«Строптивый романтик»

Строптивый романтик (fb2) - Строптивый романтик [Undone by the Billionaire Duke] (пер. Анна Александровна Ильина) 1024K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кейтлин Крюс

Кейтлин Крюс Строптивый романтик

* * *

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Undone by the Billionaire Duke

©2017 by Caitlin Crews

«Строптивый романтик»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

Глава 1

Элеонора Эндрюс была совершенно уверена: она устоит перед обаянием Хьюго Гровсмура независимо от того, что раньше никому не удавалось этого сделать. В газетах о нем ежедневно появлялись сенсационные статьи. Двенадцатый герцог Гровсмур был ужасно богат и самоуверен, а что хуже того, греховно красив и очень избалован.

– Не драматизируй, – с театральным вздохом сказала младшая сестра Элеоноры Виви, и ее длинные черные кудряшки подпрыгнули, когда она беззаботно тряхнула головой.

А ведь Элеонора просто едва намекнула на беспокойство по поводу своей новой роли гувернантки семилетнего ребенка, оставленного на попечение Хьюго.

Хотя Виви частенько бывала невыносимой, Элеонора не могла не любить ее. Сестра была ее единственной родственницей после того, как их родители несколько лет назад погибли в автомобильной катастрофе. Кстати, в тот день Виви была с ними и тоже чуть не погибла.

– Вообще-то я не драматизирую, – ответила Элеонора. Она не стала уточнять, что разыгрывание драм – удел самой Виви.

Виви разговаривала с Элеонорой, глядя на нее в зеркало в спальне маленькой однокомнатной квартиры, которую они снимали вместе в одном из наименее модных кварталов Лондона. В квартире была всего одна спальня, в которой помещалась только кровать и книжный шкаф; к комнате примыкала скромная кухонька. Виви накладывала третий слой туши на ресницы, чтобы сильнее подчеркнуть красоту своих глаз; один парень назвал их цвет теплым, ярким и золотистым.

Виви опустила кисточку для туши и демонстративно закатила глаза.

– Совсем не обязательно, что ты вообще увидишься с Хьюго, – произнесла она. – Ты будешь гувернанткой его подопечной, которая, давай посмотрим правде в глаза, ему не очень нравится. И неудивительно, учитывая всю эту грязную историю. Зачем ему общаться с тобой?

Пренебрежительный взмах руки Виви словно разогнал непристойные подробности, известные о Хьюго Гровсмуре благодаря публикациям в таблоидах.

Элеонора, как и все умеющие читать, знала три основных момента его биографии. Первый: его драматические отношения и расставание со всеобщей любимицей Изабель Вандерхафен; все были уверены в том, что Хьюго погубил ее своей шокирующей нечестивостью, которую не смогла исправить даже природная доброта Изабель. Второй: Изабель оставила Хьюго, когда забеременела от его лучшего друга, Торкиля; все согласились, что любовь окончательно одержала победу над злом и Изабель заслуживает лучшего. Третий: знаменитый брак Изабель и последующий трагический инцидент на лодке с упомянутым бывшим лучшим другом Хьюго; все это привело к тому, что знаменитый Хьюго стал законным опекуном ребенка, чье появление на свет навсегда разрушило его шансы на счастливое будущее с прекрасной Изабель.

И пока все это происходило, публика насмехалась, аплодировала и плакала, словно знала всех этих людей лично.

– У такого богача, как Хьюго, наверняка куча недвижимости. Нельзя ожидать, что он посетит даже половину своих домов в течение года. Или даже пяти лет, – беззаботно сказала Виви, и Элеонора напомнила себе – ее сестра знает, что говорит.

В конце концов, именно Виви проводит время с людьми из круга Хьюго Гровсмура. Она ходила в шикарные школы, и хотя она училась не слишком хорошо, зато посещала все известные вечеринки Лондона. Сестры были уверены, что однажды Виви очень удачно выйдет замуж.

Виви была моложе Элеоноры на восемнадцать месяцев. Обе сестры были красотками. Виви обладала очень стройным телом, загадочными глазами и пухлыми губами, при виде которых мужчины поголовно глупели. В прямом смысле этого слова. Ее густые кудри наталкивали на мысль о том, будто она только что выбралась из чьей-то кровати. Ее хитрая усмешка намекала на то, что Виви готова к любым приключениям и достанется тому, кто сумеет ее очаровать.

А ведь после аварии врачи сомневались, что она снова будет ходить!

Элеонора редко бывала на вечеринках, потому что постоянно работала. Если козырем Виви была ее красивая внешность, то Элеонора отличалась разумностью. И хотя двадцатисемилетняя Элеонора изредка украдкой мечтала о том, чтобы быть такой же обаятельной, как ее сестра, на самом деле она уже смирилась со своей ролью в жизни. Сестры потеряли своих родителей, и Элеонора не могла их вернуть. Также она не могла забыть многие годы лечения и операций, которые пережила Виви. Но она могла взять на себя роль матери Виви. Поэтому Элеонора работала и оплачивала их счета.

Вернее, счета Виви. Потому что только она покупала себе роскошную дорогую одежду, чтобы развлекаться на вечеринках с подружками и кавалерами.

Работа гувернанткой у самого ненавистного человека в Англии принесет Элеоноре максимальную прибыль. Именно поэтому она уволилась из архитектурной фирмы, где работала менеджером. О том, что Гровсмуру требуется гувернантка, узнала Виви. Информация пришла от ее богатеньких друзей, потому что такие люди, как герцог, уж точно не расклеивали объявления в местных пабах о вакансиях. Гровсмур был готов заплатить гувернантке кругленькую сумму.

– Ходят слухи, что он уволил всех бывших гувернанток менее чем через неделю работы. По-видимому, они были слишком красивыми…

Виви пожала плечами, но Элеонора не поверила, что ее сестра сожалеет. Маленькая грудь Виви безупречной формы слегка подпрыгнула под очень тонкой тканью короткого шелкового платья, в которое она нарядилась для вечеринки.

– Но ты идеально ему подойдешь! – заявила Виви.

Кадровое агентство, очевидно, было одного мнения с ней, поэтому вскоре Элеонора уже паковала вещи для поездки в дебри йоркширских болот, где находилось самое величественное поместье Англии. Гровс-Хаус уже много веков располагался на обширной территории мрачных болот.

– Гувернантка – второстепенный член домашнего персонала, Элеонора, – продолжала Виви. – Не гость. Очень маловероятно, что ты вообще встретишься с Хьюго Гровсмуром.

Элеонора с радостью бы на это согласилась. У нее не было звездной болезни или обостренного самолюбия. Она твердила себе об этом следующим утром, сидя в скоростном поезде, направлявшемся в Йоркшир.

Она не бывала на севере Англии с детства, когда еще были живы их родители. У Элеоноры остались смутные воспоминания о стенах, окружающих древний город Йорк, укрытый холодным туманом. Тогда она еще не знала, как быстро все изменится.

Но теперь бессмысленно раскисать. Она одернула себя, ожидая на октябрьском холоде электричку на железнодорожной станции Йорка. Жизнь продолжается.

Прибыв на крохотную железнодорожную станцию в отдаленной деревне Гровсмур, Элеонора ожидала, что ее встретят, как и планировалось. Но платформа оказалась пуста. На ней была только Элеонора, буйный октябрьский ветер и остатки утреннего тумана. Не совсем обнадеживающее начало.

Элеонора мрачно посмотрела на чемодан, в который она упаковала то, что, по ее мнению, понадобится ей в первые шесть недель в Гровс-Хаус. Этого ей было достаточно. А вот Виви путешествовала с кучей чемоданов, и у нее был полный шкаф одежды. У Элеоноры таких проблем не было. Через пару секунд она загрузила карту на своем мобильном телефоне и выяснила, что до поместья Гровс-Хаус двадцать – тридцать минут пешком.

– Вперед, дорогуша, – пробормотала она себе под нос.

Элеонора повесила тяжелую сумку на плечо, взялась за ручку чемодана на колесиках и уверенно зашагала вперед.

Через некоторое время она поняла, что должна идти в противоположном направлении.

Повернув в правильном направлении, Элеонора зашагала по одинокой проселочной дороге сквозь туман и мрак. Она так долго жила в суматошном Лондоне, что почти забыла об особой деревенской тишине.

В конце концов она увидела на далеком холме Гровс-Хаус. Он выглядел величественным и массивным. При виде его у нее почему-то подступил к горлу ком. Вероятно, ее растрогали теплые огни его окон, мерцающие в этой мрачной полутьме.

Элеонора обнаружила, что не может отвести от здания взгляд.

Дом не выглядел гостеприимным. Честно говоря, он вообще не выглядел как дом. Здание казалось слишком большим и мрачным. И все же он, выделявшийся на фоне осеннего пейзажа, будто разрывающий темноту, показался Элеоноре привлекательным.

Она не знала, почему с трудом переводила дыхание, когда снова зашагала по склону со своим багажом.

И тут Элеонора услышала стук конских копыт.

Его светлость герцог Гровсмур, известный своим немногочисленным друзьям под именем Хьюго, обнаружил, что в последнее время совсем не радуется жизни. От выпивки у него трещала голова. Экстремальные виды спорта уже не дарили острые ощущения теперь, когда его смерть могла положить конец родовой линии Гровсмуров и его герцогство перешло бы алчным дальним родственникам.

Даже беспорядочный секс утратил для него свое очарование. Каждая его так называемая «неосмотрительность» описывалась в прессе до того, как остывали его простыни после страстной ночи. Злой и бездушный Хьюго был излюбленным персонажем светской хроники. Истории о нем всегда были одинаковыми и чертовски скучными.

Сегодня он ехал верхом на своем лучшем жеребце. Так ему, по крайней мере, сказали на конюшне. Между ним и конем сразу возникла неприязнь, поэтому Хьюго не ехал, а скакал по болотам как сумасшедший, словно герой глупого романа восемнадцатого века.

Ему не хватало только развевающегося у него за спиной плаща.

Но независимо от того, как далеко он отъезжал от дома, на душе у него все равно было неспокойно.

Хитрый жеребец явно это чувствовал. Вот уже несколько недель он отказывался ему подчиняться, поэтому Хьюго приходилось объезжать его, катаясь по всему поместью в Йоркшире.

Поэтому, когда Хьюго увидел фигуру, направляющуюся в сторону Гровс-Хаус, он почти обрадовался тому, что пейзаж впереди изменился.

Он очень хотел, чтобы в его жизни изменилось хоть что-нибудь, но у него не было такого шанса.

Хьюго был двенадцатым герцогом Гровсмуром, нравилось ему это или нет, и титул был для него важен. Если бы его отец не обанкротил свои поместья и не лишился титула или не умер бы из-за переживаний о собственном сыне, Хьюго стал бы обычным герцогом в бесконечной веренице герцогов с такой же фамилией. Отец всегда утверждал, что титул приносит ему утешение. И покой.

Хьюго не находил в титуле ни утешения, ни покоя.

– Если вы вор, то зря сюда притащились, – сказал он, приблизившись к незнакомцу. – Хотя вы все-таки должны попытать счастья, конечно. Но тогда вы зря расхаживаете по дороге, даже не пытаясь скрыться.

Он придержал коня и увидел, что вор – женщина.

Необычная женщина.

Хьюго славился своими многочисленными любовными связями. Проклятая Изабель стала, конечно, позором всей его жизни. Впрочем, как и все остальные его любовницы. До Изабель и после нее. Но они были одинаковы в одном: все они считались красотками и всегда были рядом с ним под объективами фотографов. У них были силиконовые груди, отбеленные зубы, нарощенные волосы, длинные накрашенные ногти, яркая помада и накладные ресницы. Вот уже много лет он не видел женщину в ее естественном виде, если только она не работала на него. Например, его маленькая старая экономка, миссис Реддинг. Она переживала всякий раз, когда о Хьюго писали в таблоидах.

Так же, как когда-то писали о его отце.

Женщина, которая с изумлением смотрела на него сейчас снизу вверх, выглядела растерянной. Ее темные волосы были затянуты в тугой пучок, при виде которого у Хьюго заныла голова. Ему было трудно понять, что она за человек. Даже ее челка была подрезана с военной точностью. На ней была громоздкая, пухлая куртка, которая закрывала ее от подбородка до середины икр; в ней она выглядела как один из старых, корявых дубов, растущих в его поместье. Незнакомка мертвой хваткой вцепилась в большую черную сумку, висящую у нее на плече, и чемодан на колесиках. Ее щеки покраснели от холода; у нее был тонкий прямой нос, которому позавидовали бы многие предки Хьюго. Дело в том, что у него в роду все обладали так называемым «гровсмурским клювом», и это очень огорчало женщин Гровсмур.

Но сильнее всего его поразило выражение лица незнакомки.

Она смотрела на него почти неприязненно.

А это в принципе невозможно, потому что он – Хьюго Гровсмур, и женщины, как правило, хотят с ним познакомиться и все время ему улыбаются.

Эта женщина выглядела так, будто она скорее умрет, чем одарит его хотя бы мимолетной улыбкой.

– Я не вор, а гувернантка, – резко произнесла она. – Если бы меня встретили на железнодорожном вокзале, мне не пришлось бы полчаса идти пешком в гору.

Хьюго услышал в ее тоне раздражение.

Он нашел это восхитительным. На него никто никогда не сердился. Его ненавидели и называли сатаной, но никогда на него не сердились.

– По-моему, я должен вам представиться, раз уж вы рыскаете по моему поместью, – бодро сказал он, когда чертов жеребец весело затанцевал под ним.

Женщина, похоже, не догадывалась об опасности, потому что стояла слишком близко к тяжелым копытам породистого коня. Или, скорее, ей было все равно, поскольку она пыталась выдержать взгляд Хьюго.

– Я не рыскаю, – решительно ответила она.

– Меня зовут Хьюго Гровсмур, – сказал он ей. – Не надо реверансов. В конце концов, я всемирно известный злодей.

– Я не собиралась делать реверанс.

– Я предпочитаю называть себя антигероем. И я, несомненно, заслуживаю поклона. Или небольшого кивка?

– Меня зовут Элеонора Эндрюс, и я последняя в длинной веренице гувернанток, как мне сказали, – произнесла женщина из глубины своей чудовищной стеганой куртки. – Я намерена работать у вас, а для этого я должна держать с вами дистанцию.

Хьюго привык к подобным заявлениям от женщин. «Вы ужасный человек», – говорили они. «Мне надо держать с вами дистанцию», – говорили они. Обычно это заканчивалось долгими ночными прогулками наедине.

Но, как ни странно, Хьюго сразу понял, что эта женщина, в отвратительном пуховике, с выпяченной челюстью и хмурым лицом, на самом деле не шутит.

– Ваша светлость, – пробормотал он.

– Прошу прощения?

– Вы должны называть меня ваша светлость, особенно когда о чем-то мне сообщаете. В противном случае будет считаться, что вы проявляете ко мне подчеркнутое неуважение.

Если Элеонора Эндрюс и устыдилась того, что не обратилась к высокопоставленной особе и своему новому боссу как полагается, то и бровью не повела. Казалось, она лишь глубже зарылась в свой широкий стеганый пуховик, откуда продолжала хмуро смотреть на Хьюго.

– Тысяча извинений, ваша светлость, – резко сказала она, словно нисколько его не испугалась. – Я ожидала поездки с железнодорожного вокзала, а не прогулки по прохладной сельской местности.

– Физические упражнения тренируют ум и тело, как мне говорили, – бодро ответил Хьюго. – Я сам благословлен высоким метаболизмом и острым интеллектом, поэтому мне никогда не приходилось унывать. Но не всем так везет.

Ее глаза замечательного медового оттенка яростно сверкнули. Он не понимал, почему это так его шокировало. Должно же быть в этой женщине что-нибудь мягкое и доброе?

– Вы полагаете, что мне не так повезло, как вам? – спросила она с едва сдерживаемой яростью, которую Хьюго ожидал услышать разве что от женщины, которую бы назвал жирной.

– Если только вы считаете, что легендарная жизнь избалованного герцога – результат удачи и обстоятельств. А не судьба.

– По-вашему, это так? – спросила она.

Хьюго чуть не улыбнулся. Он не мог сказать почему. Его интриговали ее сверкающие глаза и сердито поджатые губы.

– В любом случае, я ценю, что вы заботитесь о моем благополучии, – произнесла она удивительно спокойно и добавила: – Ваша светлость.

Хьюго ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз, надеясь, что он не выглядит сильно рассерженным.

– Честно говоря, я не знал, что прошлая гувернантка ушла, хотя меня это не удивляет. Она была слишком… чувствительной, я полагаю. Она постоянно рыдала в восточном крыле дома, как мне сказали. Понимаете, у меня аллергия на женские слезы. Но я развил хорошую интуицию. Когда рядом со мной плачет женщина, я мгновенно телепортируюсь на другую сторону планеты.

Элеонора внимательно взглянула на него.

– Я не плакса, – сказала она.

Хьюго ждал.

– Ваша светлость, – прибавил он, потому что она явно не собиралась этого говорить. – Я бы не стал настаивать на такой формальности, но, похоже, вас это раздражает, не так ли? Вы ведете себя как республиканец. Кстати, Элеонора, вы не можете рассчитывать на успех в воспитании молодого поколения, если сами не готовы просто любезно ко мне обращаться. Как будто вы никогда не встречались с герцогом.

Она моргнула:

– Я с ним и не встречалась.

– Я не очень хороший представитель своей династии. Как я уже говорил, я слишком скандален. Возможно, вы слышали обо мне. – Хьюго рассмеялся, увидев, что она приложила немало усилий, чтобы не скривиться. – Я вижу, вы обо мне слышали. Несомненно, вы горячая поклонница таблоидов и их ежедневных отрыжек о моих многочисленных грехах. Остается только надеяться, что я хотя бы наполовину оправдываю их ожидания.

– Мисс Эндрюс, – произнесла она.

Хьюго удивленно моргнул.

– Что?

– Я предпочитаю, чтобы вы называли меня мисс Эндрюс. – Она едва заметно кивнула. – Ваша светлость.

Внезапно Хьюго понял, что вот-вот потеряет самообладание.

– Позвольте мне кое-что прояснить с самого начала, мисс Эндрюс, – сказал он, пока конь под ним продолжал артачиться. – Я не просто отвратителен, как обо мне говорят. Я намного хуже. Я разрушаю жизни одним щелчком своих пальцев. На моем счету столько жертв, что удивительно, как эта страна все еще существует. Если вас что-то не устраивает, миссис Редцинг с радостью найдет вам замену. Вам надо просто сказать об этом.

Если его слова и повлияли на взбесившую его женщину, то она спрятала свою реакцию за воротом пуховика.

– Я уже говорила, что намерена у вас работать.

Непонятно почему, но ему явно не понравилась ее преувеличенная терпеливость.

– Однако, если вы хотите меня заменить, то это, конечно, полностью зависит от вас.

– Конечно. – Он выгнул бровь. – Я ненавижу воров.

Она оглядела его так, словно он был ее подопечным.

– Поступайте, как вам угодно, ваша светлость. Но логика подсказывает, что вам надо посмотреть, как я общаюсь с ребенком, прежде чем прогнать меня.

Ребенок. Его подопечная.

Хьюго было крайне неприятно думать о чьем-либо благополучии, потому что он не заботился даже о себе. Сказать, что живущая в его доме девочка беспокоит его, значило не сказать ничего.

– Отличная идея, – пробормотал он. – Она будет ждать вас в большом зале. До дома осталось пять минут быстрой ходьбы.

– Вы шутите?

– Справедливо, – сказал он. – Десять минут ходьбы, поскольку ваши ноги короче моих.

– Ваше гостеприимство действительно вдохновляет, ваша светлость, – спокойно ответила она, выражение ее лица было равнодушным.

Ему это не понравилось.

Точно так же, как ему не нравился тот факт, что еще никому не удавалось так задеть его за живое.

– Это моя единственная цель, – ответил он.

С этими словами Хьюго развернул жеребца и ускакал, предоставляя проблемной мисс Элеонор Эндрюс шанс самой найти дорогу к его дому.

И к его подопечной.

Глава 2

Через пятнадцать минут Элеонора наконец подошла к парадному входу в особняк.

Ведущая к нему лестница была вымощена гладкими камнями, между которыми виднелись отцветшие растения. Приближалась зима.

Это казалось плохим предзнаменованием. Хотя Элеонора не позволяла себе верить в подобную глупость.

Чем ближе она подходила к дому, тем чаще задавалась вопросом, почему она согласилась работать гувернанткой. Неужели ей в самом деле необходимо изолировать себя в этом жутком старом поместье? Неужели деньги действительно стоят того, чтобы приехать в Йоркшир к мужчине, с которым она никогда не предполагала встретиться?

И почему, в конце концов, Виви не желает изменить собственную жизнь?

Но такие мысли заставили Элеонору чувствовать себя предательницей. Ей стало тошно. Виви едва не погибла в той ужасной аварии. А потом она долго боролась за выживание. Элеонора – единственная, кто не пострадал.

Иногда она чувствовала себя виноватой за это, словно яркий шрам красовался на ее собственном теле.

– Перестань жалеть себя, – бодро произнесла она. – Ты уже получила работу.

Она позвонила в красивый колокольчик, висящий у двери. Его звон был долгим, низким и глубоким. Элеоноре казалось, что она попала в Средневековье. Она почти ожидала, что дверь ей откроют рыцари в сияющих доспехах.

И все только потому, что она встретила хозяина этого дома. После их встречи у Элеоноры не на шутку разыгралось воображение. Не облегчило ситуацию и то, что он оказался намного привлекательнее, чем на фотографиях. Кроме того, он остроумный и язвительный. При одном воспоминании о нем у Элеоноры дрожат колени.

Несмотря на ожидания, дверь дома открыл не печально известный герцог Гровсмур, а ребенок. Элеонора уставилась в яркие голубые глаза своей будущей подопечной, которая недоверчиво смотрела на нее.

Перед ней была девочка с шелковистыми рыжими волосами, заплетенными в две косички, и очаровательными веснушками на носу. Элеонора затаила дыхание – девочка была копией своей покойной матери, Изабель Вандерхафен. Покойная женщина обладала лучезарной улыбкой и рыжими локонами и походила на натурщицу с полотен Тициана.

– Мне не нужна гувернантка, – сразу и категорично заявила девочка.

– Конечно нет, – согласилась Элеонора, и девочка удивленно моргнула. – Кому нужна гувернантка? Но тебе повезло, потому что у тебя она все-таки есть.

Маленькая девочка на секунду задумалась, потом выпятила нижнюю губу.

– Я Джеральдина. Но вы, наверное, знаете об этом.

– Конечно, я знаю твое имя, – оживленно произнесла Элеонора. – Я не смогла бы устроиться на работу, не зная имени своей воспитанницы, ведь верно?

Элеонора понимала, что этот ребенок будет держать ее на пороге дома до конца времен, если она сама ничего не предпримет. Поэтому она открыла дверь свободной рукой и прошла мимо Джеральдины, которая смотрела на нее с удивлением и любопытством.

– Обычно они командуют, пишут текстовые сообщения и воюют со мной, – ответила девочка.

– Кто «они»? – Элеонора с трудом закрыла за собой тяжеленную дверь.

Джеральдина продолжала недоверчиво смотреть на нее.

Гровс-Хаус выглядел мрачным снаружи, но внутри казался наполненным светом. Элеонора не знала, что тому причиной: позолота на стенах, люстры, картины, элегантная мебель или остальные вещи, которыми обычно загромождаются холлы домов богачей.

– Все знают мое имя, – сдержанно произнесла Джеральдина. – Иногда они орут на меня на всю деревню. Вы пятнадцатая гувернантка. Вы знаете об этом?

– Нет.

– Миссис Реддинг говорит, что я непослушная.

– А что думаешь ты? – спросила Элеонора. – Ты непослушная?

Джеральдина немного опешила от ее вопроса.

– Может быть.

– Значит, ты можешь измениться, если захочешь.

Элеонора смотрела на мятежное личико Джеральдины, но не видела в нем непослушания. Она увидела одинокую маленькую девочку, потерявшую своих родителей; эту девочку отправили жить в чужой дом.

Наклонившись к Джеральдине, Элеонора прошептала:

– Знаешь, не имеет значения, плохая ты или хорошая. Я уже могу сказать, что мы с тобой подружимся, а значит, так и будет. Друзья не меняют свое мнение друг о друге только потому, что между ними возникло небольшое недопонимание.

Джеральдина несколько раз удивленно моргнула. Элеонора начала расстегивать свой объемный пуховик.

– Она такая же непослушная, как любые другие дети, – послышался мужской голос. – Ей семь лет. Давайте не будем сажать ребенка в клетку так быстро, хорошо?

Элеоноре потребовалось время, чтобы найти Хьюго в головокружительно сверкающем и ярко освещенном фойе. Он вышел из комнаты в направлении парадной двери.

Элеонора мрачно подумала, что он не выглядит как герцог. С засунутыми в карманы джинсов руками он выглядел как предводитель шайки жуликов из американских трущоб. На нем была футболка с разрывами, подобные которой Элеонора видела в шикарных магазинах, предпочитаемых Виви. Хьюго не лгал о своем метаболизме. Перед Элеонорой был великолепный образчик мужской красоты.

С широкими плечами и узким торсом, он выглядел так, словно собирался участвовать в олимпийском марафоне. Его карие глаза имели оттенок виски, а темные волосы были взъерошены, словно он только что вылез из постели. Хьюго едва заметно усмехался.

Элеонора насторожилась.

– Ребенок уже в клетке, – не подумав, ответила она и быстро оглядела огромное фойе. – Но клетка довольно большая.

Хьюго остановился в нескольких футах от нее. Все трое неловко замерли перед большой входной дверью.

От его близости Элеонора чувствовала себя уязвимой и неуверенной. Она злобно посмотрела на него, словно это помогло бы ей успокоиться.

Она сказала себе, что покраснела только потому, что до сих пор не сняла пуховик. Ей просто жарко. И высокомерный Хьюго тут ни при чем.

Он посмотрел на Джеральдину:

– Ну?

Маленькая девочка только пожала плечами, выражение ее лица было угрюмым.

– Нет смысла нанимать эту женщину, как всех остальных, если позже ты будешь жаловаться. – Голос Хьюго смягчился.

– Прошу прощения, – сказала Элеонора. – Мы обсуждаем мое трудоустройство?

Хьюго лениво посмотрел на Элеонору.

– Да. – Он поднял темную бровь. – А вы нас подслушиваете.

Элеонора разжала стиснутые зубы, когда они заныли.

– Я подслушивала бы, если бы пряталась за цветочной композицией или старалась слиться с декором. – Она заставила себя улыбнуться, но это было непросто. – Поэтому ваше замечание крайне неуместно.

– Вам не кажется, что не следует швырять обвинения невинному ребенку? – лениво спросил Хьюго, и Элеонора подумала, что он ее дразнит.

Но зачем герцогу Гровсмуру дразнить кого-либо? Особенно такую незначительную особу, как гувернантка, которую он, по-видимому, уже передумал нанимать.

– По-моему, мы все прекрасно понимаем, с кем я говорила. – Элеонора посмотрела на девочку и искренне ей улыбнулась: – Я не обижусь, если ты захочешь, чтобы я ушла, Джеральдина. И я не против того, чтобы ты сказала мне об этом в лицо. Но герцог совершенно сознательно ставит тебя в положение, в котором ты можешь поддаться его плохому настроению, а это несправедливо.

– Жизнь вообще несправедлива, – мрачно пробормотал Хьюго.

Элеонора пожалела, что не может легко игнорировать его.

– Ты даже можешь ничего мне не говорить, – сказала она Джеральдине. – Мы с тобой встретились пять минут назад. Я не против того, чтобы ты подумала подольше и уже потом приняла решение.

– Вы говорите так властно, – произнес Хьюго, – словно мы находимся в вашем доме, а не в моем. – Он огляделся, будто впервые увидел свое фойе. – Но нет, – продолжил он, как если бы кто-то спорил с ним. – Это тот самый зал, который я помню с детства, когда гувернантки гораздо строже вас не могли сделать меня порядочным человеком. Портреты моих унылых предков. Родословные. Повсюду одни Гровсмуры. А значит, в этом доме главный я, а не вы, не так ли?

– Забавно, – холодно ответила Элеонора, как ни в чем не бывало выдержав пристальный взгляд Хьюго, словно нисколько его не боялась. – В агентстве удивятся, узнав о том, что в этой ситуации Джеральдина не имеет право голоса.

– Вы так думаете? – Хьюго угрожающе растягивал слова.

Элеонора не знала, что он скажет в следующую минуту. Видя, как он смотрит на нее с вызовом, она затаила дыхание.

– Она мне нравится, – заявила Джеральдина. – Я хочу, чтобы она осталась.

Герцог не сводил глаз с Элеоноры.

– Твое желание для меня закон, моя любимая подопечная, – осторожно произнес он.

Элеоноре казалось, что ее опалило огнем. Она продолжала убеждать себя: ей жарко только из-за того, что она так и не сняла пуховик. Кроме того, Хьюго стоит к ней слишком близко. Он нависает над ней, словно опять сидит на коне.

Хьюго переступил с ноги на ногу и поднял руку. Внезапно в зале появились люди.

Джеральдину увели две кудахчущие няньки. Кто-то взял у Элеоноры сумку и чемодан. А потом к ней подошла очень аккуратно одетая пожилая женщина, которая натянуто ей улыбнулась.

– Миссис Реддинг, я полагаю, – сказала Элеонор, когда женщина к ней приблизилась.

– Мисс Эндрюс. – Женщина заговорила с ней прозаичным тоном, который Элеонора слышала во время их общения по телефону. – Пойдемте со мной.

Идя следом за миссис Реддинг, Элеонора поняла, что герцога нигде не видно. В суматохе он быстро ушел.

Элеонора решила, что может расслабиться.

– Прошу прощения за то, что никто не встретил вас на вокзале, – бесстрастно произнесла экономка. – Это был мой недосмотр.

Элеонора сомневалась, что эта женщина вообще когда-либо ошибается. А она первый день на работе, однако у нее сложилось отчетливое впечатление, что она уже раздражает своего работодателя.

– Я хорошо прогулялась, – ответила Элеонора, решив не жаловаться. – И осмотрела местность. Здесь довольно… интересно.

– Болота есть болота, – с подтекстом заметила экономка, и Элеонора навострила уши. – Остерегайтесь сильных ветров. Они такие пронизывающие, что вы можете легко простудиться.

– Я буду одеваться теплее, – ответила Элеонора.

Они шагали по лабиринту залов, не останавливаясь ни на мгновение. У Элеоноры не было времени, чтобы осмотреться. И она этому обрадовалась. Она боялась, что если остановится, то будет как загипнотизированная рассматривать все несколько дней.

Миссис Реддинг остановилась в дальнем конце коридора.

– Это ваши апартаменты, – произнесла она, махнув рукой на комнаты. – Надеюсь, они вам понравятся. Боюсь, они не такие просторные, как вы, возможно, ожидали. Прежние гувернантки жаловались на тесноту.

Элеоноре хотелось ответить, что она ожидала получить узкую кроватку в подвале. Там, где в прежние времена держали прислугу, но промолчала.

Апартаменты оказались впечатляющими. Квартира, в которой Элеонора жила с Виви, могла легко поместиться в углу большой комнаты. Элеонора не сразу поняла, что у нее есть собственная гостиная. Миссис Реддинг прошла в соседнюю комнату, к которой примыкала гардеробная для кучи одежды, которой у Элеоноры не было.

К спальне примыкала огромная ванная комната, показавшаяся неискушенной Элеоноре спа-центром. В спальне ей сразу бросилась в глаза массивная кровать с балдахином и резными деревянными стойками, словно созданная для королевы; здесь же был камин и диваны.

Приказав себе успокоиться, Элеонора безмятежно улыбнулась миссис Реддинг.

– Отличные апартаменты, – тихо сказала она, очень стараясь казаться сдержанной и профессиональной, а не перевозбужденной как ребенок, который попал в магазин сладостей.

После того как пожилая женщина оставила ее, изложив необходимые инструкции, Элеонора поняла, что стоит в центре спальни, не веря, что будет тут ночевать. Она чувствовала себя не на своем месте острее, чем во время разговора с высокомерным герцогом.

Глава 3

Хьюго не понимал, что на него нашло.

Он не знал, каким образом чудачке Элеоноре Эндрюс удалось задеть его за живое.

Хьюго твердил себе, что ему надо увидеть ее без пуховика, иначе он не уснет. Но Элеонора ушла из фойе в пуховике, и Хьюго ничего не оставалось, кроме как отправиться к себе. А вот теперь он торчит тут…

– Я не ожидала увидеть вас здесь, ваша светлость, – сказала миссис Реддинг, выходя из детской.

Вероятно, она удивилась, застав Хьюго за рассматриванием довольно ужасающих картин, которые он помнил с детства.

– Не понимаю, почему нет, миссис Реддинг. – Хьюго продолжал изучать странные картины. – Я в своем доме. Я рано или поздно пришел бы сюда.

– В крыло, где живет ребенок? Вряд ли. – Пожилой женщине не удалось скрыть свои эмоции. – И все же вы здесь.

Хьюго повернулся, слегка улыбаясь миссис Реддинг, и увидел у нее за спиной Элеонору.

И мгновенно понял, что совершил ужасную, непростительную ошибку.

У Элеоноры была божественно красивая фигура. Пышные бедра, полная грудь и тонкая талия, к которой ему захотелось немедленно прикоснуться. На Элеоноре была темная блузка строгого стиля, брюки и кардиган. Она походила на кинозвезду прошлых лет.

Хьюго знал, что ему необходимо образумиться. Сейчас же.

Ему надо уйти. Элеонора хмуро смотрела на него из-под своей челки, стоя за спиной миссис Реддинг. Тысячи других женщин, пришедших в его дом, уже пытались бы его соблазнить. Они бы жеманничали и хихикали. Они бы строили ему глазки и оделись бы так, чтобы привлечь его внимание. Элеонора Эндрюс, наоборот, воспринимала Хьюго как нечто недостойное ее внимания и неодобрительно хмурилась, глядя на него.

– Я сам покажу мисс Эндрюс остальную часть дома, – внезапно произнес Хьюго.

И тут же задался вопросом, уж не отразились ли на его лице порочные помыслы, потому что обе женщины застыли, изумленно уставившись на него. Но Хьюго было наплевать. Он владеет половиной Англии, не так ли? И может делать все, что ему захочется.

– Вам понятно? – тихо спросил он.

Миссис Реддинг тихо фыркнула, но в следующую секунду ушла, потому что отлично знала свое место. А Хьюго остался там, где он не должен быть находиться ни при каких обстоятельствах. Рядом с красавицей Элеонорой.

Итак, последняя гувернантка его подопечной заставила его чувствовать себя одуревшим от страсти подростком.

– Как замечательно, что вы нашли время в своем плотном графике, чтобы приветствовать вашу смиренную служанку, ваша светлость, – сказала Элеонора, когда шаги миссис Реддинг затихли.

Джеральдина ужинала в комнате в противоположном конце коридора и, как обычно, дерзила своим нянькам.

– Насколько я предполагаю, у вас есть срочные дела, которые требуют вашего внимания, – добавила она.

– У меня всегда куча дел, – весело произнес Хьюго. – Но я все равно здесь и готов услужить вам как радушный хозяин.

Холодно улыбнувшись, Элеонора сухо ответила:

– Но я просто прислуга, ваша светлость.

– Уверен, что слышу явную критику моего гостеприимства. Вам не дает покоя наш спор о том, воришка вы или нет?

– На самом деле мы с вами не спорили на эту тему.

– И все же я хотел услышать ответы на многие вопросы, – сказал он. – К тому же, мне невдомек, зачем вы устроили представление в моем фойе.

Элеонора сильнее нахмурилась.

– «Представление?»

Хьюго выжидающе поднял брови.

– Ваша светлость, – резче обычного произнесла она.

Хьюго изо всех сил пытался думать только о Джеральдине. Но чем больше он будет думать о девочке, о которой должен заботиться, тем вероятнее начнет размышлять о ее матери.

А чем меньше он думает об Изабель, тем лучше.

Потому что размышления об Изабель и о том ущербе, который она ему причинила, несмотря на то что мертва, только сильнее злили Хьюго.

Ну, не то чтобы злили.

Хьюго Гровсмур не привык сердиться. Злятся люди, у которых есть эмоции, а всем уже давно известно, что он абсолютно бесчувственный. Об этом упоминалось в каждой статье о нем.

– Не знаю, как еще это назвать. – Он прищурился. – Может, объясните мне, зачем вы дали маленькой девочке ложную надежду?

– Джеральдина – замечательный ребенок, – чопорно сказала Элеонора, и Хьюго стало вдруг неловко.

От мучительного желания прикоснуться к ней у него чесались руки.

– Она кажется одинокой и немного потерянной, по правде говоря.

Элеонора говорила откровенно и решительно, пристально глядя на него, и он испытал странные ощущения, которые ему не понравились.

– Я с нетерпением жду шанса помочь ей… в некотором роде. Если, конечно, мне позволят это сделать.

– По-вашему, я помешаю вам делать работу, на которую я вас нанял? У вас странные представления о жизни, мисс Эндрюс. Довольно причудливые, как мне кажется. Вы действительно уверены, что подходите в гувернантки маленькой девочке, которую вы считаете потерянной и одинокой?

Непонятная для Хьюго женщина по имени Элеонора пожала плечами, словно это было не важно.

– Хороша я или плоха, но я здесь единственная гувернантка, – сказала она.

– Это обстоятельство может измениться в одно мгновение. По моей прихоти.

Элеонора снова пожала плечами.

– Я не могу помочь вам контролировать свои прихоти, ваша светлость. Поэтому разумнее всего надеяться на лучшее, я думаю.

– Вы заявили уязвимому ребенку, что подружитесь с ней, даже не узнав, нравитесь ли вы ей. – Хьюго покачал головой. – Большинство женщин на вашем месте заигрывают со мной, мисс Эндрюс. Они, как правило, игнорируют девочку.

Элеонора стояла перед ним в довольно унылом наряде, но Хьюго все равно считал ее самой привлекательной женщиной, какую он когда-либо знал.

– Ну, кто-то же должен обратить внимание на бедняжку, – деловито произнесла строптивая гувернантка. – Ей явно не хватает общения.

Элеонора по-прежнему оглядывала его так, будто он представлял собой вещицу сомнительного качества. Хьюго отлично знал этот взгляд. Он удостаивался его от друзей, членов семьи и некоторых незнакомцев на улице. Он давно привык к тому, что на него смотрят недружелюбно.

Но по какой-то причине взгляд Элеоноры ему не понравился. Она словно осуждала его, отчего ему стало не по себе.

– Почему вы хотите получить эту работу?

Хьюго не понимал, зачем задает такой вопрос, уже зная ответ. Женщины стремились получить должность гувернантки в его доме по двум причинам. Они хотели либо забраться к нему в постель, либо хорошо заработать. Элеонору явно интересовали только деньги.

– Почему я хочу получить эту работу? – переспросила она ледяным тоном. – До меня на этой должности побывало четырнадцать женщин. Очевидно, это очень востребованная должность.

– Это не ответ. А я отлично вижу, когда собеседник старается уклониться от ответа. – Хьюго улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. – Я не просто красавчик, мисс Эндрюс.

Если это возможно, она сильнее нахмурилась.

– Я окончательно сбита с толку, – произнесла она. – Теперь, после того, как я переехала в этот дом и уже познакомилась со своей воспитанницей, вы решили провести личное собеседование?

– Почему бы нет?

– По-моему, поздновато. Не так ли?

– А я думаю, если только я не очень ошибаюсь, что я ваш работодатель. Или мне только чудится, что я герцог Гровсмур?

Хьюго сам не понял, когда приблизился к ней. Возможно, она сама шагнула в его сторону. Но теперь они уже не стояли друг напротив друга по разные стороны широкого коридора. Они находились в его центре.

Они были слишком близко друг к другу, и голова Хьюго уже шла кругом. Чем ближе он подходил к Элеоноре, тем больше ею очаровывался. Она все сильнее интриговала его.

У нее была восхитительная фигура. Она словно нарочно привлекала внимание Хьюго к своим прелестям, упершись руками в бока.

– Не знаю, что вам чудится, – сказала Элеонора тоном, который лишь с большой натяжкой можно было считать вежливым. – Но если вы не герцог Гровсмур, то вы, безусловно, славно потрудились, стараясь походить на него.

Элеонора отличалась от всех женщин, которых Хьюго когда-либо знал. Она стояла напротив него, совершенно не впечатленная ни его внешностью, ни титулом, нисколько не боясь его. Она смотрела на него своими прекрасными карими глазами отнюдь не кокетливо. Она воинственно выпятила подбородок и высокомерно пялилась на него из-под слишком ровной челки. Он подумал, что она точно так же смотрит на своих воспитанников; и ей было безразлично то, что она намного меньше его ростом.

И вдруг Хьюго понял, что ему не нравится ее ненависть. Он привык к тому, что его подозревают в темных чувствах, привык к порочащим слухам и обвинениям. Но он не привык к демонстративному неповиновению. Особенно от гувернантки. Хотя он всегда считал себя очень современным человеком, он вдруг захотел воспользоваться своими привилегиями и потребовать от Элеоноры уважения в герцогу Гровсмуру.

Но дело не только в этом. Он не желал уничтожить ее. Правда заключалась в том, что эта женщина пробудила в нем страсть.

Хьюго так сильно хотел овладеть ею, что с трудом обуздал эмоции.

– Я предлагаю вам, мисс Эндрюс, – сказал он очень осторожно и серьезно, стараясь не распускать руки, – вспомнить, кто из нас герцог, а кто гувернантка.

Элеонора и глазом не моргнула.

– Я вряд ли это скоро забуду, – не задумываясь, ответила она, по-прежнему воинственно глядя на него. – Мне говорили, что я почти не буду общаться с хозяином этого дома, ваша светлость. Об этом мне четко заявили во время собеседования.

– Большинство инициативных женщин, которые претендуют на должность гувернантки, хотят меня видеть, мисс Эндрюс. Вы должны понимать, что это основная причина их горячего желания украсить залы моего дома своим присутствием. И главная причина их быстрого увольнения.

Элеонора слегка наклонила голову.

– А что они сделали для того, чтобы их уволили? – спросила она.

– Догадайтесь сами.

– Вы гонялись за ними по поместью, сидя верхом на огромной лошади?

Хьюго чуть не рассмеялся. И, возможно, именно это удивило его сильнее всего.

– Я снова спрашиваю, почему вы хотите получить эту работу? Потому что вы, как мне кажется, не понимаете правил, которым должны подчиняться женщины вашего положения. У вас нет ни малейшего чувства субординации, а также самосохранения.

– Прошу прощения, ваша светлость, – произнесла Элеонора таким бодрым тоном, как будто она считала, что руководит Хьюго. Словно он и Джеральдина были ее воспитанниками, и Хьюго сегодня сильно расшалился. – Я просто хотела бы приступить к работе. В зале неподалеку отсюда маленькая девочка пьет чай. Было бы неплохо познакомиться с ней поближе до того, как начнутся наши занятия. Если вы не возражаете.

– Я босс, мисс Эндрюс, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Вы моя подчиненная. Вы разговариваете со мной неуважительно и ведете себя неразумно. Почему вы пытаетесь противодействовать человеку, который невероятно щедро платит вам?

Хьюго захотелось поцеловать тонкую морщинку между ее нахмуренными бровями.

– На самом деле вы заплатите мне только через две недели, – помолчав, ответила Элеонора, словно не могла промолчать.

– Верное замечание, – пробормотал Хьюго.

А потом, только потому, что он обожал усложнять любую ситуацию, он поцеловал Элеонору.

Они стояли так близко друг к другу, что он не сдержался. Коснувшись ладонью шелковистой кожи ее щеки, он припал к ее пухлым губам.

И сразу понял, что очень рискует. Потому что губы Элеоноры оказались сладкими, как нектар.

Глава 4

Элеонора не понимала, что происходит.

Ненавистный ей герцог Гровсмур целовал ее. Хуже того, ей нравились его поцелуи. Очень нравились.

Это напоминало пожар. Или взрыв. И только благодаря тому, что он крепко прижимал ее к себе, она не потеряла сознание.

То, что Элеонора знала о поцелуях, можно было выразить в двух коротких словах – почти ничего. Но единственный неуклюжий поцелуй с подростком на школьной дискотеке не имел ничего общего с поцелуем Хьюго.

Он целовал ее решительно и неторопливо. Он пробовал ее губы на вкус, словно собирался делать это несколько часов. Возможно, дней. Казалось, он никуда не торопится, а по-настоящему наслаждается.

Элеонора задрожала.

И она не знала, что было хуже: его губы, пробуждающие в ней чувственные ощущения, или тепло его руки, которая прикасалась к ее лицу.

Элеонора не понимала, как случилось, что она оказалась стоящей так близко к Хьюго. Она несколько раз приказывала себе держать с ним дистанцию, потому что ничего хорошего от их близости получиться не могло. Не надо было торчать посреди коридора, упираясь руками в бока, и вести себя так, словно она говорит не с герцогом, а с обычным человеком. Элеонора не имела ни малейшего представления, что на нее нашло. Происходящее походило на одержимость. Словно ее тело захватил несговорчивый, своенравный, болтливый призрак, который заставлял ее действовать против ее воли.

До нее не сразу дошло, что Хьюго готов на все, чтобы получить желаемое. То, чего он хотел. Особенно если это вредно и предосудительно. Как Элеонора могла позволить себе забыть об этом? Осознавая, что его поцелуй кажется приятным откровением, она застыдилась.

Элеонора толкнула его в грудь, но Хьюго и бровью не повел. Казалось, он сделан из железа. Более того, его тело было слишком разгоряченным, и у Элеоноры не было никакого желания прерывать их телесный контакт.

Но она должна образумиться.

Хьюго неторопливо поднял голову. Его глаза цвета виски блестели, когда он посмотрел на нее сверху вниз. На Элеонору нахлынул такой поток ощущений, что она едва удержалась на ногах. Она должна быть сильной. Она должна помнить о Виви.

– Из-за этого четырнадцать предыдущих гувернанток были уволены? – спросила Элеонора и в ужасе услышала, что ее голос дрожит. – Это проверка? – Она с трудом сглотнула. – Джеральдина находится совсем рядом.

Что-то мелькнуло в его карих глазах, но он опустил руку. И Элеонора решила, что испытала облегчение. Триумф. Но она не могла избавиться от ощущения потери.

Ей казалось, что он целовал ее повсюду, но это было бессмысленно. Внизу ее живота разлилось тепло, ее грудь напряглась и отяжелела. На ее глаза навернулись слезы, и она поняла, что это не из-за простого разочарования.

– Больше всего мне нравится подтверждать худшие опасения, которые я вызываю у людей, – насмешливо и резко сказал Хьюго. – Вы не считаете меня интересным, мисс Эндрюс? Может ли быть что-нибудь восхитительнее, если я окажусь таким, каким вы меня себе представляли? Развратный и равнодушный, а также ужасно избалованный.

Элеоноре стало не по себе, когда она услышала, с какой горечью, почти отчаянием говорит Хьюго. Но она отмахнулась от нежелательного сострадания, потому что не должна была жалеть его. Она не из тех женщин, которых мужчины целуют во время спонтанных всплесков страсти. Она обязана думать о Виви. Сестра навсегда заставила Элеонору забыть о мужском внимании. У такого человека, как Хьюго, нет никаких оснований сближаться с ней. Если только поцелуи с почти незнакомыми женщинами не были для него чем-то само собой разумеющимся, как утверждали таблоиды. Возможно, он просто захотел над ней подшутить.

Элеонора ни разу не слышала, что можно над кем-то подшучивать при помощи поцелуев, но у нее слишком мало опыта в подобных вещах. Она всю свою жизнь работала, а не общалась с мужчинами, и уж тем более никогда не вызывала у них повышенного интереса.

– Полагаю, будет лучше, если мы притворимся, что этого никогда не происходило, – как можно спокойнее произнесла она и обрадовалась тому, что ее голос больше не дрожит.

Хьюго высокомерно оглядел ее. Его надменность не убавила даже простая одежда. Почему Элеонора не заметила этого раньше?

– Вам будет трудно продать свою непристойную историю таблоидам, – холодно заявил Хьюго.

– Я не желаю этого делать и не сделаю, – как можно мягче произнесла Элеонора и выпрямила спину. – Я подписала контракт и дополнение о неразглашении, ваша светлость. Вы, конечно же, знаете об этом.

– Согласно условиям этого дополнения штраф в случае разглашения составит определенное количество фунтов стерлингов. Если таблоиды предложат, скажем, в два раза больше, можно расторгнуть со мной контракт. На это согласится немало людей.

– Я… – Элеонора редко теряла дар речи. Испытывая противоречивые эмоции, она сжала кулаки и опустила руки вдоль тела. Обычно она не любила к кому-либо прикасаться. Обычно она не любила, когда прикасались к ней. Поэтому сильное желание дотронуться до Хьюго сбило ее с толку. – Я никогда этого не сделаю.

– Потому что вы такой хороший человек, естественно. Я ошибся.

В ответ на его язвительность Элеонора покраснела.

– А кто, по-вашему, на такое способен? – спросила она почти беспомощно.

Выражение лица герцога было насмешливым, но Элеонора чувствовала, что за насмешливостью он прячет грусть и отчаяние.

Он вдруг показался ей таким беспомощным, что у нее сжалось сердце.

– Каждый человек имеет свою цену, я вас уверяю, – тихо сказал Хьюго.

Он словно делал предсказание. Страшное предсказание.

– И вы тоже? – осмелилась спросить Элеонора.

Он громко и мрачно расхохотался.

– Особенно я, мисс Эндрюс, – произнес он почти с нежностью, хотя в его сверкающих глазах читались какие угодно эмоции, кроме нежности. – Поверьте, я в первую очередь.

Элеонора проснулась в своей комнате, достойной принцессы, и стала убеждать себя, что тревожной сцены в коридоре, которая не давала ей уснуть, не происходило.

Потому что она не могла быть настолько глупой, чтобы превратиться в Джейн Эйр в первый же день на новой работе, через несколько часов после знакомства с герцогом и его подопечной. Она даже не распаковала свой чемодан и не выяснила, в чем именно заключается ее новая работа. Элеонора никогда не отличалась легкомыслием. У нее не было склонности бросаться с головой в омут безумных страстей и глупых иллюзий. Она не из тех молоденьких и пустоголовых девушек, которые бездумно уступают своим желаниям.

До вчерашнего вечера Элеонора могла с уверенностью сказать, что ей неведомы подобные чувства или телесные ощущения. Она думала, что к страстям у нее иммунитет.

Она решила относиться к поцелую так, словно его не было. Потому, что его на самом деле и не должно было быть. А еще потому, что она не имела ни малейшего представления о том, как ей относиться к тем фантастическим ощущениям, которые она испытала.

Но вскоре Элеонора обнаружила, что ей незачем так беспокоиться, потому что герцог куда-то уехал на несколько недель.

Она убеждала себя, что это хорошая новость.

Джеральдина оказалась умной и смешливой девочкой. И даже в те дни, когда у нее было минорное настроение, Элеоноре было гораздо интереснее работать с ней, чем отвечать на телефонные звонки в фирме, из которой она недавно уволилась.

– Мне неловко, что я заставила тебя согласиться на эту странную работу, – сказала ей Виви через несколько дней в телефонном разговоре.

– Хочешь верь, а хочешь не верь, но это хороший опыт. Мне нравится.

– Я вынудила тебя подписать контракт, и теперь ты торчишь в Йоркшире в старом доме, напоминающем груду камней! – возразила сестра.

Элеонора лежала в роскошной горячей ванне, ароматная пена приятно касалась ее кожи. На столике у ванны лежала книга, а на подносе был бокал вина и несколько сортов прекрасных сыров, которые она прежде ни разу не пробовала. В просторной гостиной уютно потрескивал камин. Они с Джеральдиной весь день осматривали местность и много смеялись без особой причины, а потом Элеонора передала девочку няне, которая уложила ее спать.

– Бедняжка не может пойти в обычную школу, – сказала одна из нянь, которая относилась к Элеоноре чуть дружелюбнее остальных, когда Джеральдина убежала к себе в комнату. – Эти проклятые журналисты не оставляют ее в покое. Поверьте мне, я уничтожила бы каждого, кто продает таблоидам истории о герцоге.

Она говорила так, будто Хьюго был хорошим человеком, заслуживающим подобного заступничества.

Няня поспешила за Джеральдиной. Таким образом, сегодня Элеонора закончила свою работу в половине пятого. Обычно занятия заканчивались раньше, если только они с Джеральдиной не уходили гулять.

Сейчас Элеонора отдыхала. Но по какой-то причине она не сказала об этом Виви, которая явно находилась в подавленном настроении.

– Я в порядке, в самом деле, – произнесла Элеонора тоном мученицы.

Подвыпившая Виви еще несколько раз сказала о том, как ей жаль, и положила трубку. Элеонора приуныла.

Но не настолько, чтобы опровергать доводы своей сестры в следующей беседе. Если на то пошло, пусть Виви знает, что Элеонора на самом деле удручена контактом с печально известным герцогом.

Она твердила себе, что их поцелуй был вопиюще неверным поступком.

Но ведь герцог вскоре исчез из дома, поэтому не надо говорить Виви об этом, чтобы она не сделала неверные выводы.

Однако настоящая причина была в другом.

Много лет назад Элеонора решила стать учительницей, но она сомневалась, что заработает достаточно денег, чтобы содержать себя и Виви. Чтобы получить диплом, ей следовало вернуться в университет. На это у нее не было времени. Работу с Джеральдиной можно было назвать воплощением ее давней мечты.

Готовясь к занятиям с девочкой, Элеонора едва замечала отсутствие герцога. Но, ложась спать, она знала, что снова увидит во сне их поцелуй.

Каждое утро Элеонора просыпалась возбужденной и раскрасневшейся. Потому что в ее снах, ярких и необузданных, они с Хьюго не ограничивались одним поцелуем.

Глава 5

– Его светлость не вернется из Испании сегодня, как планировалось, – объявила утром миссис Реддинг, когда Элеонора зашла в комнату экономки, чтобы узнать у нее, когда согласно расписанию Джеральдина должна обедать.

Элеонора моргнула.

– Да? Почему?

И немедленно разозлилась на себя за то, что могла показаться чересчур любопытной. Она смущенно посмотрела на пожилую женщину, которая неодобрительно взглянула на нее, делая вид, будто нисколько не заинтригована.

– Мы ожидали его приезда сегодня, – деловито произнесла миссис Реддинг, словно не заметила реакцию Элеоноры. – Но его планы изменились. Он ненадолго заедет в Дублин, а уже потом вернется.

– Я и не подозревала, что он сейчас не дома, – солгала Элеонора и отпила чаю.

Миссис Реддинг посмотрела на нее так, словно знала, что чай всего лишь предлог.

– Когда герцог находится здесь, он любит, чтобы девочка хотя бы раз в неделю ужинала с ним. Так он оценивает успехи Джеральдины и ее гувернантки.

– Ну, полагаю, это объясняет, почему герцог не вмешивается в процесс обучения. – Элеонора делано хихикнула. – Я думала, его подопечная ему не особенно интересна.

Казалось, в комнате стало холоднее. Миссис Реддинг одарила Элеонору ледяным взглядом.

– Было бы разумнее поменьше прислушиваться к тому, что говорят люди о его светлости, – сказала экономка, чеканя каждое слово. – Образ, который создали таблоиды, не имеет никакого сходства с человеком, которого я знаю с детства. Человек, принявший в дом сироту по доброте душевной, по какой-то причине считается злодеем.

Элеонора медленно поставила чашку на блюдце, удивляясь горячности пожилой женщины.

– Но ведь он оставляет свою подопечную на нянек и прислугу, – заметила она через минуту.

Миссис Реддинг передвинулась за столом и внимательно посмотрела на Элеонору поверх очков.

– Мы все здесь очень защищаем герцога, – произнесла она тихо и уверенно, и Элеонора не поняла, то ли это было предупреждение, то ли объяснение. – Редко кому удается расположить его к себе. Он так долго находится в центре внимания, что все видят только того человека, каким он представляется. Но мы знаем его с детства. – Она холодно посмотрела на Элеонору. – Пусть вся Англия рассказывает гадости о его светлости, но мы никогда этого не делаем. Никогда.

Элеонора не могла избавиться от ощущения, что ей опять влепили пощечину. На этот раз сильнее. Словно тот факт, что никто не встретил ее на вокзале по прибытии, был проверкой, а не оплошностью. Она хотела спросить об этом миссис Реддинг, но не осмелилась.

То же самое она чувствовала со всеми остальными служащими поместья. Шли дни. Погода становилась все более ветреной и мрачной, постоянно шел холодный дождь. Работники поместья были безразличны к присутствию Элеоноры так же, как и в самом начале. В итоге она стала есть у себя в апартаментах, потому что, как только она входила в комнату для персонала, все разговоры прекращались.

– Что значит – они все необщительные? – спросила Виви во время их очередной беседы по телефону.

Она казалась отстраненной и озабоченной всякий раз, когда Элеонора сама ей звонила. Словно была очень занята.

Элеонора быстро сказала себе, что не должна придираться к тону Виви. В конце концов, у каждой из них своя жизнь. Если Элеонору что-то не устраивало, она могла заявить об этом. Она могла возразить много лет назад, когда их дальняя родственница, оглядев юных Элеонору и Виви, выдала свое заключение.

«Вы можете выйти замуж как за богача, так и за бедняка, – быстро сказала она. – У вас двоих нет ничего, кроме красивого лица Виви. На вашем месте я бы этим воспользовалась».

– То и значит, – хмурясь, ответила Элеонора. – Они живут очень обособленно и не жалуют новичков.

По вечерам Элеонора прогуливалась по дому, и сегодня она спустилась по лестнице, ведущей из кухни в крыло, в котором она не была прежде. Она поднялась на второй этаж и очутилась в длинном коридоре, который был сдвоенным, словно художественная галерея. На стенах висели узнаваемые шедевры стоимостью в миллиарды фунтов стерлингов, но она сосредоточилась на телефонном звонке, а не на разглядывании париков, смешных шляп и домашних животных на портретах.

Виви долго молчала, и Элеонора насторожилась.

– Разве ты поехала туда, чтобы заводить друзей, Элеонора? – наконец спросила ее сестра.

– Конечно нет. – Она слышала напряжение в своем голосе и заставила себя несколько раз вдохнуть и выдохнуть. – Я знаю, почему я здесь, Виви. Но мне было бы приятно видеть вокруг дружелюбные лица. Вот и все.

Виви явно уже не испытывала чувства вины. Она раздраженно произнесла:

– Перестань хандрить. Ты похожа на ослика Иа.

Элеонора хмуро уставилась на картину напротив и прикусила язык, чтобы не ответить сестре в пренебрежительном тоне.

– По-моему, ты должна радоваться тому, что тебе не надо располагать к себе людей, которых ты не знаешь, – отрезала Виви. – Рано или поздно ты с ними расстанешься.

Элеонора не задумывалась о том, что однажды ей придется покинуть дом Хьюго. Но так будет. Даже если все сложится хорошо, в какой-то момент гувернантка девочке будет больше не нужна.

– Полагаю, у меня несколько лет до отъезда отсюда, – заметила Элеонора и обрадовалась тому, что говорит так, будто улыбается, а не хмурится. – Джеральдине семь лет, а не семнадцать.

Виви рассмеялась:

– Тебе не придется жить там несколько лет, Элеонора. Как только ты заработаешь достаточно денег, чтобы оплатить наши счета, ты вернешься.

– Я не подозревала, что существует какой-то план. Тем более, чем дольше я здесь задержусь, тем больше заработаю.

– Элеонора, пожалуйста, – вроде бы беспечно сказала Виви, но Элеоноре стало не по себе. – Я не могу жить одна, без тебя. Сейчас ты в командировке, вот и все.

Элеонора закончила разговор и безучастно уставилась в окно этой странной арт-галереи. Ей хотелось притвориться, будто Виви не может обойтись без нее и скучает по ней, но в глубине души Элеонора знала – это не так. Виви просто была в панике оттого, что ей следует платить арендную плату и самой прибирать квартиру, всем этим, как правило, занималась Элеонора.

Хорошо, что Виви думает, будто ее сестра страдает в поместье среди болот. Если бы сестра узнала, в какой роскоши она живет сейчас, то обязательно заявилась бы в Гровс-Хаус, чтобы тоже насладиться такой жизнью.

А Элеонора оказалась, очевидно, намного эгоистичнее, чем думала, поскольку на этот раз она не желала ничем делиться со своей сестрой.

Засунув мобильный телефон в карман черных брюк, она подошла к окнам. Галерея располагалась в задней части дома, ее окна выходили на задние сады и болота. Серебристый свет полной луны придавал йоркширским просторам жутковатый и угрюмый вид.

Может быть, она чувствует себя так потому, что торчит в этом пустынном старом доме? Потому, что залы дома всегда пусты, а местные обитатели недружелюбны?

Элеонора вздрогнула, внезапно вспомнив поцелуй герцога, а потом глубоко вдохнула.

– Смею ли я надеяться, что ваше неожиданное появление за пределами ваших личных апартаментов – это намек, мисс Эндрюс?

Элеонора решила, что у нее галлюцинации. Слуховые галлюцинации, которые навязчиво преследовали ее уже давно после просмотра фильмов ужасов.

Повернувшись, она увидела Хьюго в противоположном конце галереи. На этот раз он выглядел как герцог. Он был одет во все черное и казался человеком из другой эпохи. Через пару секунд она поняла: подобное впечатление у нее сложилось потому, что на Хьюго был цилиндр и длинный черный плащ, который на другом человеке выглядел бы смехотворно.

У Элеоноры пересохло во рту и скрутило живот.

– Вы одеты словно для аудиенции у английской королевы, – сухо сказала она, снова обретя дар речи.

– Естественно, – согласился Хьюго. – Я перепугал немало людей. – Он выгнул бровь. – Вы не предполагали, что я мог находиться на костюмированной вечеринке по случаю Хеллоуина, а это маскарадный костюм? Ведь сейчас конец октября.

Элеонора почти ничего не знала о Хьюго. Но при виде его она опять испытала жгучий трепет и желание. Хьюго плавно подошел к ней. Как только он встал к ней почти вплотную, Элеонора отчаянно попыталась придумать какую-нибудь дерзость, но вместо этого она снова и снова вспоминала их поцелуй.

Взгляд Хьюго потемнел, словно мысли Элеоноры были написаны на ее лице, но он не сказал ни слова, а лишь высокомерно кивнул и жестом приказал ей следовать за ним. Элеонора подчинилась.

Хьюго остановился у двери в дальнем конце галереи и оглянулся через плечо.

– Пойдемте, – сказал он, и Элеонора не поняла, то ли испугалась, то ли испытала любопытство. Он изогнул губы в улыбке. – По-моему, мне пора провести с вами собеседование.

Хьюго чувствовал себя огромным злобным волком.

Не слишком приятное чувство. Прошедшие годы он всячески оправдывал свою репутацию злодея.

И расстояние, которое он создал между собой и искушающей его гувернанткой, не успокоило его. Он не мог не думать об изгибах ее тела и тонкой талии, которые его очаровали. И его интриговало ее очевидное нежелание прислуживать ему, как делал персонал его дома.

Увидев Элеонору, он мгновенно возбудился, а его намерение пригласить ее в свою личную библиотеку только усугубило ситуацию. Хьюго знал, что не должен этого делать. Он знал, что лучше не искушать себя.

Как только он коснулся дверной ручки, Элеонора остановилась и посмотрела на него, будто борясь с магическим заклинанием.

– Я не могу, – сказала она. – Это ваша спальня?

Хьюго всего лишь мужчина. И не лучший из них. Ему потребовалось немало усилий, чтобы не перебросить Элеонору через плечо и не отнести ее к себе в спальню.

– Ваш тон был бы уместнее, если бы вы были трепетной девственницей, – нравоучительно и резко произнес он.

Элеонора моргнула и выпрямилась.

– Значит, это в самом деле ваша спальня.

По непонятной причине Хьюго обнажил зубы в некоем подобии улыбки, хищной и угрожающей.

– Если вы так стремитесь залезть ко мне в постель, только скажите. Нельзя упускать такой шанс, мисс Эндрюс. Вы так не считаете?

– Ваша светлость…

Она явно не собиралась поджимать хвост и убегать.

Хьюго ухмыльнулся, потому что в противном случае прикоснулся бы к Элеоноре. А как только он к ней прикоснется, уже не остановится, по крайней мере, неделю. Может быть, три. Она преследовала его в мыслях своим дерзким взглядом, чувственным ртом и аппетитной фигурой.

– Расслабьтесь. Это моя библиотека, а не вертеп. – Его губы дрогнули. – Хотя все зависит от того, какие книги вы хотите почитать.

Хьюго распахнул дверь и шагнул в комнату. Он не обернулся, чтобы выяснить, идет ли Элеонора за ним.

Если она сейчас уйдет, он не будет знать, как ему поступить.

Сама мысль об этом потрясла его. Кто только не уходил от самого развратного человека в Англии! И Хьюго это нравилось. Очень нравилось. И ему, конечно, должно быть наплевать, если эта гувернантка покинет его дом.

Но Элеонора последовала за ним, и он вынужденно признал, что ему это понравилось. Она закрыла за собой дверь, и в его жилах забурлила кровь. Он испытал почти облегчение, но это было обманчивое чувство. Истинные злодеи бесчувственны. У них каменное сердце.

Так все говорят.

Хьюго махнул рукой, предлагая Элеоноре присесть в удобное кожаное кресло напротив горящего камина, и торжествующе улыбнулся, когда она без возражений сделала это. Она вела себя покорно, однако взгляд ее карих глаз говорил о том, что она может ослушаться Хьюго в любой момент.

Хьюго сказал себе, что не будет преследовать ее, если она захочет уйти. Конечно, не будет. Но, сняв цилиндр и плащ, он вдруг передумал.

– Я была в большой библиотеке внизу, – сказала Элеонора, когда молчание затянулось. – Эта библиотека меньше, но она не менее впечатляющая.

– Я очень рад, что вы так думаете. Мне было интересно услышать вашу оценку.

Она смотрела на книги, а не на Хьюго, но он был уверен, что она кусает губы, чтобы не улыбаться.

– Толстые детективы рядом с потрепанными книгами в мягкой обложке, – пробормотала она, оглядывая комнату. – Астральная физика и философия рядом с серией книг о Гарри Поттере.

– Это подписные издания.

– Будьте осторожнее, – тихо произнесла Элеонора, все еще не глядя на него. – Книга может сказать о человеке намного больше, чем он сам о себе. Потрепанные книги рассказывают неприятные истины о своих владельцах.

Хьюго испытал странное ощущение – у него закружилась голова, словно от опьянения.

Он мрачно подумал о предчувствии.

Как будто, если Элеонора внимательнее изучит его библиотеку, она узнает, какой он на самом деле. И все изменится. Он изменится.

А Хьюго был крайне доволен тем, как его сейчас воспринимают люди. Чем более страшное пугало из него делали, тем сильнее он этому радовался.

Потому что все те люди, которые жалели Изабель, должны думать, будто ее ребенок, рожденный в любви от этого чертова Торкиля, вынужден платить за грехи своих родителей, живя в тисках такого монстра, как Хьюго. Пусть волнуются за Джеральдину и представляют себе сцены пренебрежения и жестокого обращения с ней, потому что это самое малое, что можно ожидать от злодея, погубившего Изабель.

– В каждой хорошей истории должен быть злодей, дорогой, – лукаво говорила ему Изабель.

Вот так Хьюго впервые прочел небылицу о себе в газетах. И ему стало тошно, когда он понял, что вранье о нем намного правдоподобнее. Даже когда он пытался очистить свое имя или, по крайней мере, рассказать другую версию событий, его никто не хотел слушать. Злодей Хьюго был гораздо убедительнее Хьюго реального.

Он вспомнил времена, как разыскивал Изабель по всей планете, нашел в Санта-Барбаре, штат Калифорния, и потребовал, чтобы она остановила это безумие. Чтобы она перестала говорить о нем ложь. Чтобы избавила его от злобных игр, в которые она любила играть с людскими жизнями. Хьюго было давно наплевать на ее выдумки, но от них страдал его старик отец.

– Я не хотела обидеть твоего обожаемого папочку, – сказала тогда Изабель, вылезая из огромного голубого бассейна в крошечном бикини. Она улыбнулась Хьюго, пряча глаза под огромными солнцезащитными очками. – Это приятный бонус, вот и все.

– Ты не сможешь ничего у меня забрать, Изабель, – свирепо отвечал ей Хьюго. – Ты не отберешь у меня мое наследство. Ты не сможешь получить от меня деньги. Нравится мне это или нет, но со временем я стану герцогом. Род Гровсмуров будет продолжаться. Разве ты не понимаешь? Я пуленепробиваемый.

А Изабель только смеялась в ответ.

– Я лучше тебя придумываю небылицы, – сказала она.

Хьюго многие годы нес на своих плечах всю тяжесть этой проклятой истории. Она по-прежнему на него влияла. Но теперь у него было оружие в виде ребенка, которого, как все предполагали, он ненавидел, и бесконечные обвинения.

И у него не было намерений менять о себе мнение.

Особенно ради гувернантки с роскошным телом и мятежным взглядом карих глаз. Ради женщины, которая искала правду о нем в его книгах.

Глава 6

Элеонора так долго рассматривала книжную коллекцию герцога, что почувствовала неловкость. Она старательно избегала его взгляда.

Она убеждала себя, что просто оценивает объем литературы, которую он держит на своих полках и под рукой. У нее никогда не было достаточно места для большой библиотеки. Она держала дома только самые любимые книги.

Но, конечно же, работодатель Элеоноры позвал ее в свою библиотеку не для того, чтобы она рассматривала книги.

Она одернула себя.

Элеонора сидела на краю мягкого бежевого кожаного кресла, боясь в нем утонуть. Увидев, что Хьюго смотрит на нее спокойно и выжидающе, она почувствовала себя еще более неуютно.

Потому что после того, как Хьюго снял цилиндр и плащ, в которых казался нереальным, и остался в темных брюках и белой рубашке с открытым воротом, он стал выглядеть намного опаснее.

И заманчивее.

Хьюго отошел от большого письменного стола, на который он небрежно бросил плащ и цилиндр, и направился в сторону Элеоноры. Она затаила дыхание и напряглась.

Он уселся в кожаное кресло напротив нее. Вернее, он развалился в кресле. Его фигура почему-то показалась ей мощнее, когда он вытянул перед собой длинные ноги.

Он не просто сидел в кресле, а пропитывал всю комнату своим дерзким мужским изяществом. Запаниковав, Элеонора подумала, что было бы намного проще, если бы этот человек выглядел потрепанным и развратным, как его описывали в таблоидах.

– Как дела у моей подопечной? – спросил Хьюго.

Он заговорил так вежливо и мягко, что Элеоноре почудилось, будто комнату заполнили токи неизвестного происхождения. Она одернула себя. Скорее всего, у нее просто аллергия на подчеркнуто любезное отношение Хьюго. Скорее всего, это результат столетней истории его семьи. Поэтому он держится так властно и авторитетно с самого рождения.

Возможно, причина в его широких плечах и мускулистой фигуре.

Но, встретившись с ним взглядом, Элеонора поняла, что не страдает от аллергии на аристократизм. Потому что карие глаза Хьюго многозначительно сверкали.

– Джеральдина делает успехи, – сказала Элеонора.

Если она будет постоянно думать о маленькой девочке, то сумеет выдержать общение с Хьюго. Элеонора выпрямила спину и аккуратно сложила руки на коленях. Она обнаружила, что если перевести взгляд на его подбородок, то она вроде бы станет смотреть на Хьюго в упор, но ей удастся избегать прямого контакта.

Это дало Элеоноре шанс перевести дыхание и успокоить бешено колотящееся сердце. Или, во всяком случае, притвориться, что она контролирует свои эмоции.

– Она очень умная. И смешливая. Не все маленькие девочки такие смешливые. – Элеонора почувствовала, что слегка покраснела, потому что отвечала, тараторя. – Хотя у меня нет большого опыта работы с семилетними девочками.

Хьюго выглядел расслабленным и соблазнительным, и по телу Элеоноры пробежал трепет.

– Сколько вам лет? – спросил он.

– Вообще-то обсуждать возраст дамы не принято, ваша светлость.

– Вы гувернантка, не так ли, а не дама в классическом смысле этого слова, прошу прощения за педантизм. К тому же вы слишком молоды, чтобы стесняться своего возраста.

Элеонора встретилась с ним взглядом и поняла, что совершила ошибку. Ей казалось, что она слишком долго просидела на солнце и теперь у нее покалывает кожу.

– Мне двадцать семь лет. Спросив меня о возрасте, вы поступили непростительно грубо.

Губы Хьюго дрогнули.

– Какой ужас!

– И я удивлена, что английский герцог так беспокоится о своем титуле. Вы не во дворце Виндзоров.

– Не надо удивляться, мисс Эндрюс. – Уголок рта Хьюго приподнялся в мрачной усмешке. – Обо мне постоянно рассказывают одно и то же. Я худший из людей. Позор своего рода.

– Вы полагаете, я верю всему, что читала о вас? Большинство известных людей утверждают, что в таблоидах о них публикуют лживые сведения.

Выражение его лица изменилось. Элеонора не могла понять, что с ним произошло. Хьюго словно окаменел, другим стал даже его взгляд. Цвет его глаз приобрел более насыщенный оттенок виски.

– А если я скажу вам, что на самом деле почти все написанное обо мне в прессе – ложь, вы поверите мне?

Хьюго явно бросил ей вызов. Он пристально уставился на нее, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, покрытому щетиной.

Он выглядел таким порочным…

– Ваша репутация опережает вас, ваша светлость, – деловито произнесла Элеонора, стараясь перевести дыхание. – Но меня беспокоит не ваша репутация, а образование вашей подопечной.

– Умное замечание, мисс Эндрюс, но я бы предпочел, чтобы вы ответили на мой вопрос.

Элеонора напомнила себе, что она не обязана быть честной. Этот человек не заинтересован в ее откровенности. Зачем ему ее мнение? Ведь он герцог Гровсмур. И ее работодатель. Если он хочет притвориться, будто все написанное о нем ложь, то в интересах Элеоноры с ним согласиться.

Она живет в его доме, чтобы заработать денег. Об этом ей каждый вечер напоминает Виви. И наплевать, что у нее так тяжело на душе. Она собирается поступать разумно.

Отмахнувшись от своих желаний, Элеонора заставила себя улыбнуться.

– Все знают, что таблоиды наполнены ложью, – тихо сказала она, надеясь, что он от нее отвяжется. – Однако нет дыма без огня.

Хьюго покачал головой, словно разочаровался в ней.

– По-моему, вы лжете, мисс Эндрюс, и я шокирован до глубины души. – Он сильнее изогнул губы в усмешке. – И да, душа у меня есть. Но она темная и мрачная.

Элеоноре было легко потерять голову, глядя на этого человека во всей его суровой, угрожающей красоте. Он походил на приближающийся шторм. Но Элеонора понимала, что должна немедленно перестать думать о нем таким образом. Она обязана обуздать странные реакции своего тела, потому что ее нервы уже на пределе. Откуда это стеснение в груди? Почему у нее покраснели щеки? И отчего внизу ее живота чувствуется такое тепло?

Элеонора должна помнить, что делает в этом доме. Она здесь только ради денег. А разыгравшиеся эмоции просто отвлекают ее от дел.

– Я проверила Джеральдину и обнаружила, что она намного опережает своих сверстников по уровню знаний. Не знаю, какие недостатки были у предыдущих четырнадцати гувернанток, но они явно были достойными учителями. Девочка очень умная и сообразительная.

– Очень рад слышать это. – Хьюго совсем не выглядел радостным.

– Уверена, вы будете ею гордиться, – сказала Элеонора и почти мгновенно поняла, что ляпнула ерунду.

Ребенок не его. Джеральдина – подопечная Хьюго, а не его дочь. Вполне возможно, что лучшим днем в его жизни будет день, когда она достигнет совершеннолетия и выйдет из-под его опеки.

Но Элеонору это не касается.

– Извините, – быстро произнесла она, а потом, желая уточнить, прибавила: – Я всегда хотела стать учителем, пока была моложе, но потом занялась другими делами.

– Вы работали в лондонских офисах, – ответил Хьюго уверенным тоном.

Элеонора сказала себе, что в этом нет ничего удивительного. Однако от его осведомленности ее руки покрылись мурашками.

– Да, – подтвердила она. – Должность гувернантки для меня новый опыт.

Долгое время Хьюго ничего не говорил. Но его молчание было довольно красноречивым. Элеонора снова затаила дыхание. Но чем дольше она смотрела в его завораживающее лицо и порочные глаза, тем беспечнее себя чувствовала.

– Вы не относитесь ко мне как к чудовищу, мисс Эндрюс, – произнес Хьюго сладким голосом. – Я не понимаю, почему так.

Элеонора удивленно разомкнула губы, а потом быстро закрыла рот. Помолчав, она все же пробормотала:

– Не знаю, что вы имеете в виду.

– Уверен, вы знаете. Обычно женщины относятся ко мне двояко. Они либо бросаются на меня, отчаянно желая моих ласк и моего внимания, либо сторонятся меня, уверенные, будто одно прикосновение моего пальца навсегда погубит их репутацию. Вы не делаете ни первого, ни второго.

В его голосе слышались непонятные ей нотки.

– Прошу прощения, ваша светлость, – выдавила Элеонора. – Я не знала, что определенная реакция на вас является частью моей работы. Может быть, я глупа, но я думала, что должна заниматься только Джеральдиной.

– Ни одна женщина не соглашается на эту работу ради ребенка. Так или иначе, они все пытаются подобраться ко мне. Тот факт, что вы не хотите признать это, только распаляет мое любопытство. Я должен предупредить вас: привлекая к себе мое внимание, опасайтесь последствий.

Элеонора так сильно сжала руки, что они онемели. Она заставила себя расцепить пальцы, которые покалывало от напряжения.

– Я предпочла бы не быть глупой, ваша светлость, но вы не оставляете мне выбора.

– Я в вашем распоряжении. Обожаю глупеньких женщин. Вы должны это понимать.

– Уверена, вы очень хороший человек. В глубине души, – прибавила Элеонора, когда он фыркнул. – Но, конечно, вы должны понимать, что меня привлекает заработная плата. Хотя у вас есть определенный шарм, я приехала сюда не из-за него. Я уже говорила вам об этом. Мне несколько раз сказали, что я никогда вас не увижу.

– У меня очень большое и чрезвычайно здоровое эго, мисс Эндрюс, но оно не сравнится с вашим. Большинство женщин карабкались бы на скалы Дувра, чтобы увидеть меня хотя бы мельком.

– Подозреваю, что ваше эго выдержит любой удар. И я не похожа на большинство женщин.

– Безусловно, – кивнул Хьюго.

Элеонора с трудом сдержала резкий ответ.

Она ничего не выиграет, если будет активно противостоять ему. Вероятно, Хьюго присматривается к ней, как большая, ленивая домашняя кошка присматривается к глупым мышам. Но это не значит, что она должна ему потакать.

Элеонора приказала себе думать о деньгах и о Виви. Она встала.

– Уже поздно, ваша светлость.

– Еще даже не полночь. – Он не стал смотреть на наручные часы, которые, должно быть, стоили целое состояние. – Всего десять часов.

– Это поздний час для тех, кто встает с маленькими детьми по утрам.

– Ага, – тихо сказал он с некоторым удовлетворением. – Вы меня побаиваетесь.

– Это не страх, а беспокойство, – уточнила Элеонора. – Меня смущает наш непонятный разговор. Я работаю на вас. Но вам, наверное, меня не понять.

– Конечно, мне вас не понять. Я никогда ни на кого не работал.

Элеонора махнула рукой на заполненные книгами полки:

– Слава богу, у вас есть книги. Из них вы узнаете, как живут другие люди.

– По-моему, вы снова лжете, мисс Эндрюс.

Голос Хьюго был ласковым, но угрожающим.

Элеонора вздрогнула, почувствовав возбуждение.

Ее сердце забилось чаще, и она подумала, что, возможно, ей не следовало пить такой крепкий чай.

– Я по-прежнему вас не понимаю, – произнесла она слабым тоном.

– Вы сейчас не испытываете страх, – категорично сказал ей Хьюго. – Или беспокойство по поводу разговора с недовольным работодателем. Вам кажется, что ваше сердце вот-вот выскочит из груди. И от волнения у вас скручивает живот.

Элеонора покраснела.

– Нет.

– Ненавижу ложь. – Хьюго хищно улыбнулся. – Попробуйте еще раз.

– Я немного переутомилась и хотела бы лечь в кровать.

– Кровать вполне может стать лекарством, мисс Эндрюс, но не сон. И я думаю, вы это знаете.

Элеонора уставилась на него с открытым ртом.

– Вы… вы не можете…

Хьюго рассмеялся, и ей показалось, что в комнате стало нечем дышать.

А потом он стремительно поднялся на ноги. И вдруг ей показалось, что стены библиотеки надвигаются на нее. Элеонора словно приросла к месту.

– Вы сейчас думаете только о том, что я могу вас поцеловать, – тихо сказал Хьюго.

– Этого не произойдет, – выдохнула Элеонора.

– Это уже произошло. И произойдет снова.

Хьюго обнял ладонями ее лицо, а потом стал лениво поглаживать большим пальцем ее губы. Ей показалось, что ее опалило огнем.

– Видите? – тихо и самоуверенно спросил он. – Не надо бояться.

Он приподнял ее голову, и Элеонора запаниковала. Во всяком случае, ей показалось, что она паникует.

– Я асексуальна, – выпалила она.

Она ожидала, что это заявление его остановит и все закончится. Но Хьюго то ли рассмеялся, то ли прорычал, но не отпустил ее. Он только крепче сжал руками ее лицо.

– Неужели? – спокойно спросил он.

– Ну да. – Пока Элеонора стояла к нему так близко, у нее почти не получалось вспомнить, о чем она хотела сказать. Ее заворожили его глаза и полные, чувственные губы. – Я всегда такой была.

– Да?

– Да, – судорожно произнесла она, и ее ноги стали ватными. – Я ничего не чувствую. Мне жаль, если я вас разочаровала.

– Вероятно, я бы разочаровался, – согласился Хьюго, нависая над ней. – Но я думаю, вы все очень остро чувствуете.

– Безусловно, нет, – ответила Элеонора, паникуя и дрожа от желания.

– Сейчас проверим, – произнес он глубоким, низким голосом и страстно поцеловал ее в губы.

Глава 7

Этот поцелуй Хьюго отличался от предыдущего. Элеонора ни разу в жизни не представляла, что когда-нибудь будет замечать разницу между поцелуями. Учитывая, что у нее почти не было опыта в этом деле.

Однако так произошло.

Сейчас Хьюго целовал ее торопливо и горячо.

Коснувшись спины Элеоноры, он притянул ее к себе. Из ее головы сразу вылетели все мысли. Она растворилась в громком биении своего сердца, которое едва не выскакивало у нее из груди, и невероятном и прекрасном волшебстве, которое творили губы Хьюго.

Снова и снова.

Элеонора смутно осознавала, что совершает ошибку, но остановиться не могла. Более того, она не хотела останавливаться или сдерживать свои чувства. Наклонив голову, Хьюго углубил поцелуй.

И Элеонора с радостью позволила ему управлять ситуацией. Она хотела, чтобы он научил ее получать удовольствие.

Хьюго снова и снова целовал ее. Положив руку на ее талию, он использовал свои губы как порочное, но соблазнительное оружие. Элеонора не поняла, в какой момент обняла его за шею. Возможно, она просто искала поддержки, потому что боялась упасть под натиском невероятных ощущений. В любой момент она могла утонуть в штормовом потоке желаний.

Но Элеонора не желала прятаться от шторма. Она хотела насладиться им, желала танцевать под грозой и мокнуть под струями дождя.

Его руки были такими нежными и настойчивыми. Она удивлялась, как возможно, что Хьюго знает потребности ее тела гораздо лучшее ее самой. Он провел сильными руками по ее бедрам, словно оценивая их форму, потом обхватил ее за ягодицы и крепче притянул Элеонору к себе.

– Отлично, – пробормотал он, и она вздрогнула от удовольствия.

Хьюго принялся поглаживать ее разгоряченное тело, целовать ее в шею.

Элеонора ни разу не позволяла себе испытывать такое удовольствие. Честно говоря, она даже не подозревала, что такое удовольствие вообще существует. Но ласки Хьюго открыли для Элеоноры дверь в невообразимый мир наслаждения.

Ей казалось, что земля уходит у нее из-под ног. У нее кружилась голова, в жилах неистово бурлила кровь. А потом Элеонора поняла, что Хьюго приподнял ее и прижал спиной к книжной полке. Затем он встал к ней почти вплотную.

Элеонора должна была сопротивляться, но у нее путались мысли. Она думала только о Хьюго. Она едва осознавала, что происходит с ее телом… Что Хьюго делает с ее телом.

Чем дольше он ее ласкал, тем сильнее она дрожала и тем больше склонялась к тому, чтобы уступить желанию. Она стонала от его поцелуев, с трудом узнавая свой голос.

Губы Хьюго были как пытка. И одновременно как награда.

Он переплел свои пальцы с ее пальцами. Не прерывая поцелуя, он поднял ее руки и прижал ее запястья к книжной полке.

– Не двигайся, – приказал он.

Элеоноре и в голову не пришло, что можно его ослушаться. Она забыла о времени. И она не знала, чего именно хочет от Хьюго.

Он что-то тихо произнес, потом немного отстранился и посмотрел на нее сверху вниз. Элеонора вдруг подумала, что он сочтет ее скучной. Потому что этот человек привык спать с самыми красивыми женщинами мира.

Но, как только он снова уставился на нее в упор, ее неуверенность испарилась. Пусть Элеонора неопытна. Пусть она не имеет ни малейшего представления о том, что должно произойти дальше. Но она никогда не видела такого страстного взгляда, каким смотрел на нее Хьюго.

Проведя рукой по ее шее, он обхватил ладонями ее грудь, и Элеонора судорожно выдохнула. Чувствуя его тепло через одежду, она распалялась все сильнее. Она затаила дыхание от предвкушения.

– Позже, – сказал он, и его слова прозвучали как обещание.

Элеоноре было невдомек, о чем он, и ее это не волновало, потому что Хьюго продолжал ее ласкать. Он неторопливо поглаживал ее талию и бедра, а потом стал расстегивать ее брюки.

– Я велел тебе не двигаться, – мрачно произнес Хьюго.

И только в этот момент Элеонора поняла, что положила руки ему на плечи. Хотела ли она оттолкнуть его или, наоборот, прижаться к нему? Она не знала. Но она сделала, как он приказал, и снова подняла руки над головой.

Расстегнув ее брюки, Хьюго запустил пальцы ей между ног. Услышав резкое и прерывистое дыхание Элеоноры, он улыбнулся.

– Я рад, что ты согласилась на этот эксперимент, малышка, – произнес он с явным удовлетворением, что должно было ее встревожить. Но этого не произошло. – Учитывая то, как хорошо ты знаешь свои собственные желания.

– Я не знаю, о чем ты…

– Молчи.

Элеонора снова его послушалась. Хьюго продолжал ласкать ее, и она отдалась острым ощущениям. Он навис над ней, и Элеонора чувствовала интригующий запах его тела, ощущала тепло кожи. Погладив ее по щеке, он наклонил голову и снова припал к ее припухшим губам.

Элеонора не могла ни о чем думать. Она не контролировала себя. Она сдалась под напором его поцелуев и ласк, подстроилась под ритм его прикосновений.

Элеонора закружилась в водовороте огня, искр, магии и желания, изнуряющего и прекрасного. Запрокинув голову, она громко застонала.

Хьюго отнес Элеонору к широкому дивану и усадил ее на него. Она ослабела и тяжело дышала.

Лаская непокорную гувернантку, он испытывал такие сильные ощущения, каких не знал раньше. Хьюго нравилось слушать ее стоны, смотреть в ее затуманенные страстью глаза. Он с трудом сдержался, чтоб не овладеть ею.

Догадавшись о ее неопытности, Хьюго решил, что Элеонора не заслуживает такого развращенного человека, как он. Если он так подумал, то, вероятно, он еще не совсем безнадежен.

Хьюго не привык к романтическим ухаживаниям. Он всегда считал, что лучше всего доставлять удовольствие партнерше при помощи своего тела. Кстати, даже в сфабрикованных статьях в таблоидах ни разу не говорилось о том, что он плохой любовник. Его просто называли отвратительным человеком.

Хьюго заставил себя отстраниться, и стал ждать, когда Элеонора придет в себя. Он был в ярости и с трудом сдерживал возбуждение. Ей потребовалось много времени. И до него дошло, что женщина, считающая себя асексуальной и так плохо знающая потребности собственного тела, возможно, намного менее опытна, чем он думал. Вероятно, она…

Нет, это просто невозможно, конечно. Сейчас не Средневековье.

– Вы девственница? – довольно резко спросил он.

Элеонора неуверенно поерзала на мягком кожаном диване. Она огляделась, словно не понимала, где находится, и не узнает библиотеку. Или его. Взглянув на Хьюго, она выпрямилась. Подняв руки, она неловко пригладила волосы и отвела от лица несколько выбившихся из пучка прядок. Потом посмотрела вниз и увидела, что ее брюки по-прежнему расстегнуты.

Хьюго очаровал ее густой румянец. Ее карие глаза, сверкая из-под челки, приобрели мягкий, медовый оттенок.

Элеонора с трудом сглотнула и нахмурилась. Но ничего не сказала. Она только застегнула брюки и села еще прямее. Только тогда она посмотрела на него так, что он почувствовал себя чудовищем. Отъявленным чудовищем.

Она выглядела хрупкой и беззащитной.

Хьюго следовало возненавидеть себя за то, что он портит все, к чему прикасается. Но он не виноват, если к Элеоноре никто, кроме него, не прикасался. Несмотря ни на что, он испытывал к ней необузданное желание.

– Не понимаю, какое вам дело до того, девственница я или нет, – холодно сказала Элеонора и высокомерно подняла брови. – Ваша светлость.

И тут Хьюго перестал раскаиваться.

– Не стоит разговаривать подобным образом с человеком, который только что доставлял вам удовольствие, – тихо, но угрожающе заметил он. – Вам было так хорошо, что вы едва не сломали старинную книжную полку.

Ее тон стал еще холоднее.

– Все, что здесь произошло, совершенно неуместно. Завтра утром я первым делом подам заявление об уходе.

Хьюго повел плечом.

– Как хотите. Но это пустая трата времени. Я не уволю вас.

Она сердито посмотрела на него.

– Вы обязательно меня уволите.

Хьюго не знал, почему удивляется ее намерению. Он уволил многих ее предшественниц. Они выслеживали его в саду, чтобы сообщить ему, что они не надели нижнее белье. Они строили ему глазки поверх головы Джеральдины, когда та болела и ей требовался врач. Одна из бывших гувернанток оставляла свои пахнущие лавандой трусики по всему дому, и их находил не только Хьюго, но и его служащие.

Он должен радоваться отъезду Элеоноры. Черт побери, он обязан был провести с ней собеседование в тот момент, когда увидел ее за пределами детской, без ужасного пуховика.

Хьюго понятия не имел, что на него нашло.

– Должен напомнить вам, и не в первый раз, что я герцог Гровсмур.

– Я знаю, кто вы. Все знают, кто вы.

– Тогда вы должны понимать, что спорить со мной бессмысленно. – Хьюго наблюдал, как она неуверенно поднялась с дивана, и не потрудился скрыть удовлетворение, когда Элеонора вытянула руку, стараясь сохранить равновесие. – Вместо того, чтобы обсуждать увольнение, которого не будет, расскажите мне, зачем вы так затягиваете волосы в пучок.

– Потому что это профессиональная прическа, – отрезала Элеонора. – И вас это не касается.

Хьюго продолжал ее разглядывать. Очень медленно, совершенно сознательно, он поднял руку, которой ласкал ее между ног, и облизнул пальцы.

Элеонора открыла рот от удивления и побледнела.

– Я по-прежнему ощущаю ваш запах, – произнес он резче, чем хотел. – По-моему, вам уже не надо сторониться меня. Вы так не думаете?

Элеонора вздрогнула. И он вовсе не удивился, когда она повернулась и выбежала из библиотеки, как профессиональный спринтер.

Хьюго ни за что ее не винил.

Он обвинял себя. И тот факт, что он всю ночь будет вспоминать сладкий, острый и опьяняющий запах Элеоноры. Сидя в библиотеке, глядя на огонь в камине, Хьюго размышлял о том, как легко он ломает человеческие судьбы. Вероятно, состарившись, он превратится в чудовище и будет запирать в своем старом доме невинных девушек.

Но наступил следующий день, и на его письменном столе не появилось заявление от Элеоноры. И его желание к самобичеванию испарилось.

Элеонора знает, кто он. Она в курсе того, на что он способен. И все-таки она осталась.

Глава 8

– К вам посетитель.

Элеонора оторвалась от учебника, который они с Джеральдиной читали в большой библиотеке, и увидела в дверях миссис Реддинг. Пожилая женщина выглядела сдержанной и смотрела на Элеонору неодобрительно. Как обычно.

– Посетитель? – переспросила Элеонора, стараясь понять по выражению лица другой женщины, что происходит.

Элеонора никого не знала в этой местности. Она всего несколько раз гуляла по деревне.

– Сотрудникам поместья не рекомендуется приглашать к себе друзей и членов семьи, – холодно сказала экономка, будто поймала Элеонору за организацией вечеринки для необузданных подростков. – Мы не гости его светлости. Мы его сотрудники. Уверена, в агентстве во время собеседования вам об этом сказали.

– Я никого не приглашала, – запротестовала Элеонора, но это было бесполезно.

Миссис Реддинг уже повернулась к ней спиной, будучи явно недовольной поведением гувернантки.

Элеонора дала Джеральдине задание по чтению и пошла вслед за миссис Реддинг в переднюю часть дома.

К ней мог приехать только один человек. Но Виви этого не сделает. Она предпочитала яркие огни Лондона и шикарные дома своих друзей за рубежом. Она не решилась бы отправиться на север Англии. Ни при каких обстоятельствах.

Элеонора упрекнула себя за то, что так строго относится к Виви.

С ней что-то происходит. Элеонора не находила себе места после того ужасного вечера в библиотеке герцога неделю назад. Он словно заразил ее своим прикосновением. Она стала острее чувствовать происходящее. И была странно напряженной. А еще она раздраженно говорила с Виви по телефону.

Элеонора просто была в ужасе от своего поведения. Она позволила себя скомпрометировать. Более того, она продолжает это делать.

Герцог больше не притрагивался к Элеоноре. По идее, ей следовало успокоиться.

Но он поступал гораздо хуже. Когда у него было хорошее настроение, он заходил на занятия Джеральдины.

Однажды, когда они с девочкой прогуливались по саду, Хьюго незаметно подошел к ним и встал за спиной у Элеоноры.

– Это не похоже на латынь, какую меня заставляли учить, – сказал он, и она подпрыгнула от неожиданности, а потом сразу же постаралась скрыть свою реакцию от Джеральдины.

– Это французский, – строго ответила Элеонора.

– Я догадываюсь, спасибо, – сказал Хьюго и пошел рядом с ней.

Он что-то сказал по-французски Джеральдине, и девочка хихикнула.

Элеонора очень хотела попросить его оставить их на прогулке одних, но она не могла этого сделать. Хьюго находился на своей территории. Рядом со своей подопечной. Но она все-таки попросила Хьюго не мешать девочке заниматься, когда он принялся болтать с Джеральдиной. Но он разговаривал с девочкой следующие двадцать минут, словно Элеоноры вообще не было рядом.

Потом он поклонился Джеральдине и одарил Элеонору острым взглядом, который потом долго преследовал ее в мыслях.

– Приходите ужинать со мной, – сказал он на другой день, появляясь в библиотеке, когда Элеонора решила, что она и Джеральдина остались наедине.

Элеонора сразу посмотрела на девочку, которая сидела за одним из столов в центре огромной библиотеки, уткнувшись в словарь. Она выбирала десять словарных слов для написания новой истории в журнал, который они вели с Элеонорой.

– Ценю ваше предложение, ваша светлость, – произнесла Элеонора максимально холодным тоном. – Но боюсь, это невозможно.

– Вообще-то, я хотел сегодня вечером отвезти вас в Рим.

Элеонора хмуро уставилась в книгу перед собой, хотя не видела ни строчки.

– Это совершенно неуместно.

– Я жду вас в своей частной столовой.

– Это тоже неуместно, – резко сказала Элеонора.

– Но так удобнее.

– Ваша светлость…

– По-моему, поздновато отнекиваться, Элеонора, – тихо произнес он. – Вы так не думаете?

– Нет, – прошептала она и посмотрела на Джеральдину, а потом снова на Хьюго. – Для вас это игра. Но я работаю. И моя работа влияет не только на меня.

Хьюго улыбнулся.

– Если бы я лично не убедился в вашей невинности, я решил бы, что вы где-то прячете своего ребенка.

– У меня нет ребенка, у меня есть сестра, – вполголоса сказала Элеонора.

– Младшая сестра? – спросил он.

– Виви двадцать пять.

– И она болеет?

Элеонора нахмурилась:

– Нет, она здорова. Но я оплачиваю ее счета.

Хьюго выгнул бровь:

– Вы содержите двадцатипятилетнюю сестру?

Элеонора поняла, что еще ни разу никому не объясняла эту ситуацию. Почти никто не задавал ей таких неуместных вопросов, и ей не приходилось на них отвечать.

– Это сложно, – помолчав, ответила она. – Виви очень талантливая, но ей трудно найти свое место в жизни. Как только она определится, ситуация изменится к лучшему.

Хьюго одарил ее проницательным взглядом.

– Вы пытаетесь убедить в этом меня? – спросил он. – Или себя?

Элеонора очень обрадовалась, когда Джеральдина заявила, что у нее все готово. Рядом с Хьюго она постоянно нервничала.

Ей казалось, она теперь живет в другом теле. Элеонора больше не понимала, что она за человек. Тряхнув головой, она запретила себе размышлять об этом.

Оказавшись в фойе, Элеонора опешила. Перед ней стояла Виви.

На ней были дизайнерские джинсы, шикарные сапоги, дорогое пальто и длинный шарф. Ее вьющиеся волосы в беспорядке ниспадали ей на плечи и спину. Подойдя ближе, Элеонора заметила, что губы ее сестры слегка поджаты.

– Виви? Что ты здесь делаешь? Все в порядке?

Виви посмотрела на Элеонору в упор после того, как внимательно оглядела позолоченные стены, статуи, цветы и картины в фойе.

– А ты стала скрытной, – пробормотала она.

– Ты не выглядишь так, будто случилось что-то страшное, – продолжала Элеонора, говоря себе, что у нее нет необходимости стараться понять мрачный тон сестры.

Виви оглядела ее с ног до головы, засунув руки в задние карманы джинсов, и замерла в агрессивной позе. Элеонора молча ждала продолжения.

– Ты говорила, что этот особняк похож на старый мавзолей. Разваливающийся дом, напоминающий груду камней посреди верескового болота. – Виви фыркнула и выпятила челюсть. – Но это совсем не так.

– Вообще-то грудой камней этот дом называла ты, – спокойно заметила Элеонора. – Я просто с тобой не спорила.

– Я не подозревала, что ты такая скрытная, Элеонора. Это новая черта твоего характера?

– Неужели ты думала, что герцог Гровсмур живет среди груды камней? – Элеонора заставила себя улыбнуться. – Ведь он владеет большей частью Англии.

– Меня удивляет, что ты решила таиться от меня теперь, когда ты работаешь в таком шикарном месте.

Элеонора приказала себе сохранять спокойствие, и не только потому, что она никогда не срывалась на Виви. Сейчас Элеонора просто не смогла бы остановиться, если бы рассердилась на сестру.

– Если я о чем-то тебе не рассказала, то это произошло неумышленно, – сдержанно произнесла она. – Я думала, ты знаешь о том, где я буду жить. Именно ты посоветовала мне подать заявку в агентство на эту должность.

Виви сделала вид, что отводит волосы от лица, хотя на него не упала ни одна прядка.

– Я предполагала, что он поселил ребенка во второсортном деревенском коттедже. А не в таком шикарном месте, как это.

Элеонора не стала возражать. Она знала, что Виви не желает ей ничего плохого. Просто она всегда напрямик говорила обо всем, что приходило ей в голову.

Она попыталась коснуться руки своей сестры, но Виви отстранилась от нее.

– Виви, что случилось? – спросила Элеонора.

На красивые глаза Виви навернулись слезы, она хрипло ответила:

– Арендная плата не уплачена. На банковской карте нет денег. В квартире бардак. Я ничего не могу найти. А то, что я нахожу, никуда не годится.

– Ты не уплатила арендную плату? И потратила все с банковской карты? – Элеонора покачала головой, будучи ошеломленной. – Но я оставила тебе деньги…

– И это не самое худшее. Питер попросил Сабрину выйти за него замуж. – Виви посмотрела на Элеонору так, будто та должна была возмутиться от этой новости. Элеонора только моргнула, и Виви разочарованно выдохнула: – Лорд Питер, Элеонора. Очнись! Этот человек отвечал за мое счастье, сколько я себя помню.

– Сколько ты себя помнишь? – сухо повторила Элеонора.

Виви махнула рукой:

– В прошлом месяце, во всяком случае. Мы были очень близки.

– В прошлом месяце, – задумчиво сказала Элеонора, изо всех сил стараясь не паниковать от того, что Виви потратила столько денег за такое короткое время. – Ты имеешь в виду месяц, что я живу здесь, в этом доме, преподавая семилетнему ребенку?

– Дело в том, что все думали, будто у меня есть шанс, – жаловалась Виви. – Но он выбрал Сабрину. Эту корову. У ее отца куча денег, но у нее фигура в форме груши. – Виви посмотрела на Элеонору, потом снова оглядела фойе, словно что-то просчитывая в уме. – Мне надо было исчезнуть. Я решила немного пожить у тебя.

– Виви, – тихо сказала Элеонора. – Что ты натворила?

Ее сестра пожала плечами, но это был скорее оборонительный жест.

– У некоторых людей просто плохо с чувством юмора, вот и все.

Элеонора вдруг резко осознала, где они стоят. Фойе было пустым, но оно находилось в Гровс-Хаус. Она знала, что прислуга герцога повсюду. Они слышат каждое их слово.

– Пошли, – сказала Элеонора и взяла сестру за руку. – Здесь не место для разговоров.

Виви последовала за ней, продолжая оглядывать дом. Завернув за угол, в коридор, ведущий в детскую, они столкнулись нос к носу с Хьюго.

Элеонора не хотела, чтобы Виви встречалась с герцогом. Она не желала, чтобы он знакомился с Виви, которая обводила таких мужчин, как он, вокруг пальца.

Но было слишком поздно.

Потому что Виви мгновенно узнала Хьюго. Внезапно ее взгляд затуманился, и она захихикала. Больше всего на свете Элеоноре захотелось закрыть рот сестры рукой.

– Я не знал, мисс Эндрюс, – растягивая слова, сказал Хьюго, останавливаясь в паре метров от них, – что гувернантки умеют размножаться в пространстве после обеда. Очень интересно!

Элеонора заметила, как он оглядел Виви сверкающим взглядом, и удивилась, когда он затем повернулся к ней. Ну, возможно, он возмущен. Вероятно, он не понимал, зачем целовал Элеонору, если у него был шанс целовать Виви.

Испытывая некое подобие ревности, Элеонора сухо произнесла:

– Ваша светлость, разрешите представить вам мою сестру.

– Разрешаю, – протяжно и насмешливо ответил Хьюго, явно оказывая воздействие не только на Элеонору, но и на Виви. – Если вы считаете, что это необходимо.

Элеонора нахмурилась и взглянула на сестру, которая никак не могла перестать хихикать.

– Для меня это большая честь, ваша светлость, – жеманно сказала Виви и захлопала ресницами, глядя на Хьюго. – А я думала, что всем местным герцогам за пятьдесят.

– Это только так кажется, – беспечно ответил Хьюго, и душа Элеоноры ушла в пятки. – Человека старит подобострастие, а не титул.

Элеонора покраснела – ей стало стыдно за свою сестру. Но все было напрасно, потому что Виви вряд ли заметила, что герцог над ней издевается.

– Простите нас, – произнесла Элеонора. – Я должна отвести сестру в мою комнату, а затем вернуться к своим обязанностям.

– Уверен, Джеральдина справится без вас, – категорично ответил Хьюго.

– Вы будете сами обучать ее чтению, ваша светлость? – спросила Элеонора. – Я не подозревала, что вы проявляете такой активный интерес к ее учебе.

– Я проявляю интерес к своим счетам, – с легким упреком сказал Хьюго, и Элеонора слегка покраснела. Снова. – На них очень влияет количество нанимаемых нянек. А с ребенком все в порядке.

Виви опять рассмеялась, хотя, по мнению Хьюго, в его словах не было ничего смешного. Потом Виви сделала вид, что хочет обнять Элеонору.

– Простите мою сестру, ваша светлость, – весело сказала она. – Она слишком серьезная. Она всегда такой была. Вас не должно удивлять, что серый – ее любимый цвет.

Элеонора сказала себе, что у нее нет оснований чувствовать себя так, словно ее предали, но именно это чувство она испытала. Виви фактически назвала ее скучной и унылой особой.

– Мой любимый цвет вовсе не серый, – произнесла Элеонора, удивляясь тому, что она вообще решила спорить. Но как только она начала говорить, молчать уже было бессмысленно. – Наоборот, я люблю яркий и веселый красный цвет. Просто я не могу постоянно одеваться в красное, как кардинал.

Стоящая рядом с ней Виви бросила на Элеонору холодный взгляд. Элеонора притворилась, что не заметила этого.

Но Хьюго все видел. И он заметил, что Виви с трудом удержалась, чтобы не приблизиться к нему.

Но Виви нельзя было в этом упрекать. Хьюго был поразительно хорош собой. Сегодня он опять выглядел как мировая рок-звезда. Его темные волосы были взъерошены, и Элеоноре хотелось запустить в них пальцы рук. Его карие глаза сверкали, в них читалась обычная для него мрачная насмешливость. На нем была потрепанная футболка, облегающая его мускулистую грудь, и джинсы, обтягивающие его длинные ноги.

Но Элеонора была совершенно уверена, что, глядя на него, Виви думает только о его деньгах и титуле.

– Если вы хотите носить красное, я не возражаю, – со смехом произнес Хьюго. – Вы не обязаны надевать униформу, мисс Эндрюс. Надеюсь, миссис Реддинг сказала вам об этом.

– О, ты такая глупышка! – встряла Виви, глядя на Хьюго. – Красный тебе не идет.

Хьюго посмотрел на Виви, и Элеонора обрадовалась этому, потому что почувствовала страшное унижение.

Неужели она в самом деле вообразила себе, что она – унылая и скучная, – может всерьез заинтересовать такого человека, как Хьюго?

Элеонора прекрасно знала, как устроен мир. Виви больше вписывалась в круг людей вроде Хьюго. И не только потому, что она была стройнее и красивее Элеоноры. Просто Виви чувствовала себя на своем месте в высшем свете.

Мужчины вроде Хьюго рождены для женщин вроде Виви. Женщинам вроде Элеоноры суждено работать прислугой. Она твердила себе, что так и должно быть, глядя на то, как ее сестра улыбается Хьюго и демонстрирует ему очаровательные ямочки на своих щеках. Элеонора уже давно смирилась с ролью тени. Она не знала, что случилось с ней за прошедшие шесть недель, пока она провела в этом доме, общаясь с семилетней девочкой. Наверное, она начала верить в сказки, которые читала Джеральдине.

И она даже позволила Хьюго прикасаться к ней.

Хотя Элеонора знала, что он игрок. И пусть он утверждает, что таблоиды публикуют о нем лживые сведения.

– Вы должны привести с собой сестру на ужин, мисс Эндрюс, – сказал Хьюго, вырывая Элеонору из размышлений, и посмотрел на нее непроницаемым взглядом. – В мою частную столовую. Сегодня вечером.

– Я с удовольствием приду, ваша светлость, – затараторила Виви, но Хьюго уже зашагал прочь.

Элеонора высвободила руку из пальцев сестры.

– Не надо было ему отвечать, – произнесла она. – Он герцог, и это его дом. Это была не просьба или приглашение, а приказ.

Элеонора зашагала по коридору, зная, что сестра идет следом за ней. Виви смеялась себе под нос, а это было плохое предзнаменование. Но Элеонора не стала оглядываться через плечо. И она запретила себе волноваться по этому поводу.

Оказавшись в апартаментах Элеоноры, Виви принялась жадно разглядывать роскошную обстановку.

– Ой-ой-ой, – сказала Виви. – Мне все больше здесь нравится.

Элеоноре вдруг стало совестно.

Ее сестра сразу приехала бы сюда, если бы узнала, в каком богатстве она живет. И она обязательно постаралась бы встретиться с герцогом Гровсмуром. Элеонора до сих пор не находила разумного объяснения тому, почему не сообщила Виви о том, что Хьюго живет в этом доме.

– Он к тебе неравнодушен, – заявила Виви.

Элеонора резко подняла голову. Сестра стояла у двери, которая вела из гостиной в ванную комнату, и задумчиво смотрела на нее.

– Чушь, – сказала Элеонора. – Он просто мой работодатель.

Виви покачала головой, ее глаза сверкнули.

– Почему ты мне лгала? – спросила она.

– Я тебе не лгала, Виви. А ты до сих пор не сказала мне, почему сюда приехала.

– Я соскучилась по тебе.

Как же Элеоноре хотелось, чтобы это было правдой!

– В этом я сомневаюсь, – тихо ответила она. – Ты села в поезд после того, как тебя бросил парень и у тебя закончились деньги.

– Я не хочу говорить о Лондоне. Это так скучно. А вот тебе крупно повезло! Находиться в этом великолепном доме, с Хьюго Гровсмуром… И обо всем об этом ты молчала. Если это не ложь, Элеонора, то я уж точно не понимаю, что это.

– Ты уверенно заявляла мне, что я никогда с ним не встречусь, – ответила Элеонора, с трудом сохраняя спокойствие. – И у меня нет причин рассказывать тебе о его приездах и отъездах, потому что я не знаю, когда именно снова его увижу.

– Ты виделась с ним до сегодняшнего дня.

– Да, виделась. Если ты имеешь в виду то, что меня представляли ему как гувернантку его воспитанницы. – Элеонора покачала головой. – По-моему, для тебя знакомство с мужчинами значит гораздо больше, чем для меня.

Она ожидала, что Виви будет с ней спорить. Но вместо этого сестра только улыбнулась в ответ. Но легче Элеоноре не стало, потому что она хорошо знала Виви. У той всегда был в запасе хитроумный план.

– Почему я должна была оставаться в Лондоне и ночевать в безобразной спальне, пока ты живешь как герцогиня? – спросила она.

– Эти апартаменты гувернанток, – сказала Элеонора и заставила себя улыбнуться.

– Ты очень-очень рискуешь, старшая сестренка, – произнесла Виви, уже явно не сердясь на нее.

Элеонора снова увидела перед собой сестру, которую она знала. С озорным взглядом золотистых глаз и заразительной улыбкой. Она моргнула, словно не веря своим глазам. Казалось, в какой-то момент, войдя в дом Гровсмура, Виви стала ее врагом. А это говорило о том, что Элеонора не такая уж святая. Она умеет ревновать, завидовать и таиться, когда ей это выгодно.

– Я знаю, ты должна работать, – весело продолжала Виви. – Поговорим позже. А я пока приму ванну.

Элеонора долго стояла неподвижно после того, как ее сестра ушла в ванную комнату. Она старалась взять себя в руки. Она пыталась снова стать человеком, которым была до приезда в это отдаленное поместье.

И до того, как Хьюго прикоснулся к ней.

До того, как она стала ревнивым и мрачным существом.

Элеонора сказала себе, что все кончено. Очарование, в котором она жила прошедшие недели, ушло после появления Виви. Самое время очнуться от иллюзий и вспомнить, что она здесь делает.

Элеонора приехала сюда зарабатывать деньги. По-настоящему увлечь Хьюго может только Виви. Она из тех девушек, которые провоцируют скандалы, описываемые в бульварных газетах. Она яркая личность, и она красива.

По сравнению с ней Элеонора никто.

Элеонора заставила себя выйти из апартаментов, тихо закрыла за собой дверь и направилась в коридор. Она должна найти Джеральдину и вернуться к своей работе, которая является единственной причиной ее нахождения здесь. Пусть Виви не следовало сюда приезжать, но она приехала. Хуже того, она встретилась с герцогом. Он запросто мог вышвырнуть их обеих из дома.

Но он этого не сделал. И Элеонора знала почему.

Глава 9

Хьюго не спалось.

Заснуть ему мешали не муки совести, которой у него не было, а воспоминания об Элеоноре.

Он помнил ее настороженность и чопорность. И каждое резкое, неуважительное слово, слетавшее с ее губ. У Хьюго сложилось ужасное ощущение, что воспоминания о ней будут преследовать его всегда.

Но сегодня, когда он встретил ее с сестрой в коридоре, Элеонора была другой. И ему не понравилась такая перемена. Она выглядела рассеянной и тихой, словно хотела провалиться сквозь землю.

Хьюго не встречался с Виви Эндрюс раньше. Но он отлично знал такой тип женщин. Он быстро разузнал о ней в Интернете. Виви Эндрюс была знаменита разного рода махинациями и любила вращаться в аристократических кругах. Чем больше Хьюго читал о ней, тем меньше понимал Элеонору. Ему было невдомек, как у такой прямолинейной и преданной женщины, как Элеонора, может быть такая сестра, как Виви.

Правда заключалась в том, что младшая Эндрюс, которую содержала Элеонора, была крайне амбициозной и избалованной и привыкла сорить деньгами. Она показала себя во всей красе во время знакомства с ним, когда принялась хлопать ресницами и слащаво улыбаться, словно они находились в ночном клубе, а не в его доме. Во время ужина с Хьюго она вела себя довольно развязно, а Элеонора сидела рядом с ней и помалкивала. Виви была поразительно коварной и злобной и явно считала себя редкой красавицей, хотя, по правде говоря, была обыкновенной амбициозной особой, каких тысячи. Вот Элеонора в самом деле обладала редкой красотой, но Виви вряд ли так считала.

Виви внешне не была похожа на Изабель, но имела такие же привычки и характер. Когда Виви пыталась заигрывать с ним, ему становилось немного совестно. Подобные ощущения он испытывал от заигрываний Изабель. Казалось, что, проявляя интерес к женщинам вроде Изабель, он опускается до их уровня.

Но в конце концов так и получилось. Через какое-то время Хьюго стал в точности таким, каким его описывала Изабель.

Но ему было на это наплевать.

– Удивительно, что вы сестры, – произнес Хьюго во время мучительного ужина.

Казалось, Элеонора сделала все возможное, чтобы еще сильнее походить на гувернантку Викторианской эпохи. Она с такой силой затянула волосы в пучок, словно хотела их вырвать, и оделась во все черное, за исключением серой блузки. Она выглядела так, словно носит траур.

Возможно, это была ее реакция на недавнее высказывание сестры по поводу ее любимого цвета.

– Не глупите, ваша светлость, – жеманно произнесла Виви, одетая в облегающее пурпурное платье, больше подходящее для ночного клуба в центре Лондона. – Все, кто нас знает, говорят, что мы практически близнецы.

Хьюго только теперь осознал, что Виви по-настоящему жестокий человек.

Но прежде, чем он успел выразить свои чувства по этому поводу, Элеонора покровительственно вздохнула.

– Никто никогда так не говорил. Ни один человек, Виви. Никогда. – Она прохладно улыбнулась Хьюго. – Мы с сестрой хорошо знаем, что не похожи друг на друга, ваша светлость. И мы гордимся этим фактом.

Виви долго и громко смеялась. Хьюго сразу понял, что она собирается так вести себя на протяжении всего вечера. Потому что Виви явно мнила себя живой и веселой, а это оправдывало ее поведение.

Он приготовился к тому, что сегодня его нервы испытают на прочность. Но оказалось, что он более чем способен не замечать таких, как Виви Эндрюс. Ее поселили в гостевых апартаментах, и она отправилась туда после ужина. Элеонора тоже ушла.

А Хьюго занервничал.

Теперь он бродил по проклятым залам, хмурясь на портреты людей, похожих на него, и удивляясь тому, что его так волнуют взаимоотношения его гувернантки с ее сестрой.

Он наблюдал за тем, как Виви называла Элеонору жесткой, хмурой и некрасивой, а та сидела и молчала, не пытаясь защититься. Все это показалось Хьюго очень знакомым.

Подобное отношение он терпел от Изабель.

Он находился в большом бальном зале, свирепо глядя на дождь за окном, когда услышал слабый шум у себя за спиной. Хьюго обернулся и на мгновение решил, что у него галлюцинации.

Но нет. Происходящее было реальным.

Босая Элеонора вышагивала по полу. На ней была мягкая накидка, которая не скрывала ее красивых ног. Хьюго задался вопросом, что у нее под этой накидкой. Она наконец распустила блестящие темные волосы по плечам. И стала еще привлекательнее.

«Моя женщина», – мгновенно подумал Хьюго.

Он хотел ее так сильно, что решил, будто ему снится сон.

Но вот она остановилась и вздрогнула, когда посмотрела на него.

– Вы нарочно прячетесь в тени? – спросила она.

Даже ее голос стал мягче и походил на ласковое прикосновение.

– Мой бальный зал, моя тень, – сказал Хьюго и с трудом узнал собственный голос. Он казался напряженным. И страстным. – По определению, я не могу прятаться. Вы должны знать, что можете встретить меня где угодно.

Элеонора не ответила. Ее прекрасное лицо казалось напряженным, и Хьюго стало не по себе. Он боялся, что она вот-вот расплачется.

Он медленно пошел в ее сторону, пристально следя за каждым ее движением. Он словно ждал, что она повернется и убежит.

– Почему вы так на меня смотрите? – спросила Элеонора чуть резковато.

Приглушенный свет люстр создавал в зале интимную атмосферу.

– Вы не должны позволять вашей сестре так к вам относиться, – произнес Хьюго намного мрачнее, чем следовало.

Намного серьезнее. Но он ничего не мог с собой поделать, потому что думал только об одном: ему нельзя прикасаться к Элеоноре.

Элеонора только пожала плечами:

– Вы плохо знаете Виви. Она не имеет в виду ничего дурного. Просто некоторые не думают, прежде чем открыть рот и что-то сказать.

– Вы ошибаетесь, – произнес Хьюго, останавливаясь в шаге от нее и стараясь к ней не прикасаться.

Он ожидал, что она отойдет от него в сторону. Или отскочит. Или опять посмотрит на него с вызовом.

– Из каждого ее слова, что она бросает вам, капает яд. И вы ей верите. Со временем вы начинаете верить всему, что она говорит.

Элеонора покачала головой, хотя ее взгляд был взволнованным.

– Виви просто очень молода. Она исправится.

– Она всего на пару лет моложе вас.

– Она вращается среди таких людей, в общении с которыми язвительность просто необходима. Когда она не пытается подражать им, то выглядит очень милой.

Голос Элеоноры звучал так устало.

– Я знаю такой сорт людей, – спокойно сказал Хьюго. – Я слышал все эти отговорки раньше. И когда-то тоже им верил.

– У вас нет сестры. И вам меня не понять. Я чуть не потеряла ее, когда погибли наши родители. Какая разница, что она иногда говорит и поступает необдуманно?

Но Хьюго было не все равно. И, судя по сдержанному тону Элеоноры, ей тоже было небезразлично отношение Виви.

– У меня был лучший друг, – мягко произнес Хьюго. – И хотя мы с ним знали друг друга с колыбели, я в конце концов потерял Торкиля. А меня сделали мировым злодеем. Вашей сестре, судя по всему, нравится вас ненавидеть. Она не изменится.

– Изабель? – прошептала Элеонора.

Хьюго не понравилось, как она произнесла имя этой женщины. Словно он был виноват в несчастьях Изабель.

– Мы с Изабель встречались две недели. – Хьюго не сдержал горечь в голосе. По правде говоря, он и не пытался это сделать. Потому что помимо этой горечи остались только истории, которые Изабель рассказывала о нем. – Через две недели мы расстались.

Элеонора вгляделась в его лицо.

– Я не понимаю.

– Конечно, вы не понимаете. Уверяю вас, я сам этого не понимаю. Изабель не нравилось, что я не желал продолжать с ней отношения, ведь она рассчитывала на большее. – Он поджал губы. – И она не желала мириться с реальностью. Изабель решила действовать по-своему.

– Неужели она?.. – Элеонора сделала глубокий вдох и покачала головой, и гладкие локоны рассыпались по ее плечам.

Не сдержавшись, Хьюго протянул руку и запустил пальцы в ее волосы, темные и соблазнительные. Они были теплыми, словно нагрелись на солнце, и мягкими, как он и предполагал.

– Сначала мне было просто грустно. – Хьюго не любил говорить об истории с Изабель. Элеонора стала первой, с кем он разоткровенничался. – Она старалась где-нибудь появиться рядом со мной, а на следующий день я видел фотографию в таблоиде и пошлую статью о том, что мы с ней снова сошлись. Сначала я даже не понимал, что она нанимает папарацци. Но время шло, и ситуация усугублялась.

Хьюго не знал, чего ждет от Элеоноры. Немедленного и категорического отказа, вероятно. В конце концов, Изабель была как ангел. Все так о ней говорили. Она была милой и замечательной, и единственным ее промахом было желание встречаться с таким монстром, как Хьюго.

Его не удивило бы, если бы Элеонора стала с ним спорить. Если бы она попыталась опровергнуть историю, которую он ей рассказывал.

Но она не произнесла ни слова, просто серьезно смотрела на него и ждала, когда он продолжит.

Никто и никогда не оказывал ему такой любезности. При мысли об этом у Хьюго болезненно сжалось сердце.

– Со временем Изабель начала злиться все сильнее. Она сошлась с Торкилем, но и этого ей оказалось мало. Потому что она знала, что их отношения меня не тронут. Если бы он захотел быть с ней, мне было бы на это наплевать, но этого она вытерпеть не могла. Со временем она убедила моего друга, которого я знал всю свою жизнь, что я ее оскорблял и любил причинять ей боль.

– Если бы она была вам совсем безразлична, – тихо сказала Элеонора, – ей не удалось бы расстроить вас. – Поняв, что ляпнула лишнее, она прибавила: – Хотя вас, конечно же, обидело предательство вашего друга.

Хьюго пожал плечами.

– Иногда между друзьями встает женщина. Честно говоря, мне было все равно. Я думал, Торкиль обо всем догадается и поймет, что она за человек.

– Я не могу притворяться и делать вид, будто знаю, каково читать о себе лживые статьи… – начала Элеонора.

– Мой отец, – выпалил Хьюго. – Я был единственным родным человеком у этого старика. И я ужасно его разочаровал.

– Уверена, вы ошибаетесь, – выдохнула Элеонора и посмотрела на него с пониманием. – Наверняка вы ошиблись по поводу его чувств.

– Я знаю, что он чувствовал, малышка. – Голос Хьюго был мягким. – Он сам сказал мне об этом.

Хьюго перестал сопротивляться нахлынувшим на него эмоциям. Казалось, рана в его сердце кровоточит сильнее под удивленным взглядом прекрасной Элеоноры. Она словно не верила, что старик мог считать своего единственного сына таким ничтожеством. Но Хьюго знал, как было на самом деле.

– Мой отец был готов мириться с определенной глупостью, на которую способны люди по молодости. Он придерживался старых традиций. Он верил, что юноши есть юноши. – Хьюго скривил рот, но не улыбнулся. – Но он ждал, что герцог Гровсмур рано или поздно образумится. Если не в университетские годы, то вскоре после этого. Я познакомился с Изабель через два года после окончания Кембриджа, когда я по-прежнему гулял и кутил. И именно в этот момент она начала свою кампанию против меня.

– Ваш отец верил таблоидам?

– Конечно нет. Мой отец никогда бы не запятнал свои глаза чтением такого мусора. Дело не в таблоидах. Дело в том, что все, кто читал эти таблоиды, принимали информацию из них за чистую монету. И это были не только скандальные репортажи. Появились искусно замаскированные сенсационные статьи в более авторитетных журналах, которые выставляли меня избалованным и отвратительным человеком. И достаточно скоро обо мне заговорили. Не только в непристойных новостных программах, но и здесь, в собственном доме, в присутствии моего отца.

– Кто же на такое осмелился? – спросила Элеонора с искренним негодованием, и если бы Хьюго не смотрел на нее в упор, то решил бы, что она просто притворяется. – А почему ваш отец верил тем, кто клеветал на его сына?

Хороший вопрос. Который Хьюго хотелось задать своему старику.

– Иногда слухи гораздо упрямее фактов, – произнес он. – Чаще всего факты можно доказать или опровергнуть. Но слухи могут жить вечно. Они существуют сами по себе, и рано или поздно вы обнаружите, что живете в окружении этих слухов. Против своей воли.

– Вы ничего не могли сделать? – Элеонора тряхнула головой, словно желая прояснить мысли. – Вы не могли сказать правду?

– Слухи такая штука, малышка, – пробормотал Хьюго, – что им верят гораздо охотнее, чем правде. Мой отец был известным человеком. В свое время он спровоцировал немало скандалов. И он не понял бы, зачем красивой девушке вроде Изабель, способной получить все, что она пожелает, тратить свое время, притворяясь, будто у нее отношения с мужчиной, который ее не хочет. Полагаю, это будет непонятно любому человеку.

– Но вы же могли доказать свою невиновность.

– Как? – Хьюго не удивился, когда Элеонора не нашлась что ответить. – Говорят, что нет дыма без огня. И чем дольше горит этот огонь, тем больше люди верят в твою виновность. Но Изабель не собиралась прекращать начатую травлю.

Он подумал о том ясном дне под солнцем Санта-Барбары, когда Изабель улыбалась ему.

– Ты всегда будешь моим, Хьюго, – говорила она. – Всегда. Куда бы ты ни пошел, что бы ты ни делал. Все, кто встретит тебя, будут ассоциировать тебя со мной.

– Странно, что вы не продолжали встречаться с ней только для того, чтобы закрыть ей рот, – произнесла Элеонора и нахмурилась, глядя на Хьюго. – Просто чтобы заставить ее остановиться.

– Я думал об этом, конечно, – тихо произнес Хьюго. – Но я не желал иметь с ней дел. А потом появилась Джеральдина.

– Девочка ни в чем не виновата, – страстно произнесла Элеонора.

– Конечно нет, – коротко сказал Хьюго. – Я не желаю этому ребенку ничего плохого.

– Но…

– Но я не возражаю, если весь мир думает, что я ее тираню, – подытожил он и покачал головой. – Поверьте, Изабель сполна использовала свою беременность против меня. – Он убрал руки от волос Элеоноры и сжал кулаки. – Она сказала моему отцу, что Джеральдина моя дочь.

– Она бросила вас. Вышла замуж за вашего друга. Как этот ребенок мог быть вашим?

– Она не бросала меня, – прорычал Хьюго и приказал себе успокоиться. – После ее замужества мы с ней не спали. Но она сказала моему отцу, что мы оставались любовниками. А потом заявила ему, что я отказался исполнять свой долг. Будто бы я настойчиво рекомендовал ей сделать аборт. В общем, я оказался черствым и бесчувственным негодяем, каким меня обрисовывали в таблоидах.

– Вы должны были настоять на анализе ДНК, – произнесла Элеонора.

– Я так и сделал, – выпалил Хьюго. – Но отец умер до того, как я смог предоставить ему убедительные доказательства. У него была сердечная недостаточность, и врачи могут говорить все, что хотят, объясняя его смерть. Но, по-моему, он умер от шока.

Хьюго забыл, что они стоят в центре бального зала. Потому что он видел перед собой только красавицу Элеонору и ужас в ее взгляде. Казалось, в мире не осталось никого, кроме них.

Невероятно, но она поверила ему.

Подойдя к Хьюго, Элеонора поднялась на цыпочки и коснулась ладонями его груди в области сердца, словно она понимала, как у него тяжело на душе.

– Мне так жаль, Хьюго, – горячо прошептала она. – Мне стыдно, что я поверила слухам о вас.

Хьюго накрыл ее руку ладонью.

– Знаете, – тихо произнес он, – вы единственный человек, который сказал, что ему жаль. А ведь вы нанесли мне наименьший ущерб.

Она прикусила пухлую губу, и его обдало жаром.

– Я говорила с вами так, будто отлично знаю вас. Словно истории, которые я читала, были правдой. Но они лживые. Правда никогда не бывает черно-белой, верно? Нет ни героев, ни негодяев, есть просто люди.

– Может быть. Но есть и такие, как Изабель. Они хищники. Они охотятся на других людей, и это приносит им удовольствие. И ваша сестра одна из них.

Элеонора попыталась высвободить руку, но Хьюго крепко удержал ее на месте.

– Вы не понимаете, – резко сказала она.

– Я все понимаю. – Хьюго подошел к ней вплотную. – Сегодня вечером вы босиком, с распущенными волосами. Вы женственная и мягкая.

– Я не думала, что встречусь с кем-нибудь до того, как лягу в постель.

Он поцеловал ее свободную руку и улыбнулся, когда Элеонора нахмурилась.

– Элеонора, кто сказал вам, что быть женственной и мягкой плохо?

– Не плохо. – Ее дыхание касалось его пальцев. – Но не для меня. – Она сильнее сдвинула брови. – С вашей стороны жестоко не замечать очевидного после того, как вы познакомились с Виви. Я далеко не красавица. И никогда ею не была.

– Да, ваша сестра красива, – пренебрежительно ответила Хьюго – Но она на любителя. – Он погладил пальцами ее щеки, а потом запустил обе руки в ее роскошные волосы. – Как вы можете говорить, что вы не красавица? Вы потрясающая. Она с вами не сравнится.

Ее чудесные глаза переполнялись эмоциями, губы дрожали.

– Не надо лгать мне, ваша светлость, – прошептала она.

Чтобы доказать свою правоту, Хьюго поцеловал ее в губы.

Глава 10

Элеоноре казалось, что она кружится в танце. Он не была уверена, что может позволить себе окунуться в иллюзию и представить себя героиней сказки. Но Хьюго снова ее целовал, и она не могла думать ни о чем, кроме него. Вернее, она не хотела думать ни о чем другом.

Сегодня ей было наплевать на сестру.

Да, она ведет себя эгоистично и необдуманно, но ей все равно.

Элеонора не хотела думать о том, как она вышла из своей комнаты после того, как проворочалась с боку на бок несколько часов. Наплевать, что сейчас она одета не как гувернантка. Или даже не как гостья, разгуливающая по дому. Ее переполняла отчаянная бесшабашность и желание. Она должна сделать что-нибудь неожиданное, чтобы забыть обидные слова Виви, сказанные ею, сознательно или нет. Очень хорошо, что она разгуливала по залам Гровс-Хаус босиком, в ночной рубашке и с распущенными волосами.

Вероятно, она ждала шанса встретиться с Хьюго.

Ну и что? Самое главное, что сейчас ей очень хорошо.

Хьюго целовал ее и поглаживал руками ее шею, спину и бедра. Он целовал ее так, словно от этого зависела его жизнь.

– Я не могу тобой насытиться, – пробормотал он у ее губ, словно ему было больно говорить. – Я не могу.

Когда он подхватил ее на руки, Элеонора знала, что должна протестовать. Она совершает ошибку. Но ей все равно было приятно.

Потому что он – герцог Гровсмур. Виви сейчас в его доме, но он выбрал ее, Элеонору.

Он назвал ее красивой и поцеловал ее.

Впервые в жизни кто-то предпочел Виви Элеонору.

Хьюго нес ее по дому. Элеонора не имела понятия о том, куда он идет. Она только слышала бой часов и поняла, что сейчас около двух часов ночи.

Она положила голову на широкое плечо Хьюго и постаралась успокоиться. Он прошел через зал и вверх по лестнице, ведущей в его частное крыло. И на этот раз он не понес ее в библиотеку или столовую.

Он нес Элеонору в свою спальню.

И вот они очутились у его массивной кровати. Элеонора задрожала. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной.

Потому что больше никто не будет относиться к ней так, как к ней относится сейчас Хьюго. Подняв голову, она встретила его страстный и решительный взгляд. В его объятиях она ощущала себя совсем маленькой. Правда в том, что он заставил ее чувствовать себя такой, какой она никогда не была. Легкой, воздушной и очаровательной.

Элеоноре до сих пор не верилось, что она сидит на краю постели герцога. Она опять удивилась тому, что он не выбрал Виви.

Но шанс выпал ей, и она от него не откажется. У Элеоноры наконец появилась возможность испытать то, чего она не знала прежде. Наконец она почувствует себя желанной.

– Я не кусаюсь, малышка, – удивленно произнес Хьюго. – Не надо меня бояться.

– Я не боюсь, – выдавила она.

Хьюго мягко улыбнулся.

– Нет, не боишься. И этим ты меня привлекаешь. – Он внимательно разглядывал ее. – И все-таки ты смотришь на меня так, будто ждешь, что я съем тебя живьем.

– О, – тихо сказала Элеонора. – Я думала, ты собираешься сделать именно это.

Хьюго то ли выдохнул, то ли хохотнул. Обхватив Элеонору за талию, он уложил ее в центр кровати, а сам опустился поверх нее.

– Дыши, – произнес он, и она увидела нечестивую радость в его взгляде. – Я знаю, что ты неопытна.

– Я дышу, – прошептала она и обрадовалась тому, что Хьюго не задает ей лишних вопросов о том, почему она осталась девственницей в двадцать семь лет. Он просто смотрел на нее, как на любимое лакомство.

Элеонора вдруг испытала ни с чем не сравнимое облегчение. Потому что она почувствовала себя в безопасности. Каким-то непостижимым образом Хьюго Гровсмур заставил ее чувствовать себя защищенной в его постели.

– Перестань анализировать, малышка, – сказал он.

– Тебе легко говорить, – ответила она и почувствовала, как он улыбается, целуя ее в шею.

– Все очень просто, – лениво протянул он. – Если я чего-то захочу, то скажу тебе, что делать. А вообще, просто расслабься и получай удовольствие.

Элеонора нахмурилась, а он улыбнулся шире.

– Это звучит очень эгоистично.

– Элеонора, пожалуйста. – Хьюго покачал головой. – Ты не можешь быть эгоистичнее меня.

А потом он снова стал ее целовать, и она забыла обо всем.

Хьюго не торопился. Он провел пальцами по ее ключицам, груди, животу и бедрам. Он изучал каждый дюйм ее тела. Элеонора нетерпеливо извивалась под ним. В какой-то момент он снял с нее накидку и ночную рубашку и снова принялся ласкать.

Но на этот раз Хьюго касался ее не только руками, но и губами.

Он посасывал ее грудь до тех пор, пока Элеонора не застонала. Он заставил ее выгибать спину от удовольствия и стонать, снова и снова. А потом он стал умело ласкать ее между ног.

Происходящее походило на волшебный сон. Ни о чем подобном Элеонора даже мечтать не смела.

Хьюго несколько раз доводил ее до такого чувственного исступления, что ей казалось, будто она теряет сознание.

Когда Элеонора, вздрогнув, снова открыла глаза, Хьюго уже разделся. Опустившись на нее, он пристально посмотрел ей в глаза.

Элеонора прикоснулась к его красивой, мускулистой и разгоряченной груди, затем приподнялась и обхватила руками его шею. Он резко выдохнул, его глаза сверкнули.

Хьюго начал осторожно входить в нее.

– Мне будет больно? – спросила она.

Хьюго посмотрел на нее блестящими глазами:

– Очень.

– Это должно меня обнадежить? – произнесла она и затаила дыхание. Но не потому, что боялась боли.

– Ты первая женщина в моей жизни, которая говорит со мной так откровенно.

– Наверное, мне будет не очень неприятно. Иначе люди не занимались бы этим все время.

– Если ты уже обо всем знаешь, – сказал Хьюго, растягивая слова, – то зачем спрашиваешь?

Элеонора нахмурилась. Она открыла было рот, чтобы дерзко ответить Хьюго, но он внезапно вошел в нее.

Элеонора испытала странное ощущение. Но это была не боль. В следующее мгновение она поняла, что чувствует себя одновременно хрупкой и желанной.

– Тебе больно? – почти прорычал Хьюго.

Элеонора не ответила, а только немного передвинулась, проверяя свои ощущения.

– Нет, – прошептала она.

Хьюго усмехнулся и опять начал двигаться.

И Элеоноре показалось, что она погружается в пламя.

Хьюго двигался медленно и осторожно, и Элеонора, подстроившись под его ритм, прижалась к нему всем своим разгоряченным телом.

Он целовал ее, и она целовала его в ответ. Он резко входил в нее, и она приподнимала бедра, встречая каждый его мощный удар.

– Что же ты со мной делаешь? – страстно прошептал Хьюго и уткнулся лицом в изгиб ее шеи.

Элеонора ликовала. Хьюго выбрал ее – непривлекательную простушку. Он, герцог Гровсмур, который может заполучить любую женщину, предпочел ее.

Погружаясь в сладкое забытье, она поняла, что безнадежно влюбляется в Хьюго.

Глава 11

Ранним утром Элеонора наконец выскользнула из постели Хьюго и поставила дрожащие ноги на пол у его массивной кровати, на которой она спала урывками и получила столько удовольствия.

Элеонора решила, что ей должно быть стыдно. Может быть, она застыдится позже. Когда поймет, что именно произошло вчера ночью. Но прямо сейчас она ни о чем не жалела.

Надев ночную рубашку и взяв накидку, она посмотрела через плечо на кровать, до конца не веря в то, что случилось. В ее мозгу один за другим мелькали страстные образы. Она с обожанием взглянула на Хьюго. Он многому научил ее за одну ночь. Они почти не спали. И чем больше они занимались любовью, тем ненасытнее становилась Элеонора.

Сейчас Хьюго лежал на спине, широко раскинув руки. Во сне он выглядел спокойнее и доступнее. Он не ухмылялся, не язвил и не называл себя самым ужасным монстром в Англии.

Заправив пряди волос за уши, Элеонора заставила себя повернуться и подойти к двери спальни. Она должна уходить, хотя ей совсем не хочется.

Что бы ни случилось, ей пора работать. Ее ждет маленькая девочка, от которой отказалось уже достаточно людей.

И потом, Элеонора не должна терять голову. Да, она неопытна, но не следует забывать, что Хьюго не святой, и вряд ли он предложит ей серьезные отношения. Элеонора не должна вести себя как глупая девственница, о которых она много читала и которых видела в кино. Не следует влюбляться в своего первого сексуального партнера.

Выйдя из спальни Хьюго, она опустила голову и быстро зашагала по дому. Было еще слишком рано, поэтому Элеонора решила, что никому не попадется на глаза. Но, несмотря на это, она все равно пробиралась по задним лестницам, чтобы ее наверняка никто не увидел. И не догадался, зачем она забрела так далеко от своих собственных апартаментов в ночной рубашке и накидке.

– Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, – пробормотала она.

Элеонора облегченно вздохнула, подойдя к двери своих апартаментов. Она ощущала приятную ломоту во всем теле и страстно желала понежиться в ванне. Элеонора тихонько скользнула в дверь и стала завязывать волосы в узел на макушке, когда внезапно услышала вопрос:

– Где ты была?

Элеонора вздрогнула. Она не сразу поняла, что с ней разговаривает Виви.

Она опустила руки, и волосы упали ей на плечи. Элеонора сказала себе, что у нее нет причин чувствовать себя виноватой, и тем не менее ей стало совестно, когда она увидела, что ее сестра стоит в дверях спальни, скрестив руки на груди, и смотрит прямо на нее.

Мгновение обе молчали.

– Иногда, когда я не могу уснуть, – произнесла Элеонора с максимальным спокойствием и достоинством, – я хожу по дому. По крайней мере, так я получаю физическую нагрузку.

Виви состроила гримаску.

– Неужели ты думаешь, что я поверю тебе? Я твоя сестра, а не твоя семилетняя ученица.

– Что ты здесь делаешь, Виви? – тихо спросила Элеонора. – Гостевые апартаменты находятся в противоположном конце дома.

Виви поджала губы, ее золотистые глаза были мрачнее обычного.

– Я искала тебя, – сказала она. – Хотела немного побыть со своей сестрой. И что в итоге? Тебя не было здесь несколько часов.

– Ты захотела побыть с сестрой посреди ночи? – спросила Элеонора, не слишком стараясь скрыть скептицизм. – По-твоему, я должна была бодрствовать? Или ты решила разбудить меня, несмотря на то, что мне утром на работу?

Теперь Элеонора многое понимала. Слова Хьюго кружились в ее голове. Казалось, ей от них не избавиться, как бы она ни хотела это сделать. У нее засосало под ложечкой.

Потому что он был прав во всем. Виви действительно считала, что сестру можно, не задумываясь, будить в любое время суток. Что Элеонора, не задумываясь, забудет о своих интересах в угоду ее желаниям. По правде говоря, так всегда и было. И только один человек виноват в том, что Виви так считала. Это была сама Элеонора.

Она всегда так отчаянно стремилась быть кому-нибудь нужной. Любовь непостоянна, а люди, умирая, забирают эту любовь с собой. Гораздо лучше, когда в тебе нуждаются. Так ты становишься незаменимой. Вот что она думала. Вот почему безропотно служила собственной сестре.

Но Хьюго словно оживил ее. Казалось, она проснулась после многолетнего сна.

– Полагаешь, я не догадалась, что ты затеяла? – спросила Виви.

Ее голос был довольно странным. Резким, как и ее взгляд. Однако в ее тоне слышалась недосказанность.

– Как ты могла так поступить?

– Не знаю, что ты там себе вообразила. – Элеонора расправила плечи. Раньше она всегда избегала ссор с Виви, боялась потерять единственного родного ей человека. Сейчас все изменилось. Она не собиралась оправдываться.

Виви удрученно покачала головой:

– Ради нас с тобой я пережила столько неприятностей, Элеонора. А ты даже не хочешь сказать мне правду.

– По-моему, ты несправедлива.

– Если ты что-то затеяла с герцогом, ты обязана была сказать мне об этом. Тогда бы я не выставляла себя дурой вчера за ужином. – Виви снова покачала головой. – Неужели я просто пешка, которую ты используешь в своей игре, чтобы развлечься самой и развлечь своего друга-аристократа?

Опешив от такой наглости, Элеонора сделала два шага назад.

– У меня нет друзей-аристократов, Виви. – Ей удалось заговорить, хотя ее голос сильно дрожал. Элеонора рассердилась. Раньше она постоянно глотала обиду, притворяясь бесчувственной, несмотря ни на что. – Думаю, мы обе знаем, что такие друзья есть у тебя, а не у меня. Я работаю в Гровс-Хаус. Ты не работаешь вообще. Несколько лет назад мы решили, что тебе лучше вращаться в высшем свете и постараться найти себе богатого мужа. Поэтому ты только и делала, что тратила заработанные мной деньги на свои наряды и вечеринки. Кто из нас пешка в чужой игре?

Слова Элеоноры повисли в воздухе. Она дрожала. Она не знала, то ли ей прилечь, сказавшись больной, то ли извиниться перед Виви.

Но она не сделала ни того, ни другого. Она должна была сказать это сестре много лет назад. Элеонора постоянно прикусывала язык и терпела выходки Виви. Забавно, что именно Хьюго наконец заставил ее понять, как неправильно она жила.

Элеонора думала, что ей будет стыдно, но стыда она не почувствовала.

– Вот почему его называют монстром, – тихо сказала Виви. – Ты знаешь об этом, да? Он разрушает все, к чему он прикасается. Даже нас.

Элеонора решила, что пора заканчивать этот разговор. Она сыта им по горло. Она выпрямилась и напомнила себе, что она взрослая женщина, а не подросток, гуляющий по городу после наступления комендантского часа. Она не должна стоять здесь и оправдываться перед Виви.

И, несомненно, она не обязана выслушивать беспочвенные обвинения в адрес Хьюго.

– Хватит меня допрашивать, Виви, – сказала она, беззлобно, но деловито. – Через несколько часов мне надо приступать к работе.

– Неужели ты думаешь… – начала Виви, в ее голосе слышались пренебрежительные нотки, которые так не понравились Элеоноре.

– Я не прошу тебя объясниться, верно? – ответила Элеонора, и Виви замерла на полпути к двери, у которой она стояла. – Надеюсь, все, что ты делаешь, ты делаешь ради наших с тобой интересов. Я не понимаю, почему ты считаешь, что я не могу поступать точно так же.

Произнеся эти слова, она прошла мимо Виви, почти ожидая, что сестра схватит ее за руку и устроит истерику, как бывало в прошлом, но Виви только внимательно смотрела, как Элеонора идет в ванную комнату. Элеонора открыла краны и стала наполнять ванну.

В данный момент ей хотелось притвориться, что все нормально. Что она все еще девственница. Что она – тот же самый человек, каким была вчера.

Словно она не проводила ночь с Хьюго, и сейчас ее не одолевают воспоминания, от которых она с трудом переводит дыхание.

Правда в том, что Элеонора не хотела ничего забывать.

И как бы она ни любила свою сестру, она не хотела рассказывать ей о том, что с ней случилось. Элеонора желала сохранить свой секрет.

Она хотела лелеять память об этой яркой и удивительной ночи до конца своей жизни.

– Он прожует и выплюнет тебя, – мрачно произнесла Виви, стоя у двери. – Он всегда так поступает.

Элеонора стряхнула капли воды с руки и выпрямилась. Она могла сказать Виви о многом. Например, она могла заметить, что вчера за ужином Виви была одета неподобающим образом. Но она этого не сделала. Она подошла к двери ванной комнаты и просто улыбнулась сестре.

– Ты действительно беспокоишься за меня? – тихо спросила Элеонора. – Или причина в другом?

Виви покраснела и прищурилась.

– Конечно, я беспокоюсь о тебе. Что же еще?

– Понятия не имею, – ответила Элеонора.

– Я не ревную тебя, если ты это имела в виду.

– Упаси бог, – сухо сказала Элеонора.

– Просто я знаю таких, как Хьюго Гровсмур. А ты их не знаешь. Я годами общаюсь с подобными ему мужчинами, а ты…

– Да. – Элеонора кивнула. – А я постоянно держусь в тени и, когда надо, прихожу тебе на помощь.

Виви выдохнула и посмотрела на сестру почти с жалостью.

У Элеоноры похолодело в груди.

– Если тебе не нравится твоя жизнь, измени ее, – тихо сказала Виви. – Я помогу тебе. Но Хьюго Гровсмур тебе не подходит, Элеонора. Он как атомная бомба. И я понимаю, ты сейчас на взводе, тебе хорошо, но я сомневаюсь, что ты готова к вреду, который принесет тебе этот человек.

– Я люблю тебя, Виви, – выдавила Элеонора, понимая, что обманывает саму себя. Она ничего не знала о мужчинах. Особенно о таких, как Хьюго. Почему же Элеонора уверена, что она права, а Виви ошибается? – Ты об этом знаешь. Но мне надо готовиться к работе.

– Я тоже люблю тебя, – ответила Виви. – И не волнуйся. Я докажу тебе свою любовь. Я позабочусь о тебе. Сестры ведь должны так поступать.

Элеонора не понимала, что это значит, и была уверена, что не желает знать. На самом деле она обрадовалась тому, что сестра ушла.

Элеонора опустилась в пенную ванну и просидела так довольно долго, пока вода не остыла, а бой часов в гостиной не сказал ей, что пришло время одеваться. Она вылезла из ванны, вытерлась полотенцем и оделась для занятий с Джеральдиной. И словно бы снова стала похожа на прежнюю Элеонору.

Она не изменилась, несмотря на необдуманные слова, которые она сказала Виви. Во время занятий с Джеральдиной Элеонора снова и снова упрекала себя за резкость в отношении своей сестры. Она занималась с Джеральдиной уже шесть недель, и теперь ей полагался короткий отпуск. Они говорили о том, чем займется Джеральдина во время перерыва в занятиях, и обсуждали книги, которые читала девочка.

Они с герцогом не встречались. Элеонора убеждала себя, что должна этому радоваться. Потому что она не желала чувствовать себя глупой девственницей, которая надеется на чудо. А это означает, что будет лучше, если она не увидится с Хьюго хотя бы день и соберется с мыслями.

– Все в порядке, – твердила себе Элеонора, поднимаясь по лестнице из детской в направлении своих апартаментов. – Все в порядке, как всегда.

В комнате ее ждала Виви.

– Тебе надо принести сюда свою кровать, – тихо произнесла Элеонора.

– По-моему, тебе лучше собрать вещи, – ответила Виви. – Мы должны уехать отсюда сегодня вечером.

– В этом нет необходимости, – сказала Элеонора и присела на ближайший стул Елизаветинской эпохи с вертикальной спинкой. – Мы можем уехать утром. У нас будет больше шансов купить билет на поезд.

– Ты не понимаешь, – терпеливо заявила Виви, хотя глаза выдавали ее беспокойство. – Ты не захочешь оставаться здесь до утра.

На Элеонору навалилась усталость. Такое бывает, когда человеку удается поспать всего двенадцать минут. Элеонора не могла сказать, что жалеет об этом, но от усталости она плохо понимала, что говорит ее сестра.

– Виви, – начала она, – я правда не…

– Я обещала позаботиться о тебе, и я не шутила, – резко произнесла Виви. – Некоторым таблоидам так нужна история о Хьюго, что они заплатят даже за выдумку. Это означает, что за реальную историю они заплатят в два раза больше.

Элеонора обрадовалась, что сидит, иначе она бы рухнула на пол.

– Нет, – глухо выдавила она, и ей стало тошно. – Я подписала договор о неразглашении. Я ничего не могу говорить.

– Ты не можешь, – произнесла Виви, пожимая плечами. – Но я-то могу. О Хьюго пишут одно и то же. Все уже устали читать о том, как он издевается над бедным ребенком. Им нужна история о его похождениях с гувернанткой.

– Я запрещаю, – отрезала Элеонора и с трудом узнала свой голос.

Поднявшись, она шагнула к сестре, невольно сжав кулаки.

Виви с жалостью оглядывала ее с головы до ног.

– Я подозревала, что ты скажешь нечто подобное, – произнесла она.

– И правильно подозревала.

– Вот поэтому я не посоветовалась с тобой. – Виви покачала головой. – Дело сделано, Элеонора. У нас есть пять тысяч фунтов на счете, и тебе не придется говорить ни слова. И ничего не надо делать. Наши неприятности закончились. Завтра в таблоиде появится статья. – Виви подняла голову, оглядывая комнату, словно намекая на то, что Элеоноре незачем привыкать к роскоши. – На твоем месте я предпочла бы оказаться подальше отсюда, когда Хьюго прочтет статью.

Глава 12

Элеонора предала его.

Больше всего Хьюго беспокоил тот факт, что такой вполне предсказуемый поворот событий удивил его.

– Она уехала, чтобы успеть на последний поезд, – сообщила вчера после обеда миссис Реддинг, когда Хьюго спросил ее, где Элеонора. Экономка неодобрительно фыркнула. – Она наверняка торопилась отпраздновать свой отпуск.

– Я не спрашивал вашего мнения, – ответил Хьюго с развязной улыбкой.

Пожилая женщина закатила глаза.

Но это случилось до того, как утром таблоиды опубликовали очередную грязную историю о нем. Это было в то время, когда он с нетерпением ждал встречи с Элеонорой. Честно говоря, ожидание его убивало. Вчера утром Хьюго проснулся и обнаружил, что лежит в постели один. У него возникло ощущение, что ему не хватает конечности. Казалось, он провел в постели с Элеонорой добрых пять лет, и теперь обижается на ее внезапное отсутствие.

Обида.

Хьюго не понимал, что с ним происходит. А возможно, просто не желал этого понимать. Вчера он хотел только одного: утонуть в ее невинности и сладости.

Рядом с Элеонорой он перестал быть циником.

И это была непростительная промашка с его стороны.

Потому что вчера, когда он еще лежал в постели, окруженный запахом ее тела, и наслаждался ее трепетностью и невинностью, Элеонора не испытывала к нему ничего подобного. Вместо этого она рассказала своей сестре о том, что между ними произошло. Получается, их план сработал? Потому что вскоре после этого Виви продала таблоиду чрезвычайно непристойную и отвратительную сказку об «ужасном Хьюго – самом ненавистном герцоге Англии, который вступил в интимные отношения с гувернанткой».

Такую сказку Хьюго мог написать сам.

Но он этого не сделал. Впервые после проделок Изабель он позволил себе расслабиться и рассказал Элеоноре правду. Он ей доверился. И ведь она была в ужасе от того, что кто-то может продать о нем лживую историю таблоидам. Ему казалось, она с ним искренна.

Хьюго не может доверять никому. Никогда. Когда же он это поймет?

Правда в том, что он сам передал Элеоноре и ее сестре все необходимые им вводные данные. Четырнадцать предыдущих гувернанток были уволены. Хьюго следовало насторожиться, когда в его доме внезапно появилась амбициозная и избалованная Виви.

Почему он не видел, что происходит?

«Хьюго решил сделать из своих гувернанток наложниц гарема!»

Статья была написана в ужасном тоне, который используется в том случае, когда кому-то очень хочется выдать желаемое за действительное. Хьюго представлял себе возбужденно хихикающую Виви Эндрюс, которая могла подбросить журналистам пару язвительных фраз.

«Ему наплевать на бедного ребенка Изабель. Он предпочитает не менять малышке подгузники, а залезать в постель к ее гувернанткам».

Нечто подобное Хьюго читал тысячу раз. Нынешняя статья была довольно посредственной – теперь он стал почти знатоком бульварной прессы. Двусмысленные и смутные обвинения в сексуальных практиках, гламурное фото Виви, словно именно она и была пострадавшей гувернанткой. И очередное упоминание о святой Изабель и Торкиле. А рядом фото рыжеволосой и беззубой малышки Джеральдины, которой надо срочно поменять подгузник. Создавалось впечатление, что девочка навсегда останется в одном возрасте из-за отвратительного отношения к ней Хьюго.

Ему очень хотелось позвонить Виви Эндрюс и потребовать у нее часть довольно большого гонорара. Но он не мог этого сделать. Ему бы пришлось приложить немало сил, чтобы очень холодно и расчетливо обсудить, когда и как Виви и ее сестра решили его так некрасиво подставить.

А потом ему следовало задать вопрос, ответ на который он боялся услышать. Как они догадались, что он потеряет голову от несговорчивости и невинности Элеоноры? Он привык к тому, что женщины бросались ему на шею. Некоторые из них отчаянно хотели стать герцогинями. Другие только и мечтали стать героинями светской хроники. Хьюго знал почти все женские уловки и давно устал от них.

Но они выбрали такую уловку, которая сработала бы наверняка.

У Хьюго было много вопросов к Элеоноре. Ему даже хотелось спросить ее, была ли ее девственность настоящей. А вот ее предательство было реальным, оно случилось в ночь их близости.

Словно неприкаянный призрак, Хьюго бродил по своему проклятому дому в сумраке.

Он не помнил, когда в последний раз жалел себя. Он чувствовал тошнотворное одиночество. Войдя в библиотеку, Хьюго задумчиво смотрел на книжные полки, которые, как он однажды сказал, Элеонора чуть не сломала в порыве страсти. Сегодня у него было желание самому разбить эти полки. От выпитой бутылки виски у него трещала голова.

Он так ничему и не научился.

Он был отъявленным монстром и худшим представителем элиты Англии, обреченным всегда жить в одиночестве в этом пустом старинном доме.

Ничего нельзя изменить. Ни его собственное нежелание рассказывать о себе, ни тот факт, что его подопечная была, несмотря на вопли прессы, здоровым и относительно счастливым ребенком. Ни его отношения к хмурой, недостаточно уважительной гувернантке, которая только и делала, что раздражала его, как торфяные болота вокруг.

Хьюго осознавал, что все изменилось в ту ночь… в то утро, после их близости с Элеонорой. И это в очередной раз доказывало, что он фантастический дурак.

– Ничего нового, – пробормотал Хьюго себе под нос, пристально глядя на пламя в камине. – Такова моя чертова жизнь.

Но он это переживет.

Дверь в библиотеку открылась. Удивленный Хьюго наблюдал, как дверь царапает толстый ковер на полу. Казалось, человек, входящий в комнату, был недостаточно сильным, чтобы открыть ее.

Он моргнул, увидев фигуру в дверях. Это был Джеральдина, которая ни разу не приходила к нему по собственной воле. Тем более сюда. Она обычно настороженно ужинала с ним, глядя на него с подозрением со своего места за столом. Сегодня она выглядела не как дочь всемирно известной красотки, а как обычный ребенок. Ее рыжие косички торчали в стороны, на ней был джемпер и джинсы. Девочка хмурилась.

Нет, она была по-настоящему угрюмой.

– Да, моя дорогая? – протянул он, откинулся на спинку кресла перед камином и поднял брови, глядя на девочку.

Хьюго очень старался вести себя как подобает опекуну, а не скандальной особе.

Джеральдина наморщила нос, уголки ее губ опустились.

– Няня Мари говорит, мисс Эндрюс не вернется, – произнесла она.

Хьюго ждал ее продолжения, но девочка молча и с вызовом смотрела на него. Прямо как Элеонора. При мысли об этом у Хьюго сжалось сердце, но он тут же приказал себе успокоиться.

– Интересно, почему эта няня Мари, – язвительно произнес он, – решила, что она решает кадровые вопросы.

– Она мне нравится.

– Няня Мари? Я что-то ее совсем не помню.

– Мисс Эндрюс.

Джеральдина говорила пылко и категорично. А это проблема. Хьюго тоже нравилась мисс Эндрюс. Очень нравилась.

Даже сейчас.

Хьюго рассказал Элеоноре о том, о чем никому не рассказывал. Он почему-то ожидал, что она поймет его, как никто другой. И тогда ему казалось, что она действительно его понимает. Более того, он стал ее первым мужчиной. Она отдалась ему. Ей не пришло в голову, что Хьюго действительно настолько ужасен, как о нем говорят, и он не заслуживает такого подарка.

Словно она чувствовала себя рядом с ним в безопасности, а ведь это невозможно.

Не только Элеонора в ту ночь была открытой и искренней. Хьюго и сам изменился. Казалось, стены, которыми он отгородился от мира, начали разрушаться.

А ведь прежде он считал, что совершенно счастлив, укрывшись в этом доме от посторонних глаз и объективов фотографов. Хьюго со спокойной душой позволял стране трястись от ужаса при мысли о том, как он обращается с драгоценной маленькой дочкой покойной красавицы. Ему было наплевать, что он стал ночным кошмаром обывателей.

Хьюго даже получал удовольствие от происходящего. Они хотели этого, они это получили.

Но потом все изменилось. И Хьюго не мог понять, как так получилось. Это произошло после долгой и страстной ночи с удивительно соблазнительной и чопорной гувернанткой.

Почему он не может забыть ее, как всех остальных женщин? Почему не в силах подвести черту под последней скандальной публикацией в бульварной прессе и жить дальше? Ведь прежде, когда люди перетряхивали его грязное белье, Хьюго было на это наплевать.

– Ты ее не уволил? – Джеральдина напомнила ему, что она по-прежнему находится в его комнате.

Хьюго посмотрел на нее. Теперь девочка стояла у камина, упершись руками в бедра, и нахально глядела на своего опекуна. Словно она хотела с ним поссориться.

Три года после гибели Изабель и Торкиля он очень старался держать с Джеральдиной дистанцию. Он заботился о девочке и удовлетворял все ее потребности, стараясь не навредить ей и не скомпрометировать ее. Он был уверен, как и некоторые его критики, что он навредит Джеральдине, если будет воспитывать ее сам.

Хьюго знал, что умеет причинять людям вред.

И он, несомненно, не позволял себе испытывать симпатию к Джеральдине. Или к кому-то еще.

Но потом он познакомился с Элеонорой. Он помнил, как яростно она защищала девочку, говоря о том, что Джеральдина ни в чем не виновата.

И Хьюго знал об этом. Он постарался убедиться, что его чувства к Изабель никак не повлияют на Джеральдину. Но только после того, как в его доме стала работать Элеонора, он понял, что очень-очень долго не позволял себе проявлять чувства к девочке.

По правде говоря, Хьюго, вероятно, любил эту малышку. Ему нравилось ее бесстрашие. Ей всего семь, а она, не задумываясь, заявилась в библиотеку своего опекуна и теперь стоит перед ним, рассерженная и нетерпеливая. И чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее она ему нравилась. Вздернув маленький подбородок, девочка раздраженно вздохнула.

Джеральдина – боец. Как такое может не понравиться?

– Если бы я уволил ее, то это было бы мое решение. Как твой опекун, я не обязан с тобой советоваться, Джеральдина, – укоризненно сказал Хьюго. Глядя в мятежное личико девочки, он смягчился. – Но я этого не делал.

Он указал Джеральдине пальцем на кожаное кресло напротив него. Джеральдина фыркнула, что не сулило ничего хорошего, но повиновалась и уселась в большое кожаное кресло, которое почти поглотило ее. Вытянув перед собой ноги, она скрестила руки на груди.

– Где же она, если ты ее не отпускал? – спросила Джеральдина, словно уличила Хьюго в грязной лжи.

– По-моему, мисс Эндрюс сказала, что она на несколько дней возьмет отпуск. Мы не можем запереть ее в клетку и заставить жить здесь все время.

Хотя эта идея ему понравилась.

Девочка выпятила челюсть:

– Почему нет?

– Отличный вопрос.

– Мы должны ее вернуть, – произнесла Джеральдина, взмахнув рукой с таким видом, будто Хьюго был настоящим идиотом, а она сообщила ему правильный ответ, до которого он сам ни за что бы не додумался.

Хьюго восхищался этой девочкой.

Джеральдине еще нет восьми лет, но она демонстрирует больше силы духа, чем показывал Хьюго за прошедшие пятнадцать лет. Она не боится настоять на своем.

Почему он позволил Изабель представлять его в дурном свете? Почему даже не пытался бороться с придуманными историями и неприятными слухами о себе? Он прожил жизнь, совершенно противоположную той, какую описывала Изабель. Но он не защищался. Хьюго убеждал себя – он делает это потому, что слишком горд, чтобы отвечать на ее претензии. Но было ли так на самом деле? Или это был особый вид мученичества, с которым он смирился?

Вероятно, все это время Хьюго ждал, когда появится человек, который посмотрит на него и поймет, что он совсем не такой, каким его представляют.

Может, в этом была некая добродетель. Или могла бы быть, если бы его отец не умер, веря в худшие рассказы о своем сыне.

Дело в том, что Хьюго всегда считал бессмысленными сражения, которые он не мог выиграть. Он ни разу не опроверг ни одну сплетню о себе. Он просто терпел журналистскую травлю. Ради чего?

Любит его публика или ненавидит, он единственный, кто отвечает за воспитание Джеральдины. И, несмотря на сложности, девочка в порядке. Вот она, тут, сидит напротив него. Она покраснела от негодования. Она явно полюбила Элеонору.

Любовь.

Неужели Хьюго проиграет битву за любовь?

Неужели он снова позволит использовать себя как боксерскую грушу, а потом будет торчать в своем уединенном доме, зализывая раны?

Хьюго этого не знал. Но он знал другое. Таблоиды описывали его как человека настроения.

Поэтому у него нет причин контролировать свои эмоции и сдерживать чувства.

– Да, – медленно сказал он, улыбаясь Джеральдине. – Мы должны ее вернуть. Прекрасная идея!

Девочка заговорщически улыбнулась ему в ответ.

Глава 13

Возвращение в Лондон походило на безжалостную пощечину от реальности. Но человеку следует стойко переносить удары судьбы.

Поэтому Элеонора стиснула зубы и начала прибираться в квартире.

Беспорядок в доме был несравним с беспорядком в жизни Элеоноры, который преследовал ее и заставлял сгорать от стыда всякий раз, когда она видела газетные киоски. Она презирала себя за то, что позволила Виви так поступить с Хьюго.

Но уже ничего не исправить. Виви продала историю об Элеоноре и утверждала, неоднократно и с гордостью, что сделала бы это снова. Она твердила, что поступила так ради их обоюдного блага, хотя Элеонора в этом очень сомневалась. Но это уже не имело никакого значения. Что сделано, то сделано.

Элеонора стала еще одним душевным шрамом, который Хьюго добавит в свою коллекцию. Еще одна ложь в придачу к остальным.

Решив так, Элеонора сосредоточилась на проблемах, которые могла уладить.

Она уговорила хозяйку, которая сдавала им квартиру, повременить с оплатой, разговаривая с ней максимально мило. Она не последовала совету Виви просто послать эту подозрительную старуху куда подальше. Виви должна была на днях получить обещанный гонорар от таблоида. А Элеонора тем временем прибиралась в квартире. Она отмывала все, начиная с плинтусов и заканчивая окнами. Она перемыла все чашки, блюдца и тарелки. Она даже отчистила ужасающие старые чайные кружки, покрытые темным налетом от долгого использования.

Она мыла и чистила, словно исполняя миссию.

Как будто это было ее покаянием.

Но ничто не помогло ей чувствовать себя лучше.

Элеонора подозревала, что лучше ей уже не станет. Она не сможет оправиться от последствий того, что произошло. И не важно, каким образом она предала Хьюго. Самое главное, что она его предала. Мало того что она предала его, ей не хватило совести, чтобы посмотреть ему в лицо.

Она с ним даже не попрощалась.

Вместо этого она выбралась из его дома в вечерних осенних сумерках, словно вор.

Вот это ее терзало сильнее всего. Снова и снова.

– Ты слишком драматизируешь, – заявила Виви однажды вечером.

Казалось, Элеонора вернулась к прежней жизни, когда она еще не встречалась с Хьюго Гровсмуром и не имела ни малейшего представления о том, как их встреча повлияет на нее.

Элеонора посмотрела на свою сестру поверх кучи одежды, которую она штопала уже несколько дней после того, как отмыла квартиру до блеска. Брюки Виви. Юбки Виви. Красивая и дорогая одежда, которую Виви не удосуживалась носить аккуратно.

– Ты имеешь в виду штопку одежды? – тихо спросила Элеонора, с трудом сохраняя терпение. – Я не понимаю, как можно драматизировать во время штопки.

Виви поднялась с пола, на котором тренировалась перед телевизором, под DVD-уроки знаменитой белозубой тренерши-американки.

– Эта тренировка такая модная, – сообщила она Элеоноре.

Элеонора ответила сестре тем, что доела последний пакет шоколадного печенья.

Теперь Виви присела на небольшом диване рядом с Элеонорой, и тот угрожающе прогнулся. Элеоноре хотелось переключить телевизор на какое-нибудь шоу и поднять себе настроение, но она повернулась и посмотрела Виви в лицо.

– Знаю, ты думаешь, что ненавидишь меня, – серьезно сказала Виви. – Я тебя понимаю. У тебя нет опыта в таких делах.

У Элеоноры заныли зубы, и она разжала челюсти.

– Если ты имеешь в виду придумывание жуткой истории и ее продажу по высокой цене, то у меня нет такого опыта. И не будет.

– Я имею в виду Хьюго. – Голос Виви смягчился. – И вообще мужчин.

Элеонора наклонила голову к блузке, которую штопала, пытаясь сосредоточиться на шитье. Но она была уверена, что это бесполезно. Виви уже заметила, как она покраснела.

Элеонора повела плечами.

– По-моему, хуже проданной тобой истории может быть только твоя жалость.

– Я не жалею тебя, дорогая, – сказала Виви изменившимся голосом.

Элеоноре стало не по себе.

– Я тебе завидую, – продолжила ее сестра. – Я не умею быть мягкой и сентиментальной. Пока я лежала в больнице, ты плакала, жалея меня, а я не плакала.

Элеонора перестала шить и отложила одежду в сторону. А потом она повернулась и снова посмотрела сестре в глаза.

– С чего это ты решила поговорить со мной по душам? – спросила она.

Глаза Виви сверкнули и стали по-настоящему похожи на блестящие золотые монеты. Честно говоря, все происходящее немного раздражало Элеонору.

– Ты провела всю ночь с Хьюго Гровсмуром, – произнесла Виви. – Полагаю, любая попытка откровенничать с тобой будет напрасной тратой времени, да?

Попытавшись скрыть обиду, Элеонора судорожно вздохнула.

– Я не хочу говорить о Хьюго, – сказала она.

По правде говоря, она не желала говорить о Хьюго с Виви. Элеонора страдала, даже просто думая о нем.

– Знаю, ты мне не поверишь. – Виви накрыла ладонью руку Элеоноры, и та удивленно уставилась на нее. – Знаю, по твоему мнению, я слишком эгоистична и считаю, что ты мне должна. Ты можешь во многом меня обвинить. И это будет справедливо. Я знаю, все, что ты можешь сказать, правда. Но это не значит, что я не люблю тебя, Элеонора. И я правда хочу защитить тебя.

Элеонора сурово нахмурилась, глядя на руку сестры.

– Значит, ты так меня защищала, Виви? – спросила она. – Ты уверена в этом?

Элеонора не знала, как она осмелилась спросить об этом. И она вряд ли хотела услышать ответ. Виви выдохнула. Посмотрев на нее, Элеонора заметила, что ее взгляд изменился.

– Это достаточно справедливо, – произнесла Виви. – Я не могу отрицать, что вела себя дерзко, приехав в Гровс-Хаус. Полагаю, все, что я увидела, застало меня врасплох.

– Ты мне позавидовала. – Элеонора с вызовом уставилась в глаза сестре.

Но Виви только пожала плечами, и ее упругие локоны подпрыгнули.

– Не знаю, что я почувствовала, – сказала она. – Я долго над этим размышляла.

Элеонора хотела возразить, но что-то заставило ее держать язык за зубами. Взгляд ее сестры помрачнел.

– Я общалась с людьми, с которыми ты даже разговаривать отказывалась, – продолжала Виви. – Я думала, мы с тобой заодно. Я думала, у каждой из нас определенная роль. А потом мне показалось, будто все, что я делала, было напрасно, и я не знала, как с этим справиться. – Она покачала головой. – Жаль, что я не так совершенна, как ты.

– Это несправедливо.

– Ты могла бы сказать мне, что он тебе очень нравится. – Голос Виви надломился. – Ты могла бы прямо сказать мне об этом!

– Уверена, ты не стала бы меня слушать, – ответила Элеонора.

Виви покачала головой, словно превозмогая обиду.

– Я бы тебя обязательно послушала. Ты моя сестра. Мы с тобой одни против всего мира, помнишь?

– Я помню, – прошептала Элеонора. – Конечно, я помню.

Они посидели так какое-то время, и на душе Элеоноры немного полегчало.

– Но я все равно скажу тебе об этом, даже если ты покраснеешь от смущения. Ты ничего не знаешь о мужчинах вроде Хьюго, Элеонора. А я знаю.

– Таких, как Хьюго, больше нет, – сказала Элеонора.

– Почти все мужчины одинаковы, – произнесла Виви.

Усталость в ее голосе задела Элеонору за живое. Она думала только о себе, и ей в голову не приходило, что Виви тоже может страдать.

– Они стараются получить желаемое, а потом испаряются.

Элеонора хотела поспорить. Она могла сказать сестре, что она не права. Что она просто плохо знает Хьюго. Но Элеонора промолчала. Она жила в его доме. Хьюго заигрывал с ней, и она отдала ему свою девственность. Для Элеоноры это был важный шаг в жизни, а для Хьюго он, по-видимому, ничего не значил.

Она поверила, что он не такой монстр, каким его представляют в таблоидах. Но он и не монах. А она оказалась обыкновенной дурочкой. На глазах Элеоноры выступили слезы, и она наклонила голову и несколько раз моргнула, чтобы скрыть их.

– Я чувствую себя такой дурой, – прошептала она.

– По-моему, нет женщины, которая устоит перед Хьюго Гровсмуром, – отчеканила Виви. – Он великолепный мужчина и искушенный любовник. Ты бы не смогла ему сопротивляться.

Как оказалось, Элеонора все-таки могла говорить о Хьюго с сестрой. Но она не могла обсуждать с ней то, какой он любовник.

– И что теперь? – спросила она, всплеснув руками, а потом бессильно уронив их на колени. – Что мне делать? – Она прижала ладонь к груди в области сердца. – Что мне делать?

Виви неожиданно весело рассмеялась, и Элеонора удивилась тому, как ей понравился этот смех.

– С этим я тебе помогу. – Виви встала и потянула сестру за руку. – Пошли. Ночь только наступила, и у нас еще есть время пуститься во все тяжкие.

– О нет. – Элеонора нахмурилась. – Мне не нужны проблемы.

– Тебе не надо вставать на работу рано утром.

– Ну…

– И если я не ошибаюсь, ты та самая женщина, которая еще не отошла от шокирующей связи с самым ужасным человеком в Англии. Пойдем, крошка, мне надо многому тебя научить.

Вот так Элеонора оказалась в одном из самых шикарных ночных клубов, подобном тому, в которых Виви проводила большую часть своего времени. Клуб, в который они отправились, был новым, и в него было нелегко попасть. Так ей сказала Виви. Перед клубом стояла длинная очередь, но Виви и Элеонора прошли мимо нее – прямо к входу.

Внутри было слишком шумно, слишком ярко и многолюдно. Элеонора сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Но Виви попросила сестру довериться ей, ведь, как она заявила, она знает, что делает.

Именно Виви нарядила Элеонору в свое платье, которое казалось Элеоноре нелепым.

– Я же говорила, что оно тебе подойдет, – с большим удовлетворением сказала Виви. – Ты похожа на Золушку.

– Эта Золушка больше смахивает на проститутку, – ответила Элеонора и провела руками по облегающему платью из эластичной ткани, которое уж слишком подчеркивало ее фигуру.

В нем она должна была чувствовать себя очень соблазнительной и привлекательной. Только один человек заставлял ее ощущать себя таким образом…

Но думать о Хьюго бессмысленно. Чем раньше она это поймет, тем лучше. Он вряд ли захотел бы иметь дело с чрезмерно сентиментальной девственницей. Именно об этом постоянно твердила себе Элеонора. Никакому мужчине не понравится, если женщина вешается ему на шею. Особенно если эта женщина – его служащая, да к тому же обычная малопривекательная простушка. История, проданная Виви бульварной газете, только ускорила неизбежное.

Но размышления об этом не успокоили Элеонору.

– Нет ничего плохого в том, чтобы чуть-чуть смахивать на проститутку, – объявила Виви и усмехнулась. – Сегодня ты должна пройти инициацию.

Элеонора не понимала, что это значит. Или, вернее, она решила не реагировать на ироничные замечания своей сестры. Уже через несколько секунд после того, как они зашли в клуб, поняла, что, безусловно, слишком стара для таких заведений. Не в смысле возраста. Просто Элеонора не имела ничего общего с этими яркими и сверкающими существами, которые пили коктейль за коктейлем и дергались на танцполе. Казалось, они не подозревают, что за пределами клуба существует другой мир, в котором люди уже ложатся спать, чтобы завтра подняться на работу.

И все же через некоторое время Элеонора успокоилась и стала просто наслаждаться возможностью отдохнуть. Она больше не хотела беспокоиться о Хьюго. Она не желала беспокоиться о себе и о том, как станет жить дальше. В клубе было слишком шумно и суетно, поэтому Элеонора просто улыбалась и отвечала странным людям, которые пытались с ней заговорить.

Возможно, ей не повредит время от времени выбираться из дому и где-нибудь развлекаться. Решив, что права, Элеонора окончательно успокоилась.

Было уже три часа ночи, когда Виви наконец решила покинуть своих модных друзей. Элеонора была вполне довольна собой, потому что умудрилась не спать всю ночь, хотя она впала в какое-то странное состояние, которое не могла объяснить.

Виви болтала без умолку. И о своих друзьях, и о том, что надо поймать такси. Но Элеонора почти ее не слушала, потому что ее начало клонить в сон. Происходящее с ней казалось ей нереальным.

Она решила, что больше не желает жить в шумном Лондоне. Мысль об этом пришла из ниоткуда и очень удивила Элеонору. Она не знала, что собирается делать с этим откровением, потому что единственное место, где она чувствовала себя как дома, она потеряла. Йоркшир был закрыт для нее навсегда.

Она в который раз приказала себе не думать о Хьюго.

– Я даже не представляю, что у вас на уме, мисс Эндрюс.

Элеонора застыла на месте. Несомненно, у нее слуховые галлюцинации.

– Гувернантки, обучающие подопечных герцогов, не могут шататься по улицам Лондона в такой час. Что об этом напишут в таблоидах?

Голос ее мечты. Это не может быть правдой. Элеонора опешила.

Она не сразу позволила себе поверить в то, что видит. Рядом с ночным клубом, из которого вышли они с Виви, стоял Хьюго Гровсмур собственной персоной.

Глава 14

Он стоял, прислонившись к блестящему спортивному автомобилю.

Элеонора мечтала об этом тысячу раз после того, как покинула Гровс-Хаус, но теперь лишилась дара речи.

– Хьюго, – прошептала она.

Герцог выпрямился и оттолкнулся от автомобиля. Он выглядел элегантно и угрожающе на фоне пустынной лондонской улицы. Его прекрасные глаза мрачно сверкали.

И он смотрел на Элеонору так, словно она была единственным человеком на свете.

На мгновение она подумала, что так и есть.

Затем Виви откашлялась, и Элеонора опять почувствовала себя так, будто реальность залепила ей пощечину. Со всей силы.

– Я уверена, вы очень сердитесь, – неуверенно начала Виви.

Позже Элеонора подумает о том, что ни разу в жизни не видела свою сестру такой смущенной. А пока она была занята тем, что жадно разглядывала Хьюго. Сейчас он стоял напротив нее, и ничего больше в этой жизни ей было не нужно.

– Я не сержусь, – сказал Хьюго низким и глубоким голосом, и Элеонора сначала обмякла, а потом вздрогнула, и в ее жилах забурлила кровь. – Что изменит очередная скандальная публикация в таблоидах? Этим историям нет конца. Началось с того, что я разрушил жизнь одной красотки прикосновением своего пальца, а летом следующего года она появилась в купальнике на Ибице рядом с кинозвездой. Всех сплетен не сосчитаешь.

В его голосе слышался цинизм, который чуть не убил Элеонору. Хьюго казался усталым. Элеоноре казалось, что ей в живот воткнули нож.

Потому что она все вспомнила. Она и не забывала, как себя чувствовала в ту ночь в спальне Хьюго. Она помнила его прекрасное лицо и его взгляд. Открытый взгляд, наполненный желанием, удивлением и светом.

– Ты должен их считать, – произнесла Элеонора, не узнав свой хрипловатый голос.

Она поняла, что выдала свои чувства. Хьюго обо всем догадался. Она сейчас слишком уязвимая. Но ей на это наплевать.

– Кто-то должен их считать. Однажды ты расскажешь, что все написанное о тебе – ложь, и я не удивлюсь, если перед тобой извинятся.

Стоящая рядом с ней Виви сильнее напряглась, но Элеонора не удостоила сестру взглядом. Сейчас не время.

– Не будь такой наивной, – тихо ответил Хьюго.

В его тоне слышался усталый цинизм и порицание, словно он находился в бальном зале и, глядя в монокль, делал резкие замечания прислуге. Так поступали герцоги в любимых романах Элеоноры. Казалось, что его голос эхом отзывается в ее теле.

– Никто не будет извиняться. Особенно за ложь. Всем наплевать. Толпе нужна сенсация. И чем она пошлее и лживее, тем лучше.

Элеонора загородила собой Виви, потому что напряжение в воздухе стало угрожающим.

– Моя сестра не виновата, – сказала она. – Она заботилась обо мне.

Хьюго усмехнулся, и Элеонора вздрогнула.

– Потому что я большой и страшный волк, – мрачно согласился он. – Я похищаю девиц, которые по своей глупости попадаются мне на пути. Я бросаю врагов в мое йоркширское подземелье и рву их зубами.

– Нет, это потому, что ты говоришь об этом с таким явным удовольствием, – решительно заметила Элеонора. – Тебе просто трудно представить себя другим.

– Я ни о чем не жалею, – сказала Виви поверх плеча Элеоноры. – Все знают, какой вы. Если вы пришли сюда, чтобы запугать нас или создать нам проблемы из-за этой публикации, то вы должны знать, что я более чем способна позаботиться об Элеоноре и о себе.

– Неужели?

Угрожающая ухмылка Хьюго могла бы разрушить старое здание у них за спиной. Элеонора удивилась, что здание по-прежнему стоит на месте.

– Позвольте мне угадать. Вы очаровательно улыбнетесь. Элеонора нахмурится. И перед вами будет падать ниц весь Лондон и отъявленные негодяи вроде меня. По щелчку ваших пальцев.

Хьюго не стал ждать ответа. Он опять продемонстрировал свою власть. Он едва поднял руку, и перед ним резко затормозило такси. Подойдя к машине, он с театральным жестом открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.

– Ваша карета подана, – сказал он.

Элеонора удивленно моргнула. Ей казалось нелепым, что Хьюго появился перед ней в три часа ночи только для того, чтобы поймать такси. Но, возможно, Виви оказалась права, а Элеонора просто не желает это признать. Может, мужчин просто невозможно понять. Она стиснула зубы, как делала теперь слишком часто, расправила плечи и направилась к такси.

– Не для тебя, – произнес Хьюго со смехом в голосе.

А возможно, Элеоноре это просто показалось, ведь Хьюго должен ее ненавидеть. Но в любом случае, он взял ее за руку.

– Ты поедешь со мной.

Виви встала рядом с сестрой.

– О нет, она не поедет, – произнесла она. – Не надо пользоваться ее слабостью. Если вы хотите с кем-то воевать, воюйте со мной.

Элеонора стояла на улице Лондона среди ночи, между своей свирепой сестрой и опьяняющим, великолепным мужчиной.

Казалось, вся ее жизнь пронеслась у нее перед глазами. Неужели она опять предпочтет спокойное и привычное существование и позволит Виви поступить по-своему, как бывало всегда? Ведь Элеонора покорно ей подчинилась, отправляясь на работу в Йоркшир в дом Хьюго Гровсмура.

Или же она сделает шаг вперед – в неизвестность, очарованная страстным блеском глаз Хьюго? Ведь она даже не знает, как он к ней относится.

Но она не узнает ответы на свои вопросы, если не рискнет.

Ох, как она устала от того, что окружающие принимают за нее решения! Даже если они вполне осмысленные. Даже если эти решения принимались в ее интересах.

Вероятно, Элеоноре пора наконец самой сделать выбор.

– Все в порядке, – сказала она, не сводя с Хьюго внимательного взгляда, и сжала руку сестры. – Ты можешь уезжать, Виви. Не волнуйся.

– Но…

– Уезжай, – повторила она с тихой уверенностью. – Увидимся дома.

Должно быть, в тоне Элеоноры появились нотки, говорящие о том, что она не примет возражений или отговорок. Виви крепко сжала руку сестры и села в ожидающую машину. Она захлопнула за собой дверцу, и такси поехало по улице, а потом завернуло за угол.

А Элеонора осталась на тихой улице спящего города рядом с человеком, которого уже не рассчитывала снова встретить. Особенно лицом к лицу. Она думала, что увидит его только в своих снах. Или на экране телевизора. Или на страницах глянцевых журналов.

– Элеонора. Малышка Элеонора.

Хьюго покачал головой, и по ее телу пробежал жаркий трепет. Ей стало трудно сохранять равновесие в туфлях на высоких каблуках.

– Что на тебе такое?

– По сравнению с большинством девушек, которых я видела сегодня, можно сказать, что я одета в бабушкин кардиган, – сказала она.

– Бабушкин кардиган? Звучит неплохо.

– На мне прекрасное платье, спасибо за комплимент, – натянуто произнесла Элеонора и резко потянула вниз слишком короткий по ее мнению подол. – Если бы я была на работе, то оделась бы соответствующим образом.

– Твои волосы…

Слышать его голос было для нее почти мучительно, и Элеонора затаила дыхание. Хьюго протянул руку и запустил пальцы в темную массу ее густых волнистых локонов.

– Ненавижу, когда ты затягиваешь волосы в пучок, Элеонора. Я уже говорил тебе об этом?

– Твое желание тут ни при чем, – ответила она.

– Ты в этом уверена?

Хьюго подошел к ней ближе, и Элеонора почувствовала, как атмосфера между ними накалилась. На нее нахлынули воспоминания. Публикация в таблоиде. Ее невинность. Джеральдина. То, что Элеонора влюблена в Хьюго как глупая, навязчивая девственница из прошлых веков, которой по неопытности не удалось защитить собственное сердце и обуздать разыгравшиеся эмоции.

Но вот Хьюго подошел к ней еще ближе, будто он был в трансе, как и она. Словно он не мог держаться от нее на расстоянии. И Элеонора забыла обо всем, кроме его соблазнительной улыбки и горящего взгляда.

– Может, ты еще не знаешь, – произнес он. – Но я властный и знаменитый пэр королевства. Каждое мое желание – закон. Ты должна мне подчиняться.

Он обнял ладонями ее лицо и в упор уставился ей в глаза. Элеонора задрожала от волнения и желания.

Она едва держалась на ногах. И на этот раз туфли на высоких каблуках были ни при чем.

– Таблоиды. Та статья… – прошептала она. – Хьюго, мне очень жаль. Я не знаю, как мне все исправить.

– Мне наплевать на таблоиды, – ответил он.

Элеонора нахмурилась.

– Но так нельзя. О тебе пишут столько лжи, и это не шутки. Ты должен бороться. Ты должен…

– В этом-то все и дело. Получается, что таблоиды написали правду. О том, что я воспользовался тобой. Ты работала на меня, и мне не следовало к тебе прикасаться. Но я это сделал.

– Я сама этого хотела, – сказала Элеонора.

– Я не говорил, что сожалею.

Хьюго переступил с ноги на ногу, и его взгляд изменился. Элеоноре показалось, что она уже видела на его лице такое выражение, хотя не могла вспомнить, когда. А потом до нее дошло. Это произошло в ту ночь, когда они закрылись в его спальне и остались наедине. Такими глазами Хьюго смотрел на нее во время близости.

Ее сердце забилось чаще.

– Я разучился бороться, – сказал Хьюго. – Сначала мне было все равно. Потом мне стало не все равно, но я подумал, что должен промолчать. А затем моя жизнь превратилась в бесконечный акт самосожжения, разыгрываемый на глазах общественности, как будто это помогло бы мне стать лучше. Мне не приходило в голову, что пламя меня погубит. Меня или моего отца.

– Ты не виноват, – пылко произнесла Элеонора. – Твое имя очернили намеренно. Ты не должен упрекать себя за то, что делал, чтобы выжить.

– Я эгоист, малышка. Я хочу верить тебе, потому что так удобно, а не потому, что это – правда.

– Ты не монстр. – Элеонора ткнула пальцем ему в грудь, словно подтверждая свои слова, и увидела, что Хьюго едва заметно улыбнулся. Его улыбка показалась ей солнечным лучиком. – Если кто и монстр, так это Изабель.

– По-моему, ты стараешься меня выгородить, – сказал Хьюго, и его голос снова стал серьезным. Слишком серьезным. – И это мне нравится. Но на самом деле я был черствым, бесчувственным человеком. Я мог бы тысячу раз справиться с Изабель в самом начале, чтобы избежать проблем, но я этого не сделал. Я подозреваю, что сильно обидел ее.

– Это не оправдание.

– Это объяснение. – Хьюго выдохнул. Элеонора снова попыталась заговорить, и он рассмеялся: – Перестань меня защищать, Элеонора. Я пытаюсь сказать тебе о том, что должен был понять раньше. Я люблю тебя.

Элеоноре стало трудно дышать. Сначала ее бросило в жар, потом в холод.

– Да, – произнес Хьюго, словно он понимал ее, как никто другой. – Тебя. – Он удивленно смотрел на нее. Дрожащими руками он отвел волосы от ее лица. – Я был так занят, думая только о себе, что вел себя как дракон в пещере, изрыгающий пламя. Я старался всех напугать. А потом появилась ты. И ты не увидела во мне дракона. Ты не увидела во мне герцога. Ты увидела во мне обыкновенного человека. Который тебя ужасно бесил, если мне не изменяет память.

– Так и было, ваша светлость, – едва слышно прошептала Элеонора.

– Ты воспринимала меня как обычного человека, вот и все. Несмотря на то что ты читала обо мне бульварные истории, как и все остальные. Ты взяла мою подопечную под свое крыло, и более того, ты вступилась за нее. Она стала дорога тебе.

– Я просто дела свою работу, – сказала Элеонора.

– Ты будешь шокирована, узнав, как мало гувернанток вообще интересовались Джеральдиной. Ты помогла потерянному ребенку поверить в лучшее, Элеонора. – Его карие глаза сверкнули. – И ты помогла потерянному человеку почувствовать себя полноценным. За несколько коротких недель и одну долгую ночь я сумел забыть о том, что должен вести себя как монстр.

Элеонора покачала головой от избытка эмоций.

– Я понятия не имела, что затевает Виви, Хьюго. Поверь мне.

– Раньше я не боролся, – произнес он низким и решительным голосом. – Никогда не заступался за себя. Но будь я проклят, если я позволю этим писакам очернить твое имя. Я уже приказал своим адвокатам связаться с редакторами таблоидов. Я герцог Гровсмур. И я больше не стану прятаться от мира.

– Хьюго…

– И что еще более важно, я люблю тебя.

Он рассмеялся, и его смех был чистым и наполненным жизнью и светом. И Элеонора совсем забыла о том, что сейчас середина ночи, и они стоят посреди улицы.

– Я отказывался от сражений, потому что я никогда не любил Изабель. Она меня раздражала, но не могла причинить мне боль. Я осознал, как сильно любил своего отца, только после того, как он умер, окончательно разочаровавшись во мне. Я очень старался делать вид, будто мне наплевать на моего лучшего друга или на тот факт, что он предпочел мне Изабель. И я решил, что не должен быть мягким с маленькой девочкой, которую он и Изабель оставили на мое попечение. По правде говоря, мне было на все наплевать.

Элеонора не понимала, что по ее лицу катятся слезы, пока Хьюго не начал их вытирать. Она почувствовала себя защищенной в его крепких и горячих объятиях. Она не могла говорить, не могла пошевелиться, но ее переполняла радость.

А Хьюго продолжал.

– А потом появилась ты, – сказал он. – В один прекрасный день ты пришла в мое поместье пешком, в этом смешном пуховике, и все изменилось. Все стало лучше.

Элеонора провела руками по его груди.

– Чем тебе не нравится мой пуховик? – Она запрокинула голову и нахмурилась. – Он очень теплый, Хьюго.

Он расхохотался, а потом подхватил ее на руки, словно она была легкой как пушинка. Голова Элеоноры кружилась от счастья.

– Я не знаю, каково это – перестать быть для всех легендарным монстром, – сказал он, опустив ее на землю, но продолжая обнимать. – Однако я попробую. Я желаю, чтобы ты хмурилась на меня до конца моей жизни. Я хочу слышать твой сухой тон и чопорные замечания. Элеонора, я хочу, чтобы ты была со мной всегда.

– Я влюбилась в тебя с первого взгляда, – произнесла она, улыбаясь и плача одновременно. – Когда увидела тебя верхом на той ужасной лошади.

– У нас будет все, чего мы только захотим, – продолжал Хьюго, не в силах остановиться. – Сначала мы поженимся, потом родим детей. А потом… Кто знает? Мы будем путешествовать. Не сомневаюсь, что при желании ты сумеешь свергнуть парочку глав государств. Ведь для тебя не существует авторитетов.

– Я не хочу делать ничего, что повредит Джеральдине, – ответила Элеонора, размышляя о своей воспитаннице. – Бедняжка может решить, что мы ее бросили.

– Джеральдина больше не будет одна, – пообещал Хьюго. – Мы с ней договорились, представляешь? Договорились вернуть тебя. – Он наклонился вперед и прижался губами к ее рту. – Мы не сможем жить в этом большом доме без тебя, Элеонора. У нас не получится. Ты нужна нам. Ты нужна мне.

– Ваша светлость, – прошептала Элеонора, обнимая Хьюго, человека, который решил перестать скрываться под маской бездушного чудовища. – Вы знаете, я подчинюсь любому вашему желанию.

Он поцеловал ее, стоя на пустынной улице. У них над головой, словно свидетели их любви, сверкали звезды.

А потом Хьюго и Элеонора отправились домой.

* * *

Хьюго женился на гувернантке своей подопечной весной, когда поместье Гровс-Хаус благоухало цветами и жизнью. И даже визг таблоидов не омрачил яркий и солнечный день в Йоркшире.

Джеральдина была шафером Хьюго, что в сложившихся обстоятельствах сочли вполне допустимым. Виви была подружкой невесты. Хьюго заметил, как она изменилась. Новая Виви уже не беспокоилась о том, чтобы установить нужные связи или найти себе богатого мужа. Она вообще не придерживалась плана, который придумали сестры Эндрюс много лет назад.

– Это ужасный план, – сказал Хьюго, когда сестры обо всем рассказали ему после Рождества – в первый год после его женитьбы на Элеоноре. Они разоткровенничались с ним во время роскошного ужина. – Худший план из тех, которые я знаю.

Взрослые в костюмах дам и господ прошлых веков сидели за столом в одном из салонов Хьюго и ждали, когда их желудки смогут вместить еще несколько пирожков с мясом. Джеральдина лежала у камина, уткнувшись в книгу.

Хьюго с удивлением осознал, что такого теплого Рождества в его жизни еще не было.

– Этот план обнищавшие женщины использовали с незапамятных времен, – заметила Элеонора.

– У него есть существенные недостатки, – возразил Хьюго. – Во-первых, богач всегда точно знает, что он выгодный жених. Поверьте, он обязательно потребует возместить ему убытки.

– За все приходится платить, – тихо сказала Виви. – Такова жизнь.

Элеонора и Хьюго переглянулись, но ни один из них ничего не сказал по поводу усталого цинизма в голосе девушки.

Позже, когда они остались одни в апартаментах, в которых поселились сразу после того, как вернулись из Лондона и Хьюго надел Элеоноре на палец изумрудное кольцо Гровсмуров, Элеонора уселась на него верхом и улыбнулась.

– Как насчет погашения моего долга? – лукаво спросила она.

Хьюго погладил ее бедра.

– Я буду настаивать на определенных сексуальных услугах, которые пропишут в брачном контракте.

– У меня только одно условие, – очень серьезно сказала Элеонора и наклонилась к Хьюго, позволяя ему обхватить ладонями ее упругую грудь.

– Какое? – спросил он.

– Люби меня, – потребовала она. – Всегда.

В день своей свадьбы Хьюго обнаружил, что с легкостью раздает Элеоноре обещания. Так же легко, как он смеялся над публикациями таблоидов, в которых опять трепали его имя. Ему было настолько хорошо, что он счел забавной даже Виви, которая не стала страдать от того, что ее сестра стала герцогиней, и успокоилась, поняв, что будет вести безбедную жизнь.

– Со временем она изменится, – уверенно сказала Элеонора, когда они с Хьюго поднялись на танцпол.

Они были на виду у всех, в бальном зале, в котором прошлой осенью так круто изменились их жизни. В этот день Элеонора была в белом платье, с обручальным кольцом на пальце, но Хьюго по-прежнему представлял ее босой и с распущенными волосами.

– Обязательно изменится.

И на самом деле многое изменилось. Первый год Виви просто наслаждалась жизнью. А еще через год она стала деловой женщиной. Конечно, могущественный муж ее сестры помогал ей.

– Удивительно, но пока я была бедной, мне нравилось общаться со всеми этими напыщенными снобами, – сказала Виви сестре однажды вечером во время уик-энда на виноградниках Хьюго во Франции. – А теперь, когда они ходят за мной по пятам, меня это раздражает.

– Представь себе, – со смехом ответила Элеонора. – Теперь ты можешь проводить время только с теми людьми, которых любишь.

Хьюго тоже проводил время с дорогими ему людьми.

Он перестал обращать внимание на публикации, как должен был сделать много лет назад. Он восстановил прежние знакомства и с удовлетворением обнаружил, что те, кто действительно хорошо его знал, никогда не верили в сплетни, которые о нем распускали таблоиды. Хьюго позволил своей красавице-жене с ее спокойной решимостью и веселым упорством вести его по жизни, и чем больше проходило времени, тем реже он вспоминал свое грустное прошлое.

За месяц Элеонора запомнила имена каждого сотрудника в его поместье. Она продолжала заниматься с Джеральдиной, потому что ей это нравилось. Она быстро стала популярной в деревне, потому что жителям Йоркшира нравилась ее прямота, а ее доброта, по мнению Хьюго, могла бы исцелить весь мир. Элеонора взяла на себя кое-какие задачи по управлению поместьем, потому что ее острый ум и внимание к деталям были намного лучше, чем у некоторых помощников Хьюго.

Она даже подружилась с непреклонной миссис Реддинг.

– Она откровенно сказала, что раньше мне не доверяла, – смеясь, произнесла Элеонора, обнимая Хьюго, пока они лежали в супружеской постели. – Она говорила, что женщины бросались тебе на шею, но ни одна из них не заботилась о тебе.

– Это чистая правда. Ты была единственной, кто думал обо мне, а не о себе, Элеонора. Поэтому ты и стала моей женой.

– А потом она ждала, что я распотрошу сундуки Гровсмуров и попытаюсь оттяпать у тебя половину состояния при разводе.

– Ты и сейчас можешь это сделать. Мы не заключали брачный контракт. Состояние Гровсмуров под твоим полным контролем, малышка.

Элеонора прижалась губами к его груди, и Хьюго вздрогнул от удовольствия. Он был в восторге. Его чудесная Элеонора рядом с ним.

– Я не желаю контролировать состояние Гровсмуров. Я хочу контролировать только герцога.

– Он давно беспомощен перед тобой. – Хьюго рассмеялся, когда Элеонора нахмурилась, глядя на него.

– Нет, – сухо сказала она, – он не беспомощен. И он никогда не был беспомощным.

И чем больше проходило времени, тем больше Хьюго ей верил. Изабель придумывала о нем небылицы. Торкиль поверил ей. Они оба заплатили за свое отношение к Хьюго слишком высокую цену.

Но Хьюго уже не надо ни за что расплачиваться.

И, конечно, он не позволит Джеральдине страдать.

Ей было девять лет, когда у нее в руках впервые оказался один из таблоидов, которые Хьюго и Элеонора намеренно прятали от нее.

– Это правда? – спросила девочка. У нее было такое выражение лица, словно она готова разрыдаться. – Ты меня содержишь, чтобы отомстить моей матери?

– Если бы это было так, я запер бы тебя в шкафу. Или под лестницей, – пошутил Хьюго и заметил, как Элеонора насторожилась.

– Ты меня ненавидишь? – спросила Джеральдина и посмотрела на него в упор.

И в этот момент Хьюго осознал, до какой степени Элеонора его изменила. Он вспомнил, как однажды сидел в кресле напротив своей подопечной, и они решили, что должны вернуть Элеонору. Но прежний Хьюго был неполноценным, потому что он никому не верил. Нынешний Хьюго знал, что такое настоящая любовь, и проживал с нею каждый день.

Он усадил девочку себе на колени, решив говорить с ней откровенно.

– По закону я твой опекун, – произнес он, мысленно давая себе клятву защищать этого ребенка от всех невзгод, даже ценой своей жизни, если потребуется. – Но я всегда считал тебя своей дочерью, Джеральдина.

Девочка доверчиво прижалась к нему. Он поднял голову и увидел, что Элеонора, сидящая в кресле напротив, смахивает слезы и улыбается.

Примерно год спустя после этого разговора, летним вечером Джеральдина протиснулась в библиотеку.

– По-моему, я просил тебя стучаться, – мягко произнес Хьюго, посмотрев на свою прекрасную жену, которая, хмурясь, внимательно читала книгу, лежащую у нее на коленях.

Элеонора решила получить высшее образование, поэтому теперь много читала и занималась.

Хьюго казалось, что с каждым днем он любит ее все сильнее.

Джеральдина уставилась ему в глаза.

– Тук-тук, – насмешливо сказала она, будучи острой на язык, как и все остальные в этом доме.

– Мило, – пробормотал Хьюго.

– Я тут подумала насчет школы, – сказала Джеральдина.

– Ты не хочешь туда ходить? – спросила Элеонора.

– Нет, хочу, – ответила Джеральдина. – Мне там понравится. Но вам обоим будет скучно без меня.

Губы Хьюго дрогнули в улыбке.

– Это точно.

В карих глазах Элеоноры плясали веселые искорки, но она серьезно кивнула.

– Конечно, мы будем скучать, – подтвердила она.

– Ну, так я знаю, что вам надо сделать, – сказала Джеральдина и улыбнулась. – Вам надо родить ребенка. Как можно быстрее.

Хьюго так и не понял, как им с Элеонорой удалось тогда не расхохотаться. Но они поблагодарили Джеральдину, а затем, когда она убежала на вечернюю прогулку, решили прислушаться к ее совету.

Через десять месяцев у герцога Гровсмура родился первый сын и наследник. Хьюго был в восторге от мальчика. Но, пожалуй, больше всего радовалась Джеральдина, которая была уверена, что рождение нового Гровсмура – полностью ее заслуга.

А Элеонора, как обычно, не остановилась на достигнутом. Поэтому у будущего герцога Гровсмура вскоре родился брат и сестра. И теперь все они без конца проказничали.

– Вы только посмотрите, – сказала Элеонора, ведя своих малышей по деревне.

Стоял ветреный осенний день, который напомнил Хьюго о дне их знакомства. На Элеоноре был тот же самый отвратительный пуховик, который она упорно отказывалась выбросить, несмотря на то что Хьюго подарил ей не одно красивое пальто. До чего упрямая женщина!

– Неужели это тот самый человек, о котором пишут в газетах!

Хьюго взглянул на газетный киоск и увидел собственное лицо на фотографии, но не стал читать очередную чепуху, которую о нем придумали. Он взял руку жены, и, поднеся к губам, поцеловал ее пальцы. Его сыновья бежали впереди него, следом за дразнящей их юной Джеральдиной, а он держал на руках младшую дочь.

– Ах, малышка, – произнес он глубоким голосом, полным удовлетворения и любви, и Элеонора затрепетала. – Прошлое не вернется. Я не верю в привидения.

У него замечательная семья. Рядом с ним его дети и любимая и любящая его женщина.

Элеонора смотрела на него так, что Хьюго не сомневался – он всегда был человеком, которым она гордилась.

И так будет до тех пор, пока они вместе. А они останутся вместе, пока бьются их сердца.

В этом Хьюго был абсолютно уверен.

Потому что он герцог Гровсмур, черт побери, и он знает, что говорит.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg