«Анна и шут»

— Эй, глухие ли вы? Мы и хотели знать лишь, дома ли госпожа Готтен! — неожиданно громко раздался хриплый голос за высокими окнами замка.

— Пошел прочь, оборванец! Станем мы ради тебя госпожу беспокоить!

— А я не с пустыми руками, и не без дела! У меня подарок для нее!

— Да ты, мужик, видно, не понимаешь! Вот я тебя сейчас одарю! — радостно–злобно захохотал стражник, и вслед за тем раздался крик боли.

— Эй, что там, Томас? — Анна, заинтересовавшись, наконец высунулась в окно. На ярко залитом полуденным солнцем широком дворе рослый страж держал за шиворот оборванного мужика, рядом подскуливала его толстая баба в грубом сером платье. За ее юбку испуганно прятался лохматый ребенок. Все взгляды были обращены на Анну.

— Да вот, госпожа графиня, бродяги какие–то утверждают, что у них есть что–то интересное для вас, мол, вы будете рады!

— Да? Интересно, и что же это? Отпусти их, Томас! Подойди сюда, мужик! — и свесилась в окно, ничуть не стесняясь богатой ночной сорочки и неприбранных волос — чего своих же крестьян стесняться! Мужик робко приблизился к окну, и встал, задрав голову и теребя шапку в руках. Анна с отвращением заметила его грязные, нечесаные лохмы и гадкие пятна на одежде.

— Говори же! А то ты уже все равно имел наглость разбудить меня! — и внушительно нахмурила брови.

— Госпожа… — нерешительно помявшись начал мужик. Посмотрел по сторонам, и вдруг решился:

— Госпожа пресветлая графиня! Я ваш крестьянин, Симон Вертушка, из деревни за озером…

— Короче! — перебила его графиня, и нахмурилась еще сильнее: — Говори прямо, чего ты хочешь, не тяни!

— Да–да, вы уж простите, по глупости ведь я… — заторопился испуганный мужик, окончательно растеряв первоначальную наглость.

— Помилуйте, добрая госпожа! — выпрыгнула вперед его дородная баба, волоча за собой грязного мальчишку — Пропадаем ведь!

— Уйди, дура! — замахнулся на нее муж с перекошенным лицом.