«Любовь творит чудеса»

Любовь творит чудеса (fb2) - Любовь творит чудеса (пер. Екатерина Анатольевна Ильина) (Когда сердца дерзают - 3) 1168K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кэйтлин Битнер Рот

Кэйтлин Битнер Рот Любовь творит чудеса

Глава 1

Сан-Франциско, 1857 год

Вскоре он окажется в Китае. А уж куда отправится потом, одному богу известно.

Кэмерон Андруз стоял в доке перед зданием принадлежащей его семье судоходной компании, опершись ногой на пузатую швартовную бочку, и не сводил взгляда с «Безмятежного». Блестящий клипер, то и дело меняющий галс, грациозно прокладывал себе путь в гавань на первом этапе путешествия из Нового Орлеана. Он оставит здесь свой груз и почту, а потом заполнит трюмы и отправится на Восток за новой партией товара с Кэмероном на борту.

Рожденный во Французском квартале Нового Орлеана матерью-француженкой и получивший образование в Кембридже, как и его отец-англичанин, Кэмерон привык к роскошной жизни. Унаследовав семейное дело, он и его кузен прилагали все силы к тому, чтобы превратить судоходную компанию Андрузов в настоящую империю, в собственности которой находился самый многочисленный флот в мире. И вот теперь, обладающий немалым состоянием, Кэмерон мог позволить себе почти все.

Он тихо фыркнул. Все, кроме покоя. Никакие деньги не могли освободить его от снедающих душу страданий.

Где-то вдалеке церковный колокол возвестил о наступлении полудня, и, вторя ему, желудок Кэмерона заурчал. Тем не менее одного взгляда на отель «Морган», расположенный вниз по улице, хватило, чтобы чувство голода исчезло без следа. Кэмерон неизменно обедал здесь на протяжении последних четырех лет, с самого своего приезда сюда. Так было до недавнего времени. Однако лицезреть родителей своей жены, владеющих отелем, день ото дня становилось все тяжелее, хотя с момента ее смерти прошло уже два года. Так что в последнее время Кэмерон отказался от ленча.

Выглянувшее из-за пухлого облака солнце превратило серые воды залива Сан-Франциско в ярко-голубое переливающееся полотно и лишило воздух свежести. Кэмерон прикрыл глаза ладонью и теперь следил за медленно скользящим по водной глади «Безмятежным». Господи, сколь же он великолепен. Самое быстрое судно на свете. Черт, было бы неплохо вновь ощутить под ногами его палубу.

«Фелиция» и «Селина» – два изящных клипера, принадлежащих компании, стояли в гавани, уйдя под воду выше ватерлинии под грузом разнообразных товаров из Китая и Индии. Через несколько дней один из них отправится в Новый Орлеан, а другой – в Бостон.

Когда «Безмятежный» еще раз свернул на восток, перед тем как зайти в порт, из-за его кормы показался островок Йерба-Буэна – изумрудный оазис посреди залива. В душе Кэмерона вновь возникло знакомое ощущение пустоты. На западном склоне этого островка он похоронил свою жену и новорожденного сына. Сердце Кэмерона сжалось. Простит ли Диана, если он уедет? Сколько раз он стоял возле ее могилы, вымаливая позволения уехать и не испытывать при этом чувства вины.

– Мистер Андруз! – окликнул Кэмерона портовый рабочий Дейви. – «Безмятежный» вот-вот войдет в гавань. Ветер переменился, так что клипер причалит левым бортом. Лучше вам отойти в сторону, сэр.

Чайки с пронзительными криками неслись вниз и жадно ныряли в покрытую рябью воду, точно пираты, обнаружившие клад. Проворный клипер с приспущенными парусами бесшумно вошел в гавань. Матросы сбросили пару тросов. Один подхватил Дейви, а второй – Кэмерон, обмотав вокруг швартовой бочки, на которой только что покоилась его нога. Судно замерло.

Матросы спустили сходни. Первым сошел на берег сердито хмурящий брови краснощекий капитан. В одной руке он сжимал корабельный журнал, а другой тащил за шею чумазого мальчишку.

Кэмерон сделал шаг вперед.

– Судя по всему, вы поймали на борту «зайца», Хэллоуэл.

– Маленький негодяй в вашем полном распоряжении. – Капитан с силой толкнул мальчишку в спину.

Тот, споткнувшись, остановился перед Кэмероном, сгорбился, страдальчески поморщился и потер изрядно перепачканную шею.

– Чегой-то вы меня так тащите? Я жуть как рад убраться с вашей дурацкой лодки. Merde[1]! Вы чуть не оторвали мне голову.

Ну и ну. Будь он проклят, если это не каджунский диалект уроженца Луизианы.

– Клипер, – протянул Кэмерон. – Никогда не смей называть мои превосходные быстроходные корабли лодками.

Поднявшийся в гавани ветерок принялся кружить вокруг парнишки, и в ноздри Кэмерону ударил резкий запах – смесь пота, пыли и поношенной одежды.

– Господи, да от тебя воняет, как от армии Наполеона после сорокадневного марш-броска.

– А может, и хуже, – вставил Хэллоуэл. – Он отказывался мыться на протяжении всего путешествия. Представить не могу, как человек, первый раз вышедший в море, смог отыскать на корабле столько потайных мест. Едва только с моих уст слетало малейшее упоминание о воде или бане, этот бродяга испарялся с такой скоростью, что мне оставалось лишь чесать в затылке и думать о том, не привиделся ли он мне. Наконец я сдался и перестал за ним охотиться. А что мне еще оставалось? Разве что выбросить за борт и забыть о его существовании. Не берусь перечислить, сколько раз я удержался от соблазна.

Мальчишка бросил на капитана полный ненависти взгляд и пробормотал столь грязное французское ругательство, что Кэмерон мысленно порадовался отсутствию у капитана познаний в этом языке.

– Ступайте, Хэллоуэл. А я присмотрю за шалопаем. Моя замена на борту?

– Да. – Капитан указал большим пальцем куда-то позади себя и направился в контору.

– Мистер Андруз! – Джошуа Купер проворно спустился по сходням с большим саквояжем в руках и едва только ступил на причал, как пошатнулся и отчаянно взмахнул руками, точно подвыпивший матрос.

С губ Кэмерона сорвался тихий смех.

– Вижу, вы все еще не отвыкли от качки.

Сохранивший равновесие Купер пожал Кэмерону руку и дважды ударил по ней кулаком.

– При всей моей любви к морю и кораблям, сэр, после высадки на берег мне еще три или четыре дня кажется, будто подо мной качается пол.

Он окинул взглядом серые дома, окружавшие причал, и уходящие вглубь города узкие улочки.

– Совсем непохоже на Новый Орлеан, правда? – Купер посмотрел на сгущающиеся над головой облака и прищурился. – Я уж не говорю о том, что здесь намного прохладнее.

– Вы привыкнете, хотя на это потребуется время. Погода здесь меняется довольно часто, и скоро вы научитесь постоянно носить с собой зонт. – Кэмерон кивнул в сторону большого белого здания под зеленой крышей.

– Это отель «Морган». Отнесите свои вещи. А за ужином обсудим ваше постоянное место жительства.

– Благодарю вас, сэр. До вечера. – С этими словами Купер потрусил вверх по улице.

Скрестив на груди руки, Кэмерон посмотрел на стоящего рядом с ним мальчика.

– Как тебя зовут?

– Алекс.

Судя по тому, как плутишка опустил глаза и принялся ковырять носком ботинка землю, Кэмерон был уверен, что услышал ложь.

– А ну-ка, посмотри мне в глаза. Сколько тебе лет?

Мальчишка вскинул голову с такой дерзостью, что Кэмерон едва не рассмеялся, а потом высокомерно скрестил на груди руки, передразнивая стоящего перед ним мужчину.

– Достаточно.

– В самом деле? – Ну, и что ему делать с этим подкидышем до тех пор, пока один из его кораблей не отправится в Новый Орлеан? Кэмерон окинул взглядом изношенную одежду мальчика и старые ботинки, которые, скорее всего, были велики ему на несколько размеров, и внезапно ощутил сострадание. – Искал приключений? Поэтому пробрался на корабль? Или за тобой охотится полиция?

– Non[2].

– Ты сбежал от кого-то, кто дурно с тобой обращался?

– Non.

Алекс окинул Кэмерона спокойным и уверенным взглядом. Завершив осмотр, мальчик вновь решительно заглянул ему в глаза. Уголки его губ изогнулись в ухмылке.

– Я пробрался на ваше красивое судно вовсе не ради развлечения. На то у меня имелась довольно веская причина.

Мальчишка разговаривал на том напевном каджунском диалекте, на котором даже самые страшные ругательства звучали точно сладкая колыбельная. Кэмерон ощутил тревогу. Кто тут главный? Ему показалось, или этот оборванец начал задавать тон беседе? Маленький хитрец.

– Мой желудок давно уже издает непристойные звуки, поэтому чем быстрее ты расскажешь мне, зачем пробрался без разрешения на мой корабль, тем быстрее я смогу получить свой ужин. Ты голоден?

– Oui[3]. И не прочь перекусить.

Придется отвести Алекса в общественные бани.

– Ты не получишь еды до тех пор, пока не смоешь с себя грязь и не переоденешься. Неподалеку есть лавка, где мы могли бы подобрать одежду твоего размера. А потом ты отправишься в баню. У тебя есть деньги?

На губах мальчишки вновь возникла ухмылка.

– Non. Зато у вас есть.

Кэмерон раздраженно фыркнул.

– Ты бесплатно проехал почти полмира и теперь надеешься, что я куплю тебе одежду?

– Типа того.

Проклятие. Кэмерон не мог позволить этому мальчишке разгуливать по незнакомому городу в одиночестве.

– Ты направлялся в Сан-Франциско?

– Oui.

– И что же тебя сюда привело?

Мальчик широко улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов, однако выражение его глаз оставалось суровым.

– Я приехал сюда на поиски своего отца. – Мальчишка принялся раскачиваться на каблуках, по-прежнему скрестив на груди руки. – И похоже, уже нашел. Вас.

– Меня? – Кэмерон рассмеялся, а потом заглянул в янтарные глаза, обрамленные темными ресницами. По его спине пробежал холодок. Он словно бы увидел собственное отражение в зеркале. Но ведь это невозможно.

– Ты пойдешь со мной. – Схватив мальчишку за грязный ворот куртки, Кэмерон направился в лавку. – Дейви, я ушел на ленч. Передайте капитану и Куперу, что я увижусь с ними в восемь в «Моргане».

– Хорошо, сэр, – откликнулся Дейви.

Уже через десять минут Кэмерон и мальчишка стояли перед дверями общественных бань, предварительно посетив лавку торговца одеждой.

Алекс попытался вырваться.

– Не пойду туда. Не хватало еще, чтобы ко мне прицепился какой-нибудь похотливый матрос, только и ждущий того, чтобы пристроить куда-нибудь свою штуку.

Кэмерон остановился, и волосы на его голове встали дыбом.

– Поэтому ты отказывался мыться на корабле?

Мальчик медленно отвернулся, а потом тихо выдохнул:

– Oui.

Голод и разочарование, терзавшие Кэмерона, достигли такой степени, что он едва не взорвался от гнева.

– В таком случае мы пойдем ко мне домой, но если ты умудришься сунуть себе в карман хотя бы свечу, я тебе оторву голову.

– Oui, папа.

– Не называй меня так! – Проклятие. Наверное, отцом этого шалопая является его кузен Тревор. Хотя нет, глядя в янтарные глаза мальчишки, Кэмерон будто смотрел в свои собственные. И подобная мысль по-прежнему казалась ему нелепой. – Сколько, ты сказал, тебе лет?

– Я не говорил.

– Так скажи, – прорычал Кэмерон.

Однако Алекс лишь усмехнулся.

– Сперва мне нужно помыться.

Бейтс, пожилой слуга, переквалифицировавшийся из шахтеров в дворецкие, встретил их на пороге особняка Калифорния-Хилл. Кэмерон протянул ему завернутую в бумагу одежду.

– Проследите, чтобы Алекс тщательно вымылся, и попросите кухарку подать две тарелки.

– Джамбалайя[4] подойдет, – вставил Алекс. – Только я не стану мыться с вашим человеком, который будет тереть меня мочалкой и одновременно хватать за все места.

Дворецкий вспыхнул до корней волос, однако не произнес ни слова. Кэмерон подавил улыбку. Бедный старик наверняка лишился дара речи.

– Здесь, в Сан-Франциско, джамбалайю не подают. Черт с тобой, мойся один. Только я выверну все твои карманы, когда спустишься в столовую, слышишь?

– Oui, – ответил Алекс и небрежно двинулся к расположенной за спиной Бейтса лестнице. – А у тебя чудной говорок, папа. Бывает, ты говоришь, как добрый француз из Нового Орлеана. А иной раз, как настоящий англичанин. Видишь, я все подмечаю.

– Господи. – Кэмерон развернулся на каблуках, прошел в библиотеку и с тяжелым вздохом упал на диван. Как подобное случилось? И почему именно сейчас, когда он твердо вознамерился отправиться в долгое путешествие в никуда?

Незаконнорожденный каджунский ребенок? Маловероятно. Кэмерону едва исполнилось семнадцать лет, когда он покинул Новый Орлеан. Они с Тревором слыли настоящими возмутителями спокойствия. Именно поэтому Кэмерона отправили в частную школу в Англии, откуда он попал в Кембридж. Но несмотря на скандальное поведение, он никогда не допустил бы появления на свет ребенка.

Спустя час, когда Алекс так и не появился, Кэмерон отправился на его поиски в гостевую спальню и тихонько постучал в дверь.

– Entre[5]. Я помылся и переоделся в новую одежду.

– Заносчивый глупец, – пробормотал Кэмерон, распахнул дверь и… едва не лишился чувств.

Неопрятный чумазый мальчишка исчез. А вместо него появилась красивая девочка, только вступившая в пору взросления, с распущенными блестящими длинными волосами цвета воронова крыла. Она глядела прямо на него, пока Кэмерон силился собраться с мыслями.

Девочка ухмыльнулась.

– Как, ты сказала, тебя зовут?

С губ девочки сорвался тихий смех.

– Алексия, дорогой папа. Алексия Тибодо. Я из Сенлоран.

Ее мягкий обволакивающий голос казался слишком взрослым, слишком мудрым для столь юного создания. Она дерзко выступила вперед.

– Ты ведь помнишь мою maman, не так ли? Соланж?

– Я… Я не могу сказать. Сколько тебе лет?

– Почти тринадцать, папа. – Девочка наклонила голову. – Мою maman звали Соланж Тибодо. О, постой. Ты знал ее под именем Салли.

Ну, вот. Даже в годы своей неуправляемой юности Кэмерон остерегался иметь дело с креолками из болотистых районов Луизианы. Поэтому мысль о родстве с этой девочкой казалась ему по меньшей мере нелепой.

– Non? Тогда ты, должно быть, помнишь моих дядей Рене и Бастьена. Они едва не забили тебя до смерти за то, что ты занимался любовью с моей maman в борделе мадам Олимпии.

Святые угодники! Стало быть, мать этой девочки – молодая женщина, лишившая его невинности? Кэмерон совершенно позабыл о ее существовании, равно как и о том обстоятельстве, что она вполне могла оказаться французской креолкой. Хотя ведь она рассказала ему, что была сиротой из французского квартала.

– Этого не может быть. Ты… не можешь быть моей дочерью. Ты лжешь. К тому же я настолько не доверяю родственникам Бастьена и Рене, что даже не решусь спросить у них, который час. Кто отправил тебя сюда? Твоя мать?

– Я не знала своей maman, папа. Она умерла, когда я родилась. – Девочка принялась неторопливо расхаживать по комнате. – Тебе нравятся мои глаза, папа? Родные постоянно говорили мне, как я на тебя похожа. Мне хотелось верить, что я унаследовала внешность матери, но теперь вижу, что они правы.

Ну, и что, черт возьми, теперь делать?

– Мне было всего семнадцать лет, когда случилась та драка у мадам Олимпии. Сразу после этого меня отправили в Англию. Очевидно, произошла какая-то ошибка.

– Никакой ошибки нет. – Взгляд Алексии стал жестче. – Может, тебе и было всего семнадцать лет, но ты все же вставил в мою maman свою штуку и выплеснул в нее мощный яд.

Алексия приблизилась к Кэмерону, вздернула подбородок, и в ее глазах вспыхнула жестокая решимость.

– Из этого твоего яда получилась я, папа. Ну, и что ты теперь думаешь?

Глава 2

Новый Орлеан

Кэмерон шагал за Алексией мимо аккуратно подстриженных лужаек нового, нарочито богатого района Нового Орлеана, раздумывая над тем, не водит ли она его за нос. Он бросил непослушному ребенку вызов. Пропустил Алексию вперед и велел ей бежать домой к своим родным. Однако если она всерьез вознамерилась доказать его отцовство, то никаких игр не будет. В противном случае Кэмерон отправится в море на первом же корабле компании и больше ни разу не вспомнит о существовании Алексии.

Господи, на корабле она вела себя несносно. Хэллоуэл оказался прав. И как ей удавалось исчезнуть на несколько дней лишь для того, чтобы потом возникнуть в его каюте с озорной улыбкой? Которая, кстати сказать, напоминала улыбку дьявола, а не его собственную.

Маленькая негодяйка умудрялась причинить больше вреда, чем стая диких обезьян, а потом смеялась так, словно и остальным должно быть так же весело, как и ей. Она повсюду таскала с собой корабельного кота и даже укладывала его с собой в постель. По примеру капитана, Кэмерон в конце концов сдался и предоставил Алексию самой себе.

Словно прочитав его мысли, девочка спрыгнула с широкого тротуара, помогавшего сохранить в чистоте туфли и подолы платьев, и поскакала по лужайке. Кэмерон сердито сдвинул брови.

– Возвращайся назад, пока не испортила свое новое платье.

– Оно цвета травы, так что грязь будет незаметна.

– Возвращайся сейчас же. Иначе я вставлю тебе в рот удила и поведу на уздечке. Никогда еще не видел столь дикой и непослушной девчонки.

Воздух наполнился заливистым смехом. Запрыгав на одной ноге, она сняла туфельку, а потом проделала то же самое с другой.

– Держу пари, тебе очень хочется, чтобы я слушалась, едва ты щелкнешь пальцами.

– Выйди из травы и надень туфли.

– Они натирают ноги.

– Почему ты не сказала?

– А ты не спрашивал.

Кэмерон выхватил одну туфельку из руки девочки. Однако, прежде чем он успел проверить качество кожи, Алексия уже сняла чулки и вновь принялась бегать по высокой траве. Только на этот раз босиком.

– Вы, Алексия Тибодо, настоящая лгунья. Это лучшие туфли, какие только можно купить. Немедленно надень их.

Алексия захихикала и бросила Кэмерону чулок.

– Что такое, папа? Ты никогда не бегал босиком по траве? Погрузив пальцы в ее прохладу, уже не захочется обуваться. – Алексия указала куда-то пальцем. – Это дом моей тети.

Едва не споткнувшись, Кэмерон остановился перед украшенным белыми колоннами особняком. Словно знатная леди, этот особняк блистал своим великолепием, занимая почти половину квартала. Его окружала витиеватая кованая ограда, за которой виднелись многочисленные клумбы, украшавшие дом, точно бриллианты шею леди.

– Лгунья. Это резиденция Луи Леблана.

– Oui. Она его вдова. Разве ты не знал?

– Нет, не знал. А теперь надень туфли и чулки.

Алексия захихикала.

– Именно в таком порядке?

– Делай, как я сказал. И попытайся хоть раз вести себя как девочка.

– Что бы это ни значило.

– Ты всегда стремишься к тому, чтобы последнее слово оставалось за тобой?

– А ты?

Жозетта Тибодо Леблан, вдова одного из богатейших торговцев, когда-либо проживавших в Новом Орлеане, стояла в тени распахнутых дверей балкона второго этажа и пыталась унять бешено колотящееся сердце. Она наблюдала за тем, как ее племянница натянула чулки и посмотрела на отца. Теперь они стояли друг напротив друга со скрещенными на груди руками и вели оживленную беседу.

Итак, он здесь. Спустя столько лет. Еще более красивый, чем она помнила. Он стал выше и шире в плечах. Его некогда короткие черные волосы теперь закрывали шею. Какими же мягкими и шелковистыми казались эти кудри.

За то время, что Кэмерон провел в море, его головы не касалась рука цирюльника, и теперь Жозетта раздумывала о том, каково это – провести ладонью по его изрядно отросшим волосам. Сама мысль об этом казалась невероятно чувственной. Не стоит предаваться столь глупым мечтаниям, но, святые небеса, как же он хорош. Даже лучше, чем в дни ее юности, когда она неотступно следовала за ним повсюду. Кэмерон унаследовал рост и широкие плечи от отца англичанина, а вот внешность явно досталась ему от покойной матери – красавицы-француженки, ловящей на себе восхищенные взгляды всякий раз, когда она проходила по улицам Французского квартала.

На губах Жозетты заиграла еле заметная улыбка. Несмотря на то что образ Кэмерона Андруза хранился в ее памяти долгие годы, он даже и не подозревал о ее существовании. Несмышленой девчонкой она без памяти влюбилась в него и обожала издалека, но в возрасте тринадцати лет возненавидела его со всей страстью, на какую только была способна. Именно тогда ее старшая сестра Соланж решила, что Кэмерон станет ее счастливым билетом в жизнь.

Словно бы услышав ее мысли, Кэмерон бросил взгляд на дом. Жозетта отошла вглубь комнаты, и рядом с ней возникла ее кузина Вивьен.

– Сразу видно, что эти двое слеплены из одного теста. Oui, наверняка выяснится, что он действительно ее отец.

– Он и есть ее отец, Вивьен. И постарайся не говорить на каджунском наречии, иначе мы никогда не отучим от него Алексию.

– Pardon, похоже, я возвращаюсь к старым привычкам каждый раз, когда нервничаю. Что за чудесное платье на Алексии. Как думаешь, его купили у мадам Шармонте? – Вивьен прищурилась. – Да, так и есть. Только взгляни на ткань. Подобное этому есть и в твоем гардеробе. Как думаешь, наша мастерица сделала это намеренно?

Жозетта уже успела заметить, что такой фасон изумрудно-зеленого платья, облегавшего стройную фигурку ее племянницы, могла создать лишь одна известная ей портниха.

– А разве кто-то другой способен сшить нечто подобное?

– И как только этому месье удалось одеть ее в платье?

– С помощью угроз, не иначе.

Кэмерон схватил Алексию за руку и, слегка дернув, направился к дому. Жозетта и Вивьен отошли еще дальше от окна.

– Ну что за глупая девчонка. Подумать только – сбежала из дому, – покачала головой Вивьен. – Просто удивительно, что ей удалось вернуться, да еще привезти с собой отца.

Жозетте лишь недавно удалось избавиться от леденящего душу беспокойства, охватившего ее при известии о том, что Алексия сбежала на одном из клиперов Кэмерона.

– А все потому, что эта проныра наткнулась на письмо, которое я написала ее отцу и не успела отправить. Если б не оно, Алексия не знала бы, где его искать.

– И нам не пришлось бы пережить столько бессонных ночей.

– Ну, и что мне теперь делать, Вив? Я больше не могу с ней справиться, а из моих братьев отцы никудышные. Я не хочу, чтобы Алексия вернулась на болота или того хуже – пошла по стопам моей матери. У меня просто не было иного выбора, кроме как разыскать ее отца.

Вивьен закусила губу.

– Ты переживаешь из-за своей maman, а вот мне не дают покоя мысли о брате. Мне не нравится, как Люсьен смотрит на Алексию теперь, когда она становится такой красавицей.

Отчасти поэтому Жозетта написала письма Кэмерону. Она ничего не сказала Вивьен, но если молва не лгала и ее мать действительно прочила Люсьена на место жреца вуду Унгана, то он стал еще опаснее, чем прежде, ибо путь, на который ступила мать Жозетты, день ото дня становился все темнее. Желудок Жозетты сжался от ужаса при мысли о том, что Люсьен может попытаться сделать Алексию частью своей исполненной похоти инициации в жрецы вуду.

Но не только брат Вивьен беспокоил Жозетту. Неуправляемые в своих желаниях жители болот частенько бросали на Алексию плотоядные взгляды. Девочка не осознавала собственной красоты и понятия не имела, какое внимание привлекает к себе. Даже одетая как мальчишка со спрятанными под шляпу волосами она притягивала взгляды мужчин. Закончилось то время, когда она могла бродить по окрестностям в одиночестве и ускользать из дома посреди ночи, чтобы резвиться при свете звезд.

– Впусти мистера Андруза, а потом пришли ко мне Алексию.

– Oui. – Вивьен похромала к лестнице. Подол платья прятал от взглядов окружающих ее изуродованное бедро, но не мог скрыть хромоты.

Одна створка двойных стеклянных дверей распахнулась, и взгляду Кэмерона предстала привлекательная темноволосая женщина, одетая в бело-серое платье.

– Tante[6] Вивьен! – Алексия вырвалась из цепких пальцев Кэмерона и бросилась к женщине.

Та едва заметно кивнула.

– Я – мадемуазель Вивьен Тибодо, кузина мадам Леблан. Алексия называет меня тетей лишь из-за моего возраста.

– Понимаю. – Ну, и что из того? Кто сказал, что они не замешаны в этом все? Им придется долго и упорно убеждать Кэмерона в том, что Алексия его дочь. Его охватил приступ боли, как если бы сознание крепко схватило его и с силой встряхнуло. Если Вивьен действительно двоюродная тетка Алексии, стало быть, наказание Господне – Люсьен приходится ей каким-то родственником. И да поможет ей Господь, если они брат и сестра.

Вивьен обняла Алексию, а потом слегка подтолкнула ее в спину.

– Tante Жозетта ждет тебя наверху.

Алексия развернулась и быстро побежала по широкой лестнице на второй этаж. Кэмерон посмотрел ей вслед. Иногда Алексия казалась гораздо старше и мудрее своих лет, но случались моменты, когда она вела себя совсем как несмышленый ребенок. Как бы то ни было, радость жизни, которую она несла в себе, была заразительной, а посему Кэмерон не мог злиться на нее слишком долго.

Вивьен обернулась.

– Входите, месье Андруз. Мадам Леблан получила записку Алексии и ждет вас.

Он переступил порог величественного особняка. Вивьен прошла вперед него по широкому коридору и указала на комнату, в которой, как догадался Кэмерон, принимали гостей. В убранстве ее были предметы, привезенные из разных уголков мира: дорогая французская этажерка, великолепные китайские ковры и небольшая греческая статуэтка в углу. Однако Кэмерону не было никакого дела до того, кто именно обладал столь изысканным вкусом – Леблан или его супруга. Ему необходимо было решить возникшую проблему и как можно скорее убраться отсюда.

Кэмерон подошел к окну, чтобы посмотреть на утопающий в розах сад, и по его шее скатилась капля пота. Он отер ее рукой. Только полдень, а жара и влажность лишали способности дышать. За долгие годы жизни в Англии и Сан-Франциско Кэмерон отвык от такого климата, поэтому теперь мечтал вернуться в отель, скинуть с себя всю одежду и валяться в постели, потягивая прохладный лимонад, пока не спадет жара. Эта загадочная тетка наверняка заберет девочку к себе. Во всяком случае до той поры, пока не будет доказано его отцовство.

По правде говоря, чем дольше Кэмерон находился подле Алексии, тем труднее ему было отрицать их родство. Девочка частенько передразнивала его, но и в те моменты, когда она вела себя совершенно естественно, их схожесть бросалась в глаза. Даже взмах руки, когда она пыталась объяснить что-то, оказывался точной копией его собственного. Проклятие, все это может помешать его планам отправиться в долгий путь.

– Месье Андруз, добро пожаловать в мой дом.

При звуке этого обволакивающе-бархатистого голоса Кэмерон обернулся.

Она была прекрасна.

Тугие завитки иссиня-черных волос обрамляли лицо, изящные черты которого обезоруживали. Губы, напоминающие поблескивающие от влаги лепестки роз, слегка приоткрылись, а умные глаза, схожие оттенком с крепким креольским кофе, оценивающе скользнули по фигуре Кэмерона и остановились на его лице. Однако более всего его заворожила кожа незнакомки – безупречная, точно у новорожденного, и словно бы испускающая свет. Она казалась такой нежной и мягкой, что Кэмерону неумолимо захотелось подойти ближе и коснуться ее рукой.

Он вновь отвернулся к окну, пытаясь привести мысли в порядок.

– Судя по всему, меня обвиняют в том, что тринадцать лет назад я имел неосторожность зачать ребенка. Неисправимого, необразованного и обезумевшего ребенка.

За спиной Кэмерона раздался тихий смех.

– Вы описываете члена семьи Тибодо, не так ли, месье?

«Господи, да!»

Кэмерон сложил руки за спиной и повернулся к хозяйке дома. Черт возьми, как она красива. Судя по всему, она была на три или четыре года младше него. И уже вдова? Ну и ну. Кэмерон помнил Леблана мужчиной средних лет. Но он встречался с ним еще до своего отъезда в Англию.

– И вы тоже Тибодо, мадам Леблан?

– Oui. – Она вплыла в комнату, сопровождаемая еле слышным шорохом бледно-голубого платья по ковру. – С болот я попала в чудесный дом в районе, который люди называют Парковым кварталом. И все же жители Нового Орлеана не забыли, откуда я родом, и, что еще хуже, они не забыли, что я – дочь Одали Тибодо. Так что меня ценят ниже, чем остальной каджунский сброд. Своей же племяннице я желаю иной судьбы.

Предельная откровенность мадам Леблан не смогла скрыть сквозившей в ее словах боли, которая, однако, тотчас же сменилась спокойной уверенностью и великодушной улыбкой. О, эта женщина умела гневаться.

Мадам Леблан подошла к шкафу и достала оттуда какой-то предмет одежды.

– Помните это, мистер Андруз?

Она встряхнула полупрозрачный пеньюар оттенка лунного света и указала на него гостю.

– Несмотря на молодость, вы обладали весьма причудливой фантазией, присущей скорее более зрелому мужчине. Вы подарили этот пеньюар моей сестре. Помните? Он ей очень нравился.

Грудь Кэмерона сдавило болью.

– Помню, мадам Леблан. – Кэмерон отер ладонью вспотевший лоб. Черт бы побрал эту жару. – Я был юным глупцом, и мне в голову не приходило, что находящаяся под строгим контролем мадам Олимпии женщина может забеременеть. И это случилось. Но кусок полупрозрачной ткани вовсе не доказывает моего отцовства.

Хозяйка дома некоторое время смотрела на Кэмерона, и тому показалось, будто ее взгляд прожигает его насквозь. По телу Кэмерона прокатилась жаркая волна. Почувствовала ли стоящая перед ним женщина, что между ними произошло нечто неуловимое?

На долю секунды она опустила глаза, и на ее щеках заиграл румянец.

– Прошу вас, зовите меня Жозетта. – Она вздохнула, а когда вновь подняла глаза, на ее лице было прежнее выражение спокойствия и уверенности. – Мадам Леблан слишком уж формальное обращение для предмета нашей беседы. Хочу быть до конца честной с вами, сэр. Моя сестра обманула вас.

По спине Кэмерона пробежал холодок.

– Обманула?

– Oui. – Взгляд невероятных глаз Жозетты вновь прожег его насквозь. – Она считала, что ребенок, рожденный от вас, поможет ей вырваться из болот и начать другую жизнь. Будучи юной и легкомысленной, она считала, что беременность позволит ей завоевать расположение общества. Ведь ваша семья всегда считалась благородной.

– Откуда мне знать, что это не очередная ложь и Алексия действительно моя дочь? – Внезапно будто какая-то потусторонняя сила вдруг потянула Кэмерона к Жозетте, и он подошел ближе. В ушах у него зашумело, взгляд упал на ее губы, и в течение нескольких секунд он мог думать лишь о том, каковы они на вкус. Кэмерон сделал шаг назад, сбитый с толку собственной реакцией на эту женщину. Что, черт возьми, на него нашло? Ведь она говорила с ним о собственной сестре.

Тихо засмеявшись, Жозетта указала на обитый темно-голубым бархатом диван.

– Присаживайтесь, s’il vous plait[7]. – Жозетта опустилась в кресло, стоявшее в нескольких шагах от дивана, и пригладила подол платья. В ее глазах плясали озорные искорки. – Не хотите ли лимонада? Вы внезапно так… – она пожала плечами, – раскраснелись.

Жозетта прекрасно знала, о чем он думает. Ведь все было написано у него на лице. Неужели эта лисица намеренно заставила его испытывать смущение? Ну, нет, она его не проведет. Кэмерон внимательно посмотрел на сидящую напротив него женщину.

– Спасибо, мадам. Если это доставит вам удовольствие.

Жозетта вскинула бровь и ответила гостю такой же полуулыбкой.

– Конечно, доставит. – Она позвала Вивьен.

Прежде чем Кэмерон успел придумать какой-нибудь остроумный ответ, в гостиной появилась Вивьен с подносом в руках. Она подала лимонад гостю и хозяйке дома, после чего удалилась так же неслышно, как и вошла. Слава богу, что их беседу ненадолго прервали. У Кэмерона так сильно пересохло во рту, что он с трудом заставил себя пить медленно, вместо того чтобы осушить стакан залпом.

– Если ваша сестра хотела меня провести, то, возможно, у вас такие же намерения.

Жозетта вздохнула.

– Предлагаю вам нанести визит мадам Олимпии и поговорить с ней. Если вы помните, она держит своих девушек в ежовых рукавицах. Соланж, назвавшаяся вам Салли, пришла к ней с предложением продать свою девственность. Но только вам. Под чутким руководством мадам Олимпии моя сестра в полной мере овладела искусством соблазнения, а вот о методах предохранения от нежелательной беременности предпочла позабыть. А потом она вскружила вам голову. К сожалению, это стало известно моим братьям…

Кэмерон протестующе поднял руку.

– Прошу вас. Это я помню прекрасно. У меня на ноге остался шрам от ножа Рене. – Кэмерону стоит покинуть этот дом, прежде чем испытываемая им неловкость станет слишком заметна. – Я сегодня же вечером поговорю с мадам Олимпией.

– А если вы решите принять вашу дочь… Что тогда, месье?

Кэмерон ущипнул себя за переносицу.

– Не знаю. Она та еще штучка. Наверное, отошлю ее в какую-нибудь закрытую школу.

Темные глаза Жозетты стали совсем черными.

– Но она сбежит. К своей maman.

– Maman? Я думал, ваша сестра умерла.

– Я говорю о своей матери, месье. Бабушке Алексии.

– Черт возьми. Она же ведьма вуду!

– Прошу вас, месье Андруз. Она все-таки моя мать.

– Прошу прощения. – Кэмерон откинулся назад и внимательно посмотрел на сидящую напротив женщину. Исходящий от нее аромат был настолько притягателен, что Кэмерону хотелось подвинуться ближе и как можно внимательнее разглядеть ее красивое лицо. Черт возьми, что за мысли? Ради всего святого, она же сестра Рене и Бастьена. А ее мать – скандально известная Одали. Одни называли ее ведьмой, а другие – целительницей. Кем бы она ни была, Кэмерон видел ее лишь однажды – после потасовки в борделе мадам Олимпии – и надеялся никогда больше не встретить. Было в этой женщине что-то темное и злобное, чего он не забудет до конца своих дней.

– Ваша мать растила Алексию? Рядом с шатающимися поблизости Рене и Бастьеном? Неудивительно, что девочка выросла такой шалопайкой. – Кэмерон нахмурился. – Почему вы не попытались наставить ее на путь истинный?

Жозетта поднялась со своего места и принялась расхаживать по комнате. Даже шаги ее были исполнены грации и изящества.

– Мне было около тринадцати лет, когда Алексия появилась на свет, месье. В те дни я была такой же дикой и необузданной, как и она сейчас. Если не хуже.

Жозетта остановилась перед гостем, и исходящий от нее аромат вновь окутал его, подобно чувственному туману.

– Что я могла для нее сделать? Когда умерла моя сестра, мать как коршун принялась защищать то, что осталось от Соланж – ее ребенка. В первые годы жизни Алексии моя мать никого к ней не подпускала. И вот теперь мы с вами столкнулись с проблемой, ибо Алексия повзрослела и стала девушкой исключительной красоты. Она пойдет по очень кривой дорожке, если мы не вмешаемся и не поможем ей с нее свернуть.

Кэмерон склонил голову набок.

– Мы?

Жозетта кивнула.

– Она не осознает собственной красоты. А ее смелость в совокупности с недюжинным умом обладает разрушительной силой. В одиночку я не смогу с ней справиться, как не могу защитить от дурного влияния своей матери и братьев. Поэтому я взываю к вам, как к ее отцу, и прошу помочь, пока не стало слишком поздно.

– В таком случае я предлагаю отправить ее в школу. Куда-нибудь подальше. В английской глуши есть несколько весьма достойных заведений. Уж мне-то это известно, – пробормотал Кэмерон. – Там у нее не будет возможности шарить по карманам. Кстати, вам известно, что она промышляет воровством? На моем корабле у каждого из матросов что-нибудь да пропало. Правда, в конце путешествия она вернула украденное. Но при этом так веселилась, будто совершила самый большой подвиг с тех пор, как египтяне возвели пирамиды.

Кэмерон похлопал по карману жилета.

– Проклятие! Она украла мои золотые часы. Должно быть, по пути сюда. – Он снова выругался. – Это уже вторые, которых я лишился благодаря карманнику.

– Сегодня?

– Нет. Другие у меня украли несколько лет назад. Отец подарил их, когда мне исполнилось пятнадцать. Я тогда сделал точную копию, чтобы он не узнал о пропаже. Прекрасно. Просто прекрасно.

Жозетта тихо рассмеялась.

– Считаете, это забавно?

– Прошу прощения. Я прослежу, чтобы Алексия вернула их вам. Меня развеселила ваша реакция, а не дурной поступок племянницы. Скорее всего, она отнесет ваши часы моей матери. Алексия тащит ей все. Ее поступки некрасивы и греховны, и я очень хочу отучить ее от этого, пока не поздно.

– Мадам, может статься, что вы уже опоздали.

Жозетта развернулась к гостю, и ее красивое лицо вдруг приняло умиротворенное выражение.

– Я тоже воровала в ее возрасте, месье, – тихо произнесла она. – Но исправилась. Просто нужно, чтобы на пути Алексии встретился правильный человек. Мой муж был таким, но рядом с Алексией нет достойного мужчины, способного выполнять роль отца. Однако теперь, когда вы обрели дочь, я надеюсь, вы почтете за честь проследить за ее благополучием и воспитанием. Алексия невероятно умна и легко учится. К тому же она не так уж необразованна. Просто ее навыки никто не оттачивает.

Кэмерон фыркнул.

– Это все равно, что выкрасить вороного коня белилами и назвать его альбиносом.

Жозетта вновь села. Только на этот раз очень близко, и эта близость щекотала Кэмерону нервы. Он был не уверен, что ему нравится такое положение дел, чего нельзя было сказать о его предательском теле, черт бы его побрал. Кэмерону казалось неправильным столь остро реагировать на красивую женщину. Ведь он всегда считал, что красивее его жены нет никого на белом свете.

Жозетта склонила голову набок, и взгляд ее глаз в очередной раз прожег Кэмерона насквозь.

– Как бы мне хотелось проникнуть в ваши мысли, месье. Мне кажется, вы обеспокоены.

«Словно я могу рассказать вам о своих непристойных размышлениях».

– Да, я действительно обеспокоен. Ведь положение довольно затруднительное. Вы не согласны?

– Oui. Но умоляю вас. Я не могу справляться с Алексией в одиночку и жду вашего обещания помочь мне найти способ изменить ее образ жизни. Однако ее нельзя принуждать. Нельзя силой увезти туда, где ей совершенно не хочется находиться. Это лишь усугубит положение. Алексия должна сама начать стремиться к лучшей жизни. Должна сама захотеть изменить себя в лучшую сторону. Пока же она поклоняется моей матери – ведьме вуду, как вы ее называете, – а это очень опасно.

– И где же наша очаровательная негодяйка сейчас?

Жозетта пожала плечами.

– Наверняка роется в моих вещах. Или же сидит тихонько на краешке кровати и рассматривает ваши часы. Но как бы то ни было, часов вы своих не получите. Даже если будете по одному вырывать ее зубы. – Жозетта вновь рассмеялась легко и беззаботно. – О, вы хмуритесь. И это портит ваше красивое лицо.

Кэмерон провел рукой по волосам. Менее всего ему хотелось сейчас слышать, что Жозетта Тибодо Леблан считает его привлекательным. Он устал, все мышцы его болели, а ведь до конца дня еще нужно появиться в конторе компании. Ну и наконец он должен поговорить с мадам Олимпией. Ему необходимо услышать, что она скажет, ведь в этом городе мало что могло ускользнуть от ее внимания.

Кэмерон поднялся со своего места.

– Я вернусь, но сейчас мне нужно идти по делам.

Жозетта поднялась следом и проводила его до дверей.

– Вивьен, будь добра, приведи Алексию. Ей пора уходить.

– Пора уходить? – Черт возьми, она же не думает, что он возьмет Алексию с собой! – Девочка должна остаться с вами. Я заказал у мадам Шармонте гардероб для нее, который вскоре должны прислать и…

– Возьмите Алексию с собой, месье. Ведь если оставить ее здесь, не пройдет и часа, как она снова сбежит к бабке на болота.

– А что удержит ее от этого, если она будет со мной? Алексия не моргнув глазом вытащит любой ключ и откроет любую дверь. Вам ли не знать.

Жозетта вздернула подбородок и сложила на груди руки.

– Возьмите ее с собой в контору. Она смышленая девочка, и ей там может понравиться. Алексия обожает все новое. Когда мы встретились на лестнице, она успела мне рассказать, что прекрасно провела время на клипере.

Кэмерон подошел ближе, и исходящий от Жозетты аромат вновь защекотал ему ноздри, пробуждая в душе неведомое доселе волнение, которого он вовсе не желал испытывать.

– А рассказала ли племянница вам о плавании вокруг мыса Горн, где бушуют ветры и хлещут такие ледяные волны, что усы моряков в секунду превращаются в сосульки? Рассказала о том, как я привязывал ее к кровати, чтобы ее не смыло за борт?

Жозетта побледнела.

– Non. Ничего такого Алексия мне не рассказывала. Поведала лишь о приятных воспоминаниях.

Внезапно Кэмерона осенило.

– Скажите-ка мне, мадам Леблан. Вы так беспокоитесь о своей племяннице и стремитесь уберечь ее от беды. Так как же вы тогда допустили, чтобы она сбежала, и как отреагировали на это?

Жозетта сделала шаг назад, и ее изящная рука легла на грудь.

– Она оставила записку.

– В самом деле?

Взгляд женщины упал на губы Кэмерона, снова скользнул вверх по его лицу, а потом устремился куда-то поверх его плеча.

– Oui. Записку. В которой сообщала, что вернется, как только отыщет вас.

– Я вам не верю. – Кэмерон двинулся на Жозетту. – Почему меня не покидает странное ощущение, что вы сделали как раз то, о чем просите сейчас меня – найти то, что ее заинтересует. Вот вы и заинтересовали ее поисками так называемого отца, чтобы она тайком проникла на один из моих клиперов. Может, вы даже собрали ей еды в дорогу? Достаточно для того, чтобы не умереть с голоду, пока корабль будет добираться до места назначения.

Жозетта вспыхнула до корней волос.

– Подобное предположение просто… просто… нелепо.

Кэмерон поддел согнутым пальцем подбородок Жозетты и слегка приподнял ее лицо.

– В самом деле, мадам Леблан? Мне кажется, вы затеяли какую-то игру. Но вы понимаете, что я не собираюсь принимать в ней участие?

– Возьмите ее с собой, – прошептала Жозетта. – Если вы не сделаете этого, она сбежит к бабушке, и тогда… – Она осеклась на полуслове, подошла к двери и распахнула ее, упрямо поджав губы. – Я не стану опускаться до того, чтобы умолять вас, месье Андруз. Хорошего дня.

Закрыв за Кэмероном дверь, Жозетта еще долго смотрела в окно на его широкую спину. Да что с ней такое? Ей стоило рассказать о письме, которое она ему написала, но так и не решилась отправить. Она не должна была вести себя как влюбленная дурочка лишь из-за того, что он стоял так близко. В глубине души Жозетта все еще ненавидела Кэмерона. И уж точно она больше не питала к нему любви. Юная, исполненная страсти девочка со своими причудливыми мечтами умерла в ней много лет назад. И все же Жозетта не могла отрицать, что одно лишь присутствие этого темноволосого мужчины с янтарными глазами пробудило в ее душе нечто спрятанное там с тех пор, когда Соланж украла ее мечты.

Развернувшись и еще раз напомнив себе, что чувство вины до добра не доведет, Жозетта зашагала вверх по лестнице. Она написала письмо Кэмерону от отчаяния и вовсе не собиралась теперь рассказывать ему, каким образом его обнаружила Алексия, вознамерившаяся после этого во что бы то ни стало разыскать своего отца. Пусть верит, во что хочет. Какое ей до него дело?

Услышав голоса Алексии и Вивьен в комнате последней, Жозетта распахнула дверь.

– Алексия, переоденься. Я отвезу тебя к бабушке, пока ты не сбежала к ней сама. И если при тебе имеются золотые часы, что ты стащила из кармана своего отца, настоятельно рекомендую вернуть их ему при первой же встрече.

Алексия непокорно вздернула нос.

– Не представляю, о чем ты говоришь.

Их взгляды пересеклись, и, прежде чем покинуть комнату, Жозетта произнесла:

– Тебе меня не обмануть, pouchette[8]. Я твоя тетя и знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. И не стоит делать вид, будто ты думаешь иначе. Я – не твоя бабушка. И помни об этом.

Вернувшись в свои покои и заперев дверь, Жозетта тут же подошла к изящной этажерке, на которой стояла украшенная перламутром шкатулка. Открыв крышку, она достала оттуда несколько безделушек, способных привлечь любопытную Алексию, и подняла дно. Под ним на бархатной подушечке лежали золотые часы, которые она стащила у Кэмерона пятнадцать лет назад, и бриллиантовая булавка для галстука, пропажи которой он не заметил, когда Жозетта как бы случайно столкнулась с ним у борделя мадам Олимпии. Там она шпионила за ним и своей сестрой.

В те времена Жозетта была превосходной карманницей.

Даже лучше, чем Алексия сейчас.

Глава 3

Что за ужасная путаница! Кэмерон свернул на Сент-Чарльз Авеню и замедлил шаг, чтобы потеть не слишком интенсивно. Будь это Сан-Франциско, он сейчас почти бежал бы, чтоб отделаться от еле сдерживаемого раздражения. Кэмерон окинул взглядом стоящие вдоль улицы дома. Ни души. И никакого транспорта, на котором он мог бы доехать до конторы. Впрочем, это и неудивительно. Ведь сейчас полдень. Только идиоты разгуливают по улицам в такую жару, от которой закипает мозг. К счастью, раскидистые ветви высоких дубов, обрамлявших тротуар, переплетались над головой, образовывая некоторое подобие навеса.

Соланж. Прошло столько лет, что Кэмерон не мог даже припомнить ее внешности, хотя воспоминания об их страстном занятии любовью все еще таилось в глубинах сознания. Да и какой мужчина забудет первое посвящение в таинства женского тела? В прошлом Кэмерон время от времени позволял себе освежать те страстные воспоминания, но только не теперь. В последние дни они превратились в фантомов ночи, лишающих сна. И ему хотелось во что бы то ни стало избавиться от них.

Он отер вспотевший лоб тыльной стороной ладони. О чем только думала мадам Олимпия, позволяя ему и Тревору посещать свое заведение в столь юном возрасте? Хотя что проку ее винить? Она деловая женщина, которая своего не упустит. Они с кузеном оставили в ее заведении столько денег, что лет на десять обеспечили ей безбедное существование. Черт возьми, какими же глупцами они были, подначивая друг друга и толкая на участие в сомнительных выходках. Хорошо, что они наконец направили свою кипучую энергию в нужное русло и построили судоходную империю. Да и то после того, как своими загулами поставили с ног на голову добрую половину Франции и Италии.

Но чтобы стать отцом в семнадцать лет? А бедняжка Соланж? К черту ее намерения обмануть его – она была молода и глупа. И неважно, чья она родственница, она не заслужила того, чтобы умереть из-за собственного безрассудства. Желудок Кэмерона болезненно сжался.

– Проклятие.

А еще на его пути повстречалась Жозетта. Чудесная, неземная Жозетта. Ну, почему, скажите на милость, он переступил черту и позволил себе дотронуться до нее? Он поддел ее подбородок пальцем, и само ее существо проникло ему под кожу, просочилось в кровь и обожгло вены. Кэмерон провел пальцами по волосам и громко выругался. Необходимо выбросить из головы похотливые мысли о сестре женщины, которая, возможно, родила ему ребенка. Только вот мозг и… тело почему-то совершенно отказывались ему повиноваться.

Кэмерон взглянул на небо сквозь ветви дуба, нависающие над головой подобно причудливому зонту из зеленого кружева.

– Скажите мне, что это неправда. Скажите мне, что это всего лишь ночной кошмар, и я скоро проснусь.

Кэмерон вновь переключил внимание на тротуар под ногами и решительно двинулся вперед. Погруженный в мысли, он не поднимал головы до тех пор, пока не очутился перед зданием судоходной компании Андруза. Кэмерон втянул носом воздух и остановился. Здесь, у причала, тяжело покачивалась на воде «Диана».

Не ожидал он увидеть имя покойной жены на одном из своих кораблей. После ее смерти Кэмерон изменил маршруты судна, чтобы не вспоминать о своей утрате каждый раз, когда оно заходило в порт. Должно быть, прибывший с востока клипер вошел в порт недавно. Но почему вокруг столько охраны? Что за груз на его борту?

– Кэмерон! – раздался возглас.

Тряхнув головой, Кэмерон обернулся и увидел быстро приближающегося к нему высокого широкоплечего мужчину. Он прищурился. Святые небеса, неужто это младший брат Тревора? Его кузен превратился в настоящего мужчину и изменился до неузнаваемости.

– Мишель?

– Он самый. – В правильной речи Мишеля слышался мягкий южный акцент. Он пожал протянутую руку Кэмерона, а потом обнял его, похлопав по спине. – Эббот уже сообщил, что ты прибыл вчера с утренним приливом.

– Черт возьми, я не узнал бы тебя, встретив на улице, – заметил Кэмерон.

В отличие от него самого и Тревора, похожих на своих уважаемых матерей, Мишель был точной копией отца-англичанина – высокий, с густой каштановой шевелюрой. Только вот длинный нос шел ему гораздо больше, чем главе семьи. Мишель улыбнулся.

– Я тоже был уверен, что останусь тощим, точно лоза, но потом начал округляться и теперь могу не без гордости сказать, что способен помериться ростом и шириной плеч с тобой и Тревором.

Он развернулся и взмахом руки пригласил Кэмерона в контору компании.

– Не могу выразить, как я рад тебя видеть. Сколько лет прошло с тех пор, как ты ненадолго остановился здесь по пути в Сан-Франциско? Четыре? Я был уверен, что ты отплыл в Китай на «Безмятежном».

Кэмерон обошел вокруг стоящего посреди комнаты большого стола, заваленного картами и журналами. Его натренированный взгляд не упустил ни одной детали.

– Временно изменились планы. Эббот сказал, ты уехал по делам в Батон-Руж.

– Я действительно был там. Вернулся пару дней назад. Подписали новый контракт на перевозку сахарного тростника. Эббот ушел на ленч, но стоит ли тебе говорить, сколь он для нас ценен? Наше подразделение в Сан-Франциско направило его сюда, и мы чрезвычайно этому рады. Ему нет равных, когда дело касается цифр. Остановишься у себя?

Кэмерон покачал головой.

– Я подумал, что дом занял ты, раз уж руководишь здесь компанией, поэтому остановился на Сент-Чарльз, чтобы тебя не стеснять.

Мишель опустился на стул перед массивным столом, заваленным бумагами. Он взял со стола перо, принялся крутить его между пальцами, и в его глазах заплясали озорные искорки.

– Я купил собственный дом. Поскольку моя внешность не способна привлечь достойную жену, то, возможно, этому поспособствуют мое состояние и особняк в Парковом квартале. Так ты собираешься остаться?

– Господи, нет. Я твердо намерен отправиться к закату, только, похоже, уже не на «Безмятежном».

– Назад в Китай через проклятый Горн?

– Non. Скорее всего, в другом направлении. На Карибы или в Англию засвидетельствовать почтение отцу, и Тревору, и его семье, прежде чем снова отправиться в путь. – Кэмерон пожал плечами. – Хотя не важно, куда я поеду. Любое место подойдет. – Он посмотрел в окно на корабль с именем его жены на носу. От знакомого ощущения удара под дых перехватило дыхание.

Мишель заерзал на стуле.

– Сочувствую твоей утрате, Кэм.

– Да уж. – И все же Кэмерон предпочел бы не слышать больше соболезнований. Менее всего ему хотелось вновь вспоминать о жизни, которой у него больше не было.

– Как бы то ни было, – произнес Мишель, – я рад, что ты здесь. Я новичок в этом деле и мне еще далеко до тебя и Тревора. Теперь, когда Купер отбыл в Сан-Франциско, я с удовольствием воспользуюсь любым твоим советом.

– Мне кажется, ты прекрасно справляешься с работой управляющего и не нуждаешься в моем вмешательстве. Но уж коль я здесь, взгляну, пожалуй, на бухгалтерские книги.

– Конечно. На это я и рассчитывал. Две пары глаз и отличный бухгалтер.

– Я был удивлен, когда узнал о твоем желании возглавить наш офис в Новом Орлеане, – заметил Кэмерон. – Мне казалось, что после университета ты направишь свои стопы на политическую арену.

– Ты и понятия не имеешь, как мне претил семейный бизнес. И день ото дня мое отвращение к нему лишь возрастало. Ты же знаешь, каково это, если отца постоянно нет рядом, да и если он дома, то постоянно возится с бумагами. Когда же умерла мама, нескончаемая печаль отца лишь убедила меня в том, что семейный бизнес не для меня. А что касается политики… Я пришел к выводу, что могу заниматься ею здесь с таким же успехом, как и в Вашингтоне.

Кэмерон принялся прохаживаться по комнате, хотя взгляд его то и дело останавливался на «Диане».

– Что это за груз, который нужно так усиленно охранять?

– Ром.

– Столько рома? Ну и ну. Вы в буквальном смысле слова играете с огнем.

Мишель нахмурился, и его рука с пером замерла в воздухе.

– Судно прибыло поздно вечером с Багамских островов. Разве ты не получил письмо, в котором я уведомлял тебя о том, что подписал с «Братьями Гослинг» пятилетний контракт на поставку рома в Новый Орлеан и Сан-Франциско?

Кэмерон внимательно посмотрел на Мишеля. Что-то здесь не так.

– Нет. Неудивительно, что вы выставили дополнительную охрану. Ведь даже корабль с золотом не привлек бы такого внимания. Ведь ром – быстро испаряющийся груз.

– Боюсь, в этом-то и состоит проблема. Часть его уже пропала.

Кэмерон расстегнул сюртук, отодвинул его полы в стороны и уперся руками в бока.

– Как это случилось?

Мишель пожал плечами.

– Меня здесь не было, поэтому ничего не могу сказать. Но охранники ничего не видели.

– Может, кто-то из них замешан?

– Мы в этом разбираемся, и твоя помощь придется очень кстати. – Мишель взял со стола стопку документов. – Только взгляни. Все это – заказы из ресторанов города и не только. Наш ром пришелся по вкусу многим жителям, и даже мадам Олимпии. Такой же ром находится сейчас на борту «Дианы». Слухи в нашем городе распространяются быстро.

– А эти заказчики знали о прибытии новой партии?

Мишель покачал головой и положил документы на стол.

– Ром «Братьев Гослинг» призван был дополнить дневной рацион матросов здесь и в Сан-Франциско. Но, похоже, мы открыли новое направление в бизнесе.

Подойдя к столу, Кэмерон быстро просмотрел заказы.

– Нет лучше рома, чем тот, который производят «Братья Гослинг». Так что если бы я жил здесь или был хозяином питейного заведения, мой заказ тоже лежал бы среди прочих. Есть безопасное место, куда можно было бы выгрузить товар?

Мишель бросил перо на стол, откинулся на спинку стула и сложил пальцы домиком.

– До сего момента я думал, что есть. Как, черт возьми, кому-то удалось стащить несколько ящиков прямо у нас под носом?

– Не интересовался, что нынче поделывают Бастьен и Рене Тибодо?

– Ты же не думаешь, что эти двое способны… – Мишель вскочил со стула. – Рене, да. Но не Бастьен.

– Почему?

Мишель рассмеялся.

– Этот подлец нашел себе работу мечты.

– И что же это за работа?

– Я слышал, мадам Олимпия наняла его развлекать молодых одиноких вдов. И не только вдов.

– Ну и дела. С каких это пор мадам Олимпия начала нанимать на работу мужчин?

– Около месяца назад. Бастьен, этот болотный аллигатор, превратился теперь в грациозную пантеру. Он обзавелся сшитым на заказ костюмом и манерами джентльмена. Судя по всему, наука мадам Олимпии не прошла даром, и теперь в его… э… графике нет свободной минуты. Так что я вычеркнул бы его из списка подозреваемых.

«И этот человек – дядя Алексии». Кэмерон ущипнул себя за переносицу.

– А как насчет их кузена Люсьена?

Мишель поднял руку.

– Сомневаюсь, что этот бездельник способен отличить первоклассный ром от обычного самогона. Но раз уж твои подозрения пали на эту семью, я бы поставил на Рене.

– Значит, так тому и быть.

Черный кот, дремавший в углу комнаты, встал, выгнул спину, а потом лениво потянулся. Взмахнув хвостом, он высокомерно направился к столу. Вскочив на него, он растянулся поверх карт и документов и посмотрел на Кэмерона своими наглыми желтыми глазами.

– Какой необычный кот. Весь черный, а на кончике хвоста белое пятнышко, словно он невзначай окунул его в банку с краской. Кажется, я его уже видел. В округе есть похожие?

Мишель покачал головой.

– Это Ночка. Он единственный в своем роде. Здесь, в доках, его все знают.

– Он словно миниатюрная копия тех пантер, что бродят в дельте реки.

– И правда. Кажется свирепым, но на самом деле очень ласковый. Но лишь до тех пор, пока не учует грызуна. Лучший ловец мышей в нашем приходе. Готов поклясться, что ему стоит лишь прогуляться по палубе, как все крысы бросаются врассыпную. Эббот очень к нему привязан и изрядно понервничал, когда Ночка вчера исчез. Мы уж подумали, что больше его не увидим, но кот вернулся. Странно все это. Эббот утверждает, что его любимец не склонен далеко уходить.

Черт возьми. Уж не это ли животное притащила вчера в гостиницу Алексия? Маленькая воровка. Кэмерон окинул взглядом офис.

– Ты все запираешь как следует, когда уходишь отсюда? Как насчет наличных?

Мишель поднял со стола перо и вновь принялся вертеть его в пальцах.

– В доках у нас есть охрана, и поскольку вы с Тревором являетесь учредителями «Банка Нового Орлеана», наличность у нас принимают в любое время суток. По окончании рабочего дня в конторе не остается ни цента.

– Проследи за тем, чтобы так было и дальше. – Кэмерон перевернул несколько страниц в вахтенном журнале, а потом закрыл его. Погруженный в размышления, он не запомнил ничего из прочитанного. – И удвой охрану там, где собираешься хранить запасы рома.

Мишель откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Кэмерона.

– Ты выглядишь рассеянным, братец. Ничего не хочешь рассказать?

Сложив на груди руки, Кэмерон подошел к окну и устремил взгляд на «Диану».

– Вообще-то есть кое-что. Если у тебя нет никаких планов на вечер, может, встретишься со мной у Антуана?

– Часов в восемь. Годится? – спросил Мишель.

– То, что нужно.

Мишель принялся перекидывать перо из одной руки в другую.

– Ты еще не ел? Если дело серьезное, мы могли бы поговорить за обедом?

Кэмерон направился к двери.

– Дело может оказаться весьма серьезным. И все же оно подождет до вечера. А пока мне нужно поговорить с мадам Олимпией.

– Ну и ну. Еще только полдень, а ты уже направляешься к мадам Олимпии, – проворчал Мишель. – Ты слишком долго был в плавании.

Взгляд Кэмерона остановился на носу корабля, с начертанным на нем именем покойной жены. При мысли о том, чтобы провести время с одной из искусниц мадам Олимпии, в горле образовался ком.

– Ты неверно истолковал мои слова. Похоже, она сможет преподать мне урок истории.

Глава 4

Жозетта сидела на одном конце плоскодонной лодки, в то время как Алексия стояла на другом ее конце и, ловко орудуя длинным шестом, направляла легкое суденышко по течению руки вглубь болот. Казалось, она была рождена с веслом в руках.

Вдоль поросшего кипарисами берега по мутной поверхности скользнул и исчез под водой крокодил. Еще один высунул голову совсем рядом и сверкнул зелеными глазами. Хищная тварь посмотрела на сидящих в лодке так, словно они были ее потенциальным обедом. Жозетта передернулась, а Алексия не обратила на крокодила внимания и спокойно направила лодку мимо. Она набрала полную грудь воздуха, вздохнула, и ее щеки залил жизнерадостный румянец.

При виде радости Алексии, возвращавшейся на болота, грудь Жозетты сдавило болью. Да так сильно, что она едва не лишилась способности дышать. Сколько она себя помнила, они с Соланж всегда мечтали сбежать из своего дома на болотах. Чего нельзя было сказать об Алексии. Что нужно для того, чтобы заставить ее возжелать другой, лучшей судьбы, прежде чем бабушка окончательно подчинит ее своей воле?

Рано или поздно Кэмерону Андрузу придется взглянуть правде в глаза. Ему придется забрать Алексию, пока не поздно. При мысли о нем низ живота Жозетты обдало жаром. Нет, так совсем не годится.

– Ты больше не будешь ездить сюда одна, Алексия.

– Хочешь сказать, по вечерам? Ведь сейчас белый день. К тому же никто в этих краях не умеет обращаться с лодкой ловчее меня. Ну, разве что Рене и Бастьен. Ведь это они меня обучили.

– О, ради бога, Алексия, перестань разговаривать на диалекте. Меня ты не проведешь. Ты разговариваешь так, чтобы досадить своему отцу, верно? Твой говор действительно сводит его с ума, так что прибереги его для maman и своих дядюшек. С меня тоже хватит. Я слишком много сил потратила на то, чтобы отучить тебя от этого.

Алексия поджала губы, словно пыталась сдержать улыбку. Она ничего не сказала, лишь посмотрела своими проницательными янтарными глазами на мутную поверхность воды и принялась орудовать шестом на широкой излучине.

Вскоре среди сосен показалась покосившаяся хижина с покатой крышей, спускавшейся на широкое крыльцо, растянувшееся почти на всю длину хижины. В кресле-качалке сидел босоногий мужчина, одетый в одни лишь холщовые штаны. В руке он держал бутылку со сваренным Люсьеном самогоном. Прищурившись, он посмотрел на Жозетту, а потом перевел взгляд на девочку в мужской одежде, по спине которой спускалась длинная темная коса. С языка незнакомца слетела какая-то непристойность.

– Ты слышала это, Алексия? Ему нужна ты, а не я.

– Что ж, в таком случае мне придется носить с собой нож. Свой я утопила в море. Попрошу новый у maman или Рене.

– Ни днем ни ночью ты больше не будешь разгуливать по улицам одна. Ты уже достаточно взрослая, и мужчины замечают это. Я буду тебя сопровождать. И никто другой.

– Даже Рене? – Алексия надула губы, однако глаза ее озорно блеснули. – Merde, ma tante. Он же твой родной брат. И не сделает мне ничего дурного. Во всяком случае того, о чем ты подумала.

Будь она проклята, если покажет Алексии, как раздосадована ее нежеланием разговаривать на нормальном английском языке.

– Не говори глупостей, – произнесла Жозетта. – Рене любит тебя как родную дочь, но его благоразумие куда-то улетучивается, когда дело касается твоего благополучия.

– Он отнюдь не глупец, ma tante, и прекрасно обо мне заботится.

Жозетта поправила шляпку и, прищурившись, посмотрела на Алексию.

– Твой дядя и глазом не успеет моргнуть, как ты вляпаешься в какую-нибудь историю. Он знает, что ты взрослеешь, но при этом ошибочно полагает, что ты сможешь за себя постоять. Если тебя окружат десять пьяных мужчин, посягающих на твою добродетель, тебе не спастись. И Рене тоже не сможет помочь. Он лишь в очередной раз извинится и скажет, что недооценил серьезности ситуации. Только вот его извинения не помогут, если тебя убьют или продадут в верховья реки.

Алексия направила лодку к хижине бабки, продолжая всматриваться в окрестности.

– Видишь пузыри?

– Где?

Алексия звонко рассмеялась.

– Пузыри на поверхности указывают место, где прячутся в иле раки.

– Я прекрасно знаю, что означают пузыри, Алексия, поскольку родилась и выросла здесь.

– Oui, но я их вижу, а ты – нет. Когда мы доберемся домой, Рене возьмет меня с собой на реку ловить раков для вечернего рагу, которое собирается готовить maman.

– Откуда ты знаешь, что она собирается готовить рагу?

Алексия вздернула подбородок.

– Знаю.

– Ты останешься со мной или со своим отцом, Алексия. Но не здесь.

На этот раз девочка надула губы по-настоящему.

– И что я буду делать в твоем доме, а? Уж лучше тогда положи меня в могилу рядом с maman Соланж. Нет, ты скажи мне: что я буду делать? Проснусь утром, позавтракаю, почитаю книгу, отправлюсь в твой магазин, где буду вдыхать приятные ароматы, а потом вновь вернусь домой. Там я поужинаю, приму ванну и отправлюсь в постель. Да от этого можно умом тронуться.

– Ты забыла упомянуть об образовании. Тебе же нравится узнавать что-то новое.

Алексия налегла на шест и остановила лодку посреди мутной реки.

– Ты считаешь, что я не получаю хорошего образования? Оглянись вокруг. Здесь нет ни одного дерева, которого я бы не знала. Нет ни одного корня, с целебными свойствами которого я не была бы знакома. Я умею готовить из них снадобья и лечить людей, как учила меня maman. Я умею удить рыбу и охотиться лучше любого Тибодо, и когда maman отправится на небеса, я займу ее место целительницы. – Алексия ткнула себя в грудь пальцем. – А еще Люсьен научил меня делать самогон. Это ли не знания?

– Святые небеса. – Жозетта прикрыла глаза в попытке справиться с шоком. – Когда он начал обучать тебя этому?

– Полгода назад. Еще до того, как я отправилась в Сан-Франциско.

– А Рене знает об этих, с позволения сказать, «уроках»?

Алексия закатила глаза, словно разговаривала с умалишенной.

– Я его об этом не спрашивала.

Жозетта вскочила на ноги, и лодка закачалась.

Алексия глубже воткнула шест в ил, чтобы остановить лодку.

– Осторожнее, иначе обе окажемся в пасти крокодила. – Девочка посерьезнела. – Не стоит так волноваться за меня, ma tante. Я смогу за себя постоять.

– Тогда почему бы тебе не начать разговаривать, как я тебя учила?

– Не возьму в толк, о чем ты.

– Черт возьми, Алексия!

Повисла тишина, и теперь ее нарушали лишь привычные звуки болота. Жозетта закрыла глаза, мысленно прочитала молитву и попыталась успокоиться.

Она вновь опустилась на скамью.

– Ну, почему ты считаешь, что жизнь в моем доме непременно будет скучной? Почему бы тебе не обратить внимание на мой магазин? Ведь так интересно смешивать ингредиенты и получать совершенно новые косметические средства. Мы смогли бы вместе собирать травы и готовить из них снадобья, помогающие женщинам до старости сохранять красоту и свежесть лица. Ты тоже могла бы начать пользоваться некоторыми из моих кремов.

– В том, что ты сказала, меня привлекает лишь сбор трав и кореньев. А что касается остального… По мне даже белку потрошить интереснее, чем варить твои снадобья.

– А как насчет твоего отца и его бизнеса?

Лицо Алексии приобрело каменное выражение.

– А что мой отец? Он и знать-то меня не желает. К тому же он скоро уедет отсюда. Он только и говорил об этом по пути из Сан-Франциско. – Девочка потерла руками лицо. – Делай то, Алексия, и не делай этого, иначе я уплыву, и ты больше никогда меня не увидишь. А я навсегда забуду о твоем существовании. Он бессердечный. Скоро он отправится, куда глаза глядят, и меня с собой не возьмет. Он сам так сказал.

Грудь Жозетты вновь сдавило болью. Значит, Алексии было небезразлично, что о ней думает Кэмерон, и в сердце Жозетты возникла надежда. Если бы ей только удалось наладить отношения между отцом и дочерью, если бы только получилось сделать их неразлучными. Преданность Алексии не знала границ, только вот распространялась она совсем не на тех людей. Время. Жозетте требовалось лишь побольше времени. А его-то как раз у нее и нет, если Кэмерон собирается покинуть Новый Орлеан. Нужно придумать что-то, чтобы задержать его здесь.

– Приехали. – Алексия направила лодку к небольшому дощатому причалу и удерживала ее на месте, пока Жозетта, подобрав юбки, выбиралась на берег. Привязав лодку к деревянному столбу, Алексия, подобно лани, ловко выпрыгнула на причал. – Ты выглядишь так, словно родилась где-то в другом месте, и твоя нога никогда раньше не переступала порог этого дома. – Не дожидаясь ответа, Алексия взбежала по ступеням крыльца. – Maman, ваша Алексия вернулась!

При виде того как на пороге возникла ее мать, готовая принять девочку в свои объятия, Жозетта расправила плечи. Она не одобряла сомнительный образ жизни матери. Но и той никогда не нравился выбор дочери. Ведь супруг Жозетты годился ей в отцы. И дело было не только в этом. Отношения матери и дочери всегда портили недомолвки и взаимные обиды. Сколько себя помнила Жозетта, она всегда ощущала исходящие от матери враждебность и неприязнь, хотя и не могла понять, что тому причиной. Если бы ей только удалось уговорить мать оставить Алексию в покое, равно как и отказаться от гнусных планов сделать из внучки вторую ведьму вуду.

На крыльце появился босой полуголый Рене. Он провел рукой по черным как смоль кудрям и широко улыбнулся при виде племянницы. Его красота поражала, и Жозетте подумалось, что ни один мужчина на свете не имел права быть столь красивым и бесполезным одновременно.

– Pouchette, – произнес Рене, порывисто обнимая Алексию. Он стащил с девочки шляпу и погладил костяшками пальцев по голове.

– Возьмешь меня ловить раков, дядя? Если поймаем целую корзину, то на ужин у нас будет замечательное рагу. Где Бастьен? – Не дождавшись ответа и оставив бабку и Рене смотреть на Жозетту, она вбежала в дом.

Пальцы Одали сжались в кулаки, и она бросила на дочь такой зловещий взгляд, что у той от ужаса зашевелились волосы.

– Отправила мою Алексию на поиски отца, да? Ну, и что ты собираешься делать дальше? Учти, я не отдам ее человеку, убившему мою Соланж. – Развернувшись, Одали вошла в дом, не дожидаясь ответа Жозетты.

Рене же облокотился о косяк, сунул большие пальцы за пояс штанов и теперь лениво наблюдал за сестрой из-под полуопущенных век.

Жозетта тяжело вздохнула, подобрала подол платья и принялась подниматься по ступеням.

– И тебе доброго дня, мама. – Она повернулась к Рене. – Тебе тоже, дорогой братец.

Рене тихо фыркнул, и кончики его губ приподнялись в ухмылке.

– Люблю тебя.

Жозетта чмокнула брата в щеку.

– А вот за что тебя люблю я, понятия не имею. Ты – ночной кошмар сестры и самое большое бедствие для города. Чем ты занимаешься, помимо бесцельных прогулок по городу и заигрывания с женщинами?

Рене оттолкнулся от косяка и вошел в дом.

– Это удел Бастьена. Хотя и я вот-вот устроюсь на работу. Заходи, сестренка.

Однако не успела Жозетта переступить порог, как в помещении, служившем одновременно гостиной и кухней, возник босоногий Бастьен, так же как и брат одетый в одни лишь холщовые штаны.

– Я слышу разговоры о любви? Должно быть, моя сестрица пожаловала в гости, раз уж Алексия здесь. – Бастьен отбросил с лица прядь иссиня-черных волос и с озорной улыбкой поддел Алексию плечом.

Склонившись над горшком, та махала в воздухе рукой, чтобы вдохнуть аромат.

– Гляди-ка, ma tante, рагу. Maman знала, что мы приедем, она ведь ясновидящая, и поэтому приготовила отраду моего сердца. – С этими словами девочка подбежала к бабке и крепко обняла ее.

Женщина прижалась щекой к груди Алексии.

– Уж я-то знаю, что ты любишь, chère[9]. Ну-ка попробуй.

Жозетта посмотрела на мать, восседавшую на выкрашенном яркой краской стуле. Перед ней стояла неизменная чашка с кофе, а сама она помахивала висящей на цепочке кроличьей лапой. Сначала лапа описывала медленные круги, а потом принялась раскачиваться подобно маятнику на часах в гостиной Жозетты. Не обратив внимания на попытку матери указать на собственные уникальные особенности угадывать происходящее, Жозетта опустилась на стул напротив нее.

Вокруг глаз женщины не было ни единой морщинки. Наверное от того, что она крайне редко улыбалась, а может, помогли изготовляемые ею снадобья. Заплетенные в простую косу волосы цвета воронова крыла блестели в лучах проникавшего в окно солнца. Жозетта не знала возраста матери, никогда не рассказывавшей о своем прошлом, но подозревала, что в молодости та слыла невероятной красавицей. Если считать, что мать родила Рене, которому уже исполнилось тридцать два, в возрасте пятнадцати лет, то сейчас ей было примерно сорок семь лет. И тем не менее она с легкостью сошла бы за старшую сестру Жозетты.

Налив в чашки крепкого черного кофе, Бастьен поставил одну перед Жозеттой, а сам опустился на стул рядом с ней. Его голубые глаза, единственное отличие от остальных родственников, по-прежнему глядели сонно. Его губы неспешно растянулись в улыбке, разбившей, по мнению Жозетты, не одно девичье сердце.

Рене тоже налил себе кофе и сел во главе стола. Сделав глоток, Жозетта поставила чашку на идеально чистую вязаную салфетку, лежавшую поверх такой же идеально чистой белой скатерти, в центре которой был вышит букет пестрых цветов. Глава семейства наверняка провела много часов, склонившись над этой скатертью и орудуя спицами. Жозетта огляделась. Каждая вещь в комнате находилась на своем месте. И так было всегда.

Так почему же ее не покидало ощущение, что она не принадлежит этому дому и этой семье? Почему ее никогда не прельщал их образ жизни? Жозетта сделала еще один глоток кофе, желая, чтобы отведенный для визита час пролетел как можно скорее.

При своей бедности мать всегда ухитрялась содержать жилище в чистоте и порядке, хотя Жозетта даже не догадывалась, откуда брался тот или иной предмет мебели или какая-нибудь безделушка, таинственным образом появлявшиеся в доме. Дети никогда не голодали, а вот с обувью все обстояло совсем иначе. Мать упорно не желала принимать этот предмет гардероба, утверждая, что ноги должны постоянно соприкасаться с землей. Ей было непросто растить четверых детей, к которым после смерти ее сестры присоединились еще и Вивьен с Люсьеном. Однако настоящим домом делала эту лачугу на болотах тесная дружба между членами семьи. Исключение составляла лишь Жозетта.

Так стало ли ей лучше после брака с Луи? Сделала ли ее счастливее наполненная одиночеством богатая жизнь в огромном особняке, который она делила лишь с Вивьен и еще одной кузиной? Жозетта не могла думать об этом. Только не теперь, когда ее прожигал насквозь слишком проницательный и все понимающий взгляд матери.

Женщина прищурилась.

– Алексия, принеси-ка мне Бенуа.

Проклятие! Кожа Жозетты покрылась мурашками. Нужно убираться отсюда. И поскорее. Господи, как же она ненавидела этого так называемого любимца матери, которого та использовала для своих ритуалов. Ли Гранд Зомби – ее пресмыкающееся божество. Даже с этим отвратительным существом она обращалась лучше, чем с собственной дочерью.

Алексия побежала в дальний угол хижины и тотчас же вернулась с тяжелой змеей-альбиносом в руках. Она положила змею на плечи бабки, и та, скользнув по ее шее, медленно поползла вниз по руке. На губах Одали заиграла еле заметная улыбка.

Алексия же поспешила к двери, выкрикнув на ходу:

– Поможешь мне снова оседлать Сатану, Бастьен?

Жозетта ошеломленно охнула.

– Снова?

Закатив глаза, Рене поднялся со своего места.

– Не волнуйся, ma chère. Бастьен будет стоять с одной стороны, а я – с другой.

Жозетта поднялась со стула.

– Мне лучше пойти с вами.

– Сядь, – повелительно приказала мать.

Сжав пальцами подол платья, Жозетта вновь опустилась на стул и посмотрела вслед уходящему Рене.

– Очевидно, у тебя имеются веские причины на то, чтобы оставить меня для разговора. Так что я слушаю.

Мать положила голову змеи себе на ладонь, и теперь та глядела на Жозетту своими похожими на красные бусинки глазами и высовывала изо рта мерзкий красный язык. В другой руке Одали держала кроличью лапу на цепочке, наблюдая за тем, как та медленно кружит по часовой стрелке. Потом лапа на мгновение замерла и принялась кружить в противоположную сторону. Судя по всему, мать задавала этому импровизированному маятнику вопросы относительно Жозетты.

Однако в тот самый момент, когда Жозетта попыталась подняться со своего места, поняв, что больше не вынесет молчания, мать подняла голову.

– Собираешься лечь в постель с мужчиной, убившим твою сестру, и произвести на свет еще одного бастарда?

– Ради всего святого, мама, не говори ерунды. Он не имеет никакого отношения к смерти Соланж. И роды тут тоже ни при чем. Она перестала есть, и это ее убило.

– Non, она умерла не поэтому. – Мать поднесла змею к столу и позволила ей ползти в сторону Жозетты. – Предупреждаю тебя. Оставь Алексию мне или пожалеешь.

Жозетта вскочила со стула и попятилась назад, с облегчением услышав звуки шагов на крыльце.

Алексия вбежала в дом первой.

– Сатана совсем не желает слушаться, maman. Стоит на одном месте, и все тут. Ты снова пускала этому никчемному животному кровь?

– Oui, – ответила хозяйка дома, беря змею на руки. – Она была нужна для снадобья.

Жозетта повернулась к Рене.

– Могу я поговорить с тобой наедине?

Взгляд проницательных темных глаз скользнул по лицу Жозетты.

– Oui.

Оказавшись на крыльце, Жозетта опустилась в одно из стоявших кресел-качалок.

– Я очень беспокоюсь за Алексию, Рене.

Усевшись в кресло рядом с сестрой, он что-то пробормотал.

– Придумай что-нибудь новое, потому что это я слышал и раньше.

– Сомневаюсь. Люсьен учит ее варить самогон.

Жозетта почувствовала, как напрягся Рене.

– Это она тебе сказала?

– Полчаса назад. Сказала, что это продолжается уже полгода.

– И ты ей поверила?

– А ты разве не поверил бы, услышав такое?

Рене медленно набрал в грудь воздуха, а потом так же медленно выдохнул.

– Я с этим разберусь.

– Впредь я запрещаю Алексии приезжать сюда, Рене.

Молодой человек вскинул бровь.

– Хочешь разлучить ее с семьей? Не думаю, что это разумное решение, сестренка.

В словах Рене прозвучала скрытая угроза, и Жозетта едва не пошла на попятную.

– Я не шучу, Рене. Я не хочу, чтобы она находилась под влиянием матери.

– Она под моим влиянием.

– Тебе прекрасно известно, что в Новый Орлеан приехал ее отец.

– Oui, но она – Тибодо, и навсегда ею останется. Я за ней присмотрю.

– Рене, прошу тебя. Она должна остаться со мной до тех пор, пока отец не решит забрать ее к себе. Только ты можешь убедить ее изменить свою жизнь. Ну, или, по крайней мере, дать ей возможность осуществить мечту, к которой так стремилась наша сестра. Разве то обстоятельство, что Алексия рискнула пробраться на борт корабля и отправиться на поиски отца, не говорит само за себя?

Повернув голову, Рене посмотрел сестре в глаза, и его взгляд ожесточился.

– Ты хочешь, чтобы она жила с тобой в холодном бездушном доме до тех пор, пока новоявленный папаша не возьмет ее под свое крыло? Что ты задумала, Жозетта? Готова стать жертвой его чар и упасть в его объятия, как твоя сестра?

Начав терять самообладание, Жозетта вскочила с кресла.

– Ты, должно быть, уже слышал разговоры о том, что мать готовит Люсьена к миссии жреца, а Алексию намерена сделать его жрицей? Рене, мы говорим о девочке, которую он должен лишить девственности во время инициации. Тебе же известно о желании матери сделать Алексию своей преемницей – королевой вуду.

Что-то изменилось в холодном взгляде Рене, прежде чем он устремил его поверх плеча Жозетты на мутные воды реки. Он поджал губы, но не произнес ни слова.

– Знаешь, Рене, если ты не в состоянии увидеть, что мать давно вышла за рамки учений Мари Лево[10], то ты не только слеп, но и глуп. С каждым днем она становится все порочнее. И я не понимаю, как вы с Бастьеном можете жить с ней под одной крышей. Ах, да, я забыла. С Алексией она обращается как с принцессой, в то время как вы – рыцари в блестящих доспехах, которые не причинят ей вреда.

С выражением крайнего отвращения на лице Жозетта направилась к двери.

– Нам пора. Алексия отвезет нас домой.

Однако Рене схватил сестру за запястье.

– Алексия останется здесь до конца дня. Ей сейчас очень нужна семья. Хотя ты никогда этого не понимала.

Губы Рене беззвучно зашевелились, как если бы он хотел сказать что-то еще, но передумал. Немного помолчав, он произнес:

– Я не глупец, сестренка. Тебе никогда не приходило в голову, что мы с Бастьеном продолжаем жить с матерью, чтобы приглядывать за ней? Чтобы помешать ей причинить кому-нибудь зло, и в особенности Алексии?

Жозетта смотрела на брата, и ее глаза защипало от слез.

– Я не хочу, чтобы она здесь ночевала, Рене. И буду бороться за нее до последнего вздоха. Ты думаешь, что можешь проследить за ней? Тогда скажи мне, сколько раз она сбегала к Люсьену, оставляя вас в неведении? Уж поверь: я знаю, что для нее лучше.

Рене долго смотрел на сестру.

– Я привезу ее до наступления ночи. А пока оставь ее здесь.

От брата исходила такая сила, что Жозетта поняла: этот бой она проиграла.

– А кто отвезет домой меня?

– Бастьен. – Уголки губ Рене приподнялись в неспешной улыбке. – У него дела в Новом Орлеане.

Глава 5

В мягком свете настенной газовой лампы Кэмерон сидел в алом бархатном кресле напротив мадам Олимпии. Положив одну ногу на другую, он незаметно отер пальцем пятнышко с безупречно начищенного ботинка.

На губах мадам Олимпии заиграла улыбка.

– Все так же щепетильны, месье Андруз?

Господи, какой ужасный акцент. Да она такая же француженка, как он – уроженец Восточной Индии.

– Поскольку мы здесь одни, можете называть меня мистер Андруз. Попытки правильно поставить язык, чтобы произнести какое-нибудь французское слово могут оказаться весьма утомительными.

Мадам Олимпия принялась постукивать кроваво-красным ногтем по узорчатой поверхности стола.

– Я прекрасно знаю, что мне делать с моим языком, мистер Андруз. Только не говорите, что вы вновь собираетесь доставить мне неприятности. Поскольку Тревора вы с собой не взяли, моему охраннику будет скучно возиться с вами. И как мне пришло в голову вас впустить?

Кэмерон протестующе поднял руку.

– Вам прекрасно известно, что ту потасовку устроили братья Тибодо. И позвольте напомнить: вам с лихвой возместили убытки. А что касается инцидента, произошедшего четыре года назад, то это дело рук моего кузена. Но мы ведь не станем сейчас обсуждать количество преподнесенного вами абсента, затуманившего ему разум? И я здесь вовсе не для того, чтобы пополнить ряды вашего мужского клуба.

– Бог мой, мистер Андруз. Что сталось с пышущим энергией молодым человеком? – Мадам Олимпия поднесла к щедро покрытым помадой губам бокал с шампанским. – Что-то будто выкачало из вас всю жизнь.

Кэмерон медленно втянул носом воздух и смахнул с брюк невидимую пылинку. Если он хочет получить необходимую информацию, не стоит скрывать что-либо от мадам Олимпии.

– Вам известно, что переехавший в Сан-Франциско судья Морган стал успешным владельцем нескольких отелей?

По лицу мадам пробежала еле заметная тень. Кэмерон не понял, что это значило.

– Жаль, что он покинул Новый Орлеан. Я не встречала более честного и порядочного человека.

– Я женился на его дочери Диане.

Мадам Олимпия вскинула тщательно нарисованную бровь.

– Этого я не знала.

– Она умерла.

Напиток в ее бокале задрожал.

– Когда?

– Два года назад. Во время родов. – Во рту у Кэмерона пересохло. До сих пор ему было больно произносить эти слова. – Но сегодня я пришел поговорить о другом… О том, что произошло тринадцать лет назад.

Кэмерон откашлялся.

– Судя по всему, у молодой женщины, с которой я тогда проводил здесь время, имелись насчет меня определенные планы. Вы об этом знали?

Мадам Олимпия некоторое время внимательно смотрела на Кэмерона, потягивая игристый напиток. У него за спиной тикали часы, и с каждой секундой этот звук становился все громче. Черт возьми, она знала. Ничто в этом городе не ускользало от ее внимания.

– А… – выдохнула наконец она. – Похоже, Соланж Тибодо провела нас обоих.

– В таком случае вы понимаете, зачем я здесь. – Несмотря на сухость во рту, Кэмерон не решался отхлебнуть стоящего перед ним шампанского. Ведь даже если бы ему и удалось его проглотить, измученный волнениями желудок наверняка вернул бы все обратно.

– Полагаю, вы хотите удостовериться в подлинности недавно открывшихся вам обстоятельств?

Желание мадам Олимпии продлить его мучения заставило Кэмерона стиснуть зубы.

– Очевидно, вам известно, что Соланж родила ребенка. Я хочу удостовериться в том, что именно я его отец.

Мадам Олимпия неспешно поставила бокал на стол, а потом пролистала какие-то бумаги и отложила их в сторону.

– Соланж произвела на свет дочь спустя восемь месяцев после вашего отъезда в Англию. На этот раз вы намерены остаться?

– Нет. – Кэмерону показалось, будто стены комнаты движутся на него, и его затылок сдавило болью.

– Жаль.

– Интересно, почему?

– Думаю, для вышеозначенной девочки это не слишком хорошо.

– Вы можете поклясться, что этот ребенок мой?

Взгляд мадам перекочевал на побелевшие костяшки пальцев Кэмерона, вцепившегося в подлокотники.

– Вы были первым и единственным любовником Соланж, мистер Андруз. И я больше чем уверена, что девочка – ваша дочь. Только мне кажется, что сердцем вы уже поняли это.

Кэмерон заерзал на стуле и слегка разжал пальцы. Однако напряжение не отпускало.

– Вы можете это доказать?

– Соланж пришла ко мне с деловым предложением. Если я обучу ее всем тонкостям своего искусства, она станет одной из моих куртизанок. Но с тем условием, что вы должны стать ее единственным клиентом. Она собиралась спать с вами до тех пор, пока не освободится от своего влечения к вам. Я не смогла ей отказать, ведь, как и все члены семьи Тибодо, она обладала изысканной красотой. К сожалению, она солгала, и это ее уничтожило.

– Мне нужна правда, мадам. И только правда. Я очень серьезно отношусь к вопросу отцовства и должен убедиться, что девочка действительно моя дочь.

Мадам Олимпия облокотилась о стол, сложила руки и устремила на Кэмерона прожигающий насквозь взгляд.

– Соланж пришла ко мне вскоре после того, как вы отплыли от берегов Нового Орлеана. Мы очень долго разговаривали. Она намеревалась сохранить беременность и просила моей помощи. Она отказывалась есть и пить в доме матери из страха потерять ребенка, поэтому я приютила ее у себя, чтобы травяные отвары Одали не смогли ей навредить.

Святые небеса!

– Вы знаете о свойствах снадобий Одали?

– Конечно. Несмотря на то что я очень тщательно слежу за своими подопечными и даже приглашаю к ним доктора, иногда все же случаются неприятности. Возможно, душа Одали черна как ночь, но она оказывает мне неоценимую помощь. Так что, да, я знаю, на что она способна.

Мадам Олимпия вновь принялась перебирать лежащие на столе бумаги, а потом устремила взгляд куда-то поверх плеча Кэмерона.

– У меня есть кое-какие мысли относительно того, что случилось с Соланж.

Боль, поселившаяся в затылке Кэмерона, острым ножом вонзилась в мозг.

– Что вы хотите сказать?

– У меня нет доказательств, поэтому я предпочту промолчать. Я знаю лишь то, что Одали очень разозлилась на дочь за то, что та подарила вам свою девственность, прежде чем мать успела сделать ее королевой вуду. Ведь с самого рождения Соланж готовилась к тому, чтобы стать преемницей своей матери. Поэтому и дети должны были появляться на свет после инициации, а не до нее. Остерегайтесь Одали. Ведь она не забыла, как вы нарушили ее планы. К тому же теперь судьба преемницы ждет вашу дочь.

– Мою дочь? Что, черт возьми, это значит?

– Вероятно, Одали решила, что место Соланж сможет занять ее дочь. – Мадам Олимпия вновь принялась перебирать бумаги и потягивать шампанское.

И без того дурное настроение Кэмерона ухудшилось.

– И все же, после того что случилось с Соланж, вы наняли на работу ее брата – бесчестного, как портовый игрок.

Мадам Олимпия рассмеялась.

– Вообще-то именно поэтому его вышвырнули с предыдущего места работы. Он должен был обманывать посетителей в пользу заведения, а не набивать собственные карманы.

Кэмерон покачал головой.

– Ну, тогда можете быть спокойны. Только сначала убедитесь, что оно того стоит. Ведь вы самая деловая женщина из тех, что мне доводилось встречать. Но скажите, почему именно он?

– О, вы же знаете, как Бастьен красив. Настоящий Адонис. Он навлек на свою голову неприятности, когда начал тайно обслуживать молодых вдов прихода. Говорят, ему не раз приходилось убегать через окно. В него даже стреляли. Поняв, что он не оставит своего ремесла, я решила должным образом обучить его и оставить при себе, сохранив тем самым жизнь ему и некоторым высокопоставленным жителям города.

Кэмерон презрительно фыркнул.

– И что вы с этого получаете – половину его доходов?

– О, теперь, работая под моим надзором, он получает гораздо больше, чем раньше. А еще он очень способный ученик. Если честно, Бог не обделил умом членов его семьи. Все они весьма своенравны и неуправляемы, но отнюдь не глупы. Вы уже познакомились с тетей своей дочери, мистер Андруз?

– Познакомился.

– Мадам Леблан – младшая из клана Тибодо. Она гораздо красивее Соланж, но совсем не для таких мужчин, как вы. – Мадам Олимпия пожала плечами и снова глотнула шампанского. – Я вообще не знаю, есть ли на свете достойный ее мужчина. Они с сестрой совершенно непохожи.

Странное ощущение охватило Кэмерона. Он едва не залился краской смущения, представив изысканные черты лица Жозетты. Необходимо поскорее закончить этот разговор и отправиться на встречу с Мишелем.

– Эта тема мне неинтересна.

– Жаль. Она красива, богата и честна в отличие от остальных родственников. У нее есть свое дело – магазин расположен по соседству с салоном мадам Шармонте. Мадам Леблан производит косметику, и леди охотно покупают ее товар в надежде стать обладательницами такой же безупречной внешности, как у нее.

– Она вдова Луи Леблана. Естественно она богата. Только зачем ей работать? Ведь в этом нет необходимости.

Мадам Олимпия поднесла бокал к губам и пожала плечами.

– Полагаю, причиной тому скука. Странно, но она продала все акции мужа этому упырю Эмилю Веннару.

Кэмерон поднялся со своего места.

– Мне нет никакого дела до того, как поступает с собственностью Леблана его вдова. Прошу прощения, но я опаздываю еще на одну встречу.

Откинувшись на спинку стула, мадам Олимпия посмотрела на собеседника.

– Скажите, мистер Андруз, вы были с женщиной после смерти жены?

Ну и вопрос.

– Если вы хотите предложить услуги одной из ваших леди, то я вынужден отказаться. – С этими словами Кэмерон направился к двери.

– Я имела в виду совсем не это, мистер Андруз. Теперь я понимаю, куда делся тот беззаботный юноша, коего я знавала прежде. Страдания не перестанут терзать вас до тех пор, пока вы не вырвете их из своей души. И единственный способ сделать это – разделить постель с другой женщиной.

Ошеломленный ее словами, Кэмерон остановился у двери.

– Я пришел сюда, чтобы поговорить о дочери Соланж. Не более того.

– Вы хотите сказать, о вашей дочери, не так ли? Соланж мертва. – Мадам Олимпия принялась постукивать по подлокотнику острым ногтем. – Стоя перед алтарем, давали ли вы клятву «пока смерть не разлучит нас»?

В горле Кэмерона образовался ком, и он едва не лишился способности дышать.

– Да.

– Это всего лишь пустые слова, сэр. На самом же деле пару связывает сама священная церемония брака, который продолжается и после смерти до тех пор, пока оставшийся в живых супруг не вступит в интимную связь с другим партнером.

По спине Кэмерона пробежал холодок.

– Какая чушь.

– Я изучала древние загадки, мистер Андруз. Вы не сможете порвать узы, связывающие вас с Дианой, до тех пор, пока не займетесь любовью с другой женщиной. Разрыв этот будет горьким и сладким одновременно, но он должен произойти, иначе со временем вы зачахнете совсем.

Кэмерону начало казаться, что ноги приросли к полу.

– Ничего мне не отвечайте. Просто пусть эта мысль задержится в вашей голове на какое-то время.

Но придумать какой-то ответ необходимо, ибо Кэмерону совсем не хотелось показывать того, как сильно мадам Олимпия разбередила его душу.

– Скажите, мадам, почему вы не оставите свой бизнес? Ведь, насколько я понимаю, вы уже достаточно богаты, чтобы делать это ради денег.

– Если я брошу свое дело, его возглавит кто-то другой. Только сомневаюсь, что у него получится так же хорошо, как у меня.

Ее слова были не лишены здравого смысла.

– Меня всегда интересовало, что привело вас в этот бизнес. Ведь вы по-прежнему привлекательны.

– Моя мать умерла в Уайтчепеле[11], мистер Андруз.

– В Уайтчепеле? – Кэмерон был настолько ошеломлен, что невольно выпустил ручку двери и оперся ладонью о дверной косяк. – Проклятие. Я не знал, что вы из Англии, не говоря уже об этом отвратительном месте.

– Добавлю, что умерла она ужасной смертью. – Мадам Олимпия сложила на груди руки и поежилась точно от холода. – Несмотря на то, что мне удалось вырваться из этого кошмара, я пришла к выводу, что не важно, где человек живет и каково его происхождение. Всегда найдутся мужчины, разгуливающие по ночам в поисках женской ласки. И большинство из них наградят какой-нибудь болезнью невинных жен. Я подумала, что смогу хотя бы попытаться предотвратить это.

– Но как вы оказались в Новом Орлеане?

Мадам Олимпия разразилась низким грудным смехом.

– Меня спас ваш тесть.

– Мой – кто?

– Судья Морган. Тогда он был мировым судьей в Ист-Энде. Когда я предстала перед ним за кражу еды, он и его молодая жена взяли меня в свой дом и дали достойное образование. Решив переехать в Америку, они взяли меня с собой. Я открыла свой клуб для джентльменов, когда Диане было всего несколько месяцев от роду, поэтому она ничего не знала о моей связи с ее семьей.

Нарисованная бровь мадам Олимпии вновь взметнулась вверх.

– Позвольте повергнуть вас в еще больший шок. Это судья Морган дал мне денег. Он тоже хотел, чтобы вечерами с улиц города исчезала определенная область деятельности.

– Проклятие. Я этого не знал.

– Сомневаюсь, что это вообще кому-нибудь известно. Так что, мистер Андруз, если вы вдруг передумаете и все же решите порвать невидимые узы, связывающие вас с покойной дочерью моего друга, я всегда к вашим услугам. На этот раз я подыщу женщину, которая не обманет ни вас, ни меня.

Кэмерон заставил себя распахнуть дверь.

– Благодарю вас, но нет. Я как-нибудь сам.

Однако едва он вышел в ночь, перед его носом пролетела и рассыпалась по земле фонтаном искр сигара. Кэмерон отшатнулся.

– Какого черта?

На залитой тусклым светом улице он разглядел хорошо одетого мужчину, вальяжно прислонившегося плечом к стене.

– Добрый вечер, месье Андруз.

– Что это, черт возьми, было?

Темноволосый незнакомец откинул полы своего ладно скроенного сюртука и уперся руками в бока.

– Мне не под силу изменить того обстоятельства, что вы отец Алексии, но я сделаю все, чтобы оградить от ваших посягательств свою единственную сестру.

Стало быть, это и есть Бастьен. Сравнение с Адонисом оказалось вполне справедливым. Молодой человек не только был поразительно красив, но и обладал превосходной фигурой лондонского денди.

– Что заставило вас думать, будто мне интересна ваша сестра?

Бастьен сунул руки в карманы брюк и слегка расслабился. Судя по всему, он не собирался демонстрировать силу. Во всяком случае не сегодня.

– Просто подумал, вам стоит знать, что мы, Тибодо, своего не отдадим. – Бастьен вскинул бровь. – Вы меня понимаете, oui?

Кэмерон сделал шаг вперед. Бурлящее в душе чувство неудовлетворенности и разочарования грозило перерасти во всепоглощающую ярость.

– Осторожнее, Бастьен. Я уже не тот костлявый семнадцатилетний юноша, которого ваш брат едва не забил до смерти. Вы же не хотите лишиться своей исключительной красоты, верно? Думаю, богатым леди не слишком понравится, если ваше лицо станет похожим на кровавое месиво.

Лениво улыбнувшись, Бастьен развернулся на каблуках и растворился во тьме. Кэмерон же зашагал в противоположном направлении, чтобы поведать Мишелю шокирующие новости о новоявленной дочери – незаконнорожденном каджунском ребенке, взращенном в поселении на болотах.

Было уже поздно, когда Кэмерон вышел из ресторана и свернул на Роял-стрит. Вскоре он остановился перед фамильным особняком, в котором родился и вырос. Кэмерон вставил ключ в замок на кованых воротах, ведущих на утопающий в темноте просторный двор и подъездную аллею. В нос ему ударил аромат роз.

В тишине раздался скрежет ключа в замке и металлический лязг петель. Такие знакомые звуки, поселившие в душе пустоту. Как же круто изменилась его жизнь. Теперь, когда из родных остались лишь кузен Мишель да дядя Джастин, спрятавшийся от мира на своей плантации в верховьях реки, одиночество разъедало душу Кэмерона подобно кислоте. А при мысли о том, что его неосмотрительность стоила жизни двум женщинам, сжалось сердце.

Оказавшись в доме, Кэмерон прошел в темную гостиную. Сняв сюртук, жилет и галстук, он с тяжелым вздохом упал на диван и положил голову на его спинку. Он вытянул ноги и потер плечо в том месте, где его пробила пуля Тревора, когда они были в городе последний раз. Плечо по-прежнему болело, когда менялась погода или когда он сильно уставал. Как, например, сегодня.

Проклятие. Он сам напросился на пулю, но даже дуэль не разрушила многолетней дружбы кузенов. Да и глупо было ссориться из-за женщины, которая стала впоследствии женой Тревора. Проклятие. Нужно было схлопотать пулю, чтобы осознать: будучи единственным ребенком, он не видел отличия братской любви от любви к женщине, с которой хочешь связать свою жизнь. Понимание пришло лишь после встречи с Дианой.

Кэмерон застонал, и звук этот эхом отразился от стен гостиной. Господи, как же он по ней скучал. Их брак являл собой союз двух сильных личностей, решавших все свои разногласия в постели. Или на полу. Или на берегу моря. Им совершенно не было дела до того, где заниматься любовью, когда выпадал подходящий момент. Жизнь тогда была хороша. Даже слишком.

Тяжело вздохнув, Кэмерон поднялся в свои покои. Он начал смертельно уставать от необходимости каждый вечер в одиночестве ложиться в холодную постель, а потом еще долго ворочаться с боку на бок. Только вот теперь его одолевали размышления о новой проблеме – дочери, внезапно свалившейся ему на голову.

Странно, но дверь в хозяйскую спальню была наполовину распахнута. Хотя Кэмерон отчетливо помнил, как щелкнул замок, когда закрывал ее сегодня утром. Он пожал плечами. Должно быть, горничная перестилала постель. Кэмерон подошел к каминной полке, на которой всегда лежали лучины и стояли свечи. Он зажег свечу, взял ее в руку и едва не споткнулся. На подушке, поблескивая золотой цепочкой, лежали его карманные часы.

– Черт бы тебя побрал, Алексия! – Кэмерон пересек комнату и взял часы в руки.

Откуда девочка узнала, что он съехал из отеля? Должно быть, она пробралась в дом, когда он отправился с визитом к мадам Олимпии. Но одно дело – воровать вещи, а совсем другое – бродить по городу с наступлением темноты. При мысли об этом по спине Кэмерона пробежал холодок. Он разразился ругательствами. С часами в одной руке и со свечой в другой он поспешно спустился назад в гостиную. Отодвинув стоящий перед диваном столик, он закатал ковер, поднял половицу и открыл тайник, в котором хранил часы.

– Она наверняка украдет часы снова, – пробормотал он. Кэмерон намеревался хранить дорогую ему вещь в этом тайнике до тех пор, пока не уедет из Нового Орлеана навсегда. Он вернул половицу на место, раскатал ковер и поставил на него стол, а затем схватил сюртук, жилет и галстук. Но, немного подумав, вновь бросил их на диван. Они не нужны ему там, куда он направлялся.

Глава 6

Жозетта сидела напротив брата, желая, чтобы он поскорее отправился домой. С помощью длинной ложки она размяла листья мяты и ломтики лайма, лежащие на дне бокала. Вдохнув божественный аромат, Жозетта сделала глоток.

– Больше наливать не стоит, иначе я не поднимусь в собственную спальню. У меня и так уже кружится голова.

Уголки губ Рене изогнулись в ленивой улыбке.

– Хотелось бы мне посмотреть, как ты будешь карабкаться по ступенькам в результате своей невоздержанности. Ты слишком скучно живешь.

Оставив слова брата без внимания, Жозетта сделала еще один глоток.

– Этот напиток отличается от тех, что ты готовил прежде.

– Чем же?

– В его вкусе присутствует… как бы это сказать… утонченность. Если, конечно, это определение можно применить к напитку. И пьется он очень легко.

– Все дело в роме «Братьев Гослинг».

Стоящий на низком столике резной графин почти опустел, равно как и кувшин с охлажденной травяной настойкой. По стенкам кувшина стекали струйки конденсата, исчезая в лежавшей под ним салфетке.

– Он прибыл вчера с Бермудских островов.

– С Бермудских островов? Но зачем привозить ром оттуда, когда и в Америке производят достаточное количество?

Рене сделал большой глоток.

– Дело в том, что напиток «Братьев Гослинг» считается лучшим в мире. Даже ты заметила его отличие от других. До вчерашнего дня мы никак не могли его заполучить.

Подняв бокал, Рене принялся изучать глубокий темный цвет напитка.

– Поскольку у тебя в подвале под соломой хранится завидный запас льда, я подумал, ты с удовольствием опустишь несколько кусочков в лучший из напитков.

На губах Жозетты заиграла еле заметная полуулыбка.

– Стало быть, ты принес этот чудесный ром, чтобы побаловать не только меня, но и себя?

Рене тихо засмеялся, а потом склонил голову набок и посерьезнел.

– Что с тобой, chère? Ты весь вечер витаешь в облаках.

Жозетта с трудом подавила тяжелый вздох.

– Ничего. Просто устала. У меня был довольно тяжелый день после визита к матери. А еще я очень боялась, что ты не сдержишь слово. Спасибо, что привез Алексию.

– Разве я когда-нибудь тебя обманывал? – Рене осуждающе пощелкал языком. – Ты же меня знаешь.

– Прости. – Жозетта не решилась рассказать о визите Эмиля Веннара. Почему вдруг это ничтожество возжелало купить магазин и лишить ее дохода? Чего он захочет потом? Заполучить ее дом? Потребовать от нее уехать из города? Жозетта уже сталкивалась с этим человеком и знала, что будет, если он получит отказ. Сначала он начнет намекать на неприятности, которые ожидают Рене и Бастьена. А если она будет упорствовать и дальше, ее братья лишатся жизни.

Веннар имел огромное влияние в Новом Орлеане. Жозетта и так уже продала ему активы мужа, после того как Бастьена поколотили в темной аллее, а Рене едва не погиб под копытами внезапно взбесившегося коня. Обоим тогда потребовалось на лечение несколько недель. Но что она будет делать без своего магазина? Он оставался единственным светлым пятном в ее никчемной жизни. Не считая Алексии, конечно. Однако рано или поздно племянница ее покинет, отправится жить к бабке или отцу. Как бы Жозетте этого ни хотелось, она не сможет вечно удерживать девочку при себе.

– Ты кусаешь губы, Жозетта? Что случилось? – В голосе Рене зазвенел холод, а слова падали резко и отрывисто. – Тебя беспокоит возвращение в Новый Орлеан отца Алексии?

– Не говори глупостей.

– Может, ты уже пожалела о том, что отправила девочку на его поиски, а?

По спине Жозетты пробежал холодок.

– С чего ты решил, будто я имею какое-то отношение к ее побегу?

Из горла Рене вырвалось недовольное ворчание.

– По дороге сюда Алексия болтала без умолку. Ты забыла, что я ей гораздо ближе, нежели родной отец?

Жозетта прижала пальцы к вискам и принялась легонько их массировать.

– Прошу тебя. Я сейчас не в том настроении, чтобы спорить. К тому же мне действительно пора в постель.

Откинувшись на спинку кресла, Рене внимательно посмотрел на сестру из-под полуопущенных век.

– Не забывай, что тебя вырастил я, а не мать. Я менял тебе подгузники и расчесывал волосы. Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. Достаточно, чтобы понять: ты не совсем откровенна со мной.

Рене прав. Он знал ее лучше, чем кто бы то ни было, и это трогало ее до глубины души. Будучи всего на четыре года старше, Рене исполнял роль отца, которого у Жозетты не было. Он одевал и купал ее до тех пор, пока она не стала достаточно взрослой, чтобы делать это самостоятельно. Рене никогда не приступал к еде, пока не накормит сестру. Это он, десятилетний мальчишка, правил лодкой в грозу и непогоду, чтобы отвезти Жозетту в школу.

– Всему свое время, Рене. Всему свое время.

Бум. Бум. Бум.

Жозетта подскочила при звуке громкого стука в дверь.

Рене поднялся со своего места.

– Кто это в столь поздний час?

О господи, только бы не Веннар. Как она объяснит брату его визит?

Стук стал громче.

– Я открою. – Рене обошел сестру.

Однако та вскочила с кресла и схватила его за руку.

– Это мой дом, и поскольку Вивьен сейчас нет, сама открою дверь.

Рене сдвинул брови.

– Non. Ты одета в пеньюар, и волосы распущены.

– Ты думаешь, мне есть какое-то дело до общественного мнения? Меня и так все считают мусором с болот, пытающимся выбиться в люди. Тебе известно, что по городу до сих пор ходят отвратительные слухи о том, что Луи умер от снадобий моей матери? – С этими словами Жозетта отпустила руку брата и направилась к двери.

– Тогда я подожду тебя здесь, упрямица. Но как только…

– О, перестань. – Жозетта подошла к дверям и остановилась, заметив какое-то движение за стеклом. Веннар не такой высокий. Жозетта прищурилась. О господи! Она машинально запахнула полы алого шелкового пеньюара, как если бы они вдруг разошлись в стороны.

Гость вновь постучал.

Жозетта развернулась на каблуках и тихо вернулась в гостиную.

– Это Кэмерон Андруз. Ты должен уйти.

– Merde, что этот негодяй делает здесь в столь поздний час? Еще одна причина для того, чтобы я остался.

– Может, он захотел повидать Алексию? В любом случае он вот-вот выломает дверь. Так что уходи.

– Non. Я останусь для твоей же безопасности.

– О, ради бога. – Жозетта уперлась ладонями в грудь брата и легонько толкнула. – Думаешь, он пришел, чтобы меня обидеть? Может, он наконец признал дочь, и я вовсе не хочу, чтобы ты все испортил, устроив скандал. Уходи.

Рене сделал шаг назад и посмотрел на сестру.

– Oui, я уйду. – Развернувшись, Рене направился к черному ходу. – Иначе он действительно выбьет дверь.

– И не вздумай спрятаться в доме.

Рене развернулся и прижал руку к сердцу.

– Ты мне не доверяешь? – Он двинулся к сестре, и в его глазах заплясали озорные искорки. – Тогда я, пожалуй, выйду из дома через другую дверь.

О, нет! Только не это.

– Только не через переднюю, глупец. Ты же полезешь в драку, если только он не ударит тебя первым.

Рене вернулся в гостиную, прикончил остатки рома, поставил пустой бокал на стол, а потом распахнул окно и перемахнул через подоконник с такой легкостью, словно проделывал подобное бесчисленное количество раз.

– Au revoir, ma petite soeur[12].

Жозетта убрала с лица темные локоны и схватила бокал Рене, все еще полный льда, листьев мяты и ломтиков лайма. Кэмерон не должен понять, что у нее кто-то был. Особенно его заклятый враг. Жозетта помнила, как он отреагировал на известие о том, что Рене и Бастьен принимают активное участие в воспитании Алексии. Пусть думает, что они нечасто общаются с сестрой. Менее всего Жозетте хотелось, чтобы Кэмерон счел дочь недостойной внимания и покинул Новый Орлеан. Господи, как же он не вовремя!

Жозетта развернулась. Куда же спрятать этот проклятый бокал?

Бум. Бум. Бум.

– Иду. – Сунув бокал под диванную подушку, она вышла в коридор и открыла дверь.

Единственного взгляда на Кэмерона, стоящего перед ней в одной рубашке и со спутанными волосами, хватило, чтобы Жозетта начала таять, подобно маслу на раскаленной сковороде. Янтарные глаза мужчины, прожигающие Жозетту насквозь, гневно горели.

Кэмерон набрал в грудь воздуха и шумно выдохнул.

Ей показалось или он действительно изменился? Его взгляд медленно скользнул по фигуре Жозетты, а затем вернулся назад, задержавшись на мгновение на бешено пульсирующей на шее жилке. Его цепкий взгляд прошелся по лицу и волосам Жозетты, прежде чем остановился на глазах. То ли от удивления, то ли от смущения щеки Кэмерона залил румянец, а гнев куда-то улетучился.

Ох уж эти глаза.

Жозетта вновь стала юной глупышкой, потерявшей голову от любви и таскавшейся за Кэмероном по всему Французскому кварталу. Она старалась оставаться незамеченной, но один раз они все же столкнулись. Она вывалилась на улицу из-за бочки, за которой пряталась, и вот тогда они оказались лицом к лицу. Однако, вместо того чтобы прогнать ее прочь, как это делали остальные, Кэмерон купил ей сладкий крендель в сахарной глазури, какой могли позволить себе только богачи. Кэмерон подал Жозетте крендель и с минуту смотрел в ее удивительные глаза цвета виски, после чего пошел прочь вместе со своим кузеном.

О, как же она любила тот сладкий крендель. А Кэмерона – еще больше. Но это осталось в прошлом, напомнила себе Жозетта, потому что вскоре после того случая она научилась ненавидеть предмет своего обожания.

В голове у Жозетты прояснилось, и она смогла взять себя в руки. Он, что, собирается стоять на пороге ее дома всю ночь, не произнося ни слова? Жозетту охватило знакомое чувство горечи.

– О, вы меня совершенно не побеспокоили, месье Андруз. Я всегда готова к приему посетителей в середине ночи. Прошу вас, входите.

– Где Алексия? – прорычал Кэмерон.

Эхо его голоса прокатилось по телу Жозетты, вызвав еще большее головокружение, чем весь выпитый ром. Господи, как же ей хотелось покрепче обхватить себя руками и слиться с деревянной обшивкой стен. Но она не могла себе этого позволить, ведь тогда Кэмерон увидит, как сильно ее тревожит его присутствие. Поэтому Жозетта повела головой и откинула волосы с плеч.

– В постели. Где ей и место.

В глазах Кэмерона вновь вспыхнул огонь, когда его взгляд в очередной раз заскользил по фигуре Жозетты.

– Покажите.

Она отошла в сторону, приглашая Кэмерона войти. Внезапно обуреваемой разнообразными эмоциями Жозетте захотелось нарушить правила приличий, и она дерзко окинула гостя взглядом.

– У меня и в мыслях не было отказывать в чем-либо ее отцу.

Еле слышно фыркнув, Кэмерон переступил порог дома. Исходящий от него аромат окутал Жозетту, и ее и без того пребывающие в беспорядке эмоции превратились в сводящий с ума водоворот.

Да поможет ей Господь.

Кэмерон же подбоченившись стоял в коридоре и смотрел на уходящие вверх ступени лестницы. И все же он вновь перевел взгляд на Жозетту, когда та проходила мимо него.

– Если вы последуете за мной, я отведу вас к дочери. Только, прошу, не будите ее. Она навещала бабушку и очень устала.

При этих словах Кэмерон резко развернулся и с отвращением поджал губы.

– Вы возили ее к Одали и своим братьям?

Жозетта вздохнула.

– Месье Андруз, Алексия все равно сбежала бы. Поэтому мне пришлось ее отвезти. Так было безопаснее. – Жозетта вовсе не собиралась рассказывать о том, что оставила Алексию на болотах на целый день и что Рене привез ее домой лишь три часа назад перепачканную и измученную.

Она указала на лестницу.

– Уже поздно. Насколько я знаю Алексию, она встанет с первыми петухами, в то время как мне так и не удастся сомкнуть глаз. Так что посмотрите на свою дочь, а потом уходите, s’il vous plait.

Подхватив полы пеньюара, Жозетта двинулась вверх по лестнице. Она чувствовала на себе взгляд Кэмерона, обжигающий ее кожу точно каленое железо. Несмотря на возникшее между ними напряжение, Жозетту охватило совершенно неподобающее веселье, и она едва не рассмеялась. Да пусть таращится на здоровье. Разве она не занималась тем же всю свою молодость?

Оказавшись на втором этаже, Жозетта развернулась и повела Кэмерона в комнату Алексии. Распахнув двойные двери, она пропустила гостя вперед. Кэмерон неслышно прошел по устилавшему пол абиссинскому ковру и остановился возле кровати, освещенной тусклым пламенем висящих в коридоре газовых ламп.

Сложив на груди руки, Кэмерон несколько минут смотрел на спящую девочку.

Теперь, когда глаза Жозетты привыкли к темноте, она смогла получше разглядеть стоящего перед ней мужчину. Он не надел ни жилета, ни сюртука, и теперь тонкая ткань сорочки натянулась на его широких плечах и мускулистой спине. Брюки ладно облегали тугие ягодицы, и Жозетта едва удержалась от желания подойти ближе и прикоснуться к ним. Просто так. Из любопытства. Не более того.

Она вошла в комнату и остановилась рядом с Кэмероном. Странно было находиться в такой близости от него. И все же в душе Жозетты поселилось умиротворение. Наверное, от того, что отец Алексии наконец приехал за ней. Разве может быть другая причина? Легкий ветерок нашел лазейку, приподнял занавески и наполнил спальню ароматом цветов.

Девочка лежала, раскинув руки в стороны и свесив одну ногу с матраса. Одеяло сбилось в кучу, а подушка упала на пол. Из полуоткрытого рта вырывалось мерное дыхание. Ночная рубашка ярко белела в темноте спальни.

– Она кажется такой невинной, – прошептал Кэмерон. – Глядя на нее и не подумаешь, что она одной лишь своей манерой говорить может свести человека с ума.

– Постоянная болтовня свидетельствует о том, что вы ей понравились, мистер Андруз. Алексия действительно во многом невинна, и я прикладываю все силы к тому, чтобы она оставалась такой подольше.

Кэмерон повернул голову, и Жозетта вновь ощутила исходящий от него жар, волнами прокатывающийся по ее телу.

– Можете называть меня по имени.

Даже в темноте от его завораживающего взгляда по спине Жозетты пробежали мурашки, а сама она почувствовала себя так, словно на нее наложили какое-то сладкое заклятие. Ей просто необходимо было взять себя в руки и собрать воедино бурлящие в груди и разлетающиеся во все стороны эмоции.

– Вы тоже можете называть меня Жозеттой, коль скоро нам придется проводить немало времени вместе, чтобы решить судьбу Алексии.

Кэмерон провел рукой по волосам.

– Ей тринадцать лет. Она совсем большая. Не понимаю, что я могу решить. Кроме того, по вашим словам, ей весьма импонирует образ жизни бабки. Боюсь, тут поздно что-либо изменить.

– Напротив. Вполне возможно, что вы появились как раз вовремя, чтобы спасти ее от судьбы, мысль о которой мне так ненавистна.

Взгляд Кэмерона скользнул по комнате. Он не пропустил ни свисающей с потолка хрустальной люстры, ни кремово-голубых штор и обоев, ни мягкого ковра на полу.

– Я бы ни за что не подумал, что у нее такая комната. Так почему, скажите на милость, она предпочитает жить в лачуге на болотах?

Кэмерон перенес вес с одной ноги на другую, сунул руки в карманы и тяжело вздохнул.

– Послушайте… я хочу сказать, мне очень жаль, что с вашей сестрой произошло несчастье. Я и понятия не имел…

Алексия перевернулась на бок, и с ее губ сорвался тихий стон.

– Тише. – Жозетта не собиралась прикасаться к Кэмерону. Она хотела лишь поднять руку и призвать его к тишине. Однако в полутьме спальни она не поняла, насколько близко от него стоит, поэтому ее ладонь легла на его крепкую мускулистую грудь, источающую жар сквозь тонкую ткань сорочки. Жозетта отдернула руку, как если бы вдруг обожглась.

– Нам лучше уйти, иначе мы ее разбудим, – прошептала она.

Кивнув, Кэмерон отошел в сторону, чтобы пропустить вперед хозяйку дома, а затем они вместе спустились по лестнице.

– Что привело вас сюда в столь поздний час? – спросила Жозетта, хотя уже догадалась о причине. – Не хотите чего-нибудь выпить? Мой бра… У меня в гостиной есть напитки.

– Благодарю вас. С удовольствием. – Кэмерон последовал за Жозеттой в гостиную. – Сегодня я переехал в свой дом во Французском квартале. И когда вернулся туда после обеда у Антуана час назад, обнаружил на подушке свои карманные часы. Откуда маленькая воровка узнала, что я съехал из отеля? – Кэмерон вновь провел рукой по волосам. – Но дело не в этом. Меня немало возмутила мысль о том, что она в одиночку бродит по улицам города после захода солнца.

Закусив нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку, Жозетта указала гостю на кресло и подошла к резному шкафу.

– Прошу вас, сэр.

Однако Кэмерон предпочел опуститься на диван в опасной близости от подушки, под которую Жозетта неосмотрительно спрятала пустой бокал Рене. Ее сердце на секунду замерло. Господи, ну зачем она это сделала?

Кэмерон подался вперед и обхватил колени руками.

– Это лед в том кувшине?

– Мне привозят его с севера. В доме есть подвал, в котором он хранится под стогом соломы почти все лето. Осталось не так много, но и этого хватает, чтобы спасаться от жары.

– Интересно. У моего дяди на плантации тоже есть лед, но у нас на внутреннем дворе нет места для его хранения.

Низкий шелковистый голос Кэмерона обволакивал подобно теплому меду, однако когда Жозетта закрыла дверцы шкафа и обернулась, то с ужасом заметила, что ее гость держит в руках резной графин с остатками рома. На его лице возникло удивленное выражение.

– Вы выпили все одна?

– Осталось не так много, но вам хватит.

Кивнув, Кэмерон взял из рук Жозетты протянутый ему бокал. Он наполнил его остатками спиртного и сделал глоток.

– Это ром «Братьев Гослинг», не так ли? Он прибыл на одном из наших кораблей, и несколько ящиков уже успело пропасть. А может, мы их неверно сосчитали. Откуда он у вас?

О господи, она убьет Рене.

– Это подарок, его доставили сегодня днем.

Взгляд Кэмерона, казалось, проник в самую душу Жозетты.

– И вы выпили все одна? Или же вы развлекаете под своей крышей мужчин, пока моя дочь мирно спит?

– Это не так.

– Значит, одного из своих братьев?

Жозетта не нашлась, что ответить.

– Думаю, вам пора уходить. Вы убедились в том, что ваша дочь спит у себя в постели, и теперь мне пора отдыхать. Прошу вас, не заставляйте меня быть грубой.

Кэмерон поднялся с дивана, чтобы пройти мимо Жозетты, но остановился и развернулся. Сделав несколько шагов, он заставил ее попятиться к стене, и вот теперь она оказалась прижатой с двух сторон сильными руками мужчины.

– Не играйте со мной, Жозетта.

Дыхание Кэмерона коснулось ее губ, и она судорожно сглотнула. Колени ее подкосились.

Кэмерон наклонился, и выражение его глаз изменилось.

– Что вам нужно? – прошептала Жозетта. – Вы же увидели свою дочь.

– Где ваша кузина Вивьен?

Жозетта повернула голову.

– Она навещает своего брата, как делает это раз в неделю. Отпустите меня.

– Вы пытаетесь убедить меня в том, что выпили весь этот графин в одиночку?

– И что, если так?

– Это значит, что вы пьяны и не можете присматривать за моей дочерью должным образом.

– Прекрасно. В таком случае завтра я пришлю ее к вам, раз вам это удается лучше.

Кэмерон наклонился еще ниже. Его губы скользнули по щеке Жозетты и коснулись уха. Она судорожно втянула воздух, сбитая с толку и пытающаяся собраться с мыслями.

– Я предупреждал, чтобы вы не играли со мной, Жозетта. Но поскольку вы продолжаете это делать, я намереваюсь вернуться сюда завтра вечером еще с одной бутылкой рома. Сможете доказать, что способны выпить такое количество без посторонней помощи?

Дыхание Кэмерона коснулось кожи Жозетты, и холодок пробежал по ее спине. Она с трудом подавила стон.

– Я способна выпить и больше.

Да что с ней такое? Вместо того чтобы держать себя в руках, она совершенно утратила контроль над ситуацией и только что приняла брошенный ей вызов, заведомо уверенная в том, что потерпит фиаско.

Кэмерон быстро отошел, хотя его губы все же успели еще раз скользнуть по коже Жозетты, породив внизу ее живота горячую пульсирующую волну. Опустив глаза, она успела заметить, что ее незваный гость возбужден не меньше. Кэмерон проследил за ее взглядом.

– Вы тоже чувствуете это, верно?

– Чувствую – что?

Кэмерон вновь наклонился.

– Это покалывание во всем теле. Эти прокатывающиеся по нему теплые волны. Знаете, что это значит?

Жозетта ощущала исходящее от Кэмерона тепло, вдыхала аромат его мыла и выпитого рома.

– Что же?

– Это здравый смысл покидает нас обоих. Мне пора. – С этими словами Кэмерон оттолкнулся от стены и зашагал прочь. – Я найду выход. Но завтра вечером я вернусь с бутылкой рома, Жозетта. Не терпится увидеть, как вы с ней расправитесь.

Звук шагов Кэмерона нарушил тишину ночи, отражаясь от тротуара гулким эхом. Что он, черт возьми, наделал? Одного взгляда на открывшую дверь Жозетту хватило, чтобы в глубине души всколыхнулись чувства, которые, как ему казалось, умерли навсегда.

Но этого не может быть.

Он не может желать ее.

Только не Жозетту Тибодо Леблан.

И все же он ее желал. Да так, что низ живота до сих пор болел.

Кэмерон не мог отрицать того, что вид этой женщины поразил его подобно горячечному сну. Она и сейчас стояла у него перед глазами: с разметавшимися волосами в пеньюаре из алого шелка, источающая сладкий женственный аромат. А ее губы. Кэмерону так хотелось попробовать их на вкус. Но он не посмел, поэтому всего лишь провел своей щекой по ее щеке. Жозетта была подобна опиуму – вкусив ее прелестей один раз, преодолеть зависимость невозможно.

Но у него и так много проблем. Не хватало еще связаться с теткой Алексии. Или с ее проклятыми братьями. Этими ворующими ром негодяями. Нет, менее всего Кэмерону хотелось снова оказаться в компании Жозетты Тибодо Леблан.

Глава 7

Кэмерон стоял перед столом в конторе судоходной компании, изучая план склада, где хранился ром. Мишель сидел за соседним, заваленным бумагами столом, в то время как кот Ночка, примостившись в углу, вылизывал части тела, о которых Кэмерону не хотелось даже думать.

– Почему пропало еще два ящика, а не больше? – размышлял он вслух. – Наверное, воры хотели тем самым показать, что могут приходить на склад и уходить оттуда, когда им заблагорассудится.

Развернувшись на стуле, Мишель откинулся на спинку и заложил руки за голову.

– Ты уверен, что это братья Тибодо?

– По крайней мере, Рене, – проворчал Кэмерон. – Но ящики такие тяжелые, что он вряд ли справился бы один. Что-то подсказывает мне, если немного подождать, вскоре станет ясно, что за игру он затеял.

– Неужели он настолько умен? Или просто воспользовался моментом?

– Он хитрый, и мы окажемся в дураках, если станем его недооценивать.

Кэмерон потер шею. Еще нет и десяти часов, а изнуряющая жара и влажность уже испортили ему настроение и вытянули почти все силы. Сняв сюртук, Кэмерон повесил его на спинку стула и взялся за пуговицы расшитого золотом жилета, но потом передумал. Жилет и галстук остались на своих местах. Нужно же хоть как-то соблюсти приличия. Кэмерон закатал рукава белой сорочки до локтя, чтобы не перепачкать манжеты чернилами, и продолжил изучать чертежи.

В открытые окна и двери подул легкий ветерок, принеся с собой некоторое облегчение, и Кэмерон вновь потер шею. Как хорошо, что он подстригся, иначе сейчас длинные пряди прилипали бы к шее и воротнику, вызывая раздражение.

– Страдаешь от жары? – спросил Мишель.

– Надеюсь, этот чертов портной доставит легкую одежду сегодня, как и обещал. В этом шерстяном костюме на такой жаре можно тронуться рассудком. И почему я не подумал о погоде, когда уезжал из Сан-Фран… впрочем, тогда мои мысли были заняты этой маленькой… моей дочерью. – Кэмерон бросил взгляд на кузена.

Губы Мишеля изогнулись в забавной гримасе.

Кэмерон покачал головой.

– Ты можешь в это поверить? Как, скажи на милость, мне с этим разобраться? Наверное, стоит сесть на первый же корабль, отплывающий отсюда, и сделать вид, будто я покинул Новый Орлеан навсегда.

Кэмерон вновь уставился на чертежи.

– Должно быть, у Тибодо есть ключ. Иначе он просто не смог бы проникнуть внутрь, не повредив окон и замков. И где были охранники? Почему они ничего не слышали? Спали? Черт бы их побрал!

Эббот поморщился. Перо в его руке запрыгало по страницам гроссбуха, и он что-то неясно забормотал.

Кэмерона охватило веселье, и он не смог промолчать.

– Ну разве вы не счастливы снова видеть меня, Эббот?

– Пришло время обеда? – как ни в чем не бывало поинтересовался тот. – Я предпочитаю пообедать на улице. Под горячим солнцем.

Мишель засмеялся.

– Признайтесь, Эббот, до недавнего времени наша с вами жизнь была чрезвычайно скучна. Все вокруг работало четко и исправно, точно смазанное колесо, а весь ваш день был расписан по минутам. Как долго вы смогли бы продержаться, чтобы не уснуть от скуки прямо на работе?

Когда зазвучали шутки, напряжение, сдавливавшее грудь Кэмерона, немного отпустило. Чудак Эббот слыл знатоком своего дела, но иногда его так и хотелось встряхнуть, чтобы заставить хоть на мгновение нарушить строгую профессиональную этику и прогнать с лица неизменное выражение отрешенности. Кэмерон не понимал, как можно изо дня в день погружаться в одну и ту же рутинную работу и не желать при этом хоть как-то изменить привычный ход событий. В Сан-Франциско Эббот вел себя точно так же. Посему кто-то просто обязан был оказывать ему услугу и время от времени переворачивать все с ног на голову.

– Ну же, Эббот, вы здесь менее шести месяцев, а уже окунулись в ту же рутину, что и в Сан-Франциско. А знаете, что говорят о рутине?

Эббот положил перо на стол и все с тем же отсутствующим выражением лица пригладил седеющие бакенбарды коротенькими пальцами, перепачканными чернилами.

– Я и понятия не имел, что моя работа именуется рутиной, сэр. И еще меньше мне известно, что об этом говорят.

Ну наконец-то! Наконец-то Кэмерону удалось завладеть вниманием этого приземистого плотного человечка.

– Рутина со временем превращается в могилу, Эббот. И вам останется лишь терпеливо дожидаться, пока ее закидают землей. Поэтому встряхнитесь, мой друг. Начните жить. Подсластите свое пребывание на этой бренной земле. Бог простит, если вы придете на работу не вовремя, а минутой позже.

Эббот вновь поскреб бакенбарды.

– Ваш образ жизни, господа, лишь убедил меня в том, что прозябать в рутине гораздо более удобно и безопасно.

– Туше! – Кэмерон вскинул бровь. – Вы что-то сказали об образе жизни Мишеля? Я всегда считал его образцом добродетели.

Мишель рассмеялся.

– Я, конечно, не устраиваю пожаров, как однажды сделали ты и мой брат, и все же мое имя на слуху.

У крыльца конторы остановился экипаж, и Мишель вытянул шею.

– Что это такое? Или вернее, кто это? Ой-ой, боюсь, я уже знаю ответ.

Внимание Кэмерона привлекли громкие женские голоса.

– О господи, скажите, что мне это только кажется.

Мишель улыбнулся.

– Боюсь, нас посетила мисс Алексия Тибодо Андруз. Или еще рано называть ее так?

Кэмерон провел рукой по волосам.

– Ее тетка обещала прислать девочку сюда. Как будто…

– Bonjour, папа! – девочка протиснулась в дверь, осторожно неся перед собой большой овальный поднос, наполненный… что же это такое?

– Бенье[13]? – Помещение наполнилось сладким сахарным ароматом свежевыпеченной сдобы, наводняя сознание Кэмерона многочисленными детскими воспоминаниями. Его пустой желудок заурчал от голода.

– Oui, папа. А еще кофе с молоком. Кофе принесет ma tante Жозетта.

Стоящий ближе всех к двери Мишель взял поднос из маленьких рук девочки, и на его губах заиграла странная улыбка.

– Вы, должно быть, мисс Алексия.

Девочка просияла.

– Oui, она самая.

Эббот, как правило, предпочитавший оставаться в тени, на этот раз времени даром не терял. Подойдя ближе, он плотоядно посмотрел на источающий ароматы поднос.

– Бенье, говорите?

Мишель поставил поднос на край стола рядом с Кэмероном.

– Вы приготовили это сами?

Алексия захихикала.

– Кузина Регина постаралась. Ma tante зовет ее шеф-поваром. Но она просто кухарка в овечьей шкуре.

Мишель бросил взгляд на Кэмерона и еле слышно пробормотал:

– Разве твой день не заиграл новыми красками? Тебе-то уж точно не грозит перспектива погрязнуть в рутине.

– Остроумно. – Кэмерон машинально похлопал по карману жилета в поисках часов, но вовремя вспомнил, что убрал их в тайник под половицей. Проклятие. Он-то собирался забрать у портного свой заказ. Но теперь, когда сюда явилась Мисс Липкие Пальцы, о визите к портному придется забыть. Что ж, придется попросить его доставить заказ на дом.

Если бы не перепачканные сахарной пудрой губы – плутовка, должно быть, пробовала пончики, пока несла их в контору, – Алексию можно было бы принять за ангела. Ее тщательно расчесанные темные волосы ниспадали по спине, забранные бледно-голубой ленточкой из той же ткани, что и платье. Трудно было узнать в девочке ругающуюся как сапожник оборванку.

Она просунула свою ладошку в руку Кэмерона и одарила его сияющей улыбкой, способной затмить солнце.

– Тебе нравится, папа?

По какой-то непонятной причине сердце Кэмерона на мгновение сжалось.

– Очень.

Он машинально поднял руку и отер с губ девочки сахарную пудру. А потом послюнявил палец и отер остатки.

Глаза Алексии округлились помимо ее воли, и она потерла губы рукой.

– Это же твои слюни, папа.

Черт возьми, именно так поступала его мать, когда он был ребенком. И он сейчас сделал то, что когда-то отчаянно ненавидел.

– Прошу прощения. Я не подумал.

Девочка улыбнулась и вновь потерла губы.

– А вообще приятно. У меня никогда не было папы, который вытирал бы мне рот. – Заметив в углу комнаты кота, девочка бросилась к нему.

Скрестивший на груди руки Мишель тихо засмеялся.

– Жизнь порой преподносит весьма интересные сюрпризы, верно?

– Иди к черту, – проворчал Кэмерон.

Эббот облизал пальцы, испачканные в сахарной пудре.

– Где я могу взять кофе, мисс Алексия?

– У меня, – раздался грудной женский голос.

Жозетта. Желудок Кэмерона сжался. Он медленно развернулся. Жозетта стояла в дверях с еще одним подносом в руках, на котором разместились два серебряных кувшина, небольшая миска, ложки и несколько фарфоровых чашек. Одетая в такое же бледно-голубое платье, что и племянница, с темными волосами, собранными под широкополую шляпу, она являла собой восхитительное зрелище.

Несколько секунд Кэмерон стоял, точно громом пораженный, наслаждаясь открывшейся его взору картиной. Затем поспешно вышел вперед и забрал из рук Жозетты поднос.

– Прошу вас, входите.

Кузен Кэмерона и Эббот откровенно таращились на гостью, но спустя мгновение Мишель представился и представил своего бухгалтера. Кэмерона охватила досада. Ну, как он мог забыть об этом? Он – славящийся своими безупречными манерами? Кэмерон поставил поднос на стол рядом с другим.

– Позвольте вас обслужить? – предложила Жозетта таким тоном, словно делала это каждый день. – Мистер Эббот, я вижу, вам очень хочется кофе. Один кусочек сахару или два?

– Два, – ответил бухгалтер, щеки которого залил легкий румянец.

Стало быть, она решила не соблюдать иерархии? Очевидно, бунтарский дух был присущ не только Алексии. Жозетта взяла в руки сразу два кувшина, в одном из которых находился крепкий кофе, приправленный цикорием, а в другом – молоко. Плавные движения ее рук, чистый, свежий, точно утренний воздух аромат, тонкая талия… Кэмерон тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли, пока собственное предательское тело не поставило его в неловкое положение. Он сосредоточился на подносе, хотя краем глаза продолжал следить за Жозеттой… вернее, за ее влажными губами, похожими на покрытые росой лепестки роз. Ему наверняка понравился бы их вкус.

– Мистер Андруз?

Кэмерон поднял глаза, но Жозетта обращалась к Мишелю, который вдруг стал похож на ослепленного страстью мальчишку. Глупец. Впрочем, какое ему, Кэмерону, до этого дело?

Жозетта повернулась к нему.

– Вам?

– Один кусочек, – ответил Кэмерон. Вонзив зубы в пончик, он едва не застонал от удовольствия. – Очень вкусно. В Сан-Франциско таких днем с огнем не сыщешь.

Губы Жозетты изогнулись в еле заметной улыбке.

– Это Алексия придумала. Она уговорила Регину испечь для вас ее фирменные бенье.

Осушив свою чашку, Эббот взял с подноса еще один пончик и поспешил к своему столу. Мишель последовал его примеру с все той же глуповатой улыбкой на лице.

Жозетта поставила кувшины на поднос.

– А теперь я вас покину, потому что меня ждет работа. Алексия, будь хорошей девочкой и слушайся папу. И прошу тебя, будь дома к семи.

– Oui, ma tante, – ответила Алексия, не сводя глаз с кота.

Кэмерон едва не подавился кофе.

– Вы собираетесь оставить ее здесь?

Одарив мужчину понимающим взглядом, Жозетта улыбнулась той лучезарной улыбкой, какая возникала на губах Алексии всякий раз, когда в нее вселялся дьяволенок.

– Разве я не предупредила вас об этом вчера вечером? Я всегда сдерживаю слово.

Она развернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась.

– Может, вы захотите присоединиться к своей дочери за ужином? Регина собирается готовить джамбалайю.

– Бурую, – добавила Алексия, все еще не сводящая глаз с кота, который свернулся теперь у нее на коленях и тихо мурлыкал. – А еще гумбо[14] с креветками.

Кэмерон обвел рукой помещение.

– Вы не можете оставить ее здесь. У меня… дела.

– И ваша дочь поможет вам или не станет мешать. Она знает свое место. – Жозетта развернулась к Мишелю и Эбботу. – Было приятно познакомиться, джентльмены. Хорошего вам дня.

Кэмерон остановил Жозетту у дверей.

– Похоже, ваш кучер уехал.

– Я собиралась пройтись пешком. Это полезно для здоровья. Кучер заедет за мной в назначенный час, но перед этим заберет подносы. – Жозетта вышла на улицу.

Кэмерон последовал за ней.

– В таком случае я провожу вас до магазина.

На мгновение ему показалось, что туча заволокла солнце, остудив пыл Жозетты и поселив складки на ее лбу. Однако очень скоро складки исчезли.

– Спасибо, но я предпочитаю провести некоторое время в одиночестве. Мне почти этого не удается, когда столько обязанностей, а под ногами постоянно вертится маленькая девочка.

О чем это она? Склонив голову набок, Кэмерон внимательно посмотрел на стоящую перед ним женщину.

– Почему я вам не верю?

– Что ж, хорошо. Я не хочу, чтобы вы меня провожали, потому что не испытываю к вам большой симпатии. Я здесь лишь для того, чтобы помочь Алексии построить с вами отношения.

В глубине глаз Жозетты вспыхнул огонь, от которого пульс Кэмерона внезапно участился. Он сделал шаг вперед, и теперь они стояли так близко, что он вновь уловил исходящий от Жозетты восхитительный аромат.

– Лгунья. Вы не хотите, чтобы я вас провожал, поскольку нравлюсь вам слишком сильно, и вы не знаете, что с этим делать.

Губы Жозетты изогнулись в полуулыбке, и она посмотрела на Кэмерона.

– А вы самонадеянны.

С этими словами Жозетта отвернулась и раскрыла такой же голубой, как платье, зонтик.

– Вы так и не сказали, присоединитесь ли к нам за ужином. В конце концов вы сами пригрозили мне поздним визитом с бутылкой рома. Так что могли бы приехать чуть раньше.

Кэмерон стоял и смотрел на Жозетту, не в силах справиться с бушующей в его душе бурей эмоций. Господи, как же она красива.

– Я не пробовал настоящей креольской еды с тех самых пор, как приезжал сюда четыре года назад. Кстати, бурая джамбалайя – мое любимое блюдо.

Жозетта тихо засмеялась.

– Тогда до вечера.

Кэмерон наблюдал за плавным покачиванием ее бедер до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Его мысли пребывали в беспорядке. Одно лишь было понятно: он ступил на опасный путь. Необходимо решить, как поступить с Алексией, положить конец воровству и убраться восвояси из Нового Орлеана.

Когда Кэмерон остался далеко позади, Жозетта едва не рассмеялась в голос. Вот так потеха. Она с нетерпением ждала предстоящего вечера.

Однако едва она вспомнила о магазине, хорошее настроение тотчас же улетучилось. Будь проклят Эмиль Веннар. Он скорее всего ждет ее в кабинете. Сидит на краешке стула с идеально прямой спиной, опираясь на золотой набалдашник трости сложенными одна поверх другой руками. Каждый раз, когда Жозетта встречала его на улицах Французского квартала, помахивающего вот этой самой тростью, ее посещали мысли о том, что в ней наверняка спрятано какое-нибудь оружие. Сабля. Или другой обоюдоострый клинок.

Высокий и жилистый, этот французский креол казался весьма ловким и не нуждающимся в оружии, несмотря на свой почтенный возраст. Возможно, ему уже стукнуло шестьдесят. А может, он был моложе. Ведь темноволосые мужчины, как правило, седеют рано. Кроме того, Веннар обладал кожей, которая даже в глубокой старости останется гладкой и молодой.

Жозетта могла дать оценку любому типу кожи. Эту привычку она приобрела еще в детстве, когда бабушка учила ее собирать и смешивать травы. Она не питала к внучке особой любви и все же учила ее всему, что знала сама, поскольку никогда не приветствовала увлечений дочери учениями вуду. Жозетта давно уже превзошла свою наставницу, постоянно придумывая новые смеси и совершенствуя старые.

Кэмерон обладал хорошей чистой кожей. Ей не помешало бы разве что небольшое количество оливкового масла. Возраст не повлиял на его красоту. Годы лишь подчеркнули ее и придали зрелости. Каково это – провести пальцами по его красивому лицу? По его телу? Попробовать его на вкус? Дикое необузданное чувство захлестнуло Жозетту с головой, и с ее губ сорвался тихий возглас. Она ускорила шаг, словно это могло помочь избавиться от пульсирующего в венах желания. Господи! Столь непристойные мысли до добра не доведут.

Жозетта остановилась. Менее чем в ста ярдах впереди нее переходил улицу беззаботно помахивающий тростью Веннар в сдвинутом набок цилиндре. Именно поэтому Жозетта отказалась от предложения Кэмерона проводить ее до магазина. Его встреча с Веннаром ничего не изменит. К тому же Жозетте совершенно не хотелось, чтобы она произошла.

Веннар направлялся прямиком в ее магазин.

Наклонив голову и отвернувшись, Жозетта сделала вид, будто рассматривает витрину. Ну, почему этот человек вознамерился превратить ее жизнь в кошмар? Она готова была понять его желание завладеть весьма прибыльными активами ее мужа, но зачем ему магазин? Если только она правильно поняла, он не собирался предложить ей роль своей любовницы, как пытались сделать другие мужчины города. Стало быть, не это было причиной его интереса. Кроме того, по словам окружающих, Веннар был предан своей жене – внушительных размеров даме, регулярно покупающей у Жозетты кремы и снадобья. Но почему же тогда Веннар так мечтал избавиться от нее и закрыть магазин?

Жозетту охватил гнев, и слезы обожгли глаза. Она ждала целых десять минут, чтобы совладать с охватившими ее эмоциями, а потом, высоко подняв голову, вошла в «Созвездие красоты».

Жозетта поприветствовала каждую сотрудницу по имени. Все они были одеты в одинаковые голубые халаты с тонкими белыми полосками и накрахмаленные белые фартуки с украшенными рюшами бретельками. Из-под белоснежных воротничков девушек выглядывали одинаковые кулоны из слоновой кости, на которых был изображен безупречный профиль красивой женщины.

Жозетта очень гордилась тем, что могла предложить своим клиенткам самую лучшую продукцию, и не только. Плиты пола из белого мрамора с серыми прожилками были выписаны из Италии. А голубой потолок с изображением белых облаков и пестрых птиц производил впечатление открытого неба над головой. На крепких дубовых полках и прилавках, покрытых белым лаком и золотыми узорами, стояли многочисленные флакончики и баночки с разнообразными кремами и травами. Название каждого было вытеснено золотом на маленьких табличках. Легкий аромат, наполнявший магазин, создавал ощущение обвевающего лицо весеннего ветерка. В одном из углов примостились три круглых стола, покрытых скатертями из бельгийского кружева. В центре каждого стояла ваза с цветами. На креслах заботливая рука разложила уютные подушки из розового бархата. Чай подавался клиенткам в изящных чашечках из китайского фарфора.

«Созвездие красоты» родилось три года назад из горячего желания Жозетты создать что-то свое, что могло бы принадлежать ей одной. Магазин стал ее детищем, которого ей не суждено было выносить, супругом, которого ей не суждено было обнимать по ночам. Это место помогло ей обрести уважение, хотя богатые клиентки признавали ее лишь в стенах магазина и полностью игнорировали на улице.

В конце концов для них она была дочерью каджунской ведьмы, приобретавшей свои умения на коленях королевы вуду Мари Лево и впоследствии преступившей черту и перешедшей на сторону темных сил. Покойная сестра Жозетты была проституткой, оставившей после себя незаконнорожденную дочь, в то время как сама Жозетта, бродяжка с болот, вышла замуж в возрасте семнадцати лет за пятидесятидвухлетнего богача, умершего при загадочных обстоятельствах спустя год после свадьбы. Весь город гудел о том, что смерть Леблана весьма подозрительна, ведь в распоряжении его супруги целый арсенал трав и снадобий, причем не всегда безобидных. Нельзя было забывать о ее двух братьях и никчемном кузене, которые в мгновение ока могли поставить на уши весь Новый Орлеан.

Жозетта знала свое место. И оно было здесь, в «Созвездии красоты». Только здесь она чувствовала себя уютно и спокойно, только это место она могла назвать своим сердцем и душой.

А мужчина, который переступил сейчас порог магазина, хотел отнять его у нее.

Если, упаси господи, ему все же удастся лишить ее самого дорогого, а Кэмерон захочет взять на себя заботу о дочери, у Жозетты больше не будет причин оставаться в городе, где ее так презирают. Знакомая холодная рука сжала ее сердце, и Жозетте пришлось вдыхать полной грудью, чтобы его освободить. Где она станет искать пристанища?

– Месье Веннар ожидает вас в кабинете, мадам Леблан. Он сказал, что ему назначено на десять, но когда вы не появились вовремя, я подала ему чай. Надеюсь, я поступила правильно, поскольку он не желал уходить.

– Спасибо, – поблагодарила Жозетта старшую продавщицу Элизу. – Я немедленно его приму.

С этими словами Жозетта переступила порог своего роскошного убежища в дальнем конце магазина и увидела его. Как она и предсказывала, Веннар сидел на краешке стула, положив руки на набалдашник трости. Гнев, который Жозетта так пыталась держать в узде, вырвался на свободу подобно взорвавшейся бомбе.

Она прошагала к столу, уперлась в него кулаками и, прищурившись, посмотрела на незваного гостя.

– Ради всего святого объясните, почему вам понадобился мой бизнес, месье Веннар? Вам от него не будет никакого проку. Основная часть моей деятельности состоит из индивидуальных консультаций. Как вы справитесь с этим без меня?

– О, в предложенную мной цену будут входить и ваши консультации. Скажем, на срок в три месяца.

– Невозможно. К тому же я не желаю продавать магазин. – Жозетта села за стол и сложила пальцы домиком, намереваясь выиграть эту битву.

Веннар медленно потер набалдашник трости своими длинными пальцами.

– Как поживают ваши братья, мадам Леблан?

– Прекрасно. И так будет и дальше. Поэтому не нужно расточать здесь своих угроз, иначе я буду вынуждена рассказать им о ваших намерениях. – Зря она это сказала. Веннар знал, что Жозетта не станет им ничего говорить. Она же не хотела, чтобы у них начались проблемы с законом, после того как они разделаются со своим врагом.

Веннар улыбнулся.

– И отправить их на виселицу за убийство? А как ваша племянница?

Святые небеса! Волосы на затылке Жозетты встали дыбом, и ей показалось, что сердце остановилось. Нет, он не посмеет причинить вред Алексии.

– Она превращается в привлекательную женщину, – продолжал между тем негодяй. – Вы считаете, ей безопасно гулять по улицам города в ночное время? Или даже посреди бела дня?

Жозетта сцепила пальцы, чтобы сдержать дрожь в руках.

– Вернулся отец Алексии. Он намерен заняться ее воспитанием. На вашем месте я не стала бы ей угрожать, иначе вам не избежать встречи с ним.

Веннар вскинул бровь.

– О, значит, Кэмерон Андруз вернулся в город, чтобы признать свое незаконнорожденное каджунское отродье?

Жозетте стоило большого труда говорить спокойным голосом.

– Я вынуждена просить вас покинуть мой магазин, месье Веннар.

Мужчина вновь вскинул бровь.

– Но мы даже не начали обсуждать причину моего визита.

Жозетта выдвинула ящик стола и достала оттуда пистолет.

– Уходите, месье Веннар. Немедленно.

– Что ж, как скажете. – Он посмотрел на дуло пистолета, а потом поднялся со стула, и в его потемневших глазах вспыхнула злоба. – Но мы с вами еще не закончили, Жозетта.

– Я не разрешала вам называть меня именем, данным при крещении.

Веннар рассмеялся.

– Данным при крещении? В ваших устах это звучит кощунственно.

Решительно подхватив свою позолоченную трость, Веннар направился к двери.

– Не провожайте. Жду вашего ответа через две недели или…

– Или что? У Бастьена и Рене вновь начнутся неприятности? Я больше не беззащитная горюющая вдова, коей была после смерти мужа. – Жозетта подняла пистолет. – Уходите.

– В самом деле, мадам. Не стоит прибегать к крайним мерам. – Веннар остановился у двери и посмотрел на Жозетту со странным выражением лица. – Вы никогда не задумывались, почему никогда не получается по-вашему?

Жозетта судорожно вдохнула, а потом выдохнула, стараясь справиться с клокочущими в груди эмоциями.

Она не попалась на уловку, поэтому Веннар продолжал:

– Это от того, что в раннем возрасте на вас было наложено проклятие. Ваша жизнь презренна и останется таковой до самой вашей смерти.

На этот раз рассмеялась Жозетта.

– Вздор. Я не верю в проклятия. А теперь убирайтесь.

– Вы, воспитанная испорченной и грешной ведьмой вуду, не верите в проклятия? – Веннар замолчал, и его лицо приобрело холодное, вселяющее ужас выражение. – Напрасно, Жозетта. Ведь это Одали наложила на вас проклятие.

Глава 8

– Можно еще раз взглянуть на схему Гольфстрима, папа?

Кэмерон закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу.

– Это уже четвертый раз, Алексия. Зачем?

– А затем, что кузен Мишель дал мне бумагу, а месье Эббот – карандаш, чтоб я могла забрать с собой домой копию.

– Как хочешь. – Кэмерон вновь достал скатанные в трубку карты и разложил их на столе. Бог даст, и девочка будет занята рисованием до конца дня.

До сегодняшнего дня Кэмерон думал, будто знает, что такое усталость. Не только он искал укромный уголок, чтобы укрыться от вездесущей Алексии. Даже Эббот, обычно уходивший с работы таким же свежим, как и пришел на нее, выглядел немного взъерошенным. Мишелю же выходки девочки доставляли несказанное удовольствие. Кэмерон устал не от того, что она постоянно путалась под ногами. Ему досаждало ее любопытство и неуемная жажда знаний, которую никто из троих не в силах был удовлетворить. Между изучением чертежей и корабельных журналов она высасывала из него силы своими бесчисленными вопросами. Невероятно умная девочка, она наверняка смогла бы разобраться в записях Эббота, если бы ее об этом попросили.

Кэмерону так же пришлось вмешаться в спор дочери с бухгалтером, пытающихся решить, кому принадлежит кот Ночка. Алексия наконец согласилась с тем, чтобы животное осталось в конторе, однако потом ее застигли на «месте преступления» – она прятала кота в шкаф, чтобы позже тайно забрать его домой.

– На сегодня все. – Кэмерону казалось, что его мозг расплавился и превратился в безвольное желе. И почему он согласился поехать на ужин, когда больше всего на свете ему хотелось оказаться дома и забраться под одеяло?

– До конца рабочего дня еще четверть часа, – заметил Эббот.

Доведенный до предела, Кэмерон стиснул зубы.

– Поскольку ни одно из наших треклятых судов не войдет сегодня в гавань и поскольку я являюсь главой этой треклятой компании, здесь мое слово главное. И если я решил закончить работу на пятнадцать минут раньше, я это, черт возьми, сделаю.

Алексия захихикала.

– Когда мы, черт возьми, поедем домой?

Проклятие. Кэмерон ткнул пальцем в ее сторону.

– Ты не будешь произносить таких слов. Это английское ругательство. Женщины ими не пользуются, и я не должен был употреблять его в твоем присутствии. Забудь, что ты это слышала.

На стол упала тень. Кэмерон поднял голову и замолчал, ошеломленный.

У двери, облокотившись о косяк и сунув руки в карманы, лениво улыбался Рене Тибодо.

– Ваша дочка, oui?

– Дядя Рене! – Алексия бросилась к двери и крепко обняла дядю за талию.

Мужчина погладил девочку по голове и наклонился к ее уху.

– Почему бы тебе не подождать меня снаружи, pouchette?

Не говоря ни слова, Алексия развернулась, чтобы уйти.

Гнев застил Кэмерону глаза. Какого черта?

– Алексия, вернись.

Девочка остановилась на пороге и вопросительно посмотрела на дядю.

Кэмерон поджал губы.

– Нет, смотри на меня, Алексия. Приказы здесь отдаю я.

Рене не сводил взгляда с Кэмерона.

– Ей стоит подождать снаружи, пока мы, мужчины, разговариваем. Вы меня понимаете, oui?

– Она моя дочь, и если я велю ей остаться, она сделает это. Алексия, делай как я сказал, иди к своему папе.

Мишель медленно поднялся со своего места. Эббот последовал его примеру. Оба они подошли к сжавшему кулаки Кэмерону.

Алексия вернулась, в замешательстве переводя взгляд с отца на дядю, а потом что-то шепотом сказала Рене. Когда он покачал головой, Алексия сделала шаг назад и направилась к отцу. Кэмерон обнял ее за плечи.

– Что вы здесь делаете, Тибодо?

Молодой человек пожал плечами.

– Поскольку вы здесь хозяин всего, я решил, что мне следует наняться к вам на работу, non?

Кэмерон многозначительно посмотрел на Мишеля. Значит, вот в чем заключалась игра Рене.

– И если я вам откажу, ром будет пропадать и дальше?

Рене по-прежнему стоял, вальяжно облокотившись о косяк, как если бы разговор шел о погоде.

– У вас пропал ром?

Громко фыркнув, Мишель вернулся к столу и принялся запирать ящики.

– Я домой. А ты сможешь и сам с этим разобраться, Кэм.

– Не торопись, братишка. – Клокотавший в груди Кэмерона гнев требовал выхода, но внешне он продолжал сохранять спокойствие. – Возьми его на работу.

– Что? – Мишель развернулся и теперь переводил взгляд с кузена на непрошеного гостя.

Впервые за целый день в голове у Кэмерона прояснилось.

– Ты меня слышал. Возьми его на работу, иначе ром так и будет пропадать. Верно, Тибодо?

Мишель развернулся и внимательно посмотрел на Рене.

– Но ведь это настоящий шантаж.

Рене усмехнулся.

– Как говорят? «Держи друга рядом, а врага еще ближе»? Вернусь утром. В котором часу начинается рабочий день?

– Нет-нет, постойте. – Кэмерон повернулся к Рене. – Вас возьмут на работу при условии, что вы расскажете, как пробираетесь на склад и выходите оттуда.

– Très facile[15], месье Андруз.

– Насколько? – спросил Кэмерон.

Рене пожал плечами.

– Не было необходимости ломать двери склада. Нужно было лишь добыть ключ от соседнего здания. Видите ли, оно соединяется со складом дверью, которую не видно за старыми ящиками. Так что нам не составило труда бесшумно войти и выйти.

Кэмерон рассмеялся. Умно. Очень умно.

– Только не говорите мне, что дверь расположена в дальнем конце здания. Ведь охранники не слышали никакого шума.

– Так и есть. – Рене приложил ко лбу два пальца, как если бы поправлял невидимую шляпу, а потом развернулся, не отрывая плеча от дверного косяка, и вышел на улицу.

Закрыв за ним дверь, Мишель подошел к кузену.

– О чем ты только думал? – Он закрыл ладонями уши Алексии и громко зашептал: – От этого человека одни неприятности. И их будет еще больше в лице его вороватых родственников.

Мишель опустил руки, и Алексия потерла уши.

– Возможно, – ответил Кэмерон. – И все же в нашем случае это меньшее из зол. Идем, Алексия, мне нужно переодеться перед ужином. Да и тебе не помешает сменить платье.

Кэмерон потянул за кончик развязавшейся ленты в волосах дочки и спрятал ее в карман.

– В нашей конторе довольно чисто, так как же ты умудрилась разорвать платье и перепачкаться с головы до ног?

– Вы посмотрите на быстро увеличивающееся чернильное пятно, – добавил Эббот. – Кстати, мои индийские чернила пропали.

– Алексия. – Кэмерон протянул руку.

Не моргнув глазом, девочка сунула руку в карман, выудила оттуда бутылочку с бирюзовыми чернилами и направилась к столу Эббота.

– Я бы вернула их завтра утром.

– Завтра ты сюда не придешь, – рявкнул Кэмерон.

Алексия сжалась. А потом повернулась и посмотрела на отца так, словно он отвесил ей пощечину. Однако выражение боли в глазах моментально исчезло, и лицо девочки стало непроницаемым.

– Как скажешь, папа.

Кэмерон вздрогнул. Он и понятия не имел, насколько тонка защитная броня Алексии, если нанести удар в нужное место.

– Я не хотел тебя обидеть. – Вот уже в сотый раз за этот долгий день он набрал полную грудь воздуха и провел рукой по волосам. – Я собирался сказать…

Что именно? Господи, он только делал хуже. Он обидел ее. Обидел свою дочь. Зачем? Ведь ей здесь очень понравилось. Это очевидно.

– Меня… меня может не быть здесь завтра. Но если я все же приду в контору, добро пожаловать…

Девочка пожала плечами и двинулась к двери с таким видом, словно совсем не обиделась.

– Какое мне до этого дело? Завтра я поеду к бабушке, потому что здесь ужасно скучно.

Глава 9

Едва только Жозетта распахнула перед ним дверь, Кэмерон понял: ему не стоило принимать приглашение на ужин.

В своем шелковом платье цвета спелого персика с глубоким декольте она напоминала богиню, перед чарами которой не устоял бы даже святой.

Одного взгляда на Жозетту хватило, чтобы тело Кэмерона взбунтовалось, отказываясь воспринимать ее спокойно. Хуже всего было то, что глаза тоже не желали повиноваться, не раз и не два скользнув по ее стройной фигуре. А рот Кэмерона… Будь проклят этот попрошайка, требующий вкусить нежной кремовой кожи. Нет уж, пусть его предательское тело вновь впадет в спячку, потому что он и пальцем не прикоснется к Жозетте. Ни за что.

Ее лицо на мгновение приобрело озадаченное выражение, но потом красноречивые глаза озорно блеснули. Она прекрасно поняла, о чем думал Кэмерон.

Черт возьми, как долго он на нее таращился? Он готов был поспорить на круглую сумму, что плутовка надела такой наряд неслучайно. Что ж, пусть поиграет. Она ведь не знает, какую игру задумал он. Кэмерон откашлялся.

– Вы получили записку, в которой я сообщал, что мы опоздаем на пару часов?

– Конечно. – Жозетта отошла в сторону, приглашая его войти.

Исходящий от Жозетты аромат едва не лишил Кэмерона присутствия духа, но затем в ноздри ему ударил острый запах каджунской еды. Детские воспоминания захватили Кэмерона подобно урагану, и он едва не споткнулся. Господи, как же он скучал по той жизни, что осталась далеко в прошлом.

– Прошу прощения за опоздание. – Он протянул Жозетте бархатный мешочек с обещанным ромом. – Кажется, юная мисс Куда-только-я-сегодня-не-заглянула нуждается в хорошей чистке. Мы забрали у мадам Шармонте одно из платьев. Остальные она доставит вам завтра.

Жозетта дерзко оглядела Кэмерона с головы до ног.

– Судя по всему, вы тоже не преминули посетить своего портного. Уверена, в этом легком костюме вы чувствуете себя гораздо комфортнее. Кстати, он вам очень идет.

Кэмерон смотрел в блестящие глаза Жозетты так, словно они притягивали его к себе, заставляя подойти ближе. Но он и так уже стоял слишком близко. И это представляло проблему. К тому же не стоило добавлять рома в лимонад. И не стоило выпивать целых три бокала этого освежающего напитка, прежде чем отправиться в гости. Проклятие, как она красива. Странно, но теперь, когда Жозетта стояла так близко, ее лицо казалось ему давно знакомым. Из-за сестры? Нет, мадам Олимпия сказала, что они совсем не были похожи.

Сдвинув брови, Алексия прошагала мимо.

– Ужасно проголодалась. Увидимся за столом.

– Я тоже ужасно проголодался, – пробормотал Кэмерон.

Жозетта еле слышно фыркнула.

– Считаете, что поступили очень умно? – Жозетта посмотрела вслед племяннице, одетой в новое платье цвета чайной розы. – Когда вы впервые встретились, на ней были лохмотья. Но это вовсе не означает, что ее гардеробная пуста. Мы завсегдатаи салона мадам Шармонте. Мне следовало предупредить вас. Что привело вашу дочь в столь дурное расположение духа?

По какой-то непонятной причине Кэмерон умолчал о том, что племянницу Жозетты вновь поймали на воровстве.

Он окинул взглядом холл, позолоченный столик, украшенный цветами, и картины в золоченых рамах, висящие на затянутых камчатой тканью стенах, в отчаянной попытке не обращать внимания на стоящую рядом красавицу.

– Судя по доносящимся с кухни восхитительным ароматам, девочкой сейчас руководит исключительно пустой желудок. Хотя не понимаю, как такое возможно? Ведь она умудрилась съесть обеды Мишеля и Эббота.

Кэмерон кивнул Вивьен, стоящей чуть позади кузины, и на ее губах заиграла еле заметная улыбка.

– Добрый вечер.

Жозетта передала девушке бутылку.

– Не будешь ли ты так любезна отнести это в гостиную, а потом присоединиться к нам?

– Oui. – Вивьен исчезла за дверью.

Жозетта повернулась к Кэмерону.

– Моя вторая кузина, Регина, готовит ужин. Следуйте за мной.

Кэмерон направился в столовую вместе с хозяйкой дома, прилагая все силы к тому, чтобы не смотреть в ее сторону. С его ростом даже искоса брошенный взгляд непременно упал бы на треклятое декольте. Нижняя часть тела Кэмерона вновь устроила бунт.

– Очень мило, – произнес он, когда они вошли в столовую. Вряд ли старик Луи Леблан приложил руку к убранству этой комнаты: накрытому кружевной скатертью столу, обтянутым бархатом стульям и стенам, на которых искусная рука художника изобразила сочно-зеленый плющ, пестрые цветы и казавшихся живыми бабочек.

Алексия недовольно фыркнула.

– Еда остывает.

Кэмерон наклонился и внимательно посмотрел на губы девочки, которые та только что тщательно облизала. Однако к платью прилипли крошки. Алексия спрятала руки в складки скатерти, но Кэмерон успел заметить, что она держит обкусанный ломоть хлеба, и едва не рассмеялся.

– Восхитительные запахи и подергивающийся нос Алексии говорят нам о том, что лучше сесть за стол, иначе ничего не останется.

Кэмерон выдвинул стул для Жозетты и, вместо того чтобы сесть по правую руку от нее, как диктовали правила приличий, помог устроиться Вивьен, затем сел напротив хозяйки дома. Теперь ему придется весь вечер смотреть на нее. Даже большая ваза со свежими цветами, стоящая на середине стола, не скрывала восхитительного зрелища.

Трепещущее пламя свечей отбрасывало блики на темные волосы Жозетты. Они же играли на ее губах, уголки которых были слегка приподняты вверх. Что все это значит? Она что-то скрывает? Жозетта посмотрела на гостя, как если бы прочла его мысли.

– Какое вино вы предпочитаете: белое или красное?

– Красное, – ответил Кэмерон. Ему необходима целая бутылка. Или даже две.

Жозетта кивком указала на стол.

– Как видите, мы приготовили рагу из креветок, бурую джамбалайю и два вида гумбо.

– Надеюсь, вы отбросите формальности и будете есть эти блюда так, как предписывают традиции.

Кэмерон улыбнулся.

– Вы забыли, что я вырос во Французском квартале?

– В таком случае не стесняйтесь, накладывайте еду сами. – С этими словами Жозетта взяла со стола чашу с дымящимся рагу и положила себе порцию.

Кэмерон и Алексия одновременно потянулись к другой чаше.

– Я гость, – озорно подмигнув, произнес Кэмерон. – Так что я первый.

Несмотря на дурное настроение, Алексия не выдержала и улыбнулась.

Кэмерон наполнил свою тарелку ароматным рагу с кусочками цыпленка, острых колбасок и тассо – приправленных травами копченых полосок свинины, придающих блюду особенный цвет. Как же он скучал по всему этому в Сан-Франциско. Интересно, как отреагирует утонченная Жозетта, если он по традиции окунет в соус хлеб?

Словно в ответ на его немой вопрос, Жозетта изящно отломила кусок от горячей, покрытой хрустящей румяной корочкой буханки. Она опустила хлеб в свою тарелку, а затем отправила в рот, не уронив ни капли.

Низ живота Кэмерона сдавило болью.

Он последовал примеру хозяйки дома и едва не застонал от удовольствия. «La seule manière de savourer la nourriture des dieux»[16].

По традиции этой фразой сопровождался первый кусок креольского или каджунского блюда. Сколько раз он ее повторял? Но сегодня эти тихо произнесенные слова словно бы предназначались для того, чтобы соблазнить Жозетту. Да что, черт возьми, на него нашло? Ведь рядом сидели Вивьен и его дочь.

Кэмерон осушил свой бокал и налил еще вина, чтобы успокоить нервы, когда в столовую тихо зашла еще одна женщина. Она поставила на стол корзину со свежим хлебом.

– Вы, должно быть, Регина.

Она кивнула и густо залилась краской.

– Это самая вкусная джамбалайя из тех, что я когда-либо пробовал. Ничто не навевает таких приятных семейных воспоминаний, как отменная креольская и каджунская еда, oui? Merci beaucoup[17].

И вновь женщина молча кивнула и поспешила прочь из столовой.

Пламя свечей отразилось в темных глазах Жозетты, внимательно глядящей на гостя. Кэмерон на мгновение задержал руку с хлебом в воздухе в ожидании, что она объяснит произошедшее в столовой.

Вивьен, прищурившись, посмотрела на кузину.

По лицу Жозетты промелькнула какая-то необъяснимая тень, и она, поудобнее усевшись на стуле, продолжила трапезу. Какая она разная. Сильная и целеустремленная, она за секунду превратилась в исполненную тревоги. Изучение этой женщины во всем ее нагом великолепии станет поистине завораживающим танцем желаний.

Господи, ну откуда такие мысли? Он совершит огромную глупость, если попытается соблазнить ее. Кэмерону просто необходимо было сделать или сказать что-нибудь, чтобы отвлечься от похотливых мыслей.

– Передайте рагу, пожалуйста.

Не говоря ни слова, Алексия подвинула отцу чашу.

– Веди себя культурно, – предупредила племянницу Жозетта. – Что на тебя нашло?

Ну и ну. Воздух в столовой сгустился настолько, что его можно было резать ножом. Возможно, шутка немного разрядит обстановку. Подцепив вилкой довольно крупную креветку и приподняв ее, чтобы получше рассмотреть, он произнес с самым что ни на есть британским акцентом:

– Как думаете, мисс Алексия, прозвучит ли парадоксально, если я назову эту огромную, толстую, жирную креветку лакомым кусочком?

Вивьен захихикала, а Жозетта улыбнулась, в то время как Алексия сунула в рот пропитанный соусом кусок хлеба.

– Ни разу не слыхала слова «парадоксально», так что ничего смешного не вижу, – произнесла она на жутком каджунском диалекте.

– Прекрасно. – Кэмерон широко улыбнулся и откусил половину креветки.

Жозетта же положила свой хлеб на край тарелки.

– Алексия, ты сейчас говорила настолько непонятно и неправильно, что я думаю, тебе стоит извиниться перед отцом.

Кэмерон положил в рот остатки креветки.

– И не раз. Но я готов довольствоваться малым.

Алексия сунула в рот еще один кусок хлеба и пробормотала:

– Когда закончу есть.

Жозетта положила ложку.

– Не разговаривай с набитым ртом. Сначала прожуй. Если не хочешь извиняться, доедай то, что лежит у тебя в тарелке, и ступай в постель.

Алексия громко проглотила еду.

– Но я еще не набила живот. К тому же кузина Регина испекла персиковый пирог. Извинения могут и подождать, потому что, если я начну произносить их сейчас, содержимое моего желудка прокиснет.

Девочка посмотрела на отца и мило улыбнулась.

– Ты же не хочешь, чтобы я отправилась в постель с больным животом, папа?

Кэмерон тихо засмеялся.

– После всего, что ты сегодня натворила? Мне все равно, уйдешь ли ты в постель с пустым или больным желудком. Твоя тетя пробудила во мне любопытство.

Алексия тяжело вздохнула, со стуком положила ложку на тарелку и опустила голову.

– Прости меня за манеру разговора. Я говорила на каджунском наречии лишь для того, чтобы тебя позлить.

Кэмерон ошеломленно посмотрел на Жозетту, и та кивнула.

– Алексия, – произнес он, – смотри на меня, когда говоришь, иначе нам придется просидеть здесь всю ночь.

Девочка подняла глаза, повторила только что произнесенную фразу, а потом добавила:

– У меня джамбалайя стынет.

– Не дерзи, – произнесла Жозетта.

Алексия сложила на груди руки и принялась притопывать ногой.

Ах, маленькая мятежница. Это становилось забавным. Кэмерон осушил свой бокал, наполнил его снова, а потом по примеру дочери сложил на груди руки и затопал ногой.

– Я тоже должен перед тобой извиниться.

Алексия перестала топать.

– Правда?

Будь он проклят, если она отправится завтра к Одали, как и обещала. Нет, он заберет ее с собой в контору и привяжет к стулу, если потребуется, чтобы старая ведьма и пальцем больше не прикоснулась к его дочери.

– Мне не стоило запрещать тебе возвращаться в контору. Утром меня ждут кое-какие важные дела, но если ты приедешь к десяти, мы будем очень рады тебя видеть.

Алексия внезапно оробела.

– А как насчет месье Эббота? Он не придушит меня, едва только я переступлю порог?

Жозетта откинулась на спинку стула и сложила руки на коленях.

– Ах, вот, значит, в чем дело. Не сомневаюсь, для подобных опасений есть веская причина. Смена платья не имеет никакого отношения к тому, что месье Эббот на тебя разозлился, верно?

Последовала долгая пауза, в течение которой Кэмерон и Алексия смотрели друг на друга, безмолвно посылая друг другу сигналы. Неужели ему представилась возможность завоевать доверие дочери, промолчав о ее проделке? Необходимо сделать что-то, чтобы устроить ее будущее и со спокойной душой покинуть Новый Орлеан навсегда.

Что ж, попытаться стоит.

– Ничего особенного не произошло. У меня был долгий день, и нервы немного сдали. Эббот тоже не привык к тому, чтобы его четко составленные планы нарушали незваные гости. Но скоро визиты Алексии станут для него обычным делом.

Сорвавшийся с губ дочери вздох облегчения развеселил Кэмерона. Девочка же потерла глаза, положила в рот густо пропитанный соусом кусок хлеба и с трудом подавила зевоту.

Вивьен вскинула бровь.

– Алексия, доедай скорее, пока не уснула прямо за столом, и я помогу тебе подготовиться ко сну.

Алексия выпятила нижнюю губу.

– Так уже бывало. Но я не попробовала персикового пирога.

Жозетта открыла было рот, но Кэмерон заговорил первым.

– Как насчет того, чтобы отведать его на завтрак, когда будешь полна сил и энергии?

Глаза Алексии округлились, и она некоторое время переводила взгляд с отца на тетю. Затем она улыбнулась, поднялась со своего места, подошла к отцу и к огромному его удивлению запечатлела на его щеке поцелуй.

– Доброй ночи, папа.

На мгновение, но лишь на мгновение его сердце замерло. Когда же Алексия развернулась, чтобы уйти, Кэмерон притянул ее к себе.

– Мне очень нравится твой французский акцент. Будет жаль, если ты утратишь его совсем.

В столовой повисла тишина, пока Алексия стояла так близко, наполняя сердце Кэмерона странным чувством вины. Интересно, какой она была во младенчестве?

Он легонько подтолкнул дочь в спину.

– Знаешь, думаю, я не буду возражать, если тебя время от времени будет посещать желание поболтать на каджунском диалекте. Видит бог, я и сам не раз жонглировал английским и французским диалектами, точно камешками. Приятных сновидений.

В столовой вновь беззвучно возникла Регина. Она поставила перед Кэмероном, Жозеттой и Вивьен по тарелке с пирогом.

– Вивьен сможет съесть свою порцию на кухне. Кто знает, сколько времени потребуется на то, чтобы уложить Алексию.

Кивнув, Регина удалилась с тарелкой кузины в руках.

Посмотрев ей вслед, Кэмерон переключил внимание на Жозетту. Их взгляды встретились. Ему внезапно показалось, что воздух между ними вдруг наэлектризовался, словно перед наступлением грозы. По его телу прокатилась горячая волна, а в висках запульсировало. Было очевидно, что Жозетта тоже это почувствовала. Ее карие глаза вдруг потемнели и приобрели оттенок крепкого креольского кофе, который так обожал Кэмерон.

Взгляд Кэмерона лениво скользнул по лицу и мягким губам Жозетты. Слишком много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз целовался. Внезапно он представил ее обнаженной, с разметавшимися по подушке волосами.

– Вы намеренно отослали всех прочь, чтобы остаться со мной наедине?

Над столом пронесся тихий вздох Жозетты, и Кэмерон вновь заглянул ей в глаза. К его удивлению, выражение страсти, поселившееся в них всего мгновение назад, исчезло, уступив место веселости.

Жозетта сделала глоток вина и улыбнулась.

– Не старайтесь. Это не сработает.

Черт, а она та еще штучка.

– Что не сработает?

– Ваша попытка заставить меня ерзать на стуле. Вы глубоко ошибаетесь, полагая, будто моя голова забита мыслями о вас.

О нет, она не на того напала.

– Пытаетесь меня убедить, что этот соблазнительный вздох всего лишь притворство? Моя дорогая, это все, на что вы способны?

– Если я скучаю, то скучаю по-настоящему.

Кэмерон тихо засмеялся. Если она хочет поиграть, то задуманная им игра наверняка доставит ей удовольствие.

– Вы меня развеселили.

Кэмерон вылил в свой бокал остатки вина. Он уже не помнил, когда пил так много в последний раз.

– Я пришел сюда в надежде на откровенный разговор, так что, прошу вас, не разочаровывайте меня. Признайтесь, ведь я не только навеваю на вас скуку.

Жозетта усмехнулась.

– Вы так напыщенны, что просто удивительно, как на вашей одежде еще не отлетели пуговицы.

Кэмерон вскинул бровь.

– Имеете в виду какие-то конкретные?

Жозетта лишь рассмеялась в ответ.

Проклятие, как же он ее хочет.

Кэмерон понял это еще вчера.

А еще он понял это сегодня утром, когда она подобно прекрасному видению вплыла в его контору, источая соблазнительный аромат. Тогда тело едва не предало его снова, но когда Жозетта ушла, он попытался сосредоточиться на делах, дабы выбросить из головы ее навязчивый образ. Но сейчас это было невозможно. Каждая клеточка его тела словно бы жила собственной жизнью и была готова в любую секунду совершить предательство, если он не переменит тему разговора.

Взяв бокал за тонкую ножку, Кэмерон принялся крутить его в пальцах. Наблюдая за волнением рубиновой жидкости, он старался держать себя в руках. Кэмерон выпил остатки вина в попытке продумать следующий шаг.

– Скажите, Жозетта, кто принес вам украденный у меня ром?

Она молча сидела несколько минут, а потом произнесла:

– Не хотите еще бутылочку вина?

Стало быть, она по-прежнему не желала признать своего брата вором. Жозетта либо играла с Кэмероном, либо еще не виделась с Рене, и он не рассказал ей, что побывал в конторе и получил работу. Но почему она продолжала защищать его? Этого Кэмерон не знал. Только вот скоро Жозетта поймет, что затеяла игру в кошки-мышки не с тем человеком. С почти грешной улыбкой на лице Кэмерон поднялся со своего места.

– С этого момента я предпочитаю пить ром.

Он протянул Жозетте руку.

– Идемте?

Глава 10

Тепло руки Кэмерона, ведущего ее в гостиную, просачивалось сквозь кожу Жозетты, струилось по спине и таяло внизу живота. Господи, удастся ли ей пережить этот вечер и выйти из схватки с Кэмероном целой и невредимой?

Вокруг него все еще витал свежий чистый аромат, сохранившийся после принятия ванны. Он дразнил органы чувств Жозетты и путал ее мысли. То же самое испытала она, когда он переступил порог ее дома. Только тогда все было гораздо хуже. Его чуть влажные волосы свидетельствовали о том, что еще недавно он был без одежды, и мысль об этом породила в сознании Жозетты запретные фантазии. По ее телу вновь прокатилась горячая волна.

Кэмерон закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке.

От этого звука сердце Жозетты на мгновение замерло. Что он задумал?

– Для того чтобы выяснить, могу ли я выпить определенное количество рома, вам необходимо запереть дверь на ключ?

Проницательные янтарные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, скользнули по фигуре Жозетты, а потом вновь остановились на ее лице. Их выражение не изменилось. Неужели ее наряд только что оценили и сочли его недостаточно пристойным? О чем она только думала, надев платье с таким глубоким декольте? Сглотнув, чтобы промочить горло, Жозетта напомнила себе, что этот мужчина совсем ей не нравится. Так что его мнение не должно ее волновать. Она и на ужин-то его пригласила исключительно ради Алексии.

Достав бутылку из бархатного мешочка, Кэмерон потянулся за стоящим на столе хрустальным графином.

– Скажите, сколько налить. Я хочу быть уверен, что именно такое количество вы выпили прошлой ночью одна. – Он многозначительно посмотрел на Жозетту. – Если только вы не решили рассказать мне, кто принес вам ром. Тогда я оставлю вас в покое и отправлюсь домой.

Жозетта не собиралась выдавать Рене, дабы избежать кровопролития, поэтому она опустилась на стул, сложила руки на коленях и теперь наблюдала за Кэмероном. Оставалось лишь надеяться, что он понял: запугать ее не удастся.

– Можете остановиться, когда жидкость достигнет горлышка.

Взглянув на Жозетту, Кэмерон перевел взгляд на графин, словно пытался понять, обманывает она его или нет. Его длинные пальцы сжали горлышко графина, когда он начал переливать в него ром, и Жозетта залюбовалась ловкими и грациозными движениями его рук.

Кэмерон Андруз обладал потрясающей фигурой. А черный сюртук и темно-серые брюки лишь подчеркивали ее совершенство. Белоснежные рубашка и галстук, расшитый жилет цвета бургундского вина вкупе с густыми волнистыми волосами и позолоченной солнцем кожей и вовсе делали его безупречно красивым. Однако Жозетту привлекали в нем не только ладно скроенная одежда и фигура античного бога. Кэмерон всегда обладал харизмой. И силой. Оставалось лишь догадываться, сколь страшен он бывает в гневе. Неужели воображение сыграло с Жозеттой шутку? Или же он действительно становился краше день ото дня?

Наполнив ромом бокалы, Кэмерон подал один Жозетте, а потом опустился на диван с непринужденностью человека, привыкшего быть гостем в ее доме. Он не произносил ни слова.

День у Жозетты выдался и без того непростой, а теперь еще и это. До тех пор пока Кэмерон не появился на пороге ее дома сегодня вечером, она чувствовала себя невероятно сильной после того, как нацелила пистолет Луи на Эмиля Веннара. Ошеломленное выражение его лица стоило того, чтобы рискнуть. Пожалуй, стоит запастись патронами.

Облокотившись на спинку дивана, Кэмерон наблюдал за сидящей напротив него женщиной.

– Вам стоит улыбаться так почаще.

Она улыбается?

– Я делаю это довольно часто.

– Вы улыбаетесь, но не так. Обычно улыбка не достигает ваших глаз. Не хотите поделиться со мной своими мыслями?

От его восхитительно тихого и немного хриплого голоса по спине Жозетты забегали мурашки.

– Не хочу.

– Вы совсем не умеете играть, мадам. Наверное, в вашей жизни не так уж много радостей.

– Мой брат Рене сказал то же самое. Но ни один из вас не живет моей жизнью и посему не имеет права судить. – Жозетта залпом осушила бокал и поставила на стол рядом с собой. Да, именно это ей было нужно – долгий, очень долгий вечер. Что ж, так тому и быть. Она прекрасно знала, какое именно имя хочет услышать Кэмерон, хотя и не собиралась произносить его вслух.

Кэмерон поднялся с дивана, подошел к пустому бокалу Жозетты, и его аромат вновь взволновал ее чувства. Он взял в руки бокал, однако наливать ром не стал, а вместо этого поставил бокал рядом с пятью другими и наполнил каждый ровно на три четверти. После этого он поставил три из них на стол рядом с диваном, а три других – перед Жозеттой.

О господи.

– Что вы делаете?

– Поскольку вы отказываетесь назвать мне имя поставщика, я решил сыграть с вами в небольшую игру. – Кэмерон произносил это тоном, свидетельствующим о том, что происходящее было не так уж безобидно и совсем не имело отношения к игре.

Жозетта медленно втянула носом воздух и так же медленно выдохнула. Что бы ни задумал Кэмерон Андруз, она будет начеку.

– И в чем же заключается ваша игра?

– Назовем ее голой правдой. – Кэмерон налил рома в свой бокал и вновь опустился на диван. Его спокойный, преисполненный скрытой силы взгляд был подобен прикосновению, и по телу Жозетты вот уже в который раз разлилось тепло.

– Мы играли в эту игру в Кембридже. И таким образом готовились к экзаменам… помимо всего прочего.

– Каковы ее правила?

– Когда подходит моя очередь, я задаю вам вопрос. Любой. – Кэмерон немного помолчал, чтобы до Жозетты дошел смысл сказанного. – Если вы не сможете ответить – не знаете ответа или просто не хотите его давать – вам придется выпить бокал рома и снять с себя один предмет одежды.

– Что? – Жозетта была настолько ошеломлена, что в висках у нее больно запульсировало. Она не ослышалась? Предложение Кэмерона оказалось насколько странным и эксцентричным, что она рассмеялась. – Вы же это не всерьез.

Кэмерон поднес бокал к губам, наблюдая за выражением лица Жозетты поверх его ободка.

– Я серьезен, как никогда, мадам. Мы начнем игру, если, конечно, вы не хотите рассказать мне, кто украл у меня ром.

Нет, этого не может быть.

– Ваше предложение просто нелепо, если не сказать, непристойно. Неужели вы и в самом деле ждете, что я последую вашему примеру, и мы будем действовать по очереди до тех пор, пока один из нас не свалится, напившись до умопомрачения, да к тому же голый?

Губы Кэмерона изогнулись в чувственной улыбке.

– Назовите имя, Жозетта, и я тут же направлюсь к двери.

О нет, она не могла отправить его на поиски Рене. Ведь однажды они чуть не убили друг друга.

– Наверное, вам действительно стоит уйти. Я не играю в глупые игры из-за неведомо как пропавшей бутылки рома.

Кэмерон тихо рассмеялся.

– Речь идет о гораздо большем количестве бутылок, моя дорогая. Уйдя сейчас, я направлюсь прямиком в полицию.

По спине Жозетты пробежал холодок. Святые небеса, что на этот раз сотворил Рене? И замешан ли в этом Бастьен? Скорее всего. Да, они ее братья, но на этот раз они зашли слишком далеко, втянув ее в свои махинации. Пусть только наступит утро. Она разыщет и пристрелит обоих.

– Я вижу, вы обдумываете мое предложение. Так что, мы начинаем? – Кэмерон не сводил глаз с Жозетты, но его веки слегка опустились, а голос зазвучал глуше.

Внезапно в душе Жозетты зародилось грешное и вместе с тем необычайно игривое чувство. Хоть раз в жизни ей захотелось ощутить себя настолько свободной, чтобы поступить, повинуясь собственным желаниям. Рене, черт бы побрал его беспринципное сердце, сам того не желая, стал инициатором происходящего в гостиной безумия.

Почему бы не сыграть в эту глупую игру, придуманную Кэмероном? Пусть это будет уроком братьям, поставившим ее в неловкое положение. Она не позволит себе зайти слишком далеко. К тому же она находится в собственном доме, а Кэмерон и вовсе вскоре покинет Новый Орлеан. Скандала не будет. Его просто некому устроить.

По телу Жозетты пробежала приятная дрожь.

– Вы в самом деле учились в Кембридже с помощью этой игры?

– Да… и не только учились. – Губы Кэмерона вновь изогнулись в улыбке. – Кучка пьяных студентов бегала в чем мать родила, чтобы выпустить пар перед очередным сложным экзаменом. Должен сказать, это было довольно продуктивно. Кстати, я учился весьма неплохо.

Жозетта с трудом подавила смех.

– А если я откажусь играть?

Кэмерон смахнул с брюк несуществующую пылинку.

– Тогда я вызову вас на дуэль за трусость. – Кэмерон поднял голову, и Жозетта заметила, что его глаза подернулись поволокой. – Каждый раз при встрече я стану напоминать вам, что у вас совершенно нет чувства юмора, что вы, должно быть, скрываете очень многое и что вы никуда негодный игрок.

– А как мы узнаем, когда игра закончится?

– Когда один из нас останется совсем без одежды…

Жозетта протестующе подняла руку.

– Я не стану играть на таких условиях. Во-первых, это смешно и нелепо, а во-вторых, жестоко.

Тихий смех Кэмерона свидетельствовал о том, что ему совсем не стыдно.

– Тогда расскажите, кто поставляет вам ворованный ром, в то время как моя дочь находится под этой крышей, и необходимость в игре отпадет.

Было так легко все рассказать и положить конец этому разговору, но Жозетта знала, что, поступив так, она не только подвергнет опасности жизнь своего брата, но и останется совершенно одна, лишившись общества Кэмерона. А что она будет делать, оставшись одна? Вновь мерить шагами пол собственной спальни.

– Я поиграю с вами, но только если вы не станете задавать мне вопросов, касающихся рома.

– Это такая большая тайна?

Никакой тайны, ведь Кэмерон знал наверняка, чье имя она скрывает, но Жозетта не собиралась подтверждать его догадки. К тому же ей совсем не хотелось лишиться предстоящего безрассудного веселья. Она не чувствовала такого возбуждения с тех самых пор, как перестала обчищать чужие карманы.

– Вы кое-что забыли.

– Что же?

– На мне гораздо больше предметов одежды, а посему…

– Но вы ведь будете отвечать на мои вопросы или потеряете все либо опьянеете гораздо быстрее, чем ожидали? – В глазах Кэмерона плясали озорные искорки, когда он оглядел Жозетту с головы до ног.

– Кто начнет первым?

Кэмерон вскинул бровь.

– Что за вопрос? Конечно же, леди.

С отчаянно бьющимся сердцем Жозетта откинулась на спинку стула и некоторое время смотрела на собеседника. До тех пор пока он не появился у нее на пороге, ее жизнь была предсказуема, как восход солнца. Прогулки от дома до магазина и обратно превратились в ежедневный ритуал, и в жизни Жозетты больше не было места волнующим предвкушениям. Или дерзости. Поэтому она давно уже заслужила того, чтобы немного развлечься.

Словно бы прочитав мысли Жозетты, Кэмерон улыбнулся. Да, на его губах вновь заиграла все та же чувственная улыбка. Сердце Жозетты на мгновение сжалось. Господи, как же он красив. Мечта всей ее жизни сидела в шаге от нее, уговаривая решиться на весьма рискованную авантюру.

Сколько это не продлится, Жозетте необходимо провести некоторое время наедине с Кэмероном. Необходимо смотреть в его завораживающие янтарные глаза и обмениваться весьма откровенными вопросами. Возможно, когда игра закончится, она им насытится. Кровь Жозетты превратилась в бурлящую лаву и обожгла вены. О да, она будет пить его ром и сыграет в его провокационную игру. Как бы там ни было, она не может проиграть.

– Хорошо, – произнесла наконец Жозетта. – Вот мой первый вопрос. Вы когда-нибудь играли в такую игру с женщиной?

Последовала пауза, после которой Кэмерон поднялся с дивана, снял сюртук, а потом осушил свой бокал.

– Вам не кажется, что вы как-то сразу взяли быка за рога?

Он вновь опустился на диван, и его глаза влажно заблестели в отсветах свечей.

– Иногда я смотрю на вас и нахожу какие-то очень знакомые черты. Вы знали обо мне до того, как я появился у вас на пороге вместе с Алексией?

– Да.

– А вы…

Жозетта протестующе подняла руку.

– Прошу прощения, но, кажется, сейчас мой черед.

Кэмерон рассмеялся.

– Да, вы правы.

– Вы когда-нибудь оказывались за решеткой?

Кэмерон внимательно посмотрел Жозетте в глаза, а потом развязал галстук, отбросил его в сторону и залпом осушил свой бокал.

Горло Жозетты болезненно сжалось.

– Стало быть, вы отказываетесь отвечать? Пожалуй, я расценю это как положительный ответ.

Все еще держа в руке бокал, Кэмерон поднял его вверх, словно собирался произнести тост, и указал пальцем на Жозетту.

– Это был вопрос, мадам. Так что теперь моя очередь. Вы были девственницей, когда вышли замуж за старика Луи?

В голове у Жозетты загудело. Но, невзирая на шок, она держалась стойко. Кэмерон решительно вознамерился запугать ее и обманом вытянуть имя Рене. Что ж, пусть попробует.

– Да. И несмотря на то что вы пытаетесь шокировать меня в попытке получить желаемое, я пока одерживаю верх.

Кэмерон вытянул ноги, откинулся на спинку дивана и, упершись рукой в подлокотник, принялся поглаживать нижнюю губу пальцем.

– Полагаю, следующий вопрос ваш?

В окно влетел порыв ветра, и шторы зашелестели, точно сорванные с деревьев листья. Напряжение росло, пока Жозетта силилась придумать вопрос.

– Вы были влюблены до того, как женились?

– Нет, – тихо ответил Кэмерон. – Вы все еще девственница?

Из горла Жозетты вырвался сдавленный возглас.

– А вы не отказываете себе в дерзости, правда?

– И все же таков мой вопрос.

Конечно же, она не была девственницей, но доставлять Кэмерону удовольствие своим ответом Жозетта не собиралась. Она выпила бокал рома и сняла с ноги туфельку. Его ленивый взгляд перекочевал на ее затянутую в чулок ступню, и Жозетта назло Кэмерону пошевелила пальцами.

На его губах заиграла странная полуулыбка, и он слизнул со стенки бокала скатившуюся каплю рома.

– Понемногу начинаете дерзить?

– Я полагаю, это вопрос, мистер Андруз.

– Мы вновь вернулись к формальностям? Пытаетесь защититься?

От его низкого голоса по коже Жозетты забегали мурашки.

– Еще два вопроса, но очередь спрашивать остается за мной. Наверное, нам стоить назначить наказание за нарушение правил.

– Хорошо, за заданный вне очереди вопрос нарушитель выпивает дополнительную порцию рома и снимает один предмет одежды.

– Договорились. – Жозетта внимательно смотрела на Кэмерона, раздумывая, о чем бы его спросить. При мысли о том, какую опасную игру они затеяли, по ее спине пробежал холодок. На протяжении многих лет она сгорала от желания провести наедине с Кэмероном хоть несколько минут. И вот он здесь, заперт вместе с ней в комнате и играет в игру, способную взбудоражить весь город, если о ней невзначай станет известно. Но кто узнает? И кто она такая, чтобы беспокоиться об этом? О, это действительно чудесно.

– Итак, месье Андруз, со сколькими женщинами вы спали?

Кэмерон наполнил бокал, залпом осушил его и снял с себя жилет. После этого он подошел к столу и наполнил свои пустые бокалы, прежде чем снова лениво опуститься на диван.

– Полагаю, их было так много, что вы не можете припомнить. Или вы не желаете отвечать, потому что это унизительно?

Кэмерон развеселился.

– Вы задали вопрос вне очереди. Так что снимайте что-нибудь и осушите бокал.

– И все же я по-прежнему веду в счете. – Жозетта сняла другую туфельку.

– Мадам Леблан. – Кэмерон замолчал.

Жозетта едва не заглотила наживку и не напомнила ему, что он снова прибегает к формальностям. Но вовремя прикусила язык и ждала.

– Желали ли вы своего супруга в самом чувственном смысле этого слова?

Жозетта едва не подавилась, а ее щеки опалила краска смущения. Она сунула руку под подол и выудила оттуда украшенную рюшами розовую подвязку. Бросив ее на стол, она осушила третий бокал.

Кэмерон перевел взгляд с подвязки на Жозетту, а потом назад. Она умела распознавать чувственный голод в глазах мужчин. Да и ром сделал свое дело. А если прибавить к этому выпитое за ужином вино… Словом, она чувствовала себя не просто слегка захмелевшей. Как долго они осмелятся продолжать этот ужасно греховный обмен вопросами? Жозетта всего лишь сняла туфли и подвязку, да и Кэмерон не успел обнажиться, и все же еще никогда она не чувствовала такой интимной близости с мужчиной, как сейчас. Жозетте показалось, что гостиная уменьшилась в размерах, а блеск в глазах Кэмерона стал пронзительнее. Они ступили на весьма опасный путь.

Не произнося ни слова, Кэмерон подошел к Жозетте и склонился так низко, что она могла ощутить срывающееся с его губ дыхание. Она хотела сказать что-то остроумное, но близость Кэмерона лишила ее дара речи. Наполнив пустые бокалы и поставив их перед Жозеттой, Кэмерон вернулся на свое место.

– Желаете продолжить игру или назовете имя?

О нет, только не после того, как она сняла подвязку и бросила ее в его сторону.

– Вы только что задали вопрос вне очереди, Кэмерон. Так что, прошу вас, выпейте ром и снимите с себя предмет одежды.

Кэмерон одарил ее невероятно грешной улыбкой, осушил свой бокал и скинул с ноги ботинок.

При виде этого Жозетта едва не рассмеялась вслух. Настала ее очередь спрашивать.

– С тех пор как умерла ваша жена, были ли вы влюблены в кого-нибудь?

– Нет. А как насчет вас, Жозетта? Вы когда-нибудь желали какого-нибудь мужчину, кроме своего мужа?

«О господи, конечно. Тебя!» Она желала его и сейчас, но скорее бы умерла, нежели призналась в этом. Сунув руку под юбку, Жозетта сняла с ноги другую подвязку и бросила ее на стол.

Кэмерон вновь откинулся на спинку дивана, оперся рукой о подлокотник и принялся потирать нижнюю губу.

– Вам когда-нибудь бывало одиноко?

– Это уже второй вопрос подряд, сэр. – Права ли она? Жозетта уже сбилась со счета.

Кэмерон опустошил бокал и скинул второй ботинок.

– Как насчет вас, сэр? Вам когда-нибудь бывало одиноко?

Кэмерон с минуту изучающе смотрел на Жозетту, а потом поднялся со своего места, снял через голову рубашку и бросил ее на диван позади себя. После этого он медленно выпил ром, продолжая наблюдать за Жозеттой поверх ободка бокала.

Ее сердце остановилось, и она лишилась способности дышать.

Кэмерон провел рукой по спутанным волосам, и его губы изогнулись в сладострастной улыбке. О господи, он выглядел так, словно только что выбрался из постели. Вместо того чтобы опуститься на диван, он сунул руки в карманы и продолжал смотреть на Жозетту из-под полуопущенных век. Он склонил голову набок, и на его лоб упал непослушный локон. Боже, да ведь он пьян!

Теперь во все глаза смотрела Жозетта. Ведь ее гость хотел именно этого, не так ли? Она разглядывала его так же, как чуть раньше он ее, только если Кэмерон, как ей показалось, нашел в ней какие-то недостатки, она сочла его потрясающим. В приглушенном свете на его скулах и соблазнительных губах играли тени. Под золотистой кожей сильных рук бугрились тугие мышцы. Такие же тугие мышцы перекатывались и на плоском животе. Интересно, что такого он делал, чтобы стать таким мускулистым? Плотный круглый шрам на левом плече свидетельствовал о ранении. Интересно, он остался после выстрела, коим его наградил кузен, когда они повздорили из-за женщины? Все в городе знали о той дуэли.

Жозетта позволила взгляду скользнуть по тонкой полоске волос, окружавшей его пупок и исчезающей за поясом брюк. Ее щеки опалило огнем, когда ее взгляд упал на то, что скрывала натянутая ткань брюк. Она судорожно сглотнула и подняла глаза на лицо Кэмерона. Его губы дрогнули.

– Раз я заплатил штраф, а вы закончили меня разглядывать, полагаю, моя очередь задавать вопрос, мадам. – Хриплый голос Кэмерона заставил сердце Жозетты биться быстрее. – Вы когда-нибудь… – Он замолчал.

Жозетта посмотрела на своего собеседника и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

– Обдумываете вопрос? Или не решаетесь спросить то, что задумали?

Кэмерон взял со стола хрустальный графин и наполнил бокалы.

– Целых два вопроса вне очереди, и, стало быть, два бокала рома и два предмета одежды. – Кэмерон подал Жозетте полный бокал и протянул руку, дабы взять то, что она собиралась с себя снять.

– Вы мошенник, ибо я задала вне очереди только один вопрос. – Жозетта пожертвовала шелковый чулок.

– Ну, нет, – протянул Кэмерон. – Нужно сравнять счет. Не могу же я оставить вас в одном чулке. – Вы когда-нибудь испытывали оргазм, занимаясь любовью, Жозетта?

Жозетта вздрогнула и отшатнулась.

– Святые небеса! Перестаньте!

– Так да или нет?

– Почему вы этим интересуетесь?

Кэмерон засмеялся.

– Вы опять нарушили очередность. Поскольку вы не ответили на мой вопрос, но уже задали свой, вам придется выпить две порции рома и избавиться от двух предметов одежды: нижней юбки и платья. Или же вы отдаете мне только один предмет одежды и выпиваете одну порцию рома, а потом честно отвечаете на заданный вопрос.

Господи, Жозетта не только перестала понимать, чья сейчас очередь отвечать, но и не могла сказать, сколько бокалов выпила.

Кэмерон сделал шаг вперед.

– Ваше решение, Жозетта.

Жозетта сняла второй чулок и ударила его по руке.

– Нет, не испытывала.

Она заставила себя посмотреть Кэмерону в глаза, пытаясь выглядеть бесстыдной и самоуверенной.

– Вы раздумывали над тем, чтобы подарить мне нечто подобное?

Кэмерон сделал еще один шаг вперед, а потом склонился над Жозеттой, упершись рукой в подлокотник, и его дыхание обожгло ее губы.

– О, Жозетта. Несмотря на свое вдовство, вы остаетесь совершенно несведущей в том, что касается любви, верно? Я не могу подарить вам оргазм, но вполне способен помочь вам его достичь.

– Боже мой, – только и смогла вымолвить Жозетта.

Из горла Кэмерона вырвался тихий смех. Он наклонился ниже и легонько коснулся ее губ.

– Самыми изысканными способами.

Кэмерон поднял Жозетту на ноги, и вот теперь он держал ее перед собой и внимательно смотрел в глаза. Его горячее дыхание тяжело вырывалось из полуоткрытых губ.

– Вы можете заставить меня сделать нечто, о чем я потом пожалею. Вам это известно?

Пульс Жозетты участился.

– Тогда отпустите меня.

– Мне действительно стоит это сделать? – Взгляд Кэмерона опустился на губы Жозетты, и он наклонил голову. – Один поцелуй, – пробормотал он. – Всего один.

Его теплые, благоухающие ромом губы накрыли губы Жозетты, и в то же самое мгновение ее вдруг ставшие ватными ноги подкосились. Кэмерон обхватил Жозетту за талию, притянул к себе, и его тугая плоть коснулась ее живота. Другой рукой он взял ее за подбородок.

– Откройтесь мне, Жозетта.

Глубокий поцелуй сорвал с губ Жозетты стон. Язык Кэмерона коснулся ее языка. Она неуверенно провела пальцами по его спине, и на этот раз глухой стон вырвался из горла Кэмерона. Господи, еще ни разу в жизни ее не целовали так, как он. Еще ни разу поцелуй не разжигал пожара в ее душе.

Нужно остановиться.

Нужно оттолкнуть Кэмерона.

Руки Жозетты легли на его крепкую грудь. Его обнаженная кожа оказалась такой шелковистой, что у Жозетты не хватило слов описать переполнившие ее ощущения. Да поможет ей Господь.

Нежный поцелуй становился все горячее и настойчивее, и пальцы Кэмерона крепче сжали талию Жозетты. Сильная рука легла на ее ягодицы и притянула ближе. Эти руки принадлежали мужчине, который знал, как и где прикасаться, и совсем не походили на неуклюжие пальцы старика.

– Это какое-то безумие, – пробормотала Жозетта, легонько толкнув Кэмерона в грудь. – Нас может увидеть ваша дочь. К тому же я даже не уверена, что вы мне нравитесь.

– Вы правы, – произнес Кэмерон, не разжимая объятий. Его губы пробежались по уху Жозетты, и та задрожала. Из его горла вырвался стон. – Ну, почему я не могу держаться от вас подальше?

– Вы пьяны.

Кэмерон отошел назад. В его глазах заплясали веселые искорки.

– Так и есть. И я ужасно этому рад. Но все же моя голова достаточно ясна, чтобы согласиться с вашими словами. Наверху спит не только моя дочь, но и ваши родственники. Так что, к сожалению, игра на этом закончится, и я пожелаю вам спокойной ночи.

Слегка пошатываясь, Кэмерон подошел к дивану, сунул ноги в ботинки и оделся так, словно только что поднялся с постели после занятий любовью. Он убрал галстук в карман и оставил незастегнутыми верхние пуговицы рубашки, так что были видны покрывающие его грудь темные волосы.

– Прошу прощения.

Жозетта оторвала взгляд от его рубашки и повернулась к нему спиной.

– Не стоит. Ведь я сама согласилась играть.

– Я извиняюсь не за это.

Озадаченная, Жозетта вновь посмотрела на него.

– А за что?

Кэмерон подошел ближе и, казалось, целую вечность смотрел на стоящую перед ним женщину. Потом, обняв ее рукой за шею, он наклонился и легонько коснулся ее губ своими.

– Скоро поймете.

Кэмерон едва не споткнулся, спускаясь по скользким ступеням, ведущим к деревянной скамье позади дома. Когда это прошел дождь? Полная луна освещала мокрый тротуар, ведущий на обрамленную деревьями улицу, по которому Кэмерон с трудом передвигал ногами.

Господи, о чем он только думал? Жозетта наверняка явится к нему с претензиями, когда поймет, что он уже знал имя человека, укравшего ром. И все же Кэмерон тихо засмеялся, вспомнив, как попал в свои же собственные сети. Он потер шею. Он ни о чем не думал. Просто действовал. И если бы не спящая наверху дочь, кто знает, чем бы закончилась начатая им игра. Тревожащей душу – вот какой была Жозетта в его объятиях.

Тело Кэмерона болело, моля избавить его от мучительного напряжения. Кэмерон врезался в дерево и выругался, словно именно оно было виновато в его мучениях. Он пнул ствол, но лишь отшатнулся назад, не удержав равновесия. Теперь болела не только его плоть. Ну, и что теперь делать? Прошло более двух лет с того момента, как он потерял жену и в последний раз занимался любовью. Пустота в его душе поселилась так давно, что он и думать забыл о существовании женщин и связанных с ними удовольствиях.

Пока не встретил Жозетту.

Теперь боль пронзила грудь, и Кэмерон потер ее рукой. Черт возьми. Он вновь хотел стать тем, кем он был раньше – преисполненным жаждой жизни мужчиной, жадно наслаждающимся радостями каждого дня. И если ему придется совершить кругосветное путешествие, чтобы вновь стать таким человеком, он сделает это. Но он не мог отправиться в путь прямо сейчас.

Кэмерон понятия не имел, куда и как долго он шел, но вдруг понял, что стоит перед входом в заведение мадам Олимпии и смотрит на освещенные газовыми лампами двойные двери. Кэмерон громко фыркнул. В молодости он так часто бывал здесь. Вот и сейчас изрядное количество спиртного и острое возбуждение привели его на порог борделя. И все же он не мог его переступить. Не мог заставить себя войти внутрь, несмотря на сильное опьянение.

Из тени показалась фигура.

– В юности я так же, как вы сейчас, стоял перед этими дверями в надежде обладать тем, чего не мог получить из-за отсутствия денег. Но вы, месье Андруз, можете заполучить любую услугу из тех, что предоставляют в стенах этого прекрасного заведения. Вам нужно лишь сунуть руку в карман и достать деньги. Я слыхал, у вас их изрядное количество.

Кэмерон даже не взглянул на говорящего.

– Будь я проклят, если это не сукин сын Бастьен Тибодо.

Бастьен фыркнул.

– Славно повеселились сегодня, oui? Так славно, что с трудом держитесь на ногах.

Кэмерон наклонил голову и попытался сфокусировать взгляд на стоящем перед ним молодом человеке.

– Не будь я так пьян, я выбил бы из вас душу, чтобы достойно завершить чудесный вечер.

Бастьен рассмеялся.

– О, это рано или поздно случится, если вы переступите черту в отношении моей сестры.

– Отстаньте. – Развернувшись, Кэмерон направился в сторону дома.

Оказавшись внутри дома, он в темноте поднялся по лестнице. Два раза споткнувшись и едва не упав, выругался и невнятно пробормотал, что никогда больше не станет так много пить. Войдя в спальню, Кэмерон зажег свечу на каминной полке и скинул с ног ботинки. Ему также удалось стащить с себя сюртук, но и только. Послав все к черту, он решил лечь спать прямо в одежде. Однако направившись к кровати, он остановился. На подушке лежала кукла вуду. Холодок пробежал по спине Кэмерона, и он слегка протрезвел. Кто, черт возьми, побывал в его доме? Он взял куклу в руки и снова похолодел. К ее груди иглами было приколото красное сердце, от которого спускались красные нити, изображающие струйки крови. Кэмерон содрогнулся при виде пяти иголок, воткнутых в низ живота куклы.

– Проклятие.

Глава 11

На заднем дворе громко закричал петух, и Жозетта по привычке села на кровати. Но едва ее ноги коснулись мягкого китайского ковра кремового цвета, стены спальни закачались.

– О боже.

Не в силах справиться с головокружением, Жозетта вновь упала на подушки и уставилась на высокий потолок, изображающий голубое небо с порхающими по нему ангелами. Только вот отливающие розовым облака тоже вращались, а пухлые ангелы – или это ей только показалось? – неодобрительно покачивали головами.

Жозетта прикрыла глаза рукой. Святые небеса, сколько же она выпила, чтобы оказаться в столь плачевном состоянии? А ведь перед тем как отправиться в постель, она употребила изрядное количество воды, чтобы предотвратить похмелье. Во всяком случае, так учили ее жизнелюбивые братья, часто принимавшие участие в попойках.

Сев на кровати, Жозетта потянулась за стоящим на прикроватном столике графином с водой, наполнила стакан и залпом его осушила. Откинув в сторону голубое стеганое покрывало, Жозетта прижала к себе большую пуховую подушку.

Она провела пальцами по ткани, но это лишь напомнило ей о прикосновениях к мускулистой груди Кэмерона. Воспоминания о событиях прошлой ночи нахлынули на Жозетту с такой силой, что она невольно застонала. Она словно бы вновь ощутила крепкую обнаженную грудь, столь чувственно прижимающуюся к ее собственной, эти губы, этот смелый и настойчивый язык…

А еще – у Жозетты перехватило дыхание – она вспомнила невероятно греховную игру.

Что заставило ее согласиться на столь опасную провокацию? И все же новый опыт оказался невероятно пьянящим и мог бы с легкостью стать прелюдией к чему-то гораздо более греховному, если бы у нее не хватило смелости остановить Кэмерона.

Интересно, каково это каждую ночь ложиться в постель с таким мужчиной, как Кэмерон Андруз? Находиться в объятиях сильных уверенных рук и заниматься любовью так, чтобы душа расставалась с телом? Этот человек знал такое, что наверняка сломило и еще сломит волю не одной женщины.

Жозетта и сама едва не лишилась присутствия духа от того, как он ее целовал и обнимал. А его произносимые сладострастным шепотом слова наполняли ее сводящим с ума, обжигающим лоно желанием, смешанным с чувством одиночества и смятением.

И эту бурю эмоций вызвал единственный поцелуй.

Только вот для девочки, без памяти влюбленной в Кэмерона в юности и ненавидящей его из-за связи с Соланж, этот поцелуй стал настоящим оазисом, оживившим иссушенное одиночеством сердце. Молодой человек, которого она всегда считала рыцарем, призванным спасти ее от жизни на болотах, вернулся. Только теперь он превратился в потрясающего, поражающего своей красотой мужчину. И мужчина этот всего несколько часов назад сжимал ее в объятиях и целовал так, что все вокруг переставало существовать. Но несмотря на впечатления, навсегда поселившиеся в душе Жозетты, Кэмерон наверняка уже позабыл о случившемся ночью. Да и какие воспоминания могла она ему подарить? Жозетта была настолько неопытна в вопросах любви, что даже не знала, как ответить на поцелуй мужчины.

Ее желудок болезненно сжался от унизительной мысли о том, что она, выйдя замуж и уже успев стать вдовой, до сих пор ничего не знала о такой простой вещи, как поцелуи. Супруг Луи, полный робкий человек, стал ее единственным любовником, если его можно было таковым назвать. Он осыпал молодую супругу роскошными нарядами и драгоценностями, угадывал и исполнял малейшие ее желания. И все же, несмотря на отчаянное стремление обзавестись наследником, ни настойки, ни заклинания, имеющиеся в арсенале матери Жозетты, не смогли наполнить его детородный орган необходимой для продолжения рода силой.

Жозетту охватило чувство вины. Нет, она не станет клеветать на своего мужа. Он был добрым человеком, и она делала все от себя зависящее, чтобы он не чувствовал себя униженным. Однако настал день, когда он просто перенес свои вещи в другую комнату и сказал, что она может устроить хозяйскую спальню на свой вкус. Тогда Жозетта вновь почувствовала себя сиротой и, чтобы хоть немного облегчить боль, декорировала комнату всеми оттенками голубого цвета.

Несмотря на то что супруг остался Жозетте верным другом и продолжал всячески ее баловать, каждую ночь она возвращалась в свою постель, чувствуя себя невероятно одинокой. А потом наступило то ужасное утро, когда, как обычно проснувшись с первыми петухами и отправившись в комнату мужа, чтобы разделить с ним завтрак, Жозетта обнаружила, что он тихо умер во сне. После похорон, когда друзья Луи начали ее сторониться, Жозетта с новой силой ощутила всю глубину своего одиночества.

Вивьен и Регина переехали к ней. Братья тоже часто захаживали в гости, приводя с собой обожаемую Алексию. Но только не мать. Почему она продолжала открыто отвергать Жозетту, оставалось для всех загадкой. Может, потому, что, будучи самой младшей, она стала обузой для матери, воспитывавшей без мужа не только собственных детей, но и племянников. Жозетта знала лишь одно: у нее, Соланж и братьев был один отец.

К старой боли в сердце добавилась новая. Жозетта ударила по подушке, отерла с щеки непрошеную слезу и поднялась с постели. Она вышла на балкон, с которого открывался вид на ее любимый сад. Наверное, нужно остаться дома и поработать в саду. Она будет до изнеможения выдергивать сорняки и копаться в земле. Зачастую это помогало отвлечься от дурных мыслей. А потом она подумает над тем, как переделать спальню и избавиться от голубого цвета. Пожалуй, она заменит его желтым. Таким же, как розы в саду. А вот изображение неба на потолке оставит. Оно делало спальню менее похожей на удушливый гроб.

Тяжело вздохнув, Жозетта направилась в гардеробную и надела простое хлопчатое платье с узором из веточек и листьев, в котором обычно работала в саду. Оно было короче остальных, чтобы не пачкался подол. Вивьен отвезет Алексию в контору Кэмерона, а она напишет записку помощницам в «Созвездие красоты», в которой известит их, что не придет сегодня на работу. И возможно, завтра тоже. Почему бы не захватить с собой Вивьен, Регину и Алексию и не отправиться завтра на болота, чтобы собрать травы, которые ей так и не удалось вырастить у себя в саду? Это поможет ей избежать встречи с Кэмероном.

Выйдя из спальни, Жозетта остановилась на полпути. Снизу доносился звонкий смех Алексии, заглушающий низкий мужской голос. Господи, только бы не Кэмерон. Хотя кто это может быть еще? Ведь братья не вставали так рано. Сердце Жозетты забилось где-то в горле. Менее всего ей хотелось сейчас видеть отца Алексии.

У подножия лестницы она столкнулась с чрезвычайно обеспокоенной Вивьен.

– Что случилось?

– Я не пускала его, Жозетта. Но он все равно вошел, хотя и знает, что его присутствие в этом доме крайне нежелательно.

– О господи. Только не говори, что я слышу голос твоего брата.

– Поверь, я пыталась…

Но Жозетта только отмахнулась.

– Тут нет твоей вины. Останься с Региной, а я выпровожу Люсьена.

Раздался очередной взрыв смеха, и сердце Жозетты наполнилось гневом. Она решительно вошла в холл, но, увидев, что двери гостиной закрыты, побежала. Как он смеет!

Широко распахнув двери, Жозетта увидела Алексию. Ее племянница стояла, перевесившись через спинку дивана, на котором сидел Люсьен. Жозетта налетела на него, точно сумасшедшая.

– Ты… немедленно убирайся. Алексия, отправляйся на кухню. Твой завтрак ждет.

– Я уже поела.

– Тогда ступай к Вивьен. Ей может потребоваться твоя помощь. – Жозетта не могла заставить себя произнести имя Регины в присутствии этого человека. Кузина до сих пор отказывалась говорить о том, что произошло в тот день, когда она отправилась ловить речных раков с Люсьеном. Спустя несколько часов после их отъезда он вернулся один с царапинами на красивом лице. С тех самых пор Регина отказывалась навещать родственников на болотах и полностью ушла в себя. А еще она начала остерегаться мужчин. Люсьен был настоящим злодеем. Даже его родная сестра считала, что он опасен.

Губы Люсьена растянулись в ленивой улыбке.

– Мы с Алексией собираемся немного погостить на болотах. – Он подмигнул девочке. – Она умоляет показать ей новорожденных щенков.

Кровь, опалявшая вены Жозетты всего несколько минут назад, превратилась в лед. Неужели он действительно собирался сманить Алексию на болота? Украсть ее из дома на глазах у всех? Неужели у ее племянницы совершенно нет разума?

– Алексия, – процедила сквозь зубы Жозетта. – Сегодня утром ты поедешь в контору к отцу, а если сию же минуту не отправишься на кухню и не останешься там до тех пор, пока я тебя не позову, следующие два дня просидишь взаперти в своей комнате.

Брови Алексии сошлись на переносице, и все же она направилась к двери.

– Au revoir, дядя Люсьен.

Жозетта стиснула зубы так крепко, что даже заболел подбородок.

– Ты его внучатая племянница. Так что он тебе не родной дядя, Алексия. Добрые дяди уважают своих племянниц, а мятежные дальние родственники – нет. Запомни это.

Когда девочка скрылась за дверью, Жозетта вновь набросилась на Люсьена.

– Да поможет мне Господь, если ты еще раз переступишь порог этого дома. Ибо если ты вновь окажешься рядом с Алексией, клянусь, я тебя пристрелю.

Люсьен вытащил из графина резную пробку и поднес ее к лучу льющегося из окна света. Он откинул со лба волосы, прищурился и принялся крутить пробку в пальцах, отчего по стенам гостиной побежали разноцветные солнечные зайчики.

– Пытаешься меня напугать, ma chère?

Что привело кузена к ней в дом? Ведь Жозетте удавалось несколько лет избегать его общества. Он прекрасно знал, что должен держаться подальше от нее и Регины. Но теперь, когда он положил глаз на Алексию, опасность возросла в несколько раз.

Люсьен вытянул перед собой длинные тощие ноги и принялся перекидывать хрустальную пробку из одной руки в другую.

– Алексия рассказала тебе, что училась варить самогон? Предполагалось, что это будет наш маленький секрет.

Стало быть, Алексия открыла свой не в меру большой рот. Скорее всего, именно поэтому Люсьен объявился здесь. Решил заставить ее замолчать.

– Этого больше не будет, Люсьен.

Идея покупки пуль для спрятанного в ящике стола пистолета больше не казалась Жозетте абсурдной. Завтра она непременно этим займется.

– А теперь уходи из моего дома.

– Или что, Жозетта? Вышвырнешь меня? – Люсьен рассмеялся и сделал большой глоток того, что осталось от рома. – А ром неплох, сестренка. Где ты его берешь?

– Не твое дело, где отоваривается моя сестра, – раздался тихий ответ. – А теперь убирайся, иначе я тебе все кости переломаю.

Жозетта развернулась, чтобы увидеть праздно облокотившегося о дверной косяк Рене. Он казался спокойным и расслабленным, но Жозетта знала его слишком хорошо. Каждая мышца его тела была напряжена, как у готовящегося к нападению болотного кота, а в темных глазах горело предназначенное Люсьену зловещее предостережение.

Рот Жозетты открылся от удивления. На Рене был сшитый на заказ костюм, сидящий так же ладно, как и костюм Кэмерона.

– Что ты здесь делаешь?

Рене кивнул в сторону Люсьена.

– Спасаю тебя и свою племянницу от него.

Насмешливо посмотрев на Рене, Люсьен поднялся с видом человека, чей день задался с самого утра.

– Надеюсь, дверь не заперта. Иначе мне придется вылезти через то же самое окно, через которое я сюда проник.

Рене сделал шаг в сторону, и Люсьен прошел мимо него к распахнутой Вивьен входной двери.

Когда Люсьен ушел, Жозетта захлопнула дверь гостиной и с силой толкнула брата.

– Ты… ты… разгильдяй. Ты… пособник дьявола.

Рене, защищаясь, поднял руки вверх.

– За что? Я ожидал, что ты меня поблагодаришь, вместо того чтобы обзываться. В чем дело, ma soeur?

– Ты меня одурачил. Вот в чем дело. Почему ты не сказал, что этот ром ворованный? Зачем ты поставил меня в неловкое положение?

– Ты не спрашивала, откуда он. – Рене подошел к дивану, поднял с сиденья хрустальную пробку, оставленную Люсьеном, и водрузил ее на место.

Жозетта окинула брата взглядом. Он всегда излучал определенную степень мужественной уверенности. Но сейчас, в этом дорогом костюме, выглядел холеным, утонченным. И гораздо более красивым. Что почему-то делало его еще опаснее.

– Полагаю, эту одежду ты тоже украл.

Рене рассмеялся.

– Non. Я заказал ее у портного.

– Когда и зачем?

– Разве я не говорил тебе тогда, на болотах, что меня вот-вот возьмут на работу?

– Говорил. Но у тебя постоянно возникают какие-то идеи, которые не воплощаются в жизнь. Так расскажи мне, что происходит. Что подвигло тебя облачиться в столь дорогой костюм? – Жозетта провела рукой по лбу, как если бы это помогло ей успокоиться. – Что ты задумал, Рене?

– Я получил постоянную работу. Самую лучшую. И намерен за нее держаться.

– И что ты должен будешь делать?

Губы Рене изогнулись в широкой улыбке.

– Работать на отца Алексии.

Жозетте потребовалось некоторое время, чтобы осознать сказанное им.

– Тебя… тебя нанял на работу Кэмерон Андруз?

– Oui.

Жозетта смотрела на брата, чувствуя, как к ней возвращается недавнее головокружение.

– Как давно?

– Я приступаю к своим обязанностям с сегодняшнего дня, поэтому не могу оставаться у тебя долго. Но позавтракать все же успею. Регина уже встала?

Жозетта постепенно осознавала услышанное.

– Когда ты заказал этот костюм?

– Когда узнал, что судоходная компанию Андруза начала поставки рома «Братьев Гослинг» в Новый Орлеан. Тогда я решил, что какое-то количество рома непременно пропадет со склада. Но если Мишель Андруз возьмет меня на работу, воровство прекратится.

– Стало быть, ты спланировал все это задолго до того, как корабль с грузом прибыл в порт?

Рене пожал плечами.

– Типа того. Хотя я совсем не ожидал, что моим работодателем станет отец Алексии.

– И когда же он тебя нанял?

– Вчера.

Ярость ослепила Жозетту.

– Он нанял тебя утром или в середине ночи?

Прищурив глаза, Рене внимательно посмотрел на сестру.

– А почему ты решила, что наша с ним сделка случилась в середине ночи?

Кэмерон все знал еще до того, как переступил порог ее дома. Лживый, недостойный доверия негодяй.

– И ты сейчас направляешься в контору? Поэтому ты решил зайти? Чтобы похвастаться новым костюмом и сообщить, что нашел достойную работу?

Рене с минуту изучал мыски своих новых ботинок, после чего ответил:

– Oui.

– В таком случае передай мистеру Андрузу, что мне хотелось бы с ним встретиться. Нет, не так. Передай, что тебе велено проводить его сюда. И забери с собой Алексию. Присмотришь за ней, пока мы с ним будем разговаривать.

Рене сунул руки в карманы.

– Невозможно. У меня работа.

Упершись кулаками в бока, Жозетта подошла к брату так близко, что их носы соприкоснулись.

– У меня тоже, Рене.

Смущение, охватившее Рене минуту назад, испарилось, и его лицо приняло отцовское выражение, которое Жозетта так ненавидела.

– Что между вами произошло, когда он был здесь вчера вечером?

Жозетта скрестила на груди руки.

– Ничего. А кто сказал тебе, что он здесь был?

– Бастьен.

Рене внимательно вгляделся в лицо сестры.

– Если ничего не произошло, почему ты так расстроена? Он пытался играть с тобой так же, как с Соланж?

Жозетта почувствовала, как ее щеки заливает густой румянец.

– Этот грубый вопрос не достоин того, чтобы на него отвечать. А Бастьен пусть не сует нос в чужие дела.

– О, chère, судя по тому, кого я выпроводил отсюда сегодня утром, мне нужно присматривать за тобой самому. – Он сунул руку в карман и достал оттуда визитную карточку. – Я нашел ее у твоей двери. Что нужно этому человеку?

Жозетта озадаченно взяла карточку из рук брата. Веннар! Ее желудок болезненно сжался. Почему он решил нанести ей визит дома? Дела становились хуже с каждой минутой.

– Не знаю, Рене. Не знаю.

– Он женатый человек, дочь которого выходит замуж сегодня. Ты крутишь с ним роман?

– Не говори пошлостей. Я ни с кем не кручу романов. Ради всего святого! Его жена – моя основная клиентка.

– В таком случае, может, мне стоит навестить месье Веннара и осведомиться у него о причинах визита к моей сестре?

– Non. – Нет, она не могла позволить Рене приблизиться к этому человеку. Необходимо придумать какое-то объяснение. – Его дочь тоже посещает мой магазин. И поскольку сегодня она выходит замуж, ей могло что-то понадобиться. Я деловая женщина, если ты забыл об этом. Несмотря на то что мадам Веннар бывает довольно груба, а ее дочь крайне высокомерна, они остаются моими основными клиентками. Поэтому я не хочу портить с ними отношения.

Рене продолжал изучающе смотреть на сестру.

– Как скажешь.

О нет, больше она не выдержит.

– Тогда отправляйся по своим делам. Мне нужно остаться одной. Не забудь взять с собой Алексию и передай ее отцу, что я немедленно желаю его видеть.

Глаза Рене вспыхнули огнем, и все же он развернулся на каблуках и направился в сторону кухни.

– Я сделаю, как ты просишь. Но не забывай, кто является отцом Алексии, кем была ее мать и как эти двое встретились.

Жозетта закрыла за братом дверь гостиной и опустилась на диван, на котором совсем недавно сидел Люсьен. Господи, да что такое происходит с ее жизнью?

Глава 12

Кэмерон прибыл в офис одновременно с рассыльным.

– Доброе утро, Генри.

– И вам доброго утра, месье. «Диана» отплывает в Англию с первым приливом. – Мальчишка помахал в воздухе пачкой бумаг. – Документы в порядке.

Кэмерон взглянул поверх плеча мальчика на клипер, тяжело покачивающийся на волнах. Каждый из матросов спешил по своим делам, готовясь к отплытию. Капитан же, облокотившись о поручни, наблюдал за окружавшей его суетой.

Здравый смысл говорил Кэмерону, что это всего лишь корабль с названием на борту, но сердце считало иначе. Они с Дианой подарили этому красавцу второе крещение, после того как он прибыл в порт Сан-Франциско. Наплевав на расходы, они увели корабль в море на целую неделю и беззаботно путешествовали на нем вдоль берегов Калифорнии и Орегона. При воспоминании об этом у Кэмерона защемило сердце.

– Что-то не так, месье?

Тряхнув головой, чтобы прогнать воспоминания, Кэмерон посмотрел на мальчика.

– Просто наблюдал за происходящим. Момент отплытия всегда так волнителен, не правда ли? – Он переступил через порог, но потом остановился. – Отдам эти бумаги Эбботу. А ты ступай к капитану Крокстону и скажи ему, что я хотел бы осмотреть корабль перед отплытием.

Попытавшись отделаться от странного ощущения, навеянного скорым отплытием «Дианы», Кэмерон вошел в контору, пожелал доброго утра Мишелю и Эбботу, а потом положил бумаги на стол последнего.

– Ром снова пропал прошлой ночью?

Мишель откинулся на спинку стула и сложил руки за головой.

– Ни капли.

– Просто удивительно, – проворчал Кэмерон.

– Что ты думаешь насчет этого своего сомнительного родственника? – спросил Мишель.

– Сомнительного родственника? Если тебе дорога собственная шкура, братец, никогда больше не упоминай о том, что этот человек имеет ко мне какое-либо отношение. А что касается его найма на работу… Как ты смотришь на то, чтобы отправить его в ознакомительный тур по морю?

Мишель рассмеялся.

– Долгое путешествие даст ему необходимые знания в области судоходного бизнеса. В Китай, например.

– А это мысль. – Тихий стук в дверь заставил Кэмерона обернуться. В контору вплыла темноволосая красавица в бледно-желтом платье, выгодно подчеркивающем роскошные изгибы ее тела.

Мишель вскочил на ноги.

– Фелиция! Откуда, черт возьми, ты взялась?

Девушка рассмеялась и крепко обняла брата.

– Из верховьев реки. Мы ведь там родились и выросли, ты не забыл?

Кэмерон прищурился.

– Фелиция, это ты?

– Кэмерон! – Оторвавшись от брата, девушка крепко обняла кузена и расцеловала его в обе щеки. – Господи, мы не виделись с тех самых пор, как Тревор тебя подстрелил. Он сказал, ты оставил офис в Сан-Франциско и переехал в Китай. Что случилось?

Проклятие.

– Но ведь сейчас я не в Китае, верно?

Держа девушку за руки, Кэмерон немного отстранил ее от себя.

– Никогда бы не узнал в тебе костлявую шестнадцатилетнюю девчонку, что повсюду таскалась за мной, сводя с ума. Скверно, что твоя манера говорить не претерпела таких же кардинальных изменений, что и внешность.

На щеках девушки возникли очаровательные ямочки, и она медленно покружилась перед кузеном.

– В следующем месяце мне исполнится двадцать один год. Ты звал меня когда-то костлявой глупышкой. Сможешь ли сказать то же самое сейчас?

Кэмерон улыбнулся, ощутив давно забытую потребность поддразнить кузину.

– Эпитет «костлявая» я, пожалуй, опущу. А вот что касается глупышки, это мы еще посмотрим.

В разговор вмешался Мишель.

– Постой, Фелис. Я слышал, ты собиралась в Англию. Так как же ты оказалась у отца?

– Я отправилась в Бостон, чтобы выполнить кое-какое поручение Тревора, касающееся постройки нового корабля, а потом, вместо того чтобы сесть на судно до Нового Орлеана, поехала на поезде до Миссисипи, а оттуда пароходом до плантации отца.

– Почему ты решила поехать на поезде? – удивился Кэмерон.

Фелиция пожала плечами.

– Я никогда не путешествовала на поезде прежде. Короткие поездки в Европе не в счет. Но вот в Англию я поплыву на корабле. Единственной поездки на поезде оказалось достаточно, чтобы понять: такого комфорта, как на кораблях Андрузов, не получишь нигде.

Эббот представился, а Мишель спросил, где сестра остановилась и как долго пробудет в городе.

Фелиция покровительственно улыбнулась.

– Что за вопрос? Я остановилась у тебя, Мишель. Дворецкий меня впустил, так что все мои вещи уже перенесли в гостевую комнату. Дом чудесный. Не знала, что у тебя такой хороший вкус.

Она повернулась к Кэмерону.

– Годы были к тебе благосклонны. Теперь ты еще больше похож на Тревора. Выглядишь так, словно ты его родной брат, а вовсе не Мишель.

Кэмерон прижал руку к сердцу.

– Как бы трудно мне ни было это признать, из долговязой дурнушки ты превратилась в поразительной красоты женщину. – Кэмерона вновь захватили воспоминания. – Ты стала очень похожа на мать. Только выше.

– Это значит, что я похожа и на твою мать тоже. Ведь они были сестрами. – Голос Фелиции зазвучал мягче. – Ты все еще тоскуешь по ней?

– Конечно, – ответил Кэмерон. – Как долго ты планируешь пробыть здесь?

– В Новом Орлеане? Недолго. Одного визита к мадам Шармонте недостаточно, поэтому мне придется остаться на несколько дней, чтобы выбрать фасоны. А затем мне нужно вернуться к отцу.

Она повернулась к Мишелю.

– Тревор послал меня уговорить папу продать плантацию, поскольку ни его, ни тебя он слушать не станет. Если папа согласится, я останусь здесь до тех пор, пока не будут оформлены все документы, а потом заберу его с собой в Англию. Если же не согласится, погощу у него около месяца. Я очень скучаю по Англии и короткому пути до Парижа. – Фелиция обратилась к Кэмерону: – Наш брат уверен, что север и юг до сих пор не уладили свои разногласия, поэтому хочет, чтобы отец оказался в безопасности в Англии. Навести нашего отца, Кэмерон.

– Я как раз собирался это сделать.

– Хорошо. И возьми с собой Мишеля. Папа будет рад. Боюсь, ему очень одиноко, хотя он никогда в этом не признается.

Мишель округлил глаза.

– Ты здесь не больше пяти минут, а уже раздаешь приказания.

Вдруг в комнату вбежала Алексия.

– Bonjour всем. Bonjour, месье Эббот!

Эббот отложил перо и нахмурился.

– Значит ли это, что меня ты как-то выделяешь среди остальных, маленькая нахалка?

Вытаращив глаза при виде Фелиции, Алексия остановилась.

– Вы почти такая же красивая, как ma tante. – Девочка с подозрением перевела взгляд с Фелиции на Кэмерона. – Кто вы такая?

Фелиция лучезарно улыбнулась.

– Я – сестра месье Мишеля Андруза. А кто ты?

Алексия с облегчением опустила плечи. Выпятив грудь, она ткнула в нее большим пальцем.

– Я – Алексия Тибодо. Или Алексия Тибодо Андруз. Не знаю, как правильнее.

Она повернулась к Кэмерону, и ее диалект стал заметнее.

– Так как правильно, папа?

Фелиция медленно повернулась к Кэмерону с горящими любопытством глазами и подрагивающими в улыбке губами. Она вопросительно вскинула бровь.

– Папа?

Уклонившись от ответа, Кэмерон обратился к дочери:

– Кто тебя привез?

– Дядя Рене. Он готовит корабль к отплытию. Говорит, это его работа. – Девочка просияла, обращаясь к Фелиции: – Мои папа и дядя работают теперь вместе. Это так здорово.

С этими словами она подбежала к Эбботу.

– Ma tante дала мне денег, чтобы угостить вас бенье.

Кустистые брови Эббота сошлись на переносице.

– Почему это?

– За то, что помешала вам вчера работать. Я очень сожалею об этом, месье Эббот. Правда, сожалею.

Продолжая хмуриться, Эббот достал из шкафа бутылочку чернил и перо.

– Вот. И оставь меня в покое.

Фелиция вертела головой так, как если бы смотрела крикетный матч, переводя взгляд с Кэмерона на Эббота и Алексию и обратно.

– Папа? – беззвучно спросила она, и Кэмерон строго посмотрел на нее.

Девушка рассмеялась.

– О, прошу вас, давайте устроим у Антуана семейный ужин. Ужасно хочется с вами поболтать.

Алексия резко развернулась.

– А я тоже ваша семья, мадемуазель? Никогда не была в таком красивом месте, как ресторан Антуана. Только подсматривала в окошко.

Кэмерон досадливо поморщился, в то время как Мишель открыто наслаждался происходящим.

Фелиция направилась к тому месту, где стояла Алексия, постукивая зонтиком по полу в такт шагам.

– Поскольку ты дочь Кэмерона, полагаю, мы с тобой теперь родственницы, и, конечно же, ты сможешь присоединиться к нам за ужином. Сколько тебе лет?

– Тринадцать, но на следующей неделе у меня день рождения.

Фелиция притворно надула губы и коснулась щеки пальцем.

– Я всегда хорошо считала, Кэмерон. – Она повернулась к Эбботу. – Так что если вам нужна помощь с… цифрами… обращайтесь без стеснения.

– Я дочь Соланж Тибодо. Ведь вы это хотели узнать? – произнесла Алексия, внимательно рассматривая этикетку на бутылочке с чернилами. – Она работала у мадам Олимпии и умерла, когда я родилась. Но это случилось после того, как мой папа уехал в Англию, поэтому до недавнего времени он ничего не знал о моем существовании.

Мишель со смехом опустился на стул.

Фелиция же поджала губы в попытке сдержать улыбку.

– А ты весьма неглупа. У меня сложилось впечатление, что мы станем лучшими подругами.

Алексия сунула бутылочку с чернилами в карман и, склонив голову набок, внимательно посмотрела на Фелицию.

Эббот поднялся со своего места и откашлялся.

– Идемте, мисс Алексия. Помнится, вы обещали угостить меня бенье.

Едва только они скрылись за дверью, Фелиция решительно подошла к Кэмерону.

– Только не говори мне, что этот «дядя Рене», о котором упомянула Алексия, один из тех братьев, что едва не забили вас с Тревором до…

– Должен тебе сказать, мы тоже в долгу не остались, – перебил кузину Кэмерон. – Похоже, ты ни капли не изменилась. Горбатого только могила исправит.

Фелиция рассмеялась.

– И вот теперь ты нанял его на работу. О, это так забавно! Какая интересная у тебя жизнь, братец. Ты не только стал отцом, но и породнился с плохими парнями с болот. Пожалуй, я все же задержусь в Новом Орлеане. И поскольку мне ужасно понравилась Алексия, с которой мы, оказывается, родственники, я, пожалуй, приглашу ее погостить у нас на плантации. – Девушка изысканно поклонилась. – С позволения ее отца, конечно.

От этих слов кузины что-то щелкнуло в сознании Кэмерона.

– Если ты способна побыть серьезной хоть пару минут, я поясню тебе кое-что касаемо Алексии, поскольку мне кажется, ты поможешь мне в решении одной довольно сложной проблемы.

– О господи, – выдохнула Фелиция, когда Кэмерон рассказал ей историю своей дочери, а также поведал о планах Одали относительно внучки, исходящей от Люсьена угрозе и желании Алексии остаться жить на болотах. Умолчал он лишь о своей растущей симпатии к Жозетте и своих отношениях с ней.

– Обязательно нужно пригласить Алексию и ее тетю на ужин, – произнесла Фелиция. – Ведь ничто так не сближает людей, как вкусная еда и родственные отношения. Я подумаю, что можно сделать. Мишель, ты тоже идешь с нами.

Мишель сложил бумаги стопкой и прижал их сверху пресс-папье.

– Это приглашение или приказ, сестренка?

Фелиция открыла рот, чтобы дать достойный ответ, но потом ее взгляд устремился куда-то поверх плеча Кэмерона.

Кэмерон обернулся.

В комнату вошел Рене.

– Bonjour.

Ну и ну! Если бы Кэмерон не знал этого Тибодо лично и встретил на улице, то непременно принял бы его за успешного бизнесмена. Очевидно, брат Жозетты не собирался становиться простым портовым рабочим. У этого подлеца было собственное представление о будущей профессии.

Взглянув, Рене быстро пробежался по помещению и остановился на Фелиции.

Девушка тоже не сводила с него глаз.

Даже молния не смогла бы произвести такого количества энергии, какая искрила сейчас между ними.

Господь всемогущий.

Сидящий за столом Мишель побледнел.

Черт возьми, это его проблема, а не Кэмерона. И все же Фелиция его кузина. Поэтому прежде чем Мишель успел подняться со своего стула, Кэмерон поспешил немного разрядить обстановку.

– Фелиция, позволь тебе представить нашего нового работника месье Рене Тибодо. Месье Тибодо, познакомьтесь с мадемуазель Фелицией Андруз, сестрой Мишеля. Она недавно прибыла из Англии.

Рене сделал шаг вперед, поцеловал затянутую в перчатку руку девушки, а затем отошел назад, словно бы для того, чтобы получше ее рассмотреть.

– Очень рад знакомству.

Он повернулся к Кэмерону.

– Я только что из дома сестры. Она просила передать, что желает немедленно вас видеть. – Он помолчал, дожидаясь, пока его слова произведут нужный эффект. – А я присмотрю за Алексией, пока вы поговорите. – Уголки его губ приподнялись в улыбке. – Должен вас предупредить: она вне себя.

Прежде чем Кэмерон успел ответить, в конторе вновь возникла Алексия. На этот раз ее рот был перепачкан сахарной пудрой.

– А у нас бенье, дядя Рене.

Широко улыбнувшись племяннице, Рене вытащил из кармана белоснежный носовой платок и отер девочке рот.

– Oui, я вижу, маленькая pouchette.

Проходя мимо Рене, Эббот окинул его оценивающим взглядом.

– Мне заказать еще один стол для офиса, месье Андруз? Вам не кажется, что день становится все интереснее?

Кэмерон покачал головой.

– Поскольку я здесь временно, в лишнем столе нет необходимости. – Кроме того, этот глупец наверняка не продержится на работе и недели. И вообще, его место рядом с Бастьеном. По крайней мере, там не будет Мишеля, готового заживо содрать с него шкуру.

Мишель многозначительно посмотрел на кузена.

– Когда у тебя освободится время, мне хотелось бы возобновить наш разговор относительно экспедиции в Китай.

С трудом подавив улыбку, Кэмерон бросил взгляд на Рене. Тот стоял, облокотившись о стол, и даже не делал попыток скрыть своей заинтересованности Фелицией.

Мишель раздраженно сдвинул брови.

Залившаяся краской Фелиция переводила взгляд с брата на Рене. Она повернулась к Алексии.

– У меня назначена встреча с мадам Шармонте, а потом я собираюсь пообедать. Не хочешь ко мне присоединиться? Это лучше, чем сидеть в душной конторе и слушать мужские разговоры о делах.

Алексия наморщила нос.

– Кроме кота здесь нет ничего интересного.

– Хорошо. Тогда идем. – Фелиция подняла руку, чтобы поправить шляпку, и побледнела. – О, нет. Мой браслет. Он пропал…

– Алексия! – одновременно воскликнули Рене и Кэмерон. Оба двинулись вперед. Однако, бросив взгляд на Кэмерона, Рене остался у стола.

– Подойди сюда, – прорычал Кэмерон.

Алексия рассмеялась, а потом подняла руку, и все увидели на ее запястье переливающийся жемчугом и бриллиантами браслет. Девочка протянула руку Фелиции.

Вместо того чтобы разозлиться, Фелиция сняла браслет и подала его девочке.

– Помоги-ка мне его застегнуть и расскажи, как ты проделала этот трюк. Я тоже хочу научиться.

– Не думаю, что это хорошая идея, Фелиция, – проворчал Кэмерон.

Девушка повернулась к кузену, встав спиной к Алексии, и бросила на него весьма красноречивый взгляд.

– А теперь я отправляюсь по своим делам. Идем, Алексия.

Рене сделал шаг вперед.

– Я провожу вас до магазина мадам Шармонте.

Мишель поднялся со своего места.

– Мне кажется, они дойдут и без провожатых. На улицах в это время дня довольно людно.

– Да, но мне надлежит присматривать за Алексией, пока Кэмерон будет беседовать с моей сестрой. И в том, что ваша сестра оказалась рядом, нет моей вины. – Рене повернулся и предложил Фелиции руку.

Та положила на нее свои пальцы.

– Как это мило с вашей стороны. Увидимся вечером, Мишель?

Когда все трое вышли за порог, Рене осведомился у своей спутницы, как долго она намеревается гостить в Новом Орлеане.

– Я еще не знаю, месье Тибодо. Судя по всему, мои планы изменятся.

– Прошу вас, называйте меня по имени.

Едва только они отошли подальше, Мишель разразился ругательствами.

Кэмерон рассмеялся.

– Это наш кот зашипел или мне показалось?

– Ну и что нам теперь с ним делать, Кэм? Я думал, он займет место портового грузчика.

Кэмерон пожал плечами.

– Очевидно, Тибодо решительно вознамерился стать частью нашего предприятия. Несмотря на мою неприязнь к нему, он очень умен. Если дать ему шанс, он, возможно, сможет занять место Джошуа Купера. Или мы можем вернуть Купера сюда, а Рене отправить в Сан-Франциско, где он отморозит свои южные причиндалы. Вот тогда тебе точно не придется беспокоиться за свою сестру.

– Я говорил, что ты гений?

– Что я недавно услышал из твоих уст? Ах, да. «Разве твой день не заиграл новыми красками? Тебе-то уж точно не грозит перспектива погрязнуть в рутине».

– Иди к черту.

– А вот это напомнило мне еще кое-что из сказанного тобой. «Жизнь порой преподносит весьма интересные сюрпризы, верно?»

Мишель бросил перо на стол, а потом схватил сюртук и направился к двери.

– Я прослежу за этим негодяем.

Глава 13

Облокотившись о стоящую на причале подводу, груженную тюками с хлопком, Кэмерон смотрел на «Диану». Благодаря стараниям Рене, проверившего документы, в последнюю минуту обнаружилось, что еще не прибыл груз из верховьев реки. А посему отплытие судна задерживалось еще на целых два дня.

– Настоящая красавица, не правда ли, сэр? – Сняв с головы шляпу, Крокстон отер вспотевший лоб.

– Так и есть. Должно быть, вам не терпится вывести ее на большую воду, капитан.

– Очень не терпится. – Внимательно следя за тем, что происходит на корабле, капитан облокотился о подводу рядом с Кэмероном.

– А у вас замечательная дочь, сэр.

Кэмерон еле слышно фыркнул.

– Она здесь всего несколько дней, а уже все вокруг знают, кто она такая.

– А ведь я вижу ее не впервые. Она и раньше постоянно разгуливала в доках. Умная девочка. Сегодня утром пыталась продать мне кота.

– Случайно не черного с белой отметиной на хвосте?

Крокстон кивнул.

– Именно. Это кот Эббота.

Проклятие.

– Она взяла бы с вас деньги, а потом стащила бы кота, прежде чем вы успели бы поднять якорь. Она к нему очень привязана.

– Но не настолько, чтобы не попытаться сделать на нем выгоду.

Кэмерон слегка переменил положение тела.

– Но ведь вы сошли на берег не для того, чтобы сообщить, какая сообразительная у меня дочь?

– Вы правы, сэр. Не для этого. – Крокстон махнул рукой матросу, держащему в руках моток веревки. – Хотите, чтобы я попросил Тревора сменить название корабля, когда мы прибудем в Ливерпуль?

– Нет.

Крокстон коротко кивнул.

– Я уже два года как вдовец и знаю, каково это терять любимого человека. Недавно я женился снова. Новая миссис Крокстон не заменила мне прежнюю, нет. И все же ей удалось залечить рану в моем сердце. Я не люблю ее сильнее прежней жены. Просто эта любовь немного другая.

– Что вы пытаетесь этим сказать?

– Я хочу сказать, что человек не может горевать бесконечно. Не стоит испытывать чувство вины, если ваше горе вскоре перестанет казаться вам таким уж безутешным. Я помню времена, когда вы много смеялись и заражали своим весельем окружающих. Мне хочется снова увидеть вас таким.

– Я стараюсь стать прежним.

Они еще некоторое время стояли в молчании. Наконец Крокстон тяжело вздохнул и оттолкнулся от подводы.

– Полагаю, мне пора возвращаться к своей работе, пока я ее не лишился.

Он направился к кораблю, но потом остановился.

– Потеряв мою Беатрис, я узнал одну вещь. Всем нам дается пустая книга жизни, и, когда все сказано и сделано, сэр, только вы один можете заполнить пустые страницы воспоминаниями, которые станут согревать вас в зимние годы жизни.

Слова Крокстона были сродни удару в солнечное сплетение. Господи, как бы ему хотелось оказаться на борту корабля. Бороздить волны на пути в никуда. Но более всего ему хотелось исчезнуть и не возвращаться до тех пор, пока не удастся раз и навсегда снять с груди давящую на нее наковальню. Видит Бог, он очень устал от этой непомерной тяжести.

Кэмерон отправился прочь от причала. Куда? Одного взгляда на контору с ее распахнутой настежь дверью хватило, чтобы понять: он не хочет возвращаться туда. Во всяком случае не сейчас, когда Мишель и Рене шумно обсуждают обязанности последнего. Возвращаться домой к эху собственных одиноких шагов тоже не хотелось. Алексия все еще гуляла с Фелицией, а это означало, что во всем городе осталось лишь одно место, где его все еще ждали нерешенные вопросы.

По словам Рене, Жозетта бесновалась, как шершень, гнездо которого разворошили озорные мальчишки. Но другого Кэмерон и не ожидал. Что ж, это даже к лучшему. Дурное настроение Жозетты поможет ему держаться от нее на расстоянии.

И больше никаких прикосновений.

И уж конечно, никаких повторений того, что случилось прошлой ночью. Если его план осуществится, он покинет Новый Орлеан менее чем через две недели. А до тех пор все контакты с Жозеттой будут ограничиваться обсуждением Алексии. Да и то в присутствии Вивьен.

Однако едва только Кэмерон поднялся по ступеням дома Жозетты, входная дверь распахнулась, и на широкую веранду вышли Вивьен и Регина в шляпах и с зонтиками в руках. При виде Кэмерона обе сдвинули брови.

– Леди.

– Мы собрались на рыбный рынок, – пояснила Вивьен. – Мадам Леблан в саду позади дома. Хотите, чтобы я доложила ей о вашем приходе? – Это предложение было высказано столь небрежным тоном, что было очевидно: возвращаться назад Вивьен не собирается.

– В этом нет необходимости. Я зайду в другое время.

Он развернулся, чтобы уйти, но потом мысленно выругался. Ведь он так и не сообщил Жозетте о треклятом ужине у Антуана. Поскольку судьба Алексии была сегодня решена, присутствие Жозетты необходимо. Именно она должна убедить племянницу в том, что для нее лучше.

Но ведь Кэмерон дал себе зарок не встречаться с Жозеттой наедине. Хотя Вивьен сказала, что ее кузина в саду. Так что может произойти, если он не станет подходить к ней слишком близко?

– Мне нужно передать мадам кое-какое сообщение. Но вы, как я вижу, спешите, поэтому я зайду на секунду и отправлюсь дальше по своим делам. Позади дома, говорите?

Регина была непоколебима в своем молчании, в то время как Вивьен явно испытала облегчение. Она кивнула.

– Как хотите, но не забудьте запереть за собой дверь. А то у нас сегодня были незваные посетители.

– Какие же?

Немного поколебавшись, Вивьен произнесла:

– Ну, например, брат мадам Рене. После его визита ее настроение заметно испортилось. – Она одарила Кэмерона взглядом, свидетельствующим о том, что она, возможно, знает о случившемся вчера ночью.

Кто еще явился к Жозетте без предупреждения? Кэмерона охватило странное ощущение. Крепко сжатые губы Вивьен удержали его от дальнейших вопросов, поэтому он лучезарно улыбнулся.

– Боюсь, и я отчасти стал причиной дурного настроения мадам Леблан, так что я пойду и принесу ей свои извинения.

Он должен был сожалеть о том, что затеял эту чувственную игру с распитием рома. Действительно должен был. Или, по крайней мере, должен был постараться сделать так, чтобы подобное больше не повторилось. Хотя вот уж много месяцев Кэмерон не испытывал подобного возбуждения. Последние три года были долгими точно три десятилетия, но вчера вечером он почувствовал себя так, словно возрождается к жизни.

– Поверьте, Вивьен, вашей сестре не помешает небольшая встряска.

Регина вопросительно посмотрела на сестру, но та лишь раскрыла зонтик и, бросив взгляд на Кэмерона, произнесла:

– Я не могла бы сказать лучше. Дверь в сад расположена в конце главного коридора. Приятного вам дня.

Такого ответа Кэмерон никак не ожидал.

Войдя в дом, он запер дверь на ключ. Несмотря на то что в окна все еще проникал солнечный свет, царящая вокруг тишина заставила Кэмерона остановиться. Дом напоминал кладбище ночью, и Кэмерона охватило тревожное ощущение, что он без разрешения вторгся в чужие владения. Но что сделано, то сделано. Он здесь, чтобы обсудить будущее Алексии, сообщить Жозетте о предстоящем ужине и уйти прочь. Гулко стуча каблуками по мраморным плитам коридора, он прошел к двери, ведущей в сад.

Оказавшись на веранде, Кэмерон остановился, точно громом пораженный. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Его ослепило обилие разнообразных цветов и зелени. Неужели все это – творение рук Жозетты? Даже красота садов Тюильри меркла по сравнению с этим великолепием.

Кэмерон спустился по лестнице на выложенную крупной галькой дорожку, обрамленную рядами пестрых цветов, среди которых были и совсем маленькие, и доходящие Кэмерону до пояса. Он не знал названий, но от окутывающего со всех сторон пьянящего аромата его настроение мгновенно улучшилось.

Дорожка петляла среди растений, и Кэмерон отправился по ней на поиски Жозетты. Звать ее он уж точно не будет.

Сад напоминал ожившую картину. Вокруг вековых дубов стояли скамьи с коваными спинками, а с толстой ветки грациозной магнолии свисали качели. И вот Кэмерон увидел ее. Надев слишком большую для ее головы шляпу со свисающими полями и перчатки, Жозетта склонялась над рядами цветов, выдергивала сорняки и бросала их в корзину.

Кэмерон несколько минут стоял, точно завороженный, наблюдая за ее работой. Полуденное солнце отбрасывало свет на изящную фигуру Жозетты, тщательно прорисовывая под тонкой тканью платья каждый изгиб ее тела. Зрелище оказалось столь соблазнительным, что органы чувств Кэмерона взбунтовались, вопреки его решению сохранять хладнокровие. Он дорого отдал бы за возможность броситься к ней, крепко прижать к себе, а потом найти какое-нибудь уютное местечко и избавить и ее, и себя от одежды.

Черт возьми, что за сумасбродные мысли? Неужели ему не хватило бессонной ночи, когда он ворочался в постели, воображая себе неслыханные вещи?

Не доверяющий себе Кэмерон стоял на месте, уговаривая свою плоть прислушаться к голосу разума до тех пор, пока не убедился, что к нему вернулось самообладание. После этого он двинулся вперед, и гравий зашуршал под его каблуками.

Жозетта подняла голову и поднесла руку ко лбу, как если бы хотела отереть пот.

Развеселившись еще больше, Кэмерон широко улыбнулся, словно улыбка могла прогнать обжигающие его кровь похотливые мысли.

Жозетта медленно выпрямилась.

– Как долго вы за мной подсматривали?

– Не знаю. Месяц?

Брови Жозетты сошлись на переносице, и Кэмерон готов был поклясться, что в ее глазах вспыхнул огонь. Уже в следующее мгновение Жозетта бросилась на него, размахивая каким-то садовым инструментом. При этом шляпа слетела с ее головы, и волосы рассыпались по плечам.

– Ах, отвратительный, лживый негодяй. Вы с самого начала знали, что ваш мерзкий ром украл Рене. Сию же секунду убирайтесь из моего дома.

Господи, а ведь смех тут совсем неуместен. При виде босой Жозетты, глаза которой метали молнии и которая наступала на него так, словно он не был гораздо выше и сильнее нее, Кэмерона охватило необузданное желание зацеловать ее до потери сознания. В паху заломило. Нет, это никуда не годится…

– В случае если вы были совсем пьяны, напомню: я извинился.

Жозетта метнула в Кэмерона свое орудие.

Он увернулся.

Маленькая тяпка просвистела мимо его уха и со стуком упала на дорожку позади него.

– Вы злитесь.

– Заметили?

– Это трудно не заметить.

Сдернув с рук перчатки, Жозетта кинула их в Кэмерона. Одна пролетела мимо, а вторая попала ему прямо в грудь.

Кэмерон попятился назад, вытянув перед собой руки, словно защищаясь, и все же не смог сдержать улыбки.

– Подумайте сами, Жозетта. Я вам не лгал. Просто спросил, кто вам принес ром. Потому что хотел услышать это от вас.

Выражение лица Жозетты изменилось, но она даже не потрудилась скрыть этого, и стояла перед Кэмероном открытая, как утренняя газета. Теперь она не просто злилась, рвала и метала.

Громко фыркнув, она вновь двинулась на Кэмерона и с силой толкнула его в грудь.

– Вон!

Кэмерон схватил ее за запястья. Она смотрела на него, и в широко раскрытых глазах читались все невысказанные вслух слова.

Ох уж эти глаза.

Жозетта заморгала и попыталась высвободиться. Но Кэмерон держал крепко, и ее глаза округлились еще больше.

И вот снова. Снова это выражение, каждый раз застигавшее его врасплох.

– Перестаньте, Жозетта. Что бы вы там себе ни думали, подумайте дважды.

На лице Жозетты отразилось замешательство. Она снова попыталась высвободить руки, но Кэмерон не отпускал.

– Не вырывайтесь. Вот уже в третий раз меня посещает странное ощущение, что я встречал вас прежде. Прошлой ночью во время игры я спросил, знали ли вы меня раньше. Вы ответили, что знали. Расскажите же, откуда.

Жозетта отвернулась.

– Понятия не имею, о чем вы.

– А вот теперь лжете вы.

Проклятие. Он должен был ее отпустить и убираться отсюда поскорее. Кэмерон хотел Жозетту. И не только в чувственном смысле слова. Хотя так он хотел ее очень сильно. Отрицать это бессмысленно. Но ему так же хотелось просто прикоснуться к ней. Обнять за талию, прижать к себе и не отпускать долго-долго.

– Посмотрите на меня.

Жозетта отвернулась от него.

– Отпустите. Вы не имеете права.

Кэмерон разжал пальцы и, разочарованно вздохнув, откинул со лба волосы.

– Вы правы. Простите.

Нет, так не пойдет. Нужно остыть и сосредоточиться на том, ради чего он сюда пришел. Кэмерон подошел к неуклюже свисавшей с куста шляпе, взял ее вместе с перчатками и тяпкой, брошенными в него, и подал все это Жозетте.

– Я пришел поговорить об Алексии. Кажется, я придумал, как поступить.

– И как же?

Кэмерон несколько секунд смотрел на Жозетту.

– Давайте пройдемся, и вы покажете мне сад.

С лица Жозетты исчезло выражение, названия которому он никак не мог придумать. Что это? Смешанный с желанием взбунтоваться страх? В любом случае от него не осталось и следа.

Жозетта сложила на груди руки и принялась притопывать по земле ногой.

– И больше не станете лгать?

Кэмерон опустил глаза. Ну, зачем она это делает? Зачем привлекает его внимание к своим голым ногам? К очаровательным пальчикам? Он мог бы помассировать эти нежные пальцы и заставить их обладательницу сгорать от желания. Проклятие. В паху опять заныло.

– Я же сказал, что не лгал. А еще я не из тех, кто извиняется. Поэтому я не стану говорить вам, что мне пришлось выпить довольно много, прежде чем я пришел сюда. Я не стану говорить, что выпил за обедом гораздо больше, чем следовало. И даже не стану говорить вам, что поступаю так, скорее всего, потому, что едва только оказываюсь рядом с мадам Леблан, у меня возникает непреодолимое желание к ней прикоснуться. Ужасно безнравственно с моей стороны, верно?

Жозетта перестала притоптывать, и на ее щеках вспыхнул яркий румянец. Она опустила руки и открыла рот, как если бы собиралась что-то сказать. Но, очевидно, передумав, закрыла рот, а потом произнесла:

– Положите вещи на скамью и следуйте за мной. Мне необходимо выслушать, что за судьбу вы уготовили моей племяннице.

Кэмерон положил вещи Жозетты на ближайшую скамью и двинулся за ней следом, сложив руки за спиной, чтобы невзначай к ней не прикоснуться. Они прошли мимо корзины из ивовых прутьев, в которую Жозетта собирала сорняки.

– Почему вы собираете сорняки в корзину, вместо того чтобы сделать из них перегной?

– Это не сорняки, а корни солодки. Они нужны для приготовления лечебных настоев. Так вы собираетесь говорить об Алексии или нет?

Проклятие, она все еще раздражена.

– Вы уже познакомились с моим кузеном Мишелем, который руководит компанией здесь, в Новом Орлеане.

Жозетта кивнула.

– Его сестра Фелиция приехала из Англии, чтобы убедить отца продать плантацию в верховьях реки и вернуться на родину. В Англии живет большинство наших родственников, включая моего отца и мачеху.

– Но какое отношение это имеет к Алексии?

– Эти двое сегодня встретились и повели себя так, словно давно знакомы. Фелиция пригласила Алексию погостить на плантации. И вот тогда мне пришло в голову, что если моя кузина и дочь так замечательно поладили, то, возможно, нам удастся убедить Алексию отправиться с Фелицией в Англию. Девочка могла бы поселиться с моими родителями, которые стали теперь ее семьей, получить прекрасное образование и с помощью родственников войти в высшее общество. Ну, и со временем выйти замуж…

– О, merde. – У Жозетты перехватило дыхание, и она споткнулась.

Кэмерон подхватил ее под руку.

– Мне казалось, вам очень хочется отправить ее подальше от Нового Орлеана.

Пальцы Жозетты дрожали, когда она убрала за ухо непослушную прядь.

– Так и есть. Но… Англия так далеко…

– Но разве не этого вы хотели? Чтобы Алексия оказалась как можно дальше от Одали и болот? Пройдет время, и, став частью совершенно другого мира, Алексия изменит свое представление о собственной судьбе.

– Да, да, я знаю. – Жозетта глубоко вздохнула, и Кэмерону показалось, что ее тело пронзила боль. – Просто… просто Алексия мне как дочь, и я буду ужасно скучать по ней.

Голос Жозетты сорвался, и Кэмерону стоило большого труда удержаться и не заключить ее в объятия.

– Если это вас как-то утешит, скажу, что Рене присутствовал при этом разговоре. И он за то, чтобы Алексию отправили в Англию.

– Он действительно так сказал?

Кэмерон кивнул.

– Когда Фелиция увела девочку, мы это обсудили. Не секрет, что мы с вашим братом готовы разорвать друг друга на куски, но он действительно хочет стать не последним человеком в нашей компании. Он готов учиться и даже принимать участие в учебных экспедициях. А это означает, что он будет часто посещать Англию и встречаться с Алексией.

– О боже. – Жозетта шумно выдохнула. – Я все понимаю. Это совсем не лишено смысла.

– В Англии ее дедушка – мой отец. Его жена – славная женщина, как и супруга Тревора. У них с Селиной трое детей, а младший брат Фелиции учится в университете. Так что Алексия будет окружена гораздо бо́льшим количеством родственников, нежели я в детстве.

Кэмерон улыбнулся.

– Вы тоже сможете наведываться в Англию так часто, как вам захочется. Вы расстаетесь не навсегда.

Жозетта остановилась и с минуту посмотрела на Кэмерона.

– А что будете делать вы, ее отец? Какое место займете в ее жизни вы?

– Я открою для нее счет в банке и прослежу за тем, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Жозетта склонила голову набок и прищурилась.

– Всего несколько минут назад вы сказали, что не станете лгать. Так каковы ваши планы?

Черт возьми. Кэмерон заставил себя смотреть Жозетте в глаза.

– Если Алексия согласится переехать в Англию, через десять дней я тоже покину Новый Орлеан.

В глазах Жозетты промелькнуло нечто, чего Кэмерон не смог понять.

– И направитесь, очевидно, отнюдь не в Англию. Стало быть, вы собирается поселить ее среди незнакомцев в чужой стране. И на этом ваша миссия заканчивается? Как благородно.

Чувство вины лишь добавило веса давившей на грудь Кэмерона наковальне.

– Черт возьми, Жозетта, мне необходимо исчезнуть на некоторое время. Я приеду в Англию, как только буду готов. Я побывал в аду и…

– А Алексия не побывала? – В глазах Жозетты вновь вспыхнул огонь. – Неужели вы не видите, что она привязалась к вам, своему родному отцу? Алексия называет Одали maman, но не думайте, что она не тоскует по своей настоящей матери и не чувствует себя сиротой.

Горло Кэмерона сдавило точно железным обручем, а нервы натянулись подобно струнам.

– Я и так достаточно мучился чувством вины из-за того, что моя жена и мать Алексии умерли, забеременев от меня. Так что поосторожнее со словами.

– Вы просите меня быть осторожнее? У меня никогда не было отца, Кэмерон, и я до сих пор не знаю, кто он и жив ли. Мать меня терпеть не может, и мы практически не общаемся. В детстве она прикасалась ко мне лишь для того, чтобы наказать.

Ошеломленный словами Жозетты, Кэмерон судорожно сглотнул и с трудом обрел дар речи.

– Вот это да.

Жозетта потерла плечи, как если бы вдруг замерзла.

– Мне знакомо чувство пустоты и одиночества в казалось бы сплоченной семье. И я не желаю Алексии подобной участи.

Кэмерон машинально протянул руку, чтобы утешить Жозетту, но она сделала шаг назад и вновь затопала ногой.

– Да, вы были единственным ребенком в семье, Кэмерон, и потеряли мать в совсем юном возрасте. Но вы получили достойное воспитание. А еще у вас были многочисленные кузены, живущие в роскоши на плантации, ставшей для вас вторым домом. Признайтесь, судьба была благосклонна к вам, но не к Алексии.

«И очевидно, не к вам».

– И что мне теперь делать? Переехать вместе с ней в Англию, где она в конце концов возненавидит своего отца, не знающего, как жить и что делать с собой, и оттого чувствующего себя жалким и ничтожным? Подумайте, Жозетта. Если у нее появится шанс жить в большой дружной семье, не говоря уже о возможности изучить новую страну и обычаи, разве не стоит им воспользоваться? По крайней мере до тех пор, пока я не пойму, как хочу провести остаток своей жизни.

Жозетта потерла шею и тяжело вздохнула.

– Мне нужно время подумать, Кэмерон. Дайте мне несколько дней. А еще я должна поговорить с Рене.

– Да, кстати. Фелиция настаивает на том, чтобы устроить семейный ужин у Антуана. Она пригласила Алексию.

– В самом деле?

Кэмерон кивнул.

– Маленькая плутовка так бурно радовалась перспективе стать членом клана Андруз, что умудрилась получить приглашение и для вашего брата.

Жозетта прижала руку к груди.

– Господи Иисусе.

– Мне кажется, вечер обещает быть довольно насыщенным. Вы бы видели, какие искры вспыхивали между Рене и Фелицией с того самого момента, как они встретились. И в результате мой кузен едва не убил своего нового подчиненного. Однако Мишель молчит, поскольку его сестра пробудет в городе всего несколько дней. К тому же Рене сэкономил компании несколько тысяч долларов, обнаружив ошибку в документах.

– Господи. – Жозетта прикрыла рукой рот.

– Словом, все мы дружно решили, что вечер, проведенный в респектабельном месте за превосходной едой, поможет укрепить связь Алексии с вновь обретенной семьей. И конечно же нам очень нужна ваша поддержка.

– Невозможно.

Кэмерон вскинул бровь.

– Почему?

Жозетта покачала головой.

– Вы не хотите, чтобы вас видели в моем обществе. И вам стоит подумать дважды, прежде чем оказаться за одним столом с Рене. Леди из высшего общества являются завсегдатаями моего магазина. Но это совершенно не мешает им презирать меня. К тому же мне не надо напоминать вам о репутации моих братьев.

– Думаете, мне так важно, что думают люди? К тому же семья Андруз имеет в этих местах довольно большое влияние. Если кто-то осмелится хоть краем глаза взглянуть в вашу сторону, ему придется иметь дело со мной. Что же касается Рене… Ужин в нашей компании поможет самонадеянному ослу заработать немного уважения окружающих.

К удивлению Кэмерона, Жозетта рассмеялась.

– Вы в самом деле намереваетесь помочь моему брату получить расположение общества, продолжая при этом называть его ослом?

Кэмерон улыбнулся.

– Я бы назвал его и похуже, но не в присутствии дамы.

Жозетта вновь принялась изучать Кэмерона.

– Вы доверяете ему, раз взяли на работу?

– Черт возьми, нет. Но это проблема Мишеля. А я скоро уеду.

В чудесных глазах Жозетты вспыхнули искорки веселья.

– Скажите, правильно ли я вас поняла. Ведь это вы настояли на том, чтобы нанять моего брата на работу, и тем не менее собираетесь отойти в сторону, оставив Мишеля наедине с проблемами?

Кэмерон пожал плечами.

– Когда мы были детьми и я оставался погостить на плантации, Мишель собирал лягушек и червяков, чтобы потом подложить мне в постель. Так что Рене станет моей местью за давние детские обиды.

Рот Жозетты открылся помимо ее воли, но потом она засмеялась. Громко.

– Вы, месье Андруз, очень безнравственный человек.

Не удержавшись, Кэмерон перевел взгляд на невероятно соблазнительные розовые губы собеседницы. Господи, как же ему хотелось поцеловать ее. Проделать с ней такое, чтобы она умоляла о большем. Тело Кэмерона загудело от желания. Не в силах больше обуздывать эмоции, он подошел ближе.

– Вам стоит почаще так смеяться. – Слова едва не застряли у него в горле, и ему потребовалось немало усилий, чтобы произнести их вслух. – Это делает вас еще чудеснее.

Жозетта попыталась сделать шаг назад, но Кэмерон обнял ее за талию и наклонял голову до тех пор, пока их губы не оказались в дюйме друг от друга. Кэмерон замер, впитывая исходящий от Жозетты сладкий свежий аромат, и стоял так до тех пор, пока не погрузился в водоворот эмоций и чувств. Вторая рука поднялась помимо его воли, и он погладил костяшками пальцев нежную, точно лепесток розы, щеку.

– Ну почему я не могу держаться от вас на расстоянии?

– Не делайте этого, – прошептала Жозетта, но все же подалась вперед и, закрыв глаза, коснулась его губ своими.

Тихий стон вырвался из горла Кэмерона, и он углубил поцелуй, крепче обняв Жозетту. Господи, какой же чудесной была она в его объятиях. Такой теплой и податливой.

Их языки соприкоснулись, и Жозетта схватила Кэмерона за волосы, пробуждая чувственную боль. Рука Кэмерона скользнула ниже. Обхватив Жозетту за ягодицы, он притянул ее к себе так, что его тугая плоть уперлась ей в живот.

Охнув, Жозетта оттолкнула его от себя.

– Нет. Я… я не могу. И не стану.

Открыв глаза, Кэмерон посмотрел на Жозетту, взгляд которой и сейчас горел желанием и тоской. И вновь в нем возникло все то же выражение, которого никак не мог понять Кэмерон.

– Вы правы, и я прошу у вас прощения. Я должен уйти до приезда Алексии.

– Тогда уходите прямо сейчас.

Кэмерон сделал несколько шагов назад. Только глупец не заметил бы, как возбуждена и расстроена Жозетта. Она стояла, прижав растопыренные пальцы к животу, и дыхание прерывисто вылетало у нее из груди.

– Вы согласитесь прийти сегодня на ужин? Ради Алексии.

Жозетта кивнула.

– Но я не обязана им наслаждаться.

Развернувшись, Кэмерон направился к дому.

– Подождите, – крикнула ему вслед Жозетта.

Кэмерон остановился и повернулся к ней. Она выглядела как ангел в тускнеющем свете дня: с нимбом спутанных волос над головой и выглядывающими из-под подола слишком короткого платья босыми ногами.

– Что?

Жозетта посмотрела Кэмерону в глаза.

– Какая-то часть меня ненавидит вас. Вы должны знать это, месье Андруз.

Желудок Кэмерона судорожно сжался, и он с трудом подавил желание броситься назад.

– Вы тоже должны кое-что знать, мадам Леблан. Порой я бываю настоящим негодяем.

Они некоторое время стояли так и смотрели друг на друга.

– Алексия переночует сегодня у меня. Так что соберите ее вещи. Поскольку ей очень понравилась Фелиция, та согласилась присоединиться к нам. Так что радости Алексии нет предела. В девять я пришлю за вами экипаж.

С этими словами Кэмерон развернулся и пошел прочь, раздумывая над тем, что же произошло в саду несколько минут назад.

Глава 14

Жозетта почти не посещала ресторан Антуана, и надо же было такому случиться: Эмиль Веннар праздновал свадьбу дочери именно в тот вечер, когда Фелиция решила организовать семейный ужин в вышеозначенном ресторане. Из четырнадцати тематических залов, способных вместить восемьсот гостей, лишь один был зарезервирован Кэмероном. В остальных расположились приглашенные на свадьбу Веннара-Ларока.

Чтобы пройти на свои места, гостям Кэмерона пришлось миновать зал, где за огромным столом, украшенным цветами и свечами, восседал Веннар с супругой и их гости. Жозетте стоило большого труда не убежать прочь при виде этого напыщенного негодяя.

Однако к тому времени, когда подали десерт, она почти расслабилась и даже начала наслаждаться вечером. И все же при мысли о злобном взгляде, буравящем ее спину, Жозетте становилось не по себе. Успокаивало лишь то, что сегодня он ее точно не потревожит. И возможно, в последующие несколько дней. Ведь более пышного торжества местное общество еще не видело ни разу.

Рене сидел напротив, не сводя с Жозетты пронизывающего взгляда темных глаз, и словно бы читал ее мысли. Неужели у нее все написано на лице? Оставив без внимания вопросительный изгиб бровей брата, Жозетта отхлебнула вина. Рука негодника как бы невзначай легла на спинку стула Фелиции, и теперь время от времени его пальцы легонько касались ее плеча.

Мишель не сводил взгляда с руки Рене.

Фелиция тоже украдкой посматривала на своего соседа, хотя все ее внимание было сосредоточено на Алексии, которая купалась в любви и была довольна, точно котенок, заполучивший полную миску сливок.

Сердце Жозетты болезненно сжалось. Как бы ни было ей больно расставаться с племянницей, Кэмерон, наверное, прав. Отъезд в Англию пойдет Алексии на пользу. Когда девочка отправлялась на поиски отца, Жозетта и мечтать не могла о таком будущем для нее.

Пока Алексия болтала с присутствующими за столом, Кэмерон наклонялся в сторону до тех пор, пока его губы едва не коснулись уха Жозетты.

– Вы простили меня за сегодняшнее?

При звуке низкого хриплого голоса мужчины и тепла его дыхания, согревающего щеку, пульс Жозетты участился. Вот так дилемма. Если она проигнорирует его вопрос, он не оставит ее в покое. А если повернется, чтобы ответить, их губы соприкоснутся. Если же она заговорит, не поворачиваясь, Рене наверняка расслышит каждое слово.

И вновь пронзительный оценивающий взгляд Рене скользнул по остальным гостям и остановился на сестре. Жозетта прищурилась, посылая брату молчаливое послание, с коим он был слишком хорошо знаком.

Но Рене лишь ухмыльнулся, а потом наклонился к уху Фелиции и что-то зашептал, передразнивая действия Кэмерона. Девушка тихо рассмеялась.

Ей показалось или Мишель действительно что-то недовольно проворчал? Он осушил еще один бокал хереса и продолжил непринужденно болтать и сыпать остротами, звучащими над столом весь вечер.

Жозетта немного отклонилась в сторону. Ровно настолько, чтобы избежать соприкосновения с губами Кэмерона и вместе с тем не уткнуться головой в плечо Мишеля.

– Я все еще пытаюсь простить вас за игру, что вы затеяли прошлой ночью.

Кэмерон тихо засмеялся.

– У меня остались самые приятные воспоминания.

– Рене наблюдает за нами.

– А его взял на мушку Мишель. Здесь идет какая-то круговая игра, вам так не кажется? И не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, что у кого на уме.

Не выдержав, Жозетта рассмеялась.

– А вам так и хочется нарушить спокойствие, верно? Неудивительно, что Мишель подкладывал вам в постель червей и лягушек.

Мишель откинулся на стуле.

– Он вам рассказал?

Жозетта залилась краской.

– Вы нас слышали?

С губ Кэмерона сорвался смех.

– Конечно же, слышал. Иначе не задал бы такого вопроса. Ты слишком много выпил? Или слишком много времени провел в компании Фелиции? Она известная глупышка.

Фелиция указала на Кэмерона бокалом с хересом.

– Осторожнее, братишка. Мне тоже есть, что рассказать.

О, прекрасно. Рене тотчас же навострил уши и немедленно попросил Фелицию поделиться информацией.

Тихий смех Кэмерона мог бы показаться окружающим совершенно безобидным, но Жозетта услышала, как сквозящая в нем сила превратилась в нечто более опасное. Неужели Фелиция действительно настолько глупа, чтобы откликнуться на просьбу Рене?

Жозетта повернулась к Мишелю в попытке переключить внимание.

– Напомните, чтобы я вам рассказала, почему Кэмерон поделился со мной этой тайной.

Рука Кэмерона накрыла руку Жозетты, лежавшую на коленях, и легонько сжала ее пальцы.

– Ну и кто из нас возмутитель спокойствия?

Взглянув на сильную теплую руку Кэмерона, накрывавшую ее собственную, Жозетта мысленно перенеслась на несколько часов назад, когда эти же самые длинные пальцы ласкали ее. Да так, что она едва не пригласила их обладателя к себе в постель.

Жозетта была уверена, что его не пришлось бы просить дважды. Это было видно по тому, как он обращался с ней всякий раз, когда их пути пересекались. Так почему же она этого не сделала? Господи, да потому, что она вдова, а он через две недели уедет из Нового Орлеана. Другие мужчины, предлагавшие Жозетте роль любовницы, лишь вызывали у нее отвращение. Присутствие же Кэмерона и исходящий от него аромат опаляли кровь.

Владелец ресторана Антуан Алчеаторе подошел к их столу, прервав размышления Жозетты. К ее удивлению, он одинаково вежливо и церемонно поприветствовал всех присутствующих. И даже Рене не стал исключением. Бизнес есть бизнес, и тем не менее месье Антуана знали как человека, обслуживающего лишь сливки общества. Почему Жозетту не покидало чувство, что Кэмерон потянул за веревочки?

– Месье Андруз, – обратился Антуан к Кэмерону, – могу ли я удостоиться чести преподнести вам наш особый десерт фламбе с использованием присланного вами рома?

– Можете, – ответил Кэмерон.

Отвесив поклон, Антуан удалился.

– Теперь я понимаю, почему к нам, Тибодо, так благосклонны сегодня, – тихо обратилась к Кэмерону Жозетта. – Вы подкупили владельца.

Кэмерон прижал руку к груди.

– Moi?[18]

Затем он наклонился к Жозетте и внезапно посерьезнел.

– Я ни за что не променял бы ваше присутствие в этом обществе на бочку спиртного. Вы стоите гораздо дороже и не забывайте об этом. – Кэмерон немного помолчал, а потом продолжил: – Кстати, вы сегодня чудесно выглядите. Мне очень понравилось, как вы вплели в волосы нитку жемчуга.

И вновь он сделал это – послал по телу Жозетты чувственную дрожь, которая затем сосредоточилась в животе, превратившись в тугой горячий ком. Нет, довольно. Она должна положить конец этому флирту, которым, казалось, так наслаждался Кэмерон.

– Вы смотрите не на мои волосы, а на мое платье.

Тихо засмеявшись, Кэмерон поднял к губам бокал с шампанским и пробормотал:

– Как это верно.

– Вы невыносимы, а Рене играет с огнем.

– Молодец.

Слава богу, что несколько месяцев назад мадам Шармонте уговорила ее переделать несколько платьев. Жозетта не выходила в свет с тех самых пор, как умер Луи, и была уверена, что вечерние платья ей больше не понадобятся. Однако мадам, владеющая салоном по соседству с ее магазином, наседала на Жозетту до тех пор, пока та не согласилась отдать в переделку несколько платьев. Мадам гениально преобразила украшенный мелким бисером серебристый наряд, в который облачилась сегодня Жозетта. Хотя по мнению последней, мадам Шармонте перестаралась с декольте, сделав его слишком глубоким.

В зал вошли два официанта в белоснежных перчатках. Один из них нес большое блюдо из китайского фарфора с обещанным десертом, в то время как другой держал в руках поднос, уставленный чашечками с кофе. Кофе, приготовленный с добавлением апельсинового ликера, цедры лимона и щепоток сахара, корицы и гвоздики Жозетта любила больше всего. Первый официант поджег ром, которым облил белую пышную массу. Второй проделал то же самое с кофе.

По залу пробежал одобрительный гул. Жозетта сосредоточенно смотрела на кофе и десерт, радуясь тому, что большинство гостей находится у нее за спиной.

Алексия захлопала в ладоши.

– Можно и мне кофе?

– Oui, – ответил Рене, ту же взглянув на Кэмерона в ожидании одобрения.

Кэмерон кивнул.

Третий официант подвел к недавно опустевшему столику рядом с Жозеттой пару посетителей. О господи, это же пышнотелая вдова Робишо – одна из ее богатейших клиенток. Жозетта облегченно вздохнула, когда один из официантов заслонил от нее вдову. Еще большее облегчение она испытала, поняв, что женщину посадят к ней спиной.

Жозетта попыталась рассмотреть свою клиентку и заметила широкую спину хорошо одетого джентльмена, придерживающего для нее стул. Движения его рук были грациозными и неспешными. Садясь на свое место, он как бы невзначай провел пальцами по спине своей спутницы. Кто он такой?

Обычно приходящие в магазин Жозетты женщины разговаривали с ней. Но мадам Робишо не просто разговаривала. Она бахвалилась, какой полной жизнью живет, став вдовой. К смущению Жозетты, она не опускала пикантных деталей своих любовных похождений, говоря, что предпочитает молодых, умеющих доставлять удовольствие мужчин.

Всем в городе было известно, что эта дама каждый день ужинает у Антуана, заказывая самые дорогие вина из просторного погреба ресторана, и щедро одаривает обслуживающий персонал на Рождество. Неудивительно, что Антуан терпел присутствие в своем заведении ее кавалеров с весьма сомнительной репутацией.

Один из официантов обошел Мишеля, чтобы подать десерт Жозетте, и совсем закрыл от нее спутника мадам Робишо. Вот черт! Жозетта, которой не давало покоя любопытство, исподтишка пыталась выяснить личность таинственного красавца.

Наконец официант отошел в сторону, и Жозетта смогла рассмотреть привлекательного незнакомца. Его темные, точно вороново крыло, волосы были гладко зачесаны назад и ниспадали на белоснежный воротничок сорочки. Он был силен и вместе с тем обладал изысканными манерами. Жозетте потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать спутника мадам Робишо. Бастьен! Ее сердце сжалось, а потом чуть не выпрыгнуло из груди.

– О господи!

Все за столом обернулись, чтобы посмотреть, что ее так напугало.

– Бастьен, – громко окликнула дядю Алексия.

Молодой человек поднял голову. На его лице отразилось удивление, которое тотчас же исчезло.

– Тише, – укорила Алексию Фелиция, но девочка уже поведала всем, что этот красавец ее дядя. В глазах Фелиции вспыхнуло одобрение. – О, он просто дьявольски красив, не правда ли?

– Проклятие, – пробормотал Кэмерон.

Бастьен поднялся со своего места и грациозно склонился к уху вдовы. Та коротко кивнула, но, к облегчению Жозетты, не обернулась.

Бастьен подошел к тому месту, где сидела Алексия.

– Маленькая pouchette. – Он обращался к племяннице, в то время как взгляд его глаз, поблескивающих в пламени свечей, точно обработанные искусным ювелиром сапфиры, был устремлен на Фелицию.

– Познакомь меня со своей belle amie[19], Алексия. Или это твоя спутница, Рене?

Девочка поднялась со своего места и взяла Бастьена за руку.

– Это мадемуазель Фелиция Андруз. Она из Англии.

Проницательный взгляд Бастьена пробежался по фигуре девушки. Его глаза подернулись поволокой, а на губах заиграла томная улыбка.

– Жаль, что мы не встречались раньше, oui?

Губы Фелиции приоткрылись, но она ничего не сказала. Ей и не нужно было ничего говорить. По выражению ее лица и так было понятно, что Бастьен произвел на нее такое же впечатление, какое производил на большинство женщин. Жозетта ужасно расстроилась, но даже она не могла не отметить, каким красивым он был в безупречном дорогом костюме. И откуда только взялись эти утонченные манеры?

Рене заерзал на своем стуле.

– Что ты здесь делаешь, Бастьен?

– Работаю.

Жозетта озадаченно посмотрела на брата.

– Я тебя не совсем понимаю.

Фыркнув, Рене вновь заерзал на стуле, но руку со спинки стула Фелиции не убрал.

– Бастьен работает на мадам Олимпию, – встряла в разговор Алексия. – Занимается тем же, чем занималась моя родная maman.

Жозетта посмотрела на Кэмерона, поджавшего губы, потом на Мишеля, с силой сдавившего ножку бокала, а затем перевела взгляд на Бастьена. Внезапно ее охватило какое-то странное чувство, от которого загудело в голове.

– Замолчи, Алексия. О таких заведениях не говорят вслух. К тому же он наверняка работал бы швейцаром, если бы его действительно наняли на работу, в чем я сильно сомневаюсь.

Выражения лиц Рене и Бастьена, равно как и их молчание, свидетельствовали о том, что Жозетта ошиблась. И осознав это, она вдруг лишилась способности дышать. Но ведь мадам не нанимала на такую работу мужчин. Или нанимала?

Желудок Жозетты болезненно сжался, а к горлу подступил комок. Господи, неужели еще один Тибодо работает в публичном доме? Только не это. Их семью и так презирают.

– Скажи, что это неправда, Бастьен.

Испытывающая головокружение Жозетта словно приросла к своему стулу и смотрела в необыкновенные голубые глаза брата, отличающие его от остальных родственников. Бастьен держался уверенно и даже с некоторым превосходством. Потом он наклонился и тихонько обратился к Алексии:

– Это очень уважаемое место. Если ты у кого-то что-то взяла, когда возвращалась на свое место, будь любезна, положи эту вещь мне в карман, а потом укажи на ее владельца. Я верну эту вещь, сделав вид, будто нашел ее на полу.

– Господи, – пробормотал Кэмерон. – Слава богу, из-за шума вокруг никто не слышит этой беседы. Алексия, если ты действительно взяла чужое, отдай немедленно.

Девочка незаметно сунула кулак в карман Бастьена, что-то шепнула ему на ухо, а потом как ни в чем не бывало принялась за десерт.

Бастьен кивнул сидящим за столом.

– Pardon, но мне необходимо выйти в другой зал. Одной леди нужно сообщить, что соскользнувший с ее руки браслет был найден на полу. – Он подошел к своей спутнице и что-то тихо сказал ей на ухо, прежде чем выйти за дверь.

Бедная Жозетта начала опасаться, что вот-вот исторгнет содержимое желудка, и прижала руки к животу.

Кэмерон коснулся ее руки.

– Вы не знали?

Жозетта покачала головой, борясь с охватившим ее приступом паники.

– Понятия не имела.

Ну что за глупцы. Их, представителей семьи Тибодо, пригласили в самый шикарный ресторан Нового Орлеана, и один из них оказался жиголо, а вторая – воришкой. Жозетте необходимо было уйти отсюда до возвращения Бастьена, иначе она непременно сделает или скажет такое, о чем будет жалеть до конца своих дней.

– Рене, отвези меня домой.

Кэмерон положил на край тарелки салфетку и поднялся со своего места.

– Я вас отвезу.

Однако Жозетта покачала головой.

– Я настаиваю, чтобы это сделал Рене.

Обогнув стол, Рене встал за спиной сестры, а потом, нежно обняв ее за плечи, помог подняться.

– Идем, ma chère.

В душе Кэмерона бушевала буря, и он тихо выругался, чтобы не услышала Алексия.

– Ну, – со свистом выдохнула Фелиция. – Я не совсем поняла, что здесь произошло, но эти люди определенно привлекли мое внимание. Как невероятно интересно.

Кэмерон вновь выругался.

– Пожалуй, ты единственная, кто так считает.

Мишель отодвинул стул и поднялся из-за стола.

– Думаю, я могу с чистой совестью сказать, что наш ужин подошел к концу. – Он многозначительно посмотрел на Алексию, ждавшую возвращения Бастьена. – Возможно, он прошел не совсем так, как ожидалось, но все же состоялся. И поскольку Алексия и Фелиция ночуют у тебя, Кэмерон, я, пожалуй, пойду. Видит бог, мне необходимо глотнуть свежего воздуха и пройтись в одиночестве после разразившейся здесь катастрофы.

– Позволь хотя бы проводить тебя до дверей, – предложил Кэмерон.

Братья как раз выходили из зала, когда вернулся Бастьен. Он отошел в сторону, чтобы дать им дорогу, и обратился к племяннице:

– Выглядишь сегодня чудесно.

Широко улыбнувшись, Алексия с обожанием посмотрела на Бастьена.

– Merci, дядя.

Кэмерон с трудом проглотил гневную тираду. Очевидно, Алексия боготворила своих проклятых родственников, каких бы глупостей они не совершали.

Бастьен даже не пытался скрыть своего неподдельного интереса к Фелиции.

– Несмотря на то что мы ни разу не встречались прежде, я не сомневаюсь, что вы всегда выглядите потрясающе, мадемуазель Фелиция. – В голосе Бастьена читалось приглашение, причем весьма непристойное.

Проходя мимо, Кэмерон намеренно задел его плечом, вполголоса предупредив негодяя, чтобы тот держался подальше от его кузины.

Однако Бастьен лишь тихо засмеялся в ответ, а потом прошел к столу и сел напротив своей дамы.

Направлявшиеся к выходу Кэмерон и его друзья были остановлены толпой гостей, устремившихся на улицу, подобно отливу.

К Кэмерону подошел Антуан.

– Прошу прощения за задержку. Но ресторан покидает шесть сотен гостей. Я уж не говорю о тех, кто ждет на улице, чтобы войти. Свадьба перемещается вслед за музыкантами на бал, который продлится всю ночь. Шествие двинется по Рю-Рояль.

Алексия потянула отца за рукав.

– Это ведь твоя улица, папа. Можно посмотреть?

– Можно. Но только из окна.

– Но, папа, мы же не сможем ощутить всеобщего ликования, если будем наблюдать со стороны.

Кэмерон наклонился и схватил Алексию за плечи, вынуждая ее посмотреть ему в глаза.

– Я буду предельно откровенен с тобой, Алексия. Я тебе не доверяю. Если, оказавшись в толпе, ты попытаешься стащить у какой-нибудь леди драгоценности, и тебя поймают, у нас возникнут такие серьезные проблемы, каких ты даже не можешь себе представить.

Горящее в глазах девочки возбуждение потухло, и ее лицо приняло безразличное выражение.

У Кэмерона сжалось сердце.

– Я говорю откровенно для твоего же блага, Алексия. Но я хочу, чтобы ты знала: мне ужасно неприятно произносить такие слова. Я больше не потерплю воровства. Честно говоря, я так устал от невозможности доверять тебе, что собираюсь… собираюсь…

– Собираешься сделать что, папа? – Внезапно взгляд Алексии стал обжигающе холодным. – Уплыть отсюда на первом же корабле? Уехать прочь, чтобы никогда больше меня не видеть?

Как же ненавистно было Кэмерону вновь охватившее его чувство вины. Он ущипнул себя за переносицу.

– Алексия, я…

Фелиция вышла вперед и положила руку на плечо девочки.

– Если бы ты была безразлична своему отцу, он уже давно уехал бы отсюда.

Алексия отчаянно заморгала.

Неужели она собиралась заплакать? Кэмерон не знал, что делать дальше. Хоть убей.

Гости продолжали покидать ресторан, а Алексия просто стояла и смотрела на отца. Наконец, она сунула ему в руку свою ладошку.

– Можешь держать меня за одну руку, папа, а Фелиция будет держать за другую. Обещаю вести себя хорошо. Останемся на улице хоть немного, можно?

Стараясь не поддаваться охватившим его непрошеным эмоциям, Кэмерон кивнул.

Оказавшись за дверями ресторана, Кэмерон повел своих попутчиц сквозь толпу в сторону собственного дома, куда устремились гуляющие.

Дюжина скрипачей шествовала перед богато украшенной каретой, в которой ехали жених и невеста. Позади двигалось еще несколько карет с родственниками новобрачных. Остальные гости шли пешком.

– Ну, разве это не чудесно? – произнесла Фелиция. – Только посмотрите.

Сияющая от удовольствия Алексия, как и обещала, крепко держалась за руки отца и Фелиции.

– Я была бы очень счастлива, если бы мне надели такую же шляпу с цветами, как у лошадей, – произнесла она.

Кэмерон тихо засмеялся. Как хорошо, что он держал руку дочери в своей. Иначе завтра она непременно явилась бы к завтраку в одной из таких шляп.

Шествие подходило к концу, когда рядом с Кэмероном возник Рене, тотчас же многозначительно посмотревший на Фелицию.

Кэмерон повернулся к кузине.

– Праздник заканчивается, так что отведи Алексию в дом. Я догоню вас через минуту.

Девушка залилась румянцем, однако выполнила просьбу. Проходя мимо Кэмерона, она пробормотала:

– Тебя так легко раскусить, братец.

– Нам нужно поговорить, – ответил он и развернулся к Рене. – Я так понимаю, Жозетта благополучно добралась до дома?

– Oui. У нее выдался очень скверный день.

– Вивьен сказала, что ее расстроили какие-то непрошеные гости. Вы знаете, кто?

– Боюсь, одним из них был Веннар.

– Эмиль Веннар? Отец невесты?

– Oui.

– Какого черта ему было нужно?

– Она мне не сказала, но я с ним говорил сегодня. Кажется, он хотел купить дом Жозетты в качестве свадебного подарка дочери.

– Почему?

– Он сказал, что его дочь хотела бы жить в новом районе города, который называют Парковым кварталом, а дом моей сестры самый красивый. Когда я заверил его, что о продаже не может быть и речи, он сменил тему.

– Жозетта об этом знает?

– Non. Вечером был неподходящий момент, чтобы ей об этом рассказать. Но она знает, что он хочет купить ее магазин, и каждый раз ему отказывает. К сожалению, Веннар имеет репутацию человека, всегда добивающегося желаемого.

– Но почему, черт возьми, такой мужчина, как он, хочет купить магазин для женщин?

Рене пожал плечами.

– Не знаю, но собираюсь выяснить. Жозетта не знает, что мне известны намерения Веннара, поэтому я пока не могу с ней это обсуждать.

– Откуда вы все это узнали?

Уголки губ Рене приподнялись в улыбке.

– Я, если можно так сказать, близко знаком со старшей помощницей Жозетты. Мадемуазель Элиза припадает ухом к двери кабинета моей сестры всякий раз, когда к ней приходит с визитом эта гадюка Веннар.

– То есть вы хотите сказать, что спите с главной помощницей сестры, чтоб следить за ней в ее же интересах?

– Oui.

– Да вы настоящий рыцарь.

– В слежке за сестрой есть свои преимущества. Мне очень нравится, когда длинные женские ноги обнимают меня за талию.

Кэмерона охватил гнев. Он резко развернулся и прижал Рене к кирпичной стене.

– Делайте что хотите с этой девчонкой из магазина, но оставьте в покое Фелицию. Если вы только тронете ее пальцем, я отдавлю вам самое дорогое, прежде чем вы успеете понять, что случилось.

Губы Рене расплылись в ленивой улыбке.

– Так что, заключим сделку? Я оставлю в покое Фелицию, если вы оставите в покое мою сестру.

Еле слышно выругавшись, Кэмерон прижал Рене еще сильнее. Ну, почему этот негодяй не сопротивляется?

Прохожие начали останавливаться, чтобы поглазеть на происходящее. Кто-то даже выкрикнул:

– Эй, что там происходит?

Кэмерон отпустил ворот сюртука Рене.

– Вы затеяли очень опасную игру.

Однако Рене лишь поправил сюртук и пошел прочь.

– Идите к черту.

– Вы первый, Тибодо.

Кэмерон наблюдал за тем, как Рене прошел вниз по улице и свернул за угол. Господи, с кем он только связался? Увидев сегодня обоих братьев вместе, Кэмерон понял, что их тщательно отрепетированные самодовольные улыбки направлены на то, чтобы смутить собеседника. Он тоже попался на их удочку. Но будь он проклят, если подобное повторится.

Кэмерон вошел в резные кованые ворота, запер за собой замок и направился к дому. Услышав доносящийся со второго этажа смех, он поднялся по лестнице, подошел к находящейся напротив его спальни комнате и постучал.

– Entrez s’il vous plait, – со смехом отозвалась Алексия.

Распахнув дверь, Кэмерон увидел устроившихся на кровати Фелицию и Алексию с раскрытой книгой на коленях. Они сидели, облокотившись спиной о подушки, и читали. По какой-то странной причине это зрелище тронуло Кэмерона до глубины души. Он облокотился плечом о стену и заложил одну ногу за другую.

– Вот это да!

– Мы решили лечь спать вместе, – пояснила Фелиция. – У меня никогда не было родной или двоюродной сестры, с которой я могла бы разделить постель. И вот теперь я, как и Алексия, радуюсь представившейся мне возможности попробовать, каково это.

Девочка зевнула и потерла глаза.

Сунув руки в карманы, Кэмерон посмотрел на дочь.

– Должен тебя предупредить, что Алексия может заснуть где угодно. Стоя на ногах или в тарелке с супом. Так что будь готова.

Алексия захихикала.

– Спокойной ночи, папа. Сегодня был лучший день в моей жизни.

– В самом деле? – Кэмерон подошел к постели, поцеловал дочку в лоб, а потом перевел взгляд на Фелицию. – А тебе я просто пожелаю спокойной ночи.

– Папа?

Какой же невинной выглядела Алексия в белоснежной ночной сорочке с заплетенными в косу волосами.

– Да?

Девочка сунула руку под подушку и достала оттуда что-то на золотой цепочке. Она разжала пальцы, и на ладонь Кэмерона упали его золотые карманные часы.

– Я не хочу держать это у себя. И я не стану больше воровать вещи, поскольку не хочу, чтобы тебе было за меня стыдно.

Кэмерон смотрел на часы, и его сердце упало. Как, черт возьми, она умудрилась отыскать спрятанный в полу сейф? Он непременно задаст ей трепку. Но не сегодня. Не в лучший день ее жизни. Он поговорит с ней завтра и непременно узнает, как ей удалось открыть замок.

Спустившись, Кэмерон отодвинул стоящий напротив дивана столик, поднял ковер и открыл сейф. Часы лежали там же, где он их и оставил.

– Какого черта?

Он взял часы в руки и сравнил с теми, что отдала ему Алексия. На тех, что хранились в сейфе, виднелась глубокая царапина на задней крышке. Она появилась там сразу после того, как отец подарил Кэмерону эти часы. Но как…

По спине Кэмерона пробежал холодок.

Теперь он вспомнил.

Жозетта.

Эти глаза.

Это их особенное выражение.

Проклятие!

Кэмерон сунул часы в карман, вернул ковер и стол на место и отправился к Жозетте.

У нее был скверный день, не так ли?

Что ж, то, что от него осталось, будет гораздо хуже.

Глава 15

Святые угодники! Который из братьев стучится в ее дверь на этот раз?

Жозетта бросилась по залитому светом газовых ламп коридору к лестнице, вспоминая на ходу, достаточное ли количество бинтов, ниток, иголок и ранозаживляющих мазей хранится в шкафу гостиной.

В дверь теперь не просто стучали, а колотили изо всех сил.

– Черт бы вас побрал, иду!

Сердце Жозетты отчаянно забилось. Раз такая спешка, наверняка случилось что-то ужасное. А что если ранены оба? Господи, ну о чем она думала, отпуская на ночь Регину и Вивьен?

Распахнув дверь, Жозетта едва не споткнулась.

– О!

– Пригласите меня в дом, Жозетта. – Голос Кэмерона звучал на удивление спокойно, а вот его глаза метали молнии. Словно сам Люцифер явился в гости.

Схватившись за ворот пеньюара, Жозетта сделала шаг назад.

– Где Алексия? Что случилось?

– Алексия дома с Фелицией. Пригласите меня в дом.

– Вы подрались с одним из моих братьев? – спросила Жозетта, хотя ран на Кэмероне не было.

Он грязно выругался.

Господи, лучше уж поскорее впустить этого с трудом сдерживающего рык медведя в дом. Жозетта вскинула подбородок и попыталась унять сердцебиение.

– Их здесь нет.

– Черт возьми, Жозетта, нам нужно поговорить. Впустите меня в дом, или я позабуду о своем воспитании и вломлюсь без приглашения. И в этом случае мое настроение лишь ухудшится.

Волосы на голове Жозетты встали дыбом, а по спине пробежал холодок. Она сделала еще несколько шагов назад.

– Тогда входите скорее, пока мне не пришлось выгонять из дома целую тучу комаров. Не хочу, чтобы они меня покусали, после того как это сделаете вы.

Кэмерон вошел в холл, источая гнев.

– Каким образом вы проникли в мой дом?

В его дом? Менее всего Жозетта ожидала услышать подобное. Мысли в ее голове пустились в бешеный перепляс.

– Я вас не понимаю.

Взгляд Кэмерона скользнул по фигуре Жозетты. Коснулся ее спутанных волос, пробежался по алому шелковому пеньюару, на мгновение задержался на босых ногах, а потом остановился на лице. В его глазах возникло голодное выражение, едва не лишившее Жозетту способности дышать. Но уже в следующее мгновение все затмила ярость.

Кэмерон сунул руку в карман и достал оттуда… матерь божья! Часы.

На его щеке дернулся мускул.

– Узнаете, не правда ли?

– Это часы, что стащила у вас Алексия? – поинтересовалась Жозетта, хотя уже знала ответ. Ведь Кэмерон спросил, как она проникла в его дом.

– Отличная попытка. – Кэмерон перевернул часы и провел пальцем по царапине. – Видите эту отметину на крышке? Я поцарапал часы обо что-то спустя неделю после того, как получил их в подарок от отца. Это случилось на мой пятнадцатый день рождения. А еще через два года у меня их вытащил какой-то карманник.

Губы Кэмерона изогнулись в усмешке.

– Надо сказать, очень ловкий карманник, поскольку я ничего не почувствовал. Интересно, не этот ли маленький разбойник стащил у меня и бриллиантовую булавку для галстука?

О… Сердце Жозетты вновь забилось где-то в горле. Несмотря на то что Кэмерон обо всем догадался, она не могла заставить себя признаться. Только не теперь, после стольких лет, наполненных разнообразными переживаниями. Разве она могла признаться в том, что украла обе эти вещи, потому что была по уши в него влюблена? Что была зла на него, за то что он предпочел Соланж, поскольку Жозетта была слишком юной? Могла ли Жозетта признаться, что совершила кражу не для того, чтобы разжиться деньгами или подарить драгоценности матери, а чтобы всегда иметь при себе какую-то часть Кэмерона?

– Часы пропали за год до того, как родилась Алексия, – произнес Кэмерон. – И вскоре после этого я заказал копию. Именно ее и стащила у меня ваша племянница.

Кэмерон сунул руку в карман и достал оттуда точно такие же часы, которые теперь завораживающе покачивались на золотой цепочке.

– Алексия вернула их мне сегодня вечером, сказав, что не хочет больше воровать. Только вот могу ли я верить ее словам?

Жозетта попятилась.

Ей необходимо было восстановить дыхание и подумать.

Но она никак не могла собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли. Только не теперь, когда Кэмерон стоял так близко с двумя одинаковыми часами в руках. Намеренно медленно он положил часы на стоящий рядом столик и заботливо расправил цепочки. Закончив с этим, он сложил на груди руки и посмотрел на Жозетту так, что казалось, будто взгляд его янтарных глаз способен раздеть ее донага.

От него необходимо отделаться.

Собрав в кулак остатки хладнокровия, Жозетта развернулась и направилась к лестнице.

– Это просто смешно. Уже полночь, а вы пришли сюда, чтобы сунуть мне в нос двое одинаковых часов? Закройте за собой дверь, когда будете уходить. Задвижка опустится сама. Спокойной ночи, мистер Андруз.

Приподняв подол пеньюара и ночной сорочки, Жозетта направилась к лестнице, но за ее спиной раздались громкие шаги.

– Не так быстро.

С трудом удержавшись, чтобы не завизжать, Жозетта побежала вверх по ступеням.

– Убирайтесь!

– Какая же вы упрямая.

Жозетте удалось взбежать по ступеням и миновать половину коридора, прежде чем Кэмерон ее настиг. Схватив ее за руку, он развернул Жозетту к себе, и его взгляд едва не прожег ее насквозь.

– Вы не джентльмен. Отпустите меня и уходите.

– Черта с два я уйду. Нам нужно поговорить, а если я вас отпущу, вы скроетесь за одной из этих дверей.

Хватка Кэмерона породила в душе Жозетты противоречивые чувства. Гнев застил ей глаза от подобного обращения, и вместе с тем ей ужасно хотелось поцеловать Кэмерона. Эмоции затуманили ей рассудок. Она сжала пальцы в кулак и замахнулась.

Однако Кэмерон перехватил руку Жозетты.

Жозетта попыталась высвободиться. Кэмерон немного сжал пальцы, а потом разжал их, давая понять, что здесь главенствует он. Медленно наступая на Жозетту, он заставил ее прижаться к стене.

Необузданное желание притянуть Кэмерона к себе проторило дорожку в вихре гнева, еще больше озадачив и смутив Жозетту. Да что с ней такое?

И вновь она попыталась спрятаться под маской мнимой самоуверенности.

– И вы еще называете меня упрямой?

В коридоре на мгновение повисла тишина, а потом Кэмерон рассмеялся.

– Вы меняете собственное настроение, точно калейдоскоп, выбирая наиболее подходящее. Вы виновны и все же пытаетесь выставить меня дураком. Думаете, вам удастся так легко от меня отделаться? Вы же сами рассказывали мне, что воровали в детстве.

– Вы действительно думаете, что я стану обсуждать это с вами?

Кэмерон наклонялся до тех пор, пока исходящий от него мускусный аромат не окутал Жозетту подобно чувственному туману.

– В таком случае я вынужден вести беседу в одностороннем порядке, моя дорогая.

Что-то изменилось в его взгляде, блуждающем по лицу Жозетты.

– Обнаружив, что стал владельцем двух часов, я вдруг понял, почему мне казалось таким знакомым выражение вашего лица.

Сердце Жозетты замерло, но на этот раз совсем по другой причине. Рот Кэмерона приоткрылся, и теперь его теплое дыхание согревало ее губы.

– В самом деле?

Склонив голову набок, Кэмерон принялся пристально рассматривать стоящую перед ним женщину.

– Вы случайно не любите сахарные крендели, которыми торгуют лавочники во Французском квартале?

Слова Кэмерона ошеломили Жозетту, лишив дара речи. Тот день, когда она врезалась в бочки, подсматривая за Кэмероном, стал переломным в ее жизни. В то время как для него он остался таким же непримечательным, как и множество других.

Чтобы заговорить, Жозетте пришлось откашляться.

– Как вы можете это помнить?

Кэмерон наклонился еще ниже, и его губы едва не коснулись губ Жозетты.

– Я помню это, потому что даже тогда вы были необыкновенно красивы, ma chère.

– Невозможно. Мне было всего тринадцать лет. Почти ребенок.

– А мне семнадцать. Тоже не слишком взрослый. Вы возникли из-за катящихся в разные стороны бочек подобно перепуганному ангелу. Ваши темные глаза были круглыми, точно блюдца, а волосы напоминали копну необузданных кудряшек. Я купил вам крендель, помните?

Рука Кэмерона оторвалась от стены, коснулась щеки Жозетты, а потом погрузилась в волосы, отчего ее кожу будто закололо мириадами иголок. Жозетта судорожно втянула носом воздух.

– Позже я туда вернулся. Искал вас. – Веки Кэмерона опустились, а голос зазвучал глуше. – Вы знали об этом?

Он вернулся? Не в силах вымолвить ни слова, Жозетта покачала головой. Еще несколько минут назад он орал точно умалишенный. Когда же исходящая от него сила успела превратиться в нечто гораздо более опасное, чем неуправляемый гнев?

Жозетта с трудом обрела дар речи.

– Вам нужно…

Мускулистая нога скользнула между ее бедер, раздвигая их в стороны. Полы пеньюара разошлись, и Жозетта ошеломленно охнула.

– Нужно сделать… что? – Хриплый голос Кэмерона породил в душе Жозетты волну вожделения.

Он прижался к ней всем телом, и она ощутила, как его естество, упирающееся ей в живот, постепенно восстает, подрагивая и пульсируя. Их разделяли лишь шелк пеньюара и тонкая ткань брюк Кэмерона. Они были все равно что обнажены.

Кэмерон поцеловал Жозетту в губы, его язык проник внутрь и коснулся ее языка.

Из горла Жозетты вырвался тихий стон, и она утратила способность мыслить здраво. Ее руки скользнули под полы сюртука Кэмерона и нашли его мускулистую грудь под тканью рубашки и жилета. Исходящий от него чувственный жар проникал внутрь тела Жозетты подобно щупальцам какого-то диковинного существа, даря изысканную ласку. Тайники ее сознания, хранившие юношеские воспоминания о Кэмероне, раскрылись, выпуская содержимое наружу.

Господи помоги. Жозетте необходимо было собрать волю в кулак и прогнать Кэмерона прочь, пока она не пропала окончательно. Но она лишь слабо промямлила, сопровождая жалкий толчок ему в грудь:

– Остановитесь.

Кэмерон сделал шаг назад, посмотрел на Жозетту, а потом отер губы тыльной стороной ладони.

– Ну, почему, черт возьми, я не могу оставить вас в покое?

Кэмерон развернулся и, широко шагая, направился к лестнице.

– Мы не можем вести себя подобным образом, когда речь идет о девочке. Впредь все наши беседы будут касаться лишь Алексии и вестись они будут в присутствии свидетелей.

Жозетта была настолько ошеломлена, что горячечный туман в ее голове развеялся сам собой. Она прижала руку ко рту, когда мысли, рассыпавшиеся точно частички головоломки, вдруг собрались воедино. Мужчина, воспоминания о котором она лелеяла в своем сердце и мечтах, только что пообещал не возвращаться в ее дом без сопровождения. А через десять дней он и вовсе покинет ее навсегда. Внезапно мысль о том, что ей придется провести еще одну ночь в одиночестве, обдала Жозетту холодом, заставив еле слышно произнести:

– Не уходи.

Кэмерон замер на верхней ступени лестницы и провел рукой по волосам.

– Ты не хочешь, чтобы я остался, Жозетта. Ты знаешь, что произойдет дальше. Мы оба об этом пожалеем.

Кэмерон ощутил колебание воздуха за спиной, а потом услышал тихий шорох шелка.

– Мы пожалеем? Как ты можешь говорить за меня?

Тиски, сжимавшие грудь Кэмерона, усилили давление, сорвав с его губ стон. Что-то внутри него сломалось, и он внезапно ощутил ужасную усталость. Сдавшись, он тяжело опустился на верхнюю ступеньку и уронил голову на руки.

– Мы оба будем сожалеть, Жозетта, но по разным причинам.

Застарелое чувство вины накрыло Кэмерона с головой, смешавшись с новым. Если бы не он, его жена и сестра Жозетты были бы живы. Он не имел права искать удовольствия ради удовольствия. Особенно с этой женщиной. И все же он не мог заставить себя спуститься по лестнице и выйти за дверь. Пока не мог.

Жозетта подошла ближе. Воздух между ними наэлектризовался, как в преддверии летней грозы. А потом Кэмерона окутал еле слышный изысканный аромат Жозетты, сопровождаемый шорохом шелка. Она молча опустилась на ступеньку рядом с ним. В воцарившейся тишине Кэмерон вдруг ощутил странное чувство спокойствия, несмотря на все еще раздирающее его душу и тело вожделение. Очарование Жозетты вдруг обрело какую-то загадочную власть, удерживающую Кэмерона на месте. Он не мог собраться с силами и благородно удалиться. Но время шло, и желание уйти постепенно исчезло. Тяжело вздохнув, Кэмерон потер руками лицо.

– Ты слишком хорошая. Прости.

– Простила. – Обхватив себя руками за талию, Жозетта уставилась на свои ноги, выглядывающие из-под сорочки, и слегка их подогнула.

Внезапно Кэмерон ощутил весьма опасный приступ чувственного голода. Ну, почему, черт возьми, вид голых ног Жозетты казался ему столь соблазнительным? Крепко сцепив пальцы, чтобы не дотронуться до сидящей рядом с ним женщины, он спрятал их между колен.

– Я удивлен, что ни Вивьен, ни Регина не пришли тебе на помощь, когда раздался стук в дверь, чтобы огреть меня по голове чем-нибудь тяжелым.

– Их нет дома.

Проклятие.

– Стало быть, ты совсем одна в этом огромном доме?

Жозетта кивнула.

– Когда они вернутся?

– Завтра. После полудня. Они уехали навестить отца Регины. У него небольшая ферма за городом.

– Ты всегда оставляешь второй этаж ярко освещенным, точно в Рождество? Или ты делаешь это потому, что в доме никого нет?

Щеки Жозетты залил румянец.

– Второе.

Ну, и что ему теперь делать? Кэмерон не мог уйти теперь, когда Жозетта призналась, что ей не по себе. Но оставшись, он лишь все усложнит. Разве нет?

Можно лечь спать внизу на диване. А пока он думает, как поступить, нужно сменить тему.

– Зачем ты положила куклу вуду мне на подушку?

Жозетта нахмурилась.

– Куклу вуду?

Кэмерон кивнул.

– Ничего такого я не делала.

Кэмерона охватило мрачное предчувствие.

– Так кто же еще мог проникнуть в мой дом через окно? А как вошла ты? Ты ведь так мне и не ответила.

Глаза Жозетты озорно блеснули.

– Подобрала ключи к воротам и входной двери. Как эта кукла выглядит?

Кэмерон расставил большой и указательный пальцы.

– Примерно такого размера. С множеством иголок в паху и одной в странного вида сердце.

– В самом деле? – Жозетта немного отстранилась, облокотилась спиной о перила и теперь внимательно смотрела на Кэмерона своими бездонными глазами. – Сколько именно иголок ты насчитал в паху?

Внезапно ощутив себя полным идиотом, Кэмерон пожал плечами.

– Не знаю. Кажется, пять…

– А сердце? Опиши его. Очень важно, чтобы ты вспомнил детали.

– Пухлое сердце со свисающими с него красными нитями. Я подумал, что эти нити должны были означать кровь.

– А на кончиках ниток были узелки?

– Вроде, да.

– Ты выбросил куклу или оставил у себя?

– Оставил.

– Почему?

Кэмерон нахмурился.

– Что значит – почему? А ты бы сохранила то, что оставил тебе злоумышленник, чтобы выяснить его личность и мотивы поступка? Что он хотел сказать мне этим посланием?

В глазах Жозетты вспыхнул загадочный огонь.

– Мне тоже было бы интересно.

– Ты что-то знаешь, не так ли?

– Возможно, – ответила Жозетта. – Но прежде чем сделать вывод, я должна взглянуть на эту куклу.

Жозетта с минуту изучающе смотрела на Кэмерона. О чем она думала? Зародившееся в ее душе желание просачивалось через поры, обволакивая Жозетту подобно чувственному туману. Проклятие. Со все еще бурлящим в крови вожделением Кэмерон не мог больше сидеть здесь. Что делать? Он так и не нашел лучшего решения, кроме как лечь на диване в гостиной.

– О чем ты думаешь? – мягким, точно бархат, голосом спросила Жозетта.

Будь он проклят, если признается ей в том, какие мысли только что роились в его голове. Поэтому он произнес:

– Рене сказал, что у тебя сегодня были непрошеные гости. Не хочешь рассказать?

Лоб Жозетты прорезали морщины, и она крепче обняла себя за талию.

– Будет хорошо, если ты увезешь отсюда Алексию. Прежде чем она попадет в грязные руки Люсьена. Сегодня утром это чуть было не произошло.

– Что случилось? – Господи, Рене не упоминал, что их кузен тоже нанес визит Жозетте. А потом она узнала об источнике дохода Бастьена. Причем прилюдно. И вот теперь посреди ночи ей на голову свалился он, Кэмерон, ведущий себя как похотливый школьник.

Жозетта убрала с щеки темные локоны.

– Люсьен явился на рассвете. Хотел сманить Алексию на болота. Сказал, что собирался показать ей новорожденных щенков.

Стиснув зубы, Кэмерон с трудом удержался от желания прямо сейчас направиться к Люсьену. Как бы далеко не находилась его берлога.

– У тебя был непростой день.

– Можно так сказать. – Жозетта склонила голову набок и внимательно посмотрела на Кэмерона. – Но это было раньше. А теперь все иначе, верно?

Жозетта выглядела так чудесно босая и в домашней одежде. Волосы обрамляли ее лицо подобно мягкому пушистому облаку, которое так и манило зарыться в него пальцами. Ее глаза приняли задумчивое выражение.

– Теперь моя очередь задавать вопросы, – произнес Кэмерон. – О чем ты думаешь?

– Уверен, что хочешь знать? Ведь я думаю о том, что меня совершенно не касается.

– Хм. Ты меня заинтриговала. Я слушаю.

Жозетта принялась теребить ворот пеньюара.

– Ты был с другой женщиной после смерти жены?

Судя по тому, как дернулись колени Кэмерона, Жозетта поняла, что была права. Это не ее дело. Но на него вновь навалилась эта смертельная усталость. Он провел рукой по волосам, а потом тяжело вздохнул, положил подбородок на ладони и уставился в темноту.

– Нет.

– Спасибо за честность. Теперь мне понятна твоя сдержанность там в коридоре. И еще раньше в саду.

Впервые за последние два года Кэмерон вдруг понял, что никогда ни с кем не обсуждал свою потерю и ее последствия. Поток эмоций угрожал захлестнуть Кэмерона с головой. Но он сдержал его, переключив внимание на Жозетту.

– А как насчет тебя, Жозетта? Ты была с кем-нибудь после смерти мужа?

Она еле заметно покачала головой.

– Я не была ни с кем с самых первых месяцев брака. Да и о них почти нечего рассказать. Мы были женаты всего год.

Проклятие. Кэмерон не знал, что и сказать.

– Тебе нужно выйти замуж снова. Будет ужасно жаль, если такой чудесной, полной жизни женщине, как ты, придется жить одной.

Тихий смех Жозетты поразил Кэмерона.

Она подалась вперед, провела кончиком пальца по его губам и тихо произнесла:

– Почему мы говорим об этом после того, что едва не случилось там в коридоре?

Ощутив очередной прилив желания, Кэмерон втянул носом воздух и схватил Жозетту за запястье, чтобы защититься от ее прикосновения. Однако, вместо того чтобы оттолкнуть ее руку, он позволил ее нежным пальцам вновь скользнуть по его губам.

И вот тогда Жозетта без малейшего труда вошла в его разбитое сердце, заняла место в потаенном его уголке, куда он никогда не заглядывал. Самообладание Кэмерона боролось с желанием уложить Жозетту на пол прямо здесь на верхней ступени лестницы. Из его горла вырвался тихий стон.

Все еще сжимая запястье Жозетты, Кэмерон приложил ее руку к своей груди и открыл глаза.

– Чувствуешь это, Жозетта? Я больше не выдержу, поэтому должен уйти.

Однако вместо ответа она обвила шею Кэмерона руками и прижалась к нему.

– Обними меня, Кэмерон. Пожалуйста, просто обними меня.

Кэмерон содрогнулся всем телом, чувствуя, как рушится окружавшая его защитная стена, и притянул Жозетту к себе. Господи, какая же она чудесная. И как замечательно пахнет. Уткнувшись лицом в ее волосы, Кэмерон заговорил:

– Я… я должен уйти. Потому что больше не доверяю себе.

– Не понимаю, как это связано с тем, что я до тебя только что дотронулась.

– О, глупая женщина. Не думай, что я буду сидеть вот так с тобой всю ночь, в то время как каждая частичка моего тела жаждет тебя соблазнить. Я не смогу быть в ладу с собой, если пойду на поводу у своих низменных инстинктов и причиню тебе боль.

Жозетта отстранилась ровно настолько, чтобы заглянуть Кэмерону в глаза. Ее собственные блестели.

– Я взрослая женщина, Кэмерон, и знаю, чего хочу. Я затеяла все это потому, что поняла: там в коридоре я использовала неверное слово, чем отпугнула тебя.

Кэмерон погладил ее щеку костяшками пальцев. Какая же она нежная и шелковистая.

– Ты попросила меня остановиться, и я повиновался. Чего еще ты от меня хотела?

Жозетта снова подалась вперед и легонько коснулась губ Кэмерона своими.

– Я должна была сказать: не спеши.

Кэмерон проглотил эти слова. Однако, вместо того чтобы обжечь, они прокатились по его телу подобно летнему дождю – прохладному и очищающему. Кэмерон чувствовал себя таким одиноким, таким чертовски одиноким.

Он немного отстранился, чтобы видеть лицо Жозетты.

– Думать, что ты должна была сказать что-то другое, совсем не то, что знать это.

– Значит, я опять сказала не то, да? – Губы Жозетты изогнулись в некоем подобии улыбки. – В таком случае позволь мне подобрать другие слова. Ты соблазнил меня своим существованием задолго до того, как коснулся моего тела.

Желудок Кэмерона болезненно сжался. Ему нужно уйти. Просто подняться и выйти за дверь, и тогда все закончится.

Однако Жозетта встала на ноги первой.

– Я уверена в том, чего хочу, Кэмерон. Ты идеален для тайного романа. Поэтому если ты не возражаешь, я хотела бы завершить то, что мы начали в коридоре. И никаких извинений и сожалений.

– И что же делает меня идеальным? – Кэмерон с трудом заставил себя произнести эти слова вслух.

– То, что мы желаем друг друга, но при этом не хотим серьезных и длительных отношений. Через десять дней ты уедешь, и у каждого из нас начнется своя жизнь. Я все сказала и теперь отправляюсь в постель. Если передумаешь, дверь моей спальни последняя по левой стороне. Если нет, то, как я уже сказала, задвижка закроется сама, когда ты захлопнешь за собой дверь.

Кэмерон не стал смотреть Жозетте вслед. Не смог себя заставить. Но он понял, что она ушла, по той пустоте, которая осталась после ее ухода. Кэмерон сидел на ступенях еще некоторое время не в силах собраться с мыслями. А потом ему вспомнились слова мадам Олимпии: «Страдания не перестанут вас терзать до тех пор, пока вы не вырвете их из своей души. И единственный способ сделать это – разделить постель с другой женщиной».

Кэмерон поднялся на ноги и спустился по лестнице. Ему необходимо было выпить. К счастью, он знал, где Жозетта хранит ром.

Глава 16

Жозетта стояла на балконе, выходящем на залитый лунным светом сад. Жаркий ночной воздух наполнял аромат цветущего жасмина. В любую другую ночь она наслаждалась бы пребыванием здесь. Несмотря на обвевавший ее теплый ветерок, Жозетта обняла себя за плечи и потерла их в попытке прогнать окутавший ее холод одиночества. Кэмерон не придет.

Дверь спальни отворилась и почти бесшумно закрылась снова.

Сердце Жозетты отчаянно забилось.

Он все-таки пришел. Она закрыла глаза, медленно выдохнула и стала ждать.

Легкое колебание воздуха возвестило о том, что Кэмерон стоит недалеко от нее. И все же он не решался подойти. Жозетта сказала ему, что хочет действовать медленно. Неужели таким образом он решил разжечь в ее душе огонь предвкушения?

Или его чувства до сих пор пребывали в смятении?

Она не станет оборачиваться. Он должен сам подойти к ней. Кожу Жозетты закололо при мысли о том, что совсем скоро Кэмерон займется с ней любовью.

Прошло еще несколько долгих мгновений.

Жозетта почувствовала, как Кэмерон подошел ближе и теперь стоял у нее за спиной. Она все еще могла дышать, однако воздуха катастрофически не хватало.

Ей показалось или к аромату жасмина действительно примешался исходящий от Кэмерона мускусный аромат? Удовольствие прокатилось по телу Жозетты теплой волной. Кэмерон медлил, и она намеревалась наслаждаться каждой секундой предстоящего действа. О, как она желала этой ночи. И последующих за ней тоже. Но если сегодняшняя ночь станет единственной, она обрадуется и этому, и плевать на последствия.

Кэмерон коснулся ее плеч, и тепло его ладоней просочилось сквозь ткань пеньюара и сорочки. Губы Кэмерона коснулись уха Жозетты.

– Скажи еще раз, что ты уверена в своем желании, Жозетта. Ибо я все еще могу уйти.

Хриплый шепот Кэмерона коснулся ее кожи и поселился внизу живота.

– Сколько способов сказать «да» существует на свете, Кэмерон? Я знаю, чего хочу. Вне всяких сомнений. Если честно, я много лет жила, ненавидя и желая тебя. Я много раз пыталась стереть воспоминания о тебе, но так и не смогла. Возможно, эта ночь поможет мне вырваться из тюрьмы, в которую я сама себя загнала.

Легонько, точно дыхание призрака, тело Кэмерона коснулось тела Жозетты, обдав жаром желания ее лоно. Мускулистая рука обвила ее за талию, а длинные пальцы коснулись груди в нежной ласке, за которой угадывалась недюжинная сила. Кэмерон нежно прижал Жозетту к себе, отодвинул в сторону ее волосы и коснулся шеи в поцелуе.

По ее телу пробежала сладкая дрожь.

Закатанные рукава рубашки Кэмерона тускло белели в серебристом свете луны. Он успел избавиться от сюртука и жилета, и вот теперь Жозетта провела пальцами по его обнаженной руке. Покрывавшие ее мягкие волосы защекотали пальцы. Подобное незнакомое ощущение близости казалось естественным и правильным.

Кэмерон прерывисто выдохнул, и щеки Жозетты коснулось тепло его дыхания.

– Ты была честна со мной сегодня, и мне это нравится.

Пальцы Кэмерона в нежной ласке прошлись по шее и подбородку Жозетты, отчего каждый ее нерв задрожал, точно его коснулся электрический разряд.

Жозетта закрыла глаза и прильнула к Кэмерону, впитывая восхитительные ощущения.

– М-м-м, как приятно.

Он снова коснулся губами изгиба ее шеи, и Жозетта чуть отодвинулась, подставляя горло. Язык Кэмерона немедленно прошелся по ее коже.

Жозетта застонала, и Кэмерон слегка прикусил ее кожу зубами.

– Я мог бы стоять так всю ночь.

Кэмерон повернул к себе лицо Жозетты и коснулся языком чувствительной точки в уголке ее губ, в то время как его рука соскользнула с ее шеи и обхватила грудь.

Соски Жозетты напряглись, и из ее горла вырвался прерывистый вздох. Не в силах вымолвить ни слова, она развернулась в объятиях Кэмерона, чтобы заглянуть ему в лицо. Дрожащими пальцами она расстегнула пуговицы на его рубашке. Ее ладони медленно скользнули по твердому плоскому животу Кэмерона, и его мускулы заметно напряглись. Пальцы Жозетты наткнулись на препятствие. Она потянула за полы рубашки, и ее взгляд упал на голые ступни Кэмерона. Когда он успел снять ботинки и носки?

Кэмерон запрокинул руку назад, схватился за тонкий материал и, стянув рубашку через голову, швырнул ее на пол.

Лунный свет плясал на его широкой мускулистой груди. Жозетта легонько коснулась дрожащими пальцами гладкой кожи, и дыхание Кэмерона стало тяжелым и прерывистым.

Повинуясь инстинкту, Жозетта схватилась за его сильные руки, коснулась губами плоского соска, лизнула его языком и слегка прикусила.

Кэмерон со свистом втянул воздух, но не произнес ни слова. Он просто стоял, пока Жозетта наслаждалась превосходством.

Она переключалась с одного соска на другой, ощущая, как волосы на груди Кэмерона щекочут лицо. Смакуя его вкус, вдыхая его восхитительный аромат, Жозетта обняла Кэмерона и провела ногтями по его широкой спине.

– Ты такой красивый, – прошептала она.

Уголки губ Кэмерона дрогнули в улыбке.

– По-моему, эти слова должен был произнести я.

Жозетта выпрямилась и провела кончиками пальцев по его подбородку. Его мужественные очертания послали ее телу еще одну горячую волну возбуждения.

Взяв Жозетту за подбородок, Кэмерон приподнял ее лицо. Когда их взгляды встретились, в его глазах отразился лунный свет. Ну разве был на Земле более потрясающий мужчина?

В этот самый момент Жозетте показалось, что она воспарила в небеса.

Стянув с ее плеч пеньюар, Кэмерон позволил ему упасть вниз.

– Расстегни мне брюки, – хрипло произнес он.

Жозетта повиновалась, ощущая под ладонями выпуклость. Теперь Кэмерон стоял перед Жозеттой высокий, прекрасный и совершенно нагой.

– Прикоснись ко мне, Жозетта.

Соблазнительный голос, напоминающий приглушенные раскаты грома, лишь подлил масла в тлевший в душе Жозетты огонь. Она обхватила рукой его восставшую плоть.

– А… – выдохнул Кэмерон. – Умница.

Внезапно Жозетту охватило неудержимое желание опустить голову и заменить руку губами. Но прежде чем она успела осуществить желаемое, губы Кэмерона накрыли ее собственные в неистовом жадном поцелуе. Его руки тоже не оставались без дела. Они ласкали стоящую перед ним женщину, не пропуская ни единого дюйма ее тела. Он был очень нежен, и все же скрывающаяся за нежностью сила лишала Жозетту присутствия духа.

С каждым движением рук Кэмерона подол ее сорочки поднимался все выше, обнажая ноги и бедра. Кэмерон ловко стащил с нее сорочку и бросил в сторону. Он с минуту стоял и просто смотрел на Жозетту.

– Ты богиня. Такая красивая.

Он медленно потянул Жозетту к себе, чтобы их тела соприкоснулись, а потом принялся раскачиваться из стороны в сторону, потираясь грудью о ставшие тугими соски Жозетты.

– О господи. – Она вдруг лишилась способности дышать и подняла голову вверх в поисках воздуха.

Что-то тихо пробормотав, Кэмерон подхватил ее на руки и внес в комнату. По пути он втянул губами ее сосок и слегка прикусил. С губ Жозетты сорвался тихий стон.

Уложив ее на кровать, Кэмерон улыбнулся.

– Я не собираюсь оставлять его собрата без внимания. – С этими словами он прикусил другой сосок и легонько за него потянул.

Когда Жозетта сдавленно охнула, Кэмерон накрыл ее губы в горячем поцелуе.

– Сюда лунный свет не проникает, – пробормотал он. – Здесь есть свечи? Мне нужен свет.

Жозетта попыталась заговорить, но язык отказывался ее слушаться. Наконец ей с трудом удалось вымолвить:

– На столе. Около тебя.

Кэмерон зажег свечу и опустился рядом с Жозеттой. Крепко прижав ее к себе, он снова слился с нею в неистовом поцелуе. Прикосновения его рук оставались нежными и осторожными, как если бы он имел дело с бесценной фарфоровой вазой.

А потом пальцы Кэмерона скользнули ниже, нашли влажное горячее лоно и проникли внутрь. В груди Жозетты возникло и принялось расти какое-то странное чувство отчаяния. Она хотела Кэмерона с неистовством, требующим умиротворения. Она инстинктивно обхватила ногами его талию и впилась зубами в его плечо.

– Прошу тебя, Кэмерон, возьми меня. Сейчас.

– Совсем скоро. – Его губы спустились по животу Жозетты, а потом еще ниже, оставляя горячий след на ее ставшей невероятно чувствительной коже. Затем Кэмерон раздвинул шелковистые складки и лизнул.

Вскрикнув, Жозетта схватила его за волосы. Она пыталась покачать бедрами в такт движениям его языка, но Кэмерон удерживал ее на месте, продолжая изысканную пытку. И вот когда Жозетте показалось, что она больше не выдержит, Кэмерон поднял голову.

Взяв в руку восставшую плоть, он направил ее в лоно Жозетты, но потом остановился.

Протестующе застонав, Жозетта приподняла бедра, и на губах Кэмерона заиграла грешная улыбка.

– Ах ты, лисица.

Подавшись вперед, он погрузился в гостеприимные глубины, но тут же вышел.

– О, прошу тебя, – захныкала Жозетта.

Кэмерон на мгновение замер.

– Все в порядке?

– Да, – прошептала Жозетта, вновь кусая его за плечо. – Но ты постоянно отстраняешься, и это сводит меня с ума. Так что перестань.

– Тогда положи ноги мне на бедра, Жозетта. – Его голос, с каждым словом становившийся все более хриплым, заводил ее не меньше прикосновений.

Жозетта повиновалась. И тогда Кэмерон чуть приподнялся, заглянул ей в глаза и погрузился в нее до самого основания. Потом вышел и погрузился снова – медленно и уверенно. И все это время он не отрывал взгляда от глаз Жозетты.

– Еще, – прошептала она.

Кэмерон тихо засмеялся.

– Неверное слово, ma chère. Ты и так забрала меня всего. Ты наверняка хотела сказать «быстрее».

Кэмерон мало-помалу ускорил темп. Жозетта стонала и хватала ртом воздух, чувствуя, как возбуждение нарастает с каждым новым погружением.

Она подхватила задаваемый Кэмероном ритм и двигалась за ним до тех пор, пока напряжение в ее теле не достигло критической точки.

– Прошу тебя, Кэмерон, – взмолилась Жозетта, не осознавая, о чем именно просит. Внезапно в глубине ее естества возникла сладкая дрожь, которая с каждым мгновением становилась все ощутимее и мощнее и уже разливалась по всему телу, опаляя его нестерпимым огнем. Жозетта выкрикнула имя Кэмерона, когда перед ее глазами вспыхнули мириады искр.

Застонав, Кэмерон уткнулся лицом в плечо Жозетты, а потом, содрогнувшись всем телом, вышел из нее, чтобы излить семя ей на живот.

Он обнял Жозетту с силой, говорившей о том, что в глубине души испытывает боль. Его дыхание постепенно восстановилось. Обняв Кэмерона в ответ, Жозетта нежно погладила его широкую гладкую спину.

Когда Кэмерон немного ослабил объятия, она спросила:

– Почему ты это сделал?

– Что именно?

– Вышел из меня в последний момент?

– Я не хочу, чтобы ты забеременела после моего отъезда, Жозетта. Но если такое, не дай бог, случится, куда бы я ни уехал, я вернусь. – Кэмерон поднял голову и обхватил Жозетту за подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза. – Ты ведь сказала бы мне, верно?

Прожигающий насквозь взгляд Кэмерона застал ее врасплох.

– Конечно.

Но ей не стоило волноваться из-за таких вещей. В свои двадцать восемь лет она вряд ли смогла бы забеременеть с такой же легкостью, как молодые девушки. К тому же Кэмерон принял меры предосторожности.

Взгляд Кэмерона смягчился.

– Хорошо. – Он поцеловал Жозетту в лоб. – Оставайся на месте.

Перекатившись на край кровати, он встал и направился к тазу с водой. При виде его грациозной и вместе с тем мужественной походки в душе Жозетты вновь проснулось желание. Широкая, сильная спина, упругие ягодицы и красивые крепкие ноги – все это великолепие всего несколько минут назад принадлежало ей. Жар обжег ее лоно. Господи, неужели возможно возжелать его снова? Так быстро?

Сняв с крючка льняное полотенце, висящее рядом с кувшином с водой, Кэмерон намочил его и вернулся к кровати. Он нежно вытер Жозетту, а потом принялся за себя.

Проворный, точно обладающий крыльями бог, Кэмерон нырнул под одеяло и вновь крепко обнял Жозетту. Некоторое время они лежали так, не двигаясь и не разговаривая.

– Ты такая красивая, Жозетта. Невероятно красивая, – произнес наконец Кэмерон.

Положив голову на изгиб его локтя, Жозетта прижалась щекой к его груди.

– Ты займешься со мной любовью еще раз до наступления утра?

Низкий смех нарушил тишину спальни.

– Мы только начали, дорогая. Но все же дай мне несколько минут.

Кэмерон закинул ногу Жозетты себе на бедро и положил ее руку на свою плоть.

– Но ты можешь поиграть со мной, чтобы ожидание не казалось таким томительным.

Кэмерон нежно погрузил пальцы в волосы Жозетты и откинул их с ее щеки.

– Как приятно быть рядом с тобой. И почему мы ждали так долго?

К удивлению Жозетты, Кэмерон начал приходить в возбуждение под ее рукой. От ощущения собственной власти над ним у нее закружилась голова.

– Я испорченная, раз испытываю огромное удовольствие от того, что проделываю с тобой?

– Я испорченный, если испытываю от этого не меньшее удовольствие? – Кэмерон накрыл руку Жозетты своей. – Не останавливайся, Жозетта. Сведи меня с ума, делай, что хочешь, только не останавливайся.

Они занимались любовью еще два раза, после чего Жозетта уснула в объятиях Кэмерона. Ему ужасно не хотелось ее будить, и все же он легонько потряс ее за плечо.

– Светает. Мне лучше уйти.

Жозетта крепче обняла его.

– Останься, – пробормотала она. – Мне все равно, что подумают соседи.

Кэмерон тихо засмеялся.

– Меня волнуют не твои соседи. Подозреваю, что на улице меня поджидает один из твоих братьев, и если мои подозрения оправдаются, будет лучше, если мы сцепимся с ним до восхода солнца. Иначе весь город станет свидетелем кровопролития.

Жозетта открыла глаза, и ее рука начала блуждать по груди Кэмерона. Ее пальцы нащупали шрам на плече.

– Сюда попал Тревор?

Кэмерон отвел руку Жозетты.

– Господи, ну, неужели в этом городе нет ни одного человека, который бы не знал о той дурацкой дуэли? Давай не будем это обсуждать.

Рука Жозетты коснулась шрама на бедре.

– А откуда взялось это?

Кэмерон крепко поцеловал Жозетту в губы и встал с постели.

– Спроси своего брата. – Он озорно улыбнулся. – Если осмелишься.

Глаза Жозетты округлились.

– О!

Кэмерон со смехом направился на балкон, чтобы поднять оставленную там одежду. Вернувшись, он увидел, что его сонная любовница сидит среди сбившихся в кучу простыней, поджав под себя ноги. Всю ночь он проделывал с ней греховные вещи, заставлявшие ее молить о продолжении. Внизу живота Кэмерона вновь заныло.

– Мне бы очень хотелось остаться, но я должен уйти.

Кэмерон накинул на голову Жозетты ночную сорочку и потянул ее вниз, сопровождая действия поцелуями. Затем оделся сам, совсем не возражая, чтобы Жозетта следила за каждым его движением. Если бы рассвет не был так близко, Кэмерон, не моргнув и глазом, забрался бы обратно в постель.

Жозетта попыталась встать.

– Не поднимайся. – Кэмерон взбил подушки и уложил на них Жозетту, а потом наклонился и запечатлел поцелуй на ее опухших губах. – Я хочу, чтобы ты оставалась там, где лежишь сейчас, чтобы я мог сохранить эту картину в своей памяти навечно.

Лицо Жозетты осветила сладострастная улыбка.

– Как скажешь.

Кэмерон направился к двери.

– Я уже говорил, как чудесно ты выглядишь в красном? Но совсем без одежды ты выглядишь еще лучше. Увидимся.

С этими словами Кэмерон выскользнул из спальни, бесшумно миновал темный коридор и быстро спустился по лестнице. Так много изменилось с тех пор, как он поднялся по этой самой лестнице всего несколько часов назад. Только вот, что именно, он не мог понять.

Выйдя на веранду, Кэмерон прикрыл за собой дверь. Он остановился, чтобы оглядеться. Вокруг стояла такая тишина, что он слышал биение собственного сердца и работу легких. Совсем скоро первые лучи солнца пробьются сквозь густую листву деревьев, обрамлявших бульвар, предупреждая людей и птиц о наступлении очередного жаркого дня. Но Кэмерон не будет страдать от жары на улице. Только не сегодня.

Внезапно волосы у него на затылке встали дыбом.

Он тут не один.

Впрочем, он ожидал чего-то подобного, разве нет? И все же его охватил гнев. Он вытащил из кармана небольшой пистолет и, зажав его в ладони, прошел через искусно выкованные резные ворота. Закрыв их, он беззаботно двинулся по улице, как если бы ничего не заметил.

Однако не успел он пройти и нескольких шагов, как путь ему преградил Бастьен.

– Пришли или уходите, месье Андруз?

Кэмерон грязно выругался.

– Убирайтесь с дороги, Тибодо, пока я вас не прикончил. Я не в том настроении, чтобы с вами беседовать.

Бастьен скрестил на груди руки и широко расставил ноги, что не сулило ничего хорошего.

– Эту отметину на вашей шее сделала моя сестра? Она отдалась вам или же сопротивлялась?

Кэмерон прижал Бастьена к стволу дерева, сунув пистолет ему под ребра так быстро, что тот попросту не успел понять, в чем дело.

– В случае если ты еще ничего не понял, идиот, поясню, что твоя сестра не обещала уйти в монастырь после смерти мужа. Она вдова и взрослая женщина, поступающая так, как ей вздумается. Твои двойные стандарты смехотворны. Пока Жозетта год за годом жила в этом огромном доме в полном одиночестве, ты, как племенной жеребец, крыл все, что хоть отдаленно напоминало женщину.

Подбородок Бастьена дрогнул, и на его лице появилась раздражающая ухмылка.

– О, как сильно вы заблуждаетесь, месье. Я сплю лишь с теми женщинами, у которых есть деньги. Да и с дурнушками не имею дела.

Кэмерон сжал горло Бастьена чуть крепче.

– Я не понимаю твоих шуток. А если уж тебе по душе вмешиваться в дела сестры, то выследи лучше своего гнусного кузена и умерь его пыл. То же самое касается и Веннара.

– Веннара? – Бастьен присмирел, и его тяжелый взгляд скользнул по лицу Кэмерона. – Какие у него дела с моей сестрой?

Почувствовав, что Бастьен утратил всякое желание драться, Кэмерон ослабил хватку.

– Почему бы тебе не спросить об этом у своего брата?

Бастьен поправил галстук и расправил ворот рубашки.

– Но мы еще не закончили, mon ami.

– Я тебе не друг, вот и не называй меня так. Сейчас я уйду, но если вздумаешь отправиться за мной, помни: рядом нет твоего брата. Так что никто не поможет тебе воткнуть нож мне в ногу.

– В вас столько злобы. Досадно.

Нужно было отдать должное Бастьену: пребывая в ярости, внешне он оставался совершенно спокойным. Поэтому трудно было сказать, какую месть он придумает.

И все же Кэмерон не смог удержаться от соблазна еще раз уязвить коварного креола.

– Либо оставь Жозетту в покое, либо вырвись наконец из-под опеки матери и переезжай жить к ней. Постарайся поддержать ее, вместо того чтобы шпионить за ней, полагая, что Бог совсем не дал ей мозгов.

Бастьен тихо засмеялся.

– Вы ведь это не всерьез.

– О, я говорил совершенно серьезно. – С этими словами Кэмерон развернулся и зашагал к дому. Кое-что ему нужно было сделать немедленно, прежде чем «Диана» покинет порт Нового Орлеана.

Глава 17

«Нужно сойти на берег, пока я не отложил отплытие».

Кэмерон стоял на передней палубе «Дианы», и неугомонная кровь моряка в его жилах отчаянно пульсировала в желании вновь ощутить мерное покачивание волн под кормой. Знающий свое дело экипаж суетился за его спиной, готовясь к отплытию. Зазвенели склянки, и Кэмерон ощутил приступ острой тоски.

Проклятие. Как же ему хотелось уехать, проснуться на пути в никуда и вдохнуть полной грудью чистый соленый запах океана. Затем выйти на палубу клипера с чашкой дымящегося кофе в руках и поприветствовать утреннее солнце, отражающееся с блестящей поверхности воды. Ему хотелось рассмеяться при виде сопровождающих корабль дельфинов, как если бы в его жизни не было ничего более важного.

Кэмерон шумно выдохнул. Еще очень нескоро он обретет это знакомое чувство свободы. Что заставило его думать, будто он сможет уехать через девять или десять дней? Ведь его держали здесь не дела компании. Эббот прекрасно справлялся с документами, да и Мишель, стоящий у руля компании вот уже полгода, доказал, что на него можно положиться. К тому же, как бы ни ненавистно было Кэмерону признавать это, Рене оказался весьма ценным сотрудником. Не говоря уж о том, что Мишелю удалось поладить со смышленым креолом. Осталось лишь отправить завтра Фелицию на плантацию, и насчет Тибодо можно больше не беспокоиться.

Кэмерона сковали по рукам и ногам мысли о будущем Алексии. Он не мог уехать до тех пор, пока не уговорит девочку отправиться в Англию с ее новой подругой. Лишь когда они взойдут на борт корабля, его сердце наконец обретет покой.

Черт возьми, если Фелиция не изменит своих первоначальных планов, до их отъезда может пройти еще целый месяц. Кэмерон бросил взгляд на «Симону» и ее не сидящую без дела команду. «Симона» должна была отплыть в Ливерпуль через три дня. Так почему бы не заманить Алексию на ее борт в самое последнее мгновение? Оказавшись в Англии и устроив ее быт, он с чистой совестью смог бы плыть, куда ему заблагорассудится.

Желудок Кэмерона болезненно сжался.

Он поступил ужасно, сбежав из дома подобным образом. Он не пожелал бы подобной судьбы даже своему злейшему врагу, так почему же допустил мысль о том, чтобы обмануть собственную дочь? Она должна была сама захотеть покинуть Новый Орлеан. А кто может быть убедительнее Фелиции? Алексия без ума от своей новой подруги. Черт, от своей единственной подруги.

А что, если его кузине не удастся уговорить девочку уехать?

Проклятие. Нельзя допустить, чтобы подобное случилось. Как бы ему ни хотелось покинуть Новый Орлеан, нельзя оставлять дочь без присмотра, чтобы она в итоге не пошла по стопам своей бабки. Или стала жертвой Люсьена. Если Жозетта уже сейчас не могла с ней справиться, то что будет, скажем, через пару лет?

Жозетта.

Ее образ возник перед глазами Кэмерона, но он постарался прогнать его прочь. Не время думать о ней сейчас, когда он стоял на палубе этого корабля и держал в руках письмо, написанное спустя час после того, как он покинул ее постель.

Кэмерон провел рукой по волосам. Ну, и что ему делать с дочерью, которая заслуживала лучшей жизни, сама того не подозревая? Черт возьми, он с закрытыми глазами руководил огромной судоходной компанией, но при этом не мог совладать со своенравным ребенком. Какая жалкая пародия на отца.

Чайка совершила круг над кораблем и камнем упала вниз. Ее голова лишь на мгновение скрылась под водой, и вот уже она полетела прочь с трепыхающейся в клюве серебристой рыбиной. Рядом с Кэмероном остановился Крокстон.

– Восемь склянок, сэр. «Диана» готова поднять якорь.

Кэмерон полной грудью вдохнул соленый аромат океана, смешавшийся с запахами доков, пропитавшихся людьми, разнообразными товарами и гниющей рыбой. Да, ему очень хотелось оказаться вдали от берега. Кэмерон достал из кармана конверт.

– Я очень вам доверяю, Крокстон. Не окажете ли вы мне услугу? Сожгите это письмо, когда окажетесь в открытом море, и развейте пепел по ветру.

Крокстон взглянул на написанное на конверте имя покойной жены Кэмерона, и его брови сошлись на переносице.

– Похоже, я мог бы и не произносить ту небольшую речь несколько дней назад.

Кэмерон кивком указал на конверт, но не произнес ни слова. Все, что он хотел сказать, было изложено на трех листах бумаги. Было чертовски сложно написать эти адресованные Диане слова. Пальцы Кэмерона дрожали, и все же, когда он выговорился, давление стального обруча на грудь немного ослабло.

Странно, но когда Кэмерон ставил подпись, гласящую «Теперь я отпускаю тебя в любящие руки Господа», ему показалось, будто сверкнувшая в небесах молния ударила прямо в него, на мгновение пригвоздив к земле. А потом в открытое окно влетел легкий ветерок, словно Диана посылала ему поцелуй из другого мира, прощаясь навсегда.

Вновь задребезжали корабельные склянки, возвращая Кэмерона в реальность. Развернувшись на каблуках, он сошел на берег, но остановился на причале возле вырезанной из дерева и покрытой масляной краской девушки-сильфиды, закрепленной на носу корабля. Легенда гласила, что в этой уникальной резьбе заключался дух корабля. Ее целью было задобрить морских богов и доставить судно и экипаж в порт целыми и невредимыми. Кэмерон лично заказал изображение девушки, похожей на его покойную жену.

Подняв голову, он увидел, как Крокстон дает сигнал к отплытию. Судно тотчас же пришло в движение. Двое матросов подняли наверх сходни, несколько других повисли на веревочных лестницах, расправляя паруса.

В воздухе раздался металлический лязг поднимаемого якоря.

Сердце Кэмерона подпрыгнуло в груди.

Крокстон вышел на переднюю палубу. Приподняв свою фуражку в приветственном жесте, он кивнул Кэмерону, а потом скрылся на другой стороне палубы.

Клипер покидал порт, увозя на своем борту письмо Кэмерона. Он подождал еще немного, пока паруса раздуются, поймав попутный ветер. Прежде чем Кэмерон успел опомниться, «Диана» начала быстро удаляться от причала, сопровождаемая небольшой стаей чаек. На борту раздались веселые возгласы экипажа.

Кэмерон продолжал стоять до тех пор, пока клипер не исчез за линией горизонта. И едва это произошло, в душе Кэмерона воцарилось какое-то необычайное спокойствие, какая-то легкость, словно он совершил победу над собой, если это можно было так назвать. И внезапно Кэмерон понял. Письмо дало свободу не ему. Это Диану оно освободило от удерживающих ее на земле оков. Решение Кэмерона наконец попрощаться и отпустить жену во всех смыслах этого слова подарило ей пару крыльев, которые помогли ей воспарить на небеса. Эйфория смешалась с желанием подавить рыдания. Нужно уходить отсюда, пока не поздно.

Кэмерон вышел из доков и направился… куда? Он остановился. Проклятие. В офисе он не нужен. Да и возвращаться домой ужасно не хотелось. Алексия и Фелиция наверняка спустились к завтраку и готовы заговорить насмерть любого. Пусть Фелиция делает свое дело. Он не станет вмешиваться.

Так что же делать?

Чувствуя себя опустошенным и не зная, чем заняться, Кэмерон сунул руки в карманы и направился в знакомое место – на площадь Джексона.

Вскоре он обнаружил, что идет по Французскому кварталу среди теснящихся на узких улочках покрытых штукатуркой домов своей юности. Резные кованые ограды словно отдавали ему честь, когда он проходил мимо. Кэмерону достался отец-англичанин, а вот мать его была истинной француженкой. Она и ее сестра, мать Тревора, строго следили за тем, чтобы их дети впитали в себя старые традиции своего окружения. Город в городе – так называли некоторые Французский квартал, в то время как другие и вовсе именовали его не иначе, как страной.

Когда родились сестра и брат Тревора, их отец купил Карлтон-Окс – обширную плантацию в верховьях реки. Кэмерон и Тревор, неразлучные, как родные братья, проводили равное количество времени на плантации и во Французском квартале. Нарушителями спокойствия они стали лишь после смерти своих матерей.

Перед площадью Джексона Кэмерон остановился, чтобы купить крендель у уличного торговца. Он вспомнил тот день много лет назад, когда купил точно такой же для Жозетты. Ее глаза вспыхнули огнем, прежде чем она выхватила лакомство из его руки и убежала прочь.

Отыскав свободную скамью, Кэмерон опустился на нее, чтобы насладиться таким знакомым вкусом. На его губах заиграла еле заметная улыбка. В детстве ему ужасно нравилось гулять здесь с матерью, тетей и Тревором. А какое удовольствие ему доставляло съесть крендель с сахарной глазурью.

Кэмерон взглянул на огромную бронзовую статую генерала Джексона верхом на вставшем на дыбы коне. Город воздвиг это изваяние в самом центре площади, после того как площадь Д’Армс переименовали в честь героя битвы под Новым Орлеаном. Несмотря на то что случилось это, когда его мать была совсем девочкой, она не одобряла нового названия.

Жизнь тогда казалась простой и беззаботной. И кто бы мог подумать, что однажды он будет чувствовать себя чужаком среди своих, а жизнь окажется такой запутанной, что он только и будет ждать возможности сбежать из этого чудесного города?

Интересно, как бы отреагировала его щепетильная мать на внучку – ребенка Тибодо, из-за которого он в сущности и сбежал в Англию? Кэмерон вновь ощутил пустоту в душе. Его мать ничего не знала, потому что к тому времени уже умерла.

Вздохнув, Кэмерон поднялся со скамьи и двинулся в сторону дома. Он свернул с Тулуз-стрит и направился к Рю-Рояль. Войдя в дом, он не обнаружил ни единой живой души. Даже служанки не было. Мысль о том, чтобы скинуть с себя одежду прямо в холле и отправиться в спальню в одном белье, показалась Кэмерону весьма привлекательной. Почему бы не провести остаток дня за чтением, спасаясь от жары в прохладе дома? Кэмерон подошел к книжному шкафу и отсутствующим взглядом посмотрел на кожаные корешки книг. Он водил глазами по полкам, но не запомнил ни одного названия. Нет, так не пойдет.

Проблема состояла в том, что мысли о Жозетте не оставляли места ни для чего другого. Она оказалась не просто восхитительной любовницей. Жозетта помогла ему освободить душу. В перерывах между занятиями любовью они смеялись и болтали, чувствуя себя легко и непринужденно в обществе друг друга. Кэмерон обнаружил, что их связывает не только сильное физическое притяжение. Жозетта действительно ему нравилась. Если честно, сейчас он был бы весьма не прочь поболтать с ней снова. Его плоть заныла. Только беседа. И ничего больше.

Ощущая странное беспокойство, он направился к лестнице. Но потом передумал и вернулся к входной двери. Он не собирался заявляться к Жозетте без предупреждения. К тому же он все равно не застанет ее дома. Ведь она сказала, что проведет весь день в магазине за изготовлением кремов и лосьонов.

«Созвездие красоты». Хм. Ну и как он объяснит свое появление в магазине для женщин? К тому же, несмотря на огромное желание снова увидеть Жозетту, их встречи должны касаться исключительно Алексии. Кэмерон прекрасно понимал, что прошлая ночь не станет единственной, и все же необходимо постараться сделать так, чтобы их отношения с Жозеттой не зашли слишком далеко. Какой смысл усугублять и без того запутанную ситуацию?

Черт возьми, он все же пойдет взглянуть, чем занимаются Мишель и Эббот. Внимательно изучит карты и схемы. Проверит, как обстоят дела с разгрузкой кораблей в доках. Кэмерон надеялся, что Мишель отослал Тибодо с каким-нибудь заданием, требующим его отсутствия в конторе большую часть дня.

Однако сегодня удача от него отвернулась.

Переступив порог конторы, Кэмерон увидел стоящего посреди помещения Рене с закатанными рукавами белоснежной рубашки. Он изучал разложенные на столе карты. Увидев Кэмерона, отложил линейку и карандаш, и в его глазах вспыхнул недобрый огонь. Совсем как у Бастьена сегодня утром.

Вот только этого ему не хватало.

Скрестив на груди руки, Рене облокотился бедром о край стола.

– Я так понимаю, вы вчера провели весьма приятный вечер, oui?

От этих слов Кэмерона охватила такая ярость, что едва сдержался, чтобы не вцепиться Рене в горло.

– Как мило. Вы с Бастьеном настолько близки, что делитесь малейшими деталями. Только делаете вы это, как старые сплетницы, сующие нос в чужие дела.

Он прошел мимо Рене, даже не удостоив того взглядом.

– Мне бы хотелось взглянуть на утренние отчеты, Эббот.

Сидящий за столом Мишель, не оборачиваясь, протянул кузену стопку бумаг.

– Вот. Я думал, ты сегодня не придешь.

– Oui, – пробормотал Рене.

– Я передумал. – Кэмерон выхватил бумаги из руки брата и направился к стоящему в углу комнаты столу. Он сел за него спиной к остальным, не в силах справиться с бурлящим в груди гневом. – В случае если кто-то забыл, напомню: я являюсь совладельцем этого весьма прибыльного бизнеса и могу взять бразды правления в свои руки в любое время. Если это кому-то не нравится, я не держу.

Эббот принялся что-то строчить в гроссбухе.

Рене фыркнул.

Кэмерон развернулся на стуле и, увидев, что Рене все еще стоит возле стола со скрещенными на груди руками, с трудом удержался от желания вытащить нож и прирезать негодяя. Вместо этого он спокойно проговорил:

– Мне все равно, насколько ценен сотрудник и в каких отношениях он со мной состоит. Замену можно найти всегда. Я не потерплю дерзости и неуважения к старшим по рангу. В нашем бизнесе несоблюдение субординации сродни самоубийству. Вы, Тибодо, больше у нас не работаете. Эббот, рассчитайте его.

Уголки губ Рене изогнулись в такой же ухмылке, как и у его брата.

– Помните беседу возле вашего дома? Если нет, то позвольте напомнить. Речь шла о двух симпатичных молодых леди.

С этими словами Рене развернулся и вышел за дверь.

Мишель швырнул перо через всю комнату и поднялся со своего места.

– Что это на тебя нашло? Почему ты решил его уволить накануне своего отъезда? Господи, Кэмерон, Тибодо просто рожден для этой работы. Он уже сэкономил нам кучу денег.

Эббот поднял глаза от бумаг.

– Он работает всего несколько дней, а уже справляется со своими обязанностями гораздо эффективнее Купера. А что будет через полгода? А через год?

Кэмерон встал из-за стола и посмотрел в окно на пришвартованные корабли.

– Он дерзил. Я этого не потерплю.

– Если не хочешь его здесь видеть, мы ничего не можем поделать, – произнес Мишель. – Но ты скоро уедешь, и я очень надеюсь, что ты изменишь свое решение. Он сможет извиниться, не теряя при этом лица, если ему предоставят такую возможность.

Эббот отложил перо.

– Я согласен. После соответствующей подготовки он сможет возглавить филиал в Сан-Франциско, а Купер вернется сюда.

Кэмерон тяжело вздохнул. Он позволил событиям повлиять на свое настроение. Стычка с Бастьеном, написанное Диане письмо, проблемы с Алексией – все это вместе с навязчивой идеей, что он не знает, как поступить с собственной жизнью, заставило Кэмерона сорваться.

– Этот выскочка не вернется, если не изменит своего отношения и не извинится.

Мишель принялся расхаживать по комнате.

– Кэмерон, держи себя в руках. Прими же наконец решение. Либо оставайся здесь и веди дела, либо отправляйся на плантацию с Алексией и Фелицией и живи там до самого отъезда.

Мишель прав. Ему необходимо умерить гнев. Он смущенно засмеялся.

– В собственной компании мне заявляют, что я здесь не нужен. Эббот, не оставите нас ненадолго?

– Как раз то, что нужно. – Эббот схватил свой сюртук и, не потрудившись расправить рукава, поспешно вышел из конторы.

Когда он скрылся из виду, Мишель повернулся к Кэмерону.

– Что за бес в тебя вселился?

Кэмерон вздохнул.

– Прошлой ночью я переспал с сестрой Рене, а Бастьен увидел меня, когда я выходил из ее дома. Мы повздорили.

– Что ты сделал? – Мишель ошалело посмотрел на кузена. – Скажи, что я ослышался.

– Как бы мне этого хотелось. – Кэмерон ущипнул себя за переносицу.

Ну и как то чудесное, что произошло между двумя взрослыми, желающими этого людьми, превратилось в подобное фиаско?

Мишель облокотился локтем о высокий стол, на котором были разложены карты, и потер подбородок.

– А что имел в виду Тибодо, когда упомянул двух леди?

– Думаю, ты и сам в состоянии понять это, братец.

– У меня есть кое-какие мысли на этот счет, но все же хотелось бы услышать твою версию.

– Я велел ему держаться подальше от твоей сестры. А он ответил, что сделает это, если я буду держаться подальше от Жозетты. Думаю, лучше отправить Фелицию на плантацию прямо сегодня.

Тихо выругавшись, Мишель вновь принялся расхаживать взад и вперед.

– Ты понимаешь, что наши запасы рома вновь окажутся под угрозой, если Тибодо не вернется? Не говоря уж о том, что он тут освоился. Кто знает, каких еще бед он сможет натворить.

– Я не позволю, чтобы меня шантажировали, и не потерплю непокорных подчиненных.

Мишель перестал ходить, остановился рядом с Кэмероном и посмотрел на доки.

– Я согласен насчет несоблюдения субординации. Только сомневаюсь, что Рене счел свое поведение слишком дерзким. Ведь речь шла о его сестре. Почему бы тебе не отвезти Фелицию и Алексию в Карлтон-Окс? Погости у моего отца, пока страсти здесь не улягутся. Я же поговорю с Рене и верну его на работу с условием, что впредь он будет выказывать тебе должное уважение.

– А что если он не согласится?

– Он слишком умен для этого. Нужно сделать так, чтобы его возвращение произошло легко и непринужденно. Но об этом я позабочусь.

– Что если Алексия откажется ехать на плантацию?

– Ты беспокоишься, что она откажется? Она уверена, что солнце всходит лишь для тебя и моей сестры. А посему я сомневаюсь, что возникнут какие-то проблемы.

Мишель и Эббот правы. Если Рене дать второй шанс, он будет прекрасно работать, а он, Кэмерон, скоро уедет.

– Я ценю твои попытки все уладить и вернуть его. Убеди его, что он будет занимать не последнее место в компании и что подобной возможности он больше нигде не найдет, во всяком случае в этом городе.

– В вас обоих бурлит французская кровь, – пробурчал Мишель.

– Позволь напомнить, что наши с тобой матери – родные сестры. Так что в твоей крови ровно такой же процент французской крови, как и в моей.

Мишель засмеялся.

– Позволь напомнить, что наши с тобой отцы – братья и я унаследовал их холодный английский характер.

– Хм. – Кэмерон посмотрел на покачивающуюся на волнах «Симону». Внезапно мысль о том, чтобы уплыть на ней прочь, сманив с собой Алексию, показалась ему не такой уж абсурдной. Корабль должен был отплыть через три дня, так что он вполне может оказаться на его борту, пусть и с визжащей и упирающейся Алексией.

– Сможешь найти мне место на «Симоне»? Каюту с двумя кроватями?

Мишель развернулся, чтобы посмотреть на кузена.

– Ты не шутишь? К чему тогда все эти разговоры об отъезде Алексии и моей сестры на плантацию?

– Наверное, сам Господь посылает мне возможность уплыть отсюда через три дня. Сейчас более всего на свете мне хочется отделаться от семейки Тибодо. Если Бог хотел таким образом наказать меня за ошибки, у него получилось.

Мишель замер на месте, глядя на дверь.

По спине Кэмерона пробежал холодок.

Он медленно развернулся.

На пороге стояла белая как мел Алексия.

Проклятие! Кэмерон сделал шаг вперед.

– Алексия, я не имел в виду тебя. Я говорил о твоих дядях.

В округлившихся глазах девочки зияла… пустота. Развернувшись, она бросилась прочь.

– Алексия, постой… о, черт! – Кэмерон поспешил следом.

В контору вошла Фелиция.

– Ну, спасибо тебе.

Глава 18

– Семь капель или всего пять? – Жозетта стояла в лаборатории, пытаясь вспомнить, какое именно количество гречишного экстракта она добавила в средство для редеющих волос мадам Олимпии. – Проклятие, неужели я испортила еще одну порцию?

Не в силах выбросить из головы образ обнаженного Кэмерона и унять дрожь, возникающую в теле всякий раз, когда она о нем думала, Жозетта никак не могла сосредоточиться. После утреннего визита Бастьена она должна была злиться на Кэмерона. И все же нечестивые мысли вертелись в ее голове подобно похотливым чертям, отчего низ живота обдавало жаром, а грудь начинала ныть от желания.

Обессилевшая после бессонной ночи и пребывающая в эйфории после занятий любовью, от которых болели мышцы, Жозетта хотела отложить дела. Но заказ мадам Олимпии, как и несколько других, должен быть готов к сегодняшнему дню, поэтому она вновь заставила себя сосредоточиться на работе.

Так ли важны две капли? Жозетта измученно вздохнула. Мысль о том, чтобы хоть один раз махнуть рукой на точные пропорции, вызывала отвращение. Именно внимание к деталям и точность дарили ее посетительницам гладкую кожу без морщин и пышные здоровые волосы. Клиентки приезжали даже из Батон-Ружа.

Жозетте нравилось тонкое искусство приготовления снадобий. Каждый пузырек или бутылочка, покидающие ее магазин, содержали средство, приготовленное специально для купившей его клиентки. Последнее время она начала понемногу экспериментировать с духами. Превращенная в жидкость цветочная пыльца, смешиваясь с запахом женской кожи, порождала порой невероятные, сводящие с ума ароматы. Во время своих экспериментов Жозетта зачастую теряла счет времени. Но это было приятное забытье. Она научилась создавать свой индивидуальный аромат для каждой посетительницы. Мало у кого получалось подобное. Поэтому как бы она ни устала, она ни за что себя не скомпрометирует. Только определенное количество капель: ни больше ни меньше.

Жозетту вновь захватили мысли о Кэмероне. Скомпрометировала ли она себя прошлой ночью? На ее губах заиграла еле заметная улыбка. Ничего подобного. Этот мужчина наверняка изучил «Камасутру» от корки до корки. Сердце Жозетты сладко замерло в груди, а потом забилось точно птица в клетке. Даже пальцы ее ног были обласканы его умелыми руками и… языком.

Вот уже который раз Жозетте пришлось гнать прочь мысли о Кэмероне. Нужно сосредоточиться. Ну и что теперь делать? Драгоценной настойки осталось совсем мало, а для приготовления новой порции потребуется время. Жозетта ужасно не хотела прибегать к методам, которым обучила ее мать, но все же достала из ящика с пустыми мензурками и пузырьками маленький шелковый мешочек.

Держа за цепочку золотой маятник, выполненный в форме груши, Жозетта поместила его над бутылочкой с лосьоном. Очистив свое сознание от прочих мыслей, она сосредоточилась на количестве капель гречишной настойки. Через несколько секунд маятник вдруг потяжелел, как если бы лосьон тянул его к себе, а потом начал медленно двигаться по часовой стрелке и описал ровно пять кругов.

Облегченно вздохнув, Жозетта добавила в смесь еще две капли настойки и принялась собирать со стола склянки с недобросовестно приготовленным средством.

Этот маятник был единственным подарком матери. Жозетта получила его на свой четырнадцатый день рождения. Только тогда она еще не знала, что было на уме у матери, когда та дарила ей прибор, способный измерить глубину колодца, а также помочь в приготовлении лечебных снадобий. После смерти Соланж мать вознамерилась обучить вторую дочь колдовским методам вуду. Но Жозетта отказалась, не желая иметь ничего общего с этой стороной деятельности матери.

Раздался тихий стук в дверь. Наверняка ее главная помощница.

– Entrez vous.

В лабораторию вошла Элиза. Притворив за собой дверь, она прижалась к ней спиной. Ее лицо покрывали красные пятна.

– Господи, что случилось?

– Прошу прощения, мадам. Там месье Веннар. Он прошел в ваш кабинет без разрешения. Я сказала, что вас нет, но он обозвал меня лгуньей и оттолкнул в сторону. Я не смогла его остановить.

– Ты ни в чем не виновата. Он просто высокомерный хам. – Жозетта сняла с себя фартук, защищающий зеленое шелковое платье, и подала Элизе бутылочку с лосьоном. – Будь так любезна, наклей на нее этикетку с именем мадам Олимпии и отошли ей. А я разберусь с месье Веннаром.

Выйдя из лаборатории, Жозетта остановилась перед закрытой дверью своего кабинета и набрала в грудь воздуха. Она сможет остановить этого негодяя, пытающегося растоптать ее, подобно взбесившейся лошади. Мысль о его попытках купить «Созвездие красоты», прикрываемых нелепыми угрозами, день ото дня становилась все смехотворнее. Если же ситуация усугубится, ей придется поговорить с братьями. Но это самая крайняя мера. А пока она попытается найти другое решение.

Распахнув дверь, Жозетта прошла к своему столу и опустилась на стул. Не удостоив незваного гостя взглядом, она достала из ящика пистолет вместе с мешочком, в котором позвякивали пули. Высыпав его содержимое на стол, Жозетта неторопливо зарядила пистолет.

– Месье Веннар. Вы не только оскорбили своей грубостью мою подчиненную, но и нарушили установленные мной правила, вторгнувшись без разрешения на мою личную территорию. Вы больше сюда не войдете. И даже близко не подойдете к моему дому.

Тихий скрежет металла заставил Жозетту поднять глаза. Веннар сидел перед ней со зловещим блеском в глазах и… держал в руках саблю, направленную прямо на нее.

Жозетта постаралась ничем не выдать своего страха. Вместо этого она поставила локти на стол, крепко сжала рукоятку пистолета и направила дуло прямо в сердце негодяя.

– У меня были подозрения относительно того, что это не просто трость. Вы понимаете, что поставили себя под угрозу, открыв мне свою маленькую тайну?

Из горла Веннара вырвался тихий смех.

– Расскажите мне, мадам Леблан, каким же образом я подвергаю себя опасности?

– Я могу сейчас спустить курок, а потом сказать, что вы на меня напали. Моя помощница подтвердит, что вы ворвались без разрешения. Магазин не продается. Уходите немедленно.

Веннар опустил саблю и постучал ею по колену.

– Вы меня развеселили. Я пришел сюда не ради вашего бизнеса. Если вы помните, две недели назад я обещал, что мы обсудим сделку. И я сдержу слово.

– Но если речь не о магазине, зачем вы здесь?

– Моя дочь недавно вышла замуж.

У Жозетты устали руки, но она не опустила пистолет.

– Это мне прекрасно известно, месье Веннар. Я видела, как вы смотрели на меня у Антуана. Так что вы хотите сказать?

Веннар поднял саблю в полуприветственном жесте.

– Прошу вас, мадам Леблан, опустите пистолет, пока ненароком не нажали на спусковой крючок.

За спокойствием Веннара скрывалась злоба, и ему стоило больших трудов не показывать своего состояния. Внезапно Жозетту охватила слабость. Она опустила пистолет, но продолжала сжимать его рукоятку, в случае если Веннар бросится на нее с саблей. Она выстрелит, если понадобится, не так ли? Ради всего святого, зачем он сюда пришел?

– Продолжайте, – произнесла Жозетта. – У вас ровно две минуты, а потом я зову полицейских. Тех, кого вы еще не успели купить.

Веннар вскинул бровь.

– Моей дочери очень хочется жить в новом районе. Там, где вы. Она намерена стать обладательницей самого большого и красивого дома в округе, но не желает ждать, пока таковой построят. Так что самым подходящим вариантом мне представляется ваш дом, мадам.

Достав из нагрудного кармана конверт, Веннар передал его Жозетте.

– Здесь больше чем нужно. Я надеюсь, к концу месяца вы съедете.

В ушах у Жозетты загудело. Неужели она не ослышалась? Теперь он хотел заполучить еще и ее дом? Неужели он вознамерился окончательно ее уничтожить? Жозетта постаралась унять охватившую ее дрожь и заговорила как можно спокойнее:

– Я не намерена продавать вам свой магазин. Мысль же о том, чтобы освободить дом для вашей испорченной дочери, и вовсе кажется мне смехотворной. А теперь, пока я не позвала полицию или не пустила в ход пистолет, объясните, почему вы так стремитесь от меня отделаться? Это ведь очевидно.

Веннар поднялся со стула, спрятал саблю в трость и с презрением оглядел Жозетту.

– Почему? Да потому что вы не более чем отребье, Жозетта. Незаконнорожденный мусор, осмеливающийся разгуливать по улицам города, изображая из себя леди. Ваше место на болотах. Я не потерплю, чтобы вы марали город своим присутствием в самом роскошном доме самого богатого квартала. Я также не смирюсь с тем, что ваша забегаловка располагается между самым известным ювелирным магазином и самым известным ателье. Вам здесь не место. Вы – недоразумение. И я от вас избавлюсь.

Жозетту охватило знакомое ощущение. Всю свою жизнь она никуда не вписывалась. Даже дома ей не было места. И она не знала, почему. Возможно, такие мужчины, как Веннар, с молоком матери впитали мысль о том, что она плохая. И внушили это ей задолго до того, как она стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что означают их косые взгляды. А может, все дело было в общественном мнении. Ведь все вокруг считали ее и братьев кучкой воров и негодяев.

Бог свидетель, ей стоило больших усилий оторваться от своих корней. Жозетта так долго и с трудом избегала того, чтобы стать предметом пересудов, что теперь жила в полной изоляции, временами сводившей ее с ума. И все же, несмотря на все старания, она оставалась изгоем.

О господи, почему так колотится ее сердце? Ведь чтобы обрести этот магазин и свой дом, ей пришлось многим пожертвовать и проявить твердость характера.

Она не могла все это потерять.

Ведь после отъезда Алексии, кроме дома и магазина, у нее не останется ничего.

– Убирайтесь, – произнесла Жозетта так тихо, что даже сама не расслышала собственных слов, в которых таилась угроза. Встав из-за стола, она швырнула Веннару конверт, а потом подошла к двери и широко ее распахнула.

В кабинет влетела Элиза. Она непременно упала бы, если бы Жозетта вовремя ее не подхватила. Девушка посмотрела на лежащий на столе пистолет, а потом перевела взгляд на Веннара.

– Я… я беспокоилась, мадам. Услышала громкие голоса.

– Месье Веннар уходит, Элиза. Прошу тебя, проводи его и немедленно возвращайся. – Когда все ушли, Жозетта вернулась к столу. Она убрала заряженный пистолет в ящик, а потом наклонилась, прижав руки к животу и ловя ртом воздух.

Элиза вернулась и закрыла за собой дверь.

– Мне правда очень жаль, мадам. Я… я опасалась за вашу жизнь.

– Мне стоило бы тебя выгнать, – произнесла Жозетта, чувствуя себя еще хуже. Она ведь доверяла Элизе.

Девушка побледнела и задрожала.

– Прошу вас, мадам. Мне нужно заботиться о родителях и младшем брате. Я пытаюсь дать ему образование, чтобы его жизнь была лучше, чем моя.

– Ты и раньше подслушивала под дверью, Элиза? – Неужели она не могла доверять никому, кроме себя?

Элиза опустила глаза и принялась теребить камею.

– Ваш брат очень за вас беспокоится.

Жозетта ошеломленно посмотрела на свою помощницу.

– Который из них?

– Рене. – Элиза коснулась дрожащей рукой камеи на воротнике.

– И ты следила за мной по его просьбе?

По щеке Элизы скатилась слеза, и она кивнула.

– Я соберу свои вещи и немедленно уйду, мадам.

Должно быть, девушка очень увлеклась Рене, раз решилась на столь низкий поступок. А ведь она была самой преданной сотрудницей с самого первого дня существования магазина.

– Я не собираюсь увольнять тебя, Элиза.

Девушка вскинула голову.

– Не собираетесь?

Жозетта покачала головой.

– Раз уж ты сунула нос в мои дела, будет честно, если ты ответишь на мой вопрос. Ты спишь с моим братом?

По щеке Элизы скатилась еще одна слеза.

– Прошу вас, не думайте обо мне дурно. Я люблю его.

– О, глупышка. Каждая женщина, с которой он спал, думала, что любит его. Он не ответит взаимностью.

Элиза отерла щеки тыльной стороной ладони и посмотрела на Жозетту.

– Я знаю, что между нами не будет ничего серьезного, но уверена, что небезразлична ему. Во всяком случае пока. И мне этого достаточно.

– Но он использует тебя и выбросит за ненадобностью. Я хорошо знаю своего брата.

– Вы не понимаете, мадам. Я не оставлю своих родителей, пока они живы. И брата тоже. Я прекрасно знаю, что мне не найти мужчину, который согласился бы взвалить на себя такое бремя и смог бы любить меня с такой же нежностью и искусством, как ваш брат.

– Господи Иисусе. – Жозетта вдруг поймала себя на том, что не дышит, и судорожно втянула носом воздух. – Я знаю, что оба моих брата обладают шармом, который так обожают женщины. Но я никогда не задумывалась об их… э… личной жизни.

Она замолчала, когда сознание вновь наводнили мысли о Кэмероне. А ведь она мало чем отличается от Элизы. Так что не ей судить.

– Я знаю, что вы не одобряете меня, мадам, – произнесла девушка. – Но скажите, что дурного в том, чтобы воспользоваться возможностью испытать любовь? Да и что такое любовь?

Жозетта нахмурилась.

– Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать.

Элиза вновь принялась теребить камею.

– Любовь читается в глазах любящего вас человека, в его поступках и отношении. Но о какой любви я говорю? Возможно ли, что ее чувствую только я? Может статься, это всего лишь мои фантазии, порожденные нежным отношением Рене. Я не так глупа, мадам. Вы можете думать, будто он меня использует, но ведь и я использую его. Будьте уверены, я знаю, что проблемы нужно решать по мере их появления.

Жозетта отвела взгляд. Ну, как она могла спорить с Элизой, когда поступала точно так же?

Лицо Элизы вновь порозовело, дрожь в руках прекратилась. На ее губах заиграло подобие улыбки.

Жозетта улыбнулась в ответ.

– По выражению твоего лица я догадалась, что ты думаешь о Рене.

Улыбка Элизы стала шире.

– Non, мадам. Это вы пришли сегодня утром такая посвежевшая и с такими блестящими глазами, будто нашли любовника.

На этот раз покраснела Жозетта.

– Я не стану обсуждать это. Во всяком случае не сегодня. Может, когда-нибудь.

– Извините меня за дерзость, но у вас есть преимущество. Вы изысканная леди, которая раньше жила на болотах. В вас чудесным образом сочетаются очарование и твердость духа, которой я всегда восхищалась. Многие мужчины и не только в Новом Орлеане были бы готовы дать вам все, что только пожелаете. Не то, в чем вы нуждаетесь, а именно что пожелаете. И пока ваш брат дает мне это.

Раздался стук в дверь, и Элиза встала.

– Я открою, мадам.

Она распахнула дверь и, ошеломленно охнув, сделала шаг назад.

В кабинет вошел Рене, за которым следовали два полицейских.

Жозетта вскочила со стула, едва не лишившись чувств.

– Что это значит? Что случилось?

Рене перевел взгляд с Элизы на Жозетту.

– Алексию застали за воровством. Она действовала так дерзко, словно хотела, чтобы ее поймали.

– Откуда ты знаешь?

Один из полицейских вышел вперед.

– Она украла мешок с мукой у одного торговца и даже не попыталась скрыться. К тому моменту, как потерпевший разыскал меня, за ней гнались несколько торговцев и пешеходов. Мы побежали за воровкой, но даже со своей тяжелой ношей она оказалась проворнее. Но мы ее разыщем и арестуем.

Рене повернулся к сестре.

– Мы ведь знаем, где наша племянница, oui?

Не в силах вымолвить ни слова, Жозетта лишь кивнула.

– Я пойду за ней, – произнес Рене. – И прослежу за тем, чтобы украденное вернули владельцу.

Офицер покачал головой.

– То, что она вернет украденное, конечно же, немного облегчит ее участь. Но давайте смотреть правде в глаза, Тибодо, она украдет снова. Если она научилась нарушать закон как взрослая, пусть и отвечает за это по-взрослому.

– Даю вам слово, – обратился к офицеру Рене. – Я разыщу ее и приведу к вам в участок завтра до полудня.

– Что ж, хорошо. – Офицер презрительно фыркнул. – Уж кто-кто, а вы-то прекрасно знаете, где находится участок. Одному богу известно, сколько раз вас туда притаскивали, когда вы стали достаточно взрослым, чтобы обчищать карманы.

Когда полицейские ушли, Элиза тоже удалилась. Жозетта же безвольно упала в стоящее напротив стола кресло.

– Ну, что, скажи на милость, заставило ее повести себя подобным образом?

Проведя по лицу рукой, Рене опустился на стул рядом с сестрой.

– Судя по всему, у всех у нас выдался скверный день.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Тебе наверняка уже известно, что Бастьен сцепился с Кэмероном. Потом с ним повздорил и я. Словом, мы оба вышли из себя, и он меня уволил. Я ушел из конторы, но кое-что все же успел услышать.

– Ради всего святого, Рене! Какое отношение это имеет к Алексии?

– Восстанавливая меня в должности, Мишель рассказал, что Алексия услышала слова Кэмерона о том, как сильно он хочет сесть на первый же корабль, покидающий Новый Орлеан, чтобы отделаться от семьи Тибодо раз и навсегда.

Жозетта прижала руку к губам.

– О, нет. Кэмерон пошел за ней?

Облокотившись локтями о колени, Рене положил подбородок на руки.

– Пошел, но безуспешно. Поэтому он вернулся к себе домой, а я отправился на ее поиски.

– Не важно, как он относится к нам, но его надо высечь розгами, чтобы в следующий раз был осторожнее со словами.

– Жозетта, ты говоришь совсем как мать. Кэмерон имел в виду только меня и Бастьена. Но ты же знаешь Алексию. Стоит только ранить ее чувства, и в ее взгляде появляется безразличие, от которого веет таким ледяным холодом, что можно заморозить Миссисипи. А потом в нее точно бес вселяется, и тогда никто не знает, что она может сделать в отместку.

– Может, мне лучше сходить за ней?

Рене поднялся со стула.

– Если ты появишься, мать тотчас же встанет на сторону Алексии. Так что за ней поеду я.

Рене был прав. Если за Алексией поедет она, это лишь усугубит положение. Жозетта поднялась следом за братом.

– Я тебя провожу.

– Не беспокойся. Ступай домой, Жозетта. Ты выглядишь утомленной.

Жозетта потерла затекшую шею, а потом надела зеленую шляпу, схватила такой же зеленый зонтик и сумочку, в которой лежали проклятые упаковки, что принес ей Бастьен.

Она вышла из магазина и направилась прямиком к дому Кэмерона.

Глава 19

В такую жару он должен был попивать прохладный лимонад, а не бренди. Хотя лимонад вряд ли помог бы унять боль в затекшей шее. Кэмерон развязал галстук, отшвырнул его в сторону и улыбнулся, когда тот аккуратно приземлился на лестничные перила. За все эти годы его руки не утратили твердости.

Подавив вздох, Кэмерон снял сюртук и жилет, закатал рукава рубашки и растянулся на диване. Он окинул взглядом тускло освещенную гостиную. Должно быть, экономка задвинула тяжелые шторы перед уходом.

Проклятие. Ну что за день. Каждая мышца болела.

Кэмерону не хотелось себе в этом признаваться, но стычка с Бастьеном выбила его из колеи. А еще это прощальное письмо Диане, вырвавшее кусок из его сердца. И к тому времени, когда на его пути встал второй Тибодо, Кэмерон уже готов был для стаканчика горячительного. Последней же каплей стала гонка за Алексией по нестерпимому зною. Кэмерон дорого дал бы за то, чтобы те неосторожные слова никогда не слетали с его языка. Выражение лица девочки, перед тем как она убежала, наверняка будет преследовать его до конца жизни.

Кэмерон скинул ботинки и вытянул ноги. Остаток дня он скорее всего проведет здесь, на диване. Он взял в руки бокал с бренди, медленно помешал янтарную жидкость и теперь не отрываясь смотрел на ее переливы. Наверное, ему стоит переспать ночь с мыслью об отъезде через три дня. Ну, или хотя бы дождаться развития событий после возвращения беглянки. Желудок Кэмерона горел огнем. Но вовсе не от спиртного. В случае с Алексией было жизненно важно поступить правильно, что бы это ни означало. Одно Кэмерон знал точно: оставлять ее в Новом Орлеане нельзя. И Жозетта тоже это понимала.

При мысли об этой женщине Кэмерона тотчас же охватило странное томление. Разве прошлая ночь была недостаточно насыщенной, чтобы утолить чувственный голод? Видимо, неослабевающее желание явилось следствием длительного воздержания. Просто его тело решило наверстать упущенное.

Да, но разве Жозетта не хороша?

Нет, не так.

Разве они не хороши?

Жозетта ясно дала понять, что он полностью удовлетворил все ее желания. По крайней мере, Кэмерон отдал ей всего себя. Произошедшее между ними было так же естественно, как дыхание, так что дело было не только в его стараниях. Их желания и потребности совпадали до мелочей, словно они были вместе и раньше, и все же каждый момент их единения становился для Кэмерона открытием.

Его внимание привлек какой-то шорох. Кэмерон выпрямился и обратился в слух. Звук доносился из задней части дома. Разве экономка еще не ушла? Ведь она приходила лишь по утрам.

В дверях появилась такая знакомая фигура из прошлого.

– Мари?

– Она самая, mischie[20] Кэмерон. – Лицо служанки расплылось в широкой улыбке. – Я малость заснула и не слыхала, как вы вошли. Уж не серчайте.

Кэмерона окутало знакомое ощущение уюта. Она по-прежнему называла его детским именем. Он вновь растянулся на диване и взял в руки бокал с бренди.

– Это дядя Джастин прислал вас сюда с плантации, узнав о моем приезде?

– Нет, сэр. Я теперь работаю у mischie Мишеля. Моя матушка тоже там. Вот он и решил, что мне будет лучше присматривать и за ним, и за ней.

Ну и ну! Ее мать все еще жива? В его детстве она казалась древней старухой. Стало быть, остаток жизни она проживет рядом с дочерью. Хорошо.

Кэмерон улыбнулся.

– Как же я рад вас видеть.

Сложив на груди руки, Мари оглядела Кэмерона с головы до ног.

– Слыхала я, у вас появилась дочурка.

Кэмерон поднес бокал к губам и, глядя на служанку поверх ободка, сделал глоток.

– Я смотрю, вы уже успели поболтать с мисс Фелицией.

Глаза Мари заблестели.

– А что, сэр, удастся мне уговорить вас отведать моих бенье, до которых вы были так охочи?

Кэмерон поднял бокал в приветственном жесте.

– Мисс Мари, если я вдруг откажусь от ваших бенье, можете сразу отвезти меня на кладбище, ибо это означает, что я умер.

Беззаботный смех Мари окутал Кэмерона точно старым уютным одеялом.

– Пойду-ка раздобуду яиц, mischie, и мигом вернусь. – Она бросила взгляд на бокал с бренди. – Сдается мне, вы не откажетесь и от чашечки кофе с молоком.

В этом была вся Мари. Они не виделись несколько лет, и вот она снова здесь и устраивает его быт.

– На улице так жарко. Уверены, что хотите терпеть палящее солнце ради нескольких яиц?

Однако Мари уже спешила по коридору, заливисто смеясь. Спустя пару минут она вернулась в видавшей виды коричневой шляпе и с пустой корзинкой в руках. Господи, Кэмерон думал, что этот головной убор давно уже прекратил свое существование. По крайней мере, она выбросила украшавшее шляпу драное перо.

Мари вышла за дверь, но тут же вернулась обратно.

– Прошу прощения, mischie, но вас желает видеть молодая леди.

– Что за леди?

– Мадам Леблан. Очень хорошенькая. Только она сильно злится.

Кэмерон тихо выругался.

– Она – тетя моей дочери. И очень недовольна моим недавним высказыванием. Впрочем, я и сам не рад. Так что просите ее.

Мари озорно посмотрела на Кэмерона.

– Да вы будто и не уезжали. Всегда нелады то с одной, то с другой леди. – Мари направилась к выходу, продолжая что-то бормотать.

Кэмерон даже не встал с дивана. Он сделает это, когда войдет Жозетта, а пока… он потягивал бренди.

Дверь гостиной отворилась, а потом с грохотом захлопнулась.

– О, прошу, входи, – пробормотал Кэмерон. Он поставил на столик пустой бокал и поднялся. – Добро пожаловать в мой дом, Жозетта. По крайней мере, сегодня я здесь, так что тебе не пришлось подбирать ключи.

Жозетта ворвалась в гостиную подобно окутанной нежно-зеленым облаком фурии, широкие поля шляпы которой раскачивались в унисон с ее соблазнительными бедрами. Черт возьми, как же она красива. Даже горящие гневом глаза не портили этой красоты, а, наоборот, добавляли шарма.

Пульс Кэмерона участился, и на мгновение все его ощущения сосредоточились в одном месте внизу живота.

– Знаю, знаю. Я сказал то, чего Алексии не стоило слышать, и вот теперь Рене ищет ее по всему городу. Он приведет ее сюда, и я буду извиняться, пока сил хватит. Кстати, добрый день.

Кэмерону не стоило желать ее поцеловать. Совсем не стоило.

Жозетта поставила зонтик к стене, а сумочку положила на столик. Потянув за тесемки, она заглянула внутрь сумочки, встряхнула ее, а потом вновь закрыла.

– Хм. Очень интересное упражнение. Присядь.

– Я не собираюсь оставаться, болван. Ты знаешь, что полиция разыскивает твою дочь?

Кэмерон испытал такой шок, что все удовольствие от созерцания Жозетты мгновенно улетучилось.

– Какого черта?

В глазах Жозетты вспыхнул зловещий огонь.

– Она пустилась во все тяжкие. Вот какого черта.

Кэмерон ущипнул переносицу в попытке привести в порядок внезапно расшалившиеся мысли.

– Из-за того, что я сказал?

– Похоже на то.

Жозетта подошла ближе, и Кэмерон ощутил исходящий от нее аромат. Такой легкий, чудесный и очень женственный. Ее кожа была пропитана этим ароматом. Кэмерон знал это, ибо прошлой ночью попробовал на вкус каждый дюйм.

– То, что услышала Алексия, было сказано в порыве злости. Я попытался извиниться, но она убежала, не пожелав меня выслушать. Что она натворила?

– Убежав от тебя, она прямиком направилась в магазин и украла продукты. – Жозетта немного помолчала, чтобы до Кэмерона дошел смысл сказанного.

Он поджал губы.

– Продолжай.

– Потом обворовала людей на улице, сунула добычу в мешок с мукой, который, кстати, тоже стащила – и сбежала от полицейских.

Глаза Жозетты подозрительно заблестели, и сердце Кэмерона сжалось. Проклятие, она вот-вот заплачет. Он попытался подойти ближе.

Жозетта попятилась.

– Не притрагивайся ко мне.

Кэмерон поднял руки.

– Хорошо. Я не стану тебя трогать. Я отыщу Алексию и верну то, что она украла. Ты не знаешь, где она может скрываться?

– А ты как думаешь? – Жозетта сжала пальцы в кулаки и подбоченилась. – Наверняка хвастается перед maman своей добычей. Большое тебе спасибо, Кэмерон. Ты отправил свою дочь прямо в загребущие руки ее бабки.

Кэмерон провел рукой по лбу.

– Тогда покажи мне, где она живет, и я заберу Алексию.

Жозетта обняла себя руками за талию.

– За ней поехал Рене.

Кэмерон наблюдал, как тени пляшут на прекрасном лице Жозетты и в ее горящих гневом глазах.

– Одно я знаю о твоем брате наверняка: он человек слова. Когда он вернет девочку, я все улажу.

– Он не привезет ее сюда, глупец. – В блестящих глазах Жозетты вновь вспыхнул гнев, и она принялась ритмично топать ногой. – Завтра к полудню он должен доставить ее в полицию вместе с украденными вещами.

Кэмерон замер.

– Святые небеса, этого не может быть. Она же еще ребенок.

– О, уверяю тебя, я знаю, что говорю. Офицер, явившийся вместе с Рене ко мне в магазин, заявил, что намерен наказать ее как взрослую. – Жозетта отвернулась от Кэмерона, как если бы силилась восстановить утраченный контроль над собой. – Имея таких родственников, она наверняка станет козлом отпущения за все наши грехи.

Теперь вспылил Кэмерон.

– Ты забыла, что у нее есть и другая семья? Фамилия Андруз кое-что да значит в этих местах. Я решу проблемы с законом, прежде чем Рене успеет привести ее в полицию.

Однако эти слова произвели на Жозетту совершенно неожиданный эффект. Вместо того чтобы успокоиться, она разозлилась еще сильнее.

– Черт бы тебя побрал, Кэмерон. Если ты будешь использовать свое имя, она поймет, что можно творить что угодно, ведь папочка все уладит.

Услышав это, Кэмерон принял решение. Да, он уедет на «Симоне», и точка.

– Перед отъездом, который состоится не позже чем через три дня, мне предстоит уладить кое-какие дела. Пока же Алексия в надежных руках своего дяди, так что ты можешь о ней не беспокоиться. По крайней мере, до конца дня.

Рот Жозетты приоткрылся помимо ее воли.

– Ты уезжаешь так скоро?

Кэмерон готов был поклясться, что в глазах Жозетты отразилось замешательство. Однако все это исчезло так же быстро, как и появилось.

– До сего момента я медлил с принятием решения.

– Правильно ли я тебя поняла? Ты заберешь Алексию с собой?

– Да. – Кэмерон провел рукой по волосам. – А пока тебе не стоит о ней беспокоиться. Рене наверняка ее отыскал. Она его послушает.

– Но он дал слово, что доставит ее в полицию.

Кэмерон вздохнул так тяжело, что его дыхание коснулось щек Жозетты.

– Если ты не хочешь, чтобы я вмешивался, маленькая воровка может посидеть пару дней в тюрьме. Это будет ей урок, и она не станет сбегать туда, где я не могу ее найти.

– Ты же это не всерьез.

– Конечно, не всерьез. Но я ее отец и могу думать, что угодно.

Губы Жозетты дрогнули.

– А что, если она откажется ехать с тобой?

Голос Жозетты звучал уже не так гневно, и Кэмерон немного расслабился.

– В сложившихся обстоятельствах я не намерен информировать ее об отъезде. Пусть думает, что отправляется с Фелицией на плантацию. Ты соберешь для нее немного вещей, а остальное пришлешь прямо на корабль. Когда придет время, я просто заберу Алексию с собой. Даже если мне придется сделать это против ее воли.

В глазах Жозетты вновь вспыхнуло раздражение.

– Она тебя возненавидит.

– У тебя есть идея получше?

Жозетта покачала головой.

– Тогда я возненавижу тебя.

Кэмерон едва не подавился смехом.

– Это твоя лучшая идея? Нет, ты не возненавидишь меня, Жозетта. Ты злишься и беспокоишься, и я не могу осуждать тебя за это.

Кэмерон посмотрел на Жозетту, и его собственный гнев растворился подобно соли в стакане воды. Он с трудом подавил желание заключить ее в объятия и успокоить.

– Ты боишься, как и все мы. Но я обещаю, все будет хорошо.

Что бы ни подумала Жозетта, выражение ее лица изменилось. Кэмерон нахмурился.

– Тебя беспокоит что-то еще, кроме Алексии?

Жозетта набрала в грудь воздуха, выдохнула, а потом выпрямилась.

– Ты не имел права приказывать Бастьену переехать ко мне.

Какого черта? Кэмерон презрительно фыркнул.

– Он так сказал?

– Сказал? Да он уже перевез свои вещи из борделя и поселился в одной из комнат на втором этаже. Сообщил, что остальные вещи привезет от матери завтра.

Кэмерон рассмеялся.

– Ну, что за сообразительный ублюдок! Он думает, что я пробуду здесь еще десять дней, и решил побить меня в моей же собственной игре, немедленно переехав в твой дом. Умоляю, не говори ему, что меня не будет в городе уже через три дня.

– И как ты осмелился рассказать ему о моей личной жизни? Ты не имел права.

Такого поворота Кэмерон не ожидал.

– Ничего подобного не было.

Жозетта кивнула на сумочку.

– Тогда зачем он дал мне… это и велел передать тебе, что это подарки от графа Кондома?

– О господи! – Кэмерон расхохотался. – А этот мерзавец здорово со мной расквитался.

– Что ты имеешь в виду?

– Он переехал к тебе и подарил набор противозачаточных средств. Ты ведь знаешь, для чего они?

Жозетта вздернула подбородок.

– Конечно. Леди шепчутся у меня в магазине о подобных вещах. Я только не знала, что в их честь назвали графа. Как унизительно.

Кэмерон усмехнулся.

– Поскольку вышеозначенный граф упокоился пару сотен лет назад, думаю, ему безразлично, что о нем говорят. Тем более подозреваю, что вышеозначенный предмет назвали в его честь. А что касается унижения, то твой брат как раз и намерен сделать это.

Кэмерон посмотрел на Жозетту.

– Не понимаешь? Бастьен тобой манипулирует.

В глазах Жозетты отразилось замешательство.

– Вовсе нет.

Терзающий душу Кэмерона гнев улетучился, вытесненный непреодолимым желанием заключить Жозетту в объятия и уткнуться лицом в ложбинку на ее шее.

– Он манипулировал нами обоими.

Голос Кэмерона зазвучал глуше, а дыхание участилось.

– Сначала он переехал в твой дом, заявив, что исполнял мой приказ. А потом решил пристыдить меня, прислав кое-что из личных запасов.

Произнеся эти слова, Кэмерон почувствовал, как по шее разливается жар.

– Ты даже не представляешь, насколько невозможно для меня было бы воспользоваться одним из подарков твоего брата при мысли о том, чтобы переспать с тобой.

Выражение лица Жозетты снова изменилось. Кэмерону показалось или в уголках ее губ действительно заиграла улыбка? Жозетта еле заметно облизала нижнюю губу, и ее глаза заблестели.

– Я все еще думаю, что могу тебя возненавидеть.

Однако от внимания Кэмерона не ускользнули нотки придыхания в голосе Жозетты. Он подошел ближе, чувствуя, как по телу растекается расплавленный огонь.

– Это так?

Кровь Кэмерона быстрее заструилась по жилам, а сердце отчаянно затрепетало. Кто бы мог подумать, что даже нахождение рядом с этой женщиной будет оказывать на него такой возбуждающий эффект?

– В таком случае ты мне тоже не нравишься.

Жозетта сделала шаг назад, однако изгиб ее губ превратился в широкую знойную улыбку.

– Это неправда. Иначе ты не испытывал бы такого вожделения.

Кэмерон подошел еще ближе.

Жозетта подняла руку, как если бы хотела его оттолкнуть, но лишь коснулась кончиками пальцев его груди.

Прикосновение Жозетты поразило Кэмерона как удар молнии. Внезапно все его мысли сосредоточились вокруг желания погрузиться в гостеприимные глубины ее лона.

– Полагаю, ты только что переступила черту, за которой скрываются большие неприятности.

Губы Жозетты приоткрылись, и она подняла на Кэмерона подернутые поволокой глаза.

Кэмерон прижал Жозетту к стене, ощущая растущее в ее теле желание. Ее дыхание прерывисто вырывалось из горла, отправляя жаркие послания нервным окончаниям Кэмерона.

– У тебя был плохой день, chère.

– Oui, у меня был плохой день.

– Я знаю одно лекарство.

– В самом деле?

Кэмерон наклонил голову.

– Можешь не сомневаться.

Кэмерон не знал, кто пошевелился первым, но уже спустя мгновение они крепко сжимали друг друга в объятиях, слившись в жадном поцелуе.

Жозетта выдернула рубашку из-за пояса брюк Кэмерона, а его рука скользнула ей под юбку.

– Почему, черт возьми, на тебе так много одежды? – прорычал он.

– Так сними ее, если тебе не нравится. – Жозетта неловко боролась с пуговицами на брюках Кэмерона, слегка царапая его кожу ногтями.

Они опустились на пол в ворохе юбок. Шляпа Жозетты исчезла где-то под ними, а шпильки полетели в разные стороны.

– Ты дьявол, Кэмерон. Ты сводишь меня с ума. – Жозетта стянула с него брюки и обхватила восставшую плоть.

Кэмерон пытался справиться с прерывающимся дыханием. Он глубоко втягивал исходящий от Жозетты сладковатый аромат и смотрел в ее горящие желанием глаза. Он рывком стащил с Жозетты панталоны, а потом задрал подол ее платья.

Когда они соприкоснулись обнаженной кожей, Кэмерон попытался вдохнуть поглубже, но губы Жозетты вновь нашли его рот. Ее язык ворвался внутрь и принялся двигаться в унисон с рукой, поглаживающей восставшую плоть.

Рука Кэмерона скользнула между ног Жозетты и нашла шелковистые влажные складки лона.

– Отпусти, – хрипло взмолился Кэмерон. – Я хочу оказаться внутри тебя.

С тихим стоном Жозетта разжала пальцы и обеими руками схватилась за ягодицы Кэмерона, качнув бедрами ему навстречу. Он погрузился в жаркие тугие глубины. Острое желание освобождения затуманило разум Кэмерона, и он пропал в древнем как мир чувственном наслаждении.

– Не останавливайся, – выкрикнула Жозетта, содрогнувшись от охватившей ее мощной волны удовлетворения.

Кэмерон погружался в нее снова и снова, оттягивая развязку до тех пор, пока не утихла дрожь, сотрясавшая тело Жозетты. Острое наслаждение обожгло плоть Кэмерона, и он глухо застонал.

Уткнувшись лбом в ковер, он ждал, пока дыхание вновь станет ровным и размеренным. Потому он приподнялся на локтях и заглянул Жозетте в глаза. Кэмерон погладил ее волосы и покрыл губы легкими поцелуями.

– Прошлой ночью я оказался у тебя в постели, потому что пребывал в дурном настроении. А теперь ты оказалась на полу моей гостиной, потому что ворвалась ко мне как настоящая мегера. Нужно перестать выяснять отношения подобным образом.

Тихий смех Жозетты прозвучал очень чувственно.

– Ты же это не всерьез. Ибо я не знаю более чудесного способа улаживания конфликтов.

Кэмерон приподнял плечо Жозетты, вынул из-под него смятую шляпу и отшвырнул в сторону.

– Сомневаюсь, что ты наденешь это снова.

Жозетта укусила Кэмерона за мочку уха и тихо засмеялась.

– Что же подумают люди, увидев, как я разгуливаю по городу с непокрытой головой?

– Я отправлю тебя домой в экипаже. – Кэмерон покрыл поцелуями шею Жозетты. – Господи, ты как дикая кошка.

Зазвенел колокольчик, возвещая о том, что кто-то стоит у ворот.

– Проклятие. Я совсем забыл про служанку. – Кэмерон поднялся на ноги, на ходу застегивая брюки, а потом помог встать Жозетте. – По крайней мере, у нее хватило ума предупредить нас о своем приходе. Нужно отвести тебя наверх. – Он поднял с пола испорченную шляпу Жозетты и повесил на набалдашник балясины.

– Зачем ты это сделал? – поинтересовалась Жозетта, поднимая с пола панталоны и сумочку.

– Так она поймет, что у меня гости, и не станет мешать.

– Мои шпильки. – Жозетта было наклонилась, чтобы их подобрать, но Кэмерон схватил ее за запястье.

– Мадам, ваши губы опухли, волосы пребывают в ужасном беспорядке, а платье не только помято, но и расстегнуто. Так что – ты пойдешь со мной или останешься, чтобы поздороваться с моей чрезвычайно болтливой служанкой?

Глава 20

Бренди, бенье и красивая женщина. Несмотря на несколько неприятных событий, день Кэмерона не мог бы сложиться лучше, даже если бы кто-то предложил ему луну с неба.

Одетый в одни лишь брюки, он валялся в постели, облокотившись спиной о подушки, и наблюдал за Жозеттой, рассматривающей куклу вуду, оставленную у него на подушке прошлой ночью. Жозетта сидела на постели, подвернув под себя ноги. Она накинула белую рубашку Кэмерона и подвернула рукава. Он совсем не возражал бы, чтобы она оставалась одетой подобным образом все три дня, оставшиеся до его отъезда.

В отдалении церковный колокол пробил пять раз. Кэмерон и Жозетта едва не перегрелись, занимаясь любовью последние несколько часов. Но потом Кэмерон остудил их обнаженные тела водой из кувшина. И вот теперь они чувствовали себя прекрасно. Кэмерон даже отодвинул тяжелые шторы, закрывавшие выход на балкон, впустив в спальню легкий летний ветерок. Жизнь в полутемных комнатах в самое жаркое время года ужасно его раздражала.

– Ты поняла значение этой куклы?

Жозетта прищурившись посмотрела на пухлое сердце со свисающими из него нитками и зарделась.

– Мне… мне нужно немного подумать. Во всяком случае куклу эту подкинула не мать и не один из моих братьев. Они таких не делают. И шьют совсем не так.

– Только не говори мне, что Рене и Бастьен играют в куклы. – О, Кэмерон мог бы использовать эту информацию.

Жозетта подняла голову.

– Осторожнее. Не стоит легкомысленно воспринимать умение моих братьев обращаться с иголкой и тканью. Ты забыл, кто наша мать?

– О, ты обиделась. – Кэмерон протянул руку и начал легонько поглаживать колено Жозетты, выглядывающее из-под рубашки. Его рубашки. Господи, какая же она чудесная. А в такие моменты, как этот, даже чудеснее, чем всегда. Такая свободная и раскованная, живущая сегодняшним днем. – Чему же обучала вас мать?

Жозетта отложила куклу на прикроватный столик и взяла в руки сумочку.

– Бастьен живо интересовался свойствами трав и кореньев. Из него получился прекрасный guérisseur[21].

– Бастьен – целитель? Хм. Кто бы мог подумать.

Жозетта перекинула через плечо густую копну волос.

– У большинства людей есть свой тайный внутренний мир, разве нет? Бастьен не очень стремится показывать эту сторону своей жизни. Поэтому почти никто не знает о его способностях.

Кэмерон погладил внутреннюю сторону бедра Жозетты. Эти простые прикосновения к ее шелковистой коже умиротворяли и успокаивали.

– Тогда расскажи мне о своем тайном внутреннем мире.

На губах Жозетты заиграла еле заметная улыбка.

– Мне казалось, мы говорим о моем брате. Знаю, ты не очень его жалуешь, но и у него есть свои принципы.

– Только они очень ничтожны и глубоко запрятаны, – проворчал Кэмерон.

Оставив без внимания едкое замечание, Жозетта открыла сумочку и достала оттуда маленький пакетик.

– Как думаешь, из чего это сделано?

– Жозетта, убери эту гадость.

– Бастьен сказал, что предпочитает изделия из овечьих кишок.

– Надеюсь, наш приятель сначала вынимает их из овцы. – Кэмерон рассмеялся собственной шутке.

– Не смешно.

– А на мой взгляд, очень. Меньшее, что ты можешь сделать, – это успокоить меня своей улыбкой. А лучше отложи сумку и иди ко мне.

Глаза Жозетты округлились.

– Ты хочешь снова заняться любовью?

Кэмерон улыбнулся.

– С удовольствием, если бы мог. Но одна часть моего тела пока отказывается сотрудничать. – Не желая двигаться, Кэмерон протянул руку и поманил Жозетту к себе. – Иди ко мне, mon chaton[22].

Жозетта поставила сумочку на столик и подползла к Кэмерону.

– Несколько минут назад ты назвал меня дикой кошкой, а теперь я котенок?

– М-м-м. – Кэмерон притянул Жозетту к себе, и тело немедленно поблагодарило его за это.

Теперь он испытывал совсем иной вид наслаждения. В отличие от ярких вспышек удовольствия, что он пережил за последние несколько часов, ощущение тела лежащей на нем Жозетты было сродни медленно струящейся успокаивающей реке. Никакого вожделения. Ни сжигающего изнутри желания. Лишь умиротворение.

Кэмерон поцеловал Жозетту в макушку, а потом, действуя инстинктивно, положил руку на ее спину и легонько провел пальцами, слегка касаясь.

– М-м-м, как хорошо, Кэмерон. Пожалуйста, не останавливайся. – Жозетта покрыла поцелуями его грудь, а потом прижалась к ней щекой. – Я слышу, как бьется твое сердце. Так ровно, уверенно. И сильно. Как если бы ты мог жить вечно.

Рука Кэмерона скользнула по волосам Жозетты, пробежалась по ее спине и остановилась на округлых ягодицах.

– У тебя самые гладкие, крепкие и красивые ягодицы на свете.

Тихо засмеявшись, Жозетта провела ногтями по его коже, и его мышцы напряглись.

– Впервые увидев тебя на пороге своего дома, я ни за что не догадалась бы, что ты любишь такие ласки.

– А мы ласкаемся? – Что бы это ни было, он не собирался останавливаться. Такие вот нежные объятия и легкие прикосновения казались Кэмерону не менее чувственными, чем занятия любовью. Он снова поцеловал Жозетту в макушку, а потом крепко обнял ее, и из его груди вырвался тихий вздох.

– Меня никогда так не обнимали, – полусонно произнесла Жозетта. – Это так необычно.

– Даже когда ты была ребенком?

– Никогда, – пробормотала Жозетта. – Мать знать меня не хотела, поэтому заботу обо мне взял на себя Рене. Он держал меня за руку, чтобы я не выпала из лодки, не свалилась с крыльца и не утонула в болоте. Но на этом его забота заканчивалась. Он был слишком юн, чтобы взваливать на себя такую ношу. Да и что ему было известно о воспитании? И все же я всегда знала, что небезразлична ему. Он делал для меня все, что мог.

Кэмерон не знал, что и сказать. Ребенком он никогда не испытывал недостатка в любви. Он даже представить себе не мог жизни без материнской заботы. Жозетту никогда не обнимали? Черт, должно быть, ее жизнь в браке была полностью лишена тепла и страсти. Внезапно Кэмерон ощутил острую потребность исправить эту ошибку. Зарывшись пальцами в волосы Жозетты, он принялся легкими движениями массировать ее затылок и шею.

Жозетта сонно застонала. Он непременно будет по ней скучать. И все же через три дня он покинет этот город. И это к лучшему. Жозетта ни разу не упомянула о его скором отъезде, несмотря на растущую между ними симпатию. Но если он задержится в Новом Орлеане, им будет гораздо сложнее расстаться, когда придет время уезжать.

А уехать необходимо.

Его здесь ничто больше не держало. Даже с переполненными транспортом и людьми улицами этот город казался пустым без семьи. Фелиция тоже скоро уедет и, скорее всего, заберет с собой отца. Рано или поздно он, Кэмерон, тоже найдет на Земле место, где сможет поселиться. Только вот он понятия не имел, как искать это место, и потому спешил отправиться в открытое море. Он обладал привилегиями, позволяющими путешествовать по миру в поисках… чего? Места, где поселиться? Себя?

Дыхание Жозетты становилось все размереннее и наконец, окончательно расслабившись, она заснула.

Кэмерон улыбнулся.

Он долго лежал так, не думая и не двигаясь, лишь ощущая на себе тяжесть тела Жозетты и ее легкое дыхание, согревающее его грудь. Несмотря на то что утро сложилось отвратительно, визит Жозетты все изменил. Вторая половина дня совершенно неожиданно стала чудесной.

Кэмерон не знал, как долго лежал так, храня сон Жозетты, когда раздался тихий стук в дверь.

О, черт.

Он попытался выбраться из-под Жозетты, не потревожив ее, но она вдруг открыла глаза.

– Останься здесь, – прошептал Кэмерон ей на ухо.

Он подошел к двери и приоткрыл ее.

– Mischi Кэмерон, – произнесла Мари. – Месье Рене Тибодо спрашивает вас. С ним ваша дочь.

– Проклятие.

– Что такое? – спросила Жозетта.

Мари попыталась заглянуть в комнату, однако Кэмерон закрыл собой обзор.

– Спущусь через минуту. Не говорите ему, что я не один.

Служанка посмотрела на обнаженную грудь Кэмерона.

– Конечно не скажу. За кого вы меня принимаете?

Закрыв дверь, Кэмерон прошел в гардеробную и надел свежую рубашку.

– Черт возьми. Ты сказала, что Рене появится только завтра. А он внизу и привел с собой Алексию.

Прижав пальцы ко рту, Жозетта тихо засмеялась.

– О боже.

– Тебе не показалась смешной моя шутка про овцу, а теперь тебе весело? – Кэмерон заправил рубашку в брюки, а потом взял жилет, но отбросил его в сторону. В жару они работали в конторе с закатанными рукавами, поэтому никто и не ждал, что он будет одет иначе в собственном доме.

– Посмотрим, как ты будешь веселиться, когда он пустит пулю мне в лоб.

Кэмерон распахнул дверь, а потом обернулся и посмотрел на Жозетту.

– Запри за мной дверь и постарайся не шуметь.

– О, ради всего святого. Я могу о себе позаботиться. А что касается тебя… Удачи тебе, mischie Кэмерон. – Она перекатилась на бок, уткнулась лицом в подушку, и ее плечи затряслись от смеха.

Кэмерон закрыл за собой дверь и спустился по лестнице. На полпути вниз его внимание привлекла шляпа Жозетты, висящая на стойке перил точно флаг. Проклятие. Нет, он не станет ее снимать, чтобы не привлекать внимания.

На диване лежал мешок из-под муки, набитый бог знает чем.

Кэмерон начал закипать.

Вскоре он заметил Алексию, крепко державшуюся за руку Рене и прячущуюся за его спину. Ее лицо было перепачкано, а платье порвано и покрыто пятнами грязи. Изящное кружево, обрамлявшее ворот, свисало жалкими лохмотьями. Господи, что с ней случилось?

Кэмерон еще ни разу не видел страха в ее глазах, но сейчас он там был. Господи, она боялась его гнева!

Желание все уладить и стереть с лица Алексии это затравленное выражение пересилило гнев. Но она переступила черту, и он не мог этого так оставить. Кэмерон сбежал по ступенькам.

– Почему вы не отвезли ее в дом сестры?

В темных глазах Рене вспыхнула ярость.

– Но ведь вы ее отец, oui? Так почему моя сестра должна брать на себя ответственность вместо вас? Я оставляю Алексию здесь.

Он посмотрел поверх плеча Кэмерона и увидел шляпу Жозетты. Затем его устрашающий взгляд скользнул вверх по лестнице. От внимания Алексии тоже не ускользнула эта маленькая деталь. Она узнала шляпу. Кэмерон видел это по ее лицу. Но ведь Рене не станет вести себя неразумно в присутствии племянницы.

Мари вкатила в гостиную сервировочный столик, на котором стоял поднос со свежими булочками и кофе.

– Никто не желает отведать моей знаменитой на весь город сдобы? Бенье свежие и горячие точно рассвет. Кофе я тоже только что сварила.

Взгляд Алексии перекочевал со шляпы на булочки, и она облизнулась.

Добрая старая Мари. Еще со времен юношеских выходок Кэмерона и Тревора она отточила мастерство появляться в самый нужный момент. Бесчисленное количество раз она выручала их из беды. Кэмерон едва не рассмеялся над абсурдностью происходящего. Он взрослый, тридцатидвухлетний мужчина, а она по-прежнему отвлекает внимание, чтобы у него не случилось неприятностей.

Наклонившись, Рене поднял с ковра две шпильки. Повертев их в руках, он снова перевел взгляд на злополучную шляпу. Кэмерон едва подавил смех. Если мерзавец решил его запугать, то пусть не надеется, что ему это удастся.

Мари поспешила к лестнице и сняла шляпу со столбика.

– Простите меня великодушно, месье Андруз. Позабыла тут свою шляпу. Вот растяпа.

В уголках губ Рене заиграла циничная улыбка. Он протянул служанке одну из шпилек.

– Это, полагаю, тоже ваше?

– Думаю, да. – Выхватив шпильку из рук Рене, Мари поспешила в дальний конец дома.

Сунув вторую шпильку в карман, Рене вновь устремил свой тяжелый взгляд на Кэмерона.

Кэмерон собирался уже попросить Алексию отправиться на кухню вместе с Мари, чтобы прогнать ее высокомерного дядю взашей. Но девочка сунула в рот булочку, переводя взгляд с Рене на отца, и двинулась к лестнице.

– Мне нужно переодеться в чистую одежду, что положила мне с собой ma tante.

Когда девочка попыталась пройти мимо Кэмерона, тот схватил ее за талию и одним быстрым движением развернул лицом к себе.

– Я хочу, чтобы ты отправилась на кухню с Мари, пока мы с твоим дядей кое-что обсудим.

Рене вскинул бровь.

– Почему вы не хотите, чтобы она пошла переодеться? Только посмотрите, как она перепачкалась.

Нет, с него хватит. Будь он проклят, если позволит Рене командовать в его доме.

– Потому что пока мы тут с вами разговариваем, она вылезет через балкон на улицу и опять побежит воровать.

– Non, папа. Я больше не буду воровать. Обещаю.

Все еще держа девочку за талию, Кэмерон приподнял ее лицо за подбородок.

– Посмотри на меня, Алексия. Ты же давала такое обещание совсем недавно.

Девочка отвернулась и закусила нижнюю губу. Во всей ее позе читалось знакомое упрямство.

Проклятие.

Входная дверь открылась и закрылась снова. В дом вошла Фелиция. Отпустив Алексию, Кэмерон подбоченился и втянул носом воздух.

– Весь чертов город решил заявиться ко мне без предупреждения?

– И тебе доброго дня, кузен. – Фелиция повернулась к Рене, и воздух между ними тотчас же заметно сгустился. Девушка наклонила голову набок и одарила Рене еле заметной улыбкой. – Доброго дня и вам.

Рене улыбнулся в ответ и, взяв затянутую в перчатку руку девушки, поцеловал ее.

– Мадемуазель Фелиция. Я так рад видеть вас.

Кэмерон едва сдержался, чтобы не стереть с лица Рене эту наполненную грехом улыбку. Судя по тому, как он смотрел на Фелицию, в его голове не было ни одной пристойной мысли.

– Зачем ты здесь, Фелис?

Девушка вытащила из волос шпильки и сняла с головы очаровательную голубую шляпку.

– Навестить Алексию. – Она посмотрела на лестницу.

Обернувшись, Кэмерон заметил, как его дочь пробирается наверх. Проклятие. Он и глазом моргнуть не успеет, как она подберет ключ к его спальне.

– Черт возьми, Алексия. Вернись немедленно.

– Мне надо переодеться, папа! – С этими словами она быстро взбежала по лестнице и скрылась в коридоре.

– Ай-яй-яй, ругаетесь на собственную дочь, – зацокал языком Рене.

Кэмерон быстро подошел к нему.

– Разве у вас нет работы, которую нужно выполнить, или вы предпочли забыть о ней, чтобы снова вывести из себя своего работодателя?

– У меня действительно есть определенные обязанности. Но к сожалению, ваша дочь не дала мне возможности заниматься работой. А вот если бы ее отец приглядывал за ней как следует…

– Убирайтесь прочь из моего дома, пока дело не дошло до драки. – Кэмерон повернулся к Фелиции. – Когда Алексия вернется – если, конечно, она еще не сбежала через балкон, – попробуй уговорить ее погостить некоторое время на плантации. Скажи ей, что вы поедете через три дня.

– Ой, чую, дело нечисто. Что ты задумал?

– Поскольку ты собираешься задержаться в Новом Орлеане еще на месяц, я решил отплыть в Англию на «Симоне» через три дня. Алексия поедет со мной.

Рене втянул носом воздух, однако Кэмерон не обратил на него внимания.

– Я не хочу, чтобы она знала об этом до тех пор, пока корабль не будет готов поднять якорь. Тогда она от меня не сбежит.

– И что потом? – спросил Рене, в голосе которого больше не слышалось высокомерия и агрессивности.

Кэмерон хотел ответить Рене, что это не его дело, но ведь Алексия ему не чужая. Он ее дядя, и она его обожает.

– Она станет частью моей семьи. Ее жизнь в Англии будет гораздо лучше, чем жизнь здесь. Я прослежу за тем, чтобы она получила прекрасное образование и ни в чем не нуждалась. Фелиция будет рядом. Алексия ей доверяет.

Выражение лица Фелиции изменилось.

– Она перестанет доверять мне, если я ее обману, – натянуто произнесла девушка.

Рене тяжело вздохнул.

– Он прав, Фелиция. Здесь Алексии не место. Очень важно, чтобы все мы действовали сообща. – Он посмотрел на Кэмерона. – Наверное, не стоит больше обсуждать это при вашей кузине. Оставшись в неведении, она не сможет солгать Алексии.

Рене вдруг открылся совсем с другой стороны, и эта перемена несказанно удивила Кэмерона. Он взял с подноса бенье и откусил кусочек.

Алексия сбежала по лестнице, одетая в чистое белое платье. На ее лице сияла улыбка, способная ослепить кого угодно. Неужели Жозетта помогла ей переодеться? Алексия наверняка сохранит это в тайне. Но почему тогда она так глупо улыбается?

– Просто красавица, – одобрительно заметила Фелиция.

Алексия взглянула на отца, словно ожидала похвалы и от него. Кэмерон кивнул.

– Так и есть. Ты снова выглядишь благопристойно. И все же нам с тобой еще предстоит кое-что обсудить перед завтрашним визитом в полицию. Так что не думай, будто тебе удалось выйти сухой из воды.

Улыбка исчезла с лица Алексии.

Фелиция сделала шаг вперед.

– Ты когда-нибудь была на плантации, Алексия?

Девочка посмотрела на Фелицию так, словно у той вдруг выросла вторая голова.

– Я была только на болотах и в этом городе.

Кэмерон рассмеялся.

– Если не принимать во внимание довольно скучное путешествие в Сан-Франциско.

На лице Фелиции расцвела улыбка.

– Не хотела бы ты погостить у меня в Карлтон-Окс? Это чудесное поместье, расположенное на самом берегу Миссисипи. У нас есть лошади, и на них можно покататься.

Последнее заявление весьма заинтересовало Алексию.

– Ты когда-нибудь ездила верхом на лошади? – спросил Кэмерон.

– Только на Сатане, – ответила Алексия. – Но он такой старый и искусанный змеей, что еле копыта переставляет. Когда мы поедем и надолго ли?

Фелиция нервно посмотрела на кузена.

– Можем уехать через три дня и остаться до тех пор, пока не придет время ехать в Англию.

Алексия покачала головой.

– Я не могу. На следующей неделе мой день рождения, и у maman есть планы.

Рене побледнел.

– Ты должна поехать с Фелицией.

Алексия густо покраснела и гневно посмотрела на дядю.

– Non. На свой день рождения я поеду к maman. Она так сказала.

На подбородке Рене задергался мускул.

– Ты этого не сделаешь.

Кэмерон наблюдал за развитием событий. Что вообще происходит? Рене даже не потрудился скрыть свое беспокойство. Он многозначительно посмотрел на Кэмерона.

– Что ж. – Фелиция схватила шляпу и водрузила ее на голову. – Алексия, не хочешь прогуляться со мной в книжный магазин? Я кое-что там заказала. А потом мы могли бы выпить содовой.

Алексия просияла.

– Можно, папа? Обещаю не убегать и ничего не красть.

– Только не думай, что я буду верить твоим словам, Алексия. Но пойми одно: ты жила только на болотах и в городе с тетей. Так что если ты вдруг сбежишь от Фелиции, я знаю, где тебя искать. Поверь мне, если ты снова решишь удрать, результат будет весьма удручающим. И я разозлюсь на тебя еще больше.

Рене вышел вперед.

– Я когда-нибудь нарушал данное тебе слово, Алексия?

Девочка покачала головой.

– Non.

Рене сурово посмотрел на племянницу.

– Тогда учти: если придется тебя искать, я встану на сторону твоего отца.

– Идем. – Фелиция обняла девочку за плечи. – Мне ужасно захотелось на свежий воздух, да и продавец книг ждет.

Направляясь к двери, Фелиция развернулась так, чтобы не видела Алексия, и бросила на обоих мужчин уничтожающий взгляд, красноречиво говорящий о том, что она совсем не одобряет их методов общения с девочкой.

Когда они остались наедине, Кэмерон посмотрел на Рене.

– Что, черт возьми, происходит?

Брови Рене сошлись на переносице.

– На следующей неделе Алексии исполнится четырнадцать. И я слышал, что моя мать намерена подвергнуть ее довольно опасному обряду, который соединит с ней Алексию, сделав ее частью темного мира вуду. Я совсем этого не одобряю. И мои брат с сестрой тоже.

Мужчины долго смотрели друг на друга, и Кэмерон почувствовал, как его кровь превращается в лед.

Внезапно откуда-то возникла Мари.

– Я провожу месье Тибодо. Фелиция знает, как открываются ворота, а он – нет.

Рене развернулся, чтобы уйти, но потом остановился и вновь посмотрел на лестницу. Его губы изогнулись в сардонической улыбке.

– Наслаждайтесь остатком дня.

Кэмерон с трудом сдержался, чтобы не ответить колкостью на колкость. Когда же за Рене захлопнулась дверь, он поспешил на второй этаж.

Спальня была пуста.

– Жозетта?

Кровать была застелена, взбитые подушки лежали в изголовье. Осмотрев комнату, Кэмерон вышел на балкон.

Никого.

Он перевесился через балюстраду и рассмеялся.

Внизу на ветке розового куста застрял кусочек зеленой ткани. Очевидно, Жозетта действительно знала, как о себе позаботиться. Или же ей кто-то помог, что объясняло глупую улыбку на лице Алексии.

И после этого он пытается научить свою дочь входить в дом через дверь?

Глава 21

Жозетта сидела на кровати, ловя ртом воздух. Черт бы побрал этот кошмар. Неужели он никогда ее не оставит? Она снова видела, что парит в полной темноте, а земля находится в миллионах миль от нее. В жуткой пустоте не раздается ни звука. А потом она резко падает в мутные воды болота, а вокруг собираются с ужасом глядящие на нее члены семьи. Мгновение – и они убегают прочь. Жозетта пытается догнать их. Она бежит и бежит до тех пор, пока не просыпается в поту с готовым выскочить из груди сердцем.

Только на этот раз кто-то выкрикнул ее имя.

Или ей показалось?

Эта часть сна была пугающе реальной.

Постойте-ка.

Она слышит это снова? Тряхнув головой, чтобы избавиться от окутавшего ее тумана, Жозетта прислушалась.

– Жозетта! – В спальню вбежала Вивьен.

– Что стряслось? – Схватив халат и на ходу просовывая руки в рукава, Жозетта спрыгнула с постели.

– Там Рене и Бастьен. Оба ранены.

– О господи. – Жозетта выбежала из спальни, и за ней похромала Вивьен, больное бедро которой не давало двигаться быстрее. – Где они?

– На кухне, – тяжело дыша, ответила Вивьен.

– Что случилось?

– Не знаю. Бастьен притащил Рене на себе. Оба в крови. Бастьен сказал, что его всего лишь ударили по голове, а вот Рене потребуются швы. Регина уже греет воду. А я приготовила все для шитья.

– Который час?

– Часы в холле пробили два, когда я пришла за тобой.

– Как же случилось, что ты их услышала, а я – нет?

– Мне не спалось, поэтому я была внизу – заваривала чай.

Жозетта вбежала на кухню первой. У нее закружилась голова при виде Рене, лежащего на длинном металлическом столе. Его лоб кровоточил, а лужа крови под ним выглядела так, словно тут только что зарезали свинью. Бастьен и Регина освобождали раненого от сюртука и жилета.

На некогда белоснежной рубашке Бастьена виднелись темные подтеки. Из глубокого пореза над левым глазом сочилась кровь, но рана уже начала отекать. Бастьен отирал кровь тыльной стороной ладони, которая теперь тоже покраснела от крови.

Жозетта отодвинула его в сторону.

– Сядь. Твою рану также нужно обработать.

Недовольно заворчав, Бастьен продолжил суетиться вокруг брата.

– О себе я позабочусь потом. Меня всего лишь ударили по лицу.

– Тише. Сейчас не время затевать спор. Вивьен, дай ему полотенце. Пусть зажмет рану. Регина, возьми лампу и сходи в подвал за льдом. – Голос Жозетты звучал все спокойнее, а ее приказы становились все авторитарнее. – Подвинь стул, Бастьен. Можешь наблюдать за тем, как я работаю, пока не придет твоя очередь.

В ответ Бастьен разразился французскими ругательствами и забормотал, что и сам знает, как ему поступить. Тем не менее он снял с себя сюртук и жилет, а потом подвинул стул к изголовью стола, на котором неподвижно лежал Рене.

Жозетта обеспокоенно посмотрела на брата.

– Сними и рубашку, чтобы Регина смогла смыть с тебя кровь.

Жозетта склонилась над Рене и тихо спросила:

– Ты меня слышишь?

Рене застонал.

– Проклятие. Мои уши до сих пор со мной.

– Хорошо, – произнесла Жозетта, вовсе не чувствуя себя такой бодрой, какой хотела казаться. По крайней мере, Рене оставался в сознании. И все же она хорошо знала своего брата. Он лежал тихо, но боль наверняка была адской. – Нам с Вивьен придется разрезать твою рубашку.

Веки Рене дрогнули, и в его глазах промелькнуло замешательство.

– Non. Не надо портить мой дорогой сюртук и сорочку.

Превратившийся в лоскуты сюртук уже валялся на полу, но Рене, очевидно, даже не понял этого.

– Я куплю тебе новую одежду взамен испорченной.

Жозетта кивнула Вивьен, стоящей у другого конца стола. Вместе они начали разрезать пропитанную кровью сорочку.

– Осторожнее. Кое-где ткань уже прилипла к ранам.

Они осторожно раздели Рене. Несколько неглубоких царапин и пять длинных порезов все еще кровоточили. По спине Жозетты пробежал холодок, и она закусила губу, чтобы не выругаться вслух. Каждая из ран была нанесена острым точно бритва ножом. Жозетта подала знак Вивьен, чтобы та зажала глубокие раны полотенцем, в то время как сама принялась обтирать торс Рене губкой.

Закончив осматривать повреждения, Жозетта испустила вздох облегчения.

– У тебя порезы в нескольких местах. Задеты вены, поэтому столько крови, но сами раны не такие уж глубокие. На пути ножа встал твой новый сюртук, который спас тебя от более серьезных ранений.

– Мой новый сюртук? Его ведь можно спасти, да?

– Ради всего святого, Рене. Сейчас тебя менее всего должно волновать состояние твоей одежды.

Повернувшись боком и положив локоть на спинку стула, Бастьен прижал к своей ране полотенце.

– Ты не понимаешь, как мы, мужчины, справляемся со сложными ситуациями, ma soeur. Хотя постой. Неужели ты потчуешь присутствующих своими остротами для того, чтобы совладать с собственными нервами, а вовсе не для того, чтобы успокоить раненых братьев?

Жозетта заправила за ухо непослушную прядь волос и едва сдержала рвущиеся наружу ругательства.

– Тебе стоило бы знать ответ, поскольку вы двое уже не впервые вваливаетесь ко мне посреди ночи, требуя лечения.

– И скорее всего, это не в последний раз, – пробормотала Вивьен.

– Хм. – Бастьен хмуро посмотрел на кузину.

Жозетта отерла вспотевший лоб.

– Тише, вы двое. Рене, чтобы наложить швы, потребуется время, поэтому тебе придется принять настойку опия, чтобы мышцы не напрягались, когда их коснется игла.

Рене попытался улыбнуться, но получилась жалкая гримаса.

– Ты хочешь сказать, что причинишь моей истерзанной плоти еще большую боль?

Жозетта решила оставить вопрос брата без ответа.

– Нужно тебя перевернуть, чтобы осмотреть спину. Не думаю, что ребра сломаны. Это всего лишь синяки. Брюки придется снять.

Рука Рене коснулась пуговиц на брюках.

– Non. Они не трогали меня ниже пояса. И спина моя им тоже была не нужна. Они хотели выпустить мне кишки.

Воздух застыл в легких Жозетты. Она взглянула на все еще зажимающего рану Бастьена, и тот кивнул.

В кухню вбежала Регина с небольшим ведерком льда.

– Расколи немного, заверни в тряпочку и приложи к лицу Бастьена, – попросила Жозетта. – Ты еще где-нибудь ранен?

– Non. Я был позади Рене, когда они на него напали. Защищал его со спины.

– Кто это – они? – Впрочем, Жозетте не нужно было спрашивать. Веннар призвал на помощь своих прихвостней, как и обещал. О, ей не стоило угрожать этому ужасному человеку пистолетом. Как безрассудно и необдуманно с ее стороны. И вот теперь она пожинает плоды.

Отмахнувшись от непрошенных мыслей, Жозетта сосредоточилась на ранах братьев.

– Вивьен, промой лицо Бастьена отваром лещины, s’il vous plait.

Когда Бастьен недовольно заворчал, Жозетта сердито нахмурилась, но потом спохватилась и продолжила беззаботно болтать.

– Хочешь открою тебе маленькую тайну, mon frère[23]?

Бастьен поморщился, когда Вивьен коснулась его раны.

– Вообще-то я не в том настроении, чтобы играть в твои игры, если только ты не хочешь сообщить мне, кто пожелал отправить нас с Рене на тот свет.

Жозетта попыталась ничем не выдать своего смятения.

– Моя маленькая тайна состоит в том, что я никогда не могла решить, кто из моих братьев красивее. Но если ты не разрешишь зашить рану на лице, останется отвратительный шрам, и Рене выиграет.

На этот раз недовольно заворчал Рене. По крайней мере, болтовня Жозетты немного подняла им настроение.

– Вивьен, дай Бастьену дозу опиума, прежде чем я начну зашивать ему рану.

– Non, – пробормотал тот.

Жозетта стиснула зубы, чтобы не нагрубить брату.

– Ай-яй-яй, какой же ты упрямый и несговорчивый. Просто удивительно, что кому-то удалось попортить тебе лицо.

Вивьен закончила промывать рану Бастьена. Регина подала ему завернутый в тряпицу лед. После чего все трое взялись за Рене. Он морщился всякий раз, когда игла вонзалась в его плоть, но не издавал ни звука. Господи, как же Жозетте было больно на него смотреть. И все это случилось по ее вине.

Не в силах справиться с чувством вины, Жозетта улыбнулась брату и нежно коснулась его руки.

– У тебя на лбу глубокая рана, на которую тоже надо наложить швы.

Рене попытался улыбнуться.

– Не порть мое лицо, иначе Бастьен станет твоим любимчиком.

Жозетта тихо засмеялась.

– Я возьму самый тонкий кетгут, а с помощью моих кремов от шва не останется и следа. И вскоре женщины снова начнут падать к твоим ногам.

– Merci, потому что сейчас ничего подобного не происходит.

– Лгунишка, – поддразнила брата Жозетта. – Я слышала, мадемуазель Фелиция Андруз так тобой увлечена, что у ее брата случился приступ истерики.

Рене опустил веки и отвернулся.

О господи. Неужели ее брат желал ту, кого никогда не сможет заполучить?

Глупый.

Неужели ее опыта недостаточно, чтобы понять: высшее общество никогда его не примет? Застарелая обида смешалась с гневом. Нападение на братьев было совершено по приказу представителя высшего света. Человека, который недавно назвал ее мусором.

Нет, нужно сменить тему разговора, пока Рене не почувствовал ее беспокойства.

– Должна сказать, что сегодня тебе придется провести ночь под моей крышей. Мне необходимо следить за состоянием твоих ран.

– Сомневаюсь, что я смогу добраться до дома.

Боже правый. Неужели он каждый день ездил на работу из их дома на болотах? Жозетта как-то не думала об этом. Что ж, если Бастьен решил переехать к ней, то почему этого не может сделать Рене? Жозетта ощутила удивительную легкость. Мысль о том, чтобы жить с братьями под одной крышей, вдруг показалась ей ужасно привлекательной. Особенно теперь, когда Алексия уедет в Англию. Но не вызовет ли это возражения со стороны матери? Сомнительно. Ее братья преданы семье и все равно будут ее навещать.

– Регина, не могла бы ты смочить полоски ткани в настойке лишайника? Нужно замотать торс Рене, чтобы в раны не попала инфекция. – Она указала на самую глубокую. – А эту необходимо обработать смесью сосновой смолы и соды.

Регина лишь кивнула в ответ, помогая Вивьен рвать простыни на тонкие полосы. Регина действовала быстро и ловко, но не произносила при этом ни слова. Почему она молчала? Негоже, если она уедет на ферму к отцу, где будет вести скучную монотонную жизнь. Ей нравилось готовить и ухаживать за кухней, как если бы она была ее собственной. Утром непременно нужно с ней поговорить.

– В сундуке наверху сложены ночные рубашки Луи, – произнесла Жозетта. – Нужно одеть Рене в одну из них. – Она посмотрела на Бастьена.

Тот покачал головой.

– Но не меня.

Отложив простыню, которую рвала на ленты, Вивьен захромала в сторону кухни.

– Я знаю, где они лежат.

Рене сморщил нос.

– Non. Я не стану спать в этом смешном наряде.

Измученная Жозетта не выдержала и взорвалась.

– Тогда спи голышом. У меня нет для тебя другой одежды, упрямый ты осел. Надеюсь, ты понимаешь, что твоя сорочка превратилась в лохмотья, поэтому завтра тебе нечего надеть. По крайней мере до тех пор, пока я не пошлю к портному.

– У нас один размер, – заметил Бастьен. – Рене может носить мои вещи, пока я не привезу его собственные. Мне все равно нужно забрать оставшуюся на болотах одежду.

Заскрежетав зубами, Рене попытался сесть.

– Завтра я должен быть на работе. Так что мне придется позаимствовать у тебя еще и галстук с жилетом.

Жозетта с минуту ошеломленно смотрела на брата. Рене, который не задерживался ни на одной работе больше недели, так рвался на новую? Жозетта еще ни разу не замечала у него подобного рвения.

– Никуда ты не пойдешь. Вряд ли кто-то станет возражать, если ты пропустишь несколько дней по причине нездоровья. Утром я отправлю записку в контору. А теперь ложись и прими еще немного опиума. Я же займусь раной Бастьена.

Жозетта принялась обрабатывать рану второго брата, потонув в потоке ругательств и жалоб на то, что он сам сделал бы лучше, глядясь в зеркало. Недовольное бормотание Бастьена заставило Рене умолять о порции рома, которая помогла бы ему вытерпеть невыносимую сварливость брата.

Когда Жозетта закончила обрабатывать раны Бастьена, тот помог брату встать со стола, не преминув при этом отпустить язвительное замечание в его адрес. Жозетта последовала за Бастьеном, помогающим опоенному опиумом Рене подняться по ступеням, и проводила их в первую же попавшуюся спальню.

Бастьен посмотрел на сестру.

– Я бы советовал тебе отправиться к себе. Если, конечно, ты не хочешь понаблюдать за тем, как я буду стаскивать с него штаны и нижнее белье.

– Хм. – Жозетта распахнула дверь спальни. – Постарайся выспаться, Рене. Сон поможет тебе поправиться быстрее.

– Merci, – пробормотал Рене.

Жозетта закрыла за братьями дверь, а потом облокотилась о стену и стала поджидать Бастьена. Он отказался принимать опиум, поэтому прекрасно поймет то, что она собиралась ему сказать. Жозетта устало вздохнула.

Спустя две минуты он вновь появился в коридоре и пошел вместе с сестрой в отведенную ему комнату.

– Это нападение не случайно, – произнес Бастьен. – Думаю, этим троим нужен был Рене. Или тот из нас, кто столкнется с ними первым.

Жозетта вновь ощутила острое чувство вины. Как же ненавистно было ей это ощущение.

– Что заставило тебя так думать?

– Я слышал, как кто-то произнес: «Это один из них». Думаю, они не ожидали моего появления. А мы с Рене встретились, чтобы поужинать вместе.

Желудок Жозетты болезненно сжался.

– Вам стоило поужинать здесь, а не шататься по темным улицам в поисках еды.

Они достигли спальни Бастьена, но, вместо того чтобы пожелать ему спокойной ночи и уйти, Жозетта остановилась и произнесла:

– Я решила попросить Рене тоже переехать ко мне.

Рука Бастьена замерла на дверной ручке.

– Почему?

Жозетту обуревали такие эмоции, что она едва сдерживалась, чтобы не заломить руки.

– Мне показалось, его увлекла новая работа. Вот я и подумала, что не стоит ему ежедневно совершать утомительное путешествие домой на болота и обратно. Обедать и ужинать он сможет здесь.

Взгляд Бастьена едва не прожег Жозетту насквозь.

– Скажи правду, Жозетта. Мы вторгаемся в твою личную жизнь?

– Конечно, нет.

Взгляд голубых, точно сапфиры, глаз Бастьена смягчился.

– Признаюсь, я переехал к тебе, чтобы досадить Кэмерону Андрузу. Но я не останусь, если мое пребывание здесь причиняет тебе неудобство.

Жозетта покачала головой.

– Не знаю, почему мы никогда не думали об этом прежде, но теперь, когда Алексия уезжает, для меня было бы лучше, если бы вы жили со мной. – А с отъездом Кэмерона она и вовсе не будет чувствовать себя так, будто ее лишили возможности приглашать к себе мужчин.

Бастьен долго смотрел на сестру из-под полуопущенных век. Затем он повернул ручку двери, распахнул ее и вошел в спальню.

– Решение пригласить к себе Рене не лишено смысла. Спокойной ночи, ma chère.

– Спокойной ночи, Бастьен. Сладких снов.

Вернувшись к себе, Жозетта долго сидела на балконе. Конфликт с Веннаром достиг угрожающих размеров. Она должна что-то сделать. Но что? Как остановить столь влиятельного человека? Если она расскажет братьям о его угрозах, дело закончится ужасным кровопролитием. После чего главных зачинщиков скорее всего повесят. Нет, с братьями говорить на эту тему нельзя.

Одна довольно смелая мысль зародилась в сознании Жозетты, когда она зашивала раны братьев. А что если со своей проблемой она придет к Кэмерону?

Через три, нет, теперь уже через два дня он уедет, но этого времени хватит, чтобы дать ей какой-нибудь разумный совет. Сердце Жозетты сжалось. А кому еще она может довериться? Вивьен ничего рассказывать нельзя. Она и без того напугана визитом Люсьена. А о Регине и речи быть не может.

Жозетта вновь остро ощутила собственное одиночество, и слезы обожгли ей глаза. Обхватив себя за талию и поджав ноги, она устремила взгляд на серебряный диск луны. Выходило, что кроме Кэмерона ей не к кому обратиться. А ведь он терпеть не может ее братьев. Жозетте оставалось лишь уповать на помощь Господа.

Утро наступило слишком быстро. Жозетта выбралась из постели. Спина нестерпимо болела – ведь она так долго стояла, склонившись над Рене. Надев свое любимое бледно-голубое платье и собрав волосы в простой пучок на затылке, она босиком отправилась в комнату Бастьена.

Жозетта постучалась и, не дождавшись ответа, распахнула дверь.

– Бастьен?

Будучи очень опрятным, ее брат застелил постель так, что на покрывале не было ни морщинки. Его личные вещи – расческа и бритвенные принадлежности – пребывали в идеальном порядке. С его пребыванием в доме хлопот не будет. Если только не начнет вмешиваться в ее дела.

Выйдя из комнаты Бастьена, Жозетта направилась к Рене. Как она и ожидала, после ударной дозы опиума он до сих пор крепко спал. При мысли о том, что ему пришлось пережить, в груди Жозетты вновь всколыхнулось чувство вины.

Она на цыпочках подошла к постели. Как же он красив. Даже со швами на лбу и темными кругами под глазами. Сердце Жозетты разрывалось от жалости. В последнее время Рене действительно изменился. Кто бы мог подумать, что однажды он станет работать в могущественной компании Кэмерона Андруза?

Желудок Жозетты заурчал. Внизу должны быть свежие яйца, ветчина и помидоры. Сочные, спелые помидоры, нарезанные кружочками и уложенные рядом с яйцами. Она позавтракает с Бастьеном, а потом поговорит с Региной.

Однако Бастьена нигде не было видно, равно как и Вивьен.

Только Регина пила кофе в гостиной. На середине стола стоял кофейник с горячим кофе, кувшин с подогретым молоком и две чашки с блюдцами.

– Они ушли с первыми петухами. Вивьен поехала с Бастьеном к твоей матери, чтобы забрать остальные вещи. Ведь братья переехали к тебе.

Жозетта опустилась на стул напротив кузины и подвинула себе чашку с блюдцем.

– Вообще-то я еще не пригласила Рене, поэтому не знаю, стоило ли Бастьену перевозить его вещи.

Жозетта замолчала, пытаясь понять реакцию Регины. Когда кузина не ответила, она налила себе порцию сдобренного молоком кофе.

– Как ты смотришь на то, если мои братья будут жить здесь постоянно?

Щеки Регины покрылись красными пятнами. Она сделала глоток кофе.

– Пришло время покончить с беспокойством, которое каждый раз охватывало меня в присутствии мужчин. Рене и Бастьен всегда были ко мне добры. – Регина опустила глаза и посмотрела на дно чашки. – То, что сделал один человек, не должно подрывать моего доверия к другим. Я попробую разговаривать с твоими братьями.

Жозетта подалась вперед, накрыла руку Регины своей и легонько ее пожала.

– Я очень сожалею, что с тобой произошло несчастье. И мне очень хотелось бы стереть из твоей памяти ужасные воспоминания. Остается лишь надеяться, что жизнь здесь даст тебе ощущение безопасности и спокойствия.

Регина подняла на Жозетту свои полные скорби глаза.

– Я больше никогда не заговорю об этом. Скажу лишь одно: Люсьен очень плохой человек. Даже в юности он был исчадием ада.

Внезапно Жозетту охватила ярость, и она опустила глаза, чтобы собраться с мыслями. Ее злость не поможет Регине.

– Я тоже так думаю. И теперь нам нужно уберечь от него Алексию, верно?

Регина втянула носом воздух, а потом шумно выдохнула, словно испытала облегчение от того, что наконец произнесла вслух слова, которые слишком долго держала в себе.

– Именно это я и хочу сделать. Хорошо, что твои братья будут жить с нами. Даже после отъезда Алексии Люсьен может причинить неприятности.

В гостиную вошел босой Рене, одетый лишь в брюки и одну из белых рубашек Бастьена. Ее ворот был расстегнут, а волосы растрепаны.

Он грациозно опустился на стул, словно не было всех этих ранений.

– Я почувствовал аромат кофе.

Попытавшись улыбнуться, Регина подвинула ему чашку, а потом указала на кофейник и кувшин с молоком.

– На столе яйца, ветчина и круассаны. А на обед я сделаю рагу. Бастьен уехал забрать твои вещи. Сказал, что привезет свежих раков. Сколько яиц тебе положить, Рене?

– Три, s’il vous plait.

Рене посмотрел на дверь, за которой скрылась Регина, а потом перевел взгляд на Жозетту.

– Я уже много лет не слышал, чтобы наша кузина говорила так много.

– Ты прав, – ответила Жозетта. – Но у нее есть на то свои причины.

Рене сдвинул брови, но тут же поморщился и потрогал швы на лбу.

– Я давно подозревал, что ее странное поведение как-то связано с Люсьеном.

– Она не хочет говорить об этом, так что лучше не спрашивай. После завтрака я осмотрю твои раны. Хорошо спал?

– Oui, – Рене беззаботно улыбнулся. – Все дело в опиуме, да?

Обхватив чашку с кофе, Жозетта принялась водить подушечкой большого пальца по изображенным на тонком фарфоре изящным цветочкам.

– Бастьен уехал очень рано, чтобы забрать у матери свои вещи.

– И кое-что из моих. Я помню наш разговор.

– Не кое-что, mon frère. Он намерен перевезти сюда все.

Рука Рене, в которой он держал чашку, замерла в воздухе. При этом лицо его осталось совершенно непроницаемым.

Жозетта наклонилась вперед и сжала его руку.

– Я вижу, как ты стараешься достичь чего-то на новой работе. Так что не стоит тебе ездить на болота и обратно каждый день. У меня очень большой дом, Рене. Наверху целых шесть спален. Если тебе не понравилась та, в которой ты сегодня ночевал, выбери другую.

Рене поднес чашку к губам и посмотрел на сестру.

– После смерти Луи я хотел переехать к тебе. Но ты не согласилась.

– Я… – Жозетта пожала плечами. – Люди меняются. Мне не хотелось, чтобы кто-то указывал, что мне делать и как жить. Во всяком случае, мне кажется, что отказала тебе именно поэтому.

– Но это не наказание?

Жозетта покачала головой.

– Бастьен спросил то же самое. Я жду не дождусь, когда ты переедешь. Возможно, это хоть как-то скрасит чувство горечи после отъезда Алексии. Но имей в виду: я не потерплю, если кто-то из вас вздумает управлять моей жизнью.

Рене откинулся на спинку стула и, наклонив голову набок, принялся изучать Жозетту. Потом он рассмеялся, но тут же с шипением втянул в себя воздух и схватился рукой за грудь.

Жозетта вновь наполнила свою чашку кофе.

– Что тебя так рассмешило?

– Только подумай. Я буду жить не только в самом дорогом районе Нового Орлеана, но и в самом большом и красивом доме. Я – отребье с болот.

Последние слова Рене настолько ошеломили Жозетту, что она не сразу нашлась, что ответить. Однако, прежде чем она успела сделать это, Регина принесла поднос с ветчиной, круассанами, яйцами и свеженарезанными помидорами. Она молча поставила его на стол, а потом принесла серебряные столовые приборы и удалилась.

Уголки губ Рене дрогнули.

– Похоже, все, что она хотела сказать, было сказано при первом моем появлении.

Жозетта постелила на колени салфетку и принялась наполнять тарелку едой.

– Она пытается, Рене. Как и все мы.

После завтрака Жозетта осмотрела повязки на теле Рене. Несмотря на небольшие пятна засохшей крови, в остальном они были довольно чистыми. Поэтому Жозетта решила пока не менять их на новые.

В половине первого, когда они потягивали прохладный лимонад в гостиной, к ним присоединился Бастьен. Вивьен же скрылась где-то в доме.

Налив себе лимонада, Бастьен растянулся на диване.

– Ну, что, ты решил переехать?

– Oui, – ответил Рене.

– Bien, потому что я привез все твои вещи.

– Хм. Все?

Бастьен кивнул.

– А вот maman страсть как разозлилась, что мы ее покинули. – Он кивком указал на Жозетту. – Но более всего она разозлилась на тебя. За то, что ты нас украла.

Жозетта судорожно вздохнула.

– Я не делала ничего подобного. Надеюсь, ты сказал ей, что переехал сюда по собственной воле? Рене я действительно пригласила. Но он ранен, к тому же работа требует, чтобы он задерживался в городе, так что у меня были причины его пригласить.

Жозетта не подумала о реакции матери. Ей казалось, что ощущение собственной ненужности станет слабее, если братья станут жить с ней под одной крышей, а мать останется далеко.

Бастьен отхлебнул лимонада и закинул руку на спинку дивана.

– Ей известно, что тебя обхаживает Кэмерон Андруз.

– Он меня не обхаживает, Бастьен.

– Ну, спит с тобой.

– Прекрати. – Жозетта прищурилась. – Почему вы двое можете спать с кем угодно и когда угодно, а я пригласила к себе единственного мужчину всего один раз, и вы не перестаете меня упрекать?

Рене вскинул голову.

– Один раз? – Он сунул руку в карман, достал оттуда шпильку и бросил ее Жозетте. – Это ведь твоя, верно? Я обнаружил ее на полу в гостиной у этого единственного мужчины. Не в его постели, заметь. И не в твоей. Ай-яй-яй.

– О, ты невыносим. Отошлю-ка я тебя, пожалуй, назад к матери. Я думала, тебя порадует перспектива жить так близко от работы.

Рене запрокинул голову на мягкую спинку стула.

– О, да, меня это радует.

– Тогда извинись.

В уголках губ Рене заиграла озорная улыбка, и он прижал руку к сердцу.

– А, ma chère, простишь меня?

Жозетта лишь покачала головой в ответ и повернулась к Бастьену.

– Значит, мать разозлилась, когда ты уехал?

– Non. К тому времени она уже варила снадобье из лягушачьих лап и языков ящериц, чтобы навлечь на тебя проклятие и превратить в камень.

Рене рассмеялся.

– Это совсем не смешно. Вполне вероятно, что Бастьен очень близок к правде. Даже ближе, чем мы думаем.

Бастьен посерьезнел.

– Когда я приехал, там был Люсьен. Берегись, Жозетта. Мать очень сильно на тебя разозлилась, и Люсьен очень этому рад. Ты же знаешь, как он корыстен.

Раздался стук в дверь, и сердце Жозетты упало.

Господи, только бы не Веннар.

Глава 22

Жозетта отворила дверь. На пороге стояла Фелиция Андруз, выглядевшая невероятно свежей в бледно-желтом платье, отороченном хрустящим белоснежным кружевом. Ее шляпка, зонтик и сумочка гармонировали с платьем. Должно быть, девушка посещала ту же знаменитую модистку, что и сама Жозетта.

– Какой неожиданный и вместе с тем приятный визит. Прошу вас, проходите.

– Спасибо. – Фелиция закрыла зонтик и улыбнулась хозяйке дома. – Прошу прощения за вторжение, но когда мой брат получил записку с известием о нездоровье Рене, я очень обеспокоилась и решила его навестить.

А это будет весело.

– Бастьен и Рене в гостиной. Присоединяйтесь к нам.

Жозетта проводила Фелицию до гостиной, а потом пропустила ее вперед. Девушка едва не споткнулась, увидев израненные лица молодых людей.

– Господи! Что с вами случилось?

Бастьен и Рене поднялись со своих мест. Причем Рене немного медленнее.

– Он меня ударил, – протянул Бастьен, даже не попытавшись скрыть своего восхищения гостьей.

Глаза Рене подернулись поволокой, когда и он оценил очарование вошедшей в гостиную девушки.

– Потому что он ударил меня первым.

Жозетта подошла к Фелиции.

– Не слушайте моих глупых братьев. Прошлой ночью на них напали бандиты, и я зашила им раны. Прошу вас, садитесь. Не желаете лимонада? Мы добавили в него лед.

Фелиция поставила зонтик возле двери.

– Лимонада? С удовольствием, спасибо. Негодяев поймали?

– Non, – в унисон ответили братья.

К удивлению Жозетты, Фелиция подошла прямо к Бастьену и опустилась на диван рядом с ним. Она принялась рассматривать его покрытое кровоподтеками лицо.

– Господи, должно быть, вам ужасно больно.

Рене вытянул вперед ноги и скрестил их. Он положил голову на спинку стула и с еле заметной улыбкой посмотрел на Фелицию.

– А мне не больно?

Взгляд Фелиции перекочевал с босых ног Рене на ноги Бастьена, а потом на ноги Жозетты. Она ошеломленно заморгала, как если бы не поверила своим глазам, однако ничего не сказала. Вместо этого она переключила внимание на покрытый швами лоб Рене.

– Конечно, больно. Но раны Бастьена так опухли.

Фелиция хотела дотронуться до синяков Бастьена, но отдернула затянутую в белую перчатку руку и сжала пальцы.

– Можете потрогать меня, если вам хочется, – протянул Бастьен с чувственным придыханием, таившим в себе приглашение.

Щеки Фелиции залил очаровательный румянец, но она быстро совладала с собой, и румянец пропал. Она взяла со стола бокал с лимонадом и поднесла к губам.

Рене и Бастьен не спускали с нее глаз.

Несмотря на раны братьев, живость гостьи подняла Жозетте настроение. Она сомневалась, что кто-то из ее братьев встречал женщину, подобную мисс Андруз. Более того, Жозетта была уверена, что и среди знакомых Фелиции не нашлось бы никого, похожего на братьев Тибодо.

Рене наблюдал за Фелицией из-под полуприкрытых век. А потом от всей его фигуры повеяло страстью.

– Но у меня гораздо больше ран, ma chére, так что идите сюда и пожалейте меня.

Фелиция прищурилась.

– Бастьен выглядит гораздо хуже. К тому же он расположился на просторном диване, в то время как вы сидите на стуле, предназначенном для одного.

Губы Рене изогнулись в неспешной улыбке.

– Я могу подвинуться.

Не сдержавшись, Жозетта рассмеялась.

– Рене не лжет насчет своих ран, мисс Фелиция. Если бы вы заглянули ему под рубашку, то увидели бы несметное количество порезов, которые тоже пришлось зашить.

Фелиция ошеломленно охнула.

– Ради всего святого, скажите, что с вами произошло?

Братья многозначительно посмотрели на Жозетту.

– Как я уже сказала, на моих братьев напали какие-то бандиты. Не стану посвящать вас в ужасные детали. – Она подошла к низкому столику, стоящему рядом с диваном. – Не хотите ли еще лимонада?

Входная дверь открылась и захлопнулась, и сердце Жозетты в очередной раз замерло от ужаса. Однако на пороге гостиной появилась Алексия, которая была мрачнее тучи.

Следом за ней шел Кэмерон, на лице которого тоже застыло отнюдь не радостное выражение. Фелиция подалась вперед и, заметив Кэмерона, подошла к нему.

Алексия прямиком направилась к Рене.

– Как ты умудрился так поранить голову, дядя? А ну-ка встань, чтобы я могла сесть.

– Алексия, где твои манеры? – сдвинула брови Жозетта.

Наклонившись, Рене прошептал что-то племяннице на ухо. Щеки девочки покрылись пунцовыми пятнами, но, вместо того чтобы ответить, она направилась к дивану, на котором сидел Бастьен. Алексия плюхнулась рядом с ним и, сдвинув брови, посмотрела на его синяки и раны.

– Сразу ясно, что ты опять подрался.

– Прошу вас, заходите, – обратилась Жозетта к Кэмерону, когда они с Фелицией появились в дверях. Она не знала, что сказала ему кузина, но было видно, что он немного остыл.

– Он уже вошел. – Алексия скрестила на груди руки, отказываясь смотреть на отца, и принялась покусывать нижнюю губу.

О господи.

Кэмерон перевел взгляд с Бастьена на Рене.

– Что с вами случилось?

– На них напали бандиты, – ответила вместо Жозетты Фелиция.

Кэмерон подошел к хозяйке дома, не сводя взгляда с Рене.

– Мне кажется, рана у вас на лбу совсем не мешает работать.

Задрав рубашку, Рене показал Кэмерону торс, обмотанный бинтами с засохшими пятнами крови.

– Все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Так, вроде, говорят.

При виде ранений дяди глаза Алексии округлились, и она разразилась французскими ругательствами.

Фелиция сказала что-то Кэмерону, и тот кивнул. Девушка повернулась к Алексии.

– Дорогая, не хотела бы ты погостить пару дней в доме моего брата?

– Non.

– Ты когда-нибудь управляла экипажем?

– Где бы я его взяла? – Она улыбнулась Бастьену. – Разве что украла бы.

Не ответив на улыбку племянницы, Бастьен наклонился к ее уху. Алексия густо покраснела, а потом вскочила с дивана и направилась к двери.

– Я в свою комнату.

Однако Фелиция преградила ей дорогу.

– Прошу тебя, пока не уходи. Тебе наверняка понравится кататься в экипаже по городу. Он как раз ждет снаружи. Мы прокатимся до дома Мишеля. Сможем останавливаться, где захотим. Я даже дам тебе подержать поводья. А утром отправимся на пикник. Если у тебя получится управляться с поводьями сегодня, то завтра ты поедешь сама.

Просияв, Алексия повернулась к Жозетте.

– Не жди от меня позволения. Спрашивай у отца.

Алексия угрюмо поджала губы.

Из горла Кэмерона вырвался тихий вздох, который, как показалось Жозетте, услышала лишь одна она.

– Поезжай, – произнес он. – Возьми с собой кое-какие вещи. Увидимся через два дня.

Алексия бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Я сейчас вернусь.

Желудок Жозетты болезненно сжался. Два дня – и они оба исчезнут из ее жизни. Она повернулась к Кэмерону и указала рукой на дверь.

– Можно поговорить с вами наедине?

Повисшая в комнате тишина была смехотворной. Кэмерон перевел взгляд с одного брата на другого, а потом сардонически улыбнулся и вышел из гостиной.

Отведя Кэмерона в библиотеку, Жозетта заперла двери изнутри. Сложив руки за спиной, Кэмерон принялся разглядывать помещение. От его цепкого взгляда не ускользнула ни одна деталь интерьера: стены, увешанные полками с книгами, кожаная мебель, глобус на подставке и дубовый письменный стол.

– Это твоя коллекция или же твой супруг был большим почитателем литературы?

При упоминании о покойном муже Жозетту охватила печаль.

– Месье Леблан не очень жаловал книги, если речь в них шла не о финансах. Так что я много времени проводила здесь одна.

– Впечатляет. – Кэмерон развернулся к Жозетте. – Я имел в виду количество книг, а не время, проведенное тобой в одиночестве.

Однако Жозетта пригласила его сюда вовсе не за тем, чтобы обсуждать свой литературный вкус или количество книг в библиотеке.

– Судя по лицу Алексии, дела в полиции пошли неважно.

– По крайней мере, для нее. Я решил, что ты права, и мне не стоит помогать ей выпутываться из сложившейся ситуации. Поэтому я действовал довольно сурово. Словом, теперь дочь меня презирает.

Жозетта жестом указала на кожаный диван. Сама же заняла стул напротив.

– Что произошло?

Опершись локтем о спинку дивана, Кэмерон прижал пальцы к виску и принялся массировать его осторожными движениями.

– Утром я сопроводил ее в полицию. Офицер, который нанес визит в твой магазин, послал уведомления пострадавшим от кражи торговцам. Так что все они ждали в участке, когда туда приехали мы с Алексией.

– О боже.

Кэмерон кивнул.

– Я сидел рядом с ней, но не вмешивался. Она изворачивалась как могла, но в итоге вернула украденное и принесла извинения потерпевшим. Мы с офицером пришли к соглашению, что я буду сопровождать ее, когда она будет возвращать украденное владельцам магазинов, но внутрь вместе с ней не пойду.

– И она подчинилась?

– Да, но только до тех пор, пока мы не подошли к первому магазину. Она вошла внутрь, швырнула на прилавок связку свечей и заявила: «Отстаньте от меня».

Прижав пальцы к губам, Жозетта попыталась сдержать рвущийся наружу смех.

– Извини. Продолжай, пожалуйста.

– Вот тогда я и подумал, что лучше мне заходить в магазины вместе с ней. И с тех самых пор она со мной не разговаривает. Разве что бубнит время от времени, как она меня ненавидит.

– О, Кэмерон. Она просто разозлилась. А еще растерялась. Она тебя обожает.

– Но я уверен, что последними словами, обращенными ко мне, были «я тебя ненавижу». Как еще мне интерпретировать эти сказанные в порыве гнева слова?

– Дай ей время.

– Время? Мне остается надеяться, что затея Фелиции занять Алексию на все дни, что остаются до отплытия в Англию, окажется удачной. Помяни мои слова, едва только я посажу ее на корабль, она найдет сотню других способов выразить свою ненависть ко мне.

Жозетту вновь охватило чувство вины, но она прогнала его прочь.

– Мне жаль, что на тебя навалилось столько проблем. Это я виновата, что Алексия отправилась искать тебя.

Кэмерон с минуту смотрел на сидящую перед ним женщину.

– Ты признаешься в том, что толкнула ее на это?

Жозетта пожала плечами.

– Узнав, что ты живешь в Сан-Франциско, я написала тебе письмо, в котором рассказала о дочери. Но прежде чем я успела его отправить, на него наткнулась Алексия. Таким образом она узнала, где тебя искать.

Взгляды Кэмерона и Жозетты встретились.

– Ты меня простишь?

Кэмерон смягчился.

– Я бы не знал о существовании ребенка, если бы ты не сделала то, что сделала. Так что мне не за что тебя прощать.

Лоб Жозетты сковало такое напряжение, что даже глазам стало больно.

– Спасибо. Но я позвала тебя сюда не для того, чтобы поговорить об Алексии. Это я могла бы сделать и в присутствии братьев.

– О чем же тогда пойдет речь?

Жозетта крепко сцепила лежащие на коленях руки.

– Мне нужен совет, а попросить мне его не у кого, кроме тебя.

– Даже у братьев?

– Особенно у них. – Жозетта набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула. – Прошлой ночью Рене могли бы убить, если бы Бастьен случайно не оказался рядом. Я знаю, кто приказал это сделать.

Кэмерон убрал руку от виска.

– Кто?

– Эмиль Веннар.

Кэмерон замер.

– Ты уверена?

Кивнув, Жозетта рассказала ему все от начала до конца. Закончив, она произнесла: – Теперь ты понимаешь, почему я ничего не могу сказать братьям? Они же не оставят его в покое. И что с ними будет? Рене и Бастьен порой выходят за рамки приличий. Но они не убийцы. Даже если Веннара постигнет смерть в результате стычки с ними, они не смогут жить в ладу с собой.

Что-то изменилось в поведении Кэмерона. Беспокойство за Алексию куда-то исчезло, уступив место недюжинной силе, с которой Жозетте только предстояло познакомиться. Силу источала каждая клеточка тела Кэмерона, и Жозетте сделалось не по себе. Он поднялся с дивана и прошел к широкому окну, выходящему в сад. Он долго стоял к Жозетте спиной и не произносил ни слова. Потом повернулся, и Жозетта заметила резкий контраст между серьезным деловым мужчиной, коим он казался ей сейчас, и исполненным беспокойства Кэмероном, впервые переступившим порог ее дома.

– Веннар – большой человек в маленькой части мира, коим является наш город, Жозетта. Тебе с ним не совладать. У меня есть простое решение.

Жозетта тоже поднялась со своего места и сжала на груди руки, чтобы унять дрожь.

– Что за решение?

– Продай свой дом и магазин моей компании.

Жозетта ошеломленно охнула.

– Что? Как?

– Никаких денежных расчетов не будет. Просто оформим все на бумаге. – Кэмерон достал из кармана часы и взглянул на циферблат. – Всего лишь два часа. У меня есть время, чтобы посетить банк. Мой адвокат быстро составит все необходимые документы.

Складывалось впечатление, что исходящая от Кэмерона энергия поглотила все вокруг. И Жозетту тоже. С отчаянно колотящимся сердцем она сделала шаг назад.

– Но… на это потребуется время. А ты уезжаешь через два дня.

Кэмерон покачал головой.

– Когда все будет готово, я подпишу, что смогу, до отъезда. А Мишель доделает остальное.

Слезы обожгли глаза Жозетты, но она ужасно не хотела, чтобы они пролились в присутствии Кэмерона.

– Но я не понимаю, как…

На лбу Кэмерона залегли складки.

– Какие-то проблемы?

Жозетта закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.

– Правда состоит в том, что мне стоило больших трудов обрести независимость, Кэмерон. Твой план был бы превосходен, если бы не лишал меня свободы.

Кэмерон шумно выдохнул, а потом подошел ближе и схватил Жозетту за плечи. Внезапно он словно бы раздвоился. В нем объединились вызывающий трепет бизнесмен и внимательный любовник, прикасающийся к Жозетте сильными и в то же время нежными руками.

– Жозетта, дорогая, подобное происходит повсеместно. Это будет чисто номинальная сделка. Вся недвижимость останется твоей. Когда же пройдет время, или когда Веннар отойдет в мир иной, все станет как прежде по первому твоему требованию.

Неужели это правда? Неужели он спасет ее братьев? Спасет ее саму и ее дом? Надежда постепенно вытесняла поселившийся в груди Жозетты страх.

– Это сработает?

Кэмерон медленно кивнул. А потом от его взгляда повеяло жаром. Жозетта смотрела в его ослепительные янтарные глаза, ощущая, как внизу живота зарождается чувственное тепло.

– Мне было так одиноко на этом диване, Жозетта. – Голос Кэмерона зазвучал глуше. – И так больно видеть тебя сидящей на стуле напротив.

В уголках его рта заиграла улыбка, и он надавил пальцами на плечи Жозетты.

– Подойди ближе.

Жозетта сделала шаг вперед, отчаянно желая Кэмерона и в то же время отказываясь терять ту часть себя, которая все еще обладала какой-то силой.

– Ты подошла недостаточно близко, – пробормотал он, прижимая Жозетту к себе. Обняв ее, он принялся нежно массировать пальцами ее шею.

Жозетта застонала, почувствовав, как постепенно ослабевает сковывавшее ее напряжение. Почему она так боится потерять часть себя? Ведь она не отдавала Кэмерону того, чем не хотела делиться. Он скоро уедет. А до тех пор она не позволит беспокойству лишить ее того, чем они могли бы насладиться вместе.

Кэмерон убрал за ухо Жозетты выбившуюся из прически прядь и нежно поцеловал уголки губ.

– Должно быть, этот ублюдок испортил несколько лет твоей жизни.

Кэмерон запечатлел поцелуи в уголках глаз Жозетты.

– Ты больше не будешь его бояться. Никогда. И тебе не придется встречаться или разговаривать с мерзавцем. Мои адвокаты обо всем позаботятся.

Жозетта смотрела в глаза Кэмерона, постепенно осознавая сказанное.

– Но мне хотелось бы увидеть его лицо, когда он обо всем узнает.

Кэмерон покачал головой.

– Твоя сила в молчании и полном отчуждении. Ему будет официально запрещено приближаться к твоему дому или магазину. Я прослежу за этим.

Жозетта закрыла глаза и потерлась своей щекой о щеку Кэмерона. Он был мужчиной, которого она смогла бы полюбить. Но она не питала иллюзий в отношении него и любви как таковой. Возможно, когда-нибудь в ее жизни появится мужчина, который наполнит ее такими же чудесными ощущениями.

Хотя Жозетта сомневалась в том, что подобное произойдет.

Кэмерон поддел ее подбородок пальцем.

– Открой глаза, Жозетта.

Она повиновалась.

Взгляд мужчины скользил по ее лицу, как если бы он хотел навсегда запечатлеть в памяти его очертания.

– Проведешь со мной ночь?

Сердце Жозетты подпрыгнуло в груди.

– Мои братья…

– Могут остаться здесь, в то время как я отвезу тебя к себе домой. – Кэмерон легонько коснулся губ Жозетты своими. – Окажи мне честь, сказав «да».

Жозетта почувствовала, как напрягся Кэмерон в ожидании ответа. Вот теперь она и проверит, сможет ли жить независимо бок о бок с братьями.

– Да, – прошептала Жозетта, и Кэмерон заметно расслабился.

– Я должен отправиться к своему адвокату, пока не закончился рабочий день. Но пока я не ушел, скажи, тебе нужно от меня еще что-нибудь? Какая-нибудь услуга, которую мне по силам тебе оказать?

Колени Жозетты подкосились, но решимость не покинула ее.

– Да, одну услугу ты можешь мне оказать. Поужинаешь сегодня с моими братьями?

Кэмерон отстранился и сдвинул брови.

– Только не говори, что мне придется ужинать с этими негодяями, а потом еще пожелать им сладких снов.

Жозетта запечатлела на губах Кэмерона многообещающий поцелуй.

– Сладких снов можешь не желать. Просто присоединись к нам за ужином. В конце концов, они дяди Алексии. Кэмерон, прошу тебя, окажи мне эту услугу, прежде чем вы с Алексией уедете.

Кэмерон посмотрел на Жозетту из-под полуопущенных век.

– Ты мной манипулируешь.

Жозетта лукаво улыбнулась.

– У нас рагу. Бастьен принес свежих раков. Приходи в восемь.

В груди Кэмерона забурлил смех. Он обнял Жозетту и прижал ее к себе так крепко, что ей снова пришлось прикоснуться щекой к его груди.

– Я соглашусь на это безумие. Но лишь потому, что Регина готовит самое потрясающее рагу с морепродуктами во всем Новом Орлеане.

Жозетта мысленно улыбнулась. Как хорошо им было друг с другом. Как прекрасно они друг друга понимали.

Кэмерон приподнял лицо Жозетты и запечатлел на ее губах долгий поцелуй. Затем он отпустил ее, но пробегавшие между ними электрические разряды все же оставили свой след.

– Как я уже сказал, мне нужно посетить своего адвоката, если я хочу успеть что-то сделать.

Кэмерон вновь поцеловал Жозетту.

– У тебя опухли губы. Так что побудь немного здесь. Я найду выход.

Подойдя к двери, Кэмерон остановился.

– У Мишеля целая конюшня прекрасных лошадей, и мне ужасно хочется прокатиться, чтобы немного освободиться от того, что накопилось в душе за последние несколько дней. Не возражаешь, если я чуть-чуть опоздаю?

Зародившаяся внизу живота Жозетты горячая волна заставила ее пульс участиться. Она одарила Кэмерона соблазнительной улыбкой.

– Это неформальный ужин, так что можешь явиться на него в костюме для верховой езды. Только потом непременно прими ванну, хорошо?

Кэмерон тихо засмеялся.

– Мне нравится ход твоих мыслей.

Кэмерон безусловно был привлекательным мужчиной. Женщины неизменно оборачивались ему вслед, когда он был одет в безупречно скроенный костюм. Но с взъерошенными ветром волосами, в высоких сапогах для верховой езды и узких бриджах, подчеркивающих его мускулистые ноги и бедра, он и вовсе напоминал сошедшего с небес бога.

Бога, с которым Жозетта собиралась провести целую ночь, занимаясь любовью.

Ужин закончился, и теперь он сидел в кресле, беззаботно болтая с ее братьями. Жозетта готова была поклясться, что он прекрасно проводит время. Мысль о том, чтобы увезти Жозетту из дома на глазах у Рене и Бастьена, лишь повышала ему настроение. А может, все дело было в его скором отъезде, позволявшем ему заключить перемирие с братьями Тибодо. Пусть и на один вечер. Как бы то ни было, Кэмерон оказал Жозетте услугу, о которой она просила. Ей так и хотелось перелезть через стол и расцеловать за то, как он общался с ее братьями.

Все трое безудержно язвили, но в этом и состояло веселье. За новую одежду Жозетте удалось купить обещание братьев вести себя с гостем прилично. После долгой беседы, касающейся попыток Веннара купить дом и магазин Жозетты, Кэмерон выдвинул предложение стать номинальным владельцем всей этой недвижимости, чтобы оградить Жозетту от дальнейших посягательств негодяя, и оно было встречено горячим одобрением. Что сделало атмосферу вечера еще более легкой.

К радости Жозетты, Рене двигался довольно непринужденно. Очевидно, раны не доставляли ему большого беспокойства. Ему конечно же было больно, но ее кремы и травяные настои творили чудеса, так что уже через неделю можно будет снять швы.

Раздался громкий стук в дверь, и сердце Жозетты отчаянно забилось в ответ.

– О господи. Неужели слухи разнеслись так быстро, и Веннар пришел, чтобы разобраться со мной?

Мужчины тут же поднялись со своих мест. Кэмерон повернулся к Вивьен.

– Вы должны открыть дверь. Если это Веннар, не говорите ему, что мы здесь. Просто скажите, что сейчас позовете Жозетту.

Кивнув, Вивьен поспешила к двери.

Спустя мгновение в гостиную ворвалась Фелиция. Она так запыхалась, что ей пришлось согнуться и приложить руки к бокам.

Кэмерон подошел к кузине.

– Что, черт возьми, случилось? Где Алексия?

– У… ушла.

Все внутри Жозетты замерло: мышцы, сознание, сердце, легкие.

Кэмерон же обнял Фелицию за плечи.

– Дыши глубоко и медленно. Вот так. Умница. А теперь расскажи все по порядку.

– Не успели мы прийти домой, как явился ее дядя…

– Дядя? – хором спросили присутствующие.

– Мужчина по имени Люсьен.

Рене вышел вперед.

– Он ей не дядя. А мой никудышный кузен. Он ее забрал?

Фелиция кивнула.

– Алексия была так рада его видеть, да и сам он произвел такое приятное впечатление, что я не почувствовала никакой угрозы и впустила его в дом. Даже предложила чаю. Он сказал, что пришел забрать Алексию и отвезти ее к бабушке, собравшейся устроить для нее праздник.

Бастьен и Рене выругались.

– Она пошла с ним? – закричала Жозетта.

– Хотела, но я не разрешила. Сказала, что нужно подождать и спросить разрешения у ее отца. Люсьен вроде бы согласился, но потом у меня вдруг закружилась голова, и комната поплыла перед глазами. Должно быть, он что-то подлил мне в чай, когда я выходила за сладостями. Проснулась я несколькими часами позже в собственной кровати. Со мной рядом сидела служанка.

– А больше он не причинил тебе вреда? – спросил Кэмерон. – И где, черт возьми, был все это время Мишель?

– Нет, он меня не тронул. Не думаю, что он как-то запугал слуг или Алексию. Наверняка сказал им, что мне просто стало плохо. Он может быть весьма убедительным. А Мишель отправился на свидание. Сказал, что не придет ночевать. Но я знала об этом, когда приглашала Алексию.

– В котором часу появился Люсьен?

– Около четырех. Время чая.

Кэмерон достал из кармана часы.

– Проклятие. Сейчас почти полночь.

Бастьен выругался.

– Вот почему мать была не слишком расстроена, когда я уезжал. Она уже тогда вынашивала план инициации.

– Oui, – кивнул Рене. – Она хочет подвергнуть Алексию ужасному обряду, о котором я вам рассказывал. Люсьен тоже практикует вуду. Вот почему мать послала его за Алексией.

Жозетта с трудом заставила себя произнести страшные слова, вертящиеся на языке:

– А что если… что если он солгал? Что если он не собирался везти Алексию к матери?

В гостиной воцарилась мертвая тишина.

Бастьен уже направлялся к выходу из гостиной, но потом остановился.

– Если приказ отдала мать, он не посмеет ее ослушаться. Если они подготовили церемонию вуду, я знаю, где она состоится. Остается лишь надеяться, что мы не опоздали. – Он посмотрел на Рене. – Ты со мной?

– Он не может, – возразила Жозетта. – Его швы непременно разойдутся. С тобой поеду я.

– Нет! – хором воскликнули мужчины.

Кэмерон сделал шаг вперед.

– Жозетта, ты останешься здесь. Фелиция, тебе тоже лучше остаться. Поддерживайте друг друга в наше отсутствие.

Он повернулся к братьям.

– Я отец Алексии. И я поеду за ней.

Рене покачал головой.

– Non. Вы не знаете болот. И будете нам мешать.

Внезапно Кэмерон начал источать такие же властность и силу, свидетельницей которых Жозетта стала в библиотеке.

– Черт возьми, речь идет о моей дочери, Рене. Я поеду. Я умею держать себя в руках и следовать указаниям, в данном случае вашим.

Глава 23

Бастьен вел лодку вглубь болот, бесшумно скользя по поверхности черной, точно чернила, воды. Кэмерон сидел на узкой доске, прикрепленной к бортам в середине лодки. Позади него устроился на такой же импровизированной лавке Рене.

На берегах тут и там поблескивали тусклыми огоньками светлячки, напоминающие падающие с небес звезды. Тишину ночи нарушали громкое кваканье лягушек и писк насекомых. Слева от Кэмерона послышался тихий всплеск. Мужчина вздрогнул. Что это? Возле лодки проплыл аллигатор? Или рыба выпрыгнула из воды за мошкой?

Если бы ситуация не была столь критичной, Кэмерон счел бы окружающую его местность весьма привлекательной. Однако при стуке барабанов, несущемся откуда-то издалека, волосы на его затылке встали дыбом. Его дочь была там. А что, если нет? Что, если Люсьен солгал? Что, если?..

Кэмерон попытался прогнать тревожные мысли прочь. Он не мог позволить сейчас себе нервничать. Стук барабанов становился все громче. Судя по всему, они приближались к цели своего путешествия.

Повернувшись к Кэмерону, Бастьен тихо заговорил:

– Пришло время вспомнить тот небольшой урок, что я преподал вам в самом начале пути, mon ami. Вы будете делать то, что я скажу или сделаю, oui? В противном случае все мы можем погибнуть.

Кэмерон кивнул. Да поможет ему Господь, если придется выбираться отсюда самостоятельно. Когда они свернули в рукав реки, Кэмерон не мог себе представить, как Бастьен будет искать путь в такой темноте. Однако когда его глаза немного к ней привыкли, то понял, что есть какие-то знаки и приметы, прекрасно знакомые Рене и Бастьену, но ускользавшие от него.

Они обогнули излучину, и воздух наполнился едким запахом жженого дерева, смешавшимся с запахом еды. Бастьен заметил, что люди на берегу жарят поросенка на вертеле, но об остальном умолчал. Нос Кэмерона уловил ароматы любимых креолами специй: паприки, лука и сельдерея. Их он узнал бы где угодно. Загадочный, мрачный мир болот сохранил какую-то первобытность. А эти сильные ароматы напоминали захватчиков, нарушивших девственную чистоту природы.

Стук барабанов становился все громче и эхом отражался от поверхности воды. От этих зловещих звуков сердце Кэмерона едва не выскочило из груди. Прищурившись, он попытался разглядеть хоть что-нибудь за низким кустарником и стволами кипарисов и тополей. Его внимание привлек огромный костер, пламя которого устремлялось в самое небо. Адепты Одали танцевали вокруг него. Сквозь запах горящих дров пробивался еще один, почти неуловимый сладковатый запах. Неужели опиум?

С помощью длинного шеста Бастьен направил лодку к ряду других, покачивающихся возле полого спускающегося к воде берега. В густых сумерках они напоминали приготовившихся к нападению аллигаторов. Взмах шестом – и лодка Бастьена бесшумно скользнула на свободное место между двумя другими. Пирующие сидели на скамьях менее чем в футе друг от друга.

Наклонившись к уху Кэмерона, Рене зашептал:

– Если мы спрячемся за кустами, нас никто не увидит. Ведь все они либо опоены, либо смотрят на огонь. Из-за шума нас тоже не услышат. Но они могут почувствовать наше присутствие, если мы не будем соблюдать осторожность. Поэтому будем держаться в тени и говорить очень тихо.

Кэмерон прихлопнул севшего на шею москита.

– Где, черт возьми, Алексия?

– Скорее всего, на другой стороне от костра на перистиле, – ответил Бастьен.

– Что это, черт возьми, такое? – раздраженно спросил постепенно теряющий терпение Кэмерон.

– Что-то вроде рукотворного храма. Помощницы матери готовят Алексию к инициации. Потерпите немного.

– Вон maman. – Рене указал на темноволосую женщину, одетую в тонкую белую рубаху до пят, сотрясающую священной трещоткой. Пританцовывая с закрытыми глазами, она обошла вокруг костра. Змея-альбинос толщиной с руку Кэмерона обвивалась вокруг ее талии и ползла вверх по руке. Несмотря на духоту, по спине Кэмерона побежали мурашки.

– Она использует трещотку, чтобы выпустить на волю силу душ умерших, – пояснил Рене. – Вот почему так важно остановить эту церемонию. Если она достигнет точки невозврата, мать признает Алексию своим родным ребенком и станет владеть ею, как никто другой. Она станет следующей жрицей вуду.

– Господи, но ведь ей только тринадцать лет. – Кэмерон бросил взгляд на Рене, отхлебывающего из фляжки ром производства компании «Братья Гослинг», если быть точным. Жозетта дала его брату в качестве обезболивающего, поэтому Кэмерон удержался от язвительных замечаний.

– А вон там Люсьен. – Бастьен указал рукой на танцующего вокруг Одали полуголого мужчину. Кэмерон сжал зубы так, что они заскрежетали. Даже с такого расстояния были видны остекленевшие глаза Люсьена. На нем были белые хлопковые штаны, сквозь тонкую ткань которых отчетливо виднелись на фоне яркого костра мускулистые ноги.

Языки пламени отражались на его блестящей от пота груди, и со стороны казалось, будто он охвачен огнем. Длинные волосы Люсьена взлетали вверх, когда он кружился в неистовом танце. Еще несколько одетых подобным образом мужчин плясали возле костра, громко распевая песни. На женщинах были надеты пестрые юбки и короткие кофточки.

Бастьен снял с себя рубашку и приготовился действовать. По плану он должен был проникнуть в толпу танцующих, когда они погрузятся в транс и перестанут замечать происходящее вокруг. Он украдет Алексию, убежит вместе с ней вглубь леса, а потом окольными путями вернется к Рене и Кэмерону.

От непрерывного стука барабанов в голове у Кэмерона запульсировало.

– Черт возьми, да где же она может быть?

Люсьен передал Одали стеклянную бутылку с прозрачной жидкостью. Набрав полный рот этой самой жидкости, женщина раздула щеки и выплюнула ее в костер, где она зашипела, точно змея. Языки пламени взметнулись выше.

Спиртное.

Сваренное Люсьеном?

По всему периметру костра за спинами людей стояли деревянные клетки, заполненные белыми курами. Люсьен достал одну из них и быстрым движением руки оторвал ей голову. Держа жертву вверх лапами над своей грудью, он принялся скакать и кружиться. Кровь лилась прямо на него, а его вызывающая отвращение широкая улыбка напоминала гримасу человека, пребывающего в наркотическом опьянении.

Желудок Кэмерона болезненно сжался.

Еще одну курицу вытащили из клетки, но лишь для того, чтобы ее постигла участь предыдущей. За ней последовали остальные. Барабаны забили громче по мере того, как танцующие начали кружиться быстрее, поливаемые кровью принесенных в жертву птиц.

– Господи, неужели это будет продолжаться всю ночь?

Кэмерон повернулся к Рене и едва не отшатнулся при виде каменного выражения его лица. Ему не нужно было спрашивать, какую участь уготовили для Алексии Одали и Люсьен. Глаза Рене говорили красноречивее слов.

С отчаянно колотящимся сердцем Кэмерон взглянул на Бастьена, словно бы прочитавшего его мысли.

– Не двигайтесь. Предоставьте ее спасение нам.

Люсьен, покачиваясь, ходил вокруг костра и отрывал курам головы, словно это была безобидная детская игра. Он громко пел и кружился, а потом исчез за костром. Когда он появился снова, рядом с ним стояла Алексия с круглыми от ужаса глазами.

Выругавшись, Кэмерон попытался подняться со скамьи.

– Non. – Бастьен заставил его сесть. – Они убьют вас, если вы зайдете за пределы их священного круга. Рене слишком сильно ранен, чтобы отправиться ей на помощь, поэтому он будет править лодкой. Как один из сыновей высшей жрицы вашу дочь должен спасти я. Maman уже не в себе. Лоа – дух из другого мира – уже вселился в нее и завладел ее разумом. Когда церемония закончится и духи покинут ее тело, она даже не вспомнит, что я был здесь. Будет знать лишь то, что Алексия пропала. Но вот Люсьен еще не принял в себя духов Лоа. Так что нужно немного подождать.

Люсьен принялся скакать вокруг Алексии, высоко задирая ноги, с выражением похоти на лице. Он поднес к ее губам бутылку. Она набрала полный рот напитка и выплюнула его в костер. Люсьен расхохотался, что-то пропел и принялся в еще большем возбуждении плясать вокруг Алексии.

Затем он достал из клетки еще одну курицу, оторвал ей голову и поднял над грудью Алексии. Кровь закапала на ее белую рубашку. В глазах девочки отразился ужас, и она попыталась отстраниться. Однако Люсьен обхватил ее за талию, рывком притянул к себе и прижался губами к ее шее.

– Сукин сын. – Кэмерон выскочил из лодки.

– Остановитесь. – Бастьен попытался схватить его за руку.

Внезапно вода вокруг Кэмерона забурлила.

– Черт! Что-то меня укусило.

– Змеи! – Рене и Бастьен рванулись за Кэмероном.

Он почувствовал еще один укус, а когда его втащили назад в лодку, с его левой ноги что-то свисало. Опустив глаза, Кэмерон разглядел извивающегося щитомордника.

– Эта чертова тварь присосалась ко мне. Уберите ее!

– Merde. – Схватив змею чуть пониже широкой головы, Бастьен сдавил пальцы, заставляя ее разжать челюсти. Оторвав извивающегося гада от ноги Кэмерона, он швырнул его назад в воду. – Вы наступили на гнездо щитомордников.

Боль пронзила ногу Кэмерона, заставив его застонать.

– Кажется, он укусил меня дважды.

– Сядьте, – приказал Рене. – Нужно держать голову выше раны, чтобы яд не попал в сердце.

– Наши планы внезапно поменялись. – Бастьен взялся за сапог Кэмерона.

– Какого черта вы делаете? – воскликнул Кэмерон.

– Ваша нога вот-вот раздуется, как туша мертвой лошади на солнце. Еще чуть-чуть, и мне придется разрезать сапог. – Бастьен сдернул с ног Кэмерона сапоги и швырнул их вглубь лодки. Выпавший из одного из них нож с грохотом ударился о деревянное дно.

Боль, коей Кэмерон не испытывал никогда в жизни, огнем обжигала ногу.

Бастьен повернулся к Рене.

– Я знаю, ты не в лучшей форме, mon frère, но тебе все же придется сходить за Алексией. Если мы оставим ее там, Люсьен доберется до нее, прежде чем мать сообразит, что что-то пошло не так. Если же за ней отправлюсь я, ее отец скорее всего умрет. Ты знаешь, что делать.

– Тебе это понадобится. – Рене бросил Бастьену серебряную фляжку с ромом и, схватив шест, погрузил его в темную воду. Он вывел лодку из бухточки и направил ее туда, где ровными рядами стояли остальные. Рене снял с себя рубашку и в штанах и с бинтами на груди направился к берегу вброд.

Бастьен переключил внимание на Кэмерона.

– Сделайте несколько вдохов и постарайтесь дышать как можно спокойнее. И не глубоко.

– Черт, как больно.

– Oui. Самая ужасная боль на свете. – Бастьен сунул руку в карман и достал оттуда перочинный нож. – Мне нужно разрезать места укусов и высосать оттуда как можно больше яда. Так что держитесь за края лодки.

– Почему обо мне не мог позаботиться Рене, в то время как вы отправились бы за Алексией?

– Потому что я опытный лекарь. Мой брат не знает того, что знаю я. – Быстрым движением ножа Бастьен разрезал бриджи Кэмерона до бедра. – Хорошо, что на вас были высокие сапоги, иначе в ваши лодыжки вонзила свои зубы добрая дюжина змей. Вот тогда я точно ничем бы не смог помочь. Еще хорошо, что большая змея не укусила вас выше. Тогда вы точно бы умерли в считаные секунды.

– Почему? – Боль от разрезов на ноге оказалась гораздо слабее боли от укусов.

Бастьен всосал и выплюнул отравленную ядом кровь. После этого он набрал в рот рома и принялся потихоньку выливать его на рану.

– Потому что я не смог бы отсосать кровь выше.

– Черт, сейчас совсем не время для шуток.

Бастьен продолжал отсасывать и сплевывать кровь, поливая рану ромом. Наконец он поднялся и отер рот тыльной стороной ладони. Схватившись за шест, он вывел лодку на середину реки.

– Постарайтесь не двигаться и не вдыхать слишком глубоко.

Кэмерон бросил взгляд на берег.

– Какого черта? Нужно подождать Рене.

– Non. Он возьмет одну из лодок на берегу и отвезет Алексию к Жозетте, где она будет в безопасности. А я отвезу вас к maman.

– Что?

– Ее дом ближе. К тому же у нее есть все необходимое для лечения змеиных укусов. Я знаю, что делаю.

Кэмерон пытался справиться с паникой, растущей вместе с болью в ноге. Ему следует продолжать говорить, чтобы не лишиться рассудка.

– Как мы узнаем, что Рене справился с задачей? Ведь он весь изранен и еле двигается.

– Просто удивительно, на что способен человек в экстремальной ситуации. – Несмотря на кажущееся спокойствие, на лице искусно правящего лодкой Бастьена застыло выражение беспокойства. – Рене спасет вашу дочь, чего бы ему это ни стоило. Он – старший сын maman, и никто не причинит ему вреда до тех пор, пока она не прикажет. Но она этого не сделает. Жозетта потом его подлатает.

Пульсация в голове Кэмерона усилилась. На языке появился отвратительно-тошнотворный привкус, как если бы ему в рот залилась болотная вода вместе с кишащими в ней змеями.

– Вы не можете отвезти меня к своей матери. Если Одали меня узнает, я не протяну и пяти минут.

– Non. Помимо всего прочего она еще и целительница. Из-за того что с вами случилось, Рене остановил церемонию, и она вновь стала собой. Вы ведь больше не слышите барабанов? В этот самый момент он стоит перед ней и ее последователями, рассказывая о том, что с вами произошло, и прося ее о помощи. У maman есть свои темные стороны, не имеющие ничего общего с духовными практиками, но она не посмеет прилюдно отказать Рене в помощи. А еще она не сможет запретить Алексии уйти с ним, если девочка этого захочет. Вы видели выражение лица своей дочери. Она уйдет с Рене.

– Святые угодники. Мне не стоило выпрыгивать из этой чертовой лодки.

– Oui. Но что сделано, то сделано. Если мы хотим спасти вас или вашу ногу, вам нужно перестать говорить, перестать думать и начать дышать очень поверхностно.

Боль от ноги распространилась по животу. К горлу Кэмерона подкатила тошнота, и он поспешно перевесился через борт. По его спине и лбу покатился пот, а потом ему стало ужасно холодно. Кэмерона била такая сильная дрожь, что стучали зубы.

– Вы ведь думаете, что я не выживу?

Однако, прежде чем Бастьен успел ответить, Кэмерон вновь перевесился через борт, не в силах сдержать тошноту.

– Вам не стоит наклоняться так низко над водой по двум причинам, mon ami. Во-первых, вы должны держать голову выше раны на ноге. А во-вторых, вы же не хотите, чтобы выпрыгнувший из воды аллигатор откусил вам голову.

Кэмерон сел на скамью, проклиная разливающуюся по телу боль. Словно богохульства могли помочь. Из всех способов умереть подобный никогда не приходил ему в голову. Он готов был предположить смерть от старости, падения с лошади или неизлечимой болезни. Но только не от укуса щитомордника. Вернее, целых двух. Судя по размеру одного из них, он получил изрядную дозу яда.

Сознание Кэмерона начало затуманиваться, а в голове ритмично запульсировала боль, словно герольды затрубили в свои горны, возвещая о его скорой смерти. Кэмерон вновь перевесился через борт и прижал руку к желудку, ощущая на языке лишь горечь желчи.

– Вам повезло, что это не гремучая змея, mon ami. Они крадут дыхание. Их яд перекрывает легкие, и человек задыхается. Такая крупная, как щитомордник, убила бы вас на месте. А сейчас, если вы не умрете, нам придется побеспокоиться о том, чтобы спасти вашу ногу.

Кэмерону показалось или в голосе Бастьена действительно послышались нотки сострадания?

Бастьен остановил лодку у причала и привязал ее к столбу.

– Сможете встать?

Кэмерон попытался.

– Ноги не слушаются.

– Тогда мне придется вытянуть вас из лодки на край причала. Только не двигайтесь, иначе соскользнете в воду. И тогда мне вас уже не вытащить.

– Больше никаких змей, – пробормотал Кэмерон.

– Non, – покачал головой Бастьен. – Мы следим за тем, чтобы они не проникали в дом. Когда я вас подтяну, схватитесь за столб, к которому я привязал лодку. Лежите смирно, пока я не вытащу вас всего. И не забывайте держать голову выше ноги, слышите? Я все сделаю сам, чтобы ваше сердце не билось слишком часто.

Когда Кэмерон схватился за столб, Бастьен выпрыгнул на причал. Со стонами и недовольным ворчанием он поставил Кэмерона на ноги.

– Обопритесь на меня.

Оказавшись в доме, Бастьен усадил его на стул с прямой спинкой и без подлокотников, а потом зажег масляную лампу.

– Сидите прямо. Я сейчас вернусь.

Сознание Кэмерона было так затуманено болью, что он не понял, сколько времени прошло, прежде чем Бастьен вернулся с двумя небольшими чашами в руках.

Сев рядом, Бастьен еще глубже разрезал места укусов ножом, а потом налил в стакан прозрачную жидкость. Отсосав и сплюнув кровь, он полоскал этой жидкостью рот.

– Самогон. Не даст мне отравиться.

Бастьен наклонил голову, снова отсосал и сплюнул кровь.

– Судя по расстоянию между отметинами зубов, выше колена вас укусила меньшая по размеру змея. Но это не значит, что в ране нет ее яда. Молодые особи могут быть такими же опасными, как и старые. Но та змея, что никак не хотела отцепиться, была довольно крупная.

Бастьен вновь повторил процедуру отсасывания крови.

– Неизвестно, ела ли она что-нибудь перед нападением. Поэтому невозможно сказать, какое количество яда она впрыснула вам в ногу.

Кэмерон содрогнулся всем телом.

– Она?

Бастьен поднял на Кэмерона свои прожигающие насквозь голубые глаза.

– Я определил это по кончику хвоста.

Кэмерон попытался сосредоточиться на словах. Они звучали где-то очень далеко, а свет лампы казался невероятно тусклым. Но вот боль в ноге…

– Меня сейчас опять стошнит.

Бастьен поставил рядом со стулом ведро.

– Сомневаюсь, что у вас в желудке что-то осталось. Но будет лучше, если вы освободитесь от того, что есть.

Он взял в руки одну из чаш. Поднеся ее к ноге Кэмерона, он осторожно вылил на раны субстанцию, напоминающую по цвету кровь.

– Что это?

– Один из приемов моей матери. Я вскрыл Сатане вену. Этого старого коня кусали столько раз, что мать клянется, будто его кровь начала вырабатывать противоядие.

Кэмерон тряхнул головой в попытке прочистить сознание и вспомнить, что именно сказал Бастьен. Но его попытки не увенчались успехом. Он закрыл глаза.

– Regarde-moi[24]. – Бастьен стукнул Кэмерона по здоровой ноге, чтобы заставить его посмотреть на себя. – Вы все еще со мной?

Кэмерону потребовалось некоторое время, чтобы осознать сказанное. Он кивнул.

– Не в состоянии мыслить здраво, oui?

На разговоры совсем не было сил. Кэмерон снова кивнул.

– Я знаю, что вам хочется спать, но вы должны работать вместе со мной. – Бастьен вылил на ногу Кэмерона что-то прохладное. Это новое снадобье не помогло унять агонию, но жжение немного утихло.

– Что это было? – пробормотал Кэмерон.

– Семя сома. Помогает унять поверхностную боль. Мать скоро придет. Она сделает все, чтобы спасти вас. Хотя насчет вашей ноги я не уверен.

Что хуже: потерять ногу или умереть?

Кэмерону было все равно.

Глава 24

Часы пробили четыре часа утра, когда шаги на веранде заставили Жозетту побежать к двери. На пороге стоял Рене, к которому прижималась растрепанная, перепачканная кровью Алексия.

При виде этого Жозетте сделалось дурно.

– О господи, ты ранена.

Она потянулась к племяннице, но девочка отшатнулась и еще крепче прижалась к дяде.

– Это куриная кровь, – пояснил он.

Гудение в голове Жозетты прекратилось. Она была осведомлена об обрядах вуду и поняла, что Кэмерон и ее братья спасли Алексию в тот момент, когда церемония инициации подходила к концу. По крайней мере, Люсьен не украл ее для каких-то своих низменных целей.

Рене и Алексия вошли в дом.

Взяв себя в руки, Жозетта постаралась подбирать слова с осторожностью.

– Хочешь, помогу тебе искупаться?

Вместо ответа Алексия уткнулась в руку Рене.

Неужели ей стыдно?

– Дорогая, ты можешь поговорить со мной обо всем. Но если ты решишь ни словом не обмолвиться о том, что произошло, я не буду настаивать. Но знай одно: несмотря ни на что, я всегда буду тебя любить.

На непроницаемом лице Рене возникло некое подобие улыбки.

Казалось, все трое стояли в дверях целую вечность. Внезапно лицо Алексии сморщилось, и из ее горла вырвались рыдания. Отцепившись от Рене, она бросилась к Жозетте.

– Прости меня, ma tante. Я не… я не знала, что все будет так ужасно.

– Бедняжка. – Жозетта крепко прижала племянницу к груди и принялась раскачиваться из стороны в сторону, целуя ее в макушку. – Но теперь ты в безопасности.

Когда Алексия немного успокоилась, Жозетта отстранила ее от себя и ободряюще улыбнулась.

– Давай я тебя искупаю и уложу спать? Ты, должно быть, ужасно устала.

Алексия шмыгнула носом, вытерла его тыльной стороной ладони и, не обращая внимания на катящиеся по щекам слезы, посмотрела на лестницу так, словно это был единственный путь к спасению.

Жозетта взглянула на веранду, а потом перевела взгляд на Рене.

– А где Бастьен и Кэмерон?

Рене устремил взгляд в коридор.

– Отведи Алексию в ее комнату, а потом поговорим.

Сердце Жозетты замерло в груди. Должно быть, что-то пошло не так. Только сейчас она обратила внимание на рваную, покрытую грязью рубашку Рене.

– Сними рубашку.

Не говоря ни слова в ответ, Рене стащил рубашку через голову и бросил ее на пол. Покрывавшие его грудь повязки пропитались свежей кровью.

Волосы на голове Жозетты зашевелились от ужаса.

– Менее всего нам сейчас нужно, чтобы в твои раны попала инфекция.

Жозетта повернулась к Алексии.

– Сможешь разбудить Вивьен?

– Я уже здесь. – Вивьен спускалась по лестнице, сопровождаемая Региной.

– Слава богу. Мне потребуется ваша помощь, леди. Алексия, ступай с Вивьен купаться. Регина, согрей поскорее воды и принеси лекарства и инструменты.

Взяв Рене за руку, Жозетта повела его в сторону кухни.

– Что случилось?

Молодой человек провел рукой по волосам.

– Сначала залатай мои раны, а потом поговорим, oui?

В груди Жозетты поселился ужас.

– Ты же знаешь, что я не выдержу такого напряжения. Расскажи, что произошло.

Рене поджал губы и не произнес ни слова. Жозетта знала, что не стоит настаивать, и все же сознание рисовало ей самые жуткие картины, а нервное напряжение достигло предела.

Они пришли на кухню, и Рене с ворчанием и богохульствами взгромоздился на стол.

– Уладь все поскорее. Мне нужно вернуться на болота.

Жозетта вытянула вперед дрожащие руки.

– Посмотри на меня, Рене. Я не находила себе места на протяжении нескольких часов. А теперь ты просишь меня позаботиться о тебе и при этом отказываешься разговаривать? Думаешь, нам обоим как-то поможет, если ты будешь молчать, пока я не закончу обрабатывать раны?

Рене посмотрел на потолок и закрыл глаза.

– С Бастьеном все в порядке. А Кэмерона укусила парочка щитомордников.

Сердце Жозетты в очередной раз замерло в груди, а желудок сдавило болью.

– О, нет! Он жив?

– Был жив, когда я видел его в последний раз, но очень плох. Бастьен отвез его к матери…

– К матери? Но ведь это же безумие! Ты знаешь, как она его ненавидит. – Ирония собственных слов была сродни пощечине. Если он уже мертв, ненавидеть будет некого. С губ Жозетты сорвался стон.

Рене попытался сделать вдох, но поморщился и схватился за бок.

– Я остановил церемонию на виду у приспешников матери и потребовал, чтобы она оказала ему помощь. Она не посмела отказаться, иначе ее назвали бы лицемеркой. К тому же, если Кэмерон еще жив, Бастьен его защитит. А теперь зашей меня, s’il vous plait.

Подойдя к столу с другой стороны, Регина принялась мочить повязки, чтобы их было легче снять. Она посмотрела на дрожащие пальцы Жозетты.

– Может быть, швы наложу я или Вивьен?

Обхватив себя за талию, Жозетта подошла к задней двери. Широко ее распахнув, она устремила взгляд на сад, освещенный постепенно исчезающей луной.

Если он еще жив.

Это просто какой-то ночной кошмар. Должно быть, произошла ошибка.

Ну, конечно. Это всего лишь… ужасная ошибка.

Да, Кэмерона укусила змея, но это вовсе не значит, что она была ядовитой. На нее саму когда-то напала старая водяная змея. Да, с Кэмероном произошло то же самое. В конце концов, на болотах царит такая темнота. Как они могли разглядеть, что змея ядовитая?

Внезапно Жозетту охватило странное спокойствие. Ее руки перестали дрожать. Она вернулась к столу, встала слева от Рене и обратилась к Регине:

– Как только снимешь повязки, я начну накладывать швы.

Кузина, нахмурившись, посмотрела на Жозетту, а потом вновь занялась своим делом.

Сунув согнутую руку себе под голову вместо подушки, Рене смотрел на сестру из-под полуопущенных век.

– Что такого ты сказала себе, от чего тебя вдруг охватило спокойствие, chère?

Жозетта взяла в руку иглу и продела в нее кетгут.

– Не смотри так на меня. Лучше помогай мне, вместо того чтобы расспрашивать.

Сняв повязки, Регина принялась обрабатывать раны Рене отваром лещины.

– Тебе стоит поторопиться. – Обращенные к Жозетте слова прозвучали неожиданно нежно.

Жозетта вонзила иглу в кожу первой промытой раны.

Рене поморщился.

– Извини, мне нужно действовать медленнее и зашить все как следует.

Жозетта с мгновение помолчала, а потом ее словно прорвало:

– Скорее всего это были обычные водяные змеи. Помнишь, когда мы ловили раков, меня укусила одна и моя рука ужасно распухла? Мать сказала тогда, что инфекция попала в рану потому, что змеи едят всякую нечисть. Это безусловно больно, но ведь не смертельно. Обычная водяная змея. Вот кто укусил Кэмерона.

– Non, Жозетта, – тихо произнес Рене. – Он наступил на гнездо щитомордников. Ошибки быть не может.

Святые небеса! К этому моменту Кэмерон может быть мертв. Нет, нет. Это просто невозможно. Жозетте пришлось откашляться, чтобы заговорить снова.

– Регина, ты не могла бы сходить за Алексией? И принеси чистую одежду для Рене, чтобы ему не пришлось разгуливать по дому в подобном виде.

Когда кузина вышла из комнаты, Жозетта продолжила шить.

– Мы говорим об отце Алексии. Она должна знать, что произошло.

– Oui. – Рене протянул руку и коснулся щеки Жозетты тыльной стороной ладони. – Ты в него влюблена, верно?

Иголка выскользнула из пальцев Жозетты, и Рене зашипел.

– Прости. – Жозетта сосредоточилась на ранах. – Сейчас не время это обсуждать. Как ты уже сказал, поговорим позже.

– А мне кажется, сейчас самое время поговорить об этом, chère.

Жозетта глубоко вздохнула, чтобы скрыть недовольство.

– Это не твое дело. К тому же мы взрослые люди и нравимся друг другу. Мы знаем, что у нас мало времени, и пользуемся ситуацией. Неужели это такой страшный грех?

Руки Жозетты снова задрожали, и она уронила иголку на живот брата. Рене проводил ее взглядом.

– Тебе стоит попросить Вивьен или Регину заменить тебя.

Жозетта отошла от стола и убрала за ухо прядь волос.

– Я… наверное, ты прав. Никак не могу унять эту проклятую дрожь.

– Стало быть, ты позволила ему обращаться с собой, как с Соланж? Хочешь закончить свои дни на кладбище рядом с ней?

Раздражение смешалось с годами боли, и Жозетту закружил водоворот эмоций. Она прижала пальцы к вискам.

– Перестань на меня ругаться. Соланж забеременела с помощью обмана. Она поступила безжалостно и бессовестно. Знай, что своим поступком она разбила мне сердце.

Лицо Рене приняло озадаченное выражение.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я доверяла Соланж больше, чем кому бы то ни было. Тогда, много лет назад, мне очень нравился Кэмерон. Когда мне было тринадцать лет, а ему семнадцать, я рассказала о нем Соланж. Рассказала, что просто схожу по нему с ума. В то время она присматривалась к его кузену. Таким образом она хотела изменить свою жизнь к лучшему. Но Тревор был слишком занят фаворитками мадам Олимпии, чтобы обратить внимание на нашу сестру. И вот тогда Соланж решила заключить сделку с мадам относительно Кэмерона.

Жозетта принялась мерить шагами кухню, вытирая вспотевшие ладони о подол платья.

– Как, ты думаешь, я себя чувствовала, когда родилась Алексия? Соланж разбила мне сердце, Рене. И даже ни на мгновение не раскаялась в этом.

– Значит, ты влюблена в него уже давно?

– Ты путаешь любовь с желанием. Сомневаюсь, что ты понимаешь разницу.

– Сомневаешься?

Жозетта подошла к брату.

– О, как же мне хочется тебя встряхнуть. И я сделала бы это, не будь ты ранен. Любовь строится постепенно, Рене. Она подпитывается теплом на протяжении многих лет. Кэмерон, если конечно выживет, скоро уедет. Нами движет обоюдное желание. Только и всего. Уверена, ты со своими многочисленными победами знаешь, что может сделать с человеком страсть.

Рене долго смотрел на сестру.

– Ты не веришь в то, что Кэмерон может тебя полюбить, поэтому не позволяешь себе расценивать собственные чувства, как нечто большее, чем простое желание. Так бы я тебе сказал, если бы ты меня спросила.

– Я тебя не спрашивала. – На глаза Жозетты навернулись слезы. – Мы говорим о мужчине, который может быть мертв. Если он выживет, то уедет отсюда. Он не раз называл себя заблудшей душой и повторял, что хочет найти себя. Ради всего святого, не мог бы ты оставить все, как есть?

Рене ничего не ответил. Просто смотрел на сестру.

Она подняла иголку, но ее пальцы по-прежнему дрожали. Жозетта вновь бросила иголку на живот Рене.

– Где, черт возьми, Вивьен? Бедная Алексия. Ей столько пришлось пережить. Если мы приедем туда и опоздаем… если она потеряет отца…

Рене сдвинул брови.

– Мы? Я один повезу Алексию к отцу.

Сознание Жозетты заледенело, а потом раскололось на сотни осколков.

– Конечно. Я решила поехать вместе с вами в случае… в случае если ей понадоблюсь. – Теперь у Жозетты задрожали колени. – О господи. Нужно же сообщить об этом кузенам Кэмерона.

Жозетта потерла лоб и снова принялась расхаживать по кухне.

– Кого мы можем послать к ним в столь ранний час? Наверное, я должна…

– Перестань, Жозетта. Ты влюблена в него. – Рене протянул к ней руку. – Иди ко мне.

Однако Жозетта покачала головой.

– Не могу. Иначе просто рассыплюсь на куски и уже никому не смогу помочь.

Неужели Рене прав? Неужели она действительно любит Кэмерона? Она думала, что любит, когда была настолько юна, что еще не понимала значения этого слова. Но, возможно, ее наивное сердце уже тогда распознало правду. Ее увлеченность Кэмероном была лишь семенем, которое теперь проросло и расцвело пышным цветом. Осознав это, она уже не могла себе лгать. Она должна поехать к Кэмерону.

– Рене, я настаиваю, чтобы ты взял меня с собой.

На кухню влетела Вивьен, держащая за руку Алексию. За ними следовала Регина со стопкой чистой одежды для Рене.

– Вивьен, тебе придется закончить накладывать швы. Регина будет помогать, а я понаблюдаю. – Жозетта сцепила пальцы, чтобы унять дрожь, а затем повернулась к Алексии. – Дорогая, твой дядя сообщил мне довольно плохие новости. Речь о твоем отце. Когда он поехал на болота, чтобы тебя забрать, его… его…

Господи помоги. Жозетта не могла заставить себя произнести эти слова вслух.

Алексия сделала шаг назад. В ее глазах промелькнул страх, а потом лицо стало непроницаемым.

Рене принял удар на себя.

– Твоего папу укусили щитомордники.

В глазах Алексии на мгновение вспыхнуло какое-то дикое выражение, которое также быстро пропало.

– Мой папа умер?

– Мы не знаем. Змея укусила его не один раз.

Алексия отвернулась.

– Значит, теперь он уже мертв. – Она казалась совершенно спокойной. Только вот принялась кусать нижнюю губу и сжимать и разжимать кулаки.

Жозетта вновь обрела дар речи.

– Это случилось прямо перед тем, как Бастьен собрался прийти тебе на помощь. Поэтому его заменил Рене. Бастьен отвез твоего папу к maman, чтобы она его вылечила.

– Maman моему папе не поможет. Если он еще не умер, она сделает так, чтобы это произошло.

При виде выражения глаз Алексии у Жозетты кровь застыла в жилах.

– Как только Рене зашьют раны, мы отвезем тебя к отцу.

Алексия побледнела.

– Non. Я останусь здесь.

Рене медленно сел на столе и поднял руки, чтобы Регина могла обмотать его пропитанными в отваре лишайника бинтами.

– Мы заберем родственников Кэмерона. Так что пятеро в лодке не уместятся.

Дюйм за дюймом Жозетта начала распадаться на куски. Она не может остаться.

– Но…

– Тише. – Рене многозначительно посмотрел на Жозетту. – Если Алексия не хочет ехать, мы не станем ее заставлять.

Алексия стояла перед всеми, сжимая и разжимая кулаки. Челюсти ее тоже непрерывно двигались. А потом ее глаза заблестели. И прежде чем Жозетта сумела схватить племянницу за руку, та развернулась и убежала.

Жозетта прижала руку к груди.

– О господи. Если он уже умер, она никогда не простит себя за то, что отказалась поехать к нему. Особенно после того, что между ними произошло, когда он велел ей вернуть украденное.

Вивьен помогла Рене надеть рубашку.

– Я схожу за ней.

– Оставь ее, – произнес Рене. – Дело не в том, что произошло между ней и ее отцом. Maman плюнула на нее и прокляла, когда Алексия решила уехать со мной. И теперь девочка до смерти ее боится. И Люсьена тоже.

Жозетта замерла. Если бы она могла стереть с лица Земли какого-то человека, то им оказался бы Люсьен.

– Что он сделал?

– Только собирался сделать. – Рене многозначительно посмотрел на Жозетту. – Кажется, я сломал ему челюсть.

– Хорошо, – произнесла Регина, выходя из кухни.

Рене слез со стола и надел чистые штаны.

– Если мы хотим усадить в лодку четверых, тебе придется надеть что-то другое. Но поторопись, ma chère. Нам еще нужно забрать родных Кэмерона.

К тому времени, как они достигли дома Одали, рассвет окрасил небо во все оттенки розового. Рене остановил лодку у причала, привязал ее к столбу и держал, пока из нее выбирался Мишель. После этого они помогли подняться на причал Жозетте и Фелиции.

Жозетта встряхнула подол своего старого платья для работы в саду, прилипшего к ногам. Просочившаяся в лодку вода изрядно его намочила. Фелиция, одетая в высокие сапоги, бриджи и белую рубашку, выглядела свежей и собранной. Насколько эта одежда казалась удобнее той, что была на Жозетте.

Четыре шага до веранды оказались самыми долгими и сложными в жизни Жозетты. Сжавшая ее руку Фелиция пробормотала что-то вроде:

– Да поможет нам всем Господь.

Дверь была распахнута, а тонкая занавеска из полосок зеленой ткани, призванных отпугивать жуков и москитов, легонько раскачивалась на ветру. Из глубины дома послышался громкий стон.

У Жозетты перехватило дыхание, и она сжала руку Фелиции. Шаги Мишеля замерли позади них.

– Он жив, – тихо произнес Рене. – Но не стоит врываться в дом. Войдем потихоньку, чтобы не обидеть мать. Подозреваю, она пребывает не в самом лучшем настроении.

Рене раздвинул занавески и вошел внутрь. Кузены Кэмерона и Жозетта последовали за ним. Хозяйка дома сидела за столом в большой просторной комнате с чашкой кофе в руках. На ее плечах расположилась отвратительная змея.

– Bonjour, maman, – поздоровался Рене.

Однако Одали не удостоила его ответом. Змея-альбинос подняла голову и посмотрела на вошедших своими похожими на стеклянные бусины красными глазами. Ее раздвоенный язык без остановки высовывался изо рта.

Фелиция испуганно ойкнула и сделала шаг назад.

Рене подхватил ее за локоть.

– Полагаю, Бастьен и Кэмерон в спальне?

Одали отвернулась.

– Следуйте за мной, – сказал Рене. – Но должен предупредить, что зрелище будет не из приятных. Ради Кэмерона постарайтесь держать эмоции при себе.

– Господи, помоги, – прошептала Фелиция.

Все четверо направились в небольшой коридор, отделявший спальню, в которой жили все эти годы Рене и Бастьен, от комнаты, в которой располагались Одали, Жозетта и Соланж. Бастьен уложил Кэмерона на кровать, подсунув ему под спину подушки, и укутал в несколько одеял. Глаза больного были закрыты, но потрескавшиеся губы шевелились, как если бы он пытался говорить, а горло подергивалось, словно он хотел сглотнуть.

– Он нас слышит? – спросил Мишель.

– Он сейчас без сознания и накачан опиумом, так что не знаю, – ответил Бастьен. – Но есть хорошие новости. Он не умрет и ногу тоже не потеряет. Его укусили дважды. Судя по всему, большая змея не выпустила в рану яд. Это сделала та, что поменьше.

Бастьен очень осторожно размотал ногу Кэмерона и показал раны. Левая сторона его бриджей была разрезана до талии. Совершенно обескровленная нога сильно опухла от пальцев до бедра. Две отвратительного вида раны располагались на местах укусов.

– Господи всемогущий, – пробормотала Жозетта.

Рене покачал головой и прижал палец к губам.

Побледневшая и дрожащая всем телом, Фелиция подошла ближе.

– Откуда вы узнали, что большая змея не впрыснула в рану яд?

Оглядев Фелицию с головы до ног, Бастьен указал на ногу Кэмерона.

– Вот здесь она его укусила. Видите, рана покраснела?

Все дружно кивнули.

– Это потому, что в нее вонзились зубы. Нужно не допустить инфицирования. Скорее всего, змея приняла ногу Кэмерона за аллигатора и просто защищала свою территорию, а яд приберегла для жертвы. Змеи зачастую так поступают. А теперь взгляните на другую рану. – Он указал на два пятнышка. – В этом месте кожа бледная, а вокруг располагаются отмершие ткани. Это значит, что маленькая змея угостила Кэмерона изрядной порцией яда. Ему повезло, что она не попала в вену.

Жозетта отошла назад, чтобы освободить Фелиции и Мишелю место возле кровати. Они были семьей Кэмерона, и она не имела права находиться среди них. Но как же ей хотелось к нему подойти. И какой одинокой она вдруг ощутила себя, наблюдая за ними.

– А что мать? – спросил Рене. – Она хоть как-то помогла?

Бастьен пожал плечами.

– С неохотой. Его сердце билось так слабо, что я дал ему несколько травяных настоек и кофе со специями. Ей я не доверяю. Только выслушал советы.

Жозетта больше не могла этого вынести. Она подошла к Кэмерону, склонилась над кроватью и коснулась рукой его лба.

– У него жар. Почему же ты закутал его в такое количество одеял?

Бастьен кивнул.

– Чтобы яд вышел из него вместе с потом.

В дверях появилась Одали.

– А еще нужно, чтобы яд спустился к его ступням. Так лошади лечатся с помощью копыт, отправляя болезнь в землю. Вот почему мы не носим обуви. – Она оглядела Фелицию. – Эти модные сапоги удерживают яд внутри вас.

Жозетта не обратила внимания на грубое вмешательство матери.

– Как скоро мы сможем увезти его отсюда?

– Сейчас ему очень больно, – ответил Бастьен. – Возможно, через неделю или две.

– Non! – выкрикнула Одали. – Вы увезете этого человека из моего дома сегодня же.

Она обвела взглядом всех присутствующих.

– И вы все тоже убирайтесь.

Фелиция побледнела и взяла брата за руку.

Одали прищурившись посмотрела на Жозетту.

– Забирай из моего дома своего любовника, убившего Соланж, слышишь? Ты ничтожная…

Вперед вышел Рене.

– Не разговаривай со своей дочерью в таком тоне, maman.

Змея, обвивавшая плечи Одали, заволновалась и принялась размахивать лишенным трещотки хвостом.

– С этого момента пусть называет меня мадемуазель Тибодо.

Жозетта сделала шаг назад.

– О, ради всего святого, maman, ты не можешь отречься от меня лишь потому…

– Посмотри на меня. – Одали сунула разволновавшуюся змею в клетку и развернулась. – Посмотри на меня как следует. Я не твоя мать!

– Но…

Глаза Одали метали молнии.

– Ты незаконнорожденная. Меня заставили взять тебя в свой дом.

В комнате повисла тишина.

Жозетту не нужно было убеждать. Потому что с какой-то непоколебимой уверенностью она знала, что услышала правду. Неудивительно, что она никогда не чувствовала себя частью этой семьи.

– А как… как насчет моих братьев? Если я не…

– О, не сомневайся, отец у вас общий. Он просто принес мне своего ребенка, которого ему родила какая-то шлюха, умершая при родах. Велел мне растить тебя как родную, иначе… – Она зажала рот рукой.

– Иначе что? – спросил Рене.

Одали перевела взгляд с одного сына на другого.

– Они твои братья по отцу. Это все, что я могу сказать. А теперь уходите.

– А Соланж?

– Твоя сводная сестра.

Внезапно Жозетта поняла еще кое-что.

– Ты сказала мадемуазель Тибодо. А не мадам. Значит ты и наш отец никогда не были женаты?

– У него уже была жена.

– Он все еще жив?

Злобная улыбка, заигравшая на губах Одали, источала такой холод, что было удивительно, как ее лицо не раскололось надвое, точно кусок льда.

– Oui.

Она расхохоталась. И ее грубый холодный смех эхом пронесся под потолком.

Одали обвела рукой комнату.

– Откуда, ты думаешь, взялась вся эта дорогая мебель? Считаешь, что мы ее украли?

Слезы обожгли глаза Жозетты, но она не расплакалась. Она судорожно вздохнула, а потом поступила так, как поступала в детстве, когда maman, вернее Одали, обрушивала на нее свой гнев, а именно: сжала в кулаки спрятанные в складках платья руки и гордо вскинула голову.

Рене обнял сестру за плечи. Он мрачно посмотрел на Бастьена, а потом кивком указал на Кэмерона.

– Он накачан опиумом, но это вовсе не значит, что он ничего не слышит. Нужно немедленно увезти его отсюда. Сможешь что-нибудь придумать?

Бастьен посмотрел на больного.

– Oui.

Глава 25

Совершенно ничего не соображая, Кэмерон открыл глаза. Над его головой парили ангелы в небе настолько голубом, что оно казалось неестественным. Сидящий на облаке херувим смотрел прямо на него… Постойте-ка. Это же разрисованный потолок. Очень знакомый потолок. А еще он лежал в очень знакомой кровати. Двери балкона были распахнуты. Жаркий бриз играл в верхушках деревьев, заставляя трепетать ярко-зеленые листья. Кэмерон находился в доме на втором этаже.

Только вот в чьем именно доме?

Его внимание привлекло какое-то движение справа от него. Он повернул голову. На стуле возле кровати сидел изысканно одетый мужчина, наблюдавший за больным своими поразительно голубыми глазами. Его лицо обрамляли черные как смоль волосы и короткая борода. Причем борода была подстрижена столь тщательно, что напоминала произведение искусства. Его костюм ничем не отличался от костюма благопристойного английского джентльмена, собравшегося на конную прогулку: начищенные до блеска кожаные сапоги, желтовато-коричневые бриджи и зеленая куртка.

Уголки губ мужчины дрогнули в улыбке.

– Решили наконец вернуться в мир живых, oui?

Бастьен? При звуке напевного каджунского диалекта на Кэмерона волной нахлынули воспоминания. Господи, как же долго он спал, коль этот креол успел отрастить такую бороду?

Кэмерон вновь устремил взгляд на расписной потолок, пытаясь собраться с мыслями и придать им хоть какое-то подобие порядка. Это спальня Жозетты. Его укусила змея. Он вспомнил адскую боль, врезавшуюся в его затуманенное сознание, невероятную слабость, поднимающие его грубые руки, прикосновения нежных женских рук, людей, заставлявших его съесть хоть кусочек, остро пахнущую воду, в которой отмачивали его ноги, бесконечную тошноту и непрекращающуюся боль.

Его дочь.

– Где Алексия?

– В данный момент она с вашей кузиной. Учится управлять экипажем. А чуть раньше я выезжал с ней верхом. У нее неплохо получается.

– Как долго я здесь?

– Почти две недели. Занимаете кровать моей сестры. – Бастьен вынул из сапога нож с резной рукояткой. – Она настояла, чтобы вас разместили в этой комнате.

Она наверняка не спала здесь. Впрочем, Кэмерон не собирался обсуждать Жозетту с этим болваном.

Бастьен щелкнул пальцами, и тонкое лезвие вернулось на место.

– Она спит с Алексией. Не с вами.

– Да идите вы. – Прищурившись, Кэмерон посмотрел на ноги Бастьена. – Вы носите мои сапоги?

Улыбнувшись, Бастьен подкинул нож в воздух и поймал его за рукоятку.

– Oui. На них было столько отметин змеиных зубов. Но я заполировал их все. Вы были бы на том свете, не окажись на вас этих сапог.

– А вы окажетесь на том свете, если сейчас же их не снимете. – Кэмерон поднял подушки выше и попытался приподняться, ошеломленный полным отсутствием сил. Боль пронзила его ногу, и Кэмерон поморщился. – Черт возьми, это с моим любимым ножом вы играете?

Кэмерон пригляделся.

– Проклятие. Это же моя одежда, верно? Вы вломились в дом и обокрали меня, зная, что я лежу здесь без чувств? Мерзавец.

Бастьен тихо засмеялся и снова подкинул нож.

– Мерзавец? Oui. Вор? Non. Мишель позволил мне взять кое-что из вашей одежды. А что касается моего нынешнего наряда… Мне же нужно было что-то носить с прекрасными сапогами, что вы мне отдали.

– Ничего я вам не давал.

– Да, но разве человек вашего воспитания не стал бы настаивать на вознаграждении того, кто спас его жизнь? К тому же у вас еще одна пара таких же сапог. Тоже коричневых.

– Этот золотой жилет – мой любимый. Он не предназначен для верховой езды.

Бастьен пожал плечами.

– Хорошо. Потому что у меня нет лошади. – Бастьен принялся разглядывать лезвие ножа Кэмерона. – Превосходный нож. Выпал из сапога, когда я стаскивал его с вашей быстро опухающей ноги. Где вы взяли такое красивое оружие? Явно не здесь.

– Я приобрел его в Испании, и вы не заберете его себе.

Бастьен сложил тонкое лезвие в конусообразную перламутровую рукоятку и сунул нож за голенище сапога.

– Вы так дешево цените свою жизнь, что даже не предложите мне вознаграждения? Я-то думал, вы подарите мне все, что сейчас на мне, и в придачу один из ваших кораблей.

Этот щеголь так гордился собой и вел себя так, словно владел этим самым домом.

– Я удивлен, что вы еще не попытались угнать хотя бы один.

Бастьен закинул ногу на ногу и медленно принялся водить рукой по голенищу сапога, как если бы ласкал домашнего любимца.

– Кстати, о кораблях. Я решил, что всем нам будет выгодно, если ваша богатая компания наймет меня на работу.

Господь всемогущий!

– Это все равно, что заставить обезьяну играть на виолончели. А теперь уходите и пришлите кого-нибудь с едой. Я проголодался.

Дверь отворилась, и на пороге возникла Жозетта с подносом в руках. При виде сидящего на постели Кэмерона ее лицо осветила счастливая улыбка.

– Ты проснулся. Как чудесно.

Господи, как она красива.

Даже с тяжелым подносом в руках она двигалась легко и грациозно. На Жозетте было нежно-розовое платье, которое так нравилось Кэмерону. Особенно ему нравилось глубокое декольте. От этого зрелища каждый нерв его тела принялся отплясывать джигу.

Бастьен вскинул бровь.

– Как вы знаете, Тибодо умеют читать мысли. И поскольку я тоже Тибодо, вам следует быть очень осторожным с теми мыслями, что роятся сейчас у вас в голове. – Молодой человек многозначительно посмотрел на Кэмерона, немного помолчал, а потом тихо засмеялся. Проклятый дурень.

– Ваша жалкая попытка пошутить не смешна и не пристойна. Так почему же вы смеетесь?

– Чтобы не было неловкого молчания. Я весьма предусмотрителен, а?

– Катитесь отсюда, Тибодо.

– Лишь потому, что вы так любезно попросили, я сделаю это. – Бастьен поднялся со стула и направился к двери.

О, черт.

– Тибодо, – крикнул Кэмерон вслед.

Бастьен остановился на пороге и обернулся.

– Oui?

– Спасибо, что спасли мне жизнь. Можете оставить себе эту чертову одежду и сапоги.

– И нож?

Проклятие.

– Да, черт бы вас побрал.

Кэмерон увидел, как в глазах Бастьена заплясали озорные искорки.

– Сообщите моей сестре, в котором часу вы хотите видеть меня на работе. Она передаст мне ваши слова за обедом. – Отсалютовав, Бастьен скрылся за дверью.

– Чертов глупец.

Жозетта поставила поднос на прикроватный столик, подвинула стул и подняла накрывавшую чашку серебряную крышку.

– Стало быть, ты нанял его на работу?

– Я этого не говорил. Твой братец украл мои сапоги. Попрошайка. – Как же Кэмерону хотелось затащить Жозетту в постель и крепко обнять ее руками и ногами! Если бы только у него были на это силы.

Жозетта постелила на обнаженную грудь Кэмерона салфетку, и от ее нежных прикосновений по его коже пробежала сладкая дрожь.

– Почему ты так хочешь вернуть себе эти сапоги? Разве они не будут напоминать тебе о том, что случилось?

Жозетта права.

– В таком случае, что заставляет тебя думать, будто мне понравится наблюдать, как он расхаживает в них в моем присутствии?

– Ты не останешься здесь надолго. Так что тебе не придется на него смотреть. Если хочешь, я попрошу его не надевать их, пока ты в городе. Хотя он спас тебе жизнь.

Кэмерон набрал в грудь воздуха и со стоном выдохнул.

– И ни за что не даст мне об этом забыть.

– Кстати, чтоб ты знал: он ушел от мадам Олимпии. И сейчас присоединился к Рене на уроках плавания.

– Это еще зачем?

– Кажется, ты сам сказал Рене, что тот должен научиться плавать, прежде чем отправляться в путь на одном из твоих кораблей. Очевидно, у Бастьена сходные планы. – Жозетта убрала за ухо прядь волос.

Этот невинный жест не ускользнул от внимания Кэмерона. Еще недавно он целовал это самое ухо, проводил языком по изгибу этой самой шеи.

– Что ж, удачи Бастьену. А мне нужно выбраться из постели и проверить, как идут дела у Мишеля.

– В течение нескольких дней ты сможешь ходить только по этой комнате. Ты провел в постели две недели, накачанный опиумом, и в полном смысле слова стоял на пороге смерти. Мы снижали дозу на протяжении последних трех дней, и все же твой организм еще не совсем очистился от этой отравы. Я вижу это по твоим расширенным зрачкам. А еще тебе нужно время, чтобы восстановить силы. Кроме того, Мишель придет сегодня с визитом. И Фелиция тоже.

– Ах, да. Бастьен сказал, что он был сегодня на прогулке с Алексией и моей кузиной, нарядившись в мою одежду. Могу поклясться, что этот хам отправился на прогулку не только ради Алексии. – Приподняв одеяло, Кэмерон увидел, что на нем надето лишь белье. И оно было чистым и свежим. Он опустил одеяло, стараясь не обращать внимания на повязку и обескровленную кожу. Странно, но хотя он провел в кровати так много времени, ему совсем не хотелось вымыться. Кэмерон поднес к носу руку. От нее пахло травами и лавандой. А прикосновение к подбородку сказало о том, что его недавно побрили. Кэмерон вопросительно посмотрел на Жозетту.

Та тихо рассмеялась.

– Да, я удостоилась чести брить тебя каждый день. Но к мытью не касалась. Это делал Бастьен.

– О господи! – Кэмерон поежился при мысли о том, что его купал один из злейших врагов, да к тому же брат Жозетты. Его ногу пронзила боль, и он поморщился.

Склонив голову набок, Жозетта внимательно смотрела на него.

– Он сидел возле твоей постели целыми днями и проводил здесь почти каждую ночь.

Бастьен находился рядом с ним на протяжении двух недель? Кэмерон испустил вздох, как если бы это помогло прогнать чувство вины. Ведь все эти годы он ненавидел брата Жозетты.

– Я даже не узнал его, когда проснулся. Наверное, все дело в его бороде. Она стала для меня неожиданностью.

– О, но в новом облике он просто сногсшибателен, ты не находишь?

– Мужчинам не задают таких вопросов, Жозетта. – Особенно о том, кто купал его каждый день. – Должно быть, у него уходит добрая половина утра, чтобы привести себя в порядок. А что это он вдруг отрастил бороду?

– Сначала у него не было времени бриться, потому что ты требовал постоянного ухода. А потом он просто решил стать обладателем самой красивой бороды в городе.

– Что он пытается доказать?

– Если бы у тебя было время познакомиться с моим братом получше, ты бы узнал, что он щепетилен в том, что касается его самого и его окружения. Я знаю, что в прошлом он не всегда вел себя адекватно и что он может быть злейшим врагом. Но он также честен и предан тем, кого уважает. Мне действительно хочется, чтобы ты взял его на работу в свою компанию. Я верю в то, что он искренне хочет стать лучше.

Кэмерону показалось, что от чувства вины вот-вот начнут болеть кости. Только хватит уже с него. Он и так слишком долго чувствовал себя виноватым. Он вновь раздраженно вздохнул.

– Полагаю, я его все же найму. – Кэмерон немного помолчал, а потом озорно взглянул на Жозетту. – Братья Тибодо работают в команде. Вот теперь я точно отомщу Мишелю за всех лягушек в своей постели.

– Спасибо, – пробормотала Жозетта.

Он бы все равно взял Бастьена за то, что тот спас ему жизнь. Но почему бы не позволить Жозетте думать, что она приложила к этому руку? Она была такой милой, очаровательной и вместе с тем наполненной внутренней силой, которая так привлекала Кэмерона. А еще она обладала чувственностью и страстью, способными заставить мужчину ощущать себя удовлетворенным до конца жизни. Кэмерон представил, как касается губами шелковисто-кремовой кожи ее шеи. Как раздвигает языком ее пухлые розовые губы.

Их взгляды пересеклись.

Кровь быстрее заструилась по венам Кэмерона. Ему даже пришлось согнуть ногу в колене, чтобы приподнять одеяло и замаскировать тем самым свидетельство своего растущего возбуждения.

Жозетта проследила взглядом за его действиями, и ее губы дрогнули.

– Проголодался?

– Ужасно.

– Тогда позволь тебя накормить. – Жозетта взяла ложку и опустила ее в чашку.

Проклятие. Кэмерон посмотрел на содержимое.

– Какая безнравственная двусмысленность. А что это за отвратительное варево? Помои? Я не стану это есть.

– Это говяжий бульон. – Жозетта положила ложку. – Как думаешь, сможешь поесть сам, если я подержу чашку?

– Я бы предпочел рагу с морепродуктами.

– Ну, и кто из нас глупец? На первых порах тебе нужно быть очень осмотрительным с едой, иначе стошнит. Нам и так с трудом удалось впихнуть в тебя немного воды и вареного риса.

Кэмерон недовольно заворчал.

– И можешь ворчать сколь угодно.

– Кажется, ты сказала, что я побывал на пороге смерти. Мне кажется, в таком состоянии кто угодно станет брюзгой, даже сам Папа Римский.

– Ты и в самом деле едва не умер, но когда кризис миновал, стал довольно требовательным. Кстати, ты израсходовал все мои запасы зубного порошка.

– Зубного порошка?

Жозетта кивнула.

– Каждый раз, приходя в себя настолько, что мог говорить, ты требовал, чтобы тебе почистили зубы.

– Таким образом я пытался отделаться от привкуса змей и болотной жижи во рту. Мне кажется, я теперь всегда буду его ощущать.

Жозетта без предупреждения наклонилась, запечатлела на губах Кэмерона легкий поцелуй, а потом снова отстранилась.

– М-м-м. Приятно. Вкус мяты. И никаких следов змей и болота.

Кэмерон заложил согнутую руку за голову и смотрел на улыбающуюся Жозетту. Его охватило какое-то странное ощущение тепла, умиротворения и радости.

– Что тебя так радует сегодня?

– Ты проснулся. Твое сознание прояснилось. Поэтому мне есть, что отпраздновать.

– Как дела у Алексии?

– Хорошо, насколько это возможно после того, что ей пришлось пережить. Одали отвергла ее так же страстно, как и меня. К тому же Люсьен очень сильно ее напугал.

– Мерзавец.

– Рене сломал ему челюсть.

– Хм. Твой брат гораздо более терпим, чем я, так что, пожалуй, мы правильно поступили, послав за Алексией его. – Черт возьми, Кэмерон ужасно скучал по этой сорвиголове. – Она приходила меня навестить?

Жозетта кивнула.

– Но лишь когда ты спал. Боюсь, ей понадобится некоторое время. Она считает себя ответственной за то, что произошло в ту злополучную ночь. Считает, что ты чуть не умер именно из-за нее. Думаю, она не знает, как посмотреть тебе в глаза. Одно хорошо. Кажется, она излечилась от желания жить на болотах с бабкой. По крайней мере, пока. Но зная мою мать… извини. Зная Одали, можно сказать, что она нипочем не примет Алексию назад.

Кэмерон вскинул бровь.

– Ты теперь называешь ее по имени?

Жозетта еле заметно улыбнулась.

– Я совсем забыла, что ты был не с нами, когда она известила меня о том, что, несмотря на общего отца, у нас с братьями разные матери. Одали сказала, что в один прекрасный день отец принес меня к ней и заставил растить как собственного ребенка. Почему она согласилась, ума не приложу. Но понятно, что это ей не слишком понравилось.

Молчание Жозетты свидетельствовало о том, что она не собирается вдаваться в подробности, поэтому Кэмерон спросил:

– И что ты чувствуешь теперь?

Жозетта пожала плечами.

– Вообще-то я как будто освободилась от бремени. По крайней мере, теперь я понимаю, почему никогда не чувствовала себя на болотах как дома. Должна сказать, я была очень тронута тем, как братья вышли вперед и прервали гневную тираду Одали, направленную на меня. Им все равно, родная я им сестра или сводная. Они осудили Одали за то, как она обращалась со мной на протяжении всей моей жизни.

– И теперь в твоем доме настолько людно, что ты вынуждена делить спальню с Алексией.

В глазах Жозетты промелькнуло какое-то странное выражение, которое тут же пропало. На ее губах заиграла улыбка.

– По правде говоря, мне очень нравится, что вокруг столько людей. Регина превзошла себя и целыми днями пропадает на кухне. Она велела тебе передать, что ждет не дождется, когда у нее появится возможность приготовить все твои любимые блюда. Мои братья тоже замечательно устроились. Вивьен сбилась с ног, стараясь сделать так, чтобы всем было удобно, а Алексия… у нее все нормально, как я уже сказала.

– Расскажи мне про себя, Жозетта? Как у тебя дела? – Желание обжигало Кэмерона подобно языкам пламени, и все же он не мог заставить себя прекратить этот разговор.

Внезапно он понял, почему. Жозетта ему небезразлична.

А еще Кэмерон хотел, чтобы в ее жизни все устроилось наилучшим образом, прежде чем он уедет.

– С таким отношением Одали понятно, почему ты чувствовала себя нежеланной. Но теперь у тебя под крышей живет большая семья, и ты можешь забыть о прошлом. Выбросить его, как старое пальто. Я намерен поступить именно так.

Жозетта закусила нижнюю губу.

– Но, насколько я поняла, ты сядешь на корабль, едва только восстановишь силы. И Алексию заберешь с собой.

Господи, их с Алексией отъезд причинит ей боль. Кэмерон просто не знал, что сказать.

– А пока ничто не мешает тебе наслаждаться ее обществом, верно?

Жозетта сложила руки на коленях и опустила глаза.

– Я знаю.

Грудь Кэмерона сдавило болью. Проклятие, ни один человек не заслуживал такого обращения, какое испытала на себе она. Кэмерона внезапно охватило непреодолимое желание прижать Жозетту к себе. И не только. Он хотел больше. Гораздо больше. Ему хотелось заняться с ней любовью. Но не медленно и нежно, а страстно и неистово. И он знал, что Жозетта тоже его хочет. Он видел это по ее глазам. На этот раз она возьмет бразды правления в свои руки. Окажется сверху. Поскольку он еще слишком слаб и на большее неспособен.

– Я проголодался.

Жозетта подняла голову и заглянула ему в глаза.

– Это хороший знак.

Кэмерон еле заметно кивнул.

– Но жажду я отнюдь не этого проклятого бульона.

На шее Жозетты запульсировала жилка.

– Так чего же ты жаждешь, скажи на милость?

Губы Кэмерона изогнулись в неспешной улыбке.

– Тебя, моя дорогая.

Глава 26

Жозетта выплыла из дома, испытывая невероятный подъем. Такого прилива сил она не чувствовала с того самого дня, когда Кэмерон был ранен на болотах. Вот что делают с людьми занятия любовью. Так сказал Кэмерон, наблюдая, как она одевается. Однако в отличие от Жозетты, которая словно парила на крыльях, его самого охватила жуткая усталость.

Остановившись на мгновение у ворот, Жозетта раскрыла свой украшенный кружевом черно-белый зонтик, как нельзя кстати подходивший к платью и шляпе, и направилась по окаймленной деревьями улице к Сент-Чарльз Авеню. Кэмерон попросил ее вернуться ночью к нему в постель. И она непременно это сделает. Она будет с ним сегодня ночью и в последующие. До тех пор пока он не решит, что пришла пора покинуть Новый Орлеан.

Сердце Жозетты сжалось при мысли об этом. Кэмерон скоро уедет. Слишком скоро. И заберет с собой Алексию. Она его дочь, и он имеет на это полное право. Но как же Жозетта будет по ним скучать. А пока она будет ценить каждую драгоценную минуту общения с ними.

Жозетта намеревалась сохранить как можно больше сладостных воспоминаний о Кэмероне, чтобы согреваться ими в холодные зимние ночи. Она мысленно улыбнулась. Детская увлеченность переросла в то, о чем раньше она могла лишь мечтать.

– Он мой любовник.

Жозетта улыбнулась, когда магические слова растаяли в воздухе. Представить только. Кэмерон Андруз ее любовник. Да еще какой потрясающий. Даже передвигающийся с трудом, он заставил ее расслабиться. Мышцы и кости Жозетты становились мягкими и податливыми от каждого прикосновения пальцев и языка. Выкрикивала ли она его имя? О да, но Кэмерон заглушал ее крики страстными поцелуями, увлекая на вершину блаженства.

Жозетта вздохнула.

Вернувшись домой сегодня вечером, она непременно выкажет Кэмерону свою благодарность. И она знала, как именно.

Она тихо засмеялась.

Его стоило поблагодарить и за многое другое. С его помощью она стала более сильной и уверенной в себе. Раньше ей приходилось выживать, и она постоянно жила в страхе, что кто-то отнимет все то, что у нее есть, а потом вынудит вернуться к презренной жизни на болотах. Но теперь ее бизнес и дом были в безопасности.

А еще он был прав в том, что родные, живущие с ней под одной крышей, помогут избавиться от чувства одиночества. И оно действительно исчезло вместе с мучительными ночными кошмарами. Одали больше не было в ее жизни. Известие о том, что она не связана узами крови с женщиной, которая всю жизнь ее ненавидела, оставило в душе Жозетты чувство глубокого облегчения.

Она отерла вспотевший лоб тыльной стороной затянутой в перчатку руки и поспешила дальше. Находиться на палящем солнце было слишком жарко. Об этом же свидетельствовали и пустые улицы. Но Жозетте непременно нужно было посетить свой магазин, так что делать нечего.

«Созвездие красоты».

Жозетта никак не могла сосредоточиться на выполнении заказов, когда в ее жизни происходили такие перипетии. Но переступив порог магазина, она сразу же возьмется за дело. Когда нужно, она умела концентрироваться.

Благодарение Господу у нее была Элиза, управлявшая всеми делами в ее отсутствие. Так что все шло как по маслу. И все же в своей записке, которую доставили вчера, девушка просто умоляла Жозетту появиться. В магазине почти закончились особые кремы для мадам Олимпии, а мадам Веннар…

Мадам Веннар.

Как бы Жозетте хотелось сказать этой грубой женщине, чтобы она покупала косметические средства в другом месте. Только это смешно. Ведь другого такого магазина в Новом Орлеане и окрестностях не было. Подобные услуги могла предложить только Жозетта. Ну, почему она не может отказаться обслуживать грубых клиентов? Мадам Шармонте так поступала. Произошедшие в Жозетте перемены сделали понятным одно: она сама позволяла таким людям, как мадам Веннар, обращаться с ней как с человеком второго сорта. А все потому, что она боялась потерять свой бизнес. Но с этого момента, если кто-то из посетителей станет обращаться грубо и неуважительно с девушками или с ней, она вежливо, но решительно скажет, что подобное поведение неприемлемо в ее магазине. Мадам Шармонте будет ею гордиться.

Приняв такое решение, Жозетта почувствовала себя прекрасно. Прощание с Одали оказало на нее и братьев поразительный эффект. Жозетта сомневалась, что когда-нибудь забудет выражение лица Одали, когда братья вышли вперед и сказали, что презирают ее за отвратительное обращение с дочерью. И все же то, что Одали сказала или собиралась сказать, когда выгоняла их из своего дома, засело в голове у Жозетты. Мысленно пожав плечами, она продолжила свой путь. Что бы это ни было, оно возникнет из глубин сознания в самый неожиданный момент. Ведь так происходило всегда, не так ли?

Жозетта дошла до Французского квартала и, решив пойти другой дорогой, свернула на Рю Ибервиль. Она не прошла и половины пути, как волосы у нее на затылке зашевелились. Жозетту охватило неприятное чувство, что за ней следят.

Жозетта оглянулась. Но в такую жару на улице не было ни души. Она остановилась, но вокруг царила тишина. И тем не менее ее сердце билось точно у попавшего в силки кролика. Отказываясь смотреть назад, Жозетта поспешила дальше. Господи, на улице светло. Так что она в безопасности.

Позади раздался звук шагов.

У Жозетты перехватило дыхание. Она оглянулась через плечо и краем глаза заметила силуэт высокого мужчины. Жозетта судорожно сглотнула и пошла быстрее.

Мужчина тоже ускорил шаг.

О, Господи! Жозетта развернулась, чтобы перейти через улицу, но было слишком поздно.

Сильные руки схватили ее, увлекли в узкий проулок и прижали к стене. Шляпа упала на землю, а щека коснулась грубой кирпичной стены.

Жозетта закричала.

Однако затянутая в перчатку рука закрыла ей рот.

– Замолчите!

Перепуганная до смерти, она лишь покорно кивнула и постаралась собраться с мыслями.

Одна рука незнакомца удерживала ее возле стены, а вторую он убрал от ее рта.

Думать. Нужно думать. И оставаться спокойной.

– Что вам нужно? Моя сумочка? Забирайте.

Знакомый скрежет металла о металл привлек ее внимание. Незнакомец доставал из ножен меч.

Эмиль Веннар!

Сердце Жозетты ушло в пятки, и на какое-то мгновение она лишилась дара речи. Внезапно ее охватил такой гнев, что она похолодела.

– Вам, месье Веннар, надлежит подходить не ближе чем на пятьдесят футов к моему дому, магазину и ко мне самой. Так что отпустите меня немедленно.

Веннар развернул Жозетту и с такой силой припечатал ее спиной к стене, что она ударилась о нее головой. Перед глазами вспыхнул сноп искр, и Жозетта отчаянно заморгала, чтобы разглядеть за ними негодяя.

Глаза Веннара горели ненавистью.

– Ах ты маленькая ведьма. Думаешь, ты меня перехитрила? Думаешь, твой любовник со мной справился? Вас с братьями ждет очень большой сюрприз.

Жозетта всю жизнь чувствовала себя изгоем и терпела издевательства от женщины, которую считала матерью. Она много лет страдала от домогательств Веннара. Но больше у него не получится ее мучить.

Собрав волю в кулак, Жозетта гневно посмотрела на него.

– Я прослежу, чтобы вас наказали за это.

Веннар приблизился к ней настолько, что она ощутила исходящий от него запах спиртного.

– Не рекомендую.

Внезапно что-то шевельнулось в душе Жозетты. И неизвестно откуда взявшаяся смелость прогнала страх прочь.

– Не думайте, что сможете запугать меня упоминанием о братьях. Вот, что я скажу вам, месье Веннар. Скажу один раз и не стану больше повторять. Если с одним из них что-то случится, ваша дочь не сможет больше без страха ходить по улицам города.

Веннар рассмеялся, а его взгляд остался все таким же холодным и безжалостным.

– Ты не доживешь до следующего рассвета.

– Вы пытаетесь сказать, что намереваетесь меня убить?

– Тебе не должно быть никакого дела до моей дочери.

– В таком случае вам не должно быть никакого дела до моих братьев. – Жозетта попыталась высвободиться, но Веннар держал крепко. В голове у Жозетты запульсировало, а во рту пересохло. – Что вам от меня нужно? Я больше не владею собственным домом и зданием, в котором расположен магазин. Вам больше нечего с меня взять. Почему вы притащили меня сюда, хотя наверняка уже знаете, что я нахожусь под защитой не только своих братьев? За моей спиной стоит могущественная семья.

Пальцы Веннара вонзились в плечи Жозетты с такой силой, что она поморщилась. Негодяй пребывал в такой ярости, что даже его борода тряслась.

– Ты по-прежнему управляешь магазином. Закрой его и уезжай. Отправляйся назад на болота, где тебе и место.

Несмотря на боль, которую ей причинял Веннар, Жозетта не собиралась сдаваться.

– Я теперь начинаю понимать, что именно вас так раздражает. Я ухитрилась распрощаться с жизнью на болотах и удачно вышла замуж. Из-за высокого положения моего мужа вам пришлось проглотить свои предрассудки и обращаться со мной цивилизованно. Неудивительно, что вы захотели завладеть имуществом Луи после его смерти. Вы надеялись отделаться от меня, но я открыла магазин, который очень полюбился жительницам Нового Орлеана, включая вашу жену и дочь. Вам ведь об этом известно, не так ли?

Жозетта смотрела на Веннара, в его пронзительно голубые глаза и…

Она замерла.

Седые волосы. Седая борода. Но если бы они были черными, а глаза не поблекли с возрастом, то… О Господь Всемогущий! Ну, почему она не замечала сходства раньше?

Очевидно, мысли Жозетты отразились в ее глазах. Веннар ослабил хватку и сделал шаг назад.

– Этого не может быть, – прошептала Жозетта, закрывая глаза. К ее ужасу перед ней возник образ молодого Веннара с черной бородой и волосами. Если бы Бастьен не отрастил недавно бороду, ей бы и в голову не пришло искать в этих двух мужчинах какие-либо сходные черты. Оба брата были одного роста с Веннаром и так же широки в плечах.

Ощутив подступающую к горлу тошноту и дрожь в коленях, Жозетта отвернулась. Упершись ладонями в кирпичную стену, она старалась не упасть. Ее дыхание прерывисто вырывалось изо рта, а по лбу струились капли пота.

Жозетта ждала до тех пор, пока восстановившееся дыхание не позволило ей заговорить, а потом медленно развернулась.

– У Бастьена ваши глаза.

Натянутая улыбка тронула уголки губ Веннара, однако он не сказал ни слова.

Воспоминания о событиях недавнего прошлого роились в сознании Жозетты, подобно перепуганным пчелам.

– Не понимаю. Почему вы хотите причинить вред своим собственным сыновьям?

Веннар сделал еще один шаг назад, и тень поглотила его черты.

– Потому что их проклятая мать не должна была выпускать их за пределы болот, где им место. Стоило утопить их, как безродных котят.

Жозетта содрогнулась.

– Но вы оставались с ней достаточно долго, чтобы она произвела на свет троих детей. Почему?

Веннар покачал головой.

– Я устал от нее вскоре после того, как родился Бастьен. Я не знал о существовании Соланж до тех пор, пока не привез ей тебя. С первого взгляда было понятно, что эта девчонка тоже от меня.

Внезапно Жозетта поняла, что именно собиралась сказать Одали перед тем, как выгнала всех из дома. Веннар грозился убить ее драгоценных сыновей, если она не воспитает Жозетту как своего собственного ребенка.

Она вновь содрогнулась.

– Кто был моей матерью? Одали сказала, что она тоже жила на болотах и умерла при родах.

– Ее личность не имеет значения. Ведь она мертва.

Зародившаяся в душе Жозетты волна гнева вскоре превратилась во всепоглощающую ярость.

– Не имеет значения? То, что ваша очередная противозаконная связь закончилась печально? Она же была моей матерью и очень важна для меня.

– Говори тише.

– Не стану! – выкрикнула Жозетта.

– Закрой свой рот. Твоей матерью была подруга Одали Лизетта Лоран. Узнав, что Лизетта родила мне дочь, Одали напоила ее чаем, сдобренным настойкой корней проклятого дерева.

– О господи! Она ее отравила?

Веннар пожал плечами.

– Кто я такой, чтобы судить? Представь удивление Одали, когда я привез ей ребенка Лизетты и пригрозил убить мальчишек, если она не возьмет его к себе?

– Вы такое же исчадие ада, что и Одали.

– Не совсем. В отличие от тебя, Соланж была ее плотью и кровью, и все же Одали, не задумываясь, напоила ту точно таким же чаем.

Жозетта попятилась и схватилась за стену, чтобы не упасть.

– Даже Одали не смогла бы совершить такого злодейства.

Веннар поцокал языком.

– Соланж стала для матери разочарованием.

Ужас слов Веннара был подобен удару, и Жозетта закричала от боли.

– Мадам, с вами все в порядке? – У входа в проулок стоял незнакомец, поднявший зонт так, словно собирался броситься ей на помощь.

Веннар отошел дальше в тень, схватил прислоненный к стене меч и спрятал его за спину.

Жозетта не сомневалась, что он пустит его в ход, если незнакомец сдвинется с места.

– Я не в порядке. Но скоро буду. Так что подождите там, где вы сейчас.

– Да, мадам.

Жозетта с ненавистью посмотрела на Веннара. Этот зверь, этот самый богатый коммерсант Луизианы был ее отцом. Какая ирония судьбы. Она росла в нищете, а потом он захотел уничтожить все, чем она сумела обзавестись.

– Вы меня недооцениваете. Вы даже не представляете, каких сил мне придало это маленькое открытие.

Наклонившись, Жозетта подняла с земли шляпу, отряхнула ее и водрузила на голову с достоинством, на какое только оказалась способна. Она подняла свой зонт, отряхнула его от пыли и направилась к поджидающему ее прохожему.

– Спасибо, что пришли мне на помощь, сэр. – Жозетта повернулась к Веннару. – В детстве я пару раз обчистила твои карманы. Ты ведь не знал об этом, папа?

Веннар продолжал стоять в тени, и Жозетта не видела выражения его лица.

– Могу я еще чем-то вам помочь, мадам?

– Да, благодарю вас. – Она отряхнула подол платья. – Не могли бы взять меня под руку и проводить до Рю Дофин? Оттуда я уже доберусь сама.

Молодой человек предложил Жозетте руку, а потом достал из кармана белый носовой платок.

– Ваша щека, мадам. Оно кровоточит.

– О. – Жозетта взяла из рук молодого человека платок и приложила к ране. Когда она убрала его от лица, на нем виднелись пятна крови. Жозетта казалась совершенно спокойной, но трещины, образовавшиеся в этой стене спокойствия, угрожали разрастись до невероятных размеров. – Ничего страшного. Всего лишь царапина. Но боюсь, я испортила ваш замечательный платок. Вы обязательно получите от меня новый.

– В этом нет необходимости, мадам. У меня есть еще. Могу я проводить вас куда-нибудь? Надеюсь, я не слишком дерзок, но я слышал, как вы назвали мужчину папой, и, после того что я увидел, мне кажется, вам не стоит идти туда, где он живет.

– У меня есть другая семья. Родственники обо мне позаботятся.

У меня есть семья.

Эти слова задели чувствительные струны в глубине сердца Жозетты. Она отчаянно заморгала, ощутив, как на глаза наворачиваются слезы, и убрала руку с локтя мужчины.

– Мы пришли. А теперь я пойду одна. Спасибо вам, мистер?…

– Маккейб, мадам. Итан Маккейб из Далласа. Я в городе по делам и остановился в Сент-Энтони. Если передумаете и вам что-нибудь потребуется, пришлите записку. Неправильно обращаться столь грубо с женщиной, дочь она или нет.

Ну что за безумную беседу они сейчас вели, когда на нее всего несколько минут назад напал отец, о существовании которого она не подозревала и который преследовал ее со дня смерти Луи. Господи, у нее едва не подкосились ноги.

– Спасибо, я запомню. А теперь прошу меня извинить. Меня ждут дела.

Высоко подняв голову, Жозетта поспешила в свой магазин, пока ее не подвели ноги. Сложив зонтик, она прижала руку к поцарапанной щеке и заглянула в окно. Благодарение богу, посетителей не было. Из обслуживающего персонала только Элиза. Остальные девушки, должно быть, ушли на обед.

Элиза стояла спиной к двери, расставляя в шкафу бутылочки. Жозетта вошла в магазин. Услышав звон колокольчика, Элиза обернулась. Ее профессиональная улыбка померкла.

– Мадам?

Жозетта пробежала мимо Элизы.

– Я буду у себя в кабинете. Не хочу, чтобы мне мешали.

Едва Жозетта успела упасть на кресло, как ее ноги наконец подкосились. Руки дрожали так сильно, что она с трудом сняла перчатки и шляпу.

Эмиль Веннар ее отец. Известие об этом ошеломило и рассмешило Жозетту. Она и ее братья оказались отпрысками одного из столпов местного общества. Волокиты, не гнушавшегося женщин с болот и вместе с тем не желавшего видеть своих незаконнорожденных детей в городе. Неудивительно, что он хотел, чтобы магазин Жозетты закрылся. Его жена и законная дочь являлись ее лучшими клиентками!

Жозетта расплакалась. Откинувшись на спинку кресла, она дала волю слезам, и теперь они струились по ее лицу, обжигая поцарапанную щеку. Все это время она баловала мисс Луизу Сюзетту Веннар, наносила на ее лицо кремы, которые смешивала с особыми настойками, подходившими для каждого времени года. И вот теперь выясняется, что это ее сестра!

В одно мгновение туман в ее сознании рассеялся, уступив место иронии. Как же низко она ценила себя все эти годы. Но больше этого не будет. Как осмелился Веннар требовать, чтобы она покинула свой горячо любимый дом ради того, чтобы отдать его своей испорченной дочери? Должно быть, он сошел с ума. Очевидно, он ненавидел Жозетту еще больше, чем Одали.

Еле слышный стук в дверь возвестил о том, что пришла Элиза.

– Вы в порядке, мадам?

– Прошу вас, подготовьте заказ для мадам Олимпии в первую очередь и оставьте его в лаборатории. Я приду через минуту.

Но сначала нужно привести себя в порядок. Прикрыв глаза, Жозетта спрятала лицо в ладонях. Что делать? Необходимо все рассказать Рене и Бастьену. Обычно она могла предсказать их реакцию, вмешаться или оставить их наедине с собой. Но на этот раз… на этот раз она просто не знала, как правильнее поступить.

А вот Кэмерон знает. Разве не помог он ей решить вопрос с домом и бизнесом. Ах, если бы он только знал, что Веннар ее отец, все могло бы сложиться совсем иначе. Да, прежде чем рассказать братьям об отце, она отправится к Кэмерону. Сначала нужно дать ему время восстановить силы. Несколько дней или неделю, и он снова будет в строю. А пока нужно зайти к Мишелю и узнать, когда отходит следующий корабль.

Слезы наконец высохли, а дыхание восстановилось. Поднявшись с кресла, Жозетта подошла к шкафу, выполненному в стиле рококо, где она хранила личные вещи. Распахнув дверцы, Жозетта посмотрелась в зеркало, прикрепленное к одной из них.

– О господи, – пробормотала она. – И как я это объясню?

Ее волосы пребывали в беспорядке. Щека, перепачканная засохшей кровью, опухла и посинела. Сейчас ей не помешал бы лед, который, к сожалению, хранился дома в подвале. А еще чистая паутина из сада. Она бы наложила ее на рану. Жозетта надеялась, что паутина есть и в магазине.

Порывшись в выдвижных ящиках, она не нашла ничего, чем можно было бы вылечить царапину на щеке. Оставалось одно: отправиться в лабораторию и надеяться на то, что Элиза не встретится на пути. Менее всего Жозетте хотелось сейчас отвечать на вопросы.

Она направилась к двери.

Но дверь распахнулась, и на пороге возник Рене. Его цепкий взгляд скользнул по лицу сестры. Он поджал губы, а на его подбородке заиграли желваки.

– Что случилось, Жозетта?

– За тобой послала Элиза, не так ли? Ей-богу, я ее уволю.

– Нет, не уволишь. – Рене подошел ближе, приподнял лицо Жозетты и повернул его так, чтобы рассмотреть рану. Его брови сошлись на переносице. – Сейчас ты расскажешь мне, что случилось.

Сердце Жозетты замерло в груди. «И толкнуть тебя на убийство собственного отца? Ну уж нет».

Она дернула головой.

– Ради всего святого, Рене, неужели ты будешь следить за каждым моим шагом? Я хотела поскорее оказаться в прохладе магазина и совершенно не смотрела под ноги. Поэтому споткнулась и упала.

Прежде чем Рене успел разглядеть в ее глазах ложь, Жозетта отвернулась и подошла к картине, что висела у нее над столом. Она наклонилась, подняла с пола шляпу, отряхнула ее и попыталась рассмотреть узоры, хотя это было невозможно из-за вновь навернувшихся на глаза слез.

– Простая неловкость с моей стороны, только и всего. А теперь прошу меня извинить. Мне нужно сделать многое, иначе я растеряю клиентов.

Рене не произнес ни слова, и Жозетта стиснула зубы. Ей требовалось время, чтобы подготовиться к разговору с братьями и не спровоцировать необдуманных действий с их стороны. Для этого ей необходимо обсудить все с Кэмероном. Но не раньше, чем он окончательно поправится.

– Ты лжешь и не краснеешь, ma soeur. Кого ты защищаешь?

«Тебя и твоего вспыльчивого брата!»

– Говори, Жозетта. Я не потерплю, чтобы обижали кого-то из членов моей семьи.

Моей семьи.

Снова это слово. Жозетта едва сдержала рыдания, а потом судорожно вздохнула в попытке обрести дар речи.

– Слава богу, что ты есть в моей жизни, дорогой брат. Не могу подобрать слов, чтобы выразить, что ты для меня значишь. Но, пожалуйста, дай мне несколько дней, и я расскажу тебе все.

Жозетта повернулась к брату. При виде написанного на его лице беспокойства она едва не сдалась. Но нет, не сейчас. Нужно построить разговор правильно, чтобы уберечь его и Бастьена.

– Я прошу тебя довериться мне в том, что очень и очень важно. В том, что, возможно, изменит наши жизни. Неделю, Рене. Дай мне одну неделю.

Рене с минуту изучающе смотрел на сестру. А потом, несмотря на суровый взгляд, свидетельствующий о том, что он не совсем доволен подобным поворотом событий, коротко кивнул.

– Oui chère. Одна неделя. А теперь идем, я провожу тебя домой.

Глава 27

Даже три бокала вина не смогли ослабить сдавливающую грудь Кэмерона боль. Может, это удастся четвертому? Он наполнил свой бокал снова, откинулся на спинку стула и теперь взирал на присутствующих в столовой. Прошло пять дней с тех пор, как он проснулся после двухнедельного кошмара. Пять дней с тех пор, как Жозетта сладко и раскованно занималась с ним любовью. Пять дней с тех пор, как она отправилась на работу, пообещав прийти к нему ночью, и вернулась домой замкнутая с поцарапанным лицом. Она отказывалась поведать, что произошло, до тех пор, пока он не поправится окончательно. А потом Жозетта заявила, что работа требует ее постоянного присутствия в магазине. С тех пор Кэмерон видел ее нечасто, а если и сталкивался с ней, она вела себя мило, но как-то отстраненно. Рядом с ней всегда находились Рене и Бастьен, напоминавшие запертых в клетке тигров.

А еще Кэмерона беспокоила Алексия. Она сидела за столом как раз напротив него. Девочка ни разу не заговорила с ним и не посмотрела в глаза. Вместо этого она жалась к Рене, как делала с той ужасной ночи на болотах. Все дни Алексия проводила в конторе судоходной компании, не отходя от Рене и Бастьена. Во всяком случае, так сообщил Кэмерону Мишель. Поэтому бо́льшую часть времени Кэмерон проводил в обществе двух кузин Жозетты.

Господи, что он делает среди членов скандально известной семьи Тибодо? Как его жизнь стала вдруг еще более запутанной, чем в месяцы после смерти Дианы? Проклятие, даже будучи выброшенным на необитаемый остров, он не чувствовал бы себя более одиноким, нежели здесь среди членов этого ненормального клана. В самом деле мысль о том, чтобы оказаться под пальмой где-нибудь на острове в южных морях, с каждой минутой казалась все более привлекательной.

Кэмерон осушил свой бокал и наполнил его снова. Жозетта бросила взгляд в его сторону, а потом продолжила обсуждать с Бастьеном и Вивьен рецепт какого-то нового лечебного крема.

Алексия тоже что-то сказала, но Кэмерон не расслышал ее слов. В отличие от Жозетты, которая улыбнулась и переключила внимание на племянницу и Рене. По мере того как Кэмерон за ними наблюдал, у него на подбородке задергался мускул. Но он знал, что сделает. Как только Алексия отправится спать, он выскажет все, что думает.

Девочка зевнула, и Рене что-то прошептал ей на ухо. Кивнув, Алексия пожелала всем спокойной ночи, но вновь не посмотрела Кэмерону в глаза. Черт, в его груди опять возникла эта боль.

Вивьен отправилась провожать Алексию. Регина собрала со стола тарелки и в полном молчании вышла из столовой.

Кэмерон сделал глоток вина и откашлялся.

– Бастьен, вы сказали, что бледность кожных покровов вокруг раны может сохраниться в течение нескольких месяцев и что боль будет возникать время от времени еще очень долго. В остальном я вполне здоров и могу вернуться в свой дом. Что и сделаю завтра утром. Мишель также принес мне кое-какие документы, пробудившие у меня неподдельный интерес.

Жозетта сдвинула брови, услышав последнее замечание. Но вместо того чтобы посмотреть на Кэмерона, она начала теребить лежащую на столе салфетку. Бастьен, собиравшийся отпить вина, замер с поднятым бокалом. Рене расстегнул сюртук, подвинул пустой стул, повесил сюртук на его спинку и теперь лениво наблюдал за Кэмероном из-под полуопущенных век.

– Завтра «Колетт» доставит очередную порцию рома с Бермудских островов, – произнес Кэмерон. – Менее чем через неделю она отправится назад. Поскольку корабль назвали в честь моей матери, будет логично, если я покину Новый Орлеан на ее борту.

Жозетта побледнела.

Рене и Бастьен многозначительно переглянулись.

Несмотря на неловкость, которую испытал Кэмерон, озвучивая свои намерения, он едва не рассмеялся в голос.

– Джентльмены, – я называю вас так по праву – вы ожидали, что в первом учебном плавании вас будет сопровождать Мишель, но поскольку «Колетт» возвращается на перегонный завод братьев Гослинг, я решил, что поеду в качестве сопровождающего вместо него. – Кэмерон широко улыбнулся. – В случае если вы решите обворовать бедолаг.

Бастьен еле слышно выругался.

Рене засмеялся.

А Жозетта опустила глаза.

– И это означает, что Алексия отправится с вами троими на Бермуды. Наверное, мне стоит порадоваться. Но куда вы с ней поедете потом?

Кэмерон глубоко вдохнул и сделал большой глоток вина. Господи, его решение причиняло бо́льшую боль, чем раненая нога. Кэмерон обменивался взглядами с братьями Жозетты, но сама она так и не подняла головы.

– Посмотри на меня, Жозетта.

Она вздернула подбородок.

Неужели он увидел в ее глазах боль?

Грудь Кэмерона вновь сдавило точно обручем. Господи, еще неделю назад она позволила бы ему заключить себя в объятия. Позволила бы утешить. А сегодня он не смел и думать об этом. В последнее время она вела себя будто чужая.

– Место мой дочери здесь. Рядом с вами. Она больше не хочет жить на болотах и к нашему облегчению не желает иметь ничего общего с Одали и Люсьеном. Так что одной заботой меньше.

Рене внимательно смотрел на Кэмерона, в то время как Бастьен осушил и вновь наполнил свой бокал.

Бледная как мел Жозетта смотрела на вазу с цветами в центре стола и продолжала теребить салфетку. Теперь даже костяшки ее пальцев побелели от напряжения.

– Что заставило тебя изменить мнение?

Кэмерон провел рукой по лбу. Проклятие, ну почему так сложно выразить свои чувства словами?

– Да, я ее отец. Да, я люблю Алексию. Но здесь у нее есть дом. Ваш образ жизни сильно отличается от моего, но вы ее семья, и она всегда знала это. Более сильного и сплоченного клана я не встречал с тех самых пор, как рос в окружении своих родных.

Кэмерон на мгновение замолчал.

– Вы даже не представляете, как трудно мне было принять такое решение. Алексия должна жить здесь, Жозетта.

При звуке собственного имени Жозетта оторвала взгляд от цветов и перевела его на Кэмерона. Ему показалось или в ее глазах действительно заблестели слезы? Пальцы Кэмерона крепче сжали ножку бокала.

– Моя собственная дочь почти не разговаривает со мной в последнее время.

– Дай ей время, Кэмерон. Я же говорила, что Алексия чувствует себя виноватой в том, что случилось.

Кэмерон покачал головой.

– Если бы я заставил Алексию поехать со мной, она наверняка возненавидела бы меня до конца своих дней. Возможно, будет лучше, если я стану навещать ее время от времени или она начнет приезжать ко мне, когда я наконец где-нибудь обоснуюсь. Мне остается лишь надеяться, что со временем Алексия станет старше и излечит свою сердечную боль.

Сказав это, Кэмерон устремил взгляд на щеку Жозетты.

– Говоря об излечении. Твоя рана быстро затягивается. У тебя настоящий талант лечить людей.

Положив салфетку на стол, Жозетта поднялась со своего места. Просто образец сдержанности и спокойствия.

– Прошу прощения, но у меня был очень долгий день. Точно такой же предстоит завтра. Поэтому я хотела бы отправиться к себе.

– Не сейчас, – возразил Кэмерон. – Вернувшись пять дней назад с поцарапанным и опухшим лицом, ты дала мне слово, что все объяснишь, когда я окончательно поправлюсь. И вот я здесь, Жозетта, полностью оправившийся после болезни. Поскольку это моя последняя ночь в твоем доме и поскольку меньше чем через неделю я покину Новый Орлеан, думаю, пришло время все рассказать.

– Oui, – пробормотал Рене.

Жозетта перевела взгляд с одного брата на другого, и в ее глазах отразилась паника.

– О господи. Я… я думала, что поговорю с тобой наедине, прежде чем расскажу все им.

Рене развернулся к сестре, и его глаза холодно блеснули.

– Зачем повторяться, если мы здесь. Говори, Жозетта.

Она закрыла глаза и набрала полную грудь воздуха.

– Я не спотыкалась и не падала.

Рене фыркнул.

– Расскажи то, чего я еще не знаю.

Дрожащими пальцами Жозетта убрала за ухо выбившийся из прически локон.

– Я направлялась к себе в «Созвездие красоты», когда решила пойти другой дорогой и свернула на Рю Ибервиль. Вскоре я поняла, что улица совершенно пуста, а потом почувствовала, что кто-то идет следом.

– Ты видела, кто это? – спросил Бастьен.

Жозетта подняла руку.

– Прошу тебя, не перебивай.

Кэмерон кивнул.

– Разумно.

– Сначала я думала, что этот человек просто собирается пройти мимо, но интуиция говорила совсем другое. – Жозетта принялась расхаживать по комнате. – Заметив впереди узкий проулок, я решила перейти улицу, чтобы избежать опасности. Но было слишком поздно. Кто-то схватил меня сзади, увлек в проулок и припечатал к стене.

Кэмерон еле слышно выругался.

Жозетта коснулась пальцами щеки.

– Именно тогда я поцарапалась о кирпичи.

Рене посмотрел на рану.

– Ты смогла разглядеть нападавшего? Узнаешь его?

Кивнув, Жозетта продолжала мерить шагами комнату. Кэмерону потребовалось немало усилий, чтобы не присоединиться к ней.

– Да кто же это был? Скажи нам, ради всего святого.

Жозетта посмотрела куда-то поверх голов мужчин и сжала пальцы так, что костяшки побелели.

– Эмиль Веннар.

Услышав это, Кэмерон почувствовал себя так, словно его ударили в живот.

– Ублюдок! Ведь есть официальный приказ не приближаться к тебе ближе чем на пятьдесят футов.

Переглянувшись, Бастьен и Рене поднялись со своих мест.

– Чего он хотел? – процедил сквозь зубы Бастьен.

Жозетта остановилась и посмотрела на Кэмерона.

– Он не только презирает всех вокруг, но и привык добиваться своего. Ему очень не понравилось твое вмешательство в мои дела. Даже несмотря на то что мне больше не принадлежат дом и здание, в котором располагается магазин, он потребовал закрыть «Созвездие красоты» и немедленно покинуть Новый Орлеан.

Бастьен направился к двери.

– Рене, ты со мной? Мне вдруг захотелось подышать свежим воздухом.

– Oui.

– Нет. – Рванувшись к двери, Жозетта положила руки на грудь Бастьена.

Он остановился с побагровевшим от ярости лицом.

– Не стой на моем пути, ma soeur.

– Что бы ты ни задумал сделать с этим человеком, ты не можешь. – Она умоляюще посмотрела на Кэмерона. – Сделай так, чтобы они не причинили ему вреда.

Не обращая внимания на боль в ноге, Кэмерон поднялся со своего места и подошел к Жозетте.

– Почему, когда я сам готов разорвать его на куски? Наверное, будет не так уж плохо, если месье Веннару ответят его же собственными методами.

Кэмерон посмотрел на братьев.

– Только глядите не отправьте его на тот свет.

– Перестаньте сейчас же. Все трое, – выкрикнула Жозетта и вновь зашагала от стены к стене. – Вы не должны его трогать.

Рене взял сестру за плечи.

– Назови хотя бы одну причину, по которой я должен снисходительно относиться к негодяю, не только угрожавшему женщине, но и причинившему ей боль? Тем более что эта женщина – моя сестра.

Жозетта с минуту смотрела на брата, словно его лицо чем-то ее напугало. После этого она стряхнула его руки и отошла на шаг назад.

Сдвинув брови, Рене последовал за ней.

– Что такое, chère?

Какого черта? Кэмерон тоже подошел к Жозетте.

Она вытянула вперед руку, призывая всех троих остановиться.

– В том проулке я узнала то, что изменило мою жизнь. – Жозетта перевела взгляд с одного брата на другого. – И то, что я скажу сейчас, изменит ваши. – Она немного помолчала, а потом вздернула подбородок. – Судя по всему, месье Эмиль Веннар наш отец.

Повисшая вслед за этим гробовая тишина полностью лишила комнату воздуха. Если от этого известия у Кэмерона закружилась голова, то братья Тибодо стояли точно два соляных столба.

Проклятие. Теперь, когда Жозетта указала на их родство с Веннаром, сходство просто бросалось в глаза. Оба брата унаследовали его фигуру и внешность. Встретившись с негодяем в конторе адвоката, Кэмерон сразу обратил внимание на его необыкновенные голубые глаза. Почему он тогда не вспомнил о необычном цвете глаз Бастьена? Неудивительно, что Жозетта, еще недавно считавшая бороду брата сногсшибательной, начала донимать его просьбами побриться.

Ведь Бастьен был точной копией своего отца, только моложе.

Проклятие.

Несмотря на невероятно болезненное признание, в душе Жозетты поселилось небывалое спокойствие. Она решила пока не рассказывать братьям о том, что поведал ей Веннар о причине смерти Соланж. Пока им было достаточно известия об отце.

– Полагаю, Веннар чувствовал себя крайне некомфортно от того, что его законная семья тесно общалась и вела дела с семьей тайной. Именно поэтому он начал мне угрожать. Но если вы тронете его хоть пальцем, то будете выглядеть не лучше. Возможно, вам следует переспать с ошеломляющими новостями ночь, прежде чем решиться на какие-то действия.

Жозетта повернулась к Кэмерону, и ее сердце едва не остановилось при виде того, что он был готов снова прийти ей на помощь.

– Рене и Бастьену нужно время, чтобы переварить услышанное. Так же как и мне потребовалось для этого несколько дней. Я надеюсь, ты поможешь им взглянуть на вещи моими глазами.

Жозетта глубоко вздохнула и на выдохе произнесла:

– А теперь прошу меня простить, но мне действительно хочется побыть одной. Я тоже должна подумать.

С разрывающимся на части сердцем Жозетта пошла прочь. Она знала, что Кэмерон ее хочет. Жозетта весь вечер видела это в его глазах, понимала по тому, как он смотрел на нее, когда она навещала его в последние несколько дней. Жозетта предпочитала пропадать в магазине, лишь бы только держаться подальше от него. Странно, как обстоятельства могут изменить жизнь человека.

До встречи с Веннаром – Жозетта никак не могла заставить себя думать о нем, как об отце, – она намеревалась проводить с Кэмероном как можно больше времени. Что за опасная глупость – играть с собственным сердцем? И когда она начала чувствовать себя зависимой от него? Лучше уж держаться подальше, насколько это возможно. А отправиться к нему за советом – означало отправиться за утешением. И Жозетта знала, чем это может закончиться.

У нее за спиной раздались шаги.

– Жозетта, подожди.

Она остановилась, и ее сердце замерло в груди.

– Прошу тебя, Кэмерон, мне нужно побыть одной.

– Я решил уехать к себе не утром, а сейчас, так что дай мне минуту.

Смысл его слов, произнесенных низким глухим голосом, потряс Жозетту.

– Уже почти полночь. Поздно куда-либо уезжать. Ты можешь сделать это утром.

– Я не ребенок, Жозетта. И хожу по улицам Нового Орлеана в любое время суток. Ты должна знать, почему я решил покинуть твой дом именно сейчас.

Жозетта развернулась. Этот красивый, сильный, добрый мужчина, посещавший ее сны на протяжении многих лет, скоро уедет. Колени у нее подкосились, а по телу пробежала дрожь. Жозетта сомневалась, что воспоминаний о нем будет достаточно, чтобы наполнить жизнь радостью. Ей хотелось спросить, почему он так стремится покинуть Новый Орлеан, но она не имела на это права.

– Не знаю, почему ты не хочешь дождаться утра, но, полагаю, любое твое решение не должно иметь для меня большого значения.

Кэмерон нахмурился.

– И ты говоришь так после того, что между нами было? Посмотри на меня и скажи мне правду. Попытайся сказать, что случившееся между нами не имеет никакого значения. Я уезжаю сегодня потому, что не могу больше лежать в твоей постели и ночь за ночью ждать, когда ты ко мне придешь. Ждать, когда распахнется дверь. Ждать, что ты скользнешь под одеяло рядом со мной и…

– Кэмерон, не надо. – Жозетта положила руку на его грудь. Ей не стоило этого делать, потому что исходящий от Кэмерона жар просочился сквозь поры и согрел каждый дюйм ее тела. Жозетта опустила руку. Сейчас не время притворяться. Она должна сказать правду.

– Я… прошу, пойми, с моей стороны было бы глупо заниматься с тобой любовью и совсем не думать об этом. Скажу честно: я страстно желала тебя каждый день и каждую ночь, зная, что ты спишь в соседней комнате. Наши отношения становились все чудеснее с каждой новой встречей до такой степени, что я испугалась. Испугалась, что, если мы будем это продолжать, я просто не смогу смотреть, как ты поднимаешься на борт корабля и уплываешь от меня навсегда, как ты отправляешься навстречу новой жизни, которую обретешь бог знает где и бог знает с кем, а я останусь здесь наедине с пустой постелью и сладкими воспоминаниями.

В глазах Кэмерона вспыхнули эмоции, пестрые и непохожие друг на друга, как стеклышки калейдоскопа, складывающиеся в причудливые узоры. Господи, Жозетта едва дышала.

Кэмерон протянул руку, провел костяшками пальцев по ее щеке, заправил за ухо непослушную прядь волос, и его глаза наполнились грустью.

– Ты права. Мне не стоило желать от тебя слишком многого. Я был эгоистичен. Прости.

– Почему ты не можешь остаться жить в Новом Орлеане? – Господи, неужели она в самом деле попросила его остаться? Неужели посмела надеяться на совместное будущее, хотя с самого начала знала, что это невозможно. Не из-за того, кем они были, и не из-за совершенно разного образа жизни. А потому, что она являлась сестрой Соланж.

Кэмерон провел рукой по волосам.

– Я больше не знаю, кто я такой. Теперь я сбит с толку гораздо больше, чем в тот день, когда отплывал от берегов Сан-Франциско. Но одно я знаю наверняка: Новый Орлеан больше не мой дом. Да, я родился в этом городе, но мне в нем нет места. По крайней мере, я так думаю. Возможно, кругосветное путешествие заставит меня изменить мнение. В любом случае время от времени я буду приезжать сюда, чтобы повидать Алексию. Встреч с тобой я тоже буду ждать с нетерпением.

– Будешь ли ты ждать этих встреч, обзаведясь женой? – В этот самый момент при мысли о Кэмероне с другой женщиной Жозетта поняла простую истину: она влюблена в Кэмерона, а он не разделяет ее чувств. Необходимо выпроводить его, пока она не призналась ему в этом или не разразилась слезами. – Скажу тебе, что не смогу видеть тебя рядом с женой, Кэмерон. Прошу тебя, давай попрощаемся и оставим наши отношения в воспоминаниях. Так для меня будет проще.

Кэмерон долго смотрел Жозетте в глаза, а потом произнес:

– Конечно. Как ты благоразумна. – Он сделал шаг назад. – Мне не стоило идти на поводу у собственных желаний. Но, видит бог, Жозетта, я ничего не мог с собой поделать.

Жозетта еле заметно кивнула.

– Я тоже хотела того, что между нами произошло. Если бы я знала, что ты уезжаешь, сожалея о проведенном вместе времени, это разбило бы мне сердце. А так у нас останутся хотя бы воспоминания…

Взгляд Кэмерона перемещался с глаз Жозетты на ее губы.

– Так ты поцелуешь меня на прощание?

«О, прошу тебя, да!» Словно прочитав мысли Жозетты, Кэмерон подошел ближе, и их тела соприкоснулись. Он вновь погладил ее по щеке, а потом приподнял ее лицо и накрыл ее губы своими. Вопреки ожиданиям поцелуй оказался не грубым и требовательным, а очень нежным и от этого ужасно болезненным.

После этого Кэмерон развернулся и ушел.

Кэмерон вылез из кровати около полудня, жалея, что вообще проснулся. Вернувшись домой, он выпил изрядное количество рома, однако это не помогло ему заполнить пустоту в душе. Одеяло и подушки валялись на полу – свидетельство того, что он беспокойно ворочался в постели всю ночь. Через шесть дней он уедет. Или даже раньше, если получится. «Арабеска» отправляется в путь завтра, и он вполне мог оказаться на ее борту. К черту отсюда, чтобы не было соблазна вернуться к Жозетте.

При мысли о том, как повернулась его жизнь, Кэмерона охватил гнев. В голове роились разрозненные мысли. Как быть с Веннаром? Жозетта находилась под защитой братьев. Так какое ему дело до того, какие меры они предпримут, чтобы их отец больше не причинил ей вреда?

Однако его сердце считало иначе.

Алексия.

Сегодня он собирался сказать дочери, что она останется в Новом Орлеане. Девочка наверняка обрадуется. От этой мысли желудок Кэмерона болезненно сжался. По крайней мере, эта боль свидетельствовала о том, что его душа все еще жива.

Кэмерон искупался, оделся и отправился в доки, где наблюдал за тем, как входит в порт «Колетт». К концу дня ром выгрузят. Затем судно осмотрят и начнут готовить к следующему путешествию с ним и братьями Тибодо на борту. А так ли уж хороша эта идея? Не будет ли он смотреть на Рене и Бастьена и постоянно думать о дочери? О Жозетте?

Кэмерон ощутил свежий приступ боли при мысли о том, что не увидит обеих очень долго.

Он обернулся и заметил Алексию, стоящую возле нагруженной подводы. Она держала в руках кота Эббота и вела себя так, словно Кэмерона не существует. Но он-то знал, что она здесь неспроста.

Он подошел к дочери.

– Добрый день, Алексия. Я вижу, вы с Ночкой вышли на прогулку.

– Oui. – Девочка принялась с удвоенной энергией гладить кота. Животное начало вырываться, и ее рука замерла. – Мне нужно идти. А не то Эббот хватится своего кота.

– Подожди. – Кэмерон скрестил на груди руки и кивнул в сторону «Колетт». – Видишь вон тот корабль?

– Нужно быть совсем слепой, чтобы не увидеть.

– На следующей неделе твои дяди отправятся на нем в учебное путешествие.

– Oui. Я читала корабельную декларацию.

Кэмерон улыбнулся.

– В самом деле?

– Oui. – Девочка вновь принялась гладить кота.

– В таком случае ты знаешь, кто поплывет вместе с ними.

– Oui. Мишель.

– Нет, Алексия. Планы поменялись. Обучать Рене и Бастьена буду я. Сойду на берег на Бермудах и пересяду на другой корабль. А они вернутся в Новый Орлеан без меня.

Алексия перестала гладить кота.

– Твои дяди вернутся, и вся ваша семья снова будет в сборе. Я не стану просить тебя поехать со мной, потому что наконец понял, что твое место здесь.

Алексия вскинула голову, и Кэмерон готов был поклясться, что в ее глазах промелькнула паника. Но как обычно, все пропало, прежде чем Кэмерон успел понять, что с этим делать.

– Ты не вернешься?

– Время от времени я буду приезжать, – ответил Кэмерон. – Знаю, тебе не очень хотелось общаться со мной последнее время, но я надеюсь, что все изменится, и когда я вернусь, мы будем с удовольствием проводить время в обществе друг друга. А потом, возможно, ты захочешь навестить меня.

– Хм. Если такое вообще случится. – Алексия опустила кота на землю и зашагала в сторону конторы. – Эббот, ваш противный кот меня оцарапал.

Вот так штучка. Несмотря на причиненную ее отношением боль, Кэмерон любил дочь. Проклятие, осмысление этого факта было сродни удару под дых. Ну и ну. Он обожал эту маленькую негодницу. Очень жаль, что ему не удалось заслужить ответную любовь. Но ничего не поделаешь. Насильно ведь мил не будешь.

При мысли об этом Кэмерона охватила невыразимая печаль. Он еще долго смотрел на закрывшуюся за Алексией дверь, а потом в последний раз зашагал в сторону Французского квартала.

В сгущающихся сумерках Кэмерон поднялся на борт корабля, посмотрел на раскинувшийся вдалеке город и представил, как будет себя чувствовать, если оставит все позади уже завтра, а не через неделю.

– С вами все в порядке? – За спиной Кэмерона возник Рене.

Кэмерон кивнул.

– Да, все хорошо.

– Чего нельзя сказать о Жозетте.

– У нее слишком много забот.

– Oui. – Рене долго смотрел на Кэмерона, а потом встал рядом с ним. В полном молчании смотрели они, как город один за одним зажигает свои огни.

Прищурившись, Кэмерон посмотрел на бегущую в сторону корабля девушку.

– Это не помощница Жозетты?

– Oui, Элиза. – Сдвинув брови, Рене поспешно спустился по сходням на причал.

– Скорее, Рене! Умоляю, поторопись!

– Что-то с Жозеттой?

Элиза в отчаянии закивала.

– Магазин. Он горит!

Глава 28

– Пусти! – кричала Жозетта, пытаясь вырваться из стальных объятий Рене.

– Не глупи, – прокричал Рене в ответ.

Внутри магазина что-то взорвалось, и одно окно разбилось вдребезги. Оранжевые языки пламени вырвались наружу и теперь лизали небо, точно исполинский дракон. Толпа зевак загудела.

– Заберите ее оттуда! – перекрикивая шум, приказал один из пожарных.

Рене оттащил сестру в сторону от палящего жара. Она упала в его объятия и вцепилась пальцами в лацканы сюртука.

– О господи, там была вся моя жизнь!

Пожарная команда энергично поливала водой верхние этажи и боковые стены магазина, стараясь удержать огонь, угрожающий перекинуться на соседние здания. Одни добровольцы быстро залезали и спускались по лестницам, отдавая друг другу приказы. Другие изо всех сил качали водяные насосы, непрерывно подавая воду в шланги.

Протиснувшийся сквозь толпу зевак Бастьен рванулся к сестре.

– Merde, Жозетта. Твоя рука. Она обожжена. Нужно отвести тебя домой.

Только теперь Жозетта ощутила боль. Слишком силен был шок от происходящего у нее на глазах.

Рене потянул ее за руку.

– Идем. Ты только мешаешь.

Ошеломленная Жозетта заглянула в глаза брата, в темных глубинах которых отражались причудливые отсветы пламени. Внезапно туман в ее голове рассеялся. По щекам заструились слезы, а колени подкосились. О чем она только думала, пытаясь прорваться внутрь горящего здания, которое уже нельзя было спасти? Она сошла с ума?

Жозетта окинула взглядом толпу в поисках Кэмерона. Но вместо этого на глаза ей попался Веннар. Их взгляды встретились. Злобная улыбка заиграла на его губах, прежде чем он отвернулся и растворился в толпе.

– Вы удовлетворены, Веннар! – выкрикнула Жозетта. – Вашей жене и дочери больше не удастся посетить «Созвездие красоты». Каджунский мусор с болот больше не будет обслуживать их как особ королевской крови!

Зеваки начали оглядываться. Поджатые губы зашевелились, свидетельствуя о том, что пересуды полились быстрее, чем вода из брандспойтов.

Схватив сестру за подбородок, Бастьен заставил ее посмотреть ему в глаза.

– Веннар устроил пожар?

Ноздри Жозетты щипало от едкого дыма горящего дерева, смешанного со сладковатым запахом того, что еще недавно было изысканными ароматами. Господи, да это просто сумасшествие какое-то. Из горла Жозетты рвался истерический смех, который вскоре сменился сдавленными рыданиями. Она покачала головой.

– Я зацепила рукавом свечу. Она упала в чашу со спиртом, который, вспыхнув, разлился по столу и полу. Спустя несколько секунд огонь распространился по всему помещению.

Растущая в груди истерика сменилась жестокой мукой.

– Я сделала это собственными руками. Господи, я разрушила собственную жизнь.

Обняв сестру за плечи, Рене прижал ее к себе.

– Но ты цела, ma soeur. Ты восстановишься. Мы тебе поможем.

В это самое мгновение Жозетта поняла, что ничего этого не будет. Все кончено. Она не станет больше бороться за то, чтобы ее приняло общество, которое все время ее презирало. Не станет ждать от жизни того, чего никогда не должна была получить.

Из толпы зевак появилась Алексия с перепачканным пылью и слезами лицом. Она прильнула к Жозетте.

– Ma tante, я думала, ты внутри. Думала, ты умерла.

Сознание Жозетты снова затуманилось, а ужасная картина поплыла перед глазами. Она прижала племянницу к груди.

– Ты прав, Рене. Мне не нужен этот магазин. Мне не нужно ничего, раз у меня есть семья. Прошу тебя, отведи меня домой.

Братья и Алексия окружили Жозетту в попытке протиснуться сквозь толпу зевак. Появившиеся из ниоткуда Мишель и Кэмерон принялись расчищать дорогу.

Достигнув последних рядов глазеющих на пожар, Мишель и Кэмерон отошли в стороны, чтобы пропустить Жозетту вперед. При виде сурового и вместе с тем отрешенного выражения на лице Кэмерона по спине Жозетты пробежал холодок. Несмотря на страшный шум, она услышала, как он сказала Мишелю:

– Прикажу принести еще лестниц и шлангов, а потом пойду домой. Я решил уехать завтра утром. Так что приготовь мне место на «Арабеске».

Жозетта в очередной раз испытала потрясение. Он уезжает так скоро?

Менее чем за час она потеряла все, что было для нее дороже всего на свете.

Покрытый копотью, с эмоциями, пребывающими в руинах, как и магазин Жозетты, Кэмерон направлялся домой. Больную ногу сводило судорогой, и ему казалось, что она охвачена огнем.

В ночном небе клубился дым, насмехаясь над звездами и луной. Что, черт возьми, с ним произошло там, на пожаре? Образ клана Тибодо, защищающего свое, полоснул по сердцу Кэмерона подобно осколку стекла, превратив его в лохмотья. Он бы добрался до Жозетты первым, если бы его не подвела пульсирующая болью нога. Даже Алексия его опередила, прильнув к одному из братьев Тибодо и не удостоив отца даже взглядом.

Проклятие. Вполне возможно, что Жозетта не желала больше иметь с ним ничего общего, но ведь Алексия была его плотью и кровью.

Впрочем, кого он обманывает? Его присутствие неуместно. Ему нет места в этой семье. И никогда не было. Он знал это так же отчетливо, как свое собственное имя. Но тогда почему их отчужденность причиняла ему такую боль?

Да что с ним вообще такое? Неужели здравый смысл покидал его всякий раз, когда дело касалось этой семьи? Прежде всего ему не стоило вступать в близкие отношения с Жозеттой. Да и Алексии он не нужен, ведь у нее есть дружная семья. Какое моральное право он имел увозить ее бог знает куда лишь потому, что она была его дочерью? В последнее время она и вовсе вела себя как чужая.

Мог ли он осуждать ее за это?

Оставить ее здесь будет не так уж трудно. Кроме того, от нее будут одни лишь неприятности. Кэмерон убедился в этом на собственном опыте. Он попытался прогнать прочь чувство вины и смятения, пока оно окончательно не завладело его разумом.

Он организует для Алексии трастовый фонд. А однажды и вовсе вернется в Новый Орлеан. Или пригласит дочь к себе, если, конечно, где-нибудь осядет, поняв, чего хочет от жизни. Одно Кэмерон знал наверняка: в Новом Орлеане он не поселится. После семнадцати лет жизни в прохладном климате местная жара едва не свела его с ума. Кэмерон провел рукой по лицу, а потом по волосам. Он чувствовал себя так, словно его мозг затопила липкая болотная тина.

Сунув руки в карманы, он ускорил шаг, стараясь не обращать внимания на давление в легких и огонь в ноге. Господи, как он умудрился попасть в такую переделку? Но утром его уже здесь не будет. Пары дней в открытом море хватит для того, чтобы стать новым человеком и оставить позади ночные кошмары.

Даже не пытаясь привести в порядок спутанные мысли, Кэмерон сосредоточился на собственных шагах. С каждым шагом он постепенно закрывался, как было после смерти Дианы. Скоро он не будет чувствовать ничего. Ему стоило этому радоваться. Ведь в таком состоянии он быстрее справлялся с проблемами.

С опущенной вниз головой Кэмерон вошел в дом и едва не столкнулся с Мари.

– Батюшки, вы выглядите так, словно кувыркались в грязи, mischie. Что случилось? И где ваша остальная одежда?

Кэмерон посмотрел на свою перепачканную рубашку и жилет.

– Понятия не имею, что сталось с моим сюртуком и галстуком. Наверное, я отдал их Фелиции. Она скоро придет. Вы слышали пожарные колокола? Это из-за магазина мадам Леблан. Там сегодня вспыхнул пожар.

Мари прижала руку к губам.

– Вы говорите о той славной леди, что вас навещала?

Кэмерон кивнул.

– Я пытался помочь. Все мы пытались. По крайней мере, удалось спасти соседние магазины. А вот ее собственный сгорел дотла. – Кэмерон вновь посмотрел на грязную рубашку. – Не могли бы вы приготовить мне ванну? А потом соберите вещи. Утром я уезжаю.

– Что? – Брови служанки сошлись на переносице. – Я ведь думала, что вы останетесь еще на неделю.

– Планы изменились. – Проклятие. Менее всего ему сейчас хотелось отвечать на вопросы Мари. Однако ничто не могло ускользнуть от внимания этой старой сороки.

Она медленно оглядела Кэмерона со всех сторон.

– Что случилось, mischie? Я больше не вижу улыбки на вашем лице. В последний раз вы улыбались, когда здесь была мадам Леблан. Вы к ней неравнодушны?

Из горла Кэмерона вырвался какой-то нечленораздельный звук.

– Я никогда не думал о ней в таком ключе, Мари. Так что с ванной?

– Да, сэр. Уже бегу, сэр. – С этими словами она направилась в ванную комнату в дальнем конце дома. – Но если бы вы меня спросили, чего вы, конечно, не сделаете, я бы посоветовала вам крепко подумать, пока будете тереться мочалкой.

Кэмерон поднялся по лестнице. Он собирался взять из спальни халат, но потом решил остановиться на чистой одежде. Ему нужно было выпить и поесть, а вовсе не вести беседы с назойливой Мари. Поесть он может у Антуана. Сняв с себя грязную одежду, Кэмерон погрузился в ванну.

Жозетта.

Казалось, ничто не могло прогнать мысли о ней из его головы. Стоило ему только о ней подумать, как воспоминания о занятиях любовью с ней пробуждали к жизни самые сокровенные части тела. Желание накрывало Кэмерона с головой подобно летнему ливню. Однако он старался не обращать внимания на свое мятежное тело. Абсурдность произошедшего с ним с того момента, как он сошел на берег в порту Нового Орлеана, подействовала на него словно пощечина. Он позволил себе любовную связь, в которой все оказалось лишь иллюзией.

В то время как он познакомил Жозетту с физическим наслаждением, она открыла в нем ранимость, о существовании которой он даже не подозревал. Что же такое с ним случилось? Нет, он не мог в нее влюбиться.

Или мог?

Кэмерон знал ответ, хотя сама мысль еще не успела сформироваться. Он позволил себе утратить бдительность. Всего несколько недель назад, сходя на берег в Новом Орлеане, он и предположить не мог, что обзаведется любовницей. А теперь только посмотрите на него – страдает, как мальчишка. Кэмерон свалял дурака, закрутив роман. Не говоря уже о том, что уложил в постель тетю собственной дочери. Несколько дней в открытом море, и все останется позади. Его мозги прочистятся, и он снова обретет способность мыслить здраво. Ведь в его жизни и так уже было достаточно боли.

Господи, как же он скучает по морю.

Кэмерон принялся яростно скрести себя мочалкой, как если бы это помогло избавиться от причиняющих боль мыслей. Но все напрасно. Образ Жозетты, не удостоившей его даже взглядом, обжигал сознание Кэмерона точно каленым железом. Он вылез из ванны, оделся и вышел в гостиную, освещенную одним лишь газовым рожком. Налив себе бренди, Кэмерон опустился на диван, положил голову на спинку, устремил взгляд в потолок и погрузился в размышления.

Дверь в гостиную отворилась.

Кэмерон замер, обратившись в слух.

Мари ушла вглубь дома, так что это не могла быть она.

– Папа? – Из-за угла в нерешительности выглянула Алексия.

– Алексия? – Сердце Кэмерона отчаянно забилось в груди. – Что ты здесь делаешь?

– Пришла повидать тебя, папа.

Какого черта? Кэмерон медленно втянул носом воздух, не зная, как реагировать.

– В таком случае проходи и «повидай» меня, а не выглядывай из-за угла, как робкий мышонок. Как рука твоей тети?

Алексия медленно вышла из-за угла. Ее лицо утопало в тени.

– Все будет в порядке. Бастьен сказал, что это даже не ожог. Скорее всего, просто оцарапалась.

– Ясно.

– Ты все еще хочешь уехать утром?

Кэмерон поднял голову со спинки дивана и внимательно посмотрел на дочь.

– Откуда тебе это известно?

– Мы слышали, как ты это сказал. Вернее, ma tante слышала. Почему ты не хочешь подождать до следующей недели, как и планировалось?

Что он потеряет, если ответит честно?

– Я больше не могу мыслить здраво, Алексия. Поэтому должен уехать. Я и так провел здесь гораздо больше времени, чем ожидал. А еще я разрушил твою жизнь. Ты должна жить дальше, не опасаясь отца, который может увезти тебя на другой конец света в любую минуту.

– Новый Орлеан – большой и красивый город. Почему ты не можешь жить здесь?

Девочка прошла в комнату, нервно теребя подол платья. Платья? Будь он проклят, если она не была одета, как и подобает благопристойной девочке из хорошей семьи. Даже подходящие по цвету ленты были аккуратно вплетены в волосы. Кэмерон посмотрел на ее ноги, выглядывающие из-под подола платья. На них были туфли, которые купил он сам и только раз видел на Алексии. Почему она решила надеть их сейчас? Мысль о том, что она нарядилась так специально для него, едва не разбила Кэмерону сердце.

– Здесь слишком жарко и душно для меня, Алексия. Кузен Мишель следит за делами компании, так что здесь меня ничто не держит… – Он осекся. – Кроме тебя, конечно.

Кэмерон судорожно сглотнул, ощутив странное першение в горле.

– Но мы с тобой знаем, что я лишь тебе мешаю. Мне не хочется быть для тебя обузой.

– Возьми меня с собой, папа.

Кэмерон замер, ошеломленный словами дочери.

– Что?

Алексия заморгала, и по ее щеке скатилась слеза.

– Я… я только недавно нашла тебя. И не могу потерять так скоро.

Грудь Кэмерона сдавило болью. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда же он открыл их снова, Алексия подошла ближе и смотрела на него так, словно он был головоломкой, которую ей предстояло разгадать.

Кэмерон посмотрел на дочь, и ее подбородок задрожал.

– Скажи что-нибудь, папа.

Ощущение смешанного с болью тепла разлилось по груди Кэмерона и вступило в борьбу с мириадами различных эмоций, зародившихся в душе.

– Иди сюда, Алексия.

Она подошла достаточно близко, чтобы Кэмерон ощутил исходящий от нее аромат мыла.

– Я слишком большая, чтобы забираться тебе на колени, правда? Но мне очень этого хочется.

Рвущийся наружу смех прогнал вставший в горле Кэмерона ком.

– Раз уж ты достаточно взрослая, чтобы ругаться, как моряк, то для сидения на коленях и вовсе ужасно стара. – Кэмерон похлопал по сиденью рядом с собой. – Иди сюда.

Алексия опустилась на диван, но не произнесла ни слова, как если бы решила, что теперь говорить должен ее отец. Кэмерон взял руку дочери и вложил ее в свою широкую ладонь. Он долго не прерывал молчания.

– О чем ты думаешь, папа?

Кэмерону пришлось откашляться.

– Я думаю о том, какими, должно быть, крошечными и пухлыми были твои ручки в младенчестве. – Он легонько постучал пальцем по каждой костяшке на руке Алексии. – Вот здесь наверняка были ямочки.

Девочка захихикала.

Кэмерон судорожно вздохнул, чтобы отделаться от давления в груди, и отвернулся.

– Ты плачешь, папа?

Кэмерон посмотрел на девочку.

– Наверное, – ответил он, не узнавая собственного голоса. – Я столько всего пропустил и уже не смогу наверстать. Поэтому мне ужасно не хочется пропустить что-то еще.

Улыбка, теплая, точно солнечный свет, озарила лицо и глаза Алексии.

– Значит, ты возьмешь меня с собой?

– Ты уверена? Обсудила это со своей семьей?

Алексия энергично закивала.

– Ma tante сказала, что я должна немедленно известить тебя об этом. И еще она велела остаться ночевать у тебя. Чтобы ты не уплыл без меня. А мои вещи она пришлет прямо на корабль.

– Правда? Сомневаюсь, чтобы тетя разрешила тебе разгуливать в одиночку по ночным улицам.

Алексия закусила губу.

– Меня привез Рене. Он сказал, что ты одобришь это. И то, что ma tante пришлет вещи на корабль. Он велел тебе передать, что они с Бастьеном встретятся с нами утром, чтобы проводить. Я знаю, что делаю, папа. И уже со всеми попрощалась.

Кэмерона охватило какое-то странное беспокойство. Правда ли все это? Но почему Жозетта больше ничего не передала? Хотя с какой стати ей это делать?

– Как скажешь.

Отец и дочь долго смотрели друг на друга, словно оба наконец решили перейти через мост, который давно уже нужно было перейти. Только на этот раз они пойдут по нему вместе.

– Ты будешь скучать по семье, Алексия. Ты должна знать это.

Улыбка сошла с лица девочки, и она помрачнела.

– Ты не хочешь, чтобы я ехала с тобой?

– Конечно же хочу. – Кэмерон обнял дочь за плечи и легонько пожал. – В конце концов я столько раз повторял, что ты достойна лучшей жизни. Так почему же ты должна думать иначе? Однако важно понимать, насколько серьезно принятое тобой решение. Ты не можешь провести в открытом море неделю, а потом вдруг передумать.

– О, мой разум и сердце не станут чувствовать иначе. Я слишком много думала, прежде чем принять решение. – Алексия вновь закусила губу. – Значит, я могу у тебя остаться, папа?

Какая-то частичка сердца Кэмерона встала на место.

– Можешь. Но я хочу, чтобы ты отправилась в постель и была готова выехать из дома задолго до рассвета.

Алексия поднялась с дивана, потянулась и едва сдержала зевоту.

– Да, пойду-ка я лучше спать. Ужасно устала.

Оба рассмеялись.

– Ступай, плутишка.

Вместе они поднялись по ступеням. Кэмерон подождал в коридоре, пока Алексия наденет сорочку, которую оставила здесь в прошлый раз.

– Entre, папа, – крикнула она.

Кэмерон распахнул дверь и увидел, что Алексия уже лежит в постели, укрытая одеялом. Улыбнувшись, Кэмерон подошел ближе.

– Почему у меня такое чувство, что нам будет очень здорово вместе, когда мы отчалим от берега? – Он наклонился и поцеловал девочку в лоб.

– Папа?

– Да?

– Можно я возьму с собой Ночку?

– Кота Эббота? Я вынужден сказать нет. – Кэмерон направился к двери, а потом остановился. – Как ты относишься к тому, что мы постараемся найти тебе котенка в первом же порту? Он сможет принимать участие во всех наших путешествиях.

– Правда?

Кэмерон кивнул, вновь собираясь уходить.

– Я люблю тебя, папа.

Кэмерон едва не споткнулся. Он поднял голову к потолку в попытке сдержать навернувшиеся на глаза слезы. Ему стоило огромных трудов обрести дар речи.

– Я тоже люблю тебя, Алексия.

Он вышел за дверь, а потом просунул голову в щель.

– Алексия?

– Да, папа?

– Я рад, что ты у меня есть.

Глава 29

Вместо того чтобы смотреть на восток, куда направлялась «Арабеска», Кэмерон стоял на корме, наблюдая за тем, как вечернее солнце окрашивает облака на западе светящимся оранжевым и живым пурпурным цветами. Три дня в открытом море и умиротворение, охватывавшие его всякий раз, когда он оказывался на борту, куда-то улетучились. Привычного душевного спокойствия он тоже почему-то не обрел.

Что бы Кэмерон ни делал, он никак не мог стереть из памяти воспоминаний о Жозетте. Он оглянулся на Алексию, стоявшую у правого борта и обозревавшую бескрайнюю гладь моря. Она держала в руках проклятого кота Эббота. Девочка ни разу не упоминала тех, кого оставила дома, но Кэмерон знал, что она скучает по семье, ибо слышал, как она разговаривает с котом. Неудивительно, что девочка тайно протащила его на корабль. Ведь Ночка был единственной ниточкой, связывавшей ее с Новым Орлеаном.

При мысли об этом сердце Кэмерона сжалось. Сможет ли Алексия справиться с грустью, читавшейся в ее глазах? Может, ему стоило настоять, чтобы она осталась со своей семьей? Кажется, вместо того чтобы с легким сердцем путешествовать по свету, он еще больше запутался.

Отправившись в путь, Кэмерон снова и снова оглядывался на свое прошлое. И вот сегодня он пришел к заключению, что последние три года избегал жить в полную силу. Рядом была его дочь и команда корабля, а он все равно чувствовал себя ужасно одиноким. Кэмерон никак не мог отделаться от ощущения пустоты, поселившегося в каждой клеточке его тела.

– Папа, посмотри!

Кэмерон проследил взглядом за пальцем Алексии. Менее чем в ста ярдах от корабля резвилась в воде стая дельфинов. Кэмерон подошел к дочери.

– Они плывут за нами?

– Похоже на то.

– Они так делают?

– Конечно, – ответил Кэмерон. – Я видел, как дельфины плыли за кораблем на протяжении многих миль.

Внезапно несколько дельфинов выпрыгнули из воды совсем рядом. Алексия взвизгнула.

– Они видят меня, папа! Заглянули мне прямо в глаза. У меня даже мурашки побежали!

Жозетте стоило быть здесь, чтобы увидеть это. Кэмерон судорожно втянул носом воздух и отошел от Алексии. Завороженная зрелищем, она не замечала ничего вокруг. Вернувшись на корму, он продолжил наблюдать за игрой красок на небе.

Как же он скучал по Жозетте.

Внезапно он вспомнил тот день, когда застал ее за работой в саду. Вспомнил, как сиял над ее головой нимб из солнечного света. Вспомнил, как она разозлилась на него, лишь пробудив в нем еще большее желание. Потом они играли в придуманную им игру и едва не оказались в постели. А те часы, что они проводили вместе? После занятий любовью Жозетта сворачивалась калачиком подле него и засыпала в его объятиях. Проклятие. Кэмерон не просто по ней скучал. Его сердце разрывалось. Он стремился к ней каждой клеточкой. Любил смелость, с какой она противостояла презирающим ее женщинам и продолжала строить бизнес. Какой она нашла способ вырваться из болот от вырастившей ее жестокой мачехи. Кэмерон любил твердость ее воли и даже упрямство.

Черт! Он любил ее!

Ему пришлось облокотиться о поручни, когда от этого открытия у него подкосились колени. В глубине души он давно знал это. Он хотел, чтобы она была рядом с ним, и хотел стать частью ее жизни. Будь он проклят, если ему не хотелось состариться рядом с ней, каждую ночь сворачивающейся калачиком подле него. Внезапно ему показалась ужасно привлекательной идея всю жизнь смотреть на одно и то же лицо за завтраком. Кэмерону хотелось, чтобы они с Жозеттой стали одной из тех пожилых пар, что прогуливаются на закате по пляжу и собирают ракушки.

Он мысленно перенесся на свадьбу Тревора и Селин. То, как они смотрели друг на друга, свидетельствовало о том, что и тридцать лет спустя они будут все так же держаться за руки и смеяться вместе. Именно этого хотел и Кэмерон. Он хотел любить и быть любимым. А еще он был уверен, что вовсе не хочет бороздить моря в одиночку, чтобы закончить свои дни отшельником на каком-нибудь прекрасном острове.

Почему ему потребовалось так много времени на понимание того, что Жозетта стала очень важной частью его жизни? Господи, ну как он мог быть настолько глуп, чтобы оставить ее в Новом Орлеане? Родная сестра когда-то украла ее мечты, и вот теперь он бросил ее, украв еще больше.

Кэмерону хотелось, чтобы к нему вернулось прежнее чувство юмора, когда он шептал Жозетте на ухо чувственные непристойности, а она смеялась в ответ. Ему хотелось тайно обмениваться с нею взглядами в заполненной людьми комнате. Такими, что присущи лишь любовникам, знающим друг друга очень близко.

Кэмерону хотелось играть с ней в другие рискованные игры и наблюдать за тем, как она пытается выйти из них победительницей. Черт, ему даже хотелось, чтобы она попыталась его перепить.

Кэмерон хотел… нет, он отчаянно нуждался в том, чтобы Жозетта стала ему лучшим другом, любовницей, женой. Она заслуживала того, чтобы в ее жизни появился мужчина, любивший бы ее так, как любил ее Кэмерон – каждой частичкой своего тела и души. Да, он и есть этот самый мужчина!

Внезапно что-то кольнуло внутри. А что если он совершил непоправимое, уехав вот так, не говоря ни слова, и Жозетта навсегда закрыла для него свое сердце? О господи, ему оставалось уповать на то, что еще не поздно все вернуть. Да что там, он будет умолять ее о прощении, если придется.

Развернувшись на каблуках, он направился на корму, встретив по пути капитана и штурмана.

– Разворачивайте корабль.

Штурман приложил к уху ладонь, как если бы вдруг оглох.

– Сделать что, сэр?

Капитан Кризи подошел ближе.

– Но мы же на полпути к Бермудам, сэр.

– Я прекрасно об этом осведомлен, Джозайя. И все же мы возвращаемся в Новый Орлеан.

– Но сэр, – забормотал капитан, – я связан контрактом.

Засмеявшись, Кэмерон похлопал капитана по спине.

– Осмелюсь напомнить, что вы подписали мой контракт. Вас наняла моя судоходная компания.

Капитан тихо откашлялся.

– Могу я осведомиться о причине, сэр?

К Кэмерону подошла Алексия. Она загладила бедного кота чуть ли не до смерти, пристально наблюдая за отцом.

– Я тоже хочу это знать.

Как рассказать ей, почему он решил вернуться.

– Скажем, у меня есть кое-какие неоконченные дела, требующие моего присутствия.

– Да, конечно, – кивнул капитан, продолжая стоять, в то время как штурман дожидался его приказов.

– Капитан Кризи, – произнес Кэмерон, – если вы поторопитесь и повернете судно в сторону Нового Орлеана, по прибытии вам и вашей команде заплатят сполна. А потом, без промедления повернув назад к Бермудам этого маленького поставщика прибыли, вы получите двойное жалованье. Так что если вы отдадите Джеймсу приказ прямо сейчас, мы еще успеем поймать западный ветер и отправимся на закат.

Глаза штурмана заскользили по палубе в поисках членов команды.

– Вы все слышали, – произнес Джозайя. – Поверните этот чертов корабль назад.

Алексия вложила свою ладошку в руку Кэмерона. Ее глаза горели смешанным с тревогой возбуждением.

– Почему мы едем домой, папа?

Домой. Разве это не свидетельствовало о ее чувствах?

– Нам нужно вернуть Эбботу кота. – Кэмерон потянул дочь за руку, направляясь на переднюю палубу. – Идем, pouchette, посмотрим, как разворачивается корабль.

Алексии пришлось бежать вприпрыжку, чтобы поспеть за широкими шагами Кэмерона.

– Ты не приказал бы капитану повернуть назад только из-за того, что я стащила у Эббота кота… О, ты меня обманул. – Девочка широко улыбнулась. – Не важно, по какой причине ты велел развернуть корабль, но я увижу ma tante и своих дядь. А еще tante Регину и Вивьен. Это будет здорово. Очень здорово. Возможно даже, нас накормят рагу с креветками.

Кэмерону пришлось закусить губу, чтобы не улыбнуться.

– Неужели ты можешь думать только о еде?

– Non, я думаю очень о многом, папа. Например, я подумала о том, что ma tante, должно быть, ужасно по тебе скучает.

– Что заставило тебя так думать?

– Она любит тебя. И могу сказать, что ты любишь ее. Так что, может быть, ты тоже по ней скучаешь?

Какие сладкие и вместе с тем причиняющие боль слова. Особенно звучащие из уст девочки, слишком взрослой для своих лет, но чрезвычайно наивной, когда дело касалось некоторых вещей.

– Откуда ты можешь об этом знать?

– Я поняла это по твоим глазам, по тому, как ты смотришь на нее, когда вы разговариваете, и по тому, как наблюдаешь за ней, когда думаешь, что она этого не замечает.

А может, она не так уж и наивна.

– А она ведет себя так же? Как думаешь?

– Она сама сказала мне, что любит тебя. Сказала, что будет очень по тебе скучать, потому что ты – лучшее, что случилось с ней в жизни.

Ошеломленный Кэмерон со свистом втянул носом воздух.

– Она тебе так сказала?

Алексия кивнула.

– Когда?

– Когда я сообщила ей, что хочу поехать с тобой. Она же ответила, что будет скучать по нам обоим и что ее сердце немного разбилось.

В душе Кэмерона вновь зародились сомнения. Не отвергнет ли его Жозетта? Черт бы побрал капитана, так медленно разворачивающего судно. Жозетта стоила всего, что Кэмерон мог ей дать, включая сердце и душу.

А еще обещание любить вечно.

Корабельные снасти «Арабески» забренчали и застонали по мере того, как она медленно развернулась и легла на другой курс. Мачты затрещали, когда ветер начал раздувать паруса, и вскоре корабль уже набирал скорость. Одинаковые белоснежные волны разлетелись в стороны подобно выгнутым дугой плюмажам, рассекаемые острым носом корабля, и наполнили воздух мириадами соленых брызг, когда «Арабеска» понеслась полным ходом в сторону Нового Орлеана. Широко улыбнувшись, Кэмерон слизал с губ соль.

Наконец-то путешествие доставляло ему удовольствие.

Жозетта стояла на балконе спальни и смотрела в темноту, не обращая внимания на громкие мужские голоса, доносящиеся из открытого окна на первом этаже. Она отерла струящиеся по щекам слезы. Слишком измученная переживаниями, Жозетта не могла заставить себя сосредоточиться на предмете спора своих братьев. Если они вообще спорили. Она знала лишь то, что они вполне могли развлекаться, делая ставки на то, в котором именно часу взойдет завтра солнце.

Жозетта потерла руки, прикрытые лишь тонкой тканью халата, как если бы замерзла. Только причиной всему был холод одиночества. Она до сих пор не могла припомнить событий той ночи, когда в ее магазине случился пожар. Ее сознание зафиксировало лишь вспыхнувшую чашу со спиртом и возвращение домой. Жозетта не помнила даже, как сумела выбраться из горящей лаборатории. По логике вещей, она должна была застрять там, как в мышеловке. Но потом каким-то образом оказалась на улице, в ужасе прижимаясь к Рене.

Впрочем, она отчетливо помнила Кэмерона. Он с каменным лицом наблюдал за тем, как она покидает пожарище. Тогда ее боль была почти осязаемой. Ну, почему она повела себя столь глупо и сказала, что не хочет больше его видеть? Она произнесла эти слова, чтобы защитить свое сердце, но теперь они казались ей слишком жестокими. Хуже того, Кэмерон принял ее слова всерьез и даже не пришел попрощаться. Хотя Жозетта втайне надеялась на это.

Он и Алексия отсутствовали чуть более недели, а Жозетте казалось, что с момента их отъезда прошло несколько месяцев. Двое любимых людей были вычеркнутыми из ее жизни. А ведь она должна радоваться тому, что Кэмерон любил дочь достаточно сильно, чтобы взять ее с собой. Не об этом ли мечтала Жозетта? Девочка отчаянно нуждалась во влиянии отца. И когда Алексия не вернулась в ту ночь, когда она отослала ее Кэмерону, стало ясно, что он ее принял. Да, он сделал это. И Жозетта ни секунды не сомневалась, что будет именно так.

Впрочем, у Рене и Бастьена было иное мнение. Они готовы были поспорить, что Алексия вернется домой в тот же самый вечер. Только один из них утверждал, что виной тому будет Кэмерон, а второй считал, что Алексия сама не согласится ехать с ним. Однако на следующее утро они вернулись весьма подавленные отъездом племянницы.

Сомнительные развлечения братьев не раздражали Алексию. Она хорошо их знала. Рене и Бастьен заключали пари по любому поводу, а потом накачивались ромом, словно отмечали какой-то праздник. Ведя себя подобным образом, они пытались смириться с утратой маленькой девочки, которую помогали растить.

Суровая реальность заставила желудок Жозетты забурлить, словно от испорченного фрукта. Алексия повзрослеет на другом конце мира под чутким руководством благовоспитанного, образованного, обладающего недюжинным умом отца – мужчины, которого Жозетта любила, но которым не могла обладать. При мысли об этом у нее перевернулось все внутри.

Однажды они с Алексией снова встретятся, и она увидит, какой стала ее племянница. А что касается Кэмерона… Возможно, Жозетта никогда больше его не увидит. С ее губ сорвался тихий стон, скорее напоминающий приглушенные рыдания. Сколько же еще шрамов должно появиться на ее сердце, чтобы оно перестало наконец бороться и обратилось в прах?

У Жозетты не осталось ничего. Только дом с двумя кузинами и двумя братьями. Братьями, собирающимися отправиться в плавание. Собственно говоря, именно из-за этого она сильно повздорила с ними сегодня. Жозетта не знала, сколько времени стояла так на балконе и смотрела на луну.

Ее жизнь была теперь пуста. Она лишилась всего, ради чего так долго и упорно работала. В одно мгновение вся ее жизнь изменилась. Кто она теперь? Что ждет ее впереди помимо работы в саду и латания ран своих братьев? Да и то, если они будут в городе. Сердце Жозетты пронзил очередной приступ боли. На следующей неделе они отправятся в плавание. А что если они решат поселиться где-нибудь в другом месте? Если уйдет один брат, то второй непременно последует за ним.

Раздался тихий стук в дверь, но Жозетта не обратила на него внимания. Какой бы из братьев это ни был, он вскоре войдет, даже если Жозетта его не пригласит. Когда речь заходила об уважении ее личного пространства, Рене и Бастьен были не самыми чуткими из мужчин. Но сегодня ночью Жозетте так отчаянно хотелось побыть одной.

Снова стук.

Жозетта тяжело вздохнула, но не нашла в себе сил отослать непрошенного гостя прочь. Дверь тихонько приоткрылась. Жозетта ждала, что вошедший заговорит, но пауза затянулась, и в груди Жозетты начало расти раздражение.

– Ну, что такое? – Не получив ответа, она развернулась.

Кэмерон!

Сердце Жозетты забилось где-то в горле, лишая ее способности дышать. Чтобы не упасть, ей пришлось опереться об ограждение. Господи, он вернулся!

– Где Алексия? С ней все в порядке?

– В полном. Она у меня дома. Спит, – нарушил тишину низкий хриплый голос Кэмерона.

– Ты вернулся навсегда?

– Нет. «Арабеска» отплывает завтра.

Охватившая Жозетту острая боль свидетельствовала о том, что на ее сердце открылась свежая рана.

– Ты заберешь Алексию с собой?

Кивнув, Кэмерон оттолкнулся от дверного косяка, вошел в спальню, а потом появился в тени балкона. Неважно, что Жозетта не могла разглядеть его. Она и так знала наизусть каждую черточку его лица и фигуры.

– Но тогда почему ты вернулся?

– Алексии понадобится учитель в наших странствиях по свету, и я вернулся, чтобы подыскать подходящего. Конечно же, в путешествиях она узнает гораздо больше, чем могут дать ей книги. И все же кто-то должен обучить ее математике и другим наукам. Не могла бы ты кого-нибудь порекомендовать?

Жозетта напряглась. Он вернулся, чтобы найти учителя? Господи, а почему бы ему сразу не вырвать ее сердце из груди и не покончить с ним раз и навсегда? Жозетта посмотрела поверх плеча Кэмерона на постель, которую они когда-то делили, и ее мысли пустились в бешеный перепляс.

– Даже в голову ничего не приходит.

Облака рассеялись, и лунный свет полился с небес, подобно посланию, посеребрив стоящего на балконе мужчину. Кэмерон проследил за взглядом Жозетты, потом посмотрел на нее и подошел ближе. Его глаза горели неприкрытым вожделением.

Горло Жозетты сжалось, а воздух покинул легкие. Она прижала руку к груди, как если бы это помогло ей обрести способность дышать. Кэмерон проследил за ее жестом, а потом заглянул в глаза, как если бы пытался прочитать ее мысли. Жозетта повернулась к нему спиной и снова устремила взгляд в пустоту, пытаясь собраться с духом.

– Ты когда-нибудь купалась в океане, Жозетта? – Кэмерон подошел достаточно близко, чтобы его низкий соблазнительный голос дрожью прокатился по ее телу. – Сидела когда-нибудь на краю кристально чистой лагуны под пальмой? Пила кокосовое молоко в таких количествах, что на него больше не смотрели глаза?

Тонкие волоски на руках Жозетты встали дыбом, а по спине побежали мурашки. Ее живот обожгло огнем, а соски затвердели. Смесь замешательства и желания перевернула ее внутренности.

– Ты же знаешь, что нет.

– А хотела бы?

Теперь Жозетта ощущала исходящий от Кэмерона жар, и – да поможет ей Господь, – ужасно хотела прислониться к нему спиной и почувствовать, как ее обнимают его сильные руки.

– О чем ты меня просишь, Кэмерон? Чтобы я стала учительницей Алексии? Но моя жизнь здесь.

Кэмерон убрал волосы с плеча Жозетты, и от его чувственного шепота ее кожу закололо мириадами иголочек.

– В самом деле, Жозетта? Твоя жизнь здесь? Но мне кажется, что здесь у тебя только дом.

Хватит с нее попыток мыслить здраво. Она хотела этого. Хотела Кэмерона. Завтра она наверняка будет сожалеть о сделанном, но сегодня она займется с ним любовью в последний раз. Жозетта наклонила голову набок, являя взору Кэмерона обнаженную шею. Приглашая его к действию.

– Должно быть, в тропиках очень жарко. Жарче, чем здесь. Тогда почему ты хочешь сидеть под пальмой и пить кокосовое молоко?

Рука Кэмерона легла на другое плечо Жозетты, а сам он прижался к ее спине, отчего исходящая от него горячая энергия поразила ее словно удар молнии.

Слова Кэмерона зазвучали где-то возле ее горла.

– Но с другой стороны, Альпы чудесны в это время года.

Язык Кэмерона прошелся по изгибу шеи Жозетты, и она судорожно втянула носом воздух.

– Я не смогу поехать с тобой, но я могу подарить тебе эту ночь.

– Скажи мне кое-что, Жозетта, – хрипло пробормотал Кэмерон. – Ты меня любишь?

О, конечно же она его любит. Но произнеся это вслух, она вновь начнет надеяться на то, чего у нее никогда не будет.

– Даже если и так, разве это что-то изменит?

– Очень многое.

Спустив с плеча Жозетты халат и сорочку, Кэмерон коснулся губами ее кожи, а потом развернул лицом к себе.

– Ты любишь меня. Знаю, что любишь. Но мне нужно, чтобы ты произнесла это вслух.

Он успел где-то оставить свой сюртук и закатать рукава сорочки. Одного только взгляда на эти сильные руки хватило, чтобы пожелать оказаться в объятиях их обладателя.

– Что заставило тебя так думать?

Кэмерон поцеловал Жозетту в губы, а потом отстранился.

– Мне понадобилось всего три дня, чтобы понять, что я не могу и не стану без тебя жить, и примерно две минуты, чтобы осознать, что ты подавала мне знаки, на которые я по собственной глупости не обратил внимания. Еще пара минут – и я приказал капитану развернуть корабль.

Горло Жозетты сжалось, а воздух в легких застыл, почти лишив ее способности говорить.

– Это… это правда?

Кэмерон кивнул.

– Скажи, что ты чувствуешь то же самое, Жозетта.

Жозетта открыла рот, но слова не шли.

Кэмерон улыбнулся.

– Я уже знаю, что ты меня любишь. Просто хочу услышать это из твоих уст.

– Из моих уст? Складывается впечатление, что ты уже слышал это из чьих-то еще.

Кэмерон кивнул.

– Алексия мне рассказала.

– Но откуда ей это известно?

– Моя дорогая, разве ты не призналась ей накануне нашего отъезда, что любишь меня и что твое сердце немножко разобьется при мысли о расставании?

Жозетта усмехнулась.

– Я не говорила ничего подобного.

Большие горячие руки Кэмерона сжали ее плечи. Он заглянул Жозетте в глаза, и в его собственных отразилось замешательство.

– Ты серьезно? Никогда не говорила Алексии, что любишь меня?

– Ни словом не обмолвилась.

Кэмерон замолчал, внимательно глядя Жозетте в глаза. Потом он поднял голову к небу, и тишину ночи нарушил его громкий смех.

– Ну что за хитроумная проказница!

– Тише, иначе сюда прибегут мои братья.

Вскинув бровь, Кэмерон коснулся губ Жозетты своими.

– Правда?

Что он хотел этим сказать? Жозетту удивила царящая в доме тишина.

– Внизу очень тихо.

Пальцы Кэмерона скользнули по груди Жозетты в восхитительно обжигающей ласке, прокатившейся по всему телу и растаявшей в лоне.

– Я вышвырнул твоих братьев.

Жозетта тихо смеялась, пока пальцы мужчины порождали в ее душе бурю страсти.

– Стало быть, вы повздорили. Очевидно, они не пожелали уйти по-хорошему.

Кэмерон поцеловал уголки губ Жозетты.

– Уходя, Рене заметил, что в сложившихся обстоятельствах он считает правильным разыскать Фелицию и сравнять счет.

Другая рука Кэмерона легла на поясницу Жозетты, и он прижал ее еще крепче, обволакивая всем своим существом.

– Поднимаясь по лестнице, я сообщил, что иду за женой, и сказал Рене, что, если он хочет последовать моему примеру, мое благословение не заставит долго ждать. Наверное, именно тогда он передумал сравнивать счет и отправился куда-то вместе с Бастьеном.

– За женой? – Сердце Жозетты отчаянно затрепетало в груди. – Я думала, тебе нужна учительница для Алексии.

– И это тоже.

На короткое мгновение губы Кэмерона тронула до боли робкая улыбка.

– Ты околдовала меня, ma chaton. Ты самая искренняя, свободная и настоящая женщина из тех, что я когда-либо встречал. В случае если ты не ответишь мне взаимностью, я хочу от всего сердца поблагодарить тебя за то, что ты мне дала.

– И что же я тебе дала?

– Ты дала мне смелость снова полюбить.

Воздух вот уже в который раз за вечер покинул легкие Жозетты. Уткнувшись лбом в грудь Кэмерона, она попыталась успокоиться.

– Ты просишь меня навсегда уехать из Нового Орлеана, верно?

Кэмерон погладил спину Жозетты.

– Навсегда – это очень долго, дорогая. Кто знает, что случится через пять лет? Через десять? Говорят, под старость начинает неодолимо тянуть к своим корням. А ведь если ты помнишь, мы оба родились здесь.

– Но что будет с Вивьен и Региной? Я заботилась о них на протяжении многих лет.

– Они могут жить здесь и наслаждаться твоим садом в перерывах между приемом на постой капитанов нашей компании. Эти мужчины будут несказанно рады возможности остановиться на ночлег в красивом доме, вместо того чтобы провести ночь в гостинице. Только подумай, как будет гордиться своей стряпней Регина. Твои братья согласились с тем, что мой план весьма недурен. Им хочется вкусить жизни за пределами Нового Орлеана. Но они также хотят иметь дом, куда могут вернуться в любой момент.

– Ты просишь слишком много, раз хочешь получить немедленный ответ на такой кардинально меняющий жизнь вопрос.

По тому как напряглись мышцы Кэмерона, Жозетта поняла, что задела чувствительные струны.

– Будь моей женой, Жозетта. Отправься со мной в страны, о которых раньше только читала. Дом останется, если мы вдруг захотим вернуться. Не будь той, кто отказывается обрести крылья. Едем с нами… Едем со всей семьей на Бермуды на следующей неделе. Мы сможем сидеть на пляже и наблюдать за восхитительными закатами, пока решаем, куда отправиться дальше.

Возможно ли это? Могла ли она сделать это? Жозетта отстранилась и заглянула в глаза Кэмерона.

– Я не могу мыслить здраво. Все это очень разумные и веские причины, и все же их недостаточно, чтобы меня убедить.

– Тогда позволь мне назвать самую главную причину. Я люблю тебя. И знаю, что ты любишь меня. Мы были глупцами, что не распознали этого еще несколько недель назад. Выходи за меня, Жозетта.

Слова Кэмерона поразили Жозетту. Кэмерон заслуживал того, чтобы знать, на что она способна. Руки Жозетты задрожали при мысли о том, что сейчас она вынуждена будет раскрыть ему свои тайны. Положив свои дрожащие ладони ему на грудь, она оттолкнула его от себя.

– Я должна отдать тебе кое-что.

Сдвинув брови, Кэмерон наблюдал за тем, как она прошла мимо него в спальню и направилась к этажерке со стеклянными полками, на одной из которых стояла шкатулка. Последовав за Жозеттой, Кэмерон увидел, как она открывает крышку и поднимает фальшивое дно.

Достав из тайника бриллиантовую булавку для галстука, она протянула ее Кэмерону.

– Вот. Я украла ее у тебя в ту ночь, когда ты впервые переспал с моей сестрой. Тогда же стянула твои карманные часы. Прежде чем мы зайдем слишком далеко, я хочу, чтобы ты знал, какой лживой я могу быть и какие глупости совершаю в гневе.

Держа булавку на вытянутой ладони, Кэмерон повернул руку так, чтобы свет от настенной лампы заиграл в ослепительных гранях камней. Жозетта ждала в мертвой тишине с бешено колотящимся сердцем. Неужели Кэмерон передумает и уйдет прочь? Если так, она не станет его осуждать.

Кэмерон долго смотрел на булавку, словно завороженный ее красотой.

– Ты была ловкой маленькой воровкой, верно?

– Более того, – произнесла Жозетта. – Я еще и лгунья.

Кэмерон вскинул голову, и от его прожигающего насквозь взгляда у Жозетты перехватило дыхание.

– Что это значит?

Жозетте пришлось некоторое время ждать, пока к ней вернется дар речи.

– Я солгала, когда сказала, что не знаю значения куклы вуду.

– Стало быть, ты проникла в мой дом и положила ее на подушку. Наверное, ты была ужасно зла на меня, раз пронзила мое сердце и пах иголками.

Жозетта ощутила, как краска смущения поползла вверх по ее шее и опалила щеки.

– Ты ошибаешься. Это кукла любви. Я сшила ее, когда мне было тринадцать лет. У свисающих с сердца ниток узелки на концах. И это значит, что твое сердце всегда должно пылать любовью к изготовительнице куклы. А что касается пяти иголок в твоем… в общем, они должны были заставить тебя желать стать отцом пятерых детей.

Кэмерон вскинул бровь.

– Должен сказать, что их вид оказал на меня прямо противоположный эффект. Что заставило тебя положить эту куклу мне на подушку спустя столько лет?

– Я этого не делала. Алексия рылась в моих вещах и обнаружила куклу на дне сундука, что стоит на чердаке. Она немного разбирается в колдовстве вуду и поняла значение куклы. Узнав, каким образом к тебе попала кукла, я поняла, что Алексия хочет видеть нас вместе. Я ничего не сказала ни ей, ни тебе, так как не знала, что делать. Подумала, что ее желания так же глупы, как мои в ее возрасте.

– Возможно, твои желания были не так уж и глупы, моя дорогая. Посмотри, как все повернулось.

– Не знаю, зачем я хранила эту куклу, причинившую мне столько боли. Узнав, что Соланж носит под сердцем твоего ребенка, я была раздавлена. Решила, что сама накликала это. Поверила, что мои манипуляции заставили тебя влюбиться в нее.

Произнеся эти слова вслух, Жозетта ощутила приступ острой боли. Она опустила глаза и уставилась в пол.

– Дорогая, ты не перестаешь меня удивлять. – Кэмерон положил булавку на полку и взял Жозетту за плечи. – Посмотри на меня.

Жозетта продолжала смотреть в пол, и тогда Кэмерон поддел пальцем ее подбородок, приподнял лицо и посмотрел на нее своими янтарными глазами, глубина которых всегда ее поражала.

– Я никогда не любил Соланж. Мы с Тревором были необузданными юнцами, кутившими день и ночь. К тому времени, как мы переступали порог заведения мадам Олимпии, наши взгляды и умы были затуманены. На месте твоей сестры могла бы оказаться любая другая девушка. Мне жаль, что Соланж умерла из-за моей безответственности. Правда жаль. Я бы дорого дал за то, чтобы все изменить и вернуть ее в мир живых. Но я ее не любил.

Закрыв глаза, Жозетта уткнулась лбом в грудь Кэмерона.

– Господи, Кэмерон. Соланж умерла не во время родов. Одали отравила ее после рождения Алексии.

Кэмерон содрогнулся всем телом, а потом замер.

– Тебе это доподлинно известно?

– Мне рассказал Веннар.

– И ты ему веришь?

Жозетта кивнула.

– Да, верю.

– Но ведь Одали отравила ее за то, что она родила моего ребенка.

– Соланж решительно вознамерилась родить от богатого мужчины. Она была убеждена, что это единственный способ избежать убогой жизни на болотах. Не обмани она тебя, в ее сети попался бы кто-то другой. Так что не вини себя в ее смерти. Одали сошла с ума. Она не только убила собственную дочь, но и подсыпала яда моей матери. Судя по всему, таким образом она отделывается от тех, кто ей чем-то досадил. И теперь я начинаю подозревать, что скоропостижная смерть моей бабушки тоже не была случайной.

– Господи Иисусе! Просто удивительно, что она пощадила тебя.

– Веннар пригрозил ей расправиться с сыновьями, если она причинит мне вред.

Кэмерон промолчал, и тогда Жозетта обняла его за талию и принялась поглаживать тугие мышцы его широкой спины. Да поможет ей Господь. Зато она сказала правду.

Они стояли так долго, сжимая друг друга в объятиях. Наконец, Кэмерон глубоко вздохнул и отпустил Жозетту. Она почувствовала, как он расслабился, как если бы примирился с тем, что она рассказала.

Сделав шаг назад, Кэмерон потянул за пояс ее халат. Стащив с себя рубашку и отшвырнув ее в сторону, он вновь заключил Жозетту в объятия.

– Я знаю в Париже одно кафе, где подают восхитительные десерты. – Несмотря на улыбку, голос Кэмерона звучал хрипло, поднимаясь откуда-то из глубин его груди. Он откашлялся и продолжил: – К большой досаде владельца я иногда кормлю крошками голубей. Не хочешь присоединиться ко мне?

О господи, да она поедет куда угодно, лишь бы с ним!

– Я много раз думала о том, как поеду в Венецию.

При виде плоского живота и мускулистой груди Кэмерона Жозетту охватило странное эгоистичное чувство.

«Он мой».

«Все это мое».

Пальцы мужчины начали описывать чувственные круги по ее груди.

– В Венецию лучше всего ехать в октябре, когда не так жарко. На площади Сан-Марко есть небольшой ресторанчик, основанный в 1600 году. Веришь или нет, но они до сих пор готовят там блюда по старинным рецептам. Их равиоли с шафраном стоят того, чтобы отправиться на другой конец света.

– У меня и без того путались мысли, а теперь от твоих предложений моя голова и вовсе пошла кругом.

Кэмерон погладил щеку Жозетты костяшками пальцев.

– Мы можем путешествовать по свету, дорогая. И у нас огромный выбор мест, где мы могли бы поселиться. О существовании некоторых ты даже не подозреваешь, но иногда случается так, что оказываешься где-то и сразу чувствуешь себя как дома.

Кэмерон провел языком по изгибу шеи Жозетты.

– Ты очень красивая женщина, и моя душа начинает болеть, когда ты не со мной. Так что ты могла бы выйти за меня замуж и положить конец этим мукам.

Пальцы Кэмерона скользнули по губам Жозетты, и его ноздри еле заметно задрожали.

– Я хочу тебя, – хрипло произнес он. – Но не только твое тело, а всю тебя без остатка. Я хочу, чтобы по жизни ты всегда шла со мной рядом. Ты очень нужна мне, Жозетта. Скажи «да».

Все это по-настоящему. Он настоящий. Этот чудесный красивый мужчина, преследовавший ее в снах и оставивший в ее сердце пустоту после своего отъезда в Англию, вернулся. И вот теперь он хочет, чтобы она была рядом. Всегда. При виде его горящих любовью глаз слова застряли у Жозетты в горле.

Она молчала, и губы Кэмерона сжались. Внезапно его охватили робость и неуверенность.

– Ради всего святого, скажи хоть что-нибудь.

Судорожно сглотнув, Жозетта открыла рот, чтобы заговорить, но слова не шли. Она набрала полную грудь воздуха, готовая выкрикнуть ответ, если понадобится. Однако внезапно напряжение отпустило, и Жозетта тихо выдохнула:

– Да.

По лицу Кэмерона разлилось довольство, как если бы луна вдруг превратилась в солнце и ярко осветила его черты. Он крепко прижал Жозетту к себе и положил подбородок на ее голову.

– Слава богу.

Он некоторое время молчал, просто сжимая любимую в объятиях, а потом произнес:

– Свадьбу мы устроим на борту корабля. Поэтому, вместо того чтобы уехать завтра, я даю тебе неделю.

Отстранившись, Жозетта заглянула Кэмерону в глаза.

– На борту корабля? Ты хочешь жениться на мне на борту «Колетт»? Ведь на ней отправятся в плавание Бастьен и Рене.

Кэмерон кивнул.

– Я не рассказывал тебе, что мои родители тоже поженились на корабле? Это традиция семьи Андруз. Правда, сомневаюсь, что у нас принято возить с собой всю семью невесты. Но путешествие продлится немногим больше недели, так что я надеюсь поладить с твоими братьями до того, как мы высадимся на Бермудах.

Жозетта засмеялась и закричала одновременно. Он любил ее. Беспокоился о ней. Он спрятал все ее сомнения и опасения в мешок, перевязал лентой обещаний и вручил ей. А через неделю он заберет ее с собой в кругосветное путешествие.

Наверное, она самая счастливая женщина на свете.

Кэмерон сунул руку в карман и бросил что-то на стеклянную полку этажерки.

– Что это?

В глазах Кэмерона заплясали озорные искорки.

– Французское письмо. Можешь добавить его к той коллекции, что дал тебе Бастьен. Я купил его некоторое время назад, но теперь понимаю, что нам это не нужно.

– В самом деле? – Жозетта провела рукой по брюкам Кэмерона, остановилась на твердой выпуклости и сжала ее пальцами.

Кэмерон со свистом втянул в себя воздух, подхватил любимую на руки и направился к постели.

– Да, ведь теперь ты моя жена.

Он уложил Жозетту на матрас, уперся в него обеими руками и наклонился над ней. Его сладкое, теплое дыхание с привкусом рома обвевало ее губы.

– Я люблю тебя, Жозетта.

Когда слова, которых она даже не надеялась услышать, сорвались с губ Кэмерона, Жозетта застыла. Ее охватило такое сладостное умиротворение, словно с небес вдруг полилась святая вода, смывшая с нее наполненное невзгодами прошлое. Жозетта обвила руками шею любимого, смакуя драгоценные мгновения изысканной близости.

– Я тоже люблю тебя, Кэмерон.

Прижавшись своим лбом ко лбу Жозетты, Кэмерон взял ее лицо в свои сильные нежные руки.

– Ты хотя бы представляешь, насколько чудесно произносить и слышать эти слова?

Но Жозетте все равно их не хватило бы, чтобы высказать, как сильно она любила этого мужчину. Поэтому она просто ответила:

– Думаю, да.

Эпилог

Три года спустя

Жозетта и Кэмерон стояли на мостике «Алексии» и наблюдали за тем, как девушка, в честь которой был назван клипер, вела его по реке Мерси в гавань Ливерпуля. Несмотря на то что Алексия впервые управляла кораблем самостоятельно, стоящий рядом с ней капитан почти ничего не делал. Сложив руки за спиной, он время от времени кивал Кэмерону, показывая, что девушка все делает правильно.

– Она управляет кораблем, словно родилась со штурвалом в руках, – заметила Жозетта. – Полагаю, годы управления лодками на болотах придали ей определенную долю уверенности. Просто поражаюсь ее способностям.

– Только приглядись-ка получше, дорогая. Она так крепко сжимает штурвал, что даже костяшки пальцев побелели.

Жозетта облокотилась о грудь Кэмерона, и его рука погладила ее заметно округлившийся живот. Малыш толкнулся.

Кэмерон замер.

– Ты чувствуешь это?

Жозетта рассмеялась.

– Если это чувствуешь ты, то я и подавно.

Жозетта накрыла руку мужу своей и легонько пожала.

– Я буду скучать по морю, сидя на берегу.

– Но ведь это ненадолго, дорогая. У нас впереди целая жизнь, чтобы отправиться, куда только пожелает душа. Для меня очень важно, что ты будешь с семьей до рождения ребенка. К тому же Селина сможет дать тебе много дельных советов.

– Кто мог подумать, что я смогу забеременеть в таком возрасте?

Кэмерон поцеловал жену в макушку.

– Считаешь себя старухой в тридцать один год? Ты можешь думать, будто совсем не изменилась, дорогая, но по мне ты выглядишь гораздо моложе, чем когда мы поженились. И еще красивее, если это вообще возможно.

– Качание на пальмах может еще не то сделать с человеком.

– О господи, не напоминай, – проворчал Кэмерон. – Я счастливчик, что не поседел. Когда дело доходит до шалостей, то ты еще хуже, чем Алексия.

Жозетта тихо засмеялась, вновь пожимая руку мужа.

– Я просто хотела собрать орехи. Кокосовое масло творит с кожей чудеса.

Алексия обернулась и, гордо улыбнувшись, помахала отцу рукой. Она стояла за штурвалом босая, в матросских штанах, а ее черные как смоль волосы, заплетенные в косу, спускались до середины спины. Капитан корабля был невысок, и Алексия почти сравнялась с ним по росту.

Кэмерон помахал в ответ.

– Как думаешь, предполагал ли принц Альберт, в честь которого назвали доки, что в один прекрасный день красивая семнадцатилетняя девочка приведет туда один из самых быстроходных кораблей на свете?

– Позволь еще раз тебе напомнить, что, несмотря на любовь к этой ужасной одежде, которую она предпочитает носить, Алексия хочет, чтобы ее называли юной леди, а не девочкой. Так что если ты не хочешь с ней поссориться, тебе лучше учитывать ее желания. Можешь догадаться, что она хочет получить на свой двадцать первый день рождения?

– Помилуй, Жозетта, ей недавно исполнилось семнадцать. И чего бы она не желала сейчас, это, скорее всего, забудется через несколько лет.

– Сомневаюсь, что она передумает, особенно после того, что случилось сегодня.

– Хм. Тогда расскажи мне, что это, ибо я сгораю от любопытства.

– Тебя так легко заинтриговать. Она хочет стать капитаном этого корабля, Кэмерон. Как нам убедить ее, что это невозможно?

Даже несмотря на покачивание судна и шум ветра, трепавшего волосы и юбки Жозетты, она ощутила, как Кэмерона охватило воодушевление.

– Мы не станем ее переубеждать. Из нее получится превосходный капитан.

Жозетта втянула носом воздух.

– Я боялась, что ты это скажешь. Но ведь ни один уважающий себя моряк не согласится выйти в море под началом женщины. К тому же ты наверняка не захочешь, чтобы она находилась на корабле одна среди множества мужчин?

– Слава богу, последний преподаватель обучил ее боевым искусствам.

– О, ты невыносим. Я беспокоюсь о том, что страстная независимость толкнет ее на совершение какой-нибудь глупости, а ты даже не хочешь помочь. Она уже спорит со мной, не желая оставаться в Ливерпуле. Так что же будет дальше? Она красива, умна, богата и до смерти пугает любого, кто пытается за ней ухаживать.

Кэмерон тихо засмеялся.

– Как ее отец я не считаю, что это так ужасно.

– Господи, Кэмерон, она столько всего повидала, но все еще жаждет знаний и морских путешествий.

– М-м-м. – Уткнувшись подбородком в затылок Жозетты, Кэмерон принялся нежно поглаживать ее живот. – Но будет ли честно с моей стороны удерживать ее? Я потерял счет кораблям, на которые мы пересаживались за это время, но только не Алексия. Она тщательно записывает информацию о кораблях, грузах, портах. Ей хватает минуты, чтобы распознать мошенника или вора. Она изучила все морские профессии и заткнет за пояс большинство мужчин. Общаясь с палубными матросами, она выучила голландский и португальский языки, а теперь учит итальянский. Ты и сама знаешь, что ее не удовлетворит образ жизни, который большинство людей считают нормальным.

Жозетта вздохнула.

– Сдаюсь. – Она посмотрела на босые ноги Алексии и сиротливо стоящие в стороне сапоги. – Алексия, – крикнула Жозетта, – надень платье, прежде чем мы войдем в док. И приличную обувь.

– Поздно, ma tante. Мы почти у цели.

– Алексия, немедленно переоденься, – повторила Жозетта. – Мы же не хотим, чтобы дедушка впервые увидел тебя, одетой в эту рванину. Мы подождем, пока ты приведешь себя в божеский вид.

Кэмерон отошел от жены.

– О господи, ты только посмотри, кто стоит на причале с моими родственниками. Твои братья знали, что мы останемся здесь до родов, или они просто приехали с очередной инспекцией?

Жозетта закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Ну, я написала им раз или два. – Да, она им писала, и все же их пришлось умолять приехать в Англию, чтобы познакомиться с новорожденным племянником или племянницей. Кроме того, они не видели Алексию с их последней встречи в Гонконге в прошлом году.

Корабль ткнулся в причал. В воздух полетели швартовы, матросы спустили сходни. Сердце Жозетты на мгновение замерло в груди. Примет ли семья Кэмерона невестку-каджуна? Конечно же, примет, сказала она себе. Странно, но время от времени в ее душе все еще пробуждались былые страхи. Жозетта заметила в толпе Тревора. Впрочем, его трудно было не заметить. Ведь они с Кэмероном были так похожи.

Алексия дерзко взирала на собравшихся на причале людей. Она на мгновение прищурилась, а потом взвизгнула и понеслась по сходням на берег, громко топая босыми ногами по деревянной поверхности.

– Дяди!

– Вот и поприветствовала семью, как настоящая леди, – проворчала Жозетта. – Могла бы хоть надеть сапоги.

Расплывшийся в улыбке Кэмерон взял жену за руку и направился к сходням.

– Не стоит винить во всем жизнь на борту корабля. Мне кажется, Алексия унаследовала привычку ходить босиком от твоих родственников. Идем, chère, пришла пора познакомиться с моими.

Сноски

1

Черт возьми (фр.). – Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Нет (фр.).

(обратно)

3

Да (фр.).

(обратно)

4

Джамбалайя – острое креольское блюдо штата Луизиана из риса, креветок, курицы и овощей.

(обратно)

5

Войдите (фр.).

(обратно)

6

Тетя (фр.).

(обратно)

7

Пожалуйста (фр.).

(обратно)

8

Воришка (фр.).

(обратно)

9

Дорогая (фр.).

(обратно)

10

Мари Лево – жрица вуду.

(обратно)

11

Уайтчепел – один из беднейших районов Ист-Энда в Лондоне.

(обратно)

12

До свидания, сестренка (фр.).

(обратно)

13

Бенье – пончик, квадратной формы без отверстия в середине, посыпанный сверху сахарной пудрой.

(обратно)

14

Гумбо – густой суп из стручков бамии.

(обратно)

15

Довольно просто (фр.).

(обратно)

16

«Только так едят дары Господа нашего» (фр.).

(обратно)

17

Большое спасибо (фр.).

(обратно)

18

Я (фр.).

(обратно)

19

Красивая подруга (фр.).

(обратно)

20

Озорник (фр.).

(обратно)

21

Целитель, знахарь (фр.).

(обратно)

22

Мой котенок (фр.).

(обратно)

23

Мой брат (фр.).

(обратно)

24

Посмотрите на меня (фр.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg