежали бегом. Оказалось, к Лене Серовой. Как он был прав, предупредив Борьку! Вновь время медленно потянулось в ожидании. Но он не зря ждал, потому что когда девушки вышли и расстались, Аня как-то дернулась и быстро засеменила домой. Ее шаг ускорялся, Ванин тоже. Вот каблучки застучали еще быстрее, и тут, оглянувшись несколько раз, девушка бросилась бежать. Значит, он был прав, почувствовав ее нервозность. Где он, где этот гад, который посмел посягнуть на беззащитную девушку? Ваня кинулся за Аней, зорко глядя по сторонам. Аня скрылась в подъезде, а он искал и искал ее преследователя. На этот раз поиски не увенчались успехом. Но теперь он Аньку не выпустит из поля зрения ни на секунду.

Ваня шел к метро поздно вечером и терялся в догадках. Вдруг он нос к носу столкнулся с Шустовым:

– Опять ты?

– Да я-то здесь живу, вот мой дом. А ты что здесь делаешь? – полюбопытствовал Шустов.

– Борь, ты мужик? – напрямик спросил Волков.

– Ну, мама говорит, что я пока маленький, – хмыкнул тот.

– Мне нужна твоя помощь. – И Ваня все рассказал Боре.

Шустов слушал его очень серьезно. Вот представилась возможность смыть то грязное пятно с совести, которое не давало спокойно жить. Должен же Ванька его простить, ведь каждый может оступиться.

– Значит, так. Подведем итоги. – Борька потер подбородок. – Первое: ты звонишь, она тут же снимает трубку и говорит кому-то: «Я твоих звонков не боюсь, и ты меня ими не доконаешь». Второе: похудела, стала невероятно эффектной. Каблуки там всякие, косметика, духи, платья. Третье: в ужасе бежит от какого-то преследователя. Вывод таков: она попала в какую-то переделку. Наша задача – поймать эту сволочь. Все верно?

– Вернее не бывает, – угрюмо подтвердил Иван.

– Тактика: я достаю такой же черный прикид, и мы начинаем слежку по очереди. Завтра утром в восемь я у ее дома. Связь по сотовому телефону, держи его все время при себе. Вано, не кисни, отобьемся. Нет, ну Малышева, угораздило же ее!

– Главное, я ведь ее только на месяц оставил! Вот женщины! – всплеснул руками Ваня.

Слежку они вели грамотно, сменяя друг друга, но чаще вдвоем. До конца всего они понять не могли, но картина приблизительно была, по их мнению, такова: Аня с Тусей, вероятно, пытались заработать денег и влезли в сомнительное модельное агентство. Теперь вылезти никак не могут. Их заставляют работать, шантажируя или чем-то запугивая. Ведь продают же девушек даже за границу. Последней каплей был танец полуобнаженной Ани с утюгом у окна. Сомнений не осталось – в этой квартире находится подпольная порностудия, надо действовать. Борька раздобыл дымовую шашку, и они отправились в бой за своих девчонок.

…Аня слушала его, не перебивая. Он так возмужал, ее герой, так повзрослел! Может, эти переживания так повлияли на мягкого интеллигентного мальчика, что он пустился в разборки с преступным миром ради нее. Она погладила его короткие волосы и ласково посмотрела в голубые, пронзительные глаза.

– Теперь я все время буду бояться за тебя, – признался Волков. – Ты стала такой шикарной. Будут идиоты разные приставать.

– Ну почему же только идиоты? – хитро сощурившись, спросила Аня. – Хоть один нормальный должен ведь быть, а?

– Я! Я тот один, – радостно улыбнулся Ванька.

– А ты уверен, что нормальный? – засмеялась Аня.

– Не очень. Зато я уверен, что на всем белом свете не найти девушки лучше тебя.

До финального шоу оставалась неделя, подготовка и репетиции шли полным ходом. Аня сразу договорилась с Ваней, что он им мешать не будет. Сейчас приходилось заниматься каждый день с утра до вечера. Времени и сил на прогулки не оставалось совсем. Ваня чувствовал свою вину, поэтому готов был на все. Он встречал Аню с Тусей вечером после занятий и провожал их до дома.

– Не обижайся, – просила Аня. – Поэтому я и хотела все успеть закончить до твоего возвращения. Надо очень хорошо подготовить программу. А если будешь вести себя как терпеливый и сдержанный мужчина, приглашу тебя с родителями на наше шоу.

– Правда? Можно будет прийти посмотреть?

– Ну а как же? Это большой концертный зал. Билеты даже будут продаваться в кассах. Но придут, конечно, только родные и друзья. Кому мы еще нужны? Нет, ну покрутятся какие-нибудь репортеры, агенты разные от модельного бизнеса. Это уже меня не интересует. Главное – я должна хорошо выглядеть и выполнить все без ошибок. Родители заплатили за мое обучение, я должна отчитаться за потраченные деньги.

– Тогда отдыхай, а я пойду думать о тебе и зарабатывать примерным поведением пропуск на ваш заключительный марш по плацу, – улыбнулся Ваня.

– Молодец! – по-военному выкрикнула Аня, по-мужски хлопнула его по плечу и чмокнула в щеку, а потом на ушко очень эротично прошептала: – Де-фи-ле.

16

Все приглашенные заняли места в зрительном зале и с нетерпением ждали начала показа. Конечно, приехали родители Ани и Туси, примчался Ваня со своими родителями, которые все еще пребывали в состоянии шока от содеянного их дитятей. Борька Шустов с Леной Серовой по праву присутствовали тоже. Девушки пригласили Кахобера Ивановича с супругой, их учитель потратил много трудов, давая сценическое воспитание своим ученикам. Толик Агапов со своим другом по команде, отпросившись со сборов, примчались на показ. Лиза Кукушкина, Юля Туполева, Марина Голубева и даже Света Красовская пришли со своими спутниками. Получилась настоящая группа поддержки. А Туся с Аней так волновались, что даже не могли толком развесить свои костюмы. Но вездесущая Катя успевала помогать всем. Кстати, Лапушка тоже пришел со своей новой пассией.

Вышел директор школы моделей и произнес торжественно-рекламную речь: мол, все мы такие молодцы, так давно и так славно работаем, что успехи наши стали замечать все модельные агентства. Поэтому мы уже сотрудничаем со всем миром. Кто желает продолжить обучение или привести своих друзей – милости просим.

– А сейчас, – сказал он, заканчивая свое выступление, – мы представим на суд наших зрителей театрализованное шоу под названием «Магазин». Художественный руководитель театра моделей Вишняк Сергей Юрьевич.

Вишняк пританцовывающей походкой вышел на сцену и сказал несколько слов об участниках, о фото– и видеооператорах, о визажисте и менеджере. Свет в зале погас, зрители зааплодировали, фото– и видеокамеры вышли в режим stand by, и занавес распахнулся.

На сцене был изображен магазин одежды. Вдоль длинных рядов вешалок с костюмами прогуливались четыре скучающих продавца. Это были мальчики из выпускной группы. Медленно лилась лирическая мелодия. Вдруг раздались раскаты грома, и в магазин начали забегать девушки. Они подходили к вешалкам, выбирали наряды, с которыми шли в воображаемые примерочные за кулисы. Продавцы тут же оживились и стали расхваливать свой товар каждой появляющейся девушке. Конечно, все происходило без слов, но движения, пластика, жесты и музыка прекрасно доносили смысл до зрителей.

Аня появилась в джинсовом костюме, а Туся – в юбке с кофточкой, той самой, злосчастной, с гладильной доски. Ваня с Борькой переглянулись. Девочки забрали свои вешалки и ушли наряжаться. Продавцы почесали затылки, оглядев пустой магазин, и тоже ушли за кулисы. Мелодия закончилась. Неожиданно сцену залил ослепительный свет, и зазвучала фонограмма Аллы Пугачевой: «Вся земля теплом согрета…»

На сцену продефилировала сначала одна девушка, за ней – другая, третья, четвертая. Все шли на высоченных каблуках легко и грациозно, чуть пританцовывая. Безумно яркие расцветки сарафанов радовали глаз и срывали аплодисменты. Соломенные шляпы, маленькие букетики ромашек и васильков, длинные стройные ножки и развевающиеся коротенькие юбочки – все это вызывало слезы умиления у мам и заставляло мужчин потирать носы. Девчонки подходили к краю сцены, чуть замирая, разворачивались и уходили в глубь сцены, чтобы затем вновь вернуться. Заканчивая этот выход, они бросили букетики в зрительный зал и послали воздушные поцелуи.

– До конца-то дотерпишь? – хихикнул в Ванькино ухо Шустов.

– Постараюсь, – радостно ответил Ванька, сердце его готово было выскочить из груди.

Яркий свет чуть приглушили, зазвучала французская песня под шум дождя. Девушки выходили на сцену в плащах и пальто. Закрывали зонты, стряхивали капли, снимали капюшоны. Продолжая двигаться, они незаметно расстегивали пуговицы и элегантным движением сбрасывали пальто с плеч, а затем изящно перекидывали его через руку. Сколько времени ушло на отработку этого движения! А сейчас оно казалось таким простым и органичным.

Свет сменился на яркий искусственный, люминесцентный, почти голубой. Раздались громкие телефонные звонки. Зазвучала механическая американская речь в офисе. Включилась быстрая ритмичная мелодия. На сцену в стремительном темпе стали выходить бизнес-леди. Строгие костюмы, гладкие прически, прямоугольные очки, папки и сотовые телефоны в руках. Они двигались жестко, чеканя каждый шаг. Резко останавливались и так же резко срывались с места. Ух, цепенеешь от холода, видя такую деловую мощь. Рабочий день закончился, свет в офисе погас.

И вдруг новый. Спорт! Скорость! Драйв! На сцену стали выбегать теннисистки, футболисты, гимнастки. Аня с Тусей выехали на роликовых коньках и стали наматывать круги по сцене, догоняя друг друга. Дефиле здесь и не пахло. Но программа была построена так, чтобы зрители могли отдохнуть и развлечься, а модели подготовиться к финальному выходу. По одному человеку модели стали исчезать со сцены. Они неслись сломя голову переодеваться, потому что тот, кто ушел со сцены первым, первым и должен выйти вновь.

На этот раз паузу выдержали намного дольше, просто необходимо было сделать акцент на важности финального выхода. Вот сцена заиграла разноцветными бликами, полилась торжественная музыка – светский раут начинался. Первыми на сцену вышли юноши в смокингах, они выстроились в ряд и обернулись в глубь сцены, ожидая появления дам. Зал замер, затаив дыхание. Очень медленно стали появляться девушки, грациозно вышагивая, замысловато переплетая ноги. Каждая замирала в определенной точке, приняв элегантную позу. Этих великолепных изваяний на сцене становилось все больше и больше. Каждое новое появление у восхищенных зрителей срывало аплодисменты. Вот на сцене появилась Туся. Умопомрачительное золотое платье ловило разноцветные лучики света и разбрызгивало их фонтаном сверкающих искр. Девушка двигалась так изящно и пластично, что напоминала маленькую золотую ящерку. Вслед за Тусей появилась Аня. Изысканное темно-фиолетовое платье походило на ночное море. При каждом шаге дорогой атлас отливал серебром, как будто лунная дорожка бежала по волнам. Причудливые драпировки украшали весь лиф платья, талия была туго затянута тканью, отчего казалась невероятно тоненькой, а с бедер сбегали огромные фалды и падали к ногам вспененными волнами. Аня двигалась, как богиня. У Волкова потемнело в глазах, горло пересохло, сердце остановилось и, казалось, никак не хотело биться вновь, такой шок он испытал.

Но еще один зритель был в шоке. Лена Серова. Анино платье было творением ее рук, и в его атласных волнах, внизу, должны были плескаться два больших алых мака, специально нарисованных на ткани! Но маков не было!.. Анина мама бросила недоуменный взгляд на Лену, и та пожала плечами. Тем временем манекенщицы, постояв немного на месте, стали по одной разворачиваться и уходить со сцены. Каково же было изумление Лены, когда она увидела спину Ани – там плавали по атласным волнам те самые маки!

– Боже мой, она надела платье задом наперед! – в ужасе прошептала Лена.

Борька посмотрел сначала на Лену, потом на Аню:

– Ну и что? Все равно никто не заметил, – резюмировал он. – А мне так даже больше нравится. Необычно и загадочно. Чего ты смеешься? Точно тебе говорю.

Лена расхохоталась под бурные и продолжительные аплодисменты зрителей.

О фуроре, произведенном Малышевой и Крыловой на подиуме, стали ходить легенды. К концу лета все одноклассники, постепенно возвращавшиеся в Москву после каникул, знали о том показе в подробностях. Но виновницы всей этой шумихи только посмеивались: ведь они добились результата, к которому стремились. Туся Крылова теперь была во всеоружии и ждала продолжения съемок сериала. К.С. был ею доволен. А Малышева, убив наповал Волкова своим новым имиджем, поняла: Ванечка теперь ее на веки вечные.

А лето между тем закончилось, и наступил сентябрь. Новый учебный год для бывшего девятого «Б», вернее, для тех, кто остался в школе, начался в новом составе. С некоторыми из «вэшников», с которыми их объединили в десятом классе, они сдружились, особенно после спектакля. Но все равно отношения с новыми одноклассниками складывались по-разному.

– Так, мне хотелось бы знать, что там у вас под партой происходит?

Вопрос математички Клавдии Петровны Санаевой, которую старшеклассники называли за глаза просто Клавой, вывел Белого из благодушной полудремы. Он лениво проследил за взглядом учительницы и краем глаза уловил, как Волков с Малышевой нервно расцепили под партой руки. На губах Сергея появилась небрежная улыбка, сонливость в миг слетела с него. Нормально они устроились! Времени даром не теряют. Ванька-то левша, а Анька – правша, сидит как раз справа, и ничто не мешает им списывать с доски формулы, держась под партой за белы ручки.

– Да, да! Я к вам, Волков с Малышевой, обращаюсь, – подтвердила Клава.

В классе оживленно завозились. Белый хотел было перемигнуться с Алиской, обменяться, так сказать, мнениями, но вовремя вспомнил, что ее в классе нет. Она почти неделю в школу не ходит, простудилась слегка и решила «поболеть».

– А в чем фишка-то? – подал голос Вовка Неделя, приятель Белого, сидевший с ним за одной партой.

– Неделькин, закрой рот! – тут же потребовала Клава.

– А я ничего, я молчу, – проворчал тот.

Но вместо него, действуя из самых лучших побуждений, возник Шустов:

– Да не берите в голову, Клавдия Петровна. Это у них привычка такая, рефлекс Павлова, типа «возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». Они же по пещерам лазают со своим экстрим-клубом. Им без страховки нельзя.

– Шустов, и ты туда же! – завелась Клава, согнав улыбку с лица Белого. – Воспользовались моментом, что вас контролировать некому? Что за класс?! Стихийное бедствие, а не класс!..

Но это, как вы уже догадались, совсем другая история.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

Реклама на сайте