«Нежный наставник»

Никогда еще Рамиэль не позволял женщине шантажировать себя. Прислонившись к двери библиотеки, он разглядывал посетительницу, остановившуюся перед огромным, от пола до потолка, окном. Его прищуренные глаза внимательно изучали ее фигуру. Дама, облаченная в темную шерсть, была отчетливо видна на фоне желтых шелковых гардин.

Элизабет Петре.

Он не узнавал ее, закутанную с ног до головы в бесформенный черный плащ с капюшоном. Правда, он вряд ли узнает ее и потом, когда она будет лежать под ним, обнаженная, с широко раскинутыми в непристойном призыве ногами.

Он был незаконнорожденным сыном английской графини и арабского шейха. Она — женой канцлера казначейства и дочерью премьер-министра Англии. У каждого из них свой круг общения, и пути их будут пересекаться только в постели, за закрытыми дверями,

Рамиэль вспомнил черноволосую женщину, оставленную им часом раньше. Маркиза Клердонская атаковала его на балу шлюх, где голой танцевала среди других блудниц. Она использовала его для удовлетворения своей неутолимой похоти. На несколько часов он превратился в необузданное животное, каким, как ей казалось, и был на самом деле. Вонзаясь в ее податливое тело, он в исступлении достигал того момента полного расслабления, когда уже больше не существовало ни Аравии, ни Англии, а оставалось лишь одно ослепительное забвение.

Рамиэль, пожалуй, занялся бы и этой женщиной, если бы она не проникла в его жилище с помощью обмана. Он медленно направился к ней по персидскому ковру, застилавшему пол библиотеки.

— Что вам угодно, миссис Петре? Зачем вы с угрозами вторглись в мой дом?

Его утонченное английское произношение не обмануло женщину.

Рамиэль почувствовал охвативший ее страх. Он этого и добивался. Он хотел, чтобы женщина испугалась. Рамиэль стремился показать ей, насколько она беззащитна здесь, в его логове, где ни муж, ни отец не придут ей на помощь.

И вообще он хотел, чтобы она раз и навсегда поняла — его тело принадлежит только ему. Никакие ухищрения не заставят его заниматься с ней любовью. Рамиэль остановился рядом с пылающим канделябром и ждал, пока она обернется. Горящий газ шипел и потрескивал в тишине.

— Подойдите же, миссис Петре, ведь с прислугой вы не были столь застенчивы, — произнес он с издевкой.

Рамиэль знал, чего она хочет. Его уже не шокировали фразы вроде: «Мне хочется попробовать араба» или «Я не прочь переспать с бастардом».