«Секрет в гробнице»

Ветер жутко завывал над полуночным склепом. Луна висела, как золотая летучая мышь, над древними могилами, проглядывая сквозь бледный туман своим блестящим подслеповатым глазом. Бесплотные ужасы могли таиться среди окруженных кедрами гробниц или ползать невидимые глазу среди затененных кенотафий, потому что это была не освященная земля. Но гробницы хранят свои жуткие секреты, и есть тайны, более черные, чем ночь, и более прокаженные, чем бледная луна.

Именно в поисках таких тайн я и пришел, один и таясь от всех, в мой родовой склеп в полночь. Мои предки были чародеями и колдунами в прежние времена, поэтому лежали отдельно от мест упокоения других людей, вот здесь, в этом крошащемся мавзолее в забытом людьми месте, окруженном только могилами своих слуг. Но не все слуги лежали здесь, потому что были и те, кто не умер. Сквозь туман я шел туда, где рухнувший могильник вырисовывался среди нависающих деревьев. Ветер усилился, когда я прошел по еле видной тропинке к сводчатому входу, погасив с яростью мой фонарь. Только луна продолжала освещать мой путь своим жутким светом. Таким образом я добрался до азотистого, поросшего плесневыми грибами портала семейного склепа. Здесь свет луны заблестел на двери, которая не была похожа на другие двери, — огромной массивной плите из железа, вмурованной в крепкие гранитные стены. На ее внешней поверхности не было ни ручки, ни замка, ни замочной скважины, но вся она была покрыта резными зловещими рисунками — загадочными символами, аллегорическое значение которых наполняло мою душу более глубоким отвращением, чем могут передать простые слова. Есть вещи, на которые не следует смотреть, и я не хотел слишком задумываться о возможном генезисе ума, чье знание могло создать такие ужасы в такой конкретной форме. Поэтому в слепой и тревожной поспешности я пробубнил неясную литанию и выполнил все поклоны, что необходимы в ритуале, который я узнал, и по их завершении открылся циклопический портал.

Внутри была темнота — глубокая, мрачная, древняя; но какая-то необычно живая. Она содержала пульсирующее предзнаменование, намек на приглушенный, но целеустремленный ритм и омрачала все, создавая черное, гулкое откровение. Симультанное