«Fatal amour. Искупление и покаяние»

Смоленская губерния 1832 год

Господа, вы бывали когда-нибудь на Смоленщине? Удивительная земля, надо сказать! В лихие годы войны прошёлся по ней сапог французского солдата, оставляя за собой разорённые поместья да выженные деревни. Но минуло два десятка лет, и об ужасных днях нашествия Bonaparte уже почти ничто не напоминало. Отстроились заново усадьбы, поля радовали глаз золотом созревающих хлебов, а о былом подрастающее поколение узнавало лишь от очевидцев тех кажущихся невообразимо далёкими дней.

Вот и Марья Филипповна Ракитина, барышня семнадцати лет, о об ужасах войны знала со слов маменьки да папеньки. И если отец в первых же рядах вступил в дворянское ополчение и с боями прошёл за отступающим французом до самого Парижа, то матери пришлось бежать из разграбленной пылающей усадьбы в поместье своего брата с трёхлетним сыном на руках. Ох, и страху же натерпелась тогда Елена Андреевна! Вспоминая, она и по сей день не могла удержать слёз. Марья и представить себе не могла подобного. Как-то она спросила брата, помнит ли он о тех временах, но Серж отвечал, что был слишком мал, чтобы запомнить.

Благодаря то ли горячим молитвам супруги, то ли счастливому стечению обстоятельств, Филипп Львович Ракитин к исходу 1814 года вернулся в родные места, овеянный славой победителя Bonaparte и без единой царапины.

Оба его поместья: и Ракитино, и Полесье, лежали в руинах, но утешением стало то, что целы и невредимы остались и жена, и сын. Потому по сокрушавшись немного об утерянном, Ракитин рьяно взялся за восстановление разрушенного хозяйства, и к тому времени, когда маленькой Маше, исполнилось три года, семейство Ракитиных перебралось от хлебосольных родственников в заново отстроенный особняк в Полесье, где и проживало по сей день.

Нынче в жизни Марьи Филипповны наступил особый день: ей исполнялось семнадцать лет, и в честь дня ангела любимой дочери Филипп Львович устраивал грандиозный бал, пригласив всех соседей.