«Повелитель пустыни»

И не смей ступать на землю Зюльхейля, если ты не готова остаться здесь навсегда. Не успеешь ты выйти из аэропорта, как станешь моей!

У Джасмин дрожали руки, когда она пробиралась между небольших групп, толпившихся в зале ожидания, приближаясь к стеклянным дверям, за которыми ее ждала земля Тарика.

— Мадам...

Рядом с ее ладонью на ручку тележки с багажом легла темная рука. Она подняла голову и увидела улыбающееся мужское лицо. Служитель аэропорта. Или...

— Да?

Ее сердце забилось сильнее, подгоняемое одновременно надеждой и страхом.

— Вы не туда идете. Такси и частные автомобили паркуются на той стороне.

Мужчина жестом указал в направлении длинного коридора, в конце которого она также увидела стеклянную дверь. А за нею сверкали пески пустыни.

— А-а...

Она совершенно растерялась. Конечно, Тарик не стал бы столь буквально исполнять свою угрозу. Просто он был зол, вот и постарался напугать ее, чтобы она не приезжала в его страну. Но, в конце концов, Тарик — хладнокровный, уравновешенный человек, которого она много раз видела по телевизору, когда он проводил мирные переговоры между представителями воющих арабских государств. А сейчас ее Тарик — Тарик аль-Хуссейн Донован Заманат, шейх Зюльхейля, глава своего народа.

— Благодарю вас, — с трудом выговорила она.

При каждом движении светло-голубая ткань ее длинного, до щиколоток, платья шуршала и прилипала к ногам.

— Рад быть вам полезным. Я провожу вас к машинам.

— Вы очень любезны. А как же другие пассажиры?

В уголках его глаз появились морщинки.

— Мадам, вы — единственная иностранка, прилетевшая этим рейсом.

Джасмин растерянно заморгала, стараясь припомнить обстоятельства полета. Но вспомнились ей только задорные песенки, машущие руки, темноглазые женщины и предупредительные арабы.

— Я и не знала, — проговорила она.

— Зюльхейль закрыт для гостей.

— Но я именно гость.

Она осеклась. Не слишком ли самонадеянно с ее стороны полагать, что Тарик в самом деле надумает ее похитить? Разумеется, ни одна здравомыслящая женщина не захочет оказаться на Востоке, в плену у какого-то местного шейха, но ее, Джасмин, давно покинули и логика, и здравый смысл.

Ее спутник замедлил шаг, и она поклялась бы, что на его золотистой коже проступила краска.