«Блуждающий огонек»

1776 г.

— Какие чудесные лошади, и барышня хороша. Так и украл бы всех вместе.

Услышав это заявление, княжна Екатерина Шехонская оторвалась от книги и, стараясь не тревожить мирно дремавшую рядом гувернантку, выглянула из кареты.

И семи пядей во лбу быть не надо, чтобы понять, кто перед ней. Катя мысленно хмыкнула, смерив взглядом нахала, который определил ей второе, — после лошадей, — место. Красивый парень, смуглый, прямой, как лучина. Смоляные кудри не умещаются под войлочной шляпой, глаза — точно бездонный омут и шальная, белозубая улыбка, куда ярче этого тусклого солнца. Уже сентябрь на исходе, а этот бедолага мерзнет в потрепанном синем кафтане на рыбьем меху, но зато с золотым позументом. И конь в поводу холеный и резвый, с богатой сбруей. Ну, разумеется, цыган! Да и кому другому мог прийти в голову столь «куртуазный» комплимент?

Катя знала: благовоспитанная девица на ее месте и виду бы не подала, что слышит вздорные речи досужего бродяги. Но промолчать, увы, не смогла.

— Ну и наглец же ты, — сдерживая улыбку, произнесла она, сделав знак слугам, чтобы не трогали цыгана. — Не по себе сук рубишь. Слишком хороши для тебя эти лошади, не говоря уже о барышне.

Цыган Катя не боялась, да и ясно было, что парень просто шутит с ней, чтобы скоротать ожидание. И даже непогода ему нипочем. А меж тем, зябко даже здесь, в уютном салоне, под меховой полостью. И как невыносима скучна и однообразна эта дорога! Скорее бы уже добраться до Москвы…

Ее карета стояла у моста на высоком речном берегу, ожидая своей очереди переправиться через Тверцу на почтовый тракт, ведущий к Торжку. Вековые сосны гнулись от шквалистого ветра, казалось, колышется даже купол покосившейся церквушки, видневшейся за домиками деревни. Сваи моста отчаянно скрипели на разные голоса, ветер гнал по реке бурные, пенные волны.

Кучер с форейтором выжидательно поглядывали на хозяйку, готовясь в любую минуту дать отпор подозрительному бродяге. Но тот не замечал их недовольства. Скрестив руки на груди, прямодушный мазурик несколько мгновений молча смотрел на Катю, прежде чем ответить:

— Так ведь крадут всегда именно то, что не могут получить по праву. Иначе кто бы стал промышлять воровством, княжна?