«Спасательный круг для любимой»

Спасательный круг для любимой (fb2) - Спасательный круг для любимой [Fully Committed] (пер. Н В Селифонова) (Отдел «Омега»: Критические реакции - 2) 647K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джени Крауч

Джени Крауч Спасательный круг для любимой

Janie Crouch

Fully Committed

Copyright © 2016 by Janie Crouch

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

* * *

Глава 1

Шерри Митчел была единственной туристкой на всем побережье Корпус-Кристи, штат Техас, одетой в джинсы и рубашку с длинным рукавом. А между прочим, температура в этот июньский денек приближалась к сорока градусам по Цельсию.

Правда, над ней был раскрыт большой яркий пляжный зонт, скрывающий ее от испепеляющего жара солнечных лучей. Она была родом из Хьюстона – истинная техасская девчонка – и поэтому лучше переносила жару, чем жители средних широт. Во всяком случае, туристы с подозрением косились на нее.

Под одеждой на ней был купальник – красное бикини, купленное специально для этого отпуска, – но она не могла заставить себя раздеться. Проблема заключалась в холоде, который с недавнего времени не переставал терзать Шерри изнутри. Она постоянно ощущала этот холод. И казалось, ей уже никогда не согреться.

Умом она понимала, что этот холод даже в тридцатиградусную жару – всего лишь игра воображения, продукт ее воспаленной психики. На самом деле телу не было холодно. Холод у нее в голове.

Физически с ней было все в порядке. Она прошла полный медицинский осмотр. И доктор не только объявил ее абсолютно здоровой, но и поздравил с тем, что она более благоразумна, чем многие люди ее возраста, которые сторонятся медосмотров как чумы, пока гром не грянет.

Она плотнее запахнула рубашку. Это был не просто холод. Она не представляла возможным раздеться на публике и сидеть здесь почти нагишом. Ей казалось, что одежда защищает ее хрупкий внутренний мир, не давая ему рассыпаться.

«Замерзшая» и «разваливающаяся на части». Эти четыре слова, которые она и не подумала бы примерить на себя всего год назад, теперь идеально ей подходили. Она слишком многое повидала, слишком часто общалась с людьми со сломанными судьбами. Слишком долго работала без перерыва, не давая себе отдохнуть, залечить раны.

Теперь Шерри вынуждена была взять отпуск. Потому что терзавший ее холод превращался в леденящую стужу, стоило ей взять в руки блокнот и карандаш.

И то и другое лежало рядом с ней под зонтом на полотенце, но она не притрагивалась к ним, хотя скучала по рисованию. По воплощению того, что подсказывало ей воображение, или того, что видели другие люди, как это было в недавнее время.

По ее телу пробежала дрожь. Шерри, поджав колени, обняла их руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

Когда-то она рисовала каждый день, карандашом или красками на всем, что попадалось под руку: в блокнотах, на листах для компьютерных распечаток, внутри книжных обложек.

Немного повзрослев, она поняла, что существуют специальные средства для рисования и их можно купить. С тех пор ее уже никто не видел без альбома. Рисование было частью ее натуры. Все друзья знали, что Шерри постоянно что-то рисует, и давно привыкли к этому.

Зато родителей, успешных, но далеких от искусства бизнесменов, ее страсть сводила с ума. У отца и у матери были небольшие фирмы, которые они могли передать Шерри, если бы она поступила по-умному: пошла в колледж и получила соответствующее образование. У Шерри была двойная степень, но только в том, что ей по-настоящему нравилось: по искусству и психологии. Психологией она увлеклась прежде всего потому, что изучение человеческих душ помогало ей в рисовании.

За четыре года, прошедшие со дня окончания колледжа, Шерри достигла определенных успехов в мире искусства. Сильно она не разбогатела, но и далеко не бедствовала.

А два года назад она обрела призвание в судебно-криминалистическом искусстве.

Это было идеально для ее природного художественного дара в сочетании со знанием психологии. Как только ФБР стало известно, как она в этом хороша, ее взяли на полный рабочий день, иногда переходящий в ночь, и последние два года она трудилась на бюро не покладая рук. Но если бы она знала, какую высокую цену ей придется за это заплатить, вряд ли решилась бы связаться с ФБР.

Вот уже более шести месяцев Шерри не брала в руки карандаш, чтобы порисовать ради удовольствия. Последние пять месяцев она это делала только на работе, и то с трудом.

И вот в прошлом месяце, после раскрытия особо жестокого преступления, у нее начались приступы холода. Потом она, превозмогая себя, закончила еще два дела. Ее шеф в ФБР был рад, что Шерри взяла две недели отпуска. Это позволит ей «восстановиться и вернуться в строй полностью готовой к тому, что она умеет лучше всего, – выслушать жертву, нарисовать картинку у себя в голове и перенести ее на бумагу, чтобы сотрудники правоохранительных органов могли посадить за решетку очередного плохого парня».

Именно так он и выразился. Хотя его слова были слишком далеки от реальности, в которой пребывала Шерри. Как художница могла вернуться к работе, если даже теперь, окруженная невероятными красотами морского побережья, которые так и просятся на полотно, она не могла взять в руки карандаш?

Это был третий день ее двухнедельного отдыха в Корпус-Кристи. И вот сегодня она решилась выйти на улицу после того, как смотрела на море лишь из окна домика на берегу, когда-то приобретенного ее родителями, в который они так ни разу и не приехали.

Она даже дошла до пляжа. Пока этого достаточно. Может, через пару дней она зайдет так далеко, что окунет ноги в залив.

Через несколько минут она отправится на машине в центр Корпус-Кристи за своей подругой Каролиной. Они учились в колледже в Далласе, вместе посещали уроки психологии и сдружились. Каролина работала в этом городе парамедиком.

По крайней мере, у Шерри будет повод надеть юбку и блузку с коротким рукавом. Каролина волнуется за нее. И станет еще больше переживать, если в такую жару Шерри явится на встречу одетая как сейчас. Шерри не говорила Каролине, что с ней случилось, не хотела расстраивать подругу. Но та явно что-то подозревала.

Ужин и «Маргарита» на заднем дворике «Пьер 99», переделанного под ресторан пирса на Северном пляже, с лучшей подругой – о чем еще можно мечтать?

Никаких ужасов. Никакого стресса. Не надо заставлять себя рисовать. Лишь коктейли «Маргарита», легкомысленные разговоры, и все.

Джон Хаттон уже поднес ко рту сэндвич с жареной грудинкой – за последнюю неделю он успел пристраститься к местной техасской кухне, – как ему пришло короткое сообщение: «Еще одна жертва изнасилования. Мемориал».

Джон бросил недоеденный сэндвич и встал. Он оставил на столе двадцатку – хватит не только чтобы заплатить за еду, но и на щедрые чаевые официантке – и выбежал на улицу.

Больница «Кристус СПОН Корпус-Кристи» – сокращенно «Мемориал» – находилась в самом центре города. Джон прекрасно знал, где это. Но не по тому, что его снабдили данной информацией местные представители правопорядка; нет, он сам изучил карту.

Сотрудники полицейского департамента Корпус-Кристи сильно обозлились, когда к ним прислали Джона, сотрудника отдела критического реагирования «Омеги». Они тут же дали понять, что не нуждаются в его навыках поведенческого аналитика и кризис-менеджера. И это было чертовски плохо, потому что по Корпус-Кристи разгуливал серийный насильник.

Пять изнасилований за восемь недель. Теперь уже шесть, с женщиной, только что поступившей в больницу. Местная полиция городка не обладала необходимыми ресурсами для того, чтобы справиться с ситуацией. Население пребывало в панике.

Была вызвана «Омега», и на место прибыл Джон, имеющий богатый опыт работы в ситуациях, требующих многосторонних знаний, таких как составление психологического портрета преступника, анализ преступлений и генетический анализ, следственные предложения, межведомственная координация.

Джон умел увидеть картину в целом и в то же время разглядеть детали, которые иногда упускали другие. Ему всегда удавалось сложить вместе кусочки головоломки подобного масштаба и получить нечто большее, чем простая сумма фактов.

Он также был пилотом, отличным снайпером и мог убить человека голыми руками дюжиной разных способов. Но это не сообщалось в его официальном досье.

Местным Джон пришелся не ко двору. Информацией они делились неохотно, и о новостях Джон узнавал последним.

Но Джон и с такими проблемами умел справляться и не сидел сложа руки. Он прибыл остановить изверга, очень умного изверга, который до сих пор не оставил на месте преступления ни единой улики.

Местных полицейских нельзя было обвинить в том, что они плохо выполняют свой долг. Джону и самому никак не удавалось совершить ни малейшего прорыва, хотя он уже целую неделю беседовал с жертвами и изучал закономерности поведения преступника.

Все, что им оставалось, – это ждать очередного нападения в надежде на то, что на этот раз преступник допустит ошибку.

Сообщение о поступившей жертве пришло не от сотрудника полицейского департамента. Джон не сомневался, что ему не сразу, но сообщили бы о новой трагедии. Они же не хотят, чтобы их обвинили в преднамеренном сокрытии информации.

Сообщение прислала Каролина Джилл, парамедик. Джон познакомился и подружился с ней и ее напарником, Майклом Даттоном, в начале недели, когда беседовал с ними о жертве номер два, которую они также перевозили несколько недель тому назад.

Они открыто говорили с ним обо всем, что им было известно, что видели и слышали. Джон поинтересовался, есть ли у них какие-нибудь соображения насчет этого дела, они ведь первыми прибыли на одно из мест преступления. Джон по опыту знал: иногда благодаря информации, поступившей из самых неожиданных источников, совершался прорыв в расследовании.

Торопясь как можно раньше попасть в «Мемориал», Джон мчался через весь город на предельно допустимой скорости. Припарковав свой автомобиль как можно ближе к входу больницы, он вбежал через раздвижные стеклянные двери, показал дежурной сестре свое удостоверение и объяснил, кого собирается навестить. К нему тут же подошла старшая медсестра Сара Бет Каррекер. С ней он уже беседовал, поскольку все жертвы изнасилования поступали в Центр экстренной травматологической помощи «Мемориала».

Сестра Каррекер коротко кивнула ему и, поджав губы, сообщила:

– Я провожу вас. Пациентку госпитализировали в отдельную палату травматологии.

– Это плохой знак, да?

– Физически дела обстоят неплохо. Это конечно же мое личное мнение. За официальной информацией вам лучше обратиться к врачу, – заявила она, но по выражению ее лица было понятно: сама она считает, что знает куда больше докторов, особенно тех, кто недавно покинул студенческую скамью.

– Значит, физически она поправится. И в отдельной палате она вовсе не поэтому. – Джон не спрашивал, он просто констатировал факт.

– Да, – кивнула сестра, сворачивая за угол. – А вот эмоционально женщина нуждается в полной изоляции.

– Что-нибудь можете рассказать о ней?

– Молодая. Из местных. На этот раз афроамериканка, так что различия имеются. Но гематомы и черепно-лицевые травмы идентичны предыдущим.

Черная. На челюсти Джона заиграли желваки. Демографическая картина атакованных женщин настолько разнится, что это неслыханно для серийного маньяка. Именно поэтому в полиции сначала считали, что имеют дело с разными преступниками.

Сестра Каррекер остановилась посередине коридора.

– Агент Хаттон, вы должны помнить: для этой женщины ее несчастье – не полицейское дело. Весь ее мир только что рухнул.

– Хорошо, спасибо за напоминание.

Сестра потрепала его по руке и ушла. Джон направился к палате жертвы. У дверей собралось по меньшей мере с полдюжины лучших полицейских Корпус-Кристи. При его появлении они разделились на две группы – одни не мигая уставились на него, другие предпочли не обращать на чужака внимания.

Черт, непростой денек ему предстоит.

Глава 2

Зейн Уэльс, детектив, с которым Джон сотрудничал, – правда, сотрудничеством это можно было назвать с большой натяжкой, – делал вид, что сверяет что-то в своем смартфоне с бумажным файлом. Молодой человек явно старался не смотреть Джону в глаза. Именно он, Уэльс, должен был позвонить или прислать Джону сообщение, а не парамедик.

Джон подавил раздражение. Сейчас не время и не место ругаться с Уэльсом по этому поводу. Тем более что капитан местного полицейского департамента поощрял любое негативное отношение к Джону.

– Хаттон, – бесцветным тоном поприветствовал его Уэльс. Этот парень не расставался с ковбойской шляпой. Они в Техасе, и ничего удивительного в этом нет, но все же подобные вещи раздражали Джона.

– Уэльс. – Джон вопросительно приподнял бровь, но говорить ничего не стал.

– У жертвы врач, так что пока к ней никого не пускают.

Уэльс встал между ним и дверью в палату, словно Джон собирался вломиться туда силой. Джон усмехнулся.

Он окинул взглядом толпящихся вокруг офицеров – как минимум полдюжины, и все как один мужчины. Они все хотели быть рядом на случай, если понадобится их помощь. И хотя Джон ценил этот жест, им следовало немедленно удалиться.

Он повернулся к Уэльсу:

– Тебе не кажется, что здесь многовато мужчин для женщины, которая только что пережила грубое нападение?

Уэльс явно удивился, услышав из уст Джона разумное высказывание. Наверное, ждал, что тот начнет скандалить и выяснять, почему его никто не уведомил о происходящем.

– Вообще-то ты прав, – согласился Уэльс. – Последнее, в чем эта женщина нуждается, – куча людей у дверей, особенно мужчин.

Уэльс подошел к офицерам и попросил их удалиться. Джон слышал, как детектив заверил людей, что их известят лично, если что-то можно будет сделать для пострадавшей. Джон заключил, что Уэльс в общем и целом нормальный человек и только с ним ведет себя как говнюк.

После того как люди в форме удалились, Уэльс снова подошел к Джону. Оба прекрасно понимали, что пройдет некоторое время, прежде чем они смогут поговорить с жертвой, но чем скорее это произойдет, тем лучше.

– Нам что-нибудь известно о потерпевшей? – спросил Джон.

– Ее зовут Жасмин Хаус. Ей двадцать семь, не замужем, живет на Мустанг-Айленд, что рядом с пляжем. Работает на «Флинт Хилл ресорсиз», это нефтяная компания.

Город Корпус-Кристи отличался своими великолепными пляжами, привлекающими массу отдыхающих, и развитой нефтяной промышленностью, вследствие этого публика здесь была самая разношерстная.

– Сестра сказала, что черепно-лицевые травмы такие же? – спросил Джон.

– Я еще не видел ни ее саму, ни медицинские отчеты, – ответил Зейн Уэльс. – Но насколько я понимаю, дело обстоит именно так.

Прошло еще около часа, прежде чем доктор – женщина – и две медсестры вышли из палаты. Доктор закрыла за собой дверь так решительно, словно хотела показать, что в ближайшее время никого к пациентке не допустит, и коротко поприветствовала мужчин.

– Как она, доктор Розмонт? – спросил Уэльс. – Мы можем с ней поговорить?

– Вы должны понимать, что мисс Хаус травмирована и физически, и психологически. – Она скрестила руки на груди.

– Мы все понимаем, – заверил ее Уэльс. – Но нам очень нужно побеседовать с ней.

– У мисс Хаус серьезные гематомы на лице и челюсти. Насильник нанес ей несколько быстрых ударов, чтобы оглушить, ее глаза полностью заплыли.

Похоже, именно этого и добивался преступник, чтобы жертва не смогла опознать его. Джон поморщился. То же самое было характерно для других эпизодов. Собственно говоря, именно травмы лица и помогли им понять, что это дело рук одного человека.

– Как думаете, она захочет поговорить с нами? – спросил ее Уэльс.

Доктор Розмонт пожала плечами:

– Она определенно не захочет, чтобы ее сейчас окружили мужчины, зайти сможет только один из вас.

– В таком случае я беру это на себя, ребята, – послышалось у них за спиной.

Джон обернулся и увидел последнего человека, которого он бы послал к только что изнасилованной женщине. Старший детектив Фрэнк Шпенглер собственной персоной, человек, которого Джон определил бы как воплощение всего плохого, что приписывалось правоохранительным органам.

Фрэнк Шпенглер слишком долго носил свой значок и перестал понимать, что самое важное в его работе – служение людям. Шпенглер был тупым и самодовольным ублюдком, его определенно не следовало допускать к женщине, которая только что подверглась серьезному испытанию.

К несчастью, Шпенглер не только занимал пост детектива, но также являлся художником-криминалистом округа Нуесес. Джон видел рисунки Шпенглера по другим делам и отметил, что этот парень умеет обращаться с карандашом. Но в данном случае ни одна из жертв не видела лица нападавшего. Их так сильно и так быстро избивали, что они полностью теряли ориентацию в пространстве и были не способны разглядеть хоть что-то, прежде чем насильник бросал их на пол. Но талант Шпенглера в их случае не имел силы, жертвы ничего полезного сообщить не могли.

Но может, с мисс Хаус дела обстоят иначе?

Доктор Розмонт кивнула старшему детективу:

– Отлично. Но ни при каких обстоятельствах вы не должны кидаться на нее всей стаей. Здесь мое слово – закон, джентльмены. Не забывайте об этом. Дверь останется открытой, если мисс Хаус скажет, что с нее хватит, вы тут же выйдете.

Джон и Зейн дружно кивнули. Шпенглер снисходительно улыбнулся врачу. Та поджала губы:

– Я проверю, как она, и тут же вернусь.

Доктор тихонько постучала и вошла в палату.

В этот момент на горизонте появилась Каролина Джилл, парамедик, которая послала Джону сообщение.

– Привет, Джон. Привет, Зейн. – Она улыбнулась Джону, но при этом не сводила глаз с Зейна.

Детектив, казалось, не замечал повышенного внимания к нему прелестного парамедика. Он лишь поздоровался с девушкой и снова уткнулся в смартфон.

– Я только что освободилась после смены и жду, когда за мной заедут.

– А где твоя машина? – спросил Джон, Зейн, видимо, так и не понял, что Каролина пришла из-за него.

– Моя подруга по колледжу приехала в город, она должна забрать меня, мы поедем куда-нибудь пообедать.

Уэльс кивнул, Каролину явно расстроило его равнодушие.

– Кстати, спасибо за эсэмэс, – сказал Джон, чтобы сменить тему.

Это Зейна явно задело, он резко вскинул голову, до сих пор ему было непонятно, каким образом Джон, так быстро узнал о происшествии. Ну что ж, теперь он в курсе.

– Правда? – уставился он на Каролину.

Каролина развернулась к нему и уперла руки в бока:

– Знаете что, Зейн Уэльс, для детектива вы иногда бываете слишком тупоголовым. Так что да, правда!

Джон с трудом удержался от смеха. А Фрэнк Шпенглер прочистил горло и, роясь в своем портфеле, проворчал:

– Сомневаюсь, что у жертвы осталось больше мозгов, чем у прочих. Но надежда умирает последней.

Джон поморщился, Каролина же задохнулась от возмущения.

– Вы уверены, что именно с таким настроением следует входить в палату потерпевшей? – спросил Джон.

– Послушайте, я делал эту работу, когда вы еще пешком под стол ходили, – огрызнулся Шпенглер. – Я не собираюсь говорить это ей. Так что не мешайте мне работать.

Не важно, собирался Шпенглер говорить это жертве или не собирался. Он так думал. И этого было достаточно. Джон ничего не мог поделать. Корпус-Кристи вынудили принять Джона и поделиться с ним информацией, но это все еще их дело. У Каролины был такой вид, как будто она собиралась наброситься на Шпенглера, но, к счастью, в этот момент появилась доктор Розмонт.

– Мисс Хаус согласилась увидеться с одним из вас. Я предложила ей установить временной лимит в пятнадцать минут. К ней едут родственники. Она нуждается в их утешении.

– Ха, а я-то думал, она хочет, чтобы мы поймали того, кто это с ней сотворил, – пробурчал Шпенглер.

– Пятнадцать минут, детектив. Максимум. К этому времени я вернусь обратно.

Доктор Розмонт ушла. Старый офицер, не теряя времени, вошел в палату с карандашом и блокнотом в руке.

– Этот парень – подонок номер один, – заключила Каролина.

Джон не мог с ней не согласиться. Зейн не стал спорить, пожал плечами и сказал:

– К счастью, ему всего год до пенсии, к тому же он очень хорошо рисует.

Они слышали, как Шпенглер беседует с потерпевшей. По крайней мере, он начал с того, что выразил женщине свои соболезнования. Джон отвлекся от разговора, заметив, что к Каролине неслышно подошла незнакомка и они стали о чем-то шептаться.

Женщина была стройная, даже худая, выше среднего роста, светлые волосы волной падали ей на плечи, юбка не доходила до колен, коричневые ковбойские сапожки подчеркивали красоту ее ног. Джон не мог оторвать от них глаз.

Ноги у нее были просто шикарные. Она сама была шикарной! Должно быть, это и есть подруга по колледжу, о которой говорила парамедик.

Каролина подошла вместе с ней к мужчинам.

– Зейн, Джон, это моя подруга Шерри Митчел. Она приехала в Корпус-Кристи на пару недель.

Джон протянул Шерри руку, и та рассеянно пожала ее. Ее внимание было приковано к палате, в которой Шпенглер допрашивал потерпевшую, голоса там постепенно нарастали.

– Послушайте, неужели для вас важнее отдохнуть, чем оказать помощь в поимке этого парня? – ясно донеслись до них слова Шпенглера.

Шерри побелела как полотно.

– Господи, вот только не надо лить слезы, – с нескрываемым отвращением продолжил Шпенглер. – Я художник-криминалист. Просто скажите мне, что вы видели.

– Я ничего не видела, – невнятно, видимо из-за травм лица, пробормотала Жасмин Хаус. – Я его не видела. Он ударил меня, а потом… потом… мне очень жаль.

Она уже рыдала в голос.

– Вообще ничего? – продолжал нажимать на нее Шпенглер. – Абсолютно? Вы хотите его поймать или нет?

– О боже! – выдохнула Шерри.

– Я вхожу, – сказал Джон Зейну. – Мне все равно, какое у Шпенглера звание. Это должно прекратиться.

– Я за вами, – согласился с ним Зейн.

– Нет, – вмешалась Шерри. – Последнее, что нужно этой женщине, – толпа дерущихся у ее кровати мужчин.

Каролина кивнула:

– Она права. Я пойду. Меня она, по крайней мере, уже знает, именно мы с Майклом привезли ее сюда утром. А вы сбегайте за доктором.

– Я иду с тобой, – сказал ей Зейн. – Ты ведь знаешь, что Шпенглер не станет тебя слушать. И Хаттона тоже.

– Господи, да заткните уже кто-нибудь его! – взмолился Джон. – Я за врачом.

Шерри попятилась назад и замерла, привалившись спиной к стене. Она побелела и буквально тряслась.

– Вы в порядке? – Он осторожно коснулся ее руки.

Она молча кивнула, не отрывая глаз от палаты жертвы.

Каролина и Зейн уже вошли внутрь. Джон слышал, как Каролина тихо разговаривает с пациенткой.

Джон снова посмотрел на Шерри.

– Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Все отлично, – ответила та, но вид ее говорил об обратном.

Шерри кивнула в сторону поста медсестер:

– Идите уже.

Джон бегом бросился по коридору за доктором Розмонт или сестрой Каррекер. Любая из них могла положить конец безобразию, которое учинил Шпенглер.

Мгновение спустя он уже нашел их обеих. Женщины, не теряя времени, кинулись по коридору к палате потерпевшей, Джон на ходу объяснял ситуацию.

Сестра и доктор вместе с Каролиной принялись отвлекать и успокаивать мисс Хаус, а Джон и Зейн схватили Шпенглера за руки и потащили к выходу.

– Да отстаньте вы, я еще не закончил! – чуть ли не кричал Шпенглер.

Трое медработников разом повернули к нему голову и в один голос заявили:

– Уже закончили.

К счастью, Шпенглер не стал устраивать потасовку и вышел из палаты, фыркая от возмущения. Джон тут же закрыл за ними дверь.

– Капитан обязательно об этом узнает, можете мне поверить. – Шпенглер яростно сверкнул глазами в сторону Джона, словно тот один был виноват в том, что его выкинули из палаты. Потом он отвернулся, сунул вещи в портфель и удалился прочь.

Ну и отлично. Главное, чтобы его больше и на выстрел не подпускали ни к Жасмин Хаус, ни к другим потерпевшим. И да, капитан полиции непременно об этом узнает. Джон посмотрел на Зейна, но тот лишь пожал плечами и покачал головой.

Каролина вышла из палаты и тихонько прикрыла за собой дверь.

– Жасмин дали успокоительное. Скоро приедут ее родные.

Джон поискал глазами Шерри. Ему хотелось поговорить с ней, удостовериться, что с ней все хорошо. И пригласить на ужин. Но той уже и след простыл.

Глава 3

На следующий день Джон был готов вырыть нору, залезть в нее и завалить вход. Во-первых, на улице стояла дикая жара. Он скучал по Скалистым горам Колорадо-Спрингс, где располагалась штаб-квартира «Омеги». Он скучал по свежему воздуху, прохладному даже в июне, по возможности выйти на улицу и пробежаться с утра или даже в полдень – там всегда мягкая погода.

Он сидел в кабинете капитана Харриса вместе с Зейном Уэльсом и Фрэнком Шпенглером. Шпенглер категорически отвергал жалобы лечащего врача Жасмин Хаус, называя и потерпевшую, и доктора Розмонт «иррациональными истеричками».

Уэльс хранил гробовое молчание, не опровергая и не подтверждая слова второго детектива. И хотя Джон уважал желание молодого человека не втягивать Шпенглера в неприятности прямо перед отставкой, такое поведение не шло на пользу делу. Если полицейский департамент Корпус-Кристи продолжит в том же духе, то вскоре вообще лишится контроля над расследованием. Один телефонный звонок Джона, и дело передадут федералам.

Однако это было исключительной мерой, и Джон пока не хотел применять ее. Но он не станет колебаться, если такое повторится вновь. Он уже ясно дал это понять капитану Харрису в частной беседе.

– Нам понадобится другой художник-криминалист, – сказал Джон, обращаясь ко всей троице.

– Ну, это плохо, потому что в нашем округе у меня одного есть лицензия. А у нас только лицензированные художники-криминалисты имеют право официально допрашивать свидетелей или потерпевших. – Шпенглер откинулся на спинку стула, раздувшись от сознания своей важности.

– Мои ресурсы не ограничиваются вашим округом, Шпенглер, – сбил с него спесь Джон. – И поверьте мне, я лучше сам пойду туда с карандашом и блокнотом, чем позволю вам причинить вред еще одной женщине, как это было вчера.

Шпенглер громко фыркнул:

– Вы видите, капитан? Вот такое агрессивное поведение нам приходится постоянно терпеть со стороны агента Хаттона, да он чуть ли не препятствует следствию…

Джон едва сдерживался.

– Вы что, издеваетесь? На вас подал жалобу один из ведущих травматологов штата, и вы утверждаете, что это я препятствую следствию?

– Хватит, мальчики, – с техасским тягучим акцентом прервал их капитан Харрис. – Хаттон, вы вольны воспользоваться федеральными ресурсами, чтобы найти другого художника-криминалиста.

Отношение капитана ко всему федеральному было понятно по его презрительному тону. Джон сжал зубы и промолчал.

– Отлично.

– А теперь, если вы не возражаете, агент Хаттон, я бы хотел поговорить с детективом Шпенглером наедине. Выяснить кое-что.

Отчего-то Джону казалось, что «выяснение» вряд ли подразумевает какие-либо замечания или тем более выговор. Судя по тому, как Шпенглер ухмыльнулся и шутливо отсалютовал ему на прощание, он тоже это знал.

Джон кивнул, поднялся и вышел. Ему очень хотелось поколотить Шпенглера, но Джону тридцать три, Шпенглер на двадцать пять лет старше – силы будут неравны.

Джон направился к своему письменному столу, выделенному ему департаментом в самом темном и грязном углу рядом с копировальной машиной.

Он сел на офисный стул и повернулся спиной к остальным сотрудникам, желая пусть весьма условного, но уединения, и набрал номер своего шефа, Стива Дракета.

– Еще не купил себе ковбойскую шляпу? – вместо приветствия, спросил его Стив.

Джон хохотнул:

– Пока нет. Но рассматриваю вариант убить кое-кого из местных полицейских и забрать его шляпу себе.

– Все настолько плохо?

– Сказать, что они не желают меня видеть, – это ничего не сказать. Никогда не связывайся с Техасом. – Джон вздохнул. – У нас тут вчера случилось очередное нападение.

– Наслышан.

Джон не удивился, что босс уже в курсе дела. Стив знает многое о многом.

– Я с ней еще не беседовал. Один из старших детективов устроил накануне в больнице целое представление, он умудрился еще больше травмировать несчастную потерпевшую.

– Хочешь сказать, этот парень – серьезная проблема? – спросил босс.

– Да, но ему всего год до пенсии, так что никто ничего не собирается делать, если только он не зарвется окончательно.

– Помощь требуется?

– Нет, я сам пока справляюсь. Но полагаю, должен сказать тебе, что сделал капитану полиции последнее предупреждение, с угрозой передать дело федералам.

Джон подробно рассказал о происшествии с Фрэнком Шпенглером и о жалобе из больницы на недостойное поведение детектива.

– Ну, здесь ты можешь на меня положиться. Одно твое слово – и «Омега» немедленно возьмет все в свои руки. Четыре-пять часов, и там все будет кишеть нашими агентами.

– Спасибо, но будет лучше, если расследование продолжат вести местные. Я не виню полицейский департамент Корпус-Кристи. Может, лично мне они и не нравятся, но парни тут вполне толковые. Просто преступник слишком умен. Планирует все до мелочей.

– Ты уже составил его профиль?

– Он образован или по крайней мере достаточно умен, чтобы знать, как не оставить после себя ДНК. Ни единой клеточки кожи. Эти изнасилования, бесспорно, акт доминирования, а не ярости. Преступник прекрасно управляет своими эмоциями.

– В отчетах вроде бы говорилось, что он избивает женщин? – прервал его Дракет. – Разве это не проявление ярости?

– Я так не считаю, – сказал Джон, откинувшись на спинку. – Он бьет их только затем, чтобы оглушить. Ни у одной из жертв не сломаны ни нос, ни челюсть. Если бы он избивал их в гневе, травмы были бы гораздо более тяжелыми. Он делает это, чтобы не дать жертвам рассмотреть себя, а значит, опознать. Больше ничего общего между жертвами нет, только черепно-лицевые травмы. Цвет кожи, возраст – все разное. Время и место нападения разные. Большинство случаев произошло в домах жертв, но один в отеле.

– И никаких улик на месте преступления?

– Абсолютно ничего полезного. Ни одной потерпевшей не удалось даже поцарапать насильника. – Единственной царапины было бы достаточно для того, чтобы извлечь ДНК преступника из-под ногтей жертвы, но увы. – Женщина открывала дверь, он наносил ей несколько быстрых ударов, которые тут же оглушали и практически ослепляли ее.

Босс тихо выругался.

– Если дело обстоит именно так, то, значит, ни одна из жертв не смогла предоставить ни свидетельств, ни описаний, – констатировал Стив.

– Ни единого, – вздохнул Джон. – Но я должен сказать, если бы Фрэнк Шпенглер не был единственным художником-криминалистом, у которого имеется допуск, может, у нас было бы больше информации. Судя по тому, как он вел себя вчера, он даром ест свой хлеб.

– Другие жалобы на него имеются?

– Нет, но, даже если с предыдущими потерпевшими он вел себя не столь агрессивно, установить психологический контакт с жертвой он все равно не способен. Нам нужен другой человек, Стив.

– У «Омеги» есть художники на примете, но только не в Техасе. Позволь мне сделать несколько звонков и выяснить, что мы можем сделать.

– Ладно, тогда я еду на место преступления. Многого я не ожидаю, но, по крайней мере, увижу все собственными глазами, а не на фотографиях, – сказал Джон.

– Удачи. Я скину тебе информацию, как только мы кого-нибудь подберем.

Джон нажал кнопку отбоя. Стив найдет художника-криминалиста, если таковой вообще имеется поблизости. Если нет, он из-под земли достанет того, кто не поблизости. Стив всегда давал своим агентам то, в чем они нуждались.

Неожиданно к столу Джона подошел детектив Уэльс:

– Готовы выехать на место преступления?

Джон удивленно приподнял бровь:

– Мы едем вместе?

Молодой человек закатил глаза:

– Я вас не на свидание приглашаю, Хаттон. Просто капитан велел Шпенглеру держаться подальше отдела Жасмин Хаус и от нее самой, я подумал, что мы можем поехать вместе, раз уж все равно оба туда собирались.

Поездка от участка до дома потерпевшей проходила в полном молчании, если не считать музыки кантри, льющейся из радио SUV Уэльса. Дом Жасмин Хаус находился в пятнадцати минутах ходьбы от пляжа, что относило его к элитному, но не космически дорогому жилью. Округа представлялась вполне приличным местом, определенно не из тех районов, где жители боятся открывать двери средь бела дня.

По крайней мере, до вчерашнего утра все были свято в этом уверены. Дома располагались на приличном расстоянии друг от друга. Коттедж жертвы был окружен густым кустарником по периметру переднего двора, что было на руку преступнику.

Три ступеньки, ведущие к главному входу, перегораживала желтая лента. Джон видел, что криминалисты уже побывали здесь: и на перилах, и на двери дома белел порошок для снятия отпечатков. Если все происходило так же, как и в других случаях, скоро выяснится, что насильник был в перчатках.

Как ни старались Джон с Зейном, осмотр дома тоже не дал никаких результатов. Осталось получить отчет криминалистической лаборатории.

Следующие два часа они с Зейном обходили соседей. Полицейские в форме уже прошлись по домам, но дополнительный опрос не повредит. Впрочем, это тоже ни к чему не привело. Никто ничего подозрительного не слышал и не видел.

Джон был разочарован, но не удивлен.

– Я прочел ваш предварительный поведенческий анализ преступника, – сказал Зейн, когда они вышли под палящее солнце после разговора с последним из соседей.

Зейн читал отчет Джона? Удивительно! Джон думал, что Уэльс отправит его прямиком в корзину своего компьютера.

– Ты с ним согласен? – спросил он Зейна.

Тот пожал плечами и поправил шляпу.

– Несогласия не испытываю ни по одному из пунктов. Как вы и говорите, парень умен, сфокусирован, терпелив. Другие насильники, с которыми мне приходилось иметь дело, не такие. Там речь шла о слепой ярости и превосходстве над жертвой.

Джон кивнул:

– Да, большинство насильников обладает именно такими характеристиками. Возможно, наш парень просто понял, как это скрыть.

Детектив некоторое время обдумывал это.

– Меня бесит то, что он так умен, и нам ничего не остается, как сидеть и ждать, когда он нанесет очередной удар, чтобы заполучить хоть какую-нибудь зацепку.

Джона обуревали те же эмоции. Он и сам вчера об этом думал. Они ждали, пока парень допустит ошибку. А Джон к такому положению вещей не привык.

Они уже подъезжали к участку, когда Джон получил сообщение от Стива Дракета:

«Нашел тебе художника-криминалиста. Особые рекомендации от ФБР в Хьюстоне. Выслал полный файл».

– Похоже, «Омега» раздобыла нам нового художника, – сказал Джон Зейну. – Может, с ним мы хоть куда-то продвинемся.

Все, особенно Шпенглер, неодобрительно уставились на Зейна, когда мужчины переступили порог участка. Похоже, никого не радовал тот факт, что младший детектив работает с Джоном Хаттоном. Зейн пожал плечами, словно извиняясь, и исчез.

Джон вздохнул. С местными бывает очень трудно. Он взял коку – не содовую и не колу; здесь все называют ее кока, как ему уже поставили на вид, – и пошел к своему столу.

Ему было жарко, он был разочарован, но больше всего его раздражало то, что они никак не могли опередить ублюдка хоть на один шаг.

Агент сел и открыл файл, который ему выслало подразделение. Пришла пора распечатать информацию о художнике-криминалисте, которую ему прислал Стив.

Он сделал глоток содовой и чуть не подавился, потому что черт его побери, если на него не смотрело с листка милое лицо Шерри Митчел.

Глава 4

На фото Шерри была такой же хорошенькой, как и в жизни. Запечатлено было, правда, только лицо, так что шикарных ножек он не увидел, но длинные светлые волосы и голубые глаза были к его услугам.

И хотя внешне она ему очень понравилась, Джон тут же на нее обозлился. Как она могла стоять в коридоре и спокойно терпеть издевательство Фрэнка Шпенглера над потерпевшей? И ни словом не обмолвиться о своей профессии?

А судя по всему, она была настоящим спецом. Если в документе содержалась хоть доля правды, ее руководитель из ФБР считал Шерри Митчел одним из лучших художников-криминалистов в Техасе, если не на всем Юго-Западе. Ее послужной список был весьма впечатляющим, и особенно она поднаторела в делах об изнасиловании.

Это привело Джона к исходному вопросу: как мог кто-то обладающий столь явным талантом – с многочисленными письменными похвальными листами от чертовски высокопоставленных людей из бюро – ничего не предпринять?

Допустим, у нее был запланирован ужин с Каролиной. Можно понять, что она не хотела отменять заказ, но она могла бы предложить свою помощь чуть позже, учитывая сложившуюся ситуацию.

В глубине души Джон знал, что он несправедлив к ней, но он до чертиков устал от каждого представителя правоохранительных органов в штате, с которыми у него возникали проблемы только из-за того, что он не входил в клуб избранных техасских парней. Шерри Митчел оказалась последней соломинкой, и он собирался просветить ее на этот счет.

В последней части сообщения Стива говорилось о том, что Шерри работает на оперативный штаб хьюстонского бюро, но сейчас она уехала в отпуск, и ее руководитель не знает, куда именно. Зато Джон знает, как раздобыть ее адрес.

Джон взял телефон и набрал номер, с которого вчера ему пришло сообщение о новом изнасиловании. Каролина Джилл – вот кто скажет ему, где остановилась Шерри.

– Алло? – прозвучал в трубке сонный голос Каролины.

Джон поежился. Ей, наверное, пришлось работать сверхурочно, и теперь она пытается отоспаться.

– Привет, Каролина. Это Джон Хаттон. Надеюсь, я тебя не разбудил?

– Нет, все в порядке. У меня смена через пару часов. Что-то еще случилось?

В ее голосе послышалась тревога. Теперь она уже точно проснулась.

– Нет, нет. После Жасмин Хаус ничего. Вообще-то я звоню спросить тебя про твою подругу, Шерри Митчел.

– О! А что с ней?

– Ну, я просто подумал, что неплохо было бы навестить ее, если ты не против?

– Ты узнал.

– Что узнал?

– Что она художник-криминалист. Она в отпуске, Джон. Ей нужен перерыв.

– Я просто хотел повидаться с ней, Каролина. Я не собираюсь давить на нее или лишать отдыха. Уверен, она его заслужила.

Каролина вздохнула:

– Она так измотана. Видишь ли, она… ей нужен этот отпуск, Джон. Возможно, будет лучше оставить ее в покое.

На секунду перед его глазами встало лицо Шерри – белое как полотно, зубы чуть ли не стучат друг о друга. О’кей, да, может, она действительно устала сильнее, чем ему показалось в начале, у нее стресс или что-то в этом роде. Но он не собирается упускать художника-криминалиста ее уровня, когда тот находится прямо здесь, в этом городе, а они в нем срочно нуждаются.

Чувствуя себя предателем, он решил сменить тактику.

– Я и вправду хотел поинтересоваться ее профессиональным мнением, но если откровенно… – Он ухмыльнулся. – Мне стыдно признаться, но я просто хотел выманить ее на свидание. Ничего серьезного, просто поесть где-нибудь.

Это было правдой. Вчера ночью, до того, как Джон узнал, кто она, действительно хотел позвать Шерри в кафе. Теперь же его интересовало только одно – чтобы она сделала свою работу.

– О! – Каролина явно колебалась, но в итоге сдалась. – Ну, это может пойти ей на пользу. Просто не загружай ее, хорошо? – Она продиктовала Джону адрес домика Шерри у пляжа. – Если ты ей не понравишься, не говори, что это я ее выдала.

– Спасибо, Каролина. Может, мы выйдем куда-нибудь все вместе? Я с Шерри, ты с Зейном.

Каролина загоготала. Только так можно было описать звуки, доносившиеся из телефонной трубки.

– Ага, поработайте над этим, агент Хаттон. И дайте мне знать, каков будет результат.

Она дала отбой. Джон понятия не имел, что происходит – или не происходит – между Каролиной и Зейном Уэльсом, видимо, все было сложно.

Однако Джону было над чем подумать, кроме романтических отношений между детективом и парамедиком. Он должен организовать свое свидание. И ответа «нет» он не примет.

Шерри сидела на том же месте, что и вчера, открытый зонт защищал ее от послеполуденного солнца. Она вновь надела свое красное бикини, но оно по-прежнему оставалось под верхней одеждой. На этот раз это хотя бы были брюки капри из легкой ткани, а не джинсы, рубашка с длинным рукавом была расстегнута. Куда более подходящий вариант для пляжа.

Шерри боялась, что происшествие в больнице вызовет у нее новый приступ ее странной болезни, и пыталась мысленно отгородиться от неприятного инцидента.

Это было трудно. Вчера вечером она несколько раз бралась за телефон, чтобы позвонить Каролине, спросить у нее номер красавчика детектива Хаттона и сказать ему, что она попытается помочь. Но всякий раз у нее случался очередной приступ, и ее чуть ли не парализовывало от холода. Нет, толку от нее все равно никакого не будет.

У нее на коленях лежал альбом. Она бесцельно водила карандашом по листу – случайные линии в такт ритму прибоя, бьющемуся о берег в дюжине ярдов от нее, на большее ее просто не хватало. По крайней мере, ее не трясло. Уже хорошо.

Шерри подмывало нарисовать лицо детектива Хаттона, которое с прошлого вечера стояло у нее перед глазами. Она помнила каждую его черточку. Темно-каштановые волосы коротко пострижены. Карие глаза, красиво очерченный чисто выбритый подбородок. В каждом жесте сквозит уверенность, взгляд умный, оценивающий окружающих и мотивы их поведения, без дела рта не раскрывает.

Шерри запомнила бы его, даже не обладай она талантом художника. Такое лицо так просто не забудешь. И стоит признать, ее впервые за долгое время бросило в жар при виде незнакомца.

А потом тот полицейский в больничной палате стал унижать женщину, и холод снова пробрал Шерри до костей. Теперь он снова начал подбираться к Шерри, и она постаралась быстренько выбросить из головы мысли о вчерашнем дне, включая детектива Хаттона.

Внезапно рядом с тенью от зонта легла еще одна. Шерри оторвала взгляд от альбома и увидела простые коричневые «оксфорды» в сочетании с брюками цвета хаки. Неплохой стиль, кто бы спорил, но явно не для пляжа.

Она прикрыла глаза козырьком ладони и прошлась взглядом вверх к голубой рубашке поло, аккуратно заправленной в брюки, и к лицу детектива Джона Хаттона.

– На вас не слишком много одежды для пляжа? – спросил он вместо приветствия.

– Не больше, чем на вас, детектив Хаттон, – не осталась в долгу Шерри.

– Ну да, но я ведь не в отпуске, как вы, – сказал Джон.

Слово «отпуск» в его устах прямо-таки сочилось ядом, а сам он излучал напряжение.

– Это проблема? – приподняла она бровь.

– Для вас точно нет.

– Я чем-то могу вам помочь, детектив Хаттон?

Шерри почувствовала, как ее пальцы движутся вместе с карандашом, на этот раз выводя настоящую картинку, но она не обратила на это внимания. Ей было не привыкать рисовать, не глядя на бумагу.

Она сфокусировалась на Хаттоне, который по-прежнему стоял над ней, так что ей пришлось запрокинуть голову чуть ли не до боли в шее. Вне всякого сомнения, он делал это намеренно. И это бесило ее. А еще… ей вдруг стало жарко.

– Серьезно? – сказал он. – А вы сами не догадываетесь!

Господи, как же хорошо ощущать тепло! По-видимому, влечение или что там она к нему вчера почувствовала с первого взгляда, имело весьма необычные последствия.

Шерри выпрямила спину. Она не собиралась покорно позволять ему говорить с ней свысока, в прямом и переносном смысле. Она поднялась, выбралась из-под зонтика, заткнула карандаш за ухо и прижала альбом к груди.

Будучи ростом в пять футов и восемь дюймов, Шерри привыкла, что ее глаза обычно находятся на одном уровне с глазами собеседника. Так было практически со всеми мужчинами, но только не с Хаттоном. В нем как минимум шесть футов три дюйма.

– Чего именно вы хотите, детектив Хаттон?

Она старалась не замечать голубые отблески в его глазах, особенно заметные в золотых предвечерних лучах.

– Чего я реально хочу, так это знать, почему вы не сказали мне об этом. – Он указал пальцем на ее грудь.

Она окинула себя взглядом. О чем это он, о ее одежде?

– Мне просто холодно. Находиться на пляже в рубашке с длинным рукавом – не преступление.

– Нет. – Он сделал несколько шагов вперед, подойдя к ней вплотную, и забрал у нее альбом. – Я вот об этом.

Он внимательно посмотрел на рисунок. Шерри бросило в краску. Ей не хотелось объяснять постороннему человеку, что это за петельки и крючочки. И тем более выкладывать ему свою историю о проблемах с рисованием. И вообще, она ни перед кем не собиралась оправдываться из-за временного отсутствия таланта.

– Верните мне его. – Она потянулась за альбомом, но он отступил.

– Почему вы не сказали мне об этом вчера? – Он потряс альбомом.

О чем? О том, что она утратила способность рисовать?

– Послушайте, это трудно объяснить…

– Правда? Неужели так трудно взять и сказать: «Я художник-криминалист. Может, я могу вам чем-то помочь?»

Он развернул альбом так, чтобы она увидела картинку. Шерри вся сжалась и уже приготовилась защищаться, но тут ее взгляд упал на бумагу.

Оказывается она, сама того не подозревая, нарисовала портрет детектива Хаттона. Вышло очень похоже.

Глава 5

– Вы мне сильно польстили, – продолжал тем временем Джон с альбомом в руках. Шерри, словно завороженная, смотрела на портрет. Работа, конечно, далеко не самая лучшая. К тому же это всего лишь эскиз – грубые, угловатые линии, – но Хаттон был узнаваем, и это был ее первый за несколько недель настоящий рисунок.

И создала она его на автопилоте. При этом ее не трясло от холода. Более того, теперь, когда она вышла на солнце, ей вдруг стало по-настоящему жарко. Она сняла рубашку и завязала ее на талии. Солнышко припекало, согревая своим теплом ее плечи и спину, и это было просто волшебно.

Однако она никак не могла понять, к чему клонит Джон Хаттон.

– Зачем вы здесь? – спросила она напрямую.

– Почему вы не сказали мне вчера в больнице, что вы художник-криминалист?

– У меня нет привычки обсуждать свою профессию с абсолютно незнакомыми людьми. – Она выхватила у него альбом.

– Вы видели, что там вчера творилось, как ужасно Фрэнк Шпенглер обошелся с бедной женщиной, стараясь выбить из нее сведения, пригодные для рисунка, и ничего не предприняли. Вы просто сбежали.

Шерри совершенно растерялась. Что она должна ответить на это? Да, она действительно сбежала. Ее так трясло, что она еле вставила ключи в дверцу машины, чтобы отпереть ее. Но она не станет объяснять ему это.

– Я просто заехала за подругой и стала свидетелем вашей ситуации.

– Вы так торопились на ужин, что не могли помочь женщине, которая только что пережила самую ужасную драму в своей жизни?

– Знаете что, детектив Хаттон? Вчера я ничего не могла сделать. К тому времени, как вы вошли в палату и вывели оттуда своего человека, урон уже был нанесен. Эта женщина не стала бы больше ни с кем разговаривать.

– Это не мой человек, – ответил Хаттон.

– Как скажете. Но он сотрудник вашего департамента. Член вашей команды.

– Нет, я не…

Шерри подняла руку ладонью к нему, останавливая детектива. Ей было неинтересно обсуждать идиота, который причинил потерпевшей боль. Насколько она успела заметить, все сотрудники правоохранительных органов Корпус-Кристи – козлы и придурки.

– Кто сказал вам, что я художник-криминалист? Каролина? – Шерри не думала, что это ее подруга, но кто знает.

– Нет, – покачал он головой. – Я сделал запрос, поскольку Шпенглера от дела отстранили и нам понадобился другой художник.

– Я рада, что детектив Шпенглер больше не сможет никого обидеть.

– Я тоже. Лично я бы его и на пушечный выстрел ни к одной жертве не подпустил.

Услышав эти слова, Шерри почувствовала себя немного лучше. Хаттон по крайней мере не защищал Шпенглера. Шерри отвернулась и принялась собирать вещи, намереваясь вернуться домой. На сегодня с нее хватит сидения на пляже.

– Мне очень жаль, что вы проделали весь этот путь, детектив, если, конечно, вы приехали не за тем, чтобы полюбоваться красотами природы. Потому что я ничем не могу вам помочь. Следующие две недели я всего лишь туристка, а не художник-криминалист.

Вышло слишком уж безразлично, но что она могла поделать? Кроме сегодняшнего наброска Хаттона, она уже несколько недель не могла ничего нарисовать. Она просто не могла помочь детективу Хаттону. Она и себе-то помочь не могла.

Джон едва сдержал свой гнев. Просто туристка следующие две недели? Может, Шерри Митчел и сногсшибательна в своем красном лифе от бикини, но ее красота явно поверхностна. Вряд ли глубже кожного покрова. Какая жалость!

Джон прочитал в ее деле, что ее мать и отец ведут два успешных раздельных бизнеса. Похоже, мисс Митчел без меры баловали в детстве.

Джон сильно разозлился из-за категорического отказа этой дамочки помочь в сложной ситуации. Она просто взяла и сложила свой стул и зонтик, словно это еще один обычный день на побережье. Хотя для нее, видимо, именно так и было.

Но еще больше его бесило то, что его по-прежнему неудержимо влекло к ней. Джон сделал глубокий вдох. Ему надо придумать, как уговорить ее на поездку в больницу и на исполнение магического ритуала художника-криминалиста.

У Джона был богатый опыт общения с самыми разными людьми, что делало его одним из лучших агентов «Омеги». Он умел сохранять спокойствие. Он замечал то, что другие упускали из вида. Он мог читать людей как открытую книгу и при необходимости манипулировать ими.

– Агент.

Она оторвалась от сбора вещей и взглянула на него через плечо:

– Прошу прощения?

– Я агент Хаттон, а не детектив Хаттон.

– Агент ФБР? Вы не работаете на полицию Корпус-Кристи?

Значит, она не хотела ему помочь вовсе не потому, что считала его чужаком. Она понятия не имела о том, что он не из местных копов. Враждебности у Джона сразу же поубавилось.

– Нет, я не работаю ни на местное полицейское управление, ни на бюро. Я работаю на сектор «Омега», в отделе критического реагирования.

– О’кей, – кивнула Шерри. – Кое-кто из оперативного штаба ФБР упоминал «Омегу». Извините, что назвала вас детективом.

– Зовите меня просто Джон. – Он одарил ее самой очаровательной улыбкой, на которую был способен. На его маму она всегда действовала безотказно, когда он хотел избежать наказания за какую-нибудь провинность.

Шерри задумалась на секунду, потом кивнула:

– Хорошо, Джон. Я Шерри. Но вы и так это знали.

– Знал, – продолжал улыбаться он.

– Насколько я понимаю, тот парень, Шпенглер, или как там зовут этого идиота, на самом деле не член вашей команды, раз вы не из местной полиции, так что примите мои извинения и на этот счет тоже.

Джон пожал плечами:

– Извинения не требуются, но смею тебя заверить, таких как Шпенглер в моей команде не было и не будет, и уж тем более никто не подпустит его к пострадавшим.

Девушка немного расслабилась, и он понял: дать ей понять, что поведение Шпенглера непростительно, было верным ходом. Он на правильном пути. Он подошел поближе и помог ей снова сложить зонт, который раскрылся, когда она повернулась к нему.

– Послушай, мне очень жаль, что я набросился на тебя как одержимый. Но если бы ты уделила несколько минут из своего драгоценного отпуска, чтобы поговорить с жертвой насилия и помочь ей вспомнить хоть что-то, это было бы просто здорово.

– Каролина сказала, что ни одна из женщин не видела нападавшего. С мисс Хаус все иначе?

– Если верить предварительным отчетам и тому, что она сказала врачам, то нет, – поморщился Джон. – Не похоже, чтобы она успела разглядеть лицо мерзавца.

Шерри принялась запихивать вещи в объемистую пляжную сумку.

– Тогда я не смогу вам помочь.

Джон почувствовал, как в груди вновь разрастается раздражение.

– Я всего лишь прошу попробовать. У тебя прекрасный послужной список именно в таких делах, и ты женщина, а значит, мисс Хаус будет с тобой более комфортно. Может, лица нападавшего она и не видела, но вдруг что-то вспомнит. Ты наша последняя надежда.

Джону показалось, что Шерри хотела что-то сказать, но передумала. Его удивило, что она развязала рубашку и накинула ее себе на плечи, как будто замерзла, а на улице было никак не меньше тридцати градусов по Цельсию. У Джона пот градом по лицу катился, а он в рубашке с коротким рукавом. Она же застегнула свою рубашку на все пуговицы.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да, немного холодно, больше ничего.

Очень странно. Она и вчера в больнице дрожала. Интересно. Заболела?

– Ты простудилась? Температура?

– Нет. Просто… – Она пожала хрупким плечом под рубашкой. – Иногда я мерзну.

Джону хотелось докопаться до истины, но сейчас, когда ее защита немного пошатнулась, нужно было срочно дожать Шерри и склонить к интервью.

– Шерри, ты нужна мисс Хаус. Никого другого у нас нет из-за закона о лицензировании округа Нуэсес. Если ты не согласишься, останется только Фрэнк Шпенглер.

Джон не стал говорить, что, пока он здесь, этому не бывать. Если бы он признался в этом Шерри, то уговорить ее было бы гораздо сложнее.

– Я правда не могу тебе помочь. – Она поплотнее закуталась в рубашку.

– Не можешь или не хочешь?

– А есть разница?

– Я просто прошу попробовать. Всего один час твоего времени. Если ничего не получится, ладно, ты хотя бы попробовала, а не сидела здесь сложа руки.

Она долго смотрела на него, кутаясь в рубашку.

– И когда? – сказала она наконец.

– Прямо сейчас было бы идеально. – Он не собирался давать ей ни малейшего шанса передумать или прикрыться другими планами.

Она еще раз смерила его долгим взглядом.

– Хорошо, агент Хаттон. Я поеду и поговорю с потерпевшей. Но на вашем месте я бы не стала надеяться на положительный результат.

Джон кивнул:

– Просто попробуй. Это все, о чем я прошу.

Глава 6

Они с Джоном договорились встретиться в больнице. Он предложил подвезти ее, но после того, как он обошелся с ней на пляже, вполне может случиться так, что он бросит ее прямо в городе, как только увидит, что она не способна рисовать. Уж лучше сесть за руль самой, чтобы потом не пришлось топать домой пешком.

Он еще тот фрукт, этот Хаттон. Красавец, но придурок. И если этот чертов агент думает, что она не заметила, как он пытался очаровать ее на пляже, когда добиться ее согласия с наскока не получилось, – то он ошибается. Она знала, что такое манипулирование людьми, родители так часто проделывали этот трюк, что она распознавала его с первого слова и жеста.

Она попытается сделать то, о чем просил ее агент Хаттон. Посмотрим, как он запоет, когда ее начнет колотить, и карандаш в буквальном смысле слова выпадет из ее рук.

От этой мысли ей снова стало холодно. Шерри прошла в ванную, разделась и встала под горячую воду. Она знала, что согреться по-настоящему все равно не получится – это заняло бы столько времени, что Джон наверняка забеспокоился бы и явился сюда за ней, – но по крайней мере ей стало теплее, пусть снаружи, а не внутри.

После душа Шерри взялась за фен. Волосы у нее были длинные и густые, и это заняло довольно много времени. Наконец она натянула черные джинсы, надела темно-сливовый свитер с длинными рукавами и влезла в ботинки. Затем немного макияжа – не для Джона, просто она хотела выглядеть профессионально в глазах Жасмин Хаус. Прихватив альбом и карандаш, она вышла на улицу. До больницы она доехала быстрее, чем рассчитывала.

Последние два дела Шерри вела в постоянных объятиях холода. Возможно, она сумеет поговорить с потерпевшей. Но это значит, что ей придется заставить бедняжку заново пережить самый ужасный день в ее жизни. Она вздохнула, стужа уже начала пробираться под одежду.

Пока Шерри искала место для парковки у больницы, она уже только силой воли заставляла зубы не стучать. Джон ждал ее у входа, и она без всяких обиняков выложила ему все, что было у нее на уме:

– Только один раз, агент Хаттон. Сегодня я поговорю с мисс Хаус, но это все. Я не желаю знать, чем все обернется, какие женщины замешаны в деле, дополнительные подробности и все такое. Вам придется искать другого человека.

Он прищурился на мгновение, но потом кивнул.

– Зови меня Джон. И я все понимаю. Ты в отпуске.

Ничего он не понимал. Он считал ее избалованной девчонкой, которой наплевать на всех. Все это, конечно, очень раздражало, но она должна была позаботиться о себе. Найти способ побороть приступы холода, если она хочет продолжить работу по профилю. Или вообще начать рисовать. Навсегда вычеркнуть искусство из своей жизни она не согласна.

Немного согревшись, Шерри подтянула рукава к локтю. Общение с агентом Хаттоном явно шло ей на пользу, и это уже положительный момент.

– Все правильно, я в отпуске.

– Нам пригодится все, что может вспомнить мисс Хаус, – внушал ей Джон по дороге.

Шерри заметила, что он успел перезнакомиться практически со всеми медсестрами. Они махали ему руками и перешептывались. Вне всякого сомнения, сплетничали о высоком темноволосом красавчике агенте, бороздящем их коридоры. Оставим его им.

– Любая мелочь, – повторил Хаттон. – Описание внешности подозреваемого было бы оптимальным, но и все прочее сгодится.

Шерри кивнула:

– Однако вам не стоит рассчитывать на многое.

Джон поморщился:

– Я понял, что ты не хочешь знать подробности этого дела, но у нас нет абсолютно ничего, Шерри. Этот парень чертовски умен. Поэтому когда я говорю «любая мелочь», я именно это и имею в виду.

– Я сделаю все, что смогу. – Они как раз подошли к палате Жасмин. – Я оставлю дверь открытой, но ты не должен входить. В подобных делах, и в особенности после того, что натворил вчера Шпенглер, очень важно, чтобы все прочие оставались за порогом. Я должна установить с ней контакт.

– Понял.

– Даже если ты решишь, что я продвигаюсь слишком медленно или задаю бесполезные вопросы, все равно не вмешивайся. То, что я делаю, требует времени, надеюсь, ты прихватил с собой «Пипл» или какой-нибудь другой журнальчик, – спросила она.

Джон закатил глаза:

– Как насчет того, что я буду просто стоять за дверью и делать заметки?

– Вот и славно. Просто не прерывай меня, если не случится чего-то экстраординарного. Даже если тебе покажется, что я сбилась с цели или что-то упускаю.

– Уловил. Никакого вмешательства. У тебя столько времени, сколько понадобится.

– Она знает о моем приходе? И не возражает?

– Да, мы с ней договорились, хотя, как я понял, там будет кто-то из ее близких, просто на всякий случай. С доктором я тоже все согласовал прямо перед твоим приездом.

– Отлично. – Она снова посмотрела на него. – Но не жди многого.

* * *

Прошло три часа, Джон все еще сидел в коридоре у палаты Жасмин Хаус. Шерри и Жасмин болтали о всяких незначительных вещах: о туфлях, распродажах в разных магазинах и любимых местах, где можно пропустить стаканчик «Маргариты».

Шерри не задала ни одного вопроса о нападении. Она очень искусно установила с Жасмин контакт. Никакой фальши, все по-настоящему. Каждый заданный ею вопрос был искренним, вести допрос она умела не хуже, если не лучше многих маститых стражей порядка. Шерри была очень хороша в своем деле.

Неудивительно, что руководство так ее хвалило. Она обладала терпением, непринужденностью и прямотой души. Джон видел это по тому, как она вела беседу. Она знала, когда нужно нажать, а когда отступить. Она дала возможность мисс Хаус поведать свою историю по частям, когда та была готова, не форсировала события и аккуратно возвращала ее назад, когда женщина забегала далеко вперед.

Такому нельзя научиться. У Шерри был врожденный талант. Обладая отменным чутьем на людей, Джон легко распознал в ней это.

К несчастью, нарисовать Шерри ничего не удалось. Жасмин Хаус не видела лица нападавшего, и, несмотря на все уловки, Шерри не смогла получить информации об отличительных особенностях, которые можно было бы перенести на бумагу, чтобы помочь полиции поймать преступника.

Шерри пришлось выудить из Жасмин рассказ о нападении. Это не могло не оказать влияния на девушку. Сначала выслушивать всякие ужасы, а потом исподволь заставлять несчастную жертву повторять их – работенка не из легких.

Впервые за все время Джону стало совестно из-за того, что он наговорил ей. Работа художника-криминалиста явно была очень тяжелой психологически; ему хватило пары часов у дверей палаты, чтобы понять это.

И все же Джон не думал, что даст ей просто так уйти, уж очень Шерри хороша как специалист. Может быть, она согласится опросить других потерпевших. Вдруг одна из них вспомнит деталь, которая позволит им совершить прорыв.

Может, и память мисс Хаус еще проснется. Надо поговорить с ней еще раз. И сделать это должна именно Шерри, она ведь уже установила с женщиной связь. Так будет лучше для всех. Кроме Шерри, конечно.

Джон поежился. Возможно, он должен похлопотать о продлении ее отпуска. Или – этот вариант ему очень не нравился, но он попросит ее куратора из бюро надавить на Шерри и заставить ее помочь им. Как бы то ни было, он должен заполучить Шерри.

Он услышал, что Шерри прощается с Жасмин и двумя ее родственницами, которые все время находились в палате, желает им всего доброго и обещает, что полиция сделает все возможное, чтобы найти мерзавца. Затем она просит Жасмин оставаться сильной и непременно связаться с ними, если ей вспомнится любая, даже несущественная, с ее точки зрения, мелочь. Пусть звонит в любое время дня и ночи. Она даже дала потерпевшей свой личный номер.

Шерри вышла из палаты, еще раз попрощалась и, закрыв дверь, так и осталась стоять к ней лицом.

– Эй, я восхищен твоей работой, – окликнул ее Джон. – Честно. Я знаю, она так ничего и не вспомнила, но…

Джон не договорил, потому что в этот момент Шерри повернулась к нему лицом. Губы ее посинели, она дрожала.

– Шерри, что за черт? – Он подхватил ее, когда она сделала неверный шаг.

– М-мне холодно, – пролепетала она.

– Я вижу. Это один из приступов, о которых ты говорила?

Она кивнула. Он обнял ее и повел к скамейке. Усадил, сел рядом и обнял за плечи, стараясь согреть своим теплом.

– Я схожу за доктором, пусть тебя осмотрят.

– Нет, это пройдет. Я уже была у врача. Это… – Она затихла. – Все пройдет.

– Ты уверена, что не заболела?

– Не физически. – Она постучала пальцем по виску. – Это здесь.

– Я не очень понимаю, о чем ты. – Он с облегчением заметил, что краски возвращаются на ее лицо и дрожь начинает униматься. Они долго сидели в тишине, пока она собиралась с силами.

– Вот почему я взяла отпуск. Последние несколько месяцев всякий раз, когда я беседовала с потерпевшими, на меня накатывали эти приступы холода.

– И что говорят медики? – спросил он, не выпуская ее из своих объятий.

Она отвела взгляд.

– Ну, вообще-то я это от них утаила. Прошла медосмотр, убедилась, что у меня нет опухоли или чего-то подобного. Доктор объявил меня совершенно здоровой, а я замерзаю, когда на улице за тридцать по Цельсию. Похоже, это нервы.

Джон понял, что происходит. У Шерри посттравматическое стрессовое расстройство. Он не раз встречался с подобным в «Омеге», его близкие друзья тоже в той или иной степени прошли через это, и с разными симптомами. В их числе были и перечисленные Шерри.

Травма действует на голову, мозг может начать принимать меры, чтобы защитить себя. Мозг Шерри старается остановить ее и не позволить нанести психике дополнительный урон. Однако времени, которое ей требовалось на исцеление, у Джона не было.

Глава 7

Два дня спустя, сидя на пляже рядом с Каролиной, Шерри раздумывала над тем, что сказал ей Джон в коридоре больницы о посттравматическом стрессовом расстройстве.

Шерри даже не рассматривала такой вариант; она думала, что от этой штуки страдают только военные. Теперь она понимала, что не права. Этому заболеванию может подвергнуться любой, кто сам пережил или был свидетелем травмирующего события.

Она не сошла с ума, просто ей надо найти способ приспособиться к своей работе, чтобы выжить.

– Ну и как, ты сказала агенту Хаттону «да», когда он заехал к тебе на днях? – спросила Каролина, нежившаяся на солнышке.

За последние два дня Шерри сумела раздеться до шортов и топика поверх своего бикини. Не идеально, но уже лучше. Когда на нее накатывала волна холода, она тут же начинала думать о чем-нибудь другом. О чем угодно, лишь бы отвлечь подсознание от того, чем оно там пыталось заниматься.

Мысли о Джоне Хаттоне обычно помогали перескочить стадию тепла и окунуться прямо в жар. Надо признать, что в коридоре больницы после интервью с Жасмин он был очень чутким и поддержал ее. Помог ей справиться с холодом, держа ее в своих объятиях.

Шерри вздохнула:

– Я не хотела, но согласилась. Он был очень настойчив. Не говоря уже о том, что он, по-моему, счел меня самой большой эгоисткой на планете, когда я отказала ему.

– Счел тебя эгоисткой, потому что ты отказалась идти с ним на свидание? – вытаращила глаза Каролина.

