«Китайские сказки»

Китайские сказки (fb2) - Китайские сказки (пер. Редакция «Седьмая книга») 1312K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Автор неизвестен -- Народные сказки

Китайские сказки

© 2012 г. Издательство «Седьмая книга». Перевод, составление, пересказ и редакция.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Сказка о первом сказочнике

В один из вечеров маленькая Ли-хуа – Цветок сливы спросила у своего дедушки:

– Откуда тебе известно столько сказок?

Дедушка Сюнь немного подумал и ответил:

– Многие из тех историй, которые тебе уже доводилось слышать, я услышал в детстве от своего деда Лао Баня, который слыл лучшим из сказочников всего уезда.

– А откуда он узнал эти сказки?

– Возможно от своего дедушки, а может и от шошуды-сказочника. Такие сказочники – шошуды до сих пор ходят по сёлам и городам, играя на лютне, исполняя старинные песни и рассказывая удивительные истории о добрых и злых людях, о зверях и птицах и о могущественных волшебниках.

– Дедушка Сюнь, – снова спросила Ли-хуа, – а может тебе известно кто был первым сказочником?

– Да, Ли-Хуа, я слышал об этом и могу тебе рассказать. Самый первый сказочник родился в княжеской семье, и было это много столетий тому назад…

Во всех семьях и богатых, и бедных с нетерпением ждут появления на свет сына. Только бедняки ждут помощника в нелёгком труде, а князьям нужен наследник, которому они могли бы передать своё княжество.

Один из князей по имени Ло Ван много лет не мог дождаться наследника. И когда, наконец, долгожданный сын родился, радости князя не было предела. Но вот только этому мальчику не дано было стать наследным князем.

Сын Ло Вана рос здоровым и крепким малышом, и никто ничего не замечал, пока он не встал на ножки и пошёл. Кормилица мальчика стала замечать, что он постоянно натыкается на что-нибудь, ударяется и падает, словно не видит преград. Когда же об этом стало известно князю, он позвал лекаря к своему сыну. Горько было отцу услышать от лекаря о том, что его единственный сын слеп.

Если слепой ребёнок родится в семье бедняков, родители погорюют, погорюют и смирятся с судьбой – что же делать, придётся бедняку без помощника семью кормить. Другое дело если такое горе случиться в княжеской семье. Как князю передать слепцу своё княжество?

Властный князь, не смог смириться с горем, и вместо печали его сердце наполнилось гневом. Ло Ван охваченный гневом велел тотчас обезглавить лекаря, а слепого сына унести в горы, чтобы его растерзали дикие звери.

Слуги не посмели перечить князю, и мальчик оказался один в чаще леса на склоне горы. Возможно, эта история закончилась бы очень грустно, если бы малыша раньше остальных не заметил старый тигр. Этот зверь был очень мудр и даже мог говорить на человеческом языке.

– Человеческое дитя, я тебя съем! – произнёс тигр.

Малыш не понял угрозы, он протянул вперёд свои ручонки и зашагал на голос. Изумлённый такой храбростью тигр скрылся в густых зарослях и вскоре привёл с собой всех лесных обитателей. Звери с любопытством рассматривали бесстрашного малыша, а затем решили, что он достоин жить среди них.

Так княжеский сын стал жителем леса.

Тигрицы стали поить его своим молоком, и мальчик рос крепким и здоровым. А чтобы он не замерзал, лиса смастерила ему халат из меха, и малыш стал напоминать звериного детёныша.

От павлина сын Ло Вана получил красивую шапочку, украшенную павлиньими перьями, а от горного козла джара – мягкие башмачки.

Каждый из лесных жителей старался чем-нибудь помочь мальчику или как-нибудь порадовать его. Мудрый тигр стал обучать его языку зверей, ведь этот язык проще человеческого. Но когда мальчик подрос, тигр обучил его и языку людей, настолько, насколько знал сам.

Долгими вечерами, когда учитель и ученик уставали от обучения, старый тигр часто рассказывал мальчику удивительные истории, которые случались в лесу с незапамятных времён. Эти рассказы были о птицах, зверях и даже о людях, которые особенно нравились сыну Ло Вана.

Мальчик просыпался, разбуженный пением иволги, а засыпал под нежные соловьиные песни. Птичье пение настолько нравилось маленькому слушателю, что он невольно стал пытаться подражать великолепным певцам. Но сколько бы он ни пытался передать звенящие звуки жаворонка или волнующие трели соловья, ему никак не удавалось петь также чисто как птицы. Но зависть не проникла в его сердце, ведь не в доме князя, а в лесу, где никто никому не завидовал.

Со временем мальчик стал думать и размышлять, ведь недаром же он появился на свет человеком. Он стал придумывать различные вещи, мастерить их, а его лесные друзья всегда были рады ему в этом помочь. Благодаря дикому кабану у мальчика появился крепкий бамбук, а благодаря иволге – конский волос. И тогда сын Ло Вана взялся за дело. Согнув бамбук, он накрутил на его концы конские волоски, и получились струны, зазвучавшие под его пальцами. Самая тонкая из них зазвенела: «Пи», а самая толстая струна издала звук: «Ба». Мальчик стал перебирать струны, и они запели: «пи-ба», «пи-ба». Поэтому он и решил назвать этот музыкальный инструмент – пиба. До сих пор во всей Поднебесной этот инструмент так и называют, в других же краях пиба называется лютней.

Старый тигр, услышав звуки лютни, на которой впервые заиграл мальчик, одобрительно сказал: – Эти звуки не напоминают птичье пение, но они мне по душе.

Прошли годы. Сын Ло Вана подрос, как и все детёныши зверей. И юноше казалось, что он такой же как и звери, ведь когда они слышали что-то, то и он это слышал, когда звери чувствовали что-то, то и юноша это чувствовал. И только одно ему было не понятно, а потому волновало и тревожило его. Это случалось тогда, когда звери говорили, что видят восход или закат солнца, а он не знал, как это можно увидеть. Он мог лишь почувствовать, что стало теплее или холоднее или определить время по пению разных птиц.

В один из дней юноша решил спросить у мудрого тигра, почему это так, и тот ему ответил:

– Это всё потому, что ты слепой.

– Но ты ведь можешь сделать так, чтобы я смог видеть? Ты же самый мудрый и могущественный в лесу.

– Нет, этого я не могу.

– А люди могут?

– Этого я не знаю, но людям всегда удавалось сделать больше, чем даже самому мудрому зверю.

– Тогда мне нужно идти к людям, – заключил юноша.

– Что ж, иди, может они тебе помогут, – сказал на это мудрый тигр.

И сын Ло Вана отправился к людям в ближайшую деревню.

Многое из того, что он увидел у людей, показалось ему странным: зачем, например, жить в домах и спать на твёрдом кане, если можно прекрасно устроиться на мягкой траве в земляной норе, или, зачем варить еду и есть её длинными палочками, когда быстрее и удобнее есть руками! Но вскоре юноша привык к такому образу жизни, и ему даже понравилась такая жизнь.

Тяжело приходилось беднякам, когда в их семье прибавлялся лишний рот, но, несмотря на это, никто не отказывал в помощи слепому юноше. Сын же Ло Вана, чтобы долго не обременять хозяев, переходил из одного дома в другой.

И вот однажды он пришёл в дом к одной бедной вдове. Чтобы заработать себе и своему маленькому сыну на пропитание, вдове приходилось с утра до ночи разматывать шёлковые нити с коконов шелкопрядов. Кропотливая это работа, ведь стоит только немного отвлечься, как тонкие нити путаются, а если начать их распутывать, то они рвутся. На беду у бедной женщины заболел её сын, но она не могла оставить свою работу и утешить плачущего мальчика. Мать сама готова была расплакаться от отчаяния, как вдруг сын успокоился и умолк. Вдова взглянула на своего ребёнка и увидела, что слепой юноша присел на канн рядом с больным мальчиком и, держа в руках свою лютню, рассказывает ему сказку. Прислушавшись, женщина услышала удивительную историю о маленькой лягушке перехитрившей обезьяну и испугавшей тигра. Рассказчик касался пальцами струн лютни, и они издавали звуки подобные рычанью тигра, кваканью лягушки или пищанью обезьяны. Слёзы мальчика сменились смехом, заулыбалась и бедная мать, а сказочник рассказывал одну историю за другой…

В народе говорят: где смех и веселье, там нет места печали и болезни. Вечером этого же дня мальчик выздоровел, а его мать сделала вдвое больше работы, чем обычно.

Вдова поделилась с соседями радостной вестью и поведала о том, как слепой юноша сказками исцелил её сына. Остальные жители деревни тоже захотели послушать эти забавные истории, и с той поры крестьяне по вечерам стали собираться вместе, чтобы разогнать свои тяжелые мысли добрыми рассказами юноши.

Когда сказочник замолкал, откладывая в сторону свою лютню, кто-нибудь из бедняков начинал рассказывать о том, что некогда происходило с ним самим или же его соседом.

Вскоре молва о слепом сказочнике разлетелась по всему уезду. И в один из дней за юношей пришли несколько пастухов из далёкого поселения в горах и увели его с собой.

На новом месте слепой юноша рассказывал не только о зверях и птицах, но и передавал истории, услышанные от крестьян. Только они были гораздо красивее, словно драгоценная шкатулка из яшмы, сделанная искусной рукой мастера, в сравнении с куском яшмы, найденным в горах.

Из этого поселения юношу увели рыбаки в свою деревню, расположенную у красивого озера. Так слепой сказочник переходил из одной деревни в другую, и везде его принимали с радостью, выслушивали его удивительные истории, а также рассказывали свои.

Как река, которая стала полноводной рекой, благодаря множеству ручейков впадающих в неё, так и слепой юноша стал сказочником-шошуды, благодаря множеству рассказанных ему историй. Каких только сказок он не знал! И о давно минувших временах, и о том, что произошло накануне, о том, что случилось в ближайшей деревне и о событиях, происходивших на другом конце света. Некоторые из его историй заставляли слушателей смеяться, а некоторые грустить, но были и такие, что когда слушаешь сказку – весело, а закончится она, есть над чем подумать.

Однажды пришёл сказочник в одно бедное поселение, подобных которому в Китае не счесть. Однако в других сёлах и деревнях бедняки не проливали попусту своих слёз, а трудились изо всех сил, борясь с нуждой. А здесь все: и стар, и млад постоянно роптали и жаловались на судьбу, случалось это даже тогда, когда надо было бы радоваться, а не печалиться. Собрали в этом посёлке богатый урожай, так жители – в слёзы, ведь наверняка им не собрать на другой год столько риса.

И столько горьких слёз проливалось здесь день за днём, что даже вода в реке здесь была солёной, словно морские воды, и набирать её для питья приходилось выше по течению.

Решил шошуды развеселить этих людей и рассказал им забавную историю про глупого тигра, но вместо смеха раздался плач:

– А вдруг этот тигр забредёт в наше поселение?

На следующий день слепой юноша не произнёс ни слова, а вечером третьего дня созвал всех жителей посёлка и начал рассказывать свою сказку.

Было у одной женщины двое сыновей. Они выросли и стали ремесленниками, поселившись в городе неподалёку от той деревеньки, где жила их мать. Старший сын был красильщиком и красил шёлковые ткани, а младший искусно мастерил из них красивые зонтики.

Любящая мать постоянно переживала за своих сыновей, не зная покоя.

Стоило зачастить дождливым дням, как она переживает:

– Ох-ох, ни к чему эти дожди, вдруг из-за них не просохнут у моего старшего сына его крашеные материи! На что же он тогда станет жить!

Но как только ветер разгонит тучи и засияет солнце, мать снова печалится:

– Ох-ох, в такую погоду никто не станет покупать зонтик, и мой младший сын будет голодать! И не было ни одного дня в году, чтобы мать не горевала, проливая слёзы.

Так было и в тот день, когда мимо её дома проходила очень старая седая старуха. Она увидела на пороге плачущую женщину и спросила её:

– Из-за чего ты плачешь?

Мать и поведала ей о причине своих слёз. Седая старушка, выслушав её, промолвила:

– Несчастная ты женщина! Столько лет ты прожила на белом свете, а так и не поняла что радость и горе это две стороны одной монеты. И ты всю свою жизнь смотришь только на одну её сторону! Утри свои слёзы и научись радоваться, тогда радость не покинет тебя даже в самый трудный час!

Сказав это, старушка отправилась дальше своей дорогой.

А мать послушала её совета и взглянула на всё с другой стороны. Увидев ясное небо и сияющее солнце, она сказала:

– Какой сегодня солнечный день! Должно быть, старшему сыну сегодня удастся хорошо заработать, ведь в такую погоду шёлк быстро сохнет!

Когда же после полудня забарабанил по крышам дождь, мать улыбнулась и сказала:

– Вот и славно! Теперь и младший сынок сможет заработать, продав свои зонтики!

С того самого дня мать перестала горевать, ведь она стала видеть всё с хорошей стороны. И это правильно! Так ведь?

Но слепой сказочник не дождался ответа от селян. Они задумались над рассказом шошуды, но радоваться ещё не научились, поэтому один за другим слушатели разошлись по своим домам.

Горькие слёзы разочарования обожгли лицо слепого сказочника. Ведь какой толк в его сказках, если они не помогают людям?! Из-за горестных размышлений юноша смог заснуть лишь ближе к рассвету, а утром его разбудили громкие голоса селян, доносящиеся с улицы:

– Чего это вы там веселитесь? – спрашивал кто-то хозяев фанзы, в которой остановился слепой юноша.

– Отныне мы больше не станем проливать слёзы, а будем только радоваться и смеяться! – ответил хозяин. – Всем поселением мы решили, что с этого дня станем жить по-новому!

– А что же станет с рекой? Ведь мы привыкли брать из неё солёную воду для супа и риса! Теперь, видимо, нам придётся покупать соль на базаре!

Тогда шошуды понял, что в эту ночь проливал слёзы только он один. И от этого так радостно стало у него на душе, что он звонко рассмеялся, а затем его смех подхватили и все селяне.

Во многих сёлах и деревнях побывал слепой сказочник, пока не попал в главный княжеский город. На шумном моголюдном базаре этого города он и принялся рассказывать свои сказки. Постепенно базарный шум стал стихать – люди заслушались сказками слепого шошуды и позабыли о торговле. Вскоре такая тишина воцарилась на базарной площади, какая бывает только глубокой ночью, и лишь только мелодичные звуки лютни да негромкий голос рассказчика нарушал эту тишину.

Юноша закончил рассказывать третью сказку и начал четвёртую – про бедного пастуха и прекрасную Ху-ан-э, когда к нему, растолкав других слушателей, подошёл тучный богач. Он был владельцем огромного табуна лошадей и вёл себя бесцеремонно.

– К чему бесплатно развлекать зевак, когда можно продать свой товар? – воскликнул богач. – Пойдём со мной, шошуды, я покупаю твои сказки!

С этими словами он стал тянуть слепого юношу за рукав. Но в этот момент к нему подскочил другой богач, владелец большой отары овец и закричал, вцепившись в другой рукав юноши:

– Отойди от него, старая черепаха! Этот сказочник ещё и рта не открыл, а я уже отсчитывал монеты, чтобы купить все его истории и звон его лютни!

– Иди к своим овцам, старый баран! Я уже сторговался! – закричал на него владелец табуна и потянул слепого юношу к себе.

– Видимо, одна из твоих кобыл копытом выбила весь твой ум! – не унимался второй богач. – Ты что не понял, что товар уже продан?

Богачи спорили до хрипоты, крепко вцепившись в рукава сказочника и не желая уступать друг другу, но когда они поняли, что мирно не решат этот спор, то направились вместе со сказочником к князю, чтобы он их рассудил.

Но даже перед князем они надрывались от крика так, что старому князю было не разобрать в чём суть их спора. Когда же ему надоел их крик, он выгнал богачей вон, а слепого юношу спросил:

– Скажи мне, отчего они готовы разорвать друг друга из-за тебя?

– Я не знаю, господин, – ответил юноша, – они вцепились в меня на базарной площади, когда я рассказывал сказки.

– Наверное, ты хороший рассказчик, раз они так из-за тебя спорят. Что ж, расскажи и мне одну из твоих сказок, а я послушаю.

Юноша, перебирая струны своей лютни, начал свой рассказ. Князь заслушался. И когда сказка подошла к концу, властитель подумал, что она превосходит по мудрости все учёные трактаты его советников и мудрецов.

– Где ты этому научился? И кто был твой учитель? – спросил у юноши князь.

– Обучение моё началось в лесу, и моим первым учителем был старый тигр, а затем я бродил по деревням и сёлам, рассказывал свои истории, а люди рассказывали мне свои. История моей жизни удивительна и лучше я расскажу тебе об этом, как сказку, – ответил шошуды и начал рассказывать сказку о своей жизни.

Когда же юноша умолк, старый князь Ло Ван со слезами на глазах обнял своего сына и сказал:

– Небо второй раз послало мне сына, и на этот раз я не отрекусь от тебя! Пусть ты слеп, но твоё сердце видит, где правда, а где ложь, где добро, а где зло. И я теперь могу со спокойной душой передать тебе по наследству своё княжество.

Но юноша сказал ему в ответ:

– Когда-то я покинул зверей, чтобы люди помогли мне увидеть свет солнца. Но этого так и не случилось, зато я научился нести людям свет, ведь от моих сказок становится светлее тому, кто их слушает. Если я останусь здесь, то этот свет померкнет, поэтому не удерживай меня.

Старый князь Ло Ван тяжело вздохнул, но не стал удерживать сына и тот покинул его дом, чтобы вновь бродить по дорогам Срединного царства, играть на лютне и рассказывать людям свои сказки.

Дедушка Лао Сюнь ненадолго умолк, а затем сказал внучке:

– Теперь, Ли-хуа, ты знаешь, кто был первым сказочником.

Дай-фу – приносящий счастье

Наша деревенька расположилась у подножия гор, чьи островерхие вершины тянутся к самым облакам. Самая высокая гора с давних пор зовётся Горой целебных трав. Где-то у её вершины берёт начало река, дающая воду нашей деревне и спускается вниз шумящим водопадом. Но взобраться на эту вершину – задача из невыполнимых, так как путь к ней преграждён неприступными скалами. Однако одному человеку удалось побывать там. В те времена гора называлась иначе, но все уже давно забыли её старое название, а вот о человеке, поднявшемся на её вершину, помнят до сих пор, тем более, что он и родился в нашей деревне.

Но лучше я расскажу вам эту историю от начала и до конца.

Давным-давно в семье самого бедного крестьянина родился мальчик. Но едва он появился на свет, отец посмотрел на него с грустью и сказал:

– Сынок, сынок, ты пришёл в этот мир себе на горе, ведь вся твоя жизнь будет борьбой с нуждой.

Но жена бедняка в ответ на это сказала ему с улыбкой:

– Не говори так! Лучше взгляни, какой высокий лоб, и какие большие глаза у нашего малыша. Он будет умным и красивым, когда вырастет. Я верю, что он появился на свет, чтобы принести счастье. Так давай же дадим ему имя Дай-фу, то есть Приносящий счастье.

Мать Дай-фу оказалась права, когда её сын вырос, он осчастливил многих людей. Но пока он был совсем крохой, его родителям приходилось ещё тяжелее, чем до его рождения, ведь нужно было кормить на одного едока больше. Своё пропитание они добывали с потом и слезами, трудясь от рассвета до поздней ночи. Бывало, что в доме оставалось лишь несколько зёрен риса и малость овощей, и в такие дни мать и отец оставались голодными, отдавая последнюю пищу любимому сыну. Они надеялись, что когда Дай-фу подрастёт, он станет им помощником и опорой.

И вот наступил день, когда Дай-фу исполнилось пятнадцать лет. Той осенью он вместе с родителями отправился к дальней горной долине, чтобы накопать там съедобных кореньев и собрать поспевшие ягоды для заготовок на зиму. Но семья попала под холодный проливной дождь. Ненастье длилось три дня, и из-за бурных горных потоков выход из долины был перекрыт. Только на четвёртые сутки бедняки смогли вернуться в свою обветшалую фанзу.

Молодому и крепкому Дай-фу всё было ни по чём, а вот его родители слегли от тяжёлой простуды. Они метались и бредили от сильного жара на старой циновке, и мальчик, сильно испугавшись за них, помчался к лекарю, который жил на восточном конце деревни.

Деревенский лекарь даже не повернул головы в сторону бедного мальчика, когда тот попросил у него лекарство для больных родителей, словно Дай-фу не достоин был даже взгляда. Сквозь зубы лекарь процедил в ответ на его просьбу:

– Лекарство, которое ты просишь, стоит гораздо дороже твоих родителей. Иди прочь из моей лавки и не беспокой меня!

Со слезами на глазах мальчик побежал на другой конец деревни к другому лекарю, надеясь, что он окажется более милосердным к беднякам.

– Ни к чему тратить целебные настойки и снадобья на бедняков, – важно сказал другой деревенский лекарь. – Бедняк либо выздоровеет сам, либо всё равно умрёт.

Дай-фу ничего не оставалось, как только возвратиться домой с пустыми руками.

Несколько дней он не отходил от умирающих родителей, поправляя им подушки и давая им вместо целебных отваров воду, надеясь на их чудесное исцеление. Но к несчастью мать и отец умерли один за другим, и Дай-фу остался сиротой.

В душе мальчика поселились горечь и гнев. Он твердил себе: «Когда-нибудь я буду лекарем, и бедняки больше не будут умирать из-за того, что у них нет денег на лекарство»!

Соседи утешали мальчика, как могли, приносили ему кто миску супа, кто – лепёшку, но услышав о его мечте стать лекарем, они лишь разводили руками, говоря:

– Рыба в реке не водится без воды, так и бедняку не стать лекарем без денег.

На это Дай-фу им отвечал:

– Даже пересохшая канава иногда становится рекой от нахлынувших горных потоков. Я обязательно стану лекарем.

Удивляясь упорству мальчика, соседи решили ему помочь, и вскладчину собрали немного денег на его обучение. Затем один из них отвёл сироту к городскому лекарю, державшему лавку рядом с базаром. Односельчанин Дай-фу одарил лекаря подарками, купленными на деньги всех соседей, и тот согласился взять мальчика в ученики.

Вот только обучение проходило совсем не так, как Дай-фу себе представлял. Ещё до рассвета старый лекарь будил своего ученика криком:

– Поднимайся живее да готовь мне завтрак!

Едва насытившись, он снова отдавал приказание:

– Наноси воды! Наруби дров! Приготовь обед! Подмети в лавке!

А когда все дневные труды заканчивались и на небосклоне зажигались звёзды, учитель ложился в мягкую постель, а его ученик должен был стеречь фанзу.

Но как бы ни была трудна жизнь мальчика, он послушно выполнял все приказания своего учителя и при этом умудрялся впитывать словно губка, всё премудрости, какие должен знать настоящий лекарь. Когда его руки были заняты работой по дому, глаза и уши внимательно следили за старым лекарем: какие советы он давал больным, какие травы использует для своих отваров и снадобий. А по ночам он старательно выводил на земляном полу иероглифы, написанные на деревянных ящичках шкафа с лекарствами, и заучивал их наизусть.

На протяжении трёх долгих лет Дай-фу постигал, таким образом, все премудрости целительства. И к концу третьего года пребывания у старого лекаря мог с первого взгляда определить, чем болен человек и как облегчить его страдания. Он различал на вид и по запаху сотню лечебных трав и кореньев, используемых для приготовления целительных отваров, снадобий и мазей.

И вот, наконец, настал день, когда Дай-фу сказал своему учителю:

– Целебные растения, которые дарит земля Поднебесной, растут не только для богатых, а для всех людей без исключения. Я покидаю твой дом, чтобы у бедняков тоже появилась надежда на исцеление.

Старый лекарь смерил его презрительным взглядом и сказал:

– Если бы все нищие, которые пожелали бы лечить людей могли стать лекарями, то небеса давно бы уже рухнули на землю! Но, как видишь, небосвод от начала времён и до сего дня высоко простирается над землёй!

Дай-фу ничего не сказал в ответ и после недолгих сборов покинул дом старого лекаря. С лёгким сердцем он оставил позади шумный город и направился в родные места.

Солнце ещё не село, а юноша уже стоял на пороге той обветшалой фанзы, в которой он появился на свет. За три года она почти разрушилась, циновки на полу истлели, а старый котёл треснул. Но юноша был рад вернуться домой, ведь по соседству жили добрые и отзывчивые люди, которые приветливо его встретили. Накормив Дай-фу, они стали спрашивать его о том, чему он научился за годы обучения и чем собирается заниматься. Но когда они узнали, что юноша также беден, как и раньше, радость их померкла, и старейший из соседей сказал:

– Ох, сынок, даже самой искусной хозяйке не сварить кашу, не имея риса. Как же ты без целебных снадобий собираешься лечить людей?

– Если у хозяйки нет риса, она найдёт, где его взять, – ответил на это Дай-фу.

На рассвете следующего дня, юноша, взяв с собой плетёную корзинку, отправился в горы. По тонким извилистым тропинкам он поднимался на крутые склоны и спускался в глубокие ущелья, бродил среди голых скал и зеленеющих долин. Дай-фу старался отыскать хоть какое-нибудь целебное растение, но так ничего и не нашёл. Тогда юноша решил подняться на вершину самой высокой горы, склоны которой поросли густым лесом, и где никогда ещё не ступала нога человека. По еле различимым следам диких зверей он взбирался всё выше и выше и даже не заметил, как опустились сумерки, и показалась луна. Только тогда Дай-фу остановился и понял, что уже слишком поздно искать травы и коренья. Оглядевшись, он не увидел тех следов, по которым поднялся сюда, только безмолвные чернеющие горы окружали его со всех сторон. В лунном свете окружающий мир преобразился до неузнаваемости, вселяя в сердце юноши тревогу.

Вскоре послышалось пение соловья, и словно вторя ему, завыли на луну волки. Дай-фу старался найти дорогу вниз, но никак не находил спуска. Где-то совсем близко зарычал тигр, и это не предвещало ничего хорошего.

Вдруг мимо юноши проплыла, едва касаясь земли, девушка в зелёном одеянии. Как было не удивиться Дай-фу, ведь час поздний, место дикое, что может здесь делать девушка?!

«Видимо, она заблудилась, как и я. Нельзя оставлять её одну, – решил юноша. – Нужно последовать за ней, вдруг ей понадобится моя помощь».

Так он и поступил. Через какое-то время девушка вывела его на небольшую поляну, залитую лунным светом. Повернувшись к Дай-фу, она спросила:

– Почему ты преследуешь меня, юноша?

Дай-фу ответил, ничего не тая:

– Я боюсь за тебя, ведь дикие звери могут в любой момент напасть и обидеть тебя.

На лице девушки засияла улыбка и она сказала:

– В этом месте никто не причинит мне вреда, а что ты здесь делаешь в такой час?

– Я искал целебные травы и коренья.

– Кто-то из твоих близких болен?

Дай-фу ответил, качая головой:

– Нет у меня близких, я один на этом свете.

– Тогда целебные растения тебе нужны для того, чтобы их продать и хорошо на этом заработать?

– Нет, ты ошибаешься! Я искал редкие травы и коренья, чтобы исцелять бедняков, которые не могут заплатить за лекарство.

– И много ли целебных растений ты собрал?

Юноша вздохнул и ответил:

– К сожалению, моя корзина пуста.

Тогда девушка засмеялась, и Дай-фу показалось, что он слышит не смех, а звон множества серебряных колокольчиков.

– Неужели ты, следуя за мной, совсем не смотрел себе под ноги? – звенел голос красавицы.

Юноша опустил свой взгляд и не поверил своим глазам. Прямо у его ног, расстилаясь ковром, росли редчайшие целебные травы и цветы. Лунный свет играл на соцветиях горной арники, останавливающей кровотечение, рядом качала своими колокольчиками наперстянка, способная исцелить больное сердце. Тут же радовала глаз своими лиловыми цветами красавка, унимающая боль и спасающая от отравления ядовитыми грибами, а неподалёку висели алые ягоды лимонника или, как называют его в народе увейцзы – плод пяти вкусов. Достаточно одной горсти этих алых ягод, чтобы вернуть силы уставшему или ослабевшему человеку. И куда бы Дай-фу не кинул свой взгляд, повсюду росло множество трав, цветов и кореньев, необходимых хорошему лекарю.

Он так обрадовался, что даже не мог подобрать слов, чтобы поблагодарить девушку, к тому же лицо её было настолько прекрасно, что Дай-фу окончательно потерял дар речи.

А красавица лукаво спросила:

– Достаточно ли ярко светит луна, чтобы ты мог разглядеть, то, что растёт у тебя под ногами?

Юноша с трудом ответил:

– Твоё лицо сияет ярче луны. Скажи мне кто ты и где твой дом?

– Мой дом здесь и я владычица всех трав цветов и деревьев, растущих на этой горе. Больше всего я дорожу целебными растениями и поэтому скрываю их от жадных и злых людей и показываю только бескорыстным и добрым. Такого доброго сердца, как у тебя мне ещё не доводилось встречать, и я позволяю тебе собрать столько целебных растений сколько тебе нужно. Так чего же ты ждёшь?

Дай-фу наклонился и принялся наполнять свою корзинку разными травами, цветами, ягодами и кореньями. Когда же она наполнилась, девушка в зелёном одеянии исчезла. Юноша огляделся и увидел впереди только голые скалы, по краю которых плыла луна, а где-то рядом шумел водопад.

«Ещё немного и луна спрячется за вершиной горы, как же я тогда найду путь домой?» – подумал Дай-фу.

И в тот же миг он заметил, что стоит на хорошо утоптанной тропинке. Не раздумывая, он пошёл по ней и к восходу солнца был уже в своей деревне.

С того самого дня двери его дома всегда были открыты, и бедняки постоянно приходили к нему за лекарством и за добрым советом. Он никому не отказывал в помощи, в какое бы время суток к нему не приходили – среди белого дня или посреди ночи. Он забывал про сон и отдых и спешил облегчить страдания таких же бедняков, какими были и его родители.

– Недаром мать и отец назвали его Дай-фу, ведь он действительно приносит людям счастье! – говорили его соседи.

Однако за всеми заботами молодой лекарь каждый день вспоминал о девушке в зелёном одеянии. Перед сном он обещал себе: «Завтра на рассвете я снова поднимусь на гору и, возможно, опять встречу её».

Но едва занимался новый день, кто-нибудь из бедняков звал его к больному ребёнку или к постели умирающего старика. Так и проходили дни.

Как-то раз к Дай-фу прибежал мальчик и со слезами сказал, что его отцу очень плохо. Юноша тотчас поспешил к больному. Войдя в бедную фанзу, он увидел измождённого болезнью человека, лежащего на старой циновке. У него болело горло, и ему было очень тяжело дышать и говорить.

После осмотра молодой лекарь понял, что жить бедняку осталось совсем немного. Дай-фу постарался утешить умирающего старика добрыми словами. Больной вскоре успокоился и задремал, а лекарь тяжело вздохнул и покачал головой. И тут Дай-фу услышал приглушённые рыдания. Это плакал мальчик, который догадался, что вскоре останется один. Сердце Дай-фу защемило от жалости, ведь он лучше других понимал горе этого мальчика. И тогда юноша вспомнил, что только горный чай способен исцелить этого больного. «Я должен сейчас же отправиться в горы, чтобы отыскать эту редкую траву!» – подумал Дай-фу, и поднялся на ноги. В дверях он обернулся к мальчику и сказал:

– Не унывай, надежда ещё есть! Скоро я принесу лекарство.

Дай-фу никогда не доводилось держать в руках горный чай, и видел он его всего лишь раз на картинке в книге своего учителя. Однажды он ненадолго оставил старинную книгу на столе, и юноша смог быстро перелистать её страницы. Там он и увидел нарисованные листья горного чая, которые растут на голых камнях самых высоких гор.

Долго бродил молодой лекарь по самой высокой горе. Целебные травы и цветы не прятались от него, стелились ковром, но среди них не было того, что он и скал и юноша проходил мимо.

К закату солнца он оказался на полянке у подножия неприступных скал. Подняв голову к вершине окутанной облаками, Дай-фу подумал: «Так высоко ещё никто не поднимался, возможно, там, на вершине и растёт то, что мне нужно». Но взобраться туда по скалам было невозможно, так как на них не было ни уступов, ни расщелин, только сплошные отвесные каменные стены. Юноша поник, словно сорванный цветок. И вдруг до него донёсся шум водопада, и тогда Дай-фу узнал это место. Ведь именно здесь он говорил с красавицей в зелёном одеянии.

– Если кто и сможет мне помочь, то только она, – сказал сам себе юноша, – ведь она шэньсянь – волшебница.

Едва он это промолвил, как с вершины посыпались камни, деревья закачались от порыва ветра и на поляну выпрыгнул громадный свирепый тигр. Он раскрыл свою огромную пасть, обнажив острые клыки, и грозно зарычал на юношу. Другой бы на его месте испугался и бросился бежать, но Дай-фу шагнул ему навстречу и храбро сказал:

– Возможно, ты голоден, тигр, и готов растерзать меня, но если я умру, то умрёт и больной отец одного мальчика и последний останется сиротой. Позволь же мне помочь больному!

И к великому изумлению молодого лекаря тигр кивнул головой в знак согласия и лёг у его ног, подставив свою полосатую спину. Дай-фу взобрался на спину тигра, а тот с разбега, сделав огромный прыжок, мгновенно очутился на вершине горы.

Дай-фу слез с тигра и пошёл вперёд. На вершине горы росло много неведомых юноше растений. Одни цвели красно-коралловыми цветами, другие – золотистыми, третьи голубели в пышной листве, словно бирюза. И среди этого великолепия скромно росли неприметные кустики горного чая.

Юноша протянул к ним руку, но вдруг за его спиной раздался знакомый серебристый смех. Обернувшись, Дай-фу увидел ту красавицу, о которой столько раз являлась ему во сне. При свете заходящего солнца она была ещё прекраснее, чем в ту лунную ночь, когда юноша увидел её впервые. Нежное лицо девушки обрамляли шелковистые волосы, а яркий изумрудно – зелёный наряд удивительно подчёркивал её красоту.

– Теперь ты знаешь, где я живу, Дай фу, – проговорила девушка. – Ещё никому из людей не удавалось побывать здесь в моих владениях. Но тебе я рада, будь моим гостем! Я увидела тебя сверху, когда ты с тоской смотрел на вершину этой горы. И тогда я попросила тигра доставить тебя сюда. Ответь мне, Дай-фу, почему ты так смотрел на эту заоблачную вершину? Может, потому, что твоё сердце стремилось ко мне?

Дай-фу ответил девушке со всей искренностью:

– С того самого дня, как я впервые увидел тебя, я каждый день мечтал о нашей новой встрече, но в те минуты, когда я смотрел на эту вершину, мои помыслы были заняты другим. Я стремился попасть сюда, чтобы отыскать горный чай, который способен исцелить умирающего человека.

Девушка разочарованно вздохнула и промолвила:

– Вот он, горный чай, и ты можешь сорвать его.

Дай-фу нарвал чайных листиков и бережно сложил их в свою соломенную шляпу. Ему нужно было спешить к больному, но он был не в силах оторвать свой взгляд от волшебницы.

– Отчего же ты не идёшь обратно? – негромко спросила она.

– Мне тяжело снова расставаться с тобой, – ответил юноша.

– И мне не хочется отпускать тебя, Дай-фу. Останься со мной. Ведь здесь, на вершине так чудесно! Мы могли бы каждый день любоваться этой красотой, и никто не смог бы помешать нашему счастью!

У Дай-фу даже закружилась голова от её нежного голоса и ласковых слов. Разве не об этом он мечтал, думая о ней? Но взглянув на листочки горного чая, он вспомнил, зачем сюда пришёл и сказал:

– Кто же тогда будет помогать больным беднякам?

Девушка снова вздохнула и с грустью сказала:

– Подумай, Дай-фу, прежде чем отказаться от своего счастья, ведь шэньсянь может лишь однажды попросить человека остаться с ней! Если ты уйдёшь, то больше мы никогда не увидимся. Останешься ли ты со мной?

Дай-фу всем сердцем хотел остаться с красавицей шеньсянь, но он не мог забыть горьких слёз мальчика у постели умирающего отца.

– Я должен идти к больному. Я не смогу быть счастлив, зная, что мог спасти кого-то и не сделал этого.

Девушка смотрела на него и её глаза застилали слёзы.

– Вот как бывает! Я полюбила тебя за то, что ты добр и бескорыстен и думаешь больше о других, чем о себе, но именно поэтому мы и не можем быть вместе. Чтож, иди к людям, и пусть эта корзинка станет моим прощальным подарком. Когда тебе понадобится какое-нибудь редкое растение, подумай обо мне, и ты сможешь найти его в этой корзинке.

С этими словами девушка протянула Дай-фу маленькую плетёную корзинку и повела его к водопаду.

– Прощай же, самый лучший юноша во всей Поднебесной! Эта дорога приведёт тебя домой.

– Но как я спущусь по водопаду? – спросил Дай-фу, но в этот момент водные потоки застыли, превратившись в ровную блестящую дорогу.

– Прощай, Владычица ста трав! – воскликнул юноша.

– Прощай! Прощай! Прощай! – ещё долго звенело эхо в горах.

Едва Дай-фу очутился на твёрдой земле, водопад будто бы очнулся от оцепенения и вновь зашумел и забурлил, а юноша поспешил к больному. И он пришёл как раз вовремя, если бы он задержался, хотя бы на немного, бедняга бы умер.

Быстро заварив чай из целебных листьев, лекарь напоил им умирающего, и тот смог дышать.

Спустя несколько дней больной крестьянин поднялся на ноги, и его сын перестал плакать.

Лекарь Дай-фу оставался жить в нашей деревне до глубокой старости, исцеляя и утешая бедняков. Множество людей из ближних и дальних деревень стекались к его дому, словно ручейки, и никто не получал отказа в помощи. Но глаза лекаря всегда были полны грусти, ведь он так и не смог позабыть красавицу шеньсянь. И только счастливый смех матери выздоравливающего ребёнка мог осветить его лицо улыбкой, и грусть ненадолго покидала его.

С той поры самую высокую из окрестных гор и называют Горой целебных трав.

Верное сердце

Несколько столетий стоит на земле Поднебесной Великая Китайская стена. В целом свете нет ничего подобного ей. Она настолько длинна, что её не пройти от начала до конца и за сорок дней и ночей, даже если спать всего по три часа в сутки. А ширина её такова, что можно десятерым идти по ней в один ряд. Стена настолько прочна, что за все века ни один из её камней не сдвинулся со своего места, за исключением одного места, где стена обрушилась. Историю о том, как это случилось и почему это место не достроили, народ передаёт из поколения в поколение.

В те незапамятные времена, когда только началось строительство Великой стены, в деревне Сюйцзячжуаг соседствовали семьи Мын и Цзян.

Как-то летом на огороде семьи Мын раскинула свои плети тыква, один из её побегов перемахнул через изгородь разделяющую соседей и очутился на земле семьи Цзян. Вскоре на этом побеге распустился красивый жёлтый цветок, затем завязался плод. Маленькая тыква росла, росла и к осени выросла до невиданных размеров.

Когда пришло время собирать урожай, между соседками Мын и Цзян возник спор о том кому должна принадлежать эта тыква. Спорили они до хрипоты, а потом решили, что такой огромной тыквы хватит на всех и нужно разделить тыкву пополам.

Так они и сделали. Но как только они разрезали эту тыкву, то к своему большому изумлению обнаружили в ней маленькую прелестную девочку.

– Как же быть? – снова задумались женщины. – Ведь девочка – не тыква, её не разделишь, разрезав пополам! Кто из соседей будет её растить, и чьё имя она будет носить: Мын или Цзян?

Не в одной из этих семей не было детей, и соседи договорились, что будут растить её вместе, и имя у девочки будет Мын Цзян-нюй, что означало «девочка из семей Мын и Цзян».

Девочка так и росла то в семье Мын, то в семье Цзян, и спустя годы расцвела, словно прекрасный цветок, согретый ласковыми лучами двух светил. В одной из семей девушка впитала незаурядный ум, а в другой – редкую душевность и доброту.

Так случилось, что в тот момент, когда соседки достали из тыквы свою дочку, на далёком юге в месте под названием Гусу на свет появился мальчик. Родители назвали его Фан Хун-лян.

Мальчик рос крепким и здоровым, радуя своего отца и мать. Но когда он возмужал и превратился в статного и сильного юношу, родители горько пожалели, что их сын не был хилым и больным. И вот почему.

В то время правителем Поднебесной был император из династии Цинь, которого звали Ши-хуанди. Он-то и вознамерился построить великую стену, которой не было бы равной ни до его правления, ни после. Строительство шло уже много лет, и так как Цинь Ши-хуанди был уже далеко не молод и хотел увидеть, как Великая Китайская стена будет гордо простираться на многие ли. Поэтому честолюбивый правитель торопил чиновников, следящих за строительством, а те в свою очередь не щадили бедных строителей и бедняги гибли сотнями от непосильного труда и побоев. Но им на смену пригоняли всё новых и новых людей на это строительство. А тех, кто убегал, ловили и замуровывали в стену в назидание остальным.

Со всех провинций Китая сгоняли народ, Гусу тоже не стала исключением. Крепкий и сильный Фан Хун-лян был схвачен стражниками и вместе с другими беднягами был отправлен на строительство стены.

Год трудился Фан Хун-лян, укладывая тяжёлые камни и в холод, и в зной, подвергаясь постоянным понуканиям, а иногда и побоям от стражников. Голод и жажда, изнурительный труд были постоянными спутниками юноши, но всё же они не так терзали его душу, как тоска по родным местам.

И вот Фан Хун-лян решился на побег. Он убеждал и других бежать вместе с ним, но страх останавливал и без того несчастных людей, и потому юноша сбежал один.

Тёмной дождливой ночью он тайком перебрался через недостроенную стену и отправился на юг.

В темноте и по бездорожью юноша шёл всю ночь, не останавливаясь, не отдыхая, и на рассвете подошёл к какому-то селению. Заходить туда он не стал, а решил остановиться около пруда, окружённого старыми ивами. Фан Хун-лян взобрался на дерево с густой листвой и вскоре задремал.

Тем временем из Сюйцзячжуаг, деревни, в которую побоялся зайти юноша, вышла Мын Цзян-нюй и направилась к пруду, чтобы прополоскать выстиранное бельё.

Чуткий сон Фан Хун-ляна был потревожен плеском воды. Он осторожно выглянул из густой листвы, чтобы узнать, кто пришёл к пруду, и в этот момент вода отразила его лицо. Мын Цзян-нюй увидела это отражение и так испугалась, что оступившись, упала в воду. Фан Хуан-лян не мог смотреть, как девушка тонет и тотчас бросился ей на помощь.

Когда же девушка была снова на берегу, она поблагодарила своего спасителя и спросила:

– Кто ты, и как оказался в наших краях?

Глаза девушки светились такой добротой и искренностью, что Фан Хун-лян не стал таиться от неё и рассказал всё как есть.

Мын Цзян-нюй выслушала его и посочувствовала, но она не могла долго оставаться с незнакомым юношей наедине, так как была хорошо воспитана, поэтому взяв бельё, она поспешила в деревню, а юноше велела спрятаться на дереве и ждать её прихода.

По возвращении домой Мын Цзян-нюй позвала всех своих родителей и рассказала им о том, что если бы не Фан Хун-лян, то искали бы они свою дочь на дне пруда.

– Но где же тот юноша, что спас тебя? – спросили Мыны и Цзяны.

– Он всё ещё у пруда. Позвольте, я приведу его, – ответила девушка.

И вскоре Фан Хун-лян уже сидел перед всем семейством и уплетал рис одновременно из двух чашек, так как и Мынам, и Цзянам хотелось накормить гостя, а он не мог никого из них обидеть.

Если в сердце молодых зажглась любовь, то разве это скрыть от глаз любящих родителей? Юноша понравился и Мынам, и Цзянам, к тому же он спас их дочь, поэтому родные девушки не стали откладывать со свадьбой. И спустя несколько дней Мын Цзян-нюй и Фан Хун-лян стали счастливыми молодожёнами. Но, к сожалению, счастье их было коротким, как век бабочки-однодневки.

Стражники не досчитавшись Фан Хун-ляна, в тот же день отправились на его поиски.

Легко спрятаться рисовому зёрнышку в полном мешке риса, но как укрыться от императорских стражников человеку даже в отдалённой деревньке? На следующий день после свадьбы стражники ворвались в дом и, связав Фан Хун-ляна, погнали его на север.

Мын Цзян-нюй со слезами умоляла стражников отпустить мужа, но они только сказали в ответ:

– Он в первую очередь подданный императора, а уже потом твой муж, поэтому он снова отправиться возводить Великую Китайскую стену!

А Фан Хун-лян, прощаясь, шепнул жене:

– Не печалься, возможно, мне снова удастся сбежать, и тогда мы больше никогда не расстанемся!

Бедной Мын Цзян-нюй ничего не оставалось, как только надеяться на возвращение мужа.

Прошло лето, и заморосили холодные осенние дожди. Мын Цзян-нюй стала шить для мужа тёплую одежду.

Прошла осень, а за ней и зима. Заботливая жена принялась за пошив летней одежды для Фан Хун-ляна, а он всё не возвращался.

Как-то в одну из ночей Мын Цзян-нюй увидела странный сон. Ей снился Фан Хун-лян. Она поспешила навстречу мужу, чтобы обнять его, но вдруг между ними выросла каменная стена.

Мын Цзян-нюй проснулась в слезах и в этот же день стала просить родных:

– Эта стена погубила моего мужа! Отпустите меня, я должна совершить погребальный обряд.

Как могли родные остановить свою дочь?

И Мын Цзян-нюй отправилась на север.

На рассвете второго дня пути она оказалась у Великой Китайской стены. Стена уже тянулась на сотни ли, но строительство ещё не было окончено. Мын Цзян-нюй стала расспрашивать каменщиков, не знал ли кто Фан Хун-ляна, но они в ответ только качали головой. Она продолжала свои расспросы и, наконец, нашла того, кто знал о его судьбе.

– По императорскому приказу за побег он был заживо замурован в стену, – сказал измождённый худой человек.

– Прошу вас, – со слезами попросила несчастная женщина, – отведите меня к этому месту!

Её отвели. Поднявшись на стену, она горько заплакала. Так велико было её горе, что даже камни стены не выдержали её горячих слёз и стали раскалываться и падать вниз. Великая стена стала рушиться, и вскоре глазам безутешной вдовы открылось то, что осталось от её мужа.

Мын Цзян-нюй похоронила мужа и, надев белые траурные туфли, медленным шагом отправилась домой.

Чиновники, увидев обрушение в стене, стали кричать на стражников и каменщиков и велели немедленно достроить стену. Но как бы ни старались каменщики заложить это место новыми камнями, у них ничего не выходило. Как только заканчивалась кладка, камни снова рассыпались и стена обрушивалась.

Узнав о причине обрушения стены, чиновники поспешили доложить обо всём императору.

Цинь Ши-хуанди, выслушав рассказ о женщине, разрушившей своими слезами Великую стену, повелел разыскать её и привести к нему. Жестокий правитель уже придумывал для неё казнь, когда Мын Цзян-нюй вошла во дворец. Но стоило императору взглянуть на неё, как он позабыл обо всём на свете, ведь ещё никогда ему не доводилось видеть такой красавицы. Мын Цзян-нюй пленила сердце императора, затмив своей красотой всех его жён.

Чиновники, потеряли дар речи, когда услышали новое повеление правителя.

Цинь Ши-хуанди сказал:

– Отведите эту женщину в самые роскошные покои, завтра она станет моей женой!

Затем он обратился к самой Мын Цзян-нюй:

– Ты же не откажешь самому императору?

Мын Цзян-нюй подумала и ответила:

– Я согласна стать твоей женой, но не раньше, чем ты окажешь последние почести моему покойному мужу. Построй для него гробницу, воздвигни храм в честь Фан Хун-ляна и лично соверши жертвоприношение у его гробницы.

К большому удивлению чиновников император согласился выполнить все условия прекрасной вдовы.

Вскоре и храм и гробница были построены, и пришёл тот день, когда нужно было совершить жертвоприношение.

У захоронения Фан Хун-ляна был разведён большой костёр. В роскошном паланкине прибыл Цинь Ши-хуанди, за ним несли другой палантин, в котором сидела Мын Цзян-нюй.

Как только из храма донёсся звон серебряных колокольчиков, императору поднесли на большом подносе жертвенные деньги из бумаги, чтобы он поджёг их, по древнему китайскому обычаю.

Как только пламя охватило деньги, Мын Цзян-нюй бросилась в огонь. В считанные мгновения пламя охватило её с головы до ног, и она сгорела, как спичка.

Так преданная Мын Цзян-нюй не нарушила верность Фан Хун-ляну.

С той поры миновало много столетий. Прочно стоит на земле Поднебесной Великая Китайская стена, но ещё крепче народная память о Мын Цзян-нюй. И если кто-то упоминает о верном и преданном человеке, то говорит:

– Его сердце подобно верному сердцу Мын Цзян-нюй.

Волшебная кисть

Старые люди рассказывают, что жил некогда в Китае один сирота и звали его Ма Лян. Его родители умерли, когда он был ещё совсем мал, и чтобы прокормиться, мальчик собирал в горах хворост и косил траву. Но как только выдавалась свободная минутка, Ма Лян увлечённо рисовал. Как бы ему хотелось заполучить настоящую кисть! Но кисти стоили дорого, и мальчику оставалось только мечтать о ней.

Как-то раз, проходя мимо школы, Ма Лян увидел через распахнутую дверь, как учитель, держа в руке кисть, рисует красивых фениксов. Когда птицы были нарисованы, учитель вывел сверху несколько иероглифов и только тогда заметил Ма Ляна.

– Что тебе здесь нужно? – строго спросил учитель.

– Я хотел бы рисовать так же как вы, учитель, – почтительно сказал мальчик, – но у меня нет кисти. Не могли бы вы дать мне всего на несколько самую плохую из своих кистей?

– Пэй! – удивлённо воскликнул учитель. – Где это видано, чтобы нищий учился рисовать?! Убирайся отсюда, бездельник!

От обидных слов учителя у Ма Ляна потекли слёзы по щекам, но он утёр их рукой и сказал сам себе:

– Пусть я беден, но моё желание рисовать так велико, что я обязательно стану самым лучшим художником!

И с того времени мальчик упорно учился рисовать. Если он отправлялся в горы за хворостом, то, увидев в небе парящего орла, старался воспроизвести веточкой на земле его могучие распростёртые крылья. Если он косил траву на берегу речки, то вглядываясь в воду, наблюдал за игрой шустрых маленьких рыбок, а затем выводил их силуэты на речном песке. Долгими вечерами, он изображал на стене своей фанзы углём, всё, что видел, будь то горшок, циновка или корзинка.

Так незаметно пролетали годы. Ма Лян вырос и превратился в стройного юношу. За это время он научился так замечательно рисовать, что соседские бедняки стали просить его, чтобы он разрисовал стены их убогих хижин. Но кисти, как и раньше он не имел. Ведь даже работая, не разгибая спины, он мог купить лишь горсть гаоляновой муки да кусок соевого сыра, чтобы не умереть с голода.

Однажды Ма Лян вернулся особенно уставшим и даже не поужинав, лёг на свою циновку и крепко уснул. Ночью ему во сне явился белобородый старик. Протягивая юноше сияющую золотом кисть, он сказал:

– Ма Лян, ты стал настоящим художником! Твои руки искусно рисуют, а сердце видит, что хорошо, а что плохо. Я дарю тебе эту волшебную кисть, но ты не должен пользоваться ею ради корысти или зла.

Юноша взял в руки кисть, воскликнул от восторга и проснулся.

«Какой удивительный сон мне привиделся, – подумал Ма Лян, – как жаль, что это всего лишь сон!»

Первые лучи солнца осветили его фанзу, и юноша вдруг с удивлением увидел рядом с собой ту самую кисть, которую видел во сне. Он тотчас вскочил на ноги и, соскоблив с очага сажу, развёл её водой, а затем обмакнул в неё волшебную кисть, чтобы что-нибудь нарисовать на старом клочке бумаги.

– Нарисую-ка я сороку, которая приносит счастье! – радостно сказал Ма Лян.

И он стал старательно выводить кистью силуэт сороки с белой грудкой, чёрными глазами-бусинками, чёрными крыльями и хвостом. И когда он закончил рисовать сороку, произошло то, что он никак не ожидал. Нарисованная птица вдруг ожила. Она лукаво взглянула на художника и, расправив свои чёрные крылья, выпорхнула в окно.

– Эта кисть и вправду волшебная! – снова воскликнул Ма Лян. – Нарисую-ка я ирис, он никуда от меня не улетит.

Юноша склонился над бумагой и нарисовал прекрасный полураскрывшийся цветок с нежными лепестками и удлинёнными листьями. Лишь только он оторвал кисть от бумаги, прекрасный ирис потянулся к солнцу и наполнил убогое жилище тонким чудесным ароматом. Ма Лян осторожно взял цветок и посадил его у своего окна. В это время из соседней лачуги, причитая и всхлипывая, вышла старая вдова.

Добросердечный юноша спросил соседку о причине её слёз, и она ответила:

– Сегодня я разбила свой единственный горшок и теперь мне не в чем приготовить суп.

– Не горюйте, тётушка! – сказал ей Ма Лян, а затем быстро нарисовал на пороге её лачуги три новых горшка.

Блестящие глиняные горшки тотчас выстроились в ряд на пороге, и соседка от радости не знала, как и благодарить художника.

С того дня не проходило и дня, чтобы Ма Лян не помогал кто-нибудь из бедняков. Одному он нарисовал новую мотыгу, другому – крепкую рыболовную сеть, дети просили игрушки, девушки – черепаховый гребень для волос. Никому не отказывал художник, и все бедняки получали то, что просили.

Как-то раз Ма Лян помогал строить фанзу и возвращался из соседней деревни уже за полночь. Дорогой он думал только о долгожданном отдыхе но, не доходя до своей фанзы, услышал приглушённый стон. Стон раздавался из распахнутого окна покосившейся лачуги старого батрака Чу. Бедняга всю жизнь горбатился на полях помещиков, а теперь, когда силы оставили его, он стал никому не нужен. Юноша вошёл в лачугу и увидел скорчившегося на истёртой циновке больного старика.

– Чу! – негромко позвал его Ма Лян. – Что с тобой?

– Я умираю, сынок, – еле шевеля губами, прошептал Чу.

– Чем я могу помочь тебе? – участливо спросил юноша.

– Мне бы ещё хоть раз увидеть рассвет, но я не доживу до него.

– Ты увидишь его, я тебе это обещаю!

Но старик только устало закрыл глаза, и по его лицу покатилась слеза.

Ма Лян достал свою волшебную кисть, с которой никогда не расставался и принялся рисовать рассвет на стене лачуги.

Вдруг комната озарилась нежным розовым сиянием восходящего солнца. И перед глазами умирающего бедняка стали распускаться благоухающие лотосы, качающиеся на водной глади озера, а вдалеке виднелись горы, окутанные утренним туманом.

Жизнь старого бедняка была скупа на прекрасные мгновения. Ему некогда было любоваться красотой природы. Всё, что он видел – это бесконечные поля помещиков, которые нужно было обрабатывать, да убогие голые стены его обветшалой лачуги.

Чу вглядывался в чудесный пейзаж и глаза его ширились от удивления и восторга. Старик промолвил:

– Сынок, откуда ты узнал? Я родился на берегу этого озера и для меня это самое прекрасное место на земле. Какое счастье снова увидеть его!

Блаженная улыбка осветила лицо старика, он легко вздохнул, и последний его вздох был счастливым.

Едва жизнь покинула хозяина лачуги, в ней снова стало темно. Лишь только слабый огонёк светильника подрагивал, догорая.

Ма Лян закрыл глаза покойному и шатающимися усталыми шагами пошёл в свою фанзу, чтобы хоть немного поспать.

Но только короток был сон юноши, а пробуждение было неприятным.

Как ветер разносит созревшие семена, так и весть о чудесах Ма Ляна разлетелась по всей деревне. Долетела она и до ушей жадного помещика. На рассвете его слуги ворвались в фанзу художника и потащили Ма Ляна к своему хозяину.

– Зачем нужно было тащить меня силой, – сказал помещику юноша, – тебе достаточно было просто попросить меня, и я нарисовал бы тебе то, что нужно.

Богач положил перед художником лист тонкой бумаги и сказал:

– Для начала нарисуй мне новую семихвостную плеть. Хоть у меня и есть пятихвостка, чтобы стегать слуг, но она недостаточно хороша – бьёт не больно.

Ма Лян был бедняком и все его соседи и знакомые были бедняками. От них ему не раз доводилось слышать, что сердце богача чёрное от злобы и жадности. Но ему трудно было в это поверить, ведь его помыслы были чисты. А сейчас, услышав просьбу помещика, он словно увидел его отвратительное чёрное сердце и отшатнулся от него.

– Я не стану рисовать для тебя! – крикнул юноша помещику. – Даже не возьму в руки кисть!

Богач покраснел от гнева и велел слугам запереть несговорчивого художника в пустом сарае. Ма Ляна в течение трёх дней морили голодом, а ночью четвёртого дня случились заморозки и выпал снег. Утром помещик выглянул в окно и с довольным видом сказал сам себе:

– Уж если голод не сделал этого мальчишку покорным, то после этой холодной ночи, он не станет мне перечить!

Накинув на себя тёплую одежду, богач отправился к сараю, в котором томился художник. Подошёл помещик к двери, а из-под неё пробивается алый свет, как от пламени очага, да и доносится аппетитный запах. Заглянул богач через щель в сарай и опешил, так как увидел, что сидит Ма Лян перед пылающим очагом и ест свежеиспечённые лепёшки. Смотрит помещик и дивится – откуда всё это взялось в пустом сарае? А Ма Лян тем временем взял в руки свою волшебную кисть, которую всегда держал при себе и нарисовал на полу чайник и чашку. И тотчас принялся пить горячий ароматный чай маленькими глотками.

«Ах ты, собачий сын! – гневно подумал богач. – Для себя нарисовал и очаг, и чай с лепёшками, а для меня рисовать не желает! Погоди, я с тобой сейчас расправлюсь!»

Помещик стал громко звать слуг, а когда те прибежали к сараю, отдал им приказ:

– Отоприте сарай и забейте этого несговорчивого художника насмерть!

Слуги тотчас бросились исполнять его приказание, но старый ржавый засов не так-то легко было отодвинуть и слугам пришлось с ним повозиться. Помещик же уже закипал от злости, и ему не терпелось излить её на Ма Ляна. Он первый вбежал в открытую дверь и чуть не лопнул от своей злости, потому как художника в сарае не было, а к стене была приставлена лестница.

Ма Лян услышав крик богача, понял, что ему несдобровать, и поспешно нарисовал лестницу, затем взобрался по ней на камышовую крышу, разобрал её и убежал, спрыгнув с крыши в глубокий снег.

Помещик, не помня себя от гнева, полез по нарисованной лестнице, но едва он поднялся до её середины, она рассыпалась под его тяжестью, и толстяк рухнул на пол.

А юноша тем временем был уже на краю деревни. Ему было ясно, что злой и жадный помещик не даст ему житья, и Ма Лян решил покинуть родные места. Достав свою волшебную кисть, он нарисовал на снегу красавца-коня. Пара штрихов и белоснежный скакун уже стоял перед ним и нетерпеливо бил по снегу копытом.

Юноша вскочил на коня и, взглянув в последний раз на свою деревню, с грустью сказал:

– Прощайте, друзья! Кто знает, когда нам теперь доведётся свидеться.

Белоснежный конь тряхнул гривой и помчал всадника прочь.

Скакал Ма Лян на коне, скакал и вдруг услышал позади себя: «сюаньхуа, сюаньхуа!» Оглянулся назад и увидел десяток всадников, настигающих его, а впереди всех, нещадно стегая коня, скачет злой помещик.

Тогда Ма Лян, не слезая с коня, стал рисовать на полах своей куртки лук и колчан со стрелами.

Всё ближе и ближе скачет помещик, размахивая острым мечом, готовый на ходу отсечь юноше голову. Ма Лян не стал ждать, когда богач настигнет его, он повернулся в седле и выпустил стрелу в злого помещика. «Сао!» – пропела пущенная стрела и пронзила горло помещика. Он захрипел и упал замертво с коня, а его слуги в страхе бросились в рассыпную. Ма Лян же, подстегнув своего белоснежного скакуна, помчался вперёд.

Весь день юноша мчался, не останавливаясь и слез с коня только на закате дня, добравшись до большого города. Многолюдный город с красивыми домами и площадями пришёлся по душе Ма Ляну, и он решил в нём остаться.

За пищу и ночлег на постоялом дворе нужно было платить, а в карманах у бедного юноши было пусто. Другой бы на его месте нарисовал бы себе полный сундук золота и серебра, а то и целый дворец с горами пищи и напитков, но честный Ма Лян помнил, что волшебная кисть ему дана не для корысти. К тому же юноша подумал и о том, что если уж в небольшой деревеньке нашёлся злодей пожелавший владеть волшебной кистью, то в многолюдном городе таких будет, хоть отбавляй. Поэтому Ма Лян решил зарабатывать, рисуя такие картины, которые не будут оживать.

Как же ему удавалось рисовать обычные картины, вместо волшебных, ведь другой кисти у Ма Ляна не было? А всё дело было в том, что художник, изображая что-нибудь, не дорисовывал какую-нибудь незначительную деталь, например копытце у оленя или чешуйки у рыбок, вот они и не оживали. Свои картины Ма Лян продавал на базарной площади, и они хорошо раскупались, поэтому жил юноша припеваючи.

Как-то раз захотелось Ма Ляну нарисовать журавля-стерха. Так как день был погожий, художник устроился в тени дерева рядом с домом и начал рисовать. Из-под его кисти на бумаге появилась грациозная белая птица с длинным клювом и хохолком. Вот только глаза не нарисовал Ма Лян своему стерху, но и без глаз птица получилась просто замечательной.

Тем временем мимо художника проезжал в своём паланкине императорский чиновник. Увидев картину, он пожелал купить её и окликнул Ма Ляна. Юноша сидел задумавшись и вздрогнул, когда услышал громкий окрик. В этот момент капелька туши случайно соскользнула с его кисти и, капнув на рисунок, превратилась в журавлиный глаз.

Что произошло потом, не трудно себе представить. Прямо на глазах у чиновника белый журавль-стерх, захлопав крыльями, взмыл под облака.

Важный господин от удивления открыл рот и долго вглядывался в небеса, провожая ожившую птицу своим взглядом. Когда же он опомнился, то поспешил в столицу в императорский дворец, чтобы рассказать об этом чуде правителю Поднебесной.

Стоит ли говорить, что императору захотелось своими глазами увидеть подобное чудо, и он отправил за художником своих придворных.

Найдя Ма Ляна, самый главный из придворных сказал ему:

– Сам Сын Неба желает видеть тебя! Прими это за честь и собирайся в дорогу.

Но Ма Ляну вовсе не хотелось покидать этот город и ехать к императору.

– Мне и здесь хорошо, – ответил он, – я не поеду в столицу.

Тогда придворные больше не стали церемониться с юношей, связали его и в таком виде доставили во дворец.

Император, взглянув на Ма Ляна, властно произнёс:

– Я хочу, чтобы ты нарисовал мне золотого дракона – символ моей власти!

Когда он это говорил, то его толстые щёки раздувались, как у жабы и Ма Лян, недолго думая, нарисовал ему не благородного золотого дракона, а отвратительную зелёную жабу, усеянную бородавками. Жаба тяжело плюхнулась с листа на пол и уставилась, выпучив глаза, на императора, а затем стала раздувать щёки совсем, как он и квакать, от этого придворные еле сдерживали свой смех.

Император буквально позеленел от гнева, отчего стал ещё больше напоминать эту мерзкую жабу и закричал:

– Немедленно отнимите у этого негодяя, его кисть и бросьте его в темницу!

Завладев кистью, император сам принялся рисовать. Но как бы он ни старался, волшебная кисть не подчинялась ему и властитель только портил тонкую рисовую бумагу. В гневе он зашвырнул кисть в самый дальний угол и, чтобы утешиться, приказал дать палок чиновнику, рассказавшему о чудесном художнике.

А бедный юноша в это время томился в мрачной императорской темнице.

Когда его бросили в тесную сырую клетушку, он обнаружил там мальчика лет десяти.

– Что здесь делает ребёнок? – вслух удивился юноша.

– Ждёт, пока ему снимут голову с плеч, – еле слышно произнёс мальчик.

– С каких пор в Поднебесной детям рубят головы? Что же ты такого мог натворить?

– По мнению императора, я достоин самой страшной казни, ведь я сломал его любимый цветок. Это вышло случайно. Я помогал своему отцу, который служит садовником поливать цветы, но поскользнувшись, упал прямо на цветок и сломал его, – сказал мальчик, всхлипнул и умолк.

В душе Ма Ляна поднялась волна негодования – так вот каков Сын Неба и законы Срединного царства!

Но что он мог сейчас сделать для мальчика? Только отвлечь его от горьких мыслей, и юноша принялся рассказывать забавные истории. И вскоре мальчик улыбнулся, а потом и стал смеяться, позабыв о предстоящей казни. Так и прошла ночь.

А властителю Поднебесной в его мягкой шёлковой постели в эту ночь тоже не спалось. Мысли о волшебной кисти не давали ему покоя до самого рассвета. Поэтому он поднялся раньше обычного и приказал привести к нему Ма Ляна. Как только художника привели, император стал обещать ему золотые горы, лишь бы тот согласился рисовать для него.

Юноша на это ответил:

– Мне не нужны твои сокровища! Но если ты освободишь мальчика, нечаянно сломавшего твой цветок, то я нарисую тебе всё, что ты попросишь!

Как всякому другому правителю, императору не хотелось нарушать своё повеление, но в его голове пронеслась одна хитроумная мысль, и он ответил Ма Ляну:

– Так и быть, я выполню твоё условие и освобожу мальчика, но как только закончится завтрак, ты будешь для меня рисовать!

Завтрак императора проходил в золочёной зале, за роскошным столом и в окружении многих придворных. Ма Ляна же отвели в крошечную комнатку и поставили передним скромный завтрак. Из окна этой комнатки был виден императорский сад и юноша стал любоваться прекрасными цветами. Вдруг он увидел знакомого мальчика с тяжёлой лейкой в руках. Мальчик принялся поливать нежные лилии, но цветы почему-то стали увядать. Ма Лян пригляделся и увидел, что цветы вянут от горьких слёз его товарища, падающих на нежные белые лепестки.

– Эй, братец! – весело крикнул из окна юноша. – Впервые вижу, что человек льёт горькие слёзы из-за того, что ему не отрубили голову!

Мальчик поднял к нему опухшие от слёз глаза и грустно сказал:

– Моя-то голова на месте, но вместо неё по приказу императора отрубили голову моему отцу.

Ма Лян ничего не сказал мальчику, он только крепко сжал кулаки и решил, что отомстит за него.

Сколько бы всевозможных блюд не подавали императору, но всё же завтрак закончился, и художника повели в тронный зал. Император важно восседал на троне, а рядом с ним на золотом подносе лежала волшебная кисть Ма Ляна и шёлковое полотно.

– Что бы такое пожелать? – вслух размышлял правитель.

– Может нарисовать для тебя безбрежное лазурное море? – предложил ему Ма Лян.

– Почему бы и нет? Рисуй море! – приказал император, и юноша взялся за кисть. Вскоре у самых ног властителя разлилось лазурное море. Оно было спокойным и ласковым, и его недвижимая гладь напоминала огромное зеркало из нефрита.

– Но где же рыбы? – поинтересовался император.

Юноша сделал несколько штрихов своей кистью и в море стали резвиться красивые золотистые рыбки. Их чешуя сверкала в лучах солнечного света, когда они, выпрыгивали из воды и снова ныряли в море. Император смотрел на них как заворожённый. Ему захотелось поймать одну из чудесных рыбок, и он протянул к ним руку, но золотистая стайка, вильнув хвостом, устремилась в безбрежную даль.

– Немедленно рисуй корабль! – приказал император, – Я хочу догнать их!

Ма Ляну не составило труда нарисовать большой парусник, и правитель вместе со своими чиновниками поспешил на его борт.

– Ветер! Нарисуй ветер! – потребовал император.

Юноша тотчас выполнил приказ, и лёгкий ветерок надул паруса корабля, и он поплыл по морю. Но всё же корабль не мог угнаться за рыбками и император снова закричал:

– Больше ветра, черепаший сын!

Художник нарисовал на море волны и белые барашки, отчего паруса корабля натянулись, как барабан, и корабль, словно полетел над волнами. Однако Ма Лян не стал на этом останавливаться, и его кисть вздымала волны всё выше и выше, пока на море не разыгралась настоящая буря. Корабль оказался во власти неистовой стихии, и его бросало по огромным волнам словно щепку.

– Хватит ветра! – кричал изо всех сил, промокший насквозь император, но Ма Лян будто бы не слышал его, рисуя ураганный ветер.

Чёрные тучи закрыли небо, и раскаты грома оглушали всех, кто плыл на трещавшем под натиском волн паруснике. Огромный водяной вал обрушился на императорский корабль и навсегда скрыл его в бездонной пучине.

А куда же подевался Ма Лян? Это никому неизвестно. Но люди поговаривают, что он до сих пор странствует по белому свету и помогает беднякам, рисуя своей волшебной кистью. Говорят также, что он ходит не один, а вместе со своим названным сыном, которого он однажды спас от казни. Этот мальчик тоже стал художником, а кто он – догадайтесь сами…

Свирепый тигр и хитрый У

Делили как-то раз братья У отцовское наследство. Делили мирно, без ссор. Сидя на пороге покосившейся фанзы, они смотрели на то, что им предстояло разделить, и не знали, как это сделать, потому что попробуй, раздели на двоих одну корову, одну собаку, одного петуха, один-единственный глиняный горшок и один топор.

Долго они так сидели в растерянности, а потом старший из братьев сказал:

– Да чего тут думать! Чтобы никому не быть в обиде, давай разделим всё пополам, и дело с концом!

– Это как же? – удивлённо спросил младший У.

– А вот как: и корову, и собаку, и петуха и горшок – всё пополам! Хорошо, хоть топор есть, легче будет делить. Вот только как сам топор поделить, пока не придумал.

Младший улыбнулся и сказал:

– Можно и так, но лучше забирай-ка ты себе и фанзу, и корову с собакой, петухом и горшком, да ещё и топором в придачу.

– А что тогда достанется тебе? – удивлённо выпучив глаза, спросил старший У.

– Знаешь, братец, наш отец, кроме хозяйства, имел ещё и умную голову на плечах. Вот она-то мне и досталась в наследство! Так что я не в обиде. Ты оставайся здесь хозяйничать, а я отправлюсь на поиски своего счастья.

Простились братья, и младший У отправился в путь.

Шёл он весь день, а когда опустились сумерки, стал задумываться о ночлеге. Огляделся вокруг – никаких признаков жилья не видно. И вдруг услышал петушиный крик неподалёку.

– Где петух, там и усадьба! – обрадовался У.

Пошёл юноша на крик петуха и вскоре увидел помещичью усадьбу. Стучать в запертые ворота он не стал, так как справедливо решил, что бедняка всё равно не пустят на ночлег. Перепрыгнув через изгородь, он оказался в красивом саду. Осторожно пройдя вглубь сада, он услышал голоса и затаился в кустах жасмина. В резной беседке вели неспешный разговор два почтенных господина в богатой одежде, и младший У стал прислушиваться к их словам, ведь никто не знает, где можно поймать за хвост удачу.

– Как жаль, что молодость не догонишь даже на крылатом драконе, – вздохнув, промолвил господин, одетый в лиловый халат.

– Молодость прекрасна, – утвердительно сказал господин в зелёном халате, – но, насколько я помню, ваши молодые годы прошли в бедности. Так неужели вы готовы лишиться и этого роскошного дома, и этого восхитительного сада?

– Что вы! Конечно же, нет! – поспешно воскликнул первый господин. – Просто я хотел бы обрести ещё и милость нашего императора. Ведь сейчас, как никогда выгодно быть молодым и уметь хорошо стрелять из лука. Но, к сожалению, я уже стар, и не имею сына, которого обучил бы стрельбе из лука!

– Но небо подарило вам прекрасную дочь.

– Какой из этого толк? Она никогда не научиться держать в руках лук!

– Однако такую красавицу можно отдать в жёны самому меткому стрелку, и он станет вашим зятем!

– Прекрасная мысль! Но где я найду такого?

В этот момент У подумал, что услышано достаточно и позволил сну одолеть себя.

Едва рассвело, юноша уже был на ногах. Первым делом, он отправился к серебристой иве, растущей у пруда и, срезав её гибкую ветвь, смастерил тугой лук, а затем и стрелы.

– Лук и стрелы у меня уже есть, остался сущий пустяк! – сказал сам себе юноша и стал осматриваться по сторонам.

Возле плетёной решётки гуляли красавцы-павлины, а рядом с ними важно расхаживали упитанные золотистые фазаны.

– Вы-то мне и пригодитесь! – промолвил сообразительный У и стал подбираться к решётке. Приманив фазана куском лепёшки, юноша поймал его и свернул ему шею, затем пронзил глаз мёртвой птице своей стрелой и отнёс фазана к пруду.

Когда всё было сделано, У снова перепрыгнул через изгородь и, подойдя к воротам, начал громко по ним стучать. К воротам вышел сонный помещик и сердито посмотрел на юношу.

– Тысяча извинений за то, что смею тревожить вас в такой ранний час, – кланяясь, сказал ему юноша. – Во всём виновата проклятая птица! Я подстрелил её, за пределами вашего сада, но она умудрилась ещё немного пролететь и рухнула в вашем саду. Позвольте мне отыскать её.

Помещик позволил и даже помог У отыскать убитого фазана. Увидев около своего пруда птицу с пронзённым стрелой глазом, он восхищённо сказал:

– Видимо ты превосходный охотник, раз попал фазану точно в глаз. Прошу, будь моим гостем, и позавтракай вместе со мной.

У, безусловно, был голоден, но, тем не менее, сказал в ответ:

– Я охотно приму ваше приглашение, только вначале подстрелю дичь крупнее жалкого фазана.

С этими словами хитрец откланялся и, держа в руках добытую птицу, отправился к ближайшему базару.

По дороге на базар ему встретилась кучка взволнованных людей. Они что-то обсуждали. Юноша приблизился к ним и услышал:

– Куда она могла подеваться? – спрашивал один.

Второй на это ответил:

– Меняла и сам не знает. Он купил её вчера за полцены, разумеется, на то он и меняла. А сегодня собрался её продать втридорога. Но чтобы жемчужина сияла, он вымыл её и оставил сушиться на куске шёлка, сам же пошёл в другую комнату за шкатулкой для неё. Менялы не было всего пару минут, и за это время жемчужина исчезла.

Юноша услышал достаточно и, смекнув, что к чему, направился прямиком к лавке менялы. Сев у дверей лавки, он ухватился за полу халата первого встречного и стал громко просить его купить птицу.

– Оставь меня в покое, – воскликнул прохожий, – не нужен мне твой фазан!

– Господин, если бы не нужда, я никогда бы не продал этого фазана. Послушайте, такой невероятной истории вы в жизни не слышали! Этим утром я был на охоте, вдруг, прямо передо мной пролетела сорока, а в клюве у неё было, что-то белое и круглое…

– Рассказывай зевакам свои сказки! – сердито воскликнул прохожий и, вырвав полу халата, зашагал прочь.

Как и рассчитывал У, из дверей лавки выглянул меняла и приветливо сказал:

– Я бы охотно дослушал твой рассказ, юноша, и если он окажется и вправду таким невероятным, как ты обещал, то возможно и куплю твою птицу.

Хитрец кивнул в знак согласия и продолжил свой рассказ:

– Я собрался подстрелить эту сороку, чтобы узнать, что она несла, но только прицелился, как птица, заметив меня, закричала: «Ча-ча» – и из её клюва выпало, что-то маленькое белое и круглое. Я бросился подбирать, но в тот же миг из кустов выпорхнул фазан и склевал это. Мне же оставалось только подстрелить этого фазана. Наверное, можно было выпотрошить его и узнать, что он склевал, но тогда никто бы не купил потрошёную птицу и я остался бы без денег.

У менялы загорелись глаза, и он сказал сладким голосом:

– Какая удивительная история! Я, пожалуй, куплю твоего фазана.

– Но этот фазан стоит недёшево! – предупредил жадного менялу У.

Они начали торговаться, и в итоге юноша выручил за фазана его двадцатикратную стоимость. На эти деньги он купил на базаре дикого кабана и, взвалив его на плечи, направился к помещику.

Проходя мимо лавки менялы, он увидел толпу людей. Люди поймали вора, похитившего редкую жемчужину, и привели его к меняле. Тогда У поспешил скрыться, чтобы хозяин лавки, невзначай его не заметил.

Подходя к помещичьей усадьбе, юноша воткнул в глаз купленного им кабана одну из своих стрел и направился к изгороди. Перекинув через изгородь кабанью тушу, он принялся громко стучать в ворота. На стук вышел помещик.

– Ещё раз прошу у вас прощения за беспокойство, – сказал он хозяину усадьбы, – но следы кабана, которого я подстрелил, привели меня к вашему саду. Позвольте мне найти его.

Помещик радушно распахнул ворота и юноша, сделав несколько шагов, радостно воскликнул:

– Да вот же он! Даже не пришлось долго искать!

Помещик взглянул на кабана и, увидев его пронзённый стрелой глаз, принялся рассыпаться в похвалах. А в мыслях у него было только одно – заполучить искусного охотника себе в зятья.

– Теперь-то ты не откажешься от моего гостеприимства? – сказал он. – Ты нанесёшь мне обиду, если не погостишь в моём доме несколько дней!

– Я с радостью погощу у вас, господин, но только если вы примете от меня этого кабана!

Хозяин усадьбы повёл гостя в дом, а слугам приказал зажарить кабана.

Ещё никогда в жизни У не оказывали таких почестей. Его усадили на самое почётное место, и помещик сам подал ему лучшего шаосинского вина, а затем завёл с ним беседу.

– Мне давно хотелось иметь в друзьях такого искусного охотника как ты, – ласково говорил помещик, а про себя думал: «Уж мне ли не заставить осла, попавшегося на пути, везти мою поклажу. Я сделаю так, что стрелять будет он, а все почести достанутся мне».

– И мне приятно завести знакомство с таким почтенным господином, как вы, – вторил помещику юноша, а сам думал: «Если ему понадобился искусный стрелок, то я им и буду. Только всё же хотелось бы узнать, зачем он ему нужен?»

И вправду, зачем? А всё дело было в том, что накануне к помещику пожаловал его давний приятель, который узнавал обо всём раньше остальных. Он сообщил, что поблизости от столицы обосновался громадный свирепый тигр, пожирающий людей. Напуганные торговцы перестали доставлять в город товары, а горожане не смели выходить за ворота столицы. Император же пообещал осыпать милостями того, кто убьёт ужасного тигра-людоеда. Узнав об этом, честолюбивый помещик захотел каким-нибудь образом удостоиться императорских милостей и по совету друга решил обзавестись зятем, который сможет убить ужасного зверя.

Младший У, сидя в кустах жасмина, слышал лишь конец разговора и не знал всего. Так же, как и помещик, многое не знал о том охотнике, которого пророчил себе в зятья.

Между тем хозяин усадьбы и его гость продолжали обмениваться любезностями. Помещик уже собирался обмолвиться о том, как хорошо иметь молодому человеку достойную супругу, когда слуги внесли на большом серебряном подносе зажаренного кабана. Желая польстить охотнику, хозяин приказал воткнуть в глаз зверя тонкую стрелу, и слуги так и сделали.

Вдруг за окном раздался топот копыт и спустя несколько мгновений в доме появились императорские гонцы. Помещик догадался о цели их приезда, и его лоб покрылся испариной. Он стал лихорадочно соображать, как бы повернуть разговор так, чтобы юноша не понял, что гонцы ищут меткого стрелка, ведь он ещё не был зятем помещика, и в то же время, чтобы императорские посланники тоже не догадались, кто этот юноша. И только одно упустил помещик, и на это сразу же обратил внимание один из гонцов.

– Кажется, мы нашли того, кого так долго ищем! – радостно воскликнул он. – Назовите же мне имя этого меткого стрелка.

С этими словами он подошёл к жареному кабану, вынул из его глаза стрелу и показал её остальным гонцам.

Помещик стал белее полотна, ведь все императорские почести ускользали из его рук. Но всё же он попытался, хоть как-то исправить ситуацию и, часто моргая, сказал:

– Этот кабан куплен сегодня на базаре, а стрелу воткнули уже потом, для красоты.

Помещик и не догадывался, как он был близок к истине.

Но от его слов стало не по себе У, он решил, что помещик каким-то образом узнал о его хитрости и теперь, решил над ним прилюдно посмеяться. Разозлившись, юноша решил стоять на своём и воскликнул:

– Что это вы придумали? Этот кабан был убит моей меткой стрелой. Я свои стрелы так и называю: «сяняньчуань» – «разящие в глаз». И если мне захочется пронзить своей стрелой воды Жёлтого моря, то я попаду в глаз самому Лунвану – повелителю морских вод! Ни один свирепый зверь мне не страшен, будь то тигр или леопард, ведь мои стрелы всегда достигают цели!

У помещика после таких слов юноши не осталось ни единого шанса, и он только с грустью смотрел, как императорские гонцы, подхватив под руки гостя, уводят его и восклицают:

– Удача! Наконец-то, мы нашли отважного стрелка, которого так долго искали!

Когда У посадили на коня и повезли в столицу, он так и не понимал в чём дело и зачем его везут к императору.

На третий день юноша предстал перед повелителем Поднебесной. Император милостиво взглянул на него и произнёс:

– До меня долетела весть о твоей меткости и храбрости. И вот что я тебе скажу, охотник: мне не важно, как ты собираешься убить этого ужасного тигра-людоеда, но я хотел бы знать, как скоро ты это сделаешь.

Теперь-то У стало ясно, для чего он здесь, и от страха его колени затряслись. Но, как говорится, кто развёл шелковичных гусениц, тому придётся разматывать коконы. И юноша ответил императору:

– Завтра на рассвете я отправлюсь охотиться на этого тигра.

– Сколько охотников дать тебе в помощь?

– Я всегда охочусь один, мне не нужны помощники! – ответил У, а сам в это время думал о том, что одному легче сбежать, а если его разорвёт тигр, то никто этого не увидит.

На рассвете следующего дня У, взяв с собой лук и стрелы, покинул дворец. Его провожали, как знатные придворные, так и простые люди до самых ворот города, желая удачной охоты. Юноша улыбался им в ответ, но сердце его сжималось от страха.

Выйдя за городскую стену, У пошёл по дороге, ведущей в горы. Он уже собрался свернуть с неё, чтобы убежать из этих мест, но оглянувшись, увидел, что жители столицы поднялись на городскую стену и машут ему вслед. Пришлось юноше идти дальше.

Дорога вилась между высоких отвесных скал, становясь, всё уже и круче. Но затем они словно расступились, открывая небольшое озеро, у берега которого качала ветвями одинокая сосна.

Вдруг посреди безмолвия, раздались громоподобные звуки, тотчас подхваченные горным эхом. У подумал, что это раскаты грома, но на небе не было ни облачка. Тогда юноша решил, что это горный обвал, но скалы стояли неподвижно. Страшная догадка мелькнула в его голове и на этот раз У оказался прав – это рычал тигр-людоед.

Юноша от страха с ловкостью, которой позавидовала бы любая обезьяна, взобрался на одинокую сосну. И как только он оказался на дереве, на берег озера выпрыгнул огромный свирепый тигр. Зверь был голоден и, увидев на сосне человека, ощетинил усы, а затем оглушительно зарычал. От этого рычания задрожало всё вокруг, со скал посыпались камни, на озере появилась рябь. Затряслась и сосна, а вместе с ней ещё больше задрожал младший У, отчего свалился с неё прямо в озеро. К счастью, озеро в этом месте было не глубокое, и он не мог утонуть, но и выбраться из воды тоже не мог, ведь у берега его караулил голодный зверь.

Юноша страшился тигра, а тигр боялся заходить в воду, поэтому он яростно метался по берегу, а У стоял в озере.

Так пролетел час, за ним другой. Наконец, тигр, решив, что юноше никуда от него не деться, растянулся у сосны и заснул. Услышав его храп, У бесшумно поплыл к другому берегу озера, вышел на берег и побежал. Но вскоре он понял, что бежать некуда, так как берег озера заканчивался глубоким ущельем с острыми камнями на дне, не менее страшными, чем клыки тигра.

– Видимо, не так много я унаследовал от отца! – сказал сам себе У. – Из-за своего хитроумия я оказался на краю пропасти, а позади свирепый тигр. Чтож, терять мне нечего, попробую что-нибудь придумать в последний раз.

После недолгих размышлений, юноша отступил от края ущелья на пару шагов и громко крикнул тигру:

– Хватит храпеть, старое полосатое чучело!

Тигр проснулся и гневно зарычал. Тем временем У продолжил свои насмешки:

– И чего это люди так страшатся тебя? Тоже мне царь зверей! Да ты всего-навсего сын облезлой кошки!

Тигр просто взбесился от такой дерзости. Позабыв о том, что он боится воды, тигр-людоед быстро переплыл озеро и с разбегу бросился на дерзкого насмешника, желая разорвать его на куски. Но хитроумный юноша мгновенно упал ничком на песок, и разъярённый зверь, пролетев над ним, упал в пропасть и разбился об острые камни.

Долго потом спускался юноша в это коварное ущелье, а когда спустился, воткнул свою стрелу в глаз мёртвого тигра.

На закате дня У вошёл в городские ворота. Сотни людей приветствовали его, как героя. Матери поднимали своих детей, чтобы они видели и запомнили самого отважного охотника Поднебесной.

Представ перед императором, юноша склонился перед ним и сказал:

– Сын Неба! Твой приказ выполнен. Трудная это была охота! Едва тигр увидел меня, как тотчас попытался скрыться в скалах, и я вынужден был гнаться за ним по горным кручам и ущельям. Страх зверя передо мной был так велик, что он, не раздумывая, бросился в воды озера. Но моя меткая стрела сяняньчуань всё же настигла его на другом берегу озера, и смертельно раненый тигр, сделав последний прыжок, рухнул в пропасть.

Там он и остался лежать. Но если тебе угодно, то ты можешь послать за ним, и его полосатая шкура будет лежать у твоих ног.

Император так и поступил. Когда же слуги принесли тело мёртвого тигра, все смогли увидеть стрелу охотника в глазу свирепого зверя.

В награду У получил от императора чин Главного охотника Поднебесной, большой дом и большое жалованье и зажил припеваючи. Вскоре он растолстел, так как мог себе позволить много есть, спать и ничего не делать. Когда же его звали на охоту, он разводил руками и говорил в ответ:

– Если объявится в наших краях ещё один тигр-людоед, тогда я возьму свои стрелы сяняньчуань и отправлюсь на охоту, а гоняться за всякой мелочью Главному охотнику Поднебесной не пристало!

Подарок

Много веков тому назад жил в Поднебесной один богач. Не секрет, что большинство богачей – люди злые и жадные, но злее этого богача было не сыскать во всём Китае, так же и по жадности ему не было равных. Его жена была ничем не лучше мужа. И вот однажды они решили купить рабыню. Жадные супруги, конечно, поскупились потратить много денег на покупку и в итоге приобрели самую дешёвую, а вместе с тем и самую некрасивую из рабынь. Они привели её в свой дом и стали называть её не иначе, как обезьяной. С тех пор в их доме можно было услышать:

– Обезьяна, подай!

– Обезьяна, унеси!

– Обезьяна, приготовь!

– Обезьяна, убери!

А если бедная девушка не успевала быстро исполнить приказание хозяев, злые люди избивали её палкой и не давали еды.

Как-то раз, когда хозяев не было дома, в дверь их дома постучал нищий. Протягивая руки к небу, он застонал:

– Помогите! Я умираю от голода.

Рабыня пожалела нищего и открыла ему дверь. Протянув маленький мешочек с рисом, она сказала нищему:

– Каждую рисинку из этого мешочка, я нашла в рисовой соломе, которой топлю очаг. День за днём я собирала их для себя, но тебе хуже, чем мне, поэтому бери этот рис и поскорее уходи. Если мои хозяева узнают, что я подала тебе милостыню, то побьют и тебя и меня, а рис отнимут.

Нищий благодарно поклонился, взял мешочек с рисом и, прежде чем уйти, дал доброй девушке маленький розовый платочек и промолвил:

– Утирайся им на заре.

Как назло в этот момент появились злые хозяева. Богач тотчас накинулся на свою рабыню с бранью:

– Ах ты, грязная обезьяна! Как ты посмела открыть дверь этому попрошайке? Сейчас я проучу вас обоих!

Но пока он кричал, нищий бесследно исчез, будто его и вовсе не было. Это ещё больше разозлило хозяина бедной девушки, он взял плеть и стал безжалостно стегать ею рабыню. Почти без сознания от побоев, девушка добралась до своей подстилки и уснула.

С первыми лучами зари, она открыла глаза и, вспомнив о подарке нищего, умыла своё лицо и утёрлась розовым платочком. Точно так же она поступила и на другой день, и на следующий за ним.

Утром четвёртого дня, девушка протирала зеркало и, случайно взглянув в него, увидела в отражении красавицу. Рабыня ахнула и выронила тряпку из рук. Затем снова взглянула в зеркало, и все её сомнения отпали – розовый платочек нищего сотворил с ней чудо, превратив из уродины в красавицу.

Когда богач и его жена заметили чудесное преображение своей рабыни, они заскрежетали зубами от злобы и зависти.

– Скажи нам, в чём твой секрет и мы подарим тебе свободу, – сказал, лукавя, хозяин.

Девушка, услышав, что ей обещают желанную свободу, протянула богачу свой розовый платочек и рассказала, что нужно делать.

Заполучив чудесный платок, жадные хозяева и не подумали сдержать своё слово.

– Отправляйся на кухню, обезьяна, там твоё место! – прикрикнул на рабыню богач, когда та заикнулась о свободе, и спустил с цепи псов, чтобы она не вздумала сбежать.

На заре следующего дня хозяева утёрлись розовым платочком, а затем снова улеглись спать. Когда же они снова проснулись, то взглянув друг на друга, закричали от ужаса, так как оба превратились в старых облезлых обезьян.

– Эта подлая рабыня решила посмеяться над нами! – взревел богач. – Я брошу её на растерзание нашим свирепым псам!

И две старые облезлые обезьяны помчались на кухню. Собаки, спущенные с цепи, увидев обезьян, со злобным рычанием бросились к ним. Богач и его жена едва смогли избежать их зубов, выпрыгнув в окно, но псы последовали за ними.

Со всех ног убегали обезьяны по улицам и переулкам города от разъярённых псов, страшась ужасной смерти, пока не очутились в чаще леса. Там они и остались до конца своих дней жить среди других обезьян. А добрая рабыня обрела долгожданную свободу и вскоре удачно вышла замуж. Больше никто и никогда не называл её обидным прозвищем, и она жила счастливо до глубокой старости.

Небесная река

Когда-то в одной китайской деревеньке жил старый крестьянин. Перед смертью, он подозвал к себе двух своих сыновей и сказал:

– Пусть младший сын Чан получит в наследство белую корову, а старший сын будет владеть всем остальным.

Промолвил это старик-отец и умер.

Поделили братья отцовское наследство, как он завещал, и дружно зажили вдвоём. Старший брат трудился в поле, а младший целыми днями пас свою корову.

Прошло немного времени, и старший брат привёл в дом жену. Невестка Чана оказалась на редкость злой и сварливой женщиной, по малейшему поводу она бранила, а иногда даже била младшего брата мужа.

Каждый день ещё до рассвета, Чан отправлялся пасти свою белую корову. Он искал для неё самые сочные пастбища, поил свежей водой, а если солнце палило особенно нещадно, то укрывался вместе с ней в тени.

И в один из таких дней, произошло чудо. Чан, отдыхая под деревом, услышал, как кто-то сказал ему:

– Чан, твоя невестка намеревается отравить тебя! Не ешь ничего из того, что она даст тебе на ужин и беда обойдёт тебя стороной!

Юноша очень удивился, ведь на лугу кроме него и коровы никого не было.

– Верно, мне это почудилось – вслух произнёс пастух и погнал корову домой.

Когда же он вошёл в дом, ожидая очередной брани своей невестки, то немало удивился, впервые услышав от неё приветливые слова:

– А вот и ты, Чан! Заходи скорей, я приготовила на ужин твои любимые лепёшки, поешь их, пока они не остыли!

Юноша уже протянул руку к лепёшке, как вдруг вспомнил о том, что ему было сказано, и не стал есть.

– Отчего же ты не ешь? – спросила его коварная невестка.

На это Чан ответил:

– Мой старший брат ещё не вернулся с поля, нехорошо ужинать раньше него.

Сказав это, он вышел из-за стола и отправился спать на сеновал.

На другой день корова снова предупредила юношу:

– Чан, твоя невестка намеревается отравить тебя! Не ешь ничего из того, что она даст тебе на ужин и беда обойдёт тебя стороной!

Чан удивлённо посмотрел на свою корову, и она в подтверждение своих слов кивнула ему головой.

Вечером невестка снова была на редкость ласковой с Чаном и, встречая его у дверей, сказала:

– Заходи скорее в фанзу, Чан, я приготовила на ужин рис с овощами, поешь, пока он не остыл!

Но юноша ответил, что не голоден и отправился на сеновал. Там он достал из пастушьей сумки чёрствую гаоляновую лепёшку и подкрепился ею.

Утром, едва рассвело, он погнал свою корову на самое лучшее пастбище в горной долине. Когда корова насытилась, пастух ей сказал:

– Два раза ты спасла меня от козней злой невестки, прошу тебя, подскажи, как мне дальше быть!

– Будет лучше, если ты покинешь дом брата, но не забудь забрать с собой и меня, – ответила ему корова.

Вернувшись вечером домой, Чан сказал старшему брату:

– Пора мне, брат, построить свою фанзу, поэтому завтра я покину тебя.

Старший брат стал уговаривать его остаться, но Чан настаивал на своём и утром следующего дня ушёл из родной деревни вместе со своей белой коровой.

Корова привела Чана к густому лесу, и на его опушке юноша решил построить себе фанзу и коровник. От зари и до зари трудился Чан, не покладая рук, и к началу новой луны все постройки были готовы.

Так и поселился Чан в своей фанзе на опушке леса. Никто не нарушал его спокойствия, и он никуда не отлучался из дома.

Как-то раз корова говорит Чану:

– Тебе нужно раздобыть женское платье синего цвета.

– Для чего мне оно? – усмехнулся пастух.

– Так нужно, – сказала в ответ корова.

Чан развёл руками, но всё же отправился в ближайший город и купил на базаре синее платье, а затем, по совету коровы, спрятал его в коровнике.

Через три дня белая корова снова говорит юноше:

– Забирайся на мою спину и закрой глаза!

Чан послушался. И как только он закрыл глаза, зашумел ветер, словно корова полетела по воздуху. Юноше было любопытно, что происходит, но он не решился ослушаться корову и открыть глаза.

Вскоре всё стихло, и корова сказала:

– Открывай глаза!

Чан открыл глаза и огляделся. Вместо леса он оказался у берега реки, поросшего густыми зарослями кустарников. Юноша раздвинул густые ветви и увидел девушек, весело плещущихся в реке. Они были так прекрасны, что Чан невольно залюбовался ими.

– Чан, – позвала его корова, – видишь то белое платье, что лежит на камне? Подберись к нему незаметно и принеси сюда.

Юноша так и сделал.

– А теперь, снова забирайся мне на спину и не забудь закрыть глаза, – сказала корова.

Снова раздался шум, а когда он утих, Чан снова был на своей опушке.

– Положи белое платье, рядом с синим, и отправляйся спать, – снова проговорила корова, и её хозяин так и поступил.

Посреди ночи его разбудил какой-то шорох. Он вышел посмотреть, кто потревожил его сон и увидел на опушке леса залитой серебристым лунным светом одну из тех девушек, что купались в реке.

– Как зовут тебя, красавица, и как ты здесь очутилась? – спросил девушку Чан.

– Моё имя – Чжи Нюй, – грустно промолвила гостья. – Ты похитил моё белое платье, прошу тебя, верни мне его.

Добродушный Чан тотчас направился в коровник за платьем, но едва он прикоснулся к нему, корова спросила:

– Зачем ты берёшь платье?

– Я должен вернуть его девушке. Ко мне пришла девушка и умоляет вернуть ей одежду.

– Ни в коем случае не отдавай ей белое платье, а дай вместо него синее, тогда эта красавица останется здесь и станет твоей женой!

Чан не хотел, чтобы красавица покинула его, и потому принёс ей синее платье. Чжи Нюй посмотрела на него и со вздохом сказала:

– Если мне суждено стать твоей женой, то пусть так и будет.

Она надела синее платье и осталась жить у Чана.

Девушка была не только красивой, но и очень трудолюбивой. Весь день она без устали хлопотала по хозяйству, и Чан не мог на неё нарадоваться. Прошло немного времени, они стали мужем и женой, и казалось, нет никого на свете счастливее этой пары.

В любви и согласии пролетело много счастливых лет. У Чана и Чжи Нюй родился сын, а за ним и дочь.

Однажды белая корова сказала своему хозяину:

– Послушай меня, Чан, я уже стара и скоро умру. Когда это случится, сохрани мою белую шкуру и береги её, сев на неё ты сможешь угнаться за кем угодно.

На глаза Чана навернулись слёзы, а корова продолжила:

– Но помни, ты должен снимать мою шкуру очень бережно, чтобы случайно не проколоть её и не порвать!

Чан погладил свою белую корову и пообещал исполнить всё, как она наказала.

Через несколько дней белая корова умерла.

Погоревал Чан вместе с женой и принялся снимать белую коровью шкуру, да только поленился наточить, как следует нож и второпях проткнул её в нескольких местах.

Чжи Нюй увидела это и воскликнула:

– Что же ты наделал Чан! Твоя корова не раз спасла тебя от смерти, а ты сдержал данное ей обещание! Как бы ты не накликал этим беду!

Но Чан не придал этому значение.

Прошло несколько дней, и жена завела с мужем разговор:

– Столько лет мы живём с тобой в любви и согласии, а ты до сих пор мне не доверяешь!

Чан удивлённо взглянул на жену и спросил:

– С чего ты это взяла?

– А почему ты всё ещё не отдал мне моё белое платье?

– Я уже позабыл о нём давным-давно, но если хочешь, возьми его в коровнике, за жердями.

Чжи Нюй обрадовалась и пошла к коровнику.

Напрасно ждал Чан возвращения жены, а когда он заглянул в коровник, то увидел лишь синее платье, лежащее на соломе. Только тогда он понял, какую глупость совершил. Вспомнив о белой коровьей шкуре, он достал её, посадил на неё детей, сел сам и крикнул:

– Лети за Чжи Нюй! Быстрее!

Как только он это произнёс, белая шкура поднялась в воздух и понеслась над лесом. Чан услышал знакомый шум ветра и с удивлением смотрел, как внизу быстро мелькали деревни и города, горы и поля. Вдруг шкура стала подниматься выше и выше, пока земля не скрылась под облаками, а небо не приблизилось и потемнело. Это было очень странно, потому как солнце всё ещё сияло, но вскоре оно уменьшилось настолько, что превратилось в маленькую жёлтую точку. Зато вокруг, на чёрно-лиловом небе зажглось множество ярко сияющих звёзд. И тогда Чан увидел впереди свою жену. Она летела по звёздному пути в своём развевающемся белом платье.

Чан никак не мог её догнать и потому прокричал шкуре:

– Лети ещё быстрее!

Но, как ни странно, шкура стала замедлять ход, словно слабела с каждым мгновением.

– Быстрее! Быстрее! – кричал Чан, но шкура летела всё медленнее и медленнее, опускаясь ниже и ниже.

Вдали прямо по тёмному небу растеклась река. Чжи Нюй легко перенеслась через неё и опустилась на другой берег. Увидев мужа и детей, она обрадовалась и протянула к ним руки.

– Скорее летите сюда! Я жду вас на этом берегу! – звала она своего мужа и детей. – Здесь, на берегу Небесной реки мы будем жить вечно, и ничто не помешает нашему счастью!

Чан тоже протянул руки навстречу жене, а дети радостно закричали:

– Мама! Мамочка!

Но белая шкура не смогла преодолеть реку, силы оставили её, и она опустилась на берег.

– Летите ко мне, ведь я не могу теперь перелететь на ваш берег! Я не вынесу разлуки с вами, – плакала Чжи Нюй на другом берегу.

Но как бы она ни горевала, как бы ни умоляла мужа лететь к ней, всё было напрасно. Чан смотрел на неподвижную белую шкуру своей коровы и, видя на ней раны, с горечью понимал, что он своей собственной рукой лишил семью счастья, ведь если бы шкура была целой, то она с лёгкостью перенесла бы его и детей к Чжи Нюй.

…Много веков минуло с той поры, когда Чан и Чжи Нюй оказались по разные стороны Небесной реки. Их слёзы, проливаемые в разлуке, падали с высоты на землю, и люди стали называть это дождём. Но, видя страдания несчастных супругов и их детей, над ними сжалился могущественный дракон. Своей властью он превратил Чана, Чжи Нюй и их детей в сверкающие звёзды и поместил их над землёй в назидание людям, сказав при этом:

– Пусть люди, любуясь этими звёздами, помнят: нет ничего хуже неблагодарного человека, он сам будет несчастлив и сделает несчастными своих родных…

Если тёмной ночью вы посмотрите на небо, то вы можете увидеть среди тысячи разных звёзд созвездие Ориона. Ярко сияют на небосклоне три его самые большие звезды. Эти звёзды – Чан, его сын и дочь.

А где же тогда Чжи Нюй? Вглядитесь внимательно в звёздное небо, и вы заметите небольшую, но яркую звёздочку, расположенную напротив звёзд Ориона. Люди называют эту звезду Поллукс, но знайте, что это и есть красавица Чжи Нюй.

И сколько бы ни проходило веков, звёзды в созвездии Ориона и Поллукс никогда не встречаются, потому что они навечно разделены Небесной рекой, которая имеет и другое название – Млечный Путь.

Девушка-пион

В далёкие времена жила в Поднебесной одна бедная вдова и был у неё сын по имени Бао Чжу. Не было ни одного дня году, чтобы мать и сын ели досыта. Как только Бао Чжу пошёл одиннадцатый год, отправила его мать батрачить на помещика. И пришлось мальчику от темна до темна гнуть спину на жадного мандарина. Он и полол, он и воду носил, он и за хозяйством следил. Так он пробатрачил несколько лет, но семья так и продолжала жить впроголодь.

И вот наступил тот день, когда Бао Чжу захотелось покончить с нуждой, и случилось это в канун самого долгожданного народного праздника – праздника встречи Нового года. Все жители городов и деревень с радостью готовились к празднованиям, и каждая семья лепила пельмени, ведь они были и остаются самым любимым праздничным блюдом у китайцев. По старому обычаю люди ходили друг к другу в гости с пожеланиями счастья и радовали детей подарками. А бедная вдова со своим сыном в это время сидели в своей фанзе голодными в темноте, потому что в их светильнике кончилось масло, и он погас. С улицы доносились радостные крики детей, которые поджигали фейерверки, и тёмное небо озарялось множеством ярких вспышек. Бао Чжу смотрел на забавы других детей и взрослых и чувствовал всю горечь своей нищеты. Грустные мысли проносились у него в голове и, не выдержав, он сказал матери:

– Мама, что толку, что мы гнём спину на помещика от зари до зари? Ведь всё равно живём беднее некуда! Позволь мне пойти в дальние края, может там мне удастся хорошо заработать, и мы больше не будем голодать.

Как бы не хотелось вдове расставаться со своим сыном, но она всё же его отпустила.

И вот Бао Чжу пустился в путь, шагая по вековым дорогам. Шёл он много дней и очутился у подножия высоких гор, где зацветали богатые сады и зеленели большие рисовые поля. Дорога привела его в большое селение. Издалека юноша увидел высокую красивую фанзу и направился к ней. Подошёл, смотрит – украшена фанза страшными драконами, а по краям ворот стоят каменные изваяния львов. Засмотрелся Бао Чжу и думает: «Видимо эта фанза принадлежит очень богатому человеку, хорошо бы наняться к нему в работники».

Не успел он об этом подумать, как ворота распахнулись, и из них вышел господин, одетый в золотистую шёлковую рубашку и лиловый атласный халат. Увидев бедняка, богач закричал на него:

– Что это ты тут околачиваешься, бездельник?

– Почтенный господин, – кланяясь, сказал Бао Чжу, – наймите меня на работу, не пожалеете!

Лицо хозяина фанзы просветлело, и он ответил:

– Хороший работник мне не помешает! Заходи, я покажу, где ты будешь жить. А называть меня ты будешь – Лю-старый отец.

Бао Чжу прошёл в ворота и робко обратился к богачу:

– Лю-старый отец, я проделал большой путь сюда, поэтому прошу у вас плату больше, чем обычно.

Хозяин посмотрел на юношу и спросил:

– И сколько же ты просишь?

На что Бао Чжу ответил:

– Не меньше тридцати монет в год.

Богач задумался, а потом сказал:

– Чтож, я согласен столько тебе платить, но только ты должен выполнять всё, что я прикажу. И запомни, если хоть с чем-нибудь не справишься, то не жди от меня ни единой монеты!

Подумал Бао Чжу, подумал и говорит:

– Сил у меня много, и нет такой работы по хозяйству и в поле, которая не была бы мне знакома, поэтому я со всем справлюсь.

У этого богача было много наёмных работников. И все они звали его в глаза Лю-старый отец, а за глаза прозывали Лю-старый волк. Когда сын вдовы это услышал, то сказал сам себе:

– Пусть они называют его хоть волком, хоть ещё кем-нибудь, для меня главное – заработать и получить свои деньги.

Хозяин все дни напролёт возносил молитвы в храме, а вечером отдавал приказания своим работникам, кому, что делать на следующий день. И каждого нагружал работой так, что у работника не оставалось и минутки, чтобы передохнуть.

Бао Чжу вставал ещё до восхода солнца и затапливал все печи, а затем мёл двор. Днём же он чего только не делал: шелушил рис, перемалывал его в муку, кормил и поил свиней, коров и лошадей, чистил конюшню и коровник. А вечером до темноты носил воду. Но как бы тяжело ему не приходилось, он не жаловался и не унывал, думая только о том, как он получит свои тридцать монет и отнесёт их матери.

Так прошло несколько месяцев, и к удивлению хозяина Бао Чжу справлялся со всем, чтобы ему не поручали.

И вот однажды, богач позвал к себе юношу и говорит:

– Завтра ты отправишься в горы, чтобы пасти моих овец. И запомни, что осенью овец должно быть в два раза больше чем сейчас! Сумеешь пригнать обратно вместо ста овец двести, тогда получишь свои тридцать монет, а не сумеешь, так пеняй на себя!

Спорить с хозяином было делом бесполезным, и Бао Чжу на рассвете следующего дня погнал стадо овец на горное пастбище.

Там среди скал он нашёл пещеру и устроил в ней для себя жилище. Целыми днями он пас овец, стараясь найти для них самые сочные пастбища, а по ночам стерёг овец от волков. Ел он только сушёную кукурузу и запивал её родниковой водой. Тяжело порой приходилось Бао Чжу, но больше всего он тяготился одиночеством, ведь ему не с кем было даже поговорить. Единственной его отрадой были цветы. Они окружали его повсюду и радовали глаз. Пышные головки астр кивали ему при встрече, яркие хризантемы, словно руки, тянули к нему свои ветви, а благоухающие розы, будто улыбаясь, раскрывали свои бутоны, когда Бао Чжу проходил мимо них.

В один из дней юноша пригнал овец к дальней горе. У её подножия он увидел необыкновенное растение. Это был куст пиона ростом с человека, усеянный ещё нераспустившимися бутонами. Бао Чжу сразу заметил, что пион увядает от жажды. Жара и суховеи иссушили почву, и его листья поблёкли. Юноше стало жаль этот пион, а на память пришли слова народной мудрости: «Как цветок стремится к влаге и солнцу, так человек стремится к радости и счастью». Бао Чжу наполнил ведро водой из горного ручья и полил пион, а потом отправился дальше.

Спустя три дня юноша снова перегонял стадо из одной долины в другую и, проходя мимо этой горы, снова увидел пион. Но это был уже не жалкий полуувядший куст, а роскошный благоухающий чудо-пион, какие бывают только на картинах. Распустившиеся бутоны весело качались на ветру, словно приветствуя друга.

– Вот это красота! – восхищённо воскликнул Бао Чжу, любуясь пионом и вдыхая его тонкий аромат. На душе у него стало радостно, а на губах появилась улыбка, первая за много дней. Юноша подхватил ведро и снова помчался за водой, чтобы ещё раз полить чудесный цветок.

Весь этот день его овцы паслись у подножия этой горы. Когда же солнце стало опускаться за горы, Бао Чжу собрался перегнать овец на ночлег. Но едва он сдвинулся с места, как вдруг послышался нежный звенящий голос, похожий на пение птицы. Юноша огляделся, но вокруг не было ни души, он сделал несколько шагов вперёд и вдруг ясно расслышал своё имя:

– Бао Чжу! Бао Чжу!

Юноша остановился и прислушался, нежный девичий голос звенел колокольчиком:

– Бао Чжу! Ты меня напоил, а я дам тебе фанзу!

– Да кто же это говорит? – удивлённо воскликнул Бао Чжу, но рядом, как прежде никого не было, только прекрасный пион завораживающе покачивал своими бутонами в лучах заходящего солнца. Юноша готов был им любоваться бесконечно, но тут овцы тревожно заблеяли и он погнал их дальше. А вслед ему летело:

– Бао Чжу! Не уходи! Бао Чжу! Не уходи!

И горное эхо подхватив, повторяло это много-много раз.

Вдруг порыв ветра донёс до юноши нежные лепестки пиона. Несколько из них упали прямо к нему на ладонь, и Бао Чжу положил их к себе в карман, затем же спокойно продолжил путь.

А ночью случилось то, что называется чудом. Бао Чжу, как всегда не спал допоздна, охраняя овец от волков. Но после долгого утомительного дня сон одолел его и юноша заснул. Когда же он проснулся, то с удивлением обнаружил, что находится в какой-то фанзе.

– Где я? И где мои овцы? – испуганно воскликнул Бао Чжу, и в этот момент за окнами раздалось блеяние овец.

Он выскочил из фанзы и осмотрелся. Все его овцы на месте. А рядом с ними стоит удивительная фанза, построенная из сияющих драгоценных камней. Войдя в неё, Бао Чжу почувствовал прекрасный аромат цветов, словно это был не дом, а цветочная оранжерея. Внутри фанза была очень уютной и сияла чистотой. Откуда она здесь взялась, юноша не знал, но ему было приятно в ней поселиться.

Так и стал Бао Чжу жить в чудесной фанзе. Он, как и прежде, днём пас овец, находя для них самые лучшие луга, и родники с чистой водой, а по вечерам загонял их на ночлег. Незаметно пролетело лето, и зной сменился прохладой. Травы пожухли, зачастил дождик, и пришла пора возвращаться к хозяину. Бао Чжу стал считать овец, и их оказалось даже больше, чем рассчитывал жадный богач. Юноша обрадовался и погнал стадо в деревню.

По обычаю этого края все хозяева расплачивались со своими наёмными работниками первого числа десятого месяца. И Бао Чжу спустившись с гор немного раньше, шёл и мечтал о том, как будет здорово получить тридцать монет. Уж тогда-то им с матерью хватит и на пельмени, и возможно даже на фейерверки. И от этих мыслей на его душе стало светло, как никогда, и всё вокруг казалось прекрасным.

Лю-старый волк пересчитал своих овец и удивился – все овцы были целы, и такого большого приплода у них ещё никогда не было. Но ему жалко было отдавать юноше тридцать монет и поэтому он, хитро улыбаясь, сказал:

– Ты хорошо поработал, но до конца найма остаётся ещё три дня, а потому ты должен сделать для меня ещё одно дело, а потом получишь расчёт.

Бао Чжу был в таком хорошем настроении, что ему и море было бы по колено, поэтому он сказал в ответ:

– Да хоть три!

Злорадные огоньки зажглись в глазах подлого помещика.

– Иди за мной, – велел он юноше и повёл его в свою фанзу.

У порога стояли железные сапоги.

– Видишь эти сапоги? – сказал богач работнику. – Так вот ты должен износить их за три оставшиеся дня! Не выполнишь мой приказ – останешься без денег!

Бао Чжу опешил от такого приказания, он недоумевающим взглядом посмотрел на железные сапоги, а потом спросил хозяина:

– На то они и железные, чтобы не изнашивались. Зачем же ты велишь мне их износить?

Разозлился богач и закричал в ответ:

– Не твоё это дело – спрашивать! Твоё дело – исполнять! А если не исполнишь – не смей приходить ко мне за расчётом!

Вот тогда-то и понял Бао Чжу почему работники называли помещики старым волком. Не выдержал юноша и воскликнул:

– Недаром люди прозвали тебя Лю-старый волк, сердце твоё – не добрее волчьего!

За эти слова Бао Чжу вытолкали прочь со двора помещика, и пошёл он, куда глаза глядят, держа в руках железные сапоги.

На улице стемнело и похолодало, а юноша, как был в изношенной одежде, которую носил всё лето, так в ней и остался. Холодный ветер и летящий снег сбивали его с ног, и Бао Чжу, чтобы совсем не замёрзнуть отправился в горы к чудесной фанзе. Но когда он подошёл к тому месту, где она стояла, то увидел, что фанза бесследно исчезла. В отчаянии Бао Чжу опустился на камень.

– У-у-у! У-у-у! – завывал ветер.

Но юноше на миг показалось, что он слышит и другие звуки. Словно нежный девичий голос издалека зовёт его, звеня колокольчиком:

– Бао Чжу! Иди ко мне! Бао Чжу! Иди ко мне!

И ноги, словно сами понесли его к той горе, где летом рос прекрасный высокий куст пиона. Он даже и не заметил, как очутился у подножия дальней горы. И что за чудо! Здесь не было ни холода, ни ветра, ни снега, даже ночной мрак рассеялся. Перед его изумлённым взглядом стоял прекрасный куст пиона, такой же цветущий и благоухающий, как и летом.

Вдруг яркая зелень листвы раздвинулась и из цветка появилась девушка удивительной красоты. Она была столь же прекрасна, как только что распустившийся бутон пиона. Красавица улыбнулась Бао Чжу и помахала ему рукой, подзывая к себе. И в тот же миг с цветков пиона стали опадать нежные лепестки. Лёгкий ветерок закружил их, подняв в воздух, а когда они опустились на землю, то на этом месте появилась чудесная фанза. Девушка приветливо пригласила Бао Чжу зайти в её фанзу.

Усадив гостя за стол, она стала его угощать разными вкусными кушаньями, а потом и говорит:

– Я – девушка-пион. Летом ты не дал мне погибнуть от жары и засухи, и теперь я рада помочь тебе. Отдохни, как следует, а потом я помогу тебе износить железные сапоги.

После ужина юноша так сладко уснул, убаюканный теплом и чудесным ароматом пиона, что даже и не заметил, как проспал два дня.

На рассвете третьего дня, девушка напоила Бао Чжу душистым чаем и сказала:

– Надевай железные сапоги и отправляйся назад, когда ты придёшь к помещику, они будут изношены.

Они вышли из чудесной фанзы, и она тотчас исчезла, а на её месте остались лежать лепестки пиона. Красавица взмахнула рукой и лепестки, кружась, поднялись над землёй. Она протянула руку, и лепестки послушно упали ей на ладонь. Протянув их юноше, девушка-пион сказала:

– Если Лю-старый волк и в этот раз не захочет тебе заплатить, то выйди на пустынное место и развей эти лепестки.

Бао Чжу поблагодарил красавицу и отправился к своему подлому хозяину. Но когда он обернулся назад, прекрасная девушка уже исчезла, а у подножия горы стоял замёрзший куст пиона, припорошенный белым снегом.

Холодный ветер дул ему в лицо, снег мешал идти, но Бао Чжу, как не странно, не чувствовал ни усталости, ни холода. Нежные лепестки пиона он спрятал на своей груди, и там, где он проходил, расцветали цветы, радуя его глаз. Как и раньше пышные головки астр кивали ему при встрече, яркие хризантемы, словно руки, тянули к нему свои ветви, а благоухающие розы, будто улыбаясь, раскрывали свои бутоны.

Бао Чжу подошёл к фанзе помещика и, взглянув на свои ноги, с удивлением обнаружил, что железные сапоги изношены. Уверенным шагом он направился к хозяину и сказал ему:

– Я износил твои железные сапоги!

Лю-старый волк посмотрел на сапоги и глазам своим не поверил.

– Как ты умудрился за три дня разбить мои железные сапоги? – закричал он в гневе.

– Я справился с тем, что ты мне приказал, поэтому дай мне расчёт! – смело сказал Бао Чжу.

– Ты испортил мои самые прочные сапоги, а теперь смеешь просить денег? – взбесился богач. – Убирайся прочь, ничего ты не получишь!

Слуги помещика вытолкали юношу за ворота, и тогда он отправился к ближайшему пустырю. Он остановился на заснеженной поляне и развеял лепестки пиона по ветру. Лепестки закружились в воздухе, а когда опустились на снег, на этом месте возникла белоснежная фанза, а снег вокруг неё превратился в серебро. Бао Чжу вошёл в фанзу, лёг на мягкий кан, укрылся одеялом и крепко заснул.

Все в деревне стали говорить только об этой фанзе на пустыре. Узнал о ней и подлый помещик, но только не поверил словам людей. Но любопытство не давало ему покоя, и он, забравшись на крышу своей фанзы, взглянул в сторону пустыря. Блеск серебра ослепил его и его руки затряслись от жадности.

На следующее утро он забрался в свой паланкин и велел слугам нести его на пустырь. И как только увидел Лю-старый волк драгоценные стены фанзы, так чуть не задохнулся от зависти.

Бао Чжу вышел на порог, и у помещика глаза на лоб полезли. Откуда у бедняка такое неслыханное богатство? – подумал он, и тотчас завёл с юношей разговор об обмене.

Бао Чжу не спешил соглашаться, и тогда богач предложил к своей фанзе ещё землю и всё его имущество.

Юноша немного подумал и сказал:

– Если и все твои слуги, а также наёмные работники станут моими, тогда я соглашусь на обмен.

Лю-старый волк поспешно согласился.

В этот же день они пошли в ямынь, написали бумагу об обмене, и Лю-старый волк со всем своим семейством семьей переселился в чудесную белоснежную фанзу, а Бао Чжу стал хозяином его дома и всего, что в нём было.

Жадный богач первым делом принялся лихорадочно подсчитывать серебро, которое он выручит, если продаст все самоцветы фанзы и сколько земли сможет купить потом. А Бао Чжу в это время собрал всех слуг и наёмников помещика и сказал им:

– Вы долго гнули спину на этого подлого богача, но больше он вам не хозяин! Возьмите из этой фанзы то, что каждому нравится больше всего, и с этого дня вы свободны.

Бедные люди от счастья не знали, как и благодарить юношу. Вскоре они разошлись по своим домам, довольные и счастливые, к тому же, не с пустыми руками.

Наступила ночь, и все огни в деревне погасли. Наконец, заснул и Лю-старый волк в новой фанзе. Вдруг посреди ночи он проснулся от воплей своих домочадцев и холода. Огляделся и с ужасом увидел, что нет больше драгоценных стен, и лежит он на холодном снегу, а кругом такая темнота, что хоть глаз выколи.

Утром жители деревни очень удивились, куда подевалась белоснежная фанза. А когда они пришли на пустырь, то нашли на нём окоченевшее тело Лю-старого волка и тела всех его родных.

А Бао Чжу привёз в фанзу помещика свою мать, и больше они никогда не голодали. Под Новый год они с матерью налепили гору пельменей, а ночью Бао Чжу устроил такие фейерверки, каких в этих местах и не видывали.

Гора тысячи сокровищ

Много лет тому назад возле самых далёких китайских гор стояла на краю деревеньки одна бедная фанза, а в ней жили мать с сыном. Сына звали Чжан Ли, и он каждый день собирал корни папоротника, которые мать потом толкла в ступке и из этой муки пекла лепёшки. Тем бедняки и жили.

Как-то раз Чжан Ли нашёл в лесу только один корешок, и мать смогла испечь только одну маленькую лепёшку. Добрый Чжан Ли, жалея мать, сказал:

– Я не голоден, ешь ты, мама.

– Нет, сынок, лучше ты поешь, – сказала в ответ мать.

Они ещё долго спорили, кто из них должен съесть эту лепёшку, пока на пороге их фанзы не возник маленький сгорбленный старичок, одетый во всё белое. Он без сил опустился на порог и не сводил глаз с лепёшки.

– Ты, верно, голоден? – спросила мать, подходя к старичку, и он кивнул головой.

Тогда Чжан Ли, недолго думая, отдал последнюю лепёшку гостю.

Старичок насытился и жестом показал, что ему нужно домой.

Чжан Ли решил помочь старичку и, указав на большую корзинку у порога, сказал:

– Дедушка, забирайся в эту корзинку, я донесу тебя до дома.

Старичок улыбнулся и полез в корзинку. Чжан Ли подхватил её, а старичок стал рукой указывать ему дорогу.

Долгим был путь до дома старичка. Чжан Ли пересёк лес, перебрался через глубокое ущелье, поднялся на гору и, наконец, очутился у большой каменной пещеры. Им навстречу выбежала прекрасная, как распустившийся цветок, девушка.

– Наконец-то ты возвратился, отец! – воскликнула она. Старичок проворно вылез из корзинки и вдруг заговорил:

– Меймей! Этот юноша был очень добр ко мне, поэтому вынь из своих ушей серьги-ключи и отдай их ему.

Красавица тотчас сняла две причудливые серьги одна из которых была серебряная, а другая золотая, протянула их Чжан Ли и сказала:

– Эти ключи от пещеры тысячи сокровищ, а находится она в самой высокой горе. Эту пещеру не зря так назвали, ведь в ней хранятся несметные богатства. Но вход в неё закрыт огромной каменной дверью, и открыть её можно только этим золотым ключом. Как только ты войдёшь в пещеру, дверь тотчас закроется. Но пусть это тебя не пугает. Выбери из сокровищ, то, что тебе больше всего тебе понравится и открой дверь серебряным ключом. И вот ещё что: после того, как возьмёшь свою награду, принеси мои серьги-ключи обратно.

Чжан Ли несмело взял ключи, и пока их рассматривал, старичок и его дочь скрылись в своей пещере, а вход в неё загородил большой камень.

Юноша, прежде чем отправиться к чудесной пещере, решил вначале посоветоваться с матерью и поспешил домой. Мать выслушала его, а потом и говорит:

– Сходи, сынок, в эту пещеру, только будь осторожен, и присмотри там что-нибудь для хозяйства.

И Чжан Ли пошёл к самой высокой горе. У подножия горы он увидел огромную каменную глыбу похожую на дверь. Приглядевшись, он увидел в ней маленькую замочную скважину и вставил в неё золотой ключ. В тот же миг, земля задрожала, и каменная глыба начала с грохотом отодвигаться. Чжан Ли, вынув золотой ключ, вошёл в пещеру, а огромная дверь снова закрылась.

Юноша сделал несколько шагов вперёд и замер, поражённый увиденным. Вся пещера была заполнена всевозможными сокровищам, многие из которых Чжан Ли довелось увидеть впервые. Груды золота и серебра, россыпи драгоценных камней и редких жемчужин, удивительной красоты статуэтки и прекраснейшие ткани лежали перед ним. Юноша даже растерялся, не зная, что выбрать. Вдруг ему попались на глаза белые каменные жернова, скромно лежащие в углу.

– Вот вас-то я и возьму! – воскликнул юноша, решив, что эти жернова пригодятся в хозяйстве.

Вместе с жерновами он направился к выходу. Как только он вставил в замок серебряный ключ, земля тотчас задрожала, и каменная глыба начала с грохотом отодвигаться. Едва он вышел, огромная дверь вновь закрылась.

Взвалив тяжёлую ношу себе на спину, Чжан Ли пошёл домой. Когда он добрался до дома и показал жернова матери, то она им обрадовалась, точно они были сделаны из серебра или золота, а не из белого камня. А ведь действительно эти жернова были ценнее других, и вот почему.

Как только женщина установила жернова, чтобы посмотреть, как они мелют, и разок повернула их, в тот же миг золотистой рекой из них посыпалась молотая кукуруза.

– Чудеса! – радостно воскликнули мать и сын.

Затем мать принялась крутить жернова ещё и ещё, и вскоре возле них выросла целая гора золотистой муки. То-то было радости у бедняков! Мать напекла вкусных кукурузных лепёшек, и они с сыном смогли, наконец, наесться досыта. После ужина мать сказала сыну:

– Сынок, мы-то с тобой сыты, а наши соседи голодают. Давай-ка поделимся с ними кукурузной мукой.

Так они и поступили.

Наполнил Чжан Ли свою корзинку золотистой мукой и понёс её соседям, а потом и другим, и третьим. И с того дня так и повелось: мать днём крутила чудесные жернова, а её сын вечером разносил кукурузную муку беднякам. И все деревенские бедняки позабыли, что такое голод.

Молва о чудесных жерновах вскоре разнеслась по всей округе и докатилась до самого императора. И как только он узнал об этой диковинке, так тотчас захотел заполучить их. По его приказу стражники отправились в далёкую деревеньку и силой отняли чудесные жернова у Чжан Ли и его матери.

Несколько дней спустя правитель Поднебесной собрал в своём дворце множество знати и заморских гостей, чтобы похвастать своим новым сокровищем. Он сам решил покрутить чудесные жернова и не поленился сделать это. Но как только он коснулся их, раздался страшный шум и скрип, а затем жернова рассыпались в прах. Император просто позеленел от злости и велел казнить тех, кто привёз ему эти жернова.

А тем временем Чжан Ли со своей матерью горевали о своей потере. Поплакала мать, а потом утёрла слёзы и говорит:

– Скажи, сынок, не потерял ли ты ключи от пещеры с сокровищами?

– Нет, не потерял, – ответил Чжан Ли.

– Тогда сходи ещё разок туда, может, найдётся там, что-нибудь подходящее.

И вновь юноша отправился к пещере тысячи сокровищ. На этот раз ему попалась на глаза каменная ступка. Принёс он её матери, отдал и смотрит, что же будет. Стала мать пестиком в ступке толочь, и посыпался оттуда ручейком белый отборный рис. Обрадовались мать с сыном, наварили риса, наелись, а потом снова решили поделиться рисом с соседями.

Но, как ни таились на этот раз бедняки, а всё равно прознал император и про чудесную ступку. Снова отправил он своих стражников в дальнюю деревеньку за новой диковинкой.

Но заполучив её, он позабыл прошлый урок и вновь собрал полный зал вельмож и гостей, чтобы похвастаться. Однако, как и жернова, ступка рассыпалась у него в руках, едва он её коснулся. В ярости Сын Неба велел казнить тех, кто доставил ступку в его дворец.

Доели мать с сыном последний рис и стали думать, как им дальше жить. Тогда мать и говорит:

– А что, если тебе, сынок, снова отправиться к пещере тысячи сокровищ, кто знает, может, там ещё что-нибудь полезное найдётся.

Взял Чжан Ли волшебные ключи и снова отправился к пещере. В этот раз он вернулся с чудесной мотыгой. Стоило только один раз копнуть этой мотыгой, как тотчас поднимались из земли созревшие овощи. Стала мать мотыжить ей землю, и накопали они с сыном целую гору овощей. Снова перестали голодать все бедняки в округе.

Но не зря в народе говорится: «Все болезни входят в рот, а все несчастья выходят изо рта». Видимо, опять кто-то сболтнул лишнее, и императору снова стало известно о чудесной мотыге. Созвал он на этот раз своих советников и стал с ними советоваться, как лучше поступить.

– Нельзя отнимать последнее у бедняков, оно тотчас превратиться в прах, – мудро заметил самый старый императорский советник. – Прикажи лучше доставить во дворец этого юношу и узнай у него, где он берёт чудесные вещи.

Император так и поступил. И вскоре Чжан Ли оказался у его ног.

Правитель грозно взглянул на юношу и сказал:

– Отвечай, ничтожный, где ты взял чудесные вещи? Да не вздумай меня обманывать! Если солжёшь – отрублю тебе голову, а если скажешь правду, то я награжу тебя.

Подумал юноша, подумал, а потом и говорит:

– Эти чудесные вещи я нашёл в пещере тысячи сокровищ.

– И много ли там сокровищ, – с волнением спросил император.

– Не счесть!

После этих слов руки у властителя задрожали от жадности, и он снова спросил:

– И как же ты попадаешь в неё?

– Я открываю огромную каменную дверь в пещеру золотым ключом.

Император больше не мог усидеть на месте. Он вскочил, подбежал к Чжан Ли и воскликнул:

– Ты должен немедленно отвести меня туда!

Юноша, ждал, когда он это скажет и спокойно сказал:

– Хорошо, повелитель.

И спустя мгновение в императорском дворце поднялась такая суматоха, словно на город обрушилось стихийное бедствие и нужно срочно покинуть столицу. Сам правитель топал от нетерпения ногами и кричал на своих приближённых и слуг:

– Поторапливайтесь, черепашьи дети! Не то отведаете палок!

И вскоре длинная императорская процессия под звуки гонгов и бой барабанов направилась в горы. Император сидел в своём роскошном паланкине и с упоением смотрел на маленький золотой ключ удивительной формы, лежавший у него на ладони. Перед тем, как двинуться в путь, он забрал его у Чжан Ли, а самого юношу отправил идти впереди всей процессии и указывать дорогу.

Когда они прибыли к пещере тысячи сокровищ, властитель не стал дожидаться, пока его паланкин опустят, а выпрыгнул из него и помчался к каменной двери. Вставив в замочную скважину золотой ключ, он нетерпеливо ждал, пока она откроется. И как только огромная дверь с грохотом отодвинулась, император и вся его свита ринулись в пещеру. Они, конечно, и не подумали спросить о том, как выйти обратно, на что Чжан Ли и расчитывал.

Громадная каменная дверь снова загрохотала и закрылась за жадным императором и его свитой навсегда.

Не помня себя от радости, Чжан Ли помчался домой.

Мать его уже все слёзы выплакала, дожидаясь сына, и когда он вернулся, радости её не было конца. Выслушав рассказ Чжан Ли о том, как он запер в пещере жадных богачей, она сказала:

– До чего же ты сообразительный, сынок! Какое счастье иметь такого доброго и умного сына!

– Хорошо, что у нас осталась чудесная мотыга из пещеры, ведь я в неё уже больше не попаду, – сказал, улыбаясь, юноша, а потом вдруг побледнел.

– Что с тобой, сынок? – встревожилась мать.

– Ох, мама, – ответил ей Чжан Ли, – мне нужно было вернуть дочери старичка её серьги-ключи, но я могу возвратить только серебряный ключ. Как же теперь мне быть?

Мать задумалась, а потом и говорит:

– Пойдём вместе к этой красавице, расскажем обо всём, может, она нас и простит.

Мать наготовила разных угощений из овощей, заполнила ими корзинку и они вдвоём с сыном отправились к той пещере, где жили маленький старичок и его красавица-дочка.

Проделав долгий путь, они очутились на поляне перед пещерой. Солнце стояло высоко, и седой старичок сидел на широком камне, греясь на солнышке, а рядом сидела его дочь и расчесывала гребнем свои прекрасные шелковистые волосы. Чжан Ли приблизившись к ним, поклонился и протягивая девушке маленький серебряный ключ, сказал:

– Прости меня, что не могу возвратить тебе и вторую твою серьгу.

Девушка ничего не ответила, она лишь улыбнулась и вдела серебряный ключик себе в ухо.

А мать юноши, обращаясь к старичку, сказала:

– Благодаря вашей мотыге, почтенный старец, сыты и мы, и все бедняки в округе. Прошу вас, не откажитесь принять от нас в дар это угощение.

Женщина протянула ему полную корзинку, но старичок на это сказал:

– Нам не нужны подарки, раздайте лучше их тем, кто в них нуждается. Но вас без награды я не отпущу. Твой сын добр, умён и трудолюбив, за это я отдам ему в жёны свою дочь.

С этими словами старик потряс своей седой бородой и исчез.

Обняла мать красавицу и своего сына, а потом все трое счастливые отправились домой.

Волшебная свирель

Когда-то давно среди диких гор жила женщина с маленькой дочкой. Мать любила свою дочь без памяти и наряжала её в красные платья. За это девочку и прозвали Сяо Хунмей – сестричка Розочка.

Как-то раз мать и дочь трудились на своём рисовом поле. Вдруг посреди ясного дня поднялся ураганный ветер, и к полю подлетел ужасный дракон. Он схватил своими длинными когтями Сяо Хунмей и полетел к западным горам. Всё случилось так быстро, что бедная женщина даже ахнуть не успела, она со всех ног бросилась бежать за драконом, но где уж ей было за ним угнаться! До неё лишь донёсся прощальный крик дочери:

– Только мой брат сможет спасти меня!

Опустилась мать на землю и горько заплакала, приговаривая:

– Ох, доченька, да где же я тебе брата возьму?

Поплакала она, погоревала, да и пошла на своих крохотных ножках к своей фанзе. А ноги у неё были крохотными оттого, что в Китае в те времена было принято женщинам с детства туго бинтовать стопы, чтобы они не росли, ведь маленькие стопы считались признаком красоты.

Убитая горем мать шла, ничего не замечая вокруг. Случайно она зацепилась волосами за ветку дерева, а когда подняла голову, чтобы отцепить прядь волос, то увидела прямо перед собой огромный спелый персик. Женщина протянула за ним руку, и как только она его коснулась, персик тотчас обернулся маленьким румяным мальчиком. Мать Сяо Хунмей взяла его к себе и назвала Ян Мейцзы – Персик-спаситель.

Ян Мейцзы был удивительным ребёнком и рос не по дням, а по часам. Спустя десять дней, после того, как женщина принесла его домой, он превратился в крепкого десятилетнего мальчика. Мать полюбила его как родного сына и, боясь лишиться ещё и его, не торопилась рассказывать мальчику о его пропавшей сестре.

Но в один из дней на окно их фанзы приземлился чёрный ворон и закаркал:

У злого дракона томится Твоя дорогая сестрица. И слёзы горючие льёт, От братца спасения ждёт.

Понял Ян Мейцзы, о чём говорит ворон и спросил у матери:

– Скажи, мама, а как зовут мою сестрицу?

Заплакала женщина и поведала сыну о его сестре Сяо Хунмей и ужасном драконе, который её унёс в западные горы. Ян Мейцзы, как услышал о том, что только он может спасти свою сестру, так тотчас же схватил дубинку покрепче и сказал:

– Я разыщу логово этого дракона и освобожу сестричку-Розочку!

Проводила его мать со слезами, и отправился Ян Мейцзы спасать свою сестру.

Шёл он, шёл по крутой горной дороге, смотрит – лежит впереди огромная каменная глыба гладкая да скользкая, словно лёд. И никак эту глыбу не обойти, так как слева – отвесные скалы, а справа – пропасть. Лежат возле той глыбы кости человеческие, видимо, пытались смельчаки через глыбу перебраться да соскальзывали и разбивались насмерть.

– Вот беда! – покачал головой Ян Мейцзы. – Нужно убрать эту глыбу с дороги, не то из-за неё ещё немало народу пропадёт!

Подступился он к той глыбе, подсунул под неё свою дубинку и попробовал поднять камень, да только треснула его дубинка и сломалась. Тогда обхватил Ян Мейцзы каменную глыбу, поднапрягся и сбросил её в пропасть. С грохотом полетела глыба на дно, а когда достигла его, то раскололась на множество осколков, и из пропасти поднялся огромный столб пыли. А когда пыль рассеялась у ног мальчика лежала свирель. Ян Мейцзы поднёс её к губам и негромко заиграл. И вдруг, как по волшебству, все животные и птицы, которые находились поблизости, пустились в пляс под мелодию этой свирели. Перестала петь свирель – закончились пляски.

– Какая замечательная свирель мне досталась! – радостно воскликнул мальчик. – Теперь-то я знаю, как одолеть тебя, ужасный дракон!

Сказал так Ян Мейцзы и отправился дальше. Шёл он, шёл, и привела его дорога прямо к ужасному дракону. Громадное чудовище лежало возле высокой скалы, а рядом с ним трудилась девочка, одетая в красное. Это и была Сяо Хунмей, она долбила железным долотом скалу, чтобы у дракона была новая пещера. Из глаз девочки катились слёзы, потому что жестокий дракон хлестал её своим хвостом, словно плетью и приговаривал:

Не поздоровится тебе, Коль не станешь ты моей. Так и пропадёшь в неволе, Среди гор, среди камней.

Догадался Ян Мейцзы, что эта девочка – его сестрица-Розочка, и крикнул дракону:

Не поздоровится тебе, Губитель взрослых и детей! Коль на свирели заиграю — Так запляшешь ты, злодей!

Заиграл Ян Мейцзы на волшебной свирели, и как только раздались первые мелодичные звуки, громадный дракон невольно начал плясать. Мальчик заиграл быстрее, и чудовище начало извиваться и прыгать, не в силах удержаться на месте, и чем быстрее играла свирель, тем быстрее приходилось плясать дракону.

Сяо Хунмей очень обрадовалась, увидев мальчика, под свирель которого извивался её мучитель. Она сразу поняла, что это и есть её братец-спаситель и, выронив долото, захлопала от радости в ладоши.

А Ян Мейцзы всё играл и играл, пока дракон не выбился из сил и не начал его умолять:

Пощади меня скорей! Убери свою свирель! Нет уж больше сил плясать! Готов твою сестру отдать!

Но Ян Мейцзы и не думал останавливаться. Играя на свирели, он направлялся к глубокому омуту, и дракону приходилось следовать за ним. Мальчик подвёл его к крутому берегу и дракон, извиваясь, сорвался в омут. Но и там продолжались его неистовые пляски, потому что волшебная свирель всё пела и пела. Уже из пасти чудовища вырывался жар, а из его ноздрей – пар, и он едва живой застонал:

Прошу, оставь меня в живых! Я буду, словно агнец, тих! В омуте я буду жить И перестану зло творить!

Ян Мейцзы, поиграл ещё немного, а потом сказал дракону:

Чтоб я тебе оставил жизнь, При всех, злодей, мне поклянись, Что зла вовек творить не будешь! Дорогу к людям позабудешь!

У дракона хватило сил только на то, чтобы кивнуть своей ужасной рогатой головой. Тогда Ян Мейцзы опустил свирель, и как только музыка смолкла, чудовище без сил погрузилось на самое дно глубокого омута. Брат и сестра взялись за руки и побежали домой.

Но едва они сделали несколько шагов, за их спиной раздался всплеск воды. Ян Мейцзы и его сестрица оглянулись и к своему ужасу увидели, как дракон всплывает на поверхность, нарушив свою клятву. Тогда Сяо Хунмей промолвила:

Колодец глубоко копают, Сорняк с корнями вырывают. А злодея пожалеешь — Горе лишь себе посеешь.

Дракон уже раскрыл свою ужасную пасть и нацелил острые когти на детей, но Ян Мейцзы, успел поднести к губам волшебную свирель и заиграл.

Напрасно коварный злодей молил о пощаде и клялся, что покончит со злом, его клятвам уже никто не верил. Три дня и три ночи, не переставая, играл мальчик на своей волшебной свирели, пока чудовище не испустило дух от непрерывной пляски.

Ян Мейцзы вытащил мёртвого дракона на берег и потащил его домой, а его сестрица ему в этом помогала. Когда они приблизились к своей фанзе, мать, не помня себя от радости, выбежала им навстречу и стала обнимать своих детей одного за другим. Затем они вместе сняли с дракона шкуру, и она послужила хорошей крышей для фанзы. А из рогов дракона вышла замечательная соха, которая сама пахала. И зажили они с тех пор припеваючи, не зная горя и бед.

Про сосну, черепаху и тигра

В далёкие времена в некоем краю возвышалась над землёй огромная гора, а на ней громоздились друг на друга причудливые камни. На самой вершине этой горы в мрачной пещере жил громадный тигр: шкура полосатая, глаза навыкат, а на лбу белая отметина. Обладал он неимоверной силою, такой, что даже от одного его свирепого рычания горы начинали качаться. А у подножия этой горы в изумрудно – зеленой пучине жила гигантская черепаха. Стоило ей рассердиться, она так ударяла своим крепким панцирем по воде, что волны вздымались и разбегались в разные стороны. Вытянет черепаха шею – так еще больше становится, в семь с лишним шагов в длину. А между ними в середине этой горы росла огромная сосна. Тысячу лет росла сосна, изгибаясь и раскидывая свои ветви. Очень ей не хотелось, чтобы молодые деревца рядом с ней росли.

Громадный тигр и гигантская черепаха были закадычными друзьями, несмотря на то, что жили так далеко друг от друга. Навещал то тигр черепаху, то черепаха тигра, а если пару дней не виделись, так их печаль одолевала. И каждый раз, отправляясь, в гости к другу проходил тигр, и проползала черепаха мимо старой сосны, а потому справлялись друзья о ее здоровье.

– У-у, э-э, – отвечала им сосна, но тайная зависть разъедала её сердце.

Уж больно раздражало сосну, могущество тигра, не нравилась ей и сила черепахи, но больше всего злила сосну их крепкая дружба. Давно уже задумала сосна разлучить закадычных друзей, и посеять вражду между ними, да не знала, как это сделать. Долго она думала, даже почернела наполовину от своего коварства, но все, же придумала.

Ничего не подозревающая черепаха отправилась, как обычно, на гору проведать тигра. Проходя мимо сосны, она хотела было поздороваться, как вдруг услышала:

– Далеко ли ты направляешься, сестрица черепаха?

– Иду в гости к своему другу тигру, – отвечает черепаха.

Тут сосна тяжело вздохнула. Удивилась черепаха и спрашивает:

– Что случилось с тобой? Отчего ты вздыхаешь так тяжко.

А сосна вздохнула ещё раз и говорит:

– Ох, не советую тебе, сестрица черепаха к тигру идти.

Поразилась её словам черепаха и снова спрашивает:

– Почему ты так говоришь, сосна?

– Слышала бы ты, как он тебя вчера поносил, – тихо промолвила сосна.

– Тигр меня поносил? – изумилась черепаха.

– Я могу рассказать, да боюсь, что ты расстроишься, – еще тише, сказала сосна. – Тигр обозвал тебя головастиком, и грозился, что как только ты к нему придешь, он разобьёт твой панцирь и выпьет твою желчь.

Услышала черепаха такие слова, вытянула голову и с горечью в сердце поползла назад в свою бездонную пучину.

А тигр не дождавшись, подруги решил сам спуститься с горы и навестить черепаху.

И когда он проходил мимо сосны, она спросила тигра:

– Далеко ли ты направляешься, братец тигр?

– Ждал я черепаху в гости, да не дождался и сам решил ее навестить, – ответил тигр.

Вздохнула сосна тяжело.

– Почему ты вздыхаешь? – удивился тигр.

Сосна опять тяжело вздохнула и говорит:

– Не советую тебе, тигр, к черепахе идти.

Ещё больше удивился тигр и спрашивает:

– Почему же ты не советуешь мне идти к ней?

– Слышал бы ты, – тихо сказала сосна, – как черепаха тебя только что здесь поносила.

– И как она меня поносила? – спросил тигр.

Тогда сосна очень тихо, чтобы никто не услышал, промолвила:

– Она назвала тебя дрянным тигренком. И даже пригрозила, что утопит тебя, как котёнка, как только ты к ней пожалуешь.

Услышал тигр эти слова, рассвирепел, и помчался назад в свою пещеру.

С тех пор немало воды утекло, а тигр и черепаха так больше и не встретились. Но как только вспоминал тигр черепаху, так закипала кровь у него в жилах. Не вытерпел однажды тигр, и помчался к черепашьей пучине.

А сосна от радости ветвями шумит, качается.

Бежит к черепахе тигр и ругается:

– Покажу я тебе, черепашье отродье, как меня дрянным тигрёнком называть!

Высунула черепаха голову из воды и тоже стала кричать:

– А я тебе покажу, как грозить мне панцирь мой разбить!

Долго они ругались, и так распалились, что учинили драку. И никто даже и не подумал в этих словах коварство сосны заподозрить. Затащила черепаха тигра в пучину, вцепившись в его лапу зубами. А тигр вонзился клыками в черепаший панцирь, и не отпускает. Барахтались они в воде, не уступая друг другу, пока совсем дух не испустили.

На следующее утро проходил мимо пучины юноша. И увидел он, как на волнах мёртвые тигр и черепаха качаются. Побежал в деревню за подмогой, и выловили они бывших друзей. Решили люди сварить тигра с черепахой, да вот где столько дров раздобыть? Услышал это юноша и повёл дровосеков на гору.

Приблизились они к сосне, стали рассматривать, тут юноша и говорит:

– Посмотрите эта сосна такая старая, что уже и высохла наполовину. Она такая огромная, что её дров как раз на наш костёр хватит. Да и не жалко её, она ведь и сама уже не растёт и другим деревьям не даёт расти.

Взялись люди за работу и срубили старую сосну.

Такая вот была история.

Как собака с кошкой враждовать стали.

Жили в давние времена старик со своей слепой старухой. Жили они бедно, и не было у них детей, а только кошка с собакой. Служили звери хозяевам верой и правдой, да и меж собой ладили. Уходит старик из дому, они со старухой остаются, дом стеречь. И никто чужой близко к дому не подойдёт. Берегли старики кошку с собакой больше всего на свете и не обижали никогда, потому как жилось им, горемычным, не так тоскливо.

Однажды отправился старик траву косить. Возвращаясь, увидел между камней черная змейка лежит, еле живая от голода. Стало жалко старику змейку, спрятал её за пазуху, и понёс домой. Выходил он змейку, откормил, и как то говорит ей:

– Ступай себе змейка обратно в горы. Нечем тебя кормить стало, рис закончился, и травы у нас больше нет.

Поклонилась старику змейка и сказала:

Спасибо тебе старик за доброту твою, выходил ты меня, от голодной смерти спас! Только вот нечем мне отблагодарить тебя, но возьми хотя бы мой хвост. Спрячь его подальше от чужих глаз, а как придёт нужда, достань и потряси мой хвост – деньги из него посыплются.

Старик, недолго думая, отрубил змеиный хвост, и чёрная змейка сразу же исчезла. Спрятал старик этот хвост в маленькую шкатулку, и закопал её там, где чужой глаз не заглядывает.

Стали старики с этого времени в достатке жить. Как только закончатся у них деньги, выкопает старик маленькую шкатулку, достанет змеиный хвост, потрясёт, и вот уже на полу горка монет лежит. Возьмёт старик деньги и на базар за продуктами отправляется. Всего накупит и риса, и масла, и соли, и даже на хворост монеты остаются. Принесёт всё домой и за обед принимается. А как приготовит еду, так разделит всё на четверых: старухе, кошке, собаке и про себя не забудет.

Жили они, не тужили, но случилось так, что попросился как то к ним переночевать бродячий торговец. Пожалел его старик и впустил в дом.

На следующее утро, когда ещё не рассвело, откапал потихоньку старик заветную шкатулку и стал змеиный хвост трясти. Сыплются из него деньги, звенят. Торговец проснулся от звона монет и подбежал к окну. Никогда прежде он такого не видывал, загорелись глаза у торговца, руки задрожали. Старик же, ничего не подозревая, собрал деньги и закопал своё сокровище обратно. А торговец лёг на место и притворился спящим. Дождавшись ухода старика, хитрец откопал шкатулку, сунул её себе за пазуху и дал дёру.

Пришёл старик домой, а старуха жалобно всхлипывает.

– Какое горе приключилось? – спросил старик.

– Нашу драгоценную шкатулку торговец утащил! – запричитала старуха.

– Что ты такое говоришь? – изумился старик. Не мог он её найти, я её надёжно спрятал. А сам пошёл проверить на месте ли шкатулка. Всё перерыл, но её нигде не было.

Загоревали старики, сидят рядышком, а слезинки по щеке нет – нет, да и скатываются. Вернулись со двора кошка с собакой, увидели хозяев, чуют, беда стряслась, а расспросить не решаются. Тут старик им и говорит:

– Беда у нас приключилась, украл подлый торговец нашу шкатулку. Бегите за ним со всех ног, отнимите наше сокровище!

Выскочили кошка с собакой из дома и вдогонку пустились. Бегут, торопятся помочь своим благодетелям. По пути всё обнюхивают, вдруг торговец шкатулку по пути обронил. Вот уже и дом торговца за рекой показался.

Подбежали они к реке, вода в ней бурлит, пенится. Испугалась кошка, съежилась в комок. А собака её подбадривает:

– Не страшись, переплывём мы на тот берег! Я тебе помогу, залезай ко мне на спину!

Запрыгнула кошка на собачью спину, так они и переправились через реку. Бегут они дальше и видят, что возле большого дома народу – не протолкнуться. Все нарядные, не иначе как на свадьбу собрались. Смотрят, а жених то, и есть тот самый бродячий торговец, что у них ночевал.

– Проберись потихоньку в дом, – шепнула собака кошке, – разузнай, где торговец шкатулку спрятал. Сама бы пошла, да только ты менее приметная. Когда разузнаешь, беги к той иве, я тебя там дожидаться буду.

Мяукнула кошка в знак согласия, влезла на крышу, а оттуда через окошко в спальню пробралась. Стала шкатулку искать, всё обшарила, но так и не нашла. Пригорюнилась кошка, не знает где ещё искать. И вдруг заметила мышку, которая из большого сундука вылезла. Накинулась на неё кошка, шипит:

– Хочешь живой остаться, послужи мне:

– Всё исполню, кошка, только отпусти меня, – пропищала мышь.

– Полезай скорей в этот сундук, и поищи там маленькую шкатулку, если отыщешь, неси сразу ко мне.

Забралась мышка в сундук, мигом отыскала шкатулку и, кланяясь, отдала ее кошке. Схватила кошка своё добро и бегом из дома.

Заметил торговец кошку и давай кричать во всё горло:

– Ловите кошку! Она моё сокровище утащила!

Кинулись люди кошку ловить, а она через лаз в стене прошмыгнула, да и бегом к собаке. Так и остался торговец ни с чем.

Подбежала кошка к иве, рада – радёхонька, что шкатулку забрала.

И отправились они с собакой обратно к своим старикам. Подходят к реке, и собака строго говорит кошке:

– Залезай мне на спину, да не смотри в воду, а то засмотришься на рыбёшку и обронишь шкатулку в воду.

Вскочила кошка на спину собаке, и стала представлять, как хозяева будут рассыпаться ей в благодарностях. Она позабыла, как ей было страшно прошлый раз переправляться через реку. Теперь кошка больше не боялась через реку плыть. Она с важностью сидела на спине у собаки и воображала, как станут ее благодарить хозяева. Доплывают они до середины реки, а там множество рыб плещется. У голодной кошки, даже слюни потекли. Она не вытерпела и закричала:

– Посмотри сколько здесь рыбы!

Плюх! И заветная шкатулка пошла ко дну, выскользнув из кошачьих лап.

Подплыла собака с кошкой на спине к берегу, высадила её на песок и говорит:

– Что же ты натворила! Ведь я тебя предупреждала, держи крепко да по сторонам не оглядывайся! Придётся мне нырять, да шкатулку вылавливать.

Вернулась собака в то место на реке, ныряла, ныряла, совсем из сил выбилась, но достала заветную шкатулку.

Уставшая собака, тяжело дыша, принесла шкатулку на берег и прилегла отдохнуть. Блаженно зевнула и не заметно для себя, задремала. Увидела кошка, что собака заснула, вытянула потихоньку шкатулку из собачьих лап и помчалась к дому.

Когда старик увидел свою шкатулку, которую кошка принесла, радости его не было предела. Позвал он свою старуху и сообщил ей добрую весть. Радуются старики, да кошку на все лады расхваливают. И умницей её называют и спасительницей. Достал старик из своей шкатулки змеиный хвост, потряс им – посыпались денежки из него, только собирать успевай! Пошёл старик на базар, разных угощений накупил, принёс домой и давай кошку угощать. А кошка и рада, но только села кушанья отведать, смотрит собака в дверях.

– Что, явилась, дармоедка, ты этакая! Толку от тебя нет, незачем и кормить тебя! – стал ругать собаку старик.

А кошке хоть бы что, знай себе, ест. Ни слова в защиту собаки не промолвила. Голодная собака получила лишь объедки со стола.

С той поры возненавидела кошку собака. И только завидит её, рычит и бросается в драку.

Вот так и повелась между ними вражда.

Как тигр кап-капа испугался.

Сидели как то на вечерней заре два крестьянина, в своей хижине из тростника. Беседовали. И вот стал один другого расспрашивать:

– Как тебе не страшно в такой глухомани жить?

Говорит ему другой крестьянин в ответ:

– Не страшен мне никто – ни тигр, ни даже сам чёрт, а страшно мне, что с крыши кап-кап капать начнёт.

И случилось так, что тигр неподалёку проходил. Как услышал он эти слова, крепко призадумался: «Ничего крестьянин не страшится – ни тигра, ни чёрта, только кап – кап ему страшен. Это что же, какой то кап – кап могущественнее меня? Нужно убираться отсюда поскорее». Подумал так тигр и побежал от этого места подальше. Долго бежал тигр, и оказался возле деревни. В той деревне жили крестьянские семьи, не более трёх десятков семей.

В то время появился в этой деревне вор. Подошёл вор к высокому дому, а в руках у него большущий бумажный фонарь. Увидел его тигр, замер от страха и думает: «Наверное, это и есть кап-кап». Съежившись от страха, обошёл он этот дом. А затем, неподалёку нашёл небольшую хижину и улегся в ней.

Вскоре и вор там оказался, спугнутый людьми. Лег вор, не подозревая, что рядом с тигром лежит и заснул сладким сном. А тигру от страха не спится, дрожь его пробирает: «Ведь это тот самый кап – кап рядом сопит». В темноте не разглядел вор тигра и подумал, что это корова, лежит себе и радуется: «Это ж надо, как повезло, корова от стада отбилась, и никто не ищет! Посплю немного и уведу её».

Задремал он ненадолго. Но только лишь показались первые лучи солнца, открыл вор глаза. Лежит и думает: «Надо бы корову получше разглядеть». Взглянул он и чувствует – вот – вот у него сердце разорвётся от ужаса. Выскочил вор из хижины и взобрался на самую макушку ближайшего дерева. А тигр всё лежит и голову поднять боится.

Откуда ни возьмись, появилась обезьяна. Поняла она, что тигр впросак попал, и начала над ним насмехаться.

– Отчего ты так дрожишь, тигр?

– Это от того, сестрица, что я с кап-капом повстречался, – ответил ей тигр.

– Кто это кап-кап?

– Да ты сама глянь, вон он, на дерево забрался.

– Привиделось тебе, какой же это кап-кап! Обыкновенный человек на дереве сидит. А хочешь, Мы это проверим? Я сейчас лозу выдерну и обвяжу ее вокруг твоей лапы, а другой конец себе намотаю на лапу. Сбросим мы человечишку вниз, ты и позавтракаешь. А если это действительно кап-кап, я головой тебе кивну. Тогда уж ты беги со всех ног и меня тяни от греха подальше.

– Хорошо ты придумала, сестрица!

Стала обезьяна на дерево влезать, добралась до середины, тут вор от ужаса в штаны и напустил. Капают на обезьяну капли: кап-кап, кап – кап. Обезьяна от них отряхиваться стала и затрясла головой. Как увидел тигр, что обезьяна головой кивает, бросился бегом прочь и её за собой потащил. Бедная обезьяна даже вымолвить ничего не успела, разбилась насмерть.

Промчался тигр ли тридцать с лишком, устал, заметил холм и прилёг отдохнуть. Неплохо бы, думает, подкрепиться. Слышал он, что в этих горах олени есть, да только никогда их не видывал. Смотрит – какой-то зверь неподалёку показался. Это и был олень, бегущий на водопой. Увидел олень тигра и затрясся от страха, встал как вкопанный. Тигр улыбнулся ему и вежливо сказал:

– Здравствуй, дружок! Назови мне своё славное имя!

Услышал это олень, и догадался, что глуп тигр, поэтому произнёс:

– Нет у меня имени, а только прозвище – Почтенный тигр.

Удивился тигр и говорит:

– Почтенный тигр! К чему пустые разговоры! Скажи мне, пожалуйста, не встречал ли ты оленя?

– И зачем он тебе понадобился?

– Хочется мне оленины попробовать. Голоден я.

– А мне хочется тигрятины! Не встречал ли ты тигра поблизости?

– Нет – нет, не встречал!

– Что это у тебя под брюхом висит?

– Сосуд для вина.

– А зачем он тебе?

– Вот попробую тигрятины, а потом вином запью!

– А на голове что это такое?

– Корзина из бамбука.

– Зачем же ты её на голову одел?

– Вот попадется мне тигр, а я его сразу и не съем всего, сложу останки в корзину. И красиво, и удобно на голове нести.

Обомлел тигр, да и обмочился от страха. Увидал это олень, и давай громко кричать:

– Кап-кап пожаловал!

Тигр, услышав эти слова, бросился, куда глаза глядят. А оленю того и надо. Он повернулся и побежал дальше на водопой.

Птица Чжао Гу

В давние времена жила на свете одна злобная старуха. И были у неё сын и любимая дочь. Сын женился, и в скором времени отправился за Великую стену, в дальние края. А старуха невестку невзлюбила и стала над ней измываться каждый день. Но дочку свою она любила и нежила.

– Отведай, доченька, еще кушанья, белых лепёшечек поешь, – приговаривала старуха.

А дочка жалела невестку и раз за разом подсовывала ей белые лепешки.

Старуха всё время попрекала невестку:

– Сколько же ты ешь! На твой рот никаких лепёшек не напасёшься!

Измывалась над невесткой старуха с утра до вечера, била её, ругала почём зря. Бедная невестка ничего доброго не видела, только объедки, да обноски ей доставались.

Развела злая старуха в тот год великое множество шелковичных червей. Не сосчитать их и за целый день. И ведь всех кормить надо! Послала старуха невестку ещё затемно в горы, чтобы шелкопрядам тутовых листьев нарвать. Полные корзины листьев принесла невестка, а старухе всё мало. На другой день опять гонит старуха невестку за листьями. Но не успеет невестка спину разогнуть, шелкопряды уже всё съедают. Вот так каждый день целых три месяца бедная женщина шелкопрядам листья собирала. На тутовых деревьях их уже почти и не осталось, все оборваны. На четвёртый месяц посветлели личинки шелкопрядов. Кинешь им тутовых листочков и не успеешь глазом моргнуть, как ни одного листочка не останется, всё личинки съедают. Слышно только шуршание. Кинешь ещё раз, и опять мигом все листочки съедены.

Стала как то невестка опять за листьями собираться, а старуха давай на неё кричать:

– Иди, поторапливайся и не смей без листьев возвращаться! Не то отхлещу тебя плёткой и палку об твою спину сломаю! Ты, в хозяйстве, словно лошадь рабочая, а захочется мне, так и верхом на тебя сяду, да погонять буду! Не принесёшь листьев, и вовсе без еды оставлю и спать тебе не дам!

Вытолкнула старуха невестку из дому, повернулась, смотрит, дочка шелкопряда с земли подняла. Взглянула она на неё ласково и говорит:

– Дорогая моя доченька! Что же ты так рано поднялась? Иди, полежи ещё. Невестка вернётся и всё сделает. Может, ты проголодалась, милая? Там у меня в котле суп остался, и белую лепёшку я специально для тебя сберегла.

К слову сказать, дочка была нрава доброго, совсем не в мать. А уж красавица, какая и не вымолвить. Услышала она слова матери и стало жалко ей бедную невестку. Повернулась дочь к старухе и говорит:

– Отчего же я должна невестке работу оставлять? У неё и так дел много. Чем я её лучше?

Услышала эти слова старуха, замахнулась на дочь, а ударить рука не поднялась, хотела обругать, да язык не повернулся. Не смогла она родную дочь обидеть, махнула рукой и пошла.

Между тем невестка по горам карабкается, тутовые листья ищет. Горы крутые, солнце печёт. Пока она с одной горы на другую перебралась уже и полдень подошёл. Искала бедная женщина листья, искала, выбилась из сил. Села передохнуть и заглянула в свою корзинку, а там только пара листочков на дне лежит. Обхватила она голову руками и горько заплакала.

А дочка старухи по дому хозяйничает: шелкопрядов подняла, листочков им набросала, а сама за невестку переживает: «Как же там невестушка, собрала ли листьев, или пустая вернётся? Болит моё сердце за неё, ведь она и росинки не пила с утра. Бедняжка от жары и голода в горах мается». Думала так старухина дочка, думала, да и взяла ту белую лепёшку, что ей мать дала. Налила супу из мелкого пшена в котелочек, и тихонько из дома вышла. Пошла в горы и стала невестку искать. Искала, искала и смотрит – сидит бедная женщина и горькими слезами обливается. Обняла девушка невестку и сказала:

– Не горюй, моя хорошая! Не надо плакать! На, утоли свою жажду и голод! Я тебе еды принесла и воды колодезной.

Говорит её невестка, горючую слезу утирая:

– Не от голода и жажды я так убиваюсь.

Посмотрела на неё старухина дочка и говорит:

– Отчего же ты плачешь? Поведай мне о беде своей.

А невестка ей и отвечает:

– Ох, сестрица, обыскала я все горы в округи, в каждую расщелину заглянула, на каждый выступ карабкалась, да всего-то пару тутовых листочков нашла. Одни только дубовые листья остались. Как же я теперь домой пойду с пустыми корзинами? Мать твоя меня совсем со свету сживёт.

Утёрла ей слезинки со щеки девушка и говорит:

– Не печалься, милая, вот съешь лепёшечку, супом подкрепись, и отправимся мы с тобой вместе тутовые листочки собирать.

Еле уговорила старухина дочка невестку поесть, да попить. И пошли они вдвоём по горам корм для шелкопрядов добывать.

Долго искали они тутовые деревья с листочками, да только всё им одни дубы попадались. И не осталось ни одного хребта, ни одной вершины, ни одной расщелины, где бы они не искали.

Подняла голову невестка, увидела, что солнце уже за горы закатывается, и говорит печальным голосом:

– Пора тебе, сестрица, домой возвращаться. Скоро солнце совсем скроется, и темно здесь станет. Тигры из своих пещер выберутся, волки на охоту отправятся. Отправляйся без меня, да поскорее!

А та ей отвечает:

– Нет, что ты, давай вместе домой возвратимся! Я тебя здесь на погибель не оставлю!

Взглянула невестка на пару листочков в корзине и промолвила:

– Я, сестрица, побуду здесь, подожду немного. Не могу же я с пустыми руками домой вернуться, одна надежда на горного духа, может он пожалеет меня, горемычную, и превратит дубовые деревья в тутовые.

А девушка ей в ответ:

– Тогда и я горного духа подожду. Если превратит он дубовые деревья в тутовые, то мы вдвоём быстрее листьев соберём!

И стали они, крепко взявшись за руки с горы той спускаться. Пришли к горному роднику, обыскали всё кругом. Но нет нигде тутовых деревьев, одни только дубы стоят. Тем временем солнце совсем зашло за горы, темнота опускаться стала. Вздохнула тяжко невестка и говорит:

– Добрая ты моя сестрица! Незачем тебе со мной по горам ходить, да и ночь уже наступает! Иди ка ты домой к матери. А я поднимусь на эту гору, сказывают, что на ней горный Князь живёт! Глаза у него зелёные точно пучина морская, а нос красный как пламя огненное!

На это девушка ей промолвила:

– И я к горному Князю пойду, не пойду домой без тебя!

Стали они на эту гору взбираться, одна другой помогает, одна другую поддерживает. Вскарабкались на гору, смотрят, опять только одни дубовые деревья растут. Ни одного тутового листочка не нашли.

Увидала невестка, что луна над горой показалась, звёзды загораться стали, и опять она тревожиться стала. Начала она опять девушку уговаривать, чтобы та домой возвратилась. Но девушка, ни в какую не соглашается одной домой идти. Поглядела на корзинку невестка и снова заплакала.

Поднялся тут южный ветер, засвистел, загудел: У-у. Закапала вода в горном ущелье: Дин-дон. Вскинула девушка голову и закричала:

– Горный Князь! Преврати, пожалуйста, все дубовые деревья в тутовые, и я за тебя замуж выйду!

Но никто ей не ответил, только листочки слегка зашевелились. Крикнула она во второй раз:

– Горный Князь! Преврати, пожалуйста, все дубовые деревья в тутовые, и я за тебя замуж выйду!

Зашумели деревья, ветвями замахали, задрожали дубовые листочки. Крикнула тогда девушка третий раз:

– Горный Князь! Преврати, пожалуйста, все дубовые деревья в тутовые, и я за тебя замуж выйду!

Замолчала девушка. И вдруг налетел страшный ураган, окутал всё черным туманом. Ни земли, ни неба не видно. Всё вокруг шумит, гудит, кажется, будто деревья из земли вырывают. Страшно стало девушке с невесткой, прижались они друг дружке, голову поднять боятся. Вдруг всё стихло, снова луна показалась и звёзды зажглись. А вместо дубов теперь тутовые деревья стоят, листочками покачивают.

Глядят девушка и невестка на чудо – чудное, от радости онемели даже. Подхватили свои корзинки, и давай быстрее листочки собирать. Много листьев, да все такие большие, с ладонь каждый. Не успели оглянуться, как полные корзинки собрали. Радостные стали спускаться с горной кручи, да домой торопиться.

Между тем старуха дома от беспокойства за дочь с ума сходит. Мечется по дому, в окна выглядывает. Увидела дочку, побежала ей навстречу и кинулась её обнимать, не помня себя от радости. Опомнилась и накинулась на невестку:

– Ты словно гвоздь в глазу! Зачем ты мою дочку в горы увела, листья собирать заставила? Не будет тебе ни еды, ни питья, ни отдыха! Иди, стереги шелкопрядов до утра!

Вздохнула горестно невестка, но делать нечего, пошла куда велено.

На следующий день пришлось опять невестке за листьями идти. А девушка ей потихоньку в корзинку лепёшку сунула, чтобы та не голодала. Поднялась она на гору, а там одни туты растут, вместо дубов. Набрала она листьев и вернулась домой засветло. Теперь не трудно было корм для шелкопрядов найти.

В скором времени шелкопряды стали нить выпускать и коконы плести. Принялись тогда старуха, с дочерью и невесткой коны распаривать, да шёлковую нить тянуть. Тянут нить, разматывают коконы шелкопрядов, да на бобины накручивают.

Вдруг налетел чёрный вихрь, притащил чёрные тучи. Затянуло всё небо тучами, даже света белого не видать. Ветер свищет, а чёрный вихрь всё больше и больше становится, до самого неба поднялся. Закачались деревья, затрещали крыши на домах, вот – вот сорвёт их вихрь. Не успела старухина дочь в дом забежать, подхватил её чёрный вихрь и умчал с собой. Запричитала невестка, заплакала, кинулась вслед за вихрем, чтобы сестрицу выручить, да не тут то было. Швыряет её чёрный вихрь из стороны в сторону, ветки, камни под ноги бросает, исцарапал, изранил всю. А она всё равно не отстаёт, падает и вновь поднимается. Бежит следом за вихрем и кричит, не унимается:

– Горный Князь, отпусти сестрицу!

Помчался черный вихрь на свою гору, а невестка – за ним бежит. В горах тутовые деревья ей глаза ветвями закрыли, она инее заметила, куда он исчез. Стала она по горам бегать, сестрицу искать. Все ноги стёрла об камни, всё платье изорвала о ветви, да колючки. Ищет, зовёт свою сестрицу день, другой, третий, но нигде даже следа её найти не может.

Миновала весна, лето пролетело, вот уже и осень подошла с холодными ветрами, да заморозками. А бедная женщина всё продолжала искать. И все в округе знали и жалели её: травушка под ноги стелилась, чтобы раненые ступни не болели, плодовые деревья свои спелые плоды ей протягивали, чтобы она голод утолила. А птицы небесные, видя как замерзает горемычная, общипали свои перья и пух и отдали невестке. Полетел пух и опустился на женщину, полетели перья и покрыли всё её тело. Приросли к невестке пух и перья, и обернулась она красивой птицей. Взлетела птица над деревьями и запела:

– Чжао гу! Ищу свою сестру! Чжао гу! Ищу свою сестру!

Взлетела птица над горами и поёт:

– Чжао гу! Ищу свою сестру! Чжао гу! Ищу свою сестру!

Поднялась до самого солнца в небесах и ещё громче запела:

– Чжао гу! Ищу свою сестру! Чжао гу! Ищу свою сестру!

Так и зима прошла и вслед за ней снова весна наступила. А красивая птица всё поёт и поёт, не умолкая:

– Чжао гу! Ищу свою сестру! Чжао гу! Ищу свою сестру!

Много месяцев пролетело, много лет с той поры, а она всё кружит и кружит над полями и холмами, над горами и ручьями, зовёт свою сестрицу.

Жаль людям красивую птицу, и назвали они её Чжао-гу – ищу свою сестру!

Как юноша любимую искал

В далёкие времена жили в небольшой китайской деревне две семьи. Одна семья – Чжан, а другая – Ли. В семье Чжан был сын, и звали его – Чжан Шуань. А в семье Ли была дочка по имени Ли Хуа, то есть Ли Цветок. Красивыми родились эти юноша и девушка. Никого в округе красивее их не было. Все ими любовались. И с малого детства были они неразлучными друзьями, а потом, даже дали тайную клятву друг другу быть вместе до самой смерти.

Послал Чжан Шуань сваху к родителям Ли Хуа. Но они не рады были зятю бедняку и отказали бедному юноше. Мечтали родители выдать девушку за богатого. А семья Ван считалась самой богатой в тех краях. Недолго думая, решили Ли породниться с Ванами, и отдать их сыну свою красавицу дочь в жёны. Выбрали Ваны прекрасный день, наняли музыкантов – трубачей и пошли за невестой. Как не упиралась Ли Хуа садиться в свадебный паланкин, как ни плакала, родители и слушать ничего не хотели и заставили её сесть туда силой. Заиграли трубы, запела свирель, и понесли носильщики паланкин в дом жениха. А бедная девушка сидит в паланкине, и слезами обливается. Вдруг на полпути оборотень с неба свалился прямо в паланкин. Страшный, лицо чернющее, глаза навыкат красные как кровь. Сгрёб он Ли Хуа в охапку и умчался, как вихрь.

Услышал про это Чжан Шуань, загоревал, затосковал, да и говорит своим родителям:

– Не могу я жить без моей любимой, пока не отыщу её, не успокоится моё сердце.

Сказал на это ему отец:

– Где же ты её икать собираешься, ведь её оборотень похитил?

И мать его отговаривает:

– Ли Хуа ты теперь не найдёшь, только зря ноги истопчешь.

Но не стал слушать Чжан Шуань родительского совета, и на рассвете отправился любимую искать.

Долгое время искал юноша, у всех расспрашивал, где только не был, но нигде и следа милой не нашёл. «Может быть зря я её ищу, нет больше на белом свете моей Ли Хуа. Съел её ужасный оборотень?» Подумал так юноша, и такая печаль его за сердце взяла, что он сел у дороги и заплакал горючими слезами. Шёл мимо старец с седой бородой, остановился рядом и спрашивает:

– Почему ты, юноша, слёзы на дорожную пыль роняешь?

Ответил ему Чжан Шуань:

– Нет в этом секрета, дедушка. Утащил ужасный оборотень мою любимую. Где я только её не искал, у кого не выспрашивал, нет её нигде.

– Не отчаивайся, сынок, я знаю, где этого оборотня искать. Вставай, я покажу тебе дорогу.

Услышал это юноша, обрадовался. И отправились они в дорогу.

Идут они мимо ручья, смотрят, другой юноша воды напился и в ту же сторону направился.

– Как тебя зовут, и куда ты направляешься? – спрашивает старец.

Ответил ему юноша:

– Звать меня Ван Лан, брожу я по свету, свою невесту ищу. Похитил её из свадебного паланкина ужасный оборотень. А куда унёс неизвестно.

Покачал старец головой и позвал его:

– Пойдём с нами, юноша. Я знаю, где оборотня искать.

И отправились они в путь втроем. Весь день шли, росинки во рту не было. Чжан Шуань только о Ли Хуа и думает, не до еды ему. А Ван Лань от голода качается из стороны в сторону.

Стал он старца уговаривать:

– Давайте присядем, да перекусим, а потом дальше отправимся.

Что ж, ответил старец, – оглянись назад.

Посмотрел Ван Лан назад, смотрит – дом стоит богатый, а каменный лев сидит.

Говорит старец:

– Пойдём к дому, попросим еды какой-нибудь.

Подошли они к высокому крыльцу, в дверь постучали. Вышла к ним из дома старуха и спрашивает:

– Что вы стучите, чего вам надо?

Старик и говорит:

– Путники мы, оголодали в пути. Не найдётся ли у вас какой-нибудь еды. Не надо нам ни мяса, ни риса. Лепёшки из отрубей нам сгодятся.

Отвечает им старуха:

– Что ж, накормлю я вас, входите в дом.

Зашли они в дом, смотрят, а в комнате молодая красавица на капе восседает. Достала старуха разных кушаний, поставила перед гостями и сказала:

– Вот, угощайтесь, а потом потолкуем.

Едят путники, а старуха всё юношей разглядывает. Наелись, тут она им и говорит:

– Есть у меня к вам одно дело, но не знаю, договоримся ли мы? Мой муж умер много лет назад, и остались мы вдвоем с дочкой. Хочу я дочку замуж отдать, да зятем обзавестись. Кто из вас, юноши, моим зятем станет и в этом доме останется?

Стал старец Чжан Шуаня уговаривать. Но он и слушать не желает, не нужен ему никто, кроме Ли Хуа. Тогда стал старик Ван Лана уговаривать. А тот и рад, радёшенек. Понравился ему этот дом и красавица приглянулась.

Согласился Ван Лан остаться. А старец и Чжан Шуань дальше вдвоём пошли. Отошли от дома на небольшое расстояние, вдруг старец и говорит:

– Ох, уронил я свой платок у того дома, возле каменного льва. Вернись и подбери его.

Помчался Чжан Шуань к дому, видит – дом исчез, только один лев сидит. Пригляделся, а лев Ван Лана доедает, изорвал его всего на мелкие кусочки. Чжан Шуань со всех ног обратно помчался, подбежал к старцу и говорит:

– Ой, горе с Ван Ланом, его лев разорвал и доедает.

А старец идет, как ни в чём не бывало:

– Не случайно лев Ван Лана разорвал.

– Как так, дедушка? – спрашивает юноша.

А старец ему и говорит:

– Поразмысли хорошенько, тогда и поймёшь.

Долго шли они, много раз день ночью сменялся, и подошли к высокому каменному дому. Говорит юноше старец:

– Заходи, это мой дом.

Зашёл Чжан Шуань, смотрит, всё в этом доме каменное: и кровать, и котёл, и вся посуда из камня выточена. Удивился юноша, но ничего не сказал. Попросил старец Чжан Шуаня еду приготовить, юноша всё исполнил. Попросил дров нарубить, и это исполнил. Семь дней юноша старцу угождал. Смотрит старик, что юноша надежды не теряет, и говорит:

– Хочешь свою любимую вернуть?

– Да, – отвечает Чжан Шуань.

– Отправляйся к самому краю неба, к Огненной горе, и раздобудь из пещеры Пламенного тигра меч волшебный. Я тебе дам одежду, которая тебя от огня защитит, одень его и ничего не бойся. Но запомни, если сделаешь шаг назад – поглотит тебя огненное пламя.

Одел Чжан Шуань волшебную сверкающую одежду и отправился к самому краю неба. Долго шёл юноша до Огненной горы, смотрит, перед ним пламя полыхает, шипит. Но он бесстрашно шагнул в самое пекло. Со всех сторон объяло его пламя, но не жжёт. Подошёл он к пещере Пламенного тигра, а хозяин пещеры рядом сидит. Только разинет пасть тигр, как из неё огненный вихрь вырывается. Подумал Чжан Шуань про Ли Хуа, набрался храбрости и бросился эту в пещеру.

А тигр за ним, вот – вот настигнет. Увидел юноша волшебный меч, схватил его и ударил тигра. Упал зверь замертво и тут же пламя на горе погасло. Помчался Чжан Шуань обратно к старцу.

Увидел его старец и говорит:

– Вижу, ты раздобыл волшебный меч. Иди теперь вызволять Ли Хуа. Утащила её рыба-оборотень из Великого моря и поселила на дальнем острове. Но запомни, если одолеет тебя сомнение, не вызволишь свою любимую!

Взял юноша волшебный меч и пошел к Великому морю. Много дней шёл, все ноги стёр, и подошёл к пучине морской. Смотрит, а у моря того и края не видать. Поглядел он по сторонам – ни плота, ни лодочки нигде нет. Но всё равно не сдаётся, да про свою любимую думает. Бредёт Чжан Шуань вдоль берега, морской ветер его до дрожи пробирает, голод мучает, а он всё высматривает, на чём бы до острова добраться. Сколько он так бродил никто не скажет точно.

И вот однажды увидел юноша персиковое деревце, плывущее по морю. Волны деревце качают. Пригляделся Чжан Шуань и видит – три персика на деревце висят среди зеленых листьев. Приплыло дерево прямо к нему. Протянул руку юноша, очень уж ему есть захотелось, только персик надкусил, как услышал грозный тигриный рык. Так испугался Чжан Шуань, что со всего маху в воду плюхнулся. Обернулся по сторонам – нет никого. Исчез тигр куда-то и деревце с персиками тоже исчезло. Тигр тем временем исчез, и персиковое дерево тоже куда-то подевалось. Чувствует юноша, что его тело стало невесомым, словно персиковый листочек, и пошёл по воде как по суше. Деревце персиковое зачарованным оказалось, кто персик отведает, тот не утонет никогда.

Идёт Чжан Шуань по воде, остров высматривает. Вдруг увидел он посреди моря чёрную мглу. «Наверно это и есть жилище рыбы – оборотня», думает юноша. Подошёл он к чёрной мгле и увидел заветный остров, весь поросший буйной травой. Только вступил ногой на остров, как навстречу ему из чёрной мглы рыба-оборотень вышла с целой армией солдат-креветок, да полководцев-крабов. Все вооружены длинными копьями, да стальными рогатинами. А рыба-оборотень черна как ночь, в серебряном шлеме и панцире стоит, команды своему войску отдаёт. Крикнула рыба – оборотень боевой клич, загудело море, заходили волны, и стали юношу креветки-воины с копьями и полководцы-крабы с рогатинами окружать со всех сторон. Но даже не вздрогнул юноша, даже шага назад не ступил. Взмахнул, он своим волшебным мечем, и давай всё морское воинство раскидывать. Отлетели креветки-воины с копьями и полководцы-крабы с рогатинами в разные стороны замертво, а кто уцелел, обратно в пучину морскую попятились. Засиял меч, пошла от него дорожка огненная. И в тот же миг мгла рассеялась, рыба – оборотень даже зажмурилась от яркого света. Подбежал Чжан Шуань и зарубил оборотня.

Отыскал юноша свою любимую на краю острова, подхватил на руки и понёс обратно домой.

Поженились Чжан Шуань и Ли Хуа и жили неразлучно до самой смерти.

Сказка про хитрого У-гэна и верного Ши-е

В давние времена жили в одной китайской деревне два брата Ван, родители у них умерли, а женится, они ещё не успели. Кормились братья тем, что хворост в горах собирали, да продавали его охапками на базаре.

Старшего из братьев звали У-гэн, – «Пять Ночных Сторожей». Люди про таких говорят: «Как есть так – здоровый, а как работать – больной». А еще говорят: «Язык как сладкий мед, а сердце как горький чеснок». До того был У-гэн ленивый, да хитрый, что это никакой мерой не измерить. без меры, и без меры хитер. Поэтому-то и дали ему прозвище – У-гэнь, то есть «Без Меры».

Младшего из братьев звали Ши-е, – «Десять Ночей». Это был прекрасный юноша: трудолюбивый и честный, постоянно делал добрые дела и никогда не обманывал и не хитрил. Все его любили и хвалили. И стали называть младшего из братьев Ван – Ши-и, – «Правдивый».

Собрал как-то, Ши-и хворост в горах и пошёл продавать его в дом богатею Чжану. Отдал хворост, сел на заднем дворе на деревянную скамеечку и ждет, когда ему плату за хворост вынесут. Сидит он и вдруг видит – окно напротив, с шёлковыми занавесками приоткрылось, и из окна девушка выглянула, молоденькая, да красивая. Глядит на юношу своими большими глазами, чистыми как озёра.

Так её и называли Мин-чжу – «Чистая Жемчужина». Она была единственной дочкой богача Чжана. И не смотря на то, что девушка, росла в богатстве, была очень трудолюбива. Уже давно она за юношей наблюдала, и сегодня нарочно окно открыла, чтобы и он ее увидел.

Ши-и никогда прежде таких красавиц не видел и влюбился в Мин-чжу с первого взгляда. «Ах, если бы мне на такой красавице жениться, – думает, – но это пустые мечты. Я – дровосек, а она – дочка богача».

Опечаленный вернулся юноша домой.

Прошло, какое то время и опять понес Ши-и хворост Чжану. Сел, на скамеечку и долго дожидался, не выглянет ли опять красавица из окна. Выглянула девушка, улыбнулась и бросила Ши-и шёлковый платок. Подхватил он платок, прижал к сердцу и спрятал. Домой юноша летел, как на крыльях!

С тех пор, часто Ши-и в дом богача Чжана дрова носить стал, а уходить не торопился. Переглядываются молодые друг с другом, а иногда и словом перемолвятся, когда никто не видит.

Дни летели за днями. Полюбили Ши-и и Мин-чжу друг друга. И сказал юноша:

– Буду приходить сюда с хворостом каждые три дня, чтобы с тобой повидаться!

Спустя какое то время, собирал юноша в горах хворост, долго трудился и очень устал. Решил он немного отдохнуть под раскидистой зеленой сосной. Вынул он шёлковый платок, посмотрел на него и прикрыл свои глаза. Представилось ему, что это сама Мин-чжу рядом с ним. Напала на него сладкая дремота, он и не заметил, как проспал свидание с любимой.

А Мин-чжу стояла у окна и глядела на деревянную скамеечку. Долго она стояла, ожидая, тревожиться стала. Распахнула своё окно и выглянула «Может Ши-и много хвороста набрал, нести тяжело, вот и идёт медленно» – думала девушка, вглядываясь вдаль.

Вдруг налетел песчаный вихрь, поднял столп пыли. А за ним спустился с небес Черный орел, Выхватил из окна девушку и улетел проч.

Понёс орёл Мин-чжу в горы, долго летел, выбился из сил и решил на сосне передохнуть. А под этой зелёной сосной Ши-и и задремал.

Пробудился юноша от тихого плача. Поднял голову, а над ним чудище в чёрных перьях на ветвях сидит, а в когтях у него девушка в красном платье плачет. Взял Ши-и крепкую палку приноровился и ударил орла со всех сил.

Закричал Чёрный орёл диким голосом, но девушку не отпустил, еще крепче железными когтями стиснул. Взмахнул раненым крылом и полетел проч. А Ши-и за ним следом побежал.

Бежит юноша и видит, орел к пещере подлетел на вершине горы. Сел возле неё, клювом камень у входа в пещеру отодвинул и скрылся из виду, а камень обратно на место встал.

Добрался Ши-и к той пещере, хотел отодвинуть камень, но где уж человеку такую глыбу поднять!

Солнце тем временем садиться стало.

Вернулся юноша к сосне, подхватил хворост и домой отправился. «Позову я завтра с собой старшего брата, думает, вдвоем, мы отодвинем этот камень и выручим бедную девушку».

Возвратился Ши-и домой, а старший брат ему новость рассказывает:

– Слышал я сегодня, что дочь богача Чжана Чёрный орел утащил куда-то. Чжан по всему городу объявления развесил: «Кто укажет, где находится дочь моя Мин-чжу, тому будет награда – сундук серебра. А тому, кто ее спасет, отдам ее в жены».

– Эх, знал бы я, где она, разбогател бы, – добавил У-гэнь.

Догадался тут Ши-и, что это Мин-чжу была в когтях у орла, и рассказал брату о том, что с ним приключилось.

– Помоги мне освободить мою любимую, брат, – попросил Ши-и.

Закивал головой У-гэнь и говорит:

– Ох, и повезло нам, брат! Богатство и счастье придут в наш дом! Пойдём к её отцу Чжану и расскажем где она.

Отвечает ему Ши-и:

– Не нужен мне сундук серебра! Зачем время терять и к отцу её ходить, нужно девушку быстрей выручать.

Тогда У-гэнь запел по-другому:

– Да что – ты, какое серебро, нужно просто несчастных родителей успокоить! Если хочешь – я сам это сделаю.

И побежал он в дом богача.

Уселся У-гэнь с важным видом на лавку и давай врать:

– Видел я птицу, что вашу дочь унесла, хотел я её догнать, да из сил выбился! Но заприметил я орлиную пещеру. Так, что готовьте деньги, верну я вам вашу красавицу!

Вернулся У-гэнь уже под утро. А Ши-и большую корзину из ивовых прутьев сплёл, верёвку приготовил, бревно подкатил.

Отправились братья в горы, к орлиной пещере. Вскарабкались на вершину, к камню подошли. Одолели братья вдвоём камень, отодвинули. А у входа бревно закрепили и корзину к нему привязали. Залез Ши-и в корзину, прихватил с собой топор и У-гэнь стал опускать его вниз, на самое дно пещеры. Выбрался юноша из корзины, топор в руку взял, стал на ощупь в темноте продвигаться. Долго он так шёл, вдруг смотрит – впереди посветлело. И оказался он на дороге, а по обеим сторонам той дороги кости валяются. Взглянул на кости юноша и разозлился: «Сколько же жизней птица проклятая погубила! Не успокоюсь, пока ее не уничтожу!»

Дальше по дороге идет Ши-и, видит – лес показался темный и мрачный, деревья в лесу огромные до небес.

Дошёл до середины леса, а там чёрный дом стоит. А вокруг тишина как в могиле. Стал присматриваться юноша. Видит – у дальнего края изгороди девушка сидит. Пригорюнилась, низко голову опустила. Подобрался юноша поближе, а девушка как раз голову подняла. Смотрит Ши-и, и сердце от радости колотится – это Мин-чжу! Позвал он любимую шёпотом:

– Мин-чжу!

Увидала девушка Ши-и, бросилась к нему, плачет то ли от горя, то ли от радости.

– Как ты сюда добрался? – спросила Мин-чжу.

– Долго рассказывать, вот выберемся отсюда, тогда всё и расскажу, – сказал юноша.

– Кто-то вчера орла ранил, он теперь лежит, да стонет. А ночью отвар, какой-то пил и сказал, что когда выздоровеет, женится на мне, – рассказала девушка. А если я противиться буду, то он меня съест.

– Не переживай, это ведь я орла ранил, а скоро совсем с ним расправлюсь, чтобы он не вредил людям! – сказал на это Ши-и. Но ты должна мне помочь.

Мин-чжу кивнула и пошла в дом.

Постоял немного юноша, прислушался и стал к окну подкрадываться. Заглянул в окно, а там молодой парень на лежанке лежит, лицо у него черное, вместо рта у него острый клюв. Бок у него перевязан, глаза закрыты. Догадался Ши-и, что это тот самый Чёрный орел и крепче за топор взялся.

Тем временем Мин-чжу подошла к орлу и ласково говорит:

– Повернись спиной ко мне, я тебе рану перевяжу. А как поправишься – выйду я за тебя замуж.

Поверил орел словам девушки.

– Хорошо, – говорит, – повернусь.

Повернулся он спиной, девушка стала делать вид, что рану перевязывает, а сама Ши-и рукой махнула, подзывает к себе. Подкрался юноша, замахнулся и… зарубил проклятое чудовище.

Отправились юноша с девушкой в обратный путь. Подходят к корзине с верёвкой, юноша и говорит:

– Не бойся, полезай в корзину, там наверху мой старший брат, он тебя вытянет.

Забралась Мин-чжу в корзину, а Ши-и брату знак подал, как было условлено.

Вытянул У-гэнь корзину, взглянул на девушку и обомлел. Такой красавицы он сроду не видел, и задумал недоброе.

Настала очередь Ши-и подниматься. Опустил У-гэнь вниз корзину, подождал, пока младший брат в неё заберётся, и стал вверх тянуть. Но как только до середины вытянул, взял и отпустил верёвку. А потом давай кричать:

– Ай-ай-ай! Веревка лопнула! Подожди, братишка, пока я за другой сбегаю.

Взял Мин-чжу за руку и за собой повёл. Как только спустились с горы, говорит девушке:

– Ох, забыл я у пещеры кое-что, побудь здесь, я сбегаю и вернусь.

Подбежал У-гэнь к пещере, и стал камнями вход заваливать.

Как увидел Ши-и, что камни посыпались, поднял голову и понял, что это брат его похоронить хочет. Нечего теперь и мечтать, чтобы наверх выбраться. Опустил голову бедный юноша и пошёл обратно вглубь пещеры.

Бредёт Ши-и по пещере, другой выход из нее ищет. Но перед ним только стены каменные. Вдруг услышал чей-то крик:

– Ши-и! Выручи меня!

Подошёл поближе, а там огромный карп, железными гвоздями к стенке прибит.

Спросил юноша карпа:

– Кто же это такое с тобой сделал?

– Это Чёрный орёл прибил. Вызволи меня, добрый юноша! Я ведь третий сын царя драконов. Резвился я в море, на синем просторе, а орел схватил меня железными когтями и принёс в эту пещеру. Прибил он меня, чтобы съесть на свою свадьбу.

Стало жаль юноше карпа, вытянул он потихоньку гвозди и отпустил беднягу. Перевернулся карп три раза и обернулся красивым юношей.

– Благодарю тебя, Ши-и, выручил ты меня! – говорит сын драконьего царя.

А Ши-и в ответ:

– Помоги мне выбраться отсюда, это будет лучшей благодарностью.

Поклонился ему красивый юноша и сказал:

– Закрой свои глаза и садись мне на спину.

Ши-и сделал так, как было велено. Засвистел ветер в ушах у юноши, и не успел он и глазом моргнуть, как услышал:

– Открывай глаза!

Очутился юноша в прекрасном месте. Изумрудный лес перед ним, цветы кругом, да трава зелёная. А посреди леса дом золотой.

– Куда мы попали? – спросил Ши-и.

А царевич ему отвечает:

– Это дом моего отца. Заходи и будь нашим гостем, дорогой спаситель!

– Рад бы я у тебя погостить, да домой мне надо. Любимую мою коварный брат увёл. Отнеси меня домой, пожалуйста!

Отвечает ему царский сын:

– Не могу я тебя, не отблагодарив, отпустить! Зайди ненадолго!

– Хорошо, если так, тогда будь по – твоему! – ответил юноша и пошёл за царевичем.

Вошли они в большой зал, весь украшенный золотом и драгоценными камнями. А на троне седой старец сидит, рядом – красивая девушка.

Говорит царский сын:

– Это отец мой и сестрица младшая.

Поклонился юноша царю драконов и царевне.

– Поведай нам, кто ты и как моего сына освободил, – сказал царь драконов. Юноша назвался, и рассказал, как всё было.

И повелел царь Ши-и одарить.

А Ши-и поклонился и сказал:

– Не надо мне награды. Не ради сокровищ я спас вашего сына.

Услышал слова такие царь и думает: «Какой славный юноша Ши-и, не жалко такому свою дочь замуж отдать».

И сказал царь драконов:

– Много у меня сокровищ разных: серебра и золота – груды бессчётные, жемчугов – россыпи бесконечные, а уж каменьев драгоценных, что песка на дне морском. Если станешь моим зятем, ни в чём нужды знать не будешь!

Поклонился Ши-и царю драконов и сказал:

– Благодарен я вам за доброту и щедрость, только есть у меня любимая, и никого другого мне ни за какие сокровища не надо! Отправьте меня домой поскорее, век буду помнить ваше добро.

Вздохнул царь драконов и ответил на такие слова:

– Ничего не поделаешь, раз есть у тебя любимая.

И велел он своему сыну тыкву-горлянку взять и доставить Ши-и, куда он просит. Поклонился юноша царю до земли и красавице – в пояс и вышел из дворца.

Говорит ему царевич:

– Закрой свои глаза и садись мне на спину.

Ши-и сделал так, как было велено. Засвистел ветер в ушах у юноши, и не успел он и глазом моргнуть, как услышал:

– Открывай глаза!

Очутился в этот раз юноша на берегу моря.

Достал царевич тыкву-горлянку, потряс её трижды и воскликнул:

– Тыква-горлянка! Стань конём быстроногим!

И в тот же миг тыква конём обернулась.

Поклонился юноша царевичу, а царевич Ши-и, на том и распрощались.

Сел юноша на коня и помчался к своей деревне. Быстрее ветра скакал на коне Ши-и, вмиг доскакал. Не успел юноша слезть с коня, того и след простыл.

А У-гэнь, не успел в свой дом Мин-чжу привести, как она его обратно в горы торопит – спасать Ши-и. Сказал ей на это У-гэнь:

– Нет его в живых, как поднялся я на гору, гляжу, а вход камнями завален, видно пока мы спускались, обвал случился. Заплакала девушка, запричитала, а хитрый У-гэнь ей говорит:

– Мёртвого не вернёшь, а нам дальше жить надо, я тебя из пещеры вытянул, за меня и замуж выходи. А отец твой ещё и сундук серебра за тебя мне даст.

Услышала эти слова Мин-чжу, и стало тяжело у неё на сердце. Решила она У-гэня к отцу отослать, а самой на ту гору сходить, проверить, правду ли У-гэнь говорит.

И сказала девушка У-гэню:

– Иди к моему отцу и скажи, пусть моё приданое готовят – десять сундуков серебра и сундук золота, да пересчитай всё сам. Как услышал подлец про серебро и золото, глаза у него загорелись, раскраснелся весь и стал собираться в дому богача.

Только вышел из дома, а навстречу ему Ши-и идёт – целый и невредимый. Увидел его старший брат, словно мел побелел, а когда опомнился, побежал от стыда, куда глаза глядят.

Слышал я от людей, что лодырь У-гэнь стал ходить по деревням милостыню просить, да только никто его кормить не хотел, и он умер с голоду.

А юноша Ши-и женился на Мин-чжу, и жили они счастливо до самой смерти.

Жених-змей

В одной китайской деревне жили старик со старухой. И не было у них сына, а было семь дочерей. У старших дочерей волосы красивые, до пят, а последняя дочь – плешивая уродилась. Говорит как то старуха своему старику:

– В золотой долине у змея золотые цветы растут. Возьми свой топор, да сруби их. Первой дочери и второй по цветку принесёшь, а мне и простого белого хватит.

Взял старик свой топор – Острое лезвие, наточил его, как следует, и пошёл цветы рубить. Идёт, а сам песню напевает:

– Дун-дун-дун-дун-дун – первой дочке дам цветочек, Дун-дун-дун-дун-дун – второй дочке дам цветочек.

Принялся старик белый цветок рубить, и уронил топор – Острое лезвие в змеиную нору.

Стал просить старик змея:

– Змей, верни мне мой топор – Острое лезвие!

– Обожди, сейчас с кровати встану.

– Змей, верни мне мой топор – Острое лезвие!

– Обожди, сейчас глаза протру.

– Змей, верни мне мой топор – Острое лезвие!

– Обожди, сейчас печь растоплю.

– Змей, верни мне мой топор – Острое лезвие!

– Обожди, сейчас котёл на огонь поставлю.

– Змей, верни мне мой топор – Острое лезвие!

– Обожди, сейчас позавтракаю.

Надоело старику ждать, он как закричит:

– Эй, змей, сейчас же верни мой топор – Острое лезвие!

– Я тебе – топор, а ты мне – что?

– Дам тебе, чтобы мышей ловила.

– Не нужна мне кошка!

– Дам тебе собаку, чтобы нору твою сторожила.

– Не нужна мне собака!

– Дам тебе курицу, чтобы яйца тебе несла.

– Не нужна мне курица!

– Дам тебе свинью, чтобы мясо у тебя водилось!

– Не нужна мне свинья!

– Дам тебе красивую девушку, чтобы женой тебе была!

– Договорились! Ты мне – красивую девушку, я тебе – твой топор.

Вернулся старик домой сел на камень у изгороди. Подошла к нему первая дочка и говорит:

– Что с тобой приключилось, отец? Ты всегда на тёплый кан садился. А сейчас, на холодном камне сидишь.

Говорит её старик:

– Велела мне старуха вам с сестрой золотых цветов срубить, а себе – белый цветок попросила. Срубил я вам цветы, а потом топор в нору к змею обронил. А змей теперь за топор невесту требует. Пойдёшь за него?

– Нет, не пойду, за него он вонючий.

Подошла к отцу вторая дочь и спрашивает:

– Что с тобой приключилось, отец? Ты всегда на тёплый кан садился. А сейчас, на холодном камне сидишь.

– Велела мне старуха вам с сестрой золотых цветов срубить, а себе – белый цветок попросила. Срубил я вам цветы, а потом топор в нору к змею обронил. А змей теперь за топор невесту требует. Пойдёшь за него?

– Нет, не пойду, за него он вонючий.

Подошла к старику жена-старуха и спрашивает:

– Что с тобой приключилось? Ты всегда на тёплый кан садился. А сейчас, на холодном камне сидишь.

– Да что толку тебе говорить? Ты тоже за змея не пойдёшь! Захотел я для тебя белый цветок срубить, да обронил свой топор в змеиную нору. А змей теперь вместо топора дочку в невесты просит.

Подходит к старику третья дочка и спрашивает:

– Что с тобой приключилось, отец? Ты всегда на тёплый кан садился. А сейчас, на холодном камне сидишь.

– Велела мне старуха вам золотых цветов срубить, а себе – белый цветок попросила. Срубил я вам цветы, а потом топор в нору к змею обронил. А змей теперь за топор невесту требует. Хотел я вам по золотому цветку добыть, да уронил топор Золотое лезвие в нору к змею. А змей взамен топора одну из вас в жены требует. Пойдешь замуж за змея?

– Нет, не пойду, за него он вонючий.

Подходит к старику четвёртая дочка и спрашивает:

– Что с тобой приключилось, отец? Ты всегда на тёплый кан садился. А сейчас, на холодном камне сидишь.

– Велела мне старуха вам золотых цветов срубить, а себе – белый цветок попросила. Срубил я вам цветы, а потом топор в нору к змею обронил. А змей теперь за топор невесту требует. Хотел я вам по золотому цветку добыть, да уронил топор Золотое лезвие в нору к змею. А змей взамен топора одну из вас в жены требует. Пойдешь замуж за змея?

– Нет, не пойду, за него он вонючий.

Подходит к старику пятая дочка и спрашивает:

– Что с тобой приключилось, отец? Ты всегда на тёплый кан садился. А сейчас, на холодном камне сидишь.

Велела мне старуха вам золотых цветов срубить, а себе – белый цветок попросила. Срубил я вам цветы, а потом топор в нору к змею обронил. А змей теперь за топор невесту требует. Хотел я вам по золотому цветку добыть, да уронил топор Золотое лезвие в нору к змею. А змей взамен топора одну из вас в жены требует. Пойдешь замуж за змея?

– Нет, не пойду, за него он вонючий.

Подходит к старику шестая дочка и спрашивает:

– Что с тобой приключилось, отец? Ты всегда на тёплый кан садился. А сейчас, на холодном камне сидишь.

Велела мне старуха вам золотых цветов срубить, а себе – белый цветок попросила. Срубил я вам цветы, а потом топор в нору к змею обронил. А змей теперь за топор невесту требует. Пойдёшь за него?

– Хотел я вам по золотому цветку добыть, да уронил топор Золотое лезвие в нору к змею. А змей взамен топора одну из вас в жены требует. Пойдешь замуж за змея?

– Нет, не пойду, за него он вонючий.

Подходит к старику седьмая дочка и спрашивает:

– Что с тобой приключилось, отец? Ты всегда на тёплый кан садился. А сейчас, на холодном камне сидишь.

– Какой толк рассказывать? Пообещал я змею красавицу жену взамен топора. Да где ж её взять? Ни старуха, ни старшие сёстры не соглашаются за него идти.

– Так выдай меня за змея!

– Даже и не знаю, возьмёт ли он тебя! Нужна змею жена красивая, а не плешивая.

– А ты попробуй!

– Что ж, если хочешь, так и иди!

– Попроси сначала у змея костяной гребень!

Пришёл старик к змеиной норе и кричит:

– Змей, моя младшая дочка согласна за тебя пойти, но просит, чтобы ты сначала костяной гребень ей подарил.

Отдал змей костяной гребень старику. Принёс домой и отдал седьмой дочери.

Встала у ворот младшая дочь, чешет свои плешивые волосы костяным гребнем, да напевает:

Расчешу первый разок – дотяну до носок. Расчешу второй разок – дотяну до дорог. Расчешу третий разок – дотяну до змеиных ног.

Расчесала девушка свои плешивые волосы и пошла к змею.

Вол шелка везет, конь – парчу. Верблюд – серебра сундук. Воробьи – белые лепёшки. Ласточки – напитки сладкие. Баран – золотое зеркальце.

Пришла седьмая дочь старика к змею, и сыграли они свадьбу. А старик свой топор обратно получил.

Просит как-то старшая дочка:

– Матушка, разреши мне младшую сестрицу навестить!

– Хорошо, иди навести.

Идет она долиной и повстречала пастуха.

– Ответь мне пастух, где моя младшая сестрица живет?

– Кто твоя сестрица?

– Жена змея.

– Как пройдёшь долиной, увидишь огромную навозную кучу, разгребёшь её – там и змеиная нора будет.

Стала девушка пастуха бранить.

– Что же ты врёшь мне! Разве станет кто-то в навозной куче жить?

И отправилась он дальше.

Повстречался девушке свинопас.

– Ответь мне свинопас, где моя младшая сестрица живет?

– Кто твоя сестрица?

– Жена змея.

– Как пройдёшь долиной, увидишь огромную навозную кучу, разгребёшь её – там и змеиная нора будет.

Стала девушка свинопаса бранить.

– Что же ты врёшь мне! Разве станет кто-то в навозной куче жить?

И отправилась он дальше.

Идёт она долиной, вдруг видит – огромная навозная куча лежит. Разгребла её девушка и увидела змеиную нору. А потом стала сестрицу звать:

– Сестрица, сестрица!

– Ты ли это старшая сестра?

– Да! Пришла тебя навестить.

– Проходи!

Вошла старшая сестра в змеиную нору, а змеиная жена стала её угощать. Угощала, угощала, да и говорит:

– Спрячься в этом сундуке, сейчас змей вернётся.

Едва сундук закрылся, змей домой вернулся. Чует неладное и говорит:

– Чую запах странный.

– Это я лицо мылом умывала, – отвечает ему жена.

– Нет, не мылом пахнет.

– Это я волосы расчёсывала.

– Нет, не тем пахнет.

– Это я новое платье примеряла.

– Станешь мне врать, из дома выгоню!

– Это старшая сестрица меня навестить пришла!

– И куда же она подевалась?

– В сундуке схоронилась.

– Зачем же она в сундуке схоронилась?

– Чтобы ты не убил!

– Ох, и глупая же ты! Открывай сундук!

Вылезла старшая сестра из сундука и осталась у них гостить.

Как-то, когда змея дома не было, говорит старшая сестра:

– Сестрица, дай мне твои носочки, хочу я посмотреть, похожи ли мы с тобой.

– Конечно, похожи! Мы ведь с тобой – родные сёстры!

– Сестрица, дай мне твоё платье, хочу я посмотреть, похожи ли мы с тобой.

– Конечно, похожи! Мы ведь с тобой – родные сёстры!

– Сестрица, дай мне твои серьги, хочу я посмотреть, похожи ли мы с тобой.

– Конечно, похожи! Мы ведь с тобой – родные сёстры!

– Пойдём, глянемся в реку и увидим, похожи ли мы!

– Пойдём, коли так.

Подошли сёстры к реке, стали в воду глядеть. Старшая сестра взяла и столкнула в реку жену змея. А сама обратно в нору вернулась.

Вернулся змей домой, и не отличив младшей от старшей, спрашивает у старшей сестры:

– А где твоя старшая сестрица?

– Обратно в родительский дом пошла.

– А почему у тебя лицо рябое стало?

– В горох упала!

– А почему у тебя ступни большими стали?

– Босиком ходила, ступни и распухли!

Рано утром пошёл змей коня поить, а у реки попугай его принялся стыдить:

– Ах, ты змей! Нет у тебя ни стыда, не совести, что же ты на свояченицу позарился!

Удивился змей молча домой пошёл.

На следующий день снова пошёл змей на реку коня поить, а попугай опять его стыдит:

– Эх, ты змей! Нет у тебя ни стыда, не совести, что же ты на свояченицу позарился!

Вернулся змей домой и говорит жене:

– Посмеялся я сейчас вволю! Рассмешил меня попугай у реки, сидит он не берегу реки и кричит:

– Ах, ты змей! Нет у тебя ни стыда, не совести, что же ты на свояченицу позарился!

– Глупая птица, да и пусть себе кричит! – говорит ему на это «жена».

Утром опять пошёл змей к реке, а попугай за своё:

– Ах, ты змей! Нет у тебя ни стыда, не совести, что же ты на свояченицу позарился!

Задумался змей: «Ох, и острый язык у этого попугая, прямо как у моей жены, может и впрямь это она попугаем обернулась», подумал так и говорит:

– Если ты мне не жена – сядь быстрее на коня!

– Если ты моя жена – залетай мне в рукава!

Только поднял свой рукав змей, попугай мигом туда юркнул.

Пришёл змей домой и говорит жене:

– Позаботься об этом попугае, накорми, да смотри, чтобы кошка его не схватила!

Пошёл змей по своим делам. А старшая сестра принялась прихорашиваться. Смотрит на неё попугай да как закричит:

– Не смей моё золотое зеркальце брать, подлая! Не смей моим гребнем свои волосы чесать, коварная! Гадина, ты, бесстыжая, нечего тебе тут делать!

– Убирайся из этого дома, разлучница!

Старшая сестра сидит, от злости места себе не находит.

На следующий день говорит она змею:

– Сходи на реку, принеси воды большой чан.

Поставил змей полный чан воды и ушёл из дома.

Принялась старшая сестра волосы мыть, а попугай опять за своё:

– Не смей моё золотое зеркальце брать, подлая! Не смей моим гребнем свои волосы чесать, коварная! Гадина, ты, бесстыжая, нечего тебе тут делать! Убирайся из этого дома, разлучница!

Разозлилась женщина, схватила попугая и утопила его. Отряхнула руки и говорит:

– Больше ты ничего не скажешь!

Вернулся змей домой и спрашивает жену:

– Где наш попугай?

А жена ему отвечает:

– Много ты воды принёс, упал попугай в чан и утонул.

Вздохнул змей тяжело и пошёл во двор.

А старшая сестра принялась из попугая суп варить. Сварила и на стол поставила. Не ест змей суп, а сестрица уплетает, как ни в чём не бывало. Не заметила косточку и подавилась. Разозлилась и выбросила попугайское мясо в яму, а потом закопала.

Прошло немного времени, и выросла на том месте финиковая пальма. Запнулась об неё старшая сестра, упала, порвала платье шёлковое. Только поднялась, налетел на неё рой осиный с того дерева.

Разозлилась старшая сестра и вырубила пальму и сколотила из неё скамеечку.

– Садись, муженёк, отдохни, – говорит обманщица.

Присел змей на скамеечку, удобно ему, а она только села рядом, откуда ни возьмись колючка выскочила из скамейки и уколола старшую сестру. Вскочила она, взяла топор и изрубила скамеечку. А потом обломки в печи сожгла.

Среди ночи проснулся змей от странного звука. Пошёл посмотреть, что там. А это младшая сестра на ткацком станке шелк ткет. Ткет, а сама чуть не плачет. Подошёл к ней змей, захотел обнять, а она ему со слезами и говорит:

– Не прикасайся ко мне! Возьми сначала снег – слепи из него мне лицо, возьми золотые цветы – сделай из них мне одежду, возьми ветви сливовые – сделай мне косточки. Тогда стану я такой, какой раньше была.

Исполнил змей, как ему жена наказала. И стала его жена краше прежнего. А подлую старшую сестру змей с позором из дома выгнал. И жили они с женой долго и счастливо.

Мимоза

Когда это было, в какой стороне, не ведомо. Жил на белом свете один юноша. И собой хорош, и нрава доброго. С ранней зари ходил юноша рыбу в реке ловить. И каждый день ему один и тот же старик встречался. Сядет старик и приговаривает: Сидит старик на берегу и тихо так приговаривает:

– Ловись рыбка большая, уплывай мелкая!

Интересно стало юноше, стал он за стариком приглядывать. И вправду старику только крупная рыба попадается. Стал он просить старика:

– Дедушка, научи меня так же рыбу ловить!

Закачал головой старик и говорит:

– Нет, не научу, иди по берегу, ищи свою удачу.

Только вымолвил это старик, как сразу исчез.

Послушал юноша старика и пошёл вдоль берега. Долго шёл, уже и луна показалась. Смотрит юноша, а перед ним заводь с лотосами. Сверкают они в лунном свете, переливаются. Шагнул он к прекрасным цветам, да видно в водорослях запутался и упал. Встал на ноги и не понял, где очутился. Изумрудные туты качаются вокруг, а на листочках у них звёзды мерцают. А посреди деревьев – домик стоит, в окне свет горит. Заглянул юноша в окошко, смотрит – девушка пригожая шёлк ткёт. А в чёрных волосах её бутон лотоса воткнут. Спросил юноша вежливо:

– Куда я попал, девица?

Подняла девушка голову и отвечает:

– Это деревня лотосов.

– А как тебя зовут?

– Зовут меня Дева – лотос.

– Можно ли передохнуть с долгой дороги?

– Заходи в дом, гостем будешь.

Пригласила девушка юношу в дом, а сама опять прясть начала, да так быстро, что и не уследишь за челноком. Посидел юноша и собрался уходить, а она его не удерживает. Поднялась и до дверей проводила, даже слова напоследок не вымолвила.

Только шагнул через порог юноша – всё исчезло, только заводь перед ним.

Возвратился юноша домой, а сам всё о той девушке с лотосом мечтает: «Вот бы мне такую в жёны взять»!

На вечерней заре поспешил юноша к заводе с лотосами. С нетерпением дождался он темноты. Засверкали лотосы, и предстала перед ним Дева – лотос. Посмотрела на юношу ласково и говорит:

– Сними свою рваную куртку, я починю её.

Снял юноша куртку, а она достала из рукава серебряную иголку и заштопала куртку.

Поблагодарил юноша красавицу и говорит:

– Один я на всём белом свете!

А девушка ничего не отвечает.

Возвратился юноша домой под утро. И тянет его обратно, да так, что он места себе в доме не находит. Не выдержал и опять к заводи помчался. А над лотосами уже солнце поднимается. Аромат от лотосов в воздухе разливается. Смотрит, юноша среди цветов один лотос возвышается, красоты неописуемой, нежный как рассвет. «Может это и есть Дева-лотос», – подумал юноша. Только успел подумать так юноша, как цветок девицей обернулся. Смотрит на него фея и говорит грустным голосом:

– Не велит мне отец с людьми знаться. Пришла я с тобой проститься навеки.

Услышал юноша такие слова, и словно окаменел от горя. Стоит он, а слёзы ручейками по щекам текут. Говорит тогда девушка:

– Если чисты твои помыслы, и нет у тебя – «трех сердец и двух мыслей», тогда давай отправимся вместе на край земли, за далёкие моря на зелёный остров.

Просияло лицо юноши:

– Готов я с тобой и на край земли и куда скажешь!

Взяла тогда девушка бутон лотоса, подула на него – и он словно зонтик раскрылся. Подняла она его над головой, взяла другой юношу за руку и полетели они в поднебесье.

Летят они выше облаков, орлов летящих сверху разглядывают.

Долго ли они летели, и не скажешь, только пронеслось время как один миг. Опустились они на землю, смотрит юноша – везде трава зелёная, а рядом горное ущелье. И говорит ему Дева – лотос, улыбаясь:

– Ты охотиться будешь, а я буду ткать. Вот и будет у нас и еда, и одежда.

– А где мы жить с тобой будем? – спросил юноша.

– Это не твоя забота! Сменила девушка свою длинную зелёную юбку на холщовую. Закружилась шелковая юбка и потихоньку на землю опустилась.

Видит юноша – вместо юбки появилась заводь, зелёная как изумруд. А посреди неё дом стоит, и мостик к нему перекинут. Заходят юноша и девушка в дом. А в доме всё, что нужно в хозяйстве, имеется, даже ткацкий станок стоит.

Стал утром юноша на охоту собираться. А Дева-лотос вытянула из своих волос цветок лотоса и говорит:

– Вот, возьми этот лотос, он защитит тебя, от всяких гадов. И береги его, не отдавай никому.

Поблагодарил её юноша цветок и пошёл на охоту. Стал он подниматься в горы, а там зайцев и фазанов – великое множество, и никто человека не боится.

Поймал он много дичи и понёс домой. Смотрит, на склоне тутовые деревья поднимаются. Присмотрелся, а это Дева-лотос тутовые ветки обламывает, да между камней втыкает. Только воткнёт ветку, она уже тутовым деревом поднимается. Насадила тутовых деревьев, да за сосновые принялась. Работает не покладая рук, уже все руки изранила.

Окликнул её юноша:

– Передохни немного, посиди в тенёчке.

А она не унимается:

– Вот сделаю всё что задумала, тогда отдохну.

Отправился на другой день юноша охотится. Пошёл к западным горам, а там дикие козы пасутся, стал он их ловить. День ловит, два, на третий день поймал козу, вскочил на неё и помчался верхом на козе домой.

Добрался до дома, а там зеленый шелк лежит. Возьмёт Дева-лотос шёлк, на траве его расстелет, и он тотчас зеленой водой становиться.

Вечер наступил, а Дева-лотос все за станком сидит, ткёт, спины не разгибая. Юноша ей и говорит:

– Отдохни хоть немного, милая!

А она только смеется:

– Вот сделаю всё что задумала, тогда отдохну.

Миновал месяц, другой к концу подходить стал. И заметил юноша, что девица уже не так хороша, как раньше. Спросил ее юноша:

– Не от забот, да трудов ты стареть начала?

Но ничего на это она не ответила.

Пошёл как-то юноша к дальним горам. Долго он пробирался по ущельям и карабкался на вершины. Наконец добрался до дальней горы. Огляделся – ни цветочка, ни травинки, а впереди чёрные камни одни. Пошёл дальше и увидел вход в чёрную пещеру. Достал он лотос из-за пазухи, который жена ему дала, и шагнул в эту пещеру. В пещере тьма непроглядная и кровью пахнет.

Вдруг из самой глубины пещеры громадный тигр выскочил, вот-вот на юношу бросится. Испугался юноша и показал тигру цветок. Увидел тигр лотос и побежал в страхе от юноши.

Идёт юноша дальше, а пещера всё шире делается.

Вдруг налетела на него стая волков. Испугался юноша и показал волчьей стае цветок. Поджали волки хвосты и бросились кто куда.

Идёт юноша дальше, а пещера всё светлее делается.

Прошел он немного, и оказался перед красивыми воротами. Открылись ворота, а за ними фонарики красные горят, цветы кругом и на скамеечке красавица сидит. Лицо белее снега, губы алее розы, голос нежный и ласковый.

Увидела красавица юношу, побежала навстречу.

– Здравствуй, юноша! Проходи в мой дом гостем будешь!

Вспомнилась тут юноше Дева-лотос. Да разве сравнится она теперь с этой красавицей? Вошел он в дом к красавице, сел рядом с ней, смотрит, не налюбуется. А хозяйка его сладким вином угощает, в золотой бокал наливает, разными кушаньями потчует, да сама всё хрустальным смехом заливается.

Так три дня пролетело в забавах, да утехах. Позабыл юноша о своей жене – про доброту её и трудолюбие. Полюбилась ему эта красавица, и взял он её себе в жёны.

На четвёртый день попросила красавица:

– Хотела бы я родных навестить, но боюсь тигров злых, волков кровожадных и разных гадов ползучих.

Не стал долго думать юноша и сказал:

– Есть у меня цветок волшебный, с ним ни один зверь не страшен. Возьми его, и навести своих родственников. И отдал ей лотос.

Только скрылась красавица за ворота, они тут же захлопнулись. Тьма такая опустилась, хоть глаз выколи. Куда не ткнётся юноша – везде только камни одни. А за каменной стеной тигриный рык раздаётся. Испугался юноша, стал кричать и звать на помощь, да всё без толку. Сел он на камень и заплакал.

А Дева-лотос тем временем возвращения мужа домой дожидалась. Ткала она за станком, да и решила погадать, где её любимый пропадает. Погадала на пальцах и всё поняла: четвёртый день уже её муж с женщиной-оборотнем милуется. Взяла её злость, да обида. И хоть узнала дева, что муж в беде, а что делать не знает.

Какое-то время посидела женщина у окна, да всё же решила мужа из беды вызволить.

Словно ветер помчалась она на ту гору, где её нерадивый муж остался. Подошла она к входу в пещеру, смотрит, а он огромными валунами завален.

Забралась Дева – лотос на вершину той горы, бросила свой серебряный напёрсток прямо в камни. Пробуравил тот напёрсток колодец до самого основания горы.

Юноша между тем сидит на камне и горюет. Темень вокруг непроглядная, тоска сердце грызёт, страх к самому горлу подбирается. «Пропаду я здесь совсем», – думает. Не успел подумать, как появилась перед ним жена его – Дева-лотос. Взяла его за руку, и повела из пещеры.

Выбрались они из пещеры, подобрала дева свой серебряный напёрсток и на палец надела.

Боялся юноша на жену посмотреть, так ему было стыдно и боязно. А фея посмотрела печально и говорит:

– Не могла я себе представить, что ты меня предашь! Было у меня два сокровища – лотос и серебряный напёрсток. Если бы не отдала тебе лотос, всегда бы молодой, да красивой оставалась!

Не успела договорить, как налетел на них чёрный вихрь. Это женщина – оборотень его наслала. Завладела она обманом волшебным лотосом и хочет Деву – лотос погубить. Взяла фея юношу за руку и побежали они прочь от того места. Бежит дева быстрее ветра, а злодейка их нагоняет и кричит:

– Юноша, вернись!

– Не оборачивайся, а то погибнешь! – говорит Дева-лотос.

А женщина – оборотень не унимается:

– Разве ты забыл, как нам было хорошо вместе?

Спуталось всё в голове у юноши, не сдержался он и оглянулся.

Взмахнула злодейка платком, и притянуло ветром к ней юношу. Схватила его женщина – оборотень и унесла в свою пещеру.

Опечалилась Дева-лотос:

– Как ни старалась я тебя спасти, всё напрасно!

Через несколько дней пришла Дева-лотос к пещере. Видит – возле входа кости юноши валяются, обрывки одежды ветер колышет. Собрала она всё в корзину и отнесла домой. А там закопала под окном.

Трудилась Дева-лотос день за днём. То тутовые деревья сажала, то зелёный шёлк ткала. А потом из зелёного шёлка озеро расстелилось. И вот однажды заметила травинку на могилке юноши. Прикоснулась к ней дева, а травинка поникла, листочки до земли опустила.

Пришёл как-то на озеро старик рыбачить, тот самый, которого однажды юноша встретил. Поведала ему Дева-лотос свою грустную историю. Покачал головой старик и ушёл.

Через день вернулся он к деве и принёс волшебный лотос. Собрал семена травы на могиле юноши и исчез.

Вплела дева в свои волосы лотос и сразу похорошела. Почернели седые волосы, лицо побелело и зарумянилось. Даже краше прежнего стала фея.

Подошла весна и на всех горных склонах закачались зелёные травинки. Назвали люди эти травинки мимозой или застыдись-травой. Ведь если дотронуться до неё, она сворачивает листочки и никнет. И до сих пор ходят по белу свету люди, такие как тот юноша. Лишь увидят новую красавицу, сразу забывают о своей подруге.

Девица-карп

С незапамятных времён рассказывают в Китае эту историю.

Бурлит в горах Ишань огромный водопад. Посмотришь на него, и покажется, будто с самых небес вода струится. Искрящийся бурлящий поток отливает, то серебром, то всеми цветами радуги. Вода в заливе, словно старая тушь разлилась, чёрно-зеленая, а глубина в нем такая, что дна не видно. За этим заливом ущелье глубокое тянется, точно змея извивается. В широком месте ущелья деревня стоит. Так в той самой деревне жил когда-то бедный юноша по имени Вань-шоу.

Родители его давно умерли. И был у него только дядя, да и тот жил в другой деревне. Навещал его юноша редко – в праздники.

Вань-шоу был пастухом и пас коров в горах. Пасёт он стадо в горах, только за едой в деревню спускается. Хорошо ему без людей и не скучно совсем.

Поднимется солнце высоко над горами, наедятся коровы сочной травы, а В Вань-шоу на крутой склон торопиться. Прибежит, спрячется за кустом рододендрона и выжидает. Через какое-то время из воды появляется сцена. Наблюдает юноша, как старик мелкими шажками по сцене семенит, как герой на сцену выскакивает, сделав сальто в воздухе. И наконец, как появляется красивая девушка и поёт прекрасным голосом. Да так поёт, что сердце вторит её пению.

Пела однажды девушка особенно прекрасно. Улетал её голос в самую синеву небес, становясь всё звонче. Не удержался Вань-шоу, выглянул из-за куста, и захлопал от восторга в ладоши.

Сразу же всё исчезло и девушка и сцена. Только волны по заливу заходили. Окатили юношу волны, он от страха на самую вершину горы взобрался. Оглянулся – нет ничего. Тишь да гладь в заливе. Но с того времени не видел юноша ни сцены, ни девушки.

Наступили холода. Полетели снежинки над лугами, трава пожухла. Стадо по домам разбрелось. Возвратился юноша в свою деревню.

Через какое-то время отправился Вань-шоу к своему дяде на Новогодние праздники. Встретил дядя племянника, обнял. И радостно ему от того, что вырос юноша и грустно.

– Пора тебе, жену найти, – сказал ему дядя, – но кто только тебе, бедняку, дочь свою отдаст?

Вздохнул дядя тяжело. А Вань-шоу не захотел дядюшку расстраивать и говорит:

– Не вздыхай, дядюшка, нашел я жену, только вчера в свой дом привел, поэтому и пришёл к тебе, чтобы тебя порадовать.

Услышал это дядя и говорит:

– Молодец, племянник, обрадовал ты меня этой вестью! Вот бы твоя мать дожила до этого счастливого дня!

Стал юноша домой собираться, а дядя проводил его до ворот, похлопал по плечу и говорит:

– В скором времени жди меня в гости. Ты у меня один, племянничек, больше никого и нет, очень мне хочется на твою жену взглянуть.

Вань-шоу на это с поклоном отвечает:

– Что ты! Не нужно тебе в такую даль по горам ходит!

А старик не унимается:

– Ничего потихоньку доберусь, пусть неделю идти буду, а на жену твою хоть одним глазком погляжу.

Вернулся юноша в свой дом и не знает, что ему делать. Придёт к нему дядюшка, на жену посмотреть, а жены то и нет. Так тяжело у него на душе стало, от того что не сможет он порадовать старика. Думал юноша до утра всю ночь и придумал. Повесил на плечи коромысло с корзинками и пошёл к реке.

Стал он на берегу глину копать, и говорит сам с собой:

– Ох, не знаешь, дядюшка, что обманул тебя любимый племянник. Не ведаешь, что нечему тебе радоваться.

Сказал Вань-шоу эти слова, а слезы по щекам ручейками покатились.

Принес он корзины с глиной домой, слепил из глины куклу, посыпал её лицо мукою, чтобы оно было белым. Взял уголёк из печи и нарисовал ей брови. Вместо глаз бусинки воткнул, чтобы глаза блестели. И ротик маленький приоткрытый сделал, чтобы казалось, вот-вот, заговорит девушка. Нарядил Вань-шоу куклу, посмотрел на неё – всё хорошо, да только не живая она.

Прошло немного времени, и услышал юноша стук в ворота. Вспотел Вань-шоу и побежал дядюшке ворота открывать, а куклу на кровать положил, да одеялом прикрыл.

Вошёл в дом дядюшка, радостный по сторонам поглядывает, невестку высматривает. Открыл рот, чтобы племянника о жене спросить, да он ему придвинул скамеечку и говорит:

– Отдохни после дороги, дядюшка.

Сел старик на скамеечку, а племянник снова суетится:

– Надо бы тебя чаем напоить с дороги, ты отдохни, а я за хворостом.

Только дядюшка рот открыл, Вань-шоу уже за дверь выскочил.

Вернулся, воду вскипятил, чай заварил и напоил дядю чаем. Хотел, было юноша чем-нибудь старика угостить, но в доме даже крошки не было. Стоит он перед дядюшкой, а делать не знает. Видит старик, что не по себе племяннику и говорит:

– Сижу я у тебя давно, что же жена твоя не выйдет поприветствовать меня?

Опустил глаза юноша и говорит:

– Заболела моя жёнушка, с постели никак не встанет.

Услышал эти слова дядюшка, нахмурил брови и говорит:

– А что ты мне раньше не сказал, пойду к ней сам!

Встал и пошёл в комнату, где кукла лежит. А Вань-шоу подбегает вперед дядюшки к кровати и говорит:

– Пришёл к тебе дядюшка, поднимись, если сможешь.

Подходит старик к кровати и видит – лежит, будто кто-то под одеялом. Наклонился он к кукле и спрашивает:

– Легче тебе, доченька?

И вдруг случилось диво – дивное! Зашевелилась кукла и говорит милым женским голосом:

– Легче мне, дядюшка! Присаживайся, не стой.

Стоит Вань-шоу, побелел как мел, глазам своим не верит: из под одеяла выглядывает прекрасная девушка, волосы свои пригладила и укоряет юношу:

– Надо же, твой дядюшка к нам пожаловал, а ты меня разбудить боишься! И чем же мы будем дорогого гостя угощать?

Смотрит дядюшка на племянникову жену и радуется. Какая девушка хорошая ему досталась и вежливая и собой хороша. Так ему радостно стало на сердце, что будто уже весна пришла.

Улыбнулся дядюшка и говорит:

– Не беспокойся, милая, не голоден я, ты лежи, не вставай.

А юноша смотрит на девушку и сердце у него к самому горлу подскакивает. Кажется ему, что видел он раньше это милое лицо, а где – не припомнит.

Вновь заговорила девушка:

– Такой длинный путь дядюшка прошёл, как же не угостить его! Ты посиди с ним, поговори, а я пока кушанья приготовлю.

Встала девушка с кровати и пошла к печи, а старик всё на неё не налюбуется. Сидит юноша, ни жив, ни мёртв, прислушивается, что там его жена-кукла делает. А старик преспокойно беседу ведёт:

– Хорошую ты себе жену нашёл, племянник! Радуется моё сердце, жаль только, что твоя мать до этого дня не дожила.

Кивает юноша в ответ ему головой, а сам всё прислушивается. То нож стучит за стеной, то поленья в печке трещат.

Немного времени спустя, выносит девушка на блюде пельмени, такие сочные, ароматные, пар от них так и валит. Удивляется юноша: где же она всё взяла, из чего их налепила?

Отведал дядюшка угощения и в обратный путь пустился.

А Вань-шоу проводил его и боится в дом зайти. Набрался храбрости, и видит, – сидит девушка, его дожидается.

Подошёл он к ней и спрашивает:

– Признайся мне, кто же ты!

Загрустила девушка и отвечает:

– Что это под столом? Глиняная кукла?

Взглянул юноша под стол, и увидел в мешке глиняную куклу.

Вздохнула девушка и говорит:

– Как же ты не узнал меня? Ведь мы раньше каждый день виделись!

И вспомнил тогда Вань-шоу эту девушку. Ведь это она на сцене пела. Обрадовался юноша, а красавица ему говорит:

– Скажу я тебе правду, юноша. Я карп-оборотень! Горькая мне судьба досталась. Живу я одна на белом свете, нет у меня родственников. Есть только хозяйка – Чёрная черепаха. Заставляет она меня в любое время на сцене петь, и неважно ей, больна я, здорова ли. Недавно отправилась моя хозяйка развлечься, а я по течению поплыла и оказалась у твоей деревни. Увидела я, как ты на берегу горюешь, и решилась помочь твоей беде и дядюшку твоего порадовать.

Выслушал Вань-шоу девушку и, краснея, спрашивает:

– Ты теперь хочешь уйти или останешься со мной?

Осталась с ним девушка, но когда наступило утро, она стала горько плакать.

Спросил юноша ласково:

– Тебя печалит моя бедность?

А девушка ещё сильнее плачет:

– Тревожит меня, что вернётся моя хозяйка и начнёт меня искать, найдёт, и боюсь, пострадаешь ты. А за себя я не беспокоюсь.

Услышал это Вань-шоу, расстроился совсем. Девушка помолчала и говорит:

– Не убивайся так. Сможем мы с тобой видеться. Как захочешь меня увидеть, приди к заливу, есть там черный камень, ударь по нему легонько три раза, я к тебе выйду.

Повторила это девушка два раза, чтобы Вань-шоу всё запомнил. Потом вышла из дома, обернулась голубой дымкой и умчалась вдаль.

Побежали дни за днями, затосковал юноша и однажды отправился к чёрному камню у залива. Сделал, всё как велела ему девушка. И вместо камня дверца маленькая появилась, выглянула оттуда девушка и велит Вань-шоу тихонько в эту дверцу войти. Зашёл юноша, смотрит, в жилище, какое-то попал. Провела его девушка в маленькую комнатку и говорит:

– Это моя комната. А в других черепахи живут. У хозяйки гости. Позовёт меня хозяйка им петь, а ты здесь сиди, ни во что не вмешивайся, что бы ни случилось.

Зазвенели после этих слов гонги, побежала девушка и дверь закрыла. Слышит, юноша началось представление, а затем и пение своей милой узнал. Подобрался он к окошку, приоткрыл немного и слушает. Потом так заслушался, что не заметил, как окно настежь распахнул. И вдруг услышал громовой голос:

– Чужак! Что ты здесь делаешь?

Вань-шоу хотел быстро окошко закрыть, но было поздно. Смолкла музыка и повсюду стали крики и топот ног раздаваться. Подбежала к нему девушка, схватила за руку и вывела из этого места.

Оглянулся Вань-шоу, – вода со всех сторон и существа какие-то к нему приближаются с копьями. Толкнула его девушка и крикнула:

– Беги, со всех ног!

Долго бежал юноша, и очутился на вершине горы, глянул вниз, а по долине волны гуляют как по морю. И увидел он – девушку его чёрный зверь в воду утащил.

Заночевал юноша на горе, а на следующий день вода в долине убывать стала. Видит, Вань-шоу золотистый карп на волнах качается.

Спустился юноша к чёрному камню, ударил три раза, но ничего не произошло.

Сколько ни старался Вань-шоу, но никто так и не откликнулся. Так больше и не увидел Вань-шоу ту девушку.

Рассказывали люди, что отомстил Вань-шоу за свою любимую. Но не слышал я, как это случилось. Знаю только, что все черепахи исчезли из этого залива, а в изумрудной воде до сего дня водятся только золотистые карпы.

Жёны в зеркале

Под пурпурными небесами распростерлась бесконечная степь. А в каком краю – неведомо. Куда не кинешь взгляд всюду даль бескрайняя, только на западном краю горы, словно тени угадываются.

Стоят в той степи небольшие деревушки.

В одной из деревушек растила женщина двоих сыновей. Вырастила она их умными, да разумными. И очень ей хотелось сыновей своих женить поскорее. Да как это сделать? Не хотят сыновья жениться, не хотят матери внучат подарить. Как мать их не уговаривала, да всё без толку. Свахи с ног сбились, обивая их порог, ничего у них не выходит. Горюет мать, ночами не спит, а сыновья, как ходили в холостяках, так и ходят.

Однажды не спалось матери, вышла она на улицу – небо звёздами сверкает. Загляделась старая женщина на звёзды и говорит:

– Сыновья мои, родимые, где мне вам жён хороших отыскать, да чтобы полюбились они вам!

Тишина вокруг. И показалось матери, что звёзды её услышали. И вправду, вдруг с небес прямо на неё большой блестящий круг летит.

Опустился круг в её дворе. От яркого света даже зажмурилась старая женщина. А как открыла глаза, видит – белобородый старец в кругу стоит, а в руках у него посох с головой дракона. Заговорил старец с женщиной:

– Нашёл я хороших жён твоим сыновьям.

Вздохнула старая женщина, развела своими руками и говорит:

– Как бы не оказались напрасными твои хлопоты, ведь никто моим сыновьям не нравится. Но дай мне взглянуть на невест, да со свахами сговориться старец-небожитель!

Засмеялся в ответ старец:

– Не нужны здесь ни свахи, ни паланкины. Подарю я тебе два зеркала, в них и увидишь невест. Но не думай, что жёны не настоящие! В полнолуние нужно взять каждое зеркало и повернуть его к юго-западу, от зеркала луч засветится и откроется вам дорога к невесте.

Сказал это и протянул два серебряных зеркала. А потом улетел так же как и появился.

Вернулась мать в дом и отдала сыновьям по серебряному зеркалу.

Заглянул старший сын в зеркало и увидел прекрасную девушку. Одетая во всё красное, девушка улыбнулась юноше и стала любоваться красным пионом. Полюбилась девушка ему с первого взгляда, он и говорит матери:

– Матушка! Позволь мне на этой девушке жениться.

Услышала мать его слова, и поверить в это не может.

Заглянул младший сын в зеркало и увидел прекрасную девушку. Одетая во всё жёлтое, девушка улыбнулась юноше и стала любоваться жёлтым пионом. Полюбилась девушка ему с первого взгляда, он и говорит матери:

– Матушка! Позволь мне на этой девушке жениться.

Услышала мать его слова, и поверить в это не может.

– Дети мои, дети! Где ж я вам их найду?

Услышали сыновья, что им мать ответила и поникли совсем. Уж больно им красавицы из зеркала понравились.

Пожалела их мать и рассказала всё, что ей старец наказывал.

Наступило полнолуние. А мать их не пускает:

– Боюсь я вас отпускать, кто знает, что вас там ждёт.

И сказал тогда старший брат:

– Раз я старший, значит, первый пойду за своей невестой, а ты пока с матерью побудь.

Собрала мать его в дорогу, а младшему и говорит:

– Твой брат старший, первый и должен жениться.

Вышел старший сын в полночь за ворота, повернул зеркало к юго-западу, и увидел юноша дорогу, которая его к суженой приведёт. Обнял он мать на прощание, простился с меньшим братом и отправился по широкой дороге.

Шёл он всю ночь под звёздами, а утром к огромной горе подошёл. Обошел её и увидел пещеру. Зашёл в пещеру, а она вся светится, юноша даже зажмурился от яркого света. Открыл глаза, видит старец белобородый сидит, посох с драконьей головой в руке держит. И вспомнилось юноше, что мать рассказывала, и понял кто этот старец.

Поклонился он старцу и сказал:

– Небесный старец! Сделал я, всё как ты велел, шёл я всю ночь по большой дороге. Скажи мне, почтенный, где мне мою невесту отыскать?

Похвалил старец юношу:

– Вижу, смелость в сердце твоём, юноша! Скажу тебе, где твою суженую найти. Отправляйся на запад, перейдёшь гору Свирепого тигра, переправишься через Бурлящий поток, а там и до дома злой колдуньи недалеко. Позади того дома есть прекрасный сад. В том саду пионы растут. Невеста твоя в красный пион превращена колдуньей, и чтобы её расколдовать нужно на тот пион волшебное зеркало направить, тогда и обернётся она вновь красавицей.

Посмотрел старец на юношу и спрашивает:

– Пойдёшь ли ты в такой опасный путь?

Юноша задумался и отвечает:

– Раз уж отправился я за невестой, то без неё домой не вернусь.

Говорит ему старец:

– По нраву мне твои слова. Дам я тебе в помощь белых ниток клубок и кнут. Но запомни, если поселится страх в твоём сердце – потеряют силу эти волшебные вещи.

Отдал старец юноше нитки и кнут, научил, что делать с ними и указал ему, куда путь держать.

Пошёл юноша тем путём, что ему старец указал. Одну гору, перешёл, за ней другая стоит, на третью вскарабкался и увидел – чёрный туман клубится впереди. Постоял юноша немного и отправился дальше, всё выше и выше горы поднимаются, а юноша всё идёт и назад не оглядывается. Пот с него в три ручья течёт. Прошёл старший брат чёрный туман, стал к вершине подниматься.

Вдруг выскочил на него свирепый тигр, огромный, глаза огнём горят, пасть разинул и хочет юношу разорвать. Достал юноша кнут, ударил им три раза и крикнул:

– Прочь с дороги, свирепый тигр! Отступись, горный страж! Пришёл я за своей невестой!

Услышал это тигр, увидел кнут, отошёл с дороги и бросился прочь.

Взобрался юноша на вершину. Посмотрел вниз, – видит бурлящий поток в ущелье. Стал он спускаться к этому потоку. Долго спускался, чуть не сорвался в ущелье. А когда оказался у потока, оторвал белую нить от клубка и бросил в воду со словами:

– Водяной страж! Перебрось мне мостик через поток! Пришёл я за своей невестой!

Не успел он договорить, как вода в потоке забурлила ещё сильней и показалось водяное чудище. Хвост у чудища рыбий, голова человечья, а панцирь черепаший. Взяло чудище нитку, с одного берега на другой растянуло, и вмиг нитка мостиком обернулась. Ударил юноша кнутом и пошёл по нему. А мостик узенький, качается, чудище голодными глазами на юношу из воды глядит, ждёт, вдруг он оступится. Задрожали от страха ноги у юноши, голова закружилась. И свалился он прямо к чудищу в лапы. Не успел опомниться, как оно его на самое дно утащило.

А дома мать сына дожидается. Вот уже и год прошёл, а его всё нет. От тревоги не находит себе места женщина, чует материнское сердце недоброе. Как то говорит матери младший сын:

– Матушка! Второй год пошёл с того дня как старший брат за невестой отправился. Пришла пора, мне за невестой идти!

Мать на это и отвечает:

– Не вернулся твой брат до сих пор, неизвестно, что с ним приключилось. Не боязно тебе идти?

А сын в ответ:

– Он не вернулся, а я непременно вернусь!

Тяжело на сердце у матери:

– Прошу, береги себя, да возвращайся поскорей. С невестой или без неё, всё равно домой вернись. И постарайся старшего брата своего отыскать.

Вышел младший сын в полночь за ворота, повернул зеркало к юго-западу, и увидел юноша дорогу, которая его к суженой приведёт. Обнял он мать на прощание, и отправился по широкой дороге.

Шёл он всю ночь под звёздами, а утром к огромной горе подошёл. Обошел её и увидел пещеру. Зашёл в пещеру, а она вся светится, юноша даже зажмурился от яркого света. Открыл глаза, видит старец белобородый сидит, посох с драконьей головой в руке держит. И вспомнилось юноше, что мать рассказывала, и понял кто этот старец.

Поклонился он старцу и сказал:

– Небесный старец! Сделал я, всё как ты велел, шёл я всю ночь по большой дороге. Скажи мне, почтенный, где мне мою невесту отыскать?

Похвалил старец юношу:

– Вижу, смелость в сердце твоём, юноша! Скажу тебе, где твою суженую найти. Отправляйся на запад, перейдёшь гору Свирепого тигра, переправишься через Бурлящий поток, а там и до дома злой колдуньи недалеко. Позади того дома есть прекрасный сад. В том саду пионы растут. Невеста твоя в желтый пион превращена колдуньей, и чтобы её расколдовать нужно на тот пион волшебное зеркало направить, тогда и обернётся она вновь красавицей.

Поклонился юноша старцу и спросил:

– Не приходил ли сюда мой старший брат?

Ответил ему бессмертный старец:

– Уже год прошёл, как твоего брата чудище водяное на дно утащило. Испугался он, вот и пропал. Отправишься ли ты в опасный путь?

Опечалился младший брат и говорит:

– Что мне на роду написано, пусть то и будет!

Отдал старец юноше нитки и кнут, научил, что делать с ними и указал ему, куда путь держать.

Пошёл юноша тем путём, что ему старец указал. Одну гору, перешёл, за ней другая стоит, на третью вскарабкался и увидел – чёрный туман клубится впереди. Постоял юноша немного и отправился дальше, всё выше и выше горы поднимаются, а юноша всё идёт и назад не оглядывается. Пот с него в три ручья течёт. Прошёл младший брат чёрный туман, стал к вершине подниматься.

Вдруг выскочил на него свирепый тигр, огромный, глаза огнём горят, пасть разинул и хочет юношу разорвать. Достал юноша кнут, ударил им три раза и крикнул:

– Прочь с дороги, свирепый тигр! Отступись, горный страж! Пришёл я за своей невестой!

Услышал это тигр, увидел кнут, отошёл с дороги и бросился прочь.

Взобрался юноша на вершину. Посмотрел вниз, – видит бурлящий поток в ущелье. Стал он спускаться к этому потоку. Долго спускался, чуть не сорвался в ущелье. А когда оказался у потока, оторвал белую нить от клубка и бросил в воду со словами:

– Водяной страж! Перебрось мне мостик через поток! Пришёл я за своей невестой!

Не успел он договорить, как вода в потоке забурлила ещё сильней и показалось водяное чудище. Хвост у чудища рыбий, голова человечья, а панцирь черепаший. Взяло чудище нитку, с одного берега на другой растянуло, и вмиг нитка мостиком обернулась. Ударил юноша кнутом и пошёл по нему. Идёт юноша смело по мостику, вниз не глядит. Перешёл на другой берег и дальше отправился. Шёл, он шёл и увидел в кипарисовой рощице дом стоит, каменной стеной обнесённый, а из-за стены цветочный аромат разливается. Взмахнул юноша кнутом, ударил по стене, и обернулся кнут лестницей верёвочной. Забрался по ней в сад, потянул её, она вмиг опять кнутом стала. Стал юноша в саду пионы искать жёлтый да красный. Отыскал прекрасные цветы да и направил на жёлтый цветок своё зеркало, прошептав:

– Обернись девицей жёлтый пион!

И в то же мгновение обернулся цветок прекрасной девушкой. Узнал её юноша и сказал:

– Пришёл я за тобой жёлтая сестрица! Пойдём со мной!

Посмотрела на него девушка, улыбнулась. Потом оглянулась на красный пион и со слезами сказала:

– Пошла бы я с тобой, но не могу свою старшую сестру здесь бросить.

Промолвила она эти слова и на красном пионе росинка заблестела, как слезинка.

Опечалился юноша, но как тут горю помочь, не расколдуешь старшую сестрицу без зеркала брата. Вдруг говорит ему девушка:

– Колдунья вернулась, нужно в дом идти.

Спрятались они в доме, юноша стал в дверную щелку злодейку рассматривать. Стоит колдунья во дворе носом водит, вся в шелка да бархат разодетая, а руки и лицо у нее волосатые. Учуяла запах человеческий и как закричит:

– Ах, ты, негодница! Сбежать надумала!

Разозлилась ведьма, разнесла дверь в щепки, ворвалась в дом. Да только с волшебным зеркалом её чары не страшны. Как не старалась, не смогла она девушку опять в цветок оборотить. Тогда колдунья запела сладким голосом:

– Какой славный юноша! Отдам я тебя, доченька, за него замуж.

Тогда ведьма и говорит:

– Отпущу я тебя с ним, только вот пусть он наше стадо от воров постережёт до утра.

Ушла колдунья, а девушка и говорит грустным голосом:

– Обман всё это. Нет у неё стада, а стая злых волков только.

Утешает её юноша:

– Не печалься, есть у меня управа на её волков, и показал ей кнут.

Улыбнулась девушка, загорелась надежда в её глазах.

Отвела колдунья юношу на соседнюю гору, и исчезла. Тем временем уже и ночь наступила. Видит, юноша нет вокруг ни коров, ни овец. Слышно только рычание со всех сторон. Стали к нему волки подбираться, да только взмахнул юноша кнутом они и разбежались.

Утром пришла колдунья, поняла, что не извести ей юношу, притворилась, будто плачет, и молвит:

– Как же я с моей доченькой расстанусь! Пойду я лучше вместе с вами.

Услышала это девушка, не поверила старухе и говорит:

– Хорошо, возьмём мы тебя с собой, только трудно тебе будет длинный путь одолеть. Ты ведь можешь стать маленькой, уменьшись и в медный сосуд полезай. А я тебя в том сосуде понесу.

Уменьшилась злая колдунья, стала размером с крысу и забралась в медный сосуд. А девушке того и надо, заткнула она сосуд крышкой и взяла с собой.

Отправились юноша и девушка в обратный путь. Подошли к Бурлящему потоку, тут девушка и бросила сосуд с колдуньей в воду. А потом опустилась на траву и заплакала:

– Будь ты проклята, старая ведьма! Как мне теперь свою сестрицу вызволить? Неужели мы больше никогда с ней не увидимся?

Плачет девушка, убивается. Закачались тут деревья, слушая этот плач, завыл ветер, тучи заплакали вместе с девушкой. А юноша подумал о своём старшем брате и тоже заплакал в голос.

Вдруг рассеялись тучи, и появился бессмертный старец, взмахнул он своим посохом и закричал:

– Эй, Водяной страж! вынеси на берег юношу!

Покорилось чудище старцу и отпустило старшего брата со дна потока. Вышел он из воды, как ни в чём не бывало, это его зеркальце серебряное от порчи уберегло.

Увидел он бессмертного старца, поклонился ему до земли, подбежал к младшему брату и обнял его. Рассказал ему младший брат всё, что случилось, и представил ему жёлтую сестрицу.

Возвратились они втроём обратно в сад колдуньи. Достал старший брат своё зеркальце, на красный пион навёл и прошептал:

– Обернись девицей пион!

И в то же мгновение обернулся цветок прекрасной девушкой. Узнал её юноша и сказал:

– Пришёл я за тобой красная сестрица! Пойдём со мной!

Посмотрела на него девушка, улыбнулась. И отправились братья с невестами к матери. Встретила их мать у ворот, и не было предела её счастью. Сыграли они разом свадьбы две и стали жить все вместе в любви да в согласии.

Женщина-лисица

Чего только не бывает на свете! А в сказках и того больше случается. Главное – слушать да на ус мотать, что бывает с добрыми, и как злых да нерадивых судьба наказывает.

Жил когда-то в Поднебесной юноша по имени Да-чжуан. Жили они с матерью в крошечном домишке у подножия горы. Кормились они тем, что юноша хворост рубил и продавал его людям. Несмотря на бедность, вырос юноша пригожим да покладистым.

В те времена за молодых всё родители решали: на ком сына женить или за кого дочку выдать. Да всё выгадать старались, чтобы в дом побагаче, чадо своё пристроить. А про любовь и слышать не желали. Вот так и выходило, что у богатого по три жены, а бедный так до старости и не женится никак.

Так вот, к тому я это говорю, что пора бы жениться Да-чжуану, а он всё в холостяках ходит. Года идут, но юноша, ни в чём мать не упрекает, разве её в том вина, что за бедняка никто дочь свою не хочет отдавать. Да только не в радость ему такая жизнь.

Пришла весна, расцвели под ласковым солнышком цветы, ручейки журчат, птицы щебечут. Рубит в горах Да-чжуан хворост, ничего вокруг не замечая.

Однажды машет он топором, и вдруг услышал совсем рядом смех серебристый. Повернул голову, а возле скалы две девицы стоят, смеются. Та, что в зелёном платье – просто красавица: лицо, что яйцо утиное овальное, глаза чёрные, брови вразлёт. А вторая, в красном платье – тоже хороша: лицо, что полная луна, зубы как жемчуг.

Залюбовался девушками Да-чжуан. А девушка в красном платье запрыгнула на сосну и по ней на вершину горы взобралась, да так проворно, что удивился юноша. Подбежала она к цветущей сливе и сорвала полную охапку цветов. Видит – смотрит на неё юноша, засмеялась девушка и бросила ему в голову цветок сливы. Юноша от неожиданности даже покраснел. Растерялся юноша, покраснел. А девица, увидев это, снова рассмеялась.

Окликнула её сестрица и говорит:

– Злые у тебя шутки. Домой нам пора, увидит отец, рассердится.

Исчезли девицы за каменной скалой, а юноша задумался: «Чьи это дочки сюда приходили?»

На следующий день Да-чжуан, опять за хворостом пошёл. Только топором размахнулся, как камешек прямо у его ног упал. Повернул юноша голову и заметил красное платье между деревьев и смех заливистый услышал.

На третий день девица вышла навстречу Да-чжуану, и смеётся опять.

Хотел юноша с ней, словом перемолвится:

– Ты… – и язык у него онемел, в горле пересохло.

Повернулась девица, засмеялась и убежала. А юноша себя ругает: «Что за язык неповоротливый у меня!». И весь день только об этой девице думал Да-чжуан.

На четвёртый день завидев девицу, решился юноша спросить:

– Откуда ты, девушка?

А она в ответ:

– Какая тебе разница! Давай лучше хворост наперегонки рубить.

И давай они хворост ломать, стараются обогнать друг дружку. Девушка проворная, но за юношей ей не угнаться. Вдруг кто-то крикнул:

– Эр-ни! Пойдём домой, отец вот-вот вернётся!

Повернулась девица и в лес умчалась. Только серебристый смех остался звенеть в ушах юноши.

С тех пор часто виделись девушка с юношей, помогала она ему хворост ломать. Рассказала ему Эр-ни, что живёт она за горой с отцом и старшей сестрой.

Изменилась жизнь юноши с той поры. Весна в сердце у него поселилась. И больше птичьего пения полюбился ему серебристый смех Эр-ни. Рад бы он такую девушку в жёны взять да признаться ей боится.

Заметила мать: торопится сын уходить в горы, приходит домой довольный да хворосту больше приносит. И радуется мать и тревожно ей.

Не вытерпела мать и спросила:

– Что с тобой, сынок?

Рассказал ей юноша, всё как есть.

Помолчала мать и сказала:

– Странная история, не живёт в тех местах никто. Приведи эту девушку ко мне, хочется мне на неё взглянуть.

Утром пришёл Да-чжуан в горы, а Эр-ни его уже ждёт. Взяла цветок сливы и воткнула юноше в волосы.

Сказал ей юноша:

– Сегодня мы не станем хворост ломать.

Засмеялась девушка и спросила:

– Ты шутишь?

Отвечает ей Да-чжуан:

– Нет, не шучу, моя матушка хочет с тобой познакомиться.

Опустила девушка глаза и говорит:

– Хочешь, чтобы мать тебе жену подходящую выбрала?

Отвернулась девушка и пошла к скале.

Юноша подбежал к ней и, запинаясь, говорит:

– Что ты! Я мечтаю всю жизнь с тобой прожить!

Засмущалась девица и промолвила:

– Это я не всерьёз тебе сказала. Взглянула она лукаво на юношу и засмеялась.

Вздохнул Да-чжуан с облегчением и вытер пот со лба.

Привел он Эр-ни к матери в дом, и стала девушка его женой. Трудились они с утра до ночи и всякая работа у них спорилась. Не гнушалась девушка бедности, всегда смеялась и радовалась. И матери она была по сердцу.

Как-то раз увидела Эр-ни, что пригорюнилась мать, подошла она к ней и спрашивает:

– Отчего ты такая печальная, матушка?

А старая женщина ей и говорит:

– Не стану обманывать, доченька, все припасы наши закончились, нечего нам в котле варить.

На это девушка засмеялась:

– Не о чем горевать, матушка!

Убежала девушка, а через какое-то время принесла целую корзину риса. Обрадовалась мать, а сердце всё – таки тревога гложет. Спрашивает старая женщина у Эр-ни:

– Где же ты рис взяла?

Но ничего не ответила ей невестка, только засмеялась в ответ. Пошла на кухню мать и вскоре забыла о своих тревогах.

Пролетел год. И родился у Да-чжуана и Эр-ни мальчик. Живут они и радуются. Как-то раз вернулся Да-чжуан вечером домой с хворостом, видит – жена с каким-то стариком беседует у ворот. Не успел юноша подойти к ним, как старик исчез. Спросил Да-чжуан у Эр-ни:

– С кем ты сейчас разговаривала, жена?

А она заплакала и говорит:

– Придётся нам расстаться, Да-чжуан.

Остолбенел юноша, ничего не понимает. А жена слёзы утирает и говорит ему тихим голосом:

– Когда ушла я с тобой, отец меня разыскивать стал и нашёл сегодня. Хочет он меня с собой увести.

Всё понял Да-чжуан, и от горя у него в голове помутилось, посмотрел он на свою жену и говорит:

– Значит, ты нас покинешь?

Ещё тише вымолвила бедная женщина:

– Не вольна я над собой! Постарайся забыть меня, будто сон. Не сможем мы с тобой больше видеться.

Не сдержал тут слёз Да-чжуан и говорит:

– Не могу я отпустить тебя!

Помолчала Эр-ни. А потом сказала мужу:

– Хочет меня отец в далёкие края увести. Если не сможешь ты меня позабыть, отправляйся на юго-запад, долго иди пока три пары обуви не сотрёшь, в том краю растёт старая акация. Под этой акацией есть пещера глубокая – преглубокая. В той пещере и ищи меня.

Кивнул головой Да-чжуан, а жена достала из-за пазухи красную жемчужину, подала мужу и говорит:

– Если закончится у тебя еда, достань эту жемчужину и промолви: «Красная жемчужина, накорми меня!»

Стал разглядывать Да-чжуан жемчужину, а когда поднял голову – жены и след простыл. Только огненно-красная лиса рядом появилась, глаза у неё от слез блестят. Вильнула лисица хвостом и убежала проч.

Загоревали все в доме: Да-чжуан тоскует по жене и не ест ничего, ребёнок плачет без матери с утра до вечера, а старуха согнулась вся, да слёзы рукавом утирает. Столько слёз пролито было, что на целое озеро хватило бы.

И решил Да-чжуан за женой отправиться. Отдала мать красную жемчужину сыну и сказала:

– Готова я нужду терпеть, лишь бы у тебя всё складно получилось! Береги себя да поскорей возвращайся.

С рассветом отправился Да-чжуан в дальнюю дорогу. Шёл он под проливными дождями, под палящим солнцем, много дней и ночей. Три пары обуви истоптал и когда совсем отчаялся, увидел, наконец, ту акацию, про которую ему жена говорила. Поразился юноша, увидев акацию, какая она огромная и старая. Подошёл поближе и разглядел под акацией пещеру, глубокую – преглубокую. Страшно спускаться юноше в пещеру, но вспомнил он о своей любимой и двинулся вперёд.

Долго пробирался он по тёмной пещере, вдруг светлеть стало впереди. Прошёл он ещё немного и видит – ворота показались, чёрным лаком покрытые. Подошёл Да-чжуан к воротам, дёрнул за кольцо – ворота открылись. Огляделся юноша и увидел девушку в зеленом платье, старшую сестру жены. Удивилась девица, узнав Да-чжуана, и говорит:

– Как ты сюда попал? Если отец тебя увидит, рассердится.

– Не боюсь я ничего, скажи лучше, как мне Эр-ни увидеть.

Заперла старшая сестра ворота, вздохнула тяжело и говорит:

– Пойдём за мной.

Прошли они в просторный дом с черепичной крышей, потом свернули в один из флигелей. Подвела девица юношу к скамеечке, указала пальцем на лежащую там лису и говорит:

– Вот твоя Эр-ни.

Забилось сердце у Да-чжуана, а лиса радостно кинулась к нему на шею. Но вымолвить ничего не может. Достал тогда юноша жемчужину и положил лисе в рот. Тут же обрела Эр-ни человеческий облик. Обнял Да-чжуан свою жену, а она как заплачет! Оглянулась старшая сестра, увидела, что отец возвращается и говорит:

– Ох, что же делать, отец возвращается!

А Эр-ни мужу наказывает:

– Когда отец тебя угощать станет, не ешь ничего.

Вдруг раздался голос старого лиса:

– Чую дух человеческий!

Отвечает ему на это старшая дочь:

– Да откуда ему тут взяться? Тебе, отец, померещилось.

Принюхался старый лис:

– Нет, не мерещится мне, чую дух человеческий!

Говорит тогда старшая дочь:

– Это муж Эр-ни пришёл.

А Да-чжуан уже всё решил. Если не отдаст, по – хорошему, старый лис ему Эр-ни, по – хорошему, то будет он с ним насмерть биться. И слышит, как старый лис захохотал и крикнул:

– Что ж, покажись, передо мной, юноша! Погляжу я на тебя!

Вышел Да-чжуан, во двор, видит – белобородый старик стоит, в атласной куртке. Подозвал старик его к себе:

– Пойдём с тобой наверх, в южную комнату. Угощать тебя буду, ты наверно голодный с дальней то дороги?

Поднялись они в красивую комнату. Всё вокруг чёрным лаком блестит: и стол и стулья и пол. А на лаковом столе, каких только кушаний нет, и аромат такой, что живот сводит. Но помнит он, что ему жена наказывала. Уговаривает его старый лис отведать угощения, но всё без толку.

Говорит ему старик:

– Не нравится тебе рыба, курицу попробуй!

А юноша только головой мотает.

Тогда старик опять предлагает:

– Не нравится тебе курица, овощи отведай!

А юноша опять головой мотает.

Нахмурился старик и произнёс:

– Не нравятся тебе овощи, бульон хоть попей!

Пересохло у юноши во рту, жажда мучает. Подумал, подумал Да-чжуан и решил: «Жена мне только есть запретила, а про питье ничего не наказывала. Выпью бульона, может ничего и не будет». Взял чашу с бульоном и давай пить и не заметил, как одну лапшинку проглотил.

Возвратился он к жене в комнату, и скрутило у него живот, так что покрылся юноша весь испариной.

Поглядела на него Эр-ни и спрашивает:

– Наказывала я тебе, не есть ничего, неужели ты меня не послушал?

– Ничего я не ел, только бульона немного выпил, да не заметил, как мне в рот лапшинка попала.

Расстроилась тут Эр-ни и стала его укорять:

– Не надо было тебе бульон пить! Это не лапшинка тебе в рот попала, а змея ядовитая проскользнула. Погубит она тебя.

Побледнел юноша от ужаса, а жена его утешает:

– Можно от яда спастись, только надо белую жемчужину раздобыть. Отец мой её во рту держит. Принесу я из погреба хорошего вина, возьмём его и вместе пойдем к старому лису.

Взяли они вино и поднялись в южную комнату, а старик уже спать собирался.

Подошли они к старику, дочь ему и говорит:

– Муж мой принёс тебе, отец, отменное вино, чтобы выказать тебе своё уважение. Отведай с нами вина, не обижай нас.

Откупорила вино Эр-ни, и такой аромат поплыл по комнате, что невозможно словами описать. Учуял старик аромат и спрашивает:

– На каких цветах вино настояно?

А дочь ему отвечает:

– На цветах дикой сливы, что на вершине горы стоит.

Не удержался старик и выпил вино одним махом до самого дна. Захмелел и лёг на кровати отдохнуть, полежал, полежал да и задремал. Подошла к нему Эр-ни и вытащила белую жемчужину изо рта отца. Старик и не заметил, как в лиса оборотился. Спустились молодые в комнату Эр-ни, тут бросила женщина белую жемчужину в чашу с водой и дала Да-чжуану, чтобы он выпил. В тот же миг перестал болеть у него живот, как, будто никогда и не болел.

Вынула Эр-ни из чашки белую жемчужину и положила себе в рот. Потом попрощались они со старшей сестрой и помчались к выходу. Взяла жена за руку своего мужа, и понеслись они быстрее ветра. Не успели оглянуться вот уже и дом родной впереди, и матушка с сыном на руках их встречает. Вошли они в дом и зажили долго и счастливо.

Волшебная картина

Во времена глубокой старины при правлении, не помню, какого императора Поднебесной, жил на белом свете крепкий, пригожий да благоразумный юноша по имени Чжу-цзы. Минуло ему уже двадцать лет, а он всё ещё не женился. Он не горевал по этому поводу, но всё, же было ему иногда грустно. Как-то говорит ему мать:

– Ох, беда, сынок, с этими еще императорскими чиновниками! Мало того, что мы и так еле концы с концами сводим, так они в этом году у нас последнее отобрали. Забрали всё, что уродилось на нашей тощей землице. Кто же за тебя дочь свою отдаст, коли нам самим есть нечего.

Подошло время Нового года. Праздник на дворе, и думает мать, что хорошо бы пельменей налепить праздничному столу. Да только – то ничего нет в доме бедной женщины: ни белой муки, ни мяса на начинку пельменей, только гаоляновой муки с полмеры припрятано. Но разве ж из одной муки пельменей налепишь? Надо идти на базар хоть редьки купить.

Подозвала мать своего сына и говорит ему:

– Вот, сынок, возьми эти последние медные монетки и сходи на базар за редькой. Я из неё пельменей налеплю.

Пошёл Чжу-цзы на базар. Не доходя до овощного ряда, заметил юноша старика. Стоит старец с белой бородой и старинные картины продаёт. Подошёл к нему юноша картины поближе рассмотреть, вдруг видит – на одном холсте девушка нарисована красоты неописуемой. И влюбился юноша в эту нарисованную девушку. Отдал он старику последние деньги за картину и понёс её домой.

Расстроилась мать, увидев вместо редьки эту картину, но вида не подаёт. А сама думает: «Придется видно, в праздник опять горькую траву есть вместо пельменей».

Принёс Чжу-цзы картину в свою комнату, повесил на стену и отправился на заработки. Вернулся он затемно в свою комнату, зажег свечу, вдруг послышалось ему, как будто шелестит что-то: хуа-ла-ла. Прислушался – странный шум от картины идёт. Поднёс юноша свечку к самой картине и видит – качнулась картина из стороны в сторону. А красавица на картине улыбнулась юноше. Зажмурился Чжу-цзы, а когда открыл глаза – красавица уже рядом с ним сидит. Вздрогнул он от испуга, попятился назад, а девушка его за руку взяла и заговорила ласково, тут страх и отпустил юношу. Провели они так всю ночь за разговорами, а как только запел первый петух, красавица опять на картину возвратилась.

Весь день ходил Чжу-цзы как не свой, всё о том, что случилось, думал да вечера дожидался. Как зажглись звёзды на небе, взял он свечу и к себе в комнату поднялся с замирающим сердцем. Снова сошла с картины девушка к нему и стала разгораться любовь меж ними.

Целый месяц продолжались ночные свидания. Но в один из вечеров сошла красавица к юноше грустная – прегрустная. А юноша её и спрашивает:

– Что так опечалило, тебя, моя красавица?

Дева ему и отвечает:

– Смотрю я на то, как ты трудишься с утра до позднего вечера, а всё равно в нужде живёшь, и хочется мне тебе помочь. Но боюсь я как бы чего дурного не вышло.

Выслушал эти слова юноша и пылко сказал:

– Не замечаю я ни нужды, ни голода, весь день думаю только о том, как тебя вечером увижу.

Покачала красавица головой и говорит:

– Да разве это справедливо, что вы с матерью в такой бедности живёте? Возьми эти монеты и купи на базаре мне моток ниток шёлковых. Но смотри, чтобы никто ничего не проведал.

Пошёл утром юноша на базар и купил, то, о чём его любимая попросила.

Сошла вечером с картины красавица и сказала:

– Отдохни, поспи, Чжу-цзы, а меня работа ждёт.

На рассвете открыл глаза юноша и обомлел: в комнате полным – полно шёлка да атласа, видно красавица их за ночь наткала.

Растерялся юноша от такого богатства и позвал мать в комнату. Взглянула мать и спрашивает:

– Это откуда у тебя, сынок, столько ткани драгоценной взялось?

Поведал ей юноша всё без утайки. Порадовалась мать, но потом тревога её одолела, как бы чего худого не вышло. Велела она сыну на базаре ткань продать, и выручил он за это целую кучу денег. Накупили всего, что нужно и стали жить припеваючи.

Однажды утром, когда мать стряпала на кухне, а сын работал на поле, подошёл к их дому монах-даос, собирающий подаяние. Взглянул он на женщину и отпрянул назад со словами:

– Лицо твоё печатью волшебства отмечено!

Подумала старая женщина о картине, что в комнате сына висит на стене, и испугалась не на шутку.

А монах ещё больше её запугивает:

– Ведаю я, что есть у вас картина волшебная с нарисованной на ней красавицей и, что девушка эта для вас шелка ткёт. Так вот, если не хочешь ты горе накликать в свой дом, то принеси мне эту картину, да поскорей!

Как услышала это женщина, кинулась со всех ног в комнату сына, взяла картину и побежала монаху её отдавать, но вдруг услышала тихий грустный голос с картины:

– Передай своему сыну, что если он меня любит, пусть ищет меня в стране Сию. Я буду его дожидаться целый век.

А мать, ничего не ответив, быстро отдала картину с девушкой монаху и не стала эти слова сыну передавать. Подумала она, что лучше бы позабыть совсем Чжу-цзы эту девушку.

Вернулся юноша к вечеру с поля, смотрит – исчезла картина со стены. Кинулся он к матери и спрашивает:

– Матушка, ты не знаешь, куда моя картина подевалась? Неужели воры забрались и унесли её из дому? Говорит юноша, а у самого руки дрожат от волнения. Посмотрела мать на сына, опустила голову и говорит:

– Приходил к нам монах и сказал: «Ведаю я, что есть у вас картина волшебная с нарисованной на ней красавицей и, что девушка эта для вас шелка ткёт. Так вот, если не хочешь ты горе накликать в свой дом, то принеси мне эту картину, да поскорей»! А потом вздохнула горестно и добавила:

– Что же мне делать оставалось, сынок? Отдала я ему картину. Услышал, это юноша побелел как полотно и сказал:

– Не жить мне теперь без моей любимой! Белый свет мне не мил без неё! А потом лёг на кровать и не поднялся более, сразил его сердечный недуг.

Что только не делала бедная мать, каких только отваров ему не давала, да всё без толку. Лежит её сын на кровати и даже подняться не может. Тает юноша день ото дня, видно скоро смерть его к себе приберёт. Не выдержала мать, подсела к сыну на кровать и говорит:

– Чжу-цзы, сыночек, прости ты меня, горемычную, что я твою картину монаху отдала, а ещё прости, что я тебе слова последние той девушки с картины не передала. Вижу, ты от тоски по ней погибаешь.

Приподнялся юноша, загорелись у него глаза он и говорит:

– Скажи мне скорее, матушка, те слова.

А мать вздохнула тяжело и говорит сыну:

– Вот, что сказала мне девушка: «Передай своему сыну, что если он меня любит, пусть ищет меня в стране Сию. Я буду его дожидаться целый век.»

Ты прости меня, сыночек, что я раньше тебе не передала эти слова, только хотелось мне тебя от беды уберечь, думала – позабудешь ты со временем свою красавицу. Встрепенулся юноша и говорит:

– Мне бы хоть раз её увидеть, всю мою болезнь, как рукой снимет.

А мать подумала и сказала:

– Да где ж искать то эту страну Сию? Да и ты на ногах не держишься.

С того дня стал юноша поправляться прямо на глазах, Горит в его сердце надежда любимую увидеть, и это ему сил прибавляет.

И настал тот день, когда стал Чжу-цзы в дорогу собираться. Отдала ему мать последние монеты, снарядила в долгий путь и говорит.

– Береги себя, сынок, ты у меня единственный на всём белом свете! И поскорей возвращайся в дом родной.

Вскочил юноша на коня, помахал на прощание матери рукой и помчался к Западным горам. Вскоре закончились все деньги, пришлось даже коня продать, а о заветной стране никто даже и не слыхивал. Ничего не оставалась Чжу-цзы, как на поденную работу наняться, а как заработал он медных монет и дальше отправился.

Шёл, он шёл много дней и ночей, часто ночевал под открытым небом, но чтобы повернуть назад, даже и не помышлял. Как только вспомнит свою красавицу, сразу сил прибавляется. И вот как-то проснулся от сильной жажды, пошёл ручеёк искать, да только не осталось в ручейке воды, пошёл он дальше и разглядел впереди небольшую ямку. Наклонился юноша зачерпнуть водицы рукой и увидел в ямке маленькую чёрную рыбку. Поглядел он на рыбку и говорит:

– Если выпью я воду в ямке, ты погибнешь, а не выпью сам от жажды сгорю. Что же мне делать?

Подумал Чжу-цзы и вот, что решил: «Намочу я свой платок водой и заверну в него рыбку, а оставшуюся воду выпью». Сделал так юноша и дальше пошёл, а рыбку с собой взял.

Идёт Чжу-цзы под палящим солнцем полдня, и вдруг видит, – река перед ним показалась. Широка река, не перебраться через неё. Вспомнил тогда юноша о рыбке и говорит:

– Отпущу я тебя, рыбка, на волю! Хоть и не знаю, чем я сегодня свой голод утолю.

Промолвил эти слова и выпустил рыбку. Взмахнула рыбка хвостом и поплыла по течению реки. А юноша стал думать, как ему на тот берег перебраться, думал – думал, да и пошёл вдоль берега лодку или хотя бы бревно, какое-нибудь разыскать.

Идёт он вдоль берега и вдруг слышит – зовёт его кто-то:

– Чжу-цзы!

Посмотрел юноша по сторонам – нет никого.

Идёт дальше, и опять – зовёт его кто-то:

– Чжу-цзы!

Повернул голову Чжу-цзы и увидел незнакомого юношу в чёрной одежде.

Спросил его этот юноша:

– Не знаешь, как тот берег перебраться?

Удивился Чжу-цзы и говорит:

– Да, не знаю.

Тогда юноша ему и говорит:

– Могу я тебе в этом помочь, перекину для тебя мост через реку.

Промолвил это юноша, сломил прутик ивы и бросил его в воду. И в тот же миг через реку узенький мостик перекинулся. Обрадовался Чжу-цзы, побежал по мостику, а когда на другом берегу оглянулся, юноша в чёрной одежде уже исчез. А в реке плескалась маленькая чёрная рыбка.

Отправился Чжу-цзы дальше искать заветную страну Сию. Забрался на вершину ближайшей горы, чтобы оглядеться вокруг. Вдруг видит, небольшая деревня расположилась в долине. Большой дом высится на северном краю той деревни, а возле ворот того дома, белобородый монах-даос стоит. Спустился в ту деревню юноша, подошёл к монаху и стал на ночлег проситься. Нахмурил брови старик, но все, же согласился предоставить ночлег путнику. Привёл монах Чжу-цзы в маленькую, оклеенную цветной бумагой комнатку. А в ней всего-то добра – столик да кровать.

Посмотрел монах строго и говорит:

– Переночуй здесь и ничего не смей трогать!

Сказал это монах, повернулся и ушёл.

Улёгся Чжу-цзы на кровать, а сам думает: «Да что здесь трогать, если ничего и нет». Ворочался юноша на кровати с боку на бок, да невзначай к стене прикоснулся. Скрипнуло что-то. Пригляделся Чжу-цзы, а в стене под бумагой маленькая дверца показалась.

Стал юноша бумагу со стены срывать, приоткрыл дверцу, а там сад под луной серебрится. Вошёл Чжу-цзы в сад, пошёл по тропинке, видит – беседка впереди, а в ней огонёк горит. Пошёл юноша на тот огонёк, вдруг из беседки девушка вышла. Серебристый свет луны осветил её лицо и Чжу-цзы узнал её. Это была его красавица, которую он так долго искал. Побежал ей на встречу юноша и воскликнул:

– Любимая моя, неужели это ты?

Девушка приложила палец к губам в знак молчания, а затем тихо сказала:

– Наконец-то ты меня нашёл. Столько дней я тебя ждала, вот и дождалась. А теперь пора нам уходить из страны Сию. Похитила я у старого монаха – даоса волшебный посох. Если он погонится за нами, я его убью.

Оторвала девушка полу своего платья, бросила её на пол и сказала:

– Становись на эту полу рядом со мной Чжу-цзы.

Встал юноша рядом с любимой и стали они подниматься на ней, как на облаке в самые небеса. Плывут они над горами, над полями в родной город к матушке.

Вдруг девушка обернулась и говорит:

– Вижу, догоняет нас старый монах, прошу тебя, закрой глаза и не поворачивайся. Я сама с ним справлюсь.

Достала красавица волшебный меч из ножен, и услышал юноша, как раздались раскаты грома, зашумел ветер и нечеловеческий крик сотряс воздух. А потом наступила удивительная тишина и нежный голос любимой промолвил:

– Открой свои глаза, со злом покончено.

Огляделся юноша, а он уже на земле, рядом его красавица, а у их ног распростёрся мёртвый оборотень.

Небесный барабан

В незапамятные времена жил во дворце Шэнь-сянь – бессмертный старец. Было у старца семь взрослых дочерей. Очень беспокоился небесный старец, как бы его дочери не стали мечтать о земной жизни. Но больше этого он боялся, чтобы они не вышли замуж за простых смертных людей. Оттого и держал их старец в строгости, не дозволял им гулять и устраивать развлечения и забавы. Бедные девушки вынуждены были сидеть весь день во дворце и скучать.

Самую младшую дочь небесного старца звали Ци-цзе – Седьмая Дочь. Была эта девушка красоты необычайной. Как-то раз, когда Ци-цзе скучала в своей комнате, донеслись до её ушей нежные звуки флейты, долетавшие до Небесного дворца из мира людей. Прекрасная мелодия флейты очаровала девушку, и ей захотелось узнать, кто это так играет на инструменте. Подозвала она своего верного пятнистого оленя и, выскользнув из дворцовых покоев, отправилась взглянуть через облака на игравшего.

А внизу в мире людей расцветала весна. Зеленели луговые травы, распускались цветы, щебетали птицы, кружась парами. А влюблённые, работая в поле, распевали песни. И позавидовала Ци-цзе людям.

Повернувшись в ту сторону, откуда долетали звуки флейты, девушка увидела молодого крепкого юношу, сидящего под ивой. Он играл на флейте, прикрыв глаза, и не догадывался, что за ним наблюдают. Долго смотрела Ци-цзе на юношу и влюбилась в него.

А пятнистый олень, будто читая мысли хозяйки, и говорит ей:

– Как же хорошо в мире людей! Так хочется спуститься к ним, погулять!

А девушка всё смотрит и молчит.

Олень опять ей говорит:

– Какой пригожий юноша, что под ивой на флейте играет! А до чего он трудолюбивый, каждый день траву косит с утра до вечера! И тебе он, наверное, тоже понравился, правда Ци-цзе?

Покраснела девушка от смущения, а сама головой закивала. Помолчала немного и добавила:

– Но ведь так и не узнаешь, что он за человек?

А олень и предлагает:

– Хочешь, я вниз спущусь и всё разузнаю?

Девушка кивнула, и олень спустился на землю.

Юношу, игравшего на флейте, звали Ван Сань. Целыми днями он косил траву в горах, тем и кормился. И был он один на всём белом свете.

Закончил Ван Сань на флейте играть, встал на ноги, и хотел было за косу взяться, как увидел пятнистого оленя. Подбежал к нему олень, поклонился и попросил Ван Саня жалобным голосом:

– Спрячь меня, братец-косарь скорее! Вот – вот волк меня настигнет!

Не раздумывая, спрятал юноша оленя в копну травы, и взобрался на дерево. В тот же миг показался волк, подбежал к дереву, на котором юноша сидел и спрашивает:

– Ты не видел тут пятнистого оленя?

Ван Сань махнул рукой в южную сторону и отвечает:

– Туда побежал твой олень.

Услыхал это волк и умчался, куда ему юноша показал.

Выбрался олень из копны и стал благодарить Ван Саня. А затем спросил, как бы невзначай, большая ли у него семья.

Ван Сань ему и отвечает со вздохом:

– Один я как перст на всём белом свете.

Тогда олень и говорит:

– Что же ты не женишься?

Опустил голову юноша и отвечает:

– Да кто же за бедняка пойдёт?

Говорит ему олень:

– Не горюй, братец! С твоим трудолюбием мы тебе быстро невесту найдём! Я сам тебя сосватаю!

Засмеялся Ван Сань:

– Спасибо тебе, олень за добрые слова.

А олень поклонился и говорит.

– Поздно уже, пора мне домой возвращаться. Но запомни, если тебе понадобиться моя помощь, повернись на восток и позови меня три раза: «Братец олень»! Я и прибегу к тебе.

Сказал это пятнистый олень и умчался проч. А юноша собрал скошенную траву и пошёл к себе в хижину.

На следующий день встал Ван Сань на заре, и снова косить траву отправился. Подошёл он к речке, видит: красивая девушка в белом платье стирает на берегу. Залюбовался юноша на красавицу и забыл куда шёл.

А красавица вдруг возьми и оступись! Упала в воду вот – вот утонет. Бросился Ван Сань, не раздумывая, в воду и вытащил на берег красавицу.

Дрожит, бедная девушка и говорит Ван Саню:

– Спасибо тебе, добрый юноша! Вот только боюсь я простудиться на холодном ветру, если не далеко твой дом, позволь мне зайти к тебе и обсушиться.

Закивал в ответ Ван Сань:

– Недалеко, пойдём, обсушишься у моего очага.

Отправились они к хижине, подходят, и видит юноша – пятнистый олень с ноги на ногу переминается у ворот.

Ван Сань спрашивает оленя:

– Зачем, ты братец, пожаловал?

А олень и отвечает:

– Обещал я тебе невесту сосватать, вот и пришёл. Зовут эту девушку Ци-цзе. Спустилась она к тебе на землю из Небесного дворца. Оставила она свои покои, потому что по нраву ей твоё трудолюбие и доброта. Станет она твоей женой, коли ты возьмёшь её в жёны?

Услышал Ван Сань такие слова, удивился и обрадовался одновременно, запело у него сердце от счастья, и попросил он девушку стать его женой. Стали они жить в его хижине, трудиться с утра до вечера, а пятнистый олень им помогал.

Как проведал небесный старец, что его младшая дочь вышла за простого смертного замуж, так разгневался страшно. От злобы гром и молнии мечет. И вот однажды, спустился он в мир людей из поднебесья и забрал свою дочь обратно в Небесный дворец. А юноша тем временем траву косил.

Вернулся Ван Сань домой, а Ци-цзе и след простыл. Искал он её, искал, да всё попусту. Опечалился юноша и вдруг вспомнил о пятнистом олене. Обернулся Ван Сань лицом к востоку и крикнул трижды:

– Братец олень! Братец олень! Братец олень!

И тут же олень перед ним появился. Поведал юноша о своём горе.

А олень ему и говорит:

– Знаю я, где твоя Ци-цзе. Проведал её отец, бессмертный старец, что она за тебя замуж вышла, разгневался и забрал её в Небесный дворец. И за то, что она его ослушалась, посадил её в небесную тюрьму. Ци-цзе велела тебе передать, чтобы ты посеял семена гаоляна. А когда придёт время убирать урожай, оставь на поле самый толстый стебель гаоляна. Вырастет тот стебель за ночь до самых облаков. По нему ты и доберёшься в поднебесье, чтобы с Ци-цзе увидеться. А еще она попросила, чтоб ты на флейте своей играл, тогда ей не так тоскливо будет. Сказал это олень и исчез.

Загоревал юноша. Поднял он глаза к небесам, но ничего не увидел, из-за чёрных туч? Взял Ван Сань флейту и заиграл на ней, чтобы Ци-цзе порадовать. Запела флейта так нежно и пронзительно, что музыка долетала до самой небесной тюрьмы. Донеслись звуки до Ци-цзе, и ей стало не так тоскливо.

Всё исполнил юноша, как наказала ему любимая: посеял гаолян, ухаживал за ним день и ночь. А когда пришло время убирать урожай, оставил на поле самый толстый стебель гаоляна. И вырос тот стебель за ночь до самых облаков, толстый точно дерева ствол. И стал Ван Сань по нему наверх подниматься.

Долго взбирался юноша и увидел, наконец, Небесный дворец. Из дворца вышли ему навстречу шесть девушек, в одинаковых платьях.

Старшая из всех его и спрашивает:

– Кто ты? И с чем к нам пожаловал?

Говорит ей Ван Сань:

– Зовут меня Ван Сань. Пришёл я за своей женой Ци-цзе.

Обрадовались сёстры и наперебой защебетали:

– Значит, ты муж нашей младшей сестрицы?

Кивает головой Ван Сань:

– Да, так и есть.

Говорит ему старшая из сестёр:

– Увидели мы, что гаолян созрел и вышли тебя встречать. Сестрица в небесной тюрьме тебя дожидается. И пятнистый олень с ней – заперли его, чтобы он тебе не помогал. А пока тебе спрятаться нужно.

Только вымолвила она эти слова, послышались шаги небесного старца. Подошёл он к дочерям, и, указывая, своим посохом на юношу говорит:

– Кто этот человек и что ему здесь нужно?

Старшая сестра и отвечает:

– Прилетел он к нам из мира людей!

«Видно, юноша этот сноровист, раз сумел до Небесного дворца добраться», – подумал это небесный старец и спросил у юноши:

– И зачем к нам пожаловал?

Говорит ему Ван Сань:

– Пришёл я к вам, чтобы выразить свое уважение к тестю и забрать обратно свою любимую жену, Ци-цзе.

Услышал это старик, улыбнулся недоброй улыбкой и спрашивает:

– Значит, ты мой зять?

Кивнул в ответ юноша:

– Да, это я!

А бессмертный старец надумал испытать Ван Саня, приказал своим дочерям соху принести и говорит:

– Слышал я, что трудолюбив ты! Посмотри, вон на той каменной стене буйная трава выросла. Давай – ка, перепаши ее! Если справишься с заданием – вернёшься домой с женой, а если нет, то уйдёшь ни с чем!

Усмехнулся старик, повернулся и пошёл в свои покои.

Приуныл Ван Сань: «Слыханное ли дело стену перепахать»? Подошла к нему старшая сестра и говорит:

– Не отчаивайся, Ван Сань, я тебе помогу.

Подула она юноше на ноги три раза, и он словно муха пошёл по отвесной стене, взялся за дело и с лёгкостью перепахал стену с травой.

В скором времени вернулся старец, смотрит – всё сделано как он велел. Покряхтел и задумал новое испытание зятю устроить. Приказал небесный старец дочерям своим принести мешок с отрубями, а потом и говорит зятю:

– Вот тебе мешок отрубей, хочу я, чтобы ты свил из них веревку.

Если справишься с заданием – вернёшься домой с женой, а если нет, то уйдёшь ни с чем!

Усмехнулся старик, повернулся и пошёл в свои покои.

Приуныл Ван Сань: «Слыханное ли это дело из отрубей верёвку вить»? Подошла к нему старшая сестра и говорит:

– Не отчаивайся, Ван Сань, я тебе помогу.

Подула девушка на руки юноше три раза, ион с лёгкостью принялся верёвку вить. Свил в одно мгновение.

В скором времени вернулся старец, смотрит – всё сделано как он велел. Покряхтел и подумал: «Какое ещё испытание зятю устроить»?

Придумал и говорит:

– Отдохни пока, а с утра отправишься к Обезьяньей горе и раздобудешь для меня небесный барабан. Если справишься с заданием – вернёшься домой с женой, а если нет, то уйдёшь ни с чем!

Усмехнулся старик, повернулся и пошёл в свои покои.

Тут Ван Сань совсем расстроился и думает: «Как я раздобуду небесный барабан?» Подошли к нему все сестры и говорят:

– Не отчаивайся, Ван Сань, мы тебе поможем.

Одна сестра подарила юноше холщовый мешок, другая сестра – маленький топорик, третья дала ему кремень, а последняя серебряную иголку. Объяснили они Ван Саню, что нужно делать, чтобы небесный барабан раздобыть, да после в живых остаться и назад возвратиться.

Услышал это юноша, испугался, не на шутку, но делать нечего! Надо задание старца выполнять!

На рассвете отправился Ван Сань в дорогу, попрощался со всеми сёстрами и пошёл к Обезьяньей горе.

Стал он взбираться на крутую гору. Долго карабкался, все руки ноги в кровь изранил, одежду изорвал, но добрался до вершины!

Спрятался в терновых зарослях, стал смотреть, что да как. Куда не посмотрит – везде обезьяны скачут. А небесный барабан на огромном дереве висит, и обезьяны его охраняют.

Неподалёку была глиняная яма, добрался Ван Сань до ямы и извалялся в глине. Потом присел на камень и сидел пока солнце его не обсушило.

Тем временем обезьяны к горному потоку помчались, чтобы искупаться. И приняли они Ван Саня, за глиняного бодисатву, остановились, а потом потащили его к небесному барабану. Поставили юношу рядом с барабаном, и давай ему кланяться. Положили у его ног разные плоды и умчались, только одна старая обезьяна осталась охранять небесный барабан.

Вынул из-за пазухи Ван Сань холщовый мешок, поманил старую обезьяну и крикнул:

– Велю тебе, в мешок залезть!

Обезьяна покорно полезла в холщовый мешок, а Ван Сань сразу же завязал его. Подбежал к барабану, схватил его и бежать. Тут обнаружили обезьяны пропажу, всполошились, закричали на тысячу голосов и кинулись вдогонку за юношей.

Быстрее ветра мчится Ван Сань, а обезьяны всё равно нагоняют. Достал тогда юноша топорик, кинул его на землю, и в тот же миг бурная река потекла с севера на юг, отрезала юношу от обезьян.

Закричали обезьяны, кинулись в воду, и стали вплавь переправляться.

Бежит Ван Сань со всех ног, барабан на спине несёт, а обезьяны опять его нагоняют. Совсем уже близко, в спину дышат. Бросил тогда юноша позади себя кремень, и в тот же миг огромная гора за спиной его вытянулась, обезьянам путь преградила.

Стали обезьяны на гору вскарабкиваться, лезут, друг дружку подталкивают.

Из последних сил бежит Ван Сань, видит – скоро нагонят его обезьяны. Достал юноша серебряную иголку, бросил на землю, и в то же мгновение выросли за спиной сверкающие скалы, словно острые ножи. Перегородили скалы дорогу обезьянам – не перебраться через них, не обойти.

Так и убежал Ван Сань от обезьян, и вернулся в Небесный дворец.

Стоит у ворот старшая сестра, юношу поджидает. Встретила его и говорит:

– Вот, возьми эту вату, заткни ею крепко уши да припаси палку покрепче. Юноша всё исполнил.

А старец думал, что не вернётся зять, потому и радостно ему было на сердце.

Подошёл Ван Сань к небесному старцу, барабан подаёт и говорит:

– Всё исполнил, как ты и велел мне. Вот твой небесный барабан!

Увидал его старец, побелел весь от злости, решил насмерть юношу оглушить и говорит:

– Надобно мне проверить, зять, настоящий ли ты небесный барабан принес или ненастоящий!

Взмахнул старец своим посохом и ударил по небесному барабану. Дон! – загремел барабан, и тут же все листья с деревьев посыпались.

«Ну, – думает старик, наверное, оглушил я зятя до полусмерти!»

А Ван Сань ему и говорит:

– Ударь ка сильнее, а то мне плохо слышно!

Удивился старик и еще сильнее ударил:

Дон! – загремел барабан; Гэ-ча! Гэ-ча! – затряслись стены Небесного дворца. «Ну, теперь то, – думает старец, – он точно в живых не останется»!

А Ван Сань, улыбаясь, ему говорит:

– Ударь ка сильнее, а то мне плохо слышно!

– Ну-ка стукни ещё сильнее! А то я не слышу!

Тут старец со всей злости как стукнул по барабану, так у него в голове и помутилось.

Ван Сань ему и говорит:

– Что-то не расслышал я, может ты бить разучился? – Взял палку, да и ударил в небесный барабан. Заходил тут ходуном весь Небесный дворец, а злой старик дух испустил.

Пошёл тогда Ван Сань в небесную тюрьму и вызволил свою любимую жену. А все шесть сестер решили вместе с ними спуститься на землю. Нашли они себе трудолюбивых мужей в мире людей и зажили все счастливо.

Портрет девушки из дворца

В горах Ишань есть два ущелья. Одно называют Цзюлункоу, то есть – ущелье Девяти драконов, а другое зовётся – Цилункоу, то есть ущелье Семи драконов.

Около ущелья Девяти драконов расположилась небольшая деревенька. Жила в ней одна старуха вместе с сыном, по имени Тянь-тай. С ранних лет охотился юноша на барсуков, и других зверей. И вырос он славным охотником, а каким статным да пригожим стал, так и говорить нечего. И трудолюбив был и покладист. Гордилась своим сыном старая женщина, любила его без памяти.

Начался как-то сильный ливень в сезон дождей, лил, не переставая несколько дней. А дома у Тянь-тая, как назло всё закончилось: ни риса, ни зерна, даже хворост весь перевёлся. Делать нечего – взял юноша свой тяжёлый топор, веревку и пошёл за хворостом.

Идёт юноша под ливнем, весь до нитки промок, а до лесистого места ещё не добрался, стал через горное ущелье перебираться. Перешел Тянь-тай через ущелье и пошёл по тропинке-ниточке к лесу. Тут и ливень перестал. Стал юноша своим увесистым топором махать: раз – раз и охапка хвороста уже на земле горой высится. Вдруг опять ливень хлынул, забрался юноша на высокую сосну, по сторонам огляделся, смотрит – всё ущелье вода заполнила, и река из берегов вышла. Не добраться юноше до дому, уж больно бурный горный поток!

Сидит Тянь-тай и думает: «Матушка, наверное, уже тревожиться стала, ждёт меня у ворот». Задумался юноша и не заметил, как его топор из рук выскользнул и упал на большой чёрный камень. Спустился Тянь-тай за топором, только хотел его поднять, как вдруг двинулся камень. А потом появилась старуха и как закричит:

– Кто посмел меня тревожить и в мою дверь стучать?

Отвечает ей юноша:

– Это я к тебе стучал.

А старуха, посмотрела на него и говорит:

– И что тебе надо, юноша?

Решился юноша рассказать всё, как есть, и говорит старухе:

– Выслушай меня, добрая женщина! Разлилась река бурным потоком, затопила водой ущелье. Не могу я домой добраться, хворост продать, да риса купить, чтобы было, что нам с матушкой поесть.

Покачала головой старуха и говорит юноше:

Видела я, как ты с утра до вечера топором машешь, да зверей ловишь. На вот, возьми эту тростниковую циновку. Стоит сесть на неё и представить, где хочешь очутиться, мигом перенесёт тебя в то место волшебная циновка.

Отдала старуха Тянь-таю циновку и исчезла. Только чёрный камень чуть шелохнулся и опять замер.

Обрадовался юноша такому подарку, сел на циновку и подумал: «Вот бы над землёй подняться», и циновка поднялась вместе с юношей над землёй.

Подобрал Тянь-тай охапку хвороста, взвалил её на плечо, сел на циновку и полетел домой. В другие времена целый день уходил у юноши на то, чтобы вязанку хвороста домой принести. А теперь знай себе руби да на циновке перевози. За день можно по пять вязанок навозить. Скоро выросла у него во дворе целая гора хвороста, обменял юноша хворост на мешок зерна и принёс матери. Поставил перед ней и говорит:

– Вот, матушка, есть у тебя теперь вдоволь еды. И хочу я испросить твоего позволения по белу свету побродить, мир посмотреть. Вырос я, а нигде кроме ближайших гор и не был.

Выслушала его старая женщина и говорит:

– Куда же ты, сынок, отправишься?

А Тянь-тай, подумал немного и говорит:

– Слышал я, что в столице людей разных много да чудеса всякие. Хочется мне на это поглядеть.

Удивилась мать таким словам и говорит:

– Там в столице сам великий император живет, ты уж смотри, будь осторожнее да поскорее домой возвращайся.

Обнял Тянь-тай мать на прощание, сел на циновку и поднялся за облака. Не успел опомниться, как в столице оказался. Посмотрел вниз, и дивно ему стало – кругом стены высокие, башни восьмиугольные на стены пристроены. На площади города народ толпиться. Улочки да переулочки ручьями разбегаются в разные стороны. А в Запретном городе, чего только нет: и дворцы и павильоны, и беседки резные, и пагоды, белеющие в зелени деревьев. Кругом цветы, плодовые деревья и голубые пруды с качающимися на воде лодочками.

Полюбовался с высоты юноша и решил вниз спуститься. Стал он бродить по широким улицам, по узким переулкам. На базарной площади подивился чудесам, доселе невиданным. И страстно захотелось ему в Запретный город попасть, чтобы красотой его полюбоваться. Подождал Тянь-тай, пока все лавки закроются, а барабаны отобьют третью стражу, сел на свою циновку и отправился на ней в Запретный город.

Слов не хватит, чтобы описать дивную красоту пейзажей императорского имения. Стены рисунками разрисованы, рельефами украшены. Кругом круглые фонари висят, качаются на ветерке. В императорских прудах лотосы цветут, благоухают. И всюду статуи разные, то драконы нефритовые пасть разевают, то львы гордо восседают – огромные, выше человеческого роста из бронзы отлитые.

Прошёл Тянь-тай тихонько мимо тех львов, пробрался сквозь туннель, который в горе змеею вьётся. Вышел юноша в прекрасный сад, а в нём среди цветов и кустарников дворцовый павильон виднеется с красными колоннами, зелёной черепичной крышей и узорчатыми окошками. Посмотрел Тянь-тай по сторонам – вокруг ни души, и решил поближе всё рассмотреть да потрогать. А больше всего хотелось юноше внутрь заглянуть, посмотреть как императорские вельможи живут. Подошёл он к узорчатому окошку, отодвинул шёлковую шторку и заглянул в чьи-то покои. А там темнота непроглядная, только он назад воротиться, как слышит, шорох какой-то, и вдруг комната заискрилась разноцветными огоньками. Затаив дыхание, стоял юноша у окна и видел, как вошла в комнату красавица, каких он в жизни не видывал. На руках у неё браслеты резные, в волосах цветы серебряные, в ушах серьги с драгоценными камнями висят. Одета красавица в шелка да атлас, юбка по полу стелется. Стоит красавица у стены и слёзы текут по её дивным щёчкам.

Защемило сердце Тянь-тая. За что же её, такую милую наказали? За какие провинности заперли красавицу в пустом павильоне? Ни кровати нет, ни циновки, только стены одни. Видно вздохнул громко юноша, жалея девицу, потому как, стала она к окошку приближаться. Вздрогнул, Тянь-тай хотел скрыться прочь, но нежный голос остановил его:

– Не уходи, пожалуйста! Выслушай меня, добрый человек!

Тянь-тай замер на месте. А девушка и говорит:

– Помоги мне, доброе сердце! Уже давно заперли меня насильно во дворце, не дают мне с родным человеком видеться. Жду я избавления своего день за днём!

Услышал юноша эти слова и говорит:

– Рад бы я всей душой помочь тебе, красавица, да не знаю как это сделать. Стража кругом караулит, а на окне рамы крепкие. И дверь на замке.

А девушка ему и говорит:

– Не нужно рамы да двери ломать! Всё что надо – это вынести отсюда картину, где дворцовая девица изображена. Тогда и я освобожусь.

Не успел спросить Тянь-тай красавицу, где ту картину искать, как исчезла девушка, а в комнате опять темнота наступила.

Не по себе стало юноше, да и первые лучи солнца уже восток окрасили, нужно было выбираться из Запретного города. Сел Тянь-тай на свою волшебную циновку и полетел к родному дому.

Вернулся Тянь-тай домой, рассказал всё матери и решил отправиться в горы Ишань. Влез на ту самую сосну, где ливень пережидал и уронил топор на чёрный камень. Чуть двинулся камень с места, и появилась та самая старуха.

Спросила старуха грозным голосом:

– Кто посмел меня тревожить и в мою дверь стучать?

Отвечает ей юноша:

– Это я к тебе стучал.

А старуха, посмотрела на него и говорит:

– И что тебе надо, юноша?

– Прошу тебя, матушка-волшебница! Ещё раз выслушай мои слова. Благодарен я тебе за волшебную циновку, теперь я не ведаю ни нужды, ни голода. Но много ещё обездоленных в Поднебесной. Не знаю я, как мне помочь одной девушке, из беды её выручить. Подскажи мне, добрая женщина, где мне найти картину одну, на которой дворцовая девица нарисована?

Выслушала его старая колдунья и говорит ласково:

– Доброе у тебя сердце, Тянь-тай. Справедливы слова твои. Много в Поднебесной ещё обездоленных. Помогу я тебе ту девушку выручить. Слушай внимательно, что я тебе сейчас скажу, да запоминай хорошенько.

Нелёгким будет путь твой юноша. Придётся тебе отправиться в горы Мэншань. Нужно отыскать в этих горах Байдисяня – это бессмертный дух Белой земли. Чтобы найти его, подойди к высокому тростнику, крепко ухватись за него и дерни со всей силы, тогда ворота откроются к бессмертному духу. Если Байдисянь спать будет – разбуди его, иначе сто лет ждать придётся, пока он выспится. Кричи, тряси его – всё без толку, чтобы разбудить духа, нужна игла волшебная. А раздобыть ту иглу можно только у матушки Чёрной рыбы, что в Красной реке живёт.

Промолвила это старая волшебница и исчезла, а чёрный камень опять на своё прежнее место встал.

Сел юноша на циновку и отправился к горе Мэншань. Красота в тех местах сказочная, горные хребты один на одном возвышаются, от глубоких ущелий дух захватывает, деревьев различных видимо – невидимо, а уж цветов да трав, сколько и говорить нечего. Такой аромат разливается, что голова кругом идёт. Ищет Тянь-тай высокий тростник, в каждую рощу заглядывает, на каждую вершину взбирается – не может найти.

К вечеру подошёл юноша к отвесной круче, видит, тот самый высокий тростник растёт, про который ему волшебница сказывала. Сделал Тянь-тай, как было велено, и оказался на большой дороге. Пошёл юноша той дорогой в самую глубь горы. Шёл, шёл и пришёл к высокому каменному дому. Прошёл юноша внутрь дома, смотрит, а в доме вся мебель каменная и стол и кровать, подушки и те каменные. А на каменной подушке великан спит, видимо и есть – Байдисянь. Позвал юноша духа:

– Байдисянь! Байдисянь! Спит сладким сном старец и не просыпается. Тогда решил юноша его за руку потрясти, да только и это без толку. Задумался Тянь-тай: «Что ж делать нечего, придётся мне к Чёрной рыбе отправиться». Сел на свою циновку и полетел к Красной реке.

Мчится над облаками юноша, виз поглядывает, ищет Красную реку. Каких только рек не попадалось на пути: и прямые, и кривые, и жёлтые, и зелёные. Уже девяносто девять рек Тянь-тай повстречал на своём пути, тысячу ли пролетел, и вдруг заметил внизу, что-то красное виднеется. Присмотрелся юноша, на берегу речки и на дне её красный песок, от того и вода красной кажется.

Опустился Тянь-тай на красный песок и стал в воду заглядывать. А в воде стайками чёрные рыбки резвятся. Думает юноша: «Наверное, это и есть Красная река, но как тут найти матушку Чёрную рыбу?» Постоял на берегу, подумал и решил в ближайшую деревеньку отправиться, за сетью рыболовною.

Как услышали люди, зачем юноше сеть, стали его отговаривать:

– Не ходи ты на тот берег, не ищи своей смерти!

Услышал Тянь-тай такие слова, и стало ему тревожно на душе. Но делать нечего, взял сети и пошёл к реке. Встал юноша на свою циновку, забросил сети в воду Красной реки и начал их тянуть. Вытянул тьму-тьмущую чёрных рыбёшек, не успел оглянуться, вдруг река забурлила, и волна высокая поднялась прямо на юношу. Закричал тут Тянь-тай:

– Поднимайся!

Циновка мигом подняла юношу над рекой. А волна тоже всё выше и выше поднимается. Не отпускает юноша сети и кричит:

– Выше гор поднимись!

Подняла циновка его выше самой высокой вершины, а водяной столб тоже всё выше и выше за ним тянется. Чуть-чуть не дотянулся столб воды и обратно в реку опустился. Смотрит Тянь-тай вниз, а там, на волнах чёрная рыба в золотом уборе качается, никак сама матушка Чёрная рыба, подняла она голову и кричит:

– Взял ты верх надо мной, юноша! Выпусти из сети моих деток! Всё что хочешь, исполню!

Долетел Тянь-тай до макушки дерева и остановился.

А потом и говорит Чёрной рыбе:

– Нужна мне игла волшебная, чтобы бессмертного духа с горы Мэншань разбудить. Да скажи мне, матушка, как это сделать.

Кивнула матушка головой и говорит:

– Если хочешь его разбудить, возьми иглу в правую руку, уколи его в мочку уха – сразу проснётся. Но вот только нет у меня той иглы волшебной, украла её у меня старая тётка Туаньданян. Отправляйся к бухте Старого дракона, там она живёт, и вычерпай всю воду из бухты ложкой – уховёрткой, которую я тебе дам. Как не станет воды в бухте – игла и найдётся.

Достала матушка Чёрная рыба из уха серебряную ложку и бросила на берег. Подлетел Тянь-тай на циновке к берегу, выпустил из сетей чёрных рыбок и взял ложку. Оглянулся на реку – будто и не было ничего, течёт себе река спокойно, а матушки Чёрной рыбы и след простыл.

Полетел юноша к бухте Старого дракона, заметил в ущелье заводь, словно изумруд зелёную. Достал ложку – уховёртку из – за пазухи. А затем принялся воду из бухты вычёрпывать. Выглянула из воды огромная черепаха и говорит:

– Зачем ты, юноша воду вычерпываешь?

А юноша и говорит:

– Отдавай иглу волшебную, ту, что украла, не то я осушу твою заводь!

Забормотала что-то черепаха, нырнула в воду и достала волшебную иглу.

Взял иглу Тянь-тай, сел на волшебную циновку и помчался духа бессмертного будить. Прилетел к горе Мэншань, вошёл в каменный дом, видит, как спал великан на каменной кровати так и спин беспробудным сном. Сделал юноша всё, как наказала ему матушка Чёрная рыба: взял иглу в правую руку, уколол духа в мочку уха. Пробудился Байдисянь и как закричит громовым голосом так, что каменные стены закачались:

– Кто посмел меня укусить?

Говорит ему юноша:

– Не хотел я тебя беспокоить, добрый старец, но нужна мне твоя помощь в одном добром деле.

Захохотал тут Байдисянь:

– Поди, Ишаньская старуха тебя ко мне прислала?

Кивнул головой юноша и отвечает:

– Да, добрая волшебница меня к тебе послала.

Тогда бессмертный дух и говорит:

– Выкладывай, что тебе от меня надобно.

Тянь-тай и говорит:

– Помоги мне, бессмертный старец из императорского дворца одну картину раздобыть. На той картине дворцовая девица изображена.

Тут хлопнул Байдисянь огромной рукой по камню и говорит:

– Помогу я тебе, только запомни, что я ни одного дела не довожу до конца. А теперь ложись на мою кровать и поспи. Приснится тебе сон, и в нём ты увидишь, что я буду делать.

Сказал это великан и толкнул юношу на кровать. Только коснулся Тянь-тай каменной подушки, тут же в глубокий сон погрузился.

И увидел юноша во сне чудеса невиданные. Приснилось ему, как великан бессмертный в один миг в белую кошечку превратился. И оказалась эта кошечка в Запретном городе, в то время вторую стражу в городе отбили. Пробралась белая кошечка в императорский дворец. Спит император со своей женой на роскошной кровати, золотым пологом увешанной. А за императорским пологом служанки стоят, сон его стерегут, ни сесть, ни вздремнуть бедные не смеют. Подобралась тихо кошечка к самой кровати и утащила пояс императрицы, отделанный нефритом. Взяла она пояс в зубы, проскочила сквозь одну дворцовую стену, сквозь другую пробралась тише мыши и побежала к высохшему колодцу на окраине города.

Пробудился Тянь-тай, закричал и сел на кровати. А бессмертный старец рядом с ним стоит, зевнул и говорит юноше:

– Помог я тебе, чем мог, юноша! Отправляйся в столицу и дальше сам решай, что делать, а мне спать пора.

Поблагодарил его юноша:

– Спасибо тебе, добрый старец, за помощь твою! А бессмертный кивнул и на кровать лёг. Только коснулся великан каменной подушки, тут же захрапел.

На рассвете отправился Тянь-тай на волшебной циновке в столицу.

А в императорских покоях поднялась государыня с постели только к полудню, стала наряжаться, ищет свой нефритовый пояс, а найти не может. У неё всего лишь одним поясом меньше стало, а какой шум да крик подняла! Кинулись все служанки тот пояс искать, где только не ищут, весь дворец перевернули, но нет нигде нефритового пояса.

И вот тогда развесили на всех улицах и переулках города императорский указ. А написаны на нём чёрной тушью такие слова: «Тому, кто отыщет нефритовый пояс, государыни, император пожалует чин, а если не захочет тот человек чиновником стать, то наградит его император золотом.

Увидел Тянь-тай доску с указом государевым и сорвал указ. Схватили его стражники и отвели в императорский дворец. А Тянь-тай набрался храбрости и говорит императору:

– Снятся мне, государь вещие сны. Так вот этой ночью приснилось мне, что кто-то взял пояс императрицы и бросил его в колодец на окраине города. Выслушал император юношу и велел всем чиновникам да полководцам к высохшему колодцу отправиться. Недолго искали нефритовый пояс подданные государя, принесли его во дворец, отдали императору.

Спросил тогда император юношу:

– Что ты хочешь в награду, юноша?

А Тянь-тай ему и говорит:

– Не нужно мне ни чина, ни денег. Слышал я, про картину, на которой девица дворцовая изображена. Так вот её и прошу в награду!

А государь, недолго думая, и говорит:

– Хотел я тебе чин пожаловать, а ты какую-то картину просишь, Зачем она тебе?

Юноша ему и говорит:

– Не прогневайся государь император, не могу тебе сказать.

Нахмурился император, но велел ту картину принести.

Как только получил Тянь-тай картину, быстро из города вышел и помчался на своей циновке домой.

Взглянул юноша на картину, и признал в нарисованной девице девушку, которая его о помощи просила. Любуется юноша картиной, а что дальше делать не знает. Вдруг сошла девица с картины, подошла к Тянь-таю. Разрумянилась красавица, и говорит:

– Благодарю тебя, добрый юноша, за моё спасение! Вызволил ты меня из золотой клетки! Если согласен ты на мне женится, стану я тебе доброй женой и весь век с тобой буду жить. А юноша стоит и от радости слова вымолвить не может.

В скором времени поженились Тянь-тай и дворцовая девица. И жили они в горах Ишань счастливо весь свой век.

Сад нефритовой феи

Среди множества бесчисленных гор, есть гора под названием «Обитель бессмертных». А на той горе есть одно место и зовётся оно – «Садом Нефритовой феи». Почему так прозвали то место? Может от того, что там и не растёт ничего, ни цветка, ни деревца, одни камни кругом. Старые люди говорили, что и раньше там ни кола, ни двора не было, один пустой склон, камнями усыпанный. Те люди, что рядом с той горой селились, жили хуже некуда. Ничего не могли вырастить на той земле, да и скоту нечем было кормиться. Один лишь заработок был у людей – рубить камни. Тяжёлая то была работа – на ветру, на солнцепёке, обливаясь потом, камни раскалывать!

Но однажды случилось чудо и выросло среди камней на той горе персиковое дерево. Не боится то деревце ни ветра, ни горного потока, стоит себе зеленеет.

В ту пору жил в том суровом месте юноша. Забрел он как-то в тот край, да там и остался. Как звали того юношу никто и не ведал. Каждый день с рассветом ходил юноша в горы камень рубить. Потемнело у него лицо от работы на ветру, да на солнце. И стали все люди в округе называть его Ван Да-хэй, что означало – Ван Чёрный. Лицо у него чёрное, а душа светлая. И плечист он и крепок и трудолюбивый, а живёт один. Мог бы денег накопить и жену в дом привести, но он по своей душевной щедрости последнее раздавал, тому, кто его о помощи просил. И ходила молва о его доброте от северной стороны до южной.

Частенько ходил Ван Чёрный мимо того персикового дерева, когда камни рубить шёл. И вот однажды ночью зацвело персиковое дерево нежными розовыми цветами. Идёт юноша утром мимо деревца и сердце его от красоты такой замирает, идёт под вечер, опять деревом любуется. Подошёл юноша поближе вдохнуть аромат, видит, розовые лепестки плавно к нему летят, и показалось ему, будто цветы улыбаются. И с того времени каждый день Ван Чёрный останавливался у персикового дерева отдохнуть и полюбоваться цветами.

Прошло немного времени, и как всегда проходя мимо персикового дерева, увидел юноша на нём красные ароматные персики. Полюбовался и дальше пошёл, а аромат персиков его не оставляет, дразнит. Весь день рубил камень Ван Чёрный без отдыха под палящими лучами солнца и голову не чем ему было прикрыть, так как даже тростниковой шляпы у бедного юноши не было. Рубил он, рубил камень, пока совсем силы не кончились. Опустился он на камень и заснул крепким сном.

Сколько времени спал юноша неизвестно, только проснулся он от того, что почувствовал свежесть, будто только что искупался в реке. Открыл Ван Чёрный глаза, а над ним тень. И не зонтик его от солнца заслонил, а ветви с частыми листочками. А на тех ветвях ещё и персики ароматные качаются. Колышет ветерок листочки, прохладу навевает, да аромат по округе разносит. Поднялся юноша на ноги, и думает: «Кто же это ветку персиковую срубил и в землю здесь воткнул?» Взялся он за ветку, хотел из земли вытянуть, да не ветка это – персиковое деревце выросло здесь среди камней. Ничего не понимая, пошёл он к середине горы, где первое дерево росло. Идёт Ван, а ноги сами его всё быстрее по склону несут.

Смотрит, стоит то деревце, где и раньше, а под деревом девушка персики собирает. Никогда прежде юноша не видел эту девушку, уж если бы где и встретил такую красавицу, то точно не забыл бы никогда. Румянец у той красавицы, что персик нежный, улыбнулась – заиграли на щеках ямочки. Взмахнула рукой девушка и с того места, где Ван камни рубил приплыла по воздуху персиковая ветка, та самая, что юношу от солнца прикрывала. Поймала девица ветку, приложила её к стволу и приросла ветка, как будто и здесь и росла. А потом оборвала два персика с той ветки и юноше бросила. Сам не понял Ван, как у него в ладони персики очутились. Засмущался он, стоит с ноги на ногу переминается. А красавица смеётся:

– Что же ты, Ван, персики не отведаешь?

Взял юноша и откусил персик, а персик сладкий, словно мёд. Такого юноша ещё никогда в жизни не пробовал, съел он персики и улыбнулся девушке. А она ему и говорит:

– Понравились ли тебе мои персики?

Отвечает ей юноша:

– Понравились, благодарю тебя.

Оглянулся юноша по сторонам, смотрит – нет больше ни горы, ни камней. А стоит он в большом красивом доме, стены бирюзой сверкают, а на потолке большой персик изображён.

Видит красавица, что в изумлении Ван, опять рассмеялась и говорит:

– Зовут меня Юй-сянь. И сейчас ты у меня в доме. Я Нефритовая фея, и знаю, что на сто ли вокруг не найдёшь человека лучше чем ты. Знаю, как тяжело тебе живётся, и что один ты на всём белом свете. Запомни Ван, если понадобится тебе помощь, разыщи меня на этом месте.

Промолвила девица эти слова и ещё больше зарумянилась, ещё больше похорошела.

Смотрит на неё юноша – любуется, глаз отвести не может, а от её речей ласковых, словно цветы весенние в его сердце распускаются. Да вот вымолвить ничего юноша не в силах.

Не успел он опомниться, – всё исчезло и фея, и красивый дом. Стоит он опять у персикового дерева и работники не далеко от него стоят, как ни в чём не бывало. Видно не видели они Нефритовую фею.

Вернулся Ван домой, а у него перед глазами всё та красавица стоит. Не может заснуть юноша, как не старается. Видно очаровала его фея своими персиками. Отправился он на заре в горы, идёт к персиковому дереву торопиться. Подошёл к деревцу, не успел и глазом моргнуть, а он уже снова в бирюзовом доме у Нефритовой феи очутился. Улыбается девушка, на него лукаво поглядывая. Покраснел Ван и говорит красавице:

– Пришёл я тебя попросить, чтобы ты мою куртку заштопала.

Согласилась фея, взяла куртку, а сама смеётся. Чует девичье сердце, что не из-за куртки пришёл юноша её искать.

Посмотрела она на юношу и говорит:

– Знаю я, что ты эту ночь не спал совсем. Иди в дом, ложись на кровать и поспи немного.

Есть в народе мудрость: встретились чужие, а стали как родные. Смотрит Ван, как добра к нему красавица, и ещё дороже она ему стала. Опустился он с благодарностью на кровать и уснул сладким сном.

Солнце уже поднялось над горой, когда парни, отправляясь на работу, увидели Вана, крепко спящего под деревом, а рядом лежит его починенная куртка.

И стал Ван с тех пор чуть ли не каждый день ходить к персиковому дереву, чтобы с Нефритовой феей увидеться. Пролетают дни за днями и заметили парни, работающие с Ваном, что он стал странно себя вести. И вот как то они у него и спрашивают:

– Скажи нам, Ван, зачем ты к персиковому дереву каждый день ходишь? Ведь на нём уже персиков давно нет!

Не умел врать Ван, всё им и рассказал про Нефритовую фею. Удивились парни и порадовались за товарища.

Недалеко от того места был уездный городок. И был в нём начальником один чиновник, родственник какого-то сановника из столицы. Всё было у того чиновника и богатство и власть, а ему всё время чего-то не хватает. Сидел он и думал, чего бы ему ещё захотеть.

Думал и надумал: «Разобью ка я себе сад с искусственными горами, с прудами, беседками и павильонами резными»!

И погнали весь простой люд чиновничью прихоть исполнять и Чёрного Вана с ними.

Надрывается Ван с рассвета до заката. Нагружает он в тачку огромные камни, с горы в уездный городок их катит. Всю одежду порвал, обувь до дыр сносилась. Докатил он свою тележку до середины горы, тут туфля совсем и разорвалась. Крикнул юноша своим товарищам:

– Подождите меня здесь, а я попрошу Нефритовую фею мне обувь починить.

Остановились парни, а Ван к персиковому дереву пошёл. Не успел он отойти, налетел на парней стражник и давай их бить как бездельников. Тут Ван Чёрный как раз подбежал. Только он на юношу руку поднял, чтобы и его ударить, как кто-то стал его рукой управлять. Принялся стражник сам себя хлестать и остановиться не может.

А все вокруг смотрели, смотрели и как прыснут со смеху. Закричал стражник в изнеможении, давай пощады просит, встал перед Ваном на колени и молит:

– Прости меня! Я больше ни на кого руки не подниму!

А женский голос ему и отвечает:

– Прощаю, но только в этот раз!

И остановилась его рука, перестала его хлестать.

Побежал стражник со всех ног от того места да к чиновнику кинулся, всё ему рассказал. Удивился этому рассказу чиновник и велел схватить Вана.

А Ван преспокойно подвозил тачку к городским воротам. Тут его и скрутили стражники. Дали юноше сорок палок, и бросили его в тюрьму.

Парни, узнав, что Вана так жестоко наказали, очень расстроились и договорились пойти к Нефритовой фее.

Утром отправились они к персиковому дереву. Подошли к нему, толпятся вокруг, а что делать не знают. Ведь никто из них её и в глаза не видел, и как к ней попасть понятия не имеет. Тут один из парней не вытерпел и закричал:

– Нефритовая фея! Нефритовая фея! Нужно нам с тобой поговорить!

И услышали они, как женский голос ответил:

– Сейчас я вам дверь открою!

Затрепетали листья на персиковом дереве, раздвинулись веточки и увидели парни, что очутились они в бирюзовом доме. Взглянули на фею и обомлели от её красоты. Смотрят, а рядом с красавицей туфли Вана стоят починенные.

И рассказали они Нефритовой фее, всё как есть.

Расстроилась красавица и говорит:

– Выручу я его из тюрьмы.

Только она это сказала, как тут же исчезла. А парни вновь у дерева оказались.

В этот момент уездный начальник сидел в своём большом зале, наслаждаясь собственным величием и властью. Отдавал он приказы направо и налево, как вдруг над его головой раздался громовой голос:

– Ах ты, продажный чиновник! За какую провинность бросил ты в тюрьму Вана Чёрного? Это не он твоего стражника отхлестал, а я!

Задрожал от страха начальник, стал по сторонам озираться – нет никого. А помощники его и вовсе дара речи лишились.

И снова раздался грозный голос:

– Сейчас же освободите Вана, подлые людишки!

А чиновник разобрал, что это женщина ему приказывает и говорит:

– Эй, кто там мне приказывать смеет?

Фея усмехнулась и отвечает:

– Приказывает тебе, ничтожество, Нефритовая фея!

Говорит на это чиновник:

– Я здесь и господин, и бог здесь тоже я! Что повелю, то и сбудется, кого захочу наказать – накажу! А ты покажись сначала, чтобы я на тебя посмотрел!

А фея только смеётся в ответ:

– Да и я не вижу здесь никакого начальника! Пусть он сначала покажется, чтобы я могла на него посмотреть!

Рассвирепел начальник да как закричит:

– Я! Я здесь начальник!

А фея опять насмехается:

– Да? А мне показалось, что я с кучей навозной разговариваю! Ты своё место не заслужил, а за серебро купил! Недостоин ты видеть Нефритовую фею!

Но упрямый чиновник не унимается, несмотря на унижение и насмешки феи, и своё твердит:

– Да меня сам император в этот ранг произвёл! А этот Ван Чёрный – никчёмный каменотёс…

Не дала фея чиновнику гадости про Вана говорить. Разозлилась и давай чиновника поносить, да так распалилась, что проняла его – толстокожего.

Покраснел чиновник от злости, а сделать с феей ничего не может, не в его это власти. Пыхтит только и ноздри раздувает.

Тут фея и говорит:

– Хотел ты на меня посмотреть, а увидишь силу мою волшебную!

И в тот же миг влетела в дверь персиковая ветвь. Опустилась она в середине зала и пустила корни в пол, стала расти, расти, и превратилась в крепкое дерево. А чиновник со своими помощниками только рот открыли. Между тем дерево продолжало расти в высоту и в ширину. Вот макушкой в крышу упёрлось, а всё растёт и растёт, уже все окна ветви загородили и дверь замуровали, а оно растёт и не останавливается. Поняли люди в зале, что дело плохо, когда дом зашатался. Стали они метаться по залу, как крысы в западне. Закричал тут чиновник:

– Прошу тебя, фея, выпусти меня!

А фея в ответ:

– Хочешь, чтобы я тебя выпустила, крикни, чтобы ворота тюремные отворили!

Закричал чиновник, что есть мочи:

– Скорее откройте тюрьму!

Услышал Ван шум и крики, а что происходит, не понимает. Видит только – отворились все тюремные двери. Побежали все узники тюремные в открытые двери на свободу, и Ван с ними побежал. Выскочили бывшие заключённые за ворота города и кинулись врассыпную. А Ван домой отправился.

На следующее утро, собрался юноша в горы идти, не успел он за ворота выйти, появилась перед ним Нефритовая фея, запыхавшаяся, как от долгого бега, на лбу бусинки пота блестят, отдышалась девушка и говорит:

– Бежала я всю эту, чтобы раздобыть для тебя это волшебное долото. Чует моё сердце, не оставит тебя начальник уездный в покое!

Не успела она договорить, как за воротами шум послышался. Это стражники на конях за Ваном пожаловали. Тогда фея взяла Вана за руку и прошептала:

– Скорее бежим отсюда!

Выскочили они за ворота, а стражники их увидели и в погоню за ними бросились. Близко горная вершина, а стражники ещё ближе. Догоняют беглецов, вот – вот схватят. Вдруг фея остановилась и, указывая на высокий утёс, говорит юноше:

– Возьми скорее волшебное долото и ударь по нему железным молотом в этом месте.

Сделал Ван, как велела ему фея и вдруг, всё вокруг загудело, загрохотало и в каменной стене появилось отверстие, размером с ворота. Запрыгнул Ван в это отверстие. А когда подоспели к тому месту стражники, его уже и след простыл.

Самые смелые кинулись вдогонку и стали пробираться по горной пещере. Долго они шли в кромешной тьме и вдруг услышали журчание воды. Прошли они немного, а впереди река подгорная глубокая да широкая, не перебраться через неё. Посмотрели на другой берег и зажмурились от яркого света. Хотели опять глянуть, но не могут, свет их ослепляет, не даёт ничего разглядеть. Потоптались они на месте, и пришлось им назад ни с чем воротиться.

С того времени в тех местах никто больше не видел Вана Чёрного. Разное люди говорили, и что он в другой край подался и там камни рубит, и что будто бы он бессмертным сделался. Но стали люди называть эту пещеру в каменной стене и эту гору – Обитель бессмертных. Из той пещеры часто выплывает туман белый туман и всю гору окутывает. Люди говорят, если прислушаться хорошенько, то можно услышать звуки ударяющего по камням молота. Вроде как Ван Чёрный в пещере не сидит, сложа руки, а камень обтачивает. И верно, ведь камень, добываемый на той горе всегда гладкий и блестящий, словно отшлифованный.

А куда подевалась Нефритовая фея, никто не ведает. Но на той горе растёт персиковых деревьев. А то место, где появилось первое персиковое деревце, называют садом Нефритовой феи. Если отправишься от сада Нефритовой феи к пещере Обитель бессмертных, деревья всё гуще становятся. Это для того, чтобы Вана Чёрного от палящего солнце уберечь, когда он к фее направляется. Иногда случается, что белый туман долго висит над деревьями, и люди говорят, – это Ван Чёрный с Нефритовой феей встречается.

Сказка о младшем брате

Жили когда-то в старину у самого подножия горы в маленькой деревеньке одна семья. Семья была небольшая – отец, два сына и невестка. Отцу было почти пятьдесят, когда родился у него младший сын. Мальчику дали имя – Эр-сяо. Все в округе любили мальчика, за доброту и смекалку. А старый отец души в нём не чаял.

Эр-сяо миновал тринадцатый год, когда заболел его отец и умер. Похоронили старика, и пришлось Эр-сяо жить вместе со старшим братом и его женой. Нелегко жилось юноше, брат его был лентяем, а его жена отличалась злым и вредным нравом.

И была у братьев старая корова. Пас её Эр-сяо с раннего утра до позднего вечера. Разъелась корова – жирная стала.

Однажды злая невестка говорит своему мужу:

– Подумала я, зачем нам с Эр-сяо наследство делить! Давай раздобудем какой-нибудь отравы и погубим твоего младшего брата.

Старший брат, как всегда дремал, лёжа на кровати, не стал долго думать и говорит, еле языком ворочая:

– Делай, как знаешь!

Вот налепила злая женщина пельменей разных. Одни пельмени были из белой муки, а другие из чёрной. В белые она отравы положила, чтобы младшего братца накормить. А чёрных себе с мужем настряпала.

Эр-сяо тем временем пас крову на берегу реки. Наелась корова сочной травы, раздулся у неё живот. А Эр-сяо ещё и полную корзину травы ей нарезал, чтобы домой отнести.

И говорит юноша корове:

– Пойдём, коровушка, домой. Солнце уже высоко, полдень на дворе.

А корова стоит и не двигается с места, только слёзы катятся.

Удивился юноша и, спрашивает:

– Что с тобой, коровушка? Или ты не наелась, не напилась?

Открыла корова рот и говорит человеческим голосом:

– Ох, доброе сердце! Как вернёшься домой, ешь пельмени чёрные, а белые не ешь.

Возвратился Эр-сяо домой, а злая невестка говорит ему ласково:

– Ты, наверно, проголодался Эр-сяо? Ведь ты с утра и корову выпас и травы накосил! А я тебе белых пельменей налепила. Садись есть скорее!

А юноша ей и говорит:

– Ты, невестушка белые пельмени себе да старшему брату оставь, а мне и чёрных в самый раз будет!

Ответил так Эр-сяо невестке, и стал, пельмени из чёрной муки есть. А злая женщина стоит и от досады губы кусает. Юноша ест свои пельмени и спрашивает:

– Отчего же вы с братом за стол не садитесь, пельмени есть?

А невестке и сказать нечего, повернулась она и ушла.

Дождалась злая невестка, пока Эр-сяо уйдет, схватила белые пельмени и выкинула. А сама не унимается: «Так и быть! – думает. – Нравятся тебе чёрные пельмени, так я тебе и в чёрные отраву положу».

На другой день налепила невестка отравленных чёрных пельменей, а белые себе и мужу оставила.

Пасёт Эр-сяо корову на лугу, и снова полдень подошёл. Наелась корова сочной травы, раздулся у неё живот. А Эр-сяо ещё и полную корзину травы ей нарезал, чтобы домой отнести.

И говорит юноша корове:

– Пойдём, коровушка, домой. Солнце уже высоко, полдень на дворе.

А корова стоит и не двигается с места, только слёзы катятся.

Удивился юноша и, спрашивает:

– Что с тобой, коровушка? Или ты не наелась, не напилась?

Открыла корова рот и говорит человеческим голосом:

– Ох, доброе сердце! Как вернёшься домой, ешь пельмени белые, а чёрные не ешь.

Догадался, Эр-сяо, в чем дело.

Вернулся юноша домой, а злая невестка ещё ласковее, чем прежде говорит:

– Ты, наверно, проголодался Эр-сяо? Ведь ты с утра и корову выпас и травы накосил! А я тебе чёрных пельменей налепила, как ты любишь. Садись есть скорее!

А Эр-сяо, не моргнув глазом, ей и говорит:

– А знаешь, невестушка, как мой отец умер, вы со старшим братцем всегда белые пельмени едите, почему бы и мне их не попробовать!

Ответил так Эр-сяо невестке, и стал, пельмени из белой муки есть. А злая женщина стоит и от досады губы кусает. Юноша ест свои пельмени и спрашивает:

– Отчего же вы с братом за стол не садитесь, пельмени есть?

А невестке и сказать нечего, повернулась она опять и ушла.

И задумала злая женщина тогда по-другому Эр-сяо с белого свету изжить и говорит она ленивому мужу:

– Впереди зима, на лугах снег выпадет, станет негде нашу корову пасти. И зачем нам тогда Эр-сяо напрасно кормить? Давай разделим отцовское наследство. Эр-сяо отдадим ток с амбаром и немного негодной земли. А себе корову оставим. Всё поровну: нам – корова, ему – большой рыжий пёс. Нам – курица, ему – большой петух. Нам – целую соху, ему – сломанную соху.

Ленивый брат только зевнул в ответ, мол:

– Делай, как знаешь!

Разделили так отцовское наследство, а младшего брата, и слушать не стали.

Наступила зима. Эр-сяо каждый день в горы ходит, хворост собирать, а петух следом бежит да зёрнышки подбирает. Рыжий пёс тоже при деле – ветки носит. Раскормился петух, раскормился пёс.

А у ленивого старшего брата коровушка страдает. Холодно бедной, голодно, отощала так, что смотреть на неё жалко.

Подошла весна, время пахать подоспело. Эр-сяо не знает, что и делать. Увидел рыжий пёс, что переживает хозяин и залаял:

– Вав-вав-вау! Запряги меня в соху, – за корову я сойду!

Увидел петух, что переживает хозяин и закричал:

– Гу-гу-гу! Гу-гу-гу! – тоже я пахать могу!

Делать нечего Эр-сяо, запряг он пса, запряг петуха и начал поле пахать. Пёс тянет соху – надрывается, петух тянет соху – старается, крыльями, тащит плуг, Эр-сяо сзади идет, на соху наваливается. Режет соха сырую глину, так и вспахали поле.

Проведала невестка, что перепахал своё поле младший брат и снова в ней злость закипела. Задумала она недоброе, и снова говорит ленивому муженьку:

– Немощной стала наша корова, ни телеги, ни сохи не утянет! Иди к Эр-сяо, и забери его пса и петуха, будем на них телегу возить.

А старший брат и рад, ему надоело за коровой ухаживать, а пса и петуха сильно и кормить не надо, сами отыщут, что поесть.

Прибежал он к младшему брату и говорит:

– Совсем немощной стала корова, одолжи мне твоего пса и петуха!

А Эр-сяо, ничего не отвечает лентяю.

Тогда старший брат, выгнул грудь колесом и говорит:

– Не одолжишь, так зарежу старую корову, толку от неё всё равно нет.

Жалко стало младшему брату корову, он и отдал лентяю пса и петуха.

Старший брат запряг их в телегу полную навоза, хлестнул кнутом и приговаривает:

– Давайте, старайтесь, послужите мне, хорошенько!

А сам даже и пальцем не пошевелит, чтобы им помочь, только погоняет. Выбиваются из сил пёс с петухом, а лентяй их всё кнутом подстёгивает. Через какое-то время остановились горемыки передохнуть, тут старший брат на них и накинулся. Бьёт их, заставляет дальше телегу тянуть, а они и подняться не в силах. Бил он их бил и забил до самой смерти.

Вернулся старший брат домой, улёгся на кровать и уснул.

Вернулся и младший брат с поля и прямиком к старшему направился, даже не пообедав.

Во дворе увидел невестку и говорит:

– Пришёл я за своим рыжим псом и большим петухом, отведу их домой да накормлю.

А невестка, махнув рукой, ему говорит:

– Ох, что тут скажешь? Лежат на дороге твои пёс и петух, забил их твой брат до смерти.

Как услышал эти слова Эр-сяо, побежал он со всех ног к той дороге. Видит, лежат у обочины мёртвые рыжий пёс и большой петух. Разозлился юноша на старшего брата, а делать нечего, подхватил на руки пса с петухом и понёс домой хоронить. Принёс домой и, проливая слёзы, закопал их перед своей хижиной на току.

И с того дня, возвращаясь с поля, сразу бежит юноша на ту могилку. Через какое-то время вырос на той могилке вяз с нежно-зелёными листочками. Ухаживает за ним Эр-сяо, каждый день поливает его.

За год вытянулся вяз выше юноши, и по весне появились на том вязе почки. Приходит юноша с поля, смотрит на вяз, любуется да про пса с петухом вспоминает. Задел как-то Эр-сяо ненароком ствол, закачался вяз, зашуршали почки и посыпались с деревца дождём. Присмотрелся юноша, а это и не почки совсем, а монетки медные. Подобрал он все монетки, да на эти деньги корову купил. Стал усердно трудиться и зажил лучше прежнего.

Прознала про это злая невестка. Подождала пока Эр-сяо в поле уйдёт, забралась к нему во двор и давай деревце трясти. Посыпались с деревца почки, прямо на голову злой невестке. Схватилась она за голову и кричит:

– Ай! Ой!

Присмотрелась невестка, нет на земле никаких монет, одни камешки валяются. Стала свою голову ощупывать, а на голове – шишка на шишке. Разозлилась злая женщина, схватилась за топор, который неподалёку лежал, да и срубила вяз. Тут как раз Эр-сяо вернулся. Увидел он, что невестка натворила: и обидно ему и горько. Подошёл он к невестке и спрашивает:

– Зачем ты мой вяз вырубила?

А она ему и говорит:

– Из-за твоего вяза у меня вся голова в шишках!

Сказала так невестка, развернулась и пошла домой.

Опечалился Эр-сяо, погладил срубленное деревце рукой, нарезал веточек и сплёл небольшую корзинку. Повесил он ту корзиночку под стрехой. Прилетели птицы со всех сторон, положили туда свои яйца, и наполнилась корзинка до краёв.

Увидела невестка полную корзинку яиц у младшего брата и говорит своему ленивому муженьку:

– Не любишь ты, наверное, яйца есть! Посмотрел бы, сколько их у твоего младшего братца в корзине висит!

Подскочил лодырь, глаза у него загорелись, он и говорит:

– Пойду, попрошу у братца немного яиц.

А жена ему и говорит:

– Не яйца просить нужно, а корзинку! Повесим у себя во дворе, пусть птицы нам в неё яйца кладут!

И пошёл старший брат к брату младшему, а сам лицо сделал жалостливое и говорит со слезами в голосе:

– Помоги мне, братец, голодаем мы, одолжи нам твою корзинку на несколько дней. Наберусь я сил и буду трудиться усердно.

Пожалел в который раз Эр-сяо брата и отдал ему корзинку. Обрадовалась невестка, схватила корзинку и повесила у себя во дворе. Сидит да покрикивает:

– Эй, птицы со всех сторон, летите скорее ко мне во двор, да наполните яйцами корзинку до краёв!

Налетели птицы со всех сторон и наполнили корзинку помётом. Рассвирепела тут невестка, подняла палку с земли и давай по корзинке бить.

А воробьи над ней потешаются:

– Чик-чирик! Чик-чирик! Злая невестка! Злобное сердце! Чир-раз! Чир-раз! Клюнем тебя в глаз! Клюнем тебя в глаз!

Прилетели ласточки и подхватили:

– Фью-фьюить! Фью-фьюить! Злая невестка! Злобное сердце! Фью-фьюить! Клюнем тебя в глаз!

Налетели ту все птицы стаей, и выклевала злой да завистливой невестке глаза. Кричит она во дворе, надрывается и больно ей и страшно. А муж её лодырь лежит на кровати и сквозь дрёму ей говорит:

– Чего ты там раскричалась, спать мне мешаешь?

Умерла через несколько дней невестка, а следом за ней и её ленивый муж от голода умер. А добрый и трудолюбивый младший брат жил ещё очень долго в довольстве и радости.

Пять сестер

Когда это было, в какие времена неведомо. А только жила на белом свете одна старая женщина и было у неё пять дочерей. Самую старшую из дочерей назвали Дин-чжэр, то есть Наперсток, вторую дочь назвали Шоу-чжор, то есть – Браслет, третью дочку назвали Цзе-чжир, то есть Колечко, четвертую же назвали Эр-чжур, то есть – Сережка, а самую младшую дочку – пятую назвали Хэ-бор, то есть Кошелечек. Рано умер отец этих девушек, и мать снова вышла замуж за торговца-разносчика. Был этот человек скупым, злобным и несправедливым. Не любил он своих падчериц, не позволял им шить платья из новой материи и не велел им хорошую еду давать.

– Только зря я на пять девок белый рис перевожу, да белую муку трачу! – говорил часто торговец. – Девки – товар дешёвый!

Однажды собрался торговец-разносчик спозаранку по деревням торговать, а перед уходом наказывает своей жене:

– Напеки-ка жена к моему возвращению блинов из белой муки, да масла к ним не пожалей! Вечером вернусь, чтобы всё было готово.

Сказал это торговец, поднял на плечо коромысло с товаром и пошёл по деревням. А жена сразу же отправила всех дочек на ток, а сама заперлась на кухне и собралась для мужа блины печь. Достала она белой муки, завела тесто, раскалила сковороду и принялась за блины. Только первый блин испекла, слышит, кто-то в дверь стучит. Это старшая дочка с тока пришла и кричит:

– Мама! Открой дверь!

Спрашивает её мать:

– Чего ты пришла, почему зерно на току не сушишь?

– У меня сито нет, за ним и вернулась.

Открыла мать дверь и впустила дочь в кухню. А в очаге огонь полыхает, и блинный запах по всей кухне разносится.

Принюхалась дочка и спрашивает:

– А что ты тут печёшь?

– Блины пеку.

– Так вкусно пахнет! Дай один попробовать!

Не успела мать ответить, как Дин-чжэр, схватила со сковороды блин, и сразу принялась за него.

Мать вздохнула и говорит:

– Доченька, доедай свой блин, бери сито, но смотри, как на ток вернёшься, сёстрам про блины не рассказывай!

Кивнула головой Дин-чжэр, взяла сито и ушла. Заперлась мать на кухне и за блины принялась. Только блин стал подрумяниваться, опять стук в дверь раздался. Это вторая дочь с тока пришла и кричит:

– Мама! Открой дверь!

Спрашивает её мать:

– Чего ты пришла, почему зерно на току не сушишь?

– Мне решето нужно.

Открыла мать дверь и впустила дочь в кухню. А в очаге огонь полыхает, и блинный запах по всей кухне разносится.

Принюхалась дочка и спрашивает:

– А что ты тут печёшь?

– Блины пеку.

– Так вкусно пахнет! Дай один попробовать!

Не успела мать ответить, как Шоу-чжор схватила со сковороды блин, и сразу принялась за него.

Мать вздохнула и говорит:

– Доченька, доедай свой блин, бери решето, но смотри, как на ток вернёшься, сёстрам про блины не рассказывай!

Засмеялась дочка, проглотила свой блин, взяла решето и умчалась. Покачала мать головой, заперлась и снова взялась за блины. Только блин стал подрумяниваться, опять стук в дверь раздался. Это третья дочь с тока пришла и кричит:

– Мама! Открой дверь!

Спрашивает её мать:

– Чего ты пришла, почему зерно на току не сушишь?

– Мне веник понадобился.

Открыла мать дверь и впустила дочь в кухню. А в очаге огонь полыхает, и блинный запах по всей кухне разносится.

Принюхалась дочка и спрашивает:

– А что ты тут печёшь?

– Блины пеку.

– Так вкусно пахнет! Дай один попробовать!

Не успела мать ответить, как Цзе-чжир схватила со сковороды блин, и сразу принялась за него.

Мать вздохнула и говорит:

– Доченька, доедай свой блин, бери веник, но смотри, как на ток вернёшься, сёстрам про блины не рассказывай!

Кивнула ей третья дочка, доела свой блин, взяла веник и побежала. Махнула мать рукой, заперлась и снова взялась за блины. Только блин стал подрумяниваться, опять стук в дверь раздался. Это четвёртая дочь с тока пришла и кричит:

– Мама! Открой дверь!

Спрашивает её мать:

– Чего ты пришла, почему зерно на току не сушишь?

– Я за мешком прибежала.

Открыла мать дверь и впустила дочь в кухню. А в очаге огонь полыхает, и блинный запах по всей кухне разносится.

Принюхалась дочка и спрашивает:

– А что ты тут печёшь?

– Блины пеку.

– Так вкусно пахнет! Дай один попробовать!

Не успела мать ответить, как Эр-чжур схватила со сковороды блин, и сразу принялась за него.

Мать вздохнула и говорит:

– Доченька, доедай свой блин, бери мешок, но смотри, как на ток вернёшься, сёстрам про блины не рассказывай!

Улыбнулась четвёртая дочь, доела свой блин, взяла мешок и ушла. Вздохнула мать тяжело, заперлась и последний блин на сковороду бросила, а сама думает: «Испечётся блин, нужно его спрятать поскорее». Только блин стал подрумяниваться, опять стук в дверь раздался. Это пятая дочь с тока пришла и кричит:

– Мама! Открой дверь!

Спрашивает её мать:

– Чего ты пришла, почему зерно на току не сушишь?

– Нет у меня коромысла.

Открыла мать дверь и сунула дочери коромысло. А потом и говорит:

– Уже темнеет, беги скорее на ток помоги сёстрам!

Принюхалась дочка и просит:

– Так вкусно пахнет! Дай мне один блинчик попробовать!

Мать вздохнула и говорит:

– Нет блинов, рисовой каши поешь!

А Хэ-бор со слезами и говорит:

– Сёстрам дала блинчик попробовать, а мне нет! Чем я хуже?

Отдала тогда мать последний блин младшей дочери и вздыхает:

– Ешь, дочка, это был последний.

Ест Хэ-бор блин масленый, а рядом маленькая собачка возле ног вертится. Подняла собачка голову, и скулит. Отломила пятая дочка кусочек, собачке бросила:

– Возьми, собачка, попробуй, как вкусны блинчики с маслом.

Доела Хэ-бор блин, а мать в окошко глянула, видит вечер за окном и у ворот муж показался. Заходит торговец на кухню и говорит:

– Ох, и устал я сегодня! В трёх деревнях побывал, семь посёлков исходил! Проголодался очень! Давай, корми меня, жена, скорее, подавай блины масленые!

А жена вздохнула и говорит:

– Нет блинов, их дочки съели.

Услышал это торговец, закипел от злости. Встал из-за стола, молча, и ушёл, а сам придумал, как дочек проучить.

На следующее утро принёс он топор, чтобы хворост рубить, веревку крепкую, толстую палку и сухую баранью шкуру. Повернулся к дочерям и с улыбкой им говорит:

– Пойду я сегодня, доченьки, в горы хворост рубить. А в горах сейчас красота – цветы распустились, бабочки летают. Идите со мной, нагуляетесь вволю.

А девицы и рады – радёшеньки, давай в горы с отцом собираться. Старшая, Дин-чжэр, взяла с собой корзинку, говорит, яблочки-дички, собирать буду. Вторая – Шоу-чжор лопатку прихватила, говорит, целебные коренья выкапывать буду. Третья – Цзе-чжир взяла цапку, говорит, травы душистые буду добывать. Четвертая – Эр-чжур захватила с собой лукошко, грибы, говорит, искать буду. Пятая – Хэ-бор – маленький серпок взяла, говорит, ветки туи буду им срезывать. Да ещё и собачку с собой маленькую прихватили, чтобы веселее было.

И отправились они в горы, впереди торговец, а за ним пять дочерей и маленькая собачка. Шли, они шли и добрались Медвежьей горы.

Говорит торговец дочерям:

– Доченьки, пойду я под горой хворост рубить, а вы можете на гору подняться, поиграть да порезвиться. Но прислушивайтесь, как только замолкнут звуки ударов топора, так вы с горы вниз и спускайтесь.

Взобрались сёстры на гору и стали бегать да резвиться, словно пташки на свободу из клетки вылетели. А вокруг красота такая, что сердце от восторга замирает: всюду зелень, цветы, деревья плодовые, да травы душистые! На деревьях птицы песни распевают, заливаются, в озере рыбёшки плещутся, а на берегу, стрекозы кружат да бабочки порхают. Гуляют на горе девицы, не нарадуются. Старшая сестрица набрала полную корзинку яблок-дичек и говорит сёстрам:

– Не пора ли нам к отцу воротиться?

А сёстры наперебой ей кричат:

– Подожди! Слышишь, ещё топор стучит.

Накопала вторая сестрица корешков разных и спрашивает:

– Не пора ли нам к отцу воротиться?

А три сёстры наперебой ей кричат:

– Подожди! Слышишь, ещё топор стучит.

Третья сестрица нарубила охапку рогоза душистого и спрашивает:

– Не пора ли нам к отцу воротиться?

А две сестрёнки ей отвечают:

– Подожди! Слышишь, ещё топор стучит.

Набрала четвёртая сестрица полное лукошко грибов и говорит:

– Пора нам уже к отцу возвращаться!

Услышала это младшая сестрица, надула губы и говорит:

– Вы уже всё собрали, что хотели, одна я с пустыми руками!

Увидели сестры: обиделась Хэ-бор, посоветовались и говорят:

– Хорошо, погуляем ещё немного. Отцов топор ещё стучит пока.

Собрались они дальше идти, а маленькая собачка им дорогу преградила и лает:

– Вав-вав-вав! Вав-вав-вав!

Сёстры погладили собачку и говорят:

– Скоро, скоро пойдём, вот погуляем ещё чуток и назад вернёмся.

Пошли сестры дальше и забрались в чащу лесную. Хэ-бор начала срезать нежные ветки туи, а сёстры ей помогают. Нарезали, подняли головы и видят, – солнце уже за горы закатилось, темнеет в чаще лесной. Испугались сёстры, не помнят, откуда пришли, и совсем с пути сбились. Впереди – горы крутые, позади – лес густой. Плутают, сёстры по Медвежьей горе, тут Дин-чжэр и говорит:

– Не бойтесь! Слышите? Отец ещё хворост рубит!

Стали сёстры прислушиваться и пошли друг за другом на звук топора. Прошли они через ущелье, и увидели горную тропинку. А стук всё громче и громче:

Бам-бам-бам! – Обрадовались сёстры, закричали хором:

– Отец! Отец! мы вернулись.

Никто им не отвечает. Пригляделись сёстры, а на дереве сухая баранья шкура натянута и рядышком толстая палка висит. Качает ветер палку, она и бьёт по сухой шкуре: бам-бам-бам!

Растерялись девушки, не знают, как быть. Бросил их торговец одних ночью в горах. Того и гляди хищные звери на них нападут, а спрятаться им негде.

Вдруг очень далеко, посреди чащи горного леса, огонёк сверкнул. Если есть огонь – значит, там и люди есть.

Воодушевились сёстры:

– Пойдём скорее на огонёк, может там нас на ночь приютят, а завтра по свету дорогу найдём, и домой вернёмся.

Стали они в гору подниматься, а маленькая собачка их не пускает: хватает за подол и лает изо всех сил.

Сёстры погладили собачку и говорят:

– Успокойся, дружок, найдём дом, там и тебя накормят.

Отправились сёстры дальше, на тот огонёк.

Да только это не огонёк от лампы, а фонарь у входа в пещеру. Подошли сёстры к пещере и стали подниматься по каменным ступенькам. Вошли в каменные двери и увидели старую старуху. Посмотрела старуха на сестёр и спрашивает:

– Как вы, девицы, тёмной ночью попали?

Старшая сестра и говорит:

– Собирали мы хворост, добрая бабушка, и заблудились. Позволь нам у тебя переночевать.

Старуха вздохнула и говорит:

– Ох, не к добру вы, девицы, сюда забрели! Гора эта и пещера не спроста Медвежьей зовется. Живёт здесь медведь-оборотень. И не ест он никакой вареной пищи, а только людей. Никто отсюда ещё живым не уходил, видите, сколько костей у ворот валяется.

– А почему он тебя, бабушка, тогда не съел?

Отвечает им старуха:

– Хотел, он было и меня съесть, да только посмотрел какая я старая, тощая и велел за домом своим присматривать.

– А где сейчас этот медведь-оборотень?

Старуха вышла из пещеры, взглянула на небо и говорит:

– Скоро он сюда вернётся, а сейчас где-то на людей охотится. Шли бы вы отсюда пока не поздно.

Страшно девушкам, а в лес идти ещё страшнее. Снова старуху спрашивают: голову приклонить?

– Добрая бабушка, а когда медведь вернётся, куда спать уляжется?

Старуха им отвечает:

– Если жарко – на холодное место, а если холодно – на тёплое.

Девушки опять спрашивают:

– А где тёплое место?

– В глубоком котле.

– А холодное место где?

– На большом камне.

Пошептались между собой сёстры и говорят:

– Придумали мы, бабушка, как от медведя-оборотня избавиться. Спрячь нас поскорее в пяти больших глиняных чанах, а как вернётся оборотень, так уложи ты его спать на тёплое место.

Не успели они закончить, как услышали все, что медведь возвращается. Забрались сёстры в чаны, а бабушка их крышками прикрыла, а собачку в топке спрятала.

Вошёл медведь, стал носом водить:

– Чем это здесь пахнет?

А старуха и говорит:

– Это, наверное, ноги мои так пахнут.

Принюхался медведь и говорит:

– Нет, это не ногами твоими пахнет!

Тогда старуха и говорит:

– Да просто это от тебя свежей кровью несёт.

Зарычал медведь:

– Чую, был здесь кто-то!

Стал медведь бегать, все углы обшаривать, все места обнюхивать. Уже к самым чанам глиняным подобрался, вот-вот откроет крышку да заглянет. А старуха ни жива, ни мертва, стоит, боится, что медведь девушек загубит. Вдруг маленькая собачка выскочила из топки и кинулась на медведя. Повернул оборотень голову, пнул ногой храбрую собачку и говорит:

– Так это тут паршивой собачонкой пахло!

Старуха вздохнула с облегчением и говорит:

– Приблудилась эта собачонка, гнала я её, не уходит.

А медведь почесался и сказал:

– Привяжи ты её, если не поймаю завтра никого из людей, её и съем.

– Сделаю, как ты велишь. Иди, спать ложись.

– Пойду на холодное место лягу. Что-то жарко сегодня.

– Ветер поднимается, холод принесёт, ложись-ка лучше на тёплое место.

Пошёл медведь и улёгся в большой котёл, а через минуту уже храпел. Тут старуха открыла чаны, и девушки выбрались из них. Дин-чжэр с Шоу-чжор притащили огромные камни, и придавили ими крышку котла. Цзе-чжир с Эр-чжур наломали хвороста и развели огонь в печи. А Хэ-бор кузнечным мехом со всех сил огонь раздувает: Пай-да! Пай-да! Раздуваются меха! Разгорелся огонь в жаркое пламя, нагрелся и котёл с медведем.

Ревёт медведь:

– Ж-ж-жарко! Г-г-горячо!

А сёстры в ответ:

– Ничего, зато спать слаще!

Ещё громче заревел медведь:

– Ай-ай-ай! Жарко! Шерсть уже дымится!

А сёстры в ответ:

– Ничего, старая шерсть обгорит, новая вырастет!

– Ай-ай-ай! Жарко! Уже кожа горит!

А сёстры в ответ:

– Ничего, эта облезет, новой кожей обрастёшь!

А медведь уже и замолчал в котле.

Вот так сестрицы медведя-оборотня и извели.

Стало солнце над горой подниматься, а сёстры не знают возвращаться домой или нет. Если вернуться – злой отчим житья не даст, а не вернуться – по матушке тоска одолеет.

Смотрит на них старуха и говорит:

– Богатое это место, чего только здесь не растёт: и овощи, и фрукты, и травы целебные, да и в озёрах рыбы полно. Если хотите, оставайтесь, вместе будем жить. Не хочется мне одной здесь оставаться.

Недолго думая, остались сёстры в Медвежьей пещере жить. Как избавились они от того медведя – оборотня, так совсем спокойно на горе стало. Зажили они со старухой в любви и согласии. Завели хозяйство большое: диких уток, зайцев, кабанов, овец развели. Огород распахали тяпками да мотыгами, принялись пшеницу, просо сеять. А со склона бороздку от ручья провели к канавкам вырытым, чтобы вода всегда была. И всё им удаётся, всё, получается, трудятся весь день и не устают. Дом построили. Шелкопрядов развели, и стали шелка ткать, новые платья шить. Всё у них есть и всего у них вдоволь. Старуха их всему учит да слова ласкового не жалеет, а они в ответ ей во всём помогают.

Так три года прошло. И решили сестрицы своей родной матери о себе весточку подать. Приготовили мешочек холщовый и сложили в него: от старшей сестрицы – напёрсток серебряный, от второй сестры – браслет позолоченный, от третьей сестры – кольцо золотое, от четвёртой – серьги нефритовые, от пятой – кошелёчек атласный. Крепко затянули мешочек, подозвали маленькую собачку и послали её в родной дом.

И не ведали сёстры, что в родном краю эти три года засуха стояла. У торговца-разносчика совсем дела шли плохо. Выменял он весь свой товар на еду, а потом всё и проел. Дома шаром кати – ни муки, ни зёрнышка. Печь и ту топить нечем, нет больше сил, хворост рубить. Вот и сидят старики, охают, да скорой смерти ждут.

Вдруг видят, маленькая собачка бежит, в зубах холщовый мешочек держит. Подбежала к матери девушек и опустила у ног мешочек. Развязала его бедная мать и видит там: от старшей сестрицы – напёрсток серебряный, от второй сестры – браслет позолоченный, от третьей сестры – кольцо золотое, от четвёртой – серьги нефритовые, от пятой – кошелёчек атласный. От нечаянной радости заплакала мать и говорит:

– Видно живы все мои доченьки, и мне весточку прислали! Посмотри, муж, какие они подарки положили, наверное, живут они и горя не ведают! Хочется мне их скорее увидеть. Собачка, отведи меня к моим детушкам!

А злой отчим не знает, что и сказать. Дома оставаться – от голода умрёшь, к дочерям идти – стыдно им в глаза посмотреть. Подумал, подумал и решил с женой к дочкам идти. Долгий путь, да нелёгкий: через ущелья, через рощи густые. По узенькой тропинке они идут, да вверх по горе. Смотрят, луга зелёные, скотины разной полно, а посреди горы – дом большой. Остановилась маленькая собачка и стала лаять.

Вышли навстречу пять девушек – красавиц. Узнали они свою бедную матушку и кинулись её обнимать. Три долгих года с нею не виделись! А отчим стоит в сторонке, голову опустил, стыдно ему. Подошёл он к дочерям, повинился.

Простили его дочери и всех за стол повели маслеными блинами угощать.

Золотая птичка и дух дерева

В неведомом краю рос когда-то густой, дремучий лес. Чтобы пройти его от одного конца до другого, нужно идти много дней и ночей. И какие только деревья там не растут! Стройные сосны и кипарисы весь год зеленеют. Дикий орех и утуны по весне цветами наряжаются. Клёны и дубы по осени красными листьями украшаются. Боярышник и груши плодами радуют. Да разве всех перечтёшь?

Росла в этом лесу старая-престарая акация. Верхние ветки были такие кривые, что напоминали дракона. А в стволе дупло огромное, в нём как в доме жить можно. И жил в этом дупле древесный дух. Был он старым и мудрым, и всё на свете знал. А что с ним однажды приключилось, расскажу вам позднее. А пока послушайте о другом.

Далеко от этого дремучего леса стояла маленькая деревенька. В той деревеньке стоял большой и крепкий вяз. А на том вязе жила маленькая птичка с золотистыми пёрышками. Каждое утро распевала птица песни, радуясь восходу солнца.

Возле вяза стояли два дома со смежной глиняной стеной. С одной стороны от стены проживал бедняк по имени Лю Чунь-тянь. На своём крошечном участке земли он занимался тем, что делал соевый сыр, продавал его, тем с женой и старой матерью кормился. Сын с невесткой, что похуже ели, а старой матери лучшую еду отдавали.

А с другой стороны от стены жил богач, и звали его Ван Юй-фэн. И имя его означало – Ван Нефритовый пик. Богатые люди всегда своим детям имена дают звучные и красивые. У Ван Юй-фэна тоже была мать-старуха, тугая на уши и подслеповатая на глаза. Слабая она была, не могла с кровати подняться. А сынку её Ван Юй-фэну не до неё было, то он деньги ссужал односельчанам, то долги собирал. И жена его из одного с ним теста – только все мысли и все разговоры, что о деньгах. Жили они так, да всё на старуху жаловались, что, мол, никак не помрёт.

В ту весну, когда вяз уже покрылся зелёными листочками, заболела мать бедняка Лю Чунь-тяня. Опечалились Лю с женой, не знают, как больной помочь. Им бы денег занять, да кто бедняку займёт, с него и взять-то нечего. Сбросил с себя Лю Чунь-тянь последнюю рубаху, жена шпильки из волос вынула – продали, и этого еле хватило на лекарство. Но оно матери не помогло. В скором времени умерла мать Лю Чунь-тяня. Вспомнил сын, как мать его растила, как жила в нужде всю жизнь и загоревали, горько заплакали муж с женой.

Вдруг полил с неба проливной дождь и намокшие дождём, поникли ветви большого вяза. И золотая птичка, увидев, как горюют бедняги, перестала щебетать, загрустила. Заблестели её чёрные глазки, вспорхнула птичка и улетела по дождю. А для птицы лес покинуть – это всё равно, что человеку родную деревню оставить.

Долго летела золотая птичка, от человеческого горя улетая. И оказалась она в том самом, дремучем лесу. Устала птичка и присела на ветку старой акации. Подул южный ветер, и тучи рассеялись. Прекратился дождь и на листочках засверкали на солнышке капельки-росинки. Закричали кукушки, фазаны перья распустили, а у золотой птички слёзы в чёрных глазах блестят. Свежий аромат по лесу разливается, загудели пчёла, стали порхать бабочки. Вокруг старой акации обвились лианы, на лианах цветочки распустились, словно мотыльки золотые. Только одна золотая птичка грустит. Сидит на ветке птичка, роняет слезинки и по золотым цветочкам клювом бьёт.

Вдруг задвигались, по всему дереву золотые цветочки. Раздвинулись они на две стороны, и открылось большое дупло. А из этого дупла появился седой добрый старик. Лицо у старика свежее, глаза ясные, а волосы длинные до плеч. Догадалась маленькая золотая птичка, что перед ней – сам дух древесный. Не успела птичка своего клюва раскрыть, как древесный дух ей и говорит:

– Долгие века прожил я в этом дремучем лесу, он никогда ещё мне не доводилось видеть слёз птичьих. Напрасно говорили люди, что птицы слёз не проливают. Скажи мне малая птаха, почему ты плачешь, стариковское сердце бередишь?

Защебетала золотая птичка печально:

– Поведаю я тебе, добрый дух, отчего я свои слёзы роняю.

И поведала ему золотая птичка всё, что она видела с большого вяза. И о том, как Лю Чунь-тянь с женой работали не покладая рук да всё равно в нужде жили. И о том, как они последнее продали, чтобы умирающей матери лекарство купить. И о том, как они горевали, когда старая мать покинула этот свет.

Задумался тут лесной старец, а птичка не умолкает:

– Поверь, добрый дух! Лю Чунь-тянь и его жена люди хорошие, добрые и справедливые!

А старец на это и говорит:

– Послушай и ты меня, малая птаха! Хорош человек или плох можно узнать лишь по тому, как он не только к родным, но и к чужим относится.

Птица тогда ему и говорит:

– Ты бы сам на них взглянул и увидел бы, что они за люди.

И в этот момент увидела золотая птичка, как древесный дух обернулся нищей старухой в залатанном платье.

И сказала эта старуха:

– Разбередила ты мою душу! Пойду я и посмотрю на Лю Чунь-тяня и его жену.

А Лю Чунь-тянь и его жена всё мать оплакивают. Слышат, кто-то к воротам подошёл. Вышли из дома и увидели старую тощую старуху в обносках.

А старуха протянула руку и молвит:

– Подай те, люди добрые, старухе поесть, хоть сухой кусок!

Лю Чунь-тянь кинулся в дом и принёс самую лучшую лепёшку. А жена, жалея старуху, спрашивает:

– Тяжело, наверное, тебе, матушка по дорогам ходить, через горные кручи да овраги перебираться?! Не уж то тебе бедной и голову негде преклонить?

Говорит ей старуха:

– Ох, одна я, доченька, на всём белом свете. Нет у меня ни дома, не пристанища, где упаду, там и помру.

Смотрит на старуху Лю Чунь-тянь, а сам всё покойную матушку вспоминает. И защемило у него сердце от жалости к нищей старухе, он и говорит:

– Матушка, оставайся у нас, поживи здесь, если нашей бедности не гнушаешься!

И жена вторит ему:

– Оставайся, матушка, мы тебя не обидим.

Так и приютили они нищую старуху. Ухаживали они за ней, на почётное место сажали, во всём старались угодить старой женщине.

Лю всегда наказывал жене:

– Ты смотри, чтобы матушка отдыхала побольше, не давай ей никакой работы, стара она совсем, немощна.

А сами они не минуты без дела не сидят, как же старухе на кровати лежать? Вот и старается им помочь хоть как-то: то сыр через сито пропустит, то хвороста в огонь подбросит. Лю с женой как обед приготовят, так первым делом старуху кормят, а потом уж, что останется сами едят.

Жена при этом и говорит:

– У нас итак силы есть, мы и поголодать можем, а матушке еда силы прибавит.

Скудно они жили, перебивались кое-как, но зато было у них согласие меж собой.

И правду люди говорят, чтобы человека узнать, нужно с ним не один день прожить. Вот и старуха прожила с ними два года. За это время полюбилась она Лю и его доброй жене. К концу третьего года позвала она их и говорит:

– Пора мне попрощаться с вами, детушки!

Опечалились муж с женой, смотрят друг на друга, не понимая, почему старуха уйти от них хочет.

Говорит Лю Чунь-тянь:

– Чем же мы тебя обидели, матушка? Или может, нужда наша тебе опостылела?

Спрашивает у старухи жена:

– Может я тебя, словом, каким или делом невзначай не уважила?

А старуха им и отвечает:

– Не вините вы себя ни в чём понапрасну. Хорошо мне с вами жилось, радостно, заботились вы о чужой старухе как о родной матери. Только пора мне вас покинуть, время подошло.

Не унимается Лю Чунь-тянь, не хочет никак старуху отпускать из своего дома и говорит ей такие слова:

– Уйдёшь ты от нас, опустеет наш дом. Куда ты пойдёшь, в твои преклонные года и где мы потом с тобой свидимся?

А жена плачет и сквозь слёзы говорит:

– Срослись мы с тобой душой, как корни деревьев срастаются. Три года под одной крышей и ели и спали и радовались и горевали. Если уйдёшь ты от нас – тоска нас одолеет.

Подумала старуха и говорит им ласковым голосом:

– Не рвите себе сердце, не останавливайте меня, не могу я больше с вами оставаться. А сейчас идите к большому вязу и накопайте мне глины у его корней. Слеплю я вам из той глины человечка, похожего на меня. Если тоска вас одолеет, поглядите на этого человечка, вам легче станет.

Не стали больше муж с женой спорить со старухой, и сделали всё, как она велела. Принесли они глину, поставили перед старухой и вздыхают. А старуха взялась за глину, мнёт её да приговаривает:

Растёт в деревне вяз, а у вяза живет Лю Чунь-тянь. Прожила я три года у доброго Лю Чунь-тяня. Уходить мне пора, что я оставлю вместо себя? Слеплю я глиняного человечка, Как плюнет человечек – так вылетит монетка.

Вылепила старуха глиняного человечка, точь-в-точь такого как сама старуха. Плюнет тот человечек – монеты из его рта посыплются. Никогда прежде муж с женой такого чуда не видывали, смотрят во все глаза и не заметили, как старуха пропала. Только потом они догадались, что не простая это старуха была, а дух бессмертный.

Стали Лю с женой жить припеваючи, забыли про голод и нужду, а старуху добрым словом вспоминают. Увидели это соседи богачи, надивиться не могут. Любопытно стало Ван Юй-фэню и его жене, и решили они проведать своих соседей, в гости заглянули. Зашли в дом и нет чтобы добрым словом обмолвиться, а всё только высматривают да выглядывают по всем углам. Смотрели, смотрели, да высмотрели глиняного человечка, у которого изо рта монетки сыплются. Подбежал Юй-фэн к человечку, глаза выпучил и спрашивает у хозяев:

– Где вы взяли такое сокровище?

А Лю Чунь-тянь с женой люди простодушные, не умеют хитрить да изворачиваться, вот всё им и рассказали, как было.

Ушли Ван Юй-фэн с женой домой, а жадность им покоя не даёт. Думали, они думали и решили тоже такого человечка заполучить. Говорит Ван жене:

– Что зря старуху мать кормить, лучше избавимся от неё, глядишь, и глиняного человечка раздобудем! Согласилась с ним жена, взяли они верёвку и задушили бедную мать. А потом сели под вязом и давай рыдать во весь голос.

Налетел ветер, зашумел, лишь бы не слышать эти фальшивые крики злодеев. Большой вяз сердито ветками закачал. Увидела их и золотая птичка, услышала их истошные стенания, и от негодования клюв открыла. Посмотрела она на них с презрением и полетела проч.

Отправилась золотая птичка опять к старому древесному духу. Летит, а ветер ей все пёрышки раздувает. Прилетела птичка в дремучий лес, хотела было на старую акацию приземлиться, да куда уж там. Ветер её из стороны в сторону кидает, того и гляди разобьётся бедная птаха. А ветер всё крепчает, листья с земли поднял, кружит, деревья раскачивает. Выбилась из сил, птичка, кое-как зацепилась за золотой цветочек не акации. Пожалел её древесный дух, протянул руку из дупла и подхватил малую птаху.

Качает головой старец и говорит:

– Не разумная ты птаха! Какая нужда тебя заставила по такому ветру летать?

Отвечает ему птичка:

– Добрый дух! Выслушай меня, пожалуйста! Не ведаешь ты в своём дремучем лесу, какие дела на белом свете творятся! Выслушай меня, пожалуйста, и поймёшь, почему я к тебе прилетела, сильного ветра не побоялась.

Вновь поведала золотая птичка древесному духу, что она видела с большого вяза. И о том как Ван Юй-фэн жил со своей женой в богатстве да праздности, и о том как он родную мать обижал. И о том как от зависти и жадности они с женой бедную старуху-мать задушили. И о том как после этого Ван да его жена во весь голос рыдали притворно.

Задумался тут лесной старец, а птичка не умолкает:

– Поверь, добрый дух! Злые они люди – Ван Юй-фэн со своей женой, жадные и несправедливые!

А старец на это и говорит:

– Послушай и ты меня, малая птаха! Да может ли быть такое на белом свете, чтобы человек мог родную мать задушить?

Птица тогда ему и говорит:

– Ты бы сам на них взглянул и увидел бы, что они за люди.

– И в этот момент увидела золотая птичка, как древесный дух обернулся нищей старухой в залатанном платье.

И сказала эта старуха:

– Разбередила ты мою душу! Пойду я и посмотрю на Ван Юй-фэня и его жену!

Схоронил Ван Юй-фэн мать и сели с женой у ворот бессмертную старуху дожидаться. Сидят, голосят, что есть мочи да всё на ворота поглядывают. Сколько они так сидели – неведомо. Только вдруг налетел ветер, закружил листья, и появилась нищая старуха у ворот. А жена не разобрав, кто это чуть было не прогнала нищенку. Вовремя Ван разглядел, что эта старуха на волшебного глиняного человечка похожа, которого он у Лю видел. Вскочил лиходей, побежал к воротам да как закричит:

– Матушка бессмертная! Проходи скорее в наш дом. Угостим тебя хорошей едой, сладким вином тебя попотчуем, не то, что Лю Чунь-тянь!

А старуха им и говорит:

– Ошибся ты, добрый человек, никакая я не бессмертная, просто нищенка, подайте мне чего не жалко!

Пошла жена Вана в дом, а сама бормочет:

– Чего это ради простой нищенки так стараться?

Отыскала сухую лепешку, что собаке отдать не жалко и старухе бросила.

А Ван Юй-фэн говорит старухе ласково:

– Тяжело, наверное, тебе, матушка по дорогам ходить, через горные кручи да овраги перебираться?! Не уж то тебе бедной и голову негде преклонить?

Говорит ему старуха:

– Ох, одна я, сыночек, на всём белом свете. Нет у меня ни дома, не пристанища, где упаду, там и помру.

Услышал это Ван Юй-фэн, сердце у него так и подпрыгнуло от радости, думает злодей: «Это, наверняка бессмертная, ведь она и Лю такие слова говорила»!

Говорит он тогда старухе:

– Поживи с нами, матушка, у нас и комната свободная есть.

Услышала это его жена, взяла её досада, не выдержала она и говорит громким голосом:

– Вот ещё! Только от одного рта избавились, так ты тут же другой рот мне навязываешь, нищенку в дом ведёшь!

Промолчала старуха, услышав такие слова, только за Ван Юй-фэном в дом пошла. Время обеденное, пора и за стол садиться. Сели муж с женой за богатый стол, наелись до отвала, а старуху в комнату покойницы отвели и объедки со своего стола дали. На ужин также поступили. А потом и спать легли.

Пробудились Ван Юй-фэн и его жена среди ночи, – жадность им спать спокойно не даёт.

Ворчит жена:

– Нищенка – она и есть нищенка. Зря только свою еду на неё тратим.

Тут и Ван Юй-фэн сомневаться начал: «Вдруг, думает, старуха и правда простая нищенка, тогда кормить её один убыток». Почесал он свой затылок, подумал, а потом и говорит:

– Слушай, жена, придумал я способ, чтобы старуху проверить!

И рассказал он своей жене, что замыслил, а она обрадовалась, захлопала в ладоши и говорит ему:

– Какой ты догадливый! Если она и правда бессмертная, то будет у нас глиняный человечек волшебный, что серебром плюёт, а если это просто нищенка, то выгоним её из дома.

Поднялись они и прямо среди ночи пошли к старухе. Незадумываясь, разбудили они старую женщину и подняли на ноги.

Говорит Ван Юй-фэн старухе:

– Если ты и правда бессмертная, слепи нам волшебного человечка, у которого серебро изо рта сыплется. Слепи – и я тебя буду три года кормить на славу.

Моргает старуха спросони, не поймёт никак, в чём дело.

А у жены лопнуло терпение, она и говорит:

– Да никакая она не бессмертная, а просто нищенка бродячая!

Тут старуха им и говорит:

– Уходить мне от вас пора. А сейчас идите к большому вязу и накопайте мне глины у его корней. Слеплю я вам из той глины человечка, не зря же я к вам приходила!

Не стали муж с женой утра ждать, сделали всё, как старуха им велела. Принесли они глину, поставили перед старухой и от нетерпения вздыхают. А старуха взялась за глину, мнёт её да приговаривает:

Растёт в деревне вяз, а у вяза живет Ван Юй-фэн. Пробыла я до третьей стражи у него. Уходить мне пора, что я оставлю вместо себя? Слеплю я глиняного человечка, Как плюнет человечек – так вылетит овод.

Вылепила старуха глиняного человечка, то ли на Ван Юй-фэна похожего, то ли на его злую жену. Открыл рот глиняный человечек, и вместо монет стали огромные оводы вылетать, а старуха исчезла.

Налетели оводы на подлых людей, и давай их жалить, искусали с головы до пят, места живого не оставили. Кричат Ван Юй-фэн с женой во всё горло, от боли по полу катаются. А золотая птичка сидит на вязе да посмеивается.

Отворитесь, ворота каменные!

В давние времена жил в Китае на берегу Восточного моря один рыбак. И звали этого рыбака Ху Сы. Рыбачил он с десяти лет и с той поры уже двадцать годков миновало. Много за это время из моря рыбы выловил, но как был бедняком, так и остался. Ни лодки, ни сетей и дома хоть шаром кати. Приходится ему лодку и сети в аренду у богача брать. Плавает весь год по морю, с волнами борется. А как наловит полную лодку рыбы, возвращается домой. Выручит за рыбу пригоршню монет и отдаёт почти все деньги богачу за лодку и сети. Так и мается, а поделать ничего не может.

Как-то раз вышел Ху Сы на рыбалку в море. Забросил в голубую волну сети, смотрит, птица-рыболов подлетела, нырнула в воду и тут же с рыбой в клюве вынырнула.

Посмотрел на неё Ху Сы и говорит с досадой:

– Эх, птица! Всё у тебя есть, чтобы рыбу ловить и клюв и крылья. А у меня ничего – ни лодки своей, ни сетей.

И показалось рыбаку, будто поняла эта птица всё, что он сейчас сказал. Посмотрела на Ху Сы птица-рыболов с сочувствием, расправила свои крылья и подлетела к самой лодке рыбака, раскрыла свой клюв и бросила в лодку золотую рыбку. Удивился рыбак и говорит:

– Не думал я, что птицы человека понимают. Что ж, спасибо тебе, птица!

А птицы уже и след простыл. Подошёл Ху Сы к рыбке, смотрит, бьётся золотая рыбка, задыхается, а из глаз слёзы текут. Пожалел он её и выпустил обратно в море.

Закинул рыбак сети в море – одна мелкая рыбёшка попалась, закинул второй – опять мелочь одна, закинул в третий раз – и того хуже улов. Сидит в лодке Ху Сы и думает, чем же он будет за лодку расплачиваться? Да и дома есть совсем нечего, на что рис покупать, если не одной крупной рыбы не попалось? Опечалился рыбак, думая о горькой своей судьбе, закапали его горькие слёзы, смешались с морской водой, и оттого морская вода ещё солоней да горше стала. Вдруг, услышал, рыбак чей-то голос ему говорит:

– Не печалься, добрый человек.

Вздрогнул от неожиданности Ху Сы, смотрит: а на волнах белобородый старик качается, гаоляновый стебелёк зелёный в руке держит.

А старик продолжает:

– Ты не рыбку золотую в море отпустил, а сына моего от верной смерти спас, проси всё, что хочешь за это.

Задумался тут рыбак и говорит:

– Не нужно мне ни золота, ни камней драгоценных! Всё о чём с малых лет мечтаю, так это о лодке собственной и сетях, чтобы спокойно рыбу ловить и о долгах не думать.

Понравились видно старцу слова рыбака, улыбнулся он и говорит:

– Есть утёс высокий в горах Ишань. Как вернёшься домой, возьми свою жену, и переселяйтесь на тот утёс.

Спрашивает Ху Сы:

– А как же нам на тот утёс добраться?

Отвечает старец:

– Не переживай, я тебе и в этом помогу.

И протянул старец рыбаку зеленый стебелёк. Взял Ху Сы этот стебелёк, а он тяжёлый и холодный как камень. Спрашивает рыбак:

– На что мне этот тяжёлый стебелёк, старец?

А старик и говорит:

– Для того я тебе его дал, чтобы ты, когда к утёсу подойдёшь, взмахнул им и сказал: «Отворитесь, каменные ворота! Бедняки войти хотят!» И запомни, как войдешь в эти ворота, ничего не бойся, и стебелёк всегда при себе держи. Сказал так старик и исчез.

Вернулся рыбак домой, показывает стебелёк жене, а она и говорит:

– В доме ни муки, ни риса, на что мне твой стебелёк.

А рыбак в ответ:

– Будет у тебя, жена, скоро и рис и мука, послушай лучше, что со мной в море приключилось.

И рассказал Ху Сы про всё, ничего не утаил.

Слушала его жена, слушала и говорит:

– Нашёл, что у старца просить – лодку и сети! Он бы мог тебе кучу золота дать, чтобы мы больше никогда ни в чём нужды не знали!

Промолчал Ху Сы, да и что тут скажешь, всю жизнь она с ним в нужде мается, а кроме неё у него и нет никого на свете. Собрали они свои вещи, рыбу, что рыбак наловил, сложили в корзины, перекинули за спину и отправились в горы Ишань. Через два дня подошли они к маленькой деревеньке у подножия горы. Вошли рыбак с женой в ту деревню, видят – сидит старуха у ворот. Подошли они к ней и спрашивают:

– Ответь нам, бабушка, где здесь высокий утёс?

Старуха и говорит:

– Идите прямо, не сворачивая на запад, там и увидите этот утёс. Но нет там никого, никому вы эту рыбу не продадите.

Тяжело с корзинами в горы идти, – подумал так рыбак и говорит:

– Можно нам здесь свои корзины оставить? А мы к утёсу сходим и вернёмся.

Старуха была доброй женщиной, кивнула она рыбаку и говорит:

– Не беспокойтесь, ни одной чешуйки не пропадёт.

Поставили они корзины и налегке пошли на запад. Прошли немного и увидели высокий утёс, вершина его в облаках теряется. Приблизившись к самому утёсу, достал Ху Сы гаоляновый стебель, взмахнул им и крикнул:

– Отворитесь, каменные ворота! Бедняки войти хотят!

Только успел договорить Ху Сы эти слова, как всё вокруг загудело, задрожала земля, горы задвигались, и распахнул утёс свои каменные двери.

Удивляются рыбак с женой, но и страшно им от всего этого. Вдруг из скалы появилась молодая женщина, красоты необыкновенной: глаза, словно звёзды сияют, брови полумесяцем изгибаются, румянец на щеках разливается.

Говорит им женщина:

– Хотите ли вы войти, люди вы добрые?

А рыбак ей отвечает:

– Хотим.

Вошли они, а красавица пальцем повела, и ворота закрылись.

Повернулась красавица к ним и спрашивает:

– Что ты хочешь, добрый человек?

Говорит рыбак:

– Не нужно мне ни золота, ни камней драгоценных! Всё о чём с малых лет мечтаю, так это о лодке собственной и сетях, чтобы спокойно рыбу ловить и о долгах не думать.

А красавица и говорит:

– Будет всё у тебя, что попросил!

Промолвила эти слова и на восток показала. Видит Ху Сы: море разлилось перед ним, ни конца морю, ни края не видно. Волны, что нефрит драгоценный, а из-за моря солнце показалось, и море тут же в красный цвет окрасилось. А на берегу того моря народ живёт. Указала красавица на дом под крышей из красной черепицы и говорит рыбаку:

– Это ваш новый дом!

Затем указала на лодку и сети рядом с тем домом и говорит:

– А это твоя новая лодка и сети, как ты просил.

Смотрит Ху Сы на лодку, на сети, и нарадоваться не может. Только жена рыбака захотела у женщины ещё чего-нибудь попросить, как исчезла вдруг женщина.

Поселился рыбак со своей женой в новом доме, и тепло им и уютно и утвари разной много и одежды всякой. Одна беда – есть нечего. Собрался тогда Ху Сы в море рыбачить. Взял свои крепкие сети и поплыл на новой лодке по морю. Подхватил ветер лодочку и понёс по зелёным волнам, далеко в море пригнал и перестал дуть. Забросил рыбак свои сети, стал улов тянуть да чуть не надорвался. Какая только рыба в его сети не попалась: и осётр с зелёной спиной переливчатой, и карп с чешуёй блестящей, и рыба-хризантема с золотистым брюшком. Опять закинул сети рыбак – ещё больше рыбы хорошей поймал. Всю лодку рыбой заполнил, а сам не нарадуется своим уловом. Только взглянул на берег, как откуда ни возьмись ветер налетел и потянул лодку с рыбаком к берегу. Заскользила лодка по водной глади и мигом у берега причалила. Вышел рыбак из своей лодки, и тут же обменял у торговца часть своего улова на муку, рис и масло. Принёс всё домой, жене отдал.

Вот так и зажили они в этом месте. Утром уходит рыбак в море, вечером с богатым уловом возвращается. Сколько дней пролетело – неведомо. Солнце в тех местах никогда не заходит. Лишь листва на акации возле дома пожелтела, а потом снова позеленела, и опять листья жёлтыми стали. А Ху Сы живёт со своей женой и горя они не знают, и нужды не ведают ни в чём.

Но жена рыбака всё не довольна, и ворчит каждый день:

– Ты пойди к той красавице, попроси у неё мешок золота. Хочется мне теперь богатой женщиной быть.

Жадность жене покоя не даёт, всего ей мало, теперь и золото подавай. Кричит, попрекает мужа, что в первый раз мало попросил. Гонит к волшебнице изо всех сил. Не стал рыбак спорить с женой, а только сказал:

– Пойдём вместе к той красавице, попросишь у неё сама, что хочешь.

Взял Ху Сы гаоляновый стебелёк, а жена мешок большой прихватила и пошли они в том краю ворота каменные искать. Сколько дней искали – неведомо. Солнце в тех местах никогда не заходит. Лишь листва пожелтела, а потом снова позеленела, и опять листья жёлтыми стали. Подошли, наконец, рыбак с женой к каменным воротам. И красавица там стоит.

Спрашивает их красавица:

– Что ты хочешь, добрый человек?

А рыбак потупил глаза и молчит.

Говорит его жена:

– Нужен мне мешок золота!

Красавица ничего на это не сказала, только пальцем указала на запад. Заблестело вдруг всё на западе золотистым светом, а присмотришься, будто золото кругом рассыпано. Обрадовалась жадная жена и побежала золото пригоршнями собирать да в мешок бросать. И мужу кричит:

– Что ты стоишь столбом! Собирай скорее золото в мешок, пока оно не исчезло. И, правда, только они успели полный мешок золото собрать, как солнце село, и стало темно вокруг.

Расстроился рыбак и говорит жене:

– Скрылось солнышко, когда теперь появиться? И как же мы теперь свой дом найдём и лодку с сетями?

А жена и говорит:

– Если и не отыщем, не велика потеря! Надоело мне всю жизнь перед богатыми пресмыкаться, хочу сама госпожой стать. А здесь люди не будут мне прислуживать. Есть теперь у нас целый мешок золота, а с ним нигде не пропадёшь. Золото все двери открывает, все желания исполняет! И не переживай ты за свою лодку, не придётся тебе больше рыбу ловить.

А рыбаку такие речи, что нож по сердцу. Подумал он о море, которое разливалось перед ним, и ни конца морю, ни края не было видно. Волны, что нефрит драгоценный набегали одна за другой, а из-за моря солнце показывалось, и море тут же в красный цвет окрашивалось. Вспомнил рыбак и лодку свою новую и сети крепкие. Защемило сердце у него, но жене перечить не стал, ведь одна она у него, пусть делает, как ей хочется. Так и подошли к каменным воротам, достал Ху Сы гаоляновый стебель, взмахнул им и крикнул:

– Отворитесь, каменные ворота! Бедняки войти хотят!

Только успел договорить Ху Сы эти слова, как всё вокруг загудело, задрожала земля, горы задвигались, и распахнул утёс свои каменные двери.

Только вышли рыбак с женой, как закрылись с грохотом каменные ворота. А Высокий утёс как стоял, так и стоит, вершиной небо подпирая. Смотрит рыбак, а солнце только за полдень перевалило. Удивились, подхватили мешок золота, и пошли обратно к той деревушке, где они у старухи полные корзины рыбы оставили.

Тяжело золото нести, идут они пот утирают, а рыбак ещё и стебелёк гаоляновый в руке держит. И с каждым шагом он всё тяжелее и тяжелее делается. Не хочет выпускать Ху Сы стебелёк из руки, думает о том, что ему старец наказывал. Хотел было немного золота высыпать, чтобы легче было всё нести, но жена не соглашается, говорит ему:

– Ты лучше свой стебель выбрось, зачем он нам теперь?

И опять поступил рыбак, как жена ему велела. Взял и выбросил дарёный стебелёк гаоляновый в траву. Задрожала земля, и превратился стебелёк в огромного зелёного дракона, поднялся в небо и улетел.

Идут они дальше в маленькую деревушку. Идут по той же дороге, что к утёсу шли, но видят, – изменилось всё и дорога и деревня как, будто в несколько раз выросла. Не меньше тысячи теперь домов в той деревне, где они корзины с рыбой оставили. Удивляются муж с женой и дальше свой мешок тащат. Встретили человека и спрашивают:

– Что это за деревня?

А человек им и говорит:

– Деревня эта Тухлой рыбой зовётся.

Удивился рыбак и спрашивает снова:

– Отчего такое название ей дали?

Говорит им человек:

– Несколько столетий назад была на этом месте маленькая деревенька. Как-то проходили здесь муж с женой, к высокому утёсу направлялись. И вот оставили они здесь свои корзины с рыбой, но так за ней и не вернулись. На солнце скоро протухла та рыба, и запах пошёл по всей деревне, а потом ещё долго выветриться не мог. С тех пор это селение Тухлой рыбой и называют.

Не могут понять рыбак с женой, как такое могло случиться, что они за столетия не постарели совсем. Прошли они дальше и увидели вывеску харчевни. Устали Ху Сы и его жена, голод, жажда их мучает. Остановился рыбак и говорит жене:

– Давай отдохнём в этой харчевне, поедим!

А жена кивает головой и говорит:

– Не стану с тобой спорить, пойдём, а то совсем сил нет.

Развязала жена мешок с золотом, хотела несколько монет взять, пока никто не видит. Сунула руку она руку в мешок, а там камни вместо золота. Жену чуть удар не хватил, села на землю рядом с мешком и давай камни вытряхивать, вдруг, где золото осталось. Но ничего кроме камней не нашла жадная женщина. Разозлилась так, что даже позеленела от своей злости, схватила мужа за руку и потащила мужа обратно к высокому утёсу. Куда только усталость девалась?!

Подбежали они к утёсу, рыбак и закричал:

– Отворитесь, каменные ворота! Бедняки войти хотят!

Постоял, ткнул в утёс пальцем и давай опять кричать:

– Отворитесь, каменные ворота! Бедняки войти хотят!

Кричал, кричал, пока голос не сорвал. Да и что толку кричать, если гаоляновый стебелёк выбросил. Вспомнил Ху Сы как он за воротами жил, подумал о том, как теперь жить придётся и говорит:

– Хотел полынью других накормить, да самому есть пришлось. Не попробуешь полыни, не узнаешь её горечи.

Размышлял так рыбак, и такая его досада взяла, что он всё время жену свою слушал и не думал своей головой, что стал со всей силы ею о скалу биться. Бился он головой, бился и убился насмерть. Завыла тут жена, подумала о том, что сама всё из-за своей жадности потеряла, и тоже стала головой о скалу биться, пока не умерла.

Утром встало солнце над горами и стали над тем утёсом две малые птахи летать. Это в птиц рыбак и его жена превратились. Кружат тёмно-серые птицы, крыльями машут и кричат не переставая:

– Кэ ао хэн сыла! Кэ ао хэн сыла! От досады умерли! От досады умерли!

Пролетают месяцы, проходят года, листва на акации желтеет, а потом снова зеленеет, и опять листья жёлтыми становятся, а птицы всё летают над тем местом и кричат:

– Кэ ао хэн сыла! Кэ ао хэн сыла! От досады умерли! От досады умерли!

И стали люди называть этих птичек «аохэнняо», то есть «птички грусть-досада». До сих пор в горах Ишань кружатся эти птички грусть-досада над высоким утёсом. И раздаётся с небес крик этих птиц, как предупреждение всем живущим:

– Кэ ао хэн сыла! Кэ ао хэн сыла! Умерли с досады! Умерли с досады!

Финиковая косточка

Жил когда-то в маленькой китайской деревушке Уцзячжуан один старик по имени Лао Ли со своей женой старухой. Жили они не богато, но и не голодали совсем. Только одна была у них беда – не было у них детей. И очень старикам хотелось ребёнка своего иметь.

И говорит однажды вечером Лао Ли своей жене:

– Ох, жена, как бы мне хотелось сына иметь, пусть он даже будет такой маленький, точно финик.

И случаются же чудеса на белом свете! В скором времени появился у них мальчик, такой же величины, что и небольшой финик. Не нарадуются старики на своего маленького сынишку. И назвали они мальчика любя – Цзао-хэ, то есть Финиковая Косточка.

Прошли годы, а Цзао-хэ нисколько не подрос, так и остался маленького роста.

Посмотрел как-то Лао Ли на своего сына, тяжело вздохнул и говорит:

– Цзао-хэ! Растим тебя, растим, а толку всё равно нет. Как был ты с финик, так и остаёшься таким. Что и говорить, какой из тебя мне помощник! Зря, видно, я радовался, когда ты на свет появился.

И мать туда же:

– Ох, сынок, смотреть мне на тебя – только расстройство одно!

А Цзао-хэ отвечает им весело:

– Не печалься, батюшка! Не грусти, батюшка! Я хоть и маленький да удаленький! Возьми меня, батюшка, с собой в поле работать, я тебе пригожусь.

И, правда удаленьким был маленький Цзао-хэ, а ещё усердным и трудолюбивым. Научился он и за плугом ходить, и лошадей да мулов погонять. А хвороста набрать он быстрее и больше всех мог, не смотря на свой маленький рост. Шустрый он был и проворный точно мышка, везде проберётся, куда другим и хода нет.

Все соседи его нахваливают, своим детям пример с него брать велят.

Говорят соседи:

– Посмотрите на Цзао-хэ, маленький да удаленький! Не то что вы – ростом большие выросли, а толку от вас с кулачок!

Слушают эти слова родители – Лао Ли с женой и сердце их гордостью наполняется за сына. Да ведь не только ловкий и проворный был их сын, да ещё и умный да сообразительный.

И вот какая история с ним как-то произошла.

Один год стояла страшная засуха. Всё в полях от неё погибло, ни зёрнышка люди не собрали. А тут стали ямынь требовать. Чем платить, когда самим уже нечего в котёл класть? Тут начальник уезда взял и распорядился у людей скот, в уплату ямыня забирать. И повели стражники со всех крестьянских дворов мулов и коров.

Плач по всей деревне разносится, кричат от отчаянья люди. Увидел Цзао-хэ, послушал, что люди говорят, и сказал:

– Не горюйте, люди, знаю я, как вернуть коров да мулов.

А люди в ответ только смеются:

– Сам с финик, а обещания с финиковое дерево!

Вечером, когда все уже ложились спать, пробрался Цзао-хэ во двор уездного начальника, подбежал к стойлу, где вся скотина была привязана, и влез в ухо ближайшего осла.

Тут осёл, как закричит: И-хэ! И-хэ!

Вскочили стражники на ноги, смотрят по сторонам, да так никого не увидели. Им и невдомёк, что кто-то мог в ухо к ослу залезть.

Только улеглись стражники спать, как услышали – опять осёл кричит. Почесали они затылки, и один из них и говорит:

– Да мало ли отчего этот осёл кричит? Ляжем спать, и не будем на него внимание обращать!

А мальчишка Цзао-хэ только того и добивался. Подождал он, пока все стражники крепко заснут, открыл ворота и выгнал скотину из двора начальника.

Смотрят крестьяне – в деревню их коровы да мулы возвращаются, обрадовались, поблагодарили мальчика.

Утром выглянул уездный начальник во двор, смотрит – ни одного телёнка не осталось. Разгневался не на шутку. И велел он всем стражникам наказать крестьян.

Цзао-хэ увидел, что дело плохо, выбежал к начальнику и говорит:

– Я скот угнал – меня и наказывайте!

Начальник и приказал:

– Схватите негодного мальчишку!

Накинулись на Цзао-хэ стражники, хотели железной цепью сковать, да где им! Юркнул мальчишка сквозь цепное звено и смеётся. Велел тогда начальник Цзао-хэ в кошелёк посадить и в нём его на суд привести. Посадили мальчишку в кошелёк и принесли в зал суда.

Велел начальник кошелёк развязать, а потом указал всем на Цзао-хэ и говорит:

– Бейте, этого проклятого мальчишку!

Схватили стражники свои палки, и давай ими махать, бьют, бьют, да только никак по Цзао-хэ попасть не могут. Ударят в одном месте, мальчишка уже в другое шмыгнул, туда ударят, а он уже в третьем смеётся. Ничего с Финиковой Косточкой поделать не могут!

Смотрит на это начальник, злится и кричит:

– Позовите сюда ещё людей, неповоротливые медведи!

Тут подскочил Цзао-хэ, прямо на уездного начальника запрыгнул, схватил его за усы и давай на них качаться.

Кричит начальник, надрывается:

– Вот же он, бейте скорее!

Размахнулся тут стражник, хотел по Цзао-хэ попасть, а огрел самого начальника, свалил его одним ударом и выбил ему зубы. Кинулись все сразу к начальнику, на мальчишку и не смотрят. А он забрался на крышу, смеётся и кричит:

– Получил по заслугам, начальник, теперь будешь знать, как у бедняков последнее отбирать!

Шляпа, которая по небу летала

Было это в давние времена. В одной маленькой деревеньке жила бедная старуха, со своим единственным сыном Чжан Цайем. Одолела их нужда так, что мочи нет терпеть. И сказал тогда Чжан Цай матери:

– Не верю я, матушка, что одни только чёрные дни нам достались.

Промолвил он эти слова и пошёл в горы хворост рубить. Рубил юноша до полудня, целую вязанку нарубил, и одолел его голод да усталость сморила. Лёг он у камня и заснул крепким сном.

И увидел юноша во сне старца белобородого с посохом в руке.

Смотрит на него старец и говорит:

– Ведомо мне, как вы с матерью от нужды страдаете, приди ко мне, Чжан Цай, я вам помогу и подарками волшебными одарю.

Пробудился юноша, не поверил этому сну и повернулся на другой бок. Только заснул – опять ему этот же старец привиделся. Заснул юноша в третий раз и снова один и тот же вещий сон ему снится. Поднялся он на ноги и думает: «Пойду-ка я, прогуляюсь за южную гору, да и проверю можно ли снам верить или нет».

И пошёл он по той дороге, которую ему во сне старец седой указал. Одну гору одолел, другую обошёл, третью миновал, вот уже и южная гора перед ним. Стал он на неё карабкаться, уж больно крутая гора оказалась. К самому вечеру добрался Чжан Цай до вершины южной горы. Проголодался, из сил выбился, еле на ногах держится. Схватил первый попавшийся корешок и в рот его сунул, чтобы голод заглушить. Подошёл он к другому краю вершины, посмотрел вниз – а там, новая деревня у подножия горы стоит! Дома все новые, один лучше другого. Помчался юноша с горы и не заметил, как спустился на радостях.

Вошёл Чжан Цай в эту деревеньку, а ему навстречу уже седобородый старец идёт, тот который ему во сне являлся.

И сказал старец:

– Ждал я тебя, юноша. Пойдём ко мне в мой дом.

Пошёл Чжан Цай за старцем, идёт по сторонам смотрит – везде красота необыкновенная: трава зеленее, цветы ярче, деревья пышнее – всё лучше того, что ему видеть доводилось. Привёл старец юношу в свой дом, за стол усадил и давай разными кушаньями угощать да вином поить. Напоил, накормил и отвёл его спать. А кровать такая мягкая, что юноша чуть ли не до обеда проспал. А когда поднялся и собрался домой возвращаться, подарил ему старик шляпу соломенную и мотыжку маленькую. Поблагодарил его юноша и к воротам пошёл. Вышел за ворота, оглянулся, а деревеньки как и не было вовсе. Удивился юноша и отправился к тому месту, где вязанку хвороста оставил.

Солнце уже клониться к закату начало, когда Чжан Цай свой хворост нашёл, посмотрел на него и решил ещё нарубить. Взял он дарёную мотыжку, размахнулся и ударил по сухой ветке. Обломилась ветка, а его мотыжка в землю вошла. Смотрит юноша, под мотыжкой блеснуло что-то, нагнулся посмотреть, а там – серебро. Спрятал он серебро за пазуху и радостный к матери побежал.

А мать его дома дожидается, уже тревожиться начала, увидела сына и говорит:

– Где же ты пропадал так долго, сынок?

Достал юноша всё серебро и говорит:

– Посмотри, матушка, что я принёс!

Взглянула мать на серебро и ещё больше тревожиться стала:

– Сынок, ответь мне по всей правде, где ты это серебро раздобыл – украл или нашёл? Бедные мы люди, но чужое нельзя брать.

Услышал это Чжан Цай, показал мотыжку матери и говорит:

– Вот этой мотыжкой я серебро откопал! Не простая она – волшебная! Мне её седобородый старец подарил!

И рассказал юноша матери всё, как было от начала до конца. Нечего и говорить как старая мать обрадовалась. Зажили они в довольстве, про нужду забыли совсем. Да вот доброе у них сердце – стали они своим серебром с соседями делиться, чтобы и их от нужды избавить.

В той же деревне жил один помещик по прозванию Шэн Лай-цзи, то есть Вынь-да-Отдай. И проведал он про волшебную мотыжку, которая серебро копает. Разгорелись у него глаза от жадности да от зависти. И решился хитрец на дело злое, чтобы мотыжку себе заполучить.

Отправился однажды Чжан Цай на базар продукты купить, взял тележку и пошёл. Вдруг смотрит, – стоит на дороге красивая девушка. Улыбнулась ему девушка и говорит:

– Устала, добрый юноша. Не мог бы ты меня на тележке подвезти?

Чжан Цай ей и отвечает:

– Отчего же не помочь, садись.

Села эта девушка в его тележку, сидит беседой его развлекает. Заметила, что вспотел юноша, подала ему свой платок и говорит ласково:

– Возьми, добрый юноша, утри пот со лба.

Тут и до базара добрались. Поблагодарила девушка Чжан Цая, простилась с ним, улыбнулась и ушла.

Вернулся юноша домой, всё только о той девушке и думает.

Однажды, проходя мимо дома помещика, увидел он, как какая-то девица из ворот вышла, пригляделся Чжан Цай и узнал в ней свою красавицу. Догадался тут юноша, что она – помещичья дочь. Вначале обрадовался, что знает теперь, где красавица живёт, а потом пришли ему на память материны слова: «Если свяжешься с помещиком, он с тебя и на том свете последнюю шкуру сдерёт»! Как вспомнил Чжан Цай эти слова, так вся любовь у него к той красавице и кончилась. Пошёл он скорее от того дома, где помещик живёт, а красавица за ним идёт, торопиться да говорит ему ласковым голоском:

– Что же ты бежишь от меня, как от тигра?

Нагнала юношу, улыбнулась и говорит:

– Не проходит и часа, чтобы я о тебе не вспоминала. Если хочешь меня в жёны взять, я с радостью пойду за тебя!

Посмотрел Чжан Цай на девушку, а она будто ещё красивее за эти дни стала, залюбовался ею и простодушно спросил:

– Любишь ли ты меня, красавица?

А девица и отвечает:

– Полюбила я тебя, юноша, с первого взгляда, как только на дороге тебя увидела! Зачем бы я тебе тогда свой платок отдала?

Видит красавица, что у юноши голова кругом идёт от её слов и продолжает свои сладкие речи вести:

– Не богатый ты человек, но не беда! Подожди меня здесь. Я сейчас соберу свои вещи и возьму немного серебра из дому, чтобы мы с тобой не голодали.

Как услышал это Чжан Цай, поверил, что и вправду любит его красавица, раскраснелся и говорит:

– Не будем мы с тобой, красавица никогда голодать, потому как есть у меня мотыжка волшебная. Где ударишь этой мотыжкой по земле, в том месте серебро заблестит.

А девушка притворилась, будто не верит ему и говорит:

– Такого быть не может.

Чжан Цай тогда достал свою мотыжку и протянул девице:

– Может! Вот посмотри, коли не веришь!

Только красавица взяла в руки волшебную мотыжку, как высочил помещик из своих ворот, втолкнул свою дочь во двор и принялся кричать на Чжан Цая:

– Ах ты подлец! Собрался мою дочь похитить!

Покричал, покричал и ушёл за ворота, задвинув за собой засов.

Стоит Чжан Цай посреди улицы, обидно ему до слёз, что так всё вышло. И решил он отправиться к седобородому старцу.

Шёл он, шёл, устал от долгой дороги. Сел под деревом и не заметил, как заснул крепким сном. Привиделся ему во сне старец.

Старец ему и говорит:

– Не горюй, Чжан Цай, вспомни, я тебе шляпу подарил. Это шляпа тоже волшебная, она тебя невидимым сделает, а ещё и отнесёт тебя, куда скажешь.

Вернулся юноша домой, достал волшебную шляпу, стал её рассматривать. Шляпа как шляпа, – думает Чжан Цай. Потом взял и сказал:

– А ну-ка, шляпа, отнеси меня на задний двор помещика.

Одел юноша на себя шляпу, и вмиг на заднем дворе у помещика очутился, как раз перед его дочкой. Тут он ей и говорит:

– Отдавай волшебную мотыжку!

Испугалась девушка, слышит голос, а никого рядом нет.

И сказала со страхом:

– Кто это? Оборотень или злой дух?

А юноша ей и отвечает:

– Это Чжан Цай!

Как услышала она, что это не оборотень, не злой дух, а Чжан Цай перед ней, так давай плакать да причитать:

– Как же я ждала тебя! Думала, что и не увижу тебя никогда!

Смотрит юноша, как девушка плачет, поверил её слезам и говорит:

– Забирайся ко мне на спину и зажмурь глаза, заберу я тебя отсюда!

Сделала девица, как ей Чжан Цай сказал, засвистел ветер, и очутились они на острове посреди моря. Не назвал юноша шляпе место, куда перенести их, вот так и вышло. А на том острове ничего кроме гор нет. Снял Чжан Цай волшебную шляпу и спрашивает красавицу:

– Где моя волшебная мотыжка?

А девица улыбнулась и говорит:

– Спрятала я её в надёжном месте, не переживай. Как только мы с тобой поженимся, сразу её заберём! А теперь, расскажи мне, любимый мой, как мы здесь оказались, что ты сделал?

Посмотрел Чжан Цай на красавицу и спрашивает:

– Правда ли, что ты меня любишь? Может, ты меня обманываешь?

Говорит ему красавица сладким голосом:

– Что ты! Если бы я тебя обманывала, разве ж полетела бы я с тобой! И люблю я тебя больше прежнего!

Снова поверил юноша её сладким речам. Рассказал ей всё и даже дал волшебную шляпу померить. А красавица выслушала его и говорит:

– Хорошо, что мы, наконец, вдвоём остались, никто нам не помешает на этом острове! Вот только проголодалась я немного, но не беда.

Огляделся юноша по сторонам и заметил яблоньку неподалёку и говорит:

– Посмотри, сколько яблок на яблоне, сейчас я тебя яблоками и накормлю!

И побежал Чжан Цай к деревцу.

А красавица, дождалась, когда юноша отбежит подальше, одела она волшебную шляпу и сказала ей:

– Отнеси меня, шляпа, в дом родной!

И только она это промолвила, как тут же дома очутилась.

Между тем юноша с яблоками назад вернулся. Да только и девушки и шляпы волшебной след простыл. Понял он, наконец, как его обманывала всё это время красавица. И досадно юноше и горько, а тут уже и темнеть стало. В горах послышался звериный вой. Взобрался Чжан Цай на дерево, сидит, притаился. Взошла луна и осветила поляну. Смотрит юноша, внизу обезьяна с лисом мимо дерева, на котором он сидит, идут, и беседуют:

Обезьяна и говорит:

– Слушай, лис, что я тебе скажу! Есть неподалёку гора, а на той горе два дерева растут – персиковое и сливовое. Не простые это деревья! Кто тот персик съест, тот вмиг обезьяной уродливой обернётся, а кто ту сливу откусит, красавцем станет.

Чжан Цай всё это услышал и запомнил.

Всю ночь просидел юноша на дереве, от страха глаз не сомкнул. А утром, когда рассвело, и все хищные звери попрятались, слез он с дерева, и пошёл чудесные деревья искать.

Идёт он, по сторонам поглядывает, вдруг учуял персиковый запах, и говорит сам себе:

– Как же сладко пахнет! Какой чудесный аромат!

Пошёл он на запах и подошёл к большому персиковому дереву, смотрит, а на нём множество персиков висит, крупных и сочных. Хотел, было, персик отведать, да пришли ему на память, обезьяньи слова. Отломил он персиковую ветку с двумя персиками и пошёл дальше. Вдруг ветер до него сливовый запах донёс. Пошёл юноша на этот запах, смотрит – слива перед ним, вся синими сливами увешанная. И решил Чжан Цай проверить, правду ли говорила та обезьяна, сорвал сливу и пошёл к синему морю. Встал он у воды и съел персик, а он сладкий словно мёд оказался и сочный, как вода медовая. Хотел юноша рот утереть рукой, а рука у него волосатой стала. Глянул он на своё отражение в воде, а на него из воды страшная, волосатая обезьяна смотрит. Похолодел он от ужаса и давай быстрее сливу в рот совать. Проглотил и скорее в воду смотреться. Смотрит, и диву даётся, то ли он, то ли не он, а только в воде он такого красавца увидел, что и не высказать!

Подошёл он к ближайшему дереву и без сил от бессонной ночи, опустился на траву, прислонился головой к стволу и задремал. Привиделся ему во сне старец.

Спрашивает старец:

– Хочешь домой вернуться?

Отвечает ему юноша.

– Хочу!

Тут старец и говорит:

– Закрой свои глаза и возьмись за мой подол, только смотри не отпускай его!

Сделал юноша, как ему старец велел и очутился у себя дома. Только захотел Чжан Цай поблагодарить старца, а он уже исчез.

А бедная мать сидит и горько плачет на пороге.

Подошёл юноша к матери, и говорит:

– Матушка! Не плач, я вернулся домой.

На следующий день пошёл Чжан Цай к помещику. Перелез через ограду, спрятался в кустах и стал присматриваться, что во дворе твориться. Видит он – дочка помещика со служанкой резвятся, играют, смеются. Взял тогда юноша персиковую ветку и подсунул к ним поближе. Почувствовали девицы персиковый аромат, тут красавица остановилась, стала по сторонам озираться.

Спрашивает красавица у своей служанки:

– Откуда этот дивный запах?

Кинулась служанка искать, и нашла ветку с персиком, удивилась и побежала к хозяйской дочке. А та увидела персик и говорит:

– Откуда здесь персик появился?

Не удержалась красавица, глядя на румяный ароматный персик, и стала, его есть. Ест и приговаривает:

– Ах, точно вода медовая!

Не успела девушка проглотить последний кусочек, как обернулась страшной обезьяной. Обросла она шерстью с головы до пят. Испугалась служанка, задрожала вся, а потом как закричит во весь голос:

– Помогите, оборотень! Помогите, оборотень!

Выскочили во двор помещик с женой, видят, служанка кричит, а вместо дочки обезьяна страшная бегает. Упали они на каменный настил, от перепуга, ударились головой о камни и насмерть убились.

Увидел это Чжан Цай и побежал в дом к помещику. Обыскал весь дом и нашёл свои волшебные вещи – мотыжку, которая серебро копала, да шляпу, которая по небу летала.

Лис-оборотень

Случилась эта история в давние времена в окрестностях горы Ишань. Рос там когда-то большой и густой лес. И пришёл в те края один юноша по имени Ян У, то есть Ян Пятый. Добрый был Ян, простодушный и честный. Раньше жил он с матерью на самом берегу Желтой реки, но произошло наводнение и остались они без жилья, хорошо хоть сами уцелели. Взяли они с собой коромысло, оставшееся после бедствия, и забрели в горы Ишань. Построили небольшую хижину из веток да палок и стали в ней жить.

Прежде Ян У рыбаком был, рыбу ловил на реке, а теперь взялся за топор и принялся хворост рубить, да на спине вязанки таскать. День за днём рубил юноша хворост, но никак не мог весь лес обойти, такой он был огромный.

Наступила осень. Покраснела листва на пробковых дубах, тополя стали золотистыми, а на соснах как были иглы зелёными, так зелёными и остались. Идёт Ян по лесу, уже много хвороста нарубил, а всё дальше идёт. И сам не заметил, как забрёл в самую чащу леса, где человечья нога и не ступала. А там множество деревьев хурмы растет. Висят спелые плоды, качаются на ветках. Взобрался Ян на дерево, нарвал спелых плодов хурмы и домой пошёл.

Не успел в дом войти, как закричал с порога:

– Матушка! Смотри скорее, что я принёс! Будем вино настаивать к празднику!

А мать смотрит на сына и радостно ей, что сын такой весёлый сегодня.

И, правда, получилось у них к Новому году вино на хурме настоять. А какое оно было густое и ароматное, словами и не расскажешь! Вот подошла новогодняя ночь, мать тогда и говорит:

– Плохо у нас с едой, ни риса, ни масла нет, а овощей совсем чуть-чуть осталось, неси-ка ты корчагу с вином, хоть вином угостимся в праздник.

Принёс юноша вино и стал его подогревать, полетели клубы ароматного пара, во все стороны. Не успел Ян вино в рюмки налить, как в дверь постучали. Переглянулись юноша с матерью, и пошёл Ян гостю дверь открывать. Появился на пороге незваный гость. Смотрят на незнакомца хозяева, удивляются, кажется им вроде бы, и видели где-то это лицо тёмно-красное, сверкающие глаза, да не могут вспомнить, где именно. Сел юноша незнакомец за стол, смеётся и сразу видно, хочет он вина попробовать. А мать и сын незваного гостя не прогоняют, праздник же всё-таки, Новый год наступает.

Тут мать и говорит:

– Что ж, давайте вместе Новый год встречать.

Налил Ян гостю вина.

А юноша стал вино нахваливать:

– Какой аромат! Какой запах!

Приятно Яну, что его вино хвалят, он и говорит:

– А ты попробуй на вкус каково!

Пригубил юноша вино и выпил с наслаждением, а потом сказал:

– Прекрасное вино!

По нраву Яну слова гостя, он ему ещё налил вина, потом ещё и ещё. Разговорились они и не заметили, как утро наступило. Выглянул в окно, вскочил юноша и говорит:

– Зажги, братец, в полночь фонарь я и приду.

Произнёс эти слова и умчался проч.

На следующий вечер, вспомнили мать с сыном слова гостя, Ян тогда и говорит матери:

– Матушка! Пойду я фонарь зажгу!

– Нет, сынок, у нас масла, зажги тогда сосновую ветку.

Зажёг Ян сосновую ветку и пошёл гостя встречать. Вышел за ворота, осветил дорогу, смотрит, и диву даётся. Возле ворот чего только нет: и еда разная, и зерно в мешках и материи целый ворох. Тут и юноша появился, машет Яну рукой.

А Ян не может понять, откуда столько добра свалилось, говорит:

– Братец, посмотри, какие чудеса творятся на Новый год!

Выбежала мать за ворота, смотрит и спрашивает:

– Откуда это всё, сынок?

А гость стоит, улыбается и говорит:

– Матушка, это я всё принёс для вас. А для тебя, братец, есть у меня особый подарок. И достал он золотую пластину.

А потом и говорит:

– Возьми, братец. Нашёл я эту пластину у горы злого дракона. Много там таких пластин, но не просто их взять, потому, как злой дракон эту гору охраняет.

Взял Ян подарок, поблагодарил гостя за всё и в дом приглашает, а юноша и говорит:

– Рад бы я опять с вами посидеть да не могу, может, потом повеселимся.

Исчезла улыбка с лица Яна, он и говорит:

– Ладно, раз так, только скажи, как тебя найти?

Отвечает ему гость:

– Найти меня не трудно: как войдёшь в лес, пройди сто шагов повернись на запад и крикни трижды: «Гэ-гэ-старший братец!» Я к тебе и прибегу.

Спустя какое-то время снова наступил праздник – пятнадцатый день Нового года. Приготовила мать разных угощений, а Ян смастерил два красных фонарика. А потом Ян и говорит матери:

– Праздник сегодня, надо бы гостя позвать.

Мать отвечает:

– Конечно, позови, зря, что ли я столько угощения приготовила?

Подхватил Ян старое коромысло, повесил на него два красных фонарика и отправился в лес. Пришёл, повернулся на запад и давай шаги считать. Отмерил Ян сто шагов и прокричал трижды:

– Гэ – гэ – старший братец! Гэ – гэ – старший братец! Гэ – гэ – старший братец!

Не успело ещё эхо утихнуть, а юноша уже тут как тут. Подошёл к нему Ян и обнял как родного брата.

Вернулись они домой вместе. Матушка уже успела соевых фонариков слепить и зажгла их, как того требовал обычай. Побежали весёлые огоньки по всему дому, радостно стало, празднично. Сели все за стол, наелись, напились вдоволь. Разговорились, тут мать и говорит юношам:

– Слышала я от людей, что в Янчжоу пятнадцатого числа первого месяца каждый год люди с разноцветными фонариками выходят на улицу гулять. Так оно на самом деле или нет, не знаю.

Отвечает ей сын:

– Да и я слышал, матушка, что лучше, чем в Янчжоу, разноцветных фонарей и нет нигде на белом свете.

Тут и гость говорит:

– Говорите в Янчжоу много разноцветных фонариков на улицах? Что ж, почему бы нам туда не отправиться и не полюбоваться ими?

А мать смеётся и говорит:

– До Янчжоу много тысяч ли, как мы туда в этот вечер попадём?

А гость подмигнул и говорит:

– Мигом домчимся! Садись, братец, ко мне на спину. Посмотрим, вернёмся, ещё и выспаться до утра успеем!

Вышли они из дома, смеясь, Ян забрался на спину юноши, сделали они так несколько шагов и исчезли. Смотрит мать, нет их нигде, только снежинки белые во дворе кружатся, да огоньки от фонарей мерцают.

А юноши тем временем уже в Янчжоу оказались. Смотрят – вокруг дома старинные возвышаются, река течёт, словно зеркало – гладкая и чистая. А на всех мостах и больших улицах горят фонарики разноцветные. От света этих фонарей в городе светло как днём. Качаются сотни фонариков на ветру, и золотыми, красными своими лучами с лунным светом пересекаются. И множество людей толпятся на улицах и смотрят, затаив дыхание на это удивительное зрелище. Да и на что только не похожи эти фонарики: тут и рыбки золотые, и бабочки разноцветные, и цикады, и лотосы и даже львиную голову увидишь!

Любуются юноши фонариками, гуляют по городу, так и незаметно до моста из белого нефрита дошли. А народу на том мосту – не протолкнуться. Видно все какую-то невидаль рассматривают. Подошли юноши поближе и увидели два фонаря – две утки-неразлучницы, а на тех на фонарях необыкновенные цветы вышиты.

Смотрит Ян У на эти удивительные фонари, а сам думает: «Какой же мастер умелый такое чудо сотворил»!

Прислушался и все вокруг мастера хвалят, но оказалось, что не мастер это вовсе, а мастерица, и зовут её Цуй-цуй. Она дочка господина Ли, уважаемого жителя этого города. «Если она такая мастерица, – думает Ян, – значит, и ума ей не занимать». Ян мог бы вечно любоваться прекрасными фонарями, но старший братец взял его за руку и они оба стали выбираться из толпы.

Вывел юноша Яна в тихое место и спрашивает:

– Хочешь, отведу я тебя к той мастерице, что уточек на фонарях вышила?

Ян выпучил глаза и говорит:

– Разве можно? Она ведь нас не знает, да и в дом не впустит!

Отвечает юноша:

– Не бойся, и от меня не отходи.

Привёл юноша Яна к большим каменным воротам, дал ветку с зелёными листочками и сказал:

– Держи эту ветку, она сделает тебя невидимым.

Прошли они незамеченными через ворота, через парадный зал, через покои и оказались во внутреннем дворе. А там, в углу стоит небольшой домик. Вошли они в тот домик, смотрят – везде зеркала развешаны, ящичков всяких видимо-невидимо. А на кровати девушка сидит. Увидел её Ян и обомлел, до того она была собой хороша.

А Цуй-цуй действительно редкой красавицей была. Но разглядел Ян не только красоту этой девушки, но и бесконечную грусть в её глазах. Вздохнула тут девушка и говорит сама себе:

– Ах, отец, только и слышу от тебя, что подобрал ты мне пару подходящую из уважаемой семьи, а меня и слышать не хочешь, что я об этом человеке думаю.

Промолвил тут юноша:

– Не горюй, красавица, я тебе хорошего жениха привёл.

А девушка оглянулась по сторонам, видит, что нет никого, но не испугалась и спокойно так спрашивает:

– Кто здесь? Назовись, кто ты – злой дух или бессмертный святой?

А юноша и говорит:

– Не тот и не другой! Да ты только посмотри, какого я тебе жениха привёл!

Сказал и тут же забрал ветку из руки Яна.

Взглянула девушка, а перед ней пригожий юноша стоит. За такого и замуж пойти можно. Но кто, же её выдаст за него, уж точно не отец с матерью. И грустно ей и радостно одновременно. Смотрела она на юношу, смотрела да и спрашивает:

– Как зовут тебя, юноша? Из каких ты мест, и как сюда попал?

Поведал Ян У красавице всё, как есть, ни о чём не умолчал. Хотела она ещё о чём-то спросить, но вдруг они услышали шаги на лестнице. Оглянулся юноша – нет братца, схватил ветку-невидимку, и тут же служанка в комнату вошла. Показалось служанке на лестнице, что говорит с кем-то Цуй-цуй, но в комнате никого кроме хозяйки не увидела.

Пришлось Яну в комнате Цуй-цуй ночевать.

Утром принесла служанка девушке завтрак. А Ян У ветку не отпускает, а сам завтракает вместе с Цуй-цуй, и поел с ней из одной тарелки и попил. Только не наелись оба.

А Цуй-цуй и говорит служанке:

– Хороший аппетит у меня сегодня, принеси-ка ты мне на обед побольше еды.

Поклонилась служанка, ушла, а на обед тройную порцию еды принесла. Цуй-цуй и Ян У тут же всё съели. Удивляется служанка, не понимает, что это на хозяйку такой голод напал. Но на ужин она опять еды на троих захватила. И тут же всё было съедено.

Когда это продолжилось ещё несколько дней, тут уже старая госпожа забеспокоилась, что с дочерью. Показалось ей странным и то, что дочь, как поест, сразу же дверь за собой запирает. И за все эти дни она ни разу комнату не покинула, не улицу гулять не вышла. Решила старая мать поговорить с дочерью, стала подниматься по лестнице тихонько, вдруг слышит – голос мужской из комнаты дочери раздаётся. Разгневалась мать и велела тут же дверь ей открыть. Ворвалась она в комнату, смотрит – нет никого, только дочь одна рукодельничает. Стала мать выспрашивать у дочери, что это значит. А Цуй-цуй отвечает:

– Послышалось тебе, матушка, не было здесь никого!

Но мать не поверила девушке, стала тщательно все углы обыскивать, но никого не нашла. Спустилась тогда госпожа к служанке и стала её допрашивать. Бедная служанка что знала, про то и рассказала.

После ужина рассказала старая госпожа обо всём своему мужу. Как услышал это господин Ли, так даже позеленел от злости, рассвирепел, кричит, что мол посадит дочь в погреб и кормить запретит. А матери жалко дочь, стала она спорить с мужем. Такой крик да шум подняли, что старший их сын прибежал узнать, в чём дело. Встал он у дверей родительской спальни и выведал всё, что хотел узнать. Вернулся он в свою комнату, рассказал всё своей жене и говорит со злостью:

– Убить её надо, и всё!

А невестка скривила свои губы и говорит с презрением:

– Зачем сор за ворота выносить? Пойдут потом по городу разговоры, поползут слухи, где дочка Ли, да что с ней. А нам эти разговоры ни к чему, мы ведь уважаемая семья в городе! Давай лучше сами, подожжём её дом, а другим скажем, что её небесный огонь покарал. Потом похороним её и делу конец.

Согласился старший брат Цуй-цуй со своей коварной женой и решил тёмной ночью поджечь дом сестры.

Наступила ночь. Ян У и Цуй-цуй проснулись от едкого дыма, открыли дверь, смотрят – вся лестница сгорела, огонь уже к комнате подбирается. Страшно стало молодым людям, что делать не знают. Подумал Ян о своём названном старшем братце и стал его звать:

– Спаси нас братец! Спаси нас братец!

Вдруг, откуда ни возьмись, появилась громадная птица в окне. Не раздумывая, взобрались Ян и Цуй-цуй к ней на спину. Расправила птица свои крылья и взмыла в небо, унося из этого города юношу и девушку.

Долго летела птица и приземлилась только в Ишаньских горах, у ворот дома Ян У. Спустились беглецы с птичьей спины, а она тут же в юношу превратилась.

Узнал Ян У этого юношу и говорит:

– Это ты, братец, мой?

Отвечает ему юноша:

– Помог я тебе, братец, а теперь мне пора.

Сказал он так и умчался в густой лес.

Повёл юноша в дом свою красавицу, а матушка уже все слёзы по сыну выплакала, тревожась за него. Но как увидела она сына, да ещё и жену красавицу в дом привёл, от радости и слова вымолвить не может. Кинулась она их обнимать да целовать. Рассказал сын своей матери, где был, и как жену нашёл. Слушает мать и удивляется, а сама то на сына, то на невестку поглядывает.

Вот и весна подошла. Отправился Ян в лес за хворостом, идёт и любуется зеленеющими веточками тополей, красно – розовыми ветками абрикосового дерева. Прошёл Ян в самую чащу леса, забрался на большой старый дуб, чтобы сухие ветки обрубить. Тут сильный ветер налетел, чуть не сорвался юноша с ветвей. Схватился он за толстые ветки, чтобы ураган его не унёс. А вслед за ураганом чёрные тучи налетели. И из тех туч чёрный дракон на землю спустился. Загрохотал гром, молния сверкнула. Сидит Ян на дубу и видит, как дракон стал к старой сосне подбираться. Пригляделся юноша, а под этой сосной его названный братец стоит, с драконом сражается. Только выпустит дракон молнию, братец тут же её взмахом руки гасит. Но всё ближе и ближе дракон к нему подбирается, вот-вот погубит. Испугался Ян за братца, размахнулся да и швырнул изо всех сил топор в голову дракону. Заметался от боли дракон, а братец подскочил и добил своего врага.

Спустился Ян У с дерева, подбежал к своему названному братцу, а тот и говорит:

– Спасибо тебе, младший братец, что помог мне злого дракона с горы Эрлуншань одолеть! Если бы не ты он бы меня жизни лишил! Понял я, что ещё не научился сражаться, как следует. Прощай, братец, пойду я бродить по всему свету обретать знания, которые ещё не постиг.

Не хотелось Яну своего братца в дальний путь отпускать, но делать нечего, раз он так решил. Только спросил он его напоследок:

– Скажи мне, старший брат, кто ты: человек или бессмертный святой?

Улыбнулся юноша и так ему ответил:

Вырос добряком Ян У, С бессмертным лисом он дружил. В Янчжоу видел фонари, За тысячь ли нашёл жену.

Семеро братьев

В давние времена расположилась у самого подножия высоких гор на берегу бескрайнего моря небольшая деревенька. В этой деревеньке жил старик со своими семью сыновьями. Высокими да крепкими уродились его сыновья. Имена у них были под стать им самим. У самого старшего было имя Чжуан-ши, то есть Недюжинная Сила. У второго имя было Гуа-фэн, то есть Задуй Ветер, третьего звали Те-хань, то есть Железный Детина. Имя четвёртого было Бу Па-жэ, то есть Нипочём Жара, а у пятого Гао-туй, то есть Длинная Нога. Шестого звали Да-цзяо, то есть Большая Ступня, а седьмого Да-коу то есть Большой Рот.

И сказал как-то старик своим сыновьям:

– В неподходящем месте расположилась наша деревня. На западе – горы высокие, на востоке – море бескрайнее. Негде развернуться людям совсем! Взялись бы вы, сыновья, да и отодвинули немного и горы, и море.

Повели плечами сыновья, куда ж им ещё силушку девать? И разошлись в разные стороны: кто на запад подался – горы двигать, кто на восток – море оттаскивать. Подождал, подождал старик, да и вышел поглядеть, не управились ли его сыновья с работой. Глянул на запад, глянул на восток, смотрит кругом одна равнина лежит, старик и говорит:

– На славу поработали мои детушки!

Вернулись домой сыновья, отдохнули, поели, попили.

Старик им и говорит:

– Столько хорошей земли за зря пропадает! Надо её засеять, чем-нибудь, злаками разными хотя бы.

Повели плечами сыновья, куда ж им ещё силушку девать? Встали семь сыновей и принялись пахать да сеять. В скором времени на той равнине злаки повырастали, точно море золотое разлилось. И пшеница к небу тянется и просо поспевает. Смотрит старик – не нарадуется. И не ведает он, что всё это добро для них злом обернется.

Донесли императору в столице, что есть такой благодатный край на его земле. И отдал он приказ всё это зерно подчистую собрать и к нему доставить.

Опечалился старик, вздохнул тяжко и говорит сыновьям:

– Зря вы детушки столько трудились, спины гнули! У нашего императора рот, что колодец без дна! Стоит один раз перед ним нагнуться, вовек не разогнёшься!

Услышали сыновья такие слова, рассердились все семеро сыновей и говорят отцу:

– Не горюй, отец, пойдём мы в столицу правду искать, доберёмся до самого императора, восстановим справедливость!

Простились братья с отцом и в дальний путь отправились.

Долго они шли или нет неведомо, только три пары обуви истоптали пока к столице подошли.

Как увидели семерых братьев стражники, что на воротах столицы стояли, тут же запирать ворота стали на все засовы и на все замки железные. А сами забрались в башни сторожевые и выглядывают оттуда испуганно.

Подошёл старший брат, тот которого Недюжинной Силой назвали к столичным воротам, да как закричит:

– Открывайте нам ворота да поскорее! Мы к императору идём, правду и справедливость искать!

Кричат им стражники из башен:

– Да где это видано, чтобы император с простыми людьми договаривался!

Видит старший брат, что не хотят им городские ворота открывать и в столицу пускать, рассердился и толкнул ворота со всей силы. Вылетели с грохотом и треском ворота, башни сторожевые обрушились. Обломками да кирпичами всех стражников как мух раздавило.

Вошли братья в столицу, идут по улице, а люди на них со страхом поглядывают. Подошли они к дворцовым воротам, смотрят – крепко ворота заперты, ни одной щелочки нет. Вышел вперёд второй брат, которого Задуй Ветер назвали и говорит братьям:

– Отдохните немного, я за дело возьмусь.

Поднял он голову и кричит охранникам дворцовых ворот:

– Открывайте нам ворота да поскорее! Мы к императору идём, правду и справедливость искать!

Никто второму брату не ответил и ворота не открыл. Рассердился Задуй Ветер, вдохнул поглубже и как дунул на дворцовые ворота! Зашатались колонны с драконами от ураганного ветра и на землю попадали, а ворота в дальнюю часть сада ветром унесло. Попрятались все охранники, полководцы и военачальники, от испуга, и выглянуть не смеют.

Подошли семеро братьев к императорскому дворцу. Вышел вперёд третий брат, которого Железным Детиной назвали, и говорит братьям:

– Отдохните немного, я за дело возьмусь. Пойду с государем побеседую.

И пошёл третий брат в покои императорские. А император сидит, жёлтый от страха и говорит ему:

– Да виданное ли это дело, чтобы император с простыми людьми договаривался. Выгоните этого мужика из дворца, да голову ему с плеч долой!

Услышал эти слова Железный Детина, засмеялся и отвечает:

– Да ты посмотри на меня, государь, вначале, а потом грозись!

Кинулись на него полководцы да военачальники с острыми мечами, да только об него все мечи и обломали! А император, затрясся от страха и с трона свалился. Видит государь – не убить мечами братьев, приказал он тогда их огнём сжечь.

Полетели к братьям сотни огненных шаров. Окружил огонь со всех сторон, густой дым глаза застилает. Вышел вперёд четвёртый брат, которого назвали – Нипочем Жара и говорит братьям:

– Отойдите в сторону, я за дело возьмусь!

Стал он огненные шары ногами топтать, топчет и приговаривает:

– Холодно мне, холодно, никак не согреюсь!

Увидел это император, позеленел от злости. Не знает, как с проклятыми братьями справиться, думал, думал и надумал утопить их в море. Отдал он приказ всем своим военачальникам все войска собрать, чтобы окружить братьев и в море столкнуть.

Вышел тут вперёд пятый брат, которого Длинной Ногой назвали, и говорит братьям:

– Не бойтесь, проа мне за дело приниматься.

Сказал он так и первым в море вошёл. Идёт пятый брат по синему морю, а вода ему по колено. Качает он головой и говорит:

– Что за море, глубоких мест нет совсем, не поплавать даже! Наловлю тогда рыбы!

И стал он больших и малых раб голыми руками ловить да на берег выбрасывать. Целую гору выловил, а всё не останавливается.

А братья ждут брата, да никак не дождутся. Тут вышел вперёд шестой брат, которого Большой Ступнёй назвали, и говорит братьям:

– Отдохните немного, я за дело возьмусь. Пойду брата позову.

Сделал он один только шаг и рядом с братом очутился. Смотрит, чем брат занимается и говорит ему:

– Видно, забыл ты, зачем мы к императору пришли! Вернулись они к остальным братьям, смотрят, войска их со всех сторон окружают. Вышел тут вперёд седьмой брат, которого Большим Ртом назвали, и говорит братьям:

– Не станет император с нами договариваться. А если и станет, то императором перестанет быть.

Подошёл младший брат к морю и выпил всю морскую воду без остатка, а потом повернулся к императорскому дворцу и открыл свой большой рот. Хлынула тут вся вода морская на императорский дворец и разрушила его весь до основания. И утонул государь вместе со своими полководцами да военачальниками.

Удивительные приключения мастеров

Давным-давно жили в горах два каменотёса. Долгие годы они с рассвета до заката, не разгибая спины, камень рубили. Осень подошла, завяла трава и цветы, холода подступили. Сидят каменотёсы, сухари последние грызут, водой родниковой запивают и ведут меж собой разговор.

Вздохнул Чжан Эр, то есть Чжан Второй и говорит:

– Закончилась тёплая пора, а с нею и жизнь сносная. В холода нам, беднякам не жизнь – мученье горькое.

Нахмурился Ван Сань, то есть Ван Третий, подумал, подумал и говорит своему напарнику такие слова:

– Знаешь, брат, надоело мне здесь целыми днями горбатиться за гроши, решил я в дальние края податься, лучшей доли поискать.

А напарник ему в ответ:

– Да и я о том же всё думаю, пойдём вместе!

Недолгими были сборы каменотёсов, ведь ни дома у них, ни нажитого добра не было. Ни скота, ни коромысла, как люди говорят. Сложили в мешок последние сухари, да и в путь отправились.

Идут они по большой дороге на восток и встретили по пути сапожников.

Остановили их сапожники и спрашивают:

– Куда вы путь держите, братья каменотесы?

Чжан Второй им и отвечает:

– Да вот, решили мы с Ваном Третьим в дальние края податься, лучшей доли для себя поискать.

Услышали это сапожники, загорелись у них глаза от таких слов, переглянулись, и говорит один из них:

– Да ведь и мы, братцы, целыми днями за работой пропадаем, туфли шьём, а сами голодные да босые. Возьмите, братцы, и нас с собой.

И пошли они все вместе дальше. Идут они, идут, и повстречались им две рукодельницы, которые богачей обшивали.

Остановили их рукодельницы, и спрашивает одна из них:

– Куда вы путь держите, братья?

А сапожники им и говорят:

– Да вот, решили мы с братьями каменотёсами в дальние края податься, лучшей доли для себя поискать.

Услышали это рукодельницы, загорелись у них глаза от таких слов, переглянулись, и говорят наперебой:

– Да ведь и мы, братцы, целыми днями за работой пропадаем, богачам одежду шьём, да вышиваем, а сами в обносках ходим. Возьмите, братцы, и нас с собой.

И пошли они все вместе дальше. Идут они по большой дороге и каждый раз мастера им разные встречаются, да с ними дальше идти просятся. И набралось народу – толпа огромная и кого там с ними только не было: и плотники, и кузнецы, и швеи и сапожники, и ювелиры, всех ремёсел мастера есть.

Шли они, шли и забрели в края неведомые, ни селения там нет, ни хижины охотничьей. А солнце уже за горы садится. Огляделись по сторонам и заметили неподалёку огромное сухое дерево.

Ван Сань и говорит:

– Чем под открытым небом ночевать, давайте лучше в дупло заберёмся.

Понравились всем его слова. Забрались они в огромное дупло, и как ни странно всем места хватило, да ещё и осталось! Улеглись все поудобнее, и заснули крепко.

А через тысячу лет после того, как мастера в дупло забрались, поселилась рядом с тем деревом одна семья. И произошла такая история.

Хозяйка как-то ужин стряпала, да погас у неё огонь в печи.

Позвала она сына и говорит:

– Сбегай, сынок, быстро за дом, и принеси мне сухой травы.

Выскочил мальчик из дома и у большого дерева оказался. Посмотрел он на дерево и думает: «Вот то, что мне нужно. Столько лет сухим стоит»! Взял топор и давай дерево рубить. Раздался тут страшный треск. Проснулись мастера все разом от треска и сотрясения и со страху из дупла повыпрыгивали. Увидел мальчик маленьких человечков, интересно ему и весело, что это за человечки такие. Сел он на корточки и стал к ним присматриваться. Кто же знал, что в Поднебесной такие чудеса творятся!

А мастера смотрят на огромного для них мальчика, сбились в кучу, не зная, что им предпринять.

Тут Ван Сань – каменотес поднял голову и кричит:

– Послушай, мальчик-великан! Добрый ты на вид, помоги честному народу! У нас нынче и росинки во рту не было. Нет ли у тебя какой-нибудь еды?

Услышал это мальчик и говорит:

– Конечно, помогу! Я только домой сбегаю!

Подхватил мальчик охапку хвороста и помчался к матери.

Приготовила мать пампушки. И мальчик первым делом мастерам пампушку отнёс, а потом уже и сам поел.

Как же мастера пампушке рады были. Их много, но и она огромная для них, точно белая гора лежит. И за несколько месяцев им её не съесть. Думали, гадали мастера, с какого конца есть начать, чтобы побыстрее к начинке подобраться. Наконец, есть начали, ели несколько дней подряд, подобрались к вкусной начинке из овощей и давай толкаться, чтобы отведать её. Наелись мастера так, как никогда до сих пор им есть, не доводилось.

И зажили мастера, припеваючи: еды – гора! А вокруг покой и благодать. Но вот однажды, послышались раскаты грома, как раз тогда, когда они обедали, выглянули мастера из пампушки, а там ливень хлещет по траве. Да только для них не капли с небес падали, а водопад с неба извергается. И земли им теперь не видно, кажется, океан бескрайний разлился. А посреди того океана пампушка плавает.

Закончился ливень, и понесло пампушку по большой реке. Качается пампушка на больших волнах, так что у бедных мастеров голова кругом идёт. Да ещё и в дырку в пампушке вода заливается. Подцепили мастера тогда листок и заткнули им эту дырку.

Плывут мастера, плывут, а куда плывут не ведомо. Много дней и ночей качало на волнах пампушку и вдруг, чувствуют мастера, что остановилась она. Обрадовались мастера, вытолкнули лист из дырки и выглянули посмотреть, где они очутились. Посмотрели и расстроились – не на берег пампушку вынесло, а в открытое море. Но что толку сидеть и горевать. Говорит тут Ван Сань спокойно:

– Что пользы печалиться? Застряла тут где-то ветка в пампушке, давайте из неё вёсла сделаем. Наляжем все на них и догребём до берега!

Обрадовались мастера, что и оговорить. Принялись плотники за работу, и из ветки прочные вёсла сделали. Да столько, что всем по веслу досталось!

Взялся мастеровой народ за вёсла, и начали грести изо всех сил. Гребут мастера по очереди и днём и ночью несколько дней к ряду.

И вот как-то ночь наступила, луна показалась, а море спокойное как зеркало. Увидели мастера длинную чёрную тень похожую на остров. Обрадовались мастера! И, несмотря на то, что устали они, ещё усердней грести начали, а тень чем ближе, тем им выше кажется. Подумал тогда мастеровой народ, что это скалистый крутой берег перед ними. И вдруг, задвигался берег. Пригляделись, и не берег это вовсе, а огромная рыба. Не успели мастера увернуться от рыбьей пасти, в один миг проглотила рыбина пампушку вместе с мастерами. Словно финиковая косточка, проскочила пампушка к рыбе в брюхо. Но не наелась огромная рыбина, ещё и два целых парохода следом проглотила: один с холстом, другой с шерстью.

Сидят мастера у рыбы в брюхе, опечалились совсем. Да и как тут не печалится? Темно, страшно. Вздохнул тут Чжан Эр и говорит грустным голосом:

– Плохо было в море, а в рыбьем брюхе и того хуже.

А Ван Сань засмеялся вдруг и говорит:

– Эй, веселей, братцы! Вспомните, что в пампушку свиной жир положен, давайте подожжём его, и здесь светло будет!

Так мастера и сделали, подожгли свиной жир, и в рыбьем брюхе сразу светло стало. Повеселели они, смотрят друг на дружку, улыбаются. А потом, когда неподалёку пароход с холстом разглядели, ещё больше обрадовались.

До того как в дальний путь пуститься у всех одежда ветхая была, а сейчас и совсем износилась. И решили они из той материи, что на пароходе зря пропадает, себе одежды новой нашить. Принялись портные да рукодельницы за дело, сколько народу ведь одеть надобно. Так и скоротали время в рыбьем брюхе.

Между тем рыбину эту к берегу волнами пригнало, тут её коршун увидел, схватил он рыбу своим острым клювом и проглотил. Расправил крылья коршун и полетел в ближайшую деревню. Покружил над домами и уселся на крышу. Сидит коршун на крыше дома в солнечных лучах греется и тепло ему, и сытно. Отряхнул коршун перья и как закричит.

А во дворе того дома девушка сидела. Услышала девушка крик коршуна, подняла голову, и увидела, на своей крыше. Тут девушка, сняла туфельку с ноги и бросила в птицу. Полетела туфелька и попала прямо в голову коршуна, упал он с крыши к самым ногам девушки.

Смотрит девушка, какой жирный коршун ей подвернулся, и думает: «Сварю я из этого коршуна лапшу для своего отца». Взяла она птицу и пошла в дом.

А мастера в это время в новую одежду нарядились, радуются, улыбаются. Устроили даже праздник по этому поводу, поют и смеются.

Ощипала девушка коршуна, потрошить начала, смотрит, а у него в брюхе рыба целая. Удивилась девушка, думает: «Вот повезло, ещё и рыбу приготовлю на обед». Отодвинула она птицу и за рыбу принялась, вдруг, слышит – смеется кто-то внутри. Ещё больше удивилась девушка: «Откуда в рыбе голоса человечьи»? Разрезала она осторожно рыбе брюхо, и увидела там пароход да пампушка. Присмотрелась девушка, а в пампушке тысяча человек.

Мастера за это время чего только не насмотрелись, и потому ни капельки не испугались девушки. Ван Сань вышел вперёд и говорит:

– Спасибо тебе, добрая девушка, за то, что ты нас из рыбьего брюха вызволила.

А девушка спрашивает:

– Что вы за народ, и как в рыбе оказались?

И рассказал ей Ван Сань, всё, что с ними произошло то начала до конца.

Пожалела их добрая девушка и предложила им навсегда здесь поселиться.

Побежали мастера все разом во двор, очень им хотелось опять увидеть и солнце ясное и небо бескрайнее с белыми облаками. Бегают маленькие люди по траве, радуются, целых полдня пробегали. И вдруг увидели две горы рядышком белые-белые, подошли к тем горам, откололи кусочек от горы и попробовали. Оказалось, что это не горы вовсе, а рисовые зёрнышки, которые девушка с утра обронила. Пока мастера обходили эти горы-рисинки уже и солнце зашло. Так и не посмотрели мастера, какие здесь места красивые, обратно нужно в дом возвращаться. Полночи мастера шли пока к девушке вернулись.

В это время как раз возвратился домой и отец девушки. Добрый седобородый старик. Поведала девушка отцу, какая с ней история чудесная произошла, рассказала, каких гостей нынче привечала. Захотел старик с гостями познакомиться, дождался их и с собой за стол ужинать усадил. Едят мастера с отцом лапшу с коршунятиной, беседуют.

А девушка сидит рядом, шерсть прядёт и говорит:

– Отец, истрепались у тебя на шапке помпончики. Я сегодня из рыбьего брюха шерсть достала, сделаю из неё тебе новые помпончики.

И сделала девушка из той шерсти, что на пароходе была два больших помпончика и прицепила их к отцовской шапке.

На другое утро, решил отец мастерам окрестности показать. Позвал он их и велел к нему на плечи забираться. Одел отец шапку с новыми помпончиками и пошёл гостям сад показывать. Сидят мастера на плечах всё им сверху видно. Как на зелёной траве, на листьях на разноцветных цветах, на стебельках и на веточках, везде и повсюду росинки-жемчужинки блестят и переливаются всеми цветами радуги. Но мастерам кажется, что это не росинки блестят, а тысяча лун с неба не землю спустились.

И вот подошёл отец к яблоням. Такой аромат от яблок разносится, что у мастеров даже слюнки потекли, так им яблоками полакомиться захотелось. Но тут вдруг, откуда, ни возьмись, чёрный орёл подлетел. Увидел он красивые помпончики на отцовской шапке, схватил её острыми когтями и полетел на юг. Закричал ему вслед старик:

– Ах ты, разбойник! Погоди, я до тебя доберусь!

Побежал старик за орлом, бежит, торопится. А мастера на плечах беспокоятся, как бы он их не уронил ненароком. Спрятались в складках его одежды, только головы наружу высунули, чтобы по сторонам смотреть.

Орёл всё летит и летит, а старик за ним всё бежит и бежит. Видит старик, что отстаёт от орла, нагнулся, подхватил с земли огромную гору и запустил той горой в орла. Не попала гора в орла, а угодила на крутой склон другой горы – ещё выше и больше первой. Вдруг громовой голос раздался, сотрясая небо и землю:

– Кто посмел в мою чашку крошку бросить?

Услышал старик этот голос, перемахнул через громадную гору, и подошёл к великану, который в это время завтракал, сидя на земле. Взял великан палочками гору, выбросил из чашки и снова есть начал. А отец девушки стал перед великаном извиняться, поклонился он и говорит:

– Прости меня, старший брат, это я за орлом погнался, хотел камнем его сбить, а попал невзначай в твою чашку!

А великан улыбнулся и говорит:

– Садись со мной младший брат, позавтракай!

Но не стал старик с ним рассиживаться, поблагодарил за приглашение и дальше помчался, орла догонять.

Орёл всё летит и летит, а старик за ним всё бежит и бежит. Почти уже догнал он орла, но гора громадная перед стариком выросла, и пришлось ему на ту гору вскарабкиваться. Взбирается старик на гору, а пот с него в три ручья льёт, вдруг сорвался с горы старик и в ущелье скатился. Хотел было из него выбраться, но вокруг скалы отвесные, не выбраться старику никак. Пригорюнились и мастера, смотрят на Ван Саня.

А он брови нахмурил и говорит:

– Ох, не знаю я, как нам отсюда выбраться, разве что крылья вдруг вырастут!

И вдруг, чудо случилось! Заходили ходуном скалы, и перевернулось ущелье дном к небу, словно таз. И вывалился старик из того ущелья вместе с мастерами.

Поднялся старик с земли, поднял голову и увидел перед собой огромного юношу в сотню раз больше себя. Приподнялся юноша. Вот это да! Никакое это не ущелье оказалось, в пупок великана, вот куда старик свалился!

А великан глаза трёт, видно, только проснулся.

Старик ему и говорит:

– Прошу тебя, старший брат, глянь, куда орёл полетел!

Поднялся на ноги великан, посмотрел по сторонам и сказал:

– Опоздал ты, братец! Залетел орёл в Южные ворота неба! А потом снёс яйцо и те ворота яйцом подпёр, чтобы ты его не догнал!

Как услышал это старик, расстроился совсем. Жалеют его мастера, утешают словами добрыми.

Тут великан и говорит:

– Встань, братец, на мою ладонь, подниму я тебя к Южным воротам, а ты уж постарайся сам яйцо отодвинуть!

Забрался старик к великану на ладонь, а тот его к самым Южным воротам поднял. Очутились старик с мастерами на десять тысяч ли выше земли. Смотрят перед ними за облаками круглая дверца, и от дверцы той золотые лучи во все стороны расходятся. Но привалена дверца орлиным яйцом накрепко. Стал старик то яйцо отодвигать, двигал, двигал, а оно даже не шелохнулось. Загоревал тут старик, слёзы ручьём по его щекам текут.

Посоветовался Ван Сань с мастерами и говорит:

– Не горюй, добрый старец! Мы сейчас с мастерами за работу возьмёмся, пробуравим это яйцо и откроем Южные ворота!

И взялись мастера за молотки и зубила, и давай у орлиного яйца скорлупу пробивать, а она твёрдая точно камень. Но не отступились Ван Сань и его друзья каменотёсы. Как затупились зубила, кузнецы за работу принялись: горны поставили, стали зубила отбивать. Как обломались рукоятки у молотков, плотники за дело принялись: взяли топоры, пилы и новые рукоятки смастерили.

Долго трудился мастеровой народ, но наконец, пробили орлиное яйцо. Вытекли белок и желток из того яйца и на землю пролились. Из орлиного белка озеро Цинхай образовалось с чистой и прозрачной водой. А из желтка – река Хуанхэ быстрая и многоводная. Тысячу лет река и озера в Поднебесной существуют и ещё больше радовать людей будут. А трудолюбивые да умелые мастера открыли небесную дверцу и вместе со стариком на небо ушли.

Волшебный чан

В давние времена жил один юноша и звали его Ван Лао-да, то есть Ван Старший.

Как-то раз попросил этот юноша своих соседей помочь ему сложить глиняную стену. Стали они глину копать. Копал юноша, копал, и откопал большой чан, покрытый плесенью. На вид – обыкновенный чан, ничего особенного нет, но как стал Ван его от земли палкой очищать, зазвенел тот чан дивным звоном. Удивились соседи, подошли поближе диковинную находку рассмотреть.

Вдруг порывом ветра сорвало с головы Вана соломенную шляпу, и попала она прямиком в тот чан. Стал юноша из чана свою шляпу доставать, смотрит, а там ещё такая же шляпа лежит. Достал вторую, а там ещё одна. Так вытащил Ван целых сто шляп. Чудеса, да и только!

Радуется Ван, Радуются соседи. Взяли они волшебный чан, подобрали все шляпы и домой понесли. А в то время такая жара стояла, что соломенная шляпа самая необходимая вещь была. Посоветовался юноша со своими соседями, и решили всем односельчанам шляпы раздарить. Позвали они народ и сделали, как договорились. Разошлись крестьяне по домам каждый в соломенной шляпе и очень довольные этим.

Но помимо трудолюбивых и добрых крестьян жил в той деревне помещик. И было у него заслуженное прозвище – «Ненасытный». Узнал помещик про волшебный чан, и стал думать, как его у бедняков отнять.

Вот как-то он и говорит:

– Волшебный чан издавна принадлежал нашей семье. А Ван выкрал его у меня, только кто ему в этом помог, не знаю.

И приказал помещик своему слуге идти к Вану и забрать чан. Но с какой стати юноше найденный волшебный чан отдавать? Вернулся слуга с пустыми руками. Тогда помещик написал жалобу и отправился с ней в уезд.

Стал помещик уездному начальнику по прозвищу «Большой Клоп» на Вана жаловаться и про волшебный чан рассказывать. Как услышал «Большой Клоп» про волшебный чан, взыграла в нём жадность, и велел он схватить Вана и соседей, да и чан прихватить.

Прослышали в городе про волшебный чан, и стали толпы любопытных в ямыне собираться. Даже больной отец начальника уезда приковылял, да по пути обо что-то зацепился и в волшебный чан опрокинулся. Подскочил тут начальник, давай отца из чана вытаскивать. Вытащил, а из чана ещё один старик торчит, достал и его. Посмотрел на второго старика, а он – точь-в-точь отец. Так и пришлось ему из чана сто стариков доставать. И стало теперь у «Большого Клопа» сто отцов. Стоят старики седые в зале, согнув свои спины. Кто из них настоящий отец, даже сам начальник не разберёт.

Все вокруг смеяться начали:

– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! У начальника сто отцов!

А начальник разозлился, да как закричит:

– Вон! Все вон отсюда!

И велел «Большой Клоп» в барабан бить, чтобы дело закрыть.

Захлопал помещик глазами, кому теперь жаловаться, и поплёлся ни с чем обратно домой.

Кое – как стражники толпу любопытных разогнали.

А уездный начальник взял чан, и повёл всех сто стариков домой.

Вечером собрались все домочадцы «Большого Клопа» вокруг чана. Сидят и ждут, когда из волшебного чана несметные богатства на них посыплются. Даже сто отцов смотрят, руки потирая.

Тут достал начальник слиток золота, положил его в чан, подождал и заглянул в чан. А в чане пусто! Исчез золотой слиток.

Не на шутку встревожился «Большой Клоп». Подумал он, что темно в комнате и попросил жену свечу принести, чтобы посветить. А жена взяла и нечаянно свечу в чан уронила. Загудел чан и тут же из него огонь вырвался. Стали разбегаться домочадцы кто куда. Да пока стали все запоры и засовы, открывать на которые закрылись, весь дом огнём охватило.

И никто к ним на выручку не бросился – уж очень не любили люди «Большого Клопа». Сгорел его дом со всеми обитателями дотла. А волшебный чан стоит среди пепелища целый и невредимый.

Семейная драгоценность

Жил когда-то на белом свете один кузнец, и не было на земле человека такого же трудолюбивого как он. Был у него взрослый сын высокий и крепкий, ему бы в отца пойти, но он только до еды охочий, а работать ленится.

Говорит как-то кузнец своему сыну:

– Всю свою жизнь я тружусь, рук не покладая. А ты, сынок, за свои двадцать лет ни одного юаня не заработал, только ешь да спишь весь день. Как же ты без меня жить будешь? Чем на жизнь зарабатывать?

А сын на это и говорит:

– Да я запросто могу этот юань заработать, ничего сложного в этом нет!

Отвечает отец:

– Хорошо, если заработаешь юань, то я тебе сундук добра дам.

Хочется сыну сундук добра заиметь, но и работать лень. Ходит он по двору пыль ногами бьёт, а как быть не знает.

Выглянула мать в окно, смотрит, сын во дворе мается, жалко матери сына один он у неё единственный. Подошла она к сыну и говорит:

– Вот возьми, сынок, юань и отцу отдай.

Взял юноша у матери монету, еды захватил. Потом отошёл от дома, лёг в теньке под деревом и принялся за еду. Провалялся он так до самого вечера, а после к отцу домой вернулся. Подаёт отцу юань и говорит:

– Заработал я юань, дай мне сундук, как обещал!

А кузнец выбросил монету и говорит:

– Нет, не заработал ты этот юань!

Видит лентяй, что не достанется ему сундук добра, повернулся и пошёл спать. Лежит юноша на кровати, хочет заснуть, но не идёт к нему сон. Вышел утром с невыспавшимся лицом к матери и вздыхает. Снова пожалела мать своего сыночка и сунула ему юань. Приободрился юноша взял монетку и опять бездельничать отправился. А вечером перед тем, как к отцу идти, пробежал две версты, и домой воротился. Запыхался, вспотел, отдал отцу юань и говорит:

Ох, и устал я отец, пока этот юань заработал, еле на ногах держусь! Дай мне сундук, как обещал!

Взял кузнец юань, посмотрел на него внимательно и выбросил его в реку, а потом и говорит сыну:

– Нет, не заработал ты и этот юань!

Видит лентяй, что не достанется ему сундук добра, такая его досада взяла, что даже жить расхотелось.

Поняла мать, что своими подарками только вредила сыну. Подозвала она его на другое утро и говорит ему:

– Пойми, сынок, отец тебе добра желает! Заработай честным трудом юань и получишь свой сундук!

Выслушал сын мать, вздохнул тяжело и пошёл работу искать. Долго он бродил, пока, наконец, не подрядился брёвна таскать в одном месте. До самой ночи таскал юноша брёвна, и заработал гривенник. Свалился после тяжёлой работы и уснул крепким сном. А наутро с рассветом опять его на ноги подняли, что бы дальше работал. Целых десять дней трудился, не разгибая спины, юноша, и накопил юань. Вернулся он домой и прямиком к отцу побежал. Пересчитал отец мелкие монетки и в горн выбросил.

А юноша быстро выхватил деньги из огня и говорит отцу:

– Я столько дней горбатился, чтобы эти монеты заработать, а ты, отец, их в огонь кидаешь!

А кузнец обрадовался и говорит:

– Вот теперь сынок я вижу, что ты сам эти деньги заработал! Жалко тебе их стало, не то что в прошлые разы!

Вынес отец ему сундук с добром и говорит:

– Не серебром и золотом полон этот сундук, в нём весь мой инструмент. Возьми его и запомни, что он дороже любых сокровищ! Трудись, сынок, как и твой отец, и никогда нужды и горя ведать не будешь!

Принял сын с радостью отцовское наследство. Кузнечные инструменты и были главной семейной драгоценностью.

Жэньшэнь-оборотень

В старину жили у подножия гор два брата-охотника. Приметили братья в горах в небольшое ущелье, где ручей пробегал, и стали они каждое лето над пропастью деревянные жерди укладывать, да колышками их подпирать. Зверьё разное бегает по тем жердям всё лето и привыкает, что перепрыгивать с одного конца ущелья на другой не надо.

А как с первыми холодами, шерсть у лис и ласок отрастёт к зиме, привяжут братья к колышку ловушки да ещё камешек снизу пристроят. Побежит зверь, как обычно по тем жердям, да и попадётся в ловушку, в воду свалится и утонет. Вот братьям и заработок, бери только шкурки снимай и продавай. Так и кормились братья охотным делом.

Однажды зимой ближе к Новому году повалил в горах снег, белым покрывалом все склоны и равнины укрыл. Отправился старший брат на санях в ближайшую деревню. Накупил там муки, вина и привёз домой. Налепили братья пельмени с мясом и приготовились Новый год на славу встречать. А пока время за стол садиться, не подошло, решил старший брат прогуляться и в чужой шалаш отправился. Ждал, ждал, младший брат старшего, а тот всё не возвращается. Вышел юноша во двор и стал брата выглядывать.

Вдруг налетел сильный ветер, подхватил младшего брата, завертел, закружил, поднял над землёй и унёс, куда не ведомо. Поднялся юноша, отряхнул снег, и видит перед собой горную пещеру. А в той пещере девушка сидит. Посмотрел юноша, по сторонам, хотел дальше пойти, а девушка и говорит:

– Далеко ли ты собрался?

А юноша отвечает:

– Домой, пойду.

А девушка спрашивает:

– Дойдёшь ли ты?

Тут юноша возмутился и говорит:

– Почему бы мне не дойти?

Повернулся и хотел, было дальше идти, да чуть в пропасть не сорвался. Глянул вниз, а там и дна не видать, посмотрел вверх, вершина за облаками скрыта, некуда идти младшему брату. Пещера та, как оказалось, на осыпи каменной по самой середине горы находилась. Опустил голову юноша и говорит:

– Ох, сестрица, видно и, правда, мне самому отсюда до дому не добраться. Если знаешь как, помоги мне отсюда выбраться!

Подошла к нему девушка и говорит ласково:

– Что ты так домой торопишься, погости здесь немного!

А юноша не унимается:

– Домой мне нужно!

Тогда девушка и говорит:

– Праздник на дворе, а ты в дорогу собрался! Давай встретим Новый год вместе, тогда и поговорим.

Сказала так девица и на большой стол рукой показала, а там – каких только угощений нет: и мясо, и рыба, и вино, и рис отборный. Увидел этот стол с кушаньями младший брат, ещё больше опечалился, и снова за своё:

– Домой мне нужно! Не хочу я здесь оставаться!

А девушка его уговаривает:

– Да ты посмотри, как здесь хорошо, всё есть! Что тебе дома делать? Погости у меня немного!

Посмотрел юноша на кровать атласом застеленную и вовсе слезами залился. Всё своё твердит:

– Домой мне нужно! Не хочу я здесь оставаться!

Видит девушка, что никак его не уговорить, достала она маленький веер и помахала им трижды за спиной у юноши. Мигом высохли слёзы младшего брата, сел он с радостью за стол с угощениями, и принялся за еду. Поели они, попили, а потом мужем и женой сделались.

Прожили они в той пещере пятнадцать дней. А юноша совсем про родной дом забыл и о старшем брате даже не вспоминает. После ужина принесла девушка юноше нарядную одежду и говорит:

– Сегодня праздник, что всё время в этой пещере сидеть, давай отправимся на равнину, повеселимся от души, на красивые фонарики посмотрим.

А ему всё в радость. Велела ему красавица глаза закрыть, он так и сделал. А когда вновь их открыл уже не в пещере, а в людном месте очутился.

Посмотрел юноша вокруг, и от ярких красок и огней даже в глазах зарябило! Столько народу гуляет рядом с винными лавками, харчевнями, разными торговцами, что и не перечесть! Кто-то из хлопушек стреляет, кто-то на ходулях расхаживает. Кто-то угощения выбирает. И все нарядные, весёлые, шутят да смеются. А сколько разноцветных ярких разнообразных фонариков повсюду на улицах! На что только не похожи эти фонарики: и на звёзды, и на птиц всевозможных, и на рыб, и даже львиная голова качается. А один большой фонарь – дракон светящийся, его несколько человек на шестах по улицам носит. Смотрит на всё это великолепие младший брат, радуется, смеётся. Но девушка его от себя, ни на шаг не отпускает, и разговаривать ему, ни с кем не даёт. Насмотрелись они на разноцветные фонари, тогда девица у него и спрашивает:

– Что, нагуляли аппетит?

А юноша смеётся и кивает в ответ.

Привела девушка его в большую винную лавку, посадила за стол, отдала ему свой веер и говорит:

– Смотри, береги этот веер, пуще своего ока!

А в той лавке такой шум стоит, что самого себя не слышно, не то, что соседа. Там кто поёт, кто на пальцах гадает, кто на инструментах играет, и всюду восковые свечи горят, и фонарики разноцветные мерцают. От такой суматохи у юноши голова кругом пошла, а как вина выпили, да кушаний отведали, то и вовсе разморило его бедного. Положил младший брат веер на стол и засмотрелся на фонарик, а тут, откуда ни возьмись, чернолицый юноша мимо промчался и схватил веер. Увидела это девица, даже в лице переменилась, вскочила и бросилась вора догонять. Догнала, а отнять не может и так и эдак, но не получается. Бросился тут и юноша веер отнимать, так такой шум в лавке устроили: все столы перевернули, все закуски раскидали, пока дрались с вором. Вдруг оглянулся юноша, а девушки и нет, только лёгкая дымка в воздухе растаяла. И смотрят все вокруг на него и того чернолицего, что веер украл. Подняли обоих и в суд отвели.

Рассказал юноша всё, как было судье, а слуга из лавки подтвердил его слова. Взял судья веер и отдал младшему брату. А чернолицый твердит, что его это веер – и всё тут! Рассердился на него судья, ударил деревянной колотушкой по столу, и как закричит:

– Мало того, что ты в винной лавке погром устроил, веер украл, что свидетели подтвердили, так ты ещё отпираешься и говоришь, что это твой веер!

А чернолицый и говорит:

– Если это и впрямь его веер, пусть тогда скажет господину, что на нём нарисовано.

Стал тогда судья младшего брата спрашивать, а тот и не знает, что сказать. Пришлось юноше всё судье про девушку рассказывать. Обернулся судья к вору и спрашивает:

– А ты сам-то знаешь, что там нарисовано?

Закивал тут, чернолицый и говорит:

– А нарисована там, судья, гора Чанбайшань да пещера, которая в воздухе висит. Вырос в той пещере корень огромный!

Развернул судья веер, а на нём именно то, что вор сказал и нарисовано.

Подумал чиновник и спрашивает:

– А что особенного в этом веере?

Отвечает ему чернолицый:

– По этому рисунку корень можно найти. Это не просто корень, а старый жэньшэнь. Вырос он тысячу лет назад и оборотнем стал. Увидел я в лавке этот веер и девицу странную, сразу догадался, что она оборотень.

Тут чиновник и говорит:

– Сегодня праздник, некогда мне со всякой ерундой разбираться. Если нужен вам этот женьшень, идите и ищите его в горах.

Бросил судья на пол веер и ушел.

А младший брат обратно в горы подался. Долго он пробирался через заснеженные вершины, и ледяные ущелья, много дней в пути провёл пока, наконец, не добрался к своему с братом шалашу. Увидел он старшего брата, обрадовался так, что и не высказать. Бросился к нему навстречу старший брат, который уже и не чаял брата живым увидеть. Рассказал младший брат про всё, что с ним случилось. Догадался тогда старший брат, что меньшого жэньшэнь-оборотень околдовал. И наказал он ему в горах охотиться, а про девицу забыть, будто её и не было.

А девушка вернулась в свою пещеру, затосковала по младшему брату и послала за ним свой веер. Юноша как раз во дворе был. Закружил его ветер и отнёс в каменную пещеру. Увидел юноша девицу и спрашивает:

– Зачем меня опять к тебе принесло?

А она ему и отвечает:

– Хочу я поговорить с тобой.

Юноша посмотрел на неё и говорит:

– Верно ли это, что ты жэньшэнь-оборотень?

Опустила девица голову и промолвила:

– Верно.

Тогда юноша и говорит:

– Слышал я когда-то, будто всё, что в оборотня превращается, только зло человеку приносит.

Спрашивает его девушка:

– Разве я тебе зло причиняла?

А юноша ей и говорит:

– Скажи мне, зачем ты меня тогда к себе ветром принесла и оставила, хотя я домой стремился уйти?

Отвечает девушка:

– Так судьбой было предначертано.

На это юноша и говорит:

– Если это судьба, тогда пойдём жить в моём шалаше.

Отвечает девушка:

– Не могу я пойти с тобой! И здесь оставаться не могу!

Промолвила это девушка и горько заплакала.

Посмотрел на нее юноша, стало ему её жалко, он тогда и говорит:

– Куда же ты направишься?

А она показала рукой на горы и говорит:

– Много места в горах, где-нибудь найду для себя пещеру.

Тут юноша помолчал, а потом сказал:

– Увидимся ли мы когда-нибудь?

Говорит тогда ему девушка:

– Если захочешь найти меня выйди на рассвете в горы и иди по ветру, он и приведёт тебя ко мне.

Прошла ночь, а утром проводила девица младшего брата. Опечалился он и говорит девице:

– По весне нужно нам с братом домой вернуться.

А она грустно ему отвечает:

– Как пойдёте, зайдите в эту пещеру, подарю я вам подарок, на память, чтобы меня добрым словом вспоминали.

Прошла зима. На склонах и в долинах зажурчали ручейки, набухли почки на деревьях в лесу, запели птицы на разные голоса. Стали братья собираться в дорогу, собрали все шкурки, пожитки свои нехитрые и отправились в долину. Проходя мимо каменного утёса, увидели они множество белоснежных цветов женьшеня. Накопали братья несколько десятков корней различной величины, взяли их с собой и отправились дальше.

А когда чернолицый юноша добрался до этого места и захотел корень женьшеня откопать, то ничего уже не нашёл.

Царь-удав

Когда-то в горах Чанбайшань лежали вечные снега, и рос там непроходимый дремучий лес. Лес был такой глухой, что солнечные лучи не доставали до земли. И вот в этом лесу водились, тигры, барсы, волки и разные змеи ядовитые.

Жил в то время у самого подножия этой горы юноша по имени Лю Юн-цзюнь, то есть – Лю Вечно Прекрасный. И был он прекрасным охотником. Все в его роду кормились охотой и отец, и дед юноши. Целыми днями тренировался Лю в искусстве стрельбы из лука, и к семнадцати годам легко мог управляться с тяжёлым луком весом в триста цзиней.

Каждый день охотился юноша на коне в окрестностях горы Чанбайшань, но никогда он не забредал в дремучий лес наверху. И не потому, что боялся Ли, напротив, он был очень смелым и ловким, просто он не хотел огорчать свою матушку, которая запрещала ему туда заходить.

Собирается юноша утром на охоту, берёт острые стрелы, свой тяжёлый лук, запрягает коня, а мать ему наказывает, выходя из дому:

– Сынок, один единственный ты у меня, и потому, запомни мои слова накрепко, наказываю я тебе, как дед твой отцу твоему наказывал: Охоться, где хочешь в окрестностях горы, у её подножия, но никогда не поднимайся на гору и не заходи в дремучий лес!

Обернётся юноша, когда от дома отъедет, а матушка всё вслед ему смотрит с тревогой и беспокойством.

Иногда Лю казалось, что мать слишком робкая, и преувеличивает грозящую опасность, и даже пробовал ей перечить, но она так горько, плакала, так крепко держала уздечку его коня, что юноше приходилось снова давать обещание не подниматься в горы, только тогда мать немного успокаивалась и отпускала его на охоту. И юноша всегда держал своё слово и не заглядывал в опасные места.

Шло время, и год от года Ли становился все более искусным охотником. Изучил он все места у подножья горы, надоела ему такая охота, и стал он задумываться о том, где бы ещё поохотиться. В один из дней, не выдержал он и спрашивает мать:

– Матушка, почему ты не позволяешь подняться мне в горы? Может, думаешь, что я плохой охотник и боишься, что тигр съест меня? Но ведь я уже не одного тигра убил за это время!

Вздохнула мать и говорит:

– Хорошо, сынок, расскажу я тебе, как на самом деле погибли твои дед и отец.

Удивился юноша и спрашивает:

– Разве не от болезни они умерли?

Покачала мать головой:

– Так вот, сынок, и дед, и отец умерли от змеиного яда. Это их огромные удавы, что живут в том дремучем лесу, извели.

Заплакала мать, горькими слезами, а потом добавила:

– Не знал ты, сынок, что на горе Чанбайшань огромные удавы живут, вот почему я тебя туда не отпускаю.

Посмотрел юноша на мать и говорит:

– Но ведь дед был самым искусным охотником в округе, как такое могло случиться?

Заплакала снова мать и рассказала:

– Вот и понадеялся твой дед на свое охотничье уменье. Пришёл он в эти горы с пятью своими братьями. Охотились они день и ночь и много из своих луков удавов истребили, но видимо ещё много их в том лесу осталось. Погибли четыре брата от укусов ядовитых змей, только один твой дед остался. Истребил он всех змеев возле горы, дом поставил, стал на другую дичь охотиться.

Но остались в том лесу ещё два удава – царь и царица, каждый огромный: несколько десятков чжанов в длину и словно большой чан в толщину. Узнали удавы, что твой дед всех их сыновей и внуков истребил, и спустились с гор, чтобы твоему деду отомстить.

Однажды охотился дед у подножия горы, смотрит – с дерева мужчина и женщина соскользнули, одетые во всё чёрное. Схватили они за уздечку коня и говорят деду:

«Стой Лю, тебе от нас не уйти! Отныне мы твои враги заклятые»!

Это и были змеиный царь и змеиная царица. И уговорились они с ним через три дня и три ночи на осыпи красных камней встретиться, чтобы силами помериться. В назначенный день взял дед свой лук, еду, сел на коня и в горы поехал. А через три дня его конь возвратился домой, и привёз деда всего чёрного и распухшего от змеиного яда. Еле успел он твоей бабушке поведать, что с ним случилось.

Поехал он в назначенное место. Отыскал дед ту осыпь, только на следующий день. На самом верху той осыпи – змеиная нора. В ней живут царь с царицей и охраняют бесценное сокровище. Кто тех царей убьёт, три сокровища получит: два корня жэньшэневых и змеиные глаза, которые в жемчужины, светящиеся в ночи, превращаются.

Как увидели змеи деда, кинулись на него, разинув свои огромные пасти и ядовитое облако выпустили, способное кого угодно сгубить. А дед натянул свой лук и выстрелил змею прямо в голову. Заметался змей и упал вниз. Натянул дед вторую стрелу, чтобы в царицу змеиную выстрелить, да только не успел, брызнула она в него своим ядом, тут и упал он на коня. Помчался конь быстрее ветра к дому. Но дед успел расслышать злые слова:

«Гора Чанбайшань отныне и навеки наша. Отомстили мы за наших деток. Никогда больше человек не посмеет на ней появиться».

И увидел дед, что живые два удава. Потому как брызнула на царя царица водой из чудесного родника, который может и мёртвого оживить, вот и ожил змей.

А дед не дожил и до следующего утра, отравленный змеиным ядом.

И наказал перед смертью дед твоей бабушке:

«Как вырастет наш сын, пусть отомстит змеям за меня. Но вначале, пусть он станет искусным охотником и научится из лука за раз две стрелы выпускать и сто из ста выбивать. Иначе только зря погибнет».

В тот день, когда умер дед, твоему отцу двенадцать сровнялось. Бабушка долго ему ничего не рассказывала, до восемнадцати лет. А когда открыла ему всю правду про смерть его отца, он сразу же хотел на гору подняться и змеям отомстить, но не наловчился ещё разом две стрелы выпускать. И стал твой отец упражняться в этом сутра до вечера. Только как он не старался, не получалось у него выстрелить из лука так, как ему отец наказал.

Однажды, когда тебе было уже двенадцать лет, говорит отец:

«Не стану я до самой старости учиться две стрелы разом выпускать, а отомстить я за отца должен. Пойду я к тем удавам, отомщу за отца или погибну. Береги сына и если я не вернусь, то пусть он за меня отомстит».

Отправился он в горы, а на третий день конь твоего отца домой привёз. Чёрного всего, отравленного ядом.

Тут заплакала мать горькими слезами, плачет, и остановиться не может. А сын обнял мать и давай её утешать да успокаивать. Затихла мать в объятьях сына, утёрла горючие слёзы и продолжила свой рассказ:

– Вот, что успел мне рассказать твой отец.

Приехал он в горы и издали красную каменную осыпь увидел, а на ней двух огромных удавов. Днем отец в траве прятался и за змеями наблюдал. А ночью, хотел, было, он к ним подобраться, но загорелись змеиные глаза, точно фонари и осыпь осветили так, что никак к ним тайно не подберёшься. А утром разинули они свои пасти и стали всех попавшихся зверей заглатывать даже тигров и кабанов.

Поднялось солнце, пригревать начало и задремали змеи на солнышке. Тут отец твой и решил, что пора ему за своего отца отомстить. Собрался он с духом и храбро пополз вперёд. И надо же было так случиться, что конь его, который всю ночь привязанный к дереву стоял, заржал громко от голода. Проснулись удавы и видят – человек пришёл им отомстить. Выпучили они глаза, пасти огромные разинули, и змеиный царь вперёд пополз. Выстрелил отец в змея и свалился змеиный царь. Только собрался отец вновь лук натянуть и вторую стрелу пустить, слышит – зашипело что-то сзади. И в тот же миг он, как будто в чёрный мешок провалился. Догадался твой отец, что в брюхо удава попал. Взял он нож и ударил им несколько раз, пропорол змеиное брюхо, выбрался, забрался на коня и помчался проч. Вдруг слышит за спиной голос:

«Как была гора Чанбайшань наша, так и осталась».

Не дожив до утра, умер твой отец. Тебе тогда двенадцать лет исполнилось. Перед смертью он наказал:

«Не будет вам житья от змеиного царя. Скажи сыну, когда он вырастет, чтобы он отомстил за меня и убил царя-удава».

Выслушал Лю Юн-цзюнь этот печальный рассказ матери и всё понял. Но не испугался юноша, а загорелось в нём пламя благородной мести, решил он, во что бы то, ни стало отомстить удавам. Как вернётся он с охоты, пообедает и сразу идёт тренироваться во двор, помнил, что дед отцу наказывал.

А затем стал юноша с ножом тренироваться. Научился он ножом с одного удара дерево, толщиной с чашку срубать, а после и того больше, мог дерево в обхват толщиной враз снести.

После этого стал Ли учиться прыгать высоко и бегать быстро. Вначале мог он одолеть с разбегу невысокий холм и через узкую речку перемахнуть. А потом на высокую гору взбегал с лёгкостью и широкую реку перепрыгивал одним прыжком.

Всему научился юноша, но две стрелы за один раз выпустить не может.

И поник тут юноша. Смотрит на него мать и спрашивает:

– Отчего ты загоревал, сынок?

Сын ей и говорит:

– Всему я научился, матушка, но никак не могу разом две стрелы выпустить. Как же я за деда и отца змеям отомстить?

На это мать ему и говорит ласково:

– Не расстраивайся раньше времени, не торопись, сынок! Всё у тебя получиться, только запасись терпением! Поторопился твой отец, потому и погиб, пусть его смерть будет тебе уроком!

Опустил Лю свою голову, нечего на это сказать, ведь права его матушка.

А мать и говорит:

– Продолжай учиться сынок, пока не превзошёл отца своего и деда в сноровке да в уменье. Учись и тогда отомстишь за отца своего и деда. И твои сыновья будут жить на этой горе, и бояться им будет некого.

Выслушал юноша свою мудрую мать, и решимость его во сто крат выросла с того самого дня.

Схватил он свой тугой лук со стены, вышел во двор и ещё усердней стал тренироваться.

Летят дни, пролетают месяцы, весна осень сменяет, год за годом проходит, а Ли всё стреляет, всё тренируется. Не успел он оглянуться уже три года прошло. С каждым днём его стрелы всё точнее, удар всё сильнее, а сам он быстрее и сноровистее стал. И наступил, наконец, тот день, когда он две стрелы разом выпустил и две цели одновременно поразил одним выстрелом из лука. Радуется юноша, чувствует, приближается час расплаты. Но пока не всегда у него выбивать все десять целей из десяти получается. Только юноша не отмахивается от этого, на всё у него терпения хватает, и ещё упорнее учится.

Смотрит на него матушка, радуется и говорит:

– Тебе и, правда, ни сил, ни терпения не занимать.

Отвечает юноша:

– Матушка, сколько надо, столько и буду тренироваться, ни за что не брошу!

И вот однажды так утомился юноша, что уснул прямо на земле.

Вдруг слышит, будто зовёт его кто-то по имени:

– Юн-цзюнь, Юн-цзюнь, пробудись!

Проснулся юноша, смотрит: стоит возле него белый старик с зелёным лицом. Говорит этот старик тихо:

– Пробудись, сынок! Гора Чанбайшань будет твоя!

Удивился юноша и спрашивает:

– Кто ты, старец?

А старик и отвечает:

– Не узнал ты меня? Я – белая берёза, что возле твоего дома растёт, что тебя беспокоит, сынок?

Говорит ему юноша:

– Должен я, отомстить за отца своего и деда, убить царя и царицу удавов. Но не знаю, как это лучше сделать?

Подумал старик и отвечает ему:

– Помогу я тебе, чем смогу, но только всё от твоей храбрости и умения зависеть будет!

Промолвил это старик и исчез. А юноша снова заснул, а когда пробудился, увидел старуху с чёрным лицом и острым клювом вместо носа.

Удивился юноша и спрашивает:

– Кто ты, бабушка?

– Не узнал ты меня? Я – чёрная ворона, что рядом с твоим домом гнездится, что тебя беспокоит, сынок?

Говорит ему юноша:

– Должен я, отомстить за отца своего и деда, убить царя и царицу удавов. Но не знаю, как это лучше сделать?

Подумала старуха и отвечает ему:

– Помогу я тебе, чем смогу, но только всё от твоей храбрости и умения зависеть будет!

Промолвила это старуха и исчезла. А юноша снова заснул, а когда пробудился, увидел длинного и тонко юношу всего зелёного.

Удивился Юн-цзюнь и спрашивает:

– Кто ты, юноша?

– Не узнал ты меня? Я – тысячелетняя лоза, что на горе северной растёт. Доброе дело ты замыслил, юноша. Убей змей и все на горе тебе благодарны будут! Помогу я тебе, чем смогу, но только всё от твоей храбрости и умения зависеть будет!

Промолвил это юноша и исчез.

Думал Юн-цзюнь опять вздремнуть, но услышал детский голос неподалёку от себя:

– А ну-ка, пошёл, пошёл!

Приподнялся юноша, посмотрел по сторонам и увидел мальчика лет четырёх-пяти, погоняющего ослика. В руках у этого мальчика красный мешочек, а сам он толстый с весёлыми глазами. Помахал мальчик рукой Юн-цзюню и приветливо так говорит:

– Приветствую тебя, старший брат!

Подошёл юноша к этому мальчику и спрашивает:

– Кто ты, мальчик?

А он в ответ:

– Я – сокровище, что в горах спрятали.

Спрашивает его юноша:

– Какое ещё сокровище?

Говорит ему мальчик:

– Корень жэньшэня, что на красной осыпи растёт. Охраняют меня цари-удавы, пуще ока своего стерегут. Освободи меня, добрый юноша!

Отвечает ему Юн-цзюнь:

– Потерпи немного, братец! Должен я сначала тех царей-удавов убить.

Спрашивает тогда мальчик:

– Знаешь ли ты, как они кровожадны? За один только день два десятка оленей съедают, да десяток тигров проглатывают, остальными, кто им подвернется, закусывают. Пасти у них огромные, зубы острые, как же ты один с ними справишься?

Юноша тогда и говорит:

– Посоветуй мне, братец, как их одолеть!

А мальчик и отвечает:

– Знаю я, братец, как царей-удавов истребить!

Тут мальчик захлопал в ладоши и запел:

Чтоб удавов погубить Стрелы ядом напои. И к полудню в светлый праздник К ним на осыпь приходи.

Пропел мальчик эту песенку, и вместе с осликом исчез.

Очнулся юноша от этих видений, посмотрел на небо усыпанное звёздами и помчался домой к матушке.

Поведал юноша своей матери о своём видении. Понравился матушке его рассказ она и говорит:

– Видно суждено тебе, сынок, убить этих змеев, но чтобы и самому не погибнуть, должен ты ещё усерднее тренироваться.

Крепла рука юноши с каждым днём, а с ней и крепла его уверенность в победе.

Приближалось время Праздника дракона. И растревожились цари-удавы: принесла им рыжая лисица дурную весть, что мол, выучился Лю Юн-цзюнь выпускать разом две стрелы, стал он быстрым и ловким и собирается в скором времени отомстить за отца и деда.

Стали и змеи готовиться к поединку. Напустили на гору чёрный дым, из-за которого и в двух шагах ничего не разглядеть. А потом стали пламя огненное из пасти изрыгать, чтобы спалить на горе все, дотла и негде было юноше спрятаться. Горюют деревья, звери от огня попрятались, даже птицы над красной осыпью не кружат.

А царь-удав, от злобы и ненависти всё больше распаляется: наслал ветер ураганный, гром и молнии на гору, а потом и всю воду в реках ядом отравил, кто той воды выпьет, тот умрёт в страшных муках.

Но не отступился Лю Юн-цзюнь. И в первый день пятой луны отправился на гору. Долго ехал юноша, уже солнце припекать стало и захотелось ему воды напиться, и коня нужно было напоить. Подошли они с конём к горной речке, только напиться собрались, вдруг слышит юноша – ворона кричит:

– Не пей! Не пей! Отравлена вода в речке!

Отпрянул юноша от воды, а пить хочется, всё в горле пересохло. Тут лягушка прискакала и квакает:

– Ква-ква! Если хочешь напиться, отправляйся к горному роднику, там вода чистая и прохладная!

Показала лягушка ему дорогу до родника, напился юноша и коня напоил, а потом и дальше отправился.

Едет он дальше, поднимаясь в гору, едет, видит, темнеет уже, нужно место для ночлега искать. Огляделся и заметил неподалёку пещеру, а в ней кровать из веток сплетённая стоит. Хотел, было, устроиться юноша там, на ночлег, но услышал, как птичка банчуйняо кричит ему с дерева:

– Цюй бу дэ, цюй бу дэ, не ходи туда, не ходи! Не кровать это!

Отскочил юноша от той кровати и увидел, что не ветки это были, а змеи переплелись, ждали пока он ляжет, чтобы погубить его. Вовремя юношу птичка предупредила! Вскочил быстро Юн-цзюнь на коня и отправился себе другой ночлег в лесу искать.

Едет, дальше, смотрит, стоит пред ним старое дерево, только странное – ни веток, ни листочков на нём нет. А где ствол надвое расходится, доска лежит, как раз для ночлега место подходящее. Собрался юноша на столб влезть, но опять его сорока предупреждать стала:

– Чак-чак-чак, не лезь туда! Чак-чак-чак, не лезь туда! Смерть тебя в старом дереве поджидает!

Отскочил Лю Юн-цзюнь от дерева. Присмотрелся лучше и увидел, что не дерево это вовсе, а удав огромный, с раскрытой пастью его дожидается. Лёг бы юноша спать на доску, то проскочил бы удаву тому прямо в пасть.

Ужаснулся Юн-цзюнь, вскочил на коня, прочь поскакал, а удав за ним кинулся. Достал юноша свой лук, выстрелил в змея и пронзил его голову стрелой. Догадался юноша, что это царь-удав на него этого змея наслал.

Проскакал немного юноша и заметил дом впереди, с распахнутыми воротами, а в окошках у дверей ярко-красные фонари горят. Думает юноша: «Откуда здесь в горах дому взяться? Никак опять царь-удав ему ловушку приготовил». Хлестнул своего коня и помчался дальше.

Совсем выбился из сил Лю Юн-цзюнь, а ночлег подходящий не может найти. Поник головой юноша, вдруг оленёнок выскочил ему навстречу и говорит:

– Цю-цю-цю! Пойдём со мной, покажу тебе ночлег!

Поскакал юноша за оленёнком, и привёл он Лю Юн-цзюня на песчаную отмель у реки под горным склоном. Отряхнул оленёнок песок с копыт и говорит:

– Безопасное это место, змеи про него не знают, ложись и спи спокойно на этой отмели, никто тебя не потревожит!

Послушался юноша оленёнка и лёг спать на отмели. Долго он проспал, а как проснулся, видит: не на отмели он лежит, а на спине у огромной рыбы. Плывёт рыбина против течения куда-то, встревожился юноша и спрашивает:

– Рыба, скажи мне, куда ты меня везёшь?

А рыба ему отвечает:

– Не бойся, юноша, убери свой лук, везу я тебя безопасным путём прямо к осыпи змеиной. Помогу я тебе их убить, чтобы они ядом воду в реках не отравлял и деток моих не губили!

Успокоился юноша, убрал лук и стрелы, коня по спине похлопал. Плывут они на огромной рыбе как на плоту, и подплыли, наконец, к осыпи красной. Соскочил юноша на коне с рыбьей спины на берег, привязал своего коня и спрятался в траве, чтобы оглядеться. Смотрит вокруг каменной осыпи дым густой чёрный да огонь свирепствует. А из огня две головы змеиные все стороны просматривают. Хочется юноше выстрелить в те головы, да далеко слишком, а ближе не подберёшься – огонь мешает. Сидит юноша в траве и не знает, как ему поступить. Вдруг пришли ему на память слова толстого мальчика:

Чтоб удавов погубить Стрелы ядом напои. И к полудню в светлый праздник К ним на осыпь приходи.

Вспомнил Юн-цзюнь, что Праздник дракона сегодня и стал полудня дожидаться и стрелы ядом намазывать. Медленно время тянется, медленно солнце в небе поднимается. Наконец, дождался юноша своего часа, вскочил на коня и к красной осыпи помчался, а тут как раз и дождь хлынул да огонь погасил. Ближе и ближе юноша к змеиной норе, стучит сердце в его груди, справедливый гнев разгорается.

Проснулись царь и царица змеиные, почуяли, что мститель пришёл, подняли свои головы и смотрят по сторонам. Заметили, что мчится на них Лю Юн-цзюнь, да как зашипят:

– Ещё один человек за своей смертью пришёл!

А Лю Юн-цзюнь крепко в седле сидит, расправил свои плечи могучие, натянул свой тугой лук и говорит в ответ:

– Не за своей смертью я сюда пришёл, а за вашей! Отомщу я сегодня вам, удавы, за отца моего и деда!

Усмехнулись зло царь-удав и его царица:

– Испокон веков гора Чанбайшань нам принадлежала и всегда так будет! И не тебе, мальчишка, с ними с царями тягаться! Проглотим мы тебя в один миг, и духа твоего не останется!

Развернули тут свои кольца цари змеиные, выпучили свои глаза, разинули свои пасти и кинулись навстречу юноше. Ползут – земля под ними дрожит, деревья валятся. А Лю Юн-цзюнь и не вздрогнул, навстречу им на коне летит.

Не стали змеи ждать, пока юноша выстрелит, выпустили облако яда. Но налетел ветер, сорвал листья с берёзы, закружил их и в глаза змеиные бросил, а ядовитое облако прочь унёс.

Забеспокоились змеи, стали прислушиваться с какой стороны юноша приблизиться, чтобы снова яд выпустить в него. Но тут налетели вороны со всех сторон чёрной тучей и стали кричать во всё горло: Кар-кар-кар! Кар-кар-кар!

Ничего удавы не слышат из-за вороньего крика. Разозлились они и решили своими хвостами Лю Юн-цзюня насмерть прихлопнуть. Но не заметили, что хвосты их лоза давным-давно уже крепко к земле привязала. Подскочил тут Лю Юн-цзюнь на коне, натянул тетиву и выпустил разом две стрелы змеям в головы. Запели стрелы и вонзились прямо в головы царю и царице одновременно. Стали змеи извиваться от боли, биться об осыпь каменную так, что повалили все деревья в округе. А потом свалились с осыпи и издохли.

Не успел Лю Юн-цзюнь дух перевести, как появился мальчишка с осликом, тот, которого юноша во сне видел. Подбежал он к мальчику, красной ниткой связал его и ослика, и обернулись они двумя корнями целебными: жэньшэнь – человеческий корень, а шоушэнь – звериный корень. А затем подошёл юноша к мёртвым удавам и вырвал у них глаза и сказал:

– Отомстил я вам, змеи проклятые, за отца своего и деда! Не ваша теперь гора Чанбайшань, и никогда больше змеиной не будет!

И наступил мир и покой в тех местах. Все радуются: деревья и травы, птицы и звери, даже камни и речки рады тому, что нет больше царей змеиных. Поздравляют все юношу с победой, благодарят. А юноша в ответ всех за помощь благодарит, ведь без них бы он не справился.

Сел он на коня и матушке отправился.

Увидела мать сына живого и здорового, обрадовалась, а как узнала, что он обоих змеев одолел, прижала сына к груди и говорит:

– Сделал ты, сынок, то, что твоим отцу и деду не удалось!

Потянулись люди со всех сторон к горе Чанбайшань. Кто охотиться стал, кто целебный корень ищет. Благодарны люди храброму Лю Юн-цзюню, который царей-удавов истребил, прославляют его на все лады. А когда через много лет люди в те места добрались, где юноша с удавами дрался, той осыпи уже не было. Только камни красные остались, и назвали люди это место Красным ущельем. А удавы двумя длинными белыми хребтами стали и назвали люди эти хребты Манванлин, то есть хребты Царей-Удавов.

Волопас и ткачиха

Давным-давно жили в одном краю два брата. Старший брат был женатым, а младший был холостым. Трудолюбивым да скромным был младший брат. Проснётся на рассвете, рисового отвара отхлебнёт и в поле трудиться отправляется, работает там до позднего вечера. А старший брат дома со своей женой сидит да разными кушаньями наслаждается.

И вот как-то пашет младший брат на поле, а старый вол у него и спрашивает:

– Ню-лан, полдень уже, не пора ли тебе домой пообедать?

А юноша ему и отвечает:

– Да боюсь, я, что опять меня ругать станут, что рано вернулся.

А вол на это и говорит:

– Иди! И не бойся никого.

– Да что я им скажу?

– Вон, посмотри, камень лежит, допашем до него и сломаем плуг.

Допахали они до большого камня, разбежался вол, а потом резко назад сдал, а юноша ему помогает. Затрещал плуг и сломался. Отряхнулся Ню-лан и домой пошёл.

Брат как раз с женой обедать собрался. Увидела невестка младшего брата и говорит ему ласково:

– Проходи, братец, садись за стол, я вот пельменей настряпала, хотела тебя позвать!

А старший брат посмотрел недовольно и спрашивает:

– Что это ты так рано вернулся?

– Сломался наш плуг, на камень налетел.

Нахмурился старший брат, но промолчал. А младший за еду принялся.

На другой день юноша Ню-лан опять в поле пахать отправился. Пашет он, пашет, снова время обеда подошло, вол ему и говорит:

– Ню-лан, не пора ли тебе пообедать?

– Нет, не пойду я домой!

– Иди! И не бойся никого.

– Да что я им скажу?

– Вон, посмотри, камень лежит, допашем до него и соху разобьём.

Допахали они до большого камня, разбежался вол, а потом резко назад сдал, а юноша ему помогает. Затрещала тут соха и разлетелась на мелкие щепочки. Отряхнулся Ню-лан и домой пошёл.

Увидала его невестка и начала ругаться:

– Что ты, лодырь, опять так рано домой обедать явился!

И старший ей брат вторит:

– Что ты, лодырь, опять так рано домой обедать явился!

– Соха у меня сломалась, на камень налетела.

Посмотрел старший брат со злобой и говорит:

Видно не хочешь ты в поле работать, то плуг сломал, то соху! Завтра же отделю тебя от себя!

Поставила невестка пампушки на стол. Сел Ню-лан на своё место за столом и молча, есть начал.

На третий день юноша опять в поле пахать отправился. Пашет он, пашет, снова время обеда подошло, вол ему и говорит:

– Ню-лан, не пора ли тебе пообедать?

– Нет, не пойду я домой! Пригрозил мне брат, что отделит меня сегодня от себя!

А вол и говорит:

– Да что теперь боятся! Рано ли ты вернёшься или поздно, всё равно отделит.

– Да что я им скажу?

– А ты скажи, что у тебя ручка от сохи отлетела, мы её сейчас мигом сломаем!

Допахали они до большого камня, разбежался вол, а потом резко назад сдал, а юноша ему помогает. Затрещала тут соха и разломилась ручка надвое.

А потом вол Ню-лану и говорит:

– Накоси мне охапку травы гэрмань, а как вернёмся домой, ты мне её в ясли кинь. Я эту траву есть не стану, а ты иди обедать. Пообедаешь, подойди ко мне и скажи:

Не ест траву гэрмань мой вол, А мне отвар не по нутру! Тростник зелёный любит вол, А я пампушки на пару!

Когда начнёт твой старший брат выделять тебе долю, не бери ничего, что он тебе будет предлагать, проси только старого вола, старую телегу и верёвку с узелками.

Увидала невестка, что Ню-лан опять рано вернулся, и кричит с порога:

– Что ты, лодырь, опять так рано домой обедать явился! Неужели ты как-то про пирожки пронюхал?

А старший брат как увидал поломанную ручку от сохи, так от злости, и сказать ничего не может. Пыхтит только.

Поставила невестка на стол румяные пирожки, а сама со злостью на деверя поглядывает. Сел Ню-лан на своё место за столом и молча, есть начал. А как наелся, пошёл во двор к волу, встал рядом с ним и говорит:

Не ест траву гэрмань мой вол, А мне отвар не по нутру! Тростник зелёный любит вол, А я пампушки на пару!

Услышала это невестка, разозлилась и кричит:

– Ах ты, трутень неблагодарный! Языком молоть ты мастер, зато как работать, всё у тебя ломается, да рассыпается.

Разозлился и старший брат, вскочил из-за стола и отправился соседей звать, чтобы они свидетелями были при разделе.

Собрался народ, тут невестка и говорит:

– Что ты себе возьмешь, деверь?

– Прошу я только старого вола, старую телегу и верёвку с узелками.

– А рис?

– Не нужен мне рис!

Взял юноша, что ему вол велел, сел на телегу и поехал.

Выехали на большую дорогу, Ню-лан спрашивает вола:

– И в какую сторону мне направиться?

Вол ему и говорит:

– На юг держи путь.

Поехали они на юг и к вечеру подъехали к ущелью. А рядом с ущельем ручеек бежит чистый и прозрачный.

Вол и говорит:

– Посмотри, какая благодать! Хочешь пить – пей, хочешь есть – ешь. Вон сколько травы кругом. Распряги ты меня, попасусь немного, да и ты отдохни.

Пошёл вол пастись, а юноша голодный сидит.

Сидел, сидел и говорит:

– Ты вол пасёшься, а я голодный сижу. Отчего же ты мне даже риса не велел брать, чем мне, теперь голод утолить?

Вол ему и говорит:

– Если проголодался, иди по той дороге, поверни налево и купи еды, а расходы на меня запиши.

Пошёл юноша, куда было сказано, купил еды, поел. Тут его и спрашивают:

– А на кого расходы записать?

Юноша и говорит:

– Запишите всё на старого вола.

Пришёл Ню-лан обратно к старому волу сытый и довольный. Вол у него и спрашивает:

– Ты наелся?

А юноша улыбнулся и отвечает:

– Так вкусно я ещё никогда не ужинал!

Вол тогда ему и говорит:

– Послушай меня, юноша, завтра особенный день. В этот день открываются Южные ворота неба, и из этих ворот выходят внучки Ван-му, чтобы постирать свою одежду. Усядутся внучки в один ряд, и седьмая девушка с западного края будет Чжи-нюй, то есть Небесная ткачиха.

Когда девушки постирают, станут свою одежду развешивать, ты смотри внимательно. Тебе нужно забрать и спрятать одежду Чжи-нюй. А потом перед тем как отдавать, позови меня трижды, я тебе помогу, иначе уйдёт она.

Всю ночь ждал Ню-лан, когда откроются Южные врата. Вдруг, с тихим скрипом они распахнулись, и вылетела из них стая белых голубок. Опустились голубки возле реки в ущелье и обернулись красавицами, каких свет не видывал. Сели они в ряд и стирать стали. Приметил Ню-лан, седьмую девушку и спрятал её одежду за камнем.

Увидала Чжи-нюй юношу, догадалась, что это он взял её одежду и говорит:

– Зачем ты мою одежду спрятал? Отдай!

А Ню-лан не отдаёт.

В это время шесть сестёр высушили свою одежду и стали обратно в небо собираться, смотрят они на сестру и спрашивают:

– Чжи-нюй, почему ты не собираешься?

– Не могу я. Мою одежду похитили.

Превратились шесть сестер снова в белые голубки и улетели. Подлетели они к Южным воротам, а потом вернулись седьмую сестру позвать:

– Чжи-нюй, скорее! Ворота вот-вот закроются!

А она в ответ им крикнула:

– Что ж, пусть закрываются! Как же мне без одежды воротиться?

Тут ворота и захлопнулись.

Подошла красавица к Ню-лану и говорит:

– Отдай мне мою одежду, я замуж за тебя пойду!

А юноша не отдаёт.

Чжи-нюй тогда ему предлагает:

– Замёрзнешь ведь, давай дом построю!

Ню-лан ей и говорит:

– Не из чего тут дом строить!

Красавица на это и говорит:

– А ты закрой глаза.

Юноша послушался.

А Чжи-нюй, быстро достала красивый платок, постелила его, дунула, и появился дом в том месте, где платок лежал. А потом она и говорит:

– Ню-лан, открой глаза!

Открыл юноша свои глаза и увидел большой дом там, где его только что не было. Удивился и обрадовался.

Вошли Чжи-нюй и Ню-лан в дом и остались в нём жить.

Живут они в том доме да поживают. Подрастает дочка у них, шесть лет ей уже, а сыну третий год пошёл.

Как-то говорит Чжи-нюй своему мужу:

– Столько времени с того дня прошло, как ты мою одежду спрятал! Сгниёт от старости эта одежда, отдай её мне!

Задумался Ню-лан: «А ведь и, правда, отдам я Чжи-нюй её одежду». Достал он жене её одежду и отдал.

Наступила полночь. Одела Чжи-нюй свою одежду, обернулась голубкой и улетела.

Проснулся среди ночи Ню-лан, от холода, смотрит – не крыша дома, а небо над ним, и жены рядом нет. Рядом ребёнок заплакал. Испугался Ню-лан, и только сейчас вспомнил наказ старого вола: «Перед тем как отдавать, позови меня трижды, я тебе помогу, иначе уйдёт она».

И вдруг смотрит – стоит перед ним старый вол и говорит:

– Ушла твоя жена! Почему же ты ей одежду отдал и меня не позвал?

Юноша опустил голову и ответил:

– Позабыл я.

Вол тогда и говорит:

– Придётся тебе меня зарезать.

Ню-лан на это и говорит:

– Ты что! Как я могу тебя зарезать?

Отвечает вол:

– Слушай меня и не перечь!

После того, как меня зарежешь, сожги мои кости, а шкурой накройся. Потом сплети корзины для детей. Одну для дочки, другую для сына. Когда всё сделаешь, отправляйся к Южным воротам неба. Возле ворот золотой лев сидит, те ворота охраняет, но ты его не бойся, а скажи ему такие слова: «Пропусти меня, золотой лев, я муж твоей седьмой тётушки, а это её детишки в коротких штанишках». Пропустит тебя золотой лев, и ты войдёшь в небесные ворота. Пройдёшь немного и увидишь ещё одни ворота, их серебряный лев стережёт. Ты и ему скажи: «Пропусти меня, серебряный лев, я муж твоей седьмой тётушки, а это её детишки в коротких штанишках». И он тебя пропустит. Затем опять пройдёшь немного и увидишь третьи ворота, их чёрт охраняет с молотом в руках. Только кинется на тебя тот чёрт, ты и ему скажи: «Пропусти меня, чёрт, я муж твоей седьмой тётушки, а это её детишки в коротких штанишках». Он от тебя и отстанет. Пройдёшь немного, и выйдет тебе навстречу тёща и поведёт тебя в дом. Там семь одинаковых девушек будут тебя ждать. Чтобы узнать, которая из них твоя жена, отпусти сына, чью грудь будет он сосать, значит та и есть Чжи-нюй.

Ню-лан сделал всё, как старый вол ему наказал и нашёл свою жену.

И стали они жить в небесном царстве.

Всё было хорошо, только тестю был Ню-лан не по нраву. И задумал он зятя погубить.

Однажды говорит Чжи-нюй мужу:

– Решил отец с тобой помериться в ловкости. Он завтра спрячется и хочет, чтобы ты его отыскал. Но ты не горюй, я тебе помогу! Отправишься во двор и ищи везде, а потом подойди к восточной стене и найди там клопа, это и будет мой отец.

Позвал утром тесть Ню-лана и говорит:

– Я спрячусь, а ты найди меня! Найдёшь – награжу, а не найдёшь – накажу!

Превратился тесть в клопа и залез в щелку восточной стены. А юноша вспомнил слова жены и сделал всё, как она велела. Нашёл клопа и говорит:

– Уж больно этот клоп на моего тестя похож! Но я сейчас проверю, возьму и прихлопну клопа, если он не отзовётся!

Закричал тут старик:

– Не дави клопа! Это я!

Спрашивает его юноша:

– А награда будет?

Старик и говорит:

– Будет, раз обещал.

И пришлось тестю зятя наградить серебром.

Вечером говорит ему Чжи-нюй:

– Завтра опять отец тебя испытывать станет. Обернётся он яблоком и в матушкин золотой сундук спрячется.

Позвал утром тесть Ню-лана и говорит:

– Я спрячусь, а ты найди меня! Найдёшь – награжу, а не найдёшь – накажу!

Спрятался старик, а Ню-лан его искать принялся. Ищет во дворе, ищет в доме, все покои обыскал, наконец, к тёщиным покоям подошёл. Нашёл золотой сундук, открыл его, видит – красное яблоко лежит. Взял его в руки и говорит:

– Какое яблоко ароматное, так и хочется его съесть! Если это ты, почтенный тесть, отзовись, пока не поздно!

Кричит ему старик:

– Это я, не ешь меня!

Спрашивает его юноша:

– А награда будет?

Старик и говорит:

– Будет, раз обещал.

И пришлось тестю зятя золотом наградить.

Вечером говорит ему Чжи-нюй:

– Пришла твоя очередь прятаться!

Спрашивает Ню-лан:

– Куда же мне спрятаться?

Говорит ему жена:

– Не горюй, я помогу тебе.

Позвал утром тесть Ню-лана и говорит:

– Теперь ты, зятёк, прячься, а я тебя искать буду.

Пришлось Ню-лан согласиться. Сел он на корточки, перекувырнулся через голову и иголкой обернулся. Подхватила его Чжи-нюй и принялась этой иглой вышивать, а сама говорит отцу:

– Можешь искать отец!

Стал небесный старец Ню-лана искать, всё обыскал и дом, и двор, до вечера искал, а потом говорит своей старухе:

– Не могу я зятя найти! Как так, он меня нашёл, а я его – нет!

Бросила тогда Чжи-нюй свою вышивальную иглу на пол, тут юноше прежний облик и вернулся! А жена ему и говорит:

– Решил отец в беге с тобой посостязаться, боюсь я, не угонишься ты за ним.

Посмотрел на неё Ню-лан и спрашивает:

– И ты мне не поможешь?

Чжи-нюй на это и говорит:

– Конечно, помогу, только ты и сам постарайся! Возьми в амбаре красных семян и красные палочки захвати. А ещё вот тебе золотая шпилька для волос, завтра, как начнёт отец тебя догонять, брось эту шпильку перед собой.

Позвал утром тесть Ню-лана и говорит:

– Награжу, а не найдёшь – накажу!

– Давай с тобой побегаем, ты убегай, а я догонять стану. Убежишь – награжу, а если нет – накажу!

Делать нечего. Пришлось Ню-лану от тестя убегать. Вот так они побежали: зять впереди, тесть за ним, а жена с тёщей взяли детей и тоже за ними помчались.

Ню-лан бежит и бросает по два красных семени и по две красных палочки. А тесть бежит, всё за ним подбирает и приговаривает:

– Ох, и зять! Когда он только успел мои любимые семена и палочки утащить!

Но вот закончились все палочки и зёрнышки, и стал тесть Ню-лана догонять. Увидела Чжи-нюй, что отец мужа вот-вот схватит, и как закричит:

– Шпильку бросай! Шпильку бросай!

Тёща тоже закричала:

– Шпильку бросай! Быстрее!

Вытащил Ню-лан золотую шпильку, но не вперёд, а назад бросил. Разлилась небесная река и разделила мужа с женой. Ню-лан – на одном берегу, а Чжи-нюй – на другом. Загоревали тут все, даже тёща заплакала.

Так и остался Ню-лан жить один на своём берегу. А Чжи-нюй с детьми и тёща с тестем на другом. И могут муж с женой встречаться друг с другом только один день в году. В седьмой день седьмой луны.

В этот день все птицы в небо поднимаются, чтобы тёща смогла вырвать у каждой птицы по пёрышку и построить из птичьих перьев мост через небесную реку.

Вечером седьмого дня седьмой луны, можно увидеть этот длинный мост, через небесную реку, это – Млечный Путь. На нём и встречаются Волопас – Ню-лан и Ткачиха – Чжи-нюй. Если хорошо прислушаться, то можно услышать, как говорит жена мужу с обидой:

– Что же ты не бросил золотую шпильку вперёд, как я тебе наказывала!

Отвечает ей Ню-лан:

– Прости, меня! Перепутал я со страху, куда нужно было её бросить.

Вот так они разговаривают на небесном мосту, а потом возвращается каждый на свой берег и ждут следующей встречи через год.

Сказание о Мэн Цзян-Нюй

В давние времена жили на белом свете муж и жена Цзян. Однажды посадили они тыкву-горлянку у себя во дворе. Росла эта тыква день за днём, раскидывая свои плети во все стороны. И в один из дней так разрослась, что перекинула плети через забор к соседям Мэн. Вот и выросла у соседей большая тыква. Взяли Мэны эту тыкву и хотели её съесть, разрезали, а там девочка маленькая. И назвали они девочку Мэн Цзян-нюй, то есть девочка из семей Мэн и Цзян.

Росла эта девочка, росла и превратилась в настоящую красавицу. Настолько необыкновенной красоты была девушка, что решили её родители подальше от людских глаз спрятать. Сидела она в своём саду за высоким забором и никого в этот сад не пускали.

Но однажды всё-таки увидел её один юноша, по имени Фань Си-лян, и стали они в скором времени счастливыми супругами.

А как это произошло, я сейчас вам поведаю.

В то время императором Китая был Цинь Ши-хуан, и решил он возвести Великую стену. На строительство стены стали сгонять стражники толпы народа со всех сторон. Да только не все обратно возвращались. Много людей умерло от тяжкого труда.

Однажды пришли стражники забрать Фань Си-ляна на строительство Великой стены, а он убежал от них. Перемахнул через высокий забор Мэнов и спрятался в их саду. К слову сказать, Мэны были богатыми людьми. А тут как раз Мэн Цзян-нюй со своей служанкой в сад вышла. Увидела девушка красивую бабочку и побежала её ловить. Бегала она по саду, и случайно увидела спрятавшегося в кустах юношу. А Фань Си-лян растерялся, не знает, что ему делать, за стеной стражники, а здесь оставаться неловко. Подумал юноша, поклонился красавице и говорит:

– Спаси меня, добрая девушка!

А девушка засмущалась и говорит:

– Кто ты, и как в моём саду оказался?

Отвечает ей юноша:

– Зовут меня Фань Си-лян, решил я спрятаться здесь от стражников.

Приглянулся юноша Мэн Цзян-нюй, ведь и статен он, и пригож. Загорелась любовь в сердце девушки, она и говорит:

– Пойдём со мной юноша, я отведу тебя к своему отцу, он тебе поможет.

И пошли они в дом к отцу девушки.

Посмотрел на него старик, поговорил с ним, и понравился ему юноша. Решил тогда старик выдать за него свою дочь и в этот же день свадьбу сыграть.

Но только успели пожениться молодые, явились стражники и увели юношу.

Опечалились все домочадцы. Заплакала мать девушки, а Мэн Цзян-нюй дала клятву, что будет Фань Си-ляна ждать и ни за кого другого замуж не выйдет.

Возненавидела девушка в этот день императора Цинь Ши-хуана, и его Великую стену, и его стражников за то, что отняли они у неё любимого. Сидит целыми днями девушка дома печальная, по Фань Си-ляну тоскует.

Миновала весна, лето, а за ним и осень. Стала Мэн Цзян-нюй беспокоиться, что у юноши тёплой одежды нет, и решила отнести её Фань Си-ляну. Отговаривали её родители от такого опасного пути, да всё без толку. Пришлось отпустить её вместе со слугой.

Собралась Мэн Цзян-нюй в дорогу: надела простую одежду, не стала краситься и пудриться и привязала к спине узел с тёплой одеждой мужа. Потом встала на колени перед родителями и говорит:

– Если не разыщу своего мужа, то домой не вернусь.

Простилась с родными Мэн Цзян-нюй и покинула родной дом.

И отправились они со слугой в долгий путь к Великой стене. Много ли прошли, не одну деревню миновали и подошли к заставе. А на той заставе один честолюбивый чиновник служил, мечтавший о богатстве и славе. Увидел он красавицу и захотел на ней жениться. Но Мэн Цзян-нюй стала его ругать и поносить, что чиновник отпустил её. А сам доклад начальству написал, что, мол, есть такая красивая и умная девушка по имени Мэн Цзян-нюй. А тот начальник возьми и передай тот доклад самому императору.

Между тем Мэн Цзян-нюй со слугой оставив за спиной заставу, подошли к пропасти в горах. Вьётся узкая тропинка между двух глубоких ущелий. Страшно по ней идти. И решил слуга силой заставить Мэн Цзян-нюй его женой стать.

А Мэн Цзян-нюй не растерялась, улыбнулась и говорит слуге:

– Будь по-твоему, только сваху найди.

Призадумался слуга и говорит:

– Где же здесь сваху найдёшь?

Засмеялась Мэн Цзян-нюй и указала на маленький цветочек, который на середине горы рос, и говорит:

– Сорви тот цветочек, он нам за сваху будет!

Полез слуга за цветком, позабыв обо всём на свете, а девушка его возьми и столкни в пропасть. Так и разбился коварный и похотливый слуга.

И осталась Мэн Цзян-нюй одна-одинёшенька. Жив ли ещё её любимый, нет ли – не ведает бедная девушка.

Добралась она, наконец, до Великой стены, не нашла своего мужа, села на землю и горько заплакала. Плакала она горькими слезами три дня и три ночи. От её слёз размыло Великую стену, и рухнула она перед девушкой. Посмотрела Мэн Цзян-нюй наземь, и увидела останки своего мужа.

А в то время император Цинь Ши-хуан доклад от чиновника читал. И решил он Мэн Цзян-нюй в жёны взять. Велел император своим стражникам найти девушку и доставить к нему. Бросились стражники выполнять императорский приказ и разыскали девушку у Великой стены.

Как увидела Мэн Цзян-нюй императора, ещё больше разгорелась в ней лютая ненависть. А императору девушка по душе пришлась, залюбовался он её красотой и говорит:

– Будь моей женой, Мэн Цзян-нюй!

А девушка ему отвечает:

– Согласна я, но вначале выполни мои условия, их всего три.

Улыбнулся Цинь Ши-хуан и отвечает:

– Хоть сто условий твоих готов я выполнить! Что ты хочешь?

Говорит ему девушка:

– Позволь мне три месяца носить траур по мужу.

Император и говорит:

– Носи, если хочешь! Какое твоё второе условие?

Мэн Цзян-нюй ему и говорит:

– Хочу я, чтобы у моего мужа были пышные похороны.

Согласился император:

– Хорошо, устрою я твоему мужу самые пышные похороны! Какое твое последнее условие?

Посмотрела девушка пристально на императора и говорит:

– Хочу я, чтобы ты надел простую траурную одежду и велел всем твоим военным да чиновникам траур надеть.

Задумался тут император: «Это что же, я должен себя признать сыном Фань Си-ляна? Но, если не соглашусь, тогда она за меня не выйдет. Так и быть, сделаю, как она просит».

И вот настал день похорон. Сдержал император своё обещание и сделал всё так, как просила Мэн Цзян-нюй. Весь императорский двор облачился в траур, и отправились все на кладбище семьи Фань. Подошла траурная процессия к реке, а Мэн Цзян-нюй отошла от повозки с останками мужа, бросилась в реку и утонула. Сдержала девушка свою клятву и не вышла за другого замуж.

А император, лишившись Мэн Цзян-нюй, рассудком тронулся. Стал он свою злость и отчаяние на невинных срывать, казнит всех по поводу и без повода. Сядет на свой трон и спрашивает:

– Ест ли каменный конь у ворот сено?

Чиновник и говорит:

– Каменные кони сено не едят.

А император кричит:

– Как это не едят? – И велит казнить того чиновника.

Каждый день император кого-нибудь казнил. Боятся все к императору идти, да и как тут не бояться? Среди всех императорских сановников да чиновников был один честный и бескорыстный. Пришёл его черед, идти к государю. А накануне вечером вот, что с ним произошло.

Сидел он дома хмурый и думал о завтрашнем дне, а в это время дух звезды Тай-бо обернулся нищим даосом и постучал в его дом.

На стук вышел слуга и говорит:

– Наш хозяин всегда помогает нищим, но сегодня не до тебя ему.

А нищий и говорит:

– Не еда мне нужна, пришёл я помочь твоему хозяину!

Проводил его слуга к сановнику. Вынул монах из рукава кнут и говорит:

– Знаю я про твою честность и бескорыстие, поэтому тебе и помогу! Возьми этот волшебный кнут завтра с собой к императору. Когда он тебя спросит: «Ест ли каменный конь у ворот сено»? Ты отвечай: «Ест». А сам ударь кнутом, и конь тут же начнет, есть сено. А ещё скажи императору, что этот кнут горы погоняет, и Мэн Цзян-нюй поможет отыскать.

Промолвил это нищий и исчез. Утром отправился честный сановник к императору и взял с собой волшебный кнут.

Сел император на трон и спрашивает у него:

– Ест ли каменный конь у ворот сено?

А сановник и говорит:

– Ест!

Все так и замерли от удивления. А Ши-хуан на это и говорит:

– Каменные кони сено не едят!

Говорит тогда сановник:

– Посмотрите сами, если не верите!

Побежали все к тому коню и бросили ему сена. А сановник ударил волшебным кнутом и говорит каменному коню:

– Ешь сено, конь!

Смотрят, а конь и правда сено жуёт. Радуются все, смеются да на императора поглядывают. А император посмотрел, посмотрел на коня и говорит:

– Как ты его сено есть заставил? Да говори правду, не то казню!

Тут сановник отдал императору волшебный кнут и сказал всё, как нищий велел.

Обрадовался Цинь Ши-хуан и немедленно отправился искать красавицу Мэн Цзян-нюй. Едет император на коне и хлещет волшебным кнутом во все стороны. А от этого малые горы в реку падают, а большие – в море.

Видит царь драконов четырех морей, что неладное вокруг творится, и послал своих морских стражников разузнать, в чём дело.

Вернулись малые драконы и докладывают:

– Машет Император Ши-хуан волшебным кнутом, ищет Мэн Цзян-нюй! Скоро все горы к нам в море сбросит и разрушит твой хрустальный дворец!

Растревожился тут царь драконов и всё его воинство, что делать не знает! Мэн Цзян-нюй мертва, а куда её тело теченьем унесло – никто не ведает.

Поклонилась отцу дочь царя драконов – красавица, каких свет не видывал, и говорит:

– Могу я от этой беды тебя избавить отец!

Спрашивает её царь:

– Что же ты придумала, доченька?

– Позволь мне Мэн Цзян-нюй обернуться. Как увидит меня император, так сразу перестанет горы в море сбрасывать!

Не хотелось морскому царю с дочерью расставаться, но делать нечего и пришлось ему согласиться.

А император как раз возле того моря стоит кнутом размахивает, вдруг видит – девушка в воде, живая ещё. Приказал он её на берег доставить. Как увидел император, что это Мэн Цзян-ню, даже прослезился от радости. Вернулся Ши-хуан вместе с ней во дворец и сделал её своей женой.

Через год родился у императора сын, и тогда поведала ему жена, что она не Мэн Цзян-нюй, а дочь дракона. В одну из ночей выкрала она волшебный кнут у императора и сбежала из дворца вместе с сыном. Отправилась она обратно к своему отцу, а сына в горах оставила.

Выкормила мальчика тигрица, а потом в деревню подбросила. Увидели мальчика бездетные старик со старухой, взяли его к себе в дом и назвали Сян Юем. Вырос Сян Юй сильным и крепким, недаром его тигрица вскормила, и стал правителем. Разгромил он династию Цинь и отомстил за Фань Си-ляна и верную Мэн Цзян-нюй.

Птички-неразлучницы

Когда-то очень давно жила в Китае девушка по имени Чжу Ин-тай. Была эта девушка и собой хороша и умна к тому же. Умела она вышивать, рисовать, знала иероглифы и читала старинные книги.

Но мало было этих знаний девушке, и решила она отправиться в город Ханчжоу, чтобы поучиться мудрости у знаменитого учителя. В те времена непозволительно было девушке одной в дальние края идти, поэтому Ин-тай переоделась мужчиной.

Добралась она благополучно до Ханчжоу и пришла к учителю. Вошла она в его дом, поклонилась изображению Конфуция, потом учителю и напоследок с другими учениками поздоровалась.

Среди учеников знаменитого учителя был юноша по имени Лян Шань-бо. Юноша был добрым и усердным в учении, поэтому сразу понравился Ин-тай. Сдружились Ин-тай и Лян Шань-бо, во всём помогали друг другу, всегда вместе были, при этом юноша даже не подозревал, что Ин-тай – девушка. И другие ученики тоже ни о чём не догадывались.

Так бы всё и продолжалось, но жену учителя не проведёшь. Однажды вечером говорит она своему мужу:

– Знаешь ли ты, что Ин-тай – девушка?

Посмотрел на неё учитель удивлённо и говорит:

– Что ты такое говоришь! С чего ты это взяла?

А жена и отвечает:

– Потому, что она кланяется перед изображением Конфуция, как женщина! Вспомни, когда Ин-тай пришла к нам, то кланяясь Конфуцию, встала сначала на правое колено!

Подумал учитель и говорит:

– Это ещё ни о чём не говорит!

Как ни убеждала жена мужа, он ей так и не поверил.

Тогда она и говорит:

– Докажу я тебе, что Ин-тай – девушка!

И вот как-то пригласила жена учителя Ин-тай в гости, напоила её сладким вином и выведала у девушки всю правду.

Наутро вспомнила Ин-тай, что открыла жене учителя свой секрет. Не могла она больше в школе оставаться, и сказала Лян Шань-бо, что нужно ей домой вернуться. Опечалился юноша и стал её упрашивать, не покидать школу. Но девушка была непреклонна в своём решении.

Покинула Ин-тай дом учителя, а Лян Шань-бо пошёл её проводить. Долго они шли и никак не могли расстаться.

Хочется Ин-тай всю правду юноше открыть, но прямо сказать она не может, и стала она тогда ему загадки загадывать.

Увидала девушка двух летящих лебедей и говорит:

– Посмотри, Шань-бо, на этих лебедей, что над нами летят. Хорошо им вдвоём лететь по небу радостно!

Посмотрел юноша на лебедей, но намёка не понял.

Дальше прошли, тут Ин-тай и говорит:

– Посмотри, Шань-бо, дровосек хворост несёт! Это он для жены и детей старается, чтобы им хорошо было.

Посмотрел юноша на дровосека и снова намёка не понял.

Прошли они ещё немного, девушка опять намекает:

– Посмотри, Шань-бо, два диких гуся в небе! Один гусь на восток направился, а другой на запад полетел. Ах, гуси, зачем вам расставаться?

Снова не понял намёка Шань-бо и говорит:

– Братец Ин-тай, мне и так тяжело с тобой расставаться, так ты ещё мне своими речами мне сердце бередишь!

Тогда девушка и говорит:

– Видно пора нам распрощаться, ты и так далеко меня проводил!

А юноша просит:

– Позволь ещё немного тебя проводить!

Ин-тай тогда ему и говорит:

– Хороший ты друг, Шань-бо! И знаешь, мы можем с тобой не расставаться. Дело в том, что есть у меня младшая сестра, похожая на меня как две капли воды и такая же умная, как я. Она бы стала для тебя хорошей женой. Если ты согласен на ней жениться, то я приду домой и поговорю с отцом. А ты потом приходи. Я как раз всё улажу!

Понравились юноше её слова он и воскликнул:

– Конечно, я приду!

Подошли они к реке, Ин-тай и говорит:

– Сходи Шань-бо, срежь шест бамбуковый, мы им брод отыщем и на тот берег переправимся.

Пока Шань-бо шест срезал, девушка уже на другой берег переправилась и кричит:

– Прости, меня Шань-бо, пора тебе назад возвращаться. Но не забудь о том, что я тебе говорил, и приходи скорее в мой дом.

Вернулась Ин-тай домой. А Лян Шань-бо, через какое-то время затосковал по другу и решил к нему отправиться.

Добрался он до дома Ин-тай, постучал в ворота и сказал родителям, кто он и зачем пришёл.

Проводили гостя в дом. Ждёт он своего друга, а он всё не идёт.

А Ин-тай в комнате сидит, горюет, не может она к другу выйти, тяжело ей Шань-бо снова увидеть. Просватали её родители против её воли.

Шань-бо ждал, ждал да и рассердился, поднял он такой шум, что пришлось девушке выйти к нему.

Увидел Шань-бо Ин-тай и только сейчас догадался, что друг его не юноша, а красивая девушка. Понял юноша и то, что нет никакой младшей сестры, и никогда не было. Посмотрел юноша печально и спрашивает:

– Ин-тай! Помнишь ли ты, наш уговор?

Отвечает девушка со слезами:

– Почему же ты так долго не приходил? Выдают меня замуж за другого по имени Ма, и не придётся нам больше увидится.

Опустил голову Шань-бо и сам не свой от горя отправился обратно.

Вернулся юноша домой и заболел от несчастной любви. Болезнь эту называют сянсырбин, и не знал ни один лекарь от неё лекарства. Умирая, попросил Шань-бо свою матушку сходить к Чжу Ин-тай и спросить, может она что-нибудь посоветует.

Услышала девушка о болезни друга и говорит печальным голосом:

– От этой хвори только рога старого дракона помогут исцелиться.

Когда передала мать юноше эти слова, понял он, что скоро умрёт. Где ж ему эти рога раздобыть?

Смирился Шань-бо и говорит матери:

– Матушка! Похорони меня у дороги, что от дома Чжу к дому Ма ведёт.

Промолвил он эти слова и умер.

Наступил день свадьбы Ин-тай. Вышел жених Ма Жених, к своим воротам встречать свою невесту. Но напрасно он ждал свадебный паланкин.

Когда носильщики проносили паланкин мимо могилы Шань-бо, девушка вдруг выскочила из него и стала кланяться могиле.

Не успели носильщики оглянуться, как открылась могила, и девушка скрылась в ней, оставив только лоскут свадебной юбки. Подобрали носильщики тот лоскут, а он у них в руках обернулся бабочкой и улетел.

Рассказали носильщики всё жениху, рассердился он и стал бить всех без разбора, а потом отправился на могилу и велел её вскрыть. Открыли гроб, а в нём и нет никого, только две птички-неразлучницы юаньян выпорхнули из могилы, сели на дерево и одна из них запела:

Ма, богатый господин! Почему же ты один? Ты невесту не спросил Кто ей дорог, кто ей мил!

Тут запела вторая птичка:

Стыдно ли тебе, жених? Что же ты сейчас притих? В том, жених, твоя вина, Что умерла твоя жена!

Услышал Ма эту песенку, закрыл со стыда лицо руками и убежал. А потом, не стерпев позора, бросился в реку и утопился.

В той реке до сего дня водится рыба «жёлтая чешуя». Люди говорят, что это жених Ма той рыбой обернулся.

Горы бессмертия

Далеко-далеко на севере там, где Китай граничит с Монголией, есть одна удивительная река. Широкая и прозрачная она неспешно несёт свои холодные воды по бескрайним равнинам, и только две одиноких скалы высятся на ее противоположных берегах, и, кажется, никак не могут, дотянуться друг до друга.

Говорят, они появились здесь не случайно, вот какая история произошла в этих краях много веков назад.

Жила когда-то на западном берегу реки прекрасная девушка по имени Сола, а на восточном – очень богатый князь-нойон. Бесчисленны были его стада и земли, и безгранична власть. Был среди его многочисленных слуг один юноша-сирота. Его родители умерли, когда он едва научился ходить. С той поры бедный мальчик и жил у нойона, который не дал ему даже имени, а звал его просто «пастух». Нелегкая ему досталась доля: с раннего утра до поздней ночи пас он господское стадо, досыта никогда не ел, и ходил в лохмотьях даже в лютые морозы. Вдобавок злой нойон еще и поколачивал парнишку.

И вот однажды весной, пригнал юноша стадо к реке и вдруг заметил, что на другом берегу стоит прекрасная девушка и приветливо улыбается ему. С той поры каждое утро, когда он проезжал вдоль реки в сторону пастбища, на западном берегу его ждала незнакомка, и каждый вечер, когда он возвращался назад, девушка приходила снова, чтобы улыбкой проводить его.

Сначала бедный пастух старался не думать об этой красавице, но видя ее каждый день, любил ее всё сильнее. Как-то раз вечером спешил он домой и вдруг увидел, что красавица что-то бросила ему с другого берега. Маленький сверток блеснул над водой и приземлился прямо перед его конем. Спрыгнул пастух на землю, развернул его, а там кусочек сыра в тряпице и кошелек, расшитый цветными нитками. Взглянул юноша на тот берег, а красавица стоит, смотрит на него и звонко смеётся.

С тех пор пастух стал частенько переправляться на западный берег, чтобы повидать веселую и беззаботную Солу. И вскоре они уже не могли жить друг без друга.

Юноша всегда носил с собой кошелек, который бросила ему через реку любимая. Днём, пока овцы паслись на равнине, он подолгу рассматривал этот подарок, а ночью – клал его под подушку. Но счастье влюбленных длилось недолго. Как-то вдоль реки проезжал нойон и увидел на другом берегу Солу, она стирала белье. Богач придержал скакуна, долго любовался красавицей, а потом приказал своим слугам:

– Поймайте-ка эту пташку, да поживей! Она мне нравится! – и громко рассмеялся.

В тот же вечер его приказ был выполнен: слуги схватили девушку и привели в дом нойона. А тот предложил красавице стать его младшей женой. Рассердилась Сола и принялась бранить нойона так, что его сытое круглое лицо от злости стало краснее свеклы, выхватил богач из-за пояса короткий отточенный нож и крикнул в сердцах:

– Замолчи, а то я сейчас заколю тебя! Эй, слуги, заприте-ка ее на замок!

Слуги немедленно исполнили его волю. Бедная пленница проплакала в темной каморке до глубокой ночи, вспоминая своего ненаглядного пастуха, а потом решила, что сделает всё, чтобы вырваться отсюда на волю.

Тем временем её возлюбленный уже стоял у дверей. Как узнал он, что Солу схватили слуги хозяина, сразу бросился к ней на помощь. Дождался юноша, когда уснул стражник, приставленный к Соле, пробрался в каморку, схватил девушку за руку и шепнул:

– Идем быстрее!

Тихо пробрались они на двор, сели на коня, но вот беда, проснулись страшные собаки нойона и с громким лаем бросились на беглецов; не растерялся юноша, покрепче стегнул коня плетью, и умчал свою невесту подальше от господских владений. Но злобные псы всё не унимались и разбудили стража Солы. Увидел тот, что пленница сбежала, испугался и побежал к нойону рассказать о случившемся. Богач был вне себя от ярости, и послал всадников догонять беглянку.

На рассвете слуги нойона окружили пастуха и Солу, схватили их и потащили назад, в дом господина. Как увидел нойон, что пленницу увез его безродный пастух, оторопел от удивления:

– Ах ты, мерзавец! – заревел он. – Как ты посмел освободить ее, да еще и увезти из моего дома?

Но юноша не испугался, бесстрашно подошёл он к своему господину, и не в силах сдержать ненависть к нему, таившуюся в его сердце много лет, сказал:

– Честное ли это дело, господин, воровать чужих девушек?! И разве спасти человека – это преступление?

Нойон словно остолбенел от этих слов, и ничего не мог сказать в ответ. Но, придя в себя, крикнул своим слугам:

– Эй, привязать мальчишку к столбу, и пусть собаки разорвут его!

Сола рванулась к любимому, ухватилась за его халат и, плача, стала упрашивать нойона:

– Нет, пожалуйста, не делайте этого, пожалейте его!

Но мольбы девушки не тронули сердца беспощадного нойона. Слуги поволокли пастуха во двор, чтобы подвергнуть его жестокой казни, а нойон вышел вслед за ними.

Вскоре Сола услышала громкий лай разъяренных собак и пронзительный, душераздирающий крик любимого. Она задрожала всем телом и бросилась во двор. Страшную картину увидела она, вскрикнула и лишилась чувств. А когда бедняжка пришла в себя, нойон с удвоенной силой стал уговаривать ее стать его женой. Но девушка не соглашалась и в тайне оплакивала своего возлюбленного. Ее тоска была так велика, что Сола перестала есть и пить, и вскоре умерла.

Но даже после смерти влюбленных, злой богач никак не хотел оставить их в покое и велел похоронить девушку на восточном берегу, а останки юноши разбросать на западном. Так они и сделали. Но вот как-то заметили люди, что на другом берегу, как раз напротив могилы Солы, появился холмик. Оказалось, что какой-то благочестивый старик похоронил останки юноши, разбросанные в поле.

А спустя несколько дней приснился нойону вещий сон: будто сошли с небес разлученные влюбленные и сурово сказали ему:

– Злодей, мы будем преследовать тебя до тех пор, пока ты не превратишься в черную черепаху.

Очнулся нойон от страшного видения, а слуги уже рассказывают ему, что за ночь на том месте, где были похоронены влюбленные, выросли две скалы, а их вершины чудесным образом соединились, как будто через реку перебросили большой каменный мост. Нойон сразу догадался в чём дело, и в сопровождении слуг отправился на берег реки. И что же увидел он? На ровном месте возвышались две скалы с одной общей вершиной. Нахмурился нойон и велел каменщикам разрушить их вершину. Но как они не старались, не могли сладить со скалами.

Тогда богач приказал им долбить гору день и ночь. Но и это ни к чему не привело. Тогда он сам вскарабкался на вершину и злобно прокричал в небеса:

– Эй вы, негодяи! Сегодня вы уж точно расстанетесь! А если нет, я сам с вами разделаюсь!

И как только злодей произнес это проклятье, качнулись горы, оглушительный раскат грома прокатился по округе. Вершина горы, на которой стоял нойон, раскололась прямо под ним, и он камнем рухнул в бушующую реку. Бросились слуги к воде, чтобы спасти своего хозяина, но так и не отыскали его: лишь большая черная черепаха барахталась в волнах. Через некоторое время она окаменела и осталась лежать посреди реки. Говорят, черная окаменевшая черепаха пролежала много лет, пока течение не унесло её неведомо куда.

Вот только две горы на разных берегах с той поры так и остались стоять порознь, их вершины больше не соединялись, а люди в память об этой печальной истории назвали их Скалы Бессмертия.

Блеск золота

Давным-давно на берегу реки Янцзы жил бедный рыбак по имени Гуань. Как-то раз он сел в свою лодку и отправился в ней вверх по реке. Было раннее утро, и первые солнечные лучи едва пробивались сквозь высокие заросли камыша. «Здесь-то я и остановлюсь», – подумал рыбак и закинул удочку. Но на крючок не попалось ни одной даже самой маленькой рыбешки. Гуань терпеливо забрасывал удочку вновь и вновь, менял наживку и даже перебрался на другое место, – всё напрасно, червяк на крючке оставался нетронутым, а лодка была пуста.

Так прошёл весь день, и лишь на закате, когда солнце нырнуло за горизонт, Гуань вдруг увидел, что его поплавок вздрогнул и исчез под водой.

Он осторожно потянул леску, подтащил добычу к лодке и дёрнул. О чудо! На его крючке билась и трепетала крупная и необыкновенно красивая рыба с тремя золотыми плавниками на спине. Обрадовался Гуань, никогда не видел он такой удивительной рыбы. «Если я её продам, то куплю риса на целую неделю, починю дом, да еще и жене на черепаховый гребень останется», – мечтал рыбак, снимая свою добычу с крючка. Но как только он вытащил крючок, рыба заговорила с ним человеческим голосом:

– Отпусти меня на волю, добрый человек, ты не пожалеешь об этом, – сказала она. – Ведь, я царица этой реки. Видишь, как сверкают золотом мои плавники, возьми их себе в благодарность за моё спасение. Первый плавник – зарой в землю, второй – утопи в пруду, а третий – положи на циновку, где спит твоя жена. Если поступишь так, как я велю, будешь счастлив. Но помни, счастье твоё продлится до тех пор, пока блеск золота не ослепит тебя. Отпусти же меня и не забывай о моем предостережении.

Подумал-подумал рыбак, да и отпустил царицу реки, а три её плавника себе оставил и поплыл домой.

Только вдали показалась лодка Гуаня, его жена растопила очаг, повесила котёл над огнём и вышла встречать мужа на берег.

– Но где же улов? – грустно спросила она.

Гуань вздохнул и рассказал ей всё, что с ним сегодня приключилось.

– Что ж, – сказала жена, – значит, сегодня придётся лечь без ужина.

Но прежде чем уснуть, рыбак достал три золотых плавника: один закопал в саду на берегу пруда, второй – бросил пруд, а третий – положил на циновку рядом со спящей женой.

Утром открыл Гуань глаза и видит: рядом с его женой лежит прелестная маленькая девочка с золотистыми глазами. Счастливый рыбак подхватил дочку на руки, крепко прижал к груди и вынес в сад, чтобы малышка услышала, как чудесно поют птицы у пруда. Каково же было его удивление, когда на берегу пруда, в том самом месте, где он зарыл плавник, пробивался золотой росток лилии. Девочка, увидев росточек, заулыбалась и протянула к нему ручонки. Но ещё больше удивился Гуань, когда заметил в пруду маленькую золотую рыбку, которая весело плескалась у берега. А его дочка, кажется, обрадовалась еще больше, и протянула ручонки к золотой рыбке…

С этого дня счастье поселилось в доме рыбака Гуаня, и отныне он всегда возвращался с богатым уловом.

Дочка Гуаня росла и хорошела с каждым днем. Приветливая, кроткая и смышленая расцветала она на радость родителям, как и её чудесный цветок в саду. Он превратился в прекрасную лилию с золотыми листьями и золотыми бутонами, а в пруду вместо крохотной золотой рыбки теперь плавала большая золотая рыба.

И вот, что удивительно, если дочь Гуаня огорчалась, то листья лилии вяли, а рыба сердито била хвостом по воде.

Прошло шестнадцать лет, и дочь рыбака превратилась в такую красавицу, что даже ласточки останавливались на лету, чтобы полюбоваться ею. Но сама она, казалось, и не замечала своей красоты, весь день хлопотала по хозяйству: готовила обед, ткала полотно, чинила отцовски сети, обдирала рис и разводила цветы в своём маленьком садике. О такой невесте можно было только мечтать. И вскоре в хижину рыбака стали заглядывать женихи, сыновья соседей, и каждый из них просил отдать ему в жёны красавицу с золотистыми глазами. Но её родители отказывали всем, не хотелось им расставаться со своей единственной дочерью.

Однажды к их берегу пристал караван разноцветных лодок с яркими парусами, из них вышли нарядные пловцы и построились перед домом рыбака, сложив на груди руки и склонив головы. Сразу догадался Гуань, что перед ним свита знатного жениха. Вскоре показался и сам жених – пожилой господин в роскошных шёлковых одеждах.

Знатный жених почтительно и низко поклонился простому рыбаку, и Гуань больше не сомневался, что он приехал сватать его дочь.

– Мы не хотим расставаться с дочкой, почтенный господин, – сказал Гуань. – Она принесла благополучие в наш дом, она наша единственная радость в жизни и утешение в старости!

Усмехнулся богач и крикнул слугам:

– Подайте сюда белый мешок из моей лодки!

И тотчас же четыре силача, сгибаясь под тяжестью ноши, принесли и бросили к ногам рыбака огромный белый мешок. Богач выхватил из-за пояса меч, взмахнул им и рассек мешок. Из него со звоном посыпалось серебро.

– Оно твоё! – сказал богач. – А взамен отдай мне в жёны свою дочь.

– Ах, господин! – воскликнул Гуань. – Зачем же вы испортили мешковину? Она ведь тоже стоит денег! – и, поклонившись, добавил: – Простите, но моя дочь не хочет покидать своих старых родителей.

Снова усмехнулся богач и снова закричал грозным голосом:

– Подайте сюда красный мешок из моей лодки!

И тотчас же восемь силачей бросили к ногам рыбака огромный красный мешок. Снова богач выхватил из-за пояса меч и рассек второй мешок. А из него рекой заструился золотой песок. Он так ослепительно блестел, что все, кроме богача, зажмурили глаза.

Взглянул старый рыбак на золотую реку и не смог оторвать взгляда от её чарующего блеска. В тот же день отдал Гуань свою единственную дочь с золотистыми глазами заезжему богачу. И отпраздновали они пышную свадьбу, а на закате, когда солнце опускалось в безмятежные волны, богач посадил молодую жену на корабль и увез в далёкие края.

Остались Гуань и его жена в одиночестве, жили они теперь в достатке, но не было больше радости в их доме. Старый рыбак больше не ездил на лов, жена не разводила очага – всю работу по дому за них теперь делали слуги: ведь Гуань стал сказочно богат. А потому целыми днями сидел он в углу своего дома, пересчитывал и перевешивал своё золото.

Вскоре рыбак так разленился, что даже перестал прогуливаться по своему саду.

И вот однажды, когда Гуань проснулся после обеденного сна, в комнату вошёл слуга, поклонился и сказал:

– Господин, я каждый день поливаю лилию в саду, но листья её вянут. Я не знаю, что делать?

Гуань вышел в сад и увидел, что листья лилии и впрямь поблекли, а сам цветок печально склонился к земле.

Рыбак и его жена стали сами поливать золотую лилию прозрачной водой, заботливо подвязывали её стебелёк, прикрывали цветок от ветра циновками. Всё напрасно: лилия увядала на глазах.

И вот, наконец, наступил день, когда Гуань увидел золотую лилию безжизненно лежащей на земле, её цветы и листья стали тусклыми и серыми. Испуганный рыбак бросился к пруду, но здесь его ждала новая беда: золотая рыба металась от берега к берегу, не находила себе места. Она то уходила на самое дно, то поднималась на поверхность и отчаянно била хвостом по воде.

– О, горе нам, горе! – воскликнула жена Гуаня. – С нашей дочкой, видно, случилось несчастье. Это золото принесло нам беду!

И не успела она договорить, как золотая рыба высунулась из воды и молвила человеческим голосом:

– Ваша дочь в плену у царя Жёлтого моря. Это он ослепил ваши глаза блеском золота, и вы приняли его, страшного дракона, за почтенного человека.

Как услышали мать и отец эти слова, чуть с ума не сошли от горя. Гуань в отчаянии закрыл лицо руками, а жена его упала без чувств на траву. Сжалилась над ними золотая рыба и сказала:

– Я помогу вам. А пока приготовьте лодку и шёлковую веревку длиною от земли до вершины самой высокой горы.

Рыбак сделал всё, как велела рыба.

– А теперь, – продолжала она, – посади свою жену в лодку и дай ей в руки один конец веревки, а другой крепко-накрепко привяжи к своей руке, и можешь смело отправляться за дочкой в Жёлтое море.

Вот приплыл Гуань в Жёлтое море, остановил свою лодку на самой его середине, и тут же у кормы снова показалась золотая рыба.

– Хватайся за мой хвост! – крикнула она.

Гуань тотчас прыгнул в воду и ухватился двумя руками за рыбий хвост. И тут вода над его головой забурлила и вспенилась, в ушах зашумело, дыхание перехватило: золотая рыба уносила его с собой в глубину. Он опускался всё ниже и ниже и, наконец, ступил на дно океана, и пешком отправился вслед за своей спутницей.

Долго брёл он по каменистому, поросшему неведомыми растениями дну, пока не увидел перед собой огромный хрустальный дворец. Это и было жилище дракона – властелина моря.

Прижался рыбак лицом к хрустальной стене и стал разглядывать, что же происходит во дворце дракона. И вдруг он не удержался и громко вскрикнул: в просторном, роскошно убранном зале на высоком троне из жемчуга сидела его дочь, а рядом с ней восседал властелин Жёлтого моря. Дочь Гуаня была так прекрасна, в белоснежном платье, сотканном из крошечных жемчужин, её голову венчала коралловая корона, а шею обвивало янтарное ожерелье. Но как же она была печальна в этот миг, какая смертельная тоска окутала золотистый взор бедной пленницы!

А морской царь не спускал с неё глаз: дыбом торчал на его голове клок зелёных водорослей, а бесформенное туловище скрывали таинственные ткани, которые обволакивали дракона, словно струи воды и каждый миг меняли свои неуловимые оттенки.

Не помня себя, Гуань бросился в хрустальный дворец, и тут же путь ему преградили два огромных стража-осьминога. Но золотая рыба не растерялась и с такой силой толкнула их своим носом, что оба часовых отлетели в разные стороны и Гуань беспрепятственно вошёл во дворец.

Сто прозрачных дворцовых комнат пришлось миновать рыбаку, прежде чем он достиг тронного зала. И в каждой ему встречались придворные царя-дракона: суетились огромные морские ежи, дремали ленивые киты, сновали злобные акулы. В зарослях водорослей паслись стада неторопливых морских коров и табуны быстрых морских коньков…

Наконец, рыбак переступил порог тронного зала. Увидев отца, дочь протянула к нему тонкие бледные руки. Но владыка морей в тот же миг схватил свой трезубец и с неведомой силой метнул его в незваного гостя. Золотая рыба вынырнула перед ним и успела заслонить рыбака от страшного удара. Трезубец скользнул по её золотой чешуе, не оставив на ней даже царапины.

Тогда золотая рыба в гневе ударила хвостом по хрустальной стене дворца, и её осколки разлетелись в разные стороны. И откуда ни возьмись, тысячи и тысячи золотых рыб хлынули во дворец через этот пролом. Впереди всех была рыба небывалой величины. Гуань узнал в ней царицу реки Янцзы.

Армия золотых рыб так быстро окружила трон царя Жёлтого моря, что он не успел даже позвать на помощь. Но Гуань не стал дожидаться, чем окончится битва между войсками царицы реки Янцзы и повелителем Желтого моря. Он крепко обнял дочь и с силой дёрнул за шелковую веревку. И сейчас же Гуань и его дочь стали подниматься на поверхность, где старая жена Гуаня из последних сил наматывала на весло длинный шнур. Вынырнул рыбак вместе с дочкой, посадил её в лодку рядом со счастливой матерью, а сам взялся за вёсла.

Надо было скорее причалить к берегу: на море начался шторм. Говорят, шторм на поверхности поднимается всегда, когда глубоко на дне сражаются могучая царица реки и злой властелин моря…

Вскоре счастливое семейство благополучно причалило к берегу, и тут Гуань увидел золотую лилию. Она снова наполнилась жизнью, была свежа и сверкала новыми золотыми листьями и бутонами.

А в доме рыбака ожидало еще одно чудо. Мешок с золотом, подаренный морским драконом, превратился в груду самого обыкновенного песка. Но это никого не огорчило. Все были счастливы, оттого что любили друг друга и снова были вместе. Что ещё сказать вам, прежде чем закончить эту почти невыдуманную историю? Разве вот что: до сих пор на Жёлтом море бывают сильные штормы. Говорят, злой морской царь всё ещё жив и по-прежнему ослепляет людей блеском золота.

Золотой остров

В одной деревеньке жил когда-то бедный крестьянин по имени У Дэ-чжи. Вот пришло время сева, а у бедняка за душой нет ни зернышка. Что делать? Отправился У Дэ-чжи к богатому соседу и попросил у него в долг немного зерна. Давно известно, что проще поймать бобра на горе, чем выпросить у богача милостыню. Выслушал богач просьбу бедняка и говорит:

– Так и быть, дам я тебе горшок проса в долг, но только смотри, осенью вернёшь мне за него два горшка отборного зерна. А теперь ступай домой, завтра за просом приходи.

Поклонился У Дэ-чжи соседу и побрёл к себе домой.

А богач тем временем достал из мешка старое гнилое просо, велел жене сварить его, чтобы оно, не дай Бог, не проросло у бедняка, а сверху положил одно-единственное живое зёрнышко.

На другой день получил бедняк горшок проса и посеял загубленное зерно. Ничего не взошло на его поле, и только то самое зернышко, что лежало сверху, проросло хрупким зеленым побегом. У Дэ-чжи ухаживал за своим единственным ростком от рассвета до заката, поливал его, окапывал, защищал от ветра и града, и, наконец, заколосился росточек на радость бедняку.

Наступила пора жатвы. Пришёл бедняк па поле и видит: росток его сломан, и какая-то огромная птица выклёвывает из колоса последние зёрна. От отчаянья заплакал крестьянин и крикнул птице:

– Как тебе не стыдно! Ты отнимаешь у бедняка последний колосок!

– Не жалей для меня этого колоска, – ответила птица. – Я в долгу не останусь. Садись на меня и держись покрепче!

Вскочил У Дэ-чжи на птицу и обхватил её руками за шею. А птица взмахнула крыльями, поднялась ввысь и полетела на запад.

Долго летели они над горами и равнинами, и вот, наконец, показался внизу бескрайний океан. А далеко-далеко на горизонте, посреди океана виднелся песчаный остров, к нему-то и летела эта огромная птица. С каждым взмахом её крыльев он становился всё ближе, и вот, наконец, птица плавно опустилась на песчаный берег. Крестьянин сошёл на землю, огляделся по сторонам и глазам своим не поверил. Весь остров был покрыт песком, но не простым, а золотым.

– Вот, – сказала птица, – это моя благодарность, всё это золото теперь твоё. Бери – сколько хочешь!

Поклонился ей бедняк и сказал:

– Спасибо, благородная птица. Я никогда не забуду твоей доброты!

Но много ли бедняку надо? У Дэ-чжи насыпал золотой песок в один карман, потом – в другой, и решил, что этого ему вполне хватит.

– А теперь прошу тебя, птица, отнеси меня, пожалуйста, домой, – попросил он.

– И это всё, что ты берешь с собой? – удивилась птица. Возьми еще золота, потому что больше никогда в жизни ты не попадешь на этот остров.

– А мне и этого достаточно, – ответил У Дэ-чжи. – И не только мне, да тут всем беднякам нашей деревни хватит, я с ними обязательно поделюсь.

– Ну, что ж, воля твоя! – сказала птица. – Садись на меня и держись крепче.

Снова сел бедняк на птицу, обнял её за шею и полетел в свою деревню. Когда птица опустилась у порога его дома, была уже глубокая ночь, все жители спали. А утром каждый бедняк получил от У Дэ-чжи щедрый подарок – пригоршню чистейшего золотого песка.

Как узнал завистливый богач, что его должник золото горстями беднякам раздаёт, бросился к нему и стал расспрашивать, откуда у него такое богатство? Бедняк, не таясь, рассказал ему всю правду о благодарной птице.

Обрадовался богач, что теперь сможет еще больше золота скопить, побежал скорее домой и закричал жене прямо с порога:

– Вари скорее горшок проса!

Сварила жена богача просо, положила сверху одно-единственное не сваренное зёрнышко, и отправился богач в поле.

Посадил он это зёрнышко, и вскоре показался из земли маленький зелёный побег. Он рос не по дням, а по часам, и, наконец, заколосился. Тогда взял богач в доме два самых больших мешка и пошёл в поле – птицы дожидаться. Пришёл и видит: сломан его колос, и огромная птица клюет из него зёрна.

Подкрался богач к птице, схватил её за крыло и радостно закричал:

– Ага, вот ты и попалась! Теперь неси меня на золотой остров, а то я тебе крылья оторву!

– Что ж, пусть будет по-твоему! – ответила птица. – Садись на меня, и полетим!

Взгромоздился богач на птицу, обхватил руками её шею, и они поднялись под облака. Долго летела птица, и вот, наконец, опустилась на берег золотого острова.

Как увидел жадный богач россыпи золотого песка, от радости позабыл обо всём на свете! Схватил он свой большущий мешок и давай набивать его золотом. Наполнил доверху один мешок, принялся за второй.

– Остановись! Не будь таким жадным! – сказала ему птица. – Путь наш далёк. Мне нелегко будет лететь над океаном с такой ношей.

Но богач даже слушать её не хотел. Наполнил золотом второй мешок и стал набивать карманы.

– Не будь таким жадным. Путь далёк. С такой ношей я не перелечу через океан!

Богач тем временем увидел среди песка две золотые глыбы, и от жадности совсем потерял рассудок. Поднял он эти глыбы, а куда положить их – не знает: мешки-то уже полны. Тогда схватил он верёвку, обвязал глыбы золота и повесил себе на шею.

В третий раз попыталась остановить его мудрая птица:

– Не будь жадным! Помни, кто хочет много получить не по заслугам, часто теряет всё.

Но богач уже усаживался на её спину со всем своим несметным богатством. Держаться руками он теперь не мог, в каждой был увесистый мешок золота, поэтому, чтобы не упасть, он сдавил шею птицы коленями.

Тяжело вздохнула птица, взмахнула крыльями и поднялась в небеса. Медленно и низко летела она, сгибаясь под тяжестью золота, и богач чувствовал, как пенистые волны океана щекочут ему пятки и от страха сжимал коленями шею птицы всё сильнее и сильнее.

– Мне трудно дышать, – взмолилась птица. – Брось один мешок вниз!

– Ни за что! – закричал богач. – Лети скорее!

Птица взмахнула крыльями ещё несколько раз и снова настойчиво попросила богача:

– Брось мешки в море. Я выбиваюсь из сил!

– Ты с ума сошла, глупая тварь! – закричал богач. – Лети быстрее! До берега уже рукой подать!

Но птица, как ни старалась, опускалась всё ниже и ниже. Золото тянуло её в морскую пучину. И измученная она рухнула в море. Напрасно жадный богач пытался спастись. Он даже выпустил из рук оба мешка с золотом, чтобы доплыть до берега, но золотые глыбы, привязанные к шее, утянули его за собой на дно океана.

Так и погиб богач из-за своей жадности и глупости. А что же птица? Она вынырнула у берега, отряхнулась, легко взлетела и исчезла за ближайшей горой.

Девушка и колокол

Вы когда-нибудь были в столице Китая – прекрасном городе Пекине? Были? Ну, значит, видели огромный колокол, что стоит на окраине города, и, конечно, заметили особый блеск металла, из которого он отлит?

Не ищите в старинных книгах и древних рукописях имя мастера, сделавшего его. Не узнать из них и главный секрет этого колокола: почему его звук прозрачный и нежный, как перелив горного ручья, вдруг становится грозным и величественным.

В книгах об этом ничего не сказано, но старые люди знают, кто и когда отлил пекинский колокол и почему голос его, то тих и нежен, то гулок и грозен.

Так слушайте же!

Много веков тому назад китайский император приказал построить новый город.

– Я назову его Пекин, – сказал император, – и пусть он будет самым большим и самым прекрасным городом на земле.

Но всё получилось не так, как хотел повелитель. Дважды возводил народ свой новый город Пекин, и дважды враги разрушали его. Чужеземцы, как ненасытная саранча, налетали на китайскую землю, людей угоняли в рабство, а города превращали в пепелища.

И тогда отправился император высоко в горы, где многие годы жил в одиночестве мудрый отшельник. Вошёл владыка в пещеру мудреца и смиренно сказал:

– Ты стар и мудр. Скажи, что делать мне, чтобы построить столицу китайского государства – Пекин? Как уберечь мне её от набегов жестоких врагов?

Ответил мудрец:

– Пусть лучший мастер Китая отольёт самый большой на земле колокол. Звон его должен достигать границ твоего государства на юге и севере, на востоке и западе.

Вернулся император во дворец, хлопнул трижды в ладоши и приказал своим сановникам:

– Отыщите в моём государстве самого искусного мастера.

Бросились слуги на поиски и к исходу месяца привели к императору лучшего мастера Китая.

Когда Чэнь – так звали мастера – склонил перед троном колени, император сказал:

– Тебе надлежит отлить самый большой колокол в моей империи. И помни, что звуки его должны достигать границ нашего необъятного государства.

Чэнь принялся за работу. Он трудился, не зная сна и отдыха. Его дочь – пятнадцатилетняя красавица Сяо Лин помогала отцу подбирать для колокола самое жёлтое золото, самое белое серебро, самое чёрное железо.

Много дней и ночей кипел в раскалённой печи драгоценный металл. Но когда Чэнь отлил, наконец, колокол, все увидели на его поверхности глубокую трещину.

Снова принялся Чэнь за работу. И снова день и ночь помогала ему трудолюбивая дочь.

Но, видно, неудачи не хотели покидать дома старого мастера. Когда он во второй раз отлил свой колокол, на нём были уже две большие трещины.

– Если неудача постигнет тебя в третий раз, – вскричал разгневанный император, – я отрублю тебе голову!

Снова старый Чэнь взялся за работу. Но не было уже в глазах его прежней радости, а в руках былой твёрдости. А всем известно, что тот, кому труд не приносит радости, никогда не сделает ничего хорошего.

Глядя на отца, загрустила красавица Сяо Лин и ночью, когда все уснули, тайком побежала в горы к старому отшельнику. Плача, рассказала она мудрецу о своем горе, прося помощи и совета.

Задумался старец, а потом сказал:

– Голос колокола должен возвестить победу. Такой колокол нельзя отлить только из золота, серебра и железа. Этого недостаточно. Надо, чтобы с металлом смешалась кровь человека, готового отдать свою жизнь за родную землю…

На следующее утро Сяо Лин, как всегда, была в мастерской своего отца. Она стояла у печи, смотрела на расплавленный металл, и грустные мысли заставляли сжиматься её сердце от боли. Сяо Лин знала то, чего не знал её отец: колокол снова будет с трещиной, если никто не принесёт себя в жертву. Значит, снова враги Китая будут уводить в рабство юношей и девушек, убивать стариков и детей, сжигать города и сёла.

Нет! Этого больше не будет!

И не успел старый мастер понять, что случилось, как дочь его, прекрасная Сяо Лин, прыгнула в бурлящий металл. Святая кровь её смешалась с расплавленным золотом, серебром и железом…

Зарыдал несчастный отец. Ведь Сяо Лин была его единственной дочерью, последним утешением на старости лет…

Вскоре колокол был отлит, он стал самым большим колоколом на земле, а на его блестящей поверхности не было ни единой трещины, ни одного изъяна.

Весь Китай был восхищен мастерством старого Чэня, который по древнему обычаю, первым ударил в свой колокол, и удивительный звук его наполнил сердца людей покоем.

В этом проникновенном звуке Чэнь слышал голос любимой дочери, отдавшей свою жизнь за родную землю, которую любила больше себя…

Шли годы. Прекрасный город Пекин был уже построен. И вдруг однажды на рассвете над ним зазвучал громкий набат. Это гудел колокол. Никто не ударял в него, он сам предупреждал о надвигающейся опасности, и мощный голос колокола достигал границ Китая на севере и юге, западе и востоке. Сердца людей, услышавших этот голос, становились мужественными и отважными. Руки защитников тянулись к оружию, подростки обретали храбрость зрелых мужчин, а мужчины – мудрость старцев.

Когда враг под звуки священного набата ворвался в Китай, навстречу ему поднялся весь народ. И воины-китайцы не знали в бою ни усталости, ни страха, потому что они слышали гневные звуки набата, в котором звучал голос девушки Сяо Лин.

Чужеземцы были разбиты. Тела их поросли жгучей крапивой, а имена стёрлись из людской памяти. Вот такая история. Так было и так будет во все времена: в сердце народа всегда колоколом звучит голос тех, кто отдал свою жизнь за счастье родной земли.

Фея цветов

Давным-давно жил высоко в горах юноша по имени Дулинь. Трудно ему было в одиночку возделывать поле на крутом горном склоне. Но Дулинь не ленился, терпеливо сеял рис и выхаживал каждый молодой росток. Под палящим солнцем крупные, как соевые бобы, капли пота катились по его лицу и срывались в расщелину между камнями. И однажды случилось невероятное! В этой расщелине, прямо на камнях, выросла прекрасная лилия. Её стебель был гибок и селен, листья упруги, а цветок прекрасен. Как белоснежная горная яшма сверкал он в солнечных лучах и, покачиваясь на ветру, нежно напевал: «И-и, я-я!»

Дулинь не мог насмотреться на этот цветок.

– Вот так чудо! Мало того, что на камне расцвела лилия, так она еще и петь умеет!

С тех пор трудолюбивый юноша был не один, пока он работал в поле, удивительный цветок из расщелины ласково напевал ему. И чем сильнее уставал Дулинь, тем нежнее пела для него лилия.

Но как-то раз Дулинь пришел на пашню и ахнул: его прекрасный цветок лежал на земле, растоптанный дикими зверями.

– Бедная лилия! – сокрушался юноша, расправляя её листья. – Больше тебе здесь оставаться нельзя, вокруг бродят кабаны и тигры, на склон то и дело налетает сильный ветер. Возьму-ка я тебя в свою хижину!

Он осторожно выкопал цветок, принес домой и посадил его в ступку для риса. Вскоре белая лилия прижилась на новом месте и теперь пела для своего спасителя по вечерам, когда он усталый возвращался домой с поля и при свете красной лампы принимался за другую работу – плёл корзины. Дулинь снова был не одинок.

И вот наступил праздник Середины Осени. Дулинь, как обычно, по вечерам плёл корзины. За окном ярко светила луна, а хижина бедняка была наполнена алым светом лампы. Вдруг лампа сверкнула, и белый цветок лилии окрасился в ярко-красный цвет, а из его сердцевины выпорхнула славная девушка в белоснежном платье и звонко запела:

Лилия красным пылает огнем, Сделалось ночью светло, словно днем. Юноша, трудишься ты день и ночь, Фея цветов тебе хочет помочь!

Пропев свою песенку, девушка-фея беззаботно рассмеялась, а белая лилия вмиг исчезла, будто ее и не было! С той поры фея поселилась в хижине трудолюбивого юноши и стала его женой. Днем они вместе трудились в поле, а по вечерам вдвоём сидели у красной лампы: он плел корзины, а она вышивала. В базарные дни Дулинь отправлялся на рынок, где продавал рис, корзины и одежду, расшитую его женой. Через два года вместо покосившейся бамбуковой хижины у них появился большой каменный дом, их амбары были полны риса, а в загонах стояли коровы и овцы. Зажиточным крестьянином стал Дулинь! Но как только он разбогател, прежнего работящего крестьянина словно подменили, не хотел он больше работать в поле и плести корзины по вечерам. Теперь он жил иначе: важно закуривал трубку и, взяв в руки клетку с любимой птахой, выходил прогуляться по окрестностям. Когда жена просила его купить на базаре серп, мотыгу или шелк для вышивания, Дулинь набирал побольше вина и пил его ночи напролёт. Когда жена звала его в поле работать, он жаловался, что у него болят руки и ноги. А когда она предлагала ему плести корзины, Дулинь вздыхал, что стал плохо видеть. Всё чаще жена стала говорить мужу:

– Не так уж хорошо мы живем теперь. Нам надо вдвоём трудиться – мне одной тяжело. Помоги мне, Дулинь!

Но Дулинь только сопел носом и отводил глаза в сторону, а потом закуривал свою трубку и уходил гулять по улицам или играть в кости в соседнее селение.

Как-то вечером жена Дулиня одиноко сидела у красной лампы и вышивала. Был праздник Середины Осени, и Дулинь отправился в деревню повеселиться. Вдруг лампа ярко вспыхнула, и превратилась в большой красный цветок лилии. Из цветка вылетел павлин и, распустив пестрый хвост, запел:

Лилия красным пылает огнем, Стало ночью светло, как днем. Ленится муж, не хочет помочь, Фея цветов улетает прочь!

Павлин посадил жену Дулиня к себе на спину и вылетел в окно.

В это время в комнату как раз вбежал Дулинь, но не успел поймать павлина за хвост, лишь одно перышко осталось у него в руке. Выглянул Дулинь в окно и увидел, как павлин всё выше и выше уносит его жену, прямо к луне.

Снова Дулинь остался один. Некому стало за ним смотреть, и он совсем разленился. Только пил, ел, курил и гулял. Съел он все свои запасы, продал скот, сносил одежду.

И вот настал день, когда нечего ему стало продавать, не на что покупать и совсем нечего есть. Решил Дулинь отыскать среди старья хоть какую-то вещь, чтобы обменять её на горсточку риса. И тут нашёл расшитый женой коврик: на нём с одной стороны Дулинь и его жена вместе работали на своём поле, усеянном золотистыми рисовыми всходами, а с другой – было вышито, как Дулинь плетет корзины, а жена занята рукоделием.

Посмотрел Дулинь на этот коврик, вспомнил свою прежнюю счастливую жизнь и заплакал:

– Эх, Дулинь! Сам во всем виноват!

Вытер слезы Дулинь, стиснул зубы, схватил свою трубку и швырнул ее в огонь, потом сломал клетку и выпустил птицу на волю. А на следующее утро он, как много лет назад, положил на плечо мотыгу и отправился в поле. С этого дня, как и прежде, стал он днем работать на поле, а по вечерам плести корзины при свете лампы.

Однажды нашёл он у своего окна павлинье перо. Посмотрел на него с тоской, вздохнул и сунул в ступку для риса, где когда-то цвела его лилия. Вспомнил Дулинь её нежный цветок, вспомнил свою жену, и слезы закапали прямо в каменную ступку. Вдруг перо исчезло, а на его месте снова появилась благоухающая лилия; подул легкий ветерок, и Дулинь услышал знакомую мелодию: «И-и, я-я!»

Прошел год. Наступил праздник Середины Осени. За окном ярко светила луна, и хижина бедняка была наполнена алым светом лампы. Вдруг лампа ослепительно сверкнула, и в ней расцвел большой красный цветок лилии. Из цветка выпрыгнула красивая молодая женщина в белом платье и звонко запела:

Лилия красным пылает огнем, Сделалось ночью светло, словно днем. Снова ты трудишься день и ночь, Фея цветов тебе хочет помочь!

Фея засмеялась, и цветок в ступке пропал. Обрадовался Дулинь. Перед ним снова была его жена.

С той поры они стали жить душа в душу: днем вместе трудиться в поле, а по вечерам работали при свете лампы: Дулинь плел корзины, а его жена вышивала. И жизнь их снова стала счастливой.

Обманщик

Эту легенду знает каждый житель города Юньяна. Прадеды рассказывали её дедам, деды – отцам, отцы – детям, а мы расскажем её вам.

Как-то приехал в город Юньян меняла и открыл свою обменную лавку. Хорошо пошли дела у торговца: с каждым днём становился он всё толще и богаче. И неудивительно. Все, кто приходил в его лавку, уходил оттуда обманутым: одного меняла обвесит, другого – обсчитает, а третьему – долг не вернёт. Многие жители стали догадываться, что делец не чист на руку, но, как говорится, не пойман – не вор. Вывести плута на чистую воду смог лишь его сосед – батрак. Долго он думал, как проучить обманщика, и, наконец, придумал. И вот как.

Сидел раз меняла в своей лавке и, потирая руки, подсчитывал доход. Вдруг на двери зазвенел колокольчик, и в лавку вошёл незнакомец. Он учтиво поклонился хозяину, вынул из кармана свёрток и развернул его. Перед жадными глазами менялы засверкал увесистый золотой слиток.

– Сколько ты за него хочешь? – поинтересовался мошенник, не сводя глаз с золота.

– Немного, – ответил гость, – всего сотню монет.

Меняла схватил слиток и бросил его на весы:

– Но этот слиток весит полсотни унций, значит, я дам не больше пятидесяти монет.

– Господин ошибся, – поправил его гость. – В слитке шестьдесят унций, и я хочу получить за него сто монет.

– Ах ты, презренный! – заорал меняла. – Ты украл это золото и еще торгуешься со мной! В слитке пятьдесят унций, получай свой полтинник и убирайся прочь, а то я сейчас позову стражников.

Незнакомец низко поклонился купцу:

– Это не моё золото, господин, – продолжал он. – Меня просил продать его больной товарищ. Напишите мне расписку, что этот слиток весит пятьдесят унций, и я отдам его вам.

Меняла написал записку и отдал её гостю, а гость уступил ему слиток за пятьдесят монет.

Как только за посетителем захлопнулась дверь, довольный делец расхохотался. Да и как ему было не потешаться над глупым, трусливым бедняком. Ведь слиток-то, действительно, весил шестьдесят унций и стоил гораздо больше.

Купец решил еще раз взглянуть на него, открыл ящик, надел очки и тут… Руки его задрожали, щёки побагровели, а очки слетели с носа и разбились о пол… Впрочем, теперь мошенник видел и без них, что купил, – о, ужас! – поддельное золото.

Меняла был вне себя от злости, ведь для обманщика нет ничего обиднее, когда кто-то сумеет перехитрить его самого. В ярости он бросился в погоню за незнакомцем и вскоре догнал его. Он схватил посетителя за шиворот и стал требовать назад свои деньги. Но бедняк оттолкнул дельца и вошёл в свой дом, захлопнув дверь перед его носом. Долго меняла тарабанил в двери, выкрикивал проклятия и угрозы: никто не отзывался.

Тогда меняла побежал к знакомому судье и рассказал ему о случившемся.

На следующее утро бедняк уже стоял перед возмущенным судьёй, который размахивал перед ним поддельным слитком.

– Как же ты посмел обмануть такого почтенного человека?! – сурово спросил судья. – Может быть, тебе надоело носить голову на плечах? А?

– Мудрый господин, – сказал батрак, – этот слиток не мой. Я продал меняле слиток настоящего золота, а в ваших руках самая обычная медь.

– Ах ты, безродная собака! – возмутился судья. – Сейчас же получишь сто палочных ударов по пяткам, если не докажешь свою правоту! – пригрозил служитель закона и велел внести бамбуковые палки для наказания виновного.

– О, справедливый господин, – взмолился бедняк, – я готов доказать свою честность. Вели взвесить этот слиток, и ты убедишься, что обманщик – меняла, а я – честный человек.

Судья положил слиток на весы.

– Шестьдесят унций, – сказал он, посмотрев на гирьки.

– Ну, вот я же говорил, – продолжал бедняк. – Здесь шестьдесят унций, а в моём – ровно пятьдесят было. Вот меняла расписку даже мне написал своей рукой. – И добавил в полголоса. – Теперь-то вы понимаете, что торговец показывает вам совсем не тот слиток, что купил у меня?

Нечего было судье возразить бедняку, и пришлось отпустить его домой с миром. А нечестный меняла вскоре уехал из Юньяна, потому что теперь, завидя его издалека, каждый житель не мог сдержать улыбку, а мальчишки бежали за ним следом и громко кричали:

– Пойманный вор! Пойманный вор!

Обезьяна и черепаха

Вы еще не знакомы с черепахой Лу-ин?

Hy, той самой Лу-ин, что живёт в расщелине валуна на берегу океана? О, это очень уважаемая пожилая черепаха. Она прожила на белом свете триста лет, и ей есть о чём рассказать своим друзьям. Но об одной истории черепаха не любит вспоминать. О том, как она дружила с обезьяной. И вот почему.

Как-то раз решила черепаха прогуляться по берегу и встретила обезьяну. Посмотрели они друг на друга. Обезьяна сразу понравилась черепахе, черепаха тоже понравилась обезьяне.

– Почтенная макака! – начала разговор черепаха. – Я давно мечтала подружиться с обезьяной, и просто счастлива, что встретила вас!

– Ах, дорогая черепаха! Сегодня я пришла на берег океана только для того, чтобы увидеть вас, госпожа Лу-ин. Я столько слышала о вашей мудрости, редкой красоте и природной грации…

Обе приятельницы так увлеклись приятной беседой, что не заметили, как пришли к валуну, где жила черепаха.

– Очаровательная макака, – сказала черепаха, – будьте так любезны, отобедайте со мной.

Обезьяна учтиво поклонилась, и черепаха угостила её ракушками, молодой зеленью и сочной морской капустой.

После обеда черепаха поползла провожать свою дорогую гостью. Обезьяна жила в лесу по соседству. День был ясный, солнечный, места живописные и подруги совсем не утомились в пути.

– Ну, вот мы и пришли, – сказала макака и остановилась у толстой высокой пальмы. – Мой дом на самой вершине дерева. Прошу вас, уважаемая Лу-ин, осчастливить своим присутствием моё скромное жилище.

– Милая макака, – смутилась черепаха, – я бы рада, но разве вы не знаете, что я не умею лазить по деревьям? Я могу плавать по волнам, опускаться на дно океана, ловить мух, но взбираться на вершины деревьев… не могу.

– Пустяки! – махнула лапой находчивая обезьяна. – Держитесь зубами за мой хвост и ничего не бойтесь! Я сама вас доставлю наверх.

Черепаха так и сделала, а обезьяна стала проворно подниматься на вершину пальмы. Никогда ещё черепаха не видела мир с такой головокружительной высоты. У неё просто дух захватывало от страха. А макака взбиралась всё выше и выше, таща на своём хвосте почтенную Лу-ин. И вот, наконец, они достигли домика обезьяны. Муж макаки высунул голову из окна и радостно воскликнул:

– Как я рад видеть у себя столь почтенную гостью!

Надо сказать, что черепаха была очень хорошо воспитана и на любезность всегда отвечала любезностью. Правда, никто не знает, что хотела сказать Лу-ин мужу обезьяны, потому что едва она открыла рот, как тотчас выпустила обезьяний хвост и шлёпнулась на землю. Бедная черепаха упала с такой высоты, что чуть не сломала себе шею.

Обезьяна быстро спустилась вниз и принялась утешать неуклюжую гостью. А когда черепаха перестала стонать, макака сказала:

– Пожалуйста, черепаха, крепче держитесь за мой хвост. И, умоляю вас, не отвечайте на приветствие моего мужа ни слова.

– Я постараюсь быть молчаливой, – проговорила черепаха слабым голосом. – Клянусь вам.

И макака снова начала подниматься на вершину пальмы, таща на своём хвосте черепаху. У дома их уже дожидался муж обезьяны.

– Надеюсь, вы не ушиблись при падении? – спросил он с участием. – Я так опечален, так опечален…

Черепаха подумала: «Какой интеллигентный господин», – и, забыв обо всём, сказала:

– Спа…

Она, видимо, хотела сказать «спасибо за сочувствие», но не успела, потому что, открыв рот, опять грохнулась на землю.

Долго не соглашалась черепаха подняться к обезьяне в третий раз. Но макака так уговаривала её, так прыгала перед ней, что Лу-ин снова взялась зубами за хвост обезьяны.

Но как только они поднялись к дому, муж обезьяны воскликнул:

– Ах, неужели вы опять упали?

– Да! – успела сказать черепаха и кубарем полетела вниз.

На этот раз Лу-ин так сильно ударилась, что потеряла сознание. А когда пришла в себя, сразу заковыляла к своему дому. Напрасно обезьяна уговаривала черепаху снова посетить её хижину на вершине пальмы. Лу-ин на этот раз не согласилась ни на какие уговоры.

На следующее утро макака вновь отправилась навестить свою новую подругу. Черепаха, как всегда, любезно и приветливо встретила свою гостью.

– Как хорошо, милая макака, что вы пришли, – сказала черепаха. – Я как раз отправляюсь на небольшую прогулку по морю. Приглашаю вас с собой.

– Но я совершенно не умею плавать, уважаемая Лу-ин. Я могу прыгать по деревьям, выкрадывать яйца из гнёзд, ходить на трёх и даже на двух лапах, но на воде я не продержусь и секунды.

– Пустяки! – воскликнула черепаха. – Садитесь ко мне на спину и ничего не бойтесь.

Обезьяна не заставила себя долго упрашивать: с готовностью вскочила черепахе на спину, и Лу-ин проворно отплыла от берега.

Сначала макаку забавляло это необычное путешествие. Всё-таки, что ни говорите, а не каждой обезьяне удаётся поплавать в океане на черепашьей спине. Но скоро ей стало скучно. Сами посудите: куда ни глянешь, – кругом вода, вода, вода! Ничего интересного!

И тогда обезьяна придалась приятным воспоминаниям, припомнила, как черепаха вчера шлёпнулась с дерева и начала тихонько хихикать.

– Не вертитесь, любезная макака, прошу вас, – попросила Лу-ин. – Вы можете упасть с моего панциря. Он такой скользкий!

Но обезьяна никак не могла остановиться и смеялась всё громче и громче. А когда макака вспомнила, как грохнулась черепаха во второй раз, она просто затряслась от хохота.

– Сидите смирно! – недовольно крикнула черепаха. – Почему вы смеётесь?

А макака в это время вспомнила, как смешно заковыляла Лу-ин, когда шлёпнулась третий раз. И, давясь от смеха, сказала:

– Я вспомнила… я вспомнила, как вы вчера… как вы вчера… ха-ха-ха!

И беззаботная обезьяна, забыв обо всём на свете, так заёрзала от смеха на мокром панцире, что и сама не заметила, как свалилась в море, захлебнулась и… утонула.

С той поры старая почтенная черепаха больше не заводит дружбу с вертлявыми обезьянами.

Свадьба дракона

Давно это было, но легенду о бедных невестах речного дракона в Китае помнят до сих пор.

Испокон веков на берегах Жёлтой реки силились люди, и больше всего на свете они боялись речного дракона, который, как они верили, обитал в её мутных водах. Желая задобрить чудовище и вымолить хороший урожай риса, бедняки приходили в храмы, каялись в своих грехах, отдавали служителям свои последние гроши, словом, делали всё, чтобы умилостивить речного дракона.

Но однажды молитвы им не помогли, наступил трудный, засушливый год. Толпа голодных людей собралась на берегу реки, чтобы просить милости у дракона. И тут вышли из храма служители богов – монахи – и торжественно возвестили беднякам:

– Речной дракон отныне требует новую жертву и повелевает каждый год отдавать ему в жёны юную красавицу пятнадцати лет от роду. Если мы не выполним его желания, нас постигнут голод, мор и потоп.

Ужаснулись люди, но никто не посмел нарушить волю речного дракона.

С той поры каждую весну крестьяне опускали в заболоченную землю побеги риса, а в воды Желтой реки – новую невесту для дракона. Но из года в год, в жертву приносили девушек только из бедных семей. Богачи задаривали монахов серебром, золотом, жемчугом, и те не трогали их дочерей, а каждый раз обрекали на смерть девушку, за которую родители не могли заплатить выкуп.

В это лихое время родился в одной небогатой крестьянской семье мальчик, назвали его Чжао Бай-янь. В час его рождения к дому прибежала лиса и молвила человеческим голосом:

– Ваш сын родился в счастливый час: один раз в жизни он сможет принять облик любого человека.

Сбылось пророчество лисицы. Чжао Бай-янь вырос славным юношей и воспользовался своим даром на благо людей. Вот как это было. Пришла весна, люди посеяли рис и готовились к очередному дню жертвоприношения. Монахи уже выбрали новую невесту для речного дракона, и всё шло своим чередом, пока не выяснилось, что главный служитель храма не успел вернуться из дальней поездки к назначенному дню. Так кто же его заменит? Узнал об этом Чжао Бай-янь и тотчас принял облик настоятеля храма, оделся в праздничные одежды и, как ни в чём не бывало, вместе с другими служителями торжественно отправился к реке, где на берегу толпился взволнованный народ. Несчастная невеста дракона в свадебном наряде покорно сидела на позолоченных носилках. Она закрыла свои прекрасные глаза и ждала только одно – смерти. Рядом стояли её бедные родители и не могли сдержать рыданий.

Служители храма торжественно подошли к свадебным носилкам, ударили в гонги и барабаны. Все замерли, ожидая, когда главный служитель храма сделает знак рукой. Взоры устремились к Чжао Бай-яню, стоило ему только приподнять большой палец вверх – и в пучине вод Жёлтой реки погибла бы ещё одна несчастная девушка, но вместо этого Чжао Бай-янь сказал:

– Постойте! Сегодня я сам буду сопровождать невесту к нашему повелителю-дракону. И потому всё должно быть особенно торжественно и величественно.

Чжао Бай-янь на мгновение умолк, многозначительно взглянул на стоявшего рядом с ним монаха и продолжал, не сводя с него глаз:

– Ты первым пойдешь во дворец речного дракона и скажешь повелителю Жёлтой реки, чтобы он вышел нас встречать.

Монах побледнел от страха и попятился назад. Но Чжао Бай-янь приказал страже схватить непокорного и бросить в воду. На глазах у толпы стража швырнула монаха в реку. Волны сомкнулись над его головой.

Прошло полчаса.

– Этому человеку ничего доверить нельзя, – возмутился Чжао Бай-янь, – иначе он давно бы вернулся!

И, положив руку на плечо второго, толстощёкого служителя храма, сказал:

– Теперь, ты, почтенный, отправишься к дракону и выполнишь мой приказ.

Толстяк притворился глухим. Но Чжао Бай-янь подал знак страже – и притворщик тоже оказался под водой.

Прошло ещё полчаса, и Чжао Бай-янь закричал не своим голосом:

– Негодные! Лентяи! Бездельники! Они заставляют меня ждать!

Тут он сурово взглянул на третьего монаха и приказал:

– Ну, теперь ты сходи к дракону и посмотри, чем там заняты твои нерадивые братья.

Перепуганный монах упал перед ним на колени и взмолился о пощаде, вслед за ним на земле униженно распростёрлись остальные монахи. Они клялись, что никогда больше не будут приносить в жертву дракону людей.

Тогда Чжао Бай-янь приказал всем жителям разойтись по домам, и помог невесте сойти с носилок. Счастливая девушка упала в объятия своих родителей.

Так прекратились на берегах Желтой реки свадьбы речного дракона.

Продавец груш

Ох, и жадным был этот крестьянин, таким жадным, что и вспоминать не хочется. Но одну поучительную историю о нём рассказать стоит. Итак, привёз однажды скупой крестьянин на рынок целую тачку нежнейших, сладких груш. А сад у этого скряги, по правде говоря, был замечательный, славился на всю округу. Вот только продавал свои фрукты крестьянин недешёво, немногим они были по карману. На этот раз он привёз груши все как на подбор: без единого пятнышка, ни одной перезревшей, ни одной зелёной.

Посмотрел крестьянин на соседние прилавки и сказал себе:

– Мои груши лучше всех. Сегодня я с выгодой продам товар. Дешевле десяти монет-чохов за грушу не уступлю.

И только он произнёс эти слова, как увидел старого нищего.

Бедняк шёл, видно, издалека. Исхудавшее тело его было едва прикрыто лохмотьями, он еле волочил ноги и опирался на тяжелый посох.

Нищий подошёл к скряге и протянул руку за подаянием.

Но жадный торговец сделал вид, что не замечает его, отвернулся и стал напевать себе под нос какую-то песенку. Старик терпеливо ждал.

– Щедрый господин, поверьте, вы не обеднеете, если дадите бедному человеку всего одну грушу, – взмолился нищий странник.

Просил-то он хорошо, да не у того человека! Жадный крестьянин за всю свою жизнь никому не дал даром и сморщенной вишенки. Даже жена и дети его не знали, каков вкус яблок и груш в их чудесном саду. Посудите сами, мог ли такой скупой человек просто так какому-то нищему отдать грушу.

– Ступай прочь, у других клянчи! – закричал он сердито на старика. – Что ты ко мне привязался, как пчела к цветку!

Но нищий не уходил.

– Послушай ты, лягушачье отродье! – продолжал браниться торговец. – Убирайся отсюда и не отпугивай моих покупателей.

– Господин! – вздохнул нищий. – В вашей тачке сотни груш. Я же прошу всего одну. Стоит ли сердиться из-за такого пустяка?

– Из-за пустяка? – завопил скряга. – Да я за каждую грушу получу деньги!

Он так истошно кричал, что на его крик сбежался народ со всего базара.

И вот один из прибежавших зевак сказал скупому крестьянину:

– Дайте ему самую плохую грушу, и он уйдёт.

– У меня нет плохих груш, – важно ответил тот. – Кто желает отведать груш из моего сада, тот должен заплатить деньги. Даром от меня никто ничего не получит.

– Хорошо, – сказал зевака. – Вот вам деньги. Дайте этому бедному старику самую лучшую грушу.

Торговец протянул нищему самую большую грушу. Бедняк поклонился человеку, купившему для него желанный плод, и сказал, обращаясь к толпе:

– Господа! У меня есть несколько сот отличных груш. Прошу вас всех отведать их без стеснения.

Собравшиеся с изумлением посмотрели на нищего.

– Зачем же ты клянчил одну жалкую грушу, если у тебя самого их предостаточно?

– Сейчас вы поймёте, зачем мне нужна была эта груша, – ответил старик.

И, быстро съев грушу, он аккуратно собрал её семена.

Потом проделал посохом в земле небольшую ямку, бросил в неё семена и засыпал землёй.

Из ближнего ручейка старец зачерпнул воды и полил семена.

Толпа смотрела на нищего во все глаза и с нетерпением ждала, что будет дальше. Один только скряга по-прежнему злился, потому что все следили за стариком, и никто не покупал его прекрасных груш.

И вдруг в толпе раздались удивлённые возгласы: из земли показался маленький росток. Через мгновение росток превратился в большое грушевое дерево, через два – дерево зацвело, через три – покрылось сочными крупными плодами.

Тогда странник начал срывать груши и раздавать их всем желающим. Груши оказались такими сладкими и нежными, что каждый, отведавший одну, тянулся за другой.

Скряга, который никогда не позволял себе съесть из собственного сада даже гнилой груши, с жадностью набросился на плоды, выращенные нищим стариком.

Вскоре на дереве не осталось ни одной груши, и народ стал расходиться. Каждый занялся своим делом, и только скряга и нищий по-прежнему стояли друг напротив друга.

Торговец, как зачарованный, ждал, что будет делать старик дальше.

А дальше было вот что. Странник снова взялся за свой тяжёлый посох и стал стучать им по дереву. И с каждым ударом дерево становилось всё меньше и меньше. Вот оно превратилось в тоненькое деревце, деревце стало крошечным росточком, росток исчез в земле, а на месте, где недавно стояла покрытая плодами высокая груша, осталась только маленькая лунка.

Когда, наконец, скряга пришёл в себя от изумления, странника уже не было. Он скрылся за ближайшим поворотом. Долго ещё стоял скупой крестьянин, не двигаясь с места и прикидывая, сколько мог заработать нищий за свои груши, если бы продавал их, а не раздавал даром. Но потом скряга взглянул на свой прилавок, ахнул от изумления и в отчаянии схватился за голову: на нём не было ни одной груши.

Тут только он догадался, что нищий странник был чародеем и на своём волшебном дереве развесил груши из его сада.

Не помня себя от ярости, скряга бросился за ним в погоню. Он бежал, со всей силой ударяя ногами о землю, будто земля была виновата в его неудачах.

Много улиц и переулков обежал крестьянин. Но старика нигде не было.

Только к закату солнца вернулся на базар продавец груш. И здесь его ждала ещё одна беда. Пока он гонялся за чародеем, какие-то воры похитили его тачку…

Вернулся жадный крестьянин домой без груш, без тачки, без денег. Так ему и надо!

Одеяло и зонтик

Задумался как-то один хитрец: как бы ему на жизнь заработать? И решил объявить себя гадателем. Взял он карты и отправился по деревням. Неплохо пошли дела у хитреца: доверчивые крестьяне давали ему за гадание то початок кукурузы, то пригоршню риса. Но вскоре и этого приработка плуту стало мало, и он решил притвориться слепым, чтобы его не только кормили даром, но еще и жалели.

Так он и сделал. И никто бы, наверное, не узнал, что гадатель вовсе не гадатель, а слепец не слеп, если бы ни один поучительный случай.

Однажды застала хитреца гроза прямо посреди поля. Зонтика у плута не было, и струи дождя нещадно хлестали его по лицу.

– Помогите слепому! Укройте от непогоды! – жалобным голосом застонал обманщик и тут заметил на краю поля шалаш.

Там жил старик-сторож, который охранял это кукурузное поле. Услышал зов странника, старик выглянул из шалаша и крикнул:

– Идите сюда, почтенный! Переждите дождь в моём шалаше!

Добрался плут до шалаша, присел поближе к жаровне с углями и быстро согрелся, а дождь всё шёл и шёл.

– Бедный я, бедный! – притворно вздохнул плут. – На дворе уже ночь, все канавы и рытвины наполнены водой. А меня, слепого, ждёт дальняя дорога… Ах, если бы вы позволили мне переночевать в вашем шалаше!

Сторож был добрым человеком. Он пожалел несчастного гостя, постелил ему в углу циновку и даже накрыл его своим новым одеялом. Плут притворился спящим, а когда хозяин уснул, приоткрыл глаза, зашил в уголок хозяйского одеяла медный грош, да еще зонт чужой прибрал к рукам и пересчитал в нём все спицы, на всякий случай.

На рассвете мошенник взял с собой приглянувшиеся ему одеяло и зонтик и был таков.

Проснулся сторож: слепого нет, зонтика нет и одеяла тоже нет. Бросился старик в погоню, долго бежал, но всё-таки нагнал воришку в соседнем селении.

Хоть и сердит был сторож на обманщика, но не хотел слепого человека при всех позорить, а потому сказал ему негромко:

– Где же твоя совесть? Я приютил тебя в непогоду, отдал тебе всё, что у меня было: свою циновку и одеяло, а ты за это меня обокрал! Сейчас же отдай мне одеяло и зонтик, а не то тебе не поздоровится!

А бессовестный плут, вместо того чтобы покаяться и тихонько уйти, стал кричать, чтобы все услышали:

– Люди добрые! Спасите, помогите! Защитите бедного слепого! Этот разбойник последнее отнимает у меня среди бела дня!

Тут уж не выдержал и добрый старик. Тоже стал кричать и размахивать руками:

– Я разбойник? Да это ты украл у меня одеяло и зонтик!

Собрались вокруг них крестьяне и спрашивают:

– О чём спорите, что не поделили?

– Подумать только, – возмущался старый сторож, – я укрыл этого слепого от дождя в своём шалаше, а он стащил у меня одеяло и зонтик!

– Лгун! – закричал обманщик. – Я никогда не был в его шалаше! Знать его не знаю!

– Отдай мне мои вещи, мошенник!

– Это ты мошенник!

Долго слушали крестьяне их спор и никак не могли решить, кто из них прав. И тут плут воскликнул:

– Сейчас все поймут, кто из нас прав! Если это твой зонтик, тогда скажи: сколько у него спиц?

– Не знаю я, сколько у него спиц, да мне и в голову не приходило их считать? – ответил старик.

– Ага, – обрадовался плут, – не знаешь, потому что ты этот зонтик и в руках-то никогда не держал. А вот я знаю: в нём ровно двадцать спиц. Подтвердите, почтенные господа, что я прав.

Пересчитали крестьяне спицы, и верно – двадцать. А плут продолжает:

– А какие у твоего одеяла приметы?

– Да никаких у него нет примет! – ответил сторож. – Одеяло как одеяло – вот и всё!

– А что в нём зашито?

– Ничего я в него не зашивал!

– Ну, вот и попался! Теперь уж все точно скажут, что одеяло не твоё.

И плут торжествующе показал крестьянам зашитую в уголок одеяла медную монетку.

Рассердились крестьяне на сторожа! Чуть не поколотили его.

А сторожу и сказать нечего в своё оправдание. Совсем как в пословице: «И рот есть, да ничего не скажешь»…

Вдруг из толпы вышел почтенный седобородый крестьянин.

– Подойдите ко мне оба! – велел старец.

Плут и сторож подошли к незнакомцу.

– Ну-ка, покажи мне своё одеяло, – сказал он слепому.

Плут притворно закатил глаза к небу и стал шарить вокруг себя руками.

– Бедняга, он совсем ничего не видит! – сказала с жалостью одна женщина.

– Только злой тигр может обидеть такого беззащитного, как он! – воскликнула другая.

Наконец, плут нащупал одеяло и протянул его старику.

Внимательно рассмотрел его почтенный человек. Замечательное это было одеяло, расшитое искусной рукой: на нём красовались драконы, птицы, цветы.

– Из-за чего вы спорите? Таким старым и рваным одеялом и укрываться-то противно, – вдруг сказал к всеобщему удивлению почтенный старец. – Серая тряпка, да и только. Даже смотреть противно.

С этими словами незнакомец швырнул яркое одеяло на землю. Тут плут, забыв, что он прикинулся слепым, бросился к одеялу и сгоряча закричал:

– Что ты болтаешь, старый глупец! Какая же это серая тряпка! Разве ты не видишь на нём двух жёлтых драконов, четырёх розовых попугаев и три голубые лилии?!

А старику только этого и надо было.

– Хе! Да ты, приятель, видишь лучше всех нас! – рассмеялся он. – А ну-ка, дайте этому хитрецу-воришке двадцать палок по пяткам, чтобы он не обманывал добрых людей!

Тут крестьяне схватили плута и поколотили его так, что тот никогда больше и близко к этой деревне не подходил.

Сто тысяч стрел

Эту легенду рассказал мне дед, а ему седой воин, которому от роду было сто лет. А сам он слышал её от своего прадеда. Вот и посчитайте, как давно всё это было. А легенда эта о том, как крестьянин спас свой народ от гибели.

Напали на Китай враги. Подошли они к великой реке Янцзы, поставили лагерь на берегу и начали готовиться к переправе. Не на шутку встревожился китайский император, селён и коварен был враг. Как защитить от него свой народ? И тогда созвал он своих лучших воинов и привёл их на противоположный берег Янцзы, чтобы сразу дать отпор захватчику.

А как только стемнело, тайными тропами отправились во вражеский стан ловкие китайские лазутчики. Всю ночь они провели на том берегу, считая вражеских воинов, а на рассвете вернулись назад и сказали своему императору:

– Всю ночь мы считали воинов во вражеском лагере, но целой ночи нам не хватило, чтобы пересчитать всех врагов. Их больше, чем рисовых зёрен в поле или звёзд на небе в ясную летнюю ночь. Но это еще полбеды, – вздохнули лазутчики, – у каждого иноземца – полный колчан стрел. Вот это беда, так беда.

Вздрогнул император и спросил:

– Что ещё видели ваши глаза и слышали ваши уши?

– А ещё слышали мы, как враги говорили между собой: «Через четыре дня мы переплывём Янцзы, перебьём всех китайцев, а их императора в реке утопим».

От этих слов ещё больше задрожал повелитель Китая, а его советники зашептались между собой. А когда они умолкли, самый главный советник вышел вперед, поклонился императору и сказал:

– Видно, сам бог против нас! К тому же, раз у врага тысячи стрел, нам остаётся только одно – отступить.

Случилось так, что эти слова придворного советника случайно услышал один старый крестьянин, который жил в тех краях, где расположилось императорское войско. Удивился крестьянин трусости полководцев и сам решил пойти к палатке повелителя, чтобы поговорить с ним.

– Что тебе здесь надо, оборванец? – спросили его стражники.

– Да вот, хочу сказать нашему императору, чтобы он не слушал своих советников.

– Кого же императору слушать, если не своих учёных советников?

– Меня, – ответил крестьянин.

– Хэ! Тебя? Да ты просто сумасшедший! – закричали стражники. – А ну, проваливай отсюда, пока цел!

На громкие крики стражи из палатки вышел хмурый император, а вслед за ним семенили советники.

Крестьянин низко поклонился своему повелителю:

– О, великий и премудрый! – воскликнул он. – Неужели наше войско сегодня отступит без боя?

– Это так, – ответил император. – У китайских солдат не хватает стрел, чтобы принять бой.

– Так прикажи, о, сын неба, изготовить им стрелы. Разве в Китае перевелись искусные мастера?

– Как ты смеешь так говорить со мной, жалкая вислоухая собака! – сердито прикрикнул на бедняка император. – Никто не сможет изготовить сто тысяч стрел всего за три дня!

– Значит, надо поразить врага не стрелами, а умом, хитростью и отвагой. Разве в Китае перевелись умные, хитрые и отважные воины?

Император закусил губу и тихо, чтобы не слышали его советники, сказал крестьянину:

– Мои умные, хитрые и отважные советники, как видишь, ничего не придумали.

А бедняк молча взглянул на ясное небо, на тихую речную волну, на ветви деревьев, дрожащие от легкого прибрежного ветра, и сказал с уверенностью:

– Повелитель, через три дня я положу к вашим ногам сто тысяч стрел.

– Ах ты черепашье яйцо! – еще больше рассердился император… Но потом, подумав, продолжал: – Ладно, будь, по-твоему, но запомни: если через три дня у меня не будет обещанных стрел, я живым закопаю тебя в землю.

– Да, мой повелитель, – смиренно сказал крестьянин. – А пока прикажите дать мне двадцать лодок, полсотни солдат и всю солому, которую они соберут поблизости.

– Не собираешься ли ты наделать нам стрел из соломы?! – рассмеялись придворные советники.

– Мои стрелы будут не лучше и не хуже стрел противника, – ответил бедняк.

Императору ничего не оставалось, как дать крестьянину двадцать лодок, полсотни солдат и пятнадцать возов соломы. Крестьянин приказал солдатам поставить лодки в тихую заводь, поросшую высоким и густым тростником.

Миновал первый день. Императору не терпелось узнать, сколько же стрел успел сделать крестьянин, и он послал к нему своего военачальника. Тот вскоре вернулся и доложил:

– Крестьянин весь день пил, ел и песни распевал. Сегодня он не сделал ни одной стрелы.

– Как?! Ах, мошенник! – закричал в бешенстве император. – Он посмел обмануть меня!

– Какая неслыханная дерзость… Обмануть самого императора… – зашептались придворные советники. – А что еще можно было ожидать от этого голодранца, если сам император и его лучшие советники ничего не смогли придумать кроме отступления?

Но делать нечего, решил император подождать еще два дня.

Миновал второй день, и снова донесли ему посыльные:

– Крестьянин сегодня снова ничего не делал: всё утро ловил рыбу в камышах рыбу, а полсотни солдат валялись на берегу без дела.

Не выдержал император и сам отправился к бедняку.

– А ну, показывай стрелы! – грозно прокричал ему повелитель.

– О, сын неба, – смиренно отвечал крестьянин. – Я обещал приготовить стрелы через три дня, а прошло только два. Приходите ко мне послезавтра утром – и вы получите обещанное.

Гневно взглянул повелитель на крестьянина и молча пошёл прочь. «Откуда он возьмет за день сто тысяч стрел?!» – думал император и, входя в свой шатёр, приказал слугам:

– Выкопайте яму у шатра, послезавтра утром палач зароет в неё бесстыдного обманщика!

А в это время в тихой заводи уже кипела работа: по приказу крестьянина солдаты снаружи обшивали лодки соломой, а внутри строили для гребцов небольшие шалаши, и тоже из соломы. К вечеру всё было готово. И едва солнце село за горизонт, с низовья реки вдруг поднялся густой туман. Вскоре он окутал всю реку, и тогда крестьянин дал приказ: «Отчалить». Солдаты уселись по местам, взялись за вёсла, и лодки неслышно поплыли к вражескому берегу.

Вскоре они были уже на середине реки, и тут до китайцев долетели голоса чужеземцев с соседнего берега. Гребцы замерли, боясь проронить хоть один звук, и вдруг крестьянин громко рассмеялся:

– Смейтесь все вместе со мной, громко кричите и со всей силы бейте в медные тазы и барабаны, – велел он солдатам, и те дружно последовали его приказу. Китайские лодки приближались к неприятелю с таким шумом, словно по реке двигалось стадо буйволов или шла мощная флотилия.

Но чужеземцы ничего не могли рассмотреть сквозь густой туман, до них доносился лишь гул, плеск воды и множество голосов.

Стоило китайским лодкам еще немного приблизиться к берегу, как захватчики осыпали их тысячами стрел. Вражеские стрелы жужжали в воздухе, как шмели, шипели, как змеи, но никого не могли ужалить, – все они застревали в соломе. А китайцы еще больше раззадоривали неприятеля: они шумели и били в гонги всё сильнее и сильнее, и всё ближе подплывали к вражескому стану. И тут крестьянин велел повернуть суденышки кормой к врагам и поднять вёсла. Лодки остановились и приняли на себя шквал вражеских стрел, их пронзительный свист заглушал голоса китайцев, а мощные удары раскачивали лодки. Но через несколько мгновений напор неприятеля ослабел, стрелы стали вонзаться в соломенные щиты всё реже, и когда в лодку упала последняя стрела, крестьянин повернулся лицом к врагам и крикнул:

– Спасибо!

Китайские солдаты дружно налегли на вёсла и изо всех сил стали грести к своему берегу. С первыми лучами солнца они вошли в свою тихую заводь. В это время ночной туман рассеялся, и все, кто был на берегу, с изумлением увидели, что по реке плывут двадцать огромных колючих чудовищ. Но это оказались не чудовища, а лодки, сплошь утыканные стрелами. Корма каждой из них, нос, борта и шалаши несли на себе тысячи вражеских стрел. Солдаты пригнали лодки к берегу и принялись вытаскивать вражеские стрелы из соломенных щитов, пересчитывать их и связывать по тысяче штук. В этот момент и застал их китайский император.

Больше сотни связок уже лежало на берегу, а в лодках было еще достаточно стрел. Только сейчас понял император хитроумный план простого крестьянина и воскликнул с изумлением:

– Но откуда же ты знал, что в третью ночь на реке будет туман?

А крестьянин, как всегда, смиренно ответил ему:

– Если воин не знает законов неба и земли и не понимает языка своей родной природы, то пусть он лучше сидит дома и нянчит детей.

Тогда выступил вперёд один из самых умных советников императора и гордо сказал:

– Я тоже знал, что сегодня ночью будет туман.

Усмехнулся крестьянин и только руками развёл в ответ:

– Увы, ваши познанья никому пользы не принесли, а значит, они никому и не нужны.

Все вражеские стрелы немедленно были розданы китайским солдатам. Они переправились через реку и напали на своих противников, у которых теперь в запасе не оказалось и тысячи стрел. В страхе бросились они бежать, но не многим удалось ударов собственных стрел.

Хуан Сяо

Жил в одной небольшой деревеньке паренёк по имени Хуан Сяо. Трудился он в поле от рассвета до заката, но всё равно спать ложился голодным. Даже горсточки риса не было у бедняка на ужин. И решил Хуан Сяо наняться к местному лавочнику в работники. Лавочник взял его к себе. Снова трудился паренёк от рассвета до заката, но по-прежнему спать ложился голодным.

Как-то раз кормил он хозяйских кур во дворе, и вдруг, откуда ни возьмись, налетел ястреб, схватил когтями самую крупную наседку и понес прочь. Не рассчитал хищник свои силы, уж больно тяжелая курица ему попалась, а потому летел он совсем низко и медленно, но добычу свою не бросал. Хуан Сяо бросился за ним в погоню. Ещё бы! Бедняк хорошо знал, что лавочник строго накажет его за пропажу лучшей наседки.

Долго гнался он за ястребом. Уже и деревня осталась далеко позади, и солнце клонилось к закату, а Хуан Сяо всё бежал и бежал за хищником. И вот, когда ястреб пролетал над чьим-то садом, вдруг в небе просвистела стрела, и хищная птица камнем рухнула за ограду сада, но даже в свой смертный час не выпустила добычу из когтей. Хуан Сяо бросился к подбитому ястребу. Легко перескочил через ограду и тут увидел в саду около мёртвой птицы прекрасную девушку. В одной руке она держала лук, а в другой – хризантему. Услышав шаги, девушка подняла на Хуан Сяо глаза, темные и глубокие, словно вечернее небо. Завороженно смотрел на красавицу молодой крестьянин и не верил, что всё это с ним происходит наяву. Очнулся он лишь, когда услышал её нежный голос:

– Как тебя зовут? – спросила девушка.

– Меня зовут Хуан Сяо. А тебя?

– Юань Мэй.

И тут Хуан Сяо набрался храбрости, взял девушку за руку и твёрдо сказал:

– Я полюбил тебя с первого взгляда и не смогу жить, не видя твоих глаз, глубоких и темных, как вечернее небо. Стань моей женой.

– И я полюбила тебя, Хуан Сяо. Я согласна стать твоей женой. Присылай к моему отцу свата.

Счастливым вернулся домой Хуан Сяо и стал просить хозяина стать его сватом.

– Что ж, я буду твоим сватом, – сказал лавочник. – Только дай мне слово, что за это ты будешь даром работать на меня всё лето и осень.

Делать нечего. Согласился Хуан Сяо бесплатно работать на хозяина, и тот отправился к отцу Юань Мэй.

Радушно принял отец Юань Мэй богатого лавочника.

– А сколько же денег у жениха? – спросил он свата.

– У него нет и нескольких медных грошей-чохов на веревочке, – ответил лавочник.

– А сколько у жениха земли?

– У него нет и пяди своей земли.

– Тогда мне такого зятя не надо, – покачал головой старик. – Впрочем, если он всё-таки хочет получить в жёны мою дочь, то пусть пришлёт мне достойный свадебный подарок: десять золотых кирпичей, три золотых нити и большую жемчужину.

Передал лавочник своему работнику надменный ответ отца Юань Мэй, посмеялся над чужим горем и пошёл спать.

А Хуан Сяо, едва забрезжил рассвет, отправился в далёкий путь на край земли, где жил Старый Мудрец, чтобы попросить у него совета. Шёл Хуан Сяо день, шёл другой, третий, а на четвёртый подошёл к большому городу и видит: строят жители вокруг города высокую-высокую стену.

– Куда путь держишь? – спросили они Хуан Сяо.

– Иду к Старому Мудрецу за советом, – ответил тот.

– Добрый человек! – взмолились жители города, – раз ты идешь к Старому Мудрецу, то помоги и нам. Пожалуйста, спроси у него, почему мы никак не можем достроить свою стену? Едва мы кладем последний камень, как стена тут же обваливается с западной стороны. А без стены нам никак не обойтись, враги одолевают со всех сторон.

– Хорошо, – сказал бедняк, – я выполню вашу просьбу, – и пошёл своею дорогой.

Вскоре на его пути показалось большое селение. Подошёл Хуан Сяо к нему поближе и заметил одинокого старика на окраине. Почтенный старец сидел на пороге своего дома и тихо плакал. Пожалел юноша старика и спрашивает:

– Что случилось? Почему вы плачете? Может быть, я вам помогу?

– Как мне не плакать? – вздохнул старик. – Моей единственной ненаглядной дочери сегодня исполнилось четырнадцать лет, но за все эти годы я не слышал из ее уст ни единого слова, она немая от рождения. И никто не может её вылечить.

– Не плачьте, – сказал Хуан Сяо. – Я иду к Старому Мудрецу на край света и спрошу у него, как вылечить вашу несчастную дочь. Может быть, он знает ответ.

Дальше пошёл Хуан Сяо. Всё труднее и опаснее становился его путь. Он взбирался на отвесные скалы, переплывал бурные реки, пересекал безводные пустыни и пробирался сквозь непроходимые леса. Отважно шёл вперёд Хуан Сяо, пока путь ему не преградил океан. Понял юноша, что не тягаться ему с океаном, никогда не переплыть его даже самому лучшему пловцу. Сел Хуан Сяо на берегу и призадумался, как же ему перебраться через океан? Тут подплыла к нему большая чёрная черепаха и молвила человеческим голосом:

– Добрый человек, я перевезу тебя через океан, – сказала она. – Только спроси у Старого Мудреца, как мне опуститься на дно океана? Сотни лет я плаваю в его бурных волнах, а теперь хочу отдохнуть на мягком илистом дне. Да вот никак не могу.

– Я выполню твою просьбу, почтенная черепаха, – сказал Хуан Сяо, и черепаха, посадив юношу на панцирь, повезла его через океан на край земли, прямо к обители Старого Мудреца. Всю ночь плыла черепаха по океану, и вот, на рассвете вдали показался берег. Здесь и жил Старый Мудрец. Поблагодарил юноша черепаху, спрыгнул на берег и смело вошёл в дом Мудреца.

– Что привело тебя ко мне? – спросил его Мудрец.

– Я шёл, чтобы задать тебе только один вопрос, – сказал Хуан Сяо. – Но по дороге меня просили задать тебе ещё три, позволь же задать тебе все четыре вопроса?

В ответ мудрец покачал головой:

– Нет, юноша. Никогда и никому не отвечал я больше чем на три вопроса. И ты сможешь задать мне только три.

Растерялся бедный Хуан Сяо! Не знает: как быть?

Если не выполнить просьбу жителей города, они никогда не достроят своей стены, и враги снова-снова будут разрушать их город, убивать детей и стариков, а молодых мужчин и женщин угонять в рабство.

Может быть, пренебречь просьбой отца немой девочки? Но тогда и девочка, и её старый отец будут несчастны до конца дней своих.

Значит, надо забыть о просьбе старой черепахи? Но ведь это было бы чёрной неблагодарностью! Черепаха всю ночь везла на себе Хуан Сяо, и он пообещал ей узнать у Мудреца, почему она не может обрести покой на дне океана.

А четвёртый совет он хотел получить для себя.

Что же оставалось делать Хуан Сяо? Он долго думал, а Старый Мудрец терпеливо ждал его вопросов.

И тогда Хуан Сяо поступил так, как подобает благородному человеку. Он выполнил просьбы горожан, старика и черепахи. А о себе – ничего не спросил.

Выслушал Старый Мудрец три вопроса Хуан Сяо и дал ответ на каждый из них:

– Чтобы городская стена не рушилась на западе, надо откопать то, спрятано под ней глубоко в земле.

– Чтобы немая девочка заговорила – вырви у нее из косы три красных волоса, и она обретет дар речи.

– Вынь из пасти черепахи то, что ей не принадлежит, – и она опуститься на илистое дно океана и обретёт долгожданный покой, – сказал Мудрец и тотчас исчез, будто его и не было. А Хуан Сяо, повесив голову, отправился в обратный путь, ведь он так и не узнал, как раздобыть свадебный подарок для отца своей невесты.

Уныло брел он к берегу океана, где его уже ждала, покачиваясь на волнах, чёрная черепаха.

– Что сказал Старый Мудрец? – спросила она, едва завидев Хуан Сяо.

– Перевези меня на другой берег, и я отвечу тебе, – сказал юноша.

Черепаха снова посадила его на спину и отвезла назад. А юноша, как только ступил на берег, велел черепахе открыть рот.

Во рту у черепахи сверкала жемчужина величиною с вишню. Хуан Сяо вытащил её – и благодарная черепаха сразу же погрузилась в воду.

Обрадовался бедняк, что теперь придёт в дом невесты не пустыми руками и зашагал дальше. Вскоре он снова проходил через селение, где жила немая девочка. Отец её по-прежнему сидел на пороге в тоске и отчаянии, а несчастная дочь стояла рядом с ним.

Узнав Хуан Сяо, старик протянул к нему руки и воскликнул:

– Что же сказал Мудрец? Неужели и он не в силах помочь моей бедной девочке?!

Хуан Сяо молча подошёл к его дочери и сразу заметил среди её чёрных, как ночь волос, три ярко-красных пряди и, недолго думая, выдернул их.

И, о чудо! Девочка тотчас заговорила, а три красных волоса превратились в ладони Хуан Сяо в три золотые нити…

Когда Хуан Сяо вошёл в город с высокой недостроенной стеной, все жители вышли к нему навстречу.

– Принёс ли ты нам ответ Старого Мудреца? – спросили они.

– Да, – ответил Хуан Сяо и, взяв у одного из строителей лопату, направился к западному краю стены. Не успел он сделать и десяти бросков, как наткнулся в земле на что-то твёрдое. Это были десять золотых кирпичей.

– Теперь вы можете строить, а я могу свататься к своей возлюбленной – сказал Хуан Сяо и, сложив золотые кирпичи в заплечную суму, поспешил в дом Юань Мэй.

Не ожидал отец красавицы, что бедняк выполнит его условие, уж очень не хотелось ему отдавать дочь замуж за Хуан Сяо, но отказаться от своего слова он не мог, ведь жених вручил ему свадебный подарок перед всем селением. Сыграли они свадьбу и зажили душа в душу, не смотря на то, что работнику пришлось выполнить обещанье, данное хозяину и даром трудиться на него лето и осень.

Хуан Сяо так любил свою жену, что не мог на неё наглядеться, а если он не видел её целый час, то начинал так тосковать по ней, что ни о чём другом думать не мог. Тогда взял он шелковый платок и нарисовал на нём цветной тушью прекрасное лицо своей Юань Мэй. С тех пор этот платок он всегда носил с собой. И вот однажды развернул Хуан Сяо перед собой шёлковый платок с портретом жены, как вдруг налетел ураган и умчал его. Долго летел платок, гонимый ветром, пока не залетел прямо в золотой зал императорского дворца. Поднял император платок, увидел прекрасное лицо Юань Мэй и крикнул своим слугам:

– Немедленно найдите эту красавицу и приведите ко мне!

Бросились слуги во все концы необъятной империи искать неизвестную красавицу и нашли её в хижине Хуан Сяо. Схватили они девушку, посадили на носилки и понесли во дворец. Но смелая Юань Мэй не растерялась, и когда носилки поравнялись с мужем, прошептала ему:

– Надень на себя баранью шубу мехом внутрь и приходи за мной во дворец…

Привели Юань Мэй к императору, он взглянул на неё и сразу же посадил её рядом с собой на трон.

Но не оценила Юань Мэй оказанной ей чести, села она на трон и залилась слезами.

Напрасно старался император утешить её, – ничего не помогало.

Наконец, Юань Мэй вытерла слёзы и сказала:

– Пусть твои слуги выйдут вон. Мне противно на них смотреть!

– Пошли прочь! – закричал слугам император. – Разве вы не слышали, что велела вам новая императрица?! Отныне приказываю вам подчиняться ей с первого слова!

Слуги в страхе покинули зал, но из прекрасных глаз Юань Мэй снова хлынули слёзы.

И тут вдруг отворилась дверь, и в зал вошёл Хуан Сяо, в бараньей шубе, вывернутой наизнанку. Как увидела его Юань Мэй – громко рассмеялась. Обрадовался император, что Юань Мэй повеселела и спрашивает у неё:

– Что тебя так порадовало, милая?

А Юань Мэй отвечает:

– У этого человека такая нелепая шуба, что невозможно удержаться от смеха! Вот если бы у тебя была такая же, я бы смеялась день и ночь.

Император, недолго думая, спрыгнул с трона и давай стягивать с Хуан Сяо шубу.

– Так нечестно! – воскликнула Юань Мэй. – Ты отнимаешь у этого бедного человека шубу, так подари ему взамен свою одежду!

Император послушно снял царские одежды и отдал их Хуан Сяо, а сам завернулся в овчину. Но как только Хуан Сяо облачился в императорский наряд, Юань Мэй громко закричала:

– Эй, слуги, стража! Все ко мне!

В ту же секунду зал наполнился людьми.

– Этот человек в бараньей шкуре хотел убить императора, – воскликнула Юань Мэй и указала на самого императора, который растерянно стоял в чужой шубе и не понимал, что с ним происходит. – Отрубите ему голову! – грозно повелела Юань Мэй.

Император даже слова не успел сказать в своё оправдание, как палач отрубил ему голову.

А как только стемнело, Хуан Сяо и Юань Мэй бежали из дворца и вернулись в родное селение, где и прожили до глубокой старости в согласии и любви.

Цзун – бесконечный день

Ох, и жадный был этот помещик по имени Цзун! На всю провинцию славился он своим богатством, доходы его росли день ото дня, но ему всё было мало, только об одном думал Цзун целыми днями – как разбогатеть еще больше, да и ночами тоже. Частенько сон убегал от жадного Цзуна, и тот, ворочаясь на мягкой перине, размышлял, как преумножить свои сокровища.

Однажды богач снова не спал всю ночь, а когда под утро задремал, приснилось ему, будто бы нашёл он способ удлинить день на целых шесть часов и заставить батраков работать на шесть часов больше.

– Вот то, что мне надо! – воскликнул богач спросонья и стал усердно молить небеса о продлении дня.

Услышали крестьяне, о чём молится их помещик, и приуныли. Ещё бы! Они и так работали на полях Цзуна по двадцать часов. И Цзун не позволял им даже спины разогнуть, а когда кто-то из батраков хотел отдохнуть, богач кричал: «Работай, лентяй! Отдохнёшь, когда придёт время!».

Не на шутку испугались крестьяне, а вдруг бог услышит молитву Цзуна и выполнит его просьбу.

Так оно и вышло.

Как-то вечером подошёл к усадьбе Цзуна странствующий монах, и помещик сразу поспешил ему навстречу. Цзун приказал досыта накормить гостя и оставить его в своем доме на ночлег.

Помещик неспроста заботился о своём госте, не раз слышал он о том, что монахи могут творить настоящие чудеса. На следующее утро едва проснулся монах, вошёл к нему Цзун и сказал:

– Много дней и ночей молю я небо о чуде. Не можешь ли ты, достойный человек, помочь мне?

Рассказал богач страннику о своём заветном желании – день продлить. Выслушал его монах и ответил:

– Боги услышали твою молитву. Теперь всё зависит только от тебя. Отныне в каждом дне будет столько часов, сколько ты сможешь сам проработать без отдыха сегодня.

Обрадовался Цзун.

«Если голодные батраки могут работать по двадцать часов, то уж я-то один разок смогу потрудиться как следует, часов этак тридцать. Тогда мои батраки будут работать каждый день по тридцать часов, а я стану богаче всех на свете», – думал жадный богач, потирая руки.

И вот ещё не взошло солнце, а Цзун был уже в поле. Следом за ним шёл монах. Богач решил начать трудовой день со сбора арахиса, остановился на краю своего поля и принялся усердно выкапывать орехи. Первый час он держался молодцом, но на втором – почувствовал усталость и решил немного отдохнуть.

Тогда монах строго прикрикнул на него:

– Работай, лентяй! Отдохнёшь, когда придёт время!

И богач, тяжело дыша, продолжил выкапывать орехи.

Когда взошло солнце, помещик совсем выбился из сил. Он даже не заметил, что все его батраки бросили работу, столпились на краю поля и ждут, чем закончится его очередная затея. К тому же, не каждому в жизни повезёт увидеть, как трудится хозяин.

Уморился Цзун, вытер рукавом пот со лба, и только хотел спросить монаха, сколько часов он проработал, да от усталости не смог и слова вымолвить.

А монах всё покрикивал на жадного богача:

– Трудись, лентяй! Да смотри на свою тень: видишь, она недалеко ушла, значит, ты не проработал пока и трёх часов.

Взмахнул лопатой Цзун ещё разок-другой – ноги у него и подкосились. Рухнул он от усталости на землю, встать не может, но и тут жадность взяла над ним верх. Барахтается богач на животе, руками землю разгребает, так как лопату держать сил у него больше нет. Изодрал все руки в кровь, и, наконец, сдался.

– Сколько я проработал? – чуть слышно спросил он у монаха.

– Через четыре часа полдень будет, – ответил тот.

Как услышал это помещик, тут же в обморок упал! Положили батраки Цзуна на носилки, отнесли в усадьбу и разошлись по домам. А монах тот куда-то исчез, будто его и не было.

Правда, потом батраки поговаривали, что никакого монаха, на самом деле, не было. Просто один крестьянин переоделся монахом, чтобы проучить жадного Цзуна.

Как бы там ни было, с той поры, когда жадный помещик проходил по улице, все насмешливо говорили ему вслед:

– Вот идёт Цзун – Бесконечный День!

Чудесное лекарство

Давным-давно в маленькой китайской деревеньке под названием Хань появился на свет удивительный ребенок. Родители дали сыну имя Пин Фу, которое должно было принести ему благополучную и спокойную жизнь. В час, когда родился Пин Фу в небе над хижиной его отца вспыхнула голубая звезда, а в соседнем лесу задохнулся от ярости злой вор – тигр.

Смышленым мальчиком рос крестьянский сын, а когда исполнилось ему четырнадцать лет, сказал отцу:

– Прощай, батюшка. Я покидаю отчий дом, чтобы изгнать неприятеля с родной земли. Оглянись вокруг, монголы хозяйничают повсюду: покорных они превращают в своих рабов, а непокорным – рубят головы. Пришло время изгнать их из Китая!

Той же ночью юноша отправился в путь. Отец вышел на порог своей хижины, чтобы проводить его, долго смотрел вслед уходящему сыну, а когда поднял к небу глаза, увидел, что голубая звезда больше не сияла над их домом – она катилась по небу вслед за Пин Фу, освещая ему дорогу.

С той поры каждый вечер отец Пин Фу выходил из дома, чтобы посмотреть, сияет ли по-прежнему голубая звезда и где она теперь? Звезда не меркла, и с каждым днём светила всё ярче. Глядя на неё, спокоен был старик, знал он, если звезда горит, значит, с его сыном всё хорошо. Пин Фу тем временем пришёл в большой город, стал учиться читать и писать, а когда освоил иероглифы, поступил слугой к старому лекарю. Охотно взял старик себе в помощники смышленого паренька, который не боялся любой работы, и однажды спросил Пин Фу:

– Ты умный и крепкий юноша. К тому же, умеешь читать и даже писать. Никак не пойму, почему ты работаешь в услужении у меня, одинокого старика?

– Господин мой! – ответил ему юноша. – Кто по-настоящему любит свой народ, должен овладеть двумя искусствами: уметь уничтожать его врагов и исцелять его друзей. Я прислуживаю тебе, чтобы научиться у тебя великому искусству целителя.

Все свои знания перед смертью передал добросовестному ученику старый лекарь, и вскоре Пин Фу стал единственным человеком в городе, знающим лекарства от всех болезней. А больных становилось всё больше: захватчики заставляли китайцев работать и в снег, и в дождь, и в зной, и в лютый мороз.

Всё это видел молодой Пин Фу, и в сердце его разгоралась ненависть.

Как-то раз вышел отец Пин Фу перед сном взглянуть на ночное небо и не увидел знакомой голубой звезды над далёким городом. Теперь она была на горизонте и сияла над зелёной грядой высоких неприступных гор. Тогда старик понял, что сын его укрылся в горах.

А вскоре по всему Китаю разнеслась весть о великом заступнике угнетенных Пин Фу, который вместе с другими смелыми молодыми китайцами по ночам устраивал засады на монголов. Но поняли храбрецы: не одолеть их маленькому отряду бесчисленные полчища врагов. Чтобы освободить родную землю, надо было поднять весь Китай в один и тот же день и в один и тот же час. Но как это сделать? Пин Фу пока не знал.

И вдруг в Китае вспыхнула страшная чума. Она бушевала во всех концах страны, и каждый день уносила тысячи и тысячи жизней. Тогда-то и понял Пин Фу, что должен сделать всё, чтобы исцелить свой народ. Много дней и ночей собирал он в горах редкие целебные травы и готовил из них чудодейственное лекарство. А когда всё было готово, он велел своим соратникам облачиться в одеяния лекарей и разойтись во все концы страны, чтобы раздать лекарство от чумы.

Каждому больному и здоровому китайцу Пин Фу и его друзья вручали два коробка: белый и красный. На белом было написано: «Открой, прими порошок – и будешь здоров», а на красном: «Открой в день осеннего полнолуния, в час восхода солнца».

Каждый, кто открывал белый коробок и принимал порошок Пин Фу, сразу становился здоров. Не прошло и месяца, как чума в Китае прекратилась. Но миллионы красных коробков по всему Китаю еще не были открыты, все ждали назначенный день и час. И вот наступило пятнадцатое августа – праздник осени. И как только первые солнечные лучи коснулись земли, все китайцы в один и тот же час открыли свои красные коробки, и прочитали короткое послание Пин Фу: «Когда сегодня на небе взойдёт голубая звезда, – нападайте на врага».

В сумерки миллионы китайцев, пряча под одеждой кинжалы, луки, стрелы и ножи, вышли из своих домов и, увидев голубую звезду в небесах, бросились в битву с врагами. Теперь сражался не маленький отряд храбрецов, а весь народ. Против всего народа никакой враг не устоит, и захватчики были изгнаны из Китая. Так славный крестьянский сын спас свой народ от рабства.

Оглавление

Сказка о первом сказочнике

Дай-фу – приносящий счастье

Верное сердце

Волшебная кисть

Свирепый тигр и хитрый У

Подарок

Небесная река

Девушка-пион

Гора тысячи сокровищ

Волшебная свирель

Про сосну, черепаху и тигра

Как собака с кошкой враждовать стали.

Как тигр кап-капа испугался.

Птица Чжао Гу

Как юноша любимую искал

Сказка про хитрого У-гэна и верного Ши-е

Жених-змей

Мимоза

Девица-карп

Жёны в зеркале

Женщина-лисица

Волшебная картина

Небесный барабан

Портрет девушки из дворца

Сад нефритовой феи

Сказка о младшем брате

Пять сестер

Золотая птичка и дух дерева

Отворитесь, ворота каменные!

Финиковая косточка

Шляпа, которая по небу летала

Лис-оборотень

Семеро братьев

Удивительные приключения мастеров

Волшебный чан

Семейная драгоценность

Жэньшэнь-оборотень

Царь-удав

Волопас и ткачиха

Сказание о Мэн Цзян-Нюй

Птички-неразлучницы

Горы бессмертия

Блеск золота

Золотой остров

Девушка и колокол

Фея цветов

Обманщик

Обезьяна и черепаха

Свадьба дракона

Продавец груш

Одеяло и зонтик

Сто тысяч стрел

Хуан Сяо

Цзун – бесконечный день

Чудесное лекарство Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg