«Где же ты, любовь?»

Майкл Филдинг медленно поднимался по широкой мраморной лестнице, невольно замедляя шаг. Он с трудом заставил себя взяться за отполированный до блеска звонок.

Ожидая, пока ему откроют, Майкл огляделся вокруг. Он посмотрел на тихую улицу. Людей на ней почти не было, зато солидных чиновничьих машин — более чем достаточно.

«Скорей бы уж все закончилось», — подумал он и усмехнулся: это было так на него не похоже — ощущать страх перед тем, как выполнить задуманное дело.

Уже много лет прошло с тех пор, когда он в последний раз чувствовал эту омерзительную тошноту в желудке и сухость во рту. Он так часто безо всякого страха встречал смерть, а вот сейчас не мог победить постыдного страха.

Тем не менее сделать это было нужно. Как только дверь открылась, Майкл расправил плечи и повернулся к стоявшему перед ним безразличному седому дворецкому.

— Я хочу видеть мисс Синтию Стендиш.

— Да, сэр. Как вас представить? Мисс Стендиш вас ожидает?

— Она просила меня позвонить сегодня утром. Я командир авиазвена Филдинг.

— Очень хорошо, сэр. Я сейчас узнаю, дома ли мисс Стендиш. Не соблаговолите войти?

Майкл вошел в холл. Там было холодно и довольно темно, но этот мрак как нельзя лучше соответствовал его настроению.

«Наверное, мое чувство юмора сегодня забастовало», — думал он, пока дворецкий вел его наверх по широкой, покрытой ковром лестнице. Старик отворил дверь, ведущую в большую, залитую солнцем гостиную.

Эта красивая комната была убрана с тем размахом, который могут дать только очень большие деньги. Мебель, картины, ковры — все словно с выставки.

Но Майкл не обратил никакого внимания на окружающее великолепие. Как только дверь за дворецким закрылась, он прошел к окну и стал рассматривать небольшой садик за домом, а в отдалении деревья Грин-парка, этого оазиса среди пыльных лондонских улиц.

Но он не замечал ни прелести зеленых крон, ни чистого голубого неба, ни ленивого покачивания королевского штандарта на крыше Букингемского дворца. Перед его глазами стояли бесплодные долины Индии, он чувствовал невыносимый удушливый жар тропиков, вновь и вновь слышал голос Дэвида: