Вчерашний банкет удался. Просто на удивление удался – никто не напился, не орал и не лез с пьяными объятиями к юбиляру. Чинно прошел банкет, душевно. Даже к сладкому столу остались все, хотя к этому моменту застолья Симаковы, например, обычно уходили домой, так как Симаков-глава уже лыка не вязал, а Петренко-холостяк возбуждался от выпитого и убегал на поиски кого-нибудь в юбке.
Однако сам юбиляр, Игорь Степанович, оказался не на высоте – расслабился, разнюнился к концу посиделок, даже опрокинул на себя салат. А кофе так вообще разлил по всему полу, не держала рука чашку: водка и возраст совсем не сочетались!
Короче говоря, выперли Игоря Степановича на пенсию… Ласково выперли, ненавязчиво. Даже банкет в этот раз за свой счет организовали, словно извинялись. А чего здесь извиняться! На пенсию – значит, на пенсию.
Так что наутро пенсионер в законе, Жуков Игорь Степанович, напившись чаю, приступил к разбору подарков. Бывшие сослуживцы не поскупились, и это было хорошо.
– Так-с, – сказал Игорь Степанович, разглядывая расписной поднос, – мило, но не нужно.
– Тэк-с, – неопределенно пробормотал он, раскрыв и закрыв сувенирную матрешку Ельцина со всеми предыдущими политиками страны в ее животе, и поставил ее на отложенный в сторону поднос.
Вскоре образовалось две кучки, большая и маленькая: в большой были поднос, матрешка, две маленькие картины (репродукции Шишкина и Айвазовского), стопка книг, кукла на чайник и сам чайник. В маленькой лежали книжка с хорошим названием «Сделай сам», набор юного столяра и две коробки конфет.
Игорь Степанович с недоумением вертел в руках последний подарок, не зная, к какой куче его пристроить. Это была книжка в кроваво-красном переплете размером с общую тетрадь. Книжка имела непонятное, тисненное серебром название: «Моя жизнь». Жуков полистал ее – она белела чистыми страницами. Правда, кое-где мелькали коротенькие предложения с двоеточиями на конце – без очков Жуков их не понимал.
– Дуська! – протяжно крикнул Игорь Степанович, – а, Дуська! – из кухни выглянула тощая растрепанная жена. Вытирая мокрые руки о подол грязного халата, она раздраженно спросила: – Чего орешь, пенсионерина?
Жуков пропустил «пенсионерину» мимо ушей, потому как еще не решил для себя, хорошо это или плохо – быть пенсионером.
– Ты сюда глянь-ка, – поманил он ее рукой, – чего это?
Комментарии к книге «Изменения», Михаил Бабкин
Всего 0 комментариев