«Под покровом светлых чувств»

Под покровом светлых чувств (fb2) - Под покровом светлых чувств [English Lord on Her Doorstep] (пер. Оксана Ивановна Семык) 1248K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марион Леннокс

Марион Леннокс Под покровом светлых чувств

Marion Lennox

ENGLISH LORD ON HER DOORSTEP

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.

Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Серия «Любовный роман»

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

English Lord on Her Doorstep

© 2018 by Marion Lennox

«Под покровом светлых чувств»

© «Центрполиграф», 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2019

* * *

Глава 1

Брин Томас Морган, двенадцатый барон Карлайл, пэр Англии, полагал, что эта отвратительная неделя уже не может стать хуже. Оказалось, он ошибался.

Усталый, исполненный ужаса и отвращения к самому себе, он искал под дождем, в темноте, собаку, которую только что случайно сбил.

В голове уже выстраивались дальнейшие планы. Если собака погибла, придется отвезти ее труп в местный полицейский участок и объяснить, что наехал на пса на крутом повороте. А дальше пусть полиция действует сама.

Через три часа Брин должен был вылететь обратно в Лондон, а до аэропорта предстояло добираться еще пару часов. Но все же этого времени вполне достаточно, чтобы разобраться с мертвой собакой и успеть на свой рейс.

Однако, когда Брин наконец нашел несчастное животное, отброшенное на обочину, собака была жива. Несмотря на то что ее сбил итальянский супермощный спорткар.

Двадцать лет назад Брин, будучи еще совсем мальчишкой, учился водить джип по обширным угодьям поместья Баллистоун-Холл. Отец тогда посоветовал ему ни в коем случае не пытаться объехать выскочившее на дорогу животное: «Иначе ты потеряешь управление машиной, — объяснил он. — Животные обычно могут оценивать расстояние до автомобиля и его скорость. А если ты начнешь маневрировать, то, скорее всего, не избежишь столкновения, но при этом можешь погибнуть и сам».

Однако на этот раз перед машиной Брина выскочил не теленок, отбившийся от стада, и не испуганный, но проворный олень. На его пути, прямо посреди проселочной дороги, ковыляла, свесив голову, грязно-белая дворняжка средних размеров.

Разумеется, Брин, презрев совет отца, попытался ее объехать, но дорога была узкой и мокрой от дождя. Не хватило ни места, ни времени, чтобы уйти от столкновения. И вот теперь собака лежала на траве на обочине дороги. Ее задняя лапа была окровавлена, карие глаза наполнены болью и страданием. Брин наклонился и заглянул в них. Они словно молили: «Прикончи меня, чтобы я не мучилась».

— Может, сначала попробуем тебя вылечить? — мягко сказал Брин.

Он любил собак. Скучал по своим псам, оставшимся в Англии, о которых в настоящее время заботились его мать и работники поместья. А эта собака выглядела так, словно с ней плохо обращались.

Что же делать?

Надо успеть улететь из Австралии, потому что из-за приближающейся бури на пару дней может прерваться воздушное сообщение. В Лондоне Брина уже ждала целая куча адвокатов. Ему необходимо разобраться с проблемами и вернуться в Баллистоун-Холл, к выращиванию скота, к работе, которая стала смыслом его жизни. А также ему предстояло наконец принять наследный титул, который он ненавидел…

Но перед ним на дороге лежала истекающая кровью собака. До ближайшего города было минут двадцать езды, и уже минуло восемь часов вечера. Собака смотрела на Брина так, будто ожидала, что он ударит ее топором.

— Все в порядке, — ласково сказал Брин, почесав ее за испачканным грязью ухом и пытаясь придумать, как поступить.

Он находился в сельской местности к западу от Мельбурна. Там, где есть фермы, всегда найдется ветеринар. Можно позвонить ему заранее, предупредить, что сейчас привезет сбитое животное, оплатить все расходы по лечению и поиску владельца этой бедняги.

Но сначала нужно положить собаку в машину. Дождь усилился, вдали уже слышались раскаты грома.

Кровь из раны текла не очень сильно, но все равно нужно было сделать перевязку. Вот только чем забинтовать рану? Брин путешествовал налегке. Он прибыл в Австралию из-за серьезных проблем с родным дядей и собирался проследить, чтобы его собственные интересы не были затронуты.

Агентство по взысканию долгов должно было забрать этот спорткар завтра на парковке аэропорта. Не хватало только, чтобы машину обнаружили залитой кровью. Это бы еще больше усложнило жизнь его непутевого дядюшки.

Брин снял с себя куртку и подсунул ее под собаку, чтобы можно было ее нести. Затем вернулся к машине и достал запасную рубашку, собираясь перевязать ею кровоточащую рану.

— Ладно, псина, надеюсь, у тебя повреждена только лапа, — произнес он, вернувшись. — Я позвоню, и ветеринар нас встретит. Обеспечу тебе тепло и безопасность, прежде чем разыграется буря. Но чтобы успеть на самолет, мне придется гнать с превышением скорости.

Шарлотта Фостер — или просто Чарли для своих — не любила бури, и это еще было мягко сказано. В своей аккуратной маленькой студии по дизайну интерьеров в Мельбурне, зажатой с обеих сторон массивными городскими домами, она могла бы закрыть жалюзи, врубить на всю громкость стереосистему и притвориться, что никакой бури вовсе нет. Но сейчас она находилась в полуразрушенном фермерском доме с ржавой жестяной крышей. На многие мили вокруг не было другого жилья, и ее окружали собаки, которые уже начинали нервничать. Если бы только бабушка была здесь! Она бы зашла сейчас в спальню Чарли и села на край ее кровати, чтобы успокоить, как делала это прежде столько раз. Это место было для Чарли настоящим убежищем. Прежде она проводила здесь каждые школьные каникулы, окруженная собаками, полным беспорядком и любовью.

Чарли шмыгнула носом. Она не была по натуре плаксой, и все же за последние несколько недель у нее не раз глаза были на мокром месте.

Бабушки больше нет! В сердце Чарли словно образовалась огромная дыра. Собаки тоже вели себя так, будто чувствовали потерю хозяйки. Чарли все еще не могла решить, что с ними делать. Бетти в свое время подобрала этих псов, брошенных, никому не нужных, потому что не могла отказать в помощи ни человеку, ни животному.

Чарли не знала, что с ними будет. Она никак не могла взять в свою студию, совмещенную с однокомнатной квартиркой, шесть собак. Нет, семь, если считать Флосси. Хотя Чарли уже почти отчаялась ее найти.

В голове еще звучали слова, написанные Бетти перед смертью. В ту, последнюю свою, ночь она, должно быть, почувствовала приближение конца. Может, ощутила боль в груди или одышку — кто знает? Как бы то ни было, вместо того чтобы поступить разумно и немедленно вызвать скорую, она села и написала инструкции для Чарли.

«Ты и так почти все знаешь, но на всякий случай напомню тебе кое-какие подробности.

Опоссум — это метис фокстерьера. Ему девять лет. Он больше всего на свете обожает играть с черно-белым носком. В комоде, в нижнем ящике, есть на всякий случай парочка запасных носков.

Фред — наполовину бассет, а наполовину пылесос. Он ест все подряд, полагая, что, если попадется что-то несъедобное, всегда можно потом этим стошниться. Не подпускай его к носку Опоссума!..»

И так далее. Но потом, в конце: «Флосси — очень милая, но с ней непросто. Она живет у меня всего два месяца. Я подобрала ее у дороги неподалеку отсюда. Нужно следить, чтобы она не убежала и не попала под машину, потому что каждый раз, очутившись за воротами, она спешит к дороге в поисках выкинувшего ее прежнего хозяина-подонка».

После смерти бабушки Чарли уже пару недель ухаживала за собаками и другими животными. Одновременно она пыталась разобраться с финансами Бетти, от всей души желая убить того гада, который обворовал ее бабушку. У Чарли и самой сейчас было туго с деньгами — из-за ее собственной глупости, — но об этом думать не хотелось. Сердце переполняла боль от потери любящей, доброй бабушки, и эту боль усугублял тот факт, что, когда Бетти наконец вызвала скорую помощь, фельдшеры оставили ворота открытыми, и Флосси снова сбежала. Теперь она где-то скиталась. Чарли хватало хлопот и с шестью оставшимися собаками, которых нужно было куда-то перевезти отсюда. Но тем не менее она не прекращала поисков Флосси, продолжая надеяться, что отыщет беглянку. Ведь именно этого ожидала бы от внучки Бетти.

Теперь, когда приближалась буря, мысли о потерянной Флосси не давали Чарли покоя.

— Вы, ребята, можете залезть на постель, пока все не закончится, — разрешила она собакам, которые становились все более нервными, потому что раскаты грома становились все слышнее.

Флосси… Она где-то там, снаружи…

— Я искала ее, — произнесла Чарли вслух, словно Бетти, которую она похоронила десять дней назад, могла ее услышать. — Я сделала все, что могла, бабушка. Теперь мне пора зарыться с головой в подушки и переждать эту бурю без тебя.

Ближайшим городом по направлению к аэропорту был Ялингап. Имеющегося там ветеринара, как выяснилось, вызвали принимать роды у коровы, а потому в телефонной трубке раздался краткий ответ: «Я смогу встретиться с вами приблизительно через час. Все зависит от того, как скоро эта дама разродится. Я перезвоню вам, когда закончу с ней возиться».

Карлсбрук был городом, ближайшим в обратном направлении.

«Доктор Сандерс в отпуске, — сообщил автоответчик. — В случае крайней необходимости, пожалуйста, позвоните ветеринару в Ялингап».

Собака лежала на пассажирском сиденье, глядя на Брина огромными испуганными глазами.

«Что ж, — подумал он, — следующее, что я попробую сделать, — это разыскать ее хозяина. А может, мне следовало начать именно с этого».

Но вокруг раскинулся не пригород с большим количеством домов, в чьи двери можно было бы постучать, а сельская местность. Здесь дома фермеров прятались за высокими эвкалиптами. За последние пару миль Брину не встретилось никакого жилья.

— Но ты ведь пришла откуда-то, — обратился он к собаке и снова почесал ее за ухом.

Пальцы внезапно нащупали ошейник, на котором обнаружилась табличка с надписью «Флосси» — и больше никакой информации. Да уж…

— Ладно, доеду до какого-нибудь дома, — пробормотал Брин и включил зажигание. — Только бы там обнаружился твой владелец или хотя бы тот, кто поймет, что я ужасно тороплюсь.

Чарли действительно очень не любила бури и темноту. Она чувствовала себя на этой ферме как дома, потому что с детства приезжала сюда на каникулы. Ей очень нравилось здесь бывать, помогать Бетти ухаживать за собаками, курами и еще целой кучей животных, которые тут жили. Но прежде всего, именно любовь к бабушке заставляла ее возвращаться сюда снова и снова. И именно эта любовь заставила ее задержаться на ферме, хотя профессия дизайнера интерьеров обязывала Чарли сидеть сейчас в своей студии и принимать клиентов.

Бетти ушла навсегда. Одной этой мысли было достаточно, чтобы чувствовать себя одинокой и безутешной, а тут еще вдобавок надвигается буря… Уже пять раз гром звучал почти оглушительно, а дождь, превратившись в ливень, звонко барабанил по жестяной крыше, заставляя Чарли вздрагивать. Она выбежала из спальни, чтобы затаиться вместе с собаками в каком-нибудь укромном уголке.

Но вдруг кто-то постучал в парадную дверь. Обычно собаки отвечали на это взрывом лая. Но сейчас они не отреагировали — лишь жались друг к другу позади Чарли, словно ища у нее защиты.

За дверью кто-то был! То, что показалось Чарли всполохами молний, должно быть, было светом фар подъезжающего автомобиля.

Но кто это? Всем в округе было известно, что Бетти мертва. На похороны съехались почти все жители округа. А после никто не появлялся тут, ведь Чарли была для них чужой. Она собиралась выставить эту ферму на торги и вернуться в город. Этот стук в темноте напугал ее.

Разве собаки не должны защищать дом?

— Вы, парни, пойдете со мной, — пробормотала Чарли, схватив Цезаря и Дотти за шкирки. Цезаря можно было назвать почти чистопородным волкодавом, а Дотти — чуть не на сто процентов далматинцем. Они оба были ужасными трусами, но хотя бы отличались крупными размерами.

Чарли вытащила их в прихожую. Стук в дверь раздался снова, заглушив очередной раскат грома. У Чарли было по собаке в каждой руке. Еще четыре пса должны были выстроиться позади нее, но трое из них предпочли отступить в гостиную, и теперь их хвосты торчали из-под видавшего виды дивана. Не струсила только Пушинка. Она была, кажется, то ли мальтийской болонкой, то ли ши-тцу и походила на комочек белого пуха, чуть больше ладони. Несмотря на свой малый рост, она героически прыгала вокруг Цезаря и Дотти, как бы говоря: «Я с вами, ребята!» Но те тянули Чарли назад, тоже желая спрятаться под диваном.

— Кто там? — выдавила Чарли, гадая, имеют ли привычку представляться маньяки с топором.

— Меня зовут Брин Морган, — раздался в ответ низкий уверенный голос. — Надеюсь, вы сможете мне помочь. У меня здесь раненая собака. Может, вы подскажете, где я могу найти ее хозяина? У нее на ошейнике табличка с именем Флосси.

Флосси?! Чарли резко выдохнула. Флосси!!!

— Пожалуйста, входите, — сказала она и, исполненная надежды, открыла дверь.

Когда в очередной раз сверкнула молния, Брин сумел разглядеть дом. Он был двухэтажным и старым, а веранда с просиженными диванчиками — просторной и совсем ветхой. Ее доски скрипели и прогибались под ногами Брина. «Похоже, тут живет семейка Адамс», — мрачно подумал он.

И тут дверь открылась. Из ярко освещенной прихожей высунулась пара крупных собак, стремясь понюхать и поприветствовать гостя, а еще один пес, не выше щиколотки, предупреждающе затявкал.

Позади собак стояла довольно молодая женщина — на вид лет двадцати семи — двадцати восьми. Невысокая, где-то пять футов четыре дюйма, с яркими медными кудряшками, вьющимися вокруг ненакрашенного лица. Она выглядела немного бледной. Ее глаза были широко раскрыты. Неужели от испуга? Одета она была в потертые джинсы и мешковатый малиновый свитер.

— Флосси! — произнесла она, и в ее голосе прозвучала вся надежда мира.

Брин мысленно возблагодарил небеса за то, что не оставили его без помощи в этом забытом богом уголке. Ему повезло найти владельца собаки! Теперь можно ее оставить и уехать.

— Флосси у вас? — спросила женщина прерывающимся голосом. — Где она?

— Она в моей машине, — ответил Брин извиняющимся тоном. — Мне очень жаль, но я сбил ее.

— Вы ее сбили?.. — с ужасом переспросила незнакомка. — Она жива?

— Жива, — заверил ее Брин, желая стереть страх с ее лица. — Повредила лапу, но я не заметил у нее никаких других травм, и дышит она, кажется, нормально. Надеюсь, что колесо только скользнуло по ее бедру и больше ничего не задето. Но ветеринар…

— Ханна Тиндалл из Ялингапа. У меня есть ее телефонный номер. — Женщина вынула сотовый из заднего кармана джинсов. — Я сейчас ей позвоню.

— Ханна принимает роды у коровы, — пояснил Брин. — Она должна освободиться через час. А ветврач из Карлсбрука в отпуске.

— Вы уже им звонили? — Она сделала глубокий вдох. — Спасибо… Флосси в вашей машине?

Собираясь выйти прямо под дождь, женщина попыталась шагнуть мимо Брина. Он преградил ей путь, подумав, что, в отличие от нее, все равно уже успел вымокнуть. Да и Флосси уже показала, что спокойно ведет себя у него на руках.

— Лучше найдите пока несколько полотенец, — мягко попросил Брин. — Можете развести огонь? Она мокрая, и я думаю, ей понадобится тепло.

— Я… Да. На кухне у меня есть плита.

— Ну так ступайте за полотенцами, а я принесу Флосси туда, — сказал Брин, а затем, замявшись, добавил: — Если, конечно, вы не возражаете. — Он посмотрел за ее плечо. — Вы не одна? Кто-нибудь сможет вам помочь?

— Я… — Женщина сделала еще один глубокий вдох. — Нет, но это не важно. Пожалуйста, принесите ее! Большое вам спасибо! — Ее голос еле заметно дрогнул. — О, Флосси!

Она почти бегом направилась вглубь дома, оставив дверь широко открытой, и Брин внезапно осознал: не стоило просить разрешения войти в дом одинокой женщины поздно ночью. Она побежала за полотенцами и оставила его перед раскрытой дверью, полностью ему доверившись.

Доверие. Как его не хватало в жизни Брина в последние несколько недель, когда он осознал степень нечестности своего дяди! Читая, что пишут местные газеты, Брин ощущал себя так, словно грязные дядюшкины махинации испачкали и его репутацию. А эта женщина ему полностью доверяла!

Он вернулся обратно под дождь, который еще больше усилился, и осторожно достал из машины раненую собаку.

Она казалась вялой, безразличной и такой худой, что ребра выпирали наружу. Если бы хозяйка этого дома не была окружена явно ухоженными псами, Брин заподозрил бы, что та плохо обращается со своими животными, но это явно был иной случай.

Когда Брин вернулся в зал, она снова появилась, неся стопку полотенец. Увидев собаку на его руках, женщина уронила их и заплакала:

— О, Флосси!..

К счастью, ей хватило здравомыслия не кинуться обнимать раненое животное. Она подошла поближе и осторожно почесала собаку за ухом.

— Мы думали, что потеряли тебя!..

Затем, снова обретя самообладание, женщина нагнулась, собрала полотенца и направилась на кухню.

Это была отличная кухня — настоящая кухня фермерского дома: уютная, с обшарпанными стенами, истертым линолеумом, старинным деревянным столом, стульями от разных гарнитуров и подушками веселых, неподходящих друг другу расцветок. Древний комод занимал почти всю длину одной стены, а вдоль противоположной стены располагались дровяная плита и электрическая духовка. Плита была разожжена, и в кухне ощущалось ее приятное тепло. На полу перед плитой лежал выцветший коврик, чуть поодаль стоял древний диванчик. На стенах повсюду были развешаны фотографии собак. А еще среди них Брин заметил пожелтевший снимок парня в военной форме, занимавший почетное центральное место.

На плите в кастрюле булькало какое-то варево, распространяя аромат мяса и трав.

Обстановка в этой кухне казалась настолько умиротворяющей, настолько далекой от мрачности последних нескольких дней, так сильно напомнила Брину его родной дом, что он на мгновение замер в дверном проеме, и лишь затем шагнул через порог.

Хозяйка первой вбежала в кухню и подвинула диванчик ближе к плите.

— Кладите ее сюда. О, Флосси!..

Собака еле заметно пошевелила хвостом, словно тоже воспринимала кухню именно такой: святилищем, местом почти вне этого мира, капсулой времени, пребывание в которой дарит безопасность.

Брин осторожно уложил Флосси на полотенца, расстеленные на диване, и ее хвост снова дрогнул. Она с обожанием посмотрела на женщину, стоящую рядом.

— О, Флосси!.. — снова пробормотала та. — Что с тобой случилось?

— Я не вижу у нее никаких повреждений, кроме лапы, — сказал Брин. — Не знаю, сломана она или нет.

На бедре собаки была сильная ссадина, которая все еще кровоточила, хотя и не сильно.

— Я больше ничего не нащупал, но она не шевелится.

— Возможно, из-за шока, — ответила женщина. — А еще из-за истощения. Флосси пропала три недели назад.

— Она скиталась целых три недели!

Женщина покачала головой, осторожно ощупывая бока собаки.

— Флосси — бывшая беспризорница. Ее подбросили сюда пару месяцев назад. Люди, зная, что бабушка подбирала бездомных животных, оставляли их возле ее фермы. Точно так поступили и с этой собакой, но она все еще помнит, что ее выкинули из машины, и постоянно стремится убежать к шоссе в поисках прежнего хозяина.

Когда Флосси пропала, я так долго ее искала…

Судя по эмоциям в голосе, эта женщина сильно и искренне переживала из-за бездомной собаки, которую знала всего несколько недель.

— Под Флосси ваша куртка, — только сейчас заметила незнакомка. — О боже, она ведь будет испорчена! Я сейчас ее вытащу… Не знаю, может, попробовать ее как-то отчистить? — Она запнулась и глубоко вздохнула. — Простите, у меня сейчас путаются мысли… Кстати, я Чарли Фостер. Точнее, Шарлотта. А вы… Брин Морган? Я правильно запомнила? Очень рада с вами познакомиться и крайне благодарна за помощь. Дальше я уже и сама справлюсь. Позвоню ветеринару, как только она освободится. Хотя, думаю, когда я вымою и накормлю Флосси, ветврач ей, возможно, не понадобится. Вы молодец. Огромное вам спасибо!

Чарли уже собралась вытянуть из-под собаки куртку, но Брин остановил ее:

— Не стоит.

— Вам не нужна ваша куртка?

Везти насквозь пропитанную кровью одежду обратно в Великобританию? Эта куртка, конечно, нравилась Брину, но не настолько.

— Все в порядке, — ответил Брин. — Вы уверены, что вам не нужна помощь?

— У меня все хорошо. — Чарли выпрямилась и протянула ему руку.

«Судя по ее крепкому рукопожатию, она решительная женщина», — мелькнуло в голове Брина.

— Вы были великолепны, мистер Морган, но больше ничем не в силах мне помочь. Не смею вас задерживать.

Собака виляла хвостом, хоть и слабо, а значит, тепло, пища и лечение помогут ей восстановиться. Брин действительно сделал для ее спасения все, что мог, а еще ему нужно было успеть на самолет.

«Отлично, значит, можно вернуться в машину и даже приехать в аэропорт вовремя», — подумал Брин.

— Ну, тогда я пойду. Не провожайте меня. Я сам закрою дверь.

— Большое вам спасибо!

Дружеское рукопожатие Чарли, выражающее ее искреннюю благодарность, заставило Брина почувствовать себя так, как он не чувствовал себя уже давно — с тех пор как уехал из родного дома. А может быть, даже дома он такого не ощущал.

Он посмотрел на нее сверху вниз, на ее растрепанные кудри, на лицо без макияжа, раскрасневшееся от жара плиты, на ее карие глаза с прямым и ясным взглядом. Чарли улыбалась ему. Она заставила его почувствовать…

«Стоп! У тебя нет времени на чувства! Тебе необходимо успеть на самолет!» — напомнил себе Брин и вслух произнес:

— Удачи!

Повинуясь порыву, он схватил лежащую на столе ручку и написал свое имя и адрес электронной почты в блокноте, который, похоже, использовался для записи необходимых покупок.

— Вы дадите мне знать, как дела у Флосси? И если будут счета от ветеринара, я готов их оплатить… Ведь это я ее сбил.

На лице Чарли промелькнуло что-то, похожее на облегчение.

— Все в порядке. Это была не ваша вина.

— Но вы напишете мне?

Брин снова взял ее за руку. Ему показалось ужасно важным не разжимать пальцы, пока Чарли не даст свое согласие.

— Ладно, — сказала она и высвободила руку.

Пора было уходить. Брин повернулся и шагнул в темноту.

Чарли не могла себе объяснить, почему с такой неохотой прервала рукопожатие. Наверное, всему виной ночь и буря. А еще тот факт, что на руках у нее раненая собака, и Чарли не знала, что с ней делать, несмотря на то, что заявила тому парню, Брину.

— Любой не захотел бы остаться в одиночестве в такую ночь, — сказала она себе, в глубине души чувствуя, что дело тут не только в этом. Брин выглядел просто великолепно: высокий, чисто выбритый, темноволосый, загорелый, с поджарым телом, в дорогих брюках и рубашке с расстегнутым воротником. Его голос был красивым, низким и глубоким, произношение — английским, даже, скорее, с валлийским акцентом, который соответствовал его имени, распространенном в Уэльсе. Брин. Красивое имя. Он нес ее любимую Флосси с нежностью. Всего этого было достаточно, чтобы взволновать сердце Чарли.

А еще он смотрел на нее с такой заботой… На прощание он улыбнулся, и в этой улыбке читалось: «Мне лучше уйти, но мне неприятно оставлять вас в одиночестве». От этой улыбки и взгляда темных, глубоко посаженных глаз растаяла бы любая женщина. Но таким мужчинам нет места в жизни Чарли. Она уже обожглась один раз и больше не собирается повторять свои ошибки. К тому же ей есть чем заняться, вместо того чтобы стоять здесь и ощущать, как ослабели колени от улыбки Брина. Он ушел навсегда, а у нее на руках раненая собака, требующая ухода.

Но у судьбы, как оказалось, были другие планы.

Едва Чарли повернулась и наклонилась над Флосси, за окном сверкнула необычайно яркая вспышка молнии, раздался страшный раскат грома, а затем жуткий треск. Потом последовала небольшая пауза, и что-то рухнуло так сильно, что весь дом сотрясся. Погас свет. Собаки влетели в кухню и сгрудились вокруг ног Чарли. Она опустилась на колени и обняла псов, чтобы успокоить их.

— Это, должно быть, упал один из гигантских эвкалиптов у дороги, — сказала себе Чарли и тут же подумала: «Брин! Господи, он ведь там! Не пострадал ли он?»

Чарли вскочила, оттолкнула собак и в потемках направилась к входной двери, но открыть ее не успела — дверь распахнулась сама. На пороге стоял недавний гость — Чарли узнала его по силуэту. Лицо было не разглядеть, потому что за спиной Брина сияло зарево пожара — наверное, горело дерево, только что упавшее от удара молнии.

— Чарли?

— Брин…

Она отступила, почти в испуге, и собаки опять собрались вокруг ее ног. Чарли наклонилась, чтобы снова обнять их, но сделала это, скорее, не для того, чтобы их успокоить, а чтобы вернуть себе самообладание. Потому что ей ужасно захотелось обнять мужчину, стоящего в дверях живым и здоровым, ведь на долю секунды она успела представить, что он погиб, и содрогнуться от этой мысли.

— Мне очень жаль, — извиняющимся тоном произнес Брин, — но выезд на шоссе перегородило упавшее дерево.

— Вы в порядке? Не ранены?

— Ни царапины. Но я, кажется, застрял тут. Если только нет другой дороги до шоссе. Простите меня.

Ради всего святого! Этот человек привез ее собаку домой, его чуть не убило одно из деревьев, которое, как Чарли не раз говорила бабушке, росло слишком близко к дому, — и он еще извиняется?!

— Пока не прекратится ливень, вы не сможете выехать на шоссе другой дорогой, потому что все пастбища затопит, — пояснила Чарли. — А эти деревья, эвкалипты, их иногда называют «мужеубийцы».

Чарли наконец смогла разглядеть Брина, когда очередная вспышка молнии осветила небо. Он весь вымок. Должно быть, он и в первый раз явился весь промокший, но она была так сосредоточена на Флосси, что не заметила этого.

— Мужеубийцы? — переспросил Брин.

Чарли подошла и встала перед ним.

— Так местные жители величают красные эвкалипты. Эти деревья, красивые и тенистые, печально известны тем, что могут неожиданно сбрасывать свои ветви, особенно в жаркие, безветренные дни. Люди, которые этого не знают, норовят разбить палатку под таким эвкалиптом.

— Или припарковаться под ним?

— Да, а затем на них падает сверху огромная ветка.

— Но сегодня вовсе не жаркий и безветренный день.

— Зато эти деревья такие высокие, что в них в первую очередь ударяет молния. А бабушка не хочет, чтобы растущие возле ее дома эвкалипты срубили, даже те, которые уже засохли. Она говорит, что на них вьют гнезда попугаи и селятся опоссумы. Она говорит… То есть говорила… — Чарли запнулась.

— Говорила? — переспросил наконец Брин таким деликатным тоном, что Чарли вздрогнула.

— Да… Три недели назад у нее случился сердечный приступ, и ее не стало… Вот почему я здесь. И это бабушкины собаки.

— Так вы тут совсем одна?

Чарли понимала, что не должна в этом признаваться, ведь кругом темнота, а перед ней тенью стоит на пороге почти незнакомец. Надо соврать, что наверху спит целая компания мускулистых мужчин. Но она этого не сделала.

— Да, я одна, и я не знаю, как вести себя в бурю.

— Я тоже, — ответил Брин. — У вас найдется керосиновая лампа?

— Да, конечно.

Бабушка Чарли жила в одиноко стоящем доме, окруженном эвкалиптами. Перебои с электричеством считались тут обычным явлением, и на такой случай было припасено все необходимое.

Чарли вернулась на кухню и на ощупь нашла в буфете древнюю керосиновую лампу, которая, впрочем, служила еще вполне исправно.

Брин застыл в дверях кухни темной тенью, наблюдая за Чарли. Она разожгла фитиль и установила на место стекло абажура, чувствуя, как дрожат пальцы. Брин заметил ее страх.

— Чарли, вы со мной как за каменной стеной, — мягко произнес он, улыбнулся, шагнул в кухню и добавил: — Я надежнее, чем дома, вокруг которых растут красные эвкалипты. Как вы считаете, не рухнет ли еще какой-нибудь из них на наши головы? Может, нам надо эвакуироваться отсюда?

Стараясь не смотреть в лицо Брину, Чарли поправила фитиль лампы, чтобы та не чадила, и повернулась к серванту, чтобы поискать еще лампы — у бабушки было их с полдюжины, заправленных керосином и готовых к работе.

— Кажется, уходить сейчас из дома опаснее, чем в нем оставаться, — ответила она. — Даже если бы выезд на шоссе не был завален упавшим деревом. И даже если вспомнить поговорку о том, что молния не бьет дважды в одно и то же место.

— Кажется, вокруг много эвкалиптов, — произнес Брин с сомнением. — Как вы думаете, в понятие «одно и то же место» входят все деревья, растущие менее чем в двадцати футах от дома?

Чарли повернулась и посмотрела на него.

— Мистер Морган, похоже, вы застряли здесь на ночь. Я вам очень благодарна и не боюсь вас. Но меня пугают бури. И я с радостью предоставлю вам ночлег и ужин, если вы соберете все свое мужество и будете говорить мне что-то вроде: «Подумаешь, всего лишь немного посверкает молния!» А если вы посмеете утверждать, что для меня есть хоть малейшая вероятность быть раздавленной следующим упавшим деревом, тогда можете отправляться искать дорогу под дождем. Так что вы выбираете?

Чарли уперла кулаки в бедра, вскинула подбородок и пристально посмотрела на Брина. Этот взгляд заставил его рассмеяться, и неожиданно настроение его улучшилось.

Вечерок выдался кошмарным, и вообще дела Брина в этот момент оставляли желать лучшего. Все, чего ему сейчас хотелось, — это вернуться домой, в Баллистоун, к своим собакам и коровам, забыв как страшный сон все неприятности. Но вместо этого он обнаружил, что улыбается стоящей перед ним рыжеволосой подстрекательнице и ищет слова, чтобы доказать ей, что он — как она там сказала? — «собрал все свое мужество».

— Не обращайте на меня внимания, мэм, — заявил он, все еще улыбаясь и пытаясь пародировать тон супергероя. — Да, один из крошечных эвкалиптов, растущих рядом с домом, может упасть, но, если это произойдет, я поймаю его одной рукой и использую в качестве растопки для вашей печки. Вам нужны дрова? Если да, я пойду и притащу сюда то жалкое деревце, которое только что упало от удара молнии.

Их взгляды встретились. Вызов, написанный на лице Чарли, сменился еле заметной улыбкой, коснувшейся глаз.

— Что, если я отвечу «да» на ваше предложение? — выпалила она, прыснув от смеха.

— Ваше желание — закон для меня, — храбро ответил Брин и посмотрел в окно на остов огромного дерева на дороге, еще тлеющего и рассыпающего во все стороны искры. — Мне не помешала бы пара жаростойких перчаток. Это дерево выглядит горячим.

Тут уж Чарли расхохоталась в голос, от души. Глядя на ее бледное, усталое лицо, Брин подумал, что, наверное, эта женщина давно не смеялась. Как хорошо, что он сумел ее развеселить!

— Вам нужна помощь с Флосси? — спросил Брин.

— Да, пожалуйста. Я с радостью ее приму. Вы много знаете о собаках?

— Всю свою жизнь я держу собак. — Все еще пытаясь сохранить улыбку на лице Чарли, Брин добавил: — Вот только будет ли мужественно с моей стороны признаться, что я обычно падаю в обморок при виде крови?

— Но вы ведь несли Флосси на руках. На вашей рубашке осталась ее кровь.

— Точно! Так и было, — изумился Брин. — И я умудрился не потерять сознание. Тогда давайте воспользуемся этой переменой во мне. Надо перевязать Флосси, пока моя мужественность не испарилась. Итак, медсестра, мне нужно больше света, горячая вода, мыло…

— И бинты?

— Разумеется, — улыбнулся он и посмотрел на собаку, терпеливо дожидающуюся перед печью, когда на нее обратят внимание. — У вас найдется собачья еда и миска для воды? Не знаю, когда Флосси ела в последний раз, но, полагаю, сначала нам нужно ее накормить.

Чарли направилась к холодильнику, чтобы найти немного мяса, но все ее мысли в этот момент были лишь о том, как красив стоящий позади нее мужчина.

Глава 2

После тщательного осмотра Брин решил, что перелома нет. Ссадина протянулась по всей длине бедра, но пока ее обрабатывали, собака вела себя спокойно, лишь негромко заскулила, когда Брин попробовал согнуть лапу Флосси, чтобы проверить, цел ли сустав. Зато на порезанную курятину псина набросилась с необычайной жадностью. Проглотив ее, Флосси снова бессильно откинулась на бок, но ее взгляд, исполненный преданности и любви, был прикован к Чарли.

— Так нечестно! — запротестовал Брин. — Мне достается грязная работа, а вам — благодарность.

Он закрепил конец бинта и посмотрел на женщину и ее собаку. Кудри Чарли почти касались головы Флосси, а нос — собачьего носа. Флосси выглядела так, словно не мылась несколько месяцев, но Чарли, казалось, этого не замечала.

— Ей не помешало бы искупаться, — сказал Брин, и Чарли посмотрела на него с презрением, которое он явно заслужил.

— Вы предлагаете снять с нее эту красивую белую повязку, унести собаку от теплой печки и бросить в ванну?

Флосси взглянула на Брина с тем же упреком, который читался и во взгляде Чарли.

Брину захотелось рассмеяться, а ведь он давно этого не делал.

Раскаты грома раздавались теперь все дальше от дома. Собаки, перестав бояться, тоже собрались на кухне всей сворой и теперь все тут обнюхивали. Брин почесал Флосси за ухом, и тут же образовалась целая очередь из псов, желающих, чтобы их тоже потрепали за ушами.

— Вы не можете погладить одного, не погладив всех, — сказала Чарли и снова коротко рассмеялась своим замечательным смехом, отчего Брину захотелось…

Нет! Нельзя о таком думать! Ему и без того хватает проблем, и, в довершение ко всему, он сейчас расположился перед старинной печкой, и слабого света древней керосиновой лампы едва хватает, чтобы рассмотреть сидящих перед ним дворняжек, ожидающих, когда их приласкают. А хозяйка смотрит на них и улыбается. Тем временем снаружи… Черт! Цена машины, на которой он сюда приехал, настолько велика, что на эти деньги можно приобрести неплохой дом. Как теперь объяснить то, что произошло?..

— У меня на плите вкусный, густой суп, — сказала Чарли, отрывая Брина от размышлений о разгневанных конкурсных управляющих, агентах по взысканию долгов и продавцах автомобилей, которые вряд ли поверят в его невиновность.

Он постарался сосредоточиться на собаках. Будут ли они ревновать друг к другу, если он потратит, скажем, полторы минуты на Собаку Номер Один, а затем две минуты на Собаку Номер Два? Он решил не рисковать и посмотрел на часы. Чарли заметила это и улыбнулась.

— У вас в машине есть все, что вам понадобится на ночь? — спросила она. — Если хотите сходить туда за своими вещами, я могу одолжить вам зонт.

Это вернуло Брина к самой главной проблеме: он ведь застрял тут до утра и ему надо где-то переночевать. Об этом надо думать в первую очередь, а не о том, сколько секунд он чесал за ухом Пса Номер Один.

— У вас найдется свободная кровать? — осторожно спросил Брин.

— Да. Я размещу вас в задней части дома, чтобы собаки вам не мешали. Они спят со мной. Все, кроме Опоссума. Он — мой сторожевой пес и обычно спит у задней двери. Но если гроза не утихнет, он тоже будет ночевать в моей комнате. И Флосси, разумеется, будет спать со мной.

— Вы будете спать с Флосси? Она ведь вся в грязи!

— Я уверена, что это хорошая чистая грязь, — бодро ответила Чарли. — И вы не представляете себе, как сильно я волновалась за эту собаку. Если бы у меня была половина королевства, я бы отдала ее вам в знак благодарности прямо сейчас.

— У вас есть запасная зубная щетка?

Чарли моргнула.

— Простите?

— Я питаю легкую неприязнь к молниям, — признался Брин. — Пусть лучше мои вещи остаются в машине.

«Надо бы сказать Чарли о том, что случилось», — подумал он, но решил, что она уже и так достаточно бледна. Не хватает ей только услышать вдобавок о том, что, подойди он к машине на пару секунд раньше, был бы расплющен эвкалиптом, как и спорткар. Впрочем, об этой свалившейся на голову проблеме думать сейчас не хотелось.

— У меня есть запасная зубная щетка, — ответила Чарли. — Если вы не возражаете против розового цвета с перламутром, она ваша.

— Вы готовы отказаться от такой красивой щетки ради меня?

— Я ведь уже сказала, что вы заслуживаете половину моего королевства. И это была вовсе не шутка.

— В таком случае я удовольствуюсь зубной щеткой, тарелкой супа и кроватью для ночлега. И больше ничего у вас не попрошу, — заявил Брин.

— Отлично! — согласилась Чарли и потянулась, чтобы тоже почесать за ухом одного из псов.

Ее пальцы случайно коснулись руки Брина, и от этого прикосновения все разом изменилось.

Напряжение между ними стало почти ощутимым.

— Итак, отведаем супа, почистим зубы и отправимся в постель, — предложил Брин.

— Еще чего! Размечтались! — резко бросила она, но тут же пробормотала, запинаясь: — Я не это имела в виду… Знаете, я не имела в виду…

— Я вовсе не думал предлагать вам заняться сексом, — произнес он бесстрастно, понимая, что лжет.

— Собирались!

— Если и так, это неправильно.

— Я ничего не знаю о вас, — заявила Чарли и тут же спохватилась: — Но даже если бы знала…

— Я фермер из Великобритании, — сообщил Брин, ощутив внезапный порыв объясниться. — Мне тридцать пять лет, приехал в Австралию по семейным делам. Завтра возвращаюсь в Лондон.

— И все равно это не означает, что я лягу с вами в постель.

— Конечно нет, — усмехнулся Брин. — Может, бури действуют так же возбуждающе, как и устрицы. Но мы взрослые люди и сможем держать себя в руках.

— Да, — подтвердила Чарли, но в ее голосе прозвучало сомнение.

— Так что давайте познакомимся чуть ближе. Не в качестве вступления к сексу. Просто для того, чтобы разрядить атмосферу и предупредить возможные недоразумения. Как я уже сказал, я фермер. Живу в паре миль от границы с Уэльсом и приехал сюда потому, что мой дядя…

Брин запнулся. Как объяснить Чарли, что натворил Томас? Только не сейчас. А лучше вообще не трогать эту тему. Ему не хотелось даже думать о Томасе.

— Мой дядя жил в Австралии несколько лет, а затем переехал. Мне нужно было разобраться с вещами, которые он тут оставил. Но я уже все закончил. А что насчет вас?

Чарли с сомнением посмотрела на него, словно не понимая, что сейчас происходит. Впрочем, Брин в этот момент чувствовал себя так же. Напряжение между ними нарастало, и сверкающие за окном молнии были тут ни при чем. А может, винить следовало именно их? С электричеством связано много всего странного.

— Я дизайнер интерьеров, — произнесла Чарли наконец. — У меня был… У меня есть свой бизнес в Мельбурне. Но сейчас я присматриваю за семью собаками, двумя коровами и пятнадцатью курами, пытаясь подыскать для них новых хозяев. Я нахожусь в ожидании чуда, которого не случится. А между тем, мистер Морган, меня ждут собственные дела, и мне не до мыслей о сексе с кем-либо, тем более с вами. Так что пока вы гладите собак, я налью нам супа, а там посмотрим.

— Утром я уеду.

— Разумеется. Как только я… — Чарли запнулась и нахмурилась. — Ах да! Дорогу ведь перегородило упавшее дерево! Чтобы оттащить его в сторону придется нанять людей. — Но тут ее лицо прояснилось. — Хотя эту проблему можно решить иначе. Если у вашего автомобиля клиренс достаточно высокий, а округу затопит не сильно, можно будет выбраться на шоссе через пастбища.

— Утро вечера мудренее, — ответил Брин.

— Я постоянно это себе твержу, — вздохнула Чарли, с трудом поднялась на ноги и посмотрела на него в тусклом свете лампы. — Вот было бы здорово, если бы мне не приходилось этого делать!

Первый натиск бури остался позади. Ветер, гром и молния стихли. Брин удобно устроился в приличной кровати, в сто раз лучше того твердого ложа, на котором он спал последние несколько дней в мотеле.

Карлсбрук был небольшим городком всего с одним пабом и единственным магазином. Он вовсе не походил на курортные города, где привык жить дядюшка Томас. Но Брин прекрасно понимал, почему тот решил обстряпывать свои делишки именно здесь. В этих местах, отрезанных от остального мира, люди, в основном немолодые, проживают на небольших фермах, разводя скот, и тут есть проблемы с подключением к Интернету. Такое население идеально подходит для мерзких афер Томаса.

Но сегодня вечером Брин почти не думал о своем дяде. Он лежал на старинной кровати с балдахином в спальне на втором этаже. Ветер стонал за стенами старого дома, деревья скрипели за окном. Что-то было в этом доме, в этих собаках, в этой женщине такое, что до странности напоминало Брину его родной дом, расположенный далеко, в Баллистоун-Холле, на границе с Уэльсом. Это великолепное место для жизни, но там Брину никогда не спалось хорошо. А здесь, в этой спальне с невзрачной мебелью, он почти мгновенно погрузился в крепкий сон и проснулся только оттого, что буря снова разбушевалась.

Она налетела с такой силой, что весь дом содрогнулся от первого раската грома — небывало громкого и продолжительного. Вспыхнувшая молния осветила всю комнату жутким светом.

Следующий раскат грома был еще громче, еще сильнее, и через две секунды одна из собак вскочила на кровать Брина. Вскоре к ней присоединились пять других псов.

Брин предполагал, что они спят с Чарли, но горе-охранники явно покинули свою хозяйку, как крысы тонущий корабль.

Первый из этих псов, Стретч, похожий на таксу, но с вьющейся бородой, выдающей изъян в его родословной, бросился на кровать и, прежде чем Брин успел его остановить, забрался под одеяло. Остальные пять собак собрались было последовать примеру Стретча, но Брин уже был готов к такому повороту событий и подтянул одеяло к шее.

Затем он кинул взгляд на дверь и в свете очередной молнии увидел Чарли, стоящую на пороге босиком, в полинялой кружевной ночнушке, с растрепанными, словно от беспокойного сна, волосами. В руках она держала лампу и Флосси.

С расширенными от страха глазами Чарли прошептала:

— Собаки бросили меня. Они испугались молнии.

— И вы тоже ее боитесь?

— Если она ударит в дом…

— Вы видели, какие высокие деревья растут рядом? В первую очередь молния ударит в них.

Наверное, зря он это сказал, потому что лицо Чарли побледнело еще сильнее.

— Молния ударит в дерево, а оно упадет на дом.

— Только не с этой стороны, — заверил Брин.

Окна его спальни выходили на задний двор, а эвкалипты росли в основном у парадного входа.

— Моя спальня выходит окнами на другую сторону.

Чарли стояла с испуганным лицом, держа в руках собаку.

— Знаете что, — благородным тоном заявил Брин, — давайте вы ляжете здесь, а я — в вашей комнате!

— Н-нет…

— Чарли…

— Я не люблю грозу, — прошептала она.

Этого было достаточно, чтобы Брин, расслышав ужас в ее голосе, отшвырнул одеяло, оттолкнул собак и направился к двери. Стоило ему подойти к Чарли, как он сразу понял, что она очень испугана, как и Флосси на ее руках. Теперь стало ясно, почему собаки бросили Чарли. Им нужен был вожак, которого не страшила бы гроза. На лице Чарли было написано, что она искала того же.

Значит, им требуется вожак стаи? Брин шагнул вперед и крепко обнял Чарли.

Флосси обмякла, зажатая между их телами, словно в сэндвиче. На Брине были надеты только трусы, потому что его пижама лежала сейчас где-то там, под горящим эвкалиптом. Почувствовав грубую шерсть Флосси на своей голой коже, Брин ощутил, что собаку бьет дрожь. И Чарли тоже.

Он обхватил ее за талию. Чарли положила голову ему на плечо, словно хотела быть как можно ближе к Брину. Он уперся подбородком в ее макушку, и ощущение, что вернулся домой, усилилось.

Волосы Чарли были такими густыми, такими мягкими, и от них так великолепно пахло чем-то цитрусовым! Нет. Эта женщина была великолепной вся, с головы до пят!

В его объятиях она успокоилась. Брин чувствовал, что Чарли хочет, чтобы он продолжал ее обнимать, хочет быть как можно ближе к нему. Но лишь по единственной причине — потому что она напугана. Ей страшно, и он ее утешает.

Но эта женщина и в самом деле великолепная!

Снова это слово — «великолепная»! Оно словно само просочилось в его мозг, и что-то внутри его изменилось.

Еще один раскат грома сотряс дом, и Брин почувствовал, как Чарли вздрогнула. Женщина и собака прижались бы к нему еще крепче, будь это возможно.

Со стороны кровати раздалось шесть громких собачьих воплей.

Что должен делать мужчина в такой ситуации?

— Пойдемте спать, дорогая, — пробормотал он Чарли в волосы. — Вы, я и семь собак. Мы переживем эту бурю вместе.

— Вместе… — эхом отозвалась она.

Брин чувствовал, как в ее душе страх перед бурей сражается со страхом перед незнакомцем.

— Мы можем так поступить, — сказал он. — Когда в постели только мужчина и женщина, дело может зайти далеко. Но если в кровати мужчина, женщина и семь псов… Сомневаюсь, что эта проблема вообще возникнет.

* * *

Когда Чарли погрузилась в сон, между ней и Брином лежало семь собак. Но, проснувшись от особенно мощного удара грома, она обнаружила себя в объятиях этого почти незнакомца — ее спина прижималась к его груди, а лицом он уткнулся в волосы Чарли. Она чувствовала дыхание Брина. И все остальное. На нем были надеты трусы, но с таким же успехом он мог бы быть полностью голым. Сквозь тонкую батистовую ночнушку Чарли чувствовала обнаженную грудь Брина. Его мускулистые, сильные руки крепко обнимали ее. Его кожа прижималась к ее коже.

Сквозь щель между задернутыми шторами уже пробивались солнечные лучи. Флосси лежала в конце кровати — Чарли чувствовала тепло и тяжесть ее тела на своих ногах. Но остальная часть своры, очевидно, уже проснулась и убежала из спальни.

Буря закончилась. Чарли понимала, что должна высвободиться из объятий этого мужчины. Но ей так хотелось остаться в кольце его рук! Весь мир в этот момент словно замер. Здесь, в объятиях Брина, было покойно, словно в убежище.

Но как такое может быть? Чарли знала этого человека всего около двенадцати часов, и большая часть этого времени была потрачена на сон. О боже!

«Вставай! — приказала она себе. — Проверь рану Флосси! Оцени ущерб, причиненный бурей!»

Но Чарли не пошевелилась, позволяя коварной сладости момента окутать ее. Вот бы так и лежать в постели, воображая, что никаких проблем в жизни нет: бабушка по-прежнему жива, не нужно выплачивать долги и волноваться о том, как найти новых хозяев собакам, которых она не может оставить себе! Чарли не хотелось вспоминать и о том, что сама она была предана подлецом и, кажется, не может доверять никому на целом свете.

— Как хорошо! — пробормотал Брин ей на ухо. — Как вы думаете, если мы останемся в постели достаточно долго, остальной мир исчезнет?

Значит, он не спит, и у него тоже есть проблемы в жизни? Впрочем, у кого их нет? Это сделало его в глазах Чарли еще более человечным.

«Хорошо»? Нет, этим словом даже близко не описать испытываемое блаженство. Если не заставить себя как можно скорее покинуть объятия Брина, то…

Он словно прочел ее мысли, потому что с сожалением заявил:

— Если мы сейчас же не отодвинемся друг от друга, я за себя не отвечаю…

Чарли почувствовала, как его тело пошевелилось — там, где это сейчас, уж точно, было неуместным. Хватит предаваться фантазиям! Словно поддерживая решение хозяйки, Флосси завозилась у нее в ногах — пора было вставать.

Брин разжал объятия и подался назад, но Чарли не могла заставить себя подняться с постели.

«До чего же нелепо! — подумала она. — Просто мое тело реагирует на стресс последних недель. И это никак не связано с Брином».

Между тем он откинул одеяло, встал на ноги, и у Чарли захватило дух от взгляда на этого мужчину. Вчера вечером Брин сказал, что он фермер, и его тело подтвердило это: загорелое, жилистое, словно Брин всю жизнь тягал тюки с сеном, стриг овец и выполнял прочую фермерскую работу. Эти мысли напомнили Чарли о том, что ее ждут дела.

— Вам, наверное, есть чем заняться. — Брин будто понял, о чем она подумала. — Выпустить собак гулять. Покормить их и остальных ваших животных.

— Надо позаботиться о коровах, — кивнула Чарли, — и накормить кур. Если, конечно, они пережили эту ночь. Но вам нет смысла оставаться тут дольше. Если земля не слишком мокрая, вы сможете проехать на машине по пастбищу за домом.

— И оставить вас разбираться с этим беспорядком в одиночестве?

— Это мой беспорядок. Вы и так слишком задержались из-за меня. Куда вы направлялись прошлой ночью? В Мельбурн?

— Да, — с горечью произнес Брин и потянулся за своими брюками.

Чарли эта ситуация показалась такой интимной, почти семейной: она лежит в постели, пока мужчина рядом с кроватью одевается. Как странно, и до чего же сбивает с толку!

— Я направлялся в аэропорт.

— Выходит, вы опоздали на самолет? — Чарли села в постели и в ужасе воззрилась на Брина. — Из-за Флосси? О нет!

— Будут и другие рейсы.

— Ваш билет пропал? Я могу… Я…

В голове мелькнуло: «А что ты можешь? Заплатить за другой авиабилет? Но чем?»

— Чарли…

Наверное, Брин расслышал панику в ее голосе, потому что наклонился и положил руки ей на плечи. Это был жест, который должен был помочь ей обрести самообладание, и это подействовало, но лишь частично, потому что близость Брина лишала Чарли равновесия.

— Я сбил вашу собаку, — произнес он негромко, но твердо. — Это моя вина.

— Флосси не следовало выскакивать на дорогу.

— Как она убежала?

Брин бросил взгляд на Флосси, свернувшуюся в ногах Чарли.

— Три недели назад, когда у бабушки случился сердечный приступ, врачи скорой помощи оставили ворота открытыми, и Флосси исчезла. Я понятия не имею, где она провела это время. Я искала ее везде.

— Вас не было здесь, когда умерла ваша бабушка?

— Я была в Мельбурне, но еще успела застать ее в живых. Она хотела знать, как там ее животные. Я сказала ей, что они все в порядке, и пообещала присмотреть за ними.

— Так что же с ними будет?

— Я подыщу им новых хозяев, — сказала Чарли с уверенностью, которой вовсе не испытывала. — А пока я пытаюсь привести ферму в порядок, чтобы ее можно было выставить на продажу.

Голос Чарли дрогнул. Сама она ни за что бы не стала продавать бабушкину ферму, но банк пытается забрать все, что можно, в счет погашения долга.

— А теперь еще и это… Вы опоздали на самолет…

— Ничего страшного. Сейчас нам нужно накормить животных, а затем посмотрим, что натворила буря.

— Вам лучше уехать.

Мысль о том, что Брин пропустил из-за нее свой рейс, жгла Чарли каленым железом.

— Значит, даже не предложите мне позавтракать?

— Разве вы не хотите… просто уехать?

— Без завтрака? Вы угостили меня отличным супом, но я снова голоден. Вчера я заметил, что в холодильнике есть яйца, хлеб, грибы…

— Но как же ваш самолет?

— Сегодня вечером будет другой рейс.

— В Лондон? Вы англичанин?

— Наполовину англичанин, наполовину валлиец, — ответил Брин, сев на край кровати, чтобы надеть ботинки. — Я живу на границе с Уэльсом. Моя ферма расположена в Англии… Итак, чем займемся в первую очередь? Наверное, выпустим псов погулять?

— У бабушки во входной двери есть специальная дверца для собак. Но она держала ее закрытой с тех пор, как в доме появилась Флосси…

— Сомневаюсь, что Флосси собирается снова куда-то убежать, — сказал Брин и наклонился над собакой, чтобы ее погладить.

Словно отрицая его слова, Флосси вскочила на три здоровые лапы и радостно бросилась к нему.

Брин подхватил ее на руки, обнял и улыбнулся ей.

— Полагаю, эта собака просто замечательная. И похоже, ей даже не нужен ветеринар. Но я также подозреваю, что ей требуется сходить на прогулку.

— Двор со стороны черного входа огорожен. Можете ее выпустить? А я спущусь к вам через минуту.

— Я присмотрю за Флосси, — пообещал Брин и улыбнулся Чарли.

От его улыбки сердце перевернулось в ее груди. И где этот мужчина научился так улыбаться?

— Не торопитесь одеваться, Чарли, — сказал мягко Брин. — Вам не помешало бы отдохнуть этим утром от навалившейся на вас ответственности. Я сам обо всем позабочусь и проверю, нанесла ли буря какой-либо урон. — Он наклонился и коснулся пальцем ее щеки. — Я могу уделить для помощи вам только одно утро, но сделаю это с готовностью.

Чарли поверила Брину на слово. Ужасный беспорядок последних недель словно отступил. Кто-то помогал ей. Более того, она доверяла этому человеку, который в данный момент кормил коров, собирал свежеснесенные яйца и выпускал кур из сарая. Но почему она ему доверилась? Разве она знает, каков он на самом деле? Неужели бабушкина ошибка ничему ее не научила? Впрочем, что Брин может сделать? В доме уже почти нечего красть. Все продано. Остался лишь никому не нужный хлам. А еще печальная коровенка, ее костлявый теленок, куры, которые почти не несутся, и семь дворняжек.

Бабушкина шкатулка для драгоценностей пуста. Старинный мебельный гарнитур, хоть и обшарпанный, но красивый, вывезен для продажи с аукциона.

Последние несколько недель Чарли непрестанно испытывала глубокий гнев. Но сейчас, когда она стояла в душе под струями горячей воды, гнев, казалось, отступил. В голову лезли мысли о парне по имени Брин с ленивой улыбкой и нежными руками. Этот мужчина обнимал ее, спящую. Сегодня вечером он сядет в самолет, и Чарли больше никогда его не увидит.

«Хватит фантазировать о мужчине, стоя голой под душем, — сказала себе Чарли. — Надо пойти и приготовить завтрак». Ей не хотелось признаваться в том, что ее тянет опять оказаться рядом с Брином, но разве можно солгать самой себе?

Когда Чарли спустилась вниз, Брин вышел ей навстречу из кухни. Судя по его лицу, возникла какая-то проблема.

— Что случилось? — с тревогой спросила Чарли. — Что-то с Флосси?

— Флосси в порядке, — поспешил успокоить ее Брин. — Она скачет на трех лапах, но вместе с остальными выстроилась в очередь за сухим кормом.

— Вы их покормили!

— Да, мэм, — улыбнулся Брин. — Надеюсь, вы не против. Я предположил, что пакет сухого корма, стоящий у задней двери, предназначен для собак.

— У меня еще не настолько все плохо, чтобы питаться собачьей едой, — попыталась пошутить Чарли, но прозвучало это невесело.

Улыбка исчезла с лица Брина, и на нем снова появилось озабоченное выражение.

— Так все-таки что-то случилось? — снова спросила Чарли.

— Ваша корова увязла в трясине. Из-за ливня берега ручья раскисли и превратились в болото, но она, похоже, все равно попыталась добраться до воды. К счастью, у ее теленка хватило ума не присоединиться к ней. Он стоит на берегу и мычит, выражая недовольство идиотизмом своей матери. Корова отчаянно старается добраться до теленка, но только увязает еще глубже. Я отвел теленка в сарай, так что теперь осталось разобраться с застрявшей коровой. У вас есть трактор?

— Э-э-э… нет.

— А сосед с трактором?

Чарли посмотрела в окно на обломки древесных сучьев, разбросанные по пастбищу. Ночная буря была ужасной, и все фермеры в округе заняты сейчас наведением порядка на своих наделах. Кроме того, Джок, живущий по соседству, собирался убить бабушкину корову и ее теленка.

— Они не годятся даже на корм собакам, — заявил Джок, когда Чарли спросила, может ли он их забрать к себе. — Вот что я вам скажу, — добавил он. — Лучше всего отвести их к оврагу и пристрелить. Я сделаю это для вас, если хотите.

Его слова Чарли совсем не понравились. И как теперь ей просить этого человека бросить собственную разоренную бурей ферму и отправиться спасать корову, которую он советовал прикончить?

— Нет, соседи не помогут, — резко ответила она. — У них и своих проблем достаточно. К тому же их не очень-то заботит судьба Корделии.

— Корову зовут Корделия? — удивился Брин.

— Да. А ее теленка — Виолетта. И лучше не спрашивайте меня, почему. Понятия не имею, как бабушка выбирала им имена.

— Тогда, полагаю, нам нужно выкопать Корделию из грязи своими силами, — сказал Брин так, словно сделать это — пара пустяков. — Мне может понадобиться ваша помощь. Покажете, где у вас хранятся лопаты? А еще потребуется веревка и доски…

Последние три недели Чарли отчаянно нуждалась в чьей-нибудь помощи. И вот теперь этот человек вел себя так, словно вытаскивать из грязи застрявшую корову — ее корову! — входило в его обязанности. И он просил Чарли помочь ему. Она чуть не расплакалась на груди Брина от этих слов.

— Вот только сначала — кофе и тосты, — заявил он. — У Корделии проблемы, но она никуда не денется. Раз она настолько тупая, что попыталась прошлой ночью добраться до ручья на водопой, хотя ей достаточно было открыть рот и глотать дождевую воду, то пусть подождет, пока мы не подзаправимся.

* * *

Чарли ничего не смыслила в сельском хозяйстве. И ее бабушка тоже. После того как дедушка, занимавшийся семейной фермой, умер, она продала большую часть земли и посвятила себя выхаживанию раненых диких животных. Когда пришла старость, бабушка ограничилась заботой о подобранных собаках, посвящая этому все свое время.

Полгода назад она нашла корову, бредущую по дороге в сумерках и создававшую опасность для проезжавших мимо машин. Судя по всему, если у коровы и был хозяин, то он о ней совершенно не заботился. Три недели спустя она родила — к большому удовольствию бабушки. Корова и теленок выглядели странно — оба поджарые, с длинными тонкими ногами. Они оказались никому не нужны, кроме бабушки.

Чарли корила себя за то, что не заперла их прошлым вечером в сарае. Но она и понятия не имела, как заставить корову идти туда, куда та не хочет. А вот Брин сумел загнать теленка в сарай! Теперь им осталось разобраться с Корделией.

Когда Чарли, надев резиновые сапоги и взвалив на плечо пару лопат, вместе с Брином спустилась к ручью, ее сердце сжалось. Корделия, похоже привыкшая к трудностям, стояла, увязнув в грязи по брюхо, и смотрела на болото в глубоком унынии.

— Подскажите мне, где копать, — попросила Чарли.

— Копать буду я.

— Вы, должно быть, шутите? Собираетесь лезть в грязь в этой одежде?

Брин был одет так же, как и вчера, в великолепные брюки и рубашку и обут в дорогие ботинки. В руках он держал четыре длинных доски и веревку.

— Я ведь уже спрашивал, нет ли у вас сапог моего размера. Их не нашлось.

— Брин…

— А что, у нас есть другой выбор? — спросил он.

Альтернатива была лишь одна: пойти к соседу и одолжить винтовку. Точнее, этот вариант Чарли не собиралась рассматривать.

— Ну вот и хорошо. Предоставьте это дело мне.

Брин положил доски на землю, снял лопаты с плеча Чарли и положил одну на землю.

Чарли подобрала лопату и сердито посмотрела на Брина.

— Мы сделаем это вместе.

— Хорошо, мэм. — Он снова улыбнулся и с сожалением посмотрел на свои шикарные туфли. — А ведь я мог сейчас томиться от скуки на борту самолета. Рад, что мои планы изменились.

Чтобы выкопать корову из болота, потребовались умение, сила и терпение. Вскоре в резиновых сапогах Чарли уже чавкала вода. Ноги Брина увязли в грязи, но он, как истинный фермер, казалось, этого не замечал.

— А ваши коровы достаточно умные, чтобы не залезать в болото? — поинтересовалась Чарли.

— Они все — настоящие интеллектуалки. Я не шучу. Своих лучших коров я могу назвать вам по именам.

— И большое у вас стадо?

— Достаточно большое, чтобы с ним хватало хлопот, — загадочно ответил Брин и опять улыбнулся. — Больше, чем у вас. Трудно обеспечивать себя, имея всего пару коров. А что насчет вас? Вы собираетесь зарабатывать здесь дизайном интерьеров?

— Нет. Мне нужно вернуться в Мельбурн. Как только я найду хозяев для всей этой братии.

Брин прекратил копать и посмотрел на Корделию, которая, похоже, скучала. Затем он оглянулся на собачью стаю, играющую на солнцепеке. Да уж, эти собаки не отличались породистой внешностью.

— А что будет, если вы не найдете им новый дом? — мягко спросил он, понимая, что, возможно, затрагивает болезненную тему.

— Понятия не имею, — бросила в ответ Чарли. — Я не смогу их держать в своей однокомнатной квартире в Мельбурне. Даже если бы и смогла, подозреваю, что моему арендодателю это не понравится.

— Особенно Корделия, — согласился Брин. — Хотя мы могли бы искупать ее и привязать к рогам несколько ленточек.

Чарли не улыбнулась шутке и снова продолжила работать лопатой, думая о том, что у нее действительно нет никаких шансов пристроить этих животных. Может, все-таки стоит пригласить соседа с ружьем?

— Скажите, а зачем вы приехали в Австралию? — спросила она, пытаясь сменить тему. — Как вы оказались прошлой ночью на шоссе неподалеку отсюда? Я знаю, что вы направлялись в аэропорт, но какие дела привели вас в нашу страну?

— Семейные, — коротко ответил Брин, и улыбка исчезла с его лица.

— Вы говорили о своем дяде… Он умер? — поинтересовалась Чарли, чтобы отвлечься от мыслей о соседе и его винтовке.

— Нет, он не умер. — Брин прекратил копать. — Давайте немного сдвинем эти доски назад.

Они немного повозились, перекладывая доски. Лицо Брина оставалось по-прежнему мрачным. Кажется, у этого парня тоже были какие-то неприятности.

Наконец он снова заговорил:

— Нет, мой дядя не умер, хотя до этого чуть не дошло. Он попал в беду. Я сделал все, что мог, чтобы ему помочь.

— Финансовые проблемы?

— Можно сказать и так.

— В округе многие фермеры пострадали от последней засухи, — сочувственно произнесла Чарли.

— Он не фермер, — отрезал Брин, словно давая понять, что не желает продолжать этот разговор.

Он поправил доски и некоторое время молча копал. Было видно, что Брин не желает говорить о своем дяде.

Наконец он отступил назад и осмотрел результат проделанной работы. Корделия глядела на Брина с полным отсутствием интереса.

— Давайте подвинем эти доски так, чтобы она смогла на них опереться.

— А как нам потом заставить ее двигаться?

— Потянем за веревку, — твердо сказал Брин. — За тридцать пять лет фермерства я твердо усвоил, как заставить тупых животных делать то, что вам нужно. Единственное исключение — мой глупый дядя.

Затем наступила тишина. Брин обвязал веревкой шею Корделии, снова проверил доски, дал Чарли в руки другой конец веревки и сам взялся за него. Это было похоже на перетягивание каната, с Корделией в одной команде, а Чарли и Бри-ном — в другой.

— Тяните на счет «три», — приказал Брин. — Один, два, три…

И они вместе потянули веревку на себя. Корделия издала громкий, негодующий рев, словно решила, что ей очень удобно в грязи и она не прочь там остаться. Но Чарли с Брином продолжали тянуть, и в конце концов корова встала одной ногой на доску.

— Сильнее! — крикнул Брин.

Чарли напряглась ради последнего рывка. Наконец Корделия, опершись на доски, оттолкнула своих спасителей, выбралась из грязи и бросилась к сараю, где ее ждал теленок.

Чарли чуть не упала навзничь. Брин повернулся, схватил ее, но сам потерял равновесие. Вместе они перекатились на траву.

Чарли, радуясь одержанной победе, рассмеялась во все горло. Брин обнял ее и тоже захохотал. У обоих лица были измазаны грязью. Чарли казалось совершенно уместным то, что руки Бри-на обнимали ее, не отпуская. И, по какой-то нелепой причине, ей показалось совершенно естественным то, что Брин обхватил ладонями ее лицо и поцеловал в губы.

Поцелуй? Здесь? Сейчас? Нельзя придумать ничего неуместнее. И все же это не казалось Чарли неуместным. Почему? Может, потому, что этому поцелую предшествовали несколько недель горя, депрессии, безнадежности, прошлая ночь, исполненная страха, а затем сон в объятиях этого мужчины?

Или Чарли просто хотела Брина? Уж в этом не было никаких сомнений. Когда их губы встретились, ей показалось, что каждое ее нервное окончание приветствует этот поцелуй. Он начался как деликатный вопрос, и Чарли ответила на него беззвучным уверенным «да». После этого поцелуй Брина стал крепким, даже властным, и это было прекрасно. Чарли, сходившая с ума из-за проблем последних недель, словно разом успокоилась, сосредоточившись на Брине и жаре его рта. Ей казалось, что она тает…

От этого мужчины исходили сила и уверенность. Он был фермером — человеком, знающим, как вытянуть из болота испуганную корову. А еще он понимал, чего хочет женщина.

Чарли хотела его, и это казалось ей безумной идеей.

Они растянулись на густой, мокрой от дождя весенней траве. В утреннем солнце еще было мало сил, но Чарли не было холодно. Брин был для нее источником тепла, центром ее мира. Казалось, ему под силу вытащить Чарли из пропасти страданий и несчастий, обрушившихся на нее в последние несколько недель.

Она обхватила ладонями лицо Брина, чтобы углубить поцелуй. Ей хотелось забыть обо всем остальном в этот триумфальный момент — и разве можно было ее за это винить?

Они все целовались и целовались. Если бы Чарли и Брин находились сейчас в уютной спальне, а не на мокрой траве, то кто знает, что случилось бы дальше? Но холод и здравомыслие наконец заставили их неохотно отпрянуть друг от друга.

И конечно же, Брин снова нашел повод пошутить.

— Вот это утречко! — заявил он. — Вы всегда благодарите мужчин за помощь подобным образом?

«Если они выглядят и ведут себя так, как вы», — вертелось у Чарли на языке, но она промолчала.

Ей хотелось, чтобы этот момент длился вечно, но Брин встал с земли и протянул руки, помогая Чарли подняться.

— Нужно проверить, как там Корделия, — сказал он, и по его голосу Чарли поняла, что Брин чувствует то же, что и она, — нежелание прерывать их поцелуи.

— Мы должны впустить ее в сарай, к теленку, — ответила Чарли. — А потом нам необходимо обсохнуть. Надеюсь, у вас в машине найдется смена одежды?

— Сначала позаботимся о корове.

Брин улыбнулся и провел тыльной стороной ладони по грязной щеке Чарли. Такого яркого сексуального ощущения она прежде не испытывала. Казалось, на прикосновение этого мужчины отзывается каждый нерв в ее теле.

Она хотела Брина, но понимала, что это желание невыполнимо. С огромным трудом Чарли заставила себя отвернуться и пошагала к сараю. Корделия уже добежала туда и ревела от негодования из-за того, что не могла добраться до теленка. С другой стороны двери Виолетта мычала в ответ.

Чарли вернулась в реальность, исполненную проблем. Куда ей девать двух коров? Она решила не заглядывать вперед, а просто делать все необходимое шаг за шагом. Нужно взять себя в руки. Она упрямо потопала вперед, но внезапно наступила на край норы вомбата и поскользнулась.

Брин схватил Чарли за руку, не дав упасть, и, разумеется, после этого она не отняла у него своей руки, наслаждаясь его прикосновением.

Она еще не до конца была готова встретиться с реальностью.

Глава 3

Чарли понятия не имела, как помыть корову. Корделия была не того размера, чтобы завести ее в дом и затолкать в ванну.

Но Брин знал, как поступить. Он просто окатил корову водой из шланга, затем нашел кучу тряпок, протянул несколько Чарли, остальные оставил себе.

— Мы вытрем Корделию насухо, чтобы она не замерзла. Заодно согреемся вместе с ней. Потом мы ее как следует накормим и не будем выпускать из сарая, пока не убедимся, что с ней и теленком все в порядке.

Чарли ужасно хотелось все бросить, пойти и принять теплую ванну, но она терла и терла правый бок коровы тряпками. А Брин, стоя напротив, вытирал насухо левый бок Корделии.

В голове Чарли продолжали звучать слова Бри-на. Как он сказал? «Мы»? «Мы вытрем»? «Мы накормим»? «Мы»! Какое волшебное слово!

Виолетта крутилась рядом, пытаясь дотянуться до материнского вымени. Она выглядела немного странно для теленка — была все еще слишком худой от недоедания, но казалась любопытной, настойчивой и веселой. Из-за белого пятна вокруг глаза на черной морде Виолетта походила на пирата. При этой мысли Чарли захихикала.

Глядя на Брина, она подумала, что тот, без сомнения, любит животных. Он что-то негромко и спокойно втолковывал Корделии.

— Полагаете, она вас понимает? — полюбопытствовала Чарли.

— Все коровы знают валлийский. Это международный коровий язык.

Ответ был довольно дурацким, но ей понравился. Чарли снова продолжила вытирать Корделию.

— Так что у вас за проблемы? — вдруг мягко спросил Брин.

— Проблемы? С чего вы взяли?

— Вижу по вашему лицу. Что вас гнетет помимо смерти вашей бабушки?

— Я…

— Можете не отвечать, если не хотите.

Чарли пожала плечами и подумала: «А почему бы и не рассказать Брину обо всем?»

— Дело в том, что эта ферма заложена в банке, причем за сумму, превышающую ее реальную стоимость. Денег на погашение долга нет, а потому банк собирается забрать ферму. Мне разрешили прожить тут еще месяц, что, учитывая размер долга, было любезностью со стороны банка. Но после мне придется отсюда уехать.

— А вы живете в Мельбурне.

— Да, мне нужно туда вернуться. Но что же делать с семью дряхлыми собаками, тупой коровой с теленком и курами, которые уже почти не несутся?

— Есть ведь приюты для животных.

— Есть. Я обратилась туда, и мне откровенно сказали, каковы шансы моих, точнее, бабушкиных псов. Люди, содержащие эти приюты, просто замечательные, и они делают все, что в их силах, но сейчас у них проблемы. Правительство только что объявило незаконным бизнес по разведению породистых собак, назначив нарушителям огромные штрафы. Теперь все изворотливые заводчики выбрасывают своих питомцев на улицу, а потому сейчас очень многим животным нужно подыскать новых хозяев. В приютах говорят, что смогут передержать бабушкиных собак в течение месяца и сделают все возможное, чтобы найти им дом, но надежды почти нет. Ни одну из моих, то есть бабушкиных собак не назовешь миловидной, так что через месяц их… — Чарли замолчала, провела несколько раз тряпкой по боку Корделии и заставила себя продолжить: — А кому нужны такая корова и ее теленок? Тощие, непонятной породы — ни молочной, ни мясной. Я могла бы еще пристроить кур, но коровы и собаки… — Она покачала головой. — Где-то там, на небесах, у бабушки разрывается от горя сердце… И у меня тоже.

— Эй! — Брин внезапно взял Чарли за руку. — Решение наверняка есть. Оно должно найтись!

— Тогда скажите мне, как поступить, — ответила Чари и высвободила руку из пальцев Брина, понимая, что время предаваться фантазиям подошло к концу, пора возвращаться в суровую реальность. — Мы закончили? Идемте! Вы возьмете из машины смену одежды, приведем себя в порядок, и вы сможете уехать.

— Не смогу, — произнес Брин извиняющимся тоном.

— Почему?

— Дерево, которое упало прошлой ночью… Оно свалилось на мою машину.

Чарли в ужасе посмотрела на него.

— На вашу машину?

— Прямо на нее. Я не подходил близко, но, кажется, этот автомобиль больше не на ходу, судя по тому, что я смог разглядеть с того места, где стоял, когда упало дерево.

— Но я думала…

Сердце Чарли чуть не остановилось, когда она подумала о том, что могло случиться.

— Ваша машина… Вы ведь могли быть в ней, когда рухнул этот эвкалипт!

— Мог, — кивнул Брин. — Но меня там не было. Вот почему этим утром я настроен так оптимистично. Я не погиб, солнце взошло, а значит, существует решение и всех остальных проблем.

— Я хочу посмотреть на вашу машину, — потрясенно произнесла Чарли.

Брин взял у нее из рук тряпки и похлопал на прощание Корделию по впалому боку.

— Ладно. Только вряд ли вам понравится то, что вы увидите, — предупредил он.

Они вышли из сарая, обогнули дом, и Чарли остановилась как вкопанная при виде огромного эвкалипта, лежащего поперек дороги. Это самое большое дерево на ферме засохло еще пару лет назад от старости или от жары, но бабушка не хотела, чтобы его срубили. Увидев его сейчас — сломанное, разбитое в щепки, все еще тлеющее, Чарли почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. В ее воспоминаниях этот эвкалипт навсегда остался волшебным, живым существом.

Когда Чарли было восемь лет, ее родители затеяли развод, ссорясь и скандаля друг с другом, а дочь отправили к бабушке и дедушке, «чтобы не путалась под ногами».

К счастью, бабушка поняла, что Чарли необходимо свое убежище. Дедушка приладил веревочную лестницу к самой нижней ветви эвкалипта, развилка которой образовала что-то вроде кресла. Чарли забиралась туда, раскладывала там подушки, втаскивала наверх веревочную лестницу и зачитывалась комиксами, которые мать не разрешала ей читать. В эти замечательные минуты ей казалось, что весь мир переставал для нее существовать.

И вот этот старый эвкалипт рухнул…

— Он был вам другом, да? — спросил Брин.

Чарли удивленно посмотрела на него. Неужели этот парень в состоянии почувствовать, что дерево тоже может быть другом?

Она покачала головой, не в силах говорить из-за нахлынувших эмоций, затем сердито поморщилась. Нельзя раскисать! Нужно идти дальше. Пусть банк забирает себе остатки этого эвкалипта и все остальное, что еще тут не продано, включая собак и коров… Интересно, банки забирают в счет долга животных?

А в довершение ко всему упавшее дерево раздавило машину Брина, пока тот возвращал домой блудную Флосси. Может ли он подать на Чарли в суд? Конечно, может. Хотя, с другой стороны, как можно пытаться отсудить что-нибудь у того, кого банк и так обобрал до нитки? Чувствуя, что еще немного — и у нее начнется истерика, Чарли подошла к упавшему дереву и увидела, что одна из ветвей смяла капот машины Брина, но остальной кузов не пострадал. Чарли узнала этот ярко-желтый спорткар и отшатнулась, словно обожглась.

Она уже видела его прежде. Здесь, на ферме, когда бабушка была еще жива. Чарли тогда как раз приехала к бабушке на выходные и застала у нее мужчину лет шестидесяти, лощеного, вежливого, одетого в дорогущий костюм. Этот тип улыбнулся ей так, что Чарли занервничала.

— Доброе утро, мисс Фостер. Я Томас Карлайл. Вы раньше, чем мы ожидали. Ваша бабушка говорила, что вы должны приехать сегодня. К сожалению, не могу остаться и побеседовать с вами, но позвольте мне заявить, что ваша бабушка — замечательная женщина, умная и дальновидная. Было приятно иметь с ней дело.

Он пожал Чарли руку, а потом скользнул в свою жуткую желтую машину и укатил прочь.

— Я только что вложила в его фонд немного денег, — сказала бабушка, словно оправдываясь. — Это надежные инвестиции, и он такой умный человек. Это барон, Чарли, настоящий барон! Его полагается называть «лорд Карлайл», но он просил называть его просто Томасом. У него имеется старинный особняк и все такое прочее, хотя он не хвастается этим. Я хотела бы, чтобы Томас остался поговорить с тобой, но он очень занятой человек. — Она подала Чарли брошюру, отпечатанную на глянцевой бумаге с золотым тиснением. — Посмотри, во что я вложила свои деньги.

— Подлое мошенничество, — вспомнив этот разговор, тихо произнесла Чарли.

Но Брин, стоящий рядом, расслышал эти слова.

— Значит, вы уже встречались с моим дядей?

— Ваш дядя… — Она обернулась к нему, задыхаясь от гнева. — Этот подонок — ваш дядя? Вы участвовали в афере, лишившей половину местных жителей их сбережений! Из-за вас бабушка… Она была вынуждена… Она…

Чарли отвернулась и устремила взгляд на нелепый суперкар, жалея, что тот не сгорел дотла.

— Убирайтесь с моей земли! — наконец выдавила она. — Мне плевать, что ваша машина разбита. Убирайтесь отсюда немедленно, или я позвоню в полицию, и вас арестуют. Хотя, если подумать, я в любом случае должна им позвонить. Ваш дядя…

— Чарли, он не имеет ко мне никакого отношения!

— Неужели? Вы ведь сказали, что прибыли сюда по семейным делам. Так где ваш дядя теперь? Считается, что он покончил жизнь самоубийством, вот только полиция утверждает, что он лишь инсценировал свою смерть, а сам сейчас скрывается в Бразилии или где-то еще. Но где бы он ни находился, наверняка продолжает выманивать у стариков последние деньги, представляясь лордом Как-его-там-сегодня-зовут. — Чарли запнулась. — А может, он все еще в Австралии? Вот почему вы здесь! Чтобы помочь ему сбежать! Как бы то ни было, не хочу иметь с этим ничего общего. И с вами тоже. Меня не волнует, замазаны ли вы в аферах вашего дяди, Брин Морган! Если, конечно, это ваше настоящее имя. Хватит с меня лжи и мошенничества! И я не так доверчива, как бабушка. Даже не собираюсь благодарить вас за спасение Корделии и Флосси. Убирайтесь с моей земли, точнее, с земли банка! Сейчас же!

Чарли повернулась и побежала к дому.

Став лордом Карлайлом из Баллистоун-Холла, Брин решил, что приложит все силы для заботы об огромном фамильном поместье, чтобы с гордостью передать его следующему наследнику. Он много работал, не чурался тяжелого физического труда, и дела пошли в гору, в том числе и у многих фермеров, арендующих его земли. А крупный рогатый скот, выращиваемый в Баллистоуне, постепенно становился известным во всем мире.

Несмотря на это, Брину не приходилось самому заботиться о своем комфорте. В конце дня его всегда ждали уже готовые горячая ванна и отличная еда.

Да уж, окажись сейчас рядом прислуга, она бы очень помогла. Брин был весь в грязи. Его куртка осталась где-то в доме, испачканная кровью Флосси. На нем были только легкая рубашка, брюки и туфли. Пока Брин возился, вытаскивая Корделию, он не мерз в такой одежде, но теперь начал ощущать холод. Дом позади него выглядел прочно запертым. В ушах еще звучал эхом звук захлопнув-шейся входной двери.

Брин провел пальцами по волосам, и на его руке остался большой кусок грязи. Сложно не испачкаться, выкапывая корову из болота.

Брину нужен был его телефон, который лежал сейчас на пассажирском сиденье спорткара. В машине имелась и смена одежды. Если суметь попасть в салон автомобиля, можно взять одежду, телефон, вымыться в сарае, а потом позвонить и попросить о помощи. Можно даже позвонить в полицию и заставить местного сержанта объяснить Чарли, что Брин вовсе не такой подонок, как она считает.

Вот только захочет ли она его слушать? А Бри-ну очень хотелось, чтобы она его выслушала. Почему? Неужели потому, что он… Нет! Не хватало еще в довершение всех проблем в кого-нибудь влюбиться! Но почему он подумал об этом именно сейчас? Странно.

Когда Брину было девятнадцать лет, он потерял своего отца, дядю, кузена и сестру-двойняшку в одной страшной трагедии. Горе, которое он ощутил в тот день, не отпускало до сих пор. Конечно, впоследствии Брин пытался заводить романы с женщинами, но в тот момент, когда он чувствовал, что слишком сближается с кем-то, снова возникал страх потерять этого человека, и Брин разрывал отношения.

Но он не сдерживал себя прошлой ночью или этим утром. Он обнимал Чарли так, будто она была ему дорога.

А ведь эта женщина и в самом деле ему небезразлична. Почему? Наверное, он на время забыл о реальности. Последние несколько недель, когда Брин оказался вдали от дома, да еще втянутым в грязные делишки своего дяди, его обычная защита не сработала. Но скоро обязательно сработает. Он это знал.

«Отступись от Чарли, — сказал себе Брин. — Можешь ей помогать, быть ей другом, но не более того».

— Но ей не нужна твоя дружба, — возразил он сам себе вслух. — Чарли думает, что ты такой же плохой, как твой дядя. И это даже к лучшему. То, что произошло прошлой ночью и этим утром, было лишь временным помрачением ума. Надо двигаться дальше.

Отбросив мысли о Чарли, Брин посмотрел на свою машину. Добраться до нее мешала куча спутанных, сломанных ветвей. Огромный сук заблокировал пассажирскую дверь, чуть меньший — дверь водителя, а еще один рухнул прямо на двигатель.

Брин оглянулся на дом, но все шторы были задернуты. Оттуда бесполезно ждать помощи. Он не винил Чарли. То, что сделал его дядя, было ужасно. Брин думал, что Томас обманывал только фермеров, выращивающих коров герефордской породы. Если бы он догадался, что бабушка Чарли тоже стала жертвой обмана, он объяснил бы это раньше, но сейчас было слишком поздно.

«Ладно, — сказал себе Брин, — хватит размышлять о Чарли! Надо сосредоточиться и придумать, как добраться до одежды и телефона».

Он вспомнил, что видел в сарае древнюю косу, которой фермеры косили траву лет сто назад, а еще старые пилы. Брин с тоской подумал о бензопилах в Баллистоуне. Впрочем, тут уж не до выбора…

Брин пытался подобраться к своей машине. Чарли твердила себе, что не стоит наблюдать за ним. Она плотно заперла двери, приняла душ и согрелась. Пора было забыть об этом проходимце, но она все еще дрожала от гнева при мысли, что он находится на ее земле, и размышляла, надо ли позвонить в полицию. Полицейские, наверное, заинтересуются им.

Она стояла у окна наверху, в спальне бабушки, и следила за Брином через щель между шторами.

Он снял с себя рубашку, или, может быть, та порвалась, пока Брин продирался сквозь ветки. Голый по пояс, он размашисто и размеренно водил пилой.

Строительные инструменты на ферме не использовались с тех пор, как почти десять лет назад умер дедушка, и пила наверняка заржавела.

«Вот и отлично!» — злорадно подумала Чарли, вернулась вниз и отыскала в ящике комода глянцевую брошюру, которую показывала ей бабушка. На обложке был изображен потрясающий герефордский красно-белый бык — эту породу даже Чарли могла узнать. На заднем плане виднелось что-то похожее на замок, окруженный горами. Внизу было написано: «Уникальная возможность получить образцы спермы от быков из стада лорда Карлайла из Баллистоун-Холла».

В тексте брошюры приводились цитаты из статей самых уважаемых журналов о сельском хозяйстве Великобритании, например, такая: «То, что сделал лорд Карлайл, привело к невиданному улучшению качества породы».

А далее следовало: «Образцы спермы продаются только при условии, что весь родившийся приплод вернется обратно нашей компании. Если вы не хотите приобретать сперму герефордов, у вас есть шанс раз в жизни вложить деньги в разведение этой удивительной породы».

Далее описывались ошеломляющие результаты тщательного разведения герефордских коров. Текст сопровождали фотографии пробирок с образцами бычьего семени, на упаковке которых был оттиснут фамильный герб Карлайлов, и указывалось, что каждый образец имеет номерной сертификат подлинности. От обилия научных данных у Чарли зарябило в глазах.

Прибыль обещалась настолько высокая, что бабушка отдала все деньги, которые у нее были, а затем взяла заем в банке, чтобы вложить еще больше средств в разведение герефордов.

Это было так глупо! Любой, проведя небольшой поиск в Интернете, мог бы разоблачить мошенничество еще до его начала. Но в здешних местах, откуда вся молодежь перебралась в город, остались в основном только пожилые фермеры, изо всех сил пытающиеся свести концы с концами, борющиеся за сохранение своей земли, цепляющиеся за любую надежду. И это сделало их уязвимыми, что прекрасно понял пройдоха Томас.

К тому времени, когда Чарли поняла, что происходит, мошенничество уже было разоблачено. Ей не пришлось ничего расследовать, полиция сделала это за нее. Выяснилось, что настоящий лорд Карлайл живет уединенно, почти как отшельник, и у него проблемы со здоровьем. Человек, называющий себя Томасом Карлайлом, очевидно, воспользовался этим, создав мошеннический сайт в Интернете. Сертификаты, документы, контейнеры для спермы — все было украдено. Подписи были подделаны. Не имея полномочий, Томас продавал пустые обещания.

Настоящему лорду Карлайлу сообщили об этой афере, и, по слухам, он был потрясен.

Чарли залезла в Интернет и просмотрела последние сообщения о мошенничестве Томаса Карлайла. Оказалось, его настоящее имя Томас Морган.

Так значит, он — дядя Брина. Брин сидел за рулем его машины. Брин приехал помочь человеку, который разрушил столько жизней.

Чарли сидела и плакала за кухонным столом.

Ее пальцы застыли на клавиатуре.

Она вспоминала отчаянный звонок от бабушки. «Милая, они отбирают мою землю и дом… Они дали мне срок до конца недели…»

Чарли тут же бросилась на помощь. Она перевела на бабушкин счет то, что осталось от ее собственных средств, потому что не нашла иного способа хотя бы на время остановить судебных приставов. Чарли вернулась в Мельбурн, чтобы встретиться с адвокатами. А потом у бабушки случился сердечный приступ… Похороны… Горе…

Чарли поцеловала Брина, а ведь тот мошенник оказался его дядей. Да, она такая же наивная, как и ее бабушка! Чарли представила себе, как Брин пилит сучья ржавой пилой, пытаясь забраться в машину, которая, должно быть, стоит намного дороже, чем эта ферма.

— Надо обзвонить всех фермеров в округе и пригласить их на это полюбоваться, — сказала Чарли вслух, понимая, что не поступит так, потому что ущерб все равно уже нанесен. Да и теперь ей стало ясно, как ее бабушка была обманута. — Это потому что Брин так улыбается, — пробормотала она. — Эта улыбка… Если у его дяди такая же, то тогда конечно…

Чарли фыркнула и направилась на кухню, чтобы обнять Флосси, которая выглядела намного веселее, чем прошлой ночью. Повязка на ее лапе была все еще на месте и выглядела почти так же идеально, как если бы ее сделал ветеринар. Чарли подумала о Брине, о том, какую нежность и заботу он проявил.

— Это все обман, — проворчала она, обнимая остальных собак. — Интересно, насколько я глупа? Такая же глупая, как бабушка, или глупее? Брин может пилить тут хоть целый месяц, я к нему и близко не подойду!

Брин пилил сучья уже целый час, когда проезжавший мимо видавший виды грузовик сначала замедлил ход, а после развернулся и подъехал к нему. Из машины вылез пожилой фермер и в изумлении уставился на упавшее дерево.

— Черт побери! Ты в порядке, приятель? А как Чарли? С ней все нормально?

— Она в доме, — ответил Брин. — И она в порядке. Вчера вечером мою машину раздавил эвкалипт. В ней были все мои вещи. — Он выпрямился и вытер пот. — У вас, случайно, не найдется бензопилы, которую я мог бы одолжить?

Но тут водитель как следует разглядел машину Брина, и выражение его лица мгновенно изменилось.

«Сколько же людей в этом районе были обмануты?» — успел подумать Брин.

— Это вы!!!

— Я не имею к нему никакого отношения, — попытался объяснить Брин. — Я просто возвращаю машину в…

— Он его племянник! И он приехал, чтобы помочь ему! — раздался голос Чарли.

Должно быть, она наблюдала за ними. Ее голова появилась в окне на верхнем этаже.

Фермер отшатнулся.

— Черт побери! Ты в порядке? — крикнул он Чарли. — Что здесь делает этот негодяй?

— Я в порядке! — крикнула Чарли в ответ. — Его настигло скорое возмездие. Оставьте его.

— Ему, возможно, придется проторчать тут несколько дней, — проорал фермер и усмехнулся. — Уж этот… хм, воздержусь от крепкого словца… точно заслужил такое. На моих землях буря тоже немало покуролесила, милая, и если ты уверена, что у тебя все хорошо…

— Спасибо! — крикнула Чарли в ответ. — У меня все хорошо. Давайте все займемся своими проблемами. Нам и дела нет до этого типа!

Она захлопнула окно, грузовик быстро сдал назад и уехал. Брин снова остался один.

Он продолжил пилить, размышляя о том, что можно поделать в такой ситуации. Еще много лет назад его семья отказалась от возмещения вреда, причиненного аферами Томаса. Если бы они выплачивали все суммы, которые тот украл, проиграл в карты или выманил обманным путем, то уже давно разорились бы. Мошенничество Томаса бросило тень и на многолетний труд по выращиванию скота в Баллистоуне, нанеся Брину финансовый ущерб, грозя уничтожить то, ради чего он так усердно трудился. Последние недели стоили ему целого состояния. А когда Брин поинтересовался у адвокатов, стоит ли ему выплатить компенсации людям, обманутым Томасом, он услышал в ответ: «Нельзя этого делать ни в коем случае! Если вы заплатите хотя бы одному пострадавшему, то таким образом признаете обязательства вашей семьи перед всеми жертвами вашего дяди. И тогда каждый из этих людей будет с вами судиться, требуя денег».

Брину пришлось смириться с этим фактом, отчего на душе было муторно. Вчера ему хотелось поскорее вернуться домой, оставив все позади. А вместо этого он столкнулся с Чарли — еще одной жертвой обмана Томаса.

И теперь она заперлась в доме, горя ненавистью и испытывая боль из-за того, что сделал его дядя.

Будь Томас сейчас здесь… Но увы, оставалось только надеяться на то, что Интерпол однажды его поймает и справедливость восторжествует… Чем же можно помочь Чарли? Заплатить ей? Но предупреждения адвокатов все еще звучали в ушах Брина: «Одна выплата — и вы взваливаете на себя ответственность за миллионы обманутых. Даже не думайте об этом!»

Так что оставалось лишь пилить мертвые сучья.

Брин все еще находился на ее земле! Он пилил эвкалипт уже целых три часа. А между тем Чарли нужно было выйти из дома, чтобы выгулять собак, проверить кур и убедиться, что с Корделией все в порядке.

Не могла же она сидеть на кухне и злиться до конца дня! Или до конца недели. Или до того момента, когда явятся судебные приставы и заберут бабушкину ферму.

Брин пилил уже целое утро. Может быть, уже хватит? Чарли ужасно хотелось от него избавиться. Сосед сказал, у Брина уйдет несколько дней на то, чтобы добраться до салона спорткара.

Чарли вздохнула. Ничего не поделаешь, придется отпустить этого парня с крючка.

Судя по всему, его телефон в машине, иначе Брин уже вызвал бы помощь. Если одолжить ему свой сотовый, он сможет позвонить и заказать эвакуатор, лесоруба с бензопилой или такси. За звонки пусть платит сам — у Чарли не было на это денег.

Еще немного подождав, она наконец решилась действовать, сказав себе: «Ладно, Чарли, смирись. Иди одолжи Брину свой телефон и подскажи ему необходимые номера. Сделай все возможное, лишь бы духу его тут не было!»

Она надела черные брюки и белоснежную рубашку, стянула волосы в аккуратный узел и приказала себе: «Иди и поскорее избавься от Брина!»

Глава 4

Чарли оставила собак в доме. Если их выпустить, они будут скакать вокруг нее, радуясь, что им разрешили прогуляться, а Чарли не хотела, чтобы их радость помешала ей выразить Брину свое презрение.

Она обогнула ствол дерева и остановилась в изумлении, увидев, что Брин вовсе не прорубал путь к своей машине, а если он это и делал, то избрал слишком долгий способ.

Оказывается, он в первую очередь начал расчищать от сучьев дорогу, ведущую к дому. Отпиленные ветви и сухие листья Брин складывал в аккуратные кучи подальше. А ту древесину, которую можно было бы впоследствии использовать как дрова, он клал поближе к дороге, откуда ее потом было бы проще погрузить в грузовик и отвезти в дровяной сарай.

Брин расчищал подъездной путь к ферме. Зачем? Не собирается же он уехать отсюда на своей машине, которая явно не на ходу после падения на нее огромного дерева? Или Брин надеется, что Чарли отвезет его в аэропорт?

Зачем он потратил не один час на дополнительную работу, когда, несомненно, лучшим вариантом было бы просто добраться до телефона, лежащего в машине, и вызвать такси?

Чарли смотрела на Брина в оцепенении. Словно почувствовав ее присутствие, он поднял глаза, увидел ее и перестал пилить.

— Что вы делаете? — задала она идиотский вопрос.

На лице Брина снова появилась его неотразимая улыбка. Учитывая все, что он и его ужасный дядя натворили, у этого типа еще хватало наглости улыбаться!

— Пилю, — вежливо ответил он и снова вернулся к работе.

Чарли стояла и смотрела на него. Брин пилил так ловко и уверенно, будто старый ржавый инструмент в его руке был совершенно новым. Чарли приходилось держать в руках пилу, и она знала, что даже с хорошим инструментом управиться непросто. Но чтобы пилить вот так бойко пилой с ржавым лезвием!..

Брин сказал, что он фермер. Может быть, в этом он не солгал?

Но в остальном-то он оставался обманщиком! Чарли бросила взгляд на раздавленный спорткар и подумала о том ущербе и той боли, которые причинил этот человек. В ее сердце снова вскипела злость.

— Вам не нужно расчищать дорогу, — холодно заявила она. — Вы ведь не поедете на этой машине. В Карлсбруке есть местная служба такси. Если вы заплатите, они отвезут вас в аэропорт. В нескольких милях отсюда живет один лесоруб. После прошлой ночи у него, конечно, хватит работы на несколько месяцев вперед, но если вы с ним сторгуетесь, он проложит дорогу к вашей машине.

Брин отложил пилу, выпрямился и посмотрел на Чарли.

— А как же вы?

— Это вас не касается. Я хочу, чтобы вы покинули мою землю.

— Этот лесоруб расчистит вашу дорогу?

— Когда-нибудь да.

Впрочем, Чарли нечем было оплатить его работу.

— «Когда-нибудь» — это звучит не самым лучшим образом, — сказал Брин и снова взялся за пилу.

— Вы не сможете расчистить дорогу в одиночку и без бензопилы, — ошеломленно возразила Чарли.

Продолжая пилить, Брин ответил:

— Думаю, уже к вечеру сделаю большую часть работы. К тому времени я доберусь до своей машины, заберу телефон, смену одежды и сделаю все возможное, чтобы вытащить себя отсюда. А у вас останется расчищенная дорога. Так что спасибо за предложение, мисс Фостер, но я его не приму.

У Чарли голова шла кругом. Этот человек — негодяй. Почему же он не ведет себя соответственно? Потому что пытается воспользоваться своим очарованием и снова ее обмануть?

— Я не хочу, чтобы вы дольше оставались на моей земле, — отрезала она, и это прозвучало так, словно фраза из уст ребенка: «Я забираю свою игрушку и иду домой!»

Брин снова отложил пилу в сторону. Чарли не могла отвести глаз от его голого мускулистого торса.

Так может, Брин на самом деле фермер? Судя по тому, как он управляется с пилой… «Нет! Не позволяй себя обмануть!» — сказала себе Чарли.

Она подошла ближе и протянула телефон так, словно передавала что-то неприятное кому-то еще более неприятному.

Брин печально улыбнулся и покачал головой.

— Мне больше ничего не нужно от вас. Зайдите в дом и позвоните в полицию в Карлсбруке. Попросите соединить вас с сержантом Марлоу. Последние несколько дней я вместе с ним пытался разобраться в дядиных делишках.

Брин смотрел Чарли в глаза, и взгляд его был серьезен.

— Томас Карлайл — это фальшивое имя, — продолжил он. — В действительности моего дядю зовут Томас Морган. Когда-то он был частью нашей семьи, но это было давно. Еще подростком он имел проблемы с законом, а когда ему исполнилось двадцать, Томас окончательно пошел вразнос. Он разбил сердце моей бабушки. Мой дедушка, который недавно умер, отчаялся увидеть Томаса исправившимся человеком.

— Так вы знали…

— Мы давно знаем, что Томас — негодяй. Мы не знали о том, что он обманул фермеров в Австралии, пока полиция не сообщила нам об этом. Он крал и у нас, его родных. И у меня тоже. Он обманывал и обирал всех, кто имел с ним дело.

— Так он вовсе не барон, не лорд?

— Нет.

— А вы… Вы действительно фермер?

Брин показал Чарли свои ладони — большие, натруженные. Эти руки прошлой ночью несли Флосси, а сегодня утром выкопали Корделию из грязи. Эти руки три часа пилили дерево, и на них не вскочили пузыри мозолей.

— Сельское хозяйство — это моя жизнь, — просто сказал Брин. — Я приехал сюда лишь для того…

— Чтобы спасти вашего дядю, — бесстрастно произнесла Чарли.

— Я приехал, потому что мне сообщили о смерти Томаса.

— Он мертв?

— Скорее, подстроил свою смерть. — В голосе Брина внезапно зазвучала усталость. — Возможно, вы не знаете, что он обманывал людей и раньше. Против него поданы иски в Великобритании и в полудюжине других стран. Его ищут многие юристы и полицейские. Так что у него не оставалось выбора.

Брин стоял неподвижно. Его и Чарли разделяло всего тридцать футов, но казалось, что между ними целая миля недоверия, а мрачный голос Брина словно еще больше увеличивал это расстояние.

— Томас припарковал машину над обрывом у реки Мертвецов, к северу от Карлсбрука, и оставил записку, в которой написал, что устал убегать, сожалеет о своей лжи, что с него хватит. Судя по всему, он поступил так, чтобы выгадать время для отъезда из Австралии. Томас художественно оставил один ботинок на краю утеса, а другой сбросил на уступ ниже. На краю утеса он оставил следы, будто спрыгнул оттуда, а на утесе бросил открытый портфель, чтобы создать впечатление, что бумаги из него унес ветер. Машину он арендовал перед своим «самоубийством», по поддельным бумагам. Поэтому мне позвонили из полиции. Я ведь один из немногих родственников Томаса. Мой отец умер несколько лет назад, а дед — совсем недавно. Не мог же я попросить отправиться в Австралию свою мать, чтобы доказывать, что Томас на самом деле не покончил жизнь самоубийством, а выехал из страны по поддельному паспорту туда, где снова сможет обманывать людей.

— Вы знали, что он не покончил с собой?

— Я догадывался. Но окончательно убедился, лишь приехав сюда.

— Но вы… Вы сказали, что приехали, чтобы помочь ему.

— Я этого не говорил. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы исправить ущерб, который он причинил, но помогать Томасу я бы не стал.

Чарли покачала головой, пытаясь избавиться от замешательства. Почему она должна доверять этому человеку?

— А что насчет автомобиля? — поинтересовалась она, глядя на разбитый спорткар.

Брин вздохнул и даже криво улыбнулся.

— Да, это моя проблема. Томас взял его в аренду на мое имя. Это еще одна причина, по которой я должен был приехать. Я уже сказал, что дядя обворовал меня. Некоторое время назад он явился ко мне и украл мое удостоверение личности и другие документы. Этот спорткар нужно, точнее, было нужно вернуть в Мельбурн. — Брин уныло посмотрел на раздавленный автомобиль. — Мне было непросто убедить дилера, что не я заключал с ним договор об аренде. Но это было до того, как на машину упало дерево. Ну а теперь…

— Вам придется отвечать за нее?

Невероятно, но Чарли вдруг поверила Брину. Почему? Ведь его дядя был непревзойденным мошенником. Но, возможно, Томас действительно ограбил и его тоже? А она заставила Брина сражаться все утро с упавшим деревом! Этот человек спас Флосси и Корделию… И все же куда проще было не верить ему.

— Если хотите считать меня подонком, на здоровье, — пожал плечами Брин, словно прочитав мысли Чарли.

— Не понимаю! — с отчаянием воскликнула она. — Как я могу поверить, что вы фермер, если вы ездите на такой машине? Она стоит…

— Я могу сказать точно. — Брин назвал такую цену, которая ошарашила Чарли, а затем он улыбнулся. — Но знаете, жизнь не всегда так уж плоха. Нужно уметь увидеть в ней время от времени что-то хорошее.

— Что вы имеете в виду?

— Когда я прилетел в Австралию, полицейские встретили меня в аэропорту и привезли в ужасный мотель в Карлсбруке. Там я был вынужден провести несколько дней. Со мной обращались, как с преступником. Ведь Томас под большинством подписываемых им документов подделывал мою подпись, и довольно искусно. Мне повезло, что я не оказался за решеткой. К счастью, тот факт, что я добровольно вылетел сюда, заставил полицейских задуматься. Когда они перестали подозревать меня, мне пришлось пройти еще через кучу необходимых юридических формальностей. Наконец мне разрешили вернуться домой, но полиция не предложила отвезти меня обратно в аэропорт. А тут еще эту машину нужно было возвратить в Мельбурн. И какую машину! — улыбка Брина превратилась в проказливую усмешку. — Так что я решил…

— Вы решили немного…

— Развлечься. Я усвоил из тяжелого опыта, что ты либо позволишь сумраку сокрушить тебя, либо сможешь поймать лучи света. — Брин замолчал и пристально посмотрел на Чарли. — Сдается мне, что в вашей жизни в последнее время было очень мало светлого. Насколько сильную боль причинил вам Томас?

— Вам ни к чему это знать, — пробормотала она и провела ногой по гравию дороги.

Брин обошел поваленное дерево, встал перед Чарли, положил руки ей на плечи и крепко их сжал. Она смотрела вниз, ковыряя носком ботинка гравий, не в силах поднять глаза.

— Чарли…

— Не надо.

— Пожалуйста, расскажите. Мне необходимо знать.

— Ладно. Он забрал все, — сказала она, и отчаяние снова зазвучало в ее голосе. — Томас приехал сюда, решив, что это действующая ферма, хотя у бабушки осталось всего двадцать акров земли. Остальную часть фермы она продала, когда умер дедушка, чтобы у нее были средства кормить подобранных животных и ухаживать за ними. Так как у нее была только одна тощая корова и один теленок, даже Томасу пришлось признать, что нет смысла убеждать бабушку приобрести сперму герефордских быков. Но это не помешало ему объяснить, как выгодно вкладывать деньги в этот бизнес. Он заявил бабушке, что ее помощь попавшим в беду животным — это замечательно, и он хочет помочь ей в таком благородном деле, а потому предлагает ей уникальную возможность для инвестиций… С тех времен, когда ферма еще процветала, у бабушки оставалась возможность взять в банке крупный заем. Управляющий отделением в Карлсбруке поленился проверить, на что она берет такую огромную сумму… Мне не под силу погасить этот кредит. — Чарли покачала головой. — Не важно. Дело сделано. И, похоже, бабушка была не единственной, кто по глупости занял деньги у банка. Менеджера местного отделения уволили, а бабушка оказалась в большой беде, когда от нее потребовали выплатить заем. Мне удалось погасить часть долга, чтобы ее не выселили сразу, но было ясно, что моих средств не хватит для сохранения фермы. Поэтому бабушка очень сильно переживала, а затем у нее от горя случился сердечный приступ. — Чувствуя, как душа снова наполняется гневом и скорбью, Чарли рывком высвободилась из объятий Брина и с трудом договорила: — А потом бабушка умерла. Вот и все. И нет никакой надежды на то, что эта история хорошо закончится.

— А почему бы нам не попытаться отыскать в этой ситуации хоть что-то хорошее — что даст хотя бы проблеск надежды?

Чарли дрожала всем телом и уже была готова расплакаться, но неожиданный ответ Брина остановил подступившие к глазам слезы.

— Как?

— Мне кажется, у нас обоих было несколько трудных недель.

— Я не вижу в этом ничего хорошего…

— Если вы больше не настаиваете на том, чтобы я немедленно покинул вашу землю, я мог бы немного отдохнуть от рубки леса. Но нет смысла возвращаться в дом и сидеть за чашкой чая, соревнуясь в том, кто самый несчастный. — Голос Брина смягчился. — Я, кстати, признаю ваше первенство. Меня подставил мой дядя. А вы потеряли свою бабушку.

— Вы опоздали на самолет.

— Но я только что понял, что это не важно.

— Разумеется, это важно. Я могу вызвать вам такси. Сегодня вечером будет еще один рейс… — Чарли замерла в ужасе. — Но вы пропустили свой самолет, и вам придется еще раз заплатить за билет! О боже!

— Я уже думал об этом. У меня есть страховка, которая покрывает большинство несчастных случаев, так что она покроет опоздание на рейс из-за падения дерева на машину. Хотя я сомневаюсь, что страховая компания выплатит стоимость разбитого спорткара.

— Что же вы будете делать?

— Нет смысла паниковать, — твердо сказал Брин. — Потому что паника все равно не поможет. Вместо этого я позвоню в автосалон и напомню, что они согласились, чтобы я сам отогнал автомобиль в Мельбурн. Они были рады моему предложению, потому что это означало, что им не нужно будет отправлять за ним своих людей. Так что пока мои люди будут с ними разбираться, я смогу сосредоточиться на таких важных вещах, как поиск хорошего в этой ситуации.

— Ваши люди? — переспросила Чарли.

— Мои юристы. А где ваши люди?

— Не поняла…

— Ваши родители, ваши парни, подружки, соседи…

— Вы видели одного соседа…

— Всего пару минут, а после он уехал, оставив вас посреди беспорядка, да еще в компании того, кого он считал негодяем. Насколько же вы одиноки, Чарли Фостер?

— У меня есть собаки.

— Верно. — Брин задумчиво посмотрел на нее. — Собаки. И куры, и коровы. Надо их включить в список того хорошего, что у нас есть.

— Вы о чем?

— Что прямо сейчас могло бы сделать вас счастливой?

— Наверное, если бы я сумела подыскать новых хозяев для собак.

— Вы не хотите оставить их себе?

— Как я могу? У меня в Мельбурне однокомнатная квартира. Арендная плата уже просрочена.

— Ладно, сегодня эту проблему не решить. А нам немедленно нужен проблеск надежды. — Брин окинул взглядом холмы вдали, а затем заявил: — Сегодня идеальное утро для того, чтобы действовать.

— Вам необходимо взять такси.

— Да, я мог бы уехать и оставить вас наедине с раздавленным спорткаром, заваленной сухими сучьями подъездной дорогой и другими проблемами. Но я решил, что уехать — это поступок, не достойный героя, а я всегда хотел им быть. Ну же, Чарли! Вас обидел Томас. Но на каждого злодея должен быть свой герой. Спросите любого приличного кинорежиссера. Я знаю, что должен бы надеть накидку, призвать мою суперсилу и в одно мгновение убрать с дороги это дерево, но вам придется удовольствоваться тем, что есть, — то есть моим решением не оставлять вас один на один с этим беспорядком.

Брин коснулся ее подбородка рукой и заставил поднять лицо, чтобы их взгляды встретились.

— Сегодня суббота, а ведь даже супергерои нуждаются в выходных. Так как насчет того, чтобы немного отдохнуть и отложить решение всех проблем до понедельника?

— Я не знаю… Что вы предлагаете?

Брин снова огляделся вокруг.

— Костер, — ответил он тоном мальчишки, собирающегося затеять шалость. — Эти сухие ветки, которые я уже отпилил, будут славно гореть. Возможно, нам придется позвонить местным пожарным, чтобы предупредить их. Но ведь сжигать хворост не запрещено, ведь так?

— Э-э-э… Нет…

В это время года половина местных жителей обычно выжигала кустарник, чтобы обеспечить безопасность в течение летнего сезона лесных пожаров.

— Ну вот и славно. А еще мы могли бы испечь картошку на ужин, когда костер прогорит до углей.

— Вы хотите остаться на ужин?

— А вы мне разрешите? Чарли, я хочу вам помочь: навести тут порядок, забрать машину с вашей земли, убедиться, что с Флосси все хорошо и что Корделия оправилась от утренних приключений. Более того, я хочу посмотреть, могу ли я еще чем-нибудь вам помочь.

— Томас всего лишь был вашим дядей. И он тоже причинил вам вред. Вам не нужно…

— Но я этого хочу, Чарли, — не дал ей договорить Брин. — Итак, перед вами мужчина, желающий стать супергероем. — Он улыбнулся. — Признаю, что мне не хватает обтягивающего костюма из лайкры, но неужели вы намереваетесь сказать «нет»?

Эта его улыбка… Ох уж эта улыбка! Супергерой минус лайкра? Чарли хотелось и расплакаться, и рассмеяться одновременно. Улыбка Брина творила с ней настоящее волшебство, обещая проблеск надежды.

Костер? Это может быть весело. Как давно она не веселилась. И будет ли у нее еще в будущем такая возможность?

Брин наблюдал за Чарли, ожидая ее решения.

— У меня нет картошки, — наконец сказала она.

— Эта маленькая голубая машина за домом — ваша?

— Да.

Чарли предстояло ее продать, но думать об этом сейчас не хотелось.

— Тогда давайте поступим так, как вы предлагали вчера: сделаем дыру в ограде пастбища и доберемся до шоссе, чтобы съездить в город за продуктами. А после вернемся и начнем наш уик-энд. Чур, я плачу за картошку!

Этот мужчина собрался покупать ей картофель? Что за щедрое предложение! Чарли невольно рассмеялась.

— Но разве ваш кошелек не в машине?

— Он в заднем кармане моих брюк. Все-таки есть разница между мной и супергероями в лайкре. Сколько из них имеют задние карманы на штанах?

Чарли с трудом сдержала смех.

— У вас хватит денег на картошку?

— Даже останется на бутылку вина.

Улыбка Брина стала еще шире, и Чарли почувствовала себя словно загипнотизированной ею. До чего же этот мужчина деликатен! Как хочется ему доверять!

Чарли одернула себя, напомнив, что для доверия повода вовсе нет. Но ей и в самом деле хотелось немного отдохнуть, устроить костер и выпить вина. А уж провести уик-энд с таким великолепным мужчиной тем более! И внезапно ей показалось, что все не так уж плохо. Скоро она снова будет вынуждена вернуться в мрачную реальность, ну а пока…

— Хорошо, идемте прорубать дыру в ограде, — сказала Чарли.

— Отличное решение!

Брин обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Его губы коснулись ее губ легко, словно перышко. В этом поцелуе не было и намека на страсть — всего лишь нежный поцелуй, запечатывающий договор между двумя людьми, которые могут стать друзьями.

Брин отстранился и снова улыбнулся.

— У вас в доме найдется для меня какая-нибудь одежда? Вид у меня совсем непрезентабельный. Я мог бы позволить вам отправиться за покупками одной, но супергерои так не поступают.

Да, Чарли могла бы сама съездить в город. Это было бы разумно. Но этот поцелуй лишил ее здравомыслия.

«А что мне терять? — подумала она. — У меня есть собственный супергерой на целый уик-энд. А разве может женщина оставить своего супергероя, когда отправляется по магазинам?»

— В доме должна быть дедушкина одежда. Бабушка никогда не выбрасывала вещи.

— Отлично! — Брин взял Чарли за руку. — Найдите мне что-нибудь надеть, и давайте повеселимся.

Кто бы мог устоять перед таким соблазном? Только не Чарли. Да, ее жизнь сейчас была полна проблем, но в предстоящие выходные весь мир будет принадлежать ей.

«Что я натворил? — думал Брин. — Пообещал остаться на выходные, снова поцеловал Чарли! Зачем?»

Барьеры, которыми он окружил свое сердце, были разрушены шоком от предательства Томаса и мрачностью последних недель. Придется возводить их снова.

Он посмотрел на Чарли, на ее лицо, на котором зарождалась трепетная улыбка, ощутил тепло ее руки в своей руке и сказал себе, что восстановление обороны подождет до понедельника.

Глава 5

Чарли наблюдала за Брином, катящим тележку по супермаркету в Карлсбруке. На нем были заляпанные грязью ботинки, брюки, тоже забрызганные грязью, а также один из свитеров дедушки, растянутый за многие годы настолько, что налез на широкие плечи Брина.

Брин был одет, как неуклюжий фермер, который перед поездкой в город не удосужился переодеться. Но, несмотря на свой наряд, он не выглядел фермером. Да, его лицо было обветренным, возле глаз «гусиными лапками» разбегались лучики морщинок, как у человека, который провел много времени на солнце, а руки, державшие ручку тележки, казались руками фермера — большими и натруженными. Но то, как он себя держал…

Брин был высоким, загорелым и мускулистым. Несмотря на его одежду, девицы-кассирши не сводили с него глаз с того момента, как он вошел.

Когда Чарли направилась в овощной отдел за картошкой, Брин заупрямился и потащил ее в секцию деликатесов.

— Для начала купим закуски, — заявил он. — Какие сорта сыров тут продаются?

В долине было несколько первоклассных производителей сыра, и они снабжали супермаркет своей продукцией. Но местным фермерам она была не по карману.

Однако оказалось, что Брин мог себе это позволить.

— Отлично! — воскликнул он и выбрал шесть больших кусков сыра.

— Шесть! — Брови Чарли поползли на лоб. — Мы так много не съедим!

— Вы говорите с человеком, который проработал лесорубом все утро.

Чарли в оцепенении наблюдала, как Брин начал загружать в тележку столько еды, что хватило бы прокормить целую армию. С того первого панического телефонного звонка от бабушки Чарли экономила каждый цент и питалась в основном макаронами и домашними супами. А Брин накладывал сейчас в тележку стейки, колбасы, бараньи отбивные, бекон, сливочное масло, орехи, чипсы, замороженный яблочный пирог, сливки, пиво, вино и даже шампанское!

— Где-то здесь должна быть икра, — пробормотал он, бросая в тележку вакуумные упаковки с копченым лососем. — Может, спросить? — Брин повернулся к кассиршам: — Мисс Фостер ищет икру. Она в этом отделе?

Девицы посмотрели на Чарли, затем на Брина и захихикали.

— Как долго вы собираетесь у меня пробыть? — спросила Чарли, когда в тележку поверх бутылки шампанского приземлился кочан капусты.

— Столько, сколько нужно, — загадочно ответил Брин. — Для печеного картофеля нам потребуется фольга, сметана, бекон и салат из капусты. Но я подозреваю, что в состав этого салата входит не только капуста. А что еще?

Чарли посмотрела на кучу продуктов в тележке.

— Как долго вы планируете оставаться?

— Наш костер прогорит до углей только к вечеру, а я с самого завтрака ничего не ел. На обед мы приготовим стейки.

— А лосось зачем?

— Для закусок. Лесоруб проголодался. Так что, тут не продается икра? Позор! А пилы у вас продаются? — спросил он у девиц на кассе.

— Большие?

— Брин, вы не можете…

— Могу.

Он остановился и повернулся к Чарли. Они стояли посреди овощного отдела перед прилавком с капустой. Пара женщин средних лет смотрела на них с невозмутимым любопытством, но Брин, казалось, не замечал этого. Его внимание было сосредоточено на Чарли.

— Вы слишком одиноки, — сказал он достаточно громко, чтобы все услышали. — Я могу пробыть здесь еще несколько дней. Я мало что могу сделать, чтобы исправить ущерб, нанесенный Томасом. Он отнял у вас вашу бабушку и многое другое. Но то, что я могу исправить, я сделаю. У меня нет денег, чтобы компенсировать вред, причиненный каждой жертве его мошенничества, но я хочу оставить вам достаточно дров, чтобы топить дом, пока вы в нем живете, хочу расчистить вашу дорогу, помочь вам найти дома для всех животных вашей бабушки. И больше всего, Чарли, я хочу заставить вас улыбнуться. Полно, ведь это всего лишь картошка, лосось и салат из капусты — если, конечно, я выясню, как он готовится. И ничего больше. Я здесь не для того, чтобы обещать неисполнимое…

— Это он о чем? — спросила одна из кассирш у другой.

— Это значит, он не хочет с ней спать, — ответила та. — Жалко. Эх, если бы он предложил мне!..

— Я могу дать вам отличный рецепт из капусты, — заявила одна из покупательниц и улыбнулась Чарли. — Шарлотта, прими от него эту помощь.

Твоя бабушка хотела бы, чтобы ты так поступила.

— Он племянник Томаса Карлайла, — растерянно произнесла Чарли. — Он сам признался. Томас Карлайл — это тот парень, который называл себя лордом Карлайлом и который обокрал всех нас. Почему я должна ему доверять?

Наступила тишина. И вдруг заговорила одна из кассирш:

— Я знаю этого парня.

Все повернулись к ней.

— Я хочу сказать… — Девушку, казалось, смутило всеобщее внимание, и ее подруге пришлось подтолкнуть ее локтем, чтобы заставить продолжать. — Вы ведь знаете, что мой папа полицейский? Он сказал, что племянник того афериста был здесь. Они думали, что он тоже замешан в мошенничестве, но он специально приехал аж из Великобритании, чтобы сказать, что он ни при чем. Должно быть, это тот самый парень. И он великолепен, мисс, — выдала она скороговоркой и замолчала, покраснев.

— Вы ищете что-нибудь еще? — спросила другая кассирша, чтобы отвлечь внимание от смутившейся подруги.

— Нам нужен корм для собак, — ответил Брин.

— Я покажу вам, где он продается, — тепло сказала дама, пообещавшая рецепт капустного салата. — О, Шарлотта, мы так волновались за тебя!

«Еще рано переставать за меня волноваться, — подумала Чарли. — У меня такие проблемы!»

В сумерках Брин разжег костер. Вечер был теплым и тихим. Искры от целой горы пылающих сухих ветвей взлетали, казалось, до самого неба, и от них исходил сильный жар.

Брин подошел к покрывалу, которое расстелила на земле Чарли, точнее, к двум покрывалам, но на втором удобно устроились семь собак.

— Придется ждать целый час, прежде чем костер прогорит, и у нас будет достаточно углей, чтобы испечь картофель, — сказала Чарли, предлагая Брину бутылку из вместительной корзины. — Хотите пива?

— А еще чипсов, и сыра, и печенья, — ответил он и плюхнулся рядом с ней.

На нем по-прежнему был надет дедушкин свитер, хотя Брину наконец удалось добраться до машины и забрать оттуда свои вещи. Но он взял с собой только деловые костюмы, рубашки и кашемировый свитер. Такая одежда явно не годилась для тяжелой физической работы и пикника у костра.

Брин налил пива для себя и вина для Чарли, снова сел рядом с ней, посмотрел на огонь, и ему показалось, что он оказался дома. Что за сумасшедшая мысль? Его дом — на другом конце света, а не здесь. А с этой женщиной они познакомились меньше суток назад.

— Расскажите мне о себе, — попросил Брин, внезапно ощутив, что очень хочет узнать Чарли лучше.

— Ну, я люблю сосиски с печеным картофелем. И вино.

— Какая вы глубокая натура. Но, вообще-то, я хотел узнать не это…

— Сначала вы расскажите о себе, — торопливо перебила его Чарли.

«Да уж, — подумал Брин, — как это по-женски: повернуть разговор, заставив меня самого отвечать на вопросы. Так что ей рассказать?»

Он грыз крекер, запивал его пивом и думал о доме, о своем огромном поместье, об обязанностях, которые лежали на его плечах. Да, Брин любил эти земли, этот дом, этот скот, но не ожидал, что станет обладателем титула. Все изменила смерть его деда всего два месяца назад. Брин стал бароном Карлайлом из Баллистоун-Холла. Но ведь дядя Томас, обманувший Чарли, представился именно этим титулом.

Брин посмотрел на Чарли, которая ела сыр, смакуя каждый кусочек. У ее ног лежали собаки. В ее медных кудрях играли отсветы пламени костра. Брин просто не мог признаться ей, что лорд Карлайл — это он. Пожалуй, получится рассказать ей правду о себе, не называя своего титула.

— Ладно. Вот моя краткая биография. Я фермер. Моя семья выращивает скот мясной породы на протяжении уже нескольких поколений. Это у меня в крови. И я люблю свою работу. Мне тридцать пять лет, и я все еще не женат, к большому огорчению моей матери, но мне так нравится.

— Вы предпочитаете холостяцкую жизнь?

Брин помолчал, обдумывая, как ответить уклончиво на этот вопрос. Но ни один из пришедших ему в голову ответов не показался подходящим. Что-то было настолько необычным в этой обстановке, в этой женщине, что заставляло его быть откровенным. И это казалось ему правильным.

— Когда мне было девятнадцать, в нашей семье произошла большая трагедия, — сказал он ей мягко, до конца не уверенный, стоит ли снова бередить рану, которая никогда не заживет. — Думаю, это научило меня тому, что лучше быть одиноким.

— О, Брин, — негромко произнесла Чарли. — Вы хотите рассказать мне об этом?

Хотел ли он? Ему почему-то казалось, что он должен поделиться с ней этой историей.

— Я тогда учился в университете, — начал Брин свой рассказ, глядя перед собой невидящим взглядом. — Моя сестра тоже была студенткой, но в те дни она приехала домой на выходные. Как и во многих фермерских семьях, мой дедушка, мой отец, мой двоюродный брат Алан и мой дядя — старший брат моего отца, а не тот, кто вас обманул, — работали на ферме. Она у нас большая. Обычно ее хватало, чтобы прокормить нашу семью, но в то лето была сильная засуха, и огромный подземный резервуар для воды, который мы использовали, опустел. Едва это случилось, как с севера на нас двинулся грозовой фронт. Прогноз погоды обещал вскоре сильные ливни, поэтому отец и дядя решили почистить резервуар, пока тот снова не наполнился водой. Они воспользовались для этого бензиновым насосом…

— О, Брин, нет!..

«Чарли сразу стало ясно, что случилось, — подумал он. — Интересно, много ли людей смогли бы с ходу это понять? Впрочем, она ведь уже знает, что речь пойдет о трагедии, а вот мои родные ничего не подозревали».

Брин, в отличие от остальных в его семье, с детства интересовался тем, как все устроено и как работает, а потому его близкие постоянно над ним подшучивали на эту тему: «Там трактор заглох. Иди почини его!»

Но в тот день Брина не было рядом с ними, чтобы объяснить, насколько глуп и опасен их план.

— Из-за бензиновых паров отец и дядя потеряли сознание, — продолжил он, стараясь говорить бесстрастным голосом. — Они умерли быстро, потому что бензин продолжал испаряться.

— О, Брин!..

— Это еще не все. — Он закрыл глаза, заставив себя излагать, как все было. — Когда в обед отец и дядя не пришли домой, моя сестра Луиза и мой двоюродный брат Алан отправились их искать. Подойдя к краю резервуара, они увидели моего папу — дядя лежал чуть дальше, поэтому они его не заметили и предположили, что он уже пошел за помощью. Сестра и кузен, пытаясь помочь отцу, спустились вниз по лестнице, но к тому времени паров бензина в резервуаре скопилось так много… — Брин покачал головой. — Единственное, что хоть как-то утешает, — это мысль о том, что их смерть была скорой. — Он помолчал, а затем добавил: — Такое невозможно забыть. Это навсегда остается с тобой.

— О, Брин, мне так жаль это слышать!

— Все в порядке, — резко сказал он и пожал плечами. — Итак, вы теперь знаете мою историю. Из всей семьи остались только мы с мамой. Мы не скорбим непрерывно, но эта боль всегда с нами.

— Вы живете вместе?

— Хм, нет, — улыбнулся Брин при мысли о своей эксцентричной матери, которая после многих лет уныния нашла способ отвлечься от трагедии прошлого. — Мама… Э-э-э… очень хочет меня женить и просто изводит меня списками потенциальных невест. А еще она обожает розовый цвет. Она поселилась в особ… в коттедже рядом с моим домом. Живя отдельно, мы ладим гораздо лучше. Обычно она не достает меня невестами до ланча, и к тому времени я успеваю выпить кофе, чтобы у меня хватало сил выслушивать ее спокойно, а после я возвращаюсь к коровам.

Наступила тишина. Чарли молчала. Казалось, она переваривала только что услышанное, и Брин был благодарен ей за то, что она, в отличие от остальных, узнав о его трагедии, не начала охать и произносить пошлые банальности.

— Значит, ваш дядя — мошенник? — тихо спросила Чарли через пару минут.

Брин обрадовался тому, что она не стала зацикливаться на его печальной истории.

— Дядя, который умер, был старшим братом моего отца, — пояснил он. — А Томас, который вас обманул, — моложе. Он рос непослушным мальчишкой, затем стал неуправляемым юнцом и в конце концов превратился в преступника. Мы видели его лишь время от времени. Он разбил сердца моих бабушки и дедушки. Эта его последняя афера… — Брин покачал головой. — Это непростительно. Я так виноват!

— Вы тут ни при чем, — прошептала Чарли и нежно взяла его за руку.

Это было… удивительно. Всего лишь простой жест, выражающий сострадание, заставил Брина ощутить странное чувство, названия которому он не знал. Он высвободил свою руку, но тут же пожалел об этом.

— Хватит обо мне, — произнес Брин почти грубо. — Уговор есть уговор, Чарли Фостер. Теперь ваша очередь рассказывать о себе.

— Да мне особо и нечего рассказать…

«Похоже, эта женщина не привыкла откровенничать», — подумал Брин и напомнил:

— Вы говорили, что работаете дизайнером интерьеров.

— Сейчас по мне этого не скажешь. — Чарли с сожалением посмотрела на свою грязную, покрытую собачьей шерстью одежду. — Но я и в самом деле дизайнер интерьеров. Расскажите мне о своем доме. В каком стиле он обставлен? Модерн? Шебби шик? Подождите, не говорите! Дайте я догадаюсь. В провинциальном стиле?

Брин улыбнулся, подумав о своем доме, где причудливо сочетались вкусы стольких поколений его семьи. Но он не собирался позволить Чарли соскочить с крючка.

— Значит, вы учились в университете?

— Да. — Из нее каждое слово приходилось тянуть словно клещами. — А вы на какую специальность обучались?

— Я получил диплом инженера, а также немного изучал бизнес. А кто настоял на вашей учебе в университете?

— Бабушка.

— А ваши родители?

— Они далеко. Мама — антрополог. Папа — профессор антропологии. Именно благодаря общей профессии они и познакомились. Сейчас, насколько мне известно, отец живет в США со своей третьей женой и семью детьми. Мы с ним не общаемся. А мама живет в Бразилии и все еще переживает из-за того, что отец, как она считает, ее предал. Я получаю от нее открытки на Рождество. У папиной семьи было достаточно денег, чтобы отправить меня учиться в лучшую школу-интернат. А каникулы я обычно проводила здесь, с бабушкой и дедушкой. Я любила искусство, поэтому мы с бабушкой решили, что именно этим мне и нужно зарабатывать себе на жизнь. Бабушка тогда еще мыслила здраво.

— В отличие от последнего времени?

— Она сильно сдала после смерти дедушки. Эта ферма никогда не была очень прибыльной, и бабушке тут было одиноко и скучно, поэтому она продала большую часть земли, чтобы построить свой приют для животных. Это значит, что у нее были на руках неплохие деньги, которые мог украсть ваш дядя…

— Чарли, скажите, у вас самой были проблемы еще до того, как ваша бабушка залезла в такие долги?

— Я беспокоилась о ней. Она все больше старела, чувствовала себя все хуже…

— Чарли… — Брин осторожно коснулся ее лица. — У вас ведь и до этого не все было ладно?

Она вздрогнула.

— Откуда вы знаете?

— Я не знаю. Но я чувствую, что вас что-то гнетет. У вас возникли проблемы с деньгами?

Чарли закусила нижнюю губу. Брин снова наполнил ее бокал, разглядывая ее лицо, освещенное отсветами огня.

Странно, отчего вдруг так сильно захотелось, чтобы Чарли доверилась ему? Почему казалось таким важным? Брин не знал, но сидел и ждал.

Рядом на покрывале лежали собаки, наслаждаясь теплом костра и близостью людей. Сегодня вечером даже Флосси казалась довольной. Молчание затянулось. Брин не хотел давить на Чарли, ведь она, судя по всему, не привыкла рассказывать о себе.

Наверное, она росла одиноким ребенком. Он подумал о своем детстве. Его родители, дедушка, дядя, кузен всегда были рядом, любили его и его сестру Луизу. Он дружил с детьми фермеров-арендаторов, и до сих пор дружит. Его дом был настоящим раем.

Брин огляделся вокруг. Эти земли, которые должна была унаследовать Чарли, теперь принадлежат банку, ее бабушка мертва. Она, наверное, должна чувствовать себя так, словно лишилась корней. Именно так чувствовал бы себя Брин, если бы потерял Баллистоун.

— Я была замужем, — вдруг произнесла Чарли бесцветным голосом.

— Хотите рассказать мне об этом? — спросил Брин, понимая, что не стоит настаивать.

— Не очень-то.

Он кивнул и почесал черно-белого фокстерьера Опоссума, у которого, похоже, не было одного уха. Теперь Брин знал всех собак Чарли по их кличкам.

— Мой муж был таким же, как ваш дядя, — еле слышно сказала она, глядя на огонь. — Но откуда мне было это знать? Я встретила Грэма, когда только начинала работать дизайнером интерьеров. Он был старше меня и очень красив. Грэм к тому времени уже преуспел в бизнесе, казался любящим, очень внимательным. И он очень хорошо отзывался о моей работе. Это было так лестно, но я тогда была слишком глупа, чтобы понять: он видел во мне лишь рабочую лошадь и только поэтому на мне женился. И Грэм получил, что хотел. Он привел меня в свой бизнес, и я пахала на него изо всех сил.

— О, Чарли…

— Какой же я была идиоткой! Юной, наивной дурой! Не замечала, что для Грэма я просто дешевая рабочая сила. Он, должно быть, любил меня по-своему, но главное для него было то, что жене не нужно платить. Мы набрали кредитов, а потом Грэм ушел к богатой клиентке, оставив меня по уши в долгах.

— Прямо как мой дядя, — тихо сказал Брин.

— Едва мне удалось решить проблемы, которые мне создал Грэм, как бабушка подкинула новые. А теперь… — Она мрачно посмотрела на собак. — Теперь речь не только о деньгах. Мне еще нужно позаботиться об этих животных. — Чарли вздохнула и более бодрым голосом добавила: — Но хватит о мрачном. Достаточно ли прогорел костер? Может, уже пора печь картофель? Предлагаю заодно поджарить на углях сосиски. Я все еще голодна. Ну же, Брин Морган! Давайте продолжим искать в жизни хорошую сторону!

Так они и сделали. Не было больше разговоров о лжи, долгах и прошлом. Чарли и Брин поели печеной картошки, показавшейся им небывало вкусной, а после лежали на спине на покрывале, глядя, как в небе одна за другой зажигаются звезды. Чарли показывала Брину созвездия: Южный Крест, Большую Медведицу, Пояс Ориона, — а Брин слушал ее мягкий голос и смотрел, как ее ладонь нежно поглаживает голову Флосси.

Ночь была тихой и теплой. Огонь погас, оставив тлеющие угли, то и дело брызгающие в ночь яркими искрами. Брину в этот момент не верилось, что последние несколько недель были такими безрадостными, наполненными встречами с адвокатами и полицией, а также пониманием того, что его имя использовалось для обмана людей — таких как Чарли.

Он потянулся и коснулся ее руки, гладящей собаку. Чарли замерла. Она могла бы свободно отдернуть руку, но не сделала этого.

А Брин думал о том, как вошел в этот дом и увидел ее — испуганную, но смелую. Сколько женщин откроют свои двери незнакомцам ночью? И она была так рада, увидев Флосси, никчемную дворняжку, которую был способен полюбить только кто-то вроде Чарли. Она могла уехать, оставить этих животных в приюте, избавиться от долгов, объявив себя банкротом, и найти хорошо оплачиваемую работу — ведь Чарли хороший специалист в своем деле. Но для нее было немыслимо так поступить.

«Я мог бы ей помочь», — эта мысль возникла в голове словно из ниоткуда.

— Чарли…

— М-м?.. — сонно пробормотала она.

День тяжелой физической работы, а после хорошая еда, хорошее вино, тепло и покой делали свое дело, убаюкивая ее. Только ли поэтому Чарли по-прежнему не отнимала у Брина свою руку? Или это прикосновение было для нее таким же важным, как и для него?

Возникшая у Брина идея казалась ему сумасшедшей, но его губы сами произнесли:

— Чарли, я хочу, чтобы вы поехали со мной.

Глава 6

Воцарилось молчание. Рука Чарли, все еще лежащая под ладонью Брина, напряженно сжалась.

Он и сам понимал, что его предложение — чистое безумие. Брин обычно не заводил с женщинами серьезных отношений. Так почему же ему казалось, что происходящее сейчас — исключительный случай и здесь неприменимы правила, которых он так жестко придерживался?

— Что… Что вы говорите? — прошептала наконец Чарли и убрала руку.

Брин подумал о том, что должен рассказать ей, кем является, о своем огромном состоянии и домах. Но Чарли больше не доверяла титулованным богачам. Надо предложить ей что-то надежное, чему она могла бы доверять.

Чарли все еще пристально смотрела на звезды, напоминая олененка, попавшего в силки. О чем она думала в этот момент?

— Я же говорил, что я фермер. — Брин дождался, пока она кивнет, давая понять, что слушает. — Мои земли принадлежали нескольким поколениям моих предков. Это хорошие земли. Нет, они отличные и процветающие. Я тот, кого называют «состоятельный человек».

— Состоятельный?

— Богатый, если хотите.

— Вам пришлось потратить немало денег на дорогу сюда, — осторожно сказала она. — И на адвокатов…

— Хотите верьте, хотите нет, но это ничуть не повлияло на мой доход.

Чарли по-прежнему глядела в небо. Эта женщина казалась такой одинокой.

— Я мог бы оплатить ваши долги, — заявил Брин, заметив, что от этих слов выражение ее лица стало жестче. — Однако мои адвокаты говорят мне, что если я оплачу долги хотя бы одной жертвы Томаса, я создам прецедент. Это будет означать, что я готов принять на себя ответственность за долги всех обманутых моим дядей людей. Но у меня не хватит на это средств. Единственное, что я могу сделать… — Его рука снова коснулась ее руки. — Это стать вам другом. Я хочу предложить вам отдохнуть на моей ферме за мой счет. Вы могли бы приехать, скажем, на пару недель и пробыть у меня столько, сколько пожелаете. И вот еще что. Я также могу взять к себе ваш зверинец.

— Мой… зверинец?

— Не уверен насчет кур, — признался Брин. — Не могли бы вы оставить их здесь?

— Подруга моей бабушки обожает кур и содержит приют для тех из них, которые, перестав нестись, стали не нужны хозяевам. Она согласна взять моих кур. За пожертвование, — ошеломленно ответила Чарли.

Брин улыбнулся, довольный тем, что преодолел первое препятствие и заставил Чарли выслушать его предложение.

— Вряд ли пожертвование в пользу домашней птицы будет считаться юридическим прецедентом погашения долгов Томаса.

Не удержавшись, он легонько коснулся кончика носа Чарли. Просто чтобы посмотреть, сможет ли заставить ее улыбнуться в ответ.

Она не улыбнулась. Выражение ее лица все еще было жестким.

— Это безумие, — прошептала Чарли. — Семь собак. Две коровы…

— Моя ферма достаточно большая, чтобы две коровы могли провести там остаток своих дней, пощипывая траву на пастбище. Я могу поместить их вместе с остальным стадом. Их содержание не будет стоить мне ничего, кроме небольшого дополнительного кормления зимой. Наверное, коровам придется какое-то время провести в карантине при переезде в другую страну, но Корделия справилась с тем, что застряла в грязи. Карантин не будет для нее проблемой, если ее теленок будет рядом.

— Вы ненормальный. Это будет стоить…

— Не будем о деньгах, — твердо возразил Брин. — Я же сказал, что могу себе это позволить. Вы должны доверять мне, Чарли.

Она взглянула на него, а затем снова вернулась к наблюдению за звездами.

— Вы… Это сумасшествие.

— Нет, это развлечет вас. — Он опять дотронулся до ее носа, желая поднять ей настроение. — А собакам обеспечит беззаботное существование.

— Не понимаю.

— Вот что я предлагаю, — заявил Брин голосом невероятно твердым для человека, который сочиняет свои планы прямо на ходу. — Во-первых, устроить отпуск. Настоящий отпуск для Чарли Фостер. Во-вторых, найти хозяев для семи собак. Хороших хозяев, лично одобренных той же Чарли.

— Вы действительно сумасшедший.

— Может быть, — согласился Брин и внезапно представил себе реакцию своей матери, когда семь собак будут выпущены из карантинных боксов в Баллистоуне.

Эта мысль заставила его улыбнуться и подумать: «У мамы глаза на лоб полезут от изумления, но затем ее любовь к животным непременно возьмет верх».

— Чарли, вы незнакомы с моей матерью, и вам обязательно нужно познакомиться. Она обожает животных еще больше, чем я. Британцы славятся трепетным отношением к собакам. Думаю, мама сумеет организовать душераздирающую статью в нашей местной газете, рассказывающую о мошенничестве Томаса в Австралии. Мы могли бы добавить к статье фотографии всех ваших собак, сообщив, что афера Томаса лишила их шанса на счастье. Полагаю, у нас будут очереди из желающих взять этих псов к себе. А вы и моя мама весело проведете время, лично проверяя каждого потенциального владельца. Ну что, Чарли-бах, как это звучит? Весело?

— Мы не можем…

— Нет, можем, — перебил ее Брин.

Решив, что уже достаточно наблюдений за звездами, он взял Чарли за руки и потянул к себе. Теперь она лежала на боку лицом к нему, а Флосси оказалась зажатой между ними.

— Это сработает, — решительно заявил Брин. — Моя мама с удовольствием поможет пристроить ваших собак. И я тоже. Обещаю, мы найдем им хороших хозяев. А если не получится, наша ферма достаточно велика, чтобы вместить их всех.

— Всех семерых?!

— Что такое лишняя собака или даже семь собак на такой большой ферме, как наша? Это место уже засорено шерстью нескольких собачьих поколений. — Брин ухмыльнулся. — Кто знает? Они могут даже стать пастушьими собаками.

— Вот уж вряд ли.

— Может быть, но было бы весело понаблюдать за их попытками.

— Ваша идея — абсолютно безумная… И даже если бы это было не так… Собаки… Конечно, было бы здорово их пристроить… Но мне не нужно приезжать… Брин, это стоит кучу денег…

— Я легко могу себе это позволить. Более того, у вас будет обратный билет. Никаких хитростей. Я предлагаю вам отдохнуть от всего, с чем вы столкнулись здесь. Отдых на ферме, которая так же прекрасна, как эта, но во многом отличается. Вы бывали в Великобритании?

— Я… Нет.

— Так съездите! У меня в доме много комнат, место для вас найдется. Кстати, хотя я уверен, что мой план пристройства собак сработает, я подумываю о том, чтобы оставить Флосси себе. Не понимаю, почему вся радость от помощи этим псам должна достаться моим соседям. И еще, дом моей матери находится в двух минутах ходьбы от моего, и если вы не захотите остановиться у меня, мама будет рада оказать вам гостеприимство. Или, если пожелаете, поселитесь в гостинице в местной деревне. Я не собираюсь вас ни к чему принуждать. Так что просто скажите «да».

Чарли недоверчиво посмотрела на Брина.

— Это…

— Это будет разумно и весело тоже. Добавит вам еще немного светлых моментов в жизни.

— Но почему вы хотите так поступить? Вам не нужно чувствовать вину за то, что сделал ваш дядя.

— Я поступаю так потому, что хочу этого. Да, мне очень стыдно за то, как Томас обошелся с вами, но я предлагаю вам съездить ко мне в гости, чтобы немного отдохнуть и развеяться. Чарли-бах, вам нельзя продолжать чувствовать себя несчастной. Не позвольте этому лживому ничтожеству — моему дяде — победить.

Брин помолчал, а затем указал на кучу сухой древесины на противоположной стороне дороги — все, что осталось от огромного эвкалипта.

— Когда молния ударила в это дерево, я был на волосок от того, чтобы сгореть заживо, но я бы сгорел в шикарном итальянском суперкаре. А все потому, что в конце этой тоскливой недели, когда разумным выбором было бы вернуться в Мельбурн вместе с моими адвокатами, я подумал: «Черт возьми! Этот автомобиль был взят в аренду на мое имя, и сколько у меня шансов когда-либо порулить таким зверем?» — Он снова сделал паузу и после закончил: — Думаю, смерть моей сестры научила меня тому, что завтра может и не наступить… Так сколько еще шансов мне представится отвезти семь собак, двух коров и одну Чарли в мое поместье и подыскать им всем новые дома?

— В поместье?

— Для каждого его дом — это настоящий замок, — торжественно заявил Брин.

— Вам вовсе не нужно подыскивать новый дом для меня.

— Не мешайте мне фантазировать, — улыбнулся он. — А может, это вовсе не фантазия. Я могу попросить маму дать о вас объявление в газету. «Ищет работу потрясающий дизайнер интерьеров, слегка обремененный собаками, но очень, очень красивый…»

— Не надо…

— Ладно, «красивый» вырежем. Все равно ваше фото будет стоить тысячи слов.

— Мой дом здесь. Я имею в виду, в Мельбурне.

— Конечно, — согласился Брин, и его улыбка погасла. — Я это знаю. Но в течение следующих нескольких недель… Посмотрев Англию и подыскав идеальных хозяев для семи собак…

— Это безрассудно — отправляться в Англию только для того, чтобы пристроить собак.

— Безрассудно, но весело. Разве не так, Чарли-бах?

— Но сказать, что вы оставите их всех себе…

— Это запасной план. И ничего страшного не случится. Моя мама будет любить этих собак, и я тоже.

— Но…

— Никаких но! Просто поезжайте!

Чарли ошеломленно смотрела на лицо Брина, освещенное лунным светом.

— Вы чокнутый, — вымолвила она наконец.

— Разумеется. — Он снова заулыбался. — Но каков у вас выбор? Вы должны приступить к работе, как только покинете эту ферму?

— Нет. Сначала мне нужно будет снять новую квартиру.

— Верно. И на это уйдет еще пара недель. Так что выбора не остается, правда, Чарли-бах?

— «Чарли-бах»? Вы называли меня так и раньше. Что это значит?

— На валлийском это означает «Чарли, дорогая», — пояснил Брин.

— Вы шутите? Не называйте меня так!

— Почему бы и нет?

— Потому что это заставляет меня чувствовать… то, что я не хочу чувствовать.

Наступила долгая тишина. Чарли смотрела на Брина, широко раскрыв глаза.

— Это заставляет вас желать моего поцелуя? — наконец спросил он, и казалось, весь мир замер в ожидании ответа.

Чарли закрыла глаза и глубоко вздохнула. Что-то изменилось в ее лице, и она произнесла всего одно слово:

— Да.

Это было единственное слово, в котором Брин сейчас нуждался.

Он обхватил ладонями лицо Чарли и медленно, бесконечно нежно притянул к своему лицу. Улыбаясь ей, он не спешил ее поцеловать, потому что понимал, насколько этот момент важен и драгоценен.

— Чарли, вы понимаете, что это не будет похоже на наш поцелуй после спасения Корделии? — тихо спросил Брин. — То, что случилось тогда, было вызвано лишь выбросом адреналина, и вы меня еще совсем не знали. А теперь вам нужно довериться мне. Итак, вы уверены, Шарлотта Фостер?

Нельзя было не задать этот вопрос. Он был незваным гостем в ее доме. Она тут одна, и он не имеет права принуждать ее, давить на нее — может лишь попросить доверять ему…

— Я уверена, — прошептала Чарли, открыла глаза и улыбнулась. — Ты меня поцелуешь? Или мне самой тебя поцеловать? В любом случае, Брин Морган, давай сделаем это…

Страхи, страдания, усталость тут же исчезли. Чарли ничего не было нужно, кроме этого человека. Поцелуй с ним словно заполнил огромную пустоту в ее сердце, о которой Чарли и не подозревала. Она была не в силах оторваться от губ Брина. Чарли чувствовала, что растворяется в нем и ее тело звенит от радости.

Разум твердил ей, что опасно продолжать следовать по этому пути, но тело возражало ему. Она никогда не чувствовала себя так замечательно. «В конце концов, — решила Чарли, — я взрослая женщина и могу позволить себе одну ночь с этим мужчиной».

Брин немного отодвинул ее от себя, улыбнулся, и его глаза потемнели от страсти, нежности и от желания.

— Чарли, если мы хотим остановиться, нужно это сделать прямо сейчас. Я хочу тебя больше, чем…

— Ты не можешь хотеть меня больше, чем я хочу тебя, — перебила она и притянула Брина к себе.

«Сейчас он отнесет меня в постель, — мелькнуло у нее в голове, — хотя семь собак могут испортить даже самые страстные занятия любовью». Но тут же вспыхнула другая мысль.

— Брин, у нас с собой нет…

— Полагаю, есть, — сказал он чуть охрипшим голосом, продолжая нежно улыбаться. — Я достал из машины сумку со своими вещами. Чарли, мне тридцать пять лет, и я не женат. В моей сумке всегда имеется… На всякий случай… — Он коснулся ее губ. — Но это не «всякий случай». Это совсем другое. Чарли, ты уверена?

Сейчас для нее не имело значения, доверяет она этому человеку или нет. Чарли решила, что задумается над этим завтра. А сегодня они лишь мужчина и женщина, которые хотят друг друга.

— Да, Брин, я уверена, — прошептала она.

Чарли проснулась рано, когда за открытым окном только начал заниматься рассвет. Она лежала в объятиях Брина и чувствовала себя… любимой.

«Это всего лишь иллюзия», — сказала себе Чарли, потому что давно повзрослела и знала, как устроен мир, — ее доверие уже не раз обманывали.

Но ведь хуже вряд ли уже станет, черт возьми? Так почему бы не разрешить себе лежать рядом с этим мужчиной, прижимаясь к нему и чувствуя себя любимой, защищенной, желанной? Можно ненадолго позволить себе притвориться, что это так.

Брин пошевелился, проснулся и сонно улыбнулся Чарли своей великолепной улыбкой, в которой уже снова читалось желание.

— Так что ты думаешь, милая Чарли? Достаточно ли ты мне доверяешь, чтобы поехать со мной в Англию вместе со своими собаками и коровами?

План по-прежнему казался ей сумасшедшим, но если Брин может себе это позволить, что она потеряет?

«Разве что свое сердце», — шепнул внутренний голос.

Но Чарли заставила себя проигнорировать его, подумав: «Это всего на две недели. Мне просто необходимо время, чтобы прийти в себя и дать шанс бабушкиным животным найти новый дом. Да, мне грозит выселение из квартиры, мне нужно найти работу, склеить свою разбитую жизнь, но две недели ничего не изменят. А я пока смогу посмотреть ферму Брина и узнать его лучше…»

Опасно было так думать. В глубине души Чарли понимала, что собирается поступить неразумно. Но в ее мрачном мире забрезжил свет, суля надежду.

Прежде чем Чарли, семь собак и две коровы могли бы пуститься в путешествие, требовалось соблюсти некоторые бюрократические формальности. Банк собирался вступить во владение фермой примерно через три с половиной недели, и тогда Чарли могла бы уехать отсюда. Однако Брин должен был улететь домой раньше, так как ему предстояло решить в Англии кое-какие вопросы, связанные с последствиями мошенничества Томаса.

Брину удалось провести с Чарли еще четыре дня, и эти дни совершенно изменили его. Было еще слишком рано об этом говорить, но, казалось, каждый день, который он провел рядом с этой женщиной, делал его жизнь легче.

Они работали бок о бок, разбирая вещи ее бабушки, расчищали территорию от остатков рухнувшего эвкалипта, готовили еду, смеялись, любили друг друга. И чем дальше, тем больше отвезти Чарли в Англию казалось Брину самым важным делом, над которым он когда-либо работал.

И все же он не мог сказать ей, как это для него важно. Он знал, что ее доверие еще очень хрупкое. Эта женщина была уже не единожды предана. Даже когда они занимались любовью, в ее глазах читалось: «Неужели это скоро закончится?»

Когда же наступит подходящий момент признаться, что он — тот самый лорд Карлайл, о котором написано в глянцевых брошюрах? Брину не хватало смелости или хватало ума не раскрывать пока свой секрет. Он лишь надеялся, что когда Чарли попадет в Баллистоун, она сама увидит, что Томас лгал. Что, несмотря на титул и богатство, Брин — обычный фермер, которому она может доверять.

А пока он решил сосредоточиться на практической стороне дела. Оказалось, что собак можно ввезти в Англию не более четырех на одного владельца. Посоветовавшись с адвокатами, Брин решил объявить, что эти семь собак куплены им и его матерью у Чарли, которая просто сопровождает этих животных. Это потребовало от нее еще больше доверия, и Брин был рад, когда Чарли согласилась на такой важный шаг.

Затем возникла еще одна заминка. От Брина потребовалось заполнить форму, в которой указывалось, что ни он, ни его мать не собираются продавать или иным образом передавать кому-то этих собак. Поразмышляв, Брин решил, что с этим проблем не будет. У него есть много арендаторов, которые, возможно, согласятся содержать собак у себя. В крайнем случае свора собак, проживающая в его особняке, просто станет еще больше.

Брин не мог пока рассказать Чарли о том, что у него есть фермеры-арендаторы, — ведь тогда придется открыть ей свой титул. Как она отреагирует, когда узнает? Только бы это не имело для нее значения! Да, для нее станет шоком, когда, добравшись до Баллистоуна, она увидит особняк — огромный, немного обветшавший. Но ведь это его дом! И даже если Чарли выкажет отвращение, у нее будет на руках обратный билет, а ее животные будут в безопасности. Оставалось только молчать и надеяться, потому что с каждым днем эта женщина становилась все нужнее Брину. Ему невыносимо было думать о том, что придется уехать, не зная, последует ли она за ним.

Казалось, Чарли чувствует то же самое.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — прошептала она нынче утром. — Это похоже на сон. Ты уедешь, и я проснусь в реальной жизни.

— Ты проснешься в Англии со мной, семью собаками и двумя коровами. Если такова реальность, разве она плохая?

— Что-нибудь непременно случится. А вдруг тебя там не окажется? Что, если ты просто рассеешься, словно дым? — Она улыбнулась слегка стыдливой улыбкой. — Я знаю, ты настоящий, и ты замечательный. Несмотря на все, что случилось, это была одна из лучших недель в моей жизни. Но счастье никогда не длится долго.

— Да, это так, — подтвердил он.

— Когда твои родные погибли…

— Мы с мамой думали, что наш мир рухнул. Так и случилось. Это был конец нашего прежнего мира. Но вот я лежу рядом с женщиной по имени Чарли, обнимаю ее и думаю, что перед нами открывается целый мир. Ты хочешь присоединиться ко мне в этом прекрасном новом мире, моя Чарли?

— Это только на две недели, — прошептала она, все еще испуганная. — Это будет… просто отпуск.

— Да.

— Но мне все еще кажется, что это сон. Просто обними меня покрепче. Позволь еще на несколько минут поверить в эту сказку.

Брин обнял Чарли, надеясь, что она приняла на веру его слова, хотя и сам не очень-то в них верил.

Глава 7

После трех недель разлуки, ожидания и общения по скайпу Чарли наконец села на авиарейс до Лондона. Прибытие собак ожидалось тремя днями позже. Брин стоял в аэропорту, наблюдая, как прилетевших пассажиров, прошедших таможню, радостно встречают родственники и друзья.

И вот в дверях показалась Чарли. Одетая в джинсы и ветровку, она тащила за собой потрепанный чемодан на колесиках. Ее кудри были взъерошены, под глазами залегли тени. Чарли выглядела похудевшей и измученной — последние недели нелегко ей дались, и Брин уже в который раз почувствовал угрызения совести из-за того, что не смог задержаться, чтобы помочь ей собраться.

В то же время он ощутил почти первобытный прилив радости оттого, что его женщина была здесь. Конечно, еще слишком рано считать Чарли своей женщиной, но именно так думал о ней Брин, пока пробирался через толпу встречающих.

Наконец Чарли увидела его и широко улыбнулась. На ее лице читалось не только облегчение, но и глубокое доверие. Подойдя к ней, Брин обнял ее и почувствовал себя так, словно вернулся домой.

Три последние недели были для Чарли заполнены хлопотами по оформлению перевозки животных и сборами в дорогу. Она закончила разбирать бабушкины вещи и оставила те из них, что понравились, на хранение в небольшом сарае вместе с вещами из мельбурнской квартиры, от аренды которой пришлось отказаться. Все, чем Чарли теперь владела, находилось в том сарае и в чемодане в ее руках, а еще дожидалось в карантине в Мельбурне посадки на самолет до Лондона.

Чарли чувствовала такую усталость, что во время перелета погрузилась в сон, но едва она приземлилась и сошла с трапа, ее охватила паника. Как можно было довериться Брину? Она что, сошла с ума? Нужно немедленно вернуться в самолет и лететь обратно!

Но ведь Брин предложил ее животным дом. Она видела оформленные документы — перевозка была оплачена в полном объеме. И Чарли знала, что нужна Брину. Но зачем? В чем тут подвох?

«Ну хватит паниковать! — приказала она себе. — Он всего лишь человек, у которого достаточно денег, чтобы сделать замечательный, щедрый жест. Брин не смог удержаться от того, чтобы сесть за руль суперкара своего дяди-мошенника, но тем не менее он — простой парень с восхитительной улыбкой. Он — фермер, такой же, как и мой дедушка. Надежный, здравомыслящий, добрый».

Чарли шагнула в зал прибытия и среди моря лиц людей, встречающих своих близких, увидела лицо Брина. Он улыбался, и его улыбка словно говорила, что все в порядке, что Чарли наконец дома.

Дома? Что за безумная мысль? Ведь она прилетела сюда, чтобы только провести отпуск. Через две недели ей предстоит вернуться в Австралию, найти работу и снять новую квартиру, чтобы продолжить жить своей жизнью.

Брин шел навстречу Чарли, с легкостью пробираясь сквозь толпу. На нем были брюки из плотного хлопка, клетчатая рубашка с расстегнутым воротником и куртка из непромокаемой ткани. Он улыбался и благодарил, когда люди отодвигались, чтобы пропустить его, но смотрел только на Чарли. А потом он подошел, обнял ее и притянул к себе. Его губы встретились с ее губами, и толпа вокруг одобрительно захлопала.

Но Чарли не слышала этих аплодисментов — для нее сейчас не существовало никого, кроме Брина. В его объятиях ей внезапно показалось, что она наконец вернулась домой.

Затем они сели в видавший виды, забрызганный грязью грузовичок-пикап, чтобы отправиться на ферму Брина. В машине сильно пахло собаками, а за сиденьями стоял ящик с инструментами.

— Извини, дорогая, мама отправилась в соседний городок на встречу с дамами из церковного комитета. Она очень рада, что ты здесь, Шарлотта Фостер, и шлет тебе большой привет. Но тебе не семьдесят лет, и у тебя нет артрита, так что она взяла седан, а тебе придется прокатиться на этом пикапе.

Эти слова заставили Чарли рассмеяться. Предстоящая встреча с матерью Брина теперь показалась менее пугающей.

— Должен предупредить: мама будет изо всех сил пытаться нас поженить. Придется тебе это потерпеть, как терплю я всю свою жизнь.

Чарли улыбнулась. Мать Брина больше не казалась ей угрозой. Утро было великолепным, и она оглядывалась по сторонам, изучая незнакомый ей окружающий мир.

Ферма, по словам Брина, располагалась почти на границе с Уэльсом, в трех часах езды от аэропорта, но по австралийским меркам такие расстояния вовсе не считаются большими. Когда наконец показался придорожный указатель, на котором было написано «Баллистоун-Холл», Брин свернул с шоссе на боковую дорогу.

«Баллистоун-Холл»! Это название словно ударило Чарли под дых. Ведь оно упоминалось в той глянцевой брошюре! Фамильное поместье барона Карлайла, именно здесь он разводит своих герефордских коров!

Впереди возвышался огромный, величественный трехэтажный особняк из серо-белого камня, окруженный зелеными полями, тянущимися до самых гор, виднеющихся на западе.

Баллистоун-Холл…

— Где мы? Почему мы здесь? — с трудом вымолвила Чарли.

— Потому что это — мой дом.

То, что Чарли сейчас чувствовала, невозможно было выразить словами. Она с нетерпением ожидала увидеть уютную, добротную ферму, может быть даже достаточно большую, ведь Брин сказал, что он состоятельный человек. Но это…

— Останови машину, — прошептала Чарли.

Брин кивнул, словно ожидал эту просьбу, и затормозил прямо посреди дороги. Или это следовало называть «подъездной аллеей»? Она была обсажена двумя ровными рядами массивных дубов до самого Баллистоун-Холла. Чтобы дойти отсюда до особняка пешком, понадобилось бы не менее десяти минут.

— Это… Это здесь ты живешь?

— Да, — мягко ответил Брин. — Меня зовут Брин Морган. Я знаю, что должен был сказать тебе об этом раньше, но, честно говоря… Я подумал, если ты узнаешь правду, то не приедешь. Так что я Брин Морган. И еще я барон. После смерти моего деда я стал лордом Карлайлом из Баллистоун-Холла.

Его слова заставили Чарли задуматься.

— Томас… твой дядя… он назвался лордом Карлайлом…

— Его зовут Томас Морган. Он — третий сын моего деда. Мой отец был вторым в линии наследования, поэтому, когда он и его старший брат с сыном погибли, я стал наследником. Семья Морганов владела титулом барона Карлайла в течение нескольких поколений.

— Но ведь лорду Карлайлу уже за девяносто лет, — выдавила Чарли. — Так было написано в Интернете.

— Я подозреваю, что сайт, который ты смотрела, какое-то время не обновлялся. Мой дедушка умер всего три месяца назад. Вероятно, шок, который он испытал из-за очередного мошенничества Томаса, ускорил его смерть. Дедушка был одиннадцатым бароном Карлайлом. А я — двенадцатый.

— Я… я понятия не имею, что происходит. Брин, ты меня пугаешь.

— Меньше всего я хочу напугать тебя. Я не солгал тебе. Я подумал, что если назову тебе свой титул там, в Австралии, ты мне не поверишь. Мне и самому еще до сих пор не верится, что я теперь барон. Но я все равно остался фермером по имени Брин Морган, Чарли. Ничего не изменилось.

— Ты меня разыгрываешь? — Она повела рукой в сторону особняка. — Как я узнаю, что все это — действительно твое? А вдруг ты просто снял Баллистоун-Холл на выходные?

— Зачем мне это делать?

— Понятия не имею. — Внезапно Чарли вся подобралась и выдохнула: — Собаки вот-вот прилетят. Они будут здесь через три дня. Я должна остановить их доставку сюда!

— Почему?

— Потому что их нельзя привозить в этот особняк.

Она посмотрела на Баллистоун-Холл, словно это был какой-то монстр.

Последние несколько недель Чарли доверяла Брину. Ей казалось, что в жизни начинается светлая полоса. Но кем оказался этот человек? Потомственным бароном. Лордом Карлайлом из Баллистоун-Холла. Это звучало как фраза из романа.

Чарли глубоко вздохнула, стараясь заставить себя мыслить разумно.

— Значит, это поместье принадлежит тебе? — спросила она ровным голосом.

— Да.

— И ты утверждаешь, что являешься лордом Карлайлом?

— Да.

— Но ты называешь себя Брином Морганом.

— Я и есть Брин Морган.

— Твой дядя представлялся как Томас Карлайл.

— Его фамилия Морган. Карлайлом он назывался, чтобы скрываться от полиции, а также чтобы проще было обманывать людей, прикрываясь фальшивым титулом.

Чарли смотрела на огромный старинный дом в конце аллеи и вспоминала глянцевую брошюру с фотографиями тех мест, что были сейчас перед ее глазами. А еще щедрые посулы.

— Это было частью его аферы, — прошептала она. — Всемирно известные Баллистоунские стада герефордов. Как он там говорил бабушке? «Уникальная возможность». Поверьте мне, простофили, и дайте мне выпить из вас всю кровь до капли…

— Чарли…

Но она больше не желала слушать Брина. Как глупо было сюда приезжать!

— Просто отвези меня до ближайшей железнодорожной станции, — устало выдохнула она. — Или высади меня здесь, и я пойду пешком. Я возвращаюсь домой.

— Что, прямо сейчас? — ошеломленно спросил он.

— Да, сейчас! — Голос Чарли чуть не сорвался на крик.

Наступило молчание, а затем Брин произнес:

— Думаю, ты слишком остро реагируешь.

Чарли снова бросила взгляд на роскошный особняк.

— Это место использовалось, чтобы выманить у бабушки все сбережения, — пробормотала она. — И можно ли винить меня за то, что я не хочу иметь с ним ничего общего?

— А если бы я честно сказал тебе, что мы приедем сюда, ты бы согласилась? — Впервые Чарли расслышала в голосе Брина неуверенность.

— Нет.

— Вот поэтому я и не мог тебе все рассказать. Потому что мне казалось крайне важным, чтобы ты приехала.

Он потянулся к ее руке, но Чарли отдернула ее, будто прикосновение Брина могло ее обжечь.

— Чарли, мне было необходимо, чтобы ты приехала, — повторил Брин. — Я хочу, чтобы ты увидела это место таким, каково оно на самом деле. Это просто мой дом.

— Ты, должно быть, шутишь. Как этот дворец может быть домом?

— Хочешь верь, хочешь нет, — улыбнулся он.

Это была нежная улыбка, которая внезапно напомнила Чарли, как Брин обращался с раненой Флосси в ту ночь, когда разыгралась буря.

— Я использую только одно крыло этого особняка, — пояснил он. — Я в свое время переехал в него, чтобы составить компанию дедушке. А мама живет во вдовьем доме.

— Во вдовьем доме?

— Да, у нас есть такой.

— И ты всегда жил тут?

— Да.

— Но та афера…

— Можно чуть больше рассказать тебе об этом?

Чарли сердито посмотрела на Брина, скрестила руки на груди и бросила:

— Да.

Он печально улыбнулся и повел свой рассказ:

— Мой дядя Томас рос совершенно неуправляемым. Фермерство он ненавидел с детства. Его жизнь состояла из азартных игр, обмана, лжи, трат не по средствам. Мой дедушка выделил Томасу щедрое содержание, но дядя растратил все, что ему дали. Мы много лет не видели его. Но в прошлом году он приехал в гости. По словам Томаса, он желал повидаться с дедушкой, услышав, что тот чувствует себя все хуже. Мы позволили ему остаться — разве мы могли его в этом случае прогнать? Но дядя начал клянчить у дедушки деньги. Кажется, у Томаса возникли серьезные проблемы с кредиторами — возможно, поэтому он оказался в Австралии. Дедушка был растерян, слишком болен, чтобы ответить, и я силой вывел дядю из спальни. Томас осыпал меня оскорблениями, а затем напился лучшего дедушкиного виски до потери сознания.

На следующее утро мне показалось, что он спит, поэтому я оставил его, чтобы проверить скот. Когда я вернулся, дяди уже не было. Только гораздо позже, когда полиция связалась с нами, мы поняли, что Томас обыскал офис и выкрал оттуда пустые пробирки для бычьей спермы и рекламные брошюры. Он был осторожен и взял столько, чтобы кража не была обнаружена сразу.

— Но… Это не важно. Ты солгал мне.

Чарли отчаянно цеплялась за свое негодование.

— Я ни разу тебе не солгал, — решительно возразил Брин. — Прежде всего, я фермер. У меня есть сараи, полные сельскохозяйственной техники…

— Но ты барон.

— Считаешь, мне это нравится? — В его глазах неожиданно вспыхнул гнев, они потемнели, став почти черными. — Ты думаешь, я этого хотел? Наследником титула всегда считался мой дядя, а мой кузен был вторым в очереди после него. Следующим шел мой отец. Все они погибли, остался только я. И даже тогда лордом Карлайлом был мой дедушка — добрый, душевный человек. И хотя было ясно, что он проживет еще недолго, его смерть все равно стала для меня потрясением. Так что да, Чарли, я барон, но четырем людям, которых я любил, пришлось умереть, чтобы титул достался мне. И если ты думаешь, что это для меня повод радоваться и кричать с каждой крыши, что я новый лорд Карлайл…

Брин замолчал, словно этот рассказ исчерпал все его силы, а затем устало добавил:

— А тут еще мой дядя Томас… Он очернил наследие нашей семьи. А титул… Да кому он нужен? Только не мне. Ты спрашиваешь, почему я не рассказал тебе обо всем? Да, я боялся, что ты отвернешься от меня, но еще и потому, что я не ощущаю себя лордом Карлайлом…

Мысли Чарли путались. Она пыталась заставить себя не думать о горе Брина. Ведь ей хватает и собственных проблем. Да, он рассказал правдоподобную историю, может быть, даже не солгал при этом, но как теперь ему доверять? Чарли понимала, что мыслит нелогично, но воспоминания об испытанных в прошлом предательствах не отпускали. Все ее предавали: родители, муж, Томас…

— Брин, мне нужно вернуться домой. Мне очень жаль. — Она глубоко вздохнула и повернулась к нему. — Ты… ты замечательный. Очень. Ты так много сделал для меня и предлагаешь сделать еще больше. То, о чем ты только что рассказал… Извини, но я не могу быть частью этого… Мой муж ушел от меня два года назад. Наш брак никогда не был крепким, но по крайней мере я доверяла мужу. Я была дурой. И моя бабушка… Она тоже умела доверять, и ты знаешь, чем это закончилось. Даже моя мама… Она доверяла моему отцу, а он ее предал.

— И ты хочешь сказать, что я тоже тебя предам?

— Нет, Брин. Но я не знаю тебя. Это… — Чарли обвела рукой особняк, окрестные луга и далекие холмы. — Это стало шоком для меня. Но, думаю, мне нужен был этот шок. Потому что я снова собиралась…

— Довериться?

— Полюбить, — прошептала она.

Наступила долгая пауза.

— Считаешь, что могла бы меня полюбить? — наконец спросил Брин.

— Я не должна.

— «Не должна» — не значит, что не любишь.

— «Не должна» — означает, что мне надо отступить, Брин. Все это слишком быстро, слишком безумно и нереально. Мне нужно вернуться домой. Животных отправят из Лондона завтра. Я еще успею отменить их перелет. Пожалуйста, не пытайся меня остановить.

— Что ты будешь делать с собаками? — устало спросил он.

— Понятия не имею, — честно ответила Чарли. — В крайнем случае отправлю в приют. По крайней мере, там к ним будут относиться по-доброму, пока не…

— Пока не усыпят, потому что не найдется желающих их забрать? И ты поступишь так с этими псами?

— А откуда мне знать, что с ними будет здесь? А вдруг их будут использовать как… ну, не знаю… как приманку для лис?

— Ты действительно думаешь, что я позволю такому случиться?

— Конечно нет. Но я не могу тебе…

— Доверять?

— Да, — устало призналась Чарли. — Мне жаль, что так вышло. Пожалуйста, отвези меня до ближайшей остановки автобуса, идущего в аэропорт. Я верну тебе деньги за мои авиабилеты… Когда смогу.

— Не нужно.

— Нет, нужно.

— И я не смогу тебя переубедить остаться?

— Нет.

Оба замолчали. Чарли чувствовала, что Брин разочарован и разгневан. Неужели это из-за того, что она ему не доверяет? Впрочем, какая разница? Ей снова предстоит самой строить свою жизнь — пока не понятно как.

Брин тихо выругался, завел машину и мрачно произнес:

— Ладно, Чарли. Я отвезу тебя обратно в аэропорт.

Но тут сзади к ним подъехал большой белый седан. Дверь автомобиля распахнулась, и из него выбралась невысокая миловидная женщина в ярко-синем платье, великолепном розовом жакете и туфлях на высоких каблуках. Ее волосы платинового цвета с ярко-синими мелированными прядями были стянуты в небрежный узел. Широко улыбаясь, незнакомка бегом направилась к машине Брина.

— О нет! — пробормотал Брин своей спутнице. — Да помогут тебе небеса, сейчас ты познакомишься с моей матерью.

— Чарли!

Первой реакцией Брина на встречу с матерью после долгой разлуки всегда было желание отпрянуть и только после — обнять.

Те, кто плохо знал Элис Морган, считали ее эксцентричной особой. Может, она и была таковой. Но ее эксцентричность была лишь щитом, за которым Элис пряталась от окружающего мира и своего горя. И Брин это знал. Потеря мужа и дочери чуть не погубила ее, но Элис каким-то образом смогла выстоять и не сломаться. Она встречала каждый день открытой улыбкой, щедро делясь с окружающими теплом и добром.

Брин вылез из грузовика, чтобы помешать матери обнять Чарли, но Элис, спросив: «Она здесь?» — заглянула в кабину и воскликнула: «Шарлотта!»

Заулыбавшись еще шире, Элис направилась к пассажирской двери. Чарли с ошеломленным видом вышла из автомобиля.

Элис крепко обняла ее. Чарли не отличалась высоким ростом, но мать Брина была совсем миниатюрной.

— Дорогая девочка! Я хотела позвонить тебе, чтобы сказать, как мы будем рады твоему приезду, но Брин не позволил мне этого сделать. Заявил, что это будет давлением на тебя. Ты собираешься провести здесь двухнедельный отпуск? Как чудесно! А Брин передал тебе, что я очень ждала не только твоего приезда, но и твоих собак? Ты, конечно же, знала об этом, не так ли?

— Я… Да, знала.

Элис, не размыкая объятий, немного отодвинулась и окинула Чарли взглядом.

— О, моя дорогая, ты выглядишь измученной. Тебе нужно принять ванну, выпить чаю и хорошенько выспаться. Брин надеялся, что ты будешь жить в нашем фамильном особняке, но, честно говоря, дорогая, это настоящая пещера. Там в каждую спальню можно свободно поселить целую семью. Во вдовьем доме гораздо уютнее. Думаю, Пионовая комната тебе подойдет. Я только что повесила там новые занавески…

— Мама, Чарли не останется, — перебил ее Брин.

Элис замолчала и пристально всмотрелась в Чарли. Брин понял, что его мать, обладающая острым умом, разглядела за усталым выражением лица гостьи еще и страх.

— О, дорогая, что происходит? — Элис повернулась к Брину и с укором произнесла: — Шарлотта напугана. Почему?

Брин поднял руки, словно защищаясь от обвинений.

— Я просто не сказал Чарли, насколько большой у меня дом.

— И что он барон, — прошептала Чарли, а затем повела рукой вокруг. — И про все это он тоже умолчал. Я… я думала, что Брин — фермер.

— А он и есть фермер, — отрезала Элис. — Хотя и глупый… Брин, ты что, тронулся умом? Когда я впервые увидела это поместье, у меня чуть не случился паралич. Твой отец пригласил меня в гости, чтобы познакомить со своими родными. Так я и оказалась здесь. А попала на званый обед. У них даже дворецкий был! Слава богу, мы живем попроще, но этот фамильный особняк все еще может напугать девушку до безумия. — Элис снова повернулась к Чарли: — Почему Брин говорит, что ты уезжаешь домой?

— Потому что я ему не доверяю. Он скрыл от меня все это…

— Почему? — Элис посмотрела на сына.

— Я хотел, чтобы Чарли приехала, — честно ответил он. — Я не мог рисковать. А вдруг бы не приехала?

— Это было так важно для тебя? — спросила его мать.

Брин кинул взгляд на Чарли. Та выглядела озадаченной, разозленной. На ее лице отражалось столько эмоций! Брину хотелось обнять ее, но сейчас было не до этого. Настало время сказать правду.

— Для меня это было очень важно, — признался он ей. — Ничего я не хотел в жизни сильнее, чем привезти тебя сюда.

Чарли чувствовала себя уставшей и смущенной.

— Оставь ее в покое, Брин. — Элис встала между ними и обратилась к гостье: — Тебе нужно на время перестать думать о том, что сделал Томас и что сказал или не сказал мой сын. Главное, что семь собак прибудут сюда через три дня, а две коровы — чуть позже. Это так, Брин?

— Да.

Элис кивнула.

— Так вот что я предлагаю, Чарли. Забудь про моего сына на некоторое время. У него хватает дел, а потому он не станет беспокоить тебя. Поживи у меня несколько дней. А Брин может потратить их на размышления о своей глупости и о том, что ему делать дальше. Я предлагаю тебе сначала отдохнуть, а после погулять по окрестностям, чтобы окончательно набраться сил после изматывающего перелета. А через три дня Брин заберет собак из аэропорта и заполнит все необходимые бумаги на них.

— Чарли, позволь моей матери поселить тебя в ее доме. Прими ванну, отдохни и позволь всему идти своим чередом.

— Я могу остановиться в гостинице, — сказала она, чувствуя себя глупо.

— Можешь, — кивнул Брин, и в глазах его засияла улыбка. — Это уже лучше, чем идея вернуться в Австралию. Но у мамы есть шикарные гостевые покои, и ей отчаянно не хватает гостей. Не правда ли, мама?

— Зачем тебе останавливаться в гостинице, если ты можешь пожить у меня? — Элис протянула руку Чарли и приказала сыну: — Уходи, Брин! Отправляйся пасти коров, копать ямы или займись еще чем-нибудь! Позволь мне уговорить Чарли воспользоваться моей роскошной гостевой ванной!

* * *

Разумеется, Чарли сдалась под таким натиском и решила остаться хотя бы до прибытия собак. И вот теперь она лежала в шикарной ванне и размышляла о том, что уже успела увидеть. Вдовий домик оказался небольшим особнячком, декорированным сверху донизу в розовых тонах: розовые ковры, розовые диваны, розовые купидоны на потолке, повсюду букеты роз. Это, по идее, должно было привести в ужас любого дизайнера интерьеров, но такое обилие розового почти восхитило Чарли.

«Интересно, где сейчас Брин? — подумала она. — У себя в доме? В окружении слуг? Готовит роскошные будки для семи собак?»

Эта мысль должна была заставить Чарли улыбнуться, но ей не хотелось улыбаться. Она все еще сердилась на Брина. Или уже нет? Был ли он все еще зол на нее?

«Хватит размышлять, — сказала себе Чарли. — Пусть все идет, как идет. Я проведу здесь максимум неделю, чтобы убедиться, что все собаки благополучно пристроены, а потом вернусь домой».

Домой… А где ее дом? Об этом думать не хотелось. Сначала надо сбежать отсюда, сбежать от Брина.

Глава 8

Чарли провела три следующих дня словно в подвешенном состоянии. Она много спала и гуляла с лабрадорами Элис, исследуя окрестности.

Чарли сторонилась всех, даже баронессу, насколько это было возможно, чтобы не показаться грубой, хотя Элис вела себя очень дружелюбно. И особенно Чарли не хотелось разговаривать с Брином. Впрочем, он, кажется, тоже избегал бесед с ней.

Каждое утро Брин приходил на кухню своей матери, чтобы позавтракать вместе с ней. Так было и сегодня. А теперь Чарли смотрела в окно, как он шагает прочь от вдовьего домика, а рядом бежит старый преданный пес породы колли по кличке Сэди.

— Брин поработает до обеда, а затем поедет забирать собак, — сказала Элис. — Не желаешь пока осмотреть Баллистоун-Холл? Глупо будет, если ты уедешь, так и не побывав в нем. Ты ведь дизайнер интерьеров, и мне бы очень хотелось услышать твое мнение. Рано или поздно сыну придется вложить финансы в ремонт фамильного особняка, и я признаю, что розовый декор — не самое лучшее решение в данном случае. Дай мне пару минут подкрасить губы, и пойдем.

Элис провела Чарли почти по всем помещениям Баллистоун-Холла — здания с трехсотлетней историей, некогда величественного, а ныне обветшавшего. В большинстве комнат повсюду толстым слоем лежала пыль. Мебель погрызли мыши. Тяжелые портьеры выцвели от солнца на окнах, выходящих на юг, и покрылись плесенью на окнах северного фасада.

В доме лишь одна большая спальня выглядела жилой: кровать была заправлена, рядом с камином лежали дрова. Но оказалось, что она тоже не используется.

— Именно здесь спал дедушка Брина, — объяснила Элис. — Когда сын унаследовал титул, я сказала ему, что он должен ночевать теперь здесь, где спали все предыдущие бароны Карлайлы с тех пор, как был построен этот дом. Поэтому я держу эту комнату наготове. Однажды Брин переберется сюда. Но спать тут в одиночестве…

Элис покачала головой, а затем потащила Чарли дальше из комнаты в комнату.

— Это настоящее безумие! Сколько тут спален? — изумилась гостья.

— Пятнадцать. А еще спальни слуг. Они наверху. Там просто ужасно. Я никогда не поселила бы туда слугу. Впрочем, в доме больше не живет прислуга. Брин говорит, что это бы его нервировало. Одна замечательная женщина из деревни приходит убираться. Ну и, разумеется, у нас есть наемные рабочие, помогающие Брину на ферме… Но давай взглянем на гостиные.

Обстановка в этих гостиных совершенно обветшала и выцвела — было понятно, что ими не пользовались, как и огромными приемными, библиотекой, бальным залом и парадным залом, приспособленным под столовую. При виде всего этого у Чарли перехватило дыхание. Эта семья действительно принадлежала к высшей аристократии.

А потом Элис повела ее на кухню — тоже огромную, но явно обжитую. Большая кухонная плита занимала здесь почетное место. От нее исходило приятное тепло. На полу перед плитой Чарли увидела потрепанную собачью лежанку. Каменные плиты пола за несколько веков истерлись, покрылись выщербинами. Потолок поддерживали деревянные балки — под стать длинному столу, тянущемуся почти через всю комнату.

Очевидно, Брин использовал кухню заодно в качестве своего кабинета и гостиной. На одном конце стола располагались ноутбук и куча книг. Еще несколько стопок книг находилось на красивом старинном столике рядом с буфетом. На буфете стоял небольшой телевизор. У стены — диван, чья обивка была покрыта клочьями собачьей шерсти. В этом помещении было тепло и уютно. Его стены словно пропитались историей, веками хорошей еды, дружеского тепла, смеха…

Чарли почувствовала себя тут как дома.

— Надо застелить эти ужасные камни линолеумом, — заявила Элис.

— Мама говорила тебе, что уже привезла его образцы? — раздался от дверей голос Брина. — И угадай, какого они цвета!

Чарли обернулась, увидела его стоящим с улыбкой на пороге и невольно улыбнулась в ответ. Сердце громко застучало в ее груди.

— Розовые? — предположила Чарли и снова улыбнулась.

— Итак, что ты будешь делать с моей кухней? — спросил Брин, продолжая ей улыбаться. — Постелешь розовый линолеум?

— Извините, Элис, это было бы преступлением, — с трудом произнесла Чарли, пытаясь сосредоточиться. — Пол должен остаться таким, какой он есть. Здесь вообще не нужно многое менять. Эта кухня просто великолепна. Разве что отшлифовать старые балки, отчистив их от жира и копоти…

— Брин, я еще не показывала Чарли подвалы и надворные постройки, — сказала Элис. — Сделаешь это сам. И еще покажи Чарли свою спальню. — Она повернулась к гостье. — Он спит там, где должен спать дворецкий. — Баронесса улыбнулась теплой, многозначительной улыбкой. — А я вас оставлю. Мне нужно срезать розы в саду. — Она направилась к двери, но остановилась и строго взглянула на сына. — Заставь ее остаться, — произнесла она и вышла.

«„Заставь ее остаться“! Это так просто и так сложно», — подумал Брин.

— Ты ведь дизайнер интерьеров, который ищет работу? В таком случае этот дом — в твоем распоряжении, — произнес он, желая, чтобы Чарли улыбнулась в ответ, но та осталась серьезной. — Останься!

Она вскинула подбородок и встретилась с Бри-ном взглядом.

— Почему ты желаешь нанять именно меня?

— Потому что я так хочу.

— Не понимаю, с чего бы это.

— А я уверен, что понимаешь, — сказал он нежно. — Но ты боишься.

— Я не боюсь, а осторожничаю.

— Почему бы тебе не принять предлагаемую работу? Живи у мамы — она будет только рада. Осмотри этот мавзолей и подумай, как можно сделать так, чтобы он приносил доход.

— Ты хочешь пускать сюда постояльцев?

— Этот дом слишком большой для одного. Даже если я обзаведусь женой, дюжиной детей и еще кучей собак. Думаю, люди могли бы приезжать сюда роскошно отдохнуть. Здесь достаточно места, чтобы гостям хватало личного пространства. Это может быть весело — работать над преображением старого дома. Для нас обоих. Я полагаю, именно веселья уже давно не хватает в твоей жизни, Чарли-бах. Разве не забавно будет сорвать с этих окон пыльные портьеры и выяснить, какую часть дома можно использовать для гостей, а какую — оставить для нас?

— Для нас? — шепотом переспросила Чарли, и Брин расслышал в ее голосе страх.

— Для мамы и меня, — пояснил он.

Но по лицу Чарли он понял, что ее страх не исчез. И тогда Брин решил быть полностью откровенным.

— Чарли, я скажу тебе обо всем прямо.

Брин сунул руки в карманы. Те слова, что он собирался сейчас произнести, следует говорить, обнимая женщину, которой они адресованы. Но если он попытается обнять Чарли, та непременно сбежит.

— Думаю, я полюбил тебя. Мне кажется, что ты — та, с кем я хочу провести остаток своей жизни. Но я не понимаю, почему ты все время смотришь на меня так, словно у меня в руках заряженное ружье.

— Извини, — прошептала она. — Но разве может идти речь о любви? Как долго мы знакомы?

— Чуть больше месяца. Так что да, это, возможно, безумие. Но знаешь, что еще безумнее? Я понял, что влюбился в тебя, примерно через два часа после того, как впервые с тобой повстречался. Честно. И теперь мне нужно, чтобы ты тоже была честна со мной. Чувствуешь ли ты ко мне то же самое?

— Я не могу! — в панике воскликнула Чарли. — Посмотри на этот дом! Ты барон. Лорд Карлайл из Баллистоун-Холла. Ты владеешь всем в округе. Если мы станем жить вместе… Если мы поженимся, то я стану баронессой Карлайл? Леди Карлайл? Разве это не смешно?

— Это просто титул.

— О котором ты мне почему-то не рассказал.

Как я смогу когда-либо довериться тебе?

— Ты ведь это уже сделала, когда считала, что я простой фермер. Но я именно фермер и есть. Остальное — лишь результат случайности. Если бы я родился, например, хромым, ты ведь смогла бы мне доверять, правда?

— Я… конечно…

— Тогда какая разница? От меня не зависело, родиться мне в знатной семье или в простой.

— Но ты мне не сказал…

— Потому что я сам еще не мог привыкнуть к этому титулу. И до сих пор не получается. Мне жаль, что ты осуждаешь меня за это. Я не могу заставить тебя доверять мне. И я не собираюсь на тебя давить. Все, что я тебе предлагаю, — это работу в Баллистоун-Холле. И мы могли бы не торопить развитие наших отношений, посмотреть, получится ли у нас начать доверять друг другу… Хотя бы попытаться.

— Брин…

— Я все сказал, — грубо оборвал он Чарли, даже не пытаясь скрыть свой гнев. — Мне пора идти. Надо успеть кое-что сделать, прежде чем я поеду за собаками. Это даже хорошо, что в машине не хватит места для тебя. Не то тебе пришлось бы провести в моем обществе несколько часов. Ты, я и семь собак. Никогда не знаешь, чего от меня ожидать…

— Я вовсе не… Я доверяю тебе.

— Это ложь, — отрезал Брин. — Но как бы то ни было, я привезу собак сюда и позабочусь о них. Потому что я обещал это сделать, Чарли. По крайней мере, в этом ты мне поверила. А остальное не имеет значения.

Проблема заключалась в том, что Чарли не доверяла самой себе. Брин был достоин восхищения. Даже любви. И она уже обожала его чокнутую мать. «Так почему же я не могу решиться? — гадала Чарли. — Оттого, что боюсь? Или потому, что такая женщина, как я, не заслуживает такого парня, как Брин? Может, в этом суть?»

Оставшись одна, Чарли бродила по огромным комнатам Баллистоун-Холла и думала о том, что могла бы здесь изменить, если бы ей предоставили свободу действий. Она посмотрела из окна на пасущийся на лугах скот, на небольшую деревеньку неподалеку, на аккуратные дома фермеров-арендаторов. Это место было просто сказочным. Брин предлагал ей остаться здесь. Но она не имела права… Да, он хочет ее. Но как скоро его страсть остынет?

«Так рискни! — приказала себе Чарли. — Ты можешь снова научиться доверять».

Однако это не сработало. Доверие должно исходить от сердца. Оно не возникает по команде.

Чарли бросила еще один взгляд в окно. Если она примет предложение Брина, этот проект, над которым придется работать не один год, может сделать ее счастливой. Она подумала о Брине. Этот человек сделает ее счастливой навсегда. Или нет.

Чарли понимала, что она трусиха, и не могла ничего с этим поделать. Она хотела сохранить свое сердце неразбитым, а потому собиралась вскоре вернуться домой.

Глава 9

Едва Брин открыл заднюю дверь своего пикапа, оттуда скопом выпрыгнули семь собак и бросились к Чарли, стоящей на пороге вдовьего дома. А Чарли бросилась по садовой дорожке им навстречу.

Псы с восторженным лаем налетели, повалили свою хозяйку и начали радостно облизывать ей лицо и руки. А она то ли смеялась, то ли плакала от счастья, обнимая и целуя своих питомцев.

Глядя на нее, Брин думал о том, сколько женщин смогли бы поступить так, как Чарли. Чтобы попытаться вытащить бабушку из беды, она пожертвовала своей работой, затем отказалась отправлять собак и коров в приют, где их почти наверняка усыпили бы, а после проехала полмира, чтобы убедиться, что ее животные благополучно пристроены. Ей даже пришлось довериться Бри-ну, несмотря на то что ее доверие не раз обманывали.

Элис вышла из дома и остановилась, с одобрением наблюдая за счастливой возней Чарли с ее собаками. Псы из Баллистоуна собрались чуть поодаль, явно готовясь познакомиться с новоприбывшими собратьями, но даже они, казалось, чувствовали, что между Чарли и ее собаками происходит что-то особенное и сейчас им лучше не мешать.

— Ты не собираешься представить мне наших новых жильцов? — спросила Элис сына.

Брин, уже успевший запомнить их клички и узнать их повадки, немного рассказал матери о каждом из псов Чарли: фокстерьере Опоссуме, метисе бассета Фреде, помеси пуделя Флосси, трусливом волкодаве Цезаре, далматинце Дотти, мальтийской болонке Пушинке и полутаксе Стретче.

Элис внимательно вгляделась в лицо Брина и вдруг спросила:

— Ты ее любишь, не так ли? Ты любишь Чарли. Помолчав, он честно ответил:

— Да, — просто потому, что больше нечего было сказать.

— Но ведь она собирается вернуться домой.

— У нее нет ни денег, ни работы — вообще ничего. Здесь… я мог бы ей предложить… — Он пожал плечами. — Ладно, это не имеет значения. Она должна идти своим путем.

— Ты мог бы уехать вместе с ней.

— Что, и оставить тебя здесь одну, с собаками?

— Да по такому поводу я даже позволила бы им жить в моей розовой гостиной!

— Воистину, нет ничего сильнее материнской любви, — улыбнулся Брин и обнял мать, но его глаза все еще были прикованы к Чарли.

Как можно заставить ее доверять ему? Брин и понятия не имел.

— У нас появилось семь новых жильцов. По такому случаю давайте устроим праздник и поужинаем в парадном зале! — громко заявила Элис. — Чарли, выбирайся из этого собачьего клубка! Брин, возьми собак и вместе с Чарли покажи им их новый дом! А я пока займусь подготовкой нашего пира.

До ужина собаки успели набегаться и, довольные, растянулись перед большим камином в парадном зале, глядя, как хозяева дома и их гостья ужинают.

Чарли тоже чувствовала себя измотанной, но не физически. Сегодня Брин взял ее и собак на прогулку по окрестностям. Он был молчаливым, говорил лишь краткими фразами, показал поле, на котором будут пастись Корделия и Виолетта, старый рудник, остатки каменной стены, построенной еще древними римлянами.

Он играл с собаками, смеялся над их выходками. Псы были безумно рады окончанию карантина, и Брин тоже выглядел довольным. Казалось, он наслаждается жизнью.

А Чарли ощущала огромное напряжение и гадала: «Почему я не могу расслабиться? Почему не могу относиться к Брину просто как к другу? Почему не могу ему позволить стать для меня больше, чем другом? Какая же я дура и трусиха! Но я ничего не могу с этим поделать».

За ужином, сидя за огромным обеденным столом, украшенным букетами роз и заставленным серебряной посудой, она смотрела на собак, лежащих у огня, на сияющую улыбку Элис и нежную, понимающую улыбку Брина и чувствовала, что вот-вот расплачется. Чарли изо всех сил крепилась, чтобы не рухнули стены, которыми она окружила свое сердце, защищая его.

Но тут Элис пустила в ход тяжелую артиллерию.

— Мы ужинаем в этом зале по особым случаям, — радостно сообщила она гостье. — В старые времена у нашей семьи были лакеи, повара, судомойки, горничные, дворецкий и прочие слуги. А теперь мы обходимся помощью всего одной женщины из местной деревни, да время от времени ей помогает еще пара девушек. Я понятия не имею, для чего раньше здесь держали столько слуг.

— Они удовлетворяли все капризы хозяев, — ответил ей Брин. — Но у нас нет столько капризов, чтобы нанимать для их исполнения целую кучу лакеев и горничных.

Чарли задумалась над словами Элис об «особых случаях». А по какому случаю устроен сегодняшний парадный ужин? Чтобы отметить ее предстоящий отъезд? Ведь все ее собаки здесь совершенно счастливы. Можно возвращаться домой. Наверное, лучше уехать уже завтра.

Брин, словно прочтя ее мысли, сказал:

— Я звонил в аэропорт. На рейс во вторник есть свободные места. Если только ты не желаешь подождать прибытия Корделии и Виолетты…

— Нет, — поспешно ответила Чарли, но тут же поспешила извиниться: — Простите, это прозвучало неучтиво, но мне действительно нужно возвращаться домой.

— Что ты там будешь делать? — спросила Элис, и Чарли ощутила боль оттого, что не Брин задал этот вопрос.

— У меня есть друзья. Я могу пожить у них, пока не подыщу себе жилье и новую работу. А до той поры буду перебиваться случайными заработками — людям часто требуются услуги дизайнера интерьеров, чтобы украсить дом для вечеринки.

— Ты предпочитаешь организовывать вечеринки вместо того, чтобы остаться здесь и заниматься переделкой Баллистоун-Холла? — удивленно спросила Элис. — Я понимаю, что Брин не любит розовый, — это, конечно, большая проблема, но ведь есть и другие цвета. Может быть, возьмем за основу морскую тему? Назовем наш отель «Приют Нептуна», а внизу мелкими буквами напишем «Баллистоун-Холл». Построим тут бассейн с искусственной волной. Пляжный отдых вдали от моря…

Чарли посмотрела на Брина, а Брин — на нее. Их губы дрогнули и растянулись в улыбке, в глазах заискрился смех. Но он исчез так же быстро, как появился. Осталось лишь сожаление.

В глубине дома зазвонил телефон.

— Вот когда необходим дворецкий, — проворчал Брин, встал из-за стола и вышел из комнаты. За ним выбежали все собаки.

В зале было слышно, как он торопливо, отрывисто отвечал кому-то по телефону. Вернувшись, Брин сообщил:

— Кажется, рабочие на руднике, уходя сегодня после смены, забыли запереть ворота изгороди. Часть скота Эвана Грейди и нашего тоже покинула пастбище через эти ворота, и теперь коровы могут упасть в ствол шахты. Надо срочно собирать разбредшийся скот.

Брин посмотрел на Чарли. Его лицо было мрачным.

— Спокойной ночи, — резко сказал он ей и вышел из зала.

Чарли оглянулась на баронессу. Та смотрела на нее с пониманием.

— Брин знает, что делает, — сказала Элис. — Не волнуйся.

— Как тут можно не беспокоиться?

— Надо доверять, — мягко произнесла Элис. — Чтобы не сойти с ума.

Чарли прошла к массивным входным дверям, открыла их и посмотрела на удаляющиеся огни задних фар «лендровера». Она наблюдала за ними, пока те не исчезли вдали. Подошла Элис и коснулась ее руки.

— Пойдем, поможешь мне помыть посуду, — мягко сказала баронесса и закрыла двери.

Чарли вернулась в зал, посмотрела на собак, лежащих перед камином, и застыла.

— Элис… А где Флосси?

* * *

Когда-то Флосси была душой и телом предана своему хозяину, но тот ее выбросил прямо на дороге. С тех пор она встретила новых людей и стала преданной им. Но сейчас Флосси была сбита с толку: новая страна, новые люди…

Она вместе с другими собаками стояла рядом с Чарли, но, увидев, как удаляется прочь автомобиль, в котором сидит ее новый хозяин, Флосси поняла, как должна поступить.

И она помчалась вслед за машиной…

Элис и Чарли напрасно потратили время, обыскивая дом и двор, — поиск не дал результата.

— Должно быть, когда я открыла дверь, она выбежала и бросилась за машиной, — наконец поняла Чарли.

Она чувствовала себя ужасно, но утешалась мыслью о том, что с собакой не случится ничего плохого, если та последует за машиной Брина. Рудник находится не очень далеко. Флосси догонит Брина, он ее увидит и снова спасет.

Однако нельзя полностью полагаться на такой благоприятный исход.

— Мы можем съездить к руднику? — спросила Чарли, но Элис уже и сама потянулась к своей куртке и схватила пару резиновых сапог.

— Конечно, — бодро ответила она. — Брин не захочет, чтобы Флосси мешалась у него под ногами, пока он пытается загнать коров на пастбище. Давай, дорогая, заберем твою собаку.

* * *

К тому времени, когда Брин достиг шахты, Эван и его восемнадцатилетний сын уже загнали большую часть коров в безопасное место. Осталось поймать лишь пару телочек, пытающихся ускользнуть. Часть изгороди лежала на земле, очевидно, снесенная коровами.

— Можешь смотаться на ферму и привезти крепкую веревку, чтобы починить изгородь? — спросил Эван сына.

Парень кивнул и направился к машине, припаркованной на противоположной от шахты стороне.

Флосси, разумеется, не могла сравняться по скорости с автомобилем, но она старалась не упустить из вида огни его фар. Добравшись наконец до рудника, Флосси увидела, что машина Брина стоит неподвижно, ее фары выключены. Двое мужчин, размахивая фонариками, гоняются за парой коров. Все это выглядело странно. Но тут неподалеку вдруг загорелись и начали удаляться фары автомобиля. Флосси, не раздумывая, бросилась за ними — напрямик. И провалилась в бездну…

В ночи раздался отчаянный вопль — это был не голос человека, а визг животного, сопровождаемый звуками падающих в шахту кусков отработанной породы. Вслед за ними, похоже, упало что-то тяжелое.

— Что за черт?! — крикнул Брин.

Он и Эван замерли и с ужасом уставились друг на друга.

— Одна из твоих собак? — спросил Эван. — Этого и следовало ожидать…

— Флосси, — мрачно выдохнул Брин, догадываясь о том, что случилось.

Они уже успели загнать последних двух коров в угол, и сейчас те стояли, прислонившись к уцелевшей части изгороди. Работа была почти завершена.

— Ты отведи эту парочку к остальным, а я пока посмотрю, что там случилось, — сказал Брин и начал осторожно пробираться по отвалу породы к шахте.

А ведь он приезжал сюда вчера, чтобы осмотреть рудник, беспокоясь о том, что в ствол шахты может случайно упасть заигравшийся ребенок. Затем Брин позвонил бригадиру рабочих, занимающихся консервацией рудника, и потребовал, чтобы немедленно были приняты меры безопасности. Но этого не случилось…

Элис гнала свой седан вверх по склону к руднику. Едва они прибыли на место, Чарли выскочила из машины и увидела «лендровер» Брина. Внезапно из темноты возникла крепкая, приземистая фигура человека, который гнал перед собой двух коров к стаду, пасущемуся чуть в стороне. Он сделал Чарли знак рукой, требуя посторониться и пропустить его. Она повиновалась. Загнав коров в стадо, которое тут же начало неторопливо удаляться прочь, мужчина вернулся.

— Это Эван, наш сосед-фермер, — пояснила Чарли баронесса. — Эван, ты не видел тут…

— Собаку? Это ее вы ищете?

— Да! — воскликнула Чарли. — Она здесь?

— Вообще-то не совсем. Там какая-то собака упала в шахту. Его светлость сейчас проверяет, как она там. Дамы, оставайтесь у машины. А я посмотрю, что он делает.

Разумеется, Элис и Чарли не послушались Эвана.

Баронесса достала из багажника два фонарика и бросила Чарли пару резиновых сапог со словами: «Смотри под ноги, не то свалишься в шахту!»

«Шахта… Флосси…» — пульсировало в мозгу Чарли.

Элис хорошо знала эти места, но все-таки продвигалась вперед осторожно. Чарли ступала следом.

— Тут устроили жуткий беспорядок, — мрачно бросила баронесса через плечо и добавила: — Рудник был закрыт более ста лет назад. Мы хотели надежно огородить его, насажать вокруг деревьев и предоставить природе самой доделать остальное. Но власти сказали, что консервацию необходимо выполнить должным образом. Может, они и правы, но… О, Чарли, эта шахта…

Голос Элис дрогнул, и Чарли подумала о том, что эта женщина уже потеряла мужа и дочь, а теперь спешит к своему сыну, не зная, что с ним…

Брин лежал на паре досок прямо у края шахты, светя фонариком вниз. Рядом с ним были установлены переносные фонари. Эван и Брин оба были фермерами и привыкли к тому, что их коровы могут начать телиться ночью, поэтому всегда имели под рукой все необходимое.

Услышав за спиной шаги, Брин обернулся и откатился в сторону от жерла шахты. Земля была влажной, а потому его лицо и одежда были измазаны грязью.

— Флосси там, внизу, — мрачно сказал он. — Черт, Чарли, мне очень жаль.

— Это моя вина, ведь я выпустила ее, — ответила она и шагнула к Брину, но Элис сжала ее руку.

Эван перегородил им дорогу и обеспокоенно пробормотал:

— Край шахты в любой момент может обвалиться. Его светлости там не должно быть.

Но в этот момент снизу раздался еле слышный стон Флосси, исполненный страха и боли.

— Шахта глубокая? — спросила Чарли.

— Да, — кивнул Брин. — Но, кажется, Флосси упала на уступ на уровне двадцати футов от поверхности. Я ее вижу. Она лежит неподвижно. Если хотя бы шевельнется, то…

Он осекся, увидев боль, промелькнувшую на лице Чарли.

— Я позвоню Дэйви и попрошу его привезти ружье, — тихо сказал Эван позади них.

Он был фермером, и ему приходилось сталкиваться с подобными фактами.

— О боже! Разве нельзя… Я могла бы…

Впрочем, Чарли и сама не знала, что могла бы сделать в такой ситуации. Позвонить в службу спасения или пожарным? Если бы это был ребенок, возможно, они бы еще рискнули своими жизнями. Ведь лезть сейчас в старую шахту — это настоящий риск. Сланец вокруг нее очень рыхлый, да еще и размок от идущего дождя. Кто может знать, каково состояние шахты?

Остается принести ружье и пристрелить собаку, чтобы та погибла без мучений. О, Флосси!

Последние несколько недель или даже лет неудачи преследовали Чарли. Это она привезла собак сюда. Она стала виновницей этой трагедии, а теперь ничего не может поделать. У Чарли подкосились колени. Он села на корточки и обхватила руками живот.

— Не надо ружья! — отрезал Брин. — Чарли, не смотри так. Я спущусь вниз. Эван, позвони сыну и скажи ему привезти из Баллистоун-Холла альпинистское снаряжение. Оно хранится в конюшне, в самом дальнем стойле. Скажи ему, чтобы разбудил Джона. Джон когда-то учил меня лазить по горам. Теперь он стал слишком стар для альпинизма, но сможет подстраховать меня, проследив за снаряжением и спуском. Также пусть Дэйви захватит с собой еще парочку мужчин. Они помогут меня вытаскивать. Мама, ты можешь позвонить ветеринару? Попроси его срочно прибыть сюда. Чарли, на куче щебня возле «лендровера» лежат доски. Ты будешь осторожно передавать их мне сюда. Я укреплю ими края, положу несколько штук поперек ствола шахты и подвешу к ним фонари, чтобы они освещали все внизу. Давайте действовать! Скорее!

— Тебе нельзя туда спускаться! — в ужасе воскликнула Чарли.

Но Брин уже снова отвернулся и начал вглядываться в ствол шахты, оценивая увиденное и сосредоточившись на том, что предстоит сделать.

Баронесса опустилась на колени рядом с Чарли и обняла ее.

Чарли повернулась к ней.

— Элис… Флосси — всего лишь собака. Я не имею права просить…

— Тебе и не нужно, — услышала она в ответ. — Брин вовсе не безумец. — В уверенном голосе Элис не слышалось страха, который она, должно быть, сейчас испытывала. — Он знает, что делает, дорогая. Брин не стал бы это затевать, если бы считал, что его ждет неудача. Я доверяю ему, и, думаю, ты тоже должна ему доверять.

«Доверять? — подумала Чарли. — Как я могу ему сейчас доверять? Он же погибнет в этой шахте!»

— Чарли, не делай из мухи слона! — прервал ее размышления Брин, снова откатившись в сторону от дыры в земле. — Я вижу стенки шахты, и они выглядят достаточно прочными. Мы можем закрепить веревки, по которым я буду спускаться, на расстоянии от шахты — там, где земля достаточно твердая. У Флосси, кажется, хватает ума не шевелиться. Если бы мой план был безумным, я бы не решился ему следовать. И еще. Чарли, ты, может, и считаешь, что Флосси осталось только пристрелить. Но собака теперь по документам принадлежит мне, она находится на моей земле, и это я должен решать ее судьбу. Скажи, мама!

Элис даже удалось улыбнуться.

— Это ведь Брин Морган, двенадцатый барон Карлайл из Баллистоун-Холла, и у него слово никогда не расходится с делом. А нам, моя дорогая, остается только доверять ему.

Доверять… Как найти в себе для этого силы? Но, кажется, у Чарли просто не осталось выбора.

Она была благодарна Брину за то, что тот дал ей задание. Вместо того чтобы стоять и со страхом наблюдать, Чарли подтаскивала доски, помогая укреплять землю вокруг шахты. Прибыло вызванное подкрепление. Брин вместе с Эваном и Джоном — немногословным стариком — начали закреплять веревки. Баронесса помогала Чарли переносить доски.

Вечерние наряды, надетые к парадному ужину, испачкались в грязи, но ни Элис, ни Чарли это не волновало. Они работали бок о бок, и Чарли понимала, что, несмотря на великолепное самообладание, Элис, как и она, боялась за Брина.

В какой-то момент страх просто парализовал Чарли. Она закрыла глаза и уже собралась снова начать отговаривать Брина, но Элис, словно угадав ее намерения, бросила:

— Молчи! Он все равно не послушает тебя. — А затем она мягко добавила: — Чарли, дело не только в собаке. Брину нужно вытащить Флосси из этой шахты ради себя. И ради меня. — Она помедлила. — И ради тебя тоже. Он должен это сделать. Он до сих пор винит себя за ту давнюю трагедию, потому что именно Брин купил бензонасос и показал отцу, как им пользоваться. Он и подумать не мог, что отцу вздумается использовать этот насос для чистки подземной емкости. — Баронесса покачала головой, словно пытаясь избавиться от кошмарных воспоминаний. — Довольно. Это уже в прошлом, а сейчас Брин сражается за то, чтобы снова научиться доверять себе.

— Как вы можете с этим мириться? — прошептала Чарли. — Если вы потеряете сына…

— Я его не потеряю, — ответила Элис и внезапно крепко схватила Чарли за плечи. — А ты… Ты потеряешь его? Он твой, если ты этого хочешь, Чарли Фостер, но это потребует от тебя храбрости. А еще доверия. Вы должны научиться доверять друг другу. Снова и снова. И любить… Но хватит! — Она отпустила Чарли и смахнула с лица злые слезы. — Надо работать. Брин доверил нам укреплять края шахты. Так чем мы собираемся заниматься: стоять и болтать или таскать доски?

Это было самое долгое ожидание в жизни Чарли. Команда, держащая веревки, спускала Брина вниз лишь на несколько дюймов за раз, понимая, что шахта может осыпаться от одного неверного движения или если Брин качнется и ударится в ее стенку. Люди работали почти в полной тишине. Раздавались только краткие команды двух человек, отвечающих за лестницу и альпинистское снаряжение, да приглушенный голос Брина, слов которого было не разобрать.

Это было бесконечно, мучительно медленно. Чарли вцепилась в руку Элис, а Элис вцепилась в руку Чарли. Обе женщины были объединены любовью к человеку, спускающемуся сейчас в черную бездну.

Чарли смотрела, как Эван, лежа на досках, положенных поперек ствола шахты, светил фонариком вниз и руководил действиями Брина.

Этот человек спускался во тьму, чтобы спасти собаку, которая, что бы он ни говорил, была вовсе не его. Флосси была собакой Чарли. Но это не имело значения. В глубине души Чарли понимала, что Брин сделал бы то же самое, если бы в беду попала любая другая собака, даже бродячая.

На лицах окружающих: фермеров-арендаторов, рабочих из Баллистоун-Холла, ветеринара, даже баронессы, — читался страх. Но еще Чарли видела по ним, что эти люди полностью доверяют Брину. Их доверие и любовь были абсолютными. Именно это чувствовала сейчас и она сама, словно в ее душе что-то безвозвратно изменилось.

«Брин», — прошептала она, и это было нечто большее, чем просто слово. Это была клятва.

А затем снизу раздался резкий приглушенный звук. Все замерли. Казалось, вместе с ними замер и весь мир. Наступило молчание.

И вот наконец раздалось: «Поднимайте!» Подъем тянулся так же мучительно медленно, как и спуск, потому что был не менее опасным. Риск был даже выше, так как Брин наверняка держал сейчас в руках Флосси и нагрузка на веревку усилилась.

Чарли не знала, спас ли он Флосси, но в эту минуту она думала не о собаке, а о Брине — ее любимом мужчине.

Наконец Брина подтянули к самому краю шахты. Эван взял из его рук обмякшую Флосси. Собаку тут же передали ожидавшему поблизости ветеринару, чтобы тот мог осмотреть ее повреждения.

А Чарли все еще смотрела на то, как Брина осторожно вытаскивают из шахты. Вот его вытянули на твердую землю, Джон и Эван кинулись его обнимать. На их грязных лицах отражался триумф, смешанный с облегчением.

Брин был в безопасности. Он огляделся вокруг, слабо улыбнулся матери, а потом увидел Чарли. И она прочла в его взгляде обещание. От этого взгляда ее недоверие словно треснуло и рассыпалось в прах, а одиночество бесследно испарилось.

Чарли улыбнулась сквозь слезы и пошагала вперед, по грязи, перешагивая через лежащие на земле доски, чтобы обнять любимого мужчину, которому только что навсегда отдала свое сердце.

Флосси оставили на ночь в ветеринарной клинике. Удивительно, что она выжила, но ее травмы были намного серьезнее, чем после столкновения с машиной Брина. На этот раз лапа была сломана, и еще Флосси заработала множество глубоких ссадин. «С ней все будет хорошо, — успокоил Чарли ветеринар. — Ей поставят капельницу и дадут обезболивающее. Это поможет собаке быстрее поправиться».

Домой Чарли, Брин и его мать возвращались вместе на «лендровере» — седан пришлось оставить возле шахты до утра, потому что он завяз в грязи.

Они ехали в тишине, так как от нахлынувших эмоций у них не было слов. Подъехав к вдовьему домику, Брин помог матери выйти из машины, крепко обнял ее и повернулся к Чарли.

«Сегодня в моей кровати есть свободное место», — просто сказал он, и Элис улыбнулась, словно ожидала от сына именно этих слов. Она поцеловала Чарли, скользнула в дверь и закрыла ее за собой.

А Чарли поехала с Брином в его особняк, потому что внезапно этот огромный мавзолей показался ей родным домом — ведь он был домом для Брина.

Все еще не говоря друг другу ни слова, они вместе отправились в душ. На теле Брина остались ссадины от веревки и царапины от лап сопротивлявшейся Флосси. Чарли помогла ему промыть каждую рану.

А потом он выдохнул: «Я люблю тебя». Взяв пару полотенец, Брин подхватил Чарли на руки, отнес по парадной лестнице в огромную спальню и уложил на кровать с балдахином, в которой спало несколько поколений баронов Карлайлов из Баллистоун-Холла. «Пришло время нам занять свое место», — заявил он.

Наутро Брин спросил:

— Чарли-бах, ты выйдешь за меня?

Она заметила неуверенность в его взгляде и улыбнулась. Пальцы Чарли коснулись его губ, его лица. Теперь она точно знала, что любит этого мужчину.

— Как ты можешь в этом сомневаться? — прошептала Чарли в ответ. — Брин, ты доверял мне с самого начала, а я тебе — нет. Но теперь я доверяю тебе всем своим сердцем. Выйду ли я за тебя замуж? Да, любимый, конечно!

Глава 10

Предстоящую свадьбу Брина Томаса Моргана, двенадцатого барона Карлайла из Баллистоун-Холла, обсуждали все британские газеты. Целая свора журналистов и фотографов ожидала, когда получит возможность освещать пышное торжество. Но они были разочарованы — церемония прошла без помпы.

Свадьбу решили провести на лужайке перед Баллистоун-Холлом, установив огромный шатер. Розовый, потому что его цвет выбирала Элис, а Чарли и Брин не стали ей перечить, решив, что в этот день должны быть счастливы не только они.

И вот церемония началась. Заиграл приглашенный оркестр. Брин стоял рядом с Джоном под аркой, увитой розовыми розами, и с нетерпением ожидал свою невесту.

Но сначала появились их собаки. Их было десять: Эван вел Сэди, колли Брина, двух собак баронессы вела жена Эвана. А за ними шествовали прибывшие из Австралии псы Чарли. Шестеро — со своими новыми хозяевами. Ими стали четыре фермера-арендатора, местный почтмейстер и бригадир рабочих, занимавшихся консервацией рудника. Он пришел в Баллистоун-Холл на следующий день после той драматической ночи, чтобы принести извинения, а ушел домой с собакой.

Последней шагала Флосси — без сопровождающего, потому что Чарли и Брин оставили ее себе. Бедняга навсегда осталась хромой, но, может, это было и к лучшему, потому что теперь можно было спокойно оставлять двери Баллистоун-Холла открытыми — хромота не позволяла Флосси далеко убегать. Не такая уж высокая цена за счастливую жизнь, которую эта собака наконец обрела.

Брин выдрессировал ее для участия в свадебной церемонии — на шее Флосси на ленте висела коробочка с обручальным кольцом.

Флосси подошла к Брину и села, как он ее учил. Брин погладил ее по голове, но смотрел он при этом не на собаку, а на приближающуюся к нему Чарли, которую вела к алтарю Элис — сияющая от счастья и, разумеется, вся с ног до головы разодетая в розовое. А на невесте, наотрез отказавшейся одеться в белое, так как этот брак был для нее вторым, было надето шелковое платье простого, но изящного покроя, переливающееся всеми цветами радуги. Кудри Чарли, украшенные бутонами роз, свободно рассыпались по плечам, в уши были вдеты старинные бриллиантовые серьги, уже несколько столетий принадлежащие семье Морганов.

Брин смотрел на Чарли и думал о том, что хочет каждое утро просыпаться рядом с этой женщиной. Хочет, чтобы она любила его вечно.

Вот она подошла к алтарю, наклонилась, чтобы погладить Флосси, а затем улыбнулась Брину и прошептала: «Привет!»

«И тебе привет!» — прошептал он и, не выдержав, подхватил Чарли, закружил ее, не обращая внимания на толпу приглашенных гостей. Все зааплодировали, репортеры защелкали фотоаппаратами. Пока викарий дожидался, когда толпа успокоится, Брин улучил момент и поцеловал Чарли, потому что ему было просто необходимо это сделать.

А затем он спросил:

— Эй, может, все-таки поженимся?

Она посмотрела на него сквозь слезы, застилающие ее глаза, и прошептала:

— У меня такое ощущение, что мы уже женаты.

— У меня тоже. Но давай все-таки закончим церемонию.

И они повернулись к терпеливо ожидающему викарию.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg