«Желтые розы»

                                           

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Карина, ты плакала? Карина потупилась. Она надеялась, что Форд не заметит, но он слишком хорошо ее знал.

— Я сегодня немного не в себе, — призналась она, даже не встав с кресла, когда он вошел. Форд был высоким привлекательным мужчиной лет тридцати пяти, с черными, как у нее, волосами, темными глазами, чувственным ртом и прямым носом. — Что, надо выходить?

— Думаю, да. Ты слишком много времени проводишь в помещении. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Но Карина почувствовала, как он напряжен и как ему хочется большего — наверное, обнять и покрыть поцелуями ее лицо.

Она иногда поражалась, почему она не влюблена в этого великолепного во всех отношениях мужчину, который взял на себя заботу о ней.

Форд сел напротив, вытянув длинные ноги. Его темные глаза смотрели на нее внимательно.

— Не хочешь рассказать?

— О чем? — Карина улыбнулась. За этой беззаботной улыбкой она скрывала от него боль и отчаяние.

Без макияжа, в простом белом хлопчатобумажном платьице, с черными волосами, заплетенными в косичку, она выглядела чуть ли не наполовину моложе своих двадцати шести лет.

— Что с тобой?

Неосознанно изящным движением она пожала узкими плечами.

— Теперь, когда ты здесь, мне уже лучше. — Она тут же пожалела о том, что сказала: Форд мог неверно истолковать ее слова. Так и случилось.

Радостная улыбка раздвинула его красивые губы.

— Если тебе одиноко без меня, то, может, мне следует занять более постоянное место в твоей жизни?

Пожалев, что не сумеет взять назад свои слова, Карина вся сжалась в уголке кресла. Ее сапфировые глаза настороженно расширились.

Она знала — такой момент наступит, и все же оказалась не готова к нему. Мысль о большей близости с Фордом ее ужасала. Она была обязана ему многим, но решиться связать свою жизнь с человеком, которого не любит, не могла.

Темные глаза на загорелом лице Форда сузились. К ее удивлению, он был явно раздосадован ее реакцией. Больше года этот человек был с нею нежен и вдруг стал другим.

— Мне жаль, Карина, что тебя пугает эта мысль, но, мне кажется, я достаточно долго был терпелив. Пора бы нам серьезно поговорить. — В его голосе послышались резкие ноты, чего она никогда от него не слышала. Карина поежилась. — Я должен знать, какие чувства ты ко мне питаешь.

— Ты... ты же знаешь, какие, — тихо сказала она охрипшим голосом, потирая покрывшиеся мурашками руки. Снаружи сияло солнце, но ей показалось, будто на нее дохнуло арктическим холодом.

— Но ты никогда не выражала их словами, — напомнил он, пристально глядя ей в лицо. — Я знаю, ты видишь во мне лишь человека, от которого зависишь, который помог тебе в трудное время, но... Надеюсь, ты понимаешь — я хочу большего. Значительно большего, Карина. Раньше ты меня любила, и мне надо знать, сможешь ли ты полюбить меня снова.

Карина понятия не имела, любила ли она его когда-то или нет. После несчастного случая она не помнила ничего — ни как ее зовут, ни откуда она родом. Она жила в пустоте и порой едва выносила ее бремя.

Форд Филдинг утверждал, что был ее возлюбленным, но она его не помнила. Она совершенно лишилась памяти. Ей даже пришлось заново учиться говорить, читать и писать, а также тысяче других вещей, которые для других были так естественны. И Форд прошел с ней весь этот путь. Подбадривал, убеждал, похваливал, проявляя удивительное терпение и понимание.

Он же ей рассказал, что родители ее умерли, что ни братьев, ни сестер у нее нет и что растили ее приемные родители, пока она не смогла заботиться о себе сама. Так что, нравилось ей это или нет, она знала: Форд — единственный близкий ей человек.

Она была в трудном положении. Ей не хотелось его обижать. Он был к ней так добр, так ласков, заботлив, участлив. Как она могла оскорбить его, заявив, что не испытывает к нему ничего?

— Я же не уверена, что когда-то тебя любила, — с несчастным видом сказала она. — Я знаю об этом только с твоих слов. Ты слишком меня торопишь, Форд.

— Тороплю? Да как ты можешь такое говорить? Лично я считаю, что был очень терпелив.

Да, конечно, он прав, прав. Вот уже несколько месяцев, после того как она вышла из больницы, он снимает для нее эту роскошную квартиру с видом на Темзу и оплачивает ее. Заботится о ней, обеспечивает всем необходимым, только не спит с ней. Другой, менее великодушный человек давно бы уже не выдержал. А Форд, чтобы помочь ей, забросил даже свою работу. Без него она никогда бы не выкарабкалась. Но вот полюбить его...

Он был для нее только опорой, но не мужчиной, с которым она могла бы разделить постель. Было действительно странно, что она ничего не испытывала к Форду Филдингу, потому что о таком мужчине мечтает каждая женщина. Могучего сложения, красивый, богатый и, как сам он признавался, готовый жениться. Он мог бы выбрать любую женщину, но оставался верен Карине.

— Да, ты был очень терпелив, — согласилась она. — Больше, чем я ожидала или заслуживаю. Я бы тебя не осудила, если бы ты отвернулся от меня.

Форд кивнул.

— Может быть, так и надо поступить.

— Я не обижусь, если ты сделаешь это прямо сейчас. — Любовь ее со временем, возможно, и вернется. А может, и нет. Предугадать что-то было невозможно. Карина подперла голову рукой. Зачем ей эти проблемы? Ей не хотелось даже думать о них. Может, оно и к лучшему, если Форд ее оставит.

— Карина? — Он ждал, что еще она скажет. Она подняла на него страдальческий взгляд.

— Я знаю, что ты хочешь услышать, Форд. Но не могу этого сказать. Я не испытываю к тебе такой любви, какой ты ждешь. Конечно, я люблю тебя, но только как друга. Наверное, мне пора уезжать. Найду работу, сниму по средствам квартиру и...

— Об этом не может быть и речи! — резко оборвал ее Форд. — Тебе это еще не по силам. Да и я хочу совсем другого, ты же знаешь.

— Но если я...

— Нет, Карина, ты сама не понимаешь, что говоришь. Мне кажется, ты даже не понимаешь, чего я от тебя жду.

— Понимаю, — мученически выдавила она. Ей не хотелось об этом даже слышать.

Форд встал, подошел к ней и протянул руки. Ей ничего не оставалось, как только подать ему свои и разрешить поднять ее с кресла. Он обнял ее дрожащее хрупкое тело и прижал к себе.

Он и раньше ее обнимал, но сейчас это было по-другому. Сейчас он обнимал ее не для того, чтобы помочь ей, больной, устоять на ногах, а так, как обнимает женщину мужчина, полный желания, не способный больше сдерживать свои чувства.

Из глаз Карины хлынули слезы. Как же он будет разочарован!

Если бы они не поссорились тогда! Если бы он не обвинил Карину в измене, она не швырнула бы ему обручальное кольцо и не выбежала бы из дома. И не попала бы под машину. Не потеряла бы память. Они были бы уже в браке и, может быть, даже обзавелись детьми. Все произошло по его вине. Он никогда себе не простит этого, никогда.

Сколько раз Форд сожалел о том дне. Ссора была так свежа в его памяти, будто произошла вчера, а не год назад.

Ему надо было выслушать Карину, надо было поверить ей, а не осыпать упреками, не давая возможности оправдаться.

— Тебя видели с другим мужчиной, — негодовал он. — И не один раз. С лордом, между прочим. За титулом гонишься? Я для тебя недостаточно хорош?

— Ты ошибаешься, Форд. Я...

— Нет, ошибаешься ты, Карина. Если ты думаешь, что...

— Форд, пожалуйста, выслушай меня. Я люблю тебя и никогда бы...

— Зачем мне что-то слушать, когда тебе наплевать на мои чувства? — Он не желал слушать ее оправданий. — Ты думаешь, я прощу и забуду, если ты пообещаешь больше с ним не видеться? Я не такой дурак, понимаю, что будет через несколько месяцев. Ты...

— Форд, послушай, пожалуйста.

— Нет, это ты послушай меня, Карина. Я точно знаю...

— Нет, не знаешь. Разреши мне...

— Замолчи! Я не желаю выслушивать твои оправдания. Я прекрасно знаю, что...

— Ничего ты не знаешь. И черт с тобой, Стэффорд Филдинг! — крикнула она. Лицо ее было искажено гневом. — Если ты не желаешь меня выслушать, не доверяешь мне, тогда вот тебе твое кольцо! Делай с ним, что хочешь. — Дрожащей рукой она сняла с пальца обручальное кольцо и в ярости швырнула ему — Надеюсь, ты теперь доволен. Между нами все кончено. Больше ты меня не увидишь. — Гордо выпрямившись, с высоко поднятой головой, она вышла из комнаты.

Он не пытался ее остановить. Но сколько раз с тех пор он жалел об этом! Сколько раз! Если бы он побежал за ней, она не попала бы под машину. И если бы тогда выслушал ее. Если бы, если бы...

Никакой лорд навестить ее в больницу не пришел. Не пришел никто, кроме него. Грустная история.

Врачи предупредили, что надо ждать, пока к Карине не вернется память естественным путем, и ни в коем случае не форсировать ход выздоровления. Поэтому он ничего не сказал ей ни об их помолвке, ни об их удивительной любви, ни о том, как она закончилась. И, естественно, о ее неверности. Карина не задавала никаких вопросов, будто сознательно избегала личных тем.

Форд очень скоро обнаружил, что по-прежнему ее любит и что ее флирт с Чарльзом Форестером ровным счетом ничего не изменил. Вину за несчастный случай с ней он целиком взял на себя. Чувство вины терзало его по ночам, не давая уснуть. Но больше всего он страдал оттого, что Карина, кажется, больше его не любила.

Форд не сомневался: память к Карине вернется, хотя нейрохирург ему говорил, что травмы головы иногда приводят к полной потере памяти. Он дал себе слово, что будет терпеливо ждать ее выздоровления, однако выдержка начала ему изменять.

Ощущение ее хрупкого дрожащего тела, аромат ее надушенной кожи сводили его с ума. Сколько раз за последний год он мечтал держать ее в своих объятиях, гладить ее пышные блестящие волосы, касаться губами гладкой кремовой кожи, ощущать ее вкус, владеть ею, воскресить былую магию, слиться с ней...

Из его горла вырвался стон. Бессознательно он еще крепче сжал ее в своих объятиях и склонился к ее губам.

Закрыв глаза, он с наслаждением пил медовый нектар ее губ, в чем так долго ему было отказано. На мгновение ему показалось, что Карина не будет сопротивляться...

Он приготовился усилить свой натиск, но Карина откинула назад голову и страдальчески воскликнула:

— Нет! Нет! Я не хочу.

Форд понимал — надо ее отпустить, но он так изголодался по ней, так долго сдерживал свои желания, что не мог уже остановиться.

— Карина, — прошептал он, обхватив рукой ее затылок и осторожно притягивая ее голову к себе, пока их губы не соприкоснулись вновь. — Пожалуйста, не сопротивляйся и не бойся. Я не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь, но ты должна поцеловать меня, чтобы разобраться в своих чувствах.

— Но я знаю, что не люблю тебя, Форд, — возразила она. — И поцелуй ничего не изменит.

Он уловил в ее словах страдание, но оно не могло сравниться с той болью, которую причиняла ему она. Надо было что-то быстро предпринять, пока боль не стала невыносимой. Он вновь прижался к ее губам, но ему потребовалась вся воля, чтобы не проникнуть в глубь ее рта и не слишком жадно ее целовать.

Это был нежный, пробный поцелуй. В нем не было ничего, что могло бы ее испугать или заставить вырваться из его объятий. Однако он не ощутил с ее стороны ответа, только дрожь тела. Но постепенно она затихла в его руках и больше не сопротивлялась.

Ее губы под его ртом были безответны, пассивны и ничего ему не говорили. Форд покрывал их мелкими поцелуями, провел кончиком языка по их контуру, нежно погладил подбородок, тронул уши, глаза, изо всех сил пытаясь пробудить в ней дремлющие чувства.

Он уже отчаялся и готов был отступиться, уйти из ее жизни, если она того хочет, как вдруг уловил слабый отклик. Губы Карины дрогнули, по телу пробежал трепет. На этот раз уже не от страха.

Но Форд по-прежнему вел себя сдержанно, покрывая ее лицо нежными, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями, упорно разжигая в ней страсть. Один неверный шаг — и он потеряет все, чего достиг.

Тело Карины обмякло, губы открылись, и Форд понял, что первый раунд выигран. Он на мгновение отклонился и взглянул на ее порозовевшее лицо. Глаза ее были закрыты, будто она хотела отречься от тех чувств, которые ему удалось пробудить.

Никогда еще она не казалась ему такой восхитительно прекрасной. Ему хотелось большего и прямо сейчас, но он понимал, что надо быть осторожным.

И когда их языки сплелись, а ее губы ответили истинной страстью, ему показалось, что в голове у него вспыхнули тысячи звезд.

Он обнял ладонями ее лицо и с наслаждением приник к ее рту, ощущая пьянящую радость оттого, что снова целует женщину, которую, казалось, потерял навсегда.

— Карина, взгляни на меня. — Ему хотелось увидеть, как бушует в ее глазах пламя страсти, убедиться, что она настоящая, а не игра его воображения.

Медленно, будто нехотя, Карина открыла глаза. И у него перехватило дыхание, когда он взглянул в их потемневшую синь. Такими они бывали раньше, когда ее охватывала страсть.

— Карина, — выдохнул Форд. Но когда он попытался снова ее поцеловать, она уклонилась.

— Мне кажется, нам надо остановиться, — слабым голосом сказала она. — Не знаю, что со мной происходит.

— Ты снова оживаешь, вот что происходит, — улыбнулся Форд. — Я уже начинал сомневаться, что это когда-нибудь случится.

— Но как я могу так себя чувствовать, если не люблю тебя? — спросила она с растерянным видом маленькой девочки.

— Значит, все-таки любишь. Но твое сознание отзывается это признавать.

— Сколько времени до несчастного случая мы были знакомы?

— Тринадцать месяцев. — Форд и раньше ей это говорил, но она, наверное, забыла.

Карина криво усмехнулась.

— Несчастливое число. Я умела водить машину?

Форд кивнул, удивляясь, как ловко она сменила ему разговора.

— Ты научишь меня водить ее снова?

— Если хочешь. — Он примирился с мыслью, что их поцелуи окончились. Но, по крайней мере, начало положено. Он убедился, что она не совсем к нему безразлична. — Думаешь, справишься?

— Справлюсь! — с энтузиазмом отозвалась она. — Давай прямо сейчас и начнем, ладно?

— Но мы приглашены к Полу и Мари на ланч, — напомнил он.

Лицо ее омрачилось.

— А ты не мог бы позвонить им и сказать, что возникли неожиданные затруднения и мы не смоем приехать?

Форд кивнул, не желая портить ей настроение.

— Наверное, мог бы.

Но случилось так, что отравлено было его настроение.

Они сидели в машине, и Форд объяснял Карине, как переключать скорости. И вдруг она подняла на него свои большие голубые глаза и спросила:

— А кто такой лорд Форестер?

Сердце у Форда оборвалось.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Лорд Форестер? — Лицо Форда было мрачно, когда он взглянул на Карину. Сердце колотилось неровно. Если она начинает вспоминать прошлое и имя Чарльза Форестера первым всплыло в ее памяти, значит, дело плохо.

— Да. — Карина прищурила глаза, пытаясь сосредоточиться. — Мне вдруг вспомнилось это имя. Это кто-то, с кем я была знакома?

Форду хотелось сказать, что он никогда не слышал такого имени, но совесть не позволила ему это сделать.

— Да, ты его знала, но я с ним знаком не был. И не могу ничего тебе о нем рассказать. — И не рассказал бы, даже если бы мог. Ему нужно было время, чтобы вернуть любовь Карины до того, как она вспомнит истинную причину их расставания, вспомнит Чарльза Форестера и что он для нее значил.

— По крайней мере, это начало, — сказала она. — Первый сигнал, что моя память возвращается. — Она со счастливым видом улыбнулась ему. — Правда, здорово?

Заметила ли она, подумал Форд, что он не разделяет ее энтузиазма?

Первый урок по вождению прошел гладко. Карина оказалась прирожденным водителем. Она была так довольна собой, когда остановила машину перед зданием с роскошными апартаментами, что, едва они вышли из машины, обняла Форда и поцеловала в щеку.

— Все прошло замечательно, спасибо тебе. Когда еще поедем?

Он улыбнулся, глядя в ее оживленное лицо.

— Завтра.

Она радостно кивнула, не замечая, что, когда они вошли в дом, рука Форда все еще ее обнимала.

— У меня такое ощущение, будто я ездила всегда. Удивительное чувство!

В лифте Форд повернул ее к себе и поцеловал, Карина была в таком приподнятом настроении, что поцеловала его тоже.

Тот первый его поцелуй застал ее врасплох. Она приготовилась почувствовать отвращение, оттолкнуть Форда, но его нежная настойчивость неожиданно пробудила в ней отклик. К своему удивлению, она обнаружила, что поцелуй ей даже приятен.

И сейчас поцелуй Форда тоже доставил ей удовольствие. Намерения оттолкнуть его уже не было. Она почувствовала, что и Форд тоже удивлен. Он на мгновение поднял голову и вопрошающе взглянул ей в глаза.

— Все в порядке, — застенчиво шепнула она.

Он крепче сжал ее в объятиях и глубоким поцелуем приник к ее губам. Карина с наслаждением ощущала его крепкое тело, слышала биение их сердец, чувствовала жар нарастающего желания. Но понимала, что надо быть настороже. Если она слишком будет его поощрять, он может решить, что она готова возобновить их прежние отношения. Но она этого не хотела. Прежде чем строить свое будущее, ей было необходимо вспомнить прошлое.

Лифт остановился. Карина отстранилась от Форда и вышла. Просторная гостиная их апартаментов была устлана роскошным ковром цвета слоновой кости. Бледно-желтые стены увешаны рисунками с изображением персонажей комиксов. Полки и столы заставлены фарфоровыми фигурками клоунов, жонглирующих разноцветными шарами, верхом на одноколесных велосипедах или просто в разных позах. Когда Форд попытался снова ее обнять, Карина покачала головой.

— Ты слишком торопишься, Форд.

Его густые брови удивленно приподнялись.

— Да я же двенадцать месяцев проявлял терпение святого. И ты уж никак не можешь упрекнуть меня в поспешности.

— Ты знаешь, о чем я говорю. — Она открыла стеклянную дверь и выскользнула на балкон.

Вышедший за ней следом Форд повернул ее к себе. Лицо его уже не выражало желания. Губы были стиснуты, взгляд жесткий и пронзительный.

— Я зря трачу время, Карина?

Она нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне кажется, ты знаешь. Или мне назвать по буквам?

Карина поежилась, хотя день был теплый. В таком настроении Форд ее пугал. А ведь он был ее опорой, единственной связью с внешним миром.

— Ты должна знать, Карина, я торчал здесь все это время, потому что надеялся: настанет день, когда восстановятся наши прежние отношения.

— А именно? — Она всегда стеснялась спросить, как далеко зашли их прежние отношения.

— Ты была моей невестой. Мы собирались пожениться.

Дыхание у Карины остановилось.

— Я не знала, — произнесла она чуть слышно. — Почему ты мне не сказал? Ты этого ждешь? Хочешь, чтобы я... чтобы я вышла за тебя замуж? — Она, конечно, в долгу перед Фордом, но как она может выйти замуж за человека, которого не любит? Неужто он считает, что при данных обстоятельствах она способна на такой шаг? Ведь только сегодня, после долгих двенадцати месяцев со дня несчастного случая, они впервые поцеловались. Не слишком ли рано говорить о более глубоких и прочных отношениях?

— Да, я это имел в виду.

Карина нахмурилась.

— Если мы были помолвлены, то почему у меня нет твоего кольца? — Она взглянула на руку, пытаясь представить, как бы оно выглядело. Конечно, это было что-то солидное и дорогое. Форд не поскупился бы.

Он долго молчал. На лице его отражались разные чувства. Карина видела, что ему не хочется отвечать.

— Мы поссорились, — наконец признался он, — и ты швырнула мне его обратно.

Карина наморщила лоб, не представляя, что могла так поступить.

— А из-за чего мы поссорились? Форд снова помедлил с ответом.

— Я обвинил тебя, что ты за моей спиной встречаешься с кем-то другим.

Карина была поражена. Не может быть. Он несправедлив к ней. Она бы не смогла его обмануть. Это не в ее характере.

— И я в этом созналась? — неуверенно спросила она.

Форд покачал головой.

— В том-то и беда. Я не дал тебе возможности объясниться. И ты так разозлилась, что бросила мне кольцо и ушла. Это был день, когда ты попала под машину.

— Понятно, — тихо сказала она, пытаясь переварить неожиданную информацию. — И именно тогда кто-то вырвал у меня сумку?

— Во всяком случае, не надо было тебе бежать, — сурово сказал Форд. — Тогда тебя не сбила бы машина, ничего бы этого с тобой не случилось и я бы не чувствовал себя так...

— Дело в том... — перебила его Карина, — я не могу поверить, что была тебе неверна.

Форд глубоко вздохнул.

— Может, так оно и есть, но несчастный случай с тобой произошел исключительно по моей вине. Ты, когда уходила, сказала, что я тебя больше не увижу. А потом позвонил Джеффри и сообщил, что тебя сбила машина и ты сейчас в больнице. Я решил, что ты бросилась под машину сама, пытаясь покончить с собой. Не могу описать, в каком я был отчаянии. Форд опустил голову.

— А когда две недели ты была в коме, я едва не сошел с ума. Никогда себе не прощу, никогда. Не будь я таким мерзавцем и выслушай тебя, с тобой не случилось бы это несчастье.

— И ты бы простил мне мой проступок, если бы я и вправду его совершила? — Карина все еще не могла поверить, что была способна завести интрижку за спиной жениха.

Форд кивнул.

— Теперь я понимаю, что слишком тебя люблю, чтобы дать тебе уйти. Мне кажется, я люблю тебя еще сильнее, чем прежде. — Он посмотрел на нее затуманенным взглядом, решительно стиснув челюсти. — Я уверен, ты снова меня полюбишь. Со временем. А пока... — Он помолчал. — Не думаю, что жизнь со мной была бы для тебя такой уж мукой.

Карина была готова его пожалеть, но последняя фраза ее разозлила.

— Ты говоришь так, потому что это нужно тебе. А обо мне ты не думаешь. Ты хоть представляешь, через что я прошла? Что меня ждет впереди? Моя жизнь непредсказуема. Память ко мне может не вернуться. Как я могу выйти замуж за человека, который утверждает, что я его люблю, а я понятия не имею, так это или нет? Ты уверен, что если я любила тебя раньше, то полюблю и теперь?

Форд грустно кивнул.

— Мне кажется, это логично.

— Ну как ты не понимаешь, что это совершенно нелогично?!

— Карина, — с плохо скрываемым раздражением сказал Форд, — я думаю, ты не видишь очевидного — что я знаю тебя лучше, чем ты сама.

Карина сердито фыркнула. Ну нет, она не позволит навязать себе то, к чему она не готова, как бы разумны доводы Форда ни были.

— В данный момент, может, и лучше. Но не всегда же так будет. Наступит время, когда я все вспомню — кто я, какие чувства к тебе питала, все. А так... я могу выйти за тебя замуж, а потом обнаружить, что мы совсем чужие люди.

— Мне жаль, что ты так настроена, — сказал Форд совсем не извиняющимся, а, скорее, сердитым тоном. Карина не понимала, что с ним происходит. Многие месяцы у них были теплые, добрые отношения. Форд был терпелив, всегда ставил ее интересы выше своих, а сейчас все рушилось из-за того, что он требовал от нее большего, чем она могла дать.

— А мне жаль, что так настроен ты, — ответила она, продолжая стоять спиной к нему и наблюдая за лодками на реке. — Если это все, чего ты ждешь, может, нам пора расстаться?

— О, нет! — вырвалось у него так громко, что Карина даже вздрогнула. — Я совсем этого не хочу.

— А я не хочу, чтобы ты меня мучил, — гордо выпрямив спину, сказала она, глядя прямо перед собой, но ничего не видя. Сегодня она обнаружила в характере Форда новую черту. Чего еще можно ждать?

— Я и не предполагал, что мучаю тебя. Вряд ли пару поцелуев можно назвать мучением, Карина. Признайся честно, ведь они не были тебе противны. Скорее наоборот.

— Ну и что из этого? — Карина повернулась к нему. Глаза ее на раскрасневшемся лице сверкали. — Поцелуй — еще не согласие на брак.

— Предлагаешь забыть, что я сказал?

— Да.

— Черт возьми, Карина, я же не каменный, — сердито сказал он.

Она поджала губы.

— Тогда тебе лучше найти кого-то другого, — произнесла она, хотя ничего подобного не имела в виду. Но, с другой стороны, вступить в сексуальные отношения с Фордом она была не готова.

— Иногда, Карина, ты мне кажешься совершенно другой. — Форд покачал головой, испытующе глядя на нее прищуренными глазами.

— Возможно, я и правда другая. Выжив после такого несчастья, трудно остаться прежней. Если я тебе не нравлюсь такая, тогда...

— Не начинай все сначала, — резко оборвал ее Форд.

— Что не начинать? — сердито спросила она. — Думаю, тебе лучше уехать домой. Давай расстанемся на несколько дней, чтобы ты смог все обдумать.

— Мне не нужно ничего обдумывать, — огрызнулся он. — Я знаю, чего хочу.

— Наши желания не совпадают, — заметила Карина. — Я не желаю, чтобы ты меня торопил. Мы ведем бессмысленный разговор, Форд. Если тебя не устраивает теперешнее положение вещей, тогда не трудись больше сюда приходить.

— Ты этого хочешь? — В лицо ей смотрели темные, холодные, как зимняя вьюжная ночь, глаза. Их взгляд заставил Карину содрогнуться. Нет, она этого не хотела. Но так оно, может, и к лучшему.

Не верилось, что несколько поцелуев стали причиной их ссоры. Впервые после несчастного случая. Все это время Форд был на удивление терпеливым и снисходительным. И вдруг его как подменили — стал раздражительный, агрессивный и хочет от нее того, что она совершенно не готова ему дать.

Если бы он потерпел еще немного, может быть, это произошло бы само собой. А сейчас он только разрушил их дружбу, которая никогда уже не будет прежней.

Форд остановил машину у своего дома в Хэмпстеде, проклиная себя за глупость. Непостижимо, как он мог себе такое позволить. Что на него нашло?

Всему виной поцелуй. Он открыл дорогу эмоциям, которые Форд держал на замке так долго. Другой нашел бы утешение на стороне, но он внушил себе, что может подождать. И теперь все испортил.

Карина почти прогнала его. Он никогда не видел ее такой разозленной.

Форд сразу прошел в кабинет, где держал графин с виски, и налил себе щедрую порцию. Проклятье! Проклятье! Что с ним стряслось? Почему он не сумел сдержать свой порыв? Почему не промолчал?

Он выпил виски одним глотком и налил еще.

Вышагивая по комнате, он не переставал себя укорять. Ведь до поцелуя он держался безупречно. Гнев Карины ему был понятен, хотя объяснить ее реакцию он не мог. Он был абсолютно уверен, что его поцелуи доставляют ей удовольствие. Более того, что они пробудили в ней чувства, которым она по какой-то причине не дала выхода.

Почему? Чего она испугалась?

Какую боль он испытал, когда она сказала, что не любит его! А он-то надеялся, что поцелуй воскресит в ней прежние ощущения. Правда, он мог напомнить ей и об интрижке с Чарльзом Форестером.

Форд боялся, что она вспомнит подробности этой истории с Чарльзом, когда рассказывал об их ссоре. Но, слава Богу, этого не случилось. Сейчас его задача — заставить ее вновь полюбить его до того, как к ней полностью вернется память. Он должен начать все сначала — ухаживать, убеждать, заверять в своих чувствах.

К тому времени, как проснется ее память, она должна быть настолько влюблена в него (а еще лучше — уже быть за ним замужем), что о своем прежнем кавалере даже не вспомнит.

Он даст ей передохнуть несколько дней, как она и хотела, а потом приступит к осуществлению своего плана. Станет посылать ей цветы, просить о свиданиях и даже не будет пытаться ее поцеловать. А также перестанет без разрешения приходить в ее квартиру, уважая ее уединение.

Наметив план действий, Форд почувствовал себя намного лучше. На письменном столе скопилась куча бумаг, требующих его внимания, и он вскоре целиком погрузился в работу. И хотя он поручил управление своим компьютерным бизнесом Джеффри, опытному коммерческому директору и давнему другу, пора было брать бразды правления в свои руки.

Первые дни оказались очень трудными. Ему так хотелось поднять трубку и позвонить Карине. Или пойти навестить ее. И не только потому, что ему не терпелось приступить к осуществлению своего плана, но и потому, что нужно было знать, все ли у нее в порядке, как она справляется одна, нет ли у нее каких проблем. Ведь раньше он постоянно был рядом.

Как было трудно вначале, когда она стала заново всему учиться! Форд учил ее читать, писать, готовить еду. Это было радостное время. Он научил ее делать множество вещей, которые раньше были такими привычными. Например, завязывать на ботинках шнурки.

Однако временами ей приходилось обращаться к нему за советом. Позволит ли ей сейчас гордость делать это? Или она обратится к кому-то другому? Эта мысль не доставила ему удовольствия, и он поднял трубку. Но тут же положил обратно. Потом снова поднял и позвонил в цветочный магазин. Пора было приступать к своему плану. И начать с ее любимых желтых роз.

Форд впервые увидел ее в цветочном магазине, где она заказывала цветы. Она как раз выходила, когда он влетел в магазин и едва не сбил ее с ног. Протянул руки, чтобы не дать ей упасть, и уловил нежный аромат ее духов, ощутил гибкость ее изящного тела, бархатистость кожи. И понял, что хочет увидеть эту женщину снова — высокую, длинноногую, с роскошными черными блестящими волосами и чарующими, небесного цвета глазами.

Он уговорил продавца дать ему ее адрес, тут же заказал огромный букет желтых роз и велел доставить их с запиской, в которой снова извинялся за то, что налетел на нее.

На следующий день вечером он появился у ее двери. Она была в шоке.

— Вы! Что вы здесь делаете? Цветы — более чем достаточное извинение. А как вы узнали, что это мои любимые?

— Счастливая догадка, — ответил он. — Вы не пригласите меня войти? Если у вас нет других планов на вечер, мы бы могли выпить шампанского, — он вытащил из-за спины бутылку «Дом Периньон», — и рассказать друг другу историю своей жизни.

Красный свитер из ангорской шерсти так соблазнительно обрисовывал ее грудь, что Форда охватило безумное желание ее погладить. Но он тут же одернул себя. Что за безрассудство!

Карина посмотрела на шампанское, потом на Форда.

— Но это же в высшей степени неприлично. Я даже не знаю вашего имени.

— Стэффорд Филдинг, — поспешно представился он. — Форд для друзей.

— Но вы не друг, а посторонний человек. Меня всегда учили остерегаться незнакомых людей.

— Но как же нам познакомиться, если мы не поговорим? — с невинным видом спросил он.

Она улыбнулась, ее поразительные сапфировые глаза сверкнули.

— Ну ладно, Стэффорд Филдинг, можете на несколько минут зайти, но у меня все-таки есть другие планы.

— Друг? — Он был огорчен. Встретить девушку своей мечты и узнать, что у нее есть кто-то другой, было досадно.

Она покачала головой и улыбнулась, пропуская его в дверь.

— Иду в кино с подругой.

— Тогда позвоните и отмените встречу, — весело сказал он. — Я уверен, она не будет против.

— В том случае, если я скажу, что человек, приславший мне красивые розы, оказался у меня в доме. — Она засмеялась. — Этого она не переживет. Ни один мужчина еще не присылал ей цветы. А уж то, что цветы прислал совершенно незнакомый человек, ее очень заинтригует.

— Может, мне послать букет и ей? — лукаво спросил Форд. — Особенно если она отпустит вас ради меня.

Карина снова засмеялась и провела его в свою крошечную гостиную. Форд удивился, как можно жить в такой тесноте. Его ванная комната была больше ее гостиной. Правда, в ней царили чистота и порядок, но обстановка была старая, и если бы не его цветы, которые стояли повсюду, комната казалась бы убогой.

— Извините за тесноту, но большего я позволить сейчас себе не могу.

— Нет, нет, я не критикую. Просто она напомнила мне квартиру, которую я когда-то снимал. — Мысленно он решил вытащить ее отсюда как можно скорее. Ему даже в голову не приходило, что она может не захотеть с ним встречаться. Ни одна женщина еще его не отвергала.

К концу вечера Форду уже казалось, что он знает Карину всю жизнь. А несколько недель спустя он поселил ее в апартаментах на берегу Темзы. Карина была совершенно потрясена.

Форд хотел, чтобы она переехала в его дом в Хэмпстеде, но она отказалась. Заявила, что еще слишком мало его знает. Однако на новую квартиру переехать согласилась. И Форд большую часть времени жил там, а не дома. Их сексуальная жизнь была бесподобна. Форд еще не встречал женщины, которая с таким удовольствием предавалась бы любви, как Карина.

Поэтому так трудно было объяснить ее нынешнее поведение. Потеря памяти — это понятно, но куда делись чисто физические ощущения? Уж не Чарльз ли отнял у него эту ее часть?

Ревность жгла его раскаленным железом, и он решительно настроился отвоевать Карину, пока не потерял се окончательно. Память могла вернуться к ней в любой день, и тогда прощай, Форд, и здравствуй снова, Чарльз Форестер!

Дни без Форда казались Карине бесконечными. Она старалась чем-то себя занять — протирала мебель, чистила пылесосом ковры, мыла окна. Но все это не требовало каждодневных забот.

Большинство ее соседей работали. Первое время, когда она вышла из больницы, они ее навещали. Но, обнаружив, что Форд при ней почти неотлучно, не стали ее беспокоить.

Карине было одной неуютно. За последние месяцы она привыкла к присутствию Форда, и теперь без него в квартире было пусто. Она думала, что ей нужна независимость, но оказалось, что ей просто стало одиноко. А Форд даже не звонил.

Пора было подумать о будущем. Карина навела справки о начале занятий на факультете изобразительного искусства — Форд говорил, что она этим занималась раньше, — но занятия начинались только в сентябре. Так что впереди у нее было еще несколько недель безделья. Чувствуя себя одиноко, Карина бродила по квартире, не зная, чем себя занять.

Однажды ей приснился эротический сон. Она с кем-то предавалась любви. Долгие изощренные ласки наполняли ее тело упоительными ощущениями.

И только когда она проснулась и стала вспоминать сон, она поняла, что ласкал ее не Форд, а красивый светловолосый мужчина по имени Чарльз.

Кто же такой Чарльз? Кто-то из ее прошлого? Или просто видение, мираж? Кто бы он ни был, он удивительно легко разбудил ее тело. Она до сих пор чувствовала жар в крови. Это было какое-то наваждение.

Холодный душ ее отрезвил. Но не совсем. Сон был таким реальным, что она все время пыталась представить Форда на месте некоего Чарльза — будто бы это он ее так страстно ласкал. Она чувствовала, как оживает ее тело. И это несмотря на то, что она ясно дала ему понять: физической близости с ним она не желает.

Так, может, она ошиблась? И именно этого ей хочется? Любит ли она Форда, хотя и отрицает это?

Утром, когда Карина собралась выйти прогуляться, чтобы избавиться от ночного наваждения, ей неожиданно доставили огромный букет желтых роз. Никакой карточки или записки, объясняющих, от кого цветы, не было. Но Карина не сомневалась, их прислал Форд. Больше некому.

И все же, если бы он ее хорошо знал, как утверждает, ему было бы известно, что желтые розы она не любит. Вообще розы не любит, но особенно желтые.

Она поставила вазу с цветами в холл. Можно было бы поставить их в гостиную. Там бы они гармонировали с убранством комнаты. Форд, очевидно, так и рассчитывал, но ей не хотелось весь день на них смотреть.

Надо было позвонить Форду и поблагодарить его за цветы. Но она решила сначала пройтись. Она доехала на автобусе до Ричмонда, походила по магазинам, а потом пошла в Кью-Гарденс. И только около шести решила наконец вернуться домой. Она ехала в толпе возвращавшихся с работы людей, как бывало, когда она работала сама.

Воспоминание ее поразило. Она вспомнила толпу, вспомнила, как стояла на автобусных остановках. Карина изо всех сил напрягала память, но припомнить что-либо еще ей не удалось. Однако начало было положено, всплыл еще один эпизод из ее прежней жизни, как до этого имя Чарльза Форестера или ее неприязнь к желтым розам. Когда-нибудь эти отдельные кадры воссоздадут полную картину ее жизни, и тогда она точно узнает, правду ли ей говорит Форд Филдинг.

Когда она вошла в квартиру, зазвонил телефон. Услышав низкий голос Форда, Карина почувствовала, как воскресают ощущения сна. Все ее тело затрепетало.

— Форд? — произнесла она, едва сдерживая дрожь в голосе.

— У тебя все в порядке, Карина?

Не дай Бог, чтобы он узнал, что она чувствует.

— Да, конечно, — судорожно сглотнув, ответила она. — Спасибо за цветы. Они ведь от тебя?

— А ты знаешь еще кого-то, кто мог бы прислать тебе цветы?

Карине показалось, он затаил дыхание в ожидании ответа. Она засмеялась.

— О, десятки людей. Я получаю цветы постоянно.

Форд попытался тоже засмеяться, но смех его прозвучал как-то нервно.

— Я хотел спросить, Карина, ты не против, если я приглашу тебя завтра в театр?

Это было не похоже на Форда. Обычно он говорил: «Собирайся, Карина. Мы уходим». Он никогда не оставлял ей выбора, решая все за нее.

— Ну, так как? — нетерпеливо спросил он.

— А куда? — Карина не хотела показать свою радость. Она так скучала без Форда и, услышав его голос, очень обрадовалась.

— На «Бадди». Мы так и не собрались посмотреть этот спектакль.

— Ладно, — согласилась она. — Думаю, это будет интересно.

Вечер обещал быть приятным, если потом, конечно, Форд не потребует от нее чего-то большего. Ей по-прежнему нужна была от Форда только дружба. Пока к ней не вернется память, было бы слишком опасно вступать с ним в более тесные отношения.

— Хорошо. Я заеду за тобой около семи. Так у тебя действительно все в порядке? Справляешься одна?

— Прекрасно. — Она засмеялась. — Мне давно надо было от тебя отделаться.

— Карина! — обиделся Форд. — Ты это серьезно говоришь?

— Глупый! Да я пошутила. Я бы никогда без тебя не справилась. И ты это знаешь.

Ноги у Карины подкашивались, когда она положила трубку. Она не понимала, что с ней происходит. Неужели все из-за сна, в котором ей явился даже не Форд, а другой мужчина? Белокурый, скандинавского типа, с прекрасным телом и удивительно нежными руками.

Руками, которые... Опять у нее в голове все смешалось. Это снова был Форд, обнимавший ее. Что с ней? Неужто она сходит с ума?

Весь остаток дня Карину преследовали видения этих двух мужчин: одного — темноволосого, другого — светлого. Она боялась лечь спать, опасаясь, что сон вернется, но проспала без сновидений. В семь вечера она уже ждала Форда.

Впервые со времени несчастного случая он не вошел в квартиру сам. Когда он позвонил, она подождала, надеясь услышать, как он открывает дверь своим ключом. И когда этого не произошло, она открыла дверь сама.

Форд выглядел привлекательнее обычного. Чаще всего она видела его в будничной одежде. Но сегодня на нем был черный костюм и белая шелковая рубашка. Костюм не скрывал, а даже подчеркивал его атлетическую фигуру. У Карины захватило дух. Как же раньше она не замечала всего этого?

Она остро ощутила на себе его оценивающий взгляд. Груди ее напряглись под атласной зеленовато-серой блузкой, к которой она надела серую в складку юбку. Чтобы скрыть свои эмоции, Карина повернулась и взяла со столика сумочку, лежавшую рядом с розами.

— Я готова. Поехали?

Форд немного удивился, что она не пригласила его войти, но тем не менее кивнул. Возле подъезда их ожидало такси. В театре перед представлением они наскоро выпили по бокалу вина и потом молча сидели рядом, глядя на сцену.

Время от времени Форд поворачивался к ней с улыбкой, будто желая удостовериться, что с ней все в порядке.

— Справляешься с хозяйством? — вежливо осведомился Форд.

Она кивнула.

— Да, спасибо.

— Чем занимаешься? Чем-нибудь интересным?

— Ничем особенно. Убираю квартиру, хожу гулять. Узнавала насчет факультета изобразительного искусства, но занятия начнутся только в сентябре. Он нахмурился.

— Хочешь снова работать?

— Конечно. — Она взглянула на него, будто удивляясь такому глупому вопросу. — Не могу же я вечно сидеть у тебя на шее. — Форд не только оплачивал все счета, но и давал ей деньги, потому что у нее ничего не было. В тот день, когда с ней случилось несчастье, она сняла со счета все деньги, оставив лишь десять фунтов. По мнению полиции, парень, выхвативший у нее сумку, которая так и не была найдена, следил за ней, когда она вышла из банка.

— Разумеется, — спокойно сказал Форд. — Я уверен, ты быстро освоишь свою профессию.

Карине показалось странным, что он сразу согласился с ней, а не сказал, что в этом нет необходимости и что он всегда будет о ней заботиться.

Вторую половину спектакля они опять просидели молча, и, к досаде Карины, Форд даже не сделал попытки подержать ее за руку. Она сама установила такие правила, но, против обыкновения, ее это расстроило. Она так хотела его прикосновений после своего сна.

Когда спектакль закончился, Форд предложил ей где-нибудь поужинать вместе.

— Можно поехать ко мне, — сказал он, — или, если хочешь, куда-нибудь еще. Можно заказать ужин и к тебе домой.

Карина подумала, что, если они поедут к нему и он будет по-прежнему вести себя вежливо-холодно, то она просто сойдет с ума от разочарования. Но и оказаться с ним в более интимной обстановке она не хотела.

— Можем поехать в «Макдоналдс», — с наигранной бодростью предложила она.

Он пожал плечами.

— Поедем, если хочешь. Раньше ты не любила «Макдоналдс».

— Правда? Значит, я и в этом изменилась.

Карина с трудом глотала котлету и чипсы, чтобы только Форд не спросил, все ли с ней в порядке. Но думала она только о Форде, представляя, как он ее ласкает.

Мускусный запах его лосьона действовал на нее возбуждающе, разжигая эмоции, которые отнимали у нее силы.

— Ты такая притихшая сегодня, Карина.

— Разве? А я то же подумала про тебя. — Это была ложь, но не могла же она сказать, что голова ее занята фантазиями о том, как они предаются любви.

— Я уж подумал, не случилось ли чего.

— Нет, ничего не случилось. Тебе просто что-то кажется.

— Кажется? Тогда куда делся наш дух товарищества?

Глаза Карины сверкнули.

— Ответ, по-моему, ты и сам знаешь.

Форд укоризненно поднял брови.

— Хочешь сказать, что это моя вина? Что несколько поцелуев погубили нашу дружбу? — сердито спросил он.

— Нет, я этого не говорю. Я хочу дружбы с тобой. Хочу вернуть наши недавние отношения. — Но Карина понимала — это невозможно. Даже если Форд постарается держаться в рамках дружбы, ей не удастся побороть свою ожившую чувственность. Она будет возбуждаться при каждой их встрече. И даже каждый раз, как она будет о нем думать.

Так почему бы не дать себе воли? — услышала она слабый внутренний голос. Но ее останавливала потеря памяти и ссора, когда она швырнула Форду кольцо. Карина много думала над тем, что сказал ей Форд. Будто бы у нее было какое-то увлечение на стороне. Она никак не могла примириться с этой мыслью. Пока она не узнает точно, что произошло, она будет держать свои эмоции на замке.

— А я считаю, что это ты воздвигаешь между нами стену, — заявил Форд, обдав ее холодным взглядом. — Ты весь вечер держишь меня на расстоянии!

— Вот уж нет! Это ты ведешь себя странно. Никогда еще ты не был таким холодным.

— Я просто настроился на твою волну.

— Видно, твоя антенна плохо работает, — огрызнулась Карина.

— И какие же сигналы я должен был воспринять?

Карина закрыла глаза. Обмен резкостями ничуть не убавил ее желания, скорее наоборот.

— Я хочу домой, Форд.

— Предпочитаешь не отвечать?

— Совершенно верно, — сказала она и встала.

Мрачно сжав челюсти, Форд вышел за ней на улицу и подозвал такси. По дороге они молчали, и Карина надеялась, что он высадит ее и поедет домой. Но Форд отпустил машину и вошел за ней в дом.

Последний раз, когда они ехали в этом лифте, вспомнила Карина, Форд держал ее в объятиях. Это было началом пробуждения ее чувств. Сейчас же они, как боксеры на ринге, стояли по разным углам. Карина смотрела прямо перед собой, и Форд тоже. Когда дверь открылась, она вышла первой. Но, вспомнив, что не взяла ключи, посторонилась, предоставив Форду отпирать дверь.

Он вошел в квартиру, зажег свет и запер за ней дверь. Так бывало всегда, но сегодня все казалось необычным, как будто должно было произойти что-то важное.

Ей бы следовало пройти в комнату, предложить ему кофе, как она делала всегда, но она почему-то продолжала стоять в передней.

Форд, расставив ноги и засунув в карманы руки, стоял напротив. Поза, казалось, говорила, что он чувствует себя непринужденно, но на самом деле он был напряжен и смотрел на нее, поджав губы. В его прищуренных глазах стоял вопрос.

— У нас, кажется, возникли проблемы?

— Да, — глубоко вздохнув, ответила Карина.

— Это конец нашим отношениям? Ты больше не хочешь, чтобы я приходил? Да?

— Нет! — вырвался у нее протестующий возглас. Потерять Форда она совсем не хотела.

— Тогда что же?

— Я хочу... — едва слышно сказала она, — хочу, чтобы мы оставались друзьями.

— Но мы же не ссорились.

— Я... я тебя прогнала.

— Но я вернулся. Ты, а не я, строишь преграды. Если ты рассчитываешь, что наши отношения могут быть прежними, то это, мне кажется, невозможно. И мы оба это знаем.

Он посмотрел на нее выжидательно, но Карина молчала, и он продолжил:

— Тем не менее я готов дать тебе передышку. Я обещал не торопить тебя. Думаю, нам надо начать все заново. Поэтому я и прислал тебе цветы и тщательно спланировал сегодняшний вечер. Я...

— Проблемы отчасти и в этом, — прервала его Карина. — Ты прислал мне розы, желтые розы. Но ты же знаешь, я их ненавижу, потому что моя мама... — Голос ее оборвался.

— Твоя мама что? Карина долго молчала.

— Я не знаю, — наконец сказала она. — Не помню, что хотела сказать. Я просто знаю, что ненавижу желтые розы, и тебе должно быть известно это лучше, чем кому-либо. — По щекам ее вдруг потекли слезы. Форд машинально шагнул к ней, чтобы обнять, но Карина отшатнулась и налетела на стол. Ваза качнулась и упала. Вода, цветы и осколки стекла разлетелись по полу.

В отчаянии Карина сгребла розы и бросила Форду:

— Забирай их и уходи! Они доказали, что у нас с тобой никогда не было серьезных отношений.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вот тебе на! Он так продумал сегодняшний день и был уверен, что все пройдет гладко.

Прежняя Карина совершенно определенно любила желтые розы, а новая Карина говорит, что ненавидит их. Как это объяснить? Всегда ли потеря памяти вызывает такое противоречивое поведение?

Он понимал, что его единственный шанс — попытаться ее успокоить.

— Карина, я не веду никакой игры, — мягко сказал он.

— Тогда как называется то, что ты делаешь?

— Я пытаюсь вновь завоевать любовь своей невесты.

Карина вытянула руку, показывая ему палец без кольца.

— Я тебе не невеста!

— Разве дело в кольце? — развел руками Форд. — Ты была согласна выйти за меня замуж. Откуда бы я столько знал о тебе, если бы мы не были близки?

— Не знаю, — крикнула она. — Я ни черта не знаю. — К его ужасу, ее прекрасные глаза наполнились слезами. — Я знаю только то, что ты мне рассказывал. Почему я должна тебе верить? Может, это чистейшая ложь!

Форд покачал головой.

— Последние двенадцать месяцев я посвятил тебе, Карина. Если бы я не любил тебя, разве был бы я способен на такое?

— Не знаю. Не знаю ничего, — неуверенно возразила она.

— Полно, Карина! — Он протянул к ней руки. — Иди сюда, сядь. Я приготовлю тебе чай. И не беспокойся, я все здесь уберу.

Он был рад, когда она позволила взять ее за руку и отвести в приветливую желтую гостиную. Прежняя Карина любила эту комнату и всегда улыбалась, глядя на ужимки клоунов, которых он подбирал с таким старанием. Но нынешняя Карина едва ли их замечала и при взгляде на них ни разу не улыбнулась.

Когда она устроилась в уголке уютной кушетки в желтую и кремовую полоску, Форд включил чайник и принялся подметать остатки хрустальной вазы. Потом выбросил их вместе с цветами в мусорное ведро.

Карина провожала Форда внимательным взглядом всякий раз, как он проходил через комнату, но ничего не говорила и не улыбалась. Похоже, она была погружена в свой мир. Форд не мог понять, что с ней происходит, и уже подумывал, не вызвать ли врача.

Он принес ей чай, сел и стал молча ждать. И только когда она поставила на стол пустую чашку, спросил:

— Ты можешь объяснить, что с тобой, Карина?

— Ничего, — спокойно ответила она.

— Что-то не похоже. Сначала тебя расстроили мои поцелуи, а теперь цветы. Поверь, дорогая, желтые розы были твоими любимыми цветами.

Карина покачала головой.

— Ничего не могу с собой поделать. Я знаю только, что с ними связаны тяжелые воспоминания.

— Ты упомянула свою маму. Она, кажется, умерла, когда тебе было два года?

— Не знаю, почему я ее упомянула, — раздраженно сказала Карина. — Что-то меня подтолкнуло, но что — не знаю. Господи, какая каша у меня в голове! Хоть бы что-то вспомнить! — Она обхватила руками голову.

— Ты же знаешь, врач запретил тебе напрягаться, — напомнил ей Форд. — Со временем все придет само собой.

— Но это так долго тянется, — возразила она. — Я понимаю, теперь у меня другая жизнь, пусть и какая-никакая...

— Что значит «какая-никакая»? Ты несчастлива? Я изо всех сил стараюсь...

— Знаю, — устало перебила она его. — Но, помимо тебя, у меня никакой другой жизни нет. Это же ненормально.

Может, он делает ошибку, подумал Форд, ограничивая круг ее общения только собой? Но в обществе других людей она всегда чувствовала себя стесненно, так что в конце концов они стали встречаться с кем-то очень редко и проводили время вдвоем.

Он был уверен — общение с ним доставляет ей удовольствие. И только в последние дни в ней произошла какая-то перемена. Все было хорошо, если он держался на расстоянии, но стоило ему приблизиться, как она шарахалась от него, будто испуганный кролик.

Контраст между прежней и нынешней Кариной был разителен. Раньше она обладала ненасытным сексуальным аппетитом и более живыми чувствами. Он любил ее самозабвенно... пока не узнал, что она встречается с другим.

Ему никогда не забыть того дня, когда Джеффри сказал, что видел Карину с другим мужчиной.

— Они стояли совершенно поглощенные друг другом, — рассказывал он. — И это среди бела дня. А когда он укатил на своем «порше», она смотрела ему вслед, пока машина не скрылась за углом. Вид у нее был потрясенный. Тебе лучше сразу с ней расстаться.

— Ты уверен, что это была Карина? — спросил Форд, не в состоянии поверить, что она могла так с ним поступить.

— Абсолютно, да и видел я их вместе не первый раз.

— И ничего мне не сказал? — Лицо Форда потемнело от гнева.

— Я все надеялся, что ошибаюсь.

— Черт возьми! Ну, она мне за это заплатит!

Но когда он набросился на нее с упреками, она, конечно, все отрицала. Более того, обвинила его в том, что он ей не доверяет, и швырнула в него обручальное кольцо.

Когда она ушла, он попытался убедить себя, что ему это безразлично, что он больше ее не любит и что их отношения основаны только на физической близости. Он и в самом деле был готов с нею расстаться.

И пойти в больницу заставила его только совесть, чувство вины, сознание, что катастрофы не произошло бы, если бы они не поссорились.

Но любовь, которую он питал к Карине теперь, была другой. Может быть, потому, что ему приходилось сдерживать свои желания и теперь он видел Карину в другом свете. А может, потому, что изменилась она сама. Стала мягче, чаще считалась с его чувствами, вместо того чтобы думать о себе. Полюбила классическую музыку вместо популярной, тихие вечера дома вместо ночных клубов. Все это вместе с другими мелочами делало ее намного привлекательнее.

В результате его любовь к новой Карине стала глубже. Он был уверен, если бы она сказала: «Я люблю тебя, Форд, и хочу быть твоей женой», он бы не колеблясь простил ей интрижку с Чарльзом Форестером, женился на ней и они провели бы оставшуюся жизнь вместе.

К сожалению, становилось все очевиднее, что она никогда этого не сделает, и план заставить ее вновь полюбить его, обречен на провал.

Однако Форд, не привыкший сдаваться, спокойно сказал:

— У меня никогда не было намерения так ограничивать твою жизнь, Карина. Я думал, я тебе нужен. Но я, кажется, ошибся.

Она так долго молчала, что Форд решил — она не ответит. Но она тихо сказала:

— Да, ты мне был нужен.

Он обратил внимание, что она употребила прошедшее время.

— А сейчас уже не нужен?

— Нет... да... О, не знаю.

Она опять расплакалась, и Форд на этот раз не выдержал. Он обнял ее и стал покачивать, как ребенка. Он понимал: надо взять себя в руки и подавить растущее желание. Карине нужно утешение, а не поцелуи.

Он был в полном шоке, когда услышал ее тихие слова:

— Поцелуй меня, Форд.

Он взглянул в синеву ее глаз, увидел легкий румянец, выступивший на лице, и дрожащие губы.

— Ты уверена, что этого хочешь?

Она кивнула, и он тут же сильнее сжал ее в объятиях. Она была такой хрупкой, нежной, такой прекрасной!

Форд медленно наклонил голову и, когда его губы коснулись ее рта, не смог сдержать стон наслаждения. Однако он старался не требовать от нее большего, чем она была готова ему дать. Пусть инициатива исходит от нее, тогда она не сможет его обвинить, что он воспользовался ее слабостью.

Но очень скоро его добрые намерения рухнули. Теперь он уже ласкал ее рот языком, исследуя его, наслаждаясь его вкусом, получая мощные электрические импульсы, от которых он все больше терял над собой контроль. Он чувствовал, как она дрожит, как льнет к нему сладко надушенным телом, заставляя его действовать все настойчивее.

Уже не заботясь, не слишком ли он далеко заходит, Форд погладил ее груди, напряженные, ждущие ласки, с возбужденными сосками, проступающими под гладким атласом блузки. Карина застонала от острого удовольствия. Форд почувствовал, как затрепетало и выгнулось ее тело.

Такого он сегодня никак не ожидал. Все его загнанные вглубь эмоции вырвались наружу с такой силой, которая, казалось, грозила его испепелить.

Он потер пальцем пульсирующий сосок и ощутил, как по ее телу пробежала дрожь. Он слышал ее тихие стоны, увидел, как откинулась назад ее голова и закрылись глаза. Все ее тело готово было ему покориться.

Форд сорвал с нее блузку и кружевной лифчик. Он смотрел на нее в восхищении, лаская обе груди, заново знакомясь с ее телом, потрясенный его красотой. Потом убрал руки и продолжил ласки языком. Карина вскрикнула от пронзившего ее наслаждения. Вкус ее груди был так восхитителен, так эротичен, как никогда раньше. Карина похудела после аварии, и грудь ее стала меньше, но все равно была способна зажечь огонь в каждой клеточке его тела. О, Господи, Господи! Выдержать это было выше человеческих сил.

Форду хотелось обладать ею, снова назвать ее своей, забыть о двенадцати месяцах ожидания и вновь ощутить тот непередаваемый восторг, который они испытывали вместе.

Карина понимала, что терпит крах. Вся ее борьба оказалась бесполезной. Никуда от правды не деться — она хочет Форда Филдинга.

Это была безудержная страсть, которую не могли остановить ни ее недоверие к Форду, ни сомнения, что когда-то она была с ним помолвлена.

Она ощущала, как вибрирует все ее тело, как закипает кровь от чувственных ощущений и как стучит сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

В ответ на его жадные поцелуи из горла против ее воли вырывались крики наслаждения.

Карина не замечала ничего, кроме близости его горячей плоти, их обоюдного возбуждения, жидкого огня, текущего по сосудам.

— Форд... — выдохнула она, не осознавая, что говорит. — О, Форд! — Его рука на набухшей груди вызывала у нее дрожь, доходившую до самого сердца, и пронзала острым удовольствием.

— Карина, моя несравненная Карина! — хриплым, прерывистым шепотом воскликнул он. — Как долго я ждал этого дня! Я думал, он никогда не наступит. — Рука его соскользнула к ее бедру, нежные пальцы стали продвигаться к разгоряченному влажному лону.

Карину охватила паника. Это уже было намного больше того, что она ожидала, попросив Форда ее поцеловать. Она толком даже не знала, что ее побудило это сделать. Не предвидела она также и своей бурной реакции, и острого желания.

Но ведь она дала себе обещание, что, пока не вернется память, пока она не удостоверится, что Форд действительно тот человек, за которого себя выдает, она не позволит ему обладать ею.

«Даже если ты теперь его любишь?» — услышала она внутренний голос.

«Да, хотя я его и люблю теперь», — печально отметила она.

Карина в отчаянии вырвалась из объятий Форда и, шатаясь, отошла к окну, где невидящим взглядом уставилась в темноту ночи, лишь бы не видеть его лица.

Он, конечно, был оскорблен. Она успела заметить это по его удивленному лицу, но не предполагала, до какой степени он разозлился. Его громовой возглас заставил ее вздрогнуть:

— Черт возьми, что это значит? Сначала ты просишь поцеловать тебя, а потом отвергаешь меня! Что за игра такая? Или ты испытываешь меня, проверяешь, насколько хороши мои поцелуи по сравнению с поцелуями твоего любовника?

Краска сошла с лица Карины.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. У меня никого больше нет.

— Но был же, — холодным, осуждающим тоном заметил он. — До несчастного случая. И я подозреваю, ты об этом вспомнила. Так как, выдерживаю я сравнение с Чарльзом Форестером?

Чарльз Форестер? Чарльз! Перед мысленным взором всплыло красивое лицо и белокурые волосы. Это он и есть? Неужто и правда она предала любовь Форда?

Карину будто обдало ледяным холодом. Она резко повернулась и взглянула на него расширившимися глазами.

— Это правда? — произнесла она сдавленно.

— Вспомнила? — едко спросил он. — Да, это правда. Я готов был простить тебя... пока... не потерпел фиаско. — Он пронзил ее яростным взглядом.

Карина покачала головой.

— Нет, ты ошибаешься, Форд. Память ко мне не вернулась. Но я уверена, что никогда бы тебе не изменила. Внутреннее чутье мне подсказывает, что я не могла бы так поступить ни с тобой, ни с кем-нибудь еще.

— И ты думаешь, я тебе поверю? Объясни мне, Карина, зачем ты попросила тебя поцеловать?

— Я не знаю, — всхлипнула она. Глаза застилали слезы.

— Не знаешь или не хочешь сказать?

Карина видела — переубедить Форда невозможно. Он по-прежнему говорил осуждающим тоном, окидывая ее презрительным взглядом. И она вдруг взорвалась:

— Если я, по-твоему, изменница, то нет смысла поддерживать между нами отношения. Я чувствую себя так, будто ты нанес мне удар в спину. Никогда не думала, что ты на такое способен. Я относилась к тебе с уважением, восхищалась тобой, всегда была благодарна за твою доброту. Я...

— Но никогда меня не любила. Я был тебе нужен, потому что твой любовник так и не появился после несчастного случая. Почему, интересно? Ты и с ним поссорилась?

— Прекрати! Прекрати! — Карина закрыла уши руками. Ее маленький уютный мир рушился.

— Что прекратить? Что я такого делаю?

— Угрожаешь мне! Обвиняешь меня в поступках, о которых я ничего не знаю. Ты злой, жестокий! Я ненавижу тебя! — Карина заметила, как у него передернуло лицо, но ей не было его жаль. Она говорила правду.

Больше года он вел себя как истинный джентльмен. Трудно было представить, что он способен говорить такие жестокие слова.

— Это мне надо тебя ненавидеть, Карина, — сказал он неожиданно вкрадчивым тоном. Злость его прошла, но что пришло ей на смену — Карина понять не могла. — Это ты погубила нашу любовь, — продолжал он. — Если ничего не помнишь ты — хотя я подозреваю, потеря памяти тебе в данный момент на руку, — то помню я. И не желаю вновь испытать боль, которую ты причинила мне, встречаясь с кем-то за моей спиной.

— Если я действительно так поступила, — грустно сказала она, — то я очень об этом сожалею.

— Ты считаешь, этого достаточно, чтобы исправить положение? — спросил он странно безразличным тоном.

— Конечно, нет.

— Знаешь, Карина, раньше ты никогда бы не стала извиняться. Спорила бы, отрицала, но не извинилась бы. И в этом отношении ты тоже стала другой.

Ей хотелось спросить, какая Карина ему нравится больше, но она мудро промолчала. Этот день она будет помнить до конца своей жизни. Чем скорее вернется к ней память и она узнает, что же на самом деле произошло, тем быстрее она обретет спокойствие.

Правда, понравится ли ей то, что она узнает, это еще вопрос. Ведь, как ни была она уверена в своей непогрешимости, доля правды в этой истории, наверное, была. Иначе почему ей приснился Чарльз Форестер? Почему она вспомнила его имя? И как сложатся теперь ее отношения с Фордом?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Карина извивалась под Чарльзом, впившись пальцами в его обнаженное тело, отбросив всякую сдержанность в пылу страсти и желания. И когда он наконец вошел в нее и они одновременно достигли пика блаженства, по всему ее телу волна за волной прокатилось наслаждение.

Но когда она проснулась, все еще в истоме после ночи любви, то обнаружила, что все это ей лишь приснилось. Только на этот раз сон был физически более ощутимым, чем прежний. Она будто чувствовала еще прикосновения Чарльза, возбуждающие, Доводящие до немыслимых высот страсти.

После пробуждения, как и в первый раз, ей захотелось, чтобы на месте Чарльза был Форд. Чтобы он шептал ей волшебные слова любви, чтобы его руки ласкали ее, томили, разжигали желание.

Но Карина понимала — этому не суждено сбыться. Прервав вчера любовную игру, она разрушила их отношения. Их вновь развела ее «связь» с Чарльзом, и Форд ушел, не желая ее больше видеть.

Повторение сна встревожило Карину. Как могла она увидеть такой яркий сон о Чарльзе, если она его не знала и не была с ним близка? Что-то в ее подсознании говорило, что этого не могло быть.

Позавтракав, Карина вышла купить хлеба. Ожидая, когда можно будет перейти улицу, она вдруг увидела на противоположной стороне Чарльза Форестера. Или, по крайней мере, человека, похожего на мужчину из ее сна. Это было странное ощущение — узнать кого-то из ее прошлого, и Карина не знала, что и думать: то ли ей это привиделось, то ли действительно это был Чарльз.

Сердце у нее отчаянно забилось. Она выкрикнула его имя, но он не услышал. А когда ей удалось наконец перейти дорогу, он уже исчез. Она побежала в ту сторону, куда он шел, но его нигде не было видно. Карина стиснула зубы, ей хотелось закричать от отчаяния. Если бы не этот ужасный поток машин на дороге, она бы уже знала, действительно у нее была связь с Чарльзом или Форд все это придумал.

Она медленно возвращалась домой, напряженно вглядываясь в поток прохожих в тщетной надежде снова увидеть Чарльза Форестера.

Карина не надеялась увидеть Форда. Во всяком случае, в ближайшее время. Каково же было ее удивление, когда спустя час он появился в дверях ее квартиры.

Она смотрела на него, вдыхала его мужской запах, и перед глазами у нее вставали сцены из сна. Вот она лежит на роскошной широкой кровати в комнате с высоким потолком. И вдруг мелькнула картинка внешнего вида этого дома — величественного особняка с портиком, стоящего посреди огромного парка.

Что это? Дом Чарльза Форестера? Может, сон и то, что она увидела сегодня Чарльза во плоти, воскресили еще одно воспоминание? Если ей действительно знаком этот дом, значит, Форд прав, и у нее была связь с Чарльзом.

— У тебя такой вид, Карина, будто ты увидела привидение. Неужели я навожу на тебя такой ужас? — Он говорил сухо. По лицу было видно, что он все еще зол.

— Конечно, нет. Просто я задумалась о чем-то другом.

— Или о ком-то другом, — мрачно поправил он. — Может, его ты и ждала?

— Я никого не ждала, и тебе это известно, — возразила она, сердито блеснув глазами. Она собиралась рассказать ему, что видела Чарльза, но его резкость ее остановила. — У меня готов кофе. Хочешь чашечку?

— Нет, спасибо. — Он сел в свое любимое кресло и вытянул ноги.

Карина тоже села, примостившись на краешке кушетки.

— Я действительно не ожидала увидеть тебя так скоро. Ты так разозлился на меня вчера.

Форд удивленно поднял брови.

— А на что ты рассчитывала? Ввела меня в искушение, а потом оттолкнула! Ты всегда любила поддразнить, но никогда не предавала в разгар страсти.

— Я не собиралась заходить так далеко, — сказала она тихо, сложив на коленях руки и всем своим видом показывая, что она невозмутима и спокойна, хотя внутри еще живы были воспоминания о сне и сердце отчаянно стучало.

Перед ней был человек, которого она любила и который, по его словам, любил ее. Но они сидели, как чужие, напряженные и далекие друг от друга. И хотя разговаривали, истинных чувств не проявляли. Просто играли роль.

— Тогда не нужно было просить, чтобы я тебя поцеловал. — Он смотрел на ее рот, будто раздумывая, не отважиться ли снова ее поцеловать.

Карина почувствовала, как ее охватывает слабость, и вскочила с кушетки.

— Я хочу кофе. Ты решительно отказываешься?

— Решительно. Сядь, Карина. Я пришел извиниться, что попрекал тебя Чарльзом Форестером. Я вел себя непростительно. Ведь я же знаю, что ты не можешь его помнить, и не должен был...

Наступил подходящий момент сообщить Форду, что она видела Чарльза, но Карина не стала этого делать, она лишь спросила:

— Ты знаешь, где он живет? — И тут же поняла, что совершила ошибку. На лице Форда отразились недоумение и гнев. — Я спрашиваю не для того, чтобы пойти к нему, — поспешила она добавить, хотя именно и помышляла об этом. — Разговор с Чарльзом мог бы раз и навсегда покончить с сомнениями. Просто несколько минут назад я как бы внутренним взором увидела красивый особняк. И я подумала, не его ли это дом.

— А почему ты решила, что это дом Чарльза? И почему его имя первым пришло тебе на ум? — Его лицо превратилось в суровую маску.

Он осуждал ее, не дав ей даже шанса объясниться. Карину захлестнуло чувство горькой обиды. Теперь-то уже точно она не скажет, что видела Чарльза.

— Ты говорил, что можешь простить, но не забыть. Но прощать ты, видно, не умеешь. Не можешь удержаться, чтобы лишний раз не кольнуть. При каждом удобном случае попрекаешь меня Чарльзом. — Карина сердито тряхнула головой. — Я рада, что избавилась от любви к тебе.

Ее стрела попала в цель, но Форд быстро спрятал боль.

— И все же я хочу знать, почему ты решила, что дом принадлежит Чарльзу?

— Потому что Чарльз — пока единственный человек, кого я вспомнила. А дом был очень величественный. Думаю...

— А не мог это быть какой-нибудь исторический замок, который ты когда-то посещала?

— Может быть, — согласилась Карина.

— Однако предпочитаешь думать, что это дом человека, ради которого ты бросила меня, — язвительно добавил он, зло сверкнув глазами. Он вскочил с кресла и встал перед ней.

Карина тоже встала и отошла назад. Вздернув подбородок, она устремила на него настороженный взгляд. Казалось, ей надо было бы его бояться, но она думала только об ощущении его рта на своих губах, о нежных прикосновениях его рук, блуждающих по ее телу, о жидком огне, разливающемся по жилам.

— Не понимаю, что тебя так разозлило. Я думала, ты будешь рад, что я вспомнила что-то еще.

— Видит Бог, я рад. — Он помотал головой, будто старался вытряхнуть неприятные мысли. — Правда, Карина, рад. Это отличная новость.

Но Карина понимала: его не перестает мучить вопрос, почему она вспомнила что-то, связанное с Чарльзом, а не с ним.

Форд приехал сюда с самыми лучшими намерениями. Он провел бессонную ночь, думая о Карине и Чарльзе, и понял, что напрасно упомянул в разговоре его имя. И сегодня утром был готов извиниться, пока Карина не спросила, не знает ли он, где живет Чарльз.

Вот тут-то он и пришел в ярость. Откровеннее высказать свое предпочтение было невозможно. Значит, все эти месяцы, что он провел возле нее, не значили ничего. И вот какое вознаграждение он получил за свое терпение!

Так что же ему теперь делать? Признать свое поражение? Уйти в тень, оставив Карину Чарльзу? Нет, он слишком сильно любил Карину и дать ей уйти не смог бы. Он предпочел бы думать, что ее роман с Чарльзом был всего лишь легкой интрижкой.

Сделав над собой неимоверное усилие, Форд выкинул из головы все мысли о Чарльзе Форестере, сделал глубокий вдох и улыбнулся.

— Думаю, не стоит продолжать этот разговор. Поедем-ка лучше, я преподам тебе еще один урок вождения.

Карина посмотрела на него настороженно, но, к радости Форда, согласно кивнула.

— Я с удовольствием. С нетерпением жду дня, когда смогу ездить самостоятельно.

Чтобы не зависеть больше от него? Это была горькая мысль, но Форд продолжал улыбаться.

— Возьмем с собой еды и устроим пикник.

— Замечательная идея! — Карина улыбнулась, будто и правда предложение Форда пришлось ей по душе. — Хотя, боюсь, в холодильнике у меня мало что найдется.

— Не беда. Остановимся и купим, что нужно. Бери сумку — и поехали. — Ему хотелось поскорее уйти, пока она не передумала.

Они купили готового цыпленка, кусок ветчины, помидоры, французский хлеб, фрукты, сыр и вино — настоящее пиршество, если разделить его с подходящим человеком в подходящем месте. И Форд знал, где есть такое место.

Карина освоила вождение быстро. Вела машину осторожно, была предупредительна к другим водителям, не проявляла нетерпения, как бывало раньше.

— У тебя прекрасно все получается, — похвалил ее Форд. — Я очень доволен тобой. У следующего перекрестка сверни налево. А теперь, после светофора, прямо. — Его пьянил даже легкий аромат ее духов, какими раньше она не пользовалась.

От напряжения губы ее приоткрылись, и язык-время от времени скользил по кромке зубов. Нахлынувшее возбуждение заставило Форда отвести взгляд.

Они ехали уже более получаса. Наконец Форд велел свернуть на узкую проселочную дорогу.

— Куда мы едем? — первый раз полюбопытствовала Карина.

Он загадочно улыбнулся.

— Я знаю одно замечательное место. Будь осторожнее, дорога здесь узкая. — Они проехали по пустой извилистой дороге еще около трех километров и наконец остановились.

Форд взял сумку с едой и одеяло. Они перелезли через ворота ограды, пересекли лесистый участок, прошли еще с километр и вышли к реке с небольшим песчаным берегом и гигантскими валунами, по которым можно было перебраться на противоположную сторону. Вдали на покатых холмах паслись овцы. Небо над головой было ослепительно голубым.

— Форд, какая красота! — Карина стояла, оглядываясь вокруг.

Форд следил за меняющимся выражением ее лица — радость, восхищение, восторг. Но ничего, что говорило бы, что она помнит это место.

Его разочарование было так сильно, что он торопливо отвернулся и стал расстилать одеяло, чтобы не дать ей увидеть мучительную боль в глазах. Он так надеялся, что это место пробудит у нее воспоминания.

— А мы бывали здесь раньше?

Форд стремительно обернулся. В глазах его зажглась надежда.

— Ну конечно. Это было одно из любимейших наших мест. Ты вспоминаешь его?

Но Карина покачала головой, и сердце у Форда упало. Как ни пытался он скрыть свое разочарование, Карина его почувствовала и тихо попросила:

— Расскажи про наши поездки сюда. Может быть, я вспомню.

Форд опустился на одеяло и потянул за собой Карину. Они сели друг против друга, скрестив ноги. Форд взял ее за руки и, глядя ей прямо в глаза, начал рассказывать:

— Мы приехали сюда, когда я первый раз пригласил тебя на прогулку. Набрели на это место случайно, а потом оно стало нашим любимым убежищем от окружающего мира. Вот здесь мы обычно и располагались.

Карина опустила взгляд, как бы пытаясь узнать это место, но когда снова взглянула на Форда, глаза ее по-прежнему ничего не выражали.

— Однажды мы решили перейти речку, и ты свалилась в воду. Я подал тебе руку, а ты сдернула меня вниз. Тебе это казалось очень смешным.

Губы Карины тронула улыбка.

— Какая я была вредная! Надеюсь, день-то был жаркий?

— Да. Мы сняли намокшую одежду и развесили ее сушиться на ветках.

— И что, сидели голые? — Карина, кажется, была шокирована.

Форд кивнул.

— Правда, сидели мы недолго. На нас напало игривое настроение, и кончилось тем, что мы вскоре оказались в объятиях друг друга вот на этом самом одеяле. — Это были самые незабываемые минуты в его жизни. Он помнил мельчайшие подробности пережитого — ощущение ее шелковистой, быстро высыхающей на солнце кожи, исходивший от нее аромат свежести, незабываемый вкус ее губ и тела.

Воспоминания захлестнули Форда. Карина высвободила руки.

— А вдруг бы нас кто-нибудь увидел? — По ее тону можно было подумать, что ей это кажется ужасным, хотя в то время ее это не смущало.

— Я был уверен, что никто не увидит. Мы были слишком далеко от дороги.

Карина подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, как будто даже одетая ощущала свою наготу и незащищенность.

Форд помнил тот случай еще и потому, что они тогда впервые были близки. Много раз бывали почти на грани, но он всегда сдерживался. Но в тот день был не в состоянии взять себя в руки.

Нежный ветерок обдувал их тела. Журчанье воды и пение птиц создавали музыкальный фон их любви. Карина не остановила его, когда его пальцы убедились в том, что она готова его принять. А когда он со стоном опустился на нее сверху, она откинула голову, обхватила его ногами и выгнулась ему навстречу.

Он вошел в нее вначале нежно, но потом, не выдержав жгучего наслаждения, не смог сдержать своих движений.

Все закончилось слишком быстро. Их крики отозвались эхом в холмах. Они лежали неподвижно, наслаждаясь близостью своих тел, их чудодейственным слиянием.

Форду хотелось добиться от нее того же и сейчас, повторить это незабываемое ощущение, и было неприятно, что она отодвинулась, не подпуская его к себе. Кажется, он сделал только хуже, привезя ее сюда и рассказав об их любви.

— Карина! — Он потянулся к ней, и она неохотно разрешила ему вновь взять ее за руки. Она вся дрожала, будто понимала, каким потрясением оказался для нее тот день.

Но Форд рассказал ей еще не все, что хотел.

— Вот на этом самом месте, дорогая, — с улыбкой сказал он, — ты попросила меня жениться на тебе.

— Я попросила? — Глаза Карины округлились. Форд кивнул.

— Ты была очень эмансипированной молодой женщиной, Карина. Не признавала условностей. И тебе, наверное, надоело ждать, когда это сделаю я.

— И ты ответил согласием? — с обескураженным видом спросила она.

— На самом деле я сказал, что я приверженец традиций и предложение следовало бы сделать мне.

— И что, ты его сделал?

— В сущности, нет. — Он тогда решил, что формальности не имеют никакого значения, если они так сильно любят друг друга.

— Мне жаль, Форд, но я ничего этого не помню. Карина подвинулась и спрятала лицо у него на груди, как будто была не в силах на него смотреть. Мне очень жаль.

Но, наверное, не так, как ему. Разочарование пронзило его острой болью. Он так надеялся, что она вспомнит! Как можно не помнить такое знаменательное событие?

Он вдруг почувствовал, что по лицу Карины бегут слезы.

— Ну полно, дорогая, перестань. Все хорошо. Давай все же устроим пикник. — Хотя, честно говоря, ему было совсем не до еды. Да и Карине тоже. Тем не менее они поели и выпили все вино. Форд предложил прогуляться.

Они перешли по валунам на другой берег. Он хотел показать Карине, где она упала в воду, но решил, что будет разумнее воздержаться, учитывая, как она недавно расстроилась. Но пещеру, где они однажды укрылись от грозы, он ей все-таки показал.

К машине они возвращались молча. Форд спросил, не хочет ли она сесть за руль, но Карина покачала головой.

— Прости, если наша прогулка не доставила тебе удовольствия. Мне казалось это хорошей идеей, но я, видно, ошибался.

— Нет, почему же? Прогулка вполне удалась, — заверила она его. — Ты ни в чем не виноват. Это я ничего не могу вспомнить. И всякий раз расстраиваюсь, когда приходится в этом признаваться. Как это мучительно — ничего не помнить! Временами мне хочется забиться в угол и кричать от отчаяния.

Форд, слегка повернувшись, положил на ее руку свою.

— Ты заставила меня устыдиться. Я не имею права обижаться на тебя. Никакого права. Ты, наверное, живешь в аду. Я могу только надеяться, что мне удалось хоть чуть-чуть скрасить тебе эти двенадцать месяцев.

На глаза Карины навернулись слезы.

— Не чуть-чуть, Форд, а очень ощутимо. Ты был для меня олицетворением самой жизни. Я бы никогда сама не справилась с бедой.

— А можно мне и впредь играть ту же роль? — Форд затаил дыхание, понимая, что затронул опасную тему. Что он будет делать, если она ответит отрицательно? Наверное, нельзя было задавать такой вопрос.

Ее прекрасные глаза были печальны, когда она взглянула на него.

— Если бы я потеряла тебя, Форд, мне не было бы смысла жить. Иногда я гоню тебя, говорю, что Мне нужна передышка, независимость, что я хочу побыть одна, но на самом деле это не так.

Форд слушал, и душа его пела.

— Ты вправду так думаешь?

— Совершенно искренне. Ты для меня самый близкий друг, и я хочу, чтобы ты им оставался.

Радости Форда поубавилось. Ведь он хотел быть больше, чем другом. Возлюбленным и, самое главное, мужем.

Неужели ему никогда не познать такого счастья? Неужели он потерял Карину навсегда? Чем больше проходило времени, тем чаще Форд задумывался над тем, что память к Карине может и не вернуться. А она ведь говорила, что, не вспомнив свое прошлое, она не может планировать свою жизнь. Осознает ли она, какое наказание она себе уготовила? И ему тоже?

Форд вел машину в глубокой задумчивости и машинально свернул на дорогу к своему дому в Хэмпстеде, а не к квартире Карины. И только остановив машину, понял свою ошибку.

Он удивился, что Карина ничего не сказала. Но когда он взглянул на нее, оказалось, что она спит, а может, просто сидит с закрытыми глазами. Она открыла их, когда он выключил мотор, и, нахмурившись, огляделась вокруг.

— А что мы здесь делаем?

— Сам не знаю, как так получилось, — честно признался Форд. — Я совершенно бессознательно приехал домой. Но раз уж мы здесь, может, выпьем по чашке чая? Как считаешь?

Карина кивнула, хотя, кажется, была не очень довольна этим обстоятельством.

Со времени несчастного случая Форд привозил ее сюда только один раз. Она с восторгом разглядывала огромные комнаты с высокими позолоченными потолками, красивую старинную мебель, хрустальные люстры и бесценные картины.

— И ты здесь живешь? — почтительным шепотом спросила она.

— Да, — гордо улыбнулся Форд. — Нравится?

— Чересчур роскошно, — честно ответила она. — Я бы никогда не смогла жить в таком доме. В своей квартире я чувствую себя более защищенной.

А когда Форд спросил, что она под этим словом подразумевает, она пояснила:

— Там уютнее, теплее, в общем, больше похоже на дом.

Форд был очень уязвлен, хотя и понимал ее чувства. Квартира была единственным домом, какой она знала, надежным убежищем от незнакомого враждебного внешнего мира. А его величественный георгианский особняк ее пугал.

Как ни странно, но до потери памяти Карина считала, что у него великолепный дом. И говорила, что была бы горда жить в нем и показывать его своим друзьям. Он тогда еще подумал, не привлекает ли ее больше богатство, чем он сам. Отбросив сомнения, он попытался представить, как Карина в элегантном вечернем платье спускается по широкой лестнице, ослепляя и его, и гостей своей красотой.

Так что сейчас Форд повел Карину в дом с некоторым опасением.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Карина пожалела, что Форд привез ее в этот дворец, который, на ее взгляд, был чванливым проявлением богатства. Грешно одному человеку пользоваться таким огромным домом. Дом ей не понравился. Слишком он был помпезным.

Она знала, что Форд был в семье единственным ребенком. Родители его погибли при кораблекрушении, когда ему было четырнадцать лет. До восемнадцати лет его воспитывал дед со стороны отца — единственный из родственников, кто был еще жив. А после его смерти Форд остался один.

Окончив школу, он не стал поступать в университет, как планировал ранее, а пошел работать в электронную промышленность. Проработав несколько лет, решил, что достаточно потрудился на других, и открыл собственное дело по продаже программного обеспечения, большую часть которого писал сам. Бизнес его процветал и расширялся. Он стал продавать оборудование и периферийные устройства. А теперь у него работало сорок человек.

Вслед за Фордом Карина вошла в овальный холл с дорическими колоннами, оштукатуренным фризом и греческими скульптурами в нишах. Как в музее, подумала Карина. Там было очень холодно, несмотря на теплый день. Нескончаемыми коридорами они добрались до кухни, которая, к радости Карины, была залита солнцем.

Форд налил в чайник воды. А Карина спросила, где его экономка.

— Молли отдыхает. Мне всегда приходится чуть ли не силой отправлять ее в отпуск. Она считает, что я не смогу позаботиться о себе сам.

Карина знала, что он содержит армию слуг, которые убирают, готовят, ухаживают за садом и вообще поддерживают порядок. Однако сегодня никого не было видно. В доме стояла тишина. Карина пожалела, что не потребовала отвезти ее домой.

Пока Форд готовил чай, они почти не разговаривали. А потом он повел ее в укромный уголок в саду, с фонтаном в центре и стенами, увитыми розами. Они сели в нише на скамью с подушками, поставив поднос на каменный стол.

Карина взяла кусочек имбирного торта домашнего приготовления, сладкого и необыкновенно вкусного. Облизала пальцы и заметила, что Форд следит за ней. Желание в его глазах обдало ее жаром.

— Извини, — сказал он, — надо было взять салфетки, хотя, признаюсь, наблюдать, как ты облизываешь пальцы, намного интереснее. Я бы с удовольствием сделал это вместо тебя.

И превратил бы чаепитие в любовную игру, недовольно подумала Карина. Когда же он уймется? Разве он не понимает, что для более близких отношений ей нужно время?

Ее голова была занята этими мыслями, однако тело вело себя совсем по-другому. Последние дни оно так реагировало на Форда, что Карине становилось все труднее изображать безразличие. И какие бы разумные доводы ни приходили ей на ум, сердцем она чувствовала, что Форд ей безумно нравится.

Она поднесла к губам чашку, пытаясь спрятаться за ней. Но бесполезно — Форд все еще смотрел на нее, и в глазах его был все тот же голодный блеск. Как только она выпила чай и поставила чашку, он протянул руку и провел пальцем по ее щеке.

— Чем ты так встревожена, любовь моя?

— Я не встревожена, — возразила Карина, хотя всем телом остро ощущала его прикосновение.

— А мне кажется, встревожена. — Он перевел взгляд на нервно бьющийся на ее шее пульс. — Тебя взволновал мой рассказ о том, как мы предавались любви на открытом воздухе?

— Не представляю, чтобы я могла на такое решиться, — сказала она строго.

— В соответствующем настроении, с подходящим мужчиной, думаю, смогла бы, — понизив голос, сказал он, не переставая смотреть на нее и поглаживать.

Карина все больше и больше возбуждалась.

— Форд, пожалуйста, не трогай меня так.

— Как? Что я такого делаю?

Но Карина знала, что он все понимает. Его пальцы медленно скользнули по ее шее и остановились у предательски пульсирующей ямки. Он не сводил с нее глаз, наблюдая за ее реакцией и понимая, что с ней происходит. Потому что знал ее лучше, чем она сама.

Форд придвинулся ближе и нежно притянул ее к своему разгоряченному телу. Одной рукой обнял за плечи, а другой приподнял ее подбородок, вынуждая взглянуть на него.

— Ты чувствуешь, какой ток пробегает между нами? Какой жар томит наши тела, неумолимо притягивая их? Мы — одно целое, моя любимая, всегда были и всегда будем.

Карину потрясла его уверенность.

— Но все изменилось, — в отчаянии воскликнула она. — Может, так и было, но...

Его рот властно накрыл ее губы, заглушив слова. Она уперлась рукой ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, почувствовала тяжелое биение его сердца и поняла, что, если не остановиться, можно потерять над собой власть.

Ее предаст собственное измученное тело. Ответит на его зов со всей силой страсти — примет дар и сполна одарит в ответ. И выдаст ее сокровенную тайну.

— Ты не можешь остановить неминуемое, — охрипшим от возбуждения голосом проговорил он.

Но Карина каким-то образом вырвалась из его объятий и встала. Форд тоже вскочил. Схватив ее за плечи, подтолкнул назад и прижал к стене своим телом.

Она судорожно глотнула воздуха и закрыла глаза. Все ее тело напряглось, руки сжались в кулаки.

— Любимая, не сопротивляйся, — услышала она рядом его голос, почувствовала на щеке его дыхание, и в тот же миг его рот жадным, требовательным поцелуем обхватил ее губы. Путь ей был отрезан — ни убежать, ни спрятаться она не могла. Отпустив ее плечи, он плотно прижал ее бедра к своим, заставив ее ощутить, как сильно возбужден. — Я не могу избавиться от мыслей о тебе, — хрипло прошептал он. — Никогда не смогу отпустить тебя.

Карину пугало то, что с ней происходит. И чтобы остановить Форда, она напомнила ему о Чарльзе — это было единственное, что могло его отрезвить:

— Несмотря на Чарльза?

Она почувствовала, как он замер, судорожно глотнул воздуха, но не набросился на нее со злостью и даже не отодвинулся.

— Да, несмотря на Чарльза, — с болью в голосе ответил он. — Я могу простить тебе все, любовь моя. Да и простил уже. Долгими бессонными ночами я думал только о тебе и о том, как много ты для меня значишь. Ты часть меня, Карина, и я хочу только одного — чтобы мы были вместе навсегда.

И когда он снова приник к ее губам, Карина, подчиняясь его воле и велению своего сердца, с неожиданной страстью стала отвечать на его поцелуи.

Форд застонал и крепче сжал ее в своих объятиях, осыпая ее неистовыми поцелуями. Его безудержное желание накаляло ее собственные ощущения до предела.

Пути назад не было. Она подала ему надежду, знак, что ее любовь к нему может ожить. Движения его бедер бессознательно вызывали у нее ответные ритмичные покачивания.

Только что она ханжески заявляла, что никогда бы не смогла отдаться мужчине на одеяле под открытым небом, но теперь понимала, что, если тогда ею владели такие же чувства, она, наверное, думала по-другому. Жгучие ощущения внизу живота вскоре распространились по всему телу. И ее лоно горело от желания, как в огне.

Карина никогда не испытывала ничего подобного, по крайней мере со дня несчастного случая. Это были новые удивительные ощущения. Но когда Форд взял ее за руку, намереваясь увести в дом — и, наверное, в спальню, — она покачала головой и отодвинулась.

— Пожалуйста, Форд, давай не торопиться. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что...

— Что ты меня любишь, — закончил он за нее. — Я никогда не сомневался в этом, да и ты тоже, я уверен, если признаешься честно. Но я готов подчиниться твоим желаниям, если буду знать, что у меня есть надежда.

— Я не знаю, любовь ли это — то, что ты со мной делаешь.

Форд понимающе улыбнулся.

— Поверь мне, дорогая, это любовь. Ты доказала, что тебе нужно все или ничего. — Он на мгновение задумался. — И это тоже новая черта в твоем характере. Твое нежелание вступать в близкие отношения, пока ты не будешь уверена в своих чувствах, Делает тебе честь.

— Ты хочешь сказать, что раньше я не была такой?

— Боюсь, нет, Карина. Ты была очень сексуальной женщиной, которая...

— Я не желаю больше ничего слушать, — перебила она его торопливо. — Мне не очень нравится то, какой я была прежде. — Боже, до чего неприятна вся эта история! Неужели удар по голове способен изменить характер человека? И правда ли, что она была одержима сексом? Лицо ее вспыхнуло от стыда при одной этой мысли.

— Карина, любимая, не думай о себе так дурно. Ничего плохого в тебе не было. Просто ты...

— Я хочу вернуться домой, — неожиданно сказала она.

— Как скажешь. — Форд был жестоко разочарован.

Но сейчас Карине нужно было от него только утешение. После того, что он рассказал ей, она чувствовала, что не скоро разрешит ему ее поцеловать.

Какой позор, что она навязывалась Форду и что секс занимал в ее жизни одно из главных мест. Ведь между любовью и сексом огромная разница. И она ненавидела себя за то, что была такой сладострастной.

Форд взял поднос и понес его на кухню. Карина с несчастным видом шла следом.

— Ты не должна так плохо о себе думать, — утешал он ее, складывая чашки и тарелки в мойку. — Быть желанной и желать самой совсем не позорно, если это — составная часть любви.

— А она у нас была?

— Несомненно. Ты любила меня, а я был просто без ума от тебя.

— А сейчас? — тихо спросила она, удивляясь, как он может ее любить, если она так изменилась.

— Люблю тебя еще больше. Фактически это как бы любовь к другой женщине, но такой восхитительной! — Он протянул руки, и Карина нерешительно коснулась их. — Ты — мое солнце, моя луна и звезды. Ты — мой мир, Карина, моя вселенная. Помни и никогда не сомневайся в этом.

— Но если я так отличаюсь от прежней, тогда непонятно... — Она умолкла. Что она могла сказать? Как объяснить чувство унижения, которое ее мучает?

— Ты изменилась к лучшему, дорогая. Я люблю тебя больше, чем когда-либо. Вот и ответ на твой вопрос.

Карина закрыла глаза и почувствовала, как Форд жадно притянул ее к себе. Она снова ощутила его жар, мужскую твердую плоть, желание, которое он так долго подавлял. Его пьянящий мускусный запах кружил ей голову, и, когда Форд нагнулся к ее рту, она не смогла его оттолкнуть.

На этот раз в поцелуе не было страсти. Он был полон любви, нежности, терпения и понимания.

Форд приподнял ладонями ее лицо. Она взглянула в бархатную черноту его глаз и увидела в них боль, но и надежду тоже. Положив голову ему на грудь, Карина разрешила ему обнять ее.

Глаза ее наполнились слезами, сердце учащенно забилось. Какой бы она ни была раньше, какой бы ни стала теперь, она чувствовала, что любит этого мужчину всей душой, и будет только справедливо, если она ему об этом скажет.

В дверь громко позвонили. Форд нахмурился, в душе кляня непрошеного визитера.

— Я сейчас вернусь, — мрачно сказал он.

— А ты не открывай, — шепнула Карина, удерживая его за руки. — Никто ведь не знает, что мы здесь.

Если он уйдет хоть на секунду, у нее пройдет это редкое желание открыть ему свою душу.

— Хочешь, чтобы я не открывал? — Форд вопрошающе и удивленно взглянул на нее.

— Да, — прошептала Карина.

Звонок прозвучал еще раз и умолк. Карина подняла лицо и взглянула на Форда. Он склонился к ее губам.

Но на этот раз инициативу проявила Карина. Она обвела кончиком языка его губы и робко проникла в таинственную глубину его рта. Ее бедра в неосознанном чувственном порыве пришли в движение. Расстегнув пуговицы на его рубашке, она положила руки на его мускулистую грудь. Потом сжала пальцами соски и ощутила, как по его телу пробежала волна наслаждения.

Она, казалось, не слышала его тихих стонов, поглощенная удовольствием, которое испытывала от своих, таких несвойственных ей действий.

— О, Карина, ради всего святого, что ты со мной делаешь? — не в силах больше сдерживаться, воскликнул Форд.

Его голос вывел ее из сладостного забытья.

— Пр... прости, — вымолвила она с трудом.

— Господи, и ты еще извиняешься! Это же чудо, которого я так долго ждал! Даже больше, чем...

Карина отодвинулась. Лицо ее пылало.

— Больше, чем я позволяла себе раньше? — Она испытывала к себе отвращение, не понимая, что это нормальная, естественная реакция. Она отошла, вскинув голову, чтобы не показать, что уязвлена. — Так вот, оказывается, что тебе нравится, да? Когда женщины вешаются тебе на шею? Когда они...

— Бог с тобой, Карина, что ты говоришь?

Он взял ее за плечи, пытаясь повернуть лицом к себе, но она со злостью увернулась, хотя, кажется, злилась больше на себя, чем на Форда. Если бы она сказала, что любит его, до того, как это случилось, все выглядело бы по-другому. Но проявлять такое откровенное сладострастие без этих магических слов было безумием.

— Я хочу домой, Форд.

Он кивнул, чувствуя, что на этот раз ее не переубедить.

Форд уже несколько часов лежал без сна и смотрел в потолок. Какой был кошмарный день и как глупо он себя вел! Он же сам решил, что Карину нужно терпеливо подготавливать, а не набрасываться на нее...

Карина даже не пригласила его войти, когда он привез ее домой. Холодно попрощалась, и теперь он даже не знал, когда увидит ее снова. Он понимал, что все зависит от него. Но сколько попыток ему предстоит сделать? Сколько раз он сможет подняться, и только для того, чтобы вновь получить сокрушительный удар?

Нет, с него хватит. Карина ясно дала понять, что между ними ничего, кроме дружбы, никогда не будет. Но он больше на это не согласен. Ему нужно либо все, либо ничего. А раз ничего, то надо забыть Карину и начать новую жизнь, встречаться с другими женщинами. Он выполнил свой долг, сделал больше, чем можно было от него ожидать. Пришло время закрыть эти страницы жизни. Конец несчастливый, но другого ему не дано.

Казалось, приняв решение, Форд должен был почувствовать облегчение. Но ему стало в десять раз тяжелее. Он любил Карину безгранично, больше, чем раньше, и расстаться с ней вряд ли бы смог. Тем не менее он решил попробовать, как бы тяжело это ни было.

Форд встал, снова принял душ, вернулся в кровать и попытался заснуть. Но едва задремал, как его разбудил телефонный звонок. Чертыхнувшись, он поднял трубку и рявкнул:

— Да? — На светящемся циферблате часов было два часа ночи.

— Форд, это я.

Испуганный голос Карины заставил его сесть. Он включил лампу возле кровати.

— Что случилось? — Мысли, одна страшней другой, метались в голове. — Карина? Говори! — Господи, думал он, только бы не ограбление, не нападение, не какое-нибудь увечье!

— Я не могла уснуть, пошла в кухню за водой и упала со ступенек. Наверное, подвернула лодыжку. — (Форд готов был рассмеяться от облегчения. Потому что, если бы ее кто-нибудь тронул...) — Я не могу ходить. Не хотела тебя беспокоить, но боль ужасная. Мне некому было позвонить.

Она чувствовала себя виноватой, что потревожила его. Но Форд был счастлив. Если бы она позвонила врачу или в больницу и обошлась без его помощи, он бы рассвирепел.

— Я сейчас приеду.

Форд второпях оделся и уже минуту спустя открывал машину. К счастью, он бросил ее возле дома, а не поставил в гараж.

Он добрался до дома Карины за небывало короткое время. Она лежала на кушетке, приподняв ногу. В лице не было ни кровинки.

— Бедняжечка, — посочувствовал Форд. — Думаю, надо везти тебя в больницу, сделать рентген. Вдруг ты что-нибудь сломала!

Не дожидаясь возражений, он подхватил ее на руки, прямо в ночной рубашке и халате, мысленно благодаря судьбу, что она снова дала ему возможность побыть в роли няньки. Может, на этот раз ему повезет и он сумеет убедить Карину, что она его любит.

В больнице подтвердили, что у нее перелом и разрыв связок. Ногу до колена заковали в гипс и велели явиться через шесть недель, чтобы его снять.

Карине дали костыли, но Форд отнес ее в машину на руках. Ему, конечно, было жаль ее, но в душе он радовался возможности снова быть с ней рядом.

— Прости, я столько тебе хлопот доставляю, — сказала Карина, когда Форд осторожно опустил ее на сиденье машины и сел сам.

— Любовь моя, даже не думай об этом. — Он медленно выехал с почти пустой парковочной площадки. — Но я подняла тебя с постели посреди ночи.

Она повернула к нему все еще бледное лицо с огромными голубыми глазами.

— Ты думаешь, я сержусь? Дорогая моя, ты должна знать, что все, что касается тебя, мне не в обузу. А по сравнению с твоей прежней травмой эта — сущий пустяк.

— Травмы у меня что-то входят в привычку, — мрачно заметила она. — И тебе каждый раз приходится нянчиться со мной. Не знаю, чем я смогу отблагодарить тебя за доброту.

— Есть один способ, — тихо сказал он. Сердце его тревожно забилось. Он вступил в опасную игру, но, если он получит положительный ответ, риск будет оправдан.

— Какой же? — Карина смотрела на него широко раскрытыми невинными глазами, не подозревая, какой сюрприз ее ждет.

— Ты могла бы выйти за меня замуж.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

И зачем он только это сказал? — думала Карина. Так не вовремя и не к месту. Она еще не призналась ему в своей любви. А ведь перед предложением руки и сердца положено об этом сказать. Ногу дергало, голова болела, и думать ни о чем не хотелось.

Она так долго молчала, что Форд не выдержал.

— Вижу, идея тебе не нравится, — услышала Карина его разочарованный голос.

Да, идея негодная, хотелось ей сказать, но она промолчала. Она много размышляла о том, каким неуправляемым становится ее тело всякий раз, когда Форд оказывается поблизости, как бушует в крови адреналин, свидетельствуя о силе ее страсти. Однако слова Форда о ее необузданности в прошлом были неприятны. И раз ему нравятся такие женщины, значит, его намерение жениться на ней вызвано именно этим обстоятельством.

— Так что, я так и не получу ответа? — вторгся в ее мысли сдержанный голос Форда.

— Ты застал меня врасплох, — так же сдержанно ответила Карина, подыскивая подходящие слова, чтобы не обидеть его. Но это было нелегко. Любой ответ, кроме положительного, его бы ранил.

Конечно, он прекрасный человек и она его очень любит, но ей хотелось сказать ему об этом в более подходящий момент. Это едва не произошло вчера, а теперь удобного случая может не представиться, пока к ней не вернется память. Вот тогда, когда она вспомнит о себе все, и будет самое подходящее время.

Форд мрачно усмехнулся, изо всех сил пытаясь скрыть обиду и разочарование.

— Простого «да» будет достаточно.

Карина грустно покачала головой.

— Ты же знаешь, я не могу этого сказать. По крайней мере пока.

— Но надежда есть?

— Может быть, — тихо сказала она, щадя его самолюбие, и совсем тихо добавила: — В будущем.

Она не смотрела на него, но чувствовала, как его руки крепче сжали руль. Наверное, и лицо у него мрачное, и челюсти стиснуты. Надо было сказать что-то еще.

— Форд, ты же хорошо знаешь, мне хочется, чтобы сначала ко мне вернулась память. — Он ничего не ответил, только кивнул, и Карина добавила: — Для меня это очень важно.

— А если память не вернется никогда? Она страдальчески поморщилась.

— Я не хочу об этом думать. — Такие мысли ее очень пугали, но признаваться в этом Форду ей не хотелось. Надежду внушало то, что кое-что она все-таки вспомнила. Может быть, скоро все станет на свои места.

Она жила этой верой, а если Форд не готов ждать, тогда им придется расстаться. Правда, в глубине души она была уверена, что он не оставит ее, пока не снимут гипс. Хотя она не совсем беспомощна и в случае необходимости справится одна. И Форд это понимает.

Они молча вернулись в ее квартиру. Форд хлопотал вокруг нее, как наседка. Позаботился обо всем, что ей было необходимо, уложил в постель и подоткнул одеяло.

— Я буду в другой спальне, если тебе что-то понадобится.

— Тебе совсем не обязательно оставаться, Форд. — Взгляд ее голубых глаз был озабочен. С каждым днем ее отношения с этим мужчиной становились все напряженнее. Она отчаянно тосковала по его телу и в то же время близости не допускала. Он даже не представлял, как колотилось ее сердце, когда он укладывал ее в постель, какое безумное желание жгло ее изнутри, как начинал частить пульс при мысли, что он будет лежать в соседней комнате.

Правда, он спал там и раньше, в течение многих месяцев после несчастного случая, но тогда она не испытывала к нему любви. А это большая разница. Он был лишь другом, утешителем, нянькой. А теперь — чувственным мужчиной, который возбуждал ее одним лишь взглядом.

Как вот сейчас. Он хлопотал возле ее кровати, а его темные глаза пытливо вглядывались в ее лицо, стараясь прочитать ее мысли.

— Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одну?

— Нет, конечно. — Карина старательно подтянула к подбородку простыню и закрыла глаза. — Я устала, Форд.

Она вдруг почувствовала на лице его теплое дыхание и напряглась, приготовившись дать ему отпор, если он вздумает ее поцеловать. Но Форд только легко коснулся ее лба. Как ни стыдно ей было за свою порочность, но она испытала разочарование.

— Сладких снов, дорогая.

Охрипший голос его выдал. Карина поняла, что его терзает такое же неистовое желание, как и ее, и что ему тоже трудно держать себя в руках.

Как только дверь за ним закрылась, Карина открыла глаза. Сон не шел. Похоже, судьба настойчиво сводила их вместе. И после первого несчастного случая он поспешил ей на помощь, хотя она разорвала их помолвку, и вот теперь тоже. Разве это не говорит о чем-то?

Собственно говоря, никакой логики в том, чтобы держать его на расстоянии, не было. Она его любит, он любит ее, так чего ради сдерживать себя?

Она давно могла бы расстаться с Фордом, но все тянула, предоставляя событиям развиваться своим чередом. И вот к чему пришла. И хотя теперь она не сомневалась, что любит Форда, она продолжала сдерживать свои чувства, опасаясь ложного шага.

Но что в нем может быть ложного?

В худшем случае, когда вернется память, она обнаружит, что никогда не любила Форда или разлюбила его, потому что любовь к Чарльзу оказалась сильнее. Но какое это имеет значение, если сейчас она любит Форда? Получается, что она просто усложняет ситуацию.

Сон по-прежнему не шел. Карина пролежала до самого рассвета, когда первые лучи солнца прорезали небо. Она прислушалась, но в комнате Форда было тихо. Очевидно, он уснул сразу, подумала она, раздраженная тем, что ему удалось расслабиться, а ей — нет.

Боль в щиколотке притупилась, и Карина спустила ноги с кровати. Пренебрегая костылями, заковыляла к окну.

Будто поджидая ее пробуждения, Форд постучал в дверь и вошел. Улыбка сошла с его лица, когда он увидел, что костыли лежат на том месте, где он их оставил. Он нахмурился.

— Карина, что ты делаешь? — резко спросил он.

— Мне не спится.

— Это не причина, чтобы не пользоваться костылями.

— Они жутко неудобные, — раздраженно ответила она.

— Привыкнешь. Нельзя пока наступать на ногу. — И уже мягче спросил: — Приготовить тебе чай?

Она кивнула, вспоминая, сколько раз он приносил ей чай, когда она выписалась из больницы. Как будто все повторялось снова. Только тогда не было между ними этой жгучей чувственности, а были доброта, терпение и дружелюбие.

К тому времени, когда Форд вернулся, Карина успокоилась. И даже когда он сел рядом, ей удалось сохранить внешнюю невозмутимость, хотя на Форде были лишь хлопчатобумажные брюки, а обнаженная мускулистая грудь с темными волосами манила дотронуться.

— Нога болит? Ты поэтому не могла уснуть? Принести обезболивающее?

Он был убийственно внимателен, приветлив, озабочен, а ей хотелось крикнуть: «Нет! Поцелуй меня, и мне станет легче».

Он, конечно, с радостью исполнил бы ее просьбу, но поцелуй не решит ее проблем, только еще больше усложнит. Может быть, она делает ошибку, ожидая возвращения памяти? И так ли уж это важно, если она питает к Форду такие глубокие чувства?

Правда, остается вопрос с Чарльзом Форестером. Если она действительно оставила ради него Форда, каковы будут ее чувства к Чарльзу после того, как она все вспомнит? Предпочтет ли она его снова? Карине казалось это невозможным. Разве мыслимо любить кого-то больше Форда? Она и представить Не могла, как можно было его разлюбить.

Тревожные мысли, наверное, отразились у нее на лице, потому что Форд спросил:

— Ты чем-то озабочена? Тебе не нравится, что я опять рядом? Если это так, тогда...

— Нет! — вырвался у нее неосознанный протест. — Я не против, чтобы ты пожил здесь. Правда.

— Тогда что тебя беспокоит?

— Ничего. Злюсь на себя, что такая неуклюжая. Только что стала самостоятельной, как вдруг опять беда.

Карина видела, Форд ей не верит. Ее слова не соответствовали выражению ее лица. Но он только кивнул, как будто все понял.

— Вряд ли кто-нибудь из нас снова уснет. Так что давай выпьем чай, а потом я помогу тебе умыться и одеться и займусь завтраком.

— Мне не нужна твоя помощь, — резче, чем ей хотелось, сказала она. Но вынести его участие в таких интимных делах она бы не смогла.

— Ну хорошо, если ты уверена, что справишься сама. — Он не показал виду, что обижен, допил чай и ушел.

Когда она помылась и оделась, завтрак уже был готов. Волосы у Форда были еще влажные после душа. Он надел чистую голубую рубашку. На лице играла дружелюбная улыбка. Какие бы чувства он ни испытывал, они были надежно спрятаны.

— Справилась?

Карина кивнула.

— Молодец. Я накрыл стол здесь, в столовой, так что усаживайся. Сейчас принесу завтрак.

Завтрак походил на пиршество: свежевыжатый апельсиновый сок, омлет с беконом и грибами, тосты и джем. К собственному удивлению, она съела все до крошки, хотя сначала и не испытывала голода.

— Очень вкусно, спасибо, — с искренней признательностью сказала она.

— Сама бы не приготовила такой завтрак? — улыбнулся Форд.

— Наверное, нет.

— Значит, пока меня не гонишь?

Она мрачно усмехнулась и покачала головой.

— Нет. Прости, я не хотела показаться неблагодарной.

— Ничего. Забудь об этом. Хорошо, что я оставил здесь кой-какую одежду. Чем займемся днем? Хочешь побыть дома или поедем на побережье?

— Форд, ты совсем не обязан быть со мной весь день. Тебе нужно поехать на работу. Сколько можно продлевать отпуск?

— Ты слишком много волнуешься, любовь моя. Один звонок, и все будет в порядке. Так что будем Делать? Поедем? Или лучше дать ноге покой?

— Я бы предпочла остаться дома.

— Хорошо, пусть будет так. А я буду твоим верным рабом. Что прикажете, мэм?

Карина не удержалась от смеха.

— Прекрати, Форд. Ты же знаешь, я никогда этого тебе не позволю.

— Я не шучу. Пойди посиди где-нибудь, пока я уберу посуду. — (Карина медлила.) — Слышишь, Карина? — строго сказал он.

Утро прошло мирно. Они почитали газеты, поиграли в слова. А потом неожиданно уснули на разных кушетках. Их сморила усталость после бессонной ночи.

Увидев, что глаза Карины закрываются, он укрыл ее и лег сам. Долго всматривался в лицо задремавшей женщины и не заметил, как уснул. Ему приснилось, будто они с Кариной женаты, у них есть дети и его когда-то пустой дом наполнился смехом, топотом и радостью.

Но робкому сердцу не завоевать прекрасной дамы. Кажется, так говорится.

Форд проснулся первым. Карина еще спала. Ему так хотелось, погладить ее темные роскошные волосы, поцеловать, обнять. Как же его тело истосковалось по ней!

Наконец она зашевелилась, открыла глаза и увидела, что он на нее смотрит.

— Долго я проспала? — спросила она сонным голосом.

— Часа два.

С раскрасневшимися щеками и спутанными волосами Карина выглядела прелестно.

— Ты тоже поспал?

— Да. И видел во сне тебя.

— Как странно, — улыбнулась она. — И мне приснился ты.

— И о чем был сон? — спросил он, сам не зная, хочет ли услышать ответ.

— Ты предлагал мне выйти за тебя замуж.

У Форда перехватило дыхание.

— И ты по-прежнему ответила отказом?

— Нет, я согласилась. У нас была великолепная брачная церемония, Чарльз Форестер был шафером, присутствовало много людей, которых я не узнала. Интересно, знаю ли я их? А память так и будет возвращаться ко мне через сны?

Упоминание Чарльза Форестера обдало его холодом. Ей приснилось их бракосочетание, на котором ее бывший любовник был шафером? Ну, нет, такого он не допустил бы никогда. Он не желал даже, чтобы Чарльз когда-нибудь попался ему на глаза.

— Наше сознание работает непостижимым образом, — ответил Форд. — Я очень хочу, чтобы ты все вспомнила, но мне кажется, это не самое главное. Важно настоящее. Ты и я. Как сложится наша судьба.

Карина кивнула.

— Думаю, ты прав.

От неожиданности Форд приоткрыл рот. А Карина села на постели и продолжила:

— Я знаю, что не всегда к тебе справедлива, Форд. Ты заслуживаешь лучшего отношения. — Она помедлила и добавила: — Я дала себе слово, что буду к тебе добрее в будущем. Я...

— Карина, я не жалуюсь, ты всегда ко мне добра.

— Но я знаю, что ты ждешь от меня большего, чем я готова тебе дать.

— Да, не отрицаю.

— Так вот, ты должен знать, что... что я люблю тебя и...

— Что?! — Форд вскочил и шагнул к ней. — Я правильно расслышал? — Он опустился на колено и взял ее руку. — Ты меня любишь? Карина смущенно кивнула.

— И когда ты это поняла? — Сердце его стучало как бешеное. — Почему ты не сказала мне сразу? — Он не верил, что все это происходит с ним. Его молитвы услышаны!

— Наверное, в тот вечер, когда мы ходили на спектакль о Бадди, — призналась Карина. — Но я не хотела в это поверить.

— И ничего мне не сказала! Негодяйка!

— Это не значит, что завтра же я выйду за тебя замуж, — пояснила Карина. — Мне сначала надо привыкнуть к мысли, что я тебя люблю.

— Но выйти за меня замуж ты не отказываешься?

Она покачала головой. Форду хотелось прыгать и кричать от радости.

Но он только нежно поцеловал руку Карины, боясь вспугнуть это новое хрупкое чувство. Карина его любит! Любит! И в скором будущем станет его женой. Он будет терпеливо ждать.

— Моя любимая, ненаглядная, ты не представляешь, как я счастлив! — прошептал он у ее губ. — Я так долго надеялся и молился!

— Прости за все страдания, которые я тебе причинила.

Он взял в ладони ее лицо и, посерьезнев, сказал:

— Пожалуйста, не извиняйся. Я самый счастливый человек на свете и готов ждать сколько угодно. Нет, неправда. Ждать бесконечно не смогу. Ты мне так нужна! Но день или два я выдержу... ну, неделю — или месяц. — Он следил за выражением ее лица, пока говорил. Когда он упомянул месяц, оно стало спокойнее. — Могу и полтора месяца подождать, — добавил он. — Пожалуй, мне бы хотелось, чтобы моя невеста появилась в церкви без костылей.

Карина улыбнулась и сама обняла его и подставила для поцелуя губы. Форд был на седьмом небе. Оторвавшись от нее, чтобы перевести дыхание, спросил:

— Ты правда выйдешь за меня замуж через полтора месяца? Это не сон?

— На приготовления остается мало времени, — насмешливо улыбнулась Карина. — А с такой ногой я не сумею...

— Предоставь все мне, — авторитетно заявил Форд. — Я пришлю тебе портниху, служащего из цветочного магазина, ювелира, визажиста — всех, кто тебе только понадобится. Можешь даже не выходить из квартиры, если не захочешь.

— О, Форд, ты меня потрясаешь своей щедростью!

— Для прекрасной дамы ничего не жаль!

— Мне кажется, — игриво сказала Карина, — ты боишься, что, если тебе придется долго ждать, я передумаю.

— Доля правды в этом есть.

— Не бойся, не передумаю, — тихо сказала она. — Я очень тебя люблю, Форд. Мне потребовалось много времени, чтобы убедиться в своих чувствах. Но от этого они только окрепли. Не могу поверить, что я когда-то расторгла нашу помолвку! Какой же я была дурой!

Форд вспомнил про Чарльза и только плотнее сжал губы. Упоминать о нем он не собирался. События развивались в его пользу, и надо было позаботиться, чтобы все шло гладко.

— Зато примирение от этого стало только в тысячу раз слаще, — с довольной улыбкой заметил он. — Такой момент, думаю, надо отметить. У тебя сохранилась та бутылка шампанского? — Форд купил ее несколько месяцев назад на случай, если произойдет такое чудо.

— Да. В холодильнике, в дальнем углу.

— Значит, уже охлажденное? Какая же ты умница, моя дорогая!

Карина сияла. Глаза блестели, щеки порозовели, губы, казалось, ждали поцелуя. Поцеловать ее, думал Форд, или сначала принести вино? Он решил сделать второе, опасаясь оказаться слишком нетерпеливым и настойчивым. Ведь Карина уже не раз отстранялась, когда им овладевала страсть.

— Не двигайся с места, — предупредил он ее, выходя из комнаты.

Форд нашел шампанское и хрустальные бокалы. Когда он вернулся, ему показалось, что с Кариной произошло какое-то чудо. Она вся светилась счастьем и выглядела еще прекрасней, будто превратилась в принцессу из сказки. И это потому, что она его полюбила. Ну разве он не счастливейший человек на земле!

— За мою будущую красавицу жену, — поднял он наполненный бокал. — За женщину, которая подарила мне целый мир!

— И за тебя, — добавила Карина, коснувшись его бокала своим. — За мужчину, которого я люблю всем сердцем. За самого терпеливого, самого внимательного, самого...

— Эй, хватит, — со смехом остановил ее Форд. — А то возомню о себе невесть что. Любой человек в подобной ситуации сделал бы на моем месте то же самое.

— Ну нет! Большинство мужчин сбежали бы куда подальше. Я обращалась с тобой чудовищно, а ты продолжал обо мне заботиться и любить меня. Я недостойна тебя.

— Ты заслуживаешь самого лучшего в жизни, моя любовь. Не забывай об этом. Ведь ты пострадала больше всех. И я сочту за честь посвятить оставшуюся жизнь заботам о твоем счастье.

— Я уже счастлива, — прошептала она. Сердце Форда переполняла гордость. Пригубив шампанского, он поставил бокалы на стол и привлек к себе Карину. Он держал ее нежно, будто хрупкую фарфоровую вещь. Эта прекрасная женщина была ему необыкновенно дорога. И хотя ему отчаянно хотелось отнести ее на кровать, он не решался.

Карина подняла руку, тронула его губы, нежно провела пальцами по лицу. Потом пригнула его голову и сладким поцелуем прильнула к его губам.

Форду было тяжело дышать, из горла у него непроизвольно вырывались стоны наслаждения, но он не препятствовал Карине проявлять инициативу — трогать его, целовать, ласкать, возбуждать, едва не сводя с ума.

— Любовь моя, что ты со мной делаешь! — скорее простонал, чем спросил Форд.

— Люблю тебя.

Ее тихие слова прозвучали для него как музыка.

— И я люблю тебя, дорогая. Всей душой.

Теперь пришла его очередь целовать ее, доказывая глубину своих чувств, а заодно хоть немного смягчить муку, которую Карина причиняла ему своими ласками. Ему хотелось слиться с ней, потонуть в ее душе, сделать ее своей всеми возможными способами.

Словно услышав его мольбу, Карина прошептала слова, которые он никак не ожидал услышать:

— Форд, я хочу быть твоей.

Он словно онемел, не в состоянии ничего сказать. Только закрыл глаза, крепче сжал ее в объятиях и наконец выдохнул:

— Ты правда этого хочешь?

— Да. Я вся сгораю. Не могу больше терпеть. Разве ты не то же испытываешь?

— То же, то же, любимая. — Его поцелуи стали еще неистовее, но раздевал он ее неторопливо, нежно, целуя каждый кусочек обнажавшегося тела. Ему было невероятно трудно сдерживать свое нетерпение. Изголодавшееся тело захлестывала страсть.

С себя он сорвал одежду в считаные секунды, и они опустились на толстый кремовый ковер.

Он давно не видел Карину обнаженной. Господи, как она была прекрасна! И она ждала его. Ее руки блуждали по всему его телу, исследуя, лаская, причиняя сладкую пытку. Приоткрытые влажные губы жаждали поцелуев. Ее желание было под стать его собственному.

На долгую любовную игру терпения им не хватило. Их подгоняла жажда более тесной близости. Они задыхались, сердца их рвались из груди. Рука Форда скользнула вниз, к ее лону, уже влажному, ждущему его. Не дыша, едва сдерживая желание ворваться в нее со всей силой страсти, Форд медленно, с наслаждением стал в нее погружаться.

Неожиданно Форд отстранился и изменившимся до неузнаваемости голосом сказал:

— Не могу, Карина. Прости.

Она смотрела на него в изумлении. Лицо Форда было покрыто болезненной бледностью.

— В чем дело?

— Не знаю.

Ответ окончательно поставил ее в тупик.

— Как это — не знаешь?

— Не знаю, и все. — Он обхватил руками голову. Карина видела, что он дрожит.

— Форд, что случилось? Ты должен мне сказать, — настаивала она, испуганная его странным поведением. Может быть, он неожиданно понял, что вовсе не любит ее? Из-за того, что она стала другой? Может, это ее вина? Она сделала что-то не так?

— Я не могу объяснить. Не могу, Карина. Давай оденемся. — Он помог ей подняться, избегая смотреть в лицо. Потом быстро оделся и вышел из комнаты.

Карина разрыдалась.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Карина чувствовала себя глубоко оскорбленной. Попросить Форда о близости было нелегким шагом. Решение далось ей с трудом, потребовало от нее немалого мужества.

Почему же он остановился в решающий момент? Почему передумал? Карина не находила вразумительного ответа. Побоялся причинить ей боль, чувствуя, что не сдержится и овладеет ею грубо? Ведь прошло более года с тех пор, как у нее была близость с мужчиной. Но боли не могло быть, ведь ее тело было так готово его принять.

Карина надеялась, что пройдет несколько минут — и Форд успокоится. Но время шло, а Форд все не появлялся.

Карина оделась и сидела на кушетке, обхватив себя руками. Ее трясло, несмотря на теплый день. Из комнаты Форда не доносилось ни звука. Пойти к нему она не решалась, зная, что ему это не понравится. Это была его личная проблема, и решить ее должен он сам.

Форд появился только через полчаса. Карина смотрела на него выжидательно, но он, глядя мимо нее, коротко бросил:

— Я скоро вернусь.

Карина осталась одна со своими горькими мыслями. Как унизительно быть отвергнутой без всякого объяснения! Он подумал, каково ей? Возможно, его что-то мучает, но как ему не приходит в голову, что и ей несладко? А может быть, даже тяжелее, чем ему?

Она снова вспомнила Чарльза. Не в нем ли причина неожиданного поступка Форда? Может быть, в самый решающий момент у него мелькнула мысль об этом другом мужчине, хотя он и говорил, что простил ее? И он понял, что не может ее простить? Тогда это конец их отношениям, с болью в сердце подумала Карина.

Форд вернулся поздно вечером. Карина провела весь день одна, ломая голову над тем, что случилось. Навязчивые мысли не давали покоя. Она ничего не ела, только пила чашку за чашкой крепкий кофе.

Карина расставила свои версии по порядку. Первым в ее списке шел Чарльз. Но если причиной странного поведения Форда был не он, тогда, наверное, страх причинить ей боль. Но если ни то, ни Другое, значит, она сама отпугнула Форда, сделав неосознанно что-то не так.

Карина ошибалась, рассчитывая услышать от Форда объяснение. Он как-то странно посмотрел на Нее и спросил, не нужно ли ей чего. А когда она ответила отрицательно, сказал, что идет спать.

— Ты не считаешь, что нам надо поговорить? — спросила она, зная, что если не получит ответа на свои вопросы, то ей предстоит еще одна бессонная ночь.

— Считаю, говорить не о чем. — Он посмотрел на нее невидящим взглядом. Глаза у него были будто стеклянные.

— Нет, есть о чем, — возразила она. — Твое поведение, Форд, причинило мне боль. Мне кажется, я заслуживаю объяснения.

— Прости, если я сделал тебе больно, — холодно ответил он.

— Я говорю не о физической боли, — поспешила пояснить Карина. — Что тебя так потрясло, что ты оставил меня?

— Не могу тебе сказать. Во всяком случае, пока.

Карина покачала головой, не в состоянии понять его странное поведение.

— Мысль о Чарльзе?

— При чем здесь Чарльз? — удивился он.

— Не знаю, — начиная раздражаться, сказала Карина. — Я просто пытаюсь найти объяснение и...

— Вспомнила о нем? — Он мрачно поджал губы. — Черт, Карина, ты поставила меня в тупик. Я начинаю жалеть, что никогда не интересовался медициной. — С этими загадочными словами он ушел в свою комнату и захлопнул дверь, чего раньше никогда не делал.

Карина была в полном недоумении. Что он имел в виду, намекая на медицинскую проблему? Он что, внезапно обнаружил, что не способен совершить акт любви? У него что-то не в порядке? Такое объяснение ей даже в голову не приходило. Она винила себя. Ей очень хотелось пойти к нему и объясниться, но она понимала, что это ни к чему не приведет. Придется подождать до утра.

Тяжело опираясь на костыли, Карина побрела в свою комнату. Она была уверена, что не уснет, но, едва опустила голову на подушку, сон сморил ее. Проснулась она в шесть и пошла в ванную. А когда вернулась, обнаружила на столике у кровати чашку горячего чая.

Она не слышала ни как приходил, ни как ушел Форд. Карина присела на кровать, глотая горячий сладкий чай. Она надеялась поговорить с Фордом во время завтрака. Не могло же так дальше продолжаться.

Но он по-прежнему молчал и только изредка бросал на нее мрачные взгляды, пока они ели сосиски с помидорами и фасолью. Аппетита у Карины не было, и она с трудом глотала пищу. Форд, кажется, тоже.

— Ты болен? — спросила она наконец, когда стало ясно, что он не собирается ничего говорить. Обида и беспокойство, которые она испытывала, не погасили желания. Она остро ощущала его присутствие и изо всех сил старалась не показать своего волнения.

— Нет, — хмуро взглянув на нее, ответил он. — С чего ты это взяла?

— Ты, кажется, упомянул медицинскую проблему, из-за которой...

— Черт возьми, Карина, я же сказал, что не хочу ничего обсуждать. Наверное, не надо мне было сюда перебираться.

У Карины оборвалось сердце. Она смотрела на него в изумлении.

— Я не предполагала, что все так плохо. — Господи, она понятия не имела, что происходит, а Форд ничего не говорит. А теперь он покинет ее в беде.

— Я пришлю сиделку, ухаживать за тобой днем.

— Нет никакой необходимости, — коротко сказала она. Неужели он не понимает, какие страдания ей причиняет? Думает, ей было легко сказать о своей любви и признаться, что она жаждет близости? Ведь это он в последнее время упорно разжигал в ней страсть, и вдруг такое! Это было непостижимо.

— Не глупи, — твердо сказал он. — Тебе нужна помощь.

— Тогда оставайся здесь и заботься обо мне. Мне никто, кроме тебя, не нужен!

Форд смотрел на нее ошеломленным взглядом, чуть ли не в ужасе. И в этот момент вдруг раздался громкий звонок в дверь. Кто-то прошел в здание, не воспользовавшись внутренней связью, поднялся на лифте и стоял сейчас у их двери.

— Ты кого-нибудь ждешь? — холодно спросил он, и Карина догадалась, что он думает о Чарльзе. Так, может, она права в своих предположениях, что Чарльз — виновник их разлада? — Ты собираешься открывать дверь?

— Нет, предоставлю это тебе, — ответила она и медленно пошла вслед за ним.

— Привет, Форд! — услышала она женский голос. — Я заезжала к тебе домой, но мне сказали, что я могу найти тебя здесь и что...

Карина, потрясенная, смотрела на женщину, как две капли воды похожую на нее. Та, в свою очередь, увидев Карину, умолкла на полуслове. Рот у нее открылся, и она шагнула вперед.

— Форд, это кто?

Он ошеломленно повернулся к Карине.

—Глазам своим не верю! Кто-то меня разыгрывает...

— И меня тоже, — сказала гостья, злобно глядя на Карину. — Как вы смеете выдавать себя за меня? Что это значит?

Карина словно потеряла дар речи. Она, не отрываясь, смотрела на гостью, так поразительно похожую на нее, будто они были близнецами. Что же это такое? Кто эта незнакомка? И почему обвиняет ее, что она за кого-то себя выдает?

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Я — Карина Филипс.

— Нет, Карина Филипс — это я! — громко и твердо заявила женщина. — А вы — самозванка!

Карина смотрела на нее в полном недоумении. У женщины были такого же цвета волосы и похожая прическа. Такая же фигура, такой же рост, такие же кобальтовой синевы глаза, чуть вздернутый нос, полные губы. Карину охватил леденящий ужас.

— И на вас моя одежда, — услышала она очередной упрек.

— Форд! — Карина устремила на него умоляющий взгляд. Она не замечала, что вся дрожит, едва держится на ногах и вот-вот выронит костыли. Форд шагнул к ней и взял под руку.

— Закройте дверь, — сказал он женщине. Я в не меньшем замешательстве, чем вы обе. Давайте сядем и поговорим. Может, нам удастся разобраться, Что происходит.

Он довел Карину до гостиной, усадил, пододвинул под больную ногу скамеечку. Она была благодарна ему, когда он сел рядом, предоставив гостье Расположиться на кушетке напротив.

После нескольких секунд неловкого молчания Форд спросил:

— Кто из вас Карина Филипс?

— Я, — ответили они одновременно.

— Настоящая Карина Филипс? — уточнил он.

— Я, — снова в унисон ответили они.

— А ты спроси меня о чем-нибудь, — раздраженно посоветовала гостья, — вот тогда и выясним, кто говорит правду. Я не знаю, какую цель преследует эта особа, — с презрением продолжала она, — но то, что я Карина Филипс, совершенно точно. Всегда ею была и буду. — Она говорила, обращаясь к Форду, и Карина съежилась, будто на нее пахнуло ледяным холодом. Судя по уверенности, с какой эта женщина говорила, она могла быть и права. А ее имя, может, и в самом деле не Карина Филипс. Откуда ей знать? Это ведь Форд сказал, кто она.

— Хорошо, — ответил Форд. — Скажи, где ты родилась?

— Как говорил отец, где-то в графстве Суррей, — ответила она, не задумываясь. — Хотя жили мы в Америке, пока мне не исполнилось восемь лет.

— Как зовут твоих родителей?

— Мать я не помню. Она умерла, когда мне было два года. Имени ее я не знаю. Отец редко говорил о ней. А его звали Кит. Он умер тринадцать лет назад.

Карина слушала с ужасом. То же самое ей рассказывал про нее Форд.

— Сколько тебе лет? — задал он следующий вопрос

— Двадцать шесть. Третьего числа следующего месяца исполнится двадцать семь, — заявила незнакомка. — А теперь давай я задам вопросы ей. — Она злобно уставилась на Карину. — Где ты жила в Америке?

— Карина не может ответить, — сказал Форд. — Она потеряла память.

Женщина презрительно рассмеялась.

— Как удобно! В каких школах ты училась, тоже не помнишь?

Карина огорченно покачала головой. Почему эта дама позволяет себе такой тон! Если бы она говорила спокойно, им, может быть, удалось бы найти объяснение этому кошмару.

— Господи, Форд, надеюсь, ты не веришь, что она — это я? Она пользуется твоей добротой. Наверное, узнала, что я ушла от тебя, и притворилась мной, чтобы жить в этих роскошных апартаментах. Хитрая уловка, ничего не скажешь, но...

— Нет, все было не так, — прервал ее Форд. — Карина попала под машину и долго пролежала в больнице. Она не знала, кто она. Я сам ее привез сюда.

— А как ты узнал о несчастном случае? — спросила женщина.

— Мой друг оказался свидетелем происшествия и позвонил мне. — Форд растерянно посмотрел на Гостью. — Узнав от него о случившемся, я, не теряя времени, поехал в больницу.

— Но Карина — я, а я никогда не попадала под машину, — убежденно сказала гостья. — Я могу рассказать тебе о некоторых подробностях наших любовных отношений... Уверена, они убедят тебя, что я та, за кого себя выдаю. — Она таинственно улыбнулась и продолжала: — После того как я разорвала нашу помолвку, я уехала в Америку и с тех пор живу там. Сюда приехала в отпуск. Решила тебя навестить — и вот что обнаружила. Оказывается, в моей квартире живет самозванка, которая выдает себя за меня.

В ее голосе было столько язвительности, что Карина решила осадить нахалку:

— Я ни за кого себя не выдаю. Меня сбила машина, и я потеряла память. О том, что я Карина Филипс, я узнала в больнице. Но можно понять, как это получилось. Мы так похожи друг на друга. Мы, наверное, родственницы. Иначе это не объяснишь.

— У меня нет сестер, — отрезала гостья.

— А я не знаю, есть они у меня или нет, — сказала Карина.

— Мне кажется, надо выпить, — вмешался Форд.

Для спиртного было рановато, но никто не возразил. Форд налил себе виски, а женщинам — джин с тоником. А потом они долго сидели и разговаривали, пытаясь разобраться в таинственной истории.

Больше всех была расстроена Карина. Если она не Карина Филипс, то кто же? Она вновь и вновь задавала себе этот вопрос, но ответа не находила. Гостья осталась на ланч. Разговор по-прежнему крутился вокруг их сходства.

— Я не могу вас обеих называть Кариной, — сказал Форд, беря инициативу в свои руки. — Тебя я буду называть Кэй — по названию первой буквы. А тебя, — обратился он к нарушительнице спокойствия, — Кариной.

Итак, имя придется менять все-таки ей, с обидой подумала Карина. Форд признал, что та, другая, настоящая Карина. И любить, конечно, он будет ее. Между тем гостья постепенно становилась дружелюбнее. Начала расспрашивать Карину о несчастном случае, поинтересовалась, как ощущает себя человек, потерявший память.

Но Кэй — так она была вынуждена теперь себя называть — думала о другом. Не явилось ли сходство с этой женщиной причиной, по которой Форд так внезапно от нее отстранился? Наверное, он почувствовал, что она — не та...

Обиднее всего, что, когда она, наконец, после долгих колебаний согласилась стать его женой, все в один момент рухнуло. Горько было думать, что собственно ее Форд никогда и не любил. Он любил похожую на нее женщину, ту, которая сидела сейчас в этой же комнате. Он то и дело на нее поглядывал, и Кэй понимала, что потеряла его навсегда. Ей придется исчезнуть из его жизни, потому что вернулась его истинная любовь.

И когда Карина сказала, что приглашена на обед и ей пора уходить, Кэй не знала, радоваться или нет. Форд пошел проводить свою бывшую невесту. У лифта они о чем-то тихо говорили.

Вернулся он в задумчивости, и Кэй догадывалась, что он подыскивает слова, как сообщить ей, чтобы она уходила. Что он сожалеет об ошибке, но она не та женщина, за которую он ее принимал, и ей нет места в его жизни. Кэй решила его опередить.

— Завтра я подыщу себе другую квартиру, — тихо сказала она.

Форд резко дернул головой и посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— О чем ты говоришь!

— Вернулась настоящая Карина, и я тебе больше не нужна, — ответила она, не подозревая, как горестно прозвучали ее слова. — Мне жаль, что я — не она. Представляю, каким это было для тебя потрясением.

— Никуда ты не пойдешь! — твердо сказал Форд. — Да, это было потрясение, я не скрываю. Сходство между вами поразительное. Не удивительно, что я ошибся. Но уйти тебе я не позволю. Это твоя квартира. И неважно, та ли ты Карина, которую я знал, или нет. Я хочу, чтобы ты осталась.

Кэй отчаянно затрясла головой.

— Нет, я не могу и дальше пользоваться твоей добротой.

— Не говори глупостей, Карина... то есть Кэй. Черт возьми... — Он нервно провел рукой по волосам. — Вы, по-видимому, близнецы. Другого объяснения не может быть.

— Но почему тогда мы росли врозь? Почему ничего не знаем друг о друге?

Форд развел руками.

— Хотел бы я знать ответ. Наверное, надо обратиться в полицию, посмотреть списки пропавших людей.

— Может, ко мне все-таки вернется память, — с горечью воскликнула Кэй. Мало того, что она потеряла память, так теперь у нее отнято то немногое, что она знала о себе со слов Форда. И она снова никто. В довершение всего оказалось, что и Форд ошибся, приняв ее за другую. Этот ужасный день ей никогда не забыть!

форд неожиданно обнял ее и прижал к себе.

— Представляю, как тебе тяжело, дорогая. Как бы мне хотелось, чтобы всему этому нашлось простое объяснение. Если бы я мог...

— Ты ничем не можешь помочь, — возразила она и вдруг почувствовала, как по всему телу горячей волной разливается желание. — Я должна справиться с этим сама. — Она будет любить его до конца жизни. И никогда не забудет. Те чувства, которые он так легко в ней пробуждает, будут возникать всегда при воспоминании о нем.

— Не согласен, — мягко возразил Форд. — Ты оказалась в этой ситуации по моей вине. Если бы я не привез тебя сюда из больницы, ты, возможно, уже нашла бы своих родных и, может, даже память уже вернулась бы к тебе. Не удивительно, что ты не помнишь ничего из того, что я тебе рассказывал.

— А как насчет Чарльза? — спросила она вдруг, освобождаясь из его объятий, чтобы лучше видеть его лицо. — Расскажи мне о нем.

— Теперь ясно, что Чарльз Форестер не имеет к тебе никакого отношения, — немного резковато заявил он. — Может быть, тебе будет легче, если я признаюсь, что проклинаю себя за то, что обвинил тебя в связи с ним. — Форд попытался вновь ее обнять, но она уклонилась.

— Но он же мне приснился, — возразила она.

— Нет, тебе приснился мужчина по имени Чарльз. А их в мире тысячи.

— Но я вспомнила и фамилию — Чарльз Форестер.

Слишком многое совпадает. Он, наверное, что-то для меня значил. Как он выглядит?

— Сам я никогда его не видел, — неохотно признался Форд. — Но мой друг, который видел тебя — то есть Карину — с ним, говорил, что этот человек очень высокого роста, с тонкими чертами лица и довольно длинными светлыми волосами, зачесанными назад.

Кэй энергично закивала.

— Вот-вот, это тот самый мужчина из моего сна. Наверняка я с ним знакома. Удивительно! А не могли бы мы его найти? Может быть, он знает, кто я? — Как странно, что и она, и Карина знали этого человека.

Форду, похоже, идея не понравилась, и Кэй понимала его недовольство — ведь он считал, что у Карины с Чарльзом Форестером была связь. Но все ее будущее зависело от разговора с этим человеком, так неужели Форд ей не поможет?

— Карина — единственная, кто знает, где он живет, — мрачно сказал Форд.

— Тогда спроси у нее, когда снова ее увидишь.

— Ты и сама сможешь спросить. Я ей сказал, что буду здесь, пока у тебя не заживет нога.

— Она будет приходить к тебе? — Слова встали у Кэй в горле, как рыбья кость. Как же ей будет тяжело видеть их вместе! Все равно что смотреть на себя с Фордом, но быть лишенной тех ощущений, которые она всегда испытывала рядом с ним.

— Да нет, все не так. Она собирается разузнать, не являетесь ли вы близнецами. Оправившись от шока, она очень воодушевилась этой идеей и обещала сообщить тебе о результатах поисков.

Кэй бы тоже воодушевилась, если бы это не было связано с потерей Форда. Ведь он был ее единственной опорой в этом мире, ее жизнью, и расстаться с ним ей было бы невыносимо тяжело.

Но ничего этого Форду она не сказала, лишь спросила:

— А как она это узнает, если родителей нет в живых? У нее есть другие родственники?

— Насколько мне известно, нет. Она хотела навести справки в управлении.

Сердце у Кэй дрогнуло. Карина, скорее всего, была ее сестрой, но узнать это наверняка означало бы... Что это означало бы для нее?

Если они близнецы, то кто их мать? Мать Карины, которая умерла? Или ее мать, которую она еще не вспомнила? Или еще кто-то? Неужели их удочерили порознь? Как же это разрешили? Сколько вопросов оставалось без ответа!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Голова у Кэй шла кругом. Какие только объяснения она не пыталась придумывать. Но чем больше размышляла о сложившейся ситуации, тем больше терялась в догадках. Она была в страшном замешательстве и совершенно не знала, как распутать этот клубок.

Форд утешал ее, как мог, но она видела, что он тоже выбит из колеи происшедшим. Они говорили об этом постоянно. Надо отдать ему должное: он нисколько не изменил своего отношения к Кэй. По-прежнему был внимателен, заботлив, по-прежнему обнимал и целовал ее, но Кэй была уверена, что все это он делал из жалости.

Иногда он замыкался, и ей казалось, что в такие минуты он думает о страстной и чувственной Карине. Возможно, он сожалел, что навещал Кэй в больнице, что поселил ее в этой квартире. Можно представить, как он был разочарован! Но Форд был истинным джентльменом и ничего подобного ей не говорил. Однако постепенно, очень мягко он все-таки с ней расстанется.

Казалось, что теперь у них не было других тем для разговора, как только о Карине. И когда прошло два дня, а она все не появлялась, Кэй не выдержала:

— Что она так долго не идет?

— Если бы я знал, — ответил Форд. — Статистическое управление находится в Саутпорте. Может быть, ей захотелось провести там несколько дней.

Кэй казалось странным, что Карина даже не звонит.

— Скучаешь по ней? — спросила она неожиданно для себя самой по какому-то странному побуждению, хотя услышать от Форда подтверждение ей бы не хотелось.

— Как я могу скучать по ней, когда у меня есть ты? — с мягкой укоризной сказал он. — Ты для меня все. — Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Кэй почувствовала, как в ней пробуждается желание, которое она так старалась последние дни подавить. Ей во что бы то ни стало надо похоронить эти чувства. Им больше нет места в ее жизни. И хотя Форд произносил приятные слова, она была уверена — в них нет правды.

— Но я же не та, за кого ты меня принимал. Теперь появилась настоящая Карина.

— Ну и что? Заботился-то я о тебе. И предложение сделал тебе. Надеюсь, ты не думаешь, что я теперь тебя брошу?

Он говорил очень серьезно, но Кэй не могла поверить в искренность его слов.

— Ты сделал мне предложение только потому, что считал меня той Кариной. Но не беспокойся, тебе не придется жениться. Я освобождаю тебя от всяких обязательств.

Кэй не видела его лица. Она только почувствовала, как он крепче ее обнял.

— А если мне это не нужно?

— Нужно, — уверенно сказала Кэй. Сердце у нее обливалось кровью. Сидеть с ним рядом так близко было для нее пыткой, но и отодвинуться она не хотела. Теперь надо было дорожить каждым мгновением, проведенным с ним, чтобы было что вспоминать потом, когда наступят мрачные дни. Как бы ни заверял ее Форд, у Кэй не было сомнений: придет день, когда он отдаст предпочтение Карине.

— Думаю, судить о том, чего хочу я, могу только я сам, — сказал он с жаром. — И в данный момент я очень хочу тебя.

— И готов объяснить, что хочешь? — поддела она его.

Форд понял, что она имеет в виду. Его черные глаза потемнели.

— Готов объяснить.

— Неужели? — съязвила она. — А почему только сейчас?

— Потому что раньше сам не знал ответа.

— Потому что Карина умеет любить лучше меня? подсказала Кэй, ощутив острую боль от одной этой мысли.

— Нет, — решительно покачал он головой. — Дело совсем не в этом.

— Тогда почему ты отверг меня в последний момент? — Кэй не сумела скрыть обиду.

Форд поморщился как от боли.

— Разве непонятно? Ты готова была отдать мне свою невинность, понимаешь, Кэй? Хотя я прекрасно знал, что ты не была девственницей. Сначала я не понял, в чем дело, когда попытался проникнуть в тебя... А потом испугался.

Она — девственница? Кэй вспомнила, что однажды встретила это слово в газете и спросила у Форда, что оно означает. А оказывается, она сама девственница. Никакой радости это обстоятельство ей не доставило. Оно лишь убедительно доказывало, что она не Карина Филипс, как она считала раньше. Это Форд превратил ее в эту женщину, не подозревая, что может объявиться истинная Карина. Невероятно!

— И ты подумал, что я выдаю себя за Карину? — спросила Кэй.

— Нет, совсем нет! Я решил, что это какая-то медицинская загадка. Ты во многих отношениях стала другой, и я подумал... Ну, не знаю даже, о чем я подумал. Я был совершенно сбит с толку. А сказать тебе об этом не мог, потому что...

— Почему? — нетерпеливо спросила Кэй.

— Потому что не представлял, как отразится на тебе эта новость. Ты столько пережила за эти последние месяцы, была такой ранимой, что я не осмелился добавить тебе переживаний.

— А ты не подумал, какую боль причинил, отвергнув меня? Я была просто убита, Форд. Решила, что чем-то обидела тебя.

— О, что ты, Карина... то есть Кэй, — быстро поправился он, — ты на это не способна. Ты прекрасный человек и никому бы не могла причинить зла.

— Намеренно — нет, — признала она, — но...

— Никаких «но», дорогая. Я рад, что загадка разрешилась, а если я своим поведением заставил тебя страдать, то постараюсь искупить свою вину.

Форд попытался ее поцеловать, но Кэй уклонилась. Один поцелуй повлечет за собой другой, потом еще один — и что? Как бы сильно она его ни любила и как бы сильно ни желала, допустить близости она не могла. Хотя бы пока существуют две Карины и в сознании у него все смешалось. Как разноцветные стеклышки в калейдоскопе, которым она забавлялась в детстве. В детстве!

Форд услышал, как она ахнула, и с беспокойством устремил на нее взгляд.

— В чем дело?

— Я вспомнила одну вещь!

Он затаил дыхание.

— Что? Скажи мне, скажи скорей!

— У меня в детстве был калейдоскоп. Ну, ты знаешь, такой...

— Я знаю, что такое калейдоскоп, — нетерпеливо прервал он ее. — Так что?

— Вот его я и вспомнила.

— А я думал, что-то важное, — сказал он, явно разочарованный. — Думал...

— Но это важно. Разве ты не понимаешь? — взволнованно сказала она. — Восстановлен еще один фрагмент головоломки.

Форд кивнул.

— А еще что-то из детства помнишь? Родителей, например?

Кэй закрыла глаза, напрягла память и увидела себя. Вот она вертит в руках калейдоскоп и любуется волшебными орнаментами. Увидела она и комнату, в которой находилась: крохотную, с каменным полом, ковриком на полу, с отполированной до блеска мебелью и небольшими решетчатыми окнами, сквозь которые светило солнце.

— Нет, ничего кроме комнаты, — ответила Кэй. — И в ней никого больше не было.

— Постарайся припомнить еще что-нибудь, — сказал Форд. — Это уже шаг вперед.

Но у Кэй от напряжения разболелась голова.

— Бесполезно, Форд. Я не могу так напрягаться.

В эту ночь они оба легли спать грустные. Лежа в своей постели, Кэй размышляла, стоило ли ей отказываться от близости с Фордом. Может быть, надо было предъявить на него свои права, а не отдавать без борьбы другой женщине? Правда, не какой-то другой женщине, а возможно, ее родной сестре, с которой ей не хотелось бы ссориться из-за Форда. Карина первая полюбила его, и он должен сохранить ей верность. И Кэй считала своим долгом отказаться от Форда.

Утром Форд, как обычно, был очень заботлив. Спросил, как ее нога, усадил за стол и поставил перед ней завтрак. Никто из них пока не вспоминал про Карину, но, когда раздался звонок, они в один голос воскликнули:

— Карина!

Форд пошел открывать дверь. У Кэй вырвался тяжелый вздох, когда она вновь увидела свое отражение. Больно было сознавать, что кто-то так жестоко с ними обошелся.

Карина тоже внимательно вглядывалась в Кэй, думая, наверное, о том же.

— Ты завтракала? — спросил Форд, приглашая ее за стол.

— Очень рано. Проснулась на рассвете и ждала, когда будет прилично предстать перед вами. Но чашку кофе выпью с удовольствием.

Форд принес еще одну чашку и налил ей кофе. И он, и Кэй смотрели на нее выжидательно.

— Ну, что тебе удалось разузнать? — спросил Форд.

Карина бросила пристальный взгляд на Кэй.

— Что мы, без сомнения, близнецы.

Повисла напряженная тишина, хотя все они понимали, что другого объяснения быть не могло. Кэй вдруг робко засмеялась. Карина взглянула на нее и встала. Кэй неловко из-за больной ноги поднялась тоже. Обливаясь слезами, они бросились друг другу в объятия.

При виде этой сцены даже у Форда навернулись на глаза слезы. Некоторое время никто не мог вымолвить ни слова.

— Таких волнующих минут мне еще никогда не приходилось переживать, — охрипшим от волнения голосом сказал, наконец, Форд.

— Не верится, — прошептала Кэй.

— Да, невероятно, — отозвалась Карина.

— Почему нам ничего не сказали?

— Почему нас разлучили?

Но ответа на эти вопросы не было.

— Мне дали посмотреть только алфавитный указатель, а не саму запись о рождении, — сообщила им Карина. — Там были только наши имена. Они шли одно за другим. Женщина, которая мной занималась, посоветовала мне посмотреть в свое свидетельство о рождении, потому что там, в случае рождения близнецов, указывается время их появления на свет. В моем это есть. Но я не знала, что такая запись делается не в каждом свидетельстве. Так что, если ты посмотришь в свое...

— У меня его нет, — тихо сказала Кэй. — Наверное, оно осталось там, где я жила.

— О Господи! Я совсем забыла, что ты ничего не помнишь, — озабоченно сказала Карина. — Можно было бы получить копию, но нет смысла. Вернется память, и ты найдешь оригинал. Но кое-что я все-таки узнала, — весело сказала она. — Тебя зовут Кэйли.

— Кэйли, — повторила Кэй, как бы вслушиваясь, как это звучит. — Мне нравится. Звучит неплохо. Как ты угадал, Форд, назвав меня Кэй!

— Да, счастливая догадка. Я так рад, что ты наконец обрела настоящее имя, Кэйли. Красивое имя для красивой женщины.

Сестры сели, но продолжали держаться за руки. Они засыпали друг друга вопросами. Кэй было грустно, что она не может на них ничего ответить. Но о Карине и отце она узнала многое.

— Он был бродяга, — призналась Карина. — Когда я была ребенком, мы объездили всю Америку. И даже когда вернулись в Англию, на одном месте долго не задерживались. К тому же он много пил. Это его и сгубило. Он умер от цирроза печени, когда мне исполнилось тринадцать. Меня воспитывали чужие люди.

Кэй было неприятно, что ее отец оказался алкоголиком, и грустно, что она его никогда не знала.

— А мама?

Карина пожала плечами.

— Отец говорил, что она умерла, когда мне было Два года. Поэтому он и отправился в Америку. Не мог оставаться там, где его преследовали бы воспоминания.

— Но почему он не взял меня тоже? — По щекам Кэй вновь потекли слезы. Как горько сознавать, что она была никому не нужна!

— Этого я не знаю, — ответила Карина. — Ужасно, правда? Мне кажется, мы никогда не узнаем причины. Но слава Богу, мы хоть нашли друг друга.

Кэй кивнула и стиснула руку Карины.

— Хотелось бы узнать, что было со мной. Удочерили меня или я тоже воспитывалась у чужих людей?

— Когда-нибудь узнаешь. Хочется надеяться, что это будут счастливые воспоминания.

И наконец Кэй задала тот вопрос, который вертелся у нее на языке с самого утра:

— Карина, я хотела узнать, не могла бы ты сказать мне, где живет Чарльз Форестер?

Она почувствовала, как напрягся сидевший рядом Форд. Это был человек, который явился причиной его разрыва с Кариной, человек, которого он ненавидел всеми фибрами души. С другой стороны, он понимал, как важно было Кэй найти Чарльза и поговорить с ним.

— Чарльз Форестер? — Карина перевела взгляд на Форда, потом снова на сестру. — Это что, шутка? Это Форд тебя подговорил задать мне такой вопрос?

Кэй решительно затрясла головой.

— Нет, конечно. Это очень нужно мне. Он может пролить свет на мою прошлую жизнь.

— Ты думаешь? — Карина наморщила гладкий лоб. — Но как он может это знать? Почему?

— Мне кажется, я была с ним знакома.

— Ты?

— Да. Он мне приснился. А несколько дней назад я увидела его на улице, но не смогла догнать.

— А мне ничего не сказала, — упрекнул ее Форд.

— Ну да, потому что ты был очень агрессивно настроен, и я решила, что тебе будет неприятно услышать об этом человеке.

— Но это меня он обвинял в связи с Чарльзом, — заметила Карина.

— Он упоминал об этом, когда считал, что я — это ты.

— Значит, и тебе пришлось испытать на себе его гнев?

— Не совсем, — улыбнулась Кэй. — Хотя я помню, как он сказал, что у меня очень удобный провал памяти.

Форд что-то прорычал, и обе девушки рассмеялись.

— Ну а насчет моего знакомства с Чарльзом — это просто неправда. Пока о нем не заговорил Форд, я даже имени его никогда не слышала. Но Форд знать ничего не хотел. Я так разозлилась, что была готова его удушить. И поняла, что не смогу выйти замуж за человека, который мне не доверяет...

— И швырнула ему обручальное кольцо, — со смехом закончила Кэй.

— А ты не сделала бы то же самое? Кэй задумалась.

— Если Джеффри видел с Чарльзом не тебя, Карина, значит, это была Кэй, — подал голос Форд.

— Если он был моим другом, и, как ты утверждать, близким, почему он не навестил меня в больнице? — Но теперь она по крайней мере знала, что не была его любовницей. Эта мысль ее всегда ужасала, и она была очень рада, когда узнала о своей Невинности.

— Он мог не знать о несчастье, — предположил Форд.

— Друг называется! — с презрением воскликнула Кэй. — Но сейчас он мне нужен. Только как его найти, если никто не знает, где он живет?

— Поищи в телефонном справочнике, — посоветовала Карина, а когда Кэй поковыляла за ним, повернулась к Форду: — Мне кажется, Форд Филдинг, ты обязан передо мной извиниться.

Он с серьезным видом кивнул и подвинулся к ней поближе.

— Да, конечно. Я был не вправе делать какие-то выводы, не выслушав тебя. Приношу тебе мои искренние извинения и глубоко сожалею о своем поступке.

Карина перестала хмуриться и улыбнулась.

— Ну что ж, давай поцелуемся и забудем об этом.

Форд наклонился, рассчитывая обойтись коротким поцелуем, но Карина думала иначе. Она обхватила его за шею и долгим крепким поцелуем прижалась к его губам.

— Обними меня, Форд, — шепнула она. — Так давно это было. Я хочу убедиться...

Они оба услышали грохот. Из слабых пальцев Кэй выпал телефонный справочник, а вслед за ним полетел на пол и единственный костыль. Второй она не взяла, чтобы было удобнее нести книгу.

Кэй не ожидала, что Форд так быстро переключится на Карину. Она рассчитывала, что он хотя бы подождет, пока она не встанет на ноги. Ей хотелось поднять справочник и запустить его в них. Она, может быть, так бы и сделала, но, стоя на одной ноге, не смогла его поднять.

Черт возьми, неужели нельзя было сдержаться, чтобы не целоваться у нее на глазах? Горячие слезы обожгли ей глаза, но она решительно их сморгнула:

— Ох, простите! Какая же я неловкая!

— Подожди, я тебе помогу! — Форд вскочил и довел ее до кушетки. Потом положил справочник ей на колени. — Извини, мне следовало бы самому за ним сходить. Надо было предвидеть...

— Ради Бога, Форд, перестань суетиться, — резко оборвала его Кэй. — Сам ты, что ли, никогда ничего не ронял?

Он был поражен ее резкостью.

— Ронял, конечно. Но я просто хотел тебе помочь.

— Да не нужна мне твоя помощь! — Кэй открыла справочник и стала искать фамилию Чарльза. Ни Форд, ни Карина не подозревали, что она ничего не видит — слезы застилали ей глаза.

Форд сидел возле нее, и ей хотелось крикнуть, чтобы он убирался к своей ненаглядной Карине на другую сторону комнаты. Ей было ужасно обидно, что они не могли немного подождать. Видно, обоим наплевать на нее.

Карина, конечно, ни при чем, но Форд-то должен понимать, что причиняет ей боль. Если бы он питал к ней какие-то чувства, он бы потерпел, пока не окажется наедине с Кариной. Это было оскорбление, которое она не скоро забудет.

— Ну, нашла его номер? — спросила Карина, ничуть не смущенная ситуацией.

— Нет еще, — с трудом ответила Кэй, пытаясь сдержать слезы и вглядываясь в фамилии и номера телефонов. Но Чарльза Форестера среди них она, к своему огорчению, не нашла. Она захлопнула справочник. — Ничего.

— Уверена? — спросил Форд.

— Совершенно. Не веришь, посмотри сам, — раздраженно ответила Кэй.

— Нет-нет, — торопливо сказал он, удивляясь перемене ее настроения. — Конечно, я тебе верю. Значит, он либо не живет здесь, либо его номер не включен в справочник. Но как-то найти его можно. Давайте обсудим это за ланчем. Пойдемте куда-нибудь, надо отпраздновать вашу встречу.

Карина покачала головой:

— Сожалею, но не могу. Я ожидаю звонка и должна вернуться в отель.

— Придется тогда нам праздновать вдвоем с Кэй. А вечером ты свободна?

— Нет, занята. Встречаюсь с друзьями. А вот завтра я смогла бы.

— Решено. Идем завтра, — улыбнулся Форд. — Потерпишь денек, Кэй?

Кэй молча кивнула, не решаясь ничего сказать. Идея отпраздновать встречу с сестрой ей нравилась, но она предпочла бы сделать это без Форда. Ей не хотелось видеть сладкую парочку, милующуюся у нее на глазах.

Ее поразительное сходство с сестрой ввело Форда в заблуждение, и неудивительно, что сейчас он так торопится наверстать упущенное.

Если бы он не любил Карину, то не помчался бы в больницу, как только узнал о несчастном случае. Не тратил бы столько времени, выхаживая ее...

— Сколько ты здесь пробудешь? — услышала она вопрос Форда.

— Вначале рассчитывала на месяц, — ответила Карина, — но оказалось, я недооценила, насколько соскучилась по Англии. — Она говорила, в упор глядя на Форда, подтверждая наихудшие опасения Кэй, которой стало совсем грустно. Ведь у нее была слабая надежда, что Карина, может быть, уже не любит Форда.

— Хочешь сказать, что можешь не возвращаться в Америку? — спросил Форд, как показалось Кэй, очень довольный.

— Нет, я не имела это в виду, — пояснила Карина, — хотя могу пробыть здесь подольше. В Америке у меня работа, не забывай. — Она рассказала, что работает дизайнером в крупном рекламном агентстве, где ей платят большие деньги, каких она никогда не зарабатывала в Англии.

Слушая Карину, Кэй задумалась, а была ли у нее какая-то профессия. Работала ли она где-нибудь или нет? И если работала, то что подумали ее коллеги, когда она исчезла? Сколько еще оставалось вопросов, от которых голова шла кругом!

— Может, ты и большие деньги зарабатываешь, — сказал Форд, — но отель, где ты остановилась, обойдется тебе в приличное состояние. А у меня стоит пустой дом. Если хочешь, можешь переселиться туда.

Кэй показалось, будто он вонзил ей в сердце нож. Карина же расплылась от удовольствия. — Заманчивая идея. Смотри, поймаю тебя на слове. — Мой дом в твоем распоряжении. Прислуга будет рада, что есть о ком позаботиться. А то я последнее время больше живу здесь, чем дома.

Сердце у Кэй дрогнуло. Она уловила упрек в голосе Форда. Теперь еще и это будет ее мучить.

— Так тебя там не будет? — разочарованно спросила Карина.

— Конечно, будет, — поспешила заверить ее Кэй, проглотив обиду. — Ты мне совсем не нужен, Форд. Я прекрасно справлюсь сама. Вы столько времени не виделись, вам о многом надо поговорить. Поезжай, пожалуйста, домой, прошу тебя.

Форд покачал головой.

— Я не могу так поступить. И не думаю, чтобы Карина на это рассчитывала. Я, конечно, уделю ей внимание, но тебе так просто избавиться от меня не удастся. — Он постарался обратить все в шутку, но Кэй была уверена, что сделал он это из жалости к ней. Ни один здравомыслящий мужчина не привязал бы себя к калеке, когда можно проводить время с любимой женщиной.

— Предоставляю вам самим с этим разобраться, — с легким смешком сказала Карина. — Ты сможешь меня завтра перевезти, Форд?

— Конечно, — ответил он, глядя на нее, как показалось Кэй, именно так, как он смотрел на нее саму, когда считал ее Кариной. Какая ирония судьбы! Обнаружив, что у нее есть сестра, она должна была бы радоваться, а вместо этого у нее сердце разрывалось от боли. Сумеет ли она похоронить свою любовь, чтобы по-доброму относиться к сестре и Форду?

Карина перед уходом еще раз обняла Кэй. Форд открыл дверь и пошел проводить ее до лифта, размышляя про себя, чем он так провинился в жизни, что судьба наказала его, поставив в такую щекотливую ситуацию. В душе он не сомневался, кого из сестер-близнецов любит, но положение его было не из легких: одна из них неизбежно будет страдать.

—Жаль, что из-за меня мы не сможем отпраздновать сегодня, — извиняющимся тоном сказала Карина. — Просто невероятно, правда, что у меня оказалась сестра?

—Да, в голове не укладывается, — согласился Форд.

— Надеюсь, мы с Кэй поладим и станем добрыми друзьями.

Форд нахмурился.

— А разве есть причина, из-за чего вы можете не поладить?

— Только ты, — тихо сказала Карина. — Мы обе любим одного и того же мужчину. Проблема в том, кого любишь ты.

Когда Форд вернулся, Кэй загружала в посудомоечную машину тарелки от завтрака. Форд подошел к ней сзади, обхватил за талию и притянул к себе.

Она ощутила его крепкое тело, быстро нарастающее возбуждение и собственную ответную реакцию. Но лучше бы он этого не делал. Пусть бы уж сразу признался, что ошибся и любит Карину. А это объятие только все осложняло.

— Не надо, Форд. — Она торопливо отошла. — Я не хочу, чтобы ты меня трогал.

— Почему, черт возьми? — возмутился он. — Ты все еще считаешь, что я должен быть верен Карине?

— Конечно, — твердо ответила Кэй. — Но дело даже не в этом. — Ей пришлось прибегнуть ко лжи, чтобы уберечься от лишних страданий. — Я плохо себя чувствую.

— Ты больна?

— Нет. Не в этом смысле. Я просто никак не приду в себя. Двенадцать месяцев не знать, есть ли у меня родные, и вдруг обнаружить сестру, о которой я могла бы никогда и не узнать! Тут и у здорового голова кругом пойдет.

Форд сочувственно кивнул.

— Страшно подумать, сколько лет вы были разлучены.

— Да. И теперь особенно важно, чтобы ко мне вернулась память. Мне так много надо узнать! Может, все-таки обратиться в полицию, проверить, нет ли меня в числе пропавших без вести?

— Я узнаю. Приготовлю ланч и съезжу.

— Мне не хочется есть. Лучше поедем сразу. Не хочу терять ни минуты.

Но их постигла неудача. В списках пропавших без вести имя Кэйли Филипс не значилось. И когда они вернулись домой, Кэй готова была разрыдаться.

Форд обнял ее.

— Дорогая, ведь остается еще Чарльз Форестер. Может, он сможет как-то прояснить ситуацию.

— Да, это моя последняя надежда. Но как мне его найти? Это был один шанс из тысячи, что я его увидела. Не могу же я торчать все время на улице.

— Конечно, это проблема, — согласился Форд. — Но мы ее решим. Не беспокойся.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— За Кэй и Карину, двух очаровательных близняшек, которые наконец обрели друг друга! — провозгласил Форд.

Девушки улыбнулись и подняли свои бокалы. Карина сияла от радости, но Кэй под улыбкой прятала тревогу. Прошлой ночью ей снова приснился Чарльз Форестер. Краска залила ей лицо.

Форд окинул ее озабоченным взглядом.

— С тобой все в порядке, Кэй? Что ты вдруг так раскраснелась? Не заболела?

— Нет, конечно, — резко ответила Кэй. Она не сказала Форду, что снова видела во сне Чарльза, чтобы избежать расспросов. Ей было бы невероятно стыдно обсуждать такие интимные вещи.

После первых двух снов она каждый раз представляла, что на месте Чарльза был Форд. Тогда она просто упивалась этими волнующими мыслями. Но сегодня все было иначе. Форд больше ей не принадлежал, и она не имела теперь прав на его тело. А это значило, что и мысли о нем должны быть запрещены.

Вчерашние его поцелуи и ее самозабвенный ответ Кэй не принимала во внимание. Считала, что последний раз перед тем, как он ее покинет, она могла себе это позволить.

Они едва не оказались в постели. А началось все с нежнейшего поцелуя, от которого по всему ее телу, вплоть до кончиков пальцев, пробежал трепет, будто по ней прошел электрический ток. А когда язык Форда скользнул по ее губам и сплелся с ее собственным языком, этот ток ударил ее со всей силой.

Кэй невольно прижалась к Форду, стремясь ощутить его мужскую силу. Она вся дрожала от желания. Сердце билось в безумном ритме.

— Ты не понимаешь, что со мной делаешь, — хрипло прошептал Форд. — Я не в состоянии больше сдерживаться. — Он обхватил ладонями ее груди и погладил набухшие соски.

Кэй затопила волна блаженства. Она понимала, что должна остановить его, отодвинуться, оказать сопротивление, что потом будет себя проклинать, но всепоглощающее желание заслонило все мысли. Ее тело с жаром отвечало на его поцелуи и ласки. Овладевшая ею страсть не давала ей оторваться от него.

Его возбужденная плоть жгла ее сквозь тонкую ткань юбки, заставив наконец опомниться. Это было какое-то безумие. Еще несколько минут, и произошло бы непоправимое. И ради чего? Он все равно бы ее оставил. Его место рядом с Кариной. И о чем только она думала, разрешая ему целовать себя так пылко, так неистово и... так красиво?

— Прости, Форд. — Сделав над собой отчаянное усилие, она оттолкнула его. — Я, наверное, сошла с ума. Нельзя этого делать. Ты принадлежишь Карине.

Глаза его потемнели от боли.

— Кэй, любимая, неужели ты думаешь, я оставлю тебя после того, что мы вместе пережили?

— Меня не волнует, что мы пережили, — запальчиво воскликнула она, понимая, что обманывает саму себя. Ее привязанность к Форду была так глубока, что разрыв с ним мог разбить ей сердце. Оставалось только надеяться и молиться, чтобы к ней поскорее вернулась память. Может оказаться, что у нее был друг, и тогда она смогла бы расстаться с фордом без особой боли.

— Мне кажется, ты лжешь, — сказал Форд, — но я подчинюсь тебе.

— Где ты витаешь? — услышала Кэй голос Карины.

— Пытаюсь привыкнуть к мысли, что у меня есть сестра, — с деланой улыбкой ответила Кэй.

— Я сама только об этом и думаю. Когда мне позвонил из Сиэтла друг и я ему все рассказала, он был просто в шоке.

Друг? Значит ли это... Нет, ничего не значит, решила Кэй. Если бы у Карины был любимый человек, она бы не выказывала такого явного интереса к Форду. Вот и сегодня, когда они заехали за ней в отель, Карина без стеснения поцеловала Форда у нее на глазах. И поцелуй был долгий, чувственный, заставивший Кэй стиснуть зубы и отвернуться. И теперь здесь, в самом изысканном ресторане, Карина все внимание сосредоточила на Форде. Она и дело трогала его за руку, когда говорила, и не сводила с него глаз. Да и он уделял ей больше внимания, чем Кэй.

Хотя ее удивило, что он заметил, как вспыхнуло лицо. Вроде бы он и не смотрел на нее. Но сейчас он смотрел па нее очень внимательно, Кэй это смущало. Он всегда умел читать ее мысли, а ей не хотелось, чтобы он их узнал.

— Мы обсуждали мой переезд в дом Форда, — пояснила Карина, видимо не замечая ее напряжения.

Кэй с радостью ухватилась за эту тему.

— Это прекрасная идея, — сказала она и, обращаясь к Форду, добавила: — Ты, конечно, вернешься домой?

— Я решил поделить себя между вами, — с виноватым видом ответил он. — Я не могу оставить тебя одну, но и Карине надо уделить немного внимания.

Кэй хотела возразить, но передумала. На самом деле это она была в неоплатном долгу перед ним. Он отдал ей двенадцать месяцев своей жизни и истратил на нее уйму денег. Он совершенно не обязан больше ничего для нее делать. Когда же он это поймет, черт возьми? Насколько было бы проще, если бы он уже вернулся к своей возлюбленной и забыл о Кэй.

Но проще ли? Она и так живет будто в пустоте, а без Форда просто пропадет. И он это понимает. Ему, наверное, жаль ее, и он считает, что, если будет делать вид, что любит ее, она как-нибудь выживет. Но разрешит ли ему это Карина?

Достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять, что ее переполняет любовь к Форду. Это было заметно по ее сверкающим глазам и рдеющим щекам влюбленной женщины.

— Форд, — раздраженно сказала Кэй, — я уже тебе говорила: мне твоя помощь не нужна. Незачем тратить на меня свое время. Будь у меня деньги, работа, я бы немедленно ушла.

— На костылях? — с усмешкой спросил он.

— Ты же знаешь, что я хочу сказать, — с несчастным видом пробормотала Кэй.

— Не дразни ее, — вступилась за нее Карина. ей глубоко сочувствую. Я бы тоже была колючей как еж, будь у меня хотя бы половина ее проблем. Может быть, Кэй действительно надо побыть одной, и нечего ее лишать такой возможности.

Кэй показалось, что сестрица не совсем искренна и заботится только о себе. Да, конечно, они очень похожи, но, судя по всему, только внешне.

Если Кэй готова была отказаться от Форда, потому что вернулась его первая любовь, то Карина, скорее всего, не только никогда бы этого не сделала, но у нее даже мыслей таких не возникло бы. Ей был нужен Форд, и она была намерена его заполучить, не заботясь, причинит ли это страдания сестре.

После ланча Форд отвез Кэй домой и сообщил, что должен помочь Карине перевезти вещи в его дом в Хэмпстеде.

— Ты уверена, что справишься одна? — озабоченно спросил он.

— Конечно, справлюсь. И если ты еще раз заговоришь об этом, я тебя побью! — с напускной решительностью заявила она.

Карина наспех обняла сестру.

— Форд, тогда поехали скорее. Мне не терпится поселиться в твоем чудесном доме. Он мне всегда правился. Я любила представлять себя его хозяйкой.

Сердце Кэй пронзила острая боль. И когда Форд попытался ее поцеловать, она с деланым смехом его Толкнула.

— Некогда целоваться, Форд. Карина торопится, и я ее понимаю. Жить в твоем доме в тысячу раз приятнее, чем в отеле.

Карина потянула Форда к двери. Он с видимой неохотой пошел за ней. Грустно улыбнулся Кэй и захлопнул за собой дверь.

Кэй рухнула в кресло, но заплакать себе не позволила. Ей нужно быть сильной и разумной. Ей предстояло вытравить любовь, которую с таким старанием взращивал в ней Форд.

Надо было найти работу, чтобы большую часть дня проводить вне стен этой квартиры, надо было занять себя чем-нибудь, чтобы не думать о Форде. А как только она начнет зарабатывать и у нее появятся деньги, она снимет небольшую дешевую квартиру и постарается забыть Форда.

Кэй решила выйти. Что толку сидеть и мучить себя воспоминаниями?

Гипс, конечно, причинял неудобства, но Кэй уже довольно ловко управлялась с костылями. Она спустилась вниз и прошла пешком весь путь до Ричмонда. Было неимоверно трудно, но она справилась. Кипевшая вокруг жизнь придавала ей сил.

Какой-то молодой человек помог ей перейти дорогу. Кэй выпила кофе в одном из маленьких уютных кафе, купила книгу, которую давно хотела прочитать, и свитер из новой осенней коллекции. Она стояла, раздумывая, вернуться ли домой или пойти в кино, как вдруг кто-то тронул ее за плечо.

— Неужели это ты? — услышала она мужской незнакомый голос. — Костылей я не помню, но эти волосы узнал сразу.

Перед выходом из дома Кэй распустила волосы, и теперь они свободно лежали по плечам. Но она думала не о волосах. Сзади стоял кто-то, кто ее знал.

Сердце ее учащенно забилось. Кто-то из ее прошлого? Узнает ли она наконец правду о себе? Или этот человек спутал ее с Кариной?

Но вот он предстал перед ней. Это был герой ее снов! Мужчина, которого она видела несколько дней назад. Узколицый, светловолосый, очень высокий, красивый, элегантно одетый.

— Кэйли, ты смотришь на меня так, будто я привидение, — пошутил он.

— Ты — Чарльз Форестер? — охрипшим шепотом выговорила она. Невероятно, но ее молитвы услышаны.

— Конечно, Чарльз. Как ты могла меня забыть? Я считал, что ты уехала работать за границу. Что случилось? — Он вопросительно взглянул на ее ногу.

— Так, пустяки, — отмахнулась она. — Ты не представляешь, как я рада тебя видеть. Мне так нужно с тобой поговорить. Прямо сейчас. Ты очень занят?

Вид у него был явно заинтригованный.

— Вообще-то я собирался домой, но это может и подождать. Меня там никто не ждет. Может, сходим куда-нибудь посидеть? Там и поговорим.

Кэй решительно покачала головой.

— Я бы предпочла, чтобы мы пошли ко мне. Не хочу, чтобы нам мешали.

— Боже мой, Кэйли! Не часто я получаю такие предложения! — Чарльз широко улыбнулся, открыв чуть неровные белые зубы. Он носил небольшие, аккуратно подстриженные усы. Пахло от него дорогим лосьоном.

Кэй сверкнула глазами.

— Я тебе ничего не предлагаю. — Тем не менее ее бросило в жар, когда она вспомнила эротические сны, где между ними было дозволено все. В висках у нее застучало, и она была рада, что он не мог прочитать ее мысли.

— Не беспокойся, Кэйли, ты никогда не подпускала меня близко. Хотя я и прилагал к этому много усилий.

Они остановили такси. Чарльз заботливо помог ей сесть в машину. Он старался не обнаружить свое любопытство и во время короткой поездки рассказывал Кэй, какой трудный у него был день. Как она поняла, он занимал крупный пост в каком-то финансовом учреждении в Сити.

—Я так обрадовался, увидев тебя. Кто бы мог подумать, что ты превратишься в такую обворожительно красивую женщину. А была такой тощей девчонкой со скобкой на зубах. Я дразнил тебя беспощадно, а ты злилась и смущалась.

— Ты знал меня ребенком? — Сердце у Кэй дрогнуло. На такую удачу она даже не надеялась.

— Ну конечно, знал. Чудачка ты какая-то. В чем дело? Что происходит?

— Потерпи немного. Я все тебе объясню, — сказала Кэй, когда такси остановилось у края тротуара. Она хотела оплатить поездку, но Чарльз ей не позволил. Он задумчиво окинул взглядом роскошный дом, а оказавшись в ее квартире, восхищенно присвистнул:

— Дела у тебя, видно, неплохи.

— Это не моя квартира.

— А-а.

— И это совсем не то, о чем ты подумал, — с укором сказала она. — Входи и садись. Мне так много нужно узнать.

В гостиной он сел рядом с ней на кушетку.

— Понимаешь, Чарльз, я потеряла память. Попала под машину и с тех пор не помню ничего, совершенно ничего.

Его серые глаза округлились.

— Неужели? Невероятно! Но... — он озадаченно нахмурился, — меня-то ты узнала.

— Недавно я кое-что вспомнила. Твое лицо, комнату в каком-то роскошном доме и еще одну в небольшом флигеле.

Чарльз кивнул.

— Тебе они знакомы? — живо спросила Кэй.

— Очень хорошо. Роскошный дом — это мое родовое поместье в Стаффордшире. Я иногда там бываю, но большую часть года мы с женой живем здесь, в Ричмонде. А флигель стоит на территории поместья. Ты в нем раньше жила. Твоя мама работала у моих родителей. Она была поварихой.

Кэй восторженно захлопала в ладоши.

— О, Чарльз, ты не представляешь, что это для меня значит! Я столько времени жила, не имея прошлого. Это же кошмар! Скажи, как мне найти этот дом. Я должна туда поехать, найти маму, рассказать ей, что случилось.

Правда, это не родная ее мама, а какая-то женщина, которую она называла мамой. Она ее вырастила, а может быть, и удочерила. Но не сказала ей правду. Думать об этом было больно, но еще больнее знать, что ее бросил родной отец.

— Сожалею, Кэйли, — сказал Чарльз, — но твоя мама там больше не живет. Она уехала несколько лет назад, и где она сейчас, я не знаю.

Кэй огорчилась, но решила не поддаваться унынию. Может быть, будет достаточно увидеть те места, где она провела детство, чтобы дать толчок памяти. А потом, кто-то же должен знать, куда переехала ее мама. Надо только найти нужных людей.

Беседа с Чарльзом затянулась. Кэй забросала его вопросами о своей прошлой жизни. Но он знал немного. Помнил только, что он ее дразнил, когда приезжал домой на каникулы. Он был единственным ребенком в семье, а других детей на территории поместья не было. Но поскольку она была девочкой, а он на пять лет старше ее, он относился к ней свысока.

— А в прошлом году, когда мы случайно встретились, — рассказывал Чарльз, — я был поражен, какой красавицей ты стала. Учти, Кэйли, я очень тебя домогался. Ни одна женщина так меня не возбуждала. Я пытался затащить тебя в постель, и, может быть, мне это удалось бы, не проговорись я, что женат. А у тебя на этот счет были строгие принципы. Так жаль! — Он грустно покачал головой, но все же улыбнулся.

— А что я делала в Лондоне? Ты, помнится, сказал, что я собиралась за границу.

— Да. Была у тебя такая безумная мысль — творить добро в какой-нибудь стране третьего мира. Я не помню точно, куда именно ты собиралась. Но прежде ты решила провести неделю в Лондоне, и я удостоился чести повсюду тебя сопровождать. — Он грустно усмехнулся и добавил: — Но добиться от тебя так ничего и не сумел. Последний раз я тебя видел накануне твоего отлета.

Так вот почему он не навестил ее в больнице! Не знал, что она еще в Лондоне.

Кэй рассказала Чарльзу о несчастном случае, о том, как Форд принял ее за Карину, и о потрясении, которое они испытали, когда та появилась в их квартире.

— Но в поместье ты точно была только одна, уверенно сказал Чарльз. — Я бы уж запомнил, если бы мне пришлось дразнить вас двоих. А твоя мама — наверное, приемная мама — была очень замкнутой женщиной. Я иногда прокрадывался вниз и подслушивал, о чем судачат слуги, но твоя мама никогда не участвовала в сплетнях. Да и о ней мало что знали.

— А муж у нее был?

— По-моему, она была разведена.

Кэй задумалась, осмысливая полученную информацию. Наверное, это произошло после ее удочерения. Может быть, приемный отец ее не любил и она стала причиной их развода? Как бы ей хотелось поскорее узнать правду!

Было уже около полуночи, когда Чарльз собрался уходить. Они не заметили, как быстро пролетело время.

— Встреча с тобой — самое замечательное событие, которое произошло в моей жизни за последние дни, — горячо сказала Кэй, проводив Чарльза до двери.

— А встреча с сестрой?

— То — другое. Самое главное — я узнала, кто я.

— Если хочешь, я свожу тебя в выходные в Стаффордшир, — предложил Чарльз. — Покажу, где ты жила. Может, это пробудит у тебя воспоминания.

— Очень буду рада, — улыбнулась Кэй. — А завтра нельзя? — Была только среда, и ей не терпелось скорее поехать.

— Боюсь, что нет. Много дел. Но в субботу утром я заеду за тобой. Ну, скажем, в восемь часов.

— А пораньше не сможешь?

Он засмеялся.

— Да во сколько хочешь. В семь? Шесть?

— В половине седьмого, — решила Кэй. — Буду ждать тебя. Спасибо, Чарльз, ты мой спаситель. — Она привстала на носок и дружески поцеловала его в щеку. И вдруг костыли у нее выпали, и она пошатнулась.

Но сильные руки Чарльза обхватили ее и удержали от падения. И надо же было случиться такому, чтобы именно в этот момент на пороге появился Форд. Он потрясенно уставился на них и, не сказав ни слова, повернулся и вышел, быстро шагнув обратно в лифт, который еще не закрылся.

— Уф! — воскликнул Чарльз.

— Проклятье! — вырвалось у Кэй.

— Это Форд, как я понимаю? Что это он так быстро ретировался? Из тактичности или из ревности?

— Думаю, из тактичности, — солгала Кэй. Она ведь не сказала Чарльзу, что влюблена в Форда и что он сделал ей предложение незадолго до появления Карины.

— Тебе видней, — кивнул Чарльз. Кэй видела, что он ей не верит. Неужели у нее все на лице написано? — Может, догнать его и объяснить? Я думаю, он обрадуется, когда узнает, почему я здесь.

Кэй покачала головой.

— Я ему сама расскажу. — Но когда это будет, можно было только гадать. Сейчас он, наверное, возвращается к Карине, возможно, прямо в ее постель. Боже, как тяжело об этом думать!

— Тогда разреши пожелать тебе спокойной ночи, — сказал Чарльз. — До встречи в субботу, рано утром.

Не прошло и пяти минут после его ухода, как вернулся Форд. Кэй едва успела ополоснуть разгоряченное лицо.

— Что тут, черт возьми, происходит? — крикнул он. Глаза гневно сверкали, лицо было искажено. — Это Чарльз Форестер, да? Ну и как тебе понравились его объятия? — Он презрительно скривил губы.

— Я его просто благодарила за то, что он рассказал мне, кто я и где я жила, — с вызовом сказала раздосадованная Кэй. — Может быть, тебе будет интересно узнать, что в субботу он повезет меня на встречу с моей семьей. Так что скоро я перестану быть тебе обузой.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— И все же я еще многого не знаю, — сказала Кэй, — но и это уже достижение. Я так волнуюсь. — Гнев и подозрения Форда постепенно рассеялись, когда они разговорились и Кэй рассказала, что произошло.

Тем более неожиданным оказался его вопрос:

— И что теперь будет у тебя с Чарльзом? Неужели он совсем не рад за нее, что в голову ему приходят такие мысли? — подумала Кэй. Разве ему не интересно узнать о ее прошлой жизни? Было похоже, что он ревнует, но ей казалось это невозможным.

— Ты забываешь, что он женат. И ничего между нами быть не может, потому что никогда ничего и не было.

— И ты думаешь, я поверю? Он восхищался твоей красотой, говорил, что из гадкого утенка ты превратилась в прекрасного лебедя, — и это, по-твоему, ничего не значит?

— Конечно, ничего. А когда я приехала в Лондон, он просто составил мне компанию.

Кэй не стала больше ничего доказывать Форду, понимая, что его не переубедить. И заговорила о другом:

— Я думаю, меня не оказалось в списках пропавших потому, что я собиралась год проработать за границей. И мать, наверное, предупредила, что связь между нами будет затруднена.

Форд согласился с ней.

— Но ты же должна была уже вернуться, и она, наверное, волнуется.

— Вот поэтому мне надо поскорее ее найти.

— Я могу тебя отвезти. Не обязательно тебе ждать субботы, — предложил Форд. Кэй с сожалением отказалась:

— Я не знаю, куда ехать. Поэтому мне нужен Чарльз. Он — единственный, кто что-то знает о моей прежней жизни. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Он мог бы дать нам адрес. — Удивительно, как Форд был упрям.

— Но это невозможно. Он не оставил мне даже номера своего телефона. Он живет в Ричмонде, но где, я не знаю. К сожалению, выбора у меня нет. Придется ехать с ним.

— Но как только вернешься, сразу мне позвони. Мне ведь тоже интересно, что ты обнаружишь. Как-никак мы с тобой немало пережили вместе.

— Обещаю, — улыбнулась она. — И даже позвоню из Стаффордшира, если узнаю что-то важное. — Кэй надеялась, что в памяти у нее восстановится все до мельчайших подробностей. Она, конечно, понимала, что хочет слишком многого, но она так жаждала этого, больше всего на свете. Больше даже, чем любви Форда. Она как бы уже примирилась с его потерей и понимала, что желать невозможного бессмысленно. А вот желать возвращения памяти было вполне реально.

Прошло полчаса. Форд зевнул и сказал, что ему пора уезжать.

— Я не ожидала, что ты вернешься. Думала, останешься с Кариной. Ты мало уделяешь ей внимания.

Форд мрачно нахмурился.

— Ты меня удивляешь, Кэй. Разве тебе безразлично, что мы пережили вместе?

— Что тут удивительного? Ты ведь думал, что я Карина, и полюбил меня по недоразумению.

— Но ты ведь тоже меня полюбила.

— Не знаю. Ты все время убеждал меня, что я тебя люблю, но в глубине души я понимала, что нет. А призналась в любви, чтобы доставить тебе радость. Ты был так разочарован во мне, а я так многим тебе обязана.

Форд сощурился и долгим взглядом посмотрел ей в лицо.

— Это правда, Кэй?

Она с трудом сглотнула и кивнула.

— Не могу поверить, что ты притворилась влюбленной, чтобы доставить мне радость. Нелепость какая-то.

— Это был единственный способ отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал, — как можно спокойнее сказала Кэй. Она презирала себя за ложь, но понимала, что она необходима.

— А если бы Карина не появилась, ты бы вышла за меня замуж?

Кэй снова кивнула.

— А если бы Карина возникла после того, как мы поженились, что бы ты сделала?

— Господи, что за вопросы ты задаешь! Не пора ли тебе уезжать? Карина, наверное, волнуется, куда ты пропал. Да, кстати, а зачем ты приезжал?

— Карина забыла в ванной свою помаду. Я говорил ей, что можно было бы подождать до завтра, но она заупрямилась. — Форд говорил снисходительным тоном, как о капризном ребенке. — Ну а я заодно смог проверить, как ты тут обходишься одна.

— Да перестань ты беспокоиться обо мне! — воскликнула Кэй. — Я же прошла сегодня пешком до Ричмонда. Зашла в магазин, выпила кофе, сделала все, что делала всегда. Я вполне могу о себе позаботиться.

— Прошла пешком?! — переспросил Форд, не веря своим ушам. — На костылях?

— Нет, на руках! — огрызнулась Кэй. — Это оказалось не так уж и трудно. — Она не призналась, как устали у нее руки и сколько сил ушло на эту прогулку.

Форд явно расстроился, и Кэй бросила на него полный отчаяния взгляд.

Он наконец встал, забрал из ванной губную помаду и подошел к Кэй, сидевшей на кушетке, поцеловать ее на прощанье.

— Мне неприятно думать, что Чарльз тебя целовал, — глухо сказал он. — Надеюсь, ты ему не разрешила?

Его собственническое отношение разозлило Кэй. Какое ему дело до нее? Но она злилась и на себя за то, что ждала его поцелуя. И в порядке самозащиты колко ответила:

— Думаю, тебя это больше не касается.

Форд резко выпрямился:

— Что ты хочешь этим сказать, черт возьми?

— А то, — сверкнув синевой глаз, ответила Кэй, — что у тебя теперь есть Карина и я тебе больше не нужна.

— Нет, нужна! — решительно возразил он, пораженный, что эта новая Кэй пытается от него отдалиться. — Ты по-прежнему много для меня значишь, и не думай, что я так легко с тобой расстанусь.

Кэй вскинула голову.

— А я бы предпочла, чтобы расстался. Какой смысл тебе мной интересоваться? Я не та, за кого ты меня принимал. Разве этого недостаточно, чтобы поставить точку в наших отношениях?

Форд смотрел на нее как на сумасшедшую. Черты его красивого лица обострились, сжатые губы вытянулись в прямую линию.

— Кэй, — с усилием сдерживая себя, спокойно сказал он, — я прожил рядом с тобой много месяцем и хорошо тебя знаю. Я испытываю к тебе по-настоящему глубокие чувства и выбросить их так просто из сердца не могу.

Однако же он не сказал, что любит ее, обратила внимание Кэй.

— Я и не жду этого от тебя, — ответила она с равнодушным видом. — Будет прекрасно, если мы останемся друзьями.

Форд возмущенно фыркнул.

— Я так и знал: стоит появиться Чарльзу Форестеру, жди беды. Но я...

Кэй подняла руку, останавливая его.

— Ты забываешь, Форд, что это у Карины, как ты считал, была с ним связь. И разозлился ты на нее, а не на меня. А раз я не та, за кого ты меня принимал, я могу поступать, как мне заблагорассудится. И твоя злость лишена всякого смысла. Скажи спасибо, что избавишься от меня.

— Нет, не лишена смысла, — возмущенно возразил он, сверля ее жестким взглядом. — Выходит, для тебя ничего не значит, что я посвятил тебе столько времени? Ты действительно можешь просто закрыть дверь и забыть обо мне?

— Другого выхода нет, — сказала она как можно спокойнее. — Я вечно буду тебе благодарна. Ты сделал для меня больше, чем можно было бы ожидать от мужчины. И как я тебе уже говорила, я верну тебе до копейки все, что ты на меня потратил.

— Думаю, это невозможно, поскольку у тебя нет работы, — язвительно заметил он. — Если, конечно, ты не нырнешь под крылышко лорду Форестеру. Какой я дурак, что сразу не догадался! Это же решит все твои проблемы. Освободишься от меня и будешь обеспечена.

Кэй хотелось крикнуть, чтобы он замолчал, прекратил свои нелепые обвинения, но язык у нее будто прирос к гортани, и она не смогла вымолвить ни слова.

— Интересно, получит ли он такое же удовольствие от твоего тела? Пощадит ли твою невинность, как сделал я? Будет ли...

— Замолчи, Форд! — крикнула в отчаянии Кэй. — Что на тебя нашло? Ты что, не желаешь мне счастья? Не хочешь, чтобы я нашла свою семью? Узнала, кто я на самом деле? Мне поможет все это сделать Чарльз.

Но по каменному лицу Форда было видно, что он ей не верит и не сомневается, что ее знакомство с Чарльзом, начавшееся до несчастного случая, будет продолжаться и перерастет во что-то более глубокое.

— Ты, наверное, не понимаешь, на что идешь, — продолжал он едко. — Чарльз Форестер — известный бабник. Он не ограничится предложением помочь тебе найти родных. И для тебя все закончится плохо, можешь мне поверить.

Кэй гордо вздернула голову.

— Я могу сама за себя постоять, — холодно сказала она. — Что с тобой происходит, Форд? Что это за придирки, мрачные предположения? Ты же ничего о Чарльзе не знаешь. У тебя нет никаких оснований для таких нападок и обвинений. Если ты не способен разделить со мной радость, тогда не вмешивайся, держи при себе свои замечания. А лучше всего вообще оставь меня в покое.

Кэй перевела дыхание, стараясь не расплакаться перед Фордом. Нужно было держать себя в руках, ничем не выдать, как тяжело ей было произносить подобные слова.

Форд возмущенно фыркнул. Глаза его метали молнии. Кэй дрогнула, почти физически ощущая его гнев, и смотрела на него со страхом.

— Я советовал бы тебе подумать, прежде чем говорить, Кэйли Филипс! — предостерег он ее. — Не очень-то приятно оказаться вдруг на улице. Или ты рассчитываешь, что Прекрасный принц поселит тебя в любовном гнездышке? Поделит себя между тобой и женой? Ты этого ждешь? — презрительно крикнул он.

— Ты невыносим! — воскликнула Кэй. — Что ты знаешь о моих отношениях с Чарльзом? Он — честный, порядочный человек, который изо всех сил старается мне помочь. — Правда, это не сравнить с тем, что сделал Форд, с отчаянием подумала Кэй. Сколько он ей дал, сколько жертв принес! Она не имеет права так с ним разговаривать. Надо благодарить его, а она его прогоняет!

Взгляд Форда стал жестким, лицо холодным.

— Мне жаль, Кэй, что все так обернулось. Видит Бог, я этого не хотел. Я желал тебе только счастья. Но если ты предпочитаешь, чтобы тебе его дал кто-то другой, то мне остается лишь откланяться и уйти из твоей жизни.

Он, не оборачиваясь, пошел к двери. Кэй хотела его окликнуть, но не успела. Замок мягко защелкнулся с другой стороны.

— Чарльз, это здесь? — взволнованно спросила Кэй, когда машина свернула к шикарным, черным с золотом воротам.

Он улыбнулся и кивнул. Они ехали почти три часа, и все это время Кэй нетерпеливо крутилась на сиденье. Она не хотела нигде останавливаться, отказывалась тратить время на то, чтобы перекусить, — одним словом стремилась поскорее добраться до цели.

Четверг и пятница стали для нее черными днями. От Форда не было никаких вестей, от Чарльза тоже. Она сидела в квартире одна, в компании с улыбающимися клоунами.

Она разговаривала с ними, рассказала, что произошло у нее с Фордом, призналась, как сильно его любит и не надеется, что ее любовь когда-нибудь пройдет.

— А где флигель? И твой дом? — спросила она, чтобы заглушить горькие мысли о Форде.

— Дом сейчас покажется. — За деревьями открылся вид на пастбище, на котором паслось стадо коров. Они сделали поворот, и взгляду предстало белое величественное здание. — А флигель с другой стороны. Отсюда его не видно.

Они ехали, а Кэй с нетерпением ждала, что она вспомнит дом, окрестности, пастбище с коровами — все, все!

Но, к величайшему ее разочарованию, этого не произошло. Наверное, она слишком торопится, подумала Кэй. Если не дом, то, может быть, флигель пробудит воспоминания. Она попросила Чарльза ехать скорее дальше, но он остановил машину и помог ей выйти. Вместе они вошли в дом.

Чарльз рассказал, что большая часть дома принадлежит Обществу охраны памятников, а ему лично — только комнаты в западном крыле дома. Туда он и повел Кэй.

— Ты, наверное, проголодалась, — сказал он и нажал кнопку звонка, вызывая экономку. Завтрак подали очень быстро. Они ели за небольшим круглым столом у окна, откуда открывался вид на пейзаж позади дома.

Там был разбит английский сад. За ним виднелась излучина реки, поля с пасущимися коровами, и никаких домов. Все это ничего Кэй не говорило.

Она почти не притронулась к яичнице с беконом и только потягивала чай, задумчиво глядя в окно.

— Флигель вон за теми деревьями, — сказал Чарльз.

— Так поехали, — оживилась Кэй.

Серый каменный домик скрывался за толстыми стволами с раскидистыми кронами. Перед ним был крошечный аккуратный палисадник, выложенная булыжником дорожка вела к ярко-голубой двери с блестящим медным молотком.

— Миссис Джонсон нас ждет. Я ей все рассказал о тебе.

Кэй от волнения совсем забыла, что в домике кто-то живет. Она испытывала странное чувство, ожидая, пока откроется дверь. Это было не воспоминание, а почти физическое ощущение. Кэй стояла, сжав руки, с широко открытыми от нетерпения глазами.

Дверь открыла полная приветливая женщина. У нее было круглое лицо. Седеющие волосы коротко подстрижены. Она дружелюбно улыбнулась.

— Доброе утро, сэр. Доброе утро, мисс Филипс. Проходите, пожалуйста.

Комната, куда они вошли, была та самая, которую Кэй вспомнила. Те же решетчатые окна, тот же камин, те же размеры. Другой была только обстановка. Забыв о присутствии и миссис Джонсон, и Чарльза, Кэй стояла, медленно оглядываясь по сторонам.

Никаких других воспоминаний, кроме того, что именно в этой комнате она в детстве забавлялась с калейдоскопом, у нее не возникло. Кэй огорченно взглянула на миссис Джонсон и Чарльза, которые следили за ней с надеждой.

— Я узнаю комнату, — тихо сказала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, — а больше ничего.

— А чего ты ожидала? — мягко спросил Чарльз. — Что все вдруг станет на свои места? Мне кажется, это будет происходить постепенно.

Миссис Джонсон как бы в подтверждение кивнула, но кивок получился не слишком уверенным.

— А вы побудьте здесь денек, если хотите, — предложила она. — Посмотрите другие комнаты, почувствуйте себя как дома. Мне очень хочется вам помочь.

— А вы не знаете, куда уехала моя мама? — спросила Кэй.

— К сожалению, нет. Флигель был пустой, когда я здесь поселилась. И из прислуги никто о ней ничего не знает. Она была не очень-то разговорчивой. Вся в себе. Когда граф позвонил мне, чтобы предупредить о вашем приезде, я порасспрашивала людей. Но ведь уже десять лет прошло. Много слуг поменялось. Почти никого не осталось, кто ее знал. Может быть, чаю выпьете?

Кэй покачала головой. Неудача за неудачей. Похоже, зря она сюда ехала.

— Можно мне походить по дому? — спросила Кэй.

— Конечно, ходите, не стесняйтесь. Дом в вашем распоряжении.

Пока миссис Джонсон и Чарльз тихонько разговаривали, Кэй прошла в кухню, в ванную, потом поднялась наверх и осмотрела обе спальни. Пахло отполированной мебелью, все было чистенько, опрятно, но абсолютно ничего ей не напоминало.

Кэй присела на краешек кровати в спальне поменьше и посмотрела на расстилающиеся за окном зеленые поля, живые изгороди, на сверкающую воду убегающей вдаль реки.

Кэй закрыла глаза. И вдруг у нее появилась уверенность, что в детстве это была ее комнатка. Она тысячи раз сидела у этого окна и смотрела на этот самый пейзаж. Мастерила бумажные кораблики и пускала их по реке. Иногда к этой забаве присоединялся Чарльз.

Она вспомнила совсем молодого паренька, всего на несколько лет старше ее. Он часто ее обманывал — бросал камешки в ее кораблик, чтобы он потонул, а его остался на плаву. А она злилась и колотила его кулачками по груди.

Кэй подождала, не вспомнит ли чего-нибудь еще, но больше в памяти ничего не всплыло, и она медленно и грустно спустилась вниз. Миссис Джонсон и Чарльз выжидательно подняли на нее глаза.

— Чарльз, ты пускал со мной бумажные кораблики?

— Да. Вспомнила? — обрадовался он.

— И жульничал, чтобы выйти победителем?

— Признаюсь, бывало, — сказал он с виноватой улыбкой. — Не мог же я допустить, чтобы меня обыграла девчонка. Что еще ты вспомнила?

— Ничего, кроме того, что я спала в маленькой спальне. Но ведь это само собой разумеется, так что вряд ли это можно назвать воспоминанием.

— И все же ты делаешь успехи, — подбодрил ее Чарльз. — Я вот говорил миссис Джонсон, не повозить ли тебя по окрестностям, может, еще что-то вспомнишь. Вдруг твоя мама живет где-нибудь поблизости. Как тебе эта идея?

Кэй с радостью согласилась.

Они проездили несколько часов, но Кэй больше ничего не вспомнила. Наконец Чарльз сказал, что ему пора возвращаться в Ричмонд.

— Больше я ничем помочь тебе не могу, — грустно заключил он.

— А я надеялась, что мы здесь переночуем и утром поездим еще.

Чарльз покачал головой.

— К сожалению, мне надо вернуться домой. На завтра мы пригласили на ланч гостей, и жена будет недовольна, если я не появлюсь.

— Я ее знаю?

— К сожалению, нет. Я познакомился с ней уже после того, как вы уехали. Как жаль, что моих родителей нет в живых, особенно мамы. Она всегда принимала искреннее участие в судьбе своих слуг и могла бы знать, куда вы уехали.

— Ты так рано остался без родителей. Что с ними произошло?

Лицо Чарльза омрачилось.

— Отец погиб в дорожной катастрофе три года назад. У матери, когда она об этом узнала, случился сердечный приступ, и она так и не смогла оправиться.

— Ужасно. Представляю, как тебе было тяжело их потерять!

Чарльз кивнул и поспешил переменить тему разговора. Вскоре они уже свернули на юг, обратно в Лондон.

Все последующие дни Кэй ждала звонка Форда. Но, к ее огорчению, он не звонил. И Карина тоже.

Они, наверное, были так счастливы, что забыли о ней. А может, Форд послушался и решил ее оставить?

Кэй чувствовала себя глубоко несчастной. Еще тяжелее стало переносить пустоту, в какой она жила. Она была благодарна Чарльзу за то, что он для нее сделал, но встречаться с ним больше не собиралась. Он ничем помочь ей не мог.

Кэй примирилась с мыслью, что память к ней не вернется, и с нетерпением ждала, когда можно будет снять с ноги гипс. Она намеревалась сразу же заняться поисками работы. Ей необходимо было чем-то занять себя — начать зарабатывать, подыскать себе жилье, чтобы как можно скорее выехать из этой квартиры, где все напоминало о Форде.

Но однажды вечером, когда она уже собиралась лечь спать, зазвонил телефон. Сердце ее екнуло, когда она услышала голос Форда.

— Кэй, — без лишних слов сказал он, — у меня хорошая новость. Я, кажется, нашел твою маму.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Кэй, ты слушаешь?

— Да, — слабым голосом отозвалась она. — Не могу поверить в то, что ты сказал.

— Но это правда. Можно я приеду? Или уже поздно? Ты легла?

Даже если бы и легла, какое это имело значение? Она хотела услышать новость немедленно. Как он узнал, где искать ее маму? И почему он этим занялся, когда у него есть более важные заботы — Карина, ждущая от него внимания?

А может быть, он просто хочет скорее от нее отделаться — выселить из своей квартиры и отправить туда, где она жила? Но Кэй понимала, что несправедлива к Форду. Не такой он человек, чтобы так с ней поступить.

— Нет, я еще не ложилась, — ответила Кэй. — Приезжай. Но как ты...

— Расскажу, когда приеду. Я быстро.

Ожидание показалось Кэй бесконечным. Ей было и радостно, и страшно. Неужели Форд нашел ее маму, единственного человека, который может заполнить пустоту в ее жизни?

Кэй ожидала, что с Фордом приедет и Карина, но он приехал один. Едва он переступил порог, как она набросилась на него с вопросами.

— Потерпи минутку, — со смехом сказал он. — Я не могу ответить на все вопросы сразу.

— Да как же ты ее нашел? Как узнал, где искать? Ты не звонил, и я решила, что ты окончательно со мной порвал.

— Кэй, я бы никогда этого не сделал, ты же знаешь меня, — упрекнул он ее. — Я знал, когда ты вернулась. Попросил соседей позвонить мне, как только ты приедешь. А потом встретился с Чарльзом.

— С Чарльзом? — Она была поражена. — Но ты же не знал, где он живет!

— Теперь уже знаю. Я навел справки. Мне хотелось узнать, что произошло, когда ты увидела свой прежний дом.

— Мог бы спросить меня, — с обидой заметила она.

— Но и ты тоже могла бы позвонить и рассказать, — он лукаво прищурился.

— Так где же моя мама? — нетерпеливо спросила она.

— Живет она в небольшой деревушке под названием Брэдли в графстве Стаффордшир, в двадцати минутах езды от поместья Чарльза. В прошлом году она вышла замуж за Мартина Пэриса и все это время путешествовала. Вернулась две недели назад.

— Так ты ее видел? Говорил с ней?

— Нет. Я считал себя не вправе рассказывать обо всем случившемся с тобой. Думаю, она должна услышать это от тебя.

— О, Форд! — Кэй не могла сдержать слез. Форд обнял ее и прижал к себе. Кэй положила голову ему на плечо, пытаясь представить, как она будет говорить с женщиной, которую считала своей матерью.

Почувствовав, что она дрожит, Форд крепче сжал объятия. Убрал с ее лица волосы и покрыл поцелуями лоб.

— Твои молитвы услышаны, Кэй. Я искренне рад за тебя. И отвезу тебя к ней, как только скажешь.

— Сейчас?

— Ну, сейчас уже поздновато, мне кажется, — усмехнулся он. — Но утром сразу поедем. Или хочешь сначала ей позвонить? У меня есть ее номер.

Кэй на мгновение задумалась.

— Нет, лучше поедем. Хочу сначала ее увидеть. Но как ты ее отыскал?

Форд улыбнулся.

— Когда я узнал, где приблизительно она живет, остальное было несложно. Я дал объявление в местную газету.

— И мама ответила? — широко раскрыв глаза, спросила Кэй.

— Нет, ответил Мартин. Он хотел сначала узнать, не кроются ли под объявлением плохие вести. Тебе он, кажется, не нравился, и ты даже ссорилась из-за него с матерью, не желая, чтобы она выходила за него замуж. Твоя мама надеялась, что, когда она вернется из путешествия, ты уже будешь дома. Но от тебя не было никаких вестей — ни писем, ни открыток, ничего. Она решила, что ты не хочешь больше ее знать и навсегда ее покинула.

— О Боже! — Глаза Кэй вновь наполнились слезами. — Может, все-таки позвонить? Успокоить ее?

— Мне кажется, несколько часов не играют роли.

— Форд, мне никогда тебя не отблагодарить. Ты совершенно не обязан был этого делать. Я буду вечно тебе признательна. Не знаю, как смогу с тобой расплатиться.

— Достаточно будет поцелуя, — тихо сказал он. У Кэй округлились глаза и запрыгало сердце.

Такая малость за все, что он сделал? И все же от предвкушения поцелуя ее охватило волнение.

Закрыв глаза, Кэй подставила ему губы, готовясь с благодарностью принять все, что бы он ей ни предложил. Но она совершенно не ожидала, что легкое прикосновение его губ обернется глубоким чувственным поцелуем. Казалось, Форд не может оторваться от нее. Ноги у нее начали подгибаться, и она мягко его отстранила.

— Думаю, достаточно.

— Ты уверена? Впрочем, судить тебе, ведь платишь ты.

— Конечно, уверена.

— Тогда я ухожу, ложись спать. В какое время ты хочешь выехать?

— На рассвете, — ответила Кэй, стараясь побороть разочарование, что он так легко ее отпустил и не сделал попытки продлить поцелуй. Разве это не доказательство, что истинной его любовью является другая? — А Карина не возражает, что ты проведешь день со мной? — спросила Кэй, пытаясь скрыть улыбкой огорчение.

— Нисколько. У нее масса дел, много друзей, с которыми она хочет пообщаться.

— А почему она не поехала с нами? Ты ей предлагал?

— Конечно. Она, естественно, хочет увидеться с твоей мамой, но считает, что на первую встречу ты должна поехать одна. Это будет очень волнующее свидание, и она не хочет тебе мешать.

Кэй легла сразу, как ушел Форд, но уснуть не смогла. Слишком была взволнованна. Наверное, никто не мог понять, что значит не иметь прошлого — не помнить ни школы, в которой училась, ни подруг, ни друзей, ни чем она зарабатывала на жизнь.

Но завтра благодаря Форду все наконец прояснится.

Они свернули с автострады на дорогу, ведущую в Стаффордшир. Сердце у Кэй отчаянно колотилось, она вцепилась руками в сиденье. Теперь уже скоро, скоро...

Форд заехал за ней в шесть утра, а сейчас было уже половина десятого. Их задержали пробки на дороге. Но теперь они были почти у цели, и Кэй не могла сдержать волнения.

Сверившись с картой, Форд по извилистым улочкам выехал к деревне Брэдли. Дом они нашли без труда. Форд остановил машину и ободряюще сжал руку Кэй.

— Я его не помню, — сказала она, глядя на двухэтажное здание из красного кирпича, с белыми занавесками на окнах, и аккуратный газон перед домом. — А вдруг я и маму не узнаю? Она воспитывала меня, любила, заботилась. Если я не узнаю ее, тогда...

— Шшш, успокойся, дорогая. Зачем бить тревогу раньше времени? — Он помог ей выйти из машины и подал костыли. — Я буду рядом, не беспокойся, — сказал Форд, когда они шли по дорожке к дому. — Но ты, может, хочешь встретиться с мамой одна? Я как-то не подумал об этом. Прости, если...

— Нет, нет! Я хочу, чтобы ты был со мной. Ты — единственный человек, кто знает, что со мной случилось и через что я прошла. Я хочу, чтобы обо всем рассказал маме ты.

Форд поднял руку, чтобы позвонить, и заодно взглянул на часы.

— Без двадцати пяти десять. Мы немного опоздали.

— Думаешь, их нет дома? — в ужасе спросила Кэй, когда никто не вышел.

— Этого не может быть. Мартин же понимает, что ты поторопишься приехать.

Форд постучал по почтовому ящику, и дверь открылась почти сразу.

На пороге стоял мужчина приблизительно того же возраста, что и Форд. У него были каштановые волосы, добрые голубые глаза, хорошая фигура. Кэй окинула его безразличным взглядом.

— Ты не узнаешь меня? — спросил он.

Она покачала головой. Вряд ли это муж ее матери. Слишком молод. Так кто же он и что здесь делает? Может быть, у нее есть брат? И вдруг из-за его плеча послышался женский голос:

— Кто там, дорогой? Почтальон?

В тот же миг женщина увидела Кэй и бросилась к ней, оттолкнув мужчину.

— Кэйли! Кэйли! Ты вернулась? — По лицу у нее катились слезы. — О Господи! Я так ждала этого дня! Уже не верила, что он наступит. Думала, судьба меня снова наказала. О, Кэйли, Кэйли!

Кэй бросила костыли и упала в объятия женщины. Та с такой силой прижала ее к себе, что Кэй еле дышала.

— Может, войдем в дом? — осторожно предложил Форд.

Он пошел рядом с Кэй, поддерживая ее, подбадривая и утешая. А молодой человек оказался и в самом деле ее отчимом. Наверное, она возражала против замужества матери из-за его молодости.

Однако сейчас, наблюдая, как они сидят рядышком в своей красивой гостиной и как нежно Мартин обнимает за плечи ее мать, Кэй поняла, что была не права. Было очевидно, что их связывает глубокая любовь и возраст не имеет никакого значения.

Кэй и Форду потребовалось много времени, чтобы рассказать всю историю. Одри Пэрис, худенькая, хрупкая женщина с белокурыми волосами, то и дело плакала, особенно когда Кэй рассказала о появлении Карины.

— И ты совсем-совсем ничего не помнишь? — спросила она.

Кэй покачала головой и вдруг обнаружила, что все это время Форд сидел рядом и держал ее руку в своей.

Грустно было сознавать, что чуда, на которое она сегодня так надеялась, не произошло. Но это для нее было уже не так важно, потому что она нашла женщину, ставшую для нее матерью и любившую ее. Кэй закончила свой рассказ, но оставался еще один вопрос, который она не могла не задать:

— Почему ты не сказала мне, что я твоя приемная дочь?

— Приемная? — Глаза Одри удивленно расширились. — Ты не приемная. Откуда ты это взяла, Кэйли?

— Карина сказала, что ее отец... наш отец говорил ей, что ты умерла. — (Лицо Одри исказила боль.) — Он говорил, что уехал в Америку потому, что его мучили воспоминания, утверждал, что любил тебя больше жизни.

— Подонок! — воскликнула в сердцах Одри. — Простите, грех ругаться, но я не выдержала. Но после того, как он со мной поступил, я и притворяться не собираюсь, что сожалею о его смерти.

Одри со слезами на глазах стала рассказывать им историю своего замужества.

— Мы с твоим отцом никогда не ладили. Наш брак был обречен с самого начала. Мы постоянно ссорились, а поскольку я была не очень сильной, это начало сказываться на моем здоровье. Когда родились вы с Кариной, мое здоровье резко ухудшилось. Ваш отец ни капли не помогал мне. Все свое время проводил в пабе. Мы развелись, когда вам было два годика. Дети остались на моем попечении. Киту разрешили видеться с вами по воскресеньям. Но однажды ты сильно простудилась, и я не разрешила ему тебя взять. Он разозлился и, чтобы отомстить мне, взял Карину и исчез.

— И ты ее больше не видела?

Одри, заливаясь слезами, покачала головой.

— И не пыталась ее найти? — Кэй не могла себе представить, чтобы ее мать вот так просто смирилась с потерей дочери. — А в полицию ты заявляла?

— Конечно, заявляла. — Одри была удивлена, что у Кэй могут быть какие-то сомнения. — Только к тому времени, как я поняла, что он не собирается возвращать Карину, было уже поздно. Он увез ее из Англии. Я подозреваю, он все обдумал заранее. Если бы ты не заболела, он увез бы и тебя, и я бы потеряла вас обеих. — Больно было смотреть, как ее хрупкое тело сотрясают рыдания. — Американская полиция разыскивала его долго. Но как только они нападали на его след, оказывалось, что он уже переехал в другой штат. В конце концов они так и не смогли его найти.

— А почему ты мне никогда об этом не рассказывала? — спросила Кэй.

— Мне было стыдно. Я чувствовала себя очень виноватой. Казалось, что я приложила недостаточно усилий. Боялась, что ты меня возненавидишь и покинешь. И я потеряю и тебя.

— Меня бы ты не потеряла, мама. Хотя я и ничего не помню, я уверена, что очень тебя любила. — Это была истинная правда. Кэй захотелось успокоить и подбодрить ее. Она встала и, хромая, пересекла комнату и села рядом с матерью.

Они обнялись и расплакались. Мартин кивнул Форду, и они вышли на кухню.

— Я так и не оправилась после потери Карины, — рыдая, рассказывала Одри. — А ты все плакала и плакала, когда она ушла. Но постепенно успокоилась и забыла про нее. Но я о ней думала, не переставая, все это время. Почему она не приехала с тобой?

— Потому что она не подозревает, что ты наша мама. Представляю, как она будет счастлива, когда узнает. А почему я возражала против Мартина? Он мне кажется очень приятным человеком, и вы, вижу, любите друг друга, хотя, может, он и молод для тебя.

— Вот из-за его молодости ты и возражала, улыбнулась Одри. — Говорила, что это неприлично. Мы вместе работали. Ты, конечно, слышала о нас разговоры, но не верила, пока я не привела его домой. Тогда у нас и начали портиться с тобой отношения. Я хотела, чтобы ты поняла, что я двадцать четыре года прожила без мужчины и имею право быть любимой. Но ты не соглашалась. А когда Мартин выиграл крупную сумму в лотерею и мы решили пожениться и уехать в кругосветное путешествие, ты очень рассердилась. Наверное, боялась, что любовь к Мартину помешает мне любить тебя. Но это невозможно, дорогая. Я тебя очень, очень люблю.

— Неужели я была такой эгоисткой? Я поэтому решила уехать работать за границу?

— Нет. Ты об этом давно мечтала. И решение приняла задолго до наших планов. Мы тоже уехали, однако я никогда о тебе не забывала. Но когда мы вернулись и я обнаружила, что от тебя нет никаких вестей, тут уж мне пришлось попереживать. Бедному Мартину здорово досталось за последние две недели. Сколько терпения ему потребовалось!

— Он мне понравился. Славный парень и, главное, — сказала Кэй, — тебя любит.

— Точно так, как и Форд тебя. И как скоро мы узнаем о вашем обручении?

Кэй затрясла головой.

— Форд принадлежит Карине, мама. Разве ты не поняла этого из нашего рассказа?

— Ты говорила, что они были обручены, но по тому, что я наблюдала сегодня, думаю, по-настоящему он любит тебя. Иначе чем объяснить, что он столько для тебя сделал?

— Просто он очень добрый и отзывчивый человек.

Одри не сказала ничего, но, кажется, не согласилась с ней. Когда в гостиную вернулись мужчины с хрустальными бокалами и бутылкой шампанского, она торжественно объявила:

— У меня возникла замечательная идея. Мы поедем с вами в Лондон. Мне не терпится увидеть Карину и почувствовать, что вся моя семья в сборе.

На обратном пути Кэй сидела такая притихшая, что Форд спросил, не хочет ли она пересесть в машину к матери и Мартину.

— Ведь вам еще о стольком надо поговорить.

— У нас впереди много времени для этого, — ответила Кэй. Конечно, она хотела узнать все о своей жизни, получить ответы на тысячу вопросов. А пока она думала о том, что, может быть, у нее это последняя возможность побыть с Фордом. Ей хотелось насладиться этими минутами, чтобы потом было о чем вспоминать. Все-таки ее мама ошибается, если думает, что Форд ее любит. Она скоро убедится, какую из ее дочерей он предпочитает.

— Это был знаменательный день в твоей жизни, — сказал Форд. — Я так рад за тебя. Ты, наверное, очень счастлива.

— Да, ты прав. Жалко только, что я так ничего и не вспомнила. Наверное, хирург правильно сказал, что память ко мне может и не вернуться.

— Так ли уж это важно, когда у тебя теперь есть семья? — тепло улыбнулся ей Форд.

— Нет, наверное. Я на днях читала в журнале рассказ о женщине, которая потеряла память в похожей ситуации десять лет назад. Память к ней не вернулась, но она научилась жить заново. Вот и я научусь.

— Ты уже научилась, — сказал Форд и накрыл ее руку своей. — Ты удивительная женщина, Кэй. Таких еще поискать на свете.

Они наскоро перекусили на заправочной станции. Одри была полна нетерпения поскорее увидеться со второй дочерью, хотя Форд и предупредил ее, что Карина встречается с друзьями и вернется поздно вечером.

Огромный дом в Хэмпстеде произвел на Одри большое впечатление. Он ей напомнил поместье Чарльза Форестера. Они расположились в гостиной и стали ждать Карину.

Был подан ужин, но никто к нему не притронулся. Кэй с матерью никак не могли наговориться. И все это время она чувствовала на себе внимательный взгляд Форда, заставлявший учащенно биться ее сердце.

Карина вернулась почти в полночь и очень удивилась, что ее ждет столько людей.

Встреча оказалась настолько волнующей, что Кэй на какое-то время забыла даже о Форде. Теперь, когда их с Кариной объединяла мать, Кэй наконец почувствовала к Карине сестринскую привязанность и почти примирилась с мыслью, что ради нее ей придется расстаться с Фордом.

Когда все стали позевывать, Форд предложил ложиться спать, а утром продолжить разговор. Он уже распорядился, чтобы Одри и Мартину приготовили комнату.

— И ты переночуй здесь, — сказал он Кэй.

— Да, конечно, — поддержала его Карина. — А я тебе дам халат и ночную рубашку.

Форд помог ей подняться наверх, убедился, что у нее есть все необходимое. Она надеялась, что он ее поцелует, но он только посмотрел на нее долгим взглядом и ушел, тихо закрыв за собой дверь.

Кэй не знала, о чем он думает. Догадывается ли о ее страданиях, о том, как она себя чувствует с тех пор, как выяснилось, что она лишь сестра той женщины, которую он любит? Или ей удалось убедить его, что она никогда его не любила, и он понял, что не стоит из-за нее больше переживать?

Несмотря на то что прошлой ночью Кэй спала мало, уснуть ей не удалось. Она думала о Форде, который был где-то поблизости, возможно в постели Карины. Мысленно она представляла, как они предаются любви, и даже прислушивалась, не слышно ли каких звуков.

В конце концов, разозлившись на себя, она встала и надела халат Карины. Оставив костыли, тихонько спустилась вниз и пошла на кухню, собираясь приготовить себе молочный напиток.

Из «Оувалтина[1]», подумала Кэй, который она так любила с детства. Она вдруг замерла. Всплыло еще одно воспоминание! Нашелся еще один фрагмент головоломки. Так, наверное, и будет — постепенно, потихонечку восстановится вся картина.

Тихонько улыбаясь, она начала лить в кружку горячее молоко, как вдруг почувствовала, как сильные руки обхватили ее за талию и прижали к себе.

— В чем дело, любовь моя? Не можешь уснуть?

— Господи, Форд, ты перепугал меня до смерти!

Он подкрался бесшумно. И его крепкие объятия всколыхнули в ней бурю эмоций.

— А я думаю, кто тут среди ночи крадется? Или уже утро? — Он прижался губами к ее шее, еще больше распаляя ее чувства.

— Тебе тоже не спалось? — Кэй понимала, что надо отодвинуться, но ее будто парализовало.

— Я и не ложился, — сказал Форд, обрушивая на нее шквал поцелуев, грозивших свести с ума. — Писал в кабинете письма. На самом деле я бы охотнее оказался в твоей постели, любимая. Я как раз подумывал об этом, когда...

Кэй вдруг поняла, что он спутал ее с Кариной. Она была без костылей, в длинном, до пола, халате сестры. Ошибиться было очень просто.

— Перестань. Не следует этого делать, — слабо сопротивляясь, сказала Кэй.

— Почему? У тебя есть какие-то веские причины?

Честно говоря, Кэй не хотелось бы его останавливать. Даже если он спутал ее с Кариной.

— Нас кто-нибудь может увидеть, — беспомощно пояснила она.

— Кто, например? — усмехнулся он. — Держу пари, все спят мертвецким сном. — Он нежно повернул ее лицом к себе, решительно приподнял за подбородок и потянулся к губам.

В голове у Кэй зашумело. Все тело было как в огне. Казалось, звенел каждый нерв, каждая жилка. Теперь она уже не могла его оттолкнуть, не могла отказаться от этой сладкой муки.

Форд прижимал ее к себе изо всех сил, покрывая ее жадными поцелуями.

— О, моя любимая, — шептал он у ее рта, — как же я хочу тебя, как я тебя люблю!

Кэй было совестно, что она так использует Форда, но остановить бушующее в ней пламя она была не в силах. Не могла убрать рук, обнимавших его тело, отстранить бедра от его твердой мужской плоти.

Только бы он не рассердился, когда обнаружит ошибку, мелькнула у нее на мгновение мысль. Но в следующую же секунду ее целиком поглотили эмоции, и ей стало безразлично все, кроме этого мужчины, вызывающего в ней такие глубокие чувства.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Весь этот трудный долгий день я мечтал вот так тебя обнять, ощутить рядом твое мягкое тело, любить тебя.

Лучше бы он не говорил этих слов, предназначенных ее сестре, думала Кэй. Дал бы ей насладиться этими мгновениями, не напоминал, что предпочел бы провести день с Кариной, вместо того чтобы везти ее через половину Англии на встречу с матерью.

Форд озабоченно взглянул ей в глаза.

— Что-то не так, любимая?

«Да, не так, — думала Кэй. — Я — не та, за кого ты меня принимаешь, и не имею права испытывать такие чувства к мужчине, который собирается жениться на моей сестре. Я должна была сразу остановить тебя».

Кэй не успела ответить. Шум в двери заставил их обоих обернуться.

— О, простите! — воскликнула Одри. — Я не ожидала, что кому-то помешаю. Мне не спалось, и я решила чего-нибудь выпить.

— И я тоже, — сказала Кэй. — Проходи, мама. Форд сейчас уйдет.

Он удивленно на нее взглянул.

— Пожалуйста, — шепнула она. — Я хочу побыть с мамой.

Форд понимающе кивнул, хотя вид у него был недовольный. Он коснулся губами ее щеки и вышел.

— Кэйли, я счастлива видеть, что вы с Фордом так любите друг друга, — сказала Одри.

Как она узнает, с какой из дочерей говорит? — подумала Кэй. Если ее мать видит разницу, то видит ли ее Форд? У матери, конечно, это получается естественно, срабатывает инстинкт. А Форд не может их различать. Он и сам не раз признавался, что, если бы не гипс на ноге Кэй, он бы не знал, кто из них кто.

Одри согрела еще молока, и они сели за стол. Кэй осторожно поинтересовалась, не знает ли мать, почему она не любит желтые розы.

Та рассмеялась.

— Однажды, чтобы сделать мне подарок ко дню рождения, ты срезала все мои розы, которые я выращивала на выставку цветов. Я, естественно, тебя отругала. И ты после этого возненавидела желтые розы. А почему ты спросила?

Ответить Кэй помешала появившаяся, к их радости и удивлению, Карина. Она тоже не могла уснуть.

Оказалось, что Кэй, как и сестра, получила профессию дизайнера. Чем больше они разговаривали, тем больше обнаруживали сходства в образе жизни и привычках.

— Больше нас никому не удастся разлучить, — твердо заявила Карина.

— Но ты, кажется, собиралась вернуться в Америку? — озабоченно спросила Кэй.

— Собиралась, но потом передумала, — улыбнулась Карина.

Понятно почему, мелькнула у Кэй горькая мысль. Все дело в Форде. У него здесь работа. Уехать он не может, и Карина остается здесь. Теперь со дня на день можно ждать, что они объявят о своем намерении пожениться.

Когда они разошлись по своим комнатам, уже совсем рассвело. Кэй решила больше не ложиться. Она умылась, оделась и села у окна.

Занимался чудесный солнечный день ранней осени. По лужайке проскакала белка и скрылась в кустах. Дрозд охотился за червячками.

Кэй смотрела на все это и будто не видела. Ее мысли занимал Форд.

Каково же было ее удивление, когда он вдруг появился в ее комнате с подносом, на котором стояли две чашки и чайник. Сердце привычно зашлось от волнения. Форд был одет в хлопчатобумажные брюки и голубую рубашку с короткими рукавами. Волосы были еще влажны после душа. От него исходил аромат сандалового дерева и мускуса.

Он удивился, увидев ее одетой.

— Я думал, ты еще в постели.

— Не спится.

— Этой ночью, кажется, все спали плохо, — заметил он, разливая чай.

— Зачем ты принес две чашки? — Кэй, конечно, было приятно, что он составит ей компанию, но вряд ли это понравится ее сестре. — Карина, наверное, ждет, что ты придешь выпить чаю с ней.

Он снисходительно усмехнулся.

— Карина теперь раньше ланча, думаю, не встанет. Она тоже не спала этой ночью. Да и никто не спал, кроме Мартина. Он сейчас на кухне, пьет кофе. Говорит, Одри невозможно добудиться.

— А почему ты принес мне чай, если думал, что я еще сплю?

— Да вот, дерзнул. Не хочешь меня видеть? Предпочитаешь пить чай одна?

— Нет, что ты! — сказала Кэй, наверное, слишком поспешно, потому что Форд довольно улыбнулся и протянул ей чашку.

— Представляю, как ты счастлива, что обрела свою семью.

— Да, очень. Особенно из-за мамы. Ей больше всех выпало страданий. Моя потеря памяти ничто по сравнению с тем, что она пережила. Она хочет, чтобы я вернулась домой.

Форд замер.

— И ты уедешь? — спросил он озабоченно, будто от ее ответа зависело что-то очень важное.

— Да, скоро уеду. Найду работу и, может быть, квартиру где-нибудь поблизости от них. И как можно дальше от тебя. — Только так она сможет справиться со своими чувствами.

Как же ей хотелось, чтобы Форд снова обнял ее и поцеловал, как несколько часов назад. Только поцеловал ее, Кэй, а не Карину.

— И ты действительно хочешь этого? — спросил Форд.

— Я должна это сделать.

— Но это не ответ на мой вопрос. Кэй глубоко вздохнула.

— А что мне остается, когда ты женишься на Карине?

— Кто тебе сказал, что я женюсь на Карине? — воскликнул он, нахмурясь.

— Но это же очевидно. — Ей было больно и тяжело и вообще не хотелось об этом говорить.

— Очевидно для кого? Для меня — нет.

— Но я думала... считала... что вы снова будете вместе. Ты относился ко мне так, потому что принимал меня за Карину. И когда она появилась, было ясно, что ты вернешься к ней.

— Опомнись, Кэй! Думаю, я вообще никогда ее по-настоящему не любил. Так, как люблю тебя.

— Но... — Кэй казалось, что она что-то не так поняла.

— Никаких «но», любовь моя. Я же утром говорил тебе то же самое. Разве ты не слышала?

— Но ты же принял меня за Карину. Я знаю, что с моей стороны было нехорошо...

— Кэй, — решительно прервал ее Форд, — я вовсе не принял тебя за Карину. Я знал, что это ты.

— Знал? — Кэй была в полном смятении. — Но как?

— По твоей реакции. Тебя выдает твое тело. Я же вижу по твоим глазам, что небезразличен тебе. Можешь сколько угодно отрицать это, все равно не поверю. Я понимаю, что ты пытаешься вести себя благородно, но поверь мне, любимая, этого не требуется. Карина меня не любит. Ей нравился секс со мной. Справедливости ради признаюсь, что и мне нравился. Но этого мало. Мы обсуждали на днях с ней этот вопрос. Поэтому она и хотела со мной увидеться, чтобы проверить, не осталось ли между нами каких-то чувств. Но ни у нее, ни у меня их нет.

— Она нашла себе в Америке другого мужчину. Разве она тебе не рассказывала?

— Нет. Но ты ошибаешься, потому что Карина сказала, что не вернется в Америку. Будет жить здесь, в Лондоне. С тобой.

— Так и сказала? — удивился Форд.

— Ну... не то чтобы она собиралась навсегда поселиться у тебя, но что жить будет здесь.

— И ты предположила, что она остается из-за меня? Мне кажется, Кэй, ты строишь слишком много предположений.

— А у тебя есть другое объяснение?

— Конечно. Друг Карины переезжает сюда со своей работой. И они собираются жить вместе. Карина подыскивает здесь дом. Разве она тебе не говорила?

— Нет, — удивленно ответила Кэй. — Да мы с ней мало видимся. Я думала, она все время проводит с тобой.

— Вот ты и ошибалась. Но я пришел не для того, чтобы говорить о твоей сестре. Я хочу поговорить о нас с тобой. Ты заставила меня очень страдать, сказав, что никогда меня не любила. Я хочу знать правду, Кэй.

Она опустила взгляд на чашку.

— Я боялась унижения, — очень тихо призналась она. — Но... я... я люблю тебя. И люблю очень сильно.

Кэй услышала его счастливый вздох.

— Посмотри на меня, Кэй.

Она робко подняла голову и увидела в его глазах столько любви, что у нее перехватило дыхание.

Форд взял у нее из рук чашку и поставил на поднос. Потом помог ей встать и обнял.

— Моя дорогая, ненаглядная Кэй, понимаешь ли ты, что сбываются все мои мечты?

— И мои тоже, — шепнула она, ощущая его дрожь и чувствуя, что и сама дрожит. Ее будущее вдруг предстало перед ней таким лучезарным, каким она не видела его даже в мечтах.

И когда Форд прижался к ее губам, его поцелуй красноречивее любых слов сказал ей, как велика его любовь.

— Кэй, родная, я так тебя люблю! И всегда буду любить, помни об этом.

— Сначала ты говорил это Карине, теперь мне, — задумчиво произнесла Кэй, все еще терзаясь сомнениями. — А через некоторое время ты нас опять перепутаешь...

— Глупышка! Между вами огромная разница. Карина — очень властная, взбалмошная натура. Ты скоро в этом убедишься. А ты, моя радость, кроткая и нежная, как цветок.

— А, значит, тебе нравятся кроткие женщины? Которые беспрекословно повинуются каждому твоему жесту?

— Нет, Кэй, пойми меня правильно. Когда тобой овладевает страсть, ты превращаешься в дикую кошку. В тебе есть все, что мне нравится в женщине. И я сейчас это докажу.

Он легко, как ребенка, поднял ее, опустил на кровать и начал раздевать, любуясь ее наготой.

Кэй пылала от желания. Она тоже хотела помочь ему раздеться, но он сам нетерпеливо сорвал с себя одежду, бросил ее на пол и лег рядом.

Все остальное Кэй видела как в тумане. Она забыла обо всем, отдавшись во власть ощущений и возбуждающих ласк Форда. И когда они наконец вместе достигли апогея любви, Кэй показалось, что она перенеслась в другой мир...

— Кэй!

Она сонно улыбнулась.

— Да? — Она лежала, свернувшись клубком, спиной к Форду. Его рука обнимала ее, пальцы перебирали волосы. Кэй не хотелось, чтобы проходило это чувство полного единения, ощущения безграничного счастья и необыкновенной легкости.

— Ты выйдешь за меня замуж? Она улыбнулась и сказала:

— Моя мама была права.

— В чем?

— Что ты меня любишь. Она говорила, это сразу видно.

— Значит, твоя мама очень проницательная женщина. — Форд слегка прикусил ее ухо и погладил сосок.

Кэй вздохнула, ощутив новый прилив желания. Она повернулась к нему и почувствовала, что и он возбужден.

— Иди ко мне, — шепнула Кэй.

— Если пообещаешь выйти за меня замуж, — глухо сказал он, продолжая ласкать ее.

— Обещаю, обещаю. — Она нетерпеливо выгнулась ему навстречу. И когда Форд вошел в нее и они слились в одно целое, Кэй ощутила такое полное счастье, что ей стало не важно, вернется ли к ней память. Самым главным было то, что этот мужчина любит ее, а она его. А вместе они способны покорить мир.

КОНЕЦ

1

Порошок для приготовления шоколадно-молочного напитка. — Прим. перев.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?