«Дерзкий незнакомец»

Дерзкий незнакомец (fb2) - Дерзкий незнакомец [The Bride Wore Scandal] (пер. Татьяна Николаевна Димчева) 1529K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Хелен Диксон

Хелен Диксон Дерзкий незнакомец

Helen Dickson

The Bride Wore Scandal

The Bride Wore Scandal

© Helen Dickson 2010

«Дерзкий незнакомец»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2018

* * *

Пролог

Одинокий всадник спешился на берегу широкой реки. Быстро осмотрелся по сторонам и, убедившись, что вокруг ни души, снял сюртук. День выдался жарким, а вода – слишком сильный соблазн, чтобы противиться. Расстегнув пряжку ремня, он уселся на пень, стягивая сапоги. За ними последовали бриджи и рубашка. Он был великолепно сложен, с бронзовой кожей и развитой мускулатурой.

Подойдя к кромке воды, он изготовился к прыжку. Мгновение спустя раздался всплеск, и он, подобный остро отточенному лезвию, почти без брызг вошел в воду и поплыл медленными, размеренными гребками.

Одновременно в миле от этого места молодая женщина скакала рысью на гнедой кобыле по узкой, извилистой тропинке, обрамленной высокими деревьями – преимущественно дубами и буками. Пробивающиеся сквозь кроны солнечные лучи ласкали ее тело и роскошные светлые волосы. Воздух был свеж, в траве копошились мелкие зверьки, по ветвям скакали белки, в синем небе раздавались трели хаотично порхающих скворцов. Впереди расстилался луг, пестревший бело-розовыми смолевками, луноликими маргаритками и желтыми лютиками. Вдали журчал широкий ручей.

Когда Кристина Эфертон выехала на проторенную дорожку, скрытую в тени прочной каменной стены, ограждающей ее родной Оукбридж, из воды вышел мужчина. Капельки искрились на обнаженном загорелом теле, сверкая в завитках волос широкой груди. После интенсивной часовой скачки она пустила кобылу шагом, с наслаждением вдыхая влажный сладковатый воздух. Ей было жарко, пряди волос прилипли к щекам.

Ручей манил, и она не стала противиться желанию опустить ноги в прохладные объятия. Кристина спешилась на берегу и, похлопав кобылу по гибкой шее, повернулась к воде. Залюбовавшись крепкими древними стенами своего дома, она гнала мысли, полные напряжения и тревоги. Повернув голову в другую сторону, окинула взглядом полоску земли, сбегающую к подножию холмов, тонущих в туманной дымке горизонта.

Так она и стояла, очень тихо, растворившись в окружающем великолепии. А потом зашагала к ручью, соблазнительно покачивая бедрами. Вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Опустившись на поросший травой пригорок, она сняла обувь. Вновь осмотревшись, чтобы убедиться, что поблизости нет ни души, она быстро подняла подол юбки и стянула чулки. Погрузив в воду ступни, блаженно прикрыла глаза, шевеля ногами и распугивая стайки мелких рыбешек.

Поглощенная невинным удовольствием, Кристина не заметила одинокого всадника, наблюдающего за ней с некоторого расстояния из укрытия среди деревьев. Вытянула длинные, стройные ноги, чтобы подсушить их на солнышке. Губы всадника тронула улыбка.

Кристина легла в траву, лицом ощущая ее щекочущее прикосновение. На земле кипела жизнь. Сквозь полуприкрытые веки она заметила уползающего блестящего черного жука. Тут и там виднелись крошечные бело-голубые головки цветов. Спустя некоторое время она со вздохом поднялась и неохотно натянула чулки и башмаки.

Наблюдающий за ней всадник не шевелился, очарованный ее красотой, не в силах отвести глаз. Он вдруг вспомнил о длительном воздержании. Рассыпавшиеся по плечам густые и прекрасные, местами выгоревшие на солнце светлые волосы молодой женщины искушали пересечь луг, подойти и погрузить пальцы в волнистые пряди. Собрав волю в кулак, он не двинулся с места.

Кристина совсем уж было собралась скакать прочь, когда из-за деревьев поодаль раздалось повизгивание, а за ним негромкое поскуливание. Развернувшись, она поехала на звук и снова оказалась под прохладной сенью деревьев, где увидела маленькую белую собачку неопределенной породы, запутавшуюся в кустах ежевики.

Кристина узнала попавшего в беду песика, а потому, спрыгнув на землю, поспешила ему на выручку. Напуганный, тот попятился назад, обнажив клыки.

– Боже, Тоби, как тебя угораздило! Перестань сопротивляться, ты же меня знаешь, – уговаривала она, протягивая к песику руку в попытке успокоить. К счастью, он признал голос и, сообразив, что может ей доверять, жалобно скуля, пополз вперед на животе, насколько позволяли колючки, и лизнул кончики ее пальцев. – Стой спокойно, я мигом тебя освобожу. Да не вертись ты, только хуже сделаешь!

Опустившись на колени, Кристина осторожно раздвинула ветки, пытаясь добраться до песика. Уколовшись, пожалела, что на ней нет перчаток для верховой езды. За спиной раздался тяжелый стук копыт, от чего екнуло сердце. Она велела себе сохранять спокойствие, рассудив, что это, должно быть, хозяин собаки. Однако стало страшно от осознания того, что они в лесу, наедине, и она, распаленная болью в руках и страданиями животного, очень гневно напустилась на него:

– Сколько раз я твердила не разрешать собаке бегать, где заблагорассудится! На соседнем поле пасутся овцы, если пес их потревожит, фермер Ли не задумываясь пустит в ход ружье. В следующий раз позаботьтесь о поводке для своего любимца. – Не в силах помочь псу, она разочарованно вздохнула и, отклонившись, отерла влажный лоб ладонью, испачкав его кровью. – Боюсь, придется вам самому расчистить ветки. У меня не получается.

Согнув мускулистые ноги, туго обтянутые бриджами, мужчина опустился на корточки рядом с ней, и тут она поняла, что это вовсе не хозяин Тоби.

– Позвольте мне.

Незнакомец достал нож. Несколько быстрых, ловких взмахов бронзовой руки, и ветки расчищены. Песик энергично завилял коротким хвостиком и лизнул ладонь своему спасителю. Потрепав за уши и убедившись, что тот не пострадал, за исключением нескольких неглубоких царапин, незнакомец наконец повернулся к молодой женщине. Она не улыбнулась, не сказала ни слова, лишь глядела на него голубыми загадочными глазами.

– Ну, вот и все. Хозяин должен быть благодарен нам. Самостоятельно пес ни за что не освободился бы. Наверняка охотился на кроликов.

Кристину поразили странные серебристо-серые глаза мужчины, глубокие и внимательные, низкий обволакивающий голос и руки, освободившие Тоби из колючих зарослей, очень сильные, явно знакомые с грязной работой, при этом не лишенные изящества.

Точно теплый ручеек пробежал по позвоночнику, из груди в области сердца по телу стали расходиться яркие лучи. Незнакомец смотрел на нее в упор, приблизив голову.

Загипнотизированная страстными серебристыми глазами, неотвратимо надвигающимися на нее, Кристина вдруг поняла, что не имеет ни сил, ни желания шевелиться, а сердце неистово колотится в груди, дышать трудно. Взяв за подбородок, незнакомец коснулся губами ее губ. Она ответила на ласку, сама того не осознавая. Поцелуй был нежным и одновременно неодолимым. Казалось, будто весь мир исчез, остались только она и незнакомец, заключенные в зачарованный круг, где нет места скучной реальности.

Очевидно, она оказалась на пороге осознания чего-то важного, хотя пока и не в состоянии постичь это. Сердце переполняли эмоции, грозя вот-вот взорваться. Ее будто затянуло в черный быстрый водоворот желания и тоски по неведомому. Эту жажду мог утолить только он.

Отпустив ее подбородок, он отстранился.

– Ну и ну. Похоже, мне стоит чаще ездить этой дорогой.

– Не следовало позволять вам целовать меня.

Он улыбнулся:

– Верно, не следовало. И мне не стоило искушать вас. Вы против?

– Вовсе нет.

– Значит, и вреда никакого нет.

Они продолжали смотреть друг на друга. Кристина с любопытством отметила, что густые темно-каштановые волосы незнакомца влажны и зачесаны назад, тем самым подчеркивая высокие скулы. Одна прядь волос небрежно упала на лоб. Крепкий, гладко выбритый подбородок, правильной формы нос, твердый чувственный рот придают загорелому лицу еще больше загадочности. Между бровями залегла складка, будто он часто хмурится, глаза смотрят дерзко и внимательно. Незнакомец очень красив. Кристину тревожила его агрессивная мужественность. Казалось, они глядят друг на друга целую вечность, хотя на самом деле не больше секунды.

Она потупилась.

Незнакомец поднялся с колен, Кристина тоже, у ее ног уселся пес.

Она отметила, насколько мужчина высокий, стройный, мускулистый, и с каким достоинством держится. В его взгляде на нее светится живейший интерес. Ей следовало бы испугаться от того, что находится наедине с человеком, которого совсем не знает, но страха по непонятной причине не было. Незнакомец не выглядел опасным. Скорее неуловимым, как дым. И вполне способным разбить сердце женщине, которая его полюбит.

– Уверена, вы правы насчет Тоби. – Она неуверенно улыбнулась. – Он, бедняжка, сильно поцарапался, хотя и легко отделался. Куст, к счастью, несравним с капканом браконьера. Благодарю вас за его спасение. И простите, что была резка с вами. Я думала, что вы хозяин Тоби.

– При следующей встрече вы наверняка выскажете ему все, что о нем думаете. Вы хорошо знакомы с владельцем пса?

– Я… я… нет, – запинаясь, ответила она, ругая себя за излишнее волнение. – Не очень.

– В таком случае скажите, где он живет, и я с радостью верну ему собаку. – Он заметил промелькнувшую в глубине ее глаз вспышку быстро погасшую, однако раззадорившую его любопытство. – Даю слово, доставлю целым и невредимым.

– Нет-нет, – слишком поспешно, по мнению незнакомца, возразила Кристина, отводя взгляд. – Я сама об этом позабочусь.

– Как вам угодно.

Он посмотрел ей в лицо, подавив желание провести рукой по нежной разрумянившейся щечке. Какие тонкие черты! Мягкие розовые манящие губы слегка приоткрылись. Брови изящно изгибались над чистыми голубыми глазами в обрамлении густых черных ресниц. Хотя она и смотрела на него открыто, взгляд был непроницаем, как морская пучина.

Ее красота опалила ему сердце. Он с трудом верил, что подпал под действие ее чар, и не находил слов, чтобы описать свои чувства. И вдруг заметил, что румянец на ее щеках усилился, дыхание стало прерывистым. Интересно, испытывает ли и она влечение, порожденное их поцелуем?

– Ваш дом далеко отсюда?

Какое ему дело до женщины, совершающей одинокую конную прогулку по лесу? Должно быть, во всем повинна хрупкая женственность или полное безразличие к собственному благополучию. Что бы то ни было, он рассердился. У него нет ни времени, ни терпения беспокоиться о незнакомке. Однако есть в ней что-то интригующее, пробуждающее желание узнать получше.

– Ах нет, совсем рядом. – Она смотрела на него, большого и сильного, без тени беспокойства.

– И где же? – Он ослепительно улыбнулся.

– Недалеко.

Неожиданно для самого себя он подался вперед и, взяв ее испачканные кровью руки, хмуро посмотрел на царапины.

– Не очень-то вы о себе печетесь, как я погляжу. Вам нужно немедленно домой, обработать раны, хотя, полагаю, можно прямо сейчас промыть их в ручье.

Что-то в его голосе насторожило Кристину. Она резко вскинула на него глаза и, ахнув, отняла руки.

– Ничего страшного. Все быстро заживет. Вы наблюдали за мной, не так ли? – Не в силах отвести взгляд от его смеющихся глаз, она густо покраснела.

– Я видел лишь, как вы окунули ноги в воду. – Он сверкнул белоснежной улыбкой, откровенно рассматривая ее лицо и радуясь смущению на нем. – У вас прелестные ножки. Ничего красивее в жизни не видел.

Свойский тон снова вогнал Кристину в краску. Значит, наблюдал, нет, лучше сказать, шпионил. А она снимала чулки. Он напрочь лишен хороших манер.

– Как долго вы меня разглядывали?

От души полюбовавшись красавицей, наслаждающейся прохладой ручья, он не попытался скрыть самодовольную усмешку.

– Достаточно долго, чтобы навсегда запечатлеть в памяти образ ваших очаровательных ножек.

– О! – Кристина вскочила, как ужаленная. – Вам не следовало подглядывать. Ну, или заявили бы о своем присутствии, чтобы я прикрылась.

– Не хотел портить вам удовольствие. Эх, знай я, – он лениво улыбнулся, прищуривая глаза, – что мое вторжение будет воспринято вами благосклонно, непременно присоединился бы.

– И окунулись бы в воду по самые уши, – сухо отозвалась Кристина, смело встречая его хищный взгляд и чувствуя себя курицей в компании коварной лисицы, готовящейся наброситься и проглотить.

Какой дерзкий незнакомец! Разделенное ими мгновение нежности, поцелуй и забота, выказанная к бедному Тоби, были немедленно позабыты.

– Я бы пошел на этот риск ради получения более веского доказательства, что вы женщина из плоти и крови, а не эфемерное видение.

Кристина продолжала кипятиться.

– Хороший пинок по ноге послужил бы вам веским доказательством!

Он негромко засмеялся.

– Знай я, что поблизости находится красавица, разделяющая мою любовь к плаванию, непременно пригласил бы вас окунуться вместе со мной в реку. В такой жаркий полдень нет большего удовольствия.

Кристина презрительно сморщила слегка обгорелый на солнце носик.

– Вы не ведаете ни стыда, ни совести. Я с вами незнакома, поэтому не рассчитывайте, что ваши авансы будут приняты благосклонно.

– Мгновение назад вы ничуть не возражали.

– А вы, похоже, привыкли к легким победам, но я леди и не намерена делить с вами что бы то ни было. Кто вы, собственно говоря, такой?

– Меня зовут Саймон, до недавнего времени я был солдатом.

– А теперь?

– Пока не решил, да и вам вряд ли интересно слушать о том, чем я занимаюсь.

– Отчего же? Любопытно узнавать о поведении людей, включая солдат и тех, кто еще не решил, чем заниматься дальше.

Саймон прищурился, раздумывая, отвечать или нет. Кристина уловила момент, когда он решил этого не делать, и испытала разочарование. Глупо! С чего бы ему делиться с ней подробностями своей жизни? Да и какое ей до этого дело?

– Исполненную достоинства леди вроде вас не должно интересовать, чем я занимаюсь или мог бы заниматься. – Внезапно в глубине его глаз вспыхнуло дьявольское пламя, губы растянулись в улыбке. – Прошу простить мою дерзость. Вы – услада очей моих. Будьте милосердны.

Он скользил взглядом по ее телу, лаская так, как мог бы руками, заставляя дрожать, несмотря на жаркий день. Она вздернула подбородок. Ей не нравился высокомерный наклон его головы и решительно сжатые челюсти. Возникло предчувствие, будто гневной тирадой она не только не осадила красивого незнакомца Саймона, но, наоборот, еще больше привлекла.

– С отъявленным повесой вроде вас? Никогда!

– Много найдется людей, готовых с вами согласиться. Однако верьте, я в самом деле не встречал столь прелестной, очаровательной женщины, как вы.

Смущенная теплотой его взгляда и прямыми словами, Кристина не нашлась с ответом. Будучи неискушенной, не поняла, шутит он или говорит серьезно. Саймон не похож на знакомых ей мужчин. Неожиданно осознав, что они по-прежнему наедине в окружении деревьев, которые, казалось, теснее смыкаются вокруг них, Кристина испугалась потенциальной угрозы. Ведь он может оказаться вором, насильником, даже убийцей. Она поспешно зашагала к своей кобыле.

Саймон молча наблюдал за ней, любуясь изгибом бедер и властной посадкой головы. Значит, эта женщина – леди, во всяком случае, считает себя таковой. Не помешает преподать ей урок хороших манер. Он прекрасно справится с этой задачей.

Он быстро метнулся за ней и, крепко обхватив за талию, легко, будто она невесома, поднял и посадил в седло, похлопав ее по колену.

Вцепившись в поводья, чтобы сдержать беспокойную лошадь, и позвав Тоби, Кристина презрительно посмотрела на Саймона сверху вниз:

– Что вы здесь делаете, позвольте узнать? В этот лес посторонним вход запрещен.

Его усмешка была зловещей, как у пирата.

– Просто ищу дорогу. Окрестности мне совершенно незнакомы.

– В таком случае советую искать в другом месте. Здесь вам не рады. – Ударив кобылу пятками в бока, Кристина тронулась. Тоби послушно потрусил рядом.

– Учитывая, что между нами произошло, – крикнул он ей вслед с весельем и восхищением во взоре, – могу я хотя бы узнать ваше имя?

Проигнорировав его, Кристина поскакала прочь, но его смех продолжал звенеть в ее ушах даже по возвращении домой.

Едва она въехала на конюшенный двор, Том Брэдшоу поспешил на помощь, бросив неодобрительный взгляд на собаку.

Том, немногословный и благопристойный, на которого Кристина могла положиться, с юных лет служил грумом семьи Эфертон, прекрасно управлялся с лошадьми и, когда Кристина и ее старший брат Уильям достаточно подросли, чтобы держаться в седле, научил их ездить верхом. Он единственный в Оукбридже знал, что молодой хозяин замешан в делах, из которых непросто выпутаться.

– Позаботьтесь, пожалуйста, о собаке, Том. – Кристина спрыгнула на землю и передала ему поводья. – Я нашла беднягу в лесных зарослях ежевики. Тоби не сильно ранен, но, думаю, стоит промыть царапины, прежде чем возвращать хозяину. – Она многозначительно посмотрела на грума и саркастически заметила: – Уверена, вы его без труда отыщете, скорее всего, в такой час он еще нежится в постели.

Она пошла в дом, намереваясь выбросить из головы встречу с незнакомцем, неприятным человеком, с которым, надеялась, их пути никогда больше не пересекутся. Но воспоминания о нежном поцелуе и мягкости взгляда, от которого его глаза казались бархатными, не шли из головы. Она впервые ощутила на себе могущество притяжения между мужчиной и женщиной и желание, воспламеняющее плоть и уничтожающее мысли.

Глава 1

Шел 1708 год, страной правила королева Анна. Заговоры и интриги подливали масла в огонь политической борьбы. Якобиты вели активную подпольную деятельность, намереваясь свергнуть королеву и усадить на престол католика Якова III. Образовав союз, они вербовали в свои ряды людей, для вооружения которых требовались деньги. Некоторые английские католики, проявляя щедрость, посылали молодому Джеймсу Эдуарду Стюарту[1] средства во Францию, другие, беспринципные и недобросовестные, прибегали к более отчаянным методам, не гнушаясь убийствами, чтобы добыть деньги для якобитского движения.

Кристину Эфертон, планировавшую в Оукбридж-Холле увеселительный вечер с игрой в карты, ужином, танцами и фейерверками на лужайке, якобитское движение нисколько не интересовало. Через полчаса начнут съезжаться гости, и она поспешно завершала приготовления. По холлу разнесся мужской голос:

– Кристина, куда ты, к чертям, запропастилась?

Она подняла голову от большой вазы с цветочной композицией, в которую вносила последние штрихи, и посмотрела на брата:

– Я здесь, Уильям, готовлюсь принимать гостей.

Молодой человек осмотрелся и наконец увидел сестру, занимающуюся цветами. Ее лицо в форме сердца обрамляли золотистые локоны, придающие неземной вид. В льдисто-синем наряде, дополняющем образ, она выглядела особенно хрупкой.

– Великий боже, Кристина, когда ты нужна, тебя никогда нет на месте, – раздраженно бросил он, теребя шейный платок.

– Я всегда где-то поблизости, и тебе это известно. Что-то не так?

Он посмотрел на нее с удивлением и сердито пробурчал:

– Ну, разумеется! Все не так.

По его тону она поняла: действительно что-то стряслось. Об этом свидетельствовала и прорезавшаяся у него между бровями складка. Вздохнув, она подошла и спокойно поправила ему шейный платок.

– Тебе не о чем волноваться. Все готово. Музыканты прибыли, столы накрыты, фейерверки…

– К черту фейерверки! – яростно перебил Уильям. – Я совсем не это имею в виду.

– Что случилось? – встревожилась Кристина, заметив, как сильно он расстроен.

– Прости меня. – Он устыдился собственной несдержанности. – Совсем запутался и, будь я проклят, не знаю, как теперь быть и что делать.

– Надеюсь, ты не проигрался снова в карты, правда? О, Уильям, надеюсь, это не так.

– Разумеется, нет. Все гораздо хуже.

– Расскажи же мне.

– Нынче вечером у нас будет еще один гость – лорд Рокли. Более того, он останется ночевать.

– Лорд Рокли? Никогда о нем не слышала. Кто он такой?

– Ходячая неприятность, вот кто. Даже хуже. Ах, дьявол и преисподняя! – гневно вскричал Уильям, откидывая волосы со лба. – Зачем ему понадобилось заявляться к нам именно сейчас, когда все так хорошо?

– А зачем ты его вообще пригласил?

Уильям посмотрел на сестру как на умалишенную и взорвался:

– Пригласил его? Ничего подобного! Рокли сам себя пригласил. Я поехал в Миддлтон-лодж взглянуть на нового жеребца сэра Гилберта Розинга. Рокли пожаловал туда же. Когда Гилберт упомянул о нашем вечере, тот спокойно и обезоруживающе заявил, что он в округе человек новый, направлен сюда в связи с возросшей опасностью нападения на путников, дескать, это сильно тревожит нашего лорда-наместника. Он якобы намеревается ловить грабителей, творящих беззакония. Лучшего начала, чем посещение увеселительного вечера в Оукбридже и знакомства с местным светским обществом, и придумать нельзя, если, конечно, я любезно соглашусь оказать ему гостеприимство.

– И что ты ответил?

– А что я мог ответить? Что польщен оказанной мне честью и он может заночевать у нас, ведь брат, у которого он остановился, живет в пяти милях отсюда, а это слишком далеко, учитывая позднюю ночь.

Несмотря на нарастающий страх, Кристина сумела сохранить внешнее спокойствие.

– Ужасная новость! Полагаешь, он догадывается о том, какие дела здесь творятся?

– Нет, не думаю, во всяком случае, надеюсь, что нет. Конечно, мне неведомо, что у него на уме и что он надеется у нас раскопать. Мне с трудом даются все эти ухищрения, Кристина. С большим трудом.

– Понимаю.

– Похоже, одного взгляда на мое лицо достаточно, чтобы догадаться о моей вине.

– Ничего подобного. Попытайся успокоиться. Каков собой этот лорд Рокли?

– Хладнокровный, как сам дьявол, военный в отставке и, как говорят, способен нагнать страху даже на самые стойкие сердца.

– Даже на Марка Баклоу? – тихо уточнила она, надеясь и желая получить утвердительный ответ.

– Очень скоро мы это выясним. Из всех мальборовских командиров Рокли самый ненавидимый врагами и самый грозный. Его считают чудовищем, дикарем, более злобным, чем сам дьявол, и куда более опасным. Дьявол, как известно, всего лишь дух, а Рокли – человек из плоти и крови.

Внезапно в воздухе повеяло мрачным предчувствием жестокости и смерти. Кристина в немом ужасе взирала на брата, хотя и подозревала, что никто не может быть настолько плох, а Уильям просто повторяет слухи, распространяемые врагами лорда Рокли. Вдруг небо затянули тучи, и в комнате потемнело. Будто сама природа нахмурилась при упоминании о злодее. Кристина содрогнулась.

– Боже мой, ну и устрашающий же тип этот лорд Рокли! И он будет ночевать в Оукбридже?

Уильям утвердительно кивнул.

– Говоря об этом, он смотрел мне прямо в глаза, будто бросал вызов или проверял мою реакцию. С подобными людьми лучше обходиться спокойно, без напускной бравады, поэтому я подтвердил, что пришло время приструнить негодяев, охотящихся на невинных путников, ну, и все в этом духе.

– Сегодня самое неудачное время. Что нам делать? Марк все спланировал. Этот Рокли вполне способен все испортить.

– Ничего он не испортит, – яростно возразил Уильям и принялся расхаживать от Кристины до вазы и обратно. – Нужно сделать так, чтобы он ничего не заподозрил.

– Жаль, мы не можем отменить прием, предупредить гостей, чтобы не приезжали.

– Слишком поздно. Кроме того, Марк не допустит. Тебе известны правила. – Уильям сожалел о том дне, когда познакомился с Марком Баклоу и попался в его когти. – Нынче ночью светское общество съезжается в Оукбридж, чтобы повеселиться от души. Дом будет ярко освещен, спиртное польется рекой, чтобы притупить сознание гостей перед обратной дорогой. Делай, как велит Марк, не гневи его, и все сложится хорошо. Ради всего святого, держи язык за зубами, иначе нам обоим несдобровать.

Кристина посмотрела на брата, прижимая руки к груди, чтобы унять дрожь.

– Я все понимаю, Уильям. Никогда в жизни не распускала сплетни, ты же знаешь. Мне нет дела до того, чем занимается и с кем водится Марк Баклоу. Я сделаю так, как он велит, ему не к чему будет придраться. Но если он хоть как-то тебе навредит, я натравлю на Марка Баклоу магистрата. Посмотрим, что он тогда скажет.

Уильям угрюмо улыбнулся:

– Красиво сказано, Кристина. Тронь тебя, и ты выпустишь когти. Но нам отлично известно, что Марк Баклоу гораздо умнее и смекалистее служителей закона. Констебли слишком напуганы и не осмелятся совать нос в его дела.

Это правда. Всю свою жизнь Кристина довольствовалась тихой, размеренной, обеспеченной жизнью, для которой была рождена. Однако знакомства Уильяма с Баклоу оказалось достаточно, чтобы привести в движение колеса судьбы, вырвав ее из привычного монотонного настоящего и бросив в будущее, далекие неведомые горизонты которого были затянуты густым туманом и потому пугали.

Марк Баклоу – один из самых опасных и устрашающих людей из всех, кого она знала или слышала. Многие благоговели перед ним или боялись. Марк безраздельно царил в банде головорезов. Они встречались в Оукбридже, в древнем запутанном лабиринте под домом. Подземное помещение удачно располагалось недалеко от выхода из тоннеля, служа отличным убежищем, потому и сам Марк, и его подельники могли приходить и уходить, когда заблагорассудится.

Оукбридж находился в самом сердце земель, подвластных Марку, куда констебли наведывались редко и неохотно. Ему известны все дороги, тропинки и обходные маршруты, все дома и тайные укрытия. Воры и негодяи, служившие ему и получавшие долю прибыли, знали: задумай они провернуть грязные делишки у него за спиной, еще до наступления ночи станут беспомощными, плавающими в реке трупами. Бросить вызов Марку Баклоу осмеливались лишь самые отъявленные грабители да головорезы, и, как бы Уильям ни храбрился, он не из их числа. Марк грозился убить его, если тот не будет выполнять приказы. Уильям понимал, что это не пустые слова, и опасался не только за себя, но и за жизнь сестры.

Кристина не питала иллюзий насчет брата. Усилием воли она подавила возникающие в сознании страшные картины того, что с ним может сделать Марк Баклоу, в противном случае запугает себя до смерти. Даже любя Уильяма, она не могла отрицать того, что он склонен к лености.

Отец отправил его в Бейллиол-колледж[2] изучать право и умер, когда сын еще не окончил университет, оставив ему солидное наследство. Преисполненный собственной значимости, Уильям бросил учебу и, движимый сомнительными радостями столичной жизни, отправился в Лондон, где свел знакомство с компанией необузданных распутных молодых людей, открывших перед ним двери элитных мужских клубов. Там процветали азартные игры с высокими ставками. Лишенный наставника, Уильям не противился искушению и, покатившись по наклонной, за два года промотал состояние.

В это отчаянное время он познакомился с Марком Баклоу, который потчевал его рассказами о баснословном богатстве, ссудил деньгами, чтобы расплатиться с наиболее настойчивыми кредиторами. Уильям, конечно, пообещал вернуть долг, когда удача снова окажется на его стороне. Искренне полагая, что обрел настоящего друга, поверил всему, что говорил мерзавец, суливший новое прибыльное начало и уверяющий, будто он хозяин своей судьбы и получит все, что заблагорассудится.

Однако Уильям глубоко заблуждался.

– Не может же Марк вечно творить бесчинства, – заметила Кристина. – Ему нравится водить дружбу с состоятельными людьми, ведь это сулит легкую наживу. Когда он попадется, это ему не поможет.

– Сомневаюсь, что все так просто. Вообще понятия не имею, что он делает с награбленным добром. Мне-то уж точно ничего не перепадало, – горько сетовал Уильям. – Честно говоря, Кристина, я вообще ничего не знаю о Марке. Когда он не в Лондоне, то ведет дела прямо из комнаты на постоялом дворе.

– Ты-то откуда знаешь?

– Просто смотрю в оба. Он встречается с людьми в трактире «Черный лебедь», что в Уэйкеме. Всегда тайно. А после собраний они обычно расходятся кто куда.

Кристина нахмурилась, гадая, во что еще ввязался Марк.

– Что бы он ни делал, надеюсь, ты держишься от этого подальше. И без того увяз по самые уши. Как бы я хотела, чтобы вы вообще не повстречались, но нам отлично известно, зачем ты ему понадобился. Марк умен, коварен, расчетлив и отправил на тот свет бессчетное количество людей. Он давно положил глаз на Оукбридж. Дом находится на отшибе и полон тайников. Лучшего места для разбойничьего логова и не придумаешь, а ты со своими пустыми карманами облегчил ему задачу.

Привлекательное лицо Уильяма зарделось от смущения.

– Знаю! Я уже устал извиняться и сожалеть о случившемся.

– Я тоже сожалею. Ты даже не представляешь, как сильно. Но лучше жить в бедности, чем так, как мы.

Нет, брат вовсе не плохой человек, просто слабохарактерный.

– Что я могу поделать? Марк прочно держит меня в силках, хотя многие месяцы я не получал от него ни пенни.

– Чему я очень рада, в противном случае ты бы сделался таким же преступником, как и он. Все случилось именно так, как он спланировал. Ему во благо. Мне больно принимать участие во всем этом, Уильям. Ненавистна даже сама мысль. Презираю себя за то, что приходится делать, ведь мы причиняем людям боль и страдание. Вот и сегодня, занимаясь организацией увеселительного вечера, не могу не думать о том, что тысячу раз умерла бы от стыда, если бы возвращающиеся от нас гости – будущие жертвы Марка и его приспешников – догадались о нашей с ним связи.

– Они ни о чем не догадаются, если мы будем помалкивать. Нам хорошо живется в Оукбридже. Или предпочитаешь оказаться в тюремной камере, ожидая, пока тебя вздернут на виселице?

Жестокие слова хлестнули Кристину точно кнутом, пришлось отвернуться, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

– Прошу, не говори так. Я и без того напугана. Ненавижу Марка за власть над нами. Страшно подумать, что с нами будет дальше. Один неверный шаг, Уильям, и он без колебаний прикончит нас.

Уильям смягчился, проникнутый глубиной ее чувств и страхом.

– Знаю. Именно поэтому и нужно делать все так, как он говорит. Ты здесь в безопасности, Кристина.

– Я хочу обрести душевное спокойствие и защиту и жить, не боясь Баклоу. Когда ты с ним познакомился, я предупреждала, чтобы был осторожен со своими желаниями, ведь они могут исполниться, но за это придется платить. Дорого платить. – Она многозначительно посмотрела на брата. – Сомневаюсь, что сквайр Кершо одобрил бы твой брак с Мирандой, узнав о связи с Марком.

Уильям побледнел как мел. Помолвка с Мирандой стала лучшим, что с ним случилось за последние несколько месяцев. Он искренне любил эту нежную благородную девушку и страстно желал сделать ее своей женой. Сквайр Кершо одобрил Уильяма в качестве будущего зятя, но, узнай, что воры с его согласия устроили в Оукбридже притон, моментально разорвал бы помолвку и увез Миранду в Лондон навестить родственников.

По возвращении в Киренчестер отец с дочерью планировали заглянуть сюда.

– Ситуация ясна, Кристина. – Уильям сердился, что сестра затронула эту тему. – Обязательно нужно делать из всего трагедию. Надеюсь, Кершо никогда не узнает о том, что за дела у нас творятся.

– Я тоже. Если Марк предпочитает добывать себе пропитание, обманывая легковерных людей, это его дело. Не дай бог что-то пойдет не так, дорогую цену придется заплатить тебе, а не ему. Говорят, дьявол следит за своим добром, а Баклоу – сущий дьявол. Я достаточно хорошо его знаю и потому ненавижу. Впрочем, Рокли тоже. Он напросился в Оукбридж, заставил меня переживать.

Она представляла незваного гостя страшно уродливым, с крючковатым носом, близко посаженными глазами и желтыми зубами. Этот вряд ли станет беспокоиться о том, что своим присутствием причиняет кому-то неудобство и нервирует. Как он вообще посмел навязаться к ним в гости? Кристина с радостью вывела бы его из себя, устроила настоящую головомойку, чтобы он неделю не смел и носа из дому высунуть и впредь подумал дважды, прежде чем снова ехать в Оукбридж.

– Что бы ни случилось, мы должны быть осмотрительными, следить, чтобы он не пронюхал о нашей тайне. Сомневаюсь, что Марк упустит возможность захватить добро стоимостью многие тысячи фунтов. Наша задача – предупредить его об опасности. Когда гости прибудут, тебе придется незаметно ускользнуть и предостеречь его. Найдешь его на обычном месте, поглощенного подготовкой к ночному налету. Ну а дальше пусть сам решает, как поступить.

Кристина побледнела.

– Ты ведь знаешь, как сильно я ненавижу этот тоннель. Уильям, я не могу.

– Еще как можешь. И должна. Если отлучишься во время фейерверка, твоего отсутствия никто не заметит.

Поколебавшись мгновение, Кристина решительно поджала губы и свирепо сверкнула глазами.

– Ладно. Но тебе отлично известно, что я думаю о встрече с Марком и его шайкой.

– Иди-ка ты лучше, приготовь комнату для незваного гостя и его камердинера. Пусть это будет синяя спальня в западном крыле, она дальше всего от выхода, которым пользуется Марк. Кто знает, вдруг ему взбредет в голову вернуться позднее? Если повезет, Рокли уедет сразу после завтрака, ничего не заподозрив. Ну а если он подозрителен по натуре, нужно проследить, чтобы ему не удалось узнать ничего конкретного. Будем надеяться, что он уберется восвояси и навсегда исчезнет из нашей жизни.

* * *

Уильям ушел. Кристина задумалась о предстоящем вечере, над которым нависла мрачная тень беды. Пытаясь подготовиться к встрече с лордом Рокли, она почувствовала мучительные спазмы в желудке, порожденные страхом. Уильям сказал, что этот человек умен. Оставалось гадать насколько. Она с пристрастием рассматривала свое отражение в зеркале, выискивая на лице признаки вины. Не притаилось ли во взгляде нечто такое, что может выдать их с братом?

Из зеркала на нее смотрело привлекательное лицо с мягкими чертами и манящими глазами. Кристина резко одернула себя. Сейчас время борьбы за выживание, а не тщеславного девчачьего любования. Она заставила себя сосредоточиться на решении насущной проблемы: как лучше всего держаться, когда своим обликом она способна заставить мужчину забыть обо всем на свете?

Один за другим по обрамленной тополями короткой аллее к парадному крыльцу Оукбриджа, ярко освещенному от подвала до крыши, медленно съезжались экипажи. Возведенный во времена Тюдоров, особняк из красного камня был очень велик, хотя не мог похвастаться упорядоченной планировкой. Печально, что со вкусом подобранная мебель и изысканные украшения со временем пришли в упадок. Обивка поблекла и обтрепалась, ковры протерлись, со стен исчезли картины, оставив бледные пустые квадраты в тех местах, где висели. Они были проданы несколько месяцев назад, но их отсутствие до сих пор постоянно напоминало Кристине о долге Уильяма перед Марком Баклоу и о том, какую угрозу представляет этот человек.

На сегодняшний увеселительный вечер были приглашены лишь сливки местного светского общества, польщенные оказанной им большой честью. Кристина не сомневалась, что прием будет иметь оглушительный успех. При жизни их деда, превосходившего богатством большинство своих современников, поместье содержалось в безукоризненном состоянии – и земли, и особняк, где проводились пышные балы и прочие торжества, запоминающиеся настолько, что о них говорили и по сей день. Традицию продолжил их отец, поэтому ожидалось, что Уильям, нынешний лорд Эфертон, поступит так же. Традиции нужно соблюдать, но, как ни печально, нынешний вечер придумал и профинансировал вовсе не он, а Баклоу.

Ослепительно прекрасная Кристина приветствовала гостей, стоя рядом с братом на пороге парадной гостиной первого этажа, одна из дверей которой вела в длинную галерею, где планировались танцы. Льдисто-синее платье идеально гармонировало с голубыми глазами, как и обнимающее шейку ожерелье из бриллиантов и сапфиров. Это украшение принадлежало ее матери. Кристина наотрез отказалась отдавать его в уплату долга брата. Драгоценные камни сверкали в ярком свете, вызывая зависть присутствующих женщин и их кавалеров. Правда, последние восхищались не ожерельем, а его владелицей.

Купаясь в волнах обожания, Кристина думала о том, с каким презрением эти люди сморщили бы носы, узнав о ее истинном бедственном положении. На сердце лежал тяжкий камень, и подобные светские приемы она выносила с большим трудом, искренне их ненавидя. Тем не менее ей удавалось держать мысли при себе и учтиво отвечать гостям, очаровательно улыбаясь. Улыбка была подобна солнечным лучам, ослепляла, но не согревала.

Вошел мужчина, высокий и широкоплечий, в каждом его движении сквозила сила, сочетающаяся с грациозностью. Никому из присутствующих он не был знаком. Отделившись от длинной череды гостей, ожидающих очереди засвидетельствовать почтение хозяевам вечера, он холодно, но внимательно осмотрел дам в вечерних туалетах и мужчин в изящных париках и парадных костюмах, танцующих под звуки скрипки. Перевел взгляд на хозяина дома, с пристрастием его рассматривая. Уильям Эфертон был стройным светловолосым мужчиной с открытым мальчишеским лицом. Наведя справки, незнакомец выяснил, что тот не женат, значит, стоящая рядом с ним леди, должно быть, его сестра Кристина. О ее красоте ходило много слухов, но незнакомец не привык верить всему, что говорят. Зато теперь, изучив ее с тщанием энтомолога, исследующего редкое насекомое, был не в силах отвести от нее глаз.

Высокая и гибкая, похожая на греческую статую, Кристина Эфертон безраздельно царила в своем маленьком королевстве. Золотые локоны собраны в высокую замысловатую прическу, несколько прядей свободно струятся по шее. Незнакомец, однако, предпочел бы увидеть ее в том виде, в каком она предстала перед ним накануне – с восхитительно спутанными волосами, в которых играли солнечные лучи, и голыми ногами, погруженными в ручей.

Его особенно влекли ее хрупкость и отрешенность, наивная свежесть в глазах, происходящая от невинности тела. Женщины его окружения давно лишились этого качества. Больше всего Кристина Эфертон, по его мнению, походила на длинную стальную рапиру. Он не мог отвести от нее глаз, любуясь ею, пока она разговаривала с гостями, положив маленькую ручку в перчатке брату на локоть. Потом его внимание привлекли прекрасные, изящно ограненные драгоценные камни, сочетающиеся с глубоким оттенком ее глаз, не озаренных внутренним светом.

Любая женщина надевала бы столь изысканные украшения с гордостью, а Кристина оставалась безразличной, почти меланхоличной. Разговаривая с гостями, она будто не видела и не слышала их. Улыбка, словно застывшая маска, намертво приклеилась к ее лицу. Мужчина не осмелился дать выход истинным чувствам, которые она в нем вызывала. Уж слишком отстраненной и обособленной казалась эта красавица.

Лорд Рокли был заинтригован.

Великолепный вечер шел своим чередом. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Кристина слегка повернула голову и увидела мужчину, который не сделал попытки подойти и представиться. Стоял у окна в нескольких ярдах от нее, сцепив руки за спиной и слегка расставив ноги. Казалось, он распространял вокруг себя смертоносную ауру – то же самое ощущаешь, подойдя к клетке с пантерой. Удачное сравнение, он действительно имел некое сходство с этим хищником.

Рокли рассматривал ее с деланым безразличием. Казалось, он попал на праздник случайно. Его кожа была щедро позолочена жарким солнцем экзотических стран, где проходила его служба, он разительно отличался от розовощеких лощеных местных джентри[3].

Густые темно-каштановые волосы он зачесывал назад, был очень высок, строен и гибок, производя впечатление опасной энергичности. Словно дерзкий ястреб среди ручных фазанов, гордый и отстраненный. Даже изящные коричневые руки в обрамлении широких расшитых манжет сюртука походили на когтистые лапы хищной птицы, а серебристо-серые глаза смотрели очень пристально.

Поймав на себе опасливый взгляд прекрасных лучистых глаз Кристины, лорд Рокли кривовато усмехнулся, обнажив белоснежные зубы, даже не потупился.

Кристина вопросительно вздернула бровь, пытаясь припомнить, где могла видеть этого человека раньше. И тут ее осенило. Не далее как вчера они встречались в лесу, и он назвался Саймоном. При воспоминании о поцелуе и довольно интимной беседе она сделалась пунцовой от смущения, а Саймон весело улыбнулся. Сердце Кристины екнуло от радости, голоса гостей на заднем плане слились в неясный гул, не имеющий к ней отношения и никак ее не затрагивающий.

Он гость в Оукбридже и, сколь бы ни был красив, оскорбил ее высокомерным поведением, происходящим от природной властности или высокого военного чина. Его внушительное присутствие совершенно неуместно в ее доме. Она содрогнулась, заметив, что он оставил наблюдательный пункт и зашагал к ней.

Больше всего ей хотелось пуститься наутек, но хорошие манеры и настоятельная потребность еще раз взглянуть ему в глаза приковали к месту. Внезапно ее осенило: ведь это и есть лорд Рокли. Всем своим видом он показывал, что не забыл встречу в лесу. Интересно, что он там делал? Он сказал, что чужой в этих краях и пытается освоиться. Как долго он тут пробыл и что сумел разузнать?

Страх стеснил грудь. О чем именно думал Рокли, глядя на нее? Что в его взгляде так ее напугало? От медленной искренней улыбки она почувствовала себя пристыженной и встревоженной, будто ему удалось проникнуть в ее мысли и выведать скрывающиеся там секреты. Ей определенно не по себе, но стоит ли так переживать. «Для своих врагов он хуже самого дьявола», – вспомнила она слова брата. У нее задрожали коленки, хотя внешне она казалась невозмутимой. Незачем показывать, что с ней происходит. Рокли даже отдаленно не похож на человека, который рисовался в ее воображении. Незваный гость, явившийся в дом в поисках разбойников с большой дороги, оказался моложе, чем она представляла, и очень красивым.

– Итак, мисс Эфертон, вы ведь мисс Кристина Эфертон, я не ошибся? Вот мы и встретились снова в иных обстоятельствах. – Он вежливо склонил голову, не отрывая от нее глаз. – Смею ли я надеяться, что вы меня еще не забыли?

Заслышав глубокий, низкий, ласкающий слух голос, Кристина на мгновение лишилась дара речи. Как ни старалась, ей не удавалось обнаружить никакого изъяна в его широких плечах, тонкой талии и длинных ногах. Безукоризненно скроенная одежда подчеркивала стать хозяина. Человек с менее внушительной осанкой поблек бы на фоне пены кружев на воротнике и манжетах, жилета оттенка слоновой кости, сочетающегося с бриджами, и сюртука цвета полуночного неба.

К ней медленно возвращалась уверенность. Взгляд лорда бросал вызов, она пыталась собраться с мыслями. Его присутствие не внушало благоговейного трепета. Кристина ни на минуту не забывала об опасности, однако расслабилась, оказавшись с ним лицом к лицу. Тем не менее забываться не стоит. Решив вести себя подчеркнуто вежливо, она ответила:

– Да, я Кристина Эфертон и помню вас. А как иначе? Наша первая встреча примечательна, скажем так. Как поживаете?

Слегка вздернув черные брови, он неожиданно улыбнулся медленной обворожительной белозубой улыбкой и поднес ее руку к губам для поцелуя. Кристина ощутила мощную ответную реакцию.

– Очень хорошо, мисс Эфертон. Приятно узнать, наконец, ваше имя. Хотя, должен признаться, я догадался, кто вы, едва увидел, как вы приветствуете гостей. Ну а я лорд Рокли. Саймон Рокли.

– Да, я так и подумала, – парировала она, – вы единственный, с кем я незнакома, точнее, кто не был представлен должным образом.

– Надеюсь, вы не возражаете. Если я причинил вам неудобство, прошу меня простить.

Кристина почувствовала, что с помощью ловких ухищрений ее пытаются загнать в угол, и напомнила себе, что разговаривать с лордом Рокли следует очень осторожно.

– Нет-нет, никакого неудобства. Добро пожаловать.

– Я наблюдал за вами несколько минут назад и отметил выражение лица, когда вы признали во мне человека, с которым повстречались вчера в лесу. – Он весело сверкнул глазами. – Рад, что вы меня не забыли.

Кристина обмерла от осознания того, что допустила столь явное проявление чувств. Он, как-никак, гость в ее доме. Вспомнив мудрую поговорку о том, что лучшая защита – это нападение, она решила жестко подавить влечение к этому красивому мужчине.

– У меня отличная память на лица, лорд Рокли.

– И у меня тоже. Особенно на такие привлекательные лица, как ваше. Оно меня совершенно очаровало.

– Неужели? Не понимаю почему. Вы – гость в моем доме, лорд Рокли. Если бы у меня имелись особые чувства к кому-либо из присутствующих, включая вас, вы бы ничего не заподозрили. Я ни за что бы их не обнаружила.

– Звучит обнадеживающе. Интересно, как долго вам удастся притворяться?

– Мы никогда этого не узнаем. – Пытаясь совладать с нервами, Кристина ослепительно улыбнулась. – Вам очень рады в Оукбридже, лорд Рокли. Мы польщены честью принимать вас. Надеюсь, вам будет у нас удобно. Простите мое удивление.

– Отчего же?

– Когда брат сообщил о вашем намерении провести ночь под нашей крышей, я представляла вас иначе.

– Отчего же?

– Уильям говорил, вы – отставной военный, и я сочла, что вы гораздо старше.

В его глазах блеснули веселые искорки.

– Уверяю, я достиг весьма почтенного возраста. Мне тридцать один год. Юной особе вроде вас я, должно быть, кажусь древним стариком.

Его слова заставили Кристину улыбнуться.

– Напротив. Мой отец любил повторять, что человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. Стариком вы уж определенно не кажетесь и наверняка не считаете себя таковым. – Она бросила на него косой взгляд. – Ваша репутация опережает вас, сэр.

Он вопросительно вздернул бровь:

– Так вы обо мне слышали?

– А кто не слышал? Вы – ужасное создание, которым пугают детей, если те не проявляют должного уважения к старшим. – Кристина, дразня, сверкнула глазами.

– Леший, что ли?

Она негромко рассмеялась:

– Что-то в этом роде. Вы скорее легенда, чем человек из плоти и крови.

Рокли прищурился:

– Спешу заверить, мисс Эфертон, я самый что ни на есть настоящий человек.

Она сделалась пунцовой от смущения.

– Запомню ваши слова, лорд Рокли. Вы оказали нам с братом честь, решив остановиться в Оукбридже, когда в округе много других домов, достойных вашего внимания.

– Мне все равно, где ночевать. Судя по внешнему виду, Оукбридж – великолепный особняк.

– Я с вами полностью согласна, сэр, и мой брат тоже. Я взяла на себя заботы о хозяйстве, когда четыре года назад скончалась моя матушка. Что еще печальнее, несколько месяцев спустя не стало и отца. А когда Уильям женится, мне придется передать бразды правления его жене.

– К тому времени вы, вероятно, уже выйдете замуж.

– Сильно сомневаюсь, ведь Уильям должен сочетаться узами брака очень скоро.

– Я заметил, что Оукбридж стоит на отшибе, хотя и в прекрасном месте.

Кристина взглянула ему в глаза, пристально всматривающиеся в ее лицо и ничего не пропускающие. В них застыло предупреждение, пронзившее ее подобно кинжалу. Словно она обладала ключом к загадке, которую он хотел разгадать, выискивая ответ. Она почувствовала, как ее щеки окрасил румянец, но понадеялась, что волнение незаметно постороннему взгляду. Попыталась успокоиться, размышляя, не слишком ли остро на все реагирует. Или в словах Рокли содержится двойной смысл? Что ему известно? Само его присутствие казалось ей чрезвычайно опасным.

– Думаю, мне лучше поискать брата, попросить его представить вас гостям. Немыслимо, что он до сих пор этого не сделал.

– Не утруждайтесь, мисс Эфертон. Я уже переговорил с ним, и он познакомил меня с несколькими гостями.

– В таком случае вы уже убедились, какие это милые и дружелюбные люди.

Лицо лорда Рокли оставалось непроницаемым, но в глубине пронзительных серебристо-серых глаз вспыхнула искра. Кристина подумала, что в его присутствии вообще нельзя расслабляться. Даже если смотрит в сторону, в следующее мгновение он способен, подобно пантере, развернуться и броситься на ничего не подозревающую жертву.

– Как бы люди ни держали себя в обществе, их частная жизнь на поверку оказывается совсем иной.

– Да, полагаю, так и есть.

– Увеселительный вечер вроде вашего – отличная возможность понаблюдать за обитателями округи. Очень рад, что мне выпал такой шанс.

– Должно быть. – Зная об истинных причинах, побуждающих лорда Рокли присмотреться к местным жителям, не говоря о них вслух, Кристина осмотрела веселую толпу. – Как видите, мероприятие неофициальное, а для нас, хозяев, превыше всего удобство гостей. Вы уже отведали нашего вина. Надеюсь, и закуски попробовали? Могу порекомендовать клубнику. Она очень вкусная, ее собрали в нашем саду сегодня вечером.

Нужно придержать язык, перестать болтать вздор в попытке скрыть нервозность. Но она ничего не могла с собой поделать. Ее состояние не осталось незамеченным. Саймон улыбнулся:

– Я действительно выпил немного вина, но еще ничего не ел. Возможно, позже. Обещаю, что не оставлю клубнику без внимания.

– Вы один, лорд Рокли? – запинаясь, поинтересовалась Кристина и по его взгляду поняла, что он догадался о ее неловкости и забавляется.

– Нет, с камердинером. Один из ваших слуг отвел его в комнату, которую вы так гостеприимно приготовили.

– Очень рада, что вы довольны оказанным приемом. Надеюсь, пребывание в Оукбридже доставит вам удовольствие.

В обществе такой ослепительной красавицы, как Кристина, нечестивые мысли мужчине простительны. В самом деле, у нее прекрасные голубые глаза в обрамлении длинных черных ресниц, которые она время от времени скромно опускает. На щеках играет свежий румянец невинности. Лиф платья с низким вырезом, в котором видна полоска жемчужно-белой кожи. Кристина отвернулась, чтобы поприветствовать элегантно одетую даму. Рокли залюбовался ее шеей с упавшим на нее мягким локоном, тут же представив, как накручивает его себе на палец, запустив вторую руку в тяжелую массу волос.

Пропуская гостью, она посторонилась и нечаянно дотронулась до его руки. В воздухе разлился тонкий аромат духов. Внимание Саймона переместилось к ее полным губам, которых она коснулась кончиком влажного розового язычка и дрогнувших в улыбке от какой-то ее тайной мысли. Он резко взял себя в руки.

– К сожалению, я сюда не развлекаться приехал, мисс Эфертон.

– Разумеется, нет. Вы, как я понимаю, не из этих мест?

– Нет. Мой дом в Хертфордшире. Полагаю, хотя бы из-за одного этого присутствующие должны относиться ко мне с недоверием, ведь я для них пришелец.

– Почему с недоверием?

Прямой вопрос заставил его поднять бровь.

– Мое поведение может показаться странным, а я между тем всего лишь делаю свое дело.

– Брат сказал, вы прибыли расследовать участившиеся случаи разбойных нападений на людей. – Кристина понимала, что, как бы ни увиливала, пришло время обозначить причину его визита. Вздернув тонкую бровь, она изящно улыбнулась, обнажая молочно-белые зубы, и наградила его невинным взглядом. – Отставной военный превратился в ловца воров. Интересный поворот сюжета.

– Не столько интересный, сколько необходимый.

– В таком случае желаю удачи, сэр. Вы взяли на себя большие обязательства.

– Так и есть, но, в конце концов, мой труд будет вознагражден, я уверен. Пять лет назад двух орудующих в этих краях разбойников повесили по решению выездной сессии суда присяжных. На некоторое время на дорогах воцарился мир и покой. – Он кривовато усмехнулся. – Повешение – самый действенный способ внушить страх людям, не боящимся Бога. Правда, потом они вновь принимаются за старое. Возможно, вы сумеете мне помочь.

Отступив на шаг, Кристина посмотрела на Рокли. Его глаза под прикрытыми веками глядели на нее с подозрением. Она ожидала от этого красивого мужчины с военной выправкой надменности и самоуверенности, а увидела осторожность и холодную сдержанность.

– Боюсь, это не в моих силах, лорд Рокли. Видите ли, у меня правило не выходить за порог после наступления темноты.

– Ни один путник никогда и нигде не может чувствовать себя защищенным. В оживленных городах так же опасно, как и на пустынной деревенской дороге, а аристократы и женщины с сопровождением не защищены от нападений и грабежей в той же мере, что и одинокий путешественник. Но определенные районы имеют особо дурную репутацию, и этот – один из них. Грабителей привлекают состоятельные люди и приближенные ко двору, которые проезжают здесь по пути в Бат или Бристоль.

– Значит, отправляясь навестить друзей, придется брать с собой охрану. – Она постаралась придать голосу легкомысленности.

– И это мудро, мисс Эфертон.

– Бытует мнение, что некоторых разбойников, особенно благородного происхождения, считают героями.

Взгляд Саймона сделался жестким.

– Это не умаляет совершенных ими преступлений. Мне никогда не понять, чем они внушают народу любовь. Они были и остаются преступниками, которых необходимо ловить. В действительности большинство грабителей с большой дороги – персонажи весьма непривлекательные, жестокие и грубые бандиты, которые ради легкой наживы не гнушаются и убийством. Их единственная цель – накопить столько денег, чтобы хватило на безбедное существование, даже ценой страданий тех, кто всю жизнь работал из последних сил, чтобы иметь хоть немногое.

Кристина слегка побледнела, но в остальном ничуть не изменилась. Разумеется, она слышала рассказы о покалеченных бандитами несчастных, которые отказывались расстаться со своим добром. Но ведь это всего лишь истории. Тем не менее, вспомнив их сейчас, она почувствовала сильное сердцебиение.

– Разве за поимку разбойника не назначено вознаграждение в сорок фунтов? Не означает ли это, что им следует опасаться прежде всего наемных убийц и доносчиков?

– Верно, бандитам нужно остерегаться предательства соучастников или охотников за вознаграждением, а не возмездия от жертв. А вы хорошо осведомлены, мисс Эфертон.

– Я лишь повторяю то, что слышала от других, сэр.

– Простите мою дерзость, но мне бы хотелось узнать больше. Ваше сотрудничество для меня бесценно. – Он старался очаровать Кристину улыбкой, которую приберегал для соблазнения хорошеньких женщин. – Без награды вы не останетесь.

Оживленные искорки исчезли из ее глаз, их будто затянуло коркой льда.

– Я так не думаю, лорд Рокли. Даже если бы мне и была известна какая-то информация, могущая оказаться вам полезной, я не спешила бы ею поделиться, потому что едва ли упомянутые вами опасные разбойники благосклонно отнесутся к моему наушничеству. Вы ищете кого-то конкретного?

– О да, мисс Эфертон. Я разыскиваю главаря шайки, который до сих пор умудрялся ускользать из рук правосудия и снискал себе репутацию особо свирепого головореза. Он весьма искусен в своем ремесле, нужно отдать ему должное. Но даже ему не по силам скрываться до конца своих дней. Я найду способ выяснить интересующую меня информацию. Инстинкты никогда меня не подводили.

– И как же его зовут?

– Пока я не готов открыть его имя.

– В таком случае желаю успеха в поимке, лорд Рокли. Чем скорее он будет посажен под замок, тем крепче мы сможем спать в своих постелях.

– Я знаю, с кем борюсь. Эта шайка далеко не новичок в игре, очень прибыльной игре, стоит заметить.

– Полагаю, что так.

– До тех пор, пока она продолжается.

Кристина уловила в его словах адресованное ей предупреждение и, отвернувшись, отыскала глазами Уильяма, наливающего себе вино. Она отчаянно пыталась придумать, что делать, желала рассказать все лорду Рокли, отвести его в тоннель и позволить арестовать Марка Баклоу, тем самым избавившись от его ужасающего присутствия в их с братом жизни, но не осмеливалась. Этот мерзавец найдет способ исполнить свою угрозу.

Следующие слова лорда Рокли прозвучали для нее как звон погребального колокола:

– Ему недолго осталось. Рано или поздно даже самые хитроумные преступники совершают ошибки.

– Уверена, так и есть. Еще раз желаю вам успеха. А теперь прошу меня извинить. Будучи хозяйкой вечера, я должна уделить внимание другим гостям. – Она улыбнулась и милостиво добавила:

– Вам здесь рады, лорд Рокли. Брат весьма польщен вашим приездом. Что же до цели вашего визита, тут мы, боюсь, вам не помощники. Прошу, наслаждайтесь праздником, кушайте. Кухарка у нас – само совершенство, ее стряпня всегда на высоте. Скоро начнется фейерверк, обещающий стать увлекательным зрелищем. Надеюсь, вам понравится.

Саймон склонил голову:

– Благодарю за теплый прием. Мисс Эфертон, вы очень добры.

– Рада служить.

Неожиданно он рассмеялся:

– Как и я вчера.

Кристина густо покраснела при напоминании о поцелуе.

– Умоляю, сэр, забудьте о том, что случилось. Вы заставили меня потерять голову.

Его смех оборвался так же неожиданно, как и начался. Он посмотрел на нее с мрачной серьезностью, в которой безошибочно угадывался вызов.

– Забыть о том, что поцеловал вас? Забыть, как глядел в ваши глаза, когда они меняли цвет? Забыть сладкий вкус ваших губ? Вы слишком многого просите.

Разрываясь между желанием узнать больше и страхом, внушаемым чувствами, которые он пробуждал, Кристина покинула его, не желая больше слышать ни единого слова, видеть прекрасное лицо, ощущать мужское присутствие. В ее мыслях царила полнейшая неразбериха. Она поняла, что дрожит. Нельзя забывать, что лорд Рокли – их враг, особенно опасный, потому что красив и очарователен. Она понимала, что не сможет ненавидеть его так, как могла бы, не будучи с ним знакомой.

Глава 2

Кристина остановилась поговорить с сэром Джоном Крукшэнком, приземистым, коренастым джентльменом, всегда дружелюбным и веселым. Он исполнял обязанности местного магистрата.

– Вижу, дорогая, вы уже познакомились с лордом Рокли, – заметил сэр Джон. Ему было жарко в изящно завитом черном парике, лицо раскраснелось.

– Да, – ровно ответила она, подумав о мужчине с пронзительным взглядом, инстинктами чародея, интеллектом гения и настойчивостью чистокровной гончей, и растянула губы в улыбке, чтобы не выдать перед сэром Джоном, что прославленный джентльмен произвел на нее впечатление. – Он погостит у нас эту ночь, его дом слишком далеко, и незачем возвращаться туда по темноте. Насколько я понимаю, он отставной военный?

Сэр Джон утвердительно кивнул.

– Служил у Мальборо в Голландии. Наделен большим талантом в своей области и обладает тонким политическим чутьем.

Кристина с трудом сдерживала эмоции, испытываемые к незваному гостю.

– Вы хорошо его знаете, сэр Джон?

– Мы знакомы. Как его дед и дяди, лорд Рокли выбрал карьеру военного, но, в отличие от рядового служаки, у него за плечами солидное состояние. К тридцати одному году он приобрел прекрасную репутацию. Сам Мальборо высокого мнения о нем и выражает сожаление из-за его отставки.

– Я слышала, его считают человеком весьма устрашающим, иные даже сравнивают с самим дьяволом.

– Это верно. Но в битве свирепость не такое уж плохое качество, враги будут сильнее бояться. Этот человек – настоящая легенда.

– Почему?

– По множеству причин. Благодаря его мужеству и подвигам, а некоторые из них так и остались неизвестными, поскольку связаны с разведкой и умением выявлять врагов.

– Очень содержательно.

– Нужно самому быть военным, чтобы это понять. Все ожидали, что со временем он станет полковником, но этого не случилось.

– Вот как? Что произошло?

– Ничего. Полгода назад он решил выйти в отставку и зажить необременительной светской жизнью.

– Едва ли можно назвать необременительной светской жизнью выслеживание банды разбойников, сэр Джон.

– Вы, разумеется, правы. Будем надеяться, ему в скором времени удастся разобраться с этими мерзавцами, и мы снова сможем свободно путешествовать, не опасаясь за свою жизнь. Рокли известен свирепостью и лучше всех подходит для выполнения этой миссии.

Кристина с любопытством посмотрела на коротышку магистрата:

– А как бы вы оценили человеческие качества лорда Рокли, сэр Джон?

– Ну, я бы сказал, он серьезный противник с высокоразвитым интеллектом. Если сочтет человека виновным, будет повсюду следовать за ним, ускользнуть не удастся. Рокли до него доберется и призовет к ответу. Именно поэтому, – со смешком завершил свою тираду сэр Джон, – ему поручили это задание. Хотя у него имеются и личные причины выслеживать разбойников.

– Вот как?

– Около года назад на карету, в которой ехал брат лорда Рокли с женой, напал Баклоу. Чета навещала друзей в Ньюбери и припозднилась. С ними была их крошка дочь. Пожалуй, это стало одним из самых ужасающих преступлений, совершенных бандитами. В брата и племянницу лорда Рокли стреляли. Девочка скончалась на месте, брат получил тяжелые ранения. – Сэр Джон покачал головой. – Чудовищное преступление.

Кристина смотрела на него с недоверием. Какая печальная история!

– Жаль слышать. Должно быть, лорд Рокли сильно переживал.

Можно себе представить горе и гнев из-за дерзкого нападения на его семью. Неудивительно, что он жаждет выследить убийцу своей племянницы.

– Неописуемо, моя дорогая. – Сэр Джон посмотрел на людей, выходящих через открытые двери на лужайку перед домом. – Кажется, фейерверк вот-вот начнется. Прошу меня извинить, я должен найти супругу, так как пообещал подыскать местечко, с которого все будет отлично видно.

С этими словами сэр Джон поспешно удалился, а к Кристине подошел Уильям. Вид у него был затравленный. Его чрезвычайно пугало присутствие лорда Рокли, хоть он и храбрился, изо всех сил стараясь не выдать себя.

– Иди же, Кристина, предупреди Марка. Скажи, чтобы поостерегся нашего незваного гостя. И не задерживайся. Уши у Рокли велики. Сильно сомневаюсь, что его удастся надолго отвлечь фейерверком.

У Кристины упало сердце. Глядя в раскрасневшееся лицо брата и ярко сверкающие глаза, она поняла, что тот успел напиться. Будто стремится утопить страхи и подавленное состояние на дне бокала.

– Как, по-твоему, он что-то подозревает?

– Не знаю, так что будь осторожна и сохраняй спокойствие. Если станем вести себя будто виновны, нас тут же разоблачат. Я видел, ты с ним разговаривала. Прошу, не теряй головы и не говори ничего, что могло бы нас выдать. Рокли – умный и коварный тип. Если что-то заподозрит, вцепится в нас, как собака в кость, и не отпустит, пока не добьется, чтобы нас всех арестовали. А теперь иди и скорее возвращайся.

– Постараюсь. И вот еще что, Уильям. Не пей много. Ненавижу, когда ты напиваешься.

Кристина отвернулась, чтобы поприветствовать соседа – молодого человека, подошедшего поговорить с ними, и не заметила адресованного ей сердитого взгляда брата. Улыбнувшись и извинившись, ускользнула прочь, не желая терять ни минуты. Одолеваемая мрачными предчувствиями, она не заметила притаившегося в тени человека, не спускавшего с нее глаз.

Саймон озадаченно наблюдал за перебранкой мисс Эфертон с братом. Кристина выглядела взволнованной и странно испуганной. Когда к ним подошел засвидетельствовать свое почтение молодой человек, направляющийся смотреть фейерверк, она тут же замолчала и одарила его безукоризненной улыбкой, скрывавшей истинное состояние. А она, оказывается, очень искусная актриса! Или отчаянно напугана.

Инстинкт подсказал Саймону, что мисс Эфертон что-то известно, но она отчаянно старается это скрыть. Была в ней некая наивность, не вяжущаяся с игрой в конспирацию. Прекрасно разбираясь в человеческих характерах, он полагал, что и на этот раз чутье его не подводит.

Будучи наслышанным о величии Оукбридж-Холла и прилегающих земельных угодий, Саймон по прибытии поразился налету запустения, лежащему буквально на всем. Либо Уильям Эфертон не одарен управленческими навыками и проницательностью отца и деда, либо что-то стряслось.

Он нахмурился, не в силах отделаться от ощущения, что в стенах особняка творится нечто опасно-зловещее, столь явственное, что хоть руками трогай. Он не понимал, что именно его беспокоит, но даже воцарившаяся в доме тишина после того, как все высыпали на улицу смотреть фейерверк, рождала чувство неясной тревоги.

Саймон поймал взгляд Генри, своего камердинера, слоняющегося у подножия лестницы, указал глазами на мисс Эфертон, спешно удаляющуюся в сторону жилой части дома, и снова посмотрел на камердинера. Без слов поняв, что от него требуется, тот чуть заметно кивнул и тенью последовал за ней.

Кристина быстро шла к входу в подвал. Снующие слуги не усмотрели ничего необычного в том, что хозяйка спустилась в кухню, хотя, возможно, им и было любопытно, что ей понадобилось в погребе. В укрепленных на стенах светильниках мерцало пламя свечей, на полках и в клетях хранилось вино, которое следовало нести наверх, если бы гостям потребовалась добавка. Накинув шаль, Кристина приподняла подол платья и стала поспешно спускаться, всем сердцем желая вообще не видеть Марка.

Мало кто забредал в дальний угол винного погреба, где в грубо вытесанной стене имелась маленькая, узкая дверца, незаметная непосвященному глазу. Чувствуя, как от нервного напряжения вибрирует тело, Кристина сдвинула железную щеколду и открыла дверь, бесшумно ходящую в хорошо смазанных петлях. В древних, много лет не использующихся тоннелях, узких, сырых и мрачных, царили могильная затхлость и холод, будто сам невидимый дух зимы облюбовал их своим местом жительства. Открутив фитиль, Кристина подняла фонарь выше над головой, освещая себе путь. Крошечный огонек пламени за стеклянными стенками трепетал на сквозняке. Плотнее запахнув на груди шаль, она всматривалась в темноту, царящую за пределами светового пятна, отбрасываемого фонарем.

Нервы были натянуты до предела, когда она поспешно шагала по извилистому тоннелю, то и дело спотыкаясь на неровном полу. Ей не нравилось находиться в замкнутом пространстве, где, казалось, стены норовят сомкнуться, расплющить ее. Она испытала облегчение, когда на расстоянии нескольких футов впереди увидела тусклый свет и услышала приглушенные мужские голоса. Холод забирался под одежду, бесстыдно касаясь ног под юбками, но Кристина не обращала внимания. Брезжащий впереди свет становился ярче и больше.

Тоннель вывел ее в большое помещение со сводчатым потолком, располагавшееся под холмистой, поросшей лесом местностью далеко от особняка, надежно скрытое от посторонних глаз. Дрожа от леденящих душу мрачных предчувствий, Кристина вышла на освещенное пространство и замерла. От увиденного перехватило дыхание. Подземелье оказалось заваленным всевозможными сундуками и ящиками, полными монет, драгоценностей и домашней утвари. Марк грабил не только беззащитных путников, но и в дома забираться не гнушался.

Он создал эффективную шпионскую сеть. Верные ему люди подсматривали и подслушивали в светских гостиных и придорожных трактирах, собирая сведения о том, на каких путешественников можно нападать, а каких лучше не трогать. Все награбленное переправлялось в Лондон и там продавалось.

Будучи сыном адвоката, Марк, сидя однажды в отцовском кабинете в Рединге, вычитал в каких-то древних бумагах о существовании в Оукбридже системы тоннелей. Сообразив, что это идеальная возможность расширить незаконную деятельность и прятать награбленное добро, он взял в оборот легковерного и уязвимого молодого владельца поместья, поспособствовав его падению, а потом выступив с предложением, от которого невозможно отказаться.

Всецело сосредоточившись на открывшейся взору сцене, Кристина не замечала ни трепещущего пламени светильника, ни всепроникающего холода тоннеля. В воздухе висела плотная пелена табачного дыма, пахло давно не мытыми телами. Здесь собралось около дюжины верных сподвижников Марка, все как один воры и мерзавцы. Все, за исключением главаря, были с ног до головы одеты в черное и вооружены несколькими пистолетами. Кто-то сидел на перевернутых бочках и ящиках, кто-то лежал на полу, коротая время за игрой в кости.

Ее неожиданное появление застало их врасплох. Мужчины вскочили, машинально хватаясь за оружие. Марк обернулся и, посмотрев на нее в упор, с издевкой скомандовал грубым, низким голосом:

– Полегче, парни. Расслабьтесь. Это ж мисс Эфертон собственной персоной пожаловала. Что же до причины ее прихода, не иначе очарована мной!

Кристина послала Марку Баклоу исполненный ненависти взгляд, но он не обратил внимания. Было в нем что-то, вызывавшее в ней физическое отвращение. Ей ненавистно было говорить с ним, видеть притаившуюся во взгляде похоть, слышать распутную насмешку всякий раз, когда он обращался к ней. Отбросив сюртук, он зашагал к ней развязной походкой. У Кристины задрожали колени, но она постаралась взять себя в руки, справедливо рассудив, что незачем выказывать страх. Лучше проявить твердость, какими бы неприятными ни оказались следующие несколько минут. Марк, по-видимому, обладал способностью проникать прямо в душу, и она ненавидела себя за то, что позволяет ему это.

Этот мужчина любит грубые, приземленные радости жизни и не чужд бахвальству, что проявляется, в частности, в его необычайно вычурной одежде. Сегодня он облачился в ярко-пурпурный бархатный камзол с кружевной отделкой по вороту и на манжетах. Два пистолета были заткнуты за золотой кушак, охватывающий раздавшуюся талию, а из голенища сапога торчала рукоятка кинжала. Он был высок и коренаст, с длинными вьющимися волосами песчаного цвета. Некоторые сочли бы его довольно привлекательным, правда, не красотой джентльмена, наделенного тонкими, будто высеченными резцом скульптора чертами лица. Скулы Марка были широкими и крепкими, а рот слишком велик. Усмехаясь, точно волк, он воплощал собой тот самый тип мужчины, которого матушка Кристины наказывала остерегаться.

Взяв у нее фонарь и поставив его на землю, Марк ухватил ее под локоток и отвел в сторону, подальше от подельников, которые снова расселись по местам и возобновили игру в кости.

– Весьма польщен, что ко мне явилась сама хозяйка дома, – насмешливо протянул он. – И выглядит как картинка. Неужто ради меня расстаралась?

– Мы принимаем гостей, чтобы потом и вы получили свою долю. Не пытайтесь меня уверить, что забыли об этом, – с холодным сарказмом парировала Кристина, раздраженно сверкая глазами.

Подавшись вперед, Марк провел унизанным кольцами пальцем по ее щеке и негромко рассмеялся, когда она поморщилась и отпрянула.

– Ох, а теперь мы выпускаем коготки! – промурлыкал он. – Это мне нравится. Ты такая красивая, когда сердишься. Но довольно нежностей, – резко оборвал он себя, понимая, что Кристина отважилась бы спуститься только по делу чрезвычайной важности. – Вечер идет своим чередом, я надеюсь?

– Да, все прекрасно, только…

Он вопросительно изогнул бровь, пронзив девушку острым оценивающим взглядом:

– Что такое? Неприятности? Что-то стряслось, Кристина?

– Уильям прислал меня предупредить вас, скорее предостеречь, что у нас в доме нежданный и незваный гость лорд Рокли. Лорд-наместник поручил ему расследовать грабежи в наших землях.

Марк лишился дара речи, что весьма нетипично для отъявленного негодяя, который за словом в карман не полезет. Приложив невероятные усилия, он сохранил на лице непроницаемое выражение, наслышанный о Рокли, хотя никогда его не встречал. Слава о подвигах этого могущественного и безжалостного человека гремела по всей Европе. Марк не боялся, нет, он вообще никого не боялся, но и не списывал со счетов его силы. Согласившись на это задание, Рокли открыто выступил его врагом. Марк был готов принять вызов. Он раздавит Рокли, как мелкое насекомое.

– Знаменитый лорд Рокли. Какое мне до него дело? Он не первый, кто пришел по нашу душу, и далеко не последний. Если станет вмешиваться в мои дела, быстро отправится кормить своим трупом стервятников. Он получит то же обращение, что и те, кто пытался добраться до меня раньше, будь они друзья или враги.

– Даже те, кто на вас работает?

– Особенно те, кто, служа мне, пытается перехитрить или увильнуть от участия в налете. Я четко дал это понять твоему брату. Их слабость – обуза, от которой положено избавляться. – Усмехнувшись, Марк обвел взглядом своих людей. – Тебе ведь известна поговорка: среди воров честных нет. Это относится и к тем, кто нас ловит.

С полнейшим презрением к власти и ее представителям, игнорируя законы, Марк не станет волноваться из-за появления Рокли. Однако Кристина надеялась, что, столкнувшись с ним, он изменит свое мнение.

– Что ж, сообщение доставлено, я могу возвращаться. Как там Тоби, кстати? Надеюсь, его вам вернули, и он поправляется от полученных вчера повреждений?

Марк кивнул в угол, где на груде тряпья крепко спал песик.

– Тоби – вылитый я. Потребуется сила куда более мощная, чем ежевичный куст, чтобы свалить его.

– Да, полагаю, что так. Мне нужно идти. Досмотрев фейерверк, гости вернутся в дом, и я должна быть там.

– Что? Уже уходишь? Так скоро?

– Да, пора.

Он неодобрительно зарычал:

– Какая несправедливость, Кристина. Я мечтаю заботиться о тебе, выделил тебя из всех женщин мира. Неужели для тебя это ничего не значит?

– Нет, Марк, не значит.

– Согласись стать моей, и у тебя будет столько денег, сколько пожелаешь.

– Мне не нужны ни вы сами, ни ваши деньги. Я хочу лишь, чтобы вы убрались, наконец, из Оукбриджа и оставили нас в покое.

– И жить в бедности, считая пенни на ладошке? – презрительно фыркнул Марк. – Ну уж нет, Кристина. Не стоит твой дражайший Уильям подобной жертвы. Я с самого начала заметил, как сильно он любит роскошь. Мы с ним заключили соглашение, по которому я могу использовать Оукбридж по собственному усмотрению.

– Но лишь до тех пор, пока власти вас не схватят, а однажды это непременно случится.

– Тогда я потяну за собой твоего братца, Кристина, не забывай. Да и ты сухой из воды не выйдешь, обещаю.

– Что вас, полагаю, ни в коей мере не заботит, – язвительно заметила она.

– Ни в малейшей степени. Я никуда отсюда не уйду. Уж больно местечко здесь для моих целей подходящее.

– А если нам зачем-нибудь понадобится связаться с вами, где вас искать? – Уильям говорил, что шайка Баклоу часто собирается в трактире «Черный лебедь» в Уэйкеме, но где живет главарь, всегда оставалось для нее загадкой.

Подавшись вперед, Марк произнес очень тихо, чтобы услышала только Кристина:

– Если бы ты хотела навестить меня в моей берлоге, чтобы чем-то помочь, я бы тебе сказал. Но ты так недружелюбно настроена, еще надумаешь выдать меня. Уж лучше тебе оставаться в неведении. Скажем так, живу я в уединенном местечке, куда можно приходить и уходить, когда вздумается, и никто не станет задавать никаких вопросов. Полагаешь, тебе когда-нибудь захочется найти меня, Кристина?

– Никогда. Мне отлично известно, что вы собой представляете, не хочу иметь с вами ничего общего.

В глазах Марка сверкнуло пламя ярости.

– Слишком поздно делать подобные заявления. Ты соучастница, хочешь того или нет. Если вдруг решишь выдать меня властям, я и тебя за собой потяну. Но я не дьявол, поэтому не будь со мной так враждебна, Кристина. Отчего бы тебе по примеру брата не объединиться с нами?

– Уильям тоже не желает участвовать в ваших грязных делах, и вам это отлично известно.

– Да, гордая ты штучка, – с натянутой усмешкой бросил Марк. – Что ж, хорошо, Кристина, бегай от меня, раз тебе так хочется. В конце концов, придется покориться. Не сегодня и не завтра, но ты это сделаешь и тогда больше не будешь говорить со мной с таким высокомерным презрением.

– Угрожайте, сколько душе угодно, Марк. Вы меня никогда не получите.

Он рассмеялся ужасным ломким смехом, осколки которого рикошетом отскакивали от каменных стен так, что все обернулись в его сторону.

– Милая глупышка Кристина Эфертон. – Губы его растянулись в самоуверенной улыбке, взгляд заскользил по ее телу. Какая же она соблазнительная штучка. Грех не отведать на вкус! – Уверяешь, что знаешь мою натуру, но не понимаешь: чем отчаяннее от меня убегаешь, тем больший пробуждается аппетит.

Подняв с пола фонарь, Кристина попятилась, другой рукой крепче сжимая шаль на груди.

– Прекратите! Не желаю слушать. Я сказала все, что следовало, теперь нужно возвращаться, пока меня не хватились. Мы же не хотим, чтобы лорд Рокли счел мое поведение подозрительным.

– Ах да, человек, слава о подвигах которого гремит аж до Китая. У него репутация прекрасного разведчика, если не ошибаюсь. Как удобно, что он еще и приятель лорда-наместника, и работка ему подвернулась как раз по способностям. Он, вероятно, единственный человек в Англии, кому по силам меня выследить.

– И он вполне может преуспеть.

– Ничего у него не выйдет. Опиши его, чтобы я его узнал, когда увижу. Не устроить ли засаду на его экипаж, когда он станет возвращаться? Где он живет? Я должен знать, по какой дороге он поедет, чтобы подготовить подобающий прием.

Кристина побледнела. Неужели Марк отважится грабить человека, посланного поймать и арестовать его?

– Дом лорда Рокли слишком далеко, поэтому он не намерен возвращаться сегодня. Он останется на ночь в Оукбридже.

Марк удивился и разозлился.

– Вот, значит, как? Что ж, если он проявит любопытство и заявится сюда, ничего не найдет, уж я об этом позабочусь! Иди же развлекай его, чтобы мы могли спокойно заниматься своими делами. – Его взгляд скользнул по ее лицу. – С твоей внешностью это будет нетрудно. Скажи-ка, он молод, этот лорд Рокли? – Она кивнула. – Насколько молод?

– Ему около тридцати или чуть больше, как мне кажется.

Марк прищурился, мгновенно позабыв насмешки, поняв, что лорд Рокли опасен не только расследованиями его криминальных делишек.

– Он красив?

Вспомнив привлекательные черты Рокли, Кристина густо покраснела, не в силах совладать с собой.

– Я бы назвала его внешность сносной.

В лихорадочном взгляде Марка сверкало подозрение.

– Сносный, говоришь. Мои инстинкты и румянец на твоих щеках подсказывают, что его светлость не просто сносный. – Он схватил ее за запястье, с силой сжав пальцы. – Следи за тем, что делаешь, Кристина, и что говоришь. У меня с любителями распускать язык разговор короткий. – Он отпустил ее руку так же быстро, как схватил. – Не забывай, на карту поставлены твои интересы.

Вскинув голову, она посмотрела на него с вызовом:

– Будь моя воля, я бы выпроводила вас отсюда раз и навсегда, чтобы никогда больше не видеть.

Марк снова выбросил вперед руку, взяв ее за подбородок, грубо сжал нежную кожу и приблизил свое лицо к ее.

– Не нужно со мной бороться, Кристина, не то пожалеешь. Твое хорошенькое личико не вынесет встречи с моим кулаком, уж слишком оно нежное и хрупкое.

– Ваши угрозы меня не пугают.

– Нет? А следовало бы. Но у меня найдутся другие способы убеждения. – Он убрал руку, отталкивая Кристину прочь. – Иди же скажи своему драгоценному Уильяму, что я принял его предостережение к сведению и благодарю за заботу. Однако это ничего не меняет. Нам по-прежнему предстоит горячая ночка. И не забудь утром избавиться от Рокли.

Кристина было собралась уйти, но замешкалась.

– Позвольте задать вам один вопрос. Можете пообещать, что обойдется без кровопролития? Некоторые гости в летах, надеюсь, вы оставите их в покое.

– Этого обещать не могу. В моем деле жертвы выбирать не приходится. Если что-то пойдет не так, не грех и припугнуть немного. Зачастую это единственный способ заставить их расстаться со своим добром.

– Умоляю вас не делать этого.

Пристальный взгляд Марка прожигал ей спину. Опасаясь, как бы негодяй не последовал за ней и не напал, Кристина неслась вперед, точно животное, преследуемое охотниками, не останавливаясь до тех пор, пока треклятый тоннель не остался позади. Наконец она оказалась в винном погребе, откуда слышались голоса слуг, занимающихся привычными делами.

Осторожно пробираясь между полками с бутылками, она едва не столкнулась с вышедшим из тени крупным смуглым человеком. Он был ей незнаком, и она решительно шагнула вперед, намереваясь выяснить, кто это.

– Я вас здесь раньше не видела. Вы заблудились? Я мисс Эфертон, сестра лорда Эфертона.

– А я Генри, камердинер лорда Рокли, мисс Эфертон, к вашим услугам. Я возвращался с ужина на кухне.

– Понятно. – Она отметила его опрятный внешний вид. Этот человек далеко не так прост, как хочет казаться! – Надеюсь, о вас хорошо позаботились?

– Очень хорошо, благодарю вас.

– Но это, как видите, винный погреб, находящийся далеко от кухни.

– Знаю. Не смог с собой совладать. У вас такой красивый дом, вот я и решил осмотреться. Простите. Я сам найду выход.

Кристина наблюдала за тем, как он уходит, гадая, что ему в действительности понадобилось в винном погребе. Сколь много удалось увидеть? Он нисколько не похож на камердинера. Хотя и слуга, а в лице такая же решимость, как у его хозяина. А еще он такой же надменный, даже не потрудился потупиться, когда говорил с ней.

Вернувшись в большой зал, Кристина с облегчением обнаружила, что гости еще любуются фейерверком, расцвечивающим ночное небо причудливым буйством красок. Испытывая потребность побыть в одиночестве несколько минут, она удалилась в свою уютную личную гостиную. Единственный источник света – пламя в камине, который, по ее настоянию, топили даже теплой летней ночью. Наслаждаясь мгновениями спокойствия и уединения, она опустилась в любимое кресло у камина.

Встреча с Марком наполняла душу ужасом. Стоило смежить веки, как перед внутренним взором отчетливо возникло его лицо. Кристина содрогнулась, прогоняя ужасное видение, открыла глаза, но зрение сделалось нечетким из-за слез, и образ Марка теперь чудился в неровном пламени камина. Более того, даже слышался его зловещий смех.

Почувствовав, что уже не одна, она обернулась и посмотрела на дверь. На пороге стоял высокий мужчина, едва различимый в темноте, лишь посверкивали пуговицы на сюртуке, да белела сорочка. Кристина вцепилась в подлокотники кресла.

– Почему вы плачете? Вы ранены?

Кристина сообразила, что лицо, которое она приняла за лицо Марка, вполне реально. Встревоженная, она смахнула слезы, чтобы четче видеть обладателя голоса.

– Кто вы такой? Со мной все в порядке. Чего вы хотите?

Он вступил в круг света. Она узнала лорда Рокли и поднялась, решив, что, оставшись сидеть, окажется в невыгодном положении. Из соображений безопасности следовало немедленно покинуть комнату, но некое чувство, совсем ей незнакомое, словно приковало к месту. Будто тоннельная сырость просочилась в мозг, заставив позабыть обо всем на свете за исключением этого мужчины, снова разглядывающего ее с откровенным интересом.

– Лорд Рокли! Вы застали меня в минуту слабости.

– Отлично понимаю.

– Неужели?

– Вы молодая женщина, которой нужно управлять большим домом и постоянно принимать множество решений. На вас возложено слишком много обязанностей.

– Честно говоря, лорд Рокли, – саркастически заметила она, раздраженная тем, что он нарушил ее уединение, – в настоящий момент лишь один человек представляет для меня угрозу. – Она говорила так, чтобы не осталось сомнений, кого имеет в виду.

– Я ни разу в жизни не угрожал женщине. Полагаю, вы говорите о собственном душевном равновесии.

– Возможно, мне следовало употребить слово «запугивание». Вы стараетесь запугать меня, лорд Рокли?

– А вы, значит, таковой себя ощущаете, мисс Эфертон?

– Нет, ни в малейшей степени, – солгала она.

Он обезоруживающе улыбнулся:

– Если вы когда-либо почувствуете, что я вас запугиваю или угрожаю вам, знайте: вы просто неверно поняли мое беспокойство о вашем благополучии.

– Ах, лорд Рокли, вы же меня совсем не знаете! С чего вам беспокоиться о моем благополучии?

– Отчего вы сидите в комнате, освещаемой лишь пламенем камина?

– Мне нравится находиться в темноте. А вы что здесь делаете? Заблудились?

– Простите мое вмешательство. Вдоволь налюбовавшись фейерверком, я искал укромное местечко, чтобы несколько минут побыть в тишине. Я видел, как вы вошли в эту комнату, и последовал за вами. Вы фейерверк не смотрели, и мне стало интересно, почему вы покинули своих гостей.

Его высокомерная манера возымела неожиданный эффект. Вместо того чтобы испугаться, Кристина разозлилась. Что он о себе возомнил? Указывает, что ей делать в собственном доме! Стремление уединиться с ней свидетельствовало о том, что ему нужно сказать ей что-то малоприятное.

– Я лишь воспользовалась возможностью проверить, все ли идет согласно плану.

– В таком случае, надеюсь, вы остались довольны.

Это было сказано нейтральным тоном, но именно обыденность наполнила душу Кристины ужасом. Она усмотрела самые мрачные угрозы.

– Да, вполне. А теперь прошу извинить, меня ждут дела. Негоже хозяйке надолго оставлять гостей.

– Какая же вы суетливая натура, мисс Эфертон! У вас вошло в привычку ускользать неожиданно.

– Вообще-то нет. Как я уже объяснила, на меня возложены обязанности хозяйки дома. – Она отвернулась, но Рокли не отставал. Она ощущала на шее его теплое дыхание.

– Я успел отметить одну вашу черту – уверенность в том, что делаете.

– В большинстве случаев так и есть.

– И еще вашу обходительность. Повернувшись, она встретилась с ним взглядом.

– Надеюсь, я никогда ни с кем не обошлась неучтиво.

– Нет. Полагаю, вы вообще не знаете, как это делается, хотя мой приезд стал для вас неожиданностью, и подозреваю, нежелательной, в силу того, кто я и зачем явился. Если бы кто-то из ваших гостей был каким-либо образом связан с теми, кого я разыскиваю, мое присутствие было бы им весьма неприятно.

– Я могу поручиться, большинство присутствующих не замешано в криминальной деятельности.

Он чуть заметно кивнул, не сводя с нее ничего не выражающих глаз.

– Поскольку вы уважаемая в обществе дама, я вам верю. Едва ли вы стали бы сознательно приглашать к себе отъявленных негодяев. Но некоторые гости вызывают у меня опасения. Воры – люди подозрительные. Неужели нет никого, кто подпадает под это описание?

– Нет. Однако ходят слухи о нападениях на путников и конокрадстве. Хотя это неизбежно, согласитесь, и случается повсеместно, а не только в нашем краю.

– И вы, конечно, согласитесь с тем, что злодеев необходимо поймать. Вообразите ваши чувства, если бы они вломились в ваш дом и похитили дорогие вашему сердцу вещи – бесценные семейные реликвии, которые невосполнимы. Украденные вещицы будут проданы, и чем они замысловатее, тем проще отследить их происхождение. Будучи изъятыми, они станут красноречивым подтверждением вины грабителей, которых в противном случае было бы затруднительно привлечь к ответу. Воры могут даже оказаться местными жителями, а возбудить против них дело не так-то просто. Мне нужно неопровержимое доказательство. – Рокли придвинулся к Кристине, так что теперь их разделяли всего несколько дюймов. – Марк Баклоу, мисс Эфертон, – вот кого мне очень хочется найти. Уверен, вы знаете, о ком я говорю.

У нее екнуло сердце, в глазах вспыхнула тревога. Горло сдавило, так что она испугалась удушья. Рокли отвернулся и чуть отступил в сторону, давая ей время осмыслить информацию. Не в силах придумать никакого ответа, она попыталась притвориться несведущей.

– Марк Баклоу? Не понимаю.

Его низкий голос был спокоен, но слова исключали любое притворство с ее стороны.

– Думаю, понимаете.

Кристина уставилась на него. Он поднял брови, ожидая ответа.

– Нет, я не уверена.

Ему не нравилось ее стремление увильнуть от темы, и он прямо дал это понять.

– Вы ведь знаете его, правда? Или слышали. Не стоит отпираться, уверяя меня в обратном.

– Я это не утверждала.

В ответ на ее неловкие попытки увернуться он медленно, загадочно улыбнулся, сверкнув глазами под тяжелыми веками. Сообразительная и наблюдательная Кристина заметила опасность, притаившуюся в этой улыбке. То был оскал безжалостного хищника, желающего продемонстрировать свою мощь. Бравируя, она расправила плечи и вздернула подбородок. Марку Баклоу и его людям она никогда не выказывала страха. Возможно, поэтому ее и уважают, в отличие от брата. И теперь она не выдаст незнакомцу своих слабостей.

– Едва ли в округе найдется хоть один человек, ничего о нем не слышавший. Преступная деятельность снискала ему дурную славу. Если вам вздумается уверять меня, что он добропорядочный джентльмен, не поверю.

Вспомнив о преступлениях, совершенных Баклоу против его собственной семьи, Саймон снова повернулся к Кристине. Когда ему сообщили о случившемся, у него внутри что-то оборвалось, все его существо затопило яростное желание найти и убить негодяя, отправившего на тот свет милую маленькую племянницу и выстрелом в грудь превратившего брата в жалкую тень некогда полного жизни человека. Саймон в то время находился в Бельгии, у него имелись обязательства перед своими войсками. Жажда мести столкнулась с ответственностью и неохотно отступила. Службу продолжать не хотелось, но от него зависели жизни слишком многих людей, которых он не мог бросить ради того, чтобы немедленно пуститься на поиски. Баклоу придется подождать, но со временем ненависть многократно возросла.

– Так вы знаете его, мисс Эфертон? – Медленно подойдя, он посмотрел на нее сверху вниз, нависая так, что их лица разделяли лишь несколько дюймов. Пронзительные, все подмечающие глаза, устремленные на нее, сверкали, как драгоценные камни. – Не из-за него ли вы так напуганы?

Кристина выдохнула, осознав, что все это время сдерживала дыхание. Почувствовала себя загнанной в угол, из которого невозможно выбраться. Возникло ощущение, будто Рокли известно, какие дела творятся в Оукбридже. Она даже подумывала солгать, но это было противно ее натуре, да и его тревожащий взгляд совсем вывел из равновесия.

– Я знаю этого человека, хотя не очень хорошо, но я никого не боюсь. Марк Баклоу родом из этих мест. Сын адвоката из какого-то учреждения в Рединге; ни для кого не секрет, что мистер Баклоу отрекся от сына. Вы точно подметили, мало найдется людей, не слышавших о нем, однако видят его нечасто.

– Очевидно, он – создание ночи, встретить его можно только на большой дороге после наступления темноты.

– Его дела меня не касаются, – резко парировала Кристина, избегая его острого взгляда.

– Не думаете ли вы, что Баклоу – эдакий современный Робин Гуд, который вежливо обращается с жертвами и с радостью раздает награбленное нищим и нуждающимся? – съязвил Саймон. – Ничего подобного, мисс Эфертон. Марк Баклоу немногим лучше безжалостного головореза. Полагаю, вчера вам удалось отыскать его, чтобы вернуть пса? – Глядя, как побледнела Кристина, он иронично улыбнулся. – Итак, я не ошибся. Пес в самом деле принадлежит Баклоу.

– Да, но я его ему не возвращала. Это сделал один из грумов.

– Вам известно его местонахождение?

– Марк Баклоу неуловим, как тень, лорд Рокли. Никто не знает, где он живет, когда не нападает на кареты.

Кристина говорила правду и не имела представления о том, где тот скрывается, когда не сидит в их подземелье. Уильям как-то упомянул, что его можно частенько встретить в «Черном лебеде» в Уэйкеме, но он использует трактир только для собраний банды.

– В таком случае, возможно, ваш грум сумеет пролить свет на это дело.

Лорд Рокли был самым здравомыслящим человеком из всех, кто когда-либо встречался Кристине. Его прямолинейная манера общения и расспросы пробили стену вежливости, и она попыталась свернуть разговор. Выпрямившись, посмотрела ему прямо в глаза:

– Сэр, как вам известно, сегодня у нас с братом полон дом гостей. Мне совсем не нравятся расспросы, не имеющие ко мне никакого отношения. Ваша настойчивость переходит всякие границы. Если выявились сюда допрашивать меня, я буду вынуждена указать вам на дверь, сколь бы невежливым это ни показалось. Либо так, либо ни слова о грабежах. Ваша манера себя вести чрезвычайно груба.

Она вся дрожала, пытаясь побороть страх, из-за которого глаза сверкали, как два голубых драгоценных камня. Саймон задумчиво посмотрел на нее, помимо воли тронутый ее молодостью и угрызениями совести. Помолчав некоторое время, он заговорил вновь, куда более вежливо:

– Вы совершенно правы. Я непростительно груб, прошу прощения. – Он протянул ей руку. – Вижу, вы расстроены. Посидите немного у огня, прежде чем вернуться к гостям. Сегодня я больше не стану заводить разговор о разбойниках с большой дороги.

Кристина с опаской взглянула на него:

– Обещаете?

– Обещаю. Мы с вами просто побеседуем. Я почти позабыл, какое это удовольствие – вести легкую светскую беседу с очень умной и очень красивой женщиной. – В его тоне прозвучала льстивая нотка. – Если вы не против, говорить буду я.

Кристина колебалась, пораженная тем, что он назвал ее красивой, очевидно, просто хотел немного польстить, хотя поцелуй при первой же встрече и выражение глаз выходило далеко за рамки лести. Ей дарованы несколько минут спокойствия, столь необходимые для расстроенных нервов. Он ведь не просит ничего из ряда вон выходящего.

– Что ж, очень хорошо. Уединение мне действительно не повредит. Но потом я просто обязана вернуться к гостям. Говорите все, что хотите.

Саймон кивнул и заулыбался, осознав, что Кристина согласилась уделить ему еще немного своего драгоценного времени. При виде ослепительной улыбки у нее сильнее забилось сердце. В попытке успокоиться и отдалиться от Рокли на безопасное расстояние она отошла к камину.

Дождавшись, когда Кристина займет кресло, Саймон сел напротив. Некоторое время молчал, глядя на огонь. Кристина любовалась его жестким профилем в золотистом свете пламени и находила его красивым, правда, быстро отогнала эту мысль. Отношения между ними невозможны по многим причинам. Неожиданно он повернулся к ней, всем своим видом излучая спокойствие. Его глаза были безмятежны, как морская гладь в штиль.

Пламя камина преобразило и внешность Кристины, посеребрив волосы и отбросив тень на щеки. Саймон подумал о том, какой юной и неопытной она выглядит. Грациозная и очаровательная в льдисто-синем платье, она, казалось, сама источала сияние.

Откинувшись на спинку кресла, он скрестил ноги, беззаботно барабаня пальцами по подлокотнику, лениво скользя взглядом по комнате, которой явно пользовалась сама мисс Эфертон. Большие кресла придвинуты к огню, на маленьком боковом столике лежат книги и вышивка. Он взял в руки раскрытый томик, осторожно, чтобы не потерять страницу, и прочел вытесненное на корешке название:

– «Путешествие джентльмена по Франции и Италии». Очень интересно. Это вы читаете, мисс Эфертон?

– Да. Эта книга не только интересная, но и содержательная. Уильям, к сожалению, моего увлечения чтением не разделяет. Он спортивный молодой человек, любит проводить время на свежем воздухе. Ему нравятся верховая езда, стрельба и рыбная ловля.

– А на вас возложено ведение домашнего хозяйства.

– Да, но я не имею ничего против.

– Вы очень понимающая, мисс Эфертон.

Кристина рассмеялась, скрывая смущение:

– Приходится. Но что бы я ни сказала и ни сделала, Уильям будет иного мнения.

– Да, таковы братья. Вы любите читать?

– Очень. Это один из любимых моих видов досуга.

– Без сомнения, вам нравятся произведения со счастливой развязкой – о любви и романтике, – ведь именно они считаются наиболее подходящими для молодых леди.

– Иногда, но не всегда. Ваши слова типичны для мужчины.

Он негромко засмеялся.

– А вы их находите оскорбительными.

– О да. Как и любой представитель вашего пола, вы заблуждаетесь, но держитесь весьма надменно. – Она подумала, что он оспорит ее слова, но он лишь бросил на нее веселый взгляд. – Вы не привыкли, чтобы ваши суждения подвергались сомнению, не правда ли?

– С тех пор как не стало моей дорогой матушки, нет.

Он мягко улыбнулся, а в глазах заплясали лукавые чертики.

– Неправильно считать дам банальными, не способными понять высшие формы искусства. Наш интеллект ничем не уступает мужскому, мы тоже можем наслаждаться литературой и поэзией.

– Полагаю, вы отлично соответствуете этому описанию, мисс Эфертон?

Околдованная теплотой его голоса, Кристина почувствовала, что краснеет.

– Мне нравится так думать.

– А мне нравится, что я оказался в вашем изысканном обществе, – чуть слышно промурлыкал он.

Кристина подняла взгляд и нервно улыбнулась. В его присутствии она будто ходила по краю пропасти!

– Благодарю за комплимент.

– Мне самому приятно.

– Чуть раньше я повстречалась с вашим камердинером. В винном погребе, как ни странно.

– Генри? Мы вместе служили в армии в Голландии.

Можно подумать, это что-то объясняло.

– Либо у него пристрастие к хорошим винам, лорд Рокли, либо он просто шпионил.

«Если последнее, то по чьему приказу?»

Рокли удивленно изогнул бровь и усмехнулся:

– Шпионил? Интересная мысль. Генри никогда ничего не вынюхивает.

– Значит, у него слабость к спиртному.

– Да, случалось, любил он хлебнуть лишку.

Рокли явно продемонстрировал, что тема закрыта. Кристину этот ответ не устроил, и она посмотрела на собеседника в упор:

– Но он был абсолютно трезв. И вообще показался мне очень здравомыслящим человеком. И часто вы ему разрешаете бродить, где вздумается?

– Всегда. Генри самостоятелен и безобиден, уверяю вас. Вы довольны своей жизнью в Оукбридже? Неужели вас не манят соблазны Лондона?

– Не особенно. Вкус у меня невзыскательный, поэтому мне и здесь вполне комфортно. Кроме того, я не все время провожу в Оукбридже. В Лондоне живет моя тетя Селия, и я часто у нее гощу. Она очень милая, мы с ней близки. Когда Уильям женится, а это случится довольно скоро, я перееду к ней жить.

– Но вам будет недоставать Оукбриджа.

– Это верно. Оукбридж навсегда останется моим домом, каковым станет для Миранды.

– И вы не хотите вмешиваться.

– Нет. Молодожены установят свои порядки. Мне ненавистна сама мысль превратиться в навязчивую сестру. – Услышав шум за дверью, свидетельствующий о возвращении гостей, Кристина поднялась и разгладила юбки. – Мне нужно идти, Уильям станет искать.

Глава 3

Саймон последовал за ней к двери, любуясь ее тонким гибким станом.

– Вы очень похожи на брата.

– Я? Чем именно?

Кристина обернулась и поймала на себе его странный взгляд, будто он о чем-то глубоко задумался. Такое поведение привело ее в замешательство. Испытывая непонятное смущение, она потупилась. Лорд Рокли зачаровал ее, окутал пеленой чувственности. Он дотронулся до завитка волос у нее на шее, она ощутила прикосновение его пальцев. Он не спешил прерывать контакт. У нее отчаянно заколотилось сердце, нахлынула волна предвкушения. Казалось, его пальцы оставили отпечаток на коже. Кристина преклонялась перед его властной мужественностью.

– Цветом волос, полагаю.

– Пожалуй, на этом сходство заканчивается. Темпераменты у нас разные.

Он медленно кивнул, не сводя с нее глаз:

– Верно. Вы, кажется, гораздо сильнее его.

– Иногда приходится, – полубессознательно пробормотала она. – Уильям мой брат, и я очень его люблю, но со мной он часто задирает нос, когда это ему выгодно. Я, конечно, не позволяю так со мной обращаться, как, впрочем, ни одному мужчине. Вы ведь не женаты, лорд Рокли? Он отрицательно покачал головой.

– Я ухаживал за многими обаятельными юными леди, но так и не связал себя долгосрочными обязательствами. Думаю, в этом повинна военная карьера и необходимость постоянно переезжать с места на место. У меня никогда не было времени остепениться.

– А где вы живете, когда не гостите у брата?

– В Хертфордшире. Я унаследовал там дом, Тэптон-Парк, принадлежавший моей матери. К сожалению, он долгое время пустовал и теперь отчаянно нуждается в ремонте и обновлении. Уже несколько лет там трудятся плотники, строители и декораторы. Надеюсь, совсем скоро их работа будет закончена, и я останусь единовластным хозяином.

– Понятно. Сэр Джон рассказал, что случилось с вашей семьей. Мне очень жаль. Должно быть, для вас это был тяжкий удар.

– Очень. Возможно, теперь вы понимаете, как важно для меня найти Баклоу и предать его в руки закона.

– Вы точно уверены, что виновен он?

– О да, мисс Эфертон, абсолютно.

– А долго вы намерены пробыть у брата?

– Зависит от обстоятельств.

– От каких?

– От того, сколько времени мне потребуется, чтобы разыскать шайку воров, держащих в страхе всю округу.

– Опасная перед вами стоит задача, хотя, подозреваю, вы показали, на что способны, преданно служа короне. Наверное, многих врагов на тот свет отправили.

– Когда это было необходимо.

– Любопытно, каково это – противостоять кому-то, в чьи намерения входит убить тебя?

Он вздернул бровь:

– Что бы вы, по-вашему, в таком случае сделали? Попытались спастись бегством? Или дали бой?

– Думаю, стала бы драться. Я вовсе не неженка, привыкшая при малейшей опасности искать укрытие. Я считаю, что женщины куда более находчивы, чем привыкли считать мужчины. Любая пойдет на убийство, чтобы защитить того, кого любит. Мне бы, конечно, не хотелось этого делать, но это было бы оправданное зло.

Саймон едва заметно улыбнулся:

– Вы похожи на Диану-охотницу. Похоже, в храбрости вы ничуть не уступите мужчине и при необходимости превратитесь в сущую тигрицу. Придется мне в вашем обществе вести себя очень осторожно, мисс Эфертон.

– Не нужно меня высмеивать. Я говорю серьезно.

Положив палец ей под подбородок и заставив поднять голову, Саймон посмотрел ей в глаза:

– Я и не высмеиваю вас, поскольку тоже чертовски серьезен.

Его прикосновение воспламенило ее плоть и похитило дыхание. Пронзительный взгляд серых глаз завораживал. Ничего подобного ей прежде не приходилось испытывать. Никто никогда не касался ее подобным образом и не смотрел с таким пылом. Его взгляд переместился на приоткрытые губы. Кристина стояла не шевелясь, наслаждаясь разливающимися по телу чувственными ощущениями.

Внезапно пришло воспоминание о Марке Баклоу. Она похолодела от безотчетного черного ужаса и отступила назад, заставив Саймона убрать руку.

– Мне нужно идти. Прошу извинить. Надеюсь, вы получите удовольствие от остатка вечера.

Она отвернулась, полагая, что Рокли отступил, но вдруг ощутила его присутствие прямо за спиной. Теплое дыхание омыло шею, вызвав мурашки. Внезапно он обнял ее за талию и привлек к себе.

– Я не врал, говоря, что был пленен вашей красотой с той самой минуты, как увидел вас, – прошептал он, опасно приблизив губы к ее уху.

Кристина замерла на месте, отказываясь поворачиваться и смотреть в его серебристо-серые глаза. Не хотела испытывать чувства, которые он пытался всколыхнуть в ее душе.

– Если бы мы не встретились нынче вечером, я увез бы с собой воспоминания о вашей прелести, томясь желанием вернуться и разыскать вас, потому что красота, подобная вашей, ослепляет мужчин и навсегда похищает их сердца.

Она твердо высвободилась из его объятий и отступила в сторону, подавляя стремление зажать уши, так как едва выносила его соблазнительные слова. Она не повернулась и не посмотрела ему в лицо.

– Прошу вас, прекратите, пока не опозорили нас обоих. Вы, похоже, перебрали пунша, лорд Рокли. Советую вам сегодня больше не пить или хотя бы разбавлять водой. Тогда эффект будет менее выраженным. – Она вышла, не добавив ни слова.

Вечер шел своим чередом. Кристина поймала себя на том, что следит глазами за лордом Рокли. Удивительно, как легко ему удается завязывать дружеские отношения с джентльменами. Будь то деловые люди, ученые или представители местной знати, все демонстрировали удовольствие от разговора с ним. У нее не осталось сомнений, что, будь им известна какая-то информация, могущая поспособствовать расследованию, Рокли без труда вытянет ее.

Также она отметила, что и молодые леди не могли противиться его привлекательной внешности и изысканным манерам и потому жеманились, хихикали, с удвоенной энергией обмахиваясь веерами. Она смотрела на них с презрением. Какими глупыми становятся некоторые женщины, стоит только поблизости появиться красивому мужчине! Крис тина велела себе не забивать голову глупостями. Внешность обманчива, и именно женщине всегда приходится расплачиваться за отсутствие предусмотрительности. Однако сердце трепетало, когда она наблюдала за тем, как Рокли не спеша обходит комнату.

Она быстро обуздала мысли. В ее жизни нет места девичьим мечтаниям и романтическим глупостям, которые усугубляют и без того непростую ситуацию.

Гости покидали Оукбридж непрерывной чередой, молясь о том, чтобы добраться до дома без приключений. Кристина провожала их одна, брат куда-то запропастился.

– Безопасной поездки, миссис Сеньор, – пожелала она пожилой даме, ближайшей соседке, которая осторожно спускалась по лестнице под руку с мужем.

– Искренне на это надеюсь, дорогая. Не хочу, чтобы на нас напали ужасные разбойники. Как борются со злодеями, которые останавливают кареты и под дулом пистолета обирают честных людей до нитки? Никак. Абсолютно никак, скажу я вам. Власти, как обычно, бездействуют.

Кристина сочувственно улыбнулась:

– Вам ведь ехать совсем недалеко. Будем надеяться, что вы доберетесь благополучно.

– А вот в этом я совсем не уверена. Марк Баклоу – отъявленный мерзавец, и, пока его банда орудует в окрестностях, никто не может чувствовать себя в безопасности. Я помню его мальчишкой. Уже тогда с ним был хлопот полон рот. Кражи, обман, мелкое хулиганство. Неудивительно, что папаша решил умыть руки и отказался от такого сынка.

Проводив последних гостей, Кристина отправилась в свою комнату, не став искать Уильяма. На сердце было тяжело от боли и чувства вины перед теми, кто сегодня падет жертвой вооруженного налета. Она испытывала сильное отвращение к их мучителям. Глупо тешить себя надеждой, что все гости вернутся домой невредимыми, ведь Марк Баклоу и его шайка в засаде и ждут, когда жертва приплывет им в руки.

Кристина ощутила сильную усталость. Весь вечер она точно по лезвию бритвы ходила. Во многом в этом повинны присутствие лорда Рокли и пугающая необходимость встречи с Марком. При воспоминании о нем она содрогнулась. Как же она его ненавидит! Невыносима фамильярность, с которой он на нее смотрит, издевательская улыбка и сальные глазки. Как трудно вести себя, будто ничего необычного не происходит, и при этом лавировать в море многочисленных препятствий!

«Все безнадежно, – думала она. – А еще опасно, и конца-краю этому не видно».

Уильям отчаянно набрался, как поступал всегда, когда его что-то беспокоило, терзало. Сегодняшний прием не стал исключением. Временами он вел себя безответственно и глупо. Кристине с трудом верилось, что он старше ее на целых семь лет. Презирая себя за то, что делает с друзьями и соседями, не видя выхода из создавшейся ситуации, он, по заведенной привычке, напился до беспамятства, а потом заснул беспробудным сном, зарывшись головой в подушку, бросив гостей на попечение сестры.

Она легла в постель, но заснуть не смогла. События минувшего дня смешались в единую клейкую массу, заставляя балансировать на грани сна и яви, отягощая тревогами. Впрочем, как всегда после отбытия гостей. Ей было невмоготу представлять, что с ними может случиться во мраке ночи по дороге домой. Уж слишком это ужасно и отвратительно.

Кристина резко пробудилась в предрассветный час от какого-то звука. Ей показалось, что в спальне кто-то есть. Волоски на коже встали дыбом, сердце гулко заколотилось, по венам пульсировал страх. Сев на постели, она, напрягая зрение, всмотрелась в темноту. В комнате в самом деле маячила черная мужская фигура. Внезапно вспыхнуло пламя – это зажгли свечу. В ее мерцающем свете возникло лицо Марка Баклоу. Он стоял неподвижно и смотрел на нее.

– Вы! Как вы смеете вторгаться ко мне в спальню? – воскликнула она, натягивая одеяло до самого подбородка и стараясь, чтобы голос звучал ровно. С трудом верилось, что Марку достало дерзости проникнуть в дом, когда в нем находится лорд Рокли, и явиться к ней в комнату. – Вам здесь нечего делать. Убирайтесь немедленно! Вы не имеете права.

– А вот тут ты заблуждаешься. Я очень даже имею право!

В лунном свете его фигура выглядела еще более зловещей и огромной, заполняя собой все пространство. Кристина смотрела на него с пристальным вниманием мыши, загнанной в угол кошкой.

– Я же велела вам уйти. Вы что, оглохли? Если не исчезнете сию секунду, я буду кричать.

– Ждешь, что твой гость бросится тебе на выручку? – Марк гортанно рассмеялся. – Этому не бывать.

– Не сомневаюсь, что вы отменно поживились сегодня. Остается надеяться, что никто не пострадал.

– Да, ночка выдалась прибыльной, если хочешь знать. Теперь все хорошо и очень тихо. Вот я и решил, что пришла пора прояснить кое-что между нами. Негоже строить из себя недотрогу, Кристина.

– Я не хочу иметь с вами ничего общего, Марк Баклоу, и вам это отлично известно. Я устала повторять одно и то же.

Он расхохотался:

– Неужто я в самом деле так тебе противен?

– Я вас ненавижу.

Он лишь плечами пожал:

– Жалость какая. А меня, наоборот, влечет к тебе, как ни к одной другой женщине.

– Подобный комплимент мне отвратителен.

– Не упрямься, Кристина. Я надеялся на более теплый прием. Нечего прикидываться высоконравственной особой, когда увязла в этом деле по самую свою милую шейку.

– Каких бы соглашений вы с моим братом ни достигли, это не дает вам право разгуливать по его дому.

– Который скоро станет не только его домом, Кристина.

– Ворам нечего делать в моей комнате! – воскликнула она с гневом, порожденным страхом.

– Не-е-ет? – протянул Марк, вразвалочку приблизившись к постели, склонился над Кристиной, заставив ее отползти назад, насколько позволяла кровать. – А как насчет тех, кто за ворами охотится? Они желанные гости?

– Лорд Рокли ничего для меня не значит. Как и вы, он как заноза в пальце. Я не менее сильно хочу, чтобы утром он убрался из моего дома, как и вы прямо сейчас из моей спальни. – Поставив свечу на ночной столик, Марк почти навалился на Кристину всем телом, отчего ее кожу стало покалывать от страха, а желудок мучительно сжался. – В вас вообще ни капли приличия не осталось?

Он пожал плечами:

– Твои протесты наигранные, дорогуша, но неуместные. Ну же, хватит жеманничать. Покажи мне то, что от меня скрываешь. Будет лучше, если ты не станешь сопротивляться.

Одним резким движением он сдернул с нее одеяло и отбросил его назад. У Кристины едва не остановилось сердце от ужаса и осознания того, в какой она опасности. В постели, безоружная, с мужчиной, чья сила десятикратно превосходит ее собственную. Но сработал инстинкт самосохранения. С быстротой молнии перекатившись на край кровати, она спрыгнула на пол и пустилась наутек. Схватив на бегу халат, выскочила в коридор, прежде чем Марк успел сообразить, что происходит.

– Убирайтесь! – кричала она, думая, что он станет ее преследовать. – Оставьте меня в покое.

– Кристина, вернись, ты сама не понимаешь, от чего отказываешься, – звал он.

Отзвук его голоса эхом прокатился по лестнице, по которой поспешно спускалась Кристина.

– Никогда, – выдохнула она.

Марку оставалось лишь наблюдать, как ускользает жертва. Он пообещал себе так или иначе заполучить ее. В постели она будет развязной штучкой, обладание ею станет сладким утешением одиноким ночам. Никогда прежде у него не было женщин ее круга, а заезженными потаскухами, охотно продающими себя за монету-другую любому желающему, он сыт по горло. Отступая в тень, он продолжал мечтать о том, как будет обнимать Кристину. Сама мысль об этом возбуждала куда сильнее, чем любая опытная продажная девка.

Между тем похожая на призрак Кристина, трясясь всем телом и затравленно всматриваясь в покрытый мраком мирно спящий дом, со всех ног неслась к комнате брата.

Продев руки в рукава халата, она лишь однажды осмелилась осмотреться по сторонам и заметила черную тень обидчика, скользящую по ступеням. Испытывая облегчение, Кристина юркнула в комнату Уильяма и, закрыв за собой дверь, прижалась спиной к твердой деревянной поверхности. Занавеси на высоких окнах были задернуты лишь частично, яркая луна заливала комнату серебристым светом. Сделав глубокий вдох, Кристина закрыла глаза и, собравшись с мыслями, шагнула к кровати брата, но нашла ее пустой.

Ею овладела паника. Где Уильям? Почему не в постели? Словно в лихорадке, она выбежала из комнаты и спустилась по лестнице в большую гостиную, где лишь несколько часов назад веселились гости. Помимо мирного тиканья напольных часов ей послышался другой звук. Чей-то храп. Завидев пробивающуюся из-под двери библиотеки полоску света, она поспешила туда, надеясь, что Баклоу покинул дом и не поджидает в укромном уголке, готовясь напасть снова.

Открыв дверь, она вошла и обнаружила брата развалившимся на кожаном диване: глаза закрыты, голова откинута на спинку, шейный платок развязан, одежда смята и пребывает в полном беспорядке. На низком столике пустой графин, на полу стакан из-под бренди, выпавший из безвольной руки. Весьма красноречивая картина! Кристину затопило чувство жесткого разочарования. Низкий храп сменился глубоким сонорным звуком, и она пожалела о своей ошибке. Нужно было велеть кому-то из слуг проводить Уильяма прямиком в спальню. Марка Баклоу нигде не было видно, из чего она заключила, что он все же покинул дом.

Но что делать с братом? Велик соблазн оставить его в библиотеке, но не хотелось, чтобы утром слуги нашли хозяина в столь плачевном состоянии. Вцепившись ему в плечи, она попыталась встряхнуть его, чтобы разбудить, но он лишь громче захрапел. Сморщив нос от сильного запаха алкоголя, она просунула руки ему под мышки и попыталась придать сидячее положение, но это было все равно что тянуть мешок с камнями. Упав на колени, она чуть не разрыдалась от беспомощности и жалости к себе. Остается либо разбудить кого-то из слуг и попросить о помощи, либо сдаться и уйти.

– Могу ли я быть вам полезен?

Вопрос, заданный глубоким мужским голосом, казалось, повис в воздухе. Кристина повернула голову и в дверном проеме увидела лорда Рокли. Она не слышала, как он вошел, пребывая в растрепанных чувствах, не обратила на это внимания.

– Ах! – воскликнула она. – Вы меня напугали. – Голос дрожал, она ничего не могла поделать.

– Прошу прощения. Вы казались погруженной в свои мысли.

Она встала с пола, ужасаясь, что лорд Рокли застал ее в тонком халатике и ночной сорочке. Понимала она и то, что не удастся с достоинством выйти из сложившейся ситуации. В голове быстро проносились самые разные мысли. Что он здесь делает и как много ему известно? За исключением снятого сюртука и развязанного шейного платка, одет он так же, как и на приеме.

– Мне очень жаль, вы застали меня… – Голос оборвался, язык казался чрезвычайно неуклюжим, ворочался с трудом и готов был предать в любой момент.

– У вас, как я вижу, неприятности, – констатировал он, подходя к ней и обхватывая Уильяма. – Славно погулял.

Кристина беспомощно пожала плечами. Теперь, когда лорд Рокли увидел брата, оставалось лишь говорить откровенно.

– Боюсь, Уильям перебрал. Я пыталась отвести его в спальню, когда вы пришли.

Рокли стоял в дверном проеме достаточно долго, чтобы проникнуться ситуацией и как следует рассмотреть не замечающую его Кристину, разгневанную состоянием брата. В розоватом пламени свечи ее хрупкая фигурка казалась выше, а роскошные золотые волосы придавали такой трогательный вид, что у него защемило сердце. Ее красота ослепляла, и у него возникло предчувствие, что она одна из тех редких женщин, из-за которых разгорались войны и которые редко приносили счастье обладавшим ими мужчинам.

Кристина смотрела на него вопросительно.

– Что вы делаете внизу в столь поздний час? Вам что-то нужно?

Отрицательно качнув головой, он стоял, не сводя с нее глаз. Она была очень бледна, зрачки почернели и расширились, словно от ужаса.

– Я чутко сплю. Услышал шум и решил посмотреть, что случилось.

– Это Уильям храпит.

– Нет, не это. То были голоса, звенящие от гнева, сменившиеся звуком убегающих шагов. – Говоря, он пристально смотрел на нее, оценивая эффект от своих слов.

Она вздрогнула и чуть заметно поморщилась, но он тем не менее заметил. Этого оказалось достаточно.

Чувствуя, как щеки заливает жаркий румянец смущения, Кристина сконфузилась и потупилась, скрестив руки на груди. Она чувствовала на себе его проницательный, все подмечающий взгляд, страх от вторжения Марка и дрожь, сотрясающую тело, едва прикрытое тонкой сорочкой.

– Понятия не имею, что это могло быть. Я ничего подобного не слышала. Возможно, это было завывание ветра.

– Сегодня нет ветра.

– Тогда, быть может, вам просто показалось. Дом ведь старый. Скрипы и стоны слышны здесь постоянно.

Он кивнул, по-прежнему не сводя с нее глаз:

– Да, скорее всего, вы правы, так оно и было. А как вы узнали, что брат не добрался до собственной постели?

– Я легла спать, не увидевшись с ним, и не слышала, как он поднимался к себе, вот и забеспокоилась.

– Подобное состояние для него обычное дело?

– Нет, то есть да. Иногда. Алкоголь действует на него очень быстро. Ему немного надо, чтобы сильно захмелеть. Я все твержу, чтобы не пил много, особенно когда у нас гости, но он не слушает.

– Может, его что-то тревожит, а, мисс Эфертон?

Рокли внимательно смотрел ей в глаза.

– Мне трудно представить, что это так.

Внезапно он усмехнулся:

– Сейчас, возможно, и нет, зато утром повод появится.

Она стрельнула в него встревоженным взглядом:

– Вот как?

– Определенно. У него будет чертовски болеть голова, будто в ней марширует рота солдат. Отчего бы вам просто не оставить его здесь?

– Мне бы не хотелось, чтобы слуги нашли его утром в таком состоянии. Насмешек не оберешься.

– Тогда давайте доставим его в спальню. – Едва сдерживая веселье, Саймон склонился над Уильямом и приподнял ему веко. Храп продолжался как ни в чем не бывало. – Хотите, я попытаюсь отнести его?

– Я была бы вам за это необычайно признательна. Хотя, боюсь, он слишком тяжел.

Быстрым, легким движением Саймон поднял бесчувственного Уильяма с дивана и без труда закинул его себе на плечо. Ткань сорочки натянулась, демонстрируя мышцы рук и плеч. Глянув на Кристину, Рокли сверкнул белозубой улыбкой:

– Ну вот, ничего особенного. Показывайте дорогу, мисс Эфертон. Очень скоро мы уложим вашего брата в кроватку, и он будет спать сном младенца.

Кристина послушно проскользнула мимо, ощутив ненавязчивый аромат одеколона. Ощущая слабость, поспешно прошла через холл и стала подниматься по ступеням. Щеки горели огнем, она спиной ощущала пристальный взгляд лорда Рокли, шагавшего следом. Если бы она оглянулась и заметила, с каким восхищенным вниманием он смотрит на ее мягко покачивающиеся бедра, появился бы еще один повод залиться краской.

Войдя в спальню Уильяма, Кристина направилась к большой кровати и откинула покрывало, зажгла свечи. Лорд Рокли с неожиданной нежностью опустил Уильяма на матрац, поправил подушку, снял с него башмаки и накрыл одеялом.

Кристина остро ощущала собственную уязвимость и одиночество. Если бы брат больше походил на этого мужчину, они бы не знали ни забот, ни огорчений. Но это абсурд, фантазия. Нечего и думать. Не стоит забывать, с какой целью лорд Рокли к ним приехал. Она подозревала, что даже после его отбытия они о нем еще не раз услышат.

Склонившись над братом, она расстегнула ему сорочку, а когда выпрямилась, обнаружила, что Рокли совсем рядом. Сердце забилось быстрее, чувства пришли в смятение. Посмотрев в его серебристые глаза, Кристина отметила, что они светятся теплотой, и смешалась еще больше. Он и в самом деле необычайно красив, и, как бы ни старалась, она не может отыскать ни единого изъяна в широких плечах, тонкой талии, длинных руках и ногах. Выбранив себя за подобные мысли, она отступила и разгладила одеяло на груди Уильяма.

– Не знаю, как вас благодарить. Вы верно подметили, утром у брата разболится голова, он будет зол, как медведь после спячки. Я к нему и близко не подойду, пока он не придет в норму.

– Очень мудрое решение, – согласился он, передавая ей башмаки Уильяма.

Кристина вздрогнула от прикосновения его пальцев. Тело пронзил мощный импульс. Никогда в жизни она не реагировала столь остро на будничное соприкосновение. В попытке успокоиться и наметить некоторое расстояние между собой и Рокли она пошла к стоящему у противоположной стены комоду и там поставила башмаки.

– Не смею вас дольше задерживать. С Уильямом теперь все будет в порядке. Если не возражаете, я бы хотела, чтобы он не узнал об этом. Он не одобрит того, что я находилась наедине с вами, одетая столь легкомысленно.

Кристина смотрела на брата. Саймон тем временем жадно скользил взглядом по ее телу. Плохо скрытая халатом белая ночная сорочка щедрыми складками стекала к ее ногам. Материя так и льнула к роскошным формам, будто ни на секунду не желая разлучаться, обрисовывая крепкие округлые груди и крутую линию бедер. В тусклом свете свечей ее профиль походил на изображение, высеченное в камне. Он отметил тонкость ее черт и линию подбородка. «Она очень молода, – подумал он, – и напугана».

– Зато я одобряю, мисс Эфертон, и плевать мне на мнение вашего братца. – Он снова приблизился, гипнотизируя ее взглядом. – Могу ли я быть вам еще чем-то полезен?

Кристина отрицательно покачала головой, с трудом оторвавшись от его глаз. Ну почему в его присутствии сердце всегда ускоряет бег? Выступивший на щеках румянец и дрожащие пальцы выдавали нервозность.

Видя, в каком затруднительном положении находится эта красивая молодая женщина, беззащитная и такая невинная в ночной сорочке, и не в состоянии сдержаться, Саймон склонил голову к золотистой массе волос и, закрыв глаза, вдохнул исходящий от нее пьянящий аромат, поработивший его разум и чувства.

Кристина ощущала его близость каждой клеточкой тела. До дрожи. Его теплое дыхание омывало ей ухо. Она не сводила взгляд с его мускулистой волосатой груди, видневшейся за расстегнувшимися пуговицами сорочки. Лорд Рокли на шаг сократил расстояние между ними. Кристина, не в силах совладать с нервозностью, предупредительным жестом прижала ладонь к его торсу и отступила. Это касание возымело очень мощный эффект. Сердце, и без того колотящееся как сумасшедшее, забилось еще быстрее.

– Думаю, вам пора идти, лорд Рокли. Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:

– Мое присутствие вас будоражит, мисс Эфертон?

Она наконец посмотрела ему в лицо, испытывая небывалое влечение. Тело реагировало так, как испокон веку женское тело реагирует на мужское.

– Да. У меня нет привычки в такую несусветную рань принимать в спальне джентльмена, к тому же совершенно незнакомого. Да и одета я неподобающим образом.

– Не беспокойтесь, мисс Эфертон, – промурлыкал он и, сжалившись над ней, отошел в сторону. – Репутация молодой женщины чрезвычайно хрупка, и в мои намерения не входит погубить вашу. Обещаю, в вашем обществе я всегда буду вести себя как подобает настоящему джентльмену.

Кристина выгнула бровь, показывая, что не верит ни единому его слову:

– Джентльмен, который позволяет себе слишком много вольностей.

– Как же, по-вашему, мне следует поступать?

Она негромко рассмеялась:

– По-моему, чем скорее вы покинете эту комнату, тем лучше. Находясь здесь с вами, я в самом деле не чувствую себя в безопасности.

– Помилуйте, мисс Эфертон! Разве способен мужчина надругаться над женщиной, в доме которой гостит?

– Если пребывает в отчаянии, то да.

– В отчаянии? – Он ласкал ее лицо соблазнительным взглядом. – Что ж, так и есть. И я хочу продолжения наших отношений, но, похоже, чтобы завоевать ваше доверие, действовать нужно иначе.

– Вы правы. Доверие – основа любых отношений.

Он бросил на нее вопросительный взгляд:

– Не желаете, чтобы я проводил вас в вашу спальню?

Кристина не сомневалась, что он подразумевает большее. Это не простая любезность. Что ему известно? Что он слышал? Догадался ли об опасности, которая, возможно, притаилась в ее комнате?

– Со мной все будет хорошо, благодарю вас.

– Вам не за что меня благодарить. Рад был помочь. – Он зашагал к двери. – Доброй ночи, мисс Эфертон. Надеюсь, ваш сон будет безмятежен.

Она проводила его взглядом, слушая удаляющиеся шаги, которые замерли у двери его спальни, и вернулась к себе, не переставая думать о Марке Баклоу. С опаской открыв дверь, она переступила порог. Странно, как страх может сначала исчезнуть, а потом вернуться и наброситься на человека с новой силой.

Кристина проснулась очень рано, когда воздух был свеж и прохладен, а трава мокра от капель росы. Быстро облачившись в амазонку, она бесшумно прошла по коридору и спустилась по лестнице. Вышла из дому и направилась на конюшню, собираясь оседлать свою норовистую гнедую кобылу и надеясь не встретить на своем пути ни души. Любой увидевший ее решил бы, что она что-то задумала, но у нее не было иной цели, кроме как покататься верхом по пустынной округе.

Местность была ей хорошо знакома, не нашлось бы ни дорожки, ни тропинки, по которой не ступали копыта ее лошади. Кристина всегда избегала места, где находится вход в тоннель, не желая столкнуться с Марком или его головорезами. Отпустив поводья и предоставив кобыле полную свободу, она наслаждалась бодрящей утренней прохладой.

В лесу воздух сделался жарким, клейким и подавляющим. Кристина обрадовалась показавшейся впереди речке, на берегу которой можно посидеть, опустив ноги в холодную воду. Будучи погруженной в свои мысли, она оказалась не готовой столкнуться с открывшейся ее глазам картиной действительности. Стоящая на берегу лошадь мирно пощипывала сочную зеленую траву, а ее хозяин изготовился к прыжку в воду. Глаза Кристины расширились, рот открылся от удивления, когда она узнала лорда Рокли.

Скрытая густой листвой, она окинула взглядом узкую полоску земли, разделяющую их, и залюбовалась почти обнаженным телом Рокли. Маленький кусок ткани опоясывал чресла, обрисовывая очевидные признаки мужественности. Она понимала, что благоразумной молодой женщине надлежит скромно потупиться, но, стремясь узреть больше, осторожно раздвинула ветки. Те негромко зашелестели. Она замерла, даже затаила дыхание, не желая быть застигнутой за подглядыванием. Лорд Рокли продолжал смотреть на реку, и Кристина обрадовалась, что он ничего не заподозрил. Она, конечно, не могла видеть появившейся на его губах лукавой улыбки и веселых искорок в глазах.

Как зачарованная, с пылающими от смущения щеками, она смотрела на обнаженного мужчину на берегу реки, точно он – бронзовая статуя. Внезапно Рокли повернулся в ее сторону. На мгновение ей показалось, будто он ее заметил, но он лишь осмотрелся и откинул волосы со лба.

Ни единая черточка восхитительного холеного тела не смазалась из-за разделяющего их расстояния. Талия и бедра были узкими, плечи широкими и мускулистыми. Волосы на груди тонким ручейком сбегали по плоскому животу к длинным, стройным ногам.

Тело Кристины завибрировало от сдерживаемой страсти. Она следила глазами за тем, как он медленно заходит в воду, как сокращаются мышцы ягодиц. Наконец он нырнул и поплыл в центр медленно текущей реки, без устали работая руками.

Кристина понимала его стремление к физической активности. Нужно дать выход энергии, что он делал, плывя против течения. Ее тело мучительно заныло. Как бы ей хотелось последовать его примеру, но, опасаясь разоблачения, она неохотно развернула кобылу и поскакала в другом направлении.

Уехать далеко не удалось. Сзади появился еще один всадник, несущийся галопом. Узнав в нем лорда Рокли, она придержала лошадь, поджидая его. Он прекрасно и с легкостью правил конем, они казались единым существом.

Его неожиданное появление нарушило ход ее мыслей. Кроме того, она никак не могла отделаться от образа восхитительного обнаженного тела. Ночью мечтала о нем, а утром увидела воочию, да еще и почти голым! От смущения кровь прилила к лицу. Как смотреть ему в глаза после вчерашнего? А теперь еще и новое воспоминание, будоражащее разум! Как оставаться спокойной и ровной, когда перед глазами до сих пор картина: он несет оцепеневшего от алкоголя брата, а на ней лишь ночная сорочка?

Поравнявшись с Кристиной, лорд Рокли окинул ее таким же внимательным, оценивающим взглядом, как и прошлой ночью, тревожащим и чересчур личным. Ее влекло к нему, хотя он совершенно посторонний человек. Тем не менее по определенным причинам продолжать с ним знакомство нежелательно. Чем скорее он уедет из Оукбриджа, тем лучше для ее душевного спокойствия.

Он остановил превосходного вороного жеребца, который, попятившись, стал бить копытами. Кристина ахнула, испугавшись, как бы конь не сбросил самого Рокли, но тот крепко держался в седле, улыбаясь дьявольской белозубой улыбкой. Жеребец продолжал со страшной силой бить копытами о землю. Менее опытный и сильный наездник давно оказался бы поверженным, но этот, похоже, контролировал ситуацию.

– Доброе утро, – промурлыкал он, глядя на нее.

Голос, подобный нежнейшей ласке. Пока скакал следом, он сравнивал ее со свежим весенним ветерком. Взгляд его потеплел, предчувствуя свидание с ослепительной красотой. Рокли улыбнулся, отлично понимая, что ее щечки раскраснелись не только от скачки.

Она потупилась, и ему пришлось наклониться вперед, чтобы лучше видеть ее лицо.

– Ну как, понравилось то, что вы увидели? – поддразнил он.

Вскинув голову, Кристина смотрела на него. Румянец на щеках сделался пунцовым.

– Не понимаю, о чем вы.

Лукавая улыбка подчеркивала контраст между смуглой кожей и белыми зубами. Он наслаждался каждой секундой ее смущения.

– Отлично понимаете. Не прикидывайтесь невинной овечкой. Я знаю, что вы были на реке.

– Ах да. Я… мне очень жаль. Просто проезжала мимо. В столь ранний час редко кого-то встретишь. Прошу простить, если помешала вам от души поплавать. Я не хотела вмешиваться, потому и поехала дальше.

– Ничему вы не помешали. Однако воображаю ваше смущение, столь подходящее вашему милому личику. – Не комплимент, скорее констатация факта, но сердце у Кристины забилось быстрее. – А вот прятаться было вовсе не обязательно. Могли бы присоединиться ко мне, хотя бы ножки помочили.

– Это невозможно. Страшно подумать, что сказали бы слуги, заявись я домой с мокрыми волосами.

– А вы бы проскользнули в дом, пока никто не видит.

– Не получится. В Оукбридже повсюду любопытные глаза. – Будучи страстной поклонницей породистых лошадей, она отчаянно желала сменить тему, не заостряя внимание на мокрых волосах лорда, вьющихся над ушами. – Я ни в коем случае не претендую на роль знатока, однако замечу, что ваш скакун великолепен.

Лорд Рокли погладил коня по лощеной шее, крепко держа удила, чтобы не давать тому чрезмерную свободу. На его лице выступили капли пота, но было видно, что верховая прогулка доставляет удовольствие.

– Преклоняюсь перед вашим отменным вкусом. Надеюсь, вам удалось поспать после событий вчерашней ночи.

– Да, благодарю. А вам?

– Спал я хорошо, но привычка вставать на рассвете живуча.

– Полагаю, вы приобрели ее на военной службе.

– Что-то вроде того. Как себя чувствует ваш брат? Без сомнения, страдает от жестокого похмелья?

– Уверена, что так и есть, но я его еще не видела. Не думаю, что сегодня он изменит своим привычкам, а значит, встанет он не раньше полудня.

– Боюсь, на этот раз вина частично лежит на Генри. Когда гости разъехались, ваш брат позволил моему камердинеру соблазнить его на ночные посиделки.

– Обычно Уильям не интересуется ни игрой в карты, ни алкоголем. Лично я считаю это пустой тратой времени.

– Совершенно с вами согласен. На свете много куда более интересных занятий: обсуждение национальной политики, например, или мировых событий.

– Это очень скучно и никак не заинтересует Уильяма, – с легким смешком перебила Кристина, с трудом представляя брата за столь серьезным делом.

– Уверен, он обладает обширными познаниями о состоянии дел в местном масштабе. Возможно, ему интересно говорить об этом.

Кристина с сомнением бросила на него взгляд:

– Генри родом из этих мест?

– Нет.

– В таком случае трудно представить, чтобы ваш камердинер заинтересовался местными сплетнями.

– А вот тут вы заблуждаетесь. Круг его интересов необычайно широк. – Кристина задумалась, что именно мог обсуждать камердинер с захмелевшим Уильямом и сколько сведений удалось выманить этому хитрецу.

– Как бы то ни было, мне очень жаль, что ваш брат оказался таким нестойким. Должно быть, вам пришлось непросто обхаживать гостей в одиночку.

– Я к этому привыкла, а Уильяма жалеть не нужно. Он сам виноват, незачем так много пить. Подобно большинству мужчин, он привык потакать своим маленьким слабостям. К несчастью, в его случае это алкоголь. Надеюсь, с возрастом он станет мудрее и будет знать меру. Вы, должно быть, думаете, этому не бывать, ну а мне только и остается жить надеждой.

Вздохнув, она посмотрела на лорда Рокли и улыбнулась при виде его вопросительно вздернутой брови.

– Тогда и я надеюсь, что он осознает ошибочность своего поведения и, ради разнообразия, побеспокоится о вас. Вы заслуживаете куда лучшей доли, чем возня с братцем-алкоголиком. Какое чудесное утро! Часто ли вы катаетесь верхом в столь ранний час?

– Почему бы и нет. – Ее тон был скорее шаловливым, чем обиженным. – Я придерживаюсь границ наших владений, могу отнести себя к опытным наездникам и привыкла выезжать в любую погоду, обычно одна, за исключением тех редких случаев, когда Уильяму больше нечем заняться и он не мучается от похмелья. Но на самом деле одиночество мне даже нравится.

– В таком случае, надеюсь, вы не сочли мое присутствие неуместным. Если вам неприятно, я могу поехать в другую сторону.

Она улыбнулась:

– Разумеется, нет. Вы ведь, как-никак, наш гость. Вам здесь рады. Да и аппетит перед завтраком нагуляем.

– Вы присоединитесь ко мне за завтраком? – Он говорил не вопросительно, а скорее умоляюще.

– Разумеется. С моей стороны невежливо оставлять вас завтракать в одиночестве. – На его лице медленно расцвела улыбка, демонстрирующая ровные белые зубы. – А потом, полагаю, вы сразу же отправитесь в дорогу?

– Я никуда не спешу. – Его улыбка стала шире, он посмотрел вперед. – Хотите пари? Если я быстрее вас доскачу вон до тех деревьев в отдалении, вы позволите мне задержаться до обеда. Если же вы придете первой, уеду сразу после завтрака.

– Вы не оставляете мне выбора.

– Это еще почему?

– Было бы чрезвычайно невежливо с моей стороны отправить вас восвояси, когда вам явно хочется погостить еще некоторое время.

– В таком случае пари бессмысленно, ведь, если я выиграю, покажется, будто я напросился.

– Так оно и есть на самом деле. Тем не менее приглашаю вас остаться до обеда. Давайте просто получать удовольствие от верховой езды, и тогда оба выйдем победителями.

Не дожидаясь ответа, она пустила лошадь галопом.

Глава 4

Восхищаясь характером Кристины, Саймон рассмеялся и поскакал вдогонку, не желая проигрывать. Он знал: его жеребец с яростным темпераментом и умением развивать головокружительную скорость обойдет маленькую гнедую кобылку.

Вырвавшаяся вперед Кристина что было мочи гнала лошадь к деревьям, охваченная восторгом быстрой скачки. Она слышала топот копыт коня лорда Рокли, но, прилагая усилия, удерживала лидирующую позицию. Дорогу преграждал поваленный ствол дерева. Менее опытный наездник объехал бы его, но она, зная силы своей лошади, заставила ту перепрыгнуть через препятствие. Победа была уже близка, как вдруг мимо пронесся жеребец лорда Рокли, быстрый, как молния, до сих пор сдерживаемый хозяином, желавшим как следует полюбоваться мастерством Кристины. Его губы растянулись в широкую улыбку, когда к месту назначения он прибыл первым.

Кристина пустила кобылку шагом, с трудом дыша, щеки раскраснелись.

– Впечатляет, лорд Рокли. Вы выиграли. Правда, я и не надеялась вас обойти. Где уж моей кобылке соперничать с вашим восхитительным скакуном.

– Да, жеребец великолепен и не раз спасал меня из разных передряг, но сейчас я охотно уступаю право первенства столь прекрасному сопернику, как вы.

Восхищение в его голосе заставило сердце Кристины забиться быстрее.

– Вы очень любезны, сэр, тем не менее выиграли вы. Едем к дому! Обещаю накормить вас сытным завтраком.

Они поскакали по извилистой тропе, обозревая поля, на одном из которых пасся скот, а на другом созревала кукуруза. Некоторое время они ехали в свое удовольствие и, миновав небольшую рощицу, остановились у росшего на пригорке большого дуба, у корней которого протекал ручей. Раскидистая крона давала обильную тень.

– Давайте немного пройдемся, – предложил Саймон, спешиваясь.

Кристина последовала его примеру, и они зашагали по дорожке, извивающейся среди деревьев по опушке леса, соседствующего с большой долиной, широкой рекой и заливными лугами, ведя лошадей на поводу. Даже знакомая с пейзажем Кристина остановилась полюбоваться. Полной грудью, вдыхая ароматы леса, она отчетливо осознавала, что не одна в этом уединенном месте. Бледные стволы ясеней, буков и дубов тянули ветви высоко в небо, подобно часовым, охраняя дороги, лежащие у их корней.

Саймон тоже восхитился представшим его глазам зрелищем.

– Какая прекрасная местность в Оукбридже. Трудно поверить, чтобы вам когда-нибудь захотелось уехать отсюда.

– Да, здесь очень красиво, – согласилась Кристина, глядя на манящие вековой тайной деревья, влекущие под свою шепчущую сень. – Мне ненавистна мысль об отъезде, но я не могу остаться навсегда.

– Оукбридж бесконечно отличен от Лондона, где я провел несколько недель.

– Верно, только если вас не пугают слухи о разбойниках с большой дороги. Люди все время жалуются на грабителей, вламывающихся к ним в дома и обирающих богатых. Как бы магистрат ни пытался успокоить жителей, обещая отловить нарушителей, все без толку.

– Мне показалось, мы договорились не касаться этой темы.

– Верно. Но это было вчера, да и вы, если память мне не изменяет, вели себя как настоящий инквизитор.

– Приходится им быть, если хочу отдать негодяев в руки правосудия.

– Что же вы рассчитываете найти в Оукбридже, сэр? – Она явно бросала ему вызов. – Разбойников, которые прячутся за портьерами и под каждой кроватью?

– Честно говоря, не знаю, чего я ожидал, но уж точно не этого. – Он усмехнулся, бросив на нее косой взгляд. – Это было бы слишком просто.

– Иногда до нас доходят слухи, что злодеев видели то тут, то там, но самым большим достижением объединенных сил Уильяма и магистрата на данный момент является поимка браконьера, промышляющего ловлей кроликов на наших землях. – Она серьезно посмотрела на Саймона. – Умно ли было открыто объявлять о себе и своей миссии? Разве шпионы не должны действовать под прикрытием? Мне кажется, я выбрала правильное слово?

– Я не шпион.

– Нет, конечно нет. Но неужели вы не боитесь, что разбойники залягут на дно, терпеливо пережидая, когда вы сдадитесь и уберетесь восвояси, сочтя свою миссию проваленной?

– Я в самом деле об этом думал, но, к несчастью, у вашего магистрата очень длинный язык, и слухи о моем решении принять предложение лорда-наместника опередили меня. Однако беспокоиться не о чем. Марк Баклоу столь самоуверен, что из-за меня не поменяет привычки. Любопытно, похоже, никто не знает об этом человеке ничего конкретного, например, какие места он посещает днем. Хотя возможен и другой вариант: люди, которым что-то известно, не желают разглашать из страха понести наказание. Без сомнения, существует некое удобное убежище, где он скрывается до наступления темноты.

– Вам вообще хоть что-то о нем известно? – отважилась поинтересоваться Кристина, гадая, что бы он сделал, объяви она, что знает об «удобном убежище» Марка.

– Ну, он успешный делец, быстро и прибыльно сбывающий награбленное. Отвозит в Лондон и сдает своему посреднику. Он известный забияка и не раздумывая пустит в ход кулаки, пистолет или шпагу. Имеет большое влияние и пользуется уважением, поэтому мало кто отважится связываться с ним. Я полагаю, карьера его завершится весьма предсказуемым образом – на виселице.

– Хорошенькую игру вы ведете, лорд Рокли. Неужели не боитесь действовать в одиночку? Можете ведь пасть его жертвой.

– Я привык к опасности, мисс Эфертон, и отлично умею справляться. Ставки мои высоки, но и выигрыш тоже, а работать я всегда предпочитаю один.

Кристина улыбнулась помимо воли.

– Меня восхищает ваша уверенность в себе, даже если и ведет к опасным последствиям. Сложившаяся ситуация вам, по-видимому, нравится, а что бы вы почувствовали, если бы риска никакого не было?

– Полагаете, я ввязался в это дело ради собственного удовольствия? – вспылил он, но быстро успокоился и улыбнулся. – Вы, подозреваю, вознамерились заставить меня увидеть худшие мои черты.

– Ничего подобного. Просто предупреждаю об опасности.

– Благодарю за беспокойство, если это так, хотя и не могу внять вашему предупреждению. Должен признаться, временами мне действительно нравится то, что я делаю. Но на этот раз у меня личный интерес, я намерен преуспеть в поимке преступников и заставить их ответить по всей строгости закона. Если они уже знают, что я за ними охочусь, тем лучше – пусть понервничают. Тогда они начнут совершать ошибки, и, можете быть уверены, я гляжу в оба.

Посмотрев на собеседницу, Саймон улыбнулся, очарованный ее раскрасневшимися от ходьбы щечками и сияющими голубыми глазами. Он не собирался снова заводить разговор о разбойниках, но в деле имелся иной аспект. Как оказалось, его необычайно влекло к Кристине Эфертон, и не хотелось, чтобы она пострадала от того, что может случиться, а это весьма вероятно, если она каким-то образом связана с Марком Баклоу. Он искренне надеялся, что это не так. Подобная ситуация будет очень болезненной для молодой мягкосердечной женщины.

Кристина искоса посмотрела на рослого спутника, остро ощущая его близость и красоту. Суровая действительность подобна удару кинжала в сердце. Он здесь по одной-единственной причине – найти Марка и его приспешников. Уильям – один из них, следовательно, его жизнь в опасности.

Должно быть, ее взгляд затуманился, а лицо побледнело. Саймон остановился.

– Мисс Эфертон, если вас что-то тревожит, хочу, чтобы вы знали: мне вы можете доверять.

Он был настойчив и убедителен. Кристина посмотрела на него через завесу шелковистых ресниц и загадочно улыбнулась:

– По-вашему, лорд Рокли, мне грозит опасность?

– Самая страшная! – Провокационно улыбаясь, он скользнул взглядом по ее нежным губам.

– От сил зла?

– От чего же еще?

– А какие еще здесь опасности?

– Я, например. – Он придвинулся ближе и, взяв ее руку, поднес к губам и стал целовать белые пальчики, пристально глядя в ее расширившиеся голубые глаза, отражающие мириады эмоций.

Ее обычное спокойствие сменилось нервозностью.

– Что вы делаете? – воскликнула она, когда он притянул ее к себе.

– Хочу поцеловать вас.

Кристина замерла, стараясь осмыслить происходящее. Лорд Рокли очень самоуверен, и подход у него правильный. Но они наедине в лесу, что делает ее чрезвычайно уязвимой и подвластной любому его капризу. Она остро ощущала крепкие руки у себя на плечах и твердый широкий торс, к которому прижималась грудью. Когда он обнял ее, она попыталась высвободиться, чувствуя давление его бедер и характерную твердость между ног. Его объятия вдруг показались тисками.

– Но ведь вы не серьезно.

– Я очень серьезен.

– Каким хитрым способом вы добиваетесь того, чего хотите, лорд Рокли!

– Я сама изощренность, когда дело касается вас, мисс Эфертон.

– Вы уверены, что хотите этого?

Он молча кивнул.

– Вы, должно быть, оказывались в подобных ситуациях неоднократно, а для меня все в новинку.

– Я так и думал. И все же намерен вас поцеловать, чтобы убедиться, что ваши губы такие сладкие, как я запомнил.

Кристина поняла, что, несмотря на поддразнивания, он настроен решительно. Она попыталась совладать со смятенными чувствами, но он продолжал ее обнимать, нависая и закрывая обзор широкими плечами.

– Нет, нет и нет, – запротестовала она. – Какая безумная идея!

Он засмеялся:

– Мне нравится быть безумцем.

В его низком гипнотическом голосе звучала неколебимая твердость. Мысль о том, чтобы поцеловать его, открыться перед ним эмоционально и физически, повергла Кристину в панику.

– Прошу вас, не делайте этого, – с болью в голосе просила она. – Не нужно. Мы совсем чужие друг другу.

– Нет лучшего способа узнать друг друга ближе.

– Я не хочу, чтобы меня целовал кто попало.

Кристина отстранилась, но крепкие руки не дали ей высвободиться.

– Прошу вас объясниться, в противном случае не приму ваши слова всерьез.

– Поцелуй ничего не изменит. Наши отношения останутся прежними.

– Такой ответ не годится. Придумайте что-нибудь еще.

Пойманная в ловушку и трепеща всем телом, Кристина опустила ресницы, гадая, неужели ее томление так заметно.

– Мне не понравится.

Неубедительно.

– А в прошлый раз вы ничуть не возражали. Да и откуда вам знать, понравится или нет, если не попробовать?

От страха и беспомощного ожидания Кристина подняла глаза и встретила его твердый взгляд.

– Просто знаю, и все.

– А я думаю, поцелуй очень даже придется вам по душе.

Его сильная, почти животная мужественность подавляла ее волю. В какой-то момент она поняла: невозможно бояться его и его действий. Ей вдруг показалось, что они одни в нереальном, лишенном границ мире. Защитная броня, которой она себя окружила, треснула, и в образовавшееся пространство хлынула действительность, принесшая с собой некую чуждую субстанцию. Улыбаясь про себя, она позволила чувствам взять верх над разумом и сдалась на милость победителя, который по-прежнему жаждал ее поцеловать. Она с удивлением поняла, что и сама этого хочет. Очень-очень сильно.

Заметив в ее глазах особый блеск, а на щеках румянец смущения, Саймон понял, что выиграл.

– Вы ужасно самоуверенны, – заметила она.

Вскинув брови, он высокомерно заметил:

– Так и есть.

– И наверняка считаете, что в искусстве целоваться вам нет равных.

– Никто никогда не жаловался.

Воспринимая низкий, хриплый голос как чувственную ласку, Кристина посмотрела на губы Саймона.

– Поверить не могу, что этот разговор происходит на самом деле.

Ему тоже с трудом верилось, но, по крайней мере, Кристина настроилась на нужный лад.

– Честно признаться, я шокирована.

– Будь вы способны прочесть мои мысли, мисс Эфертон, шокировались бы вдвойне.

На ее щеках появились ямочки.

– Вижу, лорд Рокли, ваши мысли не нуждаются в дополнительном стимулировании.

– Лишь до тех пор, пока я держу вас в объятиях. Все, что мне нужно, – смотреть на вас, а мои желания и все остальное сразу проявляет себя.

Бросив на него стыдливый взгляд, Кристина изобразила задумчивость.

– Все остальное?

Черные брови задвигались, в серебристо-серых глазах вспыхнуло пламя.

– Вы дразните меня, мисс Эфертон! Интересно, с какой целью? Подозреваю, добиваетесь частной демонстрации.

Не добавив больше ни слова, он теснее прижал ее к себе и потянулся губами к ее губам. При первом соприкосновении Кристина замерла, задержав дыхание. Саймон не понял, парализовал ли ее страх, или это было удивление. Впрочем, все равно. Единственным его стремлением было обнимать ее, наслаждаться переполняющими все существо приятными ощущениями и делиться ими с ней.

– Ответь же на мой поцелуй, – настаивал он, напоминая себе, что не нужно ее подталкивать и заставлять. – Поцелуй меня, Кристина. – Он впервые назвал ее по имени.

Его теплое дыхание щекотало ей губы, рот был крепким, но нежным и настойчивым. Он побуждал Кристину ответить, открыться, и она, загипнотизированная страстным взглядом, тая всем телом, повиновалась. Прильнула к нему приоткрытыми губами. Лорд Рокли громко застонал от наслаждения, медленно прикасаясь к ее губам, исследуя их. Очень скоро вспыхнувший в теле Кристины внутренний огонь разгорелся в жаркое пламя. Разум мешался, подчиняясь страсти, о существовании которой она и не подозревала. Она негромко застонала и теснее прильнула к Саймону.

Прижав спиной к первому попавшемуся дереву, он целовал ее все более настойчиво, дразня языком, поглаживая ей руки, спускаясь ниже, к талии. Ее тело сделалось податливым, когда он нащупал соски под мягкой тканью амазонки и, пощипывая их, заставил напрячься, превратиться в плотные бутончики. Сильнее вжимаясь всем телом в Кристину, он продолжал терзать поцелуем ее рот.

Казалось, она попала в кокон опасной чувственности, лишившись всякого контроля над ситуацией. И над собой тоже. Руки помимо воли обхватили его за шею, пальцы вплелись в волосы. Стараясь притянуть его ближе к себе, она застонала и скорее почувствовала, чем увидела ответную улыбку.

– Именно это я и хотел услышать. Наслаждайся, милая.

– Мне кажется, нужно прекратить, – задыхаясь, прошептала она.

– Ш-ш-ш! Тише.

Покорившись властному голосу, она замерла. У нее не осталось ни сил, ни желания сопротивляться. Тем временем лорд Рокли возобновил собственнический эротический поцелуй. Тело Кристины стрелой пронзило удовольствие. Затуманенным взором она смотрела ему в лицо. Угасающее сознание повелевало оттолкнуть его, немедленно прекратить это безумие, но с каждым прикосновением, с каждым новым поцелуем решимость таяла. Окружающий мир растворился, оставив лишь его и ее, заключенных в зачарованный круг, куда не было доступа скучной реальности.

Кристина немного побаивалась мощного напора обрушившейся на нее страсти. Никогда прежде ей не хотелось близости. Заключенная в кольцо рук, прижатая к крепкой груди, она трепетала всем телом. Бронзовая кожа лорда Рокли была влажна от пота, дышал он с трудом. Поцелуй, казалось, длится уже целую вечность, доводя ее до умопомрачения. Кристина всецело отдалась во власть лорда Рокли и не понимала, что он с ней делает. Лишь когда он расшнуровал корсаж амазонки и зарылся головой в ложбинку между теплыми грудями, сообразила, что находится в его объятиях наполовину обнаженной. При виде розовеющей в солнечных лучах плоти Кристина нисколько не смутилась и вдруг поняла, что создана для него одного, чтобы дарить наслаждение и счастье.

Лорд Рокли действовал с небывалым напором. Быстрые умелые ласки выдавали человека военного, знающего цену каждому мгновению. Но даже в его натиске Кристина ощущала небывалую нежность. За несколько секунд она, принимавшая авансы местных молодых людей с холодным самообладанием и безразличием, превратилась в страстную женщину, для которой восхищение мужчины внезапно сделалось смыслом существования.

Наконец Саймон оторвался от ее губ и слегка отстранился. Все еще держа ладонь на ее груди, чувствовал, как успокаивается ее сердцебиение. Она купалась в блаженной неге удовольствия, глаза туманило желание. Некоторое время все было тихо, потом сердце Кристины екнуло и забилось быстрее, тело напряглось. Это нахлынули воспоминания о произошедшем. Вместе с ними пришло осознание.

Ужасаясь тому, что случилось, она поспешно зашнуровала корсаж амазонки.

«Что я наделала?»

Какое безумие ею овладело и толкнуло на поступок столь дикий и противоестественный? Как можно вести себя так глупо? Собственная развязность больно била по самосознанию. Неужели знакомство с Марком Баклоу ничему ее не научило? До сих пор ей удавалось ускользать от него. Оставаться свободной. По крайней мере, именно это она твердила себе снова и снова, пока сама почти не поверила. Пока не встретила лорда Рокли.

Что в этом мужчине такого, что с ним она становится податливой, точно воск? Он красив, спору нет, хотя больше импонирует его неоспоримая мужественность. И она не задумываясь упала в его объятия. Он для нее незнакомец, а она позволила касаться себя и целовать, хуже того, ей это понравилось! Все прочее не имеет значения. Никогда в жизни она не испытывала подобных чувств. Тело сделалось таким живым и требовательным. Произошедшее между ними сильно все осложнило. Не глядя на Рокли, она мягко оттолкнула его прочь. Грудь сжалась от боли, но она попыталась сохранить остатки самообладания.

– Мы не должны были допускать подобное. И вообще, пора возвращаться. – Он открыл рот, собираясь что-то сказать. Кристина взглянула на него так, будто опасалась, как бы он не набросился на нее и не стал срывать одежду. – Прошу вас, не будем обсуждать случившееся. Никакая я вам не милая, поэтому впредь прошу никогда меня так больше не называть. Без сомнения, своими чарами вы не одну женщину сбили с пути истинного. Надеюсь, не замышляете против меня какой-нибудь коварный заговор.

– Тебе не о чем беспокоиться. Я не намерен играть с твоим сердцем.

Нарочито медленно Саймон коснулся щеки встревоженной Кристины, радуясь тому, что она не отпрянула. Ее кожа была теплой и нежной. Ему немедленно захотелось большего. Но она этого не позволит, а он не позволит себе принуждать ее. Такое самопожертвование было и горьким, и сладким одновременно. Нечасто он отказывался от женщины.

– Ты боишься меня, Кристина? – Он снова обратился к ней по имени, решив, что поцелуй дает право фамильярничать.

– Нет, конечно. Похоже, вы забыли, что гостите в Оукбридже? Позволяете себе слишком много вольностей, лорд Рокли. – Кристина пыталась скрыть смущение и эмоции, грозящие выйти из-под контроля. – Мне вообще не следовало находиться наедине с вами, как, впрочем, и допускать подобную ситуацию. Нужно все позабыть, оставить в прошлом и больше никогда не поднимать эту тему.

– Хорошо, так и сделаем, если таково твое желание. Станем вести себя так, будто никакого поцелуя не было вовсе. Но с твоей стороны глупо полагать, будто удастся стереть этот эпизод из памяти.

– Я все позабуду. Я должна, – прошептала она с яростной решимостью, которой в действительности не ощущала. – Я пока не готова к подобному.

Взяв за подбородок, Саймон заставил ее поднять голову и посмотреть себе в глаза, а сам принялся поглаживать пальцами ее шею.

– Я хочу тебя, Кристина, – хриплым шепотом признался он.

Пульсирующая у его виска жилка свидетельствовала о крайней нужде. На лице Кристины отразилось замешательство. Она отрицательно покачала головой, безмолвно моля о пощаде. Саймон привлек ее к себе. Оставалось лишь беспомощно всматриваться в его пламенеющие глаза. Приоткрытые губы снова накрыли ее рот.

Бессвязно бормоча слова страсти, Саймон покрывал лихорадочными поцелуями ее шею, щеку, легонько коснулся закрытых век; они затрепетали в ответ. Еще раз, отыскав губы, он поцеловал их глубоким страстным поцелуем, после чего отстранился.

Глаза их встретились, отражая общие воспоминания. Кристина лгала, утверждая, что не готова к тому, что произошло, им обоим это было известно. Она отлично понимала, как одиноко ей станет, когда уедет лорд Рокли. Невозможно не признать, что он очаровал ее с тех самых пор, как она впервые его увидела. Невозможно отрицать мужскую притягательность, хотя ради собственного блага и она стремилась держать его на расстоянии. Эта близость волновала ее, как и сулимый им комфорт, хотелось купаться во внимании, ощущать себя под защитой.

Ей никогда не забыть его поцелуев, первых в жизни. Кристине отчаянно хотелось, чтобы он поцеловал ее снова, лаская обнаженное тело. Печально, что ему тоже об этом известно. Она резко отвернулась, отрицая правду, и сжала поводья лошади. Положив руки на талию, лорд Рокли легко поднял Кристину и усадил в седло, после чего запрыгнул на своего скакуна.

Она собралась тронуться, но он положил руку ей на колено, останавливая. Она посмотрела ему в глаза, дожидаясь, когда он заговорит.

– Я имел в виду свои слова. Хочу, чтобы вы знали: можете мне доверять. Я чертовски серьезен.

В его серьезности не могло быть сомнений. Кристину вдруг затопило чувство благодарности за его доброту. После того, что между ними случилось, подобное предложение прозвучало неожиданно. Тон его голоса был столь располагающим, что ей захотелось все рассказать, сбросить тяжкое бремя, ввериться ему. Само его присутствие дарило ощущение безопасности и защищенности. Тем не менее это иллюзия. Он таит в себе угрозу, хотя и иного рода, чем Марк Баклоу. Умом она это понимала, но сердце упрямо стояло на своем.

Марк повергал ее в ужас, Рокли внушал чувство защищенности. Ей отчаянно хотелось рассказать ему, что Марк Баклоу угрожает Уильяму, да и им обоим. О том, как тот их затерроризировал, обещая убить за неподчинение. Но это очень страшно.

Вскинув голову, она посмотрела перед собой и выпрямилась в седле.

– Очень любезно с вашей стороны беспокоиться обо мне, но уверяю, лорд Рокли: если что-то случится – а у нас, спешу заверить, все в порядке, – за помощью я обращусь к брату. Кроме того, вы скоро покинете Оукбридж, маловероятно, что мы еще когда-нибудь встретимся.

Прищурившись, он покачал головой:

– Даже не рассчитывайте. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы снова вас увидеть.

Пустив лошадь галопом, Кристина мысленно устроила себе взбучку. Она вела себя как полная дурочка, льнула к нему, возведя в ранг романтического героя потому лишь, что он высок ростом и красив. Она просто бесхребетная идиотка, которую неотвратимо влечет к нему. Чем скорее он уедет, тем лучше. В противном случае слабая воля и хрупкие моральные принципы падут под натиском его очарования.

* * *

Въехав во двор конюшни и встретившись глазами с Томом, Кристина поняла, что не все благополучно. Том был подавлен, на лице отражались гнев и печаль. Передавая ему поводья, она дотронулась до его руки.

– Том, что такое? Что вас тревожит?

Грум замялся, с опаской глядя на лорда Рокли, стоящего за спиной Кристины.

– Плохо дело, мисс Кристина. Но…

– Все в порядке, Том. Можете смело говорить в присутствии лорда Рокли. Так что случилось?

– С мистером и миссис Сеньор беда. На их карету напали, когда они возвращались домой вчера ночью.

Кристина сильно побледнела.

– О нет! Какая ужасная новость, Том!

– Именно так, мисс. Мистер Сеньор не выдержал.

– То есть как это – не выдержал? Том, что вы говорите? Он ранен?

– Он мертв, мисс Кристина. Мистер Сеньор мертв.

Она недоверчиво уставилась на него:

– Мертв? Вы хотите сказать, что нападавшие убили его?

– Нет. По слухам, у него сердце не выдержало.

Кристина не могла вымолвить ни слова. Мистер и миссис Сеньор были одними из самых уважаемых и всеми любимых людей округи. Смерть мистера Сеньора расстроит и разозлит многих. Внезапно на нее нахлынуло осознание чудовищности их с братом действий. Следом пришли дурное предчувствие и отчаяние. Временами казалось, с нее хватит, продолжать нет сил, но так нужно. Ничего иного ей не оставалось.

Кристина вспомнила о лорде Рокли. Наверняка он внимательно наблюдает за ней, но она не осмелилась верить, поэтому не заметила ни жесткого блеска в его глазах, ни крепко сжатых челюстей. Чувствуя, что в некотором роде повинна в кончине мистера Сеньора, Кристина сгорала от стыда.

– Миссис Сеньор, должно быть, вне себя от горя. Я немедленно к ней поеду.

– Те воры отняли ценные вещи, хотя у доброй леди мало что при себе имелось. А еще забрали карманные часы с цепочкой с тела мистера Сеньора.

Кристина сочувственно похлопала грума по руке.

– Вы расстроены, Том, и не без причины. Приготовьте экипаж, а я пойду переоденусь и сразу же отправлюсь к миссис Сеньор. – Она повернулась к лорду Рокли: – Сожалею, но завтракать вам придется без меня. Мне нужно повидаться с миссис Сеньор.

– Я все понимаю, но настаиваю на том, чтобы сначала позавтракать, а потом ехать. Я буду вас сопровождать.

– Вместе? Вам незачем утруждаться.

– Вы, похоже, забыли, что все здесь происходящее касается меня самым непосредственным образом, – сухо напомнил он, решительно беря ее под локоток и уводя в дом. – Негодяев, устроивших нападение на эту чету, необходимо поймать. Уверен, миссис Сеньор как следует их разглядела и сможет подробно описать.

Его предложение ужаснуло Кристину. Она остановилась.

– Мне кажется, сейчас неподходящее время для подобных расспросов. Бедная леди и без того травмирована случившимся.

– Это неизбежно. Мне нужно переговорить с ней, пока события минувшей ночи еще свежи в ее памяти.

– Свежи в памяти? Сомневаюсь, что ей вообще когда-нибудь удастся забыть подобное.

Прищурившись, Саймон холодно осведомился:

– Вы ведь не возражаете против того, чтобы я поехал с вами, не так ли, Кристина?

Возражений было предостаточно, но она благоразумно промолчала. Скрыв, как надеялась, свои чувства, она пошла вместе с ним в столовую, трепеща под его проницательным взглядом. Аппетита не было совсем, Кристина съела лишь немного фруктов. Завтракали, впрочем, в спешке и неловком молчании. Отлично понимая, что Рокли пристально наблюдает за ней, она ни разу не подняла глаз от тарелки.

Закончив завтракать, Кристина ускользнула в свою комнату и стала быстро переодеваться. Тут к ней ворвался взволнованный и страдающий от похмелья Уильям. За вторжение не извинился и ни словом не обмолвился о том, как оказался вчера в собственной постели. Его светлые волосы были всклокочены, на подбородке красовалась щетина.

– Уильям, что ты здесь делаешь? Выглядишь ужасно. Не выразить словами, как я в тебе разочарована. Зачем ты так напился? Правда, что, когда гости разъехались, вы с камердинером лорда Рокли продолжили праздновать? Неужели не понимаешь, какой это риск – пить с человеком, чьи уши так же велики, как и у его хозяина? Искренне надеюсь, ты не наболтал лишнего.

– Ничего, что могло бы нас выдать, уверяю, Кристина. Это я отлично помню. Мне нужно знать, что случилось, когда ты пошла предупредить Марка. Я чертовски разнервничался, зная, что он в Оукбридже, а тут повсюду рыскает Рокли. Отказался ли Марк от своего плана?

– Нет. Сказал, что не станет ничего менять ради Рокли.

– А тот еще здесь?

– Да, и тебе, как хозяину дома, следовало бы развлекать его, а не меня. Рано утром он сопровождал меня на конной прогулке, а сейчас завтракает.

– Рад, что ты с ним поладила. Я заметил, вчера вы с ним долго беседовали. Он красивый дьявол, как считаешь?

– Он весьма привлекательный. В опасном смысле слова.

– Вот и я так думаю, потому и хочу, чтобы он поскорее убрался из нашего дома.

– Совершенно с тобой согласна. – Не желая тратить время на сложную прическу, Кристина завязала волосы простым узлом на затылке.

– Он за нами наблюдает. За всеми нами. Мне кажется, он уже некоторое время рыскает по округе и вынюхивает. Не упускает ни единой мелочи, ищет доказательства, возможно, против нас. И найдет. – Уильям с тревогой посмотрел на сестру. – Не намекал ли он на то, что подозревает нас?

– Честно говоря, не знаю, Уильям. Он ищет Марка, сам мне сказал. И намерен преуспеть.

– Тогда ему придется смотреть чертовски внимательно. Марк скользкий тип. Живет своим умом и пока не попадался.

– Как бы мне хотелось, чтобы его наконец схватили. Он приходил ко мне в спальню прошлой ночью.

Уильям вытаращил глаза:

– Зачем?

– А ты как думаешь? – рявкнула она, давая выход негодованию и ужасу, наводнившему душу от вторжения Марка. – Чтобы приставать ко мне. Ему недостаточно пользоваться нашим домом, чтобы обделывать свои грязные делишки, он обратил свои похотливые глазки на меня. Если его планы сорвутся, он нас обоих заставит заплатить. Я не вынесу, если он… он…

– Кристина, не расстраивайся. Марк не…

– Ты в этом так уверен, а, Уильям? Связь между мной и этим мужчиной невозможна и омерзительна, я даже думать об этом не хочу. Для меня это будет означать социальную и моральную смерть. Я не переживу. И не потерплю, чтобы Баклоу вваливался ко мне в спальню, когда ему вздумается. И в доме нашем ему делать нечего. Он мог бы столкнуться с Рокли. И где бы мы сейчас оказались? Когда его в конце концов поймают, никто не поверит, что ты ему не соучастник, тебя осудят вместе с ним.

– Ты права, Кристина, он слишком много на себя берет.

– Отныне я буду запирать дверь. А ты поговори с ним, Уильям. Нужно дать понять, что доступ в наш дом ему заказан. Так дольше продолжаться не может! Но и это еще не все. Вчера случилось нечто ужасное.

– Что?

– Карету мистера и миссис Сеньор остановили по дороге домой. Нападавшие так напугали бедного мистера Сеньора, что он потерял сознание и умер.

Эта новость отрезвила и шокировала Уильяма.

– Мистер Сеньор! Великий боже, Кристина, это ужасно!

– Так и есть.

– К нему применили силу?

– Похоже, нет. Говорят, случился сердечный приступ. Я сейчас собираюсь навестить миссис Сеньор. – Она в упор посмотрела на брата. – Нужно прекратить все это, Уильям, и вырваться из цепких лап Баклоу. Плевать мне на то, как это будет, главное – освободиться.

– Думаешь, я не хочу того же? Но это неосуществимо, Кристина. Мы слишком увязли. Ему нужен Оукбридж. Тебе известно, что он с нами сделает, если выдадим его властям.

– Знаю. Страшно представить, как бы это воспринял отец. Хорошо, он не дожил до этого дня.

– Да, – пристыженно согласился Уильям, представляя укоризненный взгляд отца, порицающий за то, что он не в состоянии защититься от Марка и его угроз. По его спине пробежал холодок.

– Миранда скоро вернется из Лондона, – напомнила Кристина. – Если до ее отца дойдут слухи о твоем знакомстве с Марком, он немедленно расторгнет помолвку и никогда не согласится на союз своей драгоценной дочери с преступником. А именно им ты и станешь.

– Этого нельзя допустить. Миранда – самое лучшее, что со мной когда-либо случалось. Я не переживу, если потеряю ее.

– Знаю, Уильям. Мы сделаем все, что в наших силах. Будем надеяться, что до крайностей не дойдет. Ее отец хочет, чтобы все было по правилам и дочь стала уважаемой дамой. О Марке подумаем позднее, а сейчас мне нужно ехать к миссис Сеньор. Лорд Рокли настаивает на том, чтобы сопровождать меня, и я не могу придумать ни единой отговорки.

– Давай я сам с тобой поеду.

– Следовало бы, но ты не в форме, а у меня нет времени ждать, пока ты приведешь себя в порядок.

Глядя на сестру затуманенным взором, Уильям не терял надежды, что она сумеет как-нибудь все уладить. Резко кивнув, он развернулся и вышел.

Кристина закрыла за ним дверь и, прижавшись к ней лбом, прикрыла глаза. Родись она мужчиной, ни за что не допустила бы подобной ситуации. Она боится Марка Баклоу и ненавидит его за то, что он собой представляет, за то, что делает с ней и братом, отлично сознавая, насколько силен. Несомненно, стоит ей открыть рот, и он раздавит ее сапогом, как улитку. Но она найдет выход из сложившегося положения. Должна найти.

Глава 5

Кристина нашла лорда Рокли вышагивающим по холлу.

– Прошу прощения, что снова навязываю вам свое общество. Обещаю: как только переговорю с миссис Сеньор, мы с камердинером уедем, оставив вас в покое, хотя моя миссия далека от завершения.

Кристина сочла его слова странными и задумалась над их истинным смыслом. Когда он покинет Оукбридж, она вздохнет с облегчением и сожалением одновременно. Странно, но она совсем не боится его. Находясь в мужском обществе, она всегда испытывала дискомфорт и не без оснований полагала, что с Рокли будет так же. Но оказалось, она заблуждалась. Он внушал ей чувство безопасности, защищенности, в глубине души она не хотела, чтобы он уезжал.

* * *

Полторы мили они проехали в молчании. Саймону нужно было о многом подумать. Он вспоминал вчерашний разговор с Кристиной, какой скрытной она сделалась, стоило лишь заговорить о Марке Баклоу. После случившегося с миссис Сеньор все это выглядело особенно подозрительно. Со слов Генри, который с утра пораньше слонялся по округе и слушал, что говорят, выяснилось, что нападение было совершено не только на экипаж миссис Сеньор, возвращающийся из Оукбриджа.

Саймон сразу заподозрил его обитателей. Близкое знакомство Кристины с собакой Марка, раздававшиеся ночью гневные голоса, один из которых принадлежал Кристине, не оставляли сомнений. Когда он поинтересовался источником шума, она занервничала, уверяя, будто это всего лишь храп пьяного Уильяма, тем самым укрепляя его подозрения.

В особняке Сеньоров царила глубокая тишина. Слуги перемещались неслышно, точно тени. С тех пор как тело мистера Сеньора привезли домой, горе миссис Сеньор, смешанное с тревогой, затопило все вокруг. Пожилая дама, сгорбившись, сидела на диване вместе с дочерью, обе в глубокой скорби.

Кристина чувствовала стыд. Примостившись рядом с миссис Сеньор, взяла ее за руку.

– Мне очень жаль.

Миссис Сеньор подняла на нее убитое горем лицо с красными от слез глазами:

– Знаю, дорогая. Как мило с вашей стороны навестить нас. Мне с трудом верится в произошедшее. Все случившееся так ужасно. Не нужно нам было ездить в гости вчера. Мистер Сеньор не очень хорошо себя чувствовал, но я убедила его, что общение с людьми пойдет ему на пользу, да и сама с нетерпением ждала поездки в Оукбридж, вспоминая старые добрые времена, когда ваш дед… – Она замолчала и опустила взгляд на руки. – Эти разбойники не знали пощады. Даже обобрали тело моего бедного, бедного мужа. Нельзя было его пускать!

Миссис Сеньор закрыла лицо трясущимися руками и горько зарыдала. Кристина потянулась к ней, обняла за плечи. Рассказ пожилой дамы она слушала сквозь пелену тумана боли и слез. В памяти сохранилось улыбающееся и смеющееся лицо мистера Сеньора, покидающего ее дом. Теперь его больше нет.

– Дорогая миссис Сеньор, прошу вас, перестаньте терзаться. Вам не в чем себя винить. – Кристина посмотрела на Рокли, стоящего у окна.

Он выразил соболезнования миссис Сеньор и ее семье и неожиданно добавил:

– Прошу простить, что тревожу вас в столь скорбный час, но я был бы очень признателен, если бы вы попытались ответить на несколько вопросов.

Он принялся тактично расспрашивать о нападавших. Миссис Сеньор и рада была бы ответить, но не смогла описать грабителей, хотя и не сомневалась, что их было двое.

– Простите, но я не припоминаю ничего существенного, лорд Рокли. В темноте все разбойники выглядят совершенно одинаково, да и я слишком тревожилась о супруге, чтобы обращать на них внимание. Смею надеяться, эти негодяи больше не появятся в наших местах, но мне не будет покоя до тех пор, пока их не схватят.

– Как раз в этом и заключается моя задача.

* * *

Подав Кристине руку, Саймон помог ей сесть в экипаж и сам занял место напротив. Кристина была придавлена чувством вины. Губы лорда Рокли превратились в тонкую линию. Некоторое время спустя, морщась от сдерживаемого гнева, он заговорил:

– Так дальше продолжаться не может. Нужно положить этому конец, и как можно скорее. – Он вперил в Кристину серые глаза. – Это дело рук Баклоу. Так или иначе, я его отыщу.

Она взглянула ему в лицо, отмеченное печатью глубокой скорби.

– Да, знаю. Надеюсь, так и будет.

И потупилась. Несколько минут оба молчали. Она невидящим взором смотрела на проплывающий за окном пейзаж, притихшая и отрешенная. Ее терзали угрызения совести за то, что не смогла побороть собственную гордость. Тогда бы ничего не случилось. Ей вдруг стало холодно. Пришло время действовать, она больше не вынесет неопределенности. Хватит притворства. Слишком сильно она напугана.

– Я не слепой, Кристина, и не дурак, – негромко обратился к ней Саймон. Она взглянула на него, в глазах стояла мука. Он ощутил прилив небывалой нежности. – Я уже просил вас довериться мне и говорил серьезно. – Должно быть, взгляд Кристины резко затуманился, он будто прочел ее мысли. – Я знаю, вам страшно, и мне хотелось бы знать почему. Вы слишком молоды, чтобы участвовать в том, во что оказались замешанной.

Отлично понимая, что он имеет в виду, Кристина потупилась и упрямо вздернула подбородок.

– Никак не возьму в толк, о чем вы толкуете. Я в самом деле не имею понятия.

– Оставьте эти игры, Кристина. Послушайте меня. – Он был серьезен и убедителен, и ей вдруг захотелось во всем сознаться. – Я знаю, что Баклоу для вас совершенный незнакомец, и мне совсем не хочется выяснить, что ваш брат каким-то образом замешан в его преступной деятельности. – Видя, что она уже открыла рот, готовясь возражать, он поднял руку, призывая к молчанию. – Сначала выслушайте. Я поведаю вам кое-что о Баклоу, о чем ни вы, ни ваш брат даже не подозреваете.

Повинуясь, Кристина внимательно посмотрела на него, заинтересованная тем, что он намеревался до нее донести.

– И что же это?

– Семья Баклоу – католики. Вам это известно?

– Да, однако многие наши знакомые католического вероисповедания. Разве это имеет какое-то значение?

– Марк Баклоу – якобит.

Сердце Кристины сжала ледяная рука ужаса.

– Понимаю. Но как это связано со всем прочим?

– Вы знаете, кто такие якобиты? О том, что они пришли в движение с тех пор, как был изгнан двор Якова Второго?

– Разумеется, да. Эти люди хотят, чтобы король-католик сменил на троне королеву Анну, потому что она бездетна и не имеет наследника.

– Яков Третий.

– Все это мне известно, я не глупая. Хотите сказать, Марк Баклоу шпион или что-то в этом роде?

– Нет. Он не шпион и не заговорщик, просто слишком рьяный и чрезмерно активный сторонник дела якобитов. Знаете ли вы, что он жил во Франции во времена изгнания двора Якова Второго? Без сомнения, он участвовал в заговоре по водворению Якова обратно на трон, а теперь хочет посадить на престол его сына.

– Вы, как я вижу, хорошо изучили его характер!

– Его характер меня нисколько не интересует. Человека определяют только его действия.

– Если он не шпион и не заговорщик, то кто?

– Деньги, которые он выручает здесь грабежом, переправляются во Францию для финансирования дела якобитов. Для Джеймса Стюарта он на все готов. Ходят слухи о восстании, и, если они правдивы, для этого нужны средства. Следовательно, считая Марка Баклоу своим другом, вы лишь вредите себе.

Глубоко оскорбленная его словами, она чопорно выпрямилась.

– Никакой он мне не друг. Если то, что вы говорите, правда, его осудят и обвинят в измене, когда поймают.

– Это верно. Если ваш брат ведет с ним какие-либо дела, его тоже сочтут сторонником якобитов и подвергнут суровому наказанию. И вы не спасетесь, Кристина. Будете на всю жизнь покрыты позором католицизма и никогда не сможете вырваться из его смертельной хватки. Якобиты стремятся посадить на трон Джеймса, которого считают подлинным монархом, прежде чем будет избран преемник.

– Но это невозможно, я хочу сказать, пока жива королева.

– Именно. Хоть здоровье у королевы Анны и слабое, она может протянуть еще долгие годы. Кто знает? Не думаю, что враги короны готовы ждать.

У Кристины все еще не укладывалась в голове мысль о том, что Марк Баклоу якобит. Осознав истинный смысл, она в ужасе воззрилась на Рокли:

– Хотите сказать, ее убьют?

Он молча кивнул.

Лицо Кристины посерело, в душе нарастала паника. Все оказалось куда хуже, чем она представляла, не хотелось бы иметь ничего общего с этим. Грабежи Марка приобрели совсем иное значение, и на нее вдруг обрушилось осознание их с Уильямом вовлеченности.

Свергнуть законную королеву с престола, убить ее.

– Мне с трудом верится, что такое возможно. Сознательно Уильям ни за что не впутался бы в подобное.

– Я вам верю. Нужно быть умалишенным, чтобы вообще связаться с Баклоу. Намерения якобитов никогда не осуществятся. У них нет ни людей, ни денег, вне зависимости от того, сколько экипажей ограбит Баклоу. Джеймс никогда не займет английский трон, а богатые якобиты в нашей стране беднеют всякий раз, как выбрасывают очередную порцию денег в Ла-Манш, веря, что их прибьет к берегам Франции и заманит Джеймса в Англию.

– Вы весьма осведомлены в этом вопросе.

– У меня много друзей, занимающих высокие посты, среди них Мальборо, доверенный советник королевы Анны. Не описать словами несчастья, которые падут на вашу семью, если вашего брата заподозрят в измене. Ваши жизни будут разрушены, вы подвергнетесь страшным опасностям. И это в то время как Уильям собрался жениться на мисс Миранде Кершо, отец которой – богатый торговец шерстью в Киренчестере.

– Вы его знаете?

– Достаточно, чтобы понять, что он из тех людей, кто подвергнет самому тщательному изучению семью, с которой собирается породниться.

– Но я вам говорила, все уже решено. Миранда и Уильям должны пожениться в самом скором времени.

– Недостаточно скоро. Когда я схвачу Баклоу, все члены его банды будут разоблачены. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду, Кристина.

Она сидела скованная и напряженная. Поймав его взгляд, сознала, что он предупреждает. Но она на свой страх и риск проигнорирует это.

– Если вы знаете укрытие Баклоу, в ваших интересах сообщить мне.

Призвав на помощь все резервы самообладания, Кристина ответила:

– Я этого сделать не могу, советую вам поговорить с Уильямом. Расскажите ему то же, что мне сейчас. Если он сочтет, что может быть вам полезен, сделает это. Зачем вы вообще меня во все это посвящаете?

Долгое время лорд Рокли молча смотрел на нее. Она заметила на его лице новое выражение, которого не видела прежде.

– Из-за того, что случилось с мистером Сеньором. Будьте осмотрительны, Кристина, позвольте мне помочь вам.

Его слова были подобны ушату холодной воды, и она отчаянно пыталась отыскать выход из сложившейся ситуации, из ловушки, в которую угодила.

– В этом нет необходимости. – Она мысленно морщилась от тревоги, понимая, что не смогла убедить лорда Рокли. – Вы ничем не можете мне помочь.

– Значит, вы все еще мне не доверяете.

Их карета как раз прибыла в Оукбридж и остановилась. Том опустил ступеньки. Кристина приподнялась, готовясь выходить.

– Не в этом дело, – обронила она на ходу. – Просто я не могу.

Она не повернула головы в его сторону. Лорд Рокли вышел следом и зашагал к дому. Лишь оказавшись у парадной двери, склонился к самому ее уху и прошептал:

– Я все понимаю, Кристина, и не стану принуждать вас. Чувствую, вы напуганы. Обещайте, что в случае опасности обратитесь ко мне! Я вам помогу, даю слово.

Она посмотрела на него, понимая, что он говорит искренне. Но что можно рассказать, не выдав их всех? Поэтому она просто кивнула:

– Благодарю вас.

Ожидающий их возвращения Уильям приветствовал лорда Рокли почти с раболепным энтузиазмом. Кристина с облегчением отметила, что брат помылся, побрился и воспрянул духом, хотя и гадала, что стало причиной подобной перемены.

– Как прошел визит к миссис Сеньор? Как там дорогая леди?

– Миссис Сеньор пребывает в страшном расстройстве, и есть от чего.

– Мне искренне жаль это слышать. Ужасное дело. Я и сам позже съезжу к ней, чтобы принести соболезнования.

– Уверена, она это оценит.

– Уже почти время обеда. Вы к нам присоединитесь, лорд Рокли?

Кристина нерешительно взглянула на брата.

– Похоже, лорду Рокли пора собираться в дорогу. Не так ли, лорд Рокли?

А Саймон с готовностью принял приглашение Уильяма. Кристина внимательно посмотрела на него, догадавшись, что он вообще не собирается уезжать, спешно придумывая новую стратегию.

– Я с радостью пообедаю с вами перед долгой дорогой.

– Прекрасно, – просиял Уильям. – Мы вас не задержим.

Сидя за накрытым белоснежной скатертью столом, сервированным сверкающими тарелками и приборами, Кристина наблюдала за мужчинами, с аппетитом поглощающими холодное мясо, оставшееся от вчерашнего приема. Говорила она очень мало, так как Уильям для разнообразия решил сыграть роль хозяина дома и сам развлекал лорда Рокли. Беседовали они главным образом о лошадях и местных новостях.

Покончив с едой, Кристина, извинившись, оставила их наедине, давая Рокли возможность рассказать Уильяму то же, что и ей. Узнав, что Марк Баклоу – якобит, замышляющий свергнуть королеву Анну с престола и посадить на ее место католика Якова III, Уильям наконец осознает весь ужас своего положения и задумается о том, чтобы заявить властям.

Позже Кристина вышла в холл, чтобы попрощаться с лордом Рокли. Перемена настроения брата сразу бросилась ей в глаза. Взгляд у него был затравленный, встревоженный, будто он не знал, что делать дальше. Следовательно, лорд Рокли все ему рассказал.

Кристина подошла к гостю, который натягивал перчатки, стоя у открытой двери. Генри ждал у крыльца, держа лошадей под уздцы.

– Вы ведь направляетесь в дом брата, лорд Рокли, не так ли?

– Пока еще не решил. Я пообещал нанести визит сэру Джону Крукшэнку. Нам нужно многое обсудить.

– Что бы вы ни решили, желаю приятного путешествия.

Вопросительно изогнув бровь, он посмотрел на нее своими серебристо-серыми глазами:

– Хотите, чтобы я уехал?

– Думаю, вам пора.

Она заставила себя посмотреть ему в глаза, давая тем самым понять, что именно это имеет в виду. Частично она страшилась того, что он может обнаружить, если задержится в Оукбридже на более продолжительное время, частично боялась хаоса, порожденного им в ее сердце. Уж слишком он соблазнительный, и, даже когда уедет, будет невозможно изгнать его образ из мыслей. У зарождающихся между ними отношений нет будущего.

Лорд Рокли пристально смотрел на нее, лаская взглядом, проникая к ней в мозг.

– Я все прекрасно понимаю. Наше с камердинером присутствие было вам навязано и потому стесняет. Похоже, я провел на военной службе так много времени, что позабыл, как вести себя в цивилизованном обществе.

Кристина смутилась оттого, что он подумал, будто она хочет от него избавиться.

– Прошу вас, не считайте себя обузой. Это совсем не так, просто…

Он заставил ее замолчать.

– Не утруждайтесь объяснениями, в этом нет необходимости. Я понимаю, мой визит затянулся. – Неожиданно он взял ее за руку и привлек к себе, внимательно всматриваясь в бледное лицо. Она избегала его взгляда, гадая, что он видит и думает.

Саймон вздохнул:

– Мне бы хотелось стереть из ваших глаз страх, Кристина. Почему вы не хотите довериться мне, чтобы я смог помочь вам?

Он ей поможет? Похоже на то, как если бы теплый, мягкий свет разогнал одиночество, грозившее поглотить ее целиком. На глаза навернулись слезы, возникло желание расплакаться.

– Как вы мне поможете? – хриплым от сдерживаемых эмоций голосом спросила она. – Я ведь уже говорила, вы ничего не можете для меня сделать.

Саймон наклонился так близко, что она почувствовала на лице его теплое дыхание.

– Я вам не верю, Кристина. Вы не должны отвечать за проблемы, которые были вам навязаны.

Ей очень хотелось, чтобы так и было. Но ведь он совсем ее не знает. Она вздохнула.

– В Оукбридже сейчас непростая ситуация. Вы своими глазами видели, что дом постепенно ветшает. Все совсем не так, как было при жизни нашего отца. Когда он умер, я поняла, что должна быть сильной ради брата и себя самой.

Глаза их встретились, но взгляд лорда Рокли оставался непроницаем. Должно быть, догадался, что до упадка их довела любовь Уильяма к азартным играм в Лондоне.

– Знаете, Кристина, вы буквально сотканы из противоречий.

– Что вы имеете в виду?

– На первый взгляд вы кажетесь хрупкой, слабой и очень уязвимой, но на самом деле сильная, решительная и весьма упрямая.

Она чуть заметно улыбнулась:

– О боже мой! Неужели это так плохо, лорд Рокли?

– Боюсь, что да. Кстати, меня зовут Саймон.

– Но мы едва знакомы.

Он покачал головой, лаская ее пальцы, от чего по всему ее телу разбегались волны жара.

– А вот тут вы ошибаетесь. Мне достаточно один раз посмотреть в ваши глаза, чтобы узнать о вас все, что нужно. Я знаю вашу красоту, вашу боль, вашу силу и ваше мужество.

Опасаясь вот-вот расплакаться, Кристина склонила голову. Когда она рядом с ним, безопасность выглядит вполне материальной субстанцией. В глубине души нарастала потребность высказаться.

– Вы не можете этого знать, ибо не представляете, какая у меня жизнь.

– Напротив, я знаю даже больше, чем вам кажется.

В его голосе звучали ласковые нотки. Кристина почувствовала, как по позвоночнику прошла дрожь, будто внутри ее всколыхнулось что-то, разбуженное поцелуем лорда Рокли. Ей никогда не хотелось близости с мужчиной, но сейчас переполняло именно это желание, порабощающее разум, весьма опасное, особенно в нынешней ситуации.

Выражение лица Саймона сделалось очень серьезным, когда он поднес ее руку к губам и легонько поцеловал пальцы.

– Берегите себя, Кристина. Я скоро приеду навестить вас, так и знайте.

Уильям встал рядом с сестрой, вместе они проводили глазами лорда Рокли и его камердинера. Когда те скрылись из вида, брат с сестрой переместились в столовую.

– Он обещал вернуться. Уверена, так и будет. Ты удивил меня, пригласив его остаться на обед. Что стало тому причиной? Я думала, ты хочешь быстрее от него отделаться.

У Уильяма задрожали губы, на глаза навернулись слезы.

– Нынче утром я получил письмо от Миранды. Она пишет, что покидает Лондон. Очень скоро мы с ней увидимся.

Вот, значит, что вызвало перемену.

– Понимаю. Если отец привезет ее в Оукбридж, будет трудно скрыть от них то, что здесь случилось, если только мы не положим этому конец до их возвращения. Лорд Рокли рассказал тебе о Марке, не правда ли?

Всем своим видом выказывая, как сильно встревожен, Уильям кивнул.

– Боже всемогущий, Кристина, я и понятия не имел, даже не помышлял, что Марк якобит. Можешь мне верить.

– Я-то верю, но ему позарез нужно было устроить в Оукбридже свое логово, так что разницы никакой.

– Я всегда подозревал неладное, но чтобы такое! Невероятно! Мне и в голову не могло прийти, что он католик.

– Марк обманул нас обоих. Ты ведь ничего не рассказал лорду Рокли?

– Нет, но очень хотелось.

Сгущающиеся послеполуденные сумерки отлично гармонировали с мрачностью Уильяма, но Кристина не обратила на это внимания. Всхлипывая, точно наказанный ребенок, брат направился к графину, чтобы налить себе порцию бренди.

– Это самое худшее, Кристина. Самое-самое худшее, – причитал он, заливая горе янтарной жидкостью. – Мне претит самая мысль о том, что он и его приятели задумали убить королеву, чтобы добиться желаемого.

Осознание этого вспороло сердце Кристины с точностью хирургического скальпеля. Будто впервые, она четко сознала, во что они ввязались, ей стало очень стыдно. Если для того, чтобы спастись, придется бросить вызов Марку, значит, так тому и быть. Она поделилась соображениями с братом, тот поразился ее ледяной решимости.

– Согласна с тобой. Вот почему нам нужно заявить Марку, что не хотим больше иметь с ним ничего общего.

– Я не могу! – в панике вскричал Уильям, энергично тряся головой и наливая себе еще выпить. – Не могу, Кристина. Ты отлично знаешь, он меня убьет.

Она вздохнула, понимая, что ему недостает мужества выступить против Баклоу. Ей и самой хотелось укрыться в каком-нибудь укромном уголке, куда не проникнет терзающий ужас. Вот бы кто-нибудь снял с плеч бремя, которое она несет так долго, указал путь, как некогда делали родители, а потом Уильям. Теперь брат ждет решительных действий от нее.

– В таком случае ты не оставляешь мне иного выбора, кроме как самой все ему рассказать.

Уильям сверкнул глазами.

– Нет, Кристина, я запрещаю тебе это.

– Ну, так сделай это сам, – резко возразила она, потому что в глубине души сильно беспокоилась о безопасности брата. Для нее его жизнь превыше всего, а вот Марк легко найдет ему замену.

Уильям отвел глаза и тупо покачал головой. Руки у него дрожали, потому что он еще выпил.

– Он убьет нас, я знаю. Нам никогда от него не освободиться.

– Нет, если будет сидеть сложа руки.

– Все равно ничего нельзя поделать, и ему это отлично известно.

– Я подкуплю его деньгами, лишь бы оставил нас в покое.

– Но у нас нет денег.

– В этом доме еще остались некоторые стоящие вещи. Продадим их и выручим немного денег. Если Марк в отчаянном положении, может, и послушает меня. Давай пожертвуем моими украшениями, или несколькими картинами, или даже некоторыми твоими драгоценными лошадьми, – сухо предложила Кристина, думая о великолепном скакуне, которого Марк подарил Уильяму на заре знакомства, чтобы заручиться его преданностью до того, как брат, испугавшись связи с преступником, попытался выйти из игры, а Марк пригрозил ему расправой. – Уверена, мы сумеем выручить солидную сумму.

– Нет, Кристина, только не лошадей. – Уильям был удручен таким поворотом событий. – Ты ведь знаешь, как много они для меня значат.

– Нужно быть готовым пойти на жертвы, если хочешь собрать выкуп Марку.

Подавленная невыполнимой задачей, Кристина развернулась и понуро побрела к двери. Ее убежденность была порождена инстинктом самозащиты, пустившим глубокие корни в сердце. Она верила: если Марк Баклоу прежде не застрелит Уильяма, его повесят. Такой исход событий был ей ненавистен, поэтому на раздумья времени не оставалось. План действий предельно ясен.

– Как я понимаю, сделать в данной ситуации можно только одно. И это зависит от меня.

– Кристина, ты не можешь так поступить. Только подумай, что ты говоришь!

– Не хочу я ни о чем думать. Кто много думает, тот мало делает. Я уже все решила. Хватит жить так, как мы! Пора тайн и молчания миновала. Пришло время превратить слова в действия. У нас не осталось иного выбора, кроме как бросить Марку вызов. Ну а если не сработает, я все расскажу Рокли.

Саймон Рокли представлялся мощным лучом надежды, освещающим непроглядную тьму ее жизни. Уильям побледнел и недоверчиво уставился на сестру. На некоторое время между ними повисло напряженное молчание.

– Ты с ума, что ли, сошла? Это верный способ отправить меня на виселицу, ведь никто не поверит, что я Марку не сообщник.

– Мы должны пойти на этот риск.

Отголоски слов испуганного Уильяма все еще звучали в голове, пока она шагала прочь, не дав брату возможности протестовать дальше. Обычно в подобных ситуациях она придумывала для него слова утешения, но на этот раз блестящий ум отказывался функционировать, а язык словно прирос к нёбу. Ей было страшно не меньше Уильяма. Приняв решение, она обычно действовала без промедлений, не взвешивая плюсы и минусы. Сейчас все зависит от нее. Она не уверена, что справится с задачей, но попытаться определенно стоит. Она единственная, кто может противостоять чудовищу Баклоу.

Скача прочь от Оукбриджа, Саймон продолжал думать о Кристине. С тех пор как впервые увидел эту красивую молодую женщину и взглянул в ее голубые глаза в обрамлении черных ресниц, он понял, что без нее его жизнь никогда не будет полной. Эмоции пребывали в страшном смятении.

Разделенные ими интимные моменты научили его смотреть не только на привлекательную внешнюю оболочку, но проникать в самую суть натуры. Он с удивлением понял, что, невзирая на удовольствие, полученное от страстной интерлюдии, в сердце укоренилось иное, более глубокое и сильное чувство. Хотя он и не имел представления, что это такое, испытывал удовлетворение от того, что эмоциональная реакция Кристины схожа с его собственной. В душе расцветали надежды на светлое будущее, омрачаемые страхом, похожим на бездонный колодец.

Уильям Эфертон вел себя очень уклончиво, когда Саймон сообщил те же сведения, что ранее Кристине. При упоминании Баклоу молодой человек полностью замкнулся в себе, ни словом, ни делом не выдав собственного участия, но не сумел скрыть страх, когда Саймон заявил, что Марк Баклоу – ярый якобит. Рокли не сомневался, что Эфертон каким-то образом связан с Баклоу, но предстояло выяснить, где он познакомился с этим безжалостным бандитом и как втянул еще и сестру.

Саймон решил во что бы то ни стало спасти Кристину от Баклоу, даже против ее воли. Даже при собственном физическом отсутствии в Оукбридже.

Отъехав от дома на некоторое расстояние, он доверился инстинкту, велевшему остановиться и подождать, спрятавшись в густых зеленых зарослях. Совпадение ли или счастливая случайность, но мимо галопом проскакали Кристина и ее грум.

– Куда, по-твоему, она так торопится, а, Генри?

Тот пожал плечами:

– Куда бы она ни направлялась, дело, похоже, срочное.

– Давай-ка последуем за ней. Как интересно развиваются события! Подозреваю, мисс Эфертон выведет нас прямиком к Баклоу.

Кристина скакала во весь опор, переполняемая страхом, смешанным с решимостью. Она держала путь в трактир «Черный лебедь» в Уэйкеме в надежде найти Марка. Если его там нет, придется возвращаться в Оукбридж и ждать, когда он объявится сам.

Не подозревая, что лорд Рокли следует за ними по пятам, Кристина и Том скакали пару миль по дороге, извивающейся вдоль берега реки. Потом начался подъем, и дорога превратилась в узкую тропинку, теряющуюся в глухом лесу. Некоторое время они двигались по ней, не повстречав ни одной живой души. Наконец за очередным поворотом появился «Черный лебедь».

Этот трактир был идеальным разбойничьим притоном. Ни один констебль не рискнул бы сюда сунуться. Вечерело, во дворе не было ни души, за исключением одинокой собаки. Кристина объявила, что пойдет в трактир одна в надежде застать там Марка, велела Тому смотреть в оба и, спешившись, не обращая внимания на протесты, передала ему поводья.

Толкнув дверь, она вступила в прокуренный и окутанный парами алкоголя общий зал и огляделась по сторонам. По сравнению с другими подобными заведениями трактир был невелик и запущен, но сомнительного вида завсегдатаи ничуть не возражали. Потолок был низким, комната довольно просторной, заставленной разномастными, грубо сколоченными столами, покрытыми жирными пятнами, со скамьями. За несколькими столами группками расположились мужчины. Кристина никого не знала. Двое, опершись о барную стойку, вели разговор с бородатым хозяином.

При виде Кристины трактирщик так изумился, что позабыл о делах. Эта благородная на вид дама не из тех женщин, кто бывает в «Черном лебеде».

Из расположенного за баром помещения доносился стук горшков. Кристина решила, что там кухня, и обвела взглядом устремленные на нее лица мужчин. Все как один бандиты, никто не отвел глаз. Стараясь не показывать своей нервозности, она зашагала к бару и, набравшись мужества, спросила о Марке Баклоу.

– Если он здесь, мне нужно поговорить с ним, – заявила она, в упор глядя на хозяина.

– А вы, значит, в курсе, что он сюда захаживает? – ворчливо отозвался тот.

Кристина расправила плечи, не собираясь выказывать слабости.

– Мне говорили, его можно найти здесь. Это так?

– Может быть.

Окинув ее скептическим взглядом, хозяин велел подождать, пока проверит, не занят ли джентльмен и готов ли ее принять.

Пытаясь оградиться от множества устремленных на нее внимательных глаз, Кристина вслушивалась в топот шагов хозяина, поднимающегося по деревянным ступеням на второй этаж.

– Не желает ли леди выпить, чтобы скрасить ожидание? – предложил один из мужчин, сидящих у бара.

Посмотрев на него, Кристина засомневалась. После скачки ей было жарко и хотелось пить, но не терпелось поскорее покончить дело с Марком и вернуться домой. Минуту спустя вновь появился хозяин.

– Он вас примет. Поднимайтесь наверх.

– Ах. – Она едва сдерживала облегчение от осознания того, что Марк в «Черном лебеде». – Разве он не выйдет сюда?

– Говорит, чтобы вы сами к нему шли. Его комната в самом конце коридора.

Его комната! Значит, он живет в трактире. Не имея иного выбора, Кристина стала осторожно карабкаться по лестнице. Напугать ее непросто, однако требовалось мужество, чтобы сознательно явиться прямо в логово льва. Дверь в комнату была приоткрыта. Заглянув в образовавшуюся щелку, Кристина увидела, что Марк, голый по пояс, бреется, стоя над тазом с водой и смотрясь в висящее на стене щербатое зеркало. Щеки покрыты густым слоем пены, через плечо переброшено полотенце. Увидев ее отражение в зеркале, он оставил свое занятие и стер полотенцем пену.

– Входи, Кристина. Ты, как видишь, застала меня врасплох.

Сердце ее трепетало, так как в памяти еще было свежо воспоминание о проникновении в ее спальню. Распахнув дверь шире, она переступила порог комнаты. Волосы Марка всклокочены, будто он только что встал с постели и не успел причесаться.

– Какой сюрприз. Откуда ты узнала, где меня искать? Мало кому известно, что иногда я провожу время в этом трактире.

В его голосе звучала издевка, от которой Кристина всегда содрогалась.

– Порасспросила людей.

Он кивнул и хитро заулыбался.

– Я всегда знал, что ты умнее брата. Ты пришла одна, я надеюсь? – с подозрением спросил он, быстро подскакивая к распахнутому настежь окну и выглядывая во двор. – Тебя никто не видел?

– Не думаю. Меня сопровождает один из грумов. Он ждет внизу.

Марк зашагал обратно к ней, неприятно ухмыляясь.

– Должно быть, важная причина побудила тебя приехать в такое место, как это. Это честь для меня!

Было что-то унизительное и мерзкое во взгляде его черных глаз, открыто скользящем по ее фигуре, оценивающе разглядывающем очертания груди. Кристина порадовалась весьма скромному отделанному кружевами квадратному вырезу своего платья, иначе непременно покраснела бы. Аналогичное повышенное внимание со стороны лорда Рокли пробудило в ней чувственное желание, которое невозможно игнорировать, а поведение Марка вызывало лишь негодование. Для нее он олицетворение всего самого мерзкого. Совершенно не хотелось вступать с ним в схватку, особенно когда из защиты у нее лишь престарелый грум.

– Не обольщайтесь. Я приехала, чтобы еще раз, последний, просить вас покинуть Оукбридж. Поищите другое хранилище для награбленных богатств.

– И это все? Я-то уж было решил, что тебя влекут мои неотразимые чары.

По своему обыкновению, он насмехался над ней.

– Я ясно дала понять, каковы мои чувства к вам! А сюда приехала, чтобы обговорить пути отступления для себя и Уильяма. Больше ничего.

Марк посмотрел на нее со смесью веселья и раздражения:

– Думаешь, со вчерашней ночи я смягчился? Ну, так ты заблуждаешься, если полагаешь, будто я соберу вещички и исчезну. Я ясно выразился? Никуда не поеду! Прежде твой дражайший братец отправится на тот свет и прямиком в преисподнюю!

– Умоляю вас! Уильям не из тех глупых простачков, которых вы завлекаете в свои безумные, опасные предприятия. Этот якобитский заговор может окончиться только смертью. И ради кого? Ради короля, которого вы даже никогда не видели.

– Ты ничего не смыслишь в наших делах, – яростно рявкнул Марк. Выражение его лица сделалось уродливым. – Я не сдвинусь с места, пока моя миссия не будет завершена.

– То есть пока не будет свергнута королева Анна, а на трон посажен Джеймс?

Марк усмехнулся, глаза его почернели.

– Значит, ты все же кое-что понимаешь. Но это не имеет значения. Откуда ты узнала, что я якобит? Откуда, Кристина?

– Мне сказал лорд Рокли. Мы с братом не желаем в этом участвовать, слышите? Особенно после случившегося с мистером Сеньором, когда прошлой ночью его карету остановили вы или другие разбойники. Его в буквальном смысле напугали до смерти.

Поднимающийся в Кристине праведный гнев позабавил Марка, которого нисколько не волновала кончина одной из жертв.

– Несчастный случай, уверяю. Он ведь и без того был очень старым. Едва ли его уход в мир иной кого-то огорчил.

– Подумайте о жене этого несчастного, вы, чудовище! Настоящее чудовище. Уильям рискует всем, позволяя вам использовать Оукбридж для вашей предательской деятельности. Так не может продолжаться.

Марк бросил на нее мрачный взгляд.

– Предательской? Осторожнее с этим словом, Кристина! Плохо придется человеку, который осмелится выступить против нас. Даже если это женщина.

– Вам безразлично, сколько людей пострадает или умрет, пока вы стремитесь к своей цели?

Марк пожал плечами. Разговор начинал его утомлять.

– Цель оправдывает средства, как говорится.

– И вы намерены грабить вечно?

– Только по необходимости, пока не получу то, что мне нужно. Для достижения цели нужна чертова туча денег, которых честным путем никак не заработать. Вот я и стал вором, верно, но граблю только богатых аристократов, отнимая побрякушки у пустоголовых дамочек, которых эта утрата ничуть не огорчит. Некоторые украшения действительно стоящие, но ценность разительно сокращается, когда я отвожу их к скупщикам краденого, самым лучшим в Лондоне, смею заметить! Еще немного поработаю и отойду от дел, во Францию поеду.

Замолчав, Марк снова принялся рассматривать красивую женщину. Она всегда держалась с ним очень холодно, за что он прозвал ее ледяной девой. Временами ему хотелось разбить окружающий ее барьер и от души позабавиться. Он планировал пожинать плоды своей терпеливости в скором будущем, а с другой стороны, зачем ждать? Кристина явилась по собственной воле. Она одна и не может не понимать, чем рискует.

– Мы вам заплатим, если согласитесь уехать! – в отчаянии воскликнула она, делая шаг к нему.

Он окинул ее презрительным взглядом.

– Заплатите? Чем же? Насколько мне известно, у твоего брата нет за душой ни гроша.

– Мы подумываем о продаже земель.

– Земель? – Запрокинув голову, он рассмеялся, будто ее слова были самым нелепым предложением на свете. – Не думаю, Кристина. Продавай, что хочешь, отдай мне все деньги, но убраться отсюда ни за что не заставишь.

Внезапно он приблизился и склонил к ней свое ненавистное цветущее лицо, жадно пожирая ее глазами. Губы скривились в мерзкой усмешке. Кристина содрогнулась от отвращения. Марк презрительно расхохотался, наслаждаясь ее страхом.

– Ты знаешь, чего я хочу, Кристина. Да, есть способ для Уильяма освободиться от меня. Его сестре нужно всего лишь быть со мной поласковее.

– Нет! – Она задохнулась от ужаса, отступая. – Вы меня никогда не получите! Никогда!

Марк зловеще рассмеялся. Кристина метнулась к двери, но он успел схватить ее за талию и прижать к голому торсу, заплывшему жиром от сытой жизни. Она пиналась и брыкалась, пыталась царапаться, но он держал ее, точно в тисках, сковывая движения.

– Пустите меня! – шипела обезумевшая от отвращения и страха Кристина.

– Зубки, значит, показываем, моя красавица? Неужели не хочешь немножко повеселиться со мной? У меня столько идей на этот счет! Я все равно тебя заполучу, так что бросай сопротивляться. Я человек сильный и не гнушаюсь использовать силу, хотя покладистость нравится мне куда больше.

Он склонился над ней. Кристину пронзил ужас от осознания того, что она наделала. Не следовало приезжать сюда. Она проклинала себя за неспособность высвободиться из ловушки, в которую угодила по собственной глупости. Марк снова рассмеялся. Она попыталась отвернуть лицо, но он впился пальцами ей в подбородок и проник языком ей в рот. Одной рукой удерживая за талию, другой он рванул корсаж ее платья.

Не подозревая, что за ними наблюдает спрятавшийся в кустах Том, Саймон и Генри обозревали трактир «Черный лебедь», в котором скрылась Кристина.

– Что будете делать? – спросил Генри, глядя в мрачное лицо хозяина. – Думаете, Баклоу там?

– Готов побиться о заклад, что да. – Саймон понимал, что они имеют дело с опасным человеком. – Я видел его выглядывающим из окна второго этажа. Действовать нужно очень осмотрительно. – Услышав поблизости негромкое лошадиное ржание, он поскакал к зарослям кустов, но Том сам вышел ему навстречу, ведя под уздцы кобылу Кристины.

– Где ваша хозяйка? Она одна пошла в трактир?

Том кивнул.

– Я хотел идти с ней, но она велела ждать здесь.

– Не ошибусь ли я, предположив, что она приехала повидаться с Марком Баклоу? – Том непонимающе затряс головой. Саймон нетерпеливо рявкнул: – Отвечайте же мне, черт подери! Мы зря теряем время.

Склоняясь перед авторитетом лорда Рокли, Том снова кивнул:

– Она хотела встретиться с ним, хотя я ее и отговаривал. Но его может там и не быть.

– Он точно внутри. И нам неизвестно, сколько при нем сообщников.

– Не позвать ли больше людей? – предложил Генри.

– Крукшэнк заверил, что даст подкрепление по первому требованию, – откликнулся Саймон. – Вы знаете, где он живет, Генри. К счастью, это не далеко отсюда. Скачите во весь опор и велите ему немедленно ехать сюда.

Генри скрылся из вида. Саймон еще раз окинул взглядом трактир. Обратив внимание на то, как взволнован Том, и сочтя, что Кристина может быть в опасности, он решил не дожидаться возвращения слуги и зашагал к дверям. Том поспешал следом.

Быстро окинув взглядом сидящих за столами людей, Саймон заметил хозяина и потребовал отвести его к Марку Баклоу. Поначалу хозяин пытался юлить, но Саймон открыл, кто он такой и какова его миссия. Упомянул и о людях, отправленных магистратом на подмогу, которые вот-вот прибудут в трактир. Хозяин неохотно указал на лестницу.

Окружающая обстановка отошла на задний план, растворилась в тенях, когда Саймон стал подниматься по ступеням. Кожа покрылась мурашками, душу заполнил леденящий холод. Ему пришлось остановиться и встряхнуться, прежде чем продолжить восхождение.

Глава 6

Сколь бы отчаянно Кристина ни сопротивлялась, все было бесполезно. Марк толкнул ее на кровать и накрыл своим телом, таким тяжелым, что она испугалась, как бы не треснули ребра. При мысли о том, что она помимо своей воли распластана под похотливым негодяем, становилось не только страшно, но и противно.

Марк покрывал поцелуями ее шею, медленно спускаясь к груди, а когда прикусил нежную кожу, она поморщилась от боли, к горлу подступила тошнота. Марк тем временем задрал подол платья и с силой сжал руками обнаженные бедра. Кристина продолжала бороться, но силы покинули ее, сделав податливой и беспомощной в грубых объятиях Марка. Тогда она в полной мере осознала проклятие быть слабой женщиной, отданной на откуп мужчине.

Порабощенная всеобъемлющим ужасом, она прекратила сопротивление и затихла, устремив взгляд на открытую дверь. Пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться от ужаса, когда она увидела стоящего там человека. Это был Саймон Рокли, блокирующий свет своей высокой, широкоплечей фигурой. Казалось, его присутствие заполнило комнату до отказа.

Почувствовав в Кристине перемену и заметив, как изменилось выражение ее лица, какими безумными сделались глаза, смотрящие на дверь, Марк обернулся. Улыбка победителя, почти получившего желанный приз, разом померкла на губах. С гневным рыком он вскочил, намереваясь атаковать незнакомца, но замер, увидев шпагу в одной руке мужчины и пистолет в другой. Бросив полный сожаления взгляд на собственный пистолет, лежащий на прикроватном столике, Марк осторожно попятился.

Кристина съежилась на подушках. Кровь отлила от лица и прилила к сердцу, которое, по ощущениям, вообще перестало биться. Она страдала, как никогда прежде, и ни на мгновение не отрывала взгляда от глаз лорда Рокли, широко распахнутых и гневных, смотрящих на нее в убийственном молчании. Губы его презрительно скривились от отвращения. Разительное превращение испугало Кристину. Куда девались его сдержанность, привлекательность и веселость? Исчезли, сменившись яростью и омерзением. Серебристо-серые глаза будто затянуло коркой льда, губы сжались в тонкую ниточку.

– Мои поздравления, мисс Эфертон, – пренебрежительно выделяя голосом обращение, проговорил он. – Какая же вы, оказывается, двуличная и лживая!

– С-саймон, – начала было она с гулко бьющимся сердцем. Хотелось кинуться к нему, объяснить, что все совсем не так, как представляется на первый взгляд.

Его глаза только что не метали молнии при виде женщины, которая ему нравилась, в тесных объятиях с негодяем, по всей видимости, ее любовником. Саймон внимательно присмотрелся. Волосы ее беспорядочными волнами разметались по подушке, одежда помялась и пребывала в полном беспорядке, лиф платья разорван. Несмотря на расхристанный вид, выглядела она все равно роскошно, и он возненавидел ее за то, что бросилась в объятия Баклоу, едва выскользнув из его собственных. Его душил гнев.

– Молчите, – приказал он. – Это мое с Баклоу дело. Не вмешивайтесь.

– Вы все неверно поняли.

– Я же велел вам замолчать, – шикнул он, сверкнув глазами. – Знать не хочу, что происходит между вами и этим непристойным мерзавцем. Мне нужно думать о куда более важных вещах. – Он перевел взгляд на Марка. – Одно неверное движение, и я разнесу вам голову. Это понятно? – Он ждал. Баклоу неуверенно кивнул. – А теперь осторожно возьмите свой пистолет за барабан, поло жите на пол и подтолкните в мою сторону. Без шуточек, или поплатитесь. Если считаете, что мне недостанет мужества лично пристрелить вас, сильно заблуждаетесь.

Встретившись взглядом с закипающим от ярости противником, Саймон убедился, что имеет дело с опасным человеком. Баклоу поступил так, как было велено: взял пистолет, положил на пол и легонько толкнул в сторону Саймона. Не сводя с него глаз, Саймон ногой отпихнул оружие дальше, в сторону Тома.

– Поднимите, – приказал он. Дождавшись, когда Том это сделает, он передал ему и свой пистолет. – Держите негодяя под прицелом, Том. Не мне вам напоминать, на что он способен. – Взмахнув шпагой, которую по-прежнему держал в правой руке, сказал: – Наденьте рубашку. Хоть мисс Эфертон, должно быть, предпочитает ваш нынешний вид, другие леди будут шокированы, увидев вас в одних бриджах.

Пока Марк натягивал рубашку, Кристина быстро скатилась с кровати и, подрагивая, встала рядом со своим обидчиком. Она негодовала из-за того, как он с ней обошелся, и злилась на Саймона, решившего, что она получает от происходящего удовольствие. Волосы свободными волнами спадали на плечи. Она поспешно запахнула разорванный лиф в попытке скрыть обнаженную грудь.

Понимая, как, должно быть, выглядит со стороны, и видя по реакции, что Саймон поспешил с выводами, Кристина разозлилась. Как он посмел так плохо о ней подумать! Разгневанная и пристыженная, она перехватила его взгляд. Мгновение оба смотрели друг на друга, как два борца, оценивающие силы противника: один в дверях, высокий и надменный, другой похож на молодого бойцового петуха, дерзкого и самоуверенного.

Саймон скользнул по ней полным презрения взглядом и снова сосредоточился на стоящем рядом с ней мужчине.

– Вот вы, значит, какой, Баклоу. В мрачные дни отчаяния я поклялся убить вас. – Он шагнул вперед, и, когда заговорил снова, лицо его неузнаваемо изменилось от ненависти. – Послушайте меня очень внимательно. У меня была племянница – самый прекрасный ребенок на свете, который никому никогда не причинил вреда. А вы пристрелили ее, как собаку. Убили ее, презренное животное, и ранили ее отца, моего брата. С тех пор я каждый день проклинаю вас, Баклоу. Я поклялся разыскать вас и предать в руки правосудия. Не трудитесь отрицать свое участие и не ссылайтесь на слабую память.

В его голосе было столько ярости и боли, что на глаза Кристины навернулись слезы. С племянницей Саймона Марк обошелся невероятно жестоко, разрушив построенный вокруг этой девочки мир, в котором царили любовь и спокойствие.

Марк буднично пожал плечами:

– Да, помню. Несчастный случай. Но сна я из-за него не лишился.

– Ничего удивительного. Как я понимаю, вы именно здесь проводите свои дни, скрываясь от властей.

– А вы тот самый хорек, которого наняли меня разыскать, – прорычал Марк, со жгучей ненавистью глядя на высокого, сильного и привлекательного визави. Он вспомнил, о какой девочке речь. Она пыталась сбежать, когда остановили карету. Отец бросился за ней, Марк выстрелил в обоих. Он презрительно сплюнул на пол, оценивая лорда Рокли и то, насколько опасна его шпага. – С оружием всегда так. Никогда не угадаешь, на что способен противник. Я слышал, с вами лучше не связываться, Рокли. Может, вы и хороши, но достаточно ли хороши? Я знаю, как держаться на безопасном расстоянии от людей вроде вас.

– Определенно нет. Найти вас оказалось нетрудно. Возможно, теперь вы поймете, как это гнусно – воровать имущество других людей.

– У меня есть цель, на достижение которой нужно много денег. Но вы ведь и без меня все знаете.

– Я знаю, что вы ярый якобит и посылаете деньги, вырученные за украденные вещи, соратникам во Францию. Ваша миссия обречена на провал. Ваш отец – уважаемый адвокат с безупречной репутацией, даром что католик. Будучи не в силах прикрывать ваши симпатии к якобитам, он вышвырнул вас вон, и вы, вынужденный сами о себе заботиться, встали на преступный путь.

Марк иронично рассмеялся:

– Почему бы и нет? Я в своем деле дока. Дед мой тоже разбоем промышлял, так что это у меня в крови.

– И был повешен за совершенные преступления. Вас ждет та же участь, Баклоу. Если бы вы брали деньги у себе подобных, это не рассматривалось бы как страшное преступление, но вы терроризировали других, обирали и не гнушались убийством, когда жертвы сопротивлялись. Все это убедило меня вас поймать. Итак, властью, данной мне лордом-наместником этого графства, я беру вас под арест и препровожу к месту заключения. Оттуда вас переправят в Лондон, в тюрьму Олд-Бейли, где ваше дело будет рассмотрено, и вы ответите за свои преступления, в том числе и за участие в заговоре с целью убить королеву Анну.

– Черта с два! – воскликнул Марк, грубо отталкивая от себя Кристину.

Саймон насмешливо смотрел, как она хватается за деревянный столбик кровати, чтобы не упасть.

– Выражаю вам глубочайшую признательность за помощь в поимке этого негодяя, мисс Эфертон. Инстинкт подсказал: если я задержусь в Оукбридже, вы, в конечном итоге, приведете меня к вашему любовнику. Мне повезло, что вы задержали его в постели до моего прибытия.

– Любовнику? – в негодовании вскричала Кристина.

– Ах, ты! – Марк страшно оскалился, глядя на молодую женщину, которую совсем недавно пытался обесчестить. Глаза его налились яростью, он снова сплюнул на пол. – Стерва! Ты им все рассказала! Посмела предать меня.

– Предать вас! – Кристина напряглась от беспокойства. Именно предать Баклоу она и собиралась, если бы он отказался покинуть Оукбридж по доброй воле. – Нет, Марк, я этого не делала. Лорд Рокли, должно быть, просто следовал за мной. Клянусь, что ничего ему не говорила, клянусь! – В ее словах отчетливо звучало отчаяние, оно же отражалось на лице.

– Он не был удивлен обнаружить тебя здесь.

– Говорю же вам, он следил за мной.

– Какой, должно быть, удар по его чувствительной натуре – ворваться сюда и застать нас за делом. Когда ты заявилась ко мне, вся из себя красивая, с нежными губками, мне и в голову не могло прийти, что наш акт любви прервут. С другой стороны, ничего удивительного. Разве кто устоит перед таким красавчиком? Вот ты и переметнулась от меня к нему.

– Переметнулась к нему? Это ложь! – в негодовании вскричала Кристина. Не в силах дольше выслушивать оскорбления в свой адрес, она шагнула к Саймону, намереваясь объяснить, что именно Марк хотел с ней сделать. – Не верьте ему! Он разбойник, использующий людей в своих интересах. «Акт любви», вы сказали? Как вы смеете? Вы обращались со мной точно варвар. Это вы называете любовью?

– Тихо, – приказал Саймон. – Я видел то, что видел. Вы не сопротивлялись. Но довольно. Где и как вы встречаетесь – ваше личное дело, не мое, поэтому потрудитесь держать грязные подробности при себе.

Кристина закрыла глаза, изнуренная гневом и отчаянием. Опутавшая ее паутина полуправды причинила больше вреда, чем любые оскорбления. Она понимала, как воспринял ситуацию Рокли. Просто поверил собственным глазам.

Саймон между тем повысил голос:

– Вы идете со мной, Баклоу, или вас вывести силой?

Марк сжал огромные кулаки, глаза налились кровью, грозя вот-вот выскочить из орбит.

– Только попробуйте меня куда-нибудь отвести, Рокли, и я вам глотку перережу, – процедил он сквозь зубы. Услышав донесшийся со двора стук лошадиных копыт и громкие голоса, он высунулся в окно, прикидывая возможность побега.

Кристина стояла пораженная и испуганная, видя, какая ненависть промелькнула во взгляде Саймона, когда Марк бросился вперед, но был вынужден попятиться, так как Саймон приставил ему к груди дуло пистолета.

– Не так быстро. Не нужно действовать в спешке. Вам не скрыться, Баклоу. Полагаю, прибыли посланные магистратом люди. Вы в меньшинстве, поэтому советую сдаться. Не нужно намеренно нарываться на пулю.

Глаза Марка превратились в две сверкающие щелочки.

– Все не так просто, Рокли, – прошипел он и быстрым, как молния, ударом кулака выбил пистолет из его рук.

Саймон отреагировал с равным пылом и, схватив Марка за горло, с силой припечатал к стене. Кристину отбросило в угол, в то время как он кинулся на противника с кулаками. Ее шокировала демонстрация грубости со стороны человека, которого она считала образцом самоконтроля. Марк побелел от гнева и злости, удвоивших его силы. Рухнув на пыльный пол, мужчины затеяли яростную потасовку, рыча, как дикие звери, борясь не на жизнь, а на смерть. Двигались они так быстро, что она не могла различить, кто где.

Они награждали друг друга все новыми тумаками, натыкаясь на мебель и опрокидывая ее. Марк боролся как человек, которому нечего терять. Саймон непрерывно атаковал, но никак не ожидал, что противник выпрыгнет из окна. На лестнице тем временем раздался топот людей, пришедших его арестовывать. Яростно чертыхаясь, Саймон схватил пистолет и, высунувшись из окна, прицелился.

Кристина уставилась на него круглыми от ужаса глазами, затем с визгом, не думая о собственной безопасности, бросилась на него.

– Нет! Хватит! Не убивайте его, прошу вас, – закричала она и толкнула руку Саймона, не понимая, зачем это сделала, разве что из-за ненависти убийства в любом виде.

Удивленный ее вмешательством, он опустил оружие, позволив Марку подняться, отряхнуться и, насмешливо отсалютовав на прощание, скрыться в лесу. Непрерывно чертыхаясь, обзывая Кристину треклятой идиоткой, Рокли отпихнул ее и бросился к двери, приказывая спешащим на подмогу людям прочесать лес в поисках Баклоу и его подельников.

– Вы сумасшедшая дурочка, – рявкнул он, поворачиваясь к ней. – Зачем это сделали? Не следовало вмешиваться.

Кристина стояла онемевшая и обездвиженная.

– Я не могла допустить, чтобы вы хладнокровно застрелили его. И так уже причинено много вреда.

– Лучшего он не заслуживает. Но что сделано, то сделано. Благодаря вам мерзавцу удалось скрыться. Следуйте за мной вниз.

Его ярость переплавилась в опасное спокойствие. Он протянул Кристине взятый со стула коврик, чтобы прикрыла разорванное платье.

– Благодарю вас, – сказала она чуть слышно.

Он отвернулся, давая ей возможность завернуться в коврик, и зашагал впереди.

Уверенная в своей правоте, Кристина последовала за ним прочь из трактира. Гордость не позволяла ей ни оправдываться, ни тем более просить прощения. Она уже успокоилась и теперь держалась хладнокровно. Сделав глубокий вдох и откинув прядь волос с лица, она спросила:

– Что вы собираетесь со мной делать? Брат, должно быть, места себе не находит из-за моего отсутствия. Он будет рад узнать наверняка – даже самые худшие новости. Вы меня арестуете?

Саймон ответил не сразу. Кристина не догадывалась, что он отказывается смотреть на нее и говорить с ней потому лишь, что с тех пор, как застал ее в объятиях Баклоу, не мог совладать с чувствами. К этому примешивалось и унизительное осознание того, что Баклоу его перехитрил. Им овладела невиданная прежде ярость, превратившая мозг в бурлящий вулкан. Перед мысленным взором мелькали образы соблазнительной молодой женщины, которую он обнимал совсем недавно. В его воображении она смеялась над ним и, издеваясь, подставляла губы для поцелуя. Он проклинал себя за то, что имел глупость довериться ей.

– Пока идут поиски Баклоу, можете вернуться домой, – произнес он после продолжительного молчания. – Скоро я за вами приеду.

– А Уильям?

– Преступление его столь велико, что я не могу закрыть на это глаза. Брат ваш повел себя легковерно и глупо. Если удастся, я не стану его привлекать, но наверняка обещать не могу. Передайте ему, чтобы не покидал Оукбридж, пока я с ним не поговорю. Это ясно?

Понимая, какое впечатление производит на собравшихся у трактира людей, Кристина стояла очень прямо, запахивая на груди коврик. Волосы свободно развевались на сильном ветру, предвещающем окончание жаркой, влажной погоды. Шагая к Тому, держащему ее кобылу, она презрительно игнорировала отпускаемые в ее адрес замечания, лестные или дерзкие, рождаемые под влиянием ее красоты и затруднительного положения, в котором она оказалась.

Она кожей чувствовала устремленные на нее взгляды, но больше всего злило то, что Саймон Рокли счел ее виновной наравне с Марком Баклоу и не сделал ни единой попытки защитить.

Вырвавшись из «Черного лебедя» и из лап высокомерного, любящего совать нос в чужие дела лорда, Марк бросился в лес в отчаянной попытке скрыться. Сделав круг, вернулся к трактиру, вскочил на коня и поскакал прочь. Он гнал во весь опор, пока окончательно не убедился, что оторвался от преследователей, и лишь тогда вздохнул с облегчением. Его не сильно тревожил срыв планов, так как он порядком пресытился тем, что творил в Англии. Ему очень хотелось во Францию, сражаться за дело якобитов ближе к молодому Джеймсу Стюарту.

Он злился, что сегодня остался в дураках, однако еще не все потеряно. А вот предательства Кристины он никогда не забудет. Он поклялся непременно поквитаться с ней.

Когда Кристина вернулась, Уильяма в Оукбридже не оказалось. Очевидно, уехал вскоре после того, как она отправилась в трактир. По заверениям одного из слуг, Уильям пребывал в крайне возбужденном состоянии и ни словом не обмолвился о том, куда держит путь.

Кристина сильно переживала за брата. Саймон Рокли решит, что он сбежал, поскольку Марк Баклоу свернул свою преступную деятельность в Оукбридже. Это сделает Уильяма еще более виноватым в его глазах. Она понимала, что эта связь отразится на его положении в обществе, если, конечно, Марк прежде не найдет его и не убьет. Вчерашние друзья, гордящиеся знакомством с блистательной семьей Эфертон, с готовностью осудят его и объявят изменником.

Напряженная и напуганная, Кристина ожидала прибытия лорда Рокли. Сотрясающая тело дрожь наконец улеглась, но она снова и снова проигрывала в голове ужасное нападение на нее Марка Баклоу, вспоминая тошнотворное прикосновение его рук к ее девственным бедрам и чувство безграничного облегчения, когда в комнату ворвался Саймон с перекошенным от гнева лицом. Она до конца жизни будет благодарить его за своевременное вмешательство и разбирательство с Марком, однако тот факт, что он неверно истолковал увиденное, не мог не печалить.

Уже совсем стемнело, когда Саймон, одетый во все черное, наконец объявился в Оукбридже. Его появление будет иметь серьезные последствия для хозяина дома и его сестры. Увидев, как он входит в особняк, и не желая иметь с ним дело, Кристина отпрянула от окна и села на кровать, ожидая, когда он сам пошлет за ней.

Ждать пришлось недолго. Встретившись с ним лицом к лицу, она поняла, что горничная ничуть не преувеличивала, говоря, что лорд в убийственном настроении.

Бледная как полотно Кристина была одета в скромное платье. Волосы собрала в строгий узел на затылке, подчеркнув высокие скулы и большие глаза. Саймон даже не повернулся на стук двери, оставшись у выходящего во внутренний двор окна. Руки он сцепил за спиной.

– Баклоу удалось ускользнуть, – отрывисто сообщил он. – Не сомневаюсь, что вас эта новость порадует. Тем не менее, куда бы он ни подался, его преступной деятельности конец, а вы с братом можете попрощаться с коварными планами, которые строили. Мне сообщили, что лорда Эфертона нет дома. Это правда?

– Да.

– И где же он?

– Я… мне это неизвестно.

– Его отсутствие весьма несвоевременно, но и любопытно тоже. Я не перестаю задаваться вопросом: какой мужчина пошлет сестру выполнять за себя грязную работу? Своим опрометчивым поведением он вас едва не погубил, а теперь и вовсе исчез, оставив разбираться с последствиями. Спрятался в какой-нибудь укромной норе, как бесхребетная тварь.

Лицо Кристины вспыхнуло от негодования. Как жестоки и несправедливы его слова!

– Не могу вам не возразить.

– Возражайте, сколько душе угодно. Отдавая приказ, я ожидаю в ответ безоговорочного подчинения.

Еще несколько минут назад подобная тирада заставила бы Кристину капитулировать, но теперь лишь разозлила.

– Вы уже не в армии, лорд Рокли. – Она вернулась к официальному обращению, хоть совсем недавно он просил называть себя по имени. – И мы с братом не ваши подчиненные. Если вы не в состоянии разговаривать со мной так, как принято в цивилизованном обществе, я немедленно ухожу.

Саймон резко развернулся и посмотрел ей в лицо. Его выражение по-прежнему напоминало непроницаемую маску. Лишенное всяческих эмоций, оно, казалось, было высечено из камня.

– Следите за тем, что говорите. Не стоит обольщаться из-за того, что некоторое время назад я обошелся с вами снисходительно.

– Куда как снисходительно! – высокомерно парировала Кристина. – Помнится, вас влекло ко мне, вы меня желали. И я была почти готова отдаться вам без стыда и угрызений совести, позволить любить себя. Тогда я чувствовала, что сама себе не принадлежу. Почему вы так смотрите? Боитесь меня или своих чувств ко мне?

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– Боюсь? Нет, не боюсь ни вас, ни ваших льстивых речей. Неужели правда считаете, что сможете одурачить меня красивыми словами, которые так плавно текут из ваших уст? Нужно быть безумцем, чтобы поверить им.

Несмотря на решение сохранять хладнокровие, Кристина с трудом сдерживалась. Ей было невыносимо то, с каким презрением лорд Рокли отвергает ее чувства. Во время их совместной утренней прогулки верхом она подпустила его гораздо ближе, чем следовало, и ее сердце угодило в ловушку. От гипнотического взгляда серебристо-серых глаз у нее слабели не только колени, но разум и воля, теперь она осознала, насколько глупо ослаблять оборону. Он отверг ее, обвинив в любовной связи с Марком, грубо и презрительно оттолкнул от себя. Его оскорбления ранили сердце, но она решила не сдаваться.

Гордо вздернув подбородок, Кристина посмотрела на Саймона:

– Вы можете верить всему, чему пожелаете. Мне нет до этого дела. Как и обещала, я оставлю вас, мое общество вам явно не по душе. Если хотите, дожидайтесь возвращения Уильяма, куда бы он ни отправился. Если нет, желаю хорошего дня. – Она уже развернулась, намереваясь уйти, когда его властный голос приковал ее к месту.

– Не смейте так себя со мной вести! Извольте объясниться!

Замешкавшись, Кристина снова бросила взгляд на него. Его разочарование болью отдавалось в ее сердце. Мысленно она нарисовала себе образ идеального мужчины, красивого, благородного, любящего, но, к сожалению, не имеющего ничего общего с реальностью. Теперь, глядя на Рокли другими глазами, она не находила ни капли доброты и сострадания в его жестких, точеных чертах. Зато в них сквозили безжалостность, властность и решительность. Внутренне она трепетала от светящегося в его глазах цинизма и насмешки в голосе, который, хотя и звучал ровно, не мог ее обмануть. Ему нужны ответы, он не тронется с места до тех пор, пока не получит их. Он встал прямо перед ней, нависая, обдавая холодом взгляда.

– Прошлой ночью я слышал голоса. Это ведь Баклоу покидал вашу спальню, не так ли? – едко и требовательно осведомился он.

– Да.

Не совершив ничего постыдного, она не считала нужным отрицать правду. Лорд Рокли пронзил ее презрительным взглядом, и выражение его лица сделалось поистине дьявольским.

– Так я и думал. Вы любовники.

– Подобные слова недостойны вас, милорд, – яростно запротестовала Кристина. – Кроме того, вы сами сказали, что это не ваше дело.

– Позвольте мне самому судить, что достойно, а что нет. И потрудитесь говорить тише, если не хотите, чтобы вас услышала вся округа. Ну а теперь я требую объяснений. Вы обязаны дать мне полный и честный отчет обо всем, что здесь происходит. Вы меня поняли? Больше никакой лжи, никакого притворства. Я хочу услышать правду, и только правду. Пытаться снова увильнуть неумно с вашей стороны. Я уже успел достаточно хорошо вас изучить.

Чтобы скрыть дрожь в руках, Кристина сильно сжала кулаки, даже ногти впились в ладони. Она невероятно страдает, но ни за что на свете не покажет, как сильно ее ранили его слова. Она смело вздернула подбородок и, твердо посмотрев ему в глаза, лишенным эмоций голосом сказала:

– Вы хотите знать все. Что ж, хорошо, я расскажу вам без утайки.

И Кристина начала свое повествование, сначала запинаясь, с трудом подбирая простые и убедительные слова. Поведала лорду Рокли, как Уильям, когда умер их отец, отправился в Лондон и встретил там Баклоу, проигрался в пух и прах в карты, и Марк одолжил ему денег, чтобы помочь расплатиться с кредиторами. Не утаила и то, как они с братом потихоньку распродавали имеющиеся в доме ценности, чтобы раздобыть денег на жизнь, и как ситуация приобрела опасный оборот, когда однажды к ним неожиданно заявился Марк и стал использовать расположенные под домом помещения для хранения награбленного. Когда Уильям велел ему убираться прочь, тот отказался.

– Поначалу мы с братом не понимали, что происходит, и лишь когда столкнулись с кем-то из его подельников, заподозрили неладное. Как бы то ни было, хотя мы и знали, что Марк католик, о якобитском заговоре и слыхом не слыхивали. Поверьте мне.

Саймон слушал не перебивая, только крепче сжимались его челюсти да все более зловещим становился стальной блеск глаз. Закончив рассказ, Кристина посмотрела на него в упор.

– Теперь вам все известно. Клянусь, я поведала чистую правду.

– Итак, вы знали о происходящем, что делает вас соучастниками преступления. А Баклоу?

– Баклоу? – Внезапно Кристина сообразила, что он имеет в виду. – Неужели вы в самом деле считаете, что мы с ним любовники? Вы так думаете?

– Я видел все собственными глазами, и они не лгут.

– Позвольте мне объяснить… рассказать…

– Нет, – холодно перебил он, – довольно. Я услышал достаточно. Мне известно, что вашим красивым речам верить нельзя. Помню, как вы уходили от темы, когда я спрашивал о Баклоу, о том, не известно ли вам его местонахождение. Вы заверили, что оно вам неизвестно. То была наглая ложь, ведь когда он не обретается в трактире «Черный лебедь», то проворачивает свои преступные делишки в Оукбридже. Вы обманывали меня при любой удобной возможности. Как вы, должно быть, насмехались надо мной, когда я из лучших побуждений просил довериться мне. Каким же я был дураком! А вас можно поздравить, Кристина. Вы очень искусная рассказчица и наделены умением убеждать.

Попятившись от него, она положила трясущуюся руку на спинку стула, будто нуждаясь в опоре, но взгляд Саймона встретила гордо. За эти несколько мгновений он сделался для нее совершенным незнакомцем. Между ними выросла непреодолимая стена без окон и дверей, через которую невозможно пробиться. Она презрительно улыбнулась:

– Вы уже все для себя решили, не так ли? Что ж, хорошо, значит, мне больше нечего сказать в свою защиту, особенно человеку, чьи уши и разум закрыты. А теперь уезжайте, прошу вас. Вы, без сомнения, вернетесь, чтобы поговорить с Уильямом. Если захотите мне что-то передать, это можно будет сделать через брата.

– Не беспокойтесь, к вам у меня не осталось вопросов. После того, что случилось, мне дела нет, куда вы пойдете и в чью постель запрыгнете. Не сомневаюсь, с вашим обостренным инстинктом самосохранения вы, как кошка, в любой ситуации приземлитесь на все четыре лапы. Наверняка и с Баклоу уговорились о встрече в каком-нибудь укромном уголке, чтобы вдоволь покувыркаться. Жизнь ему, конечно, очень дорога, но вечно он прятаться не сможет.

Кристина побелела от гнева, не в силах поверить в жестокие слова. Глаза ее сверкали.

– Как вы смеете?

Уже положив ладонь на дверную ручку, Саймон замешкался и оглянулся на нее.

– Еще как смею, Кристина. Вы, моя дорогая, прирожденная куртизанка, но почему-то не слишком высоко цените свои прелести.

Эти слова разрушили остатки самообладания Кристины. Вот, значит, какого он о ней мнения!

– Ради всего святого, что я вам сделала, чем заслужила подобное обращение?

– Что? Хотите послушать? Побывав в моих объятиях, вы, спустя всего несколько часов, счастливо уложили Баклоу в свою постель. Кто знает, может, вы действовали согласно полученным инструкциям, чтобы выудить из меня информацию, когда я был охвачен страстью. Примите мои поздравления. На время вам действительно удалось затуманить мне голову. В оправдание могу сказать: я никогда не встречал шлюх столь привлекательных, как вы. Теперь же, когда разум ко мне вернулся, увидел, что вы на самом деле собой представляете.

Не помня себя от ярости, позабыв о страсти, которую он пробудил в ней, Кристина подскочила к нему с кулаками.

– Лорд Рокли, вы должны немедленно извиниться передо мной.

– Извиниться? Перед девкой Баклоу? – презрительно бросил он.

Она распалялась все сильнее. Их нежная интерлюдия обернулась унизительным фарсом. Она поняла: бесполезно спорить с человеком, ослепленным и оглушенным гневом, и хотела было отвернуться от него, но гордость заставила вскинуть голову и пронзить его взглядом, полным презрения.

– Однажды вы на коленях будете вымаливать у меня прощение за эти слова, но не дождетесь ни извинений, ни жалости.

И отвернулась от него, но он схватил ее за руку и тихим голосом, от которого кровь стыла в жилах, проговорил:

– Ничего подобного вы никогда от меня не услышите. Когда все закончится, я позабуду о вашем существовании, будто мы и не знакомы вовсе. Следующая наша встреча произойдет в зале суда, где вам вынесут обвинительный приговор. Будьте готовы увидеть, как повесят вашего любовника, а потом…

Кристина надменно вскинула голову:

– Вы отвели мне роль злодейки, не дав возможности оправдаться. Ни один добропорядочный магистрат не обвинит человека без суда. – С ее губ сорвался негромкий презрительный смешок. – Будь вы судьей, с радостью вздернули бы меня рядом с Марком.

– Да. И вас, и вашего братца.

Он мог бы продолжать в том же духе, но Кристина, вне себя от гнева и негодования, прервала обличительную речь, залепив ему звонкую оплеуху. В его взгляде промелькнули удивление и шок, быстро сменившись бешенством, но она ничуть не раскаялась. Он смертельно оскорбил ее, и ей доставило огромное удовольствие причинить ему боль.

Саймон машинально коснулся рукой покрасневшей щеки. Впервые кто-то осмелился дать ему пощечину, и он лишился дара речи. Догадавшись об этом, Кристина гордо подняла голову и окинула его довольным взглядом:

– Простите меня, если сможете, милорд, хотя сильно в этом сомневаюсь.

Когда он ушел, Кристина, тяжело дыша, долгое время смотрела на закрытую дверь. Силы постепенно покидали ее, в сердце поселилась ужасная боль. Увидит ли она его снова? Имеет ли это значение? Какое ей теперь дело до его гнева? Он нанес ей страшное, необратимое оскорбление, обошелся с ней чудовищно, и все из-за непонимания. Она слишком горда, чтобы оправдываться, а он слишком упрям, чтобы увидеть правду.

Если бы он был заинтересован в ней, то захотел бы получить доказательства ее невиновности, но, как теперь стало ясно, это не так. Оценивая ситуацию его глазами, она не стала защищаться, чувствуя вину. Какие уж тут оправдания?

Кристина смежила веки, желая, чтобы поскорее улеглась бушующая в душе буря, потом снова открыла и сделала глубокий вдох. Где Уильям? Где брат? Нужно отыскать его.

Покинув Оукбридж, Саймон поехал прямиком к магистрату, оставив осмотр подземных камер на завтра. Баклоу хранил там награбленное. Разозленный и расстроенный, он гнал коня во весь опор, надеясь таким образом привести мысли в порядок. Ему всегда нравилось бешено скакать по сельской местности, а после знакомства с Кристиной требовалось отвоевать рассудок у затопившей его холодной черной бездны.

Он миновал место, где поцеловал ее, но при воспоминании о том, что случилось лишь сегодня утром, помрачнел еще сильнее. Неужели сегодня утром? Оказывается, несколько часов способны кардинально изменить жизнь человека. Могла ли женщина, с готовностью отвечающая на ласки, тающая в объятиях, коварно отдаться другому? Если она в самом деле невинна, а Баклоу хотел взять ее силой, почему ни слова не сказала в свою защиту? Не потому ли, что не хотела добавлять еще одну ложь в длинный список, подтверждающий ее виновность?

Когда к ночи Уильям не вернулся домой, тревога Кристины усилилась. Ее терзали ужасные видения о том, что он в беде. Наступило и миновало утро, а он все не появлялся. Кристина решила, что он сбежал из страха перед Марком. Надев амазонку, она отправилась на конюшню.

Кобыла, казалось, учуяла беспокойство хозяйки и сорвалась с места, едва почувствовав прикосновение пяток к своим бокам. Кристина отправилась навестить соседей, решив объездить всю округу и спросить у всех, не видели ли ее брата. Успехом это предприятие не увенчалось.

Проездив два часа по округе и исчерпав идеи, где его искать, она повернула домой, надеясь, что в ее отсутствие он вернулся. Посмотрев в небо, получила новый повод для волнений. Ветер, которому она так радовалась прежде, усилился, нагнав мрачные, черные тучи, поглотившие нежно розовеющий горизонт. Сверкнула молния, демонстрируя мощь надвигающейся грозы. Стал накрапывать дождь, легкий поначалу, принесший свежесть и прибивший пыль. Вскоре хляби небесные разверзлись, исторгая на землю потоки воды.

Застонав от отчаяния, Кристина направила кобылу под сень деревьев. Животное с готовностью повиновалось, ускорило шаг, но даже раскидистые ветви служили плохим укрытием от слепящей стены ливня, размывающей очертания окружающих предметов. Кристина почти ничего не видела, одежда ее насквозь промокла и облепила тело, как вторая кожа.

Внезапно за деревьями промелькнула чья-то черная тень. С гулко колотящимся сердцем Кристина обернулась через плечо, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Вокруг все было спокойно, но она не могла отделаться от ощущения чьего-то невидимого присутствия рядом. Тревога возрастала. Она направила лошадь вперед.

Осматриваясь по сторонам в поисках укрытия получше, она вдруг поняла, что находится неподалеку от подземных камер, расположенных под Оукбриджем, вход в которые был надежно скрыт от посторонних глаз густыми порослями кустов. Мысль о том, чтобы войти внутрь, была ей ненавистна, но там, по крайней мере, можно переждать непогоду. Дрожа всем телом, страдая душевно и физически, она спешилась. Ветер задувал под полы плаща, похищая последние крохи тепла. Оставив кобылу под навесом у входа, Кристина, спотыкаясь, сделала несколько шагов вперед и остановилась, чтобы глаза привыкли к темноте.

Внутри было холодно, сыро и тихо. Она зажгла пару свечей и, сев на груду мешков, стянула с себя мокрый плащ. И отчетливо ощутила, что снаружи кто-то есть. Ужас ледяной рукой сжал сердце при виде того, как кто-то протискивается внутрь. С длинного плаща незнакомца ручьями текла вода, лицо скрывала широкополая шляпа. Кристина поняла, что это тот самый человек, которого она заметила в лесу.

Поначалу она решила, что явился кто-то из банды Марка, не знающий о случившемся и о том, что убежище следует обходить стороной, но внезапно похолодела. Мужчина стянул с себя шляпу и поднял голову.

Саймон Рокли.

Если он и был удивлен встретить ее здесь, виду не подал. В глазах, в которых еще вчера светилась нежность, теперь отражалась лишь непреклонная надменность.

Глава 7

– Так-так. Я думал, подельники Баклоу разбежались отсюда, как крысы с тонущего корабля.

Кристина посмотрела ему в лицо, на котором проступили синяки от кулаков Марка. Было неловко находиться с ним наедине. Она напряглась и занервничала, с болью и горечью вспоминая их разговор накануне. Поднявшись, расправила плечи, стараясь не думать о мокром платье, облепившем тело. Между ними возник неосязаемый, но сильный образ Марка Баклоу. Кристина почувствовала боль в сердце.

– Добрый день, лорд Рокли, – самым холодным и презрительным тоном, на какой была способна, проговорила она. – Не буду спрашивать, что привело вас сюда в такой спешке.

Вздернув бровь, он посмотрел на нее, загадочно улыбнулся, будто точно знал, что творится у нее в голове.

– Вот и не спрашивайте. Охотясь в лесу на дикого зверя в человеческом обличье, я заметил вас и принял за одного из его подельников. Решил последовать за вами в надежде, что вы приведете меня к логову. Мне повезло, именно это вы и сделали. Если повезет еще чуть-чуть, зверь вернется сюда и будет пойман с поличным.

– Дикие звери здесь не водятся. Только мужчины, скрывающиеся от правосудия, – дерзко парировала Кристина, бросая вызов и ненавидя себя за то, что реагирует на его привлекательность.

Ниспадающие складки плаща обнимали тело. В свете свечей она в очередной раз отметила невероятную чистоту его глаз. Колеблющееся пламя отбрасывало причудливые тени, танцующие вокруг них. Надменный и красивый, он вызывал неуместный восторг. Они вдвоем в уединенном месте, отрезанные от мира разбушевавшейся стихией. Атмосфера накалилась до предела.

– Долго же вам придется ждать здесь возвращения Марка, – яростно-агрессивным тоном проговорила она. – Он умен, хитер и отнюдь не глуп, как вы привыкли считать.

На мгновение ей показалось, что серебристо-серые глаза взорвались. В их глубине промелькнуло и растаяло выражение, значение которого она не смогла истолковать.

Саймон саркастически усмехнулся и холодно заметил:

– А вы, как и ожидалось, тут же бросились его защищать. Сами-то что тут делаете? Наверняка на встречу с Баклоу явились.

– На случай, если вы еще не заметили, милорд, напомню, идет дождь. Я здесь по той простой причине, что мне требуется укрытие.

– Глупо совершать верховые прогулки в такую погоду.

– Когда я уехала из дому, погода была прекрасная. Я искала Уильяма. Он так и не вернулся ночевать, и я, естественно, беспокоюсь, где он и что с ним. Как только дождь прекратится, я отправлюсь обратно.

– Вам вовсе не обязательно ждать здесь. Можете воспользоваться тоннелем, соединяющим подземелье с домом, как вы сделали во время званого приема.

– Могла бы, но моя кобыла не обрадуется, если я поведу ее по узкому темному проходу. Да и дверь заперта, а ключ дома.

Уперев руки в бока, Саймон осматривался по сторонам.

– Значит, будем сидеть здесь, пока гроза не кончится. Можно расположиться удобнее.

Он снял плащ и устроился на большом ящике. Кристина бросила на него полный негодования взгляд:

– Вы заблуждаетесь, полагая, что мне приятно ваше общество. Больше всего на свете мне хочется, чтобы вы оставили меня в покое.

– Хотите выгнать меня в такую погоду?

Она вздернув дрожащий подбородок:

– Да, это избавит меня от вашего презренного общества.

Окинув ее ледяным взглядом, он быстро и легко подпрыгнул и встал.

– Очень скоро вы от него избавитесь, обещаю. А пока мне хотелось бы осмотреться.

Кристина обвела взглядом помещение.

– Как вы поступите с находящимся здесь добром?

– Сообщу мистеру Крукшэнку о находке, а уж он проследит, чтобы вещи вернулись законным владельцам. – Посмотрев на Кристину, Саймон вдруг заметил, что она насквозь промокла. Блестящие волосы спутанными прядями рассыпались по плечам, длинные черные ресницы отбрасывали тени на бледное мокрое лицо. – Вам в самом деле следует вернуться домой. Не хватало еще простудиться. У меня к седлу приторочен сухой редингот[4]. Принести?

Кристина отметила, как смягчился его голос. Меньше всего она ожидала от него подобной заботы. Стоило ей укрепиться духом против него, как он стал тревожиться о ее благополучии. Вспомнив, как он громко хлопнул дверью у нее под носом, она дерзко посмотрела на него:

– Не стоит беспокоиться, лорд Рокли. И приберегите свое галантное подношение для другого случая. Мне от него никакого прока, а после вашего пренебрежительного обращения со мной вчера и подавно.

Саймон изогнул бровь.

– Пытаетесь убедить меня в собственной глупости?

– Глупо или нет, редингот ваш я надевать не стану.

Она подумала, что он станет настаивать, но он лишь пожал плечами и отвернулся.

– Как пожелаете.

Кристина, у которой сильно замерзли руки и лицо, наблюдала за тем, как лорд Рокли осматривает помещение и изучает содержимое нескольких свертков. Она совсем было решила, что он забыл о ней, а он спустя некоторое время снова повернулся к ней:

– Вы, полагаю, хотели бы узнать местонахождение Баклоу? Он сможет избежать казни, если нам не удастся его найти, хотя я в этом сильно сомневаюсь.

– Вы не понимаете и никогда не поймете, – взорвалась Кристина, не в силах сдерживаться.

– Отлично понимаю. Но постарайтесь не переживать слишком сильно, так или иначе он еще может к вам вернуться, прежде чем будет схвачен. Так же как и ваш брат. Когда сочтет это безопасным.

Кристина сжала кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Вы зашли слишком далеко. Как вы смеете? – злобно прошипела она. – Кто вы вообще такой, чтобы являться сюда, оскорблять меня и моего брата? Вы недостойны даже лизать сапоги Уильяма! Вы в десятки раз его хуже, холодное, надменное, бессердечное чудовище! Отчего бы вам не убраться и не оставить нас в покое?

Он бесстрашно и даже с некоей веселостью встретил ее взгляд.

– Это вы слишком далеко заходите. Лизать сапоги в мои обязанности не входит.

Кристина безуспешно хваталась за остатки самоконтроля, который расползался под пристальным взглядом нимало не смущенного лорда Рокли. Он шагнул к ней, и она тут же сочла его близость угрожающей. Взгляды их скрестились, и, хотя ни один не хотел ронять собственного достоинства, влечение между ними стало почти осязаемым.

Кристина испытала странное чувство падения. Он совсем рядом! Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но ей помешал ворвавшийся в помещение порыв холодного ветра. Она и ненавидела, и желала этого омерзительного красивого мужчину. В душе бушевала буря противоречивых эмоций, каждая из которых старалась взять верх. Всю ночь Кристина пыталась выбросить его из головы, забыть. Но теперь, стоя перед ней, он казался привлекательнее прежнего, самым желанным, и необходимость прижаться к нему становилась все настойчивее.

Внезапно Саймон привлек ее к себе. Подняв голову, она посмотрела ему в глаза. Ей стало жарко от гнева и желания.

– Оставьте меня в покое, прошу вас. Пустите.

– Отчего же? – возразил он, теснее прижимая ее к груди, хотя из соображений здравого смысла должен был оттолкнуть. Нежно провел пальцем по ее мягкой щечке. – Опасаетесь того, что можете сделать, да, Кристина?

– Разумеется, нет, – неуверенно отозвалась она, ослабленная легчайшей лаской его пальца, не делая попыток отстраниться.

Его следующее действие оказалось куда менее нежным. Он схватил ее за руки, с силой вдавив пальцы в кожу пониже рукавов платья.

– Пришло время забыть все, что чувствовали к Баклоу.

– Я закричу, если вы немедленно не отпустите меня! – Сопротивление оказалось бесполезным, высвободиться из крепких объятий ей не удалось.

Внезапно он обхватил ее голову, прижался губами к ее рту, лишая возможности дышать, и принялся целовать с сокрушительной страстью.

– Неужели, Кристина?

Она боролась с волной желания так отчаянно, будто от этого зависела жизнь, однако вскоре поняла, что сопротивление бессмысленно. Она сама желала капитулировать.

Саймон целовал ее шею, щеки, губы и хриплым, едва различимым голосом нашептывал нежности вперемежку с оскорблениями. Она позабыла обо всем на свете, о своей ненависти, о тех ужасных вещах, в которых он ее обвинил, и всецело доверилась ему. Кожа порозовела. Закрыв глаза, она стала отвечать на его поцелуи, инстинктивно обхватив за шею.

Саймон увлек ее на кучу мешков и, скользнув руками под юбки, развел ей ноги в стороны. Кристина почувствовала, как в животе нарастает восторг, смешанный со страхом. Содрогнулась, когда его ладонь уверенно поползла вверх по бедру и нащупала центр женственности. Она и не подозревала, что прикосновение мужчины к этой сокровенной части тела может доставить такое пронзительное удовольствие, а она станет такой раскованной, маскируя собственную невинность.

– Кто бы мог подумать, что в тебе столько огня? – прерывисто шептал Саймон, расстегивая бриджи и пристраиваясь у нее между ног.

Просунув ладони ей под ягодицы, он приподнял ее, чтобы облегчить проникновение. Не зная, чего ожидать, Кристина ахнула, наслаждаясь нежностью прикосновений.

– Кристина, – пробормотал он, согревая дыханием ее щеку, – скажи, что действительно этого хочешь.

Он смело касался затвердевшим мужским естеством входа во влагалище. Кристина застонала от желания.

– Я хочу тебя.

Он вошел, и она задохнулась от грубого вторжения, выгнувшись ему навстречу и отвернув лицо, чтобы не показать отразившейся на нем боли. Саймон между тем все глубже погружался в шелковистое лоно. Вскоре случилось чудо. Боль отступила, сменившись отчаянным жгучим желанием. Между ними будто искра пробежала. Оказалось, они идеально дополняют друг друга, словно изначально предназначены Создателем. Саймон задвигался быстрее. Кристине казалось, что тело будто объято пламенем. Он дарил ей неземное наслаждение и получал собственное, глубоко целуя ее в губы.

Ее переполнили ощущения, о существовании которых она прежде и не подозревала. Кристина познала великую радость слияния. За исключением грубого вчерашнего нападения Марка, она не имела интимного опыта общения с мужчиной, особенно таким сильным, как Саймон, и теперь совершенно пропала. Больше не было ни дождя, ни холода, ни сопротивления, лишь его пылающие губы на ее губах и теле и мощь рук, держащих ее за плечи. Позабыв обо всем на свете, он прижимал ее к земле, двигаясь смело и раскованно, сильными толчками вбиваясь в глубь лона.

Кристина не слушала голоса разума, желая лишь, чтобы Саймон владел ею. Предательское тело вдруг зажило собственной жизнью, заставив осознать, насколько уязвима она перед этим мужчиной. Тело реагировало на ласки, отзываясь новыми вспышками страсти. Их охватило одно на двоих стремление получать удовольствие, и она позабыла о боли в запястьях, которые он крепко прижал к земле. Осталось лишь единение тел, увлекающее в бездонную воронку чувственности, где нет ни мыслей, ни времени, только удовольствие.

Внезапно волна страсти схлынула. Достигнув оргазма, Саймон почувствовал, что падает в раскаленное докрасна жерло вулкана чистого наслаждения. Кристина, не двигаясь, лежала на жестком ложе, подхвативший ее вихрь постепенно стихал. Оба тяжело дышали. Наконец Саймон приподнялся на локтях, скатился с нее. Она открыла глаза и посмотрела на него, нависшего над ней. Он тоже смотрел на нее сверху вниз. В его взгляде отражалось замешательство пополам с желанием, такое же, какое испытывала сейчас она сама. Замешательство незнакомых людей, обнажившихся друг перед другом. Она отвела взгляд.

То, что увидел Саймон, глядя на нее, потрясло его до глубины души, вырвало из мира фантазий, в котором он до сих пор пребывал, и немедленно вернуло к действительности. Придя в себя, он подумал о неизбежных последствиях того, что произошло. Он должен отстраниться от Кристины, но не хочет, для этого требовалось приложить невероятные усилия. Только теперь он осознал, какая мысль, маячившая на периферии сознания, не давала ему покоя. Но не внял предупреждению.

Кристина это тоже поняла. Ее взгляд затуманился. Еще дрожа после занятия любовью, она прижалась к нему, снова положив руки ему на шею. Он схватил ее за запястья и, оторвав от себя, отстранился. Без согревающего тепла его тела помещение показалось ей очень холодным, но мысли о том, что они разделили, не давали замерзнуть.

Поднявшись, Саймон принялся поправлять одежду, стараясь не смотреть на Кристину. Стройное, грациозное создание, только что извивавшееся под ним, не имело ничего общего со сдержанной дамой, принимавшей гостей в Оукбридже два дня назад. Он злился на самого себя, взяв ее в отчаянном порыве страсти, не исследовав нежного тела, не доведя искусными ласками до величайшего наслаждения. Куда подевалось мастерство? А самоконтроль? Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы его захлестнула новая волна желания.

– Простите меня, – хрипло буркнул он, откашлявшись и позабыв о своем гневе. Ему стало не по себе. – Вы в порядке?

– Да, в порядке. Пожалуйста.

– Рад слышать.

– Не нужно из-за меня переживать.

– Я ничего подобного не хотел. Это не должно было случиться. Молчите, если не хотите лишиться уважения брата.

Кристина резко села. Потрясенная, пораженная и оглушенная, медленно поднялась, не до конца доверяя собственным ногам. Саймон хотел отстраниться от нее, но она остановила его, робко коснувшись рукой плеча.

– Саймон, лишь ваше уважение тревожит меня по-настоящему. И вы правы. Этого не должно было случиться, но случилось, и мы ничего не можем изменить.

Смущенная, с трудом верящая в то, что допустила это, Кристина густо покраснела и, не глядя на Саймона, принялась дрожащими пальцами зашнуровывать корсаж платья. Лишь скрыв наготу, осмелилась снова посмотреть на него.

Он отвернул голову, возможно избегая мягкого очарования ее вопрошающего взгляда; злясь на себя, не доверяя себе, отошел от нее, остановился и медленно, с видимой неохотой повернулся. Открыл рот, но не издал ни звука.

Кристина следила глазами за тем, как он идет к выходу. Его обычно твердая походка казалась странно неуверенной. В следующее мгновение Саймон скрылся из вида, не подозревая, что оставил ее в состоянии величайшей радости, переполняющей все существо. За короткое время, проведенное с ним вместе, она познала такое огромное счастье, что позабыла о терзающем страхе. Если бы только он остался с ней! Ей становилось больно при мысли, что для него, возможно, произошедшее не имеет такого значения, как для нее. Она отдалась ему из-за глубокого чувства, которое не до конца понимала, в то время как он накинулся на нее и насладился ради сиюминутного удовлетворения, чтобы тут же бросить и позабыть.

Иные ужаснулись бы тому, что она подарила себя мужчине, который станет презирать ее, и теперь она падшая женщина, запятнанная, порочная. Несомненно одно: она рассталась с невинностью и моральными принципами, ничуть этого не стыдясь.

При этом испытывала смущение. Говоря об уважении Саймона, Кристина не кривила душой, но их близость все осложнила. Как теперь смотреть ему в глаза, говорить с ним непринужденно и доверительно? Глядя на нее, он, вероятно, будет вспоминать распутную женщину, в которую она превратилась в его объятиях. Она будто выпустила на свободу зверя, томившегося в заточении тела, о существовании которого и не подозревала. Никогда прежде она не испытывала подобных чувств. Все ее существо переполняло желание, однако лоно до сих пор болело и пульсировало от странного напряжения. Накинув на плечи плащ, Кристина вышла на воздух. Оказалось, дождь кончился и снова выглянуло солнце. Морщась от неприятных ощущений, она села на лошадь и поехала через густой подлесок к тропе, ведущей к дому. На конюшне она увидела Тома, чистящего лошадь Уильяма. «Значит, – без особого интереса и тревоги подумала она, – брат вернулся».

Том сообщил, что Уильям приехал в страшном похмелье, пропьянствовав всю ночь в таверне в Рединге. Не трудясь искать брата, она укрылась в своей спальне, чтобы наедине с собой вспоминать о наслаждении, подаренном Саймоном. Все прочее не имело значения.

Оставив Кристину, Саймон поскакал к магистрату. Спешиваясь, посмотрел вниз и заметил пятна крови на бриджах.

На лице промелькнула целая гамма чувств, от недоверия до шока и, наконец, страдания. Внутри будто что-то разбилось, рассыпалось на мелкие кусочки, лишив остатков самоконтроля.

Это кровь Кристины. Чья же еще? Великий Боже! Она была девственницей. Он только что изнасиловал невинную девушку.

С губ сорвалось ругательство, а мысли о мести и уязвленной гордости были немедленно забыты. Она вовсе не лживая соблазнительница, какой он ее считал, и подарила ему самый удивительный эротический опыт в жизни. Ее чувства и поступки были искренними.

Он очень сожалел о грубых, вульгарных словах, которые наговорил ей. Он вел себя непредусмотрительно и небрежно, как пьяный деревенщина. Если бы он только знал правду, никогда не сделал бы ничего подобного. Как вообще решился? Какой беззащитной, должно быть, сейчас чувствует себя Кристина, смущенной, одинокой, напуганной. И как ненавидит его. Он овладел ею в порыве страсти, не в силах сдержаться и поспешно ретировался, не желая осложнений.

Что бы он ни вообразил, Баклоу Кристине не любовник. Она с самого начала была ни в чем не виновата и невинна, пока он не коснулся ее. С другой стороны, целомудренные и уважающие себя молодые женщины не ходят к мужчинам вроде Марка. А она, лежа в его постели, совсем не сопротивлялась. Напротив, казалось, принимала его грубые ласки, потому и сложилось впечатление, что, не прерви он их, они занялись бы любовью.

Не стоило, однако, забывать о том, что, оказавшись в одном помещении с человеком, убившим племянницу, Саймон испытал всепоглощающую, туманящую сознание ярость, сделавшую его неспособным здраво воспринимать окружающую действительность. Теперь он припоминал, какой расстроенной выглядела Кристина, твердившая о своей невиновности и о том, что Баклоу – презренный негодяй, использующий людей в своих целях. Она тогда обвинила его в том, что тот набросился на нее, как варвар, а Саймон даже не дал ей возможности объясниться. В памяти ожили и ее эмоции, и то, какой уязвимой и испуганной она казалась. В чем истинная причина того, что она в одиночестве приехала в трактир? Возможно, Баклоу запугал ее? Чем?

Передав поводья груму, Саймон зашагал к дому, раздумывая, сколь много из преступной деятельности Баклоу можно поведать сэру Джону. Магистрат, как и все прочие жители округа, ничего не знал о том, как глупо Уильям попался в ловушку. Когда разбойника поймают, делишки лорда Эфертона станут достоянием общественности. Саймон решил, что с этим затруднением он разберется позднее.

И пообещал себе приложить все усилия, чтобы исключить упоминание в этой связи имени сестры Уильяма Эфертона.

* * *

Последующие дни для Уильяма и Кристины прошли в тягостном нервном напряжении. Оба в любую минуту ожидали визита властей, допроса или даже ареста. Но худшим исходом стало бы появление Марка, жаждущего мщения. Однако ничего не происходило, и они вздохнули свободнее, не обольщаясь, однако, надеждой, что счастливо избежали опасности.

Как и ожидала Кристина, Уильям страдал от меланхолии, страх перед арестом или нападением Марка сделал его угрюмым и раздражительным. Большую часть времени он сидел у себя в комнате или слонялся по дому, отказываясь от прогулки и приема посетителей. Ожидая, что о его связи с Баклоу вот-вот станет известно, не мог заставить себя смотреть в глаза друзьям и соседям, любопытным, подозревающим, мрачно позабавленным, зная, что его горе послужит для них не более чем очередным источником сплетен.

Кристина заставляла себя не думать о Саймоне, списывая случившееся между ними на неотвратимо нахлынувшую волну всепоглощающей страсти. На короткое время маска умудренного опытом жесткого человека спала, явив его истинное лицо. Больше всего ее уязвило то, как он повел себя после занятия любовью. Отвернулся и ушел. Оставил ее, отверг, глубоко ранив в самое сердце.

Она сожалела, что вообще позволила ему коснуться себя, и никак не могла выбросить из головы то, что он нашептывал ей на ухо, уверенными руками лаская тело, которое предательски реагировало. Оставаясь одна, она то и дело мысленно возвращалась к Саймону, он являлся даже во сне. Она как наяву видела его в мельчайших подробностях: примечательные черты лица, мощную фигуру, глаза, красиво очерченный рот. Ее преследовал даже его запах, словом, все то, что куда лучше забыть.

Миновало три недели, дни сливались в бесконечный серый поток, размеренное течение которого было однажды нарушено приездом магистрата. Выразив сожаление по поводу неважного самочувствия Уильяма, сэр Джон с весьма самодовольным, по мнению Кристины, видом сообщил за чаем, что получил строжайшие указания от лорда Рокли не упоминать ее имени в связи с делом Марка Баклоу, поскольку подобное знакомство совершенно смехотворно.

Это было правдой, так как за весьма угрожающей внешностью лорда Рокли скрывалась недюжинная проницательность. Поимка Баклоу и последовавший за нею побег из «Черного лебедя», вопреки ожиданиям, не вызвали больших общественных волнений. Единственными свидетелями стали несколько местных жителей, сбежавшихся к трактиру на шум, а когда все закончилось, они, пожав плечами, разошлись по своим делам.

– Как видите, моя дорогая, несмотря на любопытный факт вашего нахождения в «Черном лебеде», лорд Рокли немедленно и категорично объявил о вашей невиновности.

– Я очень признательна ему за предусмотрительность и заботу. – Кристина намеренно не глядела в глаза сэру Джону. Непричастная к политическому заговору, она тем не менее чувствовала себя виноватой в самом дьявольском ухищрении, известном с начала времен, и гадала, не замучает ли ее совесть.

– Разве может быть иначе, вы ведь ему так помогли. Узнав, где скрывается Баклоу, поступили совершенно правильно, поставив его в известность и вызвавшись отправиться к разбойнику первой, чтобы сразу не спугнуть его появлением констеблей.

– Это лорд Рокли вам рассказал? – Кристине была ненавистна ложь, но она понимала, что только так можно отвести подозрения от себя и Уильяма.

– Совершенно верно. Он высоко отзывался о вашей беспримерной храбрости.

Внимательно слушая сэра Джона, Кристина хмурилась. Она-то думала, что ее уже ничем не удивишь, но Саймону Рокли удалось. Этот мужчина – сплошная загадка. Она не понимала его внезапную решимость выгородить их с братом, но не могла не испытывать облегчения.

Следом пришла надежда, и ее настроение улучшилось впервые за долгое время. Она слишком давно живет в постоянном страхе, но теперь молодость и природная веселость взяли верх. Она вдруг поняла, что мир не так черен, каким виделся поначалу.

– Я очень благодарна лорду Рокли, – с трудом выговорила она. – Прошу вас, передайте ему эти слова, когда в следующий раз встретитесь с ним.

– Непременно. Его расследование открыло весьма неприглядные подробности. Теперь банде Баклоу конец. Сам он объявлен в розыск, его скоро схватят. Кто бы мог подумать, что он пользовался подземными камерами под Оукбриджем как хранилищем. Прямо под носом у вашего брата! Рисковый человек этот Баклоу, что и говорить!

– Верно.

– С другой стороны, как я понимаю, эти подземелья долгое время не использовались и, хотя и соединены с домом, находятся от него на значительном расстоянии. Едва ли ваш брат знал, что там происходит. Невозможно заподозрить его в нарушении закона, ведь он всегда был моим добрым другом.

– А вы сами спускались туда, сэр Джон?

– О да. Там столько укромных уголков. Баклоу счел их идеальным хранилищем для награбленного добра. Чего там только нет: и ювелирные украшения, и картины, и серебро, и другие ценные вещи. Все вместе можно оценить в кругленькую сумму, которая значительно обогатила бы якобитов. Теперь ценности изъяты и будут возвращены законным владельцам. Имеется тоннель, соединяющий подземные камеры с домом, не так ли, мисс Эфертон?

– Да, но Уильям недавно приказал замуровать его, опасаясь незваных гостей.

– Очень правильное решение. Некоторых подельников Баклоу схватили, остальные разбежались, кто куда. Наверное, будут грабить людей в других графствах. Лорд Рокли продолжает поиски Баклоу и в настоящее время идет по следу, данному одним из преступников, надеющихся на снисхождение. Похоже, тот отправился в Лондон завершить какие-то дела, прежде чем бежать во Францию к друзьям-якобитам. Если так, я скажу: «Скатертью дорога!» До нас дошли слухи о том, что молодой Джеймс Стюарт отплыл из Дюнкерка на тридцати кораблях с большим количеством французских войск и направляется в Шотландию.

– Что это значит?

– Смею заверить, британский флот и служба разведки не дремлют. Мощный эскадрон уже занял позиции. В Лондоне наблюдается некоторая паника, но все сплотились вокруг королевы. Зная это, Баклоу, вероятно, заляжет на дно и будет выжидать.

Провожая сэра Джона к выходу, Кристина чувствовала, что у нее будто гора с плеч свалилась. В самом деле, визит магистрата стал для нее сродни отмене смертной казни!

Она пересказала брату то, что узнала от сэра Джона, особенно как лорд Рокли выгородил их, не упомянув о связи с Марком Баклоу. Меланхолию Уильяма как рукой сняло, настроение улучшилось, хотя страх того, что Марк вернется, не исчез совсем.

Следом за магистратом в Оукбридж приехали сквайр Кершо и его дочь Миранда, одетая, как всегда, в платье по последней моде. Темноволосая и кареглазая, она была очень хорошенькой, счастливой и оживленной молодой женщиной. Являясь единственным горячо любимым ребенком овдовевшего отца, состоятельного торговца шерстью из Киренчестера, Миранда получала все, что только можно пожелать. С безупречными манерами и умением вести светскую беседу, много путешествовавшая, она идеально подходила на роль жены Уильяма и хозяйки Оукбриджа.

Войдя в дом, она на мгновение задержалась на пороге, осматриваясь по сторонам. Прежде чем Кристина успела сказать хоть слово, вперед выступил Уильям, радостно приветствуя нареченную:

– Миранда! Как чудесно!

Миранда, красивая, как картинка, негромко вскрикнула и в порыве восторга бросилась ему на шею, распространяя вокруг себя аромат духов.

– Ах, Уильям, мой дорогой, любимый Уильям! – щебетала она, покрывая легкими поцелуями его лицо. – Как же ужасно я по тебе соскучилась! Ты и представить себе не можешь, как сильно.

Их голоса слились в единый гул. Оба говорили одновременно и быстро, невозможно было различить ни слова. Наконец она поправила съехавший набок капор и, отступив на шаг, протянула руку Кристине, стоящей рядом со сквайром Кершо и с изумлением смотрящей на влюбленных.

– Кристина, рада тебя видеть. Какое счастье наконец приехать в Оукбридж! Надеюсь, скоро он станет моим домом. Мы с папой хотим, чтобы вы как можно скорее отправились с нами в Киренчестер, где состоится свадьба.

– Свадьба? – Уильям не верил своим ушам. Как же Миранде не терпится скрепить их союз!

– Да, Уильям, любимый, – проворковала она, гладя его по лицу, как самую большую драгоценность. – Я считала каждый час и каждую минуту нашей разлуки. Мне ненавистна мысль о том, чтобы снова оставить тебя одного. Я хочу как можно скорее связать с тобой свою жизнь. Вдали от тебя я так страдала, думала, умру от горя. Ничего не могла поделать. – Она глубоко вздохнула, будто воспоминания о печальном времени все еще причиняли ей боль. – Скажи, что жаждешь того же, что и я, скорее пожениться.

– Ну, разумеется. Ты же знаешь. Ничего на свете я не желаю сильнее, но… что скажет твой отец? – Уильям взглянул на будущего тестя.

– Папа согласен, не правда ли, папочка? – Миранда умоляюще воззрилась на родителя.

Сквайр Кершо добродушно рассмеялся и развел руками, капитулируя, как много раз поступал в прошлом. Он готов почти на все, лишь бы угодить обожаемой дочери.

– Я нисколько не возражаю. Очень рад, что у Уильяма будет Миранда, которая присмотрит за ним, убережет от беды. – Легкомысленные слова содержали в себе куда более глубокий смысл, чем понимали Кершо или Миранда. Уильям покраснел, но, сообразив, что сестра не собирается вдаваться в подробности, успокоился. – Уверен, они будут очень счастливы.

Миранда рассмеялась нежно и мелодично.

– Открою тебе маленький секрет, Кристина. Я намерена проследить, чтобы мой муж был все время занят. Занятому человеку, как известно, некогда думать о глупостях.

– Ты уверена, что хочешь себе в мужья человека, чье состояние сильно истощилось в последнее время? Если да, то и я согласен, – произнес Уильям с покорностью, которой Кристина от него никак не ожидала, и, обратившись к дородному отцу Миранды, добавил: – Прошу прощения, сэр, Оукбридж знавал лучшие времена. И снова станет процветающим, но позднее.

Кершо отмахнулся:

– Не бери в голову, сынок, у всех случаются трудные времена. Возможно, я смогу оказать некую финансовую помощь, но об этом мы поговорим в другой раз. В одном я уверен: если ты не возьмешь в жены мою дочь, она до конца дней своих останется старой девой.

– Это будет такая трагедия, любовь моя, – промурлыкала Миранда, нежно беря Уильяма за руку. – Ты же не желаешь мне подобной участи, правда?

– Ни в коем случае. Мы обязаны пожениться как можно скорее. – Уильям поцеловал ей руку.

И они отправились в резиденцию Кершо в Киренчестере, где молодые поженились без лишнего шума. На свадьбе присутствовали лишь близкие родственники и несколько друзей. По возвращении в Оукбридж Кристина обнаружила адресованное ей письмо от тети Селии. Добрая женщина знала, как сильно племянница привязана к родному дому, и, понимая, что переезд неизбежен, пыталась смягчить ситуацию, обещая показать город и познакомить со своими друзьями. Тогда, возможно, Кристина не будет так сильно тосковать по Оукбриджу.

Когда Миранда вступила в права хозяйки, ей захотелось уехать как можно скорее. В своем ново-приобретенном счастье Уильям совершенно забыл, что Марк Баклоу по-прежнему разгуливает на свободе и, пока не пойман, представляет для них угрозу. Кристина воспринимала все куда серьезнее. Марк полагает, что они предали его, и никогда этого не забудет.

Решительный момент настал, когда Баклоу открыто подъехал к парадному крыльцу Оукбриджа. Заметив его приближение из окна верхнего этажа, Кристина поспешила открыть входную дверь, прежде чем тот спешится. У него был усталый, неряшливый вид. Интересно, где он все это время прятался. Она тут же отогнала эту мысль прочь. Ей-то какое дело?

– Что такое, Марк? Ищете, где бы спрятаться? Или что бы украсть? В любом случае вам лучше немедленно уехать. Грабители, вламывающиеся в чужие дома, меня не страшат. В нашем доме не осталось ни единой ценной вещи, только время зря потратите.

– Сварливая, непокорная и вздорная, как всегда, – прорычал он.

– Да, я ничуть не изменилась, если вы это имеете в виду. Что вам нужно?

Он подъехал ближе. В прищуренных глазах появился опасный блеск, улыбка тоже была неприятной.

– Мне нужно залечь на дно, а Оукбридж достаточно большой, чтобы послужить укрытием на несколько дней.

Его высокомерная манера держаться подействовала на Кристину самым неожиданным образом. Она даже не поморщилась от плохо скрытых угроз. Встреча с ним ее шокировала, и, вместо того чтобы испугаться, она разозлилась. Как он посмел сюда явиться? Она не собирается исполнять его требования, о чем заявила прямо. Правда, наряду с гневом пришло благоразумие, и она попятилась, видя, что он продолжает надвигаться.

– Говорю тебе, мне нужно где-то спрятаться. Искать меня здесь никому и в голову не придет. – Он хотел было спешиться, но голос, раздавшийся из-за спины Кристины, остановил его.

– Оставайтесь в седле и уезжайте. – Уильям с пистолетом в руке встал рядом с сестрой. – Вам здесь не рады.

– Думаешь, мне есть до этого дело, Уильям? Ты же меня знаешь.

– Да, знаю, вы объявлены в розыск.

– Только потому, что ты предал меня, будь ты проклят.

– Уильям вас не предавал, – холодно возразила Кристина. – Никто этого не делал.

Марк переводил взгляд с брата на сестру:

– Это ты побежала и все рассказала Рокли. Как бы он иначе узнал, где меня искать?

– Я ничего ему не говорила. Должно быть, он последовал за мной. Но я сказала Уильяму, что намерена известить лорда Рокли, если вы не согласитесь на мое требование оставить нас в покое.

– Что ты еще сказала Уильяму? Пожаловалась она тебе, как я ее чуть не поимел? Когда она злится, становится чертовски привлекательной. В жизни не встречал такой красавицы. А уж находчивая какая! Только вмешательство Рокли ее и спасло. Ускользнула от меня, как угорь.

Уильям презрительно скривил губы.

– Обидьте вы ее, были бы сейчас мертвы. Ради всего святого, держитесь от нее подальше. Мне ненавистна мысль о том, что я невольно сделался участником якобитского движения. Грабить людей, нагонять на них страх – это одно, но замышлять свержение королевы в пользу католика Якова – сущее безумие. Вам в Оукбридже не рады. Идите своей дорогой, но будьте осторожны. Лорд Рокли по-прежнему ищет вас. Если не хотите попасться ему в руки, найдите себе очень глубокую нору, где можно схорониться. В противном случае я немедленно пошлю за магистратом, и пусть он с вами разбирается.

– Черта с два! Будь ты проклят, Эфертон! Я убью тебя, щенок!

Говоря это, Марк выхватил пистолет, но Уильям опередил его и выстрелил первым. Пистолет Баклоу упал на землю, а сам он пораженно уставился на молодого человека. Ему и в голову не могло прийти, что Уильям способен выстрелить. Наконец он сообразил, что преследует не только беспомощную женщину, но и решительного мужчину, который совсем недавно был безвольным мальчишкой.

Марк схватился за плечо, и Кристина поняла, что он ранен, а в седле держится из чистого упрямства. Бросив на них прощальный гневный взор, он развернул коня и поскакал прочь.

– Будем надеяться, мы никогда его больше не увидим, – подытожил Уильям, обнимая сестру. – Если повезет, Рокли схватит его, прежде чем он сбежит во Францию.

Кристина посмотрела на брата с восхищением. В последнее время он стал куда более уверенным в себе. Она гордилась им и мысленно благодарила Миранду за то, что заставила его измениться.

Кристину тревожили постоянные приступы тошноты, изнурительные и часто повторяющиеся. Поначалу она думала, что чем-то отравилась, но потом заметила, что грудь стала очень чувствительной. Она с ужасом осознала, что носит ребенка Саймона Рокли.

В своем простодушии она вообще не думала о подобном исходе. Принимая его ласки, не подозревала о последствиях, а отсутствие ежемесячных кровотечений списала на сильное расстройство последними событиями. Теперь она поняла, что беременна от человека, который обвинил ее в ужасных вещах, заклеймил шлюхой, воспользовался ею и безжалостно бросил.

Какой же наивной и глупой она была! Следовало ожидать подобной низости от мужчины вроде него. Она негодовала.

На глаза наворачивались слезы. Кристина в отчаянии обхватила себя руками. Что делать? Как сообщить обо всем Уильяму? Через несколько месяцев беременность будет невозможно скрыть. Что скажут люди? Обвинят ее в том, что она падшая женщина, если только не удастся отыскать убежище, в котором можно скрываться до конца жизни. Например, немедленно уехать в Лондон. Попав в ситуацию, из которой не видела выхода, она взбодрилась при мысли о своей рассудительной, уравновешенной тете Селии. Уж она-то точно поможет добрым советом.

Глава 8

Тетя Селия, сестра матери Кристины и крестная племянницы, очень удачно вышла замуж за человека, занимавшего высокий пост в правительстве. Он умер молодым, и бездетная женщина, не имея ни малейшего желания повторно вступать в брак, взяла Кристину под свое крылышко. Она мечтала, чтобы племянница переехала к ней жить, с тех пор как у той умер отец. Селия была хрупкого телосложения, лицо еще хранило следы былой красоты, а непокорные седые волосы то и дело норовили выбиться из прически, с трудом сдерживаемой шпильками. Она могла похвастаться трезвым взглядом на жизнь, была сердечной, открытой и сочувствующей. Кристина, однако, понимала, что, невзирая на тетушкину прогрессивность, признание будет воспринято болезненно.

Селия жила в милом особнячке с фасадом на Грин-парк, старомодно меблированном, но хранящем дорогие сердцу Кристины воспоминания. Поэтому она с удовольствием в него вернулась.

Поручив слугам распаковать багаж племянницы, приятно удивленная Селия пригласила ее в дом. Голубые глаза пожилой дамы весело сверкали.

– Как же давно я тебя не видела, Кристина, целую вечность. Погляди-ка на себя! Ты стала даже краше своей матери, а она была знатной красавицей. Как я рада, что ты наконец приняла приглашение жить со мной и приехала! Вдвоем нам будет очень весело. Но, святые небеса, при всей своей прелести ты так бледна! Позволь поцеловать тебя.

Селия с энтузиазмом заключила племянницу в объятия, не скрывая своих чувств к ней.

– Иди же сядь у камина и дай мне посмотреть на тебя. Горничная принесет нам прохладительные напитки, а ты расскажешь все-все об Оукбридже и женитьбе Уильяма на мисс Кершо. Свадьба, без сомнения, была великолепной. Я очень рада, что он наконец остепенился! А ты что поделывала?

Кристина нервно улыбнулась. Вот и настал момент, которого она так страшилась. Она решила рассказать обо всем сразу, без проволочек. Тетя была дорогим ей человеком и заслуживала знать правду. Да и самой Кристине хотелось поведать кому-нибудь свою тайну, а кроме тети, больше некому.

– История, которую я собираюсь рассказать, тетя Селия, совсем вам не понравится.

Опустившись в кресло у камина, Селия беспечно взмахнула рукой.

– Глупости. Тебе ли не знать, как я обожаю разные истории. Не торопись. Времени у нас предостаточно. Я выслушаю тебя от начала и до конца.

– Вы и представить не можете, какие жуткие вещи творились у нас в Оукбридже. Иногда я задаюсь вопросом, случилось ли все на самом деле или привиделось мне в ночном кошмаре.

Селия подалась вперед, видя, что с милой племянницей не все ладно, ее тревожит что-то действительно серьезное, не имеющее ничего общего с отъездом из Оукбриджа.

– Что ты имеешь в виду? Я начинаю волноваться. Что с тобой стряслось, дитя?

– Я вам все расскажу, хотя это и непросто. Впоследствии вы, возможно, велите мне собирать вещи и отправляться обратно.

– Будто ты меня не знаешь! Давай же, Кристина, не томи. Меня нелегко напугать.

И она без утайки поведала тете печальную историю о пристрастии Уильяма к карточным играм, о его долге, о том, как он попал под влияние Марка Баклоу и к каким роковым последствиям это привело. Слова срывались с языка, будто по собственной воле. Кристина чувствовала, как тяжелая ноша спадает с ее плеч. Узнав о поведении Уильяма, Селия вознегодовала:

– Какой глупец. В кого он превратился! У него были все возможности стать достойным человеком, чтобы отец мог гордиться им, а сестра видеть в нем опору. А он что наделал? Пожертвовал всем ради сомнительных удовольствий Лондона! Какой позор! А это Баклоу? Его схватили?

– К сожалению, нет.

– Будем надеяться, что это случится прежде, чем тот решит отомстить твоему слабохарактерному братцу.

– Согласна с вами, тетушка.

– Разумеется. Но это еще не все, не так ли?

– Боюсь, что нет.

Рассказать тетке об отношениях с лордом Рокли было совсем непросто, Кристина стеснялась обсуждать столь интимные моменты. Она замялась на мгновение, но, прочтя в поблекших голубых глазах Селии сочувствие, потупилась и продолжила рассказ. Признавшись, что носит ребенка Саймона Рокли, замолчала.

Кристина опасалась реакции, но пожилая дама недаром слыла умудренной жизнью. Подавшись вперед, она похлопала племянницу по руке и глубоко вздохнула.

– Подумать только, а я считала, что у меня была захватывающая жизнь! Ты, дорогая, совершенно меня затмила.

– Разве вы не шокированы?

– Шокирована, конечно. Было бы ложью утверждать, что это не так.

– Мне очень жаль. Знаю, как сильно я вас разочаровала, опозорила семью.

Селия мягко улыбнулась:

– Чепуха, моя дорогая. Иногда девушка не может противостоять событиям, происходящим с ней, и становится жертвой обстоятельств.

– Или лорда Рокли.

– Или лорда Рокли. Слава богу, ты не пытаешься ничего от меня скрыть, хотя, признаюсь, не это я ожидала услышать. Но я тебя не виню. Ты попала в ситуацию, где выбирать не приходилось, лишь следовать зову сердца. – Она вопросительно посмотрела на племянницу. – Что ты испытываешь к Рокли? Любишь его?

Кристина покачала головой. Нелепый вопрос! Неужели тетя не поняла ни слова из ее рассказа? На мгновение ей показалось, что внушительная фигура лорда Рокли материализовалась в комнате, но она отогнала прочь это видение.

– Люблю? Нет-нет, разумеется, я его не люблю.

– Почему тогда я вижу тени в твоих глазах, когда ты о нем говоришь?

– Просто я позволила себе стать уязвимой.

– А ребенок? Полагаю, лорд Рокли готов поступить как благородный человек и жениться на тебе?

Кристина поморщилась:

– Если и так, он сделает это исключительно ради малыша.

– Кристина, ты прекрасная молодая женщина, душой и телом, любой мужчина будет рад жениться на тебе. Лорду Рокли повезло тебя заполучить, невзирая на обстоятельства.

– Хотелось бы верить. Но даже если брак между нами и будет заключен, ситуация очень запутанная.

Тут Селию, наконец, осенило, и она, прищурившись, уточнила:

– Правильно ли я понимаю, о ребенке ему ничего не известно?

– Нет. Я ему не сказала. На самом деле я не видела его с тех пор.

– Ему нужно сообщить. Он имеет право знать. Потом вы с ним все между собой решите.

От обилия эмоций на глаза Кристине навернулись слезы.

– Все не так просто. Я не перенесу, если он меня отвергнет.

– Кристина, никому не дано предугадать реакцию другого человека. Этот мужчина тебе небезразличен, я знаю, как бы ты ни старалась скрыть. Нужно лишь впустить любовь в сердце.

– Не знаю, смогу ли я, – сдаваясь, чуть слышно заметила Кристина.

– Сможешь. А пока нужно подумать, что делать. – Селия нахмурилась. – Ты ведь уведомишь его о том, что он станет отцом, не так ли?

– Да. Думаю, надо это сделать. Вы правильно сказали, он имеет право знать.

– И чем раньше, тем лучше. Где он сейчас?

– Полагаю, в Лондоне. Он считает, что именно здесь прячется Марк Баклоу.

– Хорошо. Тогда я наведу справки о том, где он остановился. Думаю, найти его труда не составит.

На следующий день Кристина с теткой присутствовали на нескольких незначительных светских мероприятиях. Посещение концертов, театров, музеев и выставок стало частью культурного репертуара, заполняющего будни Селии. Для Кристины подобные выходы в свет стали возможностью возобновить дружбу со старыми знакомыми. Лишь через две недели Селии наконец удалось отыскать лорда Рокли. Она узнала, что он намерен почтить своим присутствием светский прием в ассамблее недалеко от Чаринг-Кросса.

Событие это имело большой успех. Когда Кристина с тетей вошли в бальный зал, на них обрушился невнятный гул голосов вперемежку с музыкой, исполняемой оркестром, расположившимся в углу на возвышении. Духота стояла страшная. Дамы в сверкающих вечерних туалетах, мужчины в жилетах всех цветов радуги и напудренных париках мелькали перед глазами в буйном калейдоскопе. Селию, пользующуюся большой популярностью, тут же окружили подруги.

Знакомая Кристине фигура замаячила в дверном проеме, когда некий безымянный кавалер уводил ее с танцевальной площадки по окончании менуэта. Она тут же узнала Саймона. Сердце тревожно екнуло в груди. Она покачнулась при виде аристократичного профиля, от которого так и веяло высокомерным презрением. Кристина видела, как он приветствует друга, осматривается по сторонам со скучающим выражением на красивом лице.

Будто зная о ее присутствии, Саймон медленно повернул голову в ее сторону. Глаза их встретились. На его губах появилась улыбка, и он, приподняв бровь, слегка кивнул ей. Кристина задрожала под его пристальным, словно раздевающим донага взглядом и трепещущими пальцами вцепилась в корсаж платья.

Саймон растворился в пестрой толпе гостей, а она отвернулась. Его присутствие было подобно продолжительной пытке. На протяжении вечера она разговаривала, улыбалась и грациозно принимала комплименты своей красоте. При этом глазами все время искала Саймона.

Селия от нее почти не отходила. Когда знакомая обмолвилась о прибытии лорда Рокли, та принялась внимательно осматривать гостей, пока не обнаружила человека, повинного в нынешнем состоянии ее племянницы.

– Это лорд Рокли?

– Да, он. – Кристина изо всех сил старалась не смотреть на него.

– Так я и думала. Он чертовски красив, не правда ли?

Селия отметила, что его окружили несколько молодых леди. Щечки их раскраснелись, глаза сверкали, все они жаждали его внимания, но он явно скучал и обращался с ними по возможности терпеливо.

Саймон принуждал себя разговаривать с друзьями, а не смотреть на Кристину, ведь стоит перехватить ее взгляд, как он снова возжелает ее. «Возжелаю!» – с горьким отвращением думал он. Желание пробудилось в тот день, когда он впервые увидел ее у ручья, и сейчас ничуть не уменьшилось.

Облаченная в шелковое платье цвета сапфира с серебристой отделкой, с волосами, убранными в элегантную прическу, она заставляла его мужское естество твердеть от страсти. Он посмотрел на стоящих подле себя женщин – двух красавиц в великолепных нарядах, демонстрирующих непревзойденные манеры. Ни одной из них и в голову бы не пришло снять чулки и погрузить ноги в леденящие воды ручья или броситься спасать собаку из колючего куста. А Кристина и тогда выглядела просто очаровательно, не прилагая к этому никаких усилий.

Раньше он считал ее чем-то вроде колдуньи, так быстро и успешно ей удалось очаровать его. Сейчас старался не смотреть на нее, но постоянно ощущал на себе ее взгляд, мягкий и приглашающий. Взгляд этот воспламенял Саймона, пробуждал желание. Он уже познал блаженство держать ее в объятиях, чувствовать, как она извивается под ним. Кристина, одна Кристина могла разжечь в нем огонь страсти и заставить его помнить.

Он знал, что ее брат женился, а сама она переехала в Лондон к тетке. Знал и то, что она будет в залах ассамблеи сегодня вечером, потому и явился, ведомый смехотворным стремлением вновь увидеть ее. Их расставание не давало ему покоя, мучило. Он бросил ее в гневе и смущении, когда должен был предложить твердую и одновременно мягкую моральную поддержку. К настоящему моменту эта прекрасная, но своенравная девушка довела себя до совершенно бунтарского состояния, поскольку он не предпринимал попыток связаться с ней с тех пор, как похитил ее невинность.

При мысли о том, как она тянулась к нему, отринув девичий стыд, у него затвердели чресла. Испытанное ею сладкое опьянение никуда не делось. Она хочет его, и он хочет ее сильнее всего на свете.

Понаблюдав немного за тем, как Кристина танцует в объятиях смазливого молодого хлыща, Саймон вдруг разозлился на собственную ослабевшую решимость и, извинившись, вышел. Он поедет в клуб и напьется до беспамятства, только чтобы не приближаться к Кристине. Да вот же она, стоит рядом с пожилой дамой, очевидно, теткой. Ноги сами понесли его к ней.

* * *

Кристина наблюдала за приближением Саймона. Во рту пересохло. Высокий и широкоплечий, он был красив лицом и телом. Одетый в серебристо-серый шелковый костюм и белую рубашку с белым шейным платком, выглядел как настоящий джентльмен. Точеный профиль освещался светом многочисленных свечей. Он был столь прекрасен, что у Кристины стеснило в груди.

Она заставила себя сосредоточиться на настоящем моменте и поморщилась при мысли о вероятном исходе их разговора. Ей вдруг расхотелось что-либо рассказывать. Наблюдая за его приближением, она усмотрела в размеренных шагах поступь самой Судьбы. Сердце забилось как сумасшедшее. Она испугалась, что лорд Рокли счел себя обязанным пригласить ее на танец.

Вспомнив о том, как он оставил ее одну разбираться с последствиями, а еще прежде наговорил ужасных вещей, она испытала огромное искушение повернуться к нему спиной и уйти. Но подобный поступок, как и отказ танцевать с ним, публично осрамил бы не только его, но и ее. Все же гордость подстегивала ее сделать именно это. В этом мужчине столько высокомерия, что было бы не лишним спустить его с небес на землю. Хотя он и спас ее от похотливых домогательств Марка Баклоу и покрыл участие Уильяма в движении якобитов, в его жалости она не нуждается.

Он остановился прямо перед ней. Она мысленно отчаянно пыталась примирить здравый смысл с гордостью.

Саймон отвесил безукоризненный поклон.

– Могу я пригласить вас на танец, мисс Эфертон?

Стоило ей встретиться с ним глазами, и его сердце заколотилось, как сумасшедшее. Как ни старался, он не смог выбросить ее из головы, и даже через два месяца ему было достаточно всего лишь оказаться с ней в одной комнате, чтобы чресла пронзило острое желание. Отчего он лишается самообладания всякий раз, когда она рядом?

Изо всех сил стараясь избежать любопытного взгляда тетки, Кристина вздернула подбородок и тихо, так, чтобы услышал только Саймон, произнесла:

– Вы оказали мне честь, лорд Рокли, но, похоже, получите куда большее удовольствие, если выберете другую партнершу. – Чуть заметным кивком она указала на стайку молодых девушек, готовых занять ее место.

Он скользнул по ним равнодушным взглядом и снова сосредоточил внимание на Кристине.

– Я уже сделал выбор и не отступлюсь от него. Именно с вами я хочу потанцевать, мисс Эфертон. Если бы мне требовалась иная партнерша, я пригласил бы ее.

– Что ж, в таком случае мне не остается ничего иного, как принять ваше приглашение. Но прежде чем вы поведете меня танцевать, лорд Рокли, позвольте представить вам мою тетю, миссис Селию Слейтер. Тетя Селия, помните, я рассказывала вам о лорде Рокли и его попытках поймать одного преступника, наводящего страх на Оукбридж и округу?

Посмотрев в глаза лорду Рокли, Селия ободряюще улыбнулась:

– Конечно, помню, Кристина. Рада познакомиться с вами, лорд Рокли. Желаю вам поскорее схватить этого негодяя и предать его в руки правосудия.

– Благодарю, миссис Слейтер. Уверен, так и будет. Смею заметить, мне тоже очень приятно познакомиться с вами.

При первых звуках музыки Саймон взял Кристину под руку и целенаправленно повел на танцевальную площадку. Сначала они двигались медленно, но постепенно мелодия расслабила их, и они задвигались более раскованно. Чарующие аккорды околдовывали, заставляя особенно остро ощущать присутствие друг друга. Они скользили и кружились в такт музыке. Кристина позабыла обо всем на свете, кроме того, что рука Саймона обнимает ее за талию, а смуглое красивое лицо находится близко от ее лица. Саймон ощущал ее мягкое, податливое тело в своих объятиях, вдыхал тонкий аромат ее духов, тонул в таинственной глубине ее голубых глаз.

– Мне следует поблагодарить вас за непредание огласке участия Уильяма в ужасных событиях в Оукбридже, – заметила Кристина, когда они немного замедлились из-за того, что несколько пар собрались в одной части танцевальной площадки, создав затор. – Я не переставала думать о том, что с ним станется, если его арестуют. Огромное вам спасибо. – Кристина говорила едва разжимая губы, буквально заставляла себя, хотя и понимала, что это нужно сделать.

На мгновение ей показалось, что Саймон рассмеется, но он ответил:

– Я не ради вашего брата старался, а ради вас. Если бы его арестовали, вас бы не миновали мрачные последствия. Невозможно было бы убедить людей, что он не знал, что творится в Оукбридже. Вы такой участи не заслужили.

– Да, благодарю вас. Однако всегда существует опасность, что кто-то проговорится. Люди Марка, например, убеждены, что Уильяму все было известно.

– Упомянутые вами люди – те из них, кто еще на свободе, – пытаясь спасти свою шкуру, убежали так быстро и далеко, как только возможно. Расслабьтесь, Кристина. Вам не о чем волноваться. Я подавил слухи о причастности вас или вашего брата к этим преступлениям. К чести Уильяма, всем известна его ненависть к якобитам. Никто не поверит, что он позволил воспользоваться Оукбриджем для претворения в жизнь своих планов. Распространение сплетен мне нужно не больше вашего, и это останется нашим маленьким мрачным секретом. Мы поняли друг друга?

– Мы с братом безмерно благодарны вам за то, что вы сделали. А что Марк? Вам что-нибудь о нем известно?

Губы Саймона скривились в подобии улыбки, в глазах появился злой блеск. Кристина поняла, что мгновения интимности миновали, и раскаялась, что спросила о Марке. При нынешних отношениях между ней и Саймоном куда мудрее промолчать. Однако она никогда не умела сдерживать порывов собственного сердца, особенно если дело касалось ее семьи.

– Вам это важно, не так ли, Кристина?

– Я спросила только из любопытства. Мне хотелось бы знать, что с ним случилось.

– Пока придется удовольствоваться сообщением о том, что я напал на след, допросил нескольких его приятелей. Все они, смею заметить, связаны с криминальным миром, и у них с Баклоу есть незаконченные дела. Как я понимаю, они должны ему денег, так что скоро он явится требовать долг, а потом, подозреваю, попытается сбежать во Францию к своим друзьям-якобитам.

– Вы так уверены в том, что он в Лондоне?

Посмотрев на нее сверху вниз, Саймон нахмурился.

– О да. Если, конечно, вы не располагаете сведениями иного характера. – Он нахмурился еще сильнее, видя, как быстро Кристина отвела взгляд и нервно прикусила нижнюю губу. – Кристина, сообщите мне, что знаете. Я требую правды!

– Ну да, я видела его один раз, – чуть слышно призналась она.

– Где? Где же, черт подери? – гневно воскликнул он, стараясь говорить тише, чтобы не привлекать внимания других пар.

– В Оукбридже незадолго до отъезда. Он искал укрытия, чтобы переждать трудные времена.

– И?

– Уильям отказался впустить его в дом.

Взгляд Саймона сделался жестким.

– И вам даже в голову не пришло сообщить о случившемся!

– Уильям собирался это сделать.

– Ну-ну.

Заявление о том, что она видела Баклоу и говорила с ним после его отъезда, приводило Саймона в ярость. Однако он прекрасно владел собой, ничем не обнаружив бурлящего внутри его гнева. Ноги продолжали двигаться в такт музыке.

Некоторое время он молчал, обдумывая полученные сведения, затем с сардонической усмешкой проговорил голосом, напрочь лишенным дружелюбия:

– Не расстраивайтесь, Кристина. Возможно, Баклоу и вовсе нет в Лондоне, раз вы видели его в Оукбридже, и мне следует перенаправить расследование туда. Когда я его найду, не успокоюсь, пока не увижу болтающимся на виселице. Раз уж вы так беспокоитесь, я приглашу вас попрощаться с ним, прежде чем ему наденут петлю на шею.

Его насмешливая улыбка пронзила Кристину, заставив покраснеть. Как жестоко он смеется над ней! Ее уязвленная гордость этого не допустит. Он обращается с ней так, будто между ними ничего не было, будто они не разделили испепеляющую страсть, единение мужчины и женщины. С трудом верилось, что эти жесткие губы целовали ее, а руки ласкали, даря неземное наслаждение. Она дерзко вздернула подбородок. Сверкая глазами, посмотрела на него:

– Будь я мужчиной, не стала бы бахвалиться, не сделав дела.

Выгнув бровь, Саймон безжалостно рассмеялся.

– Будь вы мужчиной, дорогая Кристина, я бы вызвал вас на дуэль за то, через что мне по вашей милости пришлось пройти.

Она покраснела еще сильнее. Разозленная, кипящая от ярости и унижения, вырвалась из его объятий. Гордость придала ей сил. К счастью, в этот момент они находились на краю танцевальной площадки, и никто, похоже, не заметил их жаркой перебранки.

– Прошу меня извинить, – прошипела Кристина. – Танец, как мне кажется, затянулся.

Развернувшись на каблуках, она зашагала прочь, расталкивая всех, кто оказывался на пути. Трясясь от ярости и пытаясь прийти в себя, прежде чем вернется к тете, она вышла на маленький балкончик и дрожащими руками сжала каменную балюстраду. Спиной почувствовав чье-то присутствие, напряглась.

– Думали улизнуть, Кристина? От меня не так-то просто избавиться, вы-то уж уяснили это во время нашей последней встречи.

От небрежного замечания ее лицо посерело, и она покачнулась, едва не лишившись чувств. Саймон подхватил ее под локоток и развернул лицом к себе. Положив палец ей под подбородок, заставил ее поднять голову и посмотреть себе в глаза.

– Ты ведь помнишь, не так ли?

Кристина смотрела на него, чувствуя, как ее заполняют жаркие, страстные воспоминания, а вместе с ними печаль. Как бы отчаянно ни хотелось ей заверить его, что она никогда не забудет, ведь это было самым восхитительным, что случилось с ней в жизни. Она принадлежит ему одному и готова повиноваться, а он может взять ее, подчинить своей воле, сделать все, что сочтет нужным. Однако она не настолько уверена в его чувствах, чтобы сделать подобное признание. Не позволит гордость.

– Помню ли я? – злобно откликнулась она, отдергивая подбородок. – О да, я все помню. Помню, как позволила вам воспользоваться мной, – распаляясь сильнее, добавила она, негодуя на себя за наслаждение. – Ваш поступок невозможно забыть.

Его улыбка невероятно раздражала.

– О да, обычно я оказываю стойкий эффект на женщин, с которыми занимаюсь любовью.

– Не льстите себе, Саймон Рокли. Неужели думаете, что я забыла бы то, что вы со мной сделали, если бы смогла? Ваш поступок – самое ужасное, что мужчина может совершить с незамужней женщиной. Это сношение выбросило меня далеко за границы безопасности, в которой я до тех пор жила.

Он буднично пожал плечами и вопросительно вздернул бровь.

– О чем вы толкуете? Незачем так кипятиться. Вы побледнели. Вам нездоровится?

– Если мне и нездоровится, то только по вашей вине.

Он напрягся всем телом, взгляд сделался ледяным.

– Как это?

– Я ношу вашего ребенка. – Она не собиралась преподносить эту новость таким образом, но их разговор чрезвычайно ее утомил. – Неудивительно, что дамы, с которыми водите знакомство, не могут забыть вас, если вы каждой делаете ребенка в первую же ночь.

На лице Саймона появилось задумчивое выражение, он подозрительно прищурил глаза.

– Как давно вы уже знаете? – Лицо сделалось непроницаемым, как обычно, когда он тревожился или злился. На щеке забилась жилка.

Кристина сочла это убийственное спокойствие куда более угрожающим, чем ярость.

– О-около месяца.

– Понимаю.

– Даже не пытайтесь отвертеться! – вспылила она, гневно сверкая глазами. – Отец именно вы, нет сомнений. Вы обвинили меня в любовной связи с Марком, которой никогда не было. Неверно поняли то, что увидели в «Черном лебеде». До вашего прихода я отчаянно боролась с мерзавцем. Я Марку не любовница, и подобное предположение для меня чрезвычайно оскорбительно.

– Знаю.

Она посмотрела на него в замешательстве:

– Знаете? Откуда?

– Мужчине это всегда очевидно. Нет никаких сомнений, что до меня вы были девственницей. Вообще никаких.

Плотно сжав губы и нахмурив брови, он отвернулся и глубоко задумался. В тот вечер она сначала сражалась с ним, точно тигрица, потом капитулировала и сделалась нежной, как ангел, целуя его с таким жаром, что он едва не сгорел в пламени страсти. Если она на самом деле в положении, значит, ребенок его, и он должен поступить благородно, жениться на ней.

То, что Кристина может отказаться, вообще не приходило ему в голову. Перед мысленным взором мелькали образы соблазнительной молодой женщины в его объятиях, целующейся с ним. Он отлично осознавал, что ее чувства к нему куда глубже, чем она воображает. Будь это не так, она не отдалась бы ему настолько самозабвенно. Уж слишком милая и невинная, чтобы симулировать эмоции. И тем не менее ее знакомство с Баклоу не давало покоя. Саймон не мог не сомневаться на этот счет.

Повернувшись, он посмотрел в ее красивое испуганное личико. С самого начала он воспринимал ее нежелание говорить о Баклоу как намеренную попытку препятствовать расследованию, и до сих пор ему непонятна причина, по которой она оказалась в спальне мерзавца. Он помнил, что почувствовал, увидев ее в его объятиях, а позднее она еще умоляла не стрелять в Баклоу. У Саймона тогда заболело сердце. Как он может сделать ее своей женой в таких обстоятельствах? Не глупо ли доверять женщине, способной на обман? Правда, она носит его ребенка, и долг предписывает поступить благородно.

– Я беру на себя полную ответственность за случившееся, Кристина. Вам нечего опасаться за свое будущее.

Пристально глядя ему в лицо, она заметила, как на долю секунды его маска пала, обнажив сомнение. Ею овладела тревога.

– Что вы такое говорите?

– Мы немедленно поженимся.

Кристина с трудом верила своим ушам. Голос Саймона был таким ровным и бесцветным, что она засомневалась, предложил он руку и сердце или отпустил будничный комментарий.

– Понимаю. Вы совершенно уверены, что хотите на мне жениться, а, Саймон?

– Обстоятельства, конечно, не самые романтичные, и, скорее всего, я причиняю вам боль, обсуждая дело столь прямолинейно, но иного выхода у нас нет.

К горлу Кристины подступил комок. Он обращается с ней так, будто между ними ничего не было и они не предавались испепеляющей страсти.

– Я не об этом спрашивала.

– Мои чувства к делу не относятся. – Впервые в жизни ему было трудно признаться женщине, что он находит ее самой соблазнительной и желанной из всех. Он хочет ее даже сейчас, когда печальные последствия его действий налицо. Эта прекрасная, полная жизни женщина сделалась его наваждением, а он так плохо с ней обошелся.

– Вы произведете на свет ребенка, моего ребенка, поэтому мы обязаны пожениться. Ничего другого не остается.

– Напротив. Я не обязана становиться вашей женой. Вы слишком высокого о себе мнения, если решили, что я приму ваше предложение. Вы говорите так, будто мое мнение ничего не значит. И ошибаетесь. Я не заставляю вас ничего предпринимать, как и в прошлый раз, когда мы были наедине. Вы тогда сами на меня набросились. Я до сих пор переживаю и точно не стану связывать свою жизнь с человеком, который меня не любит. Согласна, брак – самый распространенный выход из подобной ситуации, но считаю, что нам вовсе не обязательно жениться.

Саймон смотрел на нее немигающим, сбивающим с толку взглядом, сжав губы в тонкую линию.

– Не глупите. Вам ли не знать, что незаконнорожденных детей подвергают остракизму. Всю жизнь над ними насмехаются и порицают. Задумайтесь об этом. Да и незамужней женщине с ребенком на понимание общества рассчитывать нечего.

– Знаю. Наше общество жестоко и возлагает всю вину только на женщину. Это ее нужно клеймить позором за то, что довела себя до подобного состояния, поэтому и ее, и ее дитя следует обходить стороной, как зачумленных, в то время как имя истинного виновника – мужчины – остается незапятнанным. Видите ли, Саймон, я не позволю ни обстоятельствам, ни обществу, ни вам оказывать влияние на мою судьбу или судьбу моего ребенка.

Он посмотрел на нее в упор. Выражение его лица оставалось непроницаемым, но в глубине глаз будто появилась темнота.

– Я признаю зло, причиненное вам, но это не отменяет моих обязательств. Мы поженимся так скоро, как устроим все приготовления, потому что я не хочу пятнать мою честь и забывать о долге. Чтобы сделать ребенка, требуются двое, и мы оба участвовали в создании того, которого вы носите под сердцем.

Кристина выпрямилась, стараясь сохранять хладнокровие, невзирая на сотрясающую тело дрожь. Взгляд устремленных на нее серебристо-серых глаз не сулил утешения. Она скорее стерпела бы побои, чем это леденящее душу молчание. Она вскинула голову, не желая показывать ему, в каком печальном состоянии пребывает.

– Я это знаю, но именно вы ушли от меня, бросили одну в смятении разбираться с произошедшим. И я никогда не смогу быть полностью уверена в ваших чувствах. Так что не очень-то мне и хочется позволять вам быть отцом моего ребенка.

Выражение его лица изменилось, черты заострились еще сильнее, голос тоже зазвучал по-иному. Говорил он тихо, с плохо скрываемой яростью.

– Не важно, чего хотите вы, Кристина. Я отец ребенка, и точка. Он был зачат не в самых благоприятных обстоятельствах, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы сберечь его репутацию.

Повисло молчание. Кристина отвела глаза. Она боялась, смертельно боялась, так как они подошли к черте, переступив которую могут навсегда и безоговорочно расстаться. Она зашагала к двери, но остановилась на пороге и бросила на него взгляд через плечо. Его темные волосы блестели в мягком свете, глаза будто подернулись дымкой. Внезапно Кристина почувствовала себя ужасно одинокой и смущенной, остро осознавая, что следующие слова навсегда изменят ее жизнь. Призвав на помощь все свое мужество, она посмотрела на Саймона и дрожащим от эмоций голосом объявила:

– Я не настолько великодушна, чтобы забыть жестокие слова, сказанные вами в Оукбридже после того, как обнаружили меня в «Черном лебеде». Если не ошибаюсь, вы обвинили меня в любовной связи с Марком, назвали шлюхой. Благодарю за предложение, Саймон, но я не стану женой человека, который мне не доверяет, сомневается во мне. Это мое последнее слово. Принуждениями вы ничего не добьетесь. Считайте, что выполнили обязательства передо мной.

С этими словами она вышла, чувствуя, что сердце будто оледенело. Внезапно она почувствовала огромную усталость, понимая, что потеряла то, что больше всего хотела получить. У нее не осталось ничего, за исключением гнева, утраченных иллюзий и нерожденного ребенка. Ожидающая ее жизнь казалась безрадостной. Ей еще только предстоит познать истинное значение слова «изоляция», которая примет ее в свои холодные объятия.

Саймон смотрел, как она уходит, зная, что следует окрикнуть ее, желая всем существом. Будучи человеком военным, он прекрасно владел эмоциями. Это умение дорого ценилось, поскольку зачастую от него зависело, будет ли человек жив или неминуемо погибнет. И вот он стоит и молча наблюдает за тем, как единственная женщина, затронувшая потаенные струны его сердца, уходит прочь.

С головой окунувшись в радости семейной жизни, Уильям воспринял приезд лорда Рокли с душевным трепетом и тревогой. Он представил гостя Миранде. Та, наградив его искренней улыбкой, упорхнула на кухню обсуждать с кухаркой обеденное меню и кормить изголодавшегося Генри. Уильям пригласил лорда Рокли в кабинет. Тот, не теряя времени, перешел к цели своего визита. Извинившись за поспешный отъезд в Лондон, объяснил, что желает поговорить о событиях, предшествовавших небезызвестному дню в «Черном лебеде».

Уильям выслушал гостя и сообщил о причинах, заставивших его сестру пуститься на поиски Марка Баклоу.

– Постигшее Сеньоров несчастье потрясло ее до глубины души, вот она и решила отправиться в трактир упросить Марка покинуть Оукбридж и оставить нас в покое. Мне очень стыдно, что не проявил достаточно мужества и не сделал это сам.

– С чего она вообще взяла, что Баклоу ее послушает?

– Решила рискнуть. Она не впервые обращалась к нему с этой просьбой, но он всегда отказывал. На этот раз Кристина рассчитывала откупиться от него.

– У вас были для этого деньги?

– Нет. Вы своими глазами видели, что ценностей у нас почти не осталось. И в этом целиком и полностью повинен я. Азартные игры, ну, вы понимаете.

Саймон отлично понимал. Долги подобного рода сгубили многих людей. В душе зашевелился гнев на этого привилегированного молодого человека, ни в чем не нуждавшегося и просадившего все состояние в карты и кости. Кристина заслуживает лучшей участи, чем спасать брата из затруднительных ситуаций.

– У нас осталось несколько картин и других ценных предметов, которые мы надеялись продать, чтобы задобрить Марка. Мы пребывали в отчаянии. Прежде чем уехать, Кристина заверила меня: если Марк не согласится на наши условия, она его выдаст, даже если это будет иметь для нас катастрофические последствия. Судя по ее настроению в тот день, она бы это сделала, не сомневаюсь.

– Почему вы мирились с Баклоу? Почему не сообщили сэру Джону о том, что происходит?

Уильям угрюмо посмотрел гостю прямо в глаза:

– Марк грозился сжечь Оукбридж дотла вместе с нами, если откажемся подчиняться его приказам. Он угрожал нам расправой и, поверьте, лорд Рокли, избавился бы от нас без колебаний.

– Понимаю. – Теперь ему действительно стало ясно. Все, что делала Кристина, совершалось из страха за брата и себя саму. Вероятно, о благополучии Уильяма она пеклась больше, чем о собственном. – Значит, в «Черный лебедь» она отправилась, отлично сознавая, что подвергает свою жизнь опасности. И все же вы позволили ей ехать одной?

Стыдясь смотреть в холодные обвиняющие глаза лорда Рокли, проникающие прямо в душу, Уильям нервно сглотнул и кивнул. Его поведение в тот день не давало повода для гордости.

– Да. Поверьте, я жестоко раскаиваюсь. Я не хотел, чтобы она ехала. Это было чистой воды безумием, но, если Кристина что-то задумает, отговорить ее совсем непросто.

Саймон хранил непроницаемое выражение лица и никак не прокомментировал услышанное.

– Не испытывала ли она сомнений? Может, питала романтическую привязанность к Баклоу?

Уильям уставился на него с открытым ртом:

– Что? Кристина и Марк? Великий боже! Да она его ненавидит. Скорее она спуталась бы с самим дьяволом, чем с ним.

Ни один мускул не дрогнул на лице Рокли. Полученные сведения он переваривал молча, удивленный и пристыженный.

– Это правда?

– Чистейшая.

– В таком случае я должен извиниться перед вашей сестрой. Я и понятия не имел, что она собиралась выдать негодяя, как и то, что он угрожал вам расправой.

– Разве она вам ничего не рассказала?

– К сожалению, я не дал ей такой возможности. – Он чувствовал себя прескверно. – Насколько мне известно, впоследствии вы виделись с Баклоу?

– Он приехал в надежде укрыться у нас и переждать, пока о нем все забудут. Мы его, разумеется, выгнали. Тогда он разъярился, выхватил пистолет. Но я успел выстрелить первым, чтобы не дать ему причинить нам вред.

Саймон недоверчиво посмотрел на собеседника:

– Вы убили его?

– К сожалению, нет. Стрелок из меня, увы, никудышный. Я лишь ранил мерзавца в плечо. Насколько серьезно, сказать не могу, потому что он ускакал прочь. С тех пор я его больше не видел.

– А Кристина? Она как отреагировала на происшествие?

– С облегчением. Она была рада наконец от него избавиться. Рассказала мне о том, что случилось в «Черном лебеде», когда вы ворвались в комнату и увидели их с Марком. Напрасно вы заклеймили ее позором. Увиденное вами действительности не соответствовало. Не вмешайтесь вы, Марк надругался бы над ней.

– Да, это я уже и сам понял, – терзаемый угрызениями совести, отозвался Саймон, жалея, что слишком поспешил в своей оценке. Но ему было важно узнать все факты. – И после этого она виделась с ним лишь однажды, когда он приехал к вам в поисках укрытия?

– Верно. Она приказала ему убираться, не дав даже спешиться. Проклинаю тот день, когда связался с Баклоу. Я был молод и легковерен. С его помощью надеялся разбогатеть, ничего при этом не делая. Тогда только о том и думал, не представляя, чем все обернется и как затронет Кристину. Я был ей плохим братом. Попал в ситуацию, из которой не смог выпутаться. К несчастью, когда Марк устроил в нашем подземелье склад краденого, Кристина стала соучастницей поневоле. Покорно и прилежно исполняла все, что ей говорили, потому что была смертельно напугана. Марка она ненавидела. Мы оба знали, что случится, если откажемся повиноваться.

– Я должен спросить, получали ли вы когда-либо деньги за пособничество Баклоу?

Саймон не сводил с Уильяма своих холодных серых глаз, оценивая ответ, прикидывая, правду тот говорит или лжет. Уильям отрицательно качнул головой:

– Нет. В самом начале он действительно одолжил мне денег, чтобы расплатиться с карточными долгами, и я их ему не вернул. Я тогда и не подозревал, что он воспользуется этим обстоятельством, чтобы пробраться в Оукбридж. Клянусь, от краденого я ничего не получал. Вы мне верите?

– Да, верю.

Поколебавшись немного, будучи все еще напуганным властной аурой лорда Рокли и одновременно благодарный ему за доверие, Уильям добавил:

– Кристина не хотела получать какую-либо выгоду от преступлений Марка. Однако мне до сих пор с трудом верится, что деньги за награбленное он отправлял во Францию. Я в налетах не участвовал, но знал, что Марк использует подземные камеры. Вот за это меня можно осудить. Не знаю, как мне вас и благодарить, что не упомянули мое имя в связи с этим делом. Понимаю, поступая так, вы обманули своих начальников, и очень удивлен, ведь ваш долг – сообщать обо всех находках.

– С долгом мои действия не имеют ничего общего, – отрезал Саймон, резко помрачнев. – Когда попросили выследить Баклоу, я согласился по одной лишь причине: покарать негодяя за зло, причиненное моей семье. Однажды ночью он остановил карету моего брата, угрожая пистолетом. Выстрелил в мою племянницу и убил ее, а брат получил несколько ранений и с тех пор превратился в жалкую тень человека, каким был прежде. Все, что обнаруживал в процессе расследования, я передавал магистрату, за исключением вашего участия в деле. А теперь пришла пора посвятить вас в причину, по которой я так поступил.

– Я так ужасно подвел Кристину. Но постараюсь загладить свою вину.

– Думаю, я смогу вам помочь.

– Каким образом?

– Я хочу сделать ей предложение руки и сердца, и мне понадобится ваше содействие, чтобы убедить ее стать моей женой.

Уильям смотрел на него с недоверием.

– Что? Вы и Кристина? Я и понятия не имел.

– Вы были заняты другим, – резко напомнил Саймон. – Есть и еще кое-что, что вам нужно знать. Было бы лучше, если бы она сама вам сообщила, но ее здесь нет. У нее будет ребенок.

Потрясенный этой новостью, Уильям побледнел.

– Ребенок? Не понимаю. Как это возможно? Чей ребенок?

– Мой. – У Саймона отпали последние сомнения в собственном отцовстве.

Прижав ко лбу трясущуюся руку, Уильям отвернулся, сильно расстроенный.

– Простите меня, я шокирован. Все это так неожиданно. Вы видели ее?

– Да.

– И готовы на ней жениться?

– Без колебаний, – тут же ответил Саймон, умолчав, однако, об ужасных вещах, в которых обвинял ее. О том, как несправедливо с ней обошелся. Бедная девушка несколько месяцев живет точно в кошмаре, а он лишь все усугубил.

– В таком случае что сказать? Хочет ли Кристина выйти за вас замуж? Согласна ли? Хотя выбора у нее нет.

– У нее имеются некоторые сомнения на этот счет. В действительности, она наотрез отказывается. Мне бы хотелось, чтобы вы помогли уговорить ее принять мое предложение. Я очень высокого мнения о вашей сестре и буду счастлив назвать ее моей женой.

Уильям с трудом осознавал, что говорит ему лорд Рокли. Он ругал себя за то, что, с головой уйдя в собственные горести, просмотрел происходящее между Кристиной и Саймоном. Будь на месте Рокли другой мужчина, он вызвал бы его на дуэль за совращение сестры, но этому человеку он многим обязан и хочет остаться у него в милости.

– В таком случае мы с Мирандой утром же отправимся в Лондон. А пока напишу письмо тете Селии, сообщу о нашем приезде.

Саймон поскакал обратно в Лондон, понимая, что чем дольше остается вдали от Кристины, тем скорее ее боль и гнев переплавятся в ненависть к нему.

Глава 9

Ожидая прибытия Уильяма с Мирандой, Кристина взволнованно смотрела в окно. Во второй половине дня карета брата остановилась перед парадным крыльцом. Вместе с тетей она спустилась в фойе поприветствовать гостей. Миранду представили Селии, и тетя пригласила всех в гостиную. За чаепитием Уильям буднично сообщил сестре о визите лорда Рокли в Оукбридж, чтобы поставить в известность о ходе расследования.

Напрягшись, Кристина с опаской посмотрела на брата, подозревая, что Саймон приезжал не только за этим. Но выражение лица Уильяма оставалось непроницаемым.

– А когда вы уехали, лорд Рокли остался?

– Нет. Он и его камердинер тронулись в обратный путь сразу после посещения Оукбриджа. Вообще-то я пригласил его пообедать с нами. – Он по-мальчишески очаровательно улыбнулся тете, и та растаяла. – Вы ведь не возражаете, тетя Селия, правда? Я знаю, как вы любите развлечения, и не думаю, что еще одно вас утомит.

– Разумеется, нет, дорогой мальчик. Чем больше, тем веселее. Я ожидаю к обеду четверых друзей – это мистер и миссис Вебстер и сэр Джон Бейнбридж с женой Эмили, ты с ними знаком. Кроме того, – Селия избегала любопытного взгляда Кристины, которая заволновалась, заподозрив некий заговор, – я буду только рада лучше узнать лорда Рокли. Он такой красивый мужчина! Кристина познакомила меня с ним на балу в залах ассамблеи. Сожалею лишь о том, что пока знакомство наше очень поверхностное.

– Вот и хорошо, – самодовольно улыбаясь, одобрил Уильям. – Уверен, вы сочтете его очаровательным. И ты тоже, Кристина. Вам с лордом Рокли есть что обсудить.

Чувствуя, как в душе закипает гнев, она медленно встала.

– Если мне и потребуется что-то сказать лорду Рокли, Уильям, это случится на моих условиях. В Оукбридж он приезжал, чтобы обо мне поговорить, не так ли? Судя по твоим словам, вся эта задумка с обедом организована специально, чтобы свести нас вместе. Ты все знаешь, не правда ли? Этот несносный человек рассказал тебе, что… что… – Уильям подошел к сестре. Ему было жаль видеть ее разгневанной и расстроенной. – Что у тебя будет ребенок. Да, он мне все рассказал.

– Он не имел права! – вскричала она, не помня себя от ярости.

– Напротив. Почему ты не открылась мне? Я почувствовал себя полным идиотом, когда он сказал мне.

– Я не призналась, потому что и признаваться-то не в чем.

– А мне кажется, есть. Не буду лгать, что не был шокирован этой новостью и разочарован собственной сестрой, которая… – Он оборвал себя на полуслове, не желая сказать что-нибудь жестокое и ранить чувства Кристины. – Что сделано, то сделано. Теперь нужно подумать о будущем. – Он посмотрел на тетю. – Полагаю, вам Кристина все рассказала? – Пожилая дама кивнула. – В таком случае будем надеяться, что ситуация разрешится свадьбой к всеобщему удовольствию.

Кристина резко вскинула голову. С чего это Саймон осмелился предположить, будто она выйдет за него, когда она недвусмысленно отказала? У нее тоже есть гордость.

– Свадьбой? Но я не давала лорду Рокли согласия. Как раз наоборот!

Уильям посмотрел на сестру с укоризной:

– Кристина, будь же благоразумной! Ситуация тебе отлично известна.

– Конечно, она все понимает, – прощебетала Миранда, мило улыбаясь золовке. – Уильям такой рассудительный. Мне всегда нравилась эта его черта.

Он бросил на жену красноречивый взгляд, призывая не вмешиваться.

– Буду очень признателен, если ты предоставишь это дело мне, Миранда.

– Ну, разумеется, любимый. Уверена, ты сумеешь убедить Кристину. Лорд Рокли – очаровательный мужчина и, без сомнения, очень богат. Это хорошее предложение.

– Я уже сказала, что не согласна на брак.

Как оказалось, никто ее не слушал, и она с отчаянием осознала собственное бессилие. Что она может сделать? Что возразить этим людям, планирующим ее будущее с таким рвением? Ее собственные чувства они во внимание не принимают.

– На кону твоя репутация, Кристина. Как бы я хотел, чтобы это было не так! Ты должна подготовить себя к мысли о браке с лордом Рокли. Страшно подумать, что за жизнь тебя ждет, если откажешься, – незамужняя женщина с ребенком! Это просто немыслимо.

Эти слова разбили ей сердце, она расплакалась, чувствуя себя униженной и беспомощной. Как же это с ней случилось? Наблюдая за отъездом Марка Баклоу в тот день, она радовалась, что избавилась от одного мужчины, но тут же угодила в ловушку другого.

Имея в своем распоряжении много времени, чтобы морально настроиться, Кристина, вынужденная бороться с собственным предательским сердцем, начинающим биться быстрее при мысли о Саймоне, сочла себя хорошо подготовленной к встрече с ним.

Однако ничто не могло подготовить ее к тому моменту, когда она впервые увидела его. Прибыл он последним и был одет в светло-серые бархатные бриджи и темно-синий сюртук, белый шелковый жилет с узкими серебряными полосками и тонкую белую сорочку, отделанную по вороту и манжетам тончайшим кружевом. Темные волосы, зачесанные назад, были перехвачены черной бархатной лентой. Этот элегантный мужественный образ делал его похожим на литературного героя. На четко очерченных губах играла улыбка, глаза немедленно отыскали Кристину, в одиночестве стоящую на пороге гостиной.

На Кристине было изумительное многослойное платье из золотистого шелка, создающее впечатление, что она окутана легчайшим облачком, обнимающим стройный стан. Во время дуэли взглядов с Саймоном она ощутила новый прилив тщательно подавляемого возбуждения.

После традиционных представлений он, извинившись перед гостями, подошел к ней. Она подумала, что, невзирая на светский лоск наряда, он кажется еще более опасным и подавляющим, чем всегда.

– Здравствуйте, Кристина. – Саймон пристально всматривался ей в глаза.

– Здравствуйте, Саймон.

Его несколько обескуражила ее вежливая, но обезличенная улыбка, однако отступать он не собирался.

– Рад снова видеть вас. – Он протянул ей руку.

Поколебавшись мгновение, Кристина положила дрожащую ладонь поверх его. Слегка обхватив пальцами, он поднес ее к губам, но не поцеловал, а снова посмотрел на Кристину, остро ощущая ее присутствие: аромат, вздох. Он легонько подул на ее руку, лаская кожу жарким дыханием и радуясь появившемуся на ее щечках деликатному румянцу. Помедлив еще несколько секунд, наконец коснулся губами нежной кожи.

– Я не стал бы вас винить за отказ меня видеть. Мне самому не по себе при мысли о том, как дурно я с вами обращался. Подобное поведение непростительно.

– Именно так, сэр, – согласилась она, безвольно уронив руку вдоль тела.

Кожу покалывало от краткого соприкосновения с мужчиной, похитившим ее девственность, сделавшим ей ребенка, а потом буднично обронившим, что они поженятся. Она напомнила себе, что ни в чем не виновата, правда на ее стороне. В качестве дополнительной меры предосторожности против разбитого сердца она резко пресекала любые попытки помечтать о нем. Призвав на помощь выдержку, она продолжала улыбаться, напоминая себе, что придется продолжать это делать до окончания вечера, а потом не останется ничего иного, как только умереть.

– Хотите, чтобы я ушел?

– Да, хочу. Я уже сказала, что не выйду замуж за вас. Мое мнение не изменилось.

– Отчего же вы покраснели? – мягко поинтересовался он. Румянец на щеках и блеск в ее прекрасных глазах обнажали истинные чувства. Оказывается, она вовсе не равнодушна к нему, как бы ни уверяла в обратном.

– Ничего подобного. Если у меня и раскраснелись щеки, то исключительно от жары. Благодаря вам мне вообще больше не о чем краснеть. Кроме того, я всегда про себя презирала женщин, которые заливаются краской и лишаются чувств при малейшей провокации. Как бы то ни было, – весело продолжила она, ведя Саймона в гостиную, – вы уже здесь, и ничего с этим не поделаешь. Меньше всего на свете я жажду устроить сцену, поэтому давайте-ка сделаем счастливые лица и будем улыбаться, показывая, как нам хорошо, пока вам не придет время откланяться.

Глядя на нее, Саймон улыбнулся уголками губ:

– Ну, счастливое лицо нетрудно сделать.

– Вам, возможно, и нет, а я нахожу ситуацию мучительной. Идите выпейте что-нибудь. Уильям наливает. А еще позвольте познакомить вас с Мирандой.

Миранда, весь день страдавшая от тяжких мук выбора вечернего туалета, только что спустилась в гостиную, одетая в божественное изумрудно-зеленое шелковое платье, которое в последний момент предпочла шафраново-желтому атласному. Кристина повернулась к Саймону и, широко распахнув глаза, притворно-невинным голосом воскликнула:

– Ах, как же я могла забыть! Вы же уже встречались в Оукбридже. Не правда ли?

– Да, я посещал Оукбридж и был представлен очаровательной супруге вашего брата.

– Похоже, вам с Уильямом нужно было многое обсудить. – Кристина посуровела. – Как вы посмели? – тихо, чтобы услышал он один, бросила она. Его высокомерие приводило в ярость. – Если бы я хотела поставить брата в известность о моем деликатном положении, сама бы ему сообщила. Вы не имели права.

Нимало не встревоженный ее гневом, Саймон едва заметно покачал головой:

– Не согласен. Прошу прощения, если расстроил вас, Кристина, но именно я отец ребенка, которого вы носите, и очень даже имею право.

Дальнейшее обсуждение было прервано появлением Миранды, которая вовлекла их в разговор. За обеденным столом Селия, в лучших традициях сводничества, усадила Саймона и Кристину друг напротив друга. Он почти не притронулся к еде, занятый любованием эфемерной молодой женщиной, похитившей его сердце, либо боящейся, либо не желающей смотреть ему в глаза. Он наблюдал, как она игриво беседует с красивым сэром Бейнбриджем, сидящим рядом с ней; в его душе закипала ревность. Вдобавок ко всему, Саймона посадили между женой сэра Джона и Мирандой, которая, сколь бы прекрасной ни была ее внешность, нагоняла на него скуку и раздражала бесконечной пустой болтовней.

Вечер шел своим чередом. Звучала музыка, гости степенно беседовали. Саймон все больше и больше злился на Кристину, старательно избегающую его. Когда она, сославшись на головную боль, покинула гостиную, он вышел вслед за ней в коридор и остановил ее.

– Что такое, Саймон?

– Отчего вы уходите так скоро?

– Так нужно. Я устала, и у меня болит голова.

Он придвинулся ближе к ней.

– Что происходит, Кристина? Вы весь вечер избегали моего общества. Мое присутствие вас тревожит? В этом все дело?

Она вздернула подбородок, но не агрессивно, и расправила плечи. Ей нечего стыдиться и незачем защищаться, а вот он злонамеренно обвинил ее в ужасных вещах, значит, и винить во всем следует его. С тех самых пор, как он переступил порог тетиного дома, Кристина очень остро ощущала его присутствие. Ее будто раздирали изнутри адовы муки, медленные и болезненные. Она едва удерживалась, чтобы не упасть к его ногам. Лишь гордость, яростная, упрямая, поруганная, призывала ее молчать.

– Да. Вы, судя по всему, не собираетесь уходить, значит, это нужно сделать мне. Прошу извинить.

Саймон запротестовал. Проследовав за ней к лестнице, задержал ее, прижавшись к ее спине.

– Не уходи.

Он попросил мягко, очень мягко, всколыхнув в душе Кристины примитивные эмоции. Слова застряли в горле. Полуобернувшись, она смотрела на него, освещенная светом свечей. Его черные волосы сияли, серебристо-серые глаза, казалось, приглашали. Зачем он терзает ее?

– Если я обидел тебя, прошу честно в этом признаться. Уильям все мне рассказал. Теперь я знаю, что Баклоу угрожал лишить жизни вас обоих, если откажетесь повиноваться ему. С тех пор как я приехал в Оукбридж с намерением поймать Баклоу, ты пыталась мне помешать, лгала при каждой удобной возможности. Я много раз спрашивал себя почему и теперь получил ответ. Жаль, что я поспешил с выводами, Кристина. Правда. Я не хотел причинить тебе боль. Уильям сказал, ты собиралась мне открыть местонахождение Баклоу.

– Да, собиралась, но ничего хорошего из этого бы все равно не вышло.

– Я бы тебя выслушал.

Кристина посмотрела на него с недоверием:

– Ты в этом так уверен? Мне требуется подтверждение. Когда ты надругался надо мной, то считал меня женщиной легкого поведения, любовницей Марка, которая любому мужчине не откажет. На самом деле моя невинность оставалась при мне, пока я не встретила тебя.

– Я знаю. Тебе следовало мне об этом сказать.

– Если память мне не изменяет, ты был не в настроении слушать.

– Все потому, что увидел тебя с Баклоу, мне показалось, вы близки. Когда я собирался в него выстрелить, ты помешала, да так яростно! Теперь понимаю, что неверно истолковал происходящее в тот день.

– Именно. Абсолютно неверно. Уж слишком ты скор на расправу – и на презрение тоже.

– Помнишь, когда мы вернулись от миссис Сеньор, я просил тебя довериться мне?

– Еще как помню. Врать не буду, соблазн все тебе рассказать был очень велик. Но откуда мне было знать, что на самом деле тебе доверять нельзя. После того как ты бросил меня одну в подземелье, я решила, что тебе дела нет, и не смогла признаться.

– Мне очень жаль, Кристина. – Она отвернулась от него. Он коснулся ее руки. – Пожалуйста, не уходи, прошу тебя, останься.

Воскресив в памяти последнюю встречу, она отрицательно покачала головой, хотя и видела, как непросто далось этому гордому человеку подобное признание.

– Нет. Я устала. Оставайся, если хочешь. Уверена, Уильям обрадуется, и тете Селии ты, похоже, нравишься. А теперь прошу извинить, я тебя покидаю.

Кристине пришлось приложить невероятные усилия, чтобы оторваться от человека, которого так хотела видеть, но ситуация стала совершенно невыносимой.

Не желая устраивать сцену в присутствии родственников, Саймон отпустил ее без дальнейших возражений, решив продолжить разговор позже. Весь вечер она держалась с ним подчеркнуто враждебно, и он закрывал на это глаза, но дольше терпеть нельзя.

Подошел Уильям.

– Мне очень жаль, Саймон. Кристина сегодня сама на себя не похожа.

– Пожалуй. Не возражаете, если я последую за ней? Мне бы очень хотелось переговорить с ней наедине перед отъездом.

– Вообще так не принято, но, учитывая характер ваших отношений и то, что я дал согласие на ваш брак, не вижу в этом ничего дурного. Надеюсь, вам удастся разрешить свои противоречия, и исход дела окажется благоприятным.

Кристина приготовилась ко сну, когда раздался резкий стук в дверь. Удивленная, она подошла к двери, гадая, уж не тетя ли пожаловала пожелать доброй ночи.

– Кто там?

– Саймон.

Пораженная, она уставилась на закрытую дверь. Стоило весь вечер держать его на расстоянии, а свои чувства в узде, чтобы столкнуться с ним на пороге собственной спальни! Закрыв глаза и глубоко вдохнув, она попыталась отогнать нахлынувшую на нее волну отчаяния и мучительного желания.

– Пожалуйста, уходи.

– Кристина, мне нужно поговорить с тобой.

– Только не в моей спальне. Это непристойно.

– Учитывая обстоятельства, поздно об этом переживать.

Взбешенная, она распахнула дверь и гневно уставилась на него:

– Согласна. И все из-за тебя.

Угрюмо кивнув, он заставил ее посторониться и вошел в комнату.

– Я свою вину не отрицаю. Я наговорил тебе ужасных вещей и с радостью вырвал бы себе язык, если бы это помогло все исправить. Ты имеешь все основания на меня злиться.

– Это еще мягко сказано, – едко парировала она, не закрывая дверь и злясь на то, как спокойно он держится. Даже выражение лица совершенно будничное. Если рассчитывает, что она ослабит оборону, его ждет глубокое разочарование. – Тебе следовало поверить мне. Если бы ты дал мне шанс рассказать о Марке, понял бы, что между нами ничего нет, и твое бурное воображение не выдумало бы целую историю, не соответствующую действительности. Твои нападки основывались на ужасном заблуждении. Хватило бы одной минуты, чтобы во всем разобраться, но ты в своем упрямстве не дал мне такой возможности. Я не лгала. Меня воспитали всегда говорить правду. Ты глубоко ранил меня. Да еще и шлюхой обозвал! Уходи, наконец, тебе нет никакого резона здесь находиться.

– Ты не можешь не понимать, что я не готов уйти. Со времени поездки в Оукбридж я чувствую, что должен увидеть тебя, поговорить. Нужно достичь договоренности.

– Договоренности?

– Касательно ребенка, – пояснил он, закрывая дверь. – Мы, разумеется, должны пожениться.

Кристина ахнула. Ее бросило и в жар, и в холод.

– Неужели ты не услышал ничего из того, что я говорила? – Ей бы и хотелось смотреть ему в глаза, но она опасалась не совладать с эмоциями. – Значит, ребенок – достаточно веский аргумент для женитьбы? Прости, Саймон, но у меня создалось впечатление, что ты питаешь ко мне далеко не лестные чувства.

Она с отвращением обнаружила, что он скользит взглядом по ее телу.

– Я не мог позволить себе какие-либо чувства, пока считал тебя любовницей Баклоу. Теперь понял, что заблуждался, и жажду все исправить. Что еще ты хочешь от меня услышать? Сегодня я переговорил с твоим братом, мы обсудили нашу с тобой женитьбу.

Саймон замолчал. Кристина скрестила руки на груди и смотрела на него воинственно. Принимая во внимание ее гордость и мужество, он совсем было собрался сделать официальное предложение, но тут она отбросила волосы с лица и процедила сквозь зубы:

– Саймон Рокли, замуж я выйду только за мужчину, которого выберу сама, а не мой брат. И женой этого человека стану потому, что испытываю к нему огромную любовь, а не из-за ребенка. Я хозяйка своей судьбы, а не ты.

– Как бы ни так. Ты носишь моего ребенка, – холодно возразил он.

– И тем не менее ты не можешь принуждать меня.

– Нет? Ну, это мы еще посмотрим. Я всегда получаю то, что хочу. Советую это запомнить.

– «Всегда» – долгий срок.

– Не будь такой упрямицей, Кристина. У тебя нет выбора. Какой мужчина захочет жениться на женщине в положении? И ты еще надеешься, что этот человек будет тебя уважать? Уважение – один из самых важных аспектов брака.

Кристина не верила своим ушам.

– Уважение? – Надо бы держать себя в руках, но его нахальство переходило всякие границы. – Как уважать человека, который мне не доверяет? С чего ты взял, что я соглашусь связать с ним свою судьбу?

– Ради блага нашего ребенка.

– Да как ты смеешь? – прошипела она, кипя от мысли, что он счел ее настолько недостойной себя и, надругавшись над ней, тут же сбежал. – Ты слишком поспешно вынес суждение обо мне, застав наедине с Баклоу. Откуда мне знать, что не поступишь так же в аналогичной ситуации? Удивляюсь, насколько быстро ты примирился с собственной совестью. Что касается меня, я не могу ни забыть, ни простить твою жестокость. – Кристина изливала гнев и горечь, накопившиеся в душе.

– Кристина, – более мягким голосом обратился к ней Саймон. – Я сожалею. Что еще сказать? Пойми, наконец, брак имеет смысл. Ты не можешь одна расплачиваться за нашу общую ошибку, а ребенок не должен всю жизнь нести на себе печать незаконнорожденного. У тебя нет выбора. Я лишил выбора нас обоих, выпустив на свободу мою страсть к тебе.

– Да, а потом надругался и бросил, предоставив самой о себе заботиться. – В душе Кристины поднималась новая волна ярости и раздражения. Он говорит так, будто ее мнение вообще не принимается в расчет! – Тебя послушать, так я просто плыла по течению. Если мне не изменяет память, любовью мы занимались по обоюдному согласию. Мои чувства совпали с твоими, признаю, но это все. Без доверия и любви я за тебя не выйду.

Он посмотрел на нее в упор. В его взгляде не было нежности, лишь упорное стремление поступить по-своему. Это выражение Кристина успела хорошо изучить.

– Я не шутил, говоря, что у тебя нет выбора.

– Не согласна. Хотя брак и является общепринятым выходом из подобной ситуации, всегда найдутся иные варианты. У меня есть обязательства перед ребенком, признаю, и я всегда буду действовать в его интересах.

Саймон крепко стиснул челюсти, прогоняя остатки нежности, и заговорил с деланым спокойствием:

– Это и мой ребенок тоже, Кристина.

– Какие бы выводы я ни сделала, знаю, ты человек благородный, позаботишься о нас и проследишь, чтобы мы ни в чем не нуждались. Не думаю, что внебрачные дети людей, подобных тебе, испытывают какие-либо трудности в жизни.

Саймон побледнел и, трясясь от негодования, воскликнул:

– Великий Боже, Кристина! Предлагаешь мне сделать тебя своей любовницей?

– Разумеется, нет. Хотя, полагаю, мужчины, занимающие такое высокое положение в обществе, не гнушаются связями на стороне.

– Дело совсем не в этом. Дело в нас. В тебе и во мне.

– Тем не менее полагаю, что брак в данном случае совершенно не уместен. Не хочешь сделать меня своей любовницей – прекрасно, я этого ни в коем случае и не предлагаю. Однако, как мне кажется, откупиться от забеременевших женщин – обычная практика мужчин твоего круга, не желающих жениться. Не так ли?

– Плохо же ты меня знаешь! Ты оскорбляешь мою честь, Кристина, и свою собственную, смею заметить. – Его голос звенел от гнева.

– Именно ты толкаешь меня на подобное. Принять твою помощь – это одно, а выйти замуж – совсем другое. Невзирая на безумное влечение, которое ты, по-видимому, испытывал ко мне в прошлом, ты меня не любишь и не беспокоишься обо мне. Значит, брак наш не будет счастливым. Не могу забыть того, что ты мне тогда наговорил.

– Я же извинился!

– О да, но не начинай снова. Это уже лишнее. Помнишь, я предупреждала, что никогда тебя не прощу, даже если будешь ползать передо мной на коленях, умоляя о прощении. Что ты ответил? Что я никогда не услышу от тебя подобных слов, а когда все закончится, ты забудешь обо мне, будто меня никогда и не было. Как же быстро ты изменил мнение обо мне! Не могу не задаваться вопросом, сколько времени тебе понадобится, чтобы снова его изменить и опять посчитать меня падшей женщиной.

Саймон побледнел.

– Это нечестно!

– Неужели? Не беспокойся, Саймон. Твое мнение не разбило мне сердца, всего лишь ранило и оскорбило.

– Я признаю то зло, что причинил тебе, но это не отменяет моих обязательств. Мы поженимся. Я настаиваю, потому что не могу позволить себе забыть о долге и чести. Мы с Уильямом все уже обсудили. Свадьба состоится немедленно, и ты в качестве моей жены будешь располагать моей поддержкой.

– Дело не в тебе, Саймон. Ты только и толкуешь, что о долге, чести и обязательствах. Хочешь сказать, если мы поженимся, вернешь уважение к себе? Я так не думаю. Не хочу превращать произошедшее между нами во что-то постыдное, как не желаю связывать свою судьбу с человеком, стремящимся лишь заглушить чувство вины.

Саймон разгневанно смотрел на нее.

– Чего, черт подери, ты от меня ждешь, Кристина? Своими словами ты наказала меня так же, как прежде я наказал тебя. Мне больно оттого, что ты сочла меня способным на подобное. Послушай-ка, что я тебе скажу. Можешь ногтями и зубами сражаться со мной, но в конце концов станешь моей женой.

Его слова не лишены смысла, но она не готова была их сейчас слышать. Подойдя к двери, распахнула ее.

– Уходи, Саймон. Оставь меня в покое.

Нависая над ней, он некоторое время молча смотрел на нее. Щеки ее раскраснелись, грудь быстро вздымалась и опускалась. Невероятно притягательная, живая, желанная женщина. Даже сейчас, переживая ужасные последствия собственных жестоких слов и не зная, чего ожидать в будущем, он не переставал желать ее.

Без предупреждения и колебаний он склонил голову и коснулся губами ее губ. Сначала Кристина протестующе отпрянула, но в следующее мгновение разум ее помутился от взрыва ощущений. Поцелуй был медленным и жарким, увлекающим в новые неизведанные глубины. Саймон ни к чему не принуждал, но, когда кончик его языка коснулся ее губ, они тут же приоткрылись без всякого участия с ее стороны и понукания с его. Она жаждала большего, но его губы задержались лишь на мгновение дольше и отстранились.

– Я сознаю, что больно ранил тебя, Кристина. Ты права, обстоятельства далеко не самые романтичные. По сути, я, вероятно, уязвил тебя еще сильнее, обсуждая брак так прямолинейно. Самоуверенно считал, что ты согласишься выйти за меня, примешь предложение из-за ребенка. На самом деле я хочу взять тебя в жены не из-за ребенка. – Взгляд его смягчился. – Не нужно со мной бороться. Я возжелал тебя с той самой минуты, как впервые увидел. Отсюда и ревность, и ярость, когда я решил, что ты любовница Баклоу. Брак с тобой я почту за величайшую честь.

Он снова нашел губами ее губы и, запрокинув ей голову, проник языком в рот. Перед лицом поднимающейся из глубин существа страсти Кристина оказалась беспомощна, как в тот день, когда Саймон впервые поцеловал ее. От него веяло пьянящим вкусом вина.

– Кристина, я ухожу, но завтра вернусь. Что скажешь о замужестве? Ты не из тех женщин, кого легко завоевать. Что передать твоему брату?

У нее все еще кружилась голова. Она не понимала, ее тревожит то, что позволила себя поцеловать, или его абсолютное спокойствие. Сама она оказалась не в силах контролировать собственную судьбу.

– Будь ты проклят, Саймон Рокли. Я твердо решила не выходить за тебя замуж, но ты прав, ненавижу тебя за эту правоту. Хочу, чтобы у нашего ребенка были самые лучшие перспективы в жизни, а значит, ему нужен отец, поэтому, пусть мой рассудок и сердце бунтуют, я выйду за тебя замуж.

– Хорошо. Значит, решено.

Не добавив больше ни единого слова и даже не взглянув на нее, он вышел и на лестнице встретил Уильяма, который спросил с надеждой:

– Сговорились? Кристина согласна?

– Да, она согласна, мы женимся.

Уильям вздохнул с облегчением:

– Хвала Небесам. Проведем церемонию так скоро, как только возможно.

– Я выхлопочу специальное разрешение. Обойдемся без церковного оглашения. В самом деле, чем скорее, тем лучше.

На следующее утро за завтраком объявление о предстоящем бракосочетании было встречено без удивления и радостного оживления.

– Сегодня Саймон получит специальное разрешение, Кристина, – сообщил Уильям.

– Ясно, – сдавленно пробормотала она.

– Также он встретится со священником и сделает необходимые приготовления к свадьбе.

Кристина смотрела на брата, чувствуя, как в душе закипает гнев. Не такого развития событий она ожидала. Обеим сторонам следовало принимать подобные решения сообща.

– Саймон мог бы прежде со мной посоветоваться.

– Он же обещал навестить тебя сегодня. По его мнению, церемонию нужно произвести без промедления.

– Без промедления. – Кристина злилась от того, что все распоряжаются ее жизнью. – Итак, через пару дней моя свадьба, а меня даже к приготовлениям не допустят?

– Разумеется, это не так, – весело прощебетала Миранда. – Лорд Рокли назначит время и место, но не ему решать, во что ты будешь одета. Предлагаю съездить в Королевскую биржу за покупками. Там наверху есть несколько милых магазинов, а еще мне очень нравится бродить между маленькими прилавками в аркаде внизу. Вели подать нам карету, Уильям, дорогой, а я пока пойду переоденусь. Идем же, Кристина. Мы отлично проведем время.

Кристина выглядела мрачной и подавленной. Селия обмолвилась о том, насколько она будет счастлива в браке и какое светлое будущее ее ожидает. Племянница, однако, не разделяла оптимизма. Страшилась союза с Саймоном, потому что, находясь в его обществе, не доверяла собственным чувствам, не могла отрицать того, что он заставил ее испытывать то, что она не хотела. Так хотелось спрятать от него свое сердце. Особенно пугала первая брачная ночь. Как, впрочем, и все последующие. Потому что, ослабь она оборону хоть немного, он завладеет ее сердцем и душой, похитит их, заставит нуждаться в нем.

Свадебная церемония с немногочисленными гостями состоялась в тихой крошечной церквушке. Свечи на алтаре горели очень ярко, остальное помещение тонуло во мраке. Свадебное платье Кристины было непревзойденным в своей простоте. Пошитое из серебристо-кремовой парчи, оно ниспадало до лодыжек, тесный корсаж был расшит золотой нитью. Голову украшал кружевной капор, ленточки которого были отброшены на спину. Единственными драгоценностями были янтарное ожерелье и серьги.

Едва держась на трясущихся ногах, она смотрела на будущего мужа. Лицо его в свете свечей на мгновение показалось холодным и жестким. Ей очень хотелось сбежать. От взгляда серебристо-серых глаз она дрожала еще сильнее. Саймон протянул ей свою сильную руку, она неохотно вложила в нее холодную ладонь.

Глядя на нее сверху вниз, он думал о том, какое у нее милое лицо и как элегантно смотрятся их соединенные руки. Внезапно он почувствовал себя пленником ее глубоких голубых глаз. Гости были позабыты. Ему показалось, что они с Кристиной одни в целом мире. Он стоял подле нее, высокий и сильный, в остановившемся мгновении настоящего.

Всем своим существом Кристина восставала против присутствия этого мужчины рядом. На секунду ей даже почудилось, что он сам дьявол, красивый, безжалостный, опасный. Будь она смелее, развернулась и сбежала из церкви, до того как они принесут брачные обеты, но ноги будто налились свинцом. С начала времен женщины во всем мире рожали незаконных детей. Отчего же она не может последовать их примеру? Не потому ли, что ее влечет к человеку, который никогда ее не полюбит?

Мысленно споря с самой собой, она опустилась на колени рядом с ним и стала молиться о благословении Господнем. Они принесли клятвы. Никто из собравшихся не обратил внимания на то, что сдавленный голос невесты дрожит. В поле зрения Кристины замаячила худая ухоженная рука Саймона, надевшая ей кольцо на палец. Его близость действовала на нее подавляюще, как и свежий мужественный запах одеколона.

Их объявили мужем и женой, они снова склонили головы. Поднимаясь с колен на трясущихся ногах, будто вытаскивая себя из зыбучих песков, Кристина услышала голос священника:

– По традиции жених должен поцеловать невесту.

– Верно, – негромко согласился Саймон, поворачиваясь к ней.

Внутренне она вся дрожала, а когда он взял ее за руку, решила, что лучше умрет, чем даст ему понять, как себя чувствует. Он провел длинными, тонкими пальцами по ее щеке, другую руку положил ей на спину под свободно свисающий шлейф платья. Внезапно в ее душе мучительно всколыхнулось все, что она таила против него. Одних этих мыслей оказалось достаточно, чтобы ранить ее. Он приблизил губы к ее рту. Она ощутила теплое дыхание и невольно захотела, чтобы он ее поцеловал. Боже помоги, очень сильно захотела! Мысленно она обзывала себя дурой, проклинала его за то, что с ней делает, а себя за безволие, не позволяющее даже отвернуться.

Когда он раздвинул ее губы своими, сердце у нее в груди заколотилось как сумасшедшее. Он пробовал ее на вкус и позволял ей пробовать себя. Чувствуя на себе взгляды гостей, Кристина недоумевала, как простой поцелуй может подарить столько наслаждения. Несмотря на это, Саймон не добился никакой ответной реакции. Она вообще даже не шевельнулась, стояла неподвижно и прямо, как статуя.

Первые минуты семейной жизни. Саймону меньше всего хотелось сопротивление со стороны жены. Он понимал: ее надо очаровать, чтобы потом наслаждаться радостями супружеского ложа. Поцелуй – это прелюдия ко многим восхитительным вещам. Воображение и воспоминания о занятии любовью безжалостно терзали Саймона с тех самых пор, как он покинул Кристину в подземелье Оукбриджа.

Как ни хотелось углубить поцелуй, позабыв о присутствующих, он напомнил себе, что он джентльмен, и заставил себя отстраниться от Кристины как раз в тот момент, как ее губы дрогнули и сделались более податливыми в ответ на его легкую, как перышко, ласку.

Они повернулись к гостям. Он прошептал ей на ухо:

– Идем! Все сгорают от нетерпения поздравить нас. Позже у нас будет много времени для поцелуев.

Кристина наконец смогла вздохнуть с облегчением. Подрагивающие губы еще ощущали жар поцелуя, и сердце не стало биться ровнее. Однако она сумела выдавить улыбку, когда к ним подошли Уильям и тетя.

Позднее, в особняке Селии, где был накрыт праздничный стол и молодожены должны были провести несколько дней до отъезда в Оукбридж вместе с Уильямом и Мирандой, Кристина принимала добрые пожелания гостей, чувствуя себя все более оскорбленной от расточаемых ее мужу похвал. Звучал смех и тосты, слышался звон бокалов. Она с негодованием осматривалась по сторонам. Они с Саймоном женаты всего несколько часов, а он уже успел завоевать расположение всех присутствующих. Кроме нее. Мысли о брачной ночи не выходили из головы, она испытывала огромное искушение удалиться на покой, сославшись на усталость, и притвориться, что сразу уснула.

Она не понимала, отчего перспектива лечь в постель с Саймоном Рокли вызывает такой ужас. Любая женщина с радостью поменялась бы с ней местами! С самого начала Кристина считала его очень красивым и обходительным мужчиной, и то, как он любил ее, даже в гневе, потрясло до глубины души.

Но брачная ночь означает полную отдачу во власть мужу, а ей этого не хотелось, несмотря даже на то, что подарила ему свою девственность. Как отдаться человеку, вынудившему ее на брак с ним?

Саймон наблюдал за молодой женой во время праздничного приема, мысли были заняты только ею. Говорила она очень мало и все время держалась в тени, будто надеясь, что он позабудет о ней. Неужели не понимает, что он подмечает малейшие детали? Никогда ни к какой другой женщине он не испытывал того, что к ней. Он вообще не мыслит без нее своей жизни. Ему хотелось, чтобы и она испытывала по отношению к нему схожие чувства. Но ее страхи и сомнения вкупе с недоверием очень стойкие, поэтому придется приложить немало усилий, чтобы их победить.

Когда торжества подошли к концу, гости разъехались, огонь в камине затушили и погасили лампы, Кристина ушла готовиться ко сну, оставив Саймона допивать бренди. Ему пришлось заставить себя оставаться на месте и ждать. Наконец он отставил стакан в сторону и встал.

Одна в спальне в ожидании мужа, Кристина твердо пообещала себе сегодня лишить его супружеских удовольствий. Он говорил об уважении в браке, и она решила, что ее уважение ему еще нужно заслужить. Поверх тонкой ночной сорочки она надела толстый бархатный халат, словно кольчугу перед битвой.

Саймон не заставил себя долго ждать. Вошел без стука и плотно закрыл за собой дверь. Он не рассчитывал найти Кристину в постели, ожидающей его. Так и случилось. Она сидела в большом кресле у камина с ничего не выражающим лицом.

Он медленно приблизился, любуясь тем, как красиво свет свечей освещает ее фигуру. Длинные светлые волосы беспорядочно рассыпались по хрупким плечам, превратив ее в поистине неземное создание. Он скользнул по ней ласкающим взглядом. Она покраснела так густо, что щеки сделались почти одного цвета с халатом.

Саймон остановился перед ней, сверху вниз глядя в ее лицо, обращенное к нему.

– Рад видеть, что ты еще не спишь.

– Честно признаться, эта мысль приходила мне в голову.

Лицо его посуровело.

– Что же тебя остановило?

Кристина посмотрела на него, уперев руки в бока, точно ангел мщения, зная, что излишне провоцирует этого гордого мужчину, но ей не было до этого дела.

– Я лишь хотела сказать, что не пущу тебя в мою постель, подыщи другое место для сна.

– Понимаю. И как, по-твоему, мы начнем совместную жизнь, если будем спать порознь?

– Ты пока не завоевал моего уважения.

– Я это сделаю, – пообещал он, обнимая ее и прижимая к груди, – но ты теперь моя жена. И я не потерплю разговоров о том, что наш брак не консуммирован.

– Никому это и в голову не придет. В свете произошедшего я бы предпочла, чтобы наш брак оставался чисто формальным до тех пор, пока не научимся лучше понимать чувства друг друга. – Она взглянула на него. Он тоже смотрел на нее с загадочным выражением в глазах.

– У нас будет ребенок, Кристина. Какое еще понимание тебе требуется, чтобы начать супружескую жизнь? Вот что я тебе скажу. Если бы я не хотел на тебе жениться, никакая сила на свете не заставила бы меня это сделать. Я предпочел бы сгнить в тюрьме. Когда ты сообщила о своем положении, я говорил с тобой в гневе, обвинил в ужасных вещах и лишил себя того, что было мне желаннее всего. Назови это моей треклятой гордостью, ведь в действительности я хотел причинить тебе боль и отомстить за то, в чем ты не виновата. На деле отмщенной оказалась ты. Поэтому хватит играть в игры, из которых мне не выйти победителем. Я получу то, что мне причитается.

– А если я откажусь?

– В мои намерения не входит брать тебя силой, не таких отношений я ищу, но и монаха из себя изображать не собираюсь. Не стану жить под одной крышей с тобой, не вкусив радости близости. Едва ли ты сочтешь, что я плохо исполняю обязанности мужа. Я с радостью готов доставить тебе и себе удовольствие.

«Обязанности», – с горечью подумала Кристина. Вот что значили для него испытанная ею страсть, восхитительные ощущения, пробудившиеся в ней и доставившие незабываемое наслаждение, когда они занимались любовью.

– Я знаю, что, если позволю тебе отказать мне сегодня, завтра ты лишь прочнее укрепишься в своем решении. Мы будем спать в одной постели и эту ночь, и все последующие, с близостью или без.

Он снял сюртук и прошел в гардеробную.

– Я иду готовиться ко сну. Когда вернусь, хочу видеть тебя лежащей в постели.

Кристина была поражена подобным разговором. Когда за Саймоном закрылась дверь, она почувствовала новый приступ гнева. Как он посмел думать, что может приказывать ей, как и где спать? Она больше не наивная юная девушка, которой он овладел на полу подземелья. Однако при мысли о том, чтобы снова быть с ним, предательский разум возликовал.

Еще некоторое время она посидела в кресле, погруженная в раздумья. Вспоминала свои ощущения, когда его губы целовали ей рот и груди, а руки ласкали обнаженное тело. Зачем же сейчас она осложняет жизнь им обоим? Разве не хочет того же, что и он? Неужели позволит гордости разделить их?

Прежде чем она успела ответить на собственные вопросы, в спальне появился Саймон в халате. От предвкушения сердце Кристины забилось быстрее. Ни слова не говоря, он зашагал к ней и, взяв за руку, заставил подняться. Она с готовностью повиновалась. Он принялся расстегивать ее халат. Глаза его жарко засверкали при виде тонкой ночной сорочки простого покроя, обнимающей стройный стан как вторая кожа, дразнящей его. Кристина почувствовала себя так, будто предлагала ему подарок. Его взгляд омыл ее тело страстной лаской. У нее перехватило дыхание от его прикосновения. Он погладил ее по щеке, скользнул рукой ниже, к груди.

Не слыша ничего вокруг, кроме их сдавленного дыхания, Кристина не сопротивлялась. Саймон обхватил ее грудь, скрытую тонкой тканью сорочки и умоляющую об освобождении. Прочтя в глазах Кристины желание, чуть заметно улыбнулся и стянул с ее плеч бретельки сорочки, выпустив на свободу мягкие холмики грудей, припал к ним губами, такими шелковистыми и теплыми. Потом подхватил Кристину на руки и понес на кровать.

Уложив ее, он снял с себя халат, явив взору совершенное, невероятно соблазнительное тело и то, сколь сильно он ее желает. Издав гортанный смешок, лег рядом с ней, не сводя с нее жадных глаз. Ее юная красота очаровывала, как и роскошная масса волос, разметавшихся по подушке. Кожа цвета слоновой кости мягко мерцала в золотистом свете свечей, пышные груди медленно поднимались и опускались в такт дыханию. Обняв за талию, он накрыл ее рот своим, целуя со страстью, кружа голову опьяняющим запахом бренди и одеколона.

Поначалу Кристина была ошарашена его теплотой и рвением. Оторвавшись от ее губ, он стал покрывать поцелуями шею, постепенно спускаясь ниже. Казалось, он наслаждается моментом, таким интимным и исполненным нежности. Снова припав губами к губам, поцеловал ее приглашающе, не сдерживаясь. И предательское тело будто перестало ей принадлежать. Она обвила руками его шею, а он стянул с нее ночную сорочку, ее груди оказались прижатыми к его крепкому волосатому торсу. Сжигающее жаркое пламя объяло все ее существо, так что она себя не помнила.

Поначалу Саймон не спешил, упиваясь каждым мгновением наслаждения. Кристина же ощущала нарастающий внутри себя исступленный восторг. Она застонала и, вскрикнув от удовольствия, волнообразно задвигала бедрами. Саймон снова принялся страстно ее целовать. Изголодавшись по ней, чувствовал, как растет желание, пока совсем не лишился рассудка и представления, где находится. Остался лишь плотский голод, требующий немедленного утоления.

Обоюдное влечение было столь велико, что поглотило обоих целиком, побуждая Саймона все быстрее двигаться внутри Кристины. Губы и тела сплелись в жарком объятии, проникающем прямо в души. Кристина, не сдерживаясь, снова закричала от наслаждения и почти непереносимой радости. Они превратились в чисто физических существ, подхваченных ураганом чувственности. Наконец наступила желанная разрядка, нахлынувшая на нее с невероятной, почти непереносимой мощью.

Шторм утих, сменившись затишьем. Поднявшись на локтях, Саймон посмотрел на жену. Лицо ее раскраснелось, на лбу блестели капельки пота, глаза потемнели и подернулись дремотой. Он скатился с нее и попытался обнять, но она, полностью придя в себя, отстранилась и отвернулась.

Саймон поднялся, глядя ей в спину, изумленный подобным поворотом событий. Скользил глазами по изгибам ее тела, одобрительно отмечая крутые бедра. Мгновение назад они принадлежали ему.

– Кристина? – Он положил руку ей на плечо, но она стряхнула ее, натянув на себя одеяло, чтобы скрыть наготу, и зарылась лицом в подушку, отказываясь смотреть на него.

– Оставь меня в покое. – Слезы жгли ей глаза. Она чувствовала себя преданной собственным телом, которое с упоением предавалось любви. Все случилось в точности так, как в первый раз, тогда она тоже лишилась контроля и, ведомая собственной страстью, ничего не могла с собой поделать.

Как он мог быть таким жестоким? Зачем обрек ее на жизнь с ним, ведь он ее не любит. Сердце, однако, питало к нему нежные чувства, которые постоянно росли, несмотря на разочарование и замешательство. С того дня в «Черном лебеде» Кристина пыталась закрыть сердце, запретить ему влюбляться в Саймона, но теперь поняла, что не имеет над ним власти. Единственным утешением гордости служило то обстоятельство, что сама она не призналась Саймону в любви. Да, она любит его. Слава богу, она ничего ему не сказала, в противном случае ее унижение было бы окончательным. Хрупкие плечи сотрясались от сдавленных всхлипываний, но они постепенно стихли.

Кристина уснула, но даже во сне не могла найти отдохновения.

Саймон заботливо поправил ей одеяло, со вздохом лег на спину и уставился в потолок, гадая, не совершил ли он ошибку, склонив Кристину к близости. Не то чтобы страсть затмила здравый смысл, хотя сдаваться он не собирался.

Задув свечи, горевшие с его стороны постели, он повернулся к Кристине. Соскальзывая в сон, он вдыхал сладкий аромат духов и наслаждался теплотой ее тела.

На рассвете Саймон сунул руку под одеяло и обнял Кристину за талию, чтобы как можно теснее прижаться к ней всем телом.

– Будь добр, убери руку. Если этого не сделаешь, клянусь, я уйду спать в другое место! – С этими словами она отбросила одеяло и встала с постели. Схватив халат, быстро закуталась в него, скрыв наготу.

Удивленный, Саймон сел на постели, с опаской глядя на жену.

– Я вовсе не собираюсь причинять тебе боль, но твой острый язычок разжигает во мне злость, поэтому берегись. Если будешь продолжать в том же духе, я найду другой способ заставить тебя страдать.

Кристина печально смотрела на него, ее губы задрожали. При виде ее страха и отчаяния Саймон негромко выругался и поправил себе подушку.

– Ради всего святого, женщина, возвращайся в постель. Вчера был тяжелый день, сегодня я намерен как следует отдохнуть.

Кристина пронзила его гневным взглядом. Страх был забыт. Как он осмелился предложить ей лечь с ним рядом? У нее еще осталась гордость. Хотя в глазах стояли слезы, она высоко вздернула подбородок, подошла к кровати и, взяв подушку и одеяло, устроилась на диване у окна. Саймон удивленно наблюдал за ее действиями.

– Ты там будешь спать?

– Да.

– Но это не самое подходящее место для беременной женщины. От окна дует. Тебе там будет неудобно.

– Не беспокойся обо мне. Я справлюсь.

Выругавшись вполголоса, он откинулся на подушки, не сводя с нее внимательных глаз. Она задвигалась, устраиваясь удобнее. Ему вдруг показалось, что она вот-вот упадет на пол. Саймон негромко засмеялся, и Кристина, бросив на него гневный взгляд, плотнее закуталась в одеяло. Наконец она почувствовала себя в относительной безопасности, хотя комфортнее не стало.

Саймон еще долго смотрел на жену, прежде чем снова лечь в постель. Его неприятно поразило пустое место рядом, и он понял, что ему будет недоставать ее присутствия. Подняв голову, он раздраженно произнес:

– Кристина, даже в постели не так много тепла осталось. Могу представить, как тебе холодно на диване. Возвращайся ко мне, давай согреваться вместе.

– Мне и здесь вполне удобно, благодарю.

Он натянул одеяло на голову.

– Ну, как хочешь. Сквозняк составит тебе отличную компанию на этом жестком диване. А я не буду снова упрашивать. Когда наиграешься, дай знать, и я подвинусь.

Кутаясь в одеяло, не спасающее от пронизывающего холода, Кристина беспокойно ворочалась на неудобном ложе и уже раскаивалась в своем поступке, но решила, что лучше замерзнет насмерть, чем вернется в постель. Саймон не преминет осыпать ее насмешками.

Глава 10

На следующее утро, открыв глаза, Кристина увидела, что постель залита солнечным светом. Мгновение она лежала не шевелясь, чувствуя тупую боль в голове, потом поняла, что под одеялом она совершенно голая. С ужасающей ясностью пришло осознание произошедшего вчера ночью. Ожидая увидеть мужа лежащим рядом, она повернула голову и вздохнула с облегчением, обнаружив, что его нет, хотя постель сохранила отпечаток его тела и запах.

Ее взгляд переместился на диван. Она вспомнила, что случилось в предрассветные часы, однако не припоминала своего возвращения в кровать. Тут ее осенило. Значит, Саймон, дождавшись, пока она заснет, перенес ее сюда.

Чувствуя себя усталой и будучи не в настроении ссориться, Кристина встала с постели. Накинув халат, подошла к окну, раздумывая о событиях вчерашней ночи. Как ей теперь смотреть ему в глаза? Как себя с ним вести? Днем она еще сможет держать его на расстоянии, даже выказать гнев, но с наступлением темноты в уединении супружеской спальни собственное тело предаст ее снова и снова. Даже сейчас она не могла думать ни о чем ином, кроме как об удивительных вещах, что он с ней проделал, и наслаждении, которого она не хотела испытывать. При воспоминании об этом сделалось тепло на душе.

* * *

Приняв ванну и одевшись, Кристина спустилась к завтраку. Все, кроме Саймона, уже собрались за столом. Тетя Селия обняла ее, взяв за руки, отстранила от себя и окинула внимательным взглядом:

– С тобой все в порядке, Кристина?

– В полном, тетя. – Кристина выказывала повышенный энтузиазм, не укрывшийся от Селии.

– Да ты просто сияешь, – с улыбкой заметила Миранда.

Занимая место за столом, Кристина саркастически ответила:

– Спасибо, Миранда. Правда, я абсолютно уверена, что выгляжу точно так же, как вчера.

Подразумевалось, что ночь в постели с Саймоном изменит ее к лучшему. Неужели никто не замечает, что она вообще не хотела выходить за него замуж? Они и занимались любовью в первую брачную ночь, но их по-прежнему разделяет пропасть непонимания и гнева.

– Кристина, разве тебе не интересно, куда подевался твой муж? – поинтересовался Уильям.

– Я не привыкла интересоваться подобными вещами, прежде у меня не было мужа. Прости, Уильям. Со временем я научусь играть свою роль лучше.

Миранда подалась вперед и взяла ее за руку.

– Каждая женщина должна научиться играть роль жены. Непросто притереться друг к другу, даже если по уши влюблена в собственного мужа, как ты.

– Уверена, что ты права, Миранда. Полагаю, Саймон пошел по делам.

– Он встречается с Генри и другими мужчинами, помогающими ему в поисках Марка Баклоу. Просил передать тебе, что вернется ближе к обеду.

– Что ж, хорошо.

* * *

Придя домой и увидев на лице жены ледяное выражение, Саймон решил, что этому надо положить конец раз и навсегда. Ему хотелось как следует встряхнуть ее, сгрести в охапку и уложить в постель, хотя он и поклялся, что близости между ними не будет до тех пор, пока она сама не придет к нему.

Глядя в ее милое личико и скрытые под одеждой соблазнительные округлости, он понимал, что решимости надолго не хватит. Каким же он был дураком, позволив ей вести себя подобным образом. Однако ему достало ума не выскочить из комнаты, испытывая горячее желание именно так и поступить. Он не доставит ей такого удовольствия.

Письмо, адресованное Уильяму, прибыло из Оукбриджа вскоре после возвращения Саймона. Том сообщал хозяину, что человек, которого разыскивает лорд Рокли, спрятался в подземелье под домом. Если Уильям хочет его увидеть, следует поспешить. Рана его загноилась, и он пребывает в плачевном состоянии. Сделать уже ничего нельзя, конец его близок.

Саймон пожелал немедленно тронуться в путь. Не прошло и часа со времени получения письма, как они выехали, распрощавшись с Селией.

В подземелье было темно, гуляли сквозняки. Оставив Миранду в доме, Уильям, Саймон и Кристина в сопровождении Тома и Генри спустились вниз. Узкая полоска света, проникшая через приоткрытую дверь, высветила пыльные отпечатки ног на полу и обрывки мусора. Марк Баклоу лежал на соломенном тюфяке, укрытый черным плащом. Время от времени, когда рана беспокоила особенно сильно, он ворочался с боку на бок. Воздух был очень холодным. У тюфяка стоял ящик, на котором тлела свеча, отбрасывающая на стены неверный свет, и лежал пистолет.

Приблизившись к человеку, который, казалось, ускользнул навсегда, Саймон склонился над ним. Тот явно сильно страдал. Дышал с трудом, хрипел, мокрые волосы прилипли ко лбу. Вокруг губ залегли глубокие складки, кожа побледнела. Рана на плече была перевязана, но на повязке виднелись следы засохшей крови. Марк явно не мог шевелить рукой, но при виде лорда Рокли второй рукой схватил предусмотрительно заряженный пистолет. Из последних сил сжимая рукоятку, поднял оружие.

– Бросьте, – велел Саймон. – Вы не в том состоянии, чтобы сражаться.

Опершись на локоть и дождавшись, пока зрение сфокусируется, Марк нацелился прямо в грудь противнику.

– Тебя укокошить силенок хватит, – с трудом прорычал он. – Будь ты проклят, Рокли. Кто выдал тебе мое укрытие?

– Я, – признался Том, выходя вперед. – Вы были слишком слабы, когда я нашел вас в лесу. В вашем состоянии побег немыслим.

Марк побагровел от ярости и, сверкая глазами, уставился на Саймона.

– Смерть, милорд Рокли, – проскрежетал он. – Смерть тебе.

– Опустите оружие, Баклоу. Ваш час пробил. Вы и так слишком долго играли с судьбой.

Видя, что палец Марка вот-вот спустит курок, Кристина прижала руку ко рту. Сердце колотилось как ненормальное, в душе поднимался страх при виде Марка, целящегося в мужа. Грохнул выстрел, показавшийся оглушительным в тесном помещении. Кристина вскрикнула. К счастью, Саймон предугадал действие Баклоу и отскочил в сторону, пуля отрикошетила от стены. Он немедленно отнял у негодяя пистолет и отбросил прочь.

– Вы глупец, Баклоу. Это последний раз, когда вы кого-то атаковали.

Предпринятое усилие так утомило Марка, что он откинулся на тюфяк, хватая воздух ртом. Мгновение спустя он снова открыл глаза и тут заметил Уильяма и Кристину.

– Будь ты проклят, Уильям, – задыхаясь, шипел он, пытаясь встать, но сил не хватило. – Это ты сотворил со мной такое. Получил наконец, чего хотел, а? Я такого не планировал. А ты, Кристина Эфертон! Обвела меня вокруг пальца своими штучками.

– Она больше не Кристина Эфертон, Баклоу. – Саймон с вызовом привлек жену к себе. – Теперь она леди Рокли – моя жена.

– Жена? – прошипел Марк. – Будь ты дважды проклят, Рокли.

– Проклято дело вашей жизни. Перед смертью вам будет полезно узнать, что французский флот и молодой Джеймс Эдуард Стюарт, этот папский прихвостень, были атакованы британцами в Ферт-оф-Форте[5]. Пока мы тут разговариваем, французов теснят на север Шотландии и они теряют корабли и людей.

– А что Джеймс?

– Возвращается в Дюнкерк, признав поражение.

Баклоу закрыл глаза, чтобы не показать, как больно ему слышать эти новости.

– Не радуйся, Рокли. Религиозная вера Джеймса Стюарта крепка. Он не отречется от дела, погубившего его отца, и вернется со своими последователями. Он восстанет из пепла, помяни мои слова, правда, я до этого уже не доживу. – Он рассмеялся ужасным скрежещущим смехом, от которого у Кристины по спине побежали мурашки. – Хоть палача я оставил в дураках. Как и обещал.

Речь его стала бессвязной, голова запрокинулась. Ему уже ничем нельзя было помочь. Из горла вырвался предсмертный хрип, тело забилось в конвульсиях. Кристина вскрикнула от ужаса. Марк затих.

Долгое время никто не произносил ни слова, понимая, что Баклоу умер.

Крепче обнимая жену, Саймон переглянулся с мужчинами.

– Мы ничего не могли поделать. Его час пробил. Давайте выбираться отсюда. – Выйдя из подземелья, он обратился к Тому: – Поезжайте к магистрату, расскажите о случившемся. Пусть пришлет кого-нибудь забрать тело.

Том с Уильямом ушли. Генри отправился за лошадьми. Саймон перевел взгляд на Кристину и с удивлением обнаружил, что она плачет.

– Что такое, Кристина? – пробормотал он, убирая прядь волос с ее щеки. – Оплакиваешь Баклоу?

– Нет, – с придыханием отозвалась она. – Не его. Он был преступником, заслуживающим смерти. Мне показалось, он застрелил тебя.

Губы Саймона тронула легкая усмешка.

– Думала, я позволю нашему малышу расти без отца?

Она разрыдалась пуще прежнего, давая выход напряжению последних дней и страхам нескольких ужасных минут, во время которых считала мужа мертвым. Теперь все это в прошлом. Она прижалась к Саймону, орошая его сюртук слезами. Он, теснее прижимая ее к себе, принялся нежно поглаживать по волосам, покрывая их легкими поцелуями.

– Означает ли это, что я начинаю тебе нравиться?

Она кивнула, глядя на него снизу вверх увлажненными глазами.

– Похоже на то. Отчего бы еще мне плакать?

– Не так давно ты меня ненавидела.

– Я очень противоречивая женщина.

– Это я уже понял.

Она неуверенно улыбнулась:

– Ты не возражаешь?

– Ничуть. Ты мне тоже начинаешь нравиться.

– В самом деле?

– О да. Видишь ли, я люблю тебя, моя дорогая. Очень сильно люблю.

Сердце Кристины возликовало, на ресницах снова блеснули слезы.

– Правда?

– Правда.

– И я тебя люблю, очень-очень сильно. Какой же я была дурой. Думала, ты женился на мне только из-за ребенка.

– Я женился бы на тебе с ребенком или без. Верь мне, Кристина. Я был таким слепцом.

– О да! Слепым, заносчивым и упорно верящим в мою вину. Теперь ты знаешь правду. Наши заблуждения касательно друг друга остались в прошлом. Слава богу! Мы можем жить дальше. У нас еще будет много разногласий, уверена, ведь мы оба такие упрямцы. Однако никогда не забывай, что я люблю тебя, Саймон. Прошлой ночью я кое-что поняла и сейчас укрепилась в этой мысли, что не могу продолжать сражаться с тобой. Какой смысл отвергать то, что мне милее всего на свете? Я хочу принадлежать тебе и жить с тобой до конца моих дней.

Глубоко тронутый, Саймон нежно поцеловал ее, обнимая так крепко, будто никогда больше не отпустит.

– С первой минуты, как увидел тебя на берегу ручья, я испытал глубокую магнетическую связь между нами. Желание поразило меня, точно удар ножом. Я захотел тебя так сильно, как никого прежде. Как только вернемся домой, я немедленно отведу тебя в спальню и докажу это.

Саймон сдержал слово. Придя домой и заверив расстроенную Миранду, что все в порядке, он увлек Кристину в спальню. На следующее утро они поедут в особняк брата Саймона, чтобы познакомить Кристину с семьей, а потом отправятся в Тэптон-Парк в Хертфордшире, где и будут жить.

Оказавшись наедине с Кристиной, Саймон, к ее радости, стал немедленно снимать с себя одежду. Его нагота искушала и манила ее.

– А теперь твоя очередь, жена, – игриво сказал он, раздевая ее. – Умираю от желания, любимая.

– И я тоже, – призналась она и смущенно добавила: – Муж мой.

Обняв ее лицо, он зачарованно всматривался в голубые озера ее глаз.

– Ты и представить не можешь, как мне приятно слышать из твоих уст это признание.

Кристина улыбнулась:

– А ты и представить не можешь, как мне приятно говорить об этом, понимая, что это правда. Почти так же приятно, как…

Она не договорила, отвлеченная его руками, смело ласкающими ее, возбуждая желание. Он покрывал ее поцелуями, заставляя дрожать и краснеть. Обнявшись, они упали на кровать и любили друг друга до тех пор, пока обоюдная страсть не взорвалась в телах и сердцах.

О своем появлении на свет Чарльз Энтони Рокли возвестил, оглашая Тэптон-Парк громким плачем. Испытывая отеческую гордость, Саймон с любопытством подошел к кровати и посмотрел на Кристину, готовящуюся кормить малыша. Он широко улыбнулся, когда мальчик, суча ножками, закричал еще сильнее, покраснев от натуги.

– Какой нетерпеливый молодой человек, – со смехом заметил отец, видя, как сын разевает ротик, щекой чувствуя материнский сосок. Прильнув к нему губами, он тут же затих.

А в гостиной две семьи поздравляли друг друга, поднимая бокалы за здоровье младенца. Саймон и Кристина смотрели то на сына, то в глаза друг другу, радуясь счастливому совместному будущему.

Примечания

1

Джеймс Фрэнсис Эдуард Стюарт (1688–1766) – единственный сын Якова II и Марии Моденской, претендент на английский престол под именем Якова III и на шотландский под именем Якова VIII. (Здесь и далее примеч. пер.)

(обратно)

2

Один из наиболее известных колледжей Оксфордского университета, основан в 1263 году Джоном де Бейллиолом.

(обратно)

3

Джентри – нетитулованное мелкопоместное дворянство.

(обратно)

4

Редингот – мужская или женская одежда для верховой езды.

(обратно)

5

Ферт-оф-Форт – залив Северного моря у восточных берегов Шотландии.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg