«Моя светлая балерина »

«Я танцую намного лучше», — голые смуглые бедра цыганок мелькали из-под красных подолов, каблучки гремели по полу, звенели украшения. Убитая Ле Мортье улыбалась застывшей мертвой улыбкой и вскидывала сине-зеленые гниющие ноги. Вместо груди была развороченная дыра. Тоня отвернулась и прошла к столику Якова, уселась на его колени и быстро втянула в себя тонкую кокаиновую полосочку, запив ее чем-то горьким из граненого стакана.

Стало легче и веселее, даже несмотря на старательно мнущую коленку руку. Потом Тоня забыла о мертвой певичке и, спрыгнув с чужих коленей, дала жесткий и крутой отказ: или ей так только показалось. Кажется, за спиной взорвались хохотом: непонятно только было, над ней или Яковом. Она решила, что над ним, и, победно вскинув голову, вернулась к сцене, забралась на дощатый пол и стала звать Лизку Скворцову.

Лиза пришла, влезла на фортепьяно в углу сцены и стала орать пошлый заборный романс, а Тоня все плясала, плясала, кружа на носочке и вскидывая ноги все выше и выше, пока не раздался треск рвущейся ткани и Ле Мортье не захохотала с первых мест. Тоня назло ей отплясала до конца и скатилась со сцены прямо в чьи-то руки, крепко смявшие талию:

— И ее неуспокоенный дух вечно будет преследовать актрис, танцовщиц и хористок, дабы предостеречь от такой же судьбы…

— Сорок рублей, девочка…

— Чего сорок?..

Тоня так и не поняла, что это ей втолковывает обнимающий мужчина, только почему-то выкрутиться из ненавязчивых объятий никак не получалось. Тоня решила было поддасться и уйти, куда ее звали, узнать тайну этих сорока рублей, но тут Лизка выкрутила ее из теплых и надежных объятий, и мир начал стремительно улепетывать из-под ног, брюзжать голосом Якова над ухом, заволачиваться сиреневой дымкой, в которой только так хохотала кружившаяся на люстре Ле Мортье, мотая каблуками перед самым Тониным носом.

— Ты опозорила меня перед знакомыми, — сквозь зубы шипел Яков, глядя на нее из темноты экипажа, с параллельной скамьи. — Я не ожидал, что ты можешь вести себя так… разнузданно. И я не имею никакого желания брать тебя с собой в следующий раз.