«Прекрасная партия»

Элен Бронтэ Прекрасная партия

1

Когда Эдмунд Шелтон женился, его сестра Сьюзен была очень, очень счастлива. Она приложила столько сил, чтобы этот брак состоялся, что теперь чувствовала себя справедливо вознагражденной за труды.

Мисс Люси Элингтон, по мнению Сьюзен, обладала всего двумя изъянами, и оба казались ей несущественными для будущей семейной жизни брата: Люси обожала новые платья, и у нее имелась весьма решительная матушка. Учитывая, что деньги в семье Шелтон не водились уже несколько поколений, брак с Люси можно было счесть прекрасной партией, поскольку к девушке прилагались весьма солидное приданое и обширный лондонский дом. Так что, благодаря этим двум несомненным достоинствам, недостатки и впрямь не казались чрезмерными — денег на туалеты должно хватать, а миссис Элингтон не слишком часто посещает столицу, предпочитая жить в поместье Элингтонов вместе с Люси и другой своей дочерью, Джулией.

В конце концов, нельзя забывать и о том, что мисс Люси была достаточно хорошенькой, чтобы увлечь молодого джентльмена в тенета брака, и в должной степени покладистой, чтобы женитьба на ней не стала тяжким бременем.

— Прекрасная пара! — слышала Сьюзен во время венчания перешептывание представительных пожилых дам за своей спиной и не могла с этим не согласиться.

Эдмунд был не очень высоким для мужчины, сестра почти сравнялась с ним, но оба обладали привлекательной внешностью — темные волосы, большие серые глаза, заметная ямочка на подбородке. Нос Сьюзен, немного крупноватый для юной леди, огорчал ее лет до пятнадцати, после чего она, как девушка разумная, смирилась с изъяном, а Эдмунду эта черта придавала более мужественный вид и превращалась в предмет гордости. Будущая миссис Шелтон благодаря маленькому росту выглядела рядом с женихом в должной степени изящной, хотя и была несколько полноватой барышней, впрочем, как и ее мать и сестра, отнюдь не отягощенные сожалениями о лишних фунтах на талии. Зато Люси не нуждалась в румянах и притираниях, ее свежее круглое личико никогда не выглядело бледным или болезненным, а яркие голубые глаза только самый придирчивый взгляд счел бы излишне сдвинутыми к маленькому вздернутому носику, которому могли позавидовать некоторые леди из присутствующих на венчании. Светлыми локонами Люси также гордилась по праву, их пышности было достаточно для того, чтобы одарить прядью волос каждого неженатого джентльмена в графстве, возникни у Люси охота это сделать, и при этом ее головка все равно не выглядела бы общипанной.

Сьюзен со своими густыми волосами не завидовала невестке, в отличие от Джулии Элингтон, в большей степени похожей на мать, чем ее старшая сестра, уродившаяся скорее в своего батюшку. Покойный мистер Элингтон отличался солидными светлыми бакенбардами и беззаботным нравом и во всем потакал обеим своим женам, что не мешало ему чувствовать себя счастливым человеком до самой смерти от воспаления легких. Неудачная прогулка в рождественскую ночь в легком плаще до деревенского трактира, где он не считал для себя зазорным выпить рюмочку с арендаторами, и примела к болезни. Миссис Элингтон обычно поругивала мужа за панибратство с работниками, но на сей раз ей пришлось сменить гнев на милость и целых пять дней ухаживать за больным, — впрочем, безуспешно.

Свою первую супругу мистер Элингтон пережил на двадцать пять лет — предыдущая миссис Элингтон умерла во время родов, оставив неутешного мужа с маленьким Джеймсом на руках. Воспитанием Джеймса занялись сестры его матери, а мистер Элингтон обвенчался через положенное время с леди пятью годами старше себя, которая без колебаний приняла на свои плечи заботы о муже и его достоянии. Вторая миссис Элингтон родила супругу двух дочерей, Люси и Джулию, и терпимо относилась к пасынку, что делало ее в глазах мужа весьма добродетельной особой. Впрочем, маленький Джеймс большую часть времени не попадался ей на глаза, а в последние три года и вовсе учился за границей. Известия о нем приходили только в виде подарков к именинам родных, сопровождаемых краткими записками с пожеланием всяческих благ.

Шелтоны были знакомы с Элингтонами уже много лет, так как проживали в небольшом городке Сандерли в трех милях от их поместья и вращались в одном обществе. Прадедушка Сьюзен и Эдмунда, отягощенный заботами об устройстве шести своих отпрысков, хоть и обладал неплохим состоянием, счел необходимым поправить его с помощью спекуляций, вложив деньги в одну из вновь создаваемых тогда торговых концессий, занимающихся морскими перевозками. Но, будучи скорее аристократом, чем финансистом, и не имея опытных советчиков, он потерял все, сохранив, как ни странно, только свое доброе имя — в те времена зарабатывать деньги иначе, чем получать доходы с поместья, считалось неприличным для землевладельца. Отец Сьюзен и Эдмунда дослужился до чина полковника и погиб во время армейских учений в результате неудачного падения с только что купленной лошади, испугавшейся артиллерийского залпа и сделавшей неожиданный даже для старого вояки кульбит. Миссис Шелтон и двое ее детей проживали в Сандерли в нанятом домике на незначительную пенсию до тех пор, пока бедная женщина не скончалась от сердечной болезни, вызванной, несомненно, сожалениями о неправильно сделанном ею выборе — в молодости за ней ухаживал недавно овдовевший мистер Элингтон, но она предпочла мистера Шелтона, неотразимого в своем мундире.

Эдмунд лишился матери в девятнадцать лет, сестра была двумя годами моложе и во столько же раз сообразительнее. Несмотря на все чаяния отца, Эдмунд не проявил склонности к военной службе и пожелал сделаться священником, так как этот род деятельности казался ему гораздо менее обременительным. Однако молодой человек, непритязательный и добродушный, был при этом несколько ленив и не торопился заканчивать учебу и принимать сан, предпочитая безделье в скудной обстановке своего домика пастырскому труду. Для Сьюзен не было тайной, что брат ее недостаточно деятелен, но она быстро сообразила, что уговорами ничего не добьется, и, припомнив материнские советы, решила приискать брату выгодную невесту. Хорошая партия избавит его от необходимости заниматься чем бы то ни было.

Знакомство с Элингтонами позволило ей почти сразу же сделать выбор в пользу мисс Люси, хотя она и перебрала добросовестно всех соседей, у которых имелись незамужние дочери с приданым. Мисс Джулия Элингтон не так приятна с виду и приветлива, чтобы понравиться Эдмунду, а Люси, с точки зрения Сьюзен, вполне отвечает его склонностям. Тем более что одно неожиданное обстоятельство должно было способствовать исполнению ее плана.

— Как ты находишь мисс Элингтон? — спросила она у брата за несколько месяцев до начала нашего повествования.

— Какую из них? — счел нужным уточнить скрупулезный мистер Шелтон.

— Мисс Люси, разумеется.

Сьюзен всегда казалось очевидным то, что ее брату надо было подробно растолковать.

— Я полагаю, что она мила и благонравна, — тут же последовал ответ.

— Рада слышать это, Эдмунд. Почему бы тебе не пригласить ее потанцевать на грядущем балу у Квинсли?

— Я охотно бы сделал это, мисс Элингтон двигается необыкновенно грациозно, но она, вероятнее всего, будет почти все время танцевать с Льюком Монтрейвом. Разве ты забыла, как мисс Торнтон говорила на прошлой неделе, что он уже почти помолвлен с мисс Люси? — счел необходимым напомнить Эдмунд — ему нечасто доводилось указывать сестре на какое-то упущение.

— Не далее как сегодня утром та же Бет Торнтон сообщила мне, что ни о какой помолвке и речи быть не может. Известно ли тебе, что отец Льюка решил женить его на дочери своего кузена, вдовушке с большим состоянием?

Разумеется, этот факт не был известен мистеру Шелтону, и он заинтересованно поглядел на сестру:

— А что же мисс Элингтон?

— Она не столько огорчена утратой возможного жениха, сколько раздосадована его вероломством. Да еще и миссис Элингтон подогревает ее обиду — как посмел этот Монтрейв предпочесть ей вдову на шесть лет старше себя! Так что сейчас самое благоприятное время утешить мисс Элингтон… И ты вполне способен на это.

— Ты думаешь?

Сомнения делают честь нашему джентльмену, но эта неуверенность не пришлась по нраву его решительной сестрице.

— Разумеется, Эдмунд! Из всех молодых людей, оставшихся в Сандерли на лето, ты самый симпатичный, к тому же у тебя прямые ноги и хорошие манеры, в отличие от развязного Барни Чедвика.

— Но я навряд ли понравлюсь матушке мисс Элингтон, ты же понимаешь, у нас нет денег…

И бедный мистер Эдмунд уныло потеребил, свой старенький галстук.

Сьюзен сама расправила завязанный ею же изящный бант, скрывающий потертости галстука, и безапелляционно заявила:

— Конечно, в другое время миссис Элингтон и не посмотрела бы в нашу сторону, но сейчас, когда репутация завидной невесты, которую она старалась создать дочери, под угрозой, появление у Люси нового поклонника ее только обрадует. Этим она как бы скажет всем: Люси ничуть не расстроена из-за потери какого-то Монтрейва, место рядом с ней за столом или на танцах никогда не будет пустовать! Она знает, что наша фамилия благороднее Монтрейвов, а распространяться о том, что ты незавидный жених, не в ее интересах — какая мать в здравом уме будет говорить знакомым, что за ее дочерью ухаживает самый бедный в городке юноша?

— Ты меня пугаешь, — жалобно заметил Эдмунд. — По твоим словам выходит, что миссис Элингтон — просто какой-то генерал…

— Так и есть, Эдмунд, но мы в состоянии предугадать ее поступки! Поверь мне, сейчас она примет тебя с распростертыми объятьями, а когда опомнится и начнет думать о более выгодном женихе для Люси, будет уже поздно! Главное, не затягивай с ухаживаниями и постарайся поскорее заключить помолвку, пока не вернулись Бладбери и Перкинсы — Стивен и Патрик, в отсутствие Дьюка обязательно начнут флиртовать с Люси!

— И ты думаешь, из этого может что-то получиться?

Молодой человек гордился умением сестры решать сложные, на его взгляд, вопросы, связанные с поддержанием их дома и внешнего облика на приличном уровне, но сейчас, похоже, Сьюзен замахнулась слишком высоко.

Мисс Шелтон снисходительно улыбнулась, обозначив ямочку на подбородке, и мягко ответила:

— Ну конечно, Эдмунд, дорогой. Тебе надо только поверить в свои силы. Впрочем, я вовсе не собираюсь заставлять тебя жениться против воли. Если мисс Элингтон тебе не по душе, не будем больше и говорить об этом.

Сьюзен немного покривила душой — она не раз замечала, как нежно брат поглядывает на старшую мисс Элингтон, и только некоторая робость и неизменное присутствие около мисс Люси более настойчивых поклонников не позволяли ему открыто выразить свой интерес.

Сейчас он слегка покраснел, но привычка откровенно делиться мыслями с сестрой возобладала над нежеланием раскрывать свои тайные помыслы.

— Я почел бы за счастье составить пару для мисс Элингтон как на время танцев, так и на более длительный срок, если б только мог понравиться ей…

— Я уверена, что тебе это вполне по силам. Только не будь таким вялым, Эдмунд, пора уже тебе подумать о нашем будущем, и, раз уж ты не очень стремишься быть священником, да и другие поприща тебя не влекут, дай себе труд хотя бы выгодно жениться! А я поселюсь в твоем доме и буду воспитывать твоих детей!

Упрек впервые был высказан так открыто. До сих пор Сьюзен не настаивала на немедленном завершении обучения брата и терпеливо ожидала, когда он наконец сочтет нужным сам зарабатывать на жизнь себе и сестре. Но, как видно, необходимость экономить на всем, ловчить и изворачиваться, чтобы жить, как подобает джентльмену и леди, на скудную пенсию, все-таки приелась Сьюзен, и мисс Шелтон решила положить конец прозябанию их семьи таким неоригинальным способом, как поиск хорошей партии. Правда, Эдмунд не вполне понимал, почему сестра не ищет жениха для себя, — при желании она так же легко могла увлечь этих Перкинсов и Бладбери, как и мисс Люси Элингтон. Вот только маменьки молодых людей не оставили бы без внимания тот факт, что мисс Шелтон — бесприданница.

— Но почему ты думаешь, что это мне следует поскорее жениться, а не тебе выйти за кого-нибудь замуж?

Раз у Эдмунда возник вопрос, его необходимо было тотчас прояснить.

— О, по самым разным причинам, — беззаботно отмахнулась сестра. — Во-первых, мне не нравится ни один из наших знакомых, по крайней мере, настолько, чтобы прожить с ним всю жизнь. Во-вторых, я еще не в таких летах, чтобы отсутствие жениха было трагедией. В-третьих…

— Есть еще и в-третьих? — улыбнулся Эдмунд, пережидая паузу.

— В-третьих, ты как мужчина гораздо более привлекателен, чем я как женщина, и у тебя больше шансов добиться любви девушки, которая тебе по нраву, — нехотя добавила Сьюзен.

Пораженный Эдмунд тут же начал горячо спорить, указывая на несомненные достоинства сестры как по части внешности, так и по части умения рачительно вести хозяйство и заботиться о нуждах джентльмена.

— Возможно, я себя несколько недооцениваю, — милостиво согласилась Сьюзен, — но ко всем моим дарованиям прибавляется еще острый язычок, от которого в той или иной степени пострадали почти все наши соседи. Уверена, кое-кому я показалась злонамеренной, и, боюсь, Элингтоны в их числе. Придется мне подружиться с Люси и Джулией…

Ловко переведя разговор со своей персоны на интересующую Эдмунда леди, Сьюзен добилась своего — Эдмунд принялся размышлять о том, что и как он будет говорить своей избраннице при следующей встрече и как галантно пригласит ее танцевать. Сама же мисс Шелтон начала строить планы по укреплению дружеских отношений с Люси. Наличие у кавалера сестры всегда приятно молодой леди, если джентльмен ей нравится. Ведь если поклонника нет рядом, можно поговорить с его сестрой и узнать о нем множество любопытных фактов, можно, наконец, уговорить сестрицу сделаться посредницей между барышней и интересующим ее лицом…

До сих пор Сьюзен слишком пренебрежительно относилась к этому семейству и теперь была намерена исправить упущение. Обе мисс Элингтон всегда казались ей глупышками, а их увлечение модными туалетами могло вызвать у нее только насмешку — не имея возможности, тратить на платья и десятой части того, что тратили они, Сьюзен умудрялась выглядеть благородной дамой, тогда как обе мисс Элингтон, особенно Джулия, часто казались одетыми кричаще и безвкусно. Их матушка и вовсе не нравилась Сьюзен, так как ее собственная мать, дама гордая и самолюбивая, не раз отзывалась об этой леди как о сопернице, когда-то увлекшей ее поклонника, мистера Элингтона. И неважно, что она сама отвергла упомянутого джентльмена, — миссис Элингтон всегда оставалась для миссис Шелтон узурпаторшей, о чем она в последние годы неустанно напоминала дочери. К тому же голос миссис Элингтон вызывал в памяти Сьюзен кавалерийский бас покойного батюшки — его громогласные распоряжения относительно семейных дел составляли ее главное воспоминание об отце.

Теперь ей надлежало изображать восторженность по отношению к Люси, не забывая всячески превозносить Эдмунда, и быть любезной с ее матушкой. Оставалась еще Джулия, капризная и сварливая девица, чье большое приданое пока что не прельстило никого из знакомых джентльменов настолько, чтобы взять ее в жены, когда у нее есть такая прелестная старшая сестра.

Разница в возрасте между сестрами Элингтон составляла, как и у Шелтонов, два года, но если Сьюзен недавно исполнился двадцать один год, то Люси было всего девятнадцать, на четыре года меньше, чем Эдмунду. Такой промежуток казался Сьюзен вполне благоприятным — тем больше будет у Люси поводов уважать своего будущего супруга. Помянув добрым словом мистера Монтрейва, так вовремя исчезнувшего со сцены, Сьюзен принялась продумывать, как обновить гардероб брата, не лишив тем самым их скудный стол еще какого-нибудь блюда.

2

В последующие дни она тщательно следила за поведением Эдмунда, незаметно подталкивая его, когда ей казалось, что он утратил силу духа и готов уступить место подле мисс Люси какому-нибудь другому джентльмену. Она была благодарна своей единственной подруге, мисс Бет Торнтон, загодя предупредившей ее о неудаче с помолвкой мисс Люси, — мистер Монтрейв был весьма решительным кавалером, и другие поклонники сочли его намерения серьезными и устремились к иным берегам. То, что Льюк Монтрейв решил жениться на другой леди, не сразу проникло в умы соседей, и Эдмунд успел первым занять внезапно освободившееся место верного воздыхателя. Некоторые представители местного общества немало подивились прыти, с которой этот обычно вялый молодой человек начал ухаживать за мисс Люси, но большинство сразу же усмотрело тут происки его ловкой сестрицы. Сьюзен было все равно, что о ней говорят, — дела Эдмунда постепенно шли на лад, Люси охотно проводила с ним положенное приличиями время, хоть и не забывала мило кокетничать с другими мужчинами, восстанавливая репутацию прелестницы. Миссис Элингтон не пришла в восторг от нового ухажера се дочери, но не могла сказать о мистере Шелтоне чего-то определенно плохого и радовалась, что Люси перестала сотрясать дом своими истериками, сокрушаясь о предательстве коварного Монтрейва. По совести говоря, Люси не успела влюбиться в мистера Монтрейва, его ухаживания были ей приятны, а измена — оскорбительна. Надо заметить, что Люси относилась к тем счастливым натурам, которые могут убедить себя в чем угодно. Один или другой кавалер — не столь важно, лишь бы он был приятен с виду и в обращении, и постоянство его чувств непременно найдет отклик в сердечке мисс Элингтон.

Словом, удачное стечение обстоятельств и умение Сьюзен добиваться своего привели к тому, что, когда Эдмунд, понукаемый сестрой, сделал мисс Элингтон предложение руки и сердца, леди его приняла. Джентльмену пришлось еще выдержать разговор с миссис Элингтон, не скрывающей своего разочарования бедностью будущего зятя, но согласие мисс Люси настолько окрылило его, что он стоически перенес эти четверть часа, после чего миссис Элингтон оставалось только благословить влюбленных. Сьюзен не присутствовала при этом судьбоносном событии, терпеливо ожидая брата в их крошечном садике, и мистер Шелтон, не ставший в своем счастье неблагодарным эгоистом, поспешил к сестре вместе с невестой, чтобы обрадовать ее и заверить в своей признательности.

— Как чудесно, что мы станем сестрами! — пропела Люси, обнимая мисс Шелтон.

— Действительно, чудесно! Я бы не пожелала для Эдмунда лучшей жены, — совершенно искренне отвечала Сьюзен. — И я рада, что мы с вами стали такими близкими подругами, ведь, я надеюсь, вы не откажете бедной старой деве в приюте.

— Полно, Сьюзен, дорогая! В Лондоне мы тотчас найдем вам замечательного жениха! У моего сводного брата Джеймса там полно дядюшек и тетушек, они сразу же введут нас в общество!

Сьюзен облегченно вздохнула про себя — они уже давно обсудили с братом ее проживание в доме молодоженов, но, как отнесется к этому Люси, она не могла предвидеть, хотя и старалась всячески произвести на нее самое выгодное впечатление, ни разу за все эти месяцы не сказав колкости в адрес Элингтонов и их друзей.

— Что ж, я ничуть не стану возражать против подобного устройства нашей жизни, — с улыбкой ответила Сьюзен, и они с Люси углубились в обсуждение свадебного платья, которое надлежало сшить, а Эдмунд с блаженным выражением лица сидел подле невесты, держа ее маленькую пухленькую ручку в своих руках.

По окончании свадебной церемонии устроили грандиозный по местным меркам бал, и Сьюзен танцевала и веселилась с легким сердцем. На ней было самое нарядное платье, приберегаемое именно для подобных случаев, тщательно уложенные горничной Элингтонов локоны придавали ей вид изящной, ухоженной барышни, а постоянные приглашения потанцевать повышали ее мнение о своей особе настолько, что ненавистный нос оказался на время забыт. И все же главным поводом для радости было счастье ее брата. Сьюзен знала, что смогла бы уговорить его жениться и на какой-либо другой девушке, но, если бы он сделал это вопреки своим чувствам, она бы до конца дней своих испытывала угрызения совести. Так как Эдмунд позволил себе увлечься состоятельной юной леди, его счастье обещало быть полным. Сама же Сьюзен охотно покинула маленький домик, в котором выросла, чтобы занять комнату в доме Элингтонов — оставаться в коттедже совсем одной совершенно неприлично.

Молодожены собирались провести зиму в Италии, эту страну Эдмунду давно хотелось увидеть, а Люси охотно последовала бы за своим супругом даже в дебри Африки. Сьюзен с радостью бы взглянула на красоты Италии, но медовый месяц должен принадлежать только молодым супругам, и она, скрепя сердце, планировала остаться у Элингтонов до возвращения четы Шелтон, после чего намеревалась присоединиться к ним в Лондоне.

Как выяснилось наутро после свадьбы, у других членов семьи были собственные намерения, отличные от планов мисс Шелтон. Сидя за поздним завтраком, Сьюзен с изумлением и ужасом слушала речи миссис Элингтон.

— Джеймс не успел прибыть на свадьбу, но он хочет подождать вашего приезда в Кале и пробыть с вами два-три дня, чтобы получше познакомиться с сестрой и новым братом.

Сперва миссис Элингтон обратилась к молодоженам, и Сьюзен не усмотрела в этих словах никакого подвоха.

Эдмунд кивнул, зевающая Люси встрепенулась при мысли о том, какие подарки приготовил им заботливый братец Джеймс, и миссис Элингтон продолжила:

— Расставшись с вами, он собирается вернуться домой.

Джулия округлила глаза, а Сьюзен подумала, что будет любопытно взглянуть, как мачеха попытается руководить этим уже вполне взрослым джентльменом.

— Я всегда знала, что когда-нибудь это случится, как бы там ни было, это поместье принадлежит ему, и он будет здесь хозяином. Мы с вашим отцом давно решили, что, как только Джеймс закончит образование и займет место главы этого дома, я с девочками перееду в наш лондонский дом. То, что это случилось после свадьбы дорогой Люси, наполняет мое сердце радостью. Я не смогла бы расстаться со своей девочкой и надеялась, что вы с Эдмундом будете жить здесь еще какое-то время, после чего мы все вместе отправимся в Лондон. Сделать это сейчас лучше всего — в ваше отсутствие мы подготовим дом, отделаем ваши комнаты и все в таком духе, чтобы по возвращении вы были избавлены от этих обременительных хлопот.

Люси, как послушная дочь, тут же выразила полное одобрение затее своей матушки, Эдмунд несколько обескуражено глядел на тещу, очевидно, пытаясь представить свое семейное гнездышко под крылом этой решительной дамы, а Сьюзен просто потеряла дар речи.

— Сегодня утром я написала письмо лондонской экономке, чтобы она подготовила хотя бы три комнаты, и через неделю мы с Джулией и мисс Сьюзен отправимся туда ожидать вашего возвращения, — триумфально закончила миссис Элингтон и величественно застыла в ожидании восторженных отзывов.

— Это будет просто чудесно! — первой отозвалась Джулия. — Наконец-то мы уедем из этой дыры! Мы и так слишком долго жили вдали от лондонских магазинов и театров!

— Дитя мое, надеюсь, ты не хотела меня упрекнуть в том, что я заботилась о вашем здоровье, не желая менять свежий воздух и простор на шумную тесноту городских улиц? — недовольно ответила маменька, и Джулия тотчас замотала головой, отрицая подобное обвинение. — Я не очень люблю Лондон, кроме того, жизнь там значительно дороже, чем в деревне. Но ради вас и нашего дорогого Джеймса, конечно, я соглашаюсь отправиться в этот вертеп и надеюсь, по крайней мере, на вашу признательность.

Джулия на сей раз торопливо закивала головой, Люси последовала ее примеру, а Сьюзен наконец собралась с духом вставить свое слово:

— Миссис Элингтон, пожить в Лондоне до возвращения Люси и Эдмунда — прекрасная идея, но не должна ли молодая семья строить свою жизнь самостоятельно? Я слышала, у вас в Лондоне есть небольшой собственный домик, и полагала…

— Ах, милая моя, — не дала договорить почтенная леди, — конечно же, мы будем жить все вместе. Люси еще сущее дитя и не справится с хозяйством без меня, да ей это и ни к чему, покуда я жива!

«Но после ей придется как-то справляться», — подумала Сьюзен, но не решилась произнести это вслух.

— К тому же дом, доставшийся мне от бабушки, слишком стар и мал для нас троих. Сейчас он сдается, и крохи, которые мы за него получаем, очень пригодятся нам в Лондоне, — продолжила миссис Элингтон.

К удивлению Сьюзен, ее брат осмелился высказать собственное мнение:

— Но мы полагали… мы думали, что Сьюзен будет жить с нами.

— Ну конечно, она будет жить с нами! — по тону старой дамы можно было догадаться, что решение это окончательное.

Но Сьюзен решила сделать еще одну попытку, досадуя в душе на Люси, которой прежде всего и надлежало отстаивать свою самостоятельность:

— Возможно, тогда Эдмунд и Люси могли бы занять меньший дом, чтобы устроить там собственное гнездышко… Мне пришлось справляться с ведением хозяйства с семнадцати лет, а милой Люси весной будет двадцать…

— Полно, мисс Шелтон, я и мои дети так привязаны друг к другу, что не захотим расстаться и на месяц! Вы, безусловно, более рассудительная молодая леди, и суровая необходимость быть хозяйкой закалила ваш характер, но моя дочь не нуждается в том, чтобы забивать свою прелестную головку мыслями о несвежей говядине или промахах служанки.

— А мисс Джулия? Она ведь тоже выйдет когда-нибудь замуж…

Сьюзен чувствовала, что ее одинокий голос звучит все слабее и слабее перед сплотившимся семейством, и даже, Эдмунд уже не смеет выступать против него, став его частью.

— Тогда мне придется разрываться между двумя детьми, — с видом человека, приносящего себя в жертву, отвечала миссис Элингтон. — Но мои девочки со своими мужьями будут часто гостить друг у друга, ведь они так полны сестринской любви! А теперь, я полагаю, мы пойдем смотреть свадебные подарки!

Этой фразой миссис Элингтон закончила обсуждение будущей жизни Эдмунда и Люси, и вся компания направилась в гостиную. Замыкавшая шествие Сьюзен думала о том, как подладиться под новые обстоятельства, — неодобрительный взгляд, брошенный на нее миссис Элингтон при выходе из-за стола, ясно говорил, что это был первый и последний раз, когда она снизошла до дискуссии. Впредь опора семьи не собиралась обсуждать с сестрой своего зятя какие бы то ни было решения касательно семейного уклада.

3

Провожая Люси и Эдмунда в свадебное путешествие, Сьюзен выглядела унылой. До сих пор она расставалась с братом лишь на короткий срок, когда он уезжал учиться. К тому же перспектива провести под кровом Элингтонов два-три месяца до возвращения брата с женой не радовала ее с самого начала, но ради будущей безмятежной жизни она готова была пожертвовать этим временем. Теперь же все настолько изменилось, что брак Люси и Эдмунда уже не казался ей удачной идеей. Но менять что-либо поздно — брат женился, а значит, может теперь содержать семью, и скудный пенсион, который они получали после смерти отца, теперь у них отобран. Так что у Сьюзен нет никаких средств, чтобы уехать от Элингтонов и снять жилье, не говоря уж о том, что это просто немыслимо с точки зрения правил приличия.

Устроиться гувернанткой, как поступали девушки ее возраста, очутившись без средств, она не могла в силу недостаточности своего образования. Она старалась больше читать, присутствовала на занятиях Эдмунда с приходящим учителем, но знания ее были отрывочны, а по части изящных искусств и совсем никудышны — она могла немного побренчать на разбитом фортепьяно в доме Бет Торнтон и знала большую часть модных нынче танцев, и только.

— Что же мне делать?

Сьюзен шагала из угла в угол своей комнаты снова и снова, не находя решения.

Пойти в служанки — нет, это не для нее! Конечно, она привыкла к домашней работе, но не сможет так опозорить своего брата!

— Может быть, найти место компаньонки какой-нибудь богатой старой дамы?

Голова закружилась от бесконечного хождения, и Сьюзен почти упала в обитое ситцем кресло у окна.

— Нет, у меня уже есть одна старая дама, и кто знает, не окажется ли нанимательница второй миссис Элингтон, с той только разницей, что здесь я нахожусь на положении какой-никакой родственницы, а там буду приживалкой!

Перебрав мысленно все возможные варианты, Сьюзен пришла к неутешительному выводу — придется пока смириться с проживанием под одной крышей с миссис Элингтон и Джулией, а по возвращении мистера и миссис Шелтон — кто знает? — может быть, им так придется по вкусу независимость от родных Люси, что они сами наконец готовы будут отстаивать ее, а Сьюзен сможет им в этом помочь. Сама она не собиралась, проживая вместе с братом и его женой, вмешиваться в ведение хозяйства или еще как-то докучать молодоженам, довольствуясь совместным времяпрепровождением, когда им будет это угодно, и своей комнатой во все остальное время.

— Что же, мне придется подружиться с Джулией, как до этого я подружилась с Люси. Жаль, что они не слишком похожи. Будь Джулия более красивой, она была бы и более добродушной. Но ее недовольство собственной внешностью сделало ее сварливой и завистливой. Какое счастье, что мой нос не сильно огорчает меня, иначе я бы стала такой же, как Джулия!

С этими словами Сьюзен подошла к зеркалу и принялась рассматривать свое отражение. Она вспоминала о злосчастном носе не чаще трех-четырех раз в неделю, так что мы можем с уверенностью сказать — эта черта не настолько докучала ей, чтобы лишить покоя и сна, скорее была поводом выразить недовольство жизнью. Сьюзен даже взяла за привычку разговаривать со своим носом, придирчиво рассматривая его в зеркале время от времени. Вот и сейчас она поворачивала голову под разным углом, пытаясь найти нужный поворот и угол наклона, при котором ее личико выглядело наиболее привлекательно.

— Ну вот, сегодня ты кажешься почти приемлемым, — сказала она, слегка прищуриваясь. — Если бы ты был еще чуть-чуть поменьше и слегка задирал кончик, меня можно было бы назвать красавицей. И тогда ко мне посватался бы какой-нибудь граф или даже герцог! И Эдмунд мог просто похитить Люси, без всякого приданого и тем более без ее маменьки, и жить с ней в моем замке!

Как мы видим, причиной всех несчастий Сьюзен был ее нос, по правде сказать, не заслуживающий такого количества обвинений, какое ему пришлось выслушать за долгие годы.

— Что же, раз ты меня так подвел, сиди теперь в Лондоне и не морщись при виде мисс Джулии и ее матушки, — заключила Сьюзен, отворачиваясь от зеркала.

Не в ее привычках было унывать долго, решительный характер отца в какой-то степени передался и ей. Когда молодая девушка остается без материнского наставления в столь юном возрасте, она либо становится сильной и независимой, либо теряется в житейских дебрях, и неизвестно, как низко может пасть. Со Сьюзен этого, к счастью, не случилось. Необходимость заботиться не только о себе, но и о старшем брате, который унаследовал бездеятельную натуру матери, располагая к тому же минимальными средствами, научила ее терпению и рассудительности, а юный возраст и нежная натура позволяли иногда предаваться мечтаниям о лучшем будущем.

— Подожду возвращения Эдмунда, а пока надо продать оставшуюся в доме мебель, чтобы ехать в Лондон хотя бы с какими-то деньгами, — рассудила Сьюзен и тотчас принялась за дело.

Дорогие ей книги и безделушки, оставшиеся от родителей, она попросила сохранить до лучших времен свою милую подругу Бет, а предметы меблировки, принадлежавшие им с братом, удалось продать за вполне приличную сумму — лавочники в Сандерли уважительно относились к всегда аккуратной и вежливой молодой леди и не стали обманывать ее, назначая заведомо низкие цены.

Уладив свои дела, Сьюзен попрощалась с соседями и теми из знакомых, с кем состояла в дружеских отношениях (таких, надо сказать, было немного, учитывая ее подчас колкие высказывания), и ловко упаковала свой небольшой гардероб, после чего ей пришлось помогать Джулии. Мисс Элингтон никак не могла определить, что взять с собой на первое время. Ее многочисленные платья, шляпки и пелерины не помешались в карете, не говоря уж о багаже миссис Элингтон, и дамы решили собрать сначала самое необходимое, а остальное слуги пришлют им позже.

— Сьюзен, взгляни, в чем я буду лучше смотреться на прогулке — в бордовом шелковом или желтом муслиновом, расшитом букетиками фиалок? — подобные вопросы Джулия задавала едва ли не каждые полчаса.

Стараясь не потерять терпения, Сьюзен добросовестно пыталась представить ее в том или ином платье и дать правильный совет. Более высокая и полная, чем ее сестра, Джулия выглядела монументально в любимых ею красных и желтых тонах, к тому же охряные оттенки делали ее лицо еще более желчным, а жидковатые светлые волосы — тусклыми. В красном же ее резковатые черты с неуместным для столь молодой девушки орлиным носом становились совершенно материнскими. Сьюзен мягко старалась склонить Джулию в пользу белых и голубых платьев, но они казались Джулии слишком бледными и скучными, а она предпочитала выделяться. Это вполне удавалось, но впечатление, которое она производила, было скорее нелепым, чем восторженным, как ей хотелось. Пухленькая маленькая Люси казалась моложе сестры в своих розовых и голубых туалетах, впрочем, и ей иногда приходила охота нарядиться в синее или ядовито-зеленое. Соседи, из почтения к семье Элингтон, всегда говорили обеим мисс Элингтон комплименты, иногда далекие от истины, но обе девушки и их матушка воспринимали поклонение знакомых как должное, что не могло не повлиять на их характеры.

«Как хорошо, что Дьюк Монтрейв покинул Люси, иначе она стала бы вскоре совершенно невыносимой. А вышло так, что этот урок пошел ей на пользу, искоренив спесь, которая неминуемо поселилась бы в ней», — рассуждала Сьюзен, втайне мечтая, чтобы кто-нибудь подобным образом проучил Джулию.

Наконец вещи были собраны, миссис Элингтон отдала необходимые распоряжения по управлению поместьем до приезда нового хозяина, и все три леди погрузились в карету. Впервые покидая родные места, Сьюзен, к своему удивлению, не чувствовала особенной грусти. Девятнадцать лет жизни в маленьком городке не способствуют развитию талантов молодой леди, и мисс Шелтон не являлась исключением. Неосознанная тяга к переменам оформилась наконец в устойчивое стремление к новой жизни, пусть даже и начиналась эта жизнь с поездки по тряской дороге в компании миссис и мисс Элингтон.

Два дня пути улучшили настроение. Большую часть времени спутницы сплетничали или обсуждали известные им лондонские магазины, которые собирались опустошать до тех пор, пока их наряды не приобретут подлинно столичный лоск. К счастью, обе дамы быстро поняли, что Сьюзен совершенно никчемная собеседница по части разговоров о фасонах шляпок или узорах на греческих накидках, и оставили ее в покое. Мисс Шелтон весьма продвинулась в стремлении научиться игнорировать громогласные высказывания миссис Элингтон и вторящий ей голос Джулии настолько, что почти ничто не мешало созерцать новые пейзажи или читать книги, взятые в библиотеке Элингтон-холла. Наконец к вечеру второго дня утомительное путешествие закончилось у дверей дома миссис Элингтон. Неподалеку от Бредфорд-сквер, где они теперь должны были жить, располагался не так давно открытый для посещения Риджентс-парк, что очень порадовало теперь более чем когда либо склонную к долгим прогулкам мисс Шелтон. Достаточно выйти на Мэрилебон-роуд и немного спуститься по ней, не поддавшись по пути искушению находившимися на этой улице модными магазинами, — и вы у входа в парк.

Трехэтажный кирпичный дом с отделкой из белого камня был куплен мистером Элингтоном после рождения Джулии, когда старый лондонский дом показался ему слишком маленьким для растущего семейства. В те времена Бредфорд-сквер только застраивали солидными аристократическими домами, но семья, которая построила этот дом, по несчастливой случайности обеднела и продавала едва отстроенный особняк. Поверенный мистера Элингтона был весьма ловким пройдохой и первым успел назначить цену, устроившую обе стороны. Небольшой дом на Харвуд-стрит, доставшийся мистеру Элингтону от отца, столь же удачно продали, и Элингтоны могли теперь жить в просторных комнатах, не стесняя друг друга и своих гостей, многочисленную родню мистера Элиштона.

Однако миссис Элингтон, будучи женщиной скорее практичной, нежели одухотворенной, не испытывала особой привязанности к столице, так как не умела ценить ее балы, театры и галереи. Она предпочитала жить в поместье и выезжать время от времени за покупками, так что лондонский дом не был заново отделан и сохранил следы вкуса предыдущих хозяев. Сейчас она намеревалась исправить это упущение и устроиться с удобством сама, а также приготовить комнаты для дочерей и зятя.

Сьюзен поселили в большой комнате на втором этаже, выходящей окнами на маленький сквер в центре площади. За сквером просматривались такие же внушительные особняки соседей, с которыми им неминуемо предстояло познакомиться.

— Как здесь уютно! — воскликнула девушка, оглядывая старую мебель, заново отчищенную перед приездом хозяев. — Жаль, если миссис Элингтон захочет выбросить этот серебристый диван, и стулья, но я вряд ли смогу воспрепятствовать ей переделывать собственный дом сообразно ее вкусам. Боюсь, здесь появятся красные плюшевые стулья и желтые штофные занавеси, что будет просто ужасно.

Оставалось надеяться, что до комнаты мисс Шелтон хозяйка доберется в последнюю очередь, так как сначала она собиралась привести в достойный вид гостиные на первом этаже и спальни для себя и дочерей.

Джулия, впрочем, также была довольна своей комнатой, а Сьюзен радовало, что мисс Элингтон и ее матушка располагаются на первом этаже, в комнатах с окнами в небольшой садик. На втором этаже помещались комнаты для гостей и кабинет для мужской части семьи, примыкающий к небольшой библиотеке. Третий этаж предназначался для прислуги, но миссис Элингтон намеревалась превратить его в уютное, по ее представлениям, гнездышко для старшей дочери и зятя, не забыв про детскую и классную комнату для их будущих отпрысков.

Таким образом, все члены семьи должны устроиться с удобством, не докучая друг другу, что более всех готова была оценить Сьюзен.

Когда уставшая Сьюзен наконец отправилась спать, миссис Элингтон задержала дочь, собирающуюся последовать ее примеру.

— Похоже, все эти переделки в доме потребуют больше средств, чем я ожидала. Мы должны поддерживать уровень жизни, соответствующий принятому в свете, принимать гостей и выглядеть пристойно. Собственных денег, боюсь, нам не хватит. И мне пришел в голову замечательный план, как не лишиться приличного дохода.

— О чем вы, матушка? — Джулия не могла уразуметь, о чем говорит ее мать.

— Дитя мое, для тебя не секрет, как мне было тяжело уезжать из Элингтон-холла и оставлять его мальчишке, который не был там уже лет двенадцать и не считает его своим родовым гнездом.

— Но поместье принадлежит ему, что мы можем тут поделать? — Голос разума иногда звучал и из уст Джулии.

— Хорошо было бы сохранить его за собой, дорогая моя, а для этого нам надо всего лишь женить Джеймса на девушке, связанной с нашей семьей родственными узами.

Миссис Элингтон торжествующе усмехнулась, увидев, как поползли вверх брови ее дочери.

— Теперь ты понимаешь? Нам нужно, чтобы Джеймс женился на нашей Сьюзен, и мы все вместе вернемся в Элингтон-холл. Впрочем, если дорогая Люси захочет большую часть времени проводить в Лондоне, может жить в этом доме, а мы будем навещать ее и Эдмунда так часто, как захотим.

— Но вдруг Джеймс не захочет жениться на Сьюзен? — снова рассудительно заметила Джулия. — Или она не согласится выйти за него? Вы сами говорили, маменька, что она строптива и мало уважает суждения старших.

— Она меняется, дорогая, вот увидишь, через несколько месяцев ее будет не узнать. Не ее вина, что ее некому было воспитывать, — их мать предпочитала проводить время в кресле или в саду в сожалениях об умершем супруге, нежели прививать дочери хорошие манеры. Я уверена, что справлюсь с недостатками ее характера, надо только давать ей больше поручений и приучать к порядку. По части внешности у нее нет особых изъянов, разве только худоба да нос великоват, но, думаю, она может понравиться Джеймсу. А он так привык слушаться наставлений теток, что послушает и меня. Тем более если я склоню на свою сторону миссис Баркли.

— Но он так долго не был дома, может быть, он переменился и стал независимым? — Джулия не была уверена в успехе задуманного матерью, и миссис Элингтон это вовсе не понравилось. — К тому же у Сьюзен нет никакого приданого.

— Я приглашу его погостить у нас, и, как только он приедет, мы все выясним. Не думаю, что он будет очень уж несговорчивым, если я объясню ему все выгоды, которые сулит этот брак для нашей семьи. А что касается приданого, так и лучше, что его нет, тем покладистее она будет, как стал послушен моей материнской руке ее брат. Наших денег вместе с деньгами Джеймса вполне хватит на обеспеченную жизнь. И. потом, кто знает, может быть, уже весной ты обвенчаешься с каким-нибудь состоятельным джентльменом.

Дамы еще некоторое время предавались приятным мечтаниям, после чего, довольные друг другом, направились в спальни.

На следующее утро Сьюзен ждал первый неприятный сюрприз в череде последовавших за ним. Во время завтрака, когда она с легким недоумением, не оставлявшим ее в последние недели, наблюдала, как споро миссис Элингтон и ее дочь поедают все, что подано на стол, Сьюзен заикнулась было о прогулке в парке, которая, несомненно, пойдет на пользу их с Джулией здоровью.

— Прогулка? Помилуйте, дорогая моя, это вам не Сандерли, в городе не может быть и речи, чтоб молодые леди прогуливались в одиночестве. Это совершенно неприлично! — едва не поперхнувшись бисквитом, воскликнула миссис Элингтон. — Жаль, что мы уволили гувернантку Джулии, это была никудышная особа, но сейчас она бы пригодилась в качестве вашего сопровождения.

— Гувернантка? Но ведь Джулии уже минуло семнадцать! — не менее изумленно отвечала Сьюзен.

— Мисс Шелтон, вы выросли в стесненных обстоятельствах и не имели возможности познакомиться с правилами, столь естественными для великосветских семей, — снисходительно произнесла миссис Элингтон. — Не ваша вина, что вы не приобрели необходимой утонченности манер, но сейчас у вас есть возможность поучиться: моя дочь и я сама охотно поработаем над вашими манерами, и через несколько месяцев вы превратитесь в безупречную молодую леди. А теперь, пожалуй, я пойду писать записки знакомым, а вы обе можете прогуляться в саду.

Сьюзен, никогда и ни от кого не получавшая упрека в отсутствии хороших манер, вспыхнула и торопливо вышла из-за стола, опасаясь, что не сможет сдержать негодование и выскажет миссис Элингтон все, что думает о ней самой и воспитании ее дочерей. Джулия тотчас последовала за ней, ожидая, что мисс Шелтон пошла одеваться на прогулку, и Сьюзен покорно пришлось ждать, пока горничная завяжет ленты на шляпке мисс Элингтон, а потом на ее собственной. Девушка привыкла одеваться сама и пользовалась услугами их с Эдмундом единственной служанки, только когда прическа требовала особой тщательности, и сегодня неожиданная забота вызывала в ней досаду.

Садик, маленький и запущенный, не прельстил Сьюзен ни каменной скамьей, ни позеленевшей статуей какой-то нимфы, и только разросшиеся розовые кусты обрели в ее воображении ту прелесть, какую должны были являть собой летом, в пору цветения.

Джулии быстро прискучило бродить по коротеньким замусоренным дорожкам, пересекающимся строго под прямым углом, и через полчаса этого мучения она заявила, что возвращается в дом, узнать, будут ли у них сегодня гости, или матушка повезет их по магазинам. Сьюзен обрадовано кивнула и, сославшись на необходимость разобрать вещи, решила укрыться в своей комнате. Джулия недоуменно пожала плечами — перекладывать картонки и баулы в ее понятии было обязанностью прислуги, но мисс Шелтон не в первый раз уже говорила подобные несообразности, и мисс Элингтон сочла лучшим выходом не обращать на них внимания до тех пор, пока маменька не выполнит свое обещание сделать из мисс Сьюзен настоящую леди.

Заперевшись у себя, Сьюзен сердито принялась дергать ленты шляпки, завязанной незнакомым ей узлом, — она не стала дожидаться, пока горничная обратит на нее внимание, а сразу же поднялась по лестнице, оставив Джулию заботам служанки.

— О Боже, дай мне силы выносить этих двух… куриц! — выпалила Сьюзен и гневным движением отбросила ни в чем не повинную шляпку.

Она не могла придумать подходящих эпитетов для обеих дам, и только то самое воспитание, признаков которого не могла найти в ней миссис Элингтон, не позволяло ей вместо «о Боже!» крикнуть «к черту их обеих!».

Усевшись в кресло у окна, она попыталась немного успокоиться, и тогда на ум пришли прекрасные обозначения спутниц — фурии, надменные индюшки и другие, но мы не будем здесь приводить их все, чтобы не ранить слух нашего читателя.

4

Размышления Сьюзен о своей незавидной доле прервала Джулия, явившаяся сказать, что все они отправляются за покупками. Отговориться было совершенно невозможно, и мисс Шелтон покорно начала вновь напяливать помятую шляпку на растрепанную голову.

Миссис Элингтон и ее дочери заказывали платья у лучших портных Кромерсби — расположенного неподалеку от их имения крупного города, одеваться в Сандерли было ниже их достоинства, но их туалеты, изысканные в деревне, в столице могли вызвать насмешки или в лучшем случае добродушные поддразнивания знакомых. Сознававшая это миссис Элингтон стремилась исправить недостатки в нарядах, способные выдать недавний приезд из провинции, до того, как начнут приезжать гости. С утра она написала полдюжины приглашений и вскорости ожидала визитов. Поэтому первейшей задачей было приобрести столичный лоск, к чему она сама и ее дочь устремились с не виданным Сьюзен рвением. Мисс Шелтон, раз уж она теперь проживает с ними и вроде как считается членом семьи, также надлежало одеть изысканно, только слегка подчеркнув различие в положении ее и мисс Джулии.

Все это миссис Элингтон без малейшего стеснения высказала управляющему самого модного магазина на Мэрилебон-роуд, знакомому миссис Элингтон по редким визитам в Лондон. Не моргнув глазом, хитроватый с виду господин призвал своих изящных продавщиц и приказал им выполнить все пожелания «этих прелестных леди». Густо покрасневшая от унижения, Сьюзен покорно позволила снять с себя мерки, после чего ее усадили на банкетку и начали примерять бархатные и атласные туфельки, завязывающиеся вокруг щиколотки широкими лентами. К счастью, миленькая продавщица, которую небрежно отстранила от себя Джулия, решив положиться на опыт ее старшей товарки, прониклась сочувствием к Сьюзен и вознамерилась одеть эту девушку, несомненно страдающую от грубости двух других дам, как можно более к лицу.

— Какие цвета вы предпочитаете, мисс? — Звонкий голосок девушки и неподдельное участие в ее взгляде немного утишили смятение Сьюзен, и она смогла ответить ровным тоном: — Голубой, белый, серый…

— Тогда, я думаю, вам пойдет вот то серое платье, с большими буфами на рукавах, этот фасон сделает вашу талию еще более изящной.

Такие рукава только входили в моду, и мисс Шелтон взирала на них с изумлением.

Не меньше, впрочем, была поражена и Джулия, все еще одетая в платье ампир, а это, как выяснилось, уже вчерашний день в столице. Услышав замечание продавщицы, она потребовала от женщины, обслуживавшей ее, также подчеркнуть свою талию, и обратила внимание на красное платье в узкую желтую полоску, выставленное в витрине. Ее маменька полностью одобрила выбор дочери, и продавщица, позвав на помощь еще одну девушку, принялась надевать его на мисс Элингтон, справедливо опасаясь в душе, что платье будет тесным именно в талии. Так и оказалось, и мисс Элингтон пришлось ожидать, пока платье расставят, но Джулия, нимало не смутившись этим обстоятельством, принялась давать советы матери и Сьюзен.

Девушка, помогавшая мисс Шелтон, вынуждена была, напротив, отдать платье швеям, сидевшим и задней части магазина, чтобы они убрали пару дюймов в боковых швах, настолько тонкая талия оказалась у Сьюзен.

— Мы подберем к нему кружева и шляпку в тон, но без яркой детали платье покажется тусклым. Не хотите ли украсить его вот этими бордовыми лентами?

Девушка с удовольствием выполняла свою работу, представляя, как хороша будет в новом наряде ее покупательница.

Сьюзен согласилась, но спросила о цене платья со всеми прелестными дополнениями, опасаясь, что денег, полученных ею за проданное имущество, хватит только на один туалет. Миссис Элингтон, рассматривавшая шляпки рядом с нею, тут же вмешалась в разговор:

— Разумеется, за все покупки плачу я. Вы живете в нашем доме и должны ему соответствовать. Оставьте ваши средства на книги и другие бесполезные безделушки, а вашим гардеробом займусь я сама.

И обратилась к продавщице:

— Примерьте на мисс Шелтон вот то синее платье с серебряным кружевом и красное с фестонами. Серое хорошо для дома, но для выездов пора уже ей надевать что-то более яркое!

— Только не красное! — взмолилась Сьюзен, забывшая даже об очередном оскорблении, нанесенном ей миссис Элингтон заявлением об оплате ее нарядов.

Видя огорчение девушки, продавщица решила сгладить неприятную ситуацию:

— Мадам права, мисс Шелтон. Синее очень пойдет к вашим глазам, но красное, боюсь, будет вам велико. Оно сшито для более представительной леди. Позвольте, я покажу вам розовое в мелкую бордовую клетку — оно достаточно яркое и вместе с тем изящное. Это новая ткань, только что полученная из Лиона, мы успели сшить всего одно платье.

Миссис Элингтон милостиво кивнула, соглашаясь с выбором продавщицы, и пожелала сама примерить красное. Сьюзен шепотом поблагодарила девушку за спасение.

— Ну что вы, мисс, я просто хотела сделать как лучше. Хотя вы напрасно отказываетесь от красного, он пойдет вам гораздо больше, чем вон той мисс, — так же шепотом ответила девушка.

Когда с покупками было наконец покончено и управляющий произнес бессчетное количество комплиментов и благодарностей выгодной покупательнице, все три дамы собрались ехать домой. У каждой появилось теперь по три платья — «хватит на первое время», как выразилась миссис Элингтон, и по отороченному мехом пальто для выходов.

Пальто Сьюзен стоило немного дешевле, но его цвет также был ей к лицу, как оттенки купленных платьев, в отличие от Джулии, безвкусный выбор которой никто из продавщиц не посмел оспаривать. Довольные мать и дочь даже согласились на просьбы Сьюзен прогуляться до Риджентс-парка.

Прогулка под бдительным оком миссис Элингтон, неизменно отпускавшей критические замечания в адрес гуляющей публики, не доставила мисс Шелтон никакого удовольствия, и она твердо вознамерилась как-нибудь отвоевать право выходить самостоятельно. Тем более что в парке встречались молодые леди, которые прогуливались по две или три без сопровождения старших дам и гувернанток. К сожалению, их заметила миссис Элингтон, не упустившая случай указать на это вызывающее поведение обеим девушкам, в особенности мисс Шелтон. Сьюзен промолчала, понимая, что это лучший выход.

Снег в эту зиму до сих пор не выпал, но погода стояла пасмурная и промозглая, так что Джулия вскоре начала жаловаться на холод, и миссис Элингтон объявила, что пора ехать домой обедать. Уже садясь в карету, ожидавшую их у выхода из центральной аллеи, Сьюзен обратила внимание на двух молодых джентльменов, очевидно встретившихся после летнего сезона, проведенного за пределами Лондона. Один из них только подошел ко входу в парк, другой собирался сесть на лошадь, которую держал слуга, такой же франтоватый, как его господин.

— Генри Хейвуд, старина, как давно ты вернулся? — воскликнул один из молодых людей.

— Роберт Фишем, так, значит, это ты! Я видел тебя вчера в театре, но думал, что обознался. Кажется, ты собирался приехать только к Рождеству?

Джентльмен по имени Генри Хейвуд намеревался отъезжать — высокий, модно и дорого одетый мужчина не старше Эдмунда Шелтона… Сьюзен успела заметить каштановые волосы и светло-голубые глаза на скуластом лице, его только немного портил мясистый нос.

Другой юноша, мистер Фишем, был еще моложе, выше и изящнее, однако его гладкому лицу недоставало мужественности в глазах Сьюзен — таким могли бы увлечься девять из десяти семнадцатилетних барышень, но мисс Шелтон уже давно переросла подобный идеал.

— Ну и как тебе понравилась эта опять модная пьеса?

— По правде сказать, скучновата, но актеры играли превосходно, — это было все, что успела услышать Сьюзен до того, как дверца их кареты захлопнулась.

Еще она успела заметить беглый взгляд, которым окинул их компанию тот из джентльменов, что стоял к ним ближе, — мистер Хейвуд.

Миссис Элингтон тоже отметила незнакомцев, и внешность и костюмы обоих не сподвигли ее ни на какие критические замечания.

— Симпатичные молодые господа, не правда ли, Джулия? — обратилась она к дочери, и та поспешно закивала, полностью соглашаясь с мнением матери.

— А вы что скажете, мисс Шелтон? — повернулась почтенная дама к Сьюзен.

— Они говорили о театре, вот бы и нам отправиться туда! — восторженный ответ ее молодой гостьи на этот раз не привел миссис Элингтон в раздражение.

— Действительно, не мешало бы нам взглянуть на эту постановку. Судя по словам этих господ, она сейчас в моде, а значит, там собирается весь высший свет. Надеюсь, миссис Баркли пригласит нас в свою ложу, я ожидаю ее к нам сегодня вечером.

Сьюзен думала вовсе не о светском обществе, наводняющем театр, а о возможности увидеть спектакль — она перечитала все пьесы в скудной библиотеке Сандерли и даже участвовала вместе с Бет Торнтон в домашних постановках, но ни разу не была в настоящем театре. Удовлетворившись ответом миссис Элингтон, она остаток пути слушала болтовню Джулии о том, как прелестна та будет выглядеть в театре в своих новых платьях.

5

Как и ожидала миссис Элингтон, вечером им нанесла визит миссис Баркли, дама очень преклонного возраста и решительных суждений, одна из теток юного Джеймса Элингтона. К удивлению Сьюзен, эта пожилая леди оказалась ей знакома — миссис Баркли почтила своим присутствием свадьбу Эдмунда и мисс Шелтон и запомнилась Сьюзен тем, что весьма критически отозвалась о свадебном платье невесты, едва не доведя бедную Люси до слез. Сьюзен сама помогала Люси выбирать фасон для платья, стараясь, чтобы оно было как можно более к лицу, и ее весьма оскорбили высказывания миссис Баркли, с которой примирило лишь то обстоятельство, что старая дама помыкала всеми вокруг, включая и миссис Элингтон, словно на ней лишь недавно женился овдовевший муж ее бедной покойной сестры. Удачно пристроившая всех своих шестерых детей и двенадцать внуков, миссис Баркли считала себя вправе давать окружающим советы по любому поводу, уверенная в своем знании обсуждаемого предмета.

Увидев мисс Шелтон, миссис Баркли тотчас признала молодую леди и с удивлением обратилась к миссис Элингтон:

— Доротея, дорогая моя, что делает в вашем доме эта девица?

— Мисс Шелтон живет с нами, милая миссис Баркли, — поспешно отвечала миссис Элингтон, тотчас утратившая свой капральский тон. — Если вы помните, она сестра нашего дорогого Эдмунда, а значит, золовка Люси.

— Я еще не настолько выжила из ума, чтобы не запомнить сестру вашего зятя, Доротея! — отрезала миссис Баркли. — Ей что, негде жить? Мне помнится, вы говорили, что Шелтоны бедны, как церковные мыши!

— Именно так, мадам. Не могу же я выставить свою родственницу на улицу, — оправдывалась миссис Элингтон, в то время как Сьюзен, в очередной раз покраснев, разливала чай, стараясь не пролить его на скатерть, так как руки ее дрожали от гнева и стыда.

— Конечно, ваша доброта меня не удивляет, но она еще может обернуться против вас, — изрекла миссис.

Баркли и занялась наконец сладким пирогом, оставив в покое мисс Шелтон. Джулия злорадно ухмыльнулась, но миссис Баркли, едва прожевав свой кусок, переключила внимание на нее:

— Эта девица хотя бы худа, а значит, много не съест, а вот ваша дочь, Доротея, выглядит перекормленной. На вашем месте я бы ограничила ее рацион — навряд ли она сможет танцевать на рождественском балу у графа Рейли, куда я достала для вас приглашения!

Джулия поперхнулась, и настал черед усмехаться Сьюзен, — впрочем, она постаралась делать это незаметно для остальных дам, боясь вновь попасть под прицел злоязычной миссис Баркли.

Миссис Элингтон торопливо заверила старуху, что ее дочь не злоупотребляет сидением за столом и прекрасно танцует, и постаралась перевести разговор на задуманное ею посещение театра. Миссис Баркли благосклонно предложила дамам воспользоваться ложей, снятой ее старшим сыном Фергусом, в настоящее время гостившим у своих родственников в Кенте.

— Сама я уже видела эту пьесу, ничего более нелепого и неприличного мне еще не встречалось, но вам, приехавшим из деревни, это будет в новинку. Можете ехать туда прямо завтра, моя внучка, Марджери составит вам компанию и покажет ложу.

Рассудительно проигнорировав замечание насчет деревни, миссис Элингтон поблагодарила гостью и стала расспрашивать ее о жителях Бредфорд-сквер, которых та, быть может, знает. Сама она была знакома только с одними соседями, Скартонами, и не собиралась поддерживать с ними отношений — семья имела дурную репутацию из-за побега с капитаном военного корабля одной из дочерей Скартонов.

— Как же, я помню эту историю, хотя с тех пор прошло уже пятнадцать лет. Скартоны все еще живут здесь, и их даже принимают некоторые семейства, но я не советую вам общаться с ними — горе сделало их нелюдимыми и надменными. Дом рядом с вами занимают родственники моего младшего зятя, Кавендли, все как один болезненные и вялые люди, угораздило же Джейн выйти за него замуж!

Миссис Баркли еще долго бы распиналась о нелюбимом зяте, и Сьюзен посочувствовала бедной Джейн, нашедшей в себе смелость пойти против воли матери и выйти замуж по собственной склонности, но миссис Элингтон аккуратно перевела внимание почтенной леди на других соседей.

— Вы преувеличиваете мое знание света, — с некоторым жеманством ответила старуха. — Я знаю далеко не всех, но в доме как раз напротив вашего недавно поселилась младшая сестра моей покойной подруги, вдова миссис Хейвуд со своим сыном.

— Миссис Хейвуд! — в один голос воскликнули миссис Элингтон и Джулия, а Сьюзен только молча приподняла брови.

— Как, вы знакомы с нею? — Миссис Баркли, похоже, была недовольна этим обстоятельством.

— Вовсе нет, дорогая тетя, — поспешно заверила миссис Элингтон. — Дело в том, что сегодня мы имели удовольствие случайно услышать разговор двух джентльменов возле выхода из Риджентс-парка, и одного из них назвали Генри Хейвудом.

— Ну, конечно, это сын бедной Алисы. Надо же, какое удивительное совпадение! — разохалась миссис Баркли. — Странно, что вы познакомились с ним так далеко от дома, когда могли бы столкнуться у самого крыльца!

— Мы не знакомы, — терпеливо повторила миссис Элингтон. — Мы просто обратили внимание на двух джентльменов, говорящих о пьесе.

— Ну что ж, нет ничего проще для вас познакомиться с ними с моей помощью. Я приеду к вам послезавтра вместе с Алисой, я как раз собиралась на днях ее навестить, а если ее сын будет свободен от визитов, мы прибудем все вместе.

— Они богаты? — Джулия осмелилась задать волнующий вопрос.

— Я вижу, молодой Хейвуд заинтересовал вас, юная мисс, — захихикала миссис Баркли. — Хейвуды не кичатся своим богатством, но достаточно состоятельны, чтобы Генри мог считаться прекрасной партией для девушки из хорошей семьи, особенно если она воспитывалась в деревне.

Смех старухи показался Сьюзен столь же противным, сколь и она сама, но Элингтоны, судя по всему, были благодарны своей гостье за обилие знаний о высшем свете, в котором они вскорости собирались занять подобающее им место. У миссис Элингтон хватало терпения даже ехидные замечания о провинциальном укладе их жизни пропускать мимо ушей, она старательно сохраняла вид приветливой хозяйки и уважительно внимала рассуждениям миссис Баркли.

— Конечно, Генри — порядочный шалопай, — продолжала просвещать наших леди старая дама, довольная тем, как внимательно все трое слушают ее. — Алиса избаловала своего сына, я не раз говорила ей об этом, еще когда ему было десять лет и он умудрился опрокинуть сливки на мое лучшее шелковое платье. Но она утверждает, что он — точная копия своего покойного отца, тот тоже был проказником и дамским угодником до тех пор, пока не женился. В браке же он сразу остепенился и до самой смерти вел себя, как подобает джентльмену.

Миссис Элингтон одобрительно кивала, а Джулия, подняв глаза к потолку, уже, похоже, мечтала о более близком знакомстве с мистером Хейвудом, насколько близком — оставалось только догадываться, и Сьюзен подумала, как бы послезавтра, познакомившись с этой семьей, Джулия не отправилась присматривать себе ткань на свадебное платье.

— А что, это вовсе не такая уж плохая идея, — оживилась миссис Баркли. — Ваша дочь, дорогая Доротея, вполне достойная молодая леди, ее приданое, насколько я знаю, тоже не оставляет желать лучшего, а моя дружба с Алисой Хейвуд, имеющей влияние на своего сына, может помочь устроить дело самым распрекрасным образом.

Сьюзен поморщилась при этом вульгарном высказывании, не делающем чести столичной жительнице миссис Баркли, но, к счастью, выражение ее лица осталось незамеченным для остальных дам — миссис Баркли сидела к ней боком, а мать и дочь подобострастно кивали, готовые бесконечно благодарить тетушку за участие.

— Что же, пожалуй, мне пора домой. Марджери сейчас живет со мной, и надо приглядывать за ней — девица совсем обленилась и предпочитает читать романы, вместо того чтобы упражняться в игре на арфе, которую я подарила ей на прошлый день рождения.

Сьюзен пожалела бедную Марджери, как до этого бедную Джейн, — быть родственницей миссис Баркли, судя по всему, участь незавидная. Едва гостья уехала, Сьюзен направилась в свою комнату, сославшись на усталость, — ей вовсе не хотелось выслушивать, как миссис и мисс Элингтон вновь и вновь перебирают сведения, почерпнутые от тетки, и воображают Джулию хозяйкой дома напротив.

Как и опасалась Сьюзен, весь следующий день прошел за сборами в театр. Миссис Элингтон ездила с инспекцией в дом, который она сдавала, — убедиться, что жильцы исправно вносят плату и не портят убранство дома какими-нибудь новшествами, и Джулия каждые десять минут вбегала в комнату Сьюзен с вопросами, какое платье ей надеть.

— Боже, как она замучила меня сейчас, когда у нее всего три новых платья! Что же будет, когда их станет тридцать! — возопила наконец Сьюзен.

У нее самой времени собраться совсем не оставалось, и сделанная наспех прическа грозила рассыпаться на глазах у изумленной публики.

— Хотя бы платье мне идет, — оглядывая себя в зеркало, пробормотала она.

Синий цвет оттенял ее темные волосы и делал серые глаза глубже, а серебряное кружево придавало образу девушки нежность и некоторую загадочность.

— Что же, вот тебя и вывозят в свет, — обратилась она к своему носу, морща его и так и этак. — Смотри, не опозорь свою хозяйку внезапным насморком или чиханием! Пожалуй, тебя не мешало бы чуть-чуть задрать вверх, но, боюсь, это придаст мне спесивый вид, совсем как у нашей Джулии.

— Сколько можно вертеться перед зеркалом, юная леди! — торжественно вплывшая в комнату миссис Элингтон излучала негодование. — У вас был целый день, чтобы надеть платье, и вы до сих пор не готовы! Мы с Джулией уже полчаса ждем вас в гостиной, с минуты на минуту приедет Марджери Баркли, а вы любуетесь тут собой!

Сьюзен не стала объяснять разъяренной матроне, что задержалась из-за ее дочери, — это было бы сочтено злым наговором на бедную Джулию — и молча направилась следом за миссис Элингтон, сдерживая желание наступить той на платье во время спуска по лестнице.

Едва она успела сесть на жесткий стул, стараясь не замечать необъятную фигуру Джулии в красном, как горничная доложила о прибытии мисс Баркли. Миссис Элингтон бросила на Сьюзен еще один укоризненный взгляд и тут же обернулась к двери с самым любезным видом.

В комнату вошла хорошенькая молодая девушка лет восемнадцати, подвижная и легкая, как первая весенняя бабочка, и такая же неуверенная и скованная. Робко поклонившись миссис Элингтон, Марджери обернулась к молодым леди:

— Дорогие кузины, я счастлива с вами познакомиться!

Сьюзен встала и поклонилась, а Джулия улыбнулась и, не вставая с кресла, сообщила:

— Ваша кузина здесь только одна, меня зовут Джулия Элингтон. А это, — взмах пухлой рукой в сторону Сьюзен, — мисс Шелтон. Ее брат недавно женился на моей сестре.

— Да-да, простите, я позабыла, что мисс Люси уехала в свадебное путешествие, — смущенно пробормотала мисс Марджери, неловко улыбаясь Сьюзен.

— Ничего страшного, моя дорогая, — расплылась в улыбке миссис Элингтон. — Мисс Сьюзен теперь живет с нами и будет для вас почти как кузина. Тем более что вы приходитесь на самом деле племянницей нашему дорогому Джеймсу, а моим дочерям, по правде говоря, и вовсе не родня, хоть это и не важно.

Воспитанная Марджери словно бы не заметила этого «почти» и последовавшей за ним реплики и предложила, если дамы готовы, отправляться в театр немедленно. Все четверо с удобством разместились в карете миссис Баркли, предоставленной в распоряжение Марджери, и экипаж медленно тронулся по улицам Лондона.

Сьюзен, сидевшая рядом с мисс Баркли, тут же принялась расспрашивать девушку об улицах, по которым они проезжали. Миссис Элингтон и Джулия, не снизойдя до расспросов, тем не менее внимательно слушали ответы Марджери и старались запомнить достопримечательности, но в туманном свете фонарей разглядеть что-либо было совершенно невозможно.

— Я охотно приглашу мисс Джулию и мисс Сьюзен на прогулку в утреннее время, — наконец осмелилась произнести мисс Баркли. — И тогда вы все увидите при солнечном свете.

— Называйте меня просто Сьюзен, — обратилась к ней мисс Шелтон — Марджери казалась намного более приятной особой, чем ее бабка.

— А меня Джулией, — тут же встряла мисс Элингтон, не собираясь позволять Сьюзен хоть в чем-то обойти себя.

— Сколько вам лет, мисс Баркли? — поинтересовалась миссис Элингтон.

— В октябре исполнилось восемнадцать, — ответила Марджери.

— Полагаю, вам уже пора подумать о замужестве, не так ли? — дружелюбно усмехнулась старшая из дам.

— Я помолвлена с нашим соседом, мистером Льюисом, — спокойно сказала Марджери.

Темнота не позволяла разглядеть выражение ее лица, но Сьюзен почему-то уверилась, что девушка не в восторге от мистера Льюиса.

— Ваш сосед, вот как! — любопытство миссис Элингтон отнюдь не было удовлетворено.

— Его земли находятся рядом с поместьем моего отца, и бабушка посоветовала не дробить состояние, приискивая мне жениха из дальних краев, — пришлось давать пояснения Марджери.

— Ах да, вы же единственная дочь своих родителей! — догадалась миссис Элингтон. — Ваша бабушка — воистину кладезь мудрости.

— Вы правы, мадам, — коротко ответила Марджери и до самой остановки у входа в театр не произнесла больше ни слова.

Сьюзен с сочувствием взглянула на молодую девушку. Она достаточно нагляделась вчера на миссис Баркли, чтобы понять простую истину: противостоять этой даме могут только люди с сильным характером, а Марджери, похоже, им не обладает. Что ж, как это ни грустно, но тут ничего нельзя поделать, заключила Сьюзен и постаралась отвлечься от невеселых мыслей, оглядывая величественный портал, служивший входом в театр.

Ложа семьи Баркли была расположена достаточно удобно для того, чтобы находящиеся в ней могли наблюдать за представлением, а другие посетители театра — рассматривать их самих. Первые полчаса Сьюзен, сидевшая во втором ряду за спиной Джулии, чувствовала себя как на витрине модного магазина. Их появление не осталось незамеченным, и публика с любопытством разглядывала новые лица. «Как Марджери может выносить это», — подумала Сьюзен, повернувшись к сидевшей с ней рядом девушке. Но мисс Баркли как ни в чем не бывало называла Джулии имена тех знакомых, кто кивал ей из других лож. «Что ж, раз ей это нипочем, и я не буду обращать внимание на любопытные взгляды. В конце концов, мы тоже глазеем, на всех этих людей», — заключила Сьюзен и откинулась на спинку кресла с самым невозмутимым видом. Спектакль начался, и большая часть собравшихся устремила взоры на сцену, избавив новичков от критических прищуриваний и ухмылок, которыми, как с сожалением заметила Сьюзен, награждали Джулию кое-кто из присутствующих леди и даже джентльменов.

В антракте мисс Баркли попросила разрешения оставить своих спутниц и сходить поприветствовать каких-то родственников в ложе напротив. Миссис Элингтон тотчас решила пойти с Марджери, полагая, что эти родственники могут оказаться полезным знакомством, и Джулия увязалась вслед за ней. Сьюзен никто не позвал с собой, и она пересела в первый ряд кресел, чтобы осмотреть оформление партера и полюбоваться на расписанный плафон. Положив свой новый веер на край ограждения ложи, она подняла голову и принялась изучать потолок, пока смех внизу не заставил ее оторваться от этого занятия.

Сьюзен перегнулась через барьер и увидела внизу троих молодых джентльменов, со смехом обсуждавших что-то. Она не могла разобрать слова, но с интересом разглядывала внешность незнакомцев. Самый высокий, светловолосый юноша, стоявший к ней лицом, привлекал внимание своей жизнерадостностью и непринужденностью манер. Он успевал болтать с друзьями и раскланиваться с проходящими мимо знакомыми, а его улыбка оставалась теплой и искренней. Сьюзен знала, что подобные манеры не приходят только с хорошим воспитанием, за этой кажущейся простотой в обращении наверняка стоит немало поколений благородных предков. Она наклонилась еще ниже, любопытствуя услышать все-таки, о чем говорят эти господа, когда неловкое движение руки столкнуло веер в зал, прямо на стоящих там джентльменов. Сьюзен с ужасом увидела, как ее веер проскользнул перед, глазами светловолосого юноши, едва не задев его, и как тот успел подхватить изящную безделушку, не дав ей упасть на пол.

Все трое тут же обратили взоры вверх, но мгновением раньше она успела отпрянуть в глубь ложи и затаиться в своем кресле во втором ряду. Сьюзен сознавала, что любая другая дама просто попросила бы джентльменов принести упавшую вещицу, но была слишком смущена, чтобы сделать это. Ей не хотелось, чтобы молодые господа подумали, будто она подобным образом привлекает их внимание и желает завести знакомство. Вернувшимся с мисс Баркли Джулии и миссис Элингтон она не стала говорить о своем небольшом конфузе, но воспоминание об утраченном веере и то, как он едва не ударил по голове элегантного джентльмена, еще довольно долго занимало ее мысли, превращаясь постепенно в курьезное происшествие.

К разочарованию Джулии, мистера Хейвуда в театре они не заметили, что было совершенно не удивительно, учитывая его отзыв о спектакле. Игра актеров поразила Сьюзен, не видевшую ничего подобного, а некоторые вольности, допускаемые героями пьесы, заставили ее покраснеть. Миссис Элингтон довольно громко возмущалась падением нравов, пока Марджери мягко не намекнула почтенной матроне, что по этим словам можно догадаться о ее провинциальных взглядах. Миссис Элингтон, собиравшаяся заявить, что ноги ее больше не будет в театре, прикусила язык, искоса оглядываясь и прикидывая, было ли ее слышно в соседних ложах, а Сьюзен с гораздо большим уважением стала относиться к мисс Баркли.

По окончании спектакля публика неспешно двинулась к выходу, обмениваясь приветствиями и отзывами об увиденном зрелище. Сьюзен и Джулия жадно наблюдали, как ведет себя Марджери, надеясь уловить ту изюминку, которая делала ее своей в этом мире. Мисс Шелтон слегка откинула головку назад, а мисс Элингтон прижала к бокам оттопыренные локти и постаралась идти, не переваливаясь с боку на бок.

— Как, наверное, сложно быть светской ламой, — прошептала Сьюзен идущей рядом с ней Марджери, в то время как мать и дочь Элингтоны двинулись вперед, сочтя место позади мисс Баркли недостойным себя.

— Что вы, Сьюзен, — так же шепотом ответила мисс Баркли. — Про вас никто не скажет, что мы вчера приехали из провинции и никогда не покидали ее прежде. Ваш вкус и осанка более чем хороши для Лондона, а вот мисс Элингтон лучше было надеть другое платье, сдержанных тонов.

— Увы, мисс Марджери, вы еще не видели других ее нарядов, — заговорщически хихикнула Сьюзен.

— Неужели они так же…

Девушка сделала паузу, и Сьюзен договорила за нее:

— Ужасны? Да. И с этим ничего нельзя поделать.

Мисс Баркли чуть поморщилась — выставлять себя на посмешище рядом с дальними родственниками бабушки у девушки не было никакого желания, и, если бы не симпатичная мисс Шелтон, она постаралась бы избежать продолжения знакомства с ними.

— И еще, пока мы не сели в карету, не могли бы вы помочь мне решить одну проблему? — торопливо спросила Сьюзен, увидев, что Джулия и миссис Элингтон уже надевают теплые накидки.

— Если только это в моих силах, — осторожно ответила мисс Марджери.

— Дело в том, что я вынуждена проводить слишком много времени в обществе миссис Элингтон и ее дочери, — быстро прошептала Сьюзен.

— Вы хотите, чтобы я пригласила вас в гости без ваших спутниц?

— Не уверена, что ваша бабушка это допустит, — со вздохом ответила Сьюзен. — Я просто хотела бы иногда выходить на прогулку, но миссис Элингтон считает, что леди не пристало гулять в столице без старшей спутницы или гувернантки. А Риджентс-парк совсем рядом с нашим домом!

— Ну конечно же, я с удовольствием приглашу вас прогуляться! — Явное облегчение мисс Марджери выдавало страх перед бабкой. — И для молодой леди нет ничего зазорного в том, чтобы гулять по респектабельным улицам и паркам. Надо только избегать посещения некоторых непрезентабельных кварталов, где приличную даму могут подстерегать опасности, но для этого нужно, чтобы кто-то показал вам Лондон, и вы запомнили нужные улицы.

— Это было бы просто чудесно, — едва успела ответить Сьюзен, как пришла их очередь надевать теплую одежду.

— И я постараюсь намекнуть миссис Элингтон, что прогулки не повредят вашей репутации, — добавила Марджери, закутываясь в отделанное белым мехом пальто, вызвавшее завистливый взгляд Джулии.

Мисс Баркли отвезла спутниц домой, но не осталась на чай, сославшись на необходимость вернуться в строго обозначенное бабушкой время. Вместо этого она пообещала вскорости навестить кузину, намеренно не упомянув Сьюзен, — наблюдательная девушка заметила в поведении Джулии признаки ревности и побоялась навлечь на голову мисс Шелтон неприятности.

Дамы пили чай довольно долго, обсуждая поочередно спектакль и зрителей, в особенности прически и туалеты дам. Сьюзен активно участвовала в разговоре, надеясь обратить внимание мисс Элингтон на фасоны и расцветки, которые были бы ей к лицу, а миссис Элингтон немедля решила пригласить на дом портных с образцами модных тканей и заказать еще несколько платьев для себя и дорогих девочек.

6

Мисс Джулия Элингтон давно не ждала с таким нетерпением наступления следующего утра, пожалуй, со дня ее первого бала. Несколько раз за ночь она просыпалась, чтобы получше взбить полушки или отыскать сброшенное на пол одеяло. Завтра, уже завтра она познакомится с настоящим лондонским джентльменом… или хотя бы с его матерью! Она была уверена — ни один мужчина в Сандерли не сравнится с жителем столицы! И здесь нет ее сестры, неизменно привлекавшей к себе всеобщее внимание благодаря хорошенькому личику и солидному приданому.

— Что ж, — Джулия села на постели, понимая, что все равно не уснет, — приданое у меня не меньше, а внешность… В новых платьях я выгляжу очень привлекательно, мои волосы лишь чуть менее густые и яркие, чем у Люси. Надо только посмотреть, как ходят, садятся и обращаются с веером здешние леди. И я буду такой же светской дамой, как мисс Баркли!

Как все же велика сила воображения у юных леди! Молодые люди, которых в Сандерли считали приличными женихами, обладающие некоторым состоянием и даже изредка бывающие в Лондоне, виделись теперь мисс Элингтон неотесанной деревенщиной на основании только одного взгляда, брошенного ею на незнакомого юношу! А ведь он даже не сказал ей и двух слов!

Но его манеры, костюм и даже лошадь показались ей верхом элегантности, а в сочетании с рассказом миссис Баркли черты мистера Хейвуда и вовсе приобрели ореол желанных подарков, так любимых Джулией.

Миссис Элингтон тоже поднялась спозаранок, чтобы заставить служанок навести блеск в гостиной. Усевшись с чашкой чая в захламленном пока кабинете, она размышляла о грядущих переменах в доме и в жизни семьи. Не стоило обольщаться, предполагая, что джентльмен, с которым они сегодня познакомятся, окажется тем самым, за кого выйдет замуж Джулия, но судьба иногда преподносит сюрпризы, и не все из них неприятные.

«В любом случае это будет первой ступенькой лестницы, и по ней мы войдем в здешнее общество. Миссис Баркли и миссис Хейвуд представят нас своим знакомым, — рассуждала миссис Элингтон, перебирая образцы ткани для обивки комнат Люси и Эдмунда. — Моей ошибкой было так долго сидеть в Элингтон-холле, ожидая, пока к девочкам посватаются богатые соседи, тем более что их за последние двадцать лет у нас значительно поубавилось. Давно следовало отвезти их в Лондон, и у меня уже были бы зятья посолиднее Эдмунда Шелтона».

Заботливая мать горестно вздохнула — нежелание расставаться с дочерьми сыграло с ней дурную шутку. Впрочем, не произошло еще ничего непоправимого. В конце концов, Эдмунд, хотя и не богат, как Дьюк Монтрейв, зато гораздо лучше воспитан, и мужу Джулии — а им непременно станет джентльмен с изящными манерами и солидным состоянием — не придется стыдиться своих родственников.

Одна только мисс Шелтон в эту ночь спала глубоко и долго — вчерашний день оказался чересчур утомительным, а мечты о замужестве пока не тревожили ее. Служанка, распахнувшая шторы, впустила в комнату лучи болезненного зимнего солнца, но и они не разбудили бы Сьюзен, если б не звяканье фаянсового умывальника, в который горничная наливала подогретой воды из кувшина.

— Что, уже утро? — лениво спросила Сьюзен, улыбаясь, — ей всю ночь снился театр.

— Да, мисс, обе дамы уже поднялись, и вам пора вставать, — улыбнулась и горничная.

Мисс Шелтон, в отличие от мисс Джулии, никогда не просыпалась в дурном настроении, и за два дня их пребывания в доме служанки уже начали выделять ее. Жаль, что ей не суждено стать владелицей этого дома, — вот общее мнение, сложившееся у слуг, отвыкших от присутствия хозяев и не ожидавших появления такой требовательной дамы, как миссис Элингтон.

Торопливо умывшись, Сьюзен заколола волосы в пышный узел, из которого там и сям выбивались вьющиеся темные пряди, надела одно из своих старых платьев, бледно-голубое с высокой талией и короткими рукавчиками, и легко сбежала вниз по лестнице, не желая опаздывать к завтраку.

— О боже, мисс Шелтон!

Миссис Доротея Элингтон встретила ее восклицанием, в котором едва не сквозил ужас.

— Что случилось?

Сьюзен замерла у самой двери, в испуге глядя на свою опекуншу.

— Где вы взяли это ужасное платье? А если бы у нас были ранние визитеры, оставшиеся на завтрак? Вы бы опозорили нас всех! — причитала миссис Элингтон, в то время как Джулия неодобрительно качала головой, не забывая жевать.

Сьюзен облегченно выдохнула и последовала к столу. Усевшись и разгладив на коленях салфетку, она невозмутимо ответила:

— Мы только два дня назад узнали о новой моде. И у вас, и у Джулии полным-полно таких же платьев. Так почему бы не носить их дома?

— Я уже приказала отнести все свои платья и платья Джулии в ближайшую церковь, их отдадут девочкам из приюта. Советую и вам сделать то же самое, — не допускающим возражений тоном заявила миссис Элингтон.

«Сомневаюсь, что в приюте найдется хоть одна сиротка, которая сможет надеть платье Джулии, не говоря уж о вашем. Придется из каждого выкроить по два», — подумала Сьюзен, благоразумно не говоря ничего вслух. Жаль расставаться с любимыми платьями, но другого выхода ей, похоже, не оставили.

— Интересно, когда же новая мода дойдет до Сандерли? И какие наряды привезет Люси из Италии и Франции? — рассуждала Джулия, уже одетая для приема гостей в фиолетовое платье с желтыми лентами.

Точно такими же лентами были закреплены на ее полных щиколотках фиолетовые бархатные туфельки, а вплетенные в светлые волосы шелковые фиалки довершали туалет.

«Кошмар, — подумала Сьюзен, стараясь без надобности не смотреть на свою родственницу. — Я едва успела удивиться, для чего в лавке выставили это ужасное платье, как его выбрала Джулия. Видимо, управляющий магазином — весьма дальновидный человек, и он прав — оказывается; даже для таких безвкусных вещей найдется покупатель.

Да еще эти нелепые фиалки делают ее волосы совершенно бесцветными. Надеюсь, Люси не купит в Париже ничего подобного».

После завтрака Сьюзен пришлось идти переодеваться в самое скромное из трех купленных ею платьев — буфы на нем были поменьше, а ширина юбки не вызывала опасений, что девушка заденет столики и этажерки в густо заставленной гостиной. В белом наряде в тонкую голубую полоску она смотрелась рядом с Джулией как благородный подснежник рядом с перезревшим георгином, зачем-то притворяющимся скромной фиалкой.

Миссис Элингтон благосклонно приняла Сьюзен: ей казалось правильным, что проживающая у нее из милости родственница выглядит не столь броско, как ее собственная дочь. К счастью, в этом вкусы ее и Сьюзен совпадали.

Оставшееся до прихода гостей время Джулия прыгала около камина, стараясь увидеть себя в высоко висящем старом зеркале, миссис Элингтон муштровала кухарку, а Сьюзен, поневоле зараженная общим волнением, то брала в руки сборник пьес, то опускала книгу, чтобы посмотреть в окно. Она первая заметила, как от дома напротив, видневшегося сквозь голый зимний сквер, отъехала карета миссис Баркли.

— Кажется, к нам едут гости, — заметила она, и Джулия тотчас плюхнулась на диван с самым сияющим видом.

Ее матушка торопливо вошла в гостиную, услышав шум у входа, и заняла место напротив двери, чтобы сразу же приветствовать гостей.

— Сколько человек выходит из кареты? — взволнованно спросила Джулия.

Сьюзен, остававшаяся на своем месте у окна, слегка обернулась и осторожно выглянула из-за кружевной занавески, не желая показаться любопытной особой.

— Две дамы и джентльмен, — сообщила она, и мисс Элингтон еще сильнее распрямила спину и выдвинула вперед подбородок.

Горничная известила о прибытии гостей, и через минуту миссис Элингтон и обе девушки уже раскланивались с миссис Баркли и худенькой седовласой дамой лет на десять моложе подруги, в сшитом по последней моде черном платье и крошечной черной же шляпке — миссис Хейвуд носила траур по усопшему мужу. Следом за дамами вошел и долгожданный мистер Генри Хейвуд, в изящном коричневом сюртуке и чуть более светлых панталонах. Его мы уже имели удовольствие описывать в предыдущей главе, добавим только, что, хоть он и не был так красив, как Эдмунд Шелтон, его внешность, несомненно, радовала глаз наших леди.

К добру ли, к худу ли, но в самом начале знакомства по вине джентльмена произошел некоторый конфуз, оставивший у Сьюзен смешанные чувства — ей было и смешно, и досадно.

Поцеловав руку миссис Элингтон, он обернулся к Сьюзен, не заметив сперва сидевшую в тени Джулию, и сразу же устремился к ней с самой любезной улыбкой.

— Мисс Элингтон, я счастлив приветствовать вас в Лондоне! — воскликнул он, пожалуй, чересчур пафосно. — Миссис Баркли говорила мне, как вы прелестны, но ваша красота превосходит все ее описания! Надеюсь, ради нашего знакомства вы простите мне этот неловкий комплимент!

— Я не мисс Элингтон, — краснея, ответила Сьюзен. — Меня зовут Сьюзен Шелтон, и я сестра…

— Мисс Шелтон — сестра мужа моей старшей дочери Люси, мистера Эдмунда Шелтона, — вмешалась миссис Элингтон, пронзая джентльмена негодующим взглядом.

К счастью, в это время он стоял к ней спиной. Обернувшись, молодой человек наконец заметил привставшую с дивана Джулию и торопливо направился к ней с не менее искренними приветствиями:

— Прошу простить меня, дамы, миссис Баркли не предупредила меня, что в этом доме поселились сразу две прелестные молодые леди.

Он склонился к пухлой ручке порозовевшей от радости Джулии, и только Сьюзен успела заметить растерянное выражение его лица — судя по всему, описание миссис Баркли на этот раз далеко разошлось с действительностью.

Желая сгладить свой промах, джентльмен принялся преувеличенно бодро расспрашивать дам, как они нашли Лондон зимой, и был неподдельно удивлен, узнав, что юные леди впервые приехали в столицу.

— Как вы могли так долго скрывать от света эти жемчужины, миссис Элингтон? — воскликнул он, усаживаясь на диван рядом с Джулией.

Миссис Хейвуд, как уже могла заметить Сьюзен, не интересовалась ничем, кроме своего обожаемого сына. Вот и теперь она с восторгом внимала всем его речам, то и дело оборачиваясь к дамам, чтобы убедиться, что они в должной степени оценили его манеры и остроумие. Сейчас она принялась поочередно разглядывать Сьюзен и Джулию, как будто увидела их только что, — сын обратил внимание на этих леди, а значит, ей тоже необходимо это сделать.

— Я носила траур по покойному супругу, затем моя старшая дочь собралась замуж, мы ждали, пока пройдет период помолвки, и готовились к венчанию, — степенно отвечала миссис Элингтон.

— Я думаю, мои родственники прибыли в столицу как раз вовремя — мисс Джулия только вошла о тот счастливый возраст, когда пора посещать балы и другие развлечения, — добавила от себя миссис Баркли.

— Полагаю, мисс Элингтон не старше шестнадцати лет, — заметил мистер Хейвуд.

— Семнадцать, — потупясь, ответила Джулия.

«Семнадцать и десять месяцев», — подумала Сьюзен, стараясь не улыбнуться.

— Вероятно, вы и мисс Шелтон — ровесницы?

Джентльмен опять совершил промах, не подозревая об этом.

— Боюсь, мне уже намного больше, мистер Хейвуд, — с трудом сдерживая смех, сказала Сьюзен.

— В самом деле? Вероятно, ваше светлое платье и простая прическа делают вас моложе.

Мистер Хейвуд словно почувствовал, как повеяло холодом от миссис Элинтон, и непроизвольно отодвинулся подальше.

— Мисс Шелтон очень худая и загорелая — это следствие длительных прогулок, к которым она привыкла в деревне. Видимо, загар на ее лице мешает рассмотреть ее истинный возраст, — миссис Элингтон была бы рада, если б Сьюзен провалилась сквозь землю.

К счастью, служанка внесла поднос с угощением, а миссис Баркли передала Джулии приветствия от своей внучки и упомянула о поездке в театр вчера вечером.

— О, вы посмотрели «Тайный брак»? Колмен сейчас в большой моде, его пьесы переживают второе рождение, сама королева посещает спектакли!

Услышав, что даже ее величество не находит ничего крамольного в пьесе, миссис Элингтон позволила себе одобрительно отозваться об увиденном и даже выразила надежду, что миссис Баркли не откажет им в любезности и пригласит к себе в ложу еще раз.

Миссис Баркли тут же согласилась, а миссис Хейвуд сочла нужным добавить, что, если в ложе миссис Баркли им всем будет тесновато, она с удовольствием пригласит миссис Элингтон и юных леди в ложу, арендуемую ее сыном.

К сожалению хозяек, визит гостей не затянулся — миссис Хейвуд собиралась куда-то еще, а мистер Генри неизменно сопровождал матушку в первой половине дня. Миссис Баркли также откланялась, пообещав заехать позже и взять с собой Марджери.

Оставшись одни, миссис Элингтон и Джулия тут же принялись со всем пылом разбирать детали приятного визита и подробно остановились на каждом слове, взгляде и жесте мистера Хейвуда, уделив лишь немного времени его маменьке, единодушно признанной ими женщиной почтенной, но не выдающейся. Сьюзен с небольшой нервозностью ожидала, когда очередь дойдет до нее и миссис Элингтон спросит, как посмела она выглядеть на семнадцать лет и показаться гостю самой мисс Джулией.

К ее большой радости, ошибки молодого человека были списаны на смущение (которого он, как человек светский, наверняка не испытывал) и плохое освещение гостиной, не позволившее ему сразу увидеть Джулию, и Сьюзен успокоилась, пообещав себе впредь не попадаться на глаза предполагаемым кавалерам мисс Элингтон.

Вслед за миссис Баркли в дом на Бредфорд-сквер потянулись и другие гостьи из тех дам, кому написала в первый же день миссис Элингтон. В основном это были родственницы мистера Элингтона и его первой супруги, а также одна старинная приятельница миссис Элингтон, вместе с которой она провела детство в Солсбери.

Все эти дамы напоминали миссис Баркли, но не имели в запасе столь удачных связей, и мы не будем уделять им внимания, чтобы не утомить нашего читателя. Всех их принимали с надеждой на ответные приглашения и новые знакомства, и мисс Шелтон пришлось высидеть в самом темном углу гостиной почти три часа, в то время как Джулию усадили на стул прямо напротив входной двери, чтобы гостьи сразу оценили ее внешность и досадных недоразумений больше не случилось.

Наконец миссис Элингтон пожелала остаться вдвоем со старой подругой, и девушки разошлись по своим комнатам. К радости Сьюзен, Джулия не захотела еще раз поговорить о мистере Хейвуде — беседа с ним оказалась недостаточно длинной, чтобы ее обсуждение заняло больше двух часов, но надежда на дальнейшие встречи требовала от Джулии неустанной заботы о своей внешности. Попросив у матери шпилек и лент, она с помощью горничной собралась опробовать разные способы уложить волосы, долженствующие сделать ее еще более очаровательной.

Сьюзен с радостью устроилась в полюбившемся ей кресле с вышиваньем, не сомневаясь, впрочем, что каждые полчаса ее будут призывать в комнату Джулии полюбоваться новой прической.

Сморщив носик, она смотрела сквозь занавеску на начинающую темнеть улицу. Фонарщики занимались своей работой, и вскоре на столбах перед каждым домом появились желтые круги от зажженных фонарей, в которых заплясали первые в этом году снежинки.

«Мы в Лондоне всего два дня, а я уже так устала от этого так называемого света, — подумала она, шевеля ножками в непривычно узких туфельках. Но мистер Хейвуд стоит того, чтобы выносить все эти разговоры о том, как он сел или встал и сколько звеньев на его цепочке для часов. Неужели он говорил всю эту чушь Джулии всерьез? Тогда он невероятно глуп! Или он над ней насмехался? Тогда он дурно воспитанный, злой человек. И то, и другое в равной степени возможно. Надо будет понаблюдать за ним и попытаться понять, насколько он искренен».

С этим решением Сьюзен отбросила мысли о надоевшем джентльмене и принялась беседовать со своим носом, который сегодня провинился в том, что уменьшил ее возраст на целых четыре года. Как вы понимаете, подобное заблуждение со стороны джентльмена — для леди скорее приятный сюрприз, и обвинения носили шутливый оттенок.

7

Следующий день показался мисс Шелтон не менее утомительным — большую его часть дамы провели за изучением фасонов и образцов тканей для новых туалетов. Все наши леди уже показывались на людях в каждом из трех новых платьев, а повторять один и тот же наряд так скоро казалось миссис Элингтон дурным тоном. Мы не будем подробно описывать, какие буфы, кружева и фестоны выбрали леди, так как в этом случае наше повествование окажется не меньшего объема, чем прославленный труд Гиббона о Римской империи, а мы ни в коем случае не претендуем на исключительное внимание читателя к нашей истории в течение долгих месяцев.

Одинокий голос Сьюзен утонул в восторгах обеих дам Элингтон по поводу красной парчи и желтых индийских шалей с длинной бахромой, и мисс Шелтон осталось утешиться тем, что миссис Элингтон хотя бы не пытается одеть и ее в эти огненные цвета. Пожалуй, заметим мы, и напрасно — в красном мисс Шелтон, безусловно, выглядела бы старше своих лет, но вместе с тем и намного эффектнее.

К ее радости, очень вовремя приехала мисс Баркли с приглашением всем трем дамам отобедать назавтра у ее бабушки, и Сьюзен без труда удалось привлечь Марджери на свою сторону и отговорить миссис Элингтон от лазурного бархатного пальто с широким желтым кантом, а мисс Джулию — от оранжевого тюрбана, увитого жемчужными нитями.

— Право же, мисс Элингтон, — доброжелательно, но настойчиво уговаривала Марджери. — Ваш выбор более подходит какому-нибудь индийскому радже, вернее сказать, актеру, играющему роль волхва в рождественском спектакле. Новая мода сама по себе отличается пышностью, не стоит отягощать платья еще сумбурным сочетанием оттенков и чрезмерной вышивкой.

— Ваше мнение очень ценно для нас, мисс Баркли, — вмешалась миссис Элингтон, заметившая, как обиженно оттопырилась нижняя губка Джулии. — Но моя дочь обладает превосходным вкусом по части тех вещей, которые подходят именно ей. Возможно, на вас этот тюрбан смотрелся бы слишком тяжелым, уж очень вы худощавы, почти как мисс Шелтон, но Джулии он добавляет величия и кажется вполне подходящим для поездки в театр в будущую среду.

Мисс Марджери задрожала при мысли о том, что придется подниматься по лестнице, на которой будет толпиться множество знакомых, в обществе Джулии в оранжевом тюрбане и с вульгарным веером из перьев огненного цвета.

К счастью, Сьюзен догадалась ощутимо ткнуть модистку локтем в бок, и та поспешно стала рассказывать, как видела в точно таком же тюрбане одну пожилую леди, а ведь мисс Элингтон ни за что не пожелает подобного сравнения.

— Так что же вы морочите нам голову уже целый час с вашим тюрбаном! — возмутилась миссис Элингтон, и только обещанное шепотом вознаграждение от Сьюзен утешило испуганную модистку.

К большой радости мисс Шелтон и Марджери, модистка наконец отбыла вместе со своими помощницами и тюками тканей, ярдами кружев и лент и всем тем, что на несколько часов сделало маленькую гостиную дома на Бредфорд-сквер похожей на волшебную шкатулку.

Едва Сьюзен успела присесть, как мисс Джулия в ужасе изложила свои соображения по поводу предстоящего обеда — первое из чудесных платьев будет готово лишь через три дня, да и то модистка согласилась работать так быстро только за двойню плату, а отправиться к миссис Баркли им надлежит уже завтра! Миссис Элингтон, разделяя опасения дочери показаться мистеру Хейвуду (а его также ждали к обеду) недостаточно нарядной, кажется, на время утратила всю свою решительность и не знала, как быть — то ли отказаться от обеда, то ли пойти в одном из уже неновых платьев.

Марджери, уделявшая очень много внимания своей внешности, а также мнению, которое она производит на окружающих, была поражена единодушием, с каким мать и дочь Элингтоны предавались уверенности в собственной неотразимости. По их мнению, испортить образ очаровательных леди может только выход в свет в платье, уже надетом раньше. Сьюзен оставалось только улыбнуться, придержав рвущиеся наружу язвительные высказывания, и порадоваться, что с ними нет Люси — будь вся семья в сборе, мисс Баркли была бы шокирована гораздо сильнее.

— Почему бы вам не отправиться в лавку, торгующую индийскими шалями, и не купить что-нибудь подходящее к имеющимся платьям? Шали украсят любой туалет и отвлекут внимание от того, что вас уже видели в этих нарядах. Тем более что у бабушки будут гости, еще ни разу не встречавшиеся с вами, за исключением Хейвудов.

Здравая мысль Марджери привела Джулию в восторг, и следующее утро было решено посвятить выбору шалей для миссис и мисс Элингтон. Сьюзен собиралась пойти в розовом платье и твердо отказалась от превращения своей стройной фигурки в замотанный шалями кокон. Впрочем, ее особенно и не уговаривали — не пригласи ее миссис Баркли, родственницы не были бы огорчены. Упоминание имени Хейвудов позволило обеим леди приступить к расспросам, не стремясь к особенной деликатности.

— Хорошо ли вы знаете мистера Хейвуда, дорогая мисс Марджери? — начала, как и подобает, миссис Элингтон.

— О да, мадам. Мы с мистером Генри знакомы с детских лет, так как бабушка очень давно состоит в дружеских отношениях с миссис Хейвуд.

— И как вы находите его, красивым? — это уже подала голосок Джулия.

— Он, безусловно, вырос привлекательным джентльменом, — согласилась мисс Марджери, — хотя мне трудно судить непредвзято.

— Вы играли вместе в детстве? — не удержалась от вопроса и Сьюзен, которая, напомним, живо заинтересовалась натурой мистера Хейвуда.

— Нет, я на несколько лет моложе Генри. Он и мой старший брат Александр только дразнили меня и ломали игрушки. Вот они как раз были очень дружны, до тех пор, пока Алекс не женился на девушке, которая нравилась мистеру Хейвуду.

— В самом деле?

Разговор принял очень любопытный оборот, и Джулия досадовала, что из сдержанной мисс Баркли надо вытягивать каждое слово.

— Я в то время гостила в поместье своей тети Джейн и не очень хорошо знаю, в чем там было дело. Но мои брат и мистер Хейвуд уже два года не разговаривают.

— Значит, это случилось два года назад? — подхватила миссис Элингтон. — И мистер Хейвуд очень страдал?

— О нет, вовсе нет. Ему всегда нравится какая-нибудь молодая леди, но это не значит, что он без памяти влюблен, — рассмеялась Марджери.

Сьюзен принялась слушать с удвоенным вниманием — наконец-то от фактов из жизни мистера Генри Хейвуда Марджери перешла к описанию его характера.

— Так, значит, он — покоритель дамских сердец? — пафосно высказалась Джулия. — А вам он когда-нибудь нравился?

Марджери снова покачала головой:

— Нет, я никогда не смотрела на него с обожанием, как две мои кузины. И он вовсе не такой повеса, каким хочет казаться, просто вести себя подобным образом сейчас модно среди молодых джентльменов.

— Не сомневаюсь, что у него доброе сердце, — закивала миссис Элингтон. — Он так заботится о своей матушке…

— Похоже, ваш интерес к мистеру Хейвуду превышает простое любопытство, — лукаво заметила Марджери.

— Ну, раз он богат, красив и сердце его не занято, любая мать незамужней леди обязательно должна примерить его кандидатуру в качестве жениха для своей дочери!

Оказывается, миссис Элингтон была способна шутить.

— Для мисс Джулии?

И без того изогнутые бровки мисс Баркли приподнялись в неподдельном удивлении.

— А для кого же еще, дорогая моя мисс Марджери? — усмехнулась миссис Элингтон. — У меня только две дочери, и одна из них уже замужем.

— Да-да, конечно, — торопливо согласилась юная леди, чье светское воспитание быстро помогло ей вернуть на личико невозмутимое выражение.

Сьюзен прекрасно поняла причину ее изумления — мистер Хейвуд и Джулия смотрелись бы рядом невероятно комично. Ей хотелось продолжить разговор о его нраве, но в присутствии двух других дам не подобало выказывать к нему интерес, который мог быть превратно понят.

Марджери выручила ее, как делала это уже не раз в последние дни, предложив ей и Джулии немного прогуляться в Риджентс-парке. Миссис Элингтон не смогла возразить внучке самой миссис Баркли, уж наверняка знающей, что прилично, а что недопустимо для леди, но Джулия отказалась, предложив обеим девушкам отправляться на морозный воздух без нее. Мисс Элингтон была менее подвижна, чем две другие девушки, и гораздо больше устала от утренних примерок, нежели Сьюзен, так что сейчас она собиралась восполнить ущерб хорошей порцией сливового пирога и приятной дремотой в кресле у камина.

Наконец-то Сьюзен и Марджери могли немного поболтать наедине, укрывшись в аллеях парка от пронзительного взгляда миссис Элингтон. Оставив карету мисс Баркли у входа, девушки, взявшись за руки, направились по дорожке в сторону молчащего в это время года фонтана. Снег едва скрипел под их ботинками, его выпало недостаточно много, чтобы поразить впечатлительных лондонцев, но вполне хватило, чтобы прикрыть слякоть затяжной осени.

— Ну вот, мисс Сьюзен, вы довольны, что вырвались из клетки? — улыбнулась Марджери.

— О, как мне благодарить вас, мисс Баркли? — так же преувеличенно-любезно отозвалась Сьюзен, и обе девушки прыснули со смеху.

Решив, что дань условностям уплачена в полной мере, Сьюзен предложила новой подруге пробежаться по аллее, размахивая шляпкой и ловя языком редкие снежинки. В Сандерли Сьюзен всегда так встречала зиму, но мисс Баркли не была настолько легкомысленной, чтобы вести себя как какая-то простая девчонка в парке, где могло оказаться полным-полно знакомых.

— Ну что ж, если я не могу уговорить вас порезвиться, давайте хотя бы вволю поговорим. — Неизменно стараясь радоваться тому малому, что у нее было, Сьюзен не сильно огорчилась отказом Марджери пошалить немного. — Расскажите мне о мистере Хейвуде!

— Вы спрашиваете для себя или для вашей кузины? — тут же поинтересовалась мисс Баркли.

— Я интересуюсь просто… просто…

Сьюзен смутилась — слишком уж небрежно Марджери намекнула на ее особый интерес к мистеру Хейвуду.

— Мне просто интересен его характер, я не разобрала его при нашем знакомстве.

По тонкой улыбке Марджери Сьюзен поняла, что та ей не поверила. «Наверное, она считает, что в Лондон понаехала деревенщина, готовая как репей вцепиться в первого же встреченного джентльмена и тащить его под венец. Фу, как это неприятно, и надо же было Джулии, со своей матушкой так выставлять напоказ свои корыстные планы!» — с досадой подумала она и попыталась объясниться:

— Когда мистер Хейвуд был у нас, он говорил Джулии такие комплименты…

Она невольно снова сделала паузу.

— Не вполне соответствующие действительности, — тут же подхватила Марджери. — И это заставило вас думать, что он насмехался.

— Или что он говорил всерьез! Джулия бывает очень миленькая, когда не надевает слишком ярких туалетов, — Сьюзен не смогла не заступиться за Джулию, ее немного расстроило пренебрежительное отношение к ней мисс Баркли.

— Я вовсе не собиралась оскорбить вашу родственницу, — тут же поправилась Марджери. — Безусловно, она не настолько дурна собой, чтобы не понравиться джентльмену, но вы должны признать, что она начисто лишена вкуса.

Сьюзен пожала плечами — ей нечего было возразить, а отстаивать точку зрения, которую не разделяешь, — неблагодарное занятие.

— Я объясню вам про Генри, и вы не будете на меня сердиться. — Марджери ласково взяла ее под руку, и Сьюзен тут же начала горячо возражать против этого утверждения.

— Его матушка, миссис Хейвуд, произвела на свет несколько детей, умерших во младенчестве, и только в очень зрелом возрасте Господь наконец одарил ее здоровым мальчиком. Поэтому она так трепетно относится к нему — и она, и ее супруг опасались, что потеряют и этого ребенка.

— Понимаю, — кивнула Сьюзен.

— Миссис Хейвуд несколько… ммм… старомодна, как и моя бабушка. И Генри мать воспитывала в духе прошлого царствования, он сам рассказывал мне и брату, как она наставляла его по части галантных манер. «Леди любят комплименты, дорогой, не забывай говорить их как можно чаще» — вот девиз, постоянно провозглашаемый его матушкой.

— И мистер Генри… — догадалась Сьюзен.

— Беспрерывно говорит комплименты дамам, с которыми ему приходится встречаться, независимо от их возраста и внешности. Он вовсе не имеет в виду ничего особенного…

Мисс Шелтон остановилась в свете фонаря, с удовольствием рассматривая застывшие в сумерках деревья, одетые тонкой ледяной чешуей.

— Пожалуй, пора возвращаться, скоро станет совсем темно, — заметила Марджери, и обе девушки повернули к выходу из парка.

— Мне действительно показалось, что он подсмеивается над Джулией, — призналась Сьюзен, желая продолжить разговор.

— Они с моим братом всегда любили розыгрыши и подшучивания. Он очень неглуп и, конечно же, понимает, что не всегда говорит дамам заслуженные комплименты, и в его глазах готовность, с которой они принимают похвалу, не делает чести их уму. Для него это как безобидная игра. К сожалению, эта игра иногда влечет за собой неприятности, — добавила мисс Баркли.

— Неприятности? — переспросила Сьюзен.

— Некоторые леди принимают его любезность за ухаживания и начинают флиртовать с ним, воображая, что он покорен и вот-вот бросится к их ногам, — пояснила Марджери.

— Когда он вовсе не имеет такого намерения, — подхватила Сьюзен.

— Вот именно, мисс Шелтон. Вероятно, и ваши родственницы, услышав от него несколько лестных высказываний, сделали вывод о его увлеченности мисс Элингтон.

— Боюсь, в этом случае дело обстоит немного серьезнее.

Они подошли к выходу, и Сьюзен остановилась, не желая садиться в карету, не окончив разговор.

— Ваша бабушка сказала накануне, что мистер Хейвуд может стать прекрасной партией для Джулии, и даже намекнула, что использует свое влияние на его мать, чтобы помочь миссис Элингтон и ее дочери добиться желаемого. В наших местах Элингтоны — самое богатое и уважаемое семейство, и они привыкли получать то, что хотят.

— Пусть и с такой поддержкой, как моя бабушка, но он не женится на мисс Джулии, — уверенно заявила Марджери. — Как бы он ни порхал вокруг дам, как бы ни улыбался всем без разбору, женится он только на женщине, которую действительно полюбит. Его средства достаточны для того, чтобы выбрать себе жену в соответствии с сердечной склонностью, а миссис Хейвуд одобрит любую избранницу сына.

Сьюзен дробила носком башмака тонкий ледок на небольшой лужице у ворот парка, в то время как Марджери куталась в меха, всем своим видом показывая, что замерзла и устала.

— И, поверьте мне, его супруга будет гораздо более красивой и элегантной, чем мисс Элингтон, — подвела черту мисс Баркли. — Я уверена, завтра перед обедом он попросит меня устроить так, чтобы сесть рядом с вами, а не с вашей мисс Джулией.

— Только этого не хватало! — испуганно встрепенулась Сьюзен. — Прошу вас, сделайте так, чтобы он сидел с Джулией, иначе мне не поздоровится. И без того он вызвал досаду у миссис Элингтон, приняв меня за ее дочь при первом знакомстве.

— Знаю, бабушка рассказывала мне, — хихикнула Марджери. — Хорошо, если такая мелочь может иметь для вас неприятные последствия, я попрошу бабушку посадить его рядом с мисс Элингтон, а мы сядем рядом с вами и станем наблюдать за ними. Держу пари, что он вскружит голову мисс Джулии в первые же полчаса, а в остальное время будет мечтать о том, как бы сбежать от ее внимания. А теперь пора ехать, я задержалась, и бабушка, наверное, уже посылала к вам узнать, почему я до сих пор не вернулась. Она всегда очень трепетно следит за тем, чтобы я возвращалась домой к Обеду.

Сьюзен сочувственно пожала руку подруге, и обе молодые леди легко запрыгнули в ожидающий их экипаж.

8

Как и надеялась Сьюзен, за обедом мистер Хейвуд сидел рядом с Джулией, при каждом движении которой обильная бахрома на узорной шали колыхалась, что делало барышню похожей на пестрый флаг, реющий над крышей цирка Астли.

Сьюзен и мисс Баркли, к своему удовольствию, оказались почти напротив, так что ничего не мешало им наблюдать за парочкой и шепотом обмениваться мнениями.

Кроме них, на обеде еще присутствовали духовное лицо, чей непомерный аппетит приводил в ужас хрупкую миссис Хейвуд, сидящую рядом, одна из дочерей миссис Баркли с супругом и две ее старинные приятельницы — словом, ни одной интересной для молодых леди особы. По возвращении домой миссис Элингтон высказала своим подопечным накопившуюся досаду:

— Разве это тот высший свет, куда я намеревалась войти сама и ввести вас? Миссис Баркли, конечно же, приятная леди, и миссис Хейвуд тоже, но их подруги никуда не годятся! Судя по всему, связи этих двух дам ничтожны, и от знакомства с ними нам не будет никакой пользы. Если бы Джулия и мистер Хейвуд не продвинулись в своем сближении, я бы сочла этот обед пустой тратой времени!

Джулия покраснела, а Сьюзен с трудом приняла сочувствующий вид — настолько развеселили их с Марджери как самодовольное кокетство юной леди, так и усилия, которые прилагал джентльмен, чтобы оставаться любезным.

— Я могу написать своим родственникам по отцовской линии, возможно, кто-то из них сейчас в Лондоне, — самым серьезным тоном сказала она.

— Родственникам? А кто они? — небрежно поинтересовалась миссис Элингтон.

— Моя тетя Элизабет замужем за виконтом Уйатбери…

— Виконтом? — прошептала пораженная Джулия.

— …а дядя Саймон женат на Каролине Стэнхоп, ее брат…

— Граф Грегори Стэнхоп, я знаю, — возмущение миссис Элингтон было равно ее изумлению. — У вас есть такие именитые родственники, и вы до сих пор не говорили об этом? И почему их не было на свадьбе Эдмунда и Люси?

Почтенная дама сразу же представила, как вырос бы мистер Эдмунд Шелтон в глазах членов семьи ее покойного мужа, если б на венчании присутствовали такие знатные особы, и ее раздражение вполне можно понять. Жаль, конечно, что все они носят другие фамилии, не Шелтон, но она бы не затруднилась объяснить всем и каждому степень родства с графом или виконтом.

Сьюзен не испытывала особенного желания говорить о прошлом, но от нее ждали ответа.

— Моя матушка рассорилась с ними, еще когда мне было три или четыре года, и с той поры наши семьи не общались. Пока был жив отец, он, кажется, переписывался с родственниками. По крайней мере, когда я разбирала старые письма, там были послания от дяди Саймона, а после его смерти мы ничего не слышали ни о ком из них. Возможно, кого-то уже мет в живых, или они куда-то уехали…

— Ничего подобного, про графа Стэнхопа часто пишут в светской хронике. Он устраивает великолепные балы в своем доме в Вестминстере, и у него бывает весь Лондон! Вы немедленно напишете своим родным о вашем приезде в столицу!

— Но граф мне не родня, он только шурин моего дяди… — попыталась возразить испуганная этим напором мисс Шелтон.

— Значит, вы напишете дяде и этой вашей тете Элизабет, что впервые приехали сюда со своей семьей и хотели бы вращаться в лучшем обществе. Я завтра же утром пошлю слуг в город разузнать их адреса… А еще лучше, если вы нанесете им визиты!

— Мне неловко сваливаться им на голову после почти двадцати лет молчания! — Сьюзен уже пожалела, что не сдержалась и выдала семейные тайны. — Они могут вообще не пустить меня на порог!

— Если вы испытываете смущение, я поеду с вами. Присутствие такой уважаемой женщины, как я, не позволит никому из них вести себя грубо или надменно, даже если они так спесивы, как говорила ваша мать. Надо заметить, она тоже отличалась чрезмерной гордостью, и в том, что вы упустили возможности продвинуться в свете, которые предоставляет подобное родство, есть и ее вина, равно как и вашего недальновидного батюшки!

— Я прошу вас не говорить о моих родителях в таком тоне, мадам! — воскликнула Сьюзен, чувствуя, что вот-вот расплачется. — Им было лучше знать, как строить отношения в собственном семействе!

— Я вовсе не хотела оскорбить их память, юная леди, — вынуждена была пойти на попятную миссис Элингтон. — Но теперь ваша задача — исправить их ошибки и обрести мир и спокойствие в семье. Если вы не хотите ехать без предупреждения, напишите дяде и тете, что скоро навестите их. Только не просите денег, это может им не понравиться.

— Я не собиралась просить денег! — отрезала Сьюзен и, не выдержав, залилась слезами.

Она чувствовала обиду и унижение оттого, что эта бестактная женщина так небрежно говорит о ее семье и заставляет восстановить утраченные связи из корыстных побуждений. Джулия тут же принялась утешать ее, а миссис Элингтон велела принести чаю, чтобы успокоить нервы, и по-матерински приобняла девушку.

— Ну-ну, полно, моя дорогая, вы не должны так легко впадать в истерику. Конечно, вам обидно, что вы столько лет прозябали в Сандерли, когда могли бы гостить у богатых родственников в их поместьях и городских домах, но мы все уладим. К счастью, я взяла на себя заботу о вас — и вот вы в столице, и у вас есть все, что только может пожелать молодая леди. Не отчаивайтесь, если эти графы и виконты не пожелают знаться с вами, мы не будем сильно огорчаться. Миссис Баркли обещала взять нас на бал к графу Рейли, а там уж мы наверное познакомимся с важными людьми! А теперь давайте попьем чаю и съедим чего-нибудь подкрепляющего.

От удивления слезы Сьюзен тут же высохли. Она не могла даже сердиться на эту женщину, до того нелепы и далеки от истины были ее предположения относительно причин расстройства девушки. Чувствуя, что потребуется еще немало мужества, чтобы ужиться под одной крышей с Элингтонами, она покорно кивнула и уселась за чайный стол. Джулия примостилась рядом, горя желанием побольше узнать о графах и виконтах.

В результате переговоров было решено, что Сьюзен напишет дяде и тете в самом вежливом тоне о том, что она переехала жить в Лондон с родственниками жены своего брата Эдмунда, очень достойными людьми, а также о том, как она сожалеет, что из-за неизвестных ей обстоятельств ее семья перестала поддерживать отношения с родней мистера Шелтона. Молодой леди пришлось согласиться на этот вариант, так как ей внезапно показалось жестоким лишать Джулию возможности познакомиться с представителями действительно высшего общества, а себя саму — удовольствия наблюдать за ее успехами. Лицо мисс Элингтон сияло такой по-детски наивной надеждой на будущие блага, что Сьюзен безропотно согласилась поупражняться в эпистолярном жанре под руководством миссис Элингтон.

В последующие три дня жизнь наших леди протекала по установившемуся порядку. Письма дядюшке и тетушке мисс Шелтон были отправлены, модистка привезла первую часть коллекции новых платьев, в которых дамы посетили следующую пьесу, миссис Баркли и Марджери навестили их, чтобы обсудить обед, Сьюзен уговорила мисс Баркли снова прогуляться в парке, и только отсутствие мистера Хейвуда доставляло огорчения Джулии и ее матери. Его не было ни в театре, ни в галерее, куда миссис Элингтон сочла своим долгом отвезти девушек. В то время как она сама и Джулия сидели на обитой бархатом скамье и обсуждали проходящую мимо них публику, Сьюзен с удовольствием рассматривала картины. А мистер Хейвуд все не появлялся. Бедная Джулия проводила часы за созерцанием окон дома Хейвудов, прячась за занавеской, миссис Элингтон спорила с нанятыми рабочими по поводу переустройства комнат, дом наполнился стуком молотка, топотом тяжелых башмаков и запахами краски и мастики для полов. Сьюзен оказалась предоставлена самой себе, что безмерно ее обрадовало — последние недели в обществе семейства Элингтон дались ей нелегко. От Эдмунда и Люси пришло письмо из Франции, в котором оба восхищались путешествием и друг другом. В приписке Эдмунда, адресованной сестре, были одни сплошные восторги пополам с благодарностью за помощь в устройстве его счастья, и уверенность, что она поступила правильно, уговорив брата жениться на мисс Элингтон, очень помогала Сьюзен терпеть категоричные высказывания миссис Элингтон и капризы и дурное настроение Джулии.

Через неделю писем от родственников Сьюзен все еще не было, и она радовалась хотя бы тому, что миссис Элингтон не винит в этом ее. Приближалось Рождество, а вместе с ним и знаменитый бал у графа Рейли — единственная надежда наших дам блеснуть я обществе. По такому случаю было принято важное решение — обновить драгоценности, для чего все трое в одно солнечное утро направились в лучшие ювелирные магазины. Сьюзен не имела особой охоты приобретать украшения за счет миссис Элингтон, но о ее желаниях, как обычно, никто не спросил. Поспешно выбрав скромный жемчужный гарнитур, долженствующий оттенить цвет ее кожи и подходивший к молочного цвета платью с вышитыми шелком лилиями в тон, Сьюзен испросила разрешения немного пройтись по оживленной улице. Она жила в городе уже столько дней и все еще совсем не видела Лондона. Не усмотрев опасностей, которые могут подстерегать юную леди в таком респектабельном квартале, миссис Элингтон отпустила ее, наказав выбрать лучший столик в находившейся напротив чайной, куда дамы собирались зайти подкрепиться пирожными, после того как сделают покупки, и вернулась к спору с продавцом относительно чистоты бриллиантов в понравившихся ей серьгах. Джулия примеряла поочередно рубиновое колье и кулон с изумрудной бабочкой, никак не решаясь выбрать подходящее украшение к своему желтому платью с алой тесьмой вдоль каждого шва.

Сьюзен медленно пошла по оживленной улице, с удовольствием оглядываясь по сторонам. Кареты и всадники едва успевали разминуться друг с другом, выходящие из экипажей джентльмены и леди направлялись по своим делам в стоящие вдоль улицы здания, останавливались поговорить со знакомыми, улыбались, флиртовали, разглядывали броско оформленные витрины модных магазинов… Здесь кипела жизнь, и Сьюзен снова подумала о том, как мало она вспоминает уединение в Сандерли. Там не было ничего подобного, и она даже почувствовала некоторые угрызения совести из-за того, что не скучает о покинутой родине.

Единственным неприятным обстоятельством, объединяющим шумную столичную улицу и узкие улочки Сандерли, оказалась грязь на улицах. Десятки снующих туда и сюда ног превратили остатки выпавшего снега в липкое месиво неопределенного цвета, чему еще способствовало неожиданное для этого времени года солнце, растопившее робкий, неуверенный снежок, едва успевший покрыть тонким слоем тротуары и крыши домов. Придерживая край платья, Сьюзен перешла на другую сторону улицы, с трудом лавируя между проезжающими, и направилась к двери кондитерской, украшенной ветками падуба в честь приближающегося Рождества.

У самого входа она замешкалась, испытывая некоторое смущение, — юная леди никогда не была в подобном заведении и внезапно оробела зайти туда одна. Внезапно дверь открылась ей навстречу, и на улицу вышел изящный джентльмен в синем пальто, в котором она с удивлением признала мистера Хейвуда. Юноша тоже увидел ее и немедленно раскланялся, как со старой знакомой:

— Мисс Шелтон! Какое удовольствие видеть вас в столь чудесную погоду! Вы намереваетесь отведать здешних знаменитых корзиночек с абрикосовым кремом? Позвольте, я укажу вам лучший столик.

Сьюзен улыбнулась и кивнула, обрадовавшись тому, что у нее появился проводник. Мистер Хейвуд распахнул перед ней дверь и провел внутрь помещения, обставленного в соответствии с представлениями хозяйки о светском изяществе. Столик у окна, видимо только что оставленный джентльменом, был еще свободен, и Генри Хейвуд усадил за него девушку, сперва оказав ей помощь в освобождении от теплой пелерины. Сам же он перекинул свое модное пальто через руку и, держа в другой цилиндр, остановился рядом со стулом леди, чтобы продолжить беседу.

— Поистине, это царство прекрасных дам. Я собирался встретиться здесь с другом, но мы, видимо, разминулись, и я совсем уже было решил уйти, когда счастливый случай свел нас с вами. На сидящего в одиночестве джентльмена посетительницы смотрели с явным неодобрением, как на чужака, вторгшегося в запрещенные пределы, но стоило мне вернуться с прелестной леди, как я сразу стал выглядеть естественно.

Сьюзен с беспокойством оглянулась, внезапно почувствовав неловкость — а вдруг она нарушает Правила приличия, показываясь в таком месте с мужчиной, — но тут же успокоилась. За столиками сидели, действительно, главным образом дамы, но рядом с ними тут и там виднелись джентльмены, так что ее появление с мистером Хейвудом не вызвало возмущенных перешептываний, хотя на них и косились, как на всякого, входящего в дверь. Следом за мисс Шелтон и мистером Хейвудом вошла полная дама с двумя взрослыми дочерьми и джентльменом — очевидно поклонником одной из дочерей, и внимание общества тут же переключилось на них.

— Я рада, что повстречала вас, мистер Хейвуд. Я впервые здесь и не вполне знаю, как себя вести, — любезно ответила она.

— О, в этом нет ничего удивительного, но вы быстро освоитесь, мисс Шелтон. И я также счастлив, что увидел вас сегодня!

Его улыбки были совершенно искренними, но Сьюзен прекрасно помнила рассказы Марджери о манерах этого человека, поэтому она только приподняла брови:

— В самом деле?

— Кажется, я заслужил ваше неодобрение? — его обеспокоенность также казалась неподдельной.

— Вовсе нет, сэр. Но мисс Баркли много рассказывала мне о вас, — лукаво улыбнулась Сьюзен.

— Ах, вот как! Марджери, вероятно, выставила меня лгуном, шалопаем и просто великим грешником! Я видел, что на обеде у миссис Баркли вы все время перешептывались, поглядывая в сторону мисс Элингтои и мою.

— О нет, все не настолько плохо, — со смехом успокоила его леди. — Но она говорила, что вы бываете неумеренны в комплиментах, которыми одариваете всех знакомых и незнакомых дам.

— Увы, Марджери почитает это за недостаток, и вы, по-видимому, тоже, — огорченно ответил мистер Хейвуд.

— Ну, конечно, нет. Галантность джентльмена всегда будет благосклонно принята дамой, если только та не сознает в душе, что он сильно преувеличивает…

— Вероятно, вы заметили мою любезность с мисс Элингтон! — Раскаяние в его голосе насмешило Сьюзен. — Возможно, я излишне восторженно превозносил ее достоинства, но мне показалось, что именно этого от меня и ожидает как сама леди, так и ее уважаемая матушка.

— И вы не захотели обмануть их ожиданий.

— Вы насмехаетесь надо мной, мисс Шелтон! Неужели вы и Марджери не можете вообразить, что я могу искренне восхищаться какой-либо очаровательной дамой?

— И при этом на протяжении недели не нанести ей ни одного визита, — усмехнулась Сьюзен.

Болтать с ним было легко и весело, но она хотела, чтобы он отбросил свою маску и показался ей в истинном свете.

— Признаю свою вину и посыпаю голову пеплом, — отозвался юноша, взмахнув цилиндром так, словно высыпал из него что-то на свою вьющуюся каштановую шевелюру. — К сожалению, в это время года количество получаемых мною приглашений превышает мои скромные возможности. Но я непременно исправлю это упущение и завтра же нанесу вам визит, проигнорировав другие обязательства. Кстати, а где ваши дорогие родственницы, неужели они отпустили вас одну в чрево большого города?

— Они выбирают украшения в лавке напротив и вот-вот подойдут сюда.

Молодой человек, до этого разговаривавший с совершенно расслабленным видом, внезапно заторопился куда-то.

— Я прошу простить меня, мисс Шелтон, но необходимость отправиться с обещанным визитом заставляет сейчас же проститься с вами, в надежде на будущие встречи. Надеюсь завтра утром застать вас дома.

Сьюзен кивнула, несколько удивленная поспешностью, с которой мистер Хейвуд закончил беседу, позволила ему поцеловать руку и принялась глядеть в окно в ожидании миссис и мисс Элингтон. Ей было видно, как джентльмен торопливо зашагал вдоль по улице, бросив опасливый взгляд на двери в ювелирный магазин.

«Похоже, он так стремительно сбежал потому, что не захотел встретиться с Джулией и ее маменькой. Тогда зачем он собирается навестить нас? Было бы лучше, если б Джулия выбросила мистера Хейвуда из головы, если у него нет никаких серьезных намерений, а их, похоже, и в самом деле нет», — с этими мыслями Сьюзен продолжала созерцать улицу до тех пор, пока ее дамы не появились наконец с покупками и вся троица не принялась за пирожные.

9

Следующий день принес сразу два радостных события. Прибыли письма от родных мисс Шелтон, и в доме на Бредфорд-сквер появился мистер Хейвуд. Первая новость обрадовала больше Сьюзен, в то время как вторая — Джулию, миссис же Элингтон с одинаковым удовольствием была готова говорить и об одном, и о другом.

За завтраком служанка передала мисс Шелтон письмо и коротенькую записку, и миссис Элингтон тут же принялась засыпать девушку вопросами:

— Читайте же скорей, дорогая моя! Может быть, ваши дядя и тетя зовут нас всех на бал или в театр!

— Хорошо бы они вообще вспомнили, кто я такая, — возразила Сьюзен, тем не менее открывая поочередно оба послания.

В душе она больше надеялась на внимание тетушки, так как та была родной сестрой ее отца, в то время как дядя Саймон — лишь его кузеном. Но короткая записка как раз принадлежала тете Элизабет, и в ней тетушка выражала сдержанную радость по поводу обретения еще одной племянницы и надежду, что через день или два они смогут встретиться, как только леди Уайтбери и две ее дочери найдут время посетить Бредфорд-сквер. Сьюзен заметила, что тетушка не приглашает к себе, но не обиделась, разумно приписав отсутствие приглашения ее дальновидности. Можно понять супругу виконта, если та сначала желает посмотреть на незнакомых родственников, прежде чем принимать их у себя в доме. Тетя никак не объясняла долгое отсутствие ответа, и миссис Элингтон с сожалением заметила, что, похоже, эти родственники мисс Шелтон и вправду весьма кичливы и надменны.

Подождав, пока миссис Элингтон и Джулия закончат обсуждение записки, Сьюзен развернула письмо дяди, лорда Саймона Ченсуорта. Тон этого послания был намного более любезным, что заставило всех трех дам воспрянуть духом после прохладного обращения леди Уайтбери.

— Дядя Саймон пишет, что уезжал вместе с женой погостить у ее кузины в Винчестер и только вчера вернулся в город, чтобы отпраздновать Рождество. — Сьюзен поторопилась удовлетворить любопытство обеих дам, стремительно пробегая глазами крупные, размашистые строчки. — Он приглашает всех нас завтра же посетить его в доме на Белгрейв-сквер.

— Какой любезный джентльмен! — воскликнула миссис Элингтон. — Это совсем недалеко от нас, но там, наверное, гораздо более богатые дома, ведь в Белгрейве живут одни аристократы!

— Что же я надену? — задала Джулия обязательный вопрос.

— Как мне кажется, у него нет детей, — с сочувствием сказала Сьюзен. — И, возможно, он действительно будет рад познакомиться с племянницей.

— Ну, конечно, он будет рад. Сейчас вы выглядите совсем не так, как по приезде в столицу, и не осрамите родственников графа Стенхопа, — заявила миссис Элингтон, поднимаясь из-за стола. — Джулия, дитя мое, теперь у тебя достаточно платьев, чтобы выбрать подходящий наряд, а скоро привезут еще. Мисс Шелтон, ступайте, скажите экономке, чтоб завтра и послезавтра в нашем доме не было рабочих. Этот ужасный шум наверняка не понравится вашей тете, когда она приедет навестить нас.

— Но как же быть, вдруг мы отправимся к лорду Ченсуорту, а в это время приедет леди Уайтбери!

Джулия была неподдельно встревожена.

— Мы будем надеяться, что не разминемся с этой леди, — принялась утешать ее мать, а Сьюзен послушно направилась на поиски экономки.

В последнее время она стала замечать, что миссис Элингтон все чаще помыкает ею. «Мисс Шелтон, прикажите заложить карету», «Мисс Шелтон, распорядитесь насчет чая», «Мисс Шелтон, передайте кухарке указания насчет обеда» — и тому подобные распоряжения сыпались на нее ежедневно в огромном количестве.

— Она что, вообразила, будто я ее служанка? — возмущенно бормотала Сьюзен, поднимаясь по лестнице на третий этаж. — Видимо, она сочла, что не обязана кормить и одевать меня задаром. — Придется терпеть и это, как бы ни было противно исполнять ее приказы.

Сьюзен еще говорила с экономкой, стоя на лестничной площадке, когда внизу в холле позвонили в дверь. Перегнувшись через перила, она увидела, как служанка принимает пальто и шляпу у мистера Хейвуда, судя по всему, выполнявшего свое обещание навестить их. Поспешно закончив обсуждение переустройства комнат, Сьюзен подхватила юбки и сбежала вниз, в гостиную.

Накануне она не стала говорить дамам о встрече с мистером Хейвудом в чайной из опасений, что они будут укорять ее в том, что она не задержала молодого джентльмена до их появления. К тому же было неловко сообщать, что она позвала его к ним в дом — ведь тогда его визит не окажется приятным сюрпризом для Джулии.

Сейчас же она почувствовала, что, возможно, совершила ошибку — мистер Хейвуд может упомянуть об этом в разговоре, и миссис Элингтон заставит ее держать отчет за сокрытие такого знаменательного факта. Она вошла в комнату почти сразу же за мистером Хейвудом, который в это время целовал ручки обеим леди, рассыпаясь в комплиментах и извинениях за свое долгое отсутствие. К ее облегчению, он ничего не сказал о встрече накануне, перейдя сразу же к обсуждению предстоящих в рождественскую неделю балов и приемов.

— Я знаю, что вы приглашены на бал к графу Рейли. Надеюсь, я буду иметь честь танцевать с мисс Элингтон и с мисс Шелтон.

— Разумеется, мистер Хейвуд, мои девочки несказанно рады принять ваше приглашение. Моя дочь обожает танцевать, — с воодушевлением кивала миссис Элингтон, тогда как Джулия краснела и улыбалась.

Завидев вошедшую в гостиную Сьюзен, Генри Хейвуд подошел к ней, чтобы поцеловать руку и проводить к дивану, на котором уже сидела Джулия.

— Мисс Шелтон, как я рад вас видеть! — Ничего в его словах не выдавало того, что молодые люди беседовали накануне. — Надеюсь, вы с нетерпением ждете всех этих развлечений и вам понравится атмосфера праздничного города!

— Да, конечно, я вполне готова броситься в пучину удовольствий, — улыбнулась мисс Шелтон, усаживаясь рядом с Джулией.

Но посидеть не удалось — миссис Элингтон попросила написать записку мисс Баркли и пригласить ее к ним вечером вместе с бабушкой. Сьюзен поняла, что ее хотят устранить из гостиной, и послушно направилась в кабинет, а миссис Элингтон принялась рассказывать гостю о необыкновенной удаче, постигшей их сегодня утром, — приглашении лорда Ченсуорта и любезного обещания леди Уайтбери навестить их.

Сидя за столом с пером в руке, Сьюзен сердито покрывала лист бумаги резкими чернильными штрихами.

— В конце концов, это мои родственники, и я имела полное право сама рассказать о них мистеру Хейвуду! Боже мой, как мне дождаться возвращения Люси и Эдмунда! Эти женщины приводят меня в ярость!

Набросав записку Марджери, она подошла к висящему над камином зеркалу.

— И что мне теперь делать? Идти в гостиную или ждать, пока они вдоволь налюбезничаются с джентльменом? — И добавила, обращаясь к своему носу: — Пойду-ка я лучше к себе в комнату, здесь слишком дует из окна, можно схватить насморк, и тогда на балу ты будешь выглядеть распухшим и красным, а это вовсе не сделает твою хозяйку привлекательной!

В своей комнате она, не зная, чем занять себя, еще раз перечитала письма от дядюшки и тетушки, представляя по почерку, как они выглядят. Дядя казался ей веселым толстяком, не слишком озабоченным светскими условностями, а тетя Элизабет, напротив, — сухопарой чопорной дамой в испанских кружевах и с крошечной собачкой в муфте.

Служанка прервала полет ее фантазии, попросив спуститься в холл, — мистер Хейвуд откланивается и желает проститься и с нею. Внизу стоял уже одетый в пальто гость, держащий в руке шляпу, а миссис и мисс Элингтон любезно приглашали его бывать у них почаще и как-нибудь непременно отобедать вместе со своей матушкой.

— Мисс Шелтон! Мне жаль, что мы не успели поговорить с вами о ваших блестящих родственниках, но я хотел бы поздравить вас с приобретением таких выдающихся связей, — завидев Сьюзен, обратился джентльмен к нашей героине.

— Вы еще успеете поздравить меня после того, как наши родственные связи будут восстановлены в полной мере. Пока же нам остается только уповать на любезный прием моих родственников, — осторожно ответила Сьюзен.

— Я слышал, что лорд Ченсуорт — гостеприимный добряк, и думаю, он от души полюбит вас. Как можно не полюбить прелестную молодую леди?

Галантность гостя уже начала раздражать Сьюзен. Она пожала плечами, а миссис Элингтон вместо нее принялась рассыпаться в уверениях, что они подробно расскажут мистеру Хейвуду о предстоящих визитах, после чего он наконец простился со всеми тремя леди и вышел на улицу. Едва за ним закрылась тяжелая полированная дверь, как Джулия закружилась в каком-то странном танце.

— Сьюзен, вы только подумайте, мы будем танцевать с мистером Хейвудом у графа Рейли!

— Полагаю, у вас там будут и другие партнеры, — заметила миссис Элингтон. — Пожалуй, вам обеим нужно взять пару уроков модных танцев — думаю, Сандерли так же отстает по этой части, как и по части модных туалетов.

Испуганная Джулия тут же изъявила желание начать упражняться, и, поскольку на сегодня ничего не было запланировано, миссис Элингтон послала за экономкой, чтобы узнать, к кому им надо обратиться.

Оказалось, найти учителя в это время года — непростая задача, но девушек выручила Марджери, явившаяся провести вечер в компании родственниц своей бабушки. Миссис Баркли и хозяйка дома благосклонно созерцали, как три девушки выделывают различные фигуры под нежное пение Марджери, заменяющее аккомпанемент.

Признав их усилия удовлетворительными, мисс Баркли и ее бабушка уехали, уставшая донельзя Джулия отправилась спать, а Сьюзен еще долго сидела в темноте у окна и с трепетом представляла будущую встречу с родственниками отца.

После завтрака все три дамы, наряженные, как подобает случаю, отправились с визитом к лорду Ченсуорту. Как и предполагала миссис Элингтон, он занимал огромный дом, выделяющийся даже среди своих величественных соседей. Глядя на все это великолепие, она обратилась к девушкам:

— Вы только представьте, мои дорогие, что в каждом из этих особняков живет какой-нибудь лорд, возможно, граф или виконт, а может быть, даже герцог!

— Вот бы познакомиться с ними со всеми! — мечтательно воскликнула Джулия, а мисс Шелтон только усмехнулась, представив последствия знакомства для всех этих лордов.

Дядюшка Саймон оказался точь-в-точь таким, каким она его себе представляла, — обширное брюшко, затянутое в дорогой жилет, прореженная временем седая шевелюра и бесконечное добродушие. Его супруга, знаменитая сестра графа Стенхопа, была моложе дяди лет на пятнадцать и выглядела очень привлекательно в модном серебристом платье без излишних оборок и кружев.

Оба встретили Сьюзен очень приветливо, по-родственному расцеловали девушку и любезно поздоровались с миссис Элингтон и Джулией. Если леди Ченсуорт и удивила полная фигура и винно-красное платье Джулии, она не подала виду. Выказав подобающее огорчение тем фактом, что их семьи долгое время оставались в неведении друг относительно друга, дядя отвел Сьюзен в дальнюю часть гостиной, чтобы подробно расспросить ее обо всем, чего он не знал, в то время как его супруга занимала двух других дам чаем и светскими сплетнями, причем второе обе они поглощали с гораздо большим аппетитом, чем нежные вафельные трубочки с ореховым кремом.

Дядя Саймон рассказал о других известных ему родственниках и пообещал представить Сьюзен тем из них, кто этого заслуживает. Он посетовал на недальновидность своего деда, пустившего на ветер семейное состояние, и выразил желание познакомиться с Эдмундом как единственным продолжателем древней фамилии. Сьюзен смущенно признала, что ей не пришло в голову пригласить дядю на свадьбу Эдмунда и Люси, но добрый джентльмен не стал пенять ей на это, как не стал и обвинять матушку Сьюзен в ссоре с родней покойного супруга. Он выразил намерение устроить прием в честь молодоженов, как только они вернутся из длительного путешествия, и пожелал выступить крестником их первенца.

Благодарная Сьюзен спросила, насколько хорошо он знает ее тетю, леди Уайтбери.

— После свадьбы ваших родителей я встречался с виконтом и его супругой едва ли раз двадцать, в гостях и на приемах. Виконт Уайтбери излишне кичится своими предками, хотя сам, на мой взгляд, не украшает эту фамилию, а его супруга превзошла его в чванстве. Для нее я — неотесанный мужлан, лишенный воспитания и манер. — Дядя весело подмигнул племяннице. — Что ж, если кузина не желает поддерживать со мной родственные отношения — я не буду сильно огорчен этой потерей. Она была бы не против общаться с моей женой, ее-то никто не упрекнет в дурных манерах, но моя супруга живет в полном согласии со мной, и если я недостаточно хорош для сестрицы Элизабет, значит, и она тоже.

— Тетя обещала на днях навестить нас вместе со своими дочерьми.

— На вашем месте, дорогая моя, я бы не стал возлагать больших надежд на это знакомство. Ваша тетя злопамятна и наверняка не забыла разногласий с вашей матушкой, в которых мистер Шелтон принял сторону супруги, а не сестры, чем нанес ей непростительную обиду.

— Что же, я счастлива уже тем, что познакомилась с вами, лорд Ченсуорт. Приятно сознавать, что ты не одинока в этом мире. А что вы скажете о ее дочерях, моих кузинах?

— О, они точные копии своей матери, а характером пошли в отца, как мне кажется. И называйте меня просто дядя Саймон, дитя мое! Я тоже рад обрести такую прелестную племянницу. Бог не дал мне детей, а я так люблю, когда в доме бушует молодежь. Вы должны как-нибудь провести в нашем поместье недельку-другую, летом у нас необыкновенно красиво и всегда много гостей.

Сьюзен с удовольствием согласилась, представив, как чудесно было бы на время покинуть Элингтонов.

Подошло время прощания, и миссис Элингтон неохотно поднялась, совершенно очарованная леди Ченсуорт. Прощаясь, дядя и его супруга пообещали в ближайшие дни вернуть визит, а затем пригласить их на обед.

— Какая очаровательная дама, совсем не высокомерная и такая осведомленная о жизни светского общества! — восхищалась Джулия, когда карета везла их домой.

— С чего бы ей быть с нами высокомерной? — возмутилась ее матушка. — Мы ведь не какой-то там сброд, и любой титулованной особе не зазорно поддерживать с нами дружбу.

Сьюзен благоразумно молчала. За последние недели она научилась на удивление хорошо придерживать свой язык, чем, несомненно, возвысила себя в глазах миссис Элингтон. К радости почтенной дамы, леди Уайтбери не приезжала в их отсутствие, а значит, назавтра им предстояло еще одно приятное знакомство. Вечер леди провели в обсуждении поездки к Ченсуортам, но Сьюзен, с позволения миссис Элингтон, рано поднялась к себе в комнату, оставив мать и дочь за чайным столом расхваливать фарфор леди Ченсуорт.

Начался и прошел еще один день, но тетушка Элизабет так и не появилась. Миссис Элингтон пришлось утешиться приглашением на обед от миссис Хейвуд. Разочарованием стал тот факт, что мистер Хейвуд дома не обедал, и Джулии не удалось пококетничать с ним. Зато миссис Элингтон изо всех сил старалась произвести на миссис Хейвуд благоприятное впечатление, а этого проще всего было достичь, расточая похвалы ее сыну. Пока Джулия и ее мать задавали вопросы о детстве и характере мистера Генри, а его мать пространно отвечала на каждый вопрос, Сьюзен откровенно скучала. Приехал жених мисс Баркли, и Марджери выезжала вместе с ним и его сестрой в гости и в. театр, что отдалило ее от мисс Шелтон. Наконец Сьюзен не выдержала и испросила разрешения посмотреть картины в холле, надеясь избавиться от невыносимых собеседниц. Но и тут не повезло — миссис Хейвуд приняла ее просьбу за чистую монету и самолично пожелала рассказать о каждом портрете, что продлило мучения Сьюзен еще на целый час, после чего миссис Элингтон уже сама пожелала откланяться. Судя по всему, ее тоже утомила словоохотливая маменька, чей сын явно не намеревался заезжать домой перед вечерними развлечениями, так что дожидаться его не имело смысла.

По возвращении их ожидало письмо.

— Это от нашего дорогого Джеймса! — воскликнула миссис Элингтон, поспешно открывая письмо, даже не сняв шляпу. — Он уже не успеет отметить с нами Рождество, но Новый год мы будем встречать вместе. Как чудесно, когда семья в сборе! Мое счастье было бы полнейшим, если бы вернулись Эдмунд и Люси, но на это надеяться не приходится.

— Что он пишет? — без особого интереса спросила мисс Шелтон, чтобы поддержать разговор, так как Джулия уже направилась в свою комнату.

— Он с благодарностью принимает мое приглашение погостить у нас и разузнать хорошенько о делах поместья, прежде чем поедет туда и возьмет бразды правления в свои руки, — охотно ответила любящая мачеха. — Уж я-то смогу научить его, как следить за управляющим, чтобы он не пытался положить хозяйские деньги в свой кошелек.

— Вероятно, вы давно не виделись?

— О да, несколько лет. Но он был славным мальчуганом и, я уверена, вырос в достойного мужчину, так как унаследовал добрый нрав моего супруга. Он вам понравится, мисс Шелтон, я не сомневаюсь в этом.

В душе Сьюзен не разделяла этой уверенности, поэтому только кивнула и направилась к себе, а миссис Элингтон проследовала в комнату дочери.

— Джулия, надеюсь, ты не забыла о нашем плане поженить Джеймса и мисс Шелтон?

— Конечно, матушка, я помню.

Мисс Элингтон крутилась перед зеркалом, примеряя поочередно две новые шляпки.

— Джеймс приедет уже через десять дней, и мы должны всячески расхваливать его перед Сьюзен, а после того, как он приедет, описать ее ему как самую благонравную и скромную леди, какую только можно найти в Лондоне, даже если это и не совсем так.

— Но он ведь и сам ее увидит, — возразила Джулия.

— Конечно, но она уже не так часто острословит, просто на глазах становится послушной и тихой. Думаю, у нас с ней не будет особых проблем. Вот если бы еще лорд Ченсуорт упомянул ее в своем завещании, нам нечего было бы и желать!

— Вы думаете, это возможно?

— Почему бы и нет, дитя мое! Ведь мы не знаем, каковы другие его племянники и племянницы, возможно, они не так миловидны и добронравны, как Сьюзен. А в том, что она понравилась лорду и его супруге, я не сомневаюсь.

— Да и нас они приняли, как родственников, — вставила Джулия.

— Мы и есть теперь родственники: Сьюзен родня нам, а лорд Ченсуорт — ей, значит, мы с ним также состоим пусть и в дальнем, но родстве, — постановила миссис Элингтон и оставила дочь любоваться шляпками, а сама направилась распорядиться относительно подготовки комнаты для долгожданного гостя.

10

Прошло два дня, отмеченных только визитом лорда и леди Ченсуорт и прибытием еще нескольких заказанных новых платьев и шляпок. И то, и другое порадовало наших леди, и даже молчание мистера Хейвуда не так огорчило их, как предыдущее его отсутствие. В конце концов, он обещал танцевать с ними на балу, и этого было пока достаточно.

До бала у графа Рейли оставалось всего три дня, и в доме на Бредфорд-сквер воцарилось радостное беспокойство. Джулия бесконечно повторяла фигуры танцев, Сьюзен чаще обычного рассматривала свой нос, опасаясь, что он подведет ее на балу и она не заполучит нужное количество кавалеров хотя бы для половины танцев. Миссис Элингтон была раздражена из-за медленно продвигающихся работ по переделке комнат на третьем этаже — они потеряли два дня, а леди Уайтбери так и не посетила их. Работы возобновили, и тут как раз и появилась долгожданная гостья.

Когда в дверь позвонили и служанка доложила о леди Уайтбери и мисс Уайтбери, все три дамы наслаждались послеобеденным отдыхом в гостиной. Сьюзен вышивала, Джулия придумывала себе новую прическу, а старшая из дам составляла список блюд, которыми собиралась потчевать пасынка. Леди торопливо оставили свои занятия и в ожидании уставились на дверь.

— Ну, надо же было им приехать, когда рабочие обивают спальню атласом, — пробормотала миссис Элингтон.

Действительно, стук молотков слышался и через два этажа, и вошедшая в комнату в сопровождении двух молодых девушек дородная леди неодобрительно наморщила крупный мясистый нос.

— Как у вас шумно, — вместо приветствия произнесла она и небрежно кивнула присутствующим дамам.

— Мы рады видеть вас в нашем скромном обиталище, леди Уайтбери. Прошу вас, устраивайтесь, — начала миссис Элингтон, несколько обескураженная заявлением гостьи. — К сожалению, сейчас мы все вынуждены претерпевать некоторые неудобства из-за переустройств в доме, которые должны сделать его более удобным для нашей семьи.

Дама коротко кивнула и уселась на диван, откуда принялась разглядывать комнату и находящихся в ней, а ее дочери заняли кресла слева и справа от нее, подобно почетной свите.

К изумлению Сьюзен, с жадным любопытством смотрящей на тетушку, лицо этой дамы показалось ей знакомым. Почти тут же она вспомнила, что именно эта леди вместе с дочерьми и молодым джентльменом вошла в чайную вслед за ней в тот день, когда она повстречала мистера Хейвуда.

Леди Уаитбери совсем не походила на придуманный Сьюзен образ. В ее лице угадывалось сходство с покойным братом, отцом Сьюзен, но для женщины ее черты были резковаты, а нос так и вовсе занимал места в два раза больше, чем следовало бы. Именно эта фамильная черта больше всего ужаснула Сьюзен.

«Неужели через двадцать лет я буду выглядеть точно так же?!» — подумала она, переводя взор на кузин.

Обе мисс Уаитбери очень походили на мать, отличаясь высоким ростом, намного выше Сьюзен, решительными подбородками и надменно полуприщуренными веками. Судя по всему, лорд Ченсуорт был прав в своих оценках — от всех троих веяло холодом и недоброжелательностью. Обозрев находившихся в комнате, леди Уаитбери наконец уставилась на Сьюзен:

— Полагаю, вы и есть моя племянница, мисс Шелтон.

Она скорее утверждала, чем спрашивала, и Сьюзен нервно улыбнулась, подумав, как была бы возмущена эта самодовольная особа, если бы вдруг оказалась не права.

— Да, тетя Элизабет, я и есть Сьюзен Шелтон, и я очень рада познакомиться с вами! Все эти дни мы ждали вашего визита, — она постаралась вложить в интонацию побольше сердечности, не желая портить первое впечатление.

— У нас были и другие дела, мы приехали, как только сочли необходимым. И я предпочла бы, чтобы вы называли меня согласно титулу, — осадила ее тетушка. — Что ж, вы напоминаете вашего отца, хотя, безусловно, я вижу и черты вашей матери. А это, как я полагаю, те родственники, о которых вы мне писали.

— Да, это миссис Элингтон и мисс Элингтон. Мой брат Эдмунд женат на старшей мисс Элингтон.

— Понимаю. — Взгляд дамы задержался на Джулии, одетой в домашнее платье цвета яичного желтка с зелеными бантиками по каждому волану. — Познакомьтесь, это мои дочери Клер и Мария. Обе они помолвлены.

Последнюю фразу она произнесла с гордостью, ясно говорившей, что обе мисс нашли себе женихов, вполне устраивавших ее матушку.

Миссис Элингтон приказала внести угощение и любезно осведомилась у гостьи, будет ли она вместе с дочерьми на балу у графа Рейли.

— Разумеется, буду. Как, и вы тоже намереваетесь отправиться туда?

Пренебрежительный тон задел миссис Элингтон, и она чопорно ответила, что она сама и обе ее девочки приглашены на бал в числе прочих гостей и не уступят им по части изящества и манер. Леди Уаитбери снова неодобрительно взглянула на Джулию, чем привела бедную девушку в немалое смущение.

— Надеюсь, вы правы. У графа Рейли всегда собирается самое изысканное общество.

— Не сомневаюсь, леди Уайтбери. Иначе мы бы не стали принимать приглашение, — миссис Элингтон уже с трудом сдерживала гнев.

— Надеюсь, мисс… эээ… Элимстон, вы не наденете на бал это ужасное платье, — обратилась леди к шокированной Джулии. — Ведь это же просто невероятно — выбрать ткань такого воистину жуткого цвета. Этот оттенок подойдет разве что для маскарада, если кому-либо придет охота представлять там перезрелую тыкву! Не правда ли, девочки?

Обе мисс Уайтбери одновременно закивали вычурно причесанными головками, полностью соглашаясь с матерью.

— Ну, а чтобы отделать этот наряд зелеными лентами при ваших тусклых волосах, надо либо не иметь никакого представления о вкусе, либо страдать болезнью зрения!

Джулия, чья обширная грудь вздымалась от волнения, и впрямь на миг напомнила Сьюзен созревшую тыкву, уютно покоящуюся в гнездышке из зеленых листьев. Как бы там ни было, сколько бы ни содержалось истины в словах тетушки, Сьюзен ощутила неловкость и возмущение. Она и не представляла, что знатная дама, к тому же ее родная тетка, может вести себя так грубо. Одно — тактично намекнуть леди выбрать другой цвет ткани или фасон прически, как пыталась сделать сама Сьюзен, и совсем другое — оскорбить ее в присутствии посторонних в собственном доме. Джулия, прочувствовав, видимо, глубину нанесенной обиды, разрыдалась и со всей возможной скоростью выскочила за дверь, сбив по пути пару предметов меблировки.

Не зная, что сказать, Сьюзен обернулась к матери бедной девушки, ожидая слов в защиту Джулии.

Судя по выражению лица миссис Элингтон, внутри ее шла борьба между необходимостью вступиться за дочь, решительно поставив выскочку на место, и почтением к титулованной особе, подкрепленным желанием завести связи среди высшего общества.

— У моей дочери — прекрасный вкус, и, если она иногда и надевает более яркие цвета, чем это принято у здешних дам, то потому, что выросла на свежем воздухе и яркое платье не испортит цвет ее лица, как это бы неминуемо случилось с бледными городскими девушками, — наконец произнесла она, выразительно посмотрев по очереди на каждую мисс Уайтбери.

— Что ж, вам, вероятно, легче судить о здоровье вашей дочери, равно как и о модных туалетах, миссис Элсингтон, — медленно ответила леди Уайтбери, видимо чувствуя в хозяйке дома сильного противника. — Однако мы уже непростительно долго находимся здесь, нас еще ждут в нескольких достойных семействах.

С этими словами она величественно поднялась, а дочери в точности повторили каждое ее движение. Миссис Элингтон и Сьюзен вышли вслед за гостьями в холл, но миссис Элингтон только кивнула на прощание и проследовала по коридору в комнату Джулии, откуда на весь этаж были слышны безутешные рыдания.

Ожидавшая в холле служанка поочередно подала всем троим дамам накидки и шляпки, а Сьюзен молча ожидала отъезда гостей, стараясь не замечать, как переглядываются мисс Уаитбери, бросающие поочередно насмешливые взоры в глубь коридора.

Сьюзен казалось, что они никогда не завяжут ленты, так нарочито медленно они это проделывали. Наконец все трое были готовы покинуть гостеприимный дом, и тетушка небрежно обернулась к племяннице:

— Я полагаю возможным продолжить наше дальнейшее знакомство, но только с вами, мисс Шелтон. Вы выглядите вполне приемлемо, чтобы пригласить вас на чай или музыкальный вечер, но эти дамы совершенно не подходят для общества, в котором я вращаюсь, они некрасивы и к тому же вульгарны.

— Но это мои родственники, они хорошо относятся ко мне, я живу у них в доме и не могу пренебречь ими, — голос Сьюзен слегка дрожал, но говорила она решительно.

— Что ж, в таком случае вы очень меня обяжете, мисс, если не будете впредь обращаться с какими-либо просьбами или как-то иначе навязывать мне свое общество, — холодно, но несколько удивленно ответила леди, не представлявшая, как какая-то деревенская девчонка может пренебречь ее покровительством.

— Навряд ли у меня когда-либо возникнет подобное желание, тетя Элизабет, — насмешливо заметила Сьюзен, с удовольствием наблюдая, как лицо леди Уаитбери перекосилось от злобы, а физиономии ее дочерей вытянулись от изумления — обе едва не застыли с открытыми ртами.

— Я вижу, вы такая же самоуверенная и наглая особа, не имеющая уважения к титулам и возрасту, какой была ваша мать! — выкрикнула почтенная дама, утратив свое ледяное спокойствие.

— Я полагала, что моя матушка преувеличивала, когда говорила о вас, но, как видно, она была совершенно права в своих оценках. Бедный батюшка, если б он знал, как его родная сестра встретила единственную племянницу! — Сьюзен едва ли не шипела от злости.

— Вы еще пожалеете о своей грубости! Я создам вам такую репутацию, что перед вами захлопнутся все двери в Лондоне! — напоследок пригрозила леди Уаитбери и, круто развернувшись, бросилась к двери, которую еле успела распахнуть перед ней испуганная служанка.

Обе мисс Уаитбери выскочили вслед за матерью, едва не столкнувшись в дверях, — так непривычны были для них резкие движения.

Сьюзен так же стремительно взлетела вверх по лестнице и принялась мерить коридор широкими шагами, разворачиваясь так круто, что вокруг нее взлетало облако юбок.

Ее мучила совесть пополам с раздражением — может быть, не стоило говорить в таком тоне с самой близкой своей родней?

С другой стороны, в тете Элизабет не оказалось ничего, что сделало бы ее общество желанным, тетя была совершенно невыносима и отвратительно обошлась с Элингтонами!

— Как жаль, что дядя Саймон предупредил меня так поздно! Я бы и вовсе не стала писать ей, — бормотала она, вышагивая по толстому ковру. — А мои кузины не произнесли ни слова, как будто даже несколько приветственных слов в наш адрес могут принизить их достоинство!

Наконец Сьюзен немного остыла и вспомнила про страдающую Джулию. Рыдания в последние четверть часа не были слышны, и она решила посмотреть, чем занимаются дамы.

— Наверное, проклинают меня и всю мою родню, — горько усмехнулась Сьюзен, спускаясь по лестнице.

В комнате Джулии слышались возмущенные голоса, что укрепило мисс Шелтон в ее мнении, но она все же открыла дверь и вошла.

Мисс Элингтон сидела на кровати и пила чай, а ее маменька расположилась в кресле с рюмочкой чего-то подкрепляющего. Увидев Сьюзен, она поинтересовалась:

— Ну что, они убрались наконец? Желаете успокоить нервы вишневым ликером?

— Да и да, — Сьюзен, не дожидаясь приглашения, уселась рядом с Джулией.

— Ноги их больше не будет в моем доме! — миссис Элингтон выразилась так решительно, что едва не расплескала ароматный напиток, протягивая рюмку Сьюзен.

— Думаю, они и сами не захотят сюда явиться. Я сказала тете, что не стану страдать от отсутствия ее общества.

— В самом деле? Вы им так и сказали? — в голосе миссис Элингтон прозвучало явное одобрение пополам с некоторым недоверием.

— Да, мадам. Моя тетя оказалась не тем человеком, кого я буду рада увидеть еще раз.

— Да уж, именно так. Ну что ж, забудем о ней. У нас есть ваш дядя, несомненно, приятный джентльмен, и знакомство с ним расширит наши связи. — Философский настрой дамы удивил и немало порадовал Сьюзен. — И все же, я никогда не видала подобного чванства пополам с грубостью! Подумать только, сказать такое моей девочке! Уж я бы ей ответила, но не хотела оскорблять гостью, к тому же вашу родственницу.

Сьюзен только улыбнулась и кивнула — почтенная леди очень ловко нашла оправдание своей растерянности и чрезмерному преклонению перед титулами, помешавшим ей высказаться в привычной манере. Тут вмешалась Джулия, чье беспокойство было совершенно другого толка:

— Неужели я и вправду так дурно одета? Ее дочери смотрели на меня, как будто я слабоумная!

— Ну, конечно, нет, дитя мое, — тут, же отозвалась любящая маменька. — Сколько я буду повторять тебе это! Они не так молоды, и их вид не такой цветущий, как у тебя, это вызвало у них зависть и злобу.

Но Джулии явно было недостаточно этого объяснения.

— Пусть скажет Сьюзен! Ее-то они не упрекнули в ужасном вкусе, зато сама она все время советует мне одеваться более невзрачно. Сьюзен, я действительно похожа на тыкву?

Конечно, следовало бы проявить такт и утешить бедную девушку, но второго такого подходящего случая немного наставить ее в отношении модных туалетов Сьюзен могло и не представиться. Поэтому мисс Шелтон со всем возможным смирением заметила:

— Пожалуй, зеленые ленты действительно несколько… ммм… излишни. Если заменить их на простой белый воротник, платье будет выглядеть очень элегантным.

Миссис Элингтон хмыкнула, но ничего не сказала, так как Джулия тут же продолжила расспросы:

— А в чем же мне идти на бал? Сьюзен, ты, кажется, понимаешь моду этих леди лучше, чем я, ты должна мне помочь! Я не вынесу, если кто-нибудь еще будет насмехаться надо мной!

— Все эти платья с буфами и широкой юбкой сами по себе достаточно пышные, и обилие отделки делает их только хуже, — тщательно подбирая слова, начала Сьюзен. — Ты выбрала для бала желтое платье, затем решила заменить его на бордовое, затем на розовое…

— Но они все такие красивые, — жалобно протянула Джулия. — Что же мне все-таки надеть?

— Я бы посоветовала тебе надеть розовое, но вместо золотых лент и бантов пришить серебряное кружево, которое ты купила для испанской мантильи. Оно сделает платье изысканным и не будет отягощать его.

— Я полагала, золотые ленты оттеняют блеск моих волос, — возразила мисс Элингтон, и Сьюзен усомнилась в своей способности что-то изменить.

.— Ты хотела узнать мое мнение, — лаконично ответила она.

— Но если пришивать серебряное кружево, то что тогда делать с прической? — Джулия тоже засомневалась, и это уже было хорошо.

— Обмотай пучок на затылке тонким серебряным шнуром, как на портрете Жозефины, и выпусти спереди несколько локонов. К тому же веер миссис Элингтон из серебристых перьев окажется здесь очень кстати.

Сьюзен схитрила — она знала, как нравится Джулии этот веер, но до сих пор у нее не было повода выпросить его у матери. Воодушевленная, Джулия тут же велела послать за модисткой, а Сьюзен с некоторым испугом поняла, что превращается в неоспоримый авторитет по части модных нарядов, а это грозит ей бесконечными часами изучения туалетов Джулии в ее гардеробной.

Миссис Элингтон не возражала против переделки бального платья — ее главным образом радовало то, что Джулия больше не плачет. Она оставила девушек снова и снова говорить о бале, а сама вернулась мыслями к третьему этажу, часть комнат которого была уже отделана сообразно ее вкусу.

11

Больше до долгожданного бала в доме на Бредфорд-стрит не произошло никаких сколько-нибудь значимых событий, и барышень ничто не отвлекало от туманных мечтаний об удовольствиях, ожидаемых ими от этого вечера.

Выходя из кареты, все три дамы старались поменьше вертеть модно причесанными головками по сторонам, выдавая свою провинциальную неискушенность. Даже миссис Элингтон, в годы своей молодости часто бывавшая на балах в столице, впервые видела такую роскошь, начиная с подъездной аллеи, украшенной разноцветными фонариками. Дом графа Рейли был некоторое время назад отстроен заново в стиле итальянского палаццо. Предыдущий дворец уничтожил пожар, вызванный праздничным фейерверком по случаю восшествия на престол нашей королевы, и граф, будучи большим оригиналом, превзошел все ожидания, создав себе в Англии кусочек Флоренции, которую очень любил навещать зимой. По окончании рождественских праздников он всегда на несколько месяцев покидал туманную зябкую родину, чтобы вернуться в начале мая отдохнувшим и полным новых необыкновенных идей лля своих праздников.

Подвешенные на цепях вдоль каждого этажа фонари, переливающиеся зеленым и голубым, превращали фасад дома в сплошную стену волшебного огня. Как объяснила нашим дамам всезнающая миссис Баркли, все это великолепие должно было создать у гостей представление о северном сиянии, ведь его им навряд ли когда-нибудь доведется увидеть наяву.

— Одно только освещение дома снаружи и внутри стоит огромных денег, — громко рассказывала она, пока все они стояли в очереди гостей, ожидающих чести получить свою долю приветствий от хозяина дома, встречающего их наверху огромной мраморной лестницы.

Следом за миссис Баркли поднимались две ее дочери со своими супругами и Марджери с женихом, к досаде любопытной Сьюзен, не смеющей оборачиваться и разглядывать идущих за ней.

Наконец они подошли к графу. Высокий рост и седая шевелюра, удлиненная в традициях итальянской моды, выделяли его из толпы гостей, над чьими головами и душами он царил в прямом и переносном смысле.

Миссис Баркли раскланялась с графом, как подобает старым знакомым, и представила своих родственниц из Сандерли. Вельможа улыбнулся каждой из них, нашел несколько слов одобрения для молодых леди и повернулся к следующим гостям, а наши дамы проследовали дальше, еще больше изумляясь и еще чаще оглядываясь, так как, по замечанию миссис Эдингтон, это делали и все остальные. Как оказалось, с другой стороны площадки имелась парная лестница, ведущая вниз, прямо в бальную залу, где уже слышалась музыка и гости ожидали хозяина дома, по традиции открывающего праздник танцем с самой красивой из приглашенных дам, независимо от ее возраста и титула.

— Мы попали на небеса! — восхищенно выдохнула запыхавшаяся после долгого подъема Джулия.

Действительно, над головой гостей на расписанном плафоне сияли звезды, луна и планеты в окружении пузатых херувимов, а чуть ниже было подвешено множество тюлевых облаков, колышущихся в горячем воздухе, который поднимался от множества длинных белых свечей. Задрапированные таким же тюлем стены оставляли небольшие уютные ниши с виднеющимися внутри покойными диванчиками для тех из гостей, кто хотел отдохнуть в силу преклонного возраста или желал уединения. Слуги в небесно-голубых ливреях разносили напитки, а с балкона, где сидели музыканты, маленькие ангелочки с серебряными крылышками забрасывали гостей цветочными лепестками.

— Таким, наверное, должен выглядеть рай, — пробормотала Сьюзен, стараясь не отстать от своих друзей в толпе.

— Именно так, мисс Шелтон, — раздался позади нее голос. — Бальная зала символизирует рай, а в буфетной, как говорят, устроена адская пещера.

— Мистер Хейвуд! — воскликнула, оборачиваясь, миссис Элингтон. — Мы необыкновенно рады видеть вас, но как вы разглядели нас в этой толпе?

— Новые гости сперва появляются на верхней площадке, что позволяет публике внизу вовремя заметить тех, кто этого заслуживает, — витиевато ответил джентльмен и на некоторое время умолк, занятый целованием ручек прекрасных дам.

Миссис Элингтон старалась сделать так, чтобы Джулия оказалась рядом с мистером Генри, а Сьюзен в это время рассматривала жениха Марджери, мистера Льюиса. Ему было никак не менее тридцати пяти лет, светлые волосы на висках уже начало прореживать беспощадное время, близорукие глаза постоянно щурились, но весь его вид говорил о том, что это серьезный джентльмен, знающий цену себе и всему, что его окружает. В том числе и своей хорошенькой невесте. Похоже, он не замечал, что рядом с ним Марджери не выглядит счастливой, и сам казался скорее бесстрастным педантом, чем пылким влюбленным.

Сьюзен не могла выразить свое сочувствие открыто, да Марджери и не приняла бы жалости, ведь в глазах света она сделала прекрасную партию, а что для девушки с ее воспитанием могло быть важнее этого авторитетного мнения?

Миссис Баркли сразу же хотела увлечь миссис Элингтон в буфетную, где их поджидали дьявольские соблазны в виде разнообразных деликатесов со всех концов света, но достойная дама решительно была намерена увидеть открытие бала и насладиться зрелищем Джулии, танцующей с мистером Хейвудом.

В это же время к ним сумел пробиться лорд Ченсуорт в сопровождении супруги и одного из своих племянников, мистера Гарленда. Стоило видеть, как раздулась от гордости миссис Элингтон, — можно было подумать, что на ней надето платье, взятое на время у другой леди гораздо стройнее ее. Миссис Баркли тотчас утратила статус единственной благодетельницы, взявшей на себя обременительную обязанность ввести в свет провинциальных родственников, и осознание этого факта сразу же сделало эту беспощадную леди более снисходительной и любезной.

Леди Ченсуорт похвалила наряд мисс Шелтон и сделала комплимент Джулии — в розовом с серебром платье та действительно выглядела весьма хорошенькой. Дядя Саймон представил Сьюзен мистера Фрэнка Гарленда и сознался, что не может припомнить степень их родства, в связи с чем предложил молодым людям называть друг друга просто кузеном и кузиной.

— Наш с вами дядюшка, мисс Шелтон, просто кладезь сюрпризов, — улыбнулся высокий блондин, жестом предлагая ей опереться на его руку. — Он постоянно находит где-то все новых и новых родственников, но, признаюсь, с очаровательными кузинами у нас до сих пор дело обстояло не очень-то хорошо.

Сьюзен внимательно рассмотрела его, прежде чем ответить. Светлые волосы, зеленоватые глаза под светлыми же бровями, вытянутый овал лица — нет, ни одна черта в лице юноши не напоминал Шелтонов, из чего можно сделать вывод, что он состоит в родстве с лордом Ченсуортом по какой-то другой линии. Но приятная внешность молодого человека напомнила ей об одном недавнем происшествии.

— Возможно, нынешний сезон будет урожайным именно на кузин, — весело ответила она, в то время как миссис Элингтон неодобрительно поджала губы. — Скажите, а что вы сделали с веером, упавшим на вас в театре некоторое время назад?

— Так это был ваш веер, кузина Сьюзен?

Фрэнк весело рассмеялся, припомнив, как поддразнивали его друзья после этого случая.

— Увы, да. Я должна попросить у вас прощения за свою неловкость, — смущаясь, ответила она. — Я совсем не хотела сделать это нарочно…

— Какие пустяки! Я ведь не был покалечен! Но почему я вас не заметил? Где вы сидели?

Фрэнк, очевидно, подумал о том, что мог бы познакомиться с хорошенькой кузиной гораздо раньше.

— Я почувствовала себя виноватой и спряталась, — созналась мисс Шелтон.

— Ваша скромность лишила меня возможности представить вам дядюшку Саймона, вместо того чтобы он представлял меня вам, — укоризненно заметил Фрэнк, но глаза его смеялись.

Сьюзен чрезвычайно понравился этот новый кузен, но миссис Элингтон и Джулия с нетерпением ожидали объяснений, и ей пришлось повернуться к ним и рассказать об эпизоде в театре.

— К сожалению, первый танец у меня уже несвободен, но я буду счастлив пригласить вас на второй, дорогая кузина, — сказал Фрэнк, не без сожаления заметивший, что Сьюзен не может говорить только с ним одним и дальше.

— В таком случае прошу вас оставить за мной третий, мисс Шелтон, — вмешался мистер Хейвуд, на чью руку ощутимо давила опирающаяся на нее Джулия.

Сьюзен поблагодарила обоих молодых людей, и в это время музыка зазвучала громче, а< колышущаяся масса гостей стала двумя гибкими волнами растекаться по обе стороны лестницы, высвобождая центральную часть зала для первого танца.

Граф Рейли спускался в зал под руку с необыкновенно красивой черноволосой женщиной в зеленом платье и изумрудах на всех открытых частях тела.

— Кто это? — тут же задала Джулия интересующий не только ее вопрос.

Миссис Баркли пожала плечами, Марджери покачала головой, и только леди Ченсуорт смогла дать ответ:

— Это графиня Бонекки, супруга итальянского посла.

— Это некрасиво — выбирать итальянку, когда вокруг столько прелестных англичанок, — заметил мистер Хейвуд.

— Возможно, из англичанок он просто не смог выбрать самую очаровательную и, чтоб никого не обидеть, отдал пальму первенства гостье, как и подобает хозяину, — возразил мистер Гарленд и откланялся, чтобы пойти искать свою партнершу в первом танце.

— Он просто обожает Италию, неудивительно, что бал открывает ее жительница, — одобрительно кивнул дядя Саймон и повел жену на свободное пространство, чтобы начать танец.

Марджери с женихом также направились занять свое место, и мистер Хейвуд с мисс Элингтон двинулись за ними. Сьюзен с двумя пожилыми дамами осталась стоять неподалеку от одной из задрапированных ниш, откуда уже раздавался чей-то смех. Ей было немного неуютно оттого, что у нее нет кавалера в первом, самом торжественном танце, но, по крайней мере, второй и третий она не будет проводить в обществе двух старых сплетниц. Обе дамы уже самозабвенно обсуждали проносящиеся мимо пары, миссис Элингтон задавала вопросы относительно фамилии и положения тех, кто заинтересовал ее, а миссис Баркли охотно делилась с подругой известными ей фактами чужой биографии.

Сьюзен же неотрывно наблюдала за графом и прекрасной итальянкой. Издали она казалась не старше ее самой, но, когда пара оказалась близко от того места, где стояли наши дамы, Сьюзен с изумлением поняла, что ее светлость примерно в тех же годах, что и леди Ченсуорт, которой никак не меньше сорока двух — сорока трех лет. В этом возрасте умерла мать мисс Шелтон, и выглядела она к тому времени совсем старой женщиной.

«Интересно, что все эти леди делают со своим лицом, что позволяет им так долго оставаться молодыми? — думала Сьюзен, рассеянно постукивая ножкой в такт вальса. — Моя тетушка леди Ченсуорт могла бы показаться дочерью дяди Саймона, если б не морщинки вокруг глаз. Может, они умываются молоком или что-то в этом роде? Ведь в Лондоне так мало свежего воздуха! И это очень заметно по внешнему виду моей тетки Элизабет и ее дочерей, они выглядят желчными и рано постаревшими. Как славно, что мы с ними пока не встретились и, надеюсь, не встретимся! Завтра миссис Элингтон и Джулия, наверное, будут весь день лежать в постели и подкрепляться чаем с пирожными, а я, пожалуй, улизну прогуляться в парк!»

Как мы видим, мысли девушки свободно перепрыгивали с одного предмета на другой, что было, несомненно, вызвано возбуждением, заражающим каждого, кто пришел сегодня на бал. Танец наконец закончился, и Генри Хейвуд подвел сияющую Джулию к ее матушке.

Мистер Гарленд почти тут же подошел к мисс Шелтон, предлагая ей проследовать в центр зала.

Сьюзен, робея, вышла вслед за ним и заняла свою позицию, стараясь держаться как можно более непринужденно. Впрочем, она не выделялась из толпы дебютанток, да и прочих молодых леди — бал у графа Рейли равно волновал всех. После стремительного вальса размеренный полонез позволял танцующим отдышаться и перекинуться парой слов.

— Как вам здесь нравится, мисс Шелтон? — начал, как и подобает, джентльмен.

— Очень нравится! Я впервые танцую в таком чудесном месте, мистер Гарленд, и вся эта воздушная зала кажется картинкой из детского сна.

— Вероятно, вы любили читать волшебные сказки?

— О да. У меня было не так много книг, но я перечитывала их снова и снова, если только их не отбирал мой брат Эдмунд.

— Дядя Саймон говорил мне о нем. Кажется, он уехал в свадебное путешествие в Италию? Это удивительная страна, милая кузина, поверить в это можно, только раз взглянув на графиню Бонекки.

Сьюзен от души согласилась с кузеном и спросила:

— А вы бывали в Италии, мистер Гарленд?

— Прошу вас, называйте меня кузеном Фрэнком, без всяких церемоний! Да, я два раза был в Италии с родителями. Моя матушка любит, когда много солнца и тепла, а наша бедная страна обделена тем и другим большую часть года.

Разговор перешел на итальянские красоты, время от времени молодые люди задавали вопросы друг о друге, и к окончанию танца Сьюзен уже знала, что ее кузену двадцать пять лет, что он отчаянно ленив и предпочитает балы и вечеринки серьезным занятиям, в чем его поддерживает мать и за что беспрестанно упрекает отец.

— Как хорошо, что я могу проводить сколько угодно вечеров у дяди Саймона! У него в гостях всегда много молодежи, можно флиртовать, играть в шарады, а иногда мы даже устраиваем танцы! Вы непременно должны приехать к нему и познакомиться с нашей веселой компанией!

— Боюсь, моим родственницам не понравится, если я буду выезжать без них, — погрустнела Сьюзен.

Взглянув на миссис Элингтон и Джулию, не имеющую кавалера в этом танце, Фрэнк Гарленд сочувственно кивнул:

— Они не выглядят жизнерадостными, это верно. Но, возможно, мы сумеем что-нибудь придумать, чтобы выманить вас из дома.

Сьюзен благодарно улыбнулась, наполняясь робкими надеждами, и подошла к ожидающим ее ламам. Вскоре ее уже вел на следующий танец мистер Хейвуд.

— Вам нравится бал, мисс Шелтон?

Она не сомневалась, что этот вопрос будет первым.

— В этой зале очень красиво, сэр, но я еще не видела других чудес этого дома, о которых уже столько наслышана.

— Если вам будет угодно, после танца мы можем пройтись по залам. Я слышал, в одной из гостиных устроен настоящий рождественский вертеп, а в другой — пустыня, по которой бродил Исаак. В центре комнаты — настоящий фонтан, но вместо воды из него течет белое вино!

— Неудивительно, если странствующих в этой пустыне будут преследовать миражи, — рассмеялась Сьюзен, не отвечая на приглашение молодого человека.

— Вы правы, мисс Шелтон, но мы непременно должны туда заглянуть, и я буду на коленях умолять вас своими руками налить мне живительной влаги!

— Боюсь, после нее вы не сможете встать с колен, — рассмеялась Сьюзен.

Сейчас джентльмен шутил и смеялся с самым непосредственным видом, отбросив свою витиеватую манеру изъясняться, и таким он нравился нашей, героине гораздо больше. Она даже рискнула спросить его, как ему понравился первый танец.

— Ваша кузина двигается необыкновенно проворно для ее величественной фигуры, — тактично ответил юноша. — Но, боюсь, каждый третий такт она наступала мне на ногу.

Сьюзен и сама заметила некоторую неуклюжесть Джулии, впрочем, и на танцах в Сандерли вальс не был ее сильной стороной. Не желая злословить, она перевела разговор на другую тему, и к окончанию танца каждый из них был вполне доволен своим партнером.

Едва музыка стихла, мистер Хейвуд повернулся к ней:

— Итак, мисс Шелтон, вы позволите сопроводить вас из райских кущей в адские пределы?

Сьюзен растерянно оглянулась в ту сторону, где должны были быть родственницы, но не увидела их. Заметив ее взгляд, джентльмен поторопился успокоить:

— Вам совсем не обязательно проводить весь вечер рядом с вашими дамами. К тому же, уверен, они опередили нас и уже наслаждаются итальянскими деликатесами. Говорят, под каждой тарелкой лежит лист бумаги со стихом из Данте, и все леди собираются гадать по ним о своем будущем. Прошу нас, идемте!

Сьюзен, одолеваемая желанием увидеть как можно больше, не стала упрямиться и послушно направилась к дальнему выходу из зала в сопровождении мистера Хейвуда.

Буфетная и впрямь потрясла ее воображение, впрочем, более искушенные гости тоже с удовольствием взирали на рогатых чертей, разносящих угощение, на покрытые алыми скатертями столы, на стены, задрапированные под грот, освещенный языками пламени огромного камина. Народу было столько, что без помощи джентльмена Сьюзен навряд ли смогла бы пробраться к столам, но мистер Хейвуд, умело лавируя между пышными платьями, сумел провести ее через все препоны и даже усадить на устрашающий черный табурет в конце длинного стола. Указав на тарелку, он начал уговаривать мисс Шелтон взять ее и посмотреть, какая строфа из дерзкого итальянца досталась ей, обещано ли райское блаженство или серный запах ада.

— Или вы боитесь? — со смехом подначивал он, не забывая подзывать рогатых слуг с наиболее привлекательными блюдами в. руках.

— Конечно, нет. Я же не ребенок, — ответила она, решительно приподнимая тарелку с копченым лососем.

Действительно, там лежал свернутый пополам лист дорогой светло-желтой бумаги. Сьюзен недрогнувшей рукой развернула его и прочла вслух:

Надежда, — я сказал, — есть ожиданье Грядущей славы, ценность прежних дел И благодать — его обоснованье. От многих звезд я этот свет узрел, Но первый мне его пролил волною Тот, кто всех выше вышнего узрел.

— «Рай», песнь двадцать пятая. Что вы об этом думаете, мистер Хейвуд? — поинтересовалась она, в задумчивости вертя в руках бумагу.

— По-моему, это прекрасное напутствие, мисс Шелтон, — отозвался молодой человек. — Признаться, я так и не смог осилить старину Данте, но уже то хорошо, что вам не досталась строфа из его «Ада».

— По правде говоря, и я не читала его. В нашей библиотеке в Сандерли книги Данте не было.

— В отцовской библиотеке он, кажется, есть даже в нескольких изданиях. Я охотно завтра же готов принести его вам. Может быть, после прочтения вам станет яснее смысл предсказания.

— Граф Рейли мог бы выбрать для рождественских пожеланий и что-то попроще, — заметила Сьюзен, оглядываясь по сторонам, — большинство гостей так же недоуменно перечитывали свои стихи, и лишь немногие с ухмылкой поясняли окружающим смысл той или иной строфы.

— Ну, от него-то как раз можно этого ожидать, раз он так влюблен во все итальянское! На прошлом своем празднике он устроил маскарад в китайском стиле, гимнасты и фокусники выступали перед публикой, но еда была просто отвратительная на взгляд европейца! Хорошо, что на этот раз мы понимаем, что именно нам предлагают отведать!

Сьюзен кивнула, и молодые люди только собрались поддаться искушению и распробовать каждый из подаваемых здесь деликатесов, как позади раздался радостный голос Джулии:

— Мистер Хейвуд, наконец-то мы вас нашли!

Сьюзен обернулась и увидела миссис Элингтон с дочерью и миссис Баркли, проталкивающихся к ней и мистеру Генри с бокалами в руках.

— Мы с мисс Шелтон искали вас после танца, но не нашли на прежнем месте и решили немного подкрепиться, — тут же отозвался джентльмен, оглядываясь в поисках еще одного табурета.

К несчастью, все места были заняты, и Сьюзен пришлось подняться, чтобы миссис Баркли могла устроиться с удобством.

— Ваш дядя предложил нам немного перекусить, и мы не стали отказываться, — объяснила она Сьюзен.

— Вы тоже читаете эти странные стишки? — спросила Джулия. — Я сразу же выбросила свою бумажку, мне достался текст про какое-то чудовище, стерегущее клад.

Сьюзен и мистер Хейвуд одновременно улыбнулись и, не сговариваясь, покосились в сторону миссис Элингтон. Если Джулию можно было счесть сокровищем с очень большой натяжкой, то ее маменька вполне подходила на роль недремлющего стража.

— Здесь мы встретили знакомых лорда Ченсуорта, и он представил нас! — не замедлила вставить реплику и миссис Элингтон. — Среди них есть очень приятный джентльмен, и он уже пригласил Джулию на следующий танец.

Сьюзен выразила положенную радость, но мисс Элингтон, похоже, гораздо больше интересовала реакция мистера Хейвуда. Впрочем, если она намеревалась вызвать его ревность, преуспеть ей не удалось — в тот момент, когда она все это говорила, к мистеру Генри подошла компания из трех прелестных леди и двух джентльменов, требуя его внимания. Разведя руками с самым невинным видом, мистер Хейвуд откланялся и ускользнул куда-то, оставив разочарованную Сьюзен сердиться на его ветреность — фонтан, у которого он собирался изображать Исаака, явно оказался им позабыт.

Кавалер Джулии явился не один, а в сопровождении друга, каковой был тотчас представлен мисс Шелтон и через минуту уже вел ее танцевать. За одним знакомством последовало другое, так как многие из молодых гостей состояли в дружеских отношениях, и несправедливо по отношению к читателю было бы перечислять все их имена и титулы, ведь они не займут, видного места в истории нашей героини. Коротко говоря, Сьюзен, как ей и мечталось, почти не оставалась в танцах без кавалеров, хотя Джулии повезло гораздо меньше. Возможно, это объяснялось ее склонностью наступать им на ноги, а возможно — изысканным букетом очаровательных дам, но, так или иначе, она больше ела, чем танцевала, не будучи этим сильно огорчена. Мистер Хейвуд еще раз пригласил ее на танец ближе к окончанию бала, а Сьюзен, которая все-таки увидела и фонтан, и рождественский вертеп в одной из зал, и фрагмент выступления комедии дель арте в зимнем саду, не обратила на непостоянного юношу никакого внимания, с удовольствием проводя время в обществе более галантных молодых людей.

В какой-то момент, кружась в танце, Сьюзен заметила тетушку Элизабет, разговаривавшую с леди Ченсуорт. Леди Уайтбери что-то говорила с раздраженным видом, а леди Ченсуорт хмурилась и качала головой, но Сьюзен была слишком занята своим кавалером, чтобы думать о том, какие козни замыслила ее тетушка.

К окончанию бала она устала так сильно, что едва смогла подняться по лестнице к выходу, опираясь на руку Фрэнка Гарленда, и не слишком связно поблагодарить все такого же свежего и подтянутого графа Рейли за бесподобный праздник.

В карете Джулия попеременно жаловалась то на слабость в ногах, непременную ее спутницу после танцев, то на боли в желудке, явившиеся расплатой за злоупотребление итальянской кухней. Слушавшая ее стенания Сьюзен оценила мрачный юмор графа Рейли, не напрасно устроившего в буфетной аллегорию адских мучений.

12

Как и ожидала Сьюзен, на следующее утро, которое уже мало походило на утро, если судить по положению солнечного диска, Джулия отказалась подниматься с постели, предпочтя громко обсуждать события бала с матерью, чья спальня находилась напротив. Миссис Элингтон также не спешила заниматься хозяйственными делами по причине головной боли и, удобно устроившись в подушках, через открытые двери прекрасно слышала дочь. По мнению обеих, вчера они сильно продвинулись в подъеме к вершинам общества, и теперь следовало закрепить успех, посетив еще несколько подобных мероприятий, куда их, конечно же, незамедлительно пригласят.

Сьюзен привела все возможные аргументы в пользу свежего воздуха для ее здоровья, и миссис Элингтон не нашла в себе сил сопротивляться этому натиску. В результате, выпив чаю с молоком, Сьюзен оделась потеплее и вышла на улицу, радуясь наконец-то обретенной, пусть и кратковременной, свободе. В отличие от миссис Элингтон, она не сочла необходимым перепробовать все виды пунша графа Рейли, и головная боль не беспокоила ее. Усталость в ногах не позволяла идти быстро, но спешить было некуда, и девушка собиралась в полной мере насладиться прогулкой в парке.

Она уже поворачивала с Бредфорд-сквер, когда ее окликнул приятный мужской голос:

— Мисс Шелтон!

— Мистер Хейвуд!

Пришлось остановиться и поздороваться, и она сожалела, что не успела раньше завернуть за угол.

— А я как раз собирался занести вам книгу Данте. Надеюсь, ваши родные в добром здравии после вчерашнего праздника?

Он и вправду держал завернутую в бумагу книгу.

— Да, благодарю вас, у миссис Элингтон и Джулии все прекрасно, но они еще не готовы принимать гостей.

— О, я вовсе не намерен нарушать их покой. Если позволите, я провожу вас туда, куда вы изволите направляться.

Сьюзен ответила со всей возможной холодностью:

— Я иду в парк, подышать свежим воздухом, только и всего, сэр.

Молодой человек наконец начал понимать, что ему не рады.

— Мисс Шелтон, прошу вас, объясните мне причину вашего недовольства мною! Что такого я умудрился совершить, чтобы вызвать ваше неодобрение?

Леди совсем не хотелось говорить ему о неисполнении вчерашних обещаний, это могло бы показаться ревностью или какими-то ожиданиями с ее стороны, что не было правдой. Не зная, что сказать, она только покачала головой и хотела перевести разговор на поэзию Данте, но мистер Хейвуд не собирался сдаваться. Видя, что дама не возражает, он пошел с ней рядом в сторону Риджентс-парка, продолжая нести тяжелую книгу, явившуюся столь удачным поводом сопровождать девушку.

— Полагаю, вам не понравилось мое вчерашнее поведение на балу, мисс Шелтон, — продолжил он. — Только я не вполне понимаю, какое именно мое действие…

Сьюзен поспешила прервать его, не желая выслушивать очередную длинную реплику:

— Мы не так продолжительно виделись во время бала, чтобы вы успели совершить неблаговидный поступок.

Генри Хейвуд, кажется, начал понимать.

— О, вероятно, вы обиделись на меня из-за того, что я внезапно покинул вас, когда за мной пришли друзья! И, конечно, я имел несчастье позабыть о своем обещании провести вас по дворцу графа Рейли.

— Поверьте мне, сэр, все это не имеет никакого значения. Вы были вправе выбирать себе общество по собственному вкусу!

Теперь она досадовала на него из-за его проницательности.

— И все же, я должен объясниться, — решительно продолжил он тягостный разговор. — Я бы с удовольствием провел подле вас еще много приятных минут, невзирая на данное ранее обязательство посмотреть комедию с друзьями, но, как бы выразиться… В мою душу закралось одно опасение.

Сьюзен непонимающе подняла брови, заметив, что молодой человек слегка покраснел.

— Прошу простить меня, я должен буду высказать соображение весьма деликатного свойства, но желание оправдаться в ваших глазах заставляет меня выражаться прямо.

— О, может быть, не стоит? — Язвительность ее тона задела его, но он продолжил таким же мягким, убеждающим голосом:

— После первого танца и нескольких слов, сказанных вашей кузиной и ее матушкой, мне показалось, что они сочли мою обычную вежливость проявлением чего-то большего, нежели просто дружеское участие…

Его собеседница немало удивилась, что он заговорил об этом так запросто, и теперь уже намеревалась выслушать до конца.

— Боюсь, все предостережения Марджери пропали впустую, но в конечном счете она была права, когда говорила, что расточаемые мной так щедро комплименты могут однажды поставить меня в неловкое положение, — он слегка покраснел и стал выглядеть более молодым и открытым.

— Судя по тому, что она о вас говорила, странно, что это произошло только сейчас, — не удержалась от комментария Сьюзен.

— Ну, надо признать, что уже бывали случаи, когда молодые леди и их более опытные родственницы начинали подозревать меня в особом отношении, скажу прямо — в ухаживаниях. Но, к сожалению, это ничему не научило меня, моя натура и воспитание не позволяют превратиться в грубияна.

— Это и не требуется, сэр. Вам просто следовало бы выглядеть менее восторженным в разговоре с дамами и более… искренним, — она вовсе не хотела обидеть его, но промолчать не получилось.

— О, как вы правы, мисс Шелтон! И как я рад, что могу говорить с вами прямо, а мои комплименты не будут содержать даже шепотки лести! — пылко воскликнул он.

— Давайте пока обойдемся без них, мистер Хейвуд.

Они подошли ко входу в парк, и Сьюзен робко огляделась в опасении, что ее появление вдвоем с мужчиной может быть расценено другими посетителями как нарушение правил приличия. Но те немногие, кто отважился выйти на прогулку в сочельник, были заняты собой и своими спутниками. К тому же среди гуляющих встречались и пары, так что мисс Шелтон могла успокоиться и вернуться к прерванному разговору.

— Если я правильно поняла вас, сэр, вам показалось, что миссис Элингтон ожидает от вас, что вы сделаете предложение руки и сердца Джулии, в то время как вы не имеете подобного намерения.

— Именно так, мисс Шелтон, и я благодарен вам за то, что вы сами высказались по этому поводу. Из уважения к чести дамы я бы, вероятно, еще долго ходил вокруг да около, — с явным облегчением ответил мистер Хейвуд, увлекая ее в боковую дорожку, где было меньше грязи.

— Не мешало бы и вам, сэр, поучиться выражаться без обиняков! — Сьюзен внезапно рассмеялась. — Все эти светские условности гнетут меня, и я не скрываю этого, даже из опасения показаться вам неотесанной деревенской девушкой.

Он тоже засмеялся, весело и открыто.

— Мисс Шелтон, я мог бы начать цветисто убеждать вас, что вы кажетесь мне воплощением изящества и хорошего воспитания, но не стану этого делать. Скажу просто, что вы ошибаетесь. И все же поразительно, как легко мне говорить с вами, когда я не пытаюсь сказать вам что-нибудь приятное!

— Лучше будет, если вы не будете пытаться и впредь.

Юная леди подумала, что джентльмен не так безнадежен, как считала Марджери.

Еще четверть часа он оправдывался перед ней и высказывал сожаления по поводу того, что является истинным плодом лондонского света, где люди, говорящие то, что думают, встречаются почти столь же редко, что и африканские дикари. Она согласилась, что в его воспитании нет его вины, и между молодыми людьми установился мир, позволивший им вернуться к теме ожиданий Джулии. Сьюзен сочла своим долгом предупредить его, что, если он и впредь будет рассыпаться в комплиментах мисс Элингтон, не пройдет и двух месяцев, как ее маменька потребует от него заключения помолвки.

— Боюсь, моя матушка и миссис Баркли полностью разделяют эти ожидания, — сник мистер Хейвуд.

— Еще не случилось ничего непоправимого.

Сьюзен решила, что не будет дурно, если она его немного утешит.

— Вас не застали целующимся с Джулией или стоящим перед ней на коленях. Несколько визитов и парочка танцев — для большинства людей не настолько серьезный повод думать, будто вы готовы принести брачные обеты.

— Ваше здравомыслие делает вам честь, мисс Шелтон, но, как вы сами изволили заметить, есть еще и меньшинство, к которому, по всей видимости, и принадлежат ваши родственницы.

— Пожалуй, так оно и есть, — согласилась Сьюзен. — Но я повторяю, ничего страшного еще не произошло. Вам не стоит посещать нас слишком часто и говорить слишком много изысканных любезностей. Думаю, через неделю или две Джулия устремит свои взоры на кого-то другого, благо вчера на балу у нас прибавилось новых знакомых.

— Да, я видел вас танцующей почти все танцы с самыми популярными женихами сезона. К сожалению, мне не довелось пригласить вас снова, но в следующий раз я непременно не упущу этот шанс.

— Вы опять становитесь дамским угодником, мистер Хейвуд, — со смехом попеняла Сьюзен. — А ведь мы, кажется, уже договорились на время убрать вашу маску.

— Вовсе нет, клянусь вам, мисс Шелтон. Вынуждаемый обстоятельствами избегать визитов в ваш дом, я буду сожалеть единственно о вашем остроумии. И это отнюдь не беспочвенный комплимент, поверьте.

Сьюзен поверила, и остаток прогулки они провели, перескакивая с одной интересной темы на другую. Не была забыта ни королева, ни лондонские достопримечательности, которых еще не видела Сьюзен, ни театральные новинки. Девушка обнаружила, что мистер Хейвуд весьма начитан, хотя и не является энциклопедистом, что суждения его, когда он не ставит себе целью сделать приятное собеседнице, весьма свежи и любопытны. Словом, когда она решительно повернула в сторону дома, а джентльмен счел необходимым проводить ее, все ее негодование было направлено уже на миссис Хейвуд, воспитавшую сына приторно-любезным, когда он мог бы нравиться и без особых усилий.

— Надеюсь, наша сегодняшняя прогулка не будет иметь для вас неприятных последствий, мисс Шелтон? — поинтересовался мистер Генри, когда до Бредфорд-сквер оставалось идти не более четверти часа. — Возможно, вам не стоит говорить дома о нашей с вами приятной встрече?

— Нет, — коротко ответила Сьюзен.

— Вы правы, мисс Шелтон. Мы не делали ничего предосудительного, к тому же нас могли увидеть знакомые, — подумав, согласился джентльмен.

— И потом, вы ведь собираетесь отдать мне Данте? — с улыбкой спросила Сьюзен, покосившись на сверток в его руках.

Мистер Хейвуд взглянул на книгу, о которой совсем позабыл во время беседы с очаровательной спутницей.

— Действительно, — рассмеялся он. — В таком случае, быть может, мне лучше зайти к вам с книгой немного позже? Вы можете сказать родным, что встретили меня в парке и я проводил вас.

Сьюзен, которая приуныла при мысли о допросе, которому подвергнут ее по возвращении, с радостью ухватилась за эту идею.

— Только, я думаю, вам не стоит задерживаться и принимать приглашение на обед, если только вы не желаете…

Она сделала многозначительную паузу, а он в притворном ужасе затряс головой.

— Нет-нет, я уже приглашен на рождественский обед к родственникам матери. Как скоро мне стоит появиться у вашего порога в следующий раз?

— Думаю, если мне не будут мешать, я прочту книгу за пять-шесть дней. Но миссис Элингтон наверняка пригласит вас и вашу матушку вместе с миссис Баркли, когда приедет Джеймс.

— Джеймс? Кто это?

— Пасынок миссис Элингтон, Джеймс Элингтон. Он учился за границей, а сейчас возвращается, чтобы взять на себя заботы о поместье. Перед отъездом в Элингтон-холл он проведет некоторое время с нами, чтобы встретить Новый год и ознакомиться с расходными книгами.

— Что ж, я с удовольствием приму приглашение и повидаюсь с вашим кузеном. Мы с Джеймсом не виделись несколько лет, но это не так важно, если знаешь человека со времен счастливого детства. Он очень славный, дружище Джеймс. Похоже, вам повезло с родственниками, мисс Шелтон, — их так много, и все они очень приятные люди, как я мог вчера заметить, увидевшись с вашим дядей и мистером Гарлендом, не говоря уж о бесконечно заботливой миссис Элингтон.

— О да, чрезвычайно приятные, — улыбнулась Сьюзен, подумав о своей тетке леди Уайтбери. — К сожалению, я только начинаю знакомиться с ними, на время наши родственные связи были утрачены.

Джентльмен выразил надежду, что дальнейшие ожидания Сьюзен сбудутся и она обретет радость в семейных отношениях, после чего направился к своему дому, предоставив ей время подняться к себе и ожидать его возвращения с пресловутой книгой.

К радости Сьюзен, обе дамы все же покинули свои спальни. Она нашла их сидящими за столом в безвкусных домашних платьях, и ей тут же предложено было присоединиться. Проголодавшаяся во время прогулки Сьюзен с удовольствием уселась, предвкушая, как поразит их своей новостью.

Услышав об удивительной встрече мисс Шелтон, Джулия пришла в смятение и немедленно побежала переодеваться, а миссис Элингтон начала понимать несомненную пользу прогулок в парке. Когда Сьюзен упомянула о книге, достойная леди тут же решила использовать библиотеку Хейвудов как еще одну возможность завязать регулярные отношения между Джулией и мистером Хейвудом. Она как раз расспрашивала Сьюзен, какую книгу ее дочери будет уместно попросить у джентльмена, когда появился сам долгожданный гость.

От Сьюзен не ожидалось, что она будет принимать большое участие в разговоре, поэтому она молча перелистывала «Божественную комедию» в поисках строфы, доставшейся ей на балу. На этот раз визит мистера Хейвуда был коротким и вел он себя весьма сдержанно. Выразив положенную радость по поводу приезда мистера Элингтона, поздравив леди с удачным дебютом на балу, он пообещал непременно побывать на обеде по случаю воссоединения семьи и откланялся. Джулия в лиловом платье с голубыми шелковыми розами, по всей видимости, не произвела на него должного впечатления, и мисс Шелтон велено было незамедлительно придумывать, как облагородить платье. Кроме как убрать розы и уменьшить буфы на рукавах, Сьюзен не знала, что посоветовать, чтоб юная леди не напоминала в этом туалете лопающийся от зрелости баклажан.

Избавившись от Джулии с ее платьями, Сьюзен уселась перед зеркалом, чтобы пообщаться немного с самой собой, а точнее, со своим носом. Вчера на балу он не подвел ее, а потому заслужил несколько добрых слов.

— Ну вот, мы с тобой не остались сидеть на стульях вдоль стенки с барышнями, которым не досталось кавалеров, как я, признаюсь, немного опасалась. Правда, не знаю, была ли причиной этого наша с тобой неотразимость или отсутствие этих стульев как таковых, но нам удалось повеселиться и наглядеться вдоволь на этот высший свет. Скажу тебе честно, он меня больше не пугает. Конечно, тебе далеко по своим формам ао носика графини Бонекки, но в зале было достаточно носов и похуже тебя, побольше или даже покривее.

Сьюзен повернулась к зеркалу боком и скосила глаза, чтоб получше разглядеть свой профиль.

— Ладно, будем считать, что ты прошел проверку и тебя можно не прятать за раскрытым веером, если только к нам не подойдет с предложением руки и сердца какой-нибудь принц или герцог. Интересно, какой нос у нашего дорогого Джеймса? Миссис Элингтон говорит, что он очень похож на своего отца, как и Люси, а у Люси премиленький носик. Скорее бы уж он приехал, все эти бесконечные приготовления, топот и стук мне изрядно надоели. Надеюсь, миссис Элингтон не будет препятствовать моим прогулкам в парке, боюсь только, теперь она будет посылать со мной Джулию в надежде найти ей жениха среди гуляющей публики.

Мы оставим нашу героиню распространяться в том же духе, поскольку, если говорить откровенно, беседы со своим носом не могли ей прискучить, в отличие от разговоров с ее милыми родственницами.

В спальне миссис Элингтон обе дамы также вели долгие пересуды, предметом которых являлись как раз Сьюзен и мистер Джеймс. Расходы на платья и отделку комнат показались миссис Элингтон чересчур крупными для ее средств, и она надеялась, что Джеймс не потребует у нее полного отчета о потраченных доходах с поместья.

— Не мешало бы ему сразу же увлечься мисс Шелтон. Когда молодой человек увлечен, он забывает о таких прозаических вещах, как цены на шерсть или величина арендной платы, — говорила мать Джулии. — Надо бы нам купить ей несколько новых нарядов…

— Как, еще? — возмутилась любящая дочь. — А как же я? Мистер Хейвуд скоро увидит все мои туалеты, а я бы хотела поразить его чем-нибудь необычным!

— Конечно, моя дорогая, мы не забудем принарядить и тебя, но до начала будущего года мы должны быть экономными, поэтому мы купим два платья Сьюзен и одно тебе. В конце концов, мистер Хейвуд и так почти уже в плену у тебя, чего нельзя сказать о милом Джеймсе и Сьюзен.

— По-моему, сегодня мистер Хейвуд был необычно молчалив и даже замкнут, — насупилась Джулия.

— Пустяки, причиной всему большое количество подогретого вина, которым он угощался вчера у графа Рейли. У меня, признаться, все еще не прошла головная боль, поэтому, я думаю, сейчас самое время немного отдохнуть перед обедом.

И обе леди тут же поспешили обратиться к этому благотворному средству.

13

Через два дня леди Ченсуорт прислала племяннице записку с приглашением на чай. В записке упоминалась только Сьюзен, и миссис Элингтон скрепя сердце пришлось отпустить ее одну.

Леди Ченсуорт выглядела озабоченной и, едва усадив Сьюзен за стол, поделилась своим беспокойством с племянницей.

— Дитя мое, на балу у меня состоялся пренеприятнейший разговор с леди Уаитбери, вашей теткой, — начала она.

Сьюзен отставила чашку и встревожено поглядела на собеседницу — от подобного начала ничего хорошего ожидать не приходилось.

— Насколько я понимаю, ваше знакомство с этой частью вашей семьи состоялось не слишком удачно, — продолжила леди Ченсуорт. — Во всяком случае, она сообщила мне, что в Лондон приехала дочь ее бедного покойного брата, несносная молодая особа с дурными манерами и в компании отвратительно вульгарных родственниц.

— Да, мадам, — уныло признала Сьюзен. — Тетушка Элизабет нанесла нам визит вместе со своими дочерьми и покинула наш дом в большом раздражении. Боюсь, мы все ей совершенно не понравились. Да и я еще напоследок наговорила дерзостей, очень уж она вывела меня из себя…

— Я достаточно узнала вас, моя дорогая, и прекрасно знаю леди Уаитбери, чтобы составить собственное мнение, — ободряюще улыбнулась леди Ченсуорт. — Я сообщила ей, что уже познакомилась с вами и вы оставили крайне приятное впечатление. Полагаю, ей это не понравилось, вероятно, она стремилась отбить у меня охоту, когда бы то ни было встречаться с вами и признавать вас родственницей.

— Я рада это слышать, дорогая тетя!.. — с облегчением воскликнула Сьюзен, которой хотелось обнять и расцеловать великодушную леди. — И я надеюсь ничем не опорочить себя в ваших глазах.

— Когда после бала я передала содержание нашей беседы лорду Саймону, он был в большом негодовании. Вы очень приглянулись ему, и оскорбительные слова вашей тетки привели его в возмущение. Однако, пусть леди Уайтбери и не удалось пробить брешь в наших отношениях, она может здорово повредить вам, милая, и это тревожит меня.

— Повредить? Как именно?

Сьюзен волновало только доброе отношение лорда и леди Ченсуорт, и она почувствовала облегчение оттого, что они с тетей все прояснили.

— Вы не понимаете, как легко свет прислушивается к авторитетному мнению таких, как леди Уайтбери, — озабоченно возразила тетя. — Она может высказать свое недоброжелательное мнение в двух-трех домах, и вас перестанут приглашать. Хорошо еще, я теперь знаю об этом и смогу помешать ей сеять ростки подозрительного и недоброжелательного отношения к вам в обществе.

Сьюзен горячо поблагодарила леди Ченсуорт, но не приняла ее слова слишком близко к сердцу. В конце концов, у нее в Лондоне не так много знакомых, чтобы беспокоиться о домах, где ее не будут принимать. Главное, дядя Саймон и его супруга рады ее видеть. Впрочем, Сьюзен вспомнила угрозы тетушки Элизабет и немного пожалела о своей несдержанности:

Разговор перешел на другое, леди Ченсуорт поздравила Сьюзен с удачным дебютом на балу и намекнула, что та произвела весьма благоприятное впечатление на мистера Гарленда. Это обстоятельство было очень лестно и приятно Сьюзен, так что мысли о злокозненной леди Уайтбери и вовсе покинули ее к тому моменту, когда она простилась с заботливой леди Ченсуорт и направилась домой.

Мистер Гарленд не затянул с визитом и посетил Бредфорд-сквер на следующий день после чаепития у леди Ченсуорт под предлогом вернуть Сьюзен веер, который он после вечера в театре оставил у себя. Юноша был любезен и мил, но казался отнюдь не в восторге от чрезмерного внимания миссис Элингтон и ее дочери.

Прощаясь со Сьюзен, он, понизив голос, выразил надежду, что они с мисс Шелтон еще не раз увидятся в более непринужденной обстановке дома лорда Ченсуорта.

Сьюзен приуныла: она смутно чувствовала, что и в будущем не одно новое знакомство может прерваться в самом начале или свестись только к формальным приветствиям в обществе из-за чересчур навязчивого поведения миссис Элингтон и Джулии, но принимать гостей без их присутствия не в ее власти. А мистер Гарленд был как раз одним из знакомств, которые она была не прочь продолжить.

Все же для всех трех наших дам дни проходили с приятностью в атмосфере благодушного ожидания хороших новостей, и вот наконец наступил гот день, когда у их дома остановилась карета с дорогим сыном и братом.

Сьюзен не было дома в эти пасмурные часы позднего утра. Невзирая на неблагоприятную погоду, она прогуливалась в парке с мисс Баркли, которая нашла время немного пообщаться с подругой в череде праздничных обедов и ужинов. Мисс Шелтон жаловалась Марджери на множество поручений, ежедневно определяемых ей миссис Элингтон, — отвечать на письма и приглашения, так как почерк Сьюзен был наилучшим, передавать наказы прислуге, ездить в лавки за заказанными покупками и бог знает что еще, да к тому же на нее неожиданно свалилась дополнительная обязанность по переделыванию гардероба Джулии.

— Представьте, Марджери, мало того, что я должна давать ей советы, какие ленты лучше поменять или какие кружева пойдут в тон к платью, так в последние дни я же их еще и отпарываю и пришиваю. Кажется, они нашли во мне прислугу, которой можно не платить!

— Действительно, это не очень приятно, — сдержанно соглашалась Марджери. — Но почему вы не скажете прямо, что все эти поручения вам в тягость?

— Мне неловко, ведь я живу в их доме… И потом, все эти обязанности миссис Элингтон не требует от меня исполнять, а как будто бы просит оказать ей любезность.

— Это очень тяжело — зависеть от чьего-то расположения, я знаю это, так как живу с бабушкой, — со вздохом согласилась мисс Баркли. — Но в феврале состоится свадьба, и я буду зависеть впредь от благодушия моего супруга…

Сьюзен не посмела спросить у подруги, насколько сильно она огорчена предстоящим венчанием, но было очевидно, что мисс Баркли не ожидает для себя большого счастья в семейной жизни и давно смирилась с этим. Более того, она видела в замужестве избавление от опеки родителей и бабушки и находила эти перемены необходимыми в жизни каждой леди.

— Почему бы вам не начать приискивать себе жениха, мисс Шелтон?

— Мне? — от души удивилась Сьюзен.

— Ну, конечно, вам. Вы красивы, умны, умеете держаться на людях, и потом, в ваши годы вы не могли не задумываться всерьез о будущем!

— Поверьте мне, это так и есть. После смерти матушки я была озабочена наукой ведения хозяйства в стесненных условиях, а позже решила, что сперва должен вступить в брак мой старший брат…

— Он-то как раз мог бы и повременить, для мужчины возраст не имеет значения, а девушка без приданого не может позволить себе ждать счастливого случая, ей нужно самой создавать его, используя все, чем она располагает от природы.

Сьюзен была поражена тем, что девушка на несколько лет моложе дает ей советы относительно устройства в жизни, но благодарно внимала Марджери в надежде, что ее рассуждения и впрямь могут помочь.

Подумав, она ответила:

— Вы правы, Марджери, за последние несколько месяцев в моей судьбе произошло несколько серьезных перемен — свадьба Эдмунда, переезд в Лондон, знакомство с дядей Саймоном… Все эти обстоятельства можно расценивать как благоприятные знаки.

— Вот именно, Сьюзен! — неожиданно горячо воскликнула Марджери. — Вы заслуживаете того, чтобы быть счастливой, и вы будете, непременно будете!

Сьюзен благодарно пожала тонкую ручку подруги, сожалея, что не может ответить ей таким же пылким уверением, и согласно кивнула головой.

— Пожалуй, вы правы, Джулия и миссис Элингтон все больше и больше утомляют меня, и скоро, боюсь, я не смогу удерживаться от колкостей или даже грубостей. Надеюсь, дядя станет приглашать меня к себе, у него бывает много молодых джентльменов, и, кто знает, может, я понравлюсь кому-то настолько, что недостаток приданого не будет неустранимой проблемой.

— Такие случаи встречаются чаше, чем вы думаете. На балу я видела, как вами любовались ваши кавалеры в танцах, остается только выбрать того, кто вам по душе.

Подруги еще некоторое время вдыхали сырой декабрьский воздух, строя планы относительно будущего Сьюзен, после чего вернулись каждая к своим заботам.

Едва войдя в холл, мисс Шелтон почувствовала: в доме что-то переменилось. Служанки суетились пуще обычного, в гостиной раздавался густой мужской голос, и горничная, помогавшая ей снять пальто, шепотом сообщила, что прибыл наконец мистер Элингтон.

Нетерпение было одним из недостатков Сьюзен, которому она всячески потакала. Торопливо бросим шляпку на резной столик в холле и даже не поправив примятые локоны, она направилась знакомиться со своим шурином.

Джеймс Элингтон оказался крупным мужчиной, не имеющим ни одного шанса остаться незамеченным в любой толпе. Густые светлые волосы и пронзительные голубые глаза в сочетании с решительным выражением лица делали его похожим на уроженца одной из более северных стран. Сьюзен с легкостью могла бы представить его на носу корабля, отдающим команды, или старшим лесничим, трубящим в рог, но в гостиной миссис Элингтон он выглядел неуместно. Впрочем, джентльмен, похоже, везде считал себя находящимся на своем месте. Сьюзен пришлось некоторое время приглядываться к нему, прежде чем она уловила его сходство с Люси, но, представив их рядом, она бы уже не усомнилась в родстве, особенно заметном в форме носа — на эту деталь, как уже понятно читателю, Сьюзен обращала особое внимание. К счастью, мистер Элингтон был высок ростом, иначе он бы выглядел плотным коротышкой.

Он с удобством расположился на диване, в то время как сестра и мачеха сидели на стульях по обе стороны от него и в два голоса расспрашивали о путешествии на родину, не забывая делиться и собственными впечатлениями относительно событий последнего месяца.

Увидев Сьюзен, он неторопливо поднялся с места и так же внимательно рассмотрел ее, как она — его. Он был одет по французской моде, а пострижен, как и граф Рейли, в итальянском стиле, что выдавало долгое отсутствие в родной стране.

— Я привез вам подарки от вашего брата и его супруги, мисс Шелтон. Эдмунд — очень приятный джентльмен и совершенно счастлив в браке с моей сестрой, как я уже говорил матушке и Джулии.

Миссис Элингтон одобрительно закивала — судя по всему, пасынок сразу нашел место в ее сердце, назвав ее матерью.

— Благодарю вас, сэр, мы здесь также надеемся, что они будут бесконечно наслаждаться семейной жизнью, — осторожно ответила Сьюзен. — Надеюсь, тяготы дороги не сильно утомили вас, мистер Элингтон?

Джентльмен небрежно ответил, что он вовсе не изнеженное существо, не умеющее поступиться комфортом, и некоторые неудобства только напоминают путешественнику, что он на пути к своей цели. Столь необычное заявление удивило Сьюзен: как правило, подобные вопросы задаются из вежливости, и ответы содержат такой же набор банальных любезностей, не требующих глубокого обдумывания.

На протяжении следующего получаса мистер Элингтон спрашивал относительно устройства к доме, состояния дел в поместье, ежедневного распорядка, которого собирался придерживаться, пока гостит в доме на Бредфорд-сквер. Судя по выражению лица миссис Элингтон, та не ожидала от па сынка такого настойчивого желания вникнуть во все детали в первый же день по приезде.

Посидев немного молча, так как вопросы ми стера Джеймса не касались ее персоны, Сьюзен сочла, что родственники наверняка желают поговорить приватно, по-семейному, и вышла из комнаты, прихватив свою долю французских безделушек.

Мистер Джеймс ей не понравился. Она ожидала обнаружить копию старшего мистера Элингтона — веселого добродушного джентльмена, а увидела плод воспитания миссис Баркли и других его старых тетушек.

— Пожалуй, вместо завтрашней поездки в театр он будет изучать счета за мясо и уголь, а с утра — пересчитывать наши платья и серебряные ложки, — сказала она себе, радуясь, что ей-то, во всяком случае, не надо держать перед ним отчет.

В этом она глубоко ошибалась. Миссис Элингтон привлекла внимание Джеймса описанием достоинств мисс Шелтон и не забыла добавить, как она рада, что мисс Сьюзен заменяет ей вылетевшую из родного гнезда старшую дочь.

— В самом деле? — удивился он. — Вы, как видно, очень привязаны к этой леди. Каковы ее дальнейшие намерения?

— Намерения? О чем вы, дорогой друг?

— Я хотел спросить, чем она намерена заняться после того, как погостит у вас, миссис Элингтон, — пояснил джентльмен.

— Погостит? О, Джеймс, конечно же, она не гостья в нашем доме, а член семьи. У бедной девушки нет никаких средств к существованию, после женитьбы ее брата она лишилась и той скромной пенсии, что получала по смерти отца, и мы, разумеется, должны проявить заботу о ней!

— Да, пожалуй, если ей не на что жить… — задумчиво согласился мистер Элингтон. — Но она выглядит как настоящая леди — платье, прическа…

Он невольно покосился на граничащий с безвкусием утренний наряд Джулии, а также на ее многочисленные туго завитые локоны, каждый из которых был заколот жемчужной шпилькой.

— Она и есть настоящая леди, дорогой, — умильным голосом продолжила миссис Элингтон. — Она происходит из очень древнего семейства, и только финансовые авантюры ее прадеда лишили эту семью заслуженного достатка. Но ее красота и благонравие полностью покрывают это досадное обстоятельство.

Мистер Элингтон вынужден был согласиться с этим утверждением, хотя Сьюзен не показалась ему уж очень благонравной девушкой — от его наблюдательных глаз не ускользнул ее насмешливый взгляд и легкая улыбка, появлявшаяся на губах в то время, как он задавал естественные, на его взгляд, вопросы о ежедневном укладе семьи.

За обедом гость вел себя безупречно, демонстрируя хорошие манеры — и только. Ни остроумных историй, которыми обычно полны карманы путешественников, ни комплиментов подаваемым блюдам и сервировке, о чем не забыл бы мистер Хейвуд… Впрочем, миссис Элингтон и Джулия были вполне довольны — Сьюзен сидела напротив гостя и прелестно выглядела в светло-голубом платье, что позволяло обеим леди надеяться на проявление им интереса к даме, не являющейся его близкой родственницей.

По мнению, сложившемуся у миссис Элингтон после первой беседы с Джеймсом, он был достаточно серьезен и образован, но при этом не обладал живостью ума, подобно мистеру Хейвуду, и этот недостаток мог помешать ему иметь большой успех у дам. Наличие же прямо в собственном доме хорошенькой девушки вполне могло сподвигнуть его на робкие ухаживания, особенно если барышня будет его поощрять.

Надо заметить, что характер мистера Элингтона не сразу раскрывался окружающим именно в силу его неразговорчивости — ныне в свете были популярны бойкие, даже развязные молодые люди, умеющие рассказать при случае фривольный анекдот или пропеть два-три сонета, и некоторые самонадеянные леди сразу же считали, что постигли суть подобных натур, какие бы недостатки ума, вкуса или благородства на самом деле не таились в этих джентльменах.

Мистер Джеймс Элингтон, благодаря своим тетушкам, с ранних лет усвоил, что излишняя болтливость может ограничить его в свободе поступать по собственному разумению. Будь то победа в драке над сыном бакалейщика или несправедливое наказание учителя — Джеймс отнюдь не спешил делиться этими обстоятельствами с тетками и чаще всего оказывался прав. Его откровенность следовало заслужить, и только покойный дядюшка Прескотт пользовался его доверием до самого отъезда Джеймса из дому, свято храня все сокровенные тайны мальчика. Его краткие воспоминания о мачехе и сестрах содержали горечи, но это не означало, что он должен поспешно открыть им свою душу. Во всяком случае, отсутствие приятной беседы за столом его ничуть не угнетало.

— Расскажите нам об Италии, мистер Элингтон, — наконец не выдержала Сьюзен.

Джентльмен, невозмутимо отложил столовые приборы, расправил салфетку и только после этого поднял глаза на девушку напротив:

— Какой в этом смысл, мисс Шелтон? Ни один рассказ не поможет составить впечатление об этой необыкновенной стране у тех, кто там не побывал.

— Все зависит от желания рассказчика, — возразила Сьюзен. — Обычно вернувшиеся домой путешественники делятся своими впечатлениями с теми, кто не может по тем или иным причинам позволить себе увидеть дальние края. А некоторые, заботясь о просвещении своих сограждан, даже издают книги о своих путешествиях.

— И что описывают эти люди своим восторженным слушателям? — пренебрежительно отозвался мистер Элингтон. — Всегда одно и то же — какое в Италии жаркое солнце, голубое небо, оливковые деревья и кьянти. В лучшем случае, еще упоминают развалины Колизея и папский дворец. Только очень малообразованные или чрезмерно экзальтированные особы могут разглядеть в подобных рассказах плоды просветительской работы.

Миссис Элингтон и Джулия с недоумением слушали эти смелые высказывания, но мисс Шелтон почувствовала раздражение. Ей показалось, что пол экзальтированной особой он имеет в виду ее.

— Что ж, если вам претят подобные истории, не уподобляйтесь таким рассказчикам, мистер Элингтон, — насмешливо бросила она. — Образованный человек с обширным кругозором всегда сумеет рассказать что-нибудь действительно интересное, не опускаясь до банальностей.

— Что ж, я в меру своего красноречия готов удовлетворить ваше любопытство, мисс Шелтон, если вы зададите вопрос в более конкретной форме. Что именно вы желаете знать об Италии? Боюсь, я плохо разбираюсь в чудесах итальянской моды.

— Вместо слова «любопытство» я бы предпочла «любознательность», — ответила на укол Сьюзен. — Что касается моих интересов, они никоим образом не ограничены модой. Я бы хотела знать, как живут итальянцы, восхищаются ли они своими памятниками и знаменитыми полотнами, или привычный вид всего этого великолепия сделал их нечувствительными к прекрасному. Мне почему-то кажется, что иностранцы гораздо больше превозносят эту страну, чем ее жители.

— Итальянцы — шумный, неопрятный народ, мисс Шелтон. Их аристократия гордится своим происхождением от цезарей, но не создает ничего нового, предпочитая похваляться потемневшими от иремени картинами великих мастеров и полуразрушенными дворцами предков.

— Неужели тебе не понравилось в Италии, Джеймс? — вмешалась пораженная речами брата Джулия.

— Если бы я мог выбирать, я бы предпочел Италию без итальянцев, — резко ответил джентльмен. — Созерцать все это великолепие было бы гораздо приятнее в тишине и уединении. Бесконечные уличные свары между домохозяйками, драки нищих и текущие на голову помои сильно портят впечатление от дворцов и статуй.

Сьюзен поняла, что еще немного — и она не удержится от горячего спора с мистером Элингтоном, в котором наверняка потерпит поражение, слишком уж уверен в себе и нетерпим к мнению других оказался молодой человек.

Воспользовавшись тем, что она не любит медовые лепешки, Сьюзен попросила разрешения встать из-за стола и оставила семейство Элингтон беседовать об Италии или о чем им будет угодно.

После обеда Сьюзен обычно отвечала на письма или писала приглашения. Как только она удалилась, миссис Элингтон поспешила продолжить живописание достоинств юной леди, преследуя сразу две цели — отвлечь внимание Джеймса от расходных книг и создать как можно более привлекательный образ мисс Шелтон. На этот раз была очередь ее родных, точнее, тех из них, кто имел вес в глазах миссис Элингтон.

Узнав о существовании у Шелтонов таких родственников, как лорд Ченсуорт и леди Уайтбери, Джеймс отреагировал прямо противоположно ожиданиям миссис Элингтон. Его мачеха хотела возвысить Сьюзен в глазах молодого джентльмена, но необдуманно приписала девушке чрезмерную гордость, которую сама испытывала от общения с родовитыми семействами. К вечеру первого дня пребывания в доме на Бредфорд-сквер мистер Элингтон составил себе определенное мнение о каждой из трех дам, но если Джулия и ее мать вызвали у него умеренную симпатию пополам со снисхождением к их явным слабостям, то Сьюзен показалась ему ловкой особой, пользующейся благорасположением и средствами его семьи для собственной выгоды.

Это убеждение укрепилось в нем, когда на следующее утро он услышал, как Сьюзен решительно отказывает Джулии в помощи выбрать вечерний туалет для поездки в театр под предлогом необходимости прогулки в парке. А если бы он еще узнал, что в этой прогулке мисс Шелтон сопровождает джентльмен, случайно или намеренно оказавшийся в это же время на одной из аллей, его мнение о благонравии мисс Сьюзен еще ухудшилось бы.

Ничего не подозревающая о заговоре, центром которого она являлась, Сьюзен с непритворным удивлением поздоровалась с мистером Хейвудом, внезапно вышедшим ей навстречу из боковой аллеи, и молодые люди двинулись дальше вместе с такой естественностью, как будто гуляли подобным образом на протяжении многих дней.

Разговор зашел о книгах и предстоящих новогодних развлечениях. Сьюзен не считала зазорным для себя посоветоваться с мистером Генри, какие приглашения им лучше принять, а какие — проигнорировать. Джентльмен был впечатлен тем фактом, что у наших дам, так недавно явившихся в столицу, уже есть на выбор по несколько приглашении на каждый вечер вплоть до начала января. Выяснив, что они встретятся в половине перечисленных ею мест, мистер Хейвуд тут же взял с нее обещание потанцевать с ним хотя бы по два танца на каждом балу, после чего Сьюзен сочла необходимым сообщить о приезде мистера Элингтона.

— Старина Джеймс приехал? Вероятно, ваша тетушка чрезвычайно этому рада! — отреагировал, как и положено, мистер Хейвуд.

— Вы ведь знакомы с мистером Элингтоном, кажется, вы как-то говорили об этом?

— О да. Моя матушка всегда была дружна с миссис Баркли и еще более — с ее сестрой, миссис Прескотт, у которой чаще всего проживал Джеймс. Во времена счастливого детства мы нередко играли вместе и немало досаждали нашим учителям. Правда, у Джеймса детские годы были не особенно беззаботными, его постоянно третировали миссис Прескотт, миссис Баркли и еще какие-то тетушки. Бедняга, ему приходилось всегда думать, что стоит говорить, а о чем лучше умолчать. Причем второе он выбирал гораздо чаще.

Сьюзен улыбнулась про себя при мысли, что оба молодых человека несут в себе отпечаток убеждений женщин, их воспитавших, и бессмысленно обвинять их в некоторых несуразностях в поведении. Она стала понимать, почему мистер Элингтон говори i так сдержанно, как ранее поняла со слов Марджери, почему мистер Хейвуд так навязчиво любезен, но не могла решить, какая из этих крайностей ей менее неприятна. После некоторого размышления она все же склонилась в пользу мистера Генри — после откровенного разговора он отбросил свои ухищрения и стал в обращении с ней вести себя естественно, превратившись в весьма приятного собеседника. Серьезность мистера Элингтона, граничащая с угрюмостью и подозрительностью, не могла понравиться живой остроумной девушке. Она согласна была относиться к нему как к брату, но предпочитала проводить время в другой компании.

Леди и джентльмен нашли немало интересных тем для разговоров, и до конца прогулки мистер Элингтон не удостоился более двух или трех упоминаний. Мистер Хейвуд проводил Сьюзен до поворота на Бредфорд-сквер и распрощался, пообещав непременно навестить старого друга, желательно в отсутствие его мачехи и сестры.

Леди оценила эту откровенность, делающую ее едва ли не сообщницей в заговоре против плана помолвки мистера Хейвуда и Джулии, разработанного миссис Элингтон и миссис Баркли.

Вечер в театре прошел, как Сьюзен и ожидала, — мистер Элингтон невозмутимо смотрел спектакль, не принимая участия в обсуждении сидящих в соседних ложах, их нарядов и титулов, без которого не мыслила выхода в свет миссис Элингтон. Сама Сьюзен с удовольствием обозрела толпу разодетых зрителей, радуясь тому, что среди них уже достаточно знакомых, которые кивали и улыбались в ответ на ее кивки и улыбки. Джулия в полном восторге шепотом пересказывала брату, с кем из присутствующих она познакомилась на балу у графа Рейли, с кем танцевала и о чем говорила. Джеймс вежливо кивал, не проявляя особого интереса, но его сестре и этого было достаточно. Более требовательная Сьюзен находила его неимоверно скучным, с удовольствием предвкушая, как за завтрашним обедом будет сидеть рядом с Марджери и перешептываться, глядя на попытки миссис Баркли получить у племянника отчет о времени, проведенном за границей, и как он будет говорить ей об итальянских помоях. Если бы еще мистер Хейвуд сел рядом с юными леди — их радость была бы полной, остроумные замечания и шутки этого юноши выгодно оттеняли бы его на фоне размеренных, тяжеловесных речей Джеймса и наверняка вызвали много улыбок у обеих дам.

14

Пресловутый обед, а также последовавшие за ним балы и домашние концерты вплоть до наступления Нового года занимали помыслы всех трех обитательниц дома на Бредфорд-сквер, причем утреннее обсуждение деталей вчерашнего праздника было для Джулии ничуть не менее увлека тельным, чем предстоящее вечером новое развле чение.

Встреча Генри Хейвуда и Джеймса прошла в радостной обстановке, один из них сыпал восторжен ными восклицаниями, другой молча кивал, и оба ре шили возобновить дружбу, посещая вместе те увесе ления, где джентльмены могут позволить себе отдм хать без надзора прекрасного пола.

В результате Джеймс сопровождал своих родственниц очень умеренно, так как предпочитал восстанавливать прерванные связи и с другими джентльменами, друзьями его детства, и в то же время не забывал каждое утро после завтрака проводить пару часов за изучением приходно-расходных книг. Он ничего не сказал миссис Элингтон по поводу непомерных трат на наряды и драгоценности, но, когда она предложила ему приобрести новый модный выезд, коротко ответил, что сможет позволить себе это не раньше осени. Почтенная дама не восприняла это заявление как упрек ее расточительности, но некий осадок от разговора у нее остался. Джулии было отказано в покупке фортепьяно, игрой на котором ей вздумалось услаждать слух мистера Хейвуда, а сама миссис Элингтон решила, что вполне обойдется без нового камина в своей спальне — старый, как ей казалось, изрядно дымил.

Сьюзен не замечала всех этих мелких деталей, у нее просто не хватало на это времени. Дядя Саймон пригласил ее однажды на один из своих вечеров, и, гак как приглашение было только для нее одной, миссис Элингтон и Джулии пришлось удовольствоваться вечером у миссис Хейвуд, к чему они, нпрочем, не имели претензий. У дядюшки Сьюзен тюлю натанцевалась и получила множество комплиментов от мистера Гарленда и других молодых родственников лорда Ченсуорта. Кузен Фрэнк все больше и больше нравился ей, хотя она и отдавала себе отчет в том, что его поведение могло быть продиктовано только жизнерадостным характером и легким отношением к жизни. Однако, несомненно, ей бы хотелось видеться с ним чаще, и он занимал ее мысли уж во всяком случае не меньше, чем мистер Хейвуд. Мистер Гарленд сильно отличался от Генри Хейвуда, несмотря на галантные манеры и приятную внешность обоих. Фрэнк Гарленд говорил дамам комплименты не для того, чтобы сделать им приятное, вернее, не только для того. Он порхал по жизни, как легкий эльф из старых сказок, ему нравились красивые вещи, красивые люди, красивые слова, ему нравилось создавать вокруг себя приятную атмосферу, но мог ли он стать хорошим мужем? На этот вопрос Сьюзен пока не находила ответа. Вернее сказать, прямо она его себе и не задавала. Фрэнк был очарователен, но неглубок, и это не позволяло ей увлечься им всерьез.

После приятного вечера у дядюшки она сожалела только о том, что не нашла себе подруги среди молодых леди, бывающих у дяди. Сьюзен очень не хватало обманчиво легкой болтовни Бет Торнтон, всегда подмечающей самое важное. Письма Бет являлись для нее единственным напоминанием о более чем двадцати годах, прожитых в Сандерли. Прелестная Марджери Баркли, конечно, не шла ни в какое сравнение с пустоголовой Джулией, но казалась чересчур ограниченной рамками светских условностей. Только один раз Сьюзен видела ее без маски благовоспитанной леди — в день приезда Джеймса, когда они говорили о замужестве, гуляя в парке. И в будущем они вряд ли смогут ветре чаться часто: мисс Баркли собиралась погостить у сестры своего будущего мужа в Хэмпшире, а потом отправиться в поместье своего отца, где и состоится свадьба. Дядюшка Саймон тоже намеревался покинуть столицу на пару месяцев, с тем чтобы поправить свое здоровье лечебными водами, пока на курорты не хлынул основной поток отдыхающих.

И Сьюзен оставалось только утешаться ежевечерними беседами со своим носом, если у нее еще были на это силы после разнообразных увеселений. Впрочем, мистер Хейвуд взял за обычай встречаться ей на прогулках в парке почти ежедневно, и всю первую половину января они мило прохаживались по аллеям, обсуждая самые разные вопросы. Зачастую к ним присоединялись знакомые леди и джентльмены, в том числе мистер Гарленд, и прогулка в таком случае заканчивалась совместным чаепитием и обещанием встретиться вечером в театре или в гостях.

— Джулия, тебе не кажется, что мисс Шелтон слишком часто отсутствует дома в последние две недели? — поинтересовалась однажды миссис Элингтон, которой пришлось самой отвечать на приглашение миссис Грейсвйл посетить музыкальный вечер в зимнем саду.

— В самом деле, маменька, она постоянно теперь выходит одна, — с некоторым удивлением согласилась Джулия — ей-то такая мысль не пришла и голову.

— Возможно, у мисс Шелтон появился поклонник, — откликнулся мистер Джеймс, читающий книгу в кресле у камина.

— Поклонник?

Едва ли не ужас прозвучал в голосе миссис Элингтон, и молодой человек удивленно взглянул на мачеху.

— Что в этом необычного? Мисс Шелтон очень привлекательная леди, и среди джентльменов, с которыми она танцует на всех этих балах, вполне могут найтись несколько желающих поухаживать за ней.

— Но она может… — Миссис Элингтон прикусила язык, не договорив «опозорить нас всех своим поведением» — этого при Джеймсе говорить явно не стоило, — подарить свое внимание недостойному молодому человеку. Сьюзен так молода и неопытна…

— По-моему, она уже достаточно взрослая, и потом, вы же не осуществляете опеку над ней, дорогая матушка, — возразил Джеймс. — Если мисс Щелтон найдет себе жениха, это принесет вам большое облегчение, сняв тяготы заботы о ней.

— Я очень полюбила нашу милую Сьюзен, — поспешно отвечала миссис Элингтон. — И не хотела бы расстаться с ней так скоро, пока еще Люси и Эдмунд не приехали. Они собираются остаться в Италии до самой весны, и, когда вы уедете в Элингтон-холл, нам с Джулией будет очень одиноко здесь вдвоем.

Джеймс только вздохнул — он уже неоднократно говорил мачехе о своем желании отправиться наконец в собственное поместье, но она и слышать не желала о расставании с пасынком, о чьем существовании едва помнила на протяжении многих лет.

— Все же интересно, что так привлекает Сьюзен в этих прогулках по сумрачным аллеям, — вернулась к основной теме Джулия. — Ладно бы еще было лето, она всегда бродила по лугам и полям вокруг Сандерли с этой своей подругой, мисс Торнтон, но здесь так холодно и грязно…

Если бы мисс Джулия знала, что в это время Сьюзен уплетает пирожные в чайной на углу Мерилебон-стрит в обществе мистера Хейвуда, мистера Гарленда и леди Риддинг с дочерью, ее любопытство сменилось бы негодованием.

В последние дни мистер Хейвуд часто встречался с Джеймсом, но затащить его на Бредфорд-сквер не удавалось никакими намеками и откровенными приглашениями миссис Элингтон, почти ежедневно посещающей вместе с дочерью дом миссис Хейвуд.

— Ваша тетушка и кузина объявили на меня охоту, — жаловался он Сьюзен, которая, впрочем, не намерена была жалеть беднягу и не упускала случая попенять ему на легкомыслие, приведшее теперь к таким тягостным последствиям.

— Джеймс не понимает, почему я не хочу заходить к вам, и я не знаю, как поделикатнее объяснить ему это. Сам он слишком серьезен, чтобы угодить в подобную ловушку.

— Возможно, ему бы это не повредило, уж очень он уверен в собственной непогрешимости, — усмехнулась Сьюзен. — Подумать только, он считает итальянцев нечистоплотной нацией, а французов сравнивает с болтливыми таксами!

— Вы все еще не можете простить ему отказ рассказать о заграничных поездках! — засмеялся мистер Хейвуд.

— Но это просто преступление со стороны путешественника — не поделиться с друзьями своими впечатлениями! Вот мистер Гарленд уже два или три раза рассказал все, что помнит об Италии, а помнит он, судя по всему, не так уж много.

— Скорее всего, он слишком часто отдавал дань тосканским винам и венецианским карнавалам, чтобы обратить внимание на что-то еще, — попытался оправдать приятеля мистер. Хейвуд. — А вы, мисс Шелтон, хотели бы побывать в Италии? Уж очень часто вы говорите об этой стране.

— О да! — воскликнула Сьюзен. — Ни одна страна не интересует меня так, как эта. Особенно после прочтения Данте, — добавила она, с улыбкой вспоминая бал у графа Рейли. — Как жаль, что я не смогу там побывать… Я очень завидую своему брату и его жене.

— Ну, не стоит так расстраиваться, мисс Шелтон! — поспешил утешить ее джентльмен. — Кто вам сказал, что вы не увидите Италию? Ничто не мешает вам отправиться туда и немного попутешествовать под жарким южным солнцем и выцветшим голубым небом, о которых с таким восторгом говорил мистер Гарленд.

— Увы, миссис Элингтон и Джулия — большие домоседки, к тому же они только-только вошли во вкус столичной жизни и ни при каких условиях не покинут Лондон сейчас, даже ради красот побережья.

— Но вы можете поехать и без них, мисс Шелтон, — возразил юноша.

— Если бы я была мужчиной, я вполне могла бы уподобиться графу Рейли, но для леди поездка в одиночестве дальше соседского поместья просто неосуществима. Вы же сами знаете это, сэр.

— Совсем не обязательно ехать одной. Вас может пригласить ваш дядюшка, лорд Ченсуорт, или какие-то другие родственники. А может быть, вы отправитесь туда в свадебное путешествие, как ваш брат и его молодая супруга.

Сказав это словно бы в шутку, он тем не менее бросил на Сьюзен испытующий взгляд, смысл которого она не в состоянии была уловить, а потому ответила в том же тоне и перевела разговор на другую тему.

Вечером, когда ей наконец удалось избавиться от расспросов Джулии относительно затянувшейся прогулки только после обещания перешить кружева па новом бальном платье, Сьюзен уселась перед туалетным столиком и принялась разглядывать свое отражение. Она сдвинула брови и напрягла челюсти, изображая братца Джеймса, потом сморщила нос и надула щеки, пародируя Джулию, затем кокетливо улыбнулась и притронулась пальцем к ямочке на подбородке.

— Ну, что ты теперь скажешь, Сьюзен Шелтон? — обратилась она против обыкновения не к собственному носу, а к самой себе. — Ты все еще будешь спорить с Бет и доказывать, что этот молодой джентльмен тебе не нравится?

Сьюзен не вела дневник, подобно многим леди, нместо этого все свои наблюдения и переживания она описывала в письмах к единственной подруге, получая от нее такие же пространные ответы. Бет, как никто другой знавшая ее, всегда отвечала не на то, что написано на бумаге, а на сокровенные мысли, которые можно прочесть между строк. В своем последнем письме она приглашала летом обязательно погостить у нее, а также с тревогой задавала беспокоящий ее вопрос — к чему, по мнению Сьюзен, могут привести эти тайные прогулки с мистером Хейвудом?

«Мне кажется, тебе начинает нравиться этот молодой человек, как бы ты ни упражнялась в остроумии на его счет, дорогая моя, — писала Бет. — Безусловно, его манеры показались бы смешными и странными у нас в Сандерли, где все женихи наперечет и всякий джентльмен, обладающий сносной внешностью и хоть каким-то достоянием, начинает задирать нос или пренебрежительно морщить его, если леди, выбранная для ухаживаний или хотя бы для одного танца, кажется ему недостойной его общества. А уж дождаться комплиментов нечего и мечтать! Конечно, такие безупречные во всех отношениях особы, как Люси Элингтон, то есть теперь уже Люси Шелтон, могли себе позволить холодность в обращении с кавалерами, но если даже ее покинул несносный Льюк Монтрейв, что уж говорить обо всех остальных! А в Лондоне, похоже, царят леди, как и подобает столице страны, которой правит женщина, и молодым людям надо ужом извиваться, чтобы привлечь внимание дамы, к своей персоне. Поэтому чрезмерную любезность мистера Хейвуда нельзя считать пороком или даже сколько-нибудь большим недостатком. Я не сомневаюсь, читая твои рассказы о ваших будто бы случайных встречах, что он проявляет к тебе некий интерес, причина которого может быть как самой лестной, так и самой неожиданной, как, например, получение сведений о планах Джулии относительно его руки и сердца. Меня, твою подругу, гораздо больше заботит, как ты сама относишься к нему. Вспомни, чему учила нас бабушка Энн, когда нам едва исполнилось тринадцать: если вы не можете представить себе, как читаете ему газетную статью о колониальной политике долгим зимним вечером, а он в это время поджаривает хлеб прямо на каминной решетке — не стройте глазки этому джентльмену, вдруг он сделает вам предложение! Сьюзен, дорогая моя, ты можешь представить, как читаешь газету мистеру Хейвуду?»

Вопрос был как нельзя кстати — Сьюзен уже и сама понимала, что долго такое положение сохраняться не может. Она встречала в парке множество знакомых, и только чудом можно назвать то обстоятельство, что никто из них до сих пор не упомянул об этом в разговоре с миссис Элингтон или ее дочерью. И потом, какую цель преследовал молодой человек? Даже леди гораздо моложе и наивнее ее не смогла бы усомниться в том, что его, появление именно в то время, которое она проводит в парке, неслучайно. Бет права — причин может быть несколько, и ей не следует самонадеянно полагать, что он в ее власти. Но как выяснить правду? И хочет ли она, чтобы он объяснился?

Сьюзен представила на своем месте Люси. Та умела очень скоро добиваться от джентльмена откровенного признания и, хотя и отказывала в своем внимании нескольким мужчинам до того, как за ней начал ухаживать мистер Монтрейв, умудрялась сохранять с ними дружеские отношения. Сьюзен ни за что бы так не смогла, ее отказ был бы категоричен, пусть и зависел по своей форме от ее отношения к сделавшему предложение, — если бы он не был неприятен, она постаралась бы смягчить удар, а если джентльмен показался бы ей дерзким и самоуверенным — он еще долго вспоминал бы характеристику своих достоинств, полученную от словоохотливой леди. Впрочем, мы не можем с уверенностью утверждать, что наша героиня поступила бы именно так, поскольку до сих пор у нее не имелось подобного опыта, в некоторых обстоятельствах столь необходимого молодой леди.

Итак, для начала она решила для себя, что мистер Хейвуд ей вполне симпатичен, но она совершенно определенно не влюблена в него. Однако мистер Гарленд и еще один-два джентльмена нравились ей не меньше, если не больше мистера Генри. Только вот ни один из них не стремился встречаться с ней всякий раз, как она выходила из дому, так что ее мысли поневоле вернулись к мистеру Хейвуду. Это уже было большим шагом вперед, и дальше Сьюзен попыталась представить себя читающей политические новости в газете, в то время как мистер Хейвуд ест поджаренный хлеб с сыром, обсыпая крошками свой сюртук. Вместо этого предстала совершенно иная картинка — как они с мистером Хейвудом сидят рядышком на диване и рассматривают альбом с видами Италии.

«Что ж, это уже кое-что, — сказала она себе. — Навряд ли мистер Генри интересуется политикой, значит, мне не придется читать ему эту пресловутую газету, которую выдумала зачем-то бабушка Бет! Но этого ли я хочу больше всего на свете — выйти замуж за мистера Хейвуда и поехать с ним в Италию подобно Люси и Эдмунду?»

Откровенно говоря, Италия привлекала ее гораздо больше, чем возможное замужество. Но если увидеть страну своей мечты она может только таким способом…

«Что ж, Генри будет не самым плохим мужем, я полагаю, уж точно не хуже, чем угрюмый Джеймс! Но что скажут Джулия и миссис Элингтон!»

Эта мысль отравила ей все радужные мечтания о путешествиях — гнев миссис Элингтон и истерики Джулии невозможно было переоценить. К этим опасениям примешивались угрызения совести — Джулия так часто в последнее время просиживала у окна, поджидая гостя, что даже похудела немного, поскольку уже не уделяла особого внимания кулинарным изыскам кухарки и не спорила, когда Сьюзен советовала ей облагородить то или иное платье.

«Надеюсь, она не влюблена в него по-настоящему! Это было бы очень дурно с моей стороны, так поступить с ней, — рассуждала Сьюзен далеко за полночь, когда весь дом уже погрузился и сон и даже часы тикали как-то медленней. — С другой стороны, нравлюсь я ему или, нет, на Джулий жениться он совершенно определенно не собирается, а значит, мой отказ на его предложение, пожелай он его сделать, был бы совершенно бессмысленным. Как жаль, что Бет не видела его, мои описания могут быть предвзяты и даже ошибочны. А Бет-то уж наверняка быстрее меня во всем разобралась бы, у нее просто нюх на будущие помолвки: даже когда еще никто не замечал ничего подозрительного, она уже говорила, что «вот эти двое поженятся не позднее конца лета».

К сожалению, мисс Торнтон была недостаточно красива, чтобы, в отличие от Сьюзен, надеяться, привлечь внимание обеспеченного джентльмена, так как не имела приданого. Несколько раз Сьюзен подумывала, чтобы попросить у миссис Элингтон разрешения для Бет погостить у них в Лондоне, но не решалась обращаться к своей покровительнице — еще одна молодая леди могла бы в глазах миссис Элингтон отвлекать внимание знакомых мужского пола от Джулии. Возможность поехать на некоторое время к Торнтонам выглядела заманчивой идеей, но у Сьюзен не было собственных денег на такое путешествие, а семья Бет не смогла бы принять ее даже на три недели.

— Придется посоветоваться с Марджери, — вздохнула Сьюзен. — Есть еще тетя Ченсуорт, она выглядит такой понимающей и доброй, даже пригласила меня пожить у них летом, но она ведь со всем не знает Генри…

Так ничего и не решив, Сьюзен уснула. Надо заметить, что ее мысли о замужестве были обусловлены не только желанием повидать Италию, но и стремлением поскорее покинуть дом на Бредфорл сквер — в последнее время миссис Элингтон больше прежнего забрасывала ее поручениями, Джулия надоедала со своими платьями, а с мистером Джеймсом у девушки наблюдались едва ли не военные действия — на каждое его высказывание у нее находилась какая-нибудь колкость, а на каждое ее замечание он приводил туманные сравнения с непрактичными экзальтированными дамами, которых навидался во Франции. Три недели присутствия Джеймса в доме показали Сьюзен, как чудесно, оказывается, они жили втроем до его появления. В таких условиях даже далекий день возвращения Эдмунда и Люси не казался спасением. Комнаты для них были почти готовы, оставалось только купить новую мебель и занавеси на окна и кровать, но мистер Элингтон отнюдь не собирался подписывать счета, а свои доходы за прошлый год миссис Элингтон истратила подчистую.

В этом свете не одна Сьюзен подумывала о замужестве. Миссис Элингтон каждое утро строила планы, как бы сподвигнуть мистера Хейвуда на решительные действия, а также как внушить Джеймсу, что мисс Шелтон — лучшая партия для него. В результате долгих размышлений она решила, что настало время прямо поговорить со Сьюзен, — на изгляд почтенной матроны, девушка была недостаточно любезна с ее дражайшим пасынком.

— Не мешало бы юной леди и самой позаботиться немного о своем будущем, я и без того делаю все, что могу, и она не смеет проявлять неблагодарность по отношению ко мне и моей дочери, лишая нас тех благ, какие мы заслужили по праву, долгие голы, неусыпно заботясь о процветании поместья!

15

На следующее же утро после завтрака миссис Элингтон попросила мисс Шелтон уделить ей некоторое время для важного разговора. Не ожидающая ничего хорошего Сьюзен отложила шляпку, приготовленную для прогулки, и последовала за своей добровольной опекуншей в кабинет, облюбованный миссис Элингтон для всякого рода дел.

— Дорогая мисс Шелтон, — начала она самым ласковым голосом, какой были способны воспроизвести ее связки. — Настало время нам поговорить, как мать с дочерью.

Сьюзен удивилась, а ее предчувствия стали еще более мрачными.

— Поскольку я проявляю неустанную заботу о вашем благополучии, ни в чем не делая разницы между моей родной дочерью и вами, думаю, я праве надеяться на некоторую признательность с вашей стороны.

Сьюзен начала было уверять, что вполне благодарна за проявленное участие, но миссис Элингтон мало интересовали эти дежурные фразы, и она невозмутимо продолжила:

— Не за горами тот день, когда вам исполнится двадцать два года — возраст достаточный для леди, которая до сих пор не помолвлена.

— Увы, мадам, что я могу с этим поделать? Если бы у наших дверей стояла очередь из желающих предложить мне руку и сердце, я бы, безусловно, постаралась исправить это обстоятельство помолвкой с самым достойным из них!

Увы, шутливая беседа не входила в планы старшей из дам.

— Мисс Сьюзен, ваши рассуждения похвальны, но, поскольку мы не имеем этих джентльменов у наших ворот, они теряют смысл. Другое дело, когда такой джентльмен есть в нашем собственном доме!

— Как? Вы имеете в виду…

Сьюзен не сразу поверила в серьезность миссис Элингтон и изумленно уставилась на нее.

— Разумеется, я имею в виду нашего дорогого Джеймса, дитя мое. Вы уже достаточно знакомы с ним, чтобы убедиться в его добропорядочности, ровном спокойном нраве и серьезных помыслах. Для девушки вашего положения он представляет собой прекрасную партию, не так ли?

Вопрос был явно риторическим, и Сьюзен пришлось согласиться, что да, это действительно так и есть.

— Я очень рада, милая моя, что наши с вами мнения по этому поводу совпадают. Со своей стороны, я не желала бы большего счастья для вас обоих. Я уже назвала вашего брата своим сыном и с удовольствием назову вас дочерью!

— Но почему вы думаете, что Джеймс захочет жениться на мне? — ошеломленно вопросила Сьюзен. — Насколько я могла заметить, он не слишком доброжелателен со мной.

— Это потому, что вы не проявляете к нему должного интереса и уважения к его убеждениям. Как раз об этом я и хотела бы с вами поговорить, мисс.

— Уважения? Но как я могу уважать его убеждения, если они противоречат моим собственным? На мой взгляд, он категоричный, узколобый сноб, который…

— Как вы можете говорить такое о Джеймсе! — Любящая мачеха едва ли не кипела от негодования на дерзкую девицу. — Он старше вас на пять лет, он получил образование и повидал свет, он джентльмен, наконец! Как вы можете не соглашаться, с ним, вы, не выезжавшая до недавнего времени из провинциального городка и не имеющая представления о многих вещах, недоступных пониманию леди?! Вы не можете судить, прав он или нет, мисс Шелтон!

От этой отповеди Сьюзен растерялась, но миссис Элингтон и не думала останавливаться.

— Конечно, я понимаю, вам не понравились его слова об этой вашей Италии, но сами-то вы там никогда не были, откуда вам знать, что он не прав? Эта итальянская графиня, которую мы видели на балу у графа Рейли, выглядела совершенно безнравственно в неприлично открытом платье. Если все итальянцы таковы — я полностью согласна с Джеймсом!

— И тем не менее он провел там не один месяц, — попыталась вставить слово Сьюзен. — К тому же не только его суждения об Италии кажутся мне однобокими и поверхностными…

— Всякий джентльмен должен расширить свой кругозор заграничными поездками, до того как женится и остепенится, мисс Шелтон! Но он вовсе не обязан восторгаться чужестранцами, как это делае i граф Рейли, принижая при этом достоинства своих соотечественников! А в других вопросах, я уверена, Джеймс разбирается превосходно!

Спорить было совершенно бессмысленно, Сьюзен и раньше видела миссис Элингтон в подобном настроении, когда она распекала прислугу, мужа или дочерей, и следовало дать ей время выпустить пар. Жалея, что она не находится где-нибудь в другом месте, Сьюзен вжалась в кресло, стараясь сделаться как можно более незаметной.

Но почтенная леди уже и сама поняла, что перегибает палку, и вернулась, не без усилий, к добродушному материнскому тону.

— Милая девочка, оставьте судить о вопросах мироустройства мужчинам и сосредоточьтесь на главном для женщины — муже и хозяйстве. Мой покойный супруг нередко вызывал у меня недоумение своими высказываниями о политике или военном искусстве, но мне и в голову не приходило спорить или хотя бы иметь по этим вопросам собственное мнение. Зато в остальном он всецело полагался на мои способности разумно вести хозяйство и не посягал на мою епархию, что делало нашу супружескую жизнь вполне счастливой.

У Сьюзен было что сказать по этому поводу, но, поскольку покойный мистер Элингтон уже не мог подтвердить или опровергнуть слова своей супруги, ее мнение против утверждения миссис Элингтон ничего не стоило. К тому же уважаемая леди еще не закончила.

— Итак, я осмелюсь надеяться на ваше благоразумие и здравомыслие, мисс Шелтон, не говоря уж о благодарности, которую испытывала бы всякая девушка на вашем месте. Прошу вас приложить все усилия, чтобы ваши таланты не остались скрытыми для Джеймса, и уже летом мы сыграем вам чудесную свадьбу. Посаженым отцом будет лорд Ченсуорт, и даже ваша тетя Элизабет, быть может, удостоит нас своим визитом.

Сьюзен поторопилась прервать эти радужные картины, пока не поздно:

— Но я не люблю мистера Элингтона, точно так же, как и он не любит меня. И какой вам-то прок от нашего брака, мадам, прошу вас, объясните мне!

— Любая мало-мальски сообразительная девушка сможет увлечь джентльмена, если она достаточно красива для этого, а вы вполне обладаете приятной внешностью. Вы сделаете это, тут и говорить не о чем. И я объясню вам, почему.

Мисс Шелтон попыталась возразить, но была прервана широким взмахом руки, что заставило ее еще сильнее вжаться в кресло.

— Мои собственные деньги всегда казались мне источником приятной беззаботной жизни в столице, но я ошибалась. Расходы на содержание дома, платья и драгоценности, в том числе и ваши, мисс, показали мне, что моих средств недостаточно, чтобы поддерживать тот уровень жизни, к какому мы привыкли. Доходы с поместья слишком велики для одного Джеймса, зато их вполне хватит ни нужды семьи. Он молод, богат — словом, во всех отношениях является завидным женихом, а я не имею ни малейшего намерения отдавать Элингтон холл в руки какой-либо предприимчивой особы, которая заставит его позабыть о долге перед семьей. Теперь вам понятно, мисс Шелтон, почему ваш брак представляется наилучшим выходом для всех, в том числе и для вашего брата и его семейства?

— Вполне понятно, миссис Элингтон, — коротко ответила Сьюзен, молясь про себя только об одном — как бы сдержаться до окончания разговора и не наговорить этой женщине слов, о которых потом будет жалеть.

— Вот и прекрасно, дитя мое. В таком случае позвольте мне ознакомить вас с деталями плана, пришедшего мне в голову и, возможно, в силу вашей неопытности неизвестного вам. Во-первых, ваше частое отсутствие дома не идет на пользу вашей репутации, не говоря уж о том, что все эти прогулки вредят здоровью. Вы каждый день приходите в мокрых ботинках, так недалеко и до воспаления легких, о чем вы думаете, милая? Отныне я запрещаю вам выходить из дома пешком и слоняться в парке, как какая-нибудь искательница приключений или нищенка!

Сьюзен поникла головой — случилось то, чего она боялась.

— Потом, вы будете милы и любезны с Джеймсом и поможете мне воспрепятствовать его отъезду в поместье, каковое намерение он высказывает едва ли не каждый день. Учитывая, что он не приглашает нас с собой, а также отношения Джулии с мистером Хейвудом, Джеймса нужно задержать в столице до вашей помолвки. Ну и, наконец, используйте свои женские чары, улыбки, ласковые слова… только не переборщите. Джеймс серьезный человек, и чрезмерное кокетство может повлиять на его мнение о вашем благонравии. Вы поняли меня, дорогая?

Последний вопрос был задан не случайно — выражение лица Сьюзен стало отсутствующим, как будто ее мысли бродили где-то очень далеко.

— Да, мадам, я вполне поняла вас, — покорно ответила она, не поднимая глаз из боязни, что миссис Элингтон разглядит в них слишком многое.

— Вот и прекрасно! А теперь я вас покину — назавтра к обеду приглашены гости, и я должна продумать угощение так, чтобы не потратить непозволительно много, но и не получить упреков в скупости.

Ласково потрепав Сьюзен по щеке, так что голова девушки мотнулась из стороны в сторону, довольная своим успехом дама вышла, оставив свою жертву корчиться от непреодолимого гнева.

Несколько минут Сьюзен полушепотом разносила, старую ведьму всеми известными ей бранными словами, включая выражения, подслушанные у кучера миссис Элингтон, а он, надо сказать, имел определенный вес среди прислуги именно благодаря своему обширному запасу ругательств.

Осознав пропасть греха, в которую она падает с каждым словом, Сьюзен наконец замолчала и некоторое время в задумчивости смотрела на охотничий натюрморт над камином, пытаясь осознать всю глубину обрушившегося на нее несчастья.

Как ни странно, сильнее всего ее огорчал запрет прогуливаться в парке, иначе говоря — видеться с мистером Хейвудом. Едва она это поняла, как ее отношение к мистеру Генри стало казаться более ясным, по крайней мере, она не возражала бы уже читать ему газету. Особенно теперь, когда замаячила перспектива услаждать политическими новостями слух Джеймса Элингтона.

«Это просто ужасно! На следующий же день после свадьбы он посадит меня под домашний арест и запретит разговаривать — я же ни одного слова не смогу сказать в согласии с его утверждениями! Он, видите ли, считает благотворительные лотереи дурацкой затеей, якобы помощь только портит бедняков, взращивая в них лень и нежелание работать! И так мало уважает духовенство! И не видит пользы в морском воздухе! Да сколько еще всего я могу перечислить!»

Сьюзен усилием воли запретила себе пока думать о мистере Хейвуде — сначала требовала решения проблема с Джеймсом. Самый простой выход подсказала ей, сама того не желая, миссис Элингтон — добиться отъезда Джеймса в Элингтон-холл. Вместе с его исчезновением исчезла бы и угроза ненавистного брака. Но как вынудить его уехать?

«Очень просто! Я буду невыносимой с ним, и он сам сбежит отсюда, — обрадованно сказала себе юная леди. — Только надо побольше дерзить ему в отсутствие мачехи и мило улыбаться при ней и Джулии. И еще я попрошу Бет помочь мне. Ее матушка дружна с экономкой Элингтонов, пусть уговорит ее написать Джеймсу, что дела с арендаторами требуют его присутствия. Это наверняка подействует, и мы с радостью проводим его».

Произнеся вслух последнюю фразу; она лукаво улыбнулась, оглянувшись в поисках зеркала, и, не найдя его, направилась в свою комнату, чтобы продумать детали устранения мистера Элингтона и возвращения себе права выходить из дому так часто, как ей вздумается.

Без привычной прогулки день тянулся долго и скучно. Миссис Элингтон и Джулия проводили время в бесконечных обсуждениях одних и тех же людей и развлечений, не забывая о чайном столе. Сьюзен с радостью услышала, как они перебирают имена подходящих в качестве жениха для Джулии молодых джентльменов, — очевидно, надежды на мистера Хейвуда начали рассеиваться, и обе дамы решили обратить взоры на другие, не менее достойные кандидатуры. Мистера Элингтона не было дома, он проводил немало часов с поверенным, вникая в дела поместья, но становилось ясным, что скоро у него возникнет необходимость лично обозреть свои владения.

Уже довольно поздно вечером Сьюзен представилась возможность начать осуществление своего плана. Миссис Элингтон и Джулия рано разошлись по своим спальням, чтобы на следующий день выглядеть свежими и отдохнувшими перед гостями, а Сьюзен осталась в гостиной, так как должна была заменить пурпурные перья на шляпке Джулии на более скромный букетик шелковых незабудок. За этим занятием и нашел ее вернувшийся из своего консервативного клуба Джеймс Элингтон.

— Вы поздно засиделись, мисс Шелтон, — пробормотал он, явно не ожидая увидеть ее в одиночестве.

— Что поделаешь, мистер Элингтон, — ворчливым тоном ответила она, старательно подражая миссис Баркли. — Джулия пожелала, чтобы к утру ее шляпка была готова.

— Похоже, вы не любите дамские рукоделия, — заметил джентльмен.

— Только если меня принуждают ими заниматься.

— Не думаю, чтобы Джулия насильно заставляла вас сидеть полночи над ее шляпкой. Думаю, вы могли бы выполнить ее просьбу и утром, — возразил справедливости ради мистер Элингтон.

— Вы не слышали, как именно она сформулировала свою «просьбу», сэр, — тут же отозвалась Сьюзен. — Иногда люди полагают, что, раз сделав доброе дело, имеют право вечно эксплуатировать предмет своей благотворительности!

— Так вы считаете, что моя семья вас эксплуатирует? — в голосе молодого человека звучало неодобрение пополам с удивлением.

— Если бы вы больше обращали внимания на семейные дела, мистер Элингтон, вы бы увидели, сколь много обязанностей возложено на меня и сколь мало — на вашу сестрицу!

— Но Джулия моложе вас… И потом, моя мачеха по доброте душевной приняла на себя заботу о пишем благополучии. Неужели для вас так затруднительно выказать ей благодарность, написав два-три письма и пришив пару бантов на шляпку?

Сьюзен могла бы быть довольна произведенным нисчатлением, если бы разговор не становился чересчур неприятным. Джентльмен явно готов направить на нее все накопившееся за последние дни раздражение в совокупности с его представлениями о несправедливости. Однако отступать она не собиралась.

— Иными словами, вы намекаете на то, что я злоупотребляю добротой миссис Элингтон?

— Вы не ошиблись, мисс Шелтон. Я уже давно наблюдаю за вами и часто замечаю, как насмешливо вы смотрите на Джулию и как пренебрежительно относитесь к наставлениям ее матушки.

— По-вашему, у меня нет для этого оснований?

Ироничный изгиб губ не шел нашей героине, но она стремилась добиться неприятного впечатления у джентльмена, и это ей вполне удавалось.

— Возможно, Джулия не самая разумная собеседница, иногда она говорит несуразные вещи и чрезмерно много думает о балах и кавалерах, но это не повод насмехаться, мисс Шелтон! Вместо того чтобы как-то отвлечь ее внимание от беззастенчивых поисков жениха, вы только злорадно наблюдаете за ее неудачами! А миссис Элингтон, быть может, излишне деспотична, но ее помыслы проистекают из желания сделать жизнь семьи как можно более достойной! И вы могли бы больше прислушиваться к этим советам, раз уж живете здесь за ее счет!

Упрек был жестоким в своей справедливости и не делал чести высказавшему его, но мистер Элингтон чувствовал незаслуженную обиду за своих родственниц, которые сами не обладали достаточной чувствительностью, чтобы распознать ее за тонкими намеками и улыбками мисс Шелтон.

Сьюзен мучительно покраснела и вскочила на ноги, отбросив шляпку Джулии таким резким дви жением, что она пролетела через половину комнаты и приземлилась прямиком в ведерко для угля, стоящее у камина.

— Не каждый согласится жить с вашими родственницами и за гораздо большие деньги! — воскликнула она. — И с вашей стороны недостойно упрекать меня в бедности!

— Мисс Шелтон, я только констатировал факт. Бедность не позорна сама по себе, отвратительны способы, которыми ее пытаются избежать. Вы могли бы найти себе работу и были бы избавлены от необходимости нести тяжкий груз проживания под одной крышей с неприятными вам людьми! — Он был уже, кажется, несколько напуган этой вспышкой — от нее недалеко и до слез, которых так боятся джентльмены.

— До вашего появления, сэр, неприятных мне людей в этом доме не было! — напоследок крикнула Сьюзен и выскочила из комнаты.

Едва не запутавшись в пышной юбке, она взбежала по лестнице, влетела в свою комнату и с размаху упала на кровать, едва переводя дух.

— Боже мой, теперь-то уж ничто в мире не сможет заставить его захотеть на мне жениться! Но как он смел упрекать меня в корыстолюбии и злоупотреблении заботой миссис Элингтон! О, недалекий, упрямый человек! Если б только он знал, какие цели преследует его дорогая маменька, он был бы совсем другого мнения о ее добросердечности!

Чувствуя, что еще немного — и она задохнется в тесном корсете, Сьюзен постараласьвыровнять дыхание, разглядывая расшитый балдахин над кроватью. Слегка успокоившись, она поднялась на ноги, подошла к двери и осторожно выглянула в коридор. Только сейчас до нее начала доходить мысль, что повышенные голоса в гостиной вполне могли слышать миссис Элингтон и Джулия и завтра не миновать расспросов. Но все было тихо, Джеймс, вероятно, еше не прошел к себе, прислуга уже улеглась, и Сьюзен самой пришлось справляться со всеми крючками и завязками, чтобы наконец улечься в постель. Горький привкус вины не давал ей спать до самого утра — до сих пор она не слишком глубоко задумывалась о благородстве своего поведения по отношению к семье Элингтон, принявшей ее в свой дом, пусть и сообразно своим представлениям о родственных связях, а мистер Джеймс высказал вслух все то, в чем она не осмеливалась признаться даже собственному носу.

«Неужели я настолько дурной человек?» — размышляла она, сидя в подушках при свете единственной свечи.

Жалость пополам с угрызениями совести, которые она сейчас испытывала по отношению к Джулии, не перевешивали ее злости на происки миссис Элингтон и бестактность Джеймса. Самым лучшим выходом было бы сейчас же покинут Бредфорд-сквер, но куда ей идти? Возможно, дядя Саймон принял бы ее, но не она ли несколько недель назад с возмущением отвергла даже подозрение в том, что будет просить денег у своих родственников.

«И при этом я без смущения беру деньги Элингтонов… ну, пусть не беру, миссис Элингтон сама платит за мои покупки, но, по сути, это одино и то же. Фу, так отвратительно я себя еще никогда не чувствовала. Права была Марджери — я понапрасну так беспокоилась о счастье Эдмунда, совсем позабыв о своем собственном».

Сьюзен повертелась еще немного и, понимая, что не заснет, осторожно выскользнула из постели и на цыпочках спустилась в гостиную, чтобы забрать шляпку Джулии или то, что от нее осталось, и попытаться спасти хотя бы что-нибудь. Отчищать соломку от угольной пыли — бесполезное занятие, и Сьюзен испачкалась сама и наоставляла серых пятен по всей комнате, прежде чем поняла тщетность своих трудов, и снова забралась в постель, даже не стерев пятно на носу. Она снова и снова мысленно отмахивалась от резких слов Джеймса, пытаясь успокоить свое задетое самолюбие.

«Работать? Куда я могу пойти работать?» Увы, для леди ее лет и положения выбор был невелик. Гувернанткой без рекомендаций и необходимых знаний по части музицирования, рисования и языков ее никто не принял бы, наниматься в прислуги казалось немыслимым, оставалось еще положение компаньонки, которое один раз она уже отринула как неподходящее для ее характера.

«Подумать только! Два месяца назад я полагала, что хозяйки хуже миссис Элингтон и быть не может, а теперь я знаю, что есть еще и тетя Элиза6ет! Нет, ничего из этого не получится, Джеймс прав, я действительно несносна, если не могу оценить то благополучие, которое у меня есть сейчас». Девушка расстроенно потерла нос, размазывая сажу по личику, и даже едва не всплакнула, но упрямо сдержала так и не пролитые за эту долгую ночь слезы. За окном еще было темно, откуда-то слышались первые звуки просыпающегося города — бедные люди уже начинали работать, а богатые разъезжались с балов и вечеринок. Мисс Шелтон определенно предпочла бы находиться среди вторых, обладая всего лишь возможностями первых.

— Может быть, тетя Ченсуорт найдет мне подходящее место у какой-нибудь не очень придирчивой вдовы? Придется посоветоваться с ней, как бы неловко это ни было, но оставаться здесь после того, как уедет Джеймс и миссис Элингтон поймет, что ее план не удался, будет для меня стократ тяжелее. Своими придирками она изведет меня, и, если даже Эдмунд и посочувствует, вряд ли у него достанет смелости на бунт против своей тещи.

Еще одну возможность решения проблемы Сьюзен намеренно обходила даже в своих мыслях. Конечно, речь идет о замужестве, как мог уже догадаться терпеливый читатель. Наша героиня боялась строить какие-то надежды на основании лишь неуверенных предположений и предпочитала позволить событиям развиваться в этом направлении так, как будет угодно провидению.

Окончательно измотанная бесконечным кружением одних и тех же невеселых мыслей, девушка наконец заснула и благополучно проспала завтрак Озабоченные предстоящим обедом служанки поза были про нее, а миссис Элингтон и Джулия едва за метили ее отсутствие, поглощенные теми же мыслями. Джеймс уехал из дома еще до завтрака, что также никого не удивило.

Сьюзен разбудила горничная, зашедшая к ней в комнату с вопросом, какие цветы лучше поставить на стол, — в этом вопросе все в доме полагались на вкус мисс Шелтон.

— Мисс, вы еще в постели? — удивленно воскликнула Минни, распахивая шторы.

— Я долго спала? — вяло поинтересовалась Сьюзен, высовывая головку из груды подушек.

Увидев ее лицо, Минни охнула:

— Мисс, что с вами? Вы нездоровы, мисс?

— По-моему, я вполне здорова, почему вы спрашиваете об этом?

— Но ваше лицо! Оно все в каких-то серых разводах, как будто на нем никогда и не было румянца! — ужаснулась горничная и замерла, уставившись на такие же пятна на подушках.

Сьюзен медленно выбралась из кровати и подошла к зеркалу. Несколько мгновений она недоуменно разглядывала свое отражение, потом вспомнила свои ночные труды и обернулась к служанке с улыбкой:

— Ну, что вы, Минни, это просто уголь.

— Уголь?!

— Вчера я случайно запачкала шляпку мисс Джулии, а потом, пытаясь отчистить ее, запачкалась и сама. Вас не затруднит забрать ее и попы-ипъся привести в должный вид?

— Да, мисс, конечно, мисс. — Облегчение на лице девушки выдавало ее искреннюю заботу о молодой госпоже. — Боюсь, вы проспали завтрак, но кухарка охотно даст вам молока и кексов, на большее можете не рассчитывать — она так обеспокоена этим обедом…

— Ах да, еще этот обед, — сонно пробормотала Сьюзен и тут же выпрямилась, просыпаясь окончательно.

Там будет дядя Саймон и леди Ченсуорт, а у нее в голове полный сумбур после всех этих размышлений…

— Надо как можно скорее привести меня в подобающий леди вид, Минни, — обернулась она к служанке. — Приготовьте как можно больше горячей воды.

Горничная отправилась исполнять приказание, захватив многострадальную шляпку, а Сьюзен, досадливо отмахнувшись от попыток мрачных ночных мыслей вернуться в ее головку при свете дня, принялась, подобно Джулии, раздумывать, какое платье она наденет, чтобы выйти к гостям.

16

Джеймс Элингтон рассеянно смотрел в окошко своей кареты. Он плохо спал этой ночью, и теперь мир за окном казался слегка размытым, как бывает, когда смотришь на что-то поверх пламени свечи. Вчера он вел себя недопустимо и прекрасно сознавал это. Он был груб с гостьей его семьи, с леди, чего никогда не позволял себе раньше и не собирался позволить впредь. Но мисс Шелтон всем своим поведением пробуждала в нем ненасытную жажду справедливости, и когда-нибудь должен был наступить момент изобличения коварной интриганки.

Только вот чего он добился, выпустив пар? Она все повернула так, как будто он еще и виноват в недостатках своих родственниц, выставила себя жертвой обстоятельств!

«Подумать только, Эдмунд — такой приятный джентльмен, а его сестра, обладая внешностью ангела, на самом деле окружена парами серы, и адское пламя иногда сверкает в ее глазах», — размышлял Джеймс, покачиваясь на подушках.

Повторив вслух всю фразу, он поморщился.

«Не иначе бессонница помутила мой разум, я выражаюсь, как какой-нибудь фигляр, в театре мой слог непременно оценили бы по заслугам! Она просто бедная девушка, ухватившаяся за возможность поправить свои дела через женитьбу брата. И. я не простил бы ей этого, не будь Люси так несомненно счастлива в браке!»

С этими мыслями Джеймс задремал, а проснувшись, когда карета остановилась у крыльца, твердо решил выбросить из головы ссору с мисс Шелтон и предоставить мачехе поступать со своей новой дочерью, как ей будет угодно.

За обедом он с сожалением отмечал, как много правоты было в словах Сьюзен. Миссис Элингтон, пользуясь отсутствием непререкаемого авторитета it лице миссис Баркли, распространялась относительно множества вещей, о которых имела весьма смутное представление, — театра, градоустройства и прелестей столичной жизни, против старомодного провинциального уклада. Джулия в желтом платье в синюю клетку и с золотой сеткой на бледных локонах через весь стол кокетничала с сидящим далеко от нее преподобным Хонестером, о котором Джеймс не знал ничего, кроме того, что он рекомендован миссис Баркли как подходящая партия. Хейвудов на обеде не было, и только лорд Ченсуорт увеселял компанию занятными рассказами и историческими анекдотами. На фоне родственниц Джеймса Сьюзен и сидящая рядом с ней леди Ченсуорт казались воплощением достоинства — изысканные туалеты, лишенные суетливости манеры, тихий разговор, легкие улыбки…

Если бы мистер Элингтон не помнил ежеминутно, что всем этим великолепием мисс Шелтон обязана его мачехе, он мог бы от души наслаждаться видом девушки. Впрочем, он не хотел быть предвзятым и очень скоро признал, что, по крайней мере, свои манеры и воспитание мисс Шелтон получила совсем в другом месте, и Джулии, к сожалению, там не было. Сьюзен, с трудом сохраняющая самообладание в первую половину обеда, с облегчением убедилась, что мистер Элингтон не намерен вступать с ней и какую-либо беседу и словно бы вовсе забыл о ней. Ее разговор с тетей Ченсуорт сложился вполне благоприятно и позволил питать некоторые надежды на будущие перемены в жизни.

Тетушка сперва отвергла ее намерения устроиться компаньонкой к какой-нибудь добросердечной леди, предложив Сьюзен сосредоточиться на поиске жениха, но все-таки прониклась уверс ниями племянницы в том, что недостаток приди ного может сильно помешать ей двигаться в этом направлении, и согласилась по возвращении из Бата подумать, кому из своих знакомых она может доверить Сьюзен.

Едва только гости разъехались, как Сьюзен поспешила укрыться в своей комнате, не желая даже находиться в одном помещении с Джеймсом. Джулия позволила себе немного поразмыслить о преподобном Хонестере, но в сравнении с мистером Хейвудом он слишком много проигрывал, чтобы заинтересовать ее всерьез.

Джеймс намеревался провести остаток вечера в кабинете в обществе сигары и хорошей книги, но мачеха придерживалась другого мнения относительно полезных занятий для молодого человека. Поднявшись следом за ним в кабинет, она уселась напротив с самым решительным видом.

— Джеймс, дорогой мой, мне бы хотелось обсудить с тобой один чрезвычайно важный вопрос, — начала она в ответ на его вопросительный взгляд.

— Конечно, матушка, я готов выслушать вас, — много было достаточно для ее красноречия.

— Сегодня за обедом лорд Ченсуорт очень похвально отзывался о пользе морского воздуха для лечения разного рода болезней. Как ты, быть может, глышал, Джулия страдает время от времени желудочными коликами, и целебные воды, несомненно, принесли бы пользу ее здоровью.

— Возможно, вы правы, — согласно кивнул Джеймс.

— Я рада, что ты поддерживаешь меня, несмотря на свое прохладное отношение к красотам Побережья. К сожалению, наши средства сейчас недостаточны для длительной поездки на курорт, свои доход я получу несколько позже, а потому мне желательно обсудить с тобой наше будущее путешествие.

— Путешествие? — переспросил молодой человек. — Но, если у вас нет денег на эту поездку, о каком путешествии может идти речь?

— Денег нет у меня, дорогой, но доходы с поместья полностью в твоем распоряжении, и я полагаю возможным снять при помощи дядюшки Сьюзен небольшой уютный домик и провести в нем оставшуюся часть зимы… Тебе тоже пойдут на пользу водные процедуры, не говоря уж обо мне и мисс Шелтон, которая несколько бледно выглядит в последнее время.

Увы, ее дорогой сын не собирался поддерживать эту эскападу, о чем высказался совершенно определенно:

— Мадам, я еще не настолько хорошо изучил все дела, чтобы правильно оценить свои возможности. Прошу простить меня, но в настоящее время не может быть и речи о том, чтобы предпринять подобное разорительное путешествие. Может быть, летом…

Миссис Элингтон побагровела от гнева — как смеет этот мальчишка ей отказывать! Но ради достижения своей цели необходимо сдерживаться.

— Джеймс, уверяю тебя, мы могли бы обойтись очень скромными средствами, если вести хозяйство рачительно и не нанимать тамошнюю прислугу, они всегда стоит дороже на курортах.

— Еще совсем недавно вы с воодушевлением отзывались о жизни в столице, а сейчас так стремитесь уехать из нее… Я не понимаю причины такой спешки, — мистер Элингтон искренне недоумевал, тем не менее отнюдь не собираясь сдавать свои позиции.

— Как говорит миссис Баркли, в Бате зимой полным-полно молодых джентльменов, которые приехали поухаживать за юными леди, а может быть, и приискать себе невесту. Джулия непременно уедет оттуда помолвленной с каким-нибудь лордом или даже графом!

Джеймс только вздохнул, все больше начиная понимать, как нелегко живется мисс Шелтон.

— Джулии не исполнилось еще и восемнадцати лет, не такой уж большой возраст, чтобы отсутствие женихов вызывало опасения! Почему бы ей не пона-слаждаться еще некоторое время лондонскими увеселениями и не подождать, пока среди сонма молодых людей она не встретит того, кто сможет составить ее счастье?

Миссис Элингтон еще долго пространно рассуждала о пользе курорта и желании поскорее выдать лочь замуж, с тем чтобы вся их большая дружная семья в мире и благоденствии жила поочередно и Лондоне, Элингтон-холле и поместье будущего мужа Джулии.

Джеймс содрогнулся, представив себе последствия воплощения этой идеи, и решительно заявил, что в настоящее время не видит возможности отправить своих дорогих родственниц в Бат, как вместе с ним самим, так и одних. И добавил как можно более твердым голосом:

— Мы еще вернемся к этому плану через несколько месяцев, дорогая матушка, когда я буду в состоянии принимать обдуманные решения относительно управления своей собственностью. К тому же я хотел сообщить вам, что послезавтра намерен отправиться в Элингтон-холл, чтобы собственноручно вникнуть во все необходимые для этого обстоятельства. Письма от управляющего не могут обрисовать мне полную картину происходящего там.

— Как — послезавтра? — Достойная леди была настолько шокирована этим заявлением, что тут же позабыла о поездке в Бат. — Неужели вы не доверяете моему умению вести хозяйство, сэр? Я полагала, что мной все было налажено так скрупулезно, что присутствие хозяина вовсе не обязательно!

— Я никоим образом не умаляю ваших талантов, мадам, и прекрасно знаю, что вы много лет держали бразды правления твердой рукой, подобрав, как выражался мой отец, вожжи из его слабых рук. Но сейчас настало время мне подхватить их, избавив вас от утомительных обязанностей и позволив отдохнуть от них в покое и комфорте этого дома Я и без того задержался намного дольше, чем планировал, и сейчас мое решение окончательно.

Миссис Элингтон вспомнила тут о Сьюзен, на чью скорую помолвку с Джеймсом, вероятно, стоило и надеяться, и попыталась привести en к какие-то аргументы в пользу пребывания в доме им Бредфорд-сквер, но ее упорство натолкнулось на еще большую непоколебимость пасынка, воспитанного суровыми тетушками. Убедившись, что она ничего не добьется, пожилая дама в унынии направилась в свою спальню, чтобы начать составлять новые планы.

Джеймс, изрядно уставший от баталий с мачехой, с облегчением вздохнул, намереваясь провести завтрашний день подальше от этого дома, а послезавтра на рассвете покинуть его на как можно более долгое время.

План этот был осуществлен к большой радости Сьюзен, которая провожала мистера Элингтона на крыльце вместе с двумя другими дамами совершенно искренними улыбками и дружескими взмахами рукой, несмотря на ожидавшую, ее несколько позже суровую обвинительную речь миссис Элингтон, которая целую неделю после этого срывала на девушке свою досаду из-за отъезда Джеймса и его отказа дать ей денег.

Отсутствие Джеймса само по себе пораложало Сьюзен, но беспрестанное ворчание миссис Элингтон не делало жизнь в доме более приятной. К тому же Ченсуорты уехали на курорт, с Марджери и Сьюзен также пришлось попрощаться на неопределенное время, а для других знакомых Элингтоны и мисс Шелтон, похоже, утратили прелесть новизны, но крайней мере, приглашений они получали значительно меньше, чем в декабре и в самом начале гида. Сьюзен с некоторой тревогой подозревала, что и приглашении к ним многочисленных знакомых есть доля вины злоязычной тетушки Элизабет, и не могла представить, как будет объяснять все это миссис Элингтон, если ситуация еще ухудшится. Впрочем, она не надеялась, что леди Уайтбери может повредить им в глазах самого высшего света, а с его представителями Сьюзен и Элингтоны и без того практически не пересекались, довольствуясь своим собственным кругом. В этих обстоятельствах Сьюзен попыталась было заговорить о возобновлении своих прогулок, но миссис Элингтон решительно запретила ей выходить одной, предложив как альтернативу поездки по городу в карете всем вместе, что отнюдь не вдохновляло Сьюзен.

Через два дня после отъезда Джеймса Сьюзен сидела одна в гостиной, вяло втыкая иголку в кружевной волан на платье Джулии, который ей было велено пришить поровнее. Сама Джулия вместе с матерью и миссис Баркли направились навестить недавно приехавшую в город миссис Прескотт, сестру миссис Баркли. Пожилая вдова проживала большую часть времени за городом, но иногда наезжала в столицу, чтобы нанести визит одному из светил медицины. По возвращении Джеймс посетил любимую тетушку, и теперь она желала обсудить с сестрой и миссис Элингтон перемены, происшедшие в племяннике за последние несколько лет. Дамы не взяли с собой Сьюзен, намереваясь поговорить с миссис Прескотт и о ней тоже, и девушка отнюдь не была в претензии за возможность побыть в одиночестве. Прогулявшись в унылом маленьком садике за домом, она устроилась в гостиной, но шитье почти не продвигалось. Услышав звонок у входной двери, Сьюзен немного удивилась — гостей в это время не ожидалось, но изумление значительно возросло, когда она увидела в дверях гостиной служанку, до дожившую о мистере Хейвуде.

С лучезарной улыбкой он направился прямо к ней, чтобы поцеловать руку и произнести положенные приветственные фразы, ожидая, когда за прислугой закроется дверь.

— Мисс Шелтон, как я рад видеть вас в добром здравии! — воскликнул он, когда молодые люди остались одни. — Вы уже неделю не появлялись на прогулках, и я, признаюсь, был обеспокоен.

— Благодарю вас, — наклонила голову Сьюзен. — Я вполне здорова, но была… занята последние несколько дней.

Джентльмен отметил ее заминку, но продолжал как ни в чем не бывало:

— Конечно, я виделся с Джеймсом и часто спрашивал его о вас и ваших родственницах, на что он отвечал, что с вами все в порядке, однако я все равно недоумевал о причинах вашего отсутствия. Признаться, мне не хватало вашего общества и наших дружеских бесед…

Сьюзен промолчала, но красноречивый взгляд Левушки ясно сказал джентльмену, что и ей также недоставало этих совместных прогулок. Мистер Хсйвуд осведомился о ее занятиях в последние дни и о книгах, которые она прочла. Сьюзен с удоволь-стиием высказала свое мнение по поводу нового романа, что вызвало у юноши восхищение свежестью суждений.

Когда же он поднялся, чтобы закончить визит, она сокрушенно заметила, что миссис Элингтон и Джулия будут немало огорчены тем, что разминулись с гостем. Генри Хейвуд улыбнулся словно бы йииовато и ответил:

— Я должен признаться, мисс Шелтон, что специально выбрал время, когда вашей тетушки и кузины нет дома. Пользуясь нашим соседством, я выждал, когда ваши дорогие дамы уедут, и только после этого осмелился нанести вам визит. Думаю, вы поймете причину моей хитрости и не будете сердиться.

Сьюзен не была очень уж удивлена этим признанием, лестным ее самолюбию, и решила, что будет уместно и ей, в свою очередь, объяснить, почему она не ходит больше в парк. Узнав о запрете миссис Элинттон, джентльмен так искренне огорчился, что Бет Торнтон, будь она здесь, наверняка убедила бы подругу в его несомненной сердечной склонности к ней.

— Почему бы вам не купить собственную маленькую коляску и не выезжать на прогулки вместе с горничной? Это бы не выглядело нарушением приличий даже в глазах самых ханжески настроенных особ и позволило пользоваться некоторой свободой.

Сьюзен с горечью подумала, что джентльмен переоценивает ее возможности, но не стала говорить этого вслух (и напрасно, как покажут дальнейшие события), ограничившись только лукавым «воз можно, когда-нибудь…».

Мистер Хейвуд осведомился, может ли он зайти завтра.

— Конечно, мы будем рады видеть вас, мистер Хейвуд…

За ответом девушки крылось недоумс ние, которое молодой человек поспешил рассеять.

— Мисс Шелтон, полагаю, я выдержал достаточную паузу, чтобы ваша кузина уверилась в oтсутствии у меня каких-либо серьезных намерений. Я весьма сожалею, что не имею более возможности видеть вас в других условиях, но не могу позволить себе лишиться вашего общества и буду рад беседовать с вами здесь, пусть и в присутствии вашей родни.

— Мне лестно слышать это, мистер Хейвуд, но, боюсь, Джулия все еше питает определенные надежды, — честно призналась Сьюзен.

— А почему бы и нет, мисс Шелтон? — неожиданно легко рассмеялся юноша. — Почему бы нам с вами не устроить небольшой заговор? Даже если ваша кузина сперва будет полагать, что я наношу визиты ради ухаживаний за нею, она вскорости должна понять, что мои чувства по отношению к ней носят лишь дружеский характер.

В другое время Сьюзен отказалась бы использовать симпатии Джулии как предлог видеться с Генри Хейвудом, но сейчас она так была сердита на всех Элингтонов, пытавшихся манипулировать ею, что небольшая месть показалась ей вполне приемлемой. И она даже с некоторым удовольствием подумала, как забавно будет посмеиваться за спиной у Джулии над ее самонадеянностью.

Распрощавшись с гостем, она с нетерпением ожидала возвращения родственниц, чтобы посмотреть на их лица, когда они услышат о визитере, и не обманулась в своих ожиданиях хотя бы относительно Джулии. Мисс Элингтон была раздосадована сем, что провела полдня в обществе престарелых дпм, вместо того чтобы флиртовать в собственной гостиной, но ее маменька отнеслась к новости более сдержанно. Миссис Прескотт потихоньку сообщила ей о наличии у своей кузины сына, уже довольно давно намеревающегося вступить в брак с достойной девушкой. Так как Джулия во всех отношениях была полна достоинств, миссис Прескотт сочла возможным для себя оказать содействие сестре ее дорогого Джеймса. Джентльмен, о котором шла речь, был весьма состоятелен и родовит, и единственной причиной, по которой он до сих пор не женился, достигнув уже тридцатилетнего возраста, была врожденная хромота, делавшая его неспособным к танцам и романтическим прогулкам, так любимым молодыми леди.

Миссис Элингтон не посчитала увечье серьезным препятствием для немедленного отказа со стороны Джулии, но после неудачи с помолвкой Сьюзен и Джеймса не собиралась тотчас же строить радужные надежды. В конце концов, Джеймс прав — Джулия не так уж засиделась в невестах, чтобы обрадоваться предложению первого встречного. Однако на случай неудачи с мистером Хейвудом и другими мужчинами, которые могут заинтересовать ее дочь, мистер Гибсон мог считаться запасным вариантом.

Поэтому миссис Элингтон не сильно огорчилась тем, что пропустила визит Генри Хейвуда, но нашла его достаточным поводом навестить миссис Хейвул, которую не видела уже несколько дней. К сожалению, любящей матушке не пришла в голову мысль о том, насколько проще было бы найти жениха для Джулии в Сандерли, где семья Элингтон имела вес и влияние.

17

На следующий день мистер Хейвуд нанес визит столь удачно, что повстречался с миссис Элингтон и Джулией лишь на крыльце собственного дома, когда они выходили после визита к его матушке. Конечно же, он многословно выразил свое огорчение, но крайне обрадовался, узнав, что его маменька пригласила всех трех дам в свою ложу на вечерний спектакль. Перед тем он провел приятные полчаса в обществе Сьюзен, и они вдоволь успели наговориться о Фрэнке Гарленде, который обручился с дочерью разорившегося маркиза Фертела, бедной, но невероятно красивой девушкой. Новость приятно будоражила мисс Шелтон, еще раз подтверждая слова Марджери о том, что внешних достоинств леди вполне может хватить для завое-нания мужского сердца, независимо от имеющегося у нее состояния. Сьюзен симпатизировала Фрэнку и желала ему счастья со своей избранницей, надеясь, что она обладает душой, по красоте соответствующей ее внешности. Если она и сожалела, что Фрэнк не задержался в числе ее поклонников, мистер Хейвуд был последним человеком, кому она бы к этом призналась.

Мистер Хейвуд поддержал высказанные ею надежды на будущее счастье мистера Гарленда, но со смехом заметил, что иногда приданое делает и не слишком привлекательную леди очень красивой в глазах джентльменов и особенно их матушек. Мьюзен подумала, что он имеет в виду Джулию и спою мать, но не стала развивать эту тему, не желая лишний раз злословить о семье, гостеприимством которой продолжала пользоваться.

Вечер в театре явился в равной мере испытанием для Сьюзен и мистера Генри — первой неуемная болтовня Джулии мешала смотреть спектакль, второму стоило большого труда оставаться неизменно любезным с навязчивой леди.

Тем не менее на следующий день он снова нанес им визит в то время, когда все три леди были дома. Усевшись на равном расстоянии от Джулии и мисс Шелтон, мистер Хейвуд мог, разговаривая с одной из них, одаривать улыбками другую, и обеим леди пришлось делать вид, что такое положение вещей их устраивает, в отличие от миссис Элингтон. Понаблюдав некоторое время за этим безобразием, она нашла повод покинуть гостиную вместе со Сьюзен, оставив дочь в обществе столь приятном, что Джулия, без сомнения, постаралась бы использовать все свои ухищрения, чтобы побудить джентльмена к более заметным ухаживаниям, если бы не появление вездесущей миссис Баркли.

Хозяевам и гостям опять пришлось сгрудиться в тесной комнате, и миссис Элингтон уже совсем было собралась увести Сьюзен и миссис Баркли под предлогом осмотра наконец-то законченных комнат в третьем этаже, когда мистер Хейвуд выразил самое горячее желание восхититься вкусом миссис Элингтон и ее умением устраивать для своих детей уютные гнездышки. Надо понимать, что джентльмен побаивался оставаться вдвоем с напористой мисс Элингтон.

Сьюзен, несмотря на некоторое недовольство сегодняшним поведением мистера Хейвуда, не удержалась от легкой усмешки, но Джулия и миссис Элингтон истолковали его слова наиболее приятным для себя образом.

— Полагаю, вы зря заговорили о гнездышке, мистер Хейвуд, смотрите, как бы миссис Элингтон не захотела обустроить точно такое же и для вас с Джулией, — шепнула Сьюзен, поднимаясь вслед за Генри по лестнице.

— К счастью, у меня есть свой дом, в котором я намереваюсь свить гнездышко по собственному усмотрению, — также шепотом ответил молодой человек. — И надеюсь, что моя голубка будет разделять мои вкусы и не станет надевать с утра платье цвета заплесневелого сыра.

Сьюзен хихикнула, но не успела спросить, насколько хорошо мистер Хейвуд представляет заплесневелый сыр, так как миссис Баркли грозно обернулась к девушке, желая знать, что вызвало се смех. Мисс Шелтон пришлось сослаться на рассмешившего ее джентльмена, а ему в свою очередь поспешно рассказывать какой-то подходящий янекдот.

Выразив одобрение произведенным переустройвом, две старшие дамы направились вниз, Джулия поспешила за ними, чтобы разливать чай для гостей, й Сьюзен чуть задержалась, оглядывая обитую розовым атласом спальню. Она не сомневалась, что комната понравится Люси, а мнение бедного Эдмунда никто не собирался принимать в расчет.

— Вы загрустили, мисс Шелтон? — как оказалось, Генри Хейвуд слегка отстал от компании и дожидался Сьюзен, стоя в дверях.

— Я подумала о своем брате, — коротко ответила девушка и подошла к двери.

— Думаю, ему, как и бедняге Джеймсу, можно отчасти позавидовать, а отчасти — посочувствовать, — проницательно ответил мистер Хейвуд, пропуская Сьюзен вперед.

Она лишь молча кивнула, не желая своими словами привлекать внимание еще спускающихся по лестнице дам, и направилась следом за ними. Мистер Хейвуд догнал ее и неожиданно прошептал:

— Мисс Шелтон, я слышал, что завтра миссис Элингтон обедает у моей матери вместе с мисс Элингтон и с вами. Почему бы вам вместо этого не сказаться больной и не выйти немного прогуляться, когда они уйдут?

— Это неразумно, сэр, — обеспокоенно ответила Сьюзен.

— И все же я буду ждать вас с трех часов у фонтана Венеры, до тех пор, пока вы не придете.

Не дожидаясь ее ответа, мистер Хейвуд поторопился спуститься, и через минуту Сьюзен уже слышала его веселый голос, требующий у Джулии вторую ложку сахара.

— Конечно же, я не могу позволить ему ожидать меня напрасно в такую дурную погоду, — говорила Сьюзен вечером своему носу, который в последние дни безропотно выслушивал множество ее жалоб на несправедливость судьбы и миссис Элингтон в частности.

Возражений с его стороны, как обычно, не последовало, и его обладательница принялась изобретать повод пропустить завтрашний обед у матери Генри.

Это оказалось не так трудно, как она себе представляла. За завтраком Сьюзен достаточно было отказаться от еды и пожаловаться на плохой сон и головную боль, вызванную жарко натопленным камином в спальне, как миссис Элингтон тут же заботливо предложила ей пропустить обед и подышать свежим воздухом.

— А заодно заберете перчатки, которые мы заказывали в лавке на углу Мэрилебон-стрит. Мы извинимся за вас перед миссис Хейвуд. Вы, право же, выглядите бледной уже несколько последних дней, возможно, вам, привыкшей к деревенскому воздуху, Лондон не подходит.

Сьюзен проигнорировала намек на провинциальность и, дождавшись у окна своей комнаты, когда дамы неторопливо пересекут Бредфорд-сквер и скроются за дверью дома Хейвудов, вышла па улицу. Получив сверток с перчатками, она быстрым шагом двинулась в парк, так как уже пробило три часа — время, назначенное Генри Хейвудом для встречи; с нею.

Джентльмен прохаживался около стоящей неподалеку кареты — погода не располагала к прогулкам, Сьюзен за полчаса успела продрогнуть в своем теплом пальто, и Генри предложил поговорить в расположенной на пересечении боковых дорожек изящной ротонде. Конечно, открытая со всех сторон беседка не могла спасти от холода, но хотя бы защищала обувь молодых людей, от слякоти, а их самих в некоторой степени от любопытных глаз.

— Мисс Хейвуд, вопрос, который я бы хотел обсудить с вами, слишком важен, чтобы беседовать, бродя в ветреную погоду по щиколотку в грязи, — сообщил мистер Генри, едва они укрылись под круглым сводом ротонды.

Сьюзен с некоторой тревогой воззрилась на него, ожидая продолжения.

— Помнится, в начале нашего с вами знакомства вы ясно дали мне понять, что не любите витиеватых речей и долгих предисловий. Что ж, сегодня я буду говорить прямо и откровенно. — Серьезный, даже деловитый тон его мог бы насмешить Сьюзен, но ей слишком хотелось узнать, в чем тут дело. — Я прошу вас принять мои руку и сердце.

В тени, отбрасываемой крышей ротонды, он едва мог разглядеть, как округлились в изумлении ее глаза. Полагая, что следующая реплика должна принадлежать леди, мистер Хейвуд терпеливо ждал хоть какого-нибудь ответа. Сознавая это, девушка постаралась собраться с мыслями, но, судя по ее первой фразе, это ей не очень хорошо удавалось.

— Вы поразили меня, мистер Хейвуд. Боюсь, это как раз тот случай, когда небольшая прелюдия была бы уместна, чтобы дать мне время справиться с волнением.

— Но вы ведь не отказываете мне, мисс Шелто! Сьюзен? — обеспокоенно спросил он и осторожно взял ее маленькую ручку в синей перчатке.

— Ах, да… нет… Я не знаю, — пробормотали она, кляня себя в душе за этот невнятный лепет.

— О, простите меня, я должен был подумать, что мои слова взволнуют вас. Пожалуй, я начну все сначала, а вы обещайте не смеяться над моими признаниями.

— Что вы, конечно же, нет, — торопливо ответила леди, не отнимая, впрочем, руки.

— Когда я впервые увидел вас, мисс Шелтон, я оконфузился, приняв вас за вашу кузину, но ушел из вашего дома в убеждении, что вы — прелестная юная леди. Однако я не был поражен настолько, чтобы потерять покой и грезить о ваших прекрасных серебристых глазах денно и нощно. Позже я заметил, что вы посмеиваетесь над моими манерами, чем был несколько раздосадован, но вы довольно быстро открыли мне суть ваших претензий, и я понял, что могу чувствовать себя свободно с нами, только если избавлюсь от привычки рассыпать комплименты, приобретенной, как я уже го-порил вам, в самом нежном возрасте. Это оказалось нелегко, и сперва я не был уверен, что ваше драгоценное общество стоит таких усилий.

Сьюзен уже вполне овладела собой, чтобы оцепить эту искренность со стороны ограниченного светскими условностями человека. Джентльмен сделал паузу и продолжил:

— Такую уверенность укрепили наши с вами прогулки в этом самом парке, благодаря которым я понял, что вы не только красивы, но и обладаете мнительным здравомыслием. Эти встречи стали мне дороги, я сумел привыкнуть к оригинальности ваших суждений, изучить ваш характер так же, как вы изучали мой… И все это казалось таким естественным, что, только лишившись этих чудных мгновений, я понял, сколь много потерял. А уже этот вывод помог мне понять, что я на самом деле влюблен в вас и осмеливаюсь надеяться на взаимность. Простите мне мою дерзость, мисс Шелтон, но я был достаточно пространен, чтобы сейчас с нетерпением ждать вердикт, от которого зависит мое будущее счастье.

— И мое, — тихо ответила Сьюзен.

Она гораздо более склонна была верить ему теперь, после этого признания, чем если бы он объяснился ей в любви с первого взгляда. Ее рассудительность помогла осознать и принять его чувства, в то время как другой, более романтично настроенной особе эти объяснения показались бы скучными или даже оскорбительными.

Тем не менее она оставалась молодой девушкой, которой впервые сделали предложение, и растерянность и смущение, владеющие ею, должны быть вполне понятны нашему читателю, а читательница может даже упрекнуть нашу героиню в излишней сдержанности. Действительно, Сьюзен не упала в обморок, не бросилась на шею своему избраннику с бессвязными восклицаниями, как еде лала бы Джулия, даже не потребовала от него встать на колени (возможно, из-за отсутствия подходящих условий для этого романтического жеста). Она также не произнесла вслух слова любви, которых вправе был ожидать от нее мистер Хейвуд, впрочем, ему-то как раз после многословной мисс Элингтои оказалось вполне достаточно одного тихого слова своей избранницы. Он осмелился на нежный поцелуй, каковой был ему робко и торопливо дарован, и ласково попросил ее побороть свое смущение и назначить дату венчания. Сьюзен непременно желала дождаться возвращения брата и его супруги, а также дядюшки Саймона и Марджери, поэтому предложила устроить свадьбу во второй половине марта.

— После этого счастливого события мы поедем… угадайте, куда, моя дорогая?

— Неужели в Италию? — воскликнула Сьюзен, готовая ради этого обвенчаться немедленно.

— Да, любовь моя — вы ведь позволите называть вас так, — мы отправимся в страну вашей мечты, и вы своими глазами увидите шумных итальянцев, так не любимых нашим другом Джеймсом. Мы будем гулять по улицам Вечного города и вспоминать этот зимний парк, подаривший нам весну нашей любви.

— Вы говорите так поэтично, Генри, — улыбнулась Сьюзен, в каждом его слове находившая подтверждение тому, что не ошиблась в своем выборе.

— Я написал для вас стихи, но страх вызвать насмешку не позволил мне сохранить их.

— Неужели вы их сожгли? Это очень огорчительно, мистер Хейвуд! Мне еще никогда не посвятили стихов, и я ни за что не стала бы смеяться над нами!

— Ну, вот, вы опять называете меня мистером Хейвудом! Прошу вас, дорогая Сьюзен, простить мне эту ошибку. Обещаю воспроизвести их и представить на ваш суд при нашей следующей встрече. Надеюсь, мы увидимся завтра?

Реальность вторглась в счастливый мирок, который они успели создать в своем домике на колесах.

— О боже! — воскликнула леди. — Что скажет миссис Элингтон? А Джулия?

Мистер Хейвуд не разделял ее тревоги, потому ли, что не знал этих дам так хорошо, потому ли, что был поглощен сладостными мечтаниями.

— Мы непременно разрешим эту проблему позже, дорогая моя, а сейчас мне хочется снова и снова говорить вам о своей любви и строить вместе с вами воздушные замки нашего будущего счастья, которые вскоре превратятся в прочную реальность.

Сьюзен не могла отказать ему в этом желании при условии, что по дороге к выходу из парка они поговорят о том, как лучше сообщить о помолвке ее родственницам. Со стороны миссис Хейвуд Генри не видел никаких препятствий — она примет любой выбор своего сына, лишь бы его избранница разделяла ее трепетное отношение к нему.

18

— Ну, что ты об этом думаешь? — этот вопрск был адресован, конечно же, ее любимому собеседнику. — По-твоему, мне не стоило принимать его предложение?

Сьюзен наморщила нос, изображая ответ, и улыбнулась в зеркало своему безмолвному слупш телю.

— Жаль, что здесь нет Бет, но я напишу ей тотчас, как только справлюсь со своими мыслями и смогу изложить их на бумаге. Болтать мне всегда было гораздо проще, чем писать связные письма. К счастью, Бет привыкла разбирать мои каракули и прекрасно понимает, что именно я хотела сказать на самом деле…

Так, значит, я буду миссис Хейвуд, — продолжила она. — Мог ли ты подумать, когда мы с ним познакомились, что все так обернется? Я помню, как ты презрительно морщился, слушая его нелепые дифирамбы всем леди, находящимся на расстоянии двадцати футов, а теперь Генри кажется очень даже милым и забавным. И ты не подвел меня, дружок, похоже, ты ему понравился раньше, чем он повернулся к нам своей настоящей стороной и перестал вызывать насмешку. Надеюсь, он купит или снимет дом подальше от Бредфорд-сквер, жить в соседстве с его маменькой и Элингтонами — вовсе не то, чего я бы желала для семейного счастья. Бедный Эдмунд, ему-то повезло гораздо меньше, он всю жизнь должен будет терпеть тиранию тещи, а я — я буду сиободна!

Сьюзен не смогла усидеть на месте, радость переполняла ее и требовала выхода. Вскочив на ноги, она закружилась по комнате, подхватив юбки, но обилие мебели не давало развернуться. Зацепившись подолом за подлокотник кресла и едва не сбив туалетный столик, она подавила в себе желание выскочить в коридор и станцевать тамвальс и снова угилась перед зеркалом.

Если бы кто-то мог наблюдать за девушкой, подглядывая из-за шторы или в замочную скважину, он увидел бы в зеркале, как мало-помалу радостное выражение сбежало с ее лица, серые глаза потемнели, а на гладком лбу появилась маленькая складочка, которой там было не место еще по крайней мере двадцать лет. Как бы она ни гнала от себя мысли о том, что скажут Джулия и ее мать, когда узнают новость, все равно когда-то надо подумать об этом. Из-за этого она первый раз едва не поссорилась с Генри — он предлагал явиться завтра к миссис Элингтон и вместе с невестой объявить им о помолвке, а Сьюзен намеревалась выбрать подходящее время, когда дамы будут в благодушном настроении, и сказать им самой. Мистер Хейвуд не хотел, чтобы вся тяжесть первого удара легла на плечи мисс Шелтон, благородно желая разделить с ней лавину гнева миссис Элингтон и истерики Джулии, и они так ни до чего и не договорились, решив встретиться завтра во второй половине дня в чайной на углу Мэрилебон-роуд и обсудить все снова. Сьюзен, впрочем, слукавила, согласившись на эту встречу, — она опасалась, что они опять не придут ни к какому выходу и эти бесполезные свидания затянутся, отравляя для нее время помолвки угрызениями совести и необходимостью хранить тайну. Подождать до возвращения Эдмунл; и Люси — самый разумный выход, но еще три или четыре недели наблюдать, как Джулия флиртует с ее женихом, было для Сьюзен совершенно невом можно.

Даже один вечер в гостиной, когда миссис Элингтон сокрушалась об отсутствии Генри за обедом, вызванном неотложными делами с поверенным, а Джулия рассуждала о том, какой прекрасной парой будет она и мистер Хейвуд, показался Сьюзен невыносимо длинным. С сожалением слушала она признания Джулии в явной склонности к этому джентльмену, которую не смогли рассеять другие знакомства последних недель.

Сьюзен вернулась в свою комнату, так и не решившись на признание, но, уверившись в невозможности уснуть, дала себе слово сделать этот шаг на следующий день.

«Только этого не хватало — потерять сон не из-за любви, а от страха перед чужими мне людьми, — размышляла она, свернувшись клубочком в кресле. — Завтра же расскажу им все, перед тем как уйти из дома. Пусть Джулия выплачет свое горе, пока меня нет, а к вечеру, возможно, мы сможем спокойно поговорить. Но даже если она будет сердиться на меня до скончания века, я это переживу. В конце концов, они хотели выдать меня за Джеймса, и я им этого не прошу!»

Она выглянула из-за шторы и увидела свет в одном из окон дома Хейвудов, кажется, в кабинете Генри. Мысль о том, что он не спит и пишет ей стихи, согрела сердце.

«Все-таки он славный, хотя и иногда смешной. Огорчительно только, что у него тоже большой нос, нашим детям будет в чем упрекнуть своих родителей. Я так и не написала Бет! Ну ладно, сделаю это завтра вечером, мне есть о чем ей рассказать. А как удивится Марджери! Жаль, что мистер Льюис такой непривлекательный джентльмен, мы могли бы часто гостить друг у друга, но он вряд ли найдет общий язык с Генри, слишком уж они разные. Зато я смогу пригласить к себе Бет, и кто знает…»

Дремота мягко окутывала Сьюзен, и только сквозняк, тянущийся из щели под дверью и холодивший голые ступни, заставил вернуться в постель, где она и проспала безмятежно до позднего утра.

После завтрака миссис Элингтон попросила мисс Шелтон оказать ей любезность и прогуляться до Мэрилебон-роуд, забрать в ювелирной лавке серебряные серьги с сапфирами, которые она отдали почистить. Поручение могла бы выполнить и служанка, но Сьюзен сочла это удобной возможностью уйти ненадолго из дому и собраться с силами для важного разговора.

Она уже выходила из лавки, когда неприятная встреча испортила ей настроение. Тетушка Элизабет, леди Уайтбери, едва не столкнула ее с крыльца на тротуар своей внушительной фигурой, затянутой в дорогое пурпурного цвета пальто, еще увеличивающее ее в объеме. Не затруднив себя извинениями, леди Уайтбери уже хотела было войти в магазин, когда узнала в девушке, которую толкнула, Сьюзен.

— А-а, мисс Шелтон, — злобно прошипела oна, и Сьюзен пришлось слегка поклониться.

А она так надеялась, что тетушка ее не заметит.

— Вижу, вы прекрасно проводите время в Лондоне без всякой опеки, а ваши родственницы не настолько знакомы с правилами приличий, чтобы дать вам правильный совет.

— О каком совете вы говорите, тетя Элизабет?

Сьюзен справилась с растерянностью, а воспоминания о попытках тетки испортить ей репутацию вызвали ее гнев.

Леди Уайтбери побагровела от злости, цвет ее лица в точности повторил оттенок надетого на ней пальто.

— Я уже повторяла, что вы не смеете называть меня теткой, я не желаю иметь с вами ничего общего! — Ее громкий голос уже начал привлекать мшмание прохожих. — На протяжении последних нескольких дней мои дочери, и однажды даже я сама, видели вас гуляющей наедине с молодым джентльменом. Без сомнения, ваше поведение непростительно, и, будь дама, опекающая вас, достойной женщиной, я бы попыталась раскрыть ей глаза на урон, который вы наносите доброму мнению о ее семье. Но, будучи вульгарной и неотесанной, она, вероятно, не воспримет правильно мой искренний совет!

Сьюзен вспыхнула и звенящим голосом отчеканила:

— Не моя вина в том, что вы являетесь моей родной теткой! Что касается моего поведения и моих родственников — вы не имеете никакого права вмешиваться! Своей злобной клеветой вы пытались испортить мою репутацию в глазах лорда Ченсуорта и других, но вы.

— Замолчите! — буквально возопила разъяренная леди. — Да я еще и не пыталась открыть людям глаза на ваше безобразное поведение и воспитание! Когда я сделаю это, ни вас, ни ваше семейство не пустят ни в один приличный дом! Я завтра же поеду к лорду Ченсуорту и просвещу его относительно поведения его дорогой племянницы!

Сьюзен только пожала плечами и повернулась к достопочтенной леди спиной, не желая быть втянутой в скандал на одной из самых людных улиц Лондона.

Тетушка еще продолжала сыпать ей вслед невнятными угрозами, а Сьюзен уже думала о другом. Эта женщина видела ее с Генри, и она вполне способна рассказать об этом всем своим знакомым, что дурно скажется как на репутации Сьюзен, так и на мнении света о Генри. Следовало как можно скорее исправить зло, которое леди Уайтбери намеревалась совершить. К счастью, дядя Саймон уехал, и тетушке Элизабет не удастся испортить ему настроение своими ядовитыми высказываниями. И все же, чем скорее общество узнает о помолвке Сьюзен, тем меньше слухов и толков начнет ходить вокру нее и мистера Хейвуда. А начать следовало с мисои Элингтон и Джулии.

После обеда миссис Элингтон читала девушкам письмо от Люси, в котором та сообщала о намерении через пару недель вернуться домой. Новость привела любящую мать в такое чудесное настроение, что Сьюзен решила воспользоваться моментом и раскрыть свою тайну.

— Миссис Элингтон, я бы хотела поделиться с вами и Джулией известием о событии, волнительном и радостном для меня, и надеюсь на ваше добросердечие.

Эти ее слова удивили обеих дам, но еще не сподвигли их к правильной догадке, скорее всего, они подумали о неожиданном наследстве или приглашении к какой-нибудь чрезвычайно знатной особе.

— Конечно, дитя мое, ты можешь рассказать нам все, и мы будем рады разделить с тобой хорошие новости, — благодушно кивнула мать, а дочь приготовилась слушать.

— Дело в том, что я выхожу замуж! — выпалила Сьюзен так же стремительно, как накануне мистер Хейвуд объяснился с ней самой.

Ротик Джулии округлился, видно было, что она хочет воскликнуть: «Но за кого?» — и не может произнести ни слова от изумления и острого укола зависти — она-то ведь все еще не помолвлена.

Ее мать, менее чувствительная, озвучила вопрос:

— Это чудесная новость, но ответьте же нам, за кого, дорогая моя? Мистер Гарленд уже помолвлен, и я не припомню, чтобы кто-то еще из наших знакомых проявлял к вам интерес.

Такой ответ не понравился Сьюзен, тем не менее отступать было поздно, и она сказала чуть тише:

— За мистера Хейвуда.

Повисшую в комнате паузу Сьюзен ожидала, как и последовавшие через минуту рыдания Джулии, но она недооценила миссис Элингтон. Разъяренная мать, едва осознав, какую обиду нанесли ее дочери, вскочила на ноги и бросилась к Сьюзен:

— Неблагодарная, дрянная девчонка, да как вы посмели отобрать жениха у Джулии? Теперь мне понятны все эти ваши прогулки! Какими чарами вы заманили его?

Громоподобный голос этой леди отлично пригодился бы на полях сражений, чтобы отдавать команды, но в тесной комнате он оглушал, а на камине задребезжали безделушки.

Сьюзен тоже вскочила, пятясь от наступающей на нее колоссальной фигуры, но миссис Элингтон грубо схватила ее за руку и потащила к двери, легко перекрывая громкий плач дочери потоком оскорблений в адрес преступницы.

— Вон отсюда, убирайтесь из моего дома, хитрая, мерзкая змея! Мы пригрели вас, нищенку, а вы отплатили нам такой черной неблагодарностью! Не будь вас, Хейвуд давно бы уже обручился с Джулией!

— Но он полюбил меня, а не ее! — отчаянно выкрикнула Сьюзен, отступая в сторону лестницы.

— Полюбил? Лучше скажите, что вы совратили его и заманили в свои сети, а он, как джентльмен или идиот, вынужден был сделать вам предложение!

— Не смейте так говорить! — Сьюзен уже плакала от страха и обиды, но тяжесть оскорбления придала ей сил.

— Убирайтесь! Я более не желаю слышать о вас, никогда! И не вздумайте писать Эдмунду и Люси, иначе я своими руками придушу вас, как и подобап поступать со змеиным отродьем!

Б подобной ситуации нечего было и надеяться на спокойную разумную беседу, вряд ли мисок Элингтон оттаяла бы даже через месяц, да Сьюзен и не желала больше договариваться с этой отвратительной женщиной. Подозрение в бесчестье, которого она не могла предвидеть, ранило ее слишком глубоко, чтобы она могла простить эту женщину.

Она уже стояла на нижней ступеньке лестницы, замечая выглянувших из дверей кухни служанок, жадное любопытство на их лицах, в то время как миссис Элингтон наступала на нее, вытянув руки со скрюченными пальцами. Сьюзен вдруг с ужасом подумала, что эта ведьма и впрямь может наброситься на нее и начать душить или ударит на глазах у прислуги. Рыдания Джулии, доносившиеся из открытой двери в гостиную, не становились тише, питая гнев матери, и Сьюзен торопливо проговорила:

- Хорошо, я сейчас уйду, только соберу свои вещи…

Куда она пойдет, она не имела понятия, но сейчас главным было оказаться подальше от этого лома.

— Ваши вещи? — Злорадный хохот старой леди пугал еще больше, чем ее ярость. — Да у вас нет ни одной вещи, купленной не на мои деньги, за исключением разве только ваших книжек. Забирайте их и ступайте, и скажите спасибо, что я не заставляю вас снять и то платье, какое на вас надето!

Развернувшись, Сьюзен подобрала юбки и бросилась вверх по лестнице со всей возможной скоростью. Мысль, что миссис Элингтон выставит ее из дома в чем мать родила, наполнила ее таким ужасом, что только заперевшись на задвижку в своей комнате, она смогла перевести дух и сообразить, что почтенная леди не выполнит свою угрозу из опасений опозорить свой дом в глазах соседей.

— О господи, что же мне теперь делать? — воскликнула девушка, стоя посреди комнаты, прижав руку к груди, сердце в ней готово было вот-вот выскочить, если б только нашло путь наружу.

Страх перед продолжением отвратительной сцены не давал упасть в кресло и предаться слезам подобно Джулии, но насколько хватит сил, Сьюзен не знала. Она торопливо огляделась, вытащила из ящичка оставшиеся собственные деньги и засунула их в маленькую сумочку. Увы, после покупки нескольких книг и безделушек — сувениров для Марджери и леди Ченсуорт — у нее оставалось не так уж много, чтобы прожить самостоятельно хотя бы месяц. В глубине гардероба она нашла небольшой старый сак, с которым приехала сюда, и с ним теперь покидала этот дом. Сьюзен побросала в него письма Бет, несколько книжек и мелких предметов дамского гардероба, потом все же скомкала и запихала в сак одно, наиболее скромное платье, после чего положила на туалетный столик половину денег из своих скудных средств.

— Пусть это будет моим ответом на оскорбления. Хотя бы несколькими жалкими монетами, но я заплачу за гостеприимство этой леди!

Надев пальто и кое-как завязав дрожащими руками ленты на шляпке, Сьюзен оглянула крошечные владения, которых теперь лишалась, отерла слезы, бросила последний взгляд в зеркало, перед которым просиживала последние два месяца, беседуя сама собой, и твердым шагом направилась вниз. Из го стиной слышались возбужденные голоса матери и дочери, в холле толпилась прислуга, не стесняясь подслушивать, и Сьюзен проследовала к двери, никем не провожаемая. Она успела заметить пару сочувственных взглядов, но никто из слуг не посмел сказать ей прощальное слово из страха перед хозяйкой.

С трудом продвигаясь по грязной улице с тяжелым саком, Сьюзен ругала себя за глупость — как она могла надеяться на понимание этих людей? Ничто в мире не изменило бы их уверенности в том, что, не будь Сьюзен, Генри упал бы к ногам Джулии.

— Надо было послушать Генри и вместе сказать им о нашей помолвке, — бормотала она, с трудом переводя дух и стараясь удержаться от слез. — При нем они бы не посмели так себя вести. Или нет?

Ответа она не знала, но, по крайней мере, они с Генри вместе бы покинули дом миссис Элингтон, и ей не надо было бы сейчас ташиться в чайную со своим грузом.

— Надеюсь, миссис Хейвуд приютит меня, несмотря на гнев миссис Баркли, которая, без сомнения, поддержит Элингтонов. В этих обстоятельствах нам придется не затягивать помолвку, неприлично будет жить в доме своего жениха. Как жаль, Что дядя Саймон уехал, он не отказал бы мне в пропитании до свадьбы. И надо же было попасться на глаза семейке Уайтбери, дьявол забери тетушку Элизабет и ее чопорных, как каминная решетка, дочерей!

Рассуждая таким образом, Сьюзен все же дошла до чайной, попросила чашку чая с травами, чтобы подкрепить силы, и стала дожидаться жениха. Необходимость вести себя сдержанно в публичном месте способствовала восстановлению душевного равновесия. Как бы ни хотелось ей горько расплакаться, слезы приходилось оставить на потом, когда она наконец окажется одна в тишине дома миссис Хейвуд. Увидев сияющего Генри, ловко пробирающегося к ней между столиками с посетительницами, она собрала свое мужество и улыбнулась жениху со всей возможной приветливостью. Поцеловав ей руку, джентльмен уселся напротив и только после этого, пристраивая свою трость к пустующему стулу, заметил стоящий у ног Сьюзен сак с вещами.

— Что это, любовь моя? Вы ходили за покупками?

— Ах, нет, просто меня выгнали из дому, — с нервным смешком ответила Сьюзен, успевшая решить для себя, что лучше всего превратить свою драму в комедию.

— Выгнали? Что означают ваши слова? — Мистер Хейвуд озадаченно уставился на девушку, продолжая держать в руке трость.

— Я имела глупость рассказать миссис Элингтон о нашей помолвке, и она не пожелала более виден, меня в своем доме, — как можно более спокойно разъяснила Сьюзен.

— Как неприятно! Надеюсь, со временем она простит нас обоих.

— Не раньше, чем Джулия выйдет замуж и графа или баронета, — невесело усмехнулап. Сьюзен. — А сейчас мне совершенно некуда пойти. Дядя уехал, Марджери тоже, и мне остается только надеяться на гостеприимство вашей матушки.

Генри некоторое время задумчиво похлопывал тростью по колену, потом поднял глаза на измученное лицо своей невесты.

— Дорогая моя, это не вполне удобно. Моя маменька — человек строгих правил и очень боится, что скажут эти квочки, ее подруги. Самым разумным будет нанять вам дом, приличную компаньонку, и вы сможете прожить там до нашей свадьбы, не нанося вред своей репутации. Венчание мы, конечно же, назначим пораньше, дожидаться вашего брата в нынешней ситуации уже не стоит. А пока я отвезу вас в самый пристойный пансион, о каком только слышал.

Сьюзен ощутила, как неловкость перерастает и ней в досаду, она и без того чувствовала себя неуютно, напрашиваясь к миссис Хейвуд, и предложение жениха отвезти ее в гостиницу показалось недостаточным проявлением сочувствия к ее беде. К тому же оставалось еще одно обстоятельство, которое делало ситуацию и вовсе невыносимой, но сказать о нем следовало не откладывая.

— Сожалею, Генри, но у меня нет денег, чтобы снять дом. Я бы хотела все же остановиться у вашей матери или, может быть, у кого-то из ее знакомых… И неважно, что скажут люди, скоро всё это забудется, и к нашему возвращению из Италии обсуждать будут уже кого-нибудь другого…

— Вы не знаете свет, милая, — снисходительно улыбнулся джентльмен, ободряюще пожимая ее ручку. — И потом, что значит — нет денег? Миссис Олиагтон ведь не является вашей опекуншей, вы совершеннолетняя и вполне можете располагать своим состоянием, как вам будет угодно.

— Каким состоянием, Генри?

Удивленная улыбка Сьюзен вызвала ответную на лице джентльмена.

— Вашим, разумеется. Сьюзен, прошу вас, придите в себя. Все это очень неприятно, жаль, что вы не послушали меня и поторопились с признанием, но теперь уже поздно, и не стоит так огорчаться. Ваши родственницы повели себя не лучшим образом, но вы не зависите от их доброты, чтобы так сильно переживать.

— Но у меня нет состояния, — с недоумением возразила Сьюзен, не понимая, как он может не знать этого.

— То есть как это — нет? Ваше приданое… вы не свободны распоряжаться им? — Его искреннее изумление не облегчало тяжесть ее признаний.

— У меня нет приданого, Генри, как вы не понимаете! — Она уже едва не плакала от досады. — Если б оно было, ноги моей бы не было ни Бредфорд-сквер!

Молодой человек воззрился на нее так, как будто на лбу у Сьюзен внезапно выросли рога. Он нахмурился, слегка сжал губы и продолжил поигрывать тростью в явной растерянности.

— Генри, разве это имеет какое-либо значение?

Сьюзен внезапно стало зябко.

Джентльмен поморщился, сглотнул, поерзал ни стуле и наконец выдавил из себя:

— Мисс Шелтон, ваши наряды, манеры, воспитание… вы выглядели гораздо более изящной, чем ваша кузина, и это заставило меня полагать, что вы — вполне состоятельная особа…

— Ах, нет же, у меня нет своих денег! После женитьбы Эдмунда у меня отобрали даже скудную пенсию, которая выплачивалась нам с братом после смерти отца, и миссис Элингтон пригласила меня жить с ними, как дальнюю родственницу. Я думала, вы знаете об этом, миссис Баркли осведомлена по поводу всего этого, и ваша маменька тоже должна была слышать…

— Возможно, мисс Шелтон, это и так, но обстоятельства вашего проживания у Элингтонов как-то ускользнули от моего внимания. Матушка сообщает мне только ту информацию о наших знакомых, какую считает необходимой, — в тоне его звучало неодобрение, как будто Сьюзен нарочно оставила его в неведении.

Неприятное подозрение закралось в голову Сьюзен, и она с трепетом поторопилась рассеять его:

— Скажите, Генри… мистер Хейвуд… известие об отсутствии моего приданого как-то влияет на ваши чувства ко мне? На нашу помолвку?

Джентльмен замялся, всего лишь на несколько мгновений, но этого было достаточно, чтобы подозрение Сьюзен превратилось в очевидный факт, которого она имела глупость не замечать раньше.

— Нет, конечно, мисс Шелтон. Я джентльмен и сдержу данное вам слово, — в сравнении с его кислым тоном даже лимон показался бы сладким. — Поймите, дела мои в некотором расстройстве, управляющий поместьем оказался недобросовестным и обкрадывал нашу семью еще при жизни моего отца. Матушка не должна была знать об этом…

— И вы хотели поправить свои дела выгодным браком, — четко произнесла Сьюзен.

Чем больше паники поднималось внутри ее, тем спокойнее она выглядела внешне.

— Пустяки, мисс Шелтон, не будем говорить об этом. Я могу заложить поместье или продать часть земли и постараться вести дела лучше, чтобы в будущие несколько лет покрыть ущерб. Боюсь только, поездку в Италию нам придется отложить до лучших времен.

Здравомыслие Сьюзен подсказывало, что нет ничего необычного в том, что будущий муж обсуждает ведение хозяйства со своей женой, делясь с ней и тяготами, и радостями, как говорится в брачных обетах, но ее сердце заледенело от тона, каким мистер Хейвуд говорил все это, а во взгляде его не было и намека на вчерашнюю нежность. Отпив чаю, чтобы не закашляться на середине фразы, она с достоинством ответила:

— В таком случае, сэр, будет лучше, если мы позабудем о том, что произошло вчера. Я освобождаю вас от данного слова и расторгаю нашу помолвку, которую мы поторопились заключить, так мало зная друг о друге.

От явного облегчения, промелькнувшего в его глазах, ей стало противно, как будто она съела несвежее пирожное.

— Пожалуй, это будет наилучшим выходом, мисс Шелтон, и я осмеливаюсь рассчитывать на ваше благородство. Полагаю, и в ваших интересах будет сохранить произошедшее между нами в тайне. Вы можете вернуться к вашим родственницам и сообщить им, что произошла ошибка, что вы неправильно поняли какие-то мои слова и вообразили себе…

— Довольно, сэр! Я не собираюсь возвращаться и не желаю выслушивать все эти унизительные вещи! Надеюсь, вашего благородства хватит хотя бы на то, чтобы сделать счастливой Джулию. С ее-то приданым все в порядке, — едко закончила Сьюзен пылко начатую фразу.

— Жаль, что вы не хотите понять меня, мисс Шелтон. Всего наилучшего.

Поднявшись, он взял шляпу и коротким кивком простился с ней, после чего твердым шагом направился к выходу.

19

В наступивших сумерках никто не обращал внимания на девушку в забрызганном синем пальто, медленно бредущую по улице с объемистым свертком в руках. Неуверенно оглядываясь, она наконец подошла к скромному дому, на двери которого было объявление о сдаче комнат внаем. Неприветливая хозяйка без лишних слов приняла плату и провела дсмушку по скрипучей лестнице на третий этаж, распахнула одну из дверей, неспешно разожгла камин и так же молча отправилась в обратный путь.

Сьюзен, а это была она, бросила сак с вещами прямо у двери и поспешила согреть озябшие руки узанимающегося пламени. Она проделала длинную дорогу до пансиона пешком, боясь потратить лишний пенни на извозчика, и сейчас не находила в себе сил даже плакать. Опустившись в продавленное кресло, она бездумно смотрела на огонь, пока не задремала. В ее жизни еше не было столь длинного дня, и усталость пересилила и голод, и скорбь, и страх перед неясным будущим.

После ухода бывшего жениха она долго сидела неподвижно перед чашкой остывшего чая, не уверенная в том, что, если хотя бы пошевелится, тотчас не разрыдается. Служанка, подошедшая с вопросом, не надо ли подать мисс еше чего-нибудь, заставила ее испуганно вздрогнуть. С полминуты она непонимающим взглядом смотрела на розовощекую девушку в форменной одежде, потом попросила принести свежего чая и вишневого пирога — первое, что пришло ей в голову. Получив желаемое, она с удовольствием сделала несколько глотков ароматного напитка, чувствуя, как горячая волна согревает ее изнутри и воз вращает способность мыслить. Откусив пирог, от внезапно поняла, как проголодалась, и принялась торопливо есть, то и дело бросая опасливые взгляды по сторонам, — возможно, кто-то из знакомых видел ее и Генри вместе и даже слышал обрывки их разговора. Но посетительницы были заняты обсуждением модных туалетов, флиртом со своими спутниками и угощением, так что Сьюзен слегка рас слабилась и неохотно переключила мысли с произошедшей сцены на свои будущие действия. Кроки как спросить у служанки адрес приличного и недорогого пансиона, где можно отдохнуть и собраться с силами, она ни до чего не смогла додуматься. Добросердечная девушка сразу поняла, что эта красивая мисс очень несчастна, и сочувственным голосом назвала известный ей адрес. Идти было довольно далеко, и Сьюзен порадовалась хотя бы тому, что двигается по достаточно фешенебельным улицам, чтобы не опасаться злоумышленников.

Вот так она оказалась в пансионе миссис Гиберти, где проживали бывшие гувернантки, продавщицы из крупных магазинов и попавшие в стесненные обстоятельства леди. Комната была обставлена скудно, но чисто прибрана, а последнее казалось девушке, выросшей в бедной семье, гораздо кажнее.

От неудобного кресла все тело занемело, вынуждая проснуться, и Сьюзен с трудом добралась до жесткой кровати без занавесок, чтобы улечься ни нее, не снимая платья. Утро застало ее пытающейся зажечь камин — в комнате было слишком холодно, чтобы наша героиня могла думать о чем-то кроме тепла и горячего завтрака. В плату нхолил и стол, и, справившись с камином, она умылась в щербатом фарфоровом тазике, собрала волосы в неровный узел и спустилась вниз, в общую столовую. Несколько дам, выглядевших так, словно видали лучшие времена, вяло поздоровались с ней и ринулисъ к еде. Завтрак напоминал те, к которым они привыкла в Сандерли, но уже успела позабыть у миссис Элингтон, неизменно заботящейся об обилии блюд на столе. По крайней мере, Сьюзен со-Jjitwacb, а требовать большего было бессмысленно.

Сразу же после еды она поднялась к себе в комнату и уселась перед мутным старым зеркалом. Едва различая собственный силуэт, она тем не менее обратилась к своему самому верному другу и безмолвному советчику:

— Что нам теперь делать? Я старалась держать тебя по ветру, как говорят охотники, и не ошибаться в людях, но в Генри Хейвуде мы с тобой ошиблись дважды:

Сьюзен потерла стекло в тщетной надежде сделать его более прозрачным и горько вздохнула, уныло глядя на свой далеко не цветущий вид. На осунувшемся личике нос показался ей больше, чем обычно, но она не стала упрекать его за это, все равно ею больше некому любоваться.

Ее сердечная боль была бы гораздо сильнее, находись она в более благоприятных обстоятельствах. Сейчас же необходимость действовать, чтобы найти себе стол и кров, выдвинулась на первое место по сравнению с душевными терзаниями.

«И что теперь? Через несколько дней деньги закончатся, и мне придется наняться в служанки или просить подаяние на улице. Ну почему, почему Эдмунд так задержался? Он бы не позволил прогнать меня, и Люси поддержала бы его. Наверное…»

В душе Сьюзен была в этом не слишком уверена — Эдмунд явно боялся тещи и мог оказаться не готовым к открытому бунту. В любом случае его нет в Лондоне, а значит, надо самой позаботиться о себе, как она делала много лет до того, как покинуть Сандерли.

«Мне больше не к кому обратиться, кроме дядюшки Саймона, значит, придется поехать в Брайтон», — сказала она себе.

Мысль о путешествии немного оживила ее, главным образом из-за трудностей, которые подстерегали неопытную девушку в дороге. Узнав у хозяйки, откуда отправляются дилижансы, она кое-как отчистила помятое пальто и направилась договариваться о проезде. На билет ушли почти все деньги, но ей нечего было продать, чтобы получить еще хотя бы несколько фунтов. Как бы ни хотелось вернуться на Бредфорд-сквер и захватить еще несколько платьев, пытаться осуществить это мог бы только человек, лишенный разума. Туалет, в котором Сьюзен проспала целую ночь, потерял респектабельный вид, как и платье, небрежно сунутое ею в сак.

«Ничего не поделаешь, придется явиться к дяде бледной оборванкой. Надеюсь, он узнает меня и не прогонит прочь, как это сделала бы тетя Элизабет», — думала девушка, забившись в угол тряского дилижанса.

Лорога, как ей и положено, была отвратительной, и к моменту приезда в Брайтон Сьюзен не лишилась содержимого своего желудка только потому, что крайне скудно питалась в пути. Уже два дня она не имела возможности пообедать и даже позавтракать чем-то большим, чем чашка чаю и маленькая булочка.

Представляя, как убого она выглядит среди гуляющей публики, Сьюзен вяло двигалась в толпе, пытаясь разыскать дом, где обитает лорд Ченсуорт.

Здесь уже начиналась весна, и ее теплое пальто выглядело неуместным, как и потрепанный багаж и печальное личико среди довольных, лоснящихся лиц отдыхающих. Через два часа блуждания по городу, когда она уже едва не падала в обморок от голода и усталости, ей наконец указали дом, который занимал дядя Саймон с супругой. Сьюзен с трепетом позвонила в дверь, обессиленно опустила сак на ступени крыльца и принялась ждать. Удар, поджидавший ее через пару минут, оказался едва ли не сильнее предательства Генри Хейвуда — как сообщила экономка, лорд Ченсуорт более не занимает этот дом, и в настоящее время прислуга готовит его к приезду новых жильцов. На заданный дрожащим шепотом вопрос, куда уехали Ченсуорты, достойная женщина могла только сказать, что лорд и леди направились в поместье кузины лорда, леди Уайтбери, на венчание одной из ее дочерей, однако, где именно расположено это место, она не знает.

Сьюзен покачнулась — даже если бы она знала, куда ехать, тетушка Элизабет была бы последним человеком после миссис Элингтон, согласившимся принять племянницу в своем доме. Заметившая слабость девушки экономка предложила ей чаю, от чего мисс Шелтон не смогла найти в себе гордость отказаться. Подкрепившись на кухне и поделившись с доброй женщиной частью своей истории без излишних подробностей, Сьюзен пересчитала имеющуюся наличность и со страхом убедилась, что на обратную дорогу до Лондона не хватит. Впрочем, без дяди Саймона ей нечего там делать, а когда он вернется — трудно предположить. Сьюзен расспросила приютившую ее женщину о почтовой станции и пришла к выводу, что единственным спасением будет поехать в Сандерли — дорога туда составляла треть пути до Лондона, и, если она сумеет договориться об отъезде сегодня же, не тратясь на ночлег в дорогом Брайтоне, денег вполне может хватить. На прощание добрая экономка завернула ей с собой немного мясного пирога и несколько зимних яблок, справедливо подозревая, что это будет единственная пища девушки во время путешествия.

В полутьме грязного, отвратительно пахнущего дилижанса, более дешевого и, как следствие, еще менее удобного, чем предыдущий, возивший людей из столицы на модный курорт, Сьюзен думала о Бет. Торнтоны примут ее без сомнений и лишних расспросов, но кормить ее хотя бы несколько месяцев означает для них лишиться и того малого комфорта, что с трудом удается создавать сейчас.

— Я должна найти себе место, и как можно скорее, — бормотала она в полузабытьи, не обращая внимания на неодобрительный взгляд кривой на один глаз старой дамы, сидящей напротив.

Старшая сестра Бет, Элси, работала гувернанткой в богатом доме, что позволяло ей присылать домой немного денег, которые, по ее настоянию, ушли на обучение Бет музыке. Непрактичная миссис Торнтон сперва немало жалела о потраченных впустую деньгах, и только когда Бет принесла матери первые несколько шиллингов за уроки, миссис Торнтон вознесла горячую молитву за здоровье дальновидной Элси.

Единственным достоянием мистера Торнтона была небольшая ферма, способная давать доход, если б не нерадивый арендатор, имеющий детей больше, чем он мог себе позволить, и посиживающий с кружкой эля чаще, чем это подобает скромному труженику. Добродушный мистер Торнтон все никак не мог найти в себе достаточно злости, чтобы прогнать с фермы Джека Порвила, или Портера, как метко называли его соседи, и найти другого арендатора.

Младшие братья Бет, Сибил и Джошуа, еще не были годны на то, чтобы чем-нибудь заняться, но родители осмеливались надеяться, что один из них примет сан, а другой послужит во флоте Ее Величества к вящему благосостоянию своего семейства. Самая маленькая из членов этой семьи, Джилли, едва научилась ходить и требовала неусыпной заботы старших родственников. И в этот шумный дом со скрипящими половицами и ободранной детьми, кошками и собаками мебелью собиралась теперь явиться Сьюзен. Но ее можно было бы счесть поистине несчастным человеком, не имей она и этого пристанища.

Дилижанс прибыл в Сандерли в тот предрассветный час, когда ни в одном из окон еще не горит свет, а голые трубы стыдливо чернеют на фоне светлеющего неба, ожидая того момента, когда их окутает дымное покрывало. Сьюзен оставалось только радоваться этому — пройтись по улицам Сандерли днем, конечно, не так страшно, как по людным лондонским мостовым, но там она была одной из многих неудачниц, а здесь ее потрепанный вид еще недели две занимал бы умы жителей, обделенных событиями.

Открыв знакомую калитку, Сьюзен прошла в крошечный садик и уселась на старую скамью под корявым грушевым деревом. Будить Торнтонов казалось ей неправильным, но дожидаться, когда в доме зажжется свет, было не так-то легко — холод, голод и усталость терзали ее, и трудно понять, какая из этих напастей причиняла наибольшие страдания.

В конце концов победила усталость. Засунув руки поглубже в рукава потерявшего весь свой лоск пальто, Сьюзен откинулась на спинку скамьи и задремала. К счастью для нее, погода не была убийственно-холодной, иначе воспаление легких или что-то подобное могло бы лишить нас удовольствия следовать за нашей героиней и дальше по ее неровному пути взлетов и падений.

Мисс Торнтон в положенное время распахнула дверь в сад, чтобы выпустить двух вислоухих собак отдать дань их собачьей природе. Вместо того чтобы стыдливо укрыться в кустах, псы неожиданно бросились прямо по дорожке, сопровождая длинные прыжки заливистым лаем.

— Рыжий, Бродяга, прекратите! Вы разбудите отца! Крысу вы там увидели, или… — Окрик девушки не остановил псов, и она сама притихла, заметив на скамье женскую фигуру.

— Кто вы? Вы заблудились?

Двигаясь по дорожке вслед за псами, Бет сперва отметила дорогой серебристый мех на синем пальто и, только подойдя ближе, в изумлении уставилась на его обладательницу, с легкой улыбкой смотревшую на нее из-под криво сидящей шляпки.

— Не может быть! Сьюзен! Пойдем скорее в дом, Салли уже затопила печь.

Мисс Шелтон, проснувшаяся внезапно от двухголосого лая, не успела испугаться, так как почти сразу вспомнила, где находится, и узнала псов, а за ними и дорогую подругу, спешившую к ней. В духе Бет было оставить на потом все расспросы и сперва устроить гостью как можно удобнее. Впрочем, даже менее сообразительная девица, чем мисс Торнтон, по облику Сьюзен без труда догадалась бы, что у той неприятности.

Девушки расцеловались, после чего Бет отпихнула от Сьюзен подпрыгивающих с приветствиями собак, подхватила сак и повела подругу по дорожке к дому. Дверь открывалась прямо в кухню, где старая кухарка, бывшая когда-то нянькой миссис Торнтон, хлопотала над скромным завтраком.

— Салли, у нас гостья! — На широком некрасивом лице Бет светились темные глаза, с одинаковой легкостью подмечающие тайное и явное. — Ее надо накормить и, пожалуй, уложить в постель, уж очень она бледна.

Сьюзен кивнула, с наслаждением отдаваясь этой заботе после четырех дней тяжких странствий. Салли также сначала расцеловала девушку, затем усадила к столу и принялась вытирать ей руки и лицо смоченным в горячей воде полотенцем, как делала это с маленькой Джилли, а Бет тем временем развязала и сняла шляпку Сьюзен и помогла ей освободиться от пальто.

— Какое у тебя чудесное платье! У нас лишь недавно начали шить такие, едва только узнали о новой моде. И я была первой, благодаря твоим письмам и рисункам! Но вот выглядит оно весьма помятым, и лиф в каких-то крошках, — болтала Бет, дожидаясь момента, когда подруга сможет поделиться обстоятельствами своего появления в Сандерли.

— Я не снимала его уже несколько дней, — уныло ответила Сьюзен, впрочем не чувствуя особой неловкости — здесь не требовались какие-то ухищрения, чтобы произвести должное впечатление.

— Тогда понятно, — хмыкнула Бет, усаживаясь напротив подруги. — Я попрошу Салли нагреть тебе горячей воды и почистить платье.

Салли с молоком и печеньем направилась кормить маленькую Джилли, и молодые леди наконец остались одни. Глядя, как Сьюзен жадно ест, Бет покачала головой, взгляд ее наполнился тревогой — похоже, все обстояло даже хуже, чем она уже нарисовала в своем воображении.

— Я все расскажу тебе, Бет, после. — Сьюзен понимала, что не должна слишком долго терзать любопытство дорогой подруги.

— Ответь только на несколько вопросов, мне нужно понимать, что говорить матушке и отцу.

— Я не сделала ничего дурного…

— Я в этом не сомневаюсь. Ты ведь не сбежала с этим своим мистером Хейвудом? — улыбнулась Бет.

Рука, держащая чашку, дрогнула, и несколько капель пролилось на многострадальное платье.

— Кажется, я неудачно пошутила, — без тени раскаяния констатировала Бет.

— Коротко говоря, он предложил мне свою руку, но, узнав, что у меня нет приданого, отказался от меня. А Элингтоны выгнали из дому. Вот и все, — силясь улыбаться беззаботно, проговорила Сьюзен.

— Мерзавец! А миссис Элингтон и ее доченька — просто ведьмы! — Бет сердито ударила кулачком по колену. — Что ж, ты правильно сделала, что постаралась оказаться подальше от них. Вероятно, ты ехала всю ночь?

— И не одну, — кивнула Сьюзен. — Сперва я думала напроситься пожить у дяди Саймона в Брайтоне, но он уже уехал оттуда…

Бет понимающе кивнула, мысленно прикидывая расстояние, проделанное подругой в одиночестве, потом укоризненно поморщилась:

— Тебе следовало отбросить деликатность и приехать сразу к нам и уже отсюда писать своему богачу-дядюшке. Мы вполне способны предложить тебе тарелку супа и куриную ножку!

Сьюзен виновато наклонила голову.

— Я знаю, знаю. Не сердись, Бет.

— Я еще успею посердиться, а сейчас пойдем, я уложу тебя в кровать Элси, она приедет не раньше Пасхи, а к тому времени мы придумаем, как потесниться.

Сьюзен благодарно кивнула и позволила Бет быть ее опорой, так как двигаться самостоятельно была уже не в состоянии. Бет помогла ей избавиться от платья и уложила в постель, пригрозив напоследок:

— И не вздумай вставать раньше чем часов через десять! Иначе ты навсегда останешься бледной, как летняя луна!

Последние три слова подруги Сьюзен уже не услышала. Сон не отпускал ее до самых сумерек, и никакой шум в доме не мог разбудить до тех пор, пока силы хотя бы отчасти не вернулись к ней. Открыв глаза, она медленно обвела взглядом темную комнату, вспоминая, после чего довольно долго плакала, уткнувшись в подушку, чтобы не услышали обитатели дома. Теперь, когда она оказалась в безопасности и относительно окрепла, на первый план выдвинулось предательство Генри.

Сьюзен уже успела внушить себе, что будет с ним счастлива, и разочарование превосходило даже чувство, которое она испытывала несколько месяцев назад, когда узнала о планах миссис Элингтон поселиться вместе с Эдмундом, Люси и ею.

— Как он мог? И это его неискреннее согласие все-таки на мне жениться! — бормотала она в намокшую подушку. — Он даже не смог сказать откровенно, что невеста без приданого не входила в его планы!

Лучше всего было бы возненавидеть недостойного мужчину, но пока она не была на это способна и продолжала жалеть о несбывшемся счастье. Угрызения совести при мысли о не утоленном до сих пор любопытстве Торнтонов заставили ее подняться и утереть слезы. Не обнаружив в комнате своего платья, Сьюзен поняла, что заботливая подруга решила привести его в пристойный вид. Приоткрыв дверь, она позвала Бет, потом еще и еще.

Наконец внизу раздались стремительные шаги, и мисс Торнтон торопливо взобралась по лесенке, стараясь ступать как можно более осторожно, — платье Сьюзен, которое она бережно держала в руках, мешало ей видеть ступени.

— А ты, оказывается, преизрядная соня! — со смехом воскликнула она, словно бы не замечая опухшего от слез лица Сьюзен. — Салли уже два часа греет воду, а родители на все лады распекают мистера Хейвуда и Элингтонов — мне пришлось сказать им, ты не сердишься?

Сьюзен покачала головой:

— Конечно, нет, дорогая, я сама собиралась им сказать. Как только я приведу себя в должный вид — сразу же спущусь к ним.

— Самое время перекусить, ты, наверное, очень голодна, — заметила Бет, поглядывая на исхудавшие пальцы Сьюзен.

— Не откажусь, — улыбнулась молодая леди. — Но сперва тащи воду!

20

Мистеру и миссис Торнтон пришлось ждать почти час, пока их незваная, но дорогая гостья спустится в скромную гостиную. Мальчики шумно возились в углу, развлекая маленькую Джилли, на столе громоздились разномастные чашки и тарелки, под столом храпели собаки, и Сьюзен почувствовала себя дома.

Миссис Торнтон после положенных поцелуев, ласково усадила девушку за стол. Добрая женщина, как и ее дочь, не обратила внимания на заплаканное лицо обычно жизнерадостной Сьюзен, и только по полному терпеливого ожидания взгляду мистера Торнтона можно было догадаться, как сильно всем им хочется узнать о приключениях мисс Шелтон.

Ничего не скрывая, Сьюзен за четверть часа рассказала друзьям о печальных обстоятельствах своей неудавшейся помолвки. Миссис Торнтон посокрушалась, мистер Торнтон сочувственно вздохнул, и Сьюзен поняла, что больше никто из них не будет терзать ее расспросами или проявлениями участия. В конце концов, она жива, здорова и молода, а значит, досадное происшествие следовало забыть и устремить помыслы в будущее. Сьюзен благодарно улыбнулась, оценив такт Торнтонов, хотя Бет еще шепотом бормотала какие-то угрозы в адрес обидчиков подруги, и перешла к делам насущным.

— Миссис Торнтон, — немного смущенно начала она, с волнением касаясь деликатной темы. — Мне нужно найти себе какое-нибудь место.

— Дитя мое, я не сомневалась, что ты об этом заговоришь, — тут же ответствовала достойная женщина. — Как и ты, я думаю, не сомневаешься, что мы в состоянии принять тебя в своем доме на какой угодно срок.

Не давая возразить открывшей было рот Сьюзен, миссис Торнтон продолжила:

— Чтобы не возводить между нами стену из каких-то нелепых условностей, как это принято в твоем Лондоне, я соглашусь с тем, что тебе нужно чем-либо заняться, хотя бы для того, чтобы не мучить себя бездельем и ненужными воспоминаниями. Также я соглашусь брать с тебя некую сумму за стол, а уж наш скромный кров, я думаю, ты согласишься разделить на то время, которое понадобится тебе на устройство своей дальнейшей судьбы.

— Что вы, миссис Торнтон, я не какая-нибудь гордячка вроде моей тети Элизабет! У вас чудесный дом, а с такой большой семьей, как у вас, казалось бы тесно даже во дворце!

— Вот и прекрасно, дорогая. Теперь стоит подумать, как бы ты могла зарабатывать себе на жизнь, — озабоченно сказала добрая леди.

— Это-то и беспокоит меня, дорогая миссис Торнтон! Я не могу работать ни гувернанткой, ни учительницей музыки или рисования… А пойти в прислуги — что сказал бы мой отец!

Сьюзен печально поникла головой, не будучи в состоянии придумать что-нибудь еще. Миссис Торнтон ободряюще улыбнулась, и по довольному виду Бет Сьюзен догадалась, что друзья уже успели подумать за нее.

— Ты помнишь мисс Доус? — начала миссис Торнтон. — Она следит за порядком в нашей библиотеке.

— Ну, конечно! Она всегда кутается в шаль и кашляет от книжной пыли.

— Пыль здесь ни при чем, милая, — опечаленно произнесла миссис Торнтон. — Мисс Доус тяжело больна, у нее не все в порядке с легкими. От этой же болезни умерли ее мать и старшая сестра. Увы, мисс Аоус больше не может исполнять свои обязанности.

— Как жаль, — расстроенно ответила Сьюзен. — Но как она будет жить без работы? Доусы так бедны!

— Ее отец продал дом и через несколько дней увезет ее в Бат. В этом городе живет его сестра, вдова с небольшими деньгами, она и приютит их. Возможно, там мисс Аоус почувствует себя лучше.

Сьюзен горестно вздохнула — они были почти ровесницами с мисс Доус, и ей показалось неблагодарным роптать на судьбу перед лицом подобного несчастья, когда сама она сильна и здорова. Но миссис Торнтон и не собиралась предаваться сожалениям о несчастной девушке, которой никто из них не смог бы помочь.

— Ее место сейчас свободно, попечительский совет еще не успел найти другую девушку, пожелавшую бы дышать книжной пылью. Две молодые леди уже отказались из боязни заболеть, как мисс Доус. Мистер Торнтон, как ты знаешь, член попечительского совета, и его протекции будет достаточно, чтобы тебя приняли.

— Ас пылью мы поборемся вместе! — подхватила Бет. — Эта работа как раз для тебя, ты обожаешь книги, и тебе не надо будет никого учить. Я буду тебе завидовать — мои ученицы в этом году на редкость бестолковы!

— Возможно, бестолкова их учительница, — добродушно подшутил над дочерью мистер Торнтон. — Мисс Шелтон, если у вас нет возражений против этого более чем скромного места, я завтра же поговорю с главой попечительского совета, преподобным Слейвудом.

— О, конечно, конечно! — пылко воскликнула Сьюзен. — Я и не предполагала, что так скоро смогу устроиться. И все благодаря вам! Поистине, ваша семья для меня — сонм добрых ангелов.

— Не думаю, что мы оказываем тебе чрезмерное благодеяние, — возразила миссис Торнтон. — Это нетяжелая работа, но и платят за нее очень скудно. Тебе едва хватит на одно новое платье в год и две пары башмаков.

— Пустяки, у меня есть целых два платья и ботинки, в которых я приехала, — значит, я обеспечена уже на целых два года, — отшутилась Сьюзен.

— К тому же будем надеяться, что ты не похоронишь себя среди старых стеллажей на пять лет, как мисс Доус. Как только вернется твой дядя, ты напишешь ему, чтобы он взял тебя к себе и нашел достойного жениха! — мигом разрешила все проблемы Бет.

— Я не осмелюсь просить его о гостеприимстве, как дерзаю рассчитывать на ваше, — посерьезнела Сьюзен. — Если он пожелает как-то помочь мне, я с благодарностью приму эту помощь, но навязываться… нет, я не смогу. И потом, вернется Эдмунд и, может быть, захочет уехать от миссис Элингтон…

— Я бы не стала на это рассчитывать, Сьюзен. — Миссис Торнтон слишком хорошо помнила Элингтонов, чтобы обольщаться на их счет. — Он глубоко увяз в этом семействе и, пока жива миссис Элингтон, будет плясать под ее дудку. Как и Люси. Впрочем, ему это никакого вреда не причинит, он никогда не был таким самостоятельным, как ты, дитя.

— Похоже, это мне надо было родиться мужчиной. Я бы пошла в армию и прославила имя своего отца.

— Чепуха, ты и без мундира являешься украшением своей фамилии, — возразила Бет. — Любопытно будет посмотреть на лицо Джеймса Элинг-тона, когда он увидит тебя!

— О боже! Я совсем забыла про Джеймса! — ахнула Сьюзен. — Он что, посещает библиотеку Сандерли? В Элингтон-холле, по-моему, вполне достаточно книг.

— Преподобный Слейвуд решил назначить его почетным членом попечительского совета, чтобы вытрясти некоторое количество денег на ремонт крыши библиотеки, — пояснил мистер Торнтон.

— Представляю, что он ответил, — хихикнула Сьюзен. — Он не выносит всяческую благотворительность, так что преподобному не повезло с ним так же, как в прошлом году — с его мачехой, не давшей и пенни.

— Ты ошибаешься, — возразила Бет. — Он раскошелился и теперь приезжает лично следить за ходом работ. Осталось доделать не больше трети, и, когда ты усядешься за конторку, тебе на голову не будут стекать вода и воробьиный помет с чердака.

— Мне бы не хотелось с ним встречаться.

— Пустяки, ему необязательно заходить внутрь, смотреть за кровельщиками можно и снаружи, — усмехнулась Бет. — А вообще говоря, он не производит впечатления угрюмого зануды, как ты описывала, хотя и не так добродушен, как его покойный папенька. Мы виделись на балу на прошлой неделе, и он даже танцевал некоторое время, после чего довольно долго сидел в буфетной, беседуя со старыми знакомыми своего папаши.

Сьюзен удивилась — она предполагала, что Джеймс либо отгородится от местного общества, заперевшись в поместье, либо рьяно примется за переустройство жизни в Сандерли, как единственный человек, который знает, как действовать в той или иной ситуации. Похоже, Джеймс еще не успел раскрыть себя и, будучи привлекательным с точки зрения матримониальных планов здешних молодых леди, вызывает лишь доброжелательное любопытство. «Ничего, он еще им покажет, — подумала Сьюзен. — Видимо, никто до сих пор не догадался спросить его об Италии». Сама она тоже не собиралась этого делать, да, в общем-то, и не отводила Джеймсу Элингтону сколько-нибудь заметного места в своей жизни. Кивок при встрече на улице или в гостях — самое большее, на что он мог рассчитывать.

На этом разговор о Джеймсе закончился, а уже через два дня Сьюзен в отчищенном и отглаженном голубом платье восседала за конторкой и библиотеке Сандерли. К ее удивлению, это оказалось очень людное место. Молодые леди и джентльмены не сразу открыли для себя все его прелести прежде всего возможность встречаться и флирто вать друг с другом без порицающих взглядов ма тушек и тетушек, но теперь библиотека весь день была полна посетителей. Еще несколько лет назад здесь находился старый тележный сарай, но вновь назначенный священник, преподобный Слейвул, счел необходимым нести культуру своим прихо жанам, как и слово Божье. Упорством и убеждением он добился пожертвований от наиболее си стоятельных жителей Сандерли и окрестных поместий, а те, кто не мог сделать солидный взнос, принимали участие в обустройстве библиотеки. Приветствовалось любое сочувствие нуждам зарождающегося очага просвещения, даже три старейшие жительницы Сандерли принесли по одной — две книги проповедей и поучений, которые с той поры пылились на полках, не имея успеха у молодого поколения. Сьюзен невольно оказалась в центре внимания любопытной толпы, жаждущей рассказов о Лондоне и ее личной жизни в частности. Обстоятельства ее отъезда были известны всем, теперь всех интересовали детали возвращения. Чтобы рассеять подозрения, Сьюзен пришлось сказать, что она не смогла выносить тиранство миссис ЭлингтОн, и большинство обитателей Сандерли, знакомых с характером почтенной леди, приняли эту версию, по крайней мере, сделали вид, что поверили Сьюзен. Она не сомневалась, что еще некоторое время послужит объектом сплетен, но при встречах с ней все были приветливы и любезны. Унылый, болезненный вид мисс Доус не способствовал легкомысленным разговорам — то ли дело, когда за конторкой сидит хорошенькая девушка в модном платье.

Чтобы не повторять бесконечно одно и то же, Сьюзен, по совету Бет, стала устраивать по четвергам своего рода лекции, где ее рассказы о столичных развлечениях перемежались показом рисунков с модными фасонами, которые по описаниям Сьюзен очень умело воссоздавала мисс Спрингс, преподававшая в городке рисование.

Преподобный Слейвуд, как и весь попечительский совет, были чрезвычайно довольны — скромные пенни за пользование книгами сложились через две недели в приличную сумму, каковую решили потратить на благотворительную лотерею в пользу самых бедных горожан. За это время Сьюзен всего один раз видела Джеймса Элингтона, встреча вышла случайной и не доставила никому из них удовольствия.

Сьюзен уже собиралась идти обедать, когда, распахнув дверь, увидела на пороге высокую фигуру. Вскрикнув от неожиданности, она сделала шаг назад, а незнакомец, стоящий спиной к свету, поспешно сказал:

— Не пугайтесь, мисс, прошу вас, я просто хотел…

Слова замерли, мужчина моргнул.

— Мисс Шелтон?

— Мистер Элингтон, — холодно констатировала Сьюзен, злясь на себя — за испуг и на него — за то, что вломился в библиотеку.

— Не ожидал увидеть вас здесь, — тем же тоном ответил он, продолжая стоять на пороге.

— Я тоже не надеялась вас увидеть, — пожали плечами Сьюзен. — Чему обязана?

— Я только хотел сообщить леди, которая здесь служит, что ремонт крыши закончен. — Он вытягивал шею, пытаясь рассмотреть среди стеллажей эту леди.

— Здесь служу я, мистер Элингтон, и приму к сведению ваше сообщение.

— Вы?! Я слышал, что прежняя мисс… как ее звали… оставила это место, но не предполагал, что вместо нее здесь будете вы.

Он все еще пытался справиться с удивлением, и Сьюзен решилась задать волнующий ее вопрос:

— Полагаю, сэр, ваша мачеха сообщила вам об обстоятельствах нашего прощания. Что странного в том, что я вернулась в свой родной город?

— Да, мисс Шелтон, она написала о злосчастном недоразумении, случившемся между вами и мистером Хейвудом… — нехотя ответил джентльмен.

— Недоразумении? — Сьюзен усмехнулась. — Значит, она так это назвала.

— Она не вдавалась в подробности, написала только, что ваше присутствие оказалось более неуместным в ее доме, и высказала предположение, что в настоящее время вы подвизаетесь у вашего дяди, лорда Ченсуорта.

— Как видите, я здесь. А теперь прошу простить, меня ждут.

И Сьюзен решительно направилась к двери.

Джеймсу ничего не оставалось, как пропустить ее вперед и выйти следом. Поклонившись и получив в ответ короткий кивок, он пошел к своей лошади, привязанной к небольшому заборчику, окружавшему здание библиотеки. Сьюзен же торопливо двинулась в сторону дома Торнтонов, поминая про себя всеми известными ей ругательными словами коварство мистера Хейвуда и хитрость миссис Элингтон. Отведя душу, она перестала думать о своих лондонских перипетиях и с почти прежним оживлением выслушала рассказ Бет о предстоящем бале по случаю возвращения из свадебного путешествия небезызвестного Дьюка Монтрейва.

За прошедшие дни Сьюзен сильно продвинулась по пути освобождения своего сердца от чар мистера Хейвуда, не без помощи Бет, которая всячески старалась убедить подругу, что означенный джентльмен не достоин ее любви. Легкость, с какой Сьюзен была готова это признать, говорила как о красноречии Бет, так и наводила на размышления — а так ли уж глубоко была влюблена мисс Шелтон? Не в наших интересах лишний раз вспоминать, что и наша героиня — леди не без недостатков, поэтому воздадим все-таки должное дару убеждения мисс Торнтон и оставим в покое мистера Хейвуда до той поры, пока он снова не мелькнет на страницах нашей истории.

21

Предоставив лошади самой выбирать наиболее удобный путь домой, Джеймс Элингтон размышлял о недавней встрече. Десять дней назад он получил от мачехи письмо, в котором та сообщала о драматическом расставании с мисс Шелтон. По словам миссис Элингтон, Сьюзен изыскала возможность тайно встречаться с поклонником Джулии, известным Джеймсу мистером Хейвудем, и надеялась заполучить его для себя в то время, когда ом вот-вот должен был сделать Джулии предложение Мистер Хейвуд отличается изысканной любезностью и, вероятно, сказал какой-то изящный ком плимент, принятый мисс Шелтон за объяснение и сердечной склонности, о чем она не замедлила со общить обеим леди, так тепло принимавшим ее в своем доме на протяжении более чем двух месяцев. Разумеется, обида Джулии была настолько велика, что любящая мать поспешила прогнать неблагодарную девицу из своего дома. К счастью, в тот же вечер к ним явился мистер Хейвуд с визитом, и ему волей-неволей пришлось давать объяснения случившемуся.

Он очень успокоил Джулию и ее мать сообщением об отсутствии намерения жениться на мисс Шелтон, и сейчас его отношение к мисс Элингтон позволяет надеяться на скорейшую помолвку. Миссис Элингтон в своей доброте готова принять мисс Шелтон обратно, при условии, что дерзкая юная леди принесет положенные извинения и не будет впредь создавать проблем, но, к сожалению, почтенная дама не имеет сведений о местонахождении мисс Сьюзен. Вероятнее всего, она рассчитывает на гостеприимство своего дяди и, дай-то бог, не проявит такой же неблагодарности по отношению к лорду и леди Ченсуорт.

Вся эта история оставила у Джеймса неприятный осадок, и он весьма порадовался, что успел уехать в свое поместье до скандала на Бредфорд-сквер. Через пару дней он выбросил все это из головы до тех пор, пока не появятся новые сведения о развитии отношений его сестры и старого друга, но сейчас, при виде мисс Шелтон, не мог не вернуться к письму мачехи.

Мистер Элингтон не сразу понял, что же его смущает, и, только почти доехав до дому, неожиданно увидел мысленным взором невыразительное лицо своей сестры и рядом — ясно очерченное личико мисс Шелтон. Надо быть совсем лишенным здравомыслия, чтобы из двух этих леди выбрать Джулию, — а Генри Хейвуд, при всей, на взгляд Джеймса, эксцентричности манер, отнюдь не лишен разума. Охотником за приданым Генри тоже не являлся, и теперь его друг не мог понять, какая причина побудила Хейвуда ухаживать за Джулией, когда в том же доме живет очень привлекательная особа. Мотивы Генри оставались неясны, но задавать прямо вопросы столь деликатного свойства было не в привычках Джеймса.

Могло ли письмо миссис Элйнгтон содержать искажение реальных фактов? Зная эту леди так, как он знал ее теперь, Джеймс не затруднился бы с уверенностью сказать — да, могло. Но с какой целью и где искать истину? А главное, зачем? Обстоятельства жизни мисс Шелтон его не касались, дружище Генри уже не столь близок ему, как в детстве, а о помолвке Джулии он в свое время получит уведомление от мачехи, если только это обручение действительно состоится.

Тем не менее еще после ужина Джеймс, проема тривая счета в кабинете покойного отца, то и дело возвращался мыслями к мисс Шелтон, по прихоти судьбы оказавшейся в скудной библиотеке крошечного провинциального городка, после того как про вела блестящий, при ее-то возможностях, сезон и Лондоне. Джентльмен задался вопросом: как долго она собирается здесь оставаться, а также — писать ли ему мачехе о досадной встрече, или не стоит лишний раз упоминать Сьюзен? При том количестве старых приятельниц, которые есть у его мачехи в Сандерли, кто-нибудь уже наверняка сообщил ей о возвращении девушки и о незавидном месте, какое она сейчас занимает.

Представив, как позлорадствует Джулия, Джеймс поморщился — как бы он ни пытался обнаружить в себе следы чего-то большего, чем необходимость относиться к мачехе и ее дочерям по-родственному, ничего не получалось. Капризы Джулии и попытки миссис Элйнгтон получить у него деньги равно претили серьезному молодому человеку, и только в Люси он не обнаружил досадных качеств, не считая излишней болтливости и неглубокого ума. Но это, по сравнению с двумя другими дамами, вполне можно было простить.

— Бедняга Эдмунд Шелтон! Надо будет пригласить их с Люси на Пасху, пусть отдохнут от дорогой матушки, вот только как бы она не явилась незваной, — рассуждал Джеймс, глядя в окно кабинета на чисто выметенный двор.

Он заметил, с каким страхом встретила его прислуга, и сумел по нескольким словам управляющего сделать выводы о манере миссис Элйнгтон вести хозяйство. Слуги вздохнули с облегчением, только когда убедились, что новый хозяин склонен внимать голосу разума и не спешит выносить суждения о том, чему еще не научился.

Мистер Элйнгтон нашел управляющего вполне компетентным, но издерганным старой леди человеком, и между обоими мужчинами вскоре установились серьезные деловые отношения, которые не портила ни излишняя фамильярность служащего, ни заносчивость молодого господина.

С разрешения Джеймса начались кое-какие преобразования, и только убедившись, что его распоряжения правильно поняты и нет необходимости присматривать за всеми работами самому, мистер Элингтон обратил взор за пределы поместья. К нему уже неоднократно пытался пробиться для длительной беседы преподобный Слейвуд, но Джеймс каждый раз кормил и вежливо выпроваживал его, и вот наконец наступило время вникнуть и в дела прихода.

Как уже знает наш читатель, Джеймс согласился починить крышу библиотеки, но решительно занял позицию противника раздачи денег малоимущим жителям Сандерли и близлежащих деревенек, не желая оказывать благодеяние даром. Несмотря на горячий протест преподобного, мистер Элингтон стоял на своем, предлагая, вместо того чтобы приучать бедняков лениться, дать им какое-нибудь дело и заставить зарабатывать себе на хлеб. Слейвуд робко пытался возразить, что в Сандерли не так много возможностей, но мистер Элингтон был тверд.

— Я готов помочь тем, кто способен принять мою помощь, — рассуждал он, как будто был старше себя самого по меньшей мере лет на двадцать. — Отец совсем не занимался землями, paсположенными за рекой, а ведь когда-то там была старая ферма…

— Да, Шелтонам пришлось продать ее, когда они разорились… — начал объяснять управляющим присутствующий при беседе.

— Шелтонам? — удивленно переспросил Джеймс.

— Разве вы этого не знали, сэр? — в свою очередь удивился управляющий. — Прадедушка нынешних Шелтонов решил попытать счастья в каких-то финансовых махинациях и потерпел фиаско. Чтобы раздобыть еще денег на осуществление своих туманных планов, он постепенно продавал свои земли, и довольно большую часть приобрел один из ваших предков, причем, как говорят, по очень низкой цене.

— Вероятно, такой слух распространяют сами Шелтоны, чтобы очернить мою семью, — брезгливо протянул Джеймс.

Преподобный взглянул на него с удивлением:

— Мистер Элингтон, как вы можете подозрезвать эту благородную фамилию в таких низких умыслах? Особенно теперь, когда вы с ними породнились?

— К тому же они, скорее всего, не имеют ни малейшего понятия о том, как именно их предок разорил семью. Если бы не разговоры арендаторов, я и сам бы ничего не узнал, это слишком давние дела, чтобы остался жив хоть кто-то из свидетелей тех событий, — вставил и управляющий.

Джеймс не готов был спорить сразу с двумя оппонентами, поэтому лишь пожал плечами:

— Я не так хорошо знаю Шелтонов, даже не подозревал об их существовании, пока моя сводная сестра не вышла замуж за Эдмунда Шелтона. И уж, конечно, между мной и мисс Шелтоняе могло быть беседы на подобную тему.

— Думаю, теперь вам следует поближе познакомиться с мисс Шелтон, — уверенно заявил преподобный Слейвуд. — Это чрезвычайно милая и добросердечная юная леди. Вы подумайте, она решила устраивать чтения вслух для тех жителей Сандерли, у которых не найдется пенни, чтобы взять книгу домой, а также для старых дам, чьи глаза уже не позволяют им проводить время с книгой!

При словах о доброте Сьюзен Джеймс только хмыкнул, по окончании же восторженной речи он вынужден был открыть глаза простодушному священнику.

— Вероятно, вы доплачиваете ей за эти… лекции?

— Ну, конечно же, нет, сэр! У попечительского совета едва хватает денег на покупку одного двух новых романов и нескольких серьезных книг в месяц! Поверьте, тех денег, что мы платим мисс Шелтон, ей едва хватит, чтобы оплачивать свой стол у Торнтонов!

Горячая речь Слейвуда показалась мистеру Элингтону, что бедняга подпал под обаяние этой коварной леди, а одобрительные кивки управляющего — что и тот также стал ее жертвой.

— Как жаль, что с вами не проживает каким нибудь пожилая родственница, тетушка или бабушка, тогда мисс Шелтон могла бы жить в Элингтон-холле, не опасаясь пересудов, — закончил Слейвуд.

— В Элингтон-холле? — Ужас на лице Джеймс удивил обоих его собеседников.

— Именно так, сэр, вы ведь состоите в родственниках. Жила же она до сих пор у вашей мачехи. Кстати, вы знаете, почему она вернулась в Сандерли?

Любопытство было, увы, не чуждо и преподобному.

Джеймс едва не застонал. До сих пор ему и в голову не приходило, что его имя могут связать с именем мисс Сьюзен, что их отдаленное родство станет предметом обсуждения незнакомых ему обитателей провинциального городка. А уж мысль о том, что они могут полагать его обязанным дать приют бедной родственнице, и вовсе шокировала молодого джентльмена. Однако от него ждали ответа, и он попытался выиграть время.

— Разве мисс Шелтон сама не объяснила причины отъезда из Лондона? Видите ли, я уехал раньше ее… — начал он, досадуя на оборот, который принял разговор о старой ферме.

— Она очень деликатная леди и не вдавалась в подробности своего возвращения, несмотря на всяческие слухи, — пояснил преподобный Слейвуд. — Не хочу оскорбить вас, сэр, но я достаточно часто встречал вашу маменьку, чтобы составить определенное мнение о ее характере. Она, безусловно, любящая и заботливая мать, но иногда ее забота облекается в такую форму, что, возможно, мисс Шелтон просто не вынесла этого. В отличие от родной дочери, не имеющей подобной возможности, мисс Шелтон свободна выбирать местожительство по собственной склонности. Жаль, что такая приятная особа должна прозябать в нашей глуши.

Не будь Слейвуд убежденным старым холостяком, Джеймс мог бы заподозрить его в преувеличенном интересе к этой интриганке, что заставило его улыбнуться и кивнуть.

— Пожалуй, вы правы. Я сам сбежал от своей мачехи через три недели после возвращения с континента. Давайте все же вернемся к ферме, — попытался Джеймс обратить взоры собеседников к более важным делам. — Я намерен восстановить ее, а для этого мне понадобятся работники. Полагаю, вы оба можете посоветовать мне тех людей, которые действительно нуждаются в заработке, а не благодеянии и выкажут себя ответственными и честными тружениками.

Оба мужчины убежденно закивали головами и, пообещав представить каждый по своему списку на обсуждение, откланялись. На прощанье Джеймс, сам не зная почему, предложил Слейвуду пять фунтов на покупку новых книг для библиотеки. Чрезвычайно довольный священник пообещал представить полный отчет о расходовании средств, в ответ на что мистер Элингтон торопливо уведомил его, что полностью доверяет мнению своего уважаемого друга.

Накануне бала у Монтрейвов Бет и Сьюзен обдумывали наряды для праздника. Сьюзен уже появлялась на людях в обоих своих платьях и сейчас пыталась приукрасить любимое голубое новыми лентами, а Бет рассматривала старые туалеты, пытаясь понять, нельзя ли перешить что-нибудь в соотвествии с новой модой. Увы, она требовала гораздо больше ткани, чем скромные платья «ампир» с маленькими рукавчиками, и мисс Торнтон не находила применения своему и без того скромному гардеробу. Дома она, как и многие жительницы Сан дерли, все еще носила старые платья, надевая одно из двух, сшитых по новой моде, только при выходе в общество, и Сьюзен последовала ее примеру, когда Бет уговорила ее взять одно из старых платьев Элси, чтобы не портить лондонские наряды дома, где они постоянно подвергались риску быть запачканными или порванными детьми и животными.

— Утром я встретила Донну Миллер, — сообщила Бет, расправляя складки на талии нового платья персикового цвета, в котором собиралась на бал. — Она сказала, что получила письмо от Люси. Пять дней назад они с Эдмундом вернулись домой.

— О! — Сьюзен подняла глаза от шитья и огорченно посмотрела на подругу. — Что еще она сказала? Люси упоминала меня?

— Нет, полагаю, мать запретила ей писать о твоем отъезде. Но Донна сообщила, что написала в ответном письме обо всех новостях Сандерли, которыми так интересовалась Люси, и в том числе об оживлении библиотеки, наступившем с твоим приездом.

— Думаю, миссис Элингтон уже знает о том, что я здесь, от миссис Прост или мисс Трайбери, — поникла головой Сьюзен. — А Эдмунд не написал мне…

— Возможно, теща просто скрыла это от него, ла и от Люси тоже, но теперь Люси наверняка поделится с мужем содержанием письма. Надеюсь, Донна написала, что ты живешь у нас, и Эдмунд будет знать, куда адресовать письмо! — верная Бет попыталась утешить подругу.

— Хорошо бы это было так! — горячо воскликнула мисс Шелтон. — Я так соскучилась по Эдмунду, кроме тебя и его, у меня никогда не было близких друзей!

— Не переживай, дорогая. — Бет обняла девушку, усевшись прямо на груду старых платьев, брошенную на диван рядом со Сьюзен. — И потом, почему бы тебе не расспросить Джеймса Элингтона? Он наверняка знает о своей семье больше, чем Донна Миллер, она-то интересуется скорее свадебным путешествием Люси, чем делами ее родственников!

— Джеймса? — Сьюзен негодующе тряхнула темными локонами. — Разве я не говорила тебе, как гадко он ко мне относился? Да я в жизни не подойду больше к этому снобу!

— Перестань, он, конечно, не так развязен, как Дьюк, и не так добродушен, как Эдмунд, но совсем не напоминает то чудовище, каким ты его описала!

— Признаю, я чересчур резко выразилась о нем, — вздохнула Сьюзен. — Джеймс, безусловно, человек порядочный и на свой лад справедливый. Во всяком случае, не думаю, что он отказался бы от своего слова…

Тут она сделала паузу, а Бет поморщилась, как и каждый раз при намеке на мистера Хейвуда.

— И все же он скучный и ограниченный молодой человек, такие хорошо смотрятся в кресле мирового судьи или на кафедре священника, в некотором удалении от зрителя, но в общении они невыносимы. К тому же он ненавидит меня, считает корыстолюбивой интриганкой!

— Ладно, ладно, оставим его в покое, — примирительно ответила Бет, заметив, что подруга раз волновалась. — Думаю, когда Донна получит следующее письмо от Люси, мы узнаем что-нибудь новое. А теперь давай поговорим о наших прическах, из нас двоих хотя бы у тебя должно быть много кавалеров в танцах!

Сьюзен начала уверять Бет, что и она не останется сидеть на балу, но мисс Торнтон только покачала головой с видом человека, смирившегося с собственной судьбой и не испытывающего зависти к более удачливым людям.

Как бы там ни было, первый бал наступившей весны вселял во всех молодых жителей Сандерли и окрестных имений надежды на новые знакомства, ухаживания, может быть, даже свадьбы.

Несмотря на то что светский кружок был нестерпимо узок и все его члены давно и хорошо знакомы друг с другом, подобные ожидания не должны удивлять нашего читателя.

Еще вчера бегавшая в коротких платьицах девочка внезапно расцветала вместе с просыпающейся природой, превращаясь в прелестную барышню. А угловатый молодой человек, не замечавший ее прежде, вдруг становился изящным и галантно приглашал юную леди на танец. После долгой зимы, когда развлечений в провинции так мало, всегда можно разглядеть в старых друзьях новые черты, а к мамочкам и бабушкам вполне могут приехать неизвестные еще в здешних местах племянницы, внуки и даже наследники, которые способны лишить покоя и сна местных жителей на долгие недели и в конце концов уезжают обратно, будучи помолвленными, или увозя с собой одну из наших молодых леди в качестве невесты, гувернантки, компаньонки…

Неясные ожидания вита. и легким шлейфом и вокруг прелестно причесанных головок двух барышень, поднимавшихся следом за миссис Торнтон по лестнице в дом старого мистера Монтрейва, расположенный на главной улице Сандерли. Одна в платье теплого персикового цвета, другая — в небесно-голубом, подруги не претендовали на титул королевы бала, но вполне могли считаться ее фрейлинами. Королевой же, безусловно, являлась молодая миссис Монтрейв, жена Льюка, очень высокая и смуглая женщина с крючковатым носом, напоминавшая испанку в своем серебристом платье с черными кружевами. Она выглядела заметно старше своего супруга и после первого танца уселась к кружок замужних леди рядом со своей матерью и свекровью, в то время как Льюк, похоже, позабыл о ее существовании и, как и в годы своей холостяцкой жизни, увивался вокруг молодых девушек, танцевал и сыпал двусмысленными комплиментами.

Бет хихикнула, подтолкнув Сьюзен локтем в бок:

— Ты только посмотри, какого счастья лишилась наша Люси! Не попадись Льюку эта вдовушка, это она бы сейчас сидела рядом с вечно раздраженно ii миссис Монтрейв! Жаль, Люси, не видит этой кар тины, сразу бы поняла, как ей повезло с Эдмундом!

— Ну, зато с матушкой ей повезло гораздо меньше, — усмехнулась Сьюзен, тут же сделав бл; гообразное лицо, поскольку к ним обернулась с самым суровым видом миссис Торнтон.

Впрочем, и она, не сдержавшись, улыбнулась, после чего предложила девушкам веселиться и с видимой неохотой направилась к группе почтенных матрон. Сьюзен же, машинально продолжая улыбаться и кивать знакомым, внезапно подумала о том, что, хотя манеры мистера Хейвуда, несомненно, отличаются в лучшую сторону от манер молодого Монтрейва, Генри Хейвуд, с его привычкой любезничать со всеми дамами, в браке мог бы очень напоминать Льюка. И это она, а не Люси или миссис Монтрейв могла бы оказаться вскоре сидящей на балу среди таких столпов общества, как миссис Баркли и миссис Элингтон, в то время как Генри танцевал бы или рассказывал анекдоты в кружке юных леди. От мысли о том, какой участи она так счастливо избежала, улыбка Сьюзен стала менее натянутой и более искренней, и она довольно любезно приняла приглашение Льюка на танец. Бет, двигаясь к ряду стульев, расставленных вдоль окон специально для леди, не имеющих кавалеров, торжествующе улыбнулась ей вслед — все утро мисс Торнтон доказывала подруге, что она будет необычайно популярна на балу, и ей придется, отбиваться от толпы любопытствующих узнать о ее жизни в Лондоне больше подробностей, чем те, которые она сообщила во время четверговых лекций. Похоже, Бет оказалась права, во всяком случае, Льюк сперва пытался расспросить Сьюзен, но, не добившись внятного ответа, начал строить пикантные предположения и развлекался подобным образом до конца танца, а напоследок не забыл передать приветствие мисс Люси, то есть миссис Шелтон.

Мистер Монтрейв никогда не нравился Сьюзен, и она постаралась избежать повторного танца с ним, но другие молодые джентльмены не забывали приглашать ее, как и до отъезда в Лондон. Ей приятно было поболтать с друзьями детства, выслушать несколько историй об их влюбленности и другие новости, она даже успела намекнуть Чарльзу Робертсу, что неплохо бы пригласить на танец мисс Торнтон, чьи плоды со старой груши он беззастенчиво воровал не далее как семь лет назад. К тому моменту, когда она устала настолько, чтобы отдать должное закускам, Сьюзен сделала весьма утешительный вывод, что бал — он везде бал. Здешнюю ассамблею по обстановке и уровню игры музыкантов нельзя сравнить ни с празднеством у графа Рейли, ни с другими балами, которые ей довелось посетить в столице, но по сути своей разница не столь велика — те же сплетни и пересуды, те же подмигивания и улыбки, те же восторженные вспотевшие лица. Одним словом, все эти дни она отчаянно пыталась убедить себя, что не так уж много потеряла, оставив Лондон, и сегодня ей это почти удалось.

22

Мистер Элингтон прибыл на бал чуть позже, как это принято у представителей высшей аристократии, но задержался отнюдь не из гордыни, а в связи с прибытием почты из Лондона, несколько писем из нее он счел необходимым немедленно прочесть. Он уже бывал у Монтрейвов и познакомился с Льюком и его супругой, поэтому его появление было замечено, но не произвело фурор. Протанцевав два танца с разными леди, он с обреченным видом собрался поговорить в малой гостиной с преподобным Слейвудом, желавшим непременно обсудить с ним будущий благотворительный базар, когда преподобный сам указал ему путь к спасению, проговорив:

— Возможно, я не вовремя затеял эту беседу, мистер Элингтон. Вы еще не танцевали с вашей прелестной родственницей. Мисс Шелтон сегодня необыкновенно хороша и ничуть не выглядит усталой после всей той работы, которую она успела проделать на благо нашей библиотеки.

Джеймс поспешно заверил священника, что как раз и собирался это сделать, но не хотел оскорбить преподобного невниманием к нуждам его паствы, и, получив благословение веселиться, как того требует цель мероприятия, медленно направился в сторону Сьюзен, весело болтавшей с Бет. Увидев мистера Элингтона издалека, обе девушки уставились на него с выражением ожидания, отнюдь не торопясь начинать беседу. Произнеся несколько приветственных слов, не отягощенных витиеватыми изъявлениями радости по поводу приятной встречи, мистер Элингтон предложил Сьюзен потанцевать с ним. Бет торопливо отошла в сторону, пробормотав, что мисс Шелтон как раз свободна на этот танец. Заметивший растерянность девушки джентльмен сказал, понизив голос:

— Поверьте, мисс Шелтон, все ждут от нас именно этого. Мы же родственники, как бы вам ни хотелось об этом забыть.

— Не больше, чем вам, сэр, но в целом вы правы, — нехотя подавая ему руку, ответила Сьюзен.

— Боюсь, все эти люди предполагают, что мы должны проявлять при встречах определенную родственную привязанность, — продолжил Джеймс, когда фигура танца позволила им обменяться парой слов.

— Думаю, они будут разочарованы, но рано или поздно привыкнут, — пожала плечами леди.

— Я полагаю, ваше возвращение сюда — не самая лучшая идея, — холодно заметил джентльмен.

— Мне больше некуда возвращаться, сэр, — голос Сьюзен был еще холоднее.

— Вы могли бы направиться к вашему дяде… — начал мистер Элингтон, но тут танец снова разлучил их.

Когда они снова сошлись в пару, Сьюзен сначала не хотела отвечать, но, сознавая, что на них могут смотреть, приторно улыбнулась и прошипела сквозь зубы:

— Выбор моего местожительства касается только меня, сэр. И я буду вам признательна, если впредь вы оставите попытки строить мою жизнь по вашему разумению.

Мистер Элингтон кивнул и нашел разумным сменить тему — кто знает, до чего они могут дойти в своем споре.

— У меня есть для вас новости из Лондона, мисс Шелтон, — ровным голосом сказал он. — Я уже собирался ехать на бал, когда привезли почту. В письмо Люси ваш брат вложил записку к вам…

— И вы до сих пор молчали!

Сьюзен едва удавалось сохранять вид дамы, получающей удовольствие от танца и своего кавалера.

— Я не взял письмо с собой, так как не ожидал увидеть вас здесь, — невозмутимо продолжил Джеймс. — Но я завтра же пришлю его вам в дом мистера Торнтона.

— Я вам признательна, сэр, — вынуждена была ответить Сьюзен.

— Полагаю, он желает сообщить вам, как это сделала Люси в своем письме ко мне, о помолвке Генри Хейвуда и Джулии, — добавил джентльмен.

По тому, как побледнела мисс Шелтон, он догадался, что новость потрясла ее. К счастью, музыка смолкла, и Джеймс поспешил отвести Сьюзен к стульям, где расположилась Бет. Он попрощался коротким кивком и направился в противоположную сторону зала.

— Что с тобой? Тебе нехорошо? Вы опять поругались? — Бет сжала холодные пальцы подруги.

— Он сделал Джулии предложение, — упавшим голосом пробормотала Сьюзен.

Мисс Торнтон не надо было спрашивать, о ком идет речь, она только ласково погладила Сьюзен по руке, в душе сокрушаясь, что напрасно надеялась на то, что подруга так скоро позабудет коварного обманщика. Впрочем, Сьюзен уже собралась с духом — они были в самом людном сегодня месте Сандерли, и демонстрировать всем, что у нее разбито сердце, не входило в ее планы.

— Все будет в порядке, дорогая, — как можно более уверенным тоном сказала Бет. — Если ты хочешь, мы можем уйти отсюда…

— Нет-нет, со мдой уже все хорошо. Я просто оказалась не готова услышать такую новость именно от Элингтона… Еше он сказал, что в письме от Люси есть записка для меня, от Эдмунда!

— Так это же чудесно! Он отдал тебе письмо? — обрадовалась Бет.

— Нет, подумать только, «он не ожидал меня здесь увидеть»! — возмущенно вскричала Сьюзен. — Как будто я какая-то пария и не могу прийти на бал к семье, которую знаю двадцать лет, в отличие от его высочества Джеймса Элингтона!

— Пустяки, скорее всего, он просто не подумал взять его с собой, мужчины часто бывают недогадливыми, — успокоила подругу мисс Торнтон, а подошедший к мисс Шелтон с приглашением на танец молодой джентльмен прервал их разговор.

В целом бал не так порадовал обеих леДи, как они могли рассчитывать. Сьюзен была огорчена, хоть и старалась скрыть это, а Бет переживала вместе с ней, но не хотела расстроить подругу еще больше, отведя душу высказыванием всего, что она думает о мистере Хейвуде и всех Элингтонах, включая Джеймса.

Мистер Элингтон снова вспомнил о письме Эдмунда лишь на следующее утро и, поскольку собирался в город, чтобы переговорить со стряпчим, решил по пути завезти письмо Торнтонам. По его расчету, мисс Шелтон должна быть в это время в библиотеке, что позволит ему избежать нежелательной встречи. Заезжать к Торнтонам, впрочем, также не понадобилось, поскольку на улице ему встретилась мисс Торнтон, возвращавшаяся с урока. Он окликнул ее и, спешившись, протянул сложенную вчетверо записку.

— Полагаю, мисс Шелтон в добром здравии? Вчера на балу она выглядела несколько бледной, — надо же было ему что-то сказать, прежде чем откланяться.

Мисс Торнтон с радостью подхватила брошенный мяч — наконец-то ей подвернулся хоть кто-то, кому она могла высказать все свое негодование.

— Еще бы, сэр! Чтобы сохранить цветущий вид, когда тебе говорят, что твой жених сделал предложение другой леди, надо совсем не иметь сердца! — выпалила Бет.

— Насколько я знаю, мистер Хейвуд никогда не был женихом мисс Шелтон, — немного озадаченный таким напором, ответил мистер Элингтон.

— Вот именно, сэр, насколько вы знаете! — передразнила его мисс Торнтон. — Впрочем, продолжайте и дальше слушать все, что говорит вам ваша мачеха, и вы сделаете прекрасную карьеру домашнего тирана!

— Мисс Торнтон, я не вполне понимаю, что вы имеете в виду. — Джеймс решил проигнорировать реплику про тирана и выяснить главное. — Вы полагаете, я недостаточно осведомлен о событиях, произошедших в Лондоне после моего отъезда?

— Я полагаю, сэр, что ваша осведомленность жиждется на ложных сведениях, но моя дружба с мисс Шелтон не позволяет мне обсуждать с посторонним человеком столь деликатную тему, — с достоинством произнесла Бет, внезапно сообразившая, что Сьюзен может не оценить ее вмешательство в их семейные дела.

— В таком случае как я могу узнать правду, если ни вы, ни мисс Шелтон не желаете просветить меня, ограничиваясь лишь туманными намеками? — вполне логично вопросил джентльмен.

— Если бы вы сразу не приняли появление Сьюзен в своем семействе так недоброжелательно, а постарались узнать ее получше, никаких недоразумений бы не произошло, — коротко ответила Бет, раздумывая, стоит ли говорить что-то еще.

— Возможно, вы и правы. С самой первой встречи наше общение с мисс Шелтон пошло по пути взаимных уколов, — согласился Джеймс неожиданно для своей собеседницы, да и для себя самого. — Но она вела себя как эгоистичная лицемерная особа, пользующаяся всеми благами, предоставляемыми ей моей мачехой…

— Я не желаю говорить о Сьюзен в таком тоне, сэр, — прервала его Бет. — Мало кто знает ее так, как я, и могу сказать вам, что она — благородная девушка, попавшая в безвыходную ситуацию. А предательство вашего друга просто подкосило ее! Будь я мужчиной, я бы вызвала его на дуэль!

Бет раскраснелась и стала почти красивой, но тут же опомнилась и чопорно произнесла:

— Благодарю вас за послание, сэр, я непременно передам его мисс Шелтон.

После чего, оставив изумленного Джеймса стоять посреди улицы едва ли не с открытым ртом, гордо повернула к своему домику. Сообразив, что за окнами соседних домов прячутся любопытствующие жители Сандерли, мистер Элингтон поспешно сел на лошадь и направился по своим делам, пообещав себе разобраться во всей этой истории. В самом деле, он имеет два противоположных утверждения и никак не может понять, делал Генри предложение мисс Шелтон или не делал.

Возмущение мисс Торнтон, несомненно, было искренним, но ведь и ее могла ввести в заблуждение интриганка мисс Шелтон. С другой стороны, Бет никак не напоминала девушку, которую легко может обмануть человек, знакомый ей с самого детства. Да и другие отзывы о мисс Шелтон, в том числе преподобного Слейвуда, заставили Джеймса заподозрить их или себя в необъективности по отношению к мисс Шелтон. Если им это простительно, то в себе самом он уж как-нибудь должен разобраться. Джеймс не любил признавать свои заблуждения, как и всякий консерватор, но уж если решал, что не прав, — прилагал все усилия, чтобы исправить ошибку.

Мисс Торнтон недолго задержалась дома. Торопясь обрадовать Сьюзен долгожданной вестью от брата, она едва сделала несколько глотков чая и снова надела шляпку, чтобы направиться в библиотеку. В это время дня там почти никогда не бывало народа, и она застала подругу одну за скромным ленчем.

— Сьюзен, я принесла тебе письмо Эдмунда! Мистер Элингтон сам привез его, — как можно более радостным голосом сообщила Бет, подавая подруге свернутую бумагу.

— Немного же он написал, — невесело улыбнулась мисс Шелтон, разворачивая послание.

Бет отошла к стеллажам с книгами, давая подруге возможность прочитать письмо в одиночестве.

Вскоре Сьюзен подозвала ее, чтобы кратко пересказать написанное.

— Он пишет, что был очень рассержен поступком миссис Элингтон, и Люси тоже, но старая ведьма согласна принять меня обратно, если только я извинюсь за содеянное и покорно приму ее благотворительность! — Возмущение Сьюзен можно было понять, и Бет согласно кивнула. — Когда же он попробовал заикнуться об отдельном жилье для себя, Люси и меня, то получил массу упреков в неблагодарности: для них-де выстроили такое чудное гнездышко, а он собирается лишить Люси матери и привычных удобств ради того, чтобы жить с безнравственной сестрой!

У Сьюзен перехватило дыхание от гнева, и Бет терпеливо ждала, пока она справится с собой и продолжит:

— Одним словом, все останется так, как задумала миссис Элингтон. Я не виню Эдмунда, не в его характере затевать скандал со старой леди, а Люси — преданная дочь. Дорогая Джулия будет жить в доме напротив, а это почти то же самое, что жить вместе, и любящая маменька не потеряет ни ту, ни другую.

— Как Эдмунд узнал, что ты в Сандерли? И чего ему стоило передать эту записку? — поинтересовалась Бет.

— Миссис Элингтон получила письмо от этой грымзы мисс Трайбери, старая, дева только тем и живет, что вмешивается в дела своих соседей. Правда, тогда она еще не знала, где я устроилась, и Эдмунд вызвался сам отнести письмо к Джеймсу на почту и там сделал эту приписку. Думаю, ему запрещено писать мне, так как он просит отвечать ему на адрес почтовой станции, — горько вздохнула одинокая сестра.

— Не горюй, милая, все как-нибудь наладится! В конце концов, когда-нибудь миссис Элингтон будет же гореть в аду! — своеобразно утешила подругу мисс Торнтон. — И потом, мистер Элингтон вполне может пригласить погостить Эдмунда и Люси, ты же сама говорила, что они ему понравились при встрече во Франции.

— Да, мне остается только надеяться на это, — согласилась Сьюзен. — Я ни за что не вернусь на Бредфорд-сквер, даже если буду голодать!

— Почему ты до сих пор не написала своему дяде? Его экономка наверняка переправляет лондонскую почту туда, где он сейчас находится, — в очередной раз укорила Бет.

— Мне нечем похвастаться, Бет, как ты не понимаешь! Дядя подумает, что я навязываюсь ему! И потом, кто знает, может быть, он уже вернулся и наслушался от миссис Элингтон и моей тетки леди Уайтбери бог знает чего обо мне. Леди Ченсуорт может и не захотеть видеть меня в своем доме или переписываться со мной!

— Тогда ты тем более должна опередить ее и рассказать все, как было. По твоим словам, тетушка Ченсуорт — настоящая леди и поверит скорее тебе, чем Джулии и ее матери, а о ее отношении к леди Уайтбери ты уже знаешь, — горячо возразила Бет.

— Ну, может быть, позже, когда я немного успокоюсь и придумаю историю, достаточно правдивую, чтобы казаться истинной, — наполовину уступила Сьюзен.

— Я никак не могу понять, почему ты не хочешь раскрыть всем глаза на недостойное поведение мистера Хейвуда.

Бет уже сердилась.

— Я уже говорила тебе, это ни к чему не приведет. Он женится на Джулии, пусть хотя бы она будет счастлива. Зачем ей знать о подлости и корыстолюбии своего мужа? Она, кажется, действительно влюблена в него…

— Но так ты никогда не вернешь свое доброе имя! — Мисс Торнтон даже притопнула ножкой.

— Главное, что мои близкие знают правду и верят мне, этого достаточно, Бет. И прошу тебя, давай больше не будем об этом, — в который раз попросила Сьюзен.

Бет покачала головой:

— Боюсь, ты рассердишься, но я сегодня наговорила Элингтону дерзостей.

— Как? Почему? Бет, что ты натворила? — разволновалась мисс Шелтон.

— Ничего такого уж ужасного, то есть всей правды я ему не сообщила. Сказала только, что его сведения опираются на лживость его родственниц, — виновато понурилась Бет.

— Да уж, «ничего ужасного»! — передразнили подруга, неожиданно улыбнувшись. — Ладно, забудем о нем. Если это даст ему повод задуматься о своем семействе, то только пойдет на пользу.

— Ты правда не сердишься? — недоверчиво переспросила Бет.

— Конечно, нет, дорогая! Как я могу сердиться, если знаю, что ты ни за что не усидишь на месте, пока не попытаешься восстановить справедливость! Только, пожалуйста, впредь оставь всех Элингтонов в покое!

Когда Бет пообещала не вступать больше в споры с мистером Элингтоном и не писать обличительных писем его родственникам, девушки принялись расставлять по полкам новые книги, купленные, как мы знаем, на деньги Джеймса Элингтона, о чем Сьюзен не подозревала еще целых два дня, пока преподобный Слейвуд не просветил ее на этот счет.

23

Джеймс Элингтон отложил в сторону письмо мачехи и задумался. Вопреки его ожиданиям, она не просила прислать денег, а пространно извещала о намерении продать свой второй лондонский дом, до сих пор сдаваемый внаем. Средства были нужны на строительство зимнего сада в доме на Бредфорд-сквер, затеваемое по случаю намеченной на июнь свадьбы Джулии. Мистер Элингтон мог только посочувствовать Люси и Эдмунду — с продажей этого дома их шансы отселиться от матушки Люси таяли и испарялись, но запретить миссис Элингтон распоряжаться ее имуществом он не мог.

В письме был также намек на ожидаемый от него свадебный подарок — карету с полной упряжкой. Джеймс покачал головой — широта запросов мачехи уже просто пугала его. К тому же в связи с небольшими денежными затруднениями мистера Хейвуда, в каких он, как и подобает джентльмену, сознался своей невесте, свадебное путешествие на континент пока откладывалось, и миссис Элингтон великодушно предложила молодым провести лето в Элингтон-холле, разумеется, вместе с другими ее детьми и ею самой. В завершение она упоминала о горе, причиненном их семье и особенно Эдмунду непристойным поведением мисс Шелтон, и просила Джеймса провести с юной леди серьезный разговор, в результате которого она должна покаянно прибыть на свадьбу Джулии в качестве подружки невесты, после чего занять свою прежнюю комнату в доме на Бредфорд-сквер и впредь не позорить семью прозябанием в деревенской библиотеке.

Джеймс попытался представить себе этот разговор с мисс Шелтон, и ему стало не по себе. Решив подумать над просьбой мачехи позже, он перечитал письмо и только тогда понял, что показалось ему странным. Упоминание о стесненных обстоятельствах мистера Хейвуда.

«Неужели он настолько изменился? — размышлял мистер Элингтон о своем старом приятеле. — Раньше он не задумывался о деньгах. Впрочем, мы были слишком малы тогда, и за нас думали старшие родственники. Но чтобы он захотел жениться на леди с хорошим приданым… поверить не могу! Впрочем, это могло бы объяснить его привязанность к Джулии, зародившуюся, несмотря на присутствие рядом привлекательной мисс Шелтон…»

Мистер Элингтон попытался представить себя на месте Хейвуда — смог бы он вступить в брак по расчету? Если бы речь шла о спасении его семьи от голода — безусловно. Но насколько плохи на самом деле обстоятельства Генри?

К сожалению, задать этот вопрос было некому. Они с Хейвудом уже не так близки, как в детстве, И если уж миссис Элингтон будущий зять вполне устраивает — а эта дама не упустит своего, — то и для брата невесты он должен быть пригоден. Во всяком случае, даже если это брак из корыстных соображений, Джулии грозит не нищета, а жизнь с человеком, который ее не любит. Но как в эту картину укладывается мисс Шелтон?

Мистер Элингтон чувствовал себя очень усталым: он и не предполагал, возвращаясь из Европы, что, помимо трудностей в новом для него управлении имением, столкнется еще и с внутрисемейными проблемами, каковые окажется не в состоянии ни решить, ни проигнорировать.

Начал он с самого простого — ответного послания мачехе. После обещания подарить молодоженам карету с неодобрением отозвался о продаже дома и несвоевременном строительстве, впрочем, в достаточно мягких выражениях, чтобы не обидеть недавно обретенную семью. По поводу летнего наезда гостей в Элиштон-холл Джеймс написал весьма, туманно: дескать, до этого еще далеко, и, возможно, будет лучше им всем отправиться куда-нибудь на курорт. Он согласился, скрепя сердце, поговорить с мисс Шелтон, осторожно посоветобал любящей матери навести более подробные справки о состоянии будущего зятя и на этом счел свою миссию по устройству семейных дел законченной.

Оставался, конечно, еще разговор с мисс Шелтон, но его Джеймс решил пока отложить, а в письме сообщил миссис Элингтон, что мисс Сьюзен проживает в достойном семействе, занимается приличным для леди трудом и своим поведением не дает повода для нелицеприятного мнения о ней или ее семье — во всяком случае, пока.

Последнее замечание Джеймс проговорил мысленно и не стал включать в письмо. Успокоив таким образом свою матушку, он отослал почту и только было собрался нанести визит соседям, семейству Кремстон, где сразу две прелестные дочери, мио Кетрин и мисс Мейбл, одаривали его своим вниманием, как на пороге возник преподобный Слейвуд.

Мистер Элингтон радушно встретил священника, ничем не показывая своего раздражения из-за отмены приятного визита, и приготовился слушать, какие нужды прихода привели преподобного в его дом. Как он и ожидал, Слейвуд начал с благотворительного базара, напомнив мистеру Элингтон у о данном обещании его посетить, затем перешел к нуждам нескольких старых леди, чьи скудные средства не позволяют им достойно доживать свои дни. К старым леди Джеймс с некоторых пор относился с опаской, а потому тотчас предложил оказать дамам посильную помощь, но мистер Слейвуд поспешно прервал его:

— Что вы, мистер Элингтон! Это весьма гордые особы, они не примут благотворительности от ни стороннего человека!

— Тогда что вы предлагаете? — устало вопросил его собеседник.

— Идею предложила, конечно же, мисс Шелтон! Она устроит в библиотеке распродажу дамских рукоделий и других безделушек, которые за долгие годы накопились у этих леди.

«Конечно, мисс Шелтон! Я полчаса не могу прожить, не слыша или не думая о ней!» — таковы были мысли Джеймса, вслух же он одобрил идею дорогой мисс Шелтон и поинтересовался, что требуется конкретно от него.

— Вы, могли бы приобрести что-нибудь за высокую цену, сэр. Вышитую обложку для молитвенника, или старинный веер, или еще что-нибудь, Мисс Шелтон вам подскажет.

Мистер Элингтон счел это не такой уж большой уступкой своим принципам никогда не оказывать беспочвенных благодеяний и распрощался с преподобным Слейвудом, надеясь еще застать обеих мисс Кремстон дома. В душе он даже порадовался такому Повороту событий — покупка этих треклятых вышивок служила отличным поводом поговорить с Мисс Сьюзен о своих делах, не показавшись нарочно искавшим ее общества.

Мисс Кетрин была, пожалуй, красивее мисс Мейбл, зато младшая мисс Кремстон отличалась более серьезным нравом, начитанностью и интересом к политике, насколько к этому могут быть способности у леди, и вполне отвечала склонностям Джеймса. Сегодняшний визит прошел чрезвычайно Приятно, но по дороге домой мистер Элингтон неожиданно вспомнил поведение Джулии, пытавшейся привлечь мистера Хейвуда, и невольно заподозрил мисс Кремстон в неискренности.

«Неужели родственники лишили меня способности верить в подлинную симпатию? — вопрошал он, отпустив поводья коня. — Но не могут же обе мисс Кремстон влюбиться в меня через какой-нибудь месяц знакомства, даже если в детстве мы вместе прыгали через клумбу, как утверждает их маменька. А мисс Мейбл смотрит так, словно ожидает от меня немедленного предложения вступить с ней в брак! Не может же она всерьез надеяться на это? Или может?»

К сожалению, Джеймс еще не приобрел среди местных джентльменов близких друзей, с кем мог бы деликатно посоветоваться относительно характера той или иной знакомой леди. Главным образом, потому, что молодые мужчины, живущие в Сандерлн и окрестностях, казались Джеймсу слишком легко мысленными, помешанными на каких-то нелепых идеалах и мечтах о свободе нравов и прочей подобной чепухе. Большинство из них редко покидают родной городок, не говоря уж о поездке на континент, и их суждения о мире казались Джеймсу ограничейными и нелепыми. Даже высказывания мисс Шелтон о ее любимой Италии представлялись ему более разумными, чем пафосные речи Дьюка Moнтрейва или младшего Кремстона.

Читатель уже мог заметить одно любопытное обстоятельство, ускользавшее пока от внимании Джеймса Элингтона, а именно, как часто он вольно или невольно возвращается мыслями к мисс Шелтон. Сперва он поспешил надеть на нее маску интриганки, теперь же не понимал, кто на самом деле скрывается под этой маской. Джеймс не был дамским угодником, наподобие своего друга мистера Хейвуда, а француженки и итальянки, на которых он насмотрелся вдоволь за годы отсутствия в Англии, отталкивали его именно своим женским коварством. Возможно, поэтому он по возвращении домой видел его везде, но, по мере того как снова привыкал жить среди более чопорных и в то же время простодушных соотечественников, недоверчивость покидала его, уступая место здравым, справедливым суждениям. И прежде всего это касалось мисс Шелтон.

Сама же юная леди, не подозревавшая о множественных сомнениях невыносимого родственника, в это время раскладывала в наиболее выгодном свете вышитые салфетки и диванные подушки на старые деревянные столы в библиотеке и надеялась, что вырученные за них шиллинги и пенсы очень облегчат жизнь мисс Чепел или миссис Уиннер. Как ни странно, чем дольше она работала здесь, тем больше чувствовала себя на своем месте. У нее оставалось время вдоволь читать, вокруг нее уже собрался кружок веселой молодежи, а с какой радостью пожилые дамы слушали по четвергам ее чтение вслух!

Время до четырех часов, когда она была занята в библиотеке, пролетало почти мгновенно, а после этого, заперев двери, она с удовольствием проводила полчаса или час в одиночестве, среди книг, словно надеясь, что заложенная в них мудрость передастся отчасти и ей, пока Бет не приходила за ней, чтобы поторопить домой к обеду.

Сердечная рана затягивалась, уступая место саднящей царапине задетого самолюбия, чему немало поспособствовало поведение мистера Хейвуда. Сьюзен, не без помощи Бет, сумела убедить себя, что ее привязанность основывалась не на глубоком чувстве, а скорее проистекала из душевного одиночества, одолевавшего ее в Лондоне. Приятный собеседник избавлял от скуки и рассеивал досаду, вызванную обстоятельствами жизни на Бредфорд-сквер, и она уже решила, что едва ли не влюблена. Как бы там ни было, убежденность, что она удачно избежала западни несчастливого брака, очень помогла Сьюзен пережить эти несколько недель до тех пор, пока она не научилась радоваться каждому дню, проводимому ею в Сандерли.

Оставался еще, конечно, мистер Элингтон. Но и он в отдалении от своих родственников не казался уже таким отвратительным. В ее глазах он значительно выигрывал перед мистером Хейвудом, Аьюком Монтрейвом или мистером Льюисом, но много уступал Фрэнку Гарленду, Эдмунду и дядюшке Ченсуорту. Аля начала примирения не так уж плохо.

Она не успела закончить работу, как появилась Бет, отпустившая последнего ученика пораньше.

— Я так и думала, что ты все еще здесь! Отец опять будет ворчать из-за того, что мы опоздаем к обеду!

— Пока что здесь ворчишь ты, — улыбнулась Сьюзен. — Посмотри, этот экран для камина мисс Фейт не заслоняет подушечку для ног миссис Дастин?

— Лучше поставь их подальше друг от друга. Эти леди в ссоре уже больше тридцати лет, и не стоит давать им повод устроить скандал в твоей библиотеке в тот самый момент, когда преподобный Слейвуд откроет выставку.

Замечания Бет были, как всегда, разумны.

— Ты права, — тут же согласилась Сьюзен. — Вот так. По-моему, теперь все в порядке, и мы можем идти.

— Ну, наконец-то! — рассмеялась Бет, и, заперев двери, обе девушки направились по подсыхающей после зимней распутицы улице к домику Торнтонов.

— Ты так и не написала лорду Ченсуорту? — завела свое Бет.

— Нет, но я уже начала, — отмахнулась мисс Шелтон.

— Конечно, «Дорогой дядя!» — лист с этой фразой на твоем столике я вижу уже третий день.

Возмущение Бет выглядело вполне серьезным, и Сьюзен покорно настроилась на внушение. Бет уже давно свыклась с мыслью, что никогда не выйдет замуж, но не могла представить себе, чтобы ее очаровательная подруга состарилась среди пыльных книг. Нет, Сьюзен непременно должна выйти замуж и быть счастлива назло всем этим Элингтонам и Хейвудам! Но для этого надо уехать куда-нибудь подальше от Сандерли, где ей все симпатизируют, но никто не торопится сделать предложение.

— Хорошо, хорошо, я напишу ему, как только…

— Как только ты придумаешь убедительную историю своего побега с Бредфорд-стрит, я помню! А ты не думаешь, что уже будет поздно что-то объяснять, после того как миссис Элингтон распишет произошедшую между вами сцену во всех подробностях? И почему ты не хочешь написать хотя бы своей подруге Марджери, неужели тебе не интересно, что происходит на Бредфорд-сквер? — Бет пылала негодованием, и Сьюзен снова пришлось успокаивать ее обещаниями.

— Марджери наверняка уже знает всю историю в изложении миссис Элингтон от своей бабушки, и потом, ей сейчас не до моих забот… свадьба, медовый месяц с мистером Льюисом… Я завтра же напишу дяде, обещаю!

— Ты жалеешь мисс Баркли потому, что она выходит замуж за нелюбимого человека, и не хочешь пожалеть себя. У тебя-то и вовсе нет никакого мужа, а теперь еще тебя лишили и брата! Попроси хотя бы Люси прислать твои платья, все равно ни она, ни Джулия не смогут их носить!

Сьюзен задумалась над последними словами подруги и проигнорировала первые. Отсутствие мужа пока заботило ее меньше, чем то, что она лишилась гардероба. Под насмешливыми взглядами мисс Кремстон и миссис Монтрейв ей становилось неуютно появляться на людях в двух своих нарядах поочередно, а сшить новое платье она пока не могла, несмотря на неоднократные предложения миссис Торнтон одолжить денег на ткань.

— Это было бы чудесно, но как мне переслать письмо Люси, минуя ее матушку? И потом, сначала не мешало бы узнать, как она сама теперь ко мне относится.

Сьюзен приуныла, когда подумала, что мнение Люси и Эдмунда о ней может быть продиктовано миссис Элингтон.

— Напиши Эдмунду, затем вложи туда записку для Люси, только и всего, — посоветовала Бет, и разговор на этом прекратился, так как семейный обед в шумном доме Торнтонов не располагал к за душевной беседе.

— Я слышала, мистер Элингтон зачастил с визитом к мисс Кремстон, — сообщила Бет последнюю новость, едва отложив ложку.

Обитатели Сандерли среднего достатка вступали в брак все больше по сговору родителей, стремящихся если не приумножить, то хотя бы сохранить свои небольшие средства. Действительно завидных женихов и невест в радиусе ближайших пятидесяти миль можно было пересчитать по пальцам, и Элингтоны и Кремстоны входили в этот список.

— К которой из них? — Сьюзен не была ни удивлена, ни задета, ну разве что самую малость, а это ведь не в счет, правда?

— К обеим. Думаю, у Мейбл больше шансов, она всегда не прочь порассуждать о политике консерваторов, а мистер Элингтон способен это оценить.

— Ну, что же, я вполне могу представить ее читающей ему газету, — фыркнула Сыфён, и обе девушки рассмеялись.

— Преподобный Слейвуд рад будет их поженить, он просто прилип к мистеру Джеймсу, дня не проходит, чтоб не выпрашивал у него денег на приход, — съязвила Бет.

— Удивительно! Сколько я помню, Джеймс всегда ратовал за честный труд и отрицал всякую благотворительность, — покачала головой Сьюзен с притворно-озабоченным видом.

— Взгляды меняются, дорогая, — назидательно сообщила Бет. — К тому же проще дать денег Слейвуду, чем терять время на отстаивание своих принципов.

— Не стоит злословить о преподобном Слейвуде, Бет, — укоризненно вставил мистер Торнтон. — С его появлением дела в нашем при ходе пошли гораздо лучше, чем при прежнем священнике, которого больше волновал собственный стол, чем достаток прихожан.

И девушки умолкли, воздав должное пирогу сгрушевым вареньем.

Вечером Сьюзен мучительно выжимала из себя ровные аккуратные строчки. Она старалась не очернить в глазах Ченсуортов ни себя, ни мистера Хейвуда и при этом не сильно погрешить против истины. В конце концов из-под ее пера вышло ту манное невнятное послание, долженствующее очень удивить родственников, знавших, насколько ясно и уверенно молодая леди излагает свои мысли. Письмо к Эдмунду вышло более эмоциональным, но и ему она не рассказала всей правды из опасений, что искренность Эдмунда и возмущение на обидчиц сестры возьмут верх над благоразумием и сделают его семейную жизнь невыносимой. В записке к Люси Сьюзен ясно дала понять, что не собирается возвращаться, и попросила прислать хотя бы несколько необходимых вещей, пообещав расплатиться за них, когда сможет улучшить свои обстоятельства. Унизительное положение просительницы претило ей, и, закончив писать, она снова поплакала, задаваясь вопросом, когда же неприятности, причиненные мистером Хейвудом, наконец закончатся, а вся эта история забудется, ею самой прежде всего.

24

Благотворительная распродажа дамских рукоделий оказалась весьма популярна среди жителей Сандерли, прежде всего благодаря усердию преподобного Слейвуда, не поленившегося обойти все мало-мальски состоятельные семейства с просьбой купить хоть что-нибудь. Салфеточки и подушечки разбирались покупателями, а их создательницы, пожилые одинокие дамы, ревниво следили, чьи творения продаются лучше.

В этой шумной обстановке Сьюзен утратила надежду сосредоточиться на книге и просто сидела за конторкой, с улыбкой принимая выручку за ту или иную вещицу. Когда появились обе мисс Кремстон в сопровождении мистера Элингтона, она как раз с улыбкой беседовала с мистером Гринлифом, племянником мисс Чепел, раз в год в марте навещавшим свою тетушку. Молодой человек мог унаследовать от тетки слишком мало, чтобы ожидать ее скорейшей кончины, а потому приезжал в Сандерли в прекрасном расположении духа, развлекался в местном обществе две-три недели и возвращался к родителям на север в таком же благодушном настроении. Его отец служил священником и по мере сил помогал сестре, в связи с чем мистер Гринлиф был несколько смущен публичной продажей имущества своей тетушки. Мисс Шелтон как раз объясняла ему, что в этой торговле нет ничего зазорного как раз потому, что в ней принимают участие сразу несколько леди. Если бы они выставили только безделушки миссис Уиннер, она бы испытывала большую неловкость, а в компании с подругами распродажа превращалась для старых дам едва ли не в развлечение.

Мисс Шелтон, занятая беседой с приятным молодым человеком, не сразу заметила мистера Элинг-тона, и только громкие уверенные голоса мисс Кремстон заставили ее обратить внимание на новых посетителей.

Старшая мисс Кремстон со смехом обращалась к мистеру Элингтону, ничуть не смущаясь присутствием владелиц выставленных произведений:

— Мистер Элингтон, не желаете ли приобрести вот ту прелестную вещицу?

— Я весьма смутно представляю себе ее на значение, мисс Кремстон, но готов купить ее для вас, как и любую другую, — галантно отозвался джентльмен.

Мисс Мейбл серьезно возразила:

— Кетрин вполне в состоянии сама купить, футляр для спиц, правда, к чему он ей — для меня загадка. Вы принесете гораздо больше пользы, если купите каждый что-нибудь.

Кетрин усмехнулась, не обращая внимания на колкость сестры, и огляделась по сторонам. Она кивнула одному-двум знакомым, болтающим у столика с домашней выпечкой леди — участниц распродажи, долженствующей скрасить трудности выбора покупки, и задержалась взглядом на мисс Шелтон.

— Мисс Сьюзен Шелтон прелестно выглядит в своем лондонском платье. Жаль только, что их у нее так мало, оно уже выглядит поношенным, а через несколько месяцев просто расползется на лоскуты.

Джеймс тут же резко повернул голову и встретился взглядом с поднявшей глаза от конторки Сьюзен. Он слегка поклонился, она коротко кивнула и продолжила разговор с мистером Гринлифом.

— Действительно, мисс Шелтон очень привлекательна, — согласилась Мейбл. — Жаль, что она так бедна. Когда-то наш дедушка был влюблен в ее бабушку и говорил, что мисс Сьюзен очень на нее похожа.

— Подумать только, мы могли быть родственниками! — фыркнула Кэтрин. — Но давайте делать покупки, нас еще ждут у Квинсли.

Джеймс еще несколько мгновений смотрел на поглощенную беседой Сьюзен. В пепельно-розовом платье она действительно была хороша собой. Локоны, увитые розовыми лентами, отбрасывали теплые блики на ее лицо, и девушка казалась цветущей и полной жизни, в отличие от бледного вида последних недель. Возможно, этому немало способствовала беседа с приятным полноватым юношей с вьющимися рыжими волосами, одетым в зеленый сюртук.

Джеймсу внезапно захотелось узнать, что в его словах заставляет ее так ослепительно улыбаться, демонстрируя ямочку на подбородке. Моргнув, словно он только что проснулся, мистер Элингтон повернулся к ждущим внимания мисс Кремстон.

Во время посещения благотворительного базара Джеймс надеялся как-нибудь переговорить с мисс Шелтон о семейных делах, но в обществе обеих мисс Кремстон это было совершенно невозможно. Единственное, что он вынес из этого мероприятия и что касалось мисс Шелтон, — суждение мисс Кремстон о платьях Сьюзен. Сам бы он ни за что не вспомнил, что уже видел мисс Шелтон и в этом туалете, и в голубом, в котором она танцевала на балу у Монтрейвов, но после слов мисс Кремстон мистер Элингтон внезапно задумался, на какие средства живет мисс Шелтон. Жалованье, назначенное ей попечительским советом, было, на взгляд мистера Элингтона, просто смехотворным. Но в Лондоне он видел ее в восхитительных нарядах, сшитых по последней моде, да и миссис Элингтон неусыпно заботилась о внешности своих подопечных.

Куда же могло деться все это великолепие — вот о чем думал Джеймс, степенно кивая в такт рассуждениям мисс Мейбл о строительстве новых шахт на севере. Мисс Кетрин не прерывала сестру, будучи уверенной, что ее красота скорее найдет путь к сердцу джентльмена, чем все заумные речи Мейбл. В конце концов, два политикана в одной семье — это уже слишком много.

Джентльмен расстался с обеими леди в убеждении, что их общество привлекает его, только когда они вдвоем. Если бы слепить одну женщину, взяв у каждой из сестер черты, находящие отклик в его душе, мистер Элингтон увидел бы свой идеал. Но каждая из барышень, взятая по отдельности, не могла понравиться ему настолько, чтобы потерять голову от любви, если он вообще был на это способен. К красоте мисс Кетрин, увы, прилагался не слишком приятный нрав, а рассудительность Мейбл отдавала школьной партой, благообразной и неподвижной. К тому же обе леди чересчур явно проявляли к нему интерес. Все эти бесконечные приглашения, бьющее через край дружелюбие их отца и брата и особенно приторная забота миссис Кремстон слишком напоминали обстановку в доме на Бредфорд-сквер, чтобы захотеть бывать в Кремстон-парке чаще, чем того требовала обыкновенная учтивость ближайшего соседа.

Проникнуть в некоторые секреты мисс Шелтон ему помог случай. В воскресенье, выходя из церкви, он задержался у боковой калитки, ведущей на кладбище, чтобы поговорить со сторожем об уходе за могилой отца. Стоя в тени внушительного старого здания церкви, он объяснял, какой вид надлежит иметь терновнику, растущему подле могильного камня, когда мимо него медленно прошли две девушки, мисс Шелтон и мисс Торнтон. Не слушая обещания сторожа постричь кусты именно так, как желает мистер Элингтон, Джеймс постарался разобрать, о чем так жарко спорят юные леди, едва вышедшие из дома Божия, тем более что обе мисс остановились неподалеку в ожидании родственников мисс Торнтон.

— …говорю тебе, накидка матушки делает тебя старше на десять лет! — ворчала мисс Торнтон.

— Пустяки, Бет, скоро наступит лето, и она мне вовсе не понадобится. В любом случае я не собираюсь ничего покупать, пока не смогу дать твоему отцу полагающуюся сумму за мое проживание, как бы ты ни спорила!

Сьюзен иногда раздражало упрямство подруги, и она проявляла точно такое же.

— Подумать только, в Лондоне у тебя осталась целая куча красивых вещей! Как могла эта зловредная женщина выгнать тебя из дому почти без одежды! — кипятилась мисс Торнтон, явно не в первый раз.

Джеймс жестом заставил удивленного сторожа умолкнуть на полуслове — судя по всему, этим эпитетом Бет наградила его любезную мачеху, и он отчаянно желал услышать больше.

— Ох, Бет, ну почему ты не можешь радоваться тому, что у меня есть! Я должна благодарить небеса, что она не прогнала меня вовсе без платья, как обещала!

— Она бы никогда не поступила так, что подумали бы ее драгоценные Хейвуды!

Бет недобро усмехнулась.

— Прошу тебя, Бет, хватит об этом! Я надеюсь, Люси окажется добрее своей матери и сестры и вышлет мне хоть что-нибудь! Я буду откладывать все, что смогу, чтобы рассчитаться с миссис Элингтон, даже если мне потребуется на это десять лет.

— И потом, ты можешь попросить ее прислать не самые дорогие вещи, — заметила Бет. — Думаю, через день-два уже можно ожидать ответа.

— Я очень на это надеюсь, Бет. Смотри, вот твой отец и мальчики, а следом и миссис Торнтон. Идем, пока они не начали нас искать!

И обе леди направились своим путем, а мистер Элингтон торопливо сунул сторожу несколько шиллингов и вошел на кладбище, пока его не заметили Кремстоны, показавшиеся в дверях в сопровождении самого преподобного Слейвуда. Медленно двигаясь по ухоженным дорожкам и машинально читая надписи на могильных плитах, которые тут же забывал, Джеймс пытался осмыслить услышанное. Лгать подруге мисс Шелтон бы не стала — он и не заметил, когда уверился в этом. Выходит, мачеха повела себя со своей гостьей более грубо и неприлично, чем описывала в своем послании. И бедная девушка лишилась одной из самых важных составляющих в жизни любой леди — гардероба. Насколько понял Джеймс, она просила Люси выслать ей какие-то свои вещи, но не была уверена в благоприятном решении вопроса и к тому же собиралась расплатиться за них, что, несомненно, продиктовано гордостью и стремлением к независимости. И то, и другое качество говорило в ее пользу, хотя Джеймсу и не нравились крайности в их проявлении — гордыня мисс Кетрин Кремстон и чрезмерная самонадеянность мисс Мейбл претили ему все больше.

Через два дня Джеймс собирался ненадолго съездить в Лондон, чтобы уладить кое-какие дела, не решенные в свое время его отцом, а затем мачехой. Мистер Элингтон, со своей педантичностью, желал навести скрупулезный порядок во всем до наступления лета, которое обещало немало забот, связанных как с фермой и арендаторами, так и с ожиданием многочисленных гостей. Сейчас он, повинуясь внезапному желанию, решил выехать прямо сегодня, с тем чтобы на следующий вечер уже быть на Бредфорд-сквер.

Во вторник Сьюзен наконец получила долго жданное письмо. Эдмунд сообщал о том, что миссис Элингтон ждет ее покаянного возвращения, но от говаривал сестру делать это, будучи уверенным в ее полной невиновности ни в каких проступках. Они с Люси посетили дом дяди Саймона в Белгрейве, но лорд и леди Ченсуорт еще не возвращались, предпочитая весеннее солнце южных графств сырому туманному марту в Лондоне. Однако экономка пересылала ему всю поступающую почту, и Сьюзен могла надеяться на получение ответа в течение ближайших нескольких недель, если только дядя пожелает ответить.

В приписке Люси говорилось, что она разделяет доброе мнение супруга о его сестрице и уверена в том, что случилось неприятное недоразумение, которое должно быть разрешено как можно скорее если Сьюзен вернется и все объяснит: Она также попыталась уговорить миссис Элингтон выслать, мисс Шелтон кое-что из ее гардероба, но мать и не хотела и слышать об этом, желая примерно наказать упрямицу. Люси обещала потихоньку собрать кое-что, когда Джулии и матери не будет дома, а пока они с Эдмундом посылают дорогой сестре десять фунтов на приобретение самого необходимого.

Сьюзен расплакалась, прочтя эти строки. Сперва она хотела вернуть деньги, несомненно, полученные из приданого Люси, лишь малой частью которого молодожены теперь, вероятно, могли распоряжаться по собственному разумению, но Бет разумно донесла до нее необдуманность такого поступка.

— Ты же собиралась жить с ними на средства Люси, какая разница, если ты возьмешь немного сейчас, раз уж по-другому не получилось? На эти деньги ты сможешь сшить несколько более легких платьев к лету.

Сьюзен вынуждена была согласиться, однако решительно отдала половину суммы миссис Торнтон в обеспечение своего проживания в доме друзей, и добрая женщина приняла деньги, не желая вступать в спор с гордой девушкой.

Как приятно было Сьюзен раскраивать вместе с Бет нежную белую ткань, расшитую мелкими бледно-розовыми бутончиками! Потратиться на модистку она не могла себе позволить, но совместные усилия подруг привели к тому, что уже в пятницу Сьюзен восседала за конторкой в библиотеке в новом платье, тщательно защищая, его от книжной ныли. Сперва она хотела поберечь его, но в этот день попечительский совет собирался нанести визит, с тем чтобы проинспектировать нынешнее состояние библиотеки и выплатить девушке первое жалованье.

Утром, тщательно причесываясь перед зеркалом, Сьюзен внезапно вспомнила, что уже несколько недель не разговаривала со своим безмолвным собеседником — у нее просто не было на это времени. Она приблизила лицо к зеркалу и недовольно покрутила головой:

— Кажется, я похудела и побледнела, и ты стал гораздо больше бросаться в глаза, чем прежде. Наверное, Бет права — мне надо чаше есть свежие булочки с подогретым маслом, и тогда щеки мои будут пухлыми и сияющими, как у малышки Джилли, а ты станешь совсем незаметен между ними.

В ответ нос сердито сморщился, явно не одобряя подобную перспективу, и Сьюзен с сожалением отложила беседу — пора отправляться на встречу с работодателями. Она немного волновалась, может быть, потому, что среди них был и мистер Элингтон.

Попечительский совет, состоящий из преподобного Слейвуда, мистера Торнтона, мистера Элингтона и еще двоих благообразных джентльменов, внимательно осмотрел и порядок расстановки книг на стеллажах, и букетики первых весенних цветов на окнах, и чисто выметенные дощатые полы. Не остался незамеченным и прелестный облик хорошенькой библиотекарши, встретившей комиссию улыбкой и смущенным румянцем. Преподобный Слейвуд сиял, как начищенное медное ведерко для угля, и был готов горячо благодарить мистера Торнтона за его протеже, так как мисс Шелтон, несомненно, служила украшением любимого детища преподобного — городской библиотеки Сандерли. К тому же миссис Уиннер собралась пожертвовать библиотеке свои старенькие клавикорды, на которых в ее доме уже некому играть, и теперь здесь можно будет проводить не только чтения, но и слушать музыку в исполнении мисс Торнтон.

Получившая положенную долю комплиментов и небольшой мешочек со скромным жалованьем, Сьюзен распрощалась с членами совета и уже собралась пригласить к конторке ожидающих у дверей посетителей, когда к ней внезапно подошел молчавший до сих пор мистер Элингтон.

— Мисс Шелтон, могу я попросить вас уделить мне несколько минут для разговора, после того как вы закончите свою работу?

— Да, сэр, конечно.

Сьюзен с трудом скрыла свое удивление.

— В таком случае я буду здесь в четыре часа.

Джентльмен поклонился и вышел вслед за остальными высокими гостями, не нашедшими ничего предосудительного в том, что молодой человек решил задержаться и немного поговорить со своей родственницей.

25

Около четырех часов Сьюзен обслужила последнего читателя, аккуратно расставила возвращенные книги, заперла в ящичек полученные за день пенни, говоря себе, что совсем не волнуется. Предстоящий визит Элингтона беспокоил ее весь день — что еще ужасного обрушится на ее голову? Навряд ли он собирается спросить, нравится ли ей трудиться в библиотеке, или передать пожелания здоровья от своей мачехи.

Джентльмен не заставил себя ждать. Колокола на старой церкви еще только натужно собирались отзвонить четыре, когда мистер Элингтон показался у крыльца библиотеки. Сьюзен уже не могла усидеть на месте и закрывала ставни снаружи.

— Позвольте, я помогу вам, мисс Шелтон, — вежливо предложил молодой человек.

— Буду вам признательна, сэр, — в том же тоне ответила девушка.

Вместе они быстро закрыли ставни на всех окнах, кроме двух, расположенных справа и слева от входной двери — их Сьюзен обычно закрывала перед самым уходом. Закончив работу, она пригласила мистера Элингтона пройти внутрь, но не стала закрывать дверь во избежание пересудов, так как была уверена, что острые глазки миссис Голди из домика напротив не упускают ни одной детали из происходящего перед ее окнами.

Лучи весеннего солнца оставляли на деревянном полу перед конторкой расчерченные квадраты окон и широкий светлый прямоугольник двери, остальная часть помещения погрузилась в мягкий сумрак, и только сквозь щели в закрытых ставнях пробивались яркие тонкие полоски, в которых плясали пылинки.

Сьюзен остановилась у конторки и повернулась к своему гостю, позабыв предложить ему сесть. Джеймс, впрочем, не собирался затягивать беседу и встал рядом с ней.

— Мисс Шелтон, — начал он. — Вчера вечером я вернулся из Лондона, где провел два дня.

Сьюзен вздрогнула — ее худшие опасения вновь зашевелились в душе.

— Моя сестра Люси и ее супруг, ваш брат, передают вам пожелания здоровья и всяческих благ.

Неужели он собирался сказать ей только это? Нет, это только вступление.

— Случайно я узнал, что вы уехали из дома моей мачехи, оставив почти все свои вещи.

Сьюзен вспыхнула — это напоминание показалось ей насмешкой над ее скромным нарядом, и это сегодня, когда на ней новое платье!

— Думаю, сэр, здесь у меня есть все необходимое, — холодно ответила она.

Казалось, он немного растерялся. Еще утром он обратил внимание на ее свежее белое платье, не вполне уместное в бывшем тележном сарае, пусть и превратившемся ныне в обитель мудрости.

— Простите меня за дерзость, мисс Шелтон, я не знал этого и взял на себя смелость вернуть ваши вещи. Думаю, уже сегодня вечером сундуки будут доставлены в дом Торнтонов.

Некоторое смущение в голосе делало весь его облик мягче, он уже не напоминал капитана корабля северных воинов.

Впрочем, сейчас ей некогда было думать о впечатлении, которое он произвел на нее в первую встречу. Если он хотел удивить или даже поразить ее — ему это вполне удалось. Заявление мистера Элингтона было настолько неожиданным, что Сьюзен едва не открыла рот от изумления.

— Вы… привезли мой гардероб? И миссис Элингтон позволила вам это?

Теперь настал его черед удивляться.

— Почему вы думаете, что она должна была препятствовать возвращению ваших платьев, мисс Шелтон? Ведь они принадлежат вам, — серьезно ответил он.

— Все они оплачены ее деньгами, мистер Элингтон, и вы это знаете! — резко ответила Сьюзен, отворачиваясь, поскольку щеки ее горели уже просто невыносимо.

Джеймс вовремя припомнил подслушанный им разговор между Сьюзен и мисс Торнтон, к тому же, надо сказать, он провел на Бредфорд-сквер некоторые военные действия, чтобы добиться своего, о чем не собирался говорить мисс Шелтон.

— Полагаю, вы не должны беспокоиться об этом, мисс Шелтон. Я выделил своей мачехе сумму, достаточную для строительства зимнего сада, которое она намеревается закончить к июню. Эта сумма, я уверен, с избытком покрывает ее затраты на ваш гардероб.

Вместо уместных после такого заявления благодарных излияний леди уставилась на него в полном негодовании:

— Вы хотите сказать, что теперь я ваша должница, сэр? Благодарю вас, но мне не нужны эти вещи, можете раздать их бедным или использовать как-то еще по собственному разумению!

— Я понимаю ваше возмущение, мисс Шелтон, — мягким, увещевательным тоном начал говорить джентльмен. — Ситуация, в какой мы все оказались, не слишком приятная, и самое время поставить крест на всей этой истории. Моя мачеха по-прежнему питает к вам родственные чувства и готова забыть недоразумение, послужившее причиной вашего отъезда…

— Опять вы говорите о недоразумении! — язвительно перебила его леди. — Для меня же эта безобразная сцена, когда меня, как нищенку, прогнали прочь, никак не может быть просто «недоразумением», и я никогда, поверьте, сэр, никогда не стану просить прощения и смиренно ожидать милости у ее порога!

Джеймс понимал, что разговор поворачивается совсем не так, как он надеялся — спокойно и рассудительно. Но ему необходимо было донести до леди свое собственное мнение, а не позицию его мачехи.

— Я готов признать, что миссис Элингтон несколько исказила факты, и чем дальше, тем больше я в этом убеждаюсь. Люси и ваш брат также разделяют это убеждение, но без вашей помощи мы не сможем разобраться в том, что случилось на самом деле. Прошу вас, мисс Шелтон, давайте объяснимся, я обещаю быть беспристрастным и справедливым, даже если не кажусь вам таковым!

Просьба удивила Сьюзен, так же, как и его готовность признать лживость заявлений его мачехи, но говорить о том, что случилось… Невыносимо, просто невыносимо! Она всерьез опасалась, что расплачется, и хотела попросить его уйти, но его настойчивость пугала ее — похоже, мистер Элингтон не собирался сдаваться, пока не выяснит для себя все детали.

— Сэр, прошу вас, давайте оставим все так, какесть, — она старалась говорить просительно, но задетая гордость упорно проявляла себя в каждом ее жесте и взмахе ресниц. — Вы можете успокоить свою совесть тем, что возвращаете мне мои вещи, а я обещаю принять их и постараться вернуть долг, как только это будет в моих силах. И я была бы признательна, если бы вы больше никогда не заговаривали со мной о вашей мачехе и обстоятельствах, предшествующих помолвке Джулии, у меня есть любимый брат и сестра Люси, и этого достаточно, даже если они не могут обращаться ко мне так часто, как мне бы того хотелось.

Некоторое время он обдумывал ее слова, чувствуя, что у нее есть серьезные причины не желать огласки случившегося, к тому же недавние наблюдения за поведением мистера Хейвуда, которое не давало ему покоя всю долгую дорогу из Лондона, заставляли его стремиться установить истину.

— Скажите мне, мисс Шелтон, Генри Хейвул ведь сделал вам предложение? И вы отказали ему? — начал он с другого конца.

Не поворачиваясь к нему, Сьюзен решительно ответила:

— Это касается только меня и мистера Хейвуда, сэр. И я еще раз повторяю — я не хочу говорить об этом! Ваша, настойчивость становится невыносимой!

Мистер Элингтон ожидал, что разговор с этой леди будет трудным, но не думал, что настолько. Несколько дней назад он бы решил, что она сочинит какую-то историю, где выставит себя в благоприятном свете, а мистера Хейвуда и Элингтонов — напротив, однако он не напрасно столько времени уделял размышлениям о характере мисс Шелтон, чтобы теперь удовольствоваться молчанием или откровенной ложью.

— Я дерзну показаться вам неделикатным человеком, мисс Шелтон, навряд ли ваше мнение обо мне от этого еще ухудшится, но я намерен добиться от вас ответа.

Изумленная, леди обернулась к своему собеседнику, и его непреклонный вид лучше слов сказал ей, что он и впрямь не собирается отступать перед ее нелюбезностью и даже возможной грубостью. Сьюзен стояла, опираясь одной рукой о конторку, и постукивала по ней пальцами, досадуя на подругу — обычно мисс Торнтон приходила около четырех часов, а сегодня отнюдь не торопилась прийти и избавить Сьюзен от настойчивости мистера Элингтона. Он с завидным терпением ждал ответа, внимательно глядя на нее яркими голубыми глазами.

Сьюзен попыталась представить себе мотивы, движущие мистером Элингтоном, и это наблюдение помогло ей решиться на ответ. В самом деле, молодой человек, долго пробывший за границей, вернулся домой, чтобы обрести счастливую любящую семью и жить безмятежно в своем поместье, а его сразу же втянули в какие-то женские интриги. Девушка вздохнула и медленно наклонила голову.

— Да, мистер Хейвуд сделал мне предложение руки и сердца, понятое мной совершенно верно и однозначно, — губы ее слегка дрожали, но голос звучал уверенно.

Мистер Элингтон испытал неожиданную радость от того, что она невиновна в той лжи, которую возвела его мачеха, но это был не весь ответ.

— Почему же вы отказали ему?

Недоумение было в его тоне, сомнения в ее словах — не было.

— Я ему не отказывала, — коротко ответила Сьюзен.

— Вы хотите сказать, что… согласились?

Он еще больше, чем раньше, запутался.

— Именно так, сэр.

Она снова почувствовала недовольство им, ей и без того с трудом дался этот ответ, а бестактный господин продолжает свои неуместные расспросы!

Джеймс подавил желание успокаивающе взять ее за руку. Ее согласие выйти замуж за Генри Хейвуда вполне объясняло гнев миссис Элингтон и ее жестокость по отношению к Сьюзен, но не проливало свет на последовавшую почти сразу помолвку Джулии.

— Я понимаю, как вам неприятно говорить об этом, мисс Шелтон. Но, прошу вас, объясните мне, почему же тогда Генри женится на моей сестре?

— Потому что я — неподходящая невеста! — выпалила вконец разозленная Сьюзен. — У меня нет приданого, а в глазах вашего друга это делает женитьбу на мне невозможной!

Отвернувшись от него, она не выдержала и расплакалась, оперевшись локтями на конторку и закрыв лицо руками. Мистер Элингтон, как и всякий джентльмен, растерялся при виде женских слез, но был слишком ошеломлен тем, что она сказала, чтобы попытаться утешить ее или сбежать подальше отсюда.

Он переждал несколько минут, в течение которых Сьюзен честно пыталась сдержать рыдания, и мягко сказал:

— Простите меня, мисс Шелтон, я не имел другой цели, кроме как выяснить правду, и не хотел расстроить вас.

Сьюзен вытащила платочек, вытерла слезы и, судорожно вздохнув, произнесла как можно более ровным тоном:

— Я уже довольно расстраивалась из-за всего этого, и один раз больше или меньше — не имеет значения. Теперь вы знаете правду, но навряд ли она вас устроит. Возможно, рассказ вашей мачехи окажется более подходящим.

Она даже сейчас пыталась уколоть его! И подобная жизнестойкость не могла не вызвать восхищения у джентльмена. Стараясь не чувствовать себя задетым, он ответил:

— Вы ошибаетесь, мисс, приписывая мне недостойные стремления. Моя мачеха не является для меня непогрешимым авторитетом, многое из того, что я увидел и услышал на Бредфорд-сквер, мне не по душе. После ваших слов её поведение кажется мне неподобающим женщине и матери, и я готов заявить ей об этом! Кроме того, полагаю, мистер Хейвуд не будет впредь входить в число моих друзей.

— Прошу вас, сэр, не заставляйте меня еще раз пережить этот кошмар! Бога ради, не пытайтесь требовать от кого-либо из них ответа! — испуганно охнула Сьюзен, уже представляя мистера Элингтона этаким ангелом-мстителем с сияющим мечом.

— Но эти люди задели вашу честь, мисс Шелтон! Почему вы не хотите восстановить справедливость?

— Для защиты моей чести у меня есть брат, — возразила Сьюзен, шмыгая носом, за что его вечером ждала суровая отповедь хозяйки. — Я и без того послужила причиной скандала и не желаю мешать счастью Джулии и Эдмунда с Люси, обостряя отношения с миссис Элингтон. Достаточно, если мои близкие будут верить мне и оберегать мою репутацию.

— Я тоже верю вам, мисс Шелтон, — серьезно, без пафоса ответил джентльмен. — Единственное, чего я еще не понимаю, почему мистер Хейвуд сделал предложение сначала вам, а затем уже Джулии.

— Он почему-то решил, что я, так же как и Джулия, обладаю достаточным приданым для того, чтобы поправить кое-какие дела, связанные с его поместьем. Вероятно, стремление вашей мачехи сделать из меня элегантную леди обернулось как против меня, так и против нее.

— И он… посмел отказаться от данного слова?

Джеймс был поражен.

— Нет, он не настолько неблагороден, но уже одно то, что он не утаил своего разочарования моим положением, было достаточно, чтобы я вернула ему слово, — скрывать что-либо дальше смысла уже не имело.

— И вы еще оправдываете его! — Джеймс покачал головой. — Мало того, что он поступил с вами самым неблагородным образом, так после этого он еще посмел солгать о ваших отношениях и сделать предложение моей сестре! Разве вам не кажется, что он заслуживает кары?

Сьюзен покачала головой. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы мистер Элингтон ушел, но как сказать ему об этом? В ее беспомощном взгляде было столько боли, что джентльмен наконец сообразил, что дальнейшие расспросы могут снова привести ее к приступу рыданий.

— Пожалуй, мне надо обдумать все это, и тогда я, возможно, смогу разделить вашу точку зрения на случившееся. Вероятно, мое общество для вас в тягость, позвольте, я провожу вас домой.

Ей показалось или его голос звучал виновато?

— Благодарю вас, сэр, я подожду мисс Торнтон, она должна прийти за мной.

— Уже довольно поздно, мисс Шелтон, видимо, что-то задержало вашу подругу. Позвольте мне еще немного побыть настойчивым и все же проводить вас. Обещаю, больше я не стану говорить о неприятных вам вещах.

Чтобы поскорее избавиться от него, Сьюзен согласилась. Она надела шляпку и надвинула ее пониже на лоб из опасений предстать с заплаканным лицом перед прохожими, среди которых могло быть много знакомых. Закрыв дверь и ставни на фасадных окнах, она оперлась на предложенную ей руку джентльмена, и пара медленно пошла по улице.

26

Джеймс сдержал свое обещание и завел легкий разговор о новых книгах, приобретенных им в Лондоне для библиотеки. Сьюзен была благодарна ему хотя бы за это запоздалое проявление деликатности, но ее настроение вновь упало при виде слуг мистера Элингтона, сгружавших с повозки перед домом Торнтонов сундуки и баулы, бывшие не чем иным, как ее гардеробом.

Заметив, как нахмурилась леди, Джеймс поторопился заверить ее, что она не должна считать себя обязанной ему за эту любезность. Стремясь как можно скорее распрощаться, она согласилась пока принять его благодеяние без оговорок. Это заявление он расценил как обещание продолжить разговор позднее и был вполне удовлетворен итогом: сегодняшней беседы.

Распрощавшись с джентльменом, Сьюзен прошла по короткой дорожке к двери, вслед за слугой, нагруженным шляпными коробками. В холле столпились все Торнтоны, производящие невероятный шум, и Сьюзен поняла, почему Бет не пришла встречать ее. После того как мистер Торнтон заставил свое семейство умолкнуть, мисс Шелтон смогла дать объяснения прибывшим так неожиданно сундукам.

Оставив миссис и мистера Торнтон восхищаться благородством мистера Элингтона, который позаботился о мисс Шелтон, ставшей жертвой происков его мачехи, Сьюзен и Бет поднялись наверх, чтобы разобрать наряды. Мисс Торнтон, кроме того, хотела подробно узнать о причинах возвращения домой Сьюзен под руку с мистером Элингтоном и Сьюзен пришлось пересказывать подробности разговора, произошедшего в библиотеке, и она даже снова поплакала.

Бет, напротив, весьма порадовалась за подругу. По ее мнению, мистеру Элингтону давно стоило открыть глаза на его дражайших родственниц, и то, что он узнал об отвратительном поведении своей мачехи, сестры и ее жениха, казалось мисс Торнтон необходимым самому молодому джентльмену.

— Пусть он знает, каковы они все, и не очень-то верит всему, что говорит и пишет миссис Элингтон! Они и с ним могут обойтись ничуть не лучше, сделай он что-то выходящее за рамки их требований!

— Я ни в чем не упрекаю Люси, дорогая, — напомнила Сьюзен, бережно разворачивавшая серое платье, первое из приобретенных в Лондоне.

— Люси, конечно, лучшая из них троих, но слишком уж прислушивается к маменьке. Если бы она была понастойчивее, они с Эдмундом смогли бы жить отдельно и взять тебя к себе, как ты и мечтала! — Бет с интересом разглядывала модные шляпки подруги.

— Эдмунду и Люси, конечно, не хватает силы луха, но я их за это не виню. Я и сама была значительно строптивее, когда уезжала в Лондон, но жизнь на Бредфорд-сквер меня многому научила.

— Ладно, довольно о них. Все, что случилось, к лучшему, я уверена, — постановила решительная Бет. — А теперь расскажи мне про каждое из своих платьев, куда ты в нем ходила и как принимали его окружающие.

Рассказов хватило на остаток вечера. Невзирая на протесты подруги, Сьюзен подарила ей два платья, вполне подходящие Бет, их следовало только слегка переделать. Миссис Торнтон из-за своей полной фигуры не смогла бы уместиться в платье мисс Шелтон, но ей благодарная гостья подарила индийскую шаль, к полному восторгу этой доброй женщины. Не была забыта и Элси, в чьей комнате сейчас жила Сьюзен, — для нее оставили модную шляпку. Встреча с вещами, которые она успела полюбить, значительно улучшила настроение молодой леди, и Бет всячески старалась укрепить его, представляя, какое впечатление произведут они обе на грядущем музыкальном вечере у миссис Кремстоп, куда их пригласили, так как Бет должна была аккомпанировать певице.

В своем кабинете мистер Элингтон так и этак прокручивал в памяти разговор с мисс Шелтон. Ее слова не подтверждались никакими известными ему фактами, но он верил ей. Он зашел еще дальше, пытаясь по-другому взглянуть на ее поведение в Лондоне, чему немало способствовали последние два дня, проведенные им в своем семействе. Миссис Элингтон помыкала всеми, кто попадал в поле ее зрения, кроме него самого, хотя и не оставляла по пыток добиться успеха. Покладистая Люси выглядела вполне счастливой, Эдмунд в основном тоже казался довольным, но время от времени Джеймс замечал на его лице мученическое выражение. Это случалось в те моменты, когда миссис Элингтон распекала Сьюзен (не реже пяти-шести раз в день, надо сказать) или когда заставляла своих детей восхищаться преобразованиями, затеянными ею в доме для их блага, или в других подобных ситуациях, а их было предостаточно. Джеймсу стоило немалого труда уговорить ее не продавать другой дом, а продолжать сдавать его внаем. Решительно настроенная леди согласилась только после того, как пасынок вызвался оплатить строительство оранжереи. Позже Джеймс намеревался уговорить Эдмунда и Люси выступить единым фронтом и добиться права жить самостоятельно. Уезжал он с облегчением, вполне понимая нежелание мисс Шелтон возвращаться, что бы там ни произошло на самом деле. Теперь ему уже не казалось проявлением гордыни или капризом ее недовольство множеством поручений, которые взваливала на плечи девушки его мачеха. Когда же он попытался вспомнить причины, побудившие в прошлом столь плохо думать о мисс Сьюзен, память подвела его. Их первый спор произошел, когда они не сошлись во мнении об Италии, но, припоминая его детали, мистер Элингтон уже не мог понять, что вызвало его раздражение, — мисс Шелтон судила так, как только и могла судить начитанная леди ее возраста, и требовать от нее соответствия его мужским взглядам было нелепо. Жаль, что Джеймс не понял этого раньше и не перевел спор в русло шутливой болтовни. К сожалению, он не обладал способностью вести легкие разговоры, считая достаточной данью требованиям света любезное, предупредительное поведение по отношению к дамам и доброжелательное внимание к джентльменам.

Но это не значит, что он не ценит остроумия и не находит удовольствия в доступных светскому человеку радостях. Серьезным беседам место в клубе, танцам и музыке — на балах. В Европе Джеймс удачно сочетал труды над своим образованием с увеселительными мероприятиями и старался сохранять прежний образ жизни и на родине. Насмешливые взгляды мисс Шелтон в вечер его приезда — вот что послужило первым камнем в стене между ними. Подобным образом смотрели на него легкомысленные француженки, явно считая его увальнем, неспособным им понравиться, и он привык противостоять этим взглядам и насмешкам, не опускаясь до грубостей, но давая понять, что он не тот человек, над которым можно смеяться.

То, что английская леди может обладать добрым сердцем и благородной душой и вместе с тем склонностью язвительно высказываться об окружающих, явилось для него откровением. Увы, воспитание тетушек очень ограничило его возможности-в части понимания женской натуры, и теперь, достигнун двадцатишестилетнего возраста, он спешно наверстывал упущенное, благо перед ним были такие занимательные примеры, как мисс Шелтон и обе мисс Кремстон. И Джеймс сознавал, что первая интересует его все больше и больше.

Сегодняшняя встреча, кроме удовлетворения от открытия истины, оставила неприятное чувство вины из-за того, что он огорчил мисс Шелтон. К тому же остался невыясненным один вопрос, но его он не посмел задать — любила ли она мистера Хейвуда. Если да, то ничто не могло оправдать в его глазах бывшего друга. Несчастные глаза юной леди то и дело возникали перед его мысленным взором, и Джеймс начинал сомневаться, правильно ли поступил, так упорно требуя от нее ответов. И как он теперь будет встречаться с женихом своей сестры? Придется ежеминутно сдерживать желание дать ему пощечину, вызвать на дуэль или совершить какой-; нибудь другой несвойственный ему безумный поступок.

Единственное разумное решение — постараться избежать этих встреч. Пропустить свадьбу Джулии вряд ли удастся, но он должен решительно отказаться принять молодоженов в Элингтон-холле, придумав какую-то подобающую причину. Как было бы чудесно пригласить только Эдмунда и Люси! Мисс Шелтон могла бы без нарушения приличий погостить в поместье и вволю наговориться с братом и его женой! Таким образом Джеймс хотя бы частично загладил вину своей семьи перед бедной осиротевшей девушкой.

Внезапно осознав, что забота о молодой леди — не единственная причина, по которой он пожелал устроить семейные дела подобным образом, Джеймс покраснел, несмотря на то что был один. Он понял, что хотел бы видеть ее чаще и для себя самого, и, как человек, привыкший скрупулезно добираться до истины, принялся искать объяснение подобному желанию. Увы, он не нашел ответа! А значит, следовало продолжить поиски, что невозможно без регулярных свиданий с мисс Сьюзен Шелтон.

На музыкальный вечер у Кремстонов Бет уговорила подругу надеть ее лучшее платье, то самое, к котором та была на балу у графа Рейли. Сьюзен пыталась спорить, считая, что оно слишком хорошо для провинциального вечера, но Бет оставалась непреклонна.

— Ты должна поразить их, а заодно и всех остальных! На этом празднике будут гости и из других графств, и кто знает…

— Право же, Бет, оставь свои попытки найти мне мужа! — досадливо отмахнулась Сьюзен, разглядывая украшения, которые не позабыл доставить ей мистер Элингтон в отдельной шкатулке, привезенной его личным камердинером.

— Только после того, как ты пообещаешь надеть это чудесное платье. Жаль, что лилии еще не выросли, иначе ты могла бы украсить ими прическу. Впрочем, жемчуг тебе идет, и ты будешь просто неотразима.

— Хорошо-хорошо, если ты так настаиваешь… — сдалась подруга.

В предыдущие два дня Сьюзен успела удивить посетителей библиотеки своими лондонскими нарядами, неизвестно откуда взявшимися. Правда, одна из соседок Торнтонов не оставила незамеченным прибытие сундуков, и слухи о том, что мисс Шелтон доставили ее столичный гардероб, очень быстро, распространились по Сандерли. Любопытная соседка не знала в лицо слуг мистера Элингтона, а потому не могла сказать, кто привез вещи, поэтому все сочли это следствием доброты миссис Элингтон и только недоумевали, почему прошло так много времени, прежде чем мисс Шелтон получила свои вещи.

На выражение лиц обеих мисс Кремстон при виде Сьюзен стоило посмотреть! Бет не отводила от них глаз, будучи в полном восторге. Взгляды всех остальных в зале, даже певицы, были прикованы к мисс Шелтон, в своем платье напоминавшей нежную лилию. Сегодня утром Сьюзен получила приветливое письмо от тетушки Ченсуорт, в котором та высказывала свое недоумение туманным посланием племянницы и просила объяснить подробнее, что произошло, впрочем, вполне доброжелательно, и сообщала о желании непременно видеть ее у себя этим летом. Теплый тон письма еще улучшил душевное состояние Сьюзен, и сегодня ей хотелось замечать вокруг только хорошее. Раскланявшись с хозяевами дома, она была тут же окружена джентльменами, среди которых оказался и младший мистер Кремстон, к досаде своих сестер, и добродушный мистер Гринлиф, находивший Сьюзен очаровательной, о чем он без особого стеснения и сообщил ей, а также изъявил желание сесть рядом, во время концерта.

За всей этой сценой наблюдал мистер Элингтон, позабытый на время мисс Кетрин и мисс Мейбл, так как обе леди сосредоточились на обсуждении туалета Сьюзен. Невозмутимо обозрев поклонников мисс Шелтон, он не стал проталкиваться через толпу восторженных юнцов, а просто занял 1 место рядом с ней перед самым началом вечера, не обратив ни малейшего внимания на досаду мистера Гринлифа. Последнему, впрочем, объяснили, что мистер Элингтон приходится Сьюзен родней, и молодой человек успокоился и решил дождаться танцев, чтобы пригласить мисс Шелтон.

Увидев рядом с собой мистера Элингтона, Сьюзен пожалела, что не села между миссис и мистером Торнтоном, хотя сожалеть было уже поздно. Она приветливо поздоровалась с ним, не забывая, что на них смотрят со всех сторон, и сосредоточила взгляд на Бет, стоящей у рояля в центре зала в ожидании, пока все усядутся и выйдет исполнительница. Подруга ободряюще улыбнулась ей, и в это время мистер Элингтон счел, что следует как-то отозваться о блистательном виде молодой леди. Не желая говорить банальные комплименты, он начал так:

— Мисс Шелтон… — Девушка тут же повернулась к нему. — Теперь вы видите, насколько я оказался прав? Со стороны моей мачехи было преступлением лишить вас всего этого великолепия!

Сьюзен неловко улыбнулась:

— Пожалуй, да, сэр. Я и не знала, насколько мне всего этого не хватало, пока не получила обратно.

— Думаю, публика в зале очарована вашим сегодняшним обликом, — продолжил джентльмен.

— Осмелюсь вас огорчить, — усмехнулась леди в своей привычной манере, уже, впрочем, не раздражавшей Джеймса. — Некоторые дамы выглядят скорее разочарованными.

Джеймс невольно бросил взгляд в первый ряд, где виднелись две склоненные друг к другу головки сестер Кремстон. То и дело они искоса оглядывались, потом снова начинали шептаться. Мистер Элингтон подумал, как бы они разозлились на него, если бы узнали, кто повинен в обретении мисс Шелтон столичной элегантности, и тоже усмехнулся.

— Я никогда не привыкну к этой зависимости настроения леди от того, во что она одета и во что одеты окружающие ее дамы, — наивно сознался он.

Сьюзен улыбнулась, на этот раз без насмешки.

— Представьте, что вы ведете дебаты с членами противоположной партии. Чем больше их потерпит поражение, тем более довольны вы будете, не так ли? — Джеймс озадаченно кивнул. — Так вот, здесь то же самое. Чем больше других леди посрамлено, тем лучше, как правило, настроение у победительницы.

— В таком случае сегодня вы должны витать в облаках от счастья, — заметил он.

— Я — нет, — коротко ответила Сьюзен. — Я не лишена тщеславия, но не настолько же. И не так много вращалась в свете, чтобы не чувствовать неловкости, когда на меня все смотрят и при том — не все доброжелательно.

— Вам не стоит обращать внимания на зависть и пересуды, мисс Шелтон. — Ну не мог же он немного не поучить ее? — Разве не ценнее для вас мнение близких и дорогих людей?

— Безусловно, сэр. — Она была способной ученицей. — И все же в последнее время моя персона слишком часто обсуждается и, возможно, даже осуждается, а это не может быть мне приятно.

— Если вам кажется, что кто-то оскорбительно высказывается о вас, вы можете сообщить мне. Как ваш единственный родственник в Сандерли, я готов встать на защиту вашей, добродетели.

Сьюзен с трудом сохранила серьезный вид — так напыщенно прозвучала последняя фраза. И все же он говорил искренне, и она должна это оценить, пусть и выражается он иногда в стиле миссис Баркли.

— Благодарю вас, сэр, — мягко сказала она. — Пока я живу у Торнтонов, они не дадут меня в обиду.

Мистер Элингтон не успел возразить — все гости наконец заняли свои места и приготовились слушать пение.

Едва отзвучали последние аккорды и публика подняла руки, приготовившись к аплодисментам, Джеймс прошептал почти в ухо мисс Шелтон:

— Вы позволите пригласить вас на первый танец?

Сьюзен просто кивнула, так как он не услышал бы ответа из-за громких беспорядочных хлопков, которыми наградили гости исполнительницу и аккомпанемент. Юная леди была удивлена его отношением к ней, все более и более приветливым. Внезапно она вспомнила о давнем плане миссис Элингтон поженить ее и Джеймса, и ей на мгновение стало дурно. Что, если они сговорились и Джеймс является исполнителем чужой воли? Нет, это решительно невозможно, тут же успокоила она себя. Теперь, когда она рассорилась с миссис Элингтон, та навряд ли желает видеть ее своей невесткой. К тому же Джеймс не настолько преданный сын, чтобы слепо подчиняться дорогой маменьке. Оставалось полагать, что любезность объясняется чувством справедливости — как человек порядочный, он признал, что его семья оказалась не права по отношению к ней, и теперь старается как-то сгладить ситуацию. Что же, пусть так. Если он поможет ей чаще сноситься с братом, она будет ему не менее: благодарна, чем за возвращенный гардероб. Все это она успела передумать за то время, что звучали аплодисменты, но вот гости поднялись, чтобы позволить слугам убрать стулья и подготовить залу для танцев. Бет уже разговаривала со стареньким скрипачом из деревенского оркестра, который обычно вместе с ней играл танцевальные мелодии на частных вечерах, не претендовавших на звание бала. Ее родители отошли к высоким окнам, и Сьюзен последовала за ними. К ним тут же подошел преподобный Слейвуд, неутомимый в своих идеях превращения прихода Сандерли в оплот просвещения всего графства.

Мистер Элингтон стоял в группе гостей рядом с мисс Кэтрин Кремстон, мистером и миссис Монтрейв и еще несколькими наиболее родовитыми и состоятельными гостями, обычно образующими отдельный кружок, подчеркивая свое высокое положение. После того как он вращался в лондонском, парижском и римском обществе, тщеславие соседей могло бы позабавить Джеймса, но оно только раздражало его и заставляло невысоко думать о светской верхушке Сандерли. Мисс Кэтрин явно ожидала от него приглашения на первый танец, а когда его не последовало, надула губки и начала строить глазки Дъюку прямо при его жене. Мистер Элингтон видел, как к мисс Шелтон подходили мистер Гринлиф и другие джентльмены, несомненно, с тем же приглашением. Она улыбалась и вежливо отказывала, как он мог прочесть по разочарованию на их лицах, но, видимо, обещала им следующий свободный танец, судя по надежде, которая тотчас сменяла огорчение. Мистер Элингтон внезапно пожалел, что не пригласил ее на два или три танца — при их отдаленном родстве это не было непристойным, и решил исправить упущение. Осторожно сняв ручку мисс Кетрин со своего локтя, он поклонился и сообщил, что должен оставить ее ради разговора с другими гостями.

Ревнивая леди буравила ему спину своими прекрасными глазами, когда он шел через зал туда, где стояли Торнтоны, Сьюзен и преподобный Слейвуд. Последний тут же решил втянуть мистера Элингтона в беседу о необходимости отремонтировать крышу церкви, но Джеймс только кивнул и предложил Сьюзен пройтись с ним по залу. Девушка сообразила, что это отличный повод избавить Джеймса от Слейвуда, и послушно оперлась на его руку.

— Вы всегда так бегаете от преподобного? — улыбнулась она, стараясь не замечать недоумевающих взглядов со стороны компании высоких особ.

— Вовсе нет, но иногда, признаюсь, он утомителен в своем энтузиазме, — вынужден был согласиться Джеймс. — На самом деле я хотел сказать, что допустил оплошность, не пригласив вас еще на один-два танца. Если еще не поздно, я хотел бы просить вас об этом сейчас.

— Почему? — вырвалось у Сьюзен против ее воли.

Она тут же смутилась и покраснела, однако мистер Элингтон на этот раз понял смысл ее вопроса и постарался ответить невозмутимым тоном:

— Я понимаю ваше удивление. Два месяца назад это показалось бы вам странным, учитывая некоторое несходство наших взглядов, но сейчас я убедился, что во многом не прав, и хотел бы узнать о вас больше хорошего.

— Именно хорошего? — за лукавством Сьюзен скрывала смущение. — Впрочем, все плохое вы обо мне уже узнали. Что ж, я получила достаточно приглашений, но и для вас у меня найдется танец. Боюсь только, мисс Кремстон съедят меня живьем.

— Я этого не допущу, — серьезно ответил джентльмен. — И прошу вас, забудьте все, что я говорил вам в Лондоне!

— Как я могу забыть то, что вы дурно отзывались об Италии?

Сьюзен предпочла истолковать его заявление как касающееся их отвлеченных споров, а не обмена мнениями друг о друге.

— Я не беру свои слова обратно, но подожду, пока вы не увидите эту страну своими глазами и не сделаете собственных выводов. Тогда мы сможем поговорить о ней на равных.

Он принял ее игру, и ему это даже понравилось. Сьюзен, напротив, слегка побледнела, но тут же взяла себя в руки. Именно так говорил ей когда-то в прошлом мистер Хейвуд, и она все еще не забыла, что последовало за его словами.

— Навряд ли мне представится такая возможность, — она и ответила почти так же.

Джеймс не стал возражать, так как Бет взяла первый аккорд, пары начали выстраиваться в нужном порядке, и мистер Элингтон повел свою даму в центр зала.

27

Сидевшая в оконной нише Сьюзен смотрела на старое грушевое дерево, едва начавшее покрываться молодой листвой. Над колокольней вдалеке небо порозовело, возвещая скорый рассвет еще одного дня, который она проведет в Сандерли. Они вернулись от Кремстонов три часа назад, а она все никак не могла уснуть. Получив приглашение на этот вечер несколько дней назад, девушка не ожидала ничего хорошего для себя, представляя, как насмешливо будут приподнимать бровки и поджимать губки мисс Кремстон и их подруга, миссис Монтрейв, глядя на ее самодельное платье, и каким небрежным взором окинет ее мистер Элингтон, недоумевая, что она делает в приличном обществе.

На деле все вышло совсем по-другому. Мало того, что она в корне пресекла все насмешки, явившись в неподражаемом лондонском туалете, отличающемся от платьев местных красавиц так же, как ее белое платье, сшитое на пару с Бет, отличалось от их нарядов, заказанных у лучшей модистки в соседнем Кромерсби. Мало того, что ею восхищались джентльмены, беспрестанно приглашающие ее танцевать, к негодованию и зависти других леди, так еше и сам мистер Элингтон пал к ее ногам, как со смехом высокопарно выразилась Бет.

С Джеймсом Сьюзен протанцевала целых четыре танца, что было на грани приличия. Пятого танца ей бы не простили, и пришлось отказать ему, хотя он и пригласил ее. О чем они говорили — она не помнила. Это совершенно точно не было легкой остроумной болтовней, к какой она привыкла в Лондоне, но Сьюзен не огорчалась по этому поводу. С некоторых пор, не без влияния одного джентльмена, она разлюбила изящные светские разговоры.

Джеймс беседовал с ней о том, что его заботило, — восстановление старой фермы, будущий тяжелый разговор с недобросовестным арендатором, от которого следовало избавиться, благотворительная лотерея, затеваемая Слеивудом… На все это у Сьюзен, конечно же, был подходящий ответ, и пусть в чем-то они расходились во мнениях, джентльмен слушал ее внимательно, не теряя нить разговора между отдельными фигурами танца.

В целом она провела весьма необычный вечер, но он ей понравился. Как это ни удивительно, Сьюзен не было скучно с Джеймсом, и это открытие поразило ее настолько, что она все еще продолжала сидеть у окна и припоминать детали произошедшего.

Когда они возвращались домой в наемной карете, Бет и миссис Торнтон на два голоса расписывали Сьюзен, как прелестно она смотрелась в паре с мистером Элингтоном, а мистер Торнтон добавил от себя, что преподобный Слейвуд обронил несколько слов на тему того, как был бы счастлив обвенчать свою протеже с каким-нибудь достойным мужчиной, даже если библиотека при этом лишится своего ангела-хранителя.

Больше всего Сьюзен пугала крепшая уверенность Бет в склонности к ней мистера Элингтона.

Как может припомнить наш читатель, в этом вопросе Бет еще никогда не ошибалась. Случай с мистером Хейвудом не в счет — в конце концов, он сделал предложение, и не вина мисс Торнтон в том, что помолвка быстро закончилась.

Сьюзен потерла начавший замерзать кончик носа. Пора отправляться в постель, в нетопленой комнате в эти предрассветные часы несколько холодновато, но наша героиня никак не могла заставить себя прервать размышления и лечь спать, словно боялась упустить какую-то важную мысль.

«Что значит это поведение Джеймса? Бет не знает его так, как я, если думает, что он способен увлечься вертихвосткой мисс Шелтон. Впрочем, похоже, и я его тоже не слишком-то хорошо знаю. Он немного излишне серьезен, но вовсе не скучен, как мне казалось вначале… И он был бы прекрасным слушателем, вздумай я читать ему газету». — Сьюзен в непритворном испуге прикрыла ладошкой рот, словно ее мог кто-то услышать.

Она думает о мистере Элингтоне как о будущем супруге? Определенно, весеннее солнышко слишком нагрело ей голову. Разозлившись на себя за эти мысли (или же за то, что они не вызывали у нее отвращения?), Сьюзен наконец выбралась из своего убежища и залезла в кровать, ежась не то от холода, не то от нервной дрожи.

Для джентльмена все обстояло гораздо проще.

И ему было приятно смотреть на мисс Шелтон, любопытно слушать ее суждения, и он хотел видеться с ней снова и снова, к чему, собственно, не видел никаких препятствий. Он свободен, даже если мисс Кремстон считают по-другому, она также не помолвлена, и сколько Джеймс ни приглядывался, не мог разглядеть на ее лице следы душевной муки, связанной с несчастливой влюбленностью. Он был не настолько самонадеян, чтобы приписать своему влиянию перемены, произошедшие в ней в последнее время. Разумеется, нельзя не заметить, как она порозовела и похорошела со дня своего возвращения, и теперь он мог себе представить, сколько испытаний ей пришлось преодолеть, прежде чем воцариться в безмятежном хранилище пыльных книг.

Мистера Элингтона не мучили сомнения ни в своих чувствах, ни в чувствах молодой леди просто потому, что он не пытался опередить события. Сейчас все идет так, как должно идти, главное, что он уверен в правильности выбранного направления. А в должное время все разрешиться должным образом — этот постулат внушили ему тетушки, и кто знает, так ли уж они были не правы.

Во всяком случае, две первые недели апреля не принесли Сьюзен никаких потрясений со стороны кого бы то ни было из Элингтонов. Она получила письмо от Люси и Эдмунда, ответила на послание тетушки Ченсуорт, где кратко обрисовала причины своих разногласий с миссис Элингтон, не упоминая о несостоявшейся помолвке с мистером Хейвудом. Ее тетушка, имевшая большой опыт вращения в свете, могла прочесть недописанное и между строк — молодой человек, которого прочили в мужья дочери миссис Элингтон, стал уделять излишнее внимание ее хорошенькой гостье, и девушку прогнали со двора. В целом почти все так и было, и Сьюзен нашла эту версию вполне приемлемой и не очерняющей ни Джулию, ни мистера Хейвуда. Репутацию же миссис Элингтон трудно испортить, всякий разумный человек, поговорив с ней хотя бы полчаса, составил бы вполне ясное мнение об этой особе.

В Сандерли перестали судачить о скорой помолвке мистера Элингтона с кем-либо из мисс Кремстон, так же как и о начавшемся было и тут же окончившемся ухаживании мистера Гринлифа за мисс Шелтон, но относительно общего будущего Джеймса и Сьюзен мнения разделились. Он не был похож на пылкого влюбленного, так же как и она, а их отдаленная родственная связь в этом случае только мешала обывателям сделать правильный вывод. Мисс Торнтон молчала и усмехалась и могла даже, не тушуясь, осадить наиболее любопытствующих, а ее родители терпеливо ожидали развития событий, уповая, как и преподобный Слейвуд, на милость Божью.

Что же касается двух молодых людей, ставших предметом пересудов, они вели себя самым естественным для каждого образом, ничего не скрывая и ничего не подтверждая. В свободное от работы в библиотеке время. Сьюзен вновь, как в годы ранней юности, прогуливалась по окрестным лугам и рощам, с удовольствием вдыхая весенние запахи. Когда у Бет не было уроков, она сопровождала подругу, когда мистер Элингтон не занимался делами поместья — он шел рядом, неутомимый и надежный, и казалось, так будет всегда.

Но, как бы мы ни возмечтали задержать приятные мгновения, всегда наступают какие-то перемены, и дай-то Бог, чтобы они были к лучшему.

Многочисленные подруги миссис Элингтон, разумеется, уведомили ее относительно ухаживания Джеймса за мисс Сьюзен, как они, не сговариваясь, характеризовали поведение мистера Элингтона.

Получив сразу три письма с одними и теми же сведениями, почтенная леди пришла в прекрасное расположение духа.

Если мы тихонько заглянем в дом на Бредфорд-сквер, мы не увидим там особенных изменений. Джулия все так же сидит у окна, высматривая жениха, Люси и Эдмунд прогуливаются в парке или проводят время в гостиной, одна за рукоделием, другой с книгой или газетой. Миссис Элингтон распекает прислугу, спорит с подрядчиком за каждый пенни из денег Джеймса, выделенных на строительство зимнего сада, чтобы выгадать немного и для себя. Миссис Баркли часто заезжает со свежими сплетнями.

Марджери загостилась вместе со своим супругом по поместьям многочисленных родственников, принимая поздравления, и ее бабка впала в уныние, поскольку не находила выхода своей властности.

Сегодняшний визит к Элингтонам внес немного разнообразия в ее существование — миссис Элингтон, потрясая письмами от своих уважаемых подруг, сообщила миссис Баркли, что в Сандерли только и говорят о скором браке между ее пасынком и мисс Шелтон.

— Как, опять эта дерзкая девчонка? Сегодня же напишу Джеймсу, чтобы и думать не смел об этой бесчестной… — начала было кипятиться миссис Баркли.

Джеймс не так часто писал ей и ее сестре, как хотелось бы старым тетушкам, и уж тем более не сообщал о подробностях своей личной жизни, поэтому новость удивила и возмутила миссис Баркли больше, чем всех Элингтонов.

— Нет-нет, миссис Баркли, прошу вас, не делайте этого! — поспешила миссис Элингтон прервать поток гневных излияний старухи. — Я всегда мечтала, что они поженятся, и наша дорогая Сьюзен вернется к нам.

— И вы готовы простить ей вероломство? Я не понимаю, — покачала головой миссис Баркли.

Люси и Эдмунд, переглянувшись, молча прислушивались к беседе, а Джулия, чьи наряды в отсутствие Сьюзен стали выглядеть еще более безобразно, поморщилась, но не стала возражать матери.

— Я всегда хотела, чтобы моя семья жила дружно под одной крышей, — умильно ответила миссис Элингтон. — Сьюзен — хорошая девочка, она ошиблась по неопытности, приняв любезность дорогого Генри за что-то большее, и я давно простила ее, так же как и Джулия.

Миссис Элингтон не стала открывать старой тетке истинную причину, по которой она так желала этой свадьбы — возможность распоряжаться состоянием Джеймса, управляя пасынком и его покладистой женой. То, что Сьюзен выказала себя непокорной, устроила бунт и отказалась покаянно вернуться под ее кров, как-то ускользнуло от разумения миссис Элингтон, и она свято верила, что после свадьбы Джеймс и Сьюзен будут зависеть от ее слова так же, как сейчас — Эдмунд и Люси.

Миссис Баркли только покачала головой — миссис Элингтон сильно упала в ее глазах, но, в конце концов, если она готова взять в свой дом эту наглую беспринципную особу — пусть берет. Возможно, Господь добавит миссис Элингтон ума, когда будет уже поздно, а возможно, общими усилиями Элингтоны совладают с бесстыдницей, и она со временем превратится в приличную женщину.

Во всяком случае, большинство обитателей дома на Бредфорд-сквер приободрились, получив новости из Сандерли. Если кто и был не особенно рад возможности породниться с мисс Шелтон, так это мистер Хейвуд. Каждый раз, когда ее имя упоминалось его будущей семьей, молодой человек чувствовал себя неуютно; впрочем, внешне это никак не проявлялось. Он мечтал бы никогда больше не видеть мисс Сьюзен, но, учитывая обстоятельства, это не представлялось возможным. Надеяться на ее сдержанность и благоразумие — вот что ему оставалось. Но довольно говорить и о Генри Хейвуде, и об Элингтонах, вернемся к нашей героине.

28

— Я получила письмо от дяди Саймона, он приехал в Лондон и хочет, чтобы я пожила у них до июня! — воскликнула Сьюзен, едва завидев идущую по дорожке Бет.

Сама она отдыхала после трудов на кухне на скамье под грушей, а малютка Джилли копошилась в траве в нескольких футах от нее.

— Но ты ведь не уедешь? — встревоженно спросила Бет, присаживаясь рядом и разминая уставшие после урока пальцы.

— Я не знаю… Было бы чудесно снова побыть немного в Лондоне, сходить в театр… но как я оставлю библиотеку? — растерянно ответила Сьюзен.

— Библиотеку?! — Мисс Торнтон едва не подскочила от возмущения, напугав малышку своим вскриком. — Как ты можешь говорить о библиотеке, когда у тебя есть здесь более важные заботы?

Сьюзен покраснела, но не торопилась с ответом. Успокоив подбежавшую к ней девочку поцелуем, она отослала Джилли домой, к матери, и повернулась к подруге.

— Я знаю, о чем ты говоришь, Бет. Поверь, я вполне успею уехать и вернуться до того, как мистер Элингтон сочтет необходимым изменить частоту наших прогулок.

— Конечно, он медлителен, но ты ведь, обжегшись в первый раз, теперь боишься спешки в отношениях, не так ли?

Сьюзен кивнула:

— Мне нравится Джеймс, не так, как мистер Хейвуд, совсем по-другому. И я даже могу вообразить, как читаю ему газету, но не знаю, люблю ли я его…

— И ты считаешь, разлука поможет тебе определиться в своих чувствах? — проницательно улыбнулась мисс Торнтон.

Сьюзен снова кивнула:

— И ему тоже, надеюсь. Он так не похож на всех, кого я знала до сих пор… Я могу себе представить, как ухаживал бы Фрэнк Гарленд или Льюк Монтрейв, но с мистером Элингтоном я так и не могу решить, думает ли он обо мне, как о предмете ухаживаний, или как о хорошей собеседнице.

— Возможно, ты и права, — подумав, согласилась Бет. — Надо же, в конце концов, как-то подтолкнуть его. Люси еще когда писала тебе, что ее маменька ждет вашей помолвки, — смотри, как бы она сама не приехала сюда устраивать дела пасынка!

Сьюзен с шутливым ужасом отмахнулась от подруги:

— Только этого еще не хватало! Уж лучше я уеду к дяде, а они сами пусть разбираются.

— Тогда эта женщина не даст тебе покоя в Лондоне!

— Думаю, при тетушке она не посмеет досаждать мне. Леди Ченсуорт сумеет одним веским словом поставить ее на место, а дядюшка добавит от себя еще два десятка.

Левушки рассмеялись, представив, как лорд Ченсуорт негодующе выставляет миссис Элингтон за дверь, и вернулись к вопросу, кто заменит Сьюзен в библиотеке.

— Бет, зачем мы так долго мучаемся? — воскликнула Сьюзен через полчаса. — У нас ведь теперь есть клавикорды, ты можешь давать свои уроки прямо в библиотеке и прекрасно заменишь меня!

— Действительно, как я раньше не подумала об этом! — Бет подивилась сообразительности подруги. — На этот раз ты быстрее меня придумала, что надо делать. А несколько лишних шиллингов мне очень пригодятся!

— Еще как пригодятся! К моему возвращению ты купишь себе новое платье! Или нет, лучше я привезу тебе его из Лондона. Сливочное, с кружевами под цвет твоих глаз, ты будешь просто прелестна! — загорелась идеей Сьюзен.

Девушки, вскочив со скамьи, исполнили вокруг нее какой-то радостный танец. К счастью, заросшая кустами ограда скрывала их от бдительных соседских глаз. Отдышавшись, Бет внезапно обеспоко-енно посмотрела на подругу:

— Сьюзен, а вдруг ты не вернешься? У дядюшки ты будешь жить в роскоши, развлекаться и рано или поздно встретишь какого-нибудь симпатичного джентльмена…

— Жизнь в столице уже один раз увлекла меня, милая Бет, и ни к чему хорошему это не привело. Я буду рада погостить у дяди и буду рада вернуться домой, в Сандерли, — ласково успокаивала подругу Сьюзен. — Что же касается джентльмена… Всякое может случиться, и я не могу тебе ничего обещать, кроме того, что постараюсь вести себя осмотрительно и сразу же напишу тебе обо всех новостях.

Мисс Торнтон пришлось удовольствоваться словом подруги, но для мистера Элингтона этого оказалось недостаточно.

На следующее утро, когда Сьюзен направлялась по тропинке к отдаленному коттеджу миссис Бигтс, чтобы отнести старушке, страстной читательнице, книгу, так как та сама не в состоянии была проделать долгую дорогу до Сандерли, к ней на полпути присоединился мистер Элингтон, с утра уже объезжавший свои поля, чтобы понаблюдать за ходом работ. Спешившись, он пошел рядом с ней, привязал лошадь к дереву с намерением забрать ее на обратном пути и после дружеского приветствия обратился к Сьюзен со следующими словами:

— Мисс Шелтон, сейчас в моде пикники на свежем воздухе, и, покуда погода это позволяет, преступлением с моей стороны было бы не затеять пикник и у себя.

— Так говорит мисс Кремстон? — проницательно улыбнулась Сьюзен, не сомневаясь, что сам бы он никогда не сделал подобного заявления.

Джеймс виновато улыбнулся и кивнул. Сьюзен вспомнила пикник у Кремстонов на прошлой неделе, куда ни ее, ни Бет не пригласили и где, вероятно, Джеймса вновь осаждали обе прелестных сестры, и попросила мистера Элингтона продолжать.

— Я думаю устроить пикник на берегу ручья, неподалеку от старой фермы. Для желающих можно провести по ней экскурсию. Преподобному Слейвуду будет любопытно посмотреть, какие преобразования я там успел сделать и в каких условиях живет его паства. Вас, возможно, это тоже заинтересует, ведь ферма когда-то принадлежала вашему предку…

— Я слышала об этом, — согласилась Сьюзен без горечи. — И охотно осмотрю все, что вы пожелаете показать гостям. На какой день назначен пикник?

— В будущий четверг, я полагаю. Я рад принять у себя своих друзей, но не уверен, что справлюсь со всеми тонкостями организации подобного мероприятия. Могу я попросить вас и мисс Торнтон оказать мне помощь в подготовке? Какие подать блюда, выбрать развлечения, и все в таком духе…

— Мисс Торнтон охотно окажет вам всяческое содействие, мистер Элингтон, но я вынуждена буду отказаться — к тому времени я покину Сандерли.

Ответ девушки поразил его.

— Вы уезжаете? Куда?

— Мой дядя, лорд Ченсуорт, пригласил меня пожить у него в Лондоне, а позже, вероятно, погостить в его поместье.

Она со скрытым любопытством следила за его реакцией.

— И вы… хотите уехать отсюда?

Джеймс остановился, и ей пришлось повернуться к нему.

— Вы сами говорили не так давно, что для меня приехать сюда было не лучшей идеей, — с улыбкой напомнила леди.

Неожиданно для нее джентльмен взял обе ее руки в свои большие ладони и заговорил взволнованным тоном, ею прежде не слышанным:

— Неужели вы никогда не сможете забыть все те глупости и бестактности, что я говорил когда-то? Мисс Шелтон, вы дороги мне, поверьте, и с каждым днем становитесь все дороже и дороже! Я не привык к витиеватым речам, поэтому выскажусь просто: не уезжайте, я люблю вас!

Если бы он не удерживал ее, девушка повернулась бы к нему спиной или вовсе убежала, но джентльмен предусмотрительно не дал ей этой возможности. Единственное, что она могла сделать, это потупиться и покраснеть, как и подобает леди, которой сделали подобное признание. Но мистер Элингтон не намеревался играть в игры с притворными отказами и повторными предложениями, как это любят жеманницы вроде мисс Кремстон. Он шумно вздохнул и сильнее сжал ее пальцы:

— Прошу вас, ответьте что-нибудь! Все вокруг едва ли не поздравляют меня со скорой свадьбой, а вы ни разу не дали мне понять, приятен ли я вам хоть сколько-нибудь!

— Как и вы мне, — тут же возразила Сьюзен, радуясь возможности поспорить, вместо того чтобы давать немедленный ответ. — Или вы думаете, мне не намекают, что я, при моих обстоятельствах, вот-вот сделаю прекрасную партию?!

— Боже, неделикатность наших соседей просто отвратительна! — Неужели он считал, что расспросами и предположениями донимают только его? — Но, слыша все это, вы ведь не могли не думать, что ответите, когда это случится?

— Если это случится, — поправила Сьюзен. — Конечно, я допускала подобное предположение, хотя и не могла быть уверенной, ваши поступки и мотивы слишком часто неясны для меня…

— Мисс Шелтон… Сьюзен, не мучьте меня, прошу вас! Вы еще успеете отомстить мне за каждое недоброе слово, когда мы будем вместе. Если мы будем вместе…

Похоже, он-таки умудрился потерять голову.

Девушка подняла на него блестящие глаза.

— Вы… дороги мне, Джеймс. Насколько — я не знаю. Я слишком боюсь совершить еще одну ошибку. Позвольте мне уехать на некоторое время, и я смогу все обдумать и ответить вам так же прямо, как вы признались мне в своих чувствах…

Он осторожно обнял ее, и она уткнулась пылающим лицом в его синий сюртук.

— Мне достаточно этого, мисс Шелтон… моя Сьюзен. Через месяц в Лондоне я буду просить вашей руки у вашего брата. Если за это время вы поймете, что я не тот, кто может сделать вас счастливой, вы ведь напишете мне?

Сьюзен подняла голову и кивнула.

— Я отвечу, как только буду готова, ни минутой позже. Не сердитесь на меня, Джеймс… Я покривила бы душой, если бы сказала сейчас без сомнения, что люблю вас, — а вы этого не заслуживаете…

— Я понимаю, дорогая моя. Я тоже мог бы сказать вам это неделю или две назад, но я еще не был готов. И я верю, что это промедление не будет препятствием нашему будущему счастью.

— Я тоже верю, — прошептала Сьюзен.

До коттеджа миссис Биггс оба шли молча, то и дело берясь за руки и тут же отпуская их из опасений попасться на глаза кому-то из любопытных знакомых. У самых дверей коттеджа мистер Элингтон поцеловал ей руку, не осмеливаясь на большее, и пообещал не устраивать пикник без нее.

— Мы устроим чудесный праздник по поводу нашей помолвки, я надеюсь. Мне совсем не хочется веселиться, если вас не будет рядом, Сьюзен.

— Мне тоже, Джеймс, — она улыбнулась и уже взялась за ручку двери, но он удержал ее.

— Не хочу, чтобы это повлияло на ваше решение, но после свадьбы я намереваюсь отвезти вас в Италию.

Оказывается, и он способен изящно шутить!

— Я не могу требовать от вас такой жертвы — провести медовый месяц среди шумных неопрятных итальянцев… — с самым серьезным видом ответила она.

— Я бы хотел взглянуть на Италию нашими глазами, дорогая.

После этих слов он поклонился и направился обратно по тропинке туда, где была привязана его лошадь, но еше несколько раз оборачивался, чтобы посмотреть на девушку, так и стоявшую на крыльце до тех пор, пока поворот тропинки не скрыл их друг от друга.

29

— Ну, наконец-то! — воскликнула миссис Элингтон полтора месяца спустя, раскрывая письмо своего пасынка.

Эдмунд и Люси, уже знавшие о содержании послания, переглянулись с заговорщическими улыбками.

По мере того как почтенная леди читала письмо, выражение ее лица менялось от радостного до растерянного и негодующего. Мы приведем лишь выдержку из этой эпистолы, опустив пожелания здоровья и сведения о делах поместья, которые мистер Элингтон не поленился скрупулезно приписать после главной новости.

«Спешу сообщить вам, дорогая матушка, о моем предстоящем венчании с мисс Сьюзен Шелтон, что, вероятно, для вас уже не новость, учитывая ваши обширные связи с наиболее почтенными жительницами Сандерли. Свадьба состоится через три месяца, восемнадцатого августа, и мы с моей избранницей будем счастливы видеть всю нашу семью на празднике по случаю этого события, которое свяжет нас навеки.

В связи с подготовкой к венчанию я буду занят некоторым переустройством своего дома, что не позволяет мне принять этим летом в Элингтон-холле многочисленных гостей, и я позволю себе ограничиться только приглашением дорогих Люси и Эдмунда. Вместе с ними я намереваюсь вернуться в поместье сразу же после свадьбы Джулии и мистера Хейвуда. Надеюсь, мистер и миссис Хейвуд поймут мое стремление окружить будущую супругу всевозможным комфортом, а вы, дорогая матушка, не будете держать на меня обиду за отказ выделить вам две тысячи фунтов на подготовку к свадьбе Джулии…

Засим остаюсь любящим сыном, и так далее… Джеймс Элингтон».

Вот так растаяла надежда миссис Элингтон прибрать к рукам состояние своего пасынка, а также его самого и его супругу. Нам остается добавить, что Эдмунд и Люси проводили довольно много времени в гостях у дяди Ченсуорта, когда там находилась Сьюзен, и всем им было заметно, как сильно она скучает по одному голубоглазому джентльмену.

Впрочем, он появился точно в назначенный, день и не разочаровал ни свою невесту, ни ее самых дорогих родственников. Дядюшка Саймон был счастлив предложенной ему ролью посаженого отца, а Эдмунд и Люси — приглашением провести лето в Элингтон-холле и остаться там, если таково будет их желание, и после отъезда новобрачных в свадебное путешествие.

Ну и, конечно же, Сьюзен понравилась Италия.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

Реклама на сайте