«И придет ночь»

Кристина Скай И придет ночь

Пролог

Норфолк, Англия, август 1809 года

Уильям Сен-Клер тщательно осматривал последнюю бутылочку, оставшуюся на его письменном столе. Нахмурившись, он поднял ее и принялся разглядывать бледно-золотистую жидкость в мерцании свечи. Опытный взгляд его серо-зеленых глаз по достоинству оценил ее чистоту и крепость.

Да, урожай лаванды в этом году выдался превосходный, ничего не скажешь. Доход от парфюмерных масел наверняка будет вдвое больше ожидаемого, а это значит, что он сможет засеять еще два холма и попытаться вырастить чудесный новый вид белой лаванды с серебристой листвой.

Конечно, если будет жив.

Сен-Клер вздохнул и поставил сосуд на место, а сам снова сел и потер рукой ноющую шею.

Стеклянные стены оранжереи запотели, и по ним струились мелкие капельки влаги, поэтому сад он видел как в дымке. Но он ощущал свежий ветер, который дул с побережья, неся с собой сладкую смесь благоухания лаванды и роз.

Он получил первое письмо с предупреждением примерно месяц назад. С тех пор он будто постарел на десять лет. Его враг, который не желал открывать своего лица, подбирался все ближе, и Сен-Клер понимал, что скоро его дела станут совсем плохи. Взгляд его упал на миниатюру в рамочке, стоявшую на краю стола. Он всматривался в живое, полное интереса к жизни лицо своей дочери, в ее широко распахнутые глаза, и его красивые, точеные черты выражали беспокойство.

Полненькие, решительные губки, непослушные каштановые кудри и упрямый маленький подбородок выдавали бойкость ее натуры. Ей недавно исполнилось шестнадцать лет, и как же она была похожа на мать!

Уильям нежно дотронулся до писанного маслом портрета и подумал о жене, которая ушла в небытие такой молодой, и о дочери, казавшейся ему слишком уж взрослой.

Где-то за спиной хрустнула ветка. Высокий норфолкский землевладелец повернулся к окну. Сердце его бешено стучало.

Черта с два! Он не сдастся просто так, он будет драться! И тот, кто прячется в тени, скоро поймет, что с ним шутки плохи. Слава Богу, он отослал Сюзанну и юного Брэндона на юг, к своему старшему брату, который жил в Кенте. Несмотря на то, что старый Арчибальд наполовину глухой и, что называется, без царя в голове, стрелок он меткий и терпеть не мог непрошеных гостей. Уж он-то позаботится о детях, подумал Уильям. Его старшая дочь, Джессика, скончалась в этом году, – ну, может, оно и к лучшему. Ее муж, сэр Чарлз Миллбэнк, постепенно превращался в бездушного разбойника и тунеядца. Сен-Клер с самого начала отнесся к Миллбэнку с недоверием, но Джессика решила, во что бы то ни стало выйти за него замуж, и настояла на своем.

Нужно было проявить тогда твердость, мрачно подумал седовласый отец. Джессике уже ничем не поможешь, а вот Сюзанну и Брэндона еще можно спасти. Поклявшись сделать для этого все, что в его силах, он поставил миниатюру на место. Затем вынул из кармана пистолет и стал ждать, когда же появится его враг.

Но в темноте за окнами не было слышно ни звука. Только мышь пробежала по теплым красным половицам, высоко задрав хвост и смешно дергая носиком.

Уильям медленно засунул пистолет обратно в карман. Ему нужно взять себя в руки – ради детей. Он снова опустился в старое плетеное кресло, выровнял стопку бумаг с характеристиками разных сортов семян, а потом запихнул эту стопку в ящик. Хватит с него дистиллировочных температур и описаний семян. Теперь он должен сосредоточить все свои помыслы на Сюзанне и Брэндоне. Нужно оставить им что-нибудь, чтобы они не поверили в те сплетни о нем, которые наверняка услышат. Если они не будут осторожны, то потеряют все. Уж об этом-то его враги позаботятся.

Но если его дети проявят недюжинный ум и смекалку, то они, быть может, узнают, кто...

Он сжал зубы. Нет, нужно стоять двумя ногами на земле и сохранять хладнокровие. Не время сейчас забивать голову пустыми мечтами.

Красивый седовласый ботаник вынул из потайного ящика стола шкатулку эбенового дерева, инкрустированную кораллами и жемчужинами. Он долго любовался полированным чудом – это был подарок его любимой жены, которая умерла четырьмя годами ранее. Наконец Сен-Клер взял перо и принялся писать.

Фонарь дрожал у него за спиной, на бумагу падали причудливые тени, а он все писал и писал, шурша по тонкой бумаге заостренным кончиком пера.

«15 августа 1809 года

Моя дорогая Сюзанна!

Пройдет несколько недель, а может, даже и лет, прежде чем ты обнаружишь этот блокнот. Но есть какие-то вещи, которые ты должна знать, секреты, которыми я хочу поделиться с тобой, так чтобы про это не пронюхали враги. Вот почему я тщательно скрываю эти бумаги. Не сердись на меня за это.

Так нужно.

К тому времени, когда ты это прочитаешь, Сюзанна, ты уже успеешь услышать обо мне много нелепых историй. Без сомнения, люди будут говорить, что я от отчаяния лишил себя жизни. Это, конечно, ложь, но иногда ничто ни причиняет нам такой боли, как вранье. Постарайся, чтобы как можно меньше таких сплетен дошло до ушей юного Брэндона.

Здесь, в блокноте, записана вся правда, дочка. Береги его как зеницу ока. Есть люди, которые не остановятся даже перед убийством, чтобы завладеть им. Внимательно прочитай все, что я тебе оставляю, и подумай, как лучше этим распорядиться. Если ты будешь умницей, это сможет спасти тебя и Брэма.

А пока крепись. Я прожил интересную жизнь, полную приключений и риска, и даже горжусь тем, что завел себе настоящих врагов в моих странствиях. Я ничего не хотел бы изменить. Работа была для меня радостью, а вы с Брэндоном стали смыслом моей жизни.

Милая дочка, поверь мне: надо всегда следовать голосу своего сердца. Не бойся рисковать и ставить на карту все. Даже если больше ты ничего не усвоишь в жизни, запомни эти мои слова.

Но я отхожу от темы, а этого делать не следует.

Я совсем недавно осознал, какая опасность мне угрожает. Я поступил так, как поступил, именно из-за вас с Брэндоном.

Мне нелегко даются эти строки. Знай, что я по-прежнему очень люблю вас обоих. Но когда вы это прочтете, я уже ничего не смогу вам объяснить лично. Потому что к тому времени как ты обнаружишь этот блокнот, моя дорогая Сюзанна, я почти наверняка буду уже мертв...

Глава 1

Хит-Норфолк, Англия, май 1814 года

Светила полная луна. Дул сильный ветер. Словом, была именно такая ночь, в какую сводят старые счеты.

Он сидел верхом на лошади и смотрел на серебряную ленту вдалеке, где дорога сворачивала к Норфолкскому побережью. Вожжи свободно лежали в его одетых в перчатки руках.

Полночь. Свет и тени.

И чувство опасности. Он испытывал страх.

Но всадник в черном знал каждую скалу и куст на этой залитой лунным светом вересковой пустоши, все изгибы дороги, за которыми можно было притаиться. Он часто здесь прогуливался, изучал окрестности, мечтал. А теперь был готов вершить здесь свои темные дела.

Лицо его было сурово. Его точеные черты скрывала шелковая черная маска, доходившая ему до середины лица и оставлявшая открытым шрам, украшавший его полную нижнюю губу, который был хорошо различим в лунном свете.

У него не было времени на мечты и сожаления. Не сейчас. Этой ночью он внимал зову темноты. Церковные куранты пробили полночь, и всю вересковую пустошь покрыли предательские тени. Пришло время появиться норфолкскому разбойнику с большой дороги, который пользовался самой дурной славой.

Маленький постоялый двор был переполнен. Внутри стоял смрад от дешевых спиртных напитков.

– Ну так кто, сколько предлагает за девушку?

В ответ послышалось пьяное бормотание.

– Смелее, друзья. Разве вы не мужчины? Вы же не безбородые юнцы, что отказываетесь от редкого шанса оценить женскую красоту? Взгляните-ка сюда. Да она настоящая красавица, а какая у нее бархатистая кожа!

Пятеро мужчин, что сидели за кривобоким столом, подались ближе. Прищурив налитые кровью глаза, они пытались разглядеть получше женщину через дырку в стене. Отверстие прикрывала тонкая шелковая ткань, и сквозь нее был различим лишь ласкающий взгляд силуэт.

– А кто поручится за то, что ты говоришь правду, Миллбэнк? В прошлый раз ты содрал с нас изрядную сумму. Я лично заплатил тебе триста фунтов за девственницу. А вместо этого мне досталась рябая монашенка прямиком изФалмута!

– Джентльмены, джентльмены! – Человек, стоявший во главе стола, взмахнул в воздухе рукой, призывая всех к спокойствию. Его цветущая физиономия расплылась в фальшивой улыбке. – Уверяю вас, это был легкий просчет. Поставщик не уяснил себе до конца требования нашего клуба. Мы условились, что женщина должна иметь безупречную внешность и непременно быть девственницей. Таков наш уговор. – Сэр Чарлз Миллбэнк скинул шелковую ткань с дыры в стене. – И вы получите именно это, и ничто другое.

Женщина продолжала расчесывать длинные темные волосы, плечи ее прикрывал лишь легкий пеньюар.

– А она будет покорна? – эсквайр в камзоле, залитом виски, бросил на Чарлза Миллбэнка недоверчивый взгляд. – Не годится, если она завизжит на весь дом, когда поймет, что происходит.

– Не волнуйтесь, она хорошо подготовлена.

– Надеюсь, не слишком хорошо, – произнес подвыпивший хлыщ с суровым выражением лица и холодным взглядом. – Мне не нравится, когда женщина совсем не сопротивляется.

Эсквайр лишь фыркнул в ответ:

– Как будто у тебя есть шанс победить в аукционе, Ренвик. Ты за последний месяц проиграл в карты все до последнего пенни, насколько мне известно.

– У меня достаточно денег, чтобы переплюнуть на аукционе такого жмота, как ты!

Казалось, намечалась драка, но тут вмешался Миллбэнк:

– Джентльмены, прошу вас вести себя прилично! Правила нашей конфедерации требуют от вас соблюдать полный порядок на сходках. Ну а теперь – какую цену вы мне предложите за даму в соседней комнате, которую вы сейчас перед собой видите? Триста фунтов? Четыреста?

– А как насчет Силвер Сен-Клер? – Эсквайр подался вперед, в его мутных глазах была нескрываемая похоть. – За нее бы я ничего не пожалел.

Среди собравшихся раздался ропот, в котором явственно слышалось одно лишь слово: «Силвер».

– Да, как насчет Силвер? – Эсквайр с грохотом опустил кружку на стол. – За то, чтобы насладиться ею, я готов заплатить восемьсот фунтов и даже больше!

Чарлз Миллбэнк ухмыльнулся при этом упоминании о красивой свояченице. Не раз он пытался сломить ее дух, но Силвер держалась стойко. Черт бы побрал эту ее дерзость! И ее красоту, которая была причиной его постоянных терзаний.

Он мог бы на ней неплохо заработать. Но совсем скоро его упрямая свояченица поймет, кто ее хозяин. У нее не останется иного выхода, кроме как согласиться на его требования, подумал сэр Чарлз, испытывая удовольствие от собственной расчетливости.

– Когда наступит подходящее время, Силвер Сен-Клер тоже будет выставлена на аукцион, это я вам обещаю. – Он залепил глазок и повернулся к собравшимся: – А пока аукцион продолжается. Хочу добавить: если вы не будете делать ставок сейчас, то вам не сообщат о сходке, на которой предметом торговли станет моя прекрасная свояченица. Уверяю вас, вы сильно пожалеете, упустив такую возможность, джентльмены.

В комнате воцарилась напряженная тишина. При мысли о шелковистой коже Силвер Сен-Клер, ее чуть хрипловатом голосе, роскошных рыжеватых волосах, которые оживляла серебристая прядь на одном виске, у всех сперло дыхание.

– Видит Бог, я ставлю двести. – Эсквайр вскочил на ноги и бросил на стол стопку банкнот.

– Триста. – Лорду Ренвику тоже не хотелось остаться не удел.

Ставки все росли и росли, а Чарлз Миллбэнк спокойно сидел, откинувшись на спинку стула и сцепив свои толстые пальцы. На лице его играла легкая усмешка.

Сегодня обещание выставить на аукцион его красивую, дерзкую свояченицу принесет ему хороший доход. А совсем скоро он разрушит ее надежды и отнимет у нее лавандовую ферму, в которой она души не чает. Вот тогда-то он получит от нее больше чем просто деньги...

По вересковой пустоши, окаймленной густыми зарослями тисовых деревьев, скакал одинокий всадник. Он отважно рассекал ночную тьму. Порывы ветра доносили до его слуха тревожные крики грачей. Над землей клубились ночные туманы, порой принимая странные, причудливые очертания. Белесая холодная дымка окутывала лошадь и всадника, но одинокий путник, пришпоривая коня, упрямо скакал вперед.

Силвер Сен-Клер изрядно припозднилась этим вечером: ей давно уже следовало быть дома. В такой поздний час прогулки небезопасны. Она решила срезать путь, проехав через лес Уоррингтона. Или Дьявольский лес – под таким именем он был более известен в этой части Норфолка.

Протянув руку к шее, она дотронулась до камеи из слоновой кости, скреплявшей ее кружевной воротник. Пальцы ее слегка дрожали.

Ничего, что ходили слухи о призраках, обитавших в этом лесу. Ничего, что всего неделю назад в чаще бесследно пропала карета.

Ее сердце билось громче, чем колокола Нориджской церкви в рождественский праздник. Но она непременно должна была доставить в целости и сохранности то сокровище, что везла с собой.

«А что, если тебе встретится лорд Блэквуд? Как-никак это его владения».

Этот мучительный вопрос вертелся у нее в голове, не давая покоя. Так и не сумев придумать удовлетворительный ответ, Силвер лишь крепче сжала свой инкрустированный золотом пистолет, который прятала в рукаве под манжетой.

– Блэквуд? Если я его встречу, я просто всажу в этого пресловутого разбойника пулю, как это давно уже пора было кому-нибудь сделать! – воскликнула она.

Резкий, пронизывающий ветер подхватил эти слова и, как ей показалось, неожиданно бросил ей их прямо в лицо.

Силвер задрожала и поплотнее закуталась в накидку. Погода для норфолкского мая стояла прохладная. Она даже подумала, не стоит ли ей укрыть недавно засаженные грядки лаванды тонкой муслиновой тканью. Слишком много дней гнула она спину, чтобы потерять все сейчас из-за гнусного холодного ветра, дующего с пролива Ла-Манш...

Она прикидывала, как бы получше укрыть их материей, как вдруг ее размышления прервал цокот копыт за спиной. У нее не оставалось времени ни на то, чтобы как следует подготовиться к встрече, ни на то, чтобы свернуть с проезжей дороги.

А спасаться бегством сейчас было бы просто глупо.

Она знала, что только один человек осмеливался разъезжать по этой проклятой пустоши в столь поздний час, человек, в чьих глазах горели огоньки адского пламени.

И имя этого человека было Черный Лорд. Роскошно одетый грабитель с большой дороги, речь которого отличалась элегантностью джентльмена и который убивал с хладнокровием закоренелого разбойника.

Именно он теперь нагонял Силвер.

В панике она пришпорила свою кобылу и поскакала налево, в густую лесную чащу. Одновременно она вынула пистолет из потайного кармана в широком рукаве.

Позади все громче становился гулкий топот копыт. В темноте ночи ее настигал черный всадник на вороном коне. Подавив готовый сорваться крик, Силвер, не переставая пришпоривать кобылу, пригнулась в седле.

Но ни одна лошадь не могла сравниться в стремительности бега с вороным жеребцом, преследовавшим ее. Казалось, этот конь той же породы, что и скакуны самой дьявольской рати.

До деревьев оставалось всего ярдов десять. Только бы успеть!..

Но в следующий миг все ее надежды пошли прахом. Вороной сравнялся с ней, глаза его горели адским пламенем, из-под копыт сыпались искры.

Силвер взлетела в воздух, выхваченная из седла железной рукой, а ее перепуганная насмерть кобыла ускакала в лес. Еще мгновение – и она ощутила себя прижатой к одетой в бархат груди. Она изо всех сил извивалась, пытаясь расцарапать руки, усадившие ее спереди на седло.

– А ну отпусти меня сейчас же, свинья! Пес шелудивый!

– Потише, черт возьми. – Хрипловатый, низкий мужской голос с легким налетом иностранного акцента положил конец ее протестам. – Теперь мы с тобой попутчики, так что веди себя прилично.

Силвер почувствовала, что ее ноги зажаты под бедром наездника и что оба ее запястья сжимает сильная мужская рука. Ей вспомнились наставления нянюшки: «Не смотри ему в глаза! Если ты хоть раз взглянешь в его блестящие янтарные глаза, ты пропала, моя девочка. Увы, это исчадие ада столь же прекрасно обликом, сколь порочно душой!»

Но это все, конечно, просто суеверные бредни. Ее сейчас держал никакой не дьявол, а обыкновенный человек. А создание из плоти и крови всегда можно приручить или на худой конец пустить в ход оружие.

Она засунула пальцы в рукав, вытащила пистолет и навела его прямо на черную маску:

– Немедленно опусти меня на землю, дьявольское отродье, а не то попробуешь, каков мой порох на вкус!

Губы разбойника расплылись в неторопливой улыбке.

– Вот, значит, какую злючку я поймал?

Его низкий голос приятно ласкал уши Силвер, ей почудилось, что на нее вдруг пахнуло тем теплом, которым тянет от тлеющих торфяников в долгие осенние ночи. Голос его казался грубым и нежным одновременно. Густым и темным, как лучший сорт виски. Она не смогла сдержать невольной дрожи.

– И кто же это осмеливается вторгаться ночью в мои владения?

Силвер нахмурилась:

– Я не желаю с вами говорить!

– Ах так? Красавица даже не хочет назвать своего имени?

– Да какое правоты имеешь спрашивать мое имя, разбойник!

Всадник откинул голову назад и засмеялся:

– Так, значит, Черный Лорд пользуется широкой известностью!

Силвер показалось, будто его зловещий смех проникает сквозь ткань ее плаща. По телу у нее пробежали мурашки.

– Хватит! Твоя репутация хорошо известна всем. А сейчас отпусти меня, а не то я всажу пулю прямо в твою ухмыляющуюся физиономию!

Грабитель пустил своего скакуна рысью. Не переставая улыбаться, он откинулся назад в седле и прижал Силвер еще крепче к себе.

– Убери руки! А не то... А не то я в-выстрелю, клянусь!..

– И куда же ты будешь целиться, красотка? Мне в нос? Или промеж бровей? Или прямо в глаз? Я слышал, что последний способ наиболее эффективен, правда, боюсь, вам это будет несколько затруднительно сделать. Такие прелестные кружевные оборочки! Потом будет очень сложно вывести с них пятна крови.

Да этот злодей просто смеется над ней!

В обшем-то над ней все смеялись, когда двумя годами ранее, после смерти отца, она настояла на своем и стала полноправной хозяйкой принадлежавшей ему лавандовой фермы. Сначала ее жадный зять, сэр Чарлз Миллбэнк, хотел отнять у нее землю, но в завещании Уильяма Сен-Клера ясно было сказано: Лэвиндер-Клоуз будет управлять Силвер, пока ее брат, Брэндон, не достигнет совершеннолетия.

И Силвер заставила замолчать всех, сомневавшихся в ее предприимчивости: каждый год после смерти отца она собирала чудесный урожай. Она им всем продемонстрировала, на что способна. И схватившему ее человеку она тоже это покажет!

Взгляд его упал на ее тяжело вздымавшуюся грудь. В жилах Силвер закипела кровь. Она еще крепче сжала пистолет и навела его ему на горло.

– Я думаю, лучше всего мне будет выстрелить сюда.

– Ну что же, смелей. Нажимай скорей на курок, моя прелестная. Я уже вкусил все радости беспутной жизни, почему бы мне не отведать и смерти. В смерти по крайней мере для меня все будет ново.

Неожиданно его голос прозвучал настолько холодно и отстраненно, что Силвер прохватил озноб.

– Уж не хотите ли вы и вправду умереть?

Блэквуд пожал плечами:

– Жизнь – очень однообразная штука, моя милая. К тому же она становится слишком уж скучной, после того как ты совершил все мыслимые грехи и вкусил плоды всех известных пороков. Но вы, конечно, не можете иметь об этом никакого представления.

– Первые сказанные вами разумные слова! – огрызнулась Силвер.

Когда она говорила, ее грудь случайно коснулась его руки. Она покраснела и попыталась отстраниться, но добилась лишь того, что ее ноги еще плотнее прижались к его бедрам.

Это не ускользнуло от внимания пользующегося дурной славой разбойника.

Он еще дальше откинулся в седле и притянул ее к себе так, что она всем своим туловищем ощутила прикосновение возбужденного мужского тела.

Силвер чуть не задохнулась от ярости. Она покраснела и попыталась сесть прямо, но это было все равно что спорить с ветром, дующим с пролива Ла-Манш. Ей хотелось закричать: «На помощь!» – но кто ее здесь услышит?

– Пусти меня, пусти!

– Вот уж нет, красотка. – Его янтарные глаза блеснули сквозь прорезь в шелковой маске. – Пока не узнаю, как тебя зовут. А может, и еще кое-что...

– Ничего ты обо мне этой ночью не узнаешь! – Силвер направила пистолет вниз, так что дуло уперлось ему в плечо. – Я знаю, как пользоваться этим оружием, и пущу его в ход!

– Разумеется, разумеется, – произнес он скучающим тоном. – Стреляй же.

Золотисто-зеленые глаза Силвер излучали ярость.

– Черт бы тебя побрал! Я выстрелю, в последний раз предупреждаю!

– Конечно, выстрелите, – спокойно ответил разбойник. – Как только ваши пальчики перестанут так сильно дрожать. Вы только цельтесь хорошенько, ладно? Это будет так некрасиво с вашей стороны, если вы оставите меня лежать на дороге истекающего кровью, но недобитого до конца.

– С такого расстояния сложно промахнуться!

– Да неужели? Боюсь, что вы слишком долго целитесь. Наверное, вам раньше никогда не приходилось стрелять в живого человека? – В его тоне сквозило участие.

Силвер взглянула на свою руку. Он был прав: она дрожала.

– О, черт возьми!

Но тут беспутный грабитель, который с таким хладнокровием смотрел смерти в лицо, вдруг словно застыл. Он еще крепче обхватил Силвер за талию.

– Помолчите.

– Почему это я должна...

– Тише, я сказал! – Его настороженный голос заставил ее затихнуть.

Человек, известный как Черный Лорд, отступил в тень. Развернув своего коня мордой на север, он внимательно вглядывался в дорогу, залитую тусклым лунным светом.

И тут Силвер тоже услышала нарастающий цокот копыт. В тот же самый миг разбойник выхватил у нее пистолет. Она выругалась и попыталась вернуть свое оружие, но ее рот тут же был зажат его твердой ладонью.

– Тише, прелесть моя. Похоже, это уже второе вторжение в мои владения за эту ночь. Я бы не советовал вам двигаться. Вас очень легко заметить при свете луны, а это может иметь печальные последствия.

Силвер чуть не задохнулась. Ее ноги снова прижались к его бедрам.

– Вот именно, – мрачно подтвердил ее похититель, словно прочитав ее мысли.

«Не слушай его, – твердила себе Силвер. – И самое главное – не смотри ему в глаза!»

Но было уже слишком поздно. Она обернулась к нему – и пропала.

Его странный, проникающий в душу взгляд...

Силвер едва не утонула в тенистой глубине его глаз, и ее сердце учащенно забилось. Его глаза действительно были янтарного цвета, с золотистыми прожилками.

Свет и тень. Она совсем не ожидала, что его глаза окажутся такими.

Щеки ее залил румянец. Какая же это таинственная ночь! Ночь бури и ярости.

Губы разбойника растянулись в улыбке.

– Ты снова допустила промах, моя малышка. Ты взглянула мне в глаза, а это значит, что теперь твоя душа навеки принадлежит мне. Потому что все страшные сказки обо мне и все чудовищные преступления, которые приписывает мне молва, правда, моя красавица. Нет злодея, равного лорду Блэквуду, поэтому даже не думай шутить со мной. – И, как бы в подкрепление этого предупреждения, он еще сильнее ухватил ее за талию.

Через мгновение из лесистой долины вынырнули три всадника. Лица их скрывала ночная тьма. Каждый держал в руке пистолет.

– Черт возьми, куда же подевалась эта девка? Клянусь, я видел...

– Ее лошадь! Смотрите, ее лошадь!

– На кой черт мне ее кляча! М не нужна сама девка! Наверняка она где-то здесь. Он сказал, что она будет проезжать здесь этой ночью, и поклялся, что говорит правду!

Силвер онемела от страха. В ужасе она наблюдала за тем, как всадники поймали ее кобылу и обыскивают ее переметную суму. Что они надеются найти? Ведь у нее с собой нет ничего ценного, если, конечно, не считать...

Она побледнела, увидев, как один из мужчин разрезал ее кожаную сумку ножом. Она попыталась было пошевелиться, но разбойник предостерегающе сжал ее талию.

– А она смелая сучка, эта Сен-Клер. Но даже она не решилась бы в столь поздний час заехать в дьяволову вересковую пустошь. Должно быть, она внизу, за холмом. Наверное, ее сбросила лошадь.

Его товарищ разразился грубым смехом:

– Хочешь сказать, что она лежит там, задрав юбки? На это стоит посмотреть, парни! Вперед, насладимся этим зрелищем!

Трио ускакало, но ужас Силвер лишь усилился. Они знали, как ее зовут. Они следили за ней! Но почему?

– Это ваши дружки?

Она покачала головой, стараясь не смотреть в его проницательные глаза:

– Я п-понятия не имею, кто они такие.

– Жаль. Похоже, они отлично вас знают и, кроме того, что-то ищут. Неужели у вас с собой есть какое-то сокровище, которого я не приметил?

Одним движением он перекинул ногу через седло и спешился, по-прежнему прижимая Силвер к груди. Ощутив твердую почву под ногами, она стала вырываться с удвоенной силой. Наконец, ей удалось освободиться, и, отбросив с лица свои рыжевато-каштановые кудри, она помчалась к дороге.

Вдруг она ощутила, как что-то легонько кольнуло ее плечо. Она медленно обернулась, и глазам ее предстало отполированное до серебряного блеска лезвие.

Он осторожно отвел рапирой прядку волос с ее плеча. По телу Силвер пробежали мурашки. Мужчина так же неспешно прикоснулся к ее кружевному воротнику и принялся разглядывать приколотую на нем камею.

– Симпатичная безделушка, но едва ли она вызвала у этих негодяев столь большой интерес. Видите ли, я знаком со всеми местными головорезами. Это трио за деньги согласится на любую работу, но берут они очень дорого. Значит, дело им поручил некий состоятельный человек, заинтересованный в благополучном исходе предприятия.

Рапира опустилась ниже и прикоснулась к кружевным оборкам на лифе Силвер. Миг – и стальное лезвие срезало с него две пуговицы. Теперь сквозь распахнутый жакет для верховой езды и корсаж виднелась полоска ее молочно-белой кожи.

– Стойте! Вы не посмеете...

Она чувствовала на своей обнаженной коже малейшее дуновение ветерка. Он оставил ее протест без внимания. Движения его были до того быстры и точны, что у Силвер просто дух захватывало. Он разрезал ее сорочку. И бархатную ленточку под ней.

Заметив маленький льняной мешочек, который она хранила на груди, он стремительным движением выхватил его, поддев на кончик лезвия.

– Не-ет! Верни немедленно! Ты не посмеешь забрать это!

Разбойник прищурил глаза:

– Продолжайте, моя дорогая. Я весь внимание. Что же вы такого ценного храните в этом мешочке?

– Н-ничего. – Силвер плотно сжала губы. – Ничего, черт бы вас побрал.

Блэквуд нахмурился и прощупал ничем не примечательную добычу. Поднес мешочек к носу и понюхал.

– Лаванда? Благородный запах, но вряд ли он стоит того, чтобы...

– Верни его мне! – Силвер накинулась на него, намереваясь расцарапать его лицо, которое скрывала маска. – Это мое!

В ярости Силвер выбила мешочек у него из рук, и драгоценные семена, плод многолетней кропотливой селекции, высыпались на землю. Она остолбенела, лицо ее залила смертельная бледность.

– О нет! Только не это! Теперь они пропали. Этого просто не может быть!

На плантатора из Виргинии, с которым она встретилась этой ночью в Кингз-Линне, эти семена произвели такое впечатление, что он обещал лично приехать в Лэвиндер-Клоуз и сделать заказ. Он заплатил бы за них неплохие деньги, и ей удалось бы хоть отчасти расплатиться с кредиторами, которые не давали ей покоя со дня смерти отца. Силвер сумела рассчитаться с двумя из них, но с каждым месяцем положение ее становилось все сложнее.

А теперь все пропало. Семена рассыпались.

Ее золотисто-изумрудные глаза наполнились слезами.

– Они что, были настолько ценными? – нахмурился ее похититель. – Подарок на память от любимого? Или семейная реликвия?

Силвер обернулась к нему. Она рассердилась не на шутку.

– Конечно, они были ценными! Да что злодей вроде вас понимает в тяжком, кропотливом труде? Разве он может представить, каково это: гнуть спину под палящим солнцем или под холодной норфолкской изморосью?

Глаза разбойника блеснули.

– Вы мало знаете обо мне, моя дорогая.

– Ну а теперь все пропало, понимаете вы? И я никогда больше... – Силвер с трудом подавила рыдание и отвернулась, чтобы не видеть проницательного взгляда его янтарных глаз.

– Не убивайтесь, все не так уж и страшно.

«Нет, просто ужасно. Хуже некуда», – промелькнуло в голове у Силвер. Ей опять придется кормить кредиторов обещаниями. И рабочим тоже предстоит долго ждать, когда она им заплатит. А брату она теперь не сможет купить оборудование, необходимое для опытов.

Конечно же, можно попросить о помощи сэра Чарлза Миллбэнка. Он сам намекал на это во время своих нечастых визитов в Лэвиндер-Клоуз. И еще он давал понять, что она должна будет расплатиться за услугу собственным телом.

Нет, она никогда не попросит помощи у этого подонка! Да и у разбойника с большой дороги тоже!

Силвер потупилась и смахнула с глаз набежавшие слезы. Вдруг разбойник взял ее пальцами за подбородок и приподнял ее голову. Она зажмурилась, чтобы не встретиться с его необычным взглядом.

Блэквуд тем временем держал ее руки в своих и разглядывал ее загрубевшие рабочие ладони.

– Вы не перестаете удивлять меня, красавица, – прошептал ее похититель. – Похоже, вам и вправду приходилось гнуть спину и в холод, и в зной.

Он дотронулся губами до ее ладони. Его прикосновение обдало Силвер жаром.

– Значит, вы работаете на Сен-Клеров? Должно быть, они нещадно вас эксплуатируют, раз у вас такие мозоли. А костюм для верховой езды вы позаимствовали у вашей хозяйки, верно? Значит, поэтому вы так спешили домой: хотели успеть вернуться, прежде чем ваше воровство раскроется?

– Никакое это не воровство!

– Ну конечно же, нет. – Его полные губы сложились в легкую улыбку. – Обыкновенный заем.

Он вновь прикоснулся губами к чувствительной коже одного из ее пальчиков. Силвер пробрала дрожь. Что с ней происходит? Почему у нее так дрожат колени? Похититель притянул ее к себе и провел рукой по ее растрепанным каштановым волосам. Ей пора бежать! Нужно было добраться до дома, прежде чем...

– Скажите, как вас зовут? – спросил разбойник. В голосе его прозвучала легкая хрипотца. – Должен же я знать имя той, кому отныне принадлежит мое сердце.

Тон его был нежен, но одновременно в его голосе слышалось что-то темное, затаенное, какая-то неуемная жажда, отчего у Силвер затрепетало сердце.

– Силвер.

– Пардон?

От удивления она широко распахнула глаза:

– Вы француз?

Шрам на его губе блеснул при свете луны.

– У меня много имен и много национальностей, моя дорогая. Но почему вдруг именно Силвер – «серебро»?

– Потому что меня так зовут.

Больше она ему ничего не сказала. Пусть лучше считает ее простой служанкой – так безопаснее.

– Силвер, – медленно повторил он, словно пробуя звук ее имени на вкус. – Этого и следовало ожидать. У такого необычного создания должно быть из ряда вон выходящее имя. Мне почему-то кажется, что ваши глаза подходят к вашему имени.

На мгновение Сюзанна Сен-Клер забыла о своем подлом зяте, о бедности, из которой ей все никак не удавалось выбраться со дня смерти отца, даже о драгоценных семенах лаванды, рассыпавшихся на темную землю, настолько сильно было обаяние, излучаемое этим человеком.

Теперь она хорошо понимала, почему лорд Блэквуд, чье лицо скрывала маска, приобрел репутацию соблазнителя.

Хотя Силвер знала, что ей следовало бы спасаться бегством, она никак не могла заставить себя отнять руку, к которой прикасались его губы.

Впрочем, ей все равно не удалось бы убежать: в эту минуту она чувствовала себя так, будто ее ноги превратились в апельсиновое желе, которое вот-вот растает.

– А что, если я соберу лавандовые семена, которые вы столь высоко цените?

В ней вновь воскресла надежда.

– Правда? Вы хотите сказать, что могли бы это сделать?

– Ну, если вы меня очень попросите. Да и от небольшого вознаграждения я бы тоже не отказался.

– От какого еще вознаграждения? – Ее голос, негромкий от природы, стал еще тише. Она знала, что попытка переговоров с таким отъявленным злодеем чревата риском. Но сейчас она уже была готова на все.

От похитителя, очевидно, не ускользнула перемена в ее голосе, и глаза его заблестели еще ярче. Его тело напряглось, а пальцы еще глубже погрузились в ее теплые рыжеватые волосы. Больше всего сейчас ему хотелось стащить у нее с головы эту дурацкую шляпку для верховой езды, подмять ее под себя прямо на ночной вересковой пустоши, стащить с нее одежду и насладиться видом ее шелковистого тела.

Но он не стал этого делать. Несмотря на весь ее запал, она явно была невинной. Самый известный в Норфолке разбойник счел, что еще не пал так низко.

– Какое я хотел бы получить вознаграждение? Ну конечно, не вашу брошку. Вы не можете позволить себе ее лишиться, потому что она, очевидно, принадлежит вашей хозяйке. – Губы его сложились в усмешку. – По правде сказать, она почти ничего не стоит – ведь это всего лишь подделка.

– А вы откуда знаете?

– Ах, моя святая простота, мне по роду занятий необходимо разбираться в таких вещах.

Он был прав. Все ее золотые украшения были давным-давно распроданы. Но все равно Силвер не понравилось то, что он так насмешливо ей об этом напомнил. К тому же это значило, что теперь у нее не осталось ничего, чем можно было бы закрепить с ним сделку. Похоже, семена пропали навсегда.

Ему-то наверняка наплевать на эти семена.

– В таком случае чего вы от меня хотите?

Она произнесла это едва дыша, и он усмехнулся:

– Не ваши драгоценности. И не вашу невинность. Никто еще не мог меня упрекнуть в совращении девушек.

Она широко распахнула глаза:

– Но все говорят, что...

– Имя моим преступлениям – легион, прелесть моя, но не настолько же я низко пал. Да и зачем мне это нужно? И без того слишком много потерявших от страсти голову женщин бросаются к моим ногам. Им не терпится предложить мне свое тело, в то время как я заинтересован только в их драгоценностях.

– А-а... – У Силвер закружилась голова. – Но как вы догадались, что я... что я...

– Девственница? – Блэквуд подцепил рапирой локон, упавший ей на лицо, и отвел его в сторону. – По жилке, которая бьется на этой шейке. По румянцу, который заливает эти бархатные щечки. Все в вас непреложно свидетельствует об этом.

В голосе его прозвучала горечь и что-то похожее на сожаление.

Силвер нахмурилась:

– Должно быть, это тяжкое испытание для вас – вести такую жизнь: носиться по вересковой пустоши, играя со смертью, быть постоянно преследуемым томящимися женщинами, которым не терпится, чтобы их соблазнили. Наверное, это не слишком-то приятно.

– Не слишком приятно? – Разбойник неожиданно разразился взрывом хохота. – В этом вы правы. Увы, нынче на большую дорогу вышло столько всякой рвани, и вся она норовит приписать свои мелкие пакости мне. – Блэквуд засунул рапиру в ножны и пристально посмотрел в слабо различимое во мраке лицо Силвер. – Но что девушка вроде вас может знать о соблазнении и чахнущих от страсти женщинах?

Силвер пожала плечами:

– Пожалуй, немного. Я всего лишь служанка Сен-Клеров и не имею опыта в сердечных делах. – На секунду в ее голосе прозвучала грусть. Когда-то все было по-другому: наряды, балы, веселье. Тогда у нее была мать, которая давала ей наставления, и отец, защищавший ее.

А теперь у нее не осталось никого. Силвер резко вытянулась во все свои пять с половиной футов роста.

– По крайней мере я жила тихо и спокойно, пока вы не встретились на моем пути. До этого, уверяю вас, я почти не общалась с внешним миром.

В его янтарных глазах появился неожиданный блеск.

– Рад это слышать, Солнышко. Было бы странно, если бы женщина с вашим темпераментом и красотой, вращаясь в свете, не привлекла всеобщего внимания.

Силвер удивленно заморгала: его голос прозвучал так нежно! Внезапно у нее закружилась голова. Кровь прилила к ее лицу, а потом застыла в жилах. Это было странное, но, впрочем, довольно приятное ощущение.

Как все это необычно! Раньше Силвер никогда себя так не чувствовала в присутствии мужчин. Но она все еще не оправилась от пережитого потрясения.

– Почему вы назвали меня «солнышко»?

Блэквуд бросил на ее внимательный взгляд:

– Потому что вокруг вас некое свечение, ореол честности и искренности, какие не часто встретишь.

Он напрягся. Силвер догадалась о его намерениях еще до того, как он начал склонять к ней голову. Но она не могла ни пошевелиться, ни крикнуть.

– Вы... вы не можете, – прошептала она. – Мне даже думать об этом не следует...

Его глаза блеснули.

– Правильно, малышка. Вам не следует этого делать. Но уже невозможно спастись бегством. Слишком поздно. И хотя много дорог ведет в мои мрачные владения, нет ни одной, по которой можно уйти из них.

Его губы сложились в улыбку. От этого движения его шрам, не прикрытый маской, вновь заблестел, освещенный лучом лунного света. Почему-то Силвер не могла отвести глаз от этого бледного шрамика.

– Кроме того, красавица, ты посмотрела мне в глаза. Теперь ты моя навеки...

Он припал к ней жаркими и твердыми губами. Ее охватила дрожь, она зажмурилась: она знала, что все, что он сказал, – правда.

Она пропала, пропала навсегда. Ах, предупреждала же ее старая нянюшка!

Но когда его губы дотронулись до ее рта, Силвер решила, что ей уже все равно... Прикосновение было нежным, едва уловимым. Но если рассудить, какая опасность может таиться в одном поцелуе? Она поняла какая, когда его уверенные, жаркие губы плотно прижались к ее рту.

«Будь осторожна», – проскользнуло в мозгу у Силвер. Но как же он хорош, этот полуночный лорд!

Она была слишком невинна, чтобы понять, насколько опытно его прикосновение, даже когда вздохнула и инстинктивно прильнула к нему. Даже когда она ответила на его поцелуй.

Внезапно разбойник резко отстранился от нее. В ночной тьме его губы казались совсем темными.

– Я думаю, этого достаточно, маленькая моя.

Интересно, почему он так тяжело дышит, как будто пробежал несколько миль?

– А вы, похоже, имеете большой опыт в такого рода делах. – К своему смущению, Силвер поняла, что ее голос тоже звучит так, словно она задыхается.

В темноте она увидела, как он поднял одну бровь.

– В какого рода делах?

– В соблазнении невинных женщин, конечно. Весь Кингсдон-Кросс говорит о ваших подвигах.

– Неужели? – Его полные губы изогнулись в усмешке. – А я и не знал, что столько праздных людей забавляются досужими вымыслами обо мне.

Силвер посмотрела на него и прикусила губу.

– Вы порицаете меня, моя хорошая? Я стою выше похвал или порицания.

– Не верю. И никогда не поверю, каким бы черствым вы ни прикидывались.

На мгновение в его янтарных глазах, внимательно наблюдавших за ней, появилась боль и еще что-то, гораздо более темное, затаенное. Силвер даже не успела разглядеть, что именно, – это выражение очень быстро исчезло.

Разбойник подчеркнуто спокойно смахнул со своего рукава ее кружева, отошел на шаг и склонился к рапире.

– Вы должны, вы просто обязаны поверить мне на свой страх и риск. Даже не думайте о том, чтобы меня перевоспитать. Многие женщины уже пытались это сделать, но у них ничего не вышло. Я вас предупредил. Я скрываю мое лицо ото всех, никто не видел меня без маски. Впустить меня в свое сердце более опасно, чем вы можете себе вообразить.

Прохладный ветерок ласкал шею Силвер.

– Зачем мне нужно вас перевоспитывать? – Она натянуто рассмеялась. – Я и себя-то порой с трудом держу в руках. Как я могу отвечать за кого-то еще?

– Это пытались сделать и люди с куда более сильной волей, – тихо произнес он, – но у них ничего не вышло.

– Только не я. Я вас больше никогда не увижу, милорд.

Блэквуд кивнул. Лицо его было серьезно.

– И это будет очень разумно с вашей стороны. Но почему вы меня так назвали?

– Милорд? – Силвер склонила голову набок и внимательно его разглядывала. – В вас есть что-то такое – какая-то сила, которая заставляет во всем вам повиноваться. Поэтому, мне кажется, вы достойны именно такой формы обращения.

Разбойник наградил ее изящным поклоном:

– Слишком большая честь для таких, как я, Солнышко. Королевство Блэквуда – ночь, единственная власть, которую он признает, – стальной клинок. Но тем не менее спасибо за комплимент. Мне очень лестно это слышать.

– Пожалуйста, – тихо ответила Силвер. Она пыталась хоть как-то прикрыться своим разорванным костюмом для верховой езды и чувствовала, что такое проявление этикета, пожалуй, несколько неуместно в вересковой пустоши, в десяти милях от ближайшего человеческого жилья.

– Вам лучше всего ехать побыстрее домой. Скоро эти негодяи обнаружат, что вы не упали с лошади, как они предполагали. – Блэквуд негромко свистнул, и его резвый скакун прибежал к нему. За ним не спеша следовала кобыла Силвер. – Ну что, Дьявол? Неплохо ты сегодня поскакал?

Большой черный жеребец фыркнул и ударил копытом о землю.

Силвер направилась к своей лошади. Ей не терпелось добраться до дома, лечь поскорее в постель и представить, что все это ей приснилось.

– Дай-ка я помогу тебе, малышка. – Его прохладные пальцы обхватили ее за талию, и она почувствовала, как его сильные руки подняли ее и посадили в седло. Силвер знала, что людей, подобных ему, положено бояться. Ей следовало бы ненавидеть его, каждое его прикосновение должно было бы вызывать у нее отвращение.

Но этого почему-то не происходило. Какие у него сильные руки! Наверняка она и завтра будет помнить их прикосновение.

– Ну... до свидания.

– Да, Солнышко. Как говорят, ни пуха ни пера.

Силвер заморгала от удивления. Где он только нахватался таких выражений? Сколько темных дорог проскакал он на своем веку? Откуда у него такая упрямая челюсть и такой суровый изгиб бровей?

– И вам тоже всего доброго. И – спасибо, – вдруг добавила она, смешавшись.

Он удивленно приподнял брови:

– Спасибо? За что – за поцелуй?

Щеки Силвер залил румянец.

– Нет, за все остальное. За то, что вы спасли меня от этих людей.

– В будущем постарайтесь быть осторожнее. С такими злодеями шутки плохи.

В голосе Блэквуда прозвучало неприкрытое участие, и у Силвер пересохло в горле. Уже давно никто, кроме ее родственников, о ней не беспокоился. Как приятно, что он проявил такую заботу! Даже слишком приятно.

Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от непрошеных мыслей.

– Ну, мне надо ехать! – выпалила она и быстро развернула кобылу.

Ей и в самом деле пора, не то она засыпала бы его ворохом вопросов.

А Силвер знала, что больше не должна с ним видеться. Это в высшей степени неразумно и опасно. Она и так уже попала под обаяние личности Блэквуда.

Она не могла себе позволить еще раз стать жертвой его чар.

Разбойник легко и грациозно вскочил на коня.

– Я поскачу первым. Проверю дорогу. Не трогайтесь с места, пока я не позову. – Он издал звук, как две капли воды похожий на крик пустельги. – Этот сигнал будет означать, что все в порядке.

– Но почему?.. – Вопрос слетел у нее с губ, прежде чем она успела прикусить язык. От смущения она тут же натянула вожжи так сильно, что ее кобыла начала бить о землю копытами, – не обращайте внимания. В самом деле, не все ли мне равно, почему вы решили мне помочь...

Он внимательно посмотрел ей в лицо:

– Почему? Да просто потому, что это доставляет мне огромное удовольствие, малышка. Так приятно проявлять галантность посреди этой безлюдной пустоши, выручая беспомощную даму в беде! – Он усмехнулся. – Но я не думаю, что такое состояние души долго продлится. Не стоит полагаться на мою любезность завтра – я буду безжалостен, и меня не станут терзать угрызения совести. Каждый день я разный, это вам подтвердит любой норфолкский путник, – добавил он вполне серьезно.

– Не верю. – В голосе Силвер послышалась ярость. – Не знаю почему, но мне кажется, все истории про вас неправда. Вы вовсе не такой, как говорят.

– На свой страх и риск пренебрегаешь ты моим предупреждением, святая невинность.

Силвер гордо вскинула голову:

– Вот еще!

Разбойник развернулся, на его лицо упала тень. Он с трудом сдерживал своего ретивого скакуна.

– Ах, Солнышко, вы еще очень молоды. Каким же старым я кажусь сам себе рядом с вами! – сказал он и добавил более сурово: – Ждите здесь, и чтобы ни звука. Я быстро.

Он перекинул через плечо длинный плащ, в то время как его нетерпеливый скакун бил копытом землю. Еще миг – и конь с наездником скрылись из виду.

Когда конь и всадник беззвучно растаяли в ночи, Силвер показалось, уж не сон ли это.

Но темнота была не такой беспросветной, как тьма вопросов, что вертелись у нее в голове и на которые не было ответа. Пронзительный крик пустельги возвестил ее о безопасности. Она выехала из густых лесных зарослей, в которых пряталась, и поскакала вслед за своим похитителем. Но когда Силвер добралась до дороги, разбойник уже исчез.

Тем временем за холмом, где-то посреди равнины, в темноту вглядывались три пары глаз. Злые, разочарованные, они ожидали, что вот-вот услышат топот копыт и увидят бледное, перепуганное лицо женщины.

Но они обманулись в своих ожиданиях.

Их ожесточение все усиливалось. А вокруг свирепствовал ветер, вырывая с корнем утесник и бросая в злоумышленников песок. Кроме того, у всех троих раскалывалась голова от дешевого джина, которым они подкрепили свои силы накануне. Значит, этой маленькой сучке каким-то образом удалось сбежать. Черт возьми, с них же завтра шкуру спустят за то, что они ее упустили!

– Ну ничего, – произнес человек на прогибавшейся под его тяжестью гнедой лошадке. – Скоро она опять поскачет по этой дороге, и уж в следующий раз ей от нас не уйти. Уж тогда-то, Богом клянусь, мы получим от нее все, что нам причитается!

В то время как трое всадников развернули своих коней на восток, Силвер Сен-Клер уже лежала, уютно свернувшись, в своей постели. От горшочка с лавандой исходил приятный аромат, лунный свет заливал до блеска натертый пол комнаты.

Завтра ей нужно подстричь растения, посадить саженцы в грядки, проверить качество ароматических масел и заполнить бумаги. И ей придется каким-то образом изыскать способ заменить те семена, которые она сегодня рассыпала, другими, такого же сорта.

Впрочем, пока мысли Силвер были не об этом. Она думала о человеке с блестящими янтарными глазами. О мужчине, чьи губы так нежно прикасались к ней, что ее бросало в жар, у нее кружилась голова и она готова была позабыть обо всем на свете...

Когда усталость наконец сморила Силвер, беспокойные, смятенные сны настигли ее. В этих сновидениях над ней смеялся одетый в черное незнакомец. У него были странные глаза: они казались и старыми, и юными одновременно...

Глава 2

– Мисс Силвер, извините, что потревожил вас, но...

– Не сейчас, Тинкер.

В потертых мальчишечьих штанах и просторной белой батистовой рубашке Силвер Сен-Клер казалась еще более маленькой и худенькой. Ветер трепал ее рыжеватые волосы, волнами ниспадавшие из-под старой соломенной шляпки. Со времени ее приключения в вересковой пустоши минуло уже двенадцать часов. Работа отвлекла ее, немного успокоила после бессонной ночи. Но ничто не могло стереть из ее памяти блестящие янтарные глаз.

– Ты же знаешь, мне нужно успеть посадить эти молодые кустики, пока они не засохли окончательно. Я это должна была еще вчера сделать. – Силвер нахмурилась и скрылась за густыми листьями зарослей лаванды.

Лицо ее бесстрастного слуги прорезала морщина.

– Но, мисс Силвер...

– Прости, Тинкер. – Силвер попыталась скрыть свое раздражение, но оно все же прозвучало в ее голосе. Как-никак Тинкер был почти что членом семьи: он прожил у Сен-Клеров долгие годы. – Если это опять граф Клэйдон, скажи ему, что я не собираюсь продавать Лэвиндер-Клоуз. Ни за какие деньги. А если этот жадюга Сэмюел Коллинз опять пришел требовать свои деньги, растолкуй ему, что он их получит к концу месяца, как мы и обещали, и ни секундой раньше.

Она бросила через голову засохший лавандовый куст. За спиной у нее таких кустов была уже целая гора.

– Выложила двести фунтов за французские саженцы, половина которых погибла! Не везет так не везет! – Силвер еще глубже зарылась в листву. – Кто бы это ни был, Тинкер, скажи ему, пусть подождет. – Из-под лиловых соцветий послышался приглушенный вздох. – После того как закончу, придется измыслить какой-то способ заменить потерянные семена другими.

Старый слуга, нахмурившись, направился к чудесному, поросшему глицинией, наполовину деревянному домику, который стоял на холме. Здесь обитали представители семейства Сен-Клер. Тут же располагалась и мастерская.

Опять этот злодей Чарлз Миллбэнк чего-то хочет от мисс Силвер. Как хорошо, что сей напыщенный дурак не согласился пойти вместе с Тинкером на лавандовое поле! Он и без того слишком часто последнее время докучает мисс Силвер.

Да хоть бы завтра им пришлось расплачиваться с самим дьяволом, ему-то что с того? К тому же, когда мисс Силвер в таком настроении, как сегодня, к ней лучше не приставать лишний раз.

Через два часа Силвер высадила первую партию кустов – примерно дюжину. У нее ныла спина, лицо ее раскраснелось. Когда она наконец вынырнула из-под кустов, волосы ее были усыпаны лиловой цветочной пыльцой.

Еще какие-нибудь две недели, и все кусты расцветут.

А через месяц уже пора будет собирать урожай, готовить ароматические масла. Только тогда дочь Уильяма Сен-Клера поймет, удалось ей стать хорошей хозяйкой Лэвиндер-Клоуза или ее амбициозные мечты потерпели крах.

Она опустилась на колени и принялась рассматривать тщательно разрыхленную почву, время от времени рассеянно убирая рыжеватые пряди, то и дело падавшие ей на лицо. Ну и что с того, что ее нос обгорит, а на руках появятся новые мозоли?

Зато кусты лаванды приживутся на новом месте и она хоть на шажок, но приблизится к осуществлению мечты своего отца: он так хотел, чтобы все сто акров Лэвиндер-Клоуза были засажены цветущими кустами! С тех пор как два года назад умер ее отец, лавандовая ферма стала единственным смыслом жизни Силвер.

Она вздохнула, собрала волосы в пучок и подошла к следующей грядке. Когда сзади послышались шаги, она даже не обернулась.

– Извини, Тинкер, но мне нужно засадить еще две грядки. Я с удовольствием выслушаю тебя, но только позже...

– Сил? – У нее за плечом послышался негромкий, нерешительный голос. – Не хотел тебе мешать. – Стоящий у нее за спиной человек легонько кашлянул. – Но мне кажется, что я мог бы тебе помочь.

– Брэм? – Силвер резко обернулась. Щеки ее были перепачканы землей. Когда она увидела своего двенадцатилетнего брата, лицо ее озарила улыбка. – Уж не хочешь ли ты сказать, что уже пора обедать?

– Мы пообедали час назад, Сил, – сообщил Брэндон Натаниэль Сен-Клер, стоя между двумя грядками лаванды. На нем были пыльные брюки и курточка с порванным рукавом, но лицо его выражало неземное блаженство. – Ты была так занята, что я попросил Тинкера тебя не тревожить. Сил, ты только посмотри на это. – Он порылся в кармане и вынул из него пригоршню помятых растений. – Я исследовал их все утро и, мне кажется, понял, в чем тут дело.

Силвер смотрела на брата, и во взгляде ее светилась нежность.

– Ну и в чем же тут дело, юный гений?

Чумазые щеки брата залил яркий румянец.

– Пожалуйста, не называй меня так, Сил. Никакой я не гений. Просто мне нравится возиться с растениями.

– Доставляет удовольствие, значит? – фыркнула Силвер. – Ведь ты можешь за ночь оживить засохшие стебельки и сделать так, что бутоны появятся на целую неделю раньше срока. Даты просто волшебник!

– Ничего подобного, – возразил ее непреклонный брат. Он прищурился и поправил очки в тонкой оправе. – Это не чудо, а законы природы, связанные с циклами роста и составом почвы. По крайней мере мне так кажется. Я ведь еще не открыл все законы. – Он взмахнул веточками лаванды, которые держал в руках. – Взять хотя бы эти листья. Они от тех французских саженцев, что ты приобрела на прошлой неделе.

– Лучше не напоминай мне. Половина их погибла.

Брэм снова поправил очки в золотистой оправе, постоянно спадавшие с носа.

– Саженцы здесь ни при чем, Сил, – сказал он. – Я думаю, это все из-за почвы. Пошли, и ты сама убедишься.

Силвер вглядывалась в лицо брата, отмечая про себя, как он бледен. Какой же он худой! Хорошо хоть, пока не заметно ни признаков утомления, ни болезненного кашля. Это просто удивительно, если принять во внимание то, что полгода назад он едва не погиб от воспаления легких. Тогда каждый вдох давался ему с трудом.

Силвер понимала, что выздоровление было неполным. Врач из Кингсдон-Кросса сказал ей, что у него на всю жизнь останутся проблемы с дыханием. Ему был вреден влажный, прохладный воздух. Словом, нормальный английский климат – худшее, что можно было для него придумать.

Но так как Брэму не нравилось, когда говорили о его болезни, Силвер намеренно не обращала внимания на его одышку с присвистом по дороге на опытное поле.

Время от времени она украдкой бросала взгляды на его бледное, напряженное лицо и проницательные серые глаза. Он унаследовал отцовский талант к ботанике, только Брэм отличался большей усидчивостью, чем отец. Ему было всего двенадцать лет, но он уже успел разрешить множество проблем, связанных с его любимой фермой. Может быть, именно из-за него Силвер хотела во что бы то ни стало сохранить Лэвиндер-Клоуз.

Ведь это все, что мальчик получил в наследство. Отец очень рано умер и не оставил ему ничего больше.

– Сюда, Сил. – Брэм указал на узкую полоску свежевспаханной земли. – Посмотри, как хорошо прижились эти растения.

Он был прав. Саженцы лаванды, высаженные в плодородный суглинок, уже зацвели, листва их была густой и блестящей. Неподалеку от них в более плотную почву были посажены в ряд поникшие кустики, на которых почти совсем не было бутонов.

– Милый Брэм, ты просто чудо! – Силвер крепко обняла брата. – Мы подключим к работе Тинкера. Может, мы даже сумеем спасти остальные саженцы, если будем действовать достаточно быстро!

Она схватила брата за руки и закружилась с ним вдоль грядки. Пыль летела во все стороны.

– Правда, у меня хорошо это получилось, Сил?

– Конечно. Если у тебя еще хоть что-нибудь выйдет столь удачно, то я уйду в отставку, а ты будешь управляться со всеми делами на этой огромной ферме.

Глаза мальчика сначала широко раскрылись, а потом, когда он понял, что его любимая сестра просто шутит, превратились в смеющиеся щелочки.

– А чем ты будешь заниматься, когда оставишь дело, Сил? Прогуливаться с томиком стихов в руках? Рисовать?

– А почему бы и нет, кроха? Я уже несколько недель не брала в руки альбом. Сам знаешь, столько ухажеров не дают мне покоя...

– Каких еще ухажеров?

Она вскинула брови:

– Только не говори мне, что ты их не видел. Они все время здесь ошиваются.

Брэм не смог сдержать смешка.

– Странно, я их как-то не заметил. Их много, ты говоришь?

– Дюжины. Сотни даже, я бы сказала. – Силвер неопределенно махнула рукой в воздухе.

– Может, при виде этих твоих... м-м... одеяний они все дали деру?

Силвер бросила взгляд на свои пыльные брюки.

– Чем тебе не нравятся мои штаны, негодник? Мои друзья утверждают, что в Лондоне такие брюки пользуются бешеной популярностью.

– Какие друзья? – Внезапно Брэм стал серьезен. Он снял очки и принялся вертеть их в руках: это всегда был признак того, что он над чем-то думает. – И какие женихи у тебя могут быть в Кингсдон-Кроссе? Если бы ты жила в Лондоне, то твоей руки добивались бы тысячи, ты получала бы больше приглашений на танец, чем кто-либо еще.

– Спасибо тебе, мой верный Брэм, но я в этом сильно сомневаюсь. Мужчинам нравятся юные, покорные дурочки, которые от них без ума. – На мгновение Силвер вспомнился разбойник с большой дороги. Интересно, какие женщины нравятся ему?

– Ты еще молодая, – встал на ее защиту мальчик. – И красивая тоже – по-своему.

Силвер взъерошила темные волосы брата:

– Мой верный, храбрый Брэм. Как приятна мне твоя похвала, хотя она заставляет думать, что ты более близорук, чем кажется.

– И вовсе это не хвала, а правда. Мама всегда говорила, что именно ты, а не Джессика, станешь, когда вырастешь, настоящей красавицей. – Он снова надел очки и вздохнул: – Если бы только отец не умер так внезапно... Он оставил все бумаги в таком беспорядке! И зачем-то ему понадобилось скрыть рецепт «Мильфлера»... – Голос его затих, и он наподдал ногой ком земли.

«Мильфлер».

Сколько это название разбудило в Силвер воспоминаний! В ее памяти всплыло, как в те теплые летние вечера, когда еще были живы мама и папа, они сидели и весело смеялись всей семьей, обсуждая качество ароматических масел первого сбора сезона. Она припомнила сосредоточенное лицо отца, когда он смешал содержимое флакончиков и, встряхнув их, понюхал, какой получился букет запахов.

На минуту наступила тишина, а потом мама, восторженно вздохнув, сказала: «Чудесно, Уильям. Ты, как всегда, превзошел самого себя».

Силвер даже вздрогнула: какими далекими казались те дни, полные радости и беззаботного смеха! Теперь они безвозвратно ушли, канули в Лету, как и рецепт драгоценных духов.

Когда-то половина титулованных дам в Европе имела при себе хотя бы один хрустальный флакончик «Мильфлера». Его тонкий аромат придавал всем, кто им пользовался, юность, жизнелюбие и красоту. Духи принесли отцу состояние. «Мильфлер» заставил заговорить о себе английскую и французскую элиту.

Но похоже, Уильям Сен-Клер унес главный секрет своего ремесла с собой в могилу. Сколько бы Силвер и Брэм ни прилагали усилий, им так и не удалось найти истинную формулу. Все их эксперименты терпели крах. Главными компонентами, несомненно, были лаванда и роза, но, помимо этого, ароматическое масло могло содержать в определенных пропорциях нарцисс, корицу, имбирь, возможно, даже редкую клейкую смолу из Аравии. Отец семейства Сен-Клер объехал целый свет в поисках ингредиентов для своих духов. Где-нибудь он вполне мог раздобыть такие растения, о которых Силвер с Брэмом даже и не слышали.

Любое из этих экзотических растений могло придать духам «Мильфлер» их стойкость и необычайный букет ароматов. Без точной формулы им удалось добиться лишь очень отдаленно похожего результата.

Силвер вздохнула.

– Мы обязательно отыщем формулу, Брэм. – Она решила не поддаваться пессимизму и обняла брата. – Ну, хватит уже о грустном, малыш.

Но подростка, похоже, не убедили ее слова. – Разве тебе не бывает здесь одиноко, Сил? И ты не хочешь завести свою семью? Силвер склонила голову:

– У меня уже есть семья: ты и Тинкер. Что мне еще надо?

Брэм вложил свои испачканные землей пальцы в ладони сестры.

– Ну просто... Понимаешь... я бы хотел, чтобы у тебя было много красивых нарядов. И больше поводов их надеть. И Тинкеру это тоже пришлось бы по душе, – добавил он.

– Ну а мне вот этого совсем не надо. Я ни за что не сумела бы надеть бальное платье и корсет, даже если бы они у меня были. – Силвер взъерошила ему волосы. – Я гораздо лучше себя чувствую в штанах и рубахе.

– Правда?

– Ну конечно же! А теперь не хочешь ли пойти к Тинкеру и сообщить ему о своем открытии? А то у меня еще много работы.

Силвер смотрела, как счастливый Брэм семенит к домику, поросшему глицинией, чтобы поделиться своими достижениями. На минуту он забыл обо всем, что его тревожило. Силвер знала, что уж Тинкер то найдет способ уговорить мальчика отдохнуть, прежде чем он снова займется опытами.

Она вздохнула. Волосы ее трепал ветер. На миг она предалась сладким воспоминаниям. Каким же счастливым местом был некогда Лэвиндер-Клоуз! Когда-то повсюду здесь звенел смех.

Пока не стало ее родителей. И не умерла Джессика. А ей не начал докучать своими приставаниями Чарлз Миллбэнк. Она вспомнила жемчужное колье, которое отец подарил матери, и раскрашенный вручную веер из слоновой кости, привезенный им из Китая.

Теперь эти сокровища пропали навеки.

Думай не думай, а утерянного не вернуть.

Силвер отмахнулась от мыслей о былом, причинявших ей боль. Все равно ей сейчас не до драгоценностей и украшений. Нужно прополоть грядки с лавандой и подстричь дюжину розовых кустов до наступления сумерек.

Глава 3

В долине уже начало смеркаться, когда из густой рощи вязов, недалеко от которой были высажены розовые кусты, появились они. Их было четверо, одетых как простые работники – в пыльные молескиновые брюки.

Силвер, подстригавшая розовый куст, оторвалась от своего занятия и сощурилась, чтобы разглядеть их получше. В человеке, который шел первым, было более шести футов росту. Лицо его скрывало что-то вроде маски из коричневого меха. Обернувшись, она увидела, что остальные трое уже успели взять ее в кольцо. Их слегка размытые силуэты темнели среди зарослей лиловых бутонов.

– Что вам нужно? – Она повернулась к тому, кто стоял к ней ближе, изо всех сил пытаясь придать голосу твердость.

– Ничего нам не нужно, кроме вас, мисс. – Из-под самодельной меховой маски раздался грубый смех.

Силвер хотелось дать деру, но их было слишком много, и они окружили ее – теперь от них не убежишь. А если она закричит, Тинкер ее все равно не услышит. Черт возьми, и как это она их раньше не заметила? Неужели это опять происки сэра Чарлза? Впрочем, разве сейчас это имеет значение! Нужно исхитриться и сделать так, чтобы они отстали.

– Занимайтесь лучше своими делами, а в мои не лезьте! Я должна работать!

– Какая наглая, а? – Коричневый капюшон подошел еще ближе. – Зато хорошенькая. – Он приблизился почти вплотную. Теперь Силвер могла различить его обтерханные рукава и испачканные чем-то колени. – Но мне все-таки есть что вам сказать. А это значит, вам волей-неволей придется меня выслушать. – Он схватил своей грязной лапой несколько прядей ее волос, затем не спеша отпустил их.

Силвер сглотнула. Она медленно завела руку за спину и нащупала острую садовую лопатку, засунутую в задний карман брюк. Это придало ей уверенности. Если эта скотина подойдет к ней еще хоть на шаг, то он на собственной шкуре испытает, насколько болезнен удар, нанесенный этим орудием сельскохозяйственного труда.

– Я вас слушаю, – холодно произнесла она. – Надеюсь, то, что вы хотите сказать, будет для меня интересно.

Он сжал свои перепачканные пальцы в кулак.

– Да уж, лучше вам это выслушать и намотать себе на ус. А то я повторять не привык. – Мужчина притянул ее к себе. Его мутные карие глаза были лишены всякого выражения. – Вы должны убраться из Лэвиндер-Клоуза, поняли меня, мисс Сен-Клер? Вы сами, мальчишка и кто тут еще у вас есть из рабочих. Это вас всех касается. И вещички свои не забудьте прихватить. Того, кто останется, ждут неприятности. – В его остекленевших глазах появилось жестокое выражение. – Крупные передряги.

Силвер старалась совладать со страхом.

– Но почему? За что? Чего вы хотите этим добиться?..

– Отставить вопросы! – Эта бездушная тварь лишь сильнее вцепилась в нее. – Не послушаешься – хуже будет. Тогда жди разных досадных сюрпризов. Вроде этого.

Ошеломленная Силвер видела, как он кивнул одному из своих спутников. Тот поднял с земли какую-то бочку и выплеснул ее содержимое на лавандовый куст. Затем чиркнул спичкой, и хрупкие листочки мгновенно вспыхнули ярким пламенем.

Силвер начала вырываться:

– Стойте! Вы не можете... – закричала она.

Тот, кто держал ее, ухватил ее сильнее и хорошенько встряхнул.

– Заткнись и слушай внимательно. Через три дня начнутся настоящие неприятности, поняла? А через четыре – станут пропадать разные вещи. Инструменты. Ящики. – Его мутные глаза сощурились от беззвучного, торжествующего смеха. – Короче, у вас осталась неделя.

Силвер каким-то образом извернулась и очутилась с ним лицом к лицу. Она пыталась как можно больнее ударить его ногой, хотя он зажал ее голову как в тисках.

– Вы не посмеете, не посмеете!

– Не посмеем, говоришь? – Он бросил на Силвер холодный взгляд, полный чувства превосходства. – Ну это мы еще посмотрим.

– Но за что? И кто вы такие?

– Умолкни, или я сам заткну тебе глотку!

Силвер почувствовала, что у нее дрожат колени. Она чудом держалась на ногах. Еще чуть-чуть, и она рухнет на землю как подкошенная.

– Если вы пришли за семенами, то я их вам отдам. Прямо сейчас. Вам нужны лавандовые духи или еще какое-нибудь ароматическое масло?

Коричневый капюшон загоготал:

– Семена, мистер Харпер! Эта наглая девка думает, что мы пришли за рассадой! – Его огромное тело так и тряслось от хохота. – Боже всемогущий, какая странная, однако, мысль! Очень нам нужны ваши цветочки, мисс!

Он кивнул, и еще один куст ярко вспыхнул.

В ужасе Силвер смотрела, как лиловые соцветия, охваченные пламенем, сначала стали ярко-оранжевыми, а затем превратились в пепел. Кто они такие? И зачем они это делают?

В ярости она бросилась на своего обидчика, пытаясь расцарапать его шею и плечи. На секунду маска соскользнула с его лица, и ее ногти соприкоснулись с его кожей.

Ругаясь на чем свет стоит, человек в капюшоне толкнул ее, и она упала прямо на куст белых роз. В тело Силвер вонзились шипы, но она тут же вскочила на ноги и снова набросилась на негодяя, который собирался поджечь следующий куст.

Главарь снова схватил ее за руку и отшвырнул назад так легко, словно она была пушинкой.

– А вам лучше не мешать, мисс, если вы не хотите, чтобы ваше милое личико малость обгорело.

В глазах Силвер стояли слезы. Смесь запахов лаванды, едкого дыма и пепла щекотала ее ноздри. Ноги больше не слушались ее: они вдруг стали как ватные.

Ее обидчик лишь рассмеялся.

– Даем вам на все про все ровно семь дней, мисс Сен-Клер. Запомните хорошенько. Иначе в следующий раз все ваши цветочки будут гореть алым пламенем. Как этот кустик. – Он поджег еще один куст, а потом сделал знак своим товарищам, и все четверо снова направились к лесу.

Силвер этого уже не видела. У нее громко стучало в висках. Вскочив на ноги, она бросилась к ручью, моля Бога, чтобы ей удалось спасти свои любимые саженцы лаванды.

В правом ботинке у него была дыра. Силвер это хорошо запомнила. Она выплеснула на кусты последнее ведро воды. От едкого дыма у нее щипало глаза. Перед ее внутренним взором до сих пор стоял его пыльный, рваный ботинок.

Если бы не эта дыра, то он сошел бы за джентльмена. Может, он просто ее пугал. Не исключено, что он отнесется к этому делу так же, как к своему гардеробу. И скоро обо всем забудет.

Она подавила рыдание. Нечего даже и надеяться на это! Они пришли с какой-то определенной целью и не успокоятся, пока не добьются своего.

Но за что?

И тут она забыла о дырявом ботинке. Лиловые поля вдруг словно посходили с ума и начали вращаться вокруг нее. Цветочные кусты кружились все быстрее и быстрее, уже нельзя было отличить розовый куст от лавандового. И внезапно наступила темнота.

– Сил, очнись!

Руки. Ее кто-то тряс. Изо всех сил. Она лежала на холодной земле. На твердых камнях.

– О Господи, Сил, скажи, что случилось?

Силвер медленно подняла веки. Она облизала губы и почувствовала вкус крови. Голова у нее ныла так, словно на нее высыпали целую бочку кирпичей.

«Даем вам на все про все ровно семь дней, мисс Сен-Клер. Запомните хорошенько». Она была бледна как полотно.

– Брэм, это ты? Ты в порядке? – Силвер протянула к нему руки, желая убедиться, что мальчик цел и невредим.

Он был цел, но, по-видимому, очень напуган.

– Конечно, со мной все нормально! Но кто-то сжег половину лавандовых саженцев и сровнял два розовых куста с землей!

Силвер с трудом удалось сесть. Брэм присел рядом с ней. – Глаза его были широко распахнуты.

– Черт возьми, Сил, что с твоей головой?

По дрожи в его голосе она поняла, что выглядит ужасно. Да и чувствовала она себя тоже отвратительно. У нее ныло все тело. Она сидела, скрестив на груди руки, и пыталась найти объяснение такой чудовищной жестокости.

«В следующий раз все ваши цветочки будут гореть алым пламенем».

Но за что же, Господи? Почему?

Брэм дотронулся до ее содранной в кровь щеки:

– Кто это сделал, Сил?

Его голос дрожал. Голос мальчишки, который хочет вырасти за одну ночь и стать мужчиной.

Она не ответила. Он еще плотнее сжал кулаки.

– Я делал наброски образцов разных растений в Уолдон-Холле и вдруг смотрю – дым. Я сразу побежал тебя искать.

– Не стоило тебе ходить в Уолдон-Холл, Брэм. Ты же знаешь, что эта земля больше не наша. Я ведь говорила тебе, что теперь все стало по-другому. Ты... мы... Мы больше не можем ходить, где нам вздумается, – машинально объясняла Силвер. – Даже если кажется, что владельца никогда не бывает дома, это еще ничего не значит...

Брэм смотрел на нее так, словно она покрылась зеленой чешуей или вдруг начала изъясняться по-китайски.

– Что здесь произошло, Сил? Хватит уже об Уолдон-Холле и о его таинственном владельце!

Силвер колебалась. Как бы ему обо всем рассказать, чтобы он не очень испугался?

– Н-ничего особенного. – Она медленно поднялась на ноги. – Просто вышла ошибка.

– Ошибка? – Мальчик сжал испачканные землей руки в кулаки. – Не ври мне, Сил!

Силвер изобразила на лице подобие улыбки:

– Я говорю правду, Брэм. Я просто хотела сжечь часть новых саженцев. Те, которые были больные, помнишь? И попросила нескольких крестьян помочь мне. – На секунду ее взгляд застыл. – Но похоже, они сожгли не те растения.

– И за работой они, сами того не заметив, столкнули тебя на землю, да так, что ты разбила себе всю голову в кровь? Логично, ничего не скажешь. – Брэм до того сильно стиснул кулаки, что у него побелели костяшки пальцев. – Просто удивительно: и как мне это сразу в голову не пришло?

– Брэм, прошу тебя! Ты меня не...

Он вскочил на ноги, вытянувшись во все пять футов своего небольшого роста. В его юной душе бушевали нешуточные страсти.

– Да, ты права: я ничего не понял! Я представления не имею, что тут произошло на самом деле. Я не воспринимаю то, о чем ты бормочешь. И мне уж совсем неясно, почему ты мне лжешь!

Силвер посмотрела на него. Он стоял, уперев руки в бока. Его каштановые волосы были растрепаны. Какой же он бледный! И худой. Но в его глазах горел огонь, и упрямая челюсть выдавала представителя отважного рода Сен-Клеров.

Ей придется рассказать ему все. В конце концов, он имеет право это знать. Ведь Лэвиндер-Клоуз принадлежит скорее ее брату, чем ей. Она будет распоряжаться фермой лишь до его совершеннолетия.

Она вздохнула и бессильно уронила руки:

– Их было четверо. Я... я не знаю, были ли это те же самые люди, что преследовали меня прошлой ночью, когда я возвращалась из Кингсдон-Кросса, или нет.

Брэм нахмурился:

– Так я и знал, что что-то случилось. А ты мне и тогда ни о чем не сказала.

– Я не хотела тебя расстраивать. Я и подумать не могла, что они явятся сюда. А эти, которые пришли сегодня, сказали мне, что мы должны уйти отсюда. Все. Иначе нас ждут крупные неприятности. – Силвер наподдала обгорелым ботинком груду обуглившихся ветвей – все, что осталось от пышного куста лаванды. – Вроде этой.

У Брэма заблестели глаза. Он посмотрел сначала на Силвер, потом на сгоревший куст.

– А что им от нас надо?

Он выругался. Силвер даже не догадывалась, что он знает такие слова. Затем он усмехнулся и бросил на нее извиняющийся взгляд. В нем сквозила самоуверенность мальчика.

– Ну ничего. Мы им покажем! Тинкер и я спустим на них Кромвеля. – Он нагнулся и погладил огромную пиренейскую овчарку, что жалась к его ногам. – Мы подстроим им столько ловушек, что эти свиньи пожалеют, что к нам сунулись.

В глазах его сверкал задор, предвкушение битвы.

Он снова стал мальчишкой. Обыкновенным подростком с тысячью неосуществимых планов и радужным взглядом на мир.

Силвер вздохнула и вынула из волос обломанную ветку лаванды. Она с трудом сдержала стон: у нее отчаянно ныли руки и ноги. «Если бы все было так просто, как представляется Брэму», – устало подумала она.

Крупная желтая овчарка, сидящая рядом с мальчиком, радостно гавкнула и начала бить по земле пушистым хвостом. Тук-тук. Тук-тук.

«Точно так же колотится сейчас мое сердце», – подумалось Силвер.

Через миг на вершине холма появилась долговязая фигура Тинкера. Он очень странно смотрелся в окружении розовых и лавандовых кустов. Кромвель разразился радостным лаем.

– Эй, вы, что здесь происходит? Я был в долине, вдруг увидел дым, и... – Внезапно старый слуга умолк. Он заметил, что белая рубашка Силвер порвана и рукав ее испачкан грязью. Еще он заметил засохшую струйку крови на ее правом виске. – Клянусь Богом, я убью его! Я выслежу этого мерзавца и разрублю его на мелкие кусочки. Я свяжу ему руки, вздерну на веревке и...

– Тинкер, это не то, что ты думаешь, – поспешно сказала Силвер. Брэм был еще слишком мал, чтобы знать о некоторых вещах, например, о том, что похотливый сэр Чарлз Миллбэнк настойчиво домогается сестры своей жены. – Их было четверо. Я не знаю, кто они. – Не сводя с Тинкера глаз, она ждала, пока он переварит эту информацию. – Они сказали, чтобы мы убирались из Лэвиндер-Клоуза.

Тинкер открыл и снова закрыл рот. Нахмурившись, он созерцал окружавшее их пепелище. От обгорелых кустов все еще шел дым.

– Какие храбрецы: решиться вчетвером напасть на десяток лавандовых кустиков и беззащитную женщину! – Он пнул ногой тлеющий обгорелый пенек. – Непонятно только, зачем им это нужно.

Силвер обняла Брэма за плечи.

– Похоже, в этом году мы должны собрать самый лучший за много лет урожай. Может, они хотят контролировать наш участок и получать доходы.

– Возможно. – Старик нахмурился. – Кто их знает?

Силвер вглядывалась в его старческое, морщинистое лицо: со дня смерти ее отца Тинкер был ее слугой, партнером и поверенным во всех ее делах. Как бы ей хотелось узнать, о чем он сейчас думает! Но Тинкер ничего не говорил, а у нее самой голова раскалывалась от боли. Даже на ногах она держалась с трудом. Она пошатнулась, Тинкер подошел и взял ее под руку.

Силвер глубоко вздохнула.

– Какие бы козни они нам ни строили, мы не уедем отсюда, – твердо сказала она. – Это все, что оставили нам наши родители, и ферму у нас никто не отнимет. Никогда.

Брэм кивнул. Он изо всех сил старался держаться как взрослый. Пытался не смотреть на изодранное в кровь лицо сестры. Хотел казаться уверенным, а выглядел насмерть перепуганным.

Силвер погладила его по руке:

– Это я тебе обещаю, дорогой. А теперь давайте пойдем домой и обсудим, как нам быть.

Большая пиренейская овчарка встрепенулась и залилась радостным лаем. Взявшись за руки, они направились к дому. Кроваво-красное солнце скрылось за вершиной холма.

Ночь уже готова была раскинуть над цветущими полями свое огромное покрывало, сотканное из непроницаемой мглы.

Глава 4

Луна скрылась за облаками. На вересковой пустоши одинокий всадник затаился в густых зарослях утесника на вершине холма, с которого хорошо просматривалась дорога на Норидж. Он чутко вслушивался в темноту ночи: не раздастся ли скрип колес приближающейся кареты?

Но пока повсюду царило безмолвие.

Одетый в черное всадник соскользнул на землю и приник ухом к песчаной земле. Когда он услышал далекий гул, его губы расплылись в улыбке.

– Наш голубок спешит к нам на легких крыльях, Дьявол. Теперь он от нас, полагаю, мили за четыре. Надо поторапливаться.

Разбойник закинул поводья Дьявола на росший неподалеку разлапистый тисовый куст и окинул взглядом долину.

Упавшее бревно лежало там, где он его оставил. Он выволок его на дорогу и положил на самом видном месте, позаботившись о том, чтобы оно оказалось точно на пути у экипажа.

С улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, этот бич Норфолка снова сел на своего коня. Он осмотрел пистолеты и потуже затянул ремни седельной сумки. Проверил ружье, висевшее в кожаном футляре на луке седла. Он уже заканчивал осмотр, когда с другой стороны на холм взошел его седовласый сообщник, лицо которого скрывал черный шарф.

– Как же я рад, что ты согласился помочь мне, друг!

– Хм... Если бы я тебя не любил так сильно, то первым делом всадил бы пулю в твою ухмыляющуюся физиономию, мой мальчик. Ведь должен же хоть кто-нибудь преподать тебе хороший урок!

Разбойник лишь рассмеялся. Его янтарные глаза блеснули. Он скинул с лица маску и стал ждать, вглядываясь в темноту.

Ровно через восемь минут на песчаную дорогу из-за поворота вынырнула карета, направляющаяся на север, очевидно, в сторону Кингз-Линна. На задворках ее стоял вооруженный охранник. Рядом с кучером тоже висело ружье.

Было видно, что они застраховались ото всех неожиданностей. Блэквуд обнял одетой в перчатку рукой Дьявола за шею. Он поспешно разрабатывал план действий. Вдруг из его карманов высунулись две мордочки.

– Еще не время, мои красавцы, – прошептал он и засунул двух хорьков обратно в их безопасное укрытие.

Тут кучер заметил бревно, лежавшее поперек дороги, и притормозил. Разбойник только этого и ждал. Тормоза кареты взвизгнули, задев обода колес, охранник соскочил на землю, а Блэквуд, сделав знак Джонасу, пустил Дьявола вскачь вниз с холма.

Его ружье поблескивало при свете луны.

– Неудачная ночь для путешествий, милостивые господа. Чем могу вам помочь?

– Боже милостивый, да ведь это сам Блэквуд! – Кучер так и застыл: он словно прирос к сиденью. Охранник же, напротив, быстро повернулся и взял его на мушку.

Один хладнокровный выстрел разбойника – и ружье выпало у него из рук.

– Не советую этого делать, друг мой. Вам лучше слушаться меня во всем, а не то следующий кусок свинца застрянет у вас промеж глаз. Сейчас вы бросите ружья на землю. А ты, кучер, медленно спустишься по ступенькам кареты. Потом вы оба ляжете на землю ничком. Если хоть в чем-то ослушаетесь меня, то горько пожалеете об этом.

С другой стороны к карете приблизился Джонас. Он направил свой пистолет на охранника, который, послушавшись приказа, бросил ружье и упал ничком на землю. Парализованный страхом кучер последовал его примеру. Джонас схватил вожжи и вскочил на место кучера. На всякий случай все это время он не выпускал из рук пистолета.

– Вы проявили себя молодцами, друзья мои. А теперь я хочу поближе познакомиться с вашими пассажирами.

С этими словами разбойник расстегнул карман. Два хорька тут же соскочили на землю. С улыбкой он наблюдал за тем, как гибкие зверьки, скользнув по земле, скрылись под экипажем. Только после этого Блэквуд направил Дьявола к карете. Он прижал пистолет к окну. Внутри кто-то отчаянно дергал занавеску.

– Откройте дверь!

В ответ ни звука. Занавеска перестала дергаться.

– Значит, вы не желаете по-хорошему? – Блэквуд развернул Дьявола и навел пистолет на кучера. – Сколько у тебя в карете пассажиров? Отвечай!

– Т-трое.

– Мужчин? Женщин?

– Один м-мужчина. А остальные женщины, сэр.

Вдруг из кареты раздался пронзительный визг. Дверь распахнулась, и из нее появилась довольно упитанная и чрезмерно нарумяненная дама. Она прижимала руку к тяжело вздымавшейся груди.

– Чудовище! Это крыса, крыса с огромными зубищами, говорю вам! Не стреляйте в меня, сэр. Я отдам вам все, что хотите, только избавьте меня от этой жуткой твари!

Еле заметно улыбаясь, Блэквуд сделал знак женщине лечь на землю рядом с кучером. В дверном проеме появилась еще одна дама. На голове у нее красовалась шляпа с перьями, а на гордо расправленные плечи была накинута чудесная шаль из нориджского шелка.

– Я безоружна, сэр. Прошу вас, не стреляйте в меня.

– Я не стреляю в невинных женщин.

Женщина бросила на него подозрительный взгляд и захлопнула свой ридикюль.

– Откуда я знаю, можно ли вам доверять?

– Ни откуда. А теперь ложитесь на землю рядом с вашей подругой.

Дама в перьях фыркнула:

– Она мне никакая не подруга, уверяю вас.

Значит, ей крупно повезло, подумал разбойник.

– Кроме того, мне не хочется пачкать платье. Я предпочла бы постоять.

– Увы, то, чему вы отдаете предпочтение, меня мало интересует.

– Да как вы смеете?! Да вы самый ужасный, наглый...

Неожиданно у нее на плече появилась темная тень. Острые маленькие зубки мгновенно перегрызли тесемки ее ридикюля, и тот упал на землю. Хорек спрыгнул вниз и зажал его в зубах.

– Молодец, мой хороший! Теперь иди ко мне.

Громко попискивая, дрессированный зверек пробежал по земле, взлетел на спину Дьявола и скрылся в кармане у хозяина.

– Ах ты, ворюга, будь ты проклят! Да я... я на тебя в суд подам! – От злости женщина почти визжала. – Когда тебя вздернут на виселице, я буду стоять рядом и смеяться, слышишь?

Блэквуд лишь прищелкнул языком:

– Ай-ай-ай, такая благородная, воспитанная дама, а так выражается! – Затем голос его вновь стал жестким. – А теперь быстро ложитесь на землю. А не то я всажу пулю в ваши гордые белые плечики.

Женщина чуть не задохнулась от возмущения.

Бросив беглый, нерешительный взгляд внутрь кареты, она снова обернулась к нему. Внезапно ее поведение в корне изменилось. Рука ее скользнула к шее и отвела шелковые складки на шали так, что взгляду предстало ее более чем нескромное декольте.

– Вообще-то, по некотором размышлении, я считаю, что нам удастся договориться, сэр. Давайте обсудим, как сделать так, чтобы интересы каждого из нас были соблюдены и каждый оказался в выигрыше.

Она прижимала свою белую руку к пышной груди, которую едва скрывал тонкий муслин платья.

– Да неужели? И что же вы хотите предложить мне взамен, мадам?

Глаза женщины заблестели. Потупившись, она окинула разбойника взглядом с головы, которую скрывала маска, до ног, обутых в черные ботинки.

– Оставляю выбор за вами, милорд.

Блэквуду стало противно.

– Приношу вам тысячу извинений, но, боюсь, придется мне отказаться от столь лестного предложения. – Он сделал знак пистолетом. – Ну-ка, быстро на землю, пока я окончательно не потерял терпение.

Лицо женщины скривилось от ярости. Подобрав юбки и что-то возмущенно бубня себе под нос, она спустилась по ступенькам кареты и присоединилась к остальным.

– Очень хорошо. Передайте от меня поклон вашей наставнице, обучавшей вас азам этикета.

Злой женский голос сообщил разбойнику, куда он может засунуть свои поклоны. Блэквуд негромко рассмеялся. Затем сурово сжал рот.

– Ну а теперь посмотрим на нашего последнего пассажира. – Он направил пистолет на темный просвет распахнутой двери. – Вылезайте-ка наружу! А то этот спектакль уже начинает мне надоедать.

В дверном проеме появилось лицо мужчины. Его пиджак был явно вестонского покроя, а новые ботинки блестели так, что в душу закрадывалось подозрение: уж не подбавляет ли он в ваксу, когда их чистит, шампанское? У него было длинное высокомерное лицо, худобу которого подчеркивал орлиный нос.

Он принюхался и небрежно помахал в воздухе платком из бельгийского шелка, словно разгонял неприятный запах. Однако в его взоре, которым он окинул Блэквуда и четырех людей, лежавших на земле, сквозили хитрость и самое пристальное внимание.

– Похоже, мне наконец-то выпала высокая честь встретиться со знаменитым разбойником.

Блэквуд, сидевший верхом на Дьяволе, отвесил ему ироничный поклон:

– А с кем я имею честь разговаривать, сэр?

– Не думаю, что мое имя заинтересует вас, – холодно ответил ему мужчина.

При свете луны блеснул металл.

– У меня на этот счет другое мнение. Итак, повторяю: с кем я разговариваю?

– Я Ренвик, черт бы вас побрал. Лорд Ренвик.

На губах Блэквуда заиграла легкая улыбка.

– И вы полагаете, что этот титул должен произвести на меня впечатление? – Он беспечно откинулся в седле. – Ну ладно. Можете присоединиться к своим спутникам, лорд Ренвик.

Мужчина ухмыльнулся. Его правая рука потянулась к карману.

Дымящийся кусок свинца продырявил стену кареты всего в дюйме от головы Ренвика.

– Это было ошибкой с вашей стороны, дорогой лорд. Еще одно такое движение, и моя пуля точно попадет в цель, да так, что вам больше уже не придется шевелиться. А теперь спускайтесь вниз.

Обдав Блэквуда ледяным презрением истинного аристократа, путник вышел из кареты и лег на землю, как ему приказывали. Под пристальным взглядом своего помощника Блэквуд спешился и зашел в карету. Он ощупал бархатные подушки для сидений, но ничего не нашел. Вдруг где-то внизу, в тени, послышался пронзительный, взволнованный писк.

– Что ты нашел, мой маленький?

На мгновение к его руке прикоснулась маленькая лохматая мордочка, затем зверек снова спрыгнул на пол. Блэквуд тщательно ощупал деревянные сиденья и обнаружил плохо пригнанную доску.

– Молодец! А открыть ее сможешь?

В ответ хорек принялся царапать кусок металла, выступавший из-под пола. Наконец доска скрипнула и поддалась. Оказалось, что в глубине сиденья был оборудован тайник. Внутри Блэквуд нашел пару заряженных пистолетов, кожаный мешок и кошелек, набитый золотыми соверенами.

Больше всего Блэквуда заинтересовал мешок. У Ренвика были связи с Адмиралтейством, и он имел доступ к военным тайнам. Если бы Блэквуду пришлось торговаться за свою жизнь, такая информация пришлась бы очень кстати. Но сейчас не было времени изучать содержимое мешка. С суровой улыбкой разбойник спрятал свою добычу под плащ и погладил хорька по гладкой шерстке:

– А теперь полезай ко мне в карман, негодник. Хватит пугать невинных пассажиров.

Подобрав зверька, разбойник засунул его в карман напротив того, где сидел его товарищ. После чего вышел наружу. Ренвик бросил на него ледяной взгляд:

– Зря только старался, злодей. Не так я глуп, чтобы возить с собой ценности.

– Вы совершенно правы, – пожал плечами Блэквуд. – Теперь я оценил ваш ум, милорд. Вы очень умело меня надули, ничего не скажешь. Вижу, что мне придется проявить куда больше ума и сноровки, если я хочу вас перехитрить.

Отвесив лорду низкий поклон, он отвернулся. Вдруг его сообщник крикнул:

– Берегись!

Разбойник успел увернуться: пуля просвистела у него над плечом. Но в тот же самый миг из второго ствола пистолета, который Ренвик прятал в рукаве, вылетела другая пуля.

Ребра Блэквуда словно обожгло пламенем. Ругнувшись, он выстрелил из своего пистолета в Ренвика, и оружие выпало у того из рук.

– Очень неразумно с вашей стороны, милорд.

– Единственно неразумным было то, что я плохо прицелился, подонок! Будь у меня другой пистолет, я бы выстрелил в тебя еще раз, не раздумывая!

Блэквуд вскинул брови. Не говоря ни слова, он вынул из-под плаща кошелек с деньгами, что нашел в карете. В нем весело позвякивали монетки.

– Черт возьми, как ты его нашел?

– В этом не моя заслуга. – Из карманов Блэквуда высунулись две острые мордочки. Усы их смешно топорщились, бусинки глаз ярко блестели. – Поклонитесь-ка, красавцы мои.

– Боже мой, это еще что за...

– Представляю: лорд Ренвик, мои маленькие. И вы, милорд, тоже знакомьтесь: Отдайка, Кошелек – самые опасные разбойники в Норфолке. – На мгновение губы Блэквуда растянулись в улыбке, в свете луны на них блеснул шрам. – После меня, разумеется. А теперь, боюсь, придется нам одолжить вашу карету. – Блэквуд оглянулся на своего сообщника. – Привяжи свою лошадь сзади – ты будешь править.

– Но вы не можете! – зашипела женщина в красных перьях. – Мы же застрянем здесь на несколько часов! Может, даже на всю ночь!

– Вероятнее всего, мадам, – спокойно отозвался он. – Очень немногие люди отваживаются заезжать на Блэквудскую пустошь с наступлением темноты. По крайней мере честные господа.

По ребрам его струилась кровь, весь бок словно разрывался от боли. Его захлестнула волна дурноты. Нужно спешить.

– Очень рад был с вами встретиться. Надеюсь, вы хорошо проведете эту ночь.

Ренвик сжал кулаки. Он отчаянно ругался, пока разбойник залезал на коня:

– Я тебе покажу, свинья! Не успокоюсь, пока тебя не разыщу. На этот раз ты зашел слишком далеко. Вмешиваться в тайные дела Короны! Но ты об этом сильно пожалеешь, если, конечно, доживешь!

– Думаю, что в этом вы ошибаетесь, милорд, – почти ласково отозвался Блэквуд. – И еще я надеюсь, что лежание на холодной земле не вызовет у вас приступа подагры.

– Не вызовет приступа... – Ренвик набрал в легкие побольше воздуху. – Да что ты знаешь о моей подагре, скотина?

– Полагаю, все, что только можно о ней знать, равно как о многих других ваших секретах. Но луна уже почти в зените. Позвольте мне откланяться.

Ридикюль миледи взлетел в воздух и приземлился у самых копыт Дьявола.

– Я еще не настолько низко пал, чтобы отбирать побрякушки у женщин, мадам. Особенно если эти побрякушки – никчемные подделки.

Ренвик бросил на свою спутницу злобный взгляд. Та покраснела.

– Да что он в этом понимает? Здесь все украшения, которые вы мне подарили, милорд. Сами проверьте.

– Именно это я и сделаю, любовь моя. Можете не сомневаться. – В голосе Ренвика был лед.

Тем временем помощник Блэквуда занял место кучера и уже натянул поводья.

– Леди и джентльмены. – Грабитель с большой дороги отвесил всем подчеркнуто вежливый поклон. – Желаю вам насладиться красотами норфолкской ночи. От кого-то я слышал, что небо здесь кажется бездонным. Надеюсь, вы вволю им налюбуетесь, пока будете добираться до ближайшей деревушки. – Блэквуд улыбнулся и пустил Дьявола галопом.

Глава 5

Силвер вздохнула и откинула с лица непокорную прядку рыжевато-русых волос. Перед ней в ряд стояли две дюжины бутылочек с лавандовым маслом. Бледно-золотистая жидкость в них поблескивала при свете лампы, и сразу было видно, что масло это отличного качества. За них хорошо заплатят лучшие торговые дома Лондона: Лэвиндер-Клоуз уже несколько лет снабжал их продукцией, которую те использовали в солях для ванн, тониках, пудре и духах.

Через прозрачные стены оранжереи было видно, как сиреневые сумерки заливают долину.

Силвер вглядывалась в темноту: вот на Хайроуд появились огоньки. Вероятно, это карета, а может, и всадник, который решил разогнать мрак с помощью фонарика.

Вздохнув, она снова повернулась к заваленному всяким хламом столу.

Она и Тинкер предприняли кое-какие меры предосторожности на случай возвращения той четверки, что недавно так бесцеремонно вторглась в ее владения. В следующий раз у них уже не получится застать обитателей Лэвиндер-Клоуза безоружными!

Впрочем, сейчас Силвер не давало покоя другое ощущение: ей казалось, что она оставила на участке что-то незавершенным, упустила из виду нечто очень важное.

Нахмурившись, она рассматривала рабочий кабинет: место, где отец проводил все свои опыты и где им был приготовлен первый флакончик знаменитого ароматического масла. Именно здесь Уильям и Сара Сен-Клер смешали свои образцы духов и получили аромат, известный как «Мильфлер».

Как же так получилось, что столь пунктуальный человек, как их отец, не оставил детям никаких записей?

Силвер погладила рукой отполированный дубовый стол, за которым он некогда работал, – это движение уже вошло у нее в привычку. Она много раз обыскивала все ящики стола, но никогда ничего не находила, кроме пыли. Где же записи, которые он так тщательно вел? Где списки ароматических масел и редких смол, с которыми он экспериментировал при создании «Мильфлера»?

У судьи на все был простой ответ. Когда-то, покачав головой, он сказал им, что Сен-Клер был очень скрытным человеком и никому не хотел доверять своих открытий. Но Силвер не желала в это верить. Наверняка этому было какое-то другое объяснение, но, сколько бы она ни старалась выяснить какое, ей так это и не удавалось.

Вдруг ее охватил гнев. Несмотря на то что в этом году они собрали отличный урожай, им все равно не выбраться из нужды. Цены на топливо возросли, и найти опытных сезонных работников тоже ох как не просто! Да тут еще эти шантажисты...

Силвер, продолжая злиться, уставилась на молочно-белые лепестки камелии. Надо бы успокоиться. Но ни при каких обстоятельствах она не попросит сэра Чарлза Миллбэнка о помощи. Не видать этому змею подколодному Лэвиндер-Клоуза! Только через ее труп!

Силвер ругнулась сквозь зубы и наградила прекрасный антикварный письменный стол мощным пинком: словом, в этот момент она повела себя совсем не так, как подобает истинной леди.

Сорвав таким образом свою злость, она вдруг увидела нечто, что заставило ее удивленно захлопать глазами. Ей это показалось, или стол на самом деле повернулся под другим углом? Нахмурившись, она нагнулась поближе, чтобы хорошенько рассмотреть этот феномен.

Действительно, левая задняя ножка накренилась.

Смахнув в сторону веточку жасмина, Силвер провела рукой по задней стороне стола, но ничего не нащупала, кроме полированного дуба. И только тогда она сообразила: накренился не стол, а пол.

Должно быть, из-за ее пинка разболталась какая-то ветхая половица. Задыхаясь от волнения, Силвер отодвинула стол к стене и потянула вверх шаткую половицу норфолкского производства, расположенную прямо под ним.

Внизу оказался тайник глубиной примерно в шесть дюймов.

По телу у нее забегали мурашки. Неужели она наконец-то отыскала ответ на тысячу вопросов, не дававших ей покоя со дня смерти отца?

Первым делом она нашла сумку из клеенки. Затем – шкатулку из черного дерева, отделанную слоновой костью. Шкатулка была засунута в самую глубь дыры и покрылась толстым слоем пыли. Дрожащими пальцами Силвер открыла клеенчатую сумку.

Записи о семенах и даты их высадки, сделанные аккуратным почерком отца, вывалились на пол. Для нее они ценились на вес золота. Да эти записи, наверное, он вел лет десять! «Но рецепта «Мильфлера» среди них, похоже, нет», – подумала она, и ее гладкий лоб прорезала морщинка.

Потом взгляд Силвер упал на шкатулку. Чудесное эбеновое дерево покрылось пылью, а латунные стерженьки на крышке поросли плесенью. Затаив дыхание, она открыла замочек. Внутри, на крошечной бархатной подушечке, лежала небольшая записная книжка. Кожаный переплет ее потрескался от ветхости, а страницы пожелтели.

Да это же личный дневник ее отца! Силвер хорошо помнила, как он сидел над этими страницами, наморщив лоб, и грыз перо.

У нее учащенно забилось сердце. Она открыла тяжелый тисненый переплет, нашла первую страницу и принялась читать...

«Полночь.

Луна на ущербе.

Я пишу это, сидя за столом, и слушаю вздохи ветра, который проносится над лавандовыми кустами. Окна рабочего кабинета открыты, и до меня доносится пряный, бархатный аромат ночи. Когда Сара была жива, она тоже любила здесь сидеть. Она была способна по едва уловимому запаху определить, какие цветы уже распустились. Такой она была, моя Сара.

Попробую-ка и я сыграть в эту игру. Так... я чувствую резкий, сладкий запах лаванды и чистое, нежное благоухание фиалок. Распустились жасмин и жимолость, да еще с ручья доносится едва уловимый, сумрачный запах дубового лишайника.

Что-то у меня не очень хорошо получается. А Сара могла определить даже вид семян, из которых выросли эти растения, и то, как давно они цветут. Ей ничего не стоило отличить сорт stoechas от augustifolia или от dentana, она моментально говорила, какого сорта лаванда: из Хитчемали она, из провинций ли, или с холмов далекой Греции.

Боже мой, как же я по ней скучаю, особенно теперь, когда весь мир переполняют летние запахи! Цветы апельсинового дерева, жасмин и розмарин напоминают мне о той, которую я потерял.

Я точно знаю, что ее убили. Я ясно понял это только теперь, когда уже слишком поздно. Они убили мою любимую Сару, потому что я не захотел пойти им на уступки. Я был по уши влюбленным придурком и свято верил в собственную непобедимость. Ведь я мог бы, мог спасти ее!

Но я не сумел этого сделать.

А теперь, Господи, теперь они снова вернулись. На прошлой неделе я получил еще одно письмо...»

На этом запись обрывалась, точнее, заканчивалась огромной чернильной кляксой. Даты не было.

Силвер уставилась на лист бумаги. Буквы расплывались у нее перед глазами. Значит, ее отец все-таки подвергался опасности. Так вот почему он был так молчалив последние месяцы жизни: он был перепуган не на шутку, но старался скрыть это от них с Брэмом.

А потом он в последний раз отправился за границу собирать редкие сорта лаванды. Когда он вернулся, он выглядел гораздо спокойнее – почти таким же, каким был до того, как умерла мать.

Но душе его не было покоя, как казалось на первый взгляд.

Через несколько недель после того, как он вернулся, его тело обнаружили в ледохранилище. В его окоченевших пальцах была зажата записка: в ней он просил прощения у своих детей. Судья решил, что это самоубийство чистой воды.

Но Силвер он в этом так и не смог убедить. Как же она скучала по отцу, известному своими чудачествами! Он знал и любил каждый цветочек, каждую веточку, росшую на этих холмах.

Теперь Силвер открылась жестокая правда: оба ее родителя были убиты преступниками, которым для каких-то грязных делишек потребовалось содействие Сен-Клера.

Эта мысль болью отозвалась в сердце Силвер.

Она смахнула набежавшую слезинку. Может быть, прочитав эти записки, они с Брэмом смогут воссоздать рецепт «Мильфлера», узнают, кто убил их родителей, и...

Вдруг со стороны дальней стены кабинета послышался скрип. Она поспешно засунула шкатулку обратно в тайник, закрыла дыру половицей и придвинула стол на его прежнее место.

Затем произошло нечто, заставившее Силвер взвизгнуть. Пробив стеклянную стену теплицы, в комнату влетел какой-то предмет. Предмет этот оказался кирпичом, к которому был привязан обрывок бумаги.

Записка была ужасающе короткой: «Следующим будет мальчишка».

Блэквуд направил своего коня к темному гребню холмов, окаймлявшему вересковую пустошь. На самом высоком холме он остановился и расстегнул кожаную сумку, перекинутую через седло.

При свете луны разбойник развернул послание в военно-морской департамент, то самое, которое он нашел в карете лорда Ренвика.

Наморщив лоб, разглядывал он строгие цифры долгот и широт, указывающие местоположение разных торговых и пассажирских судов, совершающих плавание через пролив Ла-Манш, к южному берегу Франции и к далекой Испании. Казалось бы, это послание не содержало никаких особенно важных сведений. Самый обыкновенный список навигационных маршрутов – так по крайней мере представлялось неискушенному взгляду.

Но что-то в этих цифрах заинтересовало разбойника. Он хорошо знал эту часть моря. На своем веку ему тоже пришлось отведать соленой морской водички на вкус и хорошенько подрожать, когда накатывал девятый вал. С тех пор минуло уже пять лет, но память была свежа. Большая часть цифр служили координатами судов, швартовавшихся вдоль побережий Испании и Португалии, а также находившихся южнее, у Гибралтарского пролива.

Но это, несомненно, были не просто координаты судов. В душе у Блэквуда шевельнулись какие-то полузабытые воспоминания, неясные предчувствия, но он, как ни старался, так и не смог догадаться, в чем тут дело.

С мрачным видом он запихнул бумаги обратно в сумку и погладил блестящую шею Дьявола одетой в перчатку рукой.

Боль в его груди почти затихла. Ему удалось остановить кровь с помощью платка, и он отослал Джонаса, дав ему поручение поставить карету лорда Ренвика на главной улице Кингсдон-Кросса. Когда карету найдут, то непременно вышлют кого-нибудь на поиски путников. А пока лорд и обе дамы могут развлекать себя, как сочтут нужным.

Вдруг Дьявол вскинул голову и тревожно заржал.

Разбойник выругался про себя и скинул маску, предоставив прохладному ветерку овевать его разгоряченные щеки. Небо на востоке уже подернулось серой дымкой; звезды начали понемногу меркнуть.

Еще час – и начнется рассвет.

Рассвет. Это значит – еще один день горечи и сожалений. Еще один день без надежды, который ни на шаг не приблизит его к главной цели всей его жизни – отмщению, ибо он мог свободно действовать только по ночам. Он снова негромко выругался и пришпорил коня.

Настала пора возвращаться.

Пора прекратить на время этот опасный маскарад и вернуться в Уолдон-Холл, провести еще один день в сих безопасных хоромах.

Но он почему-то этого не сделал. Вместо Уолдон-Холла всадник повернул на юг.

Любуясь подернутыми мглой холмами, он думал о юности, о девушке с золотисто-зелеными глазами и губами, подобными малиновому шелку. От нее ему нечего ждать, кроме беды. Ее нужно забыть.

Ругнувшись в последний раз, Блэквуд развернул Дьявола по направлению к Кингсдон-Кроссу. В конце концов, на свете есть и другие женщины, которые ценят более вульгарные радости жизни. Других разбойник с большой дороги и не достоин.

Нужно во что бы то ни стало попытаться ее забыть.

А он знал только единственный способ это сделать.

В кабачке «Привал странника» царила обычная атмосфера: здесь было, как всегда, сильно накурено, дурно пахло плохими закусками, но зато все очень дешево.

Раньше Блэквуду это даже нравилось: он привык к таким заведениям. Здесь никто не задавал лишних вопросов, лиц было не разглядеть в сигаретном дыму, единственный звук, который тут почитался, – звон золотых гиней. Во время предыдущих визитов сюда он выдавал себя за военного в отставке, и пока никто его ни о чем не расспрашивал.

Но сегодня, проскользнув за покрытый плесенью столик в тускло освещенном углу, он вдруг испытал непонятное чувство тревоги.

– Что закажете, уважаемый? – У хозяина заведения был такой вид, словно он недавно явился с второсортного ринга кулачных боев. Он и правда раньше промышлял этим в Лондоне.

– Бутылку и бокал! – отрезал разбойник и еще ниже надвинул на лицо шляпу.

В ожидании заказа Блэквуд откинулся на спинку стула и принялся разглядывать зал. Здесь обычно собирались батраки, путники и женщины древнейшей профессии, предоставлявшие свои услуги не слишком щепетильной публике трактира.

Это было место, куда ходят выпить и поделиться местными сплетнями. Раньше это Блэквуда никогда не раздражало.

Но сегодня почему-то его охватила злость, хотя он, собственно, затем сюда и пришел, чтобы послушать досужие сплетни. Он хотел узнать, кто оплатил услуги трех головорезов, что позапрошлой ночью скакали в погоне за женщиной по вересковой пустоши. И еще он должен докопаться, почему они преследовали именно ее.

Когда хозяин принес ему заказанную бутылку, он сгорбился, старательно пряча лицо. Наполнив бокал до краев, он выпил его залпом, добавив про себя: «За пару незабываемых золотисто-зеленых глаз!» Бренди приятно согревало внутренности. Блэквуд почти поверил, что ему удастся ее забыть. Он опустошил еще один бокал.

Какая-то женщина, благоухающая на весь трактир духами и чересчур легко одетая, засеменила к нему и оперлась о стол локтем так, что его взору предстал ее роскошный бюст, который грозил, того и гляди, вывалиться из корсета.

– Не помню, чтобы я вас раньше видела, дорогой мой. Впрочем, я и сама здесь недавно. Вы не против, если я составлю вам компанию?

В зале было душно. Бренди уже успело ударить Блэквуду в голову. Он надвинул шляпу еще ниже. Интересно, сможет ли он выудить из своей случайной собеседницы хоть какую-то информацию?

Он улыбнулся ей одними губами, впрочем, едва ли она обратила внимание на эту неискренность.

– Конечно, – негромко сказал он. – А почему бы и нет?

Глава 6

Силвер смотрела на смятый лист бумаги, на котором кривым почерком были написаны эти ужасные слова. Буквы расплывались у нее перед глазами.

«Следующим будет мальчишка».

Боже, они собираются что-то сделать с Брэмом! Если раньше они пугали ее лишь порчей имущества, то теперь угрожают ни в чем не повинному двенадцатилетнему мальчику!

Силвер закусила губу. Полгода назад ее брат чуть не умер и до сих пор окончательно не оправился от болезни. Если они его похитят, то он непременно умрет.

Она не могла рисковать жизнью Брэма.

Да, но как она уедет отсюда сейчас, когда уже так близка к разгадке тайны гибели отца?

Она сердито пнула ногой кирпич. Он заскользил по крупному осколку стекла, как по льду на замерзшем пруду. И вдруг она поняла, что ей нужно делать. Это очень неосмотрительно. Продиктовано отчаянием. Просто безумие. Но выбора не было. У нее это единственный шанс сохранить ферму и спасти Брэма. Бросив последний взгляд на пол и убедившись, что тайник надежно скрыт, она схватила шаль и побежала к дому.

– Что вы надумали?! – Тинкер упер руки в бока и уставился на худенькую девушку, которую он привык считать скорее своей дочерью, нежели хозяйкой. – Да вы с ума сошли, мисс. Я об этом даже слышать не желаю!

Внимание Силвер было целиком поглощено старым сундуком, в котором она рылась.

– Напротив, это великолепная идея, Тинкер. Я все хорошо обдумала и пришла к выводу, что у меня все получится как надо.

– Бедлам у вас выйдет, вот что!

– Вовсе нет. – Силвер высунула из сундука голову. Она отыскала там старое черное платье и плотную вуаль. – Неужели ты не понимаешь, что он безупречно справится с таким делом?

– Этого я отрицать не буду, – мрачно изрек Тинкер. – Боюсь только, что это будет слишком уж безупречно.

– Да ты просто злишься, что не тебе первому пришла в голову эта мысль.

В ответ Тинкер лишь фыркнул, показывая, насколько это обвинение несправедливо.

– А как вы его собираетесь искать? Вряд ли он повесил на дом вывеску.

– Я все продумала, – спокойно ответила Силвер, – и уже составила список.

– Какой еще, к черту, список?

– Перечень самых злачных мест в Кингсдон-Кроссе. Наведаюсь во все, где-нибудь его да найду. Но сперва нужно попытаться поискать его на вересковой пустоши.

– Нет уж, только через мой труп!

Силвер оставила его протест без внимания. Зайдя за занавеску, она сняла с себя батистовую рубашку и натянула через голову черное платье. Оно оказалось немного тесновато, но ничего, сойдет. Ей вдруг стало грустно: как же давно она не носила платьев! Последний раз она надевала платье на похороны отца.

Но теперь не время лить слезы. Нельзя идти на попятную. Лэвиндер-Клоуз – это все, что у них есть, и никто его у них не отнимет, ни силой, ни хитростью! Она дотронулась до синяка, красовавшегося под глазом. Слава Богу, за вуалью его видно не будет.

Она набросила на лицо темную вуаль и вышла из-за занавески.

– Ну, как я выгляжу?

Тинкер нахмурился:

– Как та, кто сама себе госпожа и решила действовать на свой страх и риск.

– Правда? Ну и чудесно. Это поможет в моем предприятии.

– Черта с два. Когда рак на горе свистнет!

– Не выражайся так, Тинкер. Это верный знак того, что ты сердишься.

– Да, я готов рвать и метать и не скрываю этого! Вы, мисс, затеяли авантюру, и я вам не позволю это делать. Мы придумаем что-нибудь еще. Доверьте это дело мне. В конце концов, они дали нам целых три дня на размышление!

Силвер нахмурилась, вспомнив кирпич, что влетел прямо через окно теплицы. Она не стала рассказывать об этом Тинкеру, а то бы он решил взять все в свои руки. Он, конечно, не робкого десятка, но Силвер сомневалась, что он сможет победить в кулачном бою четырех мужчин, которые на два обхвата его шире и в два раза моложе.

Нет, она приняла единственно верное решение. И не имела привычки отступать от задуманного.

– Никуда вы, мисс, не поедете, моя вам в том порука.

Сил вер со вздохом плюхнулась в потертое кресло, стоявшее некогда в гостиной. Когда у них еще была гостиная. И водились деньги. И был большой дом, в котором они чувствовали себя в безопасности.

– Ну ладно, ладно, зануда. Но постарайся придумать что-нибудь побыстрее. У нас мало времени.

– Уж придумаю, не беспокойтесь. – Тинкер поскреб подбородок. – Вообще-то у меня уже есть несколько предложений. Утром мы все обсудим.

– А ты уверен, что мой план...

– Ни слова больше об этой глупости, мисс! Я не потерплю таких разговоров. Теперь, когда ваши родители и дядюшка умерли, за вас с Брэмом отвечаю я. – Тинкер метнул на нее испепеляющий взгляд, – Нравится вам это или нет!

Силвер рассмеялась и погладила старика по жилистой руке.

– Какой же ты злюка, Тинкер. – Ее глаза потемнели и стали совсем зелеными. Теперь они напоминали горное озеро. – Какие же мы с Брэмом счастливчики, что ты у нас есть!

– Да ну вас, мисс Сюзанна Сен-Клер! Вы всегда были способны очаровать любого. – Старик вздохнул. – Мы придумаем, как справиться с этими неприятностями. Только не ходите никуда без меня этой ночью, слышите?

Силвер отвесила ему шуточный поклон:

– Как скажете, ваше высочество. – Но это вовсе не значило, что она стала послушной.

– Ступайте спать, прекрасная фея.

Вдруг Силвер вздрогнула:

– Ты слышишь?

– Что?

– Мне показалось, лает Кромвель. И в хранилище кто-то разговаривает.

Не говоря ни слова, Тинкер повернулся и бросился вниз по лестнице, уже предвкушая, как он придушит обидчиков.

«Ох, это слишком уж просто», – подумала Силвер. Она почувствовала было угрызения совести, но тут же подавила их усилием воли. Пусть совесть сегодня безмолвствует.

Ей предстоит важное дело.

«Ветер опять дует с моря. Он несет с собой запах гари и предвестие бури. Но нельзя отвлекаться. Мне многое нужно еще успеть рассказать, а я чувствую, что времени осталось мало. Скоро, очень скоро они найдут меня.

Моя дорогая Сюзанна, подумай хорошенько надо всем тем, что я тут написал. Эти страницы хранят тайны, и я не осмеливаюсь никому доверить Этот блокнот из страха, что он попадет в руки врагов.

Внимательно прочти эти записки и крепко подумай обо всем, чему я тебя учил. Пропусти каждое слово сквозь сито своего рассудка, как просеивала ты, сидя на моих коленях, плодородную землю Лэвиндер-Клоуза. Ты сама найдешь все ответы, уверяю тебя.

Только храни эту тайну. За нее могут убить. Уже убили».

Глава 7

В вересковой пустоши Блэквуда не оказалось. Не было его и на большой дороге. Следующей ночью она вновь отправилась на поиски, но, пробродив по пустоши два часа, не встретила никого, если не считать перепуганного священника, который торопился домой, в Кингз-Линн.

Значит, нужно искать в городке Кингсдон-Кросс.

Первым пунктом назначения Силвер выбрала широкую поляну на берегу реки. Остановив неподалеку свою небольшую двуколку, она прежде всего проверила, хорошо ли вуаль прикрывает ее лицо, поправила юбки и убедилась в том, что пистолет надежно спрятан в ботинке.

Удостоверившись, что все в полном порядке, она вылезла из двуколки и закинула вожжи на ближайшую изгородь. Она всегда мечтала посмотреть на бой петухов. Почему-то ей казалось, что она получит от этого зрелища огромное удовольствие. Но, пробираясь через толпу, Силвер решила, что, пожалуй, никакой радости ей это не принесет. Она не спеша прокладывала себе путь среди толпы, состоявшей преимущественно из мужчин с суровым выражением лица и женщин, которые были явно не леди.

С арены, окутанной облаком табачного тумана, доносились подбадривающие возгласы вперемешку с ругательствами. Воздух был пропитан смрадом дыма, пыли и крови. Силвер начало подташнивать.

– Могу я вам чем-либо помочь, мисс? – спросил ее высокий однорукий мужчина, который стоял, прислонившись к дереву.

– Думаю, можете. – Бешеные крики, неожиданно донесшиеся с арены, заставили Силвер побледнеть.

– Что, никогда раньше не видели петушиных боев?

– Нет, не имела удовольствия. – Силвер окинула толпу беглым взглядом. На арене какой-то разъяренный петух набросился на своего соперника. Пух и перья летели во все стороны, поляна наполнилась душераздирающими криками.

Силвер сглотнула застрявший в горле комок.

– Я миссис Браун, понимаете ли, вдова Арчибальда Брауна, бывшего владельца крупной лондонской компании «Браун, Браун и Грин». Мой горячо любимый, без времени почивший супруг не довел до конца некое дело по наследованию недвижимости одним человеком, который, как мне сказали, любит такого рода... м-м... развлечения.

– Ну и ну. – Мужчина подозрительно прищурил свои мутные карие глаза.

– К сожалению, мой муж скончался, так и не успев найти наследника.

– И как же зовут этого человека, миссис?

– Блэквуд.

Лицо мужчины вдруг стало суровым.

– Не знаю я его. Никогда о таком не слыхивал.

– Ну что же, – сказала Силвер, отбросив всякое притворство, – мне вполне понятен ваш страх. Ведь человек этот разбойник с большой дороги. Но мой муж, мистер Браун, умер вскоре после того, как одно влиятельное лицо поручило ему вести это дело о наследовании. Очень высокопоставленный клиент. Думаю, мистеру Блэквуду будет небезынтересно об этом узнать. Надеюсь, вы передадите ему то, что я сказала. Если увидите, конечно.

В его проницательных глазах нельзя было прочитать ни «да», ни «нет».

Однако Силвер не собиралась так легко сдаваться.

– Уверена, он будет вам очень признателен. Может, даже вознаградит за услугу.

Его мутные глаза сверкнули.

– Может, оно и так. Если бы я его знал. Заметьте, миссис, я не говорил вам, что с ним знаком.

Силвер захлопнула ридикюль. Шум на арене становился совсем уже невыносимым. Она старалась не думать о кровопролитии, которое там сейчас совершалось.

– Пожалуйста, передайте ему мои слова, если он сегодня сюда заглянет. Я остановлюсь на ночь в «Кресте и шпаге». Раздались громкие крики, оповещавшие о том, что один из пернатых бойцов одержал победу.

– Старик Остроклюв снова выиграл, – сказал мужчина. – Ну, мне пора.

Решив, что с нее на сегодня хватит, Силвер начала пробираться к выходу.

Она не знала, выйдет ли у нее что-нибудь или нет. В одном она была уверена: больше никогда и ни за что не появится на петушиных боях. Как же приятно вдыхать свежий ночной воздух после зловония жестокой утехи! Постепенно в голове у Силвер прояснилось. Пожалуй, Тинкер был прав, подумала она. Разбойника будет не так-то просто найти.

Впрочем, пессимизм был ей несвойственен, и она заставила себя переключиться на другие мысли. Что ни говори, это была отличная идея, и она сделает все, чтобы завершить начатое!

Она остановилась на площади в другом конце города, перед аккуратным домиком, как раз напротив церкви. Был очень поздний час. На улице было мало народу. Окна всех зданий давно уже погасли, лишь фасад этого дома освещала пара резных золоченых фонарей.

В их неровном свете Силвер разглядела дежурившего на крыльце дюжего молодца с носом картошкой и решила, что не стоит даже пытаться проникнуть с парадного входа. Как раз в это время к черному ходу завернула подвода с бочками.

Силвер улыбнулась. Хоть одной проблемой стало меньше! Скоро она будет внутри. Ее всегда снедало любопытство при мысли о настоящем притоне, где играют в азартные игры.

Соскочив с двуколки, она последовала за подводой. Как она и ожидала, проникнуть внутрь оказалось не так уж и сложно. Ей потребовалось несколько минут, чтобы втолковать смущенному слуге, что она пришла по объявлению. Здесь, говорят, требуется кухарка. На самом-то деле Силвер даже воду не могла вскипятить, не спалив кастрюли, но эта ложь помогла ей беспрепятственно проскользнуть с черного хода. Когда она оказалась внутри, то ее встретила неряшливого вида женщина и провела в кабинет, расположенный как раз напротив кухни.

Силвер рассматривала стены комнаты, обтянутые матовым шелком, когда открылась дверь и появился владелец.

Она не знала этого человека лично, но была о нем наслышана. Он пользовался дурной славой; ему всегда везло в карты, он любил деньги, и деньги тоже лились в его карманы рекой. Еще он был не прочь выпить. Вот и все ее скудные сведения о нем, полученные от Тинкера.

Он внимательно посмотрел на нее, пытаясь разглядеть лицо, скрытое густой вуалью.

– Я слышал, вы хотите устроиться у нас работать. Извините, но нам кухарки не требуются. – Он прищурил черные глаза. – Должно быть, это какая-то ошибка.

– Боюсь, что вас не совсем правильно информировали. Я пришла по делу, касающемуся моего дорогого, без времени усопшего мужа, Арчибальда Брауна, из конторы по делам наследства «Браун, Браун и Грин».

– Никогда о таком не слышал, – довольно резко отозвался хозяин. – А хоть бы и слышал, мне-то что с того?

Силвер кинула на него укоризненный взгляд: хорошо, что под вуалью этого было не видно.

– Моему мужу было поручено доставить извещение о наследстве одному клиенту. К сожалению, мой дорогой Арчибальд скончался, так и не успев исполнить это поручение, так что я решила довести это дело до конца за него. Это самое малое, что я могу сделать для моего бедного Арчибальда, – добавила она с грустью.

Хозяин, похоже, был заинтригован.

– Наследство, говорите? И большое?

– Довольно внушительное.

– И кому же оно было оставлено? Не мне, случайно?

– Боюсь, что нет. Если вас, конечно, зовут не Блэквуд.

– Блэквуд? – Мужчина нахмурился. – С чего вы взяли, что я буду привечать здесь этого преступника? Мое заведение пользуется всеобщим уважением!

Силвер прикинулась изумленной:

– Только не говорите мне, что он разбойник. Я уверена, сэр, что вы ошибаетесь. Мой покойный муж отзывался о нем с большим уважением.

– Значит, он сильно ошибался, – резко отозвался хозяин. – У меня достойное заведение, и я с бандитами никаких дел не вожу. Думаю, вам пора, мадам.

Тут в дверь постучали. На пороге показалась женщина в прозрачном муслиновом платье.

– Мистер Филдинг, вас ждут наверху.

– Да, да, иду. Проводи-ка эту вдову.

«И вторая моя попытка тоже не увенчалась успехом», – мрачно подумала Силвер. В Кингсдон-Кроссе, объятом сном, осталось только одно злачное место, которое она еще не посетила.

Это ее последняя попытка. Ей предстоит проникнуть в весьма щекотливое место, призналась сама себе Силвер. Когда она увидела, сколько карет стоит у парадного входа, то подумала, что здесь еще и опасно. Ее легко могут заметить.

Она направилась к довольно красивому, аккуратному зданию, расположенному близ восхитительной речушки на окраине Кингсдон-Кросса. Во всех окнах горел свет, а парадную лестницу было не видно из-за карет. Да, похоже, что по ночам это место пользовалось популярностью среди горожан.

Силвер всегда казалось интересным заглянуть внутрь дома, о котором ходила дурная слава.

Она поднялась по лестнице. Ее черная вуаль вызвала несколько насмешек, но большинство завсегдатаев заведения были слишком заняты распитием спиртных напитков и ограничились тем, что бросили беглый взгляд на вдову неопределенного возраста и состояния, одетую с ног до головы в траур.

Пристроившись за двумя смеющимися джентльменами, Силвер незаметно проскользнула в дверь и очутилась в одном из самых элегантных салонов в Кингсдон-Кроссе. Взгляду ее предстали сотни свечей и огромное количество угощений. Да здесь еды хватило бы на целую армию!

Похоже, дурная слава неотделима от благосостояния!

Пройдя несколько комнат, Силвер очутилась в очень красивом зале, увешанном зеркалами и заставленном бархатными диванчиками. С минуту она растерянно созерцала все это великолепие. Наверное, она ошиблась. Не может быть, чтобы это был бордель! На женщинах, которых она видела, были в высшей степени элегантные платья, да и мужчины были одеты не хуже. Совсем как жители Лондона, куда она несколько раз ездила вместе с отцом.

Однако вскоре Силвер заметила, что у дам слишком уж глубокое декольте, а мужчины сидят к ним довольно близко и чересчур вольно их обнимают.

Силвер отвернулась, чтобы этого не видеть, и поискала глазами кого-нибудь из хозяев заведения. В этот миг в салон вошла шикарная блондинка, которая время от времени отдавала какие-то приказания мужчине с черной повязкой на глазу, покорно следовавшему за ней. Сейчас или никогда, сказала себе Силвер.

Она пробралась сквозь густую толпу поближе к хозяйке.

– Извините, мадам. Можно вас на два слова?

Величественная блондинка повернулась и оглядела Силвер с ног до головы оценивающим взглядом.

– Что, ищете работу? Похоже, для вас наступили тяжелые времена. Ну, в таком случае вы должны пройти собеседование, как и все остальные девушки. Поднимитесь-ка к Мэри – последняя комната на втором этаже. Она на вас глянет. И снимите вы эту страшную вуаль. Она вам не идет. К тому же мы должны взглянуть на ваше лицо, прежде чем вас нанять, да и не только на лицо.

Силвер сглотнула:

– Простите, вы меня не так поняли. Я пришла сюда по одному делу, которое касается моего мужа, мистера Брауна, из компании «Браун, Браун и Грин».

Лицо женщины приняло строгое выражение.

– К нам много мужчин захаживают. Не могу же я всех знать по имени. – Она нахмурилась и подозвала знаком человека в черной повязке. – Если ваш муж ходит налево, то мне-то какое до этого дело? А теперь, я думаю, вам лучше пойти...

Силвер поспешно ее перебила:

– Нет, нет, я по другому вопросу. Мой бедный Арчибальд скончался, так и не успев довести до конца одно важное дело касательно наследования недвижимого имущества одним из его клиентов. Понимаете, теперь я обязана закончить его.

Блондинка уперла руки в бока:

– Дело касаемо наследования, говорите? Едва ли наследница я. Последние полгода мне страшно не везет. Скажите, кто же этот счастливчик?

– Человек по фамилии Блэквуд.

Блондинка сощурила глаза:

– Блэквуд? Почему вы решили, что я знаю этого парня?

– Ну, самой-то мне это точно не известно. Но мне сказали... То есть по городу ходят слухи, что...

– О да, каких только сплетен не услышишь в Кингедон-Кроссе о моем заведении. Но спешу сообщить вам: большинство пересудов – наглая ложь! Меня оговаривают за спиной, что не мешает им просить у меня денежки в долг! Ну а что касается вашего вопроса, то я давно не видела Блэквуда. Он здесь уже несколько недель не показывался. А жаль: этот господин всегда платит хорошие деньги. Видите, я ничем не могу вам помочь.

– Но если он случайно вдруг заглянет, вы уж, пожалуйста, передайте ему, что я сказала. Ему оставлено в наследство значительное состояние, и я уверена, что он будет очень благодарен за такое известие.

Женщина внимательно взглянула на Силвер:

– Это можно. А где вас искать в случае, если он сюда заглянет?

– Сегодня я остановлюсь в «Кресте и шпаге». Осталось очень мало времени, скоро срок документа о наследовании истечет, и он станет недействительным.

Женщина прищурилась:

– Понятно. Если он зайдет, я ему, конечно, скажу. – С этими словами она отвернулась и поманила к себе человека в черной повязке. Разговор был окончен.

Силвер вздохнула и повернула к выходу. А ей-то казалось, что все будет просто! Ведь Блэквуд, известный дурной славой, должен был сейчас либо грабить кареты, либо прожигать награбленное в одном из трех злачных мест Кингсдон-Кросса.

Вдруг Силвер заметила, что какой-то человек в малиновом жилете не отводит от нее взгляда. Ей очень не понравились похотливый блеск его глаз и плотно сжатые губы. Она отвернулась и решительно направилась к двери. Не стоит искушать судьбу.

«Черт возьми, какую же бедняжку Шеррингвейл сегодня наметил себе в добычу?» – подумал Блэквуд, увидев, как человек в малиновом жилете, ранее спокойно сидевший в элегантном зале кингсдонкросского борделя, вскочил и бросился следом за кем-то.

Женщине, похоже, было неприятно такое его поведение. «Естественно, – пронеслось в голове у Блэквуда. – Ведь у этого злодея репутация хуже не придумаешь».

Разбойник отодвинулся подальше в тень и окинул взглядом салон. Он редко здесь появлялся, а когда захаживал, то скорее был движим желанием узнать что-нибудь о богатых посетителях, чем страстью к женскому обществу. В те редкие часы, когда ему случалось тут бывать, он держался поближе к черному ходу и старался никому лишний раз не попадаться на глаза.

Блэквуд видел, как Шеррингвейл все ближе подбирается к жертве: на этот раз это была стройная женщина, одетая в черное платье и черную вуаль. Неужели молодая вдова? Похоже, омерзительным порокам Шеррингвейла не было предела.

Блэквуд сощурился.

Вдова! Неужели та самая, которая разыскивает его по всему городу?

Что-то в том, как женщина сжимала в руках ридикюль, показалось ему знакомым. Она остановилась и резко, без тени страха, повернулась к своему преследователю. Где-то он уже это видел.

Нет, не может быть! Блэквуд заметил, как Шеррингвейл схватил жертву за плечи и увлек ее к задней лестнице. Той самой, что вела в номера. Женщина изо всех сил сопротивлялась. Она ударила его по лодыжке ботинком. Блэквуд по опыту знал, как больно бьет эта маленькая ножка.

Это была она! Та самая женщина, которую он спас однажды ночью на вересковой пустоши! Которую ему никак не удавалось забыть.

Но что она здесь делает?

Нахмурившись, он надвинул налицо маску и направился к задней лестнице. Ему даже показалось, что он чувствует ее запах: от нее исходила смесь ароматов розы и лаванды. Внезапный боковой удар слева и короткая прямая затрещина решат дело, думал Блэквуд, шагая через две ступени. К своему удивлению, он вдруг понял, что мысль о предстоящей драке вызывает у него удовольствие. Ему было приятно, что он будет защищать честь леди.

Но когда Блэквуд добрался до верхней лестничной площадки, его взору предстало неожиданное зрелище. Он с удивлением воззрился на Шеррингвейла, корчившегося на полу от боли.

Женщина в черном стояла рядом и одергивала юбки.

– Что я вижу! Вы решились-таки выстрелить в него из пистолета?

– Это, конечно, была шутка.

Женщина вскинула на него глаза:

– Ну наконец-то! Где только я вас не искала!

Блэквуд укоризненно покачал головой:

– Зря вы сюда пришли. Таким, как вы, здесь не место. – Он посмотрел на Шеррингвейла: – А с ним что случилось? Он что, споткнулся и упал?

Силвер передернула плечами:

– Да нет, он просто отвратительно вел себя. Ну, я его и саданула в... э-э-э... деликатное место.

Блэквуд знал, о каком месте идет речь.

– Вы что, хотите сказать, что вы пнули его... ногой?.. – Он с трудом этому верил.

Женщина в черном теребила ридикюль, и виду нее был слегка виноватый.

– Мой дядя говорил мне, что о таких вещах знать не помешает. Я, правда, не думала, что это причинит бедняге такую боль. А что касается того, чтобы выстрелить в него, то я бы никогда не посмела. Хотя пистолет спрятан у меня в ботинке.

– Да неужели? – Блэквуд уже жалел, что хватил лишнего. Он почти ничего не понимал из того, что говорит эта женщина.

– Ну конечно. Я ведь не хочу, чтобы бедняга на всю жизнь остался калекой. Да и нельзя нападать на безоружного!

«Бедняга? Это Шеррингвейл-то? Тот самый, который не раз посягал на честь беззащитных женщин?»

– Вы что, правда так считаете?

– Разумеется! Ведь бедняга ни в чем не виноват. Он просто жертва неуемных страстей, свойственных каждому мужчине.

– Ясно. – Но на самом деле Блэквуд ничего не понял. Наверное, потому, что его мозг был затуманен парами бренди. Он встряхнул головой и попытался сообразить, что она имеет в виду. – Каких таких страстей? Кому свойственных? – Черт возьми, даже и не выговоришь сразу эту заковыристую фразу!

– Неуемных страстей. Ведь мужчин приходится защищать от них же самих. Они постоянно руководствуются низкими страстями, и дело женщин – их, мужчин, а не то, дай им волю, они такого натворят, что сами потом пожалеют. Мужчины тем и отличаются от женщин, что не умеют умерять свои аппетиты.

Похоже, она всерьез верила в эту нелепую теорию. Блэквуд не стал ее разубеждать. С ней вообще не стоило лишний раз ссориться.

– А я-то думал, мы не о еде говорим.

– Я вообще-то под «аппетитами» подразумевала нечто другое. Но и еды это тоже касается, – добавила она после некоторого раздумья.

– И кто же вбил вам в голову эту замечательную теорию относительно мужчин?

«Эх, встретил бы его – тут же придушил бы», – подумал он.

– Никто мне ничего в голову не вбивал! Я сама пришла к такому выводу.

Вот, значит, как.

– Ясно. – Но яснее ему по-прежнему не становилось. От этой ее женской логики у него голова шла кругом. Рождались ли еще где-нибудь на необъятных зеленых просторах земли столь упрямые и предубежденные женщины?

Тем временем Шеррингвейл начал подавать признаки жизни. Блэквуд взглянул на него и выругался.

– Господи, неужели я сделала что-то не так?

– Боюсь, напротив: вы все сделали так, только перестарались. Думаю, когда бедняга очухается, он будет не в восторге, – сухо ответил ей разбойник.

Сил вер закусила губу:

– Я тоже так думаю.

– Ну а теперь скажите, моя дорогая, почему вы так жаждали со мной встретиться? Везде, куда бы я ни заходил, мне говорили, что меня искала какая-то вдова, но мне даже в голову прийти не могло, что это окажетесь вы. Разумеется, я ни на минуту не поверил всем этим россказням о наследстве.

Вдруг женщина, стоявшая перед ним, замерла. Она к чему-то принюхивалась. Даже через ее черную вуаль Блэквуд заметил, что она с подозрением к нему приглядывается.

– Да вы никак пьяны, сэр.

– И вовсе я не пьян, уверяю вас. Просто выпил немного для храбрости.

У них за спиной послышались громкие голоса и смех. Кто-то поднимался по лестнице. Блэквуд тотчас же схватил Силвер за плечи и увлек ее в глубь коридора. Почти тут же на лестничной площадке возникли женщина, одетая в прозрачное платье, и лысый баронет, которого она держала под руку. Он был старше ее примерно раза в три.

– Нет, вы пьяны, – прошипела Силвер. – Я же чувствую. Вы даже немного шепелявите.

– Я всегда немного шепелявлю, – сердито отозвался он. – Это из-за маски.

– Уберите, пожалуйста, от меня руки!

– Это надо понимать как угрозу, моя дорогая? А что, если не уберу? Вы поступите со мной таким же образом, как с беднягой Шеррингвейлом?

– Вряд ли вы позволите себя ударить, – признала Силвер.

– В этом по крайней мере вы правы. – Блэквуд ослабил хватку, но по-прежнему не отпускал ее. – Черт возьми, неужели у вас ко мне настолько важное дело, что вы преследуете меня по всему Кингсдон-Кроссу? – раздраженно спросил он.

– Я хочу обговорить это с вами наедине, в спокойном месте.

– А может, я не хочу ничего обсуждать? Я сюда не для разговоров пришел. – В этот момент Блэквуд вдруг вспомнил, для чего он сюда пришел. Чтобы забыть ее, черт возьми! Ее огненный темперамент. Аромат ее духов, который не давал ему покоя. Всю ее, ни с кем несравнимую, упрямую, невинную.

...Черт возьми, опять эти шаги!..

Они раздавались все ближе и ближе. Через секунду на лестничной площадке возник Чарлз Миллбэнк собственной персоной. На руке у него повисла какая-то женщина.

Что-то злобно бормоча себе под нос, разбойник схватил Силвер и повлек ее в темноту коридора.

– Куда ты меня...

– Молчи.

– Отпусти! – прошипела Силвер. – А не то я...

– А не то – что? Будешь искать защиты у этого подонка Миллбэнка? Не стоит этого делать: он очень опасный тип. Или ты его тоже пнешь в деликатное место?

Это уже была пошлость, и он отлично это понимал. Но он устал от этой женщины. Похоже, она не ведала страха даже тогда, когда его нужно было испытывать!

Силвер что-то пробормотала себе под нос и попыталась заехать ему ботинком по лодыжке.

В самом конце коридора Блэквуд обнаружил свободную комнату. Он запихнул шипящую от злости «вдову» внутрь и захлопнул дверь.

– Зачем вы это сделали?!

– Вы же сами сказали, что хотели бы поговорить со мной наедине, в таком месте, где нас никто не услышит. Вы ведь для того и пришли, дорогая? – Блэквуд был зол не на шутку. Это же надо – испортила ему такой прекрасный вечер! Как можно забыть эти изменчивые глаза: то золотистые, то зеленые? И как только эта дурочка забрела в такой притон?

Блэквуд решил показать ей, сколь опасно может быть это место.

Он не спеша начал развязывать галстук.

– А может, вам вовсе и не говорить хочется? Я слышал, у вас ко мне есть деловое предложение.

Он окинул ее оценивающим взглядом. – Если вам не хочется говорить, мы можем... Силвер прочистила горло.

– Спасибо, но я бы все же хотела кое-что обсудить. Блэквуд не сводил глаз с ее лица.

– Есть много других способов, гораздо интереснее этого, провести вечер, уверяю вас.

– Не сомневаюсь. К сожалению, у меня нет даже кареты, которую вы могли бы ограбить.

Он сменил тему:

– Той ночью вам крупно повезло, что я оказался рядом.

– Да, но тогда вы не были пьяны.

– Откуда вам это известно?

– Вы нарочно меня злите, мистер Блэквуд?

– Для вас я – лорд Блэквуд. Всегда называйте опасного преступника полным именем, а не то вы рискуете вывести его из себя. А на ваш вопрос отвечаю: да, я нарочно вас злю.

Силвер фыркнула:

– И у вас это хорошо получается.

– Тогда почему же вы не уходите? – Он почти хотел, чтобы она оставила его. Может, тогда ему удастся ее забыть. А пока он не мог оторвать глаз от черного платья, обтягивающего ее полную грудь. Ему показалось даже, что через тонкую ткань просвечивают ее упругие соски. Должно быть, у него совсем снесло крышу от бренди.

А ее запах! На него так и пахнуло юностью. Он вспомнил себя подростком, свой родной дом Суоллоу-Хилл, где жаркие дни сменяли бархатные сумерки. Вспомнил росшие за окнами гостиной розовые кусты, за которыми так любила ухаживать его мать.

Хватит! Довольно! Когда только эта женщина успела так вскружить ему голову?

– Почему же вы в таком случае не уходите? – снова переспросил он. В нем начинало закипать желание.

– Я не собираюсь покидать это место, – сказала она, дерзко вскинув подбородок, – пока не доведу до конца дело, ради которого сюда пришла.

– Какое еще дело?

Силвер не слушала. Она рассматривала статуэтку обнимающихся мужчины и женщины. Заметив, что они обнажены, она изумленно распахнула глаза.

Блэквуд приглушенно выругался, выхватил у нее из рук статуэтку и водворил ее обратно на камин.

– Скажи, зачем ты меня искала? А не то я заставлю тебя пожалеть, что ты сунула нос в это заведение!

– Думаете, у вас это получится? – с интересом спросила Силвер.

– Уверен, что да!

Они были так заняты препирательствами, что не сразу заметили, как отворилась дверь.

– Эй, господа, эта комната занята? – На пороге стоял, покачиваясь, сэр Чарлз Миллбэнк. В одной руке у него была бутылка, другой он обнимал женщину.

Блэквуд тихо выругался и, задув все свечи в канделябре, прижал к себе Силвер. В темноте не будет видно его маски, и он не вызовет у Чарлза Миллбэнка излишнего любопытства.

Он почувствовал, что Силвер дрожит. Наконец-то эта дурочка осознала всю опасность своего положения. Но – странное дело – Блэквуд не испытал от этого никакого удовлетворения. Напротив, он разозлился.

– Конечно, занята! Закрой дверь, черт бы тебя побрал!

В коридоре и кроме этой комнат хватает. Миллбэнк разразился пьяным хохотом:

– А вам зрители не нужны? Стало быть, ошибочка вышла. – Он рыгнул. – А вот некоторых публика только возбуждает.

Блэквуд чувствовал, что Силвер дрожит все сильнее. Он выругался.

– Дай-ка я зажгу свечу. Хочу посмотреть на твою подружку...

Больше он ничего не успел сказать. Блэквуд вытащил из кармана пистолет и навел на него:

– Убирайся отсюда, а не то я выстрелю.

Баронет заморгал и начал пятиться задом к двери.

– Да я же просто пошутил. Я ведь ничего плохого не имел в виду. А вы уж сразу и за пушку хвататься... – Вдруг он замер и прищурился. – Черт возьми, какой знакомый запах. Не может быть...

Он уставился на едва различимый силуэт Силвер. Блэквуд закрыл Силвер спиной:

– Убирайся, Миллбэнк. Ты нализался как свинья. Ты сейчас сам себя в зеркале не узнаешь.

– Может, и нализался, но запах очень знакомый. Я готов поклясться, что...

– Что касается моей спутницы, то тебе до нее не должно быть никакого дела. – Блэквуд взвел курок. – Ты меня понял?

– Ах, какие мы злые, – нахмурился баронет. Женщина, повисшая у него на руке, скривила недовольную гримасу. Еще миг – и они удалились.

Блэквуд плотно закрыл за ними дверь и защелкнул шпингалет. Он снова зажег свечи и повернулся к Силвер. Выражение его лица было строгим.

– А теперь, мисс, потрудитесь-ка ответить мне на несколько вопросов. Прежде всего что вы здесь делаете?

– Нечего на меня орать, – одернула его Силвер.

– Кто же это на вас орет? Я просто хочу, чтобы вы мне дали ответ. Жду десять секунд, а потом буду вынужден, как это ни прискорбно, выдворить вас из этой комнаты!

Силвер плотно сжала губы. Но вскоре расправила плечи:

– Понимаете ли, я... мне нужен мужчина.

Блэквуд потряс головой. Теперь-то уж он точно сошел с ума. Либо она имеет в виду совсем не то, что он подумал. Но он, похоже, ошибся.

– Мужчина, – повторила она, – который был бы к моим услугам. Всего на несколько ночей, разумеется.

Мужчина к ее услугам на несколько ночей? Господи, кто здесь сошел с ума: он или эта женщина?

– Да, мне нужен сильный, здоровый мужчина. Закоренелый преступник вроде вас. – Она оценивающе прищурилась и окинула Блэквуда взглядом.

Он терял самообладание. Она скоро совсем сведет его с ума.

– И для чего же вам нужен этот мужчина? – простонал он, надеясь, что все это окажется шуткой. Или она сейчас исчезнет в клубах дыма, а он поймет, что это все ему просто приснилось.

Но она молчала и не исчезала в дымном тумане, а сидела, гордо расправив плечи, и не сводила с него глаз.

– Конечно же, для того, чтобы он меня скомпрометировал. И вы самый подходящий кандидат для этого дела, лорд Блэквуд. Для того я вас и искала.

Глава 8

Блэквуд приглушенно чертыхнулся. В висках у него стучало, он с трудом держался на ногах. Приятный туман, окутывавший его весь вечер, рассеялся.

– Чтобы он вас скомпрометировал? Да вы совсем с ума сошли! – Он отвернулся и, покачивая головой, зажег еще одну свечу. Покончив с этим, он передернул плечами. – А теперь извините: мне пора идти. Пойду ограблю какую-нибудь карету, пока они все не разъехались, – мрачно пошутил он.

– Никуда вы не пойдете, – решительно заявила Силвер, загородив ему дорогу.

– Похоже, наши мнения опять разошлись, дорогая. Я сказал, что пойду, даже если вы будете визжать и биться в истерике.

– Как видите, я вовсе не визжу и не бьюсь в истерике, – сердито ответила она.

– Вижу, вижу, но я все-таки намерен уйти. Желаю вам доброй ночи.

Она протянула к нему руку. Он заметил, как дрожат ее пальчики. Одно это движение чуть не свело его с ума. Черт бы побрал эту черную пелену, закрывшую ее лицо!

Не в силах более совладать с собой, он откинул ее вуаль. Просто чтобы посмотреть ей в глаза и убедиться, что в ней еще теплится искра рассудка, уверял сам себя Блэквуд.

– А теперь выслушайте меня внимательно. Это самая нелепая, самая бессмысленная... – Он умолк на полуслове, заметив темный кровоподтек на ее виске. Его захлестнула волна ярости. – Кто это сделал, Солнышко? Я же сказал тебе: подобные места опасны. Если это дело рук мерзавца Шеррингвейла, то, клянусь, я...

Силвер покачала головой:

– Нет, это не Шеррингвейл. Это кто-то другой. – Она сцепила пальцы. – Мне сложно объяснить.

Блэквуд стиснул зубы.

– В чем же сложность? Скажи мне, как зовут этого типа, и я его убью.

– В том-то и дело, что я не знаю, как его зовут! И почему он это сделал, мне тоже неведомо.

Силвер отвернулась и присела на толстую перину. Она попробовала, насколько она мягкая, а затем прилегла на кровати.

Блэквуд видел, как она что-то усиленно соображала. Строила догадки. Давала волю своему воображению. Он подошел к ней и, схватив ее за запястье, заставил сесть.

– Только не здесь. Если вы устали, присядьте сюда.

С угрюмым видом он подтолкнул ее к креслу. Он опасался не столько за нее, сколько за себя. Еще чуть-чуть – и он утратит самоконтроль.

Силвер взглянула на него с любопытством:

– Вы не снимете маску? Вас здесь все равно никто не видит.

– Вы-то меня видите.

– Ах да. Я и забыла о вашем уродстве.

Блэквуд чуть не поперхнулся.

– О чем?

– Нет нужды от меня это скрывать. Я слышала о том, как это произошло. И хорошо представляю, какое это доставляет вам неудобство.

Да, он определенно перебрал сегодня бренди. Блэквуда душила злость.

– И из-за какого же уродства, по-вашему, я страдаю?

Силвер взглянула на него с участием:

– Вам, наверное, все еще трудно об этом говорить? Хотя прошло уже столько лет... Но всем же давно известно об этом несчастном случае. В ту ночь, когда вы ограбили свою первую карету, мушкет взорвался у вас в руках и вам обожгло лицо порохом. – Она прикусила губу. – Думаю, это было ужасно. Понимаю, почему с тех пор вы всегда носите маску. Но я в этом плане не щепетильна, уверяю вас. Можете не бояться: я не грохнусь в обморок. – Она расправила плечи.

Блэквуд видел, что она готова к самому худшему. «Уродство? Черт бы побрал эту женщину! О чем она говорит?»

– Может, вы мне расскажете поподробнее, как это со мной произошло? – В голосе его звучала ирония.

– Очень просто: в дуле вашего мушкета застряла пуля, – снисходительно объяснила она. – Но лучше вы сами поведайте об этом. Когда выговоришься, на душе становится легче.

Ее снисходительность прямо-таки взбесила Блэквуда. С лицом у него все было в порядке, хоть он и носил маску. Но он не собирался указывать ей на ее ошибку. Лучше не сокращать между ними дистанцию.

Но у Силвер Сен-Клер было другое мнение. Она подошла к нему и попыталась стянуть с него маску.

– Я уверена, не так уж и ужасно вы выглядите. Может, если я...

Блэквуд решительно отвел ее руки. От ее близости у него стучало в висках. Господи, она стоит совсем рядом с ним в одном из номеров борделя! Снизу, из холла, доносился пьяный гогот. В соседней комнате скрипела кровать. При мысли о том, что там происходит, у него сердце бешено забилось.

– Нет, не стоит, – заявил он.

Силвер, похоже, была разочарована. Она склонила голову набок:

– А откуда этот странный шум?

– Какой шум? – Блэквуд смутился и сделал вид, что ничего не замечает. Кровать в соседней комнате скрипела все сильнее, так, что начала дрожать стена.

– Вот этот. Никогда не думала, что в Норфолке возможны землетрясения!

– А, это... Мыши, наверное, – процедил сквозь зубы Блэквуд.

– Мыши? Здесь?

– Знаете что, вы немедленно должны уйти из этого места. – По его лицу струился пот.

Силвер вздохнула. Она откинула назад волосы, и они рассыпались по ее плечам.

Какие же у нее густые, блестящие волосы! Интересно, что чувствуешь, когда подносишь прядь этих волос к губам? Он уже знал, как они пахнут: лавандой и весенними фиалками. А губы ее на ощупь как бархат, а на вкус...

Нет, он положительно потерял рассудок!

Закинув голову, Сил вер рассматривала зеркало, висевшее над кроватью. Она нахмурилась:

– Надо же додуматься: приделать зеркало в таком месте! – Она сняла плащ и перчатки и с интересом осматривалась. – Вот, значит, как выглядит дом, пользующийся дурной славой...

Черт возьми!

Блэквуд смотрел на нее и никак не мог поверить, что она пришла сюда. И главное, пришла затем, чтобы разыскать его!

– Господи, скажите мне, что вы здесь делаете?!

– То же, что и вы, надо полагать.

У Блэквуда глаза на лоб полезли. Вот те на! Силвер вскинула брови:

– С вами все в порядке?

– Нет! – И это была правда. Какой уж тут порядок, если встретил ее тут. – Что вы хотели этим сказать?

– То, что я здесь по делу, так же как и вы.

– В этом месте? Черт возьми, безумная женщина, вы подвергаете опасности свою душу и тело, не говоря уже о чести!

– До сих пор мне благополучно удавалось избежать всякой опасности!

Это действительно было так. И Блэквуда это раздражало. Черт возьми, она даже нокаутировала Шеррингвейла! Ну и поделом ему. Вспомнив, как тот схватил Силвер и потащил ее к лестнице, Блэквуд пришел к выводу, что ему стоит сейчас сделать то же самое. Но на этот раз ее предстоит тащить не вверх, а вниз.

Силвер отвернулась. Взяв с каминной полки хрустальный графин, в котором мерцала в отблесках свечей какая-то жидкость янтарного цвета, она налила ее в бокал и отпила глоток. На секунду у нее закружилась голова, но в целом ощущение было довольно приятное. После второго глотка по телу разлилось благодатное тепло. После третьего она обернулась к Блэквуду:

– Все очень просто. Мне необходимо, чтобы меня скомпрометировали.

– Какая-то нелепость. – Разбойник начал расхаживать взад-вперед, прикидывая, как бы незаметно выпроводить ее из борделя.

Да и самому смыться отсюда. Тем временем Силвер посмотрела, нахмурившись, на свой пустой бокал и потянулась к графину, чтобы снова его наполнить. Она не знала, как называется этот напиток, но с каждым глотком он нравился ей все больше.

– Видите ли, мне угрожают какие-то люди. Они требуют, чтобы я покинула Лэвиндер-Клоуз. Но я не могу уехать! Не теперь.

– Мне кажется, Солнышко, что вы не к тому человеку обращаетесь за помощью. Идите лучше к судье. Это по его профилю.

– Не могу. Лорд Карлайл на три недели уехал в Лондон.

– Ну так подождите, пока он не вернется.

– Не могу я ждать! – Силвер порылась в ридикюле и вытащила из него записку, которая была привязана к кирпичу.

Она протянула ее ему. Руки у нее дрожали.

– Вот.

Присев на кровать, Блэквуд прочитал записку.

Силвер подсела к нему. Этого еще не хватало! В голове у него только-только начало проясняться после выпитого. Черт возьми, да как тут можно о чем-то думать, когда такая женщина сидит совсем рядом? Лицо ее раскраснелось, по плечам рассыпались густые рыжевато-русые волосы.

Господи, да она выглядит как ангел! Она даже пахнет чем-то неземным. Но Блэквуд знал, что она самый настоящий бесенок.

– Теперь вы поняли? – взволнованно спросила его Силвер.

Все, что он понял, – это то, что у нее крупные неприятности.

– Какого мальчишку они имеют в виду?

– Брэма. Это мой брат. Если я не уеду, то они что-то с ним сделают.

Блэквуд прищурился:

– Так, значит, вы и есть Силвер Сен-Клер, а никакая не батрачка, как я сначала подумал.

– Да. – Силвер улыбнулась, и на щеке у нее появилась ямочка. – Но можно сказать, что я батрачка. Я уже много недель тружусь не покладая рук.

– Хм-м... Что же мне вам посоветовать? Вам остается только одно – уехать.

– Не могу! – Силвер топнула ножкой. – Никуда я не уеду. Особенно теперь.

– Послушайте, мисс Сен-Клер, я ничем не могу быть вам полезен. – Блэквуд поправил свою маску. – Вернее, я не собираюсь вам помогать. Об этом не может быть и речи. Поверьте, вы утром за это мне еще скажете спасибо, когда придете в себя. Вы еще меня поблагодарите от всей души.

– Вы невыносимы! Я все продумала. Эти злодеи не оставят нас в покое. Похоже, они твердо решили прибрать к рукам мою лавандовую ферму. Единственное, что поможет, – самим действовать такими же средствами.

Блэквуд об этом даже слышать не хотел. А Силвер упрямо продолжала:

– Они хотят взять меня на испуг? Очень хорошо, подумала я, тогда я найду какого-нибудь разбойника пострашнее их. Более опасного, чем они, более подлого, низкого, черствого, хладнокровного...

Ему все стало ясно.

– Благодарю вас за комплименты, – сухо отозвался он.

– Это никакие не комплименты, сэр. Понимаете, вы идеально подходите для того, чтобы их отпугнуть. Они не осмелятся больше сунуть нос в мои владения, когда узнают, что на них посягает сам Черный Лорд! А потом, когда шум вокруг этой истории утихнет, я пущу слух, будто вы вынудили меня вступить с вами в порочную связь и я была не в силах вам противиться. После этого ваши услуги мне больше не понадобятся. Все станут думать, что, добившись своего, вы оставили меня в покое. – У нее блестели глаза, когда она излагала свой замечательный план.

«Какого же все-таки цвета у нее глаза? – пронеслось в голове у Блэквуда. – И как называется тот неповторимый аромат, что от нее исходит?»

– Ну? – нетерпеливо спросила Силвер. – Что вы на это скажете?

– Что я могу сказать? Без сомнения, ваш план очень логичен. Но есть небольшая загвоздка. Если вас хоть раз увидят со мной, то ваша репутация погибла навеки. Вам ее уже не вернуть, сколько бы историй вы ни сочиняли. Общество вам этого никогда не простит.

– Да? – Она широко распахнула глаза. – А я и не знала, что все так серьезно.

– Ну так знайте, – сурово сказал разбойник. – И хватит уже об этой глупости.

– Но ведь мой план превосходен! Ваша репутация так черна, что эти мелкие головорезы просто меркнут перед вами. Они вас сразу испугаются.

«Да, я определенно не в себе», – подумал Блэквуд. Ему уже начинало казаться, что ее план не такой уж и безумный. Это испугало его не на шутку.

Он нахмурился и вскочил на ноги. Надо держаться подальше от этих румяных щечек и глаз, меняющих цвет. Подальше от сладкого аромата лаванды и от ее полных губок. Ему так и хотелось прижать ее к себе и...

– Хватит!

– Значит, вы согласны?

– Нет, конечно! Это чистое безумие. И я, очевидно, свихнулся, что слушаю вас!

Минуту Сил вер внимательно рассматривала его, потом захлопала в ладоши:

– Я, кажется, поняла! Вы, наверное, за меня боитесь. Думаете, что я не смогу за себя постоять. Вы ошибаетесь. У меня большой опыт общения с мужчинами.

Он заметил, что у нее слегка заплетается язык. Что за бурда была в этом графине?

– Понимаю. Значит, наблюдая за ними, вы узнали о... как это вы выразились сегодня... «неуемных мужских страстях»?

– Именно.

– И по-вашему, все мужчины подвержены этим страстям?

– Думаю, да.

– Включая меня?

У нее хватило совести покраснеть.

– Не вижу причин считать вас исключением.

– В таком случае, – Блэквуд улыбнулся, глядя на то, как она попала прямиком в расставленную им ловушку, – откуда вы знаете, что в данный момент я не следую своим темным инстинктам и не веду вас к погибели?

На долю секунды в ее глазах промелькнула тень испуга.

– Я ни в чем не могу быть уверена. Но той ночью на вересковой пустоши... Вы ведь могли обидеть меня, ограбить, но не сделали этого.

В горле Блэквуда встал комок. Она не имеет ни малейшего представления о том, что играет с огнем. Он жесток и коварен. И чем скорее она это поймет, тем лучше.

– И поэтому вы решили, что у меня добрая душа и что на меня вполне можно положиться? – Лицо Блэквуда казалось очень суровым в бликах мерцающих свечей. – Вы много мужчин знали, говорите?

– Да, сотни, – небрежно бросила Силвер.

– И, полагаю, вы вели себя с ними свободно. – С каждым мигом лицо его становилось все суровее. – Целовать им себя позволяли и всякие прочие вольности...

– Только тем, которые мне нравились, – заметила Силвер.

– А я?

– О, вы мне вовсе не нравитесь, – призналась Силвер. – Вы мне просто нужны, вот и все.

– Как вы откровенны! – Сжав зубы, разбойник подошел к ней поближе. – Но вы сами попросили меня, чтобы я вас скомпрометировал. А для этого нужно...

Она распахнула свои блестящие глаза:

– Что нужно?

Это было уже чересчур.

В следующий же миг он прижал ее к себе и зарылся руками в ее каштановые волосы. Блэквуд думал, что она сначала застынет от неожиданности, а потом начнет кричать и вырываться. Черт возьми, он даже хотел, чтобы все именно так и случилось.

Но она этого не сделала. Она подняла на него вопросительный взор. Ее мягкие, влажные губы были удивленно полуоткрыты.

Какое же соблазнительное зрелище она представляла в этот момент для мужчины, который уже давно не ведал, что на свете есть такая нежность и наивность!

– Не смотри на меня так, – простонал он.

– Но вам я обязана жизнью. И теперь я ни в чем не могу вам отказать, – тихо сказала женщина, которую он держал в объятиях.

От ее чистосердечия он чуть не задохнулся. Господи, да никак она говорит серьезно! Дверь в комнату заперта. В этом месте никто не обратит внимания на ее крики. Короче, он мог делать с ней что захочет.

А она стоит перед ним, словно сама себя ему предлагает. У Блэквуда в голове крутилось сто разных вариантов, с чего начать.

Первым делом он стащит с нее это уродливое черное платье, и его взору предстанет ослепительно белая, нежная кожа, благоухающая лавандой. Потом он покроет поцелуями ямочку на ее щеке. После этого он опустится ниже и будет ласкать языком ее полные груди, которые сейчас обтягивала черная материя и при одном взгляде на которые он испытывал прилив страсти... Он сжал зубы и отстранился от нее.

– Это невозможно. Не думайте больше об этом.

– Извините, что я вас ударила по лодыжке. Понимаете, это все мой чертовский темперамент. Должно быть, я унаследовала его от отца, – прошептала Силвер.

– Да ничего, жить буду.

Она пошатнулась и чуть слышно икнула.

– И этот несчастный случай с мушкетом. Мне так жаль. Наверное, это было ужасно. Да, после такого случая можно утратить веру в людей.

Господи, похоже, она всерьез верит этой нелепой истории и жалеет его!

Блэквуд смотрел на нее, и сердце его бешено колотилось. Она стояла в самой знаменитой обители порока в Кингсдон-Кроссе, в объятиях самого отъявленного преступника во всем графстве и проявляла к нему сочувствие! Неужели эта женщина не осознает, какой опасности себя подвергает?

Вдруг она заморгала:

– Я... Я что-то так странно себя чувствую...

Не успел Блэквуд открыть рот и сделать ей внушение, что нельзя пить что попало, Силвер вздохнула и упала ему в объятия, лишившись чувств. Очевидно, та бурда, которой она хлебнула, наконец на нее подействовала.

Проклиная все на свете, Блэквуд схватил ее в охапку и понес к двери. Теперь он по крайней мере понял, что было в графине!

Он выглянул в коридор: там, к счастью, никого не оказалось. Придется доставить ее на ферму. Не мог же он ее здесь оставить! Она непременно станет жертвой какого-нибудь подвыпившего развратника, ищущего приключений.

«Вроде тебя?» – шепнул ему чей-то циничный голос.

«И вовсе не вроде меня!» – виновато оправдывался Блэквуд.

Ну все, с него хватит! Больше он не желает иметь с этой женщиной никаких дел. Он просто положит ее где-нибудь рядом с домом и умоет руки. И после этого сделает все, чтобы забыть Силвер Сен-Клер!

Глава 9

Очнувшись, Силвер не сразу сообразила, где находится.

Холодный ветер овевал ее лицо, отчего у нее кружилась голова. Она с трудом присела. Интересно, почему в горле у нее такое ощущение, будто она наглоталась шерсти Кромвеля?

Приоткрыв один глаз, она различила внутренние очертания кареты. Темная земля с огромной скоростью убегала из-под колес.

Она простонала и снова прикрыла глаза. Если после посещения мест, пользующихся дурной славой, всегда себя так чувствуешь, то такая жизнь не для нее!

«Интересно, а кто же правит каретой?» – подумала она. Должно быть, разбойник отнес ее в ее же двуколку. Нужно было бы поблагодарить его, но все чувства Силвер восставали против этого. Вот еще! Она ничем не хотела быть обязанной ни ему, ни кому бы то ни было!

– Немедленно остановитесь! Куда вы меня везете?

– Домой, – проворчал Блэквуд. – Туда, где вам и место. Может, когда-нибудь у вас хватит ума это понять и не искать приключений.

– Мне сейчас нельзя домой! – Силвер поморщилась. От звука собственного голоса у нее раскалывалась голова. – О-о-о...

– Сидите спокойно, – сердито огрызнулся Блэквуд. – Вылакали почти полбутылки бренди – вот и результат. Утром у вас будет чертовски болеть голова.

– Она уже болит, – разозлилась Силвер.

– Ну и поделом тебе, чертовка. – Блэквуд, сидевший на переднем сиденье, обернулся к ней. Он внимательно взглянул на нее и отвел прядь волос с ее лица.

Силвер обдало странным жаром. Почему он на нее так посмотрел, так нежно до нее дотронулся?..

Она нахмурилась. До нее с запозданием дошел смысл его слов.

– Бренди? Хотите сказать, что я пила бренди? – Она прищурилась. – Скажи мне, сколько времени я была без сознания, негодяй? И что ты со мной сделал?

– А вы не помните? – Блэквуд приглушенно засмеялся. – Мне показалось, Солнышко, что вы искали мужчину, который бы вас скомпрометировал. Разве вы сами не предлагали мне эту работу?

Силвер почувствовала, что заливается ярким румянцем.

– Да. Но я предлагала просто притвориться!

– Сделать вид? Это было весьма непредусмотрительно с вашей стороны. Немного найдется мужчин, которые, услышав столь заманчивое предложение, сочтут его шуткой. Да я и сам думал, что вы говорите вполне серьезно.

В его голосе появилась жесткость. Слышалась в нем и затаенная жажда чего-то. Подобный голос был у него той незабываемой ночью на вересковой пустоши. Как и тогда, Силвер почувствовала, что у нее прерывается дыхание и кружится голова.

Черт бы его побрал! На нее все равно не подействуют его уловки и его обаяние! Да и не так уж много у него этого обаяния. Силвер пока его что-то не заметила. Правда, той ночью на пустоши он показался ей храбрым и отважным, просто замечательным. Но теперь она уже больше так не считала. Сегодня она поняла, какой он надменный и своевольный. Она не трусиха и не собирается его во всем слушаться, просто потому что он мужчина и считает, что ему виднее.

Для нее он только средство для достижения цели. Между ними не может быть никаких отношений, кроме деловых. Но не успела она и рта раскрыть, чтобы это высказать, как разбойник отвернулся от нее и грубо рассмеялся:

– Это вам урок, моя хорошая. Осторожнее со своими желаниями – они обладают свойством сбываться.

Вот наглец! Силвер отвернулась и нащупала в ботинке пистолет. Как же ей хотелось сейчас всадить ему пулю в затылок!

Но она не могла этого сделать. Дядя Арчибальд учил ее всегда играть по-честному. Не годилось стрелять в безоружного, а тем более ему в спину.

Даже если он разбойник с большой дороги.

Так что Силвер удовольствовалась тем, что надулась и решила с ним больше не разговаривать. Но Блэквуда, похоже, совсем не волновала такая перемена в ее поведении. Казалось, что он вообще перестал ее замечать.

Это еще больше взбесило Силвер.

Она поправила сбившиеся юбки, гадая, что же он с ней сделал, пока она была без сознания. Нахмурившись, она осмотрела пуговицы на лифе.

Слава Богу, все они оказались застегнуты. Конечно же, он пошутил, когда сказал, что скомпрометировал ее.

Во всяком случае, ей так кажется...

Она не будет у него ничего спрашивать. Не доставит ему такого удовольствия!

Наконец они подъехали к небольшому переулку, ведущему на холм, где располагался Лэвиндер-Клоуз. Силвер не хотела, чтобы он подвозил ее прямо к дому.

– Спасибо, я провела чудесный вечер, – сухо сказала она. – Просто великолепный. Остановите, пожалуйста, здесь.

Она выпрыгнула из двуколки и повернула к холму, попутно поправляя сбившиеся юбки.

Смех Блэквуда заставил ее обернуться.

– Что смешного, негодяй?

Он в ответ только головой покачал. От смеха он не мог вымолвить ни слова. Наконец он сладким голосом произнес:

– Вы ничего не забыли, Солнышко?

Как же Силвер его ненавидела! Хотя, надо признать, он мог быть очень ласков, когда хотел. Один звук его голоса мог растопить даже каменное сердце. Когда он обратился к ней таким нежным тоном, у нее по телу забегали мурашки.

– Если вы думаете, что я поцелую вас на ночь, то можете здесь хоть до зимы ждать!

Ее тираду прервал взрыв хохота. Нахмурившись, Силвер оглядела себя. Да так и застыла. Ее плотные черные юбки сбились и задрались сзади, открыв взору потертые штаны для конной езды, что она надела под платье. Только теперь одна штанина каким-то образом разорвалась от талии и до изгиба бедра, и в темноте сверкала ее белая кожа.

Она вспыхнула и схватилась за юбки, пытаясь прикрыть дыру.

– Дайте я помогу. – Он спрыгнул вниз.

– Нет! – так легко ему не сдастся. Она обратилась к нему по делу, он вовсе не интересовал ее как мужчина. – Ничья помощь мне не нужна! Особенно ваша! Вы отвратительный, подлый, высокомерный разбойник, который к тому же нализался как свинья!

Неожиданно ее голос оборвался.

Блэквуд стоял нахмурившись и не сводил с нее глаз. Она отвернулась и скрылась в ночи. Он даже не пытался ее остановить.

Ей столько вещей еще предстояло сделать! Нужно начистить большой медный дистиллировочный котел и приготовить образцы для химических опытов. Сопоставить счета этой недели и прошлой, записать полученные заказы на ароматические масла.

А она не в состоянии заняться ничем полезным. Усевшись в мягкое старое кресло отца, Силвер прикрыла лицо ладонями.

Как же она ненавидит Блэквуда! Чтоб он сдох! Чтоб ему...

Впрочем, дело вовсе не в Блэквуде. Она не могла себе простить, что он заставлял ее чувствовать себя такой бесшабашной и любопытной, побудил ее желать того, чего она никогда в жизни не получит. А она отвечает за Брэма и за Лэвиндер-Клоуз. Ей не следует этого забывать.

Конечно же, она испытывает к нему влечение лишь оттого, что в этой уединенной части Норфолка знает очень мало людей, убеждала себя Силвер. Только потому, что в момент опасности он проявил к ней необычайную доброту. Как же она сама хотела в это верить! Но, сидя в темноте и разрывая на части ароматный лавандовый листик, Силвер начала понимать, что она обманывает самое себя.

Она знала, что теперь ее жизнь в корне изменилась и никогда уже не станет прежней.

– Я хочу знать, где вы были и что делали.

Посреди оранжереи стоял Тинкер. Глаза его метали молнии. Его руки все еще были испачканы пыльцой сухих цветов, которые он сортировал в кладовой, у подножия холма. Силвер зажмурилась, когда ей в глаза попал луч фонарика. Интересно, сколько она просидела в темноте?

Она недоумевала.

Не хотела верить.

Надеялась. Да, она всем сердцем уповала на то, что...

Она дотронулась до головы, которая просто раскалывалась. Через стеклянную стену было видно, что луна почти уже скрылась за горизонтом.

– Я же тебе сказала, Тинкер. Я отправилась на поиски Блэквуда. Он был нашей последней надеждой, нравится тебе это или нет. Нужно же нам что-то предпринять! Даже если этот наглец считает, что... – У Силвер вырвалось сдавленное рыдание.

Загрубевшие от работы руки схватили ее за плечи.

– Не надо, Силвер. Это же я. Твой старый Тинкер. Забыла?

Она бросилась к нему в объятия, не в силах удержать рыдания, и мудрый старик дал ей выплакаться, ни о чем не расспрашивая. Только когда ее бурные, приглушенные всхлипывания сменила икота, Тинкер промокнул скомканным носовым платком ее лицо.

– Ну а теперь расскажи-ка мне все по порядку.

– Они прислали очередную записку. Я... я подмела почти все осколки, а перед дыркой поставила горшок с цветком. Но все равно видно, где стену пробил кирпич.

Тинкер выругался.

– Почему же вы мне сразу не сказали, мисс?

– Я не хотела тебя волновать. Я думала, сама справлюсь. Решила, что он оценит мой план по достоинству.

– Кто «он»? Вы имеете в виду Блэквуда?

Силвер кивнула.

– Ангелы Господни! Только не говорите мне, мисс, что вы все же отправились на поиски этого головореза!

– Ну да.

– И вы были на петушиных боях?

Она вызывающе кивнула.

– И в игорном доме?

Она снова кивнула.

– Господи, неужели вы побывали и в...

– Представь себе, да. Кстати, там я его и нашла. Только он... он отказался мне помочь. Более того – посмеялся над моим планом!

– И правильно сделал.

Силвер сердито комкала в руках мятый платок.

– Еще я там встретила этого негодяя Миллбэнка. Он чуть меня не заметил, но Блэквуд вовремя прижал меня к груди.

Тинкер нахмурился:

– Что сделал?

– Да нет, ты меня не так понял, – нетерпеливо пояснила Силвер. – Проклятому злодею не терпелось спровадить меня восвояси. Я его совсем не интересовала. Даже когда Миллбэнк сказал, что хотел бы посмотреть, как мы... ну, в общем... – Она запнулась и покраснела.

Тинкер закипел от гнева.

– Я убью этого козла! Я уже устал от выходок этого развратника!

Силвер, прильнувшая к его груди, невольно улыбнулась:

– Ну у тебя и выражения, мой старый друг. Что бы на это сказала мама?

– К сожалению, ничего, потому что ангельская душа вашей милой матушки давно переселилась в мир иной. Я еще и половину того не высказал, что хотел, мисс. О чем вы только думали, когда отважились на это рискованное предприятие? Я же вам тысячу раз повторял, чтобы никуда без меня не ходили. Особенно ночью.

– Знаю, знаю, – пробормотала Силвер и виновато улыбнулась. – Но что теперь об этом толковать! Я неисправима.

– Ошибаетесь, мисс! Я не потерплю таких разговоров.

Силвер всхлипнула:

– Как скажешь, Тинкер.

– Хм-м... Лучше вам теперь во всем меня слушаться. Если вы еще раз вздумаете отправиться на подобную ночную прогулку, то я вас так выпорю, что вы неделю сесть не сможете! Уж я свое слово сдержу!

Силвер чмокнула его в морщинистую щеку.

– Мне правда очень стыдно, Тинкер. Мы с Брэмом доставили тебе столько неприятностей, с тех пор как умер отец.

– Да уж, особенно вы, мисс Силвер. – В глазах старика блеснули слезы, и он закашлялся. – Но я бы ничего не хотел изменить, слышите? Да, без неприятностей, конечно, не обошлось, но мы все их благополучно преодолели и с этой тоже справимся, вот увидите.

– До сих пор у нас это получалось, верно? – Силвер наградила его робкой улыбкой, губы ее при этом слегка дрожали.

– Конечно же! А теперь марш в постель, проказница. Завтра нам предстоит куча дел. Я приглашу из города нескольких человек. Они нам помогут. Я ведь тоже не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда эти разбойники вернутся.

После того как Силвер ушла, седовласый старик опустился в единственное стоявшее в кабинете кресло. Плечи его поникли.

На его морщинистом лице не осталось и тени улыбки.

Луна уже садилась, когда Блэквуд протиснулся через потайную калитку в тисовой изгороди и, взяв Дьявола под уздцы, повел его к лужайке напротив Уолдон-Холла. Позади него высился элегантный особняк, окруженный вязами. Широкие окна поблескивали в лунном свете.

В ночном воздухе веяло ароматами роз и жасмина.

Этот запах напомнил разбойнику о женщине с золотисто-зелеными глазами.

Нахмурившись, старший сын восьмого герцога Девонхема толкнул еще одну калитку и очутился в тихом саду. Грудь его жгло, словно огнем. Плечо ныло.

Но теперь он был в безопасности.

Конечно же, ни одна душа в Кингсдон-Кроссе не догадывалась, что он и есть владелец Уолдон-Холла. Люсьен Рид Тибериус Фиццжеральд Деламер, старший сын герцога Девонхема, умел хранить свои тайны. Даже прежний владелец Уолдон-Холла считал, что дом приобрел богатый купец из Ост-Индской компании, пожилой господин, не отличавшийся крепким здоровьем, который желал лишь одного – чтобы его все оставили в покое.

Да, это уединенное имение служило ему отличным укрытием. Люка здесь никто не тревожил. Это было ему на руку. После ночных набегов он скрывался в этом безопасном здании, имевшем тысячу разных дверей и потайных ходов, сыгравших решающую роль в намерении Люка приобрести дом. Другой причиной послужила близость особняка к вересковой пустоши и большой дороге.

«Теперь это мой дом, – мрачно подумал Люк, – а не Суоллоу-Хилл – величественное норфолкское владение, которое целых восемь поколений было главной резиденцией моей семьи. Не элегантный городской дом на Беркли-сквер. Не охотничья сторожка в Шотландии».

Но для самого известного грабителя в Норфолке сгодится и Уолдон-Холл. Только верный друг Люка, Джонас, знал о его аристократическом происхождении.

Больше Люк никому не хотел раскрывать свою тайну. Он стянул маску. На его точеном лице появилась улыбка, когда он подумал о Силвер Сен-Клер. От этой женщины сплошные неприятности.

Но Люк всегда искал приключений на свою голову. Он перекинул плащ через плечо и попытался понять, что же его так привлекает в Силвер. Она покорила его явно не хитростью – ей были чужды типичные женские уловки. И слава Богу. Эта чертовка была естественна и наивна, как школьница. Поначалу он даже поверил, что она простая служанка.

Простая? Нет, слово «простая» к Силвер Сен-Клер категорически не подходит, решил разбойник.

Она была вся буря и пламя. Горячая и непредсказуемая. Никогда нельзя было угадать, что она выкинет. Опасное сочетание!

В жилах у него закипела кровь, когда он вспомнил, как она растаяла от его поцелуя на вересковой пустоши. Как она задала жару этому мерзавцу Шеррингвейлу. Похоже, его в ней привлекает редкое сочетание смелости, невинности и страстности.

Что-то бормоча себе под нос, сын одного из богатейших людей в Англии толкнул дверь, ведущую в хоромы Уолдон-Холла. Сбросив шляпу и плащ, он поднялся по лестнице центрального крыла дома.

Он просто не станет больше с ней встречаться. Это нелегко, но он справится. Ему нужна неглупая, слегка пресыщенная жизнью любовница, которая заставила бы его позабыть о Силвер Сен-Клер. Опытная женщина, которая не стала бы путать страсть и любовь по расчету.

Люк посмотрел на портреты, висевшие вдоль лестницы. На них были изображены суровые мужчины и разряженные женщины. Лица у них были какие-то незапоминающиеся, отстраненные. То ли дело представители рода Деламеров, что гордо смотрели из рамок в огромной галерее дома Суоллоу-Хилл!

При мысли о подобной разряженной, скучающей светской даме в сердце Люка ничто не шевельнулось.

«Интересно, почему они вдруг стали мне так безразличны?» – мрачно подумал он. Ведь он знавал стольких женщин!

Красивых. Остроумных. Томных. Сладострастных. Но ни к одной он не испытывал таких чувств, как к Силвер Сен-Клер. А ведь он видел ее всего несколько часов.

Глава 10

«Следующим будет мальчишка».

До смерти уставшая Силвер ходила взад-вперед от одной стены оранжереи к другой, наблюдая затем, как догорает закат и сгущаются сумерки. Вскоре погас последний отблеск зари, и на землю опустилась кромешная тьма.

Силвер старалась не думать о том, что произойдет этой ночью.

День прошел незаметно. Ей удалось заполнить его работой. Долгие часы изнурительного труда помогли ей отвлечься от мыслей о последнем полученном ею предупреждении.

Впрочем, ей так и не удалось забыть о нем окончательно.

Кто же мог возненавидеть ее до такой степени? Кому был так нужен Лэвиндер-Клоуз? И почему? Неужели в Кингсдон-Кроссе кто-то еще пытается разыскать утерянный рецепт «Мильфлера»? Какой-нибудь производитель духов из Лондона, которому не дают покоя былое богатство и успех покойного Уильяма Сен-Клера?

Или этот таинственный злодей из тех людей, на существование которых намекал отец в своем дневнике? Ей оставалось только гадать. На всякий случай Силвер решила отныне считать своим врагом каждого.

Только она начала расставлять по местам склянки и приводить в порядок бумаги, как послышались тяжелые шаги и в оранжерею ввалился сэр Чарлз Миллбэнк.

Физиономия его раскраснелась, от него разило алкоголем.

– Так и знал, что найду вас здесь. По-моему, то, чем вы занимаетесь, отвратительно. Женщины не должны вести дела. Это совершенно несвойственно их натуре. И я намерен положить этому конец. Я не позволяю вам больше это делать, слышите?

– Вы это не раз говорили, но ваше мнение меня совершенно не интересует!

– А зря. К вам в дверь ломятся кредиторы, с которыми вам нечем расплатиться. Вы не сможете отправить следующую партию товара в Лондон, потому что ни один из местных жителей не согласится на вас работать. Я для этого не пожалею ни сил, ни средств. – Бледно-голубые глаза сэра Чарлза сверкнули презрением. – Если вы, конечно, не намерены продать ферму в чужие руки, советую быть со мной полюбезнее. Особенно теперь, когда вам угрожают.

– Откуда вам об этом известно?

– Слухами земля полнится, – спокойно ответил Миллбэнк. – Всем также известно, что Тинкер пытается нанять рабочих. Но у него, конечно, ничего не получится. Люди не захотят работать здесь, они боятся.

– И вы, разумеется, этому рады.

– Нет. Я просто хочу, чтобы вы поняли: с вашей стороны было большой ошибкой становиться хозяйкой Лэвиндер-Клоуза. И бесспорно, я буду счастлив взять на себя столь тягостные обязанности. – Его бледные глаза блеснули. – Но сначала нужно условиться, чем вы отплатите мне за эту услугу.

Силвер знала, о какой оплате говорит Миллбэнк. Она бросила яростный взгляд на нагло ухмылявшегося самозванца:

– Как же! Когда рак на горе свистнет! А пока можете отправляться в ад – там вам подпалят хорошенько ваши густые брови!

– Все такая же упрямая? Должен предупредить: я до смерти устал от тебя, чертовка! Пора научить тебя уважению! – Сэр Чарлз начал теребить галстук. – Если не согласишься на мои требования, то потеряешь Лэвиндер-Клоуз, и я уж позабочусь, чтобы ты никогда не увидала своего братца, этого книжного червя!

У Силвер пересохло в горле. Она не сводила глаз с красной, пышущей злобой физиономии Миллбэнка. Она должна была знать, что сюда заявится эта свинья. Ее зять угадывал, где пахнет бедой, и шел на этот запах, словно оголодавший волк, чуявший раненую жертву. За последние полгода он не раз бросал на нее голодные взгляды.

Со старшей сестрой, Джессикой, Силвер никогда не связывала особая дружба. Она умерла шесть лет назад, спустя всего полгода после своего замужества. Силвер так и не сказала сестре, что первое предложение Миллбэнк сделал ей. Впрочем, иногда Силвер чудилось, что сестре все известно, но она не подает виду.

Силвер надеялась, что со временем интерес Миллбэнка к ней ослабнет. Но этого не происходило. После смерти ее отца Миллбэнк стал все чаще наведываться в Лэвиндер-Клоуз под предлогом, что он хочет посмотреть, «как идут дела у дорогой свояченицы».

Тень от его коренастой фигуры падала на пол оранжереи. Исходивший от него перегар заглушал аромат жасмина и дамасских роз.

– Думаю, вам лучше уйти. – Она с облегчением отметила, что ее голос не дрожит. – А то я сочту вас еще большим дураком, чем вы есть на самом деле.

– Значит, вы меня считаете глупцом? – В глазах Миллбэнка вспыхнул огонь – взрывоопасная смесь потребленного спиртного и нестерпимой похоти.

– Только не надо устраивать здесь драму. – Силвер решительно повернулась к нему спиной и принялась отчищать большой медный дистиллировочный котел.

Все это время она не сводила глаз с обломка медной трубы, прислоненного к стене. На всякий пожарный случай.

– Это ты дура, женщина! Или ты покоришься мне, или эту ферму у тебя отнимут, и я лично куплю ее с аукциона, заплатив самую высокую цену!

Силвер обернулась. Лицо ее не выражало ничего, кроме презрения.

– Покориться? Вам? Да я лучше сожгу все свои лавандовые кусты и сожру пепел!

Не спуская с нее пылающего взора, ее зять подошел ближе.

– Сомневаюсь. Вы слишком любите эти чертовы поля, чтобы с ними расстаться. – Его толстые губы сложились в улыбку. – К тому же такое поведение несвойственно женщине.

У Силвер так и чесались руки пустить в ход обломок трубы.

– Думаю, мои дела и предпринимательская хватка вас не касаются, сэр Чарлз. У вас был шанс вложить деньги в мое предприятие, но вы им не воспользовались. Вы никогда бы не унизились до того, чтобы принять участие в деле, которое ведет «какая-то там женщина», – так, по-моему, вы выразились. Значит, Лэвиндер-Клоуз вас интересовать не должен.

– Меня привлекает не столько ваша ферма, сколько вы сами. И я вас добьюсь, слышите? Никто вмешиваться не станет!

– Идите-ка домой, – сухо сказала Силвер. – Не выставляйте себя на посмешище.

Вдруг она почувствовала, что очень устала. У нее болели плечи, ныли все пальцы на руках. Не хватало еще, чтобы сэр Чарлз Миллбэнк разыгрывал сцены в ее рабочем кабинете! Ей нужно было думать о более важных вещах, например, откуда ждать очередной угрозы.

– Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, мисс! – Его жирные пальцы схватили Силвер за волосы и притянули к себе.

Черт бы его побрал! Силвер чуть было не задохнулась от возмущения и рванулась, пытаясь освободиться из его цепких лап. Ну, теперь он у нее получит! Ей очень не хотелось этого делать, но он не оставил ей выбора.

Она схватила блестящий медный обломок.

– В последний раз спрашиваю: вы уйдете отсюда добровольно?

– Приказ ее высочества? – Миллбэнк притворно рассмеялся. – Жаль, но на этот раз по-вашему не получится, моя дорогая Силвер. – Он ухмыльнулся. – Я уж прослежу за тем, чтобы отправить юного Брэндона в школу – хорошую, известную строгими правилами. Тамошние учителя знают, как держать в узде избалованных мальчишек, предпочитающих пустые мечты урокам.

– Не посмеете! – прошипела Силвер. – Он еще не оправился от воспаления легких. В такой школе он непременно погибнет!

Ее зять лишь рассмеялся:

– А это уже не мои проблемы. Вам следовало быть со мной повежливее, когда у вас была такая возможность. – Он наклонился к ней, и его горячее дыхание обожгло ей щеку. – Господи, столько лет я хотел, чтобы вы стали моей, и теперь наконец-то я этого добьюсь!

Силвер вцепилась в трубу. Она вспомнила дядину инструкцию касательно мест, удар в которые является для мужчины самым болезненным.

Силвер прицелилась и уже собралась было нанести Миллбэнку удар именно в такое место, как вдруг раздался суровый голос:

– Не хочется разочаровывать вас, Миллбэнк, но вынужден приказать вам немедленно убрать руки от этой женщины. – Эти слова, произнесенные негромким голосом, послышались из-за густых зарослей розовых камелий. Из тени появилась неподвижная высокая фигура, с ног до головы одетая в черное, от черных ботинок и до маски из черного шелка. На глаза Блэквуда была надвинута черная шляпа.

Но чернее его одежды была ярость, плескавшаяся в его глазах. При виде его у Силвер захолонуло сердце. Его гнев был буквально ощутим физически. Зачем он пришел? Он ведь прекрасно знает, что она сама о себе может позаботиться.

Сэр Чарлз невольно отступил назад.

– И... и чей же это приказ, сэр?

Внезапно в черных перчатках блеснул серебряный пистолет.

– Это приказ лорда Блэквуда, – раздался ответ. Голос его был почти что ласковым.

Миллбэнк весь съежился.

– Б-Блэквуд? Это ты, наглец? Но ничего, скоро судья научит тебя подобающим манерам!

Фигура разбойника была наполовину скрыта в тени. Он рассмеялся и развязной походкой подошел ближе.

– Это Карлайл-то? Наш господин судья очень занят: он недавно вернулся из Лондона и проехал окольным путем, срезав дорогу. Теперь он почивает в своих покоях: на последнем постоялом дворе, который он посетил, он малость перебрал французского бренди. На твоем месте я бы не стал рассчитывать на помощь лорда Карлайла этой ночью, Миллбэнк. – Разбойник навел на него пистолет. – По-моему, я приказывал вам отпустить леди.

– Леди? – огрызнулся Миллбэнк. – Где ты видишь леди? Уж не эту ли рвань ты имеешь в виду?

Человек в черном подошел к нему почти вплотную. Шею Миллбэнка сдавили сильные пальцы, к его горлу прижался холодный металл.

– Возьми эти слова обратно. – Я...я...

Один за другим щелкнули два курка затвора.

– Ладно, ладно! Черт бы тебя побрал! Беру, беру!

– А теперь извинись перед леди.

Лицо сэра Чарлза приобрело буро-малиновый оттенок.

– Перед ней? Ни за что!

Когда два дула заряженного пистолета скользнули вверх по его горлу и уперлись в его двойной подбородок, он нервно сглотнул.

– Хорошо, хорошо! Черт с тобой! Эта девка не стоит моей жизни. Приношу вам свои извинения, – бросил он.

В глазах разбойника сверкнул огонь.

– Громче. Мне кажется, леди вас не услышала.

– Приношу вам свои извинения.

– Миледи.

Сэр Чарлз послушно повторил за ним.

– Очень хорошо. Думаю, этого пока хватит. А теперь будьте так любезны, избавьте меня от своего присутствия. Ваш вид оскорбляет мои лучшие чувства.

Сэр Чарлз так и застыл. Он скрестил руки на своем толстом животе и то сжимал, то разжимал кулаки.

– Вы что-то хотите сказать? – В шелковом голосе разбойника послышалась скрытая угроза.

Миллбэнк нервно сглотнул и помотал головой.

– Очень хорошо. В таком случае будьте добры удалиться. Выход с той стороны. Сами найдете?

Баронет приглушенно выругался и шагнул через порог. Выйдя на свежий воздух, он разразился яростной бранью, которая становилась все приглушеннее по мере того, как он удалялся от оранжереи.

Силвер стояла не шевелясь и смотрела на фигуру в маске, прислонившуюся к дверному косяку.

– Как... как мило с вашей стороны, что вы пришли мне на помощь. Хотя я, конечно, и сама бы справилась. – Она криво улыбнулась и показала ему обломок медной трубы.

Разбойник неторопливо засунул пистолет в карман своего плаща.

– Как вы изобретательны! Но все-таки я рад, что оказался поблизости. – Он прищурил свои янтарные глаза. – Он и раньше к вам приставал?

Силвер отбросила с лица непослушную прядку волос. Теперь, когда сэр Чарлз уже ушел, она ощутила странную слабость в коленках.

– Никогда. По крайней мере так открыто. Но почему вы здесь?

Янтарные глаза в прорезях маски внимательно изучали ее.

– Так получилось, что я не смог остаться в стороне, Солнышко. И я не жалею, что оказался рядом в такой момент. Служить вам всегда будет для меня высокой честью, моя прекрасная дама.

Жар в его глазах заставил Силвер содрогнуться. Она не нуждалась в его покровительстве. Сейчас было опасно принимать помощь от кого бы то ни было – она ведь еще не выяснила, кто ее враги. К тому же в присутствии этого человека она испытывала невольное волнение, и у нее кружилась голова.

Нахмурившись, она посмотрела на него:

– Вы решили принять мое деловое предложение?

– Нет.

– Тогда нам с вами не о чем говорить.

– Вы ведь знаете, что он еще вернется. Такие люди всегда возвращаются. И как вы в следующий раз намерены себя защищать?

Силвер пожала плечами. Она с трудом соображала, когда он так на нее смотрел. Высокий, сухощавый, он стоял всего в нескольких дюймах от нее, прислонившись к дверному косяку. Она отвернулась. Щеки ее залил алый румянец.

– В чем дело, маленькая моя?

– Я... Да так, ничего.

– Что он тебе сделал? Неужели я опоздал? Клянусь Богом, я придушу мерзавца, если он...

– Нет, – поспешно ответила Силвер. – Ничего он не успел сделать. Просто крутился здесь, как шелудивый пес, выдвигая какие-то дурацкие требования.

Она потерла лоб, пытаясь забыть уродливую ухмылку на физиономии Миллбэнка.

– Он опасен, Солнышко. Помни об этом.

На минуту его гнев снова стал физически ощутим. У Силвер от этого по коже пробежали мурашки. В нем была какая-то темная сила, редкая твердость, которая отличала его от других мужчин. По крайней мере от цивилизованных мужчин. Вот почему она решила попросить его о помощи. Но он никогда не согласится ей помочь, в этом-то все и дело.

– Я как-нибудь сама справлюсь, – сухо ответила она.

– Я не хотел вмешиваться. – Он говорил это скорее себе, чем ей. – Я не должен был вмешиваться, но я случайно услышал, как Миллбэнк хвалится тем, что приберет эту ферму к рукам. Я хотел вас предупредить.

– Считайте, что я уже предупреждена. Что вы еще хотели мне сказать? – дерзко спросила она.

Блэквуд, очевидно, не ожидал такой реакции. Ведь он как-никак только что спас ее честь, а возможно, и жизнь.

– Еще вот что: очевидно, без посторонней помощи вам не справиться с этим негодяем. Придется мне отвести вас в какое-нибудь укромное место и преподать вам урок стрельбы из пистолета, – мрачно сказал он.

Силвер нахмурилась. Он что, хочет давать ей уроки? Вообще-то она была неплохим стрелком. Стрелять ее научил эксцентричный дядюшка Арчибальд. Когда она жила у него в Хаунслоу-Хит, она тренировалась, стреляя по бутылкам и глиняной посуде.

Но Силвер решила не говорить об этом разбойнику. Похоже, ему доставляла удовольствие роль ее защитника. Наверное, у него было слишком мало поводов в жизни проявить галантность. Силвер решила, что согласиться быть его ученицей – самое малое, что она в силах сделать со своей стороны, чтобы научить этого хладнокровного преступника лучшим манерам.

А если она проявит хитрость и смекалку, то ей, возможно, даже удастся отвадить его от того опасного образа жизни, который он вел.

– Вы в самом деле могли бы меня научить?

– Уверяю, вам нечего бояться, – успокоил ее Блэквуд. – Это, правда, шумное дело, ноя позабочусь о том, чтобы с вами ничего не случилось.

– Так уж и ничего? – Силвер прикусила губу, с трудом сдерживая смех, рвущийся наружу. Сначала угрозы, потом Миллбэнк, а потом еще это. За пятьдесят шагов она била точно в цель, а за сто пятьдесят – всегда попадала по мишени. Однажды дядя даже заявил, что во всех трех графствах нет стрелка, который мог бы сравниться с ней. – Значит, вы обещаете об этом позаботиться?

– Конечно. Это то немногое, что я могу сделать, – угрюмо произнес разбойник. – Вам это очень пригодится. Похоже, вы твердо намерены остаться здесь во что бы то ни стало, а защитить вас некому. На этой ферме нет ни единого мужчины.

– Я отлично обойдусь и без мужской защиты!

Разбойник нахмурился:

– Восхищаюсь вашим темпераментом, Солнышко, но чтобы уберечь себя от повторного визита Миллбэнка, вам придется принять немало предосторожностей. Я уж не говорю о тех неизвестных, что угрожают вам и вашему брату.

– А это уже не ваше дело. Вы очень ясно высказали свою позицию, когда прошлой ночью отказались от моего предложения.

– Да это самый безрассудный план из всех, какие я только слышал.

– Не надо меня оскорблять!

– Я вовсе не собирался вас обидеть. – Разбойник взглянул на нее. – Этот человек – я имею в виду Миллбэнка – вовлечен в опасные интриги.

– А-а... Вы имеете в виду его визиты в дом терпимости, верно? – Силвер пожала плечами. – Я прекрасно знаю, что происходит в подобных заведениях.

– Да неужели? – Его янтарные глаза потемнели. – И что же?

Силвер принялась вертеть в руках веточку камелии.

– Конечно же, это место, куда вы, мужчины, ходите на поводу у своих неуемных страстей, – спокойно объяснила она.

– Неуем... – Люк Деламер, закоренелый плут и разбойник с большой дороги, известный от Лондона до Сомерсета, издал какой-то странный сдавленный звук. Опять она за свое!

– Я об этом сама догадалась. Но вот что странно: почему-то никто никогда не упоминает про неуемные женские страсти. – Она склонила голову и внимательно изучала выражение лица своего спасителя, у которого словно язык отнялся. – Как вы считаете, у нас есть такие?

– Я отказываюсь это обсуждать. – Разбойник приглушенно выругался. Его донельзя раздражал этот разговор.

– Именно так отвечает Тинкер, когда речь заходит о чем-нибудь интересном.

– Кем бы эта Тинкер ни была, я целиком на ее стороне.

– Это не она, а он.

Разбойник сжал губы.

– А кто такой этот Тинкер?

– Он служил у моего отца. А когда отец умер, остался со мной и с моим братом.

– И вы что... влюблены в него? – Он задал этот вопрос равнодушным тоном, словно его вовсе не интересовал ответ.

– Влюблена? В Тинкера? Ну да – по-своему. Нам ведь многое пришлось пережить вместе. – Силвер вскинула голову, обдумывая этот вопрос. – Да, наверное, я его люблю.

Самый отъявленный преступник в графстве Норфолк так и застыл. Силвер увидела закипавшую в его глазах ярость.

– Примите мои поздравления, – резко сказал он. – И Тинкеру передайте. Ну, я пошел, а то у меня еще столько дел: кареты надо грабить, невинных женщин насиловать... Короче, не жалея сил, оправдывать свою репутацию.

Он поклонился ей и развернулся к выходу. Силвер окликнула его из-за спины. B ее низком голосе было слышно волнение.

– Подождите! Не уходите.

Он застыл. На его широкие плечи, скрытые черным плащом, отбрасывал блики дрожащий огонек лампы, горевшей на столе в оранжерее.

– Почему?

– Потому что... Потому что между Тинкером и мной ничего нет. Он просто мой старый друг, и как друг мне очень дорог. Но это совсем не то, что вы подумали. – Потом, видя, что Блэквуд не двигается, она добавила: – Кроме того, ему уже, наверное, лет пятьдесят.

Разбойник медленно повернулся к ней. Теперь его плечи уже не выглядели так грозно.

– Пятьдесят ему или нет, не имеет значения. Значит, в доме есть какой никакой мужчина, который может вас защитить, – проворчал он.

– Я и сама могу за себя постоять!

– Такая женщина, как вы, достойна того, чтобы ее оберегали и лелеяли. Черт возьми, да вы должны уже давно быть замужем и обзавестись кучей ребятишек. Богатый, титулованный супруг мог бы защитить вас от злодеев, подобных Миллбэнку!

– Вы слишком много берете на себя, рассуждая так, сэр!

– А вы многое упускаете из виду, – сердито произнес он. – Больше вы не получали писем с угрозами?

Силвер покачала головой.

– Тинкер теперь в поле, и он неплохо вооружен, уверяю вас. Не беспокойтесь, мы и сами со всем отлично справимся.

Некоторое время Блэквуд молчал и пристально ее разглядывал.

– Вы не обманываете меня. Солнышко?

– Нет, конечно! Кроме того, большинство людей сказали бы, что не вам надо меня оберегать, а меня следует защитить от вас!

– Может, оно и так, – тихо произнес он. Лицо его при этом потемнело. – Но ведь я спас вашу жизнь, золотко, да и вашу честь тоже. Разве после этого я не смею притязать на некоторые привилегии?

Силвер ощутила жар в крови.

– Что вы имеете в виду?

Взгляд Блэквуда скользнул по ее лицу, опустился ниже и остановился на груди.

– Знаете, у меня так много вариантов, что я лучше промолчу.

Она даже не заметила, как он оказался рядом с ней, как его рука в перчатке прикоснулась к теплому изгибу ее шеи. У Силвер бешено забилось сердце. Ее смущало, что он находился так близко. Сердце ее трепыхалось, как утлое суденышко, плывущее по бурным волнам. Да у него совсем стыда нет!

– Думаю, вам пора.

Она чувствовала себя все более неловко. Силвер убеждала себя, что это из-за того, что вчера ночью ее продуло на холодном ветру, но сама в это не верила.

Она краснела и задыхалась в его присутствии.

– Мне что-то нездоровится. Не хочу, чтобы вы от меня заразились, – солгала она.

Золотисто-янтарные глаза поблескивали из-под черной шелковой маски.

– Думаю, радость от того, что вы так близко, с лихвой окупает любой риск, Солнышко.

Сердце Силвер колотилось все сильнее. Она притворно кашлянула.

– Нет, мне определенно нездоровится. Вам лучше уйти. Она сделала драматический жест.

И случайно дотронулась пальцами до его груди. Боль от этого легкого прикосновения была нестерпимой. Разбойник с трудом сдержал стон. Это не укрылось от глаз Силвер. Она увидела темное пятно на его рубашке.

– Вас ранили!

– Пустяки, царапина. Не стоит вашего беспокойства.

– Царапина? Почему же вы мне раньше не сказали? – Она тут же обняла его за талию и потащила к креслу.

Гость через силу ей улыбнулся:

– Думаю, не много мужчин отважатся вам что-либо рассказывать, Солнышко.

– Так, значит, вы меня гарпией считаете? Ну что ж, может, вы и правы. Слишком много лет мне приходилось со всем справляться самой. – Она усадила его в кресло, затем сняла с него шляпу и принялась развязывать тесемки, на которых держалась его маска.

Он отвел ее руки.

– Не надо. – Голос его стал жестким. – Этим вы подвергнете себя большой опасности. Для вас же лучше, если вы не будете знать, как я выгляжу.

Силвер вздохнула:

– Ладно, как скажете. Сидите смирно. Пойду принесу вам стакан воды. Или бренди. Тинкер припрятал в кладовке бутылочку шотландского виски. Он думает, что я об этом не знаю. Хотите, я...

– Не стоит, Солнышко.

В этот момент Люк Деламер действительно чувствовал себя не в своей тарелке. Рана его была здесь ни при чем, хотя она чертовски ныла.

Для него было в новинку, что женщина проявила к нему участие. Причем женщина эта была настолько хрупкой, что, казалось, дунет ветерок – и нет ее. Совсем недавно она сама подверглась приставаниям этого подонка Миллбэнка, а теперь находит в себе силы заботиться о нем! Самый отъявленный разбойник в Норфолке никак не мог этого ожидать. Это было ему в новинку. Он был потрясен. Более того, шокирован.

– Никуда вы не пойдете, пока вам не станет лучше.

Он покачал головой:

– Мне вообще не стоило приходить. Из этого не выйдет ничего хорошего ни для кого из нас. – Вскочив на ноги, он нечаянно задел цветущую веточку жасмина. Его лицо вновь свела гримаса боли. – Не знаю, что на меня нашло...

Силвер решительно водворила его обратно в кресло.

– Никуда вы не пойдете, пока я не обработаю вашу рану! Не бойтесь, я прекрасный доктор. Я много раз лечила подобные раны у животных. Однажды я даже вывела у Кромвеля – это наша собака – блох. Мне также случалось лечить укусы змей. Лавандовое масло творит чудеса.

Блэквуд насмешливо улыбнулся:

– Ладно, вы меня убедили. Много раз лечили животных, говорите? Мне это очень лестно, Солнышко.

Силвер покраснела.

– Нет, я не то хотела сказать... Ну зачем вы опять меня поддразниваете?

– Да как же вас не дразнить? От этого ваши щечки заливаются таким милым румянцем. – Он нежно погладил ее по лицу рукой в перчатке. Вдруг его голос стал очень серьезным. – Знаете, а ведь я мог бы сделать вас самой счастливой на свете. Этой ночью я мог бы показать вам такое, о чем вы не имеете представления, Солнышко, о чем вы даже никогда и помыслить не могли. Я мог бы достать для вас с неба луну и звезды, заключив вас в свои объятия.

– Да вы с ума сошли, – прошептала Силвер. Внезапно ей показалось, что рассудок покинул ее. Перед глазами замелькали какие-то темные картины, непонятные безумные видения, ей вдруг захотелось ощутить прикосновение его сильных рук, утонуть в его жарких объятиях.

– Не иначе как, – тихо произнесла она, – вы опять говорите о неуемных страстях. Только на этот раз женских.

В его глазах она увидела страстную жажду чего-то. «Интересно, в моих глазах сейчас такое же выражение?» – подумала она.

Ее самое ужаснуло пробудившееся в ней желание. Господи, как же он хорош! Нужно, чтобы он ушел! Ей уже было все равно, ранен он или нет. Иначе... Снаружи, в залитой сумерками аллее, послышались голоса.

Выглянув из окна, Силвер воскликнула:

– Это Карлайл и его люди! Разбойник даже не шелохнулся.

– Очевидно, наш трудолюбивый господин судья протрезвел. Как вовремя!

– Спасайтесь! С ним целая дюжина человек!

– Ну и чудесно. Я как раз мечтал с кем-нибудь подраться. – Блэквуд скрестил руки на груди. – Вы, кажется, собирались обработать мою рану?

– Я раньше собиралась, а теперь... Господи, да бегите же, пока не поздно! – Силвер нахмурилась, заметив на его лице беспечную улыбку. – Заклинаю вас! Ради меня. Я ведь не переживу, если они вас схватят и... и...

– И вздернут на виселице, как отъявленного преступника? – подсказал он и вполне серьезно добавил: – Ах, Солнышко, но что поделаешь, если я это заслужил.

– Не верю, – резко возразила Силвер. – Ни на секунду не поверю. Даже если вы и правда такой, то Бог вам судья. Я все равно не хочу... – Голос ее оборвался. – Уходите же, уходите! Сейчас же, пока они не успели подняться на холм.

Блэквуд нахмурился и поднялся с кресла.

– Так, говорите, вы не хотите, чтобы они меня поймали?

– Нет, конечно!

Окно было полуоткрыто. Он не спеша перекинул ногу через подоконник.

– Похоже, эта ночь полна сюрпризов.

Силвер не расслышала его слов. Она вслушивалась в приближающиеся голоса стражей закона.

– Пожалуйста, уходите! Они уже почти здесь!

Голоса становились все ближе. Среди них отчетливо были различимы вопли сэра Чарлза Миллбэнка. Люк напрягся, вцепившись рукой в подоконник.

– Вы в самом деле переживали бы, Солнышко, если бы они меня схватили?

– Неужели вам неведом страх? Бегите же! Немедленно!

– Не уйду, пока вы мне не ответите.

– Конечно, переживала бы.

Бледный шрамик над его губой блеснул при свете луны.

– Докажите.

– Да в уме ли вы? Они ворвутся сюда с минуты на минуту!

Глаза разбойника блеснули из-под маски.

– Это еще больше возбуждает, не так ли?

– Это же безумие!

– Прекрасно, тогда я подожду. – Он перекинул ногу назад и скрестил на груди руки. – Мне все равно. Я уже давно мечтаю научить верных псов господина судьи хорошим манерам. Им это просто необходимо.

Силвер не стала его больше слушать. Она бросилась к нему на шею и крепко его обняла. От неожиданности он чуть не выпал в окно. Немного оправившись от изумления, Блэквуд присел на подоконнике и стал вглядываться в ее лицо. Его самого скрывала тень и маска. Их взгляды встретились. Одной сильной рукой он обнял ее за талию. Другая рука зарылась в ее распущенных волосах.

У Сил вер бешено забилось сердце.

– Докажи мне это, Солнышко.

В его голосе чувствовалась какая-то темная сила, которую невозможно было ослушаться. Силвер физически ощущала его страсть, и в ответ кровь закипала у нее в жилах. Голоса снаружи раздавались все явственнее. Уже был слышен лай собак.

– Идите, – прошептала она со всей горячностью, на которую только была способна. Сердце ее обрывалось, дыхание становилось прерывистым. Какой же он сильный! Она прильнула лицом к его груди, прижалась бедрами к его бедрам.

– Ты сказала, что будешь по мне скучать, Солнышко. Докажи же это сейчас.

В этот момент он снова стал тем бесшабашным разбойником, который разбил тысячу женских сердец. Нежным любовником, легенды о котором ходили по всему Норфолку.

– Дурак! – прошипела она, разрываясь между злостью и страстным желанием.

– Настоящая фурия. – Слова эти прозвучали почти ласково. В них слышалось обещание.

В груди Силвер боролись противоречивые чувства. Она поняла, что этот человек просто так от нее не отстанет. В отчаянии она подалась вперед, поднялась на цыпочки, зажмурилась и приникла губами к его рту.

Ее охватил жар. Она ощутила вкус вишни и мяты, ласку предрассветного ветра и тишину полночного мрака, скрывавшего долину. И чем дольше она его целовала, тем больше ей хотелось слиться с ним, раствориться в нем. Она зарывалась пальцами в его теплые волосы, обнимала его широкие плечи. Мир вне стен теплой, благоухающей оранжереи перестал для нее существовать.

– Черт возьми, Солнышко, – прошептал он. – Сегодня ты, а не я, оказалась самой настоящей воровкой. Ты похитила мой рассудок и украла сердце. – Он взял ее лицо в загрубевшие ладони и посмотрел ей прямо в глаза. Его янтарный взор так и сверкал. – Боже мой, как же ты прелестна!

С лужайки рядом с оранжереей раздался сердитый голос:

– Он там, черт бы его подрал, там! Держите пистолеты наготове!

«У него же не останется времени», – промелькнуло в голове у Силвер.

– Бегите! Бегите же!

– А как же вы?

– Что со мной случится? Вы лучше о себе позаботьтесь!

В ответ он лишь рассмеялся. Его грудной густой смех прозвучал на редкость бесшабашно. Ему всегда было свойственно бросать вызов опасности. Одним ловким движением он склонился к мерцающей лампе и задул в ней огонь. Комната погрузилась в темноту. Его пальцы снова запутались в ее шелковистых волосах. Он прижал ее к себе.

– Не хочу обидеть вас, моя прелесть, но мужчины под поцелуем обычно понимают вот это.

Он жадно прильнул к ней губами. Ей передался его страстный жар. Навалившись на нее всем телом, он прижал ее спиной к прохладному стеклу окна. Он словно бы вкушал ее, бросал ей вызов. Их языки сплелись. От каждого его прикосновения у нее в сердце звучала музыка. Силвер застонала. У нее в жилах все громче и громче стучали барабанчики. Колени вдруг стали словно ватные, и ей казалось, что она вот-вот рухнет на пол.

Прикасаться к нему было райским блаженством и адской мукой.

Когда он обнял ее рукой за бедра и прижал к себе еще крепче, она испытала и восторг, и испуг, и безумие – все чувства сразу, кроме отвращения, которое у нее вызывали объятия Миллбэнка.

Казалось, вокруг нее все исчезло – и стекло, и темнота, и пропитанный цветочными ароматами воздух. Она чувствовала только его влажный рот и его крепкое тело, прижавшееся к ней.

Ее захлестнула жаркая волна. Она вдруг осознала, что не в силах больше ему противиться, испытала непреодолимое желание уступить его страсти и слиться с ним в едином любовном порыве. На мгновение его рука дотронулась до изгиба ее груди. От этого прикосновения она тихонько застонала и изогнулась дугой.

Где-то в глубине души она чувствовала, что это – конец прежней жизни и начало новой. Ей потребуется целая вечность, чтобы осознать это. Это чувство несло и радость, и мучение.

Ей не терпелось познать неизведанное. Но у них не оставалось времени. Голоса снаружи становились все громче, все ближе.

– Попытайтесь проникнуть с заднего хода! – Это был голос лорда Карлайла.

Разбойник отстранил ее. Лицо его было сурово.

– Когда ты рядом, я полностью теряю контроль над собой, искусительница. Еще немного – и я сорвал бы с тебя одежду и получил бы все, чего хочу. Клянусь Богом, ты и тогда была бы такой же неистовой и страстной. Сколько стонов я бы сорвал с твоих губ, когда подмял бы тебя прямо здесь, на этом полу! Ты понимаешь, о чем я, Силвер? Ты хоть осознаешь всю опасность своего положения, святая невинность?

В его глазах горела страсть. Она стояла в темноте и прерывисто дышала, сердце ее было готово выскочить из груди. Теперь, когда его разгоряченное тело больше не прижималось к ней, она постепенно начала возвращаться с заоблачных высот на землю.

Она нервно сглотнула, широко распахнула глаза.

– Это плохо, что я так себя чувствую? Что я хочу, чтобы ты ко мне прикасался?

Разбойник тихо выругался.

– Может быть, если бы ты была другой. Или если бы я был другим. Но ты хороша такая, какая есть. Божественно прекрасна. Слишком хороша для такого отъявленного преступника, как я. Я бы только разбил твое сердце, Солнышко. Я бы лишь отнял у тебя невинность и веру в людей, разрушил бы всю твою жизнь. Это бы непременно случилось, независимо оттого, хочу я этого или нет.

Она видела, что он говорит серьезно. Он взвешивал каждое слово. Силвер недоумевала: откуда вдруг такая безнадежность?

– Я не боюсь. Я не могу тебя бояться.

– А меня надо бояться, черт возьми! – Он нахмурился, поглаживая пальцами в перчатках ее рыжевато-русые волосы, и отстранился от нее. – Я больше не вернусь. Я не раз говорил себе это, но на этот раз сдержу слово. У нас нет будущего. Эта любовь ничего не принесет, кроме страдания.

Она слушала его, и до нее не доходил смысл сказанного. Голос его звучал словно бы издалека. Она хотела было возразить, но прикусила язык. Сейчас не время. Скоро сюда заявятся господин судья и его помощники.

К тому же где-то в глубине души она чувствовала, что он прав.

– Но если когда-нибудь ты попадешь в большую беду, Солнышко, просто оставь мне записку в дупле большого вяза у перекрестка. Со мной можно и по-другому связаться, но этот способ – самый безопасный. Вложи туда веточку лаванды, и я о тебе сразу вспомню. Или... – Он запнулся.

Силвер уверяла себя, что так даже лучше. Они слишком разные люди. Они не могут быть счастливы вместе. Но это был лишь самообман.

– Ни пуха ни пера, разбойник, – прошептала она, погладив рукой его по подбородку – это была единственная часть его лица, не прикрытая маской. Она почувствовала, как от ее прикосновения напряглись его мышцы.

Кто-то сердито колотил в дверь оранжереи кулаками. На лужайке послышались тяжелые шаги. Силвер с болью подумала, что все ее цветы затопчут.

– Прощай, Солнышко. – В его голосе прозвучали боль и сожаление.

Она смотрела ему вслед. Она злилась на него, но в то же время ей было грустно. В глазах у нее защипало. Его черный плащ растворился во мраке ночи.

Глава 11

– Обыщите здание! Разбейтесь и прочешите поля! Дверь оранжереи распахнулась. Силвер так и обмерла. На пороге, уперев руки в бока, стоял лорд Тибериус Карлайл, судья Кингсдон-Кросса и северных провинций Норфолка. За спиной у него маячили пятеро приспешников. В руках каждый из них держал фонарик.

В Силвер проснулся гордый дух Сен-Клеров.

– По какому праву вы таким образом вторгаетесь в мой дом, лорд Карлайл?

– Не шутите со мной, юная леди. Я разыскиваю одного разбойника, будь он проклят! Поймав этого злодея, я вздерну его на виселице. Я за ним уже давно гоняюсь! Если вы не хотите болтаться на веревке рядом с ним, советую вам отвечать на мои вопросы.

Тут откуда-то появился сэр Чарлз Миллбэнк. Он раскраснелся и запыхался от быстрого бега.

– Не слушайте ее, Карлайл. Ей прекрасно известно, где он. Клянусь, он был здесь. С ней вместе!

Судья нахмурился:

– Так куда же делся этот преступник, мисс Сен-Клер?

– Вы имеете в виду Блэквуда?

– Ну а кого же еще!

У нее не было времени на страдания. И на сожаления, что все так вышло. Нужно было постараться как можно дольше водить их за нос, чтобы разбойник успел уйти от погони.

Силвер прижала руку к шее и притворно задрожала.

– Я даже думать об этом не хочу. Это... это было ужасно. Это не человек, а просто зверь какой-то. Нет, даже не зверь, а дьявол! Его глаза горели как угли, и мне показалось, что он не ходит, а парит над землей. Бойтесь, лорд Карлайл. Ради всего святого, страшитесь его, ибо на нем печать ада!

Люди, стоявшие за спиной у судьи, начали нервно переминаться с ноги на ногу. Послышался смутный ропот. Они пребывали в растерянности: то ли посмеяться над досужим вымыслом, то ли осенить себя крестным знамением.

– Вздор! Пока она несет здесь эту чушь, он уходит. – Миллбэнк выглянул из открытого окна. – Должно быть, он вылез через окно. А эта чертовка его просто покрывает!

– Я беру под защиту разбойника?! – Силвер бросила изумленный взгляд на раскрасневшегося баронета. – Вы что, опять напились, сэр Чарлз?

– Я трезв как стеклышко, – огрызнулся Миллбэнк. – И вам это известно!

Глаза Силвер радостно заблестели. Попался!

– Откуда же мне это знать? Разве мы с вами виделись сегодня вечером?

Миллбэнк чертыхнулся и сделал какой-то неопределенный жест рукой:

– Нет, не виделись. Просто я вообще не пью и уж точно никогда не напиваюсь. Когда до меня дошли слухи, что в этих краях заметили разбойника, я сделал то, что велел мне мой гражданский долг: позвал судью.

Судье надоели их препирательства. Все равно до него не доходил смысл их спора.

– Довольно выяснять отношения! Скажите мне, черт бы вас обоих побрал, куда девался Блэквуд?

Силвер снова неестественно задрожала.

– Я встретилась с ним у склада, и от его злобного взгляда у меня мурашки по коже пробежали. Будто я заглянула в глаза демону или даже самому дьяволу. Я тут же упала в обморок и успела только заметить, что он поскакал на север.

На самом-то деле он направился в сторону юга. Судья прищурил глаза:

– Как же вы могли заметить, куда он поехал, если вы упали в обморок?

– О, я очень быстро пришла в себя. Когда я очнулась, я увидела, что он во весь опор скачет по направлению к Кингсдон-Кроссу.

– Да она бредит, – огрызнулся судья. – Чего еще ожидать от женщины! А ну-ка, ребята, прочешите поля!

– Только меня от этого избавьте, – отозвался Миллбэнк, уже перекинувший ногу через подоконник. Он грузно спрыгнул на землю и разразился градом проклятий. – Вы можете идти, куда она указала, Карлайл, и таращить глаза в пустоту, а я пойду своим путем. По-моему, негодяй поскакал в противоположном направлении. Я его непременно поймаю!

– Блэквуд мой, Миллбэнк! Не забывай об этом! – грозно сказал судья. Лорд Карлайл знал, что за поимку знаменитого норфолкского разбойника назначено крупное вознаграждение, и он вовсе не желал, чтобы оно досталось кому-то еще.

Сэр Чарлз лишь пожал плечами и исчез в темноте, что-то сердито бормоча себе под нос. Остальные тоже последовали его примеру. Люди и собаки растворились в ночи, преследуя свою добычу.

Они уже давно ушли, а Силвер не отходила от окна, любуясь черным бархатом ночи. Вдали замер последний отголосок погони, растаяли в темноте огоньки фонарей, а она все стояла, прямая и недвижимая.

Луна скрылась за рваными тучами. Наконец Силвер вздохнула и утерла с лица жаркий соленый пот. Только теперь она сообразила, что перед уходом разбойник вложил ей в руку какой-то предмет. Это оказался маленький мешочек из муслина. В похожем мешочке она когда-то хранила бесценные семена лаванды. Те самые, которые две ночи назад рассыпала на пустоши. Их уже не вернуть. Так, во всяком случае, ей казалось прежде.

У нее остановилось дыхание, словно горло чем-то обожгло.

– Осторожнее, дурачок, – прошептала она, глядя в ночь, словно он мог ее услышать.

Сердце ее сжалось. Она знала, что Блэквуд презирает опасность.

«Только теперь, по прошествии стольких лет, я понимаю, что они обманывали меня с самого первого дня. Поначалу все выглядело вполне невинно; они показались нам такими честными, дружелюбными. Они понравились даже твоей дорогой матушке, а уж кто-кто, а она прекрасно разбиралась в людях.

Но на этот раз чутье ее подвело.

Конечно же, все это время они выжидали подходящий момент. Потом они попросили о небольшом одолжении. Просто помочь им всего лишь разочек. В виде исключения. Помощь заключалась в том, чтобы спрятать среди моих ящиков с семенами несколько вещичек. Я не мог отказать им.

Я вел себя как дурак. Даже не посмотрел, что это за товар. Моя врожденная английская гордость восставала против того, чтобы рыться в чужих вещах. Джентльменам нужно верить на слово.

Каким же я был глупцом!

А когда я понял, что они прячут среди этих ящиков, было уже поздно...»

Когда луна стояла уже высоко, какой-то человек осторожно спустился с холма и устремился к густому лесу, лежащему на севере. Миллбэнк, судья и его прихвостни давно уже рассеялись как дым.

Все это время Люк Деламер прятался в зарослях розовых кустов. Он даже не предпринял попытки остановить столь бесцеремонное вторжение в оранжерею, успокаивая себя тем, что слуга Силвер где-то неподалеку и он, как она утверждает, вооружен. К тому же Люк заметил поблизости большую желтую овчарку. Да, пока Силвер ничто не угрожает. По крайней мере сегодня. Может, ее враги выберут себе добычу полегче.

Впрочем, он совсем скоро об этом узнает. У него, как и у судьи, повсюду были свои информаторы, хотя они и находились по разные стороны закона.

Потом он увидел, как какая-то одинокая фигура спустилась с холма и скрылась в лесной гуще. Люк бесшумно последовал за человеком. Скорее всего это наемный шпион. Что ж, стоит понаблюдать за ним. Но вообще-то Люка интересовали не марионетки, а тот, кто дергал за веревочки.

* * *

Постоялый двор «Привал странника» был переполнен. Пустовал лишь один частный номер. Именно туда ворвался сэр Чарлз Миллбэнк, стягивая по пути перчатки и расстегивая пальто. Кивком он подозвал к себе обычно неуловимого хозяина придорожной гостиницы. – Все готово?

– Как изволили приказать, ваша милость.

– Ну и отлично. Остальные прибудут с минуты на минуту. Пошли кого-нибудь побеседовать с женщиной. Она может оказаться... трудной.

На лице хозяина появилось подобие улыбки.

– Не беспокойтесь, милорд. Я к ней сам заглядывал.

Сэр Чарлз ухмыльнулся:

– Надеюсь, ты себе ничего лишнего не позволил. Я не хочу, чтобы остались следы, понимаешь, о чем я?

– Да нет. Никаких следов не осталось. Во всяком случае, таких, которые были бы заметны при свечах. – Он рассмеялся.

Миллбэнк улыбнулся:

– Ты молодец, Тиммонс. Впрочем, ты всегда был умницей. Очень хорошо, пригласи сюда остальных, когда они появятся. Скажи им: торги начнутся, как только все будут в сборе.

Через два часа сэр Чарлз в раздумье сидел над полу-допитой кружкой. В карманах у него позвякивало золото. Торги этой ночью прошли даже лучше, чем он ожидал. Конечно, девка испугалась, но Тиммонс хорошо знал свое дело. Завтра она отправится к его знакомому в Лондон. Там она продолжит то ремесло, заниматься которым начала сегодня.

«Жаль, что эту сучку нельзя опять сделать девственницей», – подумал Миллбэнк, облизываясь при одной мысли, какую бы огромную прибыль это ему могло принести.

Он все еще улыбался своим приятным мыслям, когда из тени у него за спиной раздался голос:

– Полагаю, вы и есть Чарлз Миллбэнк? – Это произнес человек крупного сложения, со смуглым лицом цвета сандала. В левом ухе у него висела серьга. Тело его скрывал плащ из черного шелка, отороченный малиновой каймой.

Миллбэнк неуклюже поднялся на ноги.

– Положим. А кто изволит спрашивать?

Незнакомец не сводил с него холодного, изучающего взгляда.

– Не будем терять времени на условности, англичанин. Сядь. Надо поговорить.

– Черт возьми, да кто ты такой? Откуда тебе известно мое имя?

Глаза незнакомца, казалось, не имели цвета. Взгляд его был холодным и повелительным.

– Это уж мое дело. Я многое знаю о людях, которых не счесть. Ты в этом сомневаешься?

– Ваши слова будят во мне сомнения, – выпалил Миллбэнк. – Кроме того, какое вы имеете право...

Иностранец вздохнул и сложил куполом пальцы.

– Какой же ты зануда. Ладно, так уж и быть, сэр Чарлз, я вам это докажу. Я знаю, что вы понаделали кучу долгов и деньги брали у самых разных людей. Вы очень расточительны. Вы задолжали без малого двадцати купцам и ростовщикам. К тому же вы питаете страсть к красивым женщинам, и дама вашего сердца постоянно просит у вас денег на мелкие расходы. – Его губы растянулись в издевательской улыбке. – Продолжить?

Сэр Чарлз безмолвно смотрел на него. Лицо его приобрело цвет вареной говядины.

– Хватит, ради Бога! Довольно! Не знаю, кто вы и как вы это разнюхали...

– Мое имя не представляет для тебя никакого интереса, англичанин. А разнюхал я все очень просто. Ответ на этот вопрос кроется здесь, в моей руке. – Он достал из-под плаща мешочек и бросил его на исцарапанный стол, – развязывают любые языки. Особенно такие деньги.

Сэр Чарлз удивленно воззрился на золотые монеты, просыпавшиеся на стол темного дерева.

– Но... но здесь, наверное, целая тысяча гиней!

– Ты почти угадал.

– А зачем вы мне их показываете?

– Я хочу попросить об одной услуге. Эти монеты достанутся тому, кто согласится исполнить одно мое поручение.

По выражению мутных глаз Миллбэнка было видно, что в его душе борются жадность и подозрение.

– Если вы хотите попросить, чтобы за вас походатайствовали при дворе, я умываю руки. К сожалению, я в придворные круги не вхож.

Его великан-собеседник откинул назад голову и захохотал. Серьга в его ухе блестела в сиянии свечей.

– Какой же ты забавный, англичанин! Нет, за меня не нужно просить при дворе. Не имею ни малейшего желания встречаться с вашим толстым и убогим принцем-регентом.

– Да как вы смеете?!

Незнакомец как ни в чем не бывало продолжал:

– Нет, сэр Чарлз, это не для меня. Я также не имею ни малейшего желания – как это у вас называется? – быть принятым в круг породистых английских лордов и немытых английских леди.

Миллбэнк застыл от негодования.

– Вы не можете приходить сюда и оскорб...

– Ах не могу? А по-моему, мне доступно почти все, даже в этой нелепой стране. Деньги дают мне власть над людьми. К тому же я намерен попросить о такой малости! Ладно, видимо, мне придется обсудить это дело с кем-нибудь еще. – Он поднялся из-за стола.

– Черт побери, не нужно вам никого искать! Я ваш верный слуга. – Миллбэнк нагнулся вперед. В глазах у него горели жадные огоньки. – Скажите, что мне нужно сделать? За такие деньги я согласен на все.

– Ты в этом уверен, друг мой? Может быть, ты передумаешь, когда узнаешь, в чем будет состоять эта услуга.

Англичанин рассмеялся и отодвинул кружку с бренди.

– За тысячу золотых я готов на все.

Темные глаза внимательно изучали лицо баронета. Морщинки под этими глазами свидетельствовали о том, что им довелось повидать моря, пустыни, бури, ураганы и немало людских страстей пострашнее природных буйств.

Сэр Чарлз старался не стушеваться под этим взглядом. По щекам его стекал пот.

– Ну ладно, – сказал незнакомец и снова присел. – За то, что ты согласился помочь, ты получишь этот мешок золота... и еще один такой же, когда работа будет выполнена.

Сэр Чарлз захлопал глазами.

– Какая работа? – спросил он еле слышно, все еще не осмеливаясь верить своему сказочному везению.

– Доставь мне разбойника, известного в этих краях под именем Блэквуд. По моим сведениям, последнее время он зачастил на ферму Лэвиндер-Клоуз.

– Господи, откуда вам это известно?

– Мои источники тебя не касаются. Я просто хочу, чтобы ты доставил мне этого человека. Живым.

– Б-Блэквуда. Живым, – тупо повторил сэр Чарлз. – Зачем он вам понадобился?

– Это опять-таки не твое дело. Никогда не задавай мне вопрос «почему», англичанин. Заруби себе на носу. – Тон, которым это было сказано, заставил Блэквуда побледнеть.

Он ощутил легкий страх, но быстро поборол его. Ведь ему предстояло выплачивать долги. О-го-го какие долги вообще-то. У его жены было большое приданое, но его хватило ненадолго. Он привык жить на широкую ногу. А после смерти Джессики этот скупердяй Сен-Клер заявил, что не хочет иметь с ним ничего общего.

Миллбэнк нахмурился. Он не желал менять свой образ жизни. Он не мог обходиться без кареты, слуг, породистых лошадей, без услуг портных и различных милых безделушек, скупаемых у нориджских купцов.

Не говоря уже о ростовщиках, из-за которых долги росли как снежный ком.

Ладно, он больше не будет задавать вопросы. На него невесть откуда свалилось такое неожиданное везение – разве этого мало? Он получит деньги и уедет куда подальше. Конечно, ему предстоят определенные трудности. Лорд Карлайл не простит ему, если он уведет разбойника прямо у него из-под носа. Он сам уже давно мечтал поймать его и не жалел для этого ни сил, ни средств.

Но Миллбэнк тоже не промах. Он что-нибудь придумает. Как-никак ему обещали за это тысячу золотых.

Он нерешительно кивнул.

– И когда вы хотите, чтобы я вам доставил преступника?

– В течение недели. И ни днем позже. Я буду крайне недоволен, если мне по твоей милости придется хоть на час задержаться в этой холодной, блеклой стране. – Взгляд черных глаз незнакомца стал жестким. – Ты хорошо меня понял?

Миллбэнка снова охватил страх.

– Конечно. В течение недели, не позднее. А куда мне доставить этого парня?

– В Кингз-Линн. Мой корабль стоит на якоре в Ла-Манше. У доков тебя будет ждать один из моих людей.

Сэр Чарлз даже не взглянул на него: он подбирал со стола золотые соверены и запихивал их в карманы. Вдруг на его плечо опустилась тяжелая рука.

– Не вздумай предать меня, англичанин. Если ты берешь деньги, ты обязан доставить мне этого человека – или умереть, пытаясь это сделать.

Миллбэнк нервно сглотнул, затем кивнул.

– Очень хорошо. А сейчас приступай к делу.

– А как насчет девчонки? – Рассовав последние монеты по карманам, баронет облизал толстые губы. – Вы, кажется, упоминали Лэвиндер-Клоуз. Девчонку можно было бы использовать в качестве наживки.

Незнакомец полуприкрыл глаза.

– Вы лично заинтересованы в этой девушке?

– Ничего подобного! Я просто...

– Я все понял. Ну, в таком случае можете взять себе и девчонку в придачу. Мне нужен лишь мужчина. Разбойник, перед которым все трепещут. Никто другой меня не интересует.

Сэр Чарлз хотел было возразить, но его собеседник сделал ему знак молчать.

– Хватит. Это уже не забавно. Ты взял мое золото. Доставь мне через неделю Блэквуда или умри.

– Я приволоку его вам, – мрачно пообещал англичанин. Он поднялся из-за стола, бросив жадный взгляд на темноволосую красавицу, которая невесть откуда появилась за спиной незнакомца. На ней было вышитое золотом платье. Лицо ее скрывала блестящая вуаль.

Сэр Чарлз прищурился:

– Сэр, не угодно ли вам будет...

– Оставь меня! – загремел голос незнакомца.

– Э-э... Считайте, что меня здесь уже нет, сэр.

После того как Миллбэнк ушел, незнакомец подошел к окну. Он не обращал никакого внимания на двух женщин, которые обмахивали его опахалами. Он вглядывался в ночь, вертя в руках ножик из слоновой кости, служивший для того, чтобы вскрывать письма. Глаза его становились все темнее.

– Вина, – приказал он отрывисто, – и омаров. А потом приведите мне новую девушку.

Женщины, чьи лица скрывала вуаль, бросились исполнять его приказание. Незнакомец рассматривал свои руки. На пальце у него блестело массивное серебряное кольцо, на котором был выгравирован грифон – мифическое существо, наполовину орел, наполовину лев. В глазах его блестели два совершенно одинаковых изумруда.

Он нахмурился, вспомнив о человеке, который был известен англичанам под именем «Блэквуд». Какие же придурки эти выпивохи фермеры! Ему потребовалось всего несколько месяцев, чтобы узнать, кто такой этот разбойник на самом деле. Но сам он не мог изловить его. Он для этого слишком заметная фигура. А сэр Чарлз Миллбэнк отлично сгодится для такого дела. Если что-нибудь выйдет не так, виноватым будет Миллбэнк.

Вращая в руках ножик для вскрывания писем, он думал о том, как накажет того, кто от него когда-то ускользнул. Он измысливал пытки, которые будут причинять жертве нечеловеческие страдания, так что в конце концов он взмолится о смерти.

Кровь бросилась ему в голову. Ножик в руках переломился надвое и поранил его. Когда он увидел кровь, выражение его лица не изменилось. У него не дрогнул ни один мускул. Мелочь.

– Я уже совсем близко, друг мой. Очень близко. Месть будет сладка. – Губы его изогнулись в жестокой усмешке. – Следующая кровь, которую я увижу, будет твоей, Люсьен Деламер.

Глава 12

Луч утреннего солнца коснулся лица Силвер. Она сидела посреди оранжереи, мрачно созерцая хаотически разбросанные повсюду бутылки, бочки и хлопковую набивку.

Эти негодяи сдержали слово. Утром она увидела, какой разгром они учинили в ее кабинете. Стеклянные бутылки для дистилляции были разбиты, фарфоровые баночки, где хранились сухие духи, превратились в осколки, а часть бесценных хрустальных сосудов для духов с золотыми пробками была попросту украдена из хранилища.

В течение дня положение дел только ухудшилось. На юге фермы кто-то выдернул с корнем целый ряд лавандовых кустиков, исчезли мешки с собранными и засушенными лепестками. А у сарая, где хранились инструменты, сняли дверь с петель и разбили оба окна.

Прошлой ночью Тинкер спустил Кромвеля с цепи: он знал, что псу не нравятся чужие.

Но они устроили набег с разных сторон одновременно. Брэм, Тинкер и Кромвель как раз гонялись за одним из них, в то время как Миллбэнк и Карлайл пришли искать Блэквуда. Когда судья и его приспешники удалились, Тинкер велел Брэму и Сил вер сидеть дома, подперев дверь шкафом. Когда Брэм, бледный и напуганный, наконец заснул, Силвер продолжила читать дневник своего отца.

Она чувствовала его страх и гнев, но он нигде ни словом не обмолвился, кто его враги и что они спрятали среди его ящиков с семенами. j

Силвер вздохнула и, отложив дневник, уставилась на сто блестящих бутылочек первосортного лавандового масла, которые ожидали отправки в лондонскую парфюмерную лавку «Кентон и сыновья».

Это, конечно, был не «Мильфлер» – аромат, благодаря которому имя ее отца стало известно во всей Европе, духи, которыми обожали пользоваться куртизанки и придворные дамы.

Рецепт «Мильфлера» был навеки утерян. Отец унес этот секрет с собой в могилу. И Лэвиндер-Клоуз утратил последний шанс на выживание.

За обедом, лакомясь свежеиспеченным хлебом и пирогом со свининой, они яростно спорили. Тинкер предлагал затаиться в лесу и хватать злодеев поодиночке, как только они приблизятся к воротам. А Брэм и Силвер пусть на время спрячутся где-нибудь в безопасном месте.

– Твой план не сработает. Этих поймаем – они подошлют других, ты .же знаешь, – сказал Брэм, поправляя очки, постоянно сползавшие с носа. – Нужно очень сильно их испугать, чтобы отбить у них охоту к подобным вылазкам.

Тинкер внимательно слушал, нахмурив брови, и возил кусок хлеба по тарелке.

– Может быть, ты и прав. Юный Кентон должен явиться сегодня за заказанной им партией лаванды. Нам очень нужны деньги. Будет ужасно, если эти подон... э-э... я хотел сказать, если эти злодеи отпугнут его.

– Значит, надо проследить за тем, чтобы ничего не случилось, пока он не уйдет. – Силвер встала и сняла с плиты закипевший чайник. Они имели обыкновение есть на кухне, которая была очень просторной и светлой. Однако сегодня ни у кого не было аппетита.

По застывшему выражению серых глаз Тинкера Сил-вер поняла, что он просчитывает оставшиеся варианты защиты. Она залила горячую воду в глиняный заварочный чайник в форме улыбающейся кошки и поставила его на старый, до блеска отполированный обеденный стол.

– Ну и как ты собираешься это сделать, Брэм? Как ты хочешь их напугать?

Глаза брата загорелись от радостного предвкушения.

– Думаю, мы могли бы их провести. Притвориться, что нас больше, чем кажется, чтобы они решили, что с нами не так-то легко справиться.

Она налила Тинкеру чаю.

– Можно попытаться.

Тинкер перестал возить по тарелке хлеб и покачал головой:

– Это самый безрассудный план из всех, какие я слышал. Жаль, что у меня нет идеи получше. – Он посмотрел на Силвер, поджав губы. Это выражение означало, что вообще-то кое-какие идеи у него были, но сначала он хотел посмотреть, не сработает ли план Брэма. – Так как мне в голову пока ничего не пришло... – Он бросил взгляд на часы, висевшие на стене. – До приезда Кентона остается мало времени. Надеюсь, твое предложение действительно окажется хорошим.

– Оно просто превосходно!

Брэм отодвинул тарелку и достал из кармана листок бумаги. Силвер с тревогой заметила, что он почти не притронулся к еде. И сегодня он слишком бледный. Хорошо хоть, что хрипов в груди не слышно. По крайней мере пока. Мальчик поправил очки и взглянул на исписанный лист бумаги:

– Мы начнем с того, что пророем вот здесь небольшой ров, а через поля натянем веревки. А рядом с сушильней расставим ловушки. Видите, я уже все отметил на карте. У меня неплохо получается чертить схемы.

Явно заинтересованный, Тинкер наклонился поближе:

– Да неужели, малыш? Ну и с чего же, по-твоему, нам нужно начать?

Два часа спустя Силвер пересчитывала и осматривала бутылки из зеленого стекла, содержавшие ароматические смеси, изготовленные на заказ для некоторых обеспеченных клиентов Кентонов, которые когда-то пользовались услугами еще ее отца. Масла были в превосходном состоянии: они лежали в ледохранилище с самого момента приготовления, то есть с прошлого августа.

Не «Мильфлер», конечно, но в своем роде тоже ничего. Юный Джеймс Кентон должен был сразу по приезде выписать ей банковский счет, а наличные она получит немного позже. Силвер и так задолжала за неделю жалованье своим немногочисленным работникам. В основном на нее трудились женщины: они помогали ей в самое жаркое время страды, когда собирают первый урожай цветов.

Первая нагруженная доверху, проложенная ватой скрипучая телега уже отправилась на юго-запад – к Лондону.

Через мгновение вошел Джеймс Кентон. На нем был костюм из тонкого сукна. Лицо его расплылось в улыбке.

– Я думаю, у вас все готово, мисс Сен-Клер. Разрешите мне еще раз похвалить вашу прекрасную продукцию. Скоро Лэвиндер-Клоуз станет ведущей фермой по производству лавандового масла. Митчем в последнее время выращивает очень мало лаванды. «Кентону и сыновьям» необходимы новые поставщики. Надеюсь, что вы станете самым надежным из них.

Он поднял маленький пузырек с духами, недавно изобретенными Силвер и Брэмом, и принялся внимательно его рассматривать, отмечая прозрачность духов и их бледный золотистый цвет. Он выдернул пробку и понюхал.

– Приятный аромат, стойкий, но нежный. Жаль, конечно, что это не «Мильфлер». Но все же самый лучший аромат из всех, которые мне встречались за последние пять лет как в Англии, так и во Франции. Короче, эти духи ждет успех, мисс Сен-Клер. Я позабочусь о том, чтобы они стали известны каждой юной кокетке и светской матроне в лондонских кругах.

«Если мы все еще будем жить здесь, – подумала Силвер. – И у нас еще останутся лавандовые поля...»

– Вы очень добры, мистер Кентон. – Силвер старалась не замечать задумчивой нежности в выражении его глаз. – Я очень рада, что выращиваемая нами лаванда отвечает вашим высоким стандартам.

Хозяин парфюмерной лавки по-прежнему не сводил с нее глаз. Она склонила голову и улыбнулась:

– Вы что-то еще хотите сказать?

Этот вопрос послужил для него сигналом к действию.

– Мисс Сен-Клер... Силвер... – Он подошел к ней и взял ее руку. – Простите меня, но я не могу больше молчать. Вот уже два года, приезжая в Норфолк, я вижу вас среди цветов лаванды, и для меня это райское блаженство и адская мука. Я знаю, что уже делал вам подобное предложение год назад, помню я и ваш ответ. Надеюсь, вы не сочтете это чрезмерной дерзостью с моей стороны, но должен уверить вас, что мои чувства остаются неизменными. Для меня будет высокой честью, если вы согласитесь стать моей женой.

В горле у Силвер встал комок. Джеймс Кентон – энергичный и ответственный человек. Фирма его отца процветает. Через пару лет он станет равноправным партнером своего отца, лет через пять он, несомненно, будет директором компании.

Но как ни нравился ей этот молодой человек, какие бы общие интересы их ни связывали, Силвер знала, что ее ответ останется неизменным.

Она не могла выйти замуж за того, кому не принадлежало ее сердце. Она слишком хорошо помнила, как были счастливы вместе ее родители, и ожидала того же от своего брака.

Она кинула взволнованный взгляд в сторону двери, опасаясь, не появятся ли Тинкер или Брэм.

– Мистер Кентон, я...

– Зовите меня Джеймс, пожалуйста. Разве вам трудно?

– Хорошо, Джеймс. Я тронута вашими словами, но, увы, должна ответить то же, что и в прошлый раз. Мне бы очень хотелось принять ваше предложение, но... – Она вздохнула, теребя в руках веточку лаванды. Легкие ее наполнял приятный, свежий аромат.

– Вы любите кого-то другого?

– Нет.

– Тогда простите меня, мисс Сен-Клер, но я должен сказать, что я думаю. Я не мог не заметить, что дела у вас идут неважно. Ваши расходы растут с каждым годом. Вам нужен капитал, чтобы вложить его в покупку новых семян, в расширение земельного участка, в приобретение новых видов растений. Я мог бы вам в этом помочь. Фирма «Кентон и сыновья» готова...

Силвер поспешно поднялась со стула.

– Прошу вас, не продолжайте, Джеймс. Я не могу принять вашего предложения. Мне очень лестен тот интерес, который вы проявляете к моим нескольким акрам земли.

– Нескольким акрам! Да это самые прекрасные лавандовые поля во всей Англии!

– Очень хорошо. Но это никак не отразится на принятом мной решении. Я не выйду за вас замуж. И – простите мне мою откровенность – как человек вы мне очень нравитесь, но я вас не люблю.

Русоволосый Кентон посмотрел на нее с грустью:

– Надеюсь, со временем ваши чувства ко мне изменятся. Я буду молиться, чтобы вы меня полюбили. Дайте мне шанс, мисс Сен-Клер. Я знаю, что смог бы сделать вас счастливой.

Силвер снова вспомнила о продажном сэре Чарлзе Миллбэнке, который угрожал отправить Брэма в школу. Может, она эгоистка. Не следует ли ей выйти замуж за Джеймса Кентона? Ведь он, видит Бог, порядочный человек, да и Брэму он нравится.

Но она знала, что этому никогда не бывать. Не могла она выйти замуж за того, кому не принадлежит ее сердце.

А может, ее сердце уже отдано другому?

Она вздохнула и бросила растрепанную веточку с лиловыми цветами на пол.

– Вы очень хороший человек и непременно составите счастье какой-нибудь достойной женщины. Но к сожалению, это не я.

– Но почему? Вы все время твердите о какой-то возвышенной любви. Неужели это так уж важно? Нам вместе хорошо, у нас общие интересы, мы понимаем друг друга с полуслова. Разве этого недостаточно для счастливой совместной жизни?

Силвер сцепила руки.

– Нет. Для меня недостаточно. Кроме того, из меня вышла бы плохая жена. Я бы постоянно с вами спорила, пыталась все сделать по-своему. – Она выдавила из себя слабую улыбку. – Уже через неделю вы считали бы меня сущим дьяволом.

– Никогда, – убежденно произнес ее гость. – Вы ведь не соглашаетесь из-за мальчика? Мальчика мы можем взять к себе. Когда он вырастет, он мог бы заведовать нашим складом в Лондоне. Если вы не хотите посылать его в школу, мы могли бы найти ему частного преподавателя.

– Вы очень добры. Но я по-прежнему говорю «нет».

Кентон пристально на нее посмотрел:

– Вы уверены, что не измените вашего решения?

Силвер кивнула. Она не могла говорить.

– Тогда я больше не стану вам докучать. Вы ясно высказали свои чувства, не стали вводить меня в заблуждение, и я вам за это признателен. – Отвернувшись, он не спеша натянул перчатки. – Понимаете, я ведь и об отце должен подумать. Он ждет не дождется, когда же у него появятся внуки, которые в будущем продолжат его дело. – Кентон отвел взгляд. – Думаю, лучше будет, если летом я не приеду на инспекцию. Я пришлю своего заместителя. Это ответственный человек. – Он вздохнул, глядя на лавандовые поля. – Вероятно, в следующем году я женюсь. Отец уже давно настаивает на моей свадьбе – полгода, если не больше. Едва ли мы с вами еще увидимся, мисс Сен-Клер, но я вечно буду хранить в сердце память о вас. – Он сжал губы. – С вами было очень приятно иметь дело.

Он поклонился и отправился к карете, которая должна была доставить его в Лондон.

«Ты встретишь людей, которым можно доверять, и тех, кому верить нельзя. Ты должна научиться разбираться, кто есть кто. Вокруг тебя будут плести паутину лжи и интриг. Не принимай на веру слова лжецов. Не бери у них дорогих подарков, как бы они тебе ни нравились. Во всем руководствуйся голосом сердца, ибо только оно может подсказать тебе, что за человек перед тобой.

Наверное, я слишком много времени проводил среди своих растений. Я довольно редко общался с людьми, поэтому всегда был открыт для них. Я даже не подозревал, что люди способны на такое предательство.

Я слишком поздно осознал свою ошибку».

Силвер все еще стояла у окна, размышляя над этой записью в дневнике отца, когда в комнату вошел Тинкер, отряхивая испачканные землей руки.

Он бросил на нее проницательный взгляд и укоризненно покачал головой:

– Стало быть, он опять сделал вам предложение?

Она кивнула.

– А вы заартачились и не пошли за него?

Она снова кивнула.

– Черт возьми, мисс Силвер, почему же вы...

– Не ругай меня, Тинкер. Из этого брака все равно ничего не вышло бы. Он меня, конечно, любит, но я-то его нет. Все закончилось бы тем, что мы возненавидели бы друг друга. – В ее голосе звучало отчаяние. – Как ты не понимаешь, Тинкер? Я не могу выйти за него замуж!

– Нет, не понимаю. Сколько бы вы ни произносили ничего не значащих слов, вы меня в этом не убедите.

Силвер уцепилась за чистую, но обтрепанную старую занавеску.

– Не надо, Тинкер. Не теперь.

– А когда? Сейчас у вас есть деньги, но надолго ли их хватит? К лету нужно купить новое оборудование, да и за последнюю партию саженцев мы еще не расплатились. На будущий год нужно принять особые меры предосторожности: как бы наши деревья не заболели. Помните ту заразу, которая два года назад сгубила почти весь урожай Митчема? Да тут еще эти негодяи хотят выжить нас с насиженного места... Как вы со всем этим собираетесь управиться?

Она сцепила пальцы.

– Справимся. До сих пор мы все трудности сами неплохо преодолевали, – напомнила она.

– Хоть бы о мастере Брэме подумали. Да еще этот Миллбэнк, упрямый козел, вечно ошивается тут и портит вам радость жизни.

Силвер криво усмехнулась:

– «Упрямый осел», Тинкер, а не «козел». У тебя в голове все смешалось. Похоже, ты крепко расстроен.

– Конечно, я потерял покой, черт побери! Как хочу, так и говорю, все равно смысл от этого не меняется. И не пытайтесь перевести разговор на другую тему! Ведь сэр Чарлз Миллбэнк был здесь прошлой ночью, не так ли? А потом уже приехали господин судья и его помощники. Я был поблизости, в поле, и прекрасно слышал их голоса, поэтому даже не пытайтесь обвести меня вокруг пальца.

Силвер вздохнула:

– Не буду я тебя обманывать, Тинкер. Да, он действительно был здесь. А я-то надеялась, что он устанет меня преследовать и выберет себе более покладистую добычу.

– Он постоянно в поиске женщин. У него было полно любовниц и здесь, и в Саутхолде. А теперь он... – Тинкер запнулся, вытащил из кармана платок и принялся вытирать им пыльное лицо.

– Что он теперь?

– Не ваше это дело, мисс Силвер. Леди не положено знать о таких вещах.

Значит, у Миллбэнка появилась очередная любовница, подумала Силвер. Интересно, почему он тогда от нее-то никак не отстанет?

– И что же вы сейчас собираетесь делать?

Силвер пожала плечами:

– Пойду посмотрю, как там северные грядки. Их, наверное, пора прополоть.

– Я не о цветах говорю, девочка моя!

– А о чем же тогда?

– Я говорю о сэре Чарлзе Миллбэнке, черт бы его побрал! И не пытайтесь увильнуть от разговора!

– Когда-нибудь сэру Чарлзу надоест меня преследовать, Тинкер. А пока мне просто надо быть осторожной.

– Бдительной и вооруженной до зубов! Этот человек на все способен, говорю вам. – Вдруг Тинкер нахмурился. – Уж не втюрились ли вы в этого разбойника?

– В Блэквуда?

– Да. Я – заметил, какое у вас было лицо той ночью, когда вы вернулись с вересковой пустоши. И когда вы воротились из города. Только не говорите мне, что вы про него и думать забыли.

– Милый Тинкер, я не собираюсь тебя разубеждать, потому что по опыту знаю: это бесполезно. Твоего упрямства хватит на десятерых.

– Иными словами, я вдвое менее упрям, чем вы, мисс, – угрюмо ответил он. – Никогда не встречал таких непрошибаемых женщин!

– Давай с тобой скорее помиримся, Тинкер. Сердце мое свободно. Оно не принадлежит ни юному Кентону, ни опасному разбойнику по прозвищу Черный Лорд. Теперь ты рад?

– И вовсе я не рад, мисс. По печали в ваших глазах я вижу, что этот подлый разбойник успел похитить ваше сердце. Даже не пытайтесь этого отрицать, уж я-то знаю.

В горле у Силвер застрял комок. Она почувствовала, что ей необходимо с кем-то поделиться.

– Ты прав, Тинкер. Он был здесь прошлой ночью. Он... он появился как раз после прихода сэра Чарлза. Если бы он не оказался рядом... – Силвер издала какой-то неопределенный, отчаянный звук.

– Значит, вас тронуло его типично английское благородство! Но почему же вы не рассказали мне обо всем еще вчера, после того как Карлайл и его люди уехали?

– Потому что ты схватил бы пистолет и помчался за Миллбэнком в погоню. Тебя бы арестовали, бросили в нориджскую тюрьму, а потом вздернули бы на виселице.

– Может, и так, зато одним мерзавцем на свете стало бы меньше.

– Тсс, Тинкер. Он не стоит того, чтобы ты рисковал жизнью! – Силвер окинула старого слугу грозным взглядом. – Я не хочу, чтобы ты болтался на виселице из-за такого подлеца, как Миллбэнк.

Старик в задумчивости потер морщинистый подбородок.

– Думаю, вы правы. Ну хорошо, стреляться с ним на рассвете я не буду. – Он усмехнулся. – Но я не прочь сразиться с ним в кулачном бою при свете месяца. А теперь можете считать, что серьезный разговор окончен, мисс. Сегодня я за всем прослежу. Мне понадобится всего лишь Кромвель и ружье. А завтра попытаемся раздобыть помощь в каком-нибудь другом городе.

Сил вер легонько дотронулась до его плеча:

– Будь осторожен, друг мой. Впрочем, ты все равно не послушаешь моего совета.

В глазах Тинкера блеснул озорной огонек.

– По-вашему, я упрямый? Так это потому, что я уже устал постоянно выручать вас с Брэмом из беды.

– Знаю, мой старый друг, знаю.

Тинкер что-то хмыкнул в ответ, но щеки его залил довольный румянец.

– Да ну вас, мисс! Вертите мной как хотите. – Он усмехнулся. – И главное, у вас это всегда получается!

На поросшие густой травой луга Уолдон-Холла спустилась ночь. Люк Деламер стаскивал до блеска начищенные башмаки.

– Почему бы тебе не пойти и не ограбить карету какого-нибудь зажиточного столпа норфолкского общества и не оставить меня в покое?

– Я давно уже завязал со старым, мастер Люк. – Джонас Фергюсон, сухопарый шотландец с проницательными глазами, смотрел на разбойника, которого все величали бичом Норфолка. – Вам это должно быть известно. Ведь это ваш отец наставил меня на путь истинный.

Из-под скомканного одеяла высунулась лохматая мордочка. Блеснули два черных умных глаза. Люк взял пушистый, попискивающий комочек на руки и, прижав его к груди, стал нежно поглаживать. Он вздохнул.

– Посмотри, в кого ты превратился, Джонас. Теперь ты сообщник самого отъявленного преступника во всем королевстве. За твою голову назначена немалая цена. – Сощурившись, он бросил взгляд на черную шелковую маску, валявшуюся на кровати. – Сколько уже прошло времени?

– С... с той ночи? – Чтобы произнести это, Джонасу пришлось сделать над собой видимое усилие: даже теперь, по прошествии стольких лет, ему все еще трудно было об этом говорить.

– Да, стой ночи.

– Года четыре, надо полагать.

– Нет. Не четыре, а пять. – Люк гладил хорька по шелковистой шкурке. Он стиснул зубы. – Пять лет, три месяца и двадцать один день.

Люк посадил зверька обратно на одеяло и, поднявшись с кровати, потянулся за рубашкой. В комнате воцарилось угрюмое молчание.

Луна, сияющая за окном, скрылась за чередой серебристых облаков.

– Послушайте меня, мастер Люк. Не ходите туда.

– Но я должен. Только ты один знаешь почему, Джонас. Я слишком многое поставил на карту, чтобы теперь не пойти.

– Бросьте вы все это дело, а? Забудьте об этой безумной жизни. Возвращайтесь домой, в Суоллоу-Хилл. Там ведь ваш дом, где испокон веков жили представители рода Деламеров. На протяжении шести столетий там рождались и умирали ваши предки.

Люк печально улыбнулся Джонасу:

– А я и не думал, что тебе так хорошо известна история рода Деламеров, Джонас. Вероятно, ты к тому же помнишь и то, что Деламеры никогда не обманывают. Они не лгут. Не грабят кареты и не разъезжают по вересковым пустошам при лунном свете. – Он надел черную рубашку и стал похож на призрак в этой и без того наполненной тенями комнате. – И они уж точно никогда не предадут родину.

Старый слуга хмыкнул:

– Даже если вынуждены будут так поступить?

– Да, и тогда. – Люк плотно сжал губы. – Даже если родина предаст их. Нет, истинный Деламер на такое не способен.

– А вы оказались способны, – заметил Джонас. – Тем не менее в ваших жилах течет голубая кровь Деламеров. Вы не заслужили такой судьбы, мастер Люк.

Разбойник лишь пожал плечами:

– Что случилось, то случилось, друг мой. Сначала Саутхолл, потом Руан, затем Алжир. Я не могу сделать вид, будто ничего не произошло, и не могу простить тех, кто за этим стоял.

Люк снял плащ, накинутый нарезной столб кровати из красного дерева, и надел его. Было видно, как напряглись при этом все его мускулы.

Янтарные кошачьи глаза Люка блеснули. Он взял свою седельную сумку и осмотрел два пистолета, припрятанные в ней.

– Ты знаешь, что один из моих предков участвовал в битве при Азенкуре? А другой сражался вместе с Мальборо в Бленхеймской битве в 1704 году. – Он криво усмехнулся. – Интересно, что бы они сказали, узнай, чем промышляет их праправнук? Наверное, то же самое, что и мой отец, – если бы ему стало это известно, конечно. Но он никогда не узнает.

– Расскажи ему обо всем, Люк. Эндрю Деламер – человек. Он все поймет. Он поможет тебе.

– Нет. – Отказ был категоричным. Он уже несколько раз объяснял другу причины. – Я не могу вернуться назад, Джонас. Пока не выслежу того негодяя, который так подло со мной поступил. А если тебе это не нравится, оставь меня и иди на все четыре стороны. – Люк перекинул сумку через плечо и направился к двери. – Я не вернусь до утра.

Джонас переминался с ноги на ногу. Он и злился, и был обеспокоен одновременно.

– А мне, конечно, прикажете ждать вас здесь, чтобы собрать вас по кусочкам, когда вы вернетесь, весь нафаршированный свинцом?

Люк пожал плечами:

– Можешь не ждать.

– И на кого же вы охотитесь этой ночью? Кто станет очередной жертвой? Лорд Карлайл? Лорд Клейдон?

Или сэр Чарлз Миллбэнк?

Люк некоторое время раздумывал.

– Миллбэнк? Неплохо было бы ограбить этого толстопузого. Но увы, сегодня вечером я должен нанести визит мистеру Аберкромби.

– Ювелирных дел мастеру, что живет в Кингсдон-Кроссе? Мальчишка, да ты никак с ума сошел! Решил податься в обыкновенные взломщики и ограбить его лавку?

Люк разглядывал острие своей фехтовальной рапиры, которая при свете луны блестела как расплавленное серебро.

– На это у меня свои причины. Должен сказать тебе, что ты сильно заблуждаешься, друг мой. Лорд Блэквуд никогда не может быть обыкновенным. Даже если он подастся в простые взломщики. А если ты не веришь в то, что я самый необыкновенный человек на свете, спроси моих очаровательных воздыхательниц. Прекрасные леди это подтвердят.

Джонас ухмыльнулся:

– Женщины, вы хотите сказать, а не леди. Как это банально! – пробормотал старик. – Но если вы такой упрямый осел, то поступайте по-своему. Я умываю руки, мастер Люк. Передайте от меня привет мистеру Аберкромби. Надеюсь, путь ваш не преградят стражи закона, – добавил Джонас, которого терзало смутное предчувствие беды.

– Даже не надейся на это, друг мой. Разве ты не знаешь, что Блэквуд неуловим? Его ни пуля не берет, ни меч. Ничто не в силах причинить вред этому человеку.

Джонас лишь фыркнул:

– Общие, избитые фразы. А говорите, вы необыкновенный человек... Возвращался бы ты лучше домой, мальчишка. В Суоллоу-Хилл, где тебе и место! – Он посмотрел на Люка и еще раз покачал головой.

Но Люк уже спускался по лестнице. Сейчас ему меньше всего на свете хотелось вспоминать о прошлом. Он старался не думать об ухоженных зеленых лужайках, о бликах солнца на стенах дома в Суоллоу-Хилле, резиденции семейства Деламеров, что была построена в западном Норфолке в шестнадцатом веке. Старался не вспоминать о титуле герцога Девонхема, который он должен был бы унаследовать.

Нужно было сосредоточиться на настоящем. На кольце из чеканного серебра в форме фантастического зверя, в глазах которого блестели изумруды.

Это кольцо Люк не видел уже более пяти лет, но никогда о нем не забудет. Оно было последним, что мелькнуло у него перед глазами, до того как его сбили с ног, да так, что он ударился и потерял сознание. Потом его связали, заткнули рот кляпом, бросили в застенки плавучей тюрьмы, идущей под английским флагом, и оставили умирать.

Но умереть ему была не судьба. Ему удалось бежать. Его подобрал французский фрегат. Там его накормили, вылечили и объявили свободным. В ответ он с радостью предложил свои услуги.

Так он стал предателем родины. Через несколько месяцев пресыщенный аристократ превратился в морского волка, которого снедала жажда мести. Он хотел отомстить тому, кто обрек его на медленную, мучительную смерть в вонючем корабельном трюме. Тем, кто не поверил ему, даже когда он, придя в себя, заявил, что он ни в чем не повинен.

Никто его даже слушать не стал. Вскоре Люк обнаружил, что здравый смысл – понятие относительное. Невинность тоже быстро была утрачена среди невероятной жестокости, царившей в плавучей тюрьме, куда было набито двести человек.

Надежда умерла еще раньше.

Теперь Люк жил лишь для того, чтобы отомстить человеку, который погубил его жизнь. Если ему повезет, он уже сегодня узнает его имя.

Но сначала ему нужно было кое-куда заглянуть.

Глава 13

Силвер стояла у окна в спальне, расположенной на верхнем этаже, над соломенными навесами, и наблюдала за тем, как на землю нисходит ночь. Где-то среди деревьев завел свои печальные трели соловей, обширные лавандовые поля заливал бледный свет луны.

«Следующим будет мальчишка».

Силвер решила, что настало время действовать. Она достала из кармана неряшливый набросок карты маршрута к постоялому двору «Привал странника». Один из работников объяснил ей, как найти это заведение, стоявшее на окраине вересковой пустоши. Если верить ему, то в этом месте за золото можно нанять надежных людей, которые не станут задавать лишних вопросов.

Именно в таком месте скорее всего кто-то и нанял четырех головорезов, приказав им согнать беззащитную женщину, мальчика и старика с сорока акров лавандовых полей. Силвер посмотрела на карту. Она пойдет в «Привал странника» и попытается выяснить, кому и зачем это было надо. С ним-то она и будет разбираться. Сама, конечно. Не считая верного пистолета. Больше ей ничья помощь не понадобится.

Она аккуратно положила карту на полочку из розового дерева, висевшую у окна. Размышляя о планах, поправила лежавшую на полочке маленькую расческу с серебряной ручкой и пару небесно-голубых баночек, в которых хранилась ароматическая смесь из сухих лепестков.

Вздохнув, стащила с себя старую льняную рубаху, сняла обшарпанные штаны.

Затем Силвер инстинктивно обернулась. Пройдя через лунный луч, который осветил все изгибы ее серебряного тела, открыла ящик дубового гардероба. Вынув из него мягкую, как облачко, ночную рубашку из белого батиста, она с грустью на нее посмотрела.

Когда-то рубашка принадлежала ее матери. Вырез у шеи украшали белые вышитые розы, на рукавах в оборку были нашиты разноцветные ленточки. Изредка Силвер надевала эту ночную рубашку. Она напоминала ей о том, что когда-то у нее была мать. О навсегда ушедших временах безоблачного счастья. У нее была семья, и они весело болтали и подшучивали друг над другом, ожидая, пока вскипит чайник и поджарится хлеб.

Она потянулась, ощущая на коже дуновение ветерка, принесшего благоухание лаванды, ментола и бергамота.

Вздохнув, она уселась на кровать, натянула через голову рубашку и начала выдергивать из волос шпильки. Густые темные волосы рассыпались у нее по плечам. Только на лбу была заметна тонкая светлая прядка.

Силвер погладила прядку. Когда-то она ее ненавидела, а теперь даже гордилась ею. Эта белая прядка появилась в тот день, когда Силвер стало известно о смерти отца. Если ее когда-нибудь подведет память, серебряная прядка не даст ей об этом забыть.

Силвер провела щеткой по волосам, наблюдая за игрой лунного света на тонких занавесках, вслушиваясь в трескотню кузнечиков на лавандовых полях.

Она старалась не думать о тени. О легенде. О человеке, имя которого не многие отваживались произнести вслух. Этот человек мог быть даже убийцей.

Силвер старалась обо всем этом не думать. Вдруг она заметила, что занавеска на окне шевельнулась. Затем она увидела его. Черный плащ. Черная маска. Упрямый подбородок.

Он отразился в псише – большом зеркале в подвижной раме. Он стоял у окна, высокий и неподвижный, и казался всего лишь одной из множества теней, заполнявших безмолвную комнату.

Силвер чуть не задохнулась от неожиданности. Она быстро обернулась, рубашка распахнулась и обнажила ее плечи. Расческа полетела на пол, булавки, которые она складывала на кровать, тоже рассыпались. Силвер прижала руки к груди, пытаясь запахнуть рубашку, которая вдруг показалась ей очень маленькой. Ее бросало то в жар, то в холод.

– Солнышко.

Это слово проникло ей в душу. То, как он ее назвал, разбудило в ней множество надежд, глупых девичьих мечтаний. Но Силвер уже не была той наивной девчонкой, как когда-то. По крайней мере ей хотелось в это верить. Просто эта ночь сводила ее с ума. Она сделала шаг назад.

– Опять ты!

– Я дал себе клятву не приходить сюда больше. Но не сумел сдержать ее.

Силвер прижала руку к шее:

– Ты... ты подглядывал.

Это был не вопрос, а утверждение. Силвер чувствовала на себе его темный взгляд, когда раздевалась. Какая-то частичка ее души все это время знала, что он рядом. И была этому даже рада.

Она залилась багровым румянцем и сердито вскинула подбородок:

– Ты... ты был здесь все это время. Ты подглядывал. Господи, ты видел, как я...

– Ты красивая, – прошептал он. Она почти физически ощутила прикосновение его слов к ее обнаженной коже, к распущенным волосам.

– Ничего подобного. Я...

– Ты красивая, – повторил он. – Чарующая, как мечта. Прекраснее просто нельзя вообразить. При виде тебя не устоит ни один мужчина.

Она широко распахнула глаза. Он подошел и встал рядом. Зеркало отражало все: белое и черное, женщину и мужчину.

Он зарылся пальцами в ее волосы.

– Я готов был смотреть на тебя не отрываясь. Мне хотелось стать лунным светом и прикасаться к твоему восхитительному телу. Черт возьми, я этого жажду, и пусть моя грешная душа горит за это в аду – мне все равно.

Последней его фразы Силвер уже не расслышала. У, нее голова шла кругом от всего, что ей довелось услышать.

– Но почему же?.. В Кингсдон-Кроссе ты всем видом давал мне понять, что тебе не терпится, чтобы я поскорее ушла.

– Да. Но тогда я был пьян. А сегодня, о, сейчас я опьянен тобой, Солнышко. Так как я трезв, то могу позволить себе быть здесь. Могу подойти к тебе так близко. – Он рассмеялся странным гортанным смехом. – Трезвый я гораздо более опасен, крошка моя. Потому что сегодня я просто мужчина. Жестокосердный преступник, охотящийся за нежной и легкой добычей.

– Вам... вам не следовало сюда приходить.

– Разумеется. Но мне захотелось прийти. Блэквуд никогда не откажет себе в удовольствии, – неожиданно добавил он.

«Зачем он это сказал, да еще таким голосом? Кого он хочет убедить: меня или себя?» – подумала Силвер.

– Но это же опасно!

– Да. Так что можете взять пистолет, что лежит у вас на столике, и использовать его по назначению.

Силвер нетерпеливо перебила его:

– Да не для меня опасно, а для вас. Может, Миллбэнк подослал кого-нибудь шпионить за вами.

Его бездонные янтарные глаза сверкнули из-под маски.

– Дурочка ты, дурочка. Это же только для тебя опасно, как ты не понимаешь? Тебе нужно меня бояться. Откуда ты знаешь, что я чувствую и что у меня на уме? Разве тебе сейчас не страшно?

У Силвер пересохло в горле.

– Страшно.

– Значит, ты меня боишься.

Силвер подняла руку в знак протеста. Ей не хотелось с ним соглашаться.

– И вовсе я не тебя боюсь, а тех чувств, которые ты во мне будишь. Я не понимаю, что со мной происходит. – Она сглотнула: эти слова давались ей с трудом. – Но все это очень странно.

Разбойник чертыхнулся.

– Как же так получилось, что никто не научил тебя, что искренней быть нельзя? Никто не сказал тебе, что нужно быть холодной и расчетливой и никому не открывать своих сокровенных чувств?

– А тебя разве этому учили?

– Этому всех учат, – отрывисто проронил человек в черном. – Но вам, видно, посчастливилось. – Он прикоснулся к ее каштановому локону. – У вас, наверное, были очень добрые наставники.

Силвер снова сглотнула, безнадежно пытаясь привести свои мысли в порядок.

– Вам... вам лучше уйти. Вдруг сюда кто-нибудь заглянет? Вас схватят и... – Силвер не закончила фразы.

– Ах, Солнышко, я им так просто в руки не дамся, уверяю вас.

Она изо всех сил вцепилась в рубашку, которой старалась прикрыть грудь. На душе у нее кошки скребли.

– Не смейте с этим шутить! – Голос ее оборвался, и она попыталась замаскировать свое волнение с помощью гнева. – Ненавижу всю эту глупую историю, слышите? И вас тоже ненавижу!

– Ну конечно же, – сказал он, неторопливо перебирая пальцами в бархатных перчатках ее шелковистые волосы, – прекрасно все понимаю.

– Нет, ни о чем вы не задумываетесь! Вы ездите, где вам хочется, и возвращаетесь сюда, когда вам взбредет в голову! Я даже не имею представления, кто вы! Я ничего о вас не знаю! И мне это не дает покоя. Я постоянно строю догадки, пытаюсь понять, что вы за человек. И отчаянно тревожусь, что они... вас...

Он обнял ее рукой за талию. Его губы прикоснулись к ее макушке. Силвер задрожала. Ее захлестнули прежде неведомые ей чувства.

– Нет, – твердо сказал он. – Они никогда меня не схватят. Об этом не беспокойтесь. Может, они меня убьют, но ни за что не поймают, – добавил он с иронией.

– Вам бы только шутки шутить! – При одной мысли о том, что его могут убить, ее горло сдавил спазм. – С чего вы взяли, что я буду горевать, если вас схватят? Мне все равно, что с вами будет! Пусть вас закуют в цепи! Пусть вас бросят в тюрьму Нориджа! – Она обернулась и толкнула свободной рукой его в грудь. – Уходите. И никогда больше не возвращайтесь!

– Как прикажете. – Но он не сдвинулся с места.

– Приказываю. – Она сердито смахнула со щеки слезинку. – Уходите.

Нахмурившись, он посмотрел на ее влажное от слез лицо.

– Уходите, что стоите! Я вовсе не плачу. – Она вызывающе шмыгнула носом. – Это никакие не слезы. А вас я ненавижу, слышите? Вы самый обыкновенный ворюга! Грабитель с большой дороги! Человек, которому чужды такие понятия, как честь и благородство. – Она уже не могла остановиться. Накипевшие чувства просили выхода наружу. – Правильно про вас все говорят! Вы достойны того, чтобы вас вздернули на виселице!

– Сущая правда.

– Даже не пытайтесь мне возражать!

Серебряный шрамик на губе Люка блеснул в лунном свете.

– Кто я такой, чтобы вам возражать, Солнышко?

По телу ее пробежала дрожь.

– И соглашаться со мной во всем тоже не смейте! Даже не пытайтесь меня очаровать, рассыпая обещания и даря улыбки! И не шутите так больше! Со смертью шутки плохи. Она приходит тогда, когда ее меньше всего ждешь, – убежденно заявила Силвер.

– Вы правы. В будущем я стану осмотрительнее со своими словами.

– Вам пора. Здесь небезопасно.

– Вы, как всегда, совершенно правы.

– Ну так уходите же. Что вас держит? Что, если они...

– Сейчас. – Он провел ладонью по ее щеке и прикоснулся к ее губам, которые ему не терпелось поцеловать. – Сейчас...

Он старался не опускать глаз ниже, не смотреть на ее полную грудь под тонкой дымкой батистовой сорочки. Он прикрыл глаза и почувствовал ее особый, неповторимый аромат: благоухание лаванды и розы.

– Ты пахнешь как сладкий, бесконечный летний день, Солнышко. Другого сравнения я подобрать не могу. Черт возьми, я не в силах ни о чем больше думать, кроме тебя. Я вижу только твою кожу, твои глаза. Я слышу только твой восхитительный низкий голос. – Его пальцы еще глубже зарылись в ее волосы. – Я постоянно мечтаю о тебе. А для человека, ведущего такой образ жизни, как я, мечты – штука очень опасная.

Он не сводил глаз с их отражения в огромном псише. В зеркале он казался суровым и непреклонным. Она – бледной и вопрошающей.

И юной. Господи, какой же она казалась юной!

«Я никогда не был таким юным, – угрюмо подумал Люк. – Никогда. Даже когда мне был всего день от роду».

Что же ему делать? Он терял рассудок всякий раз, когда видел ее. Господи, и теперь с ним происходило то же самое.

– Пойдем со мной. – Он сам удивился этим словам, вырвавшимся у него помимо его воли.

Она широко раскрыла глаза – зеленые крапинки среди мерцающего золота.

– Почему?

Люк улыбнулся: как это на нее похоже! Не «куда», не «когда», а именно «почему». Такого вопроса и следовало ожидать от этой своевольной, хрупкой женщины-девочки с золотисто-зелеными глазами. Она смотрела в самую суть вещей, не обращая внимания на такие пустяки, как условности.

Для нее важнее всего были мотивы, которыми он руководствовался. Она хотела понять, почему он сказал это. Она пыталась разобраться, что творится у него в душе.

Такие женщины редко встречаются. И он сделает все, чтобы ее защитить.

Даже если оберегать ее придется от него самого.

– Почему? – Он легонько провел пальцем по ее нижней полненькой губке. От этого прикосновения у него напряглись все мускулы. – Потому что ты очень многое для меня значишь. Мне уже давно никто так не был нужен.

– Неубедительно, разбойник, – ответила она. Ее глаза сверкнули – мерцающие глаза, изменчивые, как море, что омывает Норфолкское побережье.

– Черт возьми, женщина, разве ты не понимаешь, чем сейчас рискуешь? Или не видишь, кто перед тобой?

Опасность. Казалось, все в этом человеке заставляло трепетать перед ним: его широкие плечи, янтарные глаза, сверкающие, как болотные огоньки на торфяниках. Он просто излучал угрозу.

Но Силвер было все равно.

Она пропала. Может, это случилось еще тогда, когда она увидела его в первый раз и чуть было не утонула в его бездонных янтарных глазах. Она погибла душой и телом, как и предупреждала ее старая нянюшка.

«Не смотри ему в глаза! Если ты хоть раз взглянешь в его блестящие янтарные глаза, ты пропала навеки». Может, все эти смутные легенды правда?

– Ну так покажи мне, разбойник, чем ты опасен. А может, ты просто похваляешься?

Шрам у него над губой дрогнул. Его глаза потемнели. Казалось, что они всосали весь свет, который только был в комнате.

– Такты меня не боишься? Она покачала головой.

Люк приглушенно рассмеялся:

– А напрасно, святая невинность. Я покажу тебе, почему ты должна опасаться меня.

Глава 14

Это была глупость. Просто безумие. Легкомыслие и неспособность совладать с искушением.

Силвер, закинув назад голову, вглядывалась в суровые черты его точеного лица и чувствовала, что она тает. Она тонула в его глазах, погружаясь в них все глубже и глубже.

– Ты даже не знаешь, с каким огнем играешь, женщина. И играешь уже давно. Тебе неведомо, что я сейчас испытываю. – Он сжал зубы, черная шелковая маска на его лице натянулась. – Ты всего лишь девчонка. А я, Господи, я давно уже мужчина. Много лет. Для тебя было бы лучше, если бы ты никогда меня не встречала. – Он расправил плечи, нежно дотронулся до ямочки у нее на щеке. – Но рядом с тобой я снова ощущаю себя молодым. Никогда не думал, что опять почувствую себя мальчишкой. За это я всегда буду тебе благодарен.

Прикосновение его было нежным, как лунный свет, льющийся в окно.

– Ну так поблагодари же меня. – Слова эти выскочили у нее, прежде чем она успела прикусить язык.

Его пальцы напряглись. И все его тело стало как натянутая струна, когда он услышал ее ответ. Его внезапно охватило желание, подобное африканскому ветру сирокко.

Когда-то ему казалось, что он может подчинить своей воле любую страсть. Но это было не так. Как же он мог совладать с собой, перебирая облако ее каштановых волос? Прижимая к груди ее серебристое тело?

– Значит, ты мне не веришь? – Его глаза потемнели. Он тихо выругался и прижал ее спиной к стене.

– Нет.

– Ну так сейчас поверишь, – решительно заявил он. Он схватил ее за запястья и поднял ее руки вверх, на уровне ее головы. Их тела сплелись, прижавшись косточка к косточке, мускул к мускулу. – Очень скоро ты меня возненавидишь.

– Никогда, – прошептала она.

Люк старался не замечать жар в ее глазах. Он провел пальцем по ее губам, ожидавшим поцелуя. Ее восхитительные золотисто-зеленые глаза подернулись дымкой желания.

– Ты правда этого хочешь, Солнышко?

В ответ она лишь задрожала, ее губы приоткрылись. Она сбросила с него шляпу и провела рукой по его темным волосам.

Люк застонал. Теперь уже его взгляд выражал страстное желание. Наклонившись, он провел языком по ее нижней губе, всем телом ощущая охвативший Силвер трепет. Он легонько прикусил ее губку зубами и засосал ее к себе в рот.

Она была как спелый фрукт. Он знал, что может овладеть ею прямо здесь и сейчас. Она бы не стала сопротивляться, ибо ее тоже охватила безумная страсть, по силе не уступавшая его собственной. Его пальцы запутались в ее непослушных волосах. Всем телом он ощущал ее мягкость и нежность. Тонкая батистовая сорочка казалась не толще паутинки. Господи, как же он ее хотел!

Откинув ее голову назад, он покрыл ее лицо жадными поцелуями в надежде, что она испугается и отстранится от него. Но этого не произошло. Вместо того чтобы отпрянуть, она полностью отдалась ему. Каждое ее движение было искренне, невинно и безыскусно.

Он снова застонал. Обольститель сам превратился в соблазненного. Он утонул в мягкой ткани ее рубашки, не в силах более сдерживать свою страсть. Он крепко обнял ее за плечи. Она тихонько вздохнула, губы ее прижались к его рту. Страсть навалилась на него, заслонила рассудок. Люк чувствовал, что умирает. Он должен остановиться. Немедленно. Иначе произойдет то, о чем они оба после будут жалеть.

Она не создана для того, чтобы заниматься любовью от нечего делать. Она никогда не оправилась бы после такого, никогда не простила бы себя. Он должен остановиться, а не то...

Ее язык осторожно прикоснулся к его языку. Его тело молило о пощаде. Он проклял вспыхнувшее в нем с новой силой желание, которое вызвало это ее прикосновение.

Как же он хотел взять ее прямо сейчас! Прижать ее к стене, чтобы почувствовать на своей талии ее белоснежные бедра, перебирать пальцами ее распущенные волосы... И чтобы она шептала его имя.

Не отдавая себе в том отчета, он поднял ее ночную рубашку и сжал в ладонях ее мягкие, спелые груди. Она чуть не задохнулась от неожиданности, но еще сильнее прижалась к нему.

Ее соски затвердели от прикосновения к его мозолистым рукам и были похожи на спелые вишенки. Интересно, каковы они на вкус? Он умирал от страсти. Спасти его могла только она. Он желал лишь одного: ощущать жар ее тела, прижавшегося к нему.

Он откинул ее назад так, что она изогнулась дугой. Ее белые груди лежали в его загрубевших ладонях. Он осторожно сжал один розовый сосок зубами. Она застонала.

От этого звука кровь прилила к голове Люка и забилась у него в висках. Он опустил взгляд ниже. У него перехватило дыхание, когда он увидел ее белоснежные бедра, темный треугольник внизу. Его рукам довелось испытать так много жестокости. Да и сами они нередко бывали беспощадными по отношению к другим.

Он не хотел, чтобы она страдала. Несмотря на охвативший его любовный пыл, Люк пытался взять себя в руки. Он не желал для нее такой судьбы. Она создана для того, чтобы любоваться летом цветущей лавандой и наслаждаться прохладой норфолкских вечеров. Для страстного желания, которое все возрастало и возрастало, пока...

– Я не могу сделать этого, Солнышко. Не с тобой. – Он вновь опустил ее сорочку, прикрыв все восхитительные изгибы ее тела. Взор его стал суровым. – Я последний из мужчин, который должен бы так к тебе прикасаться.

Она только хлопала глазами. До нее не доходил смысл его слов.

– Ты что, не понимаешь, о чем я?

В глазах ее плавал туман. Было видно, что она ничего не сознавала. Откуда ей было это знать? Господи, она слишком невинна, чтобы понять, какую страсть в нем разожгла. Но тело ее инстинктивно принимало его. Она ждала продолжения. Люк видел, как она напряжена, как она ждет этого бездонного и неизведанного.

И он знал, что есть только один способ это закончить. Проклиная себя за то, что зашел так далеко, он нащупал шелковистый треугольник волос снизу ее бедер и, засунув пальцы чуть поглубже, начал ласкать влажные теплые ножны под ним.

Она еле слышно застонала. Он прижался лицом к ее лицу, стараясь побороть свое желание.

– Как же это прекрасно, Солнышко! Упругость и жар везде, к чему бы я ни прикоснулся. Откройся мне, и пусть нам будет хорошо.

– Я... я не понимаю.

Его пальцы скользнули еще глубже, словно ее тело всецело принадлежало ему. Он не обращал внимания на ее слабые протесты. Он хотел дать ей то, что ей было сейчас нужно, хотя она была не в силах это осмыслить.

Зато Люк все понимал. Он был страстным, опытным любовником, хотя с любовью ему в жизни не повезло. Его пальцы непрерывно двигались, лаская ее влажную, шелковистую плоть, прикасаясь к твердому бутону ее чувственности.

Она откинула назад голову и изогнулась дугой.

– Нет, я не могу! Это слишком... О-о-о...

Вдруг она широко распахнула глаза и крепко обняла его.

У нее чуть не остановилось дыхание, в глазах появился яркий блеск. Она задрожала: страсть разлилась по ее телу, словно медленная волна прибоя, захлестнула всю ее целиком. Ее бархатная плоть крепко сжимала его твердые пальцы.

Боль. Он чуть не умер от боли. Его спасло только затаенное чувство торжества.

Он сделал это. Теперь она, несомненно, поймет. Теперь он может спокойно уйти и оставить ее одну: в следующий раз она поостережется делать двусмысленные предложения незнакомым мужчинам.

При одной только мысли о том, что она может точно так же страстно отдать свое красивое тело другому, Люка охватил гнев. Интересно, почему эта мысль вызвала у него такую злость? Она широко открыла глаза. Он ожидал увидеть в них неуверенность, сожаление, боль и даже гнев. Но был совершенно не готов к такой радости и искренности.

– Нет, Солнышко! Только не смотри на меня так!

– Почему? Что-то неладно?

Она обняла его за шею и, вздохнув, прижалась лицом к его лицу. Люк нахмурился, стараясь не поддаваться охватившему его ощущению огромной нежности.

– Нет, все хорошо. Но это так опасно, что даже словами не выразить.

Он тихо выругался, прижался губами к ее лбу, да так и застыл, пытаясь побороть свое желание, стараясь снова стать рассудительным и ответственным.

Хоть раз за всю свою беспутную жизнь.

– Я не понимаю...

– Вижу. – Он вздохнул, стараясь не обращать внимания на желание, которое все еще не покинуло его. У него снова начала ныть рана на груди. Он уперся локтем в стену, надеясь, что это облегчит боль.

Она так и застыла.

– Тебе больно! Почему ты мне ничего не сказал?

Снова эта ее искренность и откровенность. Рядом с ней он вновь чувствовал себя так, словно ему восемнадцать. Обычно он ощущал себя глубоким стариком, хотя был еще молод: ему на долю выпало слишком много жизненных испытаний.

– Не стоит. Уже почти не болит, – соврал он.

– Все равно надо было сказать.

– Зачем?

– Как зачем? Я бы обработала рану. У меня столько масел: лаванда, розмарин... – В голосе ее слышалась тревога.

Ее забота и волнение вызвали в Люке странное сочувствие к ней.

«Шел бы ты отсюда. Уходи, пока не причинил ей настоящую боль».

– Не стоит. Уверяю, со мной все в полном порядке. Вдруг за занавеской что-то зашебуршилось. Из-за нее появились два гибких силуэта. Уши их стояли торчком, они вертели хвостами.

– Что, мои красавцы?

Два пушистых комочка, пробежав по полу, очутились в его руках.

– Ч-что это?

– Мои хорьки. Правда, красавцы? Они умнее многих людей, которых я знаю.

– Хорьки? – изумленно повторила Силвер.

– И не просто хорьки, Солнышко. Позвольте отрекомендовать вам двух самых ловких воришек по эту сторону Ньюгейта. Это миледи Отдайка. – Он указал на серую самочку. – А это милорд Кошелек. – Второй зверек был черным, бусинки его зеленых глаз хитро поблескивали.

– Отдай-ка кошелек. – Силвер тихонько рассмеялась. И как только разбойнику пришло в голову так назвать зверюшек!

– Именно. Искушение назвать их так было слишком сильно, и я не смог совладать с ним. Я слабый человек.

Хорьки начали пищать. Люк посмотрел на них, прищурив глаза. Затем он выглянул в окно.

– Похоже, мои маленькие друзья пришли предупредить меня, чтобы я ждал гостей.

– Они караулят на улице?

Люк утвердительно кивнул.

– Кто же...

– А это, моя хорошая, я и собираюсь выяснить.

Она схватила его за руку:

– Но там же опасно! Ты не должен отсюда уходить!

Его губы тронула еле заметная улыбка.

– А всего несколько минут назад ты хотела, чтобы я ушел, Солнышко.

Губы ее задрожали.

– Но не тогда, когда ты можешь угодить прямиком в ловушку.

Он прикоснулся к ее щеке. В глазах у него застыло какое-то темное, неуловимое выражение.

– О собственной персоне я позабочусь. А ты вот лучше о себе подумай. – Он повернулся к окну и осторожно отвел занавеску. Его хорьки вскочили к нему на плечи. – Ага, а вот, кажется, и наш гость. Похоже, он один.

– Но как же ты спустишься?

– Так же, как и забрался сюда: по липе, что растет под окнами. – Некоторое время он не сводил с Силвер глаз. Лунный свет освещал его плотно сжатую челюсть. – Не стоит полагаться на меня, Силвер Сен-Клер. Пока не закончится эта эпопея с угрозами, не стоит доверять никому.

– Подожди! Семена – ты вернул их мне, а я так тебя и не отблагодарила.

Но он уже перепрыгнул через подоконник и легко спустился вниз по веткам липы. Занавески за ним сомкнулись. Снаружи все было тихо. По ее щекам струились жаркие слезы.

«Твою маму я тоже когда-то называл «Силвер», знала ли ты об этом, Сюзанна? Она получила это прозвище не без причины, но это наш с ней секрет. Может, ты тоже оправдаешь свое прозвище, я не знаю. Ты сама все поймешь, когда отдашь сердце тому, кто тебя полюбит. Дай-то Бог, чтобы это было так!

Но выбирай не спеша. Будь осмотрительна. Здесь, в Лэвиндер-Клоузе, хранятся все тайны, которые тебе надо знать. Больше я ничего не могу сказать. Со временем ты сама отыщешь ответы на все вопросы».

Глава 15

Сэр Чарлз Миллбэнк любовался роскошными формами своей пассии, которые едва прикрывал прозрачный шелк.

– Иди ко мне, искусительница.

Француженка захлопала густо насурьмленными веками и захихикала.

– Подожди, англичанин. Сначала я выпить еще вина.

Баронет побагровел и нахмурился: ему уже надоело ждать. Однако он наполнил стакан для своей непредсказуемой спутницы.

– Не этот кружка, мой Чарлз. Хрустальный кружка, пожалуйста.

Выругавшись себе под нос, Миллбэнк послушно выполнил и это ее требование.

– Этот есть хороший, этот есть очень красивый. Я из нее пить. – Анжелика элегантно подняла хрустальный кубок и залпом опрокинула все его содержимое в горло. Струйка стекла по ее подбородку. – Какой блаженство! Мне нужен салфетка, милый Чарлз, – промурлыкала она.

– Льняная салфетка недостойна того, чтобы прикасаться к твоим губам, плутовка. Я сам об этом позабочусь. – Он нагнулся к ней и провел языком по струйке шерри. – Какое же это шерри сладкое, киска! Но до тебя ему далеко.

Англичанин заключил ее в объятия и повлек к элегантному маленькому шезлонгу, который она выпросила у него во время его предыдущего визита. Шезлонг был изготовлен в Париже и обит китайским шелком. Она надулась:

– Только не в мой элегантный шезлонг, Чарлз. Это не есть принято. – Но, заметив раздражение на его лице, она тут же улыбнулась ему самой соблазнительной улыбкой. – Здесь, глупый. На этот милый кушетка у окно. – Она погладила рукой огромную, но слегка потертую тахту, стоявшую перед задернутым занавесками альковом, окно которого выходило на главную улицу Кингсдон-Кросса.

Сэр Чарлз начинал злиться. – Я прождал уже полночи, Анжелика. Мне начинают надоедать твои игры. Я как никак человек с именем. И с деньгами.

Дерзкая обольстительница вскочила на полные ножки и вытянулась во весь свой небольшой росток. Она недотягивала даже до пяти футов.

– Вы забывать свое место, месье. Я есть куртизанка высший ранг. С таким женщина нужно деликатный обращение. Я только учить вас искусству любви. – Она нежно пощекотала его под подбородком, чтобы смягчить резкость своих слов. – Но так как вы быть сегодня хороший мальчик, я сделаю себя более удобной. – Подарив ему нежный взгляд, она поднялась и разгладила складки ткани на бедрах.

Лицо сэра Чарлза покрылось красными пятнами. Он потянулся к ней. Он уже не мог сдерживаться и жаждал предаться ночным удовольствиям, но в ответ услышал только дразнящий смех.

– Как вы нетерпеливы! Не сразу, не сразу, мой дорогой Чарлз. – Француженка удалилась в соседнюю комнату.

Она нарочно оставила дверь открытой, чтобы ее покровитель мог созерцать каждое ее соблазнительное движение, пока она раздевалась. С каждой минутой Миллбэнк возбуждался все больше.

– Анжелика, ты еще не готова?

В ответ раздался заливистый смех.

– Еще одна напиток, мон амор. С каждый день ваш выбор все лучше.

Так как вино выбрала сама Анжелика, а он лишь заплатил кругленькую сумму за доставку из Бордо, похвала эта была явно незаслуженна. Но тем не менее сэру Чарлзу она была приятна. Он прихорашивался, одергивал жилет на выпирающем животике. Затем прочистил горло.

– Конечно, крошка моя. – Он попытался изобразить французский акцент, но это ему не удалось. Он налил еще один бокал вина и поднес его Анжелике.

– Нет, нет, мон шер. Поставьте ее у окно. Я буду еще чуть-чуть долго. Вам это есть нравится?

Так как в данный момент на ней было лишь прозрачное неглиже из кисеи жесткой отделки и пара перламутровых сережек, сэр Чарлз ответил утвердительно. Вообще-то сейчас она его так влекла, что пульсирующая жилка у него на виске готова была лопнуть от напряжения. Он поставил бокал Анжелики, куда она сказала, и подлил себе вина. Руки у него при этом тряслись.

Вдруг из-под занавески высунулась чья-то рука. Пальцы в перчатке схватили бокал Анжелики, который на несколько секунд исчез за занавеской, а затем вновь появился на столе, уже пустой. Выплыв из соседней комнаты, француженка первым делом взглянула на свой бокал. Лицо ее скривила недовольная гримаса.

– Чарлз, противный мальчик! Почему ты не дать мне мой вино?

– Вино? Клянусь, я налил тебе полный бокал, Анжелика. И поставил его у окна, как ты и просила!

– Я видеть только бокал из стекло, а внутри вино нет, уверять вас!

Сэр Чарлз пожал плечами. Его сознание было уже порядком затуманено вином, которого он за этот вечер успел хлебнуть изрядно. Он покорно налил еще один бокал и поставил его на прежнее место. Анжелика же тем временем любовалась своим нарумяненным лицом в зеркале, висевшем над камином.

Рука в перчатке опять опустошила хрустальный бокал, а затем вновь вернула его на место.

Оглянувшись, француженка топнула ножкой:

– Это есть один из ваш английский шутка?

Сэр Чарлз с изумлением посмотрел на свою любовницу:

– Какого черта? О чем ты говоришь, Ангел? Я только что собственноручно налил полный бокал!

Француженка снова топнула ножкой, обутой в атласную туфельку.

– Вы знаете, что я не желать, чтобы меня называть так!

– Не хочешь, чтобы я называл тебя «Ангел»?

– Именно! Не этот имя! Вы оказать мне большой услугу никогда так меня не называть.

– Окажете мне большую услугу, если никогда не будете меня так называть, – пробормотал смущенный англичанин.

– Очень хорошо, теперь вы поправлять мой английский! Я не есть достаточно хороша для вас! Я, Анжелика, который доставлять удовольствий Наполеон и сам король Людовик!

Ей была свойственна галльская вспыльчивость. Сэр Чарлз нахмурился:

– Успокойся, не надо так распаляться, киска моя. Я хотел только сказать...

– Что я есть глупый! Что я есть задний часть осла, да?!

– Я ничего подобного не думал, Ангел... э-э-э... Анжелика. Я просто хотел сказать, что...

– Что ты хотеть сказать, есть совершенно ясно! Я больше не имею настроение для компания. А сейчас ты уходить. Пока я не бросить в тебя эта бокал!

Сэр Чарлз побледнел, вспомнив, сколько стоил хрустальный бокал, который она сейчас с такой злостью сжимала в своих белых, надушенных пальчиках.

– Ты не так меня поняла, Анжелика. Давай не будем ссориться. Во всем виноват только я. Я, должно быть, дал тебе не тот бокал. – Заметив, что она смягчается, он поспешил протянуть ей очередной бокал вина. – Давай поскорее забудем об этой глупой ссоре.

Его пассия фыркнула.

– Что вы, англичане, понимать? Ваш погода плохой, ваш еда еще худший. Везде здесь такой дикость! Все, что я слышать, – это Блэквуд: разбойник, который ездить проселочные дороги, грабить невинный женщины и брать, что пожелать. Это есть ужасно!

– Скоро это закончится, – с умным видом произнес сэр Чарлз. – Через несколько дней лорд Блэквуд исчезнет навсегда, а я стану самым известным человеком в Норфолке, а может, и во всей Англии!

Но похоже, он не убедил свою любовницу. Она снова направилась к своему будуару.

– Хорошо, я пойду поправить прическа. Здесь дуть очень сильный ветер.

– Ветер?! Откуда здесь... – Но сэр Чарлз уже научился сдерживать чувства, когда находился в компании своей взбалмошной возлюбленной-француженки. – Э-э... Да, конечно. Твое вино ждет тебя здесь. Сделай глоточек, и жизнь снова станет прекрасна.

Он покачал головой и, отвернувшись, наполнил свой бокал, который тут же опустошил залпом.

«Ох уж эти француженки! Если бы они не были так соблазнительны, никогда бы не стал иметь с ними никаких дел», – мрачно подумал Миллбэнк. В следующий раз он возьмет себе в любовницы какую-нибудь покорную, юную простушку из Йоркшира или Дорсета. Такую, что не станет швыряться бокалами и разыгрывать сцены страсти.

Но это будет позже. Анжелика знала, как его ублажать. Ее умелые руки, жаркие алые губы сводили его с ума.

Да, несомненно, он еще не скоро сменит Анжелику на робкую простушку. Он вспомнил прошлую ночь, которую он с ней провел, и желание вспыхнуло в нем с новой силой. Допив бокал, он снова подлил себе вина. Рука в перчатке снова потянулась к бокалу Анжелики и опустошила его. Когда Чарлз обернулся, Анжелика смотрела на него с яростью. Даже под густым слоем пудры был заметен заливавший ее щеки румянец злости.

– Какого дьявола! Что ты за шутки со мной шутишь! – произнесла она по-французски. Блондинка тряхнула кудрями и топнула ножкой. – Мне совсем не есть нравится твой шутка!

Раскрасневшийся англичанин уставился на свою взбалмошную любовницу. Терпение его лопнуло.

– Хватит ломать комедию, Анжелика. Думаю, не нужно напоминать, кто платит за вино, которое ты потребляешь в неограниченном количестве, и за бокалы, которыми ты швыряешься в момент гнева. И на чьи деньги была куплена эта дорогущая сорочка, на которую ты только что просыпала ароматическую пудру. А теперь кончай пороть чепуху. Иди сюда и поцелуй своего господина и повелителя.

– Господина? Повелителя? – Поток французских ругательств был столь изощренным, что уши вяли. Если кратко подытожить все сказанное Анжеликой, то смысл ее слов сводился к следующему: сэр Чарлз был объявлен побочным сыном марсельского карманника и проститутки с улицы Руан. Сама же его персона была описана в терминах, более пригодных для изображения четвероногого существа.

Англичанин выругался.

– Хватит, Анжелика. Ты обязана принимать меня и быть мне во всем покорной. – В голосе его прозвучало холодное высокомерие. – Веди же себя как полагается, слышишь?

– Все в этой маленький глупый деревня слышать тебя! О, как ты есть вульгарен! – После этих слов она резко повернулась на каблуках и исчезла в своем будуаре, громко хлопнув дверью.

Резко защелкнулась задвижка.

– Анжелика, довольно! Я не потерплю такого неповиновения! Выходи немедленно, а не то я...

В этот момент из-за занавески, скрывавшей альков, появились чьи-то широкие плечи, на которые был наброшен черный плащ.

– Проблемы, сэр Чарлз? Да, эта женщина просто порох. Приношу вам свои соболезнования.

От неожиданности у Миллбэнка мороз пробежал по коже. Он быстро обернулся и схватился рукой за горло.

– Ты! Господи, твоей наглости нет предела!

– Боюсь, что нет, – любезно отозвался лорд Блэквуд, прислонившись к стене, оклеенной шелковыми обоями. – Разрешите дать вам один маленький совет касательно женского пола. Лучше на них не давить, знаете ли. Здесь подсластить, там приласкать, и вы получите больший результат, чем добились бы бранью и угрозами.

– Совет он мне хочет дать! Я тебе покажу совет! Я еще полюбуюсь, как тебя вздернут на виселице!

В ответ разбойник сделал неопределенное движение украденным бокалом в воздухе и опустошил его.

– Неплохое вино. Я, правда, предпочитаю напитки с более ярким характером, покрепче, но, видно, это вино лучше отвечает вашим вкусам и душевному складу.

Он аккуратно поставил пустой хрустальный бокал обратно, не сводя темных глаз с лица сэра Чарлза, пошедшего красными пятнами.

Блэквуд не спеша вынул рапиру из ножен и приставил ее Миллбэнку к горлу.

– Похоже, вы совсем не цените тех женщин, которым надоедаете своими приставаниями.

– Ж-женщин? Каких еще женщин?

– Увы, я имею в виду мисс Сен-Клер.

– Силвер? По какому праву вы защищаете эту чертову тва...

Кончик рапиры мгновенно прижался к пульсирующей вене на его горле.

– Мне, должно быть, послышалось, друг мой. Не могли же вы вправду сказать, что я только что услышал?

– Э-э... Нет, конечно. То есть я хотел сказать...

– Ну и отлично. Продолжим. Вам не следует больше докучать мисс Сен-Клер. Вы меня поняли?

Миллбэнк молча кивнул.

– Боюсь, ваш ответ мне не совсем понятен. Поясните, пожалуйста, словами, что вы хотели сказать этим жестом.

– К Силвер не приставать, – произнес сэр Чарлз, которому небо показалось с овчинку.

– И прекратите свои визиты на ферму Лэвиндер-Клоуз. Чтобы вы никогда больше там не показывались.

– Черт возьми, это уже... – Холодная сталь клинка прикоснулась к его подбородку. – Э-э-э... понятно, понятно! Больше не появляться на ферме Лэвиндер-Клоуз. – Конец фразы он произнес уже хриплым голосом.

– Очень хорошо. Приятно иметь дело с разумным человеком. Я вас отвлеку еще только на одну минутку, а потом можете возвращаться к своей прекрасной даме. Думаю, вам о многом нужно поговорить. Но сначала вы должны мне пообещать, что партия медных труб, которую вы удерживали, будет чудесным образом доставлена мисс Сен-Клер, причем завтра же.

– Партия труб? – выпалил баронет. – Непонятно, о чем вы вообще ведете речь. Я не имею никакого отношения к...

Острое лезвие рапиры снова прикоснулось к Миллбэнку. На сей раз оно нацелилось на очень важную часть тела ниже пояса, которой так не терпелось насладиться со своей пассией.

– Хорошо, хорошо! Да, я и правда удерживал эти трубы! А что поделаешь, если эта девка до того опустилась, что торгует подобным хламом! И это моя родная свояченица! Господи, да надо мной все графство со смеха покатывается!

– Все будут гоготать еще громче, если с вами произойдет несчастный случай, дорогой Чарлз. Конфуз, который лишит вас той дряблой части тела, с помощью которой вы намерены этой ночью получить удовольствие в постели с Анжеликой.

Англичанин побледнел.

– Вы... вы не посмеете!

Узкие губы, на которые падала тень от черной маски, растянулись в улыбке.

– Что ж, давайте проверим, посмею я или нет. Здесь и сейчас.

Миллбэнк стал бледным как полотно.

– Н-нет! Черт бы вас побрал!

– Очень хорошо. Полагаю, теперь вы навсегда забудете дорогу в Лэвиндер-Клоуз.

После небольшой паузы толстяк-баронет покорно кивнул.

– Не слышу.

– Я забуду дорогу к дому этой женщины.

На мгновение глаза разбойника опасно блеснули.

– К дому этой женщины? Про какую это женщину вы говорите, друг мой? Выражайтесь, пожалуйста, яснее, чтобы я вас понял.

Сэр Чарлз, хоть и грубиян, и хвастун, законченным дураком не был.

– В моих визитах ничего такого не было. В конце концов, какое мне до нее дело? – грубовато добавил он. – Ох уж эта сестра моей жены! Вся загвоздка в том, что она... – Прикосновение рапиры к шее привело его в чувство. – В общем, мне до нее нет никакого дела.

– Приятно слышать, – произнес Блэквуд бархатным голосом. – Помните это, Миллбэнк. А то, знаете ли, у меня повсюду уши. Если я обнаружу, что вы нарушили свое обещание...

В полумраке комнаты сверкнула его рапира. На пол упал кусочек белого льна. Там он и остался лежать, дрожа на ветру.

– Думаю, мы отлично поняли друг друга. Не так ли?

– Д-да...

– Ну и прекрасно. А теперь позвольте полюбопытствовать, откуда у вас столько золота?

– Какого еще золота?

Блэквуд вынул из кармана Миллбэнка толстый кошелек и швырнул его на ковер.

– Вот какого.

– Я... я выиграл его в карты. Мне повезло.

– Но вас не было в игорном доме. – Разбойник был непреклонен. – Ни вчера, ни сегодня.

Сэра Чарлза бросило в пот.

– Я играл на деньги с одним своим приятелем.

– Ну да, конечно. – Разбойник снова потянулся к рапире.

Затем он нахмурился. До его слуха донеслись голоса, звучавшие внизу, в холле.

– Ну-ка повернись, – приказал он баронету, с которого градом катил пот.

Ловким движением Блэквуд отрезал лоскут от дамастовых занавесок Анжелики и завязал сэру Чарлзу глаза.

– А теперь считай до пятисот и не двигайся с места. Понял?

– Как тут не понять.

– Рад это слышать. Можешь начинать.

И англичанин стал считать. Голос его при этом дрожал. Подождав немного, Блэквуд проскользнул обратно в альков. Но прежде он облегчил вес кошелька Миллбэнка, битком набитого золотыми соверенами, примерно вполовину. Этим деньгам он сможет найти более достойное применение – например, отдать их Силвер Сен-Клер.

Миллбэнк дошел до тридцати пяти, когда разбойник скрылся в темноте за окном. Когда он досчитал до девяноста, Анжелика распахнула дверь будуара. Она удивленно сложила румяные губки, когда увидела, чем занят сэр Чарлз, и заметила разрезанную занавеску, колышущуюся на ветру.

– Чарлз? Что ты тут делать? И зачем повязка на глаза? Один из твой глупый шутка?

– Анжелика? Посмотри, у меня за спиной никого нет? Есть еще кто-нибудь в комнате?

– Нет, конечно! Только я есть. Но почему...

– Тогда заткнись, черт бы тебя побрал, и сними с меня поскорей эту повязку, – приказал разгневанный Миллбэнк.

– Вот болван, где тебя нелегкая носила? Дураком родился, дураком и помрешь, – констатировал Джонас, взирая на одетую в черное фигуру, которая осторожно прислонилась к двери. – Ну и в какую переделку вы угодили на этот раз, мастер Люк?

– Так, пустяки, Джонас. – Человек в черном слегка пошатывался. – Один из приспешников Карлайла всадил в меня пулю, только и всего. – Нахмурившись, он стащил с себя плащ.

– Господи, второй раз уже! Мальчишка, да ты весь в крови! Что у тебя в башке – мозги или опилки? – Джонас бросился к Люку и успел вовремя подхватить его, иначе бы тот упал. Он со злостью посмотрел на этого сорванца, который вырос у него на глазах. Когда Люку было семь лет, Джонас был назначен его воспитателем. – Не умеешь ты идти на уступки, – пробормотал он, стаскивая с Люка пропитанную кровью льняную рубашку. – Вечно поступаешь по-своему. Одним словом, истинный Деламер, от макушки твоей упрямой башки и до кончиков пальцев.

– Никакой я больше не Деламер, – пробормотала его полубессознательная ноша. – Просто Блэквуд. Чертов разбойник, которого разыскивают от Нориджа и до Ноттингема. Знаешь, я пользуюсь бешеным успехом у леди.

– Как же, у леди. У девиц легкого поведения, вы хотите сказать. Весь в отца. Старый Эндрю тоже был не человек, а порох. До того как встретил вашу матушку, конечно. Уж она-то умела с ним обращаться. Он повиновался каждому ее слову. – При виде рваной раны на плече у Люка старый слуга нахмурился. – Как же мне хочется, чтобы герцогиня сейчас была здесь!

Люк вцепился в запястье Джонаса:

– Не говори им. Пожалуйста. Я убегу, если ты скажешь, и вам меня никогда не найти.

– Прекратите истерику, мастер Люк. От Джонаса Фергюсона они ничего не услышат. По-моему, я уже успел доказать, что умею держать язык за зубами. Но настанет день и они обо всем узнают. И когда придет этот день, я ни за что тебя не покину, мальчик мой. Мне хочется полюбоваться тем, как тебе зададут жару, да так, что только пух и перья полетят!

Люк хотел рассмеяться, но выдавил из себя лишь какой-то неопределенный звук.

– Договорились.

– Ну а теперь кончайте болтать. Я попытаюсь вытащить из раны этот кусок свинца.

При мерцающем свете старый слуга осмотрел рану Люка, промыл ее хорошенько бренди и провел лезвие ножа сквозь пламя свечи.

Зажав в руке нож, он, нахмурившись, нагнулся над своим недвижимым пациентом. Он помог этому парню выкарабкаться, после того как тот первый раз упал с лошади. Выхаживал его, когда он в детстве свалился с яблони и потерял сознание.

А после года, проведенного им в трюме плавучей английской тюрьмы, Джонасу пришлось собирать его буквально по кусочкам.

И теперь он его ни за что не предаст. Так думал Джонас, склонившийся над раной.

– Будет больно, мастер Люк. Но вам, полагаю, это и так известно.

Его подопечный, теперь уже не мальчишка, а вполне взрослый мужчина двадцати восьми лет от роду, приоткрыл один глаз.

– Всегда бывает больно, Джонас. Что бы человек ни делал, все причиняет ему страдания. Разве ты этого не знал?

Джонас вздохнул. Это, конечно, правда, если говорить о Люке Деламере.

– Ну, тогда остается только надеяться, что я с этим быстро справлюсь. Нате выпейте-ка.

Люк поморщился, отчего у него на губе сверкнул серебряный шрамик. Он наклонил бутылку и с большим трудом сделал несколько глотков.

– Хорошее вино, Джонас. Да, в винах ты разбираешься. Ну а теперь действуй...

Джонас негромко выругался: нож выпал у него из руки и поцарапал его подопечного. Но Люсьен Деламер никак не отреагировал. Не поморщился он и тогда, когда комнату заполнил едкий запах жженой кожи.

– Знаешь, французы думают, что умеют пороть. Но по сравнению со старым слугой дея они просто молокососы. Помню, старина Хамид у меня со спины всю кожу сдирал. Вот уж кто был мастер так мастер по части порки! Этому дьяволу доставляло удовольствие причинять мучения другому.

Стиснув зубы, Джонас ковырялся в ране, пока не добрался до свинцовой пули.

– Нашел, – проронил он. – Потерпи еще немного, мальчик мой.

– Мне некуда спешить. Что-то вспомнился мне Хамид. Я тебе рассказывал, как один раз он поймал меня при попытке к бегству? Меня связали, и он попросил, чтобы ему принесли его любимый кнут. Вот это была боль так боль...

Люк несколько раз моргнул и потерял сознание. Его голова упала на плечо Джонасу. Слуга наконец вытащил пулю из раны.

– Спи, мальчишка. Черт возьми, ты и так на своем веку изведал достаточно боли.

Он закончил работу и осторожно переложил своего подопечного на чистые белые простыни.

Поднявшись, Джонас покачал головой и задул свечу.

– У меня такое предчувствие, что тебе еще много боли придется испытать. Особенно если ты не выбросишь из своей глупой башки эту дурацкую затею отомстить. Да, ты истинный Деламер.

Он очнулся в холодном поту и не сразу сообразил, где находится. Так всегда бывало после этого сна. Его заскорузлые пальцы вцепились в прохладные льняные простыни, но он ощущал грубые веревки и удары кожаного бича.

Это могло произойти с ним где угодно и когда угодно.

Саутхолл. Руан. Алжир.

Впрочем, какая разница? Все подобные случаи давно слились в его сознании в один бесконечный кошмар. Кроваво-красная ярость затуманивала все его чувства.

Он сопротивлялся изо всех сил. Он дрался, как всегда в таких случаях.

Во сне он махал руками, колошматя по подушкам. Он опрокинул подсвечник с давно потушенными свечами, что стоял у кровати. В голове его раздавался металлический лязг цепей. Эти страшные воспоминания никак не хотели навсегда покинуть его.

Англия. Норфолк. Сладкие рассветы и бархатные ночи.

Он снова дома.

Господи, если бы только это было правдой! Если бы он мог вернуться домой...

Люк Деламер присел на постели, зарывшись пальцами в свои длинные темные волосы.

Теперь он вольная птица, но это мнимая свобода. Он вечно будет связан со своим прошлым.

Глава 16

Той ночью Тинкер спал на улице, за ягодным кустом. С этого места открывался прекрасный вид на дорогу из Кингсдон-Кросса. Когда он вернулся домой на рассвете, вид у него был усталый, но довольный. Одежда его запылилась, под правым глазом красовался огромный синяк.

– Ты их поймал? – Брэм вскочил со стула и бросился к нему навстречу. – Ты их связал и избил до полусмерти, да?

– С каких это пор ты стал таким кровожадным, малыш?

Брэм залился краской. Ему стало стыдно. Он был уже слишком взрослым для того, чтобы сохранять ребячью непосредственность, и чересчур юным, чтобы быть мужчиной.

Тинкер взъерошил ему волосы.

– Ничего страшного. Вы очень помогли мне, юноша, и это главное. – В глазах старика зажглись задорные огоньки, когда он вспомнил о событиях этой ночи. – Парочка головорезов пыталась проникнуть в сушильню. Одному парню я сломал обе руки. А второму так двинул по черепу, что он это не скоро забудет. Надеюсь, это их навсегда отсюда отвадит.

«Надеюсь». Силвер внимательно взглянула Тинкеру в глаза. Сегодня они казались болотного цвета, и в них застыл холод.

По его остановившемуся взгляду она поняла, что он сам не верит в то, что говорит.

Силвер подавила волну отчаяния.

– Но не стоит рассчитывать, что они так сразу от нас отстанут, – продолжил Тинкер. – Так что идите-ка сюда, мастер Брэм. Давайте еще раз обсудим ваш план.

В три часа, в точном соответствии с планом Брэма, они спустили Кромвеля с цепи, а еще через час успели соорудить несколько ловушек. Теперь поле рядом с оранжереей пересекали два рва, а на дороге, ведущей к дому, было вырыто несколько ям, коварно замаскированных ветками и листьями.

Силвер любовалась плодами их трудов, пытаясь убедить себя, что этого пока более чем достаточно. После того как изготовление ловушек было закончено, она и Тинкер отправились спать: им нужно было набраться сил для предстоящей ночи.

Брэм тем временем сидел на крылечке и смотрел на тропинку, пролегавшую сквозь аллею. Он был очень бледен, и Силвер отчаянно не хотелось, чтобы он участвовал во всей этой заварухе. Но отослать его было не к кому. Их родители и дядюшка были мертвы. Лэвиндер-Клоуз – это все, что у них осталось.

– С мальчиком все будет в порядке, – уверил ее Тинкер, заметивший, как Силвер нахмурилась. – Он очень повзрослел за последние несколько дней. Вы можете им гордиться.

– Я и горжусь. Но...

– Никаких «но», мисс Силвер. У нас нет выбора. Этот мальчик – наш единственный помощник. Никто из города не согласился прийти нам на подмогу. Наверное, тут не обошлось без вмешательства этого осла Миллбэнка. – Он вздохнул. – Идите отдохните немного. Я вас разбужу, когда начнет смеркаться.

– Просыпайтесь, просыпайтесь, мисс!

Силвер сразу же вскочила и широко распахнула глаза. Тинкер тряс ее за плечо. Вид у него был очень суровый.

– Что... что случилось, Тинкер?

Взгляд его был холодным. Через плечо у него был перекинут старый отцовский мушкет. Она удивилась: неужели он думает, что может дойти до стрельбы?

– В чем дело?

– Брэм увидел кого-то в долине. Он пробирается сюда.

Силвер быстро натянула сапоги: она спала не раздеваясь.

– Боже мой! А где Брэм? С ним все в порядке?

– С мальчиком все нормально. – И решительно добавил: – Настало время показать нашим дружкам, где раки зимуют, и навсегда отбить у них охоту здесь появляться.

Силвер надела шляпу и последовала за Тинкером в сгущающиеся сумерки. Она молилась только о том, чтобы у них все получилось.

Люк стоял в пустом бальном зале Уолдон-Холла, который уже давно не использовался по назначению, и смотрел, как над полированным паркетом кружатся в вальсе пылинки.

Как же он устал!

Он пребывал в растерянности, и это чувство было ему в новинку. В течение пяти лет, минувших со времени его освобождения из плена, каждая его мысль, всякое его действие имели конечной целью одно – отмщение.

Месть была сладка. О, как он мечтал поквитаться со всеми безликими незнакомцами, которые разрушили его жизнь!

Только теперь, впервые с той роковой ночи, Люк понял, как это будет нелегко. Если раньше он видел все произошедшее лишь в черном и белом цвете, то теперь начинал различать оттенки серого и пастельные тона.

Это была опасная затея. Ее можно осуществить только будучи сильным. Нужно стать столь же жестоким, бессердечным и напористым, как и его враги.

До недавнего времени Люк был именно таким. Пока одной лунной ночью на вересковой пустоши судьба не свела его с рыжей чертовкой. Господи, как с этого момента все изменилось в его жизни!

Своей наивной нежностью она смягчила его сердце. Заставила его вспомнить то, о чем, казалось, он давно позабыл. Будила в нем радужные воспоминания о старой жизни.

Золотистые летние дни в Суоллоу-Хилле. Весело мерцающие огоньки свечей в комнате, где звучит смех. Почему-то ему представлялось, что она тоже в этой комнате: смеется вместе с его матерью, дразнит его сестру-забияку. Она вписалась бы в их семью. Ее бы все обожали, особенно бабушка, известная своей железной волей.

Люк выругался и изо всех сил саданул кулаком по стене. Его обожгла острая боль. Но сейчас ему даже хотелось почувствовать ее. К физическим страданиям он уже привык.

Но вот другое, внутреннее, чувство – непонятная надежда... Этого Люк вынести не мог.

Он всмотрелся в зеркало: черные волосы, на кружевном воротнике блестит единственный бриллиант. Он видел лицо Люсьена Деламера, наследника одного из самых знаменитых титулов в Англии и одного из богатейших имений. Глаза, смотревшие на него из зеркала, были старее, чем им положено быть, в глубине их таилось воспоминание о муках, которые довелось изведать немногим людям.

«Я больше не Деламер», – сказал сам себе Люк. Он нахмурился, почувствовав, как из раны на груди вновь начала сочиться кровь. Никогда он снова не станет беззаботным, избалованным аристократом. Теперь он Блэквуд – разбойник, исколесивший вдоль и поперек всю Англию. Единственный его приют – ночная тьма.

– Какого черта ты здесь делаешь, мальчик мой? – Джонас стоял на пороге, скрестив на груди руки, и смотрел на своего подопечного. Взгляд его выражал ярость и беспокойство одновременно.

Люк продолжил перебинтовывать свое мускулистое предплечье, морщась от боли.

– Не видишь? Готовлюсь маскараду. Я переоденусь в Наполеона, а ты станешь моей Жозефиной. Думаю, белый атлас будет тебе к лицу.

– Господи, глаза бы мои на вас не смотрели, милорд! Поглядите, сколько с вас крови накапало! А ведь я недавно вымыл здесь пол.

– Джонас, – строго сказал Люк, – не смей называть меня «милорд».

– Хорошо, ми... мастер Люк. Как же вас не называть милордом, если вы по праву маркиз!

– Никакой я больше не маркиз. Не забывай об этом, Джонас. – Стиснув зубы, Люк потуже затянул бинты. – А что касается пола, прими мои глубочайшие извинения.

– Вот дуралей!

– Ты что-то сказал, Джонас?

– Прошу вас, не обращайте внимания на мои слова. Впрочем, вы и так никогда их ни во что не ставите, милорд, – дерзко ответил сухопарый слуга.

Люк вздохнул:

– Прошу тебя, Джонас, давай обойдемся без титулов. Не дай Бог, ты проронишь это на людях. Меня зовут Блэквуд.

– Может, в этих краях вас так и зовут... Могу ли я обращаться к вам «ваша светлость»?

Люк вздохнул. Он закончил бинтовать плечи и оторвал кончик бинта зубами. Рана чертовски болела, но это было в порядке вещей. Похоже, Джонаса ему не переубедить.

Напоследок он еще раз взглянул в зеркало. Его черный капюшон был безупречен. Ну чем не дьявол с большой дороги?

Очень многие в Норфолке даже мечтают быть ограбленными знаменитым разбойником. Они не пожалели бы пару сотен фунтов, чтобы потом всем рассказывать о своем небывалом приключении. Конечно, такие мечты питали лишь богатые люди, которые могли жить за счет чужого труда.

Люк всегда тщательно выбирал свои жертвы. Первым ограбленным им человеком был один продажный делец, который похвалялся тем, что торговал живым грузом – неграми – и сколотил на этом бешеное состояние. Вторым был профессиональный шулер. Этот специализировался на том, что обирал до нитки несмышленых юнцов, которые только-только получили наследство. Две недели назад Люк обчистил карманы одного гнусного многоженца: тот промышлял тем, что женился на богатых невестах, а затем, выкачав из них все деньги, бросал их на произвол судьбы.

Все отобранное у подлеца было возвращено обманутым леди, хотя ни одной из них не было открыто имя их благородного покровителя.

Вне всякого сомнения, это была опасная игра, но Люк любил рисковать. Иногда он даже нарочно шел на риск, когда в этом не было особой необходимости. В нем еще не угасла былая беспечность, он очень скоро забывал обо всех постигших его неприятностях.

Он не мог забыть только об одном.

За спиной у него раздался звон металла – Джонас бросил ему граненую серебряную рапиру. Маркиз Данвуд и Хартингдейл улыбнулся:

– Боже мой, неужели ты снова на моей стороне, дорогой друг? Я-то думал, что ты не одобрил моего маскарада.

– Я и теперь этого не приветствую. Когда-нибудь мы оба погибнем по вашей милости. Но пока я к вам как репей пристал и просто так ни за что вас не оставлю. Я дал в этом клятву, когда вы на руках вынесли меня из того вонючего карцера. А свою клятву я никогда не нарушу, каким бы вы упрямцем ни были. Думаю, эта шпага вам еще пригодится. Да и мозги вам тоже пригодились бы: с этим канальей судьей шутки плохи.

Люсьен любовался прекрасной рапирой.

– Не тревожься обо мне, Джонас. Этому выпивохе судье нипочем не обнаружить укромное логово Блэквуда. – Он положил руку слуге на плечо.

– Не торопитесь ничего утверждать, милорд. Время покажет.

– Твой оптимизм согревает мне сердце.

Старый слуга лишь хмыкнул.

– То, что вы намерены сделать, просто безумие. Вы играете со смертью, милорд, и мне это не нравится.

Люк отвесил ему поклон:

– Так, значит, ты настолько не доверяешь мне, друг мой?

– Вы всегда отличались сообразительностью, этого я отрицать не могу. Но на этот раз ваш ум вас не выручит. Хоть бы мы никогда сюда не возвращались!

– У нас не было выбора, Джонас. Сюда вел след. Клянусь тебе, я найду владельца этого кольца. А когда я его найду... – Он прикусил язык, с которого уже было готово слететь ругательство, и отвернулся.

– А что, если вы его не найдете? Если эти разговоры о кольце – обыкновенное надувательство?

– Тогда, значит, мне еще предстоит это выяснить, – мрачно отозвался Люк. – Для такого злодея, как я, не составит труда разузнать все, что его интересует.

– Можно было бы выбрать другой способ, – проворчал Джонас.

– В том-то и дело, что нет, друг мой. – Люк прикоснулся к веточке лаванды, что была спрятана под его рубашкой. – Может, мой ум – это все, что у меня осталось. Наверное, когда умирают надежда и доверие к людям, остается лишь расчетливый ум.

– Возвращайся домой, мальчик мой. Вернись в Суоллоу-Хилл. Твоя матушка с радостью снова примет тебя в семью, если только...

– Об этом не может быть и речи. Я думаю, между нами уже немало сказано на эту тему.

– Черт бы тебя побрал, мальчишка, когда же ты прислушаешься к голосу рассудка? На груди и на плече у тебя еще не зажили раны. Тебя могут схватить в любой момент, а ты все цепляешься за этот безумный план отмщения!

Люк поднял руку. Было видно, как напряглись его мускулы.

– Мое плечо скоро заживет. Но не проси меня воротиться в Суоллоу-Хилл, Джонас. Я не могу, после всего что со мной произошло. Я уже не тот человек, которым когда-то ушел оттуда. Алжирский дей об этом позаботился. – Схватив рапиру, он сделал выпад в сторону не – видимого противника. – Никогда, Джонас. И давай больше не будем поднимать эту тему.

Первого из них Тинкер схватил за сушильней. Он был вооружен кремнем и намеревался поджечь хлопковую набивку. Короткий боковой удар справа и в лицо – и бездыханный злодей рухнул на кипу лепестков вербены и фиалок.

Тем временем Брэм караулил на рейке над мастерской. Когда заскрипела дверь и в проходе появился человек в коричневом капюшоне из грубой ткани, Брэм столкнул ему прямо на голову сорокафунтовый мешок овса.

Таким образом нокаутировали и этого непрошеного гостя.

А вот Силвер не повезло.

Она затаилась в тени за оранжереей. Вдруг ее шею обхватили чьи-то сальные пальцы.

– А это еще что за птица? – спросил хриплый голос. Хотя сердце ее было готово выскочить из груди, Силвер что было сил ударила этого человека ногой по лодыжке.

Но это не произвело на него никакого впечатления. Тот, кто схватил ее, лишь рассмеялся и еще сильнее стал душить ее. Она пыталась вырваться, но заскорузлые пальцы все крепче и крепче сдавливали ей горло.

Перед глазами у нее замелькали цветные пятна. Она хотела закричать, но не смогла издать ни звука. Ей не хватало воздуха. Легкие ее жгло, словно пламенем. «Держись! – в отчаянии мысленно твердила она себе. – Кто-нибудь обязательно подоспеет на помощь».

– Мы ведь предупреждали по-хорошему, женщина. – Хриплый голос доносился до Силвер словно бы издалека. – Сама во всем виновата, дура!

Земля начала вращаться у нее под ногами. «Слишком поздно», – промелькнуло в мозгу у Силвер. Ее отшвырнули в угол. Первое, что она увидела, когда немного пришла в себя, – это серое дуло его пистолета.

– Ай-ай-ай! Такая милая девушка, а получишь сейчас пулю в лоб. Нужно было послушаться моего совета и убраться отсюда подобру-поздорову.

Силвер прижалась к стене. Она пошарила рукой у себя за спиной: оторванная от бочки доска, мешок, набитый травой, ручка деревянного молоточка. Так себе оружие, но сейчас и такое сойдет.

Она схватила деревянную ручку. Пальцы ее дрожали.

Как же ей отвлечь этого мерзавца, чтобы можно было ударить его по голове? Вдруг с холма донесся заливистый лай. Мгновение – и из густого кустарника вылетел огромный пес.

Милый, глупый Кромвель. Тот, кто держал ее на прицеле, выругался:

– Какого чер...

Силвер воспользовалась его замешательством. Она схватила молоточек и подалась вперед в тот момент, когда огромная овчарка вылетела из кустарника. Со спины на очумевшего обидчика Силвер обрушилось девяносто фунтов мускулов и желтого меха. Потом появился Брэм. В руках у него был деревянный бочонок, содержимое которого он выплеснул на колени мерзавца.

В ту же минуту Силвер изо всех сил стукнула своего обидчика деревянным молоточком по руке. Он выронил пистолет.

Кромвель повалил жертву на спину и впился зубами в его фуфайку.

– Придержите его! Уберите с меня это чудовище, а то он порвет мне глотку!

Кромвель никогда бы не искусал человека. Он способен был только напугать, но Силвер решила, что тому, кто на нее напал, об этом знать не обязательно.

Она отряхнула руки и, пошатываясь, поднялась на ноги. Неожиданно до нее донесся чей-то язвительный смех. Из тени боярышника показалась фигура человека в черном. В руках, одетых в перчатки, он сжимал пистолет.

– Как безжалостно ваше трио расправилось с несчастным! Когда я услышал лай собаки, то подумал, что понадобится моя помощь. – Он взглянул на беспомощного беднягу, что дрожал под лапами Кромвеля. – Но похоже, я ошибся.

Силвер сморгнула. Его черная маска плыла у нее перед глазами.

– С-спасибо, но мы и сами неплохо справились.

– Правда, Солнышко? – В голосе его прозвучало напряжение.

Силвер откинула с глаз прядь каштановых волос. Земля плыла у нее под ногами. Она постаралась сконцентрироваться на фигуре, одетой в черное. Но почему-то качка никак не проходила.

И в коленях у нее было странное ощущение слабости.

– Вы же видите, у нас все прекрасно. И не нужно вмешиваться в наши... в наши... – Она сморгнула и потрясла головой. – В наши дела, – закончила она, покачнулась и рухнула прямо в руки разбойнику.

Глава 17

«Да, похоже, ночь сегодня явно не задалась», – подумал Люк, глядя на женщину, упавшую к нему в объятия.

В этот момент из-за холма показалась долговязая фигура с растрепанными седыми волосами. Через плечо у этого создания было перекинуто тяжелое ржавое ружье марки «Браун Бесс» и железный военный цеп, который, судя по его виду, служил еще Вильгельму Нормандскому и видел битву при Гастингсе.

Возникший из-за холма субъект навел ружье на Люка.

– Немедленно положи ее на землю, черт бы тебя побрал!

«Да, ночь точно не задалась», – уверенно сказал себе Люк.

Человек подошел еще ближе. Люк заметил, что ему уже за шестьдесят.

– Брось пистолет и отпусти девчушку!

– А что, если я не стану этого делать?

Кромвель залился лаем. Брэндон недоуменно хлопал глазами.

– Делай так, как я приказываю! Я только что прикончил троих мерзавцев, и для меня не составит труда застрелить еще одного!

Люк не собирался уступать его требованиям. Но он не хотел, чтобы Силвер пострадала от рук этого безумца.

– Давайте все спокойно обсудим.

Руки старика, державшего ружье, тряслись от ярости.

– Парень, ты что, глухой? Кому сказано – отпусти девчонку!

Люк взирал на своего ополоумевшего противника, не переставая удивляться, где только тот раздобыл такое диковинное вооружение.

– Не отпущу! – резко сказал он.

– В таком случае я прострелю твою башку насквозь.

Брэм поправил очки и взглянул на Люка:

– Мне кажется, что вы ошибаетесь, мистер. Он не...

– Не связывайтесь с ним, мастер Брэм. Он умен и коварен. Идите-ка сюда, чтобы я вас случайно не задел, когда буду стрелять.

Брэм. Так, значит, это брат Силвер. В глазах у мальчика Люк заметил ту же честность и невинность, что и у его сестры. Нахмурившись, он повернулся к человеку с ружьем:

– Сомневаюсь, что из этой рухляди вообще можно выстрелить. Запальное отверстие открыто, и вы скорее всего растеряли весь свой порох. Кроме того, вы не отвели до конца пружину.

– Сам знаю! – огрызнулся Тинкер. Что-то бормоча себе под нос, он закрыл запальное отверстие и отвел до конца пружину.

– Не надо, Тинкер. Он не из них.

– А вам это откуда известно?

– Я думаю, он пришел нам помочь. – Брэндон смотрел на Люка широко распахнутыми глазами. – Вы ведь Блэквуд, да? Знаменитый разбойник?

– Правильней было бы сказать: «печально известный», – сердито проворчал Тинкер. – И что значит «пришел нам помочь»? Мисс Силвер сказала мне, что вы отказали ей в помощи.

Люк опустил пистолет.

– Я с радостью все объясню, только прежде я хотел бы убедиться, что этих подлецов больше не осталось на ферме.

Тинкер подозрительно нахмурился:

– Их здесь нет. Я всех разогнал – не считая, конечно, тех, кого нокаутировала молодежь.

Силвер, которую Люк сжимал в объятиях, вздохнула и пошевелилась. Рукой она обняла Люка за шею, бедро ее случайно прижалось к его бедру.

От этого прикосновения Люк испытал несказанное блаженство. По всему его телу прокатилась волна жаркой, приятной боли, какой он уже давно не испытывал. А может, и вовсе никогда. Глубоко вздохнув, Силвер прижалась к нему еще крепче. Щека ее прикоснулась к его груди. Люк закашлялся и сделал вид, будто ничего не заметил. Но тело, охваченное страстью, не желало ему повиноваться. Когда ее пальцы скользнули по его груди, боль желания стала невыносимой.

– Тинкер? Это ты? – простонала Силвер в полузабытьи.

– Черта с два, мисс! Хотелось бы мне знать, что вы делаете в лапах этого негодяя!

Она хотела было сесть, но Люк крепко держал ее в объятиях, прижав к своей сильной груди. Она попыталась рассмеяться.

– Негодяй спас мне жизнь. И Брэму тоже.

– Вы явно преувеличиваете мои заслуги. – Люк посмотрел на нее, и губы его растянулись в улыбке. – Насколько я помню, вы и ваш брат сами отлично со всем справились.

– Какая разница! Я хотела сказать, вы бы все равно спасли нас, если бы подоспели несколькими минутами раньше.

– Прошу прощения, в следующий раз я буду более пунктуален.

– Никакого другого раза не будет! – прорычал Тинкер.

Силвер улыбнулась и погладила Люка по щеке. Обыкновенное прикосновение. К нему много раз притрагивались подобным образом. Но от ее нежных пальцев у него подкосились ноги. Он был готов рассыпаться на кусочки.

Он снова закашлялся.

– Наверное, стоит отнести вас в более удобное место, Солнышко.

Силвер вздохнула и уютно пристроила голову на его шее.

– Мне и здесь удобно, уверяю вас.

– «Солнышко»?! – Изумленный Тинкер выронил и ружье, и цеп. – Какого дьявола?! – Он уставился на улыбающуюся парочку. – Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?

Тем временем Кромвель перестал терзать фуфайку своей несчастной жертвы. Он спрыгнул с груди потерявшего сознание злодея и, уставившись на Люка, залился радостным лаем, колошматя хвостом по лицу лежащего пленника.

– Видишь, Тинкер? – сказала Силвер. – Даже Кромвелю он нравится.

– Что может соображать собака!

Люк не смог сдержать улыбки.

– Я не причиню вам никакого вреда. Это... э-э-э... долгая история, – объяснил он, пытаясь по мере сил отстранить Силвер от своей груди.

Но она прильнула к нему еще крепче.

– Замечательно. Мне все ясно, – отрезал Тинкер, сложив на груди руки. – Мисс Силвер, немедленно слезайте у него с рук и идите сюда, ко мне!

– Я не хочу. Я еще слаба, и если сделаю хоть шаг, то непременно упаду. Или мне станет совсем нехорошо. Этот мерзавец сначала пытался меня придушить, а потом бросил на землю, и я сильно ударилась головой.

– Я так и знал! Отпусти ее сейчас же, злодей, а не то я...

– Не он, Тинкер, – поспешно пояснил Брэм. – Другой. Которого так напугал Кромвель.

– Тогда кто он такой и что тут делает? – грозно спросил Тинкер, бросив свирепый взгляд на разбойника.

– Это Блэквуд, разве ты не видишь? – Брэм с восторгом разглядывал черное одеяние Люка. – Он услышал шум и поспешил к нам на помощь.

– Хм-м... Скорее, заторопился на подмогу грабителям. Или еще что похуже.

– Он на такое не способен. – Силвер было плохо слышно, потому что она спрятала лицо на груди Люка. – Он всегда был джентльменом. – Сказав это, она глубоко вздохнула. Оставалось только гадать, что она имела в виду.

– Не смейте мне перечить, Сюзанна Сен-Клер!

– Мне больше нравится имя «Силвер», – тихо произнес Люк.

– Довольно! Хватит с меня! – взорвался Тинкер. Лицо его покрылось красными пятнами. – То разбойники с большой дороги, то наемные головорезы. Интересно, какой безумный план придет вам в голову в следующий раз, мисс?

Силвер притворно простонала:

– О, как мне плохо! Как плохо!

Люк подмигнул Тинкеру:

– Не принимайте близко к сердцу. Видите, она ломает комедию.

– Откуда вы знаете?

Силвер приподняла голову и с интересом посмотрела в лицо Люка, закрытое маской.

– Да, откуда вам это известно? Я ведь так хорошо прикидывалась!

– Ваш стон. – Янтарные глаза Люка блеснули из-под маски. – Мне показалось, что он прозвучал чересчур негодующе. И у вас слишком уж румяные щечки для того, кому вот-вот станет нехорошо.

Силвер сморщила нос:

– Черт бы вас побрал! – Она передернула плечами. – Но все равно я сказала правду: этот змий действительно зашвырнул меня в угол. И у меня на самом деле раскалывается голова: Кроме того, вам, наверное, очень тяжело меня держать. Опустите меня, пожалуйста, на землю.

Однако Люк не спешил избавляться от своей невесомой ноши. Он нахмурился и отвел локон, упавший Силвер на лицо. Взгляду его открылась красная полоса – след от удара, когда Силвер, отброшенная мерзавцем, ушиблась о стену сарая.

Он выругался и с трудом поборол искушение перерезать глотку тому негодяю, что теперь лежал без сознания. Он выбрал бы для этого дела очень острую бритву. Но предварительно наградил бы эту скотину дюжиной хороших пинков.

– Черт бы вас побрал, почему же вы мне сразу не сказали? Наверное, эта ссадина чертовски ноет, а мы стоим тут и разговариваем как ни в чем не бывало. – Он обернулся к Тинкеру: – Куда ее отнести?

Старый слуга поджал губы:

– Никуда бы вы ее не понесли, будь моя воля.

– Господи, ведь эта женщина ранена! Едва ли я теперь стану покушаться на ее честь.

Брэм заинтересованно прислушивался к разговору.

– А что значит «покушаться на честь», Тинкер?

– Не ваше дело, юноша, – уклончиво пробормотал тот. – Но многие на его месте сейчас поступили бы именно так. Откуда я знаю, что у тебя на уме, разбойник?

Силвер вновь приподняла голову:

– Да, откуда мы знаем, что у вас на уме?

Люк положил ее голову обратно к себе на плечо.

– Оттуда, что я готов дать вам свое честное слово.

– Хм-м... – Это заявление не рассеяло сомнений Тинкера.

Силвер пробормотала что-то типа «Какая жалость».

– Ей нужен отдых, – резко сказал Люк. – Как только мы уложим ее в постель, я пойду и осмотрю окрестности: может, эти мерзавцы еще ошиваются здесь.

– Откуда нам знать, что вы, не один из них? – упорствовал Тинкер. – Ведь вы очутились здесь в то же время, что и они. По-моему, это более чем подозрительно.

– Вы и вправду один из них? – с интересом спросила Силвер.

– Ах ты, чертовка! – ответил ей на это Люк.

– Нет, – раздался голос Брэма, который проявлял ко всему происходившему неподдельный интерес. – Не получается. Не мог же он сам себя ранить!

– Ранить? – Тинкер нахмурил брови.

– Ранить? – Силвер вскинула голову. – Почему вы мне не сказали?

– Я не ранен, потому и не сказал, – Люк. Плечо у него еще ныло, но уже не так сильно. Верный Джонас хорошо его перевязал. Люку даже казалось, что он может носить эту женщину на руках ночь напролет и не чувствовать боли.

Не считая, конечно, сладкой муки страсти, что разливалась по всему его телу. Но эту боль он находил даже приятной.

Брэм покачал головой: как истинный ученый, он отличался наблюдательностью.

– Тогда почему же вы морщитесь, когда ее голова дотрагивается до вашей груди?

– Так, застарелая царапина.

– Опустите меня на землю! – Силвер попыталась вырваться из цепких объятий Люка. На секунду она зажмурилась. – Вы не должны... Вы не смеете...

– По-моему, моя сестра действительно плохо себя чувствует, – заметил Брэм.

– Что?! – Тинкер весь обратился в слух.

– Да со мной ничего страшного. Просто голова разболелась. – Силвер поморщилась, когда Люк осторожно провел рукой по ее ребрам. – Да еще синяк на боку, куда меня этот змий ударил палкой.

– Палкой! – одновременно воскликнули Люк и Тинкер.

– Я же говорил, – подтвердил Брэм. Он сидел на пустом ящике и наслаждался этой сценой.

– Давайте-ка ее сюда, – потребовал Тинкер.

– Черта с два. – Люк упрямо поджал губы. Брэм решил, что настала пора и ему вмешаться:

– Да перестаньте вы оба. Положите ее на кушетку, и ей станет лучше. А то, пока вы здесь препираетесь, эти мерзавцы очухаются.

Люк неохотно положил Силвер на полинялую кушетку, обтянутую ситцем. Его плечо случайно прикоснулось к ее пальцам. Силвер, нахмурившись, уставилась на капельки крови у нее на руке.

– Вы и вправду ранены! Тинкер, быстро сбегай за розмариновой настойкой. А ты принеси лавандовое масло и чистый бинт, Брэм.

Но Люк уже занимался тем, что связывал злодея, все еще не пришедшего в себя, крепкой веревкой.

– Настойка и бинты подождут. Сначала нужно запереть этих тварей в надежном месте. – Руки его двигались легко и непринужденно, словно ему было не впервой заниматься подобным делом. – Но сначала я хочу задать им несколько вопросов, – мрачно закончил он.

– Задавать им вопросы будете? Какое вам до них дело? – поинтересовался подозрительный Тинкер.

Люк взглянул на полосу от удара на лбу у Силвер.

– Так как они посмели поднять на нее руку, мне до них есть дело.

Некоторое время Тинкер молчал, затем кивнул:

– Я пойду с вами. У меня тоже к ним вопросы накопились.

Мужчины обменялись многозначительными взглядами.

– Может, это будет не слишком приятное занятие. – Люк смотрел на Тинкера оценивающим взглядом.

– Бояться неприятностей не в моих правилах.

– И не в моих, – поспешил заверить их Брэм, тут же вскочивший на ноги. – Ну, пошли?

– Вы останетесь здесь, молодой человек. – Заметив по лицу мальчика, что он готов взбунтоваться, Люк смягчил отказ. – Ты здесь нужнее. Ты останешься, чтобы в случае чего защитить сестру.

Брэм долго смотрел в янтарные глаза Люка, затем, поняв, что тот не изменит своего решения, потупился.

– Большим всегда достается все самое интересное!

Силвер присела на кушетке. Она была бледна, но во взгляде ее горела решимость.

– Нет, Тинкер. Никуда он не пойдет, слышишь меня? Он ранен. Кроме того, он-то тут при чем?

– Но что же я поделаю, если он решил, что при чем? – На губах Тинкера появилась слабая улыбка. – Пусть поступает как знает. – Он потащил все еще бесчувственного злодея к выходу.

– Я позабочусь об остальных двух, – решительно заявил Люк.

– Нет! Балбес, ты же ранен! И я совсем не просила вас о помощи! Впрочем, да ну вас, идите отсюда!

Люк наградил Силвер типичным мужским взглядом, который сулил ей наслаждение, и исчез в ночи, волоча за собой на веревке пленника.

– Вот уж посмотрел, как рублем одарил, – задумчиво произнес Брэм.

– Что ты хочешь этим сказать?!

– Да так, ничего. Я ведь всего-навсего мальчик. Что я во всем этом понимаю?

Силвер вглядывалась в темноту, где скрылись разбойник вместе с Тинкером.

– Ох уж эти мужчины! – воскликнула она. – Только пять минут поговорили, и уже друзья – водой не разольешь.

Рядом сидел Кромвель и энергично стучал хвостом по полу. Тоже существо мужского пола.

– И ты, Брут? – пробормотала Силвер. Брэм с трудом сдержал улыбку.

– Не смей его защищать, слышишь?

Мальчик положил руки на колени и широко улыбнулся:

– Даже и не подумаю, Сил.

– А теперь мне хотелось бы узнать ваши намерения.

Люк и Тинкер поднимались на холм, волоча за собой захваченных ими пленников. Ряды лавандовых кустиков блестели в сумерках, как иней. Люк, протащив свою ношу, так и не пришедшую в сознание, через два кустика и сквозь заросли роз, остановился, чтобы перевести дыхание.

– Знаете, для человека столь преклонных лет вы неплохо со всем этим справились.

– Мне еще далеко до преклонных лет. Не записывай меня в старики раньше времени, головорез. – Но в глазах Тинкера тем не менее сверкнули смешинки. – И не пытайся увильнуть от разговора.

Люк осторожно потянулся.

Его плечо и грудь пронзила острая боль. Господи, как же больно! Но ничего серьезного. Уж он-то знал, когда рана опасная, а когда нет. Нахмурившись, он разглядывал аккуратно высаженные ряды лаванды, жимолости и белых роз.

– Милая ферма. Но почему кто-то хочет вас отсюда прогнать?

– Думаю, для этого наберется достаточно причин. Во-первых, наши семена. Они стоят бешеные деньги. Отборные, не подверженные гниению и быстро прорастающие. Брэм давно уже проводит над ними опыты, а по части растений этот мальчик просто гений. – Тинкер взглянул на разбойника. – Но вы все еще не ответили на мой вопрос.

– Разве? – Люк улыбнулся. – Ну а другие причины?

– Может, это из-за рецепта.

– Из-за рецепта?

– Из-за рецепта духов, которые когда-то изготовил Уильям Сен-Клер. Он вроде бы смешал тысячу цветочных ароматов, чтобы получился этот букет. Это были очень оригинальные духи, но Сен-Клер никому не открыл секрет их приготовления. И неудивительно: ведь узнать его мечтали многие. После изобретения этих духов он разбогател. Ими пользовалась половина дам в Лондоне. Сама королева не желала душиться никакими другими духами.

– Он умер, так и не открыв этот секрет даже собственным детям?

Старый слуга пожал плечами:

– Он был очень подозрительным человеком, особенно в том, что касалось его духов. Никого не впускал к себе в кабинет, когда изобретал свой последний нашумевший аромат. Когда он умер, рецепт был утерян. Хозяин не оставил никаких записей. – Тинкер умолк.

– Продолжайте.

– Больно ты, парень, ушлый, как я посмотрю! – усмехнулся Тинкер. – Но он был не из тех, кто теряет свои записи. Уильям Сен-Клер был очень аккуратным человеком. Поначалу я думал, что они обнаружатся, но бумаги так и не нашлись.

– А если бы они отыскались, вы бы их сразу узнали? – задумчиво спросил Люк.

– Я – нет. А вот мастер Брэм наверняка бы распознал. У него нюх.

– Нюх? Не понимаю.

– Чутье у него на такие вещи. Подайте ему любую склянку духов, и он сразу вам скажет, из чего они приготовлены. Редкий талант! Он унаследовал его от отца.

Люк нахмурился:

– Почему же тогда мальчик до сих пор не изготовил эти духи?

– Да мы пытались. Весь год только этим и занимались. Вроде вычислили почти все ингредиенты, но не поймем, что в каких пропорциях смешивать. Да еще одну важную вещь упустили из виду: никак не можем понять, что же Сен-Клер такое в них добавлял, чтобы аромат был стойким. – Тинкер покачал головой: – Сколько бы мы ни пробовали, все безрезультатно.

– Ясно. Ну а, кроме рецепта, что еще может заинтересовать на этом участке?

Тинкер пожал плечами:

– Если только сам участок. Мисс Силвер унаследовала его после смерти отца. Она является временной владелицей, пока мальчик не достигнет совершеннолетия. Потом по закону право на владение фермой перейдет к нему. – Тинкер прищурился. – Чтобы не потерять право на эту землю, Силвер нужно постоянно тут жить.

– Как интересно.

– Правда?

– А может, кто-то недоволен завещанием их покойного отца? Какие-нибудь кузены? Кредиторы?

Тинкер покачал головой:

– Никаких родственников у них нет. Только эта гадюка Миллбэнк, но он не считается.

– Думаете, за этим стоит он? Тинкер погладил подбородок:

– Он, конечно, самый большой негодяй из всех, кого я знал, но мне как-то не верится, что он станет нанимать убийц.

– Думаю, лучше всего спросить у самих наемных убийц. – Люк кинул суровый взгляд на распростертого у его ног человека.

– Я только за. Как будем допрашивать: сломаем ему руку или ограничимся тем, что отрубим пару пальцев? – Тинкер произнес это с неприкрытым удовольствием.

Люк усмехнулся и подошел к тому головорезу, что лежал дальше всех. Вдруг за его маску зацепилась ветка. Он тихо выругался и просунул палец под тонкий шелк, чтобы отцепить ее, да так и замер, когда ткань упала ему на плечи. Лунный свет выхватил из темноты его бронзовую кожу и точеный нос.

– Надеюсь, вы умеете хранить тайны.

Тинкер долго всматривался в разбойника. В его старых, мудрых серых глазах промелькнуло какое-то странное выражение. Он кивнул: – Умею, если захочу. Или если это необходимо.

– Ну и замечательно. – Люк взглянул на распростертого у его ног злодея. – Думаю, мне известно, как мы можем сделать этот допрос более приятным.

– Да неужели? Честно сказать, я ничуть не удивлен.

Глаза Люка блеснули.

– Мне по долгу профессии положено знать, как общаться с людьми.

– Тогда давайте приступим.

Люк сделал еще несколько шагов среди кустиков, посеребренных луной, вдыхая сладкие запахи лаванды и белых роз. Он искоса взглянул на Тинкера.

– Что касается вашего вопроса, то мои намерения самые честные. Честнее просто некуда. Между мной и Силвер ничего нет, – решительно заявил он. – И никогда не будет. Мы люди из слишком разных кругов и поэтому не подходим друг другу.

Тинкер кивнул, но по выражению лица старика было заметно, что он не слишком-то верит словам разбойника. Они продолжили свой путь в ночи, волоча за собой пленников по рыхлой плодородной почве.

Глава 18

– Интересно, почему они так долго? – Силвер расхаживала взад-вперед по безупречно прибранному рабочему кабинету. Лампа отбрасывала теплые отблески на медную печку для дистилляции и на натертый до блеска дубовый пол. Через большое окно в другом конце комнаты пробивались лунные лучи.

– Они заняты, Сил. Им предстоит много дел. – Брэм, как обычно, сидел, зарывшись носом в научный трактат.

– Им давно уже пора возвратиться. – Развернувшись, Силвер направилась в противоположный конец комнаты. – Мне-то, конечно, все равно. Ведь они оба такие недотепы! Пусть хоть вообще никогда не вернутся, мне нет до них никакого дела.

Брэм поднял на нее глаза. Какие же все-таки эти женщины странные существа! Раньше его сестра всегда была такой веселой, практичной, ничто не могло вывести ее из равновесия. Он любил и уважал ее, восхищался ею, с тех пор как себя помнит.

Как она могла так измениться всего за несколько часов и превратиться в комок нервов и эмоций? Бормочет что-то невразумительное, волнуется, особенно когда речь заходит об этом знаменитом разбойнике.

Очень интересно, решил Брэм. Нужно сделать в записной книжке новую графу наблюдений: «Последствия эмоционального потрясения для взрослых особ женского пола».

– Я слышал, он прострелил голову одному парню из Кингз-Линна. И успел ограбить две ювелирные лавки за ночь.

Силвер обернулась. Лицо ее было бледно, как призрачный лунный свет, льющийся в окно.

– Не делал он ничего подобного! Я в это не верю! Ни слову не верю! – Она уперла руки в бока. – Все это пустые домыслы. Отвратительные сплетни!

Брэму стало стыдно за свои слова. Он подошел к сестре и обнял ее за плечи:

– Конечно, домыслы, Сил. Мне так стыдно, что я начал этот разговор. По-моему, он парень что надо.

– Ты правда так считаешь, Брэм? – Она широко распахнула глаза цвета первых весенних побегов. – Честно?

– Несомненно, – ответил мальчик, похлопывая сестру по плечу.

«Да, эта каша становится все интереснее», – подумал Брэм. Он решил расширить графу про эмоциональные особенности лиц женского пола. Тишину ночи потревожили раздавшиеся в долине громкие голоса.

– Говори, пес! Отвечай на мои вопросы, а не то я сделаю это еще раз.

Раздался стон.

– Ты что, хочешь, чтоб я сломал тебе и другую руку?

Недалеко от Блэквуда можно было заметить Тинкера. Он присел на корточки, его скрывала тень открытой дверцы люка, ведущего в подземное ледохранилище фермы Лэвиндер-Клоуз. Прекрасное место для хранения льда. Подойдет оно и в качестве карцера для троих мерзавцев, которых никак нельзя отпускать на свободу. Теперь на поверхности земли оставался только один человек, все еще не пришедший в сознание. Он лежал у ног Блэквуда, крепко связанный толстой веревкой. Во рту у него торчал кляп.

Тинкер склонился к открытой дверце, ведущей в подземелье, и издал несколько душераздирающих криков, от которых кровь застывала в жилах.

Люк улыбнулся.

– Неплохо, – заметил он тихо, чтобы его не услышали находившиеся в ледохранилище. – Особенно для такого немолодого человека.

– Да и ты тоже подаешь большие надежды, разбойник. Но следи за своими словами, а то я покажу тебе «немолодого человека»!

– Учту. – Люк бросил на землю тяжелый камень. Когда раздался звук удара, он заорал: – Ну а теперь ты будешь говорить, подонок?

В ответ Тинкер простонал:

– Я ничего не знаю! Мне ничего не объясняли. Спросите у тех, что там, внизу. – Он снова застонал. – Это они меня наняли.

– Именно так я и поступлю. Но сперва я сломаю тебе и вторую руку. Просто так, шутки ради.

На этот раз он уронил камень на ветку. Послышался страшный хруст. Тинкер очень натурально изобразил вопль страдающего мученика.

– Смотри не запачкай меня всего кровью. Ну а теперь я пойду перемолвлюсь парой слов с твоими дружками.

Не успел Люк поставить ногу на первую ступеньку лестницы, как из темноты раздались крики:

– Мы расскажем вам все, что знаем! Только не калечьте нас!

Люк посветил в темноту фонариком. Он успел уже снова надеть маску. Из-под нее были видны только его плотно сжатые губы.

– У меня три вопроса. Кто вам заплатил? Почему? И для чего ему нужна эта ферма?

Внизу кто-то прошаркал ногами.

– Мы не видели его лица. Он сказал, что хочет, чтобы мы прогнали с фермы девку и мальчишку. Не знаю, зачем ему это надо, шеф. Он не сказал, а мы не стали спрашивать.

Люк прищелкнул языком.

– Плохо, джентльмены, плохо.

– Но это правда все, что мы знаем! Скажи, я не вру, мистер Харпер?

– Не врет он. Все как было сказал. Клянусь сердцем своей старухи матери.

– Если у тебя вообще была мать. – Луч фонарика Люка прорезал темноту подземелья.

Сзади вновь раздался нечеловеческий стон. Люк не мог не улыбнуться энтузиазму Тинкера.

– И где он вас нашел?

– Там, где нас всегда можно найти. На постоялом дворе «Привал странника». Тамошний хозяин нас знает.

– Еще бы ему вас не знать, – мрачно проворчал Люк. – А где вы должны были встретиться с этим человеком, после того как работа будет выполнена?

– Там же. В «Привале странника». Там он должен был нам заплатить.

Люк решил, что больше из этих злодеев ничего не вытянешь. Тот, кто их нанял, тщательно замел все следы. Нахмурившись, он вскарабкался вверх по лестнице и начал закрывать тяжелую дверцу.

– Эй, что ты делаешь?! Выпусти нас отсюда! Мы ведь сказали тебе, что ты хотел знать!.

– Посидите пока здесь, подумайте. Может, когда я вернусь, вы еще что-нибудь вспомните. Если, конечно, я захочу возвращаться. – Разразившись дьявольским смехом, Люк захлопнул тяжелую деревянную дверь и защелкнул задвижку. Через пару часов он вернется, чтобы узнать, не «вспомнили» ли они чего-нибудь еще. Пусть пока посидят под засовом. А когда тот, что валяется на земле, очнется, он и его подселит к дружкам.

Тинкер испытующе взглянул на Люка:

– Я вот надумал тут посетить «Привал странника». Может, вы составите мне компанию?

Люк вглядывался в ночной мрак. Всюду царила тишина, если не считать тихого шелеста ветра и приглушенного крика пустельги, доносившегося из долины. В благоухающем воздухе было разлито множество ароматов. Он глубоко вдохнул, смутно различая запах лаванды, роз и жасмина.

Эти ароматы напомнили ему о Силвер: он словно вновь увидел ее бледное лицо, встревоженные глаза, красный след от удара на ее лбу.

Маленькая веточка, которую Люк вертел в руках, хрустнула и сломалась.

– Нет, не сегодня. Этой ночью мы должны стоять на страже. Может, их не трое, а больше. Завтра я отправлюсь в «Привал странника» и поговорю с хозяином пивной.

– Но зачем вам это надо? – Тинкер проницательно на него посмотрел. – Какое тебе до всего этого дело, разбойник? Может, у вас есть какое-нибудь другое имя? Должен же я вас как-то называть.

– Зовите меня Люк. Кстати, это и есть мое настоящее имя.

– Люк, – произнес Тинкер задумчиво. – А фамилия у вас есть?

– Я, может, и бесшабашен, но еще не полный дурак. – Люк смягчил эти резкие слова кривой усмешкой.

– Да, вполне понимаю ваше нежелание открыть свое полное имя. Люк, значит. Но я по-прежнему хочу знать, почему вы приняли такое участие в этом деле.

Люк не спеша набрал полные легкие воздуха.

– Аромат, рецепт которого утерян, назывался «Мильфлер»?

Тинкер кивнул.

– Я его помню. Когда-то моя мать купила себе флакончик. Эти духи были в хрустальном пузырьке, а наверху была изображена лилия. Давно это было, а я все никак не могу забыть этот запах. Он напоминает мне об этой ферме. И о Силвер.

Тинкер смотрел на поросшие цветами холмы и думал, какие труды требовались, чтобы создать всего один пузырек этих прекрасных духов. Сколько часов занимали рыхление почвы, поливка, прополка. Потом – уборка урожая, дистиллировка ароматических масел. А затем предстоял последний этап – смешать несколько цветочных ароматов в один в нужных пропорциях, что было труднее всего.

С тех пор как был утерян бесценный рецепт Уильяма Сен-Клера, никому не удавалось этого сделать.

– Да, духи «Мильфлер» обладали особым ароматом. Его невозможно забыть. Уильям Сен-Клер был настоящим гением. – Тинкер вздохнул. – Ну а теперь вы ответите на мой вопрос?

Люк отвернулся и посмотрел на серебряные поля. Этот вопрос он и сам задавал себе не раз. Он вздохнул:

– Может, потому, что женщина, которую мы оставили в домике, чистая, свежая и вся так и лучится искренностью, как эти насаженные ею поля. Потому что, когда я рядом с ней, я и сам начинаю чувствовать себя чистым и невинным. А возможно, мне просто хочется ей помочь. – Он передернул плечами. – Короче, я сам не знаю.

– Он явно от нее без ума, – пробормотал себе под нос Тинкер очень тихо, чтобы не услышал Люк.

Когда они вдвоем направились по тропинке к домику, поросшему глицинией, что возвышался над долиной, на лице у седого слуги играла улыбка.

Силвер сидела на мешке с сушеным розмарином и боролась со сном, когда Люк и Тинкер вернулись в оранжерею. Брэм, уставший читать книгу, дремал, положив голову ей на плечо. Без очков он выглядел совсем мальчишкой.

Когда двое мужчин вошли, Силвер встрепенулась. В ее темных глазах застыла тысяча вопросов.

– Я отнесу мальчика в спальню, – тихо сказал Тинкер. Он перевел взгляд с Люка на Силвер. – Да и вам двоим тоже не мешает отдохнуть.

Силвер даже не пошевелилась. Ее бледные, сжатые в кулаки ладони резко выделялись на фоне ее коричневых штанов. Она даже не замечала, что руки ее дрожат. Люку очень хотелось встать на колени, взять ее дрожащие пальчики в свои, поцеловать ее, пригладить ее растрепавшиеся волосы. Но он не осмелился этого сделать.

Он знал, что если хотя бы раз прикоснется к ней, то уже не сможет остановиться.

Вместо этого он оперся плечом о какую-то металлическую колонну и начал говорить. Этой упрямой женщине полагалось знать некоторые вещи, независимо от того, хотела она этого или нет.

– Кто-то нанял их, чтобы прогнать вас с этого места. Кто – наемники не знают. Но все очень серьезно, Солнышко. Думаю, на этом дело не закончится.

Она вскинула голову. Лицо ее выражало решимость.

– Мы ни за что отсюда не уедем.

– Но вам придется. Сегодня нам повезло, но эта ночь не последняя. Они наймут еще людей. – Он пристально посмотрел на нее, его губы под черной маской сжались. – Я прошу тебя: уезжай. Вместе с Брэмом. И Тинкера с собой возьмите, если он согласится. У меня есть одно безопасное убежище. Когда я буду знать, что вам ничего не грозит, я смогу все свои силы бросить на...

– Нет. – По голосу было ясно, что это категорический отказ.

– Вам просто придется уехать. Эти люди настроены очень серьезно. Вы с Тинкером не сможете долго от них отбиваться. Для этого вам потребуется небольшая армия. Бежим со мной. Прямо сейчас.

– Нет. – На этот раз в ее голосе прозвучало отчаяние, словно ей стоило больших усилий над собой произнести это слово.

– Черт возьми, женщина, у тебя ведь нет другого выхода!

– У меня есть выбор. И не собираюсь я никуда бежать. Тут с Люком что-то произошло. Непонятно, что его взбесило: то ли ее бледное лицо, то ли красная полоса от удара у нее на лбу, – но он подошел прямо к ней, уверенно ступая по блестящему паркету, схватил ее за руку и, потянув, поднял с мешка, на котором она сидела.

– Ты пойдешь со мной.

– Никуда я не пойду. Я останусь здесь. Мы все тут останемся. – Она произнесла это медленно, чеканя каждый слог. Так разговаривают с несмышлеными детьми взрослые.

– Да о чем ты вообще говоришь? Это же чистое безумие! Чтобы отважиться на такое, нужно быть самоуверенным упрямцем. Это просто невозможно! – Его пальцы случайно задели колечко каштановых волос. – Я ведь одной левой могу с тобой справиться, чертовка. Просто возьму тебя на руки и унесу отсюда.

Глаза ее потемнели.

– Только попробуй! – Она словно бросала ему вызов.

Люк заметил, как она дрожит. Господи, да эта женщина насмерть перепугана, но старается этого не показывать! Негромко выругавшись, он схватил ее за плечи. Несмотря на свои первоначально хорошие намерения, он не мог более противиться искушению дотронуться до нее.

Одно-единственное прикосновение – и он пропал. Он застонал, когда к нему прижались ее мягкие бедра. Она пахла лавандой и розами. Этот запах дурманил, кружил ему голову.

Черт возьми, как же он ее желал! Прямо здесь и сейчас, на этом мешке с сушеными травами. Как он хотел, чтобы в ее глазах вспыхнула страсть, чтобы она шептала его имя!

Но Люк изо всех сил сопротивлялся этому влечению. Он редко шел на поводу у страстей.

«Но ведь это просто глупо – пренебречь такой редкой женщиной», – шептал его внутренний голос.

– Ты пойдешь со мной. – Он сказал это резче, чем ему хотелось. – Собирай вещи.

– Нет. Никогда. Это наша земля, наша лаванда. Мы не уйдем отсюда.

Люк грубо выругался.

– Тебе придется уйти, Солнышко. Я не смогу тебя защитить, если ты останешься здесь.

– Ну и ладно. Я что-то не припомню, чтобы я просила меня оберегать. – С этими словами Силвер попыталась вырваться. Ее грудь случайно коснулась его груди. От этого прикосновения кровь закипела у него в жилах. Люк уже с трудом держал себя в руках.

Нужно постараться на нее разозлиться. Если ему это удастся, то, может, сила его желания ослабнет. Не обращая внимания на боль в плече, он схватил ее на руки.

– Я отнесу тебя наверх. Ты разденешься и ляжешь в постель. А утром уйдешь из этого места. Поняла?

– Нет. – На этот раз в ее глазах блестели слезы. – Эта ферма – все, что у меня есть. Все, что у нас есть. Разве ты не понимаешь: мы не можем уйти отсюда. А если ты меня унесешь наверх, я снова сюда спущусь. И так каждый раз, сколько бы ты меня ни уносил.

– Черт побери, да что ты собираешься делать?

Она перевела дыхание.

– Я просто хочу остаться здесь, вот и все. – Она кивнула на крыльцо домика. С этого крыльца открывался отличный вид на аллею. – Буду сидеть и смотреть – вдруг они вернутся? Я ведь тоже хочу помочь.

«Да, в эту женщину словно бес вселился», – подумал Люк. Глаза у нее опухли от недосыпания, по всему было видно, что она на краю нервного срыва, но тем не менее Силвер упорно стояла на своем. Наверное, она и правда снова спустится вниз, если он отнесет ее в спальню. Все, чего он добьется, совершив столь героическое усилие, – это боль в руке да ее брань.

Да, эта женщина – сущее исчадие ада.

– Ладно. – Это произнесенное им же самим слово удивило Люка не меньше, чем Силвер. Он тотчас же пожалел о сорвавшемся ненароком с его губ согласии. Он не может оставить Силвер ночью одну на крыльце. Значит, придется сидеть вместе с ней, а это еще на одну ночь откладывает его план отмщения.

Но, заглянув в ее сонные золотисто-зеленые глаза, Люк решил, что это не такая уж и большая жертва.

– Наверное, это будет для вас сущим мучением, – тихонько прошептала Силвер, приникнув лицом к его груди.

«Мучением»? Когда он смотрел на Силвер Сен-Клер, на ум ему приходили совсем другие слова.

– Да, частенько ты бываешь упряма и способна кого угодно вывести из себя. – Люк едва заметно улыбнулся. «И еще ты чертовски привлекательна», – хотелось добавить ему. – Но назвать тебя сущим мучением было бы несправедливо.

– Правда? Приятно слышать. Джессика – это была моя старшая сестра – всегда говорила, что я крест, который должны нести наши бедные мама и папа. Она считала, что я сведу их в могилу. Что ж... Может, она была и права.

Люк разозлился на столь несправедливую старшую сестру, но решил, что сейчас не время расспрашивать Силвер о ее родственниках.

– Ну, сейчас, похоже, я держу этот крест на руках и не жалуюсь.

– Это потому, что вы страшно сильный. – Она склонила голову ему на грудь. – Интересно, все разбойники такие крепкие?

– Я бы не сказал, что все...

Все равно она никогда этого не узнает, подумал Люк. Он не подпустит к ней близко никакого другого разбойника.

– Но я, наверное, тяжелая. У вас же ранена рука! Вы не должны...

– Тихо, чертовка.

– Господи, как только мне не стыдно! – Она нежно прикоснулась к его маске и погладила маленький шрамик у него на губе. – Как же мне хочется, чтобы на вас не было этой дурацкой маски!

– Поверьте, Солнышко, мне хочется того же самого. – Но голос Люка прозвучал жестко.

Силвер вздохнула и снова прижалась к нему головой. В груди Люка все запело.

– Вы же понимаете, почему я так держусь за Лэвиндер-Клоуз? Ведь в дальнейшем он будет принадлежать Брэму, да и для Тинкера это единственный дом. А у меня с ним связаны бесценные воспоминания. Все, что мне оставили родители. Потому-то я и должна здесь остаться.

– Понимаю. Но все-таки мне это не нравится, – мрачно ответил он.

Он отнес ее на крыльцо. Потом начал убеждать ее, что нужно уйти со своего поста на рассвете и вся эта затея безумие.

Когда он взглянул на нее, то увидел, что она уже спит.

Тень от ее каштановых ресниц падала ей на щеки. Даже во сне она сжимала его руку.

«Ох уж эти женщины!» – подумал он, усмехнулся и присел на пол, по-прежнему держа ее на руках.

Они сидели на крыльце. Как она и хотела.

Глава 19

Бледный лунный диск висел над темными контурами деревьев, когда из домика вышел Тинкер, протирая заспанные глаза. Увидев Люка, он покачал головой:

– Ах, молодость, молодость... Она не просыпалась?

– Нет, она спит сном праведника, хотя, думаю, ребро ноет у нее сильнее, чем она призналась. Во сне она потирала его рукой. Я обработал ей ссадину на лбу. – Люк указал на валявшийся рядом обрывок бинта. – Но возможно, у нее еще есть раны.

– А как насчет ваших ран?

– Это не раны, а царапины. – По тону Люка было понятно, что он хочет сменить тему.

– Их, наверное, нужно перевязать.

– Позже.

Тинкер, привыкший к обществу двух упрямых отпрысков Сен-Клеров, а еще ранее мирившийся с чудачествами их отца, лишь фыркнул и пошел разыскивать медицинские бальзамы и бинты.

Когда он вернулся со всем необходимым для обработки ран, Люк проворчал:

– Не стоит, уверяю вас. Я скоро уйду. С рассветом здесь будет не так опасно. – Он едва заметно улыбнулся. – А вот мне не помешает отправиться в надежное укрытие.

Нахмурившись, Тинкер посмотрел на этого высокого человека, одетого в черное. Что бы он тут ни плел, Тинкер от своего не отступится.

– Какая рука у вас ранена?

Люк невольно усмехнулся:

– Да вы, похоже, упрямы как баран.

– Да, мне не раз это говорили, – лаконично отозвался слуга. – Так какая рука?

Стараясь не разбудить Силвер, Люк стянул с себя куртку. Он ничуть не удивился, увидев, что его предплечье потемнело от крови.

– Да уж, просто царапина, ничего не скажешь. – Когда Тинкеру удалось стянуть с Люка рукав, он чуть не задохнулся от ужаса. – Черт бы вас побрал! Вы самый настоящий дурень! – Стиснув зубы, он принялся разматывать испачканный кровью бинт. Под бинтом оказалась рваная рана. – Пуля попала?

– Да.

– Может, это сэр Чарлз Миллбэнк постарался?

Люк любовался бархатным небом и звездами, блестевшими, как драгоценные камни. Когда-то его мать носила такие бриллианты с золотым фермуаром, и они сверкали на фоне ее темно-синего платья.

Люк приказал себе больше об этом не думать.

– Едва ли. Он не слишком-то меткий стрелок. Скорее, эту пулю всадил в меня лорд Карлайл.

Хмыкнув, Тинкер протер рану розмариновым уксусом и обильно смазал лавандовым маслом.

– Нельзя недооценивать Миллбэнка. Он мерзавец, каких днем с огнем не сыщешь, и задира к тому же. Уж если он за что взялся, то пожелает довести дело до конца. – Обработав рану, он с удовлетворением полюбовался делом рук своих, затем принялся обматывать ее чистым бинтом. – Скажите, вам, случайно, не приходилось жить в Лондоне?

Люк нахмурился. Интересно, что на этот раз хочет выведать этот хитрый старик?

– Нет, никогда. А почему вы спросили?

– Да так. Ей-богу, знавал я когда-то одного молодого человека: просто копия вы. – Внимательные темные глаза Тинкера вглядывались в лицо Люка. – Жил этот молодой человек на Беркли-сквер.

Люк так и замер. Черт бы побрал этого старика! Он все знает. Когда он понял, что тайна его вот-вот раскроется, его до костей пробрал холодный озноб. Он постарался придать своему голосу спокойствие и непринужденность:

– В Лондоне у меня никаких родственников нет, по крайней мере я о них не знаю. Вы, наверное, что-то путаете. А может, кто-то из моей родни оставил в Лондоне внебрачного сына.

Тинкер закончил перевязывать рану. Он пронзительно посмотрел на Люка:

– Да нет, ничего я не путаю. Я очень хорошо знал этого человека. Служил у него несколько месяцев, когда мы с Уильямом Сен-Клером рассорились. Прежний хозяин уволил меня, когда больше не смог выплачивать мне жалованье. Я не хотел уходить, да он настоял. Ну, я и поехал в Лондон, и один мой приятель нашел мне место на Беркли-сквер. – Тинкер прищурился. – Да, хоть я и мало времени прожил в Лондоне, но лицо своего нового хозяина вряд ли забуду. Лицо герцога Девонхема мало кто способен забыть. – Тинкер приберег смертельный удар напоследок. – И немногие забыли бы лицо его старшего сына.

– Просто совпадение, – пробормотал Люк. Он выпрямился и снова натянул на себя рубашку. – Сходство, и ничего больше.

Тинкер продолжал, словно не расслышал слов Люка:

– Стало быть, я проработал на герцога три месяца. Хорошим он человеком был, гостеприимным, да и пошутить любил. Пока не заперся у себя в кабинете, конечно. А случилось это тогда, когда его старшенький сынок отправился вечером прогуляться и пропал. Как в воду канул. Это разбило бедному старику сердце.

Пока он это рассказывал, Люк теребил манжеты. При последних словах он словно окаменел.

– Очень трогательная история. А теперь, если не возражаете, мне пора...

Но мозолистые руки схватили его за плечи и усадили наместо.

– Вы что, думаете, я не узнаю представителя рода Деламеров? – сурово спросил Тинкер. – Вы предполагаете, я сразу не заметил рот и подбородок вашего батюшки, когда вас увидел? Господи, да вы вылитая копия старого Эндрю!

Люк вскинул голову и холодным взглядом посмотрел прямо в глаза Тинкеру.

– Это ошибка, друг мой, – произнес он тоном, не сулившим ничего хорошего. – Таящая в себе угрозу. Вам лучше об этом забыть.

Тинкер поджал губы и взглянул на спящую женщину, чьи каштановые кудри разметались по груди Люка.

– Ну а как же она? Как же ее невинное сердечко, которое разобьется вдребезги, если вы ее покинете? Какую душевную боль она будет испытывать, пытаясь убедить себя, что все это к лучшему и что вы с ней слишком разные люди и все равно не были бы счастливы вместе?

На мгновение в глазах Люка вспыхнула дикая ярость. Он старался отвести глаза от ее шелковистых кудрей, от слегка полуоткрытых губ, от светлой прядки.

И понял, что не в силах это сделать.

Старик прав. А как же она? Что же будет с ней, когда он уйдет? А он знал, что ему нужно поскорее убираться. Ведь если он останется, то долго не выдержит: рано или поздно его железная воля сломается, и он в отчаянии придет к ней, подарив ей всю страсть, на которую только способен влюбленный мужчина.

Но Люк никогда не даст этому случиться. Она была не для такого отъявленного злодея, как он. Да, он мог позволить себе сорвать у нее с губ два-три поцелуя, мог даже прикоснуться к ней, но не более. Как только она и Лэвиндер-Клоуз будут вне опасности, он снова скользнет в ночь и навсегда исчезнет из ее жизни. Он ведь всего-навсего разбойник, а лихим людям полагается быть бессердечными.

У него не оставалось выбора.

Но Люку нужно было каким-то образом убедить в этом седого стража порядочности с проницательным взором.

Он снова откинул голову и взглянул в ночное небо.

– Знаете, к востоку от Гибралтара небо совсем другое. Так получилось, что я очень хорошо изучил восточное небо. Многие месяцы оно было моим единственным собеседником. Под этим небом творились чудовищные дела, о которых я не хочу вспоминать. Каждый день я пытаюсь о них забыть, но пока мне это не удается. Воспоминания стали неотъемлемой частью моей души, и это одна из причин, по которой между мной и Силвер ничего не может быть. По этой же самой причине герцог Девонхем никогда не узнает, что его старший сын не погиб той кошмарной ночью, когда на него в пустынном переулке набросились четыре головореза. Вы меня понимаете? – На Тинкера, сложив руки на груди, смотрел не кто иной, как маркиз Данвуд, наследник одного из старейших английских титулов.

– Удивляюсь, как они и вчетвером-то с вами справились, – заметил старик. – После этого ваш отец разослал людей по всей Англии на поиски. День за днем он отсылал письма, в которых предлагалось огромное вознаграждение за любые сведения о вас. А ваша матушка, герцогиня...

– Перестаньте! Не желаю ничего слышать. Не хочу об этом знать, черт бы вас побрал! Все это было очень давно. Теперь они для меня словно умерли!

– Но они живы. Можешь лгать, сколько хочешь, мне и Силвер, мальчишка, но самого себя ты обмануть не сможешь.

Люк стиснул зубы. Видно было, как напряглись мышцы на его подбородке.

– Да что вы об этом знаете? Вам не понять.

– В таком случае почему бы вам не объяснить мне?

Люк прикрыл глаза. Он осторожно поглаживал теплый шелк волос Силвер.

Какое же это блаженство! Рай на земле.

Да, это и есть счастье: прижимать ее, спящую, такую теплую, к груди. Слышать ее тихое ровное дыхание. Ждать, когда она проснется, откроет глаза и улыбнется ему своей обворожительной улыбкой.

Рай, ворота в который для него закрыты навеки.

Не говоря ни слова, даже не открывая глаз, Люк вынул свою здоровую, не забинтованную руку из-под головы Силвер, закатал шерстяной рукав и белую манжету.

Видно было, как натянулась кожа над его вздувшимися мускулами. На руке его были заметны два параллельных белых шрама. Между ними киноварью был изображен загадочный зверь, поднявшийся на задние лапы, – наполовину лев, наполовину орел.

– Скажите, что вы видите? – неожиданно спросил Люк.

– Сильную руку. Шрамы. И какую-то татуировку. – Тинкер нагнулся поближе. – Никогда такой не видал.

Люк грустно усмехнулся:

– И неудивительно. Такого не увидишь на норфолкской ярмарке. – Затем голос его стал жестче. – Это особое клеймо. Его ставят лишь при алжирском дворе. Только личным телохранителям хозяина дозволяется носить такое клеймо. – Пальцы его сжались в кулак. – Для того чтобы удостоиться этой высокой чести, нужно убить человека. – Слова «высокой чести» он с презрением процедил сквозь зубы.

– Господи Боже мой! Так вы были в Алжире? – Тинкер уставился на него во все глаза. – Теперь ясно, почему вас нигде не нашли.

– Да, не многим сыщикам с Боу-стрит довелось побывать к востоку от Гибралтара, – горько заметил Люк.

– Но как же... кто...

Люк, потупившись, любовался Силвер. Выражение его глаз нельзя было прочитать за опущенными ресницами.

– Сегодня вы от меня больше ничего не услышите, Джеймс Тинкер, – тихо произнес он. – Мне пора. Скоро рассвет. Днем знаменитым разбойникам опасно показываться. – Он рассмеялся, не отводя глаз от прядки каштановых волос, упавших ему на запястье. Потом лицо его стало серьезно. – Куда ее можно положить?

– Отнесите Силвер в ее комнату.

Люк недоуменно взглянул на слугу:

– Вы настолько мне доверяете?

– Да уж, доверяю. Я вам сразу поверил, еще до того как понял, что вы Деламер.

Сердце Люка захолонуло.

– Думаю, она не поблагодарит меня, когда проснется в спальне. И вам тоже спасибо не скажет, – вполне серьезно добавил он.

Тинкер в ответ лишь улыбнулся:

– Может статься. Но женщины всегда так: говорят одно, а думают совсем другое.

Люк на это ничего не ответил. Когда он нес спящую девушку в спальню, слова Тинкера не давали ему покоя.

Он положил Силвер на кровать в ее комнате, залитой лунным светом. Она все еще обнимала его рукой за шею, словно никак не хотела отпускать.

Люку пришлось осторожно, один за другим, расцепить ее пальцы.

Потом он еще долго стоял, не в силах отвести глаз от ее бледного лица, от рассыпавшихся по подушке волос, которые при этом свете казались почти бордовыми, цвета бургундского вина.

Такая красивая. И отважная. Юная.

Нет, им не быть вместе. Ее спутником станет какое-нибудь невинное существо, кому не довелось испытать жизненных тягот. Кто-нибудь надежный, мирок которого состоит из незатейливых развлечений вроде игры в пикет и охоты да выездов в сезонную резиденцию на Беркли-сквер.

Словом, такой человек, каким был Люк всего пять лет назад.

Никогда он больше не станет прежним беззаботным юнцом.

Наконец он вышел из спальни Силвер. Лицо его было непроницаемо.

Тинкер встретил его внимательным взглядом. Он слегка приподнял одну седую, кустистую бровь.

– Осторожнее сегодня на дороге, разбойник.

Люк пожал плечами, аккуратно поправил маску.

– Осмотрительность у разбойников не в цене. Но я постараюсь – ради Силвер. – Он окинул взглядом аккуратно разбитые клумбы. – Вы сказали, что доверяете мне. Так вот, вам тоже осторожность не помешает, Джеймс Тинкер. Порой я сам себе не могу доверять.

Луна уже села, когда он надвинул шляпу и скрылся в благоухающей лавандой ночи.

А где-то очень далеко, в чудесном доме, выходившем фасадом на Беркли-сквер, Индия Деламер сидела в кровати и с тоской вглядывалась в темноту. Она недавно возвратилась со своего первого бала, на котором получила предложение руки и сердца от какого-то захудалого графа, которое ну никак нельзя было принять. Сейчас этой юной особе полагалось бы излучать счастье и радоваться жизни.

Но она грустила.

На ее глаза наворачивались слезы.

По ночной улице проехал наемный экипаж, процокала копытами лошадь. Побрел домой усталый факельщик, освещавший прохожим темные улицы.

В дверь кто-то легонько постучал. Девушка вздрогнула.

– Войдите.

На пороге показалась царственного вида пожилая леди, убеленная сединами.

– Что, все не спишь, девочка моя? Мечтаешь о женихах?

– Нет, бабушка. Дело совсем не в этом. Меня беспокоит Люк.

Услышав это имя, герцогиня Крэнфорд напряглась.

– Люк? Он же пропал без вести, Индия. Я уже устала тебе это повторять.

– Но... но ведь может такое быть, что произошла ошибка? Мне все кажется, что однажды он вернется, безмятежно улыбаясь и помахивая серебряной тросточкой, как бывало раньше. – В голосе ее прозвучала грусть.

– Едва ли, дорогая. Твой брат умер. И тебе пора наконец с этим смириться.

Рыжеволосая красавица подалась вперед и обхватила руками колени. Слезка, скатившаяся у нее по щеке, блеснула в мерцании свечи, что держала графиня.

– Но я не могу его забыть, бабушка. Я пыталась, но иногда я почти физически ощущаю, что он жив. Это очень странно. Между нами всегда существовала какая-то духовная связь. Когда мы еще были детьми, в Суоллоу-Хилле, я знала, когда Люк упал со своего пони, а он почувствовал, когда я свалилась со старого вяза. Нам почему-то было известно, что с другим произошла беда. А теперь... – Руки ее дрожали, словно указывая на что-то вполне реальное, но невидимое. – Он жив, бабушка. Не спрашивай, откуда я это знаю, я просто чувствую. И над ним нависла смертельная опасность. – Глаза ее наполнились слезами.

Она схватила бабушку за руку и прикусила до боли губу.

– Где он? Где же ты, Люк?!

Медленно, одна за другой, гасли звезды. Наступал рассвет.

Небо над фермой Лэвиндер-Клоуз сначала стало цвета морской волны, затем светло-серым. Наконец восточный край горизонта прорезали первые лучи восходящего солнца.

Они хлынули на верхушки вязов, дубов и боярышника, осветили сонные ручьи, маленькую зеленую долину.

Но все еще было окутано плотным белым туманом. Он заглушал шелест ветра и щебетание птиц, скрывал от взгляда темную, плодородную почву. Словно ничто не двигалось. Существовала только эта клубящаяся дымка, и ничего кроме.

На несколько часов долина превратилась в сказочное место. Здесь жила радость, умирали все страхи. Казалось, сейчас могли воплотиться в реальность самые фантастические грезы.

Какой-то одинокий человек сидел на холме и созерцал всю эту красоту. Руки он держал в карманах, а взгляд его был подернут пеленой печальных воспоминаний о людской жестокости.

Глава 20

Лавандовые поля заливал яркий солнечный свет, когда кто-то распахнул настежь дверь рабочего кабинета. На фоне кустов, покрытых лиловыми соцветиями, стояла Силвер, на плечи ей падали спутанные каштановые пряди.

– Почему меня никто не разбудил? Уже почти полдень!

Тинкер поднял глаза от бутылочки с розмариновым маслом, которую он закупоривал.

– Что ж это, вы мне даже «доброе утро» не скажете? Да, девушка, вы превратились в настоящую чертовку, как я погляжу.

– Но ведь уже не утро! Все это время, пока я спала, я могла бы помогать тебе здесь!

– Я и ваш юный брат отлично со всем справляемся, – отрезал старый слуга. – Вы зря думаете, что без вашей помощи все дело встанет. Следующую партию розмаринового масла! – крикнул Тинкер через плечо. – А потом принесете еще сушеной мяты. Тогда эта смесь будет готова.

Из соседней комнаты появился Брэм. Плечи его были покрыты пылью от сушеной лаванды, к груди он прижимал стеклянный графин.

– Есть, Тинкер, – отозвался он. Потом его взгляд упал на сестру. – Проснулась наконец-то, Сил?

Он отдал Тинкеру графин и отправился за другими ингредиентами, которые попросил принести старик.

– Видите, мы неплохо со всем управляемся. Уже почти приготовили духи для галантерейщика из Норфолка.

– А-а... – протянула Силвер, глядя на то, как работает Тинкер. – Ну что ж... Видимо, моя помощь здесь не требуется.

– Нет, можешь пойти погулять, – крикнул Брэм из смежной комнаты. – Я положил сушеную мяту сюда, Тинкер.

– Но... я хотела проверить эту новую сухую ароматическую смесь. Что-то мне не понравилась идея добавить туда имбирь.

– Я уже проверил, – сказал Тинкер.

– Проверил?! – Силвер прикусила нижнюю губу.

– Два часа назад еще. Брэм поменял соотношение ингредиентов, добавил вместо имбиря клеверного масла, и духи получились высший класс. В общем, ничего себе.

«Ничего себе духи», значит? У нее полдня ушло на составление этого аромата!

– И что же, вы поменяли пропорции во всех духах?

– Да, во всех шестидесяти.

«Шестидесяти»?!

– Ясно, – тихо промолвила Силвер.

– Пойду забегу в дом, – сказал Брэм. – Мне нужна одна книга.

– Только поторопитесь. И захватите уж заодно фиалковый корень.

Когда Брэм ушел, Силвер со значением взглянула на Тинкера:

– Думаешь, вся эта заваруха еще не закончилась?

Тинкер замер на минуту, затем пожал плечами:

– Он так считает. А до этого он во всем оказывался прав. Так что скорее всего прав он и на этот раз.

Силвер сразу поняла, кто этот «он».

От волнения у нее закружилась голова.

– Тебе это Блэквуд сказал?

Тинкер кивнул.

– Он хочет, чтобы вы уехали отсюда.

– Я никуда не поеду. И это мое последнее слово. – Подняв к свету хрустальный графин, она принялась разглядывать чистое, без примесей, желтоватое масло.

Это масло напомнило Силвер о янтарных глазах Блэквуда. О его сладких губах. Нахмурившись, она поставила сосуд на место. Ах, если бы можно было так же легко выкинуть из головы мучившие ее мысли!

– А что он еще говорил?

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Тинкер, подняв одну бровь.

– Ну, не знаю. О том, что здесь происходит. Еще о чем-нибудь.

Тинкер внимательно посмотрел на нее:

– Кстати, его настоящее имя Люк, если вам это интересно. А больше он, пожалуй, ничего не сообщил.

– Но почему же... как же... – Щеки Силвер залил яркий румянец.

– Он сам сказал мне это прошлой ночью. Мы с ним поговорили по душам.

Силвер почувствовала себя словно на иголках.

– Сегодня утром я проснулась в своей постели.

Тинкер фыркнул и снова принялся за работу.

– Ничего странного в этом нет. Мастер Люк отнес вас наверх.

– Правда? – Силвер нервно сжала руки в кулак.

– Ну да.

Силвер стало трудно дышать, а стоять на ногах уж совсем невозможно.

– Ах вот как... – Она вызывающе вскинула свой маленький подбородок. – Ну, скажу я вам! Это был просто верх неприличия с его стороны! Да и с твоей тоже, Тинкер, что ты ему такое позволил.

– Не думаю, что я смог бы остановить этого верзилу, даже если бы и попытался, – резковато отозвался он.

Силвер обожгло странное чувство – то ли боль, то ли наслаждение.

– Ох, – вздохнула она. Тинкер обернулся:

– Вам все равно заняться нечем, мисс. А этот мальчишка наверняка открыл какую-нибудь книгу и позабыл, за чем я его посылал. Вот зайдите-ка в дом и напомните ему. – Он улыбнулся. – Если вы не собираетесь торчать здесь весь день, мечтая о вашем любимом.

– Мечтая о моем... Да с чего ты это взял! – Щеки Силвер вспыхнули лихорадочным румянцем. – Ты просто невыносим! – пробормотала она. – Вы оба! – На полу рядом с Тинкером сидел Кромвель и смотрел на нее, отбивая такт своим пушистым хвостом. – И вообще все вы! – С этими словами Силвер выбежала из комнаты.

Она медленно брела через поля, засаженные лавандой, розмарином и жимолостью, ждала, когда исчезнет заливший ее щеки румянец. Не может же она предстать такая красная перед Брэмом! Он непременно это заметит и начнет задавать разные глупые вопросы. Попутно она отмечала, какие кустики стоит обрезать, какие – полить. Но в основном мысли ее витали где-то очень далеко.

Она думала о его полных, плотно сжатых губах, которые украшал серебряный шрамик. О его янтарных глазах. Она ведь почти не знала этого непредсказуемого человека. Прошлое его было настолько темным, что, возможно, она в ужасе отшатнулась бы от него, если бы узнала всю правду.

И тем не менее она любила этого человека.

Силвер так и застыла посреди лавандовой борозды. Лицо ее сначала посерело, а потом стало белым как простыня.

Она впервые призналась себе в своих чувствах. Совершенно случайно, когда ум ее был занят такими чисто практическими делами, как оплата счетов, борьба с корневой гнилью и со следующим нашествием бандитов, она неожиданно осознала, что любит его. Господи, как же это могло случиться? Когда она успела потерять рассудок?

Подумать только – влюбиться в разбойника! В закоренелого, неисправимого преступника, слава о котором ходит от окраин Саутгемптона и до Питерборо.

Нет, это было невозможно. Такого даже вообразить себе нельзя.

Но Силвер знала, что это правда. Она прижала бледные ладони к своим пылающим щекам.

– Господи Боже, что же я наделала?!

Она опустилась прямо на траву между двух кустов лаванды и перевела дыхание. Она сидела не шевелясь на черной плодородной почве и смотрела на домик, поросший глицинией. Ее освещали солнечные лучи, нежный ветерок с запахом лаванды теребил ее волосы.

Люк. Тинкер сказал, что его так зовут. Какое необычное имя! Но оно ему подходит – ведь ее Люк тоже необыкновенный человек.

Люк. Ее Люк.

Она влюблена. В него. Силвер глубоко вздохнула, прижав руки к груди. Она так по-дурацки влюбилась в этого лорда Блэквуда, как и сотни других глупых женщин до нее! Да, не ожидала она от себя такого!

Но у них нет будущего. Ей придется забыть этого разбойника. И начнет она прямо сейчас.

Ей это удастся, если только она сможет забыть, как он держал ее в объятиях и от каждого его прикосновения у нее пела в жилах кровь. Если только сумеет забыть ту неутолимую жажду, что вспыхнула в его глазах, когда она поцеловала его в оранжерее.

– Черт бы его побрал! – пробормотала она и вскочила на ноги. Ей нужно немедленно перестать думать об этом человеке! Сейчас же!

Силвер все еще размышляла, как это лучше сделать, когда заметила, что над их домиком поднимается густое облако черного дыма.

Глава 21

Задыхаясь от волнения, Силвер бросилась к дому. Она взбежала по каменным ступенькам крыльца. Брэм, несомненно, сейчас в кабинете: сидит, склонив темноволосую голову, над своей записной книжкой и что-то в ней царапает, позабыв обо всем на свете.

Но в тихом, заставленном книгами кабинете мальчика не оказалось. Не было его и в маленькой гостиной, в которой он любил читать.

– Брэм! – В голосе Силвер зазвучала паника. Она пробиралась через дым, который с каждой секундой становился все гуще и гуще. – Господи, Брэм, где же ты?!

С пола донесся какой-то звук. Через пелену дыма Силвер различила на полу неподвижную фигуру. Схватив брата за руку, она потащила его к выходу.

Он закашлялся и раскрыл свои серые глаза.

– Ты самая лучшая сестра на свете. Я знал, что ты меня спасешь. Прости, Силвер. – Брэм снова закашлялся. – Я пытался его остановить, но меня чем-то ударили сзади... – С этими словами мальчик вновь потерял сознание.

Только когда Силвер отнесла Брэма в безопасное место и пошла за водой, на тропинке показался запыхавшийся Тинкер. Он был бледен и, судя по всему, сильно напуган.

– Что за чертовщина здесь творится на этот раз?

Силвер вложила ему в руки деревянное ведро, а сама выплеснула воду из своего ведра на полыхавшее крыльцо.

– Нет времени объяснять. С Брэмом все в порядке. А мы должны спасать дом.

Тинкер немедленно начал действовать. Взглянув на Брэма и удостоверившись, что с ним не случилось ничего страшного, он отправился за новыми емкостями для воды.

Когда Тинкер вернулся, волоча тяжелый медный таз, легкие Силвер обжигало дымом, а щеки ее были покрыты сажей. Общими усилиями им удалось подтащить таз к дому. Более часа они сТинкером метались туда-сюда, не разговаривая. Когда угасли последние языки пламени, Сил-вер бессильно опустилась на почерневшее крыльцо, перевела дыхание и уронила лицо в испачканные сажей руки.

Только тогда она заметила слова, нацарапанные на стене под окном:

«Это всего лишь предупреждение. В следующий раз сгорите вы все».

Она задрожала и крепко обхватила руками колени, чтобы не завизжать. Перед глазами у нее стояло лицо Брэма: бледное, испуганное, почерневшее от сажи.

– Только не Брэм! Господи, прошу тебя, только не... – По ее лицу потекли слезы. Когда Тинкер осторожно принялся их вытирать, она сжала губы. – Я вовсе не плачу.

– Конечно, мисс. У меня и мысли-то такой не было.

– Даже не думай, что я стану реветь. – Насупившись, Силвер уставилась на аккуратные ряды лаванды.

Они опоздали со своими наивными планами. Глупо было даже думать, что они сумеют победить своих врагов. На этот раз ей удалось спасти Брэма, но удастся ли в следующий? А что будет дальше? Люк был прав. Силвер поняла, что нужно делать. Она ухватилась за эту идею с мрачной решимостью, движимая той необузданной гордостью, что погубила многих Сен-Клеров.

– Присмотри за Брэмом, Тинкер.

– Куда это вы собрались, мисс? Вы вся покрыты сажей, да и глаза небось ослепли от дыма.

– Я... Я должна переодеться. И умыться... – Она говорила это скорее себе, чем ему. – И мне кое-куда надо пойти.

– Вам нужно пойти только в сушильню и отскрести с себя сажу, сколько сможете. А потом вы сядете в кресло, а я перевяжу вам пальцы на руках – они у вас до мяса обгорели!

Силвер, казалось, его не слушает.

– Ах да, конечно. Придется надеть перчатки. А я и забыла. Не годится, если они увидят, что им почти удалось нас себе покорить.

– Кто это «они»? Что вы опять надумали, мисс? По лицу вижу – снова что-то замышляете. Я ведь вас уже как свои пять пальцев изучил. Так и ищете на свою голову неприятности. А теперь скажите-ка мне...

– Не теперь, Тинкер. – Голос Силвер был спокоен, как никогда. – Нужно спешить. У меня мало времени. – С этими словами она исчезла в узком лестничном проходе, что вел в ее спальню.

Когда Силвер полчаса спустя распахнула почерневшую дверь домика, сажа исчезла с ее лица, а на обгоревшие руки она натянула перчатки. Она подождала, пока не убедилась в том, что Брэм спит, а Тинкер стоит на страже. Только после этого решилась выскользнуть наружу.

Она взглянула на свои перчатки и нахмурилась. Странно, почему она раньше никогда их не надевала? Кто бы мог подумать, что они пригодятся ей в момент отчаяния! Почувствовав, что в ее горле закипает смех, она поборола его.

Сейчас не время для веселья, подумала она, одергивая юбки своего муслинового платья цвета слоновой кости. Это было ее лучшее, можно сказать, единственное платье. Несколько ярдов прекрасной материи были собраны в складочки на рукавах, каскад шелка обрамлял лиф. Рукава украшали зеленые ленточки, оттенявшие цвет ее глаз.

Нельзя сказать, чтобы Силвер все это заметила. Зеркало, в которое она смотрелась, было подернуто густым слоем пепла, как и все в этом доме. Сойдет, решила она, теребя ленточку на рукаве. Силвер не понимала, что она смотрится гораздо лучше, чем на просто «сойдет». С очаровательным румянцем на щечках и блестящими глазами она выглядела неотразимо – сочетание невинности и страсти.

Она являла собой непреодолимое искушение. Но сердце ее было твердо, как гранит, когда она поспешно направилась по тропинке к конюшням. В голове у нее вертелись слова отца:

«Я пишу это для тебя, Сюзанна, потому что ты сочетаешь в себе любопытство твоей матери и мой чертовский темперамент. Жаль, что я оставил тебе такое наследство. Одна надежда – ты сможешь лучше управлять своими чувствами, чем это удавалось мне.

Я часто повторяю себе, что для того, чтобы довести до конца то дело, которое я тебе оставил, потребуются сильный характер и недюжинная воля.

Узнай, кто убил твою мать, Сюзанна, и почему ее убили.

Когда ты это сделаешь, наконец-то станет ясно, кто стерег меня каждую ночь, наблюдая за всем, даже за тем, как я это пишу.

Сам я пытался это выяснить, но у меня ничего не получилось.

Теперь я возлагаю эту миссию на тебя...»

Люк пришел в мастерскую с единственной целью: во что бы то ни стало убедить Силвер уехать.

Пока Люк не выяснит, кто стоит за нападениями и зачем ему это надо, им опасно здесь находиться. Хочет Силвер или нет, но ей придется отсюда уйти. Сегодня же. Не теряя ни минуты. Если бы ему только удалось ее уговорить!

С твердым намерением убедить Сен-Клеров сняться на время с насиженного места он распахнул отполированную дубовую дверь в мастерскую. Но Силвер здесь не было. Только потом он заметил темную завесу дыма, подернувшую лавандовые поля, кусты роз, заросли трав.

А чуть погодя Люк увидел, что у домика на холме почернели стены.

– Что произошло? – спросил он у Тинкера, подошедшего к нему из-за спины.

– Эти подонки подожгли наш дом. И чуть не убили при этом Брэма. Я пошел посмотреть, как он, приходит ли в себя, а она тем временем улизнула.

Люк нахмурился, воображение стало рисовать ему жуткие сцены: Силвер и сэр Чарлз. Силвер в этом чертовом борделе. Силвер схватили и бьют мерзавцы в масках...

Он с трудом перевел дыхание. Не стоит паниковать раньше времени.

– Она сказала, куда поедет?

– В Кингсдон-Кросс, надо полагать, раз она надела единственное свое приличное платье, – проворчал старик.

– Черт возьми, да как вы ее отпустили?!

Тинкер только плечами пожал:

– По правде сказать, она ушла незаметно. Я уж собирался седлать лошадь и скакать за ней, а тут вы пришли. А что касается того, что я отпустил эту девчонку, так когда мисс Силвер что-то вобьет себе в голову, с ней спорить бесполезно! Люк тихо выругался.

– Эти люди опасны. Они ни перед чем не остановятся, всеми правдами и неправдами они добьются своего. Вы, наверное, уже в этом убедились. Как только я ее найду, мы должны убедить ее уехать. А вы пока собирайте вещи – надо покинуть ферму сегодня же. Так как податься вам некуда, можете пока поселиться у меня. Ручаюсь, со мной и она, и Брэм будут в полной безопасности.

Тинкер бросил на него подозрительный взгляд:

– От кого?

– Ото всех, кто может хоть чем-нибудь им повредить. Включая меня самого, – вполне серьезно добавил Люк.

Тинкер грыз лавандовую веточку и, скрестив руки на груди, внимательно смотрел на Люка. Наконец он кивнул:

– Я еще вот что вспомнил, разбойник. Когда она вскочила в эту свою двуколку, то погнала лошадь не к главной дороге, а в противоположную сторону.

– То есть она поехала вовсе не в Кингсдон-Кросс? Но почему же вы мне сразу не сказали?

– Потому что я еще до сих пор не уверен, стоит ли тебе доверять, мой мальчик. Я не хочу рисковать жизнью мисс Силвер. Но ты лет на сорок меня моложе, а больше обратиться за помощью мне не к кому, так что волей-неволей приходится тебе доверять. Она поехала на запад. Миновала лужайку и скрылась вон за тем холмом.

«На запад? Но ведь там только фермы, болота и...» Люк побледнел. Конечно же! Постоялый двор «Привал странника»!

Он яростно выругался.

– Да-да, вот и я о том же подумал. Но зачем, отправляясь в этот воровской притон, ей понадобилось надевать лучшее платье, – ума не приложу.

У Люка же, напротив, сразу появилось множество догадок. Но кто может точно угадать, на что отважится взбалмошная Силвер Сен-Клер! Люк встревожился не на шутку. С этими людьми нельзя спорить, заключать сделки, а тем более угрожать им, особенно если ты безоружная женщина. Над Силвер нависла серьезная опасность. Он должен отправиться ей на выручку, даже если там его поймают.

И чем скорее он доберется до «Привала странника», тем лучше.

По дороге на постоялый двор Люк не переставал твердить себе, что поступает глупо. Едва ли даже такая упрямица, как Силвер, решится отправиться прямиком в пещеру ко льву.

Но когда спустя полчаса он остановил коня рядом с «Привалом странника», то увидел, что их с Тинкером догадка была верна. Двуколка Силвер стояла рядом с дверью постоялого двора, грозившей вот-вот слететь с петель.

Неподалеку на ящике сидел мальчишка с мрачной миной и сторожил ее лошадь. Он вскочил с места, как только заметил внушительную фигуру Люка, с ног до головы одетого в черное, его маску, шляпу и до блеска начищенные ботинки.

– Вы Блэквуд, да?

Люк рассмеялся:

– Может быть. Или безумный король Георг.

Мальчишка улыбнулся ему во весь рот:

– Вы ищете сердитую леди?

Сердитую леди! Как этот сорванец точно описал Силвер!

– Она зашла сюда. – Мальчишка указал на дверь. – Я ей говорил, чтобы она не ходила в «Привал странника». Неподходящее это место для леди. Да только она и слушать меня не стала.

Люк негромко выругался. И слушать не стала? Это точно Силвер. Как это на нее похоже! Он перекинул сумку через плечо и спрыгнул с лошади. Горло его сжал страх. Интересно, в какую авантюру впуталась эта женщина на этот раз?

Глава 22

Люк огляделся. Слава Богу, пока его никто не заметил. По крайней мере удастся застать их врасплох.

Он вытащил из сумки маленький пистолет с серебряной рукояткой и спрятал его в рукаве. Люк не знал, что ждет его внутри, но вооружиться на всякий случай не помешает.

«Привал странника» мало изменился со времени его последнего визита. Постоялый двор представлял собой шаткую двухэтажную постройку, на крыльцо которой вела искрошившаяся лестница. Вид это здание имело до того ветхий, словно оно было построено еще при Вильгельме. Прямо напротив входной двери находилась пивная, налево была частная комната, а за пивной и на втором этаже располагалось примерно полдюжины номеров. Заглянув в грязное окно, Люк увидел, что лысый владелец сего заведения стоит перед прилавком, с которого местами осыпалась краска, и вытирает свои жирные пальцы о засаленный передник.

Люк толкнул входную дверь. Он застыл на пороге: нет, не может быть! Наверное, ему померещилось.

Но глаза его не обманывали.

Прямо посреди пивной стояла Силвер, расфуфыренная, будто собралась пройтись по магазинам Риджент-стрит. На ней было нарядное платье из муслина в оборочку, украшенное атласными лентами. Ее лицо выражало все, что угодно, кроме страха. Рядом с ней стояли четыре самых отъявленных злодея в Норфолке и с ухмылкой взирали на нее и на ее пистолет.

Люк стиснул кулаки. Он сразу понял, какой смертельной опасности она себя подвергает.

Она не заметила его появления. Зато от глаз всех остальных не ускользнул его приход. Бармен начал пятиться к черному ходу, но Люк вытащил пистолет и взял его на мушку.

– Тебе лучше сейчас не двигаться с места, друг мой.

Услышав его голос, Силвер обернулась:

– Ты!

– А кого же вы ожидали здесь увидеть – судью? – Люк нахмурился. – Ну-ка иди сюда.

Щеки Силвер залил румянец.

– Я еще не закончила то дело, ради которого сюда пришла.

Люк еще крепче сжал в руках пистолет. Он заметил, как один громила, чье лицо украшал зигзагообразный шрам и у которого были выбиты два передних зуба, что-то искал под столом. Люк выхватил из-под плаща второй пистолет.

– Так заканчивай свое дело немедленно, – приказал он Силвер. – Мы уходим отсюда.

Она хлопнула по столу своим зонтиком от солнца.

– Нет.

Беззубый заулыбался. Люк встал так, чтобы всем был виден его второй пистолет.

– Нет никакой необходимости махать здесь оружием! – отрезала Силвер. – Я уверена, что эти джентльмены...

– Перережут вам глотку без зазрения совести, – закончил за нее Люк.

Силвер фыркнула:

– Напротив, они изъявили желание ответить на некоторые мои вопросы. Не правда ли, джентльмены? – Она повернулась к ним и дружелюбно улыбнулась, не выпуская при этом из рук пистолета.

Беззубый ухмыльнулся ей в ответ, отчего его лицо стало еще безобразнее.

– Послушай меня, женщина! Пока еще не поздно... – начал было Люк.

Но было уже поздно. Человек, у которого не было передних зубов, толкнул тяжелый стол вперед. Стол перевернулся; вилки, ножи и кружки разлетелись во все стороны. Тяжелая ножка стола ударила Силвер по колену, и она тоже отлетела назад. Пистолет выпал у нее из рук и угодил прямо в сальные лапы к беззубому.

В следующую же секунду у ее горла блеснул нож.

– Убери-ка эти пушки, парень.

Люк прикусил язык, с которого было готово слететь ругательство. Теперь, когда к горлу Силвер был приставлен нож, у него не оставалось другого выбора, как повиноваться. Он кинул пистолет на ближайший столик.

– Я сказал – обе пушки. Если не хочешь, чтобы платье этой леди замарала кровь.

Люк бросил на пол и другой пистолет. Он не сводил глаз с лица беззубого. Ему не нравились злорадство и решительность, которые сквозили в каждой черточке его лица.

– Ну а теперь к стенке, разбойник. Медленно, не спеша, можешь не торопиться.

– У тебя все равно нож, что ты так волнуешься? – пожал плечами Люк. Он осторожно снял с плеча кожаную сумку.

Тот, кто держал Силвер в заложницах, неопределенно хмыкнул, глядя, как Люк положил сумку на стол, а затем развязно прислонился к закопченной стене. Беззубый ухмыльнулся остальным своим товарищам, что собрались вокруг засаленного стола посреди комнаты.

– Ну-ка пошли отсюда, – приказал он.

Они безропотно ему повиновались. Это встревожило Люка больше, чем все остальное.

– Ну а теперь мы перемолвимся тут парочкой словечек с мисс Лавандой. – Беззубый загоготал, хозяин гостиницы тоже подобострастно захихикал. – А потом снимем с тебя эту чертову маску, разбойник. Нам давно уже не терпится выяснить, кто ты таков на самом деле.

Хозяин гостиницы подошел поближе. Теперь, когда Люк был безоружен, от него так и исходила надменность и самоуверенность.

– Думаю, господа захотят взглянуть на то, как твое горло стянет петля. Да и я тоже буду рад: как-никак судья Карлайл обещал сто золотых гиней за любую информацию о местонахождении лорда Блэквуда. Наш гражданский долг повелевает известить господина судью, не правда ли, Эймос? Он осыплет нас золотом, если мы доставим ему живьем этого разбойника!

– Может статься, – уклончиво отозвался человек по имени Эймос. – А возможно, и нет.

Силвер взглянула на Люка:

– Я и подумать не могла, что они...

– Заткнись, – проворчал тот, кто схватил ее. Острие ножа легонько кольнуло ей шею.

Люк зажмурился. Если он поддастся чувству ярости, живым ему отсюда не выбраться. Он поставил одну ногу на стоявший рядом стул и принялся внимательно рассматривать свой начищенный до блеска черный ботинок, словно ему больше ни до чего другого дела не было.

– Какие у вас заманчивые планы, друзья мои, – сказал он. – Но есть одна небольшая загвоздка.

– И в чем же она, разбойник?

– А в том, что вам не выйти из этой комнаты живыми! – прорычал Люк. Глаза его горели в прорезях черной маски.

– А ну заткнись! – приказал ему тот, кто угрожал ножом Силвер. – Если не хочешь, чтобы и ты, и эта дамочка умолкли навсегда! – Он грозно взглянул на хозяина пивной, с которого ручьями лил пот. – Пойди посмотри, нет ли кого у двери.

Его сообщник прошлепал к двери, выглянул наружу, а затем снова вернулся с довольной улыбкой.

– Никого. Только мальчишка.

Эймос усмехнулся и указал на Люка:

– Свяжи его.

Улыбка тут же исчезла с лица хозяина гостиницы.

– Кто? Я?

– Ну не я же! А потом пошлем мальчишку за Миллбэнком. Он предлагал мне за Блэквуда двести фунтов.

– Тогда деньги делим пополам! – прошипел хозяин гостиницы. – Не забывай, мы ведь оба приложили к его поимке руку.

Краем глаза Люк заметил, как его сумка задрожала. Через секунду появилась маленькая заостренная мордочка, за которой последовало гибкое тело, поросшее черной шерсткой. Зверек выбрался из сумки, спрыгнул на пол и скрылся за ножкой стола.

– Кто заплатил вам за ваши налеты на ферму Лэвиндер-Клоуз? – неожиданно спросил Люк.

– Не твое дело, разбойник. – Эймос бросил взгляд на своего приятеля. – Свяжи его и заткни ему глотку, черт бы его побрал!

– А с девчонкой как поступим? – Хозяин гостиницы нервно теребил свой засаленный фартук. – Когда он заплатил нам, он ничего не сказал о...

– Заткнись и делай, что я говорю!

Хозяин постоялого двора нырнул за потрескавшийся прилавок и появился, держа длинную крепкую веревку. Он осторожно приблизился к Люку.

– Так, значит, он вам вперед заплатил? – ласково спросил Люк. – А вы не догадываетесь почему? Большинство заказчиков платят только по завершении дела. Но может, у вашего были на то свои причины. Вероятно, как только вы меня ему предъявите, он не замедлит вернуть свои денежки обратно. – Краем глаза Люк увидел, как его хорек забежал за прилавок. – Да, друзья мои, остается вам лишь посочувствовать. Как только вы выполните свое задание, с вами произойдет какой-нибудь несчастный случай.

– Кончай пороть дурь, Блэквуд, – проворчал Эймос. – Как ты меня напугал! Я весь дрожу. Видишь, у меня даже пальцы трясутся! – Он указал на ту руку, в которой держал нож. Он, конечно, просто притворялся, но Силвер помертвела от страха. Кровь отлила от ее щек.

«Спокойно, – повторял сам себе Люк, у которого так и чесались руки придушить этого злодея. – Держи себя в руках, или все пропало».

С преувеличенной любезностью он поднял перед собой руки.

– Ладно, не буду мешать вашим замыслам. Все равно мне сегодня нечем заняться. Почему бы не доставить вам несколько минут удовольствия.

На это хозяин гостиницы лишь еще больше нахмурился:

– Нет, руки впереди я тебе связывать не буду, не дождешься. Ты что, считаешь меня законченным придурком?

– Откуда же мне знать, придурок вы или нет, – спокойно ответил Люк.

– Повернись к стенке!

Люк повернулся спиной к хозяину гостиницы и заложил руки за спину.

– Так кто заплатил вам, чтобы вы согнали всех с Лэвиндер-Клоуз?

– Не твое собачье дело.

– Сколько бы вы ни получили, проку вам от этого все равно не будет. На тот свет деньги с собой не заберешь.

– Слушай, ты быстрее не можешь? – прикрикнул Эймос на хозяина гостиницы.

Тот в спешке чуть не вывернул Люку запястья, обмотал вокруг них четыре раза веревку и завязал ее на два узла.

Но недостаточно крепко, как показалось Люку. Брэм и тот мог бы завязать узел лучше. Но не следует подавать виду.

– Ой! – заорал он. – Какого черта так затягивать веревку!

В ответ хозяин лишь рассмеялся:

– Погоди, не вой! Вот попадешься в лапы Миллбэнку – тогда еще не так запоешь.

Эймос нахмурился:

– Не попадется он в лапы ни Карлайлу, ни Миллбэнку, дурак. Есть кое-кто другой, кто заплатит за него больше, чем оба они, вместе взятые.

Люк не верил своим ушам. «Кое-кто другой?»

– Кто же это? – спросил он. Несмотря на то что сердце его бешено колотилось, он попытался придать голосу невозмутимость.

Кто еще мог им настолько заинтересоваться здесь, в Норфолке?

– Заткнись! Скоро сам узнаешь!

Справа от Силвер под столом промелькнула тень. Прижимая плашмя хвост, ручной хорек Люка прокрался по полу и исчез под соседним стулом.

– А теперь возьми его пистолеты, – приказал Эймос. Обливающийся потом хозяин гостиницы подобрал тот пистолет, что лежал к нему ближе, и принялся разглядывать его серебряный приклад.

– Да за это несколько гиней можно выручить!

Люк наблюдал за ним из-под опущенных век, а сам тем временем развязывал на веревке узлы. Силвер смотрела на него. Люк указал глазами на ее зонтик от солнца, который лежал на столе.

Она прищурилась и едва заметно кивнула. Люк присел на стул, краем глаза не переставая наблюдать за тем человеком, кто держал нож у горла Силвер. Он видел, что его хорек уже обогнул стол.

Через мгновение отважный зверек, являвший собой шесть дюймов напрягшихся мускулов, был готов к действию. Глаза его вспыхнули, и, подняв хвост трубой, хорек подпрыгнул и вцепился острыми как бритва зубами в руку Эймоса, в которой тот сжимал нож. В тот же миг Силвер вырвалась из плена и схватила зонтик, а Люк набросился на остолбеневшего хозяина гостиницы и выхватил у него из рук пистолет.

Эймос взвыл от боли. Хозяин гостиницы разразился потоком брани.

Но главное, теперь Силвер была свободна. К груди она прижимала свое единственное оружие – зонтик.

Все-таки им удалось добиться неплохого результата за пять секунд, подумал Люк. Он пронзительно свистнул. Из сумки вылез еще один, серый, хорек. Пробежав по грязному полу, он вскочил на второй пистолет Люка и грозно оскалил зубы, чтобы никто не вздумал посягать на это оружие.

Люк сделал знак Силвер, и она начала пятиться к нему, держа перед собой зонтик. Когда она подошла поближе, Люк схватил ее за руку и спрятал у себя за спиной.

– Думаю, нам пора уходить отсюда. Пойдемте, маленькие мои. – Повинуясь его приказу, два хорька тут же подбежали к нему. – Молодцы. А теперь полезайте обратно в сумку.

Громко попискивая, черный хорек – тот, что был покрупнее, – исчез в сумке. За ним последовала его подруга.

Зловеще улыбаясь, Люк направился к двери.

– Постой, а как же они? Этим подколодным змеям что-то известно! Я в этом уверена!

– Это дело подождет. Если мы хоть ненадолго задержимся тут, у нас появятся провожатые, а мне этого очень не хотелось бы.

– Но...

Люк выругался и легонько подтолкнул Силвер к двери. До сих пор им везло, но не стоит искушать судьбу.

– Кому сказал, мы уходим отсюда, женщина!

– Но это ведь они устроили пожар и чуть не убили Брэма! А как же тот человек, что готов заплатить за вас бешеные деньги? Разве вы не хотите узнать, кто он?

В ответ Люк прошипел:

– Скоро сюда сбегутся их дружки. Когда это произойдет, я уже ничем не смогу вам помочь, черт бы вас побрал!

Не говоря ни слова, Силвер нагнулась, приподняла свою муслиновую юбку и вынула из-под лиловой подвязки гравированный латунный пистолет.

– Может, это станет для них веским аргументом.

Люк только глазами захлопал. Очень мало женщин были способны его удивить, но она не переставала поражать его воображение.

– Господи, да что на тебя нашло, Солнышко?!

– Ты можешь бежать, если хочешь, а я останусь. Сен-Клеры никогда не убегали с поля боя. – Она нахмурилась. – Начну с вон того верзилы. – Во взгляде ее появилась жесткость, а глаза стали зелеными, как малахит.

Что-то злобно бормоча себе под нос, Люк отнял у нее пистолет, чуть не вывернув ей при этом руку, забросил его в свою сумку, а затем перекинул и сумку, и Силвер через плечо.

– Отпусти меня!

Но Люк не обращал внимания ни на ее шипение, ни на то, что она колотила что было сил по его спине ногами. Вместе с сумкой и с колотящей ногами узницей он перешагнул порог «Привала странника», хлопнув дверью, и, поднимая клубы пыли, направился к своему коню.

Мальчишка сидел на том же месте с мрачным видом и сосал стебелек травы. Глаза его чуть не вылезли из орбит, когда он увидел Люка и его ношу.

– Нет, вы точно Блэквуд! Я вас сразу узнал! Ну вы даете! Когда я расскажу мамке, она ни за что не поверит!

– А как же моя лошадь? – прошипела Силвер. – И моя двуколка?

– А об этом раньше надо было подумать, прежде чем приводить этот сумасбродный план в действие. – Стиснув зубы от боли, пульсировавшей у него в плече, но не опуская Силвер на землю, Люк схватил поводья.

– Но мы не можем уехать сейчас! – с отчаянием вскричала Силвер. – Ведь узнать всю правду можно только от этих людей!

Люк покачал головой. Да, с Силвер Сен-Клер не соскучишься. Он осторожно опустил ее на землю, крепко обнимая за талию. Он думал, что она его поблагодарит. Черт возьми, он даже надеялся, что она его поцелует, как тогда в оранжерее.

При одной мысли об этом кровь закипела у него в жилах.

Но она его не поцеловала. Она ударила его маленьким кулачком, одетым в перчатку, прямо в челюсть.

– Черт возьми, что ты хочешь этим сказать, женщина?!

– Это тебе за то, что ты вытащил меня из этого злачного места! – Щеки Силвер залил румянец гнева. – Я просто обязана была это сделать!

– Что ты была должна, смерти искать? Когда же ты, наконец, осознаешь, что не в силах тягаться с этими людьми, Солнышко? – Челюсть Люка ныла от ее удара, а его пах сводила еще более сильная боль от утонченной пытки, когда ее бедра долго терлись о его. Пытаясь прийти в чувство, он спросил: – Почему ты не оставила мне записку в дупле дуба, как я тебе сказал?

– Но ведь она попала бы тебе в руки только через несколько часов, в лучшем случае! А они тем временем сожгли бы наш дом, а Брэм... о Господи... он чуть не... – Голос ее прервался.

Люк взял ее лицо в ладони:

– Я бы пришел. Я бы помог тебе. Черт побери, Силвер, неужели ты не видишь, что я лю...

Люк едва успел прикусить язык. Он сам не мог поверить в то, что это слово едва не сорвалось у него с губ.

Но ведь это правда! И он сам это прекрасно понимал. Он действительно ее любит. Полюбил ее с первого взгляда, когда встретил той ночью на вересковой пустоши, такую гордую, напуганную, но изо всех сил старавшуюся не подать виду. Он влюбился в ее дерзко вскинутый подбородок, в ее невероятные золотисто-зеленые глаза, постоянно менявшие оттенок вместе с переменой ее настроения. Влюбился в ее огненный темперамент, в ее упрямство, ум, в то, как она заботилась обо всех своих немногочисленных близких.

Да, черт возьми, он ее любит. Настолько сильно, что это чувство отзывалось в его груди болью. Что сердце его рассыпалось на кусочки, а сам он готов был отречься ото всех клятв, что когда-то принес.

Но он не смеет ее любить. Прошлое его было черно, а будущее – безнадежно. Было бы немыслимо предложить ей разделить его судьбу.

Он взял ее за плечи:

– Один в поле не воин. – Он молился, чтобы она не догадалась о его волнении по легкой хрипотце в его голосе. – Я ваш друг. Вам пора бы уже понять, что я всегда приду к вам на помощь!

Неожиданно из «Привала странника» показался тот, у кого не хватало зубов.

– Вон он! – заорал он. – Это Блэквуд! Хватай его!

Люк выругался.

– А теперь нам точно пора сматываться.

Силвер каким-то образом удалось вырваться у него из рук. Наугад прицелившись, она выстрелила в распахнутую дверь постоялого двора.

Но было уже слишком поздно.

Противник оказался проворнее. Силвер пронзительно взвизгнула: просвистевшая пуля угодила ей в бок.

Глава 23

Она истекает кровью.

Это все, о чем мог думать Люк, когда он во всю прыть скакал на восток, прижимая Силвер к груди.

Несколько минут назад она, преисполненная негодованием, готова была выстрелить в обидчика за пятьдесят шагов. А теперь неподвижно лежала в его объятиях, ее платье цвета слоновой кости было все в крови.

Она застонала:

– Мы... мы это сделали. Я попала в этого лысого змия с ружьем, правда ведь?

Люк припомнил дикие вопли ее жертвы. Если бы он не был так обеспокоен, то рассмеялся бы.

– Ты превосходный стрелок, Солнышко.

– Я же тебе говорила. Я очень меткая. – Она с трудом перевела дыхание, и Люк понял, какую она испытывает нечеловеческую боль и каких неимоверных усилий стоит ей это скрывать. – Мы с вами никогда... не говорили...о деньгах. Я заплачу вам. Такому знаменитому разбойнику, как Блэквуд, просто полагается приличная плата... – Голос ее прервался.

– Не говори ничего, дурочка. – Люк пришпорил коня. – Держись. Осталось совсем немного.

Она улыбнулась ему слабой улыбкой:

– У меня почти тридцать фунтов отложено на черный день. А у Брэма в копилке два шиллинга и полпенни, – скрупулезно подсчитывала она.

– Даже не думай о деньгах.

– Почему? Что, мои деньги недостаточно для тебя хороши?

Какой же она была бледной! У Люка защемило сердце.

– Не говори ничего. Побереги силы.

Он прижал ее к себе еще крепче. Она слегка поморщилась от боли, а потом прикрыла глаза.

– Держись, Солнышко, – прошептал он.

Он говорил это не столько ей, сколько себе самому.

Его черный конь летел стрелой, и Люк очень быстро добрался до своего дома с бездыханной Силвер. Он нес ее на руках к себе в комнату, но тут его остановил сердитый оклик Джонаса:

– Что ты на этот раз затеял, мальчишка? Ты что, людей похищать начал?

– Это та женщина, о которой я тебе рассказывал, Джонас. Эта дурочка спасла мне жизнь, но ее самое ранили. Я и решил принести ее сюда.

– Но это же опасно, милорд. Что, если она кому-нибудь проболтается?

Люк решительно уложил Силвер на кровать и разрезал ножом ее рукав.

– Никому она не проболтается. – Ее сорочку залила алая кровь. – Моя Силвер на это не способна. Эту женщину можно пытать целую неделю, и добьешься только того, что она плюнет тебе в лицо.

Джонас что-то неразборчиво пробормотал и, поджав губы в знак неодобрения, отправился искать бинты и подогреть воду. Люк продолжал снимать с Силвер сорочку. Мягкий батист легко резался: достаточно было одного прикосновения его ножа.

Наконец, разрезав и сняв с нее сорочку, он увидел, что в ее окровавленном боку между двумя ребрами застряла пуля. Люк едва подавил ругательство. К счастью, насколько он мог судить, свинец вошел в мягкую плоть, не затронув кости.

Он облегченно вздохнул, но тотчас же заметил, что к одному ребру прилип маленький кусочек материи. Этот клочок непременно нужно отодрать, иначе рана никогда не заживет. Люк молил Бога, чтобы Силвер пока не приходила в сознание.

Он закатал рукава. В комнату вошел Джонас с кастрюлей горячей воды, из которой валил пар, и целой грудой чистых белых тряпок.

– Может, я взгляну на рану, милорд?

Стараясь не обращать внимания на соблазнительные выпуклости бледного, залитого кровью тела, он грубовато отозвался:

– Я сам все сделаю.

Джонас окинул его проницательным взглядом и пожал плечами:

– Как скажете, милорд.

– Нам понадобится виски.

– Оно тут. И бинты, и горячая вода.

Люк откупорил бутылку.

– Она же без сознания! Нельзя вливать женщине в горло виски, когда она в таком состоянии, милорд.

– Это для меня, Джонас, – мрачно объяснил Люк. В глазах шотландца блеснули насмешливые огоньки.

– Правда? Никогда не думал, что доживу до этого дня!

– Ну, вот и дожил, несчастный придира. – Люк отпил из бутылки и поставил ее обратно на комод из красного дерева рядом с кроватью. – Ну а теперь можешь идти.

Старый слуга хотел что-то сказать, но передумал. Он повернулся к двери, покачивая головой.

Через двадцать минут все было закончено. Кусочек ткани был отодран от ребра, пуля извлечена из раны, а сама Силвер перебинтована мягкой льняной тканью.

Люка всего трясло. Так он не дрожал нив Руане, ни даже в вонючем и грязном Алжире. Эта женщина сама себе главный враг. Она не ведала страха и никогда не руководствовалась соображения-ми здравого смысла.

И он любил ее за это.

Люк вздохнул, укрыл одеялом свою пациентку и принялся разводить огонь в камине: день выдался не по сезону холодный. Глядя на пляшущие языки пламени, он размышлял о чувстве долга и о днях своей невинной юности. Каким он был когда-то! И кто он теперь!

Он думал о женщине с каштановыми волосами, лежавшей сейчас в его постели, для которой не было места в его новом мире.

Он снова и снова повторял себе, что она не для него. Тени становились все длиннее, в трубе завывал ветер, в окна барабанил дождь. Люку показалось, что в прохладном воздухе запахло лавандой, но он уверил себя, что это всего лишь игра воображения.

Он снова стремглав бежал сквозь длинный, мрачный коридор своих воспоминаний, когда его разбудил шелест простыней.

Люк вскочил на ноги и всмотрелся в еле различимые тени. В камине догорали последние угольки. И никаких мечей, пистолетов, угрюмых стражей с кнутами. Они существовали только в его сне. Когда он подошел к постели, у него слегка дрожали руки. Лицо Силвер было покрыто мелкими капельками пота, она что-то бормотала.

Он отвел с ее лба кудрявый локон.

– Все в порядке, Солнышко. Ты поправляешься. Успокойся. Полежи спокойно, пока не заживет твоя рана. Дай хоть раз кому-нибудь тебе помочь, в виде исключения.

Он не знал, слышит она его или нет. Она беспокойно заметалась в постели, открыла глаза и посмотрела на него мутным взором.

– Больно...

Люк понял, что она бредит. Эта упрямица никогда не призналась бы, что ей больно, находясь в здравом рассудке.

– Конечно, больно. Подвинься-ка чуть-чуть. Я поправлю простыни.

Люк осторожно приподнял ее и расправил скомкавшуюся простыню, которая врезалась ей в ребра.

Когда он ее держал, одеяло соскользнуло из-под его пальцев. К его рукам прикоснулась ее полная белая грудь.

В нем вспыхнуло желание.

Он отшатнулся от нее, тысячу раз обозвав себя дураком. Но это не помогло. Нужно бы прикрыть ее соблазнительные формы, но он словно окаменел. Ничто уже не сотрет эту картину у него из памяти.

– Брэм! Где...

– С ним все в порядке, Солнышко. Мальчик в полной безопасности.

Силвер задрожала. Она потянулась к Люку и схватила его за руку.

– Ветер... Будет холодно... я должна сказать Тинкеру, чтобы он укрыл лаванду. – Она широко распахнула глаза и села на кровати, продолжая сжимать его руку. – Он должен прикрыть лаванду...

Люк заставил ее снова лечь.

– Ничего с твоей лавандой не случится. Отдыхай. Постарайся заснуть.

Ее лихорадочный взгляд задержался на его лице. Она все еще бредила. Вдруг она прикоснулась пальцами к его щеке. Только тогда Люк понял, что снял по привычке маску, когда зашел в Уолдон-Холл. Он совсем забыл о предосторожности.

– Люк, – пробормотала она, поглаживая шрамик над его губой. – Какое редкое имя.

Какой же все-таки этот Тинкер болтун, подумал Люк.

– Но у тебя нет больше на лице никаких шрамов, – нахмурилась Силвер. – Ни единого. Ты... такой красивый. – Она провела пальцем по его высоким скулам и по нижней губе. – Как во сне.

С этими словами она закрыла глаза и погрузилась в волшебный иллюзорный мир. Ей, наверное, снились поля, засаженные лавандой, жимолостью и розами, полные чарующих ароматов.

– Ну и что же вы теперь собираетесь делать? – Джонас поставил поднос на стол и, нахмурившись, взглянул на усталое лицо Люка.

– Прибраться немножко у себя в комнате и съесть вкусный и полезный завтрак, который ты заботливо для меня приготовил, Джонас.

– Не придуривайтесь, Люк Деламер. Вы прекрасно знаете, что я не о еде говорю.

Люк вздохнул:

– Ну, подожду, пока она поправится, а потом отправлю ее домой. И никогда больше не буду встречаться с этой женщиной. Ты доволен?

– Для начала – вполне. – Джонас взглянул на спящую женщину и покачал головой. – Прошла у нее лихорадка? – тихо спросил он.

– Не знаю. Спит она вроде пока спокойно, но долго ли продлится это затишье? – Люк устало потер шею. – Ночью она бредила, все беспокоилась о своей лаванде. Черт бы побрал эту женщину! – При этих словах он ласково взглянул на Силвер.

– А как же ее семья?

– Из родных у нее только брат да старый слуга – настоящее исчадие ада. Слушай, сходи-ка к ним и сообщи, что с ней не случилось ничего страшного.

– Я? – встрепенулся Джонас. – Да что мне им сказать-то?

Люк похлопал черноглазого шотландца по плечу.

– Думаю, словами их все равно не убедишь, друг мой. Наверняка они захотят сами прийти сюда и убедиться, что с ней все в порядке.

Покрывало ночи потихоньку сползало с зеленых холмов, засаженных аккуратными рядами аниса, жимолости и колышущейся на ветру лаванды.

Силвер заворочалась в постели и открыла глаза навстречу первым лучам восходящего солнца. Да так и застыла, пораженная.

Она увидела резные окна, украшенные занавесками из изумрудного шелкового муара. Все стены комнаты были завешаны репродукциями, изображавшими морские сражения.

Потом Силвер заметила человека, стоявшего у окна. Одна рука была у него на бедре, другой он опирался о подоконник.

Ее разбойник! В первый раз она видела его без маски.

При свете бледных лучей рассветного солнца она впервые разглядела его хорошенько: точеный подбородок, крутые скулы, полные губы.

Да, он был прекрасен. Таким она его себе и представляла. Это его она видела этой ночью во сне, и это ему прошептала, что он красивый. Только, оказывается, то был не сон.

Значит, все истории о нем неправда. Его белая рубашка была расстегнута, и перед ее взором предстала бронзовая грудь, поросшая темными волосами.

Силвер повернулась, и острая боль в боку пронзила ее. Она тут же вспомнила все, что произошло: как в нее выстрелили, когда они бежали из «Привала странника». После этого он, очевидно, привез ее сюда.

Она провела рукой под одеялом, и щеки ее залил алый румянец. На ней были лишь бинты. Платье с нее сняли, а от сорочки остались только жалкие клочки.

Господи, неужели он...

Услышав ее легкое движение, он обернулся. На его гордое лицо упал свет.

Да, он и вправду очень хорош собой, подумала Силвер. Слишком красив для того, чтобы, находясь с ним рядом, можно было чувствовать себя в безопасности.

– Проснулась?

Но она словно язык проглотила: сидела и молча смотрела на него.

– Проголодалась?

Она покачала головой.

– Пить хочешь?

Она повторила свой отрицательный жест. Люк нахмурил темные брови:

– Тебя что, опять лихорадит?

Силвер вцепилась в белые простыни:

– Ты... ты снял с меня всю одежду!

Губы Люка растянулись в улыбку.

– Не всю, а только платье. Кроме того, я спас тебе жизнь. И это все, что ты можешь сказать мне в благодарность?

– Значит, вы ничего не отрицаете? Вы принесли меня сюда и... и...

– Похоже, ты опять намерена завести разговор о «неуемных мужских страстях»? Успокойся, женщина! Ты полночи пролежала без сознания. – Глаза Люка блеснули. – А я никогда не прикасаюсь к женщине, которая не может разделить мою страсть, Солнышко.

Она перевела дыхание.

– А-а... – У нее накопилось множество вопросов, но ей не хотелось ничего у него спрашивать. – А Брэм...

– Я послал за ними моего слугу.

– Ясно. Должно быть, я доставила вам кучу неприятностей?

– Ну что вы, – сухо ответил Люк. Он подошел к кровати и, не говоря ни слова, принялся стягивать с нее одеяло.

Силвер вцепилась в плотную ткань.

– Что вы делаете?

– Хочу посмотреть, как ваш бок. К тому же вам пора менять повязку.

Она никак не хотела отпускать одеяло.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Но разве вы не можете подождать? Хотя бы минутку?

– Нет, Солнышко, не могу, – очень спокойно сказал Люк и отвел в сторону ее руки. – Я приложил слишком много усилий, чтобы спасти вас, и не хочу, чтобы все мои труды пошли прахом.

Силвер прикусила губу и, отвернувшись, стала смотреть сквозь окно на лес.

Она чувствовала каждое его движение: вот он развязал узелок, легонько прикасаясь к ней пальцами, вот снял повязку.

Она чувствовала, как его сильные руки дотрагиваются до ее обнаженной кожи. Каждое прикосновение отзывалось болью, и причиной ее была не только рана, но и что-то еще.

Страстное желание, никогда прежде не испытанное Силвер, охватило ее еще слабое после ранения тело. Она стиснула зубы, но с губ ее уже успел сорваться стон.

– Я причинил вам боль? Черт, а я-то так старался быть осторожным. – В голосе Люка послышалась легкая хрипотца.

– Нет, ничего... Со мной все в порядке. – Силвер перевела дыхание. Она старательно разглядывала занавески, которые трепал утренний ветерок. Ее кожа от каждого его прикосновения просто горела. Да что там кожа! Все ее тело пылало как в огне.

Он еще крепче обнял ее за талию.

– Простите, – хрипловатым голосом произнес Люк. – Я чертовски неловок.

Он что-то пробормотал себе под нос, затем сдернул покрывало с другого ее бока и обнажил ее полную грудь.

Силвер так и застыла. Неожиданно она поняла, что он был так же ошарашен, как и она сама. Оказывается, Черного Лорда, закоренелого преступника и соблазнителя женщин, тоже можно смутить!

Эта мысль почему-то придала Силвер уверенности. Она набрала в легкие побольше воздуха и обернулась к нему.

Глаза его лихорадочно блестели, рот был плотно сжат. Казалось, он полностью сосредоточен на перевязке, его слегка нервные движения отличались быстротой и точностью.

Она поморщилась от боли, когда он случайно задел ее ребро.

– Извините. – Он тихо выругался и скинул с нее одеяло, которое ему мешало.

Когда все ее обнаженное тело открылось ему, он только плотнее сжал зубы.

Силвер, словно загипнотизированная, следила за каждым его движением. Она видела лихорадочный блеск его глаз, чувствовала прикосновение его горячих, напряженных пальцев, слышала его прерывистое дыхание.

– Где я?

– В моем имении. Здесь вы в безопасности.

Силвер огляделась. Что-то в комнате показалось ей смутно знакомым, но у нее кружилась голова, и она ни на чем не могла сосредоточиться.

– Люк...

Он отстранился от нее и выпрямился.

– Ну вот – сойдет, надо полагать. Только кончик бинта остался. Заправьте его сами – я не могу, боюсь причинить вам боль.

Заложив руки за спину, он подошел к окну. Силвер посмотрела на него с удивлением:

– Сделайте это лучше сами.

– Нет, Силвер! – решительно отрезал он.

– Я вам доверяю.

– Ну и дура! Блэквуд доводит до конца все, за что бы он ни взялся.

– Но вы же никакой не Блэквуд! Вы Люк. Порядочный человек. Который не дал мне погибнуть.

Она заметила, как напряглись его плечи.

– Есть кое-что хуже смерти, Солнышко.

– Нет, страшнее ничего нет.

Он обернулся к ней. Невозможно было прочесть выражение его лица.

– Вам очень больно? Если что, у меня есть опиум.

Силвер покачала головой. Она не желала больше погружаться в мир бреда и грез. Все, что она хотела, – это быть рядом с ним, в здравом уме и полном сознании. Боль – не такая уж высокая цена за это счастье. Она погладила его ладонью по щеке.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– О чем?

– О шрамах.

Он напрягся:

– О каких таких шрамах?

– На лице. Когда я пересказала тебе эту глупую байку о том, что у тебя в руках взорвалось ружье. Теперь-то я вижу, что это неправда. Ты очень красивый. Ты, наверное, смеялся надо мной.

– Я не смеялся, Солнышко. И едва ли можно назвать меня красивым. – Люк взял ее кисть и поднес к своим губам. Он покрыл ее горячими, жадными поцелуями. Силвер ощутила новый прилив страсти.

– Боже мой! Лучше бы вы этого не делали.

– Так как пока я могу прикасаться только к вашей руке, приходится довольствоваться этим, – приглушенно пробормотал он.

Силвер выпрямилась. Она старалась не обращать внимания на соблазнительный жар его губ, который разжигал в ней ответное пламя.

– Я хочу знать, почему вы принесли меня именно сюда.

– Сюда? То есть в свою постель? – Он расхохотался. – Да, великолепный сценарий для сцены соблазнения, не правда ли?

– А сами вы где спите?

Люк указал на тахту в стиле Людовика XIV, стоявшую рядом с окном:

– Вот здесь.

Силвер прикусила губу.

– Но вам, вероятно, там неудобно.

– Да нет, самая для меня подходящая лежанка, – мрачно произнес Люк. Он вспомнил, где ему доводилось спать за последние пять лет: свой ветхий гамак на французском судне и грязные поселения рабов в Алжире. – На тахте мне самое место.

– Но она для вас слишком маленькая. – Силвер откинула покрывало. – Давайте я там буду спать. Мне она гораздо больше подойдет, чем...

В следующее же мгновение Люк очутился рядом с ее кроватью. Его глаза метали молнии.

– Нет-нет, чертовка! Ты останешься в этой постели, пока не поправишься! – Люк уложил ее обратно на подушки. – Это, конечно, нечестно – вести бой со слабой женщиной, которая к тому же бредит, но я вынужден идти на эти крайние меры.

– Это я-то слабая женщина? – Силвер насупилась. – Вы нарочно меня дразните. Вы совершенно невыносимы.

– Да уж. Мне много раз это повторяли.

Силвер гордо вскинула голову:

– Кроме того, я сразу догадалась, что это ваша постель.

– И как же ты об этом догадалась, фурия?

– Очень просто. Эта постель пахнет вами. – Она принюхалась. – От подушки тянет каким-то лимонным мылом с добавлением клевера. – Она улыбнулась. – Наверное, это мыло из очень дорогой норфолкской лавки. Интересно, знают ли они, что их услугами пользуется известный разбойник? А вот отсюда разит табаком. – Она легонько поскребла ногтем наволочку. – Бренди. – Она поднесла к носу покрывало. – И кожей тоже пахнет. Ага, когда вы переодевались, то бросили брюки прямо на кровать. Я угадала? Ах, какие же грязнули эти мужчины!

По лицу Люка она поняла, что угадала. Он грустно рассмеялся:

– Лет сто назад тебя за такой дар различать запахи сожгли бы на костре.

– Да ладно, – фыркнула Силвер. – Брэму я даже в подметки не гожусь. Вот уж кто унаследовал фамильный нюх Сен-Клеров! Он мог бы вам гораздо больше интересных вещей рассказать. А теперь ваша очередь.

– Моя очередь?

– Ну да. Откройте окно.

Люк не двинулся с места. Она повторила:

– Окно. Это такой квадратик стекла в стене.

– Я прекрасно знаю, что такое окно.

– Ну так откройте же его.

Что-то бормоча себе под нос, Люк подошел к окну и распахнул его. Силвер зажмурилась.

– Вдохните поглубже, – приказала она. – И скажите мне, что вы чувствуете.

Она услышала, как он с шумом втянул в себя воздух.

– Я чувствую, что приближается дождь. Запах липы. Фиалки. Похоже, мой слуга опять жег сосновые иголки: я чую запах горелой хвои.

– Отлично, – кивнула Силвер. – А еще что?

Люк нахмурился:

– Запах роз из сада. Слабый аромат жимолости. И все.

– Немного. – Силвер негромко засмеялась. – Впрочем, для начала не так уж плохо. Я вот чувствую запах гиацинтов – мы их часто добавляем в духи. Фиалки растут прямо около стены вашего дома, а на холме недавно распустились ландыши.

Выглянув из окна, Люк удивленно покачал головой:

– Вы совершенно правы. Ведьма, да и только.

– Но я чуть было не забыла самое главное. Я чую лаванду. Да, точно: очень четкий аромат лаванды. А это означает, разбойник, что твой дом находится неподалеку от моего участка.

– В саду у меня тоже растет несколько кустиков лаванды.

– Но не такой же лаванды, как у меня! Этот вид растет только в двух местах на земле: на юге Испании и на нашей ферме. Отец привез эти саженцы лет пятнадцать тому назад. Люк покачал головой:

– Какое счастье, что не у всех такой чуткий нос.

– Да, тогда было бы слишком много проблем. Иногда меня тоже раздражает способность Брэма все угадывать – у него обоняние гораздо острее моего. – Силвер прищурилась. – Похоже, запахло очень мокрой овчаркой.

Не успела она это сказать, как послышались топот и чьи-то взволнованные голоса. На лестнице раздался возбужденный собачий лай. Через мгновение в комнату влетел мокрый, грязный и счастливый Кромвель и вскочил с лапами на кровать.

Глава 24

Комната наполнилась неистовым шумом. Кромвель лаял, Тинкер орал, Брэм выпалил сразу десяток вопросов, на которые ему не терпелось получить ответ.

Люк спокойно созерцал этот хаос, в то время как Силвер пыталась ответить на град обрушившихся на нее вопросов. Увидев, что ее лицо свела гримаса боли, Люк скрестил руки на груди и нахмурился.

– Ну-ка тише вы все! – крикнул он. Воцарилась тишина.

– Говорить будете медленно и по очереди. Мисс Сен-Клер ранена, ей нельзя волноваться. – Люк обернулся к большому желтому псу, что разлегся на кровати рядом с Силвер: – А ну-ка слезай отсюда, толстый оболтус.

Гавкнув, Кромвель спрыгнул на ковер и принялся радостно колотить хвостом по ковру.

– Брэм, принеси-ка стул. Я разрешаю тебе поговорить с Силвер первым, но даю тебе на это только пять минут. После твоя сестра должна отдохнуть.

Брэм поправил очки, сползавшие с носа, и уселся на стул рядом с кроватью.

– Сил, кто бы мог подумать, что этот старый дом окажется...

Силвер покачала головой, давая ему понять, что это запретная тема.

Тем временем Люк, заметив обеспокоенный взгляд Тинкера, сделал старому слуге знак, что им нужно поговорить наедине. Выйдя из комнаты, Люк плотно притворил за собой дверь и обернулся к Тинкеру, ожидая, когда он задаст не дававший ему покоя вопрос.

– Вы нашли её в «Привале странника», не так ли?

Люк мрачно кивнул:

– Она пыталась угрожать шайке отъявленных головорезов. Если бы я не подоспел вовремя... – Голос его оборвался.

– Эта девчушка унаследовала гордость и упрямство Сен-Клеров. – Тинкер вздохнул. – Примите мою искреннюю благодарность за то, что вы вовремя вмешались.

Люк положил руку старому слуге на плечо. Затем он приоткрыл дверь и еще раз взглянул на женщину, которая лежала в его постели. Как же чудесно, когда она там! Ах, если бы каждое утро просыпаться и видеть на своей подушке ее разметавшиеся рыжевато-каштановые волосы, а она бы улыбалась и протягивала к нему руки...

Он сжал зубы.

– Тинкер, она отправится домой, как только вся эта эпопея с нападениями будет закончена, не раньше. Слава Богу, рана ее не очень глубокая, но тем не менее я не хочу рисковать.

Он произнес это приказным тоном. Люку очень хотелось провести несколько дней вместе с Силвер. Потом он всю оставшуюся жизнь будет вспоминать об этом времени.

– Я позабочусь о ней. Я умею лечить такие поверхностные раны.

– Но...

– Она останется здесь, – грубовато перебил его Люк. По голосу его было понятно, что он не потерпит возражений. На мгновение сжав плечо Тинкера, он убрал свою руку и молча вернулся в комнату. Оказавшись рядом с Силвер, он не спускал с нее глаз.

Тинкер некоторое время с беспокойством смотрел вслед Люку. Он размышлял, не стоит ли ему все-таки забрать Сил-вер домой, когда за его спиной послышались шаги. По лестнице поднимался тонкий, как тростинка, человек с гривой нечесаных черных волос и проницательными темными глазами.

– Значит, ты слуга этой леди будешь?

Тинкер молча кивнул.

– Стало быть, это ты притащил сюда эту огромную псину с грязными лапами?

– Кромвель не просто собака. Он часть нашей семьи.

– Да, к ним прикипаешь душой. – Фергюсон кивнул в знак согласия. – У меня у самого когда-то было несколько овчарок.

Неожиданно он протянул Тинкеру свою мозолистую руку. Тинкер не сразу ее пожал. Сначала он долго вглядывался в этого человека.

– Меня зовут Джеймс Тинкер. С кем я имею честь разговаривать?

– Джонас Фергюсон. Я уже давно служу милор... э-э... в смысле, давно здесь, в особняке, работаю.

– Нет нужды от меня ничего скрывать. Я сразу же понял, кто этот юноша, как только с него упала маска. Он вылитая копия своего отца, герцога Девонхема. Типичные скулы Деламеров. Ни с кем не спутаешь.

– Деламеров? – Джонас изобразил удивление. – Не понимаю, о чем вы говорите.

– Да хватит вам, – перебил его Тинкер. – Мне все известно. Он сам мне рассказал прошлой ночью.

Джонас удивленно вскинул брови:

– Правда? Насколько я знаю, он никогда об этом никому не говорил. А что в тебе такого особенного?

– Он считает необыкновенным не меня, – со значением произнес Тинкер, – а скорее ее. Да, эта молодежь совсем запуталась в своих отношениях. Придется нам им помочь.

Двое слуг склонили головы и начали совещаться. Продолжая строить планы, они спустились по лестнице на кухню и откупорили бутылочку виски, которую Джонас давно приберегал для подобного случая.

Люк молча разглядывал двух Сен-Клеров. Мальчишке не помешает немного поправиться и заняться спортом. Люк решил, что фехтование подойдет как нельзя лучше. Сегодня же он покажет мальчику несколько простых приемов.

Люк сам удивился, почему ему в голову лезут подобные мысли. Господи, да что это с ним происходит? Ему-то какое дело до этого мальчишки! Проблемы Сен-Клеров его не касаются. Сколько бы он ни убеждал себя, что надо им помочь, через несколько дней их пути навсегда разойдутся.

Это даже к лучшему, уверял себя вернувшийся в комнату Люк.

Брэм радостно обернулся к нему:

– Значит, все это были просто выдумки! Я не вижу на вашем лице ни единого шрама. Какой дурак пустил слух о вашем уродстве? Никогда не видел такого прекрасного лица.

– Да, у него поразительные скулы, не правда ли, Брэм? А взгляни, какой у него прямой нос.

– Он, скорее, орлиный, если хочешь знать мое мнение.

Люк сложил руки на груди и нахмурился.

– Ох, извините, вам неприятна наша болтовня? – Силвер была сама невинность.

– Нет, что вы. Я просто в восхищении, что меня разглядывают, как породистого коня на ярмарке.

– Но мы же ничего плохого не имели в виду... – На лице Брэма появилась робкая улыбка. – Да вы, похоже, просто шутите. А я-то сразу не понял.

Заметив, как покраснел Брэм, Люк решил, что этого юного книжного червя мало дразнили.

– Да, я действительно шутил. Такая уж у меня дурная привычка. Ну а теперь оставь нас одних. С твоей сестры достаточно расспросов на это утро. Иди найди моего сурового слугу и скажи ему, чтобы приготовил тебе что-нибудь поесть. После этого я научу тебя держать шпагу, если ты, конечно, захочешь. Думаю, тебе не помешает нарастить на свои кости немного мускулов.

– Правда? – Брэм радостно распахнул глаза в предвкушении забавы. – Настоящую шпагу?

Люк кивнул.

– Ну а теперь уходи. И захвати с собой этого грязного пса.

Кромвель, поняв, что разговор идет о нем, весело гавкнул и последовал за Брэмом.

Люк подошел к кровати и взглянул на Сил вер:

– Устала?

– Немного. Как же я была рада их всех увидеть!

– Отдохни чуть-чуть. Пройдет совсем немного времени, и ты снова будешь с ними.

Силвер еле заметно улыбнулась. Она нежно провела ладонью по подбородку Люка.

– Какой же ты суровый. Сущий дьявол.

От ее прикосновения у Люка напряглись все мускулы.

– Лишь дьяволу под силу совладать с такой чертовкой, как ты.

– Бедный мой дьявол! Как твое плечо?

– Прекрасно, – отозвался Люк. Его сводило с ума легкое прикосновение ее тонких пальцев.

– Правда? Я могла бы попросить Тинкера принести лавандового масла и настоя горечавки. Лучшего лекарства для поверхностных ран просто не придумаешь.

– Моя рана уже почти зажила, женщина! Будь добра, закрой-ка свой рот и помолчи хоть чуть-чуть.

– Нет, но ведь лавандовое масло творит чудеса! Да и тимьяновое масло тоже неплохое средство. Правда, оно очень сильное, поэтому пользоваться им нужно крайне осторожно, но...

– Хватит! Ну когда же ты наконец оставишь мою рану в покое?

Силвер показалось, что на этот раз он рассердился всерьез. Может, о нем уже давно никто так не заботился и он чувствовал себя неловко? Но за этим человеком просто необходимо присмотреть! Каждый раз, когда ему приходилось присаживаться, он морщился от боли, да и по многим другим признакам было заметно, что его рана еще не зажила. Она решила поговорить с тем милым слугой, который совсем недавно заходил в комнату. Может, он уговорит его подлечиться как следует?

– Хорошо, разбойник. Как скажешь.

– Что это вы даже спорить на этот раз не стали?

– Не стала вот.

– Ох, не нравится мне это, Солнышко. Ни на секунду не поверю в твою кротость. Что ты еще задумала?

Силвер притворно вздохнула:

– Похоже, я для вас действительно сущее мучение.

– Глупости. – Люк не сводил с нее глаз. – Если ты еще раз это повторишь, я... я... сделаю что-то ужасное!

– Ладно, – мягко сказала Силвер. Ее нисколько не испугала его угроза. Откинувшись на подушку Люка, она принюхивалась к запаху цитрусового мыла, которым пахло постельное белье.

Да, чудесная у него комната. А как элегантно обставлена!

А она-то сразу не поняла, почему комната показалась ей знакомой. Силвер зажмурилась и представила эти стены без прекрасных новых обоев и мебели. Она увидела комнату такой, какой запомнила ее, когда была здесь в последний раз: темные стены, покрытые гнилью, потрескавшиеся подоконники и голые половицы без ковров.

Когда-то Уолдон-Холл принадлежал семейству Сен-Клер. Несколько лет назад от этого некогда великолепного здания остался лишь скелет – мебель, картины и серебро были распроданы, чтобы оплатить счета, которые посыпались на них после смерти отца.

Но Люку совсем не обязательно это знать, решила Силвер. Это его только смутит. Не стоит ему ничего рассказывать. В конце концов, он вернул старому дому его былую красоту и величие.

Силвер вздохнула: на нее навалилась усталость. Если бы ее отец не скончался так скоропостижно! Если бы он оставил запись рецепта «Мильфлера».

Если бы...

Она разглаживала складки на покрывале, но уже не чувствовала своих пальцев.

– Холодно. Нужно укрыть лаванду. Скажи Тинкеру...

Она заснула, так и не закончив фразы. Силвер могла поклясться, что когда она погружалась в сон, то услышала приглушенный смешок и чья-то рука пригладила ее волосы.

– Нет, не так, постреленок. Вот как. Запястье не должно гнуться. – Одетый в белую рубашку и серые с синеватым отливом брюки, Люк стоял, сжимая в руках шпагу, посреди бального зала Уолдон-Холла, освещенного множеством свечей. – Не сжимай шпагу слишком сильно. Глубоко вдохни и почувствуй ее в руках.

Нахмурившись, Брэм потрогал гладкий металлический эфес. Он поднял руку и рубанул шпагой по воздуху.

– Да, вот так. А теперь попробуй еще раз. – Люк следил за каждым движением мальчика и одобрительно кивал головой. Этот парень быстрый и проворный. Способный ученик. Через несколько месяцев он уже сможет...

Люк выругался про себя. Какие еще «несколько месяцев»?

Совсем скоро они расстанутся.

Тогда Люк снова целиком сосредоточится на отмщении и опять станет лелеять в душе гнев и ненависть, которые поддерживали его все эти мучительные пять лет.

– Так, довольно гладко. Не закрывай глаза. Выпад. Шаг, шаг, выпад. Прекрасно! – произнес он, когда радостно улыбающийся мальчик остановился и утер пот со лба. – На сегодня, думаю, хватит. У тебя прирожденные способности к фехтованию, юноша. Твоя сестра должна нанять для тебя в городе преподавателя.

Брэм нахмурился: на лице его проскользнула обеспокоенность. Отвернувшись, он осторожно вложил шпагу в ножны.

– Конечно. Должно быть, вы очень устали, – проговорил Брэм.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Вы очень добры, что возитесь с глупым мальчишкой. Вас, вероятно, очень раздражает, что я ничего не умею.

Выругавшись про себя, Люк подошел к мальчику и присел рядом с ним. Он положил руку на плечо Брэму.

– Нет, что ты! Ты вовсе меня не раздражаешь. Просто из меня плохой учитель. Профессионал, тот, кто опытен в этом деле, обучит тебя куда лучше.

Брэм посмотрел на него. Глаза его словно потемнели.

– Конечно...

Но мальчик не мог скрыть разочарования. Для Люка это был удар ниже пояса. Хуже всего то, что он испытал совершенно непонятное чувство вины. Черт побери, он же, в конце концов, разбойник! Знаменитый головорез! Почему этот мальчишка выбрал его своим кумиром и образцом для подражания?

«Ну вот, – промелькнуло в голове у Люка. – Я уже начинаю причинять им всем боль».

– Черт возьми, Брэм, ты неправильно истолковал мои слова. Разве ты не понимаешь, что я не могу быть твоим тренером? Тебе лучше не иметь со мной никаких дел. Ведь со мной может произойти все, что угодно. В один прекрасный вечер я могу выйти из этого дома и никогда больше не вернуться. Понимаешь? Если узнают, что ты поддерживал со мной приятельские отношения, всем твоим домашним придется несладко. Я не хочу, чтобы пострадала твоя сестра, ведь ей уже столько всего довелось вынести!

Брэм понимающе кивнул:

– А я об этом как-то не подумал. – Он снял очки и аккуратно протер их рукавом рубашки. – Вот, значит, почему вы иногда так сердитесь на Силвер.

Люк остолбенел.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.

– Неужели? – Брэм посмотрел ему прямо в глаза, а затем вновь нацепил очки на нос. – Конечно, вы считаете ниже своего достоинства мне что-то объяснять. Я ведь всего-навсего глупенький мальчик. Но я-то заметил, как вы на нее смотрите. И какими глазами она смотрит на вас, когда думает, что вы этого не замечаете. – Брэм поправил латунный шарнир на ножнах для шпаги. – В прошлом году на нее точно так же смотрел лорд Истон. Он говорил, что хочет купить лавандовую воду для своей маменьки, но, по-моему, все, что он хотел, – это уединиться с моей сестрой в оранжерее.

Люк стиснул зубы.

– И чем дело закончилось? Брэм улыбнулся:

– Силвер – просто молодчина. Она неплохо наподдала этому Истону. Когда его светлость вылетел, прихрамывая, из оранжереи, губа у него была подбита, а его новомодный белый галстук перепачкан торфом. Он вопил, что она напала на него, вооруженная обломком медной трубы. Ну и, конечно, как всегда, метила в самую деликатную часть его тела, – добавил Брэм, плутовато улыбнувшись. – Это после того, как она со всего размаха вмазала ему слева в челюсть. Кстати, неплохой приемчик. Я ее сам научил.

– Да, образованной молодой леди такие вещи знать не мешает, – сухо заметил Люк.

– Я тоже так считаю. Тинкер вот думает иначе, ну да что он в этом понимает?

Этот старый прохвост понимает гораздо больше, чем показывает, подумал Люк.

– И что же, лорд Истон с тех пор не предпринимал новых попыток?

– С того случая он забыл к нам дорогу. Этот нытик пригрозил ей, чтобы она обходила его имение за милю, а не то он на нее собак спустит. Да никто из нас и не собирается к нему в гости захаживать – такого страшилу и труса еще поискать надо. Он совсем не умеет вести себя в порядочном обществе, а зубы у него все сплошь гнилые. Пользуется каким-то ужасным одеколоном – смесь корицы и сирени. Вы только представьте: мужчина душится корицей и сиренью! Это переходит всякие границы.

Люк слегка улыбнулся.

– Похоже, ты и правда унаследовал фамильный нюх Сен-Клеров, как утверждает Силвер. А я-то сперва усомнился.

– Доказать вам? Вы наверняка только что с конюшни. Я чувствую запах овса: вы, должно быть, кормили лошадь. Я даже чую запах моха и сосновых иголок, по которым вы ступали, когда возвращались обратно. – На секунду Брэм вскинул на Люка глаза. – Моя сестра – потрясающая девчонка вообще-то. Знаете, она совсем не зануда. Никогда ни к кому не придирается, не ругается, если забываешь ровно сложить свою одежду, и не говорит «Сколько можно сидеть за книгами?». Кроме того, у нее чертовски стройные ножки.

– Что-что?!

– Ну да. Я сам слышал, как лорд Истон так говорил, пока не вылетел кубарем из оранжереи. А вообще он не единственный чудак, что захаживал на Лэвиндер-Клоуз, чтобы взглянуть на мою сестренку.

– Ты что это, в свахи решил податься, мой мальчик?

– Ничего подобного, – радостно ответил Брэм. – Просто я хочу, чтобы моей сестре было хорошо. Пока она еще не была счастлива по-настоящему. То есть уже давно забыла, что это такое. Она у меня просто замечательная. Никогда не жалуется, что бы ни случилось. Но нужно быть слепым, чтобы не замечать, как она страдает. – Неожиданно мальчик вскочил на ноги. – Пойду посмотрю, как она там. – На пороге он обернулся: – А вы разве не пойдете?

– Нет. – Люк наморщил лоб и принялся разглядывать свои рапиры.

Брэм пожал плечами и убежал, что-то громко мурлыча себе под нос. Он был слишком счастлив своей юностью, чтобы обращать внимание на страдания разбойника.

Силвер любовалась видом из окна, когда раздался негромкий стук в дверь и в комнату вошел Джонас.

– Не желаете ли перекусить?

– Вообще-то я хочу узнать побольше о Люке. Расскажи мне о нем, Джонас.

– Дурак он, – пробормотал Джонас, ставя на столик поднос с едой, которую он принес для Силвер. – Всегда был повесой. Для него перестрелка с погоней – все равно как для нормальных людей ярмарка с гостинцами. Когда-нибудь его, конечно, пристрелят, но он сам того заслужил.

– Когда его ранили?

– Он в ту ночь еще к вам заходил, если я не ошибаюсь. Говорит, его подстрелил один из приспешников Карлайла.

– Вот глупый, – тихо произнесла Силвер. – Бесшабашный, упрямый, безответственный...

Джонас усмехнулся:

– Что правда, то правда. Домой насилу добрался. Мне пришлось самому у него пулю извлекать.

Силвер огляделась вокруг. Красивая комната, шелковые обои, элегантные репродукции, изображающие морские сражения. Не похоже, чтобы здесь обитал заурядный разбойник.

Интересно, почему он ведет такой образ жизни? Что его толкнуло на путь преступлений?

– Не всегда он был разбойником, мисс. Когда-то он вел совсем другую жизнь. Да, много испытаний на его долю выпало. Если бы только он мог забыть о прошлом. Но нипочем ведь не забудет – такой упрямый!

– Но почему?

Джонас заерзал на стуле и уставился на поднос с едой.

– Хотелось бы мне все вам рассказать, мисс. Мне и самому бы после этого полегчало. Да не могу я. Понимаете, это его тайна.

В голове у Силвер вертелось множество вопросов.

– Я сразу поняла, что он не простой бандит! Джонас взял нож и стал нарезать хлеб аккуратными тонкими ломтиками.

– Поймите меня правильно, мисс. Мастер Люк действительно разбойник и много карет ограбил на своем веку. Должны же мы были на что-то жить! У нас же ни гроша за душой не было, когда мы воротились в Англию.

– Откуда?

– Оттуда, – мрачно ответил слуга. По его тону Силвер поняла, что лучше пока не задавать лишних вопросов. Старик осторожно выложил на белую фарфоровую тарелочку тонко нарезанную ветчину и хлеб с маслом. – Вы лучше ешьте. А то никогда не поправитесь.

Силвер взяла кусочек хлеба, но мысли ее витали далеко.

– Значит, вы мне больше ничего не расскажете? А я-то так хотела его понять. Помочь ему, если смогу. – Она грустно улыбнулась. – Хотя я никогда еще не встречала такого упрямца.

– Очень странно, мисс. О вас он отзывался точно так же. Силвер чуть не поперхнулась. Но ее лицо вскоре осветила улыбка. Она почувствовала, что краснеет.

– Не надо смущаться. Он прекрасный человек, а вы редкостная женщина. У Люка было достаточно возлюбленных: две вдовы, графиня, даже дочь иноземного герцога с очень привлекательной фигурой. – Джонас покачал головой и улыбнулся. – Но он не выбрал никого из них себе в спутницы жизни. – Вздохнув, слуга направился к двери. – Доедайте-ка свой хлеб, слышите? Да и стаканчик вина вам сейчас не помешает.

– Теперь я понимаю, почему он всегда и во всем на вас полагается, – тихонько сказала Силвер.

Джонас благодушно улыбнулся. Она подумала, что когда-то он частенько расцветал в такой открытой улыбке. Пока не случилось что-то ужасное, о чем он не пожелал говорить.

А что тогда произошло – это ей еще только предстояло выяснить.

Несколько часов спустя Силвер услышала голоса, доносившиеся со двора. Движимая любопытством, она присела в кровати и прислушалась.

Говорили Люк и Джонас. Низкий голос Люка звучал решительно, Джонас же разговаривал на более высоких тонах, и по всему было понятно, что он раздражен.

Она подошла к окну и выглянула во двор. Люк стоял раздетый до пояса. Грудь его была обмотана белым бинтом. Джонас наливал воду в оловянный таз.

– Нет, вы себя погубите, непременно сведете в могилу! Впрочем, мне-то что! От вас только одни неприятности! С той самой ночи, как вы отправились в город по зову любви пять лет назад. Посмотрите, до чего это вас довело! Попались в лапы самым отъявленным разбойникам из доков.

Силвер замерла. Она поняла, что подслушивает разговор, который совсем не предназначен для ее ушей. Но она не ушла. Ей очень хотелось понять, что за человек Люк и какую тайну он скрывает.

Люк откинул свою мокрую голову и провел пальцами подлинным черным волосам.

– И что бы я без тебя делал, Джонас? Пристал ты ко мне, как репей придорожный, но лучшего друга нигде не сыщешь. Наконец-то я признался тебе в этом. Ну а теперь, может, перестанешь ворчать?

Джонас поднял тазик и искоса взглянул на своего задиристого подопечного.

– Нет уж, я прекращу брюзжать только тогда, когда вы забудете о своем безумном плане отмщения.

Голос Люка стал суровым:

– Думаю, на эту тему уже все сказано, Джонас.

Силвер смотрела на этих двух людей. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и обнаженные плечи Люка отливали бронзой в алом свете закатных лучей. Силвер стояла у окна и была не в силах отвести от него взгляд.

Но смотрела она не на его волосы и не на мускулистые плечи. Она не могла оторвать глаз от кривых рубцов длиной дюймов в десять, которыми были исполосованы вся его спина и бока. Рубцы эти казались старыми и давным-давно зажили, но Силвер была поражена при виде столь чудовищной жестокости.

Господи, кто же запечатлел на нем эти отметины? Она невольно придвинулась еще ближе к окну.

Снова заговорил Джонас:

– Да уж, сказано. Я, помнится, с самого начала считал, что это чистое безумие, да и теперь так думаю. Бросайте вы все это. Пусть Адмиралтейство выясняет, кто...

– Довольно, Джонас! Только один человек в состоянии все выяснить, и этот человек – я! Когда я вспоминаю о том, что случилось, обо всех несчастных, кто был брошен в эту дыру гнить заживо... Черт возьми, самое малое, что я могу сделать, – это изменить всю систему, как ты не понимаешь?

– Я уяснил себе только одно – тебе, наверное, жить надоело, мой мальчик. Ни матери, ни отцу весточки не послал! Они до сих пор уверены, что ты погиб.

В этот момент Джонас взглянул вверх. И увидел в окне Силвер.

– В чем дело, Джонас?

Слуга колебался несколько секунд, а затем пожал плечами:

– Ничего особенного. Мне показалось, что тут где-то ползает один из твоих хорьков, только и всего. Но очевидно, я ошибся.

В задумчивости слуга направился в дом. Силвер еще не пришла в себя после подслушанного ею разговора, когда в комнату вошел Брэм и опустился на стул возле ее кровати.

Он принялся с жаром описывать свои подвиги, но Силвер не слышала почти ничего из того, что он говорил. Но хотя мысли ее были далеко, она кивала и всячески пыталась изобразить интерес.

Откуда же у Люка эти шрамы на спине? И что это за безумный план, от которого его пытался отговорить Джонас?

– Люк показал мне, как драться на настоящих рапирах. И он считает, что я очень способный ученик. – При одном воспоминании об этом в глазах Брэма появился радостный блеск. – Ты бы только видела, как он переделал бальный зал, Сил. Он смотрится гораздо лучше, чем когда мы здесь жили. Ну конечно, у него денег вдвое больше, чем когда-то было у нас... А почему ты не хочешь, чтобы я рассказал ему, что раньше это был наш дом?

– Потому что он мог бы почувствовать себя неловко. А этого он не заслужил после всего, что для нас сделал.

Брэм нахмурился.

Всего несколько минут назад он слышал из уст Люка почти те же слова. Да, похоже, эти двое по уши друг в друга влюбились. Жених и невеста. А ему-то что теперь прикажете делать?

Силвер присела, опершись на аккуратно поправленные Брэмом подушки.

– Он не сказал... он позже сюда не зайдет?

– Не помню. Да вроде нет. Ты же знаешь, он чертовски занятой человек. Я мельком заглянул в его кабинет, так там весь стол завален письмами, журналами и газетами на иностранных языках. Вовсе не похоже на берлогу разбойника. А Тинкер с Джонасом совсем сдружились. Они вдвоем пили виски на кухне и вполголоса разговаривали. Не иначе как что-то втайне затевают.

– У тебя чересчур богатое воображение, – сказала Сил-вер. – Они едва знакомы. О каком сговоре может идти речь?

Брэм пожал плечами:

– Ну, не знаю, мне так показалось. Вообще я многого еще не понимаю. Например, почему у тебя сейчас такой печальный вид. – Мальчик взглянул на сестру, которая тут же залилась ярким румянцем. – И отчего Люк так расстроился, когда я сообщил ему о лорде Истоне.

– Брэм, да как ты мог!

– Так вот и мог. Пусть этот Люк не воображает, что до него ты совсем никому не нравилась.

Силвер покраснела до корней волос.

– По-моему, вы с Люком ужасно все запутали и из мухи сделали слона. Но меня, конечно, никто ни во что не посвящает: я ведь всего-навсего двенадцатилетний мальчик.

Силвер отвела взгляд:

– Дело не в этом, Брэм. Суть в том, что... Я сама не могу объяснить хорошенько. – Она подняла маленькое зеркальце, что лежало рядом с ней на кровати, и вздохнула: – Боже мой, какое же я страшилище! Во что превратились мои волосы! Мне никогда не распутать эти колтуны, но попытаться все же стоит.

Взяв маленький гребешок с серебряной ручкой, захваченный Брэмом из Лэвиндер-Ююуза, она попыталась продраться сквозь свою густую, спутанную шевелюру и поморщилась от боли.

– Ради чего? – прошептала она сама себе под нос. – Он все равно не заметит. Да он сюда больше и не зайдет.

В ее глазах блеснули слезы, и она швырнула гребешок обратно на кровать.

– Мне нет до него никакого дела! Ну кому нужен этот отъявленный злодей? Пусть не думает, что он разбил сердце еще одной глупенькой дурочке!

Силвер нахмурилась и почесала щеку. Бок у нее побаливал, да и голова тоже раскалывалась. Но страдала она не от этого. У нее разрывалось сердце от щемящей боли. Почему же этот несносный Люк все не приходит?

– Ну что, готово? – Мрачно нахмурившись, Люк взглянул на фургон, который они с Тинкером собирали уже два часа. В одном углу громоздилась груда мушкетов, в другом – веревки и прочее военное снаряжение, которого хватило бы на небольшую армию.

– Думаю, да, – так же мрачно отозвался Тинкер. – С помощью этого можно хотя бы одну ночь держать оборону против этих мерзавцев. Я рад, что Брэм и Силвер останутся с вами.

– За них не беспокойтесь, – решительно проговорил Люк. – Позаботьтесь-ка лучше о себе. Джонас договорился с полудюжиной человек – они согласились вам помочь. Все они в прошлом солдаты, так что от них толк будет. Жаль, что я не могу к вам присоединиться...

– Не надо ничего объяснять. Меня вполне устраивает все как есть. Мы и так вам многим обязаны. Ну, я поехал.

Люк долго стоял и смотрел вслед нагруженному дребезжащему фургону, пока тот не перевалил через холм. Даже после того как он исчез из виду, Люк не уходил. Ему очень не хотелось подниматься в свою комнату на втором этаже, где сейчас горели свечи.

Раньше все было так просто и так понятно. Из всех чувств ему были ведомы лишь гнев и жажда мести. И никакой мягкотелости, никаких сожалений. А теперь все стало совсем по-другому.

Он повернулся и вошел в дом. На лестнице он встретил Брэма.

– Она очень хочет вас видеть. Вы к ней не подниметесь?

– Пока нет. Сначала мне нужно ответить на несколько писем. А потом изучить карты...

– Да мне-то что. Это ведь она ворочается и стонет от боли. Я ей говорил, чтобы она не причесывалась пока, да только она меня и слушать не стала. Сказала, что иначе ей никогда потом не распутать колтуны. Я предложил ей помочь, но она отказалась.

– Вот дурочка!

Люк бросился вверх по лестнице. Глаза его метали молнии.

Брэм улыбнулся ему вслед. Да, похоже, его маленькая хитрость удалась.

Глава 25

Он стремглав взлетел вверх по лестнице и распахнул дверь в ее комнату.

Силвер сидела, опершись на подушки, и расчесывала гребешком свалявшиеся локоны. Это стоило ей больших усилий: она была очень бледна.

– Боже мой, что ты делаешь?!

Силвер вызывающе на него взглянула. В глазах у нее блестели слезы.

– Видишь, причесываюсь. А что?

– А то, что если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то у тебя откроется рана!

– А тебе-то что? Ты слишком занят планами своих предстоящих грабежей, чтобы уделить мне хотя бы минутку. Впрочем, мне все равно. Разбойники меня не интересуют. – Гребешок Силвер запутался в особенно большом колтуне. Она что было сил дернула расческу и чуть не вскрикнула от острой боли, которая пронзила ее раненый бок.

– Перестань сию же минуту, дурочка! – Люк подошел к постели и вырвал из рук Силвер гребешок.

Силвер гордо распрямилась и обдала его убийственным холодом взгляда:

– Уходите. Вы мне не нужны. Мне может помочь и Брэм.

– Брэма нет. Здесь только я, и именно я собираюсь прийти вам на выручку.

– Это еще почему? – Ее глаза выражали злость и смущение одновременно. – Я причиняю вам лишь беспокойство. Чем скорее я исчезну из этого дома, тем лучше. Ох, оставьте меня в покое! – Она отвернулась и закрыла глаза.

По щеке у нее потекла слезинка, и это не ускользнуло от глаз Люка. Сердце у него сжалось.

«Не плачь, Солнышко, – подумал он. – Не плачь. Я того не стою».

Но он ничего не сказал. Вместо этого присел рядом с ней и осторожно прижал ее к груди. Затем начал аккуратно расчесывать ее густые, блестящие волосы.

Она не пошевелилась. Он лишь почувствовал, как напряглись ее плечи.

– Почему ты мне не сказала, что раньше жила в этом доме?

Она вздохнула.

– Твой слуга Тинкер рассказал Джонасу. А ты так и не ответила на мой вопрос, Силвер.

Она лишь плечами пожала.

– Я думала, что если ты это узнаешь, то тебе будет неловко.

Люк нахмурился:

– Неловко?

– Ну, если ты узнаешь, что этот дом когда-то принадлежал нам, то будешь гадать, что мы почувствовали, вернувшись сюда гостями.

Люк начал ей объяснять, что это не важно. Что такими пустяками знаменитого во всем графстве разбойника не смутишь. Но вдруг он поймал себя на том, что говорит неправду. Он понял, как ей больно вернуться в дом, где она когда-то была счастлива и любима, теперь, когда на нее обрушились сплошные несчастья.

Она была права. Люк смутился.

– Мне очень жаль.

– Не стоит ни о чем сожалеть. Дом теперь прекрасно выглядит. Гораздо лучше той развалюхи, какой он был, когда мы... переехали отсюда.

В ее голосе Люк услышал печаль. И понял, что в душе Силвер еще не зажила рана, причиненная смертью отца.

– Ты сделала все, что могла.

– Может, оно и так, но, видно, этого было мало. Что толку от самых лучших намерений, если они не приносят никаких плодов?

Люк ничего не ответил. Он и сам часто задавал себе этот вопрос.

А потом она вдруг спросила его:

– Почему ты не пришел раньше?

Именно этот вопрос он и боялся услышать. Он стиснул зубы.

«Потому что я боялся прийти. Я знал, что если приду, то уже не уйду отсюда. Потому что ты юное, чистое создание, а я совсем не таков».

– Я... я был занят.

– Иногда ты лжешь очень неубедительно, разбойник. – Глаза Силвер потемнели от гнева и затаенной боли. – Если ты хочешь, чтобы я покинула этот дом, то так и скажи.

– Да нет, дело не в этом.

– Тогда в чем же?

Как же ей ответить? Он пожал плечами и притянул ее еще ближе к себе, продолжая расчесывать ее волосы.

– Знаешь, я тебя ненавижу, – вдруг сказала она. Голос ее дрожал.

– Конечно, Солнышко.

– И не думай, что мне нравится, как ты причесываешь меня. Я тебе это позволила только потому, что сама пока не могу.

– Да, вы поступили разумно. – Голос его был спокоен.

Он видел, что она сейчас на грани нервного срыва.

Какая же она ранимая! Люк еще раз убедился, что он был прав в своем решении расстаться с ней: он только увеличивает ее страдания.

Все остальное время, пока он ее причесывал, Силвер сидела смирно, вцепившись в одеяло. По щеке у нее скатилась еще одна слезинка, но, может, это Люку всего лишь пригрезилось.

В одном он был уверен: на этот раз он точно заставил ее мучиться.

И он чувствовал, что не раз еще невольно причинит ей боль, прежде чем она окончательно поправится и покинет Уолдон-Холл.

Прошло два дня. Брэм почти не отходил от постели Силвер, читал ей книги, позаимствованные им из библиотеки Люка, и веселил ее, описывая проделки Кромвеля на кухне. На Лэвиндер-Клоуз пока было совершено только одно нападение, но благодаря шестерым солдатам, которых нанял Люк, Тинкер и Джонас смогли одержать над нападавшими верх.

Тинкера эта победа окрылила, и теперь он ходил, гордо расправив плечи. Брэм ему немного завидовал и жалел, что самого его не было там, когда они обратили злодеев в бегство.

Силвер, кивая, выслушивала рассказы об этом подвиге и радовалась тому, что и с Тинкером, и с фермой все в порядке. Но слушала она не очень внимательно. Мысли ее постоянно витали в облаках. У нее не шел из головы суровый разбойник, который сейчас расхаживал взад-вперед по своему заставленному книгами кабинету. Все эти два дня он к ней даже не заглядывал.

Ветер стих. Сгущались сумерки. Брэм пожелал ей спокойной ночи, а сам отправился в огромную библиотеку Люка, которая ему так пришлась по душе.

Легкий ветерок занес в окно аромат жимолости и апельсинов.

Скоро Силвер должна будет уйти отсюда: боль в боку становилась все слабее и слабее. Рана потихоньку заживала. Но ей так не хотелось покидать этот дом! Она даже подумывала притвориться, что еще очень слаба, или сделать так, чтобы рана снова открылась. Но Силвер быстро отбросила эту идею как недостойную. Отец когда-то учил ее, что не годится прятаться от трудностей: проблемы надо встречать лицом к лицу.

Силвер откинула покрывало и поднялась на ноги. Ее ребра от этого движения снова начали ныть. Она взяла шаль и плотно обмоталась ею. Это немного облегчило боль.

Силвер направилась к двери. Она решила во что бы то ни стало увидеть Люка, до того как уйдет отсюда.

Он, должно быть, в бальном зале. Брэм говорил ей, что Люк каждый вечер упражняется там на рапирах.

Высоко подняв свечу, которую она держала в руках, Силвер миновала библиотеку. Через приоткрытую дверь она заметила темную голову Брэма, склоненную над грудой книг. Силвер испытала легкий укол вины: в Лэвиндер-Клоуз было так мало всего, что могло бы развить от природы острый ум Брэма! «Подожди, Брэм, когда-нибудь и у нас будет такая же библиотека», – подумала она.

Заметив свет в южном крыле дома, где прежде находился бальный зал, Силвер направилась туда. Она осторожно шла по темному коридору, причудливые тени пугали ее.

В просторном зале при мерцании свечей она увидела Люка. Рубашка его валялась на стуле, на его бронзовый торс, покрытый капельками пота, падали отблески слабого света. Движения его были легки, как па танцоpa, и стремительны, как прыжки пантеры. Его шпага со свистом разрезала воздух, он делал выпад за выпадом, разя воображаемого противника.

При виде его грациозных движений у Силвер захватило дух. Да, этот человек – настоящий мастер своего дела. Теперь она понимала, почему Брэм в таком восторге от его уроков. И в то же время в сосредоточенности Люка она уловила нечто темное; что-то зловещее было в тех ударах, которыми он осыпал невидимого врага.

Силвер подумала, как, в сущности, плохо она знает этого человека.

Неожиданно Люк нагнулся и поразил колющим ударом образ своего соперника. Это хорошо отрепетированное движение было преисполнено такой ярости, что Силвер невольно с шумом вдохнула в себя воздух.

Люк резко обернулся, не выпуская из рук шпаги. Его глаза были суровы, лицо застыло от напряжения. Силвер никогда прежде его таким не видела. Какое-то мгновение ей даже казалось, что Люк не узнает ее.

Силвер замерла, прижав руки к груди. На секунду ей почудилось, что сейчас он бросится на нее и пронзит шпагой.

Но Люк нахмурился и опустил свою рапиру.

– Господи, женщина, почему ты в столь поздний час не в постели?

– Я весь день тебя прождала, а ты не пришел. Тинкер сменил мне повязку и сказал, что я уже почти поправилась и что ты слишком занят и не можешь ко мне зайти. Я ничего не понимаю. – Голос Силвер задрожал. – Неужели мое присутствие тебе так противно? – Она слегка покачнулась и ухватилась за резную дверную раму.

Люк выругался и подошел к ней.

Но Силвер оттолкнула его и гордо вскинула подбородок:

– Я сама. Я вот уже несколько лет сама со всем справляюсь. Не думай, что мне требуется твоя помощь, разбойник. Ничего мне от тебя не нужно. И никому из нас тоже, – уточнила она. – Завтра на рассвете мы покинем этот дом и навсегда исчезнем из твоей жизни. Мы не посмеем нарушать вашу тихую разбойничью жизнь! Я уйду и даже не оглянусь. – По ее щекам струились слезы. – Ни разу!

Люк лишь плотнее сжал зубы.

– Ну конечно, не оглянешься, Солнышко.

– Не называй меня так. – В горле у Силвер застрял комок. – Больше никогда, слышишь?

– Как скажете, – ласково ответил он.

«Нет, его просто невозможно не полюбить», – промелькнуло в голове Силвер. Как же он был ей необходим! Как она хотела, чтобы он обнял ее и прижался к ней своими жаркими губами!

– Вы были очень добры к Брэму, – продолжила она. – Он вас просто боготворит. Ему очень нравится фехтование. Это очень мило с вашей стороны – научить его владеть шпагой. – Голос ее снова задрожал. – Наверное, я многое упустила из виду, воспитывая брата.

– Чепуха. Брэм – прекрасный парень, и вы по праву можете им гордиться. Он очень умен и эрудирован. Честно сказать, он лучше разбирается в книгах, собранных в моей библиотеке, чем я сам. С его подачи я даже вспомнил несколько латинских фраз. А я-то думал, что латынь давным-давно выветрилась у меня из головы.

– Латынь? Едва ли она пригодится разбойнику с большой дороги.

Люк проклял себя зато, что проболтался. Он всегда чувствовал себя неуверенно с этой женщиной, сочетавшей в себе невинность девочки и отвагу воительницы.

Да, чем скорее она покинет Уолдон-Холл, тем лучше.

– Латынь я начал изучать под нажимом дальнего родственника.

Силвер напряглась.

– Опять секреты? Конечно, мы все вам уже порядком надоели. Я скажу Брэму, чтобы он оставил вас в покое.

– Он меня нисколько не беспокоит, черт бы вас побрал! Да и ваше присутствие меня ничуть не обременяет.

Взгляд Силвер упал на широкую, мускулистую грудь собеседника. Она заметила, как капелька пота проскользнула по его телу и скрылась в темных волосах у него на груди.

Как же ей хотелось прижаться к нему и слушать биение его сердца!

Но это было невозможно. Силвер зажмурилась и помотала головой, пытаясь отогнать свою соблазнительную фантазию.

Этому никогда не бывать. Величайшая глупость – надеяться на что-то. Но желание, чтобы он заключил ее в объятия, не проходило. Сердце ее принадлежало ему навеки. Она не хотела его терять. Она не вынесет этой боли.

Силвер резко повернулась и бросилась вон из комнаты, но споткнулась о порог.

Люк успел подхватить ее.

– Довольно! Немедленно поднимайтесь наверх, ложитесь в кровать и не смейте вставать, слышите меня?! Вы останетесь в постели, пока не окрепнете настолько, что сможете уйти отсюда. Даже если для этого мне вас придется связать.

Поднимаясь с ней по лестнице, Люк старался не думать о том, какая она легкая и теплая и как бы он хотел держать ее так и никогда не отпускать.

Каждый шаг давался ему с трудом. Он изо всех сил старался побороть свои чувства, но безуспешно. Когда он снова уложил ее в пропахшую лавандой постель и откинул ей со щеки волосы, выражение его лица было непроницаемо.

Он хотел уже встать, но тут Силвер обхватила его руками за шею и не дала ему подняться.

Ее лицо находилось всего в нескольких дюймах от него. От ее сладкого запаха у него разрывались легкие. Ее теплые, полные груди прикасались к нему.

– Не надо, Силвер, – хрипловато сказал он.

– Почему, Люк? Объясни мне.

– Потому что мне пора идти.

В ее глазах он увидел выражение странной нежности, которое он не раз замечал за последние несколько дней. Именно из-за этого Люк и не хотел заходить в ее комнату. Разбойник Блэквуд был достаточно опытен, чтобы понять, что значит, когда женщина смотрит на тебя таким взглядом.

Она еще крепче обняла его за шею.

– Скажи мне почему.

Он взял ее за запястья и почувствовал, какие у нее хрупкие косточки и как бешено пульсирует ее кровь.

– Почему? Да потому что я разбойник и вор. Моему слову нельзя доверять. Ты вообще не должна тут находиться.

– Я тебе не верю.

– Не надо жить иллюзиями, Солнышко. Прошлое мое чернее, чем ты можешь себе представить. Когда-то я тебя уже предупреждал, что мне не следует верить и не стоит впускать меня в свое сердце. Я не принесу тебе ничего, кроме страданий.

– Не такая уж я и ранимая! Его янтарные глаза вспыхнули.

– Может, я боюсь не столько за тебя, сколько за себя.

– Значит, ты просто собираешься меня покинуть? Без всякого объяснения?

– У меня нет выбора.

Она пристально посмотрела на него. Глаза ее горели. Ярость в них была или нежность?

– Я тебя так просто не отпущу. После моего ухода все здесь будет напоминать меня. Каждый раз, когда весенний ветерок донесет до тебя аромат лаванды, жимолости или женского тела, ты будешь думать обо мне. Ты вспомнишь, что я была к тебе так близка, что когда-то я лежала в твоей постели. – Продолжая обнимать его за шею, Силвер притянула его к себе. Ближе. Еще ближе. У Люка закипела кровь.

– Не надо этого делать, Силвер.

– Нет, надо. Прямо сейчас. Чтобы это ты тоже запомнил...

Губы ее приоткрылись. Она прижалась к нему и жадно припала ртом к его губам. Она была неопытна и не умела скрыть трепет своего тела и дрожь в губах. Но ей и не нужно было этого уметь. Люк чувствовал, что ее сердце колотится так же бешено, как и его.

Она любила его всей душой, и никакой опыт ей не был нужен. Силвер и не думала скрывать, что жаждет его ласк. Тело ее было теплым и податливым. Она слегка застонала, и он прижался к ней еще крепче, не в силах совладать с собой.

– – Остановись, Солнышко. – Люк знал, что еще чуть-чуть – и у него уже не хватит сил остановиться. – Не надо.

– Надо, – прошептала она. Руки ее опустились пониже и обняли его плечи. Она ощущала все его ребра. Припав к его груди, Силвер слушала, как бьется его сердце. – Прямо сейчас. – Она вздохнула и прижалась к нему всем телом.

Люк застонал. Он пожирал ее глазами. Остановить ее у него не хватало сил. Как бы он хотел быть таким, каким она его считает!

– Какая же ты дурочка!

– Нет, это ты дурачок. Разве тебе со мной не нравится?

– Ты спрашивала, почему я не заходил к тебе. Вот поэтому, Силвер, – прошептал он, повалив ее на подушки.

Он прижался к ее губам и начал ласкать языком ее язык. Его рука прикоснулась к изгибу ее груди. Одним нетерпеливым движением он стянул с нее ночную сорочку, и его грубая ладонь прикоснулась к ее упругому соску. Люк понимал, что сейчас нужно Силвер. Он был опытным любовником. Лаская ее сосок, похожий на бутон, он разбудил ее кровь, заставил заиграть на ее щеках румянец неудовлетворенной страсти.

– Ты чувствуешь? Ты хоть понимаешь, что я с тобой делаю?

Стянув с нее покрывало, он оголил ее живот, затем бедра. При свечах все это казалось эротическим сном.

– А здесь ты меня ощущаешь? Ты меня чувствуешь, Силвер? Горишь ли ты вся от каждого моего прикосновения?

Она прижалась к нему, всецело отдавшись огню страсти. Силвер словно растворилась в своей любви.

– Я хочу тебя, Люк. Меня волнует каждое твое прикосновение. Я помню, как когда-то ты до меня дотронулся и у меня от этого внутри все запело. Я тоже хочу тебя так ласкать, – прошептала она.

Он шумно вздохнул.

– Можно тебя хоть чем-нибудь напугать, девочка моя?

– Да. Тем, что я тебя потеряю. Я пугаюсь при одной мысли, что могла бы никогда не изведать твоих ласк. – В бездонных озерах ее глаз отражалась нежность. – Я хочу чувствовать твое тело, Люк. Жажду любить тебя. Хотя бы раз.

– Черт возьми, как ты можешь называть это любовью! Ты ведь даже не знаешь, кто я такой!

– Ну так скажи мне. – Было невозможно разобрать, какого оттенка ее глаза теперь: зеленого или золотистого. Они были подернуты дымкой страсти. – А лучше покажи.

Низкий тембр ее голоса проникал ему прямо в душу, лишал остатков силы воли. При одной только мысли, что ее неопытные тонкие пальчики прикоснутся к символу его мужества, у него кружилась голова. Казалось, он умрет, если не овладеет ею сейчас же. Но он не умер.

Алжирская жизнь научила Люсьена Деламера самоконтролю. Вместо того чтобы обнять ее мягкие бедра и войти в ее влажное, жаркое лоно, он высвободился из ее объятий.

– Показать, говоришь? Очень хорошо, я так и сделаю, мисс Сен-Клер. Смотрите, сколько вам вздумается. Может, тогда вы наконец поймете, почему вы не должны здесь быть и почему вам не следует никогда сюда возвращаться.

Он отвернулся и сложил на груди руки так, что все мускулы на его спине напряглись.

Сил вер была потрясена, разглядев вблизи те бледные шрамы, которые она лишь мельком видела из окна. Подобно разъяренным драконам, они вились по его гордой спине. Силвер не смогла сдержать стона. Она представила, какую боль, должно быть, когда-то причиняли ему эти раны.

– О нет...

Она погладила его спину. Господи, какой же ад ему довелось вынести! Даже подумать страшно. Она не представляла, откуда у него взялись эти чудовищные рубцы.

– Понимаешь, меня таким образом пометили. Я один из избранных телохранителей дея. У меня был доступ ко двору и даже к гарему. Уверяю тебя, что очень немногие удостаиваются такой привилегии.

– Люк, не надо!

Он рассмеялся:

– Так этого тебе мало? Ну, тогда взгляни на это.

Сжав зубы, он расстегнул первые две пуговицы на ширинке своих брюк. Он приспустил с себя серовато-синие фланелевые штаны, собравшиеся складками, и оголил твердый, подтянутый живот.

Над брюками были видны еще два аккуратных серебряных шрамика.

– Так наказывали за неповиновение в тюрьме для рабов, Силвер. В Алжире есть специальные люди, которые умеют мастерски орудовать хлыстом. Надо сказать, они получают от этого огромное удовольствие и истинные мастера своего дела. Каждый удар сдирает с тебя полоску кожи. Такие раны очень долго затягиваются. – Голос его стал жестким. – Люди начинают понимать, что лучше всего покориться...

Руки его напряглись, словно он вспомнил о чем-то крайне неприятном. Он снова застегнул штаны.

– Мне приходилось убивать людей, Силвер. Я видел, как они умирали прямо у моих ног, а сам и бровью не повел. Меня заставляли делать ужасные вещи... – Выражение его глаз стало суровым и непроницаемым. – Так что больше никогда не задавай мне этот вопрос – «почему». Беги от меня, беги и не оборачивайся. Потому что если ты оглянешься, я могу за тобой последовать. А в следующий раз у меня, может, и не хватит сил сдержаться.

Свеча потихоньку плавилась. На стенах, обитых муаром, шевелились тени. Люк вышел из комнаты и затворил за собой дверь. Он отправился к себе в кабинет. Обычно при виде кожаных томов, хранивших мудрость тысячелетий, он успокаивался.

Но сегодня книги его только раздражали. Он подровнял груду писем. Полил миниатюрную розочку в горшке, которая стояла на одном из окон за занавесками. Смахнул пыль с редкой египетской малахитовой статуэтки кошки.

И стал готовиться к смерти. Люк сам не понимал, как тут оказался. Всего через час после своего разговора с Силвер он снова стоял у ее двери, держась за ручку.

Она лежала перед ним, ее великолепное тело было залито лунным светом. Это было волшебное, вселяющее надежду зрелище. Он уже позабыл, что такая красота может существовать.

До него донесся смешанный аромат лаванды, розы и шалфея. Ее аромат. Господи, что же он будет делать, когда она уйдет отсюда? Ему придется снова закалять свою успевшую обмякнуть душу. Но как?

Сейчас он хотел жара, а не холода. Горячности ее мягкого тела, отвечавшего на каждую его ласку, ее пламенных объятий.

Люк пошевелился. Он готов был уже забыть о своем обещании и прийти к ней, но в самый последний момент благоразумие взяло в нем верх. По лбу его стекал липкий пот, тело болело от неразделенной страсти, однако что-то его остановило.

Пальцы его коснулись гладкого и холодного металла.

Из сумки, перекинутой через его черный плащ, торчал пистолет. Из него ему приходилось убивать людей. Может, ему придется воспользоваться им нынешней ночью.

Люк словно окаменел. Он вспомнил о прошлом, обо всех своих черных делах, и к горлу его подступила тошнота. Трезво обдумав все, он понимал, что их с Силвер разделяет миллион невидимых миль. Непреодолимая пропасть.

Он для нее почти что умер. Он последний раз взглянул, как она сладко спит. А затем, застегнув плащ и нахлобучив на голову шляпу, скрылся в ночи, чтобы отомстить или умереть.

Как будет угодно судьбе.

А где-то далеко, в лондонском бальном зале, в окружении поклонников, стояла юная девушка. Ее драгоценности и шелковое платье блестели и переливались при свечах.

Но сейчас Индию Деламер не интересовали ни поклонники, ни танцы. Неожиданно она, отвернувшись от своих ухажеров, бросилась в ночь, вон из людного бального зала, полного музыки и смеха.

– Индия? Что с тобой, девочка моя?

Девушка обернулась. По ее лицу струились слезы.

– Бабушка, Люк в опасности. Сейчас я почувствовала это так ясно, как никогда. А я провожу драгоценное время в пустом веселье и праздности, вместо того чтобы искать его!

Герцогиня Крэнфорд обняла внучку за плечи.

– Чепуха. Мы искали его повсюду. Твой брат умер! Но для тебя-то жизнь на этом не заканчивается.

– Нет, бабуля, ты ошибаешься, – сказала Индия. Она вглядывалась в ночь, словно видела во мраке нечто, что было скрыто от глаз остальных. – Он не умер. Не знаю где, не знаю когда, но я его найду. Клянусь.

Он в опасности!

Силвер проснулась в холодном поту и присела на кровати. Глаза ее потемнели от ужаса. Рядом не было ничего, что могло бы ее так напугать. В комнате было тихо, свеча давно догорела.

Но страх не уходил. Подобно черной шелковой змее, он обвивал ее сердце.

Люк в опасности! Она ясно это сознавала. Дрожащими руками Силвер откинула с лица волосы и поднялась на ноги. Теперь она уже многое про него знала. Она понимала, почему он старался задушить в себе все чувства и ни к кому не хотел привязываться. Господи, она никогда не сможет забыть эти рубцы у него на спине! При одном только воспоминании об этих следах человеческой жестокости у нее сжималось сердце.

А теперь он подвергает себя еще большей опасности!

Она должна его как-то остановить. Силвер направилась было к двери, но тут она распахнулась, и на пороге появился Брэм. Лицо его заливала смертельная бледность.

– Ты его не видела?

– Кого, Люка? Нет, но...

– А я-то надеялся, что ошибся: думал, может он все еще тут, с тобой. – Мальчик пригладил свои черные растрепанные волосы. – Сам я сидел в библиотеке, зачитался и забыл обо всем на свете, а то бы я попытался его остановить.

– Брэм, я ничего не понимаю. Расскажи мне по порядку, что случилось.

– Люк! Он куда-то поскакал, весь с ног до головы закутанный в черное, – угрюмо объяснил мальчик. – Через плечо у него была перекинута сумка, а сзади на седле болталось ружье. – Его взволнованные глаза смотрели прямо на Силвер. – И он пустил коня во весь опор, Сил. Прямо через кусты понесся, как одержимый. Похоже, ему было все равно, заметят его или нет.

Силвер вспомнила, какой у него был взгляд, когда он от нее ушел. Глаза Люка хранили суровое, непроницаемое выражение; в его хрипловатом голосе звучала безнадежность...

«Так что больше никогда не задавай мне этот вопрос – «почему». Беги от меня, беги и не оборачивайся».

Вот безумец! Упрямый дурак!

Силвер потянулась к свече. Она старалась сохранять спокойствие, не думать о том, что сейчас он, может, лежит в пыли на норфолкской дороге и истекает кровью.

– Вероятно, он отправился грабить кареты, Брэм. В конце концов, так он зарабатывает на жизнь. Он это не раз повторял.

Мальчик уставился на нее. Было видно, что он шокирован.

– Тебе что, все равно? А если он никогда не вернется? Если погибнет на вересковой пустоши? Тебя это не волнует?

– Мне не все равно, – спокойно ответила Силвер. – Меня это тревожит больше, чем ты можешь себе представить. Но мы ничего не в силах предпринять. – Взгляд ее словно потух. – Собирай вещи. Мы возвращаемся в Лэвиндер-Клоуз.

Глава 26

Непроглядная ночь.

Темные немые силуэты деревьев.

Черный разбойник, скачущий по холмам.

Эта бархатная мгла, гасившая звуки и прятавшая тени, устраивала Люка. Он желал лишь одного – разрушать. Пришпорив коня, он поскакал по гребню холмов, окаймлявшему норфолкскую дорогу.

На самой вершине возвышенности он открыл сумку и проверил пистолеты. Люк старался не думать о Силвер, не вспоминать, как она мирно спала, когда он ее оставил.

Так будет лучше. Для них обоих.

Ему словно кто-то шептал: «Не оглядывайся». Вдруг в тишине раздался цокот копыт. Через мгновение из мрака выплыло лицо Джонаса.

– Зря я все-таки сюда прискакал, – угрюмо проворчал поджарый слуга. – Не место мне здесь. Да и вам тоже. Будь у меня хоть крупица рассудка, я бы, немедля ни минуты, повернул назад. – Он бросил на Люка свирепый взгляд. – Но я не смею вас предать. Ну, так какие планы на сегодня, Блэквуд?

Люк откинулся в седле.

– Они поедут с юга. Он богатый купец из Ярмута. Деньги, согласно моим данным, прячет под сиденьем. Сзади – один охранник, а в стене кареты спрятаны два пистолета.

Джонас покачал головой:

– Не нравится мне это. Что-то уж слишком просто. Зачем человеку, который богат, как Крез, возить с собой свои денежки? Нет, это мне не нравится. Если хотите знать мое мнение, то здесь попахивает ловушкой.

По спине у Люка пополз холодок, но он постарался не обращать на это внимания.

– Должно быть, ты становишься стар для разбойничьего дела, Джонас. Скоро тебе уже призраки в темноте начнут мерещиться.

– И начнут, Люк Деламер. Тени разбойников, которых постигла преждевременная гибель, – мрачно ответил шотландец.

По вересковой пустоши стелился жидкий туман. Люк приподнял с лица маску. Вдалеке послышался приглушенный топот копыт: в упряжи было восемь лошадей, и они неслись во весь опор. Люк теребил в руках вожжи, предвкушая удовольствие от предстоящей схватки.

Наконец показалась тяжело нагруженная карета.

– А вот и наш купец, – промолвил Люк. – С ним один охранник, как мне и сказали. Значит, мои сведения точны.

Джонас, стоявший за его спиной, только фыркнул.

– Уж слишком легко все оборачивается.

Люк тихонько рассмеялся, но на душе у него скребли кошки.

– Ну что ты разворчался, Джонас? Как древняя старуха. Надевай-ка маску и бери в руки пистолет. Пробила полночь. Самое время Блэквуду объезжать свои владения!

Белые клубы тумана вились вокруг огромных валунов, которые Люк еще раньше успел набросать посреди дороги. Кучер не увидит их, пока на них не наткнется.

Осталось всего несколько минут, подумал Люк. Он снова ощутил легкий холодок – признак неожиданного волнения.

Люк прикусил язык, с которого было готово слететь проклятие, и сказал себе, что становится трусом, под стать Джонасу. Но он ни за что не повернет назад. Разбойник недаром выбрал этого купца: он останавливался в каждом городе по дороге из Нориджа в Кингз-Линн и хвастался богатством, которое нажил на нелегальной торговле живым товаром. Проклятый работорговец!

Люк сам изведал все прелести рабской жизни. Ему доставит огромное удовольствие ограбить этого толстосума!

Не доезжая до валунов примерно футов двадцать, кучер заметил грозившую ему опасность и что-то крикнул своим спутникам. Разрезая туман и сжимая пистолет, Люк стремглав помчался вниз, к остановившейся карете.

С быстротой молнии Джонас стащил охранника с задков кареты и бросил его на землю.

Одновременно с этим Люк подлетел к окошку экипажа.

– Выходи, путник! – сурово приказал он. – Поторопись, лорд Блэквуд не любит, чтобы его заставляли ждать!

Дверца скрипнула и отворилась. Из сумрака кареты показалась высокая фигура, завернутая с ног до головы в плащ. На шее у этого человека было намотано толстое кашне, а лицо скрывала низко надвинутая шляпа.

– Я весьма сожалею, что потревожил ваше мирное путешествие, друг мой, но это мои владения, и я вынужден собрать с вас дань.

Путник пожал плечами и вышел из кареты.

– Вы не возражаете? Похоже, я вас даже не удивил? Человек расстегнул плащ. У него были широкие сильные плечи и узкие бедра. Если бы не одежда модного покроя, Люк принял бы этого парня за кулачного бойца.

Он нахмурился. Чувство тревоги все возрастало.

– Сколько в карете еще пассажиров?

Этот странный купец ничего не ответил. Он лишь пожал плечами и скрестил на груди руки.

Люк обернулся, желая убедиться, что за холмом никто не затаился в засаде. Но ночь была тиха, если не считать шелеста ветра и одинокого крика ястреба, которого было не различить в темноте.

Люк взглянул на кучера:

– Оружие на землю!

Кучер выругался, но сделал, как ему было сказано. На землю с грохотом полетел тяжелый мушкет, отчего кони заржали и встали на дыбы.

Люк чувствовал, как буравят его глаза купца. Не нравился ему этот пристальный взгляд. Что-то здесь не так...

Люк соскочил с коня и направился к карете. Но он оказался недостаточно осторожен. Когда он был всего в каких-то трех футах от цели, путник сбросил с себя плащ и, прежде чем Люк успел что-то предпринять, нога, обутая в ботинок, ударила его по запястью и выбила пистолет. Выругавшись, Люк отпрянул назад и выхватил из ножен рапиру. Купец припал к земле, лицо его скрывала тень кареты.

Люк прищурился. К нему снова вернулось предчувствие беды.

– Вы допустили большую ошибку, друг мой, – произнес он. – Еще одно движение – и мой клинок вонзится вам между ребер.

В ответ купец лишь рассмеялся. В воздухе снова мелькнула его нога. На сей раз Люк еле успел увернуться. Он резко наклонился влево, а затем бросился на купца со шпагой, метя ему прямо в сердце.

Но вместо того чтобы взмолиться о пощаде, как ожидал того Люк, его жертва сбросила с себя шляпу и кашне и рассмеялась:

– Какой захватывающий поединок! Неужели ты посягнешь на жизнь старого приятеля?

Его голос!

Пораженный Люк широко распахнул глаза. У путника был странный выговор, свидетельствовавший о том, что он много лет прожил на Востоке. Перед внутренним взором Люка проплыли картины прошлого. Он вспомнил другие поединки под луной в Средиземном море, когда под ними качалась корма парусника.

– Коннор? Коннор Маккиннон? Господи, неужели это ты?!

– А кто же еще? – усмехнулся путник. Луна, выглянувшая на минуту из-за туч, осветила его статную фигуру и широкие плечи. – Я проехал тысячу миль в поисках отъявленного головореза по кличке Блэквуд.

– Ну, вот ты его и нашел, чума на твою голову! Значит, все эти россказни о десяти мешках золота, спрятанных под сиденьем, всего лишь выдумка?

– Боюсь, что так, – отозвался светловолосый Маккиннон. – Ну а какого дьявола мне еще было делать? Когда ты исчез из Лондона, оставив короткую записку, я нигде не мог тебя найти и решил, что самый простой способ отыскать тебя – сыграть на твоей жадности. Я сочинил историю о богатом купце, надеясь, что таким образом мне удастся выманить Блэквуда из норы. Я в восторге оттого, что мой план удался. – Затем великан понизил голос: – У меня для тебя срочные новости, вот почему я не мог ждать твоего приезда в Лондон. Нам надо поговорить.

Люк нахмурился:

– Эта пустошь не лучшее место для разговоров. Боюсь, за мной по пятам ходит слишком много других бандитов. Джонас, – позвал он. – Отпусти кучера и охранника. Нашему путнику они больше не понадобятся. Через несколько минут и кучер, и охранник, счастливые, что так дешево отделались, вскочили в карету и исчезли в тумане.

– А ты все такой же сорвиголова, как я посмотрю, – сказал Люк приятелю. – Ты хоть подумал, что я мог бы пронзить тебя шпагой?

– Да я бы тебе сперва руку сломал, разбойник. Или ногу – другую.

– Ах да, твое прославленное искусство восточного боя. Эти приемы, конечно, чертовски полезны, но с закаленной сталью тягаться не могут.

Коннор Маккиннон лишь улыбнулся:

– Когда-нибудь мы это еще проверим. Ну а теперь нам пора. Мне не хочется ничего объяснять судебному приставу, если вдруг ему случится проехать по этой дороге.

Люк рассмеялся:

– Мне тоже. Нам нужно на запад, но тебе придется идти пешком. Мой конь не сможет понести двоих. Ты всегда был здоровенным детиной, Коннор Маккиннон.

– С удовольствием пройдусь, а еще лучше пробегусь. Я бегаю быстрее твоей лошади! – С этими словами он бросился к гребню омытых туманом холмов.

Люк с улыбкой покачал головой. Этот человек был для него загадкой. Он всегда появляется тогда, когда его меньше всего ждешь и когда он больше всего нужен. В Китае он изучал секреты тайного боевого искусства шао-линь. Поговаривали, что он единственный из европейцев, кто удостоился высокой чести быть посвященным. Также ходила молва о том, что он прошел физическую подготовку в горах на западе Китая.

Когда Маккиннона об этом спрашивали, он только улыбался, не подтверждая, но и не опровергая слухов. Люк был обязан ему жизнью. Ему удалось вырваться из дворца алжирского дея, но он бы не смог уйти далеко: ведь у него на плече болтался Джонас, потерявший сознание.

Маккиннон заметил его и спрятал в фургоне с китайскими специями, которые он доставлял во дворец дея.

Люк с Джонасом провели два жутких часа, прячась под грубым брезентом, в то время как слуги дея осматривали товары. В тот день Маккиннон спас их не единожды, а трижды, потому что когда дей обнаружил, что пропал ценный раб, он поднял на ноги весь город. Слуги дея камня на камне не оставили, но так никого и не нашли. К тому времени Люк и Джонас были уже в гавани: Маккиннон спрятал их на одном из кораблей своей флотилии.

Да, этот человек был загадкой. Похоже, ему нравилось появляться тогда; когда его меньше всего ожидаешь увидеть. Люк покачал головой. Очертания фигуры Маккиннона появились уже на гребне следующего холма. Да может статься, он и правда доберется до Уолдон-Холла скорее его.

Рана Силвер снова заныла, когда она выбралась из двуколки, позаимствованной ими с Брэмом у разбойника. Бледные ряды лаванды блестели при лунном свете, наполняя легкие чистым, свежим ароматом. Силвер успела уже позабыть, как прекрасен ее Лэвиндер-Клоуз.

Но на этот раз при виде аккуратных цветочных полей, окаймленных кустами алых и белых роз, Силвер не испытала привычного удовлетворения. Сегодня она чувствовала внутри себя пустоту, боль и беспокойство, которые никак не желали проходить.

Брэм осторожно дотронулся до ее плеча:

– Сил, что с тобой? У тебя такой вид, словно ты привидение увидела.

Она и правда увидела призрак. Бесконечную вереницу длинных, пустых будней, которые отныне потянутся для нее. Огонь в ее сердце догорел, осталась лишь зола, и теперь ей вечно суждено испытывать боль и тревогу. До самой смерти.

– Со мной... со мной все хорошо, Брэм, – ответила она, стараясь не думать о человеке с янтарными глазами. Выпрямившись, она направилась к холму. – Пойдем разыщем Тинкера. Я хочу узнать, какой ущерб нанесли эти негодяи, с тех пор как я была здесь в последний раз.

«Сегодня он снова вернулся.

Задал мне массу вопросов и даже сделал хороший заказ на духи. Он казался вполне искренним. Неплохой человек, подумал я.

Но я ему не доверяю.

Боже мой, я больше уже никому не могу верить. С тех пор как каждый день стали приходить эти письма.

Они угрожали ферме, пытались запугать меня. Теперь угроза повисла над моими детьми.

Милая Сюзанна, если ты когда-нибудь это прочтешь, то поймешь, что именно из-за этого я отослал тебя и Брэма к дядюшке Арчибальду. Я сделал это не потому, что вы мне мешали, а чтобы уберечь вас.

И я вас защищу. Я просто обязан это сделать, несмотря на то что у меня почти не осталось денег...

Глава 27

– Итак, что же заставило тебя отправиться в полночь на вересковую пустошь, рискуя жизнью? Ведь самый опасный разбойник в Норфолке запросто мог перерезать тебе глотку!

По лицу Коннора стекали капельки пота. Они с Люком полчаса сражались на мечах, не щадя друг друга. Сегодня Люк был не в такой прекрасной форме, как обычно, – рана его еще не до конца зажила.

Они стояли на пороге веранды и вглядывались в темные луга Уолдон-Холла.

– Важные известия, – ответил Коннор, – которые не могли дожидаться твоего возвращения в Лондон.

Люк откинул назад свои длинные темные волосы и снова почувствовал напряжение. Он старался не думать об одиночестве, которое охватило его, когда, вернувшись с Коннором с вересковой пустоши, он обнаружил, что Силвер исчезла вместе с Брэмом.

«Ну что ж, – подумал Люк. – Я ведь сам ее предупредил, что она должна уйти отсюда, как только почувствует себя лучше. Я, можно сказать, приказал ей уйти».

Но как он ни пытался не признавать это, ее отъезд опустошил его душу. Предсказание Силвер сбылось: его уже начинали мучить воспоминания – он видел ее в своей постели, губы ее открываются навстречу ему, он чувствует запах лаванды на ее коже...

Люк знал, что эти образы останутся с ним навсегда. Нахмурившись, он уставился на натертый до блеска пол. Усилием воли Люку удалось заставить себя на время позабыть о Силвер. Он должен выполнить клятву, которую принес в Алжире. Это было для него делом чести.

Он взглянул на друга, который почти два года назад спас ему жизнь.

– Ты быстро работаешь. Еще недели не прошло, как я послал свою записку. Что тебе удалось выяснить?

– Боюсь, ты был прав. В Адмиралтействе есть изменник. Я выведал это у друга, который заседает в военно-морском департаменте. Когда-то я сделал ему пустяковое одолжение, и этот парень был готов ответить на несколько моих вопросов.

– Пустяковое одолжение, – ухмыльнулся Люк. – Насколько я тебя знаю, Маккиннон, ты, очевидно, спас ему жизнь, как когда-то и мне. Но я не хочу лезть в твои личные дела. Что же тебе удалось выведать?

– Как ты и подозревал, кто-то передает информацию алжирскому дею. Но эта тайная сеть гораздо шире, чем ты предполагал. Через дея сведения поступают в другие варварские княжества: в Тунис, Марокко и прочие восточные страны от Гибралтара до залива Сирт. Возможно, за всем этим стоит тот человек, что приказал бросить тебя в плавучую темницу, а затем передал тебя корсарам. Этот человек владеет очень серьезной информацией. Он записывает даты отплытия судов, их маршруты, в какие гавани они заходят. Но самое ужасное, что злодей снабжает пиратов списками пассажиров. Он подробно описывает каждого и сообщает приблизительно о количестве денег и драгоценностей, которые тот с собой везет. Даже отмечает, какой выкуп можно потребовать за потенциальных пленников. Я слышал, недавно создали специальный комитет, чтобы расследовать это дело.

Последние его слова Люк уже не расслышал. Его сердце сковал ледяной холод, а самого его захлестнула бешеная ярость. Он так и знал! Все эти пять лет Люк жил, дышал, спал и не переставал строить догадки. Ни ночью, когда его мучили беспрерывные кошмары, ни днем, когда жизнь его превращалась в нескончаемую пытку.

Он согласился с требованиями дея, лишь когда Джонас заболел лихорадкой и, казалось, умирал. От него осталась только тонкая, как папирусная бумага, кожа да кости.

Только тогда Люк согласился обучить избранных личных телохранителей дея искусству владеть мечом. В знак признания его мастерства Люку была сделана ненавистная татуировка, украшавшая теперь его предплечье.

В ту жаркую ночь Люк поклялся уничтожить всю систему пиратства, включая тех служащих лондонского Адмиралтейства, кто имел доступ к секретным записям и тайно поставлял пиратам сведения.

Теперь все его подозрения подтвердились, осталось выяснить последнее.

– Кто? – Голос Люка от волнения стал хриплым. – Кто за этим стоит?

– Ах, в этом-то и загвоздка. – Коннор Маккиннон взглянул на собеседника из-под полуопущенных век. От него не укрылись напряжение Люка и гнев, горевший в его золотисто-янтарных глазах. – Согласно моим сведениям, в Адмиралтействе давно уже разыскивают изменника, но пока безуспешно. Он очень умен. К тому же многие перебежчики в корсарский флот дослужились до высокого чина. Они становятся капитанами, приобретают собственные суда и даже осмеливаются нападать на родные берега. Любой из этих предателей может поддерживать связь с нашим осведомителем в Лондоне.

– Черт бы их всех побрал! Неужели никак нельзя догадаться, кто этот шпион?

– Пока нет. По крайней мере до сих пор это не удалось. Кроме того, у Адмиралтейства и без этого проблем хватает. Они не успевают бороться с растратами и коррупцией, которая может их всех погубить. Ну и они, понятно, не хотят выметать сор из избы, пока не установят личность шпиона.

– Значит, я ни на шаг не приблизился к разгадке! – Люк что было сил ударил кулаком по стене, обтянутой дамастом, и громко и заковыристо выругался.

– Не совсем. – Широкоплечий Коннор Маккиннон оперся на дверной косяк, глядя на друга. – У меня в кармане список подозреваемых. То есть тех, кто за последние два года заработал невероятно много денег, а из каких источников нельзя.

– Но как же ты сумел выяснить, кто...

– У меня надежные осведомители во всех гаванях, куда заходят мои корабли, друг мой. В Генуе, Венеции, Марселе и даже в Алжире знакомые мне банкиры занимаются личными делами. Думаю, ты найдешь очень интересными некоторые данные, полученные из моих источников: часть этих тайных счетов принадлежит служащим Адмиралтейства.

Люк мрачно улыбнулся.

– Сколько ты заплатил за эту информацию, Маккиннон?

Его друг пожал плечами.

– Черт возьми, Конн, я у тебя в вечном долгу. – Люк развел руками. – Мой дом, мое имение – все это отныне принадлежит тебе. Все, что ты видишь перед собой, твое. Только бы мне найти мерзавца, который продал меня в рабство и продолжает наживаться на продаже ни в чем не повинных бедняг!

Белобрысый великан пожевал губами.

– Да, милое местечко. Меня заинтересовало твое предложение. А Суоллоу-Хилл ты в сделку включить не желаешь?

Люк весь напрягся.

– Давай не будем об этом. Ты, конечно, всегда был моим другом, с тех пор как спас меня и Джонаса от верной гибели, но с Суоллоу-Хилл все покончено. Для меня нет возврата к прежней жизни, Коннор. И не надо мне напоминать о моем прошлом.

Коннора Маккиннона, владельца торгового флота, чьи корабли плавали по всем морям и океанам земного шара, ничуть не смутили эти резкие слова.

– Я весь дрожу, лорд Данвуд. Видишь, как трясусь, – выскакиваю из ботинок.

– Паяц. Никакой я больше не лорд Данвуд.

– Ну, как скажешь, – спокойно отозвался Коннор. – А про деньги я и слышать ничего не желаю. Если хочешь мне отплатить, расскажи-ка лучше о своей тайне. Куда бы я ни пошел, везде говорят о подвигах великого Блэквуда на большой дороге и живописуют его похождения по дамским спальням. А теперь еще поползли слухи о схватке, что произошла в «Привале странника». Неужели ты стал силой похищать любовниц в свой гарем?

Люк выругался.

– Так, говоришь, слухи об этом уже поползли? Черт возьми! А я-то надеялся, что ей удастся выйти сухой из воды.

– Ей? – спросил Коннор и деликатно умолк.

– Ну да, одной моей... соседке. Она владеет лавандовыми угодьями, которые граничат с Уолдон-Холлом. Адский темперамент. Настоящая чертовка.

– Да, по всему видно, как раздражает тебя эта особа, – заметил Маккиннон. – А что это за аромат я чувствую здесь, в комнате? Неужели «Мильфлер»? Готов поклясться, что это он! Хотя этих духов вот уже несколько лет нет в продаже. Такая жалость! Многие женщины были бы чрезвычайно признательны тому, кто добыл бы для них флакончик. – В его глазах загорелись насмешливые искорки.

– Это и есть «Мильфлер». Духи изобрел отец мисс Сен-Клер, но рецепт их изготовления он унес с собой в могилу. Думаю, у Силвер остался последний и единственный флакончик.

– Силвер? Какое необычное имя. Она, конечно, косоглазая? Приставучая и истеричная натура?

– Если бы, – пробормотал Люк. – Ничего подобного. На сей раз твои информаторы дали тебе неверные сведения. Силвер Сен-Клер – это поток солнечного света в летний полдень, храбрая, веселая, дерзкая.

Услышав это описание, Коннор прищурился. Похоже, его приятель наконец-то влюбился. Интересно, как будет развиваться эта любовь? Знает ли эта женщина, что Люк ее любит?

Понимает ли сам Люк, что влюблен? Он решил вмешаться в это дело, независимо от того, хочет этого его друг или нет. Тот, кому посчастливилось выжить в застенках алжирской темницы, заслуживает счастья.

– Ты меня заинтриговал, друг мой. Могу ли я нанести визит этой прелестной леди?

На секунду Люк сжал руки в кулаки, затем пожал плечами:

– Как женщина она меня не интересует. Так, соседка. Если вздумаешь за ней ухаживать, то на здоровье, мне-то что. Но должен предупредить: у нее есть голова на плечах. Едва ли она станет развесив уши слушать твои россказни.

– Ничего, мне даже нравится, когда за женщину приходится бороться.

Люк резко отвернулся. Его лицо вдруг окаменело.

Так, значит, вот откуда ветер дует, подумал Коннор. Да, нужно бы свести эту сладкую парочку поближе. К счастью, у него свободна целая неделя, а потом торговые дела снова позовут его на Восток.

Коннор с удивлением отметил, что ему даже нравится роль сводника.

– А когда я буду иметь удовольствие встретиться с этим образцом совершенства?

– Завтра. Или послезавтра. Это уж как хочешь. Сам я умываю руки и сопровождать тебя не собираюсь. Я должен бросить все силы на поимку изменника. А когда доберусь до него, то задушу эту змею голыми руками.

– Ну и с чего же мы начнем?

Люк метнул на друга недоуменный взгляд: – Мы?

– Ну да. – Коннор не изменил своей развязной позы, но взгляд его был словно из стали.

– Черт бы тебя побрал, Маккиннон. Неужели ты не понимаешь, когда тебе дают от ворот поворот?

– Да, у меня со слухом вечно была проблема. Насмешки и колкости я пропускаю мимо ушей.

– Правда? Должен тебя предупредить, что такое свойство может оказаться весьма опасным. Тот, кого мы собираемся выследить, опытный обманщик.

– А то я об этом не знал.

– В таком случае благодарю, что согласился мне помочь. Нам пригодится твое искусство восточного боя, особенно умение беззвучно бить ногами. Сначала я хочу взглянуть на этот твой список. А потом мы нанесем визит в Кингсдон-Кросс. Мне очень хочется осмотреть там одну старую мельницу.

Над деревьями зажглись первые лучи рассвета. Люк смотрел на восходящее солнце. Лицо его выражало решимость.

– Звучит заманчиво. Когда поедем?

– Сейчас уже слишком поздно. Как взойдет луна. У меня есть план здания. Полагаю, мы сможем отыскать там кое-что интересное.

– Но если тебе так хорошо известно это место, ты должен знать и владельца.

– К сожалению, не знаю. Это очень таинственный человек: никто никогда не видел ни как он входит на мельницу, ни как выходит. Но очень скоро я проведаю, кто он таков. Клянусь.

Коннор слегка улыбнулся:

– Как ты изобретателен!

– Блэквуд старается. – Люк отвесил ему элегантный поклон. – Ему нужно оправдывать свою репутацию.

– Молва о твоих подвигах крепнет час от часу. И неудивительно. Ну что, сразимся еще раз?

Люк усмехнулся. Он старался не вспоминать боль в глазах Силвер, когда он ее оставил. Забыть ее жаркие губы, шелк ее податливых грудей под его пальцами.

С тем же успехом он мог бы попытаться не дышать. Он вздохнул и поднял шпагу:

– Ну что ж, защищайся, хвастун.

Их шпаги встретились в поединке. Бальный зал огласил звон металла.

Через широкие окна Уолдон-Холла было видно, как занимается рассвет. Люк изо всех сил старался не показывать, насколько ему больно. Ему даже казалось, что у него это получается.

Но Коннора Маккиннона было не так-то просто провести.

Сэр Чарлз Миллбэнк разразился яростной бранью и принялся вытирать жилетку. Он опрокинул на себя бокал бренди. Черт возьми, уже почти рассвело! Почему этот тип всегда заставляет себя ждать?

И вдруг его осенило. Чтобы заставить баронета попотеть. Чтобы страх Миллбэнка все возрастал и он готов был пресмыкаться перед незнакомцем.

Сквозь табачный дым, застилавший задние номера «Привала странника», баронет заметил, что к нему приближается высокая фигура. Когда Миллбэнк различил в ухе этого человека золотую серьгу, сердце его бешено забилось. Гость, закутанный в плащ, двигался беззвучно. Он подошел к столику, но сам садиться не стал.

– Какие новости ты мне принес, англичанин? Ты взял мое золото, так что теперь ты обязан выполнить мое поручение.

– Э-э... Я уже близок к завершению дела. Очень близок. Я уже почти узнал, где скрывается Блэквуд.

– Почти?!

Сэр Чарлз покраснел.

– Еще один денек – и я все проведаю. А если так выяснить не удастся, то приманкой станет крошка Сен-Клер. – Он выпрямился. Представив молящую его на коленях о пощаде Силвер, он почувствовал себя увереннее. – Она приведет его ко мне. А я притащу его к вам, как и обещал.

Тонкие губы иностранца растянулись в холодной улыбке.

– Я тебе верю, чужак. Ты это должен сделать хотя бы ради собственной шкуры. Я безжалостен к тем, кто меня предает.

Миллбэнк весь съежился от его ледяного взгляда и закашлялся. Он старался не смотреть на странный перстень, блестевший на руке у этого человека. На нем была изображена фигура какого-то зверя, а за изумруды, что блестели в его глазах, можно было бы купить полцарства. Надеясь сменить гнев этого грозного великана на милость, он перевел разговор на другую тему:

– Но почему именно Блэквуд? Для чего вам нужен этот разбойник?

– Потому что мне так хочется. Это мой каприз. – Черные глаза иностранца стали суровыми. – Когда-то он был в моем подчинении, но сбежал. Он единственный, кому это удалось и кто уцелел после побега. Но он заплатит за предательство. Я подвергну его таким пыткам, что он на коленях будет молить о смерти.

Англичанина пробрала дрожь.

– Все это замечательно. Но мне пора. Нужно еще кое-что успеть устроить до наступления сумерек. Понимаете, о чем я?

Его хозяин вновь зловеще усмехнулся.

– Надеюсь, ты все организуешь хорошо. Но бойся, англичанин. Я опасный враг. Жаль, если тебе на своей шкуре придется испытать мою месть. – Он сделал жест рукой. – Ну а теперь оставь меня и берись за работу.

Миллбэнка уговаривать не пришлось. Бледный как полотно, он вскочил на ноги и чуть ли не опрометью бросился вон из прокуренной комнаты.

Глава 28

Солнце стояло уже высоко, когда Силвер пробудилась от беспокойного сна. Рана ее еще немного побаливала, но в целом она чувствовала себя неплохо. Она оделась, накинула шаль и отправилась на прогулку по цветочным полям.

Скинув туфли, Силвер пошла босиком по теплой вспаханной почве, надеясь, что это снимет ее тревогу, как бывало уже не раз. Но сегодня это не помогло. Она не чувствовала, что вернулась домой. Силвер никак не могла забыть немое отчаяние, написанное на лице Люка, когда он ушел от нее в Уолдон-Холле.

Ни через два часа, ни через десять это ощущение не пропадало. Силвер по-прежнему испытывала беспокойство, как и на рассвете, когда вернулась домой.

Хуже всего то, что ей было нечем заняться. Головорезов благодаря бдительности Тинкера и нескольких людей, нанятых Люком, удалось отпугнуть. Тинкер с Брэмом осмотрели подсохшие лепестки лаванды и подготовили партию саше для гостиницы в Кингз-Линне. Они успели также выполнить огромный заказ на лавандовое мыло и смягчающие масла, поступивший из самого дворца.

Силвер улыбнулась. Они справились со всем без ее помощи, даже успели отполировать каждую баночку до блеска. Оказалось, что Силвер никому не нужна на своей собственной ферме. Мысли ее, не занятые делом, невольно обратились к человеку с золотисто-янтарными глазами. Вернулся ли он в Уолдон-Холл с карманами, полными золота, или какой-нибудь из приспешников судьи всадил ему пулю промеж глаз и он упал замертво?

Силвер даже думать об этом не хотела.

Вместо этого она заставила свои мысли обратиться к Лэвиндер-Клоузу. За последние несколько дней, столь богатые событиями, она не притрагивалась к дневнику отца. Зайдя в оранжерею, Силвер достала записную книжку из тайника под полом. Ей осталось прочитать еще примерно десяток записей. Она сделает это, сидя на холме, – ведь там так любил бывать отец!

Может, эти записи помогут ей раскрыть имя его убийцы.

«Сегодня твой день рождения, Сюзанна. Как же ты похожа на свою мать, когда улыбаешься! Ты легла спать, а я сидел и любовался лавандовыми полями, которые заливал серебристый свет луны.

Двенадцатая ночь пятого месяца.

Это очень важная дата, но почему, я тебе пока открыть не могу. Подумай над этим сама, дочка. Если ты любишь эту ферму, эти поля, то постепенно сама все поймешь. Больше я ничего не осмеливаюсь раскрыть из страха, что этот дневник попадет в дурные руки.

Прочитав эти строки, Сюзанна, вспомни о своем дне рождения и крепко подумай над тем, что я здесь написал.

Я верю, что ты на все найдешь ответ».

Силвер вздохнула, захлопнула дневник и уронила его себе на колени. Потом прислонилась к шершавому стволу дуба и принялась смотреть в ночное небо. Она покачала головой. Может, к концу жизни у ее отца помутился рассудок? Или он просто страдал меланхолией и в каждой тени ему мерещился враг? Она не могла и не хотела в это верить.

В тишине ночи Силвер сидела на любимом холме отца, где он, наверное, не раз сиживал, и любовалась его лавандой под куполом звездного неба. Но эта привычная картина не сулила ей никаких отгадок. Силвер заметила, что три ряда новых саженцев пожухли и покоричневели. Да и на старых грядках кое-где виднелись увядшие кустики. Завтра она попросит Брэма, чтобы он посмотрел, в чем дело. Если у них, не дай Бог, начали гнить корни, значит, надо поскорее выкорчевать заболевшие саженцы. Иначе погибнут все растения, ведь корневая гниль распространяется очень быстро.

Нахмурившись, Силвер сорвала листик с герани, обернула им веточку лаванды и засунула ее в петлицу. Затем она встала и отряхнула юбки.

Похоже, никаких ответов на вопросы ей сегодня не найти. Когда она вернулась в дом, ее уже поджидал Тинкер.

– Вы его видели?

– Кого?

– Разбойника, кого же еще. Он вон под тем дубом на холме час с лишним просидел. Я-то сперва подумал, что снова вернулись эти бандиты, подошел поближе посмотреть – ба, да это же Люк! Он сидел и смотрел на небо.

У Силвер кольнуло в груди.

– Может, ему нравится запах лаванды. Или приятно любоваться ночным небом.

Тинкер лишь фыркнул:

– Глядеть в ночное небо он может и в Уолдон-Холле. Там тоже живописные холмы. Похоже, он такой же упрямец, как некая молодая особа, чье имя я не решаюсь упоминать. – Старик пожал плечами. – И не надо хмурить брови, Силвер Сен-Клер. Я не виноват в том, что вы оба вздыхаете друг по другу. Уж меня-то в этом винить нечего! – С этими словами он повернулся и отправился на склад, что-то бормоча себе под нос.

Брэм нагнал ее пять минут спустя, когда она спускалась с крыльца.

– Ты его видела? – взволнованно спросил он. Силвер вздохнула.

– Нет, я его не видела, хотя меня не перестают об этом спрашивать. Сначала Тинкер, потом ты.

– Интересно, что Люк там делает? Он уже больше часа сидит под этим деревом.

– Наверное, наслаждается видом.

Брэм поправил очки, сползшие у него с переносицы.

– Если хочешь знать мое мнение, то он, похоже, рехнулся. Впрочем, вы оба сумасшедшие! Если в зрелом возрасте все себя так ведут, то я не хочу взрослеть. Может, мне повезет и я никогда не стану большим. – С этими словами мальчик повернулся и направился к себе в комнату. Силвер осталась одна. Ее начало мучить любопытство.

Наконец интерес победил ее колебания. Обернувшись, она посмотрела на огромный дуб, росший на вершине холма. Вскоре она разглядела Люка. Как и сказал Тинкер, он сидел на самой вершине холма, с которого открывался чудесный вид на ферму.

Что он там делает? Какое он имеет право надоедать ей своим присутствием, после того как сам практически прогнал ее из Уолдон-Холла?

Она гордо распрямила плечи. Да она... она пойдет и вышвырнет его со своей земли, вот что она сделает! И навсегда забудет его плащ, шляпу и серебряную фехтовальную рапиру! И никогда даже не вспомнит, что был такой разбойник на свете!

Но когда Силвер поднялась на вершину холма, сердце ее было готово выскочить из груди. Ведь она столько хотела ему сказать, на языке у нее вертелась масса вопросов. А он никогда не давал ей возможности высказаться. В раздумье она разглядывала его силуэт. Люк сидел рядом с кустами жимолости, прислонившись спиной к старому дубу.

Не успела Силвер и рта раскрыть, как он уже поднял руку, сделав ей знак молчать.

– Я уже наперед знаю, что ты мне скажешь, – сказал он низким и чуть хрипловатым голосом. – Хозяйка особняка явилась, чтобы выдворить меня из своих владений. Как я узнал ее в темноте? – Он глубоко вдохнул. – Да потому что легкий аромат лаванды, похожий на дуновение свежего весеннего ветерка, сопровождает ее, куда бы она ни пошла. Прелести этому благоуханию добавляет сладкий запах роз. На плечи ее накинута кашмирская шаль. Как я это узнал? По терпкому запаху пачулей. Так всегда пахнут шали, которые привозят из Индии.

Обняв руками колени, он смотрел в звездное небо и ни разу не повернулся к ней.

– Ну, как тебе мой нюх?

Силвер уперла руки в бока и окинула его испепеляющим взглядом:

– Да ты никак пьян!

– Не очень, Солнышко. Да, я выпил, но совсем чуть-чуть, так что не придавай этому значения. Совсем немного даже забыться не смог. Разве не может мужчина спокойно напиться вдрызг? Сначала твой сварливый слуга меня приходил допытывать, потом этот шалопай, что тебе братом приходится. Интересно, кто будет следующим – Кромвель?

– Очень даже может быть! И тогда два кобеля отлично побеседуют!

Когда Силвер увидела, как напряглись его плечи, она решила сменить гнев на милость.

– Они пришли посмотреть, что с тобой, – уже мягче сказала она. – Им же это не все равно.

– А мне вот все безразлично, – грубо ответил Люк. – Мне плевать на всех. Я причиняю боль тем, кто обо мне заботится.

Глаза Силвер защипали слезы. Она присела рядом с ним на землю. – Где бутылка?

– Какая бутылка?

– Та, из которой ты пил.

Она пошарила возле него в темноте. Нечаянно задела его за плечо. Ее бедро случайно прикоснулось к нему. Люк замер.

– Плохая идея, Солнышко. Очень неудачная.

– Да? Почему?

– Я же не из камня. И к тому же напился как сапожник. Я сегодня неподходящая компания для молодой девушки.

– Ты опять шепелявишь? Ты мне как-то сказал, что всегда немного шепелявишь.

– Я солгал, – мрачно ответил Люк. – Я шепелявлю, только когда пьян. Тебе лучше уйти.

Силвер не обратила на его слова никакого внимания. Нашарив бутылку, она выхватила ее у него из рук. Принюхалась и сама поднесла ее к губам.

– Что ты делаешь?

– А мне интересно, как это напиться вдрызг, – спокойно проговорила она. Бренди приятно обожгло ей горло. – А это, оказывается, здорово.

– Нет, вдрызг ты напьешься только через мой труп!

Она отпила еще глоток.

– А ну отдай бутылку!

Силвер отвернулась, сжимая в ладонях холодное стекло.

– Еще минутку. Тебе все равно эта бутылка больше не нужна – ты и так свою норму по выпивке на месяц вперед выполнил. – Она сделала еще глоток, а потом повалилась на траву, закинув руки за голову.

Люк нахмурился:

– Мне это совсем не нравится. Почему ты не уходишь?

– Ну вот, заладил! Разве не может женщина спокойно напиться вдрызг?

– Да зачем тебе это нужно? Ведь у тебя друзья, семья. Перед тобой вся жизнь!

– А может, мне этого мало. – Силвер поразилась собственной смелости. Наверное, бренди уже подействовало. А может, она была больше не в силах терпеть боль у себя в сердце.

Она сделала еще один большой глоток. Люк вырвал у нее бутылку.

– Хватит, чертовка. Ты к этому не привыкла. У тебя закружится голова.

– А она уже и так кружится. И я нахожу это довольно приятным. – Вздохнув, Силвер повалилась на спину и расстегнула верхнюю пуговицу на лифе. – А я и не замечала, что сегодня так тепло... – Она взглянула на небо и нахмурилась: – А почему звезды танцуют?

– Они не танцуют. – Люк посмотрел наверх. – Я по крайней мере ничего такого не замечаю. – Он бросил взгляд на Силвер и покачал головой: – Ты перебрала бренди, девочка моя. Вот у тебя и пляшет все перед глазами.

Силвер только плечами пожала:

– Они так смешно кружатся. – Она взглянула на Люка и прикоснулась к его щеке. – И ты тоже куда-то плывешь, разбойник, – тихонько сказала она.

Она почувствовала, как он напрягся.

– Эх, не стоило тебе сюда приходить, Солнышко. Тинкер с меня шкуру спустит.

– Тинкер сказал мне, что ты здесь. А Брэм подтвердил. Они сочли меня бессердечной из-за того, что я раньше не поднялась на холм и не спросила, не случилось ли чего с тобой.

– Лучше быть бессердечной, чем остаться с разбитым сердцем! – отрезал Люк. – Я тебе не пара. Я иногда сам себя стыжусь. – Он отвернулся и посмотрел на темные холмы. – Знаешь, сегодня я пошел охотиться за тем человеком, кто отправил меня в Алжир. Я шел за ним по болотам, дошел до старой мельницы близ Кингсдон-Кросса. Казалось, он уже был у меня в руках, но я на секунду опоздал, и он ускользнул. А знаешь, почему я замешкался? – Люк сжал кулаки и, не дожидаясь ее ответа, продолжил: – Я промедлил потому, что почувствовал запах жимолости, и он напомнил мне о тебе, как ты мне и грозила. А так не должно быть, Силвер. Мне нужно быть сильным, твердым и безжалостным. Я не могу нарушить клятву, которую дал себе пять лет назад. – Лицо его было суровым. – Вот почему я ухожу. Не из-за тебя, а из-за себя. Я хочу, чтобы ты это поняла.

– Но... но ты же выпил столько бренди! Как же ты доберешься до дома?

Люк усмехнулся:

– О, я вовсе не пьян, Солнышко. Это была всего лишь уловка – я хотел, чтобы ты ушла. Глупо, конечно. Я должен был знать, что тебя ничто не испугает.

– Как интересно, – заметила Силвер. – Я тоже совсем не пьяна. – Она расстегнула на лифе вторую пуговицу. – Ни капельки.

Люк не мог отвести взгляда от ее руки, от белой кружевной материи, которую шевелил ветерок, от нежной кожи, поблескивавшей в треугольном вырезе ее платья.

– Не надо, Солнышко.

Она расстегнула третью пуговицу.

– Черт побери, Силвер, не надо, – простонал Люк. – Я ведь не каменный.

– Знаю, – отозвалась она. – Насколько я помню, ты весь из пламени и бархата.

Эти ее слова обожгли Люка как огнем. Ему нужно уйти. Он должен быть сильным и забыть ее – для ее же блага.

Но он не мог пошевелиться. Он сидел словно парализованный и смотрел, как она расстегивает четвертую пуговицу.

– Вы что, пытаетесь меня соблазнить, Сюзанна Сен-Клер? – спросил Люк.

– Ну да. – Глаза Силвер блестели при лунном свете. – И что... у меня это получается, разбойник?

«Еще как! – подумал Люк. Его всего обдало волной жара. – Еще как получается».

– Ничего у тебя не выйдет, – проворчал он, надеясь, что его волнения не выдаст легкая хрипотца в голосе. – Блэквуд – слишком закоренелый грешник, чтобы на него подействовала такая ерунда.

Люк заметил, как по телу Силвер пробежала дрожь. Сердце его обливалось кровью. Но не мог же он над ней сжалиться! Позже она его за это еще поблагодарит, когда выйдет замуж за богатого графа и у ее ног будет играть стайка детей с каштановыми волосами.

При одной мысли об этом Люк похолодел.

Он сжал кулаки.

– А я вовсе и не Блэквуда пытаюсь соблазнить, – прошептала Силвер. – Я пытаюсь обольстить тебя, который сейчас сидит здесь и прячет свою боль в глубине души. – Голос ее оборвался. – Мне нужен именно ты, Люк, а не какой-то сказочный злодей. Только ты. Ну почему ты не хочешь этого понять?

Люк слушал, как лавандовые поля и розовые кусты шуршат на ветру. Их шелесту вторил тихий вздох Силвер. Он понял, что пропал. Казалось, сегодня против него сговорились женщина, ветер и очарование ночи. Силвер села.

Белое кружево растрепалось на ветру, открыв его взору молочный изгиб ее груди.

Люк не мог отвести глаз от ее мягкой, шелковистой кожи. Сколько он ни пытался побороть свои чувства, все было безрезультатно. И он решил, что остановить ее можно лишь одним способом.

Не сводя с лица Силвер глаз, он расстегнул рубашку. Может, ему удастся ее напугать. Это была его последняя надежда.

– Тебе будет больно, Силвер. Может, даже очень. В первый раз всегда бывает больно.

– О, этот раз уже не первый, – небрежно произнесла она. – У меня были десятки мужчин. Сотни даже.

Он скривил рот в иронической усмешке.

– Сотни, говоришь?

– Ну да. У меня богатый опыт. Можешь не бояться, что мне будет больно.

– Ах вот, значит, как. – Люк коснулся соблазнительных изгибов в разрезе ее лифа. Выражение его глаз при этом прочитать было невозможно. – Они к тебе тоже так прикасались?

Силвер чуть не задохнулась, когда он дотронулся до ее набухшей и жаждущей ласки груди.

– К-конечно.

– Должно быть, это было одно удовольствие. Он припал к ее груди влажными губами.

– Люк!

– Что? – Он взглянул на нее из-под полуопущенных век. – Думаю, это тоже было приятно?

Силвер нервно сглотнула.

– Да. Вроде бы...

Люк ласкал языком нежные изгибы ее тела, пока она не начала беспокойно поеживаться под ним.

– Эти сотни мужчин тоже делали так, Солнышко?

– Конечно! – выпалила Силвер. – Постоянно!

– Ясно, – произнес Люк. Не спеша он задрал ее пышные юбки.

– Что ты делаешь?

– То, что делает каждый мужчина, когда хочет доставить женщине удовольствие. Ты должна это понимать, раз у тебя такой богатый опыт.

Силвер прикусила губу.

– Ну... я знала, конечно. Просто ты застал меня врасплох. Твои руки... Они такие большие.

– У меня не только руки большие, Солнышко, – загадочно произнес Люк. – Ну, да ты понимаешь, о чем я. Ты ведь так хорошо знакома с «неуемными мужскими страстями».

Он ее совсем не щадил. Он не мог себе этого позволить, иначе весь его план потерпит крах. Люк опустился ниже и начал ласкать ее нежные, жаркие бедра.

Силвер подавила испуганный вскрик.

Не обращая внимания на ее стоны и судорожные движения, он принялся ласкать ее интимные места, которые, казалось, только и ждали его прикосновения.

– Ты лишь взгляни на меня, – хрипло прошептал Люк. – Я себе не принадлежу, Солнышко. Изменник отчизны. Я недостоин носить свое настоящее имя. Посмотри на меня. Что ты чувствуешь, занимаясь любовью с предателем? Может, ты хоть теперь передумаешь?

Глава 29

Силвер молчала. Она и не могла ничего ответить: внутри ее разгоралось пламя страсти ее захлестнула волна желания.

Изменник?

Она в это не верила. Человек с таким сознанием долга и чести не мог быть предателем.

– Я в это не верю.

Люк мрачно рассмеялся:

– Ну, так сейчас поверишь.

Он оголил ее вторую грудь и принялся грубо ласкать ее языком и зубами.

Силвер изогнулась дугой. В боку ее пульсировала боль, но ей было слишком хорошо, чтобы об этом думать. Она отказывалась верить в то, что он изменник!

Но она не могла сказать ему правду. Узнай он, что он первый мужчина, который так к ней прикасается, он сразу же остановится. Хоть он и считает себя бесчестным, но в тот же миг отстранится от нее, а ей так хотелось его ласк!

Однако Силвер чуть не выдала правду, почувствовав прикосновение большого пальца Люка.

– Испугалась, моя сладкая? Хорошо. Я и хотел тебя напугать.

Струсила? Да нет. Но она чувствовала себя очень странно. Жар. Бренди. Кровь, что стучала у нее в висках.

И этот мужчина. Да, больше всего беспокойства ей причинял именно он. Она попалась в его сети: он целиком завладел ее сердцем. Но Силвер не должна ему этого показывать. Ему не понравится, если он узнает, что она питает к нему нежные чувства.

Силвер прикусила язык, закрыла свое сердце на замок.

– А что, мне полагается оробеть?

– Ну да, разумеется, – серьезно подтвердил Люк. – Сегодня под власть твоих чар попал не кто-нибудь, а разбойник с большой дороги. Не джентльмен, не кавалер, а закоренелый негодяй, которому ничто не закон. Разве тебе не страшно?

– Нет. – Силвер провела рукой по обнаженной груди Люка и, обняв его, почувствовала шрамы на его спине. – Я не боюсь ни тебя, ни этих шрамов. Это отметины настоящего воина, знаки чести. Почему они должны наводить на меня страх?

Люк закрыл глаза. Нет, ее ничто не испугает. Он так и знал.

– Скоро будет больно?

«Больно будет только мне», – подумал Люк. Он был уверен, что не станет доводить эту игру до конца.

Они так близки. Одно движение – и она его. Он понимал, что она не станет сопротивляться. Люк чувствовал, что доставляет ей удовольствие. Она его обнимет, когда он придет к ней.

С языка его едва не слетело проклятие, и он почувствовал на лбу липкий пот.

Не она. Не сейчас. Он не мог так поступить с этой женщиной.

Но он не в силах был от нее оторваться. Ему хотелось еще раз почувствовать, как она Пылает в огне желания. Люк засунул палец чуть поглубже и принялся осторожно ее ласкать. Она вся задрожала.

– Нет, Люк, я не могу...

Силвер снова изогнулась дугой и прижалась к нему. Глаза ее подернулись дымкой страсти, лицо раскраснелось. Она вся отдалась пульсирующему наслаждению, которое охватило ее.

«Как же она прекрасна!» – подумал Люк. Он мог держать ее так целую вечность, слушая ее приглушенные стоны, которые стояли у него в ушах. Эта девушка была до того искренна и естественна, что он снова почувствовал себя беззаботным юношей, словно тех жутких мучений, которые ему довелось вынести в Алжире, никогда и не существовало.

Видя, как она жаждет его ласк, он терял самообладание. Люк не знал женщины, которая испытывала бы к нему такую страсть, и никогда не сожалел так об этом.

Но что бы он сейчас ни чувствовал, Алжир был. Люк убивал людей и не терзался после этого угрызениями совести. Ему нужно было выжить. А потом еще эти восточные женщины. Они были слишком юными. На удивление маленькими. Когда дей увидел, какой у Люка размер, он ухмыльнулся и приказал своему заморскому узнику насиловать женщин, которые выходили из повиновения. После того как Люка наказали хлыстом, он согласился. Чтобы выжить, ему приходилось исполнять приказы дея. Он предал родину и себя. Этого теперь ничто не изменит.

– Ты сегодня оказалась лицом к лицу не с Люком, а с разбойником, – угрюмо заметил он. – А Блэквуд – не тот, кто довольствуется малым. Мне приходилось убивать людей, Солнышко. Мне выпало на долю насиловать женщин, даже если это причиняло им боль. Я вынужден был еще много чего делать, но лучше тебе об этом не знать. – Неожиданно он вскочил на ноги.

– Люк? Куда ты?

– Домой. Подальше от тебя, Солнышко. Не стоило мне сюда являться.

Силвер захлопала глазами.

– Но ты не можешь...

– Не останавливай меня. Я все решил.

Сзади что-то щелкнуло. Люк обернулся: при свете луны блестел направленный на него пистолет.

– Черт возьми, что все это значит?

– Это значит, что я собираюсь отплатить тебе той же монетой. – Глаза Силвер были полуприкрыты. – Начнем с ботинок. Ну-ка снимай их.

На виске у Люка забилась жилка.

– Черта с два.

– Ну как хочешь. – Силвер опустила пистолет пониже. – Предупреждаю, я сама не знаю, куда могу сейчас попасть, если выстрелю. Ты такой замечательный любовник, что я не могу сосредоточиться.

Люк выругался, стараясь не смотреть на ее горячее, упругое тело, на которое падали отблески лунного света.

– Не надо, Силвер. Если я останусь, то не смогу сдержаться. Это принесет тебе только боль.

Она подняла пистолет чуть повыше.

– Еще минута – и я начну считать до десяти, разбойник. А когда я считаю, я все время мажу.

Люк извернулся и стремительно выхватил из ножен рапиру. Он поднес ее острие прямо к горлу Силвер.

– Вот дурочка! Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь выхожу из дома безоружным?

Силвер лежала перед ним, слегка приоткрыв губы. В глазах у нее горел изумрудный огонь. Ветерок трепал белое кружево на ее груди, обнажая ее бледную плоть.

– Может, мне и нужно, чтобы ты пронзил меня своей шпагой.

Когда Люк услышал эти слова, на него вновь накатило желание. Какая же она чертовка! Она неисправима. Она... Она красива. Столь чиста и невинна, что сердце разрывается. Такая женщина может обворожить и святого.

А Люк таким не был. Он опустился рядом с ней на одно колено, по-прежнему не отводя шпаги от ее горла. Стиснув зубы, он выхватил у нее из рук пистолет и зашвырнул его куда подальше в траву.

– Ну а теперь, миледи, какую вы тактику примените? Ведь у вас больше нет оружия, которым вы могли бы мне угрожать.

– У меня осталось лишь одно оружие, милорд разбойник. – Силвер медленно поднялась, не спуская глаз с лица Люка, и взялась за последнюю пуговицу на лифе. – Показать вам?

– Не надо, Силвер. – В голосе Люка снова послышалась легкая хрипотца. – Есть вещи, о которых ты пока не знаешь. Ты сама не понимаешь, чем рискуешь...

Но она все же встала с травы и шагнула к нему. Люк отвел шпагу. Силвер остановилась всего в нескольких дюймах от него и принялась расстегивать последнюю пуговицу.

Расстегнула.

Прикоснулась к его обнаженной груди. Погладила пальцами его тело, поросшее густыми темными волосами. Люк застонал, когда к нему прижались ее гладкие, горячие груди.

– Я слышу твое сердце. Оно бьется так же быстро, как мое. Интересно, по твоему телу тоже разливается такой же жар и напряжение?

Люк застонал. Ее прикосновение доставляло ему неизъяснимое блаженство. Он сжал ее в объятиях. Этика, принципы, честь – все было забыто и отошло на второй план.

Ночь. Силвер была в его объятиях, а он как-никак мужчина.

Наклонившись, он припал губами к ее груди.

– Ты сама не понимаешь, что делаешь, – прошептал он, зарывшись руками в ее волосы. Все это, конечно, плохо кончится. Но все доводы разума куда-то отступили. Радость, которую он испытывал, обнимая Силвер, вытеснила все остальное.

– Нет, понимаю. – Ее глаза блестели. Силвер обхватила его голову и покрыла легкими поцелуями его ключицы.

Когда Люк заглянул в ее сияющие глаза, он понял, чего ему не хватало все эти годы.

Сердца. Он потерял его в один из мучительных жарких дней, проведенных в Алжире. А без сердца меркли цвета и убыстряло свой бег время. Жизнь не имела смысла. Он не отводил взгляда от Силвер, он пил ее глазами и знал, что она его единственный шанс выжить, так как сердце ее было живо и его хватило бы на двоих. Она была подобна утреннему рассвету, рядом с ней оживали все мечты и надежды, которые, как казалось Люку, давно в нем умерли.

Сердце. Такая простая вещь. И такая бесполезная в глазах дельцов и строителей империй.

Но Люк Деламер знал, что тот, кто так считает, заблуждается.

Сердце – это все. Это начало и конец. Без него жизнь не имеет ни вкуса, ни запаха, ни цели.

Он вспомнил, как в первый раз увидел ее на вересковой пустоши: такую напуганную и одновременно разъяренную. В памяти всплыли ее глаза, метавшие молнии, и ее гортанный смех.

Сможет ли эта женщина помочь ему вновь обрести свое сердце? Этого не мог сделать никто. Синяя птица надежды коснулась его своим крылом. Люк потерял себя. Хотя бы раз почувствовать все ее тело! Ощутить ее слепую страсть... Он вскочил на ноги и осторожно разрезал шпагой завязки на ее юбках. Шуршащие кружева и муслин упали на темную траву кремовым водопадом.

У Люка оборвалось сердце.

– Силвер, ты обладаешь оружием, силу которого даже и представить не можешь. Когда я гляжу на тебя, у меня перехватывает дыхание, а сердце готово выпрыгнуть из груди. – При этих словах она тревожно облизала губы. – Такое ощущение, будто ты всю жизнь практиковалась в искусстве обольщения, – со стоном проговорил он.

Люк смотрел на ее влажные губы. Все мысли исчезли у него из головы, сменившись наплывом чувств, когда Силвер пригнула его голову к своему лицу. Она приоткрыла губы. Люк не чуял ног под собой.

– Господи, женщина, скоро ты сама начнешь учить меня искусству любви.

Но она уже взяла все в свои руки. Они поменялись ролями: теперь Силвер водила языком по изгибу его губ. Застонав, он прижал ее к себе. Их языки соприкоснулись. Люк перестал владеть собой.

Слишком поздно, подумал он, безвольно погружаясь в пучину страсти. В этот момент ему никто был не нужен, кроме этой женщины. Он полюбил ее с первой секунды, когда увидел, как она смотрела на него глазами, полными испуга, и изо всех сил стремилась скрыть свой страх.

Вдруг Люк почувствовал, что она выхватила у него рапиру. В следующий момент кончик рапиры кольнул ему сердце.

– А теперь, плут, твоя жизнь зависит от моей милости. – Силвер прикоснулась клинком к пуговицам на его брюках. – А ну-ка снимай.

Прикосновение ее пальцев было подобно агонии. Люк с трудом сдержал проклятие.

– Ты слишком смелая для святой невинности. Разбойнику не помешало бы научить тебя скромности.

Силвер насмешливо изогнула губы.

– Что ж, пусть попробует.

Она потянулась к пуговицам у него на брюках.

– Хватит, – сказал он. – Ты меня искушаешь.

– Иногда дразнить судьбу очень приятно. В конце концов, эта судьба такая большая. И теплая. Я чувствую, как она пульсирует прямо у меня под пальцами, – горячо прошептала Силвер.

При этих словах Люк весь напрягся. На него с новой силой накатила волна желания.

– Тебе сегодня придется испытать не только судьбу, но и кое-что другое, чертовка.

Ресницы Силвер дрогнули и опустились, затенив ее блестящие глаза.

– Надеюсь, что придется. – Она прикоснулась к нему, медленно и удивленно провела рукой по его ширинке. – Ты... такой большой. Я даже не понимаю, как...

Люк не стал ждать, когда ее смятение превратится в страх. Выругавшись, он схватил рапиру и зашвырнул ее в траву.

– Сегодня тебе эта шпага не понадобится. У меня есть оружие куда лучше. – Он опрокинул ее на мягкую траву и подмял под себя. – Теперь уже поздно бояться, красавица. Этой ночью ты разожгла страсть в душе разбойника, а такие люди не терпят неповиновения. – Он склонил голову и провел языком по розовым губам, которые только и ждали его поцелуя.

Она изогнулась дугой.

– Ах, Люк! Какое же это блаженство! Просто рай на земле.

– Стало быть, тебе нравится, когда тебя так целуют?

По ней пробежала дрожь.

– Это довольно жутко, но так приятно. – Она распахнула свои потемневшие от смущения глаза. – А люди это часто делают?

Люк едва заметно улыбнулся:

– Как можно чаще, Солнышко. Если они любят друг друга, конечно.

Она серьезно кивнула:

– Если любят... Понимаю.

Он видел, что она ничего не понимает. Наверное, сейчас она думает, сколько раз он сам влюблялся. И сколько у него до нее было женщин.

– Никогда, Солнышко. Никогда я не испытывал ничего подобного. – Он начал нежно ласкать пальцем ее темный сосок. – Похоже, ты удивлена. Твои сотни возлюбленных никогда к тебе так не прикасались.

Щеки Силвер залил румянец. Она схватила его за запястье и отвела его руку.

– Злишься? Но ведь ты, насколько мне помнится, утверждала, что у тебя богатый опыт.

Силвер вспыхнула еще больше.

– Они ко мне так прикасались! Все до единого! Просто... просто ты застал меня врасплох, вот и все.

– Рад это слышать, Солнышко. Но сейчас я больше всего на свете хочу тебя. Разбойник никогда не упустит своей добычи.

Он сорвал пригоршню лавандовых веточек, глаза его метали молнии.

– Как же мне не терпится сорвать твой цветок!

Когда он нагнулся над ней, Силвер стало трудно дышать. Его загорелое лицо было золотисто-смуглого цвета. Она совсем близко увидела его плотно сжатый рот, гордый аристократический нос с оттенком легкого высокомерия.

Это было лицо воина. Разбойника. Человека, Который отлично знал, чего хочет, и всегда этого добивался. У нее не было сил ему сопротивляться.

– Как же ты прекрасна, Солнышко! На вкус ты точь-в-точь как твоя лаванда.

Силвер едва слышно вздохнула, когда его губы прикоснулись к изгибу ее плеча, потом к ее ключице, к ее полной груди.

Он двигался неторопливо, лаская каждый дюйм ее тела, как истинный знаток любовных игр.

Ее желание достигло апогея. Через секунду она уже с трудом дышала, через пять – потеряла остатки рассудка, через десять – жадно прижалась к нему.

Но он не спешил. Мрачно улыбаясь, он раздвинул темный треугольник внизу ее бедер. Не обращая внимания на ее приглушенный крик, он начал скользить туда-сюда, каждый раз раздвигая при этом нежные лепестки.

– Нет, Люк! Что ты делаешь...

Затем дыхание ее стало прерывистым. Он нашел ее, держал ее, ласкал ее влажное чрево. Он зашел чуть поглубже. Он понимал ее тело лучше, чем она сама, заставлял ее пламенеть в огне желания. Силвер громко вскрикнула. Ей казалось, что звездное небо над ней кружится и никак не может остановиться.

– Люк, не надо! Я не могу...

– Можешь, любовь моя. И будешь. Так приказывает тебе разбойник. – Он усмехнулся и снова доказал ей, что она может, крепко сжимая ее в своих стальных объятиях.

Мир залила тьма. Свет и форма исчезли. Так смывает все на своем пути волна, нахлынувшая на пляж. Ее тело напряглось. Все ее существо пронзило никогда прежде не испытанное ею наслаждение. Вскрикнув от удивления, она изо всех сил вцепилась в плечи Люка и вся отдалась происходящему. Силвер почувствовала, как он легонько прикусил изгиб ее кожи, который зажал между зубами и ласкал языком.

Она повторно вскрикнула от удовольствия. Люк хрипловато рассмеялся и еще крепче прижал ее к себе. Когда Силвер наконец-то пришла в себя и снова смогла говорить, она распахнула глаза, которые теперь были совсем изумрудными, и посмотрела на отметину на своем плече, растянув губы в улыбке:

– Ты поставил на меня клеймо преступницы, разбойник?

– Скорее, метку любовницы. Ты что-то имеешь против?

Вместо ответа Силвер обняла его и притянула к себе. Ну почему этот человек считает, что только он один все знает и умеет? Она нащупала губами его рот. Охваченная страстью, она готова была умереть в поцелуе. Он стиснул зубы и побледнел. Боль желания стала невыносимой.

– Думаю, на этом твой урок окончен, чертовка, – с трудом проговорил Люк.

– Нет, это еще не конец. – Силвер потянулась к нему. Налицо ее падали рыжевато-каштановые пяди. Она легонько укусила его за шею. – Ну вот, теперь и на тебе мое клеймо.

Кровь закипела у Люка в жилах. В висках у него застучали молоточки.

– Это возбуждает, миледи. – Его руки скользнули ниже. Он обнял ее за бедра. – Я приму все, что ты мне предложишь.

Силвер улыбнулась очаровательной улыбкой.

– Правда? – Она прильнула к нему, прижалась к нему бедрами. – Даже это?

Она пахла розами и лавандой, и аромат этот он жаждал выпить до конца.

Силвер дернулась, и он вошел в нее еще глубже.

– Спокойно, спокойно, любовь моя, – шептал Люк. Ему стоило неимоверных усилий сдерживать себя. – Ты очень маленькая, и я не хочу причинить тебе боль в этот твой самый первый раз.

Силвер распахнула глаза:

– Такты все это время знал? Но...

– Конечно, знал, Солнышко. По одному прикосновению к тебе, такой упругой и маленькой, можно понять, что все твои разговоры про сотню любовников – простое бахвальство.

Она покраснела.

– Но тогда почему же...

Люк больше не мог этого вынести. Не тогда, когда она, такая жаркая и сладкая, прильнула к нему.

– Тихо, красавица. Не говори ничего. Не произноси ни слова. Слушай меня своим телом. И отвечай мне тоже на языке тела. Пусть оно кричит, стонет, шепчет нежные слова. Я хочу услышать, что говорят твои восхитительные изгибы. – Голос его оборвался. Все тело Люка ныло от неразделенной страсти. Войти в нее быстро, глубоко и страстно, удовлетворить свое желание.

Но он этого не сделал.

Люк слишком долго ждал этого момента. Ах, если бы только он мог длиться вечно!

Но держать себя в руках было очень трудно. Особенно когда ты имеешь дело со столь страстной женщиной, плоть которой тоже требует своего. Силвер прижалась к нему, и Люк невольно вошел еще глубже.

– Черт побери, Силвер, не надо. Не стоит. – Люк плотно сжал челюсти. Он погрузился еще на дюйм в ее жаркое, бархатное чрево. – Господи, я больше не могу этого терпеть...

Однако Люк с удивлением обнаружил, что еще может. Несмотря на то что он прерывисто дышал и с него ручьями лил пот, ему нравилась эта пытка. Она прижималась к нему, такая теплая, мягкая, живая, чудом ожившее волшебное создание из его грез.

Почувствовав, как по ее телу пробежала легкая дрожь, Люк плутовато улыбнулся. Он-то мог еще терпеть, а вот она – нет.

Силвер зажмурилась. Сердце ее бешено колотилось. Она еще крепче прильнула к нему.

Но он пока не мог позволить себе стать к ней еще ближе. Их разделяла тонкая, хрупкая перегородка.

Люк обнял Силвер за бедра и еще крепче прижал к себе.

– Послушай, Солнышко. Я сейчас так глубоко, как только могу войти, не причинив тебе боли.

Люку показалось, что она его не услышала.

– Силвер?

Вцепившись в его плечи, она беспокойно заметалась.

– Силвер, послушай. Все будет совсем не так, как ты себе представляешь.

Она открыла один глаз:

– Что это: обещание или предупреждение?

– И то и другое. Прости меня. Как бы я хотел, чтобы всего этого не было!

Она задрожала и жадно прильнула к нему всем телом. Она хотела его всего, до конца, без остатка.

– Скажи мне, что ты не хочешь, Солнышко. Это будет непросто, но я остановлюсь. Скажи «нет» сейчас, не откладывая на потом. Боже мой, потом я уже не смогу...

Ее объял трепет.

– Сейчас, Люк, – прошептала она.

Ее тело дразнило и манило. Люк застонал. Он понял все, что она не умела сказать словами.

Он слегка отстранился. Как бы он хотел, чтобы для нее все было по-другому! Но Люк знал, что теперь уже поздно о чем-то жалеть.

Быстро. Это надо было сделать быстро.

Одним проворным движением он скинул с нее всю одежду. Он глубоко и резко вошел в нее, пронзив хрупкую мембрану ее девственности. Он тихо выругался, когда Силвер вся застыла и, повинуясь инстинкту, попыталась отстраниться от него. Люк еще крепче прижал ее к себе и на мгновение замер: он знал, что любое движение только добавит ей неприятных ощущений.

Он широко расставил пальцы и прикрыл глаза, борясь с желанием двигаться, войти в нее еще глубже, заполнить ее собой всю, ощущая ее горячее, медовое, бархатное нутро.

Люк подождал, прижимая ее к себе, когда она немного придет в себя.

Силвер приоткрыла глаза и сглотнула.

– Черт бы тебя побрал, – выдохнула она. – Если это так больно, что же в этом хорошего? Почему все эти женщины в доме терпимости улыбались, как похотливые кошки?

Он не смог скрыть улыбки.

– Сейчас увидишь, моя сладкая.

– Нет, не хочу! – Она попыталась вырваться из его объятий. – Это больно! И вообще я не вижу во всем этом никакого смысла!

Люк улыбнулся:

– Сейчас увидишь, моя прелестная чертовка. Больше ты никогда не испытаешь подобных ощущений. И я сейчас тебе это докажу.

Силвер поджала губы и взглянула на их соединенные тела. Он ее явно не убедил. Под ее оценивающим взглядом Люк почувствовал, как его мышцы начали пульсировать внутри ее.

– Ох! – В голосе Силвер почувствовалось смятение. – Как ты это сделал?

– У меня не оставалось выбора, искусительница. Ты заставила меня. Ты даже не догадываешься, какой колдовской силой обладаешь.

Она нахмурилась. Глаза ее потемнели от смущения.

– А что, есть еще что-то, чего я не знаю? Это не закончилось, когда ты сделал... ну, когда ты сделал... это?

Люк с трудом удержался от смеха. А может, от стона. Он сам не знал от чего. Одно он знал точно – с Сюзанной Сен-Клер не соскучишься. Да, ему понравился ее вопрос.

– Что ты, еще ничего не закончилось. Показать тебе, что дальше? – При этих словах Люк чуть ослабил объятия и принялся дразнить скрытый бутон ее чувственности, скользя туда – обратно.

Силвер чуть не задохнулась от удивления.

– С этого все только начинается, любовь моя. С этого. И с этого.

Когда Люк почувствовал, что она вся открылась навстречу ему, он медленно соединился с ней. Бедра ее напряглись, а он скользил все глубже и глубже, по мере того как нежные складки ее тела открывались навстречу ему.

Между ними уже не было никаких преград. Только жар. Только кожа, подобная мягкому шелку. Бесконечное ни с чем не сравнимое удовольствие.

Ему казалось, что он умирает. Что его сердце не выдержит такого блаженства.

Но сердце продолжало биться. Он по-прежнему испытывал жар и любовный голод. Это Силвер вызвала в нем такие чувства, и был только один способ вознаградить ее.

Он вошел в нее еще глубже.

– Пока без возражений, чертовка?

На щеках Силвер заиграл легкий румянец.

– Это было... довольно приятно.

– Довольно приятно? И это все, что ты можешь сказать? Тогда это, держу пари, понравится тебе еще больше.

Он обнял ее и одним рывком вошел в нее целиком. Она широко распахнула глаза и взглянула на него.

– Как восхитительно... – выдохнула она.

– Я очень признателен за комплимент. – Он отстранился от нее. Люк не мог сдержать улыбки, когда эта женщина изо всех сил сопротивлялась, сжимая, как могла, мышцы, чтобы только его удержать. – Я счастлив продемонстрировать, что тоже могу быть очень благодарным.

И он это сделал. Ведь она сама этого хотела. Это было райское блаженство.

Они то прижимались, то отстранялись друг от друга, катаясь по зеленой траве. Задыхаясь от страсти, они целиком отдались друг другу, их потные тела блестели при свете луны, их овевал легкий ветерок.

Над розами пролетела сова. Луна заливала серебром колышущиеся от ветра поля лаванды. Они ничего этого не замечали. Сердца их бились в унисон. Силвер запуталась пальцами в волосах Люка.

– Возьми меня, Люк, – прошептала она. – Возьми сейчас. Я хочу, чтобы все было быстро и глубоко. Делай со мной что хочешь.

Она подарила ему не только тело, но и свою душу без остатка. Он предлагал ей свои тайны, тревожные сны, прошлые преступления. С улыбкой она приняла все это. Лицо ее было невинно, бедра двигались словно бы сами по себе. Это сочетание страсти и неопытности сводило Люка с ума.

– Так и будет, любовь моя, – простонал Люк и, прижав ее к влажной земле, снова вошел в нее глубоко и быстро.

Она изогнулась под ним, крепко обняла его, их сцепленные тела достигли кульминации страсти. Он прижался лбом к ее лбу. Он вздрогнул, услышав, как она выкрикнула его имя. Тело ее свела судорога блаженства. Как же он ее желал! В этот момент он вошел в нее так глубоко, как только мог, и наполнил ее лоно своим жизнеспособным семенем.

Она обвила его ногами и крепко сжала. Все ее тело снова начало пульсировать от удовольствия. Люк мог поклясться, что заметил, как в ее глазах вспыхнуло серебряное пламя.

Тинкер обнял за плечи Брэма, стоявшего у подножия холма.

– Я же сказал вам, что она к нему поднимется.

– А я говорил тебе, что если она поднимется, то уже не спустится. – Брэм неожиданно нахмурился. Кромвель, сидящий рядом, гавкнул. – Что они там делают, Тинкер?

Старый слуга прищурился. Он слегка улыбнулся, а потом обнял Брэма за плечи и развернул его к дому.

– На сегодня хватит вопросов, мальчик мой. Ложитесь спать, мастер. И заберите с собой этого блохастого Кромвеля.

Услышав свое имя, пес радостно забил по земле хвостом.

– Пошли, Кромвель. Никому мы здесь не нужны. – Брэм вздохнул и погладил овчарку по голове.

Да, несомненно, взрослые ведут себя очень странно: то они огрызаются, то улыбаются. Похоже, зрелость – это не так просто, как он думал.

Глава 30

– Почему ты ушла, даже не попрощавшись?

Они лежали, прижавшись друг к другу. Облако каштановых волос Силвер прикасалось к груди Люка. Она держала его за руку.

– Потому что моя рана уже почти зажила. И ты всем видом давал понять, что тебе не терпится, чтобы я поскорее покинула твой дом.

– Мне меньше всего на свете хотелось, чтобы ты ушла. Но казалось, иного выхода нет. Я все еще думаю, что так было бы лучше, – серьезно сказал Люк. – Ты ведь знаешь, что я ничего не могу предложить тебе, Солнышко.

– Мне больше ничего и не нужно. – Силвер провела пальцем по шрамику над полной, чувственной губой Люка. – Ты помог мне спасти Лэвиндер-Клоуз. О чем я еще могу просить?

Вокруг них благоухала поздняя весна. Пахли распускающиеся цветы, свежевспаханная земля и мягкая трава, на которую Силвер повалила Люка. Он отомстил ей, осыпав ее плечи и шею поцелуями. Она вся обомлела. Но жизнь брала свое, и рассудок ее требовал ответов на некоторые вопросы.

– Расскажи мне о человеке, за которым ты следил, Люк. – Она задумчиво играла с прядкой его волос.

Люк нахмурился:

– Позже.

– Нет, сейчас.

– Сначала пистолет, потом рапира, а теперь вот это... Ну, так и быть, чертовка, я расскажу тебе. – Люк посмотрел на Силвер. Взгляд его был суров. – Я просто обязан найти этого человека. Из-за него мне довелось пережить сущий ад. Он отправил меня и сотни юношей, подобных мне, в Алжир. Когда я сбежал, то поклялся, что не позволю, чтобы такая судьба постигла других молодых людей. И я должен исполнить эту клятву, Силвер. Иначе мне вовеки не будет покоя.

– Я никогда бы не осмелилась просить тебя нарушить клятву. Теперь я понимаю, почему ты так часто рискуешь жизнью. Но с чего ты думаешь начать?

– Со старой мельницы. Я подозреваю, что именно там проводятся тайные собрания. Но пока я еще не знаю, кто в них участвует. – Он взял ее лицо в ладони. – Теперь у меня появилась еще одна причина, по которой я должен найти этого мерзавца и выполнить свою клятву. Как только я доведу это дело до конца, для меня начнется новая жизнь. Я смогу свободно дышать. Думать о будущем.

Силвер закрыла глаза. Она понимала, что ему грозит смертельная опасность: если его поймают, то повесят. Силвер обмерла от страха за него. Но она не стала ничего говорить Люку, чтобы не тревожить его лишний раз. Прижавшись к нему еще ближе, она провела рукой по шрамам на его спине. Она улыбнулась, почувствовав, как вздрогнул Люк.

Настало время, когда даются безмолвные клятвы и исполняются самые несбыточные желания. Час наслаждения, который любовники обманом вырвали из безжалостных когтей судьбы, казался жалкой песчинкой в бескрайнем океане времени.

– Ну а как насчет тебя, Сюзанна Сен-Клер? Откуда у тебя это? – Люк погладил белую прядку надо лбом Силвер.

– Это случилось, когда умер мой отец. – Она сглотнула. Силвер вдруг захотелось рассказать ему обо всем, что ей удалось раскрыть. – Только он, как оказалось, не умер. Его убили. Незадолго до гибели он писал в дневнике, что его преследуют какие-то люди, которые хотят его убить из-за того, что он отказался им помочь. Боюсь, им это в конечном счете удалось.

– Любовь моя, – прошептал Люк, прижавшись губами к светлой прядке. – Не плачь больше, – хрипловато добавил он. – Тебя ждет только радость, душа моя.

У Силвер захватило дух, когда он вновь страстно соединился с ней. Ее желание было столь же сильно, как и его. Они повалились на мягкую траву, бедро к бедру, и всецело отдались страсти.

Они заснули в объятиях друг друга. Люк положил Силвер руку на бедро.

Норфолкская ночь была прекрасна: в призрачном серебристом свете луны танцевали на ветру кусты роз и жимолости. Завел свои трели соловей, и казалось, что он поет специально для любовников.

– Ну и с чего ты начнешь?

На востоке уже занималась заря. Голова Силвер лежала на коленях у Люка, который сидел, прислонившись к старому дубу. Он намеренно сделал вид, что не понял ее вопроса.

– Полагаю, с этих очаровательных веснушек у тебя на плече.

Силвер дернула его за волосы.

– Я серьезно, Люк.

– И я тоже вполне серьезен. В таком полумраке не так-то легко разглядеть, где у тебя веснушки.

– Нет, ты просто невыносим! Ответь на мой вопрос, и я успокоюсь.

Люк почувствовал, что у него в сотый раз за эту ночь бешено забилось сердце. Он желал ее с новой силой, несмотря на то что несколько часов сжимал ее в объятиях.

– Ладно, – сказал он, не отводя глаз от ее обеспокоенного лица. – Я не стану тебя обманывать. Это опасное предприятие. Мне потребуются кое-какие документы, чтобы подтвердить мои подозрения.

– Но риск...

– Ты самый большой риск в моей жизни. Сначала пистолет, потом рапира. Куда только девались прежние, робкие и покорные, женщины?

– Люк, я могла бы тебе помочь. Проникнуть туда, куда тебе не удастся. Могла бы...

– Об этом не может быть и речи. Я не желаю тебя в это втягивать, – отрезал он.

Силвер хотела было возразить, но удержалась. Она знала, что в этом вопросе он никогда не пойдет ей на уступки.

– Не бойся, любовь моя, я вернусь. – Люк провел пальцем по ее губам, на которые бросал отблеск лунный свет. – Я помогу тебе переключиться на более веселые мысли.

Силвер выдавила из себя улыбку.

– Правда, плут? Или это всего-навсего бравада?

– Ты заплатишь за эти слова, красавица. – Преодолев притворное сопротивление Силвер, Люк подмял ее под себя. Глаза его горели золотым светом, он провел языком по ее бархатному животику. – Это не бравада, а предупреждение. Сегодня я отправляюсь на поиски сокровища и найду его любой ценой. Какие бы препятствия ни встали у меня на пути, – добавил он.

Она отгородилась от него рукой. Люк отвел ее руку и достиг своей цели.

– Какие же у вас восхитительные глаза, миледи. Их цвет постоянно меняется, под стать вашему настроению. А в момент наивысшей страсти они кажутся почти серебряными – сказал он хрипловатым голосом. – Я уже несколько раз имел счастье наблюдать это явление. Силвер покраснела. Ей вдруг вспомнились слова, записанные в дневнике ее отца. Вот, значит, что он имел в виду!

– Не напоминай мне о моем бесстыдном поведении.

– Твои поступки не бесстыдны, а очаровательны. Этим ты словно бросаешь мужчине вызов: он начинает делать все возможное для того, чтобы в твоих глазах вновь вспыхнул серебряный огонек.

И Люк снова сделал то, от чего глаза Силвер загорались серебряным светом.

Силвер громко вскрикнула, когда он вошел в нее. В ней вновь бушевало пламя страсти. Она вцепилась пальцами в прохладную, темную траву, уперлась ногами в рыхлую, сладко пахнущую землю.

Без раздумий. Не оглядываясь назад.

Она прижалась к Люку, вся отдалась ему, слившись с ним в радостном экстазе.

Когда из-за восточных холмов показался краешек солнца, Люк, наконец, отстранился от Силвер и помог ей одеться. Его пальцы подолгу задерживались на ее платье, шали, розовых щеках и каштановых волосах. Он никак не мог от нее оторваться, словно боялся ее потерять.

Но ночь миновала. Всходило солнце, и их легко мог заметить любопытный взор. И вообще, днем разбойникам полагается скрываться.

Силвер смотрела ему вслед. В груди ее созрело отчаянное решение.

– Брэм! Брэм! Проснись! – В окна домика лились нежные лучи утреннего солнца. Силвер трясла спящего мальчика, закутанного в одеяло.

Она ни за что не изменит своего решения! Она не может позволить Люку так бездумно рисковать своей жизнью. Силвер должна его спасти. Мужчины могут сколько угодно рассуждать о своей хваленой чести, но какой толк от этого мертвецу?

И женщине, которая его любит?

Нет. Пускай себе мужчины разглагольствуют о чести, но решающее слово должно всегда оставаться за женщинами.

– Проснись, соня, нам предстоит много дел.

Из-под одеяла выглянула пара изумрудно-зеленых глаз.

– Сил, это ты? Черт возьми, еще даже не рассвело толком!

– Будто я не знаю, – сказала Силвер. В голосе ее на секунду послышалась легкая хрипотца. – Но нам предстоит много работы. Вставай, не ленись. Ты ведь сам мне твердил, что я очень жестока к некоему разбойнику, которого ты боготворишь?

– Ты имеешь в виду Блэквуда?

– Ну а кого же еще!

Юный Брэндон сразу же присел на кровати.

– Его ведь не поймали? Господи, Сил, неужели его выследил судья и его приспешники?

– Нет, нет, ничего подобного. – Силвер бросила брату в руки ботинки. – Но его непременно схватят, если мы ему не поможем. Этот человек слишком неосторожен. – В ее голосе сквозила нежность.

– Не понимаю, – сказал приглушенно Брэм (он натягивал на себя одежду), – как мы можем ему помочь? – Голова мальчика вынырнула из рубашки. – Мы что, будем участвовать во всех его полуночных разбоях? Сопровождать его на вересковой пустоши, вооруженные до зубов, и грабить вместе с ним экипажи? Вот было бы здорово!

Силвер рассмеялась и покачала головой:

– Каким же ты стал кровожадным, Брэндон Сен-Клер! Наверное, слишком много времени проводил с разбойником и его слугой, этим суровым шотландцем. Нет, конечно же, мы не собираемся участвовать в грабежах. У нас есть дела поважнее. – Силвер прищурилась, вспомнив рассказ Люка о его неудачном ночном походе на старую мельницу. – Брэм, он собирает сведения об одном человеке, который похитил его пять лет тому назад и продал в рабство. А мы с тобой поможем ему раздобыть эту информацию, – закончила она. Улыбка исчезла с лица Брэма.

– А Люк об этом знает?

– Конечно же, нет! В этом-то все и дело! Если этот дурачок будет таскаться по Норфолку туда-сюда, его рано или поздно схватят. – Силвер сложила на груди руки. – Наше дело – разузнать, кто этот негодяй, и сообщить Люку нужные данные.

Брэм схватил куртку и последовал за Силвер. Однако лицо его при этом не выражало той уверенности, которой была полна его сестра.

Старая мельница была расположена там, где и сказал Люк, – на берегу речушки, что текла на юг, в Кингсдон-Кросс. Хлипкую белую постройку было почти не видно из-за густо разросшихся вокруг ив. В столь ранний час это место казалось совсем безлюдным.

– Ну и куда ты меня привела? – презрительно спросил Брэм. – Это всего лишь дурацкая старая мельница.

Мальчик поправил очки, спадавшие с носа, и, нахмурившись, посмотрел на тропинку, с обеих сторон густо обсаженную кустарником, которая вела к строению. Вся эта картина казалась такой скучной, такой обыденной – совсем не похоже на те сумасбродные планы, что он строил в воображении.

– Должно быть, это не то место, Сил.

– Нет, именно то. Видишь – расколотый молнией напополам вяз, как и говорил Люк. – Силвер почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. – Люк сказал мне, что здесь берлога предателя, которого он чуть не изловил.

– А почему все-таки он его не поймал?

Силвер покраснела. Она не хотела говорить Брэму, что Люк потерпел неудачу, потому что почувствовал знакомый запах и вспомнил о ней.

– Потому что тот человек очень хитер. Может, здесь даже есть потайной лаз.

– Ну, так что мы будем делать? – взволнованно спросил ее брат. – Может, сорвем дверь с петель и вытащим этого негодяя из берлоги? А не поджечь ли нам мельницу и выкурить его оттуда?

Силвер слегка дернула брата за волосы.

– Каким же ты стал злодеем! Нет, пока мы ничего предпринимать не станем. Мы подождем. И последим за выходами. Наша задача – узнать, что это за человек, и посмотреть, не будет ли у него с собой каких-нибудь документов. Когда он выйдет из укрытия, мы просто отнимем их у него.

– Отнимем? – Брэм метнул на сестру оценивающий взгляд. – А как?

Силвер приподняла краешек своей юбки для верховой езды. Увидев маленький пистолет, засунутый в ее ботинок, Брэм усмехнулся:

– Очень убедительно, Сил. Где мне занять позицию?

– Ты встанешь спереди. А я буду караулить тыл, рядом с речушкой. Думаю, именно там расположен потайной ход. Если это так, то, возможно, где-то припрятана лодка.

Силвер нахмурилась. Она начинала жалеть, что они не захватили с собой Тинкера, но тот бы никогда не позволил Сен-Клерам подвергаться такой опасности. Значит, теперь она ответственна за то, чтобы с Брэмом ничего не случилось.

Ее брат отнесся к ее плану с восторгом.

– Превосходно, Сил! Мы отлично со всем справимся!

Так прошло утро. В маленькой побеленной постройке никто не подавал признаков жизни. По реке проплыли три лодки. Узкий мост к югу от мельницы пересекли несколько всадников. В полдень мимо прогромыхала тележка фермера, доверху нагруженная пшеницей. Видно, он ехал в Кингз-Линн. Но из мельницы никто не выходил, и никто в нее не входил.

Когда солнце было уже в зените, Брэм покинул свой наблюдательный пост и подошел к Силвер, которая сторожила с задней стороны дома.

– Ты уверена, что это то самое место, Сил?

– Убеждена! – отрезала Силвер. – Люк очень хорошо описал его. И тот человек, о котором он рассказывал, скорее всего тоже здесь. Рано или поздно он выйдет отсюда.

– Да мне-то что, я могу и подождать, – радостно отозвался Брэм. – Я не горю желанием дистиллировать очередную партию лаванды вместе с Тинкером. Жалко лишь, что мы не захватили ничего поесть.

Силвер только-только собиралась сказать ему, что в ее седельной сумке припрятаны пирожки с голубятиной, как заскрипела дверь мельницы и на пороге показался какой-то человек. Он спускался по узким ступенькам, которые вели к речушке. Силвер поспешно потянула Брэма за локоть, и они укрылись в густой листве ивы.

– Видишь его?

– Да, – тихонько прошептал ее брат.

Они едва дыша смотрели, как человек в коричневато-сером плаще медленно сошел на берег. Под мышкой он держал тяжелый мешок с мукой. Ступени, ведущие в помещение, были окружены грудами крошащегося кирпича, почти не видного издалека. В темноте ночи или в туманную погоду было невозможно различить того, кто по ним спускается.

«Неудивительно, что Люк его упустил», – подумала Силвер.

Через минуту с противоположного берега, из зарослей камышей, показалась лодка. На веслах сидел человек в темно-коричневой куртке и молескиновых брюках.

Силвер обомлела. Человек, сидевший на веслах, показался ей очень знакомым. Где-то она уже видела эти широкие плечи, эти брюки... У Силвер сердце ушло в пятки. Если она не ошиблась, то это предводитель банды, которая совершала налеты на ее Лэвиндер-Клоуз!

Прищурившись, Силвер наблюдала за тем, как лодка причалила к берегу у самых ступеней. Человек, вышедший из мельницы, бросил в лодку мешок, а потом неуклюже влез в нее сам.

– А теперь что нам делать, Сил? – В голосе Брэма слышалось радостное волнение.

– Думаю, нам придется проследить за ними.

В это самое время в десяти милях оттуда, где разворачивались вышеописанные события, Люк Деламер стоял перед заспанным Джеймсом Тинкером и метал на него грозные взгляды.

– Что значит – ее здесь нет? Какого черта ты имеешь в виду? – прогремел он.

– То, что я говорю, – огрызнулся старый слуга. – Думаю, она улизнула еще до рассвета. Удивляюсь, как у нее только силы остались двигаться. Ведь этой ночью она была так занята одним делом с каким-то незнакомым человеком на холме, рядом с лавандовыми полями.

Люк прикусил язык, с которого было готово слететь проклятие, и едва заметно покраснел. Значит, этому старому проныре все известно! Да, похоже, в Лэвиндер-Клоузе все тайное становится явным.

Люк покинул Силвер на рассвете. Он был бы не прочь еще задержаться, но у него были неотложные дела в Уолдон-Холле, да и с Коннором Маккинноном тоже надо было обсудить некоторые планы. Он даже и предположить не мог, что эта взбалмошная женщина уйдет куда-то, как только он отвернется на минутку!

Люк быстро прикинул, куда бы она могла отправиться. Да куда угодно: в кингсдонкросский игорный дом или даже в бордель. При одной мысли об этом по его телу пробежали мурашки.

Господи, она не побоялась бы еще раз попытать счастья в «Привале странника»!

Люк решил, что, как только ее поймает, хорошенько надерет ей то место, на котором сидят. Порка не такая уж страшная кара, зато Силвер после этого поумнеет и избежит многих неприятностей.

Не успел Люк до конца обдумать, как он будет проводить эту воспитательную работу, как раздавшееся у него за спиной легкое покашливание заставило его обернуться. Увидев своего друга – громилу, Люк улыбнулся.

– Тинкер, знакомьтесь: Коннор Маккиннон, – коротко бросил он.

– Что, один из твоих дружков – разбойников? – спросил старый слуга. – С виду на вора смахивает.

Светловолосый Маккиннон откинул голову и громко захохотал. Звук его могучего смеха был подобен грому.

– Некоторые из его деловых конкурентов, вероятно, сочли бы, что определение «вор» к нему подходит, – сухо ответил Люк. – Но этот человек несколько раз спасал мне жизнь, поэтому я отношусь к нему более чем снисходительно.

Люк отвернулся и посмотрел на цветочные поля, где горели сиреневым пламенем грядки лаванды, окутанные утренним туманом. Улыбка постепенно исчезла с его лица.

– Похоже, мне придется отправиться на поиски этой женщины и силой притащить ее обратно.

– Я тоже хочу пойти с вами, – мрачно сказал старый слуга. – Это я виноват: не уберег ее.

– Ты сделал все, что мог, Тинкер. Я пойду один. А ты останешься тут и присмотришь за фермой. На этот раз я позабочусь о том, чтобы с этой женщиной ничего не произошло, – решительно заявил Люк. – Даже если для этого мне придется на ней жениться.

Губы Тинкера задрожали.

– Удачи вам, милорд, – сказал он. – Я уже более десяти лет пытаюсь ее воспитывать, но пока безуспешно. – Он прищурился. – Но может, вам больше, чем мне, повезет: ведь вы как никто другой умеете обращаться с дамами.

– С этой дамой мне определенно повезет, – многозначительно произнес Люк. – Независимо оттого, понимает она это сама или нет.

Коннор Маккиннон, стоявший рядом с ним, загадочно улыбнулся. Значит, здесь опять замешана женщина. Неудивительно, если принять во внимание богатый опыт Люка по части соблазнения особ прекрасного пола. Но наверное, эта женщина какая-то особенная, раз Люк хочет на ней жениться. Это было совсем ему несвойственно.

По крайней мере это было не похоже на того Люка Деламера, которого Коннор знал когда-то. На лице Маккиннона медленно расцвела широкая улыбка. Подумать только: Люк Деламер, некогда самый видный светский холостяк и самый закоренелый повеса, наконец, попался к кому-то под каблук!

Должно быть, эта женщина – редкостное сокровище! Коннору не терпелось поскорее сшей познакомиться.

Когда он, последовав вслед за другом, вскочил на коня, в глазах его поблескивали озорные искорки.

Глава 31

Солнце поднималось все выше.

Силвер и Брэм медленно ехали вдоль берега речушки. Они миновали уже несколько миль. Человек на веслах непрестанно греб, а пассажир сидел съежившись на корме.

Солнечные лучи косо падали сквозь листву ив, а два разведчика продвигались все дальше на север, стараясь не попадаться на глаза тем, кого они преследовали. Они чуть не упустили лодку из виду, когда та свернула в восточный приток реки.

В животе у Брэма громко урчало. Тонкие ломтики ветчины и пирожки с голубятиной давно были съедены.

– Теперь, наверное, уже недолго осталось, – сказал мальчик. Нахмурившись, он созерцал быстрый речной поток. – Этот ручей впадает в более широкий приток реки Уз. А рядом с Узом находится Кингз-Линн.

– Брэм, я подозреваю, что эти злодеи направляются именно туда.

Ее брат вздохнул:

– Как ты думаешь, нельзя ли... как-нибудь отправить Люку записку и сообщить ему, где мы находимся?

– Ни в коем случае! – отрезала непреклонная Силвер. – Мы отлично справимся и сами, а ему пока незачем рисковать жизнью и бросаться нам на помощь.

– Да, думаю, мы и сами это осилим, – отозвался ее брат. Его приободрила уверенность Силвер. – Вот если бы только можно было где-нибудь перекусить...

Солнце уже перевалило за зенит, когда они пересекли маленький каменный мостик, ведущий в Линн – так местные жители называли шумный рынок, расположенный по обоим берегам Уза. Пронесшись галопом по Бридж-стрит, Силвер различила в вышине шпили церкви Святого Николая.

Они пересекли несколько людных улиц, проехали мимо складов, которые теснились вдоль реки. Все это время Силвер и Брэм старались не упускать свои жертвы из виду.

Наконец, они увидели, как маленькая лодка встала на якорь в тени около нависшего над водой бревенчатого склада. Затаив дыхание, Силвер и Брэм наблюдали, как незнакомый путник поднялся по скрипучей лестнице и исчез внутри склада.

– Ты его видела? – взволнованно спросил Брэм. – Он прямиком на склад зашел. Теперь он у нас в руках. Один только вопрос возникает: а дальше с ним что делать?

Силвер потупилась и взглянула на реку. Рядом с ними стояло на якоре несколько лодок, перевозящих уголь. Очевидно, они ожидали, когда их нагрузят и снова спустят на воду. Поблизости от лодок в воде плескалась примерно дюжина сорванцов. Глаза Силвер блеснули.

– Похоже, у меня появилась идея, Брэм. Погоди-ка...

Четверть часа спустя Силвер и Брэм оставили лошадей в платной конюшне в каком-то закоулке и отправились в самое сердце Линна на поиски закусочной.

Все оказалось даже проще, чем планировала первоначально Силвер. Она переговорила с предводителем банды маленьких оборванцев, что купались в реке, и пообещала по две кроны каждому, если они присмотрят за складом. Как только вновь покажется путник, за которым они следили, мальчишки должны были немедленно известить Силвер.

Силвер обнаружила, что ребятам кое-что известно об этом складе. Странные вещи здесь творятся, сообщил ей заводила. Сюда и днем, и ночью приплывают какие-то лодки, а на веслах сидят люди с закрытыми лицами, и по-английски они ни слова не говорят.

Мальчишки сообщили им кое-какие сведения о человеке с мельницы. Одному удалось проникнуть внутрь сквозь разбитое окно, и он подслушал, что отправка какого-то груза задержится еще на час.

Мальчик, которому удалось проникнуть на склад, радостно сообщил, что при этом известии человек с мельницы принялся вопить и клясть собеседника на чем свет стоит. Но толку от его ругани было мало. Сказано: партия груза задержится – значит, придется подождать.

– Мэм, у вас и у вашего брата есть еще целый час. Можете где-нибудь погулять. Мы проследим за вашим дружком: со склада глаз спускать не будем. Похоже, вы проголодались. Закусите чем-нибудь на Кинг-стрит или в одной из лавок близ ратуши, – сказал предводитель уличных оборванцев и с гордостью за родной город добавил: – У них пирожки – просто обалдеть!

Беспризорники заверили, что сообщат им, как только из здания склада кто-нибудь покажется. Успокоенные Силвер и Брэм ушли. На небе не было ни облачка, ярко светило солнце. Они шли по Кинг-стрит, мимо череды лавок. Но Брэм все еще беспокоился.

– Ты уверена, что так надо, Сил? А вдруг злодей скроется?

– Должны же мы поесть, – ответила практичная Сил-вер. – К тому же мне кажется, что те молодые люди, которых нам удалось нанять, справятся со всем лучше нас. Ведь улица – это их дом. Они здесь знают каждый закоулок, все ходы и выходы. А мы сразу запутаемся в трех соснах, если придется кого-то преследовать.

– Да, похоже, ты права, – согласился Брэм после некоторого размышления. Больше всего он жалел о том, что ему не удалось как следует пообщаться с уличными мальчишками. Они бы ему наверняка рассказали столько всего интересного! А он поведал бы им о своих недавних приключениях. Но ему в самом деле очень хотелось есть. Да и должен же кто-то присмотреть за Силвер!

Вдруг глаза его засветились радостью.

– Смотри, какая симпатичная чайная! Зайдем, Сил? Всего на минутку, а?

Силвер с грустью осмотрела свою запылившуюся юбку. Да, с одеждой уже ничего нельзя поделать. Пригладив волосы и поправив жакет для езды, она взяла Брэма под руку:

– Да, с виду неплохое местечко. Пошли. Это оказалось мудрое решение. Напившись чаю и закусив сдобными пирожками, они почувствовали, что сил у них вновь прибавилось. Теперь они уже не так боялись встречи с таинственным злодеем, затаившимся на складе. Силвер не спускала глаз с городских курантов. У них еще оставалось сорок пять минут, так что можно было прогуляться и заглянуть во все оживленные лавки, расположенные близ гостиницы «Голова герцога».

Улицы городка кишмя кишели народом. Их юные друзья с реки объяснили, что сегодня через их город проезжает сам принц-регент со свитой. Они едут охотиться в ближайшее имение. Силвер с легкой завистью разглядывала яркие наряды женщин. Каких только платьев здесь не было: муслин, украшенный узором в виде веточек; цветной коленкор; легкий тюль, оттененный пестрыми ленточками и перьями.

Все эти разряженные леди проплывали мимо нее. Силвер начала стесняться своего поношенного и немодного костюма для верховой езды. Но она решила, что такой пустяк не должен омрачить ее настроение. Гордо вскинув голову, она шла сквозь толпу, не обращая внимания на презрительное фырканье, доносившееся ей вслед, и приглушенный шепот: «Деревенщина!»

Силвер решила насладиться случайным визитом в этот очаровательный рыночный городок с запутанным лабиринтом ухоженных улочек. Мальчишки у реки уверили ее, что если путник появится из склада раньше ожидаемого, то они сообщат ей. Нет причин для беспокойства, твердила себе Силвер.

Но она все никак не могла перестать волноваться. Они с Брэмом шли по мощенным булыжником переулкам. Брэм взволнованно взглянул на сестру:

– Сил, у тебя нет такого чувства, будто за нами кто-то следит?

Силвер невольно нахмурилась. У нее тоже было подобное ощущение, но ей не хотелось тревожить брата.

– Кто-то следит? Нет, тебе показалось. И неудивительно: ведь здесь сотни людей.

– Нет, Сил. – Лоб Брэма прорезала вертикальная морщинка. – За нами следит кто-то один. Он не спускает с нас глаз. Я чувствую это с тех пор, как мы свернули на Кинг-стрит.

– Должно быть, ты ошибся, дорогой мой. – Силвер попыталась изобразить уверенность, которой сама не чувствовала. – Ты не привык, когда вокруг столько народу, вот тебе и мерещится всякое.

По спине Силвер пробежал легкий холодок. Она быстро обернулась назад: кругом незнакомые лица, каждый занят своим делом, никто не смотрит ни на Силвер, ни на ее брата.

Но она не могла избавиться от странного ощущения, что за ними наблюдают. К счастью, в этот момент внимание ее брата отвлекла витрина, где были выставлены блестящие хрустальные флакончики с духами и помадами со всех уголков света.

– Зайдем, а? – попросил ее Брэм. – Посмотрим, что они продают и есть ли у нас на ферме такие товары.

Силвер обрадовалась, что его что-то отвлекло. Она кивнула, и они зашли в это элитное заведение, смешавшись с толпой леди из высшего общества и светских модников.

Но Брэма интересовали только хрупкие хрустальные флакончики. Он сразу же нашел применение своему уникальному дару, унаследованному им от отца и деда: переходя от сосуда к сосуду, он нюхал духи и сравнивал вычисленные им ингредиенты с теми, что были написаны на ярлычках.

Он часто хмурился и бросал презрительный взгляд на ярлыки, набранные изящным шрифтом, где были названы редкие и дорогие ингредиенты, которых в духах и в помине не было.

Тем временем две молодые женщины попросили Силвер посоветовать, какие духи им лучше купить. Пряча улыбку, Силвер попыталась убедить одну из них, что смесь ароматов дубового мха и сандала слишком тяжелый запах для лета, а другую – что приглянувшиеся ей мускус и тубероза не подходят для столь юной леди хрупкого сложения.

Несколькими минутами спустя Силвер вдруг очутилась лицом к лицу с представительным джентльменом, одетым в элегантный строгий черный фрак и безупречный дамастовый серый жилет. Он тоже хотел узнать ее мнение по поводу духов.

Когда она спросила, для кого он покупает духи, он хитровато подмигнул ей:

– Для моей... сестры. Да, это подарок для моей дорогой сестренки. Как вам этот запах?

– Думаю, этот аромат чересчур сильный. Женщины со вкусом предпочитают более тонкие запахи, – объяснила Силвер. Она почти слово в слово повторила ту фразу, которой руководствовался ее отец все двадцать лет, что производил духи. Через несколько минут солидного вида незнакомец, собираясь уходить, уносил с собой три флакончика духов, что она ему порекомендовала в подарок сестре. Он еще раз подмигнул Силвер.

Тем временем вокруг Брэндона, который нюхал каждый пузырек и оценивал его содержимое, собралась целая толпа.

– Бергамот, тубероза и амбра? – Он принюхался. – Да здесь только лимон и розовая вода – ужасного сорта к тому же. – Нахмурившись, мальчик перешел к следующему экспонату: на коробке был изображен букет лавандовых веток, перевязанный лиловой лентой. – «Королевская лаванда, подойдет даже для королевы», – про читал он и понюхал стоявший рядом пузырек. – И это они называют лавандой? Да ведь духи изготовлены из самой дешевой дикой широколистной лаванды, что растет на холмах Франции! И дистиллированы так себе... Они уже через час утратят весь аромат. Папа всегда говорил...

– Не настоящая лаванда, значит? – За спиной у Силвер послышался негромкий голос, по всей видимости, принадлежащий очень культурной леди. – Извините, что я так грубо вмешиваюсь не в свое дело, но я услышала, как тот мальчик – он, наверное, ваш брат? – обсуждает духи. Похоже, он обладает удивительной способностью распознавать по запаху все ингредиенты.

Обернувшись, Силвер увидела, что на нее внимательно смотрит царственного вида пожилая дама.

– Извините, пожалуйста. Вероятно, брат мой поступает несколько бестактно, но дело в том, что духи смело можно назвать страстью нашего рода. Наш отец создавал духи и нас воспитал в том же духе. Мой брат всегда очень сердится, когда видит, что людей вводят в заблуждение.

– Вот как? – усмехнулась дама. – Обводят вокруг пальца, вы хотите сказать? Я всегда подозревала, что Хоулком безжалостно дерет деньги со своих клиентов. Я просто в восторге оттого, что мои подозрения подтвердились.

– О, я уверена, что хозяин этой лавки и не думает никого обманывать, – поспешно сказала Силвер. – Просто со временем ингредиенты могут претерпевать некоторые изменения. Понимаете, то, что покупаешь в августе, может сильно разочаровать в ноябре.

Дама рассмеялась и покачала головой:

– Боюсь, что ничего не понимаю, моя дорогая. Очевидно, мне не хватает образования. Разрешите попросить у вас совета.

– О, я не осмелюсь... – Неожиданно Силвер заметила, что половина посетителей не сводят с нее глаз. – То есть я даже не знаю...

– Герцогиня Крэнфорд, – подсказала ей ее собеседница.

Силвер сделала изящный книксен и слегка покраснела, вспомнив про свои запылившиеся юбки и растрепанные волосы.

– Сюзанна Сен-Клер, – негромко отрекомендовалась она.

Тонкие старушечьи пальцы пожали ее руку.

– Умоляю вас, не надо формальностей. Понимаете, мне нужно подобрать духи для внучки. Ей предстоит особенный вечер, и я бы хотела, чтобы духи тоже были исключительными.

Ее просьба заинтриговала Силвер. Это была серьезная проверка ее опытности в выборе ароматов. Она некоторое время смотрела на герцогиню, прикусив губу.

– А вы не опишете мне ее? Так мне будет легче справиться с задачей.

Герцогиня улыбнулась:

– Она выше меня, у нее рыжие волосы, как на полотнах Тициана, и прекрасные голубые глаза.

– А она энергичная? Проводит много времени вне стен дома? Активность может повлиять на букет ароматов, – с излишней прямолинейностью объяснила Силвер, в голове которой был к тому времени полный кавардак: она перебирала всё возможные варианты духов.

– Очень деятельная. Иногда просто невозможно удержать ее в одном и том же месте дольше чем на две секунды.

Вдруг без всякого предупреждения рядом с герцогиней появилась юная девушка в муслиновом платье с узором в виде веточек, которое было украшено светло-голубыми лентами.

– Вот ты где, бабушка. А я-то думала, что ты устала и вернулась в карету.

– Устала? Я? – Герцогиня нежно похлопала внучку по руке в перчатке. – Я еще не настолько плоха, моя дорогая. Познакомься с мисс Сен-Клер. Она как раз собиралась мне посоветовать, какие выбрать духи для тебя.

Девушка с интересом взглянула на Силвер. Ее смеющиеся голубые глаза были и впрямь прекрасны. Но в ней чувствовалась неуловимая, легкая тень печали, разбитых надежд. Это сразу же отметила чувствительная душа Силвер.

– Боюсь, что вы сочтете это дерзостью с моей стороны...

– Ну что вы! Сама я плохо разбираюсь в благовониях. Мой брат всегда говорил... – Вдруг девушка запнулась.

Силвер заметила, как ее лицо потемнело. Но девушка быстро взяла себя в руки, рассмеялась и пожала плечами.

– Мне не терпится услышать ваш выбор, мисс Сен-Клер. Если вы разбираетесь в духах хотя бы вполовину так хорошо, как тот юноша у прилавка, я буду в полном восторге. Этому молодому человеку удалось уже очаровать полгорода, включая принца-регента.

Силвер нервно сглотнула.

– П-принца-регента?

– Ну да, – ответила ее собеседница. – Да и ваш совет ему тоже понравился.

Силвер почувствовала, что у нее дрожат коленки. Неужели это принцу-регенту она так спокойно советовала, какие духи лучше выбрать для его сестры? Да и была ли у него сестра? А если не сестра, тогда кто же...

Она зарделась ярким румянцем. Герцогиня Крэнфорд восторженно засмеялась и похлопала Силвер по руке.

– Он покупал духи для леди, так ведь? Наверное, сказал, что для сестры. Но ничего, моя дорогая. Уверена, что его очередная возлюбленная оценит ваш выбор. Но продолжайте же. Мне не терпится узнать, что вы предложите моей Индии.

Силвер удивленно распахнула глаза:

– Индия?

– Ужасное имя, не правда ли? – Герцогиня взглянула на свою смеющуюся внучку. – Но оно подходит ей как нельзя лучше: ведь и сама она отчаянная девчонка.

– Не заставляй меня краснеть, бабуля. – Но было не заметно, чтобы рыжеволосая Индия хоть немного смутилась. – Ведь быть такой я научилась у тебя.

В этот момент появился владелец лавки. В руках он нес несколько свертков. Он сразу понял, что в его элитном магазине изменилась атмосфера. Все застыли в напряженном ожидании. Хозяин тут же бросился к Брэму, который тем временем, ничего не подозревая, беседовал с законодателем мод для всей Англии. Но принц-регент остановил владельца лавки, повелительно щелкнув пальцами.

Величественная старушка посмотрела на хозяина в лорнет:

– Мы сами со всем разберемся, Хоулком. Можешь идти. Мы позовем тебя, когда определимся с выбором.

– Конечно, ваша светлость. Но...

– Не сейчас, Хоулком. – Герцогиня выжидательно взглянула на Силвер: – Ну, моя дорогая? Вы собирались нам что-то предложить.

Силвер испытывала невольную симпатию к этой пожилой леди с проницательным взором и к ее жизнерадостной внучке, в чертах юного лица которой сквозила тайная неизбывная печаль. В них было что-то знакомое, хотя, конечно, раньше она нигде не могла их встретить. После смерти отца Силвер очень редко выезжала за пределы Кингсдон-Кросса.

Неожиданно вопрос о духах был решен.

– Я поняла, какое благовоние вам подойдет! Немного мха, благоухание которого подобно прохладному летнему рассвету. Капелька алой розы придаст духам сладости. Клевер подчеркнет силу и яркость характера, а легкий запах кедровой древесины – чистоту и целомудренность. Этот восхитительный букет будет обладать оригинальным сладостным ароматом. Вот эти духи похожи на те, что я описала. – Силвер протянула им маленький флакончик и с волнением ожидала приговора.

Индия радостно захлопала в ладоши:

– Вы просто волшебница, мисс Сен-Клер! Эти духи – само совершенство. Как вы смогли так точно узнать мой характер – ведь вы видели меня всего несколько минут?

Силвер залилась румянцем.

– Вы очень добры ко мне. Способность подбирать духи пришла ко мне с опытом, только и всего.

– Вздор! – отрезала герцогиня Крэнфорд. – Вы очень точно подметили основные особенности моей внучки. – Она задумчиво посмотрела на Силвер и подмигнула ей. – Полагаю, вы еще не замужем, моя дорогая?

Индия, которая уже привыкла к сводничеству своей бабушки, лишь улыбнулась. Силвер начала мямлить:

– Ваша светлость, не знаю даже, как ответить на этот вопрос...

– Ответ может быть только один, моя дорогая: «да» или «нет».

– Нет, я пока не замужем, но...

– Восхитительно! Тогда я просто настаиваю, чтобы вы приняли наше приглашение на чай, и мы за чашечкой чая обдумаем ваше будущее. – Герцогиня бросила задумчивый взгляд на старомодный костюм для верховой езды, что был надет на Силвер, и на ее полуботинки. – Ты из провинции, девочка моя? Не надо этого стесняться.

Силвер вскинула подбородок. В ее глазах вспыхнул гнев. В ней проснулась родовая гордость Сен-Клеров.

– Вы очень добры, ваша светлость, но судьба такой скромной девушки, как я, едва ли заслуживает вашего внимания.

Ответ этот ничуть не смутил герцогиню, она только рассмеялась.

– Если этими словами ты хотела дать мне отпор, то у тебя ничего не получилось, дорогая. Кожа у меня толще, чем у египетского крокодила, и я никогда не обижаюсь на колкости.

Силвер захлопала глазами: она решительно не знала, чему приписать такое добродушие.

– Вы правы, ваша светлость. Я действительно из провинции, как вы изволили выразиться, но вовсе не считаю себя серенькой деревенской мышкой. Мой брат и я прекрасно справляемся со своим небольшим угодьем. Я женщина независимая и не желаю загубить свою жизнь, связав себя узами брака.

– Превосходно! – воскликнула герцогиня, стукнув по полу своей тросточкой с набалдашником из слоновой кости. – Мне это нравится все больше и больше. Красивая, темпераментная женщина, которая отказывается задуматься о свадьбе! Да, это будет непросто, зато интересно. Так, посмотрим-посмотрим, кто тут у меня есть на примете... Ну, например, Огастас Уорбертон. Всего-навсего баронет, правда, зато я слышала, что у него обширные земельные владения в центральных графствах.

– Ваша светлость, вы ошибаетесь, если думаете, что я стану...

– Нет? Ну что же, ничего не имею против. У Уорбертона, насколько я помню, один глаз косит, что создает довольно жуткое впечатление. Ну а как насчет лорда Таунсенда? Он граф, да и красавец к тому же. – Герцогиня взглянула на свою внучку, которая давилась от смеха. – А ты что на этот счет скажешь, Индия?

Рыжеволосая красавица покачала головой:

– Я думаю, бабуля, что ты совсем стыд потеряла. Ну что ты набросилась на мисс Сен-Клер – ты ее совсем смутила, бедняжку. Если ты сейчас же не остановишься она сочтет, что мы с тобой сумасшедшие.

Силвер и в самом деле показалось, что герцогиня лезет не в свое дело. Но она чувствовала, что то чрезмерное участие, которое эта пожилая леди проявляет к ней, продиктовано благими намерениями, поэтому девушка прикусила язычок, с которого была готова сорваться очередная колкость.

Герцогиня окинула ее пристальным взглядом:

– Это правда, девочка моя? Ты действительно находишь меня прямой и резковатой сверх всякой меры?

Губы Силвер невольно растянулись в улыбку.

– Прямой и резковатой? Пожалуй. – На ее щеке появилась очаровательная ямочка. – Но не сверх всякой меры.

Герцогиня торжествующе топнула ногой:

– Вот видишь, Индия? Редкое сочетание темперамента и остроумия, как я и сказала. Нет, она непременно должна пойти с нами и выпить чашечку чая. Мы как раз собирались зайти в чайный дом Минтона, где...

Вдруг Силвер вспомнила об их с Брэмом тайной слежке. А она-то чуть не позабыла об этом! Она взволнованно оглянулась вокруг: что, если прошло уже больше часа?

Индия, заметив ее нетерпение, положила ей на плечо руку:

– Может, мисс Сен-Клер занята, бабушка. Не стоит посягать на ее личное время. Мы ведь еще так мало знакомы.

– Нет, нет, что вы! Вы очень добры, что нас пригласили, только в два часа нам нужно кое-где быть. – Краем глаза Силвер видела, что ее брат теперь о чем-то оживленно беседуете принцем-регентом. Брэм показывал ему свои ботанические образцы растений, а рядом валялась пара орлиных перьев и чучело сони. Этими сокровищами августейшая особа уже успела полюбоваться. – Извините, но, боюсь, мы вынуждены отказаться от вашего предложения, ваша светлость. У нас с братом назначена важная встреча, и мы ни в коем случае не должны опаздывать. – Как раз в это время начали бить часы из позолоченной бронзы, стоявшие на прилавке. – Ой, неужели уже два часа! Нам пора! Еще раз большое вам спасибо за приглашение, но как-нибудь в другой раз!

Сделав книксен, Силвер бросилась к двери, схватив по пути за руку Брэма, который показывал принцу-регенту трехлапую жабу, изловленную им в Норфолке.

– Тысяча извинений, ваше высочество! Понимаете, мой брат – страстный поклонник ботаники. Соблаговолите нас извинить, нас ждут неотложные дела.

Статному принцу была по душе редкая непосредственность этой очаровательной юной особы, и он учтиво поклонился ей в ответ.

– Для Золушки пробило полночь? Мне дьявольски жаль, что вы уже уходите. Ваш брат только что тоже помог мне советом с выбором подарка для моей... э-э... сестры.

Силвер почувствовала, что краснеет.

– Вы слишком добры к нам. – Она схватила Брэма за руку и потянула к двери. – Уже два часа! – прошипела она. – Нам нужно спешить!

Глава 32

Лицо Брэма раскраснелось от множества похвал, к которым он был непривычен. Он и Силвер выбежали из магазина.

– Извини, Сил. От этого парня было не так-то легко отвязаться.

– Неудивительно, – сухо заметила Силвер. – Это не кто иной, как принц-регент.

– Ну ничего себе! – Брэм широко раскрыл глаза. – Как хорошо, что я этого не знал! А то я не смог бы связать и двух слов.

Они выбежали на улицу, как раз когда куранты над ратушей закончили бить два часа. В тот же миг навстречу им бросился предводитель уличных мальчишек. Волосы его были влажными и покрытыми речным илом.

– Вот вы где, – задыхаясь, проговорил он. – Произошла перемена, мэм. Тот парень, что зашел на склад, только что уехал на телеге, нагруженной бочками эля. Он едет прямо сюда. В любую секунду он может показаться на этой улице.

«Что же теперь делать?» – думала Силвер. Она застряла посреди оживленного рынка Линн, всего в нескольких шагах от принца-регента и его свиты. Осторожно достав из ботинка пистолет, она положила его в ридикюль: так его легче достать.

– Ты уверен, что он едет сюда?

Ее юный, с ног до головы перепачканный друг с энтузиазмом кивнул:

– Без сомнения. Здесь всего лишь одна дорога, а мост там – дальше.

– Прекрасно, – сказала Силвер. Она понизила голос: мимо просеменила светская матрона со своей хихикающей дочерью. – Ты хорошо его разглядел? Во что он одет?

– Конечно, мисс! Куртка так смешно на нем сидела: он успел чем-то набить оба кармана.

Силвер задумчиво кивнула. Если те документы, которые ищет Люк, настолько ценные, то этот человек, естественно, будет носить их с собой. В карманах, конечно.

– Нам нужно то, что этот человек спрятал в карманах. Скажи, ты со своими друзьями можешь нам помочь? Если вы это сделаете, то получите еще по две гинеи.

Глаза юного оборванца заблестели от волнения.

– Да мы за две гинеи возьмем этого чертова француза приступом, мисс. Мы с вами. Вы дама что надо!

Силвер протянула ему руку:

– Значит, договорились.

Пожав его руку, Силвер посмотрела вдаль, прикрыв от солнца ладонью глаза.

– Думаю, он покажется вон из-за того угла. Нужно его чем-нибудь отвлечь.

– Оставьте это мне и моим товарищам! Силвер плутовато улыбнулась:

– Боюсь, что вы устроите самый настоящий кавардак.

– Без сомнения, – пошутил мальчишка. – Принц и его приближенные никогда не видели ничего подобного.

Полдюжины мальчишек слонялись по главной улице Кингз-Линна, когда из-за угла появилась нагруженная подвода и направилась в сторону центра города, грохоча по булыжной мостовой. По знаку своего предводителя мальчишки заняли каждый свою позицию и бросились к намеченной цели.

Силвер кивнула Брэму.

– Мой выход, – прошептала она. – Пожелай мне удачи. Брат схватил ее за руку:

– А почему мне нельзя пойти с тобой, Сил? Этот человек очень опасен. Что, если он не остановится?

Но Силвер была уже на середине улицы. Она ни за что не позволила бы Брэму участвовать в столь опасном предприятии. Фургон набирал скорость. Двое беспризорников уже висели у него на задках, а еще два подбежали и прицепились с боков. Как они и договаривались, ее брат начал махать человеку, который управлял фургоном, и предупреждающе вскрикнул:

– Попридержи лошадей, дурак! Не видишь – женщина!

Но лошади продолжали нестись во весь опор, поднимая за собой облака пыли.

Краем глаза Силвер увидела, что герцогиня Крэнфорд и ее внучка выходят из элитной лавки духов. Рядом с ними шел принц-регент. На каждой руке у него висело по светской даме.

«Если мне суждено умереть, то пусть это будет красивая смерть», – промелькнуло в голове у Силвер. Ее гибель будет наблюдать сам принц-регент и вместе с ним полгорода.

Она слышала, как возничий выругался и закричал: «Тпру!» – но это не остановило ретивых скакунов. Человек, который приплыл на лодке, сидел рядом с ним на козлах. Силвер не могла разглядеть его лица: он надвинул на глаза широкополую шляпу, воротник его просторного пиджака был застегнут до самой шеи.

Сердце Силвер бешено колотилось. Лошади были к ней уже совсем близко. Она молила Бога, чтобы мальчишки не позабыли, о чем они договорились.

С громким треском у фургона отвалилась задняя стенка, на мостовую упали и покатились шесть бочек эля. «Вспомнили все-таки», – подумала Силвер. Теперь настало время действовать им с Брэмом.

Она впилась глазами в пассажира. Силвер увидела, как он засунул руку в карман и как напряглись при этом его пальцы. Да, документы там. Больше им быть негде.

После этого все произошло как-то сразу. Силвер услышала, как вскрикнула герцогиня. Увидела краем глаза, как Индия Деламер заломила в испуге руки, как принц-регент указал на скачущих коней.

Но все это для Силвер было второстепенно. Она целиком сосредоточила внимание на человеке в коричневато-сером пиджаке, поймала на себе его холодный, злобный взгляд. Она медленно обернулась навстречу дребезжащему фургону и исполненным драматизма жестом прижала руку к груди.

– Прочь с дороги! – завопил кучер.

Пассажир подался вперед и принялся отчаянно жестикулировать. Над головами лошадей щелкнул кнут. Силвер с ужасом услышала, как возничий кричит:

– Я не могу остановиться! Я вас перееду, если вы сию же минуту не уберетесь с дороги!

«Черта с два ты меня переедешь», – подумала Силвер. Пошарив в ридикюле, она вынула свой маленький пистолет и наставила его прямо в грудь возничему.

В этот миг предводитель банды уличных мальчишек бросился к пассажиру и вцепился ему в шею. Как они и договаривались, он сорвал с этого человека шляпу, а затем принялся стягивать с него через голову куртку. Пассажир заорал и постарался освободиться от грабителя, свалившегося на него как снег на голову, но не тут-то было. Мальчишка лишь смеялся и уворачивался: он был гибок и проворен, как обезьянка.

Силвер все это видела будто во сне. Теперь фургон был всего в тридцати футах от нее и по-прежнему мчался, не снижая скорости. Возничий выругался и подался вбок, чтобы объехать груду булыжников, наваленных посреди улицы. Силвер на шаг отступила назад. Пассажир пронесется всего в нескольких дюймах от нее. Только бы успеть дотянуться до его кармана!

Тем временем маленький хулиган прыгал по сиденью, пытаясь добраться до карманов пассажира. Наконец, ему удалось что-то выдернуть из одного кармана, и он бросил свою добычу Брэму.

Один карман пуст, подумала Силвер. Значит, остался другой. Человек в куртке изо всех сил сопротивлялся, прижав подбородок к груди. Силвер по-прежнему не могла разглядеть его лица.

А потом было уже слишком поздно. Подвода с грохотом промчалась мимо. Силвер отпрыгнула в самый последний момент, и огромные деревянные колеса прогремели по мощеной улице, проехав как раз по тому месту, где секундой раньше стояла она.

Но этот быстрый маневр дорого ей стоил: Силвер упала на груду деревянных ящиков. Она почувствовала острую боль в боку и начала лихорадочно ловить том воздух. В глазах у нее потемнело. Улица покачнулась накренилась.

Начался переполох.

Раздались вопли, крики, послышался треск лопаюшихся бочек. Но Силвер этого уже не слышала. Продолжая ловить ртом воздух, она схватилась за бок и медленно сползла а землю. Ее ослепила волна боли.

А в десяти милях от Линна Люк Деламер спрыгнул со своего бьющего копытом черного жеребца и вгляделся в песчаную почву.

– Они направились на юг. Их было двое. Интересно, то им там понадобилось? Там только вереск и болота.

Коннор Маккиннон, сопровождавший его, спрятал улыбку.

– Извини, что я осмеливаюсь тебе противоречить, друг мой, но они направились на север. Те следы, на которые ты смотришь, оставлены по крайней мере дня три назад. Если бы здесь проехали Силвер и ее брат, то отпечатки копыт были бы свежими. Ну, как эти, к примеру.

Люк нахмурился и посмотрел туда, куда указывал Коннор: на свежие следы копыт, оставленные кем-то на песчаной почве. Его друг был, как всегда, прав. Это еще больше разозлило Люка.

– Ну, может быть, раз ты так утверждаешь. Только не задирай нос, детина.

– Даже и не подумаю, – спокойно ответил Коннор. – Ты ведь не виноват, дуралей, что так и не научился читать следы. Бедняжка.

– Кто это дуралей и бедняжка? – бросил на своего спутника суровый взгляд.

– Все, больше ты от меня ни слова не услышишь, – сказал Маккиннон и повернул коня на север. – Ни слова. Мне-то какое дело, что тебя угораздило влюбиться? Абсолютно никакого.

Глава 33

Очертания мира перед глазами Силвер начали снова понемногу обретать четкость.

Это происходило не постепенно, а рывками и вспышками, отчего у Силвер кружилась голова и стучало в висках. Приоткрыв один глаз, она увидела, что лежит, прислонившись к бочке эля, на краю улицы. Рядом сидел на коленях Брэм. Вид у него был очень взволнованный.

Силвер попыталась ему улыбнуться, но у нее ничего не получилось.

– Ты его видел? Ты запомнил... его лицо?.. Брэм улыбнулся – ртом, но не глазами.

– В подробностях, Сил. У него узкое лицо, надменный аристократический нос и упрямые губы. Знаешь, у меня неплохо получаются портреты.

С этими словами Брэм протянул сестре свой блокнот. Из тетрадки выпали два потрепанных орлиных пера, кусочек засушенного мха и мышиный хвост. Все эти сокровища свалились на колени Силвер. Как и сказал Брэм, на помятых страницах блокнота было набросано лицо человека, каждая черта лица была подробно обрисована.

Силвер крепко сжала руку брата. Несмотря на то что голова у нее раскалывалась, а в ушах стоял назойливый звон, она была очень довольна их успехом.

– Превосходная работа, мой дорогой. А уличные мальчишки так же блестяще справились со своим заданием?

Брэм окинул взглядом толпу, собравшуюся вокруг них, и понизил голос:

– Да, неплохо. А теперь полежи спокойно и помолчи, Сил. Тебе крепко досталось. Если бы ты не отскочила, это чудовище непременно бы тебя переехало. Принц-регент пришел в ярость и обещал созвать армию полицейских.

– А тот человек, что ехал на подводе? С ним что?

– Этому прохвосту под шумок удалось уйти, черт бы побрал его подлую душонку.

Силвер нахмурилась: голос брата внезапно показался ей слишком высоким и как бы надорванным. Страшная боль у нее в груди отдавала в бок.

– А документы, Брэм? Что с ними?

– Они у меня в кармане, – прошептал ей брат. – Но лучше поговорим об этом позже. Сюда идет герцогиня. Господи! И принц-регент с ней. Похоже, на них произвела большое впечатление проделка мальчишек с реки.

Силвер вздохнула и откинулась назад.

– Дай каждому из них еще по кроне, – пробормотала она. Затем она закрыла глаза и погрузилась в темноту.

Когда Силвер очнулась, то обнаружила, что лежит на груде мягких подушек. До ушей ее доносился мерный стук лошадиных копыт. Во всяком случае, ей казалось, что это именно цокот копыт, а не биение ее сердца. Она открыла глаза и почувствовала, как чьи-то теплые пальцы сжали ее руку.

– Очнулась наконец, дорогая? – раздался повелительный голос герцогини Крэнфорд. – Ну и напугала же ты нас там, на улице! Никогда не видела принца в таком страхе. Но не буду утомлять тебя своей болтовней. Тебе нужен отдых, девочка моя.

– Но... – Силвер попыталась сесть. – Брэм! Где мой брат?

– Твой брат в полной безопасности. Он сейчас с Индией и Йеном, ее братом. Понимаешь, я вас обоих похитила. Сейчас мы едем в наше имение, где ты побудешь некоторое время, пока я не увижу собственными глазами, что ты поправилась.

Силвер раздражала властность этой старушки, но в то же время ее забота трогала до слез. Она подозревала, что подобные чувства испытывали все, кому посчастливилось повстречать герцогиню Крэнфорд на своем жизненном пути.

На губах Силвер появилась робкая улыбка.

– Вы очень своевольны, ваша светлость, но спасибо вам за мое похищение. Мне было не очень-то приятно валяться на пыльной улице под любопытными взглядами зевак.

Герцогиня прищурилась:

– А как же то дело, о котором вы говорили?

Силвер вспомнила о документах, спрятанных в ее кармане.

– Оно было успешно завершено. Но мы не должны...

– Ш-ш... Все уже решено.

– Я не могу остаться у вас. Меня и моего брата ждут неотложные дела. Кроме того, Брэм...

Герцогиня снова уложила Силвер на мягкие подушки.

– ...прекрасно себя чувствует. Он сейчас скачет впереди нас и, без сомнения, занимает Йена и Индию различными забавными историями из жизни норфолкской фауны и рассказывает им, чем предпочитают питаться серые крысы.

Силвер едва заметно улыбнулась.

– Боюсь, этот ребенок невыносим. Он всегда собирал ракушки, растения и разную живность. Закоренелый натуралист.

– Он нас всех сильно развлекает. Особенно Индию, и я за это ему очень признательна. Последние несколько лет она сама не своя, с тех пор как... – Герцогиня запнулась. Она посмотрела на пролетавший за окном пейзаж. На минуту черты ее лица омрачила печаль. – Но я снова начинаю брюзжать, дорогая. Прости меня. Ворчать – единственная прерогатива старости. А теперь приляг и прикрой глаза. Мы будем в Суоллоу-Хилл меньше чем через час.

Как и подозревала герцогиня, Брэм, усевшись на спокойную чалую лошадь, принялся подробно рассказывать своим попутчикам о встрече с беспризорниками в Кингз-Линне.

– Они настоящие забияки! Почти в два раза моложе меня, но как дерутся!

– Благодарение небесам, – обеспокоено произнесла Индия Деламер. – Если бы тому мальчику не удалось отвлечь злодея, что правил телегой, твоя сестра могла бы погибнуть. Не сочти меня излишне любопытной, но почему она столько времени упорно не желала уйти с дороги? Она, безусловно, самая упрямая и независимая женщина из тех, с кем я встречалась, но я не понимаю мотивов ее поведения.

Брэм закашлялся, чтобы скрыть неловкость.

– Ну, как бы вам сказать... Мне не хочется это обсуждать.

Тот, кто скакал слева от Брэма, негромко засмеялся. Йен Деламер, виконт Данвуд, недавно вернулся из Испании, где служил в войсках Веллингтона. Он посмотрел на сестру:

– Не надо допытываться, Индия. Мальчик ясно показал нам, что не желает говорить на эту тему. Не стоит быть излишне любопытной.

Брэм залился краской.

– Нет, ничего подобного! Черт возьми, каким вы меня, наверное, невежей сочтете после всего, что для нас сделали!

– Ничего мы для вас особенного не сделали, – возразил в ответ Йен. – У нашей бабушки – неистребимая страсть к сводничеству, и, увидев твою сестру, она решила, что нашла истинное сокровище. Ни о какой доброте речи быть не может: бабушку интересует лишь ее хобби.

Индия засмеялась и покачала головой:

– Твои остроты не к месту, Йен! Что о нас подумает юный Брэндон?

Брэм, о котором шла речь, бросил восхищенный взгляд на красивую девушку, скакавшую рядом с ним.

– Думаю, юный Брэндон решит, что ему повезло познакомиться с вами, – пробормотал он и залился еще более ярким румянцем.

Заметив смущение мальчика, добрая Индия на время отвернулась, чтобы дать ему время прийти в себя. Йен принялся подробно описывать ту страшную ночь, когда огромный, злобный медведь, подобный тому, что красовался на знамени полка, проник в палатку Веллингтона, когда сей великий человек спал крепким сном. Они скакали уже по сельской местности. Повсюду зеленели живописные холмы.

К тому времени когда Йен окончил свое захватывающее повествование, Брэм уже успел крепко сдружиться с братом и сестрой.

– Что здесь за хаос творится?

Люк стоял в центре Кинг-стрит и взирал на бочки эля, разбросанные вокруг теперь уже пустой подводы. Коннор, опытный следопыт, привел их в центр Кингз-Линна.

Коннор задумался.

– Я слышал множество диких версий: то говорят о французском завоевании, то утверждают, что принца-регента пытался убить наемник. Я ничего не могу понять, Люк. Единственным возможным разумным объяснением мне представляется рассказ о какой-то худенькой деревенской девчонке, что стояла посреди улицы и угрожала кучеру пистолетом.

При этих словах у Люка захолонуло в груди.

Худенькая деревенская девчонка с пистолетом в руке? Люк знал только одну женщину, которая отвечала этому описанию. Но такого не может быть! Наверное, она сейчас любуется витринами или пьет чай в одной из закусочных близ живописного здания ратуши, и он скоро ее найдет.

Но не попала ли она под пулю? По крайней мере Люк на это надеялся.

Одно не давало Брэму покоя.

Это беспокоило его уже несколько часов и связано было с тем сильным, широкоплечим, сероглазым человеком, что скакал рядом с ним. Брэм нахмурился и бросил еще один заинтересованный взгляд на брата Индии.

Ничто не ускользало от внимания этого высокого, задумчивого воина с мечтательным взглядом.

– Похоже, тебя что-то тревожит, Брэндон. Неужели за это короткое время ты уже успел меня невзлюбить?

– Нет, что вы! Просто вы очень похожи на одного моего знакомого. По крайней мере мне так кажется. Но я ни за что на свете не скажу, кто он.

Йен Деламер пожал широкими плечами:

– У меня просто распространенный тип лица. В Испании меня часто с кем-то путали. Это было чертовски неприятно.

– О Йен! – воскликнула Индия. – Только не говори мне, что тебя принимали за конокрада или за изменника!

На минуту в глазах ее брата вспыхнуло суровое выражение, но оно исчезло так быстро, что Брэм даже подумал: а не померещилось ли это ему?

Йен еще крепче сжал вожжи.

– Нет, за конокрада меня никто не принимал, Индия. Избавь меня от своих расспросов. К твоему сведению, ничто так не раздражает мужчин, как женское любопытство.

– Ох, ты смертельно ранил меня своей жестокостью! – Индия театрально заломила на груди руки, но по ее сияющим глазам было заметно, что она ничуть не обижена. – Ах, какой удар! От подобного отношения я хлопнусь в обморок и никогда, слышишь, никогда не очнусь.

Брат нежно взглянул на нее:

– Настоящая ведьма.

– А ты просто олух, – тут же ответила сестра.

Брэм, скачущий между ними, с трудом сдержал улыбку. Несомненно, это была самая необычная семья из всех, какие он только встречал.

Силвер открыла глаза и попыталась пошевелиться. Она с радостью обнаружила, что сердце ее колотится уже не так часто. И в висках у нее перестали стучать молоточки. Теперь у нее только слегка побаливала голова. Она попыталась сесть. Герцогиня помогла ей.

– Ну как, теперь уже лучше себя чувствуешь, дорогая? Ты вовремя пришла в себя – Суоллоу-Хилл вон за той горкой.

– Вы очень добры, ваша светлость. Мы ведь почти не знакомы. Не знаю даже, учтиво ли это – воспользоваться вашим гостеприимством.

– Вздор, моя дорогая! – отрезала герцогиня. – Я не веселилась так уже много месяцев, с того самого дня как... – В глазах у нее появился мечтательный блеск. – Но об этом как-нибудь в другой раз. А теперь выгляни-ка из окошка и увидишь крышу нашего дома.

Силвер отвела занавеску, и взгляду ее предстала изумрудная долина, где там и сям темнели дубы и живые изгороди.

У нее захватило дыхание.

Да, такой роскошный дом, как Суоллоу-Хилл, не каждый и не скоро забудет. Из-за зеленого гребня показались многочисленные башенки и причудливо изогнутые трубы из розового гранита. Южный флигель украшали большие окна, а вдоль западного крыла дома раскинулся сад в классическом стиле. В конструкции этого дома не чувствовалось никакого расчета, никакой симметрии: все флигели были раскиданы как придется. Словно дом строился в разные века, разными людьми.

И все же это нисколько не нарушало красоты усадьбы; наоборот, придавало ей живости и очарования. Сразу было ясно, что это родовое гнездо большого семейства, обитавшего здесь уже не одно поколение.

– Ну, как тебе? Это совсем не в палладическом стиле, который сегодня в моде. Боюсь, что наш домик покажется тебе уродливым.

– Уродливым? – возмущенно воскликнула Силвер. – По-моему, это самый красивый особняк, который я когда-либо видела.

Герцогиня сморгнула. Она откинулась назад, сжимая в сморщенных пальцах серебряную тросточку.

– Ты очень сообразительна, девочка моя. Я это сразу заметила.

– Но это правда! Может, этот дом и в самом деле беспорядочно выстроен: все окна разных размеров и флигелям недостает симметрии. Но это не страшно. Никто этого даже не замечает, потому что всем сразу же бросается в глаза величие и скрытая сила этого здания.

Герцогиня кивнула и тоже взглянула на величественный каменный дом, стоявший посреди зеленых холмов.

– Хорошо сказано, мисс Сен-Клер. Вы умны не по годам. – Когда она похлопала Силвер по руке, девушке показалось, что ее глаза блестят от слез. Затем герцогиня выпрямилась. – Первое, что мы сделаем, – это уложим тебя в постель. А затем позовем этого старого знахаря, сэра Реджинальда, чтобы он осмотрел тебя.

– Нет, нет. – Силвер помотала головой. – Я об этом даже слышать не хочу.

– Чепуха, девочка моя. Насколько я понимаю, то в придачу к шишке на голове ты еще и ранена в бок. Можешь соглашаться со мной или все отрицать, но я-то лучше знаю. Сейчас тебе нельзя возвращаться в твою деревню. Пока тебе никуда не следует скакать. Не сегодня. Может быть, завтра. Если ты беспокоишься о своих домашних, то я пошлю им гонца с запиской, что с тобой все в порядке. А когда ты себя будешь чувствовать немного лучше, ты сама напишешь им записку.

Силвер всматривалась в лицо герцогини. Она испытывала одновременно и раздражение, и благодарность.

– Вы самая удивительная и властная женщина из всех, кого я знаю, ваша светлость.

– Мне часто так говорят, – весело подтвердила герцогиня. Она ни капельки не обиделась. – Я такая из принципа, понимаешь ли.

Силвер покачала головой и тихонько рассмеялась. Карета со скрипом остановилась возле веселого дома под названием Суоллоу-Хилл.

Герцогиня провела их в великолепную, обтянутую желтыми обоями гостиную. Огромные французские окна от пола до потолка были распахнуты настежь, и можно было всласть любоваться обширными зелеными лужайками. Устроив Силвер поудобнее, не терпящая возражений герцогиня вышла из комнаты. Как только за ней затворилась дверь, Силвер откинула одеяло, которым ее заботливо укрыла герцогиня, и уселась на кровати.

– Где блокнот, Брэм?

Мальчик улыбнулся и похлопал по карману.

– А документы, что были в куртке у того человека? Я не знаю, куда они дели мой плащ!

– Они в целости и сохранности, Сил, не волнуйся. Я их вынул, пока все суетились вокруг тебя. Это оказался какой-то скрученный в трубочку документ, но я не могу понять, что он означает. Столбики цифр без всякого смысла и значения.

Силвер нахмурилась:

– Цифры? И все?

– Боюсь, что так. Но может быть...

В этот момент отворилась дверь и в комнату заглянули Индия и Йен. Брэм бросил на Силвер предупреждающий взгляд.

– Мы вас не потревожили? – спросила Индия.

– Ни капельки.

– Ну конечно же, мы некстати.

Индия и Йен одновременно произнесли эту фразу. После этого все четверо расхохотались.

– Мы решили пойти посмотреть, как вы, пока бабушка будит слуг. Понимаете, они думали, что мы появимся только через два дня, и, понятное дело, решили отдохнуть. Ведь отдых им просто необходим. Когда на бабулю находит боевой дух, она превращается в самое настоящее чудовище. Но вы, верно, это уже заметили, – сказала Индия.

– Напротив, я считаю, что ваша бабушка чрезвычайно щедрая и широкая натура.

– Да вы прирожденный дипломат, – одобрительно кивнул Йен. – Жаль, что вас не было с нами в Испании, вы бы там пригодились. Веллингтон был очень нетерпелив, и часто те, кто являлся к нему на переговоры, уходили, в сердцах хлопнув дверью.

– Так вы сражались на Пиренейском полуострове? – Силвер не могла отвести глаз от лица Йена. В нем было что-то знакомое, хотя она не могла сказать, что именно.

Йен Деламер стиснул зубы.

– Два года.

– Надеюсь, вас не ранили?

– Нет, значительных ранений я не получил.

– Не обращайте на Йена внимания, – доверительно сообщила Индия. – Он не любит говорить о себе. Никак не хочет бросить свои шпионские привычки.

Йен улыбнулся. Жесткого выражения в его глазах как не бывало. Но оно не укрылось от глаз Силвер, и она решила, что ему довелось пережить что-то такое, о чем неприятно вспоминать.

Через минуту дверь снова отворилась. На этот раз на пороге стояла герцогиня, а рядом с ней дворецкий, который держал в руках серебряный поднос.

– Поставь его сюда, Джефферс. – Герцогиня указала на красивый столик из розового дерева в стиле чиппендейл, что стоял около постели Силвер.

Вскоре они все собрались вокруг этого столика. Индия разливала в чашки прекрасный янтарный чай мелколиственного сорта сушонг и разрезала на ломтики мягкий торте грецкими орехами – фирменное блюдо кухарки Деламеров. Брэм был на седьмом небе от счастья, когда поднял глаза и увидел, что Индия и Йен ему улыбаются.

Он залился ярким румянцем и уронил свой кусок торта.

– Пожалуйста, не смущайся, – сказала Индия, похлопав его по руке. – Может, это невежливо с нашей стороны так тебя рассматривать, но если бы ты знал, как приятно встретить живого и непосредственного молодого человека.

Брэм робко поправил очки, вновь сползшие с его носа, и взял последний оставшийся ломтик торта.

– Жаль, что я не могу познакомить вас со своими родителями, – сказала Индия Силвер. – К сожалению, они отправились в поездку по Италии. В отце снова проснулась его старая страсть к сбору разных древностей. Вне всякого сомнения, из Венеции они отправятся в Афины, а оттуда – в Каир. На время их отсутствия бабушка милостиво согласилась взять на себя роль моей опекунши и сопровождать меня по всему Лондону, пока они не вернутся. Я ей постоянно твержу, что не буду пользоваться спросом на рынке невест: ни один джентльмен не отважится сделать мне предложение.

– Конечно, особенно когда они узнают, что ты умеешь драться, стрелять и сражаться на шпагах не хуже любого мужчины, – поддержал ее брат.

Герцогиня Крэнфорд только фыркнула.

– Прошу вас впредь не использовать при мне таких выражений, как «рынок невест», юная леди. Молодой барышне это не к лицу.

– Правда? Похоже, мне нужно меньше времени проводить со своими братьями.

В комнате воцарилось зловещее молчание. Герцогиня крепко сжала в руках свою тросточку, Йен стиснул зубы, а Индия побелела как полотно.

Силвер удивило это внезапное напряжение, охватившее все семейство Деламеров. Брэм же поедал свой кусок торта и ничего не заметил.

– Братьями? – спросил он, ни о чем не подозревая. – У вас что, есть еще брат, кроме Йена?

Индия чуть не задохнулась. Чашка английского фарфора выскользнула у нее из рук и разбилась вдребезги.

Все сразу же пришли в движение, словно с Деламеров было снято невидимое заклятие. Йен протянул сестре салфетку, чтобы она вытерла чай, пролившийся ей на юбки. Герцогиня гладила Индию по руке. Брэм покраснел и, нагнувшись, принялся собирать осколки.

– Не надо, Брэндон. – Индия заметила неловкость мальчика. – Не стоит этого делать. – Она легонько притронулась к его плечу.

Брэм взглянул на нее и увидел, что ее прекрасные глаза переполняют слезы.

– Простите меня, пожалуйста. Я вовсе не хотел вас так расстроить.

– Ты ни в чем не виноват. – Индия медленно поднялась на ноги. Вид у нее был очень усталый. – Извините, я пойду к себе в комнату. Я что-то нехорошо себя чувствую.

С гордо поднятой головой Индия повернулась и вышла из комнаты. Герцогиня последовала за ней.

– Я сказал что-то, чего говорить не следовало? – Брэм прикусил губу. – Это я виноват, что она ушла.

Йен пододвинулся поближе к Брэму и обнял его за плечи:

– Вздор. Ты ни в чем не виноват. Сядь, и я все объясню.

Брэм снова присел на тахту рядом с Силвер. Йен некоторое время ходил туда-сюда по комнате, заложив руки за спину. Когда он обернулся, на лице у него застыло суровое выражение.

– Понимаете, у нас и правда есть еще один брат. По крайней мере был. Он на семь лет старше Индии и на пять лет старше меня. Он пользовался всеобщей любовью тех, кому посчастливилось его знать. – Голос Йена задрожал. Казалось, что он больше не в силах продолжать.

– Вы говорите, что у вас... был брат? – переспросила Силвер. – С ним что-то случилось?

Услышав вопрос Силвер, Йен встрепенулся и снова продолжил:

– Боюсь, что так. Он исчез несколько лет назад. Полицейские с Боу-стрит и куча сыщиков, нанятых нашими родителями, прочесали всю Англию вдоль и поперек, даже до Европы добрались, но так его и не нашли. Он пропал бесследно. – Йен вздохнул и положил руки на спинку элегантного шезлонга в духе Людовика XIV. – Наверное, ему встретилась банда разбойников, и... – Глаза Йена на минуту словно заволокло туманом. – Мы очень сильно переживали, но Индия – больше всех. Понимаете, они были очень близки со старшим братом. Между ними словно бы существовала какая-то духовная связь.

Слушая этот рассказ, Силвер чувствовала, как в груди у нее все сильнее сжимается сердце. В ушах у нее стоял какой-то слабый жалобный стон. Она уже с трудом слышала, о чем говорит Йен.

«Он исчез несколько лет назад...» «Его так и не нашли... Так и не нашли...» Эти слова, словно эхо, звучали у нее в голове. – Какой же я болван, – сказал Брэм. Вид у него при этом был самый несчастный. – Не нужно мне было задавать этот дурацкий вопрос. – Все с тем же мрачным видом мальчик засунул руки в карманы. При этом он случайно задел свой блокнот, лежавший рядом с ним на тахте, и тот полетел на пол.

Услужливый Йен нагнулся, чтобы поднять тетрадь.

При падении блокнот раскрылся. Перед взором присутствующих предстали потертые страницы, на которых Брэм зарисовывал местную флору и фауну, ботанические редкости, циклы роста разнообразных норфолкских трав и огромное количество видов лаванды.

И набросок лица, сделанный несколькими днями ранее. На рисунке был изображен мужчина с живыми глазами, крутыми скулами и маленьким шрамиком над полными, чувственными губами.

Йен так и замер, уставившись на портрет. Силвер заметила, как по его телу пробежала дрожь. Он медленно поднял глаза. Его красивое лицо выражало сразу множество эмоций: неверие, смущение, гнев, надежда – вот что можно было прочитать на нем. Йен пристально посмотрел на Брэма:

– Господи, неужели ты его видел? Неужели он жив?

Стон в ушах у Силвер становился все оглушительнее. В горле у нее застрял комок. Она хотела встать, но ноги ее не слушались.

– Этот человек... он... он ваш брат?..

Йен утвердительно кивнул.

– Люк, – прошептала она. В голосе ее послышалось удивление и ярость. – Почему же он мне ничего не сказал?..

Йен крепко сжал кулаки, не веря своим ушам и надеясь на чудо.

– Это мой брат, Люсьен Рид Тибериус Фицджеральд Деламер, маркиз Данвуд и Хартингдейл. – Он смотрел на портрет и осторожно его поглаживал, не в силах отвести глаз от изображения. – Он бесследно исчез по дороге в клуб, и с тех пор мы его не видели. – Йен крепко сжал в руках тетрадь. – До этого момента.

Он взглянул на Брэма и Силвер. Теперь взгляд его серых глаз утратил прежнюю мечтательность и стал суровым.

– А теперь попрошу вас обоих объяснить мне, откуда у вас портрет моего брата?

Больше Силвер уже ничего не слышала. Комната начала бешено вращаться вокруг нее. Она прижала к груди руки.

«Ах, Люк, Люк, какой же ты дуралей! Чем же ты пожертвовал ради своей пресловутой чести! И как они тебя все любят!»

Это в корне меняло все. Старший сын герцога Девонхема ей не пара, независимо оттого, продолжит он играть в разбойника с большой дороги или нет. Между ними не может ничего быть.

Все кончено.

Когда Силвер наконец поняла эту жестокую истину, она потеряла сознание. Последнее, что она заметила, – это кремовые розочки на дорогом персидском ковре, которые стремительно неслись навстречу ей.

Глава 34

Первое, что бросилось в глаза Силвер, когда она очнулась, – это всеобщее смятение. Вокруг нее звенели чьи-то взволнованные голоса, слышался скрип передвигаемых стульев, в коридоре раздавались шаги.

Силвер прижала к вискам пальцы, пытаясь побороть боль. Она вспомнила все, что случилось. Люк...

Теперь она знала его полное имя.

«Люсьен Деламер.

Маркиз Данвуд и Хартингдейл».

Господи, подумать только: он наследник Девонхемского герцогства!

Она открыла глаза и увидела перед собой взволнованное лицо Йена. Он грустно улыбнулся и погладил ее по руке.

– Надеюсь, вы извините меня, мисс Сен-Клер. Я очень сожалею о своих неосторожных словах. Моим оправданием может служить лишь то, что я не смел поверить и не мог понять. Целых пять лет нам не удавалось напасть на его след, и мы уже оставили всякую надежду. И вдруг... – Он отвернулся и посмотрел в окно. – Вернее, мы все оставили надежду, кроме Индии. А тут внезапно со страницы тетради на меня смотрит его лицо, простой карандашный набросок. У меня мороз пробежал по коже.

Силвер сморгнула набежавшие на глаза слезы. Теперь она поняла, что в этом молодом человеке казалось ей столь знакомым: гордые высокие скулы и чувственный изгиб его полной нижней губы. Теперь, когда ей было известно, что это брат Люка, она могла только удивляться, как это она раньше не заметила такого разительного сходства.

– Не нужно ничего объяснять, – тихо сказала она. – Должно быть, вы испытали страшное потрясение.

– Но это ничуть не оправдывает мою ужасающую бестактность. Надеюсь, вы и ваш брат меня простите.

– Я бы ни за что не простила. – Силвер увидела за спиной Йена пожилую герцогиню. В глазах у нее блестели слезы. – У гориллы и то манеры лучше, чем у тебя, Йен. А теперь идите отсюда. Это к вам обоим относится, молодые люди. Я хочу перемолвиться парой слов с мисс Сен-Клер. Наедине.

Йен даже не пошевельнулся. Он не сводил глаз с лица Силвер, словно пытался прочитать на нем то, что она не осмеливалась высказать вслух. Затем он легонько кивнул и поднялся на ноги.

– Очень хорошо. Думаю, мастер Брэндон будет не прочь осмотреть нашу оранжерею. – Он заговорщически улыбнулся брату Силвер. – У нас в Суоллоу-Хилле восхитительная оранжерея. Хочешь взглянуть на наши паровые трубы?

Это предложение привело Брэма в восторг, но он все еще испытывал некоторые угрызения совести.

– Ну конечно! От такой оранжереи меня и на веревке не оттащишь.

– Ну, тогда пошли. – Перекинувшись с бабушкой многозначительным взглядом, Йен вышел из комнаты и увел с собой Брэма.

Герцогиня присела рядом с Силвер. Она держалась очень прямо, только пальцы, сжимавшие тросточку, непрестанно шевелились. Наконец ее беспокойные руки замерли.

– Значит, ты его любишь?

От такого прямого вопроса у Силвер захватило дыхание. Она почувствовала, как ее щеки зарделись ярким румянцем. Неужели это сразу заметно? И она совсем не умеет скрывать свои чувства?

Она потупила взор и принялась рассматривать бледно-голубой ковер.

– Это сложный вопрос, ваша светлость.

– Любовь – всегда непростое дело, дорогая моя, – тихо сказала герцогиня. – Ну а что насчет моего блудного внука? Он тебя тоже любит?

На губах Силвер заиграла легкая улыбка.

– Он сделал все возможное, чтобы меня в этом убедить, ваша светлость.

– Если это так, значит, этот мальчишка впервые в жизни поступил мало-мальски благоразумно. – Герцогиня потянулась к Силвер и сжала ее руку в своих сморщенных пальцах. – Едва я увидела тебя и твоего брата в этой лавке, то сразу поняла, что вы особенные. И я... как бы это сказать... я словно почувствовала, что Люк взывает ко мне. – Старушка смахнула набежавшую слезинку и слегка закашлялась. – Так, значит, он жив. Ну и как выглядит этот негодник? С ним все в порядке? Он хоть иногда о нас вспоминает? И почему он до сих пор не дал знать о себе?

Силвер сплела пальцы рук. Она не знала, как ей обо всем рассказать. Люк решил ничего не говорить домашним о своей судьбе: на то у него были веские причины, и Силвер не имела права разглашать его тайну.

Когда-нибудь Люк сам обо всем расскажет.

– Он жив, ваша светлость. С ним все в порядке.

– И?.. – Герцогиня еще крепче сжала свою тросточку. – Где он, черт бы его побрал? Почему он не послал нам весточку?

– Боюсь, что больше ничего не могу вам рассказать. У Люка есть свои причины на то, чтобы пока не встречаться с вами. Когда-нибудь вы с ним непременно увидитесь, и он сам поведает вам обо всех своих злоключениях.

Губы герцогини побледнели от гнева. Силвер ждала от нее злобной отповеди.

Но герцогиня лишь вздохнула. – Какое же противное создание этот мальчишка! Но я понимаю, почему он тебя любит, моя дорогая. Ты упряма как осел, а твое чувство чести и долга может посоперничать с чувством чести и долга Люка. Да, вы с ним идеально подходите друг другу – Не сомневаюсь, что ты заставишь его побегать за собой. – На мгновение в ее глазах блеснул веселый огонек. – Если уже не заставила.

Герцогиня взяла лицо Силвер в ладони. От глаз старушки не ускользнули любовь и волнение девушки.

– Стало быть, он в опасности?

Силвер кивнула.

– И уже давно.

Силвер снова кивнула.

– Господи, если бы мы только знали! – Она покачала головой. – Больше я не буду у тебя допытываться, раз ты не можешь ответить. Скажи только, чем я могу ему помочь. Мы все готовы в любой момент прийти ему на помощь и сделать все возможное, чтобы выручить его из беды.

– Я должна вернуться в Кингсдон-Кросс. Мой брат и я как можно скорее должны сообщить Люку одно важное известие. Можно попросить у вас одолжить мне карету?

– Я сейчас же прикажу конюшему, чтобы он приготовил лошадей, – отозвалась герцогиня. В ее тоне не было ни тени колебания. – Но ты пока не можешь никуда ехать. – Она налила еще одну чашечку чаю и протянула ее Силвер. – Выпей. А потом съешь ломтик ветчины и кусочек орехового торта. Пока ты этого не сделаешь, я ни за что не отпущу тебя.

Силвер невольно улыбнулась:

– Ах, какие строгости! – Ее глаза потемнели. – Все вы слишком добры ко мне.

– Чепуха, – сказала герцогиня, стукнув о пол тросточкой. – День выдался чудовищно приятным. А все почему? Благодаря вам, мисс Сен-Клер, и вашему брату. Не вы нам, а мы вам должны быть признательны. Я уже давно так не радовалась.

– Что она сделала?

Люк стоял в тенистой аллее на главной улице Кингз-Линна, уперев руки в бока, и с гневом взирал на Коннора Маккиннона и на мальчишку, стоявшего рядом с ним.

– Мальчик только что сказал тебе, Люк.

– Ну да, сэр. – Мальчишку, казалось, ничуть не смутил вопрос Люка, заданный таким грозным тоном. – Она стояла не двигаясь прямо посреди улицы. Ни на дюйм не сдвинулась. Наставила пистолет на грудь парня, что сидел в телеге, которая мчалась прямо на нее. Он чуть ее не переехал. Но я вовремя повис у него на шее, – гордо добавил мальчишка.

– Но зачем? – Люк раздраженно провел рукой по волосам. – Что толкнуло ее на такое сумасбродство?

Мальчишка прищурился:

– Она сказала, что тот человек в фургоне предатель и что у него есть какие-то там нужные ей документы.

В глазах Люка затеплилось понимание.

– Она решила не ждать. Черт, она сама направилась на его поиски, – удивленно сказал он.

– На чьи поиски? – поинтересовался Коннор.

– Да так. – Люк внимательно посмотрел на уличного мальчишку: – Так, говоришь, потом ее увезли в карете какие-то господа? – В голосе его появилась жесткость. – Увезли ее в место под названием Суоллоу-Хилл?

– Да, вокруг нее целая толпа собралась. Там даже сам принц был. И они решили отвезти ее в какой-то Суоллоу-Хилл, – радостно заявил мальчишка. – Сказали, что это где-то на востоке, всего в часе езды, и что ей нужно отдохнуть. Жаль, что она так быстро уехала. Она леди что надо.

Люк положил руку мальчишке на плечо:

– Ты хороший парнишка. Не сомневаюсь, что ты спас ей жизнь.

Лицо мальчика раскраснелось от такой похвалы, а когда Люк сунул ему в руку три золотые монетки, он удивленно распахнул глаза. Маленький беспризорник никогда в жизни не был обладателем такого богатства.

– Я сделаю для вас все, сэр. Только попросите. Я полностью в вашем распоряжении.

Люк задумчиво прищурился.

– Я хочу попросить только об одной вещи. – Он задумчиво посмотрел на людную улицу. – Тот склад, за которым ты наблюдал... Я хочу, чтобы ты и твои приятели последили бы за ним еще некоторое время. Скоро я к вам кого-нибудь пришлю, а пока я хочу, чтобы вы примечали, кто туда входит, кто выходит и что они оттуда выносят. Ты сможешь справиться с этим заданием?

– Справиться с этим заданием? – фыркнул мальчишка. – Можете считать, что дело уже сделано.

Мальчик убежал. В каждой линии его худощавого тела было заметно волнение. А Люк стоял все так же неподвижно и смотрел на улицу.

– Ну и что теперь будем делать? – тихо спросил Коннор.

– Похоже, Силвер и Брэм уже выполнили за меня половину работы. Придется отправиться за этой женщиной в Суоллоу-Хилл. – Люк выругался. – Я хочу покончить со всем этим, Коннор, раз и навсегда и не заставлять больше страдать своих близких. – Он сжал кулаки. Наследник одного из старейших английских титулов, владения которого включали три замка, пять небольших имений и полмиллиона акров земельных угодий в Англии и в Шотландии, семейству которого принадлежала одна из богатейших коллекций предметов искусства во всей Европе, робко взглянул на друга: – Господи, как же я могу вернуться после всего? Ты знаешь, что произошло со мной в Алжире, Конн. Господи, через какие испытания мне пришлось пройти, чтобы сохранить жизнь себе и Джонасу! Как я могу после всего, что было, смотреть в глаза своим близким?

Его друг помолчал мгновение, потом улыбнулся:

– Это не так сложно, как кажется. Ты просто поднимаешь одну ногу и ставишь ее перед другой. И продолжаешь в том же духе: шаг за шагом, даже если это причиняет тебе боль и кажется, что ты больше не выдержишь. Несмотря ни на что, делай шаг за шагом и в один прекрасный день увидишь, что все трудности позади и что ты достиг чего хотел.

Люк нахмурил темные брови:

– Ты это из собственного опыта почерпнул, Коннор Маккиннон?

– Да, – кивнул его широкоплечий друг. – У всех нас есть свои секреты, Люк Деламер. Вообще-то, недалекий мой приятель, именно наши секреты делают нас такими, каковы мы есть. Но некоторым из нас, для того чтобы понять эту простую истину, требуется очень много времени, – он с улыбкой.

* * *

Несмотря на взволнованные протесты герцогини, Йена и Индии, Силвер все-таки решила сегодня же отправиться в Кингсдон-Кросс.

– Ты очень бледная, моя девочка, – раздраженно твердила герцогиня. – Не знаю, насколько важное у тебя там дело, что ты так торопишься.

Силвер хотелось поскорее самой рассказать Люку о встрече с его родственниками. К тому же ей не терпелось передать ему документы, которые удалось похитить в Кингз-Линне. Хотя аккуратные столбики цифр ничего не говорили ни ей, ни Брэму, она надеялась, что это именно то, что искал Люк.

На нижней ступеньке Силвер обернулась и бросила прощальный взгляд на стены дома, носившего название Суоллоу-Хилл. Она знала, что никогда не забудет этот дом. Она собиралась уже садиться в карету, как вдруг услышала у себя за спиной топот ног.

– Ну, так когда мы уезжаем? – взволнованно спросил ее брат.

– Не мы, а я. Ты останешься здесь и будешь отдыхать.

– Тебе снова достанется все самое интересное!

Может, он и прав, подумала Силвер. Похоже, это приключение почти не сказалось на его самочувствии. Он был только чуть-чуть бледнее обычного. И слишком усталым Брэм тоже не казался. Слава Богу, у него не появилось ни одышки, ни хрипов в легких.

Она кусала губы и думала, как будет правильнее поступить, но тут ее брат взял инициативу в свои руки. Он помог ей сесть в карету, вскочил следом сам и захлопнул дверцу.

Рядом на дорожке неподвижно стояла герцогиня, крепко сжав в руках свою тросточку.

– Приезжай к нам еще, – сказала она слегка хрипловатым голосом. – Возвращайся в Суоллоу-Хилл. И пожалуйста, прихвати с собой Люка, – добавила она.

Силвер кивнула. На глаза ей навернулись слезы. Брэм крикнул кучеру отправляться, лошади рванули с места и помчались по усыпанной мелким щебнем дорожке по направлению к дому Силвер.

Глядя на пролетавшие мимо зеленые холмы, Силвер думала о последней заметке в дневнике своего отца. Когда она вспомнила эту запись, поспешно набросанную небрежным почерком, который был так не похож на аккуратный почерк ее отца, к горлу ее подкатил комок.

Ему угрожали. Он писал это в страхе за свою жизнь. Он знал, что уже скоро они придут за ним.

«У меня осталось совсем мало времени. Они наконец разгадали все мои хитрости. Только что пришла последняя партия груза. Я удерживал их так долго, как только мог. Но теперь они непременно захотят сами проверить эту доставленную партию.

Не забывай обо мне, моя дорогая Силвер. Если тебе станет грустно, вспомни наши поля лаванды, залитые ярким летним солнцем, и шелест наших роз под легким ветерком. Помни только о хорошем, а не о том, как потом все изменилось. Они уже скоро будут здесь. Я больше не могу играть в эту игру. Я устал, очень устал. Сегодня я опять видел во сне мою дорогую Сару. Она стояла рядом с кустом жимолости, улыбалась своей милой улыбкой и манила меня к себе. И я понял, что мой час близок.

Я не буду сопротивляться, когда они придут. Ты и Брэм в полной безопасности. Рядом с вами Арчибальд и старый, верный Тинкер. Надеюсь, что они сумеют вас уберечь и с вами ничего не случится. Когда-нибудь, моя дорогая Силвер, ты обнаружишь эти записки.

Я слышу какой-то шум. Они уже близко. У меня совсем не осталось времени.

Милая моя девочка, поцелуй за меня Брэма. Знай, что я очень-очень вас люблю».

* * *

Силвер не смогла сдержать слез, пейзаж расплывался у нее перед глазами.

Брэм бросил на нее взволнованный взгляд:

– Что случилось, Сил? Что-нибудь с Люком?

– Ничего, дорогой. Все в порядке. Скоро мы уже будем дома.

«И я непременно найду их, папа. Узнаю, почему они тебя убили. На этот раз им не выйти победителями! Но сначала я должна спасти того, кого люблю больше всех на свете».

Йен Деламер, прищурившись, смотрел вслед отъезжающей карете.

– Что случилось, Йен? – спросила его сестра. – У тебя такой вид, будто тебя блохи кусают.

– Я не потерплю, чтобы моя внучка выражалась столь неподобающим образом. – Герцогиня бросила на Индию раздраженный взгляд.

Индия понимала, что бабушка больше сердится на то, что Силвер все-таки уехала, чем на слова внучки. Девушка лишь улыбнулась в ответ:

– Бедная бабуля, зачем же сердиться? Я ведь правду сказала. Йен сам на себя не похож, с тех пор как узнал о Люке. Не понимаю почему: ведь это самая чудесная новость, которую только можно себе представить. Мне все равно, где он был и чем занимался. Что он столько времени не давал о себе знать. Я хочу только одного: наконец-то его увидеть.

– Ну, мальчик мой? – Герцогиня взглянула на Йена. – Не хочешь ли объяснить нам, что с тобой?

Высокий офицер кавалерийской гвардии легонько пнул мыском начищенного до блеска сапога камушек.

– Вы видели другой карандашный набросок в тетради юного Брэндона?

Герцогиня нахмурилась:

– Нет.

– А я видел, – отрезал Йен. – Я где угодно узнал бы это длинное лицо и надменный изгиб рта. Это Деймиен Ренвик. Хотелось бы мне знать, что связывает Люка с этим негодяем.

Индия широко распахнула глаза:

– А что, этот Ренвик – не очень хороший человек?

Ее брат лишь фыркнул.

– «Не очень хороший человек» – мягко сказано.

– Все так смешалось, правда? – радостно сказала Индия. – Пойду переоденусь во что-нибудь более практичное. – Она бросила полный отвращения взгляд на свои элегантные шелковые юбки.

– Надеюсь, ты не собираешься надеть штаны своего брата! – Глаза герцогини Крэнфорд вспыхнули. – Так как твои родители в Венеции, за тебя отвечаю я. Не забывай об этом. Если я говорю «никаких брюк для конной езды», значит, ты должна меня слушать.

– А ты не забывай, бабушка, – возразила Индия, и прекрасные глаза ее тоже сверкнули, – что если я решу что-нибудь сделать, то меня не остановить. Кроме того, – добавила она, помолчав мгновение, – у меня такое чувство, что мне скоро понадобится более практичный костюм. – Она кинула многозначительный взгляд на брата, который все еще стоял рядом с дорожкой. – Ты пойдешь допивать чай, Йен?

– Через минутку, чертовка. Сначала мне нужно послать записку в Лондон.

– Ты знаешь что-то об этом Ренвике, Йен? – Герцогиня задала этот вопрос, лишь когда Индия ушла в дом.

– Его происхождение безукоризненно, но с этим человеком что-то нечисто. Когда я служил на Пиренейском полуострове, я слышал о нем много разных историй. Хоть люди и любят приврать, в сплетнях все же есть доля правды. Этот человек – темная лошадка.

– Ты считаешь, что Люк как-то с ним связан?

– Ничего не могу сказать точно, бабушка. Но у меня какое-то нехорошее предчувствие.

Йен не сказал бабушке, что он только два раза в жизни испытывал подобное предчувствие. В первый раз оно у него было перед тем, как на него напали из засады в горах Испании и он чуть не простился с жизнью. Второй раз – когда пропал его любимый брат.

Йен был опытным воином, поэтому придавал предчувствиям большое значение. Он решил послать записку своему давнему другу, тоже бывшему военному, который теперь жил в Лондоне, и спросить у него, что ему известно о Ренвике.

Конечно, все было бы гораздо проще, если бы Силвер Сен-Клер рассказала им, где скрывается Люк.

– Может, мне отправиться вслед за ней, бабушка? И уже через несколько часов я выясню, где находится этот оболтус.

Герцогиня вздохнула:

– Нет, не стоит. Она была категорически против. Для нее это – дело чести, и, подозреваю, для него тоже. На что же надеяться, если Люк не доверяет своей семье? – Она взяла руки Йена в свои. – Давай подождем еще два-три дня. Мисс Сен-Клер вернется, как только сможет. А возможно, пришлет к нам самого Люка.

«Если он будет в состоянии прийти», – мрачно подумал Йен. Интересно, в какую переделку попал его старший брат на этот раз?

В тот день они рано сели ужинать. Вдруг их внимание привлек шум за окнами дома. Через мгновение в столовую ворвался их убеленный сединами, согбенный годами дворецкий. Он был чем-то сильно взволнован. Герцогиня удивленно вскинула на слугу глаза.

– Это он! – закричал Джефферс, высоко подняв косматые седые брови. – Он уже здесь! Едет сюда! – От волнения бедняга не мог связать и двух слов.

– Джефферс, ты что, опять напился? – строго спросила герцогиня.

– Пока нет, ваша светлость! Но скоро мы напьемся! Мы с вами все обязательно напьемся! – Пробормотав эти слова, дворецкий повернулся и распахнул настежь двери гостиной.

На пороге появился высокий человек, закутанный в плащ. Ботинки его были забрызганы грязью, а плечи сгорблены, словно он нес на себе тяжелую ношу. Но эти гордые скулы и полные чувственные губы не могли принадлежать никому другому.

Индия первой обрела дар речи. Она покачнулась, прижав руки к груди. Ее голубые глаза казались огромными на ее бледном лице.

– Ты вернулся! Ах, Люк! Какой же ты дурачок! Наконец-то ты возвратился домой!

Притаившийся за зарослями ив человек наблюдал за промчавшейся мимо каретой. Час спустя он увидел, как по той же дороге, но в противоположную сторону проскакал одинокий всадник. Он направлялся к большому особняку, возвышавшемуся над долиной.

Наблюдатель посмотрел всаднику вслед, стиснув кулаки. Его темные глаза при этом вспыхнули яростью. Он вспомнил, сколько унизительных порок розгами ему пришлось вытерпеть, после того как иноземный узник, за которого он был в ответе, сбежал. Припомнил все насмешки и оскорбления, которые ему довелось перенести. Он впал в немилость дея.

Но больше он этого не потерпит!

– Скоро ты будешь у меня в руках, иноземец. И тогда, наконец, я смою позорное пятно со своего имени, и мои владения будут возвращены. Но для тебя, враг мой, радости не будет. Не жди пощады. – В его ухе поблескивала золотая серьга. Она красиво выделялась на фоне смуглой кожи алжирца. – Веселись же, англичанин. Когда ты попадешь ко мне в лапы, тебе станет не до смеха. Ты будешь проливать кровавые слезы. Жизнь твоя превратится в ад – уж я-то об этом позабочусь!

Силки были расставлены.

Петля затянута.

Скоро капитан элитной охраны дея познает сладкий вкус мести.

Глава 35

Он стоял на пороге и оглядывал комнату.

Вокруг он видел призраки бывшего счастья, слышал отзвуки смеха, что некогда здесь раздавался. Ничего не изменилось. Окна по-прежнему блестели как алмазы. На полу в лучах яркого солнечного света лежали все те же бесценные старинные ковры.

Суоллоу-Хилл.

Это был его родной дом, от которого он отрекся. И здесь жила его семья, что была им отвергнута.

А теперь Люк вернулся вопреки всем принесенным им клятвам и придуманным им же самим причинам. Он сознавал, что его возвращение ставит жизнь его родных под угрозу, ибо люди, которые ищут его, ни за что не отступятся, пока снова не сделают его своим пленником.

Но сейчас Люк об этом не думал. Его поразила боль в глазах сестры и потрясение, написанное на лице брата.

– Индия, – тихо сказал он. – Господи, ты стала настоящей красавицей. Ты просто ослепительна.

Сестра кинулась к нему в объятия. Он крепко сжал ее плечи. Он никогда не забывал о ней в эти годы отчаяния. Их по-прежнему связывала некая духовная нить. Люк подумал, что за эти годы ей тоже пришлось немало пережить.

Она вскинула голову, словно прочитав его мысли. В глазах ее застыли слезы.

– Я знала, – прерывисто прошептала она, – знала, что ты жив, но что над тобой нависла смертельная опасность. Мне все твердили, чтобы я перестала ждать и надеяться, но я им не верила. Я-то была уверена, что они заблуждаются, считая тебя мертвым.

Люк нагнулся и поцеловал ее прямо в голову, в ее рыжие волосы, как на полотнах Тициана.

– Ты оказалась права, моя дорогая. Хотя для твоего же душевного равновесия было бы лучше, если бы ты согласилась с остальными и перестала верить в то, что я жив.

– Никогда, – ответила она, крепко сжав его руку. Они сами не заметили, как возле них оказался потрясенный, счастливый и смущенный Йен.

– Ах ты, прохиндей, – проворчал он. – Дуралей несчастный. Где ты скитался целых пять лет? Даже для такого распутника, как ты, это слишком долго. Не могла же игра в карты так затянуться?

Люк заключил широкоплечего Йена в объятия.

– Это долгая история, Йен, а я устал с дороги. Господи, как ты вырос! И как раздался в плечах! – Он слегка прищурился. – Дай-ка я угадаю: Пиренейский полуостров?

Йен кивнул:

– Девяносто пятый пехотный полк.

– И давно?

– В следующем месяце будет два года.

Они обменялись взглядами.

– Тогда нам будет о чем поговорить, мой маленький братец. – В голосе Люка прозвучала ирония: ведь Йен был ниже его всего на дюйм.

– А как же я?! – взорвалась герцогиня Крэнфорд. Она крепко вцепилась в тросточку своими морщинистыми руками. – Неужели тебе нечего сказать бабушке, негодник?

Оставив брата и сестру, Люк подошел к хрупкой старушке, повинуясь ее властному взгляду.

– Только то, что ты превосходно .выглядишь, бабушка. С тех пор когда я последний раз тебя видел, ты ничуть не изменилась. Твое платье шила мадам Грес, не так ли? Просто потрясающе. Ты не утратила своего безупречного вкуса.

– Вот прохвост. – Голос бабушки дрожал от слез. – Но на этот раз у тебя не выйдет заговорить мне зубы. Я хочу, что ты ответил мне на некоторые вопросы! Почему ты так долго не подавал о себе весточки? Мы ведь страдали, гадали, что с тобой...

Йен подошел к Люку и положил ему руку на плечо:

– Уверен, что со временем он нам все расскажет, бабушка.

Люк с улыбкой посмотрел на своего «маленького братишку»:

– Теперь уже ты за меня заступаешься, Йен? Когда-то все было наоборот.

– Тебя не надо защищать, – искренне возразил Йен. – Ты похож на человека, который способен сам за себя постоять.

– А... где отец? Мать? Скажи, как они себя чувствуют?

– Они живы и здоровы. Отец снова отправился на поиски антикварных редкостей, а мама поехала с ним. Должен же кто-то за ним присмотреть.

Люк облегченно перевел дух.

– Поверить не могу. – Он провел рукой по лбу.

– Все мы изменились, – негромко сказал Йен. – Но отдохни: судя по слою пыли на твоих ботинках, ты проскакал пол-Норфолка. Садись, чувствуй себя как дома. Я попрошу Джефферса, чтобы он принес тебе поесть.

– Ну, – хмыкнула герцогиня, – он недостоин такого приема. Ведь он столько лет нас обманывал!

Люк покачал головой:

– Ты всегда была настоящим цербером, бабушка. Никогда не забуду, как ты застала меня при попытке влезть на большой старый дуб, росший рядом с лугом. Я похитил дуэльный револьвер отца и, помнится, сражался с целым племенем индейцев. За этим занятием ты меня и застукала. У меня до сих пор не прошли синяки от тумаков, которыми ты меня наградила.

– Ты это заслужил, неслух. Этот дуэльный пистолет на протяжении шести поколений был семейной реликвией рода Деламеров. Он чуть не свалился в пруд. Я едва успела его поймать.

Люк прищурился:

– У тебя всегда была отличная реакция, бабушка. И сейчас, наверное, тоже.

– Не советую проверять это, мой мальчик.

Люк распахнул ей объятия. Рядом с ним старушка казалась еще более хрупкой и маленькой. Люк осторожно обнял ее за плечи. Он не мог не заметить, как состарили ее эти пять лет. Вокруг глаз у нее появились новые морщинки, она усохла еще больше, чем прежде.

Эти пять лет изменили их всех, подумал Люк. Страдал не только он один, но и его семья тоже, и – кто знает? – может быть, им довелось вынести не меньше испытаний, чем ему. Но слава Богу, теперь все это было в прошлом. Он снова вернулся домой. Самое страшное осталось позади.

Люк не знал пока, останется он здесь или нет. Пока ему не хотелось об этом думать – сейчас было слишком хорошо.

Он погладил бабушку по плечу. Она отстранилась от внука и вгляделась в его лицо. Старая герцогиня едва доставала ему до груди.

– Я не плачу, – заявила она, несмотря на то что у нее по щекам струились слезы. – Я никогда не плачу. Особенно из-за того, кто проявил ко мне такую черную неблагодарность.

– Конечно, не плачешь, дорогая моя, – улыбнулся: ему вспомнилось, что точно такие же слова говорила женщина, которая похитила его сердце. – Скажи, где она?

В глазах герцогини зажегся озорной огонек.

– Она? Кого ты имеешь в виду?

– Не шути со мной, бабушка. Я хочу знать, где Силвер Сен-Клер.

– Сен-Клер? – Герцогиня обернулась и посмотрела на Йена и Индию: – Вам знакомо это имя, дорогие мои?

Брат и сестра Люка сочли благоразумным промолчать.

– Бабушка! – угрожающе произнес Люк.

– Ах да. Припоминаю, припоминаю. Была здесь такая. Очаровательная девушка – немного упрямая, правда, но я это считаю скорее положительным качеством, чем наоборот. И брата ее помню – настоящий вундеркинд. Он напомнил мне твоего отца, когда он был в таком же возрасте. Только батюшка твой был помешан не на естественных науках, а на предметах старины.

– Бабушка!

– Не рычи на меня, медведь! Все равно тебе меня напугать не удастся. А твоей прелестной подружки здесь уже нет. Она совсем недавно уехала.

– Что?!

Индия, широко улыбаясь, положила брату руку на плечо:

– Она и вправду прелесть, Люк. Но скажи мне: тебе снился сон?

Люк зарделся легким румянцем.

– Сон? Не понимаю, о чем ты, Индия.

– Да все ты понимаешь, дурашка! Сон Деламеров. Тот, который снится всем Деламерам, после того как они встретят свою настоящую любовь. Помнишь, мама рассказывала нам, что самый первый Деламер, который ступил на английскую землю, был очень несчастлив в любви. Его возлюбленная предала его, и он в мучениях умер.

Перед смертью он поклялся, что всегда будет являться своим потомкам во сне, предупреждая их таким образом, что они встретили свою настоящую любовь. Он не хотел, чтобы они повторили его ошибку и были бы так же несчастны, как он.

Люк покраснел еще сильнее.

– Я ничего не знаю об этой чепухе.

– Знаешь, знаешь! Ты краснеешь, как мальчишка. Ты только посмотри на него, Йен!

Сероглазый офицер, сжалившись над братом, несильно дернул Индию за косичку.

– Ничего подобного не знаю, плутовка. Все это твои выдумки.

– Ничего я не придумала! Мужчины всегда выгораживают друг друга. Бабушка, скажи хоть ты, что я права!

Герцогиня Крэнфорд поджала губы, взглянув на старшего внука. Было видно, что она решила не давать ему спуска.

– Возможно.

– Черт возьми, бабушка, куда она поехала?

– Мисс Сен-Клер отправилась в Кингсдон-Кросс.

– Куда-куда?

– Похоже, ты становишься туговат на ухо, дорогой мой. Мисс Сен-Клер настояла на том, чтобы уехать, как только почувствовала себя капельку лучше. Сказала, что ей нужно сообщить тебе что-то очень важное.

– Когда она уехала?

– Часа два назад.

– Вот дурочка. – Люка прорезала морщинка, – сейчас же поскачу вслед за ней.

Герцогиня начала было протестовать, но Йен дотронулся до ее руки и сказал:

– Люк знает, что ему делать, бабуля. Попроси лучше кухарку, чтобы она собрала ему чего-нибудь поесть в дорогу.

– Хм-м... – Герцогиня взглянула на Люка. – Ладно уж, так и сделаю. Надеюсь, что на этот раз ты возвратишься скорее, чем через пять лет, негодник!

– Ну разумеется, – улыбнулся Люк, но глаза его при этом были серьезны. В мыслях он уже мчался по дороге, ведущей в Кингсдон-Кросс.

– Может, тебе вот что еще интересно будет узнать, – негромко сказал Йен, – брата мисс Сен-Клер была с собой тетрадь. В ней, помимо всего прочего, был набросан карандашом твой портрет. Собственно, так мы и догадались, что эти двое тебя знают. Но в этой тетради был и еще один рисунок. – Взгляд Йена стал суровым. – На нем был изображен Деймиен Ренвик.

Люк выругался.

– Я думаю, это каким-то образом связано с тем происшествием в Кингз-Линне, когда их чуть не переехала фермерская подвода.

– Неужели в этой подводе ехал Ренвик? – Люк покачал головой. – Не похоже на него.

– Боюсь, что больше ничего не могу тебе сказать. Когда мы вышли из лавки и увидели мисс Сен-Клер, этот человек уже успел скрыться. Может, если бы я расспросил их поподробнее, мне бы и удалось еще что-то узнать, но когда я обнаружил эту тетрадь, я уже не мог ясно соображать. – Йен взглянул на Люка. – Понимаешь, я испытал страшное потрясение, узнав, что мой старший брат, которого я считал умершим, на самом деле жив.

Люк стиснул зубы.

– Мне... мне ужасно жаль всех вас. Но я не мог поступить иначе. На то были причины, Йен. Они и сейчас еще есть, но...

– Не нужно ничего объяснять, – перебил его Йен. – Я уверен, что ты не повел бы себя так без веских на то оснований. Только в следующий раз подумай о чувствах твоих близких, балбес.

Индия подошла к Люку и погладила его по щеке.

– Никакого другого раза не будет. Ведь это больше не повторится, правда, Люк?

– Надеюсь, что нет, моя дорогая, – заверил Люк сестру, но в голосе его слышалась тревога. – Должен предупредить вас, что с того самого дня, как я встретил мисс Сен-Клер, жизнь не перестает преподносить мне сюрпризы.

Люк вновь и вновь прокручивал в голове эти свои слова, скача во весь опор по пыльной дороге в Кингсдон-Кросс. Это, конечно, неправда, что он не в силах контролировать свою жизнь. Он по-прежнему хозяин своей судьбы. Но Силвер разрушила его старые убеждения, заставила пересмотреть взгляд на мир. Иногда Люку даже казалось, что он больше не принадлежит себе.

Впрочем, Люк и сам теперь ни за что бы не согласился стать прежним. Со дня встречи с Силвер началась новая жизнь, и он сделает все возможное, чтобы спасти эту женщину от нависшей над ней опасности. Хочет она сама того или нет.

Три часа спустя Люк доскакал до пологого холма, с которого как на ладони был виден весь Лэвиндер-Клоуз. Ботинки его запылились, лицо прорезали усталые морщины. Спешившись, он сразу направился в оранжерею. Едва он ступил на порог, как по спине у него пробежал зловещий холодок.

Полки валялись на полу, столы были перевернуты, повсюду разбросаны растения. На полулежали комья земли, а рядом со стеной натекла целая лужа воды. Люка охватил страх. – Силвер?

Из-за горшка с саженцем сосны раздался приглушенный стон. Тинкер!

Обойдя сосну, Люк увидел Брэма, который сидел рядом с Тинкером, обняв старого слугу. Лицо Тинкера было одутловатым, и из раны у него на лбу капала кровь.

– Господи, ты можешь говорить, Тинкер? Скажи мне, что тут произошло?

– Их... их было трое, – простонал старик. – Они подошли сзади, когда я чистил дистиллировочныи котел, черт бы его побрал! Они что-то искали: ясное дело, не цветочки. Сначала они перевернули тут все с ног на голову, а потом так сильно меня ударили, что я свалился без чувств. Что было дальше, не помню. А потом меня нашел мастер Брэм.

– А Силвер? Где Силвер? – Голос Люка дрожал от нетерпения.

Ему ответил Брэм. Он указал на письменный стол:

– Когда мы пришли, на столе лежала записка. Она подняла ее, прочитала и очень разволновалась. Затем куда-то побежала. Я не смог ее остановить. А тут еще Тинкер очнулся и начал что-то бормотать. Он весь был покрыт кровью, и...

– Не мучай себя, – поспешно сказал Люк, заметив чувство вины в глазах мальчика. – Когда Силвер что-то придет в голову, никто не в силах ее удержать. Покажи мне лучше ту записку, о которой ты говорил.

Люк взял в руки скомканный листок пергамента и внимательно прочел то, что было нацарапано на нем кривым почерком.

«Милая Силвер!

Нужна твоя помощь. Я обнаружил что-то невероятное. Это связано с тайной гибели твоего отца.

Встретимся около старой мельницы до заката.

Люк».

Люк стиснул кулаки. Подписано его именем, но почерк-то не его! Впрочем, откуда Силвер знать, какой у него почерк? Он чувствовал, как страх у него в груди ширится и разрастается. Когда он мгновение спустя вышел из комнаты, на его лице застыло каменное выражение.

Глава 36

Где-то плескалась вода. Вдалеке кричали чайки.

Силвер открыла глаза, но кругом была непроглядная тьма. У нее слегка кружилась голова... Они затаились за живой изгородью и набросились на нее, когда она уже почти доскакала до старой мельницы. Конечно же, никакого Люка среди них не было. Как только она увидела их, то сразу поняла, , какая она наивная дура и как крепко влипла. Люк никогда бы не назначил ей свидание рядом с таким опасным местом, каким была эта мельница. И как это раньше не пришло Силвер в голову? Почему она не подумала, что никому нельзя доверять? Ведь именем «Люк» мог подписаться каждый.

А теперь уже слишком поздно. Силвер утерла кровь с лица. Ее связали, как цыпленка, и швырнули в какую-то лодку. Было темно. До нее доносились приглушенные голоса и плеск весел. Вдруг, без предупреждения, ее подняли чьи-то сильные руки и засунули в большой мешок из-под муки.

К горлу Силвер подступила тошнота. Ее похититель взвалил мешок на спину и понес. Силвер, скрючившаяся в мешке, раскачивалась туда-сюда. Она слышала, как тот, кто ее нес, отворил какую-то дверь. Потом ее бросили на холодный, твердый пол. Острое лезвие разрезало мешковину.

Ослепленная ярким светом, Силвер уставилась на ореол пламени вокруг свечи.

– Добро пожаловать, дорогая.

Силвер заморгала, вскочила на ноги и посмотрела на стоявшего перед ней человека. Одно его ухо было проколото, и в нем блестела золотая серьга колечком. Черные глаза горели на смуглом лице.

– Какого дьявола? Кто ты такой? – огрызнулась Силвер, несмотря на то что сама еле держалась на ногах.

Человек откинул голову назад и разразился хохотом.

– Значит, не боишься меня? Ну и прекрасно. Бесстрашие – довольно забавное качество в женщине.

– Едва ли тебе понравится это! – прошипела Силвер и хотела ударить его ногой, но промахнулась. В тот же миг он накинул ей на руки шелковую петлю и затянул ее потуже.

– Ну, вот так-то лучше будет, – осклабился он. – Это охладит твой пыл.

– Черта с два! – прорычала Силвер. – Кто ты?

Человек скрестил руки на груди и взглянул на нее из-под полуопущенных век:

– Разумеется, я забыл представиться. Хамид бен Салим, капитан личной охраны алжирского дея, к вашим услугам. Видишь, как я честен. А теперь пришла твоя очередь отвечать на мои вопросы, англичанка.

– Когда рак на горе свистнет!

– Настоящая тигрица, – негромко произнес ее похититель. – Интересно, через несколько минут ты будешь такой же самоуверенной?

У Силвер захолонуло сердце. Неужели они схватили и Брэма? При одной только мысли о том, что ее брату придется расплачиваться за ее беспечность, у нее начали дрожать колени. Но Силвер не собиралась показывать этому злодею, что ее удалось напугать.

– Не сомневайтесь! – отрезала она ледяным тоном.

– Какие же вы, англичанки, вредные, – рассуждал вслух ее похититель, покачивая головой. – Хвала Аллаху, наши женщины куда более покладистые.

– А все благодаря кнутам и таким скотинам, как ты, – пробормотала Силвер.

В ответ похититель лишь улыбнулся.

– Что ты от меня хочешь? – спросила она.

– Все очень просто. Во-первых, мне нужны бумаги вашего отца, мисс Сен-Клер, включая его дневник и все сделанные им заметки. Во-вторых, золото, которое я собственноручно спрятал среди последних ящиков с лавандой, доставленных ему по Средиземному морю за день до смерти.

Силвер сжала кулаки. Похоже, клубок постепенно распутывается. Этот человек – один из тех, кто приставал к ее отцу, требуя, чтобы он принял участие в каких-то махинациях.

Но она притворилась, что не понимает, о чем речь.

– Не знаю ничего ни о каком золоте, змей подколодный! Я тщательно изучила все бумаги отца после его гибели, но никаких указаний на золото не обнаружила. Да ты и сам прекрасно знаешь, что золота у него не было, – вы ведь перерыли весь его рабочий кабинет!

– Перерыть-то мы перерыли, да ничего не нашли, мисс Сен-Клер. Но только дурак оставит сокровище там, где его может найти любой случайный гость. Твой отец глупцом не был, да и ты, дорогая моя, не производишь впечатления дурочки. – Не сводя с Силвер глаз, Хамид вынул из кармана инкрустированный драгоценными камнями кинжал. Серебристое лезвие, которому довелось нанести не один смертельный удар, было тщательно отполировано и блестело. Алжирец с улыбкой приставил клинок к горлу Силвер. – Ну а теперь потрудись ответить на некоторые мои вопросы, чужеземка. Где твой отец спрятал золото?

– Не было никакого золота, я же тебе сказала! Если бы оно у меня было, неужели ты думаешь, что я бы им не воспользовалась?

Корсар пожал плечами:

– Если ты такая умная, как мне кажется, то ты никогда бы не воспользовалась этим золотом. Мы уже давно следим за Лэвиндер-Клоузом. Ты не могла этого не знать.

Силвер чуть не испепелила Хамида взглядом.

– Отпусти меня! Вы ничего от меня не получите!

Корсар лишь улыбнулся холодной улыбкой.

– Еще как получим, мисс Сен-Клер. У тебя где-то припрятано золота на тысячу фунтов стерлингов.

– Неправда!

– Нет, правда. Золото было спрятано среди саженцев, что твой отец когда-то получил из Европы.

– Не знаю я ни про какое золото, говорю тебе!

– Как жаль, что ты такая же упрямая, как и твой отец. – Алжирец взглянул на ее связанные руки. – И досадно, что те, кого я послал разобраться с твоим отцом, оказались такими дураками.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Твоя ложь шита белыми нитками, чужеземка. Но я все равно повторю еще раз, как все было, чтобы освежить твою память. Когда твой отец отказался нам помочь, его было решено похитить. Его путешествия и партии получаемых им грузов послужили бы идеальным прикрытием для нашего дела. Нельзя было позволить ему отказаться от нашего предложения, – холодно рассказывал Хамид.

– Но он отказался! Он не хотел иметь ничего общего с такими корабельными крысами, как вы! – возразила ему Силвер. Глаза ее вспыхнули.

– Но ему пришлось бы, хочет он того или нет, моя дорогая. Несколько недель изощреннейших пыток, и он бы согласился на все, о чем бы я его ни попросил. К несчастью, те, кого я направил на поиски твоего дорогого батюшки, схватили не того человека. Они тогда только что приехали из пустыни – неотесанный народ! – и в вашем треклятом английском тумане малость растерялись. Спутали одного юношу с красной гвоздикой в петлице с твоим отцом, у которого в петлице должна была быть алая роза.

– Люк, – прошептала Силвер. Похоже, тайна наконец-то была близка к разгадке. Отец часто носил в петлице алую розу. Должно быть, они спутали розу с алой гвоздикой.

– Да, вместо твоего отца они схватили обворожительного маркиза Данвуда. К тому времени как ошибка обнаружилась, было уже слишком поздно. Узника почти на год изолировали от мира по приказу наших лондонских друзей, которым очень не хотелось, чтобы он трепал языком о том, что с ним случилось. Когда мы поняли свою ошибку, мы послали за твоим отцом новых людей. Увы, он по-прежнему не желал пойти нам на уступки. И понес заслуженную кару за свое упрямство.

– Вы его убили! – воскликнула Силвер.

– Конечно, моя дорогая. Так наказывают всех, кто предает дея.

С губ Силвер сорвался вопрос, не дававший ей покоя целых пять лет:

– Но почему вы выбрали именно моего отца? Он ничего не знал про ваши аферы! Он никак не был в этом замешан!

– Потому что он был бы идеальным поставщиком нашего золота в Англию. Золото можно было спрятать в земле из-под саженцев, которые он собрал в своих дальних путешествиях. Никто бы и не подумал его там искать.

Силвер подивилась гениальности этого замысла.

– Действительно, никому бы не пришло в голову просеивать землю, в которую высажены растения, или перебирать мешки с травой.

– Разумеется. Каждый год мы перевозили таким образом все больше и больше золота. Дело в том, что наши друзья из Лондона волновались, что их связь с нами раскроется, и потребовали, чтобы мы нашли какой-нибудь надежный способ доставки золота. Идея использовать партии груза, доставляемые твоему отцу, принадлежала им.

– Кому именно? – спросила Силвер. – Кто за этим стоял?

– Лорд Ренвик, конечно. Тот, кого ты со своим не по годам умным братом чуть не поймала в Кингз-Линне. Да, ты очень изобретательна, мисс Сен-Клер. Даже тогда, когда мы наняли людей, чтобы они заставили тебя покинуть твою ферму, ты не захотела пойти на уступки. – Некоторое время он, прищурившись, смотрел на нее. – В самом деле, я даже подумываю, не взять ли тебя в свой гарем. Было бы интересно приручить англичанку. – Он провел острием клинка по ее шее. – Это очень забавно, – пробормотал он, нацелив кинжал Силвер прямо в сердце.

– Я никогда и ни за что вам не уступлю! Я лучше умру!

– Может, тебе и представится такая возможность. Пожалуй, ты права. Мне ни к чему такая наложница. Ты только посеешь среди остальных моих жен раздор. Лучше договоримся по-хорошему: ты мне отдашь бумаги твоего отца и золото, а я дарую тебе жизнь.

Силвер бросила на него свирепый взгляд:

– Очень интересно было с вами побеседовать, но вот беда – есть одна небольшая загвоздка. Не имею ни малейшего представления, где спрятано то золото, о котором вы говорите, и было ли оно вообще.

Клинок корсара чуть сильнее кольнул Силвер в грудь, и она почувствовала легкую боль в области сердца.

– Ты думаешь, я шутки шучу, чужеземка? Может, это заставит тебя убедиться в обратном? – Хамид обернулся и громко хлопнул в ладоши. В противоположном конце комнаты из тени показались две фигуры. В одной из них Силвер узнала человека, который сидел на веслах в той лодке, которую они с Брэмом преследовали до самого Кингз-Линна. А кто же второй?

Вдруг она заметила между ними еще одного человека. Кровь застыла у нее в жилах. Человек безжизненно повис у них в руках. Сразу было видно, что он без сознания.

– Нет! – в ужасе вскричала Силвер. – Только не Люк...

– Ну а кто же еще, моя дорогая? Когда этот англичанин сбежал от меня, мне пришлось понести ужасное наказание. И вот теперь я намерен вкусить сладкую месть.

Силвер повернулась к нему. В глазах ее горело пламя ярости.

– Мразь! Это ты его так жестоко избивал! – Она попыталась освободиться от веревки, стягивающей ей запястья.

Пират как ни в чем не бывало продолжал разглядывать ее. Взор его был холоден.

– Верно. И знаешь, что я сейчас собираюсь сделать? Высечь его еще раз. Думаю, это зрелище доставит тебе удовольствие.

По его знаку один из слуг плеснул Люку в лицо ведро холодной воды. Люк пришел в сознание, но не до конца. Он начал отфыркиваться и попытался выпрямиться, но его держали крепко.

– Связать его! – бросил Хамид. Когда его приказ был исполнен, он оттолкнул Силвер в угол и приблизился к Люку. Со стола, стоявшего рядом со стеной, он взял кожаный хлыст, в который были вплетены кусочки стали, и протянул его своему ухмылявшемуся соотечественнику. – Можешь приступать, Абдул.

Люк пытался вырваться из цепкой хватки.

– Что тебе нужно, Хамид?

– Мне нужно увидеть, как ты страдаешь, иноземец, услышать твои вопли и мольбы о пощаде. Но не жди от меня милосердия. – Хамид уселся в кресло и принялся есть слоеное пирожное с финиковым джемом. – Надеюсь, твои страдания развяжут язык этой бабе, если будет на то воля Аллаха, конечно. Начнем же. – Он кивнул человеку по имени Абдул.

Кнут со свистом опустился на обнаженную спину Люка. Выступили капли крови.

Силвер, издав сдавленный крик, кинулась на корсара, но тот дал ей кулаком в челюсть, и она полетела на пол. Хамид ударил ее не глядя – все его внимание было приковано к Люку. Силвер в отчаянии огляделась вокруг и заметила, что рядом с ней, в углу, лежит сумка Люка. Моля Бога, чтобы ей повезло, она подползла к сумке и расстегнула ее, стараясь не слушать, как кнут со свистом опускается на спину Люка.

Наконец ей удалось расстегнуть сумку. Ножом, который она в ней обнаружила, она разрезала веревку на руках.

Из сумки показались два гибких зверька с блестящими глазами.

– Вперед, – прошептала им Силвер. Какое-то время хорьки настороженно приглядывались к ней, распушив свои хвосты. Наконец они не спеша вылезли из сумки и принюхались.

Кнут опять опустился на спину Люка. От этого звука Силвер вздрогнула и снова принялась рыться в сумке, но пистолетов она там не обнаружила. Нашла только клубок пеньковой веревки. Схватив веревку, она обернулась и посмотрела, как обстоят дела в комнате. В мерцающем свете единственной свечи было видно, что Хамид по-прежнему сидит в кресле перед истязаемым Люком и с улыбкой доедает свое пирожное, наблюдая, как ненавистный ему англичанин истекает кровью.

Хорьки уже подбирались к нему. Силвер нужно было придумать, чем бы отвлечь от них внимание. Надо было создать небольшое замешательство.

Она начала осторожно подкрадываться к Хамиду, сжав в руках веревку. Как только зверюшки приблизились к палачам Люка, она накинула веревку на шею Хамиду.

Он тут же вскочил на ноги. Разумеется, Силвер не могла потягаться с ним силой. Выругавшись, он схватил веревку и вынул голову из петли. При этом он чуть не вывихнул Силвер плечо. На глазах у нее выступили слезы. Она намертво вцепилась в веревку. Но пират был намного сильнее ее. Он схватил сделанную ею петлю и набросил ей на шею.

Перед глазами у Силвер поплыли цветные пятна. Петля все сильнее и сильнее сдавливала ей горло. В ушах у нее стоял гул. Смутно, как будто издали, услышала она крик Люка и приглушенный звук падения чьих-то тел.

Будто все это происходило где-то далеко от нее. В голове у Силвер гудело все громче.

Она погружалась в черноту, но пока еще различала свечу, мерцающую на столе. Стиснув зубы и собрав последние силы, Силвер взмахнула ногой и попала по свече. Свеча полетела на пол.

Комната сразу же погрузилась в темноту. Силвер, сама не зная как, умудрилась устоять на ногах. Она изо всех сил извивалась и отбивалась ногами, хотя и не видела того, кто ее держит. До нее доносились крики и шум борьбы. Силвер улыбнулась: похоже, хорьки действуют вовсю. Только бы они успели!

Вдруг Силвер почувствовала, что ее никто больше не держит, петля на ее шее ослабла.

Из темноты до нее донесся голос Хамида: – Тебе не удастся сбежать, англичанин. Прекрати свое жалкое сопротивление и сдайся мне. Тогда я, может быть, сжалюсь над твоей женщиной и она умрет быстрой смертью, минуя мучения, которые я заготовил для тебя.

Несмотря на жуткую боль в шее, Силвер стиснула зубы и начала продвигаться ощупью вдоль стены. Она слышала, как кто-то резким тоном отдает приказы на чужом языке. Справа до нее донесся пронзительный писк, и тут же один из слуг Хамида разразился бранью – похоже, на него напал хорек. Силвер замерла в напряженном ожидании: только бы Люку удалось освободиться!

В следующее мгновение она почувствовала, как какой-то небольшой зверек вскочил ей на плечо. К щеке ее прикоснулась мягкая шерстка, вокруг шеи обвился пушистый хвост. Силвер улыбнулась и погладила хорька, вышедшего из схватки победителем. В ушах у нее все еще немного звенело. Она ждала, когда же Люк подаст ей какой-нибудь знак.

Но Люка не было слышно.

С каждым ударом сердца ее напряжение все возрастало. Ее паника усиливалась с каждой секундой. Она уже собралась было взять все в свои руки и отправиться на поиски Люка, как вдруг ее запястья сжали чьи-то загрубевшие пальцы. Силвер чуть не вскрикнула от удивления, но кто-то вовремя зажал ей рот рукой. Силвер почувствовала знакомый запах лимона и кожи с примесью бренди. Это был запах Люка. Она облегченно вздохнула. К ее уху прижались теплые губы.

– Не двигайся, – прошептал ей Люк. – Не издавай ни звука.

Вдруг в темноте кто-то выстрелил из пистолета. Пуля просвистела прямо над левым плечом Силвер. Она почувствовала, как напрягся Люк. Он вовремя упал с ней на пол: в тот же миг над ними всего в нескольких дюймах просвистела вторая пуля.

Люк приглушенно выругался. Пистолет выстрелил в третий раз.

– Держись рядом со мной! – прошептал он. – Мы уходим.

Но не успели они сделать и шагу, как чиркнул кремень и комнату залил свет. Силвер, чьи глаза уже успели отвыкнуть от яркого света, часто заморгала. Она слишком поздно заметила блестящую золотую серьгу и тонкие губы, изогнутые в презрительной усмешке.

Ее отбросило назад, она упала в чьи-то грубые лапы. В ушах у нее звенел смех Хамида.

– Ты проиграл, англичанин. Где тебе тягаться со мной! Я заберу твою женщину к себе в лодку и хорошенько проучу ее за такое вероломство. Думаю, отсюда тебе хорошо будут слышны ее крики.

Он что-то громко приказал своему слуге. Тот подошел к Люку и приставил к его голове пистолет.

Силвер сопротивлялась изо всех сил, но все было напрасно. Ее протащили вверх по лестнице и бросили в лодку, поджидавшую у входа. На сей раз у нее не было надежды на спасение – в лодке сидели двое ухмылявшихся матросов Хамида.

Глава 37

– Я думаю, сгодится. – Йен Деламер, скрестив на груди руки, смотрел на матроса, распростертого на палубе корсарского шлюпа. Индия стояла рядом с ним и отряхивала руки: она только что обезвредила другого матроса.

Всего они взяли в плен уже почти двадцать человек.

Йен стоял, залитый лунным светом, и с улыбкой созерцал свою оборванную армию. За спиной этого высокого солдата можно было заметить торжествующе улыбающегося Джонаса. Коннор Маккиннон тем временем отправился за веревкой. Возвращались Брэм и Тинкер: они только что оттащили двух связанных узников с кляпами во рту в трюм.

В общем, за двадцать минут они успели сделать многое. Иноземный шлюп, поставленный на якорь в одном из притоков извилистой реки, теперь всецело принадлежал им. Они взяли в плен всю команду.

Йен даже не удивился, когда спустя всего час после отъезда Люка к Суоллоу-Хиллу прискакал всадник. Оказывается, Джонас Фергюсон долго ждал возвращения Люка, а когда тот так и не вернулся, разыскал Коннора Маккиннона, и они вместе отправились на поиски Деламера.

Недалеко от Уолдон-Холла Коннор напал на след Люка. Судя по отпечаткам копыт, его окружило с полдюжины всадников. Следы вели на север, к пустынному берегу реки, недалеко оттого места, где Уз впадал в холодное Северное море.

Там они и обнаружили стоявший на якоре корсарский корабль.

Коннор отправился в Суоллоу-Хилл за помощью, но он никак не ожидал, что на его просьбу откликнутся с таким энтузиазмом. Даже Индия и старая герцогиня захотели спасать Люка.

Все они участвовали в захвате пиратского шлюпа. Герцогиня осталась ждать на берегу в карете с двумя заряженными пистолетами, на случай если кому-нибудь из злодеев удастся добраться до берега.

– А теперь что будем делать? – взволнованно спросил Брэм. – Скоро они уже появятся.

Йен повернулся и внимательно посмотрел в сторону полуразрушенного склада. Прищурившись, он увидел, как по скрипучей лестнице с черного хода спустились покачивающейся походкой два человека и направились к лодке. Дрожащие блики лунного света на воде слепили глаза, было трудно разглядеть, что происходит.

– Это Силвер! – воскликнул Брэм.

Йен нахмурился:

– Похоже, они идут сюда.

Вдруг на лестнице, ведущей к реке, показалась еще одна фигура. Человека отделяло от лодки всего два шага, когда грянул выстрел.

Увидев, как упал его брат, Йен выругался. Но сейчас было не время предаваться чувствам. Лодка подплывала все ближе. Индия крепко сжала пистолет.

– Лодка менее чем в двухстах ярдах отсюда, Йен. Я могла бы подстрелить того, кто на веслах.

– Не стоит рисковать, Индия, хоть ты и отличный стрелок. Если я не ошибаюсь, эта сволочь держит мисс Сен-Клер на прицеле.

– А как же Люк?

– Мы займемся им, как только освободим мисс Сен-Клер. Он не простит нас, если мы поступим иначе.

– Но не можем же мы просто сидеть здесь сложа руки! Эта тварь уйдет!

– В этом ты права, моя дорогая. Дать ему сбежать вовсе не входит в мои планы, – мрачно произнес высокий офицер кавалерии. – Нет, я хочу преподнести нашему другу небольшой сюрприз, когда он поднимется на корабль. – Йен быстро обернулся. – Помоги мне отнести этих людей в трюм. После этого я скажу тебе, что я придумал.

Силвер с яростью смотрела на своего палача.

– Это тебе так не пройдет, червяк! Рано или поздно ты утратишь бдительность, и тогда я заставлю тебя заплатить за все, что ты сделал со мной и с Люком.

– Не надо пустых угроз, англичанка. – Хамид больно дернул Силвер за волосы. – Ты уже больше меня не забавляешь. Когда ты будешь у меня в каюте, я проучу тебя и заставлю уважать мужчин.

Силвер бросила на него злобный взгляд. Да, кое-кого здесь не мешало бы научить вежливому обращению с людьми, но явно не ее!

Она пыталась не думать о прогремевшем выстреле и о том, что Люк рухнул как подкошенный. Она почему-то была уверена: все обойдется и он вернется к ней. А пока ей надо во что бы то ни стало постараться перехитрить этого змея. Ей нужно выгадать время.

– А что, если ко мне вернется память? – спросила она. Голос ее был спокоен. – По-моему, я припоминаю, где мой отец зарыл золото.

Ее похититель сощурил глаза:

– Раньше надо было об этом думать, мисс Сен-Клер. Теперь это уже не важно: все равно скоро ты расскажешь мне все, что нужно. После этого я отправлю своих людей на поиски сокровища. Сколько бы ты теперь ни хитрила, это ничего не изменит.

Маленькая лодочка остановилась рядом со шлюпом. Выругавшись, Хамид схватил Силвер за руку и подтолкнул ее к сходням. Силвер старалась подниматься как можно медленнее и то и дело морщилась, когда острый кинжал колол ей спину.

На палубе было тихо. Она огляделась, но ничего не увидела, кроме теней. Никого из экипажа поблизости не было. Это ее сильно приободрило.

Хамид же, напротив, замер. Он выкрикнул несколько приказов, но никто ему не ответил. Что-то злобно бормоча себе под нос, пират потащил ее к носу шлюпа. Краем глаза Силвер заметила, как в тени кто-то пошевелился. На мгновение в лунном свете сверкнула прядка рыжих волос.

У Силвер бешено заколотилось сердце. Появилась надежда. Она была уверена, что только что мельком видела Индию Деламер: та прячется за грудой деревянных ящиков с чаем.

Силвер отчаянно соображала, что делать. Если бы у нее был пистолет! Но эти мерзавцы первым делом отняли его. Ей оставалось рассчитывать только на собственную сообразительность.

Силвер раздумывала над тем, как заставить ее похитителя утратить бдительность, когда к кораблю подплыла вторая лодка. По сходням поднялся запыхавшийся сэр Чарлз Миллбэнк. Его круглое лицо раскраснелось от напряжения.

– Я пришел за деньгами, которые ты обещал мне, Хамид. Ты получил своего чертова разбойника, а я хочу взять причитающиеся мне деньги и девчонку в придачу.

Девчонку?! Силвер была вне себя. С чего этот пес решил, что она должна принадлежать ему? Хамид лишь рассмеялся в ответ:

– Думаешь, это будет так просто, англичанин? Святая наивность. Не видать тебе больше никаких денег. А что касается девчонки, то она моя. Мы отплываем через час, как только начнется прилив.

Миллбэнк разразился бранью.

– Ты... ты не можешь так поступить! Ты дал мне слово!

– Что значит слово, данное неверному? Ровным счетом ничего. Ты был просто запасным вариантом на случай, если бы все мои попытки не возымели успеха. Тогда вся вина пала бы на тебя, англичанин. Мы ведем двойную игру и занимаемся очень важными делами. Не хотелось бы, чтобы наши секреты раскрылись. Но как видишь, мне удалось все, чего я хотел. У меня в руках эта женщина из рода Сен-Клер. Я всегда добиваюсь, чего хочу. Маркиз Данвуд тоже мой пленник.

– Маркиз Данвуд? – Миллбэнк нахмурился. – Ты хочешь сказать, Люк Деламер? А он-то здесь при чем? Он, насколько мне известно, пропал без вести еще пять лет тому назад.

– И снова вернулся, – отрезал Хамид. – На этот раз под именем Блэквуда, разбойника с большой дороги.

– Но это невозможно! Не верю!

– Можешь не верить, дурак. Это уже не имеет значения. Скоро ты умрешь и никому больше не расскажешь то, что слышал.

Сэр Чарлз засунул руку в карман, глаза его при этом отчаянно сверкали.

– Ни за что! Эта женщина моя, слышишь? Я уже давно мечтаю ее добиться, задолго до того, как ты ее увидел. – Он вытащил из кармана жилета пистолет. – Или она уйдет со мной, или я тебя застрелю, ты понял?

– Какой же ты беспокойный человек, – негромко произнес похититель Силвер.

В глазах Миллбэнка вспыхнула ярость. Он обошел главную мачту, прошел, пригнувшись, под раскачивающимся фонарем и обогнул двенадцатифунтовую пушку, пристегнутую цепью к палубе.

– Это я должен получить девчонку, черт бы тебя побрал. И деньги тоже.

– Знаешь, Хамид, по-моему, он совершенно прав. – На сходнях показалась еще одна фигура. В ухоженных, тонких руках этот человек сжимал прекрасное пистонное ружье с прикладом из красного дерева. На пальце у него блестело кольцо из чеканного серебра в форме фантастического зверя. – К тому же золото, спрятанное в Лэвиндер-Клоузе, по праву принадлежит мне как плата за оказанные услуги. Я от своего не отступлюсь. А с девчонкой можешь поступать как хочешь, после того, конечно, как она скажет мне, где спрятано золото.

Хамид растянул свои тонкие губы в улыбку:

– Это твоя самая большая ошибка, англичанин. Ты и твой друг стали слишком жадными. Это начинает беспокоить дея – ведь из-за вашей алчности на вас нельзя положиться даже в деловом партнерстве. Боюсь, придется нам отказаться от ваших услуг.

– Говори что хочешь, Хамид. Но ты прекрасно знаешь, что тебе, да и остальным хапугам, без меня не обойтись. И вы мне станете платить, пока я буду снабжать вас информацией о ваших потенциальных жертвах. Поэтому, Миллбэнк, – продолжил человек с худым и длинным лицом, – эта женщина по праву принадлежит мне. Она и ее папаша доставили мне уйму беспокойства за последние семь лет. У него был чертовски трудный характер, и дочка в него пошла. Даже когда я послал шестерых людей, чтобы они ее хорошенько напугали, она ни в какую не хотела покидать свою проклятую ферму.

У Силвер перехватило дыхание. Так, значит, вот кто стоял за всеми покушениями на Лэвиндер-Клоуз!

Миллбэнк еще крепче сжал в дрожащих руках пистолет.

– Отойди! Она моя и только моя! Я слишком долго ждал этого момента, черт побери, чтобы сейчас ее потерять!

– Какой интересный расклад получается, – усмехнулся новоприбывший и нацелил свое пистонное ружье на голову Хамида. – Миллбэнк хочет выставить эту бабенку на аукцион в своем элитном клубе развратников. Полагаю, он также не прочь заполучить рецепт «Мильфлера», изобретенный ее отцом. А Хамид желает включить ее в свою коллекцию наложниц и научить радостям рабской жизни. Ну а что же нужно мне? Чтобы она ответила мне лишь на пару вопросов. Да, задача, достойная самого Соломона. – Англичанин едва заметно улыбнулся. – Но похоже, я нашел решение. Мы просто-напросто разделим ее между собой, как поступил Соломон с младенцем. Я возьму голову мисс Сен-Клер, а ты, Миллбэнк, получишь ее восхитительное тело. Ну а тебе, Хамид, похоже, почти ничего не достанется, хоть вы, арабы, и привыкли поклоняться всякой дряни.

Когда Хамид услышал эту насмешку, его глаза потемнели от гнева.

– Ты слишком остер на язык, Ренвик, а это карается смертью. Тебя нужно было убить еще пять лет тому назад: ведь это ты что-то там напортачил, и вместо Уильяма Сен-Клера схватили маркиза Данвуда!

Так, значит, и здесь не обошлось без Ренвика! Силвер широко распахнула глаза. Она, наконец, узнала это длинное, худое лицо и надменно ухмыляющиеся губы: именно это лицо набросал Брэм в своей тетради. Йен сказал, что это лорд Деймиен Ренвик. Как бы его ни звали, для Силвер он навсегда останется тем, кто убил ее родителей.

Ее захлестнула волна бешеного гнева. Этот человек много лет не давал покоя ее отцу, чуть не свел его с ума, а затем убил с леденящей душу жестокостью.

Силвер дала себе клятву, что он заплатит за это и за все остальные свои злодеяния. Она что было сил ударила своего похитителя локтем в живот, а сама увернулась в сторону. Ярость удесятерила ее силу. Вырвавшись из рук Хамида, она схватила болтавшийся над головой фонарь и швырнула его в ухмыляющуюся физиономию Ренвика.

После этого, словно по мановению волшебной палочки, на ранее пустынной палубе забурлила жизнь. Фонарь разбился вдребезги, из него посыпались искры пламени. Индия Деламер, затаившаяся за ящиками с чаем, всадила пулю в руку Миллбэнка, и тот с воплями рухнул на палубу. Одновременно Йен и Коннор набросились на Деймиена Ренвика, который еще не вполне оправился от удара Силвер.

Тем временем сама Силвер, загнанная в угол Хамидом, прижалась к перилам. В руках у пирата был пистолет, поэтому ни Коннор, ни Тинкер и никто иной ничего не могли поделать: они боялись, что он может выстрелить в Силвер.

– У тебя слишком много друзей, англичанка. Это меня всегда беспокоило. К счастью, у твоего отца друзей было значительно меньше. – Он приближался к ней, бесшумно ступая. Обогнул моток каната, доходивший ему до пояса, и аккуратно свернутый брезент. При этом он не сводил с Силвер глаз. – Ренвик всегда был дураком. И Чарлз Миллбэнк тоже. Но ты-то, полагаю, не глупа, моя дорогая. Меня поражает твоя храбрость и несговорчивость. А я не терплю неповиновения в женщинах. И я заставлю тебя подчиниться.

Между ними хлопали на ветру разорванные паруса. Силвер чувствовала запах дегтя, соли и гнилой древесины. Вдруг она уловила другой запах. Он был очень слаб, но ошибки быть не могло. Пахло цитрусом. А также слегка отдавало табаком, бренди и поношенной кожей прекрасного сорта.

А потом она увидела Люка. Он карабкался по якорному канату, его темные глаза горели решимостью. На нем не было рубашки, и на его спине были видны кровавые рубцы. Но улыбка его была по-прежнему вызывающей, а лицо – все так же красиво.

Силвер сглотнула, стараясь ничем не выдать своего ликования. Она с презрительной улыбкой повернулась к Хамиду и подалась на несколько дюймов вбок, чтобы он не сразу заметил Люка.

– Думаешь, я так легко сдамся? Ты никогда не заставишь меня раскрыть все свои тайны, как не смог принудить и моего отца. Сокровища навсегда останутся надежно спрятанными в Лэвиндер-Клоузе. – Она насмешливо изогнула губы. – Если, конечно, ты не перероешь его вдоль и поперек.

Теперь Люк уже почти добрался до перил. Совсем скоро он будет на палубе. Силвер откинулась назад:

– Не понимаю, почему это тебя так заинтересовали бумаги отца.

– Глупая женщина. У твоего отца хранился список наших лондонских друзей, которым мы очень хорошо платим за то, что они сообщают нам названия судов, даты их отплытия и пункт назначения. Ренвик – один из них. Эти люди оказывают нам многочисленные услуги, выполняют все, что бы им ни поручили. Среди них по крайней мере два герцога и один секретарь Адмиралтейства. Нельзя, чтобы этот список попался на глаза каким-нибудь чиновникам, особенно в это неспокойное время. К нашему берегу тут же вышлют карательные войска.

– Зачем же ты мне об этом рассказываешь? – спросила Силвер.

Хамид усмехнулся и поднял пистолет.

– Да потому, моя дорогая мисс Сен-Клер, что ты сейчас умрешь.

Через перила на палубу метнулся темный силуэт человека. Хамид пошатнулся от удивления. Йен и Индия, не теряя ни секунды, тут же бросились на подмогу Люку.

Но он не нуждался в их помощи. После стольких выпавших на его долю мучений месть была сладка. Он обрушил мощный удар на челюсть Хамида и с какой-то дикой, первобытной радостью услышал треск сломанной кости. Два коротких удара слева и в живот довершили дело. Бой был кончен. Тяжело дыша, пират осел на палубу. Изо рта у него хлестала кровь.

Люк стоял покачиваясь и смотрел на человека, ненависть к которому столько лет была единственным смыслом его жизни и которого он теперь держал на прицеле.

Он решительно навел дуло на горло Хамида.

– Стреляй, иноземец, – с трудом выговорил пират. – Сделай честь. Скоро мы оба встретимся в аду.

Лицо Люка свела судорога. Пистолет выпал у него из рук. Все было кончено. Он понял, что ненависть не поможет, она лишь только больше прикует его к ночным кошмарам. Раньше он без колебаний убил бы Хамида. Но сейчас...

– До того как отправиться в ад, Хамид, тебе придется посетить еще одно место. Сомневаюсь, что тебе очень понравится в английской тюрьме. Да и ты едва ли придешься по вкусу английским узникам.

Люк вытер с лица струйку крови и улыбнулся обнявшему его за плечи Йену:

– Спасибо, братишка. Ты, как всегда, очень изобретателен. А ты, – он обернулся к Индии, – совсем неплохо обращаешься с ружьем, плутовка.

В ответ сестра улыбнулась:

– Я научилась этому от моего брата-сорвиголовы. – Индия бросила задумчивый взгляд на Силвер, которая стояла на корме, вцепившись в деревянные перила. – Но нам предстоит еще много дел. Давай отнесем эту скотину к остальным пленникам, Йен.

Силвер ничего этого не слышала. Она не могла отвести глаз от Люка, от его бледного лица и плеч, обагренных кровью.

Этого человека она любила больше жизни.

– Ты... ты жив, – сдавленным голосом произнесла она.

– Жив, Солнышко. Но если бы не твоя доброта, находчивость и смелость, возможно, все было бы иначе. – Люк подошел к ней. – Выходи за меня замуж, Силвер. Раздели со мной радость дня и наслаждения ночи. Я готов и смеяться вместе с тобой, и браниться, – это жизнь. Я счастлив видеть, как на пике страсти твои глаза становятся совсем серебряными. Хочу, чтобы ты рожала мне детей.

Сердце Силвер пронзила боль. Именно о нем она всегда мечтала, его видела в своих невинных девичьих снах.

Но этому не суждено быть. Страх и сознание непреодолимой пропасти между перворожденным сыном герцога и практически нищей дочерью торговца духами заставили ее смущенно отстраниться от него.

– Я... не могу выйти за тебя замуж.

Люк прищурился.

– Не можешь? Почему? – негромко спросил он. В голосе его послышалась скрытая угроза.

Силвер отстранилась от него еще на несколько дюймов.

– Потому... потому что ты мне лгал! Я считала тебя обыкновенным разбойником!

– Может, я и рассказал бы тебе все без утайки, если бы ты не стремилась спасать меня каждые пять минут!

Силвер повысила голос:

– Неправда! Ты никогда даже не пытался намекнуть мне, кто ты на самом деле!

– Значит, мы квиты, чертовка, – парировал Люк. – Потому что ты не сказала мне, что Уолдон-Холл когда-то принадлежал семейству Сен-Клер! – Взор его стал суров. Он подошел поближе.

– Не приближайся ко мне! Я никогда не выйду за тебя замуж, слышишь? Морочь голову еще какой-нибудь наивной дурочке! Наверняка у тебя куча любовниц по всему графству!

– Я бы даже сказал: тысячи. – Люк ласково улыбнулся. – Но никому из них не сравниться с тобой, фурия. Ну а теперь перестань кричать. Еще раз спрашиваю: ты выйдешь за меня замуж?

– Нет.

– Что ж, ты не оставляешь мне выбора. – Быстрым движением Люк схватил Силвер за плечи, притянул к себе и запечатлел на ее губах долгий и страстный поцелуй.

Она изо всех сил извивалась, пытаясь вырваться из его объятий, оторваться от его страстных губ. Боролась с желанием крепко его обнять и целовать, ласкать каждый дюйм его великолепного многострадального тела.

Силвер что-то сердито пробормотала. Как же унизительно, что этот человек будит в ней такие неуправляемые страсти!

– Кого хочу, того и спасаю, разбойник!

Люк посмотрел на нее с недоумением. Похоже, он начинал понимать.

– Это все из-за моего титула, да? Ты считаешь, что не подходишь мне потому, что ты для меня недостаточно знатная?

Силвер передернула плечами:

– Мы не подходим друг другу, вот и все. Мы слишком разные люди.

– Да неужели? – Люк улыбнулся. В его глазах появился опасный блеск. – Ну, тогда я снова продолжу заниматься разбоем. Только теперь стану еще более беспечным. Буду ночь напролет грабить все кареты, которые только встретятся на моем пути. Стану подвергать свою жизнь всяческим опасностям.

– Ты не посмеешь! Я совсем не это хотела сказать...

На этот раз он даже не дал ей докончить, прервав ее речь страстным поцелуем. Она почувствовала, как палуба уходит у нее из-под ног.

С другого конца палубы послышались радостные возгласы маленькой армии Люка. Хорьки запищали. Кромвель разразился радостным лаем и принялся колотить хвостом по пыльной палубе.

– Добро пожаловать в наше семейство, мисс Сен-Клер. – Йен Деламер приблизился к Силвер и поцеловал ее в раскрасневшуюся щечку. – Надеюсь, вы сумеете его приручить.

Люк бросил на брата свирепый взгляд. Еще более гневно он посмотрел на Коннора, когда тот подошел к Силвер.

– Даже и не думай, Маккиннон, – предупредил Люк.

В ответ на это его друг лишь рассмеялся и учтиво пожал Силвер руку.

Сидевшая на берегу на дрогах герцогиня Крэнфорд с удовольствием наблюдала эту сцену издали. Да, похоже, для Люка нашлась отличная партия.

Теперь дело только за тем, чтобы выдать замуж эту проказницу Индию.

Эпилог

– Ну как тебе?

Маркиза Данвуд и Хартингдейл, нахмурившись, смотрела на незаконченную акварель, которая стояла на мольберте на острове Сан-Джорджо-Маджоре. С холма открывался великолепный вид на сияющую Венецию, которая была просто ослепительна в летней золотисто-лазурной дымке.

Силвер, склонив набок голову, задумчиво теребила изумрудный пояс, оживлявший ее серовато-бежевое кружевное платье.

– Как тебе это?

Люк неспешно улыбнулся. Он поднялся, подошел к ней и взглянул через ее плечо на неоконченную акварель. По его телу уже начал разливаться жар страсти.

– Хм-м... – произнес он, чтобы ее подразнить. Она всегда злилась, когда он так говорил.

– И это все, что ты можешь сказать? – Силвер прикусила губу.

При виде этого бессознательно чувственного жеста Люк воспылал желанием. На щеке у Силвер было пятно красной краски. От этого она выглядела сейчас лет на двенадцать.

Впрочем, ей можно было дать как двенадцать, так и более двадцати. По мнению Люка, она сочетала в себе восторженность ребенка и неотразимую красоту зрелой женщины.

– Ох, это бесполезно. Я не могу работать. Я все думаю о празднестве, которое твои родители хотят закатить в честь нашей свадьбы.

– Не беспокойся, моя хорошая, – улыбнулся Люк. – Приглашены только мои ближайшие родственники и лучшие друзья – всего-то шестьсот человек, не больше.

– Не могу я не волноваться, Люк, – в отчаянии сказала Силвер и бросила взгляд на писанное золотыми тиснеными буквами приглашение, которое лежало рядом с ее набором красок. – Я не знаю, как себя вести на таких приемах, что надеть.

– Надень это. – Люк вынул из кармана коробочку. Внутри оказалось ожерелье из розового жемчуга, украшенное роскошным изумрудом в сорок каратов.

У Силвер перехватило дыхание.

– О Люк! Но я не могу!..

– Ты должна, дорогая моя. Теперь это по праву принадлежит тебе, ты ведь моя жена. Звезда Цейлона всегда переходит к жене старшего сына. Я слышал, что когда-то рядом с этим изумрудом красовался еще и безукоризненный рубин в сорок шесть каратов, который раньше был глазом статуи древнего языческого божества. Но на этом камне лежало проклятие, поэтому отец моего отца отослал его со слугой в ту деревню, откуда он был похищен. – Взор Люка стал суровым. – Увы, с тех пор от этого слуги не было ни слуху ни духу. Мы часто гадали, что стало с глазом Шивы. Но не буду больше докучать тебе историей своего рода. Попрошу только об одном одолжении: надушись сегодня «Мильфлером», любовь моя.

Силвер улыбнулась, вспомнив про флакончик «Мильфлера», что стоял на ее туалетном столике.

Скоро выпустят новую партию этих духов, изготовленных из цветов драгоценных семян лаванды, которые вернул ей Люк той ночью в Лэвиндер-Клоузе. Эта лаванда будет цвести для их детей и внуков как знак неувядающей любви, пронесенной через поколения.

– Конечно, – прошептала она.

– Даже когда званый прием закончится, – негромко произнес Люк, – не душись ничем, кроме «Мильфлера».

У Силвер снова перехватило дыхание. Так происходило всегда, когда он выражал свою любовь к ней. Она знала, что ей крупно повезло, и поклялась, что сделает все, чтобы он был счастлив. Если бы только его родители не пригласили сегодня столько народу!

– Но, Люк, я не знаю даже, что мне говорить!

– А ты говори с ними о духах и очаруешь их так же, как и принца-регента. Он, кстати, тоже обещал быть.

Силвер вздохнула:

– Ладно, думаю, я справлюсь. – Нахмурившись она взглянула на свою картину: – Тебе не кажется, что здесь слишком много красного цвета?

Он ничего не ответил.

– А?

– Хм-м... – произнес Люк. Он подошел поближе и обнял Силвер за талию. Сегодня от него исходил аромат бергамота, гиацинта и дубового мха.

Он тоже вдыхал ее лавандовый запах, ее безудержную жажду жизни и не переставал благодарить Бога за то, что три месяца назад их свело странное стечение обстоятельств. Силвер пахла, как благоухает весной Норфолк. Такие ароматы источает Булонский лес в июне, а Тоскана осенью.

Он еще свозит ее в эти места и будет смотреть, как она рисует, как освещает все вокруг своей красотой.

Все в свое время, конечно. А пока Люку и так забот хватает. Он не спеша развязал атласную ленту, украшавшую ее пояс.

– Думаю, чрезмерно насыщенные цвета. Даже жарко. Слишком... много красного.

Его легко двигавшиеся пальцы слегка задели ее полную грудь.

– Чересчур много красного?.. – вздохнула Силвер. Ее прерывистое дыхание возбуждало Люка. Ему хотелось знать, чувствует ли она такую же страсть, что и он.

– Боюсь, что так. – Его загрубелые пальцы притронулись к ее нежным соскам, которые уже затвердели. – Очень мило. Но не в меру яркие цвета.

Силвер резко повернулась к нему. Ее золотисто-зеленые глаза сверкали гневом.

– Непомерно яркие цвета! А вчера ты сказал, что...

В ответ Люк улыбнулся невинной улыбкой:

– Крыши, моя дорогая. Они немного непропорциональны по отношению к площади. Взгляни-ка сама.

Силвер нахмурилась и внимательно посмотрела на яркое полотно.

– Было очень трудно уловить перспективу. Да и к тому же это вино, что твои родители заставили меня выпить за обедом...

– Они любят тебя и хотят, чгобы ты была счастлива, Солнышко. В недостатке заботливости их обвинить нельзя.

– Это уж точно. – Склонив голову, Силвер любовалась очертаниями далекой площади Сан-Марко, что блестела на ярком полуденном солнце. – А что случилось с Миллбэнком? Я заметила, что ты не хочешь это обсуждать.

– Не хочу! – мрачно отрезал Люк. Он вспомнил, какая судьба постигла похитителей Силвер. Сэра Чарлза Миллбэнка сослали на острова в Индийском океане, где он пробудет до конца дней своих. Хамид проведет остаток жизни, проклиная прочные каменные стены индийской тюрьмы. Лорд Ренвик тоже получил по заслугам. Он был отправлен в качестве пленника алжирскому дею без права выкупа и теперь на собственной шкуре испытает все унижения, которые довелось претерпеть Люку.

О Блэквуде с недавних пор тоже не было ни слуху ни духу. Люк бросил играть роль разбойника. Это было уже ни к чему.

Да, все закончилось как нельзя лучше. Но Люку почему-то не хотелось волновать Силвер, описывая ей все в подробностях. К тому же она отличалась мягкосердечностью и могла попросить о снисхождении к своим врагам.

А Люк на это ни за что не пойдет.

– Твои родственники очень добры ко мне. Йен обещал научить меня читать следы, а Индия – подарить одно из своих любимых ружей.

– Узнаю свою кровожадную сестренку, – усмехнулся Люк. – Да и ты хороша. Вы с ней похожи. Если сегодня на тебя кто-нибудь косо посмотрит, смело доставай пистолет и стреляй в мерзавца.

– Люк, будь серьезен.

– Я стараюсь, Солнышко, но с тобой очень трудно сохранять глубокомыслие, – сказал он хрипловатым голосом. – Ты еще не сообщила, что тебе подарила бабушка.

– Герцогиня? – Силвер запнулась, щеки ее залил нежный румянец.

– Что на этот раз затеяла эта неутомимая старушка, душа моя?

– Боюсь, что это что-то очень... личное. – Силвер прикусила губу. – Она мне хочет подарить то, в чем я буду спать.

Страсть Люка возрастала с каждой минутой. Господи, она просто сводит его с ума! Как же он ее любит!

Его пальцы поднялись чуть выше. Ему не терпелось прикоснуться к ее бархатной, горячей коже. И он нашел то, что искал. Голова Силвер невольно откинулась назад и прижалась к плечу Люка.

– Они похожи на то, что ты ожидал увидеть? – В ее голосе появилась легкая хрипотца. – Я имею в виду крыши.

Люк зловеще улыбнулся и, взяв ее мягкие, цвета слоновой кости, груди в ладони, начал ласкать набухшие розовые соски. Одна пуговица на ее лифе расстегнулась.

– Даже не знаю, чего я ожидал, Солнышко. – Он еще дальше просунул руки между материей и бархатистой кожей. – Я уже так много всего повидал.

Силвер резко повернулась к нему. Щеки ее горели алым румянцем, глаза сверкали.

– Люсьен Тибериус Деламер, сию же секунду убери от меня руки!

– Я имел в виду крыши, – хрипловатым голосом пояснил ее муж. Взгляд его горел страстью.

В его глазах была целая вселенная любви. Он никогда не думал, что ему посчастливится встретить такую женщину.

– Да ты... ты...

– Влюбленный дурак? Обезумевший от любви болван?

– Правда? – прошептала она. – А мне-то думалось, что это я очумевшая от любви дурочка.

– Чувство, которое я к тебе испытываю, неописуемо. Невыразимо. Неискупимо. Мне нет спасения.

Расстегнулась еще одна пуговица. Силвер задрожала, когда руки Люка опустились ниже и обняли все ее тело.

– Ты знаешь, что у тебя веснушки?

– Как бестактно с твоей стороны напоминать мне об этом!

– Чепуха, любовь моя. Они просто очаровательны. В прошлый раз я насчитал семьдесят четыре. Это если не учитывать крошечную веснушку у тебя на носу, а жаль, она просто прелестна. Ах да, еще это морковное пятнышко на твоей верхней губе.

При одной мысли о ее веснушках у Люка кружилась голова. Он готов был умереть за каждую из них. – Это от солнца. Ах, Люк, здесь так чудесно!

Силвер вздохнула и, откинувшись, прижалась спиной к его груди. Она смотрела, как по сверкающему каналу плывет гондола.

– Не забудь, завтра у нас деловая встреча с одним человеком, который хочет продать нам саженцы лаванды.

Люк что-то пробормотал сквозь зубы.

– Что ты сказал, любимый? Я не расслышала.

Он, собственно говоря, и не хотел, чтобы она это расслышала.

– Надеюсь, эти саженцы не доставят нам столько хлопот, как последняя партия лаванды.

– Чушь. Подумаешь, несколько мышек!

– Несколько! Да их было чуть ли не двести. У Кромвеля едва удар не случился, когда они повыпрыгивали из ящиков. А мои хорьки неделю с дуба не слезали.

Силвер негромко рассмеялась:

– Ладно, завтра я проявлю больше строгости. Мы вместе с тобой обследуем каждую пядь на ферме и проверим, нет ли там мышей, – фыркнул. – Кроме того, не стоит так сердиться на бедных мышек. Именно благодаря им я сумела разгадать тайное послание моего отца, где спрятано золото. Если бы Кромвель не начал удирать от мышей через кусты, я бы никогда не поняла смысл тайного узора, оставленного им для меня в лаванде.

– Да, твой отец проявил большую изобретательность. Золото было закопано под двенадцатым кустиком в пятом ряду: ведь двенадцатое мая – твоего рождения.

Силвер прикорнула на плече у Люка.

– В дневнике он написал, чтобы я не забывала о своем дне рождения, но я не поняла намека, пока не увидела круг, высаженный кустиками погибающей лаванды. Наверное, он нарочно посадил больные растения с учетом того, что лет через шесть они начнут сохнуть. Я этого не замечала до того самого дня, когда Кромвель опрометью бросился от мышей. Подумать только, там было все: и золото, и сумка из клеенки с его записями, и даже рецепт «Мильфлера»! У меня было такое чувство, словно... словно...

– Словно что, любимая?

– Словно я услышала его голос и ощутила, как он прикоснулся к моему плечу.

Где-то за каналом начали бить в церковные колокола. Силвер вздрогнула и еще плотнее прижалась к Люку. Он поморщился.

– Что, ноют раны?

– Нет, шалунья. Ты не забыла, что этим вечером мои родители пригласили нас названый прием?

Глаза Силвер блестели.

– Мы... не опоздаем?

– Не должны.

Она обняла его за талию. – Они решат, что я совсем стыд потеряла, что так тебя задерживаю.

– Они подумают только то, что их сын очень, очень счастлив с тобой, Солнышко.

– Но твоя спина, Люк! На ней же свежие шрамы!

– Когда ты ко мне прикасаешься, любимая, проходит всякая боль.

Силвер бережно погладила шрамик у него над губой.

– Да, я умею нежно дотрагиваться. Хочешь, я сейчас ласково прикоснусь к тебе, разбойник?

Люк застонал, когда она расстегнула его рубашку. Он прижал ее к себе и повалил на теплую, влажную землю, от которой исходил аромат сосновых иголок и розмарина. В небе над ними пронеслась стая белых голубей.

– Прижмись ко мне теснее, Силвер. Прикасайся ко мне всегда...

Он обнимал ее всю, чувствуя ее горячую, шелковистую кожу, вдыхая ее аромат, слушал ее смех и стоны. И боль, столько лет жившая в его сердце, растворялась и исчезала без следа.

Предзакатное солнце высвечивало дивный пейзаж. Город стал похож на полотна Тинторетто. Канал Сан-Марко горел алым, персиковым и фиолетовым цветами. Крыши Дворца дожей, площади Сан-Марко и шпили собора Святого Марка сверкали золотом. Постепенно золотой цвет сменился серебряным, лазурным, а затем – густым индиго. Пелена ночи накрыла смеющихся любовников. Им казалось, что город где-то бесконечно далеко.

На Венецию опустилась ночь. В небе светила полная луна.

Дул легкий ветерок.

Словом, это была чудесная ночь любви.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Эпилог

Реклама на сайте