Шерри сняла темные очки, надела их на голову и посмотрела на подругу.

– Во-первых, как ты об этом узнала? А во-вторых, он приезжал не затем, чтобы вывести меня в свет, он уговорил меня побеседовать с Жасмин Хаус.

Каролина грязно выругалась, что никак не сочеталось с ее милым обликом нежного ангела.

Шерри расхохоталась.

– Он спросил меня, где ты живешь, сказал, что хочет пригласить тебя на ужин.

Шерри представила, как он обнимал ее в больнице, пока ее не перестало трясти. Потом ехал следом за ней до самого дома, желая убедиться, что с ней все в порядке…

– Ну, видимо, помощь ему была нужнее, чем романтические прогулки под луной.

– При встрече я выскажу ему все, что о нем думаю. Я так хохотала, когда он предложил мне с Зейном присоединиться к вам и устроить двойное свидание, что не обратила особого внимания на все остальное.

– Кстати, а что у тебя с Зейном? У вас какие-то странные отношения.

Каролина отхлебнула воды и закатила глаза:

– А то я не знаю! Зейн и я… у нас все сложно.

Я только еще сильнее попорчу тебе психику, если начну рассказывать об этом. Да и себе тоже.

Шерри уже поделилась с подругой тем, что с ней происходит: рассказала о приступах холода и о том, что утратила способность к рисованию. Каролина сочувствовала ей. Она, как парамедик, не раз сталкивалась с подобным.

– Как все прошло с Жасмин Хаус?

Шерри пожала плечами:

– Нормально, если не считать, что нападавшего она вообще не разглядела.

– Черт побери! Значит, ты так ничего и не нарисовала.

– Ага. Я рада, что даже не пришлось пробовать. Как бы я ни хотела помочь, я сильно сомневаюсь, что справилась бы.

– Кто-то должен остановить этого гада! – с чувством воскликнула Каролина.

– Да, если верить Джону, он очень умен.

– Значит, ты все-таки нормально поговорила с Джоном? Мне показалось, ты сочла его идиотом.

– Ну, мы поболтали немного насчет этого дела, – призналась Шерри. – Он хотел, чтобы я поняла – никакая деталь не будет лишней, потому что у них вообще ничего нет.

Каролина кивнула:

– Знаешь, если не брать в расчет этот обман на счет свидания, Джон вполне адекватный парень. Он беседовал со мной и моим напарником Майклом насчет второй жертвы. Интересовался нашим мнением, потому что мы первыми оказались на месте преступления.

– Это так необычно? – удивилась Шерри.

– Ни Зейн, ни любой другой полицейский ни разу этого не сделали. Жаль, что мне нечем было поделиться с Джоном. Ничего такого мы не заметили. И все же он выслушал нас.

– Мы точно говорим об одном и том же агенте Хаттоне?

Каролина рассмеялась:

– Я просто хочу тебе сказать, что не такой уж он и придурок.

– Как скажешь.

– Ладно, мне пора, – заметила Каролина, вставая. – Пойду приму душ перед сменой.

– А я посижу еще немного. Попробую установить контакт со своим старым добрым альбомом. – Шерри расслабилась, ей было тепло. Самое время сделать попытку.

– Не насилуй себя рисованием. Все само собой восстановится в свое время.

Девушки обнялись, и Каролина пошла домой. Шерри осталась наедине со своим альбомом, полистала странички и наткнулась на портрет Джона.

Даже бессознательно она уловила его суровую красоту. Пальцы сами взялись за карандаш и начали прорисовывать детали. Как и советовала Каролина, она себя не насиловала, просто поддалась импульсу.

Пятнадцать минут спустя Джон уже смотрел на нее из альбома как живой. Немного хмурый, в глазах сквозит легкое неодобрение. Ага, именно таким она его и запомнила. Идиот, что с него взять. Ну и ладно, главное, ей не холодно. Стужа ни на миг не коснулась ее костей, пока она рисовала его.

Но если ей удалось нарисовать Джона Хаттона, с ней все будет в порядке или нет?

Зазвонил телефон, и Шерри взглянула на номер – неизвестный. Поспорив сама с собой, брать трубку или нет, она все-таки решила ответить.

– Алло?

– Мисс Митчел? – донесся до нее нежный женский голос, но она не узнала его.

– Да.

– Это Жасмин Хаус. Простите, что побеспокоила вас.

Шерри сразу же подобралась.

– Нет, вы меня не побеспокоили. С вами все в порядке?

– Думаю, все нормально, насколько это возможно. Меня сегодня утром выписали из больницы.

– Это хорошие новости, да?

– Я рада выйти оттуда, но пока не готова вернуться к себе домой.

Сердце Шерри сжалось, когда она услышала, как дрогнул голос Жасмин. Она не хочет возвращаться домой, и это понятно. Шерри не удивилась бы, если бы Жасмин вообще больше не стала там жить.

– Я вас прекрасно понимаю. Вам есть где остановиться?

– Да, мы с мамой сейчас у моей кузины на побережье. Это недалеко от того места, где я живу. Здесь я чувствую себя нормально, пока они со мной.

– Это тоже понятно, – заверила ее Шерри. – Дайте себе время, чтобы восстановиться. Не позволяйте никому торопить вас и сами не расстраивайтесь.

– Да, доктор сказал мне то же самое.

– Я не хотела тревожить вас, но вы велели позвонить, если я что-то вспомню, не важно, что именно.

– Да, нам действительно важна любая информация.

– Я видела татуировку на внутренней с-стороне е-его руки. – Жасмин заплакала. – И латексные перчатки. Не понимаю, почему это только с-сейчас всплыло в моей памяти.

– Это нормально. Более чем нормально, Жасмин. Это отлично! – Тату Шерри вполне может изобразить. – Где находится дом вашей кузины? Я могу прийти, если хотите. Нарисовать то, что вы вспомнили.

– Это было бы здорово, – с нескрываемым облегчением вздохнула женщина на том конце провода. – Мне очень хочется вытащить эту дрянь из своей головы.

– О’кей, тогда диктуйте адрес. Мне только нужно сбегать домой за машиной.

Шерри ввела адрес в телефон и с удивлением обнаружила, что находится очень близко от временного пристанища Жасмин.

– Вообще-то я всего в двух кварталах от вас. Если вы не против того, чтобы я пришла к вам в пляжной одежде, то пешком будет быстрее.

– Чем быстрее, тем лучше, а то как бы память у меня снова не отказала.

– О’кей, я буду у вас через несколько минут.

Они одновременно дали отбой, и Шерри начала собирать вещи. Слаба богу, их было немного: полотенце, солнцезащитный крем, альбом и еще несколько мелочей. Зонт она не брала, но легкий раскладной стул придется нести.

Девушка шагала по пляжу, сосредоточившись на портрете Джона. Мысли о нем согревали ее. И не важно, происходило это из-за того, что он бесил ее, или по каким-то иным причинам; докапываться до сути не время.

До дома кузины Жасмин она добралась очень быстро.

На последней сотне ярдов девушке вдруг показалось, что за ней кто-то следит. Она резко обернулась, но увидела только бегущего трусцой человека, да и то в отдалении, причем направлялся он в противоположную от нее сторону. Она окинула взглядом окна домов, выстроившихся в ряд вдоль побережья, но и там никого не заметила.

Шерри сделала глубокий вдох, почувствовав, как тело начинает сковывать холод. Она достала из сумки рубашку с длинным рукавом, надела ее и ускорила шаг.

«Никто за мной не следит, – уверяла себя Шерри, – это все игра больного воображения». И все же она пожалела, что не поехала на машине.

Жасмин ждала ее на открытой веранде второго этажа.

Глава 8

Джон подъехал к дому, где сейчас обитала Жасмин, в тот момент, когда Шерри спускалась по внешней лестнице с веранды второго этажа. Жасмин шла следом.

Мать Жасмин позвонила ему и сообщила, что дочь вспомнила татуировку на руке насильника. Джон обрадовался – это могло не только помочь в поимке и аресте насильника, но и в суде при вынесении обвинительного приговора.

Если она вспомнила это, то, быть может, в ее памяти всплывет что-то еще. Джон очень на это надеялся, потому что два дня повторного тщательного осмотра нового места преступления и его окрестностей так ничего и не дали.

А еще он не мог выбросить из головы Шерри Митчел. И дело не ее профессиональном мнении и способностях художника. Он хотел снова увидеть ее. Удостовериться, что ей стало лучше после того жуткого приступа холода в больнице.

Но он знал, что при встрече с ней профессиональный интерес перевесит личный. От ее физического состояния зависит, сможет она опросить остальных потерпевших или нет.

Как бы то ни было, он не мог прекратить думать о ней. О ее шикарных длинных ногах, роскошных светлых волосах, завораживающих голубых глазах.

И все же он отчаянно нуждался в ее помощи, но, если Джон продолжит давить на нее – а за ним такое водилось, – может получить еще одну жертву насилия. Он даже попросил своего шефа в «Омеге» подыскать другого художника-криминалиста.

Джон ошибся на ее счет. Она не была эгоисткой – она защищалась. Поэтому он был поражен, увидев ее здесь.

– Дамы, – издалека поздоровался он, чтобы не напугать Жасмин, и заметил, как Шерри напряглась.

– Привет, агент Хаттон, – сказала Жасмин.

Синяки с ее лица еще не сошли, но опухоль спала, и выглядела она намного лучше, чем два дня тому назад.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он ее.

Молодая женщина пожала плечами:

– Боюсь выходить из дома одна. Боюсь темноты.

Боюсь вернуться к себе домой. Одним словом, не очень, как видите.

Шерри взяла ее за руку.

– Бояться всех этих вещей вполне нормально. Вы можете никогда не избавиться от этих страхов, и это тоже нормально.

– Да, но ни один из них не идет ни в какое сравнение с тем, когда кто-то звонит в дверь. Бедный курьер, должно быть, решил, что в этом доме живут сумасшедшие. Раздался звонок, и я чуть с катушек не съехала, мама и кузина зарыдали. А он всего лишь доставил туфли, которые кузина заказала несколько дней тому назад.

Джон и Шерри переглянулись. Они оба знали, что насильник позвонил, Жасмин открыла дверь, и он ворвался в дом.

Джон хотел утешить Жасмин, но знал, что не сможет. А вот Шерри могла, и она обняла женщину.

– Знаете что? – сказала она, гладя Жасмин по спине. – Пусть кузина отключит дверной звонок. И у себя дома тоже его отключите, когда вернетесь туда. Если, конечно, вы решите вернуться. Если же переедете в другое место, то и там отключите звонок. Просто отключайте эти чертовы звонки везде, где вы живете или отдыхаете. И это будет нормально.

– Но это трусость какая-то, – пропищала Жасмин.

– Нет, – в один голос возразили Шерри и Джон.

– Никакая это не трусость, – продолжил Джон.

– Вам не надо ни перед кем извиняться за то, какой способ выживания выберете, – добавила Шерри. – Залечивайте свои раны столько и так, как сочтете нужным.

– Вы встали с кровати, вышли на улицу, стоите тут и разговариваете с нами. Это гораздо больше, чем смогли бы другие в вашей ситуации, – заметил Джон.

– Спасибо вам, ребята. Думаю, мне надо зайти в дом и немного отдохнуть. Описание татуировки отняло гораздо больше сил, чем я предполагала. – Жасмин повернулась к Шерри. – Вы покажете картинку агенту Хаттону?

– Конечно.

Жасмин перевела взгляд на Джона:

– Справитесь без меня? Я больше не хочу смотреть на нее сегодня.

– Конечно, справимся, все отлично. Об этом можете не беспокоиться.

– Да, просто идите и отдохните, Жасмин, – согласилась с ним Шерри. – Если вспомните что-то, я с удовольствием навещу вас еще раз.

Жасмин кивнула и пошла наверх по внешней лестнице, где ее ждали мама и кузина.

Джон повернулся к Шерри:

– Я понимаю, тебе было нелегко прийти сюда, и очень тебе признателен.

– Я сделала это не ради вас, агент, а ради этой храброй женщины.

– В любом случае спасибо.

– Все прошло не так плохо, как я думала, – вздохнула Шерри.

– Жасмин вспомнила что-нибудь полезное?

– Ну, он темнокожий. Это она помнит.

– Как афроамериканец?

– Нет, но кожа у него не светлая. Может, мексиканец или выходец из Латинской Америки. – Шерри достала альбом, который держала подмышкой. – В основном она запомнила его руки. На нем были латексные или резиновые перчатки.

– Ничего удивительного, учитывая тот факт, что следов на месте преступления он не оставляет.

Шерри открыла альбом на нужной страничке. На ней она изобразила руку, вытянутую под необычным углом. Пальцы и ладонь до самого запястья были закрыты перчаткой, а чуть выше из-под манжеты белой офисной рубашки выглядывала наколка в виде черепа с двумя мишенями в глазницах.

– Интересная татушка, – пробормотал Джон. – Попрошу полицейский департамент Корпус-Кристи проверить, не является ли она отличительным знаком какой-нибудь местной группировки. Это первое, что нужно сделать.

Шерри согласилась с ним.

– Что-нибудь еще про рубашку она вспомнила?

– Нет, это была обычная манжета, как на простой рубашке, которую мужчины надевают в офис или что-то в этом роде.

Джон снова взглянул на картинку.

– Рука повернута под каким-то странным углом.

– Да, именно так описала ее Жасмин. Я пару раз перепроверила, чтобы убедиться. Думаю, он неудачно вывернул руку, когда бросал жертву на пол. Но мы только выиграли от этого, потому что в ином случае она бы тату не увидела.

– Это хорошо. То есть настолько хорошо, насколько это может быть в данной ситуации. – Он заметил, что Шерри кусает губу, изучая рисунок. Через несколько секунд ему удалось отвлечься от ее губ. Почти. – Что-то не так?

Она пожала плечами:

– Просто это не лучшее из моих творений. Я вижу, где…

Он подождал продолжения, но оно так и не последовало.

– Где что?

– Где меня начало трясти от холода. Линии получились неровными, нечеткими.

– По мне, так все просто отлично.

Шерри вновь принялась терзать губу.

– Приступ был сильный?

Прежде чем Джон успел сообразить, что делает, он протянул руку и провел большим пальцем по ее губе, пока она не искусала ее до крови. Их глаза встретились на одно очень жаркое мгновение, но Шерри поспешно отвела взгляд, и он отступил.

– Прости. Продолжай, пожалуйста. Я просто не хотел, чтобы ты повредила губу.

К его удивлению, ее щеки залились нежным румянцем.

– Меня трясло от холода, только когда мне передавался ужас Жасмин.

– Это понятно.

– Я пыталась сосредоточиться на Жасмин, что было и хорошо и плохо. Я старалась сосредоточиться на том, что сама я в полном порядке. Я постаралась набраться мужества, внимательно выслушать потерпевшую и при этом не выкинуть какой-нибудь фокус.

Джон улыбнулся, услышав ее «набраться мужества».

– И ты справилась.

– Только потому, что она практически ничего не вспомнила, а на улице за тридцать градусов. Не знаю, чем бы все кончилось в ином случае.

– Я уверен, у тебя бы все равно все получилось.

Шерри немного расслабилась и даже улыбнулась ему.

Ее красота внезапно поразила его в самое сердце, и ему пришли в голову очень неуместные мысли. Но ее улыбка разогнала их. Он понял, что сейчас она такая, какой была до того, как у нее начались панические атаки, – живая, улыбающаяся, легкая.

Она сделала движение закрыть альбом, но не успела – Джон заметил свой портрет. Вот это да! Она проделала большую работу с тех пор, как он видел этот рисунок в последний раз. Он и тогда счел его хорошим, но сейчас это был просто шедевр!

– Невероятно! – Он понятия не имел, что карандашный рисунок может быть настолько реалистичным.

Она попыталась забрать у него альбом, но Джон сделал шаг в сторону, не отрывая взгляда от листа.

– Ты два дня его дорисовывала?

– Нет, агент Хаттон. Хотите верьте, хотите нет, но мне есть чем заняться. Я потратила на него полчаса сегодня днем.

Отлично, снова «агент Хаттон». Джон не мог оторваться от рисунка.

– Ты сделала это за полчаса? По памяти?

– Отдайте мне альбом!

Она была смущена. Ее щеки вновь мило зарозовели. Джону нравилось это куда больше, чем белое, словно присыпанное мукой, лицо. У Шерри был такой вид, будто она собиралась ударить его, и Хаттону пришлось-таки подчиниться.

– У вас настоящий талант.

– Благодарю. Но боюсь, сейчас он утрачен или временно пропал. У меня получилось нарисовать это, потому что я не думала ни о чем плохом. Все гораздо сложнее, когда выслушиваешь рассказ о кошмарах, случившихся с человеком, причем из первых уст.

– Но это хоть какое-то начало, не так ли? Ты же действительно что-то нарисовала.

– Похоже на то, – пожала плечами Шерри.

– Я не хочу на тебя давить, но, если можешь, прошу тебя, помоги нам в расследовании. Просто свежим взглядом посмотри на то, что сумел выудить из них Фрэнк Шпенглер, хотя там, конечно, почти ничего нет. Но только если ты действительно готова.

Глава 9

Готова ли она?

Шерри и сама не знала. Она целый час проговорила с Жасмин, но на пределе своих возможностей. Она нарисовала портрет Джона, но при этом специально старалась не думать ни о чем плохом.

Одно она знала точно – в присутствии Джона Хаттона она не мерзла, и не важно, чем это вызвано, злостью или симпатией. Ей вдруг захотелось прильнуть к его плечу.

– Просто расслабься и сделай это.

– Что?

Шерри была потрясена: неужели она думала вслух?

Джон с насмешкой посмотрел на нее:

– Помогай в разных расследованиях. Ну, понемногу. Это может пойти тебе на пользу.

Ах, вот оно что. Он имел в виду дела. Да. Правильно.

– М-м-м, ага, возможно. Но сейчас мне пора идти.

И не идти, а бежать, пока она не натворила каких-нибудь глупостей. Например, не поведала ему, что он чертовски привлекателен и что рядом с ним она не чувствует холода.

– О’кей, где твоя машина? – Он наклонился и взял ее пляжную сумку. – Я донесу.

– Я пришла сюда пешком.

– Что? – не поверил своим ушам Джон.

– Я пришла пешком от дома Каролины. Это примерно на полпути между домом Жасмин и моим.

– И ты собираешься вот так взять и пойти домой пешком? – Его голос стал еще более глубоким, если это было возможно. На виске у него начала биться жилка.

– А что такого? Тут всего чуть больше мили, если идти вдоль пляжа.

– Ты сошла с ума? По Корпус-Кристи разгуливает насильник, а ты считаешь нормальным идти пешком домой одна?

Шерри вспомнила охватившее ее на пляже неприятное чувство. Будто за ней кто-то подглядывает.

– Но ведь он нападает в домах, а не на пляже, где любой может его увидеть.

– Я черта с два разрешу тебе совершить подобную глупость, особенно если учесть, что уже начинает смеркаться. – Он еще не кричал, но уже был близок к этому.

Хуже всего было то, что Шерри не могла с ним не согласиться.

– Знаешь, если бы ты просто сказал: «А давай я подброшу тебя домой? Сейчас не самое безопасное время для прогулок в полном одиночестве», я бы с радостью приняла твое предложение. Но теперь я, пожалуй, лучше рискну, чем сяду с тобой в одну машину.

Джон провел ладонью по лицу.

– Пытаешься включить режим нормального человека, а не идиота? – поддела она его.

Он поморщился, но рассмеялся:

– Веришь или нет, но я знаменит тем, что умею находить к людям подход. Я очень приветливый и милый парень.

– Буду знать. Значит, переливание личности тебе советовать не стоит.

На этот раз он расхохотался от души:

– А ты остроумная нахалка!

– Слышала уже. Но мне давненько этого не говорили.

Как здорово, когда тебя кто-то раздражает, привлекает и согревает. Давно она не испытывала подобных эмоций.

– А давай я подброшу тебя домой? – повторил Джон ее слова. – Сейчас не самое безопасное время для прогулок в полном одиночестве.

Он одарил ее искрящейся улыбкой, и на его щеке появилась безумно милая ямочка.

– Поскольку я не хочу еще больше травмировать семейство Хаус непристойными криками, то принимаю твое предложение.

Как будто она могла устоять перед ямочкой на щеке!

Он поставил ее вещи на заднее сиденье и открыл для нее переднюю дверцу.

– Переливание личности! – хмыкнул он, качая головой. – Это ж надо такое придумать!

– Прости, – сказала Шерри. – Дурная привычка высказывать все, что на уме.

– Поверь, уж лучше я потерплю твое едкое остроумие, чем видеть, как ты мучаешься от этих страшных приступов холода.

Он потянулся к ней, взял ее за руку и по-дружески пожал хрупкие пальчики. Обоих тут же бросило в жар. Их взгляды встретились на краткий миг, но он тут же отвел глаза и сосредоточился на дороге, а она положила руки на колени.

Кожа у нее горела огнем там, где он до нее дотронулся.

– Как странно, – прошептала она.

Он посмотрел на нее, но она так и не разобрала выражение его лица.

– Да, странно.

Они помолчали немного, пока Шерри не сообразила, что они едут в другом направлении.

– Ты не против, если мы заглянем в кафе и съедим по бутерброду? Я не обедал и вот уже два дня мечтаю о сэндвиче с жареной грудинкой.

Шерри улыбнулась. Это она понимала.

– Если меня пустят туда в пляжной одежде.

– Я уверен, что в том месте с этим проблем не будет, – подмигнул он ей. – Они накрывают столы газетами. – Он свернул в сторону центра. – Тебе что-нибудь нужно забрать у Каролины?

– Нет, у меня все с собой. Она сегодня работает в ночную смену, сейчас ее нет дома.

– Ну и ладненько.

– К тому же она очень на тебя зла. – Не успела Шерри договорить, как поняла, что сама расставила себе ловушку, но было уже поздно. Сказанного не воротишь.

– Что? Почему?

– Я не знаю, – попыталась выкрутиться Шерри. – Что-то ты там не то сказал вроде бы.

– Когда? Я не хотел ее ничем обидеть. Она единственная держит меня в курсе дела, остальные сотрудники полиции Корпус-Кристи норовят оставить меня за бортом.

– Ничего особенного. Вообще-то не так уж она и злится. Забудь об этом.

– Нет уж, давай выкладывай! – не терпящим возражения тоном произнес он.

– Просто ты сказал Каролине, что хочешь пригласить меня на ужин.

– Да, я сказал ей это, чтобы узнать твой адрес.

– Ну, Каролина это уже поняла, так что берегись.

– Послушай, дело не в том, что мне не хотелось пойти с тобой куда-нибудь. Просто в тот момент ты мне больше была нужна для дела.

– И ты знал, как добиться своего, и от нее, и от меня. Да ты неплохо справляешься со своей работой!

Джон посмотрел на нее, сжав губы, и они еще десять минут ехали в полной тишине, пока не подкатили в какой-то забегаловке. Он припарковался и вытащил ключи из замка зажигания. В ту же секунду он повернулся и навис над ней.

– Знаешь, в чем я действительно хорош? – сказал он. – Я замечаю то, что другие упускают из вида. Решаю несколько задач одновременно. Держу прессу на коротком поводке и не позволяю людям впадать в панику в таких ситуациях, как эта. А знаешь, в чем я не так хорош? – продолжил он. – В том, чтобы найти равновесие между тем фактом, что мне срочно нужна твоя помощь в этом деле, и желанием оградить тебя от него, дать тебе время залечить свои раны. В том, чтобы постоянно взвешивать на чаше весов то, что хорошо для дела, и то, что хорошо для тебя, вместо того чтобы взять и просто заставить тебя сделать то, что я хочу.

Шерри понимала, что надо срочно что-то делать: выйти из машины, пошутить, сказать, чтобы он нашел другого художника-криминалиста. Но все, что она могла, – это просто сидеть и смотреть на него, как кролик на удава.

– Но хуже всего мне удается выбросить тебя из головы. Провалиться мне на месте, если ты не застряла там с самой первой секунды.

Он прижался губами к ее губам, прежде чем она сумела осмыслить его слова. Он целовал и целовал ее, и никак не мог оторваться. Какая тут стужа, она чуть не сгорела дотла!

Она запустила пальцы в его шевелюру, еще крепче прижимая его к себе. Его руки были везде – на ее талии, на бедрах, притягивали ее к нему.

И только резкий звонок телефона заставил их оторваться друг от друга. Джон потянулся рукой к держателю и нащупал аппарат. Посмотрел на экран и выругался.

– Это Зейн Уэльс из полицейского департамента Корпус-Кристи. Нужно ответить.

Шерри кивнула.

– Хаттон.

Он выслушал Зейна и снова выругался. Открыл дверцу и вышел из машины. Шерри открыла дверцу со своей стороны.

– Где? – спросил Джон и внимательно выслушал ответ.

– Сейчас буду. И ради бога, убедись, что Шпенглера туда не допустят. – Он дал отбой и посмотрел на Шерри: – Мне очень жаль. Сегодня из меня честный человек не получится. Нужно ехать.

– Проблемы? – поинтересовалась Шерри, от всей души надеясь, что это не так.

Он кивнул, поджав губы.

– Еще на одну женщину совершено нападение.

Шерри прикрыла глаза. Когда же это кончится?

– Я отвезу тебя домой, а потом поеду в больницу. После недавнего случая я хочу лично убедиться, что потерпевшую никто не обидит.

– Я поеду с тобой. Если ты повезешь меня домой, то попадешь туда минут через тридцать, если не больше.

– Ты уверена?

– Не думаю, что я готова поговорить с очередной жертвой, но тебе нельзя задерживаться. Хотя бы в этом я могу тебе помочь.

Он провел пальцем по ее щеке.

– Спасибо. Я понимаю, что тебе нелегко даже переступать порог этого заведения.

Глава 10

Они подъехали к больнице и тут же бросились внутрь. Зейн ждал их у входа. – У нас есть его ДНК! – выпалил он, вместо приветствия. – Одна из медсестер сказала мне, что потерпевшей удалось поцарапать негодяя и под ее ногтями остались частички его кожи.

Джон обрадовался, но очень удивился.

– Какие у нее травмы? Черепно-лицевые, как у других?

Зейн легкомысленно отмахнулся:

– Нет, просто пара синяков, насколько я понял. На парне была лыжная маска или что-то в этом роде, так что лицо она вряд ли разглядела. К несчастью.

– Маска? Ни одна из потерпевших не упоминала маску, – заметил Джон, шагая по коридору, Шерри с одной стороны, Зейн с другой.

– Ни одна из других потерпевших не успела даже посмотреть на него. Это наш счастливый случай, Хаттон. Прорыв.

Джон промолчал, у него возникло неприятное чувство, не ошибка ли это.

Шерри была молчалива, но на этот раз, по крайней мере, не побелела и не тряслась.

– Справляешься? – тихонько спросил он на ходу.

Она кивнула, он взял ее руку и пожал ледяные пальчики.

– Мы ждем доктора Розмонт с отчетом. Капитан уже знает о ДНК и о том, что пациентка в сознании, и спешит сюда.

Ясное дело, капитан Харрис захочет быть в первых рядах, когда приедет пресса. Джон удрученно покачал головой. Пусть капитан получит внимание всех журналистов мира, лишь бы им удалось поймать виновного. Хаттон был бы только рад этому.

Крики, доносившиеся из палаты с закрытой дверью, они услышали еще на подходе. Голос потерпевшей был высоким и резким.

– Кто-то решил, что может сотворить со мной такое? Наброситься на меня и швырнуть на пол? Ну уж нет, черт возьми!

В ответ послышалось невнятное бормотание, но слов было не разобрать.

– Да, я знаю, что он собирался меня изнасиловать. Но я ему не позволила! Я лягалась и лупила его.

Джон оглянулся на Зейна и приподнял бровь.

– Похоже, она не слишком пострадала. Не как остальные.

Зейн улыбнулся:

– Ага. На этот раз сукин сын связался не стой женщиной.

– Он тоже ворвался в дом или в здание, как в других случаях? – спросил Джон.

– Нет, – покачал головой Зейн. – Я еще не опрашивал потерпевшую, но, кажется, он вытащил ее из машины в дальнем конце парковки.

Еще одно несоответствие. Джон заметил, как Шерри попятилась назад, услышав вопли потерпевшей.

– Я попрошу какого-нибудь полицейского отвезти тебя домой, – сказал он.

– Нет, я в порядке.

– Эй, тебе тут явно неуютно, и это нормально. – Он понизил голос, чтобы Зейн не мог их услышать. – Честно говоря, я не уверен, что мы имеем дело с тем же преступником.

– Правда?

– Я не могу утверждать этого, пока не поговорю с потерпевшей и не осмотрю место преступления, но…

– Имеются определенные признаки.

– Точно. А если на преступнике действительно была лыжная маска, рисовать будет нечего.

Шерри кивнула:

– Ладно, тогда я, пожалуй, действительно поеду домой. Я могу вызвать такси.

– Нет, тут полно людей, которые могут подбросить тебя. – Он взял ее за руку чуть выше локтя и повел к сестринскому посту. – Если ты мне понадобишься, я позвоню.

– О’кей, – еле слышно выдохнула она.

– Вообще-то я в любом случае позвоню тебе завтра. Я должен выполнить свое обещание, прежде чем попадусь под горячую руку Каролины. Поужинай со мной, и тогда в ее глазах я снова стану честным человеком.

Он подумал о поцелуе и о том, чего он хотел, кроме ужина, но сейчас не время и не место мечтать об этом.

– Обещаю, никаких манипуляций и разговоров на повышенных тонах, – добавил он.

Она улыбнулась.

– А я не буду ходить по городу одна.

Они скрепили договор рукопожатием:

– По рукам!

Он проводил ее до поста. Была смена Сары Каррекер.

– Надо признать, что мне жаль снова видеть вас здесь на этой неделе, агент Хаттон.

– Мне тоже, Сара, при подобных обстоятельствах. Это моя подруга Шерри. Можно ей посидеть здесь, пока один из полицейских не отвезет ее домой?

– Конечно. Сама я иду к новой потерпевшей, но здесь будут другие сестры. И доктор Трумпольд. – Она показала на красивого медика, который листал карты за стойкой.

Доктор Трумпольд повел плечами:

– Я не думаю, и все со мной согласны, что доктору мужского пола стоит общаться с жертвой насилия, особенно в первые дни.

– Наверное, это усложняет вашу работу, – сказала ему Шерри.

– Все нормально. Я понимаю. Главное, чтобы пациенту было хорошо, – улыбнулся он Шерри.

Внезапно идея оставить здесь Шерри перестала казаться Джону такой уж хорошей, но он пересилил себя.

– Я пошел, – сказал он и не смог удержаться, чтобы не обнять Шерри. Как бы по-дружески.

Но он явно заявлял на нее свои права. И вздохнул с облегчением, когда она доверчиво прижалась к нему.

– Если никто не придет за тобой в течение десяти минут, найди меня, – сказал он.

Шерри кивнула:

– Обязательно звони, если жертва что-нибудь вспомнит. Результат не гарантирую, но обещаю сделать все от меня зависящее.

– Вы офицер полиции? – заинтересовался доктор Трумпольд. – Я видел вас в прошлый раз, но подумал, что вы подруга потерпевшей.

– Я художник-криминалист. Ну, правда, сейчас я в отпуске. Одним словом, сама не знаю, чем я тут занимаюсь.

– Ты пытаешься залечить травмы, вот чем ты занимаешься. – Джон чмокнул ее в щеку. – А остальное… там посмотрим. До завтра.

Это легкое прикосновение губ, чисто дружеское по всем параметрам, отозвалось в них обоих ядерным взрывом. Шерри на мгновение встретилась взглядом с Джоном, прежде чем нервно стрельнуть глазами на доктора Трумпольда, который вежливо отвернулся и снова взялся за карточки.

– Завтра, – прошептал Джон, и она кивнула.

Он развернулся и пошел вниз по коридору. По пути он попросил первого же попавшегося офицера Корпус-Кристи позаботиться о том, чтобы Шерри отвезли домой. Он был рад, что она уезжает. Ей было здесь не по себе. А ему было не по себе оттого, что она осталась в компании красавца травматолога.

Капитан Харрис и Зейн уже стояли у палаты потерпевшей и беседовали с доктором Розмонт, когда Джон присоединился к ним.

– Мисс Гримальди очень повезло, – говорила доктор. – Особенно по сравнению с другими жертвами насилия. Хотя нападавший явно собирался причинить ей вред, сам акт насилия ему не удался. Черепно-лицевые травмы у нее отсутствуют.

– Ей действительно удалось поцарапать нападавшего? – спросил капитан Харрис.

Доктор кивнула:

– Да, выше локтя. Сестра скоро выйдет с собранным материалом.

– Будем надеяться, что экспертиза поможет нам установить личность преступника, – сказал капитан. – И тогда этот кошмар останется позади.

– Капитан, – оборвал его Хаттон, – мне кажется, нам не стоит спешить с подобными заявлениями. Даже если ДНК выведет нас на след нападавшего, это еще не значит, что он тот, кто нам нужен.

Капитан несколько секунд молча смотрел на Джона, качая головой.

– Знаете, кто нам сейчас реально не нужен, Хаттон? Это некий умник со стороны, который ни на грош не разбирается в потребностях нашего сообщества. Наши люди в панике, и мы просто обязаны безотлагательно сообщить им о поимке монстра.

– Согласен, люди действительно в панике. – Джон пытался говорить спокойно, хотя ему уже осточертела вся эта чушь с «умником со стороны». – Просто я считаю, что сначала надо самим убедиться в том, что мы арестовали маньяка, прежде чем делать публичные заявления.

Капитан подался вперед, сжав губы так, что они превратились в тонкую линию.

– Если я могу подарить обитателям Корпус-Кристи первую спокойную ночь за последние несколько недель, то не собираюсь отказывать им в этом из-за какого-то бюрократа, который стремится добавить волокиты и тем самым не дать настоящим полицейским сделать их работу.

Джон мысленно досчитал до десяти, чтобы успокоиться и не послать капитана по адресу. Профессия Джона – да и всей «Омеги» – как раз состояла в том, чтобы избавляться от лишней волокиты, а не добавлять ее. Джон повернулся к доктору:

– Как по-вашему, мисс Гримальди готова ответить сегодня на наши вопросы?

– Она, конечно, напугана, но считает, что ей очень повезло отбиться от нападавшего. Я спрошу, захочет ли она поговорить с вами.

Доктор вернулась в палату, из которой вышла медсестра с пакетиком вещественных доказательств. Зейн забрал его у нее.

– Я тут же отправлю это в лабораторию, капитан.

– Скажите, пусть поторопятся, Уэльс. И пусть там кто-нибудь подождет результатов, чтобы мы смогли сразу о них узнать. – Капитан многозначительно уставился на Джона. – Сегодня же, если это возможно.

Зейн припустил по коридору. Несмотря ни на что, Джон молил Господа о том, чтобы ДНК сыграла свою роль и чтобы это действительно оказался серийный насильник, который допустил ошибку.

Вскоре вернулась доктор Розмонт.

– Мисс Гримальди с радостью примет вас. Однако, учитывая прошлый раз, я тоже буду присутствовать.

Джона это нисколько не смутило. После того, что натворил Шпенглер, доктор имела полное право защищать свою пациентку.

– Спасибо.

Как только Джон увидел потерпевшую, он тут же убедился, что на нее напал совершенно другой человек. У женщины был лишь один синяк, да и тот на подбородке.

Их маньяк всегда первым делом целился в глаза. Его удары в лицо были четко рассчитанными: сделать так, чтобы жертва не смогла его опознать.

– Мисс Гримальди, мне очень жаль, что с вами произошло такое несчастье. Вы не против, если мы зададим вам несколько вопросов? – начал Джон.

Она кивнула и схватила за руку сидящую рядом с ней женщину – сестра? подруга?

– О’кей.

Дане Гримальди было чуть больше тридцати. Крашеная блондинка, судя по темным корням волос, рост средний, плотного телосложения. Впрочем, серийный насильник не имел никаких предпочтений относительно внешности жертв.

– Я капитан Харрис из полицейского департамента Корпус-Кристи. Обычно я такими делами не занимаюсь, но в данном случае приехал лично убедиться, что все идет как надо. Можете рассказать нам, как все произошло?

– Я работала сверхурочно. Я помощник по административным вопросам одной из компаний в порту, поэтому мои часы работы лишь приблизительно совпадают со сменами других сотрудников. Много раз мне приходилось приходить и уходить со стоянки одной. Днем, когда я приезжаю, это не проблема, но по вечерам…

Женщина заплакала, ее знакомая обняла пострадавшую и прижала к себе.

– Ты же говорила им об этом. Я знаю, что говорила, – прошептала она.

Мисс Гримальди посмотрела на Джона и капитана Харриса.

– Я действительно предупреждала моего начальника, как мне страшно спускаться туда одной. Мне всегда приходится парковаться в самом конце стоянки. Эта часть изолирована от главной площадки мусорными контейнерами.

– И что ответил ваш начальник? – поинтересовался капитан.

– Он сказал, что любой из охранников с радостью проводит меня до машины, если мне это нужно. Но этот склад такой огромный, и иногда найти охрану непросто. Вот я и пошла сама. – Слезы вновь покатились по ее щекам, Дана начала всхлипывать. – Какая же я глупая!

– Эй! – позвал Джон, медленно делая шаг в ее сторону, чтобы не напугать. – То, что вы пошли туда одна, вовсе не означает, что это ваша вина. Вы могли разгуливать по стоянке в одном нижнем белье, и все равно никто не имел права нападать на вас. Это его вина. Это он виноват. Не вы.

Она кивнула, слезы начали просыхать.

– Скажите, что случилось дальше.

– Я села в машину, оставив дверцу открытой, потому что в салоне было очень душно. Я как раз повернулась и собралась вытащить из сумочки телефон, когда этот парень схватил меня сзади.

Она судорожно сжала ладонь своей подруги.

– Он вытащил меня из салона за шиворот, порвал рубашку и бросил на машину. На нем была маска, поэтому лица я не видела.

Джон посмотрел на капитана Харриса. Он должен понять, насколько эта история отличается от историй, которые им пришлось выслушать в последние несколько недель. Ни одного удара в лицо? Маска? В машине, а не внутри здания?

– Все, о чем я могла думать, так это разгуливающий по городу насильник. Нас предупреждали, чтобы мы не открывали дверь незнакомым людям, но про парковки я ничего не слышала. Я знала, что он попытается сделать, – поэтому боролась с ним как одержимая.

– И вы поцарапали нападавшего, так? – вставил капитан.

Она кивнула:

– Да, хотя в тот момент я этого не заметила. Я думаю, это была рука, потому что больше нигде открытой кожи не было. Я просто визжала изо всех сил и пыталась вырваться. Он ударил меня, когда я закричала, прямо в челюсть, но я продолжала визжать, изворачиваться и лягаться. И он убежал. Кто-то услышал меня, и вскоре на парковку уже прибежали люди. Они вызвали скорую и полицию, и те привезли меня сюда.

Она тяжело дышала, но сумела закончить свой рассказ.

– Вы вели себя очень храбро и сделали все правильно, – заверил ее Джон.

– Я так испугалась! Сейчас я злюсь, но в тот момент просто испугалась.

– Могу себе представить, – сказал капитан Харрис. – Мы собираемся извлечь ДНК из царапины и очень надеемся, что это поможет нам арестовать преступника.

Джон покачал головой. Харрис все еще был уверен в том, что это их серийный насильник. Джон, выслушав историю Даны, убедился в обратном – и в этом Дане очень повезло. Мужчина, который напал на нее, не тот человек, которого они разыскивают.

Это подражатель.

Глава 11

– Скажите, мисс Гримальди, нет ли человека, который желал бы вам зла? Может, какой-нибудь бывший парень, или муж, или друг, который сердит на вас? Не ссорились ли вы с кем-нибудь в недавнее время?

Харрис в ярости уставился на Джона, но тот не обращал на него внимания.

– Ну, я действительно порвала отношения с парнем пару недель тому назад. Он был очень расстроен. Но он этого не делал, я могу за него поручиться. Не такой он человек.

Джон знал, что разбитое сердце ярость временам превращают людей в зверя. Он записал имя молодого человека и его адрес. Тони Шефферли.

– Надеюсь, чтобы просто вычеркнуть его из списка подозреваемых, – сказал Дане Джон. Наличие или отсутствие царапин на его руке станет решающим фактором.

Поскольку женщина практически ничего не видела из-за маски, а само нападение не переросло в акт насилия, у Джона, и у капитана Харриса больше не было вопросов. Джон собрался уходить, Харрис задержался, решив пожать Дане руку.

– Ваша храбрость станет ключом к поимке монстра, который терроризирует наш город, мисс Гримальди. Спасибо вам за это. Будем на связи.

Дана расцвела, услышав слова Харриса. Джон прикусил себе язык, чтобы не сказать какую-нибудь колкость. Уже на подходе к двери Джон вспомнил то, что Шерри узнала от Жасмин Хаус, и решил задать еще один вопрос:

– Вы не заметили на руке нападавшего татуировок? Между кистью и локтем?

Дана помотала головой:

– Нет, не помню ничего подобного.

– Как насчет перчаток? Были на парне перчатки? Латексные или другие?

Дана вздрогнула.

– Определенно нет. Я помню, как он касался меня своими голыми лапами, когда толкал на пол. Никаких перчаток точно не было.

– Ладно, еще раз спасибо за помощь. Независимо от того, как пойдет расследование, в одном капитан Харрис прав – вы очень храбрая девушка.

Джон вышел, закрыл за собой дверь и наткнулся на неприязненный взгляд капитана Харриса.

– Какого черта вы имели в виду, Хаттон? «Независимо от того, как пойдет расследование»! Пытаетесь выставить меня идиотом?

Зачем? Этот человек и без помощи Джона прекрасно справляется.

– Капитан, я пытаюсь быть объективным. Я не думаю, что это наш парень.

– А что за вопросы насчет татуировок и перчаток?

– Жасмин Хаус кое-что вспомнила сегодня днем. Тату на внутренней стороне предплечья нападавшего. И также то, что он был в латексных перчатках.

– Вы встречались с потерпевшей один, без представителя департамента? – Ноздри Харриса затрепетали от гнева.

– Нет, мисс Хаус позвонила Шерри Митчел, художнику-криминалисту, которого «Омега» прислала на смену Фрэнку Шпенглеру. Мисс Митчел встретилась с потерпевшей и передала мне рисунок наколки. Я как раз вез ее, чтобы свериться с татуировками местных банд, когда получил звонок о нападении на мисс Гримальди.

– Ну, Гримальди не может ни подтвердить, ни опровергнуть наличие татуировки, так что в любом случае это нам ничем не поможет, – ответил капитан Харрис.

Джон покачал головой:

– Капитан, я уважаю вашу любовь к этому городу и тоже хочу, чтобы его жители чувствовали себя в полной безопасности. Я знаю, что вы всей душой стремитесь упечь гада за решетку и заверить людей, которые смотрят на вас с надеждой, что полицейский департамент Корпус-Кристи сделал свою работу и убрал монстра с улиц.

– Ага, и что?

– Одна из причин, по которой меня сюда прислали, – оказание помощи в урегулировании кризиса. Как человек опытный в подобных делах, я очень прошу вас не делать никаких официальных заявлений для прессы, даже если нам удастся арестовать кого-нибудь по анализу ДНК, пока мы не сумеем увязать дело мисс Гримальди с остальными.

– Черт побери, Хаттон…

– Нам не обязательно связывать его со всеми делами, достаточно и одного, и я буду доволен. – Джон протянул руку в знак примирения. – Здесь слишком много нестыковок. На нее напали на парковке, а не в здании. Она не получила первым делом удар в лицо, как остальные женщины. На парне была лыжная маска и не было перчаток.

– Это еще не значит, что он не наш подозреваемый.

– Согласен. Но если сложить все вместе, то возникают резонные сомнения – а вдруг все-таки не он? Отчитаться перед прессой, что мерзавец сидит за решеткой, а потом узнать – причем от очередной жертвы насилия, – что мы ошиблись? Как ваш кризис-менеджер, я хочу предупредить вас, что это будет настоящий кошмар с точки зрения общественных отношений.

– Отлично, – запыхтел Харрис. – Никто не будет делать никаких официальных заявлений, пока мы не добудем доказательств связи этого дела с остальными.

– Спасибо, капитан.

– А что, если я прав и мы сумеем найти эту связь, а жители Корпус-Кристи проведут еще несколько дней в страхе, хотя уже сегодня могли бы расслабиться и спать спокойно? Я хочу, чтобы в этом случае вы сказали прессе, что виноваты в этом федералы.

– Договорились. – Джон не думал, что это понадобится, но, если его согласие удержит капитана от опрометчивого шага, стоило рискнуть.

Капитан Харрис никак не мог угомониться:

– А вторая причина, ради которой вас сюда прислали, – составить так называемый поведенческий анализ ублюдка, – и вовсе полная чепуха. Это нам вообще никак не помогло.

На это Джону было нечего возразить.

– Вы правы. Он все время на шаг впереди нас. И он не ошибается. А в последнем случае нападавший совершил слишком много промахов, и это меня сильно настораживает. Вряд ли это наш парень.

В этот монет они заметили, что Зейн Уэльс бежит к ним по коридору.

– Мы нашли его по ДНК. Подозреваемый числится в базе. Полицейские уже отправились по его последнему известному адресу.

– Серийный насильник с криминальным прошлым? Не верю своим ушам! – саркастически хмыкнул капитан.

Джон вытащил из кармана блокнот с записями разговора с Даной Гримальди и повернулся к Зейну:

– ДНК принадлежит Тони Шефферли?

Зейн замер и напрягся:

– Почему ты спросил?

– Это бывший ухажер потерпевшей.

Зейн посмотрел на капитана Харриса, потом снова на Джона:

– Нет, ДНК принадлежит Уэйду Шефферли, брату Тони.

Глава 12

Какой длинный выдался денек!

Вчера вечером капитан Харрис никак не желал признавать свое поражение, даже когда выяснилось, что это ДНК брата бывшего парня потерпевшей.

Потребовалось несколько часов ночного допроса и неоспоримые алиби на время последних трех изнасилований, прежде чем капитан согласился, что Шефферли не серийный маньяк, за которым они охотятся. Что касается Джона, он сразу понял – парень не слишком умен и плохо себя контролирует для человека, ответственного за другие атаки.

Шефферли признался в нападении на Дану Гримальди. Он возненавидел ее за то, как она обошлась с его братом. Сначала она обманула его, а потом и вовсе с ним порвала. Он думал, что ему удастся отомстить ей, напав на нее на стоянке, и выйти сухим из воды. Он надеялся, что все спишут на серийного маньяка, хотя клялся и божился, что насиловать Дану он не собирался, просто пару раз стукнуть и напугать до полусмерти, вот и все.

Уэйд Шефферли сядет в тюрьму за то, что сделал с Даной.

Отчаяние царило в департаменте и до ареста Шефферли, но теперь все стало еще хуже. Люди уже было воспрянули духом, но их надежды рухнули.

– Полагаю, вы хотите сказать: «Я же вам говорил», – буркнул капитан Харрис, когда было подтверждено алиби Шефферли на время других преступлений.

Однако Джон хотел сказать только одно: «Давайте будем работать вместе и найдем ублюдка до того, как пострадает очередная женщина». Он пытался донести это до местной полиции с самого приезда, но никто не желал его слушать.

Все свое разочарование и капитан, и детективы дружно решили выместить на Джоне. Ведь это его прислали для раскрытия громкого преступления. Однако до сих пор его усилия ни к чему не привели.

Отчасти его работа как кризис-менеджера заключалась в том, чтобы смягчить отчаяние местного полицейского департамента, пусть даже для этого придется принять удар на себя. Что он и пытался сделать.

Когда Джон позвонил в «Омегу», чтобы доложить о подражателе и его последующем аресте, его прорвало. Стив Дракет заверил Джона, что он делает все от него зависящее. Но Джон знал, что это не так. И собирался исправить это.

Ему была нужна Шерри. Ему не обойтись в этом деле без нее. Без ее опыта. Без ее способностей. А еще он остро нуждался в том, чтобы она была рядом с ним.

Но сейчас важнее всего раскрыть преступления. Нужно попросить ее о профессиональной помощи, отодвинув личное на второй план. Но когда он подъехал к ее дому и увидел, как она с улыбкой спускается к нему по ступенькам, понял, что не сможет держать дистанцию.

Джон подошел к ней, слегка присел, обнял ее за талию и выпрямился во весь рост. Ее голова оказалась прямо у его лица; он зарылся в ее волосы носом, вдохнув их аромат, и словно камень свалился с его плеч. В первый раз за день он вздохнул свободно.

Она обхватила руками его плечи, и он был благодарен ей за то, что она не отстранилась. Джон заставил себя отпустить девушку и поставить на пол. Он медленно отошел назад и заглянул ей в лицо. Ни намека на насмешку или презрение в распахнутых голубых глазах и прелестная улыбка.

– Хай! – на техасский манер поприветствовала она его.

– Прости за несдержанность, – ответил он. – Просто у меня выдался жуткий денек.

– Не извиняйся. Я знаю, каково это – нуждаться в спасательном круге.

Уж ей ли этого не знать?

– У тебя он есть? Кто-нибудь поддерживает тебя на плаву, когда ты работаешь на бюро? – Он был уверен, что уже знает ответ.

– Вообще-то нет.

– Тебе непременно нужен такой человек. Друг, коллега, не важно. Кто-нибудь.

– Ты прав, – кивнула она. – Делать это в одиночку… тьма бывает такой непроглядной.

– Твой начальник из бюро должен был предоставить тебе наставника или агента или даже дать номер терапевта ФБР. Кого-нибудь, с кем бы ты могла поговорить.

– Да, думаю, так и было бы. Просто все так быстро закрутилось, когда я начала там работать, словно в безумном калейдоскопе. Я часто переезжала в разные полевые офисы, так что меня все время окружали разные люди.

– И все же…

– Согласна, мне действительно кто-то нужен. – Ее брови сошлись у переносицы, и она начала с отсутствующим видом тереть ладони. – Я просто подумала, что я слабачка.

Джон взял ее за руки, чтобы остановить эти нервные движения.

– Даже опытные агенты страдают оттого, что им приходится день за днем сталкиваться с худшими сторонами человеческой натуры. А они ведь проходили через тренинги, о которых ты даже не слышала.

– Догадываюсь, – вздохнула Шерри. – Итак, у тебя был трудный день?

– Как насчет того, чтобы послушать об этом за ужином? А если не хочешь, мы можем вообще не говорить о расследовании. В любом случае я не обедал и умираю с голоду.

– Звучит заманчиво.

– Может, на этот раз мы даже попадем в ресторан.

Джон очень сильно надеялся, что сегодня их никто не прервет. Их глаза встретились, и между ними вновь вспыхнуло пламя, они оба вспомнили вчерашний поцелуй.

Шерри так и подмывало предложить ему заказать пиццу и остаться дома.

Однако, если откровенно, она не могла поручиться, что Джон не подкрадывается к ней за тем, чтобы уговорить ее помочь в расследовании. Она уже решила помочь полиции в этом деле, если при этом окончательно не спятит. Тем не менее пока она не хотела говорить об этом Джону, потому что не знала, насколько к этому готова.

– Да, давай поедем, я тоже проголодалась.

– Как насчет того, чтобы попытаться снова попасть в барбекю?

– Конечно, я только пиджак захвачу.

– Ты это серьезно? Да сейчас как минимум градусов тридцать!

– Неизвестно, когда у меня вновь может начаться приступ, к тому же в некоторых местах холодно из-за кондиционера.

Он подождал на маленьком крылечке, пока она сходит за легким пиджачком. Когда она вышла, он уставился на ее ноги.

– В чем дело? У меня что-то с юбкой?

– Нет. Просто у меня в голове происходит замыкание от твоих ножек в этих сапожках.

– Сапоги – это отличительный признак Техаса, – улыбнулась она ему.

– У нас в Колорадо их тоже носят.

Он открыл для нее дверцу, подождал, пока она сядет, закрыл, потом обошел автомобиль и сел сам.

– Ты родом из Колорадо?

– Нет, я родился и вырос в Цинциннати. «Редс»[1], малышка, всю дорогу.

Она улыбнулась.

– Не очень похоже на название футбольной команды. Знаешь, в Техасе любой другой вид спорта вообще за спорт не считают.

– Заявляю официально: этот штат убивает меня. Меня тут все ненавидят, а теперь ты еще заявляешь, что бейсбол – полная ерунда.

– Тебе нравится бейсбол, да?

– О да! Я и в колледж попал как отменный подающий. Хотел стать профессионалом, но выбил локоть – и все, конец карьере.

– Мне очень жаль. Наверное, это было трудно пережить.

– В то время да, конечно. Но травма дала мне шанс найти свое настоящее призвание. Она была не такой серьезной, чтобы меня не взяли в ФБР, просто покончила с моими мечтами о большом спорте. Теперь я делаю то, для чего родился.

– А чем именно ты занимаешься? Составляешь психологические портреты преступников?

– Отчасти да. Меня посылают туда, где сложилась критическая ситуация, а у местных правоохранительных органов не хватает ресурсов или персонала, чтобы справиться с ней. Я – последняя надежда, после краха которой федералы забирают дело себе.

– Поэтому тебя тут все и ненавидят?

Джон улыбнулся, заруливая на парковку ресторана.

– Обычно я не слишком популярен первые пару дней, а потом, как правило, завоевываю большинство сердец. И все благодаря своему неотразимому обаянию.

С этим Шерри спорить не стала. Она не сомневалась в профессионализме Джона.

Он наверняка быстро вычислял, кто требуется местным, и становился этим человеком. Им нужен лидер? Вот он, прямо перед вами. Талантливый слушатель? Источник поддержки? Козел отпущения? Он мог быть кем угодно.

– Значит, ты в основном ведешь себя с ними так, как вел себя со мной на днях. Определяешь, что надо сказать, и получаешь то, что хочешь.

– Ну, не то, что я хочу. Но да, полагаю, я действительно хорош в том, чтобы найти способ заставить людей работать совместно над решением какой-то задачи. И добиться положительного результата.

– С местными полицейскими тяжеловато, – заметила Шерри.

– Они в отчаянии. Мы все в отчаянии. В их защиту я могу сказать одно – за десять дней пребывания здесь я не продвинулся ни на йоту.

Ну вот и настал подходящий момент сказать ему.

– Я тут подумала, может, я смогу чем-нибудь вам помочь. Полистать записи и проверить, не упустил ли чего-нибудь предыдущий художник-криминалист. Я ничего не обещаю, просто могу попробовать.

Глава 13

На следующее утро Шерри уже сидела в полицейском департаменте Корпус-Кристи. Джон наотрез отказался говорить с ней о делах за ужином, и это было очень мило.

Как только они уютно устроились в кабинке ресторана, она спросила его:

– Разве ты не собираешься закидать меня деталями расследования?

Он оторвал взгляд от меню:

– Ш-ш-ш. У меня свидание с очень красивой девушкой. Я не хочу говорить о работе, а то она, чего доброго, сочтет, что я ее только за этим и пригласил.

– А разве нет? Ты уверен?

Джон отложил меню.

– Должен признать, что в настоящий момент я в таком положении, что, подойди ко мне трехлетний малыш и предложи свою помощь, я бы и от нее не отказался. Так что да, я с радостью принимаю твое предложение. Но здесь с тобой я определенно не по этой причине.

От его взгляда ее снова бросило в жар. Она уже начала подумывать, что, если держаться с ним рядом, о приступах холода можно забыть навсегда.

– О’кей, – выдавила она. – Я просто хотела убедиться, что тебе не пришлось делать это ради того, чтобы заручиться моей помощью.

– Поверь, Шерри, я не обрабатываю тебя и не пытаюсь ничего добиться, просто хочу провести с тобой время. Делами займемся завтра, никуда они от нас не денутся.

Пару часов они просто ели, пили пиво и болтали. Шерри никогда не видела, чтобы кто-то поглощал пищу с таким почтением, как Джон грудинку.

– В твоих жилах наверняка течет техасская кровь, раз тебе так полюбился этот сэндвич.

– Этот штат затягивает меня.

Она узнала, что ему тридцать три, у него три брата, а родители живут в Огайо. Что он был женат, но недолго, супруга сбежала с другим парнем.

– Было больно, – пожал он плечами, – но просто так ничего не случается. Как и с бейсболом, распад брака помог мне нацелиться на «Омегу». Я никогда не сомневался, что именно там мое место.

Он поведал ей о работе в «Омеге», рассказал несколько забавных историй о своих друзьях и о том, как они раскрыли террористическую группировку в Чикаго несколько недель тому назад, что привело к аресту одного из американских сенаторов.

Она рассказала ему, каково это – быть единственным ребенком в семье, и призналась, что с родителями не слишком близка. Потом речь зашла о том, как она стала художником-криминалистом.

– Одна из моих подруг стала свидетелем бегства водителя с места дорожного происшествия в Далласе. Она прекрасно рассмотрела водителя, но с трудом смогла описать полиции его внешность. Я поработала с ней и смогла нарисовать портрет, который очень помог в задержании преступника.

– И как ты оказалась в ФБР?

– Когда я пришла в участок, там был один из сотрудников местного оперативного штаба. Он увидел мою работу и спросил, не могу ли я помочь им в деле о похищении ребенка. Первые пару месяцев я работала всего несколько часов в неделю.

– А потом они поняли, насколько ты хороша, и ты внезапно обнаружила, что уже работаешь на полную ставку.

– Ну, практически так и было. Больше чем на полную ставку.

– И за два года у тебя не было ни одного перерыва, так? В отпуск ты не ходила?

– Нет. Времени не было. Всегда находилось какое-нибудь экстренное дело.

– Пока у тебя не начался затяжной стресс. – Он помолчал, прежде чем продолжить. – А когда ты наконец получила заслуженный отпуск, появился какой-то тип с очередным неотложным делом.

– Примерно так, – вздохнула она.

В общем, вечер удался на славу. Он привез Шерри домой и, уже стоя на крыльце, взял ее лицо в свои ладони и запрокинул ее голову так, чтобы они могли посмотреть друг другу в глаза. В этот момент она поняла, что хочет того же, что и он. Когда он наклонился к ней, она приподнялась на цыпочки и потянулась ему навстречу.

Но вместо головокружительного поцелуя, которого она ожидала, он просто легонько коснулся ее губами, а потом чмокнул в щеку.

– Увидимся завтра, – прошептал он ей в ухо и ушел, оставив Шерри в полном недоумении.

* * *

Направляясь к столу Джона, Шерри убедилась, он не шутил, когда сказал, что его здесь не любят. Даже простые полицейские презрительно фыркнули, когда она объявила, к кому пришла. Неудивительно, что он начал терять терпение.

Он улыбнулся и встал из-за стола, который выделил ему департамент.

– Ты как маленький волшебник, живущий под лестницей, – усмехнулась она, усаживаясь на стул, галантно предложенный Джоном.

– Я говорил, что департамент был в полном восторге, когда им на помощь прислали представителя федеральных властей?

– Они не слишком стараются скрыть свои чувства, да? Наверное, просто не нашли подходящий шкаф, чтобы запихнуть тебя туда.

– Я в любом случае мало здесь бываю, – ухмыльнулся Джон. – По большей части выезжаю на место преступления или опрашиваю свидетелей.

К столу Джона подошел Зейн Уэльс.

– Я освободил одну из переговорных, вы можете там поработать, – объявил он. – Оба раза, когда я вас видел, очень спешил, – обратился он к Шерри. – Я Зейн Уэльс.

Шерри пожала протянутую ей руку.

– А вы Каролинин… – Шерри не знала, какое слово лучше употребить. Друг? Бывший парень? Приятель? Заклятый враг? – Вы знакомый Каролины.

По лицу Зейна пробежала целая волна эмоций, но Шерри не успела уловить их смысл. Что бы Зейн ни чувствовал в отношении Каролины, равнодушен он к ней точно не был.

– Мы учились с ней с четвертого класса.

Они последовали за Зейном в переговорную, и Джон разложил на столе папки.

– Я думал, вы художник-криминалист, а не агент, – заметил Зейн.

– Так и есть, но она посмотрит материалы, возможно, мы что-то упустили.

– Боюсь, капитан и Шпенглер взбесятся, если увидят ее тут.

– Я ее вызвал, мне и отвечать. Она художник-криминалист с техасской лицензией, так что им не к чему будет придраться.

– Найдут, если захотят. А они непременно захотят, – заверил молодой человек.

Джон развернулся и посмотрел парню в глаза:

– Зейн, отвлеки их внимание, прошу тебя. Давайте уже начнем работать как одна команда. Потому что поскольку на Дану Гримальди напал не наш красавчик…

– …то вскоре он снова на кого-нибудь нападет, – закончил за него Зейн.

Джон кивнул.

– Если всем здесь нравится меня ненавидеть, милости прошу. Я это переживу. Но давайте поймаем этого сукина сына до того, как он изнасилует очередную женщину.

Зейн посмотрел на Шерри, потом на Джона и направился к выходу.

– Сделаю все, что смогу. Очень надеюсь, что вам удастся что-нибудь накопать.

– Нам не обязательно делать это здесь, если это всех бесит, – сказала Шерри после ухода Зейна. – Я не хочу усложнять тебе жизнь.

– Лучше остаться тут, вдруг нам еще что-нибудь понадобится. – Он подошел к двери и плотно закрыл ее. – Не волнуйся. Как планируешь построить работу?

Она покосилась на коричневые папки, прекрасно понимая, какие ужасы они в себе таят. Теперь, когда они лежали перед ней, у Шерри скрутило живот и свело все мускулы. Она почувствовала, как по ее телу побежали мурашки – предвестники приступа холода…

– Шерри, посмотри на меня. Посмотри на меня сейчас же!

Шерри с усилием подняла глаза, разрывая заворожившую ее связь. Джон обошел стол, положил руки на ее плечи и потер их, водя ладонями вверх-вниз, по ее коже под его ладонями начало разливаться тепло.

– Я первым открою все эти файлы, тебе останется лишь прочитать интервью художника с жертвами. Никаких фотографий, никаких жутких подробностей, ничего такого. Только собеседование, чтобы понять, могла бы ты задать еще какие-нибудь вопросы. Вдруг он что-то упустил. Я буду рядом, слышишь? – сказал он. – Я буду твоим спасательным кругом, о котором мы говорили вчера.

Ее спасательным кругом. Да, ей нужен человек, который не даст ей пойти ко дну. Джон именно то, что надо. Он добавил, словно прочел ее мысли:

– Я буду рядом. Я не дам тебе пойти ко дну.

Шерри сделала глубокий вдох и кивнула.

– Я в порядке, – заверила она его.

Он поцеловал ее в лоб:

– Ты более чем в порядке. У тебя все получится.

– Очень надеюсь.

Глава 14

Он чуть не потерял ее до того, как они начали. Только слепой не заметил бы, что она запаниковала, стоило ей взглянуть на папки. Джон готов был удавить себя своими собственными руками за то, что не продумал все более тщательно. Он должен был догадаться, что нельзя просто взять и передать ей материалы дела с фотографиями жертв сразу после совершения преступлений.

Шерри определенно не была готова к этому, а Джон, как и ее руководитель из ФБР, отнесся к ней как к обученному агенту. А она им не была. Она – художник. Он не имеет права забывать об этом. Поэтому он сидел рядом, на расстоянии вытянутой руки, пока она читала интервью.

Они провели за этим занятием весь день. Шерри была очень дотошной. Не упускала ни одной мелочи, делала заметки, задавала вопросы. Джон настолько хорошо знал материалы, что мог ответить на любой из них.

Он видел, когда ей становилось туго, – в эти моменты она ловила его взгляд, словно хотела убедиться, что он никуда не делся. Посмотрев на него, она успокаивалась и продолжала работу. И все же ей было больно.

Они сделали короткий перерыв на ланч, состоявший из бутерброда, заказанного в Subway за углом: она не желала зря тратить время.

Пару раз он все же заставил ее встать, потянуться, выйти на улицу и погреться на солнышке. Ему очень хотелось посадить ее себе на колени. Он все еще не мог понять, почему – и как? – он ушел от нее вчера. Но в глубине души Джон знал – если он хочет построить с Шерри настоящие отношения, а не просто завести интрижку, то не должен идти на поводу у своих плотских желаний. И так уже слишком сильно переплелись их личные и профессиональные интересы.

Джон слишком хорошо себя знал, чтобы понять – в отношениях с Шерри нет ничего банального. Он не чувствовал ничего подобного с тех пор, как… Черт, да он вообще не испытывал ничего подобного ни к одной женщине!

Но сейчас он нужен ей, как спасательный круг, и обязан вынести ее на берег.

– Эй, на сегодня хватит. – Он потянул за папку, которую она держала в руках, и удивился, когда Шерри без сопротивления отпустила ее. Пока не понял, что она берется за другую.

– Я всего лишь хочу проверить кое-что насчет второй потерпевшей, – сказала она.

Он отнял у нее и эту папку.

– Проверишь. Завтра.

– Джон, у меня такое чувство, будто я просто сидела и читала, больше ничего.

– И сделала двенадцать страниц заметок. Задала массу вопросов, разобралась в деле и поняла монстра, который все это сотворил.

– Как правило, я вообще не смотрю материалы, тем более перед тем, как беседовать с жертвами. Поэтому у меня так туго все продвигается, я не привыкла к подобной работе.

Он нежно погладил ее по руке:

– Ты отлично справляешься. Я не жду от тебя того, что ты будешь работать как заправский агент. Я просто надеюсь, что погружение в дело ослабит твои панические атаки, если и когда ты будешь готова поговорить с потерпевшими.

– Мне кажется, две женщины действительно знают больше, чем думают, – сказала Шерри. – Есть несколько вопросов, которые могли пробудить их память. Я не знаю, задавали их или нет.

– Какие, например?

– Ну, лица нападавшего они не видели, но могут помнить примерные габариты его тела, насколько он широк в груди и плечах, к примеру, что дало бы нам возможность вычислить его приблизительный рост и вес.

– Это было бы хоть что-то.

– Опознать мужчину по этим признакам, конечно, не удастся, но можно, по крайней мере, исключить определенный круг лиц.

– Согласен. Надо будет поработать над этим.

– Я могу поработать с коллективной памятью жертв. Они не рассмотрели парня, но, возможно, владеют кусочками головоломки, из которых мы сумеем сложить картинку. Мне нужно побеседовать с ними, Джон, – неуверенно проговорила она.

– Мы можем не торопиться. Погрузиться в дело постепенно.

– Нет, не можем. У нас просто нет на это времени, и мы оба прекрасно это знаем.

– Я не позволю тебе стать еще одной невольной жертвой маньяка. Делай только то, что можешь, Шерри. Я не жду от тебя большего. Никто не ждет.

Она уткнулась взглядом в свои руки, волосы закрыли ее лицо.

– Я даже не знаю, могу ли рисовать.

Он присел перед ней на корточки:

– Как я уже сказал, делай только то, что можешь. В любом случае я буду с тобой.

– Я постараюсь. – Шерри вздохнула. – Устрой эти собеседования как можно быстрее.

– Однако сейчас мы заканчиваем.

Он стал складывать папки в правильном порядке, Шерри поднялась и помогла ему.

– Давай поужинаем, хорошо?

– Конечно. Можешь подбросить меня? Утром меня привезла Каролина.

– С удовольствием.

Пока они шли к выходу, сотрудники сверлили их неодобрительными взглядами. Зейн постарался на славу, не допустив никого в переговорную. Но сейчас к ним направлялся Фрэнк Шпенглер, и Джон понял, что уйти без стычки им не удастся.

– Может, федералы работают иначе, но мы тут не водим своих подружек посмотреть на материалы расследования, – заявил детектив, загораживая им выход.

– Шпенглер, это Шерри Митчел. Она помогает нам в деле о серийном маньяке. – Джон посмотрел на Шерри. – Шерри, ты помнишь Шпенглера?

Девушка окинула его ледяным взглядом.

– Не то чтобы мы были знакомы, но да, я помню вас по тому вечеру в больнице, – процедила она сквозь зубы.

Шпенглер неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Ага, ну что я могу поделать, если эти бабы постоянно бьются в истерике.

Шерри сделала шаг вперед, словно собиралась напасть на Шпенглера или вцепиться ему в глаза. И хотя Джон мог бы только поаплодировать ей, он прекрасно понимал, что в будущем это грозит им большими неприятностями. Он обнял Шерри за талию.

– Шпенглер отстранен от собеседований с потерпевшими, так как его методика интервью не приносит положительных результатов, – заметил Джон.

Старик покраснел как рак.

– Никто не смог бы добиться положительных результатов от этих женщин. Ни одна из них ничего не видела и даже не попыталась ничего вспомнить. Хотел бы я посмотреть, как бы вы с ними управились!

– У Шерри уже получилось, – объявил Джон Шпенглеру. – Всего один раз побеседовав с потерпевшей, она помогла ей вспомнить, что та видела.

– Новичкам везет, – фыркнул Шпенглер.

Шерри высвободилась из рук Джона и подошла вплотную к Шпенглеру:

– Я не новичок, и у меня прекрасный послужной список. А вам не мешало бы позаботиться о своем, если он у вас вообще имеется. – Она не повысила голоса, но плечи ее напряглись, и она стала почти одного роста со Шпенглером. – Не надо иметь большого опыта, чтобы понять – обижать женщину, которая только что перенесла страшные унижения, недостойно не только полицейского, но и любого нормального человека. Мне очень жаль, что за долгие годы работы в полиции вы так этого и не поняли.

Шерри развернулась и пошла по коридору к выходу.

У Шпенглера было такое лицо, что Джон едва удержался от смеха. Он развел руками и побежал вслед за Шерри.

– Ну ты даешь! – восхищенно выдохнул он.

Она сжала ладошку в кулак:

– Я боялась, что врежу ему. Старый осел!

Он поймал ее кулачок и с улыбкой принялся массировать костяшки пальцев.

– Я уверен, что словами ты задела его сильнее.

– Привет, ребята! – Зейн Уэльс подошел к ним с папкой в руке. – Вот, хотел рассказать вам новости о наколке, которую нарисовала Шерри.

– Что-нибудь интересное? – спросил Джон.

– Это не бандитский знак, по крайней мере, нам такие группировки неизвестны. Мы проверяем окрестные тату-салоны на предмет, не помнит ли кто-нибудь человека, которому ее делали. К несчастью, в Мексике полно злачных мест, где парень мог набить картинку.

– Ну что ж. Спасибо, что поделился информацией.

– Все равно это хоть какой-то прогресс, – сказал Зейн, поворачиваясь к Шерри. – Первый прорыв с тех пор, как мы начали. Спасибо, что поработали с потерпевшей.

– Я рада, что смогла помочь хоть чем-то, – кивнула Шерри.

– Опасайтесь удара в спину. Вы выставили Шпенглера дураком на глазах у всего департамента. Он этого так не оставит, – предупредил Зейн.

– Он сам начал, – ощетинилась Шерри.

– Да, но ему так не кажется. – Зейн перевел взгляд на Джона. – Ему осталось всего ничего до пенсии, и тогда, после инцидента в больнице, я промолчал перед капитаном. Наверное, я был не прав, извините.

– Это твои люди. Хочешь верь, хочешь нет, но я тебя понимаю. Я приехал сюда не затем, чтобы доказывать несостоятельность департамента. Моя единственная цель – помочь вам поймать преступника.

– Да я уже это понял. Надеюсь, и остальные вскоре тоже поймут. – Зейн поморщился. – Но только не Шпенглер. Особенно теперь. Так что будьте осторожны.

– Шерри собирается поговорить с потерпевшими, проверить, нельзя ли выудить из них еще какие-нибудь факты. Посмотрим, вдруг что-то было упущено.

– О’кей. Кстати, я не стану докладывать об этом ни Шпенглеру, ни капитану.

Джон одобрительно хмыкнул.

– Вообще-то мне их разрешение не требуется, но я с тобой полностью согласен. Воспользуемся ситуацией, но при этом будем помалкивать.

– Вот и ладно. – Зейн повернулся к Шерри и отсалютовал ей, дотронувшись до полей своей ковбойской шляпы. – Мэм!

Шерри тепло улыбнулась ему.

«Черт, да я готов обзавестись такой шляпой и вообще не снимать ее, если Шерри будет и мне так улыбаться!» – подумал Джон.

– Что? – развернулась она.

– Ничего, – буркнул он. Чертовы ковбойские шляпы!

Пару часов спустя, отобедав с ней в недавно обнаруженном и сразу полюбившемся местечке, Джон отвез Шерри домой. Начался шторм, и ехать пришлось очень аккуратно.

Выйдя за порог участка, оба расслабились и просто наслаждались компанией друг друга. Джону все больше хотелось быть с Шерри всегда. Но он понимал, что сейчас не время. Их отношения только начинали складываться.

Он бегом обежал машину, открыл дверцу, и они оба бросились к крыльцу, накрытому крошечным козырьком.

– Я заеду за тобой завтра утром, ладно? Позвоню потерпевшей номер один, спрошу, сможем ли мы заехать к ней.

Она долго всматривалась в него, словно искала какой-то ответ. Потом раздался раскат грома, и она отвела взгляд.

– Отлично, – пробурчала она, отпирая дверь.

Ее расстроенный вид – чем бы это ни было вызвано – озадачил Джона.

– Ты в порядке? Нервничаешь насчет завтра? Я знаю, что это непросто, но я буду с тобой рядом все…

Шерри оборвала его тираду, поцеловав его в губы. Через секунду он уже не мог ни о чем думать. От нее пахло просто невероятно. И на вкус она была потрясающей.

Он застонал, стоило ей обнять его за шею. Они тонули в поцелуе. Собрав остатки разума, Джон немного отстранился он нее, желая убедиться в том, что она понимает: он ее не использует.

– Шерри, я просто хотел удостовериться…

– Джон, – выдохнула она. – Заткнись. Просто поцелуй меня.

Второго приглашения Джону не требовалось. Он взял ее лицо в свои ладони и жадно впился в ее губы. Они оба застонали и крепко прижались друг к другу. Джон подхватил ее под ягодицы и приподнял, не прерывая поцелуя. Внес ее внутрь и захлопнул дверь ногой.

Кушетка оказалась в пяти футах от входа. Он опустил Шерри на нее.

Гроза ярилась вдали, вторя буре страсти, разыгравшейся между ними.

Глава 15

Шерри впервые за очень долгое время проснулась в тепле, более того, ей было жарко оттого, что очень крупный мужчина прижался могучей грудью к ее спине. Одну руку он положил ей под шею, между плечом и подушкой, другой обнимал за талию.

Все же один раз это произошло в постели, когда в итоге они добрались до спальни.

Сейчас она думала о том, что ей больше не переступить порог этого дома без воспоминаний о Джоне Хаттоне. Который уже начал ворочаться у нее за спиной.

– Доброе утро. – Он нежно потерся носом о ее шею.

– И тебе доброе утро, – прошептала она в ответ.

– Как бы сильно мне ни хотелось проваляться здесь с тобой весь день, в девять утра нас ждет Тина Вескотт.

Она повернулась к нему:

– Я все еще не уверена насчет своих художественных способностей.

Он потер ее лоб согнутым большим пальцем, словно пытался разгладить морщинки между бровями.

– Ты же нарисовала мой портрет там, на берегу.

– Да, но я сделала это не задумываясь.

– В любом случае способности у тебя не пропали. Старайся не концентрироваться на всей картине целиком, в буквальном и переносном смысле слова, думай только о том, что ты делаешь в данную секунду.

– Маленькие шажки.

– Точно! – Он поцеловал ее. – А теперь давай поедем куда-нибудь позавтракаем, чтобы не опоздать в участок.

– Ладно, пойду приму душ. – Она выбралась из постели и направилась в ванную. – Кто-то всю ночь продержал меня в кровати, подбивая принимать участие в хулиганском действе, – хихикнула она, а он протянул руку и звонко шлепнул ее по попке.

– Между прочим, не только в кровати, – ухмыльнулся он.

В ванной Шерри отвернула кран в душевой и принялась разглядывать себя в зеркале. Она очень боялась подвести Джона, подвести потерпевшую и саму себя.

Дверь распахнулась, Джон вошел и встал рядом с ней. Он поцеловал ее в плечо и посмотрел на ее отражение.

– Что бы ни случилось, мы вместе, – прошептал он ей на ухо.

– О’кей.

– А сейчас быстро в душ.

– Если только ты присоединишься ко мне, – улыбнулась она, подзадоривая его.

– А как же завтрак? Я должен убедиться, что тебе хватит энергии.

Она положила руку ему на грудь и пошла, вынуждая его пятиться спиной к душу.

– Я съем самую большую чашку хлопьев.

Он нашарил рукой дверцу кабинки и открыл ее. Их окутали клубы пара.

Все мысли тут же вылетели из ее головы, осталось только ощущение горячих струй, бьющих по их обнаженным телам. Ладно, будем делать, как он велел, – жить одной минутой.

* * *

В комнате было тепло, но она куталась в свою джинсовую курточку и терла руки, как будто пыталась разогнать кровь. Он сел рядом и взял ее ладони в свои. Они были ледяными.

– Эй! Помни, просто задаем вопросы и не переживаем насчет рисунков.

Вскоре пришла Тина Вескотт. Джон поприветствовал ее и представил Шерри.

– Привет, Тина. – Шерри пожала ей руку. – Очень жаль, что мы встретились при подобных обстоятельствах.

Тина – первая жертва насилия, случившегося девять недель тому назад. Больше месяца ее изнасилование расследовали как отдельный эпизод. И только после появления четвертой потерпевшей полиция поняла, что имеет дело с одним и тем же преступником.

Шерри поболтала немного с Тиной о мелочах, о футболе – Шерри не шутила, когда говорила, что для Техаса футбол – это жизнь. Эти дамы вели более разумный разговор о линии защиты A&M, чем Джон о профессиональных бейсбольных командах.

Внезапно дверь распахнулась и в комнату влетел Шпенглер. Зейн Уэльс с виноватым видом вошел следом.

– Вы не против, если я тоже здесь посижу? – спросил Шпенглер. – Одна голова хорошо, но чем больше, тем лучше, правильно?

Связь, которую Шерри выстраивала с Тиной, была тут же нарушена. Однако Джон не мог ничего поделать. Он посмотрел на Тину:

– Что скажете? Пусть остается?

– Конечно, – пожала плечами Тина. – Все отлично.

Джону очень хотелось, чтобы она выставила Шпенглера вон, но женщина, видимо, решила получить всю помощь, какая только возможна.

– Если вам вдруг покажется, что здесь слишком много народу, мы попросим некоторых удалиться. Только скажите.

– Я больше ничего не вспомнила, – промямлила Тина, уставившись на руки.

– Все хорошо, – заверила ее Шерри. – Я просто попытаюсь сложить крохотные кусочки, которые могут прятаться в вашей голове и в памяти других женщин. Возможно, совместными усилиями нам удастся получить более-менее ясную картинку.

– Ладно.

– Я хочу предупредить находящихся здесь офицеров, чтобы они не вмешивались ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, с этим у нас проблем не возникнет. – Она выразительно посмотрела на Фрэнка Шпенглера.

Он протянул руки ладонями вперед, сделав невинное лицо:

– Я пришел как наблюдатель, ничего более.

– Отлично, – улыбнулась Шерри одними губами. – Наблюдение не предполагает разговоров. Может, вы хоть чему-то научитесь.

Джон усмехнулся. Шпенглер яростно сверкнул на Шерри глазами, но промолчал, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Сидевший рядом с ним Зейн ухмыльнулся, но так, чтобы старик ничего не заметил. Тина вообще ничего не поняла.

Шерри взяла альбом и заученным профессиональным жестом открыла его. Отлично. Она сфокусируется не на холоде, а на своем раздражении по отношению к Шпенглеру. Сам того не желая, он помог Шерри расслабиться.

– Скажите, какая была погода в день нападения? – обратилась она к Тине.

Следующие три часа Джон слушал, как Шерри беседовала с Тиной, частенько задавая вопросы, которые казались незначительными. Как, например, вопрос о погоде, с которого она начала, или что передавали по радио.

Потом Джон понял, что Шерри пытается задействовать все пять чувств потерпевшей. Каждое из них могло пробудить память Тины и выудить факты, о которых та и не подозревала. У Шерри был дар вести беседу. Тина чувствовала себя с ней комфортно и с готовностью отвечала на все вопросы.

Так женщина сумела сконцентрироваться на других событиях того дня, а не на нападении. Каждый раз Шерри подводила Тину все ближе и ближе в атаке, чтобы той не пришлось пересказывать акт насилия сразу весь целиком.

И все же, несмотря на спокойствие Шерри и ее удивительную методику, когда речь пошла о самом нападении, стало нелегко обеим женщинам. Тина заплакала. Шерри принялась кутаться в курточку.

И хотя Тина не поведала никаких деталей, Шерри сжимала карандаш в руке. Джон видел, что она пытается удержать пальцы и не дать им задрожать.

– Хорошо, Тина, еще один раз, последний, я обещаю, – проговорила Шерри с едва заметной дрожью в голосе. – Давай сфокусируемся на том моменте, когда ты открыла дверь.

Тина судорожно вздохнула.

– Зазвенел звонок. Я никак не могла найти пульт от телевизора. Я спешила, поэтому не посмотрела в окно, как делаю обычно. Я все еще слушала шоу, когда отпирала дверь, чтобы ничего не пропустить. – Слезы опять полились по лицу Тины. Зейн пододвинул к ней коробку с одноразовыми платочками – вдруг потребуются. – Как только я приоткрыла дверь, он стукнул по ней изо всех сил и распахнул настежь. Я споткнулась, сделала шаг назад, и он ту же ударил меня.

– Хорошо, давай задержимся на этом, Тина. – Шерри потянулась к Тине и накрыла ладонью ее руку. – Прежде чем он ударил вас, вы не видели хотя бы мельком его лицо?

– Простите, но нет, – покачала она головой. – Солнце светило прямо у него за спиной. И ударил он меня слишком быстро. Мне очень жаль.

– Тина, – позвала ее Шерри. Голос художницы дрожал и был настолько слаб, что ее было едва слышно из-за рыданий Тины.

– Я уже спрашивал ее обо всем этом. Зачем было тащить ее сюда снова? – пробурчал Шпенглер.

Как ни противно было Джону признавать это, но старик был прав. Они и так знали, что Тина не видела лица нападавшего. Каким бы прекрасным художником-криминалистом ни была Шерри, не существует способа заставить человека описать то, чего он не видел, Джон уже хотел вмешаться, но Шерри остановила его жестом руки.

– Тина, послушайте меня, – начала она снова, уже более окрепшим голосом. – Я знаю, что вы не видели его лица. Я вовсе не об этом хотела вас спросить.

– Нет? – удивилась Тина.

– Нет. Я хочу, чтобы вы встали. Вспомните мгновение, когда нападавший вошел в ваш дом.

– Прямо сейчас? – Тина сделала глубокий вдох и выдох.

– Да. – Шерри положила альбом на стол и встала рядом. – О’кей, а теперь подумайте о мужчине на пороге. Вы были в трех футах, когда он ворвался внутрь и в первый раз ударил вас, правильно?

– Ну, около того.

– О’кей, давайте сконцентрируемся на той секунде, когда он еще не успел вас ударить. Когда вы посмотрели на него у двери, под каким углом вы держали голову?

– Я не понимаю вас, – ошарашенно уставилась на Шерри Тина.

Шерри подошла к Джону, взяла его за локоть и подняла. Потом подвела к Тине и поставила его в трех футах от нее.

– Видите, как вам приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть на агента Хаттона? Вы так же смотрели на нападавшего? – Шерри подошла к Зейну, в котором было пять футов десять дюймов, подняла его и поставила рядом с Джоном. – Или как на детектива Уэльса?

Джон понял, что задумала Шерри.

– Как на детектива Уэльса, – ответила Тина. – Больше похоже на детектива Уэльса.

Мужчины сели. Шерри пожала Тине руку.

– Отлично. Весьма полезная информация.

– Правда? – Тина окинула взглядом комнату.

– Теперь мы знаем, что преступник был ростом примерно пять футов десять дюймов, – вставил Джон. – Это очень важно.

– Слава богу! – Тина снова заплакала. – А то я чувствовала себя такой бесполезной!

Шерри обняла ее за плечи:

– Как раз наоборот. Вы очень нам помогли. Я собираюсь поговорить с другими женщинами, и мы, возможно, соберем единую картинку. Но на сегодня достаточно. Возможно, мы поговорим еще раз в другой день.

Тина совсем выбилась из сил. Зейн помог ей собрать вещи и проводил до выхода.

– Почему вы прервались, когда стало хоть что-то проясняться? – спросил Шпенглер.

– Знать, когда нужно притормозить, не менее важно, чем понимать, где можно поднажать, – ответила Шерри, садясь за стол. – Память – очень хрупкая вещь. Если давить слишком долго или слишком сильно, можно разрушить все воспоминания.

– Ты заставила ее подсознание найти другую тропинку. Теперь она может вспомнить и другие детали, – вставил Джон.

– Очень на это надеюсь, – вздохнула Шерри. – Потому что знание о том, что преступник среднего роста, не поможет нам поймать его.

Она отодвинула стул от стола и сложила руки на груди. Шерри и самой был нужен перерыв не меньше, чем Тине.

– Этой детали у нас прежде не было, – заметил Джон.

Шпенглер поднялся.

– Ага, только это его не остановит, знаете ли. Так что вы зря заставили женщину еще раз пережить весь этот ад.

Он ушел, качая головой, а Джон с Шерри остались сидеть, глядя ему вслед.

Глава 16

Шерри размышляла: может, Шпенглер прав и нужно было поднажать на потерпевшую? Ради кого она прервала допрос, ради Тины или ради себя самой?

Не остановилась ли она из-за того, что знала – если Тина случайно вспомнит что-нибудь, она, Шерри, не сможет это нарисовать?

Вот бы Шпенглер повеселился!

– О чем бы ты ни думала, немедленно прекращай! – приказал Джон, сидящий по другую сторону стола переговорной.

– Наверное, я должна была продолжить.

– С нее достаточно. Ты же сама сказала, что давить очень вредно.

– Да, но мне кажется, что я пожалела себя, а не ее.

Джон обошел стол и присел рядом с ней на краешек столешницы, скрестив перед собой ноги.

– Это было бы вредно для вас обеих. Ты правильно сделала, что остановилась. Если бы ты не прекратила диалог, это сделал бы я.

– Я больше не могу доверять себе, Джон.

Он протянул руку и погладил ее большим пальцем по подбородку:

– Маленькие шажки.

Шерри удрученно пожала плечами. Она боялась, что маленькими шажками им не добраться туда, куда они должны попасть как можно быстрее.

– Давай выйдем отсюда ненадолго, – улыбнулся он.

– Может, пройдемся по улице? – предложила Шерри. – Мне нужен свежий воздух.

Они молча шагали по тротуару. Шерри была благодарна Джону за понимание. Он знал, что ей нужно собраться, и не лез с разговорами.

Вчерашняя буря, похоже, погасила волну горячего воздуха. Стало намного прохладнее, градусов двадцать пять по Цельсию, как и положено в июне, воздух напитался влагой после дождя.

Поначалу прогулка по городу принесла Шерри облегчение. Присутствие Джона в переговорной спасло ее от тяжелого приступа холода, и все же ее потряхивало. Теперь остатки приступа начали растворяться в прибрежной жаре.

Однако через некоторое время Шерри отчего-то стало неуютно, как тогда, на пляже, когда она шла к дому Жасмин Хаус. Девушке показалось, что за ней снова кто-то следит. Она остановилась и резко обернулась и снова ничего необычного не заметила.

– Что случилось? – насторожился Джон.

– Ничего, – поспешила заверить она его.

– Еще как чего! Сначала все шло хорошо, и вдруг ты вся напряглась, как пружина.

– Я просто почувствовала на себе чей-то взгляд.

– Я ничего странного не заметил.

– Знаю. Это все игра воображения. Несколько дней назад уже было такое, когда я шла к Жасмин. Да и в участке мне казалось, что все на меня смотрят. – Она громко вздохнула. – Либо я утрачиваю связь с реальностью, либо слишком много о себе возомнила.

Джон обнял Шерри за плечи:

– Я могу официально заявить, что оба предположения неверны.

– А вот я в этом не уверена.

Они решили вернуться обратно на работу. Причем Джон попросил ее остановиться у одного из ларьков с барбекю. Парень явно влюбился в эту еду.

Вернувшись в участок и усевшись за стол Джона, с тем чтобы просмотреть заметки, которые она сделала во время беседы с Тиной, Шерри опять почувствовала на себе посторонние взгляды. Ей хотелось нарисовать мужчину в дверях дома, которого описала Тина – пусть в общих чертах, но недружелюбные взгляды со всех сторон действовали ей на нервы. А она и без того в последнее время много нервничала.

– О вас весь участок болтает, – сообщил Зейн, передавая Джону очередную папку.

– Ничего нового, – пожал тот плечами. – Они с первого дня стреляли в меня глазами. Была бы их воля, прожгли бы дыру во мне своими взглядами.

– Ага, Шпенглер всем рассказывает, как вы издеваетесь над потерпевшими – снова таскаете их сюда, чтобы они поговорили с Шерри.

Шерри встретилась взглядом с Джоном, сидящим напротив нее. Джон покачал головой и посмотрел на Зейна.

– Он утверждает, что Шерри не имеет опыта работы с делами такого масштаба и что ты привел ее сюда только потому, что у вас роман.

Шерри опять посмотрела на Джона. Он снова едва заметно покачал головой.

– Шпенглер идиот, это понятно. Во-первых, у Шерри прекрасный послужной список в бюро. А во-вторых, у меня нет привычки обольщать дам ради беседы с женщинами, пережившими сексуальное насилие.

– Да я и сам поспорил с ним по обоим пунктам, так что теперь я тоже здесь не популярен, – усмехнулся Зейн.

– Временами мне кажется, что Шпенглер специально вставляет нам палки в колеса.

Зейн покачал головой:

– Я так не думаю. Просто он привык быть здесь большой шишкой. У него появился шанс уйти в отставку на гребне славы, раскрыв громкое дело, а тут такой облом.

– Да пусть он забирает всю славу себе, – сказала Шерри. – Мне она не нужна.

– Мне тоже, – согласился с ней Джон. – Мне все равно, на кого наденут лавровый венок. Я просто хочу поймать ублюдка.

– Шпенглер не такой уж плохой человек. Все еще утрясется.

Но Шерри очень в этом сомневалась.

– С местными татуировщиками нам не повезло, – продолжил тем времени Зейн. – Я послал людей с рисунком в дальние салоны. А еще перед тем, как отправиться сюда, я заехал в больницу, показал ее сестре Каррекер, другим сотрудникам и руководству.

– Это хорошо. Никогда не знаешь, где выстрелит. У сестры Каррекер в подчинении целая больница, куда стекается куча пациентов.

Шерри с интересом посмотрела на Зейна: не зря, видно, он заглянул в больницу именно в смену Каролины. Шерри решила не развивать эту тему. Ни Зейн, ни Каролина не стремились обсуждать с посторонними свои отношения.

– Я должен встретиться с капитаном и мэром, – сказал Джон после того, как Зейн пообещал держать их в курсе и тут же сообщить, если появится что-нибудь новое. – Это займет пару часов. Отвезти тебя домой или останешься тут?

Шерри не хотела ни того ни другого. Она не горела желанием сидеть дома одна, но и торчать в участке без Джона тоже не лучшая идея.

– Полагаю, мне не удастся тебя убедить разрешить мне побродить по пляжу, пока ты будешь на встрече.

– Одной?

Шерри чуть не захохотала, увидев, как его брови взлетели вверх.

– О нет! – отрезал он.

– Я не хочу здесь оставаться, Джон. Они и при тебе с меня глаз не сводят. Понятия не имею, что они вытворят, когда ты уедешь.

– Я могу попросить Зейна, чтобы он покрутился рядом. Ну, на всякий пожарный.

– Нет уж, сиделка мне точно не нужна. У Зейна своих дел по горло.

– Извини, но встречу я отменить не могу. Мы должны обсудить стратегию общения с прессой. Нужно срочно успокоить людей.

– А что, если я поеду в больницу? Там прекрасная прогулочная зона с беседками. И публика тихая. Не безлюдно, но никто меня не потревожит.

Больница находилась всего в двух кварталах отсюда.

– Ладно, я тебя провожу, – решил Джон. – Пообещай мне никуда оттуда не уходить. И не гуляй одна.

– Обещаю.

Дела для разнообразия, кажется, пошли на лад. Это уже хорошо. Джон покидал офис мэра Берчвуда с ощущением, что его впервые за две недели по-настоящему выслушали.

В подобных случаях работа с прессой была не менее важна, чем полицейское расследование. Город пребывал в состоянии паники, но теперь это было заботой мэра.

Капитан Харрис попытался подтасовать факты, чтобы выставить Джона некомпетентным, но, к счастью, мэра не интересовали разборки между местными и федеральными службами безопасности. Он просто хотел добра для своего города.

Капитан понял, что Берчвуд не собирается искать козла отпущения. Втроем они наконец образовали настоящую команду, разработали план и обсудили ход расследования.

Джон рассказал о Шерри и о том, что им удалось выяснить. Мэр попросил совета Джона насчет своей речи в прямом эфире в тот вечер. Джон порекомендовал ему призвать население сохранять здравомыслие, но при этом не пренебрегать безопасностью. И ни в коем случае не открывать двери незнакомым людям.

– Что-нибудь еще? – спросил мэр Берчвуд.

– Я бы обратился к их техасским сердцам, – предложил Джон. – Я пробыл здесь всего неделю, но успел заметить, какой здесь дружный народ. Напомните им, что они техасцы и умеют держать удар. Они сильные.

Мэр сделал пару заметок. Даже Харрис одобрительно кивнул.

– О’кей, договорились. Мы проверяем людей с криминальным прошлым? – поинтересовался мэр.

– Обязательно, – ответил капитан Харрис. – Этот парень практически неуловим, агент Хаттон подтвердит.

– Он очень умен, – согласился с ним Джон. – Возможно, гений по IQ. Отлично себя контролирует. Знает, как работают правоохранительные органы, и не оставляет за собой никаких следов.

Мэр хмыкнул.

– А как насчет последнего нападения? Это не наш удалец?

– Нет, сэр, – поспешил сообщить Харрис. – Практически сразу стало понятно, что он просто воспользовался открытой информацией из прессы и попытался запугать бывшую девушку брата. Решил подражать насильнику, чтобы ему все сошло с рук.

– Я рад, что вы сумели это понять, прежде чем мы сообщили прессе о его аресте. Было бы очень неприятно потом оправдываться из-за того, что это не тот человек.

Джон удержался, от многозначительного взгляда на капитана Харриса.

– Да, сэр, это работа всей команды, – заерзал на стуле Харрис.

– Как насчет татуировки? – спросил мэр. – Стоит рассказать о ней прессе?

Харрис и Джон переглянулись. Трудный вопрос. Здесь Джон полностью положился на Харриса, ему в данном случае виднее.

– Считаю, надо немного подождать, – решил Харрис.

– Вы не думаете, что это может помочь поймать преступника?

– Я боюсь, у нас разорвутся телефоны от звонков о мнимых подозреваемых. Как бы до самосуда не дошло.

– Согласен, – кивнул Джон. – Похоже, это не признак какой-то группировки, а значит, она может быть не только у нашего парня. Нельзя позволить людям кидаться на невинных.

– К тому же он не в курсе, что мы о ней знаем, – подвел итог Харрис. – Это может дать нам преимущество. Особенно на опознании.

– Следует ли мне упоминать о том, что вы работаете с этой Шерри Митчел?

Джон не хотел, чтобы ее имя мелькало в прессе, да и сама Шерри была против.

– Только без имен. Но сказать о том, что департамент работает с художником-криминалистом для выявления характерных примет преступника, не вредно. Это может немного успокоить жителей.

– Отлично. – Мэр поднялся, давая понять, что встреча окончена. – Спасибо, джентльмены. Думаю, вы и сами знаете, что сейчас самое важное – поймать преступника. Город балансирует на лезвии ножа. Доходы от туристического бизнеса снизились, никто не желает везти свою семью туда, где по улицам разгуливает насильник.

Джон и Харрис синхронно кивнули. Они лучше других знали, что поставлено на карту.

– Пожалуйста, держите моих сотрудников в курсе, если что-то изменится, – сказал мэр на прощание, провожая их до двери.

– Надеюсь, ваш новый художник-криминалист сумеет нарыть свежие факты, – озабоченно произнес капитан Харрис, когда они шли по коридору к лифту. – Мэр прав, город взорвется, если мы не справимся с этим делом.

– Если в головах потерпевших содержится хоть какая-то полезная информация, Шерри Митчел добудет ее.

– Фрэнк Шпенглер утверждает обратное.

– Шпенглер просто пытается сохранить лицо.

– Может, и так, но у нас время на исходе.

С этим Джон не мог не согласиться. Распрощавшись с капитаном Харрисом, он сразу же поехал в больницу. Сейчас, когда Шерри была не с ним, паника уже подбиралась к нему самому, хотя он прекрасно знал, что девушка в безопасности. Джон начал понимать жителей города, постоянно живущих в состоянии стресса, волнуясь за своих родных и любимых.

Кстати, похоже, у него в мозгу родилось слово «любимых» при мысли о Шерри.

Он уже признал, что постоянно думал о ней с той самой минуты, как встретил. Прошлый вечер и сегодняшнее утро были самыми лучшими в его жизни.

Джон испытал неимоверное облегчение, когда увидел, что Шерри сидит там, где он ее оставил. Жива и невредима. Он сразу же припомнил, как они вместе принимали душ. Вот когда она по-настоящему расслабилась.

– Чему улыбаешься? – спросила Шерри, когда он подошел к ней.

– Э-э-э… техника релаксации такая. – Он сел рядом и поцеловал ее в щеку.

– Как прошла встреча?

– Лучше, чем я ожидал. Мэр Берчвуд разумный человек. Он желает городу добра. А ты как? Не скучно было?

– Нет, я с сестрой Каррекер немного поболтала. И с доктором Трумпольдом.

– Этим красавчиком итальянцем?

– Ага.

Джон закатил глаза.

– А я-то думал, что оставляю тебя здесь, чтобы уберечь от серийного маньяка. Надо было запереть тебя в камере в участке, чтобы ты не вляпалась в неприятности.

– Мы просто поговорили, – улыбнулась Шерри. – Не будь таким ревнивцем!

– Вот еще! – фыркнул Джон. – Я не ревную. Он коротышка. Я вообще не знаю, чем он может привлечь женщину.

– Он очень умен, успешен и, возможно, богат. Кроме того, по сравнению с тобой все мужчины коротышки, так что это не считается. – Она обняла его за шею обеими руками. – Не волнуйся, он не в моем вкусе.

– Хмм. – Джон отвернулся и уставился вдаль, изображая обиду.

Шерри прижалась к нему еще крепче.

– Как насчет того, чтобы поехать ко мне? Я приготовлю ужин, а потом докажу, что питаю большую слабость к федеральным агентам, чем к красавчикам докторам?

– Пожалуй, я приму ваше предложение, мисс.

Глава 17

Шерри поднялась по ступенькам крыльца, соблазнительно покачивая бедрами, зная, что Джон наблюдает за ней из машины. По дороге они сообразили, что Джону надо переодеться, к тому же он хотел отвезти ее на квартиру, которую снимал.

Они решили сначала заехать к ней, чтобы она взяла все необходимое для приготовления ужина. Джон не стал заходить, да Шерри и не настаивала на этом. Они оба знали, что стоит им переступить порог, и они не вылезут из кровати до самого утра.

Шерри собрала продукты для рыбного тако и сложила их у раковины в два бумажных пакета, одновременно пытаясь вспомнить, есть ли у нее с собой какое-нибудь сексуальное белье.

Ничего особенного она в отпуск не прихватила, потому что не планировала заводить романы. Но где-то в шкафу все же завалялась парочка черных кружевных вещиц.

Или можно просто переодеться в сарафан, не надевая белья. С этой мыслью она поспешила из кухни в спальню с улыбкой на лице. Джон даже не подозревает, что его ждет!

Сначала она почувствовала это. Улыбка погасла, когда в ноздри ей ударил металлический запах. Как железо или медь или что-то ржавое. Неужели труба лопнула? Чему тут еще ржаветь?

Когда глаза привыкли к полумраку, Шерри увидела – прямо на покрывале красовалась огромная темная лужа. Она дотронулась до пятна, жидкость оказалась густой и липкой.

Шерри включила прикроватную лампу, чтобы получше оценить нанесенный ущерб, и как ошпаренная отскочила назад, сбив настольную лампу.

Кровь. Много крови, очень яркой на фоне ее кремового покрывала.

Прямо посередине лежала записка – неоново-белая на красном: «Держись от этого подальше».

Шерри едва не вырвало, холод сковал все ее тело. Она затряслась, не в силах сдвинуться с места. Теперь в каждой тени мог скрываться враг. А вдруг человек, который сотворил это, все еще в доме?

Эта мысль пронзила ее мозг, заставив еще дальше отодвинуться от кровати.

Она стала красться вдоль стены, прижавшись к ней спиной и не отрывая глаз от постели. И от кровавой лужи. Господи, как много крови! Добравшись до двери, Шерри, спотыкаясь, словно пьяная, прошла по маленькому коридору в кухню. Ее скованные льдом конечности отказывались подчиняться, зубы стучали, как кастаньеты.

Она сделала еще пару шагов и привалилась к столешнице. Увидела на столе кровавые отпечатки, вздрогнула и поняла, что она сама их только что оставила. Она же трогала кровь на своей кровати!

Тени водили вокруг нее хоровод. Надо срочно выбираться отсюда. Входная дверь была всего в нескольких ярдах от нее. Она заставила ноги передвигаться. Там Джон, скорее туда. Осталось всего несколько шагов. Здесь небезопасно.

Одного взгляда на Шерри оказалось достаточно, чтобы Джон понял – что-то случилось. Она чуть ли не вывалилась из двери. Он выскочил из машины и взлетел по ступенькам.

– Шерри, что с тобой? Что такое?

Она протянула к нему ладонь, и его сердце замерло, он увидел на ее пальцах кровь.

– Ты порезалась? – Он осмотрел ее руку, но ран не заметил.

Он подхватил ее, когда она вцепилась в его рубашку и в буквальном смысле слова рухнула ему на грудь. Он увидел, какая она бледная, ее кожа на ощупь была ледяной.

– Ты поранилась, Шерри? Поговори со мной, малыш!

– Н-нет. – У нее так стучали зубы, что она едва могла говорить. – Т-там, в-внутри.

Джон вытащил свой «глок» из кобуры и повернулся лицом к двери, задвигая Шерри себе за спину и готовясь принять удар от того, кто так напугал ее.

– Там кто-то есть?

– Я не знаю. – Она снова вцепилась в его рубашку, не давая ему войти внутрь.

– Я просто проверю, нет ли угрозы. Оставайся здесь, хорошо? Если кто-нибудь выйдет, кричи изо всех сил.

Джону очень не хотелось оставлять ее, но он должен был узнать, что случилось и в безопасности ли они. Он развернулся и посмотрел на Шерри.

Она кивнула.

– В спальне, – еле слышно выдохнула она.

Джон осторожно вошел в дом, проверяя по пути все помещения и шкафы.

Он сразу же увидел кровь на кровати. И все же он сначала заглянул в ванную и гардеробную и лишь потом обратил все свое внимание на спальню.

Убедившись, что дом пуст, он вернул «глок» в кобуру и подошел к кровати. С его уст слетело проклятие при виде крови на ложе, которое они с Шерри делили всю прошлую ночь, и записки: «Держись от этого подальше».

Чистая ярость, не замутненная страхом, прокатилась по его венам, он понял, что монстр обратил свой грязный взгляд на Шерри.

Джон вытащил из кармана телефон и набрал номер Зейна Уэльса.

– Это Хаттон, – заявил он без всякого вступления. – Срочно пришли полицейских и полную команду криминалистов к дому Шерри Митчел, и побыстрее, черт побери!

– О господи, Джон! Только не говори мне…

– Нет, на нее не напали, – оборвал его Джон, – но он посетил ее дом.

Джон продиктовал Зейну адрес и услышал, как тот раздает команды всем, кто находится рядом.

– Не то чтобы я тебе не верил, но откуда ты знаешь, что это именно он?

– Он оставил записку.

Зейн выругался не хуже Джона.

– Скорая нужна?

– Нет, никто не пострадал. По крайней мере физически. Просто поторопись, и все. Спасибо, Зейн.

Джон нажал на кнопку отбоя.

В доме Шерри не было трупа, но такое количество крови означает только одно – тело где-то есть. Похоже, насильник решил переквалифицироваться в убийцу.

Джон ни до чего не дотрагивался, не желая осложнять жизнь криминалистам. Кроме того, нужно срочно вернуться к Шерри.

Она так и осталась на крошечном крылечке, только теперь не стояла, а сидела на нем, обхватив руками голову, и раскачивалась вперед-назад.

– Шерри, сердце мое. – Джон присел перед ней на корточки и обнял ее. – Все в порядке.

Она судорожно вдохнула, но голову не подняла.

– Там кто-нибудь есть?

– Нет, абсолютно пусто.

– А тел… – Она снова сделала судорожный вдох и договорила: – Тело есть?

– Нет, тела в доме нет. Я проверил.

Она коротко кивнула.

– Но вся эта кровь…

Он еще крепче прижал ее к себе.

– Кровь есть, но тела здесь нет. В этом я могу тебя заверить.

Она долго молчала, но хотя бы подняла голову и положила ее ему на плечо.

– Ты видел записку? – наконец хрипло проговорила Шерри.

– Видел. – Он поцеловал ее в макушку.

– Это он, и он знает, что я работаю с тобой.

Ее снова затрясло.

– Эй, послушай меня. – Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на него. – С тобой ничего не случится. Я каждую минуту буду рядом, пока мы не поймаем этого парня. А если я не смогу, то с тобой будет тот, кому я доверяю.

Он видел, что она не вышла из оцепенения. И дальше будет только хуже. Ее дом был осквернен, безопасность нарушена. Пройдет немало времени, прежде чем она соберется с силами. Но Джон сказал ей правду. Он позаботится о ее безопасности.

– Как думаешь, ты сможешь дойти до машины? – спросил он, заметив синие всполохи. – Сейчас приедет полиция. И криминалисты. Люди будут входить и выходить. Лучше не сидеть у них на пути.

Она кивнула:

– Ладно. Я могу им помочь.

– Определенно нет. – Он не позволит ей вернуться туда, даже если она действительно может пригодиться, в чем он сильно сомневался. – Не надо мешать специалистам, – чуть мягче проговорил он. – И мне, и тебе придется постоять в сторонке.

Вообще-то Джон собирался пойти с ними. Он хотел удостовериться, что не успел затоптать улики, но еще больше желал проконтролировать процесс, чтобы полиция ничего не упустила.

– Позволь, я отведу тебя в свою машину.

Он помог ей встать. Ее кожа все еще была покрыта мурашками. Он привлек ее к себе.

– Не волнуйся насчет этого, малыш. Я найду, чем тебе вытереть руки, а потом мы поедем ко мне, и ты сможешь принять душ.

Джон медленно отвел Шерри к машине, открыл дверцу и усадил ее на переднее сиденье. Полицейские уже прибыли.

Джон взял с заднего сиденья свой пиджак и набросил Шерри на плечи.

– Посиди здесь, хорошо? Я помогу им сориентироваться, здесь останется офицер и присмотрит за тобой.

Шерри кивнула, глядя в пустоту. Он присел на соседнее сиденье, заглянул ей в глаза.

– Эй, – позвал он ее, убирая упавшую на лицо прядь волос. – Никуда из машины не уходи, о’кей? Я вернусь, как только смогу, и мы уедем отсюда.

Она сфокусировала на нем взгляд и снова кивнула. Он встал и захлопнул дверцу. Чем раньше он разберется с делами, тем быстрее вернется к Шерри. Джон подошел к двум первым попавшимся на глаза офицерам.

– Вы двое останетесь здесь, понятно?

Молодые полицейские, мужчина и женщина, кивнули, хотя приказ их не обрадовал.

– Это дом Шерри Митчел. То, что она обнаружила в нем, просто ужасно. Она в шоке и, скорее всего, является возможной мишенью серийного насильника.

Теперь они отнеслись к его распоряжению более серьезно.

– Я хочу, чтобы вы оба неотлучно охраняли машину. Если кому-то из вас нужно будет уйти, сначала пошлите за мной. Никто, кроме меня, ни при каких обстоятельствах не должен увести отсюда мисс Митчел.

Он направился к дому, но обернулся по пути:

– Я попрошу кого-нибудь принести ей воды и тряпку, чтобы смыть кровь с рук.

По пути к крыльцу к Джону присоединился Зейн.

– Какого черта, Джон? – вместо приветствия, буркнул Зейн. – Что здесь происходит?

Они пропустили команду криминалистов с их приборами и пошли следом за ними. Джон показал людям, куда следует пойти в первую очередь.

– Наш насильник, похоже, не слишком рад тому, что Шерри работает на полицию.

Когда они вошли в спальню, Зейн резко вдохнул:

– Боже правый, сколько кровищи! Тела нет?

Они встали в стороне, давая криминалистам доступ к кровати.

– Нет, тела нет. Только записка «Держись от этого подальше», – ответил Джон.

– При таком-то количестве крови? Тело должно где-то быть.

– Ага, я тоже так думаю, – согласился с ним Джон. – Наш преступник идет вверх по карьерной лестнице.

– Если и так, то убийство произошло не здесь, – заметил техник. – Не считая одного отпечатка, кровь абсолютно нетронута. Ничто не говорит о том, что тут произошло убийство, а потом тело куда-то перенесли, иначе все выглядело бы по-другому. Кровь просто вылили на кровать.

Зейн посмотрел на него, слегка сдвинув шляпу на затылок:

– Значит, тело может быть где-то в другом месте?

– Возможно, кровь даже не человеческая, – откликнулся техник. – Мне кажется, что да, но точно мы узнаем только после лабораторного анализа. Судя по тому, как ее вылили, она была в каком-то контейнере. Так что, может, никакого тела и нет, а кровь донорская.

– Не хотелось бы этого говорить, – вздохнул Зейн, наблюдая за работой криминалистов, – но, несмотря на весь ужас ситуации, вдруг это и есть прорыв, которого мы так ждали?

– Согласен, – поддержал его Джон. – И кроме того, не так много народа знает, что Шерри работает на нас. И почти все они служат в полиции.

Вот почему Джон приставил к Шерри двоих полицейских. Сейчас он вообще никому не доверял и рисковать жизнью Шерри уж точно не собирался.

Из того, что Шерри им помогает, они не делали секрета. В офисе мэра, в департаменте об этом знали, знали потерпевшие и их родственники. Мэр Берчвуд вполне мог включить эту информацию в свое заявление, пусть даже не упомянув имени художника.

Кто бы это ни сотворил, он, конечно, мог узнать о Шерри от другого человека, а уж найти ее дом не составляло никакого труда.

Однако сердце подсказывало Джону, что этот ублюдок получил информацию из первых рук. Если так, дело принимало совсем другой оборот и становилось еще более запутанным.

Глава 18

Джон еще немного понаблюдал за работой команды криминалистов, а потом переложил все на Зейна. Здесь он больше сделать ничего не мог, а Шерри требовалось срочно увезти в безопасное место.

Он вздохнул с облегчением, увидев, что она по-прежнему сидит в машине, а два офицера стоят там, где он их оставил. Он отпустил их и сел за руль.

Она застыла, уставившись на бутылку с водой и бумажные полотенца у себя в руках.

– У меня не получилось смыть всю кровь. – Она развернула руку ладонью вверх и показала ее Джону.

Он взял ее ладошку в свои руки – холодную как лед – и нежно погладил.

– Давай поедем ко мне. Там ты сможешь принять душ. Все отмоется, я обещаю.

Она послушно кивнула, не сводя взгляда с ладони.

Шерри молчала всю дорогу до квартиры, Джон даже не пытался с ней заговорить. Да и что бы он ей сказал? Он старался не думать, как этот удар по ее психике скажется на дальнейшем расследовании. Он представить не мог, как попросит ее побеседовать завтра с очередной женщиной. Реального кандидата на арест у них по-прежнему не было. А теперь они еще потеряли Шерри, человека, который мог бы вывести их на его след.

Он заехал на подземную парковку под многоквартирным домом, заглушил мотор и обошел автомобиль, чтобы помочь Шерри выйти. Жаль, что он не прихватил какую-нибудь одежду, однако сейчас все вещи Шерри разом превратились в улики. Может, завтра, если все будет в порядке, он заедет к ней и захватит что-нибудь чистое. Ничего страшного, сегодня она поспит в одной из его футболок.

Они поднялись на лифте на шестой этаж. Джон отпер дверь и повел Шерри прямиком в ванную. Шерри все еще разглядывала свою ладонь.

– Что хочешь принять, ванну или душ?

Она посмотрела на него так, словно не поняла вопроса.

– Как насчет душа? – решил он за нее. Будет лучше, если вода станет стекать прямо в трубу. Не надо ей бултыхаться в ней.

Он помог ей разуться и раздеться, сложил одежду на краю раковины и пустил горячую воду.

Неужели не прошло и двенадцати часов с тех пор, как они с Шерри вместе смеялись под звенящими струями воды? Сейчас он ввел ее в душевую кабину, словно куклу, и любовные игры – последнее, что могло прийти ему в голову.

Он пробыл с ней несколько минут, пока не убедился, что она понимает, где находится и что нужно делать. Горячая вода помогла ей прийти в себя, взгляд становился все более осмысленным. Она посмотрела на него.

– Как ты? Нормально? – спросил он.

Она кивнула, закрыла глаза и подставила лицо под душ.

Джон отошел и закрыл дверь кабинки. Слава богу, она начала реагировать, а не стояла столбом. Он прошел в кухню, разогрел суп из банки и приготовил бутерброды. Потом он выбрал в спальне одну из футболок – как раз сойдет ей за тунику или ночную рубашку.

Вода все еще бежала, когда он вернулся в ванную.

– Ты там в порядке? – спросил он. – Оттаяла наконец?

Не получив ответа, он открыл дверцу.

– Шерри?

Она остервенело терла ладонь мочалкой. Он протянул руку, чтобы остановить ее, но она увернулась и встала к нему спиной.

– Шерри, послушай меня. Крови больше нет, милая. Абсолютно точно.

– У меня рука все еще красная.

– Она покраснела от горячей воды и оттого, что ты так сильно трешь ее. – Он взял ее за плечи и ласково развернул к себе. – Крови уже нет.

Вода брызгала на него, отскакивая от ее тела и от стен кабинки, но ему было все равно. Он забрал у нее мочалку, и на этот раз она уступила.

– Давай-ка выйдем отсюда. – Промокший насквозь Джон выключил воду, вывел ее из кабинки и завернул в полотенце.

– Ты весь мокрый, – прошептала она, касаясь его груди.

– Ничего страшного, я так белье стираю.

По ее лицу пробежала слабая улыбка. Уже хорошо. Значит, она следит за тем, что происходит вокруг, а не думает беспрестанно о несуществующей крови на пальцах. Он дал ей футболку и помог натянуть ее через голову.

– Как насчет того, чтобы немного поесть? Потом посмотрим, как ты себя чувствуешь.

– Не думаю, что еда полезет мне в горло, но я попытаюсь.

Она сумела справиться с половиной бутерброда и выпила полбокала вина. Он прикончил все остальное.

Она сидела напротив него за маленьким кухонным столиком, поджав ногу. Голову она положила на колено, обняв его руками.

– Хочешь посмотреть телевизор? – предложил он. – Или включить компьютер?

Джону очень хотелось посмотреть обращение мэра к городу, но это вполне может подождать до завтра.

– Нет, не особенно. Я бы просто легла, если ты не против.

Он протянул руку и заправил за ухо прядь волос, упавшую ей на лицо.

– С чего бы мне быть против? Так будет даже лучше.

Она кивнула, он помог ей подняться и медленно повел из кухни. Куда ее уложить? В свою кровать? Но он не был уверен, что она обрадуется его присутствию. Возможно, она захочет побыть одна.

И все же он привел ее в свою спальню. Если она что-нибудь скажет, он ляжет на раскладном диване во второй комнате.

– Сгодится? – спросил он, указав на огромную кровать в центре комнаты.

Она отвернулась от нее и посмотрела на Джона:

– Ты тоже будешь здесь спать?

– Если ты не возражаешь.

– Нет. Я не хочу оставаться сегодня одна.

Он обнял ее и прижал к своей груди:

– Тебе не придется быть одной ни сегодня, ни в обозримом будущем, пока ты не будешь к этому готова.

– Спасибо, что помогаешь мне, – прошептала она ему в рубашку. – Жаль, что я такая никчемная, ни с чем не могу справиться.

– Знаешь, то, что случилось в твоем доме, любого выбило бы из колеи.

Она улыбнулась, но не поверила ему. Он это ясно видел. Он уложил ее в постель, лег рядом и привлек к себе.

– У тебя, наверное, есть дела. Со мной все в порядке.

Да, ему предстояло сделать пару звонков, проверить, как продвигается сбор улик на месте преступления, и сообщить о случившемся в «Омегу». И он сделает все это, только чуть позже. А сейчас время обнять свою принцессу.

Она заснула очень быстро – гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Ничего удивительного. Вчера ночью они практически не спали, но по другой причине. Она совершенно измотана, и морально и физически.

Он встал, обошел кровать и укрыл ее одеялом. Она даже не шелохнулась.

Прокравшись в кухню, он первым делом позвонил Зейну.

Тот ответил после первого же гудка:

– Хай, Хаттон. Как там Шерри?

– Спит. Как продвигаются дела в доме?

– Обычная рутина. Лаборатория забрала все, что им нужно, включая матрац.

Вот и хорошо, все равно кровь с него уже не отмоешь. Да и как она вообще стала бы его отмывать, если учесть, с каким остервенением она терла свою руку?

– Что-нибудь еще интересное нашли?

– Нет, похоже, все внимание досталось кровати. Символизм и все такое. Они сняли отпечатки пальцев во всех помещениях, особенно тщательно в хозяйской спальне и ванной. Пальчики Шерри конечно же сразу исключили.

Джон потер лоб.

– Моих там тоже хватает. Надо сообщить в лабораторию.

– Ты трогал вещи, когда вошел в спальню? – удивился Зейн.

Еще бы ему не удивиться. Наследить на месте преступления, когда нет никакой опасности, мог только новичок.

– Нет.

– Тогда откуда там… О!

Джон прямо-таки слышал, как щелкают кусочки пазла в голове Уэльса, складываясь в картинку.

– Где твоих следов больше всего? Что мне сказать криминалистам?

– В гостиной. В спальне. В ванной. – В кухне Джон ничего вроде бы не трогал, но полностью не был в этом уверен. – Черт, да по всему дому!

– Понял. – У молодого детектива хватило ума не отпустить какую-нибудь скабрезную шуточку.

– Что выяснили насчет крови?

– Определенно человеческая, – известил его Зейн. – Сегодня из банка крови было похищено несколько пинт. Они только днем это заметили.

– Значит, будем надеяться, что нас не ждет труп.

– Я так и подумал. Куда легче вылить кровь из донорских пакетов, чем сливать ее из мертвеца, а потом переносить на кровать.

– Хорошо, спасибо, что держишь меня в курсе. Как полагаешь, скоро можно будет попасть в дом Шерри? Я не собираюсь выпускать ее из виду до тех пор, пока мы не поймаем гада. Ей могут понадобиться какие-то вещи.

– Уверен, что завтра уже можно будет зайти.

Он попрощался с Зейном, пообещав позвонить завтра и предупредив, что в участке он утром не появится. Главное для него сейчас благополучие Шерри.

Следующим пунктом в повестке дня шла «Омега». Время уже близилось к десяти, поэтому звонок был переадресован из офиса на сотовый телефон Стива Дракета.

– Я сегодня смотрел выступление мэра Корпус-Кристи. Он молодец. Видимо, ты провел с ним тренинг, – сказал Стив вместо приветствия.

– Провел. Он умный мужик, готов слушать. Хочет уберечь город от нарастания паники.

– У нас тут ЧП, Стив. – Джон объяснил шефу, что случилось в доме у Шерри. – Похоже, кровь украли из банка крови и трупа нет. Хоть какая-то радость.

– Но мишенью стала Шерри, – закончил за него Стив.

– Ну, я теперь глаз с нее не спущу, так что ему придется сначала сразиться со мной, если он хочет до нее добраться.

– Видимо, этому парню не нравится ее участие в расследовании, – заметил Стив.

– Неудивительно, учитывая то, как она работает. Шерри очень ловко проводит их через пережитое, пробуждая память! Она очень хороша, Стив.

– Может, стоит подумать над тем, чтобы перевести ее в «Омегу» на полную ставку.

Джону так сильно понравилась эта идея, что он даже испугался. Поэтому предпочел ответить уклончивым согласием.

Из спальни донесся какой-то шум.

– Мне пора идти. Позвоню завтра, если будет что-нибудь новое.

– Ладно. Будь осторожен, Джон.

Джон попрощался, выключил свет и еще раз проверил замки. Заглянул к Шерри – та беспокойно ворочалась в кровати, но не проснулась.

Быстренько приняв душ, он натянул на себя шорты и лег. Обычно он спал голышом, но только не в этот раз. Вдруг Шерри проснется среди ночи и еще больше перепугается? Надо поберечь ее психику.

Джон обнял Шерри и с облегчением почувствовал, что она доверчиво приникла к нему. Он поцеловал ее в лоб. Он был готов на все, лишь бы она была в безопасности.

Глава 19

Шерри открыла глаза, пытаясь сообразить, где находится. Даже в предрассветной мгле было видно, что это не ее спальня. А потом она все вспомнила.

Ну, по крайней мере, второе утро подряд ей не холодно. А все потому, что рядом с ней спит огромный и теплый мужчина, прижимая ее к себе даже во сне. Шерри хотела высвободиться из медвежьих объятий, не разбудив его, но тепло было таким комфортным, таким убаюкивающим, что она передумала.

Ей никогда не забыть эту жуткую лужу крови. На нее снова накатило желание начать тереть пальцы, хотя она знала, что они давно чистые. Было очень трудно удержаться и не поддаться панике.

Насильник побывал в ее коттедже. Что, если бы она вернулась домой и застала его там? Не сидел ли он поблизости, поджидая, когда она вернется домой?

Открыла бы она ему дверь, постучи он в нее? И что тогда? Она тоже подверглась бы нападению, как Тина, Жасмин и другие женщины? Даже жаркие объятия Джона не смогли уберечь ее от холода, побежавшего по жилам при этой мысли. Она попыталась встать, не потревожив его, но не успела спустить ноги на пол, как его рука легла ей на бедро.

– Привет. Все хорошо? – Его голос был хриплым со сна.

– Ага. – Она посмотрела на него через плечо. – Я больше не собираюсь психовать и все такое. Просто пойду и умоюсь. Прости, что разбудила тебя. Ложись.

Но он притянул ее к себе. Ей отчаянно хотелось прижаться к нему, напитаться его силой. Ей было стыдно за то, как она повела себя накануне вечером. Они провели вместе одну ночь, но это не значит, что Джон подписался на массовые истерики. Ей было противно даже смотреть на себя.

Он хороший парень. Как говорится, из тех, кто не оставит дамочку-психопатку в беде, невзирая на то что ему хочется удавить ее. Поэтому она не позволит себе поддаться соблазну. Она должна обрести свою собственную силу.

Она отодвинулась в сторонку и отвернулась от него. Он прищурился и убрал руку.

– Они нашли тело, из которого натекла кровь? В моем доме трупа не было, так?

– Нет, криминалисты вообще не считают, что был труп. Вчера кто-то украл донорскую кровь из банка крови.

– Значит, пострадавших нет?

– Определенно мы пока сказать ничего не можем, но на данный момент все выглядит именно так.

– Слава тебе господи! – У нее словно камень с души свалился. Если бы маньяк убил кого-то, чтобы только привлечь ее внимание, она бы этого не пережила.

– Да, это хорошие новости.

Какой же он привлекательный, когда лежит вот так, положив руки под голову. Простыня сползла ниже пояса, открывая ее взору грудь и низ живота. Она знала, что он в шортах, но ведь снять их – минутное дело.

Ее охватило желание подползти к нему и проложить дорожку из поцелуев по этой груди и вниз, к животу… и еще ниже. Но Шерри не была уверена, что после вчерашнего он вообще когда-нибудь захочет ее, а проверять она боялась. Что найдет она в его глазах, когда заглянет в них? Не холод и не враждебность – на это он не способен. Не тот он человек. Но она умрет от унижения, если увидит тепло там, где вчера полыхал огонь.

Она вспомнила, как ему пришлось войти в душ прямо в одежде, чтобы отобрать у нее мочалку. Она боялась, что он займется с ней сексом из жалости.

От этой мысли она выскочила из кровати словно ужаленная. В глаза ему она даже не посмотрела.

– Ага, пойду умоюсь, хорошо? – Она изобразила улыбку и вышла из спальни.

Он не мог забыть выражение лица Шерри, когда она вышла из дома. Оно не давало ему покоя. Но ее теперешняя фальшивая улыбка встревожила его еще больше.

Джон не слишком понимал, что происходит, но ему все это не нравилось. Он подошел к окну и выглянул на улицу. На горизонте вставало солнце, город просыпался. Он не ждал, что Шерри прыгнет к нему в кровать. Черт, он бы не удивился, если бы после вчерашнего она вообще начала шарахаться от кроватей и решила всю оставшуюся жизнь спать на кушетках.

Но что это сейчас было? Какие мысли крутятся в ее милой головке? О чем бы она ни думала, Джону это явно было не по душе. Он не хотел приставать к ней с расспросами, но почувствовал, что допустил непоправимую ошибку, позволив ей просто встать и пойти в душ одной.

Ему очень хотелось срочно исправить этот промах, последовав за ней в ванную, заняться там любовью и делать это до тех пор, пока они оба не забудут о вчерашнем.

Но он понимал, что должен дать ей прийти в себя. Она уже несколько недель балансировала на грани эмоционального срыва, а тут еще такая психологическая травма. Да, она натерпелась прошлым вечером, но то, что сегодня она встала с постели, логически размышляет и выполняет привычные действия, говорит о ее внутренней силе.

Его напугало то, как она вчера терла руку, и на секунду он даже подумал, что нужно вызвать профессиональную помощь. Однако она справилась и даже поела немного перед сном. Ночью ей снились кошмары, он это знал, но она не кричала и не проснулась в слезах.

Опять же, учитывая то, что ее мозг уже сражался с травмой, связанной с ее работой, и что справлялась она с этим сама, без поддержки психолога… вчерашние события вполне могли бы – и даже должны были бы – сломать ее. Но не сломали.

В общем и целом Шерри, по мнению Джона, держалась очень даже неплохо.

Он видел, как она смотрела на него, сидя в кровати. Ему показалось, в ее взгляде что-то похожее на призыв, он откинулся на подушки и принял самую естественную позу, давая понять, что будет рад этому, но ничего не ждет от нее.

Он был уверен, что она сделает первый шаг. Его тело напряглось от одной мысли об этом. Но она почему-то остановилась. Отвела взгляд. Наградила его пародией на улыбку, которая не затронула ее восхитительных глаз, и сбежала в душ.

Внезапно Джон понял, что его так взволновало в ее поведении: она закрылась от него.

Он отвернулся от окна и направился к запертой двери ванной комнаты. Нельзя дать ей замкнуться в себе. Он уже взялся за ручку двери, но передумал.

Прав ли он, может, она просто хотела побыть одна? Он опустил руку. Если ей нужно время, чтобы собраться с мыслями и оправиться эмоционально, он даст ей его.

Джон пошел в кухню, чтобы сделать кофе и прогнать все мысли о ее чудесном теле. И о том, что они вытворяли в душе вчера утром.

Он проверил полки на наличие какой-нибудь еды. Продукты он почти не покупал, предпочитая перекусывать в городе. Хлеб для тостов все же имелся. Но если они собираются жить здесь какое-то время, им нужно запастись продуктами.

Джону надо подумать, как он теперь будет работать над расследованием дела. Если у насильника есть связи в полиции, это все меняет. Шерри вряд ли будет сегодня опрашивать потерпевших. Вести ее в участок он не хотел, и оставлять одну тоже.

– Привет!

Джон обернулся. Шерри стояла на пороге кухни в его майке, но теперь на ней еще были и джинсы. В глаза ему она по-прежнему не смотрела.

– Привет! Как душ? – Он держал дистанцию, прислонившись к столешнице, чтобы ничем не напугать ее.

– Руку до кости не стерла, если ты об этом. – Она коротко хохотнула.

Ей было стыдно за вчерашнее поведение. Неужели все дело только в этом? Она боится, что он разочарован? Сразу видно, что она не имела дела с «Омегой». По сравнению с тем, с чем им приходится постоянно сталкиваться, ее тихая истерика – сущие пустяки.

Джон подошел к ней и нежно обнял за талию. Он не мог позволить ей думать, что он больше не хочет ее. Потому что если она откликнется на его зов, они даже до спальни дойти не успеют. Он уложит ее прямо на кухонный стол.

– Шерри. – Он прижал ее к себе и приподнял ее лицо за подбородок. – Если тебе нужно побыть одной, все нормально. Но если ты хоть на одну секунду решила, что…

Громкий стук в дверь оборвал его пламенную речь. Потянув за собой Шерри, Джон бросился в спальню за своим «глоком». Стук повторился.

– Оставайся здесь.

– Почему ты взял пистолет? – Ее огромные глазищи смотрели на него потрясенно.

– Потому что я никому не давал своего адреса. И стучать ко мне никто не может.

Глава 20

Перед ней предстал совсем другой Джон. Собранный. Решительный. Опасный. Шерри застыла в дверях спальни. Отсюда она могла наблюдать за тем, что происходит в кухне, не путаясь у Джона под ногами.

Он посмотрел в глазок, покачал головой и положил «глок» на стол. Стук повторился.

– Хаттон, ты там помер, что ли? – донеслось из-за двери.

Он снял цепочку и повернулся к Шерри:

– Я заранее прошу прощения за все, что произойдет в ближайшем будущем.

– Что? – Она сделала шаг вперед. – О чем это ты?

Джон открыл дверь, и в квартиру ввалилась парочка молодцев.

– Ну ты и горазд дрыхнуть, – сказал один из них, с каштановыми волосами – чуть длиннее, чем требовала мода, – и огромными бицепсами. – Я знаю, что ты свихнулся на соблюдении режима, особенно по утрам, но заставлять нас вот так торчать в коридоре? Это уже слишком!

– Лайам, – поприветствовал его Джон, потом пожал руку второму – красивому, как смертный грех, с явными азиатскими корнями. – Привет, Брендон. Полагаю, вас послал Стив.

– Ты же знаешь Дракета. Всегда боится, как бы кто-нибудь не заскучал в одиночестве, – протянул Лайам, и тут он заметил Шерри. – Хотя это явно не твой случай.

Лайам – шикарный и прекрасно осознающий свою красоту – подошел к Шерри и заключил ее в свои объятия. Она только пискнуть успела, когда он оторвал ее от пола и закружил по комнате.

– Привет, крошка. Почему бы нам с тобой не сбежать отсюда прямо сейчас и не пожениться в Вегасе? Я всю оставшуюся жизнь готов потратить на то, чтобы помочь тебе забыть жуткие времена с Джоном Хаттоном.

Он поцеловал ее прямо в губы. Она снова пискнула.

– Хватит, Гетц, – осадил его Джон. – Я уверен, что Шерри будет тебе премного благодарна, если ты прекратишь домогаться ее.

Лайам задорно подмигнул ей, но поставил на пол.

– Некоторые не могут заметить настоящей любви, даже если та бьет их в лицо, так ведь, крошка?

Шерри хихикнула. Пощечина – это первое, что пришло ей в голову при виде развязного Лайама, воспитанный Джон очень выгодно смотрелся на его фоне.

– Шерри, это мои коллеги из «Омеги», Лайам Гетц и Брендон Хан.

Лайам опять подмигнул ей:

– Мы с моей любовью не нуждаемся в официальных представлениях.

– Рад познакомиться с тобой, Шерри, – протянул ей руку Брендон.

Она пожала огромную ладонь:

– Шерри Митчел.

Лайам сразу решил сделать себе чашечку кофе.

– Скоро будет Митчел-Гетц.

Джон отодвинул стул, приглашая Шерри сесть за стол, и уселся рядом.

– Вы приехали, чтобы я усмирил Гетца, или есть другие причины? – спросил он.

Лайам придал лицу трагическое выражение над кофемашиной.

– Вообще-то есть. – Брендон достал целую кипу бумаг. – Дракет сказал, что ты подозреваешь кого-то из полицейского департамента. Вот он и послал нас с копиями всех документов по этому делу, решив, что нам тоже нужно тут поработать.

Брендон повернулся к Шерри:

– Кстати, мне очень жаль, что это случилось в вашем доме. Сочувствую.

– Спасибо. – Она посмотрела на Джона. – А что, по-твоему, не так с полицейским департаментом?

Джон пожал плечами.

– Мы с Зейном пришли к выводу, что, кто бы ни проник вчера в твой дом, у него явно имеются связи в полиции Корпус-Кристи.

– Из-за записки «Держись от этого подальше»? – спросила она.

– Да, – кивнул Джон. – Только люди из департамента имеют полную информацию о твоей помощи.

– Но мы же не делали из этого тайны. Это может быть кто-то не связанный с полицией напрямую. Может, он просто слышал об этом, – прошептала она.

– Вряд ли, – покачал он головой. – В любом случае я бы не стал рисковать и приводить тебя туда, если у нас имеются другие варианты. Например, можно поработать прямо здесь.

– Ладно, – согласилась с ним Шерри. – Но не буду же я опрашивать потерпевших у тебя на квартире.

– Никто не ждет от тебя этого сегодня. И меньше всего я. – Он пожал ей руку. – Просто отдохни и расслабься немного.

Но Шерри не хотела отдыхать. Тогда и у насильника появится время на то, чтобы подобрать следующую жертву и спланировать нападение.

– Хан – одаренный профайлер, один из лучших в «Омеге», – продолжил Джон. – Гетц в основном мускулы. Вообще-то я полагаю, что ему лучше бы подошла роль тюремного надзирателя.

Лайам пожал плечами:

– Я люблю действовать. Поверь, если ты попадешь в беду, я помогу тебе куда лучше, чем эти Траляля и Труляля. Кстати, мы, надзиратели, предпочитаем, чтобы нас называли «казематные менеджеры».

Последнее замечание развеселило даже Джона. На самом деле эти парни значили для него гораздо больше, чем просто сотрудники. Они были его друзьями, он им доверял.

– Одним словом, я остаюсь здесь, чтобы помочь вам, – сказал Брендон. – Лайам едет дальше, расследовать другое дело.

– И конечно же я постараюсь уговорить Шерри отправиться со мной. – Лайам встал у нее за спиной и принялся массировать ей плечи. – Со мной ты отлично развлечешься, не то что с этими старперами, – театральным шепотом проговорил он ей на ухо.

Джон закатил глаза и встал.

– Знаешь что? Почему бы тебе не сбегать в магазин, пока взрослые работают?

– Только если Шерри пойдет со мной, – поставил условие Лайам.

Оба мужчины серьезно посмотрели друг на друга. Они молча обменялись какими-то мыслями, неясными для Шерри, но она догадалась, что Джон передает ее Лайаму.

– Если хочешь прогуляться с Лайамом, подышать свежим воздухом, то это неплохая идея, – сказал ей Джон. – Мне нужно обсудить с Брендоном кое-какие детали дела. Хочу услышать мнение профайлера.

– Ага, без проблем, – заявила Шерри с бодростью, которой и в помине не ощущала. – Только сумочку возьму.

У Шерри сжалось сердце, предложение Джона убедило ее, он действительно решил, что им лучше остаться друзьями. Если бы он все еще интересовался ею, то не послал бы за продуктами с харизматичным красавцем, который грозился ее умыкнуть. Она понимала, что Лайам просто шутит, и не принимала его всерьез. Но если бы одна из ее подруг стала флиртовать с Джоном, она бы ни на секунду их вдвоем не оставила.

Похоже, Джон придерживался иного мнения.

– Я слышал, что авокадо афродизиак. – Лайамвзял с полки одну штуку и выразительно пошевелил бровями. – Если нет, то из него можно сделать отменное гуакамоле[2]. Так что мы в любом случае будем в плюсе.

Его шутливые замечания по каждому продукту не развеселили Шерри, она думала только о том, что больше не нужна Джону.

– Эй, голубоглазка! – обнял ее Лайам, пока они шли между рядами. – Что происходит в твоей симпатичной головке? Грустишь из-за того, что случилось вчера в твоем доме?

Она неопределенно пожала плечами.

– Да, ужас. А еще я вчера чуть с катушек не съехала, – ответила она и рассказала ему, как терла руку, пытаясь смыть несуществующую кровь.

– Не вижу в этом ничего страшного.

– Дело не только в этом. Последние пару месяцев у меня было нечто вроде посттравматического синдрома. Приступы холода. Я даже рисовать не могла.

Лайам кивнул:

– Негативные эмоциональные реакции – ночные кошмары, бессонница, проблемы с едой, злоупотребление алкоголем или наркотиками – обычное дело среди агентов и офицеров первые пару лет. Так что не думай, что ты уникальная. Со временем ты научишься немного дистанцироваться от эмоциональных уродств. Найдешь способ заземлиться.

– Да, Джон хотел помочь мне в этом, и, наверное, смог бы. Но теперь добавилась еще вчерашняя маленькая драма? Боюсь, между нами все кончено. Думаю, он хочет установить дистанцию между собой и моими истериками. И я не виню его за это.

– Он это сам тебе сказал?

Шерри закусила губу:

– Ну, не такими словами.

Лайам закатил глаза:

– Он хоть какими-то словами тебе это сказал?

– Разве он так не думает, Лайам? Я в одном шаге от психбольницы.

– Хаттон?! Ради бога, девочка моя! Хаттон тот, кто не дал нам разбежаться из «Омеги», поджав хвосты. Если бы он удирал всякий раз, когда кто-то сходит с ума, всю жизнь провел бы в бегах. Девиз Джона: «Помоги мне, и я помогу тебе», и все такое.

– Ну, вы-то с ним друзья. А Джон и я, мы… ну, скажем так – мы провели с ним одну шикарную ночь перед тем, как я свихнулась из-за вчерашнего происшествия. А до этого мы всего пару раз встречались, о какой товарищеской взаимопомощи может идти речь?

Лайам остановился и улыбнулся ей. Настоящей улыбкой, которая не имела никакого отношения к его шуточкам. И его лицо тут же преобразилось.

– Выходит, Хаттон все-таки попался в сети Амура и поддался своему сердцу. Пора бы уже. Обычно он насмерть замучивает отношения своими размышлениями, прежде чем связаться с кем-нибудь.

– Правда?

Лайам кивнул:

– Если у него все так быстро с тобой закрутилось, значит это настоящие чувства, а не разум. И это очень важно. Я знаю Джона много лет и ни разу за ним такого не замечал.

Но Шерри это не убедило.

– Я видела, как вы с ним переглянулись перед уходом. Секретный братский код типа: «Эй, она мне больше не нужна, можешь снять с меня эту головную боль?»

– Тебе надо потренироваться в расшифровке секретного братского кода, – расхохотался Лайам. – Потому что этот взгляд сказал мне: «Эй, по городу разгуливает маньяк, поэтому присматривай за ней в оба глаза, она очень важна для меня».

Шерри не знала, верить ему или нет.

– Точно?

– О, драгоценная моя, как бы мне ни хотелось сбежать с тобой, я видел, что он чуть не прострелил меня взглядом, когда я дотронулся до тебя, он чуть не открутил мне голову.

– Он ничего такого не сделал и не сказал.

– Поверь мне, я его знаю. Хан это тоже наверняка заметил. Хоть и промолчал – он человек тактичный. Так что просто поверь мне на слово – Джон Хаттон может справиться с любой твоей «истерикой», хотя, судя по тому, как ты разговариваешь и выглядишь, твое безумие скорее вымышленное, чем реальное.

– Но…

– Когда речь идет о Хаттоне, никаких но не существует. Если он решил, что ты много значишь для него, чтобы помочь тебе нести твою ношу, он это сделает, невзирая на то, насколько эта ноша тяжела. И абсолютно не важно, как долго вы знакомы. Поверь мне. А теперь давай закончим с покупками и вернемся к твоему воздыхателю, чтобы вырвать его из лап отчаяния.

Глава 21

– Я просмотрел материалы дела по пути сюда. У вас тут весьма интересный экземплярчик, – заметил Брендон, перелистывая показания третьей жертвы.

Если Брендон Хан называл кого-то «интересным», это означало, что у них на руках весьма необычный преступник. Брендон был сертифицированным гением с тремя научными степенями. Он знал дюжину языков и мог не хуже компьютера одновременно прокручивать в голове кучу разных сценариев.

Из-за этого к нему прилипло прозвище Машина. Если Брендон считает их насильника «интересным», значит, считает, что у него IQ настоящего гения.

– Похоже, он выбирает своих жертв, не руководствуясь ни внешними признаками, ни любыми другими причинами, – согласился с ним Джон. – Все женщины разной возрастной категории, разного роста, веса, телосложения, у них разный цвет волос и цвет кожи. Они не знакомы друг с другом и происходят из разных социальных слоев населения.

– Именно это я и имел в виду. У серийного насильника обычно имеются какие-то определенные пристрастия. Шаблон или ритуал, которому он неукоснительно следует.

– Ну, если у него таковой и имеется, мы его не вычислили. Я пытался абстрагироваться, посмотреть на дело как бы со стороны, чтобы выявить хоть какие-то общие черты, но, честно говоря, ничего у меня не вышло.

– Может, его modus operandi не в женщинах, а в самой ситуации.

– Я и об этом думал, – кивнул Джон. – Эти дела связывают только две вещи – все они произошли на пороге дома, и каждый раз преступник бьет жертву в лицо, чтобы огорошить и ослепить ее, не причиняя при этом серьезных повреждений.

Брендон выложил перед собой в ряд фотографии потерпевших.

– Нападения происходят в разное время суток и в разные дни недели, так?

– Да. Неделя-другая между преступлениями, никакого определенного промежутка времени. – Это первое, что выяснил Джон. – Большинство случилось у потерпевших дома, одно в отеле.

– Место тоже может играть важную роль, – заметил Брендон. – Он должен выбирать места, где его не заметят и не опознают.

– Да, и это требует тщательного планирования.

– Точно. И синяки. – Брендон показал на фотографии. – Глядя на них, сразу понимаешь, что это один почерк. Абсолютно идентичные повреждения. Он себя прекрасно контролирует. Бьет их не в гневе. У него совсем другая цель – это часть его плана, которого он тщательно придерживается.

Они размышляли, глядя на фотографии, наконец Джон откинулся на спинку стула и устало потер ладонями лицо.

– Брендон, скажи, что я упустил? Только давай без сладких пилюль, не надо щадить мои нервы. Если ты что-то заметил, говори прямо.

– Я знаю, что твоя задача здесь – как и в других местах – сложна и многогранна. – Брендон похлопал его по спине. – Вот почему послали тебя, а не меня. Я во всем прочем дерьме не слишком хорош. Хотелось бы мне показать пальцем и сказать: «Ха-ха-ха, парниша, да тут и младенец справится! Дело вот в этом и вот в этом, а теперь иди и арестовывай своего плохого мальчика».

– Но ничего очевидного ты не заметил, так? – улыбнулся Джон.

– Этот парень очень любит планировать. Думаю, сами изнасилования стоят на втором месте. Он получает удовольствие от того, что выясняет, кого, когда и где он прищучит, не оставив за собой никаких следов.

Джон кивнул. Очень похоже на правду.

– Главное для него – не быть пойманным. Вот почему он так взбесился, когда вы воспользовались помощью Шерри. Он очень боится, что она поможет жертвам вспомнить что-нибудь о нем. А еще он считает, что вы поступили нечестно, когда ввели ее в игру. С вашей стороны это своего рода обман, жульничество. Вы имеете дело с заскучавшим гением. Он знает, как работают правоохранительные органы. Он знает, как работают криминалисты. Он знает, как работает человеческое тело.

– Почему ты упомянул человеческое тело?

– Как ты и говорил, он бьет женщин не сильно, только чтобы оглушить и не позволить им увидеть себя. Значит, он должен уметь точно соизмерять свою силу с хрупкостью лицевых костей. Ни у одной из жертв не сломан ни нос, ни челюсть. Это тонкий расчет.

– Полностью согласен.

– Более того, он знает, если ударит так, что сломает челюсть, у него на руках останутся следы.

– Это объясняет, почему между преступлениями проходит довольно много времени, – согласился Джон.

– Ну, точно сказать нельзя, – пожал плечами Брендон, – но подождать, пока рука полностью не заживет, – чем не причина? Ему нужна сложная задачка. Настоящий вызов. Скорее всего, он весьма преуспел в своей профессии, определенно связанной с «белыми воротничками».

– Жертва номер шесть, Жасмин Хаус, заметила, что на нем была белая офисная рубашка. Так что он в буквальном смысле «белый воротничок».

– Я бы не удивился, если бы парень был генеральным директором или что-то в этом духе. Он привык продумывать все в деталях и перенес эту свою привычку на преступления. Изнасилования – его новый вызов, на старом месте работы он уже достиг высот, и делать ему уже особо нечего. – Брендон скрестил руки на груди. – Одним словом, мое мнение – вы имеете дело со скучающим гением, который продумал, в каких преступлениях он может выйти сухим из воды, и решил воплотить свои мечты в жизнь. – И еще, Джон, я бы не удивился, если бы он перешел на новый уровень. Если воспользоваться терминологией игроков в покер, ты повысил ставку, и он ее принял. Ты ввел в дело Шерри, и он тоже должен что-то выложить на стол.

– Кстати, о Шерри: где они? На месяц решили продуктами запастись, что ли?

– Ты беспокоишься о ее безопасности или о том, что она с Лайамом? – ухмыльнулся Брендон.

– О безопасности, конечно! – возмутился Джон. – Гетц болван.

Болван, по которому дамочки пачками сходят с ума. Если он еще раз поцелует Шерри, Джон проверит, насколько хороши его знания человеческого тела, потому что он определенно попытается сломать Лайаму нос.

– Может, стоит позвонить им и проверить, все ли у них в порядке?

– Если ты действительно беспокоишься о безопасности, ты должен знать, что через Лайама никто не прорвется. А если ты волнуешься, как бы он не уговорил ее сбежать с ним на тропический остров… – Брендон хохотнул.

Лайам был другом, и Джон прекрасно понимал, что никуда он с Шерри не сбежит. Но перед глазами Джона стояла эта жалкая утренняя улыбка, которая ясно показывала – Шерри считает, что он больше не хочет ее. Вот в чем проблема, а не в Лайаме.

Он полез за телефоном. Будь он проклят, если позволит ей повернуться к Гетцу – который будет более чем рад утешить бедняжку – только потому, что она решила, будто не нужна ему. Эта сладкая парочка должна срочно вернуться домой. Прямо сейчас!

Он как раз искал номер Лайама, когда дверь распахнулась.

– Дети, мы дома.

Громила тащил два огромных пакета с продуктами. Шерри шла за ним с той смущенной улыбкой очарованной дамы, которая появлялась на устах всех женщин в присутствии Лайама.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Джон сжал Шерри в объятиях и звонко поцеловал ее. Он услышал, как она вскрикнула от неожиданности, но потом словно растворилась в его объятиях и обняла его за шею.

Ему было наплевать на мужчин в комнате и на то, что они непременно начтут подшучивать над ним. Сейчас у него была одна задача – дать Шерри понять, что да, черт побери, он все еще хочет ее!

– Кхе-кхе, прошу прощения, я должен попросить вас убрать свои лапы от моей девушки, – донесся до него голос Лайама.

Джон нехотя оторвался от Шерри, но не отпустил ее, крепко прижав к себе.

– Я рад, что вы двое благополучно вернулись обратно, и этот клоун не уговорил тебя удрать с ним, – улыбнулся Джон Шерри.

Лайам драматично вздохнул.

– Ну, мне кажется, мое место здесь. – Шерри улыбнулась Джону так, что у него дыхание перехватило.

– Вот и я так думаю.

– Прости, что сорвалась вчера.

– Не надо извиняться за то, каким образом ты решила выжить. Ты сама говорила это Жасмин, и тебя это тоже касается. Если я могу помочь тебе чем-то, в любое время с радостью готов взять на себя часть твоей ноши.

Шерри скосила глаза на Лайама, Джон вовремя повернулся и заметил, как тот подмигивает ей, открывая пачку с хлопьями, и понял, они уже успели обсудить и Джона, и ее вчерашний срыв.

Она высвободилась, подошла к столу и посмотрела на фотографии.

– Дай-ка я уберу их, – заторопился Джон. – Нет нужды их разглядывать.

– Нет, все в порядке. – Шерри протянула руку, останавливая его. – Хватит уже потакать своему страху.

– Вот видишь, Джон? – проговорил Лайам, отправляя в рот полную ложку хлопьев. – Теперь ты понимаешь, почему я в нее влюбился?

Джон понимал, почему он в нее влюбился. А Лайам пусть идет ко всем чертям.

– Шерри, ты предполагаешь, что рост насильника примерно пять футов и девять или десять дюймов? – спросил Брендон, погруженный в свои мысли и не замечавший, что происходит в кухне.

– Да, – кивнула она. – На основании того, как была наклонена голова жертвы номер один – Тины Вескотт, – когда она открывала дверь. Надеюсь, это подтвердят и другие потерпевшие, когда я с ними поговорю.

Брендон перевел взгляд на Джона.

– Насильник с таким ростом – довольно маленьким для мужчины – идеально вписывается в профиль, который мы с тобой только что набросали.

Джон выдвинул стул для Шерри, усадил ее и сел рядом.

– Возможно, он всю жизнь старается компенсировать чем-то свой маленький рост. Вероятно, именно поэтому он и выбрал изнасилования – он всегда думал, что должен самоутвердиться с женщинами.

– Точно, – согласился Брендон. – И татуировка интересная. Находится в таком месте, что увидеть ее вы можете, если только он сам решит показать.

– Не удивлюсь, если она не единственная, – добавил Джон.

– И я тоже, – усмехнулся Брендон. – Возможно он набивает их в память о жертвах.

– Я пошлю парней по тату-салонам, пусть проверят, нет ли у них постоянных клиентов, чей приход совпадает с датами нападений. – Джон знал, что шансы на успех мизерные, но это хоть что-то.

– Я хочу поговорить с остальными потерпевшими, – сказала Шерри. – Ждать больше нельзя.

Джон положил руку на спинку ее стула и приобнял девушку.

– Ладно. Я это устрою. Но я не хочу делать это в участке. Я все еще не уверен, что маньяк не один из них.

Брендон пожал плечами:

– Любой офицер правоохранительных органов – особенно высокопоставленный или тот, кто служит давно, – может вписаться в профиль.

– Я пойду к ним домой или куда они скажут. Полагаю, так будет лучше и для них тоже, – сказал Шерри.

– Ты уверена? – заволновался Джон. Он не собирался упускать из вида то, что психика Шерри по-прежнему хрупка.

– Я справлюсь, – заверила его Шерри, и на этот раз ее голос прозвучал более уверенно, чем прежде. – Просто не дай мне уйти под воду.

– Не дам. – Он поцеловал ее в висок и пошел звонить.

Интересно, догадывается ли этот ублюдок, что, перенеся войну в дом Шерри, он разбудил в ней воина, а не трусиху? Он допустил грубейшую ошибку на очень многих уровнях. И этим своим поступком он сам себя похоронил. Теперь они точно его поймают.

Глава 22

Шерри сдержала свое обещание и два следующих дня провела, опрашивая женщин. Она работала с ними без устали. Смеялась с ними и плакала. К концу опроса она знала самые интимные подробности их жизни.

Теперь она чувствовала себя более комфортно – или, по меньшей мере, более уверенно, – чем при беседе с Тиной Вескотт в полицейском участке. Женщины не поведали ей ничего, что можно было нарисовать, но Шерри всегда держала под рукой свой старый добрый альбом. Она уже была готова начать рисовать, если они что-то вспомнят.

Она убедилась, что рост насильника не превышал пяти футов десяти дюймов и что у него смуглая кожа. Не афроамериканец, а сильно загорелый южанин, возможно мексиканец или выходец из Южной Америки. Одна из женщин прекрасно запомнила его туфли. К несчастью, «Найк» продавал подобную спортивную обувь сотнями тысяч пар в год.

Джон и Брендон ездили с ней на каждую встречу, но не вмешивались. Лайам отбыл на место назначения.

– Она и впрямь знает свое дело, – заметил Брендон. – Она не отстраняется, а погружается в прошлое вместе с ними. Вот почему у нее так здорово получается.

– Именно поэтому у нее развился посттравматический стресс, – сказал Джон.

Он всегда держался поблизости на тот случай, если к Шерри вернутся приступы холода. Пару раз она прерывала беседу и разыскивала его. Обычно он просто обнимал ее или они шли погулять и она выныривала из темных глубин, в которые начала погружаться.

– Джон все больше убеждался, что хочет всегда быть ее спасательным кругом.

– Ты узнал что-нибудь, что бы противоречило нашему профилю? – спросил он Брендона, когда Шерри закончила беседу с жертвой номер четыре и теперь болтала с ней о всяких мелочах.

– Нет, ничего такого.

– Кто-нибудь подходит под описание?

Брендон проводил свободные часы в полицейском департаменте Корпус-Кристи под предлогом того, что ему нужны полные материалы дела, но на самом деле присматривался к людям. Вдруг удастся вычислить предателя или даже оборотня в форме?

– Здесь многие препятствуют расследованию, я готов подозревать чуть ли не половину состава, – заметил однажды Джон.

– К счастью для них, быть придурком – не криминал, иначе мы бы многих пересажали, – усмехнулся Брендон.

– Я тут подумал: если кто-то в курсе, что мы ищем определенную татуировку, он может попытаться скрыть ее под рубашкой с длинным рукавом или замазать.

– Ну да, у нас нет права заставить всех показать руки, – вздохнул Брендон. – Но было бы куда проще, если бы мы могли это сделать.

У Джона в кармане завибрировал мобильник. Пришло сообщение от Зейна. Джон прочитал его и провел рукой по лицу.

– Это Уэльс. В «Мемориал» поступила еще одна жертва.

Они все знали, что рано или поздно это случится, но очень надеялись опередить преступника и успеть остановить его.

Брендон выругался.

– Полностью с тобой согласен, – зло процедил Джон сквозь зубы. – Нужно сказать Шерри.

Того, что она делала, оказалось недостаточно. Эта мысль кружилась у нее в голове, пока она сидела на заднем сиденье автомобиля, несущегося в больницу на пределе допустимой скорости.

– Если не хочешь ехать, не надо, – сказал Джон, поймав ее взгляд в зеркале заднего вида. – Брендон отвезет тебя обратно на квартиру.

– Отвезу, – подтвердил тот. – Правда, Шерри. Если ты чувствуешь, что это для тебя слишком, мы с Джоном первые поддержим тебя.

Шерри задумалась на секунду, хотя прекрасно знала, что справится. Последние дни выдались нелегкими, но у нее все получилось. Снова и снова выслушивать, через что пришлось пройти всем этим женщинам, было непросто, и временами у нее начинали бежать мурашки по телу – признак надвигающегося приступа холода, – но, как только это происходило, Шерри делала перерыв.

Первые несколько раз перерыв сделал Джон, заметив, что с ней происходит. Но потом Шерри сама начала улавливать нужный момент, и все наладилось.

Почему она раньше не сообразила, что ей и самой требуется отдых? Это было выше ее понимания. Как художник-криминалист, Шерри была в ответе не только за психическое и эмоциональное состояние людей, с которыми беседовала, но и за свое собственное.

В альбоме, который она держала в руке, за последние два дня появилось множество рисунков. К расследованию они отношения не имели, но означали, что ее разум освободился и теперь она снова может рисовать.

Когда придет время, она выполнит портрет преступника для полиции. Она в это верила. Может, это случится уже сегодня. Поэтому она не собирается отсиживаться дома.

Джон протянул руку, пожал ладошку Шерри и снова взялся за руль.

Они заехали на больничную стоянку и сразу же бросились в отдел травматологии. Шерри молила Бога, чтобы все было как в прошлый раз – ложный вызов, если можно так выразиться, когда женщину на самом деле не изнасиловали.

Но надежда растаяла, стоило ей увидеть кучу мед работников и полицейских, столпившихся в коридоре.

Зейн встретил их на полпути. В первый раз за все время их знакомства Шерри увидела, что он держит свою ковбойскую шляпу в руках. В голове промелькнула мысль – зачем прятать под шляпой такую шикарную шевелюру, но тут же испарилась, когда Шерри увидела лицо детектива. Осунувшееся. Застывшее. Посеревшее.

Перед ней был человек на грани нервного срыва.

– Ну как, Уэльс? – поторопил его Джон, не понимая, почему Зейн молчит. – Это тот же парень? Те же травмы лица?

Джон смотрел в сторону палаты и думал только о преступлении, не замечая, что происходит вокруг.

– Что случилось, Зейн? – Шерри тронула его за руку. – Кто-то погиб? Давай же, говори!

– Это Каролина. Жертва – Каролина.

Шерри попятилась назад, голова у нее пошла кругом.

– О господи! – Она почувствовала, как Джон потянулся к ней словно издалека.

Задорная, дерзкая, маленькая Каролина? Не могла она стать жертвой монстра!

– Я… – Зейн был потерян. В шоке. – Я…

Брендон переглянулся с Джоном и взял все в свои руки.

– Эй, парень. – Он положил руку на спину Зейна и подтолкнул его вперед. – Присядь-ка сюда.

Он провел Зейна к стульям, и тот рухнул на один из них. Взгляд Зейна оставался пустым. Брендон присел рядом с ним.

– С ним что-то не так, – прошептала Шерри.

– Вижу, – ответил Джон, все еще обнимая ее. – Я попрошу кого-нибудь отвезти тебя домой.

– Нет! – Шерри сбросила с себя его руку. – Она моя подруга, Джон. Я не собираюсь ходить из угла в угол по твоей квартире, пока она здесь и нуждается в поддержке. Сейчас мое эмоциональное состояние не в счет, главное – Каролина.

– О’кей. – Он крепко прижал ее к своей груди.

– Я знаю, что у тебя много дел. Со мной все в порядке. Просто договорись, чтобы меня пустили к ней как можно скорее.

– Ты уверена?

– Более чем. Я посижу с Зейном, пока вы с Брендоном займетесь расследованием. – Шерри посмотрела на толпящихся у дверей Каролины людей, все они смахивали на зомби. – Всем им срочно был нужен лидер, человек, который указал бы, что делать.

Она не сомневалась, что Джон, как никто другой, годится на эту роль.

Джон пошел выполнять свои обязанности, а Шерри направилась к Зейну и отпустила Брендона.

– У тебя все нормально? – спросил тот.

– Да. Я посижу с ним. А ты иди занимайся делами.

Шерри села и обняла Зейна за плечи.

– Каролина – самая сильная и решительная девушка из всех, кого я знаю, – сказала она.

– Я должен был быть там, – проговорил Зейн, продолжая крутить в руках свою шляпу. – Должен был.

– Зейн…

– Каролина не глупая. Она ни за что не открыла бы дверь, зная, что там может быть маньяк. Я должен был пойти к ней сегодня днем, но решил не ходить. Решил, что она не то, что мне надо. Снова. Как упрямый осел.

Шерри не знала, как утешить Зейна, какие найти слова.

– Зейн, ты не должен винить себя…

Зейн повернулся и заглянул ей прямо в глаза:

– Она открыла дверь, думая, что это я. Я это точно знаю. Но за дверью оказался не я. Там оказался монстр.

Шерри погладила Зейна по руке:

– Мне очень жаль.

– Мне придется жить с этим. – Он смял шляпу. – Она в коме, Шерри. Повреждения оказались куда более тяжкими, чем в прошлом случае. Доктор Розмонт не уверена, когда она очнется. Если вообще очнется.

Слезы покатились по щекам Шерри.

– Она сильная, Зейн. Она – боец.

– Я должен был быть там.

Глава 23

– Ты уверен, что с Шерри все будет в порядке? – спросил Брендон Джона, нагнав его в коридоре. – Каролина ее подруга, так?

Джон обернулся на Шерри через плечо.

– За последние сорок восемь часов эта женщина проявила просто удивительную силу духа. – Джон не раз видел, как закаленные агенты ломались даже при меньших потрясениях.

– Не буду спорить.

– Я начинаю подозревать, что для Шерри нет ничего невозможного.

Он заметил, что Брендон внимательно разглядывает его.

– Что?

– Сначала Дерек, теперь ты.

Дерек был членом команды быстрого реагирования «Омеги». Он совсем недавно отправился в медовый месяц, иначе непременно примчался бы сюда на помощь.

– Сначала Дерек что?

– Ничего. – Брендон похлопал друга по плечу и улыбнулся. – Сам поймешь. Ты умный.

Джон ухмыльнулся, но сейчас не до того, проблем хватало. Здесь собралось много народа, гораздо больше, чем в тот день, когда привезли Жасмин Хаус. И Джон знал почему.

Каролина была парамедиком, а значит, одной из них.

Джон хотел узнать у доктора Розмонт о состоянии пострадавшей, но она была у Каролины. Увидев доктора Трумпольда, Джон решил задать ему несколько вопросов:

– Доктор Трумпольд, я только что приехал. Можете вкратце описать, как обстоят дела?

– Агент Хаттон. – Джон немного удивился, поняв, что доктор запомнил его имя. Это означало, что жертв было чертовски много. – Я туда не входил. Мы с доктором Розмонт сошлись на том, что персоналу мужского пола лучше держаться подальше от палат потерпевших, если их специально не вызовут.

Мужчина пожал плечами, глубоко засунув руки в карманы халата. Было видно, что он расстроен тем, что оказался за бортом.

– Мисс Джилл в коме, – продолжил медик. – На этот раз все гораздо серьезнее.

Джон посмотрел на Брендона.

– Значит, он действительно решил поднять планку. Чокнутый ублюдок.

– Извините меня, джентльмены, но меня ждут другие пациенты.

Агенты направились к палате.

– Кома, – пробормотал себе под нос Джон. – Это плохо. Может, она успела что-то увидеть и он решил заткнуть ей рот.

– Вполне возможно. Но думаю, тогда бы он попросту убил ее.

Джон согласился с другом. Этот парень не станет оставлять за собой следов.

– Похоже, это имеет отношение к дружбе Шерри и Каролины. Он показывает нам, что знает о ней многое – в том числе с кем она дружит, и наказывает ее за помощь полиции.

Джона охватила ярость. Он более чем когда-либо был намерен вызволить Шерри из рук сумасшедшего.

– Ты взбешен? Поверь мне, все прочие испытывают такие же чувства, – сказал Брендон, окинув взглядом собравшихся здесь людей – их было не меньше двадцати. – Все они в бешенстве, потому что она одна из них. И они накручивают друг друга.

Джон согласился с ним. Люди нуждаются в поддержке, и их нужно срочно рассредоточить. Он не был уверен, что они послушают его. Он был для них чужаком.

Но он попытается.

– Народ! – крикнул он, обращая на себя внимание. – Я знаю, что Каролина Джилл была бы очень благодарна вам за поддержку, но вы должны покинуть больницу.

Со всех сторон послышались неодобрительные возгласы. Мужчины и женщины кипели от злости, и Джон только что дал им возможность выплеснуть ее на него.

– Послушайте меня, я знаю, что вы все переживаете за Каролину. Вы работали с ней бок о бок, дружили. Но сейчас вы нужны в другом месте. Вы должны делать свою работу.

– Вам легко говорить! – выкрикнули из толпы. – Вы не знаете Каролину. Она вам никто.

Джон сделал глубокий вдох.

– Не знаю. По крайней мере, не так хорошо, как вы, ребята. Но одно я знаю точно – как только город услышит о том, что совершено еще одно нападение, среди населения может начаться паника. Вы должны предотвратить ее.

– Думаешь, ты знаешь наш город лучше нас? – огрызнулся кто-то еще.

– Нет. Но я знаю, что мы должны работать с теми уликами, которые у нас есть. Нужно еще раз пробежаться по тату-салонам, вдруг там выплывет какая-нибудь информация. Нужно прочесать улицы, опросить осведомителей – старых, новых, каких угодно, – не слышали ли они и не видели ли хоть чего-нибудь связанного с этим преступлением. И самое главное, мы должны выйти в город: пусть люди видят, что мы работаем. Мы должны стать олицетворением власти, нести покой и порядок.

– Мы не обязаны слушать тебя! Тебе на нас наплевать.

Похоже, ему до них не достучаться. Они слишком разгневаны.

– Хватит!

Джон очень удивился, услышав у себя за спиной этот голос.

Это был Зейн. Его ковбойская шляпа вернулась на место.

– Немедленно прекратите подобные разговоры, – осадил присутствующих Зейн тоном, не терпящим возражений. – Агент Хаттон – Джон – без устали работал над тем же делом, что и мы, и пора уже всем нам объединиться и относиться друг к другу как к союзникам, а не как к врагам. Там, по улицам, бродит плохой парень, и это не Джон, – продолжил он. – И не один из федералов. Пришла пора собраться и остановить его.

Люди кивали, откликаясь на призыв Зейна.

– Так что идите и делайте то, что вам сказано. – Другой голос. Капитана Харриса. – Делайте то, что велел вам агент Хаттон. Мы решим эту проблему, разберемся с ней как одна команда. Хаттон прав, горожане должны видеть вас, знать, что вы рядом. Может, агент и не из Техаса, но по духу он очень близок нам.

Речь этих двоих сделала свое дело. Офицеры и сотрудники больницы стали расходиться, некоторые даже подошли и пожали Джону руку. Он пообещал держать всех в курсе событий.

– Спасибо, – поблагодарил он капитана Харриса и Зейна.

– Мне уже осточертела вся эта подковерная возня, – ответил Харрис. – Он напал на одну из нас. И ответит за это.

– Согласен.

Следующие тридцать шесть часов Шерри провела у постели Каролины. Большую часть времени Зейн сидел с ней рядом, когда не мерил шагами коридор. Шерри хотя бы поспала немного на кушетке в палате. Зейн даже не думал об отдыхе.

Доктора еще не могли сказать, когда Каролина придет в себя. Однако активность головного мозга у нее не пропала. И это главное.

Джон то приходил, то уходил, всякий раз заставляя Шерри клятвенно обещать, что она не покинет больницу ни под каким предлогом. Она знала, что у Джона много забот: осмотр места преступления, встреча с мэром и консультации по поводу его нового заявления для прессы. Особенно теперь, когда полицейские слушали его, спасибо Зейну и капитану Харрису.

На Каролину было трудно смотреть без слез, лицо ее было повреждено гораздо больше, чем у прочих пострадавших. Нос был сломан, скула рассечена. В дальнейшем ей потребуется пластическая операция, но прежде она должна выйти из комы.

Доктор Розмонт сказала, что Каролина, вполне вероятно, слышит, что происходит вокруг, поэтому Шерри старалась постоянно говорить с ней. И даже читала заметки из местных журналов светской хроники, пока не охрипла.

А потом Зейн сидел рядом с Каролиной и нашептывал ей что-то на ухо.

Брендона Шерри не видела. Джон сказал, что он бродит по полицейскому участку и в офисе мэра, стараясь выявить связь между Шерри и департаментом.

– Что он делает? – спросила Шерри.

– Рассматривает руки, – пожал плечами Джон. – Преступник не мог нанести Каролине такие травмы и остаться невредимым. На костяшках пальцев должны быть следы.

Они с Джоном сидели в коридоре у дверей палаты Каролины. Он обнял ее, она положила голову ему на плечо. Рядом с ним ей было хорошо. Здесь они могли спокойно поговорить.

– Зейн в полном замешательстве. Винит себя во всем, – сказала Шерри.

– Знаю. Ему придется с этим справляться.

– Он ни в чем не виноват.

– Да, но никто на свете не сможет убедить его в этом, кроме него самого. Или Каролины. Хотя на ее счет я тоже сомневаюсь.

Они посидели немного в тишине, просто наслаждаясь друг другом.

– Тебе пора? – спросила Шерри.

Он еще крепче прижал ее к себе.

– Скоро. Но не сейчас. Прямо сейчас я никуда не собираюсь.

Шерри поудобнее устроилась на его плече.

Внезапно мимо них пробежали доктор Розмонт и еще несколько медиков. Все они исчезли за дверью палаты Каролины. Шерри и Джон вскочили. Тут же на пороге появился Зейн.

– Что происходит?

– Она очнулась.

– Как она? Может говорить? – спросила Шерри.

– Еще как! – улыбнулся Зейн, возможно впервые за все это время. – Она сказала, что мне нужно принять душ.

Он закрыл лицо руками и разрыдался.

Шерри обняла его.

– С ней все будет в порядке, Зейн. Главное, она пришла в себя. Теперь она поправится.

– Я знаю. – Он взял себя в руки и бросил на Джона смущенный взгляд. – Извини.

– Не извиняйся, – хлопнул его по спине Джон. – В такой ситуации слезы не слабость.

– Каролина хочет поговорить с вами обоими. Она сказала, что видела нападавшего.

Вскоре врач разрешила им войти.

– Привет, дорогая моя, – сказала Шерри. – Я так рада, что ты проснулась.

Каролина поморщилась.

– А я нет. Во сне не так больно, – прошамкала она.

– Мы дадим тебе обезболивающее, Каролина, – успокоила ее доктор Розмонт. – Сейчас нет нужды терпеть боль. Еще успеешь натерпеться.

– Чуть позже, – остановила ее Каролина. Она повернулась к Джону и Шерри, хотя вряд ли могла хорошо их разглядеть, так сильно заплыли оба ее глаза. – Я видела его.

– Зейн уже доложил нам, милая. Что ты помнишь?

– Как только дверь резко распахнулась, я поняла, что происходит. Я знала, что у меня есть всего секунда. Он уже занес свой кулак.

Каролина тяжело задышала.

Доктор Розмонт сделала шаг к кровати:

– Давай на этом пока остановимся, Каролина. Расскажешь потом.

– Нет, сейчас, – твердо произнесла Каролина.

– Милая, мы можем подождать, – прошептала Шерри, подавшись вперед.

– Нет, вы должны поймать его. – Девушка набрала в легкие воздуха. – Лица я из-за солнца не рассмотрела, но волосы – да.

– Волосы? – переспросила Шерри. – Расскажи мне.

Она пожалела, что не взяла альбом, но сейчас не время идти за ним. Внезапно она почувствовала, как Джон вкладывает ей что-то в руку. Блокнот и ручка.

Не альбом, конечно, но и это хорошо. Спасибо тебе, Господи, и за этого мужчину, и за его способность подмечать мельчайшие детали.

– У него длинные светлые волосы, – прошептала Каролина.

Шерри оглянулась на Джона. Тот тоже пришел в замешательство.

Очень странно, если учесть его темную кожу. И слишком приметно.

– Каролина, только без обид, ладно? Но ты уверена насчет его волос? – как можно мягче поинтересовалась Шерри.

Каролина попыталась кивнуть и застонала от боли.

– Я знаю, что я видела – светлые волосы, свисающие вдоль щек. Прямые. Длинные, до плеч. Желтоватого цвета. Он повернул голову, и я это увидела.

– Отлично. – Шерри сделала набросок, оставив лицо белым пятном.

– Я знала, что сейчас произойдет. И знала, что должна запомнить это. Только так я могла противостоять ему, – едва слышно проговорила Каролина.

Доктор многозначительно посмотрела на Джона и Шерри.

– Ты молодчина, Каролина, – заверил ее Джон. – Ну, мы пойдем, надо передать эту информацию каждому офицеру полиции в городе. Свою работу ты сделала. А теперь отдыхай.

– Ладно, – пропищала Каролина таким тоненьким голоском, что у них сжалось сердце.

– Я останусь с ней, – сказал Зейн, когда они вышли. – Думаете, она права?

Джон посмотрел на Шерри.

Та пожала плечами:

– Память – весьма хрупкая вещь. Она может быть мгновенно разрушена. Но Каролина понимала, что происходит, и привыкла быть наблюдательной. Если она говорит, что у мерзавца светлые волосы, я ей верю.

– И я тоже, – согласился Джон. – Шерри закончит рисунок, и я раздам картинку каждому полицейскому.

Глава 24

Все завертелось быстрее, чем Джон мог себе представить. Особенно теперь, когда полицейский департамент Корпус-Кристи решил, что они на одной стороне. Когда Джон с Шерри прибыли на место, кто-то уже позаботился о том, чтобы освободить стол, и художнице осталось только сесть за него и начать рисовать.

Она сделала набросок, собрав воедино детали, которые узнала от всех потерпевших. Размер головы был приблизительно вычислен для мужчины ростом пять футов десять дюймов. Шерри придала лицу черты человека с латиноамериканскими или мексиканскими корнями, исходя из цвета кожи со слов Жасмин Хаус. Потом добавила длинные прямые светлые волосы.

Она протянула эскиз Джону, пожав плечами:

– Лучше не получится.

Джон внимательно изучил его. Честно говоря, он не думал, что рисунок принесет хоть какую-то пользу. Черты лица были слишком расплывчатыми, волосы слишком специфическими.

Но попытаться стоило. Поэтому он показал эскиз капитану Харрису, и они выслали его по электронной почте каждому офицеру полиции города. Было решено сначала подождать результатов и только потом показывать фоторобот в новостях, потому что, увидев его, мужчина вполне мог изменить свою внешность, если еще не сделал этого.

Один из полицейских – по мнению Джона, он заслужил медаль – показал рисунок кузине, которая владела сетью парикмахерских, понимая, что первым делом преступник постарается избавиться от столь заметных волос.

Два часа спустя поступил звонок. Мужчина, подходящий под описание, пришел сделать стрижку.

И у него на руке были татуировки.

Парикмахеров попросили помариновать его как можно дольше, не отстригая волосы, а если у парня сдадут нервы и он соберется уходить, начать стричь, но очень медленно.

Джон и Брендон прикрывали спину полицейским, которые отправились на задержание. Подозреваемому как раз мыли голову. Это был один из самых необычных арестов на памяти Джона.

У парня были длинные светлые волосы. Рост около пяти футов десяти дюймов, молодой, загорелый панк, который осветлил шевелюру, чтобы выделиться из толпы и стать крутым перцем.

Он держался очень уверенно и даже нагло. Искренне удивлялся, изображая, что понятия не имеет, за что его задержали. При этом этом косился на Джона и Брендона.

– Он моложе, чем я ожидал, – заметил Брендон.

– Ага, возможно, мы имеем дело с юным скучающим гением, а не с достигшим высот карьеры мерзавцем, – ответил Джон, глядя на то, как офицеры надевают на парня наручники и ведут его к машине.

– Однако профилю это не противоречит, – пожал плечами Брендон.

Череп на его руке – вот что окончательно убедило их обоих. Он был не точно таким, как описала его Жасмин – в глазницах алмазы, а не мишени, – но, как говорит Шерри, память хрупка. Надо отдать Жасмин должное, она запомнила наколку весьма подробно, учитывая, при каких обстоятельствах видела ее.

Негодяя поймали. В участке царило возбуждение. Народ хохотал над тем, что парень во время ареста мыл голову. Очень важно выглядеть хорошо, когда тебя сажают в тюрьму.

Джон написал Шерри в сообщении, что хотел бы сам поговорить с подозреваемым. У Шерри появился шанс самой сообщить Зейну и Каролине хорошие новости.

Она знала, что всевозможные процедуры и допрос подозреваемого займут много времени, и не стала беспокоить Джона. Просто нацарапала ему записку, чтобы он знал, где ее искать, и оставила ее на его рабочем столе. Свое послание она закончила словами: «Ты и я сегодня празднуем. Голые. Так что пусть Брендон найдет чем себя занять».

Она сложила записку и написала на ней его имя. Кто-то мог прочитать ее, но Шерри было все равно, пусть все знают.

Каролина спала, но они с Зейном разбудили ее, чтобы рассказать об аресте. Она пыталась поговорить с ними, но снова скользнула в сон.

– Путь к выздоровлению будет долгим, – сказала Шерри Зейну.

– Да, – кивнул тот. – Но поимка этого ублюдка – большой шаг.

Они поболтали немного, потом Шерри засобиралась обратно в участок. Зейн остановил ее:

– Шерри, ты не могла бы съездить к Каролине, привезти ей кое-какие вещи? Ну, ты знаешь, всякие мелочи, чтобы ей было уютнее. Ночную рубашку и все такое. Мне не хотелось бы оставлять ее.

– Конечно. Это отличная идея. Я возьму твою машину?

– Без проблем. Ее дом по-прежнему считается местом преступления, так что через парадную дверь не входи. – Было заметно, что ему трудно даже говорить об этом.

Зейн достал ключи из кармана:

– Ключи от моего SUV и от задней двери коттеджа Каролины. Если там полицейский, пусть позвонит мне, и я попрошу его пропустить тебя.

Шерри доехала до дома Каролины и вошла внутрь, держась подальше от коридора у входной двери. Она собрала то, что, по ее мнению, могло понадобиться подруге, – пижаму и другую одежду, подушку, прихватила даже книжку с прикроватного столика – и отнесла все это в машину Зейна.

При виде желтой ленты с надписью «вход воспрещен» у Шерри каждый раз сжималось сердце. Сможет ли Каролина жить здесь снова?

Шерри решила, что пришла пора навестить свой собственный дом. Джон уже привез ей кое-какие вещи, но сама она там еще не была.

Настал момент посмотреть в глаза своим внутренним монстрам и двигаться дальше. И сделать это лучше сейчас, без свидетелей, хотя она знала, что Джон с радостью поработает для нее сопровождающим. Но если она все-таки сломается, то пусть это произойдет без чужих глаз.

Шерри решила пройтись пешком. Если идти вдоль моря, то здесь совсем недалеко, всего несколько кварталов. Она сняла туфли и закатала джинсы.

Девушка вдохнула тяжелый воздух, насыщенный влагой в преддверии бури, которая наверняка разыграется через пару часов. Волны с грохотом бились о берег, пляж был практически пуст. Все как любит Шерри.

Теперь, когда дело движется к завершению, им с Джоном нужно кое-что обсудить, принять решение. Их отношения не мимолетны, она это знала. Они настоящие. И Джон чувствует то же самое. Он уже не раз упоминал о том, что она могла бы работать в «Омеге».

Похоже, там от нее было бы больше пользы. Да и ей самой было бы там лучше. И конечно же… Джон. При мысли о нем она невольно улыбнулась.

Она уже собиралась свернуть на дорожку к дому, когда заприметила еще одного любителя бурного моря. Она улыбнулась и помахала ему рукой, когда поняла, что это доктор Трумпольд из больницы, причина для ревности Джона.

– Привет, Шерри, – улыбнулся он ей в ответ.

Шерри была шокирована. Он знает ее имя? Ага, будет чем позлить Джона! – порадовалась она про себя.

Она повернулась и бросила последний взгляд на красавчика доктора. Он остановился ярдах в пятидесяти от нее и смотрел на волны. Холодный ветер заставил его накинуть на голову капюшон желтой толстовки.

С этой точки создалось впечатление, что у него длинные светлые…

Сердце Шерри ушло в пятки, все тело покрылось мурашками, никак не связанными с погодой. В мгновение ока она поняла, что арестован не тот человек.

В момент нападения Каролина видела не светлые волосы, хотя Шерри прекрасно понимала, почему ей так показалось. Капюшон желтой толстовки на голове насильника – вот что бросилось ей в глаза в последнюю секунду перед атакой.

Капюшон на голове доктора Трумпольда.

Он развернулся и посмотрел на Шерри, дружески улыбаясь ей.

Шерри бросила туфли и побежала к дому, прекрасно понимая, что он не замедлит последовать за ней.

Глава 25

Стоило Джону и Брендону начать допрос, как они сразу поняли, что ошиблись. Да, он был панком с желтыми волосами, в этом сомневаться не приходилось. Но человеком с высоким IQ? Определенно нет. Не говоря уже о том, что он понятия не имел, как работают криминалисты и как не оставить на месте преступления свою ДНК.

И руки его не подходили под профиль. Никаких ссадин, припухлостей или синяков. Абсолютно никаких следов. Можно было бы предположить, что он воспользовался каким-то орудием, чтобы ударить Каролину, но девушка упоминала летящий в ее сторону кулак, так что это исключалось.

Джон не удивился бы, узнав, что парень замешан в каких-то других преступлениях, но он точно не был монстром, терроризировавшим целый город.

Они поговорили с ним еще несколько минут и ушли.

– Черт возьми! – выругался Джон.

– Это стопроцентно не наш экземпляр, – согласился с ним Брендон, тоже сильно загрустивший. – У него, конечно, возьмут ДНК. И я не удивлюсь, если он успел натворить что-нибудь.

– Нужно срочно поговорить с капитаном. Исходя из своего опыта я могу смело утверждать, что это будет нелегкий разговор.

– Да уж, – вздохнул Брендон. – Как бы ни было трудно, надо дать людям знать, чтобы они не теряли бдительности, считая, будто все закончилось.

У Джона было такое чувство, словно на него взвалили мешок с камнями. Арест, который принес бы людям Корпус-Кристи ощущение безопасности и справедливости для Каролины, Жасмин, Тины и других женщин… Надо предупредить капитана.

Нет, капитан подождет пять минут. Сейчас ему срочно нужна Шерри.

Он сразу же нашел ее записку. И улыбнулся. Нет, сегодня им явно не до праздников, но голыми они будут.

– Чему улыбаешься? – поинтересовался Брендон.

– Ничему, – отмахнулся Джон. – Шерри. Сообщить ей и Зейну печальные новости будет не менее сложно, чем капитану Харрису.

– Как насчет того, что я поговорю с капитаном, а ты съездишь в больницу? Лучше сказать им об этом лично.

Джон согласился и попытался по пути дозвониться до Шерри, но наткнулся на голосовую почту. Когда он обнаружил, что ее нет в больнице, его охватила паника. Они с Зейном вышли в коридор поговорить.

– Я попросил Шерри привести вещи Каролины, чтобы ей было тут уютнее, – признался Зейн. – Я дал ей ключи от задней двери, чтобы она не потревожила место преступления, хотя криминалисты уже все закончили.

– Я не об этом волнуюсь.

Он снова набрал номер Шерри. Опять голосовая почта. На этот раз он оставил сообщение:

«Привет, малыш, это я. Позвони мне сразу, как только прослушаешь сообщение, это очень важно, о’кей?»

– Джон, что происходит?

– Мы арестовали не того парня, Зейн. – Джон положил руку на плечо детектива. – Мне очень жаль. Я очень надеялся на то, что мы не ошиблись.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

Зейн выругался, Джон не мог с ним не согласиться.

Телефон Джона завибрировал в руке. Шерри. Он вздохнул с облегчением.

– Привет, ты где?

– Джон. – Она так тяжело дышала, что он с трудом понял, что она говорит. – Он снаружи. И он собирается убить меня.

Не успела Шерри договорить, как Джон уже летел к своей машине.

Шерри, не теряя времени, понеслась к своему дому. Если она не права и доктор Трумпольд не насильник, она потом перед ним извинится.

Но она понимала, что не ошиблась. Слишком многое сходилось. Он знал ее, знал, что она помогает полиции. И определенно был достаточно умен, чтобы всякий раз выходить сухим из воды, как и отметили Джон с Брендоном в своем профиле.

У нее была фора в пятьдесят с лишним ярдов, и сейчас ее жизнь зависела от того, успеет ли она запереться в доме. Вокруг ни души, звать на помощь – некого.

Сначала она подумала, что стоит завернуть к одному из соседних домов. Но если она ошибется с выбором и дома никого не окажется – это будет конец. Он поймает ее.

Шерри уже видела свой дом и поспешила достать ключи из кармана, не обращая внимания на то, как больно ступать по асфальту босиком. Она резко свернула на подъездную дорожку и поднялась на крылечко. Краешком глаза она заметила Трумпольда. Он был слишком близко, у нее оставались считанные секунды.

Она сделала глубокий вдох и сосредоточилась на ключах. Только не споткнуться и не уронить ключи. Замок щелкнул, она ввалилась внутрь и захлопнула за собой дверь, всхлипнув от облегчения. Секундой позже Трумпольд уже ломился в нее.

О безопасности пока можно только мечтать. В доме слишком много окон…

Она позвонила Джону.

Он ответил после первого же гудка.

– Привет, ты где?

– Джон. – Она попыталась выровнять дыхание, но не смогла. – Он снаружи. И он собирается убить меня.

– Где ты, Шерри?

– В моем доме. Он здесь. Я увидела его на берегу. Это доктор Трумпольд. Он насильник. – Она услышала, как Трумпольд всем телом бьется в дверное полотно. – Он ломится в дверь.

Джон на том конце провода выругался.

– Шерри, иди в спальню. Придвинь комод к двери. Я уже еду. Не клади трубку.

Удары стихли на минуту.

– Шерри, я просто хочу поговорить. Объяснить, почему я сделал то, что сделал. Открой дверь. – Трумпольд говорил очень убедительно и очень разумно.

– Солнышко, иди в спальню. Прямо сейчас! – внушал ей тем временем Джон по телефону, заглушая голос доктора.

Шерри послушалась Джона. Грохот тут же возобновился.

– Ладно, я в спальне. Он утверждает, что хочет просто поговорить.

Джон невесело усмехнулся:

– Отлично. Он может побеседовать с тобой через дверь спальни. Я буду через десять минут.

Они оба знали, что Трумпольд может добраться до Шерри гораздо раньше.

Шерри бросилась к комоду и принялась толкать его к двери. Сначала он не поддавался, тогда Шерри повернулась к нему спиной и уперлась ногами в пол.

Вместо того чтобы сдвинуться, комод упал и припер дверь.

– Что случилось? Ты в порядке?

– Да, придвинула комод к двери.

– Умница.

Удары стихли. Трумпольд уже вошел в дом? Или сдался?

– Я не знаю, где он, – прошептала в трубку Шерри. – Все тихо. Мне страшно.

– Я знаю, малыш. Смотри в оба. Поищи что-нибудь, чем можно воспользоваться как оружием, если он ворвется к тебе. Что-то, что можно бросить. Ударить его. Подсвечники, лампа, можно брызнуть в глаза лаком для волос.

Шерри, кивая, принялась собирать подходящие вещи. При этом она не выпускала из виду дверь, ждала, когда Трумпольд начнет ломиться в нее.

И оказалась абсолютно не готова к тому, что окно за ее спиной со звоном разбилось и он перепрыгнул через подоконник.

Она успела бросить всего один подсвечник, попав ему в плечо, прежде чем он набросился на нее. Телефон упал на пол и разбился.

– Эти спецслужбы такие предсказуемые, – усмехнулся Трумпольд, вырывая у нее из рук лампу и пуская ее в полет по комнате. – Например, забаррикадируйте дверь. Инструкция спецназа номер 101.

Неужели она когда-то действительно считала его привлекательным? Теперь она видела перед собой безумца.

– Я думала, ты хочешь поговорить.

– Признаюсь, я солгал. Я очень непослушный мальчик. – Доктор захохотал над своей шуткой. – Но попытаться все-таки стоило, тебе так не кажется? Никогда не знаешь, вдруг ты имеешь дело с идиоткой, которая решит, что можно открыть дверь.

Он сделал шаг вперед, схватил ее за волосы и притянул к себе.

– Как все эти дамочки. Особенно твоя подруга Каролина. Надо же быть такой дурой!

– Она ждала другого! – прорычала Шерри, поморщившись от боли. Она понимала, что надо во что бы то ни стало потянуть время, и в то же время ей хотелось защитить подругу.

– Вообще-то я в курсе. – Трумпольд снова расхохотался. – Я подслушал, как она болтает по телефону со своим копом любит – не любит. «Завтра. В три часа. Приходи, Зейн. Ты ведь сам этого хочешь», – передразнил он Каролину.

Он снова потянул Шерри за волосы, и у нее из глаз брызнули слезы.

– Какая драма у них разыгралась! Прямо бразильский сериал. Я подождал, не явится ли он, но он не пришел. – Трумпольд вплотную приблизил лицо к Шерри. – Зато пришел я. Когда я услышал всю эту чушь насчет светлых волос, понял, что пора отправлять желтую толстовку на пенсию. Упс, какая досада! Но я рад, что ты сумела открыть правду.

Шерри знала, что он собирается убить ее. Теперь, когда он открылся перед нею, он ни за что не оставит ее в живых. И она стала сражаться. Он ударил ее наотмашь. Она упала на пол. Он поднял ее за воротник рубашки.

– Трюк с ударами кулаком у нас с тобой не прокатит. Знаешь, как больно, когда бьешь кого-то? А потом приходится пару дней прятать руки. – Он показал ей костяшки пальцев, распухшие и в синяках. – А это очень непросто, когда ты доктор.

Он снова ударил ее, и она опять упала на пол, сплевывая кровь.

– Медицина мне уже прискучила, так что уехать было бы не проблемой. Я уже несколько месяцев готовился к переезду, на случай, если полиция выйдет на мой след. Просто вынырну в другом месте, и все.

Шерри попыталась отползти, но он опустился на корточки и схватил ее за ноги.

– Ты показала мне, что куда веселее гоняться за той, кто тебя знает. Знает, что должно случиться. Конечно, в этом случае придется их убивать, но для меня это всего лишь следующий шаг, знаешь ли.

Шерри подавила ужас, стараясь выровнять дыхание, надеясь, что у нее появится шанс вырваться. В руке у Трумпольда зловеще сверкнуло лезвие ножа, и он прижал его к ее шее.

– Как у Крокодила Данди, похож, да? – Он ухмыльнулся. – Но мне нравится. Это даже сексуально. Нож для меня естественный выбор, я же долгие годы работал со скальпелем. Я могу убивать быстро и безболезненно, а могу медленно и больно.

Шерри почувствовала, как острый кончик лезвия проколол кожу, и перестала вырываться. Одно движение, и лезвие перережет ей горло.

– Прости, но у меня больше нет времени играть с тобой. – Он поцеловал ее в щеку. – Боюсь, кавалерия уже на подходе, так что пора рвать когти.

Нож вошел глубже, Шерри решила предпринять последнюю попытку побороться за свою жизнь, но тут доктор Трумпольд внезапно отлетел от нее.

Джон.

Он неслышно забрался в окно и отшвырнул Трумпольда. Началась драка. Шерри зажала рану ладонью и поспешила убраться с их пути. По ее пальцам текла кровь.

Очень плохо. Джон и доктор катались по полу. Джон был крупнее, но Трумпольд, похоже, не уступал ему в силе и у него был нож. Шерри вздрогнула, когда нож полоснул Джона по бицепсу. Потом у нее закружилась голова, и она привалилась к комоду.

Наконец агент пару раз хорошенько врезал доктору по лицу, и тот упал на пол. Джон выбил у него из рук нож и бросился к Шерри, стащил с себя рубашку.

– Не думаю, что сейчас я готова заниматься сексом, – сказала Шерри. У нее все плыло перед глазами.

Он прижал свою рубашку к ее шее и заглянул ей прямо в глаза:

– Эй, не уходи от меня. Ты мне кое-что обещала в записке, и я хочу это получить.

Шерри было очень больно, ее клонило в сон, она изо всех сил старалась остаться в сознании. Она увидела, как Трумпольд поднимается с ножом в руках. Попыталась сказать Джону об этом, но не смогла. Только слабо махнула рукой.

Джон повернулся и выбросил вперед руку. В спину нож не воткнулся, а вот руку задел очень сильно. Трумпольд снова замахнулся. Джон прикрыл Шерри своим телом, но она поняла, что это будет стоить ему жизни. Она попробовала оттолкнуть любимого, но он был готов защищать ее до последнего дыхания.

А потом вдруг раздался выстрел, и доктор упал вперед, не задев никого из них.

– Ты больше никому не причинишь вреда, сукин сын, – прозвучал из окна голос Зейна.

И наступила темнота.

Глава 26

Им досталось восемьдесят шесть швов на двоих. Рана Шерри была более глубокой, и она потеряла много крови, но большинство швов досталось Джону. Однако никакие швы им бы уже не потребовались, если бы на сцене вовремя не появился Зейн.

Он поехал следом за Джоном, побуждаемый Каролиной, и, если бы не это, и Джона, и Шерри уже не было бы в живых.

Джон понимал, что, если отпустит руку от ее раны, Шерри истечет кровью, так что не мог сам остановить Трумпольда.

К несчастью, выстрел Зейна не убил негодяя, но долгий тюремный срок был ему обеспечен. Шерри надеялась, что это принесет мир и покой в души женщин, над которыми он успел надругаться. А еще она надеялась, что, приняв непосредственное участие в задержании мерзавца, Зейн сумеет простить себя.

Шерри не собиралась пересказывать ему историю Трумпольда о нападении на Каролину. О том, как тот ждал приезда ее ненаглядного и воспользовался возможностью напасть на девушку, когда Зейн не явился. Да и к чему лишние слова? Зейн уже сам все сказал себе после того, как это случилось.

Агенты «Омеги» толпились в палате Шерри, пока доктор Розмонт не разогнала их. Брендон задавал ей вопросы, чтобы понять, как работает мозг Трумпольда. Лайам тоже вернулся в город, забрался к ней в кровать и обнял ее, словно они уже сто лет были любовниками. Присутствующим осталось только закатить глаза и перестать обращать на него внимание.

Появился даже Стив Дракет, директор отдела критического реагирования «Омеги», собственной персоной. Он проведал Джона, встретился с мэром и поспешил сообщить Шерри, что ее ждет место в «Омеге». Теперь все ушли, остался только Джон. Она очнулась в больнице уже, когда рана была зашита и ей сделали переливание крови. К тому времени, как ее перевели из травматологии в отдельную палату, и Джона уже подлатали. Оставаться в больнице надолго ей не было необходимости. Шерри обещали выписать уже вечером.

Только выписываться ей было некуда. Ее дом на берегу стал местом преступления. Опять.

– Как ты? Сестра Каррекер сказала, что мы можем уйти, как только ты будешь готова.

Вся больница до сих пор бурлила, переваривая тот факт, что доктор Трумпольд – такой уважаемый специалист – оказался насильником. Многие из сотрудников долгие годы работали с ним бок о бок.

– Мне некуда идти. Наверное, придется снять номер в отеле, – сказала она Джону, когда они шли к выходу по коридору.

Он обнял ее за плечи.

– В этом нет нужды, если ты не против несколько дней пожить у меня.

– В квартире?

– Нет, ее снимала «Омега» для работы. Я присмотрел другое местечко.

Больше он ничего говорить не стал, и Шерри молча пошла за ним к машине. Стоило им отъехать от больницы, как Шерри поняла, что они направляются в сторону пляжа.

– Ты не против? – спросил он. – Я нашел домик на южной окраине, довольно далеко и от твоего коттеджа, и от дома Каролины. Но я знаю, что ты любишь море, и хочу, чтобы этот пляж оставил в твоей памяти только хорошие воспоминания. Чтобы он стал счастливым для нас обоих.

Шерри кивнула, но промолчала. На самом деле она не была уверена.

Они молча подъехали к крохотному коттеджу в паре кварталов от пляжа. Он припарковался на стоянке и повернулся к ней.

– Тебе полагается две недели отпуска, который начинается с этого дня. Прошлую неделю ты работала на «Омегу», и она будет оплачена.

– Но…

– Приказ директора Дракета, не мой. Я не имею к этому никакого отношения.

Ну тогда ладно.

– Я тоже взял двухнедельные каникулы и хочу провести их здесь, с тобой, если ты меня примешь.

Она улыбнулась и приподняла бровь.

– О, я приму тебя. Еще как приму, уж можешь мне поверить!

– Это хорошо, потому что я уже послал кое-кого к тебе домой за вещами. Включая то красное бикини. Надеюсь, следующие две недели я буду лицезреть тебя в нем или вообще без всего. Ну, за исключением, быть может, ковбойских сапожек.

Шерри рассмеялась, и они вышли из машины. Солнце палило в лучших традициях Техаса. Шерри подставила лицо его лучам. Джон обошел машину и закрыл пассажирскую дверцу.

– Хочу предупредить вас, мисс Митчел, – сказал он, прижимая ее к машине, – я собираюсь потратить свой отпуск на то, чтобы уговорить вас перейти на работу в «Омегу». Потому что без вас я возвращаться не желаю.

Шерри хотела признаться, что уже все решила, но передумала. Нет уж. Пусть убеждает, так будет веселее.

– Похоже, вы планируете обработать меня по полной, агент Хаттон.

– О да, еще как планирую, мисс Митчел. – Он выстроил дорожку из поцелуев, начиная с ее губ и заканчивая ушком.

– Надеюсь, вы все сделаете правильно, агент. Не будете слишком долго предаваться размышлениям над сложившейся ситуацией.

– Единственное, над чем я сейчас способен размышлять, – это как влюбить тебя в себя так же сильно, как я сам влюблен в тебя. – Он поцеловал ее в губы и чуть отстранился, чтобы заглянуть в голубые озера ее глаз.

– Ну, над этим размышлять вообще не придется, – улыбнулась она. – Я уже влюблена.

Она прильнула к нему, погружаясь в его тепло. С ним ей никогда не будет холодно.

Она знала – это как раз то, что ей нужно.

Этот домик.

Эти две недели.

И особенно он.

Примечания

1

«Цинциннати Редс» – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола (МЛБ).

(обратно)

2

Гуакамоле – блюдо мексиканской кухни – закуска из размятой мякоти авокадо, имеет консистенцию густого соуса (пасты).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg