«Богиня Дуня и другие невероятные истории»

Дай руку, мой добрый читатель!

Я поведу тебя в город моего вымысла.

Город моего вымысла похож на всякий город: есть в нем заводы и кинотеатры, сады и бани, стадион и магазины…

Город как город, только чудеса там на каждом шагу.

Ты, пожалуй, не поверишь, что все необыкновенные истории, о которых я расскажу в этой книжке, случились на самом деле. Ну что ж! Я и сам в это не очень верю. Но столько всякого пришлось мне за свою жизнь увидеть, столько услышать, столько самому рассказывать, что где уж тут разобраться, что я сам видел, а что другие видели; и что я видел такого, чего не хотел бы видеть, а чего не видел, что хотел бы увидеть; и что было такого, чего не могло быть, а чего не было, что могло быть?..

Город моего вымысла похож на всякий город. Живут в нем парни и девушки, ученые и милиционеры, умные и глупые, старики и старушки, официантки и кузнецы, трудолюбивые и лодыри. Некоторых из них я хорошо знаю, но не хотел бы знать. Других не знаю, хотя не прочь бы узнать. Одних я уже раньше встречал, хотя не желал встретить. Других никогда не встречал, но всегда хотел встретить. А есть и такие, которых я не встречал, а ты встречал. А есть и такие, которых ни я не встречал, ни ты не встречал – их я попросту выдумал.

Короче говоря, город как город. Не хуже и не лучше других.

Мы были тогда еще так молоды, что считали себя уже пожилыми мужчинами. Мы знали, что такое макрокосм и микрозвук, что такое косинус фи и фототелемеханика, и думали, что нам открыты все тайны мира и осталось лишь пожинать плоды своей мудрости.

Мы жили в одной комнате, в один час уходили на завод, одинаковые обеды заказывали в столовой, одни кинофильмы смотрели в кипо; и когда один получал премию, то все покупали обновки, а когда одного должна была посетить подружка, то все шли в парикмахерскую.

И мы знали друг о друге всё.

Мы знали, что сердце нашего белокурого красавчика Вити каждую неделю разбивается вдребезги, и тогда ничего больше Вите не надо: ни галстуков, ни кино, ни велосипеда.

Мы знали, что умный Миша никогда ничему не удивляется. И если как-нибудь утром он проснется и обнаружит, что уже двадцать второе столетие, то раньше, чем проснемся мы, он найдет этому вполне правдоподобное и удовлетворительное объяснение.