«Невеста-соперница»

Посвящается Ингрид Флорес Беккер

Ты необыкновенная женщина! Чистый восторг! Я так рада, что ты стала частью моей семьи. Впрочем, как Корки и Клео.

Кэтрин

Балтимор, Мэриленд

Апрель 1835 года

Джейсон Шербрук понял, что пора возвращаться домой, в тот момент, когда, откатившись от Люсинды Фротингейл, уставился в жирную уродливую морду ее мопса Хорейса, злобно на него зарычавшего, и неожиданно, совершенно непонятно почему, увидел своего брата-близнеца. Тот со слезами на глазах махал рукой Джейсону с пристани Истборна. Махал до тех пор, пока корабль не превратился в маленькую точку на горизонте.

Колючий ком подкатил к горлу Джейсона. Глаза подозрительно повлажнели, а сердце заныло так, что казалось, сейчас разорвется.

Джейсон в последний раз оглядел песика, примостившегося под боком хозяйки, и повернулся на живот, прислушиваясь к дыханию женщины и животного. Странно… Всего несколько секунд назад он наслаждался ее ласками, и вдруг непрошеные, принесшие боль воспоминания нахлынули на него. Неизвестно почему его охватило такое нетерпение, что он едва смог лежать спокойно. Ему хотелось одного: выпрыгнуть из теплой постели Люсинды, броситься в океан и плыть до самой Англии.

Спустя почти пять лет Джейсон Шербрук решил вернуться домой.

Этим же утром, ровно в восемь, Джейсон сидел за большим столом в столовой Уиндемов, где уже был накрыт завтрак, и молча оглядывал людей, которые приняли его в дом много лет назад. Супружеская чета и их дети – двое мальчиков и две девочки – за это время стали ему очень дороги. Но наверное, пришла пора расстаться.

Он кашлянул, привлекая их внимание, моля Бога, чтобы прекрасные умные мысли безболезненно превратились в слова и легко сорвались с его языка, чего, естественно, не получилось. Ком в горле разросся до размеров скакового круга.

– П-пора, – хрипло выдавил он.

При этом он не сознавал, что очень похож на слепого, который внезапно обрел зрение. Обрел и сам не знал, что теперь с этим делать. Как ни странно, язык перестал повиноваться. И вылетевшее из горла единственное слово повисло зловещим туманом в столовой Уиндемов.

Джеймс Уиндем, не понимая причины столь странного поведения, вопросительно вскинул темно-русую бровь: