«Современная мадонна»

Телефон зазвонил надрывно и зловеще. Энджел вышла в коридор и взяла трубку. Темные волосы, как облачко дыма, обрамляли ее лицо, падали на плечи.

— Отель «Фипатрик». Добрый день, — мягко произнесла она.

— Энджел?

Сердце Энджел остановилось, когда она услышала такой знакомый голос. Целый ураган чувств мгновенно охватил ее. Ошеломленная, она стиснула телефонную трубку, открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

Последовало долгое молчание, а потом низкий мужской голос повторил:

— Энджел? Ты меня слышишь?

— Д-да, — выдохнула она, и ей показалось, что в легких совсем не осталось воздуха, а ноги налились свинцом. Похоже, память сыграла с ней злую шутку. — Это ты, Чад?

— Нет. — Какой-то странный оттенок вдруг появился в этом уверенном мужском голосе. — Это Роури.

Энджел облегченно вздохнула. Ну да, конечно.

Ведь голоса братьев очень похожи, а по телефону — особенно.

Роури Мандельсон. Брат Чада. Ее деверь. Человек, которого она едва знала, с независимым выражением лица и какой-то странной, загадочной внешностью. Они не раз истрепались, но Энджел так и не смогла понять, что он за человек. Рядом с ним она чувствовала себя очень неуютно, хотя и не могла объяснить, почему. Может быть, все дело в том, что он никогда не одобрял ее брак со своим братом. И не скрывал этого.

Тем не менее именно к Роури Энджел обратилась за помощью, когда не смогла найти своего исчезнувшего мужа. Она знала: если кто-нибудь и мог отыскать Чада, то это Роури. Энджел не стала обращаться в полицию, потому что совсем не хотела делать свою личную жизнь объектом дотошного полицейского расследования. Но и не понимала, что заставило ее так безоговорочно довериться своему деверю.

Может быть, интуиция? Чем старше она становилась, тем больше доверяла ей. Подсознательно Энджел чувствовала, что надменность и высокомерие Роури, на которые часто жаловался Чад, были на самом деле лишь проявлением недюжинной силы характера. И такое неоднозначное отношение к Роури стало для нее со временем привычным.

Но все это было в другом мире, в другой жизни.

Сейчас ей нужно знать только одно. А потом она постарается все забыть, и, может быть, ей даже удастся прожить остаток своей жизни с некоторым подобием мира в душе.