«Ловушка для чужого жениха»

Ловушка для чужого жениха (fb2) - Ловушка для чужого жениха [The Billionaire’s Secret Princess] (пер. Елена Алексеевна Егорова) (Принцессы-близнецы - 2) 976K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кейтлин Крюс

Кейтлин Крюс Ловушка для чужого жениха

The Billionaire's Secret Princess © 2017 by Caitlin Crews

«Ловушка для чужого жениха» © «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

* * *

Глава 1

Ахилл Касилиерис был перф екционистом до мозга костей. Он гордился этим и требовал от подчиненных того же. В противном случае они получали в личном досье черную метку, что означало конец карьеры в компании.

Он ни с кем не церемонился. Ахилл сам начинал с нуля и кропотливо, шаг за шагом выстроил успешный бизнес, создав «Касилиерис компани» и заработав к двадцати пяти годам свой первый миллион. Продолжая упорно работать, он расширил компанию, серьезно приумножив личное состояние благодаря все тому же перфекционизму. Всегда и во всем.

Ахилл был очень жестким руководителем. Иногда деспотичным, если того требовали интересы бизнеса. Он не признавал «человеческих слабостей», как опрометчиво однажды бросила ему в лицо секретарша, недолго продержавшаяся на своем посту. И себе не делал никаких поблажек.

Его нынешняя помощница, Натали Монэт, работала с ним рекордные пять лет, и все потому, что ни разу ни на что не пожаловалась. Ахилл считал ее квалифицированным роботом, что являлось для него высшей похвалой в отношении сотрудника, потому что исключало возможность ошибки, связанной с человеческим фактором.

Ахилл не терпел человеческие слабости и ошибки.

Потому его и беспокоило сегодняшнее поведение помощницы.

День начался, как всегда, спозаранок. Когда Ахилл вошел в кабинет в своем таун хаусе в Лондоне, Натали уже работала – на столе лежало расписание на день, включая запланированные звонки бизнес-партнерам в Париж, и график встреч во время предстоящего визита в Нью-Йорк. Затем они заехали в офис компании в Сити, где он разрулил ситуацию, в которой, по его мнению, Натали должна была разобраться самостоятельно, за что и устроил ей головомойку в автомобиле по дороге в аэропорт, где их ожидал частный самолет. Натали ничуть не удивилась вспышке гнева босса. Для Ахилла подобное поведение было в порядке вещей. Натали знала об этом, поэтому спокойно привела аргументы в свое оправдание, что делала всякий раз, когда что-то шло не так. Иначе она не продержалась бы на должности и пяти минут, не то что пять лет.

В аэропорту она пошла в туалет. Натали так долго не было, что он отправился ее искать. Когда он ее наконец увидел, то неожиданно понял, что перед ним совсем другой человек. Ахилл не мог объяснить, что произошло, но его помощница изменилась.

Внешне она оставалась той самой Натали – компетентной и сдержанной, способной без особых усилий решить любую проблему, защитить его от навязчивых папарацци, сопроводить в случае необходимости на официальный прием. И тем не менее Ахилл почувствовал, будто видит ее впервые.

Он уселся в удобное кожаное кресло, наблюдая, как она усаживается напротив него. Ему показалось, или она действительно колебалась?

– Почему вас так долго не было? – раздраженно спросил он. – Неужели я должен искать собственного помощника по всему аэропорту?

Натали моргнула. Он не понимал, почему ее изумрудные глаза так ярко блестели за стеклами очков, которые она носила для создания делового имиджа. Как можно выйти из дамской комнаты и так измениться?

– Прошу меня извинить, – тихо ответила она. Ее голос звучал необыкновенно мелодично.

Ахилл подумал, что он никогда раньше не сравнивал голос Натали с музыкой.

Он никогда прежде не замечал в ней женщину. Она была его правой рукой. Да, внешне привлекательной и помогавшей скрашивать его суровость, а порой и нетерпимость в отношении деловых партнеров на переговорах.

Однако существует большая разница между тем, что у тебя миловидная помощница, и тем, что тебя вдруг неумолимо к ней потянуло.

Ахилл ни за что не нанял бы Натали на работу, если бы она ему понравилась как женщина. Такое не в его правилах.

Но, к его немалому удивлению, именно это с ним и происходило. Здесь и сейчас. Его тело посылало ему недвусмысленные сигналы. Особенно сейчас, когда она с улыбкой на него взглянула и закинула ногу на ногу, удобнее устраиваясь в кресле. Это было отнюдь не простое влечение, а скорее желание – до неприличия страстноострое и удивительно неловкое.

Ахилл Касилиерис всегда избегал непонятных ситуаций. Как нежеланный ребенок, он с детства понимал, что глупо желать недостижимого. Он подавил в себе способность любить. Став взрослым и разбогатев, он имел все, что можно купить за деньги, но чувства и эмоции по-прежнему оставались в душе за каменной стеной.

И вот сегодня они проснулись, что очень его удивило. Подобное случалось редко. И виной тому его помощница. Ее необходимо остановить, и немедленно.

– Это все, что вы можете сказать? – резко спросил он.

– Если вы хотите более пространных извинений, мистер Касилиерис, скажите, каких, – ровным голосом произнесла она.

Ему показалось, что в ее ответе прозвучал скрытый упрек, и это тоже было для него ново и неприемлемо, как бы мило она это ни произнесла.

Натали спокойно на него смотрела, сложив руки на коленях. Густые волосы, гладко зачесанные и собранные в пучок, отливали медным блеском, гладкая кожа светилась, на губах играла безмятежная улыбка. Она была похожа на Мадонну.

Но Ахиллу сейчас совсем не до этого. У него на уме заключение сделки по приобретению цепочки отелей, над которой он работает почти весь год. Он никогда не стал бы одним из самых успешных и беспощадных бизнесменов, который наводит страх на партнеров, если бы отвлекался от бизнеса на личные проблемы своих подчиненных.

Но Натали не просто подчиненная. Она – единственная, на кого он мог опереться и кому безгранично доверял.

– Вы хотите мне что-то сказать? – спросил он, пристально за ней наблюдая. Ему показалось, что она слегка покраснела. Это тоже было странно. Натали всегда была сама выдержка и никогда не теряла контроля над собой.

Сейчас на ее изящном лице отражалось смущение.

Изящное лицо? С каких это пор он стал обращать на это внимание, подумалось Ахиллу. Он и на любовниц так не смотрел. Обычно партнерши на ночь подвергались тщательному отбору, подписывали соглашение о неразглашении, прекрасно понимая, что от них требуется. Ахилл желал только плотских утех и никогда не мечтал об изящных чертах лица.

– Что, например? – снова спросила она, улыбнувшись краешком губ, что возбуждающе на него подействовало. – Я буду счастлива сообщить вам то, что вы желаете услышать, мистер Касилиерис. Это, в конце концов, моя работа.

– Ваша работа? – переспросил он с издевкой. – А я было подумал, что вы о ней забыли.

– Потому что заставила вас ждать? Это и правда необычно, – признала Натали.

– Вы никогда так не поступали. Просто не смели, – заносчиво проронил он, глядя на нее в упор. – Что за трагедия произошла? Вы сама не своя, – угрожающе произнес он.

Своим тоном он пытался привести ее в замешательство, но не получилось. Румянец исчез с ее фарфоровых щек, и она снова улыбнулась этой загадочной улыбкой, приводящей его в бешенство. Ее полные чувственные губы сводили его с ума.

Это невыносимо.

– Мне очень жаль вас разочаровывать, – промурлыкала она, пока самолет начал выруливать на взлетную полосу. – Но никакой трагедии нет, хотя, честно говоря, я подумываю об увольнении.

Ахилл уставился на нее в полном недоумении. Ему показалось, что он ослышался.

– Простите, – переспросил он, чувствуя, как в душе растет волна черной ярости. – Я, наверное, не расслышал. Вы сказали, что хотите уволиться? Уйти от меня?

К своему ужасу, он осознал, что намеренно выделил голосом последнее слово. Сама мысль об ее уходе казалась абсурдной.

– Да, я думаю над этим, – подтвердила она с улыбкой, не подозревая, как легко может разбудить в нем темные силы.

В этот момент Ахилл наконец-то все понял и рассмеялся.

– Это вы таким образом пытаетесь выбить прибавку к зарплате? Должен заметить, что я никогда не был сторонником стратегии шантажа. Ваша нынешняя зарплата с лихвой компенсирует все издержки работы.

– Возможно, – спокойно согласилась она. – А что, если мне просто надоело быть на побегушках у миллиардера и служить мишенью вашей грубости?

– Раньше вы с этим мирились. В конце концов, вы мой личный помощник и прекрасно осведомлены о моем взрывном темпераменте.

Продолжая загадочно улыбаться, Натали констатировала:

– Стало быть, я перестала справляться со своими обязанностями.

Ахилл разозлился. В ее холодном взгляде ему почудился вызов. Она считала его своей ровней. Непонятно почему ему вдруг захотелось дотронуться до нее и ощутить мягкость ее кожи и чувственных губ…

Что, черт побери, с ним происходит?

Ахилл мотнул головой, отгоняя крамольные мысли.

– Если это ваша тактика ведения переговоров, предлагаю ее сменить. Сейчас слишком многое поставлено на карту, – не терпящим возражений тоном заявил он.

– Некоторые посчитали бы это время самым подходящим моментом, чтобы обсудить прибавку к зарплате и ваши неприемлемые вспышки гнева, – ровным тоном ответила Натали. – Когда работаешь двадцать два часа в сутки, а на тебя еще и ругаются, поневоле будешь считать, что тебе чего-то недостает. Такова человеческая натура.

– С вами все в порядке? У вас нет времени потратить деньги, которые я вам плачу, потому что вы слишком заняты, сопровождая меня в поездках по миру, которые тоже кстати оплачиваются мной?

– Если бы только у меня было больше двух свободных часов в день, чтобы я могла потратить эту кучу денег.

– Люди умереть готовы за возможность провести в моем обществе хотя бы пять минут! – запальчиво воскликнул он. – Или вы забыли, кто я?

– Да будет вам, – покачала головой Натали. – Разве так трудно быть повежливее?

Не хватало только, чтобы его собственная помощница учила его манерам. Он буквально закипел от злости.

В этот момент Натали лучезарно улыбнулась, и его гнев как рукой сняло.

– Я ведь села в самолет. Значит, сегодня не уволюсь.

– Прекрасно, – пробормотал он себе под нос. А затем сказал уже громко: – Если вы надумаете покинуть компанию, мисс Монэт, не думайте, что я стану умолять вас остаться. Мне стоит только пальцем поманить, и на ваше место найдется сотня кандидатов. Я могу прямо сейчас вас уволить, потому что подобный разговор с боссом просто недопустим. – Он испытующе уставился на Натали.

Ахилл считал, что хорошо знает свою помощницу. Она должна бы опустить глаза и извиниться. За время ее работы у них пару раз возникали похожие ситуации, и Натали поступала именно так. Но не сегодня. Сейчас Натали продолжала расслабленно сидеть в кресле и смотреть на него со спокойной уверенностью. Ее взгляд и поза буквально завели его. Ахиллу захотелось растрепать ее пучок и запустить руки в медную гриву ее волос или под белоснежную блузку, а еще лучше – под черную юбку-карандаш.

Одновременно его обуяла такая ярость, что он даже не ужаснулся своему похотливому желанию.

– Думаю, мы оба отлично понимаем, что, будь у вас хоть сотня кандидатов на мое место, вряд ли кто-либо из них вас удовлетворит, – уверенно сказала она. – Может быть, хватит угроз. Я вам нужна.

Лучше бы она пронзила ножом его грудь, чем говорить подобное.

– Мне никто не нужен, – огрызнулся он. – Я ни в ком не нуждаюсь.

Его помощница лишь покровительственно склонила голову. От этого царственного кивка он весь напрягся.

– Вам следует меньше думать о том, кто сможет вас заменить, а больше думать о работе, – процедил Ахилл. – Не понимаю, почему вы считаете, что можете говорить со мной так неуважительно.

– Я не вижу в откровенности ничего неуважительного, – парировала она. Выражение ее лица не изменилось, лишь посерьезнел взгляд, словно она ожидала более адекватной реакции.

Ахилл взирал на нее с надменным удивлением. Как это она посмела его судить?

– Если вы не собираетесь катапультироваться с парашютом, – прорычал он, – настоятельно советую вам подумать над своим поведением.

– Какой мудрый совет, мистер Касилиерис, – ровным тоном, сводящим его с ума, сказала Натали. – Пожалуй, я ему последую.

Самолет тем временем набрал высоту, взмыв в небо над Лондоном. Ахилл сидел в кресле, наблюдая за Натали. Он работал с этой женщиной пять лет, и она никогда не позволяла себе говорить с ним подобным образом. Он не знал, что и думать. И не только о поведении Натали, но и о собственной реакции на нее. Сердце гулко стучало в груди, готовое вырваться наружу от обуревавших его эмоций. Раньше он никогда не терял над собой контроль. Эта вспышка ярости навеяла воспоминания о давно прошедшей юности в трущобах, где жил с отчимом, который издевался над ним, едва не превратив его в животное.

Зачем он об этом вспоминает? Он давно выбросил эти жуткие воспоминания из головы. Что, черт возьми, происходит?

Ахиллу решительно не нравилась его реакция на Натали. Самым подозрительным было то, что до сегодняшнего дня он никак на нее не ре агировал. Он одобрил ее решение носить очки с простыми стеклами и гладкую прическу, чтобы его деловые партнеры не заигрывали с ней, полагая, что могут через помощницу получить от него какие-то привилегии. Но ему совсем не нужно, чтобы Натали использовала свою внешность для воздействия на него.

И почему именно сегодня она буквально проникла ему под кожу? Что изменилось?

Его мысли постоянно крутились вокруг этого вопроса. Она вышла из туалета в аэропорту совершенно другой женщиной.

Не могли же ее на самом деле физически подменить. Мысль показалась ему абсурдной.

Ахилл сделал вид, что работает на компьютере, а сам наблюдал за Натали исподтишка. Она показалась ему слегка растерянной и неуверенной в себе. Натали что-то искала, роясь в своей сумке.

Ахилл вывел на экран монитора фото Натали из файла сотрудников, решив поискать похожие фотографии в Сети.

К его удивлению, он напал на золотую жилу. Компьютер выдавал страницу за страницей, заполненных ее фотографиями. Только это была не его помощница Натали. На ней были изящные наряды и дорогие ювелирные украшения, макияж и маникюр, на которые у его Натали никогда не хватало времени. Кроме того, все подписи гласили, что перед ним не Натали Монэт, персональный помощник Ахилла Касилиериса, а ее королевское высочество принцесса Валентина из Мюрино.

Ахилл не вращался в аристократических кругах. Он никогда не бывал в крошечном королевстве Мюрино, затерянном среди многочисленных средиземноморских островов. У него нет яхты и ему не было нужды воспользоваться налоговыми привилегиями, которые это государство предоставляло зарубежным инвесторам. Тем не менее он знал о существовании королевства, знал в лицо короля Мюрино Джеффри и королевский герб страны.

Он заметил этот герб на частном самолете, который стоял в лондонском аэропорту недалеко от его собственного лайнера.

Ахилл понял, что произошло. Это чистейшей воды афера, которую решила провернуть принцесса Валентина. Напрашивалось несколько выводов. Во-первых, его настоящая помощница в данный момент где-то в другом месте играет роль принцессы, бросив работу и его на произвол судьбы, отлично зная, что ее двойник не сможет соответствовать высоким требованиям Ахилла. Во-вторых, принцесса немедленно поняла, что поступила опрометчиво, потому и говорила с ним так, как Натали никогда бы себе не позволила. Наконец, в-третьих, Натали уволилась весьма оригинальным способом.

Сложившаяся ситуация Ахиллу решительно не нравилась. В-четвертых, ему пришло в голову, что ни Натали, ни Валентина не догадываются, что он их раскусил. Натали, вероятно, искренне считала, что он не заметит подмены. Ну или ей было все равно.

Это его разозлило, и Ахилл оскорбился.

Валентина тем временем уселась напротив него за кофейный столик с прирожденной грацией принцессы, пребывая в полной уверенности, что их с Натали афера удалась.

Теперь и он мог с ней поиграть в кошки-мышки. Его тело откликнулось на эту мысль с большим энтузиазмом. Она не его сотрудница. Он не платит ей зарплату, и она не обязана ему подчиняться.

Однако она не знает, что он в курсе аферы.

Ахиллу почти стало ее жаль. Почти.

– Начнем, пожалуй, – сказал он как ни в чем не бывало.

На ее лице промелькнуло недоумение, но она тут же взяла себя в руки. Недаром она принцесса и умеет скрывать свои эмоции. Вот он повеселится! Возможности у него для этого безграничны.

– У нас столько работы, мисс Монэт. Прямо не знаю, с чего начать.

Глава 2

Приземлившись в Нью-Йорке, принцесса Мюрино Валентина уже жалела о своем скоропалительном решении поменяться ролями со своим двойником, случайно встреченным в аэропорту.

Она подозревала, что Ахилл Касилиерис может заставить поменять мнение кого угодно.

– Похоже, вам что-то мешает сосредоточиться, – услышала она рядом его вкрадчивый голос, словно он знал, о чем она думает и кто она на самом деле.

– Я ловлю каждое ваше слово, – попыталась уверить его Валентина, повторив слово в слово последние три предложения.

Хотя она понятия не имела, о чем он говорил. Она давно научилась повторять услышанное, не вникая в смысл. Это умение выручало ее на долгих приемах во дворце и спасало от скучных нравоучений отца или его помощников.

«Ты нырнула в омут с головой. Надо выплыть, и поскорее», – подумала Валентина.

Ахилл Касилиерис совсем не так прост, как кажется.

Он настоял, чтобы в лимузине она сидела рядом с ним. Хотя автомобиль был просторным, ей казалось, что он занимает слишком много места. Ахилл ее не касался, но она остро чувст вовала его присутствие рядом. Он излучал мощную харизму, которая притягивала и отталкивала одновременно. Она почувствовала это еще в лондонском аэропорту.

Но она тогда слишком торопилась. Ей так хоте лось остаться одной хотя бы на несколько минут. Без охранников, без свиты, без прессы. Запереться в туалетной кабинке и, присев на закрытое сиденье унитаза, побыть самой собой. Не играть лицом. Ни о чем не думать. Ни о своем долге, ни об ожиданиях отца. А меньше всего ей хотелось думать о предстоящей свадьбе с наследным принцем Рудольфом из Тиссели. И не потому, что она не хотела выполнить свой долг, – она была обещана в жены сыну союзника отца, когда только родилась, Валентина просто не задумывалась о том, чего по-настоящему хочет. Все равно король не станет считаться с ее желаниями.

Сейчас ей пришло в голову, что у нее остается совсем мало времени.

Вскоре она станет женой человека, который ей безразличен. Этот брак – своего рода слияние двух старинных европейских домов – Тиссели и Мюрино. Она произведет на свет наследников для продолжения рода и займет достойное место в истории двух древних родов, осуществив свою миссию. Конец истории.

Жизнь будет закончена в двадцать семь лет. Ей казалось это несправедливым. Конечно, она поступит так, как велит ей долг. Но в данный момент, когда ее никто не видит, она может проявить слабость и попенять на несправедливость жизни.

Через пару минут она собралась и, выйдя из кабинки, подошла к раковине вымыть руки, как вдруг увидела рядом своего двойника.

– Кто вы? – испуганно спросила женщина, взглянув на Валентину.

Валентина молчала, завороженно глядя на незнакомку с ее собственным лицом и фигурой.

– Я Валентина, – наконец ответила она.

– А я Натали, – представилась незнакомка.

Валентина повторила про себя это имя словно волшебное заклинание. Встретить двойника в туалете лондонского аэропорта было и правда сродни волшебству. В тот самый момент, когда она жалела себя по поводу невозможности изменить свою жизнь, судьба предоставила ей шанс.

Они похожи как две капли воды. У Валентины возник закономерный вопрос о возможном родстве.

– Вы та самая принцесса, – сбивчиво произнесла Натали.

Но если Валентина принцесса, и они родственницы…

– Подозреваю, что и вы тоже, – мягко сказала она.

– Вряд ли мы родственницы, – ответила Натали. – Я простая секретарша, у которой и дома-то своего, в сущности, никогда не было. Вы же из королевской семьи, чьи корни восходят к эпохе римских завоеваний.

– Это смотря какую ветвь семьи брать, – заметила Валентина.

– Я всегда считала, что люди с родословной, претендующие на трон и корону, более щепетильны в отношении своих предков, – сухо проронила Натали.

Валентина решила, что ей нравится ее двойник. Натали, похоже, знала, о чем говорит.

– Сторонники теории заговора заявляют, что моя мать была убита и ее смерть скрыли. Старшие советники при дворе всю жизнь уверяли меня, что она покинула дворец, чтобы окончательно не лишиться рассудка, и с той поры, по слухам, проживает в специализированной клинике. Я не видела маму с самого рождения. Отец сказал, что она предпочла анонимное проживание радостям материнства, – поделилась Валентина.

Теперь Валентина ждала рассказа Натали. Она хотела бы услышать, что та выросла в обычной семье с мамой, папой и собакой, ездила на учебу в школьном автобусе, ела тыквенный пирог и жила нормальной жизнью, о которой Валентина только читала в книгах.

Но вместо этого женщина с лицом Валентины выглядела испуганной и растерянной.

– Я никогда не видела своего отца, – прошептала она. – Мама говорила, что сама не знает, кто он. Она так часто меняла партнеров, что я приняла тот факт, что она и правда не знает.

Валентина рассмеялась. А что ей еще оставалось делать? Она всю жизнь мечтала, чтобы у нее были родственники, кроме отца. Она любила отца, но он всю жизнь такой правильный и так печется о соблюдении приличий и о репутации семьи, а ей хотелось бы иметь брата или сестру.

Но у нее никого не было. И вот теперь перед ней незнакомка с ее лицом. Валентина интуитивно чувствовала, что знает эту женщину.

– Мою мать звали Фредерика де Бург. Она происходила из старинного рода, проживавшего на Мюрино с незапамятных времен, – начала Валентина, пристально наблюдая за Натали. – Она была обещана в жены моему отцу с рождения. Ее воспитывали монахини в монастыре. Когда она выросла, оказалось, что ей не хватает душевного здоровья, чтобы быть супругой монарха. Но это мне так рассказывали, чтобы объяснить ее исчезновение. А как зовут вашу маму?

Натали вздохнула и поставила сумку на раковину. Ей явно не хотелось отвечать, тем не менее она сказала:

– Она называет себя Эрика.

Вот оно. Это же уменьшительное от Фредерика. Сколько еще нужно совпадений, ведь эти две женщины зеркальное отражение друг друга.

Валентина решила сменить тему, чтобы не начать задавать неудобные вопросы.

– Я видела в зале ожидания Ахилла Касилиериса, – сказала Валентина. – В жизни он выглядит еще более устрашающе. Крутой нрав и головокружительное богатство прямо сочатся из его пор. Согласны?

– Он мой босс, – ответила Натали. – Если бы из него что-то сочилось, я немедленно должна была бы оказать ему первую помощь до приезда скорой. А он оторвал бы мне голову за то, что понапрасну потратила его бесценное время, не вылечив его сама.

На языке у Валентины вертелась тысяча вопросов. Отрывание головы – это стиль работы? Как она выдерживает грубость и деспотизм босса? Нравится ли Натали ее работа, или она просто ее терпит?

В этот момент в сумке зазвонил мобильник.

– Мой жених, – пояснила Валентина. – Точнее, его личный помощник, – поправилась она, мельком взглянув на экран.

– Поздравляю, – пробормотала Натали.

– Благодарю, – с кривой улыбкой ответила Валентина. – Все считают, что мне крупно повезло. Принц Рудольф – любимец желтой прессы. Его фото и репортажи о любовных приключениях не сходят со страниц таблоидов со времен его юности. У него любовницы на четырех континентах, несмотря на то, что прошлой осенью было объявлено о нашей помолвке.

– Похоже, ваш очаровательный принц обладает незаурядным шармом, – иронично сказала Натали.

Валентина пожала плечами.

– Он считает, что до свадьбы свободен. И снова станет свободным, как только я произведу на свет наследника. Мне остается только надеяться, что он будет более осмотрителен. Я просто без ума от радости, что через два месяца стану его женой, – вздохнула Валентина.

Натали рассмеялась, и в душе у Валентины все перевернулось. Она сама испытывала такое же чувство самоиронии.

– Два предстоящих месяца и для меня будут полны веселья, – продолжила Натали. – Мистер Касилиерис работает над сложной сделкой. Все идет не так гладко, как ему хотелось бы. Я работаю двадцать два часа в сутки, вместо обычных двадцати, в невероятно приятной атмосфере упреков, раздражения и недовольства.

– Это не хуже, чем вежливо улыбаться, выслушивая разглагольствования будущего мужа о том, что в династическом браке нет места супружеской верности. Мне остается заниматься будущим наследником и благотворительностью, состроив хорошую мину при плохой игре, – сказала Валентина.

Натали улыбнулась:

– А вы попробуйте прикусить язык, когда известный своим крутым нравом босс каждую минуту обрушивает на вашу голову поток незаслуженных упреков, а вы должны молча сносить это по условиям контракта и не выносить сор из избы. Общение с прессой вам запрещено.

Валентина улыбнулась в ответ:

– Как насчет длинных и скучных интервью для прессы о свадебных приготовлениях, когда помощники контролируют каждый жест и слово, выставляя тебя слащавой дурочкой?

– Мне тоже приходится иметь дело и с советом директоров, члены которого, по мнению мистера Касилиериса, ведут себя как надоедливые школьники, и с разъяренными бывшими любовницами, требующими вендетты, и с запуганными сотрудниками и даже с его домашней прислугой. – Натали чуть придвинулась к Валентине. – У меня сегодня возникла мысль уволиться, – тихо закончила она.

– Боюсь, что мне уволиться не удастся, – грустно ответила Валентина. Хотя ей очень этого хотелось. Ей захотелось просто пожить, не оправдывая ничьих ожиданий. И не выходить замуж за человека, с которым едва знакома и только потому, что их отцы договорились о свадьбе детей. И не повторять участи предков по женской линии. Она хотела взбунтоваться. А эта женщина одной с ней крови. Что, если…

– У меня возникла идея получше увольнения, – выпалила Валентина и тут же выложила свой план, пока не передумала. – Давайте поменяемся местами на месяц-полтора максимум. Это даст нам обеим передышку.

– Это безумие, – тут же откликнулась Натали. И она была права.

– Да, – согласилась Валентина. – Но жизнь во дворце может показаться вам приключением. А я давно хотела попробовать жить как обычный человек и ходить на работу.

– Но люди не могут меняться местами, – нахмурилась Натали. – Тем более с принцессой.

– Вы сможете спокойно обдумать, хотите или нет уйти от Касилиериса, – продолжала убеждать Валентина. – Для вас это будет приятный отпуск. Где будет Ахилл Касилиерис через полтора месяца?

– Он никогда не покидает Лондон надолго, – ответила Натали, раздумывая над предложением.

Валентина улыбнулась:

– Тогда встретимся через шесть недель в Лондоне. Будем переписываться, чтобы узнать подробности жизни друг друга, а в назначенный день встретимся и снова поменяемся местами. Никто ничего не узнает. Разве это не приключение?

– Это не сработает, – ответила Натали, не отказываясь категорически. – Никто не поверит, что я – это вы.

Валентина махнула рукой:

– Ерунда. Никто не заметит разницы. Я сама не замечаю.

– Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что я не принцесса, – продолжала упрямиться Натали. – Это вы выглядите принцессой.

– Вы тоже можете. На самом деле вы уже принцесса, – уверяла Валентина. – Вы элегантны, хорошо держитесь. У вас огромный опыт работы в стрессовых ситуациях. Наверняка бывали на приемах вместе с Ахиллом и знаете светский протокол. Вы справитесь.

– Никто не поверит, – гнула свое Натали, хотя в голосе уже слышалось колебание.

Валентина сняла кольцо с безымянного пальца левой руки и положила на край раковины. Массивное кольцо звякнуло о мрамор, как и подобает старинному украшению из королевства Тиссели.

– Примерьте, прошу вас. Это старинное фамильное кольцо из сокровищницы принца Рудольфа. – Она улыбнулась. – Если кольцо вам не подойдет, я возьму назад свое предложение поменяться местами.

Кольцо подошло идеально.

Поменяться одеждой было проще простого. Валентина увидела свое отражение в зеркале в одежде помощницы Касилиериса, а Натали вышла из кабинки в ее платье и в дизайнерских туфлях на высоких каблуках.

Валентина не могла понять, смущена она или возбуждена. Скорее всего, и то и другое.

Она взглянула на Натали:

– У меня не будет болеть голова от ваших очков?

Натали сняла очки и протянула их Валентине.

– Они с простыми стеклами. Некоторые деловые партнеры мистера Касилиериса уделяли мне слишком много внимания, что нервировало босса. Я не хотела потерять работу, поэтому собрала волосы в конский хвост и надела очки. Это сработало.

– Не могу поверить, что мужчины такие идиоты! – возмутилась Валентина.

Натали лишь усмехнулась. Валентина нацепила на нос очки. А Натали, распустив волосы, передала ей резинку, и Валентина быстро собрала волосы в хвост. И чудо свершилось.

– Это безумие, – прошептала Натали.

– Мне всегда хотелось стать кем-то другим, просто нормальным человеком, хотя бы на время, – сказала Валентина.

И вот теперь она получила что хотела.

– Мисс Монэт, вы сегодня витаете в облаках. – Раздраженный голос Ахилла вернул ее в действительность.

А он дьявольски красив. Не удержавшись, она кинула на него взгляд из-под длинных ресниц, отмечая скульптурные черты лица, золотисто-карие глаза, четкий рисунок высоких скул и твердую, мужественную линию подбородка. Она еще в самолете почувствовала его притягательность. Его орлиный профиль и поджарое тело напомнили ей древние статуи из мрамора и бронзы в известных музеях. Он был похож на хищника, готового броситься на добычу, хотя всего лишь разговаривал по телефону, небрежно жестикулируя рукой, на которой сверкали золотые часы стоимостью полмиллиона долларов. Но он и не думал этим кичиться. Он – Ахилл Касилиерис, и мнение других о нем для него ничего не значило.

Он исходил мощной силой, даже когда просто сидел рядом. Он слишком умен и проницателен. Было что-то необъяснимое в том, как он смотрел на нее. Хотя Валентина тоже умела держать удар. Ее самообладание и сдержанность были известны всем европейским дворам. Но Ахилл был свиреп и неукротим.

Всякий раз при взгляде на него у нее перехватывало дыхание и начиналось легкое головокружение.

– Вам нужно вручать золотую звезду после каждого вашего высказывания? – поинтересовалась она, стараясь не смотреть в его сторону, что было непросто. – Я возьму это на заметку, сэр.

Валентина не ведала, что творит. Не только по работе, но и в отношении Ахилла.

Про влиятельных людей она знала одно: они не любят вызовов. Ни при каких обстоятельствах. Что заставило ее подумать, что Ахилл адекватно воспримет ее вызов – она и сама не понимала. Возможно, так получилось оттого, что она сейчас не принцесса Валентина, а участница ролевой игры. Так почему бы не попробовать? Вдруг Ахиллу никто не бросал подобного вызова?

Она почувствовала на себе его тяжелый взгляд и внутренне собралась.

– Вы уверены, что не упали в туалете и не повредили голову? В таких местах часто бывает влажный и скользкий пол. Это ловушка для неосторожных людей.

– В туалете был нормальный пол, – беззаботно ответила она.

Ей не хотелось говорить о том, что случилось в туалете. Но что-то в его взгляде беспокоило ее. Это безумие. Он не может знать, что она встретилась в туалете со своим двойником. Она и сама до сегодняшнего дня не подозревала, что у нее может быть сестра-близнец. Валентина отбросила эту мысль. Она во всем разберется, когда снова окажется во дворце Мюрино.

Сейчас она секретарь влиятельного бизнесмена.

– Прошу прощения, мистер Касилиерис. – Она улыбнулась, стараясь заставить свое тело не реагировать на обращенный на нее золотистоянтарный взгляд, мечущий гром и молнии. – Хотите сказать, что вам нужно в туалет? Попросить водителя немедленно остановиться прямо на мосту Джорджа Вашингтона?

Она ожидала очередной вспышки гнева, но Ахилл неожиданно улыбнулся и ответил приторно-медовым тоном:

– Мисс Монэт, за пять лет совместной работы с вами я не заметил у вас таланта комедийной актрисы. Что-то изменилось сегодня?

«Он знает», – пронеслось у нее в голове.

Но этого просто не может быть. Валентина откинулась на кожаное сиденье, стараясь успокоиться и расслабиться. Но как это сделать, когда с тебя не сводит глаз сильный и властный самец, похожий на играющего с добычей льва, готового проглотить ее в любую секунду.

Она любила документальное кино про сафари и не раз бывала с официальными визитами в странах Африки. Про хищников она знала из первых рук.

– А что, если я всегда была такой забавной? – спросила она, пытаясь отвлечься от мыслей о хищных представителях семейства кошачьих, пожирающих свои жертвы. – Может быть, вы только теперь снизошли до того, чтобы по-настоящему меня услышать?

– Я обожаю вас слушать, – ответил он, вальяжно развалившись на сиденье и устремив на нее ленивый блестящий взгляд. Но Валентина не поверила ему ни на секунду. – Особенно мне нравится вас слушать, когда вы идеально делаете свою работу. Вы знаете, как я ценю профессионализм и перфекционизм, даже настаиваю на этих качествах помощника. Поэтому мне непонятно ваше сегодняшнее поведение.

– Не понимаю, о чем вы, – пробормотала она, хотя все прекрасно понимала.

В самолете она не могла справиться со своими прямыми обязанностями. Она не сумела организовать групповой звонок деловым партнерам, а во время второй беседы нечаянно отключила связь. Валентина ждала, что босс взорвется, но он оставался бесстрастно-спокойным, что действовало на нее еще хуже. Валентина поняла, что потерпела полнейшее фиаско, пытаясь выполнить работу Натали.

Когда Ахилл изумленно на нее уставился, она и не подумала извиниться за промахи в работе. Валентина безмятежно смотрела на него, словно все промахи были ее стратегией.

Она призналась себе, что, в попытке почувствовать себя свободной от дворцового протокола и живущей нормальной жизнью, совсем не подумала о работе, которую должна выполнять. Ей показалось, что все будет легко и просто.

На самом деле она почувствовала унижение оттого, что не справилась с работой. И кто знает, что ее ждет впереди?

Ахилл по-прежнему находился в опасной близости от нее.

– Натали, Натали, – едва слышно бормотал он себе под нос.

Валентине необходимо было слышать это напоминание. Она была близка к тому, чтобы потерять работу Натали. И что тогда? Ей самой-то не о чем беспокоиться, но она не знала, каков спрос на рынке труда на секретарей миллиардеров.

В глубине души она чувствовала в Натали родственную душу, хотя пока и не на генетическом уровне. Валентина пока не готова думать о том, что обрела давно потерянную сестру-близнеца. В одном она была уверена: Натали не придется работать на Ахилла Касилиериса, если сама этого не захочет.

– Да, меня так зовут, – подтвердила она слишком напористо.

У нее возникло ощущение, что он пробует имя на язык, словно никогда раньше его не произносил. Интересно, он обращался к Натали по имени или только мисс Монэт?

– Ваше поведение невыносимо, – ровным тоном произнес он. – Это похоже на открытый бунт. У меня в компании царствует отнюдь не демократия, а диктатура. Если я захочу узнать ваше мнение, я скажу, что нужно ответить.

У Валентины почему-то участился пульс, а сердце забилось в груди, словно пойманная в силки птица.

– Какой интересный способ пестовать лояльность служащих, – пробормотала Валентина. – Похоже на тактику выжженной земли. И что, такой подход приносит желаемые результаты?

– Мне не нужно воспитывать у служащих лояльность, – ответил Ахилл, растягивая слова. – Они или верны мне, или будут уволены. Вы явно сегодня витаете в облаках, Натали. Позвольте напомнить, что я плачу вам очень приличную зарплату и ваша лояльность туда входит. Я владею ею, как и всем остальным.

– Возможно, – слегка дрожащим голосом ответила Валентина. Хотя какое ей дело до лояльности Натали? Тем не менее она продолжила: – Я не хочу быть заложником лояльности. Думаю, что и другие тоже.

Ахилл пожал плечами и равнодушно проронил:

– Хотите или нет, но так обстоят дела.

– Именно поэтому я и подумываю об увольнении, – вырвалось у Валентины помимо воли. Она больше не смотрела на него, а уставилась на свои сцепленные руки. – Вам лестно иметь вассалов. Но что касается меня, считаю, что в жизни есть вещи поважнее слепой преданности. Жизнь состоит не только из работы. Может, пока я не испытала этого, но знаю наверняка.

– А что вы думаете, там лучше? – Ахилл махнул рукой в сторону окна. – Вы хотите сжечь за собой мосты и столкнуться с миром, о котором не имеете представления? Это вы считаете мудрым решением? – спокойно спросил он.

Валентина не знала почему, но его слова запали ей в душу. У нее в глазах закипели слезы.

Слишком много всего произошло за последние несколько часов. Она ехала в лимузине по Манхэттену. Рядом с ней в опасной близости сидел мужчина, от которого исходила такая мощная энергетика, что она не могла на него не реагировать. Валентина пребывала в полном смятении чувств, несмотря на свою хваленую выдержку.

Глава 3

Ахилл больше не проронил ни слова, что Валентине показалось не к добру. Она осталась наедине со своими мятущимися мыслями и его пристальным взглядом.

У Валентины практически не было опыта общения с мужчинами. По настоянию отца она росла и воспитывалась во дворце, училась в закрытой частной школе, не появлялась на публике, пока ей не исполнилось восемнадцать лет.

Отец считал, что отступничество его жены запятнало репутацию королевской семьи, и теперь их задача – восстановить доброе имя.

Валентина боялась новых скандалов и не хотела подводить отца. Она сконцентрировалась на учебе, друзьях и спокойно миновала период мятежной юности. Закончив школу, она сразу же окунулась в светскую жизнь, представляя королевство на всех протокольных мероприятиях и приемах. Более того, ей всегда было известно, что она предназначена в жены кронпринцу королевства Тиссели. Вызывающее поведение могло навредить репутации обоих королевств.

Подобная перспектива никогда не привлекала Валентину.

С течением времени она даже начала испытывать гордость оттого, что бережет себя для предстоящей свадьбы с принцем Рудольфом. Она подарит девственность мужу в первую брачную ночь. Ни отец, ни королевство здесь ни при чем.

«Это гордость заставляет тебя хранить чистоту или долг?» – вопрошал тогда внутренний голос. Валентина не знала ответа на этот вопрос.

Дело в том, что Валентина не имела понятия, как обращаться с мужчинами. Она сегодня впервые так долго пробыла наедине с мужчиной. Обычно принцесса Валентина была окружена роем помощников и прислуги.

«Вот почему ей так трудно дышать, – объяснила она себе. – Это от новизны ощущений, а не от присутствия Ахилла».

Тем не менее она с облегчением вздохнула, когда лимузин остановился у элегантного особняка в Верхнем Вест-Сайде недалеко от Центрального парка.

Легкий бриз с Гудзона ласково коснулся ее щек, как только она вышла из машины. Валентина почувствовала запах цветов, что показалось ей необычным для урбанистического Нью-Йорка.

Ахилл хранил молчание, пока они входили в здание и поднимались в лифте. Он лишь коротко кивнул, отвечая на приветствие швейцара и охранника.

В голове Валентины царил сумбур, а в душе смятение. Она уже не понимала, зачем она поменялась с Натали и что хочет получить.

«Передышку», – упрямо напомнила она себе. Каникулы. Небольшой праздник и свободу от условностей и протокола дворцовой жизни принцессы Валентины. Сейчас для нее это крайне важно. Через два месяца она будет готова осчастливить своих подданных, отца и будущего свекра, выйдя замуж за принца Рудольфа.

Возможность сбежать от рутины королевского протокола и постоянной опеки отца показалась ей счастьем и благодатью.

И она не позволит этому самонадеянному миллиардеру все испортить.

Двери лифта открылись, и они очутились в роскошном холле современного пентхауса. Валентина следовала за Ахиллом, который по-прежнему не удостаивал ее взглядом, чему она была рада. Он шел впереди, дав тем самым ей возможность осмотреться.

Она увидела высокие потолки и панорамные окна. Винтовые лестницы вели на верхние этажи. Уютный интерьер в стиле ар-деко говорил о том, что это реальное жилище Ахилла, а не показная витрина богатства и успеха.

Валентина упрямо пыталась себя убедить, что это не должно ее волновать.

Она испытала облегчение при появлении сияющей экономки, закудахтавшей по-гречески. Валентина немного понимала и говорила на этом языке. Сразу было видно, что, несмотря на все его высокомерие и крутой нрав, экономка в нем души не чаяла.

Она буквально светилась. При виде такой радушной встречи, теплое чувство к Ахиллу начало было закрадываться и в душу Валентины, что она решительно пресекла. Ахилл известен в деловом мире своей беспощадностью, тем не менее экономка относится к нему как к близкому человеку. Пока еще рано судить.

Экономка заявила, что накормит его и не примет никаких отказов, направляясь с этими словами на кухню.

– Вы так осматриваетесь, будто впервые здесь очутились, – заметил Ахилл. – А вы ведь провели здесь больше времени, чем я сам за последние пять лет.

Валентина вздрогнула, оторвавшись от своих мыслей. А он к тому же еще и весьма проницателен, подумалось ей. Может он над ней издевается?

– Мистер Касилиерис, – как можно мягче, но с легким упреком произнесла она, – я работаю на вас и не понимаю, почему вы проявляете сегодня такой повышенный интерес к тому, что у меня в голове. Тем более что вы ошибаетесь.

– Да?

– Абсолютно. – Она удивленно вскинула брови. – Если мы сосредоточимся на работе, а не на анализе моих мыслей, это будет лучше для дела и более продуктивно.

– Так же продуктивно, как на борту самолета? – не преминул поддеть ее Ахилл.

Валентина лишь улыбнулась в ответ, надеясь, что выглядит скорее загадочно, чем растерянно.

– Неужели вы растерялись? – поинтересовалась она, потому что они все еще стояли посреди просторного холла.

– Поосторожнее, мисс Монэт, – угрожающе проронил он. – Несоблюдение субординации повеселило меня сегодня, но всему есть предел. В ваших собственных интересах не заходить слишком далеко.

Валентина замерла, хотя на языке так и вертелся вопрос: что будет, если она продолжит?

Слава богу, она сдержала этот безумный порыв.

Вошли слуги с багажом. Но Ахилл их даже не заметил. Он продолжал пристально смотреть на Валентину. Но ей было не привыкать к вниманию посторонних. Дворцовый протокол был отличной школой. Она и бровью не повела. Какое ей дело до раздраженного бизнесмена.

– Я так понимаю, что мы можем приступить к работе без промедления, не поднимаясь в свои комнаты? – мягко спросил он.

Валентине снова показалось, что он знает больше, чем говорит.

Странно, но она почувствовала себя запятнанной, словно он предлагал…

Но это полный абсурд. Ахилл Касилиерис был не менее известен своей разборчивостью и даже благородством при выборе любовниц, чем своей деловой хваткой и доминированием в компании. Валентина имела возможность почитать о нем в Интернете, после того как он удалился в рабочий кабинет на борту самолета. Не найдя в салоне никакого чтива, кроме скучных экономических журналов, Валентина скинула туфли и, удобно устроившись в мягком кожаном кресле, открывала один за другим сайты таблоидов, которые обычно избегала. Она знала, сколько там недостоверной информации про нее, почему же данные про других людей будут достоверными?

Тем не менее она обнаружила, что интернетресурсы довольно благосклонно относятся к Ахиллу Касилиерису. Она увидела фотографии с благотворительных мероприятий. Что касалось партнерш по сексу, ей стало ясно, что Ахилл обращает внимание не столько на внешность, сколько на деятельность выбираемых для отношений женщин. Они должны быть безусловно красивыми, но не только.

Среди его подруг были: известный адвокат по правам человека, журналистка, работавшая в горячих точках и основавшая фонд для оказания помощи больным раком, бывшая олимпийская чемпионка, тренирующая сейчас трудных подростков.

Его тип – состоявшиеся и красивые женщины, а не молоденькие и смазливые золотоискательницы.

Еще она поняла, что помощница миллиардера не входит в список профессий, могущих его заинтересовать при выборе очередной спутницы. Ведь секретарша не спасает жизни и не улучшает общество.

Валентина угрюмо смотрела ему в спину, пока следовала за ним в светлый и просторный офис, оборудованный по последнему слову техники. Она остановилась посередине офиса в ожидании дальнейших инструкций. Ахилл лишь изумленно выгнул бровь. Опершись ладонями о дубовый рабочий стол, он взглянул на нее так, что у Валентины едва не подкосились ноги.

Она замерла и ощутила себя так, будто он сжал ее в объятиях.

– Когда будете готовы, мисс Монэт, соблаговолите занять свое место, – резко сказал он. Валентина по-прежнему ощущала слабость в коленях и легкое головокружение, сама не понимая почему. – Хотя я просто обожаю, когда меня заставляют ждать, – ехидно заметил он.

Чувствуя себя виноватой, Валентина покорно опустилась на стул справа от его стола и достала из сумки Натали ноутбук.

Прочитав сообщения от двойника, она получила пароль и несколько полезных советов.

«Записывайте все, что он говорит. Он часто забывает сказанное, поэтому нужны письменные доказательства. Одна из моих обязанностей – служить его памятью».

Валентина хотела было ответить, что она думает по этому поводу, но воздержалась. Если Натали захочет уволиться, это должно быть ее решение, а не той, которая ее будет замещать несколько недель.

– Что-то еще? – раздраженно спросил Ахилл. – Хотите перекусить? Или вздремнуть? Скажите, что мне сделать, чтобы вы чувствовали себя удобно и могли немного поработать сегодня?

Валентина не знала, что на нее накатило. Ей захотелось ответить ему в том же духе. Ей, которая гордилась своим умением сохранять спокойствие и хладнокровие в любой ситуации. Она жаждала крови. Не важно, что это безумие. В его буравящем темном взгляде и кривой ухмылке читался вызов.

Но она напомнила себе, что это не ее жизнь и не ее работа. Она не имеет никакого права разрушить жизнь другой женщины, согласившейся на этот авантюрный обмен. Валентина была уверена, что и Натали лишь внесет свежую струю в размеренную рутину дворцовой жизни, не прибегая к радикальным переменам. Ни та ни другая не намерены разрушать созданное до их перевоплощения друг в друга.

Валентина с трудом подавила в себе порыв швырнуть ноутбуком в Ахилла. Она безмятежно улыбнулась ему и приступила к работе.

Был уже поздний вечер, когда Ахилл закончил мучить принцессу-притворщицу.

Он заставил ее разбираться в византийских контрактах, над которыми сломали голову его юристы. Он задавал вопросы по пунктам контракта, в которых даже сам не мог разобраться. Он заставил ее подготовить памятки, которые не собирался рассылать. Он спрашивал ее о событиях, которые не входили в ее компетенцию. И все это доставляло ему неимоверное удовольствие.

Когда экономка вкатила сервировочный столик, уставленный тарелками с закусками, и начала сервировать стол на двоих, Ахилл скомандовал:

– Деметра, ставь один прибор. Моя помощница не любит есть во время работы.

– Это правда, – весело согласилась она. – Я считаю это слабостью. – Валентина улыбнулась Ахиллу. – А вы не стесняйтесь и подкрепитесь.

«Один – ноль в пользу принцессы», – подумал Ахилл.

Самым удивительным было то, что принцесса Валентина никогда не отступала. Ее способность не моргнув глазом рассуждать о том, о чем она не имела ни малейшего представления, поражала. Ахилл мог бы восхититься подобным качеством, если бы это не его она старалась провести.

– Уже поздно, – наконец сказал он, решив, что у нее уже слипаются глаза. Он тоже устал, хотя скорее выбросился бы из окна пентхауса, чем признался в этом даже себе, не говоря уже о Валентине. – И хотя работы еще непочатый край, думаю, что на сегодня можно закончить.

Валентина сидела на стуле, подобрав под себя ноги и блестя изумрудными глазами.

– Я пойму, если вам нужно отдохнуть, сэр, – приторно-слащавым тоном произнесла она.

Ахилл стоял спиной к окну, за которым бурлил ночной Манхэттен. Услышав слова Валентины, он почувствовал, как в нем закипает весьма опасное чувство…

– Мне показалось, или вы ставите под сомнение мою работоспособность?

– Боже упаси, – всплеснула руками она. – Вы же Ахилл Касилиерис, само воплощение настоящего мужчины. Слабость для вас – непозволительная роскошь.

– Похоже, что дискутировать со мной – ваша новая стратегия, – как можно мягче сказал он, пытаясь справиться с охватившим его внутренним жаром. – Позвольте вас предупредить, что это можно назвать стратегией в том случае, если ваша цель – остаться без работы и без рекомендаций. Не говоря уже о черной метке, которую я с радостью поставлю напротив вашей фамилии.

Валентина лишь беспечно махнула рукой.

– Столько угроз. – Она качнула головой. – Понимаю, что это ваш стиль руководства и вы успешный бизнесмен. Но это так утомительно.

– Подойдите сюда, – сказал он. – И не заставляйте меня просить дважды. Вам не понравится.

Она грациозно поднялась со стула. Валентина все делала с непринужденной грацией, влиявшей на него так, что он не хотел об этом думать. Он знал, что она не хочет к нему приближаться. Он просто чувствовал, что она осторожничает. На миг ему показалось, что она откажется ему повиноваться. Если она заартачится и останется на другом конце офиса, он еще больше укрепится в мысли, что хочет ее.

Этого не должно произойти ни под каким видом. Ахилл – человек, который не испытывает желаний, он просто берет. Желать – значит проявлять слабость, а это ведет в темноту. Хотя сегодня он не считал желание слабостью, скорее наоборот.

Он явно недооценил принцессу.

Валентина расправила плечи едва заметным движением и направилась к нему, высоко держа голову и с прямой спиной, словно прима-балерина. На ее губах играла приятная улыбка, которую, как он теперь знал, она умела изобразить в нужный момент. Это вызвало у него восхищение, хотя ему не хотелось себе в этом признаваться.

Реакция его тела на ее грациозную походку удивила его. Он почувствовал, как участился пульс и кровь забурлила в венах. Возбуждение, словно разряд тока, пронзило его мощную атлетическую фигуру. Валентина подошла и встала рядом.

– Что вы видите из окна?

– Это вопрос с подвохом? – ответила она вопросом на вопрос. – Я вижу Манхэттен.

– Я вырос в трущобах. – Его голос прозвучал резче, чем ему хотелось. – Для успешных бизнесменов в порядке вещей рассказывать о том, что они начинали карьеру с нуля. Особенно это касается американцев. Но в большинстве случаев они явно преувеличивают. В моем же случае трущобы – еще мягко сказано.

Валентина судорожно сглотнула.

– Не понимаю, зачем вы мне это рассказываете.

– Вы смотрите из окна и видите шумный город, пробки, спешащих по своим делам людей. – Он слегка отодвинулся, чтобы посмотреть на Валентину. – Я вижу надежду, отчаяние и боль от потерь, через которые мне пришлось пройти, чтобы предстать перед вами нынешним Ахиллом Касилиерисом, создавшим все это. – Он махнул рукой в сторону пентхауса и «Касилиерис кампани» в придачу. – И я ни перед чем не остановлюсь, чтобы защитить созданное.

Ахилл не знал, что с ним произошло, пока он говорил. Ему вдруг захотелось, чтобы эта принцесса, пытающаяся его дурачить, поняла его.

Такое происходит с ним впервые, и это невыносимо. Но его уже понесло.

– Вы считаете стремление к успеху случайным, мисс Монэт? – спросил он, рискуя выложить ей правду о себе, которой никогда и ни с кем прежде не делился. – Амбиции, внутренний драйв, воля к победе, вы думаете, что все это на деревьях растет? Хотя, похоже, я не у той спрашиваю. Не вы ли тысячу раз заявляли, что не амбициозны?

Это было одной из причин, почему Натали так долго с ним работала. Другие старались использовать подобную должность как трамплин для карьерного роста. Но эта женщина не Натали. Сейчас он знал это наверняка, поскольку вел упорную борьбу с собой, чтобы ненароком не распустить руки.

– Амбиции, как мне кажется, позволительны тем, кто свободен им следовать, для тех же, кто не обладает такой свободой, – глаза Валентины сверкнули, и Ахиллу вдруг захотелось узнать, каковы ее стремления, – это не что иное, как неудовлетворенность, которая гораздо менее значима и более деструктивна. Надеюсь, вы со мной согласитесь.

Развернувшись к Валентине лицом, Ахилл непроизвольно протянул руку и дернул ее за кончик шелкового конского хвоста, который касался ее плеч всякий раз, когда она поворачивала голову.

Губы Валентины слегка приоткрылись, и ее нежное дыхание коснулось его щеки. Ахиллу страстно захотелось ее обнять, но он сдержался.

– Стало быть, вы чем-то не удовлетворены? – спросил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не назвать ее настоящим именем. Ахиллу вдруг расхотелось играть с ней в прятки.

Валентина довольно долго молчала.

– В самом понятии «неудовлетворенность» нет ничего страшного, – наконец сказала она. – Но вы считаете ее предательством, хотя это неверно.

– Как же иначе? – удивился Ахилл.

– Возможно, быть и лояльным, и открытым другим шансам, которые предоставляет жизнь, – ответила она.

– Не думаю, что такое сочетание возможно, – резко сказал он. – Ты или верен своим обязательствам, или нет, третьего не дано.

При этих словах Валентина напряглась. На ее лицо набежала тень, но тут же исчезла. Она взяла себя в руки. Отчего-то Ахилл не чувствовал себя победителем.

– Иногда обязательства не твои, – буравя его взглядом, жестко сказала Валентина. – Порой они достаются тебе по наследству. Легко сказать, что ты будешь их соблюдать, потому что от тебя этого ждут, но трудно сделать.

Он понял, о чем она говорила. Ее предстоящий династический брак. Тем не менее он не испытывал жалости к избалованной дворцовой жизнью и ни к чему не приспособленной принцессе. Хотя, как это ни странно, в нем зашевелилось чувство стыда, которое он никогда не позволял себе испытывать. А еще его охватило вожделение.

Это была для него ночь открытий. Ему хотелось прервать их эмоциональную дискуссию поцелуем, попробовав на вкус ее чувственные губы. Ему хотелось насытиться ею, как умирающему от голода. Это желание росло в нем с того момента, как они оказались на борту самолета и он окончательно понял, что его помощница не та, за кого себя выдает. Тем не менее он заглушил зов плоти и, отойдя от нее, сказал:

– Я думаю, вам следует выспаться, – тоном воспитателя заявил Ахилл, хотя никогда в жизни никого не воспитывал. Он даже не думал, что такое возможно, но не пытался сейчас анализировать. – Возможно, тогда у вас в голове прояснится, и вы поймете, кто вы такая. Дальние перелеты и смена часовых поясов могут сыграть злую шутку. По себе знаю.

Ахилл был уверен, что после этих слов она ретируется. Но не тут-то было. Ее взгляд потемнел, но она продолжала упрямо на него смотреть и, похоже, никуда не собиралась сбегать.

– Я прекрасно знаю, кто я такая, мистер Каси лиерис, – твердо ответила она, сверкнув изумрудным взглядом из-за стекол очков. – И уверена, что вы тоже знаете, кто вы. От долгого полета и смены часового пояса человек устает, но не становится другим.

Она повернулась и направилась к выходу все с той же элегантной грацией и высоко поднятой головой.

Ахилл зачарованно наблюдал за ее уходом.

Когда ее шаги замерли в коридоре, он снова повернулся к окну и уставился на яркий и шумный Манхэттен, которому не было никакого дела до того, что творилось в душе у Ахилла. Эта женщина действовала на него так, что он с трудом себя узнавал.

В голове настойчиво крутились ее слова: «Я прекрасно знаю, кто я такая». Будто это она вела с ним игру и в конце концов выиграла.

Глава 4

Время шло, и Валентина понемногу начала привыкать к роли помощницы неординарного босса.

После того разговора в их первый вечер в Нью-Йорке она вела себя более осмотрительно и не перечила шефу. Валентина просто делала свою работу, как делала бы Натали, хотя понимала, что ей далеко до профессионализма ее двойника.

Одного она не понимала: почему Ахилл до сих пор ее не уволил. Ей было ясно как божий день, что она не соответствует стандартам, предъявляемым Ахиллом сотрудникам его корпорации.

Если у нее и были сомнения на этот счет, он должен был быть первым, кто их развеет.

Офис «Касилиерис компани» располагался в самом сердце Манхэттена. Его огромный кабинет и приемная находились на верхнем этаже офисного здания, подчеркивая тем самым, что Ахилл Касилиерис и его корпорация царят в мире бизнеса. Валентина работала в просторном кабинете рядом, отделенном с двух сторон рецепцией и секретарской комнатой. Такое расположение офисов, как вскоре поняла Валентина, подчеркивало особый статус не только босса, но и ее собственный, поскольку доступ к шефу осуществлялся исключительно через нее.

Валентина так же быстро поняла, что, помимо доступа к шефу, от нее зависит и многое другое.

В ее кабинет постоянно заходили сотрудники, чтобы посоветоваться, как подойти к Ахиллу с тем или иным предложением или проблемой. В первую же неделю она поняла, что все хотят сначала узнать ее мнение. Она была не столько личным помощником, сколько центром, вокруг которого вращалась деятельность корпорации.

– Обсудите это с Натали, – обычно говорил он в середине совещания, даже не удосужившись на нее взглянуть. Обычно он прерывал говорящего, потому что ему не хотелось слышать определенные вещи, пока Натали не оценит ситуацию.

– Соберите данные и покажите сначала Натали, – раздраженно приказывал он менеджерам.

– Почему ты действуешь так, словно первый день работаешь в моей компании? – спросил он однажды у бренд-менеджера компании. – Я не намерен выслушивать твой детский лепет, Джордж. Как можно этого не знать?

Валентина улыбнулась Джорджу, а потом участвовала в мозговом штурме и ободряла менеджера, как могла, надеясь, что ее слова не идут вразрез с тем, что могла сказать Натали.

Она не стала писать Натали, чтобы выяснить это. Ей не хотелось обсуждать с двойником напряженные моменты работы с боссом.

Она не знала, чего больше боится: того, что у Натали никогда не было напряженных отношений с шефом и Валентина осложнила ей жизнь, или Ахилл осложняет жизнь самой Валентине.

Вместо этого Валентина сосредоточилась на попытке вести нормальную жизнь с нормальной работой. Был ли Ахилл в курсе или нет, Натали играла роль и в его личной жизни.

Впервые услышав на другом конце провода плачущую женщину, Валентина ужаснулась.

– Вам звонит женщина и плачет, – растерянно сказала она. Ей не возбранялось, а даже поощрялось находиться в кабинете босса в любое время.

В тот день Ахилл сидел на диване. Положив ноги на кофейный столик, он, хмурясь, смотрел в компьютер. Услышав ее голос, он оторвался от экрана и так же хмуро посмотрел на нее, будто то, что он изучал в компьютере, имело к ней прямое отношение.

Но это просто нелепо. Валентины для него не существовало. Есть только Натали. И Валентина сомневалась, что Ахилл тратит время на то, чтобы искать в Интернете информацию о персональной помощнице.

– Зачем вы мне об этом говорите? – недовольно спросил он. – Если бы я хотел знать, кто мне звонит, я бы сам отвечал на звонки.

– Но она рыдает, – продолжила Валентина. – Вероятно, она хочет поговорить с тем, кто заставил ее так переживать.

– Еще раз повторяю: мне незачем об этом знать, – раздраженно сказал Ахилл. – Вы мой помощник, и отвечать на звонки – ваша работа. Странно, что вы снова твердите мне о каких-то плачущих женщинах. Я думал, что вопрос закрыт много лет назад.

Валентина непонимающе на него уставилась:

– Неужели вам неинтересно, почему она так огорчена?

– Нет.

– Совсем-совсем неинтересно? – Она пристально смотрела в его недовольное лицо, словно он был инопланетянином. Вероятно, таковым он сейчас и являлся. – Вы даже не знаете, о какой женщине идет речь, да?

– Мисс Монэт, – процедил он сквозь зубы, словно один лишь звук ее имени был ему неприятен, – у меня есть любовницы, но ни одна из них никогда не позвонит по этой линии, чтобы поплакаться на судьбу. И вы прекрасно об этом знаете. – Отложив ноутбук, он сурово взглянул ей в лицо, отчего у нее по спине побежали мурашки. – Напомните мне, что у нас сегодня в рабочей повестке дня, и не отвлекайте меня всякой ерундой. Помнится, вы обещали не упоминать об истеричных женских звонках еще пять лет назад.

В его голосе слышалось явное предупреждение. Тем не менее Валентина не могла сдержаться.

– Я так понимаю, что слезы вас не интересуют, – ровным и спокойным тоном сказала она вместо того, чтобы молча удалиться в свой кабинет.

– Слезы меня интересуют меньше всего на свете, – с кривой ухмылкой ответил он.

Что с ней происходит? Почему она прицепилась к этим слезам? Валентина не могла себе этого объяснить.

– Может, вам следовало бы подумать над своим поведением и о вашем отвращении к слезам? – спросила она.

– Разговор окончен, – спокойно, но решительно ответил он. – Обсудите это с очередной актрисой, рыдающей в трубку.

Валентина сочла его бездушным и холодным бизнесменом. Звонки от женщин тем не менее продолжали регулярно поступать. И Валентина быстро поняла, что Ахилл чисто физически не мог встречаться с таким количеством женщин, потому что работал по двадцать часов в сутки, чему она была свидетелем, работая с ним бок о бок.

– Передайте ему, что вчера он разбил мое сердце вдребезги, – плачущим голосом произнесла очередная дама, когда Валентина сняла трубку.

– Простите, как вас зовут? – вежливо спросила Валентина. – Вы знаете, он очень много работает и у него совсем нет времени на разбивание сердец.

Женщина продолжала скулить в трубку, и Валентина записала ее имя, чтобы передать Ахиллу, когда он спросит о звонках.

– Я сомневаюсь в правдивости ее слов, – пробормотала она, кладя трубку. – Мы работали вчера до двух ночи.

Ахилл засмеялся:

– Вот и я о том же. Понятия не имею, кто эта женщина или любая другая. – Он пожал плечами. – Мои адвокаты по уши увязли в исках об установлении отцовства, но выиграли все до единого.

Валентину страшно удивило это признание. Вероятно, она слишком наивна. У нее тоже было много незнакомых воздыхателей, заявлявших, что знакомы с ней, присылавших письма во дворец из разных стран, а порой даже из мест заключения. Это все издержки публичной жизни и официального протокола, предписывавшего поездки с официальными визитами, приемы, светские рауты и тому подобное. Однако ей никогда не звонили, пытаясь настоять на связи. Даже если и были подобные попытки, ей о них не докладывали. Валентине стало немного не по себе, хотя она сама не знала почему.

– Удивительно, как много расстроенных женщин думают, что если заявят, будто встречались с вами, то вы поверите, – сказала Валентина не подумав.

Взгляд его золотисто-янтарных глаз затронул в ее душе тайные струны. Она почувствовала себя неустойчиво, хотя была в туфлях на низком каблуке, какие обычно носила в офисе Натали. Ей вдруг захотелось оказаться в броне, а не в элегантном жакете и юбке-карандаш, чтобы противостоять его магнетическому взгляду. Или воздвигнуть вокруг себя каменную стену.

– Вокруг много расстроенных женщин, – констатировал Ахилл, – и каждая норовит уверить меня в том, что имела со мной связь. Как вы думаете, мисс Монэт, почему?

Она сказала себе, что невозможно, чтобы он знал, что и она одна из таких женщин, несмотря на то, что его взгляд буквально пригвоздил ее к месту. Несмотря на то, как он выделил голосом ее имя.

Даже если у него и возникли подозрения относительно помощницы, он не может знать наверняка. Потому что никто не знает. Валентина сама не знала о существовании Натали, пока они случайно не встретилась в той туалетной комнате в аэропорту. А это означало, что ей лгали про ее рождение и детство и про мать.

Но Ахилл никак не мог знать об этом.

– Возможно, все дело в вас, – пробормотала она в ответ. Она улыбнулась, увидев, как поползли вверх его брови в высокомерном удивлении, которое всегда ее немного ошеломляло. – Я только хотела сказать, что вы публичный человек и мнение о вас зачастую строится на основании реакции прессы, которую вы не жалуете.

– Я совсем не публичный человек и не заигрываю с прессой, – возразил он.

Валентина подавила вздох:

– Вы очень богатый человек. Хотите вы того или нет, но вы привлекаете к себе внимание. Ахилл так пристально посмотрел на нее, что она едва не отвела взгляд.

– Вы считаете, что повышенный интерес публики к моей персоне заставит меня ему потворствовать? – спокойно спросил он. – Как раз наоборот. Но мне интересно знать, что вы считаете, будто что-то должны безликой массе, которая вами восхищается.

Валентина буквально онемела.

– Никакие массы, ни безликие, ни с лицом, не восторгаются мной, мистер Касилиерис. Они не имеют ни малейшего представления о моем существовании. Я простой помощник руководителя, не более того.

Его лицо оставалось бесстрастным, только глаза сверкали расплавленным золотом так, что у нее под ногами зашатался пол.

– Конечно, конечно, – согласился он. В его голосе ей послышалась угроза. – Это моя ошибка.

Последние несколько дней они работали буквально на износ. Сделка, которую намеревался заключить Ахилл, таила в себе множество подводных камней и требовала очень тщательной проработки. Толпы адвокатов и представителей партнеров по сделке наводняли офис с утра до вечера. В контракты вносились бесконечные поправки. Работали без перерыва. Еду доставляли из лучших ресторанов Нью-Йорка, выпивались литры кофе, который заваривали в современной кофемашине прямо в офисе.

Поздним вечером того же дня Валентина по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке. Она склонилась над контрактом, который подвинул ей Ахилл, чтобы она взглянула свежим глазом, когда вдруг поняла, что они остались в офисе одни. Не было видно ни сотрудников, ни партнеров, ни даже уборщиц. Стояла оглушительная тишина.

Сердце Валентины замерло. Только он и она.

Это не имело никакого значения, пыталась уверить себя она. Они часто оставались наедине – в автомобиле, в пентхаусе, в самолете. Ей подумалось, что ни с одним мужчиной она не проводила столько времени, сколько с Ахиллом, если не считать отца.

Она непроизвольно оторвала взгляд от контракта, который читала. Ахилл сидел за столом напротив нее, сосредоточенно изучая лежащую перед ним груду сопроводительной документации к контракту. Он выглядел, как обычно, по-деловому. На красивом волевом лице никаких следов усталости.

«Хватит есть его глазами, сконцентрируйся на работе», – внутренне приказала она себе.

Но не могла оторвать от него взгляд. Ей вспомнился их первый вечер в Нью-Йорке, как близко они стояли друг к другу у окна в его роскошном пентхаусе, с захватывающим видом на Манхэттен. Она вспомнила их разговор и его пронзительный взгляд, проникающий в самую душу. Более того, она помнила его прикосновение к ее волосам, собранным в конский хвост. Это был очень интимный жест.

Сейчас Ахилл сидел откинувшись на спинку кресла, заложив руки за голову, и о чем-то сосредоточенно думал. На скулах и подбородке пробивалась щетина, делая его похожим на пирата.

Валентина попыталась отвлечься от крамольных мыслей и снова погрузилась в изучение контракта. На столе громоздились кипы документов вперемешку с остатками еды, доставку которой она заказала в ресторане. Для нее это было в новинку. Она была уверена, что обычные люди часто заказывали доставку готовых блюд из ресторана на дом, но Валентина – принцесса и никогда прежде не заказывала еду сама себе. Поэтому сейчас она даже гордилась собой.

– Уже поздно, – сказал Ахилл, потянувшись и взглянув на нее.

Валентина испытала какое-то внутреннее беспокойство от его взгляда и ленивого тона.

– А я думала, вы собираетесь работать до рассвета, – как можно непринужденнее обронила она, надеясь, что ничем себя не выдала.

Ахилл опустил руки на подлокотники кресла, но его взгляд был по-прежнему прикован к ее лицу. Этот магнетический взгляд будоражил Валентину. Сейчас в пустом офисе он был еще более опасен.

У Валентины опыта общения с мужчинами – кот наплакал. Конечно, она читала любовные романы. И в них все именно так и начиналось – от одного взгляда красавца-мужчины героиню охватывает любовное томление, а в животе порхают бабочки.

«Не будь дурой», – внутренне приказала она себе.

Потому что она принцесса Валентина из Мюрино. Она с рождения предназначена другому. Она оказалась на противоположном конце света и в чужой личине по воле случая, хотя и по собственному желанию.

Да, сейчас она выступает в роли Натали Монэт, но остается самой собой. Ее чувство долга перед отцом и королевством, ее обязательства перед женихом никуда не делись. И кем бы Валентина себя ни ощущала в присутствии этого самонадеянного, но харизматичного мужчины, от которого у нее голова шла кругом, она останется верна своим обещаниям.

Даже если эти обещания дал вместо нее отец.

– Если вы продолжите так на меня смотреть, – намеренно мягко сказал Ахилл, – я за себя не поручусь.

У Валентины пересохло во рту.

– Не понимаю, о чем вы, – прошептала она.

– Прекрасно понимаете, – парировал он.

Ахилл не шелохнулся, но, казалось, что он заполнил собой все пространство, настолько сильной была его мужская энергетика.

Валентина внутренне содрогнулась от охватившего ее вожделения. Еще немного, и она просто взорвется.

– Не знаю, что вы имеете в виду, – прерывающимся голосом сказала она. – Но мне не нравятся ваши намеки. Думаю, что мы слишком здесь задержались. Кажется, вы ошибочно принимаете меня за вашу очередную любовницу или, хуже того, за одну из тех, кто вам звонит, предлагая себя на эту роль.

– Как раз наоборот, мисс Монэт. – Ахилл посерьезнел: никакого блеска в глазах, губы сжаты в тонкую полоску. Однако ситуация только ухудшилась.

– Вы занимаетесь и моими любовницами, и претендентками на эту роль. Как я могу перепутать вас с ними? – Он склонил голову набок. – Или вы желаете попробоваться на эту роль? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Нет, – поспешно ответила Валентина. – Не собираюсь пробоваться на подобное. К тому же у меня уже есть работа.

– Но вы говорили, что подумываете уволиться. – У нее возникло ощущение, что Ахилл забавляется возникшей ситуацией. – Возможно, вы хотите перейти из офиса ко мне в постель?

Валентина пыталась сохранять самообладание. Она говорила себе, что была глубоко оскорблена от имени Натали, потому что это гнусное предложение касалось ее двойника, а не самой Валентины. Она еще много чего пыталась себе сказать, но вместо этого услужливое воображение рисовало ей безумные любовные сцены. Валентина представила их в спальне. Она словно наяву увидела его поджарое мускулистое тело и ощутила мощную сексуальную энергию, дарящую такое наслаждение, что у нее перехватило дыхание, и легкий спазм, о котором Валентина отказывалась думать, заставил ее поерзать на стуле.

Будто все уже происходило на самом деле.

– Я знаю, что это будет для вас шоком, – сказала Валентина, пытаясь придать голосу металл, – но меня абсолютно не привлекает идея переспать с вами.

– Вы правы, – подтвердил он, блестя глазами. – Я в шоке.

– В следующий раз, когда позвонит очередная претендентка на роль любовницы, – холодно сказала Валентина, – я соединю вас с ней, и вы сможете обсуждать любовную тактику сколько вашей душе угодно.

– А если она мне не понравится? – лениво спросил Ахилл. – Что, если я хочу пересмотреть наши рабочие отношения и перевести их в новое русло после пяти лет совместной работы?

Валентина пыталась уверить себя, что Ахилл ее просто испытывает. Натали говорила, что их отношения всегда были сугубо деловыми. Зачем ему понадобилось что-то менять? Она уже поняла, что он никогда не смешивает личную жизнь с работой. Как он может завести роман с помощницей, которая знает, где собака зарыта, потому что сама ее и зарыла.

Это наверняка проверка.

– Не нужно ничего менять, – твердо ответила она, словно речь шла об очередном контракте. – Если вы хотите перемен, я подам заявление об уходе и нам придется обсудить компенсационный пакет.

– Нет никакого пакета, мисс Монэт, – пробормотал Ахилл. – И никакого заявления об уходе не будет. Когда вы наконец поймете, что вы здесь для того, чтобы выполнять мои пожелания, не более того. Возможно, мой взгляд на вашу роль в компании изменился.

«Он просто испытывает тебя», – пыталась убедить себя Валентина. Ей подумалось, что Ахилл подзуживает ее, а вернее, Натали, чтобы понять, почему изменилось ее поведение. Он же не знает о существовании принцессы Валентины.

Другого объяснения быть не может.

– Стало быть, теперь вы хотите, чтобы я выполняла ваши желания, лежа на спине? – с трудом придав голосу сдержанность, спросила она.

– Вы говорите таким тоном, будто сама идея внушает вам отвращение. – Уголки его губ изогнулись в дьявольской усмешке. – Я уверен, что это не так.

Валентина заставила себя вежливо улыбнуться, стараясь казаться равнодушной, хотя сердце готово было выскочить из груди.

– Разумеется, я польщена вашим предложением, – сказала она слишком слащаво, чтобы он принял ее ответ за искренний.

Ахилл расхохотался. В этот момент она поняла, что он видит ее насквозь. Валентину обдало внутренним жаром. Она не понимала, что с ней происходит. Казалось, он контролирует ее чувства и эмоции, не дотрагиваясь до нее, а просто сидя напротив. Она впервые увидела себя в новом свете.

– Вам легко мне отказать? – спросил Ахилл, все еще улыбаясь и испепеляя ее взглядом золотистых глаз.

Валентину охватила внутренняя дрожь. Ей казалось, что она чувствует прикосновение его крупных рук к своей коже.

Она не могла думать ни о чем другом. Его руки на ее теле. Ласкают интимные места, до которых не дотрагивался пока ни один мужчина. Она несколько раз судорожно сглотнула. В ушах звенело.

– Думаете, ваш отказ сработает? – чуть хрипловато поинтересовался он.

– Да, непременно, – ответила она, цепляясь за свою вежливую улыбку, как за соломинку. – Кроме того, я могу обратиться в отдел кадров с заявлением о сексуальном домогательстве.

Ахилл хрипло рассмеялся. А по телу Валентины пробежала новая волна мурашек.

– Я в восторге от вашей наигранной наивности. В вас погибла отличная актриса. Думаю, мы оба знаем, каков будет ответ, – соглашайтесь или увольняйтесь.

– Не уверена, что отдел кадров даст подобную формулировку, – запальчиво ответила Валентина, стараясь не думать о первой половине фразы насчет «соглашайтесь». – Похоже, вы опрометчиво считаете, что в вашей корпорации царит культ личности, а не деловые отношения.

Если Валентина рассчитывала смутить его подобным заявлением, у нее ничего не вышло.

– А вы разве в этом сомневаетесь?

– Не уверена, что этим следует хвастаться, мистер Касилиерис, – парировала она.

Его взгляд полыхал ярким пламенем. Валентина поняла, что говорит сейчас отнюдь не про работу и не про компанию.

– Разве можно назвать хвастовством реальное положение вещей? – поинтересовался он.

Валентина порывисто поднялась со стула. Ее хваленое умение держать себя в руках трещало по швам. Она могла бы продолжить словесную дуэль со своим достойным противником, но чувствовала, что они приближаются к краю пропасти. Она могла бы попытаться и дальше притворяться, что сумеет противостоять охватившему ее страстному влечению к харизматическому боссу. Но необходимо положить этому конец. Она не хотела разрушить жизнь Натали. Валентина пожалела, что поддалась такому необдуманному порыву в туалетной комнате лондонского аэропорта.

«Если бы не тот порыв, тебя бы здесь не было, – нашептывал ей внутренний голос. – Ты этого хочешь?»

Валентина знала, что не хочет. Она знала, что ей всю жизнь предстоит прожить с нелюбимым мужем, заниматься благотворительностью и постоянно находиться под прицелом прессы. Подданные будут ее обожать, а двор льстить. Она родит наследников. Если повезет, то ее отношения с мужем с годами могут перерасти в дружбу.

Может быть, процесс зачатия наследников принесет ей удовлетворение. Кто знает? Одно она знала наверняка: ее жених, наследный принц, никогда не вызывал в ней чувств, которые пробуждал Ахилл одним только взглядом и улыбкой.

Но она не может оставаться в офисе всю ночь. Это несправедливо по отношению к Натали. Та сделала ей такой подарок, что не заслуживает презрения.

– Разве я уже отпустил вас? – с напускным удивлением поинтересовался Ахилл, видя, что Валентина намерена уйти. – Я запутался. Вы ведь все еще на меня работаете, не так ли?

Валентина никак не могла взять в толк, как это у него получается все время переигрывать ее. Она стояла, а он оставался в кресле и тем не менее возвышался над ней в прямом и переносном смысле.

– Я ухожу именно потому, что хочу продолжить работать на вас, – сказала Валентина как можно спокойнее. – Мы можем закончить остальное утром. – Она постучала по столу пальцем. – Я имею в виду документы и контракт, а не ваше неприличное предложение, за которое жду от вас извинений.

Ахилл молча наблюдал за ней, сидя в кресле.

– Вы свободны, – приказным тоном заявил он. – Но не думайте, что я не сомкну всю ночь глаз, обдумывая извинения. Их не будет.

Валентина хотела было ответить, но в горле у нее пересохло, и она словно онемела. Ахилл тем временем нарочито спокойно продолжил:

– Ночью, когда вы будете вертеться в постели в тщетной попытке заснуть и пялиться в потолок спальни, которая принадлежит мне, как и весь пентхаус, подумайте о том, что мешает вам заснуть. Представьте, чем мы могли бы заняться в постели, как я неистово любил бы вас, а вы меня. Как хорошо нам было бы вместе под одной крышей.

– Это абсолютно неприемлемо, мистер Касилиерис. Полагаю, вы сами об этом знаете.

Валентина понимала, что ее слова прозвучали не так убедительно, как бы ей хотелось.

– Вам не приходило в голову, что мы очень подходим друг другу? – продолжил он свою пытку. – Сегодня ночью поразмышляйте над этим.

Валентина перестала притворяться, что его слова ей безразличны, но отвечать ничего не стала. Она обошла стол и направилась к выходу, чувствуя на себе его горящий взгляд.

Она инстинктивно ускорила шаг и почти побежала. Его раскатистый смех преследовал ее, пока она быстро шла по коридору.

Глава 5

Вечеринки по случаю удачного завершения сделки обычно доставляли Ахиллу удовольствие. Он буквально упивался своим успехом. Но сегодня ему явно что-то мешало, хотя он не совсем понимал причину беспокойства. Он работал полтора года, как каторжный, чтобы заполучить этот элитный отель на Манхэттене и реконструировать его по своему вкусу. Ахилл планировал придать гостинице европейскую элегантность с акцентом на греческие традиции. Он надеялся, что она станет его визитной карточкой в цепочке прочих, носящих его имя и разбросанных по всему миру.

Ему бы ликовать и праздновать, но не тут-то было.

Для вечеринки был выбран популярный в Нью-Йорке стейк-хаус, известный своей кухней и напитками и пользующийся заслуженной славой у знатоков и любителей стейков. Обычно Ахилл позволял себе пропустить пару стаканчиков, чтобы снять напряжение и усталость. Он даже улыбался, притворяясь нормальным человеком из плоти и крови, а не беспощадным монстром, думающим только о зеленых купюрах с изображением первого президента США.

Подобное превращение доставляло ему удовольствие, даже если и длилось недолго. Среди коллег он был известен своим крутым нравом, беспощадностью и неприветливостью. Подобные черты характера были присущи большинству крупных бизнесменов. Но порой он мог и пошутить, и очаровать деловых партнеров, когда на кону стояла его, и только его выгода и интересы.

Сегодня игривое настроение задержалось где-то в пути.

Он стоял у бара, медленно потягивая виски, хотя ему хотелось опрокинуть стакан и взять следующий. Внимание Ахилла было приковано к его принцессе, которая общалась с приглашенными на вечеринку гостями. По его приказу.

– Принесите компании пользу, пожалуйста, – попросил он, как только они приехали в ресторан. – Постарайтесь очаровать этих господ. Если вам, конечно, это удастся.

Он намеренно хотел ее оскорбить, заронить в ее душу сомнение, что она способна быть деловой и очаровательной одновременно. Он хотел, чтобы она тоже почувствовала себя не в своей тарелке.

В присутствии Валентины Ахилл отчего-то ощущал себя неопытным юношей, а не акулой бизнеса, что сильно его раздражало.

Но Валентина излучала полное спокойствие и безмятежность.

– Как скажете, – пробормотала она елейным тоном, который использовала, когда особенно хотела ему досадить. Валентина не преминула одарить его лучезарной улыбкой, от которой у Ахилла закипела кровь. – Ваше малейшее желание – для меня закон.

Сейчас Ахилл пожалел о своем приказе. Ему не хотелось, чтобы его деловые партнеры пялились на принцессу. Если бы это была настоящая Натали, она непременно стала бы незаметной. Да и кому из гостей захотелось бы с ней общаться после ее обычно равнодушных кивков в качестве приветствия и более чем прохладных поздравлений с завершением сделки. Но такова Натали. Затем она села бы в уголок и продолжила работать на ноутбуке. Ахилл только сейчас понял, что недооценивал ее удивительную способность быть всегда рядом, оставаясь при этом незаметной.

Принцесса Валентина, наоборот, не смогла бы оставаться в тени, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Она походила на луч света в темном царстве бизнеса.

Валентина, грациозно двигаясь, переходила от одной группы к другой, одаривая гостей очаровательной улыбкой, в которой не было ни тени лести или подобострастия. Ему она так никогда не улыбалась. Ночами он рассматривал ее фотографии в Сети, сгорбившись у компьютера, словно одержимый страстью тролль в пещере, пока она спала в комнате наверху. И эта ее улыбка приводила его в бешенство.

Сегодня она вела себя как настоящая хозяйка вечера, будто это праздновали ее победу, а не его. Он слышал ее мелодичный смех, действовавший на него сильнее любого женского прикосновения. Изящная и грациозная, в юбке-карандаш и ладно сидящем жакете, словно созданном для нее, хотя он отлично знал, что это деловой костюм его настоящей помощницы Натали.

Но Валентина обладала уникальным качеством придавать вещам личностный характер, словно они были сделаны специально для нее.

Включая и его, подумалось Ахиллу. Мысль была ему ненавистна. Он не тот, кого можно держать на коротком поводке. Никогда в жизни ни одной женщине он не позволял вести себя на поводке. Он не мог взять в толк, каким образом эта женщина, затеявшая аферу с обменом с его помощницей, одерживала над ним верх в борьбе, которую они вели и о которой, похоже, знал только он.

Это уж слишком. Ему хотелось голыми руками разрушить этот ресторан, а заодно и весь город.

А еще лучше – схватить ее в охапку и прижать к себе.

Сгрудившиеся вокруг нее мужчины только что не ели из ее рук. Они стояли в опасной близости. Некоторые партнеры чисто по-американски похлопывали ее по плечу или брали за локоть, чтобы привлечь внимание. Это становилось невыносимым.

Валентина притягивала его словно магнит. Она была единственным светлым пятном в его темной жизни. Осознание этого факта ужасало, но он ничего не мог с собой поделать.

Ахилл угрюмо наблюдал за ее передвижениями по залу, отмечая каждый ее взгляд и улыбку, каждый поворот головы, когда копна медных волос рассыпалась по плечам, отливая бронзой в ярком свете люстры, и распалялся еще больше. Он ненавидел сейчас всех приглашенных мужского пола, видя, как те пожирают ее взглядом и воображают ее обнаженной. Черт бы его побрал, но и он грезил о том же.

Он был единственным, кто знал, что перед ним не его незаменимая помощница Натали, как считали все остальные, а совершенно другая женщина. Это знание немного успокаивало.

К тому времени, когда Валентина сделала полный круг по залу, он уже был на взводе.

– Закончили свой обход? – холодно спросил он подошедшую к нему помощницу. – Или предложите им себя на десерт?

Ахилл намеренно хотел ее оскорбить и не скрывал этого.

Однако Валентина лишь удивленно выгнула бровь, словно его хамский выпад всего лишь ее позабавил.

– Это некрасиво с вашей стороны, – только и сказала она.

Ахилл сурово взглянул на нее исподлобья. В душе ему стало стыдно за свое поведение, хотя он ни за что бы не признался в этом. Она смотрела на него, как на расшалившегося мальчугана, который некрасиво себя ведет. Но он ведет себя так всю жизнь, и подобное поведение помогло ему обрести власть и влияние, построить свою бизнес-империю. И он не собирается меняться.

Как он позволил этой женщине обрести над ним такую власть? Как не заметил, что своими руками вручил ей веревку, на которой ему хотелось сейчас повеситься?

Так дальше не может продолжаться. Он должен положить этому конец.

Когда на борту самолета Ахилл понял, что Натали подменили, он решил, что это будет увлекательная игра, которая поможет ему немного расслабиться. Он был уверен, что поставит на место избалованную и капризную принцессу, не знающую, что такое работа, и наивно вообразившую себе, что она так нагло может дурачить самого Ахилла Касилиериса. Он думал, что отправит ее назад во дворец к титулованному жениху в первый же день.

Однако Валентина оказалась совершенно другой. Если она и была избалованна, что подразумевается самим ее статусом, то умело это скрывала. Как ни странно, она беспрекословно выполняла все его приказы, хотя и не всегда умело. Валентина никогда не отнекивалась от поручений, которые ей не нравились. Она не вздыхала и не строила гримас, подобно его другим сотрудникам, когда те думали, что он их не видит.

По правде говоря, она всегда пребывала в добром расположении духа, не в пример другим служащим, включая Натали.

Она не была идеальной секретаршей, что лишь усугубляло ситуацию. Будь она перфекционисткой, он, возможно, и уволил бы ее за малейший промах или игнорировал бы ее, несмот ря на ту игру, которую она вела. Но Ахилл никак не мог выбросить ее из головы.

А именно это он считал неприемлемым. Ахилл жил очень закрыто, никого не пуская в свою частную жизнь. Любовницы занимали в ней минимальное место. Он уже много лет не позволял мыслям о сексе появляться в голове, тем более контролировать его жизнь. Что для него секс, когда он может купить весь мир, если захочет. Да, плотские утехи могут быть приятными, но не более того.

Однако Ахилл не помнил, когда в последний раз просыпался среди ночи с бешено колотящимся сердцем, возбужденной плотью и мыслями о ней. И так продолжается каждую ночь с момента появления Валентины в его самолете.

Это уже граничило с одержимостью.

Ахилл не желал страдать от навязчивой идеи. Он всегда брал то, что хотел, а затем забывал об этом, пока не возникало следующее желание.

И у него не было ни малейшей идеи, почему он должен изменить себе на этот раз.

– Вы хотите мне что-нибудь сказать? – раздался рядом мягкий голос Валентины, вернувший его в реальность надоевшей вечеринки.

– Полагаю, я уже все сказал, – резко бросил он.

– Вы меня не поняли, – улыбнулась она. Издалека могло показаться, что они непринужденно беседуют, но ледяной взгляд ее изумрудных глаз говорил Ахиллу об обратном. – Я имею в виду ваше извинение. Вы готовы передо мной извиниться?

Он усмехнулся.

– Неужели я похож на человека, который извиняется, мисс Монэт? – стальным голосом спросил он. – Разве такое случалось за все время, что вы меня знаете?

– Человека, не умеющего извиняться, вряд ли можно назвать человеком, не так ли, мистер Касилиерис? – На этот раз она улыбкой попы талась замаскировать колкость своих слов. Но только усугубила ситуацию. – Конечно, я рассуждаю теоретически. Тем не менее я считаю, что не извиняются только те, кто опасается, что признание ими вины или правонарушения преуменьшит их значимость. Думаю, вы согласны, что это слабость.

– Тогда скажите мне, что я слабый и незначительный человек! – прорычал он, с удовлетворением наблюдая, как пульсирует жилка у нее на шее.

Ахилл не удивился, когда она быстро ретировалась, пробормотав какое-то извинение. Но его удивило то, что он позволил ей уйти.

«Не сейчас и не здесь», – промелькнуло у него в голове.

Поздним вечером, когда они возвращались с приема в его автомобиле под проливным дождем, Ахилл снова предостерег себя не действовать опрометчиво.

Вот опять.

Валентина сидела рядом и смотрела в окно. На ее губах играла едва заметная улыбка. Она удобно устроилась на широком мягком сиденье и думала о чем-то своем, не обращая на Ахилла никакого внимания, словно ехала в автомобиле одна и думала о совершенно посторонних вещах.

Это становилось невыносимым.

Ахилл не мог думать ни о ком, кроме Валентины. Мысли о ней прожигали насквозь, как кислота. Она, казалось, не замечала или делала вид, что не замечает, как действует на него.

Его руки пришли в движение, прежде чем он осознал, что делает, словно приняли решение за него. Не говоря ни слова, Ахилл обхватил ее за шею и притянул к себе.

Валентина оказалась легкой, как пушинка. Он усадил ее к себе на колени. Ее тело оказалось гибким и податливым. Мягкие округлости манили гораздо больше, чем он ожидал. От нее исходил дурманящий аромат. Она была теп лой и живой – воплощение настоящей женщины.

Ахилл думал только об одном – ее чувственные губы были рядом.

Наконец-то.

– Что вы делаете? – выдохнула она.

– Я полагаю, что здесь все ясно без слов, – прохрипел он. – Это неизбежно должно было случиться.

Ахилл приник к ее губам в жадном и требовательном поцелуе. Вожделение клокотало в нем, как вулкан. Его ладонь скользнула вниз по спине, рука обняла тонкую талию. Ахилл прикусил полную нижнюю губу, впился в чувственный рот, вызвав у Валентины слабый вздох удивления. Он перебирал пальцами медные пряди волос. Поцелуй становился настойчивее. Ее грудь упиралась в твердые мышцы широкой груди Ахилла, и Валентина забывала дышать от восхитительных ощущений. Ее так еще никто и никогда не целовал.

Оторвавшись от ее губ, Ахилл взял ее лицо в ладони и требовательно произнес:

– Хочу, чтобы вы ответили на мой поцелуй.

Валентина выглядела потрясенной и от этого еще более красивой. Ее прозрачные зеленые глаза распахнуты, мягкие губы приоткрыты и уже чуть припухли от поцелуя. Ахиллу нестерпимо захотелось взять ее прямо здесь и сейчас, избавившись наконец от мучительного наваждения.

– Если вы все еще не поняли, – прорычал он, – то это приказ!

Валентина попыталась слегка отстраниться от него и распрямиться, но Ахилл не позволил. Ему нравились ее растерянность и его власть над ней в данный момент.

– Но я ответила на ваш поцелуй, – послушным голосом сказала она, к его удовольствию.

– Не так, как мне бы хотелось, – парировал он.

Щеки Валентины зарделись, но она не отодвинулась от него.

– Возможно, между нами нет химии, – предположила она спокойно. – Не каждая женщина планеты находит вас неотразимым, мистер Касилиерис. – Никогда не задумывались над этим?

– Не вижу в этом никакой проблемы, – ответил он, снова накрывая ее чувственный рот поцелуем.

Валентина подумала, что умерла и вознеслась на небеса. Такие восхитительные ощущения она испытывала впервые в жизни. Ее никогда не целовали по-настоящему. Сердце стучало в бешеном ритме: слишком долго никто не прикасался к ней, слишком долго она держала взаперти природную страсть. Язык Ахилла проник во влажную глубину ее рта, возбуждая медленными движениями. Валентина, как ни старалась, не в силах была унять охватившие ее жар и сладкую тянущую боль внизу живота. Ритмичные толчки языка Ахилл сопровождал легким трением бедер о ее бедра. Сквозь одежду она почувствовала мощную эрекцию Ахилла. Не в силах сдержаться, она поерзала у него на коленях, услышав его дикий первобытный рык в ответ.

Валентина напрочь забыла о клятвах и обязательствах, прошлых и грядущих. Она не думала ни о далеких королевствах, ни о дворце, где раньше жила. Она забыла обо всех обещаниях, данных ею самой или от ее имени. Все это казалось ей мелким и незначительным по сравнению с поцелуем, который длился и длился, доставляя неземное наслаждение.

Это был ее праздник. Ее отрыв от реальности и уход в нирвану. Это не что иное, как мечты о той жизни, какую могла бы вести, не будь она принцессой. Если бы она была нормальной женщиной, а не коронованной особой.

Валентина забыла, где они находятся. Она забыла о роли, которую должна играть. Сейчас для нее существовали только Ахилл и его горячие требовательные губы, дарящие райское блаженство. Его поцелуй пронзил ее подобно молнии, в груди бушевала буря. Валентина неожиданно поняла, что Ахилл знает о ее теле больше ее самой. Когда он чуть подвинулся, чтобы теснее прижаться к ее груди, она поняла, что он чувствует, как затвердели ее соски, а все тело наполнилось вожделением.

Чем дольше он ее целовал, тем очевиднее становилось Валентине, что Ахилл все знает.

Когда он оторвался от ее губ, Валентина, к собственному ужасу, непроизвольно застонала в знак протеста. Неужели это она?

– Если мы немедленно не выйдем из машины, – прохрипел Ахилл, и его темные глаза сверкнули золотым огнем, – мы рискуем задержаться здесь надолго. До тех пор, пока я тобой не насыщусь. Ты правда хочешь, чтобы мы впервые занялись любовью на заднем сиденье автомобиля, сладкая моя?

На какое-то мгновение Валентина растерялась. Автомобиль между тем остановился у пентхауса. Ее щеки пылали, и она знала, что Ахилл это видит. Он очень проницателен. Валентина давно это поняла. Ему нравилось ее смущение, уголки его рта изогнулись в довольной ухмылке.

Валентина поспешно высвободилась из объятий и сползла с его коленей на сиденье рядом. Их взгляды на мгновение перекрестились, а затем она открыла дверцу и выскочила из машины. Валентина даже сумела улыбнуться подоспевшему швейцару.

«Дыши глубже и успокойся», – приказала она себе.

Она не может этого сделать. Неужели она блюла себя все эти годы, чтобы лишиться девственности при первом же соблазне? Это на нее непохоже.

Она всю жизнь училась оставаться спокойной и невозмутимой при любых обстоятельствах, но ей не доводилось раньше проходить через подобное испытание. Валентина сделала несколько глубоких вдохов, нацепила на лицо привычную дежурную улыбку, стараясь вернуть себе внешнюю невозмутимость публичной персоны, что всегда раньше служило ей броней. Она надеялась, что броня защитит ее и сейчас.

Ахилл прошел вслед за ней в ярко освещенное лобби, в дальнем конце находился лифт, на котором они и поднялись в пентхаус.

Казалось, что он не замечает решимости Валентины отразить его новые попытки приударить за ней или что ему на это наплевать. Ахилл выглядел вполне довольным собой. Пиджак расстегнут, белоснежная рубашка слегка помята. Валентина была уверена, что любой сторонний наблюдатель догадался бы о том, что она прижималась к нему и гладила его грудь руками. Она взглянула на его губы, вкус которых ощутила недавно, и теперь они уже не казались ей такими жесткими.

«Прекрати немедленно», – мысленно приказала она себе.

Ахилл хранил молчание, пока они ехали в лифте. Он не сводил с нее пристального взгляда, который она не могла расшифровать.

Ее это нервировало. Валентина ощутила легкий спазм в том месте, о котором она отказывалась думать.

– Я отправляюсь в постель, – натянуто произнесла Валентина и поспешно добавила, чтобы избежать двусмысленности: – Одна.

Казалось, Ахилл улыбался, хотя его лицо оставалось хмурым. Засунув руки в карманы элегантного темного костюма, он серьезно взглянул на Валентину, хотя в глазах плясали чертики.

– Если именно этого ты и правда желаешь, сладкая моя.

В этом все дело. На самом деле она этого не хотела. Особенно теперь, когда он ласково обратился к ней по-гречески, назвав ее «сладкая моя». Ей нестерпимо захотелось ощутить вкус его губ, чтобы почувствовать эту сладость.

Валентина хотела стать обычной женщиной, которой доступны такие радости жизни, как влечение и любовь, о которых молили ее тело и душа.

Она всю жизнь воспитывала в себе добродетель и чувство долга, считая, что это важно. Валентина была обязанной оставаться целомудренной и хранить девственность для будущего супруга.

Сейчас ситуация выглядела в новом свете. Она поняла, что хранила себя неизвестно для чего или кого. Ее целомудрие никогда не подвергалось настоящей проверке. Настоящая ли это добродетель, если ей никогда не хотелось избавиться от нее? Правильно ли это, что она никогда не ощущала зова плоти?

Сегодня все было по-другому. Валентина была шокирована тем, что ее тело отказывалось внимать голосу рассудка. Она никак не ожидала от себя подобного поведения.

Валентина всегда считала, что вожделение – удел слабых для прикрытия собственного греха. Но дело в том, что она не испытывала этого чувства сама вплоть до сегодняшнего вечера.

Точнее говоря, до встречи с Ахиллом.

– Я ваш персональный помощник, – твердо заявила она. Интересно, она говорила это ему или себе? – Подобное не должно повториться. В противном случае я не смогу на вас работать.

– Я уже говорил, что буду рад пойти навстречу любым…

– Никаких личных отношений, – прервала его она дрожащим голосом, что привело ее в ужас. – Вы можете воображать себе все, что угодно, лежа ночью без сна, меня это совершенно не касается.

– Лгунишка, – почти ласково сказал он.

Зарычи он на нее и ударь, Валентина была бы меньше потрясена. Никто и никогда не называл ее лгуньей.

Услужливый внутренний голос прошептал: «А ты и не лгала никогда ни себе, ни кому-либо другому».

– У меня нет и тени сомнения в том, что вы поступите так, как вам заблагорассудится, – выпалила она, ужасаясь сама себе. – Не взирая на последствия. Но не все так опрометчивы.

Ахилл лишь ухмыльнулся:

– Именно поэтому одни становятся миллиардерами, а другие лишь их ассистентами.

– Если бы мы обсуждали, как зарабатывать деньги, – процедила сквозь зубы Валентина, – я бы последовала вашему совету. Но это моя жизнь. – От ее спокойствия и безмятежности не осталось и следа.

В тот же миг ее охватило чувство вины. Потому что речь шла вовсе не о ее жизни. Это была жизнь Натали. У Валентины появилось мрачное предчувствие, что она уже сильно осложнила жизнь Натали. И не важно, что она прислала ей сообщение о том, что целовалась с принцем Рудольфом на далеком острове Мюрино и по уши увязла в жизни настоящей Валентины. Сама Валентина скоро выйдет замуж за Рудольфа. Тот факт, что Натали поцеловала Рудольфа так, как следовало бы ей самой, ничего не меняет.

А вот ее собственное поведение здесь, наоборот, неприемлемо с любой точки зрения. И Валентина прекрасно это осознавала.

«А что, если у Натали и Рудольфа настоящее чувство? Возможно, он обручился не с той сестрой-близнецом?» – пронеслось у нее в голове.

А это значит, что и на Ахилла работала не та помощница.

Валентина не была уверена, что этому заключению стоит верить. Но ничего не могла с собой поделать. А хуже всего то, что и не хотела разуверять себя в этом.

Ахилл продолжал пристально на нее смотреть. У Валентины снова возникло предчувствие, что он слишком много знает. Он чересчур проницателен в отношении ее.

«Не глупи. Он ни о чем не догадывается. Ты просто хочешь чувствовать себя виноватой», – пронеслось у нее в голове.

Валентина была совершенно уверена, что Ахилл Касилиерис ни за что на свете не позволил бы подобной аферы у себя под носом.

– Мне кое-что известно об этой жизни, – тихо, но твердо произнес Ахилл, нарушив звенящую тишину пентхауса. У Валентины по спине пробежал холодок. – Вы должны ее прожить. А если отгораживаться стеной и прятаться, то в конце жизни окажется, что вы потратили время впустую.

У Валентины пересохло в горле.

– Я бы отнеслась к вашему совету намного серьезнее, если бы не знала, что у вас есть скрытый мотив! – парировала Валентина.

– Я не верю в потерю времени или в скрытый мотив, – прорычал он. – И не потому, что хочу тебя, сладкая моя, и обязательно своего добьюсь. А потому, что ты никак не решишься и пребываешь в режиме ожидания. Думаешь, что я этого не заметил?

У Валентины голова шла кругом. Почва буквально уходила из-под ног. Она непроизвольно ухватилась за спинку ближайшего стула, чтобы сохранить равновесие.

Ахилл буравил ее горящим взглядом, в котором читалась непреложная уверенность в только что сказанных им словах.

– И не говори мне, что сама об этом не знаешь.

Она была известна миру как принцесса Валентина еще до своего рождения. Ее жизнь была расписана заранее. Ее имя было выбито на скрижалях во дворце на острове Мюрино, в котором жили и правили поколения ее предков. Она никогда не теряла себя. Ни в ранней юности, ни в пору драматичного взросления. Она никогда не стояла на перепутье, сомневаясь, какую выбрать дорогу. Все было предначертано ее происхождением. Она точно знала, как себя вести и как жить.

– Вы совершенно меня не знаете, – уверенно сказала она. – Вы мой работодатель, а не конфидент. Вы знаете обо мне только то, что я сама хочу вам показать, не более того.

– Но то, что вы хотите показать и как именно вы это делаете, ясно свидетельствует, кто вы такая, – подытожил Ахилл. – Неужели вы считаете, что я достиг нынешнего положения, не умея читать в умах людей? Уверен, что вы не настолько наивны.

– Я чуть было не совершила глупость, утратив чувство реальности, – с неохотой признала Валентина. – Но сейчас уже пришла в себя и одумалась.

– Вас никто не задерживает, – спокойно сказал он, не двигаясь с места.

Валентина вдруг поняла, что он предоставил ей право выбора. Не остановись он тогда в лимузине, где бы они сейчас были и чем занимались?

Валентина, похоже, уже знала ответ на этот вопрос. Мысль о сдаче позиций обдала ее горячей волной. Она ненавидела за это и себя, и Ахилла.

– Я отправляюсь спать, – заявила Валентина, тщетно пытаясь придать голосу суровость и осуждение. – Увидимся утром, сэр.

Ахилл коварно улыбнулся:

– Думаю, мы оба знаем: ты увидишь меня гораздо раньше, сладкая моя. И я сомневаюсь, что в твоих снах буду вести себя по-рыцарски.

Упрямо сжав губы, Валентина не стала ему отвечать. Тем более что ей страшно хотелось это сделать, хотя ничем хорошим их очередная перепалка не закончилась бы. Это было ей прекрасно известно.

Вместо всего этого она повернулась и направилась к себе в гостевую комнату, единственным достоинством которой был защелкивающийся замок. Не то чтобы она опасалась вторжения Ахилла, но так ей было спокойнее.

– Я наверняка знаю, что скоро ты перестанешь убегать от себя, – раздался у нее за спиной спокойный голос Ахилла. – И что тогда?

Валентина не вымолвила ни слова. Слова и не были нужны.

Добравшись до комнаты, она с силой захлопнула дверь. Звук эхом прокатился по пентхаусу, красноречиво ответив вместо нее на вопрос Ахилла.

Она страшная трусиха, если он об этом еще не догадался сам.

Глава 6

После той странной ночи и поцелуя, изменившего представление Валентины о мире, она никак не могла смириться с мыслью, что прожила двадцать семь лет, ничего о себе не зная.

Ее будущее было предопределено с момента рождения, и она прекрасно об этом знала. Валентина не видела смысла бороться с неизбежным. Что бы ни сделала, она все равно осталась бы принцессой Валентиной, но с запятнанной репутацией. А это всегда казалось ей бесполезным.

После поцелуя Ахилла Валентине пришло в голову, что, возможно, ей следует беспокоиться не о будущем, а о прошлом. Она не позволяла себе задумываться о том факте, что Натали вырастила женщина, которая, скорее всего, является и ее матерью. Поскольку внешнее ее с Натали сходство не оставляло в этом никакого сомнения. Идентичные близнецы не могут быть простым совпадением, тем более когда один из них происходит из королевской семьи. За рождением детей в королевской семье пристально наблюдает много людей. Валентина поверила в историю о том, что ее мать Фредерика отказалась от нее по причине душевного нездоровья. Приняв эту версию, она считала, что ее мать содержится в клинике для душевнобольных, где и закончит свои дни и где ее никто не сможет обидеть.

Однако существование Натали доказало, что дела обстоят совсем не так. Женщина, называющая себя теперь Эрикой, жива и здорова, и даже воспитала одну из двоих дочерей, которую взяла с собой, покидая дворец.

Валентина не понимала, почему предательство матери так сильно ранит ее, несмотря на то, что прошло столько лет. Кроме того, она ничего об этом не знала все эти годы. Она не могла взять в толк, почему это имеет для нее такое большое значение. И чем больше она пыталась уверить себя, что глупо так переживать, тем сильнее переживала.

В конце концов, после долгих и мучительных размышлений, она пришла к выводу, что необходимо что-то предпринять, чтобы окончательно прояснить ситуацию.

Все прошедшие годы она не знала, как и где искать мать, даже если бы этого хотела. Нужно было напрямую спрашивать у отца. Сама мысль приводила ее в содрогание даже сейчас, когда их с отцом разделяли два океана, его природная сдержанность и явное нежелание говорить о Фредерике. Валентина могла бы обратиться за помощью к советникам отца, но она сомневалась, что те откроют ей семейные тайны. Но ничуть не сомневалась в том, что о ее интересе будет тут же доложено королю.

Валентина пыталась уверить себя, что именно по этой причине она ни о чем и не спрашивала.

Сейчас она в Нью-Йорке. Вдали от дворцовых интриг и протокола и с осознанием того, что может сделать один только поцелуй Ахилла Касилиериса. Не говоря уже о его влиятельности. Что для него старый семейный секрет?

Валентину вдруг осенило, что она сама может все узнать. Ситуация проще простого. У нее в руках мобильный телефон Натали. Наверняка в нем есть телефон Эрики. Она может напрямую позвонить матери, если решится.

Та Валентина, которая смотрела на себя в зеркало в лондонском аэропорту, никогда на такое не решилась бы. Но та, в которой Ахилл воспламенил страсть своим неистовым поцелуем, была способна на многое. И эта самая Валентина просматривала теперь список контактов в телефоне Натали в своей спальне. Естественно, что она начала с буквы «м», но ничего похожего на «мама» или «мамочка» не обнаружила. Это поставило ее в тупик. Она продолжала просматривать список контактов, пока не наткнулась на имя Эрика. Это многое ей сказало о взаимоотношениях Натали с женщиной, которая, возможно, была матерью их обеих.

Валентина не совсем понимала, почему простой факт обозначения их матери по имени в списке контактов дал ясно понять, что ей всю жизнь лгали. И это было отнюдь не невинной фантазией, чтобы девочка не огорчалась. Намеренная ложь таила в себе что-то гораздо более темное и опасное.

Валентине захотелось выключить мобильник и даже выбросить его, притворившись, что она ничего не желает знать.

Однако в глубине души она понимала, что ей необходимо узнать правду.

Кроме того, проницательный Ахилл может понять, что с ней творится неладное, что у нее есть какие-то тайны. Если он начнет выведывать, она не устоит.

А что, если она не та, кем считала себя всю жизнь? Что, если она идет не той дорогой? Эти вопросы не давали ей покоя, требуя ответа.

Ей и без того тяжело делать вид, что в отношениях с Ахиллом все осталось по-прежнему. Его поцелуй лишил ее сна и покоя. Всякий раз, глядя на босса, она вспоминала вкус его губ. Тем не менее ей удавалось оставаться сдержанной и спокойной в его присутствии.

Дни шли за днями, но Валентина, вместо того чтобы успокоиться, чувствовала все большее напряжение. Она не понимала почему. Ахилл ничего не предпринимал. Он оставался ее властным боссом. Однако она часто ловила на себе его взгляд, словно он ждал от нее какого-то знака.

Любого знака.

Подай она ему этот знак, и он кинется ей навстречу очертя голову, позабыв обо всем на свете, и они окунутся в водоворот обжигающих страстей.

Пока же он терпеливо ждал.

Валентина обладала над ним неограниченной властью. Она порой грезила наяву, и раздраженный голос босса возвращал ее с небес на землю. Будто он знал, о чем она мечтает.

Все это придало ей решимости узнать правду о той стороне жизни ее семьи, которую от нее тщательно скрывали.

И сегодня настал подходящий момент. Ахилл объявил, что ему необходимо провести пару часов на пробежке, чтобы прочистить мозги, и помощь Валентины ему не нужна. Она ушла к себе. Поработав над расписанием Ахилла на следующий день и ответив на несколько звонков, Валентина сменила деловой костюм Натали на джинсы и футболку и покинула спальню.

Она впервые оделась по-человечески, а не по дворцовому этикету. Валентина подумала, что сказал бы ее отец, если бы она предстала перед ним в подобном одеянии, но тут же отогнала эту мысль. Она не во дворце. Она в Нью-Йорке, и никому нет дела, во что она одета. С помощью специальной программы, разработанной одной из компаний-партнеров Ахилла, ей удалось установить адрес проживания Эрики по номеру телефона. Оказалось, что она живет на Манхэттене.

Валентина сочла это знаком свыше. Настала пора действовать.

Не раздумывая, она выскользнула из пентхауса, улыбнувшись швейцару на выходе, и отправилась в город одна.

Впервые за многие годы рядом не было ни охранников, ни навязчивых папарацци, ни даже несносного босса.

Валентина просто шла по городу, упиваясь свободой. Она пересекла Центральный парк, направляясь в восточную часть города. Никто с ней не заговаривал. Никто ее не сопровождал. Не было вспышек камер, фиксирующих каждый ее шаг.

Спустя некоторое время Валентина перестала «держать лицо» и волноваться, в порядке ли ее прическа и прямо ли она держит спину, как положено принцессе. Она просто шла через парк, наслаждаясь теплой погодой и вдыхая приятный аромат зеленых насаждений.

На полпути через парк она вдруг подумала, что впервые вот так гуляет одна. Именно об этом она мечтала, когда решила поменяться местами с Натали, – пожить нормальной жизнью простого смертного.

Пройдя через парк, Валентина очутилась в восточной части города и вскоре подошла к зданию, обозначенному в адресе. Оно ничем не отличалось от рядом стоящих построек. Вполне фешенебельный район, как показалось Валентине. Ей было трудно судить – она всю жизнь прожила во дворце. И сейчас жила в роскошном пентхаусе Ахилла, который мало чем отличался от дворца.

Остановившись перед нужным зданием, Валентина растерялась, не зная, что делать дальше. Ждать. В детстве она обожала читать детективные истории, воображая себя сыщиком, раскрывшим очередное дело…

Она не знала, сколько времени простояла на тротуаре перед домом. Сначала она не отвечала на звонки мобильника Натали. Но потом решила, что будет выглядеть менее подозрительно, если станет говорить по телефону. Кроме того, это позволит ей как-то скоротать время и не нервничать. Она боялась, что ее хватится Ахилл и потребует немедленно вернуться в офис. К счастью, пока этого не произошло. Но какая-то ее часть сожалела об этом порыве узнать правду о матери, желая, чтобы все оставалось по-прежнему.

День плавно перетек в ранний вечер. Валентина подумывала о том, что придется уйти ни с чем. Вероятно, Эрика была где-то на Карибах, как писала Натали в одном из своих сообщений. На ее счастье, консьержи не обращали на нее никакого внимания. Закончив деловые звонки, Валентина решила покинуть пост. Глупо с ее стороны думать, что она может разгадать тайну своего детства, появившись вот так перед домом, в котором, возможно, живет ее мать.

И в этот самый момент Валентина ее увидела.

Внешне Эрика не походила на дочерей – короткая темная стрижка, а не медные локоны, карие, а не изумрудные глаза, невысокий рост. Валентина совсем не помнила эту женщину. Однако Валентина узнала ее. Она знала эту походку и то, как эта женщина несла себя.

Валентина узнала ее, хотя и не должна была. В этот момент она вдруг отчетливо поняла, что, несмотря на узнавание, не хочет знать Эрику.

Во время ожидания Валентина прокручивала в голове сценарии их встречи, подбирала нужные слова, думала о том, как подойдет к ней и как отреагирует Эрика на ее появление.

Но по мере ее приближения Валентина поняла, что эта встреча ничего ей не даст. Прошлого не изменишь. Эрика не может выбрать в дочери Валентину вместо Натали. Валентина не была уверена, что Эрике дали право делать выбор. И как можно выбирать между близнецами? Что же все-таки тогда произошло? Сердце Валентины гулко стучало в груди, а душа наполнялась глубокой печалью.

Она горевала о своем одиноком детстве, о том, что все могло бы сложиться по-другому, останься ее мать и сестра во дворце. Но все это только плод ее воображения.

Тем временем Эрика подошла к входной двери в здание. Впервые за двадцать семь лет мать была так близко от дочери. Однако Валентина так ничего ей и не сказала. Она наклонила голову, и медные пряди скрыли лицо. Валентина сделала вид, что разговаривает по телефону. А ее мать, теперь она точно это знала, скрылась за дверью подъезда.

У Валентины перехватило дыхание. Она не могла связно мыслить и не осознавала, кто она есть на самом деле.

Девушка автоматически зашагала по тротуару, влившись в поток спешащих по своим делам людей. Когда она подошла к зданию, в котором располагался пентхаус Ахилла, уже начали сгущаться сумерки.

Швейцар поднял ее в лифте на верхний этаж. Валентина автоматически улыбнулась и поблагодарила его. Войдя в просторную гостиную пентхауса, она в растерянности остановилась посередине комнаты. Казалось, Валентина утратила ощущение времени и пространства. Огромные окна, за которыми шумел Манхэттен, только усиливали дезориентацию.

– Где вы пропадали, черт побери?! – донесся сверху раздраженный голос Ахилла.

Валентина посмотрела наверх. Разгневанный босс сейчас был для нее спасительным якорем.

Похоже, он только что принял душ. Влажные волосы блестели, белая футболка обтягивала широкие плечи, а свободные черные брюки отлично смотрелись на узких бедрах. Валентина легкомысленно подумала, что, если Ахилл сейчас глубоко вздохнет или потянется, она увидит полоску оливковой кожи между поясом брюк и краем футболки. Ей вдруг страстно захотелось увидеть именно это.

– Осторожно, сладкая моя, не то я приму приглашение, написанное на твоем лице, за чистую монету, – хрипло сказал он.

Ахилл читал Валентину словно открытую книгу. Ее обычная маска сдержанности и спокойствия могла обмануть кого угодно, только не его.

Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Настоящая Валентина всю жизнь пряталась за искусно выстроенным фасадом, и только Ахилл смог разглядеть ее, несмотря на все ухищрения.

Валентина судорожно сглотнула, не в силах оторвать от него взгляд.

Она думала о детстве и о матери. Думала о том, как гордилась своей добродетелью, за которую так упорно цеплялась все эти годы. А возможно, и не так упорно, поскольку никто не проверял ее целомудрие. И добродетельна ли она в целом?

Оказывается, она совсем не знает себя. Она оказалась заложницей той жизни, от которой сбежала ее мать.

Валентина осталась с отцом. Она гордилась тем, что была идеальной дочерью. Дворцовые обязанности и протокол никогда ее не утомляли. Она с достоинством представляла королевский двор Мюрино на международных мероприятиях. Она была настоящей принцессой и дочерью своего отца. И она упивалась своим положением.

Больше чем упивалась – это стало краеугольным камнем ее существования.

Теперь же оказалось, что вся ее жизнь зиждилась на лжи. Ей лгали окружающие, да и она сама себя обманывала.

Глядя на своего якобы босса, Валентина решила, что лжи с нее довольно. Ей хотелось чего-то настоящего и честного.

И ей было наплевать на последствия своего внезапного порыва.

– Мне показалось, или вы мне и правда угрожаете? – тихо спросила она. – Вам следовало бы перефразировать ваше собственное предложение, не то вам не сдобровать, сэр, – вызывающе парировала она.

Ахилл торжествующе улыбнулся.

Он подумал, что она его бросила.

Вернувшись из спортзала, где до изнеможения истязал себя физическими упражнениями в тщетной попытке унять нестерпимое желание обладать Валентиной, он обнаружил, что пентхаус пуст.

Он понял, что это конец. Принцесса устала притворяться и отправилась назад во дворец к своим бальным платьям и жениху-принцу.

Ахилл подумал, что все к лучшему. Он сделал себя сам, создав могучую бизнес-империю, и нечего ему потакать капризам коронованной особы.

Единственное, что не давало ему покоя, – это мысль о том, что Валентина исчезла, думая, как ловко его провела. Он никогда и никому не позволял считать себя дураком. Эта мысль выводила его из себя.

И вот она снова стоит перед ним, когда он уже почти смирился с тем, что потерял ее. Более того, в ее потемневших изумрудных глазах читалось выражение, которого он не мог понять.

Но он не желал расшифровывать ее взгляд. Он не хотел обсуждать ее чувства и скорее бы умер, чем признался ей в своих собственных. Да и какое это имеет сейчас значение? Она здесь, он здесь, и на город спустилась прекрасная летняя ночь.

Единственное, чего он сейчас хотел, – так это сполна ею насытиться.

Ахилл, сам того не замечая, начал медленно спускаться по ступеням вниз. Ее красота и исходящая от нее чувственность притягивали его словно магнит. Он не отрывал от нее горящего взгляда.

– Дороги назад нет. Пути отступления отрезаны, – строго сказал он. – Мы не будем делать вид, что ничего не происходит.

Валентина весело ему улыбнулась.

– И часто такое с вами случается?

Терпение Ахилла лопнуло. Он чувствовал себя первобытным дикарем. Зов плоти затмил его разум. Обхватив ее лицо ладонями, он провел пальцами по высоким скулам и с умилением заметил единственную веснушку, совсем не портившую красоту лица.

– Все шутишь, сладкая моя, – хрипло пробормотал он. – И как долго ты собираешься смеяться надо мной?

– Это от вас зависит, – многозначительно заметила она. – Не зря же вы собираете досье на любую женщину, которую укладываете в постель. Так подхожу я вам или нет?

Это была неслыханная дерзость с ее стороны. Ахилл ни одной любовнице не позволял так с собой разговаривать. Это лишний раз доказывало, что Валентина просто лишила его рассудка.

Ахилл скривился в усмешке.

– Есть только один способ выяснить это.

Ахилл понятия не имел, каким будет ее следующий шаг. Его должно было бы это раздражать. Но, как ни странно, непредсказуемость Валентины, напротив, привлекала и даже возбуждала его.

– Мне нужно вам кое-что сообщить, – прикусив нижнюю губу, тихо и серьезно промолвила она.

Ахилл замер. Вот оно, подумалось ему. Он не знал, радоваться ему или горевать, что их игра подошла к концу. Она наверняка хочет открыться, кто она на самом деле.

Часть его отрицала, что между ними возникло не только сексуальное влечение. Другая же часть считала правильным ее решение рассказать о себе правду, прежде чем они вступят в любовные отношения.

– Ты можешь рассказать мне все, – сказал он более сурово, чем должен был. – Но интересно знать, почему ты вообразила, будто я ничего не знаю.

Ахилл залюбовался внезапно вспыхнувшим на щеках принцессы румянцем. Ему доставляло удовольствие смущать ее и выводить из равновесия.

Тем не менее в душе Ахилла зашевелилось нехорошее предчувствие. Он не понимал, почему она смущалась из-за этой аферы. Ахилл предполагал, что Валентина могла бы испытывать другие чувства по поводу обмана, но никак не смущение.

– Я подумала, что, возможно, вы догадались, – едва слышно прошептала она. – Надеюсь, что это не имеет значения.

– Значение имеет все или ничего, сладкая моя, – философски изрек Ахилл.

Он подвинулся ближе и положил руки ей на плечи, почувствовав податливость и шелковистую кожу, когда погладил их.

Ему стало абсолютно все равно, в чем она хочет признаться. Какое это имеет значение, когда он так ее касается.

– Мне не нужна твоя исповедь, – грубо сказал он. – Я не твой духовник.

Ее щеки запылали ярче.

– Я девственница, – неожиданно выпалила она.

Ему на мгновение показалось, что она влепила ему пощечину.

– Прости, не понял, – пробормотал он.

Она немного успокоилась.

– Вы слышали меня. Я девственница. Я думала, вы знаете. – Валентина судорожно сглотнула. – Я ведь и целоваться толком не умею, вы сами мне сказали.

Ахилл на мгновение растерялся. Он совсем не знал, что с этим делать. Точнее, знал, но боялся ее испугать.

Значит, она не собиралась признаваться в том, кто она на самом деле. Его это должно было бы разозлить, но в данный момент его занимала лишь одна мысль – она нетронута.

Он был единственным мужчиной, который целовал ее, дотрагивался до нее, заставил ее дрожать и стонать.

«Девственница. Девственница. Девственница», – стучало у него в голове архаичное слово.

– Ты уверена, что хочешь сделать столь щедрый подарок такому, как я? – нарочито равнодушным тоном спросил он, хотя буквально сгорал от желания овладеть ею. – В конце концов, во мне нет ничего особенного. Да, у меня есть деньги. Но ты сама напомнила мне, что я твой босс. Существуют этические соображения.

Он и сам толком не знал, зачем все это говорит.

Валентина вздернула подбородок.

– Не хотите – не надо, – сказала она так, будто потеря девственности для нее ровным счетом ничего не значила. – Тем более если у вас есть возражения.

Расправив плечи, она взглянула на него с таким царственным достоинством, что ему оставалось только скрипнуть зубами от собственного бессилия. Желание бурлило в нем подобно огненной лаве в жерле вулкана.

– У меня нет возражений, – уверил он ее хриплым голосом. – Значит, разговор окончен? – уточнил Ахилл.

Вся сдержанность и невозмутимость принцессы исчезли с лица Валентины, и Ахилл увидел ее уязвимость.

– Да, – тихо подтвердила она. – Довольно разговоров.

Притянув ее к себе, он понял, что на этот раз поцелуем все не ограничится.

Он знал, что она будет принадлежать ему не только сегодня, но он останется единственным мужчиной в ее жизни.

Ахилл не отдаст свою принцессу никому на свете.

Глава 7

Валентине не верилось, что это наконец случилось.

Ахилл приник к ней в бесконечном поцелуе, от которого замирало сердце и останавливалось дыхание. Он целовал ее неторопливо, со знанием дела, пробуждая в ней неведомые доселе ощущения. Обняв Валентину за тонкую талию, Ахилл прижал ее к своей широкой груди, продолжая медленно целовать. Валентине казалось, что земля уходит у нее из-под ног. Выпусти ее сейчас Ахилл из объятий, она вряд ли устоит на ногах.

Но он держал ее крепко. Неожиданно Ахилл подхватил ее на руки, словно пушинку, и понес наверх к себе в спальню. Его темные глаза сверкнули золотым огнем. Валентина подумала, что он похож сейчас на древнего воина, заполучившего наконец долгожданный трофей. Ей показалось, что именно его она ждала всю жизнь.

Валентина никого и никогда так не желала, как Ахилла. Подобное казалось ей просто невозможным.

– У меня совсем нет опыта, – прошептала она, обняв его за шею, чтобы удержать равновесие. – Мне не хотелось бы вас разочаровывать.

– Зато у меня огромный опыт, сладкая моя. Надеюсь, ты позволишь мне продемонстри ровать всю широту и глубину моих знаний, – скорее утверждая, чем спрашивая, самодовольно заявил Ахилл.

Услышав эти слова, Валентина непроизвольно вздрогнула, а Ахилл рассмеялся.

Ахилл пронес ее на руках на верхний этаж, целиком занятый его спальней. По всему периметру пространства располагалось довольно широкое патио, к которому вела отдельная спиралевидная лестница снизу. Несмотря на огромный размер, спальня выглядела уютно и располагала к уединению. Здесь и там по дубовому полу были расположены небольшие яркие ковры ручной работы. На кирпичных стенах в стиле лофт висели картины современных художников. Свет, льющийся из огромных окон, делал пространство еще более воздушным.

Ахилл не включил дополнительное освещение. Он бережно уложил Валентину на королевского размера кровать, как самую большую драгоценность. Ее сердце ёкнуло.

Затем он встал рядом с кроватью, уперев руки в узкие бедра и не спуская с Валентины пристального взгляда.

Девушка приподнялась на локтях. Она прерывисто дышала. Ее груди набухли и отяжелели, а руки и ноги перестали ей повиноваться.

– Тебе есть еще в чем признаться? – спросил Ахилл, и Валентине показалось, что она уловила в вопросе какую-то подозрительную подоплеку.

Но сейчас это не имело никакого значения. Валентина никого так отчаянно не хотела, как Ахилла.

Она призналась бы в чем угодно, лишь бы заполучить его.

Валентина поняла, что непроизвольно высказала эту крамольную мысль вслух, и увидела, как его глаза блеснули расплавленным золотом, а краешки губ приподнялись в сардонической ухмылке.

– Я непременно буду иметь это в виду, – проскрипел его голос, нарушив тишину спальни. Склонив голову набок, он коротко бросил: – Раздевайся.

Валентина дернулась, словно ее ударило током. Горячая волна захлестнула все ее существо.

– С-сама? – пролепетала она, заикаясь от неловкости. Она уже сделала сегодня один смелый шаг, надев джинсы, что никак не соответствовало образу принцессы, а снимать их в присутствии мужчины казалось ей верхом неприличия.

А ведь это не просто мужчина, а Ахилл Касилиерис.

Он жесток и неумолим.

– Ты слышала, что я сказал?

И Валентина скрепя сердце подчинилась. Сев на кровати, она сначала стянула с себя футболку. Затем слегка дрожащими пальцами начала неловко расстегивать пуговицы на ширинке джинсов. Она долго возилась с застежкой – руки так тряслись от волнения, что совсем ее не слушались.

Чем дольше она сражалась с джинсами, тем громче и прерывистее становилось ее дыхание. Она ужаснулась при мысли, что Ахилл все это видит и слышит, и покраснела от смущения. Справившись наконец с застежкой, Валентина стащила неподатливый деним с бедер. Ей казалось, что жар, полыхающий внутри, вырвался наружу, выдав ее с головой.

Она украдкой взглянула на Ахилла, сама не зная, что хочет увидеть. Когда их глаза встретились, она на какое-то мгновение оцепенела, но тут же успокоилась. Его взгляд был горячим и требовательным, но одновременно и ласкающим. Она будто почувствовала на себе его руки, хотя он пока до нее еще не дотронулся. Он словно помогал ей раздеваться с помощью взгляда.

Валентине пришло в голову, что он специально так ведет себя, снова предоставив ей право выбора. Он отдавал ей ситуацию на откуп. С одной стороны, это ее раздражало, ей хотелось, чтобы Ахилл взял все в свои руки, а с другой – ей было лестно, что он ждет ее решения. Поддаться искушению и подарить ему свою девственность – решать самой Валентине.

Ахилл хотел еще раз удостовериться, что она выбирает именно его.

Валентина тоже хотела выбрать Ахилла и никого другого. Она не переставала удивляться силе своего желания.

Какое сейчас имеет значение, что она никогда не раздевалась в присутствии мужчины? В конце концов, она принцесса. Она всю жизнь переодевалась в своих покоях при слугах. Ахилл, конечно, не слуга, но смущаться не стоит, пыталась успокоить себя она. Нечего краснеть и суетиться, словно она не может спокойно снять джинсы.

«Помни, кто ты такая», – пожурила она себя.

Она принцесса Валентина. И не важно, что встреча с матерью потрясла ее, выбив из привычной колеи. Эта встреча ничего не изменила и не имеет никакого отношения к тому, кем она является. Она принцесса, несмотря на то, что мать бросила ее, сделав свой выбор. Валентина тоже вольна сделать выбор. И она его сделала, выбрав Ахилла Касилиериса.

Все случится здесь и сейчас.

Ей абсолютно нечего стыдиться.

Валентина была уверена, что прочитала в глазах Ахилла одобрение, когда освободилась от джинсов, представ перед его взором в бюстгальтере и трусиках. Валентина слегка тряхнула головой, и тяжелая медная грива каскадом рассыпалась по обнаженным плечам.

– Продолжай! – ворчливо скомандовал он.

– Звучит как приказ, – пробормотала Валентина, заведя руки за спину, чтобы расстегнуть застежку бюстгальтера.

– Это и есть приказ, – согласился Ахилл. – И впредь подчиняйся мне поживее.

– А не то что? – подначила она его, расстегнув бюстгальтер и придерживая чашки руками. – Дадите мне плохую характеристику при увольнении?

– Это открытый бунт? – проворчал он беззлобно. Но было в его голосе еще что-такое, о чем ей сейчас не хотелось задумываться. Острота ее желания причиняла Валентине почти физическую боль.

– Берите меня, – тихо сказала она.

Валентина опустила руки, открывая роскошную упругую грудь. Розовые бутоны сосков напряглись и затвердели. Темные глаза Ахилла сверкнули золотым огнем, а губы сжались в тонкую полоску. Издав горловой стон и пробормотав нечто похожее на греческие ругательства, которых Валентина не знала, но догадалась, Ахилл рывком стащил с себя белоснежную футболку, обнажив мощный смуглый торс. Валентина смотрела на него словно завороженная. В следующее мгновение она почувствовала тело Ахилла, опустившееся на нее сверху. Они идеально подходили друг другу. Валентина инстинктивно раздвинула ноги, и Ахилл удобно устроился между ними. Она не могла оторвать взгляд от его широкой груди с рельефными мускулами. Валентина легонько провела ладонями по его груди, обведя кончиками пальцев плоские соски. Ахилл застонал, и она почувствовала всю силу его эрекции.

Он накрыл ее рот жадным поцелуем, в котором сквозила сила отчаянного желания.

Валентину охватила дикая первобытная страсть. Ей захотелось немедленно ему отдаться. Безумное желание пронзило ее, как стрела. Ахилл зарылся руками в ее густые волосы, продолжая неистово терзать ее губы. Он накрыл ладонями нежные полушария, и под настойчивыми ласками губ и пальцев бутоны сосков налились и затвердели. От невероятных ощущений Валентина не могла лежать спокойно. Она целиком подчинилась жадной страсти Ахилла и ответным импульсам собственного тела. Она непроизвольно приподняла бедра, царапая ногтями его спину: пульсация влажного лона становилась невыносимой, но Ахилл продолжал дразнить ее изощренными ласками.

Он опустил голову и впился в ее рот с отчаянной голодной жадностью, зажигая в ней ответный огонь. Его вкус и запах проникали в нее, как опасный наркотик, заставляя Валентину забыть обо всем. Он нетерпеливо ерзал, нащупывая ложбинку между ее бедер. Глубоко внутри ее лона горячая влага оросила нежную кожу. Длинные пальцы Ахилла двинулись вверх к влажной плоти, вызывая возбуждающее покалывание. Закрыв глаза, Валентина откинула голову на подушку, открывая шею для поцелуев. Жилка у горла часто пульсировала, повторяя учащенный стук сердца. Ахилл добрался до шелковистого треугольника между бедер, и Валентина вся отдалась во власть невероятных ощущений и нетерпеливого ожидания.

Его ладонь проникла под кружевные трусики, и он погладил интимные складки. Валентина непроизвольно развела ноги шире, приглашая продолжить возбуждающие ласки. Когда Ахилл дотронулся до бугорка Венеры – самой чувствительной точки, – она застонала и приподняла бедра навстречу, целиком захваченная страстным желанием, которое он смог возбудить. Наконец его палец скользнул внутрь узкого горячего лона, и Валентина вздрогнула. В эту секунду Ахилл накрыл ее рот губами, удерживая готовый вырваться крик. Ритмичные движения пальца вдоль нежной стенки вагины посылали импульсы удовольствия по всему телу. Тугая пружина возбуждения закручивалась все сильнее, пока сведенные до нестерпимо-сладкой боли мышцы не расслабились в мгновенном взрыве, и Валентина чуть не задохнулась в невероятном оргазме, издав громкий стон наслаждения.

– Хорошая девочка, – пробормотал он.

И эти два простых слова доставили ей большое удовольствие.

Когда Валентина вновь обрела способность соображать, она увидела нависшего над ней обнаженного Ахилла с выражением мужского триумфа на лице.

– Я должен знать, что ты моя, – прохрипел он возле ее уха. – Скажи мне, что я единственный мужчина, который тебя попробовал.

Валентина не могла вымолвить ни слова. Она лишь молча кивнула.

– Только моя, – снова повторил он, и у Валентины все внутри задрожало. – Только моя и навсегда, – закончил Ахилл.

В этот момент она почувствовала, как головка его большого твердого члена проникла в ее влажное лоно.

– Моя, – снова повторил он, как заклинание.

У Валентины кружилась голова.

– Твоя, – прошептала она в ответ, увидев его удовлетворенную улыбку.

Легким толчком Ахилл продвинулся чуть глубже в тугой канал, а Валентина уперлась кулаками в его грудь.

– Будет больно? – Вопрос вырвался у нее против воли.

– Может, да, а может, и не очень, в любом случае все произойдет очень быстро.

– О, – пробормотала Валентина, – это хорошо, что быстро.

Ахилл издал короткий смешок. Валентина не была уверена, испугала или обрадовала ее подобная реакция Ахилла, скорее всего, и то и другое. Но на душе у нее немного полегчало.

– Сначала может быть немного больно или неприятно, зато потом… – Ахилл загадочно улыбнулся, не закончив фразу.

От этой улыбки у Валентины потеплело внутри. Она перестала дрожать, предвкушая только удовольствие.

– Потом мы займемся любовью основательно и никуда не будем торопиться. Как тебе известно, я перфекционист, и не только в работе, сладкая моя. Ты понимаешь, о чем я? – ласково спросил он.

– Да, я поняла, – едва слышно откликнулась Валентина. Ей трудно было говорить, когда он вот так смотрел на нее. – Полагаю, что…

Но в этот момент Ахилл мощным толчком глубоко вошел в нее.

Она почувствовала его большой твердый член внутри себя.

Это стало для нее потрясением. Ей было не больно, но и не комфортно. Он занимал слишком много места.

– Дыши, – приказал Ахилл.

Валентина растерялась. Как же ей дышать, когда у нее внутри инородное тело? Даже если это часть Ахилла.

Тем не менее, лежа под ним, ей ничего не оставалось, как повиноваться приказу.

Она дышала, и с каждым вздохом потрясение становилось меньше и меньше, уступая место новому ощущению, которое она пока не могла точно описать.

Ахилл продолжал медленно и лениво двигаться внутри ее лона, одновременно целуя ее в шею и нежно лаская пальцами затвердевшие бутоны розовых сосков. Валентина распалялась все сильнее. Выгнув дугой спину, она подалась ему навстречу, желая, чтобы он проник в нее еще глубже.

Оторвавшись от ее шеи, Ахилл бросил на нее демонический взгляд и коварно улыбнулся.

– Пожалуйста… – прошептала она.

И он понял ее. Казалось, Ахилл всегда знал, что ей нужно. Ритм становился все чаще, стремительнее, закручивая пружину возбуждения, пока Валентина не содрогнулась в бурном оргазме, захлестнувшем каждую клеточку ее тела. Через мгновение Ахилл рухнул на Валентину, излившись в нее горячей лавой. Он скатился с нее, и оба замерли в блаженной неге удовольствия.

Ахилл совершил ужасную ошибку. Он был взбешен и встревожен необузданной силой своего желания. Без сомнения, Валентина в постели была великолепна, но не более того. Никто лучше Ахилла Касилиериса не знал, к каким разрушительным последствиям приводит эмоциональная привязанность, лишавшая мужчину рассудка и воли.

Но Валентина – его ошибка. Он не обманывался на ее счет. Он слишком сконцентрировался на том, чтобы доставить ей удовольствие, лишив ее невинности.

Ему давно не приходилось никого опасаться. Он утратил эту привычку, что его теперь злило.

Ахилл откатился на край кровати и сел, обхватив голову руками. Он слышал за спиной мерное дыхание Валентины. Его принцесса крепко спала. Он взял ее не один раз. Ему показалось, что в последний раз она уснула, смежив густые ресницы прямо на нем, не дав ему выйти.

Ахилл осторожно спустил ее на кровать рядом с собой и прикрыл простыней.

Его неожиданно объяло желание защитить ее. Защитить от безжалостного себя, от своей холодной холостяцкой спальни. Он боролся с подступающей паникой, поддаваться которой никогда себе не позволял.

Положив руку на грудь, он почувствовал, как предательски сильно колотится сердце.

Он слишком сильно хотел ее, и вот какую приходится платить цену. Ему в голову не приходило остерегаться девственницы с родословной, и вот результат.

Он обрел способность чувствовать. Но Ахилл Касилиерис раньше отказывался чувствовать. Секс всегда был для него чисто физической потребностью. И ни мольбы, ни уговоры женщин не имели никакого значения. Но Валентина его ни о чем и не просила.

Он вскочил с кровати, хотя ему страшно этого не хотелось. Напротив, ему хотелось лечь рядом с ней, обнять и никуда не отпускать. Пробормотав себе под нос грязное греческое ругательство, Ахилл отошел к окну.

Простирающийся далеко внизу Манхэттен словно глумился над ним, сверкая яркими огнями. Он потому и приобрел пентхаус в самом дерзком из американских городов, что хотел чувствовать себя своего рода королем. Каждый раз, приезжая в этот город, воплощение американской мечты, он чувствовал гордость за то, насколько преуспел в жизни со времен нищего детства. В ранней юности Ахилл не представлял себе такого даже в самых смелых мечтах.

Но сегодня все его мысли были заняты этой медноволосой девственницей, которой еще предстояло открыть ему свое настоящее имя и которая подарила ему свою невинность с такой непосредственностью и энтузиазмом, что едва не прикончила его, заставив тосковать.

Раньше Ахилл никогда не тосковал и ни о чем не жалел.

Он не позволял себе желать несбыточного. И никогда не испытывал бессмысленной ностальгии по прошлому. Сегодня же Нью-Йорк словно смеялся над ним, потому что Ахилл оказался в затруднительном положении, чего раньше с ним не бывало. Город будто хотел отбросить его в прошлое, которое он использовал лишь в качестве оружия против самого себя.

Ахилл плохо помнил свою мать. А может быть, просто считал это сентиментальной слабостью. Ему было лет семь, когда она умерла, так и не сумев хоть как-то защитить детей от скотского поведения мужчины, за которого когда-то вышла замуж.

Деметриус был крупным, физически сильным и грубым мужланом. Он всю жизнь проработал докером. У него были огромные ручищи, которыми он не только таскал грузы, но часто пускал их в ход в семье. Дрался с собутыльниками, шпынял собаку, избивал жену и четверых детей. Ахиллу доставалось больше всех – он был пасынком Деметриуса. Его родной отец погиб, и мать вышла замуж за этого жестокого мужлана, который и собственных троих детей не щадил.

После подозрительной смерти матери, обстоятельства которой никто толком не расследовал, все стало еще хуже. Характер Деметриуса окончательно испортился. Он превратился в запойного пьяницу, вымещая злобу на детях. Он часто оставлял младших на попечении семилетнего Ахилла, пропадая из дома на несколько дней.

Оглядываясь назад, Ахилл понимал, что такое поведение отчима не могло закончиться добром. Но в то время он сам был ребенком. Тем не менее груз вины камнем лежал у него на сердце всю жизнь, несмотря на все его успехи и достижения. Что бы он ни построил, какую бы удачную сделку ни совершил – это не могло вернуть жизнь троим его сводным братьям. Ему поручили следить за братьями. Он отвечал за них и не справился. Это клеймо осталось с ним на всю жизнь.

Однажды вечером он уложил младших спать и сам вскоре уснул, не почувствовав утечки газа в квартире. Когда Деметриус вернулся домой под утро, его сыновья уже умерли от удушья, а Ахилл был без сознания. Таковы голые факты. Но с той поры Ахилла не покидало чувство вины за три невинно загубленных души. Его мучили кошмары. Перед глазами стояла ужасная картина – вот полицейские выносят из квартиры безжизненные тела его младших братьев, а вот он стоит у края могилы рядом с тремя маленькими гробиками и безутешно рыдает.

После этого несчастного случая Ахилла отправили жить к дальней родственнице, которой не было до Ахилла никакого дела. Она и не скрывала, что дает ему лишь крышу над головой, остальное ее не интересует. Ахилл теперь понимал, что это было для него своего рода подарком: никто не лез ему в душу с сочувствием, не воспитывал его, не обсуждал произошедшее. Он замкнулся в себе и стал готовиться к мести. Ахилл загнал все чувства, кроме ненависти, в самый дальний угол души. Разработав план, он набрался терпения и стал ждать подходящего момента. Прошло десять лет. Ахилл возмужал и понял, что готов осуществить месть. Он нашел Деметриуса в заштатном баре, недалеко от той лачуги, где раньше влачила жалкое существование их семья, где его приемный отец издевался над матерью, бил детей и сделал Ахилла ответственным за произошедшую трагедию.

Все эти десять лет Ахилл внушал себе, что должен уничтожить Деметриуса. Такому чудовищу не место на земле. Ахилл не сомневался в этом ни на йоту. Именно из-за Деметриуса погибли его младшие братья и мать.

Ахилл долго наблюдал за баром, не решаясь войти. Не только потому, что это убогое место было малопривлекательным для богатых хипстеров из фешенебельных районов, но и потому, что увидел сильно постаревшего и растерявшего былую силу и задиристость отчима.

Он подошел к Деметриусу темной холодной ночью. В этой части города никому бы и в голову не пришло вмешиваться в уличную драку. Ярость бурлила в нем, подобно горному потоку. Наконец-то он сможет отомстить. Он думал, что испытает триумф и удовлетворение после всех лет, потраченных на подготовку мести. Он повзрослел и стал сильным. Ахилл был готов сразиться с ненавистным отчимом, отравившим его детство. Одного он не мог предугадать – этот старый пьянчужка не узнал его. Деметриус понятия не имел, кто перед ним.

Это означало, что Ахилл зря проторчал на этой жалкой улочке, готовый сразиться со старым пьяницей, от которого разило дешевым разбавленным виски и зря прожитой жизнью.

Ахилл не стал трогать отчима. Он посчитал это ниже своего достоинства. Терроризировавший его в детстве громила превратился в жалкого, изможденного старика.

В тот момент, стоя на темной грязной улице, где прошло его детство, Ахилл поклялся себе, что никогда больше не позволит, чтобы им управляли чувства.

Он потратил впустую годы, планируя уничтожение старого, сломленного жизнью человека, не заслуживающего быть его противником.

Ахилл пощадил Деметриуса и навсегда забыл о нищенском прошлом. «Возврата назад не было и не будет», – решил он.

Эта философия сослужила ему хорошую службу. Она вела его по жизни. Ахилл всегда оставался хладнокровным и наперед рассчитывал каждый шаг с наибольшей для себя выгодой. Ахилл больше не позволял ни положительным, ни отрицательным эмоциям брать верх. И это позволило ему стать тем, кто он сейчас есть.

Тем не менее принцесса Валентина каким-то непостижимым образом сумела добраться до глубинных уголков души, где царили мрак и холод, и растопить их, заставив его снова обрести чувствительность и эмоциональность.

– Тебя что-то тяготит? – раздался за его спиной тихий, слегка осипший от сна или его недостатка голос. – Я так и знала, что сделаю что-нибудь не так.

Однако в ее голосе не было неуверенности. Валентина излучала тепло и удовлетворенность. Она говорила так, как подобало принцессе и дочери короля одного из немногих оставшихся королевских домов в Европе. Более того, она была единственной женщиной, перевернувшей жизнь Ахилла.

И тем не менее она продолжала ему лгать. Этот факт вдруг стал ему невыносим.

Они занимались любовью. Она поддразнивала его со свойственной ей непосредственностью, шутила с ним. Он не позволял никому обращаться с ним подобным образом. И все-таки она ему лгала. То, что она не открывала ему правды о себе, теперь казалось Ахиллу не просто ложью, а предательством.

– Ничего меня не тяготит, – грубо ответил он.

Он услышал, как она вылезла из кровати и прошлепала босиком к окну, возле которого он стоял. Ахилл знал, что ему нужно обернуться, прежде чем она подойдет, но не сделал этого. Ему следовало дать ей отпор, пока не поздно.

Однако Ахилл малодушно смотрел в окно.

Через мгновение она оказалась за его спиной и обвила руками его талию таким привычным жестом, словно делала это каждый день. Затем она прижалась лицом к его спине.

Какое-то время она так и стояла, не шелохнувшись. Сердце Ахилла часто билось в груди, словно пойманная в силки птица. Ему казалось, что весь Манхэттен должен слышать набатный гул его сердцебиения.

Но Валентина просто прижалась губами к его коже, словно держала в руках его и весь мир.

Ахилл знал, что существует много способов немедленного и эффективного разрешения ситуации. И не важно, что она самозванка, хоть и королевских кровей. Он легко может вывести ее на чистую воду. Или просто уволить и отослать домой на остров Мюрино. Темная сила, живущая в его душе, может перерасти в жестокость, и тогда она сама от него сбежит.

Однако правда заключалась в том, что он не хотел прибегать ни к одному из этих способов.

– У меня есть земля, – неожиданно сказал он, сам не зная, удивляться ему или ужасаться вырвавшемуся признанию. – Далеко на Диком Западе. Там ничего нет, только бескрайние просторы, простирающиеся до горизонта, и яркое синее небо.

– Звучит завораживающе, – прошептала она, уткнувшись в его спину.

Каждый произнесенный Валентиной слог доставлял ему сладкую боль. Он чувствовал прикосновение ее губ к коже спины, когда она говорила. И это было не просто сексуальное влечение. Ему не хотелось опрокидывать ее на кровать и снова овладеть ею. Он, к своему негодованию, испытывал совершенно другие эмоции. С зовом плоти он бы справился. А тут другое. Она будила в нем не вожделение, а нежность, даря ему и свою собственную. Он чувствовал, как нежность проникает в его душу, скованную льдом, и согревает его, растапливая ледяной панцирь равнодушия и беспощадности.

Ахилл опасался, что Валентина сумеет вернуть ему те человеческие эмоции любви, нежности, сострадания, от которых он намеренно избавился.

Она уже почти этого добилась.

– Иногда человеку просто необходимо идти и идти в одиночестве в течение долгого времени, не встречая на своем пути ни единой души, – неожиданно для себя вслух признался он, – включая самого себя.

– А возможно, ему хочется именно от себя и бежать, – добавила Валентина.

Он кожей чувствовал ее дыхание и неожиданно крепкое объятие. Он нее исходил аромат лаванды и ее собственный, едва уловимый, но такой притягательный женский запах.

Ахилл понял, что не готов отпустить Валентину, хотя ему следовало бы немедленно от нее избавиться.

Ее нужно отправить домой. Затем уволить Натали. И сделать так, чтобы ни одна из них к нему не вернулась. Действовать нужно немедленно, пока в его душе продолжает жить темная сила, сковавшая льдом его чувства и эмоции. Он ведь настоящее чудовище. Он отправился в тот бар, чтобы убить отчима. Он никогда не жалел о своем намерении. Он всегда держал в узде своего внутреннего монстра. И это никогда не было для него проблемой.

– Упакуй свои вещи, – коротко приказал он.

Ахилл повернулся к ней лицом и взглянул в ее прозрачные зеленые глаза, осознав, что ничего не может с собой поделать.

Он хотел, чтобы она лучше его узнала. Это было предательством себя, но он не мог противиться этому желанию, как ни старался. Ему нужно, чтобы она доверилась ему настолько, чтобы признаться, кто она на самом деле. Но этого не случится, если он отошлет ее домой, как давно следовало бы сделать.

Ахилл привык считать себя чудовищем. По правде говоря, часть его даже этим гордилась. Он много и упорно работал, чтобы отгородить этого монстра непроницаемой стеной богатства и власти.

А тут вдруг оказалось, что всего-то и нужна была обманщица-принцесса, чтобы снова превратить его в обычного человека.

– Мы едем в Монтану, – проворчал он, не в силах справиться с охватившими его эмоциями.

Тем самым он вынес приговор им обоим.

Глава 8

Прошла неделя. За ней минула другая. Валентина и Ахилл по-прежнему оставались на его гигантском ранчо в штате Монтана. Земельные угодья простирались до самого горизонта, где едва заметно вырисовывалась горная цепь.

Валентина чувствовала себя маленькой девочкой, попавшей в сказку. Конечно, Ахилл был номинальным хозяином ранчо. До настоящего фермера ему было далеко. Да он к этому и не стремился. Он нанял квалифицированных работников, и ранчо приносило неплохой доход. Основное сельскохозяйственное производство было сосредоточено у подножия Скалистых гор. Они жили в простом одноэтажном фермерском доме вдали от цивилизации.

Ближайший городок находился в часе езды и представлял собой квинтэссенцию типичного и незамысловатого ковбойского обиталища. Они приехали в разгар короткого лета в Монтане. Стояли знойные дни и довольно прохладные ночи. Лазоревое небо уходило в бесконечность. Царящие вокруг безмолвие и спокойствие располагали к размышлениям. Звенящая тишина, нарушаемая лишь порывами ветра. Ослепительно-яркое солнце. Огромный шар луны и блестящие звезды. Все это наводило Валентину на мысль, что сделай она еще один шаг – и окажется в вечности.

Валентина знала, что ее каникулы подходят к концу. На следующей неделе состоится ее свадьба. И это последние деньки украденной, ну или взятой напрокат жизни в обществе Ахилла.

На ранчо в Монтане, как и в Нью-Йорке, она продолжала работать с Ахиллом. Он был слишком трудоголиком, чтобы совсем отказаться от работы. Но здесь, на ранчо, Ахилл был менее деспотичен и не проявлял свой крутой нрав. Рабочие дни были не такими длинными и проходили более-менее гладко.

На ранчо была огромная библиотека. Валентина живо представила себе, как можно уютно устроиться в удобном кресле у горящего камина зимним вечером и углубиться в интересную книгу. Увы, это всего лишь мечты. Зимой ей вряд ли доведется сюда приехать. У Ахилла был здесь и бассейн с застекленной крышей и подогревом. В нем можно плавать круглый год, любуясь васильковой синевой безоблачного неба.

На отдельной веранде с потрясающим видом на горы стояла купальня, в которую можно было окунуться и освежиться после прогулки в горы или на озеро.

Они все больше погружались друг в друга.

Валентина всегда спокойно относилась к мысли о потери девственности. Однажды это случится. Она займется сексом и лишится невинности. Она всегда считала, что это будет разовым актом. И никогда особенно не задумывалась об этом.

Ахилл открыл ей глаза. Он показал ей, что секс является такой же неотъемлемой частью жизни, как еда или сон, и необходим как воздух.

Их тяга друг к другу выражалась в пожатии руки или переплетении пальцев за столом во время ужина, в горячем, потемневшем взгляде, неожиданно брошенном друг на друга во время деловой встречи. Даже его хрипловатый смех теперь возбуждал Валентину.

Чем больше они узнавали друг друга, тем сильнее становилась их потребность быть вместе.

Но время разлуки неумолимо приближалось.

И чем чаще Ахилл называл ее Натали, а иногда ей казалось, что он намеренно этим злоупотребляет, или она стала более чувствительной к чужому имени теперь, когда делила с ним постель, тем более ужасной казалась ей эта авантюра.

Тем временем настоящая Натали продолжала ей названивать и засыпала ее эсэмэсками, на которые у Валентины не было сил отвечать. Да и что она может сказать Натали? Как объяснить, что она натворила?

Более того, она продолжала эту любовную связь и не думала ее прерывать, несмотря на неумолимо приближающуюся дату ее королевской свадьбы.

Даже если представить себе, что Натали крутит амуры с Рудольфом на острове Мюрино так же неистово, как Валентина в Монтане, что это меняет?

Валентина и Натали могут снова поменяться местами. Для Валентины это ничего не изменит. Она, как и планировалось, выйдет замуж за принца. Вероятность, что принц Рудольф ничего не заметит, очень велика.

Но Натали не спала с Ахиллом до того, как они поменялись местами. А это значит, что Натали не сможет вернуться к прежней жизни, которую Валентина разрушила.

И продолжает разрушать каждый день.

Валентина нещадно бранила себя за подобное поведение, но не это ее мучило.

Она поедом себя ела, размышляя не о будущем Натали, а о своем собственном. Что станет с ней и Ахиллом? Сейчас она была менее оптимистична по поводу того, что Ахилл не заметит разницу после их повторного обмена. От одной только мысли об этом ей становилось не по себе.

Но как она может открыть ему правду? Если уж она не решилась рассказать Натали о романе с боссом, то как ей открыться человеку, которому она лгала в лицо все это время? Он думает, что закрутил роман с личной помощницей, которая проработала с ним бок о бок пять лет.

Что она скажет?

«Между прочим, я вообще-то принцесса». Да у нее язык не повернется вымолвить такое.

Валентина продолжала оставаться трусихой. Она не знала, что ее удерживает от признания: как преподнести эту новость Ахиллу, или его реакция. В душе она считала себя эгоисткой, потому что не думала о том, что ее признание ранит Ахилла. Ее заботило только то, что, расскажи она ему правду, он немедленно отвернется от нее, и они никогда больше не встретятся.

Эта мысль была ей невыносима.

Валентине так хотелось перемен, что она пошла на эту авантюру, совершенно не думая о последствиях. Она поступила очень легкомысленно. Она не подумала, каково ей будет навсегда распрощаться с Ахиллом и вернуться к прежней размеренной скучной жизни, где все распланировано заранее.

Одно дело – жить в западне, не осознавая этого и считая подобную жизнь закономерной. И совсем другое – добровольно туда вернуться, познав другие радости и добровольно захлопнув дверь в клетку, пусть и золотую.

Иногда она ночами лежала без сна, прислушиваясь к размеренному дыханию обнимающего ее Ахилла и понимая, что вряд ли сможет признаться ему в обмане.

Время их расставания неумолимо приближалось.

– Тебя что-то угнетает? – раздался за ее спиной низкий мужской голос, прервав неприятные мысли. – Я думал, что это мой удел, а не твой.

Валентина стояла на веранде, опершись на перила и любуясь красивым видом. Как она сможет покинуть это прекрасное уединенное место и вернуться к будничной жизни на Мюрино? Эта мысль не давала ей покоя, разрывая сердце.

Она повернулась на голос, столкнувшись с еще более великолепным зрелищем: перед ней стоял обнаженный Ахилл во всей мужской красе. Лишь набедренная повязка из полотенца прикрывала его главное достоинство. Рано утром они неистово любили друг друга. Ахилл взял ее сзади, и разгоряченная Валентина страстно вопила его имя, уткнувшись лицом в подушку. Они почти одновременно содрогнулись в оргазме, и Ахилл хрипло застонал ей в шею. Валентина расслабленно раскинулась на смятых простынях, когда Ахилл выбрался из постели и направился на традиционную пробежку, чтобы, как он выражался, прочистить мозги.

Они наслаждались друг другом уже несколько недель, но Валентина по-прежнему не могла оторвать восхищенного взгляда от скульптурного совершенства его атлетического, поджарого, смуглого тела с темными завитками волос на груди и внизу живота.

Валентина попробовала его и там. Однажды вечером, когда они расположились с бокалами вина в мягких креслах у камина, она решилась. Опустившись перед ним на колени, Валентина положила руки ему на бедра и расстегнула сначала ремень, а потом и пуговицы на ширинке. Ахилл не сопротивлялся, когда она сначала обхватила пальцами его возбужденный член и принялась массировать медленными движениями вверх-вниз, обрекая Ахилла на сладкую пытку. Затем она облизала головку члена неторопливыми круговыми движениями языка и резко втянула пенис в рот. К ее триумфу, Ахилл громко застонал и вцепился руками в подлокотники кресла, подавшись ей навстречу.

– Что ты делаешь со мной, сладкая моя, – хрипло выдохнул он.

Одно воспоминание о том волшебном вечере вызвало в ней возбуждающую дрожь.

Но время работало против нее. Валентина это знала. И, глядя в его проницательные темные глаза, которые, казалось, проникали в самые заветные уголки ее души, она по-прежнему не знала, как ей поступить.

Если она откроет ему свое происхождение, то наверняка потеряет оставшиеся несколько дней, которые может с ним провести. Ахилл Касилиерис никогда не простит ей обмана. Валентина в этом была твердо уверена. Есть другой вариант – не открывать ему правду. Через несколько дней они вместе вернутся в Лондон, как было запланировано. Затем она исчезнет, поменявшись с Натали, как и было задумано. А настоящая Натали пусть разруливает ситуацию дальше.

Таким образом, она сохранит воспоминания о том, как любила его, а не как потеряла.

Валентина наконец призналась себе в том, что любит Ахилла. Она полюбила человека, который не знает ее настоящего имени. И она никогда не сможет быть с ним рядом. Такова ирония судьбы.

Если им не суждено быть вместе, может она хотя бы сохранить воспоминания об их романе? Что в этом плохого?

– И все-таки тебя что-то мучает, – растягивая слова, нарочито медленным тоном, от которого у нее вскипала кровь, произнес Ахилл. Вот и сейчас она почувствовала, что вся горит, и никуда от этого не деться. – Как такое возможно? Здесь такие тишина и покой. Такое безоблачное небо и яркое солнце. О чем можно беспокоиться? Если только у тебя есть какая-то тайна в душе, не дающая тебе спокойно жить? – равнодушным голосом закончил он.

Она могла бы голову дать на отсечение, что в его взгляде промелькнула готовность ее выслушать. Здесь и сейчас. Будто он, как всегда, знал, о чем она думает.

– Открой мне свой секрет, Натали.

Именно такие моменты беспокоили ее. Моменты, когда она была уверена, что он все знает. Он не может не знать и просит ее сказать правду. Но Валентина не могла этого сделать.

Он часто намеренно называл ее чужим именем, как бы подстрекая ее открыться.

Местный пейзаж умиротворяюще действовал на Валентину: величие Скалистых гор, лето в разгаре. Она нигде не видела такого ярко-синего неба, как в Монтане. Сейчас ей хочется быть рядом с Ахиллом и наслаждаться свободой и своим новым чувством. У нее почти не остается времени. А о грустном и тяжелом она подумает позже.

Итак, Валентина в очередной раз промолчала. Вместо этого она лучезарно ему улыбнулась и подошла поближе. Валентина положила ладони на его широкую мускулистую грудь, стараясь запомнить очертания твердых мышц и горячую гладкость кожи.

– Не понимаю, о чем ты, – тихо сказала она, поглаживая его грудь. – И никогда не понимала, – добавила она.

– Дело совсем не во мне, – по-прежнему растягивая слова, ответил он. – Вокруг и без того полно загадок, – продолжил он.

– Тогда разгадай эту, – бесстрашно сказала она и, приподнявшись на цыпочки, прижалась теплыми губами к его рту.

Пусть время ее истекает и она не в силах открыть ему правду, но целовать его вот так ей еще пока по силам.

Поездка на ранчо в Монтану стала еще одним слабым звеном в череде ошибок, которые он только и совершал последнее время.

Они провели на ранчо не одну неделю, и ситуация становилась только хуже. Их взаимное притяжение росло и усиливалось с каждым днем. Они неистово занимались любовью, растворяясь друг в друге без остатка. Он каждый день ждал от нее признания, но Валентина по-прежнему упорно молчала. Ее нежелание открыться мучило и бесило Ахилла.

Настало время возвращаться в цивилизованный мир.

За эти недели их добровольного отшельничества Ахилл еще сильнее привязался к Валентине, понимая, что вряд ли сможет жить без нее. Эта мысль угнетала. Он поскользнулся и проиграл.

За все время, проведенное ими на его ранчо на Диком Западе, ему ни разу не пришло в голову, что Валентина ничего ему не расскажет. Он был абсолютно уверен в том, что добьется от нее признания так или иначе. Их закрутил такой водоворот страстей, что признание напрашивалось само собой. И вдруг гробовое молчание. Ахилл не мог поверить, что проиграл.

Принцесса Валентина обыграла его по всем статьям, проявив невиданную выдержку, несмотря на все его усилия и старания.

Они приземлились в Лондоне, угодив в серую морось Туманного Альбиона, что как нельзя лучше соответствовало настроению Ахилла.

– Через час у вас встреча в банке, – сообщила Валентина по прибытии в его особняк в Белгравии, одном из престижных лондонских районов.

Она выглядела такой же безмятежной и спокойной, как и всегда. Теперь, когда он знал каждый сантиметр ее тела, подобное поведение выводило его из себя.

– Совет директоров настроен весьма решительно, – продолжила она.

– Плевать я хотел и на банк, и на старых дураков, которые считают, что могут мне приказывать, – зло процедил Ахилл сквозь зубы.

Ярость бурлила в нем. Его бесило, что он не может добиться от Валентины добровольного признания. Если он заставит ее признаться, то она не станет ему доверять.

«Похоже, она раскусила тебя и знает, какое ты чудовище», – нашептывал ему подлый внутренний голос, которого он давно не слышал. И хотя Деметриус не узнал его тогда на улице около бара, воспоминания о намерении убить отчима не давали Ахиллу покоя.

Неожиданно Ахиллу пришла в голову другая мысль. Он был холостяком и прослыл одним из самых завидных женихов. Сотни женщин каждый день осаждали звонками его офис, прибегая к различным уловкам: от банального обмана до шантажа, взяток и угроз подачи иска на установление отцовства, чтобы только привлечь его внимание.

Но для принцессы Валентины с острова Мюрино он был не более чем грубиян и мужлан.

Она по-королевски снизошла до него.

Потому и не раскрыла своего настоящего имени. Зачем? Для чего? Она не видела смысла.

Ахилл не мог с этим смириться. Он злился, но желание обладать ею пересиливало все остальные чувства и эмоции.

Страсть, испытываемая к этой холодной и сдержанной принцессе, поедала его живьем.

– Что вы делаете? – изумленно спросила она, когда он схватил ее за руку и буквально потащил в одну из элегантных гостиных особняка, повалив на антикварную козетку.

– Ахилл… – хрипло прошептала она.

Но он не хотел больше слов. Никаких лживых недомолвок.

– Спокойно! – приказал он.

Запустив пальцы в копну ее медных волос, он жадно прижался губами к чувственному рту и накрыл ее своим телом. Он почувствовал ее гибкое податливое тело, устремившееся ему навстречу в таком же безудержном порыве страсти. Он задрал юбку ей на бедра, а она обвила его ногами за талию. Оба тяжело дышали.

– Ахилл, – снова повторила она. В ее взгляде читалось нечто большее, чем просто вожделение.

Однако Ахиллу было сейчас не до анализа. Им овладела животная страсть. Он хотел немедленно взять Валентину.

– Позже, – ответил он, снова приникнув к ее губам в страстном поцелуе.

Если даже он для Валентины не более чем каприз, он оставит о себе долгую память. Она будет с тоской вспоминать их бурный роман, когда снова окажется в золотой клетке королевского дворца на острове Мюрино.

Ахилл был полон решимости оставить след в ее жизни.

Он стащил с себя брюки, а затем одним движением сорвал с Валентины шелковые трусики, разорвав их пополам. Мощным движением он вошел в ее влажное горячее лоно. Валентина ахнула и уже не сдерживала криков наслаждения, сопровождавших сильные, глубокие толчки.

Ритм становился все стремительнее, закручивая пружину возбуждения, пока они оба не содрогнулись в бурном оргазме.

– Никто не доставит тебе такого удовольствия, кроме меня, – прошептал он ей в ухо.

И тем не менее он понимал, что Валентина не принадлежит ему. Она скоро его покинет. В ее планы вообще не входило оставаться с ним. Эта мысль мучила его, сводя с ума.

Последний раз он испытывал подобное страдание, будучи семнадцатилетним юнцом, встретив на грязной улочке у бара пьяницу отчима.

Ахилл не хотел, чтобы Валентина увидела его смятение. Он торопливо собрал разбросанную одежду и начал одеваться.

Но когда взглянул на нее, то увидел, что она улыбается. Ахиллу стало совсем паршиво.

А Валентина одернула юбку, спокойно засунула разорванные трусики в карман и посмотрела на него прозрачными зелеными глазами.

– Я люблю тебя, – тихо призналась она.

Эти три простых слова прозвучали как гром среди ясного неба. Ахилл остолбенел. Он никак не ожидал подобного признания.

Ему хотелось так много ей сказать. Например, как она может делать подобное признание, если он не знает ее настоящего имени.

Но Ахилл тут же отбросил эту крамольную мысль.

– Это всего лишь секс, сладкая моя, – жестко сказал он. – Любовь – это не просто соитие на диване наполовину одетыми.

Он хотел заставить ее поморщиться от его грубости, но не тут-то было. Принцессы так устроены, что их ничем не проймешь. Если она и обиделась, то никак этого не показала.

Валентина еще шире улыбнулась.

– Конечно, ты эксперт в любовных делах, как, впрочем, и во всем остальном, – пробормотала она, дразня его, как умела делать только она и кому он это позволял. – Моя вина.

Она встала с козетки, будто не замечая его оцепенения, и как ни в чем не бывало направилась в кабинет, чтобы заняться работой, которую Ахилл всегда ставил превыше всего на свете. Он никогда и ничем не интересовался, кроме работы на благо своей бизнес-империи, пока не встретил Валентину.

Но вот как раз Валентину он и не может получить.

Она оставила Ахилла в гостиной переваривать ее признание в любви. Эти простые слова растопили лед, сковавший его сердце, и заставили вновь поверить в чувства.

Однако вечером того же дня, когда он не обнаружил Валентину в особняке, а служба секьюрити доложила, что она вышла из дома несколько часов назад с дамской сумкой через плечо, растворившись в лондонском тумане, Ахилл понял, что признание в любви принцессы-обманщицы было не чем иным, как обыкновенным прощанием.

Глава 9

Валентина никак не могла сосредоточиться на своих обязанностях по возвращении на Мюрино. Многое изменилось во дворце с момента ее отсутствия.

Ей бы следовало радоваться. Она вернулась во дворец, ожидая, что попадет в привычную западню. Но неожиданно поняла, что дверь этой клетки широко распахнута.

Покидая в тот день Лондон, Валентина не могла отделаться от воспоминаний о прикосновениях Ахилла. Ей не хотелось уезжать. Ее сердце было наполнено любовью и отчасти разбито собственным безрассудным признанием в любви Ахиллу. Она прекрасно знала, что ей придется уехать. День свадьбы с принцем Рудольфом неумолимо приближался. Представители королевских дворов со всей Европы уже съезжаются на остров Мюрино для участия в свадебных торжествах. И ей необходимо вернуться домой.

Она буквально бросила Натали на произвол судьбы, свалив на нее всю подготовку свадьбы, до которой оставались всего лишь сутки.

Приехав в аэропорт Хитроу, Валентина впервые в жизни приобрела авиабилет до Мюрино на обычный рейс. Об этом она тоже станет вспоминать позже.

«Позже» значило после того, как она выйдет замуж за человека, с которым едва знакома.

Валентина понимала, что ее каникулы затянулись. Она должна была давно вернуться. Ей не следовало ехать с Ахиллом в Монтану и грезить там о несбыточном. Что на нее нашло?

«Теперь я проснулась, и нужно вернуться в реальность», – подумала она, садясь в самолет.

Валентина не знала, что ее ждет на регулярном рейсе домой. В душе она надеялась, что ее могут узнать. Ее лицо красовалось на обложке журналов «Мюрино Эйр», вложенных в спинку каждого кресла в самолете. К ее немалому удивлению, никто не обратил внимания на ее поразительное сходство с принцессой на обложке. Валентине досталось очень неудобное место в середине ряда. С одного бока восседала крупная матрона, которая немедленно захрапела, стоило самолету взлететь, а с другого – скучного вида бизнесмен средних лет. Так она и долетела до Мюрино, сохраняя инкогнито. Хотя многие пассажиры летели на остров, чтобы увидеть свадебные торжества.

Добравшись до дворца, Валентина не стала пытаться проникнуть внутрь тайком, потому что знала, что ее немедленно обнаружат. В этом случае обмен с Натали станет невозможен. Валентина просто подошла к будке охранника у частного входа во дворец и вежливо ему кивнула, ожидая, когда он откроет ворота. Охранник явно колебался.

– Но… Ее высочество во дворце, – неуверенно пробормотал он. Может быть, его смутил тот факт, что на Валентине была одежда обычной молодой девушки. Может быть, он растерялся, потому что ему раньше не доводилось разговаривать с принцессой напрямую и видеть ее так близко. А что, если она просто улизнула из дворца незамеченной? Почему у принцессы не может быть тайн, подумалось охраннику.

Валентина тем временем приняла заговорщический вид и доверительно сказала:

– Принцесса никак не может быть во дворце, если я стою перед вами. Но это может остаться нашим секретом, если хотите. Предположим, что это небольшое недоразумение. – Охранник согласно кивнул, открывая ворота.

Валентина с тяжелым сердцем вошла на территорию дворца, вернувшись в прежнюю жизнь, которую она так легко покинула в лондонском аэропорту.

Она ожидала, что Натали с огромным облегчением воспримет ее возвращение, поскольку идея с обменом принадлежала именно Валентине. Она испытывала неловкость за то, что нарушила условия договора и вернулась прямо накануне свадьбы. Она ожидала увидеть Натали в отчаянии.

Но, к своему удивлению, увидела женщину, глубоко и искренне влюбленную в кронпринца Тиссели, за которого Валентине предстояло выйти замуж.

Более того, Натали была беременна.

– Не знаю, как это случилось, – сказала Натали, проснувшись и увидев сестру-близнеца, сидящую на краешке кровати.

Валентина пробралась к ней в спальню и тихонько потянула ее за ногу.

– Да неужели? – улыбнулась Валентина. – Это я была девственницей, но у меня сложилось впечатление, что вряд ли ты берегла себя для свадьбы все эти годы. Зачем?

Натали смущенно покраснела, а затем подозрительно взглянула на Валентину.

– Была невинной? Почему в прошедшем времени? – Натали удивленно моргнула. – Только не говори, что это мистер Касилиерис.

Но Валентине было сейчас не до сестринских откровений. Прежде всего, потому, что в душе у нее царила сумятица, и она все еще не осознала и не приняла тот факт, что между ней и Ахиллом все кончено.

– Ты больше у него не работаешь, – сказала Валентина, не ответив на вопрос Натали. – Я полагаю, что ты и сама не хочешь на него работать. Ты сказала, что у тебя задержка. Значит, ты беременна от кронпринца?

Когда Натали неуверенно ответила, что задержка может объясняться стрессовой ситуацией, в которую она попала, Валентина решила действовать без промедления.

Ей необходимо все выяснить. Валентина уверила Натали, что той необходимо знать, беременна ли она, для собственного спокойствия. Однако у Валентины была и другая причина, чтобы узнать правду.

Валентина почувствовала облегчение, когда Натали призналась ей, что она, скорее всего, беременна от Рудольфа. Надо было выяснить это наверняка. Валентина попросила свою самую преданную служанку сходить в аптеку и купить тесты на беременность. Та быстро выполнила поручение принцессы, и вскоре Валентина вернулась в спальню и передала Натали тест-полоски.

Когда Натали вышла из ванной, Валентина прочитала ответ на ее изумленном лице. Тест дал положительный результат. Валентина была счастлива не менее Натали. Тот факт, что Натали носит ребенка Рудольфа, означал, что Валентина свободна от обязательства вступать с ним в династический брак.

– Ты выйдешь за него замуж, – тихо, но твердо сказала Валентина сестре. – Это должно произойти.

Натали побледнела.

– Но ты… Я не… Ты не понимаешь, он… – бессвязно бормотала растерянная Натали.

– Мы все решим, – с уверенностью, которой не испытывала, заявила Валентина. – Все должно сработать. Главное, что вы поженитесь завтра утром. Ты родишь ему наследника и станешь королевой, когда Рудольфу придет время занять трон короля Тиссели. Все остальное не имеет никакого значения.

Так оно и случилось.

Как только король Джеффри узнал правду и увидел неопровержимое доказательство того, что его супруга Эрика сбежала от него, захватив с собой одну из дочерей и солгав ему, что девочка умерла, он немедленно принял сторону сестер и согласился на подмену невесты на свадьбе.

Он заявил собравшимся гостям, что несколько месяцев назад произошло благословенное чудо. Дочь, которую он все эти годы считал умершей, вернулась к нему, чтобы занять свое законное место во дворце. Чудесное обретение дочери и сестры хранилось в тайне вплоть до сегодняшнего дня, чтобы семья привыкла к новому члену.

Рудольф тоже пребывал в неведении, хотя считался почти членом семьи, продолжил рассказ король Джеффри. Между Натали и Рудольфом возникло настоящее искреннее чувство, в то время как Валентина должна была стать супругой кронпринца лишь по договоренности отцов. Валентина добровольно отказалась от жениха, поведал миру король Мюрино. Не было ни скандалов, ни сплетен, ни предательства. Просто одна сестра проявила заботу о другой.

Как ни странно, но мир проглотил эту историю, скандальную по сути, но трогательную по содержанию. Рассказ о том, как одна сестра принесла в жертву сказочную свадьбу с наследным принцем-красавцем ради сестры-двойняшки, завоевала сердца людей. Валентина стала еще более популярной, особенно дома, на острове Мюрино.

Королю Мюрино подобное развитие событий сыграло на руку. Теперь, когда у него стало две наследницы, он мог выдать замуж одну дочь, как и обещал королю соседнего королевства Тиссели, а вторая дочь унаследует корону Мюрино и продолжит правящую династию. Таким образом, трон не перейдет к постороннему.

Так, в мгновение ока Валентина по воле судьбы сменила одну золотую клетку на другую. Теперь ей предстоит не роль супруги наследного принца соседнего государства, а роль королевы.

Пусть это тоже западня, но более просторная и родная, утешала себя Валентина.

Она знала это заранее и тем не менее печалилась.

– Твои мысли где-то далеко, дочь моя, – услышала Валентина голос короля Джеффри.

Валентина встряхнулась, вернувшись в реальность. Они ехали в лимузине на очередное благотворительное мероприятие в водном дворце, расположенном в гавани. Она даже не помнила, какое именно. Подобные события имели место практически каждую неделю. Ее график протокольных мероприятий был очень плотным.

Королевский кортеж следовал по петляющему между живописными невысокими горами серпантину по направлению к гавани. Вдали под лучами все еще яркого вечернего солнца блестело Средиземное море. Обычно Валентина любовалась восхитительным пейзажем. Это ее родная страна, которую Валентина любит и которой гордится. Ее долг будущей королевы повелевал делать все возможное для процветания королевства.

Тем не менее она часто вспоминала Ахилла, просто не могла не думать о нем.

– Я морально готовлюсь к вечернему приему, – спокойно ответила она, улыбнувшись отцу. – Я живу в постоянном страхе, что перепутаю имена дипломатов и возникнет международный конфликт, – пошутила она.

Взгляд короля потеплел, что часто случалось в последнее время. Валентина относила это к тому, что отец обрел новых членов семьи и распростился с призраками прошлого.

– Я не припомню случая, чтобы ты забыла чье-то имя, – ответил король. – Это одна из причин, по которой я считаю, что ты станешь прекрасной королевой и будешь править лучше меня. Я понимаю, что не дал тебе выбора, но твое образование и многочисленные таланты сослужат хорошую службу королевству Мюрино и будут более востребованы здесь, чем в Тиссели.

– Должна признаться, что уступить Рудольфа Натали, не такая уж большая жертва, как многие считают.

Взгляд короля Джеффри, такой проницательный и хитрый, напомнил Валентине, что он представляет собой силу, с которой нельзя не считаться.

– Полагаю, что это так, – задумчиво ответил Джеффри. – Однако не вижу причины разубеждать их в этом. Сочувствие еще никому и никогда не вредило, – назидательно закончил он.

Телефонный звонок прервал их разговор. Отец что-то отвечал звонившему, а Валентина снова уставилась в окно, любуясь, как яркий оранжевый диск солнца медленно спускается к сверкающему морю, рассыпаясь золотым дождем по терракотово-черепичным крышам домов.

Валентина незаметно опустила руку на живот, нащупав едва намечавшуюся выпуклость, появившуюся пару недель назад.

Если отец считает, что она вызывает сочувствие, то будет рад узнать, когда она сообщит ему и всему миру, что собирается стать матерью.

Мать-одиночка. Принцесса, которой надлежит наследовать трон, с ребенком на руках.

Эта мысль постоянно крутилась у нее в го лове, не давая покоя ни днем ни ночью. Она не находила ответа на мучившие ее вопросы. Достойного выхода из создавшейся ситуации не было. Без скандала не обойтись. Валентина заранее сгорала от стыда.

Даже когда она наберется смелости сказать о беременности отцу, затем подданным королевства и в перспективе – Ахиллу, она не знала, чем все кончится. Как будущей королеве Мюрино, ей следовало выбрать себе супруга с соответствующей родословной. Таких претендентов среди европейской знати было немало, но Валентина не могла думать ни о ком, кроме Ахилла.

Он – единственный, кого она будет любить всю жизнь и кого не может получить в мужья. Какая жестокая ирония судьбы. Ей бы переключиться на мысли о будущем ребенке, скрывать которого скоро будем невозможно, о том, как рассказать отцу, но только Ахилл занимал ее мысли.

Благотворительный прием был похож на предыдущий, как две капли воды. Приветственные речи, музыка, толпа разодетых в пух и прах гостей, мужчины в смокингах, дамы в вечерних туалетах с фамильными драгоценностями на шее, в ушах и на пальцах, дежурные улыбки, светские разговоры. Почетные гости и богатые меценаты дружески похлопывали друг друга по плечу, делая щедрые взносы во время благотворительного аукциона.

По традиции Валентина станцевала вальс с отцом, как того требовал протокол. Затем мило побеседовала с Натали и Рудольфом, которые только что вернулись из медового месяца и были полны радостных впечатлений.

Как только время протокольного общения истекло, Валентина вышла на просторный балкон водного дворца, откуда открывался великолепный вид на море и мерцающие вдалеке огни Венеции. Она долго стояла, опершись на перила, снова и снова переживая случившееся с ней в последние несколько месяцев. Воспоминания были не столько приятными, сколько довольно жестокими и ранили душу. Неожиданно она услышала шаги и, повернувшись к вошедшему с дежурной улыбкой, так и остолбенела.

Перед ней стоял Ахилл. Не может быть. Вероятно, это гормоны, вкупе с разыгравшимся воображением, пошутили над ней. Но нет. Раздался знакомый низкий баритон:

– Принцесса Валентина. – Хриплый голос Ахилла клокотал от ярости. – Мы не были представлены друг другу соответствующим образом. Вы пытались скрыть свое королевское происхождение и были уверены, что провели меня. Как приятно наконец познакомиться с вами настоящей.

Валентина похолодела. Значит, он действительно здесь перед ней. Это не игра воображения. Сердце Валентины учащенно забилось. Мечты о нем уступили место реальной боли в груди.

– Ахилл… – В горле у Валентины запершило, а на глаза навернулись слезы. Она не могла совладать с эмоциями.

– Неужели вы плачете, принцесса? – язвительно спросил он, а затем хрипло рассмеялся. Смех был злым и не предвещал ничего хорошего. Тем не менее этот звук был лучшим, что слышала Валентина за последнее время. – Это не могут быть слезы. У вас нет причин плакать, Валентина. Ни единой. А вот у меня есть жалобы.

– Жалобы? – удивленно переспросила она.

Валентина была в состоянии лишь глазеть на него и повторять за ним слова, как попугай. Она все еще не верила, что он здесь. Ей было все равно, что он в ярости. Разъяренный Ахилл Касилиерис – лучшее зрелище в мире.

– Начнем с того, что ты мне солгала о том, кто ты на самом деле, – начал он. – Затем были и другие прегрешения, но кульминацией стал твой демонстративный уход от меня. От меня! – прорычал он дрожащим от ярости и возмущения голосом.

– Ахилл… – начала было она, судорожно сглотнув.

Но он не позволил ей закончить.

– Позволь мне расставить все точки над «i», – выплюнул он, буравя ее гневным взглядом горящих расплавленным золотом глаз. – Я здесь не для того, чтобы просить прощения или умолять тебя вернуться. Ты, наверное, забыла, кто я. Ахилл Касилиерис никогда не просит и не умоляет. А вот вам, принцесса, уверен, придется сделать и то и другое.

Он ждал. Ожидание затянулось на недели.

Поначалу он не понял, что она ушла. Его никогда и никто не покидал так демонстративно. Неужели это такое свойство девственниц, сбегать без предупреждения от мужчины, лишившего ее невинности? Наверное, именно поэтому опытные мужчины избегают связей с девственницами. Так, по крайней мере, ему хотелось думать. Но истина заключалась в том, что он не помнил ни одной своей любовницы, кроме Валентины.

Тем не менее он продолжал ждать. Когда через день после ее отъезда состоялась коро левская свадьба, и король Джеффри сделал заявление о своей пропавшей и вновь обретенной дочери, которая и была его помощницей Натали, Ахилл был уверен, что Валентина не сегодня завтра вернется в Лондон.

Но этого не произошло.

Он не понял когда, но мысль поехать к ней самому все же пришла ему в голову, хотя и взбесила его. Но главное, что не укладывалось у него в голове, так это ее демонстративный уход и нежелание открыться ему, хотя он давал ей столько шансов.

Она была ослепительно красива, особенно сейчас, когда ей нет нужды притворяться и строить из себя его помощницу.

Вместо привычной его глазу черной юбки-карандаш и светлой блузки, на Валентине было темно-синее шелковое платье, выгодно подчеркивающее тонкую талию и высокую грудь. Медные волосы собраны в высокий пучок, открывающий стройную шею, украшенную сапфировым ожерельем, и красивые плечи. Она выглядела по-королевски и еще более чувственной и соблазнительной, чем он ее помнил.

Ахилл неожиданно понял, что Валентина не собирается умолять о прощении. Хотя в уголках ее изумрудных глаз блестели слезы, но она справилась с собой и спокойно взглянула ему прямо в глаза, словно он один из благотворителей, а не тот, кто страстно любил ее на ранчо несколько недель назад.

– Что вы здесь делаете? – равнодушно спросила она.

– Это неправильный вопрос.

Валентина лишь улыбнулась:

– Не знала, что ничем не примечательные благотворительные вечеринки в Европе могут привлечь внимание такой акулы бизнеса, как вы, и уж точно этого мероприятия не было в вашем рабочем графике.

– Вы пытаетесь выяснить, каким образом я получил сюда приглашение? – высокомерно поинтересовался он. – Вероятно, мне следует представиться еще раз. К вашему сведению, принцесса, любой список приглашенных только выиграет, если в нем окажется мое имя. И ваш список не исключение, ваше высочество, – отчеканил Ахилл.

Она слегка расправила плечи, но смотрела настороженно.

– Я должна перед вами извиниться, – отчетливо произнесла она.

Именно этих слов он и ждал. Но что-то в ее взгляде не давало ему покоя. Она выглядела отстраненной, словно смотрела на него с обложки журнала, а не находилась в нескольких шагах от него. Ахиллу это не нравилось.

– А можно подробнее? – холодно попросил он. – Ты должна мне гораздо больше извинений.

Уголки ее губ изогнулись, хотя улыбкой это вряд ли можно было назвать.

– Я зашла в туалет в лондонском аэропорту и увидела женщину, с которой никогда раньше не встречалась, но которая не могла быть никем иным, как моей сестрой-близнецом. Я не могла отказать себе в удовольствии поменяться с ней местами.

Валентина посмотрела в зал, где проходил благотворительный вечер, словно ей это было важнее, чем разговор с Ахиллом. Ему это очень не понравилось. Когда она снова взглянула на Ахилла, ее взгляд посуровел.

– Хочу, чтобы ты правильно меня понял. Во дворце тоже можно жить. Просто жизнь эта специфическая, включает много протокольных мероприятий, ты часто не принадлежишь себе. И вот для разнообразия мне захотелось пожить нормальной человеческой жизнью. Ненадолго отвлечься от дворца и протокола. Я не думала, что это кого-то заденет, кроме меня. Если бы я знала, что ты…

Ахилл не мог дальше слушать. Это было похоже на некролог.

Он объездил всю Европу, чтобы ее найти, и был не в силах поверить, что она покинула его навсегда.

– Ты хочешь, чтобы я признался, что люблю тебя, Валентина? – низким, вибрирующим от ярости голосом осведомился он. – Скажи мне, что ты хочешь от меня услышать?

Она сильно вздрогнула, словно он ее ударил.

– Мне ничего от тебя не нужно, – прошептала она. – Мне жаль, что ты узнал, кто я такая после моего отъезда. Я не могла понять, как сказать тебе об этом, когда мы были вместе. Мне не хотелось разрушить…

Она не закончила, лишь горестно покачала головой.

Ахилл рассмеялся:

– Я знал о тебе все с того момента, как ты ступила на борт самолета в Лондоне. Неужели думаешь, что я мог бы поверить в то, что ты Натали? У тебя не было даже самых основных навыков работы секретаря. Самолет еще не набрал высоту, а я уже знал, что ты не та, за кого себя выдаешь.

Валентина изумленно на него уставилась, слегка приоткрыв рот. Она даже побледнела.

– Ты все это время знал?

– Тебе не удалось ни на йоту меня провести. Кроме, пожалуй, того раза, когда ты призналась мне в любви и стремительно исчезла.

Слезы покатились по щекам Валентины. И темная часть его души восторжествовала. Какой же он все-таки негодяй.

Если она плачет из-за него, стало быть, она к нему неравнодушна. И у него есть шанс все исправить.

Ему не хотелось думать, что это не так.

– Ахилл, – снова начала она. – Я никак не ожидала тебя здесь увидеть. Вся моя жизнь была распланирована заранее. У меня в жизни не было никаких соблазнов до встречи с тобой. Единственное, в чем я солгала тебе, так это мое настоящее имя. Все остальное было правдой. Является правдой, – поправилась она, качая головой. – Но все безнадежно.

– Ничего безнадежного нет! – прорычал он. – Я не намерен тебя терять. Я никогда не проигрываю.

– Дело не в проигрыше. Это не игра. Ты человек, привыкший действовать только по собственному усмотрению. Ты не привык соблюдать протокол, действовать дипломатически и соблюдать приличия. Ты не такой. – Валентина слегка вздернула подбородок. – А я именно такая.

– Я сложный человек, сладкая моя, – подтвердил он. – И ты это прекрасно знаешь. Я монстр в дорогом костюме. Я общаюсь с элитой только потому, что им нужны мои деньги и моя власть. Иначе они плевали бы на меня с высокой колокольни. – Ахилл уставился на Валентину, ожидая реакции на свое признание.

Однако Валентина, казалось, не понимала, в чем он ей только что признался. Ее омытый слезами взгляд даже смягчился. В нем не было и тени отвращения.

– Ты не слышишь меня, Валентина, – настойчиво продолжил он. – Это не метафора. Ты хоть можешь себе представить, что я сделал? Сколько жизней загубил?

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Ошибаешься. Я точно знаю, кто ты такой, – твердо ответила она. – Я работала с тобой. Ты не водил меня по ресторанам или вечеринкам, чтобы произвести впечатление. Ты относился ко мне как к помощнице, к мелкой сошке в твоей империи. Ты требователен и строг? Да. Ты нетерпелив? Да. Порой беспощаден и груб? Да. – Она пожала плечами, словно все это было весьма очевидным. – Ты очень сильная личность. Но ты не монстр, – твердо закончила она.

Подойди она к нему вплотную и вынь из груди его сердце, Ахилл испытал бы меньшее смущение.

– И тебе не убедить меня в противном, – продолжила она. – Я должна тебе кое-что сказать, и, возможно, тебе это не понравится.

Ахилл на секунду зажмурился:

– Звучит зловеще.

Валентина шумно выдохнула:

– Ты должен понять, что хорошего решения нет. Не знаю, как тебе сказать, но наши… То, что случилось между нами, имеет последствия.

– Ты думаешь, я не знаю об этом? – резко спросил он, не заботясь, что их могут услышать. Ему было плевать, если все это крошечное королевство соберется за его спиной и станет подслушивать.

– Думаешь, я был бы здесь, не знай я о последствиях?

– Но я имею в виду не чувства… – начала было Валентина.

– А я именно чувства, – перебил он. – Я годами ничего не чувствовал и не хотел чувствовать. А благодаря тебе, Валентина, мои чувства проснулись и обострились. Слишком сильно обострились, черт возьми. И никуда не деваются. Время идет, а все становится только хуже.

– Ахилл, пожалуйста, – прошептала она, и слезы снова заструились по ее щекам. – Я никогда не хотела причинить тебе боль.

– А я хотел бы. Раны заживают. Здесь же все гораздо хуже.

Валентина жалобно всхлипнула. Ахилл безжалостно продолжал, словно хотел выплеснуть на нее всю боль и смятение души.

– Я в жизни ничего и никого не любил, принцесса. Я просто брал от жизни все, что хотел. Понятия «любовь» для меня не существовало. Она в моем понимании была для тех, кто не разрушал ни чужие жизни, ни компании конкурентов, ни тем более не лишал невинности принцесс. – Он покачал головой. – Но сейчас ни ты, ни я ничего не можем изменить. Полагаю, что самое худшее уже произошло.

– Худшее? – эхом отозвалась она. – Значит, ты знаешь?

– Я люблю тебя, сладкая моя. Другого объяснения у меня нет. И мне тебя искренне жаль. Потому что к прошлому возврата нет.

– Ахилл, – прошептала она. – Прости, но все изменилось. Я беременна.

Глава 10

Ахилл потрясенно молчал, переваривая услышанное.

– Я стану королевой Мюрино, – многозначительно сказала она. Его руки по-прежнему лежали у нее на плечах. Ей так нравилось чувствовать его прикосновения. Что с ней не так? От него исходили тепло и спокойствие, а еще он будил в ней страсть. Такие разные эмоции, но все в одном флаконе.

– Отец думал, что у него только одна дочь, значит, не будет наследника трона. Но теперь, когда нас двое и Натали вышла замуж на Рудольфа, я смогу унаследовать трон.

– Я не понимаю, какое это имеет сейчас значение? – осипшим голосом спросил Ахилл. – Ты сообщаешь мне, что я стану отцом, и тут же начинаешь говорить про историю наследования трона на Мюрино.

– Существует строгий протокол, – прерывающимся голосом ответила Валентина. Она положила руки на живот. – Мой отец никогда не разрешит…

– Ты забываешь, кто я такой! – прорычал Ахилл, не дав ей закончить. – Если это мой ребенок, мы поженимся, Валентина. И точка.

– Все не так просто, – возразила она.

– Все проще простого, – парировал он.

Как же он не понимает всей серьезности сложившейся ситуации? Понятия «они» не существует. Она снова угодила в ловушку.

– Я теперь не просто принцесса. Я наследница трона королевства Мюрино.

– Эх, принцесса, принцесса, – вздохнул Ахилл. – Ты мне вот что объясни: твое признание в любви было настоящим, или ты мне сказала это, чтобы смягчить расставание?

Этот вопрос едва не добил Валентину. Не держи он ее за плечи, она не устояла бы на ногах.

– Не будь смешным, – прошептала она.

– Вот в чем разница между нами, принцесса. Я понятия не имел, что такое любовь до встречи с тобой. Но вот появилась ты, и во мне что-то изменилось, – он прижал руку к груди, – вот здесь изменилось. И я ничего не могу изменить обратно. Я не бежал от себя, поняв, что люблю. Я принял свое чувство и отправился тебя искать, – подытожил он.

Валентина запаниковала. Ей захотелось исчезнуть, чтобы не продолжать этот болезненный разговор.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – сказала она. – Ты успешный бизнесмен, но ничего не знаешь о специфике жизни королевского двора на Мюрино.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Знаю, что тебе хочется нормальной жизни. Не потому ли ты решила поменяться местами с Натали? – вкрадчиво спросил он. – Но разве ты не понимаешь, сладкая моя, что нормальная жизнь не для тебя?

– Ты судишь о том, в чем не разбираешься, – снова попыталась возразить она.

– Ты никогда не станешь обычной женщиной, Валентина. Я и сам отнюдь не прост. Но вместе мы составим потрясающую пару, – уверил ее Ахилл.

– Но я связана условностями и протоколом двора, – в который раз попыталась возразить она.

– А ты наберись смелости и не обращай на них внимания, – посоветовал Ахилл. – Бери с меня пример. Я не знал, что такое любовь, но полюбил. Я не знаю, как это быть отцом, но научусь. Я не думал, что стану чьим-то мужем, но буду тебе верным супругом. Ты сядешь на трон и станешь править королевством, как сочтешь нужным. Я не стремлюсь стать королем, но буду им только для тебя. – Он протянул ей руку. – Тебе нужно лишь набраться смелости, принцесса. Ну же, будь отважной.

– И все-таки это западня, Ахилл, – упорно твердила она. – Красивая, но клетка. И ничего нельзя изменить. Поколения моих предков жили так же.

– Тогда просто рискни и люби меня, – не отступал Ахилл.

В зале звучал оркестр. Отец, как всегда, руководил мероприятием. Вновь обретенная сестра Натали кружилась в танце с мужчиной, за которого Валентина собиралась замуж. Натали появилась во дворце благодаря чистой случайности и заняла свое законное место во дворце. И мир не перевернулся, когда накануне свадьбы произошел обмен невест. Жизнь для семьи повернулась к лучшему. Почему же Валентина не принимает во внимание произошедшие перемены?

Она вдруг поняла, что постоянно думала о том, чего ей нельзя делать. Или о том, что ей надлежит делать по протоколу. Она слепо подчинялась дворцовым обязанностям и долгу принцессы. Все это было возложено на нее по праву рождения. А если бы Эрика взяла с собой Валентину вместо Натали? Тогда она давно бы уже встретила Ахилла. И они не стояли бы теперь на балконе с видом на безмятежное Средиземное море и королевство ее отца.

Вся жизнь Валентины промелькнула перед ней. Она всегда только и делала, что подчинялась протоколу и исполняла свой долг перед отцом и королевством, не задумываясь, справедливо ли это по отношению к ней.

Она никогда серьезно не размышляла о том, чего хочет от жизни. Ее жизнь была тщательно спланирована за нее с самого рождения.

Но сейчас перед ней стоит Ахилл, и она носит его ребенка. И как бы ей ни хотелось отрицать, все, что он только что ей говорил, – правда. Она трусиха. Она прикрылась чувством долга, как щитом, сбежав от него. А могла бы остаться в Лондоне и отменить свадьбу. Но пошла по пути наименьшего сопротивления.

Неужели она действительно смогла бы пойти под венец с Рудольфом, отказавшись от Ахилла? Как она собиралась это сделать? Такое просто невозможно себе представить. И тем не менее именно так она хотела тогда поступить.

К счастью, ей удалось избежать роковой ошибки. Но сейчас она стоит перед любимым человеком и снова ищет причины, чтобы отказаться от того единственного, кто ей по-настоящему нужен. Какой парадокс.

Она всю жизнь убеждала себя, что всему виной ее королевское происхождение, предписывающее ей жизнь в клетке.

Но правда заключается в том, что она попала в эту ловушку по собственной воле, точнее, в связи с ее отсутствием. Если она не откроет дверь и не выйдет из нее прямо сейчас к человеку, которого любит, грош ей цена.

Ахилл посоветовал ей быть храброй. Она обязана последовать его совету.

– Я люблю тебя, – беспомощно прошептала она, утонув в его золотистом взгляде. Любимый здесь, рядом с ней. Вот он протягивает ей руку с терпением, которым Ахилл Касилиерис никогда раньше не отличался.

– Выходи за меня замуж, сладкая моя. И ты сможешь любить меня вечно. – Уголки его губ приподнялись в соблазнительной улыбке. Валентина почувствовала, как шрамы на сердце, появившиеся после бегства из Лондона, потихоньку затягиваются и она выздоравливает. – Говорят, что именно так и происходит с любящими сердцами. Но ты меня знаешь. Мне нравится расширять границы чуть дальше.

– Дальше вечности и дольше, чем навсегда? – Она улыбнулась сквозь слезы. Наконец все встало на свои места.

– Так и будет, – пообещал Ахилл, блестя глазами. Он нежно взял ее за руку. – Дыши, – мягко приказал он, как в их первую ночь любви в Нью-Йорке, словно чувствуя ее внутреннее смятение.

Валентина сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем нежно чмокнула Ахилла в щеку.

– Навсегда начинается прямо сейчас, – прошептала она. Валентина приподнялась на цыпочки и, обвив его шею руками, припала к его губам в долгом крепком поцелуе.

Глава 11

Роль жениха на королевской свадьбе далась Ахиллу нелегко.

Пресса засыпала его бесчисленными вопросами, на которые он отвечал достойно и с юмором, чем сам гордился.

Его совершенно не беспокоил тот факт, что он супруг коронованной особы. Главное, что Валентина принадлежит теперь ему. Она поддержала его в решении отказаться от титула, который король Джеффри был готов ему пожаловать. Ахилл не захотел принять гражданство Мюрино. – Благодарю вас за оказанную честь, – сказал он королю, – но я выбрал Валентину в супруги по зову сердца и по любви, а не из верноподданнических соображений.

Их свадьба стала еще одним громким событием на острове Мюрино. Ахилл смирился с мыслью, что мир хочет знать подробности о пышной свадьбе любимицы всех королевских домов Европы. Он ревниво наблюдал, как Валентину приветствуют толпы восторженных островитян и приглашенных гостей во время проезда свадебного кортежа к церкви. Ему придется привыкнуть к такой стороне их публичной жизни ради Валентины.

Беременная Валентина расцветала с каждым днем. И каждый раз, когда она ему улыбалась, темная сторона его души отступала, уменьшаясь в размере.

Валентина была совершенно уверена в том, что никакое он ни чудовище, и Ахилл был склонен ей поверить.

Весной Валентина произвела на свет их сына. Практически одновременно с Натали, которая родила принцессу королевства Тиссели. Не зря же они сестры-двойняшки. Мир с восхищением воспринял эту весть.

Валентина и Натали были на седьмом небе от счастья.

Когда Ахилл впервые взял на руки своего сына, он понял, что ребенок – это то, ради чего стоит жить.

Его сыну не придется жить в трущобах, как отцу. Никаких отчимов, голода и лишений. Он с рождения окружен заботой и любовью родителей.

Наконец у Ахилла появилась собственная полноценная семья. Он сделает все от него зависящее, чтобы видеть их счастливыми.

– Ты моя навсегда, – прошептал Ахилл, с любовью глядя на жену. – Теперь еще больше, чем всегда.

Ахилл знал, что Валентина помнит их клятву, данную в первую ночь в пентхаусе в Нью-Йорке.

Она лучезарно ему улыбнулась. В улыбке Валентины было столько тепла и света, что темные силы в душе Ахилла окончательно развеялись, и он почувствовал себя человеком.

Он хороший человек и готов ради жены на все.

– Твоя, – тихо согласилась она.

– А я целиком принадлежу тебе, – заверил ее муж.

Ахилл наклонился и прижался губами к ее губам в долгом, страстном поцелуе.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg