«Пожар сердца»

Стефани Блэйк Пожар сердца

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Бобы в тарелках на столе, а солнце над болотом. Эй, лежебока-дровосек, вставай, пора работать!

Эту популярную балладу лесорубов каждое утро распевал поваренок, румяный мальчуган четырнадцати лет, на черном крыльце кухни, стуча железной кочергой по большому, изогнутому в виде треугольника куску железа, свисавшему с крыши на длинной проволоке.

Взявшись двумя руками за кочергу, он крутил ее в стальном треугольнике, и тишину леса оглашал металлический гул, похожий на звук пожарного колокола. Ледяная корка, налипшая за ночь на ржавый металл, разлеталась в разные стороны, мелкие холодные брызги кололи мальчишке лицо и руки.

– А со-олнце над болотом! – горланил он. – А со-олнце над болотом!

На черном бархатном небе весело перемигивались бриллиантовые звездочки, а серебряный полумесяц спускался все ниже над замерзшей рекой Титтабоуасси. Было холодное январское утро 1880 года, половина пятого – начало нового дня для тысяч лесорубов Мичигана.

На вершине холма, в большом доме Уолтера Робертса, основателя и владельца компании «Робертс ламбер», светились два окна на втором этаже. Это Робертс и его дочь Доун встали с постелей и зажгли лампы у себя в спальнях. Дрожа от холода, высокая шестнадцатилетняя девушка стянула через голову просторную ночную рубашку, бросила ее на кровать и оглядела себя в большом зеркале, висевшем над туалетным столиком. В тусклом свете лампы ее обнаженное тело казалось призрачным. Доун была девушкой рослой, крепкой и вполне сформировавшейся. Ее фигура отличалась безусловной женственностью: тонкая талия, длинные стройные ноги. В зеркале мерцали ее большие зеленые глаза.

Доун поспешно оделась. Длинное шерстяное белье, плотная рубаха лесоруба и два просторных свитера скрыли ее грудь. Натянув теплые штаны с двойной шерстяной подкладкой и две пары толстых носков, она надела и зашнуровала высокие, до колен, сапоги со стальными шипами на подошвах.

Отойдя подальше от зеркала, чтобы оно не запотевало от дыхания, девушка заплела в косы длинные рыжие волосы. Теперь можно было идти завтракать. Она пробежала по коридору и быстро спустилась по лестнице на первый этаж.

Тесс, ее мама, в халате, подбитом шерстью, стояла на кухне и растапливала печку, собираясь готовить завтрак. Доун с удовольствием поела бы в общей столовой лесорубов, но на этот счет ее мать была непреклонна.

– Ты и так одеваешься и ходишь как парень-лесоруб. Не хватало еще, чтобы ты переняла их язык! Уж я-то знаю, как они разговаривают за едой!

Доун усмехнулась:

– А как, по-твоему, они разговаривают за работой? Неужели ты думаешь, что они ведут между собой салонные беседы на великосветском английском?

С черного крыльца вошел отец с охапкой поленьев в руках. Улыбнувшись, он обнял Доун за плечи.

– Ну, как настроение? Бодрое? Сегодня у нас много работы.

– У меня уже руки чешутся по топору, – откликнулась девушка.

– Вот и славно, девочка! – похвалил отец.

У Уолтера было три дочери, и в глубине души он сильно жалел, что судьба обделила его сыном, с которым он мог бы работать бок о бок на болоте и когда-нибудь передать в его руки бразды правления семейным бизнесом. И хотя он скрывал свое разочарование от жены и любимых дочерей, Доун догадывалась о его тайне, от души сочувствовала отцу и с самого детства стремилась заменить ему сына. Она росла сорванцом, водила дружбу с мальчишками-одноклассниками, состязалась с ними в ловкости, держась на равных с мускулистыми соперниками. Когда ей было двенадцать лет, она точным ударом кулака сломала нос одному задиристому хулигану.

Однако больше всего Доун любила ходить вместе с отцом на работу. Лес из белой сосны тянулся от западной оконечности озера Эри до западной оконечности Верхнего озера, и в нем было столько деревьев, что не вырубить и за тысячу лет. В начале пятидесятых годов, когда в стране не хватало золотых запасов, правительство США стало продавать в частную собственность обширные лесистые земли по берегам Великих озер по цене доллар с четвертью за акр. При такой дешевизне озерные штаты очень скоро обогнали штат Мэн по объему и качеству заготавливаемой древесины.

В последующие годы Эри-Канал буквально запрудили грузовые и транспортные суда, перевозившие миллиарды футов древесины на восток и тысячные армии лесорубов-переселенцев на запад. В прибрежных городках и деревнях кончилась спокойная жизнь. Драчливая хмельная братия работяг в красных рубахах проносилась по ним бесчинствующими ордами, оставляя за собой кучи разбитых бутылок и голов. Сметливые владельцы баров быстро научились снимать со стен зеркала и прятать под прилавком лишнюю стеклянную посуду, едва только над «Великой канавой» раздавалась ухарская песня дровосеков:

Есть у меня ослица Салли, Эх, мы друзья на Эри-Канале! Она не раз мне помогала, Эх, двадцать миль Эри-Канала!

Лесорубы основали города Сагино и Бей-Сити, проложили водный путь по реке Сагино и далее веером по рекам Флинт, Шиавасси, Касс и Титтабоуасси, через весь штат Мичиган. Эти люди, как правило, жили одним днем, не задумываясь о том, что будет завтра. Они валили лес, получали плату за работу, ели досыта три раза в день и просаживали свои деньги на выпивку и женщин в Сагино и Бей-Сити.

Однако самые честолюбивые из них – такие как Уолтер Робертс, молодой канадец из Монреаля, – сообразили, что лесозаготовки – дело прибыльное. Робертс не просто махал топором, как другие. Два года он откладывал каждый заработанный цент, а накопленные деньги вложил в перевозку леса по реке Сагино. Восточный рынок был ненасытен, и в последующие годы компания «Робертс ламбер» значительно преумножила свой капитал.

Уолтер женился на Тесс О’Хара, дочери владельца ирландского паба, построил большой дом на холме, окнами на главный лагерь лесорубов, и обзавелся тремя дочерьми. Мечты о сыне так и остались мечтами.

– Доун – это очередной подарок судьбы, – утешал он себя и, к недовольству жены и двух остальных дочерей, поощрял мужские замашки девушки.

Она стала любимицей всех дровосеков, работавших на участке Робертса. Когда работники-новички впервые видели ее рядом с боссом Уолтом Робертсом, размашисто шагавшую в красной шерстяной шапочке лесоруба, скрывавшей великолепные рыжие волосы, они почти всегда принимали ее за стройного паренька.

Только самым опытным работникам доверяли валить лес. К шестнадцати годам Доун удостоилась высшей похвалы лесорубов. Про нее стали говорить: «У нее отруб такой гладкий, будто пилой срезан».

Поскольку Доун не обладала телосложением и физической силой, необходимыми для долгой тяжелой работы, ее основным занятием было обрубать сучья и сдирать кору с поваленных деревьев. Очистив бревно, она разрубала его на поленья сообразной длины и укладывала их в штабеля.

Девушка с кошачьим проворством лазила по деревьям и работала на высоте. Отдельные сосны оставляли несрубленными и натягивали на них веревочные блоки, с помощью которых массивные бревна укладывались на сани. Зимними ночами ведущие к реке дороги заливали водой. К утру они покрывались льдом, и конные сани с минимальными усилиями тянули груз по этому скользкому пути. Холмистые берега были опасны, поэтому полозья саней обматывали длинной тормозной цепью, чтобы снизить скорость спуска. Но несмотря на эту меру предосторожности, сани частенько переворачивались, калеча лошадей, а нередко и возницу. Погонщик, оставшийся живым после такого спуска, считался героем болота.

На реке бревна выгружали из саней и укладывали поленницами перед длинным деревянным настилом, спускавшимся с отвесного берега к кромке воды. Когда весной трогался лед, по этому настилу лес сбрасывали в реку и сплавляли вниз по течению.

В это утро, как обычно, Доун с отцом плотно позавтракали оладьями, толстыми ломтями бекона с яичницей, домашним хлебом с маслом, пирогом и горячим кофе.

– Удивительно, как ты еще не растолстела с такого питания! – заметила Тесс, когда ее дочь потянулась за второй порцией яичницы и оладий.

– Во мне нет ни унции жира! – похвасталась Доун.

И это была сущая правда. Каждый раз, залезая в ванну, она щипала себя за живот, едва ухватывая пальцами кожу.

– Какие планы на сегодня, папа? – спросила она.

– Будем перевозить лес к северному притоку. Пока не настала оттепель, надо собрать на берегу все бревна, поваленные за неделю.

– Значит, вернетесь поздно, – сказала Тесс. – Мы с девочками поужинаем без вас, а вам с Доун я оставлю еду в печке.

– Ладно. Мы вернемся часов через четырнадцать, не раньше.

Рабочий день лесорубов Мичигана равнялся световому дню и составлял десять – двенадцать часов. В течение этого времени мужчины дважды устраивали перерыв, собираясь вокруг «Мэри-Энн», конного фургона-буфета. Паренек-поваренок разливал по большим кружкам горячий кофе или чай и раздавал огромные сандвичи – жирные ломти свинины, уложенные между двумя дюймовыми кусками хлеба. Доун не принимала участия в этих мужских посиделках, она приносила мясо и сандвичи с сыром из дома.

Когда отец с дочерью вышли в голубой морозный рассвет, их влажные губы тут же обдало стужей. Доун достала из рюкзака баночку с вазелином, и оба смазали губы и кожу вокруг глаз.

Уолт взглянул на термометр, висевший на двери черного входа. Ртутный столбик застрял под отметкой минус двадцать.

– Ого! Сегодняшний мороз можно заносить в книгу рекордов, – заметил Робертс.

Они натянули кожаные перчатки на шерстяной подкладке, как следует обмотались длинными теплыми шарфами, подняли высокие воротники овчинных тулупов и стали спускаться с холма к лагерю лесорубов.

Лагерь представлял собой вырубку площадью в пять акров посреди густого соснового леса. В центре стоял приземистый домик столовой, а по краям – два жилых барака: длинные узкие постройки, крытые толем и рассчитанные на сто постояльцев каждая. Обстановка бараков была до предела скудной: по обе стены тянулись ряды трехъярусных деревянных коек, а вдоль нижних ярусов шли узкие скамьи из неотесанных бревен.

Несмотря на жесткие койки и матрасы из елового лапника, мужчины спали в бараках как убитые. Отмахав двенадцать часов топором на морозе, лесоруб мог свернуться калачиком на пеньке и тут же заснуть.

Бараки укрывали рабочих от дождя и снега, но совсем не спасали от ветра, свистевшего в незаделанных щелях бревенчатых стен. Подчас внутри было так же холодно, как и снаружи. Однако в безветренную погоду помещение довольно сносно прогревалось теплом человеческих тел и жаром от костра, который разводили в яме, вырытой в земляном полу посреди барака.

Еще не смолк пронзительный металлический звук, призывающий к трапезе, а лесорубы уже начали скатываться с коек, ворча, кашляя, сплевывая, ругаясь и натыкаясь друг на друга в кромешной тьме. Старший бригады подкинул охапку свежих поленьев на горящие угли костра. Пламя лизнуло сухую кору, спираль из дыма и искр лениво поднялась к круглому отверстию в крыше.

– А ну вставайте, да поживей! – прорычал он. – Мы должны выйти на работу до рассвета.

Когда подошли Робертс и Доун, лесорубы уже завтракали в столовой, сидя впритирку на скамейках за длинными, грубо сколоченными сосновыми столами. Повара раздавали им оловянные тарелки с соленой свининой и большие куски хлеба, намазанные черной патокой с бобами.

В дальнем конце столовой над открытым очагом хлопотал голый по пояс повар Ларс Свенсен. Пот блестел в густых волосах, покрывавших его мускулистые плечи и грудь. Свенсен был шведом, суровым с виду и с пышными бакенбардами. Как и большинство лагерных поваров, он содержал свою столовую в безупречном порядке и строгости. Грубые шутки и пустые разговоры здесь запрещались. Быстро поел и уходи – освобождай место для тех, кто стоит в очереди перед входом.

Мужчины приветливо встретили босса и его дочку. Все работники уважали Уолта Робертса. Это был замечательный человек, истинный лесоруб, как и они сами. На его ладонях до сих пор красовались профессиональные знаки отличия – мозоли, твердые, как панцирь броненосца.

Доун тоже пользовалась всеобщим уважением. Когда она подошла к столовой, в очереди сразу смолкли все богохульные и непристойные разговоры.

– Мы будем в конторе, – сообщил Робертс работникам. – Позовете нас, когда будете готовы.

Контора располагалась в длинном прямоугольном здании, таком же, как и бараки, только поменьше. В центре комнаты стояла пузатая железная печка, заранее растопленная поваренком. Когда они вошли, ее металлические бока уже раскалились докрасна.

– Бр-р-р, хорошо! – Доун подошла к печке и протянула к огню озябшие руки.

Две стены комнаты были заняты высокими шкафами с бумагами. Напротив печки стоял большой письменный стол. Сняв тулупы и перчатки, отец с дочкой расселись по своим местам. Робертс взял стопку текущих ордеров из ящика рядом с зеленым промокательным валиком.

– Может, я тебе подиктую, милая? – спросил он у дочери.

– Давай, – охотно откликнулась она.

Доун изобрела свой собственный способ стенографии и писала под диктовку быстрее, чем бывшая секретарша и помощница Робертса, окончившая чикагскую школу секретарей.

Она уже заканчивала третье письмо, когда в дверь постучал десятник лесорубов.

– Мы готовы, – сообщил он.

Отец и дочь надели тулупы и вышли из конторы.

– У нас еще полно писанины, – сказал Робертс дочери. – Знаешь, после ленча возвращайся сюда вместе с «Мэри-Энн», займись ордерами. В три часа придет Деннис Прайс, он подновит бухгалтерские книги. Можешь ему помочь.

У Доун екнуло сердце. Деннис Прайс, симпатичный молодой бухгалтер с востока, работал на полдюжины крупнейших лесозаготовительных компаний штата.

– Как скажешь, папа, – небрежно бросила девушка.

«Надо будет вернуться пораньше, чтобы успеть принять ванну и вымыть голову перед приходом Денниса», – решила она.

В этого парня Доун была влюблена с двенадцати лет. Сначала он относился к ней как к младшей сестренке, называл «лапочка» и «котенок». Но когда она повзрослела, Деннис стал вести себя с ней предельно сдержанно. Теперь она чувствовала, что он наконец увидел в ней женщину. На Рождество Доун поцеловала его под омелой, которую привесила к потолку конторы, и бедный бухгалтер покраснел до самых корней волос. Он всегда старательно избегал лишних прикосновений к девушке.

Они пошли к саням, которые должны были довезти их до северного рукава Сагино. По дороге Доун тайком поглядывала на отца и улыбалась. Робертс и не догадывался о том, что его дочка-сорванец мечтает о любви, что под грубым костюмом лесоруба скрывается женщина, способная на нежность, кротость и пылкую страсть. Доун была еще девственницей, но ей не терпелось поскорее расстаться с невинностью.

Усевшись в сани вместе с другими работниками и закинув ногу на ногу, девушка с удовольствием подхватила любимую балладу лесорубов:

Любовник мой был лесоруб, Теперь таких уж не найдешь. Он скушать мог хоть сена стог, Коль в сено виски ты нальешь. Любовник мой ушел, забудь! И я пришла сюда в танцзал, Сижу и жду, чтоб кто-нибудь Свой кофе пальцем помешал.

«Любовник… Да, у меня скоро будет любовник!» – приняла решение Доун.

Глава 2

«Мэри-Энн» вернулась в лагерь Робертса около двух часов дня. Доун взбежала на холм и пулей влетела в дом. В кухне две ее сестры консервировали помидоры, прибывшие утренним товарным поездом из южной Калифорнии.

– Где мама? – спросила она, задыхаясь от бега.

– Пошла в погреб за банками, – сказала Пег.

Восемнадцатилетняя Пег, старшая дочь Робертса, была статной девушкой с крупными чертами лица и серыми глазами. Всегда безупречно ухоженная и причесанная, она и сейчас стояла в пышном нарядном платье с оборками, а ее каштановые волосы были собраны двумя причудливыми кренделями на макушке и подколоты перламутровыми гребнями.

– Мне надо принять ванну. Я тороплюсь. Скажи ей, пожалуйста, пусть погладит мое зеленое шелковое платье и нижнюю юбку с широкими складками по подолу, ладно?

Люси, младшая сестренка двенадцати лет, удивленно уставилась на нее.

– Ну и ну! – воскликнула она. – Ванна в два часа дня и парадная одежда! Ты слышала, Пег?

Люси была самой симпатичной и изящной из сестер, с тонкими, точеными чертами лица, широко расставленными фиалковыми глазами и блестящими золотистыми волосами. В платье из швейцарского батиста, украшенном складками, оборками и бледно-розовым кружевом, она напоминала фарфоровую куклу.

Пег дотронулась рукой до лба Доун.

– Да она вся горит. Кажется, у нее грипп!

– А может, у нее появился жених? – спросила Люси, озорно сверкая глазками.

– Отстаньте от меня! – сердито бросила Доун и вышла из кухни.

– А что это ты покраснела, сестричка? – крикнула Пег ей вдогонку.

В доме Робертса имелось удобство, редкое даже для больших городов, таких как Чикаго: в ванной комнате стоял керосиновый нагреватель воды. Доун налила ванну до половины и легла на спину, с удовольствием ощущая, как расслабляются в горячей воде усталые мышцы. Девушка лениво намылила шею, плечи и грудь. Соски затвердели под ее пальцами. Ароматное мыло, пар и вода оказывали возбуждающее действие. Намыливая между бедрами, Доун почувствовала жар внизу живота и прерывисто задышала. Она много раз зарекалась делать то, что девочки в школе называли «самообманом», но почти всегда сдавалась искушению. Вот и сейчас она закрыла глаза и утонула в блаженной истоме, представляя себе, как в ванную входит Деннис, раздевается, ложится с ней рядом… Восторг стал непереносимым, подкатили первые волны удовлетворения.

Выйдя из ванной, Доун обнаружила у себя на кровати аккуратно разложенные платье и нижнюю юбку – как раз то, что она просила. В нижнем выдвижном ящике комода, у задней стенки, спрятанные под стопкой повседневного белья, лежали кружевной лифчик и французские шелковые трусики. Эти вещи она купила тайком, когда они последний раз всей семьей были в Чикаго.

Чувствуя себя отъявленной грешницей, Доун облачилась в дорогое белье, надела нижнюю юбку и нарядное платье. Затем она стала расчесывать длинные рыжевато-каштановые волосы, пока они не раскинулись у нее по плечам сверкающим веером. В довершение она натянула шелковые чулки на алых подвязках и обула атласные туфельки без каблука, чтобы казаться пониже: в повседневных сапогах она была одного роста с Деннисом.

Приготовившись выдержать все насмешки сестер, она вышла из комнаты и постаралась как можно тише спуститься по лестнице. Если бы только удалось незаметно подобраться к шкафу в прихожей, взять пальто, сапоги и улизнуть из дома! Но не тут-то было. Внизу, перед лестницей, ее дожидались мама и две сестры. На лицах всех троих играли понимающие ухмылки.

– У нашей Доун есть парень! – ехидно заметила Люси.

– И кто же он? – осведомилась Пег.

– А я, кажется, знаю, – сказала Тесс. – Папа уже не раз намекал мне. Он говорит, что Доун постоянно строит глазки молодому бухгалтеру, когда тот работает в конторе.

– Деннис Прайс! – воскликнула Люси.

– Ерунда! – слегка раздраженно возразила Пег. – С чего бы Деннис, мужчина в солидных летах, вдруг стал интересоваться девчонкой Доун?

– Я не девчонка, Маргарет, и Деннис вовсе не «мужчина в солидных летах». Ему всего двадцать шесть.

– Да он и для меня-то слишком стар! – фыркнула Пег, надменно распрямив плечи.

– Знаешь, Маргарет, возраст и зрелость – это совершенно разное. Во многих отношениях я гораздо более светская женщина, чем ты.

Тесс Робертс согнулась пополам от смеха.

– Светская женщина?! Ох, погоди, вот услышит это отец!

Доун открыла шкаф в прихожей и достала оттуда зимние сапоги и длинное теплое пальто.

– У меня нет времени на детскую болтовню, – важно заявила она. – Мне надо идти в контору, подготовить для Денниса папины бухгалтерские книги и обработать ордера.

– Так ты, значит, светская женщина? – язвительно хмыкнула Пег. – Почему же ты то и дело сбиваешься с пути и ведешь себя как мужик? Носишь мужскую одежду. Говоришь как мужик. Ходишь как мужик. Водишь дружбу с грубыми работягами-лесорубами.

Глаза Доун зажглись гневом. Она хотела было возразить, но раздумала и, поджав губы, выскочила за дверь.

– Иди, иди, папочкин сынок! – бросила Пег ей в спину.

Почти не видя от слез, Доун торопливо зашагала по заснеженной тропинке вниз, к дороге.

Когда в десять минут четвертого в контору вошел Деннис Прайс, Доун печатала письмо в нью-йоркскую лесозаготовительную фирму. Это по ее настоянию отец приобрел новинку техники – механическую пишущую машинку «Ремингтон».

– Да, несомненно, это придаст солидности нашим письмам, – признал Робертс, просмотрев первые пробные листки, которые отпечатала его дочь. – Думаешь, ты сможешь научиться работать на этой штуковине?

Меньше чем через две недели Доун с легкостью могла за пять минут напечатать письмо, на которое ушло бы втрое больше времени и сил, если писать от руки.

Она подняла глаза от пишущей машинки и улыбнулась.

– Привет, Деннис! Папа сказал, что ты будешь заниматься бухгалтерскими книгами. Я приготовила их тебе вон на том столе в углу. Если хочешь, можешь подвинуться ближе к печке.

– Нет, Доун, не волнуйся. Я в двух свитерах, так что не замерзну. – Сняв пальто и меховую шапку, Деннис повесил их на вешалку у двери. – Не ожидал увидеть тебя здесь так рано.

– Папа попросил меня вернуться вместе с передвижным буфетом и доделать кое-какую работу.

Деннис Прайс, крепкий мужчина среднего роста, был широкоплечим и узкобедрым, с сильной челюстью и слегка приподнятым носом. Румяные щеки и ирландские синие глаза делали его по-мужски привлекательным. Доун давно мечтала о том, чтобы он прикоснулся к ней длинными тонкими пальцами.

Он присел на угол стола и потер озябшие руки.

– Надо согреться перед работой. Какой толк от бухгалтера, если у него закоченели пальцы?

От его пристального взгляда девушке сделалось не по себе. Набравшись смелости, она протянула к нему руки.

– Я согрею твои пальцы, Деннис. Мои руки – как две горячие грелки.

– Спасибо, Доун, но это ни к чему, – пробормотал он и смущенно засмеялся.

– Нет, Деннис, я не шучу. Ты только взгляни на свои руки – они же посинели от холода!

– Я забыл дома перчатки.

Деннис нервно кашлянул, увидев, что Доун встала и направилась к его столу. Прежде чем он успел сообразить, что происходит, она взяла его руки, сложила их вместе и обхватила ладонями.

– Ну как?

– Тепло. Да, в самом деле очень тепло.

– У меня горячая кровь.

Деннис вспыхнул и отвел глаза.

– Тебе нравится мое платье?

– Да, ты сегодня прекрасно выглядишь. У тебя какое-то торжество?

– Нет, просто мама и сестры постоянно изводят меня за то, что я ношу рабочие штаны и рубашки. – Доун захихикала. – Может быть, они и правы. Знаешь, иногда я забываю о том, что я девушка.

– Зато я все время помню, что ты девушка. И очень красивая девушка. – Он посмотрел ей в глаза. – Удивительно! Кажется, еще вчера ты была маленькой девочкой с косичками, и вот уже взрослая женщина!

– Да, я женщина, и тебе пора начать обращаться со мной как с женщиной.

Придвинувшись ближе к Деннису, она отвела назад плечи, подчеркивая свою грудь, и прижалась бедром к его колену. Несмотря на многочисленные слои одежды, ощущение было настолько приятным, что по телу девушки пробежала мелкая дрожь.

– Я тебя не понимаю, – пробормотал Деннис срывающимся от волнения голосом.

Он попытался сползти с угла стола, но в результате лишь еще теснее прижался к девушке. Его колено попало ей между ног, а ее мягкие груди прошлись по его торсу.

– Прошу прощения, Доун.

– За что?

Она положила руки ему на плечи и нагнула голову, приближая губы к его рту.

– О Господи, это безумие! – выдавил Деннис. – Но я ничего не могу с собой поделать. – Он обхватил ее за талию и привлек к себе.

Их губы соприкоснулись. Поцелуй, поначалу нежный, становился все более пылким и настойчивым. Доун прижалась к его крепкому мускулистому бедру, с восторгом ощущая на своем трепещущем животе вздымающуюся мужскую плоть.

Наконец Деннис опомнился и оттолкнул от себя девушку.

– Я, наверное, сошел с ума! И ты тоже. Твой отец спустит с меня шкуру, если узнает, чем мы занимались.

– Он не узнает.

– Я развратитель малолетних! – Он встал, стыдливо прикрывая бугорок в брюках папкой с бумагами.

– Я не малолетняя. – Она схватила его руку и приложила к своей груди. – Разве я похожа на ребенка, Деннис? – Вырвав у него папку, Доун прижалась к нему, делая круговые движения бедрами. – Говори правду, похожа я на ребенка?

– Нет, не похожа. Но это надо прекратить. Если ты не остановишься, я потеряю голову и изнасилую тебя прямо здесь, на полу.

– А я не буду сопротивляться. Я хочу тебя так же сильно, как ты меня. Возьми меня, Деннис, пожалуйста! Я столько раз мечтала о нашей близости! – Она засмеялась. – Вот совсем недавно мылась и представляла, что ты лежишь в ванне рядом со мной.

– Да ты, оказывается, распутница! А я-то считал тебя девочкой-ангелочком.

– Я женщина и отчаянно хочу мужчину.

– Давай забудем о бухгалтерских книгах и где-нибудь уединимся, – решился Деннис.

– Где?

– У меня дома.

Деннис снимал маленький коттедж на окраине деревни, в пяти милях от лагеря лесорубов.

Но тут на крыльце послышался топот тяжелых сапог – кто-то поднимался по ступенькам. Доун поспешно уселась за стол, а Деннис метнулся к бухгалтерским книгам. Когда Тесс Робертс вошла в контору, оба с деловитым видом копались в бумагах.

– Я только что испекла яблочный пирог. Почему бы вам с Деннисом не попить кофе, милая? – Она поставила на стол плетеную корзинку. – Как поживаете, мистер Прайс? В последний раз вы были у нас месяц назад.

– Прекрасно, миссис Робертс. А вы?

– Хорошо.

Деннис встал и вежливо поклонился.

– Да у вас как будто лихорадка? – встревожилась Тесс.

– Нет-нет, это от ветра. У меня очень нежная кожа, трескается на холоде.

Девушка захихикала.

– Что ты смеешься, Доун? – нахмурилась ее мама. – У человека кожа трескается от ветра. Разве это смешно?

– Прости, мама. Я вспомнила, как одна девочка в школе говорила…

– Ну ладно, не важно. Угости мистера Прайса пирогом и кофе, пока все не остыло. – Она открыла корзинку и достала оттуда кофейник и блюдо с двумя большими кусками слоеного яблочного пирога. – Здесь есть маленькие тарелочки и вилки. Мне пора домой готовить ужин. Не желаете поужинать вместе с нами, мистер Прайс?

– Благодарю, мэм, но, к сожалению, сегодня вечером я занят.

– Что ж, приглашение остается в силе. Как будете в наших краях, заходите в любое время.

– Спасибо, непременно.

Когда мать ушла, Доун села за стол и закрыла лицо руками, сотрясаясь от смеха.

– Нет-нет, это от ветра! – передразнила она Денниса. – У меня очень нежная кожа!

Он опять покраснел.

– Это правда. Послушай, давай попьем кофе с пирогом и приступим к работе. Все равно теперь уже поздно ехать ко мне домой.

– Хочешь, я приеду к тебе завтра днем?

– Отлично! Я буду работать дома.

– Ожидание будет для меня пыткой.

– Да? Но ты ведь девственница?

– Да, и ты сам сможешь в этом убедиться.

– Значит, ты ждала целых шестнадцать лет, и еще один день не имеет большого значения.

– Когда стоишь на пороге чего-то нового, неизвестность и ожидание становятся мучительными, – сказала девушка, многозначительно взглянув на Денниса.

Она подала ему пирог и кружку с кофе, затем вернулась за пишущую машинку.

В этот вечер за ужином Доун вдоволь натерпелась издевок от сестер.

– Интересно, сколько работы сделано сегодня в конторе? – невинным тоном спросила Пег.

– А мне интересно, что там сделано помимо работы, – добавила Люси.

– Хватит дразнить сестру! – одернула их Тесс. – Когда я пришла туда с пирогом и кофе, мистер Прайс и Доун усердно трудились над бумагами.

– Да, но еще неизвестно, чем они занимались до того, как ты вошла, – ехидно заметила Пег.

Случайный выпад сестры попал прямо в цель. Чувствуя, что краснеет, Доун швырнула на стол салфетку и встала.

– Простите, но я очень устала, – сказала она, стараясь держаться с достоинством. – Пожалуй, пойду лягу.

– Желаю сладких сновидений, и пусть тебе приснится Деннис! – крикнула Люси ей вслед.

Наверху, у себя в спальне, Доун зажгла масляную лампу, разделась и встала перед зеркалом, любуясь своим отражением. Доун Робертс не страдала ложной скромностью и знала, что у нее прекрасное тело. Приподняв груди, она нежно погладила соски большими пальцами. «Завтра меня будет ласкать Деннис!»

Девушка провела руками по бокам, по плавным изгибам талии и бедер, по слегка округлому животу и спустилась к треугольнику рыжих блестящих волос.

Тело ее покрылось мурашками. Охваченная пожаром желания, она крепко зажмурилась и издала долгий прерывистый стон.

«Возьми меня, Деннис, возьми меня, или я сойду с ума!»

Глава 3

На другое утро, когда по лагерю лесорубов разнеслись звуки металлического треугольника, Доун повернулась на другой бок и снова заснула. Чуть позже отец постучал в дверь ее спальни.

– Доун, ты встала?

– Входи, пап! – крикнула она в ответ и уселась на кровати, зевая и потягиваясь.

– Ты еще в постели? – удивился Робертс.

– Да. Знаешь, сегодня я, пожалуй, не пойду с бригадой в лес. Кажется, я простудилась.

– Конечно, милая, полежи, отдохни, а нам придется поработать без тебя.

Девушка опять опустила голову на подушку и посмотрела в окно. По темно-синему предрассветному небу пролегла светлая полоса Млечного Пути, похожая на алмазную реку. Доун вспомнила, что за день сегодня, и все ее тело окутала теплая нега приятного предвкушения.

В девять ее разбудила Люси.

– Ты почему дома? Заболела, что ли? – спросила сестра, заходя в спальню.

– Небольшой насморк.

– Помнится, раньше это тебя не останавливало. Вчера вырядилась как королева, а сегодня все утро валяешься в постели. С тобой явно что-то происходит, сестренка!

– Отвяжись! Дай мне одеться.

Доун провела утро в конторе, обрабатывая ордера и печатая письма к клиентам, а на ленч вернулась домой.

– Какие у тебя планы на день? – поинтересовалась мать. – Опять будешь работать в конторе?

– Нет. Я решила немного подышать свежим воздухом. Да и Дасти не мешает размяться, в последнее время он застоялся в конюшне.

Пегого мерина по кличке Дасти ей подарил отец на ее двенадцатилетие.

– Хорошая мысль. Смотри, только недолго. На улице страшный холод.

– Ладно.

Пег и Люси сидели в швейной комнате и шили себе новые платья. Доун заглянула к ним, проходя по коридору.

– Ой-ой-ой, какие домовитые хозяюшки! – поддразнила она сестер.

Пег показала язык.

– А ты что-то слишком уж принарядилась для конной прогулки! Помнится, с тех пор как мама сшила тебе этот модный костюм для верховой езды, ты его еще ни разу не надевала.

Доун почувствовала, как у нее запылали щеки.

– Да, и теперь во мне заговорила совесть, – осторожно ответила девушка. – Ведь мама так старалась! – Она покрутилась перед сестрами. – Ну как, нравится?

– Сногсшибательно! – Люси скорчила невинную физиономию. – Думаю, Деннис будет в восторге.

Доун с трудом удержалась от гневного ответа.

– При чем здесь Деннис? Я еду кататься одна. Вряд ли этот неженка с востока вообще умеет ездить верхом.

Она направилась по коридору к входной двери, но прежде чем надеть теплый плащ, придирчиво оглядела себя в большом зеркале на дверце шкафа.

Твидовый брючный костюм красиво облегал ее стройную фигуру. Под жакет она надела белую атласную блузку с черным узким галстуком. Ее жокейские сапожки были начищены до зеркального блеска. Девушка решила не надевать шляпу, боясь испортить прическу. Она потратила немало усилий, чтобы уложить волосы в аккуратный узел на затылке и скрепить их маленькими заколками.

В конюшне работник, метавший сено с сеновала, в знак приветствия приподнял шапочку.

– Вам что-нибудь нужно, мисс Робертс?

– Нет, спасибо. Поеду кататься, но я сама оседлаю Дасти.

Увидев хозяйку, крупный мерин заржал и радостно махнул хвостом, шлепнув им по стойлу.

– Привет, малыш! Рад меня видеть? Ну конечно, рад. – Она погладила Дасти по носу и чмокнула его в морду. – Пошли!

Спустя десять минут она скакала галопом по тропе, которая вела в деревню.

Деннис вышел из дома сразу, как только девушка въехала во двор: видимо, ждал у окна.

– Я поставлю Дасти в конюшню, – сказал он, – там ему есть чем подкрепиться. Доббин и Чет будут рады компании.

Пристроив мерина, они вошли в дом. Коттедж был маленьким, но, заставленный мягкой мебелью с массой подушек, выглядел очень уютным. В пристенном камине потрескивали душистые сосновые поленья, на полу перед очагом лежала большая медвежья шкура.

– Присаживайся, – предложил Деннис, смущенно переминаясь с ноги на ногу и потирая затылок.

Доун и сама чувствовала себя несколько неловко. Все-таки ей предстояло в первый раз сблизиться с мужчиной. Вообще-то до этого она никогда даже не оставалась наедине с мужчиной у него дома. Девушка робко присела на край дивана.

– Ты потрясающе выглядишь в этом костюме, – сказал он.

– Спасибо.

– Принести тебе что-нибудь выпить? У меня есть вино. Или ты предпочитаешь яблочное бренди?

– Спасибо, я выпью вина.

Деннис ушел на кухню, а Доун принялась бродить по комнате. Она вертела в руках безделушки и разглядывала картины на стенах, написанные в основном по ковбойским сюжетам. Потом девушка остановилась перед камином и протянула к огню руки, которые были холодными скорее от волнения, чем от мороза.

Деннис вернулся с подносом, двумя бокалами и бутылкой вина.

– За что выпьем? – спросил он.

Доун замялась.

– В голову не приходит ничего оригинального. Может быть, просто за нас?

– Хорошо, и за этот особенный день.

Они чокнулись и отпили по глотку вина.

– Мне нравится твой медвежий половик.

– Он мягкий и теплый.

Они сели на шкуру. Деннис скрестил ноги, а Доун подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

– Очень уютно, – сказала она.

Они допили первый бокал, и Деннис налил еще. Вино расслабило и взбудоражило Доун. Поставив бокал на пол рядом со шкурой, она повернулась к Деннису.

– Деннис… поцелуй меня!

Она бросилась в объятия Денниса и с готовностью встретила его губы. Его язык проник ей в рот, обследуя чувствительные местечки под ее языком. Волна горячей крови прокатилась по телу девушки, воспламенив грудь и лоно огнем желания.

Быстро приподнявшись, Доун сняла жакет, расстегнула блузку и снова бросилась в объятия Денниса. Она взяла его руку и направила ее под свою атласную блузку, белья под которой не было. Когда он дотронулся до ее груди, девушка изогнулась от наслаждения. При каждом касании его пальцев тугой сосок, как крохотный проводник, рассылал волны удовольствия по ее телу.

– Сними брюки, – прошептала Доун.

Пока он возился с ними, она улеглась спиной на шкуру и, приподняв бедра, стянула с себя брюки, а затем скинула блузку, оставшись в одних французских трусиках. Она слышала от более старших девушек, что мужчина сильнее возбуждается, если женщина обнажается не полностью, оставляя простор для его воображения.

Деннис разделся до белья и снова обнял девушку. Их страсть нарастала в бурном темпе, как крещендо бетховенской симфонии. Его проворные руки ласкали ее везде, гладили шею, грудь, живот и ягодицы. Когда его пальцы, пробравшись сквозь курчавившиеся волоски, нащупали сокровенное местечко между ее бедрами, она невольно вскрикнула от удовольствия.

Ее пальцы стали нежно ласкать его плоть.

– Ох, мой дорогой! – выдохнула Доун. – Я так хочу, чтобы ты вошел в меня! Скорей!

Они сорвали с себя оставшееся белье, и Доун, раздвинув ноги, опустилась на шкуру. Внезапно ее охватил благоговейный трепет. В таинстве любовного акта и впрямь крылось нечто мистически-волшебное, тем более что это было ее посвящение в женщины.

Она встретила его ритмичные проникающие движения с пылким рвением, не уступающим по силе натиску Денниса. Несмотря на боль, вызванную его вторжением, у нее возникло странное чувство, что она занималась этим всю жизнь, настолько это было естественно и приятно. Этот пик восторга не имел ничего общего с теми неловкими ощущениями, что она испытывала раньше, возбуждая себя сама. Казалось, ее сознание со стороны наблюдает за радостными содроганиями сплетенных на шкуре тел. Каждый новый всплеск страсти был выше предыдущего, как волны бушующего моря. Последний вал вынес ее в нирвану.

– Ну почему все должно было кончиться? – огорченно прошептала она, когда они лежали, взявшись за руки, в блаженной истоме.

Деннис усмехнулся:

– Чтобы мы могли отдохнуть и заняться этим снова.

– Снова, и снова, и снова – целую вечность…

Деннис приподнялся на локте и заглянул в ее мечтательные глаза.

– Да, целую вечность, – повторил он, – именно это я и хотел сказать. Доун, у нас с тобой было совсем не то, что лесорубы называют возней на сене. Я уже давно люблю тебя и хочу. И буду хотеть всегда, целую вечность. Другими словами, милая, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Твоей женой? – Доун округлила глаза.

– Я тебе настолько безразличен, что ты даже не допускаешь мысли о замужестве?

Она погладила его по щеке.

– Любовь моя, дело совсем не в этом. Я тоже люблю тебя и сочла бы за честь стать твоей женой, но…

– Твоя семья не одобрит твой выбор?

– Нет-нет, любимый, мои родители считают тебя очень порядочным молодым человеком, и сестрам ты тоже нравишься.

– Тогда в чем же дело?

– Наверное, не надо говорить тебе, что у моего отца я любимый ребенок.

– Да, я знаю, ты его любимая дочка. Он тебя обожает.

– Любимая дочка… – Ее прелестное лицо озарила загадочная улыбка. – Знаешь, в этом есть нечто забавное… Я с детства знаю папин секрет, хоть он об этом и не догадывается. Он недоволен судьбой потому, что она не дала ему сына. Не то чтобы он не любил нас, своих дочерей, но ему никогда не избавиться от разочарования. Он всегда мечтал о сыне, который работал бы вместе с ним на болоте и унаследовал бы дело Робертса.

– Ну конечно! Ты заменила ему сына. Все эти годы ты играла роль мальчишки-сорванца. Ты делала это нарочно, и он привык видеть в тебе сына.

– Я старалась, как могла, чтобы ему было приятно. – Доун засмеялась. – И это было не просто игрой. Я стала заправским лесорубом. Спроси у любого рабочего бригады.

– Мне незачем спрашивать, я слышал их разговоры. Они тебя просто боготворят. Но какое отношение это имеет к нашей женитьбе? Надеюсь, ты не собираешься до конца своих дней оставаться под боком у папы? Тебе надо устраивать личную жизнь, выходить замуж, растить детей.

– Да, я хочу этого, но мне нужно время. В следующем году я собираюсь поступить в чикагский колледж. После смерти отца кто-то должен занять его место. Нужен человек, который сумеет управлять делами компании, и я единственная подходящая кандидатура. Пег и Люси не в счет: они ничем не интересуются, кроме домашних дел, – шьют, готовят, играют на фортепьяно и принимают гостей. Обе юные леди ждут добропорядочного мистера, который придет и обеспечит уютную жизнь. Я решила стать первой женщиной-лесорубом в озерных штатах, и стану, черт возьми!

Деннис со смехом покачал головой.

– Ты удивительная девушка, Доун Робертс! Но позволь тебе кое-что напомнить. Я опытный бухгалтер и после тебя и твоего отца лучше всех остальных разбираюсь в делах компании «Робертс ламбер». Вот уже пять лет я веду вашу бухгалтерию. Представь, как будет удобно всем, если мы с тобой поженимся. Боже сохрани Уолта от преждевременной кончины, но если судьба от него отвернется, я буду рядом с тобой и помогу тебе освоиться на высоком посту.

– Это замечательно, Деннис. Да, я выйду за тебя замуж, но не раньше чем через два года. Мне надо учиться вести дела, и сейчас я не могу себе позволить уйти с головой в семью и хозяйственные заботы. – Она обвила его руками за шею и притянула к себе. – Но это не значит, что мы с тобой не будем наслаждаться друг другом. Ну ладно, хватит болтать! Мне бы хотелось перед уходом испытать это еще разок.

Он приник к губам Доун сладким поцелуем и накрыл ладонью ее тяжело вздымавшуюся грудь.

Глава 4

Следующие четыре месяца были идиллией в жизни Доун Робертс. Дважды в неделю она встречалась с Деннисом Прайсом у него в коттедже.

– Мы с тобой все равно что женаты, дорогой, – как-то сказала она. – Я ощущаю себя твоей женой, и мне не нужно бумажки, официального свидетельства.

– Мне тоже, любимая, – признал Деннис, – но мне не нравится встречаться тайком, и потом, меня очень беспокоит, что мы обманываем твоих родителей.

– Это не совсем обман. Они были бы очень расстроены, узнав, что их дочь имеет внебрачную связь с мужчиной. К тому же, когда я окончу колледж и вернусь домой, мы с тобой поженимся.

В 1881 году весна в озерных штатах выдалась на удивление ранней. Однажды апрельским вечером, за ужином, Уолт Робертс объявил:

– Лед тронулся намного раньше, чем мы ожидали, и река сильно поднялась. Скоро начнем весенний сплав.

Для лесорубов это был самый важный момент в году. Когда в горах таял снег, тысячи водных потоков устремлялись вниз по склонам, повышая уровень Сагино, Титтабоуасси и других рек озерных штатов. Воздух оглашался грохотом бревен, падавших по дощатому настилу с берега. Дни становились все длиннее, и рабочие использовали каждую светлую минуту, чтобы сплавить лес по течению, пока вода стоит высоко.

– Я взял в компанию еще дюжину сплавщиков, – сказал Уолт и, щелкнув красными подтяжками, с сияющим видом оглядел домочадцев. – Ну-ка скажите, вы когда-нибудь слышали о Сильвере Джеке Макхью?

– Сильвер Джек Макхью? – Доун вскинула брови. – Ты хочешь сказать, что Сильвер Джек действительно существует?

– Да, существует, милая. На следующей неделе он приедет сюда и будет работать на компанию «Робертс ламбер». Мне пришлось отдать немало денег, чтобы переманить его от Сэма Такера, но он стоит вдвое больше того, что я заплатил.

Вилка Доун со звоном упала на пол. Она смотрела на отца круглыми от изумления глазами.

– Я тебе не верю, папа. Сильвер Джек Макхью будет здесь?

– Все дети в школе поют песенки про Сильвера Джека, – вмешалась Люси.

Работал я у Сильвер Джека. Сплавляли мы с ним лес по рекам. Теперь кукует он в тюрьме. Не скоро он придет ко мне.

– Какой ужас, Люси! – одернула мать. – Юной леди не приличествует петь такие песни. Чтобы я больше не слышала этого у себя в доме!

Доун засмеялась:

– Слышала бы ты продолжение, мама! У тебя бы уши завяли!

– Хватит! Не желаю слышать ни слова об этом Сильвере Джеке Макхью! Закройте рты и ешьте.

Подвиги Сильвера Джека Макхью воспевались в бесчисленных непристойных балладах и анекдотах, ходивших по всем озерным штатам. По популярности он уступал разве что легендарному Полу Баньяну. Одиссея Макхью прерывалась неоднократными отсидками в тюрьме за хулиганство, нанесения увечий и даже попытку убийства. Однако в промежутках между арестами Лесной Бык, как его называли, прослыл легендой от Сагино до Дулута.

Сильвер Джек Макхью подбросил охапку поленьев в барачный огонь и вернулся к своей койке. Его ближайший друг, Пиг Айрон Сэм Малон, сидел на лавке и шнуровал тяжелые сапоги со стальными шипами на подошвах.

– Шевели задницей, Пиг, – бросил Джек. – Нам надо выехать пораньше. Я хочу прибыть в лагерь Робертса до темноты.

Пиг заворчал и отправил в рот изрядную порцию жевательного табака.

Джек надел красную шерстяную рубаху, брюки и сапоги, тщательно заправив штанины в высокие голенища, потом накинул плащ и натянул на голову вязаную шапочку. Одевшись, он достал из-под своего матраса бутылку с надписью «Крепкий тоник для взбодрения крови». Этот напиток – уникальную смесь крепкого тоника и спирта, приправленную экстрактом ванили, – Джек готовил сам, причем с величайшим старанием. Отпив на дюйм, он передал бутылку Пигу Айрону Сэму.

Сильвер Джек при росте шесть футов четыре дюйма имел фигуру минотавра: массивные грудь и плечи, львиная голова, увенчанная шапкой светло-русых волос. Где бы он ни работал – а работал он почти во всех лагерях озерных штатов, – его всюду нанимали десятником из-за его умения делать все лучше и быстрее других. Легенда гласила, что когда лесоруб идет по лесу, деревья дрожат от страха. А когда по лесу идет Сильвер Джек Макхью, деревья сами валятся к его ногам.

Тесная дружба Джека с Пигом Айроном Сэмом вызывала удивление. Пиг был крупным, крепким детиной ростом в шесть футов и весом в 220 фунтов одних костей и мышц. Однако рядом с Сильвером Джеком Пиг казался жалким и хлипким коротышкой. Вечно спутанные волосы напоминали стальную стружку, а на редкость неказистое лицо было испещрено шрамами, шишками, вмятинами и прочими следами многочисленных жестоких драк. Под короткой щетинистой бородкой проглядывала грубая, как напильник, кожа, а во рту были выбиты все передние зубы, как верхние, так и нижние. Одно ухо жалко свисало, другое же представляло собой бесформенный обрубок плоти и служило напоминанием о первом поединке Пига с Сильвером Джеком.

Дело было в пивной. В короткой, но бурной потасовке Джек откусил Пигу ухо, а потом, по традиции, потоптал поверженного противника сапогами, подбитыми стальными шипами. После этого Пиг поклялся своему покорителю в вечной дружбе.

– Ты самый ловкий боец во всей долине Сагино! – заявил он с неподдельным восхищением.

– А ты самый невкусный парень во всей долине Сагино, – отозвался Джек и дал Пигу легкий подзатыльник.

У Сильвера Джека Макхью, если не считать помятого носа, было совсем немного боевых отметин. На его теле почти не наблюдалось так называемой оспы лесорубов – пятен, оставленных шипами чужих сапог.

Завтракая перед отъездом из лагеря Сэма Такера, Сильвер Джек решил напоследок развлечься: в очередной раз позлить франко-канадского повара. Демонстративно нарушив правило столовой – никаких вольностей во время еды, – Джек в самый разгар завтрака затянул песню:

Однажды леди из Бангора Легла в каюте отдыхать. И вдруг со шканцев закричали: «Быстрее простыни[1] поднять!» Бедняжка наша подскочила, Не может ничего понять.

Остальные лесорубы загоготали над своими тарелками, а стоявший над очагом повар метнул на Джека злобный взгляд. Ухмыляясь во весь рот, Джек достал из кармана мертвого таракана и, подняв его над столом, громко крикнул:

– Эй, французишка, как я вижу, сегодня ты положил в бобы мясо!

Лицо повара налилось кровью.

– Sacrebleu![2] – завизжал он. – Ты гнусный обманщик, Макхью! У меня чистая столовая!

Джек печально покачал головой.

– В жизни не видывал такого жесткого мяса! – заявил он, потрясая куском свинины. – Помните лошадь, что на прошлой неделе сломала ногу в санях? Сдается мне, что от этого мяса попахивает той самой кобылкой.

– Черт возьми, французишка, – подхватил Пиг, – ты что же, откопал эту старую клячу?

Поваренок, стоявший у плиты, тихо захихикал, но тут же получил от шефа увесистую затрещину и отлетел к стене. С показным спокойствием и ледяной яростью в глазах повар взял в руки топорик для рубки мяса и медленно направился к началу стола – туда, где давал свой спектакль Сильвер Джек. В столовой повисла напряженная тишина, смолкло даже позвякивание ножей и вилок.

Джек нарочито небрежно скатал и зажег папиросу, делая вид, что не замечает нависшего над ним разъяренного повара. И тут сидевшие за столом дружно ахнули. Топорик пролетел перед самым носом Джека, обрезал горящий кончик его папиросы и, разрубив на две части свинину вместе с оловянной тарелкой, на полдюйма воткнулся в стол.

– Вот видишь, Макхью, мясо совсем не жесткое, – спокойно сказал повар и двинулся обратно к плите.

Сильвер Джек сидел, скосив глаза к обрубленной папиросе, торчавшей у него изо рта. Лесорубы уставились на него с ожиданием.

– И ты ему это спустишь, Джек? – прошептал Пиг.

Джек, слабо ухмыляясь, оглядел зрителей.

– Я не собираюсь связываться с чокнутым французом, у которого в руке топор. – Он встал. – Пошли, Пиг. Нам пора ехать. Сперва зайдем в магазин и расплатимся за покупки.

В магазине лесозаготовительной компании продавались табак, спички, одежда, топоры и прочие вещи, нужные лесорубам. Стоимость всех покупок записывалась и вычиталась из их заработка в конце весеннего сплава. Но Джек и Пиг уезжали раньше времени, поэтому должны были расплатиться сейчас.

– Сколько я должен компании, мистер Инкслингер? – спросил Джек у очкастого продавца.

– Ты потратил на покупки восемнадцать тысяч семьдесят пять долларов, Джек, – ответил тот.

Пиг присвистнул от удивления.

– Не слабо, Джек!

Во время рабочего сезона лесорубы были предельно бережливы, зато потом просаживали весь свой годовой заработок, устроив одну большую попойку в Сагино или Бей-Сити.

– Не бери в голову, Пиг! Руки-ноги на месте, значит, заработаю еще. Дайте-ка мне упаковку сигар и прибавьте к общему счету, – сказал Джек продавцу.

Расплатившись, они сели в почтовый дилижанс и поехали на железнодорожную станцию.

– Ну держись, компания «Робертс ламбер», мы едем!

Сильвер Джек и Пиг Айрон Сэм прибыли в лагерь Робертса вечером накануне большого состязания по бирлингу. Этот зрелищный и полезный вид спорта помогал лесорубам оттачивать мастерство перед весенним сплавом.

Бирлинг, или катание на бревнах, начинался как незатейливое развлечение сплавщиков. Когда нечего было делать, двое становились на противоположных концах плавучего бревна и пытались сбросить друг друга в реку. С годами это состязание усовершенствовалось, обросло множеством тонкостей. У каждого опытного игрока были свои излюбленные уловки. Перед началом соревнований участники часами осматривали бревно, изучая его особенности. Сосновые бревна крутились быстрее, чем еловые. Кедровые плыли по воде с исключительной скоростью, а бревно со снятой корой было скользким, как облитый жиром поросенок.

Приятели-лесорубы провозгласили Сильвера Джека Макхью чемпионом болота по бирлингу. Он обладал значительным весом, невероятно сильными ногами и проворством кошки.

Неделя до весеннего сплава была для лесорубов временем безделья. Они слонялись по лагерю, спали, играли в азартные игры, пили и рассказывали байки, собравшись в кружок у барачного костра. При этом работники каждый день практиковались в бирлинге в речной бухточке недалеко от лагеря.

Утром, на второй день после приезда Сильвера Джека и Пига Айрона Сэма в лагерь Робертса, их пригласили принять участие в состязании по бирлингу.

– Мы вступим в игру, когда закончатся предварительные соревнования, – беспечно бросил Джек, – когда мужчин отделят от мальчишек.

Они с Пигом сидели на ступеньках барака, потягивая крепкий тоник и развлекая поварят жуткими рассказами о драках в пивных, заторах сплавного леса и публичных домах. Часов в восемь с реки донеслись бурные возгласы и рукоплескания.

– Кажется, нам пора, – сказал Джек, затыкая бутылку пробкой.

По дороге он скатал папироску и отдал Пигу свой вещевой мешок.

– Сильвер Джек идет! – радостно завопили зрители.

– Как раз вовремя! Пусть сразится с нашим новым чемпионом!

Джек снисходительно улыбнулся:

– Где же он, ваш чемпион?

Ему показали на стройную фигурку, стоявшую в окружении лесорубов в другом конце бухты.

– Вон тот, маленький.

У Джека отвисла челюсть, и он в крайнем изумлении посмотрел на Пига.

– Глазам не верю! Да этот недомерок – как чахлый кустик в дубовом лесу.

– Че-ерт! – засмеялся Пиг. – Слушай, Джек, ты же его просто сдуешь с бревна!

Остальные лесорубы тоже захохотали, но в их смехе был скрытый подвох, не замеченный Джеком и Пигом.

– А ну-ка задай ему, Сильвер Джек! – кричали они, подстрекая к бою.

Когда Джек и «малыш», как снисходительно окрестил он соперника, встали лицом к лицу по оба конца кедрового бревна, Макхью удивился еще больше. Мальчишка был не выше пяти футов восьми-девяти дюймов, и хотя свободные брюки и рубашка скрадывали фигуру, было видно, что у него тонкие руки и ноги. Вообще этот молодой человек с гладкой кожей и тонкими чертами лицами казался каким-то женственным.

– А он симпатяга, правда, Джек? – фыркнул Пиг.

– Ну, ребята, приготовились! – крикнул судья. – На старт, внимание, марш!

Мальчишка посмотрел на Джека и нахально осклабился. Тот ответил ему гневным взглядом.

– Недолго тебе улыбаться, малыш! – прорычал он.

Как и ожидалось, Джек сразу пошел в наступление. Он начал перебирать ногами по бревну, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Бревно закрутилось под ним бешеным волчком. Казалось, что его легковесный противник рано или поздно должен слететь в воду под воздействием одной лишь центробежной силы. Но стройная фигурка без всяких усилий держалась на вертевшемся бревне, проворно перебирая ногами и небрежно зацепив подтяжки большими пальцами. По рядам зрителей пробежал восхищенный ропот.

Минут через десять Джек резко остановил бревно каблуками. Его соперник тоже остановился, прилипнув к бревну, как муха. Он опять с наглой ухмылкой взглянул на Джека и запрыгал на месте.

Джек нахмурился, сделал глубокий вдох и применил другую тактику. Слегка расставив ноги и воткнув каблуки глубоко в кору, он повернул бревно резко вправо, потом резко влево туда-сюда, туда-сюда. Мелкие волны хлынули на берег бухты и окатили ноги собравшихся у воды зрителей. А проклятый мальчишка ни разу не убрал пальцев из-под подтяжек!

Джек испробовал все уловки, которым научился за годы работы на болоте. Управляемое его ловкими ступнями и крепкими ногами, бревно крутилось как живое, но мальчишка держался неколебимо, и дерзкая ухмылка не сходила с его женственного лица.

Наконец Джек вынужден был прибегнуть к приему, который он обычно приберегал для чемпионских соревнований с призами в сотни долларов. Быстро перебирая ногами, он раскрутил бревно до предельной скорости, а потом, демонстрируя чудеса ловкости, пустил его в обратную сторону. Ему все же удалось поколебать спокойствие соперника! Мальчишка вскинул руки и слегка покачнулся, но быстро обрел равновесие. Джек продолжал вращать бревно в обратную сторону, не давая мальчишке развернуться и подладиться под вращение. Оба противника крутили бревно назад, что было одним из сложнейших маневров в бирлинге. Зрители застыли на берегу и затаив дыхание следили за этим невероятным спектаклем.

Теперь ни Джек, ни мальчишка уже не смотрели друг на друга. Их взгляды были прикованы к мокрому бревну, которое вращалось у них под ногами, посверкивая в лучах солнца.

Наконец зрители не выдержали напряжения неизвестности.

– Ничья! Ничья! – закричали с берега.

Согласиться на ничью с каким-то сопливым мальчишкой? Унижение заставило Джека предпринять еще одну отчаянную попытку сбросить противника с бревна. Но, к своему ужасу, Джек почувствовал, что топчет ногами воздух. Еще мгновение – и его голова ушла под воду.

Вынырнув на поверхность, он услышал издевательские выкрики в свой адрес и ликующие возгласы в адрес победителя. Вдобавок к нанесенному оскорблению стоявший на берегу малыш протянул ему руку.

– Дай я помогу тебе, Джек.

Это было уж слишком! Сильвер Джек Макхью еще никогда в жизни не испытывал такой ярости.

– Пошел к черту, недоносок! – заорал он и неуклюже вылез из воды, зловеще сверкая глазами.

Он был уже на расстоянии вытянутой руки от маленького мерзавца, но тут вдруг юноша стянул с головы вязаную шапочку, и изумленные Джек и Пиг увидели, как на спину малышу водопадом хлынули рыжевато-каштановые волосы.

– Господи! – вскричал Джек, и руки его безвольно опустились. – Да это девчонка!

«И чертовски хорошенькая!» – добавил он мысленно, не в силах оторваться от ее прекрасных зеленых глаз.

Девушка шагнула вперед и протянула правую руку:

– Добро пожаловать в лагерь Робертса, Джек! Очень рада с тобой познакомиться, это великая честь. Меня зовут Доун Робертс, я дочь Уолта Робертса.

Джек протянул ей вялую руку. Он хотел что-то сказать, но язык как будто присох к нёбу.

Девушка кивнула на бревно в бухте, и глаза ее озорно блеснули.

– А что касается этого, то тебе просто не повезло. И потом, у тебя ведь не было возможности осмотреть бревно перед началом соревнования, узнать его плавучие свойства. Это больше не повторится. Все знают, что Сильвер Джек Макхью – лучший сплавщик на болоте.

Джек смущенно усмехнулся и наконец обрел голос.

– Да, конечно. Просто не повезло. Но позвольте сказать вам, мисс Робертс, вы чертовски мастерский бирлер. Один из лучших в этих краях.

– Это мое любимое развлечение, Джек. Пойдем в дом, я познакомлю тебя с мамой и сестрами. Ты любишь яблочный пирог? Моя мама печет его так, что пальчики оближешь!

– Премного благодарен, мэм. Это мой приятель, Пиг Айрон Сэм Малон.

Доун пожала волосатую лапу Пига.

– Рада с тобой познакомиться, Пиг. Вы двое весьма знамениты здесь, на болоте. Мне не терпится послушать ваши анекдоты.

Джек смущенно переступил с ноги на ногу.

– К сожалению, наши с Пигом анекдоты не для дамских ушей.

Девушка засмеялась.

– Я уверена, что ради меня вы сумеете их выправить.

Джек как завороженный смотрел в ее глаза. Какая необыкновенная женщина! Красивая, умная, а на бревне катается как дьявол! С этой минуты легендарный Сильвер Джек Макхью по уши влюбился в Доун Робертс.

Глава 5

Ежегодно в первый день весеннего лесосплава в школах объявлялись каникулы. Мальчишки и девчонки со всех озерных штатов стекались на большие реки, чтобы посмотреть грандиозное зрелище. О прибытии главных героев представления – краснорубашечных лесорубов-сплавщиков – за несколько часов возвещал рокочущий грохот, разносившийся по речным долинам подобно далеким раскатам грома.

На верхнем участке реки по покатому настилу в воду непрерывным потоком съезжали бревна, и вскоре река сплошь заполнялась сплавным лесом, так что можно было перейти с берега на берег, не замочив ног.

Лесорубам требовались быстрота и ловкость антилопы, ибо упавший в эти бешеные жернова тут же становился покойником.

Сильвер Джек, десятник компании «Робертс ламбер», любил хвастать:

– Я могу кинуть в воду кусок мыла и переправиться на берег по пузырькам.

Багор для сплавщика был тем же, что топор для лесоруба. Длинный шест с острием на конце и стальным наклонным крючком, ходившим вверх-вниз на металлическом фланце, работал по тому же принципу, что и щипцы рубщиков льда. С помощью этого приспособления работники тянули и перекатывали бревна в воде. Кроме того, багор служил им опорой, помогая удерживать равновесие. Потерять свой багор считалось позором для сплавщика. Стоимость утерянного инструмента вычиталась из его заработка.

Весенний сплав планировался с тщательностью и точностью боевой операции. На протяжении многих миль вдоль берега, в поворотных точках реки, выставлялись посты. Сплавщики, стоявшие на этих постах, должны были отгонять прибившиеся к берегу бревна и предотвращать заторы. За лесосплавом кочевал весь лагерь лесорубов. Палатки, котелки, еда, инвентарь и прочие вещи свозились к намеченным стоянкам в больших, пестро раскрашенных фургонах, запряженных десятком лошадей. Когда эти фургоны проезжали по городку, местные жители встречали их с таким ликованием, будто это был цирковой кортеж.

– Они скоро обогнут излучину! – радостно крикнул маленький мальчик, стоявший на берегу рядом со стоянкой Робертса.

Ребята постарше, более искушенные в делах лесосплава, хранили молчание, внимательно прислушиваясь к малейшим оттенкам шума, долетавшего с реки. Некоторые места на реке, такие как ближайшая излучина, представляли наибольшую трудность для сплавщиков. Камни, отмели и другие препятствия могли создать затор на сплаве, что и случилось в этот раз.

Первым признаком был перебой в монотонном гуле, который создавали бревна, свободно плывущие по течению. Раздался страшный грохот, вслед за тем – деревянный скрежет, визг и треск. Нагромождение росло, и уровень воды падал с поразительной быстротой: река отступала перед запрудой из бревен.

На десять миль вверх по течению бревна перегородили крутую, узкую излучину реки. Вода все сильнее напирала на огромную массу древесины, треск и рев нарастали, превращаясь в жуткую какофонию звуков. Толстые бревна раскалывались пополам, словно хрупкие прутики. В одном месте сосновые стволы торчали из воды подобно гигантским пальцам, указующим на небо.

Перекрывая шум, Сильвер Джек крикнул работникам своей бригады:

– И вы называете себя сплавщиками? Дерьмо собачье! Да вы не годитесь даже в танцоры! Будь у меня время, я бы хорошенько надрал вам задницы!

Он схватил багор и с ловкостью воздушного гимнаста начал пробираться через затор.

– А ну за мной, бездельники! Надо найти главное бревно.

Главное бревно держит затор на лесосплаве подобно тому, как замковый камень держит арку. Если его убрать, все остальные бревна сразу развалятся, и затор будет устранен. С ворчанием и проклятиями лесорубы побежали по бревнам, тыча баграми в подозрительные стволы.

После получаса безуспешных поисков Джек вытер пот со лба и сказал:

– Черт возьми! Где же это проклятое бревно, Пиг?

– Сейчас бы не помешал глоток твоего крепкого тоника, Джек.

– Найди мне главное бревно, и я куплю тебе целый ящик тоника!

Тут посредине реки возникла какая-то суматоха. Лесорубы собрались толпой вокруг знакомой стройной фигурки. Джек с Пигом устремились туда по мосту из бревен.

– Проклятие! – выругался Джек, узнав Доун, которая и была центром всеобщего внимания. – Какого черта она здесь делает?

Когда он подошел, Доун усмехнулась:

– Не злись, Джек! Кажется, я нашла ключевое бревно.

Джек был непреклонен.

– Мне плевать, что вы дочка босса, мисс Робертс. Вы не имеете права здесь находиться, это опасно. Я отвечаю за безопасность всех этих людей, и я здесь главный. Немедленно отправляйтесь на берег, на свое место!

Улыбка исчезла с ее лица, а зеленые глаза вспыхнули гневом.

– На свое место? – язвительно переспросила она. – И где же оно, по-вашему, мистер Макхью? Дома? Я должна быть примерной девочкой, помогать маме готовить, шить и убираться? Вы полагаете, что место женщины – это дом? Что ж, позвольте мне кое-что сказать вам, Сильвер Джек. Женщина вольна быть там, где ей хочется, и она не обязана слушаться указаний мужчин. В данный момент я хочу быть здесь, со своей бригадой! – Она подошла к Джеку и погрозила ему пальцем. – Запомните это хорошенько, Сильвер Джек!

Еще ни одна женщина и ни один мужчина так не разговаривали с Сильвером Джеком Макхью.

– А теперь хватит болтать, надо проверить бревно. – Она ткнула багром в наполовину затонувший ствол. – Вот это, с разветвлением.

Джек присел на корточки, чтобы получше рассмотреть его.

– Черт возьми! Я же говорил этим болванам, чтобы разрубали двойные бревна, прежде чем спускать их на воду! – Он задумчиво потер щетинистый подбородок. – Кажется, оно за что-то зацепилось. Не так-то просто будет его освободить.

– А когда мы его подцепим, – сказал Пиг, сплевывая табак, – придется долго бежать к берегу.

– Вот что, Пиг. Ты, Флинт, Питерс и я – мы займемся этим бревном. Всем остальным – возвращаться на берег.

Доун хотела возразить, но передумала. Эта работа требовала мужской силы. И потом, чем меньше людей останется на реке, тем больше шансов будет у Сильвера Джека и его помощников благополучно вернуться на берег.

Пиг, Флинт и Питерс, следуя указаниям Джека, подцепили баграми главное бревно в самых ответственных местах.

– Взяли! – крикнул Джек, и все дружно навалились на огромный ствол. Он сдвинулся на дюйм.

– Еще раз, ребята! Оно пошло вправо.

Они поднатужились. Бревно с протяжным, мучительным визгом выскользнуло из-под затора и подпрыгнуло на поверхности воды. Дальше по течению, насколько видел глаз, огромное нагромождение бревен заколыхалось, точно от землетрясения. Раздались чпокающие звуки, словно откупорили сразу тысячу бутылок шампанского, потом громко ухнуло, и затор разошелся.

– Отпускайте его! – крикнул Сильвер Джек и побежал к берегу.

Бревна плыли и крутились в воде, как льдины во время весеннего ледолома. Джек покачнулся и чуть не упал в реку, когда прямо перед ним скопление мелких бревен отделилось от общей массы, обнажив участок воды длиной в шесть футов.

До берега оставалось еще три четверти пути. Джек видел, что им не удастся преодолеть это расстояние. Сплавной лес шел слишком быстро.

– Хватайте толстые бревна! – крикнул он остальным. – Придется плыть на них!

С жутким ревом запруженная река прорвалась и хлынула гигантской волной. Джек вонзил крючья своего багра в большое бревно и уселся на него верхом.

Флинт тоже поймал себе дерево и плыл на нем чуть сзади и сбоку от Джека. Внезапно накатила волна и подбросила его высоко в воздух. Лесоруб с воплем упал в воду, отчаянно размахивая руками и ногами. В следующее мгновение его накрыло огромной массой сплавного леса.

* * *

В четверти мили вниз по течению, когда бревна опять пошли ровно, Джек и двое уцелевших сплавщиков выбрались на берег. Чуть позже им удалось вытащить из воды тело Флинта. Его похоронили на берегу и по традиции повесили на дерево над могилой его сапоги на стальных шипах – знак другим лесорубам, что еще один из них погиб на сплаве.

Только они похоронили товарища, как на тропинке, ведущей из леса, показалась Доун верхом на Дасти. Увидев Сильвера Джека, она просияла.

– Слава Богу, ты жив! – Спрыгнув с седла, она подбежала к нему и, к удивлению наблюдавших за этой сценой лесорубов и замешательству самого Джека, крепко обвила руками его шею. – Когда бревна пошли так быстро, я решила, что вы все покойники.

Тут девушка заметила могилу и сапоги. Она закусила губу.

– Черт! Кто это?

– Флинт, – сказал Джек. – Слишком долго был он лесорубом. Рано или поздно удача должна была от него отвернуться.

– Он пришел сюда работать в числе первых, – проговорила Доун, еле сдерживая слезы, – я звала его дядя Пит.

Она подошла к могиле и опустилась на колени, молитвенно сложив руки.

После того как Сильвер Джек чудом избежал гибели на лесосплаве, его отношения с Доун Робертс вступили в новую фазу. Он не меньше двух раз в неделю посещал усадьбу Робертса на холме и советовался с владельцем компании по рабочим вопросам. Уолт Робертс проникался все большим уважением к своему десятнику.

– Как жаль, что человек с его способностями не имеет никакого образования! – сказал как-то Робертс жене после ухода Сильвера Джека. – Ты знаешь, он очень смышленый парень. У него природная сметка. Он мгновенно схватывает все, что касается лесозаготовок, за исключением бумажной работы. Знаешь, что он предложил мне на прошлой неделе? У него есть идея засадить все наши вырубки новым лесом. Я сказал ему: «Черт возьми, Джек, какой в этом смысл? Пройдет еще сто лет, прежде чем этот лес вырастет. Кому же достанется прибыль?» А он мне ответил: «Вашим праправнукам, их детям и детям их детей». Этот человек умеет смотреть далеко в будущее.

Однажды, когда Сильвер Джек опять зашел к ним в гости, Доун повела его в богатую библиотеку отца. Глаза Джека загорелись при виде сплошь заставленных книгами стен.

– В жизни не видал столько книжек!

– Не видел, – осторожно поправила она его.

– Простите, я не умею правильно говорить, – пробормотал Джек. – У меня нет почти никакого образования. Я окончил всего пять классов, и пришлось идти работать. Отец у меня умер, а мама сильно болела.

– Необразованность – не позор, но тебе должно быть стыдно, что ты не пользуешься своим острым умом.

– Что вы имеете в виду?

– Многие занимаются своим образованием сами. Мой папа, например. Он получил знания из этих книг. Именно так он повысил свою эрудицию.

– Эрудицию?

– Объем знаний.

Джек смущенно засмеялся.

– Мне всегда нравились ученые слова.

– Так учи их! Джек, ты умеешь читать и писать?

– Да, конечно. Читать я очень любил. В школе учительница всегда давала мне книжки.

Доун сложила ладони вместе.

– Значит, тебе надо снова приняться за чтение. Можешь взять отсюда несколько книг. Ну-ка посмотрим, с чего бы нам начать?

Она подошла к книжным полкам и взяла в руки толстый том.

– Вот это тебе должно понравиться. Называется «Том Джонс». Это повесть о бедном парне-сироте, которого бросил приемный отец и который стал никчемным бродягой. Но в конце он добивается положения в обществе и богатства.

Джек взял книгу и усмехнулся.

– Чем-то похоже на мою историю, – пошутил он. – Вот только положение в обществе и богатство мне не грозят. Так только в книжках бывает.

– Как знать! Во всяком случае, возьми с собой эту книгу и почитай, когда будет время.

– Большое спасибо, мисс Робертс. Я вам очень признателен. Ну, я пойду.

– Мне бы хотелось, Джек, чтобы ты называл меня по имени – Доун.

– Доун. Красивое имя!

Джек ушел, а Доун еще долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь.

Весь следующий год Сильвер Джек Макхью брал из библиотеки Робертса по три-четыре книги в неделю. И хотя там был широкий выбор художественной литературы, он предпочитал книги по предпринимательству, юридическому делу и лесоводству. Его произношение настолько улучшилось, что Пиг Айрон Сэм как-то пожаловался приятелям-лесорубам:

– Парень стал совсем другим, его не узнать. Вы слышали, как он выговаривает слова? А однажды вечером он читал мне стихи. Это все чертова девчонка Робертса! Околдовала она его, что ли?

Огромный детина-лесоруб подкинул бревно в барачный костер и рявкнул:

– Это ее титьки и задница его околдовали. Ему хочется трахнуть девочку, вот он и старается.

– Заткнись, Фурнье! – крикнул Пиг, но опоздал с предупреждением.

Джек Макхью стоял в дверях, широко расставив ноги. Мускулы грозно вздувались под его красной рубахой, а лицо застыло гневной маской.

Джо Фурнье был волосатым великаном с плоским обезьяноподобным лицом. Он обладал невероятной мускульной силой. За его спиной лесорубы шептались, что он, должно быть, доисторический человек, переживший свою эпоху. Вот уже несколько лет между Джеком и Фурнье шло негласное соперничество. У каждого из них было много сторонников, которые нередко дрались между собой, отстаивая честь своих лидеров. Джеку и Фурнье до сих пор удавалось держаться в стороне от этих мелочных дрязг. Как все сильные и уверенные в себе люди, они не старались нарываться на неприятности.

– Мне не надо искать драку, – любил говаривать Джек, – она сама меня находит.

До весеннего лесосплава 1881 года пути Джека и Фурнье пересекались лишь изредка. Но с того дня как оба нанялись на работу в лагерь Робертса, их товарищи с волнением ждали великого поединка. И вот наконец час настал.

Джек медленно надвигался на Фурнье, и в бараке повисла напряженная тишина. Остальные лесорубы попятились к койкам, освобождая противникам место для боя. Фурнье засунул большие пальцы за ремень и встал, грозно расставив ноги.

Подойдя к нему на расстояние плевка, Джек остановился и сказал угрожающе спокойным тоном:

– Я, наверное, ослышался, француз. Может, повторишь, чтобы развеять мои сомнения?

Фурнье осклабился, обнажив зубы-клыки:

– Конечно, Макхью. Я сказал, что тебе нравятся титьки и задница девки Робертсов и ты хочешь ее трахнуть.

Молниеносным движением Джек вонзил оба больших пальца в глазницы Фурнье. Пока Джо прыгал на месте, визжа от боли и прижимая руки к глазам, Джек прочел ему нотацию:

– Запомни на будущее, дикарь проклятый: к приличным дамам надо относиться с уважением. Если ты когда-нибудь при мне произнесешь имя мисс Робертс, я намну тебе бока!

Фурнье смахнул слезы, градом катившиеся по щекам, и взглянул на него налитыми кровью глазами.

– Грязная свинья! – взревел он и в безумной ярости бросился на Джека.

Оба покатились по усыпанному опилками полу барака, сцепившись, как два медведя. Фурнье был короче Джека, но тяжелее его фунтов на тридцать – сорок, что давало ему преимущество в тесной рукопашной схватке. Наконец Джеку удалось вырваться и встать на колени. Он уже размахнулся для удара, но в этот момент Фурнье со всей силы пнул его сапогом в грудь. Джек повалился на спину, а француз, точно бешеный зверь, запрыгнул на него сверху.

Стон прошел по рядам болельщиков Джека, когда Фурнье сомкнул на его шее свои гигантские ручищи. Джек вскидывал ноги, извивался и молотил противника по голове обеими руками, но все его удары отскакивали от гранитного черепа как мячики.

Мощные пальцы крепче сдавили горло Джека, и его красное лицо сделалось иссиня-багровым. Сквозь окутавшую его пелену тумана Джек заметил, что соперник уперся сапогом в узкую скамью, стоявшую сзади. Собрав слабеющие силы, он двинул ногой по лодыжке Фурнье. Длинные стальные шипы проткнули толстую кожу сапога и уперлись в кость.

Француз отпустил горло Джека и вскинулся кверху, точно кошка, которой наступили на хвост. Джек выкатился из-под него, судорожно хватая ртом воздух, вскочил с пола и метнулся в сторону, пока Фурнье не бросился на него с кулаками. Прежде чем снова вступить в драку, надо было отдышаться.

Теперь Фурнье пустил в ход свое секретное оружие – голову. Пригнувшись, он помчался на Джека, как бык на матадора. Джек проворно отступил в сторону, и Фурнье врезался в трехъярусную койку. Койка рассыпалась как карточный домик. Француз потряс головой, смахивая щепки, развернулся и опять понесся на Джека. Тот снова увернулся и, когда Фурнье пробегал мимо, двинул его кулаком под дых.

Воздух вылетел из легких великана с таким звуком, будто сдулись кузнечные мехи. Спотыкаясь, он попятился назад и ухватился за другую койку, чтобы не упасть. Но Джек не дал ему очухаться. Подскочив вплотную, он принялся молотить его обеими руками в живот. Ноги Фурнье подкосились, и он рухнул на пол.

Джек перевернул поверженного противника на спину, сел на него верхом и, схватив с пола горсть опилок, запихал их в открытый рот француза.

– Учти, Фурнье, – сказал он, – ты будешь есть эти макароны до тех пор, пока не извинишься за свои слова о мисс Робертс. Ты меня понял?

Фурнье замычал и отчаянно закивал.

– Отлично.

Джек поднялся и встал над ним.

Фурнье сел, выплюнул изо рта опилки, отдышался и поднял глаза на Сильвера Джека, обеими руками держась за раздираемый болью живот.

– Ну ты даешь, Макхью! Однажды меня лягнул в живот мул и сломал себе ногу. Меня еще никогда в жизни не били так сильно.

Джек подошел к своей койке, достал из-под матраса бутылку крепкого тоника и вернулся к Фурнье.

– На, хлебни, француз, – предложил он, протягивая бутылку, – полегчает!

Фурнье сделал большой глоток и чуть не поперхнулся.

– Это пойло будет покрепче, чем ты! – Он вытер рот и поднялся на ноги.

– А теперь извиняйся, – потребовал Джек.

Фурнье повесил голову.

– Я прошу прощения за то, что сказал неправду о тебе и мисс Робертс. Извини меня, пожалуйста!

Спустя несколько дней Доун пришла к Деннису Прайсу в его коттедж. Они долго занимались любовью, а потом лежали в постели, обессиленные, и Деннис спросил:

– Скажи, ты слышала о большой драке между Сильвером Джеком и Фурнье?

– Нет, а почему я должна была об этом слышать?

– Ну, все-таки они дрались из-за тебя.

– Из-за меня? – Она удивленно вскинула брови. – Не может быть!

– Да, правда. Фурнье вроде бы сказал про тебя что-то непристойное, и Джек его чуть не убил.

– Я ничего не знаю! Интересно, что же сказал Фурнье?

– Он намекнул на то, что Сильвер Джек имеет на тебя виды.

Доун расхохоталась:

– Сильвер Джек имеет на меня виды? Какая неслыханная глупость! Да бедняга ни разу даже пальцем до меня не дотронулся.

– А меня это не удивляет. В конце концов, ты создала нового Сильвера Джека Макхью из крепкой и бесчувственной сосновой болванки. А мужчины боготворят своих создателей.

Позже, когда они с Деннисом вновь занялись любовью, Доун невольно представила своим партнером Сильвера Джека Макхью. Фантазия шептала ей, что это его руки ласкают ее груди и ягодицы, что это его рот нежно касается ее пупка и раскаленной бездны между бедрами, что это она оседлала его, а твердая плоть Джека раздвигает ее жаждущее лоно и входит в нее. При первых восторженных содроганиях она с упоением стала ритмично вбирать в себя живительные соки Сильвера Джека Макхью.

Глава 6

В конце семидесятых и начале восьмидесятых годов поля и леса Висконсина, Айовы, Миннесоты, Иллинойса, Индианы, Мичигана и Дакоты подверглись жестокой засухе. Пожары вспыхивали ежедневно, давая работу усердным дозорным и энергичным пожарным командам, состоявшим в основном из добровольцев-лесорубов. Но самым страшным было то, что лишенные воды болотные земли постоянно вырабатывали метан. Нередко огненные клубы воспламенившегося газа взмывали высоко в атмосферу и, пролетев двадцать – тридцать миль, падали с неба на обреченные города и поселки.

В начале октября 1882 года Сильвер Джек возглавлял бригаду лесорубов-высотников, которые лазили по деревьям и срезали верхушки вокруг предложенных зимних вырубок. Перед самым перерывом на ленч прискакала Доун верхом на Дасти.

– Джек, папа получил донесение из лагеря Джо Маккены. Один лесоруб-высотник заметил дым на северо-западном участке. Мы намного ближе, к тому же на возвышенности.

Джек хотел кричать лесорубам, сидевшим на верхушках деревьев, но потом передумал.

– Лучше я сам посмотрю.

Он полез на большую ель. Доун встревоженно следила за ним снизу.

– Господи, только не пожар! – бормотала она.

Джек нашел на дереве самую удобную обзорную позицию и оттуда внимательно оглядел северо-западный участок леса, сощурив глаза и приставив руку козырьком ко лбу.

– Не знаю, – наконец сказал он. – Петерсон, что ты думаешь? – крикнул он верхолазу, работавшему прямо под ним. – Поднимайся сюда!

Лесоруб залез наверх к Джеку и посмотрел в направлении его вытянутой руки.

– Не знаю, Джек. Похоже на мерцающие волны знойного воздуха.

– Возможно, но надо проверить. Вы, парни, доделывайте здесь, а я вернусь в лагерь, возьму свободных ребят и поеду туда.

Джек спустился с дерева и рассказал Доун о своем решении. Она одобрила его и похлопала по седлу позади себя.

– Садись, подброшу тебя в лагерь. Это будет гораздо быстрее, чем ехать в фургоне-буфете.

– Ты права. – Он легко запрыгнул в седло и уселся у нее за спиной. – Хорошо, что твой мерин большой и крепкий. Даже не прогнулся подо мной.

Доун похлопала Дасти по боку, и они поскакали галопом по утоптанной тропинке, ведущей в лагерь лесорубов. Прибыв на место, они тут же направились в контору посоветоваться с Уолтером Робертсом.

– Ты прав, Джек, нам нельзя рисковать. Пусть вероятность пожара мала, все-таки надо проверить. Собирай команду. Если окажется, что это пожар, ни один человек не будет лишним. А ты, Доун, возьми людей и загружай фургон.

Деннис Прайс, сидевший в углу над бухгалтерскими книгами, встал.

– Я хотел бы помочь, – произнес он.

Уолт, Доун и Джек растерянно переглянулись.

Деннис вспыхнул и сказал оскорбленным тоном:

– В чем дело, Макхью? Думаешь, я слабак и не смогу работать в твоей команде?

Холодные голубые глаза Сильвера Джека жестко впились в глаза Прайса.

– Ты слышал, что говорил Уолт: ни один человек не будет лишним.

Через пятнадцать минут конный фургон с десятком пожарных, в том числе и с Деннисом, и комплектом противопожарного инвентаря, громыхая, катил по тропе на северо-запад. Доун с отцом скакали рядом верхом. В ногах пассажиров кучей лежали лопаты с длинными рукоятями, пеньковые мешки, резиновые биты для сбивания пламени, мотыги и топоры.

Миль через десять Уолт Робертс предложил дочери:

– Поедем вперед, разведаем обстановку.

Они припустили галопом и вскоре скрылись в туче густой пыли, поднятой с иссохшей земли копытами лошадей.

Проехав пять миль по тропе, они добрались до участка и увидели несильное пламя, охватившее около четверти акра лесной площади. Огонь медленно распространялся в безветренном воздухе бабьего лета.

Доун была ошеломлена.

– Как жутко! Горит беззвучно – ни треска, ни выхлопов.

Уолт мрачно кивнул.

– Плохой признак. Это значит, что деревья совсем сухие. Нет влаги, которая и дает звук при горении. Если не поднимется ветер, мы без труда остановим пожар.

Он озабоченно сдвинул брови, увидев в центре пожарища одинокое мертвое дерево, черным перстом вонзающееся в небо. Из гнилого ствола, как из дымовой трубы, валил дым.

– Это мне совсем не нравится, – пробормотал Робертс.

Они уже слышали громыхание подъезжавшего фургона, когда неожиданно верхушка почерневшего дерева извергла фонтан крупных искр. Верхние воздушные потоки подхватили эти искры, отнесли их почти на милю и опустили на лес.

– Ну вот, и к нам пришло, – сказал Уолт.

Когда чуть позже подъехал фургон с пожарными, Робертс сообщил им плохие вести.

– Я возьму троих человек и посмотрю вторичный пожар. Может быть, нам повезет.

Он выбрал троих рабочих и велел им взять с собой полный комплект противопожарного инвентаря.

Джек собрал вокруг себя остальных и вкратце изложил план борьбы с огнем:

– Прежде всего нам надо вырыть заградительную траншею поперек головной части пожара. Думаю, возьмем на пятнадцать футов вправо.

– Головная часть пожара определяется направлением, в котором он распространяется быстрее всего, – объяснила Доун Деннису, явно растерявшемуся при виде всей этой суматохи. – Все пожары вначале имеют круглую форму, но потом вытягиваются в виде эллипса под влиянием воздушных потоков, ландшафта и горючих веществ, имеющихся на территории. В результате пожар приобретает форму яйца, и тупой конец яйца – это и есть головная часть. Чтобы остановить распространение огня, надо сначала затушить головную часть, а потом двигаться вдоль краев назад.

Сильвер Джек уточнил, что им предстоит сделать:

– Наша заградительная траншея будет иметь в длину около ста футов и в ширину – два фута. Мы должны выбросить из нее весь сухой мусор и лесную подстилку, вплоть до земли.

Взяв палку, он прочертил по земле извилистый контур заградительной траншеи, огибая слишком большие кусты, которые нельзя было выдернуть с корнем, и низко свисавшие ветви деревьев.

Двое рабочих двинулись вдоль намеченной линии, вскапывая землю мотыгами и отбрасывая мусор в сторону приближавшегося огня.

Сильвер Джек с Пигом следовали за ними с мотыгами и топорами. Они выкорчевывали оставшиеся в земле корни и мелкие кусты, а потом углубляли канаву.

Доун с Деннисом были завершающими. Они лопатами выбрасывали из канавы разрытую землю и выкладывали ее тонким слоем перед траншеей. Все работали с предельным усердием и не болтали попусту, чтобы не сбить дыхание. Траншея быстро продвигалась. Однако, когда Доун бросила последнюю лопату земли в зашипевшее пламя, огонь был уже на расстоянии двух футов от преграды.

Становилось все жарче. Пот градом стекал по их раскрасневшимся лицам, мокрая одежда липла к грязным телам. Доун и Деннис, спотыкаясь, отошли от траншеи и устало повалились на землю.

Сильвер Джек протянул Доун фляжку с водой.

– Передохните пока, самое худшее еще впереди, – сказал он и, отхлебнув из собственной фляжки, вылил остатки себе на голову.

После пятиминутного перерыва Джек дал Доун и Деннису биты на длинных палках. Сам он и остальные лесорубы вооружились мокрыми пеньковыми мешками.

– Наша задача – следить за траншеей и вовремя гасить горящие угли, которые будут перелетать на эту сторону, – объяснил Джек.

Они разошлись вдоль траншеи и встали с интервалами в двадцать пять футов. Пиг и Джек взяли на себя концы линии. Пожар добрался до края канавы, и жадные языки пламени рванулись через нее.

Доун пришлепнула плоской резиновой битой искру, тлевшую на ее участке траншеи.

Деннис восхищенно смотрел на дрожащие, извивающиеся завитки огня.

– Кажется, что это живое существо, которое тянется к тебе щупальцами, – проговорил он.

На своем конце траншеи Джек отбросил в сторону дымящийся мешок и схватил лопату. Доун с ужасом увидела, как тонкая полоска огня, обогнув канаву, подожгла участок сухой травы под ногами у Джека. Девушка подбежала к нему, и вдвоем они загасили пламя.

Следующие полчаса они яростно сражались с огнем, и наконец противник был побежден. Все попытки огня перепрыгнуть через заградительную канаву окончились крахом.

– Здорово мы его, а? – удовлетворенно отметил Джек.

Остальные издали победный возглас.

Но их ликование длилось недолго. Сосредоточив все силы на переднем крае огня, они совсем забыли про мертвое дерево в центре пожарища. Теперь оно превратилось в мощный столб пламени, вздымавшийся высоко в небо. Дерево стояло на безопасном расстоянии от остального леса, и, по мнению Джека, главная опасность, которую оно представляло, заключалась в случайном выбросе искр из пустого ствола. Тут-то и разразилась беда.

Подточенная гнилью и термитами, а теперь еще выжженная огнем высокая полая коряга вдруг подломилась у основания. На глазах у оцепеневших пожарных ствол начал медленно крениться в сторону чащи с левого края пожарища и наконец повалился на лес, накрыв густую сухую листву пылающими искрами. В то же мгновение кроны деревьев вспыхнули гигантской шапкой огня, и земля содрогнулась от этой вспышки. Бушующее пламя спалило листву дотла, как если бы горящую спичку поднесли к газовому рожку.

Порыв раскаленного воздуха опалил ресницы и брови Доун. Ее выбившиеся из-под шапочки волосы загорелись. Закричав, она попятилась назад, прикрывая лицо руками. Джек схватил ведро воды и плеснул ей на голову.

Деревья вокруг шумно шелестели, как будто их трясла гигантская невидимая рука.

– Что это, черт возьми? – воскликнул Деннис. – Откуда взялся этот ветер?

– Когда лесной пожар набирает силу, он вырабатывает свой собственный ветер, – объяснил Джек.

– Это все равно как если бы ты стоял возле большого костра, – добавила Доун. – Ты, наверное, замечал, как горячий воздух, устремляясь вверх, создает вокруг огня область пониженного давления, которая засасывает в себя листья и прочие мелкие предметы.

– Что нам теперь делать, Джек? – спросил Пиг.

Джек удрученно покачал головой и показал на огонь, быстро распространявшийся по кронам деревьев.

– Нам осталось только одно – уносить ноги, пока не поздно. В полумиле отсюда проведена противопожарная двойная борозда. Пойдем туда и дождемся подкрепления.

– Подкрепления? Господи, нас же всего десять человек!

– Скоро будет больше, – заверила Доун. – К этому времени дозорные со всех лагерей успели удостовериться, что в этом секторе начался настоящий лесной пожар. Помощь уже в пути, можешь не сомневаться.

Они быстро двинулись к борозде, и по пути Доун объяснила Деннису тактику борьбы с большим пожаром.

– На всей лесистой территории есть разные противопожарные заграждения. Они бывают природного происхождения – например, реки и ручьи, а бывают такие, что созданы руками человека, – железнодорожные полосы отчуждения, дороги, борозды и траншеи вроде той, которую мы вырыли сегодня.

Как и предсказывала Доун, помощь подоспела быстро. Когда они вышли к борозде, там уже собрались съехавшиеся со всей округи фургоны, из которых валили люди. К своему облегчению, Доун увидела отца. Он держал совет с десятниками.

– Для тех из вас, кто никогда раньше не тушил лесные пожары, объясняю, – объявил он, грустно улыбаясь. – Задача состоит в следующем: надо зажечь встречные пожары на краю противопожарной траншеи, чтобы их втянуло обратной тягой в надвигающийся пожар. Воздушные потоки, создаваемые большим пламенем, всасывают более мелкий огонь. В идеале два пожара встретятся лоб в лоб и погаснут, потому что на пути главного пожара уже не будет горючего.

– Это при благоприятных условиях, – добавил Джек. – Рассчитывать на такой исход не стоит.

– Сильвер Джек прав. Лесной пожар еще более непредсказуем, чем женщина.

Доун подошла к отцу и топнула ногой, возмущенно сверкнув глазами. Стоявшие вокруг мужчины, которые до этого тихо пересмеивались, разразились громким хохотом.

– Может, мне передать твои слова маме, Пег и Люси? – спросила она грозно. – Думаю, после этого тебе придется несладко, дорогой папочка!

Уолт Робертс шутливо вскинул руки вверх и попятился.

– Доун, милая, ты не поступишь так со своим старым папой!

– Ладно, прощаю, – ухмыльнулась она. – Кажется, вам повезло не больше, чем нам.

Робертс тепло обнял дочку.

– Верно. Пожар разгорается все сильней, милая. Может, вернешься в лагерь?

Лицо ее сразу стало серьезным.

– Я работаю не хуже тебя или Джека. Не забывай: для борьбы с огнем ни один человек не будет лишним, ты сам так сказал. Так что незачем меня прогонять.

Стоявший в сторонке Сильвер Джек восхищенно покачал головой:

– Я уже говорил и еще скажу: это золото, а не девчонка!

– Ага, я это слышал, – ухмыльнулся Пиг и проворчал, понизив голос: – Господи, сколько же раз я это слышал!

За заградительной траншеей на маленькой полянке поставили деревянный стол, за которым собрались Уолт Робертс и другие десятники. Они изучали карту, принесенную местным лесным рейнджером.

Рейнджер Адамс показал на карте участок, заштрихованный красным карандашом.

– Здесь отмечена площадь пожарища на данный момент, – сказал он. – Передняя часть составляет около двух с половиной тысяч футов в поперечнике и быстро разрастается.

Сильвер Джек присвистнул.

– Когда мы уходили, мне показалось, что там не больше сотни футов.

– Так оно и было, – подтвердил Уолт Робертс, – но после этого пламя соединилось со вторичным пожаром, который мы пытались удержать.

– Думаю, – продолжал рейнджер Адамс, – надо дать пожару побольше места. Если мы сумеем удержать его на двухстах акрах, буду очень доволен.

Он провел пальцем по горному хребту, который тянулся под углом к дороге в северо-восточном направлении справа от пожара, и поставил крестик у подножия хребта, как раз напротив головной части пожара.

– Лучше всего начать разжигать встречные пожары здесь, примерно в полумиле к востоку. Этот хребет – естественное противопожарное заграждение: на его каменистых склонах почти нет растительности. Для работы на этом участке потребуется немногочисленная бригада. Уолт, вы с Сильвером Джеком возьмете десять человек и начнете копать траншею на юге. Трех тысяч футов будет достаточно.

От подножия хребта Адамс прочертил линию в юго-восточном направлении.

– По этой линии мы тоже выроем канаву длиной в три тысячи футов и разожжем встречные пожары. Длина та же – три тысячи футов. Десятники, собирайте своих людей и отправляйтесь туда немедленно.

Он тронул Доун за руку.

– Вы с Прайсом можете поработать дозорными на хребте. А тебе, Уолт, наверное, лучше остаться здесь и помочь мне руководить ходом работ. Пиг, ты пойдешь с Джеком вместо Робертса.

Пока пожарные делились на команды, Доун с Деннисом подошли к передвижным буфетам. Все десять фургонов с продовольствием выстроились в линию, образовав длинный поезд-столовую. Повара из разных лагерей раздавали пожарным горячий ужин: бобы, свинину и толстые ломти хлеба.

– Поешь как следует, дорогой, – посоветовала Доун Деннису. – У нас впереди долгая ночь.

– Странно, так рано стемнело! – удивился он. – Посмотри на это серебристое облако, нависшее над лесом. Какой красивый ореол!

– Пугающая красота, – мрачно сказала Доун. – Этот эффект возникает, когда лучи заходящего солнца подсвечивают из-за горизонта пелену дыма, зависшую над пожарищем.

– Не представляю, как можно работать в лесу ночью.

– Это нелегко. Обычно рейнджер Адамс ждет до утра, но сейчас требуются срочные меры. К тому же ночью ветер стихает, и пожар распространяется гораздо медленнее, а это нам на руку.

Получив большие порции походного ужина, они отнесли свои оловянные тарелки и походные кружки к зеленому пригорку и сели, скрестив ноги.

– Что должны делать дозорные? – спросил Деннис.

– Разносить донесения вдоль траншеи, постоянно держать штаб в курсе того, как идут работы на всех участках. Готовься, этой ночью мы с тобой набегаемся.

Поужинав, они бросили тарелки с кружками в огромную ванну с кипятком, стоявшую перед одним из фургонов. Было уже темно, но свет лесного пожара отражался от висевшего над ними дымового облака, создавая зловещие розовые сумерки.

Доун и Деннису было поручено ехать с первыми фургонами через лес к подножию хребта, где требовалось установить заградительную линию. Немного не доехав до места, караван остановился. Впереди пожарные рубили просеку в густых зарослях. Следом за лесорубами двигались конные плуги, расчищая пространство для фургонов и инвентаря.

Меньше чем через полчаса все было готово для работы. Пожарные разбились на две команды и двинулись на северо-восток и юго-запад. Впереди шли плуги, которые расчищали от деревьев полосу шириной в двадцать пять футов и снимали горючую лесную подстилку. Следом за плугами двигались мужчины с лопатами. Они воздвигали высокую насыпь из земли и песка на пути приближающегося огня. За ними верхолазы срезали нижние ветви, висевшие над противопожарным заграждением.

– Вы ведь Доун Робертс? – спросил девушку десятник. – Дочка Уолта Робертса?

– Да, а вы Джо Истмен из лагеря Тиббитса. Мы с вами как-то встречались на танцах.

– С тех пор вы заметно подросли. Вы с приятелем поднимайтесь наверх. Найдите десятников и узнайте, как идут дела на их участках.

– Уже идем, Джо.

Доун с Деннисом полезли наверх по крутому каменистому склону справа от просеки. С вершины, возвышавшейся на сорок футов, хорошо просматривался весь хребет.

Над горящим лесом висела кроваво-красная луна. Доун поняла, почему рейнджер выбрал именно это место для прокладки противопожарной траншеи. Хребет служил естественным заграждением. Прямой как стрела, он тянулся на северо-запад и имел в длину не меньше мили, если считать от пика до пика. Каменистые склоны протяженностью около ста футов кое-где поросли травой и редкими кустиками и с обеих сторон спускались к кромке леса. Этот хребет был самым большим рубцом на мичиганской земле, оставленным древним ледником.

Добравшись до середины хребта, Доун и Деннис разглядели плохо различимые горбатые силуэты рабочих, сновавших взад-вперед по возвышенности. Кряжистый мужчина стоял, опершись на лопату, и выкрикивал команды.

– Вы дозорные? – спросил он, поздоровавшись.

– Да. Я Доун Робертс, а это Деннис Прайс.

Мужчина пожал им руки.

– Доун Робертс? А я-то принял вас за парня. Так вы дочка Робертса! Рад с вами познакомиться, мисс. Меня зовут Алан Слоун, я тут десятник. Но почему вы здесь, юная леди? Это опасная работа.

– Она не более опасна для меня, чем для вас, – мягко возразила Доун. – У вас есть сообщение для штаба?

– Передайте им, что отсюда все кажется не так уж страшно. Мы рубим просеку шириной около десяти футов прямо под гребнем на дальнем конце хребта. Начнем разжигать встречные пожары вон там внизу, в высокой траве, уходящей к лесу. На всякий случай разожжем еще один на хребте. – Вдруг он нахмурился и, как гончий пес, поднял нос кверху. – Чувствуете?

Он смочил палец слюной и поднял его перед собой. Доун и сама ощутила на левой щеке прохладный ветерок. Когда Слоун опять заговорил, голос его напрягся как тетива:

– Поднимается ветер. Похоже, тянет с юго-запада. Значит, пожар повернет прямо на хребет. Сообщите эту новость в штаб, да поскорей!

Доун и Деннис побежали назад верхом, а затем быстро спустились по склону. Джо Истмен хмуро выслушал донесение.

– Не знаю, – покачал он головой. – Мы только что получили донесение с южной линии. У них все в порядке. Конечно, пока слишком рано ожидать каких-то изменений в головной части пожара. Нам придется играть по слуху. Я не хочу давать штабу непроверенные сведения. К чему поднимать ложную тревогу? – Он взглянул на небо. – Будем надеяться, что сильного ветра не будет. Пожар скорее всего опять слился в единое пламя, а это значит, что ветер разгонит его очагами по всему болоту. Тогда его не остановить. Я уж не говорю про ту опасность, которая всем нам грозит. Если пламя перекинется через заградительную линию, мы попадем в кольцо огня.

В лагерь ворвался гонец.

– Подтвердилось! Ветер меняет направление. В штабе решили больше не разжигать встречные пожары к югу.

– Ладно. – Истмен обернулся к Доун: – Возвращайтесь наверх и передайте Слоуну, что он может разжигать встречные пожары в любое время.

Переговорив со Слоуном, они поплелись назад, в лагерь. Истмен обнял обоих за плечи.

– У вас усталый вид, ребята, – сказал он. – Прилягте в каком-нибудь фургоне. Если будут новости, я вас позову.

Они выбрали фургон на краю просеки, где было не так шумно, забрались в него и легли, накрывшись пеньковыми мешками.

Деннис вздохнул.

– Кажется, сегодня я не способен заниматься любовью. Вот уж не думал, что когда-нибудь устану до такой степени!

– Я тоже, – откликнулась Доун, зевая.

Через мгновение они крепко спали.

Когда Истмен разбудил их, девушке показалось, что прошло всего несколько минут. На самом же деле они проспали три часа.

– Всеобщая тревога. Настоящий юго-западный ураган.

Зрелище, представшее перед ними, когда они выпрыгнули из фургона, повергло их в ужас. Весь лес на востоке, насколько видел глаз, представлял собой сплошной массив бушующего пламени. Гейзеры огня извергались высоко в небо, раздуваемые сильным юго-западным ветром. Головная часть пожара резко сменила курс и теперь наступала по всей длине хребта.

Истмен протянул Доун написанное от руки донесение.

– Отнесите это наверх, Слоуну. Скажите, пусть передаст всем десятникам на хребте. Если пожар прорвется за линию, им надо собирать людей и выводить их к дороге. Если ветер не утихнет, мы не сможем сдержать огонь.

Доун и Деннис собрались идти, но тут появился еще один дозорный и сообщил, задыхаясь от бега:

– Приказано всем уходить с южной линии, пока огонь не отрезал нам путь к отступлению.

Доун и Деннис уже начали подниматься по склону, когда Истмен крикнул:

– Там сейчас будет жарко как в преисподней. Лучше обойдите хребет с другой стороны… О Боже! Только взгляните, что делается!

Мелкие полоски огня подползали к просеке, прорубленной сбоку от главного огня.

– Кажется, нам тоже пора сматываться.

Доун и Деннис карабкались по заднему склону хребта. Сквозь красную пелену отчетливо просматривались острые очертания гребня. На защищенном склоне царила суматоха: сбились в кучу люди, лошади, фургоны и две недавно подъехавшие цистерны с водой, снабженные насосами и шлангами.

– Если бы у нас раньше были эти цистерны, мы бы потушили пожар, когда он только начался, – сказала Доун, – теперь же их главная задача – дать нам время для отступления.

Громыхающие повозки с цистернами разъезжали взад и вперед у подножия склона, поливая водой деревья и кусты. Остальные пожарные выстроились в ряд под самой вершиной и, орудуя мокрыми мешками и хлопушками, тушили горящий мусор, непрерывно перелетавший с другого склона. Люди казались маленькими на фоне огромных языков пламени, которые уже начали взмывать над гребнем хребта, пытаясь перебраться на эту сторону.

– Такое впечатление, что у пожара есть свой злобный разум, – заметила Доун со страхом. – Он словно тянется к людям огненными пальцами.

Не успела она договорить, как тонкая струйка огня обвилась вокруг пояса одного лесоруба. Парень вскрикнул и покатился по земле, а его товарищи принялись сбивать огонь мокрыми мешками.

Доун и Деннис прошли по всему хребту и передали приказ всем десятникам. В самом конце последняя команда торопливо рыла заградительную канаву под нужным углом к хребту, пытаясь удержать языки пламени, которые бежали по земле вдоль кромки леса.

– Все без толку, черт возьми! – устало произнес десятник и отшвырнул лопату. – Теперь разве что чудо сумеет остановить этот пожар.

Глава 7

Поистине, казалось, на болота пал Армагеддон. На всей территории озерных штатов бушевали лесные пожары, пожирая друг друга. Штормовые ветра, создаваемые самими пожарами, переносили ураганы огня на огромные расстояния. Огненные вихри метались по небу, как гигантские метеоры, а потом опускались на землю и зажигали новые пожары. Огонь брал в кольцо города и поселки, не оставляя жителям времени на спасение. Торфяники вспыхивали, даже не соприкоснувшись с огнем: метан поднимался в воздух и загорался в порывах раскаленного ветра.

В деревне, где жил Деннис Прайс, жители в панике бросали ценные вещи в колодцы и цистерны, а потом бежали к ближайшим рекам. Воздух был таким горячим, что дома самовоспламенялись. Добежавшие до реки надеялись выжить, но тщетно. Над водой метались огромные языки пламени, поражая все новые жертвы. Наконец сам воздух накалился до такой степени, что, вдохнув его, человек обжигал легкие. Большинство обреченных выбирали более легкую смерть: топили своих детей, а потом топились сами.

К четырем часам утра фронт основного пожара охватил сто семьдесят пять миль. Добровольцев-пожарных набирали в десяти штатах. На призыв властей откликнулись сотни людей, и борьба с огнем приобрела огромные масштабы. Уолт Робертс подъехал с рейнджером Адамсом на участок Доун.

– Малышка, я слышал, у тебя была тяжелая ночь, – сказал он, обнимая дочь. – Как ты?

– Я в порядке, папа. А тяжелая ночь была у всех, не только у меня. Как ты думаешь, нам удастся остановить пожар на этом участке?

– Ни малейшего шанса, если только не стихнет ветер. – Он достал свои карманные часы. – Ну же, утро, приходи скорей!

На участке не было ни одного бездельника. Повсюду звенели лопаты, топоры и мотыги.

– Это мне напоминает атаку на Булл-Ран, – заметил кто-то из ветеранов.

По дороге с грохотом ездили взад-вперед цистерны с водой, поливая деревья и кусты по обеим сторонам заградительной линии.

– Эй, а ну поверни на минутку шланги на нас! – крикнула Доун одному возчику.

Все остальные измученные, наглотавшиеся дыма пожарные дружно поддержали ее, и возчик выполнил просьбу. Когда струи холодной воды обдали грязное тело, Доун испытала блаженство, сравнимое разве что с сексом. Задрожав от восторга, она открыла рот, чтобы смочить распухший язык и пересохшее горло.

Траншею вырыли в рекордный срок. Головная часть пожара была уже на расстоянии двухсот ярдов, когда рейнджер Адамс приказал разжигать встречные пожары. Огонь охватил сухой кустарник и с неожиданной скоростью рванул вперед. В толпе пожарных воцарилась мертвая тишина.

– Смотрите, смотрите!

Два пламени встретились. Выдержав мучительный миг ожидания, Адамс крикнул:

– Все, пожар остановлен!

Вдоль всей траншеи пронесся громкий рев облегчения и радости. Время от времени укрощенный огонь выбрасывал длинные языки пламени к деревьям, стоявшим по ту сторону траншеи, но каждый раз мокрые ветки давали ему отпор.

И тут случилось чудо: ветер вдруг стих как по мановению волшебной палочки.

– О Боже, взгляните на горизонт! – воскликнула Доун, улыбаясь.

На востоке виднелась медленно расширявшаяся серебристая полоска света.

– Рассвет! – закричала девушка. – Когда настает новый день, ветер всегда стихает!

– Ура, мы победили! – крикнул Деннис и, схватив Доун в охапку, закружил ее на месте.

– Отложи поцелуи и объятия, дружище! – проворчали из темноты. – В этом дьяволе еще много сил. И у нас еще полно работы. Надо надежно укрепить этот участок. Хватайте кирки, лопаты – и за дело!

Сильвер Джек Макхью поспешно отвернулся от Доун и Денниса, не в силах смотреть, как ее обнимает другой мужчина.

Наконец краешек солнца показался над горизонтом. К этому времени пожар на участке был полностью потушен. Доун провела рукой по черному от золы стволу дерева – одному из тех, что стояли по эту сторону дороги.

– Деревья так сильно обгорели, выживут ли они? – спросила она рейнджера Адамса.

– Скорее всего да, – ответил тот. – Дерево, оно же как человек – может перенести сильные ожоги и остаться жить, хоть и в рубцах. Думаю, эти ребята выдюжат.

– Будем надеяться. – Доун почесала руку. – В жизни не была такой грязной. Так хочется поскорей помыться и переодеться!

Адамс усмехнулся.

– У меня в фургоне есть запасные штаны и рубашка, – сказал он, – можете взять.

Доун просияла.

– Спасибо, мистер Адамс, я вам так благодарна! – Но тут лицо ее омрачилось. – Только, мне кажется, нет никакого смысла надевать чистую одежду на грязное тело.

– Здесь недалеко есть родник. Надо спуститься по склону примерно на полмили. Вы можете там помыться.

– Отлично! Если мы с Деннисом уйдем на часок, вы справитесь без нас?

– Конечно. Уходите на два часа и поспите немножко. Сейчас принесу вам одежду.

– Надеюсь, родник большой, – задумчиво проговорила девушка, – и я смогу в нем как следует помыться.

Деннис улыбнулся и обнял ее за талию.

– А я надеюсь, что в нем хватит места для двоих.

Адамс принес аккуратно сложенные брюки и клетчатую рубашку.

– Наверное, брюки будут вам длинноваты, а рубашка широковата, но ничего, сойдет.

– Конечно. Огромное вам спасибо, мистер Адамс! Идем, Деннис.

Взявшись за руки, они начали спускаться по утоптанной тропинке и наконец добрались до родника. К восторгу Доун, это оказался целый водоем футов пятнадцати в диаметре, вырытый много лет назад местными охотниками.

Девушка принялась раздеваться, а Деннис беспокойно огляделся по сторонам.

– Что, если нас увидят? – спросил он.

– Что ж, пригласим их помыться вместе с нами, – пошутила Доун, скидывая грязные брюки, рубашку и белье.

Она забросила руки за голову и потянулась, прекрасно зная, что Деннис как зачарованный смотрит на ее вздымающуюся грудь.

– Ты так прекрасна, – хрипло проговорил он. – Каждый раз, когда вижу тебя без одежды, это действует на меня как впервые.

Доун медленно вошла в воду, а он стоял, любуясь плавным покачиванием ее бедер.

– Брр-р, холодно! – Она остановилась по колено в воде, плотно сомкнув слегка согнутые ноги и стыдливо прикрыв руками темнеющий внизу треугольник волос.

– Ты похожа на картину, которую я видел в нью-йоркском музее. Она называлась «Сентябрьское утро».

Доун задержала дыхание и опустила голову в ледяное озерцо, потом вынырнула, отфыркиваясь.

– Ох, отличная водичка! Надо только привыкнуть. Ну иди сюда, не бойся!

Вид ее обнаженного тела настолько возбудил Денниса, что, когда он подошел к берегу, его желание было очевидным. Он нырнул под воду и вынырнул рядом с Доун. Они резвились в холодном водоеме, дразня и лаская друг друга. Напряжение долгой ночи было моментально забыто.

Деннис обнял ее и привлек к себе. Его восставшая плоть уперлась ей в живот, а ее затвердевшие соски прижались к его груди.

– Вон та сосновая рощица, по-моему, очень уединенное место, – сказала Доун.

Взявшись за руки, они выбрались на берег и направились к молоденьким сосенкам, росшим ярдах в двадцати от родника. Раздвинув пушистые ветки, они оказались на маленькой полянке, устланной густым ковром тонких сосновых иголок.

– Мягко, почти как на пуховой перине, – отметила Доун, усаживаясь на землю.

Деннис опустился на колени и обнял ее, осыпая поцелуями веки, губы, шею, лаская руками грудь. Его пальцы дразняще медленно спустились по животу Доун к треугольнику рыжих волос.

Доун, запрокинув голову, блаженно застонала и откинулась на мягкую лесную подстилку, увлекая за собой Денниса. Она приняла его в себя, трепеща от восторга. Невидящими глазами смотрела она в ярко-голубое небо, и волны страсти вздымали ее все выше. Деннис глубоко вонзился в нее, и мир вдруг распустился ослепительным калейдоскопом огней. Забыв обо всем, она отдалась во власть упоительным ощущениям.

Тепло восходящего солнца быстро растопило очаги холодного воздуха, оставшиеся в лесу с ночи. Насытившись друг другом, молодые люди блаженно вытянулись на постели из душистой сосновой хвои и тут же заснули.

Доун разбудил высокий металлический звук, доносившийся снизу, с противопожарной линии. Деннис резко сел, испуганно тараща глаза.

– Что за черт?

Она схватила его за руку.

– Если здесь, в лесу, слышен звон металла, то это сигнал тревоги. Наверное, пожар опять разгорелся. Быстрей наверх!

Доун подбежала к роднику, схватила с берега стопку одежды рейнджера и быстро оделась.

Перед тем как помыться, Деннис как мог застирал свои вещи и развесил их сушиться на ветвях. Брюки и рубашка были еще сырыми, зато более или менее чистыми.

Ветер над их головами шелестел кронами сосен.

– Наверное, пожар разгорелся от ветра, – сказала Доун. – Скорей!

По извилистой лесной тропинке они бегом добрались до вершины маленького холма. Вдруг Доун резко остановилась.

– Деннис, смотри!

Прямо перед ними стояла густая стена дыма, а сзади слышалось потрескивание огня.

– Не может быть! Пожар уже здесь, – охнула Доун. – Наверное, все уже уехали. Мы опоздали. Давай поскорей выбираться отсюда!

Они бросились вниз по тропинке – мимо ручья и через лес, к югу. Оглядевшись на пригорке, они увидели жуткую картину. Огонь перепрыгнул через заградительную линию. По краям, где оставались густые заросли кустарника, пламя продвигалось быстрее, чем в центре. И на западе, и на востоке пожар стремительно несся в ту сторону, куда направлялись Доун и Деннис.

– Нам надо обогнать огонь, пока он не отрезал нам путь. Быстрей, Деннис!

Они припустили вниз по тропинке, обегая камни, ветки и другие препятствия. За поворотом путь им преградило поваленное дерево. Деннис перепрыгнул первым, Доун – следом за ним. Приземлившись на другой стороне, Деннис потерял равновесие и чуть не упал. Пытаясь удержаться на ногах, он подвернул лодыжку и повалился на камни, выставив вперед руки.

– В чем дело? – встревоженно обернулась к нему Доун.

Он хотел встать, но снова упал. Девушка подхватила его под руку, и с ее помощью Деннис кое-как поднялся. Морщась от боли, он перенес вес тела на левую ногу.

– Что случилось?

– Кажется, у меня растяжение. Или перелом.

– О Господи! – Она с ужасом загнанного зверя огляделась по сторонам. – Ты совсем не можешь идти? – Заметив у тропинки сучковатую палку, она подняла ее. – Вот, возьми, обопрись на нее, как на трость.

Палка принесла некоторое облегчение, но не прибавила скорости.

– Что же нам делать? – спросила Доун в панике.

– Иди одна, а обо мне не волнуйся, – спокойно ответил Деннис.

– Я не могу тебя здесь оставить. Ты погибнешь!

– Если ты не уйдешь, мы погибнем вдвоем, только и всего. Иди, Доун, хватит со мной спорить!

Девушка медлила, поглядывая то вперед, на тропинку, то на Денниса. Внезапно она схватила его за руки.

– Деннис, есть выход! Вчера ночью я слышала, как папа и рейнджер Адамс говорили об одном из местных ориентиров, Метеоритной горе.

– Я слышал о ней, но не знаю, где она находится.

– Зато я ее видела, и не раз. И кажется, это совсем недалеко отсюда. Обычно мы заходили туда со стороны южного каньона, но, насколько я помню, прямо у подножия проходит тропинка – точно такая же, как эта. Ты иди как можно быстрее, а я побегу вперед, попробую найти эту гору.

Девушка понеслась по тропинке и меньше чем через полмили оказалась на поляне. Прямо перед ней возвышалась Метеоритная гора.

Гора с крутыми, поросшими травой склонами напоминала огромную лепешку. На вершине был глубокий кратер – след от метеорита, врезавшегося в землю несколько тысяч лет назад. После обильных ливней кратер обычно заполнялся водой, но сейчас, во время засухи, там было совершенно сухо.

Доун поспешила назад, к Деннису. За это время он, как ни странно, успел преодолеть большой отрезок пути.

– Страх сильнее, чем боль, – сказал он с кривой усмешкой.

– Брось палку и обними меня за плечи – так будет быстрее. Гора совсем близко.

Кое-как они добрались до подножия Метеоритной горы и начали подниматься по крутому зеленому склону к вершине, вздымавшейся на двести футов над землей.

Сверху плоская вершина горы напоминала большую мишень для стрел. «Яблочком» служил метеоритный кратер, вокруг которого концентрическими кругами расходились полосы красного и желтого гравия, окаймленные по краю вершины кольцом травы.

Наверху им пришлось ползти на четвереньках, чтобы не сдуло ветром. Всего несколько минут спустя после того, как они добрались до вершины, огонь подступил к подножию горы и описал круг, охватив пламенем высокую траву. С высоты открывалась панорама лесного пожара, бушевавшего со всех сторон. На четверть мили к югу два боковых пожара наконец объединились. Доун с Деннисом оказались на спасительном островке посреди моря огня. Постоянно меняющиеся потоки ветра сыпали на гору дождь из горячих углей и пылающих веток.

– Пошли, нам надо залезть в кратер! – крикнула Доун и помогла Деннису подняться на край большой воронки.

– Господи! Как же мы туда залезем? Здесь глубина футов тридцать – сорок! И как потом выберемся оттуда?

– Очень просто. Смотри, вон там, на другой стороне, есть лестница для туристов, желающих осмотреть дно кратера.

Они обошли воронку по краю и остановились в том месте, где к почти отвесной стене кратера крепилась подвесная лестница.

– Я полезу первой, – сказала Доун. – Будь осторожен, не торопись.

Девушка проворно спустилась по лестнице. Деннис двигался медленнее. Он часто отдыхал, опершись здоровой ногой на ступеньку. Доун вздохнула с облегчением, когда он добрался до твердого дна из блестящего обсидиана, образовавшегося под воздействием раскаленного древнего метеорита.

Кратер имел в диаметре не меньше тридцати футов. Доун обошла его по кругу и в одном месте наткнулась на углубление, своего рода нишу в гладкой стене.

– Иди сюда, Деннис! – позвала она. – Смотри, что я нашла.

Маленький грот был очень низок, и им пришлось ползти на четвереньках. Забравшись внутрь, Доун села, опершись спиной о заднюю стенку ниши и подтянув колени к подбородку. Деннис лег рядом, вытянув ноги перед собой.

– Как твоя нога? – спросила она.

– Боли не чувствую. Наверное, это от страха.

– У тебя сильно опухла лодыжка.

Он пожал плечами:

– Ничего, жить буду. – И добавил, мрачно усмехнувшись: – Хотя, пожалуй, об этом еще рано судить.

Внезапно в кратер посыпались горящие искры. Оба в страхе отпрянули. Теперь пожар наступал на гору со всех сторон. Дождь из пылающих искр не прекращался минут десять. По счастью, в кратере не было горючего, и искры быстро гасли.

Доун больше всего тревожилась насчет кислорода. С каждой минутой дышать становилось все труднее, а сердце билось часто и прерывисто.

– Держись, дорогой, – успокаивала она Денниса. – Это не может продолжаться долго.

Редкая трава у основания горы и на склонах быстро выгорела, и огонь переметнулся на юг, гонимый верхними ветрами.

Доун и Деннис были почти без сознания, когда первый порыв прохладного ветра взметнул пепел на дне кратера.

– Дыши глубже, – велела девушка и глотнула спасительного кислорода. – Мы спасены.

С трудом отдышавшись, они выползли из маленькой ниши, но быстро вернулись обратно: Деннис обжег ладони о горячую лаву.

– Придется подождать, пока остынет, – заметила Доун, и они опять устроились в гроте, приготовившись ждать.

Только через полчаса они сумели выйти из грота, но даже тогда дно воронки неприятно горячило ступни через толстые подошвы сапог.

– Я полезу наверх первой, – сказала Доун, – а ты за мной.

Когда она выбралась из кратера на вершину горы, ей открылось ужасное зрелище. Целые акры когда-то густых лесов, окружавших Метеоритную гору, были полностью уничтожены. Лишь кое-где стояли черные тлеющие скелеты деревьев. С такой же черной, усеянной горящими углями земли поднимался дым, точно испарения с болота.

– Как в начале мироздания, – задумчиво проговорила она, вспомнив картинки с изображением доисторического ландшафта в книгах.

Пока девушка размышляла над размерами ущерба, Деннис выполз из кратера и в изнеможении растянулся на земле.

Доун опустилась около него на колени.

– Как ты себя чувствуешь?

– Восхитительно! Отныне я буду относиться к жизни и ко всем ее радостям как к великому и бесценному дару.

Девушка склонилась над ним и поцеловала в губы.

– Ты только представь: мы могли никогда больше не испытать чудесного блаженства любви!

Рубашка выбилась у нее из брюк. Деннис скользнул рукой под свисавшую ткань и погладил ее грудь.

Они лежали в объятиях друг друга, целовались и ласкались, но не потому, что испытывали сексуальное влечение, а чтобы выразить взаимную нежность и заботу.

Когда их нашел спасательный отряд, они по-прежнему обнимали друг друга и спали – сладко, как дети.

Глава 8

Самый крупный лесной пожар в истории озерных штатов уничтожил тысячи акров леса, однако не нанес серьезного урона лесозаготовкам – так много было на болоте больших деревьев.

Вскоре после пожара Доун уехала учиться в чикагский колледж. Там она жила в меблированных комнатах вместе с двумя другими студентками. Когда в начале следующего лета девушка вернулась домой, она значительно лучше печатала на машинке и приобрела уйму знаний касательно коммерции.

Доун удивилась и обрадовалась, узнав, что отец назначил Сильвера Джека Макхью своим специальным полевым помощником и даже расширил офисные помещения компании, дабы обеспечить нового администратора рабочим кабинетом. Деннис Прайс теперь работал исключительно на компанию «Робертс ламбер» в должности главного бухгалтера и вице-президента.

– Подумать только, сколько произошло изменений за то короткое время, пока меня не было! – изумлялась Доун.

– Прогресс, моя милая, – объяснил отец, – меньше чем за год одни только наши правительственные контракты удвоились. Страна переживает подъем. Аризона, Нью-Мексико, Оклахома – все земли вплоть до Калифорнии охвачены бурной деятельностью. Растет число эмигрантов из Европы. Трудно сказать, когда этот бум закончится. Нам приходится работать день и ночь, чтобы удовлетворить спрос на древесину. – Помолчав, Робертс добавил: – Восточный синдикат мультимиллионеров хочет купить мою компанию. Они предлагают десять миллионов.

– Но ты же не собираешься соглашаться? – встревоженно спросила Доун.

– Мы все – мама, Пег и я – считаем, что папа должен принять это предложение, – заявила Люси. – Может, ты сумеешь его убедить, сестра?

Пег захлопала в ладоши.

– Ты только подумай, мы могли бы отправиться в путешествие по Европе, по всему миру! Папа купил бы собственную яхту.

– Мы с Пег смогли бы учиться в самых престижных колледжах Англии и Франции, – вставила Люси.

– Ездить за покупками в Париж!

– А на каникулы – в Рим!

Уолт Робертс без аппетита ел и терпеливо слушал щебетание дочерей. Он улыбнулся, когда Доун сказала:

– Я на папиной стороне. Такая шикарная жизнь, может, и хороша, но только для тех, кто рожден в богатстве. Мы же с вами другой породы. К тому же мне нравится здесь, в лесу. Большие города вызывают во мне клаустрофобию.

– Спасибо, дочка, – поблагодарил Уолт за поддержку.

Тесс, Пег и Люси сидели с таким видом, как будто все трое наелись лимонов.

Уолт попытался их успокоить:

– Ну скажи им, Доун. Всего через несколько лет компания «Робертс ламбер» будет ежегодно приносить прибыль в десять миллионов. Послушай, Тесс, у нас есть деньги уже сейчас. Если тебе, Люси и Пег хочется за границу – пожалуйста! Поезжайте хоть этим летом.

Девочки пришли в восторг.

– Ой, мамочка, поедем! – взмолилась Пег.

Люси запрыгала на стуле.

– Как здорово! Мы с Пег обновим свой гардероб в Париже, а осенью поедем учиться в Вассарский колледж!

– Дорасти сначала до колледжа, – фыркнула Доун.

Люси показала сестре язык.

– При Вассарском колледже есть общеобразовательная школа, и я смогу учиться там, перед тем как поступить в колледж. Поедем, мама, ну пожалуйста!

Тесс вздохнула и развела руками.

– А что мне еще остается? Совершенно ясно, что ваши папа и сестра хотят от нас избавиться.

Уолт перегнулся через стол и взял жену за руку.

– Я буду каждую минуту скучать по вам троим, – пообещал он.

– И я, – добавила Доун.

Разобравшись с этим вопросом, сестры налетели на Доун.

– Вы с Деннисом решили, когда поженитесь? – спросила Люси.

– Только не в следующем году. Мне надо закончить второй курс в колледже.

– В этом колледже отличное преподавание! – с гордостью сказал Уолт. – Вы только почитайте деловые письма, которые она для меня печатает! А контракты? – Он покачал головой. – Доун, Деннис и Джек могли бы вести дела самостоятельно. Я начинаю чувствовать себя лишним.

Еще не договорив, Робертс понял, что совершил роковую ошибку. Глаза его жены радостно загорелись.

– Раз уж от тебя нет никакой пользы, милый мой Уолтер, поезжай со мной и девочками в Европу.

– Да, папа! – хором воскликнули Люси и Пег.

Уолт взглянул на Доун, ища у нее поддержки, но она лишь пожала плечами и улыбнулась.

– Тебе не помешает небольшой отпуск, папа. Ты ведь уже не молоденький.

– Ну спасибо! – язвительно произнес отец. – Поверь, мне не надо об этом напоминать.

– Прошлой зимой у тебя было обострение артрита и бурсита, – заметила Тесс. – Пока мы будем ездить по Европе, ты можешь подлечиться на каком-нибудь курорте. Говорят, там творят чудеса.

– Ладно, – согласился Уолт, – я поеду. В конце концов, мне интересно ознакомиться с положением дел в лесной промышленности Европы. Может быть, я сумею наладить торговлю с заокеанскими партнерами. Хотя, видит Бог, мы с трудом насыщаем наш отечественный рынок.

После обеда отец, взяв кофе с коньяком, ушел к себе в кабинет. Доун составила ему компанию.

– Папа, я подумала про этих восточных магнатов. Наверное, было бы неплохо отдать им долю.

Уолт непонимающе заморгал:

– Отдать долю?

Девушка засмеялась:

– Этот термин употребляется в деловых кругах. Он означает, что компания «Робертс ламбер» могла бы стать открытым предприятием. Эти миллионеры наверняка загребут все, что мы им предложим. Таким образом, ты сможешь вложить не свои, а их деньги в радикальное расширение, не рискуя и не связывая свой личный капитал.

На Уолта ее слова произвели сильное впечатление.

– Ты научилась этому в колледже?

– Да, и многому другому. Гарантии, долговые обязательства, расписки, промышленные объединения, кредиты…

Целый час Доун услаждала слух восхищенного отца, излагая основы большого бизнеса и высоких финансов.

Когда она закончила, Робертс грустно улыбнулся и потер затылок.

– А я-то думал, что пошутил, когда назвал себя лишним. Оказывается, так оно и есть.

Пока Доун была в Чикаго, Уолт Робертс не только расширил офисные помещения, но и построил на холме рядом с большим домом два маленьких бунгало для своих новых администраторов – Сильвера Джека Макхью и Денниса Прайса.

За несколько месяцев до возвращения Доун Джек переехал из барака в свое новое жилище. В тот день ему пришлось наслушаться немилосердных шуточек от приятелей-лесорубов.

– Ну что, дочитался? – печально изрек Пиг Айрон Сэм. – Вот что бывает от всех этих книжек! Мой старик всегда говорил: «Ничто так не отравляет человеческий ум, как образование».

– Помяни мое слово, Джек, – гаркнул Джо Фурнье, – когда мы с тобой подеремся в следующий раз, я уложу тебя на лопатки как ребенка. Легкая жизнь тебя испортит, парень!

Джек швырнул в него сапогом, но Фурнье пригнул голову.

– Слушайте внимательно, крысы болотные! – заявил Джек, потрясая кулаком перед кружком ухмыляющихся лиц. – Если когда-нибудь я не сумею дать вам всем хорошего пинка под зад, да так, чтобы вы волчком закрутились по бараку или по болоту, то повешу свои сапоги на дерево, вырою могилу и сам в нее лягу!

– Да здравствует Сильвер Джек! – крикнул кто-то.

Раздались громкие возгласы, по кругу пошли бутылки. Лесорубы провозглашали бесконечные тосты за своего уходящего начальника.

– За нового администратора лагеря! – Пиг сделал изрядный глоток крепкого тоника и передал бутылку Джеку.

Когда вечеринка закончилась, Джек перекинул через плечо рюкзак и поднял с пола набитую дорожную сумку. Задержавшись в дверях, он обратился к лесорубам:

– И помните: пусть мой дом на холме, но с рассвета до заката я буду здесь, внизу, гонять ваши задницы по болоту. До встречи за ужином!

Утром, на второй день после возвращения из Чикаго, Доун встретилась с Джеком перед домом Робертса, когда вместе с семьей готовилась в экипаже ехать в церковь. Джек принес Уолту Робертсу отчет, над которым работал всю ночь. Он снял шапочку и отвесил вежливый полупоклон.

– Доброе утро, дамы. Вы сегодня прекрасно выглядите.

Он обращался ко всем, но смотрел только на Доун. Она была в белом платье со свободным лифом и широкими рукавами, обшитыми кружевом от плеча до манжеты. Распущенные волосы спадали по спине длинными рыжевато-каштановыми локонами, придавая девушке очарование невинности и чистоты, пронзившее сердце Джека. На голове у нее была соломенная шляпка с широкими полями и цветами. Джек не отрываясь смотрел в ее зеленые глаза, которые искрились золотистыми огоньками, как озерная гладь на солнышке.

– С возвращением, мисс Робертс! Рад вас видеть.

– Спасибо, Джек. А тебя с повышением.

Она протянула ему руку, и он нерешительно пожал ее. От одного прикосновения к ее бархатистым пальцам его обдало жарким волнением.

Девушка взглянула на два маленьких коттеджа, стоявших бок о бок на склоне холма, примерно в четверти мили от них.

– Какие чудесные домики! Мне не терпится посмотреть, как они обставлены.

Джек неуклюже переминался с ноги на ногу.

– Что ж, – сказал он, пнув камень мыском сапога, – буду очень признателен, если вы зайдете ко мне после церкви. Я устрою вам экскурсию. Хотя «экскурсия» – это громко сказано. Если встать посреди коттеджа и раскрутить кота за хвост, у него будет полная экскурсия.

Оба расхохотались.

– Поехали, Доун, а то опоздаем! – поторопила дочь Тесс Робертс из экипажа. – Ты же знаешь, преподобный Питерс не любит, когда опаздывают.

– Увидимся, – пообещала Джеку Доун, усаживаясь в элегантный экипаж, запряженный четверкой лошадей и снабженный передним сиденьем для кучера.

– Пока кот спит, мышка шалит, – уколола Пег сестру, намекая на то, что Деннис уехал на похороны своего дяди.

Доун окинула ее надменным взглядом.

– Собираешься учиться в Вассарском колледже, а ведешь себя как маленькая.

– Девочки, не ссорьтесь! – вмешалась мать. – Все-таки сегодня воскресенье.

Пег фыркнула:

– Мне кажется, приличной молодой женщине непозволительно ходить одной в гости к незнакомому мужчине. Особенно к такому, как Сильвер Джек Макхью.

– А чем плох Сильвер Джек? – огрызнулась Доун.

– Ты шутишь? А непристойные баллады, что по всему болоту распевают лесорубы у костров? Ведь это в основном про его подвиги!

В разговор вмешался Уолт, сидевший на кучерском месте:

– Народные любимцы, такие, как Сильвер Джек Макхью, обычно пользуются незаслуженно раздутой дурной славой. Истории об их похождениях передаются из уст в уста, обрастая небылицами. Теперь Джек остепенился, осел на одном месте. На днях он сказал мне, что не поедет этим летом ни в Сагино, ни в Бей-Сити на ежегодный слет лесорубов. Он собирается остаться здесь помочь мне с канцелярией и почитать книги. Ты представляешь, Доун? С тех пор как ты подпустила его к книгам, он стал заядлым читателем. Наверное, скоро перечитает всю нашу библиотеку.

– Когда это случится, я поговорю с Сарой Уэтсон. Ее тетя заведует большой библиотекой в Сагино. Может быть, нам удастся договориться, чтобы Джек брал книги оттуда.

– Для девушки, которая помолвлена и собирается замуж, довольно странно проявлять такой повышенный интерес к Сильверу Джеку, – выдала Люси.

Доун улыбнулась:

– Как только я увидела в Джеке ум и желание учиться, у меня появилась идея сделать из него совершенно другого человека.

Сестры покатились со смеху, а Тесс Робертс покачала головой.

– Слышишь, что говорит твоя дочь, Уолтер? Она с детства считала себя способной сделать все, что задумала. А теперь ей взбрело в голову взять на себя роль Господа Бога. – Сказав это, Тесс углубилась в свои мысли.

– О чем ты задумалась, мама? – спросила Люси.

– Скорей бы вернулся Деннис! – отрезала Тесс, в упор глядя на Доун.

Вернувшись из церкви, Доун надела новый костюм для верховой езды, купленный в Чикаго: облегающий жакет и слегка расклешенную двойную юбку чуть ниже колен, обшитую по подолу плетеным шнуром. Она стянула волосы сзади черной бархатной ленточкой и озорно сдвинула набок жокейскую шапочку.

Она устроила Дасти неплохую разминку, пустив его быстрым галопом по верховой тропе, которая тянулась на две мили вдоль берега Сагино, а потом дала мерину отдохнуть, возвращаясь медленным шагом.

Позже она пешком прошла четверть мили до бунгало Сильвера Джека. Он сидел на крыльце и курил сигару, забросив ноги на перила, но, увидев Доун, тут же затушил сигару и опустил ноги.

– При мне можешь курить, – сказала она, поднимаясь по ступенькам. – Я и сама иногда покуриваю сигареты.

– И твои родители это одобряют?

– А какое они имеют право одобрять или не одобрять? Я взрослая и сама решаю, что мне делать. Конечно, в доме я не курю, потому что дом – мамино владение. Там она устанавливает законы, и даже папа обязан им подчиняться, если он не у себя в кабинете.

Джек растерянно улыбнулся.

– Ты и впрямь необычная девушка… то есть женщина. Знаешь, тебе очень идет этот костюм.

– Спасибо. Ты тоже отлично выглядишь. – Она привыкла видеть Джека в рабочей одежде лесоруба, сегодня же на нем были костюмные брюки, серые в полоску, белая рубашка и галстук. – Ты подстригся?

Джек смущенно покраснел.

– Да, когда в последний раз был в Сагино. Костюм купил и еще кое-что, но это сюрприз.

– Отлично, люблю сюрпризы! Ну что, как насчет обещанной экскурсии?

– Пожалуйста, проходи! – Он придержал перед ней дверь. – Домик маленький, и все же здесь у меня намного больше места, чем в бараке.

– А ты не скучаешь по коллективу?

– Колле… что? Нет, не говори! Лучше я сам посмотрю в словаре это слово. Тогда я его не забуду.

– Хорошо, – согласилась она, сдерживая смех.

Процесс превращения грубого, необразованного рабочего-лесоруба в сельского джентльмена будет идти со скрипом до тех пор, пока Джек не свыкнется со своей новой ролью.

Маленькая, в пятнадцать квадратных футов, гостиная могла похвастаться небольшим кирпичным камином. Доун увидела диван, два мягких кресла и картины на стене – точно такие же ее родители годами хранили на чердаке среди прочего хлама. К гостиной примыкали маленькая кухня и спальня.

Джек открыл дверь спальни.

– Сюрприз здесь, – объявил он.

На этот раз Доун не справилась с собой и откровенно расхохоталась.

– Я слышала похожие фразы от некоторых джентльменов, но должна признать, твой подход довольно оригинален.

Он открыл рот и густо покраснел.

– Мисс Робертс, я не хотел… О Господи, я сморозил глупость!

Она положила руку ему на плечо.

– Да я шучу, Джек! Тебе нужно не только набираться знаний, но и вырабатывать чувство юмора. Умение смеяться над собой и над другими – важное качество для джентльмена и леди.

Доун прошла мимо него в спальню и поразилась сюрпризу Джека, едва переступив порог. Здесь стояли скромная кровать, единственное кресло и умывальник в углу, но самым главным в комнате были книжные шкафы. Они занимали три стены от пола до потолка, и полки были заполнены книгами по меньшей мере наполовину.

– Вот это сюрприз так сюрприз! – воскликнула она. – У меня просто нет слов. Скажи, ради Бога, откуда ты все это взял?

– Книжные шкафы сделал сам, а книги купил в Сагино. Подержанные, конечно, чтобы подешевле.

Доун подошла к ближайшему книжному шкафу и сняла с полки увесистый том в кожаном переплете с потрепанными краями. «Сборник комедий Вильяма Шекспира».

– Есть и трагедии, – сказал Джек.

Она поставила книгу на место и пробежала глазами по корешкам.

– Гомер… Гораций… Юлий Цезарь… Диккенс. Что ж, надо сказать, у тебя помпезные вкусы.

– Помпезные… Слово как будто знакомое. – Джек взял с полки большой словарь и полистал страницы. – Сейчас посмотрим. Кол-лек-тив – группа лиц, объединенная общей работой. Да, коллектив я люблю. Теперь пом-пез-ный… ага, вот! – Он нахмурился, в тоне его послышалась обида: – Напыщенный. Так ты считаешь меня напыщенным?

Теперь пришел ее черед краснеть.

– Нет-нет, что ты! Я употребила это слово по ошибке. Видишь ли, я тоже не все знаю. Прости, Джек. Вот чего в тебе нет, так это напыщенности.

Он улыбнулся.

– Ну и хорошо. Хочешь холодного лимонада? Я держу его в ведре со льдом, а лед беру из ледника компании.

– Лимонад? С удовольствием, Джек.

Они сели на диван в гостиной, запивая печенье прохладным напитком.

– Я горжусь тобой, Джек, – призналась девушка. – Удивительно, как быстро ты повысил свое образование.

Джек был польщен.

– Это твоя заслуга.

Она дотронулась рукой до его большой ладони, лежавшей на колене.

– Нет, Джек. Может быть, я пробудила в тебе интерес, но ты это сделал сам. Тебе потребовалось много мужества, труда и усердия.

Их взгляды встретились, и она заметила в глубине его бледно-голубых глаз теплые озера страсти.

– Мисс Робертс…

– Доун.

– Доун, это было совсем нетрудно, ведь у меня была цель.

– Какая же, Джек?

– Ты.

– Я? – Доун слегка смутилась и убрала руку с его ладони.

– Ты очень много для меня значишь, Доун. Наверное, ты уже догадалась об этом.

– Я… я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты первая настоящая леди, которую я встретил в своей жизни. Ты, твоя мама и твои сестры. Только не пойми меня превратно! Я не настолько глуп, чтобы вообразить, будто ты захочешь связать свою жизнь с таким неотесанным чурбаном, как я. И не важно, сколько книг я прочел и сколько знаний получил. Моя мама говорила: «Из свинячьего уха не сделаешь шелкового кошелька». Свинячье ухо – это я. И я не обманываюсь на сей счет. Хватит и того, что я могу… Как там сказал этот самый Шекспир в своем любовном сонете? «Я боготворю тебя издали». Вот и я, Доун, всю свою жизнь буду боготворить тебя издали. – Он похлопал себя по виску. – Я ношу твой образ здесь, в своей памяти, и он всегда будет со мной.

Увидев в ее глазах слезы, Джек встревожился.

– Прости, я не хотел причинить тебе боль.

Она покачала головой.

– Нет, дело не в этом. Просто еще никто никогда не говорил мне таких прекрасных слов. – Доун замялась. – Джек, ты ведь знаешь, я помолвлена с Деннисом.

– Конечно, и я желаю вам обоим всех земных благ. Деннис – хороший парень. Он заслужил мое уважение, когда мы тушили тот жуткий пожар. Он работал плечом к плечу с остальными и ни разу не отступил, хоть и не привык к физическому труду. Ему сильно повезло, что его полюбила такая женщина, как ты.

– Джек, когда-нибудь ты найдешь женщину, и она полюбит тебя так же сильно, как я люблю Денниса. Конечно, это не мое дело, но все-таки: сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

Девушка удивилась. Она думала, что ему уже за тридцать.

Джек прочитал ее мысли.

– Я выгляжу старше потому, что много дрался, работал и пил. Ты знаешь, я ведь с тринадцати лет тружусь на болоте. Но теперь я завязал с драками, пьянками и…

– И распутными женщинами, – со смехом подсказала Доун.

Он смущенно усмехнулся, и она тактично сменила тему:

– Папа рассказывал мне про твою идею заокеанского расширения. Он хочет совместить приятное с полезным. Они с мамой едут отдыхать в Европу, заодно он прощупает почву.

– Я не имел в виду Европу. Малайя и Индия – вот что было в моих планах.

Глаза ее расширились.

– Малайя и Индия? Ты шутишь?

– Ты знаешь такое дерево – тик?

– Слышала.

– Из всех остальных деревьев тик лучше всего годится для строительных целей, особенно для пола и внешней кровли. Он хорошо сочетается с железом: содержащиеся в нем масла предохраняют металл от ржавления. И самое главное, это идеальный материал для кораблестроения. Он устойчив к гниению и термитам. По своим ценным качествам тик превосходит все другие сорта древесины.

– Но есть ли спрос на тик?

– Спроса нет только потому, что это дерево не так просто достать. Дело в том, что бедные страны, в которых оно растет, такие как Индия и Малайя, не имеют технологий и оборудования для массовой заготовки древесины на экспорт. Если компания «Робертс ламбер» купит землю с тиковыми лесами – а мы купили бы ее очень дешево, – туда можно будет послать людей и наладить лесозаготовки, такие же, как в озерных штатах. Как твое мнение?

– Я поражена размахом твоей фантазии. На мой взгляд, эта идея вполне осуществима.

– И беспроигрышна. Дешевая земля, дешевая рабочая сила. Компания «Робертс ламбер» могла бы купить собственный флот грузовых судов – быстроходных клиперов – и совершать в год по два-три челночных рейса в Азию и обратно, к западному побережью Соединенных Штатов. Мы построим деревообрабатывающие фабрики прямо там, рядом с Сан-Франциско, чтобы не возить лес через всю страну. Еще одно преимущество тика: нам не придется дожидаться оттепели, чтобы начать весенний лесосплав. Там, где он растет, не бывает зимы, и мы можем сплавлять лес круглый год, прерываясь лишь на короткие периоды муссонов.

Доун была потрясена.

– Чем дальше, тем логичней, – одобрила она. – Видно, ты тщательно продумал этот вопрос.

– Совершенно верно. В моей библиотеке есть пять книг о лесной промышленности в странах Азии. Теперь, когда я узнал твое мнение, можно обсудить это и с твоим отцом. Предлагая ему заокеанскую экспансию, я не стал говорить конкретно про тик. А сейчас я готов.

Доун загадочно улыбнулась.

– Ты похожа на кошку, которая проглотила канарейку, – сказал он.

– Знаешь, Джек, ты просто чудо! Ты впитываешь знания как губка. А твой словарный запас? Совсем недавно ты даже не знал, что значат такие слова, как «экспансия» и «конкретно», а сейчас свободно употребляешь их в своей речи. Ты удивительный человек, Джек Макхью! Повезет той девушке, которая станет твоей женой. Ну а сейчас мне пора идти.

Джек проводил ее до входной двери.

– Спасибо за лимонад и за приятно проведенное время. Мне очень понравился твой домик. Хочешь, я сошью занавески на окна?

Он смутился.

– Да нет, не стоит утруждаться. Я лучше куплю занавески в магазине, когда в следующий раз поеду в Сагино.

– Не надо покупать, – твердо заявила Доун. – Я хочу сделать тебе подарок на новоселье.

– Благодарю, мэм… то есть Доун, – поправился он, увидев ее недовольно сдвинувшиеся брови.

– Вот так.

На крыльце она обернулась и, привстав на цыпочки, поцеловала Джека в щеку.

– Этот поцелуй – для моего дорогого друга, Сильвера Джека Макхью, знаменитого Лесного Быка. – Глаза ее лукаво блеснули. – Только теперь дикий бык становится домашним.

– Кажется, ему чуть-чуть подрезали рога, – признал он, смущенно усмехнувшись.

Доун пошла по тропинке через поле к дому Робертса. Джек смотрел ей вслед, тоскливо прикрыв ладонью то место на щеке, куда она его поцеловала.

Глава 9

Свадьба Доун Робертс и Денниса Прайса состоялась в Чикаго в июне 1884 года и стала крупным событием светской жизни. На Доун было свадебное платье ее матери: из белой тафты, с пышной юбкой на кринолине и облегающим лифом, расшитым мелким жемчугом и отделанным по вырезу валансьенским кружевом. Фата из лионского шелка водопадом струилась с диадемы слоновой кости. От времени белая ткань платья и фаты приобрела кремовый оттенок.

Пег, подружка невесты, была в пастельно-розовом платье из расшитого шифона и такой же шляпке с фигурными полями. Люси и две лучшие школьные подруги Доун надели лимонно-желтые платья из шелковой тафты и шляпки в тон. Подружка невесты и другие девушки несли букетики красных роз. Свадебный букет Доун был составлен из белых роз, перевязанных белыми атласными лентами. Ее мама была в платье из тяжелого атласа. Большой воротник изысканно вздымался от треугольного выреза.

Видно было, что жених и отец невесты чувствуют себя неловко в черных смокингах и целлулоидных воротничках, но больше всех страдали Сильвер Джек Макхью и целая армия лесорубов, приглашенных на свадьбу. Все они вырядились в костюмы, которые купили специально для такого случая и которые им больше никогда не придется надеть – разве что, может быть, на собственные похороны.

Что касается Пига Айрона, то он приобрел свой костюм весьма необычным способом. Как-то он и Сильвер Джек, гуляя по Дженези-стрит в Сагино, обратили внимание на звуки духового оркестра и собравшуюся вокруг толпу. Они подошли поближе, и Джек спросил у какого-то парня:

– Что это? Шаманское представление?

– Нет, еженедельное рекламное шоу Джейка Леви. Скоро он с сумкой жилеток выйдет на вон тот балкончик. Он бросает жилетки в воздух, и все дерутся, стараясь их поймать. Тот, кому достанется жилетка, идет в галантерейный магазин Джейка и получает к ней бесплатный костюм.

– Здорово, черт возьми! – вскричал Пиг. – Попробуем, Джек? Может, нам повезет, и тогда не придется покупать костюм к свадьбе.

У Джека уже был вполне приличный костюм, но, сойдя с поезда, он успел промочить горло в салуне и пребывал в лихом настроении.

– А почему бы и нет? – согласился он.

В этот момент на балконе появился Джейк Леви и после краткой речи, восхваляющей качество одежды от Леви, бросил в толпу дюжину жилеток самых пестрых расцветок и затейливых фасонов. Началась невообразимая свалка. В каждую порхающую жилетку вцепилось множество рук. Лесорубы дрались за дешевую одежду с неистовой яростью римских гладиаторов.

Джек выбрал группу, которая сражалась за две жилетки, и дал знак Пигу следовать за ним. Он снял с кучи копошащихся тел самого верхнего парня, ухватив его за ворот и за ремень, раскачал и бросил в сторонку, лицом в пыль. Точно таким же способом Пиг расправился со вторым. Они методично избавлялись от конкурентов до тех пор, пока на земле не остались лежать две изодранные в клочья жилетки.

– Вот, держи! – Пиг с победным видом протянул Джеку одну жилетку, и тот брезгливо принял ее, держа на вытянутой руке.

– Пожалуй, я откажусь от дармового костюма. В этой жилетке я буду похож на клоуна из цирка.

– А мне плевать на их фасоны! – упрямо заявил Пиг. – Я заслужил бесплатный костюм и получу его. Пошли!

Пиг решительным шагом направился в магазин Джейка Леви, Сильвер Джек пошел за ним.

Джейк, маленький лысый мужчина лет шестидесяти, встретил посетителей в магазине и просиял, когда Пиг показал ему свой трофей. Он схватил огромную лапу Пига и радостно затряс ее.

– Поздравляю, мой мальчик! Ты только что выиграл костюм от Леви. Сейчас мы подберем твой размер.

Он снял с шеи портновский метр и обмерил им могучую грудь Пига.

– Дюймов пятьдесят, не меньше. А ты крупный парень!

Он отступил на шаг и придирчиво осмотрел Пига, склонив голову набок и поскребывая пальцем подбородок.

– Посмотрим, дружище, какого ты типа? М-м-м… Я бы сказал, спортсмен, атлет. В твиде и с трубкой! У меня как раз есть подходящий фасончик. Минуточку! – Он направился в конец магазина.

Джек затрясся в беззвучном смехе.

– Спортсмен, атлет! В твиде и с трубкой! Ох, держите меня крепче!

– Одна женщина в Бей-Сити сказала мне, что у меня элегантная внешность, – заявил Пиг, важно задрав нос, – так что прикуси язычок!

Леви вернулся с костюмом из ткани разреженного плетения, очень напоминающей мешковину. При виде расцветки глаза Сильвера Джека чуть не выкатились из орбит: крупную красно-желтую клетку пересекали вертикальные синие полоски.

Пиг был в полном восторге.

– Черт побери! Ты хоть раз видел что-нибудь подобное, Джек?

– Сомневаюсь. А ну примерь.

Леви помог ему надеть пиджак. Он так плотно обтянул массивную фигуру Пига, что щетина, покрывавшая его плечи, вылезла через редкую ткань.

– Кажется, немного тесноват, – пожаловался Пиг.

– В этом году так носят в Нью-Йорке и Лондоне, – заверил его продавец. – Ведь ты хочешь быть модным парнем? Поверь мне, малыш, этот костюм сшит прямо на тебя. – Он повернулся к Джеку. – А ты что скажешь, дружище?

– Я сражен наповал!

Пиг ликовал:

– Вот погоди, пройдусь по Уотер-стрит, все девчонки рты поразевают!

– Они подумают, что это катится расписной фургон-буфет, – сказал Джек.

Пиг окинул его презрительным взглядом.

– Да что ты понимаешь, лесоруб-сплавщик? Джейк говорит, что это модно. Я скорее послушаю его, чем тебя. – Он осторожно снял пиджак и отдал его Леви. – Заверните, да мы пойдем.

Леви взял в руки разорванную жилетку, которую принес Пиг.

– Есть одно затруднение, дружище. Эта жилетка уже никуда не годится, она рваная.

– Да черт с ней, с жилеткой!

– Мой милый мальчик, ни один уважающий себя джентльмен не выйдет на люди без жилетки. Это дурной тон. У меня сердце разрывается, когда я вижу своего клиента, одетого не по канонам высокой моды.

Пиг впал в уныние.

– Да… Может, дадите мне другую жилетку?

– Я бы очень хотел это сделать, но тогда придется разбить другой костюм, а это снизит его стоимость.

Пиг задумчиво потер подбородок.

– Я готов возместить ваши убытки. Сколько?

Леви вздохнул и положил руку на плечо Пига.

– Я не в силах отказать покупателю. Ты получишь жилетку по оптовой цене. Десять долларов – ни больше, ни меньше. Я теряю в деньгах, но это не имеет значения. Клиент всегда прав.

По пути из магазина они прошли мимо очереди счастливых победителей, ожидающих получения бесплатных костюмов. Пиг увидел знакомого лесоруба и обратился к нему с довольной усмешкой:

– Эй, Лобо, знаешь, какой я себе костюмчик отхватил? Блеск! Могу поклясться, что во всем магазине такого больше нет.

Он открыл сумку и показал свое приобретение. Лобо присвистнул и прикрыл глаза руками.

– И впрямь блеск! Я не могу на него долго смотреть, Пиг. Боюсь ослепнуть.

Незнакомый лесоруб, высокий плечистый парень, который стоял, привалившись к дверному косяку, заметил:

– В прошлом году я выиграл такой же костюм и отдал его лагерному поваренку.

– Поваренку? – Пиг вытаращил глаза. – Мальчишке? Да ты что, парень? В лагере нет ни одного поваренка с твоими размерами.

Тот ухмыльнулся:

– Это верно. Да только, надев костюм в первый раз, я попал под дождь.

Остальные покатились со смеху, а Пиг сердито нахохлился.

– Если кто скажет еще хоть слово про мой костюм, затопчу сапогами! – прорычал он себе под нос.

В церкви было полно родственников и друзей новобрачных, но Доун, идя по проходу между рядами, приметила лишь одного человека – Пига Айрона Сэма Малона в его пестром костюме.

На свадебном вечере Доун и Деннис прошлись в вальсе один круг по зале, а потом к ним присоединились гости. Оркестр на эстрадном помосте большой бальной залы играл «Голубой Дунай» Штрауса.

– Ты счастлива, дорогая? – прошептал Деннис ей на ухо.

– Это самый счастливый день в моей жизни, любимый, хоть я и чувствую себя немножко обманщицей.

– Почему?

– Я во всем белом, а белое – символ непорочности невесты.

Деннис засмеялся и крепче обнял ее.

– О твоем обмане знаем только мы с тобой, и я обещаю, что никому не скажу.

– Простите, можно пригласить вас на танец, миссис Прайс? – Уолт Робертс похлопал Денниса по плечу. – Не возражаете, если я разобью вашу пару?

– Доун в вашем распоряжении, сэр, но только на время. – Деннис послал невесте воздушный поцелуй и покинул танцевальный круг.

– Никак не могу поверить: моя малышка – взрослая замужняя женщина! Мне будет не хватать тебя, Доун. Мы все будем по тебе скучать – мама, Пег, Люси, а особенно Сильвер Джек и все твои приятели-лесорубы, с которыми ты больше не будешь работать на болоте.

– Зря ты так уверен в этом, папа. Неужели ты в самом деле думаешь, что я собираюсь пополнить собой ряды толстых матрон, которые целыми днями играют в вист и сплетничают? Я вернусь в контору компании сразу, как только мы приедем из свадебного путешествия.

– А может, и не вернешься. Я хочу предложить вам с Деннисом кое-что другое, когда вы вернетесь из Нью-Йорка.

– Что же?

– Ты знаешь, что компания «Робертс ламбер» купила первый из трех клиперов, предназначенных для торговых сообщений с Азией?

– Да, я в курсе замысла Сильвера Джека заняться поставками тикового дерева.

– Поскольку это его замысел, я намерен послать его в Индию для организации филиала компании. Он осмотрит тиковые леса на Малабарском берегу. Мы приобрели эти земли через одного нашего лондонского партнера. На Джека ляжет огромная ответственность. Ему придется в буквальном смысле познакомить местных работников с торговлей древесиной, обучить их всему необходимому в области лесного дела. Признаюсь, я ему не завидую. Пиг Айрон Сэм поедет в качестве его помощника, но у Джека все его время будет уходить на полевые работы. Нужны толковые люди, которые организуют там конторскую деятельность, а ее поначалу будет невпроворот. Я надеялся убедить вас с Деннисом стать представителями компании «Робертс ламбер» в Индии.

Доун слушала отца с изумлением.

– У меня дух захватывает при одной только мысли об этом, – сказала она. – Меня всегда притягивала Азия. Ты думаешь, мы справимся с такой огромной задачей?

– Еще как справитесь! Я бы не доверил эту работу никому другому. Ты, Деннис и Сильвер Джек Макхью – тройка непобедимых.

– Я должна обсудить это с Деннисом, прежде чем дать тебе окончательный ответ.

– Разумеется. Вообще-то мне надо было бы собрать вас вместе и тогда уж ознакомить с моим планом. Прости, я поступил необдуманно. Но не каждый день выдаешь замуж родную дочь. Я выпил за ваше счастье не один бокал шампанского и, должен признаться, теперь немного пьян.

Она засмеялась и поцеловала его в щеку.

– Думаю, Деннис тебя поймет. По-моему, он выпил шампанского не меньше, чем ты. У меня самой от счастья голова идет кругом.

Лесорубы смущенно толпились в углу. Они почти не притрагивались к спиртным напиткам, которые развозили по залу. Их удивительная трезвость объяснялась главным образом влиянием Сильвера Джека Макхью.

– Это вам не пивная Тилли, – предупредил он перед свадьбой. – Если кто-нибудь из вас напьется, я как следует потопчу его сапогами. Все поняли?

Они все поняли и вели себя соответственно.

Перед уходом Доун подошла к лесорубам, которые при ее появлении дружно замолчали.

Улыбаясь, она обратилась к ним:

– Я только хочу сказать, что мы с мужем очень благодарны вам за то, что вы пришли на нашу свадьбу. Спасибо за чудесный подарок – серебряный чайный сервиз. Я буду беречь его всю жизнь. – Тут она посмотрела в упор на Сильвера Джека. – Джек, я почла бы за честь, если бы ты станцевал со мной последний танец.

Сильвер Джек словно прирос к полу, лицо его стало ярко-пунцовым. Лесорубы у него за спиной притихли как мыши. Ни один из них не решался взглянуть в глаза другому – боялся, что не выдержит и засмеется, тем самым вызвав ужасный гнев Сильвера Джека Макхью.

– Мэм? – наконец выдавил он слабым голосом. – Станцевать с вами? Мисс Робертс… я ни разу в жизни не был в приличных танцевальных залах.

В ее глазах вспыхнул шаловливый огонек.

– Значит, пора начинать. Это будет частью твоего образования. К тому же я слышала, как лихо ты выплясывал в дансингах Сагино и Бей-Сити.

Он растерянно уставился на Доун. Как объяснить этой светской леди, что танцы со шлюхами в дешевых салунах не имеют ничего общего с элегантными вальсами в бальной зале?

Догадавшись, о чем он думает, Доун добавила:

– Оркестру заказали сыграть ирландскую джигу. Думаю, этот танец тебе хорошо знаком.

Она протянула Джеку руку, и ему ничего не оставалось, как только принять приглашение. Доун вывела его на середину залы, где уже готовились к танцу другие пары.

Заиграла музыка, и Джек сделал глубокий вдох. Доун ободряюще улыбнулась. Скованный, на негнущихся ногах, он повел новобрачную в танце по сияющему паркету, но постепенно зажигательная мелодия захватила Сильвера Джека, и он, забыв о смущении, отплясывал словно в последний раз. Они с Доун были самой энергичной парой в зале, и ближе к концу танца остальные столпились вокруг них, прихлопывая и притопывая в такт ирландской джиге.

Доун так стремительно кружилась в объятиях Джека, что лица стоявших вокруг людей казались расплывчатыми пятнами. Когда прозвучал последний аккорд, она повисла на Джеке, чтобы не упасть.

– Это было чудесно, – проговорила она, задыхаясь. – Я пережила самый лучший момент за весь вечер!

К ним подошел Деннис.

– Вы устроили настоящее представление! Как ты, дорогая? – заботливо спросил он жену.

– Я на седьмом небе!

Она взяла обоих мужчин под руки, и все трое ушли с танцевального круга.

– Мы с вами – три мушкетера! – весело воскликнула она. – Во всяком случае, будем ими, когда поплывем в Индию.

Деннис улыбнулся несколько уныло.

– У тебя удивленный вид, Джек, – сказал он. – Разве мистер Робертс не сообщил тебе, что мы с Доун поедем в Азию вместе с тобой и Пигом? Мы будем вести конторскую работу в нашем новом филиале.

– Нет, он мне ничего не говорил, – пробормотал Джек, оправившись от первого потрясения.

– Ты как будто не рад? – спросила Доун.

– Дело не в этом, мисс Робертс. Просто я думал, что вы с мужем, вернувшись из свадебного путешествия, займетесь обустройством дома. Судя по тому, что я слышал и читал, Индия – это не американский Чикаго. Там водятся змеи, ядовитые насекомые и дикие звери, а знойная жара чередуется с проливными дождями.

– Не волнуйся, как-нибудь выживем. Ладно, нам с Деннисом пора. – Она пожала руку Джеку. – Приедем через месяц. А пока – auf Wiedersehen. Посмотри в своем немецком словаре, что это значит.

– Мне не надо этого делать, мисс… – Он осекся и растерянно заморгал.

Доун засмеялась:

– Ты ведь уже называл меня по имени. Неужели так трудно привыкнуть?

– Я хотел сказать, миссис Прайс, – робко произнес он.

– Я и сам еще не привык, старина. – Деннис похлопал его по плечу.

– Так что ты хотел сказать? Чего тебе не надо делать? – вернулась Доун к прерванной теме.

– Смотреть в словаре, что значит auf Wiedersehen. Это значит «до свидания».

Джек смотрел вслед новобрачным, выходившим из залы. Сзади к нему подошел Пиг.

– А ты молодец, приятель, здорово сплясал!

– Да… – рассеянно протянул Джек. Вдруг на его лице появилось решительное выражение. – Пиг, давай-ка уйдем отсюда, махнем на Ривер-стрит, напьемся и погуляем!

– Самое время! – радостно подхватил Пиг. – Я сейчас удушусь в этом крахмальном воротничке и галстуке!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Клипер «Золотое облако» был длинным и узким как стрела: при длине двести сорок пять футов от носа до кормы он имел в ширину всего тридцать пять футов. Корпус был выкрашен черной краской с золотым ободком под самыми поручнями. Палубы были надраены до белизны, как делалось перед каждым новым отплытием, а в металлических деталях можно было увидеть свое отражение. Бушприт украшала скульптура – торс обнаженной женщины, вырезанный из полированного тика. Ветра гавани Сан-Франциско раздували висевший на корме звездно-полосатый флаг.

На самой высокой мачте «Золотого облака» развевался вымпел владельца судна – компании «Робертс ламбер», на котором были изображены скрещенные топор лесоруба и багор сплавщика.

– Какой красивый корабль, правда, Деннис? – восхищенно воскликнула Доун, идя по причалу под руку с мужем.

– Великолепный! Настоящий властелин морей. Это очень быстроходное судно, а скорость – деньги. Клиперы способны обойти полсвета с товарами на борту, затрачивая в два раза меньше времени, чем грузовые суда. Если они везут продовольствие, то доставляют его свежим.

Они подошли к подножию трапа, и Деннис крикнул двум офицерам, стоявшим на палубе:

– Мы Прайсы. Полагаю, нас ждут.

Мужчины вытянулись по струнке. Это были высокие стройные молодые люди в тщательно отутюженных темных форменных костюмах, белых рубашках, черных галстуках и черных лакированных ботинках.

– Пожалуйста, поднимайтесь на борт, мистер и миссис Прайс, – сказал тот, что пониже.

По числу золотых нашивок на его рукаве Доун догадалась, что это первый помощник капитана. Когда они ступили на палубу, ее догадка подтвердилась.

Оба мужчины отдали честь, и тот, что поменьше ростом, представился:

– Я Делано, первый помощник капитана. А это мистер Ласситер, второй помощник капитана. Мистер Робертс сейчас с капитаном и миссис Грешам в их помещении. Пожалуйста, проходите сюда.

– Ты слышала, что он сказал? Миссис Грешам! – удивился Деннис.

– Как я понимаю, капитан клипера – человек особой породы. Он обладает особыми привилегиями.

Когда они вошли в помещение капитана, Доун поняла, что «особые привилегии» еще слабо сказано. Убранство было поистине роскошным. Жилые каюты, предназначенные для капитана и его жены, состояли из просторной спальни и гостиной, обшитой палисандром и красным деревом. Здесь были встроенные в стены мягкие скамьи, разнообразные кресла и диван. Больше всего Доун поразило маленькое изящное пианино в углу.

Капитан Грант Грешам оказался молодым и красивым. Темноволосый, смуглый и кареглазый, он был сложен атлетически. Лицо его с усами-щеточкой выглядело суровым. Жена капитана Тереза, приятная брюнетка с веселыми голубыми глазами, была в довольно заметном «интересном положении», по деликатному выражению ее мужа.

Доун села рядом с ней на диван, а Деннис и Робертс отошли вместе с капитаном Грешамом к маленькому, но хорошо укомплектованному бару возле пианино.

– Мне осталось ходить еще два месяца, – доверительно сообщила Тереза.

Доун быстро прикинула.

– Значит, вы будете рожать в море.

Тереза улыбнулась.

– Это обычное дело, миссис Прайс. Стоун, наш корабельный врач, опытный специалист. Он уже не раз принимал роды в море.

– Это ваш первый ребенок?

– Да, мы с Грантом женаты три года, но детей еще не было.

– Как замечательно! И все эти три года вы сопровождали его в плаваниях?

– Конечно. Мы с ним неразлучны. Будучи еще первым помощником, Грант служил под началом капитана, который в буквальном смысле вырастил семью из троих детей на борту своих кораблей.

– Я невольно обратила внимание на то, как молод ваш муж. И его помощники тоже. Мне всегда казалось, что капитаны должны быть эдакими старыми морскими волками, седыми и бородатыми.

Тереза засмеялась и сказала с оттенком гордости:

– Капитаны клиперов – люди особой породы. С того момента, как они еще юношами вступают на борт корабля, ими овладевает одна всепоглощающая мечта: в один прекрасный день сделаться капитаном. Им надо быть сильными, напористыми и суровыми. Многие из них склонны к жестокости. Должна сказать, что Грант – первоклассный капитан. На всех судах, где ему приходилось командовать, он был безраздельным властелином, однако обходился без жестокости. – Улыбаясь, она продолжала с воодушевлением: – Весь экипаж клипера – от первого помощника капитана до простого матроса – отличные моряки. Как правило, моряки уважают капитанов, но редко любят. Люди Гранта любят его. Они считают своего камандира опытным мореходом, способным вывести судно на предельную скорость, укрепив такелаж и добавив парусов. Зато и вся команда готова служить на клипере с упорством и преданностью до тех пор, пока его корпус не рассыплется. – На бледных щеках Терезы заиграл румянец. – Прошу прощения, миссис Прайс. У меня есть дурная привычка: когда речь заходит о моем муже, я не могу остановиться.

– И это понятно. Он замечательный человек.

Доун никогда не думала, что морской капитан может быть таким щеголем. На Грешаме были безупречно сшитый синий фрак и плотно облегающие светло-серые брюки. Сверкающую парчу его жилета пересекала тяжелая золотая цепочка часов. Над столом, заваленным картами, секстантами и другими навигационными приборами, висела элегантная касторовая шляпа с высокой тульей.

Поощренная явным интересом Доун, Тереза продолжала:

– В плохую погоду Грант по трое суток находится за штурвалом. Сосульки застывают у него на усах и ресницах, он ест одни сухари, запивая их холодным кофе. Но в начале плавания, когда море спокойно и все идет своим чередом, он поручает управление судном помощникам. Грант редко вмешивается в решения подчиненных – только если находит их явно ошибочными.

Капитан Грешам вызвал юнгу и заказал пирожные с чаем для дам.

– Миссис Прайс, – сказал он, – предлагаю вам как главному представителю компании «Робертс ламбер» вместе с джентльменами пройти к моему столу. Я ознакомлю вас с картами, покажу маршрут, по которому «Золотое облако» пойдет в Индию.

– С удовольствием.

Доун и Тереза поднялись с дивана и вслед за мужчинами направились к конторке, стоявшей сбоку от письменного стола капитана. К наклонной доске конторки была приколота политическая карта мира с цветными карандашными линиями. Каждая линия отмечала морской маршрут, связывавший разные континенты.

Капитан Грешам поставил указательный палец на город Сан-Франциско и повел его вдоль красной изогнутой линии, соединявшей пролив Золотые Ворота с островами Японии.

– Первую остановку мы сделаем в японском порту Иокогама. Там мы пробудем недолго – только наберем питьевую воду и продукты. От Иокогамы пойдем на юго-запад, в китайский Кантон. – Он взглянул на Уолта Робертса. – Вам будет приятно узнать, сэр, что «Золотое облако» принесет доход вашей компании еще до того, как мы возьмем на борт первую партию тикового дерева. В нашем последнем порту, Сиэтле, мы загрузились шкурками тюленей и выдр. На Востоке ненасытный спрос на меха. В Кантоне мы обменяем шкурки на чай и шелк, потом поплывем Китайским морем в Сингапур, сделаем там короткую остановку и двинемся через Малаккский пролив в Индийский океан. Пересечем океан и, обогнув полуостров Индия, подойдем с юго-запада к Малабарскому берегу, к порту Мангалуру.

– И какое примерно расстояние от Сан-Франциско до Мангалуру? – поинтересовалась Доун.

– Чуть меньше четырнадцати тысяч миль, – улыбнулся Грешам.

– Вот это да! – вскричал Деннис. – Да это же полукругосветное путешествие!

– Верно, сэр, – кивнул капитан, – но я позабочусь о том, чтобы это плавание стало для вас незабываемым. Вы будете жалеть о том, что оно закончится. «Золотое облако» – настоящий властелин морей, и здесь вас будут принимать по-царски. А теперь прошу меня извинить, я должен подняться на мостик. Мы отплываем через час. Мистер и миссис Прайс, я скажу стюарду, он проводит вас в ваши каюты. Думаю, они вам понравятся.

Он дернул шнурок, висевший за занавеской, и чмокнул жену в лоб.

– Увидимся перед обедом, милая. Мистер и миссис Прайс, надеюсь, вы окажете честь миссис Грешам и офицерам корабля и будете обедать за нашим столом.

– С удовольствием, – заверила его Доун.

Когда капитан Грешам вышел, Доун и Деннис стали прощаться с Робертсом.

– Мы все будем очень скучать по тебе, дорогая, – произнес Робертс сдавленным голосом. В глазах его блестели слезы.

Он упрямо сдерживал эмоции, но Доун видела, как ему тяжело, и решила облегчить расставание шуткой:

– Я уверена, что Пег и Люси будут прыгать от радости, избавившись от меня.

– Зря ты так думаешь. – Он шагнул вперед и порывисто обнял дочь, прижавшись щекой к ее щеке. – Счастливого пути, родная! Как только вы с Деннисом приедете в Мангалуру, сразу же отправьте нам телеграмму. И пиши маме, ладно?

Доун засмеялась.

– Конечно, папа, обязательно. Можно подумать, я несчастный ребенок, которого в первый раз отправляют в школу.

Робертс поцеловал ее в щеку, пожал руку Деннису и поклонился миссис Грешам.

– Мэм, я был очень рад познакомиться с вами и капитаном Грешамом. Зная, что на моем клипере такой шкипер, я буду спокойно спать по ночам.

– Спасибо, – Тереза сделала легкий реверанс, – и не волнуйтесь за свою дочь, сэр. Мы о ней хорошо позаботимся.

После ухода Уолта Робертса Доун, Деннис и миссис Грешам снова уселись в кресла в ожидании корабельного стюарда.

– Еще чаю, миссис Прайс? – предложила Тереза.

– Нет, спасибо. – Доун замялась. – Знаете, нам с вами предстоит провести вместе много недель и даже месяцев, и я предлагаю отбросить формальности. Зовите меня Доун, а моего мужа – Деннис.

Тереза охотно кивнула.

– Конечно, я согласна. А ты зови меня Тереза.

В дверь каюты тихо постучали.

– Стюард, мэм.

Стюард, как и другие члены экипажа, которых успела увидеть Доун на борту «Золотого облака», был стройным подтянутым молодым человеком приятной наружности в тщательно отутюженных темных брюках и накрахмаленной белой куртке. Он сообщил им, что работает стюардом временно – проходит стажировку в море.

– Наверное, для следующего плавания шкипер будет набирать новых матросов, и я надеюсь – нет, я уверен, что к тому времени приобрету необходимые навыки, – решительно заявил он.

– Вы наверняка мечтаете когда-нибудь стать капитаном собственного клипера, – сказал Деннис, пряча усмешку.

Стюард отнесся к вопросу с полной серьезностью.

– Разумеется, сэр. Об этом мечтают все моряки. Каждому хочется однажды спасти команду и стать хотя бы помощником капитана.

– Весьма похвально, – заметила Доун.

Стюард с неподдельной гордостью показал им каюты – две просторные комнаты, соединявшиеся между собой дверью. В одной была устроена спальня, там стояла широкая кровать на медных стояках. В смежной каюте располагалась гостиная с немногочисленной, но уютной мебелью.

Доун одобрительно захлопала в ладоши.

– Как здесь мило! Я не сомневаюсь, что наше плавание пройдет с комфортом.

Стюард вышел в коридор.

– Я принесу ваш багаж, как только его доставят, – сказал он, закрывая дверь.

– Ну что ж, – Доун обернулась к Деннису, – это намного лучше, чем я ожидала. – Она сняла шляпку, шаль и жакет, подошла к небольшому туалетному столику и поправила перед зеркалом прическу. – Интересно, а ванна здесь есть?

Деннис пожал плечами.

– Не здесь. Как сказал капитан Грешам твоему отцу и мне, нас поселили в той части судна, что предназначена для важных персон, – он смущенно усмехнулся, – таких как дочь владельца корабля.

– Не зазнавайся, Деннис. Пойдем-ка немножко осмотримся.

Они вышли из каюты и направились по короткому, не длиннее двадцати футов, коридору. Всего там было четыре каюты, а в конце коридора – единственная ванная комната.

Доун обрадовалась.

– На всем корабле, кроме нас с тобой, нет важных персон, и, значит, все это в нашем полном распоряжении. Пожалуй, я приму ванну перед ужином. Ты не знаешь, когда он начнется?

Деннис взглянул на свои карманные часы.

– Посмотрим. Сейчас половина четвертого, а отплываем мы в пять. Кажется, Грешам говорил что-то насчет шести склянок. Это шесть часов?

– Нет, дурачок! Если хочешь стать настоящим морским путешественником, советую тебе научиться определять корабельное время. Шесть склянок – это семь часов. Сутки делятся на шесть отрезков по четыре часа, а отрезки, в свою очередь, делятся на восемь частей, которые и отбивают корабельные склянки каждые полчаса. Восемь склянок охватывают один временной отрезок. Вот сейчас, к примеру…

– Да ладно, не важно, – перебил ее Деннис, – в этом вопросе я полагаюсь на тебя. Будешь говорить мне время.

Они вернулись в спальню, и Доун начала раздеваться. Деннис почувствовал такое же неистовое желание, как в тот первый раз, когда она отдалась ему в его мичиганском коттедже. Она сняла платье, нижнюю юбку, английскую блузку и корсет, потом стянула через голову сорочку, стыдливо повернувшись к нему спиной. Глянув на него через плечо, она игриво вскинула бровь.

– Не смотри на меня так! Можно подумать, ты никогда в жизни не видел голую женщину.

– С тобой это всегда как в первый раз.

Он подошел и обнял ее сзади, лаская руками грудь. Доун почувствовала, как поднявшаяся плоть уперлась в ее обнаженные ягодицы.

– Прекрати, Деннис, у нас действительно нет времени. Мне надо принять ванну.

– Мы можем совместить одно с другим. Я помоюсь вместе с тобой.

– Нет, ты просто невыносим! – Развернувшись в объятиях мужа и обвив руками его шею, она прижалась к нему гибким мягким телом. – Но таким ты мне и нравишься.

Доун пошла к двери, нарочно покачивая бедрами.

– Ты что, собралась выйти в коридор без халата?

Она хихикнула.

– Я чуть не забыла, где мы находимся! – Она подошла к платяному шкафу, встроенному в стену каюты. – Тереза сказала, что положила сюда кое-что из своих вещей, чтобы я могла их надеть, пока не пришел наш багаж. Такая милая женщина, правда?

– Конечно, и наш шкипер – тоже парень что надо.

– Да, но мне кажется, он чересчур молод и добродушен для капитана такого большого судна. Не представляю, как он командует всеми этими грубыми матросами.

– Внешность бывает обманчива. Что до меня, то я не хотел бы, служа под началом капитана Грешама, навлечь на себя его гнев.

Тереза Грешам заботливо снабдила Доун полной сменой одежды. Она положила ей в шкаф туфли, чулки, халатик, шлепанцы и даже строгое коричневое платье. Там нашлись вещи и для Денниса: тщательно отглаженные матросские брюки, рабочая рубашка, носки, халат и тапочки.

Пока Деннис раздевался, Доун готовила ванну. Когда он вошел, она сидела на маленькой тумбочке.

– Надо подождать, пока керосиновый нагреватель нагреет воду.

Деннис за руки поднял жену с тумбочки и стянул с ее плеч халат. Халат упал на пол, вскоре туда же последовал и его собственный. Когда они уже были готовы соединиться, из висевшего над ванной нагревательного бака повалил пар.

Вся трепеща от желания, Доун набрала ванну до половины и залезла в воду. Это была большая чугунная ванна, в которой вполне могли поместиться сразу три человека, и Деннис, пораженный ее размерами, беспечно проронил:

– Если бы Сильвер Джек был уже на борту, мы могли бы и его пригласить. Места много!

Лицо Доун вспыхнуло ярким румянцем.

– Какие пошлости ты говоришь, Деннис!

Такой реакции он не ожидал.

– Да что с тобой, дорогая? Где знаменитое чувство юмора семьи Робертс? Неужто ты восприняла мои слова всерьез?

Наконец справившись с собой, Доун вымученно улыбнулась.

– Конечно, нет. И потом, я уверена, что Сильвер Джек был бы куда больше меня шокирован твоим предложением. Несмотря на громкую славу разбитного малого, в душе он настоящий пуританин.

– Да, я знаю. Как и все мужчины его круга. Со шлюхами они вытворяют все, что им нравится, но совсем по-другому относятся к своим возлюбленным, женам, сестрам и матерям. Они возносят их на пьедестал и боготворят издали.

Эти небрежно брошенные слова потрясли Доун даже больше, чем шутливое предложение Денниса пригласить Сильвера Джека помыться вместе с ними в ванной. Почти те же самые слова процитировал ей сам Джек, когда она была у него в бунгало: «Я боготворю тебя издали».

Деннис нахмурился.

– Что с тобой, дорогая? У тебя какой-то странный вид.

– Да так, ничего особенного. Просто мне пришла в голову ужасная мысль. Что, если Сильвер Джек и Пиг валяются сейчас пьяные где-нибудь в портовой пивной и опоздают к отплытию?

Лицо Денниса потемнело.

– О Господи, даже не думай об этом! Если наш полевой начальник не приедет в Индию, это будет катастрофа.

Она положила руку ему на плечо и заглянула в глаза.

– Ты будешь очень расстроен, если мы сейчас просто помоемся? А упущенное наверстаем ночью.

– Совершенно с тобой согласен. Мне вдруг стало как-то тревожно. Я успокоюсь, только когда все наши люди будут на борту и мы выйдем из гавани Сан-Франциско.

– Я тоже.

Доун кривила душой. На самом деле сомнительная шутка Денниса и то, что он случайно повторил слова, которыми Сильвер Джек пытался выразить свои чувства к ней, сильно разбередили ее душу. Она боялась, что, занявшись сейчас любовью с мужем, опять попадет во власть своих фантазий. Так уже было однажды: лежа с закрытыми глазами, она с бесстыдным вожделением представляла, что с ней вовсе не Деннис, а Сильвер Джек Макхью.

Глава 2

Опасения Денниса и Доун развеялись, когда Сильвер Джек и Пиг Айрон с важным видом поднялись по трапу с дорожными сумками через плечо. До отплытия клипера оставалось пятнадцать минут. Доун в душе злилась на Джека – надо же было дотянуть до последнего! – но старалась скрыть раздражение. Хорошо уж, что оба лесоруба явились на судно чисто выбритыми и аккуратно постриженными. На них были брюки цвета хаки и такие же куртки.

– Говорят, в Индии так модно, – смущенно объяснил Джек.

– Вы сольетесь с пейзажем, как английские пехотинцы, – заверил его первый помощник капитана Делано. – Пойдемте, я провожу вас в вашу каюту. Вы будете жить в части, отведенной командному составу судна, по соседству со мной и вторым помощником капитана. Там есть свободная каюта: вчера третий помощник заболел дизентерией, так что у нас неполный состав.

Доун и Деннис остались на палубе посмотреть, как «Золотое облако» выйдет из гавани Сан-Франциско. Капитан Грешам, по-прежнему в элегантном костюме, прохаживался по шканцам, зорко осматривая судно. Убедившись, что все в полном порядке, он гаркнул в рупор:

– Отдать швартовы!

Первый помощник капитана, стоявший в центре палубы, приставил руку к фуражке и передал команду экипажу.

Матросы с солдатской четкостью разбились на команды и занялись привычным делом. Одни верповали брашпиль, чтобы вывести корабль из дока, другие натягивали паруса.

Наконец «Золотое облако», величаво покачиваясь на волнах, двинулось на запад. В раме устья залива солнце ослепительным оранжевым диском садилось на тихоокеанском горизонте.

Доун приставила ладонь ко лбу, защищая глаза от яркого света.

– И в самом деле ворота золотые!

– Волшебно! – Деннис обнял ее за талию и крепко прижал к себе.

За их спинами раздалось вежливое покашливание Сильвера Джека.

– Прошу прощения, ребята, я вам не помешаю? Господи, какая красота! У меня дыхание перехватывает.

– Как дела у вас с Пигом? Устроились в своей каюте? – спросила Доун.

– Да, мэм. Каюта отличная. Правда, немного тесновата для двух таких здоровяков, как мы, но опять же с бараком не сравнить. Там-то мы вообще спали на трехъярусных койках… Мистер Прайс, я хочу у вас кое-что спросить.

– Джек, – раздраженно сказала Доун, – ну сколько же можно тебе говорить? В этом индийском предприятии мы партнеры, и формальности ни к чему. Зови нас Доун и Деннис, ясно?

– Да, мэм, – ответил он. – Деннис, мы с Пигом на стенки полезем от скуки, если нам придется все плавание протирать задницы. Мы хотим предложить свои услуги капитану. Как ты думаешь, это не будет чем-то из ряда вон выходящим?

– Отличная мысль, Джек, – похвалил Деннис. – Вообще-то я и сам думал помочь капитану Грешаму – ну там, вести судовой журнал, делать опись груза и сверять ее с декларацией. Знаешь что, давай обсудим этот вопрос сегодня за ужином. Вы будете есть с нами за капитанским столом.

Джек смутился.

– Зачем? Мы с Пигом вполне могли бы питаться в матросском кубрике. За одним столом с капитаном и его помощниками мы будем чувствовать себя не в своей тарелке.

Доун повернулась к Джеку и положила руки ему на плечи.

– Мне так и хочется как следует встряхнуть тебя, Джек Макхью! Ты будущий исполнительный директор азиатского филиала компании «Робертс ламбер», так что будь добр привыкай вести себя как хозяин, а не как лакей.

Джек криво усмехнулся.

– Наверное, слишком долго я махал топором на болоте в красной рубахе лесоруба… А кстати, насчет одежды. К обеду нам нужно будет надеть пиджаки с галстуками?

– Мне кажется, в первый вечер на борту это будет уместно. Отплытие – своего рода праздник, – сказала Доун.

– Боже милостивый! – Деннис схватился за голову. – Пиг опять наденет тот жуткий костюм, в котором был на нашей свадьбе?

– Не волнуйся, Деннис. Когда он его приобрел, один парень предупредил: «Смотри только не попади под дождь!» Но Пиг все-таки попал под дождь и вынужден был отдать свой костюмчик десятилетнему сыну повара. Мы купили ему во Фриско строгую темно-синюю тройку.

В тот вечер за капитанским столом царила праздничная атмосфера. Вино и шампанское лились рекой. Подавали пильчатых креветок в укропном соусе, паштет из гусиной печенки, говяжьи ребрышки с йоркширским пудингом под густым коричневым соусом, а на десерт – сливовый пудинг в лимонном желе.

– Да, на болоте так не кормят, – заметил Пиг, запивая третий кусок сливового пудинга обжигающе горячим кофе.

– Я рад, что вам нравится, мистер Малон, – отозвался капитан, когда стюард вновь наполнил бокалы шампанским.

Тереза Грешам была в черной юбке из тафты и присборенной блузке из белого атласа, которая скрадывала ее располневшую фигуру. Волосы она подобрала вверх, под овальную заколку, обернутую вышитым шелком.

Доун выглядела бесподобно в платье из переливающейся шелковой тафты бирюзового цвета с лифом, отделанным блестящими цветами на черном фоне. Ее длинные волосы были собраны в узел и прихвачены сеточкой из золотых нитей с жемчужинками. Они переливались в свете люстры, которая слегка раскачивалась над столом в такт движению клипера, бороздившего ночные просторы Тихого океана.

За кофе с коньяком Деннис и Джек предложили капитану Грешаму свои услуги. Глаза шкипера загорелись веселым удивлением. Он погладил бородку.

– Сколько лет плаваю по морям, но ни разу не слышал, чтобы пассажиры просились на судовую вахту. Что скажешь, Тереза?

– Я думаю, это очень любезное предложение со стороны мистера Прайса и мистера Макхью. У тебя не хватает двух матросов и третьего помощника, Грант. – Она улыбнулась и подмигнула Доун. – А совсем скоро ты лишишься и еще одного доверенного помощника.

С этими словами она обхватила свой большой живот.

Грешам с усмешкой покачал головой.

– Да, об этом я все время забываю. – Он объяснил сидевшим за столом: – После того как мы поженились, Тереза стала вполне толковым навигатором. Она не хуже меня обращается с секстантом и делает замеры, превосходно отсчитывает время по хронометру и отмечает положение судна на морских картах. Я привык полностью на нее полагаться. Фактически она – мой первый помощник.

Деннис и Джек засмеялись.

– Образно говоря, – добавил шкипер и тоже расхохотался.

Однако Тереза и Доун хранили серьезность.

– Я не твой первый помощник, Грант Грешам, – горячо возмутилась Тереза. – Я твоя жена, равный партнер в семейном союзе, и я всегда буду поддерживать тебя по мере сил… и желания!

– Браво, Тереза! – Доун захлопала в ладоши.

– Похоже, я задел твое женское самолюбие, – виновато пробормотал шкипер. – Прости, милая, я не хотел тебя обидеть.

– Ладно, прощаю. – Лицо Терезы смягчилось. – Обычно он довольно мил, Доун, – вздохнула она, – но он мужчина, и ему нужно время от времени напоминать, что поколение женщин-рабынь ушло в прошлое.

– Аминь, – сказала Доун и бросила на подругу озорной взгляд.

– Ну так что, капитан Грешам, вы нас берете? – спросил Деннис.

Грешам стукнул сигарой о пепельницу.

– Да ради Бога! Если вы хотите работать на борту «Золотого облака», на здоровье. Как я понял, мистер Прайс, вы бухгалтер. Полагаю, вы сможете избавить меня от ежедневного часа работы над бортовым журналом. В этом деле вы быстро освоитесь.

– Кроме того, в детстве я часто плавал со своим дядей по озеру Мичиган, – добавил Деннис. – Теперь он капитан на пароме, водит по озеру пароход. Я умею пользоваться секстантом, определять время и вычислять положение судна на карте. Если миссис Грешам поможет мне немного освежить мои знания, я вполне справлюсь и с этими обязанностями.

– Превосходно! Теперь давайте решим с вами, мистер Макхью. Что вам можно предложить?

– Я сделаю все, что скажете, – заявил Джек не задумываясь. – Лазить по мачтам и рангоутам – это просто цветочки по сравнению с тем, как мы лазаем по деревьям на болоте.

– Отлично! Макхью, я назначаю вас особым помощником боцмана, ответственным за якоря и снасти на время этого плавания. – Грешам взглянул на висевший на стене хронометр. – Мне пора делать обход. Почему бы вам, джентльмены, не пойти со мной? Заодно и посмотрите на работу моряка.

Они извинились перед дамами и направились по коридору к трапу, ведущему на главную палубу. На черном бархате неба мерцали россыпи ослепительных бриллиантов.

– Мы обойдем весь корабль, а потом заглянем к рулевому. Посмотрим, не нужно ли его сменить.

После сытного ужина было весьма приятно прогуляться по длинному судну. Тут и там кучки матросов сидели на крышках люков или стояли, опершись на поручни, смеялись и разговаривали.

– Как видно, у вашей команды хорошее настроение, – заметил Деннис.

Вслед за капитаном они поднялись по трапу на кормовую палубу. Там первый помощник капитана разговаривал с рулевым.

– Все в порядке, мистер Делано?

– Движемся быстро, сэр.

Капитан Грешам задрал голову и оглядел паруса. Неискушенным глазам Денниса, Джека и Пига они показались хорошо надутыми.

– Но это ненадолго, мистер Делано. Ветер стихает. Марли, – приказал он рулевому, – поверни на три румба к северо-западу. Мы поймаем боковой ветер.

– Слушаюсь, сэр.

– А теперь, джентльмены, желаю вам всем спокойной ночи и приятных сновидений. Мы обсудим ваши новые обязанности за завтраком.

Деннис спустился в свою каюту. Доун уже ждала его, откинувшись на большой кровати. По обе стороны от кровати на ночных столиках стояли фонари «молния». Свечи, горевшие под круглыми стеклянными колпаками, отбрасывали волнующие мерцающие тени. Доун была в тонкой атласной рубашке, отделанной кружевом. Волосы, рассыпанные веером по подушке, блестели, как начищенная медь.

Деннис молча стоял в изножье кровати и пожирал ее глазами. Доун улыбнулась.

– Ну, чего же ты ждешь, милый мой?

Ни слова не говоря, он снял сюртук, расстегнул рубашку и бросил одежду на спинку кресла, потом стянул ботинки, носки, трусы и подошел к кровати. Частое дыхание и восставшая плоть выдавали его желание.

Доун, приподнявшись, стянула через голову ночную рубашку и бросила ее на пол рядом с кроватью. Заключив жену в объятия, Деннис покрывал поцелуями ее губы, глаза, шею. В упоении страсти она откинула голову назад и зарылась пальцами в поросль волос на его груди. Затем рука ее скользнула ниже и наконец нежно сомкнулась на его напряженной плоти.

Легкое покачивание клипера придало новизну их любовной близости. Когда они достигли вершины страсти, Доун пришлось закусить подушку, чтобы сдержать крик невыносимого восторга. Потом они блаженно лежали в объятиях друг друга, и «Золотое облако» укачивало…

Когда Доун проснулась, в иллюминатор лилось солнце, купая кровать в золотых лучах. Она была одна в каюте. Видимо, Деннис встал рано и приступил к новой работе на временном посту третьего помощника капитана.

Доун оделась просто, как будто была у себя дома и собиралась прокатиться верхом по болоту. Для свадебного путешествия она купила себе несколько пар новомодных панталон. Фактически это были брюки длиной до колена с необычно широкими штанинами, создававшими впечатление короткой юбочки. Сегодня утром она надела панталоны из мягкой оленьей замши и такой же жакет, украшенный спереди кожаными ремешками, а волосы закрутила в узел и скрепила на затылке двумя перламутровыми гребнями.

На палубе Доун приветливо поздоровалась с матросами. В ответ они приподняли шапки. Она направилась к корме. Клипер на всех парусах шел по спокойным водам Тихого океана. Из-за благоприятных погодных условий первый помощник капитана был освобожден от утренней вахты, остались только рулевой и караульный. Рулевой в небрежной позе стоял у руля, поглядывая то на компас, то наверх, на паруса, то на море за бушпритом, то опять на компас.

Когда Доун подошла к капитанскому мостику, караульный что-то сказал рулевому. Тот взял в руку маленький стальной молоточек и один раз ударил в рынду, прикрепленную к нактоузу. Впереди вахтенный подтвердил отсчет времени, один раз прозвонив в большой корабельный колокол. Затухающий металлический звук прокатился по всему клиперу.

– Половина девятого! – воскликнула Доун. – Надо же, а я и не знала, что уже так поздно!

Сзади к ней подошел Делано, первый помощник капитана.

– Доброе утро, миссис Прайс. Как спалось?

– Спасибо, замечательно!

Она невольно вспомнила бурный акт любви с Деннисом, навеянный таинственной романтикой волнующегося океана.

– Миссис Грешам приглашает вас позавтракать вместе с ней в ее каюте.

– С удовольствием. Надеюсь, она не стала из-за меня откладывать свой завтрак? Здесь, на судне, наверное, считается неприличным вставать так поздно.

– Не беспокойтесь, мэм. Поскольку жена капитана в положении, она обычно лежит в постели до позднего утра.

– Вы не видели моего мужа?

– Он внизу, в переднем трюме, с капитаном Грешамом. Сверяет груз с указанным в декларации.

– А мистер Макхью и мистер Малон?

Делано усмехнулся:

– Они проходят морское крещение на корме. Помогают боцману и помощнику боцмана чинить спанкерный парус. Желаете взглянуть?

Они прошли мимо шканцев и встали в таком месте, откуда было хорошо видно корму. В одних грубых хлопчатобумажных брюках, обрезанных выше колен, Сильвер Джек Макхью сидел верхом на спанкерной мачте с той же небрежностью, с какой сиживал на ветвях деревьев в ста футах над землей. Солнце играло на его блестящем от пота мускулистом теле, а густые золотистые волосы были растрепаны ветром.

– Красавец мужчина, – пробормотал Делано, – прямо живая скульптура.

– Да, – тихо откликнулась Доун и быстро отвернулась. – Мне надо идти к миссис Грешам.

Она постучала в дверь капитанской каюты.

– Входите, – крикнула Тереза.

Жена капитана сидела на диване рядом с корабельным врачом Стоуном. Они пили кофе и ели печенье с джемом.

– Надеюсь, я вам не помешала? – спросила Доун. – Я могу уйти.

– Нет-нет, Доун, милая. Доктор уже закончил осмотр. Он говорит, что у меня отличное здоровье.

– Превосходное, – подтвердил Стоун. – А теперь, дамы, прошу меня извинить. В матросском кубрике меня ждет больной малярией.

– Малярией? – удивилась Доун. – Но как же…

– Случай хронический. Он подхватил болезнь еще во время войны. Не бойтесь, это не заразно.

Он надел форменную фуражку и вышел из каюты.

Тереза обернулась к подруге с лучезарной улыбкой.

– Ты и представить не можешь, как я рада, что ты у нас на судне, Доун! Грант ни в чем мне не отказывает, но одного он не может дать – женского общества. Ты меня понимаешь?

– Конечно, понимаю. Я и сама очень рада. Не будь тебя на борту «Золотого облака», я чувствовала бы себя как рыба без воды. – Она засмеялась. – Это неудачная шутка, зато верная, согласись.

– Будешь завтракать? Я сейчас вызову стюарда.

– Не стоит беспокоиться, Тереза. Мне хватит и того, что у тебя здесь есть. Во время этого плавания мне придется тщательно следить за диетой. Я не привыкла к такому малоподвижному образу жизни. Ведь я выросла в мичиганском лагере лесорубов. У меня была такая физическая нагрузка, что я могла три раза в день есть свинину, бобы и хлеб с черной патокой и при этом ни капельки не толстела.

– Наверное, у тебя была очень увлекательная жизнь, – грустно сказала Тереза. – А для меня самым волнующим стала свадьба и совместное плавание с Грантом. До этого я была вирджинским тепличным растением, как любит меня дразнить Грант.

– Что ж, зато теперь тебе грех жаловаться на отсутствие впечатлений. Ведь ты замужем за самым молодым шкипером во всем торговом флоте.

– Да, я люблю Гранта всем сердцем. Но знаешь, как одиноко бывает болтаться в море по многу месяцев, когда кругом тебя одни мужчины!

Доун нагнулась и ободряюще похлопала ее по колену.

– Вот родишь ребенка, и некогда будет скучать.

Тереза улыбнулась:

– Да, поскорей бы!

– А кого ты хочешь – мальчика или девочку?

– Вообще-то мне все равно, но надеюсь, мой первенец будет мальчиком. Грант мечтает о сыне, продолжателе морских традиций. Ты знаешь, капитаны очень похожи на священников.

Глаза Доун озорно сверкнули.

– Глядя на твой живот, этого не скажешь, – сказала она.

Обе женщины весело захихикали.

– Знаешь, Доун, я уже привязалась к тебе, как к родной сестре.

– Мне очень приятно. Я бы гордилась такой сестрой, как ты. Пожалуй, я поем печенья с джемом.

– Дерни шнурок над столом Гранта, мы закажем свежего кофе. Кофейник уже остыл.

Тем временем капитан Грешам и Деннис заканчивали инвентаризацию переднего трюма.

– Знаете, я так рад, что вы и ваши коллеги вызвались мне помочь. Я один потратил бы на эту работу в два раза больше времени.

– Мне приятно чувствовать себя полезным. Вы не будете возражать, если я поработаю с секстантом?

– Да ради Бога! Можете сделать полуденные замеры. А сейчас пойдем посмотрим, как дела у боцмана, Макхью и Малона, исправили ли они спанкер.

Выйдя на корму, они увидели, что все трое сидят на крышке люка и курят толстые мексиканские сигары, а починенный спанкерный парус реет на мачте.

– Молодец, Пейтон! – похвалил Грешам боцмана. – Как он с вами обращается, ребята? – спросил он у Джека и Пига.

– Как отец родной, – отозвался Джек и взглянул на боцмана. – Майк, ты разрешил мне сменить вахтенного.

– Даже и не знаю, – замялся Пейтон. – Лазить по корабельным снастям – совсем не то, что по деревьям. – Он задрал голову и, прищурившись, оглядел главный парус. – Эта штуковина имеет высоту около двухсот пятидесяти футов над палубой и даже сейчас, при тихой погоде, раскачивается по маятниковой дуге длиной больше тридцати футов.

Джек засмеялся.

– Скажи ему, Пиг, что такое рубить верхушку мичиганской ели при сильном ветре.

Пейтон пожал плечами.

– Пусть шкипер решает.

Грешам вопросительно взглянул на Денниса. Тот кивнул:

– Если Джек говорит, значит, справится.

– Тогда вперед, мистер Макхью!

Перед самым полуднем Деннис поднялся на шканцы с капитанским секстантом и определился по солнцу. В это же время Джек Макхью начал карабкаться на самую высокую мачту, где располагался наблюдательный пост. Боцман Пейтон и группа матросов стояли внизу и, задрав головы, наблюдали за его действиями.

– Ловок, как обезьяна, – заметил кто-то.

Добравшись до середины мачты, Джек решил потешить своих зрителей. С уверенностью циркового канатоходца он прошелся до конца рангоута и вернулся обратно. Стоявшие внизу матросы разразились восторженными криками и аплодисментами.

– Я сработаюсь с Сильвером Джеком, – заявил бывалый моряк. – Этот парень – настоящий морской волк.

– Он не имеет права так рисковать, – строго сказал боцман.

Пиг расхохотался.

– Рисковать? Да вы шутите! Он не отводил правую руку дальше шести дюймов от паруса. Никакого риска не было, уж поверьте мне на слово! Джек ничего не делает без страховки.

Доун с Терезой тоже видели подвиг Джека. Когда он наконец залез в смотровую башенку, Доун облегченно вздохнула.

Тереза внимательно посмотрела на нее.

– Милочка, да ты вся белая как полотно! Признайся, мистер Макхью очень много для тебя значит?

Доун справилась с волнением.

– Ну разумеется. Сильвер Джек Макхью – один из ведущих работников компании. Он поистине незаменим. Я не знаю, что бы мы с Деннисом делали без него в Индии.

– Да-да, конечно, – согласилась Тереза.

Но в ее голосе и пристальном взгляде было нечто такое, от чего Доун сделалось очень неуютно.

Глава 3

Первые три недели морские условия были идеальными. Капитан Грешам, пользуясь отличной погодой и сильными попутными ветрами, вел «Золотое облако» на запад с рекордной скоростью.

Настроение команды было отличным и не испортилось, даже когда запасы свежего продовольствия сменились обычным морским рационом. Команда клипера достигла высшей степени сплоченности. Матросы карабкались на мачты и управлялись с парусами с четкостью хорошо отлаженного механизма.

Согласно давней морской традиции, пересечение международной демаркационной линии суточного времени было поводом для торжества. На палубе «Золотого облака» натянули парус так, что он стал похож на большое блюдце. Потом в него накачали морскую воду, образовав мелкий бассейн.

Доун с Терезой стояли у поручней и следили за действиями матросов.

– Надень что-нибудь похуже и подешевле, – посоветовала Тереза, ухмыляясь во весь рот. – Вскоре тебе предстоит морское крещение.

Все члены экипажа собрались на палубе, ожидая команды капитана Грешама, который делал повторные замеры на шканцах. Наконец он отложил секстант и обратился к собравшимся:

– Внимание, друзья мои! Свершилось. Мы пересекли демаркационную линию!

Матросы радостно заревели. К Деннису, Доун, Сильверу Джеку, Пигу и еще нескольким новичкам, которым впервые выпало такое приключение, потянулся лес рук. Одного за другим их бросили в парусиновый бассейн, дабы отпраздновать этот исторический момент.

Позже капитан Грешам предупредил Денниса:

– Учтите, миновав международную демаркационную линию суточного времени, мы потеряли целый календарный день жизни. Полчаса назад была среда, два часа дня, а сейчас уже четверг, половина третьего. Обязательно отметьте это в картах.

Ночи стали теплыми, тропическими. Деннису нравилось дежурить на вахте с полуночи до четырех утра. В эти часы работы не было. Он болтал с рулевым и следил за временем, чтобы разбудить следующего дежурного. Прохаживаясь по палубе, Деннис был вынужден пробираться между темными фигурами свернувшихся на полу людей, которые предпочитали спать на открытом воздухе под баюканье ласкового ветерка и мерное покачивание судна. Однажды ночью Деннис наткнулся на Сильвера Джека. Тот стоял, облокотившись на поручни, и зачарованно смотрел на светившийся кильватер быстроходного клипера.

– Похоже на россыпь звезд, – обратился он к Деннису.

– Да, как Млечный Путь. – Деннис взглянул на небо, ища подтверждения своим словам. – Что, не спится, Джек?

– Да нет, просто жаль пропускать такую великолепную ночь.

– Как боцман Пейтон? Он хорошо обращается с тобой и Пигом?

– Да, Майк – отличный парень, но однообразие утомляет. Каждый новый день кажется скучней предыдущего. Как думаешь, сколько нам еще плыть?

– Капитан говорит, от трех недель до месяца.

Джек вздохнул и бросил в море окурок сигары.

– Ну что ж, еще месяц я протяну.

На капитанском мостике рулевой отбил две склянки, с вахты донесся отклик большого корабельного колокола.

– Пойду продолжать обход, – сказал Деннис. – Увидимся утром, Джек.

Последующие недели тянулись томительно медленно для всех, кроме капитана Грешама.

– Не думайте об окончании плавания, – говорил он. – Если нетерпеливо стоять над чайником, то он никогда не закипит. Во всяком случае, так кажется.

Погода и ветра по-прежнему благоприятствовали, и «Золотое облако» стремительно поглощало морские мили. Каждое утро вычислялся путь, пройденный за вчерашний день, и на большой карте, висевшей на стене капитанской каюты, прибавлялось по булавке. Каждая булавка приближала корабль и его команду к берегам Японии.

Однажды вечером Тереза не вышла к обеду в кают-компанию. Грешам был спокоен, но серьезен.

– По всей видимости, у Терезы скоро начнутся роды, – объявил он.

Джек с Пигом сделали вид, что полностью поглощены едой. Роды были делом сугубо женским, и разговор на столь деликатную тему унизил бы их достоинство.

Доун отложила нож с вилкой и начала вставать из-за стола.

– Я отнесу ей чай.

– Нет-нет, не беспокойтесь, дорогая моя. Сначала поешьте. Когда я уходил из каюты, она сладко спала, – заверил ее капитан.

Но Доун все же отказалась от кофе с десертом и попросила стюарда принести чай и сладкое печенье в капитанскую каюту. Тереза сидела в постели, опершись на подушки, и читала книгу при ярком свете большой керосиновой лампы, висевшей на цепочке. Увидев Доун, она явно обрадовалась.

Доун присела на край кровати и легонько похлопала подругу по большому животу.

– Думаю, тебе осталось ходить не больше одного дня, ну от силы двух.

– Надеюсь, ты права. Ребенок становится крайне нетерпеливым. Ему хочется поскорей вырваться на белый свет. Я не могу спать ночью – так он брыкается.

– Потерпи еще немножко, дорогая. – Доун взяла книгу из рук Терезы. – «Штормовая судьба», – прочитала она название. – О чем это?

Тереза улыбнулась.

– Об одном капитане корабля. Дело происходило в 1812 году. Он взял в море свою молодую жену. Ты знаешь, что до недавнего времени считалось плохой приметой брать женщину на борт торгового судна? Нас приравнивают к черным кошкам и крысам.

Доун засмеялась.

– Какую только чепуху не придумают мужчины-самцы, чтобы укрепить свое так называемое превосходство над женщинами! Не волнуйся, нас с тобой экипаж обязан поблагодарить за отличную погоду, которая сопутствовала клиперу на протяжении всего плавания. Мы, женщины, приносим удачу.

– Аминь! – заключила Тереза, и обе женщины с серьезной торжественностью пожали друг другу руки.

Тереза еще не начала рожать, когда «Золотое облако» вошло в воды Китайского моря и на всех парусах понеслось к Кантону. Однажды, сидя на палубе знойным летним полднем, Доун с Терезой услышали крик вахтенного:

– Прямо по курсу Кантонская бухта!

– Всех на палубу! Всех на палубу!

Приказ Делано, первого помощника капитана, пошел вниз по команде. Его передали морякам, отдыхавшим в трюме. Капитан Грешам занял свое место на шканцах и приложил к глазам подзорную трубу. Время от времени он оборачивался ко второму помощнику и отдавал распоряжения.

Джек и Пиг первыми поднялись на палубу и по-обезьяньи ловко вскарабкались на снасти. Длинный узкий клипер грациозно вошел в гавань Кантона, преодолевая слабеющую отливную волну. Матросы убрали легкие паруса, и лисели один за другим обвисли. «Золотое облако» медленно пробиралось к причалу, осторожно лавируя в переполненной бухте. Их окружали парусники всех государств, конструкций и размеров. Военные суда представляли флоты всех великих держав мира. Среди больших кораблей, как водяные жуки, сновали китайские джонки, сампаны и плавучие домики.

– Ты знаешь, что на таких суденышках есть дети, которые никогда не ступали на сушу? – спросила Тереза у Доун.

– Какой ужас! Тереза, а почему на носах некоторых китайских лодок нарисованы глаза?

– Это чтобы экипаж не сбился с курса и не нарвался на морских дьяволов.

Маленькие лодки с бамбуковыми палубами, украшенные цветами, подплыли к борту клипера. Сидевшие в них женщины махали руками, кричали наперебой:

– Покупайте свежие цветы! Не желаете постирать одежду?

Доун встала и, прикрыв руками глаза, посмотрела на берег. На рисовых полях работали люди, в основном женщины. Зеленые долины тянулись к окутанным туманом холмистым предгорьям. Впадавшая в бухту Жемчужная река петляющим руслом уходила к городу Кантону.

Клипер поравнялся с узким островком Линтин, и в этот момент Тереза согнулась, схватившись за живот.

– Начинается, Доун! У меня только что отошли воды.

– Пойдем! Я помогу тебе спуститься в каюту, а потом вызову доктора Стоуна.

Капитан Грешам сосредоточенно выводил судно к причалу и не обращал внимания на происходящее внизу. К «Золотому облаку» подплыла буксирная шлюпка, и на борт клипера поднялся лоцман в роскошном парчовом халате, расшитом драконами, и черной шапочке. У него были аккуратная седая редкая бородка и щеголеватая косичка до середины спины. Отдав честь капитану, он встал за спиной у рулевого и начал отдавать команды – тихим, но властным голосом, на вполне сносном английском.

Грешам следил за каждым движением рулевого. Наконец «Золотое облако» скользнуло на якорное место с легкостью входящего в ножны кинжала. Шкипер гордо расправил плечи, улыбнулся во весь рот и, сложив ладони рупором, крикнул первому помощнику:

– Спустить якорь, мистер Делано!

Послышался грохот тяжелой железной цепи, подаваемой шпигатом, и огромный якорь ухнул в воду, обдав палубу фонтаном морских брызг.

Чуть позже капитан Грешам влетел в свою каюту, и то, что он там увидел, повергло его в шок. Его жена корчилась и стонала на большой кровати, а доктор Стоун и Доун Прайс хлопотали над ней. Доктор что-то тихо сказал Доун, и она подошла к бледному растерянному шкиперу.

– Как… как она? – выдавил он.

Доун улыбнулась.

– У нее все в полном порядке, Грант. Мне кажется, будет лучше, если вы подождете на палубе.

– Спуститесь в камбуз и выпейте чашку кофе с ромом! – посоветовал доктор Стоун, обернувшись от кровати.

– Пожалуй, я так и сделаю. – И капитан Грешам с облегчением покинул импровизированную родильную палату.

Слух о том, что жена шкипера рожает, быстро облетел весь клипер, и на палубе Грешама обступила толпа моряков. Они поздравляли своего капитана и хлопали его по спине.

– Не бойтесь, шкипер! Миссис Грешам родит так же гладко, как вы поставили «Облако» на причал!

В кают-компании Грешам рухнул на стул и, по совету доктора, велел стюарду принести кофе с ромом. Вскоре к капитану присоединились оба первых помощника и Деннис Прайс. Они пожали ему руку, и, когда принесли кофе с ромом, Деннис поднял свою чашку.

– Я хочу выпить за вашего первенца. Пока неизвестно, кто он – мальчик или девочка, но пусть это будет не последний ваш ребенок, сэр.

– Спасибо.

Грешам сидел сконфуженный, пока остальные молча пили за его ребенка.

Они приступили к третьему тосту, когда в кают-компанию влетела сияющая Доун.

– Капитан Грешам, имею честь сообщить, что у вас родился сын! Доктор сказал, что мальчик здоров как бык, а я могу добавить: судя по его оглушительным крикам, на свет появился новый морской капитан.

Грешам неподвижно сидел на стуле с открытым ртом и остекленевшими глазами.

– У него шок! – сказал Деннис.

– Эй, шкипер! Вы слышали, что сказала миссис Прайс? – закричал Делано. – У вас сын родился!

Второй помощник капитана Ласситер похлопал Грешама по спине.

– Поздравляю, капитан Грешам! Сегодня у вас вдвойне знаменательный день! Сначала вы почти в рекордный срок привели «Золотое облако» в Кантон, а потом стали отцом. Кстати, как назовете сына?

Капитан с трудом овладел собой. Судорожно сглотнув, он заговорил севшим от волнения голосом:

– Мы с Терезой хотели назвать мальчика Уолтер Грешам, в честь моего отца. А вторым его именем, разумеется, будет Линтин.

Делано и Ласситер улыбнулись.

– Неплохо, сэр. Гонконг или, скажем, Макао было бы гораздо хуже.

Деннис и Доун недоуменно переглянулись.

– О чем это вы? – спросила она.

– Это старый морской обычай, миссис Прайс, – объяснил Делано. – Если ребенок родился в море, считается доброй приметой дать ему второе имя в честь того места, где произошли роды. В данном случае, когда у миссис Грешам начались роды, наш клипер проходил мимо острова Линтин.

– Интересный обычай, – заметила Доун. – И в самом деле, звучит красиво: Уолтер Линтин Грешам! А теперь, сэр, может быть, зайдете к жене и сыну? Терезе не терпится вам его показать.

– Да-да, конечно! – Капитан встал, поднял свою чашку и обратился к помощникам, Деннису и Доун: – Мистер Делано, мистер Ласситер, мистер и миссис Прайс, я безмерно благодарен всем вам за то, что вы поддерживаете нас с Терезой в нашем увлекательном, но трудном плавании. – Он криво усмехнулся.

Доун протянули чашку, и все выпили за сегодняшний успех и будущую удачу.

После ухода Грешама они остались за столом.

– Ну что ж, первая часть нашего долгого путешествия подошла к концу, – проговорила Доун. – Мне не терпится поскорей прибыть в Индию и начать заготовку тика.

– Терпение – наша главная добродетель, – напомнил ей Деннис. – Мы буквально с нуля поднимаем это дело.

– Это не совсем так, милый. Ты забыл, папа еще до нашего отплытия договорился с британскими властями, что они построят там жилые и офисные помещения.

– И все же у нас впереди долгий тернистый путь, – сказал Деннис. – В Малабарских горах много земельных участков. Нам потребуется не меньше шести месяцев, чтобы выбрать из них полдюжины для покупки. После этого Джек и Пиг будут обучать местных рабочих лесозаготовкам, а для этого им самим сначала придется переучиваться. Валить индийский тик – совсем не то, что валить ель на мичиганском болоте.

– Я полностью уверена в Сильвере Джеке Макхью.

– Как и я.

– Искренне желаю вам успеха, – вступил в разговор первый помощник капитана. – Шкипер сказал, что если ваш индийский бизнес пойдет хорошо, то компания «Робертс ламбер» купит еще два клипера. Он обещал назначить меня капитаном одного из них.

– А я заменю Делано на посту первого помощника, – добавил Ласситер.

– Замечательно! – воскликнул Деннис. – Значит, нам всем есть к чему стремиться. Джентльмены, и ты, любимая, я хочу предложить тост: за будущее! За то, чтобы все наши желания исполнились!

«Мои желания включают и тебя, Сильвер Джек», – подумала Доун.

Глава 4

В тот же день американский консул из Кантона посетил «Золотое облако». Роланд Дрейфус был маленьким и коренастым. Его рыжие волосы курчавились мелкими тугими завитками, а водянистые голубые глаза хитро смотрели из-за темных стекол очков.

– Капитан Грешам, ваша слава вас опережает, – обратился он к шкиперу. – Мы с миссис Дрейфус почтем за честь, если вы с супругой и пассажирами отобедаете с нами сегодня вечером.

– Благодарю за столь любезное приглашение, – отозвался капитан, – но, боюсь, миссис Грешам не сможет прийти.

– Очень жаль, сэр. Надеюсь, ничего серьезного не случилось?

– Напротив, все крайне серьезно, – сказал Грешам с бесстрастным лицом. – Новорожденный сын – не пустяк. Что может быть серьезнее материнства? Пожалуй, только отцовство.

– Вы хотите сказать… – Консул разразился веселым смехом. – Ну знаете, такое событие непременно надо отметить!

– Я думаю, будет лучше, если я отмечу его на борту моего клипера вместе с миссис Грешам. Однако мистер и миссис Прайс наверняка с удовольствием примут ваше приглашение.

– Разумеется, мистер Дрейфус, – подхватила Доун, – но, надеюсь, это не официальный обед?

– Нет-нет, просто небольшая вечеринка. Приходите без всяких церемоний. Я подъеду на пристань к шести часам и буду ждать вас в экипаже. Может быть, мы успеем совершить короткую экскурсию по городу.

– Это было бы прекрасно, – обрадовалась Доун. – Мы будем ждать вас на палубе у трапа.

Дрейфус приподнял шляпу и ушел, а Доун с Деннисом спустились к себе в каюту, чтобы принять ванну и переодеться.

– Предлагаю помыться вместе, чтобы сберечь время и воду, – сказал Деннис.

Доун игриво похлопала его по щеке.

– Я это уже слышала. Сберечь время, говоришь? Ты не хуже меня знаешь, что такое мероприятие займет в два раза больше времени, чем раздельное купание.

– Ты права, – признал он с улыбкой.

Помывшись, Доун надела махровый халат и обмотала волосы большим полотенцем. Когда она вернулась в спальню, Деннис пошутил:

– С этой чалмой ты похожа на индийскую принцессу.

– Может быть, раджа из Бомбея пригласит меня в гарем.

– И сделает тебя своей наложницей?

– Ну да. Ты только представь – иметь в полном распоряжении двадцать и больше женщин!

– Мне вполне хватает одной.

Он направился в ванную, а Доун начала одеваться. Сначала – модное розовое белье с застежкой на крючках и вшитым в лиф китовым усом, поддерживающим грудь. Потом – кружевная сорочка и накрахмаленная нижняя юбка, а сверху – платье из креп-жоржета с длинной широкой юбкой, отделанной яркими полосками из синей, желтой, красной и зеленой тесьмы.

Деннис вернулся из ванной.

– Ты просто красавица! А мне что надеть?

– Дрейфус сказал, что это будет неофициальный обед. Может, наденешь синюю куртку и белые фланелевые брюки?

– Да, я слышал, что в этой части света белые льняные костюмы и такие же шляпы носят как униформу.

– Может быть, перед отплытием пройдемся по магазинам Кантона и Макао, купим что-нибудь из одежды? На мой взгляд, восточные и индийские вещи намного экзотичнее и соблазнительнее, чем наши так называемые цивилизованные костюмы и платья.

– Согласен, – сказал Деннис, – в индийском сари или в китайском кимоно ты будешь обольстительной.

– Тогда я куплю их. Мне хочется всегда выглядеть экзотично в твоих глазах. – Она стянула полотенце с пояса Денниса и оглядела его вставший фаллос. – Ну вот и ответ на мой вопрос. Ты действительно находишь меня соблазнительной. Жаль только, сейчас не успею облегчить твое состояние. Придется подождать до вечера.

– Какая жестокость с твоей стороны! А я бы тебя изнасиловал, и к черту вечернее платье и шикарную прическу!

Доун поцеловала мужа.

– Пока не приехал Дрейфус, пойду наверх, проведаю Терезу и малыша.

Экипаж Роланда Дрейфуса появился на причале без пяти шесть. Консул сменил белый льняной костюм на черный фрак, серые брюки и касторовую шляпу. Кучер помог Доун и Деннису подняться в экипаж.

– Вы очень пунктуальны, мистер Дрейфус, – сказала Доун, устраиваясь на мягком бархатном сиденье.

– Работа иностранного консула требует пунктуальности, миссис Прайс. Позвольте мне сказать, что вы чудесно выглядите.

– Спасибо. Вы обещали нам краткую экскурсию перед обедом.

– Да, конечно. Думаю, она будет вам интересна, а может, и поучительна. Ведь вы с мистером Прайсом собираетесь жить в Индии. У индийцев и китайцев, как и у всех азиатов, много общего. К примеру, они боятся людей с Запада и не доверяют им.

– И у них есть на то веские основания, судя по тому, что я читал, – заметил Деннис.

– Может быть, сэр, но их недоверие порождает определенные трудности, с которыми нам – западным людям, живущим и работающим в Азии, – приходится сталкиваться ежедневно, – начал консул свой длинный рассказ. – До первой опиумной войны, закончившейся в 1842 году, Китай был наглухо закрыт для остального мира. Император, абсолютный деспот, постановил, что ни один чужеземный дьявол, как называли людей с Запада, не должен ступать на китайскую землю. Однако из уважения к богатой китайской знати – мандаринам, которых можно грубо приравнять к английским герцогам и графам и которые наживали свои состояния на прибыльной торговле с Западом, он разрешил западным торговцам занять узкую полоску земли вдоль берега Жемчужной реки, в пригороде Кантона, и строить там свои офисы, склады и другие служебные помещения. Склады были завалены сталью, железом, оловом, ценными металлами, инструментами и оборудованием, выделанными мехами – всеми видами товаров промышленного Запада. Китайцы обменивали их на чай, шелк, нефрит, восточные пряности и прочее.

Монополия на торговлю с Западом и роль посредников между белыми купцами из Англии, Америки, Голландии и Франции и загадочным китайским правительством принадлежали Кохонгу, или специально уполномоченным фирмам. Это были одни из самых богатых людей в мире.

Но удобное и взаимовыгодное сотрудничество закончилось, когда Британия начала нелегально ввозить в Китай большие партии опиума. Опиумный штаб располагался на острове Линтин. Это была хорошо охраняемая крепость. Император какое-то время смотрел сквозь пальцы на то, что чужеземцы превращают его народ в наркоманов, но в 1839 году терпение у него лопнуло, и он развернул против Линтина военную операцию. Англичане бежали с острова и укрылись в Макао, а императорские войска сбросили в реку опиум на сумму шесть миллионов долларов.

В отместку артиллерия британского военного флота разгромила китайские крепости в устье Жемчужной реки, и солдаты британской морской пехоты двинулись на Кантон, убивая и грабя по пути.

Три года спустя император запросил мира, но мир достался Китаю дорогой ценой. Британия получила Гонконг, а пять морских портов были объявлены открытыми. Западным предпринимателям всех стран разрешили вести неограниченную торговлю с Китаем.

– И, разумеется, неограниченная торговля опиумом тоже возобновилась, – заметила Доун. – Стоит ли удивляться, что китайцы боятся чужеземных дьяволов и не доверяют им?

Они проехали участок, на котором раньше велась торговля со складов, а теперь стояли ветхие, покосившиеся лавчонки прошлого века.

Консул жил в американском сеттльменте под Кантоном. Поселение очень напоминало деревню Новой Англии: беленые домики в колониальном стиле, обнесенные частоколом и живой изгородью из бирючины; сады, пестрые цветники и террасированные лужайки. Здесь была даже добротная христианская церковь, смотревшая на городок с высокого холма.

Роланд Дрейфус с семьей занимал самый большой и роскошный дом во всем поселке. Это был внушительный особняк посреди четырехакрового участка земли, окруженного стальной решеткой. Китайский стражник открыл величественные ворота, экипаж въехал в имение и покатил по извилистой дороге, с которой открывались удивительные виды: бамбуковый мостик, живописный пруд с водопадом, в пене которого плескались лебеди и утки. По мраморной пагоде, на другой стороне пруда, важно прохаживался и чистил перья ослепительный павлин. Ухоженные лужайки и сады радовали глаз радужным многоцветьем.

В доме было не менее красиво, чем вокруг него. Парадный холл, где их встретила миссис Дрейфус, представлял собой галерею с высоким волнистым потолком. На мраморных полах лежали шелковые восточные ковры, а в изящной мебели с деталями из тика и японского дерева угадывались азиатские мотивы. Обойные ткани, бронзовые и фарфоровые статуэтки, написанные маслом картины – все было великолепно.

– Я в полном восторге, – призналась Доун. – Но что, если вам когда-нибудь придется вернуться в Америку? Как же вы будете жить без всей этой красоты?

Миссис Дрейфус, маленькая круглолицая женщина, волосы которой были завиты в мелкие тугие кудряшки – точь-в-точь такие, как у ее мужа, – мило улыбнулась.

– Я ни за что не расстанусь с этим, миссис Прайс. Я взяла с Роланда клятву, что если нас отправят домой, он разберет этот дом по камешкам, а потом соберет его в Вермонте вместе со всей обстановкой.

– Это будет нелегко, – добавил ее муж.

– Пойдемте в патио, я познакомлю вас с нашими гостями, – предложила миссис Дрейфус. – И, пожалуйста, дорогая, зовите меня Мэй.

– Мэй и Ролли, – подхватил Дрейфус.

– А вы зовите нас Доун и Деннис, – откликнулась Доун.

– Хорошо. Здесь, в американском городке, у нас очень замкнутое общество. Мы общаемся друг с другом по-простому, без формальностей.

Дом наполнился китайскими слугами. Все были в национальной одежде, мужчины – с косичками и в шапочках. Около дюжины гостей, в основном янки-промышленники и их жены, собрались на мощеной террасе за домом. На женщинах были строгие платья устаревших фасонов, и Доун чувствовала себя неловко в модном наряде.

– Спорим, что у всех у них под платьями – белые хлопчатобумажные панталоны? – шепнула она Деннису.

– У меня нет ни малейшего желания это проверять, – ответил он.

Среди гостей был один мандарин – щуплый лысый старичок в роскошном шелковом одеянии с причудливой золотой вышивкой. Он был увешан нитями жемчужных бус, золотыми цепочками и драгоценными ожерельями. Рубин на черной шапочке, плотно прилегавшей к голове, указывал на высокий титул. Мандарин говорил на безупречном английском с заметным оксфордским акцентом. Он сообщил Деннису и Доун, что проучился четыре года в английском университете.

– Финикийцы придумали торговлю, – рассуждал он, – а англичане превратили ее в высокую науку. Известно ли вам, что позволило Англии обогнать Францию, Испанию и все морские державы Европы? Одна маленькая, но важная деталь. Англия первой изобрела полностью оправдавший себя метод заготовки впрок говядины и свинины. До этого кардинального открытия военным и торговым судам приходилось многие месяцы возить на борту свежую пищу. Вы можете себе представить торговый или военный корабль, на котором живут куры, свиньи, козы, коровы – словом, скот всех видов? Подумать только, сколько места занимали эти животные! А ведь на этой площади можно было бы разместить прибыльный товар. Я не говорю уже о моральном воздействии на экипаж, который вынужден был путешествовать в плавучем хлеву. Да, Англия по праву заслужила свою славу владычицы морей.

– Весьма оригинальная точка зрения, – заметила Доун, – мистер… Прошу прощения, мне сложно запоминать непривычные восточные имена. Боюсь, я не обладаю вашими поразительными способностями к языкам.

Дряхлое лицо старика расплылось сотней веселых морщинок.

– Вы необыкновенно очаровательная женщина, миссис Прайс. А что касается имени, не придавайте этому особого значения! Меня зовут Ву Пинг-Чин, но вы можете называть меня Хауквей. В былые годы, когда Китай только открывался для западной торговли, один мой прославленный родственник был, без сомнения, самым знаменитым членом Кохонга – группы промышленников, добившихся разрешения императора на торговлю с иностранцами. Он был известен под именем Хауквей.

– Почему? – спросила Доун.

Старый мандарин вздохнул.

– Видите ли, в те времена для знатных особ считалось крайне неприличным торговать. Поэтому они пользовались вымышленными именами, чтобы не навлечь позор на свои семьи. – Он нагнулся к Доун и положил хрупкую ладонь на ее руку. – Теперь эти представления ушли в прошлое, но мне нравится имя Хауквей и все, что с ним связано. Так что, миссис Прайс, я почту за честь, если вы причислите меня к своим друзьям и будете называть Хауквеем.

– С удовольствием, Хауквей.

Он проводил ее в дом и сел по правую руку от нее. Деннис, сидевший с другой стороны, шепнул ей на ушко:

– Кажется, ты его покорила.

Мандарин нагнулся вперед и взглянул на мужа Доун.

– Я слышал ваши слова, мистер Прайс. У меня очень хороший слух. Как утверждает моя достопочтенная жена, я могу услышать, как на полях проклевываются рисовые ростки. «Покорила» – слабо сказано. Я бесповоротно влюбился в это восхитительное создание. Скажите, сколько времени ваш корабль пробудет в Кантоне?

– Мы отправимся в дальнейшее плавание сразу же, как только разгрузимся и возьмем на борт китайские товары для перевозки в Соединенные Штаты, – ответил Деннис. – На это уйдет дня три-четыре, не больше.

– Очень жаль! Я надеялся, что вы заедете на денек в мое скромное имение недалеко от горячих источников Цзиньхуа. Хуа славится тем, что именно там находится мифический источник вечной молодости, который искал путешественник Понсе де Леон.

– В таком случае он здорово сбился с курса, – пошутила Доун. – Благодарим вас за приглашение, Хауквей, но, боюсь, у нас просто не будет времени. Мы должны торопиться в Индию. Конечный пункт нашего плавания – Малабарский берег, город Мангалуру.

– Да, мистер Дрейфус рассказал мне о ваших грандиозных планах. Торговля тиковым деревом – занятие, которое сулит большую прибыль. Я всегда удивлялся, почему англичане пренебрегают столь выгодным делом.

– Наверное, они полагают недостойным британцев рубить лес, – предположила Доун, – так же как торговать считалось позором для ваших мандаринов. Вы же сами сказали, что англичане – моряки и торговцы. У Америки же другие наклонности. С тех пор как первое судно пилигримов причалило к берегам нашего континента, его жители голыми руками создавали свою культуру, возделывая плодородные земли и покоряя девственные леса. Мы, американцы, строители и хлебопашцы.

– Кроме того, мы немного научились мореходству и торговле у наших британских братьев, – напомнил Деннис.

Разговор стал менее оживленным, когда слуги начали подавать роскошные экзотические блюда. При виде необычных яств у Доун и Денниса потекли слюнки. Изысканный стол выглядел как произведение искусства.

Обед состоял из двадцати пяти блюд. Среди подаваемых деликатесов были вареные акульи плавники, китайская утка, заливное из осьминога, яйца зуйка, огромные пильчатые креветки, омары, жареный молочный поросенок… Список можно было продолжать бесконечно.

Еду подавали на изумительных фарфоровых тарелках, рядом с которыми лежали литые серебряные столовые приборы. Вина наливали в тонкие серебряные кубки.

– Да, это даже отдаленно не сравнить с бобами и свининой – обычной пищей мичиганских лесорубов, – заметила Доун.

Главной темой разговора был отсутствовавший капитан Грешам. Шкиперы больших клиперов, считавшиеся полубогами, часто становились легендой еще при жизни и пользовались большим почетом в среде китайских промышленников.

Хауквей поднял свой кубок и провозгласил тост:

– За прекрасных дам, которые собрались сегодня за этим столом!

Было ясно, что старый китаец упомянул сразу всех дам только из вежливости, ибо его пристальный взгляд не отрывался от Доун Прайс.

Торговец из Гонконга с сильным голландским акцентом предложил более мрачный тост:

– Я хочу выпить за кончину благородных клиперов. – Терпеливо дождавшись, когда за столом утихнет ропот протеста и возмущения, он пояснил свои слова: – Мне, как и вам, грустно думать об этом, но мы должны смотреть в глаза реальности. Трансатлантическое судно будущего – это пароход. Уже сейчас торговые пароходы, приводимые в движение гребными винтами на корме, побили все скоростные рекорды парусников.

– Вздор! – рявкнул сидевший за столом англичанин. – Пароходы – неудачное изобретение. На них нельзя полагаться, они все время выходят из строя, ломаются.

– Только потому, что находятся в периоде младенчества, – возразил голландец. – В ближайшие десять лет торговый океанический флот поменяет все парусные суда на паровые. А как ваше мнение, мистер и миссис Прайс? Вы, американцы, – народ изобретателей и провидцев. Другого такого нет на свете.

Доун взглянула на Денниса, и тот откашлялся.

– К сожалению, мы с женой вынуждены согласиться с мистером ван Дайком. Паровой двигатель для современного общества – то же, что колесо для наших предков: революционный прорыв в технологии. Со временем он коренным образом изменит все сферы человеческой деятельности: кораблестроение, промышленность, транспорт, даже военное дело. Перед самым нашим отплытием из Америки одна нью-йоркская промышленная компания пыталась убедить моего тестя вложить средства в разработку механической пилы. Он утверждает, что такая пила заменит работу целой бригады лесорубов.

– Какая нелепость! – фыркнул англичанин.

Мандарин посмотрел на него с хитрым прищуром.

– Вы в самом деле так считаете, полковник?

– Разумеется!

– Вам, конечно, знаком художник и ученый эпохи Возрождения Леонардо да Винчи?

Английский полковник презрительно скривил губы.

– Итальяшка, кажется?

Мандарин улыбнулся.

– Да, он был итальянцем. Вы наверняка читали его статьи по гидравлике, механике и физике. Так вот, да Винчи предсказывал, что когда-нибудь появятся морские суда, которые будут плыть под водой, а другие машины полетят по воздуху.

Полковник выкатил глаза, выражая полное недоверие.

– О Господи, хватит с меня глупых небылиц! – Он подмигнул хозяину дома. – Хотя что вы хотите от итальянца? Они же все сумасшедшие!

Дрейфус поспешил сгладить неловкий момент:

– Я думаю, джентльменам пора отдохнуть в кабинете за коньяком и сигарами, а дамы тем временем выпьют хереса в музыкальной гостиной.

Столовая наполнилась шумом отодвигаемых стульев и шарканьем ног. Гости вставали из-за стола и делились на две группы.

– Меня бесит этот архаичный обычай, – поделилась Доун с женщинами, направлявшимися в музыкальную гостиную. – Почему нас нужно выгонять в другое помещение, подальше от благородных джентльменов с их коньяком и сигарами? Можно подумать, мы дети какие-то.

Женщины посмотрели на нее так, будто она явилась с другой планеты. Одна из них, справившись с потрясением, сказала:

– Но, милочка, вы же не хотите сидеть в прокуренной комнате, слушать хриплый смех мужчин и их сальные шуточки? Какая леди подвергнет себя подобному унижению?

В этих словах можно было уловить намек, и Доун подхватила его:

– Иными словами, мэм, вы полагаете, что особи мужского пола стоят на другой ступени цивилизации, нежели мы, женщины?

Дама рассмеялась ей в лицо.

– Милая моя девочка, как же можно быть такой наивной? Разумеется, вы недавно замужем, и надо сделать скидку на вашу неопытность. В свое время мы все прошли через это.

– Прошли через что?

– Через понимание истинной сути мужчины. Мужчина движим алчностью, похотью и скаредностью. Он получает удовольствие, созерцая жестокие драки и убийства.

– Все мужчины – животные, – задумчиво проговорила Доун.

– Разумеется. Ну пойдем, не будем зря тратить время.

Для Доун Робертс Прайс этот разговор стал грубым пробуждением. До сего момента она полагала, что миф о мужском превосходстве родился и поддерживался на протяжении многих веков благодаря самим мужчинам-самцам. Теперь же она с удивлением поняла, что у этого вопроса есть и другая сторона, что каждый пол по разным причинам считает себя выше другого.

Между тем мужчины в кабинете обсуждали коммерцию, политику, международное банковское дело, войны и спорт. Разговор зашел о малайских пиратах.

– Пираты? – воскликнул Деннис. – В наше время?

– Советую вам поверить в них, – сказал консул Дрейфус. – Только в прошлом месяце эти негодяи напали на голландское торговое судно, шедшее в Сингапур. Его путь лежал через Южно-Китайское море, а это настоящий лабиринт между тропическими островами, у которых прячутся флоты головорезов и бандитов, охотников за торговыми судами. Как водится у разбойничьей братии, пираты напали на голландцев на рассвете. Голландский экипаж был хорошо вооружен и раз за разом отражал атаки пиратов, убив многих и потопив один из трех бригов с пушкой на борту. Но превосходящие численностью и огневой мощью пираты в конце концов победили. Они взяли на абордаж судно несчастных торговцев и вырезали всех оставшихся в живых, кроме троих англичанок, которые ехали к своим мужьям, колониальным служащим.

– Что стало с этими женщинами? – напряженно спросил Деннис.

Консул долго молчал, прежде чем ответить.

– Думаю, никто из присутствующих здесь не захочет это слышать.

– В таких случаях вполне уместно выражение «Судьба хуже смерти», – добавил англичанин.

– Это чудовищно! – гневно воскликнул Деннис. – Боже правый, да в этом районе находятся военные флоты самых могущественных держав мира! И вы хотите сказать, что они не могут объединенными усилиями очистить Китайское море от этой чумы цивилизованного человечества?

– Они пытались, – вмешался Хауквей. – Бессчетное множество раз британские, французские, немецкие, американские и голландские военные корабли бороздили воды Китайского моря в поисках пиратов.

– Да, но каждый раз они словно испарялись в воздухе, подобно блуждающим огонькам, – мрачно изрек консул Дрейфус, – а потом опять материализовывались, увидев очередную жертву.

– А почему бы не конвоировать торговые суда, которые ходят в здешних морях? – спросил Деннис. – Мне кажется, это было бы логичным решением проблемы.

– К сожалению, логика и практичность редко идут рука об руку, мистер Прайс, – ответил ван Дайк. – Общая протяженность морских путей между Японией и Индией составляет около четырех тысяч миль. А торговые суда, которые ходят по этим путям, исчисляются тысячами. Даже объединенные военно-морские силы Европы и Америки не смогут защитить каждое судно, пересекающее Китайское море и Индийский океан.

Мандарин добавил, лукаво прищурившись:

– Не говоря уж о том, что иностранные флоты, охраняющие воды у китайского побережья, боятся слишком сильно дробить силы и чересчур отступать от своей основной задачи в этой части света. Несмотря на то что после опиумных войн Китай подписал договор с Англией и другими иностранными державами об открытии портов внешней торговли, император никогда не признавал своего поражения. Есть такая древняя пословица: «Поражения не бывает. Есть лишь почтительная покорность перед следующей битвой».

– Боюсь, что Хауквей говорит правду, – признал Дрейфус. – В данный момент иностранные подданные в Китае сидят на пороховой бочке, которая может взорваться в любой момент. Наши разведчики в Китае присылают весьма настораживающие донесения. Император Гуансюй – правитель умеренный. Он пытается привить китайскому обществу и правительству некоторые преимущества западного образования и способов управления. Однако ему рьяно противостоят консерваторы и реакционеры. Они добиваются полного изгнания чужеземных дьяволов. Эта мощная группировка поддерживает вдовствующую императрицу, самую сильную личность при императорском дворе. Сейчас даже ходят слухи, что под ее покровительством формируется тайная революционная армия, которая называется «И хэ цюань», что значит «Кулаки, поднятые во имя справедливости». – Он слабо улыбнулся. – Мы в шутку зовем их боксерами, но, поверьте мне, над ними никто не осмеливается смеяться.

Деннис обратился к мандарину:

– Хауквей, а что лично вы как представитель китайской знати, человек опытный, умный и образованный, можете сказать по поводу современной ситуации в Китае? И каковы ваши прогнозы на будущее?

Хауквей посмотрел Деннису прямо в глаза и загадочно улыбнулся.

– Я стараюсь держаться подальше от политики, мистер Прайс. Будучи посредником между Востоком и Западом, я вынужден ходить по тонкой как лезвие нейтральной линии. Так что прошу меня уволить от этой дискуссии.

Деннис уловил в его тоне напускную манерность.

– Есть еще одна очень верная восточная пословица, – продолжал Хауквей. – «Тот, кто бегает и с волками, и с охотничьими собаками, непременно будет разорван на части и теми, и другими». – Он встал и поклонился сначала консулу, потом мужчинам-гостям. – Вечер был очень приятным, но человеку моих лет давно пора ложиться спать. Я просил прислать за мной экипаж в полночь, и это время, судя по каминным часам, вот-вот настанет. Мне не хочется разделить участь сказочной Золушки.

– Не бойтесь, дорогой друг, мы не допустим, чтобы вас обратили в тыкву, – сказал Дрейфус и обнял мандарина за худые плечи. – Пойдемте, я провожу вас до двери.

– Спасибо, но сначала я должен попрощаться с милыми дамами.

– Конечно.

Хауквей повернулся в дверях и отвесил низкий поклон мужчинам, оставшимся в кабинете.

– До встречи, джентльмены. Пусть вам сопутствуют доброе здоровье и удача. Мистер Прайс, если вы и ваша очаровательная жена передумаете, я с радостью приму вас у себя в Цзиньхуа.

– Мне очень жаль, сэр, но, боюсь, нам придется отказаться от вашего любезного приглашения.

Хауквей кивнул, улыбаясь своей непроницаемой улыбкой.

– Значит, увидимся в другой раз. Может быть, даже раньше, чем нам кажется.

Глава 5

«Золотое облако» вышло из Кантонской бухты в воскресенье на рассвете. Когда Деннис, зевая и потягиваясь, взбирался по трапу на палубу, Макао казался уже зеленой точкой на горизонте. Он подошел к шканцам, где Делано, первый помощник, разговаривал с рулевым.

– Лево руля, мистер Дана. Так держать! Я зайду к вам еще раз, перед тем как вы сменитесь. Не хотите со мной позавтракать, мистер Прайс?

– С удовольствием. Сегодня утром моя жена вряд ли придет за стол кают-компании. Она завтракает с миссис Грешам в капитанской каюте.

– Как поживает сынишка шкипера? Пока мы стояли в Кантоне, он и носа не показывал из каюты.

– Доктор Стоун просил изолировать малыша от вредных испарений, которыми пропитана вся гавань. Кантон, Линтин и Макао – места распространения опасных бактерий. С материка идет эпидемия холеры.

– Сказать по правде, я и сам рад, что мы опять вышли в море. Отсюда мы легко доберемся до Сингапура.

– Если не нападут пираты, – полушутя заметил Деннис.

Делано мрачно взглянул на него.

– Это не шутка. Лично я, совершив пять плаваний на Восток, ни разу не сталкивался с пиратами – ни малайскими, ни какими-то еще. Однако мне слишком хорошо известно об их существовании. Одной из самых нашумевших историй было нападение на торговое судно «Массачусетс». Экипаж этого корабля постигла жуткая участь. Китайские пираты перерезали матросам горло, отрезали гениталии и выбрасывали изуродованные трупы за борт. Говорят, что малайские пираты в сравнении с китайскими – просто пай-мальчики.

Покачав головой, он добавил:

– Самым страшным считался пиратский клан Ладронов. Их флот состоял из сотен кораблей, и они легко разделывались даже с хорошо вооруженными военными судами. Император много раз снаряжал экспедиции против Ладронов, но почти все бои заканчивались полным разгромом императорского флота. Главарь коварных пиратов Чинг И нахально объявил войну Китаю. Он похвалялся, что сбросит правителя с трона и объявит себя новым императором страны. По иронии судьбы, могущество Чинг И было уничтожено отнюдь не военным флотом Китая, а мощным тайфуном, который за считанные минуты расправился с целой морской империей.

Деннис и Делано уже собирались уходить со шканцев, когда в разговор вмешался рулевой:

– Известно ли вам, мистер Делано, что у Чинг И осталась вдова, мадам Чинг, которая восстановила их династию и сделала ее такой же могущественной, как раньше? Кое-кто утверждает, будто она оказалась даже более энергичным властителем, чем ее муж. – Широкое плоское лицо рулевого было совершенно бесстрастным, но тембр его голоса насторожил Делано. – Говорят, что организация Ладронов и сегодня процветает, только подпольно.

– Это правда, Дана? – спросил первый помощник капитана. – Я вижу, ты неплохо осведомлен в истории пиратства.

Рулевой позволил себе легкую загадочную улыбку.

– Мы много чего изучали в миссионерской школе на Мауи, сэр.

По дороге в кают-компанию Деннис поинтересовался:

– Кажется, я не видел раньше этого парня Дану.

– Вы и не могли видеть. Шкипер нанял его в Кантоне. Он родом с Гавайев, метис – наполовину китаец, наполовину полинезиец. У него отличные рекомендации и, как вы сами только что слышали, есть голова на плечах.

Когда Деннис и первый помощник капитана пришли на завтрак, за столом в кают-компании сидел один капитан.

– Доброе утро, шкипер. Как дела у миссис Грешам и маленького Уолтера Линтина? – осведомился Деннис.

– Они оба первоклассные моряки. Уверяю вас, парень ждет не дождется, когда ему можно будет встать на шканцы и ощутить на лице соленые брызги.

Деннис и Делано весело переглянулись.

– Думаю, ему придется потерпеть еще несколько лет, сэр, – мягко заметил Делано.

Шкипер притворился рассерженным.

– Не думайте, что вам удастся меня обмануть. Я прекрасно знаю, что у вас обоих на уме: мол, на свете нет человека глупее, чем молодой папаша. Что ж, вы абсолютно правы. Я как индюк раздуваюсь от гордости, потому что у меня есть такой необыкновенный, такой замечательный ребенок, и мне плевать на то, что обо мне думают. Вы знаете, что этот маленький проказник вытворил сегодня утром? Он протянул ручонку и ухватил меня за палец. Да так крепко сжал мой палец своим маленьким кулачком! У него железная хватка, доложу я вам!

Деннис больше не мог сдерживаться. Он перегнулся пополам и прижал салфетку ко рту, заглушая смех. У Делано был более стойкий характер. Первый помощник капитана сидел, уставившись прямо перед собой, и изо всех сил сжимал губы, чтобы не прыснуть.

– Ах так, мистер Прайс? – весело сказал Грешам. – За ваш смех, который принижает выдающиеся качества моего сына, вы заплатите двойным дежурством. И буду вам очень признателен, если сразу после завтрака вы сделаете замеры.

– Слушаюсь, сэр, – подхватил Деннис, – прошу прощения, сэр. Поверьте, я вовсе не хотел вас обидеть.

Грешам засмеялся и, перегнувшись через стол, похлопал Денниса по плечу.

– Я вас прощаю, сэр. Сегодня утром у меня такое отличное настроение, что я простил бы даже пиратского главаря, появись он на моем клипере!

Плавание по Китайскому морю оказалось самым живописным отрезком долгого путешествия. Их корабль прокладывал путь мимо несметных островов и островков, слепивших глаз зеленью тропической растительности на фоне лазурного неба и бледной зеленовато-голубой воды. В глубине островов застывшими громадами вздымались горные хребты с вершинами, окутанными сиреневой дымкой.

Доун и Тереза с сынишкой часами сидели на палубе, наслаждаясь теплым ветерком и дразнящими обоняние ароматами сандалового дерева, пряностей, бананов, ананасов и дынь. «Золотое облако» шло быстро, несмотря на спущенные главные паруса.

На третий день плавания, когда Деннис делал полуденные замеры, дозорный сообщил:

– К западу на горизонте – барк и бриг!

На шканцах капитан Грешам взял подзорную трубу и внимательно оглядел горизонт.

– Отсюда, снизу, пока не видно… Под каким флагом они идут? – крикнул он сидевшему на мачте дозорному.

– Флага нет, сэр.

– Какой у них курс? Ты можешь определить?

– Мне кажется, они идут строго параллельно нашему судну.

– Хорошо. Не спускай с них глаз. Если они сократят расстояние между нами, дай мне знать.

– Слушаюсь, сэр.

К капитану подошел Деннис.

– У вас встревоженный вид, шкипер. Что-то случилось?

– Пока нет, но в этой части света нельзя быть слишком беспечным.

– Пираты?

– Такая вероятность есть всегда. – Он крикнул второму помощнику, стоявшему на главной палубе: – Мистер Ласситер, матрос Хайрам Дана сейчас на дежурстве?

– Нет, сэр, он в трюме, спит. Разбудить его?

Подумав, Грешам сказал:

– Не надо, это не срочно. Подождем, пока он снова заступит на вахту рулевого. – И он объяснил Деннису: – В том, что касается Китайского моря, Дана, несомненно, самый опытный матрос на судне.

– Я понял это на днях, когда мы с мистером Делано говорили о пиратстве. Он действительно неплохо осведомлен в этом вопросе. А откуда у него такое странное имя – Хайрам Дана?

– Он родился на Гавайских островах, а там имя Хайрам очень распространено. Детей называют так в честь любимого миссионера и гуманиста Хайрама Бингема, который был одним из немногих так называемых реформаторов-просветителей, не грабивших местных жителей подчистую. Очевидно, отец Даны был моряком. На Гавайях и соседних островах есть много жителей с ирландскими, английскими, французскими и скандинавскими именами.

Деннис кивнул.

– Пойду вниз, нанесу замеры на карту.

Когда позже Грешам вошел в каюту, он увидел, что Деннис, нахмурившись, грызет кончик писчего пера.

– Что-то не так, мистер Прайс?

– Да, со мной что-то не так. У меня ничего не получается. Я три раза вычислял долготу и широту, и, по моим подсчетам, мы отклонились от курса на тринадцать градусов.

Капитан Грешам воспринял это сообщение совершенно спокойно. В конце концов, Прайс – новичок, ему простительно ошибаться. Он похлопал его по плечу и ободрил:

– Не расстраивайтесь, с кем не бывает! Пойдем-ка наверх и посмотрим, где вы напутали.

На шканцах Грешам с помощью секстанта определил высоту солнца, записал измерения и вместе с Деннисом вернулся в каюту. Затем, основываясь на собственных наблюдениях, он отметил на карте положение «Золотого облака». По его помрачневшему лицу Деннис понял, что капитан крайне встревожен. Грешам повернулся в кресле и поднял глаза на Денниса.

– Мистер Прайс, ваши замеры были абсолютно точны. Мы в самом деле отклонились от курса на тринадцать градусов, и погрешность растет. Это может привести к очень серьезным последствиям. Мы входим вот в этот район, – кончиком пера он очертил на карте кружок, – а здесь много подводных коралловых рифов. Скорее идем!

Капитан быстро поднялся на палубу и созвал своих помощников.

– Мистер Делано, мистер Ласситер, прикажите немедленно убрать все паруса и сбросить плавучий якорь. Команде подняться наверх и быть наготове, пока я не отменю приказ.

– Слушаюсь, сэр! – хором ответили помощники и бросились выполнять распоряжения шкипера.

– Свистать всех наверх! Свистать всех наверх!

– Теперь насчет тех ошибочных измерений. Давайте проверим судовой компас.

Грешам взбежал на капитанский мостик, перепрыгивая через ступеньки. Увидев лицо капитана, рулевой сразу понял, что дела плохи.

– Добрый день, сэр. Добрый день, мистер Прайс. Почему мы убираем паруса, сэр? Вроде бы все в полном порядке.

– В самом деле, Адамс? – Тон его голоса напугал и Денниса, и рулевого. – Позволь мне взглянуть на показания твоего компаса.

Грешам посмотрел на стрелку прибора и озадаченно вытянул губы.

– Мы идем точно по курсу, сэр, – подтвердил Адамс дрогнувшим голосом.

– Да, впечатление именно такое. – Грешам достал свой карманный компас и сверил его показания с показаниями судового прибора. – Однако первые впечатления обманчивы. Насколько я вижу, корабельный компас почти на два румба отклоняется к юго-западу.

Рулевой судорожно сглотнул.

– А может быть, это ваш компас дает неправильные показания, сэр? Ведь судовой компас – прибор высокоточный и надежный.

– Сейчас посмотрим. – Грешам подошел к трапу и окликнул Пейтона: – Боцман, принесите мне еще один компас!

– Слушаюсь, сэр!

Маленький полный Пейтон вразвалку засеменил на корму, проворно перебирая кривыми ножками.

Капитан Грешам крикнул сидевшему на мачте дозорному:

– Внимательно смотри вперед, не пропусти подводные коралловые рифы! Как ведут себя корабли на горизонте слева?

Ответ вахтенного прозвучал тревожно:

– Они ушли с горизонта, сэр, и сменили курс. Теперь они идут на юго-восток и должны пересечься с нами в течение часа.

Боцман принес компас. Новый прибор подтвердил показания карманного компаса капитана и ошибку корабельного.

– Судовой компас дает ошибку в два румба. Мистер Адамс, пожалуйста, снимите прибор с нактоуза.

Они осторожно достали большой компас из ящика. Капитан тщательно осмотрел нактоуз, потом ощупал круглые бока самого прибора.

– Ничего нет. Просто невероятно!

Он велел рулевому и боцману поставить компас на место, но тут внимание Денниса привлекла одна деталь.

– Прошу прощения. – Встав на колени и изогнув шею, он осмотрел компас снизу, – так, так… А что вы на это скажете? – Он провел рукой по нижней части корпуса и сорвал клейкую ленту, которой к прибору крепился маленький прямоугольный кусочек голубовато-серого металла.

– Что это, черт возьми? – прорычал Пейтон.

– Если я не ошибаюсь… Будьте добры, боцман, дайте мне свой компас.

Положив на ладонь боцманский компас, Деннис поводил над ним кусочком металла. Стрелка компаса заметалась в разные стороны, повторяя его движения.

– Магнит! – хором воскликнули Грешам, Пейтон и Адамс.

– Совершенно верно, джентльмены, – мрачно произнес Деннис. – И, если мне не изменяет интуиция, это как-то связано с теми двумя кораблями, что преследуют нас.

Все дружно посмотрели за левый борт клипера, который мерно покачивался на волнах, удерживаемый плавучим якорем. Теперь барк и бриг отчетливо виднелись вдали. Оба судна шли под всеми надутыми ветром парусами. Было ясно, что они собираются отрезать «Золотому облаку» путь на юго-запад, в Сингапур.

Грешам, обычно сдержанный на эмоции, схватил рулевого за грудки.

– Адамс, что ты об этом знаешь? – Он сунул магнит под нос перепуганному матросу.

– Клянусь Богом, капитан Грешам, я в первый раз это вижу!

– Кто дежурил перед тобой, Адамс? – спросил Деннис.

– Дана, мистер Прайс. Тот парень, которого мы взяли в Кантоне.

Капитан ударил кулаком по ладони.

– Боцман, вызовите Дану на шканцы, быстро! И скажите мистеру Делано и мистеру Ласситеру, чтобы они тоже пришли.

Он еще раз взглянул на непонятные корабли.

Вдруг дозорный крикнул:

– Сэр, они поднимают флаги!

– И какие же?

– «Веселый Роджер», сэр. Так и есть, это пираты!

– Малайцы!

Первый помощник Делано поднялся на шканцы.

– В чем дело, сэр?

– Ожидается нападение пиратов на наше судно. – Шкипер отцепил с пояса связку разнообразных ключей. – Мистер Делано, вот ключ от оружейного склада. Откройте его и раздайте матросам пистолеты, ружья и патроны. Вооружите как можно больше людей.

Он поднял глаза на свернутые паруса.

– В данных обстоятельствах коралловые рифы – не главная опасность.

Как было приказано раньше, большая часть команды находилась на верхней палубе в полной готовности. Матросы сидели верхом на нок-реях и висели на снастях.

– Поднять паруса! – гаркнул Грешам вниз второму помощнику Ласситеру.

– Слушаюсь, сэр! – Ласситер поднес рупор ко рту и крикнул: – Свистать всех наверх!

Остальная часть команды вскарабкалась на ванты и мачты, и всего через несколько минут «Золотое облако» двинулось дальше под всеми парусами. Подгоняемый сильным ветром, узкий клипер буквально летел по воде, и очень скоро пиратские суда остались далеко в кильватере. Матросы издали громкий ликующий клич.

Но радость их длилась недолго. Когда Делано вернулся на мостик, он был бледен, а руки его дрожали.

– Капитан Грешам, произошло нечто ужасное. Оружейный склад взломан.

– Не может быть!

– Вы сами увидите.

– Это правда, сэр, – произнес, приблизившись, боцман Пейтон. Он был в шоке.

– Что вы несете, черт возьми? И где Дана? Я же сказал вам, он мне нужен немедленно!

Пейтон беспомощно развел руками.

– В том-то и дело, шкипер. Именно Дана взломал оружейный склад.

– Где он?

Глаза боцмана были полны паническим страхом.

– Сэр, я… я…

– Говори, парень!

– Дана закрылся у вас в каюте с вашей женой, ребенком и миссис Прайс.

– Грязная свинья! – Деннис бросился к трапу, ведущему на главную палубу. – Я разорву его на части!

– Советую быть поосторожней, мистер Прайс. Дана сказал, что если кто-нибудь попытается взломать дверь, он убьет обеих женщин и ребенка.

Ноги капитана Грешама подкосились, но быстро подбежавшие Делано и Адамс не дали ему упасть.

– Бог мой, что за дьявол этот Дана? Чего он добивается?

Пейтон обернулся и показал на пиратские корабли, сильно отставшие от быстроходного клипера:

– Он один из них. Шпион, засланный на борт, чтобы помочь пиратам захватить «Золотое облако».

Деннис вернулся на мостик и взглянул на шкипера, который уже овладел собой.

– И что теперь, капитан?

Голос Грешама звенел от сдерживаемой ярости:

– Похоже, у нас нет выбора, мистер Прайс. Разумеется, если вы дорожите женой так же, как я дорожу своей милой Терезой и сыном. Ладно, пойдем вниз и попробуем договориться с этим мерзавцем.

Хайрам Дана разработал хороший план и четко его выполнил. Сидя на верхней палубе у трапа, ведущего в матросские кубрики, он терпеливо дожидался, пока внимание Денниса, капитана и его помощников отвлекут маячившие поблизости пиратские суда и ошибки компаса, а затем не спеша взломал замок оружейного склада в маленькой каюте с картами, где капитан Грешам работал по ночам, когда его жена спала. Он взял себе два «кольта», шестнадцатизарядную винтовку «спенсер» и набил карманы патронами. Оставив прочее оружие в кладовой, Дана выгреб все боеприпасы в холщовый мешок и выбросил их в море через открытый иллюминатор. Затем он направился в капитанскую каюту, отлично зная, что там находятся молодая мама с ребенком и заглянувшая к ним миссис Прайс.

Остановившись у двери каюты, он тихо постучался.

– Кто? – Доун, приоткрыв дверь, выглянула в коридор.

Дана стянул с головы матросскую шапочку и улыбнулся.

– Простите за беспокойство, мэм, но таков приказ шкипера. Он велел мне охранять каюту до тех пор, пока не минует опасность.

– Опасность? – Доун с тревогой увидела, что у него за поясом заткнуты пистолеты, а через плечо перекинута винтовка. – Что случилось, мистер?..

– Матрос первого класса Дана, мэм. Ничего страшного, просто есть вероятность, что на борту «Золотого облака» находится диверсант.

– Что вы хотите сказать?

– Кажется, кто-то испортил компас, чтобы сбить корабль с курса.

Доун вспомнила, как Деннис говорил о новом матросе, нанятом в Кантоне. Он еще сказал, что у этого человека есть голова на плечах.

Глаза Даны холодно блестели на бесстрастном лице.

– Можно войти, мэм?

– Наверное, капитан хотел, чтобы вы охраняли каюту за дверью. Миссис Грешам сейчас кормит ребенка.

– Ну а я все-таки войду.

Он резко ударил по двери ребром ладони. Доун отлетела назад. Дана быстро шагнул за порог, закрыл дверь и запер ее на засов.

Нахально ухмыляясь, он оглядел обстановку капитанской каюты.

– Миленько, миленько…

Он направился к кровати. Тереза Грешам прижала ребенка к груди и съежилась от страха.

– Так вот он какой, наследничек, – произнес он злорадно и, нагнувшись над кроватью, пощекотал испуганного ребенка под подбородком. – Симпатичный карапуз!

– Не смейте трогать моего ребенка! – вскрикнула Тереза, превозмогая ужас.

– Боитесь, что он подцепит заразу от такого трюмного отребья, как я?

Краем глаза он уловил движение и резко обернулся. Доун набросилась на пирата с яростью дикой кошки. Ее ногти оставили алые борозды на его щеках, а мысок башмака вонзился прямо ему в пах.

Дана охнул и согнулся пополам. Молниеносным движением Доун сорвала у него с пояса пистолет и отскочила назад, направив дуло ему в живот.

– Не двигайся, а не то прострелю тебе кишки! – предупредила она.

Широкое плоское лицо полинезийца расползлось в зловещей ухмылке.

– Надо отдать вам должное! Да вы чертовка! Жаль, у меня нет времени, а то бы я вас укротил, миссис Кружевные Штанишки. – Он нахально вздернул бровь. – Держу пари, что на вас и в самом деле кружевные штанишки, как на тех французских шлюхах, которых завезли на Гавайи. – Нарочито спокойно он вытащил из-за пояса второй пистолет и взвел курок. – Однако вы просчитались, леди. Забыли взвести эту чертову штучку. – Увидев, как дернулся ее большой палец, Дана рявкнул: – Не валяйте дурака! Поздно! Вы умрете раньше, чем взведете курок. А ну-ка бросьте пистолет!

Доун с отчаянием уронила «кольт».

– А теперь подойдите к кровати и сядьте рядом с юной мамочкой.

Доун сделала, как он велел. Из коридора донесся топот бегущих ног, затем в дверь настойчиво заколотили. Через массивную дверь каюты послышались раскаты капитанского баса:

– Немедленно открой, Дана! Если хоть один волос упадет с головы женщин или моего сына, я изрублю тебя на куски и скормлю акулам!

Дана ухмыльнулся.

– Не бойтесь, капитан Грешам! – сказал он громко, чтобы было слышно за дверью. – Никто не пострадает, если вы будете делать то, что вам велят.

– Делать то, что мне велят? Ну ты и наглец! Я капитан этого судна и буду делать то, что мне нравится.

Дана вздохнул и спокойно объяснил:

– До тех пор, пока у меня в заложниках ваша жена, ваш сын и миссис Прайс, вы будете делать то, что нравится мне. Сейчас мне бы очень хотелось, чтобы вы убрали паруса и дожидались, пока мои товарищи не поднимутся на борт «Золотого облака».

– Никогда! Я скорее умру!

– Вы не правы, капитан. Ваши жена и сын умрут раньше вас.

Он направил дуло пистолета на малыша, судорожно сжимаемого в материнских объятиях.

– Грант! – крикнула Тереза. – Если ты нас любишь, если не хочешь нашей смерти, пожалуйста, делай, как он говорит!

– Ладно, Дана, – сдался Грешам. – Вижу, у меня нет выбора.

Тереза зарыдала, а Доун закрыла лицо руками. Дана, победно улыбаясь, расслабился и заткнул пистолет за пояс.

– Когда мои товарищи поднимутся на ваше судно, – сказал он, обращаясь к капитану, – вы отправите своих матросов в кубрики. Останутся только ваши помощники и пассажиры. Если кто-нибудь из команды высунет нос на палубу, будет убит немедленно. Вам все ясно?

– Да! – Грешам отчаянно пытался овладеть собой. – Берите любые товары, только никого не трогайте! Моя жена…

– Я гарантирую, что никто не войдет в эту каюту и не напугает вашу жену и вашего сына, если вы будете беспрекословно выполнять мои команды.

– Даю слово.

– Тогда возвращайтесь наверх и готовьтесь встречать гостей.

Доун рассматривала Дану, презрительно сощурив глаза.

– Сдается мне, вы не простой матрос, – сказала она. – У вас речь образованного человека.

– Польщен вашей наблюдательностью, мэм. Да, признаюсь, я окончил колледж и говорю на французском и испанском так же свободно, как на английском и на своих родных языках, китайском и полинезийском.

– Весьма любопытно, мистер Дана. Однако меня ставит в тупик одно обстоятельство. Почему вы напали на «Золотое облако» именно сейчас? Товар, который мы выгрузили в Кантоне – меха, кожи, техника, продукты производства промышленного Запада, – очень высоко ценится здесь, на Востоке. Если бы вы украли такие ценные вещи, было бы понятно. Но того, что мы взяли на борт взамен – чай, пряности, шелк, – у ваших людей и так много. Я не понимаю, мистер Дана.

Он ответил не сразу, сначала задумчиво оглядел Доун, криво усмехаясь. Она съежилась под его пристальным взглядом.

– Возможно, на этом судне есть товар, о ценности которого вы не имеете представления. Товар гораздо более дорогой, чем те материальные вещи, которые вы перечислили.

– Вы говорите о контрабанде? – догадалась Доун. – Кажется, я знаю, что это. На борту «Золотого облака» опиум! Верно?

Дана запрокинул голову и громко расхохотался. От раскатов его смеха зазвенел стоявший на серванте чайный сервиз из тонкого фарфора.

Пиратский бриг подошел к «Золотому облаку» с левого борта, а более крупный барк – с правого. На поручни клипера набросили железные абордажные крюки, надежно сцепив его с судами-захватчиками.

Если бы даже команда «Золотого облака» имела доступ к оружию, это было бы бесполезно. На каждом пиратском судне стояло по две пушки – на носу и на корме, и все они были наведены на захваченный клипер. Верный своему слову, Грешам приказал матросам спуститься в кубрики. Наверху остались только Сильвер Джек и Пиг, пристроившиеся на среднем рангоуте мизень-мачты. Капитан Грешам, два его помощника и Деннис Прайс стояли на палубе, ожидая встречи с пиратами.

Вскоре они поднялись на борт. Это были зловещего вида парни в просторных штанах и тесных рубахах, подчеркивающих их могучие мускулы. У них были неряшливые бороды, а головы были повязаны цветными платками. Их широкие кожаные ремни щетинились ножами и пистолетами. У некоторых грудь перекрещивали патронташные ленты.

Здесь смешались разные нации: французы, португальцы, ирландцы, скандинавы, китайцы. Преобладали метисы, судя по резко выраженным китайским и малайским чертам. Но всех этих людей объединяло одно: они были отпетыми головорезами.

Их возглавлял бритоголовый великан без рубахи. Торс его был испещрен многочисленными шрамами – следами сабельных, ножевых и пулевых ранений. Он в упор посмотрел на капитана Грешама, потом окинул взглядом клипер от носа до кормы, поднял голову и проверил мачты. Брови его хмуро сдвинулись, когда он увидел Сильвера Джека и Пига, раскачивавшихся на рангоуте, небрежно обхватив руками мачту.

– Вам было приказано отправить всю команду вниз, – произнес он гортанным голосом со смешанным франко-португальским акцентом.

– Все мои матросы в кубриках, – отозвался Грешам. – Эти люди на мачте и мистер Прайс – пассажиры.

– Ах да, мистер Прайс. А где миссис Прайс? – спросил главарь у Денниса.

– Она внизу, в каюте капитана. Вместе с его женой и новорожденным сыном. Всех троих караулит один из ваших негодяев, – сердито сказал Деннис.

Пират презрительно оглядел его с головы до пят.

– Из наших… кого? – переспросил он с тихой угрозой в голосе.

Деннис, который был на голову ниже и на сорок фунтов легче великана, не дрогнул под его взглядом.

– Вы меня прекрасно слышали. Вы – безжалостные подонки и трусы!

Правая ручища пирата совершила в воздухе неуловимое глазу стремительное движение, подобное броску кобры. Мощный удар в скулу свалил Денниса на палубу. Он рухнул, оглушенный. Из разбитых губ и носа хлынула кровь.

Главарь отвернулся и что-то сказал своим людям по-китайски. Двое из них кивнули и отошли.

– Куда они? – спросил Грешам.

Делано и Ласситер склонились над Деннисом.

– В вашу каюту, капитан Грешам, – криво усмехнулся пират.

– Нет! – Грешам бросился за ними, но великан преградил ему путь рукой. – Ваш сообщник Дана дал мне слово, что мою жену и ребенка не будут беспокоить.

– Их и не побеспокоят. Мне нужна миссис Прайс. Я велел привести ее на палубу.

Грешам был озадачен.

– Вижу, вы неплохо осведомлены о моем корабле. Вам известны мое имя и имена моих пассажиров.

– Черт возьми, вы абсолютно правы, шкипер, – проговорил Деннис, с трудом поднимаясь на ноги. – Совершенно очевидно, что это не случайное нападение, а тщательно спланированная операция.

Главарь пиратов расхохотался, сверкнув четырьмя золотыми зубами.

– Давайте смотреть правде в глаза, мистер Прайс. Мы уже много поколений воюем с чужеземными дьяволами.

– А от нас-то что вам нужно? – спросил Грешам. – Берите все, что хотите, и убирайтесь, да поскорей! Я даже скажу своим людям, пусть помогут вам перенести товары из трюмов на ваши корабли.

– Премного вам благодарен, капитан, только в этом нет необходимости.

Двое пиратов, которых он отправил вниз, вновь появились на палубе, держа за руки брыкавшуюся и проклинавшую их Доун.

– Убери свои грязные лапы, свинья! – крикнула она одному из них.

Тот побагровел от ярости и взмахнул кулаком, но главарь остановил его резким окриком:

– Ты знаешь приказ сановного господина. Если с головы этой женщины упадет хоть один волос, виновника подвесят за большие пальцы и оставят на две недели в тюремной камере.

– Сановного господина? – Столь неожиданный поворот встревожил Денниса. – При чем здесь моя жена? Какое отношение она имеет к вашему нападению? Забирайте все, что вам надо, и убирайтесь с корабля! Оставьте нас в покое!

Глаза пирата весело сверкнули.

– Ваше желание для нас закон, сэр, – сказал он насмешливо. – Мы уже забрали то, что нам надо, и сейчас уйдем.

Капитан, его помощники и Деннис Прайс были совершенно сбиты с толку.

– О чем вы говорите, черт возьми? – резко спросил Грешам.

– Как о чем? О миссис Прайс, конечно, – нахально ответил пират. – Отведите ее на борт «Дракона», – приказал он своим людям.

Доун вскрикнула и стала вырываться с удвоенной яростью, но тщетно. Деннис и Грешам бросились ей на помощь и наткнулись на острые сабли, нацеленные на них. Два пирата подтащили Доун к поручням, чтобы перебросить ее на свой бриг.

В этот момент Сильвер Джек и Пиг, по-прежнему держась каждый одной рукой за мачту, вытянули из-за пояса ножи и метнули их вниз. Одному пирату клинок угодил в голову и мгновенно убил его, другому перебил правую руку. Деннис и Грешам, схватив упавшие ножи, двинулись на главаря и пиратов, державших Доун.

В следующее мгновение Сильвер Джек начал съезжать вниз по парусу, раскачиваясь взад и вперед по возрастающей дуге. Точно рассчитав момент, он отпустил снасти и прыгнул вниз, прямо на Доун и пиратов. От столкновения все четверо полетели за борт, упав между двумя кораблями.

Доун и Джек вынырнули первыми.

– Плыви вокруг «Облака», к правому борту, – задыхаясь, проговорил он, – а я разделаюсь с этими водяными крысами.

Когда пираты появились на поверхности, Джек стиснул их шеи ручищами и мощным рывком столкнул обоих головами. Они тут же отключились. Когда Джек растащил их и отпустил, они камнем пошли ко дну, оставляя за собой дорожки пузырьков.

Тем временем на палубе Деннис и Грешам дрались врукопашную с крепким главарем. Раненый пират корчился и стонал на палубе, нянча сломанную руку. От удара главаря Деннис отлетел в сторону и врезался в корабельные поручни. Стиснув пальцы на горле Грешама, пират толкнул его на крышку люка и сорвал с пояса кинжал. Капитан схватил его за руку, отчаянно пытаясь отвести смертельный удар, но ему недоставало сил справиться со здоровенным бандитом. Когда острие кинжала было на расстоянии всего нескольких дюймов от шейной артерии капитана, Пиг Айрон Сэм Малон внезапно спрыгнул с рангоута на спину пирата. Ловким, отточенным долгой практикой движением лесоруб просунул руки под мышки противнику и заломил его руки, сомкнув их на толстом загривке главаря.

Пират выгибался, пытаясь перекинуть Пига через свои плечи, но тот, как крепкий дуб, был неколебим. Душераздирающий вопль, разнесшийся по всему кораблю, возвестил об окончании боя. Пиг разжал руки, и пират безжизненно осел на палубу. Голова его была неестественно вывернута на сломанной шее.

На борту пиратского корабля стоял помощник капитана и бесстрастно взирал на гибель товарищей. В его среде жизнь не стоила и гроша, и любой пират был готов оплатить ею награбленные сокровища.

– Сбросить захваты! – гаркнул он и яростно пнул ногой дощатую переборку. – Поднять все паруса, мы отходим!

– А как же женщина?

– Ее поднимут на правый борт.

Он вскинул винтовку и открыл стрельбу по капитану Грешаму, Деннису и Пигу, которые поспешно спрятались за люком. Услышав выстрелы, матросы «Золотого облака», несмотря на строгий приказ капитана оставаться внизу, высыпали из трюма на палубу. Их встретил град пуль. Несколько человек полегло, так и не успев добежать до укрытия.

Хайрам Дана, оставшийся в капитанской каюте сторожить Терезу, все больше беспокоился. Доносившиеся сверху выстрелы и шум говорили о том, что тщательно продуманный план его начальников шел совсем не так гладко, как ожидалось. Ворча и ругаясь, он ходил взад-вперед, каждые пять минут останавливался, открывал дверь и выглядывал в коридор.

Тереза заметила, что он отвлекся от нее, и решила воспользоваться моментом. Тихонько положив ребенка на постель рядом с собой, она украдкой выдвинула верхний ящик маленького ночного столика, стоявшего у кровати. В шелковой ночной рубашке с пышными оборками она казалась воплощением женственности и мягкости. Но жена капитана обладала характером твердым и непреклонным. Она осторожно достала из ящика маленький пистолет, который ей подарил Грант во время их свадебного путешествия.

– Никогда не наводи его на цель, если не собираешься стрелять, – предупредил он.

Сейчас у Терезы не было ни тени сомнения. Она тихо взвела курок и накрыла руку с оружием шалью.

– Мистер Дана, – позвала она ровным голосом, – будьте добры, подайте мне стакан воды со стола.

Пират, ворча, захлопнул дверь и закрыл ее на засов.

– И это все, что вас сейчас волнует? Я уж хотел убраться отсюда и посмотреть, что происходит на палубе.

Однако он все же налил воды из графина и поднес стакан к кровати. Мило улыбаясь, Тереза откинула шаль и направила дуло пистолета в середину его груди.

– Большое спасибо, мистер Дана. И прощайте.

Впервые с тех пор, как Хайрам Дана появился на борту «Золотого облака», он утратил бесстрастие. В узких раскосых глазах мелькнуло удивление, челюсть отвисла. Он неуклюже шарил за поясом в поисках пистолета, но в тот момент, когда его пальцы дотронулись до рукоятки оружия, прогремели два выстрела, и на белой рубашке пирата заалели два ярких кровавых пятна. Дана ошеломленно взглянул на расползавшиеся пятна и накрыл их руками, как будто хотел остановить кровь. В следующее мгновение глаза его остекленели, и он замертво рухнул на пол.

А за кормой Джек развернулся в воде и поплыл к правому борту. Обогнув клипер, он увидел, как Доун опутали большой рыболовной сетью, сброшенной с другого пиратского судна.

Он отчаянно плыл к ней, но вскоре обнаружил, что тоже опутан сетями. Компания хохочущих пиратов подняла их на борт.

– Вот так улов! – воскликнул огромный толстый монгол. Его голые грудь, живот и спина были покрыты густыми блестящими волосами, отчего пират походил на медведя гризли.

Пока Доун и Джека выпутывали из сетей, бриг и барк быстро отплыли от неподвижного клипера.

– Курс на север – северо-запад! – крикнул помощник капитана рулевому и, заглянув в открытый трюм, отдал еще одно распоряжение: – Приготовить к запуску вспомогательный двигатель! – Он взглянул на Доун и Джека, окруженных вооруженными пиратами. – Этих двоих пока отведите вниз и заприте. Будем ждать дальнейших указаний его высочества.

Пленников спустили по трапу и повели узким темным коридором, провонявшим рыбой и человеческими испражнениями. В конце коридора их втолкнули в маленькую каюту без окна размером чуть больше платяного шкафа Доун на «Золотом облаке».

– Мне страшно, Джек, – прошептала она, когда они остались одни.

– Я с вами, леди, не бойтесь.

– Это я виновата в том, что ты здесь, Джек. Если бы ты не бросился меня спасать, то был бы сейчас в безопасности на «Золотом облаке».

– Судя по выстрелам, которые доносятся с «Облака», я бы не сказал, что там сейчас безопасно.

– Я боюсь не потому, что меня захватили в плен эти грязные пираты. Меня пугает вопрос, зачем они это сделали.

– Что значит зачем?

– Ты слышал, что сказал этот головорез, когда приказывал своим людям взять меня на их корабль: «Мы забрали то, что нам надо». Понимаешь, Джек? Они вовсе не собирались грабить «Золотое облако». Они напали на клипер, чтобы похитить меня!

Джек в недоумении потряс головой.

– Тебя? Ты хочешь сказать, что они предприняли эту опасную вылазку только для того, чтобы похитить женщину? Я не хочу тебя обидеть, Доун, но рисковать жизнью ради одной женщины?.. Кто мог такое придумать?

– Думаю, тот, кого они называют «ваше высочество».

Глава 6

Доун спала, свернувшись в углу тесной каюты, когда ее сон был нарушен громким голосом:

– Встать, быстро!

Она открыла глаза и увидела толстого волосатого пирата, заполнившего собой весь дверной проем. Он держал пистолет в одной руке и кривую турецкую саблю – в другой. За его спиной молча стояли еще двое пиратов.

– И не вздумайте шутить! – прорычал монгол, помахав пистолетом перед носом Джека.

– Расслабься, приятель, – сказал ему Джек. – Я усвоил одно хорошее правило: никогда не лезть в драку, когда нет шансов на победу.

Пленников вывели в коридор и погнали по трапу на палубу. После темной каюты их ослепил яркий солнечный свет. Прикрыв глаза ладонями, они прошли на корму и поднялись по другому трапу на полуют.

– Кто начальник на этом судне? – спросила Доун. – Я хочу с ним поговорить.

Пираты захохотали, и монгол сказал:

– Ваше желание для нас закон. Скоро вы увидитесь с нашим благородным вождем.

Он тихо постучал в дверь каюты.

– Мы привели пленников.

– Пусть войдут! – прозвучал приглушенный ответ из-за толстой дубовой двери.

Монгол открыл дверь и жестом пригласил Доун и Джека в каюту. Помещение было обставлено с роскошью. Стены покрывали гобелены, тканные с золотыми и серебряными нитями. На них были изображены древние воины на поле боя, рыцарь в латах, разивший копьем огнедышащего дракона, а также сказочные пейзажи, восточные сады с пестрыми цветниками, величественные горные вершины, покрытые снегом. На стульях изящной ручной резьбы, инкрустированных слоновой костью и нефритом, лежали декоративные шелковые подушки. Большинство изящных безделушек было выполнено из нефрита.

В дальнем конце каюты стоял большой стол с мраморной столешницей, заваленной бумагами. За столом в высоком парчовом кресле с подлокотниками восседал «благородный вождь». К изумлению Джека и Доун, им оказалась красивая женщина, не старше тридцати пяти лет, с миндалевидными глазами и фарфоровой кожей цвета шафрана. У нее были полные чувственные губы и хищно раздувавшиеся ноздри. Волосы цвета воронова крыла были уложены в высокую сложную прическу, которую скрепляли золотые гребни, украшенные драгоценными камнями. На ней был халат из малинового шелка, богато расшитый серебром и золотом.

– Можешь идти, Чоу, – сказала она монголу чистым голосом, в котором звенели властные нотки.

Он неодобрительно сдвинул брови.

– Кто-то из нас должен остаться здесь, чтобы усмирить пленников в случае неповиновения.

– Неповиновения не будет, уверяю тебя. Оставь меня наедине с моими… – пауза, – …с моими гостями.

– Как прикажете.

Чоу и его свита поклонились и попятились из каюты.

– Меня зовут мадам Чинг, – представилась женщина Доун и Джеку. – Добро пожаловать на мой флагманский корабль «А-Ма». Прошу прощения за доставленные неудобства. Обещаю вам, что в течение дальнейшего вашего пребывания на борту моего скромного судна мы сделаем все возможное, чтобы загладить свою вину, и предоставим вам максимальный комфорт.

Увидев, что главарь пиратов – женщина, Доун была сильно поражена. Наконец, оправившись от потрясения, она дала волю гневу и возмущению:

– Вы просите прощения за доставленные нам неудобства? Вы напали на наш корабль, нанесли увечья нашим матросам, похитили меня и мистера Макхью, чуть не утопив нас при этом, и называете подобные гнусности неудобствами? Я же называю это уголовным преступлением, и суды всех цивилизованных стран мира со мной согласятся.

Мадам Чинг снисходительно улыбнулась.

– В этой части света вы не найдете так называемый цивилизованный суд, и, следовательно, ваша точка зрения не имеет никакого веса. – Тонкие ниточки ее бровей изогнулись дугой. – Так называемые цивилизованные суды мирятся с действиями западных контрабандистов, которые превращают китайский народ в жалких наркоманов, дешевую рабочую силу. Те же суды отдали Англии Гонконг и открыли пять портов для жестоких и бесчестных чужестранцев. Что вы на это скажете, миссис Прайс?

Доун почувствовала, что краснеет.

– Ни я, ни мистер Макхью не одобряем те несправедливости и унижения, которые терпят ваши люди, но это едва ли оправдывает наше похищение. Ясно, что вам многое обо мне известно и что вы напали на «Золотое облако» с единственной целью – похитить меня. Я слышала о пиратских бандах. Вы похищаете богатых людей и держите их в плену ради выкупа. Уверяю, вам достаточно только назвать сумму, и мой отец охотно заплатит за мое освобождение.

Мадам Чинг с улыбкой поднялась и указала на два кресла, стоявших у стола.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас я закажу чай и закуски.

– Нам ничего не надо, – бросила Доун. – Мадам Чинг, я предлагаю обойтись без любезностей и перейти сразу к делу. Какой выкуп вы хотите за нас получить?

Мадам Чинг откинулась в кресле.

– А никакого выкупа не будет, – тихо сказала она, – мы похитили вас с «Золотого облака» и таким образом завершили сделку. И, надо добавить, сделку весьма выгодную.

– Сделку? – Доун была в недоумении. – Я не понимаю.

– Наша организация была нанята для определенной цели – похитить вас и доставить целой и невредимой в руки нашего нанимателя.

Доун приложила руку ко лбу и покачнулась на нетвердых ногах. Шагнув вперед, Джек подхватил ее под локоть.

– И кто же он, ваш наниматель? – резко спросил он.

Мадам Чинг улыбнулась.

– Пока я не имею права раскрывать эту информацию. Придет время, и вам ответят на все интересующие вас вопросы. А сейчас усадите, пожалуйста, миссис Прайс в кресло, а я распоряжусь насчет чая. Кажется, ей надо немного взбодриться.

Она открыла дверь и отдала приказ по-китайски стоявшему в коридоре слуге. Доун сидела в кресле, не в силах справиться с потрясением. Мадам Чинг похлопала ее по плечу.

– Знаете что, миссис Прайс, давайте больше не будем говорить о выкупе. Вас уже купили и оплатили.

Ее бесстрастный смех не слишком обнадежил Доун.

– Подумать только – женщина-пират! Никогда о таком не слышала. – Она покачала головой.

– Она не первая, – сказал Джек, – были еще Мэри Рэд и Энн Бонни.

Мадам Чинг опять улыбнулась.

– Невежественные любители в сравнении с моими знаменитыми предками! Наши люди, Ладроны, создали династию, которая могла бы свергнуть насквозь прогнившее правительство императора. Мой дед Чинг И командовал пиратским флотом из тысячи кораблей и шести эскадр. Во главе каждой эскадры стоял адмирал, окончивший императорскую академию.

Она засмеялась.

– Каждая атака императорского военного флота оканчивалась позорным бегством. – Ее улыбка превратилась в горькую гримасу. – Но в тот момент, когда победа была уже в руках у Чинга И, боги предали нас. По Китайскому морю пронесся сильнейший тайфун и уничтожил флот Ладронов. Сам Чинг И стал его жертвой. Даже адмиралы перепугались и хотели уже искать убежище в Индии или на Борнео, но в сей трудный час вдова Чинга стала нашим оплотом. Она собрала остатки пиратской империи и таким образом заложила основу для восстановления былой мощи Ладронов. И мы, как легендарная птица Феникс, возродились из пепла. А мадам Чинг, – с гордостью улыбнулась она, – была нашим столпом, нашим убежищем и спасением.

– Мадам Чинг? – переспросила Доун. – Так, значит, вы…

– Я ее внучка. Нет, я не питаю великих иллюзий по поводу восстановления империи Ладронов. Даже мадам Чинг предвидела, что рост западного влияния на Востоке и господство на наших морях современных флотов быстро приблизят закат славного и доходного пиратства. На исторической встрече в Кантоне Ладроны заключили мир с китайским правительством. Некоторые флоты отказались сдаваться и были полностью разгромлены в кровавой морской битве у Манилы.

– И все же ваш тип пиратства явно до сих пор процветает, – заметила Доун.

– Да, но в мелком и ограниченном масштабе. Как правило, правительство нас не трогает. Видите ли, имя Чинг по-прежнему вызывает в высоких кругах большое уважение и страх. Отойдя от дел, моя знаменитая бабушка вышла замуж за губернатора Кантона – приближенного к императору мандарина.

– Куда вы нас везете? В Китай?

– Нет. Во всяком случае, пока. Когда узнают о вашем похищении, все китайское побережье будет наводнено военными кораблями и патрульными лодками. Сейчас мы плывем туда, где Ладроны находили себе убежище на протяжении многих поколений. Это место удачно названо Пиратской бухтой… – В дверь постучали. – Войдите!

В каюту вошел юноша с подносом, на котором стоял изысканный серебряный чайный сервиз.

– Поставь на стол и налей три чашки. – Она взглянула на Сильвера Джека. – А может быть, джентльмен желает что-нибудь покрепче? Джин? Шотландское виски? Кубинский ром? В наших странствиях по свету мы приобрели множество самых разных спиртных напитков.

Доун взглянула на изящную серебряную чашку, которую молодой человек поставил перед ней на филигранное блюдечко.

– Среди прочих сокровищ, – сказала она насмешливо.

– Да, у нас неплохие прибыли. А почему бы и нет? Ваши люди сняли с Востока все жирные сливки, и будет только справедливо, если китайцы – самые предприимчивые из нас – заберут себе сливки пожиже.

– Но пиратство? Это же варварское занятие!

Женщина пожала плечами.

– У каждого свои представления о варварстве. Возьмите, к примеру, ваш первоначальный пункт назначения – Индию. Там мусульмане фанатично верят, что люди, которые едят свинину, – самые последние дикари. Но давайте оставим эту тему. Я предпочитаю не обсуждать со своими гостями спорные вопросы. Мистер Макхью, вам виски?

– Спасибо, мэм, если не возражаете, я бы выпил немного рома.

– Папу, принеси джентльмену бутылку самого лучшего рома и подходящий бокал, – велела она юноше.

Тот выскочил из каюты как ошпаренный.

– Похоже, парень сильно напуган, – заметила Доун.

– Со временем он преодолеет страх. Этот молодой человек служил юнгой на последнем из захваченных нами кораблей. В нашей команде есть несколько ценных работников, взятых на службу с плененных судов. Это старинная традиция Ладронов – вовлекать в дело новичков. Наши люди живут намного лучше среднего моряка торгового флота. Их лучше кормят и поят, а при разделе награбленного добра каждый человек на борту получает свою долю. – Она окинула Сильвера Джека оценивающим взглядом. – Вы мужчина с отменными данными, и я догадываюсь, что в драке вам нет равных. Вы знаете, что, пытаясь спасти миссис Прайс, вы убили троих моих людей? – добавила она с шокирующей небрежностью, а ее раскосые кошачьи глаза смотрели на Джека холодно, в упор. – Если бы «А-Ма», что значит «Богиня моря», подчинялась так называемым цивилизованным морским законам, то вас осудили бы за убийство и повесили на нок-рее. Но нам, Ладронам, чужды западный фанатизм, библейское ханжество и такие мелочные эмоции, как жажда мести. Мы прагматики, реалисты. Вы убили троих. Они могли сделать с вами то же. Мне не жаль погибших. Вот только плохо, что корабль лишился трех хороших моряков. Мистер Макхью, я прощу вам этот долг, если вы согласитесь служить на «А-Ма» матросом. Как и все остальные члены экипажа, вы будете иметь долю прибыли от наших доходов, включая и ту кругленькую сумму, которую мы получим за миссис Прайс.

Джек смотрел на нее со всевозрастающей ненавистью.

– Не верю своим ушам! Вы предлагаете мне предать миссис Прайс и ее отца? Эти двое помогли мне выбиться в люди, получить образование и хорошую работу!

Тут в каюту вернулся юноша с бутылкой темного рома и блестящей оловянной кружкой на серебряном подносе. Он поставил поднос на стол рядом с Джеком, налил кружку до половины и тихо удалился.

– Разумеется, вы были в долгу перед миссис Прайс и ее отцом, – продолжала мадам Чинг, – и доказали свою глубокую преданность, когда убили троих, пытаясь ее спасти. Но жизнь не стоит на месте, мистер Макхью. Обстоятельства все время меняются. Тогда вы были хозяином своей судьбы и чувствовали себя их должником. Но ваши обязательства закончились, как только вас обоих привели на «А-Ма» в качестве пленных. Теперь у вас долг передо мной. Вы отправили на тот свет трех моих матросов и, значит, теперь должны проявить преданность по отношению ко мне.

Джек одним глотком осушил кружку и налил еще рома из бутылки, которую оставил на столе юноша-слуга.

– Мадам Чинг, я еще никогда не встречал таких женщин, как вы. Вы… вы…

– Ужасны, – вмешалась Доун.

– Да, ужасны. Мне случалось совершать в жизни не очень красивые поступки, но я скорее перережу себе горло, чем предам миссис Прайс и ее отца.

Мадам Чинг спокойно проговорила:

– К сожалению, у вас нет выбора. Будьте разумны, мистер Макхью. Устраивая нападение на «Золотое облако», я преследовала единственную цель – похитить миссис Прайс. Ваше присутствие на борту «А-Ма» – результат ваших собственных действий. Буду откровенна: если вы не согласитесь присоединиться к нашему клану и служить делу Ладронов, вас просто убьют и вместе с другим мусором выбросят за борт на съедение акулам.

Сильвер Джек вскочил с кресла. Лицо его пылало гневом.

– Лучше стать мясом для акул, чем служить в вашей гнусной пиратской команде!

Его тирада оставила мадам Чинг равнодушной.

– Как хотите, – вздохнула она, – но все-таки жаль терять такого мужчину, как вы. Может, еще передумаете? Пока мы не добрались до места, у вас есть время. – Она с улыбкой взглянула на Доун. – Миссис Прайс, может, вы его уговорите? Интуиция мне подсказывает, что вы имеете очень большое влияние на мистера Макхью.

Сильвер Джек не стал отрицать этого.

– Если бы не миссис Прайс, я бы до сих пор махал топором на болоте.

– На болоте? – удивилась мадам Чинг.

– Это жаргон мичиганских лесорубов, – объяснила Доун. – А теперь, с вашего разрешения, я хотела бы избавиться от этой грязной одежды и принять ванну.

Мадам Чинг рассмеялась.

– Вообще-то наше судно – не роскошный пассажирский лайнер, дорогая моя, но мы сделаем для вас все, что в наших силах.

Она открыла дверь каюты и отдала распоряжение одному из пиратов:

– Вели Монике нагреть воды и наполнить ванну для нашей гостьи. До конца плавания она займет маленькую каюту в центре корабля.

– Я не хочу, чтобы вы называли меня своей гостьей. Я ваша пленница, мадам Чинг.

Предводительница пиратов позвала в каюту толстого волосатого монгола.

– Чоу, назначаю тебя ответственным за безопасность и удобства миссис Прайс.

Чоу поклонился.

– Слушаюсь, мэм.

– Проводи ее в каюту да скажи Монике, чтобы вела себя учтиво, а не то я ее накажу.

В дверях Доун помедлила.

– А мистер Макхью?

– Он будет жить в каюте с первым помощником капитана. Сейчас я задержу его еще на пару минут. – Улыбаясь, она подошла к Доун и подхватила ее под руку. – До свидания, миссис Прайс, идите мойтесь.

Она выставила Доун из каюты и закрыла дверь, а затем обернулась к Сильверу Джеку, привалившись к двери спиной и скрестив руки под грудью.

– Ну, что мы будем делать с вами, мистер Макхью? Вы наотрез отказались от моего великодушного предложения поступить на службу в наш экипаж.

– Я буду работать на судне, чтобы оправдать расходы на мое содержание, но я не желаю иметь дела с бандитами и убийцами.

– Хм-м… Интересно, какими еще способностями вы обладаете? – Она бочком подобралась к Джеку, улыбаясь зазывной, распутной улыбкой, медленно провела пальцами по его широким плечам, по сильным рукам и неожиданно ударила ребром ладони под дых. – А вы сделаны из крепкой стали! Могу поспорить, что в свое время вы уложили в постель многих женщин, мистер Макхью.

Джек молчал, крепко сжав губы.

– В моем будуаре побывало немало мужчин. Как вы считаете, мистер Макхью, я привлекательна?

– Вы очень красивая женщина, – признал он.

Мадам Чинг небрежно развязала пояс своего вычурного халата и распахнула полы. Она была абсолютно нагой. Несмотря на рост, необычно высокий для восточной женщины, у нее была маленькая, но красивая грудь, высокая и упругая. В ее гибком, изящном теле чувствовалась грация пантеры.

Она взяла его руку и положила себе на грудь. Джек отступил назад.

– Потрогай меня, Джек. Тебе нравится? Думаю, нам пора покончить с формальностями. Зови меня просто Лэй.

– Это нехорошо! – возмутился он, но руки не убрал.

Джек слишком давно не ласкал теплое, бархатное тело женщины. А эта женщина была необыкновенно хороша, хоть и возглавляла пиратов.

Она сбросила халатик на пол и, обвив шею Джека руками, стала страстно целовать его, совершая дразнящие движения языком.

Вся сила воли, все доводы разума и приличия покинули Джека. Он сбросил с себя рубашку и брюки, и атаманша охнула от восторженного предвкушения, увидев его огромный символ желания, много месяцев томившийся без дела.

Она уложила Джека на толстый шелковый ковер перед письменным столом и обхватила ногами за талию, вдавив пятки в его спину.

– Давай! Скорее!

Ее женские соки обильно потекли, и все же, когда он вонзился в нее, она охнула. Это была пьянящая смесь боли и наслаждения. Она застонала и вскоре почувствовала, что взлетает к вершинам блаженства.

Один оргазм, второй, третий… четвертый! Сильвер Джек оказался на высоте: ни разу не подвел ее.

Наконец насытившись, китаянка томно растянулась на ковре, прижимаясь к Джеку.

– Ну что ж, хотя бы один вопрос мы решили.

– Какой же? – спросил он.

– Как использовать твои таланты и энергию во благо славного клана Ладронов. Да, дорогой, ты будешь бесценным человеком на борту моего флагмана.

Джек хмуро молчал.

– В чем дело? Только не говори, что тебе не понравилось, я тебе все равно не поверю.

– Мне понравилось.

Она внимательно посмотрела на Джека и догадалась о причине его отчужденности.

– Ты чувствуешь себя виноватым?

Он фыркнул:

– Виноватым? Какой бред!

– Так уж и бред? Признайся, тебе кажется, что ты изменил миссис Прайс.

Его поразили эти слова.

– Изменил миссис Прайс? Она не моя жена, и я могу спать с кем угодно.

– О, я полностью с тобой согласна. Но то, что она замужняя женщина, не освобождает тебя от твоих чувств.

– Каких еще чувств?

– Да это же сразу видно: ты по уши влюблен в эту дамочку, хоть она и замужем.

Глава 7

Чоу повел Доун по палубе к маленькой каюте под капитанским мостиком.

– До того как мы захватили этот корабль, здесь жил третий помощник капитана.

– И что с ним стало? Хотя нет, не говорите. Я не хочу этого знать, – поспешно добавила она.

На его круглом лице появилась редкая улыбка.

– И правильно делаете.

– А где живут матросы?

– В трюме. Когда мы переделывали это судно под пиратский корабль, то сломали все переборки, разделявшие нижний трюм на отсеки.

Доун удивленно вскинула бровь.

– Вы хотите сказать, что внизу, под палубами, есть только одно большое помещение, которое служит матросам общей комнатой? И им совсем негде уединиться?

– Уединиться? – насмешливо фыркнул он. – Вот чего нам не надо, так это уединения. Наш девиз: «Никогда не доверяй другому, если не видишь и не слышишь, что он делает и говорит. Может быть, он замышляет твое убийство». Нет, уединение приводит к заговорам и даже бунтам. Мадам Чинг утопила и четвертовала не одного мятежника.

– Очаровательная женщина, – язвительно заметила Доун.

Он придержал перед ней открытую дверь каюты.

– Входите, пожалуйста. Если что-нибудь понадобится, сразу же зовите меня. Ага, ваша горничная уже готовит вам ванну.

Глазам Доун понадобилось время, чтобы привыкнуть к полумраку каюты. В помещении площадью не больше десяти квадратных футов стояли койка с соломенным тюфяком, единственный деревянный стул и умывальник в углу. Ради такого случая пираты притащили в каюту ванну из оцинкованного железа, и служанка Моника наливала в нее морскую воду, черпая привязанным к веревке ведром из единственного иллюминатора.

– Я что, буду мыться в грязной морской воде? – воскликнула Доун.

Девушка выпрямилась и отвела тыльной стороной ладони упавшую на лоб прядь темных прямых волос.

– Да. Ведь вы уже искупались в этой воде. Почему бы не сделать это еще раз?

С первого взгляда Моника показалась Доун жуткой замарашкой. Ее потрепанная блузка и длинная клетчатая юбка были грязными и мятыми, лицо вымазано в жире и копоти, а волосы спутаны, как свившиеся в клубок змеи. Однако когда Доун начала яснее видеть в сумрачной комнате, она разглядела, что бедная служанка, несмотря на неряшливый вид, весьма симпатична.

В лице Моники экзотически сплавились черты ее европейских и азиатских предков. Под мешковатой одеждой угадывалась прекрасная фигура: высокая грудь и точеные округлые ягодицы, обрисовавшиеся под юбкой, когда она склонилась над ванной.

– Моника, ты давно в плену у пиратов?

Девушка нахмурилась и пожала плечами.

– Месяца три-четыре, точно не знаю. Мы с мамой плыли из Сингапура в Макао на встречу с отцом, португальским торговым агентом. Пираты захватили наше судно и взяли в плен молоденьких девушек. Они предлагали освободить меня за выкуп, но мой отец посчитал сумму слишком большой и отказался платить.

Доун в ужасе смотрела на девушку:

– Твой родной отец приговорил тебя к пожизненному рабству, пожалев какие-то жалкие деньги?

– Намного проще завести другую дочь, чем достать золото и серебро.

– Какая дикость!

Моника выпрямилась и обернулась к Доун, вытирая руки об юбку.

– Это дикая земля, мэм. Мужчины безжалостны друг с другом и со своими женщинами. Они ведут себя как хищные тигры в джунглях.

– А сколько всего женщин на борту «А-Ма»?

– Человек десять – пятнадцать.

Доун откашлялась.

– И в чем состоят их обязанности?

Моника посмотрела на нее с веселым удивлением:

– Вы шутите, мэм? Как и повсюду в мире, мы готовим, убираемся, ублажаем мужчин в постели. А когда они пьяны и устали от секса, то вымещают на нас свои горести. Но не бойтесь, мэм, вам не грозит подобная участь. Вы избранная, как называет вас мадам Чинг.

– Избранная? Что это значит, черт возьми? Я предназначена в жертву какому-нибудь языческому богу?

– Перед нападением на ваш клипер мадам Чинг молилась перед своим алтарем великому богу Йоссу и А-Ма, богине моря. Однако мне кажется, она готовит вам гораздо более земное будущее, чем приношение в жертву богам.

– Что ты имеешь в виду?

– Мадам Чинг и Ладроны похитили вас по поручению его высочества. Ходят слухи, что он обещал ей целое состояние в золоте за удовольствие видеть вас.

– У его высочества, должно быть, крыша поехала, как говорят у нас в Мичигане. И кто он такой вообще? Разумеется, я не принимаю все это всерьез. «Его высочество»!.. Бред какой-то!

– Могу вас уверить, мэм, что его высочество действительно существует и, по слухам, считается сейчас одним из самых влиятельных людей Китая.

– Знатный человек водит дружбу с убийцами-пиратами?

На лице Моники появилась самоуверенная улыбка.

– Насколько я слышала, по всей Европе и даже в вашей чудесной стране есть люди, которые хотят занимать и занимают высокие правительственные посты, но при этом покровительствуют преступникам в обмен на их грязные деньги. Разве не так?

Доун помрачнела.

– К сожалению, ты совершенно права. Моему отцу приходилось иметь дело с такими бесчестными людьми.

Моника улыбнулась.

– Может быть, ваш отец сумеет повлиять на пиратов вашей страны, а они договорятся с нашими Ладронами, и вас отпустят.

Доун бросила на нее насмешливый взгляд и решила закончить разговор.

– Пожалуй, я приму ванну.

Пока она раздевалась, Моника подошла к ее койке, развернула какой-то сверток и достала оттуда аккуратно сложенный красивый халат из белого шелка с нефритовыми пуговицами.

– Это подарок мадам Чинг, – сказала она Доун и улыбнулась. – А вот еще более ценный подарок. – Служанка подошла к ванне с куском зеленого душистого мыла. – Я уже несколько месяцев не мылась с мылом.

Доун сморщила нос.

– И это заметно. Знаешь что, Моника? Когда я помоюсь, ты наполни ванну заново и помойся сама. Можешь взять ту одежду, которую я только что сняла.

Глаза девушки загорелись благодарностью.

– Большое спасибо. Вы так добры, миссис Прайс!

– Пожалуйста.

Она залезла в тесную ванну и села, поджав колени. Соленая вода вытолкнула ее груди на поверхность.

Моника разглядывала ее с восхищением.

– У вас великолепное тело! Его высочеству повезло. Он будет обладать такой женщиной!

Доун презрительно фыркнула:

– Его высочество никогда не будет мной обладать, моя милая девочка. Ни один мужчина не станет моим хозяином.

Глаза Моники расширились в испуге.

– Но у вас же есть муж. Разве он не был вашим хозяином до того, как вас похитили?

– Нет. Когда-то в западном обществе женщина была просто вещью, рабыней, обязанной исполнять любую прихоть своего господина-мужчины. Но это ушло в прошлое. На Западе, особенно в Англии и Соединенных Штатах, женщины восстают против такого допотопного варварства.

– Вас могут высечь за такие кощунственные речи! – воскликнула потрясенная Моника.

– Могут и, наверное, высекут за неповиновение его высочеству, но даже под страхом смерти я не отступлюсь от своих слов и убеждений.

– Вы такая необыкновенная женщина, миссис Прайс! Я восхищена вами. Но мне очень страшно за ваше будущее.

– Не бойся, Моника, я могу постоять за себя. Тебе никогда не приходило в голову, что ты и твои сестры в этой части света могли бы сбросить оковы рабства?

– Мы не обладаем вашим мужеством, миссис Прайс.

– Значит, нужно его в себе воспитывать. Может, я сумею в этом помочь. А пока будь так добра, потри мне спину.

Вымывшись, Доун вылезла из ванны. Полотенца не было, и ей пришлось вытереться своей хлопчатобумажной рубашкой. Моника развернула белый халат, подаренный мадам Чинг, и поднесла его новой хозяйке. Доун просунула руки в рукава, запахнула полы и подпоясалась.

– Я чувствую себя закутанной в облако, – сказала она, наслаждаясь приятным прикосновением шелка к нагому телу. – А теперь мойся ты.

Моника вычерпала ведром воду из ванны и налила свежую, потом сняла с себя грязные заношенные вещи.

– Пожалуй, мы избавимся от этого навсегда. – Доун брезгливо, кончиками пальцев, взяла одежду девушки и выбросила ее из иллюминатора в море.

Она села на койку и стала смотреть, как девушка моется. Лицо Моники сияло невыразимым блаженством. Когда она вылезла из ванны, Доун с удивлением обнаружила, что ее кожа стала намного светлее. Она представила, сколько раз грубые безжалостные пираты насиловали эту юную женщину, и в сердце ее закипела ярость.

Моника прижала к себе одежду Доун с таким счастливым видом, как будто ей подарили новое бальное платье.

– Какая красота! Мне будут завидовать все женщины на корабле.

Доун засмеялась.

– Ну-ка надень! Посмотрим, как эти вещи будут на тебе смотреться.

Моника оделась и радостно закружилась на месте.

– Что ж, гораздо лучше твоего старья, – одобрила Доун. – А теперь давай подумаем, что можно сделать с волосами. Твоя прическа похожа на швабру, но хорошо хоть, что теперь у тебя чистая голова. Наверное, на этом ужасном судне нам не найти такую вещь, как гребень?

– Сейчас схожу к мадам Чинг и попрошу для вас. Я знаю, у нее есть гребни.

– Нет, постой, мы вместе сходим к любезной предводительнице. Полагаю, я не обязана сидеть в этой каюте, как в тюремной камере.

Она подошла к двери и открыла ее. Пират, стоявший у корабельных поручней, резко обернулся.

– Вы что-то хотели?

– Да, хочу зайти к мадам Чинг.

– Подождите минутку, пожалуйста.

Он приложил ладони ко рту и что-то крикнул по-китайски группе мужчин, толпившихся у руля. Вскоре к ним вперевалку подошел Чоу. Он кивнул Доун.

– У вас посвежевший вид, миссис Прайс. Чем могу быть полезен?

– Спасибо, мне ничего не надо. Я иду в каюту мадам Чинг. Пошли, Моника.

Чоу встал перед ней, явно растерянный.

– Думаю, вам лучше подождать, пока мадам Чинг не пошлет за вами.

Доун смотрела на него в упор, и Чоу сдался.

– Простите, но я не нахожусь в подчинении у мадам Чинг и хочу видеть ее сейчас, – заявила она. – Пожалуйста, дайте пройти.

Нагнув голову и бормоча что-то себе под нос, пират пропустил Доун и Монику, правда, и сам поспешил за ними.

Моника шепнула:

– Кажется, я начинаю понимать, что значит отстаивать свои права и требовать уважения.

– Чтобы завоевать уважение других, мы должны уважать самих себя.

Доун поднялась по трапу, ведущему в каюту мадам Чинг. Моника и Чоу шли за ней.

Она отрывисто постучала в красивую резную дверь.

– Войдите, – ответил глубокий гортанный голос мадам Чинг.

Доун вошла в каюту, а пират и горничная почтительно остались в коридоре. Мадам Чинг сидела за столом и изучала разложенные перед ней морские карты. Она была явно недовольна неожиданным визитом.

– Кажется, я вас не вызывала, миссис Прайс.

– Я пытался остановить ее, – крикнул Чоу из коридора, – но она отказалась мне подчиниться!

Зеленые глаза Доун сверкнули, как полированный нефрит на ярком солнце.

– Я никому не подчиняюсь и поступаю так, как велит мне здравый смысл.

Китаянка нехотя поднялась и оперлась руками о стол. Лишь огромным усилием воли она подавила гнев.

– А я никому не позволяю своевольничать на моем корабле! Я хозяйка этого судна, и весы правосудия в моих руках. Если я прикажу, вас высекут на глазах у всей команды или закуют в кандалы и посадят на хлеб и воду до конца плавания.

Выслушав ее угрозы, Доун запрокинула голову и расхохоталась.

– Если вы говорили правду и я в самом деле являюсь дорогим товаром, то вряд ли его высочество будет доволен, получив этот самый товар подпорченным. Вам невыгодно меня наказывать.

С довольной усмешкой она наблюдала за лицом мадам Чинг, которая, видимо, вспомнила о задании.

– Ну ладно, миссис Прайс, – сказала она, смягчившись, – выкладывайте, зачем пришли. Вы должны понимать, что в ближайшие дни у меня будет очень много работы. «А-Ма» надо быть начеку. Как только объявят о вашем похищении, все военные корабли в Китайском море поднимут по тревоге. Чтобы успешно выполнить задание, нам надо перехитрить вражеские суда.

– Не волнуйтесь, я не буду вас слишком утруждать. У меня к вам всего несколько простых просьб.

Мадам Чинг пожала плечами и опять села за стол.

– Пожалуйста, говорите, только покороче.

– Сперва насчет девушки, Моники. – Она взглянула через плечо на служанку, которая кусала губы, нервно ломая руки. – Она мне нравится как горничная и как подруга, и я буду вам очень признательна, если вы оставите ее у меня на все время моего пребывания на корабле.

– Пожалуйста, – тут же согласилась мадам Чинг, – я вам ее дарю. Пусть это будет ваша личная рабыня. Когда вы покинете «А-Ма», можете забрать ее с собой. Что еще?

– Меня сильно беспокоит судьба моего друга и делового партнера мистера Макхью. Если с ним что-то случится…

Мадам Чинг вытянула руку, заставив Доун замолчать. На лице ее заиграла загадочная улыбка.

– Поберегите свое красноречие, миссис Прайс. После вашего ухода мы с мистером Макхью обстоятельно побеседовали и пришли к взаимовыгодному соглашению. На судне есть работа, в которой мистер Макхью очень хорошо разбирается. Уверяю вас, вам не стоит беспокоиться о его безопасности.

– Но что с ним будет, когда мы прибудем на место?

– Миссис Прайс, может быть, вас это шокирует, но у воров, особенно в клане Ладронов, есть свой кодекс чести. – Снисходительная улыбка мадам Чинг разозлила Доун. – Поэтому, миссис Прайс, когда мистер Макхью выполнит все свои обязанности, я высажу его в каком-нибудь нейтральном порту, чтобы он мог продолжить жизнь и карьеру. А теперь прошу прощения, мне надо вернуться к своим делам.

– Спасибо, мадам Чинг, но у меня к вам есть еще один маленький вопрос. Я пленница на вашем корабле, и бежать мне некуда. Могу ли я свободно передвигаться по судну?

– Да, конечно, – усмехнулась она, – на ваш страх и риск, разумеется. Спросите у Моники, и она вам расскажет о знаменитом распутстве Ладронов.

– Я умею поставить распутника на место, будь это джентльмен в светской гостиной или пират на борту «А-Ма». – Доун сдержанно поклонилась. – До свидания, мадам Чинг.

Она вышла из каюты и закрыла за собой дверь.

– Ну, Чоу, – обратилась она к великану-пирату, – ты слышал, что сказала мадам Чинг? Тебе больше не надо ходить за мной по пятам, как сторожевому псу.

– Я постараюсь не попадаться у вас на пути, миссис Прайс, но мне бы хотелось все-таки приглядывать за вами, если не возражаете. Я знаю, что вы необычная женщина. Вы посмели бросить вызов самой мадам Чинг. Испытывая к вам уважение и восхищаясь вами, я намерен присмотреть, чтобы не случилось ничего плохого. Ведь среди пиратов полно головорезов.

– Да, в этом я ни капли не сомневаюсь. – Доун рассмешила и немного тронула его попытка казаться в ее глазах лучше своих сотоварищей. – Ты мне тоже нравишься, Чоу, и я ценю твое стремление меня защищать. Спасибо. А теперь, Моника, вернемся в каюту, и я что-нибудь сделаю с твоими волосами, а заодно и со своими.

Девушка испуганно зажала рот рукой.

– Гребень! Мы забыли попросить у мадам Чинг гребень!

Доун показала длинный гребень из слоновой кости, выложенный нефритом.

– Я не забыла.

– Где вы его взяли?

– Подняла с пола у ее стола.

– А она видела?

– Да, но не обратила внимания. Только улыбнулась. Знаешь, улыбка мадам Чинг иногда выводит меня из себя. – Она задумчиво помолчала. – Странно, там на диване валялись еще два гребня. Что-то не похоже, чтобы такая аккуратная, пунктуальная женщина разбрасывала по всей каюте свои туалетные принадлежности.

К удивлению Доун, служанка, прикрыв рот ладошками, захихикала.

– Что с тобой? – раздраженно спросила Доун. – Моника, а ну прекрати смеяться и скажи, что тебя так развеселило.

– Простите, миссис Прайс, но мне удивительно, как вы, светская женщина, можете быть так наивны. Даже я, глупая девчонка, сразу поняла, в чем дело.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– О соглашении между мадам Чинг и вашим другом, мистером Макхью. О той работе, на которую он согласился, и о ее обещании отпустить мистера Макхью после того, как он выполнит свои обязанности. Ох, миссис Прайс, неужели вы не понимаете? Знаете, что говорят Ладроны о мадам Чинг у нее за спиной? Что у нее аппетит на мужчин, как у тигрицы. Эту женщину зовут малайской людоедкой.

Доун резко остановилась. Ужасные намеки пригвоздили ее к палубе.

– Ты хочешь сказать, что Джек Макхью и мадам Чинг… – Она не смогла договорить.

Моника засмеялась.

– Я видела вашего друга, когда его только привели на корабль. Это великолепный мужчина. Он не мог не воспламенить ненасытное желание в мадам Чинг. А иначе с какой стати она его помиловала? И, судя по ее довольному виду, мистер Макхью уже приступил к выполнению своих обязанностей.

От потрясения и злости Доун не могла говорить. Она лишь отрывисто кивнула девушке и пошла дальше по палубе.

В каюте Моника с тревогой спросила:

– Миссис Прайс, почему вы вдруг замолчали? Вы сердитесь на меня за то, что я сказала про мадам Чинг и мистера Макхью? Я вас обидела?

– Нет, нисколько, Моника. Просто меня удивляет, как мистер Макхью позволил мадам Чинг себя запугать. Я думала, у него есть сила воли.

– Мистер Макхью – здоровый молодой мужчина и наверняка обладает здоровым сексуальным аппетитом. А мадам Чинг, несомненно, очень привлекательная женщина. На мой взгляд, они идеально подошли друг другу для удовлетворения физических потребностей. А что касается силы воли Макхью, то характер мужчины имеет мало общего с его сексуальным аппетитом. Есть такая древняя китайская пословица… Как же ее перевести? «У мужчины имеется одна часть тела… Когда она твердеет, совесть умолкает». Я ясно выразилась?

– Яснее не бывает, – огрызнулась Доун, – а теперь садись на стул. Я причешу тебя.

Девушка села, и Доун грубыми, порывистыми движениями провела гребнем по ее спутанным волосам. Моника взвыла, как кошка, которой наступили на хвост:

– Оу-у! Больно!

– Прости, – извинилась Доун, – просто я задумалась. Сиди-сиди, я больше не сделаю тебе больно.

Она принялась расчесывать Монику, старательно распутывая колтуны в длинных черных волосах.

Но мысли ее по-прежнему были далеко. Доун вспоминала, как выходила из каюты мадам Чинг, оставив ее наедине с Джеком, и представляла, что случилось между ними потом. Ее воображение заработало в полную силу. Она видела, как китаянка соблазняет Джека, бормоча похотливые слова, как возбуждает ласками его сильное тело, а руки Джека исследуют экзотическое тело мадам Чинг, гладят ее медовую кожу. Потом парочка по-звериному пыхтит и барахтается на шелковом ковре, и Сильвер Джек Макхью залезает на мадам Чинг…

Доун невольно вскрикнула от гнева.

Моника вскочила с перекошенным от страха лицом.

– Что с вами, миссис Прайс? Вам плохо? У вас что-то болит? Чем я могу помочь? Позвать на помощь?

Доун обняла дрожащую девушку и прижала ее к себе.

– Нет, нет, успокойся. Со мной все в порядке. Мне так неловко, что я тебя напугала! Просто… просто… – отчаянно подбирала она слова, – это боль от того, что случилось. Меня разлучили с мужем, оторвали от друзей. Пираты хватали меня своими руками. Все это вдруг навалилось…

Моника прижалась к ее лицу мокрой от слез щекой.

– Я понимаю, миссис Прайс, – проговорила она дрожащим шепотом, – со мной было то же самое. Когда меня похитили и бросили в трюм, как суповую кость своре голодных бешеных псов, я мечтала о смерти, молила Бога о том, чтобы он сжалился надо мной и забрал в страну вечного забвения. Вам повезло куда больше, чем мне. Рядом с вами друг, он будет вас оберегать.

– Друг? Какой еще друг?

– Как какой? Мистер Макхью, конечно! Он не даст вас в обиду.

Доун закрыла глаза, гоня подступавшие слезы.

Глава 8

На третий день пребывания на борту пиратского судна Доун проснулась утром, разбуженная потоком солнечного света, струившегося в открытый иллюминатор над изголовьем ее койки. Она огляделась в поисках Моники, которой милостиво разрешили спать в каюте Доун, и увидела, что соломенный тюфяк служанки стоит, аккуратно свернутый, у стены.

– Соня! – укорила она себя, встала нагая с постели и выглянула в иллюминатор.

Невиданное тропическое великолепие ослепило девушку буйством красок. Вокруг «А-Ма» было рассыпано множество островов, покрытых густыми нефритово-зелеными лесами. Песчаные берега сверкали белизной. Дальше горные склоны, подобно палитре художника, пестрели яркими цветами. Вершины скалистых островов были окутаны сиреневой дымкой.

– Настоящий райский сад, – пробормотала Доун и взяла с кресла шелковый халатик.

Когда она завязывала пояс, дверь отворилась, и вошла Моника с подносом, на котором стояли чайник, чашки с блюдцами, блюдо с бисквитным печеньем и джем.

– Доброе утро, мэм, – весело сказала она.

– Пожалуйста, не называй меня «мэм». На этом корабле есть только одна «мадам», и мне не хочется иметь с ней ничего общего.

Моника усмехнулась.

– Хорошо, госпожа.

– Не выводи меня из себя, юная леди! – в шутку пригрозила Доун.

– Юная леди? – переспросила служанка. – Я ненамного моложе вас, а знаю о жизни гораздо больше, чем вы.

– Да, в житейских вопросах ты женщина очень искушенная. Ум-м-м… как вкусно пахнет этот чай! У него аромат корицы, апельсина и лимона. Здесь у вас, на Востоке, столько разных сортов чая! Я такие никогда и не пробовала.

Они сели на койке Доун, скрестив ноги и повернувшись лицами друг к другу. Между ними стоял поднос. Моника наливала чай, а Доун намазывала джемом печенье.

– Я вижу, мы приближаемся к нашему тайному месту назначения. Как назвала его мадам Чинг? Пиратская бухта? Сколько чудесных островов!

– Этот район Китайского моря называется Страной тысячи нефритовых островов. Я еще никогда не заплывала так далеко от материка.

– Нужен превосходный мореход, чтобы прокладывать курс по этому лабиринту.

– Да, вот почему Ладроны сделали это место своим прибежищем. Они годами играют в прятки с императорским флотом, и очень редко кто-нибудь из них попадает в плен.

Только они позавтракали, как корабль огласился возбужденными криками, топотом бегущих ног и грязной руганью.

– Пойдем! – воскликнула Доун. – Посмотрим, что там случилось.

Она подбежала к двери и открыла ее. Пираты суматошно носились по палубе, их ремни щетинились пистолетами, кинжалами и зловещего вида кортиками с кривыми лезвиями. Толстяк Чоу поспешил к ним, неуклюже переваливаясь и тяжело дыша.

– Мадам Чинг велела вам оставаться в каюте на время опасности.

– Мадам Чинг разрешила мне свободно передвигаться по судну, и я намерена этим воспользоваться. А какая опасность нам угрожает?

Великан только пожал плечами. Он уже знал, что с этой упрямой леди спорить бесполезно. Ее темперамент соответствует цвету ее волос.

– Вон за тем островом, что по правому борту, нас ожидают в засаде вражеские джонки.

– Как вы это узнали?

Пират показал на остров. На песчаном берегу, у кромки тропического леса, Доун увидела непрерывно мигающие яркие вспышки.

– Как будто кто-то подает сигналы зеркальцами.

– Именно это они и делают. Береговые охранники Ладронов. Примитивная форма ручной сигнализации. Нас предупреждают о том, что с другой стороны острова стоят три джонки морских пехотинцев императорской армии, замаскированные под рыбацкие лодки.

– Значит, сейчас мы развернемся и поплывем обратно?

Неожиданно сзади подошел Сильвер Джек.

– Вряд ли, – мрачно сказал он, когда Чоу поспешно удалился. – По-моему, у мадам Чинг более агрессивные планы.

– Я вижу, ты неплохо осведомлен о планах мадам Чинг, – сухо заметила Доун.

Он пропустил эту колкость мимо ушей.

– Мы причалим к берегу с этой стороны и высадим войска Ладронов. Они пересекут остров лесом и займут боевые позиции вокруг маленькой бухточки, где стоят джонки.

– А дальше?

Он сурово взглянул на нее.

– Думаю, тебе не стоит это слышать, а тем более видеть. Возвращайся-ка лучше к себе в каюту.

Доун уперлась руками в бока и топнула ногой.

– Я не собираюсь никому подчиняться, Сильвер Джек Макхью! Мадам Чинг мне не указ, а ты и подавно!

Она отвернулась и сердито зашагала к носу судна. Моника побежала за ней. Дойдя до передней палубы, Доун испытала ошеломление, увидев мадам Чинг, стоявшую на возвышавшемся над бушпритом помосте. Это была совсем не та властительница в алом одеянии, которую Доун видела в ее каюте. Длинные черные волосы мадам были обернуты вокруг головы и туго повязаны красным платком. На ней были свободные матросские штаны, заправленные в черные кожаные сапоги, и белая хлопчатобумажная рубаха, раздувавшаяся на ветру. За широкий кожаный ремень были заткнуты два пистолета и кривая турецкая сабля.

Она огляделась и нахмурилась, увидев Доун и Монику.

– Кажется, я приказала вам оставаться в каюте!

– А я, кажется, говорила вам, что не подчиняюсь приказам!

Мадам Чинг грубо расхохоталась.

– Как хотите, леди. Только могу вас заверить, что вы пожалеете о своем упрямстве.

Она выбросила вперед руку и прокричала команду по-китайски. С военной четкостью матросы бросились выполнять свои обязанности. Одни встали у кабестана, другие полезли на снасти.

«А-Ма» резко свернула вправо и поплыла к острову. За двести ярдов от берега мадам Чинг приказала убрать паруса и бросить якорь.

Из трюма вынесли два баркаса и спустили их на воду. В каждый баркас погрузили легкую пушку и посадили двадцать человек, вооруженных короткими саблями в специальных ножнах под мышками.

Мадам Чинг оставила свой пост на бушприте, чтобы повторить пиратам подробности боевой операции. Моника переводила для Доун:

– Они перейдут на ту сторону острова и установят пушки, но не будут раскрывать своего присутствия до тех пор, пока мадам Чинг не даст им сигнал. «А-Ма» послужит приманкой, она отвлечет внимание врага от берега. Корабль обогнет остров и пройдет мимо джонок. Противник попытается взять наше судно на абордаж, но его ждет очень неприятный сюрприз.

Как только баркасы пристали к берегу, мадам Чинг приказала снова поднять паруса и убрать якорь. Она опять поднялась на помост передней палубы, а Доун с Моникой остались наблюдать за происходящим у поручней правого борта.

– Вам опасно здесь оставаться, – еще раз попытался предостеречь Чоу. – Будет перестрелка, и в этом месте вы окажетесь отличными мишенями.

Его доводы показались Доун разумными, и она вместе с Моникой отошла к левому борту, где можно было хоть как-то укрыться за каютами и крышками люков.

Когда «А-Ма» поравнялась с островным мысом, из темных трюмов на палубу начали выскакивать крысы. Корабль кишел грызунами, которые и составляли мясную основу рациона пиратов наравне с гусеницами и личинками мух, гнездившимися в бочках с мукой и зерном. Появление этих тварей на палубе было плохим знаком для моряков.

– Крысы на корабле всегда чуют опасность, – объяснила Моника. – Если мы начнем тонуть, они первыми прыгнут за борт.

Полчища крыс карабкались на мачты и разбегались по рангоутам.

С подзорной трубой в руке мадам Чинг внимательно оглядывала остров и океан вокруг. Корабль обогнул мыс, и с палубы стали видны укрывшиеся в бухте джонки. Все матросы, оставшиеся на борту, присев на корточки, притаились под поручнями правого борта. На палубе установили три пушки, хорошо замаскированные бамбуком и парусиной.

«А-Ма» уверенно шла к устью маленькой гавани. До замаскированных военных судов оставалось не более двухсот ярдов. Мадам Чинг приказала двоим матросам поднять фальшивый флаг, на этот раз сиамский.

Джонки же не торопились показывать свои опознавательные знаки. Они подняли флаги, только когда «А-Ма» почти поравнялась с ними. На ветру затрепетали шелковые полотнища с эмблемой императорской военно-морской пехоты. На джонках поднялась суматоха. Люди поспешно срывали с себя рыбацкие шапочки и косынки, снимали маскировку с пушек.

Маленькие суденышки были забиты солдатами, которые то и дело сталкивались друг с другом. Мадам Чинг улыбнулась и довольно кивнула. Ее боевая стратегия основывалась на том, что избыток только вредит успеху. Она отложила подзорную трубу и обернулась к Джеку, стоявшему рядом с ней на помосте.

– Как там говорится у вас, американцев? Это будет ловля рыбы в бочке.

Хотя расстояние было еще слишком большим для успешного применения примитивных пушек, мадам Чинг приказала выстрелить из одной, чтобы дать сигнал тем Ладронам, которые притаились на берегу, за спинами ничего не подозревавших пехотинцев. Когда суда сблизились, пошла в ход артиллерия джонок. Первый залп оказался с недолетом, зато второй был куда более успешным: снаряды пробили дыру на носу «А-Ма», над ватерлинией, и снесли верхушку мизень-мачты. С корабля в воду полетели обломки дерева, обрывки паруса и множество крыс.

Ход битвы был резко сломлен, когда в бой вступила береговая артиллерия Ладронов. Пушки прямой наводкой расстреливали джонки, на переполненные суденышки сыпался град снарядов. Вышло именно так, как и предсказывала мадам Чинг: в короткий срок пехотинцы были полностью деморализованы. Им негде было укрыться от шквального огня. Солдат сметало в воду сразу по пять, десять и двадцать человек. Мадам Чинг быстро повела свое судно в бухту, дабы прикончить неприятеля. Скоро они подошли так близко, что могли расстреливать пехотинцев из ружей и пистолетов.

Битва была проиграна, но солдаты прекрасно понимали обстановку и даже не думали о сдаче. В частых боях между императорскими войсками Китая и Ладронами обе стороны молчаливо признавали, что побежденным пощады не будет. Ни один поверженный враг не оставался в живых.

Уцелевшие пехотинцы бросались из джонок в воду и вместе с сотнями покинувших «А-Ма» крыс плыли к острову. Лучше бы они остались на обреченных суденышках и умерли быстрой смертью, ибо охваченные жаждой крови Ладроны выскочили из леса и помчались по берегу к бухте. Они выхватывали из ножен короткие сабли и, ухмыляясь, рубили руки, ноги и головы. Вскоре пираты стояли по пояс в море крови. Ни один пехотинец не добрался до берега.

Закончив свое дело, они двинулись берегом острова назад, к своим баркасам, распевая во все горло непристойные песни моряков.

Тем временем Ладроны на борту «А-Ма» затопили все джонки артиллерийским огнем и вырезали уцелевших солдат, которые барахтались в воде, взывая о пощаде.

Доун стояла белая, как надетый на ней шелковый халат.

– Пожалуй, я прилягу, – пробормотала она, обращаясь к Монике. – Мне нехорошо.

Однако по пути к каюте ее перехватила мадам Чинг. Лицо предводительницы пиратов победно пылало.

– Не торопитесь, миссис Прайс! Мне надо с вами поговорить.

Доун обернулась и сказала с отвращением:

– Я не желаю с вами разговаривать, мадам Чинг! Даже в самых диких фантазиях я не могла вообразить, что человеческие существа способны на такую жестокость. Нет, вы не люди, вы звери!

Мадам Чинг расхохоталась. Голос ее был полон сарказма:

– Я советовала вам не выходить из каюты, миссис Прайс, дабы не подвергать испытанию ваши нежные чувства. Но вы ведь не подчиняетесь ничьим приказам. Ха! Да, вы правы: мы, Ладроны, не человеческие существа в вашем обычном понимании этого слова. Мы тигры в людском обличье и живем по закону джунглей: «Ешь, или съедят тебя самого!» А теперь прошу прощения, мне надо принять ванну и освежиться.

Она крикнула Чоу, который вытирал потное, черное от пороха лицо:

– Чоу, скажи мистеру Макхью, пусть немедленно зайдет ко мне. – Она буквально испепелила Доун презрительной улыбкой. – Победитель берет все, не так ли, миссис Прайс?

Доун метнулась в свою каюту и со всей силой хлопнула дверью. Бросившись на койку лицом вниз, она разразилась отчаянными рыданиями.

Глава 9

На следующий день «А-Ма» подошла к самому большому и высокому из островов в путанице архипелага. Издали он казался пугающим монолитом, вырезанным из гигантского куска камня в подношение какому-нибудь божеству. Со всех сторон остров окаймляли высокие утесы, отвесно спускавшиеся к негостеприимным скалистым берегам, наводившим ужас на мореходов. Над островом возвышалась широкая столовая гора, поросшая буйной растительностью.

– Интересно, зачем мы плывем к этому острову? – спросила Доун, стоя рядом с Моникой на носу корабля у поручней.

– Как я поняла из разговоров пиратов, именно там мы и высадимся, – ответила служанка.

Когда барк обошел вокруг острова, Доун засомневалась:

– Ты, наверное, ошиблась. Это совершенно неприступное место.

Шероховатая, неровная поверхность каменистых утесов была покрыта узором из теней, постоянно менявшимся в зависимости от угла падения солнечных лучей.

«А-Ма» обогнула остров и резко свернула к тому месту, где отвесный склон скалы напоминал полосатой расцветкой оконные жалюзи: от вершины к морю спускались чередующиеся пласты белого мелового камня и черного оникса.

За сто ярдов до берега мадам Чинг поднялась на командный пост на носу судна. Она была в черной шелковой пижаме, какие носили мандарины, а ее волосы были убраны под белый шелковый тюрбан.

– У вас встревоженный вид, миссис Прайс, – заметила она, взбираясь на помост.

– Мне кажется, вы решили разбить свой корабль о скалы, – отозвалась Доун.

Мадам Чинг расхохоталась, сверкнув безупречно белыми зубами.

– Вы жертва оптического обмана и скоро сами это поймете. Мы, китайцы, искусные мастера иллюзий и умеем успешно отличать кажущееся от реальности. А теперь смотрите внимательно – мы подплываем.

«А-Ма» двигалась со скоростью улитки, на малых парусах, и когда до берега оставалось ярдов сорок, ребристая поверхность каменистой стены вдруг приобрела совершенно иной вид. То, что издали казалось узкой неглубокой нишей в скале, оказалось широким туннелем, вполне способным пропустить судно такого размера, как «А-Ма». И с каждым ярдом это становилось все очевиднее.

– Это пролив Ладронов, – сообщила мадам Чинг. – Его открыли наши прадеды несколько поколений назад. Он никогда не привлекал внимания западных моряков и даже капитанов военного императорского флота, чьи морские инстинкты притупились под влиянием западной цивилизации. Надо признать, что сей природный феномен – классический зрительный обман, видимо, созданный неким игривым божеством.

«А-Ма» легко вошла в каменный туннель. Мадам Чинг приказала убрать все паруса и ровным голосом отдавала команды рулевому. Теперь корабль двигался под воздействием сильного течения. Они плыли по слегка извилистому ущелью, по обеим сторонам от судна вздымались отвесные каменные стены.

– Мы будто путешествуем по недрам земли, – проговорила Доун.

– В каком-то смысле вы правы, – согласилась мадам Чинг. – Это необычный остров. Сотни лет назад здесь был мощный вулкан, извергавший лаву и пепел в воды Китайского моря. Потом случилось последнее извержение – такое сильное, что осветилось полночное небо над Императорским городом и сотрясало хрустальные люстры во дворце. Шесть дней и ночей вулкан заставлял землю корежиться в предсмертных судорогах, а на седьмой день затих. Со временем кратер остыл, края начали сжиматься, и появились трещины, подобные этой. Через трещины в пустой кратер затекла морская вода. Морские приливы и ветра слой за слоем накладывали на вершину и склоны песок и землю, смешанную с вулканическим пеплом. Пассаты принесли с материка и окружающих островов пыльцу растений, оплодотворившую голую почву. Родился новый мир, и Ладроны его открыли. Скоро вы увидите Пиратскую бухту, и надеюсь, она вас не разочарует.

Пиратское судно шло по проливу Ладронов двадцать минут, ставших ужасным испытанием для нервов Доун и Моники, которая, сложив руки перед собой, начала молча молиться. Чем глубже они заплывали в ущелье, тем темнее становилось вокруг. Полоска голубого неба, видимая наверху между краями утесов, все сужалась, и наконец осталась лишь тонкая ниточка дневного света. «А-Ма» окутали преждевременные сумерки. И тут неожиданно корабль вырвался из ущелья на ослепительное солнце.

Доун зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела чудесную картину. Корабль скользил по тихой голубой лагуне, больше мили в диаметре. Береговой ландшафт напоминал внутренность чаши со слегка покатыми краями, поднимавшимися на несколько миль. Здесь был калейдоскоп ярких красок: цветы, низкорослые деревья и папоротники на фоне необыкновенно красивой серебристой травы. Окружавшие лагуну высокие скалы были покрыты лавовыми образованиями всех размеров и очертаний. Лава застыла здесь в виде причудливых бесформенных и геометрически правильных фигур, а также переплетенных в кольца, наподобие змей, тонких нитей и даже водопадов, широких и кое-где почти прозрачных.

Пиратская бухта оказалась вполне обжитой. В лагуне стояли на якоре многочисленные парусные суда Ладронов – барки, бриги и люгеры. У большого причала разгружались четыре корабля. На северной стене кратера располагался небольшой поселок, состоящий из аккуратных рядов домиков с высокими крутыми тростниковыми крышами. Бамбуковые стены были обложены слоями длинной серебристой травы, перевязанной виноградными лозами, и выглядели мохнатыми. За поселком, высоко на горе, Доун с удивлением заметила здание, походившее на небольшой дворец.

Мадам Чинг приказала бросить якорь примерно в ста ярдах от причала и спустилась с помоста.

– Миссис Прайс, идите за мной. Я дам вам одежду, которая лучше соответствует такому случаю.

– Какому еще случаю?

– Сегодня днем вы будете приняты в особняке его высочества.

Доун и Моника последовали за мадам Чинг в каюту по соседству с той, где предводительница пиратов впервые встретила своих пленников – Доун и Сильвера Джека. Почти во всю стену помещения тянулся длинный шкаф с раздвижными дверцами, хранивший богатый гардероб мадам Чинг. Доун увидела среди нарядов китаянки несколько модных европейских платьев. Когда она выразила свое удивление, мадам небрежно бросила:

– Ах да, это оригинальные модели из Парижа.

Она выбрала для Доун и положила на свою кровать прозрачное нижнее одеяние из белого шелка с кружевом, очень похожее на европейскую сорочку, и длинный свободный халат из черного шелка на белой атласной подкладке. Воротник и полы халата от ворота до подола были отделаны блестящим мехом. Мадам Чинг сказала, что это белая норка.

– Примерьте, пожалуйста, – попросила она.

Доун надела предложенные вещи и оглядела себя в большом зеркале.

– Прямо-таки королевский наряд! – воскликнула она.

Халат свободными волнами ниспадал с плеч до самого пола. Сзади тянулся короткий шлейф.

– Пока снимите, я сделаю вам прическу, – сказала мадам Чинг.

Доун широко раскрыла глаза.

– Вы будете меня причесывать? Сама мадам Чинг снизойдет до такой лакейской работы?

Моника испуганно вздрогнула, но мадам Чинг лишь небрежно усмехнулась в ответ на эту колкость. Тем временем Доун переоделась в простой халат.

– Мадам Чинг мыла полы, драила палубы и чистила котлы на камбузе. Женщины из клана Ладронов с самого детства начинают готовиться к будущей должности, они проходят долгое изнурительное обучение. Лишь самые сильные, умные и упорные добиваются такого высокого положения, как мое. Сядьте, пожалуйста.

Доун села в кресло с прямой спинкой, и мадам Чинг с помощью Моники начала ее причесывать. Женщина быстро и ловко орудовала гребнем, головной щеткой, лентами, шпильками и сеточками из серебряных и золотых нитей. Затем она украсила волосы свежими цветами и сбрызнула ароматным лаком. Оставшись довольна результатом, она встала перед Доун и оценивающе взглянула на свою работу.

– Magnifique![3] – воскликнула она. – А ты что скажешь, Моника?

– У меня нет слов, чтобы описать всю красоту этой прически, – пробормотала девушка, взволнованно сжимая рукой горло.

– Я хочу посмотреть.

Доун встала у зеркала… и открыла рот от изумления. Казалось, на нее смотрела незнакомая сказочная принцесса из экзотической страны.

– Знаете, вы стали выглядеть по-восточному. Присядьте-ка еще ненадолго, мне надо кое-что доделать.

Доун, как женщине, начал нравиться этот необычный маскарад. Она вспомнила свое мичиганское детство. Холодными зимними днями они с сестрами забирались на чердак, наряжались в старые платья мамы и многочисленных тетушек, а потом наслаждались воображаемым миром.

Мадам Чинг напудрила лицо Доун большой пуховкой, подчеркнула ей брови черным карандашом, продлив их за внешние уголки глаз, и в довершение накрасила и подвела ресницы, макая маленькую кисточку в черную густую жидкость.

– Ну-ка взгляните на себя теперь, – одобрительно улыбнувшись, произнесла она.

Доун вернулась к зеркалу и просто не поверила глазам. Она окончательно превратилась в восточную принцессу. Грим, наложенный опытной рукой мадам Чинг, придал азиатский оттенок ее европейским чертам. Глаза с естественным миндалевидным разрезом, подчеркнутым краской, на фоне белой пудры казались двумя сверкавшими изумрудами.

– Несомненно, ваш господин будет очарован, когда увидит вас снова.

Доун понадеялась, что мадам Чинг наконец-то решилась обозначить силу, стоявшую за ее похищением. Одно слово особенно гулко отозвалось в коридорах ее сознания: снова, снова…

– Так, значит… – спросила она, запинаясь, – значит, он меня уже видел?

Лицо мадам Чинг было непроницаемым.

– Я этого не говорила.

– Вы сказали «когда увидит вас снова». Эта фраза подразумевает, что мы с ним уже встречались раньше.

Мадам Чинг уклонилась от скользкой темы.

– Ну ладно, хватит тратить время на пустую болтовню. Заберите эти вещи к себе в каюту и переоденьтесь. Я сделаю то же самое. – Взяв с туалетного столика несколько флаконов и тюбиков, она протянула их Монике. – Натри ее с головы до пят этими кремами и маслами. Нам надо быть на берегу не позднее чем через час.

Проходя по палубе, Моника взглянула на большой особняк вдалеке.

– Ваш господин, наверное, очень богатый и важный Ладрон, раз он живет в таком доме.

– Мой господин? – Доун резко хохотнула. – Почему ты так его называешь?

– Но это же ясно как день! У главарей Ладронов много наложниц. Но вы, несомненно, должны стать первой женой. Должно быть, вы очаровали господина в тот раз, когда он вас увидел.

– Ты тоже слышала ее слова? Выходит, я уже встречалась с этим типом?

– Ну конечно. А зачем ему было затевать ваше похищение, если он никогда не видел вашей красоты?

– Это какая-то нелепость! Если бы я видела главаря Ладронов, я бы обязательно его запомнила. С тех пор как наше судно причалило к Кантону, мы встречались только с высокопоставленными лицами Америки и Китая. Ну что ж, очень скоро мы найдем ответ на эту загадку.

В каюте Доун сняла свой халатик и приготовилась надеть нарядный халат, который дала ей мадам Чинг.

– Сначала вас надо натереть маслами, – напомнила ей служанка.

– Глупости! Я только сегодня утром помылась и не желаю превращаться в жирную свинью.

– Не будет никакого жира. Это чудесные масла, которые веками используются в здешних краях. Естественное питание для кожи. Ваша кожа впитает их и станет гладкой как шелк. Пожалуйста, разрешите мне сделать вам массаж. Вот увидите, вам понравится.

– Делай, если тебе хочется. – Она легла на койку, опершись подбородком на сложенные руки. – Только смотри не испорти мне прическу!

Моника нанесла масло и крем на позвоночник Доун, от шеи до ягодиц, положила ладони на ее лопатки и начала массировать спину. Ее руки нежными круговыми движениями массировали податливое тело – вверх-вниз и из стороны в сторону, – время от времени сильнее надавливая костяшками пальцев. Доун должна была мысленно сознаться, что массаж оказывает на нее приятное расслабляющее действие. Втираемые масла слегка холодили и пощипывали кожу. Ощущения были смутно чувственными. Она затрепетала, когда длинные тонкие пальцы девушки начали ласкать ее ягодицы и поглаживать бедра, спускаясь к ступням. Моника из озорства пощекотала ей пятки. Доун дернулась и взвизгнула.

– Прекрати, озорница! Не выношу щекотки, особенно на пятках.

Моника захихикала.

– Разве вы не знаете, что ступни – одна из эротических зон у женщины?

– Эротические зоны? Что это еще такое?

Девушка покраснела.

– Ну, это такие места, где вас трогает мужчина, когда занимается с вами любовью.

Она коснулась ее груди и холмика Венеры.

Доун фыркнула.

– Ну знаешь, мужчины еще ни разу не щекотали мне пятки, и пусть лучше не пробуют! – заявила она, усаживаясь на койке.

Моника толкнула ее на спину.

– Лежите спокойно, я помассирую вас спереди.

Доун блаженно закрыла глаза, когда нежные руки девушки начали втирать масла в кожу ее груди. Она вдруг застеснялась своих затвердевших сосков.

– Давай-ка побыстрей, у нас не так много времени, – поторопила она служанку.

Мягкие скользкие руки Моники начали поглаживать ее живот, потом опустились ниже, на внутреннюю поверхность бедер. Когда ласкающие пальцы углубились в ее лоно, Доун подскочила как ужаленная. Она со страхом поняла, что манипуляции девушки вызвали в ней сильный прилив желания.

– Хватит, спасибо. – Она спустила ноги на пол и встала.

– Почему вы так дрожите? – лукаво спросила Моника. – Смотрите, вы вся покрылись мурашками.

– Нет-нет, ничего страшного. Наверное, в этих маслах содержатся какие-то раздражающие вещества.

Доун стыдливо отводила глаза, боясь выдать свое смятение. Ее всю трясло. Она понимала, что не скоро оправится от шока. С детства ей было известно, что бывают девочки, которым больше нравится целоваться и ласкаться с другими девочками, чем с мальчиками. Но подобные извращения касались далеких незнакомок, а не ее подруг, родных и уж тем более не ее саму!

Поверх изящного белья она надела черный шелковый халат с белой норковой опушкой и застегнула нефритовые пуговицы.

– Вы похожи на богиню! – воскликнула Моника. – Ой, из ваших волос выпал один гребень. Дайте-ка я поправлю.

Она подошла вплотную и, подняв руки, закрепила гребень. Доун взволнованно почувствовала на своей груди вздернутые груди Моники.

– Ну вот, так лучше. – Моника опустила руки и на мгновение встретилась взглядом с глазами Доун. Голос ее зазвучал ласково и понимающе: – Я знаю, что вас тревожит. Вам приятны мои прикосновения. Но не надо этого пугаться. Вы наслушались проповедников, которые пугают нас Страшным судом и адским огнем, уготованным грешникам на том свете. – Девушка улыбнулась. – Их послушать, так все, что доставляет удовольствие, уже греховно.

Доун засмеялась и сразу расслабилась.

– Ты совершенно права. Мы, западные люди, большие ханжи и пуритане. Нами владеет фарисейская идея первородного греха.

– Ну посудите сами, какой грех в любви? Люди дарят друг другу удовольствие, физическое и духовное. И какая разница, кто эти двое: мужчина и женщина, двое мужчин или две женщины? Мы все должны любить друг друга, тогда мир станет счастливым.

– Ты милая девушка, – пробормотала Доун, и глаза ее наполнились слезами.

Моника обхватила ладонями ее лицо.

– Я люблю вас, прекрасная леди, – бесстыдно сказала она и нежно поцеловала ее в губы.

Доун обняла девушку, потом отступила назад.

– Я очень рада, что у меня есть такая приятная попутчица и подруга. А теперь нам, наверное, пора на берег.

Глава 10

Когда Доун и Моника вышли на палубу, Чоу сообщил, что мадам Чинг ждет их на «барже Клеопатры». Он улыбнулся, увидев удивленное лицо Доун.

– Идите со мной, пожалуйста.

Он повел их вокруг каюты к правому борту корабля. Рядом с «А-Ма» стояла баржа. Свисавший с четырех угловых шестов шелковый балдахин полностью защищал палубу от солнца. Судно и в самом деле напомнило Доун картинки в исторических книгах с изображением роскошной баржи Клеопатры, царицы Египта. На барже располагались шезлонги, столики и буфет с закусками. По обеим сторонам тянулись углубления для гребцов. Доун сразу же заметила, что гребцы и еще двое – как видно, слуги – сильно отличались от грязных небритых пиратов Ладронов. Все слуги были в белых льняных брюках, черных куртках и бамбуковых сандалиях. На головах красовались шапочки, на спины свисали аккуратно заплетенные косички. Эти костюмы были очень похожи на униформу домашней прислуги консула Дрейфуса в Кантоне.

Чоу бережно провел Доун по крутым сходням на палубу баржи. Моника шла сзади. Двое слуг, стоявших у подножия трапа, встретили их почтительным поклоном. В мягком кресле под балдахином восседала мадам Чинг в великолепном золотом платье из шелковой парчи, расшитой зелеными драконами, синими и алыми цветами, а также другими пестрыми узорами. Ее черные волосы были уложены в высокую затейливую прическу, похожую на пчелиный улей, которую венчала диадема из чистого золота, украшенная драгоценными камнями.

За лакированным столиком с инкрустацией напротив мадам Чинг сидел Сильвер Джек Макхью в белом полотняном костюме, белой рубашке и черном узком галстуке. Он был гладко выбрит и коротко пострижен. Когда Доун подошла, Джек встал.

– Мадам Чинг старательно готовила меня к твоему появлению, но такое не опишешь словами! Ты похожа на божественную принцессу. Нет, на королеву!

Доун ослепила его надменной улыбкой.

– А ты похож на миссионера. Где ты откопал этот костюм?

Джек рассмеялся.

– Мадам Чинг – кудесница. Стоит только заикнуться о чем-то, и она тут же это материализует.

– У вас и впрямь неземной вид, – сказала мадам Чинг. – Садитесь, пожалуйста. – Она хлопнула в ладоши и крикнула гребцам: – Гребите к берегу!

Слуги подали чай в изящных фарфоровых чашечках, расписанных изображениями пагод, мостиков и живописных прудов.

– Надо признать, вы путешествуете с шиком, мадам Чинг, – заметила Доун.

Мадам Чинг слабо улыбнулась.

– Это разве шик? Больше смахивает на императорский двор в столице. Мы, Ладроны, не привыкли к такому.

Они остановились у небольшого причала и вышли на берег, где их уже ожидали две пары носилок.

– Вы с девушкой поедете в одних, а мы с Джеком – в других, – сообщила мадам Чинг, обращаясь к Доун с плохо скрываемым злорадством.

– Вот как? Он для вас уже просто Джек? – поинтересовалась та, не упустив случая поязвить. – Ну что ж, раз мы с вами перешли на такие доверительные отношения, называйте меня Доун, а я буду звать вас… – Она бросила на Джека испепеляющий взгляд. – Как ты зовешь мадам Чинг, Джек?

Лесоруб проглотил язык.

– Мое имя Лэй Чо, – ответила за него мадам Чинг, – пожалуйста, можете называть меня так, если хотите. Пойдем, Джек.

Все четверо уселись в носилки, и слуги, стоявшие по углам каждой пары, взялись за ручки. Они были одеты в такую же чистую, аккуратную униформу, как и слуги на барже.

Когда их несли по главной улице поселка, по обеим сторонам дороги выстроились любопытные жители, наблюдавшие за процессией.

Наконец поселок остался позади, и они продолжали путь по грунтовой дороге через лес. Густые переплетенные ветви деревьев образовывали над ними естественную сводчатую крышу. По обочинам в изобилии росли кусты, усыпанные красными ягодами.

Мадам Чинг протянула руку и сорвала несколько сочных ягод.

– Это очень вкусные ягоды! – крикнула она ехавшей сзади Доун. – Многие считают их священными. Попробуйте!

Доун набрала горсть и отправила себе в рот. Ягоды оказались сладкими и сочными, их своеобразный вкус нельзя было сравнить ни с одним знакомым ей фруктом.

Листва начала редеть, и они вышли на лавовое дно потухшего кратера, в черные блестящие окаменевшие джунгли, населенные нерукотворными созданиями, гротескными и красивыми одновременно.

Ближе к подножию кратера зелени стало больше, хотя она была реже, чем на берегу, а деревья попадались в основном низкорослые. На вершине холма красовался особняк его высочества, как загадочно выразилась мадам Чинг. Отсюда он казался еще внушительнее и был виден во всех подробностях.

Это было длинное здание из натурального дерева, покрытого лаком, чтобы выявить красоту фактуры, и с покатой черепичной крышей. Сады и лужайки окружали дом тремя ярусами и отделялись от него низкой стеной из побеленного камня. По разным концам второй террасы располагались два рыбных пруда. У ворот в стене, по бокам от входа, стояли два алтаря. Когда они подъехали, мадам Чинг объяснила:

– Это алтари Неба и Земли.

Слуги подняли носилки по трем пролетам широкой мраморной лестницы и прошли в ворота. К дому вела извилистая дорожка, выложенная мозаичной плиткой. Четверо пассажиров высадились из носилок и взошли по трем ступеням. Очевидно, их прибытия ждали, ибо в тот момент, когда мадам Чинг ступила на крыльцо, дверь отворилась и появился слуга, одетый в такой же костюм, как гребцы и носильщики. Он низко поклонился и о чем-то перемолвился с мадам по-китайски.

– Проходите. Его высочество ожидает нас с нетерпением, – пригласила мадам Чинг.

Они вошли следом за ней в просторное помещение с высоким сводчатым потолком и зеркальными стенами. Слуга провел их по короткому коридору в гостиную, напоминавшую азиатской роскошью дом консула Дрейфуса в Кантоне: богатые гобелены на стенах, шелковый ковер на полу, украшенная сложной резьбой мебель из тика и японского дерева, изящные фарфоровые статуэтки. Отсюда они через арку прошли в круглую комнату с окнами, затянутыми искусно расписанным промасленным шелком. Проникавший сквозь полупрозрачную ткань дневной свет создавал на белом мраморном полу причудливые узоры. Слуга открыл раздвижную дверь.

– Его высочество ждет вас на террасе.

Терраса была выложена такой же мозаичной плиткой, что и дорожка перед домом. В дальнем конце виднелся стол, уставленный яствами, винами и прочими напитками. Сбоку стоял круглый столик поменьше и стулья. Когда они вышли из дома, хозяин, отвернувшись, сидел в кресле с высокой спинкой и подлокотниками. Только когда слуга по-китайски объявил о гостях, он медленно встал и повернулся. Доун тут же узнала этого человека. Колени ее задрожали. Она ухватилась за Монику, чтобы не упасть. Перед ней был добродушный старичок мандарин, с которым они познакомились в доме Дрейфуса, – Ву Пинг-Чин, называвший себя Хауквеем.

Он с улыбкой поклонился гостям.

– Добрый день, миссис Прайс и мадам Чинг. Милости прошу в мою скромную обитель! А вы, сэр, должно быть, мистер Макхью? Миссис Прайс очень высоко отзывалась о вас во время нашей прошлой встречи в Кантоне.

Хауквей отпустил слугу, обратившись к нему по-китайски, и дал знак Монике идти за ним. Опять перейдя на английский, он объяснил Доун:

– Ваша горничная отдохнет в компании с другой прислугой. Ее хорошо встретят и накормят.

Доун, которая еще не оправилась от первого потрясения, не обратила внимания на уход Моники. Она молча стояла, в крайнем изумлении взирая на мандарина.

Его шелковый халат был оторочен таким же белым мехом, как и одеяние Доун. Старик сидел, сложив руки на животе и просунув их в широкие рукава халата. Рубин на макушке его черной шапочки сверкал в косых солнечных лучах. Он любовался Доун, склоняя голову то на один, то на другой бок. Его лицо и улыбка излучали неподдельное восхищение.

– Несомненно, вы самая красивая женщина на этой земле! Я знаю, вас послали мне милостивые боги.

– Боги? – гневно переспросила Доун, наконец обретя дар речи. – Меня похитили головорезы этой женщины и буквально приволокли сюда, к вам. Хауквей, я требую объяснений!

– Моя милая леди, вы имеете на это полное право, но сначала давайте-ка присядем вон за тот стол, перекусим и выпьем вина.

– Я не потерплю дальнейших отлагательств, Хауквей. Я желаю немедленно знать, почему меня привели сюда и что вы теперь собираетесь со мной делать.

Мандарин вздохнул и, сложив ладони, указал на круглый столик.

– Сядьте, пожалуйста, и я начну. А может, все-таки выпьете холодного вина? Уверяю вас, оно очень вкусно.

Хауквей щелкнул пальцами, и возле него как из-под земли появился слуга. Среди многочисленной прислуги мандарина всегда был человек, который ненавязчиво ждал поблизости, чтобы по первому зову броситься к хозяину.

– Прежде чем вы начнете, Хауквей, мне бы хотелось прояснить одно странное и даже шокирующее обстоятельство. Как человек вашей репутации, вашего характера и положения в обществе может вступить в сговор с гнусными пиратами, бандитами и убийцами, за головы которых назначена награда? Ведь эти люди провозгласили себя врагами того великого государства, которое вы представляете.

Хауквей с улыбкой кивнул.

– Моя милая леди, как подтвердит любой, изучающий политическую науку, главный девиз в извечной борьбе за власть: «Цель оправдывает средства». Все народы понимали это еще со времен сотворения мира. Ведущие политики и правители красиво рассуждают о таких благородных качествах, как честность, порядочность и справедливость, но это только слова. Среди них нет ни одного, кто не пошел бы на сделку с дьяволом ради удовлетворения собственных амбиций. Мадам Чинг, вы должны понимать это лучше остальных присутствующих.

Она улыбнулась и отпила вина из бокала.

– Так устроен мир, ваше высочество.

– Почему вы называете его «ваше высочество»? – спросила Доун.

– Потому что Ву Пинг-Чин – маньчжурский принц, дальний родственник императора и вдовствующей императрицы.

– Позвольте до конца ответить на ваш вопрос, миссис Прайс, – продолжал мандарин. – Вот уже много поколений существует негласный союз между маньчжурской династией, – помолчав, закончил он с высокомерной улыбкой, – и династией Ладронов. И при определенных обстоятельствах такой союз приносит взаимную выгоду. Ваш случай – отличный пример. Если бы ваше похищение было устроено с согласия китайского правительства, под руководством Ву Пинг-Чина, друга и доверенного лица иностранных предпринимателей и проживающих в Китае колониальных служащих, главного посредника между ними и императорским двором, представляете, к какому кризису это могло привести? Возможно, между Китаем и Соединенными Штатами началась бы война. Во всяком случае, этот инцидент послужил бы хорошим поводом для чужеземных дьяволов еще глубже вторгнуться на нашу территорию. Сделка с Ладронами была более предпочтительным вариантом. Если они успешно похитят вас с «Золотого облака» после его выхода из Кантонской бухты и благополучно доставят в мои руки, то я обеспечу освобождение из государственной тюрьмы множества высокопоставленных Ладронов. – Он кивнул мадам Чинг. – Вы выполнили свою работу, мадам, и я вам обещаю, что в течение недели заключенные будут освобождены.

Мадам Чинг ответила на это улыбкой, почтительно склонив голову.

Доун переполняло негодование.

– Но зачем, Хауквей? Зачем вам понадобилась я, рядовая американка? Какую ценность могу я представлять для вас или для китайского правительства?

Он помахал перед ней пальцем.

– Нет-нет, миссис Прайс, вы вовсе не рядовая! Вы совершенно особенная женщина. Как написал великий английский поэт Шекспир: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Мы, китайцы, крайне серьезно относимся к нашей религии и нашим богам. Мы уважаем и чтим их так же, как уважаем и чтим наших мудрых старцев. В тот день, на приеме в американском консульстве, когда вы вышли на террасу, я тотчас понял, что вы посланы богом Цао Вангом.

– Какое безумие! – Доун прижала ладонь ко лбу.

Хауквей не слышал ее. Его мысли блуждали далеко.

– Это случилось в Новый год, – заговорил он мечтательным, гипнотизирующим голосом, – на двадцать третий день двенадцатого месяца. В это время бог Цао Ванг возвращается на небеса. Весь год его образ был помещен в священную нишу над кухонной плитой, запечатленный яркими красками на рисовой бумаге. Как самый старший в семье, я приносил ему угощения – пирожные, мед, засахаренные фрукты. Я мазал медом уста Цао Ванга, чтобы он, прилетев на небо, говорил обо мне только сладостное. Потом я поклонился образу, вынул его из ниши и протянул моему младшему внуку. Мальчик отнес образ во двор и поместил на маленький каменный алтарь. Я последовал за ним и дал ему горсть зерна. Он положил зерно на алтарь – для коней, которые вознесут Цао Ванга на небеса. Мой внук поджег образ. Когда бумага и зерно загорелись, Цао Ванг вознесся на небо вместе с дымом и пламенем.

Он помолчал и, нагнувшись, накрыл руку Доун ладонью.

– Миссис Прайс, в ту самую ночь Цао Ванг вещал мне во сне. Он сказал, что через несколько лун пришлет мне бесценный дар – женщину, которая станет истинной духовной супругой молодого императора Гуансюя. Когда он говорил, в темноте над моей кроватью начало материализоваться светящееся видение. Это было лицо женщины, невероятно красивой женщины.

От пугающего предчувствия у Доун зашевелились волосы на затылке.

– Миссис Прайс, это ваше лицо бог Цао Ванг нарисовал на холсте моего подсознания. Еще до того, как вы родились на другом краю земли, на небесах было решено, что однажды вы станете единственной истинной и приемлемой супругой китайского императора.

Джек вскочил со стула и, сжав кулаки, навис над щуплым мандарином.

– Что за бред вы несете? Миссис Прайс – замужняя женщина!

– Наша религия не признает христианские браки.

Джек схватил старика за горло и поднял его из кресла.

– Я сверну тебе твою тощую шею, старый деспот!

– Не смей, Джек! – закричала Доун. – Отпусти его!

Из-за угла дома мгновенно выскочили два здоровенных мускулистых парня и взбежали на террасу.

– Берегись! – предупредила Доун.

Джек, отбросив Хауквея в кресло, быстро развернулся к новым противникам. Судя по суровым лицам парней, они не собирались шутить.

Мандарин сердито сказал им что-то по-китайски.

Мадам Чинг встала, потрясенная.

– Нет, ваше высочество, вы не можете его убить. Я обещала ему свободу!

Хауквей посмотрел на нее с кривой усмешкой.

– Вы обещали пленнику свободу вопреки законам Ладронов? Ведь вам известно: если пленник не принял кровавой пиратской клятвы, он подлежит уничтожению.

– У меня были на то свои причины. – Она отвела глаза.

– И я догадываюсь какие, мадам Чинг. О вашем пристрастии к мужчинам ходят легенды. Но это не важно, мне плевать на обычаи Ладронов. Этот человек умрет потому, что он применил насилие к моей священной и царственной особе!

– Кто это сказал? – прорычал Джек.

Он двинулся вперед, хмуро оглядывая странную боевую стойку своих противников. Их руки были подняты к груди и слегка отведены в стороны, а ноги широко расставлены и согнуты в коленях. Тот, что стоял ближе, прыгнул на Джека и сделал резкий выпад рукой, пытаясь нанести смертельный удар в шею ребром ладони. Однако Джек не утратил проворства, силы и ловкости, прославивших его на мичиганском болоте. Он поймал противника за руку и сдержал удар, словно поставив у него на пути каменную стену, а затем круто вывернул предплечье китайца. Послышался хруст кости. Парень взвыл, но Джек уже толкнул его вперед и сильным ударом правой, который чуть не разбил противнику голову, послал обмякшее тело в кусты.

Второй стражник набросился на Джека в прыжке, целясь в него ногами. Сбитый с толку незнакомой ему тактикой, Джек оказался застигнутым врасплох. Жестокий удар в грудь отбросил его назад. Он рухнул спиной на банкетный стол. Тарелки с едой, бутылки, стеклянная посуда и вазы с цветами полетели на плиточный пол террасы. Обычный человек погиб бы от такого удара, и даже самый крепкий наверняка потерял бы сознание, но Сильвер Джек Макхью был недюжинным мужчиной. Превозмогая сильную слабость, он кое-как поднялся на четвереньки и потряс головой, точно раненый бык. Китаец обошел стол и осколки посуды, готовясь добить поверженного противника. Сквозь туман боли Джек смутно различил движение руки стражника, но инстинкт побудил его к защите. Собрав остаток сил, он прямо с пола набросился на противника. Его правое плечо врезалось в китайца чуть выше колен, и тот свалился на спину.

Джек был в плохой форме и понимал, что не сможет нанести врагу еще один такой же мощный удар. Поэтому он прибег к вольному стилю, выработанному в лагерных потасовках, навалясь на китайца сверху. Сцепившись, оба покатились по плитам террасы.

Джек пнул парня коленом в пах. Тот скрючился от боли. Тогда лесоруб перевернул китайца на спину и оседлал его грудь. Осыпая лицо противника градом ударов – таких стремительных, что не уследить человеческому глазу, – он молотил стражника кулаками, используя его голову вместо боксерской груши. Наконец Джек почувствовал, как его враг дернулся и обмяк. Тяжело дыша, он встал и обернулся к Хауквею.

– Ну что? Кажется, я разделался со всей вашей армией. В честном бою вашим людям со мной не справиться.

В то же мгновение, как по заказу, шестеро свежих бойцов из дома ринулись прямо на него. К удивлению Джека, Хауквей что-то быстро сказал им по-китайски, и они остановились. Старик щелкнул пальцами и сделал жест рукой. Парни послушно развернулись и зашагали обратно в дом.

– Что все это значит? – спросил Джек.

Мандарин улыбнулся.

– Вы шутя разделались с двумя моими самыми грозными телохранителями. Столь поразительная доблесть достойна восхищения… и награды. Мистер Макхью, я предлагаю вам работать на меня. – Он презрительно взглянул на двоих поверженных Джеком китайцев. – Подозреваю, что эти несчастные теперь не скоро смогут вернуться к своим обязанностям. Однако вы один с лихвой замените их обоих. Ну как, мистер Макхью?

Джек посмотрел на Хауквея, лукаво сощурив глаза, потом бросил быстрый взгляд на Доун. В голове его родился смелый замысел. Наконец он ответил:

– Кажется, у меня не такой уж большой выбор: либо согласиться, либо принять смерть.

Хауквей засмеялся.

– Вы совершенно правы, мистер Макхью. Значит, этот вопрос мы решили.

Мадам Чинг растерялась.

– Но, ваше высочество, этот человек – мой пленник! Он представляет большую ценность для клана Ладронов.

Хауквей взглянул на нее с веселой усмешкой.

– Он представляет большую ценность лично для вас, мадам Чинг. Да, конечно, я понимаю вашу потерю и, чтобы ее восполнить, предлагаю солидную добавку к той сумме, которую обещал вам за миссис Прайс. Такой вариант вас устроит?

Мадам Чинг сознавала, что бесполезно спорить с таким влиятельным человеком, как Ву Пинг-Чин.

– Как скажете, сэр, – согласилась она.

Хауквей оглядел остатки еды, разбросанные по всей террасе, и брезгливо поморщился.

– Предлагаю пройти в дом. Пусть слуги здесь приберутся. – Он встал и протянул руку Доун. – Позвольте, миссис Прайс.

– Вы, конечно, шутили, Хауквей, когда говорили о моем браке с императором? В конце концов, я западная женщина, американка.

– Да-да, разумеется, но на сей счет у нас нет строгого закона. Несколько лет назад король Сиама пожелал взять в жены английскую гувернантку, которая воспитывала его детей, но леди отвергла предложение.

– Как я отвергаю ваше предложение стать женой китайского императора.

Она легко подхватила его под локоть, и они направились в дом. Мадам Чинг и Джек следовали за ними.

Хауквей вздохнул.

– В данном случае ситуация несколько иная. О том, где находится английская гувернантка, знал весь мир. А о том, где находитесь вы, не знает никто. И никто никогда не найдет вас в императорском дворце. Если не считать трех торговых портов, Китай закрыт для остального мира.

Хауквей провел их мраморным коридором, который напомнил Доун византийский собор. Алые колонны поддерживали потолок, выложенный золотой мозаикой. Балки и карнизы были украшены художественной резьбой и росписью. В конце коридора вверх уходил пролет мраморной лестницы, по обе стороны которой лежали гипсовые львы. Поднявшись по ступеням и миновав арку, они оказались в пятиугольной комнате со стенами, затянутыми малиновым атласом. С одной стороны стоял алтарь с горящими свечами. Аромат курившихся благовоний наполнял комнату. У противоположной стороны, рядом с огромным витражным окном, расположился диван для отдохновения.

Хауквей подвел Доун к дивану.

– Прошу прощения, – сказал он ей, – мне придется ненадолго вас оставить. Нам с мадам Чинг нужно довести до конца нашу сделку. А вы пока усаживайтесь с мистером Макхью, я велю слугам принести закуски.

Он поклонился.

Мадам Чинг смущенно обратилась к Доун:

– Вряд ли мы с вами еще когда-нибудь увидимся, миссис Прайс. Скажу откровенно, мне очень жаль, что именно с моей помощью вы попали в столь затруднительное положение. Такая уж у меня работа – приносить вред людям. Благополучие Ладронов строится на бедах и несчастьях других. Что ж, прощайте, желаю вам удачи!

– Как-нибудь обойдусь без ваших добрых пожеланий, мадам Чинг. Прощайте, и… – глаза Доун сверкнули, – желаю вам неудачи.

Мадам Чинг вспыхнула и обернулась к Сильверу Джеку.

– Мне очень не хочется отдавать тебя его высочеству. Ты мог бы стать бесценным матросом на «А-Ма». Прощай, Джек.

– Прощайте, мадам Чинг.

Предводительница пиратов следом за Хауквеем миновала арку и спустилась по мраморной лестнице. Доун дождалась, пока утихнут шаги.

– И что же теперь будет, Джек? – воскликнула она. – Откровенно говоря, я скорее покончу с собой, чем стану первой шлюхой императора.

Джек мрачно усмехнулся.

– Будем надеяться, что до этого не дойдет. От Пиратской бухты до Пекина еще очень много миль и препятствий.

– Да, чтобы подойти к материку, нам придется пересечь Китайское море. За время пути пиратский корабль может быть перехвачен морским патрулем. Я уверена, что Деннис и мой отец вместе с американским консульством и китайским правительством подняли на ноги все местные военные суда. Наглое похищение американских граждан китайскими пиратами может привести к международному скандалу.

– Хорошо, если так, но я уверен, что Хауквею и его подручным это наверняка приходило в голову. Эти китайцы чертовски хитры, как говорит консул Дрейфус. Они спрячут тебя в каком-нибудь тайном отсеке корабля, и даже если их остановят и начнут обыскивать, тебя никогда не найдут. И не забывай, что Хауквей – один из самых влиятельных властителей Китая, он пользуется симпатией и уважением американцев, проживающих на территории страны. Я уверен, что все зарубежные официальные лица в Китае – американцы, англичане, французы – ни в чем не подозревают Хауквея. Его личную яхту скорее всего вообще не будут досматривать.

– Его личную яхту?

– Да, я видел ее на причале, как только мы сюда приплыли. Белое изящное судно, которое ходит под государственным флагом Китая. Помимо этого флага, на яхте есть еще с полдюжины вымпелов, которые свидетельствуют о высоких титулах ее владельца. Нет, нельзя рассчитывать на то, что нас спасут по пути к материку. Надо что-то придумать.

– У тебя есть идеи?

– Да, есть. Видишь ли, добрая часть матросов на борту «А-Ма» стали пиратами не по своей воле. Они служили на кораблях, захваченных Ладронами, и под страхом смерти вынуждены были перейти к ним на службу. За время нашего плавания я неплохо узнал команду и почувствовал, что во многих подспудно зреет мощная волна недовольства. Я убежден, что при благоприятном стечении обстоятельств матросов можно будет поднять на мятеж.

– Мятеж? – Столь смелый замысел захватил Доун. – Ох, Джек, ты в самом деле считаешь, что такое возможно?

– Конечно, иначе не стал бы говорить об этом.

Доун положила руки ему на плечи.

– Как говорит мадам Чинг, ты мужчина с отменными данными, Джек!

– Смеешься?

– Ну да.

Он легко обхватил ее талию, и глаза их встретились.

– А может, еще и ревнуешь?

– Ревную? – Доун почувствовала, как запылали ее щеки. – Я ревную к мадам Чинг? Какая глупость!

– Разве?

Он привлек ее к себе и склонился к ее лицу. Доун была так ошеломлена, что даже не сопротивлялась. Губы Джека нежно коснулись ее губ. Она зажмурилась и сомлела в его объятиях. Но поцелуй становился все более страстным, и кровь быстрее побежала в ее жилах, пульсируя в висках и в горле. Доун ожила, почувствовав прилив возбуждения. Она прижалась к Джеку всем телом, взволнованно ощущая трепещущим лоном вздымающуюся мужскую плоть. В тайниках ее существа словно затеплилась искорка. А руки Джека скользили по ее спине и ягодицам, раздувая эту искорку в яркое пламя. Это пламя распространялось с такой же бешеной скоростью, как памятный пожар на мичиганском болоте. Желание затмило все доводы разума и обязательства перед мужем. Узы пристойности сгорели в яростном огне вожделения.

Наконец они оторвались друг от друга, и Джек отстранил ее на расстояние вытянутых рук.

– Здесь все законы изменились, Доун. Будь мы в цивилизованном мире, из которого нас вырвали, я бы скорее отрубил себе руку, чем прикоснулся к тебе, хоть и томлюсь по тебе с того самого дня, как впервые увидел. Помнишь, как ты сбросила меня в речку?

Они засмеялись, охваченные сладкими ностальгическими воспоминаниями.

– Здесь другой мир, – продолжал он, – и мы с тобой уже не такие, какими были до похищения.

– Ты прав, здесь и сейчас я могу думать лишь о том, что хочу тебя, Сильвер Джек. – Взгляд Доун затуманился, она вспомнила свои непристойные фантазии во время близости с Деннисом. – Наверное, я всегда хотела тебя, Джек, – откровенно призналась она.

– И я всегда хотел тебя, любимая. О Господи, ты не представляешь, как я счастлив, что могу свободно сказать тебе «любимая», единственная моя! Я люблю тебя, Доун, и пусть я буду проклят за это – мне все равно!

– Милый мой, люблю ли я тебя? – Она нежно погладила его по затылку и поцеловала в щеку. – Не знаю… Мне кажется, во всяком случае, все время казалось, что я люблю Денниса. Но теперь я в растерянности. Пожалуйста, не торопи меня с таким серьезным признанием. Сначала я должна привести в порядок свои мысли и чувства.

– А я и не тороплю. Пожалуйста, думай сколько хочешь. – Теперь его голос звучал решительно. – Но я испытываю физическую потребность в тебе. Я больше не могу ждать, любимая. Я хочу тебя прямо сейчас!

Она улыбнулась.

– Я тоже хочу тебя, но мы же не можем заняться любовью прямо здесь, на полу гостиной Хауквея. Потерпи до вечера. Мы найдем способ остаться вдвоем.

Глава 11

Как и все остальное в особняке мандарина, обеденная зала вполне была достойна украсить собой императорский дворец. Она буквально дышала царской роскошью. В сводчатый потолок, темно-синий, как ночное небо, были врезаны маленькие хрустальные призмы. Проникавший через них солнечный свет создавал полную иллюзию звезд. За длинным банкетным столом могли свободно разместиться двадцать человек. Стены вокруг были увешаны гобеленами с изображением богатых пиршеств. Столы ломились от всевозможных блюд и напитков.

Доун отпустила по этому поводу какое-то замечание, и Хауквей засмеялся.

– Таково восточное мышление, – сказал он. – Позвольте мне продемонстрировать.

Он извлек из кармана халата маленькую, около четырех дюймов в диаметре, круглую коробочку. Пока Доун и Джек разглядывали ее, Хауквей снял крышку, и под ней оказалась вторая коробочка, чуть поменьше. Посмеиваясь, мандарин снял крышку со второй коробочки, и на свет появилась коробочка поменьше. Он повторил эту процедуру десять раз. Последняя коробочка была не больше полудюйма в диаметре.

– Оригинально, – пробормотала Доун.

Хауквей аккуратно собрал все крышечки одна в одну и ловким движением накрыл ими первую коробочку, потом повозил коробочку по столу, чтобы все крышечки легли на свои места, и протянул ее пленнице.

– Мы, китайцы, представляем себе жизнь в виде серии концентрических кругов, – объяснил он. – Один круг лежит в другом, побольше, и так далее. Все эти круги уходят в бесконечность, подобно самой Вселенной. Вот мы с вами сидим здесь, в стенах этой комнаты, а комната окружена стенами дома, который, в свою очередь, окружен каменной оградой. А все это находится в пределах кратера, окруженного морем. Вам понятна моя логика?

Доун кивнула, открывая крышку первой коробочки.

– Наша столица, Пекин, построена по тому же принципу. Город обнесен внешней стеной. Внутри ее располагается Императорский город, отделенный другой стеной. А в Императорском городе находится Неприступный город – резиденция императора.

Доун с иронией заметила:

– Император прячется от своего народа, а вся страна живет за глухой стеной. Вам никогда не приходило в голову, Хауквей, что сам принцип, который вы отстаиваете, – она перевернула коробочку вверх дном, и девять остальных коробочек высыпались на стол, – стал непосредственной причиной слабости Китая перед лицом западного мира? Эта слабость – неизбежный результат изоляции. Огромная нация варится в собственном соку, пожирая саму себя.

Мандарин погладил жидкую бородку, задумчиво глядя на собеседницу.

– В ваших словах много мудрости, но вы ошибаетесь, говоря, что я отстаиваю этот принцип. Да, дорогая моя леди, вы будете отличной парой императору.

Доун вспомнила о том, что ее ждет впереди, и замолчала. Тем временем слуги подавали на стол печеную утку, жареного фазана, огромных пильчатых креветок и множество экзотических незнакомых кушаний. Особое любопытство Доун вызвало блюдо, поданное на подносе с бортиками и напоминавшее вареные яйца.

– Это очень редкий деликатес на Востоке и, разумеется, во всем мире, – сообщил Хауквей. – Яйца тысячелетней давности. Непременно отведайте.

Доун брезгливо посмотрела на яйца.

– Но на самом-то деле им не тысяча лет, правда?

– Они очень древние, уверяю вас, – сказал Хауквей, озорно блеснув глазами.

– Мне что-то не хочется. – Доун передала поднос с яйцами Джеку.

– Мне тоже. Не примите за обиду, сэр.

– Вернемся к вопросу о Китае. На протяжении многих веков правители и их министры живут за глухими стенами в окружении архаичных церемоний. Об условиях жизни в стране они знают лишь то, что мандарины считают нужным им рассказывать. Я от души надеюсь, что нынешний император, Гуансюй, коренным образом изменит уклад Китая, но, – печально вздохнув, добавил он, – ему будет нелегко. Когда умер старый император, а это случилось больше двадцати лет назад, его жена, вдовствующая императрица, которая по закону могла выбрать нового правителя, посадила на трон своего племянника, маленького мальчика. Эта капризная, самолюбивая и жадная до власти женщина, которой совершенно все равно, что творится за стенами Неприступного города, выбрала ребенка, чтобы править вместо него до тех пор, пока он не достигнет зрелости.

Способный и прилежный юноша с пытливым умом, к несчастью, напрочь лишен силы – как физической, так и духовной. Ко времени вступления на престол он был уже в полном подчинении у тиранической тетки. Советники Гуансюя уговорили его выделить крупную сумму денег на модернизацию китайского военного флота. Ведь для того, чтобы оградить нацию от повторения опиумных войн, необходимо вывести военные силы страны на уровень западных. Вдовствующая императрица наложила вето на эти расходы и пустила все деньги на строительство очередного дворца для себя, дабы потешить свою страсть к шикарному отдыху.

Поэтому, как вы понимаете, миссис Прайс, Неприступному и Императорскому городам требуется сила, способная противостоять влиянию императрицы на Гуансюя. И вы именно та женщина, которая ему нужна, миссис Прайс. Так решил Цао Ванг. С вашей любовью и поддержкой император Гуансюй одолеет любые препятствия.

Доун беспомощно взглянула на Сильвера Джека. Тот лишь пожал плечами. Ей казалось непостижимым, что такой умный, высокообразованный человек, как Хауквей, может свято верить в сверхъестественные силы, разделяя тысячелетние предрассудки своих языческих предков.

На десерт подали сдобный ароматный пудинг с незнакомой для Доун начинкой. Потом Хауквей предложил перейти к нему в кабинет, выпить кофе с коньяком. Когда они уселись за круглый кофейный столик с нефритовой столешницей, Доун задала хозяину вопрос о его необычном образе жизни:

– Здесь, в Пиратской бухте, ваш постоянный дом?

– Нет, этот особняк был построен знаменитым вождем Ладронов Чинг И, одним из предков мадам Чинг. Он считал себя своего рода князем, и, по-моему, у него были на то все основания. Прошло много времени после его смерти, и ко мне явился посланец от пиратского клана. Он предложил некий союз, выгодный как Ладронам, так и правительству. Мы с ними договорились. Вот почему мадам Чинг за хорошую плату похитила вас и привезла в Пиратскую бухту. В первый раз я приехал сюда как представитель китайского правительства, уполномоченный скрепить официальное соглашение о сотрудничестве. С тех пор я много раз возвращался сюда, чтобы отдохнуть и расслабиться. Уединенность бухты, ее изоляция от внешнего мира действуют на меня успокаивающе.

– У вас красивая яхта, – заметил Джек.

– Спасибо. Я купил ее у британского герцога. Она оснащена паровой машиной и может обогнать любое парусное судно в Китайском море.

– Как интересно, – сказал Джек и многозначительно взглянул на Доун.

Она зевнула.

– Простите, Хауквей, но я очень устала после такого суматошного дня. Можно, я пойду к себе в комнату?

– Ну разумеется! Я велю, чтобы ваша служанка приготовила вам ванну и постель.

Он встал, подошел к окну и дернул скрытый в занавесях шнурок.

Тут же в комнате появился слуга, выслушал распоряжения Хауквея, отданные на китайском языке, поклонился и вышел.

– Это займет всего несколько минут, дорогая моя, – обратился к ней мандарин.

– Спасибо. Знаете, Хауквей, я не перестаю удивляться, как много китайцев говорят по-английски.

Он улыбнулся.

– Помимо английского, мы знаем еще французский, испанский и голландский. Западные люди страдают снобизмом. И вот естественный результат: они – особенно англичане и американцы – ни за что не стали бы тратить время на овладение иностранными языками, такими как китайский. Мы более реалистично смотрим на жизнь, поэтому именно китайцы первыми начали налаживать связи с чужеземными дьяволами – употребляю эти слова в шутку – ради того, чтобы продвинуть торговлю.

– Вы похожи на странствующего посланника, Хауквей, – заметил Джек.

– Верно подмечено, мистер Макхью. Я главный посредник между правительством и полусветом, типичными представителями которого являются Ладроны, то есть теми элементами восточного общества, которые примостились на задворках респектабельности.

Вновь вошедший слуга что-то сказал Хауквею.

– Ким говорит, что с удовольствием проводит вас в вашу комнату. Спокойной ночи, миссис Прайс, и приятных сновидений.

– Насчет приятных сновидений не уверена, но то, что я буду спать крепко, обещаю. Да, кстати, весь этот маскарад, придуманный мадам Чинг, – царское одеяние, грим… Я не собираюсь превращать его в повседневную привычку.

– Разумеется. Пока мы здесь, в Пиратской бухте, можете носить собственные вещи. К тому же вам и мистеру Макхью разрешается свободно передвигаться по острову. Здесь есть горная тропа, которая ведет к верхнему краю кратера. Оттуда открывается великолепный вид.

– И вы не боитесь, что мы попытаемся сбежать? – спросила Доун.

Хауквей от души расхохотался.

– Сбежать отсюда? Конечно, не боюсь. Разве вы не видели утесы, когда подплывали сюда? Скальные стены совершенно отвесны. Нет, спуститься с вершины можно только прыгнув вниз.

Когда слуга проводил Доун из комнаты, Хауквей и Джек встали, а потом снова сели за столик.

– Еще коньяку, мистер Макхью?

– Пожалуй. Спасибо за угощение. – Он налил себе из хрустального графина, стоявшего на столике. – Скажите, сколько времени мы пробудем здесь, в Пиратской бухте?

– Самое меньшее – месяц. Надо дождаться, пока среди ваших соотечественников не уляжется волнение, вызванное похищением миссис Прайс, пока родные не смирятся с мыслью о ее смерти или о том, что она уже никогда к ним не вернется. Но меня не будет здесь, с вами. Я должен уехать по делам в Малайю. Когда я вернусь, можно будет переправить миссис Прайс на материк, а оттуда в Пекин.

– А что вы собираетесь делать со мной? – поинтересовался Джек, покручивая рюмку с коньяком.

– Как я уже говорил, вы замените двух избитых стражников. Каждый раз, когда я буду выходить из этого дома, вы будете сопровождать меня вместе с другими охранниками. Однако на вас я возлагаю самые большие надежды.

– Значит, я поеду с вами в Малайю?

Хауквей покачал головой.

– Нет, вы останетесь здесь. В данный момент вокруг вас раздута такая же шумиха, как и вокруг миссис Прайс. Но скоро вас обоих забудут. Это закон жизни: с глаз долой – из сердца вон.

Джек допил свой коньяк и встал.

– У меня тоже был тяжелый день, так что я, пожалуй, пойду. Где моя комната?

Хауквей загадочно улыбнулся.

– Прямо напротив комнаты миссис Прайс. Вернется Ким, он вас проводит.

Джек был поражен и озадачен. Прямо напротив комнаты Доун? Невероятно! Он старательно вглядывался в непроницаемое лицо мандарина, но так и не смог понять, что у него на уме. Одно было ясно: старый пройдоха Хауквей не просто так поселил их рядом.

В спальных покоях дома имелся только один выход – мраморная арка, охраняемая двумя вооруженными стражниками. Спальня Доун не уступала в роскоши остальным комнатам особняка. Обстановка являла собой необыкновенную художественную смесь восточного и западного: туалетный столик и кровать с пологом на четырех столбиках были французскими, зато шелковый балдахин над кроватью имел форму китайской пагоды.

– Вы бы видели ванную, миссис Прайс! – воскликнула восхищенная Моника. – Такая ванная годится для принцессы или королевы. – Она сделала реверанс. – А вы и есть будущая королева, правда же? Вся прислуга знает, что его высочество повезет вас в Императорский город и сделает супругой императора.

– Откуда прислуга может это знать?

Девушка захихикала.

– В любом хорошем доме слуги всегда первыми узнают семейные тайны. Должна ли я называть вас ваше величество?

Доун в шутку замахнулась на служанку.

– Только попробуй так меня назвать, и я поступлю с тобой так же, как Джек поступил с охранниками Хауквея.

Моника округлила глаза.

– Да, это вызвало столько волнения среди прислуги! Мистер Макхью – очень сильный и мужественный человек.

– Да… Ну и где здесь ванная? Мне хочется поскорее скинуть этот карнавальный наряд и смыть краску с лица.

Моника за руку повела Доун по короткому коридору, соединявшему спальню с ванной комнатой. Доун застыла в дверях, открывши рот, как ребенок, который впервые увидел рождественскую елку.

– Это похоже на сказки Шахразады! – воскликнула она.

Пол и стены просторной ванной были выложены плиточной мозаикой с изображением птиц, зверей и цветов. Заглубленная ванна была такой огромной, что могла свободно вместить по крайней мере шестерых. Из золотого крана в нее лилась горячая вода, подаваемая вентилями из цельного золота, сделанными в виде свернувшихся кольцами змей.

Доун разделась. Моника отнесла ее вещи в спальню и аккуратно повесила на вешалки из тикового дерева. Когда она вернулась, Доун лежала на спине в теплой воде.

– Райское блаженство, – пробормотала она, – можно уснуть и утонуть в этой ванне.

Моника, которая сменила длинный белый халат на шелковый до колен с пояском, села на верхнюю ступеньку огромной ванны и обхватила руками поднятые колени. В глазах ее плясали озорные огоньки.

– Слуга Ким сказал мне, что мистера Макхью поселили в комнате напротив вашей.

Доун сделала вид, что не поняла намека.

– Наверное, им удобнее держать всех пленников в одном месте. Ты видела стражников в конце коридора?

– Вы можете вылезти через окно.

– Во дворе стража караулит дом всю ночь напролет. Подай мне, пожалуйста, мочалку и мыло.

Доун понадобилось целых пятнадцать минут, чтобы стереть всю пудру и краску, которые мадам Чинг наложила на ее лицо, а потом еще пятнадцать минут, чтобы смыть лак с волос. Наконец она почувствовала себя чистой и вылезла из ванны. Моника помогла ей облачиться в белое шелковое ночное одеяние с необъятной оборчатой юбкой из газовой ткани.

– Видел бы вас сейчас император! – поддразнила Моника.

– Не дождется!

Она оглядела себя в большом зеркале на стене. Под тонкой полупрозрачной тканью соблазнительно просвечивали полные груди и треугольник волос внизу.

– Еще что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо, Моника. Можешь идти. Кстати, где ты будешь спать?

– В комнате для прислуги. Там так шикарно! Не сравнить с теми жалкими условиями, к которым я привыкла. Спокойной ночи, миссис Прайс, желаю вам хорошо выспаться.

– Спокойной ночи, Моника. И я уже просила, зови меня просто Доун.

– Я не могу позволить себе подобную смелость, – серьезно заявила девушка. – Служанке нельзя запанибратски разговаривать с будущей императрицей.

Доун швырнула в нее головной щеткой. Моника прыснула в кулак и бросилась к двери.

– Дерзкая девчонка! Я велю тебя завтра выпороть.

После ухода служанки Доун задула масляные светильники на туалетном и ночном столиках, оставив гореть только две свечи на стенных подсвечниках по обе стороны от дверного проема. Она немного приоткрыла дверь, чтобы в коридоре был виден свет от свечей, вернулась к кровати и легла. Постель была такой же восхитительно мягкой, как пуховые перины, которыми она наслаждалась холодными зимними ночами в Мичигане. Влажный тропический воздух, напоенный ароматами экзотических цветов, действовал возбуждающе. Она беспокойно ворочалась, нетерпеливо ожидая прихода Джека. И он не задержался.

Доун напряглась всем телом, когда дверь медленно открылась. Джек проскользнул в спальню и тихо закрыл за собой дверь. На нем был короткий перепоясанный халат. Его темный широкоплечий и мускулистый силуэт, подсвеченный со спины свечами, надвигался на нее. У Доун перехватило дыхание.

– Я решил принять ванну перед свиданием с тобой, – сказал он, усаживаясь на край кровати и пожирая ее глазами. – Раздетая, ты еще прекраснее, чем шикарно разодетая. Даже в самых смелых мечтах я не представлял, что когда-нибудь буду смотреть на тебя вот так, как сейчас. Хотя нет, я говорю неправду. В мечтах я делал с тобой все, любимая.

Она протянула к нему руки.

– Иди ко мне, и мы воплотим твои мечты в жизнь.

Доун, приподнявшись, стянула ночную рубашку через голову. Джек несколько смущенно скинул халат, обнажив красноречивое свидетельство своего горячего желания.

Доун протянула руку и взяла в ладонь его возбужденную плоть… Ее трясло как в лихорадке. Джек накрыл ее груди огромными руками. Мозоли на ладонях дразнили ее напрягшиеся соски. Она направила его руку вниз по своему животу, в мягкое и влажное гнездышко между ног. Занимаясь любовью с мужем, Доун еще ни разу не испытывала такого жгучего желания. Она вожделела этого мужчину каждым нервом трепещущего тела. Джек обнял ее и уложил на мягкую постель. Она развела бедра, и он опустился на нее. Крепкие мышцы его плеч, груди и живота перекатывались по ее телу, точно волны по песчаному берегу. Это было приятное и волнующее ощущение. Когда он вошел в нее, Доун охнула от боли. Ей показалось, что она опять девственна.

– Прости, – прошептал он, застыв в неподвижности.

Доун прижалась к нему.

– Ничего страшного. Пожалуйста, продолжай!

Мышцы ее лона так крепко сжали его плоть, что теперь Джек поморщился от боли. Он возобновил свои ритмичные выпады, и Доун вторила ему волнообразными движениями бедер. Быстрее, быстрее, еще быстрее в безудержном стремлении к вершинам блаженства! Они вместе достигли экстаза, и оба ликующе вскрикнули, как будто для каждого из них это было первое соитие.

Много позже они в полном изнеможении повалились на подушки. Страсть, которая сдерживалась столько лет, наконец была удовлетворена.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1

Сара Тиздейл была племянницей Харви Тиздейла, представителя пароходной британской компании «Кунард-лайн» в порту Мангалуру на Малабарском берегу Индии. Стройная девушка с нежными карими глазами, оливковой кожей, она укладывала длинные черные волосы в затейливый узел, напоминавший свернувшуюся кольцами кобру. Сара часто ходила в сари, и тогда ее нельзя было отличить от девушек высокой индийской касты, с которыми она в основном и общалась: большинство англичанок в Мангалуру и его окрестностях были ровесницами ее тети Софи.

Сара познакомилась с Деннисом Прайсом на вечере, устроенном в его честь в доме Кента Малвейна, британского подданного, проживающего в Мангалуру. Это случилось вскоре после прибытия «Золотого облака» в Индию. Учреждение лесозаготовительной фирмы, филиала компании «Робертс ламбер», было важным и весьма благоприятным событием в экономике области, ибо обеспечивало работой множество местных бедняков. И Малвейн сохранил за компанией «Робертс ламбер» земельные участки на приморских склонах горного хребта Западные Гаты.

– Сколько вам нужно времени, чтобы развернуться? – поинтересовался Малвейн у Денниса.

– Трудно сказать, – ответил тот. – Похищение моей жены и первого помощника Джека Макхью серьезно затормозило наши планы.

– Да, это ужасно! Вашу жену похитили Ладроны, но я советую вам не терять надежды, мистер Прайс. Скорее всего пираты захватили и удерживают миссис Прайс ради выкупа. Я уверен, что они не причинят ей вреда.

– Да, я продолжаю надеяться на лучшее, жду, что они в ближайшее время свяжутся со мной и предъявят условия ее освобождения. Как я уже говорил, миссис Прайс лучше меня разбирается в лесозаготовительном деле. Она и мистер Макхью были главными специалистами в нашей компании. До тех пор пока мой тесть Уолтер Робертс не пришлет кого-нибудь им на замену, нам с мистером Малоном придется тянуть непосильное бремя. Как вы думаете, мне удастся подыскать среди местных иностранных подданных знающего человека, который сможет работать у меня секретарем и бухгалтером?

– Завтра же утром подумаю над этим, – заверил его Малвейн.

– Не надо. Работник уже нашелся, – прощебетала Сара Тиздейл.

Ее дядя Харви удивленно вскинул бровь.

– Что-то я не понял, милая.

Сара взглянула на Денниса с ослепительной улыбкой.

– Что же тут непонятного? Я предлагаю свои услуги мистеру Прайсу. По грамотности я не уступлю любому другому на Малабарском берегу, да и считаю неплохо.

Тиздейл не на шутку разволновался.

– Я уверен, что мистер Прайс благодарен тебе за твое предложение, но, боюсь, об этом не может быть и речи.

– Но почему, дядя?

Он покраснел и, запинаясь, стал объяснять:

– Дело в том… то есть я хочу сказать… Просто девушке твоего воспитания и социального положения неприлично заниматься низким трудом.

– Ну конечно, – язвительно подхватила она, передразнивая дядю, – приличные девушки появляются на свет, чтобы сидеть на пьедестале в стеклянных коробках, как куклы. С них сдувают пылинки, ими восхищаются, а они медленно погибают от разжижения мозгов. Так я тебе вот что скажу: к дьяволу такое существование! Я смертельно устала от скуки и умственного простоя, и если мистер Прайс возьмет меня на работу, я буду очень ему благодарна.

Деннис потерял дар речи, и в гостиной повисло неловкое молчание. Харви Тиздейл был в полном замешательстве. В дальнем углу пожилые женщины вполголоса обменивались нелестными замечаниями в адрес молодой нахалки: Сара Тиздейл невоздержанна на язык, она ни в грош не ставит опекуна и заработала несмываемые пятна на своей репутации за два года пребывания в Мангалуру, куда она попала после того, как ее родители утонули в Темзе. Словно ей было мало сказанного, Сара небрежно достала из парчовой сумочки серебряный портсигар, извлекла сигарету и, вызывающе покачивая бедрами, подошла к ближайшему столику. Нагнувшись, она прикурила от канделябра.

К удивлению и без того шокированной публики, Деннис от души расхохотался.

– Мистер Прайс, я не могу понять, что вы нашли смешного в возмутительном поведении моей племянницы, – сухо проговорил Тиздейл.

– Виноват, сэр. Пожалуйста, примите мои извинения. Это вышло помимо моей воли. Видите ли, сэр, ваша очаровательная племянница мисс Тиздейл сильно напоминает мне мою жену Доун. Она точно так же питает склонность к независимым мыслям и поступкам. – Он взглянул на Сару, которая смотрела на него с веселым удивлением и благодарностью. – И точно так же любит подергать за хвосты священных коров.

Теперь собравшиеся обратили холодные осуждающие взоры на Денниса.

После ужина Деннис и Сара вышли прогуляться по широкой веранде, окружавшей дом с трех сторон. Они остановились у перил крыльца, любуясь маленьким фонтанчиком в центре передней лужайки. Вода била струей изо рта мраморного дельфина и падала в бассейн тонкими струйками, казавшимися блестящими серебряными нитями в свете полной луны.

– Красиво, правда? – сказала Сара.

– Изумительно!

Она посмотрела на Денниса.

– Вы сказали правду? Я в самом деле напоминаю вам вашу жену?

– Да, но только не внешне. У Доун рыжевато-каштановые волосы, светлая кожа и зеленые, словно из нефрита, глаза. Вы обе очень красивые женщины, хоть у вас разная красота. Но внутренне вы похожи, как сестры. Меня восхищают женщины с характером.

– Приятно слышать. Наверное, мы с вашей женой могли бы подружиться. – И она задумчиво добавила: – Я очень хочу иметь подругу. Вы не представляете, как мне здесь одиноко! Терпеть не могу этих жутких старух, жен колонистов. Они такие противные!

Деннис усмехнулся.

– Полагаю, в самом ближайшем будущем вы встретитесь с Доун. Большинство склоняется к мнению, что Ладроны похитили ее ради выкупа и скоро дадут о себе знать.

– Искренне на это надеюсь, Деннис. Представляю, как вам без нее тяжело.

– У меня будто оторвали часть тела – ногу или руку.

Глаза девушки блестели в полумраке.

– Вы, наверное, очень сильно ее любите.

– Да, очень.

Она взяла его руку в теплые мягкие ладошки.

– Она вернется к вам, обязательно вернется. Вы только не теряйте надежды и молитесь!

– Спасибо, Сара. – Он откашлялся и сменил тему на менее болезненную: – Вы серьезно решили работать в компании «Робертс ламбер»?

– Еще как серьезно. Надеюсь, что и вы предложили эту работу не в шутку.

– Считайте, что место за вами.

– Колониальное общество может отвергнуть вас за то, что вы потакаете моим неприличным выходкам.

– Знаете, у нашего компаньона Сильвера Джека Макхью была поговорка: «Черт возьми, меня вышвыривали и не из таких салунов!» То же самое я могу сказать про ваше чванливое колониальное общество.

Сара засмеялась.

– Да вы хулиган! И когда же мне приступать к работе?

– Точно не могу сказать. Завтра мы с Пигом Айроном Сэмом Малоном едем смотреть здания нашей компании на восточных склонах Гат. Кент Малвейн сказал мне, что их строительство было закончено только на прошлой неделе.

– Да, был длительный перерыв на время муссонов. Послушайте, у меня есть прекрасная мысль. Что, если я поеду в горы вместе с вами и мистером Малоном? Я могла бы вести записи, готовить вам еду – в общем, была бы чем-то вроде Пятницы у Робинзона Крузо.

Деннис засмеялся.

– Весьма заманчивое предложение, Сара, но, к сожалению, я должен от него отказаться. Сегодня вечером я уже нажил себе немало врагов, одобрив ваше необычное поведение. Наберитесь терпения. Как только увижу, что дела в лагере идут гладко, а в наших домах можно жить, я сразу пошлю за вами. А теперь, думаю, нам лучше вернуться в дом, пока ваш дядя не вышел вас искать.

Вечеринка закончилась рано, и Пиг Айрон Сэм с Деннисом поехали к себе, в номера старого мангалурского отеля, которым управляли отставной сержант британской армии с супругой.

Только они сели в экипаж, как Пиг с наслаждением сорвал с себя галстук и пиджак.

– Еще минута в этом обезьяньем костюме, и я бы умер от удушья, – проворчал он.

– Ты становишься настоящим франтом, – поддел его Деннис. – А как лихо ты отплясывал в бальной зале, показывая дамам американский стиль!

Пиг поморщился.

– Это все та шипучая вода, которой они меня насильно поили!

– Так уж и насильно? – фыркнул Деннис.

Когда они вышли из экипажа возле отеля Джона Пила, Деннис предложил:

– А не выпить ли нам перед сном по рюмочке в баре?

– Отличная мысль! – подхватил Пиг. – Мне очень хочется смыть вкус всех этих вин добрым старым виски.

Утром они поднялись на рассвете. Внизу, в гостиной отеля, их ждал Бэзил Норт, ботаник на службе британского правительства. Его приставили к ним в качестве гида и советчика. У худощавого жилистого Норта были редкие седеющие волосы. Лицо его украшали очки в стальной оправе. На нем были легкая куртка, брюки для верховой езды и сапоги, а также тропический шлем.

Он неодобрительно сдвинул брови при виде белых льняных костюмов Денниса и Пига.

– Давайте-ка перед отъездом зайдем в местный магазин, – предложил он. – Вам, джентльмены, надо купить подходящую одежду. Мы отправляемся в дикие места.

Магазин, в который он их привел, торговал седельным и военным снаряжением. Его главными посетителями были британские солдаты из ближайшего гарнизона. Деннис и Пиг быстро облачились в костюмы защитного цвета, как у Норта, и купили по рюкзаку, чтобы сложить туда свои прочие вещи.

Потом все трое направились на местную железнодорожную станцию и сели в допотопный поезд, который состоял из единственного пассажирского вагона и трех вагонов для скота, влекомых паровым локомотивом.

– Нам надо ехать до конца, к подножию гор, – сообщил Норт, – а там нас будут ждать три лошади. Я договорился. Надеюсь, вы умеете ездить верхом?

– О, об этом не беспокойтесь, мистер Норт, – заверил его Деннис.

– Пожалуйста, зовите меня Бэзил.

Поезд ехал по железнодорожной ветке, которую в шутку окрестили «Гордостью Индии». Казалось, дороге не будет конца. Неровная ухабистая узкоколейка и жесткие сиденья из занозистого дерева были сущим наказанием для задов пассажиров. Когда они вышли на конечной станции у подножия Западных Гат, Деннис и Пиг по-стариковски заковыляли по перрону, растирая ягодицы.

При виде их скрюченных фигур Норт усмехнулся.

– Ничего, ребята, скоро привыкнете!

Как и обещал Норт, на станции их ждали три лошади, оседланные и готовые в путь. Индийский паренек держал их за уздечки. Норт дал ему монетку, сказав:

– Передай сагибу Уилсону нашу искреннюю благодарность. Я зайду к нему, когда мы вернемся с гор.

Он объяснил Деннису и Пигу:

– Это местный фермер, тоже бывший военный. Странное дело, многие парни, долго служившие в Индии, начинают считать ее своей родиной. Мне кажется, они просто боятся возвращаться к цивилизованной жизни суматошной Англии. Эти люди покупают клочки земли и влачат жалкое существование на свои армейские пенсии.

Они сели на лошадей, и Норт поскакал впереди по извилистой горной тропе, которая становилась все уже, по мере того как они поднимались по склонам Гат и углублялись в джунгли.

Впервые увидев тиковый лес, Деннис и Пиг Малон пришли в восторг.

– О Господи! – воскликнул Пиг. – Да здесь есть стволы не меньше двухсот футов высотой!

– Вообще-то это нельзя назвать тиковым лесом. Тик растет участками среди деревьев других пород. Скоро мы подъедем к плантации Робертса.

Там, где тропа пролегала через тиковые рощи, небо было почти совсем закрыто густыми кронами.

– Ничего подобного не встречал на мичиганском болоте, – заметил Пиг.

Протянув руку, он поднял с верхушки какого-то куста упавший тиковый лист, на удивление большой, странного пурпурного цвета. Пиг положил на него свою огромную лапу, но не смог закрыть лист ни в длину, ни в ширину.

– Бывают листья длиной до двух футов, – сказал Норт. – Это Tectona grandis, индийский тик, самое большое дерево. Оно превосходит тик, который растет в Африке. Между прочим, эти листья тоже принесут доход вашей компании, Деннис. Они вырабатывают особый краситель, который высоко ценится на Западе. А что касается древесины, то, как вам известно, она самая лучшая в мире: устойчива к повреждению термитами, гниению и плесени, прочна как сталь, но легка в обработке.

– Э, да здесь все деревья окольцованы! – воскликнул Пиг. И действительно, примерно в шести футах над землей на каждом стволе была вкруговую срезана полоса коры шириной около шести дюймов. – Они погибнут, это точно.

– Совершенно верно, – подтвердил Норт. – Дело в том, что, перед тем как срубить тиковые деревья, их надо убить и выдержать в течение двух лет.

Деннис нахмурился.

– Черт возьми, не знал об этом! Выходит, производство придется отложить на долгий срок.

– Не такой долгий, как вам кажется. Эти деревья окольцованы государственными службами тринадцать месяцев назад. К тому времени, когда вы наладите здесь работу и обучите бригаду лесорубов, очередная партия тика будет почти готова к рубке.

– Да, и мы продолжим кольцевать деревья более быстрыми темпами. Ожидается, что наша компания будет заготавливать древесины в десять раз больше, чем это делали государственные службы.

Норт улыбнулся.

– Мы рассчитываем на это, старина. Честно говоря, лесозаготовки – новое дело для нашей колонии, и мы надеемся на большие доходы.

Филиал компании «Робертс ламбер» располагался на восточных склонах Западных Гат, которые по прихоти климата были сухими и бесплодными. Лагерь лесорубов очень напоминал мичиганский: два барака для рабочих, столовая и служебное здание. Все дома были построены из тика, с тростниковыми крышами.

Группа рабочих разгружала фургон с продовольствием и инструментами лесорубов. Норт, Деннис и Пиг спешились. Подозвав одного парня, Норт передал ему лошадей.

Они поднялись на крыльцо служебного здания и вошли в контору. В главной комнате стояли четыре стола. За одним из них сидел, склонившись над гроссбухом, худой смуглый молодой человек с прилизанными черными волосами. Увидев вошедших, он встал и поклонился.

– Рад вас видеть, сагиб Норт, – сказал он на отличном английском. – Как доехали?

– Сносно. Это твой начальник, мистер Деннис Прайс, и его помощник мистер Малон. Джентльмены, знакомьтесь – это Па-пу, десятник лесорубов.

Покончив с любезностями, четверо мужчин перешли к обсуждению дел.

– Где мы будем жить? – спросил Деннис у Па-пу.

– Жилой дом построен далеко от лагеря, на другой стороне хребта, к востоку. Там рядом есть родник. Надеюсь, вам и госпоже Прайс понравится ваше бунгало.

– Госпожа Прайс пока не будет здесь жить, – поспешно вмешался Норт.

– А в лагере есть другие жилые помещения? – спросил Деннис, вспомнив про Сару Тиздейл.

– Нет, сэр. Мы с Саусой, моим помощником и вашим переводчиком, живем вместе с рабочими.

– В таком случае могут возникнуть некоторые затруднения, когда приедет моя секретарша, мисс Тиздейл.

Норт поднял брови, но промолчал. Па-пу усмехнулся, обнажив невероятно белые зубы.

– Никаких проблем, сагиб. В вашем бунгало есть вторая спальня.

Деннис почувствовал, что краснеет.

– Ну что ж, уладим этот вопрос, когда придет время. А где здесь склад?

– На заднем дворе столовой.

– Пойдем посмотрим. Да, кстати, Па-пу, нам нужны шкафы для документов.

– Их только что привезли в фургоне, но еще не разгрузили.

Он повел их на склад, пристроенный сзади столовой. Там бригада лесорубов раскладывала инструменты под руководством здоровенного парня, весившего не меньше четырехсот фунтов. На нем были турецкие шаровары и красная феска, а кончики его вощеных усов закручивались кверху, подобно кривой сабле.

– Это Сауса. Он метис, – сказал Па-пу, – его отец был турецким революционером и бежал сюда, спасаясь от виселицы.

Сауса хорошо говорил по-английски, но его речь отличалась от безупречного британского выговора Па-пу сильным акцентом. Пиг прошелся по складскому помещению и взял в руки речной багор.

– Черт, кто же додумался прислать эти штуковины? – спросил он со смехом. – Очень они нужны! Да здесь на мили вокруг нет ни одной речушки.

– Вы ошибаетесь, сагиб. В сезон дождей и сразу после него с той стороны вершины, на западных склонах, в лесу бывают сильные ливни. Фактически Западные Гаты служат бассейном для многих рек, и восточных, и западных.

– Я знаю, – кивнул Деннис. – Какой был бы смысл разбивать лагерь лесорубов там, где нет рек? Ведь лес надо каким-то образом переправлять в порт.

Пиг взял новый топор с блестящим лезвием и покрутил им в воздухе.

– У меня прямо руки чешутся – хочется подрубить какое-нибудь тиковое дерево! – воскликнул он.

Норт подмигнул Деннису.

– Сегодня у вас будет такая возможность, мистер Малон… Его ждет сюрприз, – шепнул он Деннису. – А теперь давайте вернемся в контору. Сагиб Прайс расскажет о своих планах на будущее и сообщит, какая роль в их осуществлении отводится вам двоим, – обратился он к Па-пу и Саусе.

– Вы еще не набрали полную бригаду? – спросил Деннис у Па-пу.

– Пока у нас не больше половины, сагиб. Я очень тщательно отбираю людей. Все работники, которые у нас есть на сегодня, имеют некоторый опыт работы на государственных лесозаготовках.

– Значит, не должно быть проблем с остальным набором.

Па-пу поморщился.

– Это не так просто. Надзор за государственными работами ведется слабо, и большинство рабочих ленивы и плохо обучены. Но вы не волнуйтесь, сагиб Прайс. Самое позднее к концу месяца у нас будет полный состав.

После долгого и утомительного обсуждения они прервались на ленч.

– У нас будет полно работы, – сказал Деннис Пигу, – особенно у тебя. Ты должен работать на плантации и через переводчика учить новичков.

Пиг философски пожал плечами.

– Так или иначе, дела пойдут. Но мне очень хотелось бы, чтобы Сильвер Джек был здесь, с нами.

– Мне тоже, – печально произнес Деннис, подумав о том, что если бы здесь был Сильвер Джек Макхью, то и его любимая жена Доун тоже была бы с ними.

После ленча Норт, Деннис и Пиг сели на лошадей и поехали к лесозаготовительному участку, который Пиг окрестил «индийским болотом». Пиг спешился и достал из седельной сумки свой топор. Покрутив им над головой, чтобы размять мускулы, он подошел к большому тиковому дереву.

– Ну-с, попробуем этот ствол!

Он вскинул топор высоко над правым плечом, расставил ноги, слегка согнув их в коленях, и своим знаменитым движением рубанул по дереву. Лезвие топора ударило по стволу со всей силой, на какую были способны мощные плечевые мускулы и бицепсы Пига. Отдача была мгновенной: рукоятка топора отскочила от ствола и завибрировала, как камертон. Вибрация передалась рукам Пига. У мичиганского лесоруба было такое ощущение, будто в него попала молния. Топор вылетел из рук, а сам он, спотыкаясь, с вытаращенными глазами, попятился назад.

– Боже правый! – задыхаясь, проговорил он. – Я словно хватил топором по железному столбу. Вы, кажется, говорили, что это дерево легко в обработке, мистер Норт?

– Да, если его выдержать. Но даже тогда валить тик – совсем не то, что валить ель. Здесь топор должен уступить место пиле.

Деннис задумчиво погладил подбородок.

– Надо будет напомнить капитану Грешаму перед его отплытием домой, чтобы он попросил моего тестя присмотреться к новомодным моторизованным пилам, которые сейчас опробуют в Штатах. Они могли бы здесь здорово пригодиться, когда мы начнем заготовки.

Весь обратный путь в лагерь Деннис ехал молча. Он помимо своей воли думал о том, как неловко будет жить в бунгало, построенном для него и Доун, с такой соблазнительной гостьей, как Сара Тиздейл.

Глава 2

Пролетело еще два месяца. В один из дней Деннис Прайс поднялся на борт «Золотого облака», чтобы попрощаться с капитаном, миссис Грешам и маленьким Уолтером Линтином. Он дал капитану письмо для Уолта Робертса, в котором сообщал о похищении Доун.

«Я долго скрывал от вас эту новость в надежде на то, что когда-нибудь ее похитители свяжутся с нами, но…»

Фраза обрывалась на безнадежной ноте.

Тереза положила руку ему на плечо. В глазах ее блестели слезы.

– Ох, Деннис, не сдавайтесь! Я всем сердцем верю, что Доун вернется к вам.

Он грустно улыбнулся.

– Я все еще надеюсь, Тереза, но от пиратов нет никаких вестей, и с каждым днем надежда моя тает. Слава Богу, у меня есть работа, которая занимает все мое время и силы, иначе я, наверное, сошел бы с ума.

Он пожал руку капитану Грешаму и поцеловал Терезу в щеку.

– Да хранит вас Господь! Грант, когда вы в следующий раз встанете на причал в Мангалуру, у нас будет для вас партия тика.

– Удачи вам, Деннис!

Они проводили его к трапу. Деннис спустился и уныло побрел по пристани. Грешамы сочувственно смотрели ему вслед.

Деннис и в самом деле с головой ушел в работу на лесозаготовительном участке. Заказы на драгоценный тик поступали со всех уголков Запада и пересылались в Индию из головного офиса компании «Робертс ламбер», расположенного в Мичигане. Через два месяца Деннис послал за Сарой Тиздейл. Она приехала воскресным утром верхом на лошади. Сзади на привязи шел ослик с ее багажом. Девушка выглядела бесподобно в аккуратном костюме для верховой езды в черно-белую клетку и в красной кепочке с козырьком.

Деннис оглядел ее багаж и засмеялся.

– Боюсь, вы немного переборщили. Здесь не место для вечерних платьев и прочих модных штучек.

Сара была невозмутима.

– Старая британская традиция – каждый вечер одеваться к ужину, даже в самых глухих колониальных поселениях. Полезно для поднятия духа и помогает остаться цивилизованным.

– Что ж, пожалуй, в этом есть смысл, – признал Деннис. – Поручу кому-нибудь из рабочих позаботиться о вашем багаже, лошади и ослике.

Он потрепал маленькое животное за длинные уши.

– Где я буду жить? – поинтересовалась Сара.

Деннис почувствовал, как запылало его лицо.

– Видите ли… Дело в том, что вы оказались единственной женщиной в этом лагере, поэтому вышла небольшая неувязка. Надеюсь, вы сумеете привыкнуть к этому неудобству.

– Какому неудобству?

Он смущенно потер затылок.

– Сначала предполагалось, что мы с Доун будем жить в маленьком бунгало недалеко от лагеря. А теперь… В общем, вам придется занять вторую спальню в этом самом бунгало.

Его явная растерянность развеселила девушку. В ее карих глазах зажглись огоньки.

– То есть мне придется жить вместе с вами?

– Да, но если у вас есть возражения, мы можем как-то…

– Не говорите глупостей, – оборвала его Сара. – С какой стати у меня вдруг будут возражения?

– Тогда пойдемте, я покажу вам вашу комнату.

Девушка осталась довольна домом, единственным недостатком которого было почти полное отсутствие мебели: в каждой спальне – по кровати и тумбочке, и два стула – в гостиной. Деннис извинился за скудную обстановку.

– Я заказал диван и несколько столиков, их должны привезти с побережья.

– Еще здесь нужны занавески, картины и какие-то украшения. А как насчет чашек, блюдец и столовых приборов?

– Немножко есть, – ответил Деннис.

Сара оглядывала голые стены, расставив ноги и упершись руками в бока.

– Да, в этом доме явно не хватает женской руки. А ванна здесь имеется?

– К сожалению, удобства у нас довольно примитивны. Сортир во дворе за домом, а под ванную комнату я приспособил кладовку. Там есть ванна и масляный нагреватель. Правда, воду можно и не нагревать – она здесь и так достаточно теплая.

– Тогда я помоюсь прямо сейчас.

Деннис проводил ее в самодельную ванную и натаскал ведром воды из бака, стоявшего у задней двери. Когда девушка начала расстегивать блузку, он поспешно удалился.

Пока Сара мылась, двое рабочих внесли в дом ее багаж, и Деннис отправился в маленькую кухню, чтобы подогреть чайник на масляной плите. Через тонкие стенки бунгало он ясно слышал, как она плещется в ванне, распевая песенку:

За дальней речкой, под кустом, Меня любил красавец Том. Мы целовались многократно. Я знаю – это неприлично, Но было так приятно!

Деннис не знал, куда деваться. Он корил себя за безнравственность, но упрямое воображение рисовало ему волнующие картины. Он видел Сару в ванне. Вот она намыливает пышную высокую грудь, вот встает, чтобы смыть белоснежную пену, и поливает чистой водой стройное, гибкое тело…

Деннис обжег себе руку горячей водой из чайника.

– Черт! – взвыл он. – Так тебе и надо, распутник!

Но худшее ждало его впереди. Девушка вышла из ванной, закутанная в длинный халат. Ее длинные черные волосы были обмотаны полотенцем.

– О, чай! Это как раз то, что нужно! – Увидев, что он дует на руку, Сара нахмурилась. – Вы обожглись?

– Да, ужасно больно. Ладно, не обращайте внимания. Давайте пить чай. – Он отнес поднос в гостиную и поставил его на деревянный ящик, который служил столом. – У меня есть сладкое бисквитное печенье, припасенное на особый случай.

Сара улыбнулась.

– Мне очень приятно, что я для вас – особый случай.

Он пробормотал что-то невнятное и придвинул два стула к ящику-столу.

– Как-то по-домашнему уютно, правда? – сказала Сара, и Деннис опять почувствовал себя крайне неловко.

Она села, закинув ногу на ногу. Полы ее халатика на мгновение распахнулись, и Деннис мельком увидел точеную, стройную ножку, обнажившуюся до середины бедра. Не в силах противостоять обаянию девушки и проклиная слабость своей плоти, он чувствовал, как в его чреслах разгорается желание. Несмотря на долгие месяцы воздержания, Деннис твердо решил преодолеть влечение к Саре Тиздейл, как бы сильно оно ни было.

В последующие недели Сара Тиздейл доказала, что она отнюдь не просто украшение в конторе компании «Робертс ламбер». Девушка была умелым секретарем и бухгалтером. Она не хуже Доун стенографировала и печатала на машинке, а когда требовалось, работала курьером, разъезжая по участку между Деннисом, Пигом, Па-пу и Саусой.

В рабочее время Сара носила простую мужскую одежду – рубашку, брюки и сапожки, а волосы стягивала в конский хвост и подвязывала ленточкой. После работы она возвращалась в бунгало, принимала ванну и надевала нарядное платье, как делала в Мангалуру. Обычно по вечерам они с Деннисом читали. Иногда к ним в гости заходили Пиг Малон и Па-пу. Сара как хорошая хозяйка угощала их кофе, чаем, пирожными и пивом.

– Вы с ней почти как муж и жена, – однажды заметил Пиг, оставшись с Деннисом наедине.

– Да… – пробормотал тот, смущенно отводя глаза, – мне и впрямь очень неловко.

– Я тебя понимаю. Жить в одном доме с такой красоткой, спать в соседней комнате… Тут любому станет неловко!

Деннис покраснел.

– Я не позволяю себе думать о Саре как о женщине, – солгал он.

– Слушай, Деннис, если совсем припрет, мы с Па-пу захватим тебя субботним вечерком в одну деревушку на той стороне гор. Там девчонки что надо – дешевые и чистые.

– Спасибо, Пиг. – Деннис устало вздохнул. – Я подумаю над твоим предложением.

Однажды Сара зашла в рабочий кабинет Денниса и сообщила:

– Вас хочет видеть какой-то китайский джентльмен. Он говорит, что его зовут Хауквей.

Деннис удивленно уставился на девушку.

– Хауквей? Знакомое имя, но не могу вспомнить, где я его слышал. Пусть войдет.

Сара ввела посетителя. Деннис встал. Он сразу узнал этого человека. Острые блестящие глазки, жидкая бороденка, рубин на шапочке… Это был старик мандарин, с которым они с Доун познакомились в доме консула в Кантоне.

– Хауквей! Какой приятный сюрприз! – Деннис вышел из-за стола и пожал старику руку. – Скажите, ради Бога, каким ветром вас сюда занесло?

Хауквей был крайне серьезен.

– Мистер Прайс, мой дорогой друг, к сожалению, мое присутствие здесь никак нельзя назвать приятным сюрпризом. Это не обычный светский визит. Я здесь по поручению китайского правительства.

Грудь Денниса сдавил страх. Он глубоко вздохнул.

– И с чем вы приехали?

– Плохие новости, мистер Прайс. Очень плохие новости. Думаю, вам лучше сесть.

Деннис присел на край стола. Сердце его колотило по ребрам, как молот по наковальне.

– Это касается Доун?

– К сожалению, да. – Хауквей достал носовой платок из рукава и вытер глаза. – Она была такая красивая женщина! Вторая Елена Троянская!

– Была?

– Мистер Прайс, ваша жена умерла.

Деннис побледнел.

– Не может быть! Откуда вы это взяли?

– Императорский военный флот потопил два пиратских корабля, которые похитили ее с «Золотого облака».

– А может, это были другие корабли?

– Оставшихся в живых подняли на борт. Они рассказали про красивую белую женщину и великана-мужчину, взятых в плен ради выкупа. Когда корабль пошел ко дну, эти двое сидели в трюме, закованные в цепи.

Деннис закрыл лицо руками, раскачиваясь взад и вперед в немом горе.

– Я вам сочувствую, мистер Прайс. Примите также официальное соболезнование китайского правительства. Император считает себя виновным в потоплении этих кораблей. Но откуда наши капитаны могли знать, что на борту пиратского судна была ваша жена? Мы уже больше ста лет ведем войну с Ладронами.

Деннис с большим трудом взял себя в руки.

– Благодарю вас, Хауквей. Вы проделали долгий и утомительный путь ради того, чтобы сообщить мне это.

– Это самое малое, что я мог сделать в память о женщине, которой я безмерно восхищался.

Сара стояла в дверях. Она была бледна как полотно.

– Я не хотела подслушивать, это вышло случайно. Ох, Деннис, как это ужасно! – Она тихо заплакала. – Бедная Доун!

Деннис откашлялся.

– Хауквей, прошу вас, окажите мне честь – зайдите ненадолго в мой дом. Сара приготовит нам чай. А если пожелаете, есть вино и коньяк.

Мандарин поклонился.

– С удовольствием. – Он взглянул на Сару и улыбнулся. – Вижу, вас всегда окружают красивые женщины.

– Простите, Хауквей, это моя секретарша и помощница мисс Сара Тиздейл.

Старый китаец взял руку девушки и, склонившись, коснулся губами ее пальцев.

– Я очарован, мисс Тиздейл.

Деннис смутился.

– Ну что ж, пойдемте в бунгало, – предложил он. – Домик очень маленький, Хауквей, но здешняя жизнь не позволяет роскошествовать.

– Жилище ценится не размером и обстановкой, а достоинствами тех, кто его населяет.

После приезда Сары бунгало постепенно приобрело черты обжитого дома. В гостиной появились два столика, заменившие упаковочный ящик, а также диван и два мягких кресла. На окнах висели кружевные занавески, а стены утратили скучный вид благодаря картинам.

Сара приготовила чай и подала его в изящных чашечках из тонкого полупрозрачного фарфора.

Мандарин причмокнул губами.

– Очень вкусно, мисс Тиздейл. В этом чае чувствуется привкус корицы и лимонной цедры.

– Я вижу, вы неплохо разбираетесь в сортах чая, сэр, – сказала она и подала ему блюдо со сладкими пирожками.

От печальной темы гибели Доун и Джека помог отвлечься приземленный разговор о работе Хауквея в качестве представителя императора и успехах нового филиала компании «Робертс ламбер».

– Мы начнем валить тик до конца этого года, – сообщил Деннис, – а после муссонных ливней, когда вода в реках поднимется, переправим лес к морскому побережью.

Просидев в гостях около часа, Хауквей объявил, что ему пора ехать. Деннис и Сара проводили его к носилкам, возле которых стояли в ожидании четверо носильщиков. Мандарин пожал Деннису руку.

– Мне еще раз хочется выразить вам как свои личные, так и официальные соболезнования императора в связи с вашей утратой. Прощайте, мистер Прайс. Прощайте и вы, прекрасная леди.

Он отвесил девушке низкий поклон.

Когда носилки спустились по лесной тропинке и исчезли в густом лесу, Деннис и Сара медленно побрели назад, к бунгало. В доме девушка по-матерински ласково обняла убитого горем Денниса.

– Я понимаю, что вы сейчас испытываете, и разделяю вашу боль, – проговорила она.

– Будь я один, я бы, наверное, не вынес этого. Вы для меня – неиссякаемый источник утешения, Сара. – Он порывисто обнял девушку, но тут же отшатнулся. – Пожалуй, вернусь в контору, разберу письма и контракты на своем столе. Работа помогает мне забыться.

– Мы с вами еще встретимся сегодня? Мне бы хотелось приготовить вкусный ужин.

– Конечно, приготовьте. – Он слабо улыбнулся и вышел из дома.

Прислонившись спиной к дверному косяку, Сара задумчиво смотрела ему вслед.

«Вы для меня – неиссякаемый источник утешения, Сара», – повторила она про себя его бесценные слова и добавила:

– Я могла бы утешить тебя и больше, Деннис, но с этим придется подождать.

Прошел месяц, а Деннис все никак не мог избавиться от тоски. Каждую ночь над его одинокой постелью витал прекрасный образ Доун, и он беспокойно ворочался в темноте.

Однажды ночью, когда он сидел на краю кровати и курил сигарету, уставившись на лунный пейзаж за окном, в дверь спальни постучали.

– Можно войти? – тихо спросила Сара.

– Минутку, – откликнулся Деннис.

Он спал без пижамы, но держал ее на стуле у кровати на случай, если понадобится выйти ночью из комнаты.

– Входите! – крикнул он, быстро натянув брюки.

Дверь отворилась, и вошла она – бледное светящееся видение в темноте. Лунный свет мерцал на ее белой ночной рубашке.

– Я слышала, как вы ходите. Что-нибудь случилось?

– Просто не спится.

Он вздрогнул, когда она дотронулась до его обнаженной руки.

– Напряжен как натянутая струна, – сказала девушка.

– Я слишком много выпил перед сном. Алкоголь должен расслаблять, но на меня он оказывает прямо противоположное действие.

– Деннис, мы оба понимаем, что происходит на самом деле. Время траура прошло. Вы любили Доун, но она умерла. Ее уже не вернуть.

– Я буду любить ее всегда.

– Конечно. Нужно свято хранить память о любви и счастье, пережитом вместе. Но вы должны жить дальше… и любить. Ведь вы молодой, здоровый и красивый мужчина. Сколько еще вы намерены влачить такое монашеское существование?

Ее откровенность смутила Денниса.

– Я совершенно доволен своей жизнью.

– Доволен? Не надо себя обманывать, Деннис. До сих пор вы подавляли свои чувства, но когда-нибудь они хлынут наружу, как прорвавшая плотину вода. – Она подошла ближе, взяла Денниса за руки и заглянула ему в глаза. – Как вам кажется, я привлекательная женщина?

– Я не вправе оценивать вас с такой точки зрения, – сухо проговорил он.

– Бросьте свою щепетильность! Я, например, не стесняюсь сказать, что считаю вас очень привлекательным мужчиной.

– Не говорите так! – воскликнул он внезапно севшим голосом и попытался отойти, но девушка прижалась к нему всем телом.

Ее сочные спелые груди вдавились в его тело. Деннис охнул от волнения. Через тонкую ткань ночной рубашки чувствовались ее поднявшиеся твердые соски. У него не было сил противиться. Она потерлась о него бедрами и с восторгом уловила отклик мужской плоти.

– Я знаю, ты меня хочешь, Деннис. Так же, как я тебя.

Отступив назад, девушка нагнулась, взялась за подол ночной рубашки, стянула ее через голову и отбросила в сторону. Деннис наблюдал за ней с растущим возбуждением. Теперь она стояла перед ним нагая, похожая в лунном свете на беломраморную статую Афродиты. Сара подошла к нему и, потянув за тесемку, развязала его пижамные брюки. Они упали на пол, и обнажившийся член коснулся ее пупка. Трепеща в предвкушении восторга, она увлекла Денниса на кровать, легла рядом и принялась его ласкать.

Дрожащими руками Деннис гладил ее плечи, грудь, бока… Он чуть не вскрикнул от восторга, когда ее теплые бархатные бедра зажали его руку, призывая к более интимным действиям. Его пальцы нащупали мягкое потаенное гнездышко, и она застонала. Деннис так давно не был с женщиной, что сейчас чувствовал себя зеленым юнцом, который впервые занимается любовью.

Сара развела бедра, готовясь принять его в себя. Деннис медленно, осторожно опустился на нее, а она направила его уверенными руками. Он догадывался, что она не девственна, но это не имело значения. Легко проникнув в ее лоно, Деннис понял, что не ошибся. Он двигался вверх и вниз в ровном спокойном ритме, потом его толчки стали быстрее и яростнее. Вскоре оба содрогнулись от охватившего их восторга. Казалось, он будет длиться вечно. Наконец Сара со вздохом удовлетворения откинулась на постель. Деннис, такой же опустошенный, перекатился на бок и лежал неподвижно, млея в приятной истоме.

В лунном свете блеснули ее зубы.

– Это было сказочно! А тебе понравилось?

Деннис молчал. Его мучило ощущение, что он изменил покойной жене. Но, с другой стороны, в удовольствии больше всего ценен миг настоящего. Любовная близость с Доун доставляла ему ни с чем не сравнимое наслаждение, но Доун утрачена для него навсегда, а вместе с ней утрачено и то наслаждение, которое она ему дарила. Теперь рядом с ним Сара – теплая, страстная плоть, в жилах которой струится горячая кровь желания.

– Очень понравилось, – ответил он ей наконец.

К удивлению Денниса, она заплакала.

– Я так благодарна тебе за эти слова! Часто бывает, что вторая женщина безнадежно разочаровывает в сравнении с умершей возлюбленной. Я так сильно люблю тебя, Деннис! Думаю, я полюбила тебя с первого дня нашей встречи.

– Я тоже люблю тебя, милая Сара.

И тут свершилось чудо. Груз вины и измены, который так долго давил Денниса, вдруг спал с его плеч, и ему стало легко и хорошо. Он освободился от прошлого!

Нежно склонившись над Сарой, он поцеловал ее в губы.

Глава 3

Доун и Сильвер Джек провели в Пиратской бухте три месяца. Конечно, они находились в плену, и все же это было в некотором смысле идиллическое существование. Однажды Доун сказала:

– Мы больше не властны над собственными судьбами. Мы попали сюда не по своей воле, и значит, все, что с нами происходит, от нас не зависит. Все заранее предопределено какой-то высшей силой. Точно так же боги в древних мифах манипулировали простыми смертными, словно фигурками на шахматной доске. Выигрыш, поражение… Исход партии зависит не от нас. Мы с тобой виновны в нашей греховной связи не больше, чем Эдип был виновен в прелюбодействе с собственной матерью. Здесь, в Пиратской бухте, время для нас остановилось, Джек.

– Но не навсегда, – вздохнул он, – Хауквей вернется и увезет тебя в Китай. Во всяком случае, попробует это сделать.

Между тем каждый день они проживали в радости. Как и обещал Хауквей, им была предоставлена полная свобода передвижений в пределах кратера. В их распоряжении был целый остров. Они любили взбираться по крутой извилистой тропе, проложенной по внутренней стенке кратера, к вершине огромного вулкана. Вокруг кратера, от краев до внешних утесов, возвышавшихся над Китайским морем, на полмили в ширину тянулась полоса растительности: деревья, кусты, экзотические цветы. Буйная ароматная зелень была настоящим райским садом.

Обычно они брали с собой корзинку с деликатесами и вином из богатых погребов мандарина. В одном конце острова бил родник, питавший миниатюрным искрящимся водопадом маленькую лагуну, из которой, в свою очередь, вниз по склону кратера стекал ручей, обеспечивая пресной водой жителей поселка.

Доун и Джек раздевались и как дети резвились в прохладном пруду. Здесь, в этом райском уголке, их любовная близость вышла за рамки простого физического акта и приобрела новое, романтическое звучание.

– У меня такое чувство, будто мы священнодействуем, – заметила как-то Доун.

Они лежали на теплом вулканическом песке и неторопливо ласкали друг друга. Доун встала перед Джеком на колени и, нагнувшись, обхватила губами его возбужденную плоть. Это действие было исполнено чистого обожания – чистого в буквальном смысле. В основе всех их любовных актов лежала чистота.

Насытившись, он распростер Доун на мягком песке и любовался ее телом – каждым пальчиком, каждой частичкой атласной кожи, загоревшей на тропическом солнце.

На закате они одевались и спускались в кратер. К этому времени деревенские жители уже разводили огонь в домах и начинали готовить ужин. Часто на обратном пути Доун и Джек заходили выпить в маленькую таверну, завсегдатаями которой были люди Ладронов. Пираты уже принимали эту парочку за своих.

Однажды вечером они зашли в «Деревянную ногу» – так называлась таверна в честь одноногого хозяина – и встретили там Монику и Спинозу, ее любовника-пирата, отпрыска китаянки и испанского моряка.

Спиноза был крупным парнем зловещего вида с копной взъерошенных черных волос, мрачными, глубоко посаженными глазками и висячими усами. Его устрашающую внешность подчеркивали азиатские раскосые глаза. На самом же деле он был приветлив и добр. Было заметно, что он искренне привязан к Монике.

Увидев вошедших, Моника крикнула:

– Идите к нам!

Доун и Джек пробрались между тесно сдвинутыми неотесанными столиками в угол зала, где Спиноза с Моникой пили ром и соки из тропических фруктов. Бокалы были сделаны из скорлупы кокосового ореха.

Моника весь день занималась любовью со Спинозой в его хижине и теперь сидела веселая и румяная от выпитого.

– Вы откуда? – спросила она, озорно сверкая глазами.

– Мы совершили нашу ежедневную прогулку к вершине кратера. Советую и вам попробовать. Там так здорово!

Девушка захихикала и толкнула Спинозу локтем в бок.

– Мы бы попробовали, да только нам не хочется нарушать ваше уединение в райском саду. Адам, Ева и запретный плод. Вы вкусили его сегодня?

Доун притворно рассердилась:

– Нахалка! Еще один такой намек, и я прикажу мандарину бросить тебя в темницу!

Женщины уже давно отбросили формальности и стали близкими, доверительными подругами. Джек и Спиноза тоже подружились.

Украдкой оглядевшись по сторонам и убедившись, что их никто не подслушивает, мужчины, сблизив головы, завели тихий серьезный разговор. Чтобы их прикрыть, Доун с Моникой принялись стрекотать как сороки и смеяться громче и чаще обычного.

– Говорят, старый мандарин вернется в Пиратскую бухту завтра или послезавтра, – сказал Спиноза.

– И скорее всего пробудет здесь недолго. Думаю, мы отправимся в Китай до конца этой недели.

Спиноза улыбнулся и закурил черную витую сигару.

– В Китай? Этого не будет, если наш план удастся.

– Конечно, удастся, я в этом уверен. Десять наших сторонников будут работать на причале, готовить яхту мандарина к отплытию – красить, чистить, драить, чинить паруса. Его личные слуги не марают руки такой черной работой. К тому же Хауквей говорил мне, что считает Ладронов самыми лучшими моряками на свете.

– И он прав. Почти все они родились в море, не то что мы с тобой – матросы поневоле.

– Как бы то ни было, я не вижу серьезных препятствий на нашем пути. После отплытия яхты мы без труда разделаемся с командой Хауквея, а потом – через пролив Ладронов – к свободе!

– За нами наверняка вышлют погоню.

– Хауквей говорил мне, что его паровая яхта способна обогнать любой корабль в Китайском море.

– Пожалуй, нам пора возвращаться, – вмешалась Доун. – Старший слуга Хауквея отмечает время наших приходов и уходов.

– Ты права. – Джек осушил кружку пива и встал. – Молись за успех нашего дела, Спиноза.

Моника отправилась провожать Доун и Джека. Не успели они подойти к ступенькам крыльца, как домоправитель Ченг распахнул парадную дверь. Слуга-китаец поклонился, улыбаясь.

– Добрый вечер, мэм. Как прогулялись? – Он говорил по-английски почти так же свободно, как и мандарин.

– Спасибо, отлично. Очень хочется есть. Что у нас на ужин, Ченг?

– Суп из птичьих гнезд, вареная лососина и печеная утка.

– Потрясающе! Я быстренько сполоснусь перед едой.

– Пожалуйста, мэм. Кстати, вам, наверное, будет интересно узнать, что его высочество скоро прибудет домой.

– Я слышала об этом в деревне. Его поездка заняла больше времени, чем он предполагал.

Женщины поднялись наверх, и горничная приготовила теплую ванну. Когда Доун разделась, Моника небрежно заметила:

– Ты выглядишь очень довольной и счастливой. Наверное, мистер Макхью – хороший любовник?

Доун вспыхнула:

– Не дерзи, девчонка! Это не твое дело.

Моника захихикала.

– Почему же? Вот я, к примеру, охотно скажу тебе, что Спиноза в постели просто неутомим.

– Мне это не интересно.

– Может, как-нибудь поменяемся партнерами и посмотрим, который лучше?

Доун запустила в нее куском мыла. Девушка взвизгнула и убежала из ванной.

Восточная одежда казалась Доун удобнее, чем западная. Днем она носила свободный шелковый жакет и традиционные брюки мандаринов, а вечером надевала длинный свободный халат из эпонжа, который был мягче обычного шелка.

Для разнообразия к обеду она спускалась в платье из набивного ситца в цветочках, отделанного кружевом и разноцветными лентами. Под него она надевала шелковое или атласное белье и французские трусики. Магазин в Пиратской бухте ломился от мужской и женской одежды, собранной со всех концов света. Это были вещи, награбленные на захваченных кораблях.

В этот вечер они с Джеком рано легли спать, и Доун проспала как убитая до позднего утра. Разбудили ее очень приятные ощущения: Джек целовал ей грудь.

– Теперь понятно, почему мне снился такой сладострастный сон, – сказала она, томно трепеща под его поцелуями.

– Ты занималась со мной любовью?

– Нет, не с тобой, а со старым мандарином.

Джек засмеялся:

– Ему уже давно заказаны подобные глупости.

– Ты в этом уверен? Моника говорит, что китайские мужчины и после девяноста лет сохраняют хорошую потенцию. Они принимают возбуждающее средство – женьшень. – Она прикоснулась к его паху. – Вижу, тебе женьшень не нужен. Во всяком случае, пока. Ну давай же, милый. Не останавливайся на полпути!

Он засмеялся и встал, чтобы снять брюки.

В тот же день яхта Хауквея встала на причал в бухте. Это была маленькая шхуна с косыми парусами и вспомогательным двигателем. Две короткие трубы смотрелись нелепо на фоне мачт и рангоутов. Яхта была выкрашена в белоснежный цвет, поручни и многочисленные металлические детали из цельной меди сверкали на солнце. Казалось, яхта обладала золотой аурой, которая соответствовала ее названию, выбитому по-китайски на носу судна. В переводе оно означало «Золотой дракон».

Доун и Джек стояли на пристани, наблюдая за происходящим. Баржа, доставившая их на берег с пиратского судна мадам Чинг, подгребла к яхте и приняла на борт его высочество мандарина.

Углядев встречавшую его пару, Хауквей просиял. Он обнял Доун и пожал руку Джеку.

– Мои дорогие друзья, я так рад снова вас видеть! Как там говорится у вас, американцев? Вы – приятное зрелище для моих воспаленных глаз. Не могу передать, как я счастлив, что эта долгая поездка наконец-то закончилась и до нашего отплытия в столицу я могу посвятить себя приятным делам и отдыху.

Слуга помог мандарину сесть в носилки. Хауквей помахал им рукой.

– Увидимся в доме!

Когда его унесли, Спиноза и Моника вышли на берег и вместе с Джеком и Доун стали разглядывать причалившую яхту.

Спиноза подергал себя за подкрученные кончики усов.

– Все в порядке, – сообщил он, – шестеро наших людей записались в бригаду ремонтных рабочих, которая должна подготовить «Золотой дракон» к отплытию в Китай. Еще трое будут красить бриг в двадцати пяти ярдах от яхты. По моему сигналу они прыгнут за борт и подплывут к нам.

– А команда яхты?

– Почти все матросы будут отдыхать на берегу перед следующим рейсом. С остальными проблем не будет, можете не сомневаться. Теперь дело за вами: надо поподробнее выяснить планы Хауквея и передать их нам как можно скорее.

– Да-да, чем скорее, тем лучше. – Джек взял Доун за руку. – Пойдем в дом, пообщаемся с возвратившимся хозяином.

Они попрощались с Моникой и Спинозой и поднялись к большому дому на горе.

После ужина, как было заведено до отъезда Хауквея из Пиратской бухты, все трое отправились в библиотеку мандарина насладиться кофе с коньяком.

Старый китаец покрутил в ладонях хрустальную рюмку, грея коньяк, и с наслаждением вдохнул его аромат.

– Конечно, чай – мой любимый напиток, однако, что ни говори, а французский коньяк лучше.

– Расскажите нам о своей поездке, – закинула удочку Доун.

– Это было долгое плавание – Сингапур, Борнео, Ява. – Он замолчал и взглянул на девушку с легкой улыбкой. – Ах да, еще мы заходили в Мангалуру на Малабарском берегу Индии.

От неожиданности Доун вздрогнула и пролила кофе из чашки на блюдечко.

– Мангалуру? Это же пункт назначения «Золотого облака»! Там находятся тиковые плантации моего отца.

– Да, я знаю, – не скрыл Хауквей, потягивая коньяк.

Джек подался в кресле и оперся локтями на колени.

– И какие же дела были у вас в Индии?

– Вообще-то там у меня не было дел в отличие от остальных портов. Я только посетил индийский филиал компании «Робертс ламбер». Надо сказать, вы владеете огромным участком тикового леса. Когда производство развернется в полную силу, оно принесет неплохие барыши.

Доун не верила своим ушам.

– Невероятно! Зачем вы это сделали?

– Хотел поболтать с вашим мужем. Кстати, он в прекрасном здравии.

– Мой муж? Какая наглость! Что вы ему сказали?

Мандарин не мигая встретил гневный взгляд и улыбнулся.

– Мне казалось нечестным держать его в неведении. Я решил поведать ему о вашей участи и таким образом поставить точку в этом вопросе. Миссис Прайс, я сказал вашему мужу, что вы умерли. Погибли вместе с мистером Макхью, когда китайский военный флот потопил корабль Ладронов, на котором вас держали в качестве пленных.

Доун вскочила с кресла, опрокинув свою чашку с кофе. В глазах ее блестели слезы ярости.

– Нет, вы не могли так поступить! Хоть вы и гнусный человек, но должна же в вас быть хоть капля порядочности!

Хауквей был невозмутим.

– Я же сказал вам, что сделал это из сострадания к ближнему.

– Пес! – вскинулась она и протянула к нему пальцы, скрюченные, как кошачьи когти. Ею владела единственная мысль – убить старика.

Джек резко встал, обхватил ее сзади и развернул к себе лицом.

– Нет, Доун! Гневом и насилием ничего не добьешься.

– Мистер Макхью совершенно прав. Пожалуйста, успокойтесь, моя дорогая миссис Прайс.

Она прочла в глазах Джека: «Ради Бога, не испорти весь наш план! Чтобы спастись, нам надо ладить со старым мерзавцем».

Доун сникла, и Джек отпустил ее. Она притронулась к своему пылающему лбу.

– Не знаю, что на меня нашло. Это шок. Жуткий шок от того, что Деннис считает меня мертвой. Пожалуй, мне лучше прилечь.

– Хорошая мысль, – подхватил Джек. – Думаю, завтра тебе предстоит трудный денек. Верно, Хауквей?

– Вы имеете в виду наш отъезд на «Золотом драконе»? Нет, мы отплываем послезавтра днем. Матросам надо еще много поработать на яхте, чтобы подготовить ее к новому рейсу.

– Ты слышала, Доун? – спросил Джек.

– Да. Ну что ж, тогда спокойной ночи.

Она ушла в свою спальню. Моника уже стелила ей постель.

– Я приготовила тебе ванну, – сообщила девушка.

– Сейчас не до ванны. Ты должна как можно скорее встретиться со Спинозой. Передай ему, что мы отплываем послезавтра – в четверг днем.

– Я увижусь с ним завтра с самого утра. – Она встревоженно взглянула на Доун. – Думаешь, у нас получится? Это так рискованно! Если что-то сорвется, нас всех ждет смерть.

– Да, наверное, – твердо произнесла Доун. – Но лучше умереть, чем стать наложницей императора.

Ночью Джек пришел, когда Доун уже начала засыпать.

– Любимая, – сказал он, – я слишком напряжен, чтобы заниматься любовью. Из головы не выходит четверг и та жуткая ложь, которую Хауквей поведал Деннису.

Он присел на край кровати.

– Я пришел не для того, чтобы спать с тобой. Надо рассказать тебе кое-что еще о Деннисе.

Она резко села, окончательно проснувшись.

– Деннис! Как он? У него все в порядке? Хауквей сказал, что он в прекрасном здравии.

– Да, у него все в порядке. – Джек потер затылок в замешательстве. – После твоего ухода Хауквей рассказал мне подробности своего визита на тиковую плантацию. Там, в лагере, есть одна женщина. Ее зовут Сара Тиздейл.

– Что она там делает?

– Работает в офисе. Это племянница британского колониста из Мангалуру.

– Ну и что?

Он глубоко вздохнул.

– Деннис с ней живет.

Доун уставилась на него в полном ошеломлении.

– Живет? Спит с ней – ты это хотел сказать?

– Да. Получается так. Они живут в одном бунгало. Хауквей сказал, что она хорошая хозяйка.

– Хауквей лжет! Это еще одна лисья уловка, чтобы меня расстроить.

– А я так не думаю, Доун.

– Тут нечего и думать! Как мог Деннис связаться с другой, если оставалась надежда, что я жива?

Джек положил руку на ее обнаженное плечо.

– Такое бывает. В конце концов, милая, давай смотреть правде в глаза. Мы-то с тобой целых три месяца жили как муж и жена, хотя все это время прекрасно знали, что Деннис жив.

Доун потеряла дар речи.

– Я… я… – Она сглотнула комок в горле. – Я об этом не задумывалась. Конечно, ты прав, Джек. Какое я имею право разыгрывать из себя оскорбленную жену? Ведь я виновата не меньше его. Помнишь, о чем мы с тобой говорили на пруду? Мы всего лишь шахматные фигурки в руках какой-то высшей силы. – Она бросилась в его объятия. – Бедный Деннис! Бедный Джек! Обними меня покрепче, любимый! Мне вдруг стало ужасно страшно.

Джек лег рядом и принялся укачивать ее как ребенка. Он целомудренно целовал и ласкал Доун, пока она не уснула.

Сам он не мог спать. В голове его кружился водоворот мыслей. Если им удастся вырваться из лап Хауквея, Доун вернется к Деннису, и что тогда? Ответ на этот вопрос тревожил его больше, чем предстоящая в четверг драка с пиратами.

Наконец Джек встал и ушел к себе. Стоя у окна, он курил сигары и смотрел вдаль. Там, за экзотическим садом, охраняемым вооруженной стражей Хауквея, в темной бухте у подножия вулкана покачивались на причале пиратские суда. В серебряном свете луны они казались призрачными видениями, и самым фантастическим из них была белая яхта Хауквея.

Глава 4

Наконец настал решающий день – четверг. С утра было необычно пасмурно. Солнце затянула пелена темных туч, и хотя в кратере ветра не было, деревья на его краях сильно раскачивались. Вода в бухте была неспокойной, что говорило о волнении на море вокруг острова.

Во время завтрака в дом мандарина зашел капитан яхты. Хауквей посовещался с ним в кабинете и вернулся к столу озабоченный.

– Капитан Луан сообщил мне, что на северо-запад движется шторм. Он считает разумным отложить плавание.

Доун и Джек сокрушенно переглянулись.

Независимо от того, выйдет ли «Золотой дракон» сегодня днем в море, ремонтные работы на борту будут закончены, а значит, Спинозе и остальным заговорщикам придется покинуть яхту. Весь план пойдет насмарку!

– Может быть, к полудню прояснится, – предположила Доун. – Ведь сейчас только десять часов.

Ее надежды не оправдались. Погода не улучшилась, но, по счастью, и не стала хуже. И действительно, к полудню темные тучи, витавшие над вулканом, чуть-чуть посветлели, и Хауквей принял решение:

– Отправляемся вовремя.

Наверху, в своей комнате, Доун радостно обнялась с Моникой.

– Боги с нами, – сказала горничная, – скоро мы будем свободны!

– Знаешь пословицу: цыплят по осени считают, – предостерегла ее Доун.

Они начали укладывать сундук. За время пребывания в Пиратской бухте Доун приобрела много одежды.

Внизу Хауквей позвал Джека к себе в кабинет.

– Я бы не хотел, чтобы вы сопровождали меня в этом плавании, – заявил мандарин.

Джек стоял как громом пораженный.

– Но почему, Хауквей? Вы же назначили меня своим охранником, а как я могу вас охранять, если вы оставите меня в Пиратской бухте и между нами будут сотни морских миль? Лучше бы вы велели стражникам убить меня в первый день моего приезда, чем вот так бросать здесь! Знаете, я не приучен бездельничать.

Мандарин начал расхаживать по кабинету, задумчиво поглаживая бородку.

– Да-да, я все понимаю. Но видите ли, в чем дело: если нас остановит иностранное военное судно, вы можете вызвать подозрения.

– Скажите лучше, что вы мне не доверяете! Ведь вы наверняка придумали, как поступить с миссис Прайс в случае досмотра яхты? Можно точно так же поступить и со мной.

Мандарин кивнул.

– На носу яхты есть фальшивая переборка, за которой скрывается помещение для провоза контрабандного груза. Там вполне поместятся двое. Да, мистер Макхью, вы совершенно правы. Какой мне от вас толк, если вы останетесь в Пиратской бухте? Хорошо, поезжайте с нами.

– Большое спасибо, ваше высочество, – откликнулся Джек с подчеркнутым подобострастием.

На борту «Золотого дракона» Спиноза и девять рабочих из банды Ладронов заканчивали последние приготовления к плаванию. Натертая медь сияла, а палуба была покрыта свежим слоем лака. На чистой, с иголочки, яхте не осталось и следов многомесячного морского круиза. Из девяти рабочих шестеро участвовали в заговоре. Спиноза пока не знал, как поведут себя остальные трое. Но даже если они воспрепятствуют захвату судна, их быстро одолеют – бросят за борт или убьют.

Наконец капитан Луан созвал на палубе шестерых матросов, которые во время ремонтных работ оставались на яхте, и объявил:

– Скоро на «Золотой дракон» вернутся матросы с берега, а вы в тех же шлюпках можете отбыть на отдых. Молодцы, ребята! Сделали работу хорошо и быстро. Его высочество будет доволен.

Первый помощник что-то быстро сказал ему по-китайски. Капитан нахмурился и посмотрел на берег. Спиноза проследил за его взглядом, и сердце его радостно подпрыгнуло. Королевская баржа с мандарином и его слугами, Доун Прайс и Сильвером Джеком Макхью отчалила от пристани и направлялась к яхте.

Капитан Луан был недоволен.

– Мы ожидали его высочество не раньше чем через час. Получилась накладка. Большая часть моей команды еще на берегу, в таверне «Деревянная нога» или в постелях у шлюх. Лейтенант Мушима, возьмите маленькую шлюпку и отправляйтесь на берег собирать наших матросов.

Лейтенант взял двоих людей, и они побежали к корме, где под просмоленной парусиной лежала маленькая шлюпка. Спиноза не мог поверить в такое везение. Теперь на яхте помимо их людей останутся только капитан и трое матросов. Да еще три работника из банды Ладронов, поведение которых трудно было предугадать.

Шлюпку спустили на воду. Она была уже на полпути к берегу, когда королевская баржа подошла к яхте. На борт перекинули трап. Доун предоставили честь первой взойти на яхту вместе со служанкой Моникой. Потом поднялся мандарин, а сразу за ним – Джек.

Спиноза и его люди незаметно отступили за спины собравшихся перед трапом. Капитан Луан и трое его матросов встречали гостей, вытянувшись по струнке. Когда Хауквей ступил на палубу, они склонились в низком поклоне. Момент настал. Люди Спинозы быстро выхватили из-под рубах ножи и пистолеты. Спиноза свистнул и бросил пистолет Джеку через головы опешивших матросов. Джек ловко поймал оружие и повернулся к барже, на которой остались люди Хауквея.

– Сидеть на месте! Кто посмеет ступить на трап, получит пулю в живот, – предупредил он.

– Остальным – лечь на палубу лицом вниз! – приказал Спиноза. – Живо!

Мандарин весь трясся от негодования и ярости.

– Что все это значит? – взвизгнул он дрожащим голосом. – Вас всех повесят сегодня же!

Спиноза выстрелил в палубу между его ногами.

– Лечь, я сказал! В следующий раз стреляю выше!

Хауквей обернулся к Джеку:

– Джек… Мистер Макхью, мой добрый друг! Вы клялись защищать меня.

Джек грубо расхохотался.

– Считайте, что я вас обманул, мандарин. Делайте, как он говорит.

В команде «Золотого дракона» героев не оказалось. Капитан и его матросы с готовностью улеглись животами вниз на палубу, широко раскинув руки.

Спиноза внимательно оглядел троих работников, которые пока остались на стороне противника. Они пребывали в явном замешательстве и не понимали, что происходит.

– Ну и что дальше? – спросил у них Спиноза. – Вы с нами или против нас? В любом случае решайте быстрее.

Он направил на них два пистолета.

Хауквей с жаром набросился на этих троих:

– Вы называете себя Ладронами и позволяете этим мерзавцам вас унижать? А ну быстро в атаку, я вам приказываю! – Они не двинулись с места, и старый китаец, нервно подпрыгивая от ярости, завопил: – Подонки! Вы хуже слизняков, что липнут к камням на берегу! – И плюнул в их сторону.

На лицах троих растерянных пиратов мелькнуло новое выражение. Они переглянулись и о чем-то тихо посовещались. Наконец один из них заткнул большие пальцы за ремень и двинулся на мандарина.

– Значит, мы подонки? Слизняки? Позвольте вам сказать, что мы, Ладроны, уже по горло сыты вашей заносчивостью, ваше высочество, – насмешливо заявил он. – Мы знаем, что вы цените наши жизни не больше, чем жизни тех кошек, которые трутся о ваши ноги и спят в вашей постели. Вы терпите нас только потому, что мы вам нужны. Ну что ж, перед вами трое Ладронов, которые больше не желают иметь дела с вами, вашими слугами и вашим марионеточным правительством!

С этими словами он плюнул прямо в лицо мандарину.

Спиноза и шестеро бунтовщиков издали ликующий крик.

– Вот так-то, приятель, – сказал Спиноза. – А теперь хватит болтать. Хауквей, берите ваших людей и возвращайтесь на баржу.

Старого мандарина хватил апоплексический удар. Он рухнул на палубу и задергался. Трое матросов унесли его с яхты.

Когда убрали трап, Джек помахал стражникам и слугам, потрясенно смотревшим на них с баржи.

– Возвращайтесь на берег, и смотрите, без глупостей! Одно неосторожное движение, и я стреляю.

Напуганные гребцы склонились к веслам, и баржа быстро отошла от яхты.

Джек обернулся к Спинозе:

– Ты умеешь управляться с техникой?

Спиноза ухмыльнулся.

– Хауквей, как человек до крайности самовлюбленный, то и дело нахваливал свою яхту и чудо-двигатель, и я без труда уловил основные сведения: как его заводить и как им правильно управлять.

– Тогда за дело! – Джек наконец подошел к Доун и Монике, которые на время выяснения отношений спрятались в тени каюты. – Вот видите, как легко все прошло! – Он обнял Доун и поцеловал ее в губы.

Моника и Спиноза тоже обнялись.

– Хватит ворковать, голубки! – весело крикнул один из бунтовщиков. – Идите сюда, пока за нами не выслали погоню!

– Он прав, – согласился Спиноза и спустился вниз заводить двигатель.

Через несколько мгновений послышался рев двигателя, а через поручни на палубу перелезли три промокших до нитки пирата – остальные перебежчики, работавшие на соседнем судне.

– Что вы так долго? – пошутил Джек. – Мы чуть было без вас не уплыли.

«Золотой дракон» ожил. Опытные моряки Ладроны деловито сновали по палубе. Одни подвешивали якорь, другие карабкались на мачты, проверяя, все ли паруса убраны, пока яхту движет паровая машина. У руля стоял огромный китаец по имени Фонг, один из лучших рулевых во флоте Ладронов.

– Полный вперед! – крикнул Джек. – Фонг, веди яхту в пролив. Будем выбираться из этого каменного мешка.

– Джек! – Доун схватила его за руку. – Смотри, нас пытается подрезать какое-то судно!

И в самом деле, на вооруженной бригантине, которая стояла у берега среди многочисленных пиратских судов, заметили мятеж и попытались перехватить яхту на пути к проливу Ладронов.

– Они заряжают пушку! – крикнул Спиноза.

– Черт возьми! – выругался Джек. – Надо уложить их орудийную бригаду.

– В капитанской каюте есть оружие – новехонькие, сверкающие винтовки американской кавалерии, – сообщил Спиноза.

– За ними, быстрей!

Джек и Спиноза бросились в каюту и забрали оттуда все шесть винтовок и ящики с патронами.

Взяв себе одну винтовку, Джек раздал остальные Спинозе и четверым матросам. Они поспешно зарядили оружие.

– Цельтесь в негодяев у пушки, – приказал Джек. – Пли!

Не успел он договорить, как в воду у левого борта шлепнулся пушечный снаряд, взметнув в воздух фонтан брызг.

Повстанцы плечом к плечу опустились на колени у поручней и принялись обстреливать орудийную бригаду Ладронов. Первый залп свалил канонира и одного заряжающего. Другой пират поднял снаряд и попытался затолкать его в казенник, но, получив пулю в грудь, упал назад, а снаряд покатился по палубе.

Было ясно, что яхта выиграет гонки к устью пролива, если пираты не сравняют счет с помощью пушки. Им удалось выстрелить еще раз, но снаряд просвистел мимо голых снастей, не задев яхту. Винтовочные пули укладывали всех, кто пытался сделать третий выстрел. По палубе «Золотого дракона» прокатились ликующие крики, когда яхта прошла устье пролива и поплыла ущельем к открытому морю. Приближался прилив, и двигатель работал на полную мощность, толкая яхту вперед. Ни одно парусное судно не могло преодолеть сильное течение, а значит, они были избавлены от погони до следующего отлива.

– Теперь Ладроны не скоро выведут в море корабль. Мы успеем уйти на много миль, – радостно сказал Джек.

Моника и Доун обнялись, потом обняли своих возлюбленных.

– Наконец-то мы свободны! – воскликнула Моника. – Правда, здорово?

Спиноза был полон планов:

– Мы поедем в Макао. У меня там дядя, владелец экспортной компании. Он даст мне работу, и мы сможем пожениться.

Все на «Золотом драконе» с радостным волнением ожидали будущего, только Доун и Джек были печальны. Он обнял ее за талию и повел к носу яхты. Они встали у поручней и смотрели, как узкое судно прорезает себе путь сквозь пенистые воды.

– И что же теперь будет? – угрюмо спросила Доун.

Джек пожал плечами.

– Все зависит от тебя, милая. Ты замужняя женщина, и когда Деннис узнает, что ты жива… – Он не закончил свою мысль.

– У него есть мисс Тиздейл, – размышляла она. – Может быть, он не захочет, чтобы я к нему возвращалась.

– Она, без сомнения, удобная любовница, но ты – его жена и деловой партнер.

Доун спрятала лицо у него на груди.

– Ох, Джек, что же нам делать?

Он криво усмехнулся.

– Не забывай, мы с тобой ничего не решаем. Наша участь в руках у богов.

Вечером Джек и Доун заняли капитанскую каюту. Больше часа они лежали на узкой койке, обнаженные, прижавшись друг к другу. Они не двигались и почти не разговаривали, погруженные в собственные мысли. Наконец Доун вздохнула и погладила вялую плоть Джека.

– Что это? – пошутила она. – Какой нелестный отзыв о моей женской привлекательности!

– Знаешь, дорогая, – совершенно серьезно сказал он, – если бы я мог остаться с тобой навсегда, заплатив за это своей потенцией, я бы согласился. Лишь бы только не разлучаться!

– Я рада это слышать, любимый.

Доун поцеловала его в щеку и начала возбуждать ласками. Вскоре желаемый эффект был достигнут. Джек приподнялся и нежно вошел в нее.

– Мой райский сад, – прошептал он, и они слились воедино.

Глава 5

Четыре дня спустя их заметил британский крейсер. Военное судно дало «Золотому дракону» сигнал остановиться и подошло ближе. Английские моряки целились в яхту, положив винтовки на поручни правого борта. Когда они оказались на расстоянии слышимости, офицер поднес рупор ко рту:

– Сообщите, кто вы, куда плывете и из какого порта вышли.

Джек сложил ладони у рта и крикнул в ответ:

– Мы сбежали из преступной пиратской колонии! Можно подняться к вам на борт?

Пятнадцать минут спустя Джек и Доун сидели в кают-компании и рассказывали о своих невероятных приключениях капитану Ивансу и его первому помощнику. Офицеры слушали со все возрастающим удивлением. Когда рассказ был закончен, Иванс обратился к Доун:

– Почти два месяца вас искали по всему Китайскому морю и за его пределами. Потом сообщили, что вы погибли, и поиски были прекращены. Миссис Прайс, это похоже на чудо! Я несказанно рад, что наше судно «Добрая надежда» приняло участие в вашем спасении. Мы немедленно отправимся в Кантон и передадим вас в руки американского консула.

– А что будет с нашими друзьями? – спросил Джек.

– Боюсь, что в данных обстоятельствах яхту мандарина придется конфисковать. Его поведение вызовет серьезное возмущение китайского правительства, а также Великобритании, Соединенных Штатов и их союзников здесь, в Азии. Однако мы поместим на борт «Золотого дракона» спасательную команду, и ваших товарищей-беглецов доставят туда, куда они пожелают.

Это было сделано без промедления. Прежде чем яхта и крейсер разошлись, Доун и Джек попрощались со Спинозой и Моникой. Моника обняла Доун и заплакала.

– Как бы мне хотелось остаться с тобой и всегда быть твоей служанкой! Но мне надо ехать со Спинозой, – проговорила она сквозь слезы.

– Разумеется, ты должна ехать с человеком, которого любишь и который скоро станет твоим мужем. К тому же американские женщины не держат рабов – во всяком случае, уже не держат.

Они вернулись на «Добрую надежду» и помахали отплывавшему «Золотому дракону». Когда яхта исчезла за горизонтом, Джек задумчиво произнес:

– Ну что ж, теперь в Кантон.

Доун понурилась.

– А потом мне придется встретиться со своим мужем.

Прибытие британского крейсера в гавань Вампу послужило поводом для волнения и догадок среди экипажей других судов, стоявших на якоре в большом порту Кантона. Роланд Дрейфус и его жена Мэй завтракали на своей просторной террасе. С высокого холма, на котором стоял их дом, было видно «Добрую надежду», поднимающуюся по реке.

– С тех пор как были прекращены поиски Доун Прайс, сюда не заходил ни один военный корабль, – удивился консул. – Интересно, в чем там дело?

Они опять сосредоточились на завтраке. Часом позже Дрейфус, работавший у себя в кабинете, услышал шумную суматоху, долетавшую из парадного холла. Спустя несколько мгновений в кабинет ворвалась взволнованная Мэй. Лицо ее сияло.

– Роланд, Роланд! Ты не поверишь! Я ее видела и все равно не верю. Она вернулась с того света!

Озадаченный Дрейфус вышел из-за стола и удержал жену за руки.

– О чем ты, дорогая? Успокойся, а то тебя сейчас хватит удар. Вот так. А теперь рассказывай, кто это там вернулся с того света.

– Я, мистер Дрейфус, – раздался из темного холла голос Доун.

Консул потрясенно вытаращил глаза. Перед ним стояла Доун Прайс, такая же невозмутимая и прекрасная, как в день их первой встречи. Она была в клетчатом платье из желтовато-коричневой фланели с плиссированными кокетками у плеч и перламутровыми пуговицами от ворота до талии. Рядом с Доун возвышался огромный мужчина, которого Дрейфус помнил смутно.

Она улыбнулась и вошла в комнату, протягивая руку.

– Не бойтесь, мистер Дрейфус. Я не привидение. Вот, потрогайте меня.

Она взяла его за руку.

Дрейфус поднес свободную руку ко лбу и потряс головой.

– Простите, я ошеломлен. Мы были уверены, что вы погибли. Нельзя описать словами, что я сейчас чувствую.

– Я вас понимаю. – Она оглянулась на Джека Макхью. – Джека вы должны знать. Когда в тот раз мы останавливались в Кантоне, вы мимоходом с ним виделись.

– Да, конечно. Это тот самый парень, который вместе с вами попал в плен к пиратам. – Он тепло пожал Джеку руку. – Проходите, садитесь. Мэй, вели принести закуски и холодное вино. Хотя нет, лучше шампанское. Такое событие надо отметить.

Консул подвел Доун к мягкому креслу возле своего стола. Джек устроился в кресле рядом.

– Не томите нас, миссис Прайс, рассказывайте. Ведь вы будто с неба свалились!

– Не совсем, мистер Дрейфус, хотя во всем этом есть доля фантастики. С тех пор как нас с мистером Макхью похитили Ладроны, мы пережили много приключений.

И Доун во всех подробностях рассказала о том, что случилось с ними за эти месяцы. Услышанное повергло Дрейфуса и его жену в удивление и ужас.

– Только представьте, этот старый мерзавец Хауквей годами пользовался нашим гостеприимством – гостеприимством правительства Соединенных Штатов – и все это время двурушничал, якшаясь с Ладронами. Будь моя воля, я бы вздернул его на нок-рее того крейсера, что стоит сейчас в гавани.

– Сильно сомневаюсь, что вы еще когда-нибудь увидите нашего друга мандарина, – возразила Доун.

– Наверное, вы правы. Теперь, когда мошенник разоблачен, он уже не представляет ценности для китайского правительства. Хауквей не только потеряет лицо среди себе равных, но, возможно, лишится головы за то, что позволил вам двоим бежать. Ссылка в Маньчжурию – лучшее, на что он может надеяться.

Принесли шампанское, и Дрейфус предложил первый тост:

– За ваше благополучное возвращение! Желаю вам долгого и счастливого будущего!

Отхлебнув игристого вина, Доун взглянула на консула и сказала с волнением:

– Да, за будущее, консул Дрейфус. Мы не можем избежать того, что нас ждет впереди. Что слышно об индийском филиале компании «Робертс ламбер»? Как дела у моего мужа Денниса?

В комнате повисла напряженная тишина. Дрейфус переглянулся с супругой. Оба старались не смотреть на Доун.

– В чем дело? – встревожилась она. – Хауквей заезжал в лагерь компании и сообщил Деннису, что я якобы погибла. Он сказал мне, что Деннис в прекрасном здравии.

– О да, в прекрасном здравии.

Консул уставился на мыски своих белых башмаков и подался вперед в кресле, положив руки на свои полные бедра. Он глубоко выдохнул, потер рукой подбородок, почесал ухо.

– Консул Дрейфус…

Дрейфус наконец собрался с духом и заговорил:

– Миссис Прайс, ваш муж поверил рассказу мандарина о том, что вы погибли на потопленном пиратском корабле. Он долго был безутешен, не находил себе места от горя, но в конце концов смирился с этой трагедией. Никакой скорбью, никакими мыслями вас было не вернуть. Во всяком случае, так он думал. Он пытался забыть о случившемся, погрузившись в работу на лесозаготовительном участке вашей компании. – Смущенно кашлянув, консул добавил: – Со временем он оправился от горя. Этому в немалой степени способствовали поддержка и участие его секретарши, мисс Сары Тиздейл. – Достав из нагрудного кармашка белый носовой платок, Дрейфус промокнул вспотевший лоб. – Миссис Прайс, мне очень трудно об этом говорить.

– Хауквей сообщил мне насчет Тиздейл, – ровным голосом сказала Доун. – Я все знаю.

– Все? – Дрейфус и его жена с любопытством взглянули на нее. – Вряд ли…

– Хауквей сказал мне, что она и мой муж живут в одном доме.

– О! Неужели? – тихо вскрикнула Мэй Дрейфус, обмахиваясь платочком.

Дрейфус кашлянул в кулак.

– Миссис Прайс, вы не можете знать последние новости. Две недели назад ваш муж женился на мисс Тиздейл, и они уехали в свадебное путешествие в Японию. – Он помассировал веки кончиками пальцев и продолжил усталым голосом: – На обратном пути, перед тем как вернуться домой, в Индию, они собирались заехать в Кантон.

Доун уставилась на консула, онемев от потрясения. Наконец она выдавила:

– Женился? Но это же полный абсурд!

Джек тихо выругался. Доун встала и подошла к окну.

– Разве нет закона, запрещающего подобные вещи? Ведь о моей смерти было сообщено совсем недавно.

– В Англии и Штатах такой закон есть, – объяснил консул, – но в этой части света человек официально считается умершим, если двое и больше свидетелей подтвердят факт его смерти. В том, что вы погибли на потопленном пиратском судне, поклялись по крайней мере четверо пиратов.

– И пиратское слово принимается цивилизованными чиновниками? Одна нелепость за другой! – Она сцепила перед собой руки и обратилась к Дрейфусу: – Консул, мы с мистером Макхью будем вам очень признательны, если вы на время поселите нас у себя. Вы ведь сказали, что Деннис и его новая жена скоро будут в Кантоне?

– Да, – ответил он, снимая очки в стальной оправе и вытирая слезящиеся глаза, – разумеется, мы с радостью предоставим вам и мистеру Макхью комнаты здесь, в консульстве, до тех пор, пока не уладится этот вопрос.

– Спасибо, мистер и миссис Дрейфус. Нам надо забрать наши вещи с «Доброй надежды».

– Отлично. Я распоряжусь насчет этого. К тому же, мне кажется, будет уместно устроить небольшой прием для капитана Иванса и его офицеров, дабы выказать благодарность американского правительства за содействие в вашем спасении и возвращении в Кантон.

Вечером Джек и Доун прогуливались по консульскому саду.

– Наверное, нам с тобой следует воздержаться от близости, пока мы здесь, – заметила Доун.

– Совершенно согласен. Господи, ну и чудовищная ситуация! Ты представляешь, что будет, когда Деннис тебя увидит?

– А реакция милейшей мисс Тиздейл? – В улыбке Доун мелькнуло злорадство. – Она все еще мисс Тиздейл, хоть и не подозревает об этом.

Джек усмехнулся.

– Ты как будто ревнуешь?

– Ревную? – Она задумалась. – Нет, пожалуй, это не ревность. Я не могу обвинять ее в том, что она спала с Деннисом. Я трезво смотрю на вещи. Ты, я, Деннис и мисс Тиздейл – все мы молодые горячие животные, полные сил и сексуальной энергии. В плену, оторванная от мужа, я испытывала острую потребность в физической близости. Да, я хотела тебя, Джек Макхью. Я не стыжусь этого и ни о чем не жалею. И я уверена, что Деннис и мисс Тиздейл…

– Да, но все это случилось вопреки твоему желанию, – перебил ее Джек. – Если бы на нас не напали Ладроны, вы с Деннисом жили бы сейчас в семейном домике на своей тиковой плантации, а мы с Пигом пили бы индийский самогон в нашем бараке.

– Что ж, наверное, ты прав, – признала она. – Вот только я не уверена в том, что все случилось вопреки моему желанию. Знаешь, я иногда жалела о том, что вышла замуж за Денниса. Ты же знаешь, как это бывает с молодыми девушками. Он был моим первым любовником, и я потеряла голову.

Джек положил руки ей на плечи и заглянул в огромные зеленые глаза.

– Твоим первым любовником? Черт возьми, я ревную! Не могу спокойно думать о том, что ты была с ним в постели. Я хотел бы быть у тебя первым.

По саду разнесся веселый смех Доун.

– Все вы такие, мужчины! Ты хочешь быть у меня первым, и при этом тебе плевать, что сам ты до меня переспал с целой кучей женщин. Я слышала рассказы о твоих похождениях, увековеченных в анекдотах и песнях мичиганского болота. Сильвер Джек Макхью – Лесной Бык! Ха!

Джек покраснел и опустил глаза.

– Перестань, Доун! До тебя у меня не было ни одной женщины. Шлюхи из Сагино не в счет.

– Как бы не так! – Смеясь, она взяла его за руку, и они пошли дальше. – Ладно, все это – дело прошлое. Как говорится в Евангелии от Матфея: «Кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?» Но вернемся к нашему разговору. Я в самом деле не жалею о том, что оказалась с тобой в плену. Меня сильно влекло к тебе с самого первого дня нашей встречи.

Он обнял ее за талию и притянул к себе.

– А я повторю еще раз: я полюбил тебя с того самого дня.

– Наверное, я тоже сразу тебя полюбила. Но у меня был Деннис, он мешал моим чувствам к тебе, Джек.

– Получается, что его отношения с Сарой Тиздейл могут сыграть нам на руку.

Она взглянула в его красивое лицо с суровыми, мужественными чертами и улыбнулась.

– Наши судьбы в руках богов, дорогой. Шахматная партия продолжается. Интересно, как на этот раз они передвинут фигурки?

– Что ж, посмотрим, – начал рассуждать Джек, – какие есть варианты. Первое: вы с Деннисом воссоединяетесь, а меня убирают с поля. Второе: мы все вчетвером живем одной большой и счастливой семьей.

Доун засмеялась:

– Если честно, не представляю себя в постели с тремя партнерами.

– И последнее, но не самое плохое: ты разводишься с Деннисом, и Сара становится его законной женой.

– А я стану твоей законной женой. Да, пожалуй, последний вариант мне нравится. – Она обвила его шею. – Знаешь, любимый, я сейчас тебя поцелую так, как никто никогда не целовал. И мне плевать, если Ролли и Мэй увидят!

Он оглянулся на большой особняк.

– Это может привести к последствиям прямо здесь, на лужайке. У Мэй и Ролли от удивления слетят штанишки.

– Это пойдет им на пользу. Пусть хоть раз порезвятся голыми.

– Ты испорченная девчонка!

– А ты мой единственный мужчина отныне и навсегда, и давай забудем про шлюх из Сагино.

Глава 6

Недели, проведенные в консульстве, были для Доун временем приятного отдыха. Только сейчас, когда они с Джеком вырвались на свободу, она осознала всю степень физического и душевного напряжения, пережитого ею в плену у Ладронов. По утрам она спала допоздна, а днем загорала на залитой солнцем террасе или гуляла по прохладному ароматному саду. Она помогала хозяйке развлекать гостей на вечеринках с коктейлями, которые Дрейфусы устраивали три-четыре раза в неделю для коллег-дипломатов и западных коммерсантов. Вечерами Доун и Джек лежали на террасе и любовались темно-синим небом, усыпанным мерцающими бриллиантами. Иногда они видели мириады падающих звезд.

– Индейцы в Сагино говорят, что падающая звезда – это душа только что умершего человека, которая отлетает на небеса, – сказала Доун.

– Что ж, с этим трудно спорить, – скептически заметил Джек. – В мире каждую секунду обязательно кто-нибудь умирает.

– А моя мама говорила нам в детстве, что когда падает звезда, надо загадывать желание. Я сейчас загадала.

– И что же ты загадала?

– Хочу, чтобы Деннис и его молодая жена поскорее вернулись и мы бы покончили с этой неопределенностью.

– Аминь.

На другой день Дрейфус примчался из порта в двуколке и влетел в столовую, где его жена, Доун и Джек пили чай.

– Приехали! – крикнул он, запыхавшись. – «Индийская принцесса» только что вошла в гавань!

– Ну и что? – спросил Джек.

– Это корабль, на котором Деннис Прайс и его жена… – Он осекся и беспокойно взглянул на Доун. – То есть я хочу сказать, что они с мисс Тиздейл плывут на борту «Индийской принцессы».

Доун побледнела. Сердце бешено застучало в ее груди.

– Ну вот, мое желание исполнилось. Я рада. – Она стиснула руку Джека. – А еще мне страшно.

– Все будет хорошо. Не бойтесь, дорогая, – сказала Мэй, пытаясь ее утешить.

– Они сразу же отправятся в консульство? – поинтересовалась Доун.

Дрейфус вытер лоб носовым платком.

– Думаю, да. Я попросил таможенников передать мистеру Прайсу, чтобы он как можно скорее пришел в американское консульство.

– Теперь нам остается только ждать, – проговорила Доун.

И они стали ждать. Минуты медленно складывались в часы. В конце концов Доун стало казаться, что время остановилось. Она расхаживала взад-вперед по террасе, не спуская глаз с гавани внизу. Наконец ее терпение было вознаграждено. Маленькая двухместная коляска с красной бахромой на балдахине покинула пристань и двинулась вверх по извилистой дороге, ведущей в консульство. Дрейфус вышел из дома с подзорной трубой и направил ее на конный экипаж.

– Это Прайс и мисс Тиздейл, – подтвердил он.

От волнения у Доун свело скулы, а губы сжались в бескровную линию. Джек обнял ее за талию.

– Успокойся, дорогая.

– Мне кажется, вам и мистеру Макхью лучше вернуться в дом, милочка, – предложил Дрейфус. – Думаю, мистера Прайса надо заранее предупредить о том, что вы живы и находитесь здесь, в консульстве. Конечно, эта новость сильно потрясет его, но ему будет легче, если я переговорю с ним с глазу на глаз, до того, как он вас увидит.

– Согласна. Пойдем, Джек.

Она взяла его за руку и через застекленные двери увела с террасы в дом.

Несколько минут спустя двуколка остановилась перед консульским домом. Дрейфус сошел по мраморным ступеням, чтобы встретить прибывших гостей.

– Мистер Прайс… – Не зная, как назвать Сару, он просто кивнул. – Рад вас видеть. Как отдохнули?

– Очень хорошо, спасибо, – ответила Сара.

Деннис выглядел мрачным и напряженным.

– Мне передали, что вы хотите срочно со мной поговорить. Это насчет Доун?

– Да.

– Нашли ее тело?

– Миссис Прайс нашлась, – сказал Дрейфус и поспешно уточнил: – Не тело… Она сама нашлась… то есть не нашлась, а спаслась.

– Говорите яснее, консул, – раздраженно потребовал Деннис. – Что значит спаслась?

– Именно то и значит, сэр. Ваша жена не погибла. Сообщение о ее смерти было ложным. Сейчас она живет здесь, в консульстве, со мной и моей супругой.

Деннис стал пепельно-серым и ухватился за край двуколки, чтобы не упасть. Сара превратилась в каменное изваяние. Слова консула не укладывались у нее в голове. Если Доун действительно жива, значит, вся ее собственная жизнь летит в пропасть!

– Не может быть, – проговорил Деннис хриплым шепотом, – я не верю.

– Зайдите в дом и увидите сами. Мы с Доун решили, что будет лучше предупредить вас заранее.

Как лунатики Деннис с Сарой вышли из двуколки и направились следом за консулом по лестнице в дом. Встреча произошла в кабинете. Наконец-то они встретились лицом к лицу: Деннис и Сара, Доун и Джек. Долгую неловкую тишину прервала Доун. Она шагнула к Деннису.

– Деннис, я понимаю, какое это для тебя потрясение.

– Доун… потрясение – не то слово. Я будто встретился с призраком. – Он махнул рукой. – Доун, не могу выразить словами, как я счастлив видеть тебя живой и невредимой!

Он невольно поднял руки и обнял ее. Они соприкоснулись щеками, но не поцеловались.

– Деннис, Деннис, я растеряна не меньше тебя. Столько всего произошло! – Она взглянула на Сару Тиздейл.

– Да, конечно. – Он смущенно кашлянул. – Доун, это Сара Тиздейл, моя…

Деннис замолчал. До того как они вошли в эту комнату, Сара была его женой, но теперь он совершенно не знал, как ее представить.

Доун высвободилась из объятий Денниса и подошла к Саре. Та испуганно попятилась, точно загнанная лань.

– Успокойтесь, Сара, – ласково проговорила Доун. – Я знаю, вам сейчас так же тяжело, как нам с Деннисом, а может быть, даже больше.

Она ободряюще улыбнулась и протянула руку в знак дружбы. Сара осторожно коснулась ее пальцев и произнесла тихим, почти детским голоском:

– Не думайте, будто я расстроилась из-за того, что вы живы. Как раз наоборот. Когда я впервые увидела Денниса, он сильно переживал за вас. Он постоянно рассказывал мне о вас, и я узнала вас, хоть мы никогда не встречались. Я разделила его скорбь. Ваше возвращение было бы таким радостным событием, если бы только…

Она не договорила, но Доун поняла ее.

– Мы все жертвы переменчивой судьбы, Сара, – сказала она. – Я не корю вас за то, что вы вышли замуж за Денниса. Вы думали, что я умерла, и имели полное право так поступить. Вы с Деннисом вместе начали новую жизнь. – Она грустно улыбнулась. – Странно, но я чувствую себя виноватой. Своим неожиданным появлением я разрушила ваше счастье.

В разговор вмешался Дрейфус:

– Пожалуй, мы с Мэй выйдем, а вы наедине решите все вопросы.

– Да, нам надо остаться с Доун. – Деннис взглянул на Сару и Джека. – Сара, Джек, вы не могли бы на время выйти? Нам с Доун будет проще поговорить с глазу на глаз.

– Конечно, – согласились оба и вместе с Дрейфусами покинули кабинет.

Доун подошла к стоявшему у стены серванту.

– Хочешь выпить?

– Очень хочу, спасибо.

Она налила в два бокала виски, добавила из сифона газированной воды и протянула напиток Деннису. Несколько мгновений он беспокойно крутил в пальцах высокий бокал, потом наконец поднял его и сказал:

– Я хочу предложить тост, Доун. За твое благополучное возвращение в мир живых! Я говорю это искренне. Все мы любим тебя… – Он помолчал, и глаза их встретились. – Да, Доун, все это время я не переставал любить тебя.

Она положила руку ему на плечо.

– Знаю, Деннис. Я тоже всегда любила тебя. Но, смирившись с мыслью о моей смерти, ты перенес эти сложные чувства на Сару. И я не осуждаю тебя, Деннис. Послушай, ведь мы с тобой не наивные юнцы, чтобы думать, будто счастье возможно только с одной женщиной или с одним мужчиной. В мире есть множество женщин, которые могли бы стать для тебя хорошими женами. То же самое и в отношении меня. Просто мы с тобой оказались в одно время в одном месте и обратили друг на друга внимание.

– Наверное, ты права, любимая.

Это ласковое слово больно кольнуло ее сердце.

– Не называй меня так больше, Деннис. Теперь твоя любимая – Сара.

– Как ты можешь быть такой спокойной, черт возьми? – не выдержал он. – Да, ты рассуждаешь очень разумно, Доун, но мы все попали в жуткий переплет – ты, я и бедная Сара. Ведь официально получается, что я до сих пор женат на тебе.

– Я дам тебе развод, и ты женишься на Саре. Тогда она будет твоей законной женой.

– Ты пойдешь на это ради меня?

Она прямо смотрела ему в глаза.

– Не думай, что я делаю это из альтруизма, Деннис. Когда мы с тобой разведемся, моя жизнь тоже изменится.

Он вдруг догадался, что она имела в виду:

– Я, кажется, понял: ты и Джек Макхью?..

– Правильно, – честно призналась она, – у нас с Джеком любовь. Когда мы с тобой были вместе, я скорее отрубила бы себе руку, но не пошла бы на измену.

– Я тоже.

– Но в нашей жизни случилась неожиданная встряска, и мы стали новыми людьми. Деннис, ты всегда занимал в моем сердце особое место, но, по правде говоря, я не хочу бросать Джека и возобновлять нашу прерванную семейную жизнь. Скажи честно, Деннис, ты хотел бы бросить Сару?

Он опустил глаза и медленно покачал головой:

– Нет. Я полюбил ее.

– А я полюбила Джека. Значит, нам остается только один разумный выход из положения: мы с Джеком как можно скорее вернемся в Штаты, и я подам на развод.

Деннис подошел и взял ее за руки, потом нагнулся и нежно поцеловал в щеку.

– Ты необыкновенная женщина, люби… то есть дорогая. Так тебя можно называть?

Она улыбнулась.

– Дорогая? Ну конечно. Надеюсь, я навсегда останусь для тебя дорогой. А теперь давай позовем Джека и Сару, расскажем им о наших планах.

Сара и Джек сдержанно выслушали решение Доун и Денниса. Им не хотелось обострять неловкость момента, выказывая неприличную радость.

– Мистер Дрейфус, когда ближайший морской рейс из Кантона в Соединенные Штаты? – спросила Доун у консула.

– Сейчас посмотрю. Ага, клипер отходит в понедельник. Хотите заказать места?

– Конечно! – Доун по-хозяйски взяла Джека под руку и обратилась к Саре и Деннису: – Пойдемте, молодожены! Мы с Джеком покажем вам чудесный консульский сад.

Когда они выходили из дома, Мэй Дрейфус, крайне смущенная, обратилась к Деннису:

– Вы остановитесь у нас, мистер Прайс, или на борту вашего судна?

– Наш корабль простоит в порту еще два дня. Как ты считаешь, Сара? Каюты очень тесные.

– Мы с радостью воспользуемся вашим гостеприимством, миссис Дрейфус, – сказала Сара почтенной даме.

Лицо Мэй было свекольно-красным, она нервно теребила в пальцах носовой платочек. Наконец, набравшись мужества, она спросила:

– Вы будете жить в разных комнатах?

– Мэй! – воскликнул Дрейфус, шокированный нескромностью жены.

Четверо молодых людей невольно расхохотались. Отсмеявшись, Доун обняла за плечи бедную растерянную женщину.

– Дорогая миссис Дрейфус, вы просто очаровательны! Я понимаю, это оскорбляет ваши нежные чувства, но нет смысла запирать конюшню, если лошадь уже украли. И поверьте мне, милая, в данном случае лошадь точно украли.

– Да, миссис Дрейфус, – торжественно подтвердил Деннис, – если вас не слишком огорчит, мы с Сарой, как и раньше, будем спать в одной комнате. Спасибо вам за заботу.

Взявшись за руки, все четверо весело зашагали по террасе в сад.

Глава 7

Дорогие Деннис и Сара!

Мы с Джеком получили ваше письмо. Очень обрадовались и одновременно огорчились из-за того, что не смогли присутствовать на крестинах вашего сына. Примите наши сердечные поздравления! После двух замечательных девочек у вас родился долгожданный мальчик! Джек говорит, что вы должны быть безумно счастливы. Мой отец, царствие ему небесное, всегда мечтал о сыне, но мечты его так и не сбылись. Правда, перед самой смертью, оглядываясь назад, он сказал мне, что не променял бы меня и на десяток сыновей. Мне было приятно это слышать. Напомню, что нашему сыну Питеру уже десять. По всему заметно, что подрастает еще один Лесной Бык. Он на равных работает с верхолазами, и отруб у него почти такой же гладкий, как у его отца. Вот только жаль, что в современной лесозаготовительной промышленности подобное мастерство уже не в цене. Как давно предсказывали мой отец и Джек, дни лесорубов и сплавщиков сочтены. На смену ручному труду приходят логарифмическая линейка, бензопила и турбина.

Теперь на болоте появилась новая порода людей. У них чисто выбритые лица. После рабочего дня они принимают ванну, переодеваются в добротные костюмы и белые рубашки, гладят брюки у лагерного портного. Вместо бараков появились аккуратные домики с заборами, лужайками и тротуарами. Там лесорубы живут со своими семьями. Они не курят – берегут здоровье. А когда в воскресенье идут в церковь, их нельзя отличить от местных банкиров, владельцев магазинов и учителей. В лагерях лесорубов больше не слышно ржания лошадей и мулов, теперь здесь ревут тракторы. А ритмичные удары топора быстро вытесняет вой бензопилы. Бирлинг стал исчезающим искусством. Правда, Джек настаивает, чтобы каждый, кого он принимает на работу, владел этим видом спорта.

Кстати, о бирлинге. Расскажу вам одну интересную историю. Она случилась, когда мы с Джеком ездили на восток, на свадьбу моей сестры Люсиль. Она вышла замуж за Джека Иствика III, члена семейства Гарриманов. На их роскошной свадьбе в большой бальной зале отеля «Плаза» присутствовала почти вся аристократия Гудзона. Позже в тот же день родители жениха повезли нас с Джеком на экскурсию по Нью-Йорку, основным моментом которой стало посещение Центрального парка. Это просторный уголок нетронутой природы посреди уродливого скопления бетона и стали, составляющего самый большой город нашей страны. В глубине парка можно даже представить, что ты опять в мичиганском лесу. Так вот, именно там, в Центральном парке, и разыгралась весьма необычная сценка. Представьте себе, мы, четверо, как были после свадьбы в нарядной одежде, едем в экипаже вокруг живописного паркового пруда. Мэри Иствик и я – в бальных платьях, а Джек и Джон Иствик – в щегольских фраках, полосатых брюках и шелковых цилиндрах. Вдруг на берегу мы замечаем отдыхающих, которые…

Джек схватил Доун за руку и взволнованно произнес:

– А ну-ка взгляни на пруд. У меня что, галлюцинации?

Глаза Доун удивленно расширились при виде двух мужчин, балансировавших на разных концах плавучего бревна. На них были красные рубахи лесорубов, рабочие штаны и сапоги, подкованные стальными шипами. Их занятие не вызывало сомнения.

– Бирлинг в Центральном парке, в самом сердце Нью-Йорка! – вскричала она. – Просто невероятно!

Иствики были в недоумении.

– Что такое бирлинг? – поинтересовался Джон Иствик.

– А вот что такое бирлинг! – воскликнул Джек, когда один из мужчин полетел с крутившегося бревна в воду. – Древнее занятие лесорубов, берущее начало с незапамятных времен. Цель его в том, чтобы столкнуть соперника в воду. Кучер, останови ненадолго, пожалуйста. Хочу выяснить, что здесь происходит.

Когда экипаж остановился, Джек спрыгнул на дорожку и подошел к толпе зрителей.

– Простите, – обратился он к коренастому парню в рубахе и сапогах лесоруба, – откуда вы, ребята?

Парень недоверчиво оглядел шикарный костюм Джека.

– Мы из Мэна. Здесь, в Нью-Йорке, проходит слет лесорубов нашего штата.

Джек протянул руку.

– Рад встрече с вами! У меня такое чувство, что я снова дома. Я Джек Макхью из Сагино, штат Мичиган. Тоже лесоруб.

Остальные мужчины столпились вокруг, оценивающе разглядывая одежду Джека и его чистые, ухоженные ногти.

– Ну да, оно и видно! – насмешливо бросил кто-то, и все захохотали.

Джек тоже засмеялся.

– Послушайте, я редко так одеваюсь. Просто сейчас я еду со свадьбы, – объяснил он.

Один крепыш ткнул соседа локтем в бок.

– Так ты лесоруб, парень? А бирлингом когда-нибудь занимался?

– Вы шутите? Неужели в Мэне никогда не слышали про Сильвера Джека Макхью?

Это хвастовство вызвало очередной взрыв смеха.

– Так ты называешь себя Сильвером Джеком Макхью? – выкрикнул другой парень.

Джек услышал шепоток в задних рядах:

– Да он никак перебрал шипучей воды, что подают на этих богатых свадьбах!

Не принять вызов Джек не мог. Улыбка сошла с его лица.

– Буду очень признателен, джентльмены, если вы окажете мне честь и посоревнуетесь со мной в бирлинге.

Летний воздух огласился громким свистом и улюлюканьем.

– Да этот парень не только пьян. Он еще и спятил!

– Эй, мистер, шутки закончены! Возвращайся к своим шикарным дружкам.

– Нет, погодите! Пусть-ка этот щеголь покажет, на что способен.

– А и впрямь, черт возьми! Почему бы не повеселиться? В каждом цирке должен быть свой клоун.

– Ну хорошо, мистер Макхью, – уступил крепыш, – готовьтесь к своим похоронам. Будете участвовать в бирлинге в этих пижонских шмотках?

Джек подмигнул.

– А почему бы и нет? Я не собираюсь их мочить.

– Йо-хо-о! – вскричал один старик, подпрыгивая на месте и шлепая себя руками по заду. – Ну, будет зрелище, ребятки!

– Вот только мне придется одолжить у кого-нибудь сапоги. – Джек поднял ногу в лакированном башмаке. – Эта обувь не годится для бирлинга.

– Так же, как и вы сами, мистер! Ладно, Сэм, у тебя лапа примерно того же размера, что и у него. Дай парню свои сапоги.

Великан в красной рубахе, почти такой же огромный, как Джек, расшнуровал и снял сапоги. Джек отнес их к экипажу, где мистер и миссис Иствик, ошарашенные не меньше лесорубов странным поведением Джека, смотрели на него, удивленно раскрыв рты.

Усмехнувшись, Джек снял цилиндр и свадебный фрак.

– Это займет немного времени, – заверил он, закатывая рукава своей парадной плоеной рубашки и снимая галстук-бабочку.

Потом он сел на ступеньку экипажа и переобулся в тяжелые сапоги лесоруба, подбитые стальными шипами.

– Ради Бога, что вы собираетесь делать, мистер Макхью? – спросил Джон Иствик.

– Хочу преподать этим парням из Мэна урок мичиганского бирлинга.

Иствики испуганно переглянулись.

– Он, наверное, чересчур много выпил? – спросила шепотом миссис Иствик у Доун.

Но та от души расхохоталась:

– Да нет, он выпил немного. И дело совсем не в этом. Мой муж в душе остался озорным мальчишкой. И знаете, я не хотела бы ни на йоту его изменить. Встанем поближе и посмотрим спектакль!

Она подхватила длинную юбку и выпрыгнула из экипажа. Совершенно сбитые с толку Иствики спустились следом за ней и Джеком к кромке воды.

Лесорубы из Мэна несколько поубавили спеси, увидев Джека без фрака и с закатанными рукавами. Когда он двигался, на его мощной бычьей груди под рубашкой перекатывались крепкие мышцы, а на руках играли огромные бицепсы.

– Да может, он и впрямь лесоруб, – заметил один.

– Ну что, кто хочет со мной сразиться? – подзадорил Джек. – Дайте мне самого лучшего бирлера.

– Это Таг Фишер, – отозвался коренастый парень, к которому Джек обратился вначале. – Иди сюда, Таг!

Таг Фишер напомнил Джеку Пига. Он был ниже Джека, с плоским лицом и волосами как стальная проволока, крепкими плечами и торсом.

– Приятно познакомиться, Таг, – сказал Джек, протягивая руку.

Таг ухмыльнулся, сверкнув кривыми зубами, и тоже протянул свою огромную лапу. Джек догадался, что парень намерен помериться силой, и приготовился. Таг сжимал его ладонь в кулаке, пытаясь расплющить пальцы. От напряжения у него вздулись вены на висках, но с лица Джека все это время ни разу не сошла улыбка.

– Ну ладно, хватит волынить! – закричали лесорубы. – Мы не собираемся торчать здесь целый день. На бейсбольном поле нас дожидается бочка с холодным пивом.

Джека и Тага отвезли к плавучему бревну в гребной лодке. Джек осмотрел дерево. Это была быстро крутящаяся сосна около двух футов диаметром. Они с Тагом заняли места на разных концах бревна и приготовились к началу игры.

– Пошли! – скомандовал рефери.

Джек давно не занимался бирлингом и решил отдать инициативу сопернику. Таг начал раскручивать бревно, перебирая ногами – сначала медленно, потом все быстрее. Наконец его мелькающие ноги стали казаться размытым пятном. Джек легко поспевал за ним, зацепив большими пальцами подтяжки.

Лесорубы из Мэна не могли не оценить его ловкости:

– Неплохо для нью-йоркского франта!

– А парень не врал. Он уже бывал на бревне, это точно!

Таг резко остановил бревно каблуками, и Джек без усилий завис на месте. Раздались громкие возгласы:

– Ты здорово влип, Таг! Это муха, а не человек!

Таг Фишер нахмурился, еле сдерживая злость. Он начал прыгать на бревне, со всего маху ударяя по нему ногами, так что оно заходило вверх-вниз, как водные качели. Джек стоял, свободно согнув колени, и с легкой небрежностью удерживал равновесие. Наконец Таг остановился, отдуваясь, как паровой двигатель.

– Что, выдохся, сынок? – крикнул ему Джек.

– Черта с два!

Таг широко расставил ноги, зажав бревно с двух сторон шипами, и начал поворачивать его, как будто крутил педали велосипеда – влево-вправо, влево-вправо. Бревно бешено металось из стороны в сторону. Это был один из самых эффективных приемов в бирлинге, и Джеку потребовалась вся его сноровка, чтобы устоять.

Лесорубы из Мэна подбадривали своего любимца криками и аплодисментами.

– А ну покажи этому пижону, Таг! – крикнул кто-то.

Таг заскрежетал зубами и удвоил старания. Он был уверен, что его соперник близок к поражению, и преждевременно расслабился. Неожиданным движением Джек застиг беднягу врасплох.

Таг с силой ударил правой ногой по бревну, крутанув его в этом направлении, а Джек одновременно топнул левой ногой, добавив скорости. Таг сорвался и с громким всплеском упал в воду. Когда он вынырнул, его встретили свист и насмешки приятелей.

Джек легко запрыгнул в ближайшую лодку и встал на носу, победно сцепив руки над головой. На берегу его окружила толпа лесорубов из Мэна, добродушно принявших свое поражение.

– Пока жив, не забуду этого дня!

– Подумать только, нашего Тага искупал какой-то городской хлыщ!

– Вот услышат про это остальные ребята!

– Да они нам не поверят!

Джек пожал множество рук и направился к ждавшему его экипажу. Доун гордо шагала рядом, взяв мужа под руку. За ними шли Иствики, потрясенные увиденным.

– Ты сильно промок? – спросила Доун.

– На меня и капли не попало.

Он надел фрак, галстук, шляпу и башмаки. Маленький мальчик подошел забрать сапоги лесоруба. Наконец Иствики и Макхью уселись в экипаж и поехали дальше.

Вечером, лежа в постели гостиничного номера, Джек сказал:

– Знаешь, дорогая, сегодняшний случай послужил мне уроком.

– То есть?

– Совет директоров настаивал на переносе нашего головного офиса в Нью-Йорк, и я всерьез обдумывал это предложение. В конце концов, это деловой центр мира. К тому же мне казалось, что Питеру и Люси будет лучше расти в большом городе, а не в захолустье, как мы с тобой. Я даже обсудил этот вопрос с Джоном Иствиком. Его компания уже начала строительство нового здания.

Доун приподнялась в постели, опершись на локоть, и с любопытством взглянула на мужа.

– Каким же образом сегодняшний день изменил твое решение?

– Просто я понял, что Нью-Йорк сегодня, наверное, в первый и последний раз видел соревнования по бирлингу. Живя здесь, мы многого бы лишились: аппетитного дымка из лагерной столовой, который проникает в окно спальни перед рассветом, металлического звука, призывающего к еде, пения поваренка: «Бобы в тарелках на столе, а солнце над болотом. Эй, лежебока-дровосек, вставай, пора работать!» Мы бы не слышали грохота весеннего лесосплава. Черт возьми, сегодня эти парни из Мэна назвали меня пижоном! Если я останусь в Нью-Йорке, то и впрямь очень скоро превращусь в обыкновенного городского франта. Я не желаю такой участи ни себе, ни моему сыну. Я родился лесорубом и умру им. А ты что скажешь?

Доун нагнулась и поцеловала мужа.

– Я скажу, что ты самый лучший мужчина на свете. А сейчас докажи мне, милый, что тебя не зря прозвали Лесным Быком. Проиллюстрируй свои способности.

– Проиллюстрировать? Черт! Сколько бы слов я ни выучил, ты всегда раскопаешь еще какое-нибудь, чтобы меня озадачить. А что касается быка, вот, смотри, как это делается.

Он заключил жену в объятия и припал поцелуем к ее губам. Тем временем его руки стягивали с нее ночную рубашку вниз по плечам, обнажая грудь. Она сомкнула руки у него на затылке и уткнулась лицом в ложбинку под шеей.

Желание Доун нарастало, и она неслась на крыльях блаженства все выше и выше, к самым небесам.

…Так что теперь, Сара и Деннис, мы вернулись на свое родное болото и живем здесь счастливо. Механизация и промышленная революция изменили лесорубов, но не изменили нас. Как говорит Джек, можно увезти мальчика из леса, но лес навсегда останется в нем. После весеннего лесосплава на деревьях по берегам Сагино уже не висят сапоги со стальными шипами, но кое-кто из старожилов уверяет, что по ночам, когда над рекой сияет полная луна, а вода прибывает, можно увидеть призраки погибших сплавщиков, плывущих верхом на бревнах, как они делали в былые времена.

На этом заканчиваю свое письмо. До свидания, дорогие Деннис и Сара. Приветы вам от всех нас.

С любовью. Доун.

Когда она запечатывала конверт, Джек и Питер вернулись с лесозаготовительного участка и остановились в музыкальной комнате послушать, как Люси упражняется на пианино.

– Что ты играешь, малышка?

– Моцарта. Тебе нравится, папа?

– Очень мило, но мы с Питом любим музыку попроще. Верно, сын?

– Верно, папа. Что скажешь, Люси?

Доун улыбнулась, когда ее дочка резко перешла от Моцарта к разудалой песенке из злачных салунов Сагино. Ее чистый, как колокольчик, голосок затянул любимую балладу отца:

О да, ты точно лесоруб, А не бездельник и нахал. Ты, как заправский лесоруб, Свой кофе пальцем помешал.

Примечания

1

В английском языке у слова «простыня» есть еще одно значение: «парус».

(обратно)

2

Черт возьми!(фр.)

(обратно)

3

Великолепно, восхитительно!(фр.)

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7 . . . .

Реклама на сайте