«Роза Черного Меча»

1992 год

Когда сад Стенвуд-Касла в полном цвету, ветер доносит аромат роз до самых дальних парапетов зубчатых стен, ограждающих замок. Он погружает душу в блаженно-лирическое состояние, которое могло бы показаться неуместным среди древних камней, твердых и неприветливых. Однако мнимое противоречие лишь усиливает впечатление, которое производят грозные, некогда неприступные стены — ведь именно под их защитой существует мир, где торжествует это изысканное великолепие — цветение бесчисленных роз.

Замок любят посещать туристы: он славится своими садами, о которых говорят, что они служили предметом самого заботливого ухода чуть ли не со времен Генриха Второго. В саду целебных трав — уголке, по обычаю отведенном для выращивания лекарственных растений одним из первых владельцев — еще произрастают тысячелистник и вербена, медуница и шафран. Считается, что рощица грушевых деревьев с необычной формой кроны ведет свое происхождение от растений, посаженных еще при короле Стефане.

Но истинная слава замка — его розы. Они не похожи на современные гибриды с длинными тонкими стеблями, растущие правильными рядами, так чтобы их было легко срезать на продажу. Розы Стенвуда буйно разрастаются, не зная преград: они карабкаются вверх по стенам, оплетают карнизы крыш, стелются вдоль наружных лестниц. Они цепляются за трещины камней и по-хозяйски приживаются в самых диковинных местах. Даже глубокой зимой непременно найдется какая-нибудь роза-упрямица, смело выбрасывающая цветущие плети вдоль защищенной от ветра южной стены.

Но есть в Стенвуд-Касле место, которое, судя по всему, привлекает наблюдательного посетителя больше, чем все остальные. В дальнем углу двора замка густая изгородь кустов галльской розы окружает ровную зеленую лужайку. Тень одинокой орешины укрывает пару резных каменных скамей, а на другом краю лужайки, посреди ковра стелющегося тимьяна, стоят бронзовые солнечные часы, укрепленные на простой ребристой колонне.

Минувшие столетия покрыли бронзу плотной патиной, но буквы на солнечных часах блестят по-прежнему ярко. Конечно, время и на них оставило свои следы, и в некоторых местах они почти стерлись — ведь великое множество рук протирало их, чтобы можно было прочесть запечатленную на постаменте надпись.