«Одинокий волк»

Закат. Солнце опускается. Тени медленно ползут по доске на окне. Сторож прибил доску поперек окна. На следующий день после того, как он пытался бежать.

Бежать. Бежать быстро и бесшумно, как волк. Бежать домой.

Профессор сказал: надо думать словами, а не картинами. «Закат», «волк», «дом», «доска».

«Комната». Это его комната. Квадратное пятно на стене – это картина. Сначала ему показалось, что это просто пятно, прыгающие перед глазами цветовые пятна, переплетающиеся линии. Но теперь он научился удерживать их в неподвижности. Там, на картине, были люди. Люди сидели не в комнате, а на траве и ели. Там были деревья. А впереди что-то белое расстелено на траве, и на не«м яблоки, и тарелки, и еще какие-то предметы, для которых у него не было названия. Люди выглядели счастливыми. Им ничто не угрожало. Они были в безопасности. Он подолгу смотрел на картину, потому что в его комнате больше не на что было смотреть. Ему понравились светловолосая женщина и маленький мальчик. Голова мальчика лежала на коленях у женщины, а она отдыхала, прислонившись к дереву, и улыбалась с закрытым ртом. Ее спина была изогнута, как буква С. Букву С он выучил по своей книжке. Он знал все буквы, но слова большей частью ничего для него не значили.

Ветер донес в его комнату чей-то смех. Мужской смех, а вслед за ним женский – тихий и нежный. Как он обозначал «смех», пока не выучил это слово заново? Он уже забыл. Все равно это было не слово, а только мысль у него в голове: она не имела образа слова. А теперь и запахи, и звуки, и все, что он пробовал на вкус, – все как-то называлось, сопровождалось словами. И профессор Винтер хотел, чтобы он говорил их вслух.

Но если он начнет говорить вслух, то станет одним из них. Он превратится в человека.

Ветер утих. Он почувствовал запах мертвого мяса на тарелке, которую сторож – 0'Фэллон – оставил на столе в его комнате. «Это говядина, – объяснил профессор Винтер. – Ты должен питаться вареным мясом». Он уже привык понемногу и теперь мог съесть кусочек и не заболеть, но все равно оно вкусом напоминало пепел. Или песок. Он перестал есть насекомых: даже потихоньку, когда никто его не видел. Но никакими силами нельзя было заставить его есть эти желтые комочки или длинные зеленые палочки – «овощи». Горячая, все еще дымящаяся, скользкая, отвратительная размазня. Стоило только подумать о ней, как у него все переворачивалось в животе.