«Вызов»

Гайя Антонин Вызов

Глава 1

Киев - вечный город. Это - Северный Рим.

Оноре де Бальзак

   И кровь поет во мне...И в зыбком полусне    Те звуки с красками сливаются во мне.    И близость нового и тайного чего-то,    Как пропасть горная на склоне поворота,    Меня баюкает и вкрадчиво зовет,    Туманом огненным окутан небосвод.    Мой разум чувствует, что мне при виде крови,    Весь мир откроется и все в нем будет внове.    Смеются маки мне, пронзенные лучом...    Ты слышишь, предок мой? Я буду палачом!    К. Бальмонт   He was a leader, malicious and violent,   His fame is covered with blood.    "The King" Accept   Не делай тот самый последний шаг.   Не дай мне повод тебя погубить!   Привычно подумай, что я - твой ВРАГ.   Опомнись! Не вздумай меня полюбить!   Я вовсе не тот, кем ты грезишь во сне.   Мой Мир так далек от твоей высоты.   Мне проще все сжечь. Так привычнее мне.   Прошу! Отойди от последней черты.   Мне легче разбить, чем поверить в твой Мир.   Мне легче тебя, как куклу, сломать.   С чего ты решила, что именно ТЫ,   Сможешь меня научить мечтать?!!    Lady Fiona

  После разборки на последнем этаже офисного здания, расположенного в какой-то жопе, после значимой для меня беседы с Маной на берегу Днепра мы, наконец, смогли добраться до моей норы.

   Я не помню точно, как уснула, помню лишь, что мы с Маной пили (я вино, он - коньяк) и смотрели телевизор. Я не говорила с ним, он был поглощен происходящим на экране, словом, вскоре я выключилась.

   Проснулась в своей постели одетой.

   Мана все так же сидел перед телевизором, но уже на полу.

   - Я не думала, что ты так любишь телевидение, - сказала я, зевая и останавливаясь в дверном проеме зала.

   Вампир глянул на меня мельком.

   - Обожаю. Классная штука. Еще больше люблю ходить в кино, особенно в 3D.

   - Наверное, многие вампы, обращенные до 20-ого века, любят всякие современные штучки, - улыбнулась я.

   - Многие. Правда, некоторые так и не научились смотреть телевизор...

   - Как это?

   - Ну так. Смотришь на экран и не понимаешь, что это там происходит.

   - Господи, о чем ты?.. Как можно не понимать?

   - Я сначала тоже не мог увидеть ничего. Какая-то мудацкая херня, не понимаю, что это за ящик с мельтешением, только раздражение вызывает. А другие сидят и пялятся. И в один прекрасный день у меня в мозгу просто что-то стало на свои места - и я начал понимать. Ну, отдельные сцены и кадры смысл обрели, и целое стало понятным. Не знаю, как объяснить лучше.

   - Я поняла. Надо же, какие вы интересные.

   - Как зверушки в зоопарке.

   - Что ты, гораздо интереснее.

   Я приблизилась к Мане и легонько потрогала его волосы. Они потеряли свою прилизанность, но были жесткими от геля. Терпеть не могу, когда парни пользуются средствами для укладки.

   - Не в обиду.

   - Расслабься.

   В ванной я привела себя в порядок, потом переоделась в домашние джинсы и футболку. Налила себе чая. На часах было 11 утра.

   После я села за компьютер.

   - Мне надо поработать, - сказала я Мане.

   Он выключил телевизор и расположился на диване, потянулся к бутылке коньяка, извлеченной им ранее из моего бара.

   - Я взял, не против?

   - Угощайся, я его все равно не пью. И девочки мои не пьют.

   Отвернувшись к компьютеру, я включила монитор. Послышался звук наливаемого в стакан коньяка.

   - А курить тут можно?

   - Да, пожалуйста. Я сама курю в комнате. Шторы уже желтые все. Пепельница на столике, как видишь.

   - Ты такая милая, - щелкнула зажигалка.

   - О... С чего комплимент?

   - Сидишь себе, мило отвечаешь, трусики из джинсов соблазнительно торчат, позвоночник выпирает. Прям Лолита.

   Я ощутила горячую краску, заливавшую лицо. Моментально поправив и трусы, и футболку, я с укоризной глянула на Ману.

   - Я работаю, а ты отвлекаешь.

   Вампир, зажав в углу рта сигарету, отпил из стакана.

   - Брутальненько, - оценила я.

   Мана затянулся, не касаясь сигареты руками, выпустил дым. Прищурился, развалился поудобнее, босой и в полурасстегнутой черной рубашке. Ну, и в брюках, конечно. Из такой плотной матовой ткани. Он нравился мне таким. Очень интересно узнавать его с разных сторон.

   - Я тот еще брутальщик.

   Я вспомнила, как он затушил в стакане сигарету и выпил потом то, что в нем оставалось. Бррр... Хотя вампирам ведь все равно.

   Я вернулась к монитору и открыла нужные вордовские документы, придвинула к себе блокнот и ручку.

   - А ты любишь брутальных?

   - А то. Я и сама не барышня кисейная.

   Мана замолк, он что-то листал, видимо, взял журнал со столика. Он молчал минут двадцать, я даже забыла о его присутствии. Потом вампир спросил, и я вздрогнула от звука его голоса:

   - Нет журналов вроде "Хастлер" или еще порнушки какой-нибудь?

   - "Плейбой" на окне.

   - "Плейбой"... - передразнил он недовольно и снова притих.

   Я печатала, перенося записи из блокнота в блокнот на компьютере. Скользнув взглядом по старой заметке, сделанной еще до написания первой книги "Бьется - не бьется?", я захотела спросить у Маны, бьется ли у вампиров сердце. Что я и сделала.

   - Конечно, бьется. А вот тебе еще одна бомба - мы дышим.

   - Хороший прикол, заценила. То, что дышите, понятно, разговаривать же вам как-то надо. А сердце какую функцию выполняет?

   - Подкачивает кровь, как ни странно. Изредка. А еще без сердца мы были бы импотентами.

   - Как?.. - я уставилась на Ману.

   Он склонил голову, глядя на меня с улыбкой:

   - Приток крови к члену.

   Я отвернулась, покраснев.

   - В самом деле, как я не додумалась...

   Через какое-то время молчания я решила спросить у Маны еще кое-что.

   - Эээ...

   Я подняла голову от ноутбука, собираясь высказаться, даже рот приоткрыла, но мысль вылетела из головы.

   - Что такое?

   - Блин, хотела что-то спросить, но забыла...

   - Загугли, - с улыбкой подсказал Мана.

   Он все потягивал коньяк. Я сказала: "О!" и открыла "Гугл". Потом до меня дошло, и я обратила на вампира испепеляющий взгляд.

   - Что? - со смешком спросил он. - Мы тут сидим час, а ты уже 20 раз открывала поисковик.

   - Почему бы тебе не следить за чем-нибудь другим?

   Мана с удобством оперся плечом о мои бархатные подушечки. Давно надо убрать их к чертовой матери, не вписываются в минималистский стиль квартиры, но жалко, ибо мачеха дарила.

   - Не могу. Мне было приказано не спускать с тебя глаз.

   - На-ка, - я принесла ему из кухни ноутбук, - почитай или поиграй.

   - Ты не хочешь прийти ко мне, сюда? - он похлопал по дивану, приглашая.

   Я отвернулась, чтобы он не увидел моего лица.

   - Я занята.

   - Пишешь?

   - Пишу.

   - А что пишешь?

   Надо же, теперь он решил завалить меня вопросами.

   - Книжку.

   - Какую?

   - Про любовь и вампиров.

   - Оригинально...

   Я против воли хрюкнула. Забавный он.

   - Дай почитать.

   Я бросила ему книжку, снятую с полки.

   - Гайя Антонин, - прочел он. - "Седьмая дочь". А почему именно седьмая дочь?

   - Потому что седьмой ребенок одного пола в семье, по поверьям, становился вампиром.

   - Когда? Сразу после рождения, что ли?

   - Я полагаю, он имел такой шанс после смерти. В этой книге героиня воскресает после того, как ее убили.

   - Потрясающе.

   - И мстит убийцам.

   - Оригинально...

   Я резко развернулась к Мане. Он улыбался во весь рот.

   - Ты это специально?..

   - Да. Это смешно.

   - Ты можешь посидеть молча полчаса? Мне нужно закончить главу сегодня же.

   Мана раскрыл книгу и начал читать. Он действительно примолк. Я строчила ничего не значащие слова для того, чтоб догнать объем текста до пятисот тысяч знаков. Было муторно и скучно, но куда больше я не хотела смотреть на Ману. "Ты не хочешь прийти ко мне?" Хочу, еще как хочу. Поэтому и распространяюсь тут уже второй час на тему того, как появились вампиры, по сути, пересказывая содержание "Выбора", первой книги цикла.

   Сначала все было неплохо, но потом Мана начал вести себя очень и очень скверно. Он смеялся, хмыкал и один раз прихрюкнул. Не помню, чтоб я там что-то столь веселое писала.

   Когда он хохотнул в очередной раз, я не выдержала. Снова развернулась к нему.

   - Мана.

   - Да? Ты меня отвлекаешь.

   - Ты мне можешь объяснить, что такого смешного ты там нашел?

   - Как?! Это очень смешная книга. К примеру, - Мана вернулся на пару страниц назад. - " - Тебе лучше остановиться, - сказал Деррин... бла-бла-бла... вынимая двуручник из ножен, висящих за спиной", - он внимательно посмотрел на меня.

   Уж не знаю, почему, но я покраснела.

   - Раз - двуручник весит до фига, впопыхах заводя руку за голову, можно под его весом получить растяжение. Два - банально порезаться можно. Три - у тебя рук не хватит, чтобы его вытянуть из ножен. И за спиной такие мечи не носят.

   Конечно, мне хотелось придумать причину, по которой двуручный меч все же можно носить за спиной. Но что-то не получалось.

   - А ты где свою саблю носишь? - спросила я.

   - Под мышкой, - спокойно ответил Мана, листая книгу в поисках других моих ляпов.

   - Под мышкой?

   - Ну да. Лезвие меньше метра длиной, легко доставать, легко носить. Вот, еще: "С заряженным арбалетом она просидела в кустах до наступления глубокой полуночи, и лишь затем...". Гайя, арбалеты никогда не заряжали про запас. У них быстро растягивается тетива, считай, оружие в негодности. Так... еще момент: "Чертовски неприятная вещь, скажу я тебе". Я так понял, они поклоняются какому-то богу-воину, которого ты содрала с Христа?

   - Исамену Хайрему, - ответила я.

   - Ладно. И откуда у них черти в таком случае? Рая и ада, я так понял, тут нет.

   - Да я там о загробной жизни вообще не написала.

   - Ну ничего, - успокоил меня Мана не без ехидства в голосе, - напишешь, что они попали из другого мира, делов-то...

   И он погрузился в чтение. Я вернулась к монитору с улыбкой на губах.

   - И юмор такой тут...

   - Петросянский? - предположила я.

   - Точно.

   - Мана, поверь, я все это давно знаю, - я опять повернулась к нему. - Мне в Интернет-сообществах таких люлей выписывали - мама, не горюй. Вот только когда это там делали всякие эдорасы, мне было совершенно пофиг. А когда ты критикуешь - стыдно как-то...

   Мана задумался. Потом бросил книгу на столик у дивана.

   - Ладно, хватит. Эта книга ужасна. Прости, но тебя, наверное, читают только припевочки в возрасте до 16 лет.

   Он налил себе еще коньяка. Лицо у него было каверзное. Я вздохнула и достала из стола стопку листов.

   - Вот, возьми.

   - А что это?

   - Названия нет, но моим братьям и папе понравилось, а сестрам и маме - нет. Думаю, тебе тоже по вкусу придется.

   Пока Мана читал, я успела закончить главу и приняться за следующую. Наконец, вампир спросил:

   - Незаконченное, да?

   - Ага.

   - Жаль. Стоящая вещь. Ладно, признаю - писать ты все же умеешь.

   - Слава Богу, жизнь снова обрела краски...

   - Ты прикольно описывала детство и юность этого парня. Так сурово, сермяжно, но цепляюще. Все эти мелочи типа боли в первый раз - ну, что не только девушкам больно бывает, страдания без секса, дружба здоровская - откуда нахваталась?

   - Так у меня куча братьев. Сева после первого раза не к Антону, ну, самому нашему старшему, прибежал, а ко мне.

   - Неудивительно. Ты же мать Тереза, честное слово. То вампира лечишь-опекаешь, то девчонку какую-то в больницу возила...

   - Ты откуда знаешь?

   - Я следил за тобой, когда время было.

   Я хотела спросить о том происшествии вечером, когда, пьяная, шла домой, но я и так знала, что это был Мана.

   - Спасибо тебе. А кто были те люди, что хотели на меня напасть вечером возле арки?

   Мана изумленно вскинул на меня глаза, но быстро понял, что я знаю, и улыбнулся:

   - Фэнеловы парни.

   - Что ты с ними сделал?

   - Ну, двоих стукнул головами о стену. Одного ударил в затылок. Четвертого пришлось убить. После этого случая Фэнел всерьез обеспокоился...

   Я вздрогнула.

   - Не парься. Тебя ждала менее милосердная участь, если бы твое пьяное тело доставили нашему общему другу Фэнелу Диаконеску.

   - Что это за фишка такая, кстати? - я задала мучивший меня вопрос. - Ну, дампир я. И Саша дампиром была. И что теперь?

   - Да то, что разные вампирские группировки с усердием ищут дампиров, чтобы создать сверхсильное существо.

   - Смысл?

   - Не доходит, что ли?

   - Ну, создадут они этого сверхсильного, конечно, здорово такого под рукой иметь, но он же один.

   - А если его еще и вампиром сделать?

   - И все равно. Что толку от одного такого?

   - Ты, похоже, не понимаешь всей мощи такого создания. Саша, едва обратившись, Кимуру швырнула метров на пять. А ему почти тысяча лет. Да еще если учесть, что Саша - не чистый дампир, а ребенок дампира и человека.

   - Как же вы это вычислили?

   - Она поддается влиянию других вампиров - обычно вы не поддаетесь. Причем этот дефект с ней остался и после обращения в каком-то смысле, - Мана вздохнул. - Да и вообще она дефектной получилась. Бедная девочка...

   - Тебе жаль ее?

   - А тебе - нет?

   - Но ты же вампир. Сам сказал, что не живешь нашими мерками и эмоциями.

   - Ну ладно, мне жаль, что вместо выгоды мы получили, возможно, бесконтрольную и очень сильную психопатку.

   - Так-то лучше. Но скажи - а хоть кто-то уже создал дампира от дампира?

   Мана покачал головой. Я рассмеялась.

   - По крайней мере, у меня нет таких сведений. И ты же понимаешь, что годятся лишь дампиры женского пола, так как только мужчина-вампир может зачать ребенка. Таким образом из и так небольшого числа дампиров половина отпадает. И еще попробуй найди вас! Вы же в кланы и септы, как мы, не собираетесь. Большинство из вас и не знает, что ваши папашки - кровососы. Да что там - большинство и не видело их ни разу в глаза, папашек, я имею в виду. Как правило, многие вампиры даже не знают, что у них есть дети.

   - Может, и у тебя есть.

   Мана поглядел на меня выразительно.

   - Я всегда старался следить за этим. Нет у меня никаких дампиров. Эта охота началась лет сто назад. С тех пор я особенно аккуратен. Не желаю обрекать возможную девочку на участь, подобную твоей.

   Я расстрогалась. Надо же, какой он, оказывается, милый. А вот по поводу моей участи - ох, нехорошие предчувствия теснят мне грудь...

   - А... - я замялась, не зная, как задать неудобный вопрос. - А при жизни у тебя были дети?

   Мана опустил глаза в стакан и, медленно поднеся его к губам, так же неторопливо отпил.

   - Да.

   - О, - я кивнула, было неловко. Мана снова замкнулся. - Не хочешь говорить?

   - Может, позже.

   Я кивнула, потянулась, чтобы скрыть неловкость. Потом спросила:

   - А с чего вообще началась охота на дампиров?

   Мана повертел в ладонях стакан.

   - Исследователь из наших добрался до одного из самых старых вампиров, известных нам.

   - А сколько ему лет?

   - Да что-то около пяти тысяч.

   - Ого!

   - Хм, - Мана улыбнулся, - он живет в Индии отшельником, в пещере какой-то, чтит заветы Будды и носит одну набедренную повязку. Короче, рассказывал он исследователю этому - Батистену, я знал его, - рассказывал всякие байки и предания. А потом возьми и расскажи легенду о ребенке вампира и дампира, мол, неуязвимый, сверхсильный и страшный вампир из такого получится. Я сразу могу сказать, что зафиксирован случай, когда дампир действительно родила ребенка от вампира, но он был уродом и не прожил долго. В другом случае дампир убила родившегося ребенка и покончила с собой.

   Я прижала ладонь к губам, сдерживая вскрик. Мана невесело улыбнулся.

   - Так вот, Батистен донес эти сведения до нас. Хотя обещал Матассе не рассказывать никому. Матасса - этот старейший, отшельник...

   - Да, я поняла.

   - Спустя несколько лет Батистен поехал в новую поездку с другими исследователями, они зашли к Матассе и проговорились о том, что все ищут дампиров, чтобы сварганить то самое совершенное оружие. Матасса убил Батистена в ярости, остальные сбежали. В том же году Форум Старейших напомнил всем, почему, собственно, Матасса стал отшельником...

   - Почему?

   - Вампиры и люди много лет назад заключили что-то вроде пакта о ненападении. Нам не с руки ссориться с облеченными властью людьми, напряжно это и невыгодно.

   - То есть, правительство знает о вас?

   - Да, почти всюду. Мы стараемся никого особо не убивать и так далее, делиться прибылью, а они закрывают глаза на наше существование.

   - О как...

   - Так вот, у Матассы была дурная привычка - патологическая тяга к убийству. Он вырезал полностью небольшие населенные пункты. Форум Старейших давно пытался его прищучить, да он и сам раскаивался всегда. Ну, и много лет назад он удалился в ту пещеру, ни с кем не общался вовсе. После смерти Батистена Форум приказал оставить Матассу в покое и не преследовать дампиров, мол, это чушь. Когда-то были попытки создать дампира в квадрате, мол, ничем толковым не закончившиеся.

   Я лишь вздохнула. Непросто как все...

   - Конечно, дампиров все ищут и по сей день, пытаясь проверить легенду, но все держится в секрете и от Старейших, и друг от друга.

   - По-моему, это гиблое дело.

   - Ну да, может. Среди дампиров нередко бывают люди с отклонениями, а шанс получить ненормального ребенка от дампира и вампира очень велик.

   - У меня нет отклонений.

   - Ну, и у Саши не было, пока она была человеком. Удачные дампиры лучше обычных людей - сила, реакция, здоровье, память.

   - Удачные дампиры, - проворчала я, вставая. - Сраные вы селекционеры, драть вас конем.

   Мана хмыкнул.

   - Черт, как же я вас ненавижу, - сообщила я. - Как можно так поступать с живыми людьми?

   - А что? Нам не привыкать.

   - Ты говорил о девушке, покончившей с собой и убившей своего ребенка. Кто она была и что ее толкнуло на это?

   - Не знаю, может, она была религиозна. Были девушки, кончавшие с собой из религиозных помыслов. Вампиры - нечисть, все такое... - Мана сел, опустив босые ступни на пол. - А я знал одну... Хотя ладно.

   Я в ожидании глядела на него.

   - Начал - продолжай.

   - К чему тебе это? В твоем положении меньше знаешь - крепче спишь.

   - Правду мне надо, правду.

   - Нет.

   - Черт, Мана, я не собираюсь кончать с собой. Это не мое. Жить - по-любому лучше.

   - Конечно, - он встал и приблизился ко мне, - даже думать не смей о том, чтобы умереть. Разве только для вечной жизни.

   - Я не хочу быть вампиром.

   - Возможно, не будет другого выбора.

   - Выбор есть всегда.

   - Вот Соленна так же говорила.

   - Та дампирка, которую ты знал?

   - Ага. Она была такая... красивая, порочная и холодная. И крутая. Она не хотела стать вампиром и не хотела, чтобы ее использовали как инкубатор. Предпочла смерть.

   Я бы предпочла свалить подальше от этих е...нашек, но промолчала об этом.

   - И мне было очень жаль ее.

   - Так хороша была?

   - Это тоже. Дампиры ведь так притягательны для нас, - Мана, улыбаясь, отпил еще коньяка, провел рукой по моим волосам. - Вы пахнете вкусно, редко люди так сказочно пахнут.

   Вампир прижал меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

   - Я пьянею от тебя, - услышала я над ухом.

   - А я думаю - от полулитра коньяка.

   - Мне нравится, когда ты пытаешься язвить, а сердце у тебя начинает сильно колотиться.

   Мое сердце и правда начинало трепыхаться, когда Мана оказывался так близко. Ничего не могу поделать с собой. Я его хочу.

   - Глянь-ка, уже пять часов, а я даже не завтракала! - пришлось фальшиво изумиться, чтобы был повод ускользнуть от Маны.

   Я ушла на кухню, уже оттуда спросив:

   - А ты будешь что-то... из обычной еды?

   - Нет. Я это перерос триста лет назад.

   Я хмыкнула, ставя в микроволновку тарелку с тарталетками, заполненными жульеном.

   - Совсем большой мальчик, - пробормотала я, доставая из холодильника пластиковый контейнер с нарезанным, но не заправленным салатом из креветок с огурцом. Конечно, он стоит уже с вечера тридцатого декабря, но не пропадать же еде.

   Когда я повернулась к столу, то увидела в дверном проеме Ману со стаканом и бутылкой в руках.

   - Но лет так десять назад я побывал в "МакДональдс", - сообщил он мне, - все наши хвалили, и я зашел туда. Это самая вкусная в мире еда.

   - Прости, бургеров у меня нет, да и глютамата натрия тоже.

   Он ухмыльнулся, опираясь о дверь плечом. Я заправила салат, перемешала его, достала из тренькнувшей микроволновки тарелку, открыла оливки и пересыпала их из банки в блюдце.

   - Мы можем посмотреть что-нибудь по ящику...

   - У меня есть лучшая идея, - Мана поставил на стол свои неизменные в этот день атрибуты и метнулся - ох, как же это слово подходит вампирам - в зал.

   Я не успела присесть на стул, как он вернулся, поставил на стол мой подсвечник на три свечи, зажег их своей Zippo, выключил свет, взял с подоконника горшок с цветущей мелкой розочкой, поставил возле подсвечника.

   - Прости, не догадался купить цветы, пока ты спала, - несмотря на то, что он якобы извинялся, его тон был обычным - с ехидцей.

   - Да я...

   Пока я пыталась что-то сказать, он выудил из холодильника начатую бутылку вина, налил мне в бокал, который мирно сох вторые сутки возле раковины. После чего сел на стул напротив меня и сказал:

   - Ну вот. Ужин при свечах. Это лучше, чем смотреть ящик.

  - О, ты ценишь что-то выше ТВ?

   Мана налил себе коньяка.

   - Да, но немногое. До дна.

   Мы чокнулись.

   - За тебя, - вежливо, как и положено хорошим девушкам, сказала я.

   - За тебя, - ответил он.

   - Забавно...

   - Что?

   - Последний раз я так сидела с Ваней, - я улыбнулась, - только тогда он ел, а я лишь пила. И при свете, конечно.

   Мана закурил сигарету. Метнулся за пепельницей.

   - Он рассказывал, как ты его нашла. Это заставило меня усомниться в твоих умственных способностях еще больше.

   - А что такого?..

   - Полезть в драку с тремя отморозками - это что?

   - Ну... Это...

   - Что угодно, кроме признака мозговой активности.

   - Я знала, что он сильный...

   - Да, но он не знал, понимаешь?

   Я умолкла.

   - И я вижу, что ты к нему испытываешь чувства...

   Я хотела возмутиться, но передумала. Есть смысл держаться на одном уровне крутости с этим вампиром.

   - Пусть подрастет, тогда посмотрим, - как можно безразличнее сказала я.

   - Я не имел в виду что-то сексуальное.

   - Ох, Мана, с тобой не угадаешь. Конечно, испытываю, он мне достался дорогой ценой, если можно так сказать.

   - Говоришь как о собственном ребенке.

   - Ну, если во мне и впрямь течет вампирская кровь, то это понятно. Вы вон всех вообще родней кличете. Отец мой, дитя мое... И липнете друг к другу. Цыганский табор какой-то.

   Мана серьезно заметил:

   - Ты еще ничего не поняла. Но поймешь.

   - К слову о детях. Ты обещал мне ответы на вопросы. Можешь приступать. Я спрашивала о том, были ли у тебя дети при жизни.

   Лицо моего оппонента застыло, и я с запозданием подумала о том, что Господь меня явно умом обидел. Я забыла, что несмотря на всю свою закалку и жесткость, вампиры тоже способны испытывать боль.

   - Прости. Я... наверное, не могу требовать...

   - Ну почему же? - он неторопливо раздавил в пепельнице окурок. - Я расскажу тебе все, что хочешь.

   - И о том, как ты стал вампиром?

   - Да.

   Было видно, что ему и это неприятно, но я не собиралась обращать на это особого внимания сейчас.

   - Итак, как ты стал вампиром, Мана Депрерадович?

   Он наполнил мой бокал с поистине философской вдумчивостью. Закурил еще одну сигарету. И начал.

   Манойло Депрерадович родился в 1673 году в небольшой деревне на севере Сербии. Север принадлежал Австро-Венгерской Империи, остальная часть страны - Оттоманской. Родители Маны, Невена и Олеко, были крестьянами, бежавшими от притеснения турок под власть австрияков. У них были еще два сына, которые погибли в военных стычках двух империй, и какие-то дети, которых Господь прибрал к себе малышами.

   - Я жил с родителями лет до 10-ти, потом какой-то состоятельный австриец - не помню его имени, собрал в нашей деревне с десяток таких же мальчишек, как и я, и отправил в военную школу недалеко от Вены. Мол, сербы должны служить своим хозяевам. За годы моей учебы я лишь дважды видел родителей.

   Когда Мане стукнуло 18 лет, его взял на службу австрийский князь Данкмар Эрнст де Коллоредо Франц фон Вальдштейн.

   - Он давно ко мне приглядывался. Не могу сказать, что я блистал среди других, но выделялся все же. Граф пару раз беседовал со мной, хвалил за усердие и набожность...

   При этих словах я подавилась.

   - А что странного? - Мана улыбнулся невесело. - Я истово верил. А незадолго до смерти даже дал обеты воздержания, нестяжания... и так далее, - Мана вздохнул, взъерошил волосы руками. Я видела, что ему нелегко вспоминать об этом. - Надо же, прошло столько лет, а у меня все еще что-то... Ладно.

   Князь сделал юного воина своим телохранителем, по крайней мере, он всюду таскал с собой смазливого парня с глазами тигра, как он изволил выражаться. На первую свою войну Мана попал в том же 18-летнем возрасте.

   - Я улетал просто, улетал на поле боя. Я никогда не получал такого кайфа от жизни. Теперь я понимаю, что у меня какое-то отклонение серьезное, а тогда считал, что строю себе лестницу в небо, разваливая саблей до пояса врагов Империи.

   Тогда же он получил первое ранение.

   - Вот, - Мана расстегнул две последние пуговицы на рубашке и приблизился, и я увидела белый шрам на ребрах слева. Я потрогала его пальчиком, попутно окинув взглядом его крепкую фигуру с хорошо развитыми косыми и грудными мышцами. - Он у меня один, к сожалению, остальные ранения были пустяковыми, и больше ничего не осталось на память.

   Я притворно горячо закивала головой, стараясь скрыть смущение от вида его тела. Мана сел на свое место.

   - Франц тогда воевал под началом принца Евгения Савойского, - спокойно повел он дальше свой рассказ. - И вместе с ним мы прошли долгий путь. Для меня принц Ойген до сих пор остается человеком номер один, он тот, на кого стоит равняться. Мы не общались, естественно, я только пялился на него с благоговением...

   - Трудно представить Ману Депрерадовича, пялящегося на кого-то с благоговением.

   - А он стоил того, поверь. Один раз я принес ему письмо от Франца, а принц спросил, как меня зовут. А потом, спустя какое-то время, после битвы назвал меня по имени и сказал, что я отлично сражался. Это был самый лучший день в моей жизни.

   Он рассказывал, а я видела в нем некий след того мальчика, которым он был. Этот мальчик так и не исчез окончательно.

   - Как-то так оно и шло. Принц одерживал победы, терпел незначительные поражения, а с ним и мы. Много всякого было... Только война. Всю свою смертную жизнь я отдал войне.

   В 1697 году мы напали на турков при Зенте. Это на территории Сербии. И это была одна из самых значительных побед наших - да что там, самая. Нас было полста тыщ, турков - на тридцать тысяч больше. Мы напали, когда они вброд переходили Тису. Из наших мы потеряли 500 человек, ранены еще тысячи две были. Турки потеряли только утонувшими десять тысяч, в целом же мы положили тогда в три раза больше. Остальные бежали, причем так бестолково, что побросали все. Мы взяли их орудия, казну и государственную печать. Кроме того был захвачен гарем Мустафы. Сам султан бежал.

   Мана прервался, потер переносицу пальцами. Было заметно, что он подходит к скользкой теме.

   - Ну, и вот я на поле боя, кто помчался за турками, кто куда, а я был недалеко от Франца, который с остальными суетился возле добычи. И вот смотрю на пейзаж, на разбитые повозки - мы же их при продвижении захватили, помнишь? И вижу, как наши парни вовсю развлекаются с турчанками. Зрелище не для слабонервных. Я не слабонервный, но было неприятно, я уже хотел уйти, но среди женщин, вытащенных из кибиток, я увидел одну... С нее стащили покрывало, она кричала. И я поехал туда, лишь услышав ее французскую речь, отогнал солдат и увез ее оттуда. Собственно, делать мне с ней было нечего, поэтому я сдал эту женщину Францу.

   Она назвалась Сабриной Д`Агассо, рассказала, что была дочерью знатного лангедокского дворянина-винодела, что плыла пять лет назад на корабле с отцом из Марселя в Геную, когда их захватили турки. Отца убили, а ее подарил позднее некий паша своему султану, Мустафе II.

   - Франц подпал под ее очарование сразу же, - сказал Мана, - ей даже не надо было внушать ему ничего. Как ты поняла, она была вампиром.

   Франц не мог нарадоваться на свою прелесть, привез ее с собой в Вену, разодел, увешал золотом и камнями. Легенда о дочери реально существовавшего Д`Агассо пошла гулять по столице. Как узнал Мана позднее, данный дворянин-торговец с дочерью плыл на том же корабле, что и Сабрина, так что ее ложь могла просуществовать довольно долго.

   Мана жил в одной комнате с садовником князя, молодым парнем, своим ровесником. Тот засыпал всегда раньше, а Мана еще читал какое-то время.

   - И вот, где-то через два месяца по прибытии в Вену - князь восстанавливал своих бойцов, наслаждался обществом Сабрины и выходами в свет... Через два месяца она впервые пришла ко мне.

   Мана сказал это таким зловещим тоном, что по спине пробежал мороз.

   - Я смутно помню первое время, - вампир обвел глазами потолок. - По прошествии стольких лет все как в тумане, а тогда было еще хуже. Я ничего не понимал. А она приходила именно как приходят вампиры в старых книгах, - он усмехнулся. - Ночью, внушив мне, что это сон, пила мою кровь, занималась со мной любовью и уходила. Она зачаровала и моего соседа. Вскоре мы с ним начали обмениваться мыслями о том, что происходит что-то странное. И лишь пришли к согласию о том, что надо действовать вместе, как Эрнест - мой сосед - умер. Я знал, почему и от чего он умер. Он мешал Сабрине уединяться со мной.

   Мана еще раз взъерошил волосы. Он был взволнован воспоминаниями.

   - Ну, и примерно тогда я начал верить, что Сабрина - вампир. Я не мог ничего сделать, сказать. Я чувствовал ее власть подсознательно... Это странное чувство, не могу описать. Радуйся, что у тебя иммунитет к воздействиям вампирским, Гайя. Словом, я начал бороться с ней. Заранее скажу, что проиграл всухую, - он усмехнулся. - Хотя нет, один раз я все же размочил счет, когда она обожглась о мое новое серебряное распятие.

   Мана запасся омелой, увешал комнату чесноком, малевал пентаграммы и круги у кровати, в изголовье прибил деревянный крест, рассыпал у дверей просо. Он был столичным образованным и умным молодым человеком, но темные крестьянские суеверия его предков довлели над ним.

   - Я слабел с каждым днем. Вскоре я понял, что мне осталось совсем немного, - между бровей Маны пролегла глубокая складка. - Я хотел спрятаться от нее, уйти в монастырь, замаливать свои страшные грехи, за которые на меня пала такая кара. Я ходил каждый день в церковь, молился и просил помощи у священника. Он принял мои обеты - я полагал, что Бог меня защитит. Или что на том свете у него я обрету покой. И я все больше мечтал о том, чтобы умереть. Но случилось все иначе.

   В скором времени Франц фон Вальдштейн решил снова примкнуть к стану принца Евгения. Сабрина не стала долго думать, просить Франца оставить Ману с ней... Она просто обратила парня.

   - И взяла свои драгоценности, деньги Франца, его лошадей и экипаж, гроб с моим телом и уехала в Грац, оттуда - в Удине, потом в Венецию, затем в Верону, Милан, Геную... Там мы прожили пару лет. Потом я надоел ей, и она отвезла меня в Монако, к тамошнему патерналу Тристану Фиески. Вот такова моя история.

   Мана щедро отхлебнул коньяка. Я отставила опустевшие тарелки и взяла бокал с вином.

   - Я сожалею, Мана. Наверное, это было нелегко.

   - С ней было нелегко. Первые годы я запомнил как кошмар наяву. Я не хотел пить кровь, я убегал от Сабрины и ждал рассвета, бродя по улицам. Хотел сгореть. Но она всегда находила меня. А запах крови... - вампир умолк. - Я не мог удержаться. Потом, когда Сабрина бросила меня на Тристана, - Мана улыбнулся, - вот тогда жизнь и началась. И уже пять лет спустя я был благодарен ей. Возможно, ты когда-нибудь ее увидишь. Мы не встречались с начала двадцатого века. Тогда Сабрина заезжала к Тристану. Она хотела забрать меня с собой, в очередной забег по Европе, но Тристан напомнил, что фактически он мой отец как вампира и она не имеет надо мной власти. Спустя месяц после ее визита я уехал из Монако в Киев.

   - Ты любишь Тристана?

   - О да, крепкой мужской любовью, - Мана рассмеялся. - Он научил меня столькому и столько всего для меня открыл. То время, что я жил при монакском дворе, было самым насыщенным, авантюрным и бесшабашным. А, может, я просто был молод.

   - А Сабрину ты любишь?

   - Нет, не любил никогда. Живым не любил и боялся, мертвым ненавидел. Мучал ее. Она мучала меня. Было невесело.

   И все. Несколько скупых слов.

   - Но почему она была в гареме?

   - А, она рассердила чем-то Мастера Европы, провела в бегах почти полвека. Потом очень удачно попала в плен к туркам и решила, что лучше, чем в гареме, ей не спрятаться.

   - Как ее зовут на самом деле, сколько ей лет?

   - Она родилась где-то под Тулузой в 1316 году. Она чуть младше Николы. Ее зовут Субирано Эсмене Л`Арригада, в девичестве Валентьен, - со вздохом произнес Мана имя, навеки впечатанное в его память.

   Я подивилась ее имени про себя.

   - Она одиозная личность, о которой много наслышаны, но вряд ли хоть половина слухов о ней - правда.

   - Ну а Тристан?

   - Тристан родился в Генуе, где-то в последней четверти двенадцатого века. 1175-1190 годы, что-то в этом роде. Потом, уже будучи вампиром, перебрался в Монако, к Гримальди и другим членам фамилии Фиески и помогал им отвоевывать власть.

   - Ты говорил о ребенке, - мягко напомнила я.

   Мана осушил свой стакан.

   - Может, в другой раз, - сдержанно ответил он.

   Я согласилась, хотя было любопытно.

   - А ты давно живешь здесь?

   - Не слишком. Я приехал впервые на Украину из интереса, хотел увидеть Северный Рим, - Мана улыбался. - Пообщался с Ингемаром. И решил, что пора покинуть на время родное Монако.

   - И когда же ты покинул родное Монако?

   - Так... - Мана взъерошил волосы. - Какой же год был? Помню, что в тот год скончались две королевы Виктории - английская и немецкая. И первый король Сербии, Милан Обренович. 1901 год. Через десять лет уехала Дандан, и я стал мастером...

   - Дандан?

   - Ага. Дандан из клана Линху. Уехала на родину, там у них в Китае революция вовсю бушевала. Как понимаешь, всюду в то время было неспокойно.

   - Назревала война?

   - Точно. Дандан оставила меня за главного, да так и не вернулась больше на свой пост. После свержения монархии там, в Китае, она подсуетилась и стала мастером всей страны. Хотя, кажется, изначально ехала защищать императора, но потом способствовала его свержению.

   - О, я, помню, смотрела фильм "Последний император"! Об этом... Пу И, кажется. Хорошее кино, однако вампиров я там не увидела, - я улыбнулась.

   - Сомневаюсь, что Бертолуччи стал бы снимать кино о вампирах.

   - Итак. Дандан тебя любила?

   Мана вытаращился на меня.

   - С чего такие вопросы?..

   - Ну, она наделила тебя властью.

   - Кого-то же надо было наделить.

   - То есть, у вас с ней ничего не было?

   Мана скорчил ироничную гримасу:

   - Госпожа Антонин, вы так прямы...

   - Можно подумать, ты такой стеснительный...

   - На самом деле нет, но с Дандан особая история. Она была обращена в 12 лет, - Мана брезгливо поморщился, - я не могу трахать ребенка. Даже если ему тысяча лет. Но она проявляла ко мне интерес, да, - самодовольная ухмылка блуждала на губах моего собеседника. - Однажды я оказался в ситуации, когда она попросту приказала раздеться и лечь.

   - И что? - я закусила губу.

   - А ничего. Я послушался, а она ударила меня и убежала.

   - И все равно оставила Левобережье на тебя. Странно, кстати, что тысячелетний вампир довольствовался ролью мастера Левобережья.

   - Ты недооцениваешь мое звание. Девчонка любила Кима, они старые друзья, спала с Ингемаром - словом, у нее тут был интерес. Дандан всегда была очень ответственной и поэтому выбрала для своего берега Днепра лучшего, - Мана все так же самодовольно улыбался. - Я воспитывался, если можно так сказать, в Монако, а это особое место. Дандан знала, что я научен удерживать власть в своих руках.

   - И ты удерживал до конца двадцатого века.

   - Да.

   - А где еще ты успел побывать за свою долгую жизнь?

   - Ну... Вена, как ты понимаешь, Италия, Монако, Франция - в Париж мы вообще как на дискотеку ездили, при дворе потусить. Тристан любил пить аристократическую кровь, - Мана улыбнулся, - и я тоже. Голубую кровь.

   Я поняла, что вдохновило Ману на название его клуба.

   - Я был в России, США, Германии, Голландии... ммм... да где я только не был. Не был в Азии - разве что в Китае.

   - У Дандан?

   - Нет, до Дандан, Тристан просил меня посодействовать тамошнему пекинскому клану в разборках с медиками.

   - А кто такие старейшие?

   - Самые старые вампиры на территории, подконтрольной конкретному Мастеру, - Мана закурил.

   - Эммм?..

   - Ну, власть в каждом городе или стране представляет Высокий Мастер, грандмастер, гроссмейстер, король - в разных регионах по-разному своих высших называют. Для суда или решения важных вопросов мастер может призвать старейших на своей территории.

   - То есть, это, так сказать, не официальное звание?

   - Нет. Просто если тебе до хрена лет - ты должен нести ответственность и помогать своему мастеру.

   - Значит, у нас старейшие - Кимура, Никола и ты?

   - Ну, я мастер Левобережья, я всегда совал нос в дела Ингемара, - Мана усмехнулся одним уголком рта. - Но к старейшим пока не отношусь.

   - И кто еще из старейших?

   - Ну, в пределах наших двух септов это и все. Фэнел еще был до недавнего времени. В Фастовском септе - там отдельная история - сидит мастер Палач, - лицо Маны омрачилось почему-то. - Ему больше семиста лет, на судах он присоединяется к нам.

   - Фастов - город контрастов, - пробормотала я машинально. - А что у него за кликуха такая стремная?

   Мана вздохнул:

   - Да он и сам стремный.

   - У вас с ним проблемы?

   - Ага, можно и так сказать. С ним и его септом.

   - А что за проблемы?

   Мана застонал, роняя голову и упираясь лбом в подставленную руку.

   - А можно сегодня забыть об этом, а? Мне так здорово просто сидеть тут и пить твой коньяк, не думая о том, что за дверью этого дома...

   Я улыбнулась и тронула его голову.

   - У тебя волосы жесткие от геля. Хочешь, я тебе голову вымою?

   Мана быстро поднял на меня глаза. Как там говорил его прежний хозяин Франц? Тигриные глаза? Пожалуй, хотя у тигров они желтее. Да и Мана больше походил на пантеру...

   - Конечно, хочу, - очень ровным тоном согласился он.

   Я смутилась, но выдержала его взгляд с улыбкой.

   - Вот интересно - у большинства ваших длинные волосы. Есть какая-то причина?

   - Тупо забываешь подстричься. Волосы так медленно растут. Я в последний раз посещал салон тогда, когда его называли цирюльней, - Мана озорно оскалился. На клыках плясал отблеск свечей.

   - Иди ты!

   - Серьезно. Ну, еще пару раз меня ровняли так, не профессионалы.

   - Девушки?

   - Никола и одна смертная.

   - Никола так красива.

   - О да, - Мана чуть пренебрежительно усмехнулся, - это она умеет. Но ничего более.

   Я вопросительно глянула на него.

   - Не будем о Николе, Гайя. Ты мне голову вымыть обещала? - он с готовностью, улыбаясь во весь рот, снял рубашку и гематитовый кулон с шеи.

   Я провела Ману в свою ванную.

   - На колени, - приказала я шутливо, беря в руки душевую насадку.

   Мана довольно-таки развязно подошел ко мне и картинно рухнул на колени. Черт, и это было так... Я опустила на него глаза, пытаясь не улыбаться слишком говоряще.

   - Не передо мной, перед ванной.

   Он послушно повернулся.

   - А Ване ты голову мыла?

   - Нет. Никому никогда не мыла.

   - А я мыл. У меня, кстати, руки умелые...

   Его слова потонули в шуме пущенной воды. Я видела лишь его затылок, но была уверена, что вампир улыбается. Мана оперся локтями о край ванны и подался вперед.

   - Не горячо?

   - Нет.

   Я принялась смачивать волосы Маны водой, стараясь не зацепить пирсинг на его правом ухе. Пять сережек.

   - Как у тебя пирсинг держится?

   - Там немного серебра. Не больно и не регенерирую. Может, просто залезем вдвоем в эту широкую ванну?

   Я сглотнула.

   - Мана, я тебя хотела расчленить в этой широкой ванне, - дала я ему пищу для размышлений.

   Он умолк. Я взяла шампунь и выдавила на ладонь немного прозрачной жидкости. Мана все молчал, когда я взбивала пену на его голове. И когда я смывала шампунь молчал, и даже когда смывала кондиционер. Я забеспокоилась.

   Выключив душ и повесив его на место, я взяла полотенце с вешалки на стене.

   - Вот так. Давай... - я принялась вытирать поднявшемуся Мане голову.

   Он смотрел на меня не слишком весело.

   - Ты ведь никогда меня не простишь, да?

   - Я никогда не смогу забыть, на что ты способен.

   - Я способен на куда более плохие вещи.

   - И ты знаешь, что я тоже, - я заглянула ему в глаза.

   Мана потянулся вперед и прикоснулся губами к моим губам.

   - А я теперь еще и знаю, что сильна, - прошептала я ему, пытаясь мягко вывернуться из захвата влажных рук.

   - Ты не сильна. Пока, - ответил он тоже шепотом.

   Я охнула, когда Мана уверенно положил ладони на мою задницу, прижимая к себе крепче. Я довольно отчетливо ощутила, что он хочет меня не меньше, чем я его.

   - Да не бойся ты, ну же, - он уткнулся лицом мне в шею, - расслабься.

   Я и впрямь была скована донельзя.

   - А я боюсь.

   Он оторвался от сводящего меня с ума исследования моей шеи и прилегающих территорий и серьезно взглянул мне в глаза. Смотрел долго, убрав руки с моей жопы.

   - Что? - не выдержав, спросила я.

   - Да так.

   Он выпустил меня и вышел, я последовала за ним.

   Мана взял с кресла лежащий там в ножнах клинок.

   - Вот, - он протянул вынутое оружие мне.

   Я замерла, не зная даже, как реагировать.

   - Я причинил боль тебе, ты можешь причинить ее мне. Ударь несколько раз, мне будет сложнее регенерировать.

   Я взяла саблю в руки. Она была приятно тяжелая, непривычно тяжелая.

   - Сабля... - тупо произнесла я, зачарованная блеском стали.

   - Скорее, шашка. В Монако я долгое время носил итальянскую скьявону, но времена оружия прошли. А такая игрушка не привлекает внимания, - его голос был спокоен.

   Я сжала в руке эфес. Мне показалось, что вся кровь разом бросилась мне в голову.

   - Ну давай, не медли, - парень развел руки в стороны, показывая свою беззащитность.

   Комок стал в горле, я вытянула руку и направила чуть загнутый кончик шашки в живот Мане.

   - О, а знаешь, - его голос сочился сарказмом. Наверняка из Маны получился бы хороший актер, - я даже потружусь сойти с твоего красивого ковра, чтобы не залить его своей кровью.

   И он преспокойно направился в ванную. Я - за ним.

   Мана сел на край ванны.

   - Вот, давай, - и снова развел руки в стороны.

   - Ты псих.

   - А ты?

   Я коснулась острием его груди. Конечно, он храбрый и даже безрассудный. Не-не, все же псих. Я верно его характеризовала.

   Я повертела оружием, что опасно блестело в сантиметре от чуть смуглой матовой кожи Маны. Еще чуть-чуть и... Это чуть-чуть растянулось на минуту. Я понимала, что не смогу ранить его.

   - Ты сделаешь это или нет?

   Я покачала головой с жалким выражением на лице. Наверное, я выглядела ничтожно.

   - Не хочешь или не можешь?

   - Не хочу... - простонала я.

   Лицо Маны расплылось в улыбке, в глазах запрыгал бешеный восторг.

   - Иди сюда, - он выхватил у меня шашку и левой рукой притянул меня к себе. - И хватит уже бегать от Маны...

   Кажется, он нес меня, прижав к себе одной рукой. Я обхватила его ногами и руками, пытаясь не отрываться от его губ при толчках от спешных шагов. Мана бросил шашку на стол, обхватил меня уже двумя руками, отвечая на мои поцелуи так агрессивно и страстно, что я поняла - просто поцелуями на этот раз не закончится.

   Как осталась голой - тоже не помню. В свете настольной лампы, которая горела с тех пор, как мы ушли на кухню, я увидела Ману, поднявшегося надо мной. Я подползла так, чтобы опираться о спинку дивана и жадно на него уставилась. Он с улыбкой расстегнул пояс и ширинку, снял штаны вместе с неэротичными шортами. Впрочем, снял очень эротично.

   И он просто горел, что удивило меня. Горячее крепкое тело его, казалось, льнет ко мне каждой клеткой. О, в любви Мана был открытым, щедрым и в прямом и непрямом смыслах пламенным. И еще - он говорил. Он шептал мне на ухо всякие просьбы - ему нравилось так играть, я сразу почувствовала. Он дожидался ответа - положительного, конечно, и воплощал свои просьбы в жизнь. Нет, нет, я никогда не была стеснительной или сверхчувствительной, но от некоторых его слов я стонала. Просто от слов, мучительных и сладких, как и сам он - весь, с головы с влажными еще волосами до длинных ног, одна из которых ныне поддерживала меня, сидящую на нем, в интересной позе. Согнутой в колене ногой он прижал меня к себе, чтобы уложить на спину.

   - Вот так, моя хорошая...

   Наверное, главное было в его искусительном шепоте, в его интонациях. Мана хорошо чувствовал свое тело и прекрасно владел им. И владел моим телом, перекладывал, переворачивал меня, прижимал, отталкивал - чаще прижимал, конечно. Совершенно ошеломленная, я позволяла ему все, и этому поражалась еще больше. Правда, в какой-то момент все мысли просто ушли - кажется, когда его голова оказалась между моих ног. Вцепляясь во влажные пряди его волос пальцами, я даже не думала о том, что забросила свою интимную стрижку ввиду полного отсутствия интима в моей жизни. Впрочем, растянутое в возбужденной улыбке лицо Маны, появившееся надо мной, выражало полное довольство жизнью. Он облизнулся, после чего долгим поцелуем впился в мои губы.

   - Пахнешь карамелью, - сообщил он.

   - Меньше слов, - выдохнула я, придя ненадолго в себя.

   Мана ухмыльнулся. И снова поцеловал. И вошел в меня. Я вскрикнула.

   - Тебе больно?

   - Нет.

   - Больно.

   - Я давно одна...

   Он не стал более говорить ничего. Видимо, и для него время слов ушло, осталось только время дела.

   И - честно - он был лучшим членом в моей жизни. Нет, не членом. Лучшим любовником. Лучшим мужчиной. Не закончив с ним и первого секса, я уже знала это. Всё, остальные были безнадежно дискредитированы и, боюсь, посланы на хрен.

   Он стонал - и это безумно заводило. Я вцепилась в Ману всеми частями тела и двигала бедрами ему навстречу.

   - Разреши? - его хриплый шепот вернул меня с небес на землю.

   Он осторожно потянул меня за волосы, целуя в шею. И до меня дошло.

   - Нет! - вскрикнула я, пытаясь вырваться.

   Мана в мгновение ока прижал меня к дивану.

   - Тебе будет хорошо, обещаю...

   Он шутливо просил меня разрешить потрогать мою попу и облизать пупок, но об этом, видно, просить и не думал. Он собирался сделать все по-своему.

   Да, были клыки на моей шее. И сперва боль. Но потом... Небо!.. Я не пробовала наркотики никогда, но это было лучше всех долбаных экстази и кокаинов мира!.. Я задыхалась, я почти потеряла себя где-то на семьдесят седьмых небесах. А потом оргазм, похожий на гром, сотряс эти небеса. Я закричала. К горлу подкатил комок, по щекам заструились слезы. Мана так раздраконил мои бедные нервы, а, может, организм плакал от счастья, что меня, наконец, кто-то трахнул...

   Мана лежал рядом, прижимал к своему горячему телу и молчал. И мне не хотелось ничего говорить. Клонило в сон. Уже засыпая, я повернулась к нему и, молчаливо извиняясь, поцеловала его в плечо. Зеленые глаза сыто и нежно смотрели на меня.

   Уснула я в крепком кольце его рук.

   Глава 2

  - Почему?!. Почему каждый раз, когда я рядом с тобой, я оказываюсь в смертельной опасности?

  - Я не могу устранить опасность, но... Я могу защитить тебя.

   " Дьявол рядом с тобой"

  Пожалуй, она никогда никого не любила, кроме себя. В ней пропасть властолюбия, какая-то злая и гордая сила. И в то же время она - такая добрая, женственная, бесконечно милая. Точно в ней два человека: один - с сухим, эгоистическим умом, другой - с нежным и страстным сердцем.

  А. Куприн

  ... - Да. Хорошо. Скоро буду. Нет, она спит. Да, мастер.

   Я приоткрыла глаза. Голос Маны доносился из соседней комнаты. Я приподнялась, с плеча упал уголок одеяла. Я была в своей спальне.

   - Мастер, ты уверен, что он не знает?.. Я имею в виду, п...деть Траяну всегда лучше всего удавалось.

   Я встала, накинула на себя халат и вышла в зал.

   В свете зарождающегося дня у окна стоял обнаженный Мана с телефоном в одной руке и бутылкой в другой. Донышком бутылка упиралась в мускулистое бедро вампира. И вид сзади у него был не менее аппетитным, чем вид спереди. Видимо, услышав мои шаги, Мана обернулся и махнул мне бутылкой.

   - Ага... - это "ага" прозвучало уже очень отвлеченно. - Понял. До встречи.

   Мана бросил трубку на стол у компьютера. Отпил из бутылки.

   - Сопьешься, - сказала я.

   - Хорошая шутка, - Мана неспешно приблизился ко мне.

   Я вспомнила о том, что произошло вечером, и шумно вдохнула, пытаясь унять неожиданную нехватку кислорода.

   - Мне Ингемар велит ехать к нему.

   - Что случилось?

   - Ничего пока, - Мана погладил меня по щеке и поцеловал.

   - Нет, что-то не так.

   - С чего ты взяла?

   - Ты озабочен.

   Вампир широко улыбнулся и прижал меня к себе уже повеселее. Я отклонилась от его требовательных губ.

   - Рассказывай.

   Мана все же достал до моего лица, хоть я и выгнулась назад. Поцеловав меня еще разок, он вернул меня в вертикальное положение и выпустил. Начал собирать с пола свою одежду. Это было волнующее зрелище, доложу я вам. Обнаженный вампир кружил по комнате в поисках отдельных предметов одежды, тем временем пересказывая мне новости.

   - Вчера, когда мы вернулись к тебе домой, Ингемар с Кимом, Джейми и Эриставом поехали на стрелку к Мастеру Траяну...

   - Он старый?

   - Две тысячи лет, может, чуть меньше.

   - Ого...

   - Я тоже хотел поехать.

   - Зачем?

   - Как зачем? Собственными глазами оценить обстановку. Впрочем, с ним я еще увижусь, не сомневаюсь в этом. Он когда наезжает в гости, так быстро его отсюда не выпереть. Где мои трусы?..

   Я указала на пол возле компьютерного стола. Мана подобрал свои черные шорты и, натягивая их, продолжил:

   - Так вот, он тут пасется и вынюхивает, как бы ему поиметь Северный Рим вместе со Львовом и Луганском и всей Украиной.

   - Он хочет на место Ингемара?

   - Нет, конечно, он своего кого-то хочет поставить трахать нам мозги. Мы, конечно, Северный Рим, но он живет в Риме настоящем, он - Мастер Европы...

   - А вот странно, почему под носом у Ватикана вампирский европейский центр образовался? И странно, что в другом центре христианства, в Киеве, та же картина.

   - Странно? А ты хорошо подумала? - застегивая ширинку, спросил Мана. - Ладно, - видя мое непонимающее лицо, смилостивился он, - могу подсказать. К примеру, Константинополь некогда называли Новым Римом, - вампир улыбнулся иронично, - в 9-11 веках. И мы там обретались в большинстве своем...

   - Все, кажется, поняла. Вампиры специально тулятся к христианским центрам?

   - Да, потому что... - он жестом предложил мне закончить мысль.

   - Потому что в средние века вся власть была у церкви?

   - Да, и не только у христианской и не только в средние века. Есть одна очень старая вампирша - в отличие от многих старейших мира она общительная и современная тетка, Люсфер Огайнес. Она говорила, что некогда вампиры паслись в Вавилоне - этак с две тыщи лет до начала нашей эры...

   - Какая ирония, - не могла не перебить я Ману.

   - Да, все наши атеисты не упускают случая пошутить по этому бородатому поводу. Вавилонская блудница и святой Рим...

   - А Иерусалим?

   - Иерусалим - центр трех религий. По уговору в нем рулят азиаты. Да и неспокойно там, на хрен нам надо... От взрывов и вампиры гибнут.

   Мана убрал рассыпающиеся волосы с лица. С такой естественной прической он казался совсем другим - моложе своих 25-ти и мягче, что ли.

   - Дай геля.

   Я принесла ему пенку и лак для волос. Недовольно бормоча, Мана зализался, снова став злым Маной.

   - Так вот, Траян ни словом не обмолвился о девушке-дампире - значит, не знает о тебе, Фэнел ему мог не сказать. Вполне вероятно, он тебя берег для себя. Я не верю Траяну ни в чем. Поэтому мне предстоит узнать, не угроза ли он, - Мана, натянув носки, встал, - для всех нас.

   Наверное, он имел в виду - для меня. Или нет?.. Может, я слышу то, что хочу слышать. В конце концов, одна ночь ничего не значит... Я улыбнулась Мане, надевающему свою портупею.

   - Будь осторожен.

   - Ты будь осторожна. Не выходи из дома.

   - Но как же...

   - Гайя, - он глянул на меня предостерегающе. - Для твоего же блага.

   - Я не думаю, что Мастер Траян знает мой адрес.

   - А вдруг знает? Ты нас недооцениваешь в умении выслеживать добычу.

   - Но мне необходимо будет выйти из дома за покупками.

   - Я привезу тебе все, что попросишь.

   - Когда?

   - Сегодня я постараюсь вернуться к тебе.

   Мне стало так тепло от этих слов.

   - У тебя кровь на пальто.

   - Я возьму твою машину, - мы понимали друг друга с полуслова, и это пугало.

   - Хорошо.

   Он прижал меня к себе крепко, целуя. Мыслями он был уже там, с Ингемаром и Траяном, я чувствовала это. В глазах Маны была какая-то мрачная решимость - и это было хуже тревоги или беспокойства.

   - Мой номер у тебя есть, - сказал он, уже выходя в подъезд.

   И ушел. Я заперла дверь, прислонилась к стене и задумалась.

   Сделав звонок, я договорилась о встрече, потом приняла душ и привела себя в порядок.

   В час дня в мою дверь позвонили. Пришел нотариус Артем Савинков, он работает в моем издательстве, и я попросила его помочь мне. С ним пришли мужчина и девушка.

   Мы довольно долго общались, я угощала Артема, нещадно чихающего, чаем с настойкой, лимоном и гвоздикой, других гостей - кофе и конфетами. Когда они ушли, у меня на руках была копия моего завещания. Я завещала все, что у меня есть, в том числе, права на мои книги, Валерию Павловичу Антонину, в случае его кончины - Ларисе Михайловне Антонин. Немногочисленные побрякушки из золота и драгоценных камней распределила между Юлией и Люцией, Антону оставила единственную антикварную вещь, что у меня была - икону 18 века с изображением Николая Мирликийского. Луке, Северусу и Виктору предложила выбрать что-то на память из моих вещей. Я думала о технике и гаджетах - наверное, мальчики это оценят.

   Итак, я сделала все разумное, что могла, в данной ситуации. К тому же, мне всегда хотелось составить завещание - вот и повод появился. Оставалось лишь по-прежнему ходить с оружием - только раньше это была превентивная мера... А теперь - есть повод.

   И еще - что помешает Ингемару использовать меня для получения дампира от дампира? Кровь стыла в жилах, когда я понимала, что попала в ловушку. Мне некуда деваться, и я не могу себя защитить. То есть, могла бы, если бы знала, как работает моя вампирская составляющая. Я медитировала, прислушивалась к себе и не понимала, что же мне в себе искать?

   Мана позвонил мне, спросил, что мне нужно купить. И действительно приехал вечером, но лишь на несколько минут. Молчаливый и отстраненный, он вручил мне пакеты и исчез, даже не поцеловав и не ответив на мой вопрос "Как дела?" ничего, кроме "Потом поговорим". В пакете я нашла упаковку прокладок и улыбнулась - я не просила их купить, это он сам.

   Месячные начались ночью и, сверившись с табличкой-гаданием, я не усмотрела в этом ничего хорошего для себя. Месячные, начавшиеся в ночное время суток, гласило предсказание, сулят тоску, неприятности и разлуку. Я закинулась "Дициноном", чтобы кровотечение скорее прекратилось, и легла спать.

   Следующие дни я провела в одиночестве. Звонила Мане, однако механический голос каждый раз сообщал мне, что абонент вне зоны досягаемости. Шестого января утром я плюнула на все и поехала к родителям в Харьков.

  Утомительно однообразные ландшафты, скользкая трасса, снег, периодически сыпавший с неба - на дорогу у меня ушло почти десять часов. Таким образом, на пороге отчего дома я стояла вечером в начале седьмого.

   Сколько себя помню - мы всегда жили в этом большом частном доме, да он и был моим ровесником - его закончили строить вскоре после моего рождения. Двухэтажный, из светлого кирпича, окруженный садиком с фруктовыми деревьями, немногочисленными грядками и уймой клумб. Лора любит выращивать цветы. За домом - качели и горка.

   Я сама открыла себе ворота и въехала, оставив машину перед домом. Я звонила и предупреждала, что приеду, однако меня никто не встречал. На первом этаже свет горел лишь в кухне. На втором и вовсе было темно. Странно, что в рождественский вечер дома никого. Лора обычно блюла традиции, не кормила нас до первой звезды, зато потом мы до отвала наедались, пели "Нова радiсть стала" под ее аккомпанемент на фортепиано. К нам обычно приходили колядовать, Лора охотно привечала всех.

   Я поднялась на крыльцо и толкнула дверь. Как всегда, незаперто.

   - Ау, дома есть кто? - я закрыла дверь, включила свет в прихожей и начала раздеваться.

   - Гайя, это ты? - послышался голос из кухни.

   - Я, я.

   Ко мне уже спешила Лора, вытирая на ходу руки о полотенце. На шее у нее висели наушники. Вот оно что, она, наверное, просто не услышала, как я въехала во двор.

   - Наконец-то ты приехала, моя Гайка-зайка, - Лора обняла меня, прижимая к себе.

   Я услышала ароматы лака для волос "Прелесть", чего-то жареного, лаврового листа - о, Лаура - ее особенный запах и ее объятия всегда дарили мне ощущение покоя и поднимали настроение. А так, как она, никто не умел гладить по голове, ободряя и утешая. Что ж, она моя мать, другой у меня никогда не было.

   - Привет, мама, - я прижала ее к себе в ответ. - А где же все? Ведь Рождество...

   - А, мы ждали ведь тебя, да. Папа поехал в магазин, с ним Виктор. Люся спит наверху, Лука буквально десять минут назад к другу ушел за каким-то диском, сейчас вернется. Юля звонила, уже едет, Антон тоже.

   - А Северус?

   Я повесила свою короткую темно-красную шубку на вешалку. Скоро тут от верхней одежды и обуви будет не пройти.

   - А черт его знает, - донесся из кухни досадующий голос мачехи.

   Я вымыла быстро руки в ванной тут же, на первом этаже.

   - Ты ругаешься в Рождество? - шутливо ужаснулась я, падая на стул в кухне.

   - Да он меня достал уже. И всех достал, с утра Люся плакала из-за него.

   - А что так?..

   - Да кусок дурака он, потому что, свинота такая...

   Не подумайте, Лариса умела строить из себя профессорскую женушку, у нее с самого начала неплохо выходило, а теперь она легко могла бы затмить Джеки О в умении выглядеть леди. Но в душе она всегда была Лариской с кулинарного ПТУ. И, честно, я рада этому.

   Рьяно размешивая в миске блинное тесто, мачеха честила моего брата на чем свет стоит.

   - А вчера!.. Ввалился домой в три ночи! В три! Я ему трезвоню, трезвоню на телефон, а он, зараза, трубку не берет и все. Я уже и валокордин пила, и уже хотела в милицию звонить...

   - Можно подумать, он впервые так забурился куда-то.

   - Да это ничего. Он перед Новым годом вообще пропал! Разбил отцу машину - и исчез...

   Я вздрогнула, чувствуя себя виноватой. Интересно, Лора знает, что мы с Юлей давали ему деньги?..

   - Потом оказалось, что он поехал во Львов. На моей машине!

   Я взяла в руки кусок сыра в полиэтилене и начала его разворачивать. Лариса быстро подсунула мне терку и миску:

   - Сырок натереть надо.

   Я с радостью занялась этим, потому что мне было и стыдно, и досадно. Я дала Севе деньги, а он рванул во Львов вместо того, чтобы чинить машину отца. Сегодня кое-кто получит по наглой морде...

   Лора еще долго распиналась бы на тему дорогого сына, но в этот момент домой вернулся Лука.

   - Гайка! - заорал он с порога.

   Я услышала стук чего-то упавшего и тихий мат брата.

   - Лука! - заорала по своему обыкновени Лора, делая ударение на "у". - Ты что там опять свалил, паразит?!

   Я поспешила на помощь к нему.

   Лука сражался с оторвавшейся с одной стороны вешалкой. Конечно, он повесил на нее свою тяжеленную дубленку... Мой младший брат - парень нехрупкий, и в этом есть моя заслуга. Когда мне было семнадцать лет, я впервые привела его в тренажерный зал. Не папа, не Антоша - я. Итак, с 13 лет Лука начал качаться. Конечно, сначала он просто стал покрепче, но лет так с 16, видимо, под влиянием буйства гормонов в его теле, мой братишка начал стремительно наращивать мышцы. И, пожалуй, ему стоило остановиться где-то на золотой середине, но парень меры не знал. Поэтому имеем то, что имеем - увалень под метр девяносто ростом, сущий медведь, клянусь. Он со своей "рамой" порой не во все двери вписывается. Лука темно-русый, как Лариса, голубоглазый, как папа. Хорошо хоть лицо у него не было таким детским, как у его двойняшки Люси - с его-то мощным телом ему была бы обеспечена кличка "Малыш" до конца его дней.

   И вот сейчас Лука барахтался в пальто и куртках. Я помогла ему вернуть вешалку на место и повесить на нее упавшую одежду. После чего мы обнялись. Лука - самый высокий из всех нас, даже выше Северуса, хотя в том без малого метр девяносто.

   - Класс, ты приехала, - радостный и энергичный мой брат, от него всегда исходит волна позитива. - Мама! - заорал он так, что я, все еще находящаяся в его руках, вздрогнула.

   В нашей семье не умели разговаривать нормально, только орали.

   - Что?!

   - А ниче, что к нам седня Вика придет?

   - Ниче, - недовольный тон Лоры не оставлял никаких сомнений в том, как она относится к этой Вике.

   - С девушкой своей познакомлю, - сказал Лука.

   - Класс...

   Он увлек меня за собой, дабы дать послушать свой новый трек. Лука писал клубняк, который меня никогда не волновал. Однако послушать музыку брата - святое.

   Прослушав совершенно безликий, на мой вкус, трек, я сумела сбежать назад к Лоре. Натерев все же сыр, я помогла ей почистить картошку и нарезать два салата. У мачехи выходило куда лучше и быстрее, конечно, она вообще порхала по кухне.

   - Вроде все, - она сняла фартук, дожаривая отбивные. - Я пойду хоть причешусь, ладно?

   - Конечно! Я послежу за отбивными.

   Я достала из стенки в гостиной старые альбомы, в которые фотографии надо было вклеивать, принесла их на кухню.

   Вот я в возрасте пяти месяцев, если верить подписи под фото. Ээто писала мамина рука - незнакомый почерк, который я больше нигде, кроме как в этом альбоме, не видела. А вот мне годик - я в оборчатом синем платье сижу у нее на руках. Моя мать - она была светловолосой, почти блондинкой, и очень много улыбалась. Она всегда улыбалась, на всех фото. Папа говорил, что она была самой жизнерадостной из всех, кого он знал. Папа... Валерий. Нет, все же папа. У мамы лицо немного тяжеловатое, твердый подбородок такой, мужской, можно сказать. Папа говорил, что она была волевая и сильная, напористая... И что я похожа на нее в этом. У мамы курносый нос, больше похожий на клювик птицы, маленький такой, смешная кудрявая челка. И острые скулы. И глаза как у Ксены - зеленые, с прихотливо и капризно изогнутыми бровями.

   Я тщательно пересмотрела все фото мамы, не забывая переворачивать отбивные. Вот она с какими-то девушками - судя по всему, ее одногруппницы. Мама закончила восемь классов и техникум по специальности "Бухгалтер". Уже когда я родилась, мама была на втором курсе университета им. Каразина, она училась на какой-то экономической специальности. Видимо, с ней девушки из Каразина. Я перебрала немногочисленные фотографии, сделанные после моего рождения и до смерти мамы. Смешно, пожалуй, пытаться найти на них своего биологического отца. Из мужчин на фото только папа и его брат, мой дядя Толя. Вот фото с моей регистрации и крещения, вот фото на ступенях роддома - папа забирает нас с мамой с цветами и родственниками. Мама улыбается так гордо, будто не ребенка недавно родила, а изобрела лекарство от рака. Нет, пожалуй, я не такая. У нее харизма была - за версту чувствуешь. Так, а вот фото какого-то застолья... Семья дяди, беременная мама... Выпивший папа - по нему сразу видно это. Далее фото со свадьбы - мама уже с приличным животиком. Я вздохнула. Интересно, а если моим отцом правда был вампир, то он мог внушить Валерию, что Анна беременна от него. А если она была вампиром... Значит, ее обратили, когда она была беременна. Нет, не то - фотографии все, сделанные после моего рождения, были сняты в светлое время. Значит, все же отец. Я ощутила тяжесть, легшую на плечи. Люся, Лука, Сева, Витя... И папа. Они все не моя родня. Горько, как же горько это осознавать...

   - Фотки смотришь? - я не слышала, как Лора подошла ко мне.

   - Ага, вот, решила вспомнить.

   - Красивая у тебя мать была.

   - И есть, - я поглядела на нее и погладила руку, которой она оперлась о мое плечо.

   Лора улыбнулась мне тепло и потрепала по затылку.

   - Ты ж моя зайка?..

   Этот вопрос не требовал ответа. В двери кто-то позвонил и вошел, и мачеха унеслась в прихожую.

   - А мои пупсики пришли! - заголосила радостно она.

   Значит, Антон с женой и детьми пришел. Я выключила огонь под сковородой с отбивными, сложила альбомы на подоконник и вышла в прихожую тоже.

   В общем, после процедуры визгов, объятий, поцелуев, всяких там "Как ты похудел" Антону, "Обалденное платье" его жене, пришла Юля с мужем и детьми, и все поехало по новой. Сразу же подоспела Люся с парнем и Вика, девушка Луки. После них в дом вошли папа и Виктор. Одежду сносили в кабинет папы и бросали на диван. Обувь была по всей прихожей. Трое детей носились по дому, четвертый ребенок - 15-летний - угрюмо слушал музыку, усевшись в углу гостиной под елкой.

   Я, опомнившись, принесла из машины подарки, которые накануне вечером купила в ближайшем ТЦ. Надеюсь, я ни о ком не забыла.

   Все смешалось в доме Антонинов. Наконец, я загнала детей за стол, так как их родители были заняты активной болтовней друг с другом и братьями и сестрами. Папа сел возле меня, когда я, усадив 4-летнюю Марину, дочь Юлии, на соседний стул, заталкивала кончик полотняной салфетки ей за воротничок платья.

   - Гайя, - я повернулась и попала в его объятия.

   Мой папа довольно высок, но детишки переросли его. Он темноволос, голубоглаз и у него привлекательное лицо, которое несколько портила его постоянная меланхоличность. Все остальные в этом доме всегда горели и порой взрывались, но только не он.

   От папы пахло так же знакомо, как и от Лоры. Сигары, ментол - папа заядлый курильщик. И запах конфет почему-то. Я часто задавалась в детстве вопросом - почему от папы так вкусно пахнет?

   - Ты как доехала? - спросил он, ласково улыбаясь.

   - Хорошо, спасибо. Скучно только в дороге.

   - А как настроение?

   - Отлично! Я так давно тут не была, что теперь просто готова всех затискать до смерти.

   Папа засмеялся своим тихим добрым смехом. Все-таки, как консервирует человека любовь к истории - он выглядит столь молодо и все так же смеется... И тут меня пронзила внезапная догадка. Я вгляделась в лицо своего папы - то есть, не своего. Но почему же тогда я так на него похожа?

   - Пап, ты что ел, - спросила я у него, - у тебя на зубах что-то...

   Он провел языком по зубам.

   - А ну-ка, покажи, - потребовала я.

   Он послушно оскалился. Мне показалось, или у него такие длинные клыки?

   - Ой... - я растерялась, глядя ему в глаза. - Пап, вроде чисто.

   - Я ел шоколадку, - сказал он. - Ты как вообще? Книга продвигается?

   Если он вампир, то все остальные мои братья и сестры - тоже дампиры.

   А потом я задумалась. Нет, все же он не вампир. Я помню, что он был моложе. А у вампиров дети так часто не рождаются. Словом, ложная тревога. Хотя что-то грызло меня, может, желание, чтобы все-таки он оказался моим отцом?..

   - Гайя. Гайя...

   Я очнулась. Папа смотрел на меня внимательно.

   - Ты витаешь где-то, детка.

   - Ой, прости. Книжку заканчиваю, надоела мне эта тематика вампирская...

   - Девочка растет? - папа засмеялся.

   Зычный голос Ларисы призвал нас к столу. Она внесла огромное блюдо с горячей картошкой. Ужин начался.

   За столом сидели папа с Лорой, Антон и его жена Эмилия, в девичестве Адвокатова - еврейка, дочь депутата Рады, как я уже упоминала. Их семья не любила, когда им напоминали об их национальности, поэтому Эма с радостью сменила свою фамилию на фамилию Антона - Бусыгина. Их дети - 12-летний Жорик и 11 летняя Стелла. Мужа Юлии зовут Вячеславом Поруцким, их 15-летнего сына - Тимофеем, а дочь, как я уже говорила, Мариной. Кроме того, там были Лука с Викой - худощавой, крашеной в блонд девушкой. Люся тоже была с парнем - симпатичным, на мой вкус, Максимом. Виктор был один и ничуть не страдал от этого. Не хватало только Северуса.

   О нем и зашел разговор, во время которого я отчаянно мигала Юле и Антону, чтоб не проговорились о том, что мы дали ему деньги. Люся сидела ниже травы, ведь и она сидела в папиной машине во время аварии. Судя по всему, родители этого не знали. Северус не сказал им.

   Досыта обругав Севу, Лора начала расспрашивать невестку и зятя об их родителях. Антон тем временем разливал спиртное. Потом Виктор рассказал Максу, мне и Люсе неприличный анекдот, за что был наказан ударом полотенца Лоры по спине. Лука начал защищать его, в общем, начались полушутливые перебранки, которыми обычно славились наши застолья и после которых голова была просто квадратной.

   Мы сидели где-то час, я слушала рассказы племянницы Стеллы о том, как ей надоела школа и она скорее хочет в университет, учиться на журналиста, как и я. Я кивала, ощущая какое-то смутное беспокойство. Оно усиливалось с каждой минутой. Что-то было не так. Я извинилась, встала и прошла в кухню, чтобы выпить воды. В кухне работал телевизор, и я, неспеша попивая минералку, успела посмотреть кусочек праздничной службы в Михайловском соборе. В дверь позвонили.

   - О, это Северус, наверное, пришел, - это Лора.

   Конечно, Северус... Кто-то из моей родни - позже я увидела там Витю - подошел к двери. И открыл ее.

   - Привет. Я друг Гайи. Могу я войти?

   Я услышала голос Маны. Витя, видимо, заколебался, не зная, что сказать незнакомцу. И лишь поэтому я успела выскочить из кухни с истошным воплем: "Нет!"

   Глава 3

  Ненавижу людей, которые меня любят. И они меня ненавидят!

  Futurama

  Самая сильная ненависть - порождение самой сильной любви.

  Т. Фуллер.

  В повисшей тишине все уставились на меня. Я выдавила некое подобие улыбки:

   - Это ко мне, я сейчас...

   И я пулей метнулась к выходу, чтобы никто из моей гостеприимной родни не успел позвать Ману в дом.

   Я захлопнула за собой дверь, оказавшись лицом к лицу с вампиром. Он внимательно смотрел мне в глаза и молчал. Как всегда, на нем было пальто, в этот раз черное. Интересно, а летом он тоже пальто носит, чтобы прятать свое оружие?

   - Я тоже рад тебя видеть.

   Ледяной голос напомнил мне о тех не столь далеких временах, когда я намеревалась устроить этому вампиру запоздалую встречу с Творцом.

   - Что ты здесь делаешь, Мана?

   - Это ты что здесь делаешь? - он опешил от моей наглости. - Я русским языком велел тебе не высовывать носа из дома.

   - Я давно не виделась со своей семьей, ты не появлялся. И мне нужно было кое-что проверить здесь.

   Мана прищурился, глядя мне в глаза.

   - Я тебя сейчас стукну, - зло сообщил мне он.

   Я испуганно отпрянула, но он поймал мою руку. Я поняла, что мое безотчетное беспокойство было вызвано приближением Маны к дому моих родителей. Я тебя стукну... Волна старого страха и совершенно новой боли окатила меня. Зря поверила ему. Зря расслабилась и сочла себя такой особенной, что Мана попридержит ради меня свой бешеный нрав, снискавший вампиру славу психа даже среди кровососущей братии.

   Неожиданно в лице Маны что-то изменилось. Он на миг растерялся, выпустил мою руку.

   - Прости, я... почувствовал тебя.

   Потирая запястье, я настороженно глядела на Ману.

   - Хорошо, конечно, что ты меня чувствуешь, но с каждой такой вспышкой гнева твой кредит доверия будет таять, - честно предупредила я.

   - И что тогда будет, а? - с издевкой спросил он, улыбаясь. - Ты меня убьешь? Стоп, ведь это мы уже проходили.

   С минуту мы стояли, глядя друг на друга. Честно говоря, я была немало раздосадована его поведением и словами. Он же весь лучился злостью и ехидством.

   - Я пришел к тебе, тебя нема, - сказал он. - Пiдманула, пiдвела... Собирайся, мы едем в Киев.

   - Нет.

   - Тогда впусти меня.

   - Нет.

   Он так посмотрел на меня, что я поторопилась добавить:

   - Я не стану подвергать свою семью такому риску, разрешая тебе войти.

   В следующий миг я поняла, что жить мне осталось всего ничего. Глаза Маны не просто горели - они испепеляли. Вдруг подумалось, что с моей семьей он бы неплохо поладил.

   - Я сейчас просто беру тебя на руки и уношу прямо в этих милых розовых тапочках. Идет?

   Я задумалась. Было холодно. Надо что-то решать, иначе замерзну.

   - Мана. Я не могу впустить тебя в дом своей семьи. Ты и сам должен понимать это.

   - Значит, ты прогоняешь меня и не доверяешь мне. Дела... А пару дней назад... - он умолк.

   Мне стало стыдно.

   - Прости...

   - Приглашение можно отменить, - нехотя сообщил Мана, перебивая меня.

   - Да?! И как же?

   - Я должен сам отказаться от него.

   - И ты сделаешь это?

   - Да.

   Значит, имея возможность попросту увезти меня отсюда, вампир все же решил пойти на компромисс? Что ж, я делаю успехи в воспитании...

   Я открыла дверь дома и вошла в прихожую.

   - Папа, тут пришел мой друг, Мана, можно ему войти?

   - Конечно, - раздался несколько удивленный голос папы.

   Мана радостно заулыбался, шагнул внутрь и шепнул мне, коснувшись губами моего уха:

   - Я тебя обманул.

   Я онемела от его наглости и его прикосновения. Он разулся, пока я пыталась справиться с эмоциями, снял пальто. Под ним у Маны был свитер цвета кофе с молоком, с V-вырезом, под свитером - белая рубашечка. Еще был кожаный шнурок с гематитом на шее и джинсы. Мана явно собирался сегодня познакомиться с моими дорогими родственниками, осенило меня. Никакого оружия, никаких дорогих пижонских рубашек и штанов, больше подходящих для образа законченного мерзавца. Волк в овечьей шкуре, ага. И, тем не менее, мысль об этом согрела меня настолько, что я отмерла.

   - Я все же грохну тебя когда-нибудь, - прошептала я Мане, задержав его в прихожей.

   Он ухмыльнулся, он был доволен собой.

   - Знакомьтесь, - я вошла в гостиную, где все с любопытством уставились на парня, из-за которого я с воплями пронеслась по дому. - Это Мана. Мана, это мой папа...

   Я быстро поименно перечислила всех, горячо надеясь, что вампир сразу забудет имена и как-нибудь оконфузится.

   - Садитесь, садитесь, - Лора жестом указала Вите на стул, стоящий у елки.

   Мой младший брат мигом приволок его к столу и поставил возле меня.

   - Подвинься, Марусь, - сказал он Марине.

   - Нет, - девочка вцепилась в стол руками.

   - Ставь сюда, - папа подвинулся.

   Лора быстро организовала для гостя тарелку и приборы. Я злорадно посмотрела на вампира: интересно, как он будет отмазываться от настойчивых предложений попробовать заливное или салат?

   - А давно вы с Гайей знакомы? - задала любезно вопрос Лора.

   Я внутренне ликовала. О, эти допросы моей мачехи мало кто переживал без потерь и полной деморализации. Сейчас ты получишь по первое число, милый Мана...

   - Нет, с месяц примерно.

   - А где вы познакомились? - спросила Юля. Она с очевидным интересом пялилась на него.

   - В моем клубе, - не моргнув глазом, соврал Мана. И убил этим многих зайцев, которые наперебой начали расспрашивать его о клубе, родителях, роде занятий, образовании, возрасте.

   Мана врал как по-писаному. Видимо, сказывалась долгая практика. Весть о том, что он сирота, вознесла его в глазах моих родных еще выше.

   - А еще Мана состоит в одной организации, которая называется Орден триариев, - сообщила я папе и торжествуще уставилась на Ману.

   Тот одарил меня снисходительной улыбкой.

   - Ну да, триарии мы для обывателя, а для знающих людей - Армис Тутерис. Название по строке...

   - Из Горация, - перебил Ману папа. Его глаза загорелись, и он начал цитировать на латыни.

   К моей досаде, Мана покивал и закончил цитирование вместе с моим папой.

   - Неожиданно, неожиданно, - папа с уважением смотрел на гостя. - Не думал, что современная молодежь интересуется таким.

   Я прыснула. Знал бы ты, папа, что эта "молодежь" старше тебя в шесть раз... На меня посмотрели все, пришлось прикинуться подавившейся.

   - Мы занимаемся исторической реконструкцией, изучаем оружие разных эпох, фехтование и так далее. Конечно, особенное внимание уделяется эпохе расцвета Рима...

   Буквально за какой-то час Мана очаровал всю мою семейку. Он так красиво улыбался, хохотал заразительно над шутками моих братьев, мило общался с девушками, с великой почтительностью - с моими родителями, выслушивал так внимательно детей, что я почти забыла, что из себя представляет на самом деле этот обаятельный парень. Вспомнив, по какой статье он привлекался в свое время, я ощутила рвотный позыв. Извинившись, я снова встала из-за стола и вышла в кухню. Следом за мной пошла Лора.

   - Время для пирога, - обрадовала она семью.

   Я расслышала вопли молящих о пощаде, боящихся лопнуть от переедания. Мачеха всегда так - затрамбует в тебя все, что приготовила, и попробуй только пикнуть, что не хочешь есть. Я не без злорадства вспомнила, как щедро Лора наложила снеди на тарелку Маны, да еще и постоянно заставляла накладывать еще. Кое-кому придется долго блевать в туалете...

   - Где ты откопала этого молодчика? - из размышлений меня выдернул голос Ларисы.

   Она стояла рядом со мной, пьющей воду из стакана, и разрезала пирог на столешнице у раковины. И, судя по ее недовольно поджатым губам, Мана совсем не понравился ей.

   - Ты что же, не продала душу дьяволу? - словив изумленный взгляд мачехи, я поспешила пояснить:

   - Ну, по-моему, от него все без ума. Кроме тебя.

   - Мана... Что это за имя такое? - тихо и сердито спросила Лора. - Кто он по национальности?

   - Он в Сербии родился, но давно живет...

   - Серб?! - Лариса в ужасе прижала нож к груди и уставилась на меня с предосуждением. - Мусульманин?!

   - Да нет, - я растерялась. Мана, вроде, говорил, что носил крестик, обеты священник у него принимал. Хотя вампиры, кажется, в богов не верят. - Да нет, он атеист, по-моему...

   Лариса была в ужасе. Для нее атеист хуже, чем иноверец.

   - Господи, и что ты в нем нашла?..

   Я улыбнулась:

   - А что, совсем нечего?

   Лариса едва заметно вздрогнула, растерянно улыбнулась. О, конечно, он ей очень понравился. Но так, как не должен был.

   - Он... опасный. Я гляжу на него и чувствую... вижу женщин, что ползли за ним в слезах, прося не уходить. А он всегда уходил, - Лора положила нож и умоляюще горячо зашептала:

   - Гаечка, я заклинаю тебя - не пускай его в сердце. Да, он бесспорно самый... самый обаятельный мужчина из всех, кого я встречала. И очень красивый. Но, Гайя, прошу: любить его не надо. Все, что угодно, только не полюби его.

   И она взяла поднос и вышла из кухни. Ее веселый голос перекрыл шум разговоров в гостиной:

   - Пирог с мясом!

   Я сделала глубокий вдох, выдохнула, пытаясь прогнать эту печаль, вызванную словами мачехи. Досадно, но она права. Я и сама понимала все. И нет - я не собиралась любить его. Не собиралась. Не собиралась и не буду, не буду... Я опустила голову и с яростью потерла виски пальцами.

   Мана стоял передо мной. Я очнулась, увидев его бежевый свитер. И смотрел на меня вампир так, будто знал все мои мысли. Он неодобрительно зыркнул на телевизор. Там по-прежнему правилось в церкви.

   - Мана, я... Я тут подумала - а, может, мой папа Валерий - вампир, а? - задала я этот идиотский вопрос с одной лишь целью - заставить его отвлечься от моих чувств.

   Его разомкнутые губы дрогнули, а глаза изумленно расширились.

   - Нет, Гайя, нет. Он человек.

   - А притвориться нельзя?

   - Ну, разве что он очень старый и искусный вампир.

   - Видишь...

   - Гайя, ты могла просто прикоснуться к нему серебром. Браслетом своим. Или разуть глаза и увидеть, что на шее твоего отца висит серебряный крестик, - Мана ухмыльнулся. Он любит, когда я лажаю.

   - Мы с ним похожи. И я подумала, а что если...

   - Нет. Мне жаль, но он человек.

   В гостиной оживленно общались, надеюсь, моя семья не услышит то, о чем говорим мы с Маной. Он положил руку на мое бедро, погладил его.

   - Хочешь, я тебе покажу мою маму? - спросила я у Маны, желая отвлечь его от щупанья моей филейной части.

   - Хочу, еще как.

   Альбомы я положила на подоконник, возле горшка с аспарагусом. Указав Мане на стул, я присела. Он скользнул на место подле меня и бесцеремонно раскрыл первый альбом.

   - Эй, я буду показывать... - возмутилась я.

   - Это она, да? - Мана не дал мне закрыть альбом, в котором были фото, сделанные после моего рождения. Он положил ладонь на мою руку, мешая.

   Он склонился к большой портретной фотографии моей мамы, внимательно изучая ее лицо.

   - Как ее звали?

   - Анна.

   - Анна Антонин... А девичья фамилия?

   - Вроде бы Степнова.

   Я вскочила.

   - Секундочку, Мана.

   Я через ванную вышла к лестнице на второй этаж, чтобы не привлекать внимания семьи, дефилируя через гостиную. В кабинете папы в сейфе лежали все наши документы. Конечно, сейф был закрыт. Черт!.. Хотя с нашим Севой я бы не только сейф, но и серебро столовое попрятала бы.

   - Гайя? - я вздрогнула, услышав настороженный голос отца. - Что ты тут делаешь?

   Я обернулась к папе:

   - Пытаюсь документы достать из сейфа. Можешь открыть?

   - Какие именно документы тебя интересуют, Гайя? - папа приблизился.

   - Я хотела взглянуть на ваше с мамой свидетельство о браке, ну, просто забыла ее девичью фамилию.

   Я не могла понять, почему с такой подозрительностью изучает мое лицо этот всегда беспечный и рассеянный человек.

   - Ее девичья фамилия была Степнова, - сказал мне он.

   - А можно мне все-таки взглянуть, пап? - как можно жалобнее и мягче попросила я.

   - Ты мне ничего не хочешь сказать? - вдруг спросил он.

   И это было так дико: папа никогда не любил лезть в душу, принуждать к ответу, избегал серьезных разговоров.

   - Ну... Не знаю даже. Что странного в том, что меня интересует такая мелочь? Важная для меня лично мелочь.

   Папа вздохнул, кусая губы. Он думал. Наконец, я не выдержала:

   - Ох, па, почему у меня такое чувство, что это ты мне что-то должен сказать?

   Он махнул рукой.

   - Дай-ка, - он подошел к сейфу, набрал необходимую кодовую комбинацию.

   Папа долго искал то, что я просила.

   - Увы, - он потер лоб, - и не знаю даже, где оно...

   Я без слов отняла у него пачку бумажек. Я уже не доверяла ему.

   - Гайя...

   Я подняла на него глаза. Папа скрестил руки на груди. Его лицо не выражало никаких явных эмоций, пожалуй, оно было немного усталым.

   - Скажи, для тебя так важно знать это?

   - Да.

   - Хорошо. На самом деле я взял ее фамилию. Тебя никогда не удивляло, что в нашем доме не было книг моего отца? Я не хотел, чтобы мои дети знали... У нас с ним разные фамилии.

   Мои дети... Кроме меня это никого не волнует.

   - Да как же... Вы ведь почти не общались... - я была потрясена.

   Папа сел на стул, обитый темно-красным бархатом.

   - Не общались. Я отринул славную фамилию Степновых...

   - Но как я могла даже не услышать ничего об этом за все годы?!

   - Ну, мои приятели и коллеги предпочитали не касаться этой темы. Лора тоже.

   Я припоминала постепенно. В самом деле, родители папы никогда не были гостями в нашем доме. Мы изредка навещали их - крайне редко. Помнится, дедушку Павла я побаивалась, хотя он не обращал на меня внимания почти, а бабушку Викторию интересовали лишь младшие - Сева и Виктор. Потом... когда я поступила в университет, я перестала их навещать вообще. Они умерли, когда я училась еще, с разницей в год. Я не грустила слишком по этому поводу.

   Папа отвел глаза в сторону, словно не желая встречаться взглядом со мной. И я решила - либо сейчас, либо...

   - На каком месяце была мама, когда вы познакомились? - накинула я петлю папе на шею.

   - На втором, третьем... - и он затянул ее туго.

   И в следующий миг уже с ужасом взирал на меня. Я присела напротив, склонила голову и в ожидании внимательно посмотрела на папу. Прошла, казалось, целая вечность,прежде чем он заговорил. И голос его звучал надтреснуто как-то:

   - Я... я знал, что этот день настанет.

   Боже, слезы навернулись на глаза от этих слов. Я понимала, что вот именно сейчас я теряю семью. Можно было притворяться еще долго, но я лишь оттягивала неизбежное.

   - Анечка мне встретилась на ужине у Володи Стеценко. Его жена, Даша, была дружна с Аней. Да мама твоя такая была веселая и смешливая, неудивительно... Ну, я к ней подошел, чтобы познакомиться. Она мне очень понравилась. Я представился, она же свое имя заставила угадывать, а потом представилась Анной Антонин. Я возьми и скажи: "Выходите за меня, прекрасная с легендарным именем!" Она смеялась... Я рассказал, что Древним Римом увлекаюсь, я бы рассказал ей все-все о себе. Но тут пришел ее спутник и...

   Я встрепенулась:

   - Какой спутник?

   Папа закусил губу. Он вдруг постарел лет на десять.

   - Это был твой отец.

   Десятки вопросов просились с языка, но страх сделать больно отцу... Господь всемилостивый, я запуталась! Я лишь тронула руку мужчины, сидящего напротив, заглядывая ему в глаза.

   - Каким он был? Как его звали?

   Папа задумчиво потер лоб, потом висок, пытаясь вспомнить.

   - Знаешь, я помню, что он был чуть постарше нас с Аней, лет тридцать пять, может. Иностранец. Говорил по-русски хорошо, но с акцентом итальянским. А что говорил - странно, Гаечка, - папа вздохнул, - но вспоминается с трудом.

   Я разочарованно подумала о том, что, конечно, стремясь себя обезопасить, тот человек... вампир воздействовал на разум моего бедного папы.

   - Имени не знаю. Он не представлялся, а Анечка никогда не говорила со мной об этом мужчине.

   - Итальянский, говоришь?

   - Да, но едва заметный, - папа откинулся на стуле и выпустил мою руку. Мне или казалось, или он испытывал облегчение. Наверное, эта тайна давила на него. - Сама понимаешь, я узнаю итальянца из тысяч иностранцев. Он хорошо знал наш язык.

   Я подалась вперед, ожидая еще.

   - Да мне и нечего тебе рассказать, доченька, - рассеянно произнес он, вспоминая. - Тогда на вечере у Стеценко он просто увел ее. Позднее, может, месяц спустя, Анечка приехала прямо ко мне домой без предупреждения и рассказала, что оказалась в сложной ситуации. Она беременна, но отец ребенка не хочет на ней жениться, не любит ее. Плакала. Просила взять замуж, приняв ее фамилию, ведь она так понравилась мне. В самом деле, я хотел носить фамилию Пия и Адриана. Хотя, конечно... Да хоть бы и Коммода... - я качнула головой. Папа верно понял меня, спохватился и продолжил:

   - Я согласился, мы расписались в самые кратчайшие сроки. И тогда я увидел твоего отца во второй раз. Аня ждала его, я заметил. Она все время срывалась к двери по первому звонку, не давая мне открыть. И когда он пришел, Аня так невежливо не разрешила ему войти и мне запретила. Однако он был спокоен, и, в конце-концов, она пригласила его.

   - А как он выглядел?

   - Да не помню уже... Помню лишь, что я гордился, что, выбирая между нами, она остановилась на мне. Однако твой... отец, - папе было трудно называть другого мужчину моим отцом, - был не против. Он похвалил решение Ани, сказал, что ему все равно нужно покидать Украину по причинам, ей известным. А мне он сказал, что в моих интересах заботиться о его ребенке лучше, чем о своих. Я сказал, что я человек слова и, взяв беременную девушку, тем самым признаю дитя своим. Ему это понравилось. Но он сказал, что все же когда-то появится в жизни своего ребенка. И я... не смел ему возражать.

   Когда Аня умерла, я увидел его в последний раз. Он дал мне деньги - много денег, велел найти жену. Помню его слова: "Только нормальную, понял? Не такую, какой Анютка была". Он прав был, Аня любила тебя и была старательной матерью, но чужого ребенка просто выжила бы. Такая она была. И я нашел Лору. Она совестливая... не как Аня. Девочку-сироту больше своих детей жалела.

   Он умолк.

   - Он не сказал, когда собирается, блин, появиться в моей жизни? - ох, как мне хотелось заплакать, затопать, завыть, сбросить эту невыносимую ношу со своих оказавшихся слишком хрупкими плечей.

   - Гайя... Я смутно помню встречи с ним, и это странно. Но факт есть факт...

   - Так он видел меня? И я его видела?

   - Мы встречались на нейтральной территории, дома с тобой в это время сидела няня.

   - И он не хотел меня повидать?

   - Он не высказал такого желания.

   Я не знала, что мне делать с этим знанием, которого я так желала. Итак, ему было плевать на девочку-дампира, пока та не вырастет в безопасности у этих добрых идиотов. Потом ее можно будет взять и методом селекции получить дампира в квадрате. Нет слов. Странно лишь, что любезный мой папашка-итальяшка до сих пор не проявился. Девочке, как-никак, двадцать шестой годок пошел, яйцеклетки созревают и все такое...

   - Он был опасен. Я так понял, что он какой-то криминальный авторитет. Анечка упоминала, что пять лет ездила по Украине не по своей воле. Почти уверен, что она ездила за ним. Он скрывался от кого-то.

   Я прикрыла лицо рукой.

   - Да, пап, - каждое слово давалось мне с трудом. - Это так. Он нехороший человек. И мне придется перестать с вами общаться в скором времени. Хоть мы и не родня, но подвергать вас опасности я не хочу и не буду.

   Я встала. Ни к чему более продолжать этот разговор, потому что лгать в ответ на вопросы папы о том, откуда я знаю, что мой биологический отец - нехороший, сил не было. Папа вскочил и удержал меня за плечи.

   - Что ты, глупая, - он обнял меня и прижал к себе, - ты всегда будешь моей дочерью. И дочерью Ани, которую я любил еще долго после ее смерти.

   Я изо всех сил постаралась не заплакать. Обнимая худощавое тела своего... теперь уже чужого папы, я знала: порог этого дома я постараюсь больше не переступить.

   - Лора знает, что я не твоя дочь?

   - Нет.

   Я вздохнула. Не представляю, что мне делать со всем этим дерьмом, которое беспрестанно валится на мою голову?..

   - Идем, мы бросили там всех...

   Я видела, что он хочет сказать что-то, но решительно оторвалась от него и вышла из кабинета быстрым шагом.

   И не успела я сделать два глубоких вздоха и изобразить подобие улыбки на лице, как в гостиной меня ожидал еще один большущий кусок той пахучей субстанции, о которой я упоминала выше.

   Юля плакала, плакала и Лариса. Дети забились кто куда. Виктор, Люся, Эма, Слава, Вика и Максим сидели как мыши. Мана прижимал одной рукой к стене Северуса, невесть откуда взявшегося, а Лука пытался оттащить от них Антона.

   - Что тут такое?! - вскрикнула я, подлетая к мальчикам, ведущим свои разборки прямо у входа в гостиную.

   Честно говоря, что-то худшее было сложно представить. Мана почему-то сцепился с Северусом, на него налетел Антон, а Лука всех их разнимает. Б...дь, кошмарный сон! А меня не было минут десять!

   - Если ты, парень, еще раз такое матери скажешь, - услышала я тяжелый голос Маны, - я тебе нос сломаю.

   Северус был пьян, вывалян в каком-то мелу и едва стоял на ногах.

   - Ладно, Лук, - Антон сделал жест, что успокоился, - пусти. Не хочу об это... чмо руки марать. Мне стыдно, что ты мой брат, Северус...

   Я, пораженная, не обратила даже внимания на то, что при этих словах Антона Лариса и Юля заплакали сильнее, и к ним присоединились Люся и Стелла. Маришка удивленно и испуганно притаилась рядом с Викой, которая тоже была немало напугана.

   - Мана, что тут... - начала я, кладя руку на плечо вампира.

   Северус, скосивший на меня пьяные глаза, довольно внятно произнес:

   - Это твой пес, что ли?

   Я пришла в ужас.

   - Прошу, Северус, не усугубляй!

   - А х...ли мне, все равно сдохну. А вы все, б...дь, х...ня, а не родня...

   Кулак Маны вполне слышимо врезался в нос Северуса. Несколько вскриков, в том числе и мой.

   - Что тут такое?! - это папа.

   - Мана, умоляю, осторожнее... - не убьет же он его?!

   Северус заплакал. Кровь и слезы текли по его лицу, смешиваясь. Ноздри Маны раздувались, он вдыхал аромат крови и слегка приоткрыл рот.

   - Ненавижу... Сука... Ненавижу... - простонал Сева. Мана разжал кулак, которым крепко держал его за шиворот - и мой братец ополз по стене на пол, на чьи-то ботинки.

   Картина была та еще. Я ощущала себя стоящей посреди страшных похорон и совершенно беспомощной.

   - Успокой мать, - Мана не собирался обсуждать приказы ни с кем. - Гайя, я тебе говорю.

   Я приблизилась растерянно к Ларисе и обняла ее, присев рядом, а она заплакала еще сильнее. Мана подозвал жестом Луку:

   - Помоги мне.

   Они подняли пьяное, рыдающее взахлеб, что-то бормочущее существо, что было когда-то холодным высокомерным Северусом Антонином, и поволокли его по лестнице.

   - Антоша, - я обратилась к самому спокойному среди присутствующих. Самый спокойный как раз заливал в себя добрую порцию коньяка. - Что тут случилось?

   - Антон, мне налей, - коротко попросил папа.

   - Что-что? Твой любимый брат оскорбил мою мать и мою сестру, - доходчиво пояснил мне Антон, наливая в стакан отцу.

   - Он и твой брат. А они мои...

   - Нет.

   От жестоких слов Антона мне захотелось зареветь еще сильней, чем в кабинете.

   - Мне он больше не брат, - Тоша налил себе еще. Его руки дрожали.

   Отлегло. Он не хотел сказать, что Лора мне не мать. Я подумала о Северусе. О Боже!.. Мана! Кровь...

   В комнате над Севой сидел Лука, промакивая кровь полотенцем.

   - Лука, - я положила ему на плечо руку, - иди к маме. Ты ей сейчас нужнее.

   Он не стал возражать. Мана сидел в кресле Северуса так, будто сидел в нем всю жизнь.

   - Ты сломал ему нос.

   Северус, по-моему, выключился. Я склонилась, чтобы послушать его дыхание. Негромкий смех Маны заставил меня посмотреть на вампира угрюмо.

   - Он жив. А ты что ж, думала, я буду пить его кровь?

   - Да.

   - Твой брат наркоман. Мы не любим наркоманов.

   - Я учту это, когда захочу разонравиться всем вампирам разом. А еще СПИД подхвачу.

   - Ну и дура.

   - Мана, ты понимаешь, что ты поступил неправильно?

   - Ты не слышала, что он сказал.

   - Что он сказал?

   - Я не хочу повторять. А то стошнит.

   Я не отказала себе в удовольствии указать Мане на дверь туалета:

   - Кстати...

   Он спокойно выдержал мой полный сарказма взгляд.

   - Ты за меня не переживай. Твой брат на слова матери сказал ей завалить рот - я смягчаю, поняла, да? Он сказал, что она тут не хозяйка, что она всю жизнь задницу грела, если б не отец...

   - Довольно, - я почувствовала, как ногти впиваются в мои ладони. Опомнившись, разжала кулаки. Северус весь в крови. Жалость и злость одновременно пронзили мое сердце.

   - Принеси льда, пожалуйста, - попросила я Ману.

   - И пальцем для него не шевельну.

   - Мана!..

   - Когда я в последний раз видел свою мать, - перебил меня вампир, и его голос настораживал. Я даже обернулась к нему, чтобы понять, что, мать его, к месту помянутая, значит этот тон приговоренного к пожизненному заключению, - она держала в руках кочергу, наставленную на меня, и, плача, Христом заклинала не подходить к ней.

   Я застыла с телефоном в руке - решила пока написать Вите, чтоб льда приволок. Однако сказанное Маной повергло меня в состояние шока. Впрочем, я продолжила машинально набирать SMS.

   - "Мане, Мане, прошу, уходи", - он вздохнул, погрузившись в воспоминания.

   Я отослала сообщение.

   - К чему ты мне рассказываешь это?

   - К тому, что нельзя матерям такие вещи говорить, которые брат твой говорил. Категорически нельзя. И я не собираюсь выслушивать подобное в своем присутствии. Откуда он знает, может, завтра ее не станет...

   Я смотрела на Ману, держа руку с полотенцем на переносице брата. Я боялась спугнуть это... не знаю, возможно, я впервые увидела Ману без купюр и масок. Он вертел в руках какую-то безделицу, взятую со стола Севы. Вампир вспоминал.

   - Мане... - сказала я. Он вскинул на меня глаза недобро. - Тогда, когда ты первый раз... укусил меня. Я назвала тебя так случайно. И ты едва не помял мою машину...

   Он отложил значок, который держал в руках. О, это выражение на его лице - оно мне знакомо. Вампир сожалел, что так некстати решил открыть душу.

   - Я вниз.

   - Мана...

   Он глянул на меня, уже стоя в дверях, вопросительно и холодно приподнял бровь.

   - Мне жаль, что это было так.

   Мана кивнул и вышел. Теперь я нескоро дождусь от него всплеска откровенности.

   Я сидела над Севой, ожидая Витю и лед, когда мой непутевый брат открыл глаза и глянул на меня. И застонал.

   - Ааа... Гаайяа... - кровь, затекшая в горло, заставила его закашляться.

   Сева выглядел ужасно - опухший, сине-красный, окровавленный, жалкий до невозможности. Наркоман... Сердце тревожно сжалось.

   - Северус. Ты наркоман? - само вырвалось, разумом-то я понимала, что сейчас не время для подобных вопросов.

   - Да, б...дь, - простонал он на удивление равнодушно.

   Я встала, смочила полотенце холодной водой еще раз, вернулась, села на край кровати и приложила его к носу Северуса. Брат неожиданно злобно оттолкнул мою руку.

   - Отстань!

   - Тебе надо охлаждать...

   - Ни х...я не надо, Гайя! Уйди!

   Он попытался приподняться, но застонал и осторожно улегся на подушку. Я разрывалась между жалостью и яростью.

   - Какого ты з...упляешься, Сева?

   - Да пошла ты... - пробормотал он.

   Я едва сдержалась, чтоб не ткнуть его кулаком в живот.

   - Х...вый ты брат. И сын, - я встала, скомкала полотенце и с силой швырнула его в пах Северуса.

   Он дернулся и снова застонал.

   - А ты всегда была х...вой сестрой! - он заплакал, трогая лицо. Очевидно, прикосновения приносили ему страдания.

   - Да, сука, аж такой х...вой, что даже халяв твоих брошенных отшивала, чтоб они моего братика маленького не доставали!

   Северус рыдал в голос. Я тоже расплакалась, не в силах больше выносить его боль и все тяготы этого дня. Закрыв лицо руками и не думая о том, что тушь потечет.

   - Да, б...я, вы тут все такие хорошие, - гундосил Сева, - о тебе так вообще уже оды многотомником можно выпускать, писательница, х...ле... Лука учится хорошо, долбаный качок, а Люся тааакая красивая, хоть и тупорылая, а Витя младшенький... Сууука... - Сева взвыл, отчего-то быстро и испуганно засучил ногами, пытаясь подняться повыше на кровати.

   Я утерла нос рукой, ощутив на плече чье-то прикосновение. Мана.

   - Нет-нет-нет... - Северус выставил руки вперед, перепуганно глядя то на меня, то на Ману. - Убери от меня своего хахаля!

   Быстрее молнии Мана подлетел к Севе, схватил за руку и выкрутил ее. Северус со слезными вскриками оказался повернут лицом к кровати и прижат к ней.

   - Мана!..

   - Слушай, ничтожество, - о, этот тон вампира я знала великолепно, - если я только узнаю, что ты заставил мать плакать снова, то приеду и буду методично ломать тебе пальцы, пока ты не захлебнешься своими соплями. А если я еще раз увижу, что Гайя плачет из-за тебя - то переломаю хребет. Ты меня услышал?

   - Да-а-а...

   - И хорошо понял?

   - Я не боюсь тебя... А-а-а!

   Мана еще сильней выкрутил ему руку.

   - Мана, прошу! - я схватила его за плечи.

   - Я еще раз спрашиваю - ты меня понял?

   - Пошел на х...! Убей меня, сука, мне пох...й!

   И следующий вопль Северуса заставил меня вклиниться между ним и Маной. Я уперлась руками в грудь вампира, горячо попросив:

   - Перестань, пожалуйста!

   Зеленоглазый скользнул по моему лицу разъяренным взглядом.

   - Отошла.

   Я сжала в ладони серебряный браслет и показала его Мане. Вампир легко отмел меня рукой, я упала на кровать подле Северуса. Мой брат стонал и плакал так отчаянно и душераздирающе, что я опять разревелась.

   - Убей меня, прошу, убей меня, - хлюпал Сева, - я не хочу жить, Гайя, помоги мне...

   Мана выпустил руку моего несчастного младшего. Тот накрыл голову руками, трясясь от рыданий.

   - Пошли, - вампир взял меня за локоть. - Там "скорая" сейчас приедет. Северус, сделай так, чтобы мне не пришлось наведываться еще раз.

   Ответом ему были лишь судорожные всхлипы. Я попыталась обнять брата, но он сжался в комок.

   - Идем, - Мана утащил меня из комнаты Севы.

   "Скорая" приехала минут через десять после того, как мы с Маной спустились в гостиную. Лора, бледная и молчаливая, сухо предложила кофе, когда медики поднялись наверх в сопровождении Люси и Луки.

   - Спасибо, Лариса, нам с Гайей пора ехать. Простите, что все так вышло. Я не мог не вмешаться, - Мана приблизился к моей мачехе, которая трясущимися руками собирала тарелки со стола.

   Такое впечатление, что она просто хотела чем-то себя занять.

   - Мана... Не стоило. Я привыкла уже. Что ж поделать, все дети как дети, а этот... - Лора запнулась. - Мне его даже не жалко, - неверящим голосом произнесла она.

   - Мама! - Юля была шокирована.

   - Замолчи! - Лора стукнула по столу. - Ноги его здесь не будет! - вдруг взъярилась мачеха, швыряя тарелки на стол обратно. - Валера! И ты меня не переубедишь!

   Отец пополотнел.

   - Лорочка, я...

   Лариса шандарахнула по столу еще раз. Она была на взводе.

   - Мама, я прошу тебя, успокойся, - попыталась я.

   - Помолчи, Гайя! И все, все свободны! Нарожала на свою голову!..

   Мана увел меня побыстрее, следом за нами начали выплескиваться и остальные. Лука ушел ночевать к Вике, мотивировав это тем, что дома сейчас просто невыносимо. Его никто не осудил. Осталась лишь Юля, которая отправила детей с мужем домой.

   Глава 4

  Мы меняемся, не изменяясь. Мы набираемся мудрости, но подвержены ошибкам. Сколько бы мы ни существовали, мы остаемся людьми - в этом и наше чудо, и наше проклятие.

   Э.Райс

  Вдох, сладкая смерть, оргазм и испуг,   Внизу кровь кипит, вверху стынет.   И не вырваться из оскаленных рук,   Когда моя тень тебя обнимет...    Slot

   Мы с Маной молча ехали по ночной дороге. Управлять я позволила ему. Не было ни сил, ни желания что-либо делать. Хотелось завернуться в одеяльце и уснуть, поскуливая.

   Мана молчал, и я ему была благодарна за это. Спустя час или два мне уже хотелось не завернуться в одеяло, а прижаться к телу зеленоглазого. От мыслей о Северусе было горько, и я попыталась отвлечься.

   - Как ты добрался до Харькова? - спросила я.

   Мана хмыкнул. Он был спокоен и сдержан. Как бы обмануть свою природу человеческую и перенять некоторые черты его характера, тоскливо так подумалось мне.

   - Угадай.

   - У тебя есть телепорт.

   - Нет.

   - Прибежал. Вы же быстро бегаете?

   - Не угадала, да, быстро.

   - Насколько быстро?

   - Ну очень быстро. Раз в пять быстрее человека. Или шесть.

   Мне это ничего не дало, я призадумалась над этим вопросом.

   - Возможно, развиваем скорость до двухсот километров. Или чуть больше, - помолчав, добавил:

   - Как болид Формулы-1. Я прилетел на самолете.

   - Ты почувствовал, что я тайком решила улизнуть?

   - Нет, я приехал к тебе, а уже потом попытался найти. И, кстати, мы об этом еще поговорим. У тебя дома.

   - Я хочу побывать у тебя.

   - Это зачем же?

   - Хочу посмотреть, как ты живешь.

   - Хм...

   - Впрочем, нет. Сейчас я хочу домой. Просто домой.

   - Вот и славно.

   Я посмотрела на Ману. Не нравится мне его тон.

   - А, может, настоять и напроситься в гости? Слушай, - я подпрыгнула, - а правило приглашения в дом работает для людей, которые приходят в дом вампира?

   - Имеешь в виду, может ли человек войти без приглашения в дом вампира? Может. И это прекрасно.

   Мана улыбался как-то хищно. Мне стало нехорошо. Лучше оставить эту тему. Через какое-то время я задремала, проснулась, захотев в туалет. По пути не было никаких заведений, поэтому пришлось морозить попку за деревцем, пока Мана курил, стоя у дороги возле машины.

   - Я тебе говорил, что мне нравится твой задик? - спросил вампир у меня, когда я вернулась к машине.

   С запозданием я осознала, что Мана, как и все вампиры, прекрасно видящий в темноте, даже не подумал отвернуться, когда я присела под деревом.

   Я села в машину молча. Когда ко мне присоединился Мана, лицо у него было довольное и ехидное.

   - Говорил, - приняв его игру, дерзко заметила я. - Ох, постой. Это был не ты, - и я посмотрела на Ману со значением.

   Он кисло скривился. Молчал вампир минут пять. Потом задал вопрос:

   - У тебя было много мужчин?

   - Уфф. Зачем тебе это знать?

   - Интересно.

   - Обычно мужчины не хотят даже слышать о бывших своей... - я запнулась, смутилась. - Той, с которой спят.

   - Ну, я не обычный мужчина. К тому же, переспали мы, как ты изволила выразиться, лишь раз.

   - То есть, это ничего не значит?

   - Да.

   - И не повторится? - в горле стал противный ком, но эта фраза вышла лукавой, будто я знаю, что он не устоит передо мной.

   Мана равнодушно пожал плечом, ничего не ответив. Ну а чего я хотела? В конце-концов, постель не повод для знакомства, или как там говорится... И потом - Мана наверняка берет меня на понт. Жить по принципу "Чем меньше женщину мы любим" - это так свойственно красивым мужчинам. Они могут себе это позволить...

   Так я говорила себе, но настроение испортилось окончательно и было гадко на душе. Я так устала...

   - Ну так что? Сколько их было?

   - Я не хочу обсуждать с тобой этот вопрос.

   Я не глядела на Ману, предпочитая смотреть на дорогу.

   - Хорошо. Тогда я не расскажу тебе новости.

   А вот это уже подстава! Я воззрилась на Ману взглядом, полным ненависти. Сердце тревожно застучало. Что там?..

   - Пять.

   - Считая меня?

   - Да.

   - Ха-хах, - отчего-то развеселился вампир, - я связался с почти девственницей!

   - О боже... - я спрятала лицо в ладонях, чувствуя, что краснею. Как может смущаться от такого вполне взрослая женщина?! - А ты думал, что я переспала со всем Киевом, а?

   - Да нет, я так и думал, что опыт у тебя небогатый.

   Я взвилась:

   - Это, простите, что такое?! Ты хочешь сказать, что я плоха в постели?!

   Мана расхохотался:

   - О, девочка! Тебя так легко обидеть... Ты услышала то, чего я не говорил.

   Я устало посмотрела на вампира.

   - Мана, я не люблю, когда со мной играют. Прошу, не делай этого.

   - Я подумаю.

   Я вдруг вспомнила одного... своего бывшего. Зачем Мана возродил эти далеко не лучшие в моей жизни воспоминания?.. Константин Родинцев, его еще вечно Родиком звали друзья, что мне не нравилось. Странно, что он давно не звонил. За всеми этими вампирскими тусовками я совсем забыла о нем. Из-за одной единственной ночи с Маной я перестала страдать - это я поняла только сейчас, вспоминая Костю. Зато теперь я мучалась иным.

   Костя оставил меня почти год назад, в феврале. Хотя нет, не так. Мы познакомились, когда мне был 21 год. Встречаться начали, когда было 22. Разошлись через полгода, то есть, он бросил меня. Я страдала, встречалась с другим парнем, но после расставания с ним снова замутила с Костей. И снова он бросил меня. И потом снова вернулся. А год назад я, устав от терзаний, сказала себе "баста". Больше Кости в моей жизни не будет. Но он есть! Точнее, был, еще в конце ноября, когда мы виделись в кафе.

   Так вот, Константин был именно из тех, кто пуще жизни любит играть женщинами. Он знал, что хорош собой, он был состоятелен - впрочем, все мои парни были что надо. Иногда я в страхе просыпалась ночью, потому что мне снилось, что он демон, от которого мне не избавиться, что он - мое проклятие и пройдет красной нитью через всю мою жизнь. Романтизировала, короче, обычного непорядочного м...дака без чести и совести. Что поделаешь, дура есть дура, такое лечит только опыт и время.

   Костя, уразумев, что я ускользаю из его рук, утроил нажим на меня. Один раз, где-то через месяц после последнего расставания, я едва не переспала с ним - снова, как обычно, как всегда! - но невероятным усилием воли заставила себя остановиться. Костя был всегда таким добрым-предобрым, ласковым, слова плохого не сказал никогда. Даже расставаясь. Конечно, ведь ему надо было оставлять мне надежду, чтобы потом душу вытягивать. Он все время говорил лишь печальные романтичные вещи, например: "Я причиняю тебе лишь боль, прости меня, я хотел сделать тебя счастливой, но не смог". Или: "Я запутался в жизни. Я не стою того, чтобы ты из-за меня оставляла работу, которая отнимает все твое время". Думаю, портрет предельно ясен.

   Так вот, боюсь, Мана делает то же самое, что Костя. Он играет. Вот только он не Костя. Он много, много хуже. Или нет - лучше. Не знаю... Пожалуй, в данную ситуацию оба этих слова равноценно впишутся. Если только я влюблюсь. Но я не влюблюсь. Не влюблюсь. Не влю...

   - Я подумал.

   - Что? - не поняла я.

   - Подумал, говорю. Я не буду играть с тобой.

   - Ты лжешь.

   - Лгу. Но мне захотелось это сказать.

   О нет, мысленно застонала я, когда он глянул на меня своими красивыми глазами и улыбнулся. Костя тоже всегда казался хорошим. Впрочем, Мана наоборот не спешит натягивать личину романтика и вообще душки-мальчика... Ох ты ж черт, как я запуталась...

   - Скажи, Мана, а вот у тебя много было женщин? - не удержалась я.

   - Гайя, - его спокойный голос, - ведь ты сама игрок тот еще, не чувствуешь, нет?

   Я призадумалась.

   - Нет, я не еще тот игрок, я так, по мелочи.

   - Я тоже.

   Пришлось заткнуться, иначе он узнает о моих чувствах. А этого ему знать не надо, потому как я мгновенно проиграю ему по всем позициям.

   - Итак?.. - вернула я разговор в нужное русло.

   - Если ты ждешь цифры, то я вынужден тебя разочаровать. Их было много. Очень много.

   - Ну, хотя бы за этот год?..

   - Ну... Гайя, это сложный вопрос. Я не то что имен - лиц не помню большинства из них.

   - Мне этого не понять. Как можно спать с человеком, не любя его?..

   - Ты так никогда не делала?

   - Ну... Один раз, давно. И этого раза мне оказалось достаточно, чтобы понять - не мое это, не мое...

   - Гайя.

   Тон его голоса отчего-то насторожил меня. Я пристально глянула на Ману. Его легкая ироничная улыбка насторожила поболе. Любуясь на точеный профиль вампира, я спросила:

   - Что?

   - Значит, ты меня любишь?

   Вдох, тише, тише, без паники.

   - Боже, с чего такое предположение?!

   - Ну, ты со мной переспала.

   - Ааа... Черт, мне свойственно повторять ошибки.

   Умница, умница, молодец!..

   - К тому же, у меня долгое время никого не было... сам понимаешь.

   Мана улыбался, не отрывая глаз от дороги.

   - Теперь ты уразумела, почему я всегда прошу тебя думать, прежде чем языком трепать?

   Я смолчала.

   - Гайя?

   - Уразумела, - нехотя ответила я. - Справедливо.

   Мне показалось, или Мана был чем-то слегка раздосадован? Уж не тем ли, что я не призналась ему в пылкой и нежной любви?..

   Через какое-то время поездки в тепле и молчании я уснула.

   Проснулась, лишь когда Мана похлопал меня по колену.

   - Гайя, приехали, просыпайся.

   Уже в квартире, сбрасывая сапоги и снимая шубку, я напомнила Мане:

   - Ты обещал рассказать новости.

   - Обещал, - Мана повесил пальто в шкаф. - Траян гостит у Кимуры вместе со всей своей свитой. Каждый вечер пьянки и оргии. Иван и Саша передают тебе приветы...

   - Ой, - перебила его я. Приятно так стало от того, что они помнят обо мне. - Спасибо...

   - Траяновы сучки вынюхивают что-то, разводят и моих, и Кимовых ребят на разговоры. Все были проинструктированы помалкивать. После расследования о смерти Фэнела Траян, казалось, признал нашу правоту, однако он умеет держать в напряжении. Что-то грядет, а вот что - не имею понятия. Но скоро узнаю.

   - Хочешь выпить?

   - Хочу.

   Я прошла в кухню, достала вино для себя, взяла стаканы. В зале Мана устроился с удобством на диване, уже сбросив и свитер, и носки, и расстегнув рубашку.

   - Держи, - я протянула ему стакан и достала из бара бутылку виски, купленного когда-то в момент душевного упадка, да так и не выпитого. - Виски?

   - Давай.

   Он ловко и быстро наполнил стакан. Я, стоя поодаль, раскупорила бутылку.

   - Иди сюда, - Мана похлопал по дивану, приглашая меня присесть.

   - Погоди, у меня есть вопросы.

   - Задай их тут.

   - Ты отвлекаешь меня, - я ходила по комнате взад-вперед, со стаканом и бутылкой, на манер Маны. И, Боже, это был дурной знак... Я начинаю его "зеркалить". Так, собралась. - Сучки Траяна? У него в свите много женщин?

   - Да нет, он мальчиков больше любит. Они с Фэнелом частенько общались. Наверное, после е...ли в постельке ворковали и строили планы по свержению Ингемара.

   - Ты не любишь геев?

   - Я не люблю Траяна.

   - А ты... - я помялась, не зная, как спросить. - Ты...

   - А для тебя это может стать проблемой?

   Я вспыхнула.

   - Я любопытствую лишь.

   - Хорошо, я делал это с мужчинами, - Мана улыбался так, что мне хотелось от смущения сквозь землю провалиться. Он искренне наслаждался моим шоком.

   - Понятно... - я отпила вина.

   - За долгие годы жизни истираются многие принципы, шаблоны и рамки. И если ты привязан к кому-то, то почему бы и не рухнуть в койку с человеком, который вызывает у тебя массу приятных эмоций? - Мана продолжал издеваться над бедной зашоренной Гайей.

   - О, не пойми меня неправильно, я вовсе не против, просто...

   - Ладно, - он сжалился. - Я гораздо больше люблю женщин. По-настоящему долгая связь с мужчиной у меня была на заре моей новой жизни, и сперва не по моей воле. Ну, и для достижения некоторых целей я научился... - он подбирал слова тщательно, - любить и мужчин, и женщин. Я ведь не серб и не украинец, я монегаск, Гайя. До последней капли крови. А Монако, как я уже неоднократно говорил - это нечто особенное. Это Италия и Франция в одном флаконе, умноженные на пять. Кланы, кровь, секс, вендетты, интриги и умение идти на все для достижения своих целей...

   Он высокомерно и холодно улыбался, поигрывая стаканом.

   - Кроме того, я сидел в постсоветской тюрьме, - он хохотнул. - Я банально зэкан, который мог поставить раком всех авторитетов на той зоне. Ты думаешь, я не люблю ощущать свою власть? Не люблю полностью подчинять себе? - он в азарте облизнул губы, широко улыбаясь.

   Он говорит ужасные вещи. А я чувствую лишь, что тихо балдею от этого парня.

   - Извращенец, - весело сообщила я ему.

   - Ага, и еще какой.

   - Ты сказал, что впервые был с мужчиной не по своей воле, - напомнила я. - Я верно подумала, что это Тристан тебя вынудил?

   Мана перестал улыбаться. О да! Как же сладко понимать, что он чувствует, может чувствовать, как человек, что ему можно причинить боль так же, как он причиняет мне.

   - Ну, он не то чтобы принуждал... Я бесконечно уважал Тристана и обожал его, он - принц и божество, он сделал для меня все, что мог, и даже больше, - Мана тяжело вздохнул, - но он... Не хочу прозвучать глупо или пафосно, но Тристан любил меня иначе, чем я его. И по-настоящему полюбить я так и не смог.

   Я придвинула стул к дивану и села напротив Маны, с интересом внимая ему. Парень покатал стакан в ладонях.

   - Тристан пояснил мне преимущества игры на два поля. И приступил к практическим занятиям, - Мана закатил глаза и хлопнул себя по колену, улыбаясь. - Честно говоря, это было смешно, хоть и немного противно. Он меня не заставлял, он соблазнял меня, а это он умеет. Ну, а через какие-то пару лет он перестал спать со мной.

   - Ты ему надоел? - сочувственно спросила я.

   Крыжовенные глаза все так же азартно блестели.

   - Нет. Опять же, не хочу выглядеть пафосно. Тристан несколько раз пытался завязать со мной, но хоть раз в год да срывался. Я не могу сказать, что я стал уважать его меньше, но от осознания власти над ним я ощущал себя хозяином Монако.

   Его кривая циничная улыбка ужаснула меня. Насколько холоден и расчетлив человек, который своего патернала, отца, опекуна способен использовать... Я встала и снова забегала по комнате. Тревога такая на душе, грудь сжимает словно стальным обручем.

   - Итак, у Траяна нет женщин в свите?

   - Отчего же, есть. Две смертные и одна вампирша, с которой у него дружба, бизнес, интриги, прочая ху...та, - Мана махнул рукой.

   - А много народа с ним приехало?

   - Порядочно. Его телохранители и любимчики, близнецы Амандо, им по пятьсот или около того; эта его подружка Меучча, ей двести с небольшим, со своей смертной девкой; смертная, которую Траян любить шпынять; еще пятеро ребят разного возраста - от сотни до шестисот лет. Но все, насколько я знаю, отличные воины. Я отослал Тристану письмо с просьбой по своим каналам отыскать о них больше информации. Надеюсь, он поспешит. И я попросил его по возможности приехать. Если кто и способен противостоять Траяну, то это только Ингемар, Тристан и я. Все. Остальные его боятся.

   - Ты хочешь сказать, что равен по силе тысячелетним вампирам?

   - Я хочу сказать, что я не боюсь Траяна. И - да, я аномалия, я не дампир, но я сильнее вампиров-ровесников. Сильнее таких, как Никола, скажем, тех, кто все свои сотни лет просидели на жопе ровно, не стараясь развить способности. Я не мерялся с Ингемаром, но, думаю, против него я бы довольно долго продержался. А нашему Мастеру почти тысяча двести лет. Дандан в прошлом веке отдала мне власть на Левом берегу, она видела, что я равен тогдашнему мастеру Правобережья по силе. А ему было без малого шестьсот лет.

   - А где он сейчас?

   - Сейчас его нет, он убит медиками во время рейда нашего ордена.

   Я поежилась.

   - По-моему, ты преувеличиваешь свои возможности и недооцениваешь Траяна.

   - Все я верно оцениваю, Гайя. И все равно я признаю тот факт, что нас троих мало для борьбы. Даже если с нами будут Ким, Джейми, Эристав, Палач - думаю, он будет за нас, он патриот Украины. Даже если будут тренированные мной ребята из Ордена. Так много сильных вампов уничтожили медики в последнее время, что мы можем попросту все полечь в неравной схватке с Траяном.

   Я испугалась:

   - А она будет?!

   - Кто знает. Надо быть готовыми ко всему. Я уже разослал письма некоторым вампирам, в которых могу быть уверен. Надеюсь, они не подведут. Нам остается только ждать и быть предельно осторожными, Гайя, слышишь? - Мана выдержал значительную паузу, пристально глядя на меня. - Я очень недоволен тем, что ты так вот запросто вышла из дома, хотя я и запрещал тебе.

   - Ты, прежде чем ругать меня, выслушай. Я узнала кое-что сегодня, да не успела за всеми этими скандалами рассказать, - поспешила перебить Ману я.

   И я поведала ему о том, что узнала от отца. По мере того, как рассказ мой продвигался, Мана изменялся в лице. Когда же я дошла до того, что мой отец говорил с итальянским акцентом, вампир перебил меня:

   - Гайя, я знаю, что твоя мать дала фамилию твоему отцу, я наводил справки.

   - А зачем спрашивал о ее девичьей фамилии?

   - Потому что, думаю, Антонин быть с рождения она не могла. Хотя мне еще предстоит разузнать это.

   - Может, мой отец-вампир женился на ней и дал ей свою фамилию?

   Мана улыбнулся:

   - Мы не женимся на смертных и не даем им свои фамилии. Да и... У меня, как и у многих вампиров, документы с совершенно другим именем...

   - Герман? - спросила я насмешливо.

   Обожаю, когда Мана так глядит на меня - словно я его поленом по голове треснула.

   - Откуда ты...

   - Справки навела, - пространно ответила я.

   Мана улыбнулся мне:

   - Люблю женщин, которые умеют удивлять.

   Я шутливо склонилась перед ним, благодаря.

   - А почему не женитесь?

   - А смысл? Если ты ее обратишь - будет настоящая вампирская свадьба. Если нет - она умрет через какие-то пару десятков лет, еще раз спрашиваю - смысл скреплять такие отношения через законодательство смертных? Нет, он не женился на ней, у него документы явно не на свое имя, потому что ни Ингемар, ни Тристан не смогли найти ни одного Антонина. Ингемар, правда, вспомнил, что слышал некогда о вампире по фамилии Антонин, но не смог вспомнить ни его имени, ни того, что он слышал, потому что это было более семисот лет назад. Наш мастер считает, что того попросту нет в живых, потому что больше ему ни разу не довелось услышать об этом вампире.

   - Но почему Ингемар считает, что он умер?..

   - Потому что Ингемар знает практически всех старейших мира, если не лично, то понаслышке. Ты права была, мы все - один большой цыганский табор, все всё друг о друге знают - ну уж возраст точно. Ведь мы чаще всего по старшинству строим иерархию.

   Я молчала.

   - И вот я зашел в тупик. Не знаю, к кому из старейших еще обратиться так, чтобы это не дошло до ушей Траяна...

   - Может... - я запнулась. В голове не было никаких соображений. Ладно, подумаю об этом чуть погодя.

   - Вот и все мои новости.

   Я вспомнила, что не пересказала Мане весь наш разговор с папой.

   - Слушай... - начала было я, но у него зазвонил телефон.

   Изогнувшись на диване, Мана достал его из кармана. Звучал рингтон "Иду на вы", песня группы "Иван-Царевич". Меня немного озадачил такой выбор...

   - Это Ингемар, - не глядя на дисплей, пояснил Мана, поднося телефон к уху. - Да, мастер.

   Я долила себе вина, потрогала цветок, стоящий на письменном столе.

   - Б...дь! - я вздрогнула от невыносимо злобного голоса Маны. - Полный пи...ц.

   Я быстро обернулась. Его лицо было ужасно. Он отставил стакан, словно боясь, что тот треснет в его руках.

   - Я немедленно выезжаю.

   Мана спрятал телефон в карман и пулей улетел из зала. Я побежала следом.

   - Что произошло, Эмануэл?!

   - Произошел пи...ц, - зло бросил он, застегивая пальто с огромной скоростью. - Ключи от машины!

   - Я отвезу тебя сама.

   - Ты чокнулась?!

   - Там будет Траян или его прихлебатели?

   - Нет, но...

   - Тогда я поеду с тобой.

   - Гайя, нашли логово дикого вампира. Как думаешь, тебе там безопасно будет?!

   - Разве некому меня защитить?

   Мана попытался выхватить у меня ключи, которые я предусмотрительно взяла в руки, но я увернулась.

   - Гайя! - он схватил меня за локоть и встряхнул так, что голова чуть не оторвалась. - Ключи! Быстро!

   Нет, я уже не боялась его.

   - Больно, - жалобно заметила я.

   Мана, сжав зубы, ослабил хватку.

   - Пожалуйста, возьми меня с собой. Я ведь теперь член вашего общества.

   - Я не оспариваю твоего членства, но сейчас не лучший момент, - он притянул меня к себе, обнял и коротко поцеловал, сжав пальцами мои щеки. Сердитый поцелуй Маны... - Дай, пожалуйста, ключи, не испытываю желания бегать по городу даже в рассветный час...

   Я сдалась. Мана взял ключи и, не прощаясь, ушел. Я осталась, как всегда, в тревоге и ожидании. Мне не хотелось писать, сидеть на месте, но и выходить из дома я не решалась. Надев шорты и взяв гантели в руки, я с пользой провела следующие полтора часа. После, вымывшись, накрасившись и выровняв волосы, я надела открытый топ и фривольные джинсики и стала ждать Ману, беспорядочно переключая каналы. Незаметно для себя я уснула.

   Он вернулся ко мне уже вечером, когда я драила пол на кухне. Перед этим я приготовила себе еды на несколько дней - нарезала смесь для окрошки, салат с ветчиной, поджарила отбивные. Я умирала от желания позвонить Мане, но удалось удержаться.

   Мана пришел, как обычно, без приветствия, сказав в ответ на мое "Кто там?" свое фирменное "Открывай". Я, с половой тряпкой в руках, предстала перед ним в виде, в котором не хотелось бы представать. Естественно, от макияжа остались лишь воспоминания, волосы художественно выбились из и без того небрежного хвоста. Мана вошел, благоухая терпким парфюмом, весь свежий, холеный и прилизанный, в белом пальто, дорогом черно-сером шарфе и черных перчатках - и с охапкой красных роз, завернутых без изысков в бежевую бумагу. Парень приподнял бровь и окинул меня красноречивым взглядом с ног до головы.

   - А у тебя, Мана, - начала я, бросая тряпку в ведро в ванной, - несколько белых пальто, или ты любимый клиент всех окрестных химчисток?

   - Несколько, причем все разные, если ты не заметила, - он протянул мне, пытающейся выглядеть непринужденно, цветы и пакет.

   - Спасибо, такая красота, - восхитилась я. - А сколько их?..

   - Пересчитай, - он насмехался.

   В пакете лежали несколько бутылок французского вина. Мана повесил пальто в шкаф, щелкнул сухо замок портупеи. Когда я вошла в зал, с букетом, уже стоящим в вазе, оружие Маны уместилось на краю моего письменного стола. Сам же вампир сидел за моим ПК.

   - Обои на рабочем столе - блеск, - Мана с улыбкой тыкал в картинку - изображение зайчика и дракона. Дракон склонил к зайке голову, а зайчик, воинственно уперев лапки в бока, с вызовом глядит в глаза дракона. - Прям как мы с тобой некогда...

   Я едва удержалась, чтобы не сказать ему о том, что ничего не изменилось.

   - Я люблю зайцев. Меня мама всегда Гайкой-зайкой называла.

   - Храбрый заяц, - Мана усмехнулся, вставая. - Я хотел поискать музыку...

   - Оу, можешь пока открыть мне вино, а себе - что-то из бара, а я тем временем музыку поставлю.

   Пока Мана метался по квартире, я запустила сборник неспешных романтических баллад. Вампир протянул мне бокал, когда я встала из-за компа. После этого он уволок меня на диван, с видимым наслаждением устроился на нем и сунул одну босую пятку под себя. Он, по своему обыкновению, снял носки и расстегнул сверху и снизу на несколько пуговиц свою темно-бордовую рубашку с еще более темным узором.

   - Ты не любишь носить носки? - спросила я.

   Мана заулыбался широко, по кошачьи.

   - Да просто у тебя мне так уютно становится, я будто исчезаю для всего мира... Хочется ходить босыми ногами и демонстрировать тебе свои мышцы.

   - Вот как, - я не нашлась, что ответить на такое. - То есть, ты чувствуешь себя в безопасности, верно?

   - Да всего понемногу. А что это за музыку ты завела?

   - Сборник баллад. Ты такое не слушаешь?

   - Только в компании молодых женщин.

   Съязвил.

   - Ой как интересно, надо же. А что ваше сиятельство слушает?

   - Всякое. Сегодня, к примеру, слушал Дину Верни. Тащусь.

   - Дина Верни?.. Не знаю такой.

   Мана встал, заткнул мой "винамп" и воспользовался поисковиком. И поставил мне песню... Мать моя... Я обомлела. Начнем с того, что поет явно женщина преклонного возраста, поет по-русски, но с акцентом. Текст песни был примерно таков:

  И вот сижу опять в тюрьме,   Не светит солнце больше мне,   На нарах, б...я,   На нарах, б...я,   На нарах.   А на свободе фраера   Гуляют с ночи до утра   И шмары, б...я,   И шмары, б...я,   И шмары...

   Правда, исполнение мне нравилось все больше и больше - совершенно замечательный стервозно-прожженный, с блатными жутковатыми нотками, тон голоса певицы зачаровывал.

   У Маны было снова каверзное лицо. Ага, он думал меня шокировать. Сейчас поставлю ему то, что слушаю Я.

   - Дина Верни, говоришь?

   - Да. Я знавал ее одно время в Париже, когда она еще была молода и безрассудна, - он улыбался так, что у меня не осталось и сомнений в том, как именно они с Маной знавали друг друга. - Даже обратить ее хотел. Но не стал.

   - Почему?

   - Потому.

   - Исчерпывающе, спасибо. Я послушаю ее песни. Ну а вот тебе то, что слушаю я...

   Я включила песню любительской московской группы "P.T.S". Называлась она "Мужчина сзади". Мана с улыбкой слушал ее, кивая головой. Там пелось:

  Я шел по улице один,   Высокий крашеный блондин,   И думал, как бы мне отлить без посторонних.   Но только за угол зашел,   Как кто-то сзади подошел   И жопу начал мою мять в своих ладонях.   Я оглянулся на него,   Не понимая ничего,   И уж хотел я было гаду дать по роже.   Но я, как пень, остолбенел,   Когда на рожу посмотрел,   И понял, что мне ничего здесь не поможет.   Я понял, что влюбился по уши в него,   И больше в жизни мне не надо ничего.   Он подойдет   Неслышно сзади, словно кот.   Он заберет   Мое достоинство в свой рот.   И никогда уже не будешь ты другим -   Мужчина сзади все окрасит голубым...

  И далее в том же духе, описание утех блондина с мужчиной сзади. Эмануэл реагировал безобразно - весело смеялся, его глаза горели.

   - Отличная песня, такой стеб... У тебя вкус, оказывается, есть.

   Тогда я поставила ему песню группы "Шмели", называемую "Халява". Песня начиналась со слов:

  Я нюхал дохлого пса,   Я думал,что он живой,   И хоть он был весь в крови,   А из глаз струился гной.   Я плавал в навозной луже,   Я думал, что это океан.   Но вскоре я всё понял -   Просто я был пьян.   А ты стояла и смеялась надо мной   И заставляла ругаться матом   Эх, халява, пошла ты на х...й!

   - Если ты хочешь меня поразить - то даже не старайся, - сказал Мана, стоя надо мной, сидящей перед монитором, и массируя пальцами одной руки мою шея сзади.

   - Серьезно, я люблю эту группу, "Шмели", у них масса достйных песен...

   - Я знаю, они мне тоже нравятся, - перебил меня Мана. - Люблю тяжелую музыку, наверное, кроме той, которую создали, чтоб вые...нуться фигурно.

   Я мигом сунула в список воспроизведения подборку хеви-метал баллад.

   - Умница, - сильная, но нежная рука Маны, мнущая мою холку, заставляла едва ли не мурлыкать от удовольствия. И помнить о том, что он может дарить и другие, ни с чем не сравнимые радости. - А что конкретно любишь, каких исполнителей, группы?

   - Меломанка от неформальной культуры, - пробормотала я. - Рок и метал с различными приставками - хеви, фолк, готик, пауэр...

   - "H.I.M", небось, обожаешь? - подначил меня Мана.

   - Упаси Боже. Послушала раз и забыла.

   - А я люблю девчонок, что торчат от Вилле, - мечтательно заметил он. - Ну, или от "Расмуса", как его бишь. От Паттинсона. Или от Лео ДиКаприо...

   - Я в детстве его обожала! Да и сейчас считаю одним из лучших актеров.

   - Ну сейчас - да. Если и Паттинсон подсуетится, то несколько правильных ролей вытащат его из амплуа Эдички Каллена.

   - А за что же ты любишь таких девчонок? - вернула я его к волновавшему меня вопросу.

   - За то, что ими легко управлять, легко сыграть роль, легко уложить в постель без гипноза. Легко трахнуть, высосать и выбросить.

   Я ощутила жар стыда, опаливший мои уши. И жалости. К ним... к себе...

   - Это отвратительно.

   - Конечно. Скажи я такое девочке-виллеваллочке - наверняка получил бы ведро слез и упреков. А ты лишь констатируешь факт. Поэтому я знаю, что ты будешь раздражать меня лишь независимостью и тем, что я никогда не смогу подчинить тебя. Поэтому мне хорошо здесь, с тобой. Моя отдушина, моя отрада, отдых для души...

   Я искренне полагала, что вот-вот лишусь чувств. Нет, умру. Нет, распадусь на молекулы. Этот шепот склонившегося ко мне искусителя... Я помнила его прикосновения, его тепло, каждую деталь его тела. Линии длинных мускулистых ног, ямки на бедрах, родинка на левой груди, рисунок голубых вен на мощном запястье. И он это знал, он чувствовал, что сводит меня с ума.

   Нет. Холодна. Лед. Отрезвей. Сними алые очки похоти. Ты же человек, не животное. Он присел подле меня, глядя в глаза. Милосердный и жестокий. Нонсенс. Я сама потянулась к его губам, сама запечатлела на них поцелуй.

   - Спасибо тебе за эти слова, - прошептала я вдруг севшим голосом.

   - Скажи, что ты меня любишь.

   Я вздрогнула. Он смеялся надо мной. Я ударила его кулаком в плечо, от чего Мана беспомощно приземлился на пятую точку.

   - Почему ты не поставил блок или что-то вроде того?

   - Потому что я не жду от тебя зла, - он сидел, опираясь руками о пол позади себя.

   - Мана, от этих твоих слов я не растаю, верь мне, сладкий, - я наклонилась к нему и погладила ладонью по щеке покровительственно.

   Надеюсь, его это взбесит. Нет, он улыбался все так же весело.

   - Мне многие так говорили. А потом ходили следом и клянчили хоть одну встречу еще, на прощание.

   - Ты, часом, в Dragon Age Origins не играл, нет? - невинно вопросила я.

   - Играл, а что?

   Я победно улыбнулась:

   - Ну так не цитируй мне убийцу Зеврана. Он, конечно, мой любимый персонаж, но его слова из твоих уст - это перебор.

   - Я увидел у тебя на компе эту игру и из-за тебя прошел ее.

   - Ложь, ложь, ложь...

   - Ладно, - он встал, ничуть не смутившись, - я играл в эту игру до тебя, но не понимаю, о какой цитате Зеврана ты мне говоришь. Я не брал его в свою команду.

   - То есть, когда он, наемный убийца, напал на тебя и ты его победил, то не взял в свою пати, хоть он и просил об этом?

   - Конечно же, нет. Я что, похож на идиота?

   Вампир-геймер, надо же. Хотя чего удивляться, если его так тянет ко всем благам современности и плодам технического прогресса, то он просто обязан любить компьютерные игры.

   Мана взял свое оружие и сделал красноречивый жест, как бы перерезая себе горло:

   - Я допросил его и сделал так. И бросил его труп на поживу воронам.

   Смешной такой, с нежностью думала я. Рассказывает, как расправился с персонажем игры. О том, что Мана много раз проделывал такое и в реальной жизни, я старалась не думать.

   - Жестокий, жестокий...

   Мана положил шашку и вытащил меня из кресла.

   - Иди ко мне.

   Усадив меня на диван, Мана вручил мне мой бокал, долил еще и, прокусив себе с легким стоном палец, опустил его в вино.

   - Пей кровь мою, - насмешливо сказал он, садясь рядом.

   Я, схватив его за руку, сделала вид, что укушу, со словами:

   - И ешь плоть мою!

   - Богохульница, - фальшиво возмутился вампир.

   - Ты так и не поведал мне о том, что там у вас сегодня произошло, - осторожно напомнила я.

   - С умными женщинами столько проблем, - Мана закатил глаза, - с вами еще и разговаривать надо...

   Я невозмутимо протянула ноги через его колени и оперлась спиной о подушечки, горкой лежащие позади меня. Зеленоглазый налил себе еще, делая знак подождать.

   - Сегодня ночью Ингемару позвонил его знакомый, полковник милиции, - Мана положил руку на мою щиколотку, - мужик в курсе наших дел, естественно, под полным контролем Мастера. Шестого вечером - вчера, короче - пошли колядовать и не вернулись две девчонки 17-ти лет, одна из которых - дочка крупного бизнесмена. Естественно, этот бизнесмен поднял хай на всю Ивановскую, в час ночи район обыскивали менты. Отец второй девочки предложил обыскать в их районе заброшенное здание лаборатории. Оно горело в 1990-м году, его бросили, так и не восстановив. Так вот, в подвале оба отца, говорят, сознание потеряли, потому что там, помимо девочек, лежали еще несколько трупов, в основном - бездомных людей. И еще там были дохлые кошки и собаки. Полковник в ужасе увел оттуда своих людей и известил Ингемара о том, что кто-то из наших творит такие бесчинства. Это мог быть лишь дикий вампир, никто из уважающих себя вампиров не станет осушать животных, да еще и складировать трупы в месте, куда постоянно то наркоманы, то молодежь шастает...

   - Вы не пьете кровь животных? - перебила я.

   - Ну... разве в случае форс-мажора, чтобы выжить.

   - Я поила Ивана свиной кровью.

   - Фу.

   - Так что же, вампов-вегетарианцев не бывает?

   Мана раздраженно хмыкнул.

   - Не повторяй глупости за другими. Короче, мы поехали туда и дождались, пока оно вернется спать в свое логово - не долго ждали, впрочем. Пришла бомжиха какая-то бывшая, начала бросаться на нас. Ингемар хотел ее допросить о том, кто ее обратил, но увы... Ее пришлось убить, абсолютно невменяемая.

   Я была поражена.

   - Но... У вас ведь принято просить право на обращение у всех мастеров?.. У Ингемара, у Кима и... и теперь тебя.

   - Вот почему мы так не любим гастролеров, - Мана хмурился, - не все вампиры осознают, что нам нельзя зарываться...

   - По-моему, даже ты этого не осознаешь, - схамила я.

   Он одарил меня выразительным взглядом.

   - И я рад, что такие, как ты, иногда отрезвляют меня.

   - Перестань мне льстить, Эмануэл. У меня ведь не только к гипнозу иммунитет, но и к самым искусным комплиментам.

   - Я знаю, к чему у тебя нет иммунитета...

   Через миг я сидела на нем. Через три была без топа. Через этак триста-четыреста мгновений была унесена в спальню. Я не могла и не хотела отказать ему. В конце-концов, просто секс ничего не значит...

   И лишь одна мысль мучала меня.

   - Мана, - я попыталась уйти от его требовательных губ, - мы должны предохраняться...

   - Пффф... Риск залететь равен одному проценту...

   - Ты же сам говорил, что не хочешь обрекать девочку-дампира на такую участь, как у меня... - надеюсь, в моем голосе прозвучало хоть немного металла.

   - Ну так это я о дампире говорил, - прошептал он, целуя мою шею. - А дампир от дампира...

   - Так, стоп! - вот теперь металл прозвучал, да еще как, и я резко оттолкнула вампира, садясь на постели. - Нет презерватива - нет секса. Есть разговоры о дампире в квадрате - меня вообще нет для тебя, уяснил?!

   Мана глядел на меня в полумраке с досадой.

   - Да что ты завелась, женщина? Нашла место и время для таких разговоров!..

   Он поднялся, метнулся в коридор, вернулся ко мне.

   - Презерватив, - сообщил он мне, садясь на кровать и демонстрируя квадратик фольги. - Устраивает? Не бери дурного в голову, черт... Ты меня иногда огорчаешь своим недоверием...

   - В данной ситуации я готова пойти на то, чтоб огорчить тебя, Мана.

   - Понимаю. А теперь заткнись, будь добра...

   И знаете, что? У него даже презерватив эротично натягивать получается.

   Глава 5

  А кто-то поет о любви,   Ведь кто-то нам пел о любви,   Безумные дети   С болью в глазах.    Setup   Плачет киска в коридоре, у неё большое горе.   Злые люди бедной киске не дают украсть сосиски.(с)

   Перед его уходом утром я задала вампиру давно назревший вопрос:

   - Мана, когда мне можно будет выходить из дома?.. Мне элементарно по магазинам нужно пройтись, по самым обычным бытовым нуждам.

   - Бумаги туалетной купить?

   Он застегивал портупею с ехидной рожей.

   - Да, бумаги, салфеток, мочалку для мытья посуды... Кроме того, мне пора уже вернуться к занятиям карате!.. Меня там, наверное, уже из списков вычеркнули.

   - Гайя. Увы. Мочалок я тебе привезу хоть вагон, но из дома ты не должна выходить. И я хотел тебя предупредить, - поправив воротничок пальто, Мана подошел ко мне близко-близко и взял за подбородок, нежно поцеловав, - и очень хочу, чтоб ты понимала, что шутить с такими вещами мне нельзя, обстановка у нас тут почти военная, - и он еще раз поцеловал меня, - но если ты еще раз ослушаешься меня, то поселишься в моем доме. Не по своей воле. В помещении без окон и дверей.

   Я вздрогнула.

   - В гробу?..

   - Ты иногда такие вещи вслух произносишь... - Мана многозначительно улыбнулся. - Как в том фильме: "Девушка, вам сколько лет? - Двадцать пять... - А по виду и десяти не дашь..."

   Я не знала, что сказать. Лишь в досаде сжала кулаки.

   - А ты иногда заставляешь меня пожалеть, что я вообще еще разговариваю с тобой, - как можно злее выпалила я.

   И ушел он с довольной улыбкой. Ай-яй-яй, какой нехороший знак... Он начинает одерживать полное психологическое превосходство надо мной!..

   В метаниях я провела довольно долгое время. Не решившись пока что выйти из дома, я пыталась занять себя кучей разных дел, телефонными переговорами с родителями и братьями-сестрами, подругами, позвонила своей редакторше, успокоила ее насчет сроков окончания книги моей.

   Часов в семь вечера, не в силах справляться с одолевающими меня демонами, я решительно налила себе хороший такой стакан красного вина, поставила какой-то сборник роковых и попсовых песенок, достала сигареты. Время немного покайфовать...

   Однако через четыре стакана вина я обнаружила, что сижу на полу у стены, обняв свои колени, с бутылкой в руке, и плачу под песню какой-то девичьей группы "Зачем тебе такой красивый". Не помню, чем для меня закончился тот вечер, однако на следующий день я оттирала пятна вина с ковра и сметала осколки разбитых о стену стакана и бутылки. Нет, определенно надо было что-то делать. Но что?..

   То было десятое января, вечер понедельника. Утром накануне, очень рано, позвонил Мана, потребовал у сонной и похмельной меня список того, что мне нужно. Я долго думала, по несколько раз перезванивая ему, заменяла одно на другое, требовала мочалочки именно такой фирмы - и никакой другой. Развлекалась, словом. Впрочем, терпение у Маны было в этот день ангельское, он витал мыслями где-то очень далеко от меня.

   Настроение испортилось. Я спросила, приедет ли Мана ко мне сегодня. Он ответил, что нет, и смотал удочки из моей квартиры. Я разозлилась, честно. До такой степени, что решила прямо завтра вечером - и плевать, что понедельник, отправиться кататься по городу. А потом плясать в клубе. И пусть этот упырь только попробует что-то сказать мне! Запрет он меня, как же...

   Часов так в семь вечера я поскидывала домашние одежки в стиральную машину, намереваясь слегка подкраситься и надеть что-то сексуальное для клуба. Я как раз дефилировала мимо входной двери в майке и трусах, как раздался звонок. Очень и очень настойчивый. Кто-то за дверью не только трезвонил, но еще и тарабанил в мою дверь. Сердце отчего-то ушло в пятки. Я мигом достала из-под плитки пистолет, взвела курок. И подошла поближе к двери.

   - Кто там?! - прокричала я, потому как из-за этого ужасного шума едва слышала сама себя.

   - Гаечка! - услышала я два знакомых голоса. - Открывай! Это мы - Чип и Дейл!.. - и громкий хохот.

   Я, немало шокированная, открыла дверь, позабыв, что одета не для приема гостей. На пороге стояли они - бесспорно, два моих любимых вампира. Ваня, весь такой роково-гламурный, в кожаных штанах, пальто, черной футболке с хеви-метальным логотипом, в "Стилах", с брутальным шипованным ремнем и в перчатках с обрезанными пальцами. Белокурый и растрепанный. И Саша - в кожаном же корсете, куртке и штанах, на шпильках и с черным лаком на ногтях. Ваня и Саша улыбались так широко, как только могли. И уже были пьяны.

   Когда я открыла им, вампиры наставили на меня указательные пальцы и, синхронно пританцовывая и тыча в меня своими пистолетными пальцами - их не смутила настоящая пушка в моих руках - принялись петь:

   - Чичичичип и Дейл к вам спешат!.. Чичичичип и Дейл - лучше всех!.. А где Вжик и Рокки? - сбиваясь с пения, вопрошает Саша и хохочет.

   Я схватила Ивана за запястье и втащила в квартиру, одновременно рявкнув Саше:

   - Заходи!..

   Они умолкли, Саша мышкой шмыгнула в мою квартиру, я наглухо закрылась и прижалась к двери спиной.

   - Вы что тут делаете?!

   Они с улыбками на лицах изучали мой внешний вид.

   - Вау... Пожалуй, для сегодняшнего мероприятия она одета лучше всех, - заметила Саша.

   - Для какого еще мероприятия?..

   Ваня и Саша подхватили меня под руки и поволокли в спальню. Я отбивалась как могла, но это было бесполезно.

   - Короче! - Иван усадил меня на кровать, а Саша раскрыла мой шкаф и с огромной скоростью принялась рыться в нем, - сегодня мы идем тусить!..

   - В городе группа "Evidence". У нас есть пропуск на концерт, в вип-зону и за кулисы. И на афтер-пати с музыкантами, - голос у Саши был жутковатым. - Вот! - и в меня полетело черное платье-корсет.

   В ужасе я представила, как надену это платье, купленное, верно, в момент помрачения мозга.

   - Вы с ума сошли! - я оторвала руку Ивана от своего запястья. - Так, быстро, - я встала и сурово вопросила, - отвечайте: Кимура знает?

   Юные вампы слегка посерели.

   - Нет. И Джейми не знает, никто не знает, и ты им не скажешь, пожалуйста! - Саша молитвенно сжала руки. - Мы так устали торчать там, ходить под стеночкой, терпеть выкрутасы Траяна...

   - Вы сбежали?!

   - Ага. Умоляю, не звони им. Просто сегодня перед рассветом Мана рассказывал, что ты тоже скучаешь дома, вот мы с Ванюшей и решили - была не была... Пожааалуйста, - протянула Саша грустно, и такой печалью светились ее синие глаза...

   Ваня понуро сгорбился на банкетке у зеркала. И эти сволочи мелкие так трогательно выглядели, что я даже секунд десять колебалась, прежде чем начать набирать Кимуру.

   - Все, кранты нам... - произнес Ваня.

   Сбросила гудок. Посмотрела на этих двоих.

   - Мы так погулять хотим и развеяться, а то эти уроды из итальянского клана вообще какие-то нездоровые типчики. Чего стоит обращение Траяна с Эстеллой, - и Ваня с Сашей обменялись понимающими взглядами.

   - А кто такая Эстелла? - я отложила телефон. Ведь и я сегодня хотела нарушить запрет... Но теперь у меня на руках были два юных вампира... Боже, ну за что мне это?..

   - Так ты едешь с нами?

   - Да еду, еду, отстаньте!..

   Они завизжали и запрыгали в обнимку по комнате.

   - Да тише вы!

   - Ура-ура-ура! Я поставлю музычку, - Ваня убежал из комнаты.

   - А ты налей Гайе сто граммов для нервов, - сказала я Саше, и она тоже ушла.

   Я быстро надела самые дорогие джинсы, что у меня были, шелковую черную тунику. Саша принесла мне стакан коньяка. Уфф... Это из последней бутылки, не допитой Маной. Из зала зазвучала "Aerials" группы SOAD.

   - Кто такая Эстелла? - повторила я свой вопрос, закрывая дверь, ибо Ваня не поскупился на громкость.

   - Она смертная, красивая такая. Ее Траяну за долги ее папа отдал, как-то так...

   - Дикость!..

   - Ты пей, пей. У меня нет сил смотреть на то, как он ее вечно... - Саша с трудом подбирала слова. - Шпыняет, цукает, издевается...

   Ваня, вошедший в спальню, сообщил:

   - А сегодня ночью он ее заставлял делать Джейми минет на глазах у всех.

   Я выронила из рук щетку для волос.

   - Ну, у нас там часто всякие эксцессы случаются, - обтекаемо заметил Ваня, - правда, все с согласия и я еще не видел, чтоб кто-то прямо при всех это делал...

   - Эксцессы? - уточнила я.

   - Ну, там... Обнаженка, поцелуи, зажимания, - Ваня помахал рукой, как бы говоря - ничего такого.

   - Но Эстеллу Траян так запугал, - Саша покачала головой, она была всерьез расстроена и обеспокоена, - что она уже как зомби, бедняжка... Не говорит, не ест - я заметила, что ее хозяину наплевать на то, чем она питается. Она такая худенькая, прозрачная...

   - Короче, - перебил жалостливую Сашу Иван, - она как расплакалась, так, что не по себе стало сильно. Джейми, бедняга, отмазывался как мог...

   - И? - с замиранием сердца ждала я развязки этой истории. Не страх, нет, томил мою душу - что-то вязкое, ледяное, тяжелое легло на грудь.

   - И Ваня тогда не выдержал, - сказала Саша, - попросил Мастера не делать этого. Какой ты молодец, я до сих пор отойти не могу от страха за тебя...

   - И что сделал Траян?..

   - Ударил Ваню, - печально сообщила Саша. - Через всю гостиную Ванюша перелетел...

   - Да ладно, - махнул мальчик на мой, полный ужаса, и Сашин, полный грусти, взгляд, - я-то знал, что мне, новичку, ничего такого не будет. А вот им - ну, Киму... Джейми, Эриставу - им будет. И последствия могут быть ужасными.

   Отложив щетку, которую я едва не сломала, сжимая от волнения в руках, я залпом выпила коньяк.

   - Да, ребятки, обрадовали вы меня...

   - Да ладно, сейчас развеемся, повеселимся...

   - И что потом Траян, когда ударил Ваню, сделал?

   - Начал орать на всех, преимущественно на Эстеллу, и погнал ее наверх. Вот. А когда я ее встретила сегодня вечером перед побегом, на ней была очень закрытая кофточка. И прокус на щеке, - Саша опустила глаза.

   Им обоим было неловко, что помочь несчастной смертной не в их силах. Нет, ладно новообращенные. Но Ингемар!.. Ким!.. Мана!.. Мана, скотина...Неужели им совсем не жаль ту девушку?

   Так. Ладно. Соберись, Гайя. Об этом ты, как Скарлетт, подумаешь скоро и в свое время. А сейчас нужно следить внимательно за этим диким детским садом.

   Они, оказывается, взяли "Мерседес" Кимуры. За это им влетит еще больше, подумалось мне, о чем я злорадно сообщила этим неуловимым мстителям.

   - Да ну и х...й с ним, мне не привыкать, а Сашку не накажут, Ким не станет...

   - Я не дам и тебя наказать, - сказала Саша.

   - Боже, какие вы милые... Кто за рулем? Давайте я, я хоть трезвая.

   - Нет, мне надо практиковаться, я только пару месяцев назад права получила, - сообщила мне Саша.

   - Не то чтобы я не верила в тебя, Сашенька, но если ты на скорости под 200 врежешься в какой-нибудь столб, то вам с Ваней ничего не будет. А меня будут хоронить в пакетике в закрытом гробу.

   Когда девушка пыталась запротестовать, я припугнула ее звонком ее мастеру. Бунт на корабле был подавлен, и мы двинулись на концерт. "Evidence" (название в переводе означает "Улика") играли модную альтернативку и собирали стадионы. Я не была их поклонницей, но Саша и Иван предвкушали вечер блаженства и разврата.

   - Я хочу попробовать кровь Би Уэнтворт, - делился радостно Ваня с Сашей. - Она такая... ммм...

   - А я тогда хочу испить Фреддичку!

   - Слушай, а я ж английского не знаю, как я ее загипнотизирую?!

   - Ничего-ничего, зато я знаю, я для тебя там вообще всех зачарую! - и они в экстазе обнялись и запрыгали на сидении.

   - Э, молодежь, - позвала я их, - вы давайте со своими планами наполеоновскими завязывайте. Не отсвечивать - наш девиз на сегодня, договорились?..

   Как же, договорились... Прибыв в тот самый ужасно дорогой и пафосный клуб, в котором, оказывается, на закрытой вечеринке играли эти самые "эвиденсы", Саша приказала охране нас пустить.

   - Вот, - она показала громиле на входе какой-то листочек, вынутый из сумки, - это мое приглашение. И у этих двоих - такие же...

   Мне было очень не по себе, я старалась прятаться от камер, которых на улице у входа было море.

   В самом клубе вампиры начали чувствовать себя очень и очень вольготно. Естественно, ни за выпивку, ни за сигареты они не платили. Каких-то четырех девиц из-за столика у сцены заставили подвинуться. Мне было страшно неловко. Девушки, выглядевшие просто шикарно, недоуменно и робко пялились на нас.

   - Мы с вами знакомы по школе и университету, - сжалилась над ними Саша. - Давно знакомы, расслабьтесь.

   Я, наверное, впервые видела, как вампиры зачаровывают людей. И это было неправильно, дико, стремно, как в дурном сне.

   Однако, верите ли, этим вечером меня ждали куда более интересные события.

   После концерта - как оказалось, это было 18-летие какой-то козырной девушки (читай - дочери козырного папы), мои вампиры на все мои уговоры ограничиться какой-нибудь пьяной девчонкой или не менее пьяным мальчишкой, решительно ломанулись на штурм гримерки (или что там у них?) "эвиденсов". И лишь мое вмешательство активное избавило охрану от потери крови и памяти.

   - Ну тебя, Гайка, повеселиться не даешь... - заявил Ваня, когда я волокла его за руку на выход.

   - Черт! - заорала Саша. - Ключи! Я их на столе оставила!

   Час от часу не легче. В моем задурманенном дымом, гремящей музыкой, выпивкой мозгу не сразу созрела мысль о том, что ключи-то у меня... И лишь я похолодела от осознания того, чем сейчас, возможно, занята Саша, как телефон в моем кармане завибрировал.

   - Гайя, - это была Саша, - пожалуйста, быстрее - подойди с улицы к окну туалета - это за клубом...

   Все происходящее начало казаться настоящим фарсом, когда я стояла в закоулке за клубом, держа на руках тело, видимо, Би Уэнтворт - единственной девушки в группе, вокалистки.

   - Быстрее, побежали, - Саша, до того передавшая нам с Ваней тело певицы, выпрыгнула из окошка на асфальт, взяла у меня нелегкую ношу, Ваня помог надеть на нее свое пальто и, взяв Би под руки, они потащили ее к машине. Мне уже вообще не верилось в реальность происходящего.

   - Я вас умоляю, что вы делаете... - в ужасе шептала я, едва поспевая за ними, так как голос вдруг перестал слушаться.

   У машины, припаркованной в некотором отдалении от клуба, слава Богу, безлюдно. И тут маски-шоу продолжается.

   Выяснилось, что ключи я выронила, скорее всего, принимая Би из рук Саши. И тут эти двое сваливают на меня певицу и несутся искать ключи!..

   Я стояла, держа в охапке бесчувственную девушку, ощущая, что этот "эвиденс" я бы сейчас - честное слово! - в багажник запихнула, какой бы абсурдной эта ситуация ни казалась. Со стороны клуба кто-то шел в нашу сторону, я в ужасе осела на землю, прижимая к себе бедную англичаночку. Наконец, эти изверги вернулись.

   - Я только хотела Ване приятное сделать, - оправдывалась всю дорогу Саша.

   Я категорически сказала, что везу их прямо к Кимуре, где позвоню ему и попрошу уладить все это - зачаровать девушку и отвезти ее назад в клуб, так как певицы, скорее всего, быстро хватятся.

   - Да она в туалет вышла просто... - оправдывалась Саша. - Такой шанс...

   У ворот дома Кимуры я позвонила ему.

   - Ким, это Гайя, я у ворот с двумя твоими детьми и одной украденной англичанкой.

   - Понял, - ничуть не удивился Кимура. - Иду.

   В доме Траян. Ох, надеюсь, он не пойдет вместе с Кимом, надеюсь, он занят, не слышал ни моего звонка, ни голоса...

   И тут, словно для меня кошмаров на один день было мало, Иван горячо зашептал:

   - Гайя, быстро из машины... Быстро!!! Беги!

   Я выпала на снег сквозь слегка приоткрытую дверь, на мое место быстро села Саша. Я поползла к кустам, что опоясывали территорию дома Кимуры. И ползла, пока не спряталась за какой-то бугорок. Сердце стучало как бешеное, я ловила ртом морозный воздух, ощущая, как холодно лежать в снегу. Вокруг - темень, лишь редкие фонари освещают дорогу. Я упала на спину, пытаясь унять дыхание. Ледяное звездное небо, такое же, как и тысячи лет назад, взирало на дуреху, связавшуюся с вампирами. Взирало равнодушно, так как, пожалуй, и не таких еще видело...

   Хруст снега. Ко мне неспешно кто-то приближался. Я перевернулась на живот, в страхе жалея, что не убежала подальше. Темная фигура. Высокая. Интересно, а Траян высокий или нет?.. Господи, а побыстрее он приближаться не может?..

   И нервы все-таки не выдержали, я вскочила и понеслась прочь. Нагнали меня, впрочем, в две секунды.

   - Гайя, Гайя, не бойся, - смеющийся голос с акцентом.

   - Боже, - выдохнула я, останавливаясь под нажимом рук Эристава, закашлялась от холодного воздуха, - как же ты меня напугал...

   - Извини.

   Он моментально вскинул меня на руки и пулей понесся назад. Чуть далее по дороге стояла, видимо, его машина.

   - Садись, - он бережно усадил меня на пассажирское место.

   И так хорошо и тепло было в его крепких руках, держаться за его широкие плечи, что, когда грузин уселся подле меня за руль, я не выдержав всех тягот этого дня, завалилась к нему на плечо и зарыдала. Тяжело вздохнув, парень обхватил меня руками и прижал к себе, слегка качаясь из стороны в сторону, как бы убаюкивая.

   - Испугалась, да? - блин, ну почему в некоторых людях... вампирах... мужчинах, в общем, столько тепла и мудрости, а другие - тупорылые бараны?!

   - Я просто устала...

   - Конечно... Бедная девочка, много на тебя свалилось, такое в одиночку нести тяжело...

   Он гладил меня по голове, и прямо так захотелось залезть к нему на колени и свернуться клубком, и чтоб никто меня не трогал...

   - Хочешь, куплю шампанского и постоим над Днепром, поговорим и полюбуемся?

   - Хочу, еще как хочу, - оторвалась от его замшевого плеча, вытирая слезы руками.

   - Держи, - он вложил в мою ладонь платок.

   - Спасибо...

   Я немного задремала по пути в Киев. Проснулась, когда хлопнула дверца машины.

   - Не хотел тебя будить, прости.

   - Ох, наоборот, хорошо, что разбудил.

   Эристав положил мне на колени букет цветов.

   - Это тебе, Гайя.

   Я изумленно ощупала цветы.

   - Розы...

   - Свет включить?

   - Нет! У меня такое лицо опухшее, наверное...

   - Гайя, я и так отлично вижу в темноте, - раздался негромкий бархатный смешок, Эристав возился с бутылкой шампанского. - Ага, и вот это тоже тебе.

   И он взял с сиденья позади что-то довольно объемное.

   - Игрушка? Но где ты все это взял глухой ночью?! - ощупала морду игрушечного зверя - усы и короткие ушки, кто-то кошачий.

   - Конечно, надо бы подарить тебе что-то более серьезное, но возле ювелирного стоит патруль.

   Я прыснула. С хлопком открылась бутылка.

   - И стаканы были лишь пластиковые.

   - Зато какие вместительные... - я приняла из рук парня поллитровый стакан с шампанским.

   - Я пью сейчас за тебя - и мне приятно это делать. Ты очень правильная девушка, Гайя, и даже в расстройстве видишь во всем что-то хорошее.

   - О Боже... - я коснулась его стакана своим. - И почему я раньше не общалась с грузинскими мужчинами?..

   - Хах, только тостов у меня не проси, ладно? - он говорил это с улыбкой.

   - И в мыслях не было.

   - А почему не общалась?

   - Не знаю. Менталитет у нас разный, наверное. Да и... Не обижайся, но многие твои соотечественники не слишком хорошо относятся к русским и украинским девушкам.

   - Гайя, я вампир и мне 270 лет. 272 года, если точнее. Я давно не грузин, я космополит, - опять этот его бархатный смешок. - И снова - если точнее, то я хевсур.

   - Хевсур?

   - Да. Грузин, но из хевсуров.

   - А, понятно, народность такая.

   - Говорят, мы - потомки крестоносцев. Да мы и светлее, чем жители других регионов Грузии... О, и смотри!

   Он открыл бардачок и включил свет, я сощурилась.

   - Не морочь себе голову, ты нисколько не стала выглядеть хуже от слез...

   Я не хотела на него смотреть, не знаю, почему он так добр ко мне. И не хочу знать.

   - Паспорт гражданина мира, - Эристав был радостен, как дитя.

   Книжечка со словами "Мировой паспорт" на обложке на разных языках.

   - Первым космополитом себя назвал Диоген, - машинально выдала я, - только имел в виду не совсем то же, что ты.

   - Мне Мана так и говорил, что ты умница.

   Я воззрилась на Эристава изумленно, забыв об опухшем лице.

   - А что еще он тебе говорил обо мне, если не секрет? - с подозрительностью спросила я.

   Парень широко белозубо улыбался, потягивая шампанское.

   - Ну... Если учитывать, что он знает из разных источников всю твою подноготную, то говорит лишь о том, что каждый день видит и открывает в тебе самой.

   - Его не было в доме Кимуры, когда я приехала сегодня?..

   - Его нет и в городе, иначе бы он никому не позволил везти тебя домой.

   - Даже тебе?

   Эристав округлил свои светло-карие глаза, улыбаясь мне весело:

   - А мне - тем более.

   - Это почему же?

   Парень ласково и чуть насмешливо смотрел на меня:

   - Потому что я его друг, и при этом красивее, выше, сильнее и умнее.

   - Еще принято говорить: "И член у меня больше", - тоже улыбаясь, добавила я.

   Эристав расхохотался.

   - Нет, такого я женщинам не говорю. К чему реклама и без того очевидному преимуществу?..

   Я опустила глаза, улыбаясь. Разные они совсем... Какое-то время мы сидели молча.

   - Если серьезно, - голос Эристава и впрямь стал другим - проще и тише, - то за годы дружбы мы часто делили женщин - пили на брудершафт, - опять легкий смешок, - и прочее...

   Перед глазами ясно встала картина "прочего". Шоколадные печеньки - обнаженные Мана и Эристав, и нежная белая нуга - столь же нагая светловолосая лапушка между ними... Отогнала до боли соблазнительное видение.

   - Но ты - не та женщина, которую он станет делить с кем бы то ни было. И я бы тоже не делил.

   Я мечтательно вздохнула.

   - Когда ты делаешь мне такие вот комплименты, я сама себя готова у всех украсть...

   - Кстати, - в голосе парня проскользнули лукавые нотки, - а что если украсть тебя по обычаю своего народа и жениться на тебе?

   - Ах, это вроде как я буду обесчещена и деваться мне некуда будет?..

   - Да. Можем даже не вроде как тебя обесчещенной сделать, - улыбался Эристав весьма многообещающе.

   Я-то прекрасно понимала, что он старается меня поддержать и отвлечь, и лишь поэтому заигрывает с женщиной друга. Впрочем, что мешает Эриставу играть по своим правилам в столь крупной игре, где ставка - дампир?

   - А это звучит заманчиво, - я улыбнулась, - твой друг точно с ума сойдет от злости.

   Эристав рассмеялся.

   - Мало того, что я красивее, умнее и сильнее, так еще и такую женщину в жены заполучу...

   От шампанского, которым я зашлифовала все спиртное, выпитое нынче, все горести и тревоги, начало клонить в сон.

   - Слушай, Эристав, - я склонила голову ему на плечо, опершись о него же рукой, - а у тебя дома не найдется такого мааааленького диванчика, на котором я смогла бы поспать?

   - Отчего же, найдется. Отвезти тебя к себе?

   - Если можно... И знаешь, - это было последнее из сказанного мной той ночью, что я помню, - я все же общалась с грузинскими мужчинами. У меня в детстве был друг по имени Леван, так он все пел про себя песенку: "Левашка-чебурашка"...

   Проснулась я, лежа завернутой во что-то мягкое и пушистое, на шелковой подушке, пахнущей травками. Не у себя дома. Вздрогнув, вспомнила, что эта темная, просторная комната, лишенная каких-либо громоздких поверхностей (за исключением большого плоского телика на стене) принадлежит Эриставу.

   - Доброе утро, - я снова вздрогнула от звука женского голоса, - вы уже проснулись?

   Я приподнялась. В кресле у моих ног сидела молодая женщина, читавшая журнал.

   - А почему вы в темноте сидите? - спросила я, пытаясь пригладить волосы одной рукой.

   - Мне запретили включать свет.

   На слабо поблескивающем журнальном столике стояли мои розы в вазе.

   - Вас ждут в кухне. Проводить вас?

   Она встала, отложив журнал. Ростом она была, наверное, с Эристава, и вся такая модельная.

   - Пожалуйста, - я встала, - не слишком ли у меня лицо помятое ото сна? - спохватилась я.

   - Что вы, что вы, - испуганно заверила меня девушка - этакая темная блондинка типажа Пэрис Хилтон, - очень даже не помятое лицо.

   Я посмотрела на нее с подозрительностью.

   - Я не вампир, вам незачем меня бояться.

   - Да-да, я знаю, меня Эристав предупредил...

   Я рассмотрела укус на ее шее.

   - Эристав вас обижает? - спросила я прямо.

   - Нет-нет, он очень хороший, никогда зря слова плохого не скажет...

   Тогда чего ж ты такая запуганная, милая?..

   - Пожалуйста, - вдруг зашептала она, близко-близко склонившись к моему уху, - будьте осторожны - он там не один, в кухне... У него там очень опасный гость. Не злите его, просто совет...

   - Зеленоглазый друг с пирсингом в ушах?

   - Да...

   Понятно. Я этому зеленоглазому... Спокойно, спокойно.

   В просторной кухне, куда привела меня блондинка, попивали коньяк Эристав и Мана. При нашем появлении разговор утих, лишь пристальный зеленый взгляд сверлил меня.

   - Присаживайтесь, - усадила меня между вампирами девушка (как непривычно, когда кто-то женского пола выше меня ростом).

   - Спасибо, доброе утро, - поздоровалась я.

   - Доброе, Гайя, - отозвался Эристав.

   Мана молчал, прихлебывая коньячок. Девушка тихонько скользила по кухне, шурша бумагой и позвякивая ложечкой. Поставила передо мной блюдечко. Я в это время смотрела на длиннопалую смуглую кисть Эристава, чуть постукивающую пальцами по стеклянной поверхности стола.

   - Что молчишь, Гайя? - спросил он.

   - А ей сказать нечего, - за меня ответил Мана.

   Я строптиво вскинула голову и уставилась на него.

   - Отчего же, есть. Мы с Эриставом неплохо провели время ночью, попивая шампанское и болтая, над Днепром.

   - Похоже, моя девочка отчаянно хочет поселиться в моей комнате без окон... - начал Мана.

   Дз-зынь! Все мы обернулись на блондинку. Дрожащими руками девушка собирала осколки чашки, предназначаемой, видимо, мне.

   - Простите, - лепетала она, - я все соберу, извините...

   - Да ничего страшного, - я встала и взяла в руки бумажные полотенца, начала вытирать разлитый чай.

   - Кстати, - тягучий и ледяной, саркастичный голос Маны пугал меня, - вот заодно у Вероники можешь спросить, каково там.

   - Мана, - укоризненный голос Эристава.

   Руки девушки вздрагивают от слов зеленоглазого, рассыпая уже собранные осколки.

   - Осторожно, не порежься, ты лучше веником смети. Веник есть?

   Она отрицательно качает головой.

   - Ника, - голосом Маны можно было травить крыс в метро.

   Швыряя осколки в ведро, слышу ее судорожный вздох.

   - Да, - шепчет она.

   - Каково там, в комнате без окон?

   - Больно. Страшно.

   Я гляжу на Ману.

   - Зачем ты это делаешь, Эмануэл? - встаю, злость переполняет меня до краев. - Если бы я не поехала вчера с Иваном и Сашей, то они могли набедокурить раза в три больше. Ты бы знал, что они вытворяли...

   - Ты должна была сразу же позвонить Кимуре или мне.

   - Да как?! Думаешь, с них бы сталось забрать у меня телефон и бросить в форточку?! Они вчера из-под носа у охраны унесли звезду мирового масштаба!.. Я должна была с ними поехать, обязана была!

   Мана в ярости хлопнул по столешнице, и та чудом выдержала, даже не треснула. Вероника вскрикнула.

   - Умукни, жено, клетва! - закатил с досадой глаза - опять он нечаянно перешел на свой язык. - Звонить! Киму! Или мне! Поняла?! И никак иначе! Ты, б...дь, думаешь, что самая умная, ага! Да ты ничем - ничем! - не поможешь им и не остановишь их, сама только сдохнешь, может, или покалечишься!

   - Не ори на меня!

   - Так, все! Быстро заткнулись все! - заорал Эристав. - Ника! - он встал, поднял сжавшуюся в комок девушку на ноги. - Успокойся!

   - Что, б...я, - коротко глянув на бедняжку, зло обращаюсь к Мане, - сломанные игрушки отдаешь младшему брату?

   - Что?.. - нахмурился Мана.

   Хрясь! Я влепила ему самую смачную и самую увесистую оплеуху на моей памяти. Ааа... Такого кайфа не получить даже пройдясь мимо заклятой подруги с Джастином Тимберлейком под ручку! От неожиданности Ману едва не сшибло со стула. Потирая щеку, он смотрел на меня так... Эристав в повисшей тишине предпочел оставить плачущую Нику и осторожно шагнуть между мной и Маной. Порой, позволяя себе небольшие такие удовольствия, я серьезно рискую. Некоторые расслабляются, поедая шоколад за чтением, а я вот отовариваю сверхсильного старого вампира...

   Тот поднялся. Ника тоже попятилась за широкую спину хевсура.

   - Гайя. Домой. Сейчас.

   Что ж. Выбора у меня не было. Провоцировать его на разборку не хотелось, потому как мог вмешаться Эристав и могла быть вмешана Вероника, что мелко тряслась, уткнувшись в лопатку нашего защитника.

   - Хорошо.

   Я надела шубку и обулась, махнула на прощание Эриставу, уже в подъезде услышала его слова, обращенные к Мане:

   - Брат, ты держи себя в руках, ладно?

   Ответа мастера Левобережья я не услышала, и вот он, поправляя воротник, уже спускается следом за мной к лифту.

   Упорно не смотрю на него. Отчаянно жалею о пощечине. Как бы то ни было, но сила на его стороне, а, значит, чем больше я буду выводить его из себя - тем выше вероятность того, что Мана применит ко мне все те малоприятные штрафные санкции, о которых упоминал.

   - Слушай, Мана, - уже в его "Ниссане" начала я, намеренно путаясь и сбиваясь - типа волнуюсь, - я хотела попросить прощения за пощечину. Я не должна была. Прости.

   - Ты просишь прощения, полагая, что я буду снова тебя мучать? - Мана поправил зеркало так, чтобы видеть меня.

   - Нет... Не совсем. Это и в самом деле некрасиво было с моей стороны. Но и ты повел себя нехорошо. Зачем вы так истязаете смертных? И зачем напоминать при своем друге, что трахал девчонку, с которой он теперь спит? Да еще и насильно трахал?!

   Мана вытаращился так, что мне стало смешно.

   - Насильно?! Да помани я ее пальцем - бегом побежала бы назад ко мне, забыв, что я ее еле выгнал!..

   - Ну ладно... А Эриставу зачем напоминать об этом?!

   - Ох, да ладно, и мне после него дуры всякие смазливые доставались на шею, рыдающие о нашем сиятельном грузинском князе...

   - И ты их отпаивал чаем и кутал в плед.

   - А что делать? Ответственность какую-то на себя надо брать, нет?

   Нет, не понять мне их, не хочу даже пытаться.

   - Так что, хочешь побывать у меня дома? - ехидно вернул меня к действительности Мана. - Я тебе покажу...

   - Нет, - спешно перебила я его, - пока воздержусь.

   - Вчера тебя едва не увидел Траян. Он пришел к машине вместе с Кимурой и другими. Я всегда старался тебе пояснить, как опасно сейчас своевольничать. Почему, раз за разом убеждаясь в моей правоте, ты продолжаешь делать по-своему?

   - Хороший вопрос. Прежде всего, я не думала, что окажусь в тот вечер возле дома Кимуры. Во-вторых, увы, я все еще не отвыкла от нормальной человеческой жизни, в которой меня никто не пытался умыкнуть и поиметь, как ты некогда высказался.

   - Гайя, Гайя... Это последний раз, когда я, беря во внимание то, что ничего страшного не случилось, закрываю глаза на твое самовольство. И не стоит больше лепить мне пощечины, - жуткий спокойный голос.

   - То есть ни кусать, ни закрывать меня ты не будешь?

   - Ну... Кусать, - Мана сделал паузу, - я и не собирался. Помнишь, ты меня не ранила, хоть я и предлагал боль за боль.

   Дела... Я отвернулась к окну. Не понять мне его вовек. Доверять я ему не могу, а не доверять не хочу.

   Вдруг отчаянно захотелось пообщаться с кем-то попроще... С кем-то земным и смертным. С подругами.

   - Я приглашу к себе девочек сегодня, - сказала я вслух, - на девичник.

   - Чудесно, с удовольствием вечером разгоню этот курятник.

   - Эмануэл!

   - Мвахаха...

   - Это твой зловещий смех вампира?

   - Именно.

   Мана поводил меня по супермаркету, пока я закупала выпивку и продукты, заплатил, невзирая на мои протесты.

   - А где ты был ночью? Эристав сказал, что тебя в городе нет.

   - Мотался в Черкассы, у тамошнего клана проблема с диким вампиром возникла.

   - Что?! - я сунула в его багажник последний пакет. - Опять?!

   Мана хмуро кивнул.

   - Ох, не к добру все это, не к добру... - я села подле него в машину. - И что, нашли вы этого вампира?

   - Нашли. "Кто тебя обратил?" - "Не помню". Все. Забрала пацана тамошняя мастер Анеля. Мы в тупике.

   - Думаешь, это один и тот же вампир? Вроде как начал с Киева и двинулся дальше, на юг? А что, к лету как раз до Крыма можно дойти...

   - В том-то и дело, что в Черкассах этот паренек раньше, чем та женщина у нас появился. Он просто вел себя осторожнее, меньше охотился, лучше прятался. Да еще не таким был пришибленным, как наша баба. И я не уверен, что это один вампир их обратил.

   - А по тому мальчику нельзя определить, кто его обратил?

   - К сожалению, нет. Наши когда-то проводили исследования в этой области.

   - Так ты был в Черкассах в порядке помощи в поимке дикого?

   - Нет, они и сами бы справились. Я как наблюдатель от Ингемара ездил. Он сам с Кимом вынужден развлекать Траяна, а дикие - дело серьезное...

   И тут я вспомнила о Траяне и Эстелле.

   - Мана, мне вчера Саша с Иваном рассказали о Траяне и его смертной.

   - О да, жуткая любовь у нашего Мастера, одно удовольствие наблюдать, - Мана усмехнулся.

   - Любовь?! То, что он с ней делает, за любовь даже при большой натяжке не сойдет!

   - Ну почему... Многим вампирам свойственно истязать своих смертных. А многим смертным это нравится.

   - Но он хотел заставить ее заниматься оральным сексом с Джейми! Скажи, ты велел бы мне сделать минет, скажем, Флорину или Бросу, желая меня наказать?

   Мана нахмурился.

   - Что-то детишки много болтают, - заметил он. Мой вопрос вампир пропустил мимо ушей. - Я думаю, Траян любит Эстеллу. По-своему.

   - Это ужасно.

   - Нет, ты должна понять одну вещь. Траян Романо, как и Фэнел, даже кровь женщин редко пьет, не говоря уже о том, чтобы спать с ними. А вот Эстелла - исключение.

   - Может, она дампир?..

   - Возможно. Я спрошу у Ингемара. Хотя вряд ли. Я бы почувствовал неладное в ней.

   - Эмануэл...

   - Меня так только мой септ называет с подачи Фэнела.

   - А ты спал с Фэнелом?

   Мана подавился, изумленно глянул на меня:

   - Осторожнее, я же за рулем. Не спал, он у меня даже приязни никогда не вызывал.

   - Тебе неприятно, что я тебя Эмануэлом зову?

   - Мне все равно. У меня за всю жизнь было столько имен... Каждый по-своему переиначивал.

   - Тогда буду звать тебя просто Маной.

   - Хорошо, мне и самому так больше нравится.

   - Мана, я хотела что-то важное спросить, но забыла.

   - Если и впрямь важное - еще вспомнишь.

   Я призвала девчонок заехать ко мне вечерком после работы, а если можно - то и слегка отпроситься. Вот чем хорошо носить известное имя - к тебе с радостью едут порой просто из желания сказать потом: "Как провела вечер? А, ничего особенного, у Гайи Антонин сидела за бокалом вина..."

   Увы, Мана не разогнал в тот вечер курятник, что собрался у меня дома. Впрочем, и в последующие несколько дней я его не увидела.

   Глава 6

  Луна сычом глядит из мрака,   Надежды превратились в пыль.   И коль уйдешь от волколака,   Тобой насытится упырь.   ...Дороги - дрянь. Косые срубы,   В кружалах брагу хлещет мразь,   И оборотень скалит зубы,   И круто правит мертвый князь.    А. Грановский.

  Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её.

   И. Сталин

   На третьи сутки, когда терпение иссякло, я начала ему звонить. Бесполезно, абонент был вне зоны. И лишь еще через день мне позвонил Эристав и пояснил, что Маны нет в городе.

   - Он уехал по делам... Кстати, Ингемар хочет с тобой увидеться, он тут недавно упомянул...

   От этой вести я не могла уснуть до трех часов ночи. Ингемар обронил в тот день, первого января, когда был убит Фэнел, что хотел бы о многом со мной поговорить. О чем же, о чем?..

   Пятнадцатого января, в субботу, утром мне позвонил сам Мастер Украины.

   - Если я заеду за тобой через два часа - ты будешь готова? - спросил он у меня.

   - Да, Мастер, конечно.

   - Тогда я буду у тебя в начале двенадцатого...

   Я купила квартиру в довольно приличном районе Новой Дарницы, что на Левом берегу, в новостройке. Естественно, дорогие машины на стоянках у нас - не редкость. Однако с тех пор, как я связалась с упырями Северного Рима, у нас тут мелькают тачки экстра-класса. Когда я вышла из подъезда, меня ожидал черный лимузин. Довольно короткий, слава Богу, вампиры - ребята благоразумные. Возле него стоял и курил Мастер Украины в окружении двух незнакомых мне парней. На Ингемаре были черное пальто и темные брюки, туфли... Но главное - на голове у него была белая шляпа "борсалино" с черной лентой. Из-за этого белокурый вампир становился похож на крестного отца мафии. Да еще два мордоворота рядом...

   - Дон Ингемар, - я присела в шутливом поклоне, приблизившись.

   Мастер чуть приподнял шляпу, приветствуя меня.

   - Здравствуй, дитя мое, - он положил руку мне на спину, подводя к машине.

   Перед нами распахнули дверь, я влезла внутрь (весьма неуклюже), следом скользнул Ингемар. Сероглазый вампир не стал даже ждать пока мы тронемся с места. Он сразу протянул мне бокал.

   - Шампанское? Вино? Покрепче?

   Да я так сопьюсь с вами, дорогие кровососы...

   - Шампанское, пожалуйста...

   Ингемар наполнил мой бокал, налил и себе.

   - Как ты поживаешь, Гайя? Твое здоровье.

   - Ваше здоровье. Спасибо, Мастер, хорошо, только очень надоело сидеть дома.

   - Так надо.

   - Я не спорю.

   - А кто же устроил скандал с Би Уэнтворт?

   Я вздрогнула. Ингемар улыбался лукаво.

   - Я даже не в курсе, что там произошло после того, как я выскользнула из машины, чтобы не попасться Траяну на глаза.

   Улыбка с лица Ингемара сбежала.

   - Эти двое сознались потом Киму, что вынудили тебя ехать с ними.

   - Они не вынуждали. Просто я поняла, что должна хотя бы попытаться присмотреть за ними.

   - Это глупо, - резко заявил мне Мастер, - это безумные дети, Гайя. Пока что они в большей мере следуют желаниям, нежели голосу разума. Все мы такими были.

   - Даже вы, Мастер?

   Это был рискованный вопрос. Ингемар отпил из бокала.

   - Называй меня на "ты", Гайя. Не "даже я", а "особенно я".

   Я закусила губу. И опять это странноватое ирреальное чувство - будто я чувствую древний холод, которым веет от этого вампира. А что же будет, если я увижу все-таки Траяна? Что я почувствую, глядя на него?..

   - Ты... Ингемар, ты говоришь так, будто сожалеешь.

   - А я и сожалею. Немного.

   Благородный профиль Ингемара напоминал о чеканных лицах на старинных монетах.

   - Я хотел пообщаться с тобой. Судя по тому, что я слышал, ты интересное создание.

   - О да, я занятная зверушка.

   Ингемар улыбнулся не без иронии, глянув на меня:

   - Самокритично.

   - Иногда меня... коробит отношение вампиров к смертным.

   - Что именно тебя коробит?

   - Жестокость. Потребительство.

   - А что в этом странного? Смертные - жратва, расходный материал, забава...

   - Как в детской присказке: поотрывать крылышки - не жужжит мушка, верно?

   - Ну... Иногда это "не жужжит" расстраивает.

   - Не могу сказать, что я не понимаю вас, но мне это не нравится.

   - Ты не простая смертная, - успокоил меня Ингемар. - Как редкая бабочка. Чтобы оторвать тебе крылышки, надо быть полным кретином...

   - А вот приколоть к фанере и повесить на стенку - совсем другое дело, да, мой Мастер?.. - я нарочито холодно старалась звучать. Никаких лишних эмоций. Это опасно.

   Ингемар засмеялся. Небо, у него был потрясающе жестокий и уничижительный смех. Я отвернулась к окошку, стараясь скрыть горечь и досаду.

   - Гайя, - холодные пальцы Мастера, обхватившие мой подбородок, заставили меня вновь взглянуть на него.

   Волчьи глаза были честны, но жестоки. Ладонь Ингемара легла на мою щеку.

   - От этого никуда не деться. Либо ты приколота к нашей стенке, либо к стенке Траяна... или того, кто без лишних реверансов будет коротать дни исключительно между твоих стройных ног с уже известной тебе целью, - это он уже шептал, потому как губы Ингемара были в двух сантиметрах от моих губ.

   Черт, я извращенка, без сомнений. Это чудовище, на которое века и цивилизация нанесли лишь внешний лоск, почти прямым текстом говорит мне, зачем я пригожусь ему в будущем, нагло заставляя благодарить за его милосердную отсрочку... а я думаю лишь о том, как хочется, чтобы ему возжаждалось коротать дни между моих стройных ног...

   И он поцеловал меня. С душой и прикрыв глаза. Я своих не закрывала, хотя губы Ингемара пьянили больше шампанского. Дикий и жестокий - почему, почему это так заводит?!. Очнулась я от судорожного вздоха Мастера Украины. Он отстранился от меня, облизывая губы и поправляя "борсалино". В следующий миг взглянул он на меня уже с усмешкой. Но в глазах Мастера плескалась неприкрытая похоть. И, сказать по правде, от этого мне было все-таки не по себе. Оставалось только гадать о том, почему Мастер все еще раскланивается в лишних реверансах... И о том, как бы продлить эти реверансы.

   - Надо держаться от тебя подальше, - Ингемар улыбался, но неубедительно, - дампиры как суккубы - это не я сказал, заметь - толкают на грешные поступки...

   - А для тебя, Мастер, существует такая моральная категория как грех?

   - Для меня - нет. Для автора этих слов...

   - Что же удерживает тебя от того, чтобы с головой окунуться в грех?

   Ингемар посмотрел на меня серьезно и внимательно, оценивая.

   - То, что ты все равно никуда не денешься. А торопиться я не люблю.

   - Благодарю за откровенность, Ингемар.

   - Хм, а мне нравится, что ты такая.

   - Какая?

   - Холодная.

   - Я не холодная. Я благоразумная.

   Я улыбалась, чтобы не дать ему понять, что же у меня на сердце на самом деле. Не знаю... мне отчего-то отчаянно захотелось к Мане. Только к нему - со всеми его заскоками и диктатом. О небо... А не Мана ли - та булавка, которой Ингемар приколол меня к фанере? Вот и не торопится наш белокурый Мастер...

   Стало так паршиво и тревожно, что захотелось на ходу выскочить из этой машины. Сделав пару глубоких вдохов, я снова улыбнулась Ингемару. Покорных они не любят. Значит, самое время стать амебой.

   - Можно мне еще шампанского, Ингемар?

   - Конечно. А что ты любишь пить?

   - Мартини и вино. Шампанское тоже люблю, особенно с апельсиновым соком.

   - Учту это на будущее.

   - Ингемар, а куда мы едем?

   Надеюсь, я не исчезну для всех этим утром из Киева. Ах нет, его величество ведь не любит торопиться...

   - Я хотел прогуляться с тобой по Киево-Печерской Лавре.

   О нет, он не шутил. Должна признать, меня несколько поразил такой выбор места для прогулки.

   - Прости... разве вампиры не отрицательно относятся к религии?

   - Те, кто искренне веровал - резко отрицательно.

   - Почему?

   - Потому что атрибуты их религий могут им навредить. Вот такая злая ирония, - Ингемар улыбнулся.

   - Значит, ты не веровал?

   - Когда я приехал сюда, до повального крещения Руси было еще много лет. Позволь, я расскажу тебе все на месте.

   Я согласно умолкла, попивая шампанское, на всю оставшуюся дорогу.

   На скользкой брусчатке, что вела вдоль древних стен с бойницами, шли мы с Ингемаром об руку вниз, как бы в музейную часть Лавры. Я постоянно поскальзывалась, именно поэтому Мастер киевских вампиров счел нужным взять меня за руку. Дул обжигающе холодный ветер, я жалела, что не надела шубу подлиннее. По своей автомобильной привычке я совершенно забросила красивую длинную шубку "под лисицу" из дорогого искусственного меха. Носила короткую темно-красную.

   - Мастер, не хочу показаться наглой или невежливой, но долго ли мы будем гулять? Очень холодно.

   - Не очень долго, не беспокойся. И зайдем погреться в церковь.

   Я покосилась на Мастера. Нет, он не шутил. Ладно...

   Он вел меня совершенно целенаправленно в одно место. Я не могла понять куда. К пещерам? В Крестовоздвиженский храм? К памятнику Петру Могиле? К Аннозачатьевской... Нет, и я вскоре перестала гадать, хромая на камнях, выстилающих наш путь.

   В морозной дымке, что стояла над монастырем, выросшем некогда на берегу Днепра, казалось, что Лавра парит над городом. Честно, я верующая, хоть и не слишком усердно посещаю храмы и держу посты. К тому же, институт священнослужения кажется мне столь фальшивым и ненужным, что к церковникам я отношусь со скепсисом и невеликой долей почтительности. Однако же церкви я считаю святыми местами. Намоленные годами - а в случае Лавры и веками - места очищают душу. И неважно - хожу ли я по самой Лавре в юбке до пола и платке, или валяюсь на пляже на противоположном берегу на пляже в трусах и порой без лифчика - все равно в блеске куполов, в звоне колоколов, приносимом с ветром, в темных очертаниях маковок на фоне розового заката я чую что-то глубоко мистическое. Глубже, чем то, что пытаются преподнести нам служители церкви.

   Ингемар остановился на дорожке там, откуда хорошо был виден Днепр. Я, задумавшись, слегка врезалась в Мастера.

   - Меня всегда считали неплохим рассказчиком, - Ингемар улыбался, - так что и эту мою историю стоит начать красиво. И наглядно. Здесь.

   Я замерла, жалея лишь, что сейчас не может резко потеплеть - ну хотя б на три градуса...

   - Некогда на этом месте не было никаких строений. Были лишь зеленые летом, черно-белые зимой склоны Днепра. Так вот, эти зеленые склоны я видел еще при жизни и в основном плывя по течению этой реки. А вот черно-белыми я эти места узрел уже по смерти. И видел долгое время только при свете луны...

   Я внимала Ингемару. Нет, пожалуй, стоит померзнуть, чтобы услышать это.

   - Когда мой отец сел на княжение в Киеве, мне было лет двенадцать или около того. И первые годы своей жизни я помню плохо. Я жил инстинктами, я был зверенышем, обожал войну и оружие. Я мог спать хоть на голой земле, я не знал, что такое тяготы походов - для меня это не были тяготы. Мы с отцом водили наше войско на Царьград, еще до его вокняжения - и я не думал о том, какие политические или финансовые аспекты мы преследуем, какую тактику используем, даже не задумывался о том, как форсировать пролив у стен города и зачем вообще это делать... Я думал только о том, как произойдет бой у стен, как мы захватим город и уничтожим тех, кто имел наглость спокойно жить на НАШЕЙ земле. Хотя тот факт, что мы вырезали всех, кого нашли вокруг города и ушли с богатейшей добычей по своей великодушной воле, тоже тешил мою, видно, не совсем звериную натуру. Более сложная эмоция - я почуял власть, и тогда мне захотелось ее пуще жизни...

   Я помню, как мальчишкой бегал по лесам, что окружали Киев. У меня была собака и несколько друзей не из знатных. Я подминал всех под себя совершенно играючи, я и представить не мог, что может быть иначе... Думаю, Гайя, ты можешь по нескольким этим моментам понять, что за ребенок я был.

   Я кивнула.

   - Знаешь, Ингемар, - сказала я, пряча руки в рукава, - когда я впервые увидела тебя, то забыла спросить твое имя. И про себя окрестила "Волком"... Вижу, что не зря.

   Мастер улыбнулся, заслоняя меня от ветра. Улыбка вышла отстраненной, и я предложила ему продолжать.

   - Так вот, годам к двадцати я схоронил отца и стал княжить один. По некоторым бумажным недоразумениям позднее отца называли моим именем, а в его существовании и вовсе сомневаются до сих пор...

   Ингемар умолк. Я вдруг начала что-то смутно понимать.

   - Идем, я покажу тебе одно место...

   Он повел меня вниз, к небольшой церкви с серо-коричневой конусной крышей, увенчанной крестом.

   - Отец некогда рассказывал мне, что еще до вокняжения он часто плавал мимо Киева и порой с дружиной останавливался на берегу Днепра, в месте, где вход в глубокую и теплую пещеру подходил совсем близко к воде.

   Мы с Ингемаром вошли в церковь, я - перекрестившись и сожалея о том, что в джинсах, Ингемар же просто вошел и начал искать кого-то глазами. Наконец, в его поле зрения попал церковный служитель.

   - Стой тут, - велел мне Ингемар.

   Не знаю, о чем он говорил со служкой, но минут через пятнадцать Ингемар поманил меня к себе.

   - Идем.

   И мы вошли в какую-то дверцу прямо в церковной стене, потом прошли по узкому коридору. В конце-концов Ингемар привел меня ко входу в пещеры - так гласила табличка на побеленной стене.

   - Смотри, Гайя, - в руках Ингемар держал увесистый старый ключ, - в эту пещеру сейчас не пускают посетителей, но я хочу тебе ее показать.

   - Ты зачаровал того монашека? - ужаснулась я шепотом.

   - Ха... Хватило и пары купюр.

   Нетривиальный подход для вампира.

   Ключ в большом заржавленном старинном замке провернулся со скрипом.

   - Возьми, - Ингемар вынул из подставки для свечей одну, - там темно...

   Мы вошли в невыносимо сырую и черную темень.

   - Осторожно, - крепкие пальцы схватили меня за локоть.

   Пещера, видно, осталась в том же состоянии, что и сотни лет назад. Я не видела ни балок, ни креплений, которые могли бы держать земляные своды. Мерзкий шепоток страха смутил меня. А если рухнут?.. Ну да, веками стояли, а сейчас обвалятся, как же...

   Стены и потолок местами покрыты копотью, видимо, от факелов, местами поросли грибком.

   - Вот в этой пещере, собственно, начиналась Лавра, - услышала я спокойный голос Ингемара. - Раньше был вход со стороны Днепра. Его засыпали.

   - О, точно, - я вспомнила рассказ гида, слышанный лет пять назад, - это же Варяжская пещера, в которой в 11 веке жил основатель Лавры Антоний!

   - Верно, все так. Только за двести лет до Антония у этой пещеры был другой хозяин...

   Я повернулась к Ингемару от стены, на которой при свете свечки рассматривала и пыталась прочесть затейливую старославянскую вязь. Мастер стоял посреди пещерки, осматриваясь.

   - В Киев приехал человек, встречая которого я был вынужден выйти на корабле почти к середине Днепра. За день до того я принял судьбоносное решение. Я хотел стать вампиром, как мой ближник. Мужчина этот был из тех, кто с моим отцом воевал бок о бок еще до моего рождения. Отец ценил вампиров, даже тех, кто по солнцу не ходит. Тургайру - этому ближнику - оставалось немного до того момента, как он выйдет на солнце. И вот мы решили - он будет княжить, пока я не смогу ходить по солнцу тоже. К тому времени все забудут мое лицо, я получу шанс княжить заново, я смогу как-то обвести народ вокруг пальца и править Киевом... вечно, - голос Ингемара чуть дрогнул.

   Не от каких-то там высокопарных чувств, нет. До сих пор от этой мысли Ингемар впадал в тихий экстаз.

   - Видишь, каким наивным я был. Как зверь. Звери ведь не только кровожадные и хищные, и хитрые. Они еще и наивные. Я уверен, что Тургайр попросту дождался бы своего полного взросления, взял бы меня и поехал дальше. Потому как именно он соблазнил меня на этот план...

   Ингемар потрогал рукой надписи на стене.

   - Надо же, все еще тут... Так вот. Я принял решение, и Тургайр укусил меня, обращая. Через несколько часов я почувствовал недомогание. На следующий день, когда к Киеву подъехал человек, что был ближником прежнего нашего с отцом повелителя, я чувствовал себя больным до обмороков. Когда я ступил на корабль гостя, мне сказали, что отец мой незаконно занял престол киевский, показали мальчика крошечного - мол, вот он, истинный князь, сын повелителя... И я не успел ничего сделать, больной и слабый. Мне перерезали глотку... Позднее я узнал, что тело Тургайра нашли в моих покоях. Днем-то он был как мертвый. А когда к ночи поднялся - его убили, отрезали голову.

   Ингемар умолк. Я приблизилась к нему, тронула за рукав.

   - Я сожалею, Ингемар.

   Мастер довольно прохладно похлопал меня по руке.

   - Так... Я ожил спустя сутки, наверное, ночью на берегу Днепра. Вылил воду из легких и пошел шататься вокруг, надеясь найти убежище. Меня вели лишь мои инстинкты. И я нашел ту самую пещеру, о которой сказывал мой отец. Вот эту пещеру, Варяжскую, Разбойничью... Первые годы моей жизни я хоронился тут. Боялся, что меня найдут днем и уничтожат. Я выкопал себе вон там яму, куда закапывался перед рассветом. Мне часто приходилось голодать в первые годы. Я пил кровь животных, иногда от страшного голода позволял себе отойти подальше от пещеры. Я не просто пил кровь редких путников - я осушал их до дна. Я убивал всех, кого мне удавалось найти. Часто в моей пещере останавливались мои соотечественники, плывущие, собственно, по пути "из варяг в греки". Они то торговали, то грабили другие корабли - всего понемногу. И вот тогда у меня бывал пир. Я утаскивал двух или трех, вводя в заблуждение остальных, что эти двое или трое пропавших заблудились в лесу. Меня ведь никто ничему не учил, Гайя. Я был вынужден выживать лишь благодаря инстинктам. Гипноз, скорость, сила - все это я развивал сам, повинуясь внутреннему голосу...

   И так прошло довольно много лет. Я научился выходить дальше из своего леса, научился выманивать жителей окраин из домов на улицу, где ужинал ими. Тогда-то я перестал убивать всех, кем питался. Вот... Обратился я в 882 году. Мне было 30 лет. А в 912 году я нашел в княжеском тереме и рассчитался с тем, кто убил меня и Тургайра.

   Ингемар весело хмыкнул.

   - Он перепугался до того, что потерял сознание. Когда он пришел в себя, я долго-долго мучал его, подперев дверь его покоев. И не заметил, как выпил его до дна. В двери ломились услышавшие стоны этого... человека. Я открыл дверь и просто пронесся мимо всех. Потом, конечно, сочинили версию его смерти о том, что, - Ингемар придал голосу былинной пафосности, - великого князя укусила змея, выползшая из черепа его любимого некогда коня, как и было предсказано...

   Я обомлела. Горячий воск, капнувший мне на руку, вернул меня к действительности.

   - Вещий Олег... - прошептала я.

   - Да, он. Аллегорию видишь? Умер от укуса змеи... Ха! Ох, Гайя... Бывала ли ты тут, в Киеве, в парке под названием Аскольдова могила?

   Я машинально кивнула, уже понимая, что и к чему.

   - Считают, что там похоронили убитого Вещим Олегом Аскольда, князя Киевского. Нет, Гайя. Ему перерезали горло, как свинье, и бросили без обрядов и оплакивания в воды Данапра...

   Я смотрела на него и не верила. Викинг, которого называют среди первых князей Киева. Неужели он стоит передо мной?.. Веяние тех темных веков, что навсегда остались за завесами прошлого, в этот момент отчетливо похолодило мое лицо. Острая и неуместная жалость к Ингемару пронзила мое сердце. Я стала перед ним, глядя в глаза Мастера.

   - После того, как я убил Элига, я почувствовал покой. Уверенность. Порой я приходил и в княжеские палаты... - Ингемар умолк. - Изредка. Княгиня там была уже, званая Ольгой, жена того самого мальчишки, именем которого Олег убил Аскольда, - он опять умолк. - Княгиня даже построила на месте моего предположительного захоронения церковь Святого Николы, стремясь спасти мою душу. Меня крестили некогда, - ответил Ингемар на мой изумленный взгляд, - отца византийцы соблазнили дарами и золотом, мол, крестись, княже, что ж ты язычник. Ну, а нам все равно было. Покрестились, золото взяли. Николой меня и крестили, а княгиня прознала и... Душу спасала, - он чуть улыбнулся. - И вот мне было так тоскливо в этой пещере порой. Варяги, прозвав эти места нехорошими, перестали тут останавливаться. Хоть вой - так одиноко. И вот как-то в грозу одни все же пристали к берегу и спрятались тут, в пещере. И я присмотрел для себя одного из них. Красивого парня, лет 20, может. И унес его, внушив единственному свидетелю, что его молодой товарищ ушел в лес. И так этот парень жил со мной. Я зачаровал его, пил его кровь, заставлял его ублажать меня...

   Я покраснела. В это святом месте нельзя так говорить. Осознав, что в этом месте все и происходило, я покраснела еще больше.

   - А потом у Ольги вырос сын - Святослав. О, как же я хотел быть рядом с ним. Он так напоминал мне меня - воин без страха, без сожалений, словно сделанный из камня. И от этого страстного желания быть с ним в его походах я за год сумел выйти на солнце. На тот момент я был вампиром более 80-ти лет. Я также хотел обратить Хьюго, но не знал, что для этого сделать. Позднее в палатах Ольги я укусил девочку-прислужницу. Она умерла через пару дней. А потом воскресла, то-то криков было... Я не сумел ее уберечь, к сожалению. Я примерно понял механизм обращения. И на радостях обратил Хьюго. А потом подумал - на кой оно мне, обуза? И попросту покинул пещеру, бросив его там.

   Ингемар умолк. Подумав, он взял меня за руку.

   - Спустя несколько лет я пришел сюда. Но его не нашел. Наверное, мой второй обращенный погиб от рук крестьян. Или сгорел на солнце. Я более не слышал о нем. Итак, я остался в Киеве и, как и хотел, правил им, - Ингемар улыбнулся, - и пока что вечно. Идем.

   Мы вышли, Мастер закрыл дверь на ключ и возвратил его служке.

   На улице от яркого света я ослепла на миг. Ингемар повел меня молча назад, на сей раз - к колокольне, что возвышалась над всеми храмами Лавры.

   - А что там, в колокольне, Мастер? - спросила я, когда он уверенно свернул за строительный заборчик, окружающий башню. - Она же закрыта на реставрацию...

   Ингемар смолчал. Мы вошли в башню. Ингемар без слов положил перед сидящим на входе мужиком деньги. Тот, читающий газету, даже не сразу понял, в чем дело.

   - Э, вы куда?!

   Я указала ему на купюру, лежащую перед окошком его вахтерской будки. Мастер взял меня за руку и повел по лестнице вверх. Пару раз я едва не шлепнулась: ступени были своеобразными. Мы подымались долго, я даже слегка запыхалась.

   На самом верху колокольни Ингемар выпустил мою руку и пригласил меня полюбоваться потрясающим видом, открывающимся на Киев.

   - Эту колокольню строили в 18-м веке и не просто так, - сказал Ингемар, подходя ко мне.

   Я стояла у одного из окон, обдуваемая злым ветром. Из этого окошка было видно Родину-Мать - 100-метровую скульптуру женщины с мечом в поднятой руке.

   - Не просто так?..

   Ингемар оперся локтем о стену и сдвинул "борсалино" на затылок.

   - Восемь окон как восемь сторон света. Через каждое окно можно увидеть какой-то значимый объект. То есть, не так. Строго по центру каждого окошка находится значимый объект, даже если его и не видно.

   - Восемь... Тетраграмма?

   - Вроде того. Киев ведь не просто так любим вампирами и прочей... нечистью...

   При слове "прочей" я встрепенулась.

   - Изначально город был раскинут поверх множества мест силы. Здесь рождалось больше людей с паранормальными способностями, нежели в других крупных городах Европы. Да оно и ясно. Одна из... моих знакомых говорит, что если бы в Средневековье не уничтожили стольких женщин с магическими способностями, то мы жили бы сейчас в ином обществе. В Киеве же инквизиции не было.... Была, но общего с европейской было мало - лишь название. Именно поэтому так часто поминают "киевских ведьм", - Ингемар усмехнулся. - Очень много женщин рождается в этих аномальных местах с особыми способностями.

   Я глядела то на него, то в окошко.

   - То есть, ведьмы существуют на самом деле?

   - Ну, экстрасенсы, целители, знахари, провидцы - называй как хочешь, суть одна, - Мастер помолчал, - знаешь, как у Гумилева? "Из логова змиева, города Киева..."

   - "Я взял не жену, а колдунью", - закончили мы цитирование хором. - То есть, они и не прячутся?

   - Нет. Я думаю, и вампирам в этом мире скепсиса со временем местечко найдется. Все живут бок о бок с такой грозной силой, как маги, в ус не дуя. Может, и нам удастся сойти за кучку психов, которым надо питаться кровью?.. - Ингемар задорно улыбался.

   - О, я бы не стала на это рассчитывать. Популярность вампиров сейчас такова, что - о-ля-ля...

   - Это и к лучшему. Может, выйдя из тени, мы получим обожание, а не толпу людей с дрекольем и факелами, - Ингемар откровенно забавлялся. - Не слишком многим из нас удавалось выжить после такой встречи...

   - Одно дело - нежный Эдди Каллен или там... Эрик Нортман, твой современник и соотечественник, чувствующий себя почти человеком рядом с любимой, - я осторожно поправила шарф на Ингемаре. - Другое дело - вы.

   - Ну, знаешь, я тоже чувствую себя человеком, - Мастер прижал мою руку к своей груди, чуть склонясь ко мне. - Особенно рядом с женщинами, от которых хочется не только крови.

   Я мило улыбалась, потому что Ингемару надо лишь улыбаться, это я чувствовала. И поменьше умничать. Притвориться слабой и глупой. Этот викинг никогда не станет человечнее, не стоит и надеяться.

   - Я замерзла, - жалобно пропищала я, отмечая, что лицо уже горит от ветра, вольно гуляющего по верхней площадке колокольни.

   Ингемар без слов повел меня вниз.

   - А какова высота колокольни? - спросила я, спускаясь и опираясь о руку Мастера, который шел впереди.

   - Почти сто метров.

   Я подавила стон - зря я сапоги на таком высоком каблуке надела.

   На улице, кажется, было теплее, чем на верхушке колокольни. Я вцепилась в снисходительно и покровительственно улыбающегося Мастера. Нет, нет, все-таки хорошо, что я надела столь неудобную обувь - давай же, видь во мне ту, которой я никогда не была и не буду.

   - Теперь ты знаешь мою историю, Гайя. И теперь ты понимаешь, что я не отдам никому Киев. Мало кто знает об этом, но был момент, когда я был князем пустого города - в 13-14 веках здесь были разруха и пустошь. И тогда я не покинул город и сумел поднять его.

   Мы шагали обратно к воротам.

   - Ты должна быть максимально осторожной, чтобы не попасться Траяну. Ты можешь быть использована как разменная монета в нашей игре. Берегись. Я с радостью отдам всех и вся ради того, чтобы оставить Киев себе, понимаешь? Даже дампира отдам.

   Я кивнула. Да, я понимала.

   - Мог бы и не говорить, мастер Ингемар. Я таких иллюзий по поводу себя никогда не питала. Гордыней не страдаю.

   - Хахах! - Ингемар прижал меня к своему плечу небрежно. - Еще пара таких фраз - и я точно не отдам тебя никому.

   Мана, где Мана?..

   - А почему ты выбрал имя "Ингемар"?

   - Потому что отца Святослава звали Ингваром. Игорем. Мужа Ольги. А я заменил Святославу отца. Я многому его научил. Обратить не успел.

   Я посмотрела на Мастера. Ох, сдается мне, не так отца Святославова звали...

   Мы уже почти приблизились к воротам, как навстречу нам попалась какая-то согбенная старушка. Она шла себе по своим старушечьим делам с большой котомкой за спиной - как вдруг резко остановилась перед нами с Ингемаром.

   - Ты! - вдруг крикнула (словно каркнула) она. - Ты стой.

   Я в замешательстве остановилась, стал и Ингемар. На лице Мастера отразилась радостная, но хищная улыбка.

   - В тебе темнота! - голос у бабушки был - будь здоров. - Ты - мертв!

   На нас уставились все, кто в этот субботний день оказались у ворот Лавры - а таких было много. Ингемар протянул бабке пару крупных купюр.

   - На, мать, хоть купишь себе шкурку потеплее...

   Бабка ударила сухой кистью по руке Ингемара.

   - Не нужны мне твои деньги, нечистый ты! Нечистый! Упыряка! Мертвый, а ходит!..

   Я в страхе огляделась по сторонам. Люди как-то нехорошо на нас начали посматривать. Дьячок какой-то перекрестился. Я схватила Ингемара за локоть:

   - Идем, идем, видишь, она не в себе!

   - Да возьми, - Ингемар опять сунул ей деньги, - считай, от королевны Евы подарок...

   Бабка отчего-то захлопнула пасть, взяла мигом деньги и, низко, до земли, поклонившись Ингемару, поковыляла себе дальше. Ингемар смеялся. На него со страхом и любопытством глядели две девушки лет 20-ти в платочках и парео, обмотанных вокруг бедер под короткими куртками.

   - Девочки, - сказал Ингемар, величественно приближаясь к ним, - не хотите ли составить компанию мертвому, который ходит?

   Наглость мертвого князя не знала границ. Я мучительно сжалась, ожидая, что на меня вот-вот падет карающая десница за то, что вожусь с нечистыми. А этот наглец и богохульник еще и снимает девок на территории Святой Лавры!..

   - Ингемар! - я бросилась следом. - Ингемар, совесть имей!..

   Мне не стоило подходить. Услыхав, что я кличу белокурого диковинным именем, эти две писюхи немедля радостно согласились проехаться с нами.

   Я неуклюже ковыляла на каблуках по булыжникам, пока Ингемар выслушивал восторженный лепет девиц, идущих по левую и правую руку.

   В лимузине они вообще обалдели от сказочности происходящего.

   - А ты правда мертвый? Та бабка правду сказала? - спросила одна, назвавшаяся Соней.

   Ингемар засмеялся:

   - Ага.

   - С ума сойти, - я не могла сдержать негодования, - девочки, вы в своем уме?! Зачем вы садитесь в машину к незнакомому мужчине, да еще и психу, говорящему, что он мертвый?..

   Они посмотрели на меня. В глазах читался интеллект того уровня, при котором такие аргументы отступают перед шикарным и красивым мужиком.

   - Ох, Гаечка, - Мастер мило мне улыбался, - чем хороши времена, в которые мы живем - раньше б эти две с воплями убежали прямиком в монастырь, молиться и принимать постриг, потому что упырь заговорил с ними. А теперь они сами скачут ко мне, - он глянул на девушек, - да, куколки?..

   - Я понимаю порой, почему вы так относитесь к людям. Некоторые этого заслуживают, - буркнула я.

   - Ну а ты сама? Я не заметил, чтоб ты была очень лояльна к смертным.

   - Почему же? Моя вера в людей еще не умерла.

   - Хм... Видимо, Гайя мало сталкивалась с подлыми, трусливыми, безвольными, никчемными, бездарными, глупыми, б...довитыми и корыстными смертными...

   - Последними двумя эпитетами можно и вампов описать.

   - Но и только.

   - Не знаю. В университете и общаге было множество тех, кто поддерживал и помогал...

   - Не без причины, я думаю.

   - Нет, совершенно бескорыстно!

   - Студенты...

   - Ты так говоришь, будто студенты чем-то отличаются от других людей.

   - Молоды, наивны, за душой ничего - вот и делятся, даже последним. Ты со многими сейчас общаешься со своего факультета или группы?

   - Нет, но...

   - И не общайся. Вы уже чужие.

   Я задумалась.

   - Ну, как-то на первом курсе я потеряла по пути в Киев из Харькова свой кошелек. На проезд и другое я еще что-то перехватила у девчонок, родителям не хотела звонить с просьбой о деньгах... Ну, как-то сидела у супермаркета и ела сухую лапшу. А какой-то дядечка подошел и говорит: "Студентка", я киваю в непонимании. Он ставит возле меня пакет с едой и уходит. Наверное, пожалел, что я лапшой давлюсь.

   - О, да, дядечки весьма склонны жалеть хорошеньких юных девочек...

   - Я же говорю, что он ничего больше не сказал и не попросил, ушел.

   - Ладно, я соглашусь - люди не так безнадежны.

   - Хотя мы вовсе не об этом говорили, - я потерла лоб пальцами. - Ты мог бы не на территории святыни искать себе еду?

   - Эй! - начала одна из девочек, но я рявкнула:

   - Заткнись!

   - Для тебя это святыня. Ты же слышала, что я делал на ее территории?

   От издевательской улыбки Мастера мне захотелось врезать ему.

   - Так тебя зовут Ингемар? - это вторая, кажется, Яра.

   - Да.

   - А ты правда... упырь?

   - Я предпочитаю слово "вампир", - он подмигнул.

   Обе крошки едва не попадали с сиденья. Мне захотелось плюнуть.

   - А покажи... клыки?.. - они подались вперед к Мастеру Киева.

   Тот захохотал и потом резко оскалился с хищным рычанием, обнажая клыки. Девочки завизжали от страха и возбуждения.

   - Ингемар, высади меня у метро, пожалуйста.

   - О! - Ингемар вспомнил что-то. - Данила! - крикнул он водителю. - Давай-ка у "Технополиса" какого-то остановимся, или возле другого супермаркета электроники. Я собирался тебе сказать, - это он уже мне, - сегодня мы отмечаем 16-ый день рождения Ивана, он тебя просил пригласить.

   - Я и забыла!.. Погоди, а Траян?!

   - Траян еще вчера срочно отбыл в Италию, - и Ингемар забыл рассказать мне такие новости?! - Так что пока поляна свободна, - он улыбался.

   - Как же здорово! Я так скучала по всем... Слушай, а сам Ваня не мог пригласить меня, какая наглость - через тебя передавать...

   - Ничего страшного, я его люблю за непосредственность. Мы сейчас ему ноутбук прикупим в подарок.

   - Мастер, а можно мы в какой-то универсальный маркет заедем? Я бы Ивану что-то из одежды подарила.

   - Да, конечно. Данила! Ты все слыхал, я думаю.

   Данила, водитель - видимо, тоже вампир.

   - Хотя ему неделю назад Кимура и Саша ночной шопинг устроили по всем бутикам.

   - Ну тогда игрушку куплю. А то ему мало довелось играться в его жизни...

   Девушки зачарованно внимали нам. Завтра, шлюшки, вы ничего и не вспомните...

   Глава 7

  Всё равно, что ты наглый и злой,   Всё равно, что ты любишь других.   Предо мной золотой аналой,   И со мной сероглазый жених.   А. Ахматова   Но убиваю я любя,   Ведь жертву не любить нельзя...(с)

   Мы с Ингемаром пробежали по магазинам, купив Ване "Макбук" цвета "фиолетовый металлик", прихватив также в отделе особых игрушек 8-битную приставку (Ваня как-то упоминал, как любил играть на такой приставке в детстве, так как на лучшую у мамы не было денег). Я не удержалась от того, чтобы купить вертолет на радиоуправлении. Кроме того я затарилась в продуктовом супермаркете двумя пакованами, набитыми различной снедью.

   - Надолго к нам собралась? - улыбнулся Мастер, когда помогал мне нести пакеты до машины.

   - Да нет, как получится.

   Смешно, наверное, выглядит роскошный дон мафии, запихивающий пакеты из "Сельпо" в свой лимузин.

   - Может, стоило Ивану мотоцикл купить? - размышлял Ингемар по пути к дому Кимуры.

   - Тебе виднее, Мастер, - похоже, я начала подражать другим вампам в обращении к нему.

   - Ладно, на следующий день рождения тогда.

   Я очень хотела расспросить Ингемара о том, что, собственно, сталось с той полоумной (но, зараза, видящей) бабкой после его слов о королевне какой-то. Однако где-то глубоко в душе я чувствовала, что сейчас не время и не место для подобных расспросов.

   Итак, я увижу всех их, моих вампиров, после столь долгого перерыва. Оставалось только думать о том, с каких пор они стали "моими". А, неважно, просто так чувствую и все.

   История Ингемара поразила меня, однако у меня даже не было времени обдумать ее. Ингемар нещадно флиртовал с девчонками, постоянно насмехаясь над ними (причем половину насмешек девушки не поняли, а на ту половину, что поняли, жеманно обижались). Этим они все отвлекали меня, какое-то настроение совершенно несерьезное появилось, хотелось выпить вина и пообщаться с вампами, посмеяться с ними...

   Огромный дом Кимуры горел всеми окнами. По пути Ингемар сказал, что в аккурат к пробуждению Ивана готовится вечеринка.

   - Это мы выскочим и заорем "Хэппи бездей ту ю!", что ли?

   - Ну да, а что?

   - Да замечательно!..

   В гостиной нас встретили Джейми, Ким, Бирсен, Эдгар, Степан, Лана и Мила, Роман, Дойна, Флорин, Бросу и еще несколько ребят, имена которых я помнила смутно.

   - Гайя! - Джейми подхватил меня и оторвал от пола, закружил. - Как наша девочка поживает?

   - О, я ваша девочка? - ну да, как и они - мои вампиры...

   - Мне кажется, или она стала еще аппетитней? - Бирсен клюнула меня в щеку.

   Кимура обнял меня:

   - Тебе не кажется, Бирсен.

   Мила с ходу потребовала у меня прислать ей на мыло что-то из неоконченного, почитать, Роман сунул в руки мне стакан с коктейлем, даже Флорин и Дойна приветствовали мило. Было такое ощущение, что на самом деле день рождения у меня. Потом многие вампы разбрелись по дому.

   Девушек мы усадили на диван и налили выпить. Честно говоря, я не без злорадства наблюдала за тем, как им все меньше нравилось происходящее вокруг. Девчонки жались друг к другу. Пошляк Джейми на них не обратил внимания, остальные вампиры более-менее нейтральны были. Поэтому когда явился Эристав в сопровождении трех роскошных потаскушек и двух не менее сочных потаскунов, первые гостьи вампирского пира оробели и от угрожающего вида хевсура, и от красивых кукол, приведенных им, и от диалога Эристава с Мастером.

   Ингемар наливал себе коньяк, когда пришел хевсур. Мастер успел переодеться в излюбленное белое, видимо, в доме Кимуры у него была своя комната.

   - Привет, Гайя, - сказал Эристав, входя в гостиную и маня ладонью приведенных за собой. - А этих кто привел девочек? - и он оценивающе уставился на сидящих на диване.

   - Я, - Ингемар вышел так, чтобы его было видно всем.

   - О, привет, Мастер. А почему такие... - Эристав не смог подобрать слово.

   Ингемар сел на диван, подле которого на пуфе разместилась я. Махнул Эриставу рукой. Девчонки вжались в диван. Оно и понятно, хевсур выглядит как сам Сатана.

   - Расслабься. Я их, считай, из церкви вытащил, весело...

   - Ааа, тогда ладно, - Эристав хлопнул в ладоши, обращаясь к своим шоу-герлз, - так, это Ингемар - перед ним на цыпочках ходить, поняли?

   Все согласно закивали. Девчонки жадно пялились на Мастера, а он - лукаво на них, лениво развалясь на диване.

   - Ну что, Мастер? Нравится кто-то или подождешь, когда Мана еще кого-то привезет? - о, он вернулся, оказывается...

   - Там видно будет...

   - Мана теперь еще и сутенером заделался? - спросила я холодно.

   - Ему не привыкать, - хмыкнул Эристав.

   Тем временем приведенная им еда разоблачилась. Из одежды на девушках были очень маленькие платьица и юбочки с кофточками, на парнях также весьма обтягивающая и вызывающая одежда.

   - Садитесь, - великодушно разрешил им Ингемар.

   В гостиной появилась красавица-блондинка в коротеньком платьице горничной и с наколкой на голове, следом за ней - мускулистый черноволосый парень топлесс в брюках и бабочке на шее.

   - Вам что-то угодно, Мастер? - они склонились перед Ингемаром.

   - Налей всем выпить.

   В следующие минуты мальчики и девочки пили свои спиртные напитки. Признаться честно, я в этой гостиной по степени сексуальности и привлекательности была третьей с конца - перед этими соплюшками из Лавры, и слава Богу. Я сидела, прислонясь спиной к боковинке белого дивана, о которую локтем опирался наш сиятельный Мастер. Ноги я положила на другой пуф.

   В гостиную высыпали разнаряженные вампы.

   - Вау, Эристав таких милых привел... - мило заметила Мила. - Можно мне вон того, блондинчика?

   - Я заказал по телефону несколько стриптизерш, - сообщил Джейми.

   - А мне мулатку заказал? - обеспокоился Роман.

   Вампы яркими пятнами разлетелись по светлой гостиной дома Кимуры. Сам мастер Правобережья, невероятно сексуальный в простом черном свитере с вырезом-лодочкой и черных джинсах, явно приглянулся одной из куколок Эристава.

   - Где торт?! - Лана металась по гостиной, то наливая себе выпить, то падая подле сестры, обнявшей небрежно возбужденного и напуганного смертного.

   - Лана, хватит изображать бурную деятельность, торт в холодильнике, - сказал Джейми.

   Сам он привязывал к перилам воздушные шарики. Степан сердобольно принес девочкам из Лавры еще выпить.

   - Че вы там тулитесь? - наконец, обратил на них внимание Джейми. - И что за вид? Бирсен, надень на них что-то нормальное...

   Несмотря на протесты девок, турчанка железной рукой уволокла их наверх. Я последовала за ними.

   - Бирсен, для меня не найдется ничего получше джинсов? - я вошла в комнату молодой женщины.

   Спальня была отделана тканью, даже обои были на тканевой основе. Драпировки всюду, широкая кровать с пышным пологом. Все в золотисто-коричневых и бежевых тонах.

   - Конечно, поройся в гардеробе, - Бирсен милостиво указала мне на дверь за драпировкой.

   - У тебя так красиво...

   - Спасибо.

   Девочки не обратили на красоту никакого внимания.

   - А можно мы лучше уйдем? - робко спросила одна из них, Яра.

   Бирсен уперла точеные смуглые руки в бока, властно и изучающе уставилась на нее.

   - Нет, нельзя. Так, тебе черное...

   Я откопала в недрах гардероба Бирсен очень красивое бирюзовое платье-бюстье длиной немногим выше колен. На груди ткань была собрана в виде крупного узла. Хорошо, что колготки под джинсами целые...

   С трудом раздев артачащихся девчонок, Бирсен бросила мне:

   - Туфли внизу, на полках...

   Я нашла для себя сабо на каблуке, так как нога у Бирсен была чуть поменьше моей. Пришлось снять колготки. Причесалась тут же, в гардеробной, спросив разрешения, прошлась по лицу пуховкой и освежила черную подводку и тушь на глазах, накрасила губы. Пощипала себя за щеки, так как в арсенале Бирсен не было румян светлее бронзовых. Ну что ж, из зеркала на меня смотрела вполне себе симпатичная бледная брюнеточка. С этими упырями бесстыдно красивыми я заработаю себе не только цирроз печени, но и комплекс неполноценности.

   - Вот так-то лучше, - Бирсен надела на одну из девочек черное платье на бретельках с блестками, на другую - белое, с глубоким треугольным вырезом и без рукавов. Я слышала их перебранку по поводу того, что девочка не хотела снимать бюстгальтер. - Хоть на людей похожи. Пошли, накрашу вас быстро, - похоже, Бирсен любила играть в куклы...

   - Пожалуйста, отпустите, - захныкала Соня.

   - Да прекрати! - рявкнула Бирсен. - "Сумерки" любишь?

   - Нееет...

   - А "Дневники Вампира"?

   - Да...

   - Ну вот, у нас тут все такие как Дэймон и Стефан. И именинник очень красивый, но он еще не проснулся. И никто тебя не будет насиловать, так, крови попьют...

   Я вышла из комнаты, поблагодарив Бирсен. Нет, мне не было жаль этих девчонок. Ни капли. По лестнице подымался Кимура топлесс. Свитер он нес в руках.

   - Ким, а когда Саша и Иван подымаются? И что с твоим свитером?

   Парень махнул рукой:

   - Облили меня нечаянно. Где-то через полчаса начнут просыпаться. Ты здорово выглядишь, кстати, - Ким улыбнулся. - И там Мана явился.

   - Спасибо, Кимура, - я протянула ему руку, проходя мимо, и он скользнул своей ладонью по моей.

   В гостиной уже было шумно, так как с Маной приехало целое кодло вампиров и смертных. Никола, Киву, Элина, еще несколько вампиров - их можно было узнать по лучезарным улыбкам и раскованности. Мана отчего-то с кислым лицом сидел на том пуфе, на котором сидела подле Ингемара я. Он пил коньяк и, склонившись, внимал Мастеру, который неспешно рассказывал ему что-то.

   Я махнула Николе, занятой беседой с Ланой и указами бармену. Та помахала в ответ. Я села возле Маны, не желая его отвлекать, на второй свой пуф. Приведенные моим зеленоглазым люди пока что наливались спиртным. Однако ко мне сразу же приблизился один из свежеприбывших смертных - очередной манекенщик или стриптизер. Длинноволосый смуглый брюнет, весь такой жгучий - м-мать...

   - Привет, - у него был звучный голос и приятная манера общаться, он очень красиво и добро улыбался, - ты выглядишь бесподобно. Может, сегодня я смогу стать твоим? Пожалуйста, - и он уморительно мило сделал щенячьи глазки.

   Вот что значит накраситься. Косметика - страшная сила.

   - Что, так понравилась, что даже просишь об этом? - я с недоверчивой иронией улыбнулась ему.

   "Извини на секунду, Мастер", - услышала я за спиной голос Маны. Видимо, он обратил внимание на наш диалог.

   - Шутишь? Такая красивая и нежная, самая притягательная в этой гостиной, - он понизил голос, - по крайней мере, для меня.

   Понятно. Мальчик трусит, поэтому подыскал себе вампиршу почеловечней...

   - Ты мне польстил, но я не вампир, - я пожала плечами с улыбкой.

   Я обернулась. Мана внимательно вслушивался в нашу беседу без малейшего зазрения совести.

   - Очень жаль, - манекенщик с видимым сожалением поднялся, - прости.

   - Ничего, - великодушно махнула я рукой.

   Глянула на Ману. Он обратил лицо к Ингемару:

   - Прости, Мастер. Продолжай, пожалуйста.

   Я вернулась к созерцанию праздника. Близ меня, в широком кресле, сидели две девицы из эриставовых. Одна чувствовала себя уже настолько вольготно, что спросила у меня:

   - А ты давно едой работаешь?

   - А что за вопрос такой? Я не работаю.

   Либо она была столь развязной, эта пухлогубая солярийная блондинка, либо я слишком высокомерно спросила, но следующая реплика ее была крайне хамской:

   - А, так значит за бесплатно шею подставляешь. И не только шею, - и они с подругой захихикали.

   "Секунду еще, извини великодушно, Ингемар", - донеслось до меня, обомлевшей от наглости той блондинки.

   - Слышь, вротарьщица, - услышала я голос Маны, нехороший такой, - мигом извинилась перед ней.

   Блондинка и подружка перестали хихикать и уставились на парня.

   - Ты, ты, я к тебе обращаюсь. Извинилась быстро перед Гайей.

   До девки дошло, наконец, чего от нее хотят. Покраснев, она быстрым взглядом скользнула по мне, по Мане, надула губы и опустила глаза.

   - У твоей подруги со слухом проблемы? - обратился Мана ко второй девушке. - Часто в ухо сношали?..

   - Мана, мне ее извинения не нужны...

   Подошел Эристав.

   - Что тут такое?

   Мана кивнул на блондинку, съежившуюся в кресле:

   - Да вот эта красотень твоя меня выводит старательно. Сначала на Кимуру пролила вино, типа, ой, кахая я нилофкайа. А теперь пасть на Гайю посмела раскрыть. Долго я буду ждать? - Мана опять обратился к блондинке.

   - Извини меня, пожалуйста, - произнесла девушка, пытаясь глядеть мне в глаза, а не в злющие зеленые очи вампира. - Я не хотела.

   - Ничего, - сказала я.

   - Отсядь отсюда, - велел ей Мана, возвращаясь к Ингемару. - Прости, Мастер...

   - Да что ты, за тобой весело наблюдать...

   Я заметила, что Ингемар вообще любит, когда "весело". Только невеселые, на самом деле, вещи его веселят.

   Эристав за локоть поднял девушку и увел куда-то. Надеюсь, ей не будет очень больно. Хотя Эристав не способен, мне кажется, причинять боль по пустякам.

   В гостиную вернулся Ким, уже в другом свитере, красном. Ему очень шел этот цвет. Азиат включил легкую музыку, какой-то неспешный лаунж, а после приблизился к бару. Я встала и подошла к нему.

   - Как ты вообще, Ким? - я взяла с подноса бокал с вином. - Я слышала, что Мастер Европы в основном пасется у тебя...

   Кимура, выбравший для себя черный ром, намеренно позерски изобразил близкий обморок - приложив кисть тыльной стороной ко лбу и закатив глаза. Затем азиат улыбнулся мне:

   - Ничего, вытерпеть его можно. Знаешь, а он не так плох, как ты думаешь.

   - Я вовсе не думаю, что он плох. Просто он... враг.

   - И не думай об этом, - Ким стал серьезнее, - пока что он не сделал ничего такого. Не трепи себе душу, - он отпил из стакана, поморщился, глянул на жидкость на свет.

   - Что же он тогда здесь делает?

   - Гостит, - Ким улыбался, но глаза его оставались холодными, - нанес мне визит вежливости, так сказать. Я не в претензии - дом патернала обречен никогда не закрывать дверей. Обречен на сквозняки.

   Так странно. Ты общаешься с этими созданиями каждый день, видя лишь их человеческую, обыденную составляющую. Они украшают шариками комнату, беспокоятся о торте, покупают подарки, хлещут спиртное литрами, хихикают над пошлыми шуточками, с удовольствием ходят в кино и за тряпками по магазинам. Однако... Сегодня Ингемар слегка приподнял для меня пыльный занавес прошлого, и в моем сознании за двумерным образом его, Мастера Украины, появились глубина, подтекст, загадка, недосказанность. Такая черная и густая тень за его спиной.

   Кимура. Он прожил, судя по словам Маны, тысячу лет. Что за этой беспечной улыбкой скрывается? Может ли древний вампир полюбить так крепко, как он говорит, смертную?.. Ох, уже не смертную, конечно. Или Ким лишь желал получить дампиро-вампира?

   - Дом патернала обречен на сквозняки, - повторила я. - Должно быть, холодно порой?

   Ким задумчиво глядел на меня. Я вспомнила Фэнела и слова Кима перед казнью: "Я помогал тебе, когда ты просил и не просил об этом. А ты уничтожил стольких моих детей..." Ну вот, снова, сердце болит от жалости. А чего их жалеть, а? Нас они жалеть не склонны.

   - Холодно. Порой.

   Если бы я не относилась к Киму с некоторым пиететом - эльфийский принц, как-никак - я бы точно обняла его. Он так признался в том, что ему холодно, что захотелось немедля его согреть и оградить от всех бед. Впрочем, одернула я себя, это иллюзия. Вряд ли патернал, привыкший веками опекать и защищать других вампиров, не может помочь себе.

   - Ты был самураем, Ким? - не знаю, зачем, спросила я.

   Парень иронично приподнял бровь, улыбаясь. Как ни странно, но ирония Кимуры никогда не обижала и не задевала. Ну, он ведь хороший родитель и педагог с приличным стажем...

   - А ты как думаешь?

   - Думаю, был. А, может, и есть...

   Кимура глянул на часы на запястье.

   - Идем, - он схватил меня за руку и потащил в арку, туда, где дальше по коридору был его кабинет.

   В кабинете Кимура вынул из высокого шкафа старинную катану и показал мне, держа на двух ладонях.

   - Конечно, это не то оружие, что было у меня, когда я умирал, - Ким осторожно вынул клинок из ножен. Тусклая серая сталь. - И я давно перестал быть самураем. Но мечом я владею до сих пор. И уже гораздо лучше, чем тогда, когда меня убили после обращения.

   Боже, когда вампы говорят так о своей смерти, у меня мурашки бегут по коже. Я тронула пальчиком лезвие. Не слишком гладкое.

   - Я не часто, но все же присоединяюсь к Триариям, - Ким убирал катану обратно в шкаф, - Ингемар считает, что мне лучше не рисковать собой - ведь другого патернала в Киеве нет.

   Ким вынул из шкафа другое оружие, на губах азиата играла кривая улыбка.

   - Ингемар говорит, что у Маны хотя бы есть инстинкт самосохранения, - из длинных ножен появился устрашающий, сверкающий клинок полутораметровой длины.

   У меня просто глаза на лоб полезли, я невольно попятилась от Кимуры.

   - А у тебя, говорит, - Кимура сжал рукоять катаны обеими руками и стал в боевую позицию, - такой инстинкт отсутствует напрочь...

   И опять стадо муравьев с топотом пронеслось по моей спине. Кимом нельзя было не любоваться, им нельзя было не восхищаться, его нельзя было не бояться до дрожи в коленях. Не хватало, пожалуй, вентилятора, который бы развевал волосы парня. Ким опустил меч.

   - Какая... великолепная катана, - пробормотала я.

   - Это одати - копия того, что носил я. Сейчас такие технологии закалки и заточки металла, доступна по-настоящему хорошая, низкоуглеродистая сталь... Если б у меня был такой меч при жизни... - Ким умолк, наблюдая за игрой света на зеркальной поверхности лезвия. - Меня бы называли не Горе-рыцарем...

   - Ты ужасающе прекрасен, - призналась я. - И на Горе-рыцаря не похож совсем.

   - Я не выполнил своего долга, не уберег брата, - Ким рассеянно ответил мне, рассматривая меч.

   - Прости, я не хотела лезть в душу и выпытывать секреты...

   - Это не секрет, об этом знают все вокруг. Я обратился к своему даймё с просьбой казнить меня. А он предложил мне вечную жизнь, - Ким вернул оружие в ножны. - И стать патерналом. Я не понимал - как, зачем, я ведь не смог о брате позаботиться. Он сказал, что отныне я буду самым бдительным и старательным патерналом. Ну, и по обращению, если мне так уж жаждется наказания, он пообещал убить меня. В этом мое искупление. Даймё давно нет, но он успел увидеть, что я стал хорошим патерналом. И не успел увидеть, как я облажался с Фэнелом.

   Японец приблизился ко мне. Без обнаженной катаны в руках он был уже не завораживающим богом войны, а прежним Кимом.

   - Порой я жалею, что мой потомок лишь 80 лет спустя совершил первое самоубийство чести, - парень между делом убрал прядь волос с моего лба, - и после него это стали делать всюду. Порой я думаю, что сам должен был основать эту традицию, - и без всяких переходов тем же тоном:

   - Странно, что к тебе так тянет. Я мало знавал дампиров - трех... и Сашу. Никогда не испытывал желания отыскать и присвоить дампира... А видишь, как получилось.

   - Ирония судьбы. От тех, кто старается изо всех сил, вечно все бежит...

   - Пожалуй. Надо посмотреть, как там детишки, проснулись или нет. Обратила внимание - Мила и Лана были на ногах, как только стемнело? Со мной Мана поделился некоторыми наработками своего патернала...

   - Надо же. А сколько сестрам лет?

   - Как вампирам - по 20.

   - Ух ты... Это ты их обратил?

   - Да, и их отца тоже. Он тосковал без них.

   - А они?

   - И они. Я стараюсь не делать несчастными своих обращаемых, против воли не обращаю из принципа. Вытаскиваю тех, кто на краю жизни.

   - А Саша?

   - А Саша и была на краю, только не знала об этом.

   - Они с Иваном ладят.

   - Они вдвоем дружно нивелировали свой возраст до общей отметки, - Кимура улыбался, - сложили 15 и 20 и поделили на два. Теперь им по 17 лет, ведут себя соответственно. К Ивану вчера девчонка приехала, которую он знал и до, и после смерти. Так они с Сашей обрадовались, как новой игрушке. Я велел этой девочке сидеть у них в комнате и ждать пробуждения...

   Кимура снова провел рукой по моим волосам. Странно, но он нисколько не пугал меня - в отличие от своего Мастера.

   - Она только "за", чтобы мои детишки пили ее кровь... Лишь бы не выгоняли.

   Я отвлеченно внимала словам Кимуры, однако что-то заставило меня прислушаться.

   - Девчонка? Какая такая девчонка?

   - Обычная. Большеглазая такая. Оксана, кажется...

   - Ксеня... - я удивилась: надо же, и как она Ивана нашла?.. - О, эта на все пойдет, чтоб с Иваном быть. Даже на...

   Внезапно я почувствовала, как слова застряли у меня в горле. Ксюша. Кровь Ксюши. Ксюши, которая наверняка не потрудилась сходить к моей докторице Иришке ради повторного анализа на сифилис. Ноги подогнулись, я схватилась за Кима, пытаясь унять приступ паники.

   - Что случилось? - парень обхватил меня за талию, удерживая на ногах. - Гайя!

   Секунда - и паника ушла. Паниковать буду потом, а сейчас действовать надо.

   - Идем! - я понеслась из кабинета так быстро, как только могла.

   Меня в гостиной встретили взглядами недоуменными. Я вылетела из-под арки коридора, зацепившись сабо за ковер и упав на колени. Появление Кимуры с катаной в руке, который поднял меня за руку с пола, встретили напуганными вскриками и вскакиванием на ноги. За те секунды, что я подымалась и переводила быстро дыхание, в гостиной вампы метались со своей огромной скоростью. Когда я подняла глаза, то вздрогнула изумленно. Мана стоял у подножья лестницы, сжимая в руке шашку. Лицо у него было решительным и зверским. Эристав также держал в руке некое подобие сабли, Джейми с револьверами, Эдгар тоже, Ингемар, по всей видимости, полагался на подчиненных, так как стоял безоружный...

   - Что случилось?! - его голос резанул похлеще любого лезвия.

   - Да ничего! - я отмахнулась, уже взбегая по ступеням.

   Ким шел за мной, он ничего не понимал.

   - Эта дверь?!

   - Да, - ответил он мне.

   В спальне Кима и Саши, в которую я вошла, чуть приоткрыв дверь, царил обычный для вампирских жилищ полумрак. На кровати лежали трое.

   Ксеня была в короткой ночной рубашке - Сашиной, видимо. Она лежала, раскинувшись морской звездой и тихо стонала. Иван пил кровь, присосавшись к паху девочки, а Саша - к ее запястью. Ни один моего появления не заметил.

   И тогда я завизжала. Завизжала так, что страшно стало самой - ну, это я умею...

   С криками подорвались с постели три голубка, оттолкнув меня к стене, влетел Ким, за ним следом - другие вампиры. Ксеня с воплем спряталась за Ваню и Сашу, Мана, схватив меня за локоть, быстро осмотрел с перекошенным лицом.

   - Что тут произошло, е...ть вашу мать?! - о, впервые на ваших экранах - разъяренный Мертвый Князь Ингемар. Из его глаз разве что искры не сыпались.

   - Да со мной все в порядке, - я вырвала руку из захвата Маны и протиснулась вперед. - Эту девочку Иван укусил, будучи больным сифилисом! Я отвела ее на анализ, но прошло слишком мало времени после возможного инфицирования! - это я выпалила единым духом. - Отвечай, Ксения! Ты ходила на повторный анализ?!

   Казалось, что она вот-вот потеряет сознание. В повисшей ошарашенной тишине прозвучал ее задушенный шепот:

   - Нет...

   Поднялся такой хай, что я испугалась за жизнь Ксени. Саша бросилась наперерез Киму, который метнулся к смертной девочке с ужасающим тихим обещанием:

   - Я тебя убью.

   - Ким, нет!

   - Отойди, Саша. Приказываю.

   Понурившись, она отпустила плечи возлюбленного. Кимура подошел к Ксене, которая пятилась, пока не уперлась в стену.

   - Руку! - рявкнул Ким.

   Спешите видеть, еще одна громкая премьера сезона - разъяренный Горе-самурай Кимура. Ксеня в ужасе заревела. Ким наклонился, схватил ее прокушенную Сашей правую руку и поднес к лицу. Вздохнул, что в напряженной тишине комнаты было слышно очень хорошо. Лизнул пару раз.

   - Прости, малыш, - он поднял ее за локоть на ноги и небрежно прижал к себе, - она не больна...

   - Б...дь, - выразил общее облегчение Джейми.

   - Есть небольшой шанс, - начал уже обычным голосом Ингемар, - что укушенный не будет заражен. Очевидно, что этой девочке повезло. Иван, - Ингемар обернулся к Ване, который виновато стоял в сторонке, - ты же знал, что заразишь ее, не так ли?

   - Знал.

   - А почему кусал?

   - Так кушать сильно хотелось, - Ваня потер плечо, смущаясь.

   Ингемар обернулся уже ко мне с выражением лица "Я же говорил".

   - Слышишь, Гайя? Это именно то, о чем я тебя предупреждал.

   - Да, Мастер...

   - Пошли, тревога была ложной, - Ингемар первым вышел из комнаты и увел за собой почти всех.

   Ким, Мана и я, не обращая внимания на то, что Иван в одних шортах, а Саша - в трусах и майке, уставились на них предосудительно. Ксеня, вытирая слезы, икала. Похоже, мы ее неплохо напугали.

   - Ксюша, ты слышала, что Ваня сказал? - спросила я у нее. - Он кусал тебя, не беспокоясь о том, что ты заболеешь.

   - Блин, - девочка утерла нос рукой, - опять ты...

   - Слушай, писька малосольная, она тебя как дура по врачам таскала, - Мана в своем репертуаре, - беспокоилась и заботилась, а тебе все пофигу, лишь бы тобой еще раз попользовался тот, кому на тебя насрать? Ну и дура ты последняя.

   Мана умеет сказать так, что после его слов остается только воздух ртом хватать. Что Ксеня сейчас и делала, не осмеливаясь перечить зеленоглазому.

   - Я не могу наказать Ваню, - сказал Кимура, - не за что его наказывать. Счастье, что он ее не убил вообще. Ребята, одевайтесь и спускайтесь, все ждут только вас...

   Мы вышли из комнаты, Ким поспешил вниз, спрятать нервирующую всех катану. Я было направилась к ступеням, чтобы вернуться в гостиную, но Мана схватил меня за руку и утащил в конец коридора, в маленькую нишку у окна. Видимо, там любил релаксировать кто-то из обитателей этого дома: у аркообразного окна стояли столик и кресло. На столике стоял пустой стакан, лежали сигареты и книга в ярком переплете.

   Мана, едва мы оказались в нише, обхватил мое лицо руками, прижался лбом к моему лбу и вздохнул. Я, ничего не понимая, положила ладони поверх его рук. Качая головой, вампир сказал:

   - Я точно изолирую тебя ото всех. Когда я услышал твой крик сегодня... - он умолк на несколько секунд, затем вместо пояснений горячо поцеловал меня, прижимая к себе.

   Только он умел обнимать и целовать так... Льнуть каждой клеткой тела, так мягко и сильно, так...

   - Со мной все в порядке, - слабо попыталась я успокоить его.

   Я знала, что Мана в этом не нуждался. Сам себе наркотик, допинг, антидепрессант и бальзам на душу. Он еще раз обнял меня.

   - Идем.

   Смертные в гостиной были малость напуганы, однако вампы умели расслаблять. Эдгар, с обольстительной улыбкой, уже во всю гладил бедро загорелой шатеночки с изумительными сиськами. Неплохой вкус у него, должна заметить.

   А вот Дойна сидела на диване у окна, обнимая ту самую блондинку, которая уже имела счастье пообщаться с Маной в воспитательном ключе. Цыганочка попивала что-то крепкое и доверительно общалась с блондинкой. Та чуть испуганно, но с улыбкой, кивала. И что-то мне это не понравилось. Мана потянул меня к Дойне, правда, я так и не поняла, зачем.

   Увидев нас, вамп радостно усмехнулась, салютуя бокалом:

   - Мастер мой, смотри, какая у меня цаца, - и Ница со смехом опустила руку с плеча блонди и сжала ее грудь.

   Смертная чуть вздрогнула, но ничего не сказала, продолжая улыбаться. В глазах ее застыла тревога.

   - Зовут... как? - Ница склонила голову к лицу девушки.

   - Ирма...

   - Ирма! Знакомьтесь. Ах, вы уже знакомы, - Ница улыбалась как акула.

   Я заметила, что Мана весьма удовлетворенно глядит на свою подчиненную.

   - Ну, Ница, умница...

   - А почему именно Ирма? - задала я провокационный вопрос.

   Дойна улыбнулась мне обаятельно (чувствую, Ману многие начинают зеркалить, пообщавшись с ним) и сказала, накручивая прядь волос смертной на палец:

   - Ну, глянь же - белокурые волосы. Тощее тело и загорелая до шоколада кожа, пухлые губы, платье от... - Ница взглянула на этикетку, заставив девушку нагнуться, - от Эсприт. Купленное в секонд-хэнде. Все в моем вкусе - такая дешевка, - Дойна грубо прижала голову Ирмы к своей подмышке, согнув руку в локте, - да, моя шлюшечка?..

   Нет, я передумала. Она мне определенно нравится, эта Ница. Мана довольно улыбался, уводя меня за руку от них.

   - Мне пока не удалось сделать их полностью такими, какими они были до Фэнела, - сказал Мана, когда мы подошли к бару, - но я стараюсь. Ница всегда была моей правой рукой, ибо от Николы я этого так и не дождался...

   Ница - правой рукой. Нет, она мне снова не нравится.

   - Вы были вместе? - спросила я то, что мне знать не надо.

   Мана с улыбкой глянул на меня:

   - Тебе не кажется, что иногда твоя прямота идет во вред тебе самой? Если я скажу "да", ты почувствуешь себя лучше? Или наоборот?

   - Хуже точно не почувствую. Думаешь, я ревную?

   Мана, сощурившись, глядел мне в глаза.

   - Да, мы были вместе, очень долгое время. И я был ей верен. И она была верна. А когда изменила, мы расстались. С тех пор я никому не храню верность. Принципиально.

   Скулы мои свело. Но я сумела насмешливо спросить:

   - Она разбила тебе сердце?

   - О да. Я почти год после этого был один, - Мана задумчиво налил себе коньяка, взял сигарету, опираясь ладонью о барную стойку. - И не мог понять - почему, прожив столько лет, я все еще могу испытывать боль из-за какой-то женщины?..

   Щелкнула зажигалка за спиной у Маны - и Ница протянула ему огонек.

   - Вот, мастер, - ее голос был ироничен, - я понимаю твое стремление к игре на публику, но не мог бы ты этим не вредить моим отношениям с окружающими?

   - А Гайе пофиг, ага. Она сама так сказала, - Мана многозначительно кивнул, глядя на меня.

   - Я не изменяла Мане, более того, я с ним не встречалась никогда, - Дойна обратилась ко мне с улыбкой, - иногда, когда у него было безрыбье - я была не прочь перепихнуться, и только, - она злорадно уставилась на Ману.

   - Не ври, у меня безрыбий не бывает.

   - Да, мой мастер, - она преувеличенно почтительно склонилась перед ним. - Как скажете... - и в поклоне же она отошла от нас, пятясь.

   - Насмешница, - крикнул ей Мана.

   Я не могла не улыбаться. Я была так благодарна Дойне за то, что она малость сбила спесь с нашего левобережного княжича. (А что, если Ингемар - князь, то эти двое - княжичи). Кроме того, Мана в окружении друзей - это совершенно особый Мана, которого хочется затискать до смерти - каким, оказывается, невыносимо милым он может быть.

   - Я всегда чувствую, когда ты мне лжешь, - сказала я мастеру Левобережья.

   Он пожал плечом, выдыхая дым.

   - Когда я захочу по-настоящему солгать тебе - ты не почувствуешь ничего, - сообщил он мне со всей серьезностью.

   - Конечно, конечно, - поспешила я его заверить с фальшивой покорностью, - попытайтесь сохранить лицо, мастер...

   Мана с угрюмым весельем воззрился на меня.

   Джейми (как обычно, в заношенных футболке и рубашке и ужасных джинсах) молнией слетел по лестнице:

   - Ну все, они идут!

   Вампирские дни рождения немного отличаются от человеческих. К примеру, торт существует лишь для того, чтобы задуть свечи, стоящие на нем. Если торт потом съедят смертные, обитающие в вампирском доме, это будет восприниматься как если бы кошка влезла на стол после бурного праздника и доела надкусанную котлету. То есть, хозяевам все равно, хоть такой вариант и не был задуман. Смертных тут не кормили - только спаивали. Оно и понятно - Мана сказал, что пытался найти кого-то поопытнее, кто уже имел несколько раз дело с вампирами, но по выходным в городе таких не достать - вампы развлекаются. Я, должно быть, впервые осознала, что вампиров в Киеве много, а те, с которыми я общаюсь - правящая верхушка поистине большого клана. Я поделилась этим открытием с Маной. Он хмыкнул.

   - Ингемар выстроил наше общение таким образом, что поневоле забываешь, кто Мастер, а кто - обычная рабочая лошадка.

   - Вампиры еще и работают? - поразилась я.

   - А почему ты так удивлена? Не всем нравится помимо крови сосать еще и финансы из людей. И я работаю, и Ингемар, и Джейми - все... Кроме малышни. Ну, на то они и малышня. Кстати, у Траяна в клане все совсем не так. Он установил абсолютизм, - Мана опять хмыкнул, на сей раз уничижительно, - все смотрят ему в рот и трясутся что-то поперек сказать.

   Я задумалась над этим, попутно отыскивая глазами Ваню. Вот он - Ксеня от него не отлипает весь вечер. Саша принарядила ее в короткое черно-фиолето-золотое с зеленым платье, девочка выглядит как кукла. Как Мальвина. А есть в ней что-то цепляющее, что незаметно мне раньше было. Она такая нимфеточная, что ли, к таким часто взрослые дяденьки липнут.

   - К худу или к добру? - отвлек меня от раздумий Мана.

   Он тоже смотрел на Ивана.

   - Что ты сказал?

   - Я говорю - тоже стою и думаю, к худу или к добру тут эта девица?

   - Не поняла, - я повернулась к Мане и вцепилась в него взглядом. - Что ты этим хочешь сказать?

   - Не знаю, - Мана пожал плечом, - предчувствия у меня нехорошие какие-то...

   Я, изумленная, шагнула так, чтобы стоять перед ним, и заглянула ему в глаза.

   - Я думала, ты строго логичен и не веришь во всякие там бабские штучки вроде интуиции.

   Мана посмотрел на меня высокомерно и устало.

   - Гайя, если б не мое чутье - меня б давно на свете не было, поверь. Это не интуиция. Я знаю, что произойдет какое-то дерьмо. И оно произойдет. Жаль, я не могу понять, какое именно.

   Я напугалась, но старалась не подавать виду. Отошла, чтобы поболтать с Николой. Та была блистательна в платье цвета опавшей листвы, открывающем ее высокую грудь.

   - Ну что, Гайя, - глаза ее смеялись и блестели, - вы с Маной еще не убили друг друга?

   - Пару раз были на грани, - призналась я.

   - О, Мана... - ее голос стал мечтателен. - Почему все мужчины-лидеры столь горячи? Я иногда задаюсь этим вопросом.

   - Хммм... Не будь они так горячи - не были бы лидерами. Ну, там, гормоны бурлят, все такое... - я пространно повела рукой. Кажется, я немного пьяна. - Альфа-самцы, бла-бла...

   Никола кивнула:

   - Ладно, это вопрос риторический.

   Мы еще немного поболтали с ней. Потом я подошла к Джейми. Он сидел в компании тех самых девчонок, которых привел Ингемар. Судя по всему, он уже хорошо накачал их спиртным - девушки хихикали над пошлостями Джейми и льнули к его мужественной груди. Руки Джейми лежали на бедрах девчонок. Под одеждой. Стараясь не краснеть и не отводить воспитанно глаза, я села на край столика напротив них.

   - Ооо, Гайя, принцесса, - американец, и сам уже тепленький, бесцеремонно отпихнул девчонок, привстал и обнял меня. - Хорошо-то как... - он сел на свое место и снова притянул к себе смертных.

   Надо привыкать к тому, что всем вампам хочется гладить, трогать, обнимать меня. Впрочем, Джейми мне хотя бы нравился.

   - Я вижу, ты неплохо время проводишь... - я улыбнулась, указав ладонью на девочек.

   - О да, - Джейми смачно чмокнул в губы сперва одну, затем вторую, - не хочешь к нам присоединиться?..

   За моей спиной что-то сказал Мана. Играла музыка и все вокруг шумели, но Джейми, конечно, расслышал его слова.

   - Ну так и ты присоединяйся, - сказал он. Помолчал, хмыкнул:

   - Это ей решать. Ладно, молчу...

   Обращаясь ко мне, Джейми сказал с ухмылкой:

   - Мана считает, что мне нужно найти еще одну принцессу, а потом уже приставать к тебе с такими предложениями...

   По всей видимости, Джейми сообщил мне не о словах зеленоглазого мастера, а о своих эротических фантазиях. Подавив улыбку, я пожелала американцу удачи в поисках и отошла от него.

   Ваня приблизился ко мне и тоже крепко обнял. Он уже был весьма нетрезв. Белая рубашка навыпуск была расстегнута больше, чем надо, на голубых джинсах - пятно от пролитого напитка. Улыбчивый мой мальчик уволок меня в малую столовую, примыкающую к гостиной. Там мы нашли Эристава и рослую, словно Брунгильда, белокурую девку с волосами до талии и весьма мощным телом. Это одна из тех, кто прибыл по телефонному заказу Джейми. Усадив красотку на раздаточный столик, хевсур страстно целовал ее. Иван, обхватив меня за талию, быстро унес меня в боковую дверь, в зимний сад.

   Там тоже кто-то сосался в зарослях монстер - Роман с долгожданной своей мулаткой.

   - Давай перейдем в другое место, - сказал он девушке. - Пардон, ребята...

   - Да ничего страшного, - горячо заверили его мы.

   Когда парочка скрылась за дверью, Ваня усадил меня на скамеечку у окна и уверенным жестом достал две недопитые бутылки шампанского из-за бордюра клумбы с мелкими розами.

   - Это мы вчера с Сашей праздновали отъезд Траяна, - пояснил Ваня, вынимая пробки из бутылок.

   - А надолго он свалил?

   - Не знаю, сказал, что вернется скоро.

   - Херово...

   - Ага.

   - Поздравляю еще раз, - я наклонилась к Ивану и поцеловала его в щеку. - За всеми гостями я и не успела тебя толком поздравить...

   - Спасибо, - Иван, довольный, что слон, приложил ладонь к моему поцелую, - я был бы не прочь, если бы на этом дне рождения были всего пару человек - ты и Саша.

   - А Ксеня?..

   - А что Ксеня? - мальчик пожал плечом, отпивая из бутылки. - Она смертная...

   У меня было чувство, будто Ваня пытается наследовать кого-то этими словами. Кого-то, кого уважает и кому хочет подражать. Вряд ли он сам так думает.

   - Я не заметила Адольфа среди гостей, - сказала я.

   - Ага, - Иван опять пожал плечами, - я его и не звал. Но он мог бы и прийти.

   - Не стоит играть с любящими тебя. Это грешно.

   Ваня глянул на меня виновато.

   - Думаешь?.. Меня Джейми убедил, что вампир может делать все, что ему хочется и поступать так, как угодно ему самому.

   - Это сказал тот Джейми, который с Александры пылинки сдувает?..

   Ваня улыбнулся:

   - Ну да... Джейм такой, б...дь, ковбой крутой, а от Саши тащится как 15-летний.

   Я сдержала улыбку. Не успел мальчик справить свое 16-летие, как уже пренебрежительно относится к 15-летним.

   - А ты как поживаешь, Гайя? - обеспокоился Иван. - Этот психованный тебе ничего не сделал за то, что ты с нами на концерт пошла?

   - Нет, не беспокойся, я ему пощечину дала даже, и мне даже ничего за это не было.

   Брови Ивана взлетели, глаза изумленно расширились. Потом мальчик нахмурился:

   - Не знаю. Я бы на твоем месте чутка повнимательней был. Эта падла ничего просто так не делает, я наслышан о нем. Продуманный хер, таких еще поискать. Ким как-то обронил, что Фэнел был последним дураком, связавшись с Маной. И если бы он так подставил его, Кимуру, Фэнелу все, возможно, сошло бы с рук. И еще что Мана все прекрасно знал, и знал, что ты дампир, и нарочно обернул дело так, что подвел Фэнела к краю...

   - Можешь не рассказывать мне, - сделала я скучающее лицо, - он сам порой такие вещи невзначай роняет...

   Однако слова Вани заинтересовали меня.

   - И еще, - Иван перестал улыбаться, отпил нервно из бутылки, - сам Мана как-то сказал Эриставу, что, испив твоей крови, Фэнел окончательно приговорил себя. Мол, Мана не мог позволить, чтобы кто-то, чувствующий тебя, был жив и представлял угрозу для тебя... А я ведь тоже пил твою кровь.

   - Не думаю, что Мана видит в тебе угрозу, - я погладила мальчика по золотистому шелку волос, - постарайся не переубеждать его, ладно?

   - Ладно... - Иван отпил из бутылки еще, закупорил ее. - Гайя, я пойду, хорошо? Меня Ксюша ждет... - глазки Ивана засветились. - Кровь...

   - Ступай, - я замахала на него рукой, - не заставляй Мальвину ждать, Пьеро...

   - Арлекин, - возразил он, улыбаясь, и выскочил из помещения.

   Я отпила шампанского, встала и бесцельно побрела по темному зимнему саду, опоясывающему дом. Здесь было немного прохладно, я подобрала брошенную кем-то на подоконнике кофточку с длинным рукуавом. Она пахла нежными цитрусовыми духами. Накинув ее на плечи, я выглянула в окно, взглянула на небо. Зимнее небо - это символ вечности и одиночества. Небо все знает. Даже то, откуда взялись вампиры. И всякая другая нечисть... Я вспомнила слова Ингемара. Что он имел в виду? А, точнее, КОГО?

   Кто-то бесшумный закрыл мои глаза холодными ладонями. Я вскрикнула.

   - Мана?!

   Молчание.

   - Эристав?!

   Тишина.

   - Да кто это?!

   Меня развернул к себе улыбающийся Мастер Украины. В шаге от него стояла и мялась нетерпеливо одна из девиц, приведенных Маной. И парень. Тот, что мне предлагал себя на этот вечер.

   - Испугалась? Прости. Я уезжаю домой, - Ингемар указал мне красноречиво на двоих смертных, - не желаешь присоединиться? Я слышал, ты понравилась этому смертному...

   - Спасибо, Мастер, это заманчиво... но я обещала Мане...

   - Что ж, дело твое, - Ингемар поцеловал меня в висок, - тогда до встречи.

   - До встречи, Мастер...

   Смертный красавчик с сожалением взглянул на меня, уходя. Мне тоже стало немного жаль. Увы, я не считала себя свободной. Стоп. Рядом с этими развратниками я и сама постепенно распускаюсь...

   И вряд ли Мана склонен делить меня с другими. Да и что такое даже самый красивый и горяченький смертный по сравнению с моим зеленоглазым вампиром?..

   - Скучаешь?

   Легок на помине. Пришел, по своему обыкновению, со стаканом и бутылкой. Он уже был изрядно выпивши. Обошел меня и уселся на подоконник, расставив ноги так, что я оказалась между ними. Сделал мне подсечку и за руку притянул на свои колени. Я соскользнула с них, уперлась спиной в стенку глубокого оконного проема, жестом предложила Мане сделать то же самое. Он по привычке сунул под себя ногу, скинув ботинок.

   - Итак, нынче ты гуляла с Ингемаром, - сказал вампир, наливая себе джина.

   Я не знала, как реагировать на это.

   - Да.

   - Если можно, до малейших подробностей опиши ход вашей встречи.

   Я рассказала Мане все, опустив лишь поцелуй. Ни к чему волновать моего вампира лишний раз.

   - Значит, он тебе прямым текстом сказал, что пожертвует тобой?

   - Да, - я отпила еще из бутылки, - для меня это не стало откровением, честно говоря.

   - Ладно. Не знаю, что там себе думает Мастер, - голос Маны стал недовольным, - но я тобой жертвовать не собираюсь.

   Он сказал это так, будто Мастеру еще предстоит выслушать точку зрения Маны и принять ее безоговорочно. Рука зеленоглазого отправилась в путешествие по моей, слава Богу, эпилированной ноге. Помнится, в первый наш раз я была пушиста местами. Теперь вся пушистость ликвидирована. Наличие мужчины - да еще и такого - обязывает...

   - Ты не голодна?

   - Нет.

   - А я голоден...

   Я улыбнулась Мане дразняще. По его глазам и впрямь все было видно.

   - Каково это - голод вампира? - спросила я, накрывая руку вампира под платьем своей рукой, чтобы не дать ей двигаться дальше.

   - Как обычный голод, только усиленный в несколько раз. И ощущается не в животе, а в груди... в горле. Дышишь будто через вату, хочется расцарапать грудь. Кто-то сравнивал это с бросанием курить. Наверное, у всех по-разному.

   Мана пощекотал меня под коленкой.

   - Гайка-зайка... - прошептал он почти машинально. - Храбрый заяц...

   Я издала "Мурр", мне приятны были прикосновения Маны.

   - Странный у нас заяц растет... - пробормотал Мана, тянущийся ко мне за поцелуем.

   Поцелуя не вышло, я рассмеялась.

   - Прости... - пришлось реабилитироваться, перемещаясь на колени вампира и обнимая его.

   - Хочешь, я тебя сегодня не буду кусать? Можем взять какую-то из смертных и попользоваться...

   - Не хочу никаких смертных.

   - Ну парня давай возьмем...

   - Нет. Не хочу.

   Мана, улыбаясь, заглянул в мои глаза. Его пальцы уже гладили меня сквозь тонкую ткань трусов.

   - А чего хочешь?

   - Тебя. Сейчас.

   - А если кто-то...

   - Похер.

   Мана, изумленный, следил, как я молниеносно расстегнула его безупречные штаны, как освободила его уже стоящий член из шелковых трусов и как, прыгая на одной ножке, скинула свои килты.

   - Гайя...

   - Заткнись. Презерватив?

   Он достал из кармана кондом, попытался вскрыть упаковку, я отобрала и сделала все сама. Распахнутые широко глаза Маны доставили мне истинное удовольствие, когда я села на него резко и нарочито грубо.

   - Ты...

   Я закрыла ему рот рукой, прижимаясь лбом к его лбу.

   - Ты можешь помолчать три минуты, мальчик?..

   Когда мы вышли из сада, я прикрыла ладошкой след от укуса. Тело приятно ныло, саднило между ног от жесткой скачки на вампире, голова кружилась от укуса. Посвежевший от моей крови Мана прямо светился. Я подождала его в дверях столовой, пока он выкидывал в мусорное ведро использованное средство защиты.

   - А мне нравится, когда ты такая, - Мана обнял меня крепко, снимая мою руку с дверной ручки.

   - Все мужчины в душе мазохисты.

   - Да ну? - он посмотрел мне в глаза, положил остывающую ладонь на мою щеку, большим пальцем гладя ее. - А я решил, что кому-то жизненно необходимо слегка поиздеваться над вампиром...

   - Вот как, и ты готов терпеть издевательства ради моих низменных желаний?

   - Да мне пофиг, как заниматься с тобой любовью, - Мана поцеловал меня, - лишь бы заниматься...

   - Давай уже выйдем в гостиную.

   - Думаешь, нас там кто-то ждет?..

   В гостиной и впрямь было пусто. На полу валялись бутылки, пробки, пепельницы были забиты окурками и тяжелый смрад висел над всем этим. Едва слышно мурлыкал музыкальный центр. Правда, когда мы с Маной приблизились к диванам, чтобы присесть, то обнаружили там спящего смертного.

   - Бедняга, бесхозным остался, - фальшиво пожалела я его.

   - Ничего подобного, у него укус на запястье...

   - А, точно.

   - Хочешь чего-то?

   - Сигарету и шампанского...

   - Я тоже хочу покурить и выпить.

   Мана не успел налить мне шампанского. Я же успела лишь сбросить надоевшие сабо и чужую кофточку. Из одной из комнат второго этажа раздался душераздирающий крик, крик боли, а за ним следом еще один. Мы с Маной наперегонки понеслись наверх, причем он задержался, хватая свою саблю.

   - Помогите! - я узнала голос Ивана.

   Из комнат повысыпали другие вампы разной степени одетости. Мана распахнул дверь в комнату Ивана, я вбежала следом, за мной - остальные. Особенно забавны были Эристав и Джейми в трусах, но с оружием.

   Мана, смачно выругавшись, загнал оружие в ножны. Иван стоял чуть в стороне от кровати и трясся, жалко ссутулившись. Он был голым, лишь прикрывал причинное место ладонью.

   - Кимура! - заорал Мана.

   Я вышла из-за его спины, а то маячит тут... То, что я увидела, подкосило мои ноги. Я схватилась за Ману. Влетел Ким в одних штанах и Саша в халате.

   На постели, совершенно обнаженная, лежала Ксеня, раскинув ноги. В первый момент в полумраке я не заметила, но потом увидела: из влагалища девочки стремительно вытекала кровь, окрашивая светло-голубое постельное белье в темный цвет.

   - Мне больно... - простонала девочка.

   Ким, не медля ни секунды, прокусил запястье и сунул его ко рту Ксени.

   - Пей!

   Она начала жадно глотать кровь вампира. По лицу девочки струились слезы.

   - Иван.

   Тяжелый голос Маны.

   - Я... я клянусь!.. Я не хотел! - губы мальчика дрожали.

   - Что называется - затрахал до смерти, - с тяжелым вздохом резюмировал Джейми и начал выгонять всех из комнаты.

   Мана приблизился к Ксюше, сел на край кровати, склонился над ее грудью и прижался к ней ухом. Ким сделал то же с другой стороны. Я стыдливо накинула простынку на нижнюю часть тела девочки.

   - Поздно, - вынес свой вердикт Мана.

   Иван издал стон. Мастер Левобережья встал, подобрал с пола джинсы и швырнул ему:

   - Прикрой яйца.

   Иван схватил одежду и, отвернувшись, оделся. Саша стояла, скрестив судорожно руки, и темные слезы текли по ее щекам.

   - Я не хотел... Я просто... Просто... - по лицу Ивана тоже поползли слезы, он трясся, как осиновый лист.

   Я смотрела на заострившиеся черты девочки.

   - Больно... и холодно... - прошептала она.

   Мое сердце зашлось неистовым биением, комок подкатил к горлу. Я накрыла Ксюшу покрывалом. Больше ничего для нее сделать я не могла.

   - Ну что, я звоню Ингемару, - сказал Ким, доставая из кармана штанов телефон.

   - Может, ей вертолет вызвать?.. - предложила стоящая в дверях Бирсен.

   - Какой вертолет, она угасает на глазах, - Мана достал сигарету и закурил. - Кровь Кима не помогла. Ей минут пять осталось.

   Иван зарыдал, падая на колени.

   - Иван, мы ее обращаем, нет? - спросил холодно Мана у него.

   - Да, - прорыдал тот, обхватив себя руками.

   - Алло, Ингемар, надо твое разрешение на обращение девушки, что с Иваном сегодня была. Ага. Спасибо. Она умирает. Давай.

   Ким сунул телефон в карман и оперся коленом о кровать, вопросительно глядя на Ману. Тот кивнул.

   - Обращаю я, так как, судя по всему, ей тут и жить, - и Ким склонился к шее девочки.

   Она была уже в беспамятстве. Чувствуя, как слезы подбираются к глазам, я подошла к отчаянно рыдающему Ване, села рядом на пол и, обняв его за плечи, притянула к себе. Мальчик вцепился в мои колени, прижимаясь к ним лицом и обхватив мои ноги руками. Он дрожал и заходился в рыдании.

   - Ну-ну, - слезы заструились и по моим щекам, - ты не виноват. Ты просто еще очень юн...

   Саша села на пол позади Вани и налегла грудью на него, обнимая. Мана и Бирсен стояли, глядя как Ким отрывается от девочки, утирая губы.

   - Все. Осталось дождаться, пока она умрет. Бирсен, не могла бы ты мне перстень принести? - патернал взял руку Ксени, поглядел на нее. - Самый маленький, какой найдешь...

   Бирсен в зеленом пеньюаре ушла куда-то. Мана, сбивая пепел в стоящую на комоде пепельницу, сказал:

   - Ее надо будет отвезти домой, когда она умрет.

   - Само собой. И вынести из морга до того, как она обратится.

   Мана кивнул. Рука Кимуры гладила голову девочки.

   Иван не плакал уже. Саша оглаживала его по плечам и рукам. Я держала ладонь под его щекой. Ваня ждал.

   Прошло какое-то время. Пришла Бирсен, дала Киму кольцо. Тот с трудом, но надел его на указательный палец девочки.

   - Так мы ее найдем быстро. Все, она мертва.

   Иван вцепился в мои колени так, что я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от боли.

   - Иван, - Мана приблизился к нам, присел на корточки. В его голосе даже было что-то вроде сострадания, - где она живет, знаешь?

   - В том доме, возле которого нас Гайя нашла в первый раз, - голос мальчика звучал глухо.

   Мана вопросительно взглянул на меня. Я назвала адрес. Мысли в голове путались, покалывало в виске. Видимо, Мана увидел мое состояние. Он потрепал меня по голове и сказал:

   - Держись.

   Ким включил свет.

   - Мана, ты отвезешь ее? - спросил он.

   - Да. Помоги мне одеть ее, Бирсен.

   - Я с тобой съезжу, пожалуй, - сказала турчанка, поднимая с пола нижнее белье девочки.

   Пока они одевали ее, я мерно раскачивалась, баюкая Ивана и Сашу. Внутри меня словно что-то умерло. Сколько еще смертей я увижу, находясь рядом с вампирами... И каждый раз во мне будет умирать часть меня самой, та часть, которой всегда претили кровь, насилие и смерть. Мана застегивал на Ксюше кофту, которую взял с кресла. Бирсен надевала на остывающие уже ступни носки. Саша по просьбе Кимуры принесла обувь и пальто девочки. Потом вернулась к нам, снова накрывая Ивана собой.

   - Все, мы пошли, - Мана кивнул мне, поднимая мертвую девочку на руки.

   Бирсен, уже в джинсах и свитере, вышла за ним из комнаты. Ким последовал за ними. Из гостиной я услышала его голос: "Так, праздник закончен, всем по домам. Ребята, вызовите такси и займитесь..." Дальше я не расслышала.

   - Гайя, - позвал меня прерывистым голосом Ваня.

   - Что?

   - Я не хотел.

   - Я знаю, Вань, знаю.

   - Так... получилось. Я не рассчитал сил...

   - Я понимаю. Ты никогда ранее не делал этого со смертными - я имею в виду, будучи вампиром. Поэтому ты не знал, что в горячке надо немного контролировать себя. Теперь знаешь.

   - Ну она же... она... - и Иван опять заплакал.

   Я чувствовала, как кровавые слезы текут по моим коленям. Подол платья промок от крови еще раньше. Я гладила Ивана по голове, Саша - по рукам. Я минут двадцать своим полупьяным языком плела всякую чушь максимально убедительным тоном.

   - Поверь, ожив, Ксеня будет на седьмом небе. Она вскоре вернется в этот дом, оживет и вы будете вместе. Да она просто описается от счастья... Хотя нет, вы же не писаете...

   В комнату вошел Кимура в черном шелковом кимоно, распахнутом на груди. В руках он нес большую чашку кофе для меня и несколько бутербродов на тарелке. Я почувствовала, как урчит в животе от соблазнительного запаха кофе и ветчины с сыром. Ким поставил чашку и тарелку возле меня, сам сел на пятки напротив.

   - Думаешь, она будет рада? - спросил тихо Иван.

   - Думаю, она будет вне себя от счастья. А ты теперь знаешь, каковы твои силы. Правда же?

   - Я больше никогда не буду спать со смертными...

   - Как скажешь. Главное, что ты должен понимать - твоей вины тут нет. Как вампир ты - грудной младенец. И не можешь отвечать за свои действия. Это понимают, кажется, все, кроме тебя.

   - Спасибо...

   Кимура посмотрел на часы. В молчании мы просидели минут десять. Мне очень хотелось есть, но я не осмеливалась лопать бутерброды, когда кому-то так плохо.

   Однако вскоре я ощутила, как Саша и Иван навалились на меня прямо-таки свинцовой тяжестью. Кимура встал на колено, поднял Сашу и унес куда-то. Через минуту вернулся за Иваном.

   - Идем, - сказал мне патернал.

   Я, с трудом подымаясь на затекших ногах, взяла чашку и тарелку и потрусила за Кимурой.

   Он уложил Ваню возле Саши в своей комнате.

   - Пошли, - Ким, утерев салфеткой лицо мальчика, повел меня вниз.

   Тяжелый смрад гулянки еще не развеялся. В гостиной на диване лежал Джейми и курил. На нас он не отреагировал никак. Ким привел меня в кухню, усадил на стул.

   - Перекуси.

   - Кимура, та еда, которую я привезла вчера - обещай... - я откусила от бутерброда, - обещай, что когда вернется Траян, вы будете хоть иногда кормить Эстеллу.

   - Да, мы с Сашей, когда заметили, что она не ест ничего, начали подсовывать ей еду, пока Траян не видит.

   Я отпила кофе. Как же я голодна. Ким взял из ящика чистое полотенце, намочил его в воде под краном и, опустившись передо мной на одно колено, начал вытирать засохшую кровь с моих ног. Я даже жевать перестала от удивления. У Кима выходило очень заботливо и сексуально оттирать пятна с моей кожи. К тому же, на лице у азиата было такое смирение, что мать Тереза обзавидовалась бы.

   - У меня есть к тебе деловое предложение, - сказал Ким, вставая и полоща полотенце под струей воды.

   - Деловое? - переспросила я с набитым ртом.

   - Да, - парень вернулся ко мне, снова становясь на колено и продолжая вытирать кровь. - Знаешь, из тебя бы вышел отличный патернал.

   Я едва не подавилась кофе.

   - Они тянутся к тебе, ты оказываешь на них заметное влияние, - Ким взял меня за щиколотку и начал оттирать кровь с нее. - Я был бы рад, если бы ты помогала мне. Если ты захочешь стать вампиром - надеюсь, ты придешь ко мне. И, надеюсь, останешься со мной, - он поднял на меня глаза. - Я знаю, Мана и так далее. Но если вдруг что - помни, что я приму тебя с радостью и так, как ты захочешь.

   - Спасибо, Ким, - я не стала искать в его словах потайной смысл, - но в моих планах пока нет становиться вампиром. Хотя твое предложение очень заманчиво... - я доела последний бутерброд, запила его кофе.

   Умелые руки Кимуры быстро справились с моими ногами. Азиат поднялся, бросая полотенце в мусор.

   - Спасибо, - я поправила безнадежно испорченное платье Бирсен, - ты очень заботлив.

   Парень улыбнулся устало, присаживаясь подле меня.

   - Пустяки...

   Я почувствовала, что тоже очень устала. И морально, и физически.

   - Кимура, можно ли мне где-то у вас прикорнуть, только чтоб никто не трогал меня?

   - Конечно. Можешь лечь на диване в нашей комнате, или же я найду тебе пустую комнату.

   - Я лучше на диване. Ты же там будешь сидеть, правда?

   - Да.

   Однако этот план нам осуществить не удалось. Едва я, заменив платье на футболку Кима, улеглась под теплое одеяльце, вернулись Мана и Бирсен, мрачные, как гробовщики.

   - Собирайся, я отвезу тебя, - сказал мне Мана, входя с турчанкой в комнату.

   Пришлось тащиться к Бирсен, у которой в комнате был бардак, надевать свою одежду и извиняться за испорченное платье.

   - Да ничего страшного, я его и не носила - не идет мне... - успокоила меня турчанка.

   Я махнула на прощание Киму, когда Мана уводил меня, сонную, из дома.

   В машине я прижалась лицом к его плечу.

   - Я хочу к тебе.

   - Ко мне?

   - К тебе домой.

   - А к себе не хочешь?

   - Нет. Хочу к тебе.

   - Что ты там надеешься увидеть?

   - Тебя. Тебя в твоем доме.

   Мана приподнял брови.

   - Ничего нового ты для себя не откроешь.

   - Я впустила тебя в дом своей семьи. Ты меня еще и обманул тогда, хотя апеллировал именно к моему доверию... Я прошу лишь побывать у тебя в гостях.

   Губы Маны сжались, он слегка нахмурился.

   - Ладно, - сказал он, наконец, - ко мне, так ко мне.

   Особо-то я ничего не увидела, так как к моменту приезда к дому Маны была уже вареным овощем. Вампир почти нес меня до квартиры, я так устала за весь день, что не было сил даже дотерпеть до постели. Я помню, как меня несли темным коридором, раздевали и укладывали в невыносимо мягкую и удобную постельку. Последней мыслью, посетившей меня, было: "Что-то слишком часто меня в последнее время мужчины спать укладывают".

   Глава 8

  Тебя предавали не раз и не два,   И Смерти в глаза ты смотрел,   И тратить отвык ты пустые слова,   Когда брал врага на прицел.   Не слушай, но думай, захлопнута дверь,   Ты волк-одиночка, ты загнанный зверь,   Ты загнанный зверь.   Е. Трубицына   Не уйти мне, не скрыться и не убежать,   Я не вижу дороги назад.   Только ненависть ровным, холодным огнем   Помогает мне здесь выживать.(с)

   Проснулась я уже после обеда. Потянулась в постели. В комнате царил полумрак. Я села. Я была одна. Встала, зажгла свет. Обнаружила, что раздета до трусов.

   Спальня была произведением искусства. Я стояла на великолепном черном паркете, идеально гладком и матово поблескивающем. Выкрашенные в темный шершавые стены, светлое белье на кровати и светлый же шкаф, сама кровать представляет собой высокий матрас на ножках и с фантазийной спинкой. Я долго рассматривала причудливые изгибы и линии. На стене возле двери - огромное трехстворчатое зеркало. Представляю, как Мана перед ним крутится, выискивая в своем облике мельчайшие недочеты. Стало смешно.

   На потолке - черно-белый узор. Окно надежно закрыто жалюзи и портьерами. Однако у всего этого дизайнерского великолепия был жутко нежилой вид. И даже стопка книг на столике у кровати ничего не меняла.

   Я залезла в шкаф. Рубашки, рубашки, рубашки... черные, темно-зеленые, бордовые... Коричневые, белые, пурпурные. Видно, эти не в фаворе. Брюки, брюки, брюки. Джинсы. Им я удивилась. С трудом отыскав какую-то черную футболку, я надела ее. Вот по такой мелочи, как отсутствие удобной одежды, и можно опознать упыря.

   Вся квартира Маны была как из каталога интерьеров - красивая и нежилая. Сияющая нетронутой чистотой бежевая с зеленым кухня. Бежевая же ванная комната, где в идеальном порядке стояли флаконы и бутылочки. Свежее жесткое полотенце. Пустой коридор, еще спальня, бежево-сиреневая, даже без постельного белья. Кабинет-библиотека с идеальным порядком на столе с плоским монитором компьютера. Бильярдная. Наконец, зал-гостиная, где было хоть какое-то подобие обжитости. Пепельница с окурками, стоящая на полу у дивана, бутылка и стакан, пульт от телевизора. Книга "Marcus Tullius Cicerō. De divinatione, etc." Сплошь на латыни, потрепанная. Еще в зале стояло блестящее новенькое фортепиано Steinway. А где же Мана? Я вышла из гостиной и побрела дальше.

   Складывалось впечатление, что жилище было сделано путем объединения нескольких квартир. Та часть, осмотр которой я уже провела, была хотя бы обставлена. Несколько же комнат, попавшихся на моем пути, имели лишь типовой ремонт и никакой мебели. Прошла я мимо входной двери, решив, что осмотр закончен. А как же пресловутая комната без окон?

   Дойдя до конца коридора я поняла, что искомое найдено. Очень крепкая дверь из какого-то сплава. Я потолкалась в нее - заперто, конечно же. Черт, а так было любопытно посмотреть на эту пресловутую комнату. Еще раз попыталась подергать совершенно монолитную дверь, пнула ногой.

   - Ну и ладно, - сказала я себе, развернулась, чтобы уйти, но мое внимание привлек какой-то звук с той стороны двери.

   Прильнув ухом, я хлопнула ладонью по двери. И тут же услышала стук чего-то железного. Как по батарее ложкой. Я похлопала еще пару раз. Звук изменился - словно по батарее лупили ногами.

   - Эй! - крикнула я. - Голос подай!

   Я пыталась расслышать хоть что-то, но после минуты тишины снова повторился звук, будто ногами стучали по чугунному радиатору. Так, так, так... Я рванула в ванную комнату, где мельком видела свою одежду.

   Выстиранные и высушенные джинсы, носки, свитер и лифчик. Что ж, весьма любезно со стороны жуткого хозяина этой квартирки. Натянув джинсы и носки, надев лифчик и футболку Маны, я побежала, скользя по полу, назад к той двери. Итак, в Комнате-без-Окон уже есть житель...

   Я просидела под дверью на полу где-то час. Успела успокоиться и подумать. Поэтому когда у входной двери кто-то завозился и начал щелкать замками, я сорвалась с места и бросилась в зал. Присела на диван, схватив пульт и включив телевизор.

   В зал заглянул Мана, бросив мне:

   - С добрым утром.

   - С добрым, - как можно небрежнее отозвалась я, неторопливо переключая каналы.

   Мана разделся в прихожей, пришел ко мне, положил мне в ладонь шоколадный батончик. Словив мой удивленный взгляд, достал из принесенного пакета упаковку с гамбургером из "Макдональдс". Мне стало весело. Мана порылся в пакете и сунул мне в руки еще грейпфрут, цукаты и манго.

   - Я уже забыл, чем надо девушек кормить, - сознался Мана, когда я жестом остановила его от дальнейших раскопок.

   - Ты же встречался со смертными.

   - Да, но это же не значит, что я еще и думал, чем их кормить.

   - Приятно быть особенной.

   Мана скорчил ехидную рожу, но ничего не сказал. Я встала и понесла все, что он мне насовал, в кухню. Вампир пошел следом.

   - У тебя есть чайник?

   - Посмотри в той подвеске.

   В идеально пустом шкафчике сиротливо ютился электрический чайник. В соседней подвеске я нашла посуду. Красивый набор из чашек и тарелок четырех видов. Мельхиоровые столовые приборы.

   - А чай есть? - спохватилась я.

   Мана показал мне свежекупленную пачку.

   М-да, некие бытовые мелочи сосуществования с вампиром кажутся мне весьма занятными. Он вывалил на стол все, что купил в супермаркете.

   - Мне нужно ехать в клуб.

   - От Кима никаких новостей?

   - Рано пока для новостей, - Мана покрутил на пальце связку ключей. - Я закрою тебя на кодовый замок и на обычные, так что не стоит выходить из дома до моего возвращения. Иначе прилетит наряд охраны.

   - Ты хотел показать мне какую-то особую комнату без окон, - как бы невзначай заметила я, набирая в чайник воду, - с удовольствием взгляну на эту твою обитель боли и страха.

   - Как только ты меня доведешь до белого каления в следующий раз, - сказал вампир, - так сразу же увидишь ее.

   - Серьезно, мне интересно, - я включила чайник в сеть, повернулась к Мане, - аж разбирает от любопытства.

   Зеленоглазый, видно, и впрямь имел отменное чутье. Внимательно глядя на меня, он подошел и, приобняв меня за талию, притянул к себе.

   - Гайя, ты в детстве сказки любила, наверное? - спросил он, заглядывая в глаза.

   - Конечно. И сейчас люблю... - я не понимала, к чему он клонит.

   Мана поцеловал меня, чуть прикусил мою губу.

   - А сказочку о Синей Бороде читала?

   - Да, - ах вот он к чему...

   Вампир погладил меня по спине и ягодицам.

   - Можешь ходить по квартире, где тебе заблагорассудится, но к той комнате и не подходи, поняла?

   - Там вход в ад и трупы твоих предыдущих женщин?

   - Ничего там такого нет, просто я не хочу, чтобы у тебя обо мне складывалось превратное мнение. Договорились?

   Помедлив, я как бы нехотя согласилась. Пусть думает, что ему удалось опять ловко нае...ать меня, упирая на мое доверие.

   - Вот и славно, - Мана поцеловал меня еще разок, с видимым нежеланием выпустил. - Я постараюсь вернуться часам к десяти.

   Вот и славно, вот и хорошо, думала я, пока Мана закрывал меня снаружи. Забыв о чайнике, я рванула его кабинет. Начнем-с поиски отсюда.

   Бумаги, бумаги, бумаги... Папка. Наброски каких-то голых девок с крыльями стрекозьими за спиной, рисунок дома на скале над морем. А Мана неплохо рисует, оказывается. Я долго разглядывала аккуратно уложенные в папку рисунки простым карандашом. Парящий орел. Герб, на котором на фоне короны и красного плаща с горностаевым подбоем стоят два монаха с мечами в руках. Надпись на ленте внизу - "Deo Juvante". Наверное, герб обожаемого Монако. Маленькая девочка, сидящая на песке у моря. Фрегат с надутыми ветром парусами. Лицо красивого молодого человека, счастливо улыбающегося. Стилизация под Доре - семь фей, склонившихся над колыбелью с пологом. Снова тот же молодой человек, только теперь со злым выражением на лице. Опять он, характерным жестом запустивший пальцы в свои длинные волосы и откидывающий их назад. Хорош, ничего не скажешь. Две девушки в профиль, глядящие друг на друга. Тонкорукая красавица в старинном платье, хохочет над чем-то. О, тут есть подпись - "Cassiani". Хм. Далее рисунок, похожий на иллюстрацию к сборнику итальянских новелл - двое мужчин в туфлях с загнутыми носками, в коротких плащах и панталонах, с обнаженными шпагами в руках, склонились друг перед другом. Следующий рисунок - тот же длинноволосый красавец, сидящий у окна и глядящий в него. Блин, да это, наверное, Тристан... Да, Мана и впрямь обожает своего патернала...

   Листов было много. Под последним наброском - экзотической птичкой в зарослях цветов, я нашла и себя. Лишь один рисунок - мое лицо в обрамлении волнистых волос, мягко улыбаюсь и вся такая... нежная. Неужели он меня такой видит? Девушка на портрете была куда красивее оригинала. Экий ты, Мана, подумалось мне, сердце заныло. Ну почему ты не устаешь преподносить мне сюрпризы, от которых я начинаю думать о тебе лучше?.. Было бы легче просто не доверять тебе, быть холодной и бесстрастной внутренне... Но с этим чертовым зеленоглазым такое не прокатит. Нельзя к нему бесстрастно относиться, невозможно это.

   Заставив себя собраться, я переложила листки бумаги в папку в том порядке, в котором они были перед моим непрошенным вторжением.

   Опять документы, карандаши, степлеры, маркеры, журналы "Компания", "Бизнес" и "Эксперт", прайсы каких-то продовольственных компаний. Не было мусора, обрывков бумаги, поломанных вещей - у Маны царил идеальный порядок. Я включила компьютер - войти в систему не удалось, запаролено, выключила.

   Тщательный обыск книжных полочек, шкафа, журнального стола, мусорного ведра, в конце концов, дал мне примерное представление о вкусах и предпочтениях Маны. Книжные полки были забиты в прямом смысле - томов было очень много. Мана любил Чейза - я нашла полное собрание его сочинений. Роббинс, Хэмметт, Спиллейн, Кивинов - Мана читал крутые криминальные детективы, нуар. Я хмыкнула: ну-ну, господин Депрерадович, смеемся над девочками, читающими вампирские любовные романы, а сами?.. Да, я вам скажу прямо - вы любите столь же низкопробное чтиво для мальчиков. Надо же, не всегда сотни прожитых лет делают человека интеллектуалом.

   Впрочем, среди книг Маны было много Хемингуэя, Кинга, сборники стихов Лорки на испанском, работы Бёлля и Бьернсона, Неруды... Зачитанные и потрепанные Данте и Мильтон. Ну, хоть тут мы с ним единодушны. С нежностью заметила, что "Выбор Софи" Стайрона Мана тоже частенько почитывает.

   Много книг на латыни, итальянском, английском. Собственно, Данте Мана читал на языке оригинала. На латыни - книги древнеримских ораторов и историков. Я узнала имена Тацита и Арминия, Красса и Гракха, остальные были мне неизвестны. На итальянском - знакомые имена Мандзони, Джованьоли и Макиавелли. "Моя борьба" Гитлера на немецком. Несколько учебников - по ПК, пиару, политологии. Большой медицинский словарь. Я ощутила нарастающее раздражение - терпеть не могу, когда мужчина настолько превосходит меня в интеллектуальном плане.

   На самой нижней полке я нашла пару книг в мягких обложках - любовные романы. Сердце кольнула ревность. Следы пребывания в этом доме других женщин. Я вспомнила ту, что подходила ко мне в Blue Blood... как ее бишь... Лиза. Если судить по ней, то все эти женщины были красивее меня. Я со злостью поднялась с корточек и пнула ногой томики с названиями "Не покидай меня" и "Влюбленный воин".

   В шкафу, помимо каких-то альбомов с образцами тканей, краски, обоев, я нашла сложенный мольберт и электрогитару в чехле. Так-так, эта скотина еще и на гитаре может... Чувствуя, что зеленею от зависти, я обыскала шкаф на предмет заныканного ключа от Комнаты-без-окон. И здесь его не было.

   В конце концов, под небольшой картиной, изображающей оживленную городскую улицу, я нашла сейф. И приуныла. М-да, теперь-то мне точно ничего не светит. Медвежатник из меня никакой.

   Поискав для очистки совести ключ в других комнатах, я присела на диван перед работающим по-прежнему телевизором. Итак, что я имею? Ничего, кроме пониженной самооценки из-за моих открытий о Мане. Как же мне узнать о том, кто заперт в Комнате-без-окон? Взломать дверь? Нет, Мана узнает. Может, просто сказать ему, что я знаю о его пленнике? Вряд ли он расскажет мне... Другого пути я не вижу. Я должна поговорить с Маной об этом. О моральной стороне поступка вампира я предпочитала не задумываться. Это было чудовищно.

   До самого вечера я бесцельно слонялась по квартире, пытаясь разобраться с гнетущими ощущениями от всех этих долбаных тайн. Кто сидит в той комнате? Несчастная дурочка вроде Вероники, засосанная вампиром до изломов в психике?.. Я вспомнила слова Маны в ответ на мой вопрос, мол, могут ли люди без приглашения входить в дом вампира. Мана сказал, что да и что это прекрасно. Не знаю, почему, но я чувствовала - дело в этом. Может, у меня есть такое чутье, о котором говорил зеленоглазый? Ну, что он чувствует всякое дерьмо (образно выражаясь), которое всенепременно потом и происходит. Ага, размечталась, одноглазая, подумала я, вспомнив розыгрыш из детства. Ну, когда кому-то предлагаешь закрыть один глаз и вслух загадать желание, а потом художественно обломать ехидным: "Размечтался, одноглазый!"

   Стрелочка настенных часов слишком медленно ползла к десяти.

   Присев перед "Стейнвеем", я осторожно приподняла блестящую черную крышку и нажала на одну из прохладных клавиш. Чистый высокий звук поплыл по квартире. Он так непривычно нарушил мертвую тишь, что я испугалась и поспешила закрыть пианино. Испуг не прошел и пару минут спустя. Все те же гнетущие чувства обуревали мою душу, нарастая и усиливаясь.

   И в какой-то момент до меня дошло: Мана! Все было как тогда, в доме моих родителей, когда меня терзало беспокойство по мере приближения разъяренного моим побегом Маны. С ним что-то случилось, я чувствовала!

   Вскочив с дивана, где лениво листала латинскую книгу Маны, пытаясь найти знакомые слова, я забегала по комнате в поисках телефона. Вот же он! От волнения проскакиваю номер Маны и начинаю набирать Машу Полищук (одногруппницу). Трясущимися руками сбрасываю, снова ищу его номер в телефонной книге.

   Не успевает прогудеть и третий гудок, как я слышу, что дверь открывают снаружи. Сую телефон в карман, вылетаю в прихожую...

   Сказать, что лицо зеленоглазого вампира было ледяным и спокойным - значит, очень преуменьшить тот арктический холод, которым веяло от него. Но глаза-то, глаза - они говорили мне правду всегда. И сейчас они полыхали. Не говоря мне ни слова, вампир захлопнул дверь ногой, подхватил мои сапожки, шубу с вешалки и, сграбастав в охапку меня, со своей нечеловеческой скоростью поволок меня вглубь коридора.

   - Мана...

   - У меня есть секунды. Ко мне подымается Траян. Ты - сидишь в этой комнате и ни звука! - почти рявкнул на меня зеленоглазый, открывая дверь Комнаты-без-окон ключом.

   От ужаса у меня напрочь пропал голос.

   - Гайя, - он вынул ключ из скважины, грубо поцеловал меня, - и к клетке не приближайся ни в коем случае!..

   Открыв дверь, Мана втолкнул меня внутрь, бросил мои вещи. Упав на пол, я увидела лишь, как захлопнулась дверь, оставляя меня в кромешной темноте комнаты, в которую мне так хотелось попасть.

   Сердце гулко стучало, страх темноты присоединился ко всем прочим страхам. Я не могла встать, я боялась что-либо делать и куда-либо идти. К клетке не приближайся... Мать твою за ногу, Депрерадович! От страха я едва не разревелась. Какая еще клетка, какая клетка, какая...

   - Эй?..

   Кутерьма мыслей резко остановилась от звука несмелого хрипловатого голоса. Волосы на затылке вздыбились. Голос звучал за моей спиной.

   - Кто тут?.. - опять этот голос.

   - Я, - пискнула я, не понимая, что же мне делать во всей этой ситуации?..

   - На стене у двери - свет. Слева.

   Я поднялась, ощущая, как дрожат ноги. С глубоким судорожным вздохом я выставила руки вперед, шагнула - уперлась в дверь. Так-с, теперь бы вспомнить, где у меня "лево", а где "право". Нащупала тумблер. И всего-то две секунды колебалась, прежде чем щелкнуть им. Вспыхнул верхний свет. Так, Гайя, а теперь осторожно-преосторожно повернись, готовя себя к самому худшему. Ну же, давай...

   И я снова услышала этот несмелый, слабый, хриплый голос, с изумлением вопросивший меня:

   - Гаечка?..

   Я давно не была в том состоянии, когда глаза буквально вылезают от изумления, но сейчас так и было. Молниеносно развернувшись, я увидела у противоположной стены клетку с толстыми прутьями. Такие детали, как серо-белый колер стен, и целый арсенал то ли пыточных, то ли эротических станков и приспособлений я заметила совершенно случайно, боковым зрением, так как все мое внимание было приковано к мужчине в клетке. Медленно ступая, я приблизилась к клетке. Он с трудом поднялся на ноги, хватаясь за прутья клетки. Я увидела его изумленное осунувшееся лицо.

   - Му... М-мурза?.. - в ужасе прошептала я, без сил опускаясь на пол у клетки.

   Он глядел на меня, я - на него. На смуглом лице появлялись попеременно жалость, злость и ярость.

   - Я убью его! - зарычал мужчина. - Я с него шкуру живьем сдирать буду!..

   Я испугалась.

   - Не бойся, я вытащу тебя отсюда, - голос его звучал жестко, - не знаю как, но вытащу!.. Клянусь! - последнее было сказано уже с отчаянием.

   Мурза прекрасно понимал, что он не в состоянии даже себя вытащить. В ярости и отчаянии он с бешенством пнул пруться своей решетки.

   - Тише, тише! - переполошилась я, вскакивая. - Прошу, если нас услышат, то каюк нам обоим на месте придет!..

   Я схватилась за прутья решетки, словно пытаясь удержать их от дребезжания. Мурза отпустил их и со стоном закрыл лицо ладонями.

   - Тебя как зовут на самом деле? - взяв себя в руки, спросил Мурза, подымая на меня свои карие глаза.

   - Гайя. Меня зовут Гайя. А тебя... на самом деле?

   - Мурза. На самом деле.

   Он опустился на пол клетки. Я только сейчас отметила про себя, что в Комнате-без-окон плохо пахнет.

   - Сколько ты здесь? - спросила я, заметив не без смущения, в углу клетки ведро. Мана, сука... Как можно так обращаться с живым человеком?!

   На Мурзе были белая майка в кровавых пятнах (характерная опухлость под глазами и на губах сказала мне о том, что Мана причастен к появлению этих опухлостей и этих пятен) и камуфляжные штаны. Он был босым. И как он голыми ступнями по решетке стучал?!

   Несмотря на то, что на вид Мурзе было сорок лет или поболе, он был в отличной спортивной форме. Мощные плечи, бугрящиеся мускулами руки, майка обтягивает не менее мощный торс. Опасный он, снова мелькнула в голове моей та же мысль, что пришла, когда этот человек впервые мне встретился на станции метро "Республиканский Стадион".

   - Да вот... шесть или семь дней, - Мурза положил локти на колени. - У тебя сигарет нет, часом?

   Я проверила карманы шубки. Помятая пачка и зажигалка.

   - Есть...

   Из уст мужчины вырвался облегченный вздох типа: "Б...яааа...".

   - Давай сюда, - он вытянул руки из клетки.

   - Бросить бы мог...

   Подкуривая, Мурза выдохнул дым вверх. Он хоть и был избитым униженным пленником, но страха в данной ситуации проявлял мало. Даже этот жест уверенности - дым вверх - мог о многом сказать.

   - За час до смерти не бросают.

   - За час?!

   Он успокаивающе показал мне ладони:

   - Тихо, тихо, я шучу. Я не знаю, когда этому п...расу захочется меня добить.

   - Стал бы он тебя тут держать, если бы хотел убить? Помучать хочет... За что он тебя запер?

   Мурза, затягиваясь уставился на меня с прищуром.

   - А ты сама, охотница, как попалась? Заигралась во взрослые игры, а?

   - Судя по тому, кто в клетке с парашей, из нас двоих заигрался именно ты.

   Обломать рога на начальной стадии знакомства - дело настолько полезное, что трудно его переоценить. Мурза сжал зубы и желваки заходили по его скулам.

   - Лапа, мне жизни не хватит рассказать тебе о том, почему я сейчас оказался в этой клетке.

   - Спасибо, что избавляешь меня от этой, несомненно, поучительной истории. И не мог бы ты называть меня по имени, а не лапой? Спасибо заранее.

   Мужчина уставился на меня со злобой.

   - А ты не находишь, ГАЙЯ, что я сейчас немного не в том состоянии, чтобы слушать, как вые...вается дуреха... которая уже довоображалась охотницей на вампиров?! Знаешь, что они с такими, как ты делают, девочка?!

   - Мурза, Мурза... - фальшиво тяжело вздохнула я, качая головой. - Боюсь, твоей жизни и впрямь не хватит, чтобы выслушать рассказ о том, почему я здесь, - и уже серьезнее я добавила:

   - Я вампиров не искала. И пули мне понадобились, когда ОНИ меня нашли.

   Я снова села на гладкий резиновый пол перед клеткой Мурзы. Он вынул из моей пачки еще одну сигарету, подобрался поближе к решетке и мне:

   - Продолжай.

   - Послушай, моя история значения не имеет. Как и почему попал сюда ты?.. Ты медик?

   - Нет. Я охотник.

   Исчерпывающе. Невозмутимо затягиваясь, Мурза смотрел на меня так, словно это я в клетке сижу.

   - Как Мана тебя поймал? - попыталась я зайти с другой стороны.

   - Он меня не ловил, я сам к нему домой пришел.

   - Тааак... И после этого я по-прежнему дуреха, а ты взрослый и умный?

   Мурза посмотрел на меня презрительно.

   - Тебе не понять.

   - А ты попытайся объяснить.

   Он отмахнулся, оперся спиной о решетку, повернувшись ко мне в профиль.

   - Ну как хочешь. Мне тогда надо подумать о том, как тебя отсюда вытащить.

   По глазам Мурзы было видно, что он оценивает уровень моего умственного развития очень и очень невысоко. Однако он смолчал, тоже углубляясь в свои размышления.

   - Значит, медики и охотники - это не одно и то же? - через какое-то время спросила я.

   - Есть охотники, ставшие медиками. Но нам достается от медиков - не так, как вампирам, но достается...

   Я изумилась.

   - Но почему?

   - Потому что они давно прое...ли мозги со своей наркотой. И потому что считают нас угрозой.

   - А вы не угроза? - я пыталась понять, что и к чему в этих странноватых организациях.

   - Угроза. Но, в отличие от вампиров, мы не являемся затычками во все дырки...

   Я тихо обдумывала услышанное. Спустя несколько минут опять спросила:

   - То есть, медики уничтожают вампиров не по идеологическим убеждениям, а стараясь отстранить их от сфер влияния... или власти...

   - В этом мире все делается ради власти. За идеалы подставляются только психи.

   - А за что подставляешься ты? Зачем ты влез в логово именно этого вампира?

   - Это не твое дело, Гайя.

   И мы снова умолкли. И на сей раз надолго. От скуки я начала бродить по комнате.

   Не могу сказать, что набор игрушек Маны меня удивил. Качели, фак-машина, куча штучек фаллических форм, станки для связываний, орудия наказания - стеки, плетки... Я брезгливо склонялась, рассматривая диковинные штучки. Иглы, ленты. М-да. Лезвия. Еще раз м-да... Интересно, это Тристан научил Ману рисованию, музицированию и быть садистом? Как это... Старшим... Нет, верхним. Не думаю, что Мана мог бы быть нижним.

   Должна признать, что при виде вакуумной помпы моя страсть к исследованиям иссякла, и я, малость шокированная, вернулась к клетке. Мурза докуривал мои сигареты.

   - А ты-то как попалась, пташка?

   - Ну... - я вздохнула. Нет, с моей стороны глупо было бы рассказать охотнику о том, что я дампир, и вампы меня прячут друг от друга. - Я понравилась одному. Пока так и живу.

   Во взгляде Мурзы, брошенном на меня, было столько жалости и злости, что я отвела глаза. Только жалости охотника мне и не хватало...

   - У тебя есть семья? - спросил он.

   Хороший вопрос... Есть ли у меня семья?

   - У меня есть отец... наверное. Не знаю... - я отвернулась.

   Когда вновь глянула на Мурзу, то уловила в его глазах нечто такое... Должно быть, я так глядела на Ваню, когда поняла, что буду его охранять и защищать всеми доступными мне средствами.

   - Зачем он тебя сюда посадил?

   - Мана?.. Он хотел спрятать меня от другого вампира?

   Мурза отчего-то склонил голову, глядя на меня исподлобья, его глаза налились кровью.

   - От другого?.. От Ингемара?

   Имя Мастера пленник выплюнул, как грязное ругательство.

   - Нет. А ты знаешь Ингемара? - удивилась я. Дурацкий вопрос, наверняка он прекрасно знает всех более-менее высокопоставленных вампиров Киева.

   Мурза смолчал, отведя от меня глаза. Несмотря на его возраст, было в охотнике что-то мальчишеское, даже детское. Например, эта его манера отворачиваться и упрямо молчать. Я вздохнула.

   Так в молчании мы и сидели, пока меня не начало клонить в сон. Я прислонилась к стене у клетки и задремала.

   Не знаю, сколько я проспала, но разбудил меня щелчок замка. Мурза, как я увидела краем глаза, тоже взвился на ноги.

   Вошел Мана, прикрыл дверь за собой. Темно-зеленая рубашка была распахнута, от вампира несло спиртом и кровью, когда он подошел поближе. Очевидно, Траян притащил с собой закуску...

   - От клетки отойди, - сказал Мана мне.

   - И не подумаю. Что это все значит?

   Вампир ходил по комнате разъяренным тигром, ероша волосы и вздыхая.

   - Слышь, пес, - обратился он к Мурзе, - ты жрать будешь?

   - Нет.

   - Ты что, голодаешь? - спросила я у него, оборачиваясь.

   Мужчина пожал плечом.

   - Да.

   - Нельзя, ты должен поесть! Мана, зачем ты запер Мурзу тут?!

   Вампир расхохотался, и смех у него был злобный.

   - Вы уже подружиться успели? Надо же.

   - Мы и раньше были знакомы, - решила слегка подначить я Ману. Ты смотри, почувствовал он себя хозяином ситуации.

   Зеленоглазый уставился на меня нехорошим взглядом.

   - Да ну?..

   - Ага. Я хотела стать охотницей и еще пули у него покупала.

   Немного лжи - острой приправки к моим словам...

   - Это правда, пес?

   - Ага, - подтвердил Мурза, его голос был уже не таким убитым. Видимо, мужчина понял, что я не так проста, как он решил.

   - Гайя, Гайя, - Мана покачал головой, - у тебя талант к полезным знакомствам. С ума сойти...

   - Мурза, ты б поел, - сказала я, когда вампир отправился в очередной нервный забег по комнате. Он очевидно что-то серьезное обдумывал. - Не дело это. Я тебя вытащу отсюда, не беспокойся.

   Гигант улыбнулся мне.

   - Если настаиваешь - я поем.

   - Я принесу... Траян ушел?

   - Да. Мясо в холодильнике, - сообщил мне Мана. Ему было не до нас - перед вампиром стоял вопрос более важный, нежели охотник в его клетке.

   - У меня там есть что-то готовое...

   - Гайя, - услышала я голос Мурзы, - только мясо. Сырое.

   Я обернулась к нему. Псих ты, что ли, ненаглядный пленник?..

   - Ступай, ступай, Гайя, - сказал Мана. - Песик оголодал.

   Невнятные опасения терзали меня. Он... он что...

   Я нарезала шмат мяса крупными кусками. Руки плохо слушались, тревога нарастала. Ой, мамочка моя Анночка, как же плохо, что тебя нет рядом... Или хотя бы отца. Я вдруг отчаянно захотела, чтобы он отыскался, пришел и заслонил от этих всех... от этих вонючек. Как же я устала от них...

   В Комнате-без-окон в клетке не было Мурзы. На его месте сидел огромный черно-серый волк. Мана с улыбкой взирал на меня. Я завизжала и выронила миску.

   - Они зовут себя Охотниками, - спокойный голос вампира дошел сквозь пелену оцепенения, - а сами всего лишь шавки, - и его негромкий смех.

   Хороши шавки...

   Глава 9

  Современные наши понятия об отношениях между отцом и дочерью сильно испакощены схоластическим вздором и стандартизированными символами психоаналитической лавочки.

  В. Набоков "Лолита"

  Что за комиссия, Создатель,   Быть взрослой дочери отцом!   А. Грибоедов   О ты, чье зло мне кажется добром,   Убей меня, но мне не будь врагом!   Шекспир

   Я сидела у клетки, с ужасом наблюдая, как ОНО ест. Ростом мне зверюга был, наверное, до талии - крупнее, чем обычные волки. Впрочем, это было видно и невооруженным глазом. Массивная острая морда зверя была опущена в миску, Мурза жадно пожирал мясо, урча. Ему мало, наверное, будет... Близко посаженные желтые глаза глядели на меня, не отрываясь. Было не по себе.

   - Ты ешь... ешь, - робко сказала я ему.

   - Так, так, так, - Мана наматывал круги по комнате. - Траян пришел сюда, значит, сука, о чем-то догадывается...

   Я перевела взгляд с оборотня на вампира.

   - О чем ты?

   - Тиха укрАинская ночь... Но Гайю надо перепрятать, - задумчиво сказал Мана. - Я говорю - нехорошо это, нехорошо. Мастер Траян явно знает о тебе и знает, что ты моя.

   - Я - твоя? С каких пор?

   - Моя - в смысле, что я пью твою кровь, занимаюсь любовью с тобой и храню тебе верность.

   - А если б не хранил?

   - Нельзя. Это обязательное условие.

   Я подивилась этому. Странные законы у кровососов.

   - Нет, изменять можно - главное, чтоб никто не знал.

   У Маны была ехидная физиономия, хоть ехидство это наигранное на сей раз не сумело вытеснить беспокойство с его лица.

   - Я ничего не имею против, - как можно равнодушнее сказала я, снова возвращаясь взглядом к черному волку.

   Он доедал мясо. Когда исчез последний кусочек, волк облизнулся и сел. Поглядел на меня и склонил голову.

   - Ты меня понимаешь? - спросила я.

   Он кивнул.

   - А можно... тебя потрогать?

   - Конечно, нельзя. И вообще, идем уже, спать пора.

   Я не обратила на вампира внимания. Волк встал и вплотную подошел к клетке. Я просунула руку через прутья...

   - Слышь, пес, если ты ей что-то сделаешь...

   Да что он мне сделает, долбаный параноик, хотелось мне рявкнуть Мане. Я провела ладонью по жесткой шерсти между торчащих забавно ушей зверя. Почесала. Он прикрыл глаза. Мне так хорошо стало на душе, так радостно. Животные - это так здорово! Может, себе завести собаку или кошку?

   - Мана, ты должен его отпустить...

   Вампир взял меня за руку и силой отвел от клетки. Он был недоволен тем, как я обращаюсь с Мурзой.

   - Идем.

   - Мурза, пока! - я успела махнуть ему рукой, прежде чем Мана вытолкал меня из комнаты.

   Хлопнув дверью, он быстро закрыл ее на ключ. Ключ, как я заметила, был сунут в карман. Вампир обхватил меня за талию и повел прочь от Комнаты-без-окон.

   - Мана, ты должен мне объяснить, что...

   - Ничего я тебе не должен, - невозмутимо оборвал меня он, заводя в бильярдную. - Может, сыграем?..

   - Фу, как накурено... С кем был Траян?

   - Близнецы, Меучча со смертной, Эстелла, Дарио, Эристав и пара юношей для закуски...

   Я наблюдала за тем, как Мана склонился с кием над бильярдным столом, выцеливая какой-то шар.

   - Когда он вернулся? И почему так неожиданно нагрянул? -спросила я.

   - Я был в клубе. Никого не трогал. Ну, почти...

   Я пропустила мимо ушей это "почти".

   - И тут явился Траян. Напросился в гости. У меня даже не вышло отослать тебе SMS, - вампир поднял на меня глаза, - извини.

   - Нет, я рада. Рада, что в твоей Комнате-без-окон побывала и нашла там Мурзу...

   Мана снова оторвал взгляд от белого бильярдного шара, так и не ударив, выпрямился, глядя на меня с укором. Отложил кий.

   - Итак, это он снабдил тебя оружием против меня...

   - Против вампиров, - дипломатично возразила я, - в том числе, против тех, кто желает мне зла.

   - И тем не менее, - уклонился от моего аргумента зеленоглазый, - у меня есть еще одна причина держать его здесь.

   - Ты не сможешь делать это вечно.

   - Зачем вечно? Вполне достаточно будет до его смерти, - вампир заулыбался, отпивая из наполненного им только что коньяком стакана.

   Нет, он играет, он издевается. Не станет же он в самом деле убивать Мурзу? А что ему помешает, ммм, Гайя?.. Это мой внутренний голос очнулся. Ну, или здравый смысл. Я с ним редко общаюсь. Боюсь, Десперадо и глазом не моргнет, снеся оборотню голову. Даже не поморщится, если вервольфья кровь брызнет на белое пальто. Спокойная привычность ко всему - черта палача-профи, осознавшего и принявшего все издержки своего призвания...

   - Мана, ты не убьешь его.

   Сказано было весьма неуверенным тоном.

   - Не убью, - согласился вампир. - Я, собственно, берегу пса не для себя...

   - А для кого?

   - Не твое дело.

   - Еще раз услышу от тебя такое - и я стану не твоим делом, понял?

   Мана отставил стакан. Лицо вампира было спокойным-спокойным...

   - Что-то ты в последнее время мне совсем не нравишься, женщина, - сообщил он мне, останавливаясь близко, но не касаясь. - Слишком много себе позволяешь, - он улыбнулся, словно давая понять, что шутит, однако же... Шутки у Маны, если встречались, то либо очень ядовитые и злые, либо вот такие - непонятные и оттого жутковатые...

   - Я... - начала было что-то дерзкое, но слов не было. Заткнулась.

   Зеленые пылающие глаза, как квинтэссенция и суть этого экземпляра кровососа, пристально смотрели на меня. И почему я все время забываю, за что хотела его укокошить?.. Может, потому, что я всего лишь девушка, недавно справившая четвертак, а этот мужчина учился делать других забывчивыми три с половиной сотни лет?.. Вдруг пришло понимание, что я очень мало его знаю. А на самом деле - что там, под его смуглой кожей? Какого рода яд течет по его венам и сердце из какого камня бьется в его груди?..

   - Я искренне полагала, что теперь своя среди вампиров. Что ж, впредь буду умнее, - я отвернулась, взяла кий и попыталась отойти подальше от Маны.

   Была нагло схвачена за руку и возвращена на место.

   - Люблю, когда ты чуть опечалена, так трогательно, - Мана неожиданно усадил меня на бильярдный стол, с удобством разместившись меж моих раскинутых ног. - "И ты слегка обижена, как соблазнительно - прелестный ангел с пониженной самооценкой", - процитировал он кого-то.

   - У меня не пониженная самооценка. Хотя сегодня, когда я рассматривала твои книги и... это... пианино, то поняла, что от общения со столь умным и одаренным парнем и впрямь потеряю свою уверенность.

   - Я не соперник.

   - Соперник...

   - Вот как? Может, как-нибудь пойдем вдвоем курить сигары и снимать девчонок?

   - Может, и пойдем. Люблю девок с большими сиськами.

   - Как и все мы, - рука Маны трепетно прошлась по моей груди.

   Под его полуопущенными длинными ресницами глаза начали влажно блестеть. Невыносимо порочное выражение лица вампира было для меня безотказным афродизиаком. Такой прекрасный и плохой, плохой...

   Хорошо, что бильярдные столы такие тяжелые. Тот, над которым Мана нагнул меня, прижав щекой к зеленому сукну и захватив одной рукой мои запястья, даже не сдвинулся с места, хотя вампир так яростно входил в меня, что даже было немного больно. Господи, надеюсь, эти мои крики боли и удовольствия не слышал Мурза...

   Наутро, стоило мне открыть глаза, как Мана (в одних лишь шортах сидящий на банкетке возле кровати) спросил:

   - Ты себя хорошо чувствуешь?

   В голосе легкое беспокойство.

   - Да. А что? - я приняла из его рук стакан с красной жидкостью. - С утра бухать не хочется...

   - Это сок. И моя кровь. Я вчера... - Мана сел на кровать, подогнув под себя ногу. - Немного забылся, - мне или показалось, или в голосе вампира было что-то вроде раскаяния. - Прости.

   - Не за что просить прощения, - я махнула рукой, садясь и опираясь спиной о подушку. - Мне понравилось. К тому же, это так в твоем характере - платить за все.

   - То есть? - насторожился Мана.

   - У Кима позавчера я почти принудила тебя к сексу, - я не отказала себе в удовольствии ехидно ухмыльнуться - как любил ухмыляться сам Мана, - а ты этой ночью вернул мне должок, да еще и сверху щедро отсыпал...

   Вампир нахмурился, встал. Ходил по комнате, пока я пила сок.

   - Не верится, что за свою жизнь ты не успел примириться с тем, какой ты.

   - А ты поверь, - эти тихие слова были сказаны, когда Мана выходил из комнаты.

   Я обеспокоилась его странной реакцией на мои слова. В самом деле, за Маной наблюдалась тенденция к неосознанному, пожалуй, отмщению. И эти его предложения - к примеру, причинить боль ему за причиненную мне - о многом говорят. Мы часто применяем в общении с себе подобными ту модель поведения, которую хотели бы видеть применяемой к нам самим. Соблазняем так, как хотели бы быть соблазненными, и далее в том же духе.

   Итак, мой обольстительный ангел мщения, значит, не в таком уж ты ладу с гадким собой...

   Я нашла Ману на диване в зале. Он задумчиво курил в потолок, даже телевизор не включил. Я села на краешек дивана и выжидающе уставилась на вампира.

   - Мне не нравится, когда ты такая, - наконец, с тяжелым вздохом, сказал он.

   - Какая?

   - Тихая.

   - Ну... дай мне повод покричать.

   - К моему сожалению, у меня есть для тебя весть, которая даже даст тебе повод меня расцеловать.

   - Вот уж вряд ли.

   - Ты сможешь с сегодняшнего дня ходить по магазинам и туда, куда тебе вздумается - конечно, исключая Blue Blood и дом Кимуры.

   - Правда?! А что так?

   - Ну, у тебя будет компания, которой я доверяю как самому себе. Причем, - Мана взял свой мобильник, лежащий рядом, взглянул на время, швырнул телефон обратно на черный велюр, - причем уже очень скоро...

   Зеленоглазый резво вскочил, затушил сигарету в пепельнице.

   - О ком ты, Мана?

   - Я сейчас, оденусь...

   И он умелся в мгновение ока. Конечно, кто бы ни приехал, нехорошо встречать гостей в трусах. Хотя мне очень нравилось разглядывать Ману, когда он скакал в таком виде...

   Я умылась в ванной и почистила зубы пальцем. Ужасно хотелось домой - вымыться в своем душе и надеть другую одежду. Кажется, я не была в своей квартире целую вечность. Еще бы - в несчастные двое суток вместилось столько событий и впечатлений.

   Мое внимание привлек звонок в дверь. Дернувшись, я уронила полотенце. Пытаясь в спешке повесить его обратно, уронила еще раз.

   Когда я выскочила из ванной, как на пожар, то увидела, что Мана, застегивая манжет черной рубашки, спешит к двери.

   - Все в порядке, - бросил он мне, - это свои...

   Как я заметила, лицо у моего вампира повеселело до такой степени, что я увидела его зубы, обнаженные в улыбке. Интересно, кто же это такой пришел, что Мана лыбится как собака-улыбака.

   Я нерешительно застыла за углом коридора, готовая в любой момент спрятаться в кабинете Маны. Между тем вампир взглянул мельком на дисплей, передающий картинку с камеры над дверью. И быстро-пребыстро открыл все замки и отключил сигнализацию. Распахнул дверь.

   - О сэкур, мон филле сон веню... - ну, или что-то в этом роде со смехом произнес Мана. Французский, решила я. Никогда не учила этого языка...

   Я не успела задуматься над значением слов вампира. С дикими воплями и дикой скоростью некто молнией снес Ману, да так, что припечатал его к стене коридора. В ужасе застыв за углом, какой-то задней мыслью думая, что бы использовать в качестве оружия, я увидела, что Мана, прижатый к стене, держит под попы двух девчонок, которые, в свою очередь, крепко обхватили его руками и ногами, а теперь покрывают его лицо беспорядочными поцелуями и о чем-то без остановки трещат на французском. Мана со смехом уворачивается от поцелуев и что-то отвечает им. Я вышла из-за угла и, прислонясь к стене плечом, стала наблюдать за этим развратом.

   Наконец, девочки повалили Ману на пол и сами рухнули сверху, смеясь.

   - Ассе, ассе... - застонал Мана. - Успокойтесь, пожалуйста, мне надо дверь закрыть. Хватит!

   Девчонки как по команде вскочили и стали спокойно. Я уставилась на них, разглядывая, а они - на меня.

   - Это та девушка, о которой ты нам писал? - спросила с легким французским акцентом одна из них - на вид лет 17-ти-18-ти, темно-русая, с огромными голубыми глазами, смахивающая на Гермиону.

   Обе девушки - кажется, они сестры, - были глазастыми и пухлогубыми, с маленькими носиками. Если считать, что Бардо была признана эталоном французской красоты, то эти юные женщины вполне вписывались. Вторая, постарше, была светловолосой и сероглазой. Среднего роста были обе, может, они доставали до плеча Маны - он вырос до 188 см. На их свежих, лишенных косметики, слегка порочных лукавых мордашках было написано любопытство.

   - Да, это она, - Мана внес в квартиру сине-белые сумки девушек, моментально закрыл все замки и включил сигнализацию. - Знакомьтесь, это Гайя...

   Крошки двинулись ко мне. Я усилием воли заставила себя остаться на месте. Девушки синхронно обняли меня и поцеловали с двух сторон в щеки. Я опешила. Что ж им такого Мана написал-то обо мне?..

   - Янка, - сообщила светленькая, пожимая мою руку.

   - Женя, - сказала темноволосая, тряся другую мою руку.

   Обе девушки заглядывали мне в лицо бесцеремонно и заинтересованно, дышали на меня ментолом, видимо, вдыхая мой запах. Они были какие-то... плюшевые, что ли, . Такие нежные-нежные, словно французские королевские лилии. Я сразу же прониклась к ним симпатией, несмотря на то, что не люблю, когда незнакомки едва ли не облизывают меня.

   Назвавшаяся Янкой уткнулась мне в плечо.

   - Ой, как ты пахнешь...

   - Жанна.

   - Я ничего, ничего, она пахнет как горячий мед! - оправдалась та.

   Мана скрестил на груди руки. Он с улыбкой смотрел на ошалевшую меня в двойном захвате сестер.

   - Гайя, их зовут Жанна и Жозефина. Я их отец - как вампиров.

   При слове "отец" мое сердце пропустило удар. При пояснении забилось дальше с удвоенной скоростью.

   - Вот как? - я еще раз окинула девушек взглядом, как бы оценивая или запоминая. Раз мы с Маной вместе... ну, вроде бы мы вместе, да? Раз так, то они и моя забота тоже.

   Хотя стоп - почему же забота? За окном светло, а они тут, значит, девочки старые вампиры. А, значит, забот с ними быть не должно.

   - Уфф... Давайте по порядку. Не хотите выпить? - предложила я. - Вещи я вам потом помогу разобрать...

   - О, я с удовольствием выпью с вами! - артикулируя очень четко, Жанна закатила глаза. - Мы с Маной не виделись уже очень давно!..

   - Папочка о нас забыл, - ревниво добавила Жозефина, снимая ботинки на платформе.

   - А вот и не надо на папочку клеветать, - сказал Мана, направляясь в зал и маня нас за собой, - я был у вас летом.

   - Нам мало только летом, - капризно заявила Жозефина, скидывая пурпурное тонкое пальто и длинный черно-серый пуловер, оставаясь в теплом темном платье в мелкий цветок и черных колготках.

   Девушка плюхнулась на диван, чертыхаясь, убрала из-под себя пульт.

   - Хорошо хоть Траян приперся, - Жанна, снимая коричневый плащик-шинель и короткий жакет из белой шерсти, осталась в узких джинсах грязно-синего цвета, расстегнутой почти до низа темно-красной с фиолетовым безрукавке и белой водолазке, рукава которой девушка немедленно натянула на кулаки.

   При всей многослойной дикости их одежд девушки выглядели очень стильно.

   - Ну хоть кто-то рад появлению Траяна, - заметила я, чувствуя себя ужасно глупо подле этих грациозных естественных девушек.

   Мана принес мне бутылку вина и стакан, налил. Девочки пили коньяк, как и он сам. Они с любовью и обожанием взирали на своего создателя. А вот если бы я была вампиром, меня мои дети тоже бы любили... Я отогнала непривычную мысль.

   - Хахаха, хоть один плюс в его появлении, - порадовалась Жозефина.

   - А мне нравится Мастер Европы, - сказала Жанна, присаживаясь на диван подле Маны, - он такой... грязный.

   - И красивый, - добавила Жозефина, - такой порочный и улыбчивый...

   - Мон дью, - Мана поднял глаза к потолку - это у него Жанна научилась закатывать очи, поняла я. - Удачи тебе, моя девочка, может, станешь женой Мастера - я только за...

   - Уволь! - девушка резким характерным жестом откинула волосы с плеча. - Не имею ни малейшего желания идти путем наших сестер.

   - О чем вы? - не поняла я.

   Жозефина распахнула голубые глаза, глядя на меня.

   - Мана, ты ей не рассказывал?..

   - Нет.

   Я обвела взором мастера Левобережья и его дочурок.

   - О чем же он должен был мне рассказать? - спросила я.

   - О своих обращенных...

   - Жози.

   - Прошу прощения, но ты писал, что Гайя...

   - Мало ли что я вам писал, - сказал Мана с ударением на слове "вам", - я не рассказывал ей о своих других детях.

   - Так, может, имеет смысл рассказать, ммм? - поинтересовалась я.

   Мана вздохнул, топя взгляд в стакане с коньяком.

   - Конечно, это не секрет. К тому же, я обещал тебе правдивые ответы на все твои вопросы. И раз уж ты познакомилась с двумя моими детьми, почему бы тебе не узнать об остальных?..

   Мана не лукавил и не смеялся. Он на самом деле был готов рассказать мне о них. Только почему он так трудно реагирует на упоминания о детях?..

   - Итак, начнем с первого моего обращенного, - Мана потянул еще коньячка, жестом попросил Жози передать ему пачку сигарет.

   Мы подождали, пока Мана закурит. Я вперилась в него взглядом. Ну что ж, узнаем твою подноготную как папашки, Мана Депрерадович, подумалось мне. Скольких ты там детишек, ха-ха, спихнул на патерналов?..

   - Ну давайте глянем... Впервые я обратил вампира в 1792 году. Лео. Ему было 23 года. Ныне он мастер Харькова, твоей родины, Гайя...

   Приятно слышать, что моих родных, если что, сможет защитить ребенок Маны...

   - В 1805 году я обратил Сальватриче, ей было 19 лет.

   - Мы зовем ее Торина, - вставила Жанна.

   - Да, Торина. Она мастер Феодосии.

   - Хм...

   - Что?

   - Мог бы сунуть ее в Донецк.

   - В Донецке сидит Адам, ребенок Тристана. Так что, считай, тоже мой ставленник. Ты зря так пренебрежительно относишься к Кеффе... Феодосии, - поправился Мана. - Видишь ли, лет так семьсот назад на территории Крыма генуэзцы выбили для себя у Орды - она тогда правила...

   - Мана, прошу, не разжевывай мне очевидные вещи, я неплохо знаю историю моей страны, - перебила его я.

   - Хорошо, заумница. Так вот, генуэзцы получили право владения Кеффе, построили там крепость, торговали вовсю.

   - Я знаю, что Кафа была крупным центром по торговле рабами.

   - Немного позже генуэзцев. Генуе пришлось отдать город своему банку, турки получили Кафу - банк тоже лоханулся, как видите. А в 1805 - как раз когда я нашел Торину, обанкротился... хотя это к делу не относится.

   - Ого, как долго просуществовал этот банк.

   - Долго, но Бонапарт сумел развалить все, - Мана чуть нахмурился.

   - Ты знал его?

   - Знал, - помедлив, нехотя ответил вампир.

   - И как он тебе? Великий человек, полководец... Он должен был тебе по вкусу прийтись, я думаю.

   Тут хором отозвались девочки. Сделав обожащие лица, они проскандировали:

   - Ой-ген! Ой-ген!..

   - Прекратите, - поморщился Мана.

   - Еще скажи, что у тебя мигрень начнется сейчас...

   - У меня давно из-за вас дырка в голове, там уже болеть нечему...

   Ах, ну да, вспомнила я, ведь Мана преклонялся перед Евгением Савойским, героем своей юности... и смертности. Наверное, в этом дело. Молодым все кажется другим - лучше, ярче, сильнее.

   - Словом, мы отвлеклись. Торина, едва выйдя на солнце, согласилась с тем, что нам не помешает вернуть себе Кеффе. Понимаешь - Тристан ведь родом из Генуи, а я - Тристанов, Торина тоже генуэзка... - Мана попытался жестами показать туго закрученный сюжет, созданный им самим. - В общем, в Кеффе - крупный вампирский центр. И там сидит Сальватриче, моя девочка...

   Я даже позавидовала тому, как вампир нежно отзывается о своих детях.

   - Потом Лилли, - напомнила Жанна.

   - Потом Лилли, - повторил за ней Мана, подпаливая кончик еще одной сигареты. - Леттерия, 1812 год, ей было 22. Сейчас она замужем за Мастером Австрии, Даниэлем. Далее - Эрланд и Миранда, муж и жена, 26 и 24, обращены в 1817 году. Их я не считаю своими, обратил по просьбе Тристана, они ему там денег кучу отсыпали...

   - Боже, вы и такое практикуете?!

   - Да, но редко и с определенными рамками. Например, есть такое правило - ты отдаешь все, что у тебя есть, вообще все. А то некоторые политики обращаются к нам с такими просьбами, думая, что быть вампиром так прекрасно, порвать всех оппонентов... Форум Старейших давным-давно запретил нам это. С другой стороны, известны случаи, когда вампиры специально обращали некоторых, скажем, личностей, чтобы взять их под контроль. Это делали очень редко. Итак, продолжим о детях, - Мана затянулся, поглядел на ровненько, как тростиночка, сидящую рядом и слушающую его внимательно Жанну, потом - на вольготно развалившуюся в противоположном углу дивана Жози, недовольно молвил:

   - Я, конечно, понимаю, что времена сейчас другие, и нет нужды знать схемы двух десятков танцев, трех томов этикета и назначения семнадцати вилок, но почему в Жанне осталась вся вбитая в нее аристократичность, а ты по-прежнему как девица с Пляс-Пигаль себя держишь?

   Я не ослышалась?.. По-прежнему как девица с Пляс-Пигаль. Насколько я помню, на этой парижской улице располагался "квартал красных фонарей". Неужели Мана нашел сестер там?..

   - Может, потому, что в меня вбивали, а в Жозефину просто втирали? - иронично спросила Жанна и изобразила это поглаживаниями дивана.

   - Господи, Мана, ты ведешь себя, как старый пердун, - я хихикнула, - которым, впрочем, и являешься.

   Сестры расхохотались громко и неприлично. Мана метнул в меня зеленую молнию своего раздраженного взгляда.

   - В таком случае, тебе пора лечиться, Гайя, ибо ты геронтофилка та еще...

   - Ага, ничего не имею против горяченьких дедушек, - сказала я, сестры продолжали веселиться.

   - А вы чего ржете, кобылки? - со смехом спросил Мана у девушек. - Вам самим по полтораста лет...

   - Да по сравнению с тобой мы просто свежие маргаритки, - Жози захихикала.

   Мана ловко ухватил ее за пятку и дернул на себя.

   - Иди сюда! - он пощекотал пятку девушки, отчего та завизжала и начала вырываться.

   Зеленоглазый прижал ступни Жози к своим коленям.

   - Все, все...

   - Ты остановился на Эрланде и Миранде, - заметила Жанна.

   - Спасибо, я помню. Налей мне еще, пожалуйста, - Мана протянул стакан Жанне.

   Та выполнила просьбу своего мастера. Он залпом выпил все.

   - Повтори, будь добра...

   Жози села возле него и склонила головку с густыми-прегустыми блестящими волосами на широкое плечо своего создателя. Мана потер переносицу пальцами - он всегда так делал, когда ему предстояло что-то неприятное рассказывать. Походя скользнул ладонью по руке Жози, лежащей на его груди.

   - Потом, в 1820 году я обратил Кассиани, ей было 25...

   - Кассиани?! - вскрикнула я, вспомнив подпись на рисунке девушки в старинном платье. И тут же прикусила язык. Мана не должен знать, что я перерыла все его бумаги и рисунки.

   Три взгляда обратились ко мне.

   - Кассиани, - кивнул Мана, внимательно глядя мне в глаза. - Что-то не так?

   - А...нет, прости, продолжай. Мне мысль какая-то глупая в голову пришла - и ушла сразу же... - попыталась оправдаться я.

   - В общем... Ее убили медики пять лет спустя, - Мана сделал глубокую затяжку, - увы... Не уберег я мою греческую звезду...

   О, вот как...

   - Мне очень жаль. Ты любил ее?

   - Конечно! Она же была моим обращенным, - вампир искренне изумился тому, что я способна не понимать таких простых вещей. - Не стоит вообще обращать тех, кого не сможешь полюбить.

   Странное и спорное заявление, но у вампов свои законы и понятия.

   - После Кассиани я долгое время не хотел обращать никого. Растил Лео, Торину и Лилли. И не собирался пока обзаводиться новыми проблемами на свою голову, как бы Тристан ни настаивал. Но... Я не верю в судьбу, но иногда кажется, что она решает все за нас.

   Мана затушил сигарету в пепельнице, сжал руку Жанны.

   - В 1865 году мне пришлось обратить этих двух. И выбора, как такового, у меня не было.

   - Но почему? - мне было непонятно это. - Какие такие обстоятельства, Мана, могли заставить тебя это сделать?

   - А мы умирали, - сообщила весело Жози.

   Я постаралась не слишком сильно таращить глаза на француженку.

   - Мы умирали, и Мана так расчувствовался, глядя на наши страдания, что сжалился и обратил нас, - в голосе Жанны помимо издевки и яда была еще огромная доля благодарности.

   Жанна вообще была как-то глубже и вдумчивей Жозефины. Наверное, сказалось то, что она сама себе всегда внушала, что старше и ответственнее... Она подсказывает Мане, на чем он закончил, ровно сидит и почтительно слушает, вся такая не похожая на многих моих знакомых вампиров. Ни тебе наглости, вульгарности - впрочем, в ее устах даже сальности, я уверена, звучали бы пристойно.

   - Нам не обязательно вспоминать эту историю, - заметил Мана.

   - О, милый... - Жози погладила его по руке, вжимаясь носом в его плечо и фыркая. - Гайя, наш папочка до сих пор уверен, что нам неприятно об этом рассказывать!

   - А на самом деле вам... - начала было я.

   - На самом деле, - в глазах Жанны полыхнул недобрый огонек и сдержанная, но жуткая улыбка изменила ее лицо, - то был самый первый раз в моей жизни, когда я чувствовала себя... могущественной. Не униженной. Отомщенной.

   - Пьянящий вкус власти над жизнями всех смертных, - Жози мечтательно накрутила на палец прядь волос. - И мы могли уже ничего не бояться.

   Я кивнула, мало что понимая, кроме того, что девочки прошли наверняка тот же путь, что и другие вампиры. Неверие, а затем осознание своей силы.

   - У нас с Жози не было отца, - сказала Жанна, - мы его не видели никогда. Мама сказала, что он умер, но я всегда подозревала, что он просто сбежал. Ему было тяжело прокормить всех нас - меня, Жози и наших братьев младших. Мама работала прачкой. Жилось тяжело. Один наш брат, Донасьен, умер от дифтерита. Мама занемогла серьезно - даже работать не могла, - девушка рассказывала все это легко, словно пересказывала мне прогноз погоды. Видно, суровая школа жизни отнимает у детей улиц склонность к драматизированию. Вспомнился Ваня...

   Мана внимательно глядел на Жанну. Да, он ее любит. Очень любит. Он ее обожает и ею гордится. Мне стало грустно. Увы, я у него таких чувств не вызываю. Мне вдруг вспомнились рисунки Маны. А ведь помимо Кассиани там были и эти двое - девушки, стоящие в профиль друг к другу... У их создателя получилось очень точно изобразить эти пухлогубые тонконосые профили.

   - И тогда я пошла работать на панель, - сообщила Жанна, продолжая свой рассказ. - Вот. И носила домой хоть какие-то деньги. Ну, а потом... - лицо девушки ожесточилось, наконец, хоть какая-то эмоция, - потом хозяин моего борделя вынудил и мою сестру заняться этим.

   - М...дак, - сказала Жози, отпивая из своего стакана, - какой же он был урод, если бы ты знала, Гайя...

   - Мана может тебе поведать, как мы встретились, - сказала Жанна. - Я долго училась рассказывать это без мата в восемь этажей. Но о нашей встрече с ним вряд ли смогу вообще что-то связное поведать...

   - Я приехал в Париж в гости к одному знакомому князю, - без предисловий перехватил у девушки нить повествования Мана. - Один знакомый уверял меня, что данный князь устраивает дивные приемы, славящиеся своей разнузданностью и вседозволенностью. Я решил развеяться, сменить пейзажи Монако на пейзажи Парижа - хотя бы на пару дней, оставил девочек на Тристана, а Лео взял с собой. У князя и впрямь было очень весело, было множество готовых на все смертных - они были завсегдатаями вечеринок князя, двух женщин, которых я кусал, даже не удивляло то, что я это делаю. В том гадючнике и не такие девиации процветали... - Мана закатил весело глаза, из чего я сделала вывод, что вампиру там нравилось. - На третий день моего пребывания в гостях у князя нам всем пообещали изысканнейшее и шокируюшее зрелище - театр ужасов... Все предвкушали представление... - Мана снова сделался серьезен. - И оно произошло, все были в восторге. Кроме нас с Леонардо, вампиров не было в доме. Поэтому когда на сцене четырем смертным начали наносить повреждения разного рода - резаные, колотые раны, ожоги... и так далее, - уклонился Мана от перечисления, - только мы поняли, что это не фарс, и что кровь течет живая, а не краска. И что стонут и плачут смертные по-настоящему.

   Мана умолк, поглаживая руку Жози и колено Жанны.

   - Ну, мало ли, что это за смертные, подумал я, тут и не на такое идут, чтоб заработать денег. И вот, значит, мы с Лео напились, накурились и... помнится, пялю я какую-то шлюху королевской крови - рыжую, - глаза Маны стали зверски-веселыми, - и слышу в шуме праздника совсем не те звуки, что привык слышать. Кто-то страшно страдал. Кто-то юный. Я вспомнил о смертных на сцене... На мой вопрос князь сказал, что купил двух девушек у мадам из борделя на Пляс Пигаль, чтобы сделать приятное своему другу. А у друга была такая заветная мечта - убивать молодых женщин разными способами, собственно, во время секса.

   Я посмотрела на девочек. Слушают Ману с интересом, словно бы не о них этот ужасный рассказ.

   - И когда я вошел, чтобы взглянуть на этого проказника, то увидел, что на ковре угасает Жанна, а под... проказником, - слова давались Мане с трудом, - Жозефина...

   - Я и не видела уже, как Мана пришел, - легко передернула плечами старшая. - Со мной уже было покончено. Наверное, граф решил, что убил меня. Последнее, что я помню, - это как он душил меня. И... не стоит об этом, слишком мерзко - даже для вампиров.

   - И ты убил его, Мана? - спросила я. Надеюсь, кровожадная надежда не слишком отчетливо прозвучала в моем голосе.

   - О нет, - вампир холодно улыбнулся, - я его вырубил. Потом обратил девочек и... милосердно, надеюсь, оборвал их страдания.

   - Жанка не помнит, - перебила Ману Жози, - а я была при памяти еще. Смутно-смутно, с закрытыми глазами я почувствовала, что граф, душивший меня, перестал это делать и двигаться вообще, упал на меня, как мешок, а в следующий момент его сильным рывком с меня сдернули. Я приоткрыла глаза - мужчина склонился надо мной, в маске из перьев. Он увидел, что я открыла глаза, погладил меня по голове и отошел к Жанне. Я не могла толком шеей двигать, но видела, что он приложился к шее Жанны, а потом вернулся ко мне, - в голосе девочки было столько мечтательности, - и снял маску. И он был такой красивый, - Жози с восторженным урчанием прижалась щекой к плечу Маны, - и сказал мне: "Не бойся, скоро тебе станет лучше". И он меня укусил. Я не боялась, я верила. Тогда он сказал еще: "Я дам тебе другую жизнь, и мы будем вместе". Я думала, что он лжет, но порадовалась, что хотя бы перед смертью встретила своего принца...

   - И я убил ее первой, - сказал Мана.

   Я поежилась.

   - После закутал тела в покрывало и с помощью Лео вынес их из княжего вертепа. И позже девочки воскресли в парижском доме Тристана, - Мана улыбался, прикуривая, - я ожидал, что мне придется ловить их по всему Парижу, умасливать и облизывать, чтобы бедняжки не наложили на себя руки и приняли как данность то, что теперь они бессмертны. По крайней мере, все мои предыдущие обращения заканчивались именно этим. Я отдирал от креста обугливающегося Лео, я отнимал серебряные цепи у Сальватриче, Леттерия вообще едва не сгорела - так шустро бегала от меня. Кассиани все только плакала и плакала, долгое время я думал, что она тронулась, однако обошлось... А эти две? Черта с два они плакали и истязали себя! - Мана хохотнул, притягивая к своему плечу и Жанну. - Естественно, у них уже не было ни переломов, ни ран, ни разрывов, ни гематом - зато была нечеловеческая сила и жажда мести. Знаешь, что мне эти девушки-розанчики заявили? "Дай нам одежду - любую. А, и скажи адрес, чтобы мы вернуться могли".

   Жанна захихикала.

   - Я помню, как хорошо мне было, как вольно, как легко можно было дышать и не дышать, наконец-то не кашлять, ничего не болело, ни старые раны, ни ноги, ни сердце. А как нравилось мне отражение в зеркале...

   - И мы пошли в ночной рейд, - сказала со смешком Жози.

   - Да, для начала устроили кровавый пир в борделе, хозяин которого обрек их на смерть, - Мана, стараясь, не задеть Жанну сигаретой, затянулся. Лица у всех троих были глумливые. - Потом пошли и повоспитывали князя, который хоть и знатный гуляка, но потворствует таким нехорошим вещам. А после добрались и до графа, так любящего мертвых дев.

   - Это было эпично, - сказала Жози.

   - Он умер лишь на четвертые сутки, - добавила Жанна.

   - И мы смотались из Парижа, - закончил Мана.

   Потрясенная, я не знала, что и сказать.

   - Но... ведь они были всего лишь людьми, - выдавила я, наконец. - Неужели тебе стало жалко тех, кем вы беззастенчиво пользуетесь?

   - Я против бессмысленной жестокости. К тому же, взгляни на этих ангелов, - Мана сжал макушку Жанны пальцами и заставил ее поглядеть на меня, - ну разве они не стоили того, чтобы их спасти?

   Он смеялся.

   - К тому же, в Монако пару месяцев спустя я выяснил какие они... веселые, жестокие и умные. Лучших детей я не мог бы и пожелать.

   - Мне жаль, что вам довелось через такое пройти, - сказала я, обращаясь к сестрам. - Эту историю даже слушать больно...

   - Прошу, не расстраивайся! У нас все сложилось просто чудесно, как видишь, - сказала Жози.

   - Тебе стоит закончить рассказ о других твоих детях, - снова напомнила Жанна.

   - Ну вот, в следующем году я уже без тени сомнения нашел и обратил Натаниэля. Ему было 26 лет, ныне он мастер Львова.

   - А мы - мастера Луганска, - сообщила Жози не без гордости.

   - Львов и Луганск - вампирские центры Западной и Восточной Украины, - пояснил Мана, - считается, что после Ингемара и нас с Кимом самые главные - Натаниэль и эти две свежие 150-летние маргаритки, - Мана, закрыв глаза, выдержал тычки в ребра. - Так вот, после Ната я обратил в 1903 году - уже тут, в Киеве - Сонечку. В 1999 году она вышла замуж за мастера Франции, Ривелена...

   - Шикарная свадьба была... - мечтательно припомнила Жози.

   - Погоди, Мана, - едва уловимая сперва мысль теперь оформилась окончательно, - это что же за династические браки, а? Не без твоего ведь вмешательства твои дети так высоко поднялись.

   - А я и не скрываю, что продвигал их. Я заботливый папочка, - протянул он гадким-прегадким голосом в лучших традициях Драко Малфоя, и смачно чмокнул обеих своих девочек в лицо - куда достал: Жанну - в переносицу, Жози - в лоб.

   - Ну, затем я обратил Тимофея, 27 лет, 1912 год, он недавно начал самостоятельную жизнь возле Тристана. В 1927 обратил Фружину, ей было тогда 17 лет. Очень красивая и очень не желающая быть монахиней. Затем, в 1933 я обратил Полину и Андрея, брата и сестру, 22 и 19 лет. После аж в 1975 обратил Клеменцию, 22 года. Потом, когда в 1994 убили моего новообращенного Сашу и в свете дальнейших событий я перестал обращать вовсе. Тим, Фружина, Поля, Андрей и Клеменция были мной спрятаны у Тристана в начале 90-ых. Думаю, всех их, кроме Клеменции, стоит уже вернуть назад. Как-никак источник неприятностей - Фэнел, мертв, может, новички и будут выживать...

   - Я бы не стала рисковать, - сказала ставшая серьезной Жанна, - у вас тут вообще что-то очень и очень странное происходит сейчас. К нам приезжал в гости Вадим Лукомский - ну, этот засланец Фолькера...

   Фолькер Верейн - не сразу, но вспомнила я, мастер европейской России.

   - Говорит, недавно к его мастеру приезжал сам Демьян Непомнящий - мастер Сибири и окрестностей. А ведь он очень закрыт, анонимен, явно прячется. Даже имя у него на мысли определенные наводит...

   - На какие мысли? - перебила я Жанну.

   - На мысли о том, что это не его настоящее имя и фамилия, - ответил вместо нее Мана. - Обычно такими фамилиями награждали беглых каторжников, крепостных, ренегатов всяких и отступников. Мол, отшибло у него память, у сердешного, аж родства своего не помнит.

   - Вот как... - протянула я, переваривая услышанное.

   - И все же ты, Жанна, не права насчет Демьяна. Он анонимен, потому что рожу свою никому не кажет, это да. А вот с именем у многих мастеров та же беда. У нашего Ингемара слишком громкое имя, чтобы с ним спокойно жить. Не знаю, кто таков Демьян, но у него, наверное, тоже есть причины скрывать имя. Третий мастер России - Эли, мастер Кавказа, тоже носит весьма условное погоняло. Эли - в переводе то ли правитель, то ли повелитель значит. Да и Мастер Европы - думаешь, он Траян Романо? Траян Римлянин - что может быть проще и уместнее для него? Настоящие имена мастеров иногда опасно знать.

   - Так вот, Вадик Лукомский сообщил о том, что приезжал Демьян, после чего Фолькер начал нервничать и звонить Ингемару, Эли и этой... Пракседе, белорусскому Мастеру.

   - Да Фолькеру-то что? Он там в Москве окопался со всех сторон, медики у него не бушуют, половину вампиров не вырезали, - со злостью Мана вытащил руки из-за спин девочек, встал, - мы еще поговорим об этом. Я сейчас.

   Едва Мана скрылся за дверью зала, набирая на ходу чей-то номер на телефоне, как Жанна прыснула:

   - Нет, какой он все-таки ревнивец! Наверное, ему Ингемар ничего об истериках Фолькера не рассказал, вот Мана и бесится...

   - А ты дампир, да? - спросила меня Жозефина.

   - Да. А ты видишь это?..

   - Да нет, нам Мана сказал. Мы теперь от тебя ни на шаг.

   - Меня это не пугает, - я слабо улыбнулась, - зато я смогу хоть из дома выходить.

   - Здорово! У нас в Луганске и шмоток нормальных не купишь, прошвырнемся по магазинам, да?! - Жози пришла в восторг, когда я кивнула с преувеличенным энтузиазмом. - И пойдем на девичник в кафе, а потом будем танцевать в клубе?

   - Все, что вам будет угодно, так как я уже мхом покрылась, сидя дома. Вообще, - я встала из кресла, - надоело трястись, надоело, что меня по эстафете вампиры друг другу передают на хранение. Я уже считай по рукам пошла... И не надо хихикать, - строго сказала я девочкам, - это не жизнь, а плен.

   Жанна подошла ко мне и положила руки мне на плечи.

   - Я тебя великолепно понимаю, Гайя. Мы с Жозефиной тоже были пленницами, рабынями в борделе, и с нами делали куда худшие вещи, нежели заботились и оберегали от опасностей.

   Мне было нечего возразить. Тонкие ноздри Жанны жадно трепетали.

   - Да, пахнешь ты так красноречиво, что я не знаю, как на тебя раньше вампиры не вышли, - она покачала головой, недоумевая.

   - А мы пойдем в Гидропарк? - спросила Жози.

   - Пойдем, пойдем... - Жанна вздохнула. - Она любит нападать на быдло, что в изобилии расплодилось по Гидропарку, - кривая ухмылочка.

   - Да, они мне напоминают клиентуру в нашем борделе, - Жози, раскинув ноги, полулежала на диване Маны, взбалтывая коньяк в стакане.

   - Я слышала, что парижская богема навещала бордели... - промямлила я. Ну что еще я могу сказать?

   - А, ну так это Ле Шабане какой-нибудь, - Жанна открыла одну из своих сумок и принялась рыться в ней. - Хочу найти духи... Куда я их ухитрилась сунуть?

   - Давайте я вам помогу разобрать вещи, - сказала я.

   - Не надо им разбирать вещи, - Мана, хмурый, как осеннее небо, вернулся в зал, - они поедут к тебе и будут жить там. Точнее, вещи их будут тут - если нагрянет Траян, пусть считает, что они живут у меня. А девочки тем временем будут тебя охранять.

   - Да, и если что - сразу мчаться к Мане...

   - Странный у вас план, - поделилась я впечатлением.

   - Лучшего я пока не нашел. Разве что сослать тебя куда подальше.

   - Нет.

   - Нам будет хорошо вместе, - заверила меня Жози, улыбаясь и заглядывая мне в лицо, почти тычась носом в мой нос. - Я тебя научу играть в покер, баккару, вист...

   - Самый грязный шулер Монако тебя такому научит, - Мана смеялся, но в его глазах стыла непривычная мне тревога.

   Пока девочки рылись в сумках, собирая необходимые мелочи, я проследовала за Маной в его кабинет.

   Он стоял у книжного стеллажа, задумавшись, будто бы выбирая книгу. На самом деле я видела, что его глаза смотрят сквозь книги и стены, куда-то в ведомые лишь Мане дали.

   - Мана.

   Он взглянул на меня, но глаза его оставались отстраненными.

   - Что случилось, а? Наш местный апокалипсис приобрел новые масштабы?

   Вампир качнул головой, снова обращая лицо к книгам.

   - Не сейчас, Гайя, все потом...

   Снова он уходит от объяснений. Я подошла, остановилась за его спиной на расстоянии шага и вперилась взглядом в блестящий от геля затылок. Через полминуты Мана обратился ко мне.

   - Решила сделать мне еще одну дырку в голове? - спросил он безо всякой интонации. - Я девчонок проинструктировал насчет поведения в форс-мажорных ситуациях, а теперь тебе скажу. Если что - все оставляй на них и беги. Выполняй все, что они тебе скажут. Никакого геройства нам от тебя не нужно. Зачастую подобные геройства могут серьезно осложнить ситауцию. Ты меня поняла, Гайя?

   Я кивнула утвердительно. Он стоял ко мне по-прежнему спиной.

   - Гайя? Ты меня поняла? Ты головой киваешь? - он повернулся, нахмурился. - Я хочу, чтобы ты со всей осторожностью отнеслась к тому, что тебе надо будет ходить по улицам.

   Я фыркнула.

   - Мана, ты выведешь и святую, ей-Богу... К чему меня запугивать так? Я же психом стану. Ты не доверяешь своим дочерям-бодигардам, что ль?

   Холодный, прямой, он смотрел на меня высокомерными и отстраненными глазами.

   - Доверяю им как себе. Нас связывает не присяга, а много больше.

   Я приблизилась к нему почти вплотную. Хотелось задать очень стремный вопрос, который задавать не следовало.

   - Мана, а у создателя и обращенного может быть секс? - выпалила я после мучительных раздумий.

   Видимо, я вытащила вампира из его приватной дали.

   - Конечно. У Кима и Саши же есть, - Мана наконец-то усмехнулся. - Обращают ведь чаще всего любимых или желанных...

   - А с Жанной или Жози... - начала было я, но задохнулась от собственной наглости, горячая краска залила мое лицо.

   Мана чуть усмехнулся, глядя на меня.

   - Конечно, мы называем обращенных "детьми". Но связи, за которую секс с "детьми" можно назвать инцестом, у нас нет. Есть нечто выше - духовные нити, и не всегда из этих нитей ткутся отношения "родитель-ребенок". И все же мне нелегко было впускать их в свою постель...

   О небо! Он застеснялся!.. Вампир со смущенной улыбкой закусил губу, ожидая моей реакции. Я молчала. Я помнила его слова о Дандан из Линху: "Я не могу трахать ребенка". Конечно, Жанна и Жози были старше, чем китаянка, но для Маны они были детьми...

   - Мне пришлось это делать, чтобы переломать те и так переломанные души, что оказались у меня на руках. И сделать так, чтобы они на сей раз срослись правильно... - Мана притянул меня к себе, и в его глазах снова загорелся властный и жестокий огонек. Смущения как не бывало - вампир хорошо справлялся с подобными чувствами. - Раз уж я оказался их создателем, отцом - почему бы не исправить в головах девчонок образ самого главного и первого мужчины в жизни?

   - Прям по Фрейду...

   - Да, - влажные глаза смеялись, глядя на меня, - только тогда Фрейд еще в школу ходил и помочь мне советом не мог. Просто я понимал это... звучит немного болезненно, не находишь?

   - Да нет.

   - Как мне было показать им, что я их люблю, если они подсознательно не принимали никакой другой любви, кроме телесной?

   Я с жалостью смотрела на него. Нет, дорогой мой вампир, не все твои рамки стерлись с веками...

   - Позже они начали верить и понимать, что любить можно иначе. Сердцем, душой, выражать любовь и преданность по-разному. А раньше просто жались к моему боку и расстегивали штаны... И оттолкнуть, спугнуть я боялся.

   Я охнула, пряча лицо на плече Маны. Его руки обняли меня.

   - Если бы ты был Тристаном - тебя такой вариант точно устроил бы.

   - Ты не права. Патернал должен уметь верно оценивать моральные и духовные силы своего воспитанника. Навредить ведь легко, а исправить...

   - И ты ни одного своего ребенка не отдал патерналам? - спросила я.

   - Тристану пришлось сдать на попечение, как ты помнишь...

   - Это была вынужденная мера.

   - Тогда ни одного не отдал.

   - Не бросил.

   - Нет.

   Я обхватила его спину руками и сомкнула их замком.

   - Ты гораздо лучше, чем привык казаться, Мана.

   - Только не говори никому, ладно? - в его голосе прозвучал наигранный страх.

   - Не скажу. А ты за это нарисуй меня?

   Мана отстранил меня, глядя настороженно мне в глаза. Он словно решал - доверять мне или же нет. Рисовать меня или же нет. Я улыбнулась. Будто бы рисуя меня на холсте, Мана прочертит контуры моего лица и в своем сердце.

   - Откуда ты?..

   - В шкафу видела мольберт. Нарисуешь?

   Он кивнул, по-прежнему пристально изучая мое лицо, но уже взглядом более радостным.

   - Нарисую, да...

   Не знаю, может, мне показалось, но в этот момент мы стали близки так, как не были никогда.

   Очарование разрушили две свежие маргаритки, возникшие в дверном проеме.

   - Улё, мы едем или как?.. - вопросила Жози, с нагловатой усмешкой глядя на нас.

   Жанна закатила глаза.

   - Дать вам 15 минут? - сдержанно, но с иронией поинтересовалась она.

   Я показала ей язык. Вампирша удивленно рассмеялась. Надо же, рядом с этими вроде бы девочками и я стала чувствовать себя ребенком!..

   Глава 10

  Стальная улыбка и кованый взгляд -   Такие не знают дороги назад...   Легион "Не убивай"

  Ты была королевой ночи,

  Только я тебя замочил...

  Silver Bullet "Соблазнительный вампир"

   - Гайя. Гайя...

   Очнулась, возвращаясь к реальности. Передо мной сидели и с легкой укоризной глядели Жанна и Жозефина.

   - Я просто о папочке вашем думала, - созналась я, пялясь в свои карты. Ни одного козыря. Жози явно мухлюет.

   - Я побила все. Есть что подкинуть? А что о нем думать? - свалила в одну кучу все вопросы Жанна.

   - Где он? Что с ним? - я вздохнула. - Эта скотина пятый день вне зоны досягаемости...

   - Да успокойся ты, с ним ничего не может случиться, - заверила меня Жози.

   - Со всеми все может случиться. Тем более, с такой затычкой во все дырки, как Мана...

   Я отложила карты и встала.

   - Налью себе вина...

   В кухне, прислонясь спиной к стене, я заставила себя успокоиться и собраться. Конечно, это очень плохо, что Мана не звонит мне так долго, я была зла и раздосадована. Однако на самом деле я сходила с ума от беспокойства за Мурзу!.. Если вампир, у которого, верно, и при жизни такое же шило в жопе было, опять покинул город, то вервольфу попросту грозит голодная смерть!..

   Все эти дни я думала и думала об этом, понимая, что ничего сделать не могу. Обратиться к Эриставу, вдруг у него ключ есть от квартиры Маны... Но от Комнаты-без-окон ключа у хевсура нет точно, а если и есть, то все равно не даст он мне его.

   Еще - я не знала, можно ли говорить другим вампирам о том, что у Маны в клетке сидит оборотень. Не причиню ли я этим неприятности Мане или Мурзе? Как всегда - уйма вопросов, башка лопается!.. Для кого Мана стережет оборотня?

   Оттолкнувшись от стены, я налила себе вина и стала у окна. Конечно, все эти дни мне было совсем не скучно с Жанной и Жози. Они неустанно таскали меня по городу, со станции "Осокорки" на "Хрещатик", оттуда - на Петровку, потом - снова в центр города, ибо девушкам возжаждалось увидеть, как горят огни на Крещатике ночью... Потом - в кафе, потом - на каток, потом - опять в кафе, затем танцевать... И так почти каждый день. Я засыпала, едва коснувшись головой подушки.

   Девочки даже сводили меня в соседний фитнес-клуб, потаскать железо, потому что я совсем растеряла форму. Должна признать, что неусыпное внимание к моим бодигардам начало меня утомлять еще в первый день их пребывания в нашем стольном граде. С кем-то девчонки флиртовали, кого-то сурово отшивали - похоже, их забавлял сам процесс. Никогда не любила кокеток.

   Плюшевые сестрички окружили меня заботой и вниманием, купили мне массу подарков, не позволяли мне ни за что платить, даже водили, не пуская меня к рулю. И, честно, я увидела их иначе: сила духа Жанны и напористость, даже жесткость Жози сделали меня просто безвольной и бесполезной, они разве что еду за меня не жевали. Когда я с недовольством сообщила девушкам об этом, старшенькая равнодушно глянула на меня с переднего сиденья:

   - Все верно. Безвольное мясо легче охранять, - и она улыбнулась широко, довольная тем, что сумела меня поддеть.

   Я показала ей средний палец. Впрочем, я не в обиде. Просто с этого момента она у меня не Жанна, а сучка или курица. Я мстительно ухмыльнулась и поведала ей об этом.

   - Да меня почти все так называют, - пожала она плечом.

   Еще сестры рассказывали мне, как у них там дела в луганском клане.

   - Вообще-то мы, скорее, луганский септ, потому как клан называется Донбасским, - рассказывала Жози. - Мы не даем нашим ребятам расслабляться, призываем обращать новых вампиров, поэтому наш септ - самый крупный из донбасских. Мы же и возглавляем клан.

   - Мы и Адам, - заметила Жанна.

   - Да, но мы могли бы и не делать этого - не советоваться с ним.

   - Да хватит, Джо-Джо, строить из себя крутого мастера. Мана сказал - советоваться, значит, мы будем советоваться...

   Разгорелась короткая перепалка, из которой победителем вышла Жанна, оперируя именем их создателя как оружием.

   - Ладно, Адам и мы, - недовольно буркнула Жози, - он старше нас - 200-210 лет, он сын Тристана...

   - Расскажите мне о Тристане, - попросила я.

   - О... Ну, Тристан старый вампир, ему почти тысяча лет. И Трисс очень могуществен, он всю свою жизнь посвятил изучению способностей вампиров. Наш папочка - его любимый ребенок, - Жози улыбалась. - Трисс говорит, что обожает Субирано, она ведь подарила ему Ману.

   - А Субирано вы знаете?

   - Конечно, она никогда не упускала возможности пообщаться с теми, кто расскажет ей о Мане.

   - А что, они не общаются?

   - Н-нет, - протянула Жози, - он не хочет видеть ее, они разругались вдрызг еще когда Мана не ходил по солнцу.

   - Насколько я знаю, они не ладили с самого обращения Маны.

   - Они общались, просто Субирано сделала нашему папе... - Жози умолкла, глянула на Жанну.

   - Сделала Мане очень большое западло, - пришла та на помощь сестре. - Он на кресте клялся, что никогда не простит мадам Л`Арригада. Трисс говорил, что это было достойно кисти Рафаэля - изгнанный с небес грешный ангел, не утративший веры в Господа, с обугливающимися руками...

   Я вздрогнула. Интересно, почему зеленоглазый никогда мне не рассказывал об этом?

   - А что такого страшного Субирано сделала вашему папочке? - задала я вполне логичный в этой ситуации вопрос.

   Сестры переглянулись.

   - Ну, она лет двадцать искала способ насолить Мане посильнее, - Жанна подбирала слова очень осторожно, - думаю, она это давно замысливала... Не уверена, что стоит тебе рассказывать.

   - Это почему же?

   - Если Мана не сказал тебе, значит, на то были причины.

   - Да что же такого страшного могла наделать эта сука?!

   - Она сама понимает, что хватила лишку, - это сказала Жози, - но Суби и правда сука записная, просто бери и неси в Палату мер и весов ее как эталонную стерву.

   - Что она сделала? - твердо спросила я.

   - Скажем так - смышковала у Маны кое-что очень... ценное, - сказала Жанна.

   - Украла?

   - Ага.

   - Потрясающе. Это что, чаша Грааля была?

   - Для Маны это было дороже, чем чаша Грааля, - невесело сказала Жози.

   - Узнай у него сама, - выкрутилась Жанна, - только осторожно - он при расспросах о Субирано сам не свой становится.

   Больше ничего, представляющего ценность для меня, я у них не вызнала.

   Итак, сегодня мы дома, ибо от беспокойства за Ману меня не спасает даже вино, пляски и хмельные мальчишки.

   - Гайя! - услышала я голос Жанны. - Телефон звонит!

   Я, идя в комнату, с растущей радостью опознала "Голос крови" - песню группы "Химера", которую поставила на звонок Маны.

   - Алло! - почти крикнула я в трубку.

   - Алё, Гайя, - с удивлением слышу, что Мана пьян и что вокруг него какое-то веселье, гвалт и гомон. - Как ты там, моя хорошая?!

   Я села на диван, совершенно обалдев. Жанна, хихикая, смотрела на меня. Наверное, сестрам Мана уже позвонил.

   - Я - в порядке, - пытаясь не обращать внимания на растущее раздражение, ответила я. - Где ты? Я волновалась.

   - Я у Ингемара. Слушай, ты там что-то говорила о том, что ты часть нашего сообщества и так далее?

   - И так далее, - сдержанно ответила я.

   - Не хочешь побывать на нашем судилище?

   Я не сразу вникла в смысл сказанных Маной слов.

   - Ты зовешь смертную на суд вампиров? - на всякий пожарный случай уточнила я.

   - Ага, а что такого? Мастер и Эристав со мной согласны.

   Очаровательно. Видно, сия троица выпивала у Ингемара, трепалась о своем, мужском - и у них созрела идея позвать меня на свой суд.

   - Хорошо. Раз Мастер и Эристав согласны... - я не могла не добавить сарказма.

   - Отлично! - Мана был весел и возбужден. - Жанна и Жозефина тебя привезут.

   - Они знают, куда ехать?

   - Да! До встречи! - и бросил трубку.

   Я взглянула на девочек. Жозефина уже красила губы.

   - Ты, главное, молча сиди рядом с нами - и все будет хорошо, - сказала она.

   - Что такое суд вампиров? - спросила я. - Как это проходит?

   - Как и человеческий суд. Почти. Мана сказал мне по телефону, что Траян опять улетел в Италию, и, значит, нужно быстро провести суд, пока Мастер Европы не вернулся и не начал встревать туда, куда его не просят...

   - Судит Ингемар?

   - Судят старейшие и мастера окрестных септов. Кроме того, на крупных судах бывают представители Форума Старейших. Мана сказал, что нынче тоже приехал какой-то их куратор.

   - Куратор?

   - Ага, представитель Старейших.

   - Вы когда-нибудь бывали на Форуме?

   - Нет, не доросли еще, - Жози хихикнула, - да и что там интересного? Сидит толпа старых пердунов и обсуждает свои надуманные проблемы?

   Посмеялись. Я тоже подправила макияж, сбрызнулась духами. Надела желтое пальто - все равно ведь поедем в автомобиле, так что кутаться нет нужды.

   - Еще Мана сказал, что Ингемар не очень весел, но посоветовал не обращать на него внимания...

   Интересно...

   Девочки привезли себя и меня к частному дому с высоченным забором, с кучей видеокамер по всему периметру. Вампиры всегда, наверное, стремятся так обезопасить себя.

   - Это жилище Ингемара, - пояснила мне Жанна, когда Жози вышла из машины, дабы ее опознал тот, кто сидит у пульта безопасности.

   - Жозефина Антуанетта Брижитт Леруа, - услышала я ее голосок.

   - Какое красивое имя у твоей сестры... - заметила я Жанне. - А у тебя есть второе имя?

   - Да, меня крестили Жанной Олив Мари...

   Жозефина вернулась в машину, и мы въехали в ворота, приоткрывшиеся перед нами.

   Мана, встретивший нас у дверей, был до безобразия расхлябан и расслаблен. Рубашка была небрежно и криво застегнута на одну пуговицу.

   - Вы вовремя, - он отставил на подоконник стакан с выпивкой, обнял небрежно меня. - Как раз пожаловал Палач со своими дебилами...

   - Мана... - я была шокирована его непочтением к другому мастеру.

   - Посмотришь на них и тогда скажешь, прав я был или нет...

   В просторной светлой гостиной я увидела знакомые лица - конечно же, Ким и Саша, Иван, Бирсен, Джейми и Эдгар. Эристав, Адольф, Бросу, Дойна, Никола - она ведь старейшая после Ингемара и Кима, подумала я. Были также незнакомые мне лица. Это, кажется, Данила - один из охранников Ингемара. Он говорит с Джейми. Никола весьма почтительно беседует с незнакомым мне мужчиной лет 35-ти. Он в строгом черном костюме, темноволосый и светлоглазый, с тонкими презрительными губами - но в целом он хорош собой. По бокам от него стоят двое с каменными лицами - рыжеволосый красавец в черном и русоволосый в синем. Его тоже можно было назвать красивым - если бы не шрам, пересекающий вертикально бровь, глаз и щеку. Русому парню, видимо, очень повезло - он не ослеп.

   Я догадалась - это куратор со своей охраной. Я с любопытством взглянула на него. Мужчина бросил на меня взгляд, затем вернулся к Николе. Ох ты, по мне как волна прошла... Куратор был недоволен, его тонкие губы были сжаты в полоску и растянуты в вежливой улыбке Николе. Будто бы у мужчины разыгрался гастрит, и куратор сидит, такой кислый, раздраженный, брюзжит о чем-то. Конечно, у вампиров ничего не болит, но впечатление этот оставил не самое радужное. Отчего-то лицо его казалось мне знакомым - мужчина слегка напоминал Микки Рурка. И Дэймона Сальваторе. Немножко.

   Мана куда-то унесся, его девочки не отходили от меня ни на шаг. Принесся мой вампир назад уже застегнутый по всей форме, с шашкой и на вид - трезвый как стекло.

   - Прошу всех пройти в зал суда, - официальным и ровным голосом сказал он. - Господин Брюно... - Мана почтительно склонил голову, рукой указывая куратору направление.

   Мне или казалось, или причина веселья Маны связана с раздражением посланца старейших?..

   В зале суда - большом помещении без окон, с рядами стульев и всем, чем положено для отправки процессов - у стены стояла группа вампиров. Они выглядели столь красочно, что я уставилась на них невежливо.

   Среди всех выделялся довольно высокий и привлекательный мужчина возраста Ингемара, на самом деле привлекательный - с таким открытым и мужественным лицом. На этом все привлекательное в нем заканчивается, и начинается странное и вызывающее.

   У мужчины были длинные усы - как у запорожских казаков, сразу же вспомнила я, да и одет он был так же, как они - шаровары, сабля у пояса, меховая куртка. Как венец образа - у мужчины была обрита голова, и лишь одна прядь спускалась по его щеке. Казацкий "оселедець". Итак, это мастер Палач. Теперь я поняла, почему Мана называл его стремным. Его и его септ. Потому как назвать тех шестерых, что были с Палачом, приятными или хотя бы нормальными ребятами, язык не поворачивался. Они все выглядели как скины. Даже две девушки, что были в свите Палача, были коротко стрижены и носили тяжелые "стилы" и вправленные в них джинсы.

   Ингемар стоял, беседуя с Палачом. Услышав нас, он с улыбкой повернулся.

   - Старейшие, - это голос г-на Брюно, куратора. Француз?.. - прошу вас приблизиться ко мне.

   К Ингемару подошли Никола, Ким и Мана. Я с сестрами осталась в группе вампиров, стоящих за спиной Маны.К нам приблизилась Саша.

   - Отче мiй Перуне... (Отец мой Перун) - услышала я возмущенный голос Палача - ого, он говорит на украинском... - Княже, ти окрiм вiдьми ще й людину привiв?..(Князь, ты помимо ведьмы еще и смертную привел?)

   Я смутилась. Не хотелось бы, чтобы из-за меня вампиры ссорились. Они и так стоят, как на дуэли - Палач и его бритоголовые VS Ингемар, Мана, Ким и Никола. И куратор Брюно со своими двумя телохранителями между ними.

   - I ще ця, (И еще эта) - одна из молодых женщин, стоящих по левую руку от Палача, гадливо кивнула на Николу и сплюнула, - циганва йо...ана... (цыганва ё...аная)

   Я опешила. Но прежде чем кто-то что-то сказал, Мана выхватил из ножен шашку и молниеносно обезглавил нахалку. Я, конечно, понимаю - Никола из его септа и так далее. Но не слишком ли радикальная мера?..

   Зал наполнился злым яростным гулом. Все схватились за оружие, сестрички мгновенно оттащили меня назад.

   - Тварюка! - заорал Палач, кидаясь к Мане.

   Я в ужасе ринулась было к нему, но куратор перехватил обоих вампиров на полпути к кровавой потасовке. Теперь лицо у старейшего было таким унылым, будто к гастриту добавился острый простатит.

   - Ты наказан, Депрерадович, - устало сообщил он. - В течение тридцати суток с этого момента ты должен обратить одного вампира.

   - Суко... - зашипел Палач. Перечить куратору он боялся.

   А Мана перечить и не собирался. Отирая о брюки лезвие, он покорно кивнул.

   - Я предупреждал твою девку, - сказал он Палачу, - еще один расистский выпад в сторону Николетты - и я снесу кое-кому голову. Разве не предупреждал?..

   - Мана, ты наказан, - сказал Ингемар. Он улыбался, хотя в глазах Мастера стыло что-то досадливое.

   - Давайте начнем заседание, - сказал куратор Брюно таким голосом, будто у него теперь еще и мигрень разыгралась. Так и хотелось предложить ему стакан воды и таблетку "Доларена".

   - Палач, Мана, - предупреждающим тоном сказал Ингемар.

   Под его взглядом два мастера разошлись по двум сторонам длинного стола.

   Брюно сидел за отдельным столиком в стороне, как будто он секретарь судьи. За плечами куратора стояли его рыжий и русый. В центре длинного стола сидел Ингемар, по левую руку от него сидели Мана и Никола, по правую - Кимура и Палач.

   - Итак, что у вас там? - Брюно кивнул Ингемару, мол, начинайте.

   - Я принимаю присягу у Эристава, подчиненного грузинского мастера Дато Чиквани, который решил обосноваться здесь, - монотонно вещал Ингемар, - засвидетельствуй, Марсель, - обратился Мастер Киева к куратору, - что он делает это по своей воле и исключительно потому, что меняет место жительства...

   После присяги Эристава Ингемар вызвал какого-то вампира, которому вменил в вину неаккуратную охоту, в ходе которой погибли двое людей. Он был приговорен к штрафу и заключению без еды - на неделю. Не слишком-то суровое наказание, на мой взгляд.

   Потом настал черед моей сладкой парочки - Ивана и Александры. Куратор выслушал их с таким лицом, словно ко всем его хворям прибавились еще и газы.

   - Минамото, - обратился он к Киму, скучающе подперев рукой голову, - что ты с ними сделаешь за это?

   - Посажу под домашний арест на год.

   - Да ладно тебе, - Брюно отмахнулся, - пусть недельку посидят и подумают. Слышали, мелюзга?

   Я опешила. Конечно, не хотелось, чтобы их наказывали, но за похищение человека - неделя отсидки дома?..

   Через полчаса и остальные преступления были рассмотрены.

   - Ладно, раз с мелкими делами покончено, - Ингемар закрыл папку, лежавшую перед ним, - все свободны. Кроме Палача. У нас будет разговор.

   - Да, и пусть останутся вот эта, - куратор указал на молодую рыжеволосую женщину, которая доселе сидела в последнем ряду и вязала спицами, - и смертная.

   Меня, уже намылившуюся свалить отсюда и выпить вина, как по голове обухом ударило приказание куратора Брюно. Я остановилась и вернулась, села на первом ряду. Мана остался, остались Ингемар, Палач, рыжая, телохранители куратора и Палача, а также Кимура. Остальные выплеснулись облегченно из зала. Не знаю, почему они так переживали - суд вампиров просто детский сад по сравнению с человеческим.

   - Ингемар, Палач не так уж и не прав, - устало потирая глаза (ко всем недугам прибавился конъюнктивит), сказал куратор, когда мы расселись: я и рыжая на стульях, остальные - на своих местах вокруг Мастера Украины, - ведьма и смертная на вампирском суде.

   - Ведьма - моя, Марсель, - сказал Ингемар. Я покосилась на ласково улыбающуюся, цветущую прямо рыжеволосую. У нее были точеные скулы и ямочки на перламутровых свежих щеках. Серо-зеленые глаза и вишневая улыбка, вьющиеся мягкими кольцами волосы. Ведьма?..

   - Я осведомлен о твоей связи с... королевой, - сказал Брюно.

   - Вот именно, Марсель, - услышала я холодный, невзирая на улыбку, голос ведьмы. - Я - королева Киева, если ты забыл.

   Королева?.. Мне вдруг захотелось отсесть от спокойной и улыбчивой рыжей.

   - Если ТЫ забыла - я куратор Брюно, - резкий и хлесткий голос у него в арсенале тоже имелся, - и на "вы", пожалуйста.

   Закусив губу, королева Киева отвела взгляд от него.

   - Смертная? - тем временем продолжил невозмутимый Брюно.

   - А смертную я не звал, - нахмурившись, заметил Ингемар и глянул на Ману.

   - Виноват, мои дочери притащили ее с собой, не поняв приказа, - легко отозвался Мана. - Смертная - моя женщина.

   - Ладно, - подумав, сказал куратор, - если они ваши постоянные подруги, то пусть...

   Потом разбирали Палача - оказывается, он нагло обращал новых вампиров без разрешения Ингемара.

   - Да что, - на украинском вещал мастер Фастова, - я не хочу, чтобы моим мальчикам и девочкам сносили головы какие-то м...даки.

   - Ты должен был прекратить обращать, - взъярился Мана, - как сделали все мы!

   - Кат, закон есть закон, - это сказал Ингемар, назвав мастера Фастова его прозвищем на украинском языке, - в условиях войны не время преступать их. Семеро обращенных без моего ведома...

   - Я сам себе закон!.. - горячо сказал тот (надо же, прожить столько лет и не растерять огня), чем вызвал то ли стон, то ли вздох у куратора Брюно. Он устало усмехался.

   - Я потрясен смелостью называть себя законом в моем присутствии, - заметил куратор. - Ты наказан, мастер Фастова, за то, что ослушался своего Мастера. Ни одного обращенного в течение десяти лет.

   Я думаю, что Палача наказали бы меньше, если б он не нахамил куратору. А он говнистый, подумала я, с опаской взглянув на Брюно.

   Мастер Фастова сжал кулаки и зубы, когда куратор указал ему на дверь.

   - Теперь я хотел бы с тобой, Ингемар, поговорить.

   Это куратор сказал, когда за Палачом и его охранниками закрылись двери.

   - Да, о чем же? - настороженно спросил Ингемар. Мне показалось, что он знал, о чем.

   На лице Маны было какое-то странное выражение - злорадство, что ли?.. Впрочем, я видела это лишь пару секунд, потом Мана сделал спокойное официальное лицо.

   - О ней, - и куратор указал то ли на меня, то ли на ведьму.

   - Обо мне? - хором сказали мы с королевой (что бы ее титул ни значил).

   - Об этой девушке, как тебя, кошечка?..

   Кошечка. Холодный пот прошиб меня от неожиданного дежа-вю. Некогда меня так назвал Фэнел... Слово это из уст куратора показалось странным и дурным знаком. Ледяные серые глаза выжидающе сверлили меня.

   - Гайя, г-н Брюно, - я привстала, склоняя голову. Тот одобрительно кивнул. Он любил, когда перед ним на цырлах ходили, я это чувствовала.

   - Поди сюда, Гайя, - он поманил меня к себе.

   Могу сказать, что очень пожалела о том, что в зале нет окон. Прыжок в отверстое окошко сейчас казался мне идеальным выходом из ситуации. Впрочем, с вампами так всегда - их боишься, пока не познакомишься поближе и не привыкнешь. И вообще, куратор может быть человеком. Или нет?..

   Я несмело подошла к столу куратора. Он протянул мне руку, и я повторила его жест, повинуясь. Он лишь на секунду коснулся холодными пальцами моей ладони.

   - Она дампир, и как говорит в ней вампирская кровь - ребенок старого...

   - Ох, - вырвалось у меня, - как вы узнали?..

   - Тренировке поддается все, - коротко пояснил куратор. - Ингемар, - он снова говорил с Мастером Украины, - я не пойму, что за тенденции назревают в твоем клане.

   Голос у куратора был недобрым.

   - Второй дампир за полгода.

   - Так вышло, Марсель. Ты же знаешь, что ее нашел и хотел похитить Штефан Диаконеску, а мы лишь защищаем ее ото всех. Конечно, теперь, когда и ты знаешь о том, что у нас есть дампир, - в голосе Ингемара был сарказм, обращенный, в первую очередь, к Мане - мол, прятали-прятали и допрятались.

   В самом деле, дошло до меня, почему Мана позволил увидеть меня чужому вампиру?.. Ответ подоспел из уст куратора:

   - Знаете ли, Мастер Ингемар, Мастер Траян расследовал это, а он вовсе не склонен делиться с другими вампирами проблемами, возникающими на подконтрольной ему территории. А я не склонен распространяться о том, что не подлежит занесению в отчет для старейших. Вам все ясно?

   Теперь ясно. Куратор прозрачно намекал, что ему все равно - е...итесь хоть конем, пока в рамках закона. Видимо, он был из тех чиновников, кто не любит обременять себя лишними проблемами.

   - Ингемар, ты ведь знаешь, что попытки зачать дампира от дампира и вообще заняться какой-либо селекцией, противозаконны, - куратор склонил голову, глядя на Мастера Украины.

   - Никто никаких дампиров не собирается трогать и тем более делать с ними дампиров в квадрате, - голос Ингемара был недовольным, - хотя... Это женщина Маны, может, он что и собирается...

   - Я была бы вам очень благодарна, если бы вы не обсуждали при всей честной компании мою личную жизнь, - опередила я Ману.

   - Если вы сделаете ее вампиром, я начну серьезное разбирательство, - сказал Брюно, - и тогда, Ингемар, я вовсе не буду на твоей стороне, как все эти годы, когда Траян с пеной у рта пытался убедить Форум, что ты терпишь фиаско как Мастер Украины.

   - Ее обращение может быть вызвано необходимостью, - буркнул Ингемар недовольно.

   - А вот тогда и разберемся, - заметил Брюно, вынул из кожаного кейса планшет и что-то быстро записал.

   - Все свободны, - сказал он рассеянно. Такое чувство, что ко всем вышеперечисленным болезням, от которых он страдал, добавился запор.

   - Выпьем по стаканчику, - предложил Ингемар, взяв себя в руки и возвращаясь к роли хлебосольного хозяина.

   - Само собой, ага, - еще более отвлеченно сказал куратор, возвращая планшет на место. - Коньячок постарше найдется?..

   - Конечно, Марсель. Твоего ровесника, наверное, нет, - куратор блекло усмехнулся шутке мертвого князя, - но вполне приличный "Курвуазье" есть...

   Мана подошел ко мне и за руку увел от стола куратора.

   - Идем, выпьем, - сказал он. В глазах вампира было столько ехидства, что мне стало жутко интересно - с чего это зеленоглазый так доволен жизнью ныне?..

   - А что, шарантского нет? - услышала я недовольный голос куратора.

   Потом мы покинули зал, за нами выскочил и Кимура, вышла и недовольная королева Киева.

   - Кимура, - обратилась она к вампиру, не удостоив нас с Маной и взгляда, - налей моему величеству вина, чтобы залить этот позор...

   Это она так мрачно пошутила. Мне кажется, рыжая слишком уж серьезно относится к своему титулу. Как бы то ни было, Ким предложил ей руку, рыжая оперлась о нее, и они пошли в гостиную.

   Мана провел их взглядом, задерживая меня у дверей зала суда. Потом зеленоглазый потащил меня куда-то по коридору в противоположную сторону.

   - Куда мы, Мана?..

   - Тссс.

   Мы вышли на балкон какой-то комнаты. Балкон оказался верандой, иначе говоря - мы вышли из дома через черный ход.

   - Здесь нас не услышат, - Мана, в заляпанной кровью рубашке и испачканных джинсах, тем не менее, был весел и радостен.

   - Я знаю, что не услышат, только я замерзну до смерти, - хоть веранда и была закрыта, здесь все равно была температура, далекая от комфортной.

   - Не замерзнешь.

   - Признавайся, что это за цирк? Зачем ты сказал мне, что Ингемар хочет, чтоб я явилась сюда? - перешла я к делу.

   - Почему цирк? - возмутился Мана, поправляя портупею. - Про Ингемара просто так сказал, для убедительности. Я совершенно шикарно обезопасил тебя от него, заодно нашел старейшего, который обещал мне помочь с поисками твоего отца. А ты обзываешь меня циркачом.

   - Кто этот старейший? И сколько ему?

   - Кто он, ты и сама видела. Функционер Форума, один из тех, кто мотается по миру, следя за соблюдением законов. Сколько ему?.. Черт его знает, я не уточнял, да и не хочется. Просто я знаю, что Ингемар его недолюбливает. Марсель Брюно самый дотошный и занудный из всех кураторов, которых я видел. Кроме того, он фанатично предан букве закона, особенно тем постановлениям, которые вышли непосредственно из-под пера Форума... Запрет на селекцию - из их числа.

   - То есть, ты специально натравил Брюно на Ингемара? - уточнила я.

   Мана улыбался самой невинной и наглой улыбкой на свете.

   - Почему же? Просто я искал твоего отца, пытаясь осторожно выведать у старейших и не только что-то о нем. Потом я столкнулся с Брюно в аэропорту в Милане. Он летел на суд в Париж. Мы поговорили, и меня осенило показать тебя этому инквизитору, - Мана, ухмыляясь, взял мою руку в свою, - а то речи Ингемара мне не нравятся, Гайя, совсем не нравятся. Я ненавязчиво намекнул Брюно о том, что не мешало бы ему наведаться на ближайшее судилище. И рассчитывал лишь на то, что в этот момент Траяна не будет и он не сможет тебя увидеть. Если от Ингемара Брюно и сможет оградить, то от Траяна... Ты же понимаешь. Траян сам могущественный старейший, наверняка старше Марселя... - Мана помолчал. - Я также спросил у куратора о вампире по фамилии Антонин. Может, что и выйдет. По крайней мере, у меня стало одной головной болью меньше. Идем назад?..

   - Погоди, а тебе от Ингемара ничего не будет за то, что ты привел меня?

   - Так ведь не я привел, а мои дочери. Ну и пусть, оштрафует меня Ингемар, мне-то что - одним меньше наказанием, одним больше...

   - Он накажет Жанну и Жози?!

   - Не накажет, не переживай. Ему сейчас не до того будет, - и Мана мстительно улыбнулся. - Ева устроит нашему Мастеру веселую жизнь...

   - Ева - королева Киева... - теперь до меня дошло, кого имел в виду Ингемар тогда в Лавре, когда его спалила старушка-ведьма.

   - Ага.

   - Почему устроит веселую жизнь, Мана?

   - Ну, ты же слышала, как куратор ее обломал. Королеву-то нашу, - теперь Мана улыбался иронично и жестоко. - А Ингемар не вступился за нее.

   - Вы ее не любите?

   - Почему же? Она иногда бывает ничего. Мы терпим ее из-за Ингемара. Ева думает, что она столь сильна, что своим темным колдунством сможет держать вампиров в подчинении, если ей того захочется...

   - А это не так?

   - Нет, конечно. Идем уже, ты замерзла.

   - Не слишком ли мягкое наказание тебе дали за убийство?..

   Мана поморщился.

   - Ну, ты прямо мастер по части задавания неудобных вопросов. Ингемар был не против. Можно, сказать, что он сам подтолкнул меня к убийству этой девки. Она и меня достала, и Ингемара. А еще наш Мастер ревнивый, - зеленоглазый лукаво ухмыльнулся, - и эта девица слишком долго подле Палача пробыла.

   - Ингемар и Палач?..

   - Не знаю, старался не вникать, но такой, как Ингемар, давно бы убил такого, как Палач, не будь у него веских причин не убивать его.

   Я все равно ничего не поняла, но позволила увести себя с веранды. Замерзла.

   Мана принес мне стакан прохладного крепкого вина. Я неспеша пила, согреваясь. По гостиной Ингемара бродили вампиры, только смертных не было. Наверное, во время суда не принято питаться...

   Зеленоглазого позвал Ингемар. Он был не в духе. Также позвал Жанну и Жозефину. Я забеспокоилась. Подавив мысль побежать следом, я все же двинулась неспешно в том же направлении. Надеюсь, меня не видел никто?..

   В коридоре, что открылся мне за порогом гостиной, было много дверей. Я неуверенно прошла до конца коридора, выглянула в темноту за окном. Тут тоже царил полумрак, поэтому я смогла увидеть на заднем дворе вампиров, играющих в баскетбол. Услышав за спиной деликатное покашливание, я вздрогнула и резко обернулась. Позади меня в двух шагах стоял рыжий красавчик-охранник куратора. Он протянул мне руку:

   - Гайя, меня зовут Сейдж...

   Сильный английский акцент. Я пожала его руку.

   - Очень приятно, - сказала я на английском.

   Сейдж изумленно улыбнулся.

   - Спасибо, я плохо владею русским, - тоже вернулся он к родному языку. - Мой мастер просит вас о разговоре. Это ненадолго.

   Я беспомощно оглянулась. Что ж, если меня так вежливо просят, значит, съесть не собираются.

   - О, конечно... Где он?

   - Идемте.

   Рыжик привел меня в кабинет, где в одиночестве у камина сидел куратор Брюно. Увидев меня, он сказал:

   - Сейдж, побудь снаружи и дай мне знать, если что.

   Я испугалась, не зная, что и думать.

   - Это чтобы нас не подслушал никто больно ушастый, - сказал он, указывая мне на кресло подле него. - Присаживайся...

   Я осторожно скользнула на черную подушку, сжимая стакан в руке.

   - Что это? - спросил куратор, указывая на мой напиток.

   - Вино...

   Брюно скривился.

   - Кантильен, - обратился он к своему второму телохранителю. Я и не заметила его в полутьме у окна. Парень встал.

   Куратор коротко что-то приказал ему на французском. Парень кивнул и вышел.

   - Он нем, - пояснил мне куратор, улыбаясь.

   - Вот как...

   Брюно достал какие-то французские сигареты, предлагая мне.

   - Спасибо, - я взяла одну.

   - Итак, Гайя. Я скажу немногое, так как мне уже следовало бы направляться в аэропорт и лететь в Женеву. Я хочу, чтобы ты записала мой постоянный номер телефона. Если кто-то решит, что получить от тебя дампира в квадрате - хорошая идея, - куратор обратил на меня свои холодные глаза, - сообщи мне. Договорились?..

   - Конечно, месье Брюно...

   - Марсель, пожалуйста... - он достал свой "Айфон", внес мой номер и сбросил мне гудок. - Обязательно сохрани номер. Я не знаю, что за нездоровая ситуация у вас тут назревает. Траян мечется между Римом и Киевом, какие-то странные шевеления среди медиков, на Ингемара дампиры сыпятся со всех сторон, - куратор затянулся. Сигареты у него были крепкими. - Я поражен, - он пожал плечами, глядя на меня.

   - Ну, я сама виновата, что они вышли на меня. Я спасала мальчика-вампира... Они охотились на него, он был болен. Я вылечила мальчика. Фэнел Диаконеску, как я узнала позднее, понял, что я дампир...

   - Я слышал обрывочные сведения о расследовании его смерти, - заинтересованно сказал Брюно... то есть, Марсель.

   - Наверное, Траян не хотел слишком уж распространяться на эту тему.

   - Кажется, теперь я понимаю, почему... - рассеянно заметил куратор, отпивая из стакана.

   - Почему?

   - Потому что его липкие отпечатки я вижу тут всюду.

   Я не стала спрашивать, что именно он видит. Мне показалось, что этого мне знать не стоит, да и не ответит Марсель.

   - Итак! - он вынырнул из пучины своих тяжких раздумий, сверкнул на меня озорными глазами. - Дампиррррр... - произнес он с дерзкой улыбкой, грассируя.

   От этой улыбки он стал казаться лет на 10 моложе. Я даже офигела - нет, не этот мужчина вел сегодня заседание суда. Этот мог бы, наверное, судить конкурс "Мисс Упругая Попка" где-нибудь на Ибице. Или купаться в фонтане на главной площади страны. Или устраивать забеги голышом ночью - столь хулиганским стал он в один миг.

   - Я люблю дампиррров, - сообщил он, разворачиваясь в кресле лицом ко мне. - С годами такие вещи чувствуешь все острее.

   - Правда?.. - промямлила я, снова не зная, что сказать.

   Вампир потребовал у меня руку, я протянула ему ладонь. Марсель схватил меня и не отпускал больше.

   - Я умею гадать по руке, - сказал он. - Хочешь?

   - Хочу, - ей-богу, я начинала проникаться к нему симпатией.

   Куратор наплел мне много чего по поводу долгой линии жизни и ярко-выраженного холма Венеры, сказал, что я дважды выйду замуж и что у меня будет двое детей. Распинался о моих душевных качествах, правда, в конце все же серьезно прибавил:

   - Но спасать вампиров я тебе больше категорически не советую.

   - Спасибо, хорошо.

   На мужественном лице смеющегося куратора возникло какое-то странное выражение, которого описать я не смогу. То ли печаль, то ли фатальная обреченность и смирение... Честное слово, он порой начинал выглядеть как раненый или неизлечимо больной. Может, это последствия долгой жизни? Усталость от нее?..

   - Ты давно живешь, Марсель? - спросила я.

   - Давно, очень давно. Правда, надеюсь, что смогу прожить еще хотя бы столько же, - он улыбался. Мимолетная печаль ушла.

   - Скажите... то есть, скажи, пожалуйста, - я помедлила, не зная, как бы выразиться, - а ты никогда не слышал о вампире по фамилии Антонин?

   Куратор усмехнулся, глядя на меня с иронией:

   - Ты его ищешь, твой друг его ищет - он вам денег должен, что ли?..

   - Нет-нет, - я улыбнулась, - моя фамилия - Антонин. Я почему-то уверена, что мой отец носил ее тоже. Некогда в Риме была династия императоров Антонинов... Наверное, стоит искать среди древних вампиров, тех, кто еще при цезарях был обращен... Только вот нет у меня доступа ни к каким вампирским архивам, - я пожала плечом. - И Мана искал, но...

   - Скажи ты мне, Гайя, - перебил меня куратор, - зачем ты его ищешь? Вполне возможно, что он не знает о тебе и не хочет никаких детей...

   - Нет, он знает. А вот хочет ли... Не знаю. Не уверена. Скорее всего, нет.

   - И ты все равно ищешь?

   - Да.

   - Почему?

   - Не знаю. Наверное, я просто маленькая дурочка, потерявшаяся в этом страшном мире, где есть оборотни и вампиры...

   - С оборотнями ты тоже успела познакомиться? - изумился Марсель.

   - Да...

   - Впечатляет твое... умение влипать в неприятности.

   - Меня это, скорее, тяготит.

   - Итак. Я сделал запрос, когда Эммануэль... ммм... Мана - так ты его зовешь? - я кивнула, и куратор продолжил:

   - Когда Мана спросил меня об Антонине, - Марсель глядел в огонь, - думаю, сведения уже должны были прийти ко мне.

   Он быстро прикончил остатки коньяка в своем стакане и встал, не отпуская моей руки. Я тоже поднялась.

   - Мне пора, - сказал Марсель, ненавязчиво так привлекая меня к себе. - Дампир... К тебе, верно, липнут все вампиры в радиусе десяти километров? - со смешком спросил он.

   Я несмело прижалась щекой к его плечу. Перец и розовое дерево - так он пах. Не знаю, насколько его притягивала я, но он нравился мне. И даже не хотелось, чтобы он разжимал объятий. Таких крепких и уютных.

   - Гайя, не забудь о моем номере, - он прижался губами к уголку моего рта, а затем - к щеке. - Помни о моих словах.

   - Хорошо, - я смотрела ему в глаза, когда он сказал мне еще пару слов.

   Что-то вроде "Мне пора, дела не ждут". И "Береги себя", кажется.

   - Да, Марсель. Я буду ждать от вас вестей о моем... об Антонине.

   Стоя уже в дверях, куратор обернулся ко мне и с улыбкой кивнул:

   - Я найду его. Обещаю.

   Ох, не зарекайтесь, куратор Марсель Брюно...

   Ману Ингемар наказал штрафом. Это мне сказал сам зеленоглазый, когда вез меня домой. За нами следовали сестры на моей машине. Еще я нечаянно услышала ссору Ингемара и Евы. Она визжала: "Я - королева Киева!" и топала ногами. Кажется, её величеству пора устроить пролетарскую революцию.

   Иностранный номер телефона Марселя я сохранила, записав его как Марину Буренко. Если Мане станет интересно, скажу, что это сокурсница, которая переехала жить в Париж, вышла там замуж, родила маленького Жана-Батиста, что ее муж торгует обувью и так далее - завалю зеленоглазого, в общем, кучей нудной информации... И еще - я чувствовала, что о Марселе и беседе с ним лучше не говорить. Как о поцелуе Ингемара. Не буду волновать моего вампира.

   Ночью, когда я спала в своей квартире (Мана сказал, что у него еще есть дела, поэтому он не может взять меня к себе ночевать), мне пришло СМС. С замиранием сердца я узнала номер своей сокурсницы, которая вышла замуж во Франции, родила Жан-Батиста... и так далее. Сообщение содержало пять слов, набранных латиницей.

   Gaius Marcius Caesonius Antoninus Fabius.

  Гай Марций Цезоний Антонин Фабий. Имя моего отца.

   Глава 11

  Его глаза - неба сиянье,   Его дыханье - жар огня,   Его любовь - мне наказанье,   Но ведь и я его беда...   (с) Асура   И смотрю, и вражду измеряю,   Ненавидя, кляня и любя.   За мученья, за гибель - я знаю -   Все равно: принимаю тебя!   А. Блок

   Он зачем-то звонит мне, хотя я сижу вот - протяни руку, на диване в его квартире, читая вслух отрывок той самой повести, что некогда понравилась ему. Мана звонил и слушал рингтон, "Голос Крови".

   - Мана.

   - Мне Жозефина сказала, что ты невероятно красивую песню на мой вызов поставила, - зеленоглазый внимательно вслушивался в слова.

   - Дай, - я отняла у него свой мобильный и открыла песню через проигрыватель. - От начала до конца...

  Жаль. Жаль, что мы - враги.   Все кричат "Беги! Не ищи её!"   Только...   Голос крови крепче камня и сильней огня.   Голос крови я услышал - он ведёт меня.   Теперь мы родня...   Между нами ложь, ложь острей, чем нож.   Смерть - цена любви.   Только...   Голос крови крепче камня и сильней огня.   Голос крови я услышал - он ведёт меня.

   Мана внимательно дослушал до конца, а потом спросил с ходу, прямо в лоб:

   - Смерть - цена любви? Это значит, что ты пойдешь на то, чтобы стать вампиром?

   - А... - слова застряли у меня в горле, я все никак не могла придумать, что сказать на такое. - Это значит, что я просто хотела поставить на твой звонок красивую песню, немного подходящую по смыслу к нашим отношениям. И слов "Голос крови ведет меня" тут предостаточно.

   Мана недовольно проворчал что-то неразборчивое. Минут сорок назад он под моим нажимом нехотя накормил Мурзу. Меня в Комнату-без-окон не пустили, сказав, что я распоясалась сверх меры. Я предложила наказать меня, привязав к тому чудному железному станку в вышеупомянутой комнате. По-моему, Мана устал мне угрожать, потому как нормальным голосом попросил меня подождать его в зале и попить вина.

   Я не стала накалять обстановку. Теперь вот сижу и жду, пока зеленоглазый наберется коньяком в достаточной мере, чтобы у него развязался язык. Правда, раньше я не замечала, чтоб алкоголь так действовал на него, скорее, к откровенности вампира располагала особая атмосфера.

   На суде я совершенно забыла спросить у Кимуры о Ксене. Позже, когда я позвонила ему, азиат сказал, что они благополучно выкрали ее тело из морга, что девочка попалась на редкость капризная, что ожила быстро, адаптировалась тоже, что рвется на охоту и полна мстительных планов. Вот незадача. Допустим, Жанне и Жози было за что мстить, да и то. А этой?.. За то, что одноклассник ударил ее книгой по голове или обозвал "дурой"?

   Марсель. Усталый куратор не шел из головы. Я знаю, что еще ни один вампир не сделал мне бескорыстного предложения, не лелея заднюю мысль, что неплохо было бы перетянуть дампира на себя. А Марсель сделал. Ну, еще Ким. Он хоть честно и по-деловому подошел к решению вопроса... Хотела бы я увидеть лицо Маны, если Ким обратит меня. Наверное, это будет самая большая разборка за всю историю человечества. Хотя, конечно, становиться вампиром мне ни к чему. Когда я подумала о том, что ты даже теряешь право умереть естественной смертью - только если шлёпнут или сам себе подпишешь приговор... Нет, это не для меня. И потом - дети. Марсель нагадал мне двоих детей. Глупости, конечно, мне и одного хватит. Или четырех. Или, может, у меня вовсе никогда не появится желания или возможности привести в этот странный мир еще одного дампира. Неважно, время покажет. Но я хочу иметь самое ценное - после свободы - что есть у человека. Я хочу иметь выбор. Правда, порой свобода и выбор тождественны.

   Эту ночь я провожу у Маны. Сестры Леруа сказали, привезя меня к своему мастеру, что отправляются в кровавый загул. В ответ на мои тревожные замечания они заверили, что никто не умрет. Жози добавила, что умрут разве что три-четыре бутылки водки и пара пачек сигарет. Такие жертвы меня устраивали, и я благословила девчонок на плодотворную прогулку.

   Эммануэль... Так назвал его Марсель. Марсель - Эммануэль. Хм. Эммануэль, конечно же. Но и о кураторе Брюно я не думать не могла. Вампир, похожий на человека больше всех вампиров, которых я встречала.

   Сам Мана как-то сказал мне, что его имя переиначивали много раз. Вариант куратора мне понравился.

   - Эммануэль, - сказала я, когда Мана явился, наконец, в гостиную, где я поджидала его с купленными по дороге гамбургерами и картошкой фри из "Макдональдс", с коньяком и подарком, который я не успела вручить, потому что насела на вампира с требованием покормить Мурзу.

   Зеленоглазый, вытирающий волосы, с удивлением поднял на меня голову. Мане очень шло белое полотенце, обмотанное вокруг бедер. Ну, думаю, за триста с гаком лет пора бы отыскать образы, в которых смотришься наиболее выигрышно.

   - Мана, - я обеспокоилась фальшиво, - а почему ты ушел к Мурзе, а пришел будто бы из душа? Ты что с волком делал?!

   - Е...ал в особо извращенной форме, - мрачно отозвался он.

   - Чертов зоофил...

   - Чертова некрофилка.

   - Хренов садомазер, - кажется, при этих моих словах Мана изумился.

   - Гайя, и где ты таких гадостей поднабралась? Это все Жанна и Жозефина?!

   - Печально, что ты столь низкого мнения о моих лингвистических способностях. Что я, в сущности, сказала? Вот если бы загнула этажа в три...

   - Не стоит. А что это, еда из "Мака"? - Мана потянул носом, приближаясь. - Ты для меня купила?

   - Для нас. Я тоже люблю иногда захомячить сочный горячий бургер.

   В подернутых поволокой глазах вампира я видела обожание. Не меня - этой еды.

   - Я не буду, - неуверенно сообщил мне Мана, бросая полотенце на небольшое перильце, отделяющее уголок с диваном и креслами от остальной комнаты.

   - Но ты хочешь.

   - Э... нет, спасибо, - Мана схватил стакан с коньяком и рухнул на диван так, что я слегка подпрыгнула. Коньяк даже не полностью расплескался.

   - Да ладно, я переживу как-нибудь твои горячие объятия с фаянсовым другом...

   - Гайя.

   - Ой, да ладно! - я изумилась. - А ты, часом, не из тех вампиров, что светятся на солнышке, а? Не вампир, а сказочная феечка?!

   Этого Мана не вынес. Он демонстративно схватил гамбургер, оперся о спинку дивана, закинул на диван одну ногу и впился зубами в булочку с кунжутом. От резких движений полотенце развязалось и оголило бедро вампира. Это выглядело соблазнительно.

   - Ничего, что я не во фраке? - невинно так спросил Мана.

   - Ничего. Мне нравится.

   - Ммм... - он зажмурился от удовольствия, добравшись до сыра и мяса. - Я уже и забыл, как это вкусно. А там у тебя что? - и он указал на сверток, лежащий на столике подле меня.

   - Это - подарок.

   - Для меня?

   - Нет, для Мурзы.

   - Я ему передам.

   Мана откусил от бургера еще, невозмутимо глядя на меня.

   - Правда?..

   - Нет, конечно.

   - Блин! Подарок для тебя.

   - Да ты что? Я же тебе ничего не дарил.

   - Ну и что? - опять он проецирует на меня свои принципы. Значит, Мана ничего первым не дарит. Выходит так. - Это бескорыстно и... просто так.

   Парень отер одну руку о полотенце и протянул ко мне, требовательно глядя в глаза.

   - Держи, - я вручила ему сверток.

   Мана нетерпеливо, одной рукой, принялся разворачивать пакет. Ему хотелось всего и сразу - есть гамбургер, рассматривать подарок, пить коньяк и смотреть на мое улыбающееся лицо.

   - Ух ты, - без энтузиазма сказал Мана, достав полотняный кармашек, набитый чем-то. - Ух ты! - сказал он уже живее, когда высыпал из кармашка тюбики с красками и кисти. - И не подумал бы...

   Он быстро перебрал содержимое кармашка. Я с умилением смотрела на вампира, который и вовсе стал похож на мальчишку.

   - Просто твой мольберт стоит без дела...

   - Я иногда рисую, - коротко отозвался Мана, изучая надписи на тюбиках.

   - Я никогда не рисовала... руки не оттуда выросли, - попыталась оправдаться я, испугавшись, что краски не подойдут. - Я пыталась советоваться с продавцом, но он, по-моему, ни бельмеса не смыслит в живописи, а только в химии...

   - Спасибо, Гайя, - перебил меня Мана, улыбаясь и облизываясь.

   Он быстро уничтожил остатки гамбургера, запил коньяком (иногда привычки и повадки зеленоглазого меня убивали) и встал с дивана.

   Полотенце соскользнуло на пол. Я попыталась не подавиться, глазея на вампира, с достоинством удалившегося из зала. Вернулся он минуту спустя, когда я предусмотрительно проглотила еду и прополоскала рот вином. Ну и манеры я перенимаю у Маны... Лучше бы хорошему чему-то научил.

   Все еще голый, он приблизился.

   - А в глаза смотреть слабо? - насмешливо, но не обидно спросил он.

   - Да я же окосею...

   Мана опустился на корточки, раскладывая на моих коленях что-то. А я поймала себя на том, что в полированной поверхности секретера позади вампира пытаюсь увидеть его пикантное отражение.

   - Ничего, ничего, - ободряюще сказал Мана и потрепал меня по щеке, - я тоже от тебя оторвать глаз не могу, когда ты без одежды.

   Я, опомнившись, обратила внимание на то, что принес мне зеленоглазый. На коленях у меня лежали фляжка, коричневая коробочка в ладонь размером, устрашающего вида пистолет и бархатный мешочек, очевидно, содержащий что-то ювелирное.

   - У меня тоже есть кое-какие подарки, правда, их выбор продиктован необходимостью, - Мана вытряхнул из мешочка старинный резной перстень, почерневший от времени. - Дай руку, - попытка надеть кольцо на средний палец правой руки не увенчалась успехом, Мана надел на безымянный.

   - Ой, нельзя... - попыталась было слабо возразить я, но, думаю, Мана специально подобрал размер так, чтобы исключить другие кольца, что могли бы быть на этом пальце.

   - С безымянного хоть снять можно.

   - Наоборот - лучше пусть покрепче сидит, - беспечно отозвалась я.

   Тяжелый взгляд зеленых глаз был мне знаком.

   - Либо снимут с пальца, либо отрежут с пальцем, - негромко заметил он. - Что тебе больше по вкусу?

   Я оторопела, неприятно пораженная правотой Маны. Дурные какие-то предчувствия снова напали на меня.

   - По здравому размышлению, - Мана встал, метнулся в комнату, вернулся уже в трусах и с джинсами в руках, - я должен научить тебя хотя бы элементарным правилам выживания.

   Он натянул джинсы (наверное, Мана и впрямь был настроен серьезно), сел возле меня. Лицо у вампира было такое, словно он болен раком и сейчас ему предстоит сказать об этом своей... своему... очень близкому человеку.

   - Никогда не перечь тому, кто сильнее. Тем, кого больше. Подчиняйся всему. Не пори горячку, любое действие или противодействие - только после тщательного обдумывания. А за пистолетом ухаживать надо так...

   В течение следующего часа зеленоглазый поистине драконовскими методами вымуштровал меня разбирать и собирать пушку, смешивать "Клятву на крови", дозировать свою кровь (содержимое фляжки), чтобы добиться эффектов лекарства или допинга.

   - Стоп! - Мана бесцеремонно дал мне подзатыльник, когда я впервые попыталась приложиться к фляге. Я подавилась, а Мана, подтащив меня к раковине, заставил сплюнуть кровь и прополоскать рот водой. - Скапутиться решила, что ли?

   Я стояла, высунув язык, боясь глотать слюну. Вампирская кровь так странно обволакивала... Мана затолкал язык обратно мне в рот.

   - Расслабься.

   В коричневой коробочке лежали серебряные пули.

   - Я упустил один важный момент, - невесело сказал Мана, ловко собирая, как он сам сказал, "Келтек", - я-то помню, что ты дампир, - он жестом попросил меня смотреть на пистолет, - видишь, очень просто. Теперь ты пробуй. Так вот, помню, что ты дампир, а о том, что тебя можно научить защищать саму себя, забыл...

   - Мана, - после его часовой лекции на тему "Как надо жить" я была в таком ступоре, что на автомате задала волнующий меня вопрос, - а как ты Мурзу поймал?

   - Я его не ловил, - невозмутимый вампир помог мне разобраться с штифтом "Келтека", - он сам пришел.

   - То есть? Пришел и попросил посадить его в клетку?

   - Не совсем. Эта квартира у меня - как ловушка. Уходя, я оставляю закрытым лишь самый простой замок...

   - О господи!..

   - А поскольку я много лет стоял во главе Триариев - мое лицо и меня знают все, кому не лень. В том числе и мой этот адрес знают.

   - Но ты оставлял меня тут!

   - Для таких случаев у меня есть куча замков, видеонаблюдение и две сигнализации. Одна - на пульте охранного агентства, другая - моя личная.

   - Но как можно жить в таком опасном месте, Мана? - я воззрилась на него осуждающе.

   - Я живу в клубе, - сказал он.

   - Вот как. И говорить об этом ты мне не собирался.

   - Собирался. Непременно. Просто там такая берлога... А тут даже "Стейнвей" есть.

   Мана улыбался.

   Потом... потом было здорово. Он рисовал меня, при этом позировать можно было весьма условно. Мне милостиво разрешили читать книгу. Я взяла один из любовных романов, оставленных прежними пассиями зеленоглазого. Спустя 15 минут после начала позирования Мана аккуратно вынул из моих рук томик.

   - Эй...

   - Тшшш... - быстро, как соску - хнычущему ребенку, вампир сунул мне "Трех товарищей" Ремарка.

   И как он узнал, что больше, чем эту книгу, я перечитывала только "Мастера и Маргариту"?..

   - У тебя лицо было такое кислое, когда ты читала тот роман... - пояснил спустя какое-то время Мана.

   Хороший, милый, добрый, настоящий Мана. С волосами, поминутно заправляемыми за уши, в голубых джинсах и с гематитом на шее. И босой. И такой сосредоточенный, легкий, безмятежный, без понтов, заскоков и закидонов. В какой-то момент меня перестал интересовать заученный почти наизусть текст, и на предложении Отто сходить на бокс я закрыла книгу. Устроившись поудобнее на диване, я принялась наблюдать за Маной. Поставив ногу на нижнюю опору мольберта, он чуть склонился к холсту.

   - Я начал рисовать, когда Субирано подкинула меня Тристану, - вдруг сказал Мана. - Он решил, что такому психу, как я, лучше всего подойдет такая арт-терапия. Неспешные движения кисти успокаивают, неяркие краски, по крайней мере, не бесят, и так далее. Мне даже ножа для бумаги в руки не давали.

   - Субирано тебя довела до такого?..

   - Я сам себя довел, - спокойно ответил вампир. Я не видела его манипуляций из-за мольберта, но лицо было видно хорошо. Вот он опустил глаза к дощечке, на которой растирал краски. - Суби имела надо мной физическую и духовную власть, но морально ломаться или нет - зависело от меня. Так вот, я подумал - а что, оружия нет, едва ли не в комнате без острых углов держат - буду рисовать.

   - Сублимация?.. - не поняла я.

   - Нет, просто в то время художники часто травились красками и свинцовыми тюбиками. Я понимал, что не умру от этого, но и такого было достаточно для души страдальца, - он иронично улыбнулся полотну.

   - Что ты любишь рисовать больше? Голую натуру? - пошло скалясь, предположила я.

   - Когда-то - так и было. Недолго. Предпочитаю рисовать то, что не хочется съесть, - вампир оторвал, наконец, взгляд от девушки на холсте и глянул на девушку из плоти и крови. Он ждал моей реакции. - Ну, или изнасиловать... - пробормотал он, не дождавшись, снова обращая глаза к полотну.

   - Мана... - пока мы не отошли от темы Субирано, решилась спросить о том, чем же она так насолила ему.

   - А?

   - У меня есть к тебе очень личный и неприятный вопрос. Можно?..

   - Нет, - отрезал он.

   - Ладно, - покорно согласилась я.

   Наградой мне был изумленный взгляд крыжовенных глаз.

   - Ты опять меня убить решила?

   - Почему ты так думаешь?!

   - Послушна в последнее время сверх меры. Усыпляешь мою бдительность? Не выйдет.

   - Мана, я человек, - я сделала усталые глаза, - я иногда устаю бунтовать. Просто устаю - веками мой дух не ковался в горнилах заоблачных сфер...

   Вампир весело фыркнул.

   - Стихи?..

   - Отстань, у тебя арт-терапия - и я тоже хочу.

   - Ну, продолжай, - с улыбкой предложил Мана.

   - А ты стихи пишешь?

   - Нет. На родном когда-то писал вирши. На других языках не получается.

   - Боже... Влюбленный юный Мана Депрерадович томился под окном дамы сердца, при свете одинокой свечи писал ей романтичные строки, ждал часами, чтоб поцеловать ее руку после танца, в то время как штаны едва не лопались и хотелось одного - быстро-быстро задрать ей юбку в темном уголке и выплеснуть всю свою любовь на ее пылающие лядвии...

   Мне пришлось прерваться, потому как вампир зашелся звонким, таким медовым для моего слуха смехом, отложил кисть и палитру, подошел, все еще хихикая, ко мне и, склонившись, нежно поцеловал.

   - Мне нравятся твои высокопарные импровизации, - сообщил он, возвращаясь к мольберту. - Лядвии, - он еще раз хохотнул, качая головой, - и где ты такого нахваталась.

   - Представляю, с какими дурами ты трахался, если тебе слово "лядвия" из уст женщины кажется верхом эрудированности...

   - Грязная, пошлая девочка... - медленно и довольно проговорил Мана, снова растирая краску на палитре. - С такими точно не встречался.

   И снова - я ему "спишь со мной", а он мне - "занимаюсь любовью", я ему "трахался", он мне - "встречался"... Я давно стала замечать эти округлые деликатные формулировки в том, что касалось меня. Может, это лишь кажется? Мне часто кажется то, чего нет.

   - Так я угадала? Ну, со стихами и дамой?

   - Практически один в один описала, - с улыбкой сказал мой вампир.

   - И что? Так и не дала?

   - Не дала, - с притворно грустным вздохом согласился он.

   - Зато наверняка была какая-нибудь девчонка попроще - с кухни князя, - я задумчиво плела косички из своих волос, перекинутых через плечо, - или нет, какая-нибудь аппетитная мещаночка...

   - Ты меня уже с Д`Артаньяном путаешь, - со смехом заметил Мана. - Ты пытаешься вызнать, кого я впервые полюбил или с кем впервые переспал?

   О, вот опять! Со мной - занимается любовью, а с первой женщиной - оказывается, лишь спал.

   - Мне, пожалуйста, и кофе, и чай. И то, и другое с тортом, - процитировала я весьма приблизительно персонажа детской книжки "Дядюшка Ау".

   - Торта не будет.

   - Почему? - проныла я.

   - Потому.

   - Ладно. Кого полюбил первым?

   - Я не помню ее имени, - честно признался Мана, слегка отступая от мольберта и глядя на полотно с расстояния. - Так страстно любил я эту молодую женщину, супругу одного из друзей Франца, кстати. Так умирал без нее ночами. На войну шел с ее именем. А спустя полвека понял, что даже не в силах вспомнить ее облика или имени, - Мана задумчиво пожал плечом. - Она осталась в мелочах в моей памяти. Запах ее парфюма от конверта с письмом. Замысловатая буква "т", особенно если с нее строка начиналась. Красноречивые ее взгляды. Цвета глаз не помню, а "гляделки" с ней - так живо. Жажда обладания. Умирание от любви, - Мана усмехнулся. - Все ушло за полгода. Кажется, после войны и ранения я перестал о ней думать. Перестал замечать...

   - Представляю, как она мечтала, чтобы ты сделал первый шаг, но недалекий молокосос предпочел рыдать в подушку и строчить стихи на сербском.

   Вампир чуть улыбнулся.

   - Я не рыдал. Я веселым был.

   - И психом. Веселым психом.

   - Психом я стал после смерти. Ну, незадолго до нее.

   Желая увести Ману от воспоминаний о ненавистной ему дочери окситанской земли, я спросила:

   - А первый секс когда был?

   - Лет в 14, - сказал Мана.

   - Да ладно...

   - Пф, я приехал летом в гости к родителям в первый раз после начала учебы в Вене, увидел подружку детства, у которой с последней нашей встречи появились сиськи, и предложил погулять. Под рассказ о том, что она хранит цветок, который я ей подарил, уезжая, я и взял быка за рога, - Мана довольно ухмылялся, продолжая рисовать.

   - Она хранила твой цветок?

   - Ну, расставались мы неиспорченными гормональной бурей, так что все было почти романтично.

   - Как ее звали?

   - Пава. Павления.

   - Эх, Мана, Мана!.. Имени благочестивой женщины, не посмевшей изменить супругу ты не запомнил, а какой-то девчонки, соизволившей тебе отдаться... Наверное, еще и фамилию-отчество помнишь?..

   Все с той же ухмылкой Мана утвердительно кивнул, что-то подправляя на холсте.

   - Помню.

   - Изобразишь?

   - Ну, отца ее звали Каменко - отчество сама образовывай. А так она была Павленией Депрерадович.

   Я не сразу поняла, в чем дело. Даже успела ужаснуться инцесту...

   - Она стала твоей женой? - уточнила я тихо. Громко не получилось - я отчего-то ни на миг не задумалась раньше о том, что он мог быть женат.

   - Да, четыре года спустя.

   - Почему ты не говорил мне, что был женат?

   - Потому что я был женат шесть лет всего три с гаком века назад - это ровным счетом ничего не значит теперь. И потому что не хотел такого голоса и такого взгляда твоего...

   - Ну, это так неожиданно...

   - Прости.

   - Ты любил ее?

   - Да не помню уже. Наверное. По-своему. Мы мало были вместе.

   - А как она выглядела, помнишь?

   - Помню, - со вздохом сказал Мана, - рослая, с тонкой талией и крупными бедрами и грудью. Русая, сероглазая. Смешливая, говорливая, - мне показалось, или голос Маны помрачнел? - Глупая, недалекая, темная...

   Я в тревоге уставилась на Ману. Он уже не с улыбкой, а с ненавистью, невидящим взором, сверлил полотно.

   - Дура...

   Я вскочила. Он опомнился, бросил кисть и палитру.

   - Прости, - в глазах Маны читалось сожаление, - иногда память сильнее меня.

   - Что она сделала? - осторожно спросила я.

   - Ничего. Ничего не сделала, слава Богу... - Мана скривился, как от физической боли, приложил кончики пальцев к виску. - Черт!.. Ты говоришь, что я не запомнил ту венскую даму. Она осталась в моей памяти светлым пятном первой взрослой любви. А Пава... Нет, не хочу. Ничем хорошим она не осталась. Я на балкон.

   И он, как был босым и топлесс, улетел на балкон.

   Какое-то время я ему дала наедине с собой. Когда он мне и об этой своей жене неожиданной расскажет, и о Субирано?.. И сколько еще скелетов скопилось в шкафу Маны за годы его жизни?.. Как всегда - одни лишь вопросы. Эх... Было так хорошо болтать с ним и дурачиться, а теперь все испорчено.

   На балконе было очень холодно. Январь в этом году выдался суровым. В платье из тонкой шерсти я мгновенно промерзла. Мана курил, глядя на город. Мы с ним жили буквально на расстоянии двух остановок езды на маршрутке, кстати.

   - Холодно, - сказал он, не оборачиваясь, - ты замерзнешь.

   - Идем в тепло, Мана, - я положила руку на его ледяное плечо, едва удержалась,чтобы не отдернуть. - Прости меня, я не хотела напоминать тебе о... былом, - я с трудом подобрала слово.

   Да и вообще, трудно с ним...

   - Ничего страшного. Твоей заслуги в этом нет, я же псих, - с иронией заметил он. Ирония не была наигранной - Мана умел быстро приходить в себя.

   - Пожалуйста, не бери в голову, - я утащила вампира, швырнувшего окурок с балкона, в комнату, - я не хотела портить тебе вечер...

   - Гайя, не испортишь вечер тому, у кого вся жизнь века назад наперекосяк пошла.

   Я плюхнулась на диван следом за вампиром. Он схватил лежащий там плед и укутался.

   - Чтобы ты из-за меня не мерзла. Я скоро согреюсь. Иди сюда.

   Я умостилась на плече Маны, пытливо глядя на него снизу вверх. Он скосил на меня глаза.

   - Что?

   - Ты очень странный вампир, Мана.

   - Я бы посмотрел, в какой маразм впадала ты, пожив с мое.

   - Ты ведь умеешь чувствовать...

   - Все мы умеем. Со временем ты в этом убедишься.

   - Может...

   - Поцелуй меня.

   Наверное, лимит Маны на сантименты был исчерпан. Нетерпеливые холодные губы за несколько минут потеплели. Мана снова вжимал меня в свое горячее, льнущее ко мне тело, снова целовал и шептал слова, которые жгли меня, как клейма. Ушли все мысли, кроме одной - несмелой, пугливой, далекой: после этого мужчины я уже не буду прежней...

   Утром он уехал в клуб, когда я еще спала. Проснувшись, я нашла в кухне аккуратные, заботливо сделанные сендвичи с красной рыбой, вареное яйцо в смешной подставке, галеты и вазочку с джемом. Даже в чашке уже была заварка, а чайник не успел остыть полностью со времени ухода Маны. Стало стыдно: вампир, наверное, помнил завтраки из своего утонченного монакского прошлого (завтракали же они с людьми?..). А я вот утром съедала булку с маслом и колбасой, осушала чашек пять чая и начинала мечтать о том, как пообедаю котлетами и борщом...

   Пока чайник нагревался до нужной мне температуры, я читала записку, заботливо оставленную мне: "В чашке - одна ложка сахара. Надеюсь, на форель аллергии у тебя нет. Я вернусь к трем". Почерк у Маны был мелким и аккуратным. Вдруг стало интересно, кто он по знаку Зодиака. Я вот - Скорпион. Бытует мнение, что мы отвратительные мстительные интриганы и садисты. Пожалуй, Мана тоже Скорпион...

   На мольберте был чехол, на чехле - записка: "Только попробуй сунуть нос". Поборов искушение сунуть туда нос (хотя бы из чувства противоречия), я решила занять себя чем-нибудь конструктивным. Я прихватила накануне с собой ноутбук, теперь через вай-фай подключилась к Сети. Захотелось чем-нибудь удивить Ману. Он рисует меня - а я что? Напишу ему книгу с посвящением? Бред. Хотя... Как-нибудь потом.

   Во время блуждания по Ю-тьюбу случайно наткнулась на ролик, где ансамбль девушек исполнял сербскую народную песню "Ой, роза румяная" - "Ой ружице румена". Очень красивая песня, в которой жалуется девушка, что милый уехал далеко, тоскует, но говорит себе, что пройдут годы - и он вернется. Я вдохновилась и решила спеть Мане песню его родины. Не эту, нет. К сожалению, "Ружица" напомнила историю с женой зеленоглазого... Там еще и цветок был замешан Бог знает какой... Нет. Никаких ассоциаций с прошлым.

   Через час поиска я поняла, что найти хорошую "минусовку" на народные сербские песни очень тяжело. Единственное, что мне удалось - я нашла фонограмму на военную песню времен Первой мировой - "Тамо далеко". Приуныв - нет, о войне Мане тоже не хотелось напоминать - я вяло порылась на сайтах с богатыми архивами караоке и фонограмм. Какой-то Дима Билан... Кому он нужен... И тут меня осенило - Евровидение! Насколько я помнила, представители стран бывшей Югославии всегда очень и очень достойно выступали.

   Менее чем через полчаса я уже слушала, пытаясь заучить, песню Желько Йоксимовича "Лане мойе". С этой песней он состязался с нашей Русланой на "ЕВ", но в итоге все же занял второе место. Мне плевать, кто там и что там, но песня очень красивая и достойная, дивная смесь славянского языка и турецких переливов музыки. Правда, перевод названия на русский не слишком благозвучен - "Ягненок мой". Наверное, у сербов свои понятия о рыбках, кисках и прочих зоофилических проявлениях нежности... Песня была еще и печальная, как я поняла из перевода. Парень просит девушку, ягненочка своего, найти себе другого (барашка, вестимо), отпустить его, чтоб он больше не мучался, любя эту овцу. Зря я, конечно, опошляю бесподобную песню, но я с трудом заучила ее, потому что почти русские слова говорили мне одно, а на сербском значили совсем иное.

   До прихода Маны я привела себя в более-менее товарный вид. Мне с трудом, но удалось смириться с тем, что в обществе вампиров я всегда буду серой мышкой. И не без удовольствия я смаковала ту мысль, что еще не вполне ясно: серой мышкой или серым кардиналом...

   В ванной я красила ресницы, не без ехидства думая о том, что можно было спеть Мане песню англоязычной группы Young Heretics "Dark Prince". Она была о вампире и начиналась словами "Темный принц, убери от меня свои одинокие руки". Наверное, Мана владеет английским. А если и нет, то даже базовых знаний хватит, чтобы понять фразу "Take your lonely hands off me". Так я ухмылялась своему отражению, стараясь не ткнуть в глаз щеточкой, как вдруг мой взгляд упал на стиральную машину. Не в первый раз, но теперь я увидела, что там что-то лежит.

   Брюки, рубашка, трусы и носки Маны. С какой-то подсознательной догадкой я потянула на себя вещи вампира. И моя интуиция не подвела. В кармане брюк лежал ключ от Комнаты-без-окон. Сердце заколотилось со страшной силой. Бросив тушь в раковину, я схватила драгоценные ключики, и потратила целых три минуты на лихорадочные размышления. Из дома мне не выйти - Мана закрыл все замки, наверняка и сигнализации включены. Не раздумывая, я набрала номер единственного человека, который мог мне помочь в этой ситуации. Ну, не девчонкам же своим звонить?..

   - Костя, ты мне нужен! - выпалила я в трубку как можно страстнее, когда умолкли гудки, и его суховатый "рабочий" голос сказал: "Родинцев слушает".

   - Одну минуту, Геннадий, - все так же официально ответил он, а потом я услышала, как он сказал кому-то: "Опять у Селиванова ЧП, я быстро".

   Прыснула. Надо же, Котенька даже с совещания с генеральным удрал, чтоб со мной побеседовать.

   - Гайя! - его голос был полон радости. - Ты ли это?!

   - Сколько лет, сколько зим... - я не хотела долго рассюсюкиваться с бывшим, но он был мне нужен. - Костенька! Я очень нуждаюсь в твоей помощи, только ты в состоянии мне помочь. Больше не к кому обратиться...

   - Да что случилось?

   - Это вопрос жизни и смерти, причем в прямом смысле, Кость, - как можно вкрадчивее пояснила я.

   Познакомились мы, когда я шпионила для подруги за ее парнем. С тех пор Костя пребывал в полнейшей уверенности, что со мной проблем не оберешься, и что я встреваю в самые темные делишки. Так и есть, конечно, но Костику знать, насколько все серьезно, не обязательно.

   - У меня совещание.

   - Надолго?

   - Да нет. А что от меня требуется? - его голос звучал ласково и весело. Дурашка Гаечка опять играет во взрослые игры (ну, или делает вид).

   - Недалеко от твоего офиса есть дом, - я назвала приметы дома, так как в номере его не была уверена. - Тебе нужно изо всех сил поспешить к нему. И кое-что быстренько сделать.

   - С тебя ужин.

   - Конечно, Костенька, я правда в отчаянии...

   Словом, через полчаса он был у балкона. Я без раздумий бросила ему ключи.

   - Костя, возле вооон той автомастерской есть услуга по копированию ключей. Я уронила свой ключ в унитаз - не спрашивай, как так получилось! Мне нужно до возвращения хозяев сделать дубликат. Иначе мне каюк.

   - А сама?..

   - Дверь на сигнализации, а как ее отключать - мне не сказали.

   - Гайя, ты вляпалась?..

   - Костя, если не принесешь мне ключ скорее - точно вляпаюсь! - видно, в моем голосе прозвучал искренний страх, потому что Костя немедля согласился.

   Девчонки ни за что бы не стали влезать в такое. У Котеньки же перекошено понимание хорошего и плохого, да к тому же перед ним уже маячит перспектива поиметь с меня что-нибудь. Или опять поиметь и бросить меня.

   Позвонил Мана - собирался ехать домой. Спрашивал, нужно ли мне что-то. Я долго размышляла на эту тему, дала ему несколько путаных поручений... Слава Богу, Костя вернулся раньше вампира. Мне и впрямь было страшно. А вдруг что?.. Мана меня убьет, если узнает.

   Я спустила Косте бечевку, найденную мной в шкафу в кабинете Маны. Мой бывший привязал к ней ключи. Я втянула их, поспешила вернуть исходный в карман брюк вампира, после чего спешно отмазалась от Кости, пообещав вскоре встретиться с ним.

   Мана приехал в приподнятом настроении, вручил мне пакеты из супермаркета.

   - Я не нашел свежих кумкватов, прости, - с ехидцей сказал вампир, скидывая ботинки, - арахис в соленой корочке тоже.

   - Ничего страшного, - успокоила его я. - А розовый брют?..

   - Купил.

   Мана, напевая что-то, неспеша разделся, сменил все на джинсы и футболку с капюшоном. Потом в ванной я увидела, что в машинке плавно перекатываются вещи Маны. Слава Богу... Синяя Борода уже дома, но цветок в моих волосах не был опален пламенем из запретной комнаты... Не спалил меня вампир, короче.

   Синяя Борода, напевая какое-то "трололо", в джинсах и футболочке, с рассыпающимися блестящими волосами цвета черного шоколада, мирно колол лед в ритм своей песенке.

   - Хочешь, посмотрим сегодня какой-нибудь фильм, валяясь на диване в обнимку? - предложил он, высыпая лед в блестящее ведерко.

   Я рассовывала по полкам холодильника Маны продукты. Мясо для Мурзы - десять кило свинины. Вампир балует волка, я смотрю.

   - Ты балуешь волка, - не преминула озвучить я свою мысль. Главное, не выдать себя никак, не спалиться... Нести нужно всякую чушь.

   - Ага. Балую.

   - Почему?

   Мана покатал по рту виски, который отхлебнул прямо из бутылки, поднял глаза к потолку.

   - Ну, не знаю... Всегда мечтал иметь домашнего зверька.

   - Мана.

   - Нравится мне твой волк, - спокойно ответил вампир, добавляя в стакан с виски лед.

   Я опешила.

   - Как это понимать?

   - Как хочешь, - пожал плечами вампир. - Открыть тебе шампанское или пусть охладится?

   - Мана, поясни мне, пожалуйста, значение своих слов.

   - По поводу волка? Нравится он мне. Что непонятного?

   - Каким образом?..

   - А ты как думаешь?

   - От тебя все время ждешь подвоха! Вот стою и гадаю - трахнуть он его хочет или пожать лапу?.. То есть, руку!..

   Мана расхохотался:

   - Цирк!.. Ни то, ни другое. Он смертник, - Мана вдруг стал серьезен, - он давно готов к смерти. А я еще жить хочу. Поэтому таким, как мы с тобой, с этим волком лучше не связываться. Будем любоваться на расстоянии. Обреченность - она, знаешь ли, затягивает...

   Я привыкла к тому, что Мана любитель напустить туману даже на самое очевидное, но на сей раз я призадумалась крепко. Вампир отказался обсуждать это дальше.

   Когда я устроилась на диване подле Маны с большим стаканом шампанского (недовольный взгляд зеленых глаз, видно, нарушение этикета ему не по вкусу) и жареными колечками из кальмара, вампир накинул на меня плед:

   - Не холодно?

   - Немного. А что смотреть будем?

   - Эээ... Есть "Форрест Гамп" и "Бенджамин Баттон". В принципе, одно и то же. Люблю пересматривать. Вот еще подборка классики, - Мана с усмешкой перечислил, - четыре части "Очень страшного кино", три части "Заряженного оружия" - или "С пистолетом наголо", "Не грози Южному Централу", "Месть придурков"...

   Классика глупейших комедий и пародий. Я тоже их любила. Честно говоря, я слегка опасалась, что Мана предложит какого-нибудь "Экс-ударника" или "На самом дне" - артхаус, короче, поэтому и запаслась шампанским в избытке. Выпью, думала я, и прикорну на плече вампира, а он пусть наслаждается тонкостью смысла... Или, цитируя русского сатирика: "Я, батюшка, тонкий режиссер, но такой тонины не видывал!"

   К счастью, мы выбрали "классику" - "Очень страшное кино". Мы неприлично хохотали над старыми приколами, глушили спиртное, ходили курить вдвоем - после первых двух сигарет уже не хотелось, но ради этого чувства единения с Маной я курила еще. В конце концов я все же уснула на руках у вампира.

   Досмотрев кино, Мана решил отнести меня в спальню, но я проснулась по пути свежей и отдохнувшей...

   Засыпая ближе к утру, я впервые за долгое время вспомнила, что значит чувствовать себя затраханной в буквальном значении этого слова.

   На следующий день мы с Маной играли в карты, глазели на снегопад, дурачились, смотрели фильм "Крутой парень" со Стивом Мартином и Эдди Мерфи, занимались любовью (ну, так и быть, сменю свое излюбленное "трахаться" на более приличное выражение Маны). Я, наконец, спела Мане "Лане мойе".

   - У тебя красивый голос, - похвалил он с улыбкой, - и песню ты на удивление выбрала. Такую... сербскую.

   Как и вчера, когда я подарила Мане краски, так и сейчас он ободряюще улыбался. Будто он видел, что я стараюсь, и пусть пока не все гладко, но он видит и ценит мои усилия. Мне и правда хотелось тянуться за вампиром - и повыше, повыше...

   Мана дорисовал меня. Нежный ангел на холсте был похож на меня процентов на тридцать. Во второй раз задаюсь вопросом - неужели вампир меня такою видит?..

   Вечером мы напились, особенно он. Мана вел себя прескверно, от смеха я один раз упала с дивана. А когда вампир решил игриво усесться мне на колени, я почувствовала, что от смеха болит плечо.

   Мне было так хорошо с Маной, так уютно и безоблачно, что я забыла о мире вокруг, об узнике в этой квартире, обо всем и обо всех.

   И все же главное... Наверное, эти день и две ночи, что я провела с Маной, куда сильнее сквозили горечью и дурными предчувствиями, нежели безмятежной радостью и дурашливостью влюбленных. Я отчего-то знала, что такое вряд ли повторится. Я слушала тревожную предгрозовую тишину - и понимала, что ничего изменить или сделать не могу.

   Когда мы лежали на исходе второй ночи, лицом к лицу, слушали вой метели за окном, Мана смотрел на меня так, словно хотел что-то сказать или рассказать... И тогда я поняла - он тоже чувствует и понимает, что скоро тревожному, но привычному нам течению жизни придет конец. Грядет буря, знали мы, и были не властны над силой рока, вращающего колесо нашей общей судьбы.

   Глава 12

  Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:   Лечить - так лечить! Любить - так любить!   Гулять - так гулять! Стрелять - так стрелять...    А. Розенбаум   Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом   Окаянной души не коснусь,   Но клянусь тебе ангельским садом,   Чудотворной иконой клянусь,   И ночей наших пламенным чадом -   Я к тебе никогда не вернусь.   А. Ахматова   И вновь парит, и вновь танцует   Мой нежный ангел, боль моя,   Но я свободу отвоюю,   - Прощай! - ей крикну, уходя.   Она смеялась, горько плача,   Всё так непросто, ведь она   Принцесса Хаоса и, значит,   С ней рядом только пустота.   М. Колесникова

   Когда Жанна и Жози везли меня домой, я смотрела в окно на проносящиеся вереницей мимо магазины, дома, автосервисы и остановки. Все, о чем я могла думать... о ком я могла думать, был Мана. Из головы не шел образ его. Вспоминала его объятия - и дрожь шла по телу. Вспоминала, как дурачились мы, отрабатывая какие-то броски через бедро, и он подхватывал меня на лету, не давая упасть ни на пол, ни куда бы то ни было еще. Вспоминала, как плясали под какую-то сербскую песню, хихикая и подпевая незатейливому припеву: "Джинджи-ринджи, бубамара, циквие жужие..." Что-то цыганское, кажется.

   И я не могла понять, почему уже так тоскую по этому всего лишь очередному мужчине в моей жизни. Или нет - не просто очередному?..

   - Гайя, ты чего такая скисшая? - услышала я голос Жозефины.

   - Папочка тебя обидел? - это уже Жанна.

   Я взглянула на них. Старшая за рулем, пялится на меня в зеркало, Жози с переднего сидения обернулась ко мне.

   - Нет, ему уже нет смысла меня обижать... - довольно рассеянно отозвалась я.

   - А раньше что, был? Ой, Мана из ничего может тысячи причин найти, можешь не рассказывать, - Жози отмахнулась, - не представляю, за что тебя можно обижать...

   Я не ответила на это довольно забавное предположение о том, что я девочка с сомнительными способностями выводить из себя.

   Дома на меня напала дикая тоска. Я ушла от сестер подальше, чтобы они не видели моего состояния. Я плакала, сидя на кровати, не понимая, что это со мной. Плохие предчувствия теснили мою душу, хотелось взвыть. Ну, или кому-то от души нажаловаться, и чтоб меня пожалели. Гай Марций Цезоний Антонин Фабий, когда же ты собираешься появиться в моей жизни?.. Ты так мне нужен. Может, ты смог бы помочь. Или хотя бы отвести беды или эту беспричинную грусть, этот страх. Хотя с чего я взяла, что он захочет это делать? С чего я взяла, что он не опасен?..

   Я включила плеер, сунула в уши ракушки наушников. Есть у меня совершенно потрясающая песня, к тому же подходящая к моим чаяниям обрести, наконец, понимание того, кто же мой отец. Называется она - "Молитва", певицы Миласы. Под слова: "Только позволь узнать его одного, только прошу - храни его одного" так хорошо плакалось...

   На следующий день, 26-ого января, я совершенно раскисла, невзирая на то, что сестренки изо всех сил старались меня поразвлечь. Мне было неинтересно смотреть кино, играть в карты. Я налила себе вина, чтобы алкогольным туманом накрыть свое беспокойство. Может, так будет лучше. Я чувствовала себя загнанной в угол, попавшей в ловушку, обреченной на что-то страшное и непонятное.

   - Ты ужасно выглядишь, - сказала мне Жанна, - что тебя терзает, Гайя?

   - Все в порядке, - неубедительно соврала я.

   - Да ладно тебе, колись, что стряслось.

   - Не знаю... Наверное, я боюсь. Наверное, я устала жить в постоянной тревоге. Наверное, мне надо почаще выходить из дома, иначе совсем свихнусь.

   - Хм... Ты же дампир. Тебе стоит тренироваться, чтобы быть увереннее в себе, пожалуй. Ты сможешь хоть как-то защищаться.

   - А как это тренировать? Я долгое время занималась спортом, но не заметила, чтоб у меня какие-то особые резервы открывались.

   - Может, и открывались, да ты не обращала внимания. Тренировать - в этом тебе может помочь патернал...

   - Кимура мало знал дампиров...

   - Он должен знать, что делать. Да и Мана знает. Тристан когда-то основательно подсел на дампиров...

   - Соленна? - я вспомнила имя самоубийцы, вздрогнула.

   - Ага, и она тоже.

   Так вот чьих это рук дело?.. Все как-то стало на свои места. Хорош же патернал Маны.

   - Тебе нечего бояться, Трисс не тронет тебя, он давно перестал забивать себе голову мифами о дампире в квадрате.

   - Я не боюсь его, - угрюмо сказала я, и снова соврала.

   Боюсь, еще как боюсь. Всех боюсь - Ингемара, Трисса, Траяна - этого вообще до дрожи, ведь он ищет меня, а я не знаю его. Неизвестность страшит. Может, мне стоит, как Соленне - просто оборвать это?.. Нет, ужасная мысль, самоубийство - грех... Мне вдруг отчаянно захотелось в церковь. Помолиться и очистить душу от грязи и страхов. Попросить Бога помочь - ведь он понимает, что я не по своей воле во все это ввязалась? Я сплю с вампиром... Не думаю, что то, что есть там, выше, одобряет связи с нечистью... Хотя почем мне знать.

   Кажется, процесс умопомешательства пошел. Я хочу замолить страхи и горечь, подозрения о том, что Бог меня наказывает за то, что я - нечистой крови, что сплю с вампиром... Думаю, мне надо отвлечься.

   Вечером, когда я только собралась поужинать с сестрами у телевизора, зазвонил телефон Жанны. После короткого разговора с Маной (я так поняла, это был он), озабоченная девушка сообщила нам:

   - Папочка сказал, что нашли логово еще одного дикого. И еще сказал, что Траян у Кимуры, где и другие наши, и хочет, чтобы мы приехали.

   Я насторожилась, не зная, как реагировать.

   - Это плохо?

   Жози, со вздохом вставая с дивана, сказала:

   - Да как бы не слишком хорошо. Надо дикого ловить, а не Мастера Европы развлекать.

   - Почему бы вместе с ним не отправиться на ловлю?..

   - Ты что, нельзя, чтоб Траян знал, что у Ингемара проблемы с дикими.

   - Ах да, совсем не подумала. Значит, пока вам надо ехать и развлекать Мастера Европы.

   - Что поделаешь... - девушки спешно собирались.

   - Мы постараемся как можно быстрее улизнуть от этого... Мастера, - Жанна с усилием сдержалась от того, чтобы обозвать Траяна нехорошим словом.

   - Мне казалось, он тебе по вкусу, - подначила я слегка вампиршу.

   - Во время войны нужно воевать, а не о мужиках грезить, - ответила Жанна.

   Я хохотнула. Что ж, справедливо. Неплохо бы и мне проникнуться точкой зрения француженки...

   - Пожалуйста, за время нашего отсутствия не вляпайся ни в какие приключения, Гаечка, - сказала Жозефина, тычась носом и дыша мне в лицо и тиская хрупкими ладошками мои локти.

   - Да, Гайя, пожалуйста... - Жанна просительно на меня поглядела.

   - Максимум, что мне грозит - помереть от переедания, - проворчала я.

   - Вот-вот, посиди и покушай, посмотри что-нибудь, а мы постараемся сбежать от Траяна как можно быстрее.

   Когда девушки ушли, я осталась у закрытой двери в глупом непонимании, что делать. Потом вспомнила, что к апрелю надо закончить книжку, с омерзением села к монитору и клавиатуре. Не отрываясь от печатания, съела свой ужин. Повествование подходило к окончанию, надо было как-то посимпатичнее закончить его. Сцена с почти гибелью одного из героев подойдет...

   Часов в восемь вечера в мою дверь позвонили. Поскольку у сестер и Маны были ключи, а никого я не ждала, то сразу же выхватила из ящика стола заряженный серебром пистолет, подаренный зеленоглазым. Ох, нехорошо это... Стоило моим охранницам уехать, как в дверь уже ломятся неприятности. Хотя чего это я, может, там всего лишь соседка или... Неважно.

   Это была не соседка, за дверью тихо ждали, пока я спрошу "Кто там?" Ваня, Саша и Ксюша. Итак, это и впрямь неприятности пожаловали.

   Я открыла им.

   - Вы же наказаны, - вместо приветствия сказала я.

   Молодежь выглядела шикарно - особенно Ксюша, как ни странно. Смерть явно пошла ей на пользу - девочка прямо светилась.

   - Можно войти? - спросила Ксеня.

   - Входите все, рада видеть тебя живой и здоровой, Ксюша, - я посторонилась, впуская детей. Выглянула в подъезд. Все чисто, вроде бы.

   - Мы-то наказаны, но пока Траян привлек всеобщее внимание к своей персоне, мы под шумок смотались из дома, - сказала Саша, сбрасывая ботинки.

   - Ты разве не рада меня видеть? - Ваня, подлиза этакий, с улыбкой вплыл в мои объятия.

   - Рада, конечно, но в прошлый ваш визит ко мне случилось ЧП...

   - Ой, ну сегодня мы трезвы и послушны, - Саша улыбалась как-то очень уж покорно, - так что все будет хорошо.

   - Я надеюсь... Как у вас обстоят дела?

   Мы прошли в зал, где я предложила ребятам размещаться с максимальным удобством. Ксюша, кажется, не была слишком рада тому, что они пришли сюда. Саша странно улыбалась, Ваня был подозрительно мил.

   - Дела? Неплохо. Если мы быстро погуляем и вернемся домой, то вообще здорово будет, - сказала Саша.

   - Скорее всего, ваше отсутствие заметят, - разрушила я их надежды.

   - После того, как Траян свалит или пойдет развлекаться со своими куда-то, все поедут ловить дикого вампира, - заметила Саша, - так что им сейчас не до нас.

   - Давно Траян вернулся?

   - Сегодня, - сказал Иван, - но меня уже успел достать.

   - Каким образом?

   - Своим присутствием на планете Земля, - буркнул Ваня.

   Ксюша метнула в него гневный взор и сказала:

   - Конечно, ведь Траян владеет тем, чем Ване так хотелось бы...

   - Заткнись, дура, - огрызнулся мальчик. Кажется, он смутился.

   Я изумилась, глядя то на него, то на нее. Ясность внесла Саша. Она уже не улыбалась, но в ее голосе была ирония:

   - Ксюша ревнует Ваню к Эстелле, понимаешь...

   - Ничего я не ревную.

   - Ревнуешь.

   Я прервала решительно их содержательный диалог:

   - А как там Эстелла, кстати?

   Иван мрачно сказал:

   - Плохо, очень плохо.

   - В то время, что они отсутствовали, - печально заметила Саша, - Эстелла как-то ухитрилась предпринять попытку самоубийства...

   Я вцепилась в стул, на котором сидела, обратясь к рассевшимся на диване ребятам.

   - Как?..

   - У нее перемотаны запястья, я сегодня застукала ее на кухне, когда она меняла себе бинты под надзором Пьетро...

   - Пьетро?

   - Он телохранитель Траяна, один из близнецов, - пояснила Ксеня.

   - Или это был Примо?.. - задумалась Саша. - Короче, один из близнецов Амандо.

   - У Примо родинка у глаза, - сказала Ксюша. - У меня просто зрение было плохое, - тут же принялась оправдываться девочка, - а теперь - идеальное, вот я и замечаю всякие мелочи...

   - Ага, или потому, что у близнецов красивые глаза и крепкие задницы? - развеселился Ваня. - Мне по херу, с кем ты заигрываешь, поверь, можешь жить в свое удовольствие, - со взрослыми интонациями в голосе уверил девочку он.

   Ксюша насупилась. М-да, нездоровая обстановка ныне в доме у Кимуры...

   - Так вот, - прервала приятелей Саша, - у нее были исчерканы запястья. Ей было неудобно бинтовать, но близнец мне запретил помогать, мол, сама натворила - сама пусть и бинтуется теперь...

   - Это ужасно, - у меня сжалось сердце. - Бедняжка, до чего ее довели.

   - Это все эта сука Траян, - со злостью сказал Иван, - если бы я мог - я обратил бы ее или спрятал.

   - И был бы убит на месте, - заметила Ксюша. Похоже, она боялась Траяна так же, как и эти двое. - "Эта сука" никогда не отпустит свою моль бледную, - теперь в ее голосе сквозила легкая зависть.

   - Эсте красива, - с укором сказала Саша, - сосали б из тебя так кровь и нервы, поглядела бы я на тебя.

   - Гайя, тебе котенок не нужен? - вдруг спросил Иван.

   - А?

   - Я котенка подобрал у ворот недавно...

   - А как он относится к тому, что живет в доме, битком набитом вампирами?

   - Нормально, - Ваня пожал плечом, - в отличие от Эстеллы, его кормить не забывают...

   Мне было очень жаль итальяночку, очень, очень. Похоже, пришла пора поговорить с Маной всерьез. Не знаю, что и как, но я хоть какие-то усилия должна приложить к тому, чтобы облегчить участь бедняжки. Иначе она умрет - как пить дать, умрет, а меня будут терзать совесть и вина.

   - Н-не знаю... Я о себе позаботиться не могу, не говоря уже о котенке.

   - Эх... Значит, поищу другого хозяина...

   - Ну так что, - прервала нас Ксеня, - мы идем на охоту или как?

   Я уставилась на нее.

   - На какую еще охоту?

   - Мы хотели позвать тебя с нами повеселиться, если хочешь, - Иван выставил руки вперед, - мы только поедим в каком-нибудь клубе и потанцуем немного - и все!

   - Нет! Я никуда вас не отпущу, вы с ума сошли, ведь вы нарушаете приказ Кима и куратора, а если что-то произойдет, то вам за это еще больше влетит...

   - Ничего не произойдет, мы будем вести себя ниже травы, тише воды! Все равно никто не узнает. И ничего не случится, обещаем, - Саша молитвенно сложила руки.

   - Нет, - я встала с телефоном в руках, - нет, нет и нет. Я звоню Кимуре...

   Я не успела даже отыскать его номер - Ксюша быстрее ветра подлетела и схватила меня за запястья. Ее глаза мстительно и весело сверкали.

   - Не надо, - мило сказала она.

   - Руки убери от меня.

   - Ксеня, - с укоризной сказала Саша, - оставь ее. Мы просто уйдем, и все.

   - Но она позвонит Киму.

   - Я еще и Мане позвоню, и сообщу, кто тут меня хватал ручонками...

   Она сжала мои запястья так, что я застонала.

   - Позво... - Ксюша не закончила.

   Саша схватила ее за волосы и рванула на себя с такой силой, что у той что-то хрустнуло в позвоночнике, и девочка закричала, выпуская меня и плюхаясь на копчик.

   - Ксения, позволь напомнить тебе, что я сплю с патерналом, а, значит, имею некоторые привилегии, - сообщила она спокойным голосом, - значит, я могу тебя наказать за нападение на дампира. Так что держи себя в руках, хорошо? И помни, что я намного сильнее тебя.

   Саша оттолкнула Ксеню так, что та едва не влетела лицом в пол. Я выдохнула. Нет, мелкую я не боялась. А вот если у возлюбленной Кимуры сорвет крышу...

   - Все в порядке, Саша, - я наблюдала, как Ксеня встает с пола. Вряд ли она станет любить меня сильнее после такого.

   - Мы уходим, - приказала Саша.

   Я набрала номер Кима, но его телефон был выключен. И Мана не отвечал. Ингемар был вне зоны досягаемости.

   - Погодите! - завопила я, пряча пистолет в сумочку и выбегая в коридор. - Я с вами!

   - С чего такая перемена? - поинтересовался Ваня.

   - С того, что за вами нужен глаз да глаз...

   Иван обрадовался, Ксеня нет, Саша улыбалась.

   - Конечно, присмотри за нами, - ласково сказала девушка, на раз ломающая хребты вампирам. Я поежилась, застегивая пальто.

   Хорошо, что мне не нужно долго марафетиться, накрашена я была с полудня, когда мы с девочками ходили за покупками в ближайший маркет. Выряжаться я тоже не собиралась - не развлекаться еду.

   За рулем была Саша - я не решилась с ней спорить по поводу того, кто водит аккуратнее. Вообще я хотела ехать на своей машине, но Иван выразил желание ехать со мной, а Ксеня быстро сказала, что тоже с нами поедет. Я уже начинаю эту девочку бояться с ее страстью к Ване и чем-то непонятным в голове. Посему я просто села в "Мерседес", который уже завела Саша.

   - Ким пообещал купить мне "Альфа-Ромео", - похвасталась она, наблюдая, как я пристегиваюсь.

   - О, класс... - рассеянно восхитилась я, потому как, опять же, я с ними не для того, чтобы разговоры разговаривать. - Слушайте, давайте договоримся заранее. Не надо никого похищать. Много не пить. И не убивать никого, ладно?

   Боже, Боже, что за дикость... Уговариваю их никого не убивать.

   - Ладно, ладно, не ссы в компот, - весело отозвался Ванечка. - Все будет пучком. Я никого загрызать не собираюсь, к примеру. А то Ким в тот раз из-за Би Уэнтворт беседовал со мной часа три, даже надоело...

   Я едва сдержалась, чтобы не выругаться злобно. Ему, видите ли, чтение нотаций надоело. А то, что меня едва ли кондрашка не хватила раза три...

   - Вот, заодно Ксеню на охоту выведем, - сказала Саша, - а то она все только фаст-фудом питается.

   - Теми, кого Ким приводит?

   - Ага...

   - Не могли бы вы хотя бы в моем присутствии не называть живых людей фаст-фудом?

   - Не обижайся, ты же к ним не относишься.

   - А я бы попробовала крови дампира, - заметила Ксеня.

   От тона ее голоса по моей спине побежали мурашки.

   - Обойдешься и человеческой кровью.

   - Интересно, а какова на вкус кровь оборотня? - продолжила гастрономические размышления девочка, не обратив на мои слова никакого внимания.

   - Ты уже и об оборотнях, и о дампирах знаешь?

   - Она вообще как хвостик за Кимом ходит, - Ваня хихикнул, - даже записывает его слова. Если бы вампиры в туалет ходили, она бы и под дверью сральника сидела, наверное, записывая лекции Кимуры...

   Я невольно улыбнулась.

   - Конечно, ведь лучше жить так, как ты - бухать и обжиматься с Джейми и всеми подряд смертными, страдать по Эстелле и дрочить на Гайю...

   Раздался звук удара, я дернулась, оборачиваясь.

   - Заткнись, дура!

   - Сам заткнись, урод!

   Ксеня дала сдачи. Теперь уже Иван врезался в дверцу авто. Машину резко увело в сторону.

   - Осторожнее! - прикрикнула на них Саша.

   Я улыбалась, стараясь не показать этого вампирам. Справившись с эмоциями, спросила:

   - Так ты, Ксюш, обстоятельно подошла к своей новой жизни? Учишься?

   - Я в школе лучше всех училась, - неожиданно созналась она. - На Олимпиадах побеждала. Даже на республиканской по математике однажды.

   - Ого!

   - У вампиров нет олимпиад, но наш возраст говорит сам за себя. И я собираюсь прожить очень долго.

   Ксеня не добавила: "И еще сплясать на ваших могилах", но это и так было ясно. Очень правильный подход, я тоже сторонница принципа "Все умрут, а я останусь".

   - Наверное, родители тяжело переносят твою смерть...

   - Не-а, - легко сказала девочка, - у них своя жизнь, им не до меня.

   Я не стала уточнять ничего. В том числе, не стала спрашивать, что имела в виду Ксюша под словами "дрочить на Гайю". И под словами "обжиматься с Джейми". Хотя вот это последнее как раз стоило бы уточнить...

   Саша привезла нас в один из модных, относительно новых клубов чуть ниже среднего уровня. Вряд ли тут можно встретить сына миллиардера или дочку депутата, не найдется и идейного любителя клубняка или транса - честно говоря, я плохо разбираюсь в этих музыкальных стилях. Вот мой брат Лука - другое дело...

   Зато здесь я увидела массу вполне обеспеченных студентов, среди которых было мало моих ровесников или людей постарше.

   - Много не пить! - зашипела я на ухо Ивану, хватая его, устремившегося к бару, за локоть.

   - Ага, а тебе бы не помешало, идем, - и он увлек меня за собой.

   Мы выпили по горящему коктейлю-шоту, причем я сделала это столь неуклюже, что трубочка оплавилась в напиток. Ваня справился лихо и с этим, и с последующим шотом.

   - Где Саша и Ксеня? - обеспокоилась я, разыскивая их взглядом.

   - В туалете, наверное, носы пудрят.

   Иван жадно рыскал глазами по залу. Я также рассматривала всех этих милых мальчиков и девочек, пляшущих под какой-то ремикс какого-то ремикса.

   - Девочка-блондинка в черном платье, - вдруг сказал Иван, склонясь к моему уху.

   - А?..

   - Возле здоровой такой девки жопастой танцует, чуть правее нас...

   Я увидела хрупкую блондиночку в черном платье классического покроя. Она отличалась от всех, даже от подруг, с которыми рядом выглядела как тонкая этрусская статуэтка подле кособоких кричаще-ярких ваз китайского производства 90-ых годов прошлого века.

   - Она похожа на Эстеллу. Слегка. Я пошел.

   - Погоди!.. - я удержала его за руку, не зная, правда, что сказать.

   Мне хотелось дать ему понять, что эта девочка - хорошая, и трогать ее не стоит. Мне казалось, она из тех девочек, что читают о чайке Джонатане и даже цитируют эту книгу, слушают Синатру, пьют лишь мартини, любят фотографировать голубей и позабытые памятники, а также пишут трогательные и мудреные стихи на философские темы. Я не слишком-то жалую таких, но я тоже какого-то рода хорошая девочка, поэтому...

   Вот только как до Ваньки-дурачка безбашенного это донести?

   - Вань, может, попроще кого-то подыщешь?..

   Невыносимо б...дские и веселые глаза мальчика смотрели на меня довольно отстраненно уже. Он взял мое лицо в руки и наградил смачным поцелуем прямо в губы. Я опешила, едва не свалившись с высокого барного стула.

   - Я обещаю быть очень нежным... - сообщил он и ринулся к своей жертве.

   Я повернулась к бармену и жестом попросила подойти.

   - Текилы.

   Нет, я с ними свихнусь. Выпив текилу и расплатившись (Иван не платил принципиально), я побежала на поиски Саши и Ксюши. В туалете я их не обнаружила.

   Позвонила еще раз Мане и Киму. Мои звонки игнорировались. Что ж, обозлилась я, сами виноваты...

   Вернувшись к бару, я попросила бокал вина, чтобы не выглядеть совсем уж неуместно среди этой хмельной веселой толпы. Простая серая туника и черные джинсы - не самый лучший выбор, когда вокруг даже парни в белом и ярком. Я отпила вина, наблюдая за Ваней, который полутанцуя, полукачаясь беседовал с блондинкой. Она тоже уже забыла о танце, хотя какие-то пятнадцать минут назад весьма лихо и красиво извивалась под музыку. Девушка хихикала, прикрывая рот ладошкой, а Иван с улыбкой что-то говорил ей на ухо. Длинноволосый блондин в черном - он тоже выделялся из толпы. Он поправил прядь волос, заправляя ее за ухо - на руке у Ивана был почти такой же перстень, что и на моей. Хм, видимо, Ким предпринял кое-какие меры для идентификации местонахождения своих детишек. Правильно сделал.

   И все же, где девочки? Не нравится мне их отсутствие, что-то они затевают. Или я просто стала параноиком.

   Наверное, параноиком, потому что вздрогнула от голоса, раздавшегося над моим ухом:

   - Привет.

   Парень. Симпатичный. Даже красивый, хотя на мой вкус слишком смазлив. Вдруг вампир?.. Наверное, вампир, потому что нормальный симпатичный смертный в клубе вряд ли подойдет к девице, сидящей с напряженной и перекошенной мордой, постоянно стреляющей по залу глазами. Хотя, может, поэтому и подошел - решил, что дурочка какая-то забитая. Лицо у парня было почти такое, как у Ивана - явно собирался позабавиться с хорошей девочкой.

   - Привет, - я удостоила его взглядом и вернулась к своему дозору.

   - Можно составить тебе компанию?

   - Я жду кое-кого, прости.

   - Вот! Как раз составлю компанию.

   Я покосилась на парня как можно более угрюмым взором и ничего не ответила.

   - Ты что пьешь? Вино? - он уселся рядом со мной на свободный стул, картинно откинул стильно остриженные каштановые волосы со лба и кликнул бармена.

   Следующие полчаса он пытался привлечь мое внимание, чем довел меня почти до стадии белого каления. Один лишь раз я отвлеклась на его довольно смешную шутку - как Иван с блондинкой в мгновение ока исчезли из зала.

   - Слушай, мне идти надо, - я постаралась сдержать раздражение, рвущееся наружу. - Спасибо за вино и все такое...

   - Постой, - он явно был изумлен, - куда ты?..

   Что, редко динамили тебя, братишка? Я дежурно улыбнулась ему:

   - Мне надо идти, понимаешь? Срочно.

   Тут к нам подплыла солнце-Саша с горящими глазами. Она была пьяна вдрызг - это можно было определить с расстояния трех метров.

   Я всплеснула руками. Ну да что же это такое, господа присяжные заседатели?! Опять проблемы на мою несчастную голову?!

   - Саша! - услышала я изумленный вскрик моего недавнего докучливого собеседника. - Ты же... умерла!

   О нет... Только этого еще и не хватало.

   - Ее зовут по-другому, ты ошибся, - я попыталась было перехватить Сашу на полпути к барной стойке, но она застыла, пошатываясь и пялясь на парня.

   - Леша, - сказала она. И тон голоса не предвещал ничего хорошего.

   - Твою!.. - я бросилась к ней и зашептала на ухо:

   - Немедленно внуши ему, что он ошибся, слышишь?!

   Вместо этого девушка совершила нечто совершенно необъяснимое. Она прижала ладонь тыльной стороной к губам, пьяно всхлипнула и бросилась со стоном прочь.

   Я в ужасе, не зная, что делать, накинулась на парня по имени Леша:

   - Ну вот, расстроил бедную девочку, у нее сестра по имени Саша умерла недавно!..

   Он стоял бледный, с расширенными глазами.

   - У Саши не было сестры, - проговорил он, - и это точно была она, я узнаю ее из тысяч...

   Твою же мать, час от часу не легче! Я отбежала к туалету, где было потише, начала набирать номер Саши. Она не брала трубку.

   Тут, когда я в отчаянии уже хотела просто сесть и напиться, предоставив детишек самим себе, из-за угла - из мужского туалета - вырулила Ксеня.

   - Ксюша! - я бросилась к ней. Девочка была трезва. - У нас ЧП!

   - Какое? - испугалась она.

   - Там парень узнал Сашу, сказал, что она умерла, но это она, - сбивчиво пояснила я, - а Саша убежала почему-то. Срочно - внуши ему, что он ошибся.

   - А я плохо умею еще...

   - Ну хоть попытайся, черт! Вон там, у стойки, - я подтащила девочку к двери, ведущей в зал, - видишь? В пиджаке таком легком и футболке... Лешей зовут.

   - Вижу, - мрачно, но решительно отозвалась Ксеня. - Я пошла.

   Слава Богу... Я прислонилась к стене, облицованной желтоватой плиткой. Надо посетить уборную.

   В туалете меня ожидал еще один сюрприз. В одной из кабинок кто-то явственно стонал в два голоса. Один из голосов принадлежал Ивану. Покраснев, я шмыгнула в другую кабинку, стараясь не прислушиваться к звукам секса. Шум спускаемой воды заглушил безобразие, происходящее тут, где постоянно шастают девчонки-студентки парочками и кучками. А если охрану позовут?.. Хотя, наверное, Ваня так боится эту охрану, как я - выщипывания бровей.

   Не успела я, вымыв руки, выскочить из туалета, как навстречу мне попалась Ксеня. Она почти тащила на себе Лешу.

   - Ты что делаешь?! - зашипела я, отмечая какое-то бессознательное выражение лица парня, он будто спал с открытыми глазами.

   - Что-что?! - тоже шепотом заорала она. - Плохо как-то получилось, видишь, потерялся он...

   Я помогла Ксюше втащить Лешу в женский туалет, с запозданием уразумев, что она вряд ли будет рада обнаружить там Ивана с другой девушкой.

   Так и вышло. Пока я пыталась сунуть тело Леши в одну из кабинок, Ксеня уже тарабанила в дверь той, где укрылись бесстыдные белокурые любовники.

   - Ксюша! - крикнула я. - Лучше бы ты на шухере постояла, пока я его спрячу!

   - Ваня! - вопила Ксеня, бросаясь на дверцу. - Немедленно выходи, и бл...дину свою вытаскивай!

   Я снова ощутила, как туман искусственности происходящего окутывает меня. Ну что за падлы эти кровососы, а?! Поубивала бы всех - на месте...

   Когда Иван осмелился выползти из укрытия, Ксюша накинулась на него и вмиг расцарапала лицо. Блондинка, миловидная, зеленоглазая, красная, как вареный рак, попыталась было прошмыгнуть мимо Ксюши в дверь, но та, с диким воплем швырнув Ивана в сторону, молнией повернулась и схватила девушку за волосы. Я выронила Лешу, которого почти усадила на унитаз, и ринулась к Ксюше. Блондинка завизжала, как резаная, когда Ксеня впилась в ее шею, прижимая девушку к стене. При моей попытке оторвать Ксюшу от ее жертвы вампирша с рычанием отшвырнула меня одной рукой. Я отлетела на гладкую стену, слава Богу, а вот Иван ударился головой о металлическую сушилку для рук и теперь пытается собрать шарики и ролики и запихнуть их назад в черепную коробку.

   И вот среди всего этого кукана, когда я ползу к выроненной сумочке, чтобы взять из нее пистолет, ибо Ксюша, видимо, решила загрызть несчастную блондинку насмерть, когда две эти девушки у стены издают поистине жуткую какофонию звуков, когда Иван с трудом отрывается от пола, а бесчувственный Леша окончательно соскальзывает с краешка унитаза на пол - в этот момент открывается дверь. Я вижу с большим любопытством заглянувшую и тут же исчезнувшую девушку. Быстро-быстро достаю "Келтек", он с глушителем, слава Богу.

   - Ксеня, последний раз прошу - отойди!

   Кто там слушается презренных смертных... Поэтому я, почти не целясь, стреляю в отставленную для упора о пол ногу Ксюши.

   Странным образом в этот момент в туалете появляются двое - та самая девушка и молодой человек. И парочка видит, как я стою, наставив на Ксеню пистолет, а та корчится на полу.

   Странным образом - это я сказала потому, что, наверное, в тот момент колесо судьбы тронулось с места все же в мою сторону. Если бы тех двоих не ввел в замешательство мой выстрел, то, наверняка, наша встреча окончилась бы за две секунды - и я лежала бы с пулей во лбу... Ох, да и встреча эта, как поняла я позже, была поистине судьбоносной...

   У них не было на лицах ни страха, ни упрека - рыцари в черных плащах, из-под которых они только что извлекли оружие. Ксеня получила пулю в сердце, из-за чего замерла на полу. Я привалилась к дверце туалета, не зная, как реагировать и что сказать.

   - А этот - вампир? - спросил мужчина, стриженный почти под ноль, с высокими скулами и шрамом на лице.

   - Нет, - соврала я, - они с блондинкой целовались тут...

   Блонди лежала, кажется, с трудом приходя в себя. Когда Лысый и девка присели над Ксюшей, причем, Лысый достал из-под плаща нож-тесак, я поняла, что выбора у меня нет, их надо убить.

   - Она врет, - вдруг сказала девка, подымая на меня глаза, - я чувствую, что он вампир.

   Ох нет. Вот в этот момент я поняла, что выбора у меня нет. К счастью, оклемался Иван: он снес на пол девку, сидящую на корточках лицом ко мне, а я ударила пистолетом по затылку Лысого. Чтобы вы думали?! Девка отбросила Ивана, врезав ему крепко в лицо, а Лысый лишь охнул, мигом восстанавливая равновесие и взвиваясь на ноги.

   И еще раз прошу прощения. В ЭТОТ момент у меня не стало выбора. И я выстрелила сперва в Лысого, а потом в целящуюся в меня девку. Ему попала в живот, ей - в плечо.

   Не знаю, о чем я думала в тот момент. Наверное, не о христианских ценностях. Единственное, что я понимала - эти люди слеплены так, что и умирая постараются унести с собой на тот свет побольше вампиров. Поэтому я тут же совершила два контрольных выстрела - в лоб этих, как я решила, медиков...

   - Иван, быстро, - я спрятала пистолет в карман, падая перед Ксюшей на колени, - девушке внуши, что ничего не было.

   Блондинка, как я заметила, в полном ауте сжалась у стены. Хотя бы ее пожалеть надо. Ваня опустился перед ней на колено и что-то забормотал.

   Я попыталась пальцем выковырять пулю из груди Ксюши. Бесполезно. А ведь уходить надо, неизвестно сколько медиков здесь еще...

   - Ваня, нам надо как-то выйти отсюда, и побыстрее.

   Дверь туалета начала открываться, Иван с перепуганным лицом налетел на нее и захлопнул.

   - Через окно только... но там решетка... - я еще раз набрала дрожащими руками номер Саши, потом Маны.

   О чудо! Он взял трубку!

   - Гайя...

   - Стоп! На нас напали медики, срочно ищите нас! Мы в клубе... - я сказала адрес и название клуба. - Но мы постараемся сбежать отсюда. Я убила двоих.

   И я бросила трубку. По голосу ли моей крови, по перстням ли - но Мана и другие должны будут найти нас. Иначе...

   Ваня без церемоний и стеснения открыл окно, вырвал довольно хлипкую решетку и сильным ударом так загнал ее под дверь, что открыть туалет теперь будет несколько проблематично. Сталь въелась и в дерево двери, и в пластик пола.

   Иван взвалил на руки Ксеню, пока я в спешке вытирала то, за что мы могли хвататься руками. Хотя это глупо - без вмешательства вампиров следов не заместь...

   Ваня скинул Ксюшу вниз, за окно. Я даже не возмутилась - не до того было. Он спрыгнул сам, словил меня, снова взял на руки Ксюшу, и мы потрусили несмело к стоянке.

   - Это были медики? - спросила я.

   - Думаю, да. От них пахло химией...

   Наверное, будь они охотниками - то есть, оборотнями, Ваня понял бы это.

   - Я чую Сашу, - сказал он, когда мы стали за уголком летней площадки, примыкавшей к клубу.

   Я написала ей СМС с текстом "SOS".

   - Да где же она, у нее ведь ключи?! - зашептал Иван. - Я предлагаю смываться, а Саше написать, чтоб тоже валила оттуда.

   - Ты с ума сошел?! Бросить ее тут?! Пьяную в хламину...

   Словно из ниоткуда появилась Саша, я даже вскрикнула от неожиданности, когда она вырулила из-за угла.

   - А за мной гнались, чтоб вы знали, - с ходу сообщила она, - а теперь гонятся за нами, так что вперед!

   Не знаю, что думают себе вампиры, но я так быстро бегать не могу.

   - А машина?..

   - Попробуем вокруг клуба обежать и добраться до нее...

   Саша схватила меня за локоть и побежала так, что мне пришлось взмолиться о пощаде. Иван уже заворачивал за угол здания - судя по цветам, супермаркета одной из наиболее широких сетей в городе. Ну вот почему все так идиотски получается...

   - Нельзя кругом идти, - сумела сказать я, когда мы замедлились, пересекая площадку перед маркетом.

   - Почему?

   - Загонят...

   В моем кармане завибрировал телефон. Саша утащила меня в тень крытой парковки, которая была довольно многолюдна в этот час.

   - Да? - звонил Мана. Даже при звуке его голоса меня не покинул страх.

   - Там рядом - больница с заброшенным санпропускником, как раз по пути вашего следования. Бегом туда!

   Саша слышала все, она обхватила меня за талию и ринулась за Иваном.

   Не знаю, насколько хорошей была эта идея. Что стоило гонящимся за нами перебить нас всех в темных коридорах нашего импровизированного убежища?..

   Заброшенным оказался не только санпропускник, но и здание небольшой больнички. Лишь когда мы пересекли забор больницы, Саша пробормотала (мы осторожно крались в кустах, Иван матерился на Ксюшу, а я тряслась то ли от холода, то ли от нервов):

   - Фу... Ну и запах...

   Спустя минуту мы проникли через треснувшие стеклянные двери в больницу. Запах, стоявший там, просто ужасал. И тут мне стал ясен замысел Маны. Вонь химикатов частично позволит нам затеряться в здании. А, может, они токсичны - а медики ведь смертные. Как и я. Однако сейчас не время было думать об этом.

   Изумляло, что нас еще не нагнали. И почему вампиры так долго до нас добираются?!

   На какую-то кушетку, сиротливо стоящую в уголке помещения, заливаемого лунным светом, Иван уложил Ксюшу. И пальцами вынул из ее сердца показавшуюся пулю. Девочка захрипела от боли, возвращаясь в мир живых. Ну, почти живых.

   - Мама... - прошептала она. - Я думала - мне конец...

   - Погоди, - пообещала я, - еще не вечер. Ваня, пулю в карман, чтоб следов никаких. И идемте уже.

   Саша впала в какой-то ступор. Теперь уже мне приходилось волочь ее за собой.

   Минуя лестничные пролеты, я велела Ивану вести нас на источник ужасного запаха, расползшегося по коридорам больницы. Наверное, в этой шумихе с дикими вампирами Мана и другие так досконально изучили все заброшенные помещения в городе, что...

   От мыслей меня отвлекли до странности близкие шаги. Вампиры передвигаются быстрее, значит, это медики.

   - Бежим! - шепотом крикнул Иван.

   Нелегко убежать на каблуках, да еще и с раненым вампиром на каблуках, да еще и с Сашей, которая, видно, решила, что все напрасно.

   Мы попали в довольно широкое помещение. Оно разветвлялось на выход на маленькую лестничку, заканчивающуюся дверью в подсобку, и три коридора трезубцем, коротких, один из которых заканчивался балконом, а два других - тупиками. У стены одного из коридоров стоял старый стол, несколько сломанных откидных больничных стульев и кривобокая тумба.

   - Ваня, помоги! - я принялась городить баррикаду из старой мебели меж стен того коридора, что заканчивался балконом. Он как раз был средним из разветвлений этого странного помещения.

   Мы опрокинули стол, подперли стульями и тумбой. Луна в балконное окно светила мне в спину.

   - Ребята, я постараюсь от них отстреляться, но тянуть нужно до последнего, ясно?

   - Я постараюсь кому-нибудь голову оторвать, - мрачно сказал Иван, - не знаю, правда, скольким успею.

   - Нет! Нет и нет! Сидеть тут до последнего, понял?! Девочки, вы поняли?!

   Нет, я не боялась. Мысленно я приготовилась к смерти. Я боялась за этих троих. Ладно, за Ксюшу меньше. Но я не хотела, чтобы они погибали. Мана... Меня пронзила тошная тревога - не моя. Его. Я постаралась думать о нем изо всех сил - пусть он знает, что я еще жива.

   Я мало что помню из последующих минут. В лунном свете на удивление хорошо были видны силуэты ворвавшихся вслед за нами в этот тупичок. Первое, что я сделала, не давая им опомниться - это выстрелила в первую же приглянувшуюся темную фигуру из-за угла. Целилась в светлое пятно лица. Спряталась. Села. В стане врага началась паника, впрочем, быстро утихшая.

   А!.. У них было мощное оружие - автоматы или пулеметы. Мало того, что я почти оглохла, так еще и поняла, что моей баррикаде не выстоять и минуты. Мана, горячо взмолилась я мысленно, быстрее, прошу!.. И - как посторонний раздражитель в моей голове - его уверенность, что успеет, и отчаянная жажда убивать...

   Я не видела, как они пришли, лишь услышала, наконец, как смолкли очереди, и раздались крики и выстрелы. Я подползла так, чтобы выглянуть из-за баррикады. Очевидно, что война идет на скорость. Все закончится быстро. На всякий случай нам стоит попытаться уползти поглубже в тупичковый коридор, что был напротив того, в котором сидели мы. Краем глаза, пытаясь что-то разобрать на поле боя, я заметила, что враг засел и в том ответвлении, что ведет к подсобке. Оттуда им было очень удобно целиться в нас четверых.

   - Туда, - прошипела я, возвращаясь к троице перепуганных вампиров.

   Откровенно говоря, не знаю, как все эти стычки проходят, но медики мало что упускали. В том числе и наше шевеление в сторону. Даже не знаю, как заметили - баррикада перекрывала весь коридор.

   Словом, в тот миг, когда мы вереницей переползали в другое укрытие, что-то упало на пол, ударив меня пребольно по руке.

   Я не успела ни вскрикнуть, ни сказать что-то ползущим впереди меня - например, чтоб они молнией неслись куда угодно отсюда. Был лишь мой взгляд вниз - граната. А дальше... Не знаю, что это было, но без лишних эмоций и движений, через полсекунды после того как я увидела "лимонку", я среагировала - и она уже летела, брошенная мной, в то помещение, где засели медики. Грохот взрыва накрыл все, я сжалась за баррикадой, ожидая, что сейчас здание на хрен рухнет, похоронив нас под обломками...

   Ничего такого не произошло, но зато я увидела свет, зажегшийся там, за моим укрытием. И было тихо.

   Я выглянула. Конечно, сомневаться в победе Триариев было глупо, но...

   Большой кемпинговый фонарь осветил мрачное вонючее помещение. Джейми сидел на полу, он был ранен в ногу. Ингемар держался за плечо, Мана присел на корточки над ножом выковыривающим пулю из бока Эриставом.

   Еще... еще - из всех тех, кто носил темные плащи и автоматы, в живых ныне был один... точнее, одна. Я вышла из-за баррикады. Дойна и Эдгар держали на прицеле молодую женщину с коротким каре темных волос. Ким смотрел на нее, опустив катану. Стараясь не наступить ни на что (и не приглядываться к кровавому месиву под ногами!), я застыла у стены.

   Девушка-медик сняла с себя автомат.

   - В нем нет патронов, - сказал Мана. Наверное, эта фраза предназначалась мне, вышедшей из укрытия.

   Медичка бросила автомат на пол. Ким, держа катану так, чтоб она не мешала, направился к девушке. Та дернула вниз застежку камуфляжной кофты, обнажая шею и грудь. Я изумилась. Медик подставляет шею вампиру?.. Это, может, что-то вроде почетного способа смерти у них?

   Ким, подойдя, положил руку на шею девушки. Я, привалясь к стене, напряженно следила за ним.

   - Правда, ты хочешь жить? - спросил он.

   Девушка смогла лишь кивнуть. Она до дрожи боялась Кимуру.

   - Скажи.

   - Хочу... - услышала я надтреснутый севший голос.

   Ким легко и непринужденно сломал ей шею. Мерзкий звук ломающихся позвонков - второй раз за день... Я прикрыла глаза.

   - Эта наркоманка и правда думала, что ты будешь пить ее кровь? - голос Джейми, усталый и злой. - Они ж на вкус как срань...

   - Алло, - голос Ингемара, - нужна уборка... Адрес...

   Саша, Ваня и Ксеня тоже вышли ко всем. Мана вытирал шашку об одежду одного из лежащих на полу. На меня зеленоглазый не смотрел. Ким приводил в порядок катану. Эристав помогал Джейми с пулей, застрявшей в его ноге.

   - Все целы? - спросила у нас Дойна, пряча пистолеты под курткой.

   - Да.

   - А туда лучше не заглядывать, - спокойно предупредил Эдгар, когда я пошла посмотреть, какие цели сняла моя граната... Что со мной? Такого хладнокровия я от себя не ожидала.

   Впрочем, они враги. Они хотели убить меня. И жалеть их не стоит.

   Ким вернул катану в ножны, подобранные с пола на входе. Мана все еще возился с шашкой. Азиат взглянул на своих детишек. В комнату вошли Жанна и Жозефина, обе с холодным оружием в руках.

   - Ты жива?! Гайя!

   - Жива, жива...

   И тут Мана вскинул на меня глаза. И какой же яростью полыхали они! Я даже опешила.

   - Так, можете начинать рассказывать, - сказал Кимура.

   И тут Мана, на ходу загоняя в ножны клинок, рванул ко мне с такой скоростью, что я не успела ничего понять или сделать. И в следующий момент пощечина страшной силы снесла меня с ног.

   - Три! Три юных вампира могли погибнуть!.. - услышала я его шипение.

   Сквозь пелену боли вижу лишь, что Иван бросился ко мне, Мана, явно намеревающийся еще что-то со мной сделать, хватает его за горло, пытаясь отшвырнуть, в руку Маны вцепляется Кимура. Пытаясь подняться на локте, слышу голос патернала:

   - Не трогай моего сына, хорошо?

   Мана вырывает руку из захвата Кимуры, но тут и Эристав, и Ингемар вмешиваются:

   - Так, всем молчать и слушать! - говорит зло Ингемар, а Эристав успокаивающе хлопает по плечу Ману, который играет с Кимурой в "кто кого переглядит". - Не хватало еще, чтоб мои правая и левая руки передрались! Вы не оборзели, друзья?!

   Опомнились, Ким подал руки мне и Ване, чтоб мы встали с пола, Мана, заскрипев зубами, ринулся прочь из помещения.

   Встаю, опираясь о руку азиата. Мне противны все эти лица вокруг.

   - Гайя... - Жозефина пытается меня обнять.

   - Не прикасайся ко мне, пожалуйста, - поднимаю руки вверх, отстраняя от себя всех, кто может захотеть облапать дампира, нуждающегося в утешении.

   - Уходим отсюда, - сказал Ингемар, жестом предлагая мне идти вперед.

   Молча выхожу, пытаясь не шататься. Возвращаюсь, так как забыла сумочку. Тем временем вампиры медленно покидают место бойни. Поскальзываюсь на каком-то фрагменте тела... Едва не падаю, но меня успевает схватить Джейми. Обретя равновесие, снова делаю отстраняющий жест руками. Американец молча отпускает меня.

   На улице нас ждут подоспевшие с машинами другие вампиры.

   - Так, в двух словах - как все началось? - спросил Ингемар.

   Иван путано рассказал ему.

   - Но как медики вас вычислили?

   - Там был парень, - сказала Саша, - который узнал меня и сказал, что я умерла. Наверное, рядом сидел кто-то из...

   - Нет, - перебила ее Ксеня, - когда Гайя попросила меня зачаровать того парня, меня услышал сидящий рядом лысый мужик. Которого Гайя застрелила...

   Ингемар взъерошил волосы рукой.

   - Короче, сейчас мне нужно уладить кое-какие дела в этом злосчастном клубе... Надеюсь, журналисты еще не подоспели. Мана, переговори с Гайей, потом расскажешь мне происходящее ее словами...

   - Переговорю, не сомневайся, - спокойно уже сказал Мана.

   - Нет, не переговорит, - возразила я.

   - Так, все по машинам и валим по домам, - сказал Ингемар. - Эристав, со мной пойдешь?

   - Гайя, быстро в машину, - голос Маны все еще был спокоен.

   - Я пойду домой пешком.

   - Не кажется, что твой лимит своеволия исчерпан на год вперед, женщина?

   Я смотрю на него - и не понимаю. Кто он? Кто это стоит передо мной сейчас, схватив меня за руку, и тянет к машине? Неужели когда-то этот мужчина смеялся моим шуткам, готовил мне сендвичи, рисовал меня похожей на ангела?.. А теперь он чужой и страшный - он все же вернул мне ту пощечину... Еще и сверху досыпал, так сказать...

   Ужаснувшись, непроизвольно выдергиваю руку из его руки. Что же это, что же? Я почти готова сесть в его машину и поехать к нему домой. Я словно хочу сейчас нестись по следу исчезнувшего человека - которого я, наверное, даже могла бы полюбить... Я готова ехать к нему, неизвестно что терпеть снова - боль, унижения?.. Пусть только завтра утром он снова, надев маску ясного принца, поцелует мои раны, смешает свой коктейль, сыграет мне на пианино или гитаре... Как в той песне: "Он возьмет и приласкает, после - выставит за дверь, он не любит, он - терзает, потому что это зверь". Ах!.. Предупреждала же меня мачеха, говорила о женщинах, что ползли за ним, умоляла не любить его...

   - Гайя. Немедленно. В машину.

   В голосе уже нет ни одной теплой или хотя бы знакомой мне нотки. Обычно вслед за этим тоном приходила мука от укусов зеленоглазого.

   И в этот момент я, если можно так сказать, весьма отчетливо увидела, в какую пропасть рухнула за неполные два месяца - и ужаснулась снова. Я боюсь выходить из дома, я стала сторониться людей и остерегаться их. При каждом телефонном звонке сердце уходит в пятки, а при звонке в дверь меня едва ли не кондрашка бьет. Я стала плаксивой, пассивной, эти две дочки Маны сами меня "безвольным мясом" назвали. Я бросила каратэ, я возненавидела то, чему была верна всю жизнь - свои сказки о любви вампира и смертной...

   За все это я могла сказать "спасибо" лишь Мане. Он превратил меня в тряпку, в амебу, в кусок безвольного - ха-ха - мяса... В источник вкусной дампирьей крови, всегда готовый и покорный.

   И в тот момент, сжимая кулаки в карманах, куда я сунула их, чтобы не дать Мане хватать меня за руки, я кое-что вспомнила, наткнувшись на пистолет.

   С детства помню, как папа любил слушать Александра Розенбаума. А мне такая музыка казалась огромным часовым механизмом с кучей шестеренок: сунь только голову - и раздавит. Да и так ясно, что музыка не для маленьких девочек...

   И вот однажды - мне было уже 22 года - как-то вечером страстно захотелось послушать Розенбаума. В тот день для меня не то чтобы закончилось детство - для меня началась взрослая жизнь. Я поняла, что уже стала самостоятельной молодой женщиной, о которой не должны более заботиться мама и папа, дуть на сбитые коленки и давать денежку на луна-парк. Теперь эта молодая женщина должна сама себе зарабатывать на веселые качели и врачевать свои раны тоже сама. И это было счастьем - осознавать, что я - хозяйка своей жизни, было счастьем понимать, сколь многое ждет меня впереди и чего я в силах добиться!..

   Так я думала тогда, три с чем-то года назад, лежа на кровати с книгой "Эммануэль", стаканом вина и сигаретой, слушая розенбаумовскую "Утиную охоту":

  Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:   Лечить - так лечить! Любить - так любить!   Гулять - так гулять! Стрелять - так стрелять...

   За прошедшие с того вечера годы мне приходилось делать куда более взрослые вещи, нежели чтение порнушки за вином и сигареткой. Любить - так любить, гулять - так гулять, стрелять - так стрелять... И во всем была лишь моя воля.

   А когда я поняла, до какого уровня зависимости довели мою тщательно выпестованную личность (лечить - так лечить, любить - так любить), тогда я почувствовала, что должна все изменить (гулять - так гулять, стрелять - так стрелять)...

   И я выстрелила. Выхватив из кармана (ирония судьбы!) тот пистолет, что Мана сам мне дал, я принялась в упор всаживать в него пулю за пулей.

   Увы, после третьей, когда зеленоглазый уже корчился на земле, мои не дрогнувшие ни разу руки резко увели вверх.

   - Хватит, Гайя! - Джейми, с досадой подумала я, не лезь во что не просят...

   - Убери от меня руки, Нолан.

   - Отдай пистолет.

   - Я не стану больше стрелять.

   Мана поднялся с земли с помощью Жанны и Жози.

   - Ты как?! - бедная младшенькая едва ли не плакала, глядя то на меня, то на папочку.

   - Все... пройдет, - надо же, как достойно и философски он держится.

   - Никогда больше, Депрерадович, не смей ко мне прикасаться. Надеюсь, вопрос с тем, пойду я домой или поеду, решен? - вопросила я молчаливое и хмурое вампирское кодло, взирающее ныне на меня.

   - Ступай, Гайя, - сказал Ингемар, - утро вечера мудренее.

   Мертвый князь спокоен как удав.

   - Гайя, может, тебя провести, поздно... - начал было сердобольный Джейми, но я, уже уходя, снова услышала голос Мастера Киева:

   - Джейми, сейчас я бы посоветовал криминальным элементам остерегаться попадаться ей, так что успокойся.

   Я поймала такси, едва выбралась к более-менее оживленному участку этого района. Мне было плевать, что водитель косился на мои грязные колени и руки. Крови на одежде я не заметила, и то ладно.

   Вплоть до самого дома я не чувствовала ничего. Вообще. Пыталась подумать о том, скольких людей убила сегодня. Сердце слабо ёкнуло - и все. Ни тоски, ни жалости, ни стыда, ни совести. Хах, еще и шутить сама с собой пытаюсь. А этот невероятный финт, которым я вернула медикам их гранату? Может, это мои дампирские инстинкты начинают пробуждаться. Вспомнились слова Маны: "Кто он, вампир, давший тебе этот стремный характер?" Ох, и прав был зеленоглазый, что крепко задумывался над этим...

   Даже при мысли о Мане ничего не дрогнуло в душе.

   И лишь когда я переступила порог своей квартиры, закрыла дверь на замок и бросила испачканную сумку на пол... Вернулось отчаяние. Как мне жить теперь, когда ни себя, ни его не осталось?! Налила себе вина, выпила. Налила еще. И ходила по квартире, металась, заламывая руки, роняя сигаретный пепел на ковер.

   Пришла СМС. Писал Мана. Увидев его номер, я вздрогнула и облила вином кресло, на котором лежал мой телефон. СМС гласила: "Я стою внизу. Твой последний шанс". Ответила: "Это все". Он написал: "Что ж, намек был прозрачен. Не прикоснусь. Того же жду от тебя". Он теперь еще и жертву из себя строить будет?!

   В гневе я ругала его, но когда почти прикончила бутылку вина, то поняла, что все, что было мне так дорого и драгоценно, тот, подобного которому я не встречала, то, чего многие даже не узнают никогда в жизни - Мана, мой Мана... теперь мертв. Я похоронила его по своей воле - так же, как делала все в своей жизни.

   И оплакала. Была у меня такая песня - ох, снова... Что поделать, эмоциональный посыл чужого творчества для меня годился лишь как фон моей жизни. Так вот, песня - такая романтичная и красивая, о том, как вампир приходит к любимой ночью, а она просит его забрать ее с собой, сделать вампиром. Он отвечает любимой, мол, прости, я не могу, и решает сгореть с первыми лучами солнца, чтобы никогда более не нарушать ее сон.

  В тишине ночной будет слышен голос нежный твой,   Просит об одном - чтоб забрал ее с собой.   Я отвечу: "Нет! Там нет солнца, только мрачный лунный свет...   Ты прости меня, но с собой забрать я не смогу тебя..."

   И я рыдала под эту тоскливую песню, жалея о гибели чужой любви, потому что если бы начала жалеть о своей, то умерла бы от боли.

   В следующие несколько дней меня никто не трогал, мне не звонили, не писали, не приходили в мой дом. Все еще мертвая внутри от пережитого, я совершила один очень правильный поступок.

   В последний день января я позвонила Ивану часов в шесть вечера. Я не спрашивала, что произошло у них в ту ночь еще, не интересно мне было и наказание, которому подвергли его и девчонок. Я спросила:

   - Ты мне нужен. Помоги.

   - Меня из дома не выпускают, Гайя...

   - Ты можешь убежать.

   - Могу. А что такое?

   - Мне нужна информация о том, где сейчас Мана и есть ли у тебя знакомый медвежатник.

   - Ого... Мана сейчас пьет с Кимурой, Джейми и Эриставом, они уже третий день подряд бухают по-черному, а потом едут бл...ствовать - как выразился Джейми. А что, серьезный замок надо вскрыть?

   - Да нет, пустяковый, - я была уверена, что Мана жаждет крови сейчас, поэтому оставляет дверь едва прикрытой. Глупо с его стороны было говорить мне об этом тогда... - Так, а две его киски где?

   - Тут же...

   Далее все было как два пальца об асфальт. Я не чувствовала ни страха, ни угрызений совести.

   На вокзале мы подобрали знакомого Ваниного взломщика. Покорный под гипнозом вампира, он сел в мою машину.

   Столь же покорная консьержка на входе в подъезд Маны впустила нас. Иван прыжком из мертвой зоны сорвал камеру, что шпионила над дверью Маны. Замок был взломан. Я, велев Ване ждать, в новой, воняющей резиной спецовке, в перчатках и плотной шапке, сдвинутой на глаза (чтобы мной тут и не пахло и чтобы скрыть свою личность, если у Маны есть еще камеры), пронеслась до Комнаты-без-окон. Как и ожидала, дверь и клетка открывались одним ключом - по крайней мере, с виду так казалось.

   Мурза глядел на меня во все глаза, когда я вошла и, включив свет, махнула ему рукой.

   - Гаечка?..

   И я выпустила его, да. Правда, перед этим я попросила Мурзу поклясться в одном: что он никогда не причинит зло Мане. Вервольф, скрепя сердце, дал мне это обещание. Уж слишком его влекла воля.

   Как и меня.

   Ваня при виде Мурзы попятился и едва не упал со ступеней.

   - Во что ты ввязываешься?.. - прошептал юный вампир.

   - Вань, прошу... Уходим.

   Напоследок загипнотизировав консьержку, мы высадили взломщика у метро. Мурза же садиться в мою машину отказался.

   - Запах останется.

   Несло от гиганта и впрямь отвратительно, а у вампиров такой тонкий нюх. Стоя на снегу в темном уголке за домом, куда мы переместились подальше от любопытных глаз, он слегка ёжился, диктуя мне номер. Я дозвонилась какому-то мужчине, подставила динамик поближе к Мурзе.

   - Сэм, это я, Мурза, - сказал он.

   - Е...ть! - услышали мы с Ваней. - Ты где, б...дь, пропадал, псина пи...лявая?!

   - Я тоже рад тебе, Сэм, - проворчал Мурза, - мне холодно. Пришли за мной кого-то, а то сдохну!..

   - Адрес?

   Мурза назвал номер дома Маны, сказал, что будет ждать, изменившись.

   - А то сдохну...

   Когда матюкливый Сэм отключился, я спросила:

   - А кто он? Альфа твоей стаи?

   Мурза хмыкнул, стягивая майку:

   - Бета... Уходите, мне пора меняться.

   Я махнула Мурзе рукой, не зная, что и сказать.

   - Ладно, бывай. Береги себя.

   И мы с Ваней пошли было, как вервольф окликнул меня:

   - Гаечка!

   Я обернулась.

   - Если что - приходи в клуб "Highway to Hell", спроси меня. Тебе скажут, как меня найти. И это... спасибо, - он почесал немытую сто лет голову, - я не забуду этого.

   - Пока, Мурза.

   Мы с Ваней в начинающемся снегопаде успели доехать до дома Кимуры, где мальчик спешно перелез через забор. Как я узнала позднее, обозленный вконец патернал наказал Ваню двумя неделями голодовки. Однако юный вампир меня не сдал.

   Клуб "Highway to Hell" - я была там пару раз с подругой, помешанной на байкерах. Да, это был именно байкерский клуб. Что ж, Мурзе удалось меня заинтриговать...

   Той ночью я лежала, слушая вытье бурана за окном - как в последнюю ночь с Маной - и думала о том, что к утру снег заметет все следы.

   Глава 13

  Мой сын живёт совсем не так, как я.   В своём упрямстве он почти несносен.   Но, боже, дай ему счастливых вёсен   и жизни - ярче, лучше, чем моя.   Г. Кабардина   Взор синий, золото кудрей -   Ты слепок с матери твоей...   Д. Байрон

   На следующий день после моего визита вежливости к Мане позвонил Ингемар.

   - Я хочу поговорить с тобой, Гайя, о том, что случилось в клубе и в больнице. В шесть я заеду за тобой.

   - Мы можем и по телефону переговорить.

   - Нет. Я заеду в шесть.

   Я со злостью отшвырнула трубку. Затрахали уже эти нечистые, сил нет. Не было и желания видеть Ингемара, тем более разговаривать с ним разговоры. Теперь я не с Маной - значит, можно ожидать авансов от Мастера Украины.

   Однако белокурый Мастер, что заехал за мной вечером, не был настроен на долгие беседы. Озабоченный вид его внушал уважение, поэтому я быстро изложила продуманную заранее историю наших с юными вампирами похождений.

   - Они сказали, что гранату не видели, - Мастер, сидя подле меня в лимузине, подливал шампанское, - это ты бросила ее назад в медиков, верно?

   - Верно...

   - Ты понимаешь, что это означает? - Ингемар, наконец, немного повеселел.

   - Не совсем.

   - Ну и славно, - а вот эта фраза меня удивила. - Поговорим об этом в свое время, - и он начал о чем-то, связанном с Сашей и Ваней.

   Ах, Ингемар не хочет, чтобы я почуяла свою силу... Умно. Вопреки моим ожиданиям он не стал ни намекать, ни прямо говорить о том, что желает вкусить моей крови. Даже на ужин не стал приглашать, к себе домой - тоже. Видно, зазналась ты, Гайя, со всеми этими пляшущими вокруг тебя вампирами, млеющими от одного твоего запаха. Я осознала, что на самом деле малость переоценила свою значимость для них, стало очень стыдно. Воровато глянула на Ингемара, почувствовав, как вспыхнули щеки. У него рыжая красавица-ведьма есть, на что ему я...

   - ... он опять покидал дом. Ким сказал, что... - тут Ингемар умолк и внимательно глянул на меня.

   Я покраснела еще больше. Наверное, Мастер ощутил приток крови к моему лицу и учащенное биение сердца.

   - Гайя, Иван что, снова к тебе сбегал? - спросил он, растолковав мое смущение по-своему.

   - Э... нет, нет...

   - Тогда в чем дело?

   - Да ни в чем. О своем подумала...

   Ингемар еще пристальней вгляделся в мое лицо. Я не знала, что сказать, чтобы он не начал делать собственные выводы.

   - Я... понимаешь, Ингемар...

   Он подсел ближе, так, что теперь уже мог без труда положить руку мне на колено. Что, собственно, и сделал. Лицо у Мастера при этом было серьезное до невозможного, впору было начать пугаться.

   - Продолжай.

   - Эээ... Я почему-то думала, что имею ценность для вампиров. То есть, я знаю, что некую ценность и правда имею, но, наверное, я ее несколько преувеличила. Для себя.

   - И поэтому тебе стало досадно, ты раскраснелась вся... - понимающая, но от этого не менее многообещающая улыбка расползлась на лице Ингемара.

   - Не досадно, стыдно... Хотя - давай не будем об этом. Пожалуйста...

   Мастер с улыбкой коснулся моего лица ладонью, опомнился, снял перчатку.

   - Ты такая славная, что сама, наверное, не представляешь насколько.

   Я нахмурилась мимо воли.

   - Пожалуй, не представляю. Я-то думала, что я чертовски брутальная девка...

   - Девка, - Ингемар весело поморщился, - не твое это слово, Гайя. Ты застыдилась того, если я верно понял, что решила, что имеешь над нами власть.

   - Нет! - я вспыхнула с еще большей силой. Я не лгала - то, что я была дампиром и привлекала вампиров, в большей степени тяготило меня, нежели радовало. Мне приятна была их дружба, комплименты и теплые слова, такая почти искренняя поддержка... Но я старалась ни на секунду не забывать, что дело в простой химии моей крови...

   - Хорошо, хорошо, - сдался Ингемар, - ты уязвлена тем, что Мана ушел, никто тебе не звонил, и я озабочен не тобой, а чем угодно?

   Он попал в самую точку, захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Впрочем, у меня бы это не вышло, как ни старайся, потому что Мастер ловко придвинул меня к себе, даже не расплескав моего шампанского и своего виски, или бренди, или что там он пил...

   - Ну так вот, - он обнял меня за талию, хотя я пыталась избежать этого, - никто не звонил тебе, потому что я запретил всем трогать тебя в ближайшие несколько дней. Как видишь, я и сам дал тебе передышку.

   Я едва сдержалась, чтобы подло не сдать Ману, ведь он пришел ко мне тем же вечером, презрев наказы своего Мастера...

   - За тобой все это время наблюдали, чтобы ты не попала в очередной переплет...

   Наблюдали? Я закрыла глаза. Теперь мне было не то что стыдно - мое лицо пылало, а с ресниц просились непрошенные слезы. Я освободила Мурзу под надзором кого-то из вампиров Ингемара, Кима или Маны. Кроме того, я только что солгала Мастеру, что Иван не сбегал ко мне. Лохушка, форменная лохушка и дура.

   - Да ладно тебе, - я открыла глаза, Ингемар улыбался нагло. Ему нравилось происходящее, - подумаешь, пыталась обмануть своего мастера...

   - Ты не мой мастер. Я не вампир, я не присягала.

   - Ты дампир, а я - твой мастер. Если хочешь поспорить, я с удовольствием выслушаю твои аргументы, - сообщил он мне.

   Он не был серьезен, и мне это не нравилось.

   - Ингемар, я на самом деле не настроена спорить с тобой об этом. Я не присягала тебе.

   - Хорошо, тогда давай посмотрим на это так: я сильнее, поэтому могу считать тебя кем угодно.

   - Что ж, справедливо, - я попыталась скрыть досаду, но Ингемар засмеялся:

   - Ты еще зубами заскрипи!

   - Ингемар...

   - Ладно, а ведь еще ты пробралась в дом Маны и выпустила оборотня по имени Мурза...

   Я отвела глаза от лица Мастера, но он заставил меня снова глядеть на него. Мы сидели близко-близко, я незаметно пыталась отклоняться, но потом поняла, что таким образом скоро лягу на сиденье. Ингемар крепко держал за талию, даже немного не по себе было от того, как очевидно он пытается ловить каждую реакцию моего тела на свои слова.

   - Так ведь?

   - Ты и сам знаешь, что так.

   - Зачем?

   - Он не заслуживает той участи... никто не заслуживает.

   - А ты знаешь, что почти наверняка подписала мой смертный приговор?

   Я вытаращилась на Ингемара. Викинг был серьезен, однако в глазах все же было что-то лукавое.

   - Каким образом?..

   - Мурза уже много лет ведет охоту на меня. Чем старше - тем сильнее становятся оборотни. Как и мы. Мане стоило усилий выжить в борьбе с ним...

   - Почему он охотится на тебя? - вспомнила, как Мурза спрашивал у меня об Ингемаре, вспомнила и слова Маны: "Берегу волка не для себя". Как я тогда не сложила два и два?..

   - Это не так важно. Важно то, что ты лишила меня игрушки - Мурза такой забавный, - Ингемар холодно улыбался. - Ты видела его волком? Загляденье. Знаешь, каково это - удовольствие от приручения подобного зверя? И вообще - оборотни почти так же притягивают, как дампиры. Живая нечисть... Окруженная магией, но живая, дышащая, кровоточащая...

   Похоже, при мысли о Мурзе у Мастера Киева подымалась температура тела... И не только температура... Ингемар резко притянул меня вплотную к себе. Я отвернулась, но он сжал пальцами мои щеки и заставил снова смотреть на него.

   - Хотя ты тоже игрушка та еще. Будешь моим развлечением, пока Мурза снова не попадется?

   - Почему ты думаешь, что он снова попадется? - я начинала переживать по поводу своего положения. Хотя пока еще держалась...

   - Потому что он всю свою жизнь положил на то, чтобы подобраться ко мне. Не думаю, что он перестанет искать...

   - Тебя так тяжело найти?

   - Представь себе. Место моего проживания строго засекречено.

   - Я знаю, где оно.

   - Ну и где оно?

   Я молчала. Конечно, я ведь не знала дороги туда. Ингемар уютно примостил руку между моих коленей, поглаживая внутреннюю поверхность бедер ладонью. Пришлось сглотнуть слюну, потому что я вдруг подумала о том, каков викинг в постели, и мне захотелось это узнать. Но делать-то этого не стоило...

   - Так что я не в претензии. Хотя нам стоило усилий вывести его на Ману, поймать и так далее.

   - Прости, я не хотела бы, чтоб Мурза причинил тебе...

   - Правда не хотела бы?

   - Правда, - в этот момент, конечно, я не была так в этом уверена.

   - А меня хотела бы? - Ингемар улыбался прямо мне в губы, я чувствовала его прикосновение. Отклоняться назад я не могла, слишком крепко он держал меня.

   - Разве ты не понимаешь? Ты же сам делаешь все для этого.

   Ингемар был недоволен моим ответом. Ну что ж, зато я была честна. И честна с собой. Физически я хотела его, не дал мне Господь спокойной холодности снежных королев. Иногда я жалею об этом. Но мне хватало ума понимать, что привлекательность Ингемара обусловлена магией. И хватало сил противиться ей.

   Еще я боялась его. Он был угрозой и воплощенным насилием в данный момент. Я многое отдала бы за то, чтобы сидеть сейчас не в такой близости от тела Мастера...

   Почему-то от этой мысли мне стало так жаль себя, что пришлось задерживать дыхание и сжимать зубы, чтобы не заплакать.

   - Я делаю лишь то, на что меня толкает твоя дампирская природа.

   В его словах было мало правды. Если я могу устоять перед влиянием вампира, то и Ингемар должен уметь сдерживаться.

   - Как же Ева?!

   - Она мудрая женщина, никогда не заморачивается по пустякам...

   Ингемар коснулся моих губ своими. Чувствуя, что у меня вот-вот сорвет крышу, я решила, что надо что-то делать. И расплакалась.

   - О господи, неужели я так плох? - с насмешкой, но несколько натянуто спросил он.

   - Нет, но... Я не могу. Не хочу.

   - Хочешь.

   - Но не могу.

   - Глупости! - резко сказал Мастер. - Какие причины ты мне можешь назвать?

   - Я должна называть причины? - от злости слезы моментально пересохли. - Я не хочу спать с тобой, Ингемар, я не хочу, чтобы ты меня соблазнял или принуждал, это просто мой выбор. Неужели ты не понимаешь? - последнее было сказано уже не так зло, скорее, просяще. Может, он и одумается.

   В серых волчьих глазах не было ни намека на понимание.

   - Ладно, - неожиданно согласился Ингемар, убирая от меня руки, - я люблю принуждать и соблазнять, конечно, но хочу, чтобы ты сама пришла ко мне. И ты придешь, понятно? Я даю тебе время. Немного времени, - подчеркнул он.

   Я прикрыла глаза.

   - Зачем ты так обходишься со мной, Мастер?

   - Я очччень мягко обхожусь с тобой, Гайя, поверь, - он был серьезен. - Мы все очень к тебе лояльны. Если ты могла заметить, к смертным мы относимся совсем иначе. Мы носимся с тобой, оберегаем...

   - Не говори так, будто этим вы меня облагодетельствовали, хорошо? - прервала его грубо я.

   Ингемар посмотрел на меня так, как никогда не смотрел ранее.

   - Я понимаю, почему Мана ударил тебя. Меня тоже сейчас так и тянет отшлепать тебя, - игривое заявление не вязалось с арктическим холодом в глазах Мастера.

   Он сложил на коленях руки, глядя на меня.

   - Мана ударил меня, потому что полагал, что я не сумею дать сдачи.

   - Я мог бы ударить по этой причине, а вот Мана - нет, - Ингемар ухмыльнулся, - ты плохо его знаешь.

   - Я не знаю его вовсе, как оказалось.

   Наверное, в моем голосе было больше эмоций, чем мне следовало бы демонстрировать. Ингемар посмотрел на меня внимательно, потом сказал:

   - Ну ладно, иди сюда, Мастер обнимет тебя по-отечески...

   Я осторожно вплыла в руки Ингемара. Он прижал меня к себе.

   - Значит, Мана - корень всех твоих нежеланий.

   - Нет. Мана - лишь небольшой облом. Лишь еще один мужчина.

   - Хорошо, - легко согласился Мастер, - хорошо, что у тебя такое отношение. Тогда я прав - тебе нужно лишь время.

   - Может, - черная ткань пальто Ингемара пахла морем. Я устроилась поудобнее в его объятии. Я и сама почти поверила в то, что Мана вовсе не при чем. Хотя, наверное, больше мне хотелось поверить в то, что я могу справляться со своими чувствами.

   - С сегодняшнего дня ты снова возвращаешься под опеку...

   - То есть? - я попыталась отстраниться от Ингемара, но он прижал ладонью мою голову к своему плечу.

   - То есть, теперь, когда Мана не рядом с тобой, ты будешь находиться возле какого-нибудь сильного вампира. Конечно, проще было сунуть тебя Кимуре и умыть руки...

   - Как всегда...

   - Именно, как всегда - хвала богам, что он у меня есть. Но у Кима часто бывает Траян. Сегодня вечером тебя заберет к себе Никола.

   - Ох...

   - Утром перед работой тебя заберет Джейми. Потом отвезет к Николе снова. Ясно?

   - Не вижу смысла...

   - Зато я вижу. Не спорь со мной.

   - Не буду, - с тяжким вздохом сказала я.

   Ингемар не то чтобы удивил меня этим, чего-то подобного я ждала давно. Видимо, Мана был раньше против того, чтобы я жила у вампиров... Теперь же он умыл руки в отношении меня.

   - Ну и славно, - сказала я, обозлившись на себя за тоску по зеленоглазому, - поболтаем с Николой по-девичьи, а с Джейми наверняка будет интересно.

   - Ага, - мне показалось, или Ингемар говорил с иронией, - интересно...

   Вечером за мной заехала Никола. Она водила алый "Ягуар", я не разобрала, какой модели. Когда я села к ней в салон, вампирша, с губами в цвет машины, очаровательно мне улыбнулась:

   - Привет, Гайя, как ты себя чувствуешь?

   - Привет, спасибо, нормально.

   - Я слышала, у вас с Маной дошло до стрельбы... - она все так же улыбалась, выезжая с моего двора.

   - Давай не будем. Или будем, но после пары бокалов чего-нибудь красного, розового или белого...

   Никола хихикнула:

   - Ну давай...

   Она жила в уютной комфортабельной квартирке с видом на Днепр и Киево-Печерскую Лавру.

   - Я заметила, что в доме почти нет светящихся окон, - сказала я, глядя из темной кухни в окно на реку, пока Никола снимала шубу и причесывалась в прихожей.

   - Да, мало кому по карману квартира в этом доме. По-моему, в моем подъезде заняты пять...

   Вампирша включила свет в кухне, и я отметила, что она страсть как хороша в бордовых брюках с высокой талией и серебристой блузе с рукавом "летучая мышь". Да и вообще, Никола - просто загляденье. Я знаю множество красивых женщин, но их красота отлична от Николиной. Ухоженные, подтянутые - но ей природа дала удивительное сочетание черт лица и форм тела. Кажется, в ней нет ни изъяна. Чудесные густые волосы, брови и ресницы, красивая матовая кожа, полные губы, большие глаза, высокие скулы, точеный нос, лебединая шея, роскошная грудь, тонкая-претонкая талия и округлые бедра. Попа - персик, живот плоский, ноги - стройные... Устанешь перечислять все ее достоинства.

   - Вина? Пива? Виски? - Никола распахнула холодильник.

   - Ого, какой ассортимент...

   - У моих смертных очень разные вкусы, - Никола взяла бутылку вина, показала ее мне, я кивнула в знак согласия, - мой тезка, Коленька, любит пиво, ему 22 года, - вампирша сделала мне знак следовать за ней в гостиную. - Просто прелесть, а не мальчик, но слишком уж прост... Спорт, девки, секс и вечеринки, сама понимаешь, - Никола достала в гостиной штопор из шкафчика и молниеносно открыла бутылку. - Валентин пьет исключительно водку, он едва ли не единственный на моей памяти смертный, который слабо поддается моему влиянию. Он очень волевой, состоятельный, такой... грубовато-очаровательный, - садясь в кресло, Никола улыбнулась. - Держи, - она налила мне вина в высокий бокал черного стекла. - А еще есть Андрей, - она заулыбалась еще сильней.

   - И что Андрей? - спросила я, не отводя глаз от обворожительной женщины в кресле напротив.

   - О, он такой интересный, мне не слишком часто подобные попадались. Он любит меня очень сильно, осознает свою зависимость и так возвышенно страдает из-за этого...

   - А как же... ммм... тот, с кем ты была на Новый год в Blue Blood?

   - Он не частый гость у меня, чаще я к нему езжу. Да и надоел уже, - Никола капризно наморщила носик, - скучный.

   - Я так понимаю, о наличии любимого спрашивать не стоит.

   - Ну что ты, я всех их люблю. По-своему.

   Хотелось задать Николе несколько вопросов о ее прошлом, однако я смолчала. Спросила лишь одно:

   - Как твое полное имя, Никола?

   - Никола.

   - Я имела в виду - с фамилией... с отчеством, если оно есть.

   Черноволосая вампирша пожала плечом:

   - Отчества нет, фамилии нет, - на мой вопросительный взгляд она легко махнула рукой:

   - Не спрашивай, скучная история, я потеряла память в 15 лет. Я помню, что меня называли "Никола Мирелла", но ни одну из фамилий, которыми меня наградили при жизни, мне не захотелось оставить. Поэтому я осталась Николой Миреллой Фрумусеце, как меня звали на моей родине часто - Красавицей в переводе с родного же языка...

   На вопрос, почему она, Фэнел и другие приехали в Украину, Никола уже без тени улыбки нехотя ответила:

   - Нашего мастера убил Траян. Наш мастер ослушался, - и все.

   Больше ничего от нее я не добилась, раздался звонок в дверь. К Николе пришел один из ее смертных. Она представила нас. То был Андрей, который любит и страдает, осознавая глубину своего падения. Светловолосый, с темными как ночь глазами, суровый молодой мужчина в костюме.

   - Ты извинишь нас, Гайя? - спросила Никола.

   - Конечно!..

   Они удалились из гостиной, а я смотрела телевизор, пила вино и незаметно для себя уснула в кресле. Ночью Никола перенесла меня на диван и накрыла теплым пледом.

   Ранним утром меня разбудили, напоили кофе. Я, помятая после сна, попыталась навести мало-мальский марафет с помощью той косметики, которую захватила с собой. Потом в дверь квартиры Николы позвонили. В прихожую вошел непривычно прилично выглядевший Джейми - в костюмчике и белой рубашечке, с аккуратно причесанными и забранными в хвост волосами. На меня он посмотрел с весельем.

   - Ты никак на похороны собралась, Гайя? - спросил он у меня.

   - Это почему же? - окрысилась я, все еще туго соображая из-за раннего пробуждения.

   - Ну, лицо у тебя такое, словно кто-то умер.

   - Никола, - с мольбой обратилась я к вампирше, стоящей тут же в золотистом пеньюаре, - может, я лучше с тобой останусь?

   - У меня днем несколько встреч и мероприятий...

   Пришлось тащиться за Джейми в его черную машину BMW.

   - Ты любишь авто? - спросил он у меня, когда мы ехали по сравнительно пустым еще улицам Киева.

   - Иногда.

   - Тогда ты хорошо проведешь этот день.

   Я сомневалась в этом, но промолчала.

   Оказалось, что Джейми занимается несколькими автосалонами в городе. Он пояснил мне, что сначала была просто автомастерская, потом кое-кто из начальства (наверное, Ингемар) решил, что это несерьезно, и повесил на Джейми сперва один, а затем и еще четыре дистрибьюторских центра по продаже машин известных автопроизводителей. В центре "Тойота", где мы оказались после обеда, Джейми поручил мне кое-какую работу: просмотреть, какие банки больше всего задолжали нам по кредитным выплатам. Подозреваю, эта информация не имела никакого значения, но я была благодарна американцу за возможность заняться хоть чем-то и отвлечься от мыслей о Мане и о жизни вообще.

   В последующие несколько дней я только то и делала, что кочевала по квартирам и местам работы уже знакомых мне вампиров. Ночью - снова к Николе, днем - опять с Джейми, ночью - в стрипбаре, где, как он пояснил, подрабатывал и развлекался Киву. Меня, уснувшую, несколько раз носили на руках - в машину, в постель. Я ночевала у Элины, вампирши из числа подчиненных Маны, была днем с боевым отделом Маны - Бросу и Флорином на нескольких встречах. В основном эти двое занимались тем, что зовется "рэкет" - собирали дань, как я поняла. Я старалась не вникать в тонкости, не отсвечивать и не открывать рот. Впрочем, все было весьма цивильно.

   И так я ходила по рукам вампиров, стараясь не задумываться над тем, а так ли нужно оберегать меня столь ревностно. Это время в моей жизни нужно просто пережить, твердила я себе. Только пережить.

   Спустя дней десять с момента моего бродяжничества я узнала, что Траян вновь ненадолго свалил из города, и меня взял к себе ночевать Кимура. На тот момент у меня задерживались месячные на несколько дней, и я переживала по этому поводу, всюду таская с собой таблетки "Дицинона". И что мне делать, если проклятые регулы все же начнутся в такой неподходящий период, думала я. Вампиры и так как-то очень уж красноречиво смотрели на меня подернутыми поволокой глазами. Не выдержав тяжких раздумий, я сказала Ингемару, что мне нужно будет несколько дней пересидеть дома.

   - Нет проблем, - неожиданно легко согласился он.

   - Правда? - обрадовалась я.

   - Побудешь у меня.

   Я опешила, под сердцем заворочались нехорошие предчувствия.

   - И как мне это...

   - У меня там Ева. Она, как-никак, не вампир, так что составит тебе компанию и при этом не набросится...

   Меня мало утешил тот факт, что коротать и без того нелегкое время придется рядом с стервозной вспыльчивой бабой, но не говорить же об этом Ингемару?..

   Итак, в тот вечер у Кимуры я чувствовала себя очень и очень плохо. Вани не было видно. В конце концов Саша созналась, что ему еще остались два дня до конца его вынужденной голодовки.

   - Ким тогда очень рассердился на Ваню, - сказала она, когда мы смогли остаться вдвоем в зимнем саду, - на две недели запер его в подвале.

   Я уже устала поражаться и возмущаться.

   - А Ксеня? А ты? Вас почему не наказали?

   - Мы наказаны - из дома не выходим. А Ваня тогда к тебе убежал и еще помог вервольфа освободить...

   Я закрыла лицо руками. Все из-за меня, выходит. Ладно, две недели - не такой уж большой срок, попыталась стать равнодушной я. Но не вышло.

   Кроме всего, в доме находились Жанна и Жозефина. Они не выказывали ко мне никакой враждебности и не подходили. И слава Богу. Дети Маны одним своим видом меня заставляли вспоминать об их отце. Хотя чего вспоминать - он и сам был тут. Прошел по гостиной, с кем-то говоря по телефону, не взглянул на меня даже, не отметил моего присутствия, будто я - пустое место... И как же хорош был - как обычно.

   Поэтому когда я сидела в гостиной, горюя наедине с стаканом вина, веселый голос Джейми только обозлил меня. Сбегая через три ступени по лестнице, снова облаченный в джинсы и рубашку в клетку, американец сообщил:

   - У нас гости, если не ошибаюсь!.. Жанна-а! Гайя, - тут же обратился ко мне Джейми, идя к двери.

   Я повернулась на диване так, чтобы видеть его.

   - Жозефина-а! Гайя, когда начнется кровавая разборка, - американец ухмыльнулся, он был вполне доволен, несмотря на перспективу близкой кровавой разборки, - ты лучше за меня сразу отбегай, ладно?

   - Ладно, но кто там?..

   В дверь настойчиво зазвонили. Джейми с воплем: "Иду, иду!" понесся открывать. В гостиную вбежали малость напуганные Жанна и Жози.

   - Что такое? - спросила у меня Жанна.

   - Джейми сказал, что у нас гости и что скоро будет кровавая разборка, - немедля доложила я, ожидая реакции сестер.

   На их лицах застыло изумленное выражение.

   - Плохая шутка, если это шутка, - недовольно произнесла Жанна.

   Джейми щелкнул замками, возопил:

   - Надо же, какие люди!

   И в ответ ему прозвучал высокий женский голос с сильным французским акцентом:

   - Ты рад меня видеть, Нолан?

   Слово "рад" в устах прибывшей женщины прозвучало как "гад". Я едва сдержалась, чтобы не прыснуть. Как говаривал товарищ Ленин, "пгавильно, батенька, пгавильно"...

   Однако сестры-француженки моего веселья не разделяли.

   - Мон дью, - сказала Жози, а потом что-то быстро и обеспокоенно на французском бросила сестре, та так же быстро ответила.

   В гостиной дома Кимуры появилась довольно высокая молодая женщина. Ей могло быть от 20 до 30 лет, знаете, бывают такие барышни с весьма неопределенным возрастом. Длинные темные с рыжеватым отливом волосы выгодно оттенял белый мех ее шубы. Джейми с улыбкой приблизился и стал у спинки дивана, на котором сидела я. Я заметила, что у гостьи светло-карие глаза, лучистые, жизнерадостные, какие-то уж чересчур искрящиеся, словно она намеренно придавала им такое выражение. Правильные черты лица не делали ее красавицей, но было в ней что-то такое, что притягивало взор. Я внутренне ощутила, что от присутствия этой женщины становится не по себе. Волевой подбородок с ямочкой и лихорадочный блеск глаз - она непроста, ох, как непроста...

   В молчании, повисшем в гостиной, гостья скинула шубку прямо на пол.

   - А что, прислуги тут нет? - поинтересовалась она. - Кимура по-прежнему проповедует правила коммуны?

   - Я возьму, не беспокойся, - Джейми подхватил ее шубку с пола.

   - Привет, - махнула нерешительно рукой Жанна.

   - Добрый вечер, девочки! - обрадовалась, словно только что заметив сестер, гостья. - Как вы, дорогие?

   - Прекрасно, спасибо... - несмело ответствовала Жози.

   - А Байя с тобой приехал? - спросила Жанна так, словно набиралась храбрости для этого вопроса очень долго.

   Я встрепенулась, услышав имя, похожее на мое. Женщина поморщилась недовольно.

   - Ради всего святого, Жанна, он Адриан... Со мной ваш Адриан, не беспокойтесь. А ваш отец тут?

   Этот вопрос тоже прозвучал так, будто гостья боялась об этом спрашивать. Я, радуясь, что меня не замечают, поудобнее устроилась, ожидая дальнейшего развития событий.

   - Тут, - сказала Жози. - Так где Адриан?

   - Ох, он там - вещи несет... - и тут ореховые глаза гостьи, стягивающей с рук длинные перчатки, взглянули на меня, расширились. - Глазам не верю. Это - дампир?

   Я вздрогнула против воли. Ну вот, окончен спектакль для меня, и я становлюсь одним из действующих лиц. Гостья направилась ко мне.

   - Кимура еще одного дампира нашел? И как ему удается?

   Я сдвинулась к краю дивана, когда гостья подошла ко мне. На ней было черное платье с глубоким вырезом и рукавом до локтя.

   - Как тебя зовут, дампир? - обратилась она ко мне ("дампир" в ее устах звучал как "дампиг").

   - Меня зовут Гайя, - я протянула ей руку, - а вас?

   По-моему, Джейми как-то уж очень мягко приблизился к нам. Я вспомнила его предостережение по поводу кровавой разборки. Да кто же эта дама, в конце-то концов?..

   - Руки от нее убери, Субирано, - я снова вздрогнула, услышав тяжелый голос Маны. Надо отучить себя от этой дурацкой привычки. Вроде бы столько всего прошла и повидала, а все равно... Стоп. Субирано?..

   Гостья распрямилась медленно, так и не коснувшись моей руки. Она уставилась на Ману со смешанным выражением любопытства, нетерпения и еще чего-то неясного на лице.

   - Аманью! - преувеличенно радостно воскликнула она. Аманью - вот и еще одна вариация имени зеленоглазого...

   Наверное, Джейми не зря говорил о кровавой разборке. В руке у Маны была обнаженная шашка. И весь вид зеленоглазого был угрожающим. На лице Маны стыло выражение мрачной решимости.

   - Наконец-то, спустя столько лет, мы увиделись, - мило сказала Субирано, словно и не замечая оружия в руках Маны. - Как ты поживаешь, дорогой?

   Сестры были заметно напряжены, я не видела Джейми, но он, стоя за моей спиной, молчал - странно, обычно его не заткнешь. В гостиной отчетливо накалялся градус.

   - Какого ты сюда приперлась? - довольно грубо спросил Мана.

   - Прости, что значит - "приперлась"?

   - Не строй из себя святую простоту, Субирано. Ты прекрасно поняла, о чем я... - Мана на себя не похож. Обычно у него выходит лучше...

   В гостиную вошел Кимура, слегка встревоженный. Увидев его, Субирано обрадовалась еще сильнее:

   - Ким!

   - Суби! - в тон ей воскликнул патернал. - Какими судьбами?

   - Услышала, что у вас гостит Траян, решила заехать...

   - Тебе стоит развернуться на 180 градусов и благополучно пока что выехать, - сообщил Мана.

   И тут я услышала еще один голос, также с сильным акцентом говорящий (акцента определить я не смогла):

   - Может, тебе стоит выехать. Это дом Кимуры, и не тебе решать, кому здесь находиться.

   Я обернулась к двери. Там стоял, опустив на пол два объемных кофра, молодой человек, которого я узнала. Длинноволосый, белокурый, голубоглазый - но цветов на карандашных рисунках Маны не было видно... Да, это был тот самый парень, его так много было в папке с набросками, которую я рассматривала дома у Маны. Тогда я решила, что это Тристан - патернал и хозяин Монако. Пожалуй, я ошибалась...

   - Здравствуй, - процедил сквозь зубы, с непередаваемым выражением глядя на красивого блондина, Мана, - Адриан Братислав...

   - Здравствуй и ты, отец, - ответил тот с издевкой.

   Отец?.. Он - его ребенок?.. Не припомню в перечне детишек Маны имени Адриан.

   - Кимура, - легкий и приятный, голос Субирано разрезал тишину, - мы остановимся у тебя, если ты не прочь?

   - Конечно, я проведу вас в ваши... покои, - патернал был внешне спокоен, но и ему было не по себе.

   - Байя... - Жози махнула рукой несмело блондину, что ныне с вызвовом взирал на Ману. - Привет.

   - Привет, Жозефина, - сказал он, не отвлекаясь от Маны.

   На лице зеленоглазого играли столько эмоций противоречивых... Я никогда не видела Ману таким - словно бы растоптанным, уязвленным... Он говорил, что не видел Субирано с начала двадцатого века. И это значит... Что это значит, я не успела понять, так как Байя, он же Адриан, он же Братислав ушел с кофрами следом за поманившей его Субирано и Кимурой.

   - Мон дью, - снова сказала Жози, когда гости скрылись на втором этаже, - Мана...

   - Нет.

   Короткое и резкое "нет" - и зеленоглазый ушел куда-то по направлению кухни.

   - Обошлось, - услышала я Джейми, - я думал, будет хуже.

   - Может, еще и будет, - сказала угрюмо Жанна. - Мне надо выпить.

   - А мне - напиться, - это Жози.

   - Мне кто-нибудь что-нибудь может пояснить, а? - спросила я.

   Жанна взяла из бара бутылку коньяка, Джейми резво подсунул ей три стакана.

   - Так Мана тебе не рассказал... - Жози села возле меня, Джейми и Жанна тоже разместились поблизости. - Байя... Ну, мы зовем его на сербский манер Байей - "братиком", потому что он Братислав... Так вот, Байя - ребенок Маны. Но не такой ребенок, как мы с Жанкой, он кровный его, родился еще при жизни Маны. Понимаешь?

   - Понимаю... - наверное, мой голос звучал пришибленно. Так вот почему Мана избегал разговора о детях... что были у него при жизни.

   - Помнишь, я сказала, что Субирано кое-что украла у Маны? - продолжила Жанна, беря стакан с коньяком. - Она украла у Маны Байю. Вот.

   Я ничего не поняла. Зато осознала, что сейчас Мане очень и очень плохо. Я просто чувствовала это.

   - Я вас покину, - еще минут десять посидев, я вскочила с дивана.

   Вслед мне донесся голос Джейми:

   - Ничего, ничего...

   Зеленоглазого я нашла в зимнем саду у окна. Он откуда-то раздобыл бутылку коньяка и теперь сидел с шашкой в руках, глуша из горла спиртное. Я несмело обошла Ману за два метра, остановилась так, чтобы видеть лицо его, сидящего на подоконнике.

   - Чего тебе, Гайя? - голос его звучал так устало, что захотелось броситься к Мане и обнять. Я подавила это желание.

   - Ты никогда не говорил о том, что... - я умолкла.

   - Я не хотел. Я надеялся, что ее дороги никогда не пересекутся с моими.

   - Но... твой сын...

   - Но мой сын. Когда я приехал в родную деревню, к родителям, чтобы отойти от ранения...

   - Первого? Тебе тогда 18 лет было?

   - Да. Я тогда неплохо позажигал с Павленией по старой памяти, - глоток из бутылки, - а когда мне надо было уже уезжать, выяснилось, что она понесла... Мы наскоро поженились. И все. Сына я увидел, когда уже стал вампиром. Пава писала мне, что назвала его Адрианом Братиславом. Она хотела только Братиславом, но каноны веры предполагали у ребенка имя, занесенное в святцы, имя святого покровителя. Вот она и выбрала Адриана... - еще глоток, шашка брошена на подоконник.

   Я молча переваривала услышанное.

   - Но как Субирано...

   - Субирано! - прошипел Мана. - Субирано...

   Я снова умолкла, не зная, как вести себя. Жалеть Ману? Да что вы...

   - После смерти я умолял ее отвезти меня в родные места. Она отказывалась. Наконец, пару лет спустя после своего обращения, я сбежал от нее и зачаровал мужика, который отвез меня на мою родину.

   Мана умолк, чтобы сделать еще один основательный глоток из бутылки. Он напивается.

   - Там меня встретили так, как я тебе уже говорил. Мать наставила на меня кочергу, отец - вилы, и они все умоляли меня не подходить, Богом заклинали не трогать их... Им Франц еще два года назад прислал письмо с соболезнованиями, что меня унесла болезнь. А я стоял и не понимал - что им еще нужно?! Я здесь, с ними и перед ними, говорю, живой... Они верно поняли, что я теперь - нечисть. И я ушел, потому что на шум явились соседи... Пошел в дом матери Павы, где моя жена и жила. С моим сыном. Там меня встретили не лучше... Я был вынужден бежать из деревни, потому что толпа с вилами и кольями повергла меня в замешательство...

   - Веселая картинка вырисовывается...

   Мана хмыкнул.

   - Да, это было весело. Парочку крестьян пришлось прибить для устрашения толпы... Но вот бегу я от деревни туда, где в лесу спрятал экипаж мужика, который привез меня сюда. И слышу позади: "Папа, папа!..." Остановился. Байе тогда уже восемь лет было. Он увидал меня, когда я к его матери приходил, наверное. Я его тогда не увидел. И я забрал Байю с собой, вернулся к Субирано. Она, увидев такое дело, мигом сплавила меня Тристану. Мы вместе с Байей росли в Монако... Он все хотел вампиром стать, а я был против. Когда моему сыну стукнуло 25, Субирано его увела от нас с Тристаном и обратила. Так мы навсегда остались ровесниками. Вот и вся история.

   Много вопросов вертелось на языке, например, почему Байя теперь так открыто ненавидит отца. Однако я не осмелилась задать и этот вопрос...

   - Довольна теперь? Можешь идти.

   - Мана, мне очень жаль...

   - Да не жаль тебе, перестань! - он встал с подоконника, хватая шашку, я попятилась, утыкаясь в фонтан, что бил за моей спиной.

   Мана ушел. Я, осмысливая услышанное, присела на край фонтана. Уффф... Субирано не глупа, надо признать, нашла ахиллесову пяту зеленоглазого, его детей. И она сумасшедшая. Бить в самое больное место Маны - вряд ли это занятие, совместимое с долгой жизнью... Но Суби еще жива, значит, я ошибаюсь. Впрочем, ей много больше лет, чем Мане, и она явно не из слабых вампиров, к коим Мана относил некогда и 700-летнюю Николу...

   - Все-таки неприятно быть с ним по разные стороны баррикад, не думаешь?

   Я едва не выронила стакан. У каменного высокого водопада в джинсах и футболке стояла, собственно, причина горестей Маны. Или половина причины. Адриан Братислав, в общем. Он мог похвастаться столь же гармоничной и атлетичной фигурой, что и отец, но даже белокурые волосы и голубые глаза, даже тело античного бога не делали его похожим на завзятого кобеля и мерзавца - в отличие от его папочки. Но что Адриан за вампир, не стоит ли от него ждать чего-то в духе его папочки?..

   - Ты давно здесь?

   - Да.

   - Мана ведь мог тебя почуять.

   - Он почуял.

   Сунув руку в карман, опираясь плечом о стену, Адриан потягивал что-то спиртное из бутылки. Сердце кольнуло больно - прям как Мана... Так странно и сладко видеть сына зеленоглазого.

   - Иди сюда, Адриан, не стесняйся, потрандим...

   - Что? - не понял он.

   Ох, ведь русский явно не среди приоритетных языков для вампира, живущего в Европе. Почему Адриан вообще его знает?

   - Я говорю - садись, пожалуйста, здесь, поговорим. Если ты не против.

   - Я не настолько плохо знаю русский, чтобы говорить со мной, как с отсталым, - у него был спокойный, самую малость ироничный голос.

   - А как ты выучил русский язык? - спросила я, когда Адриан как-то боком, с опаской, что ли, осторожно приближался ко мне.

   Молодой человек пожал плечом:

   - Субирано его учила и меня заставляла.

   Итак, Суби - фанат великого и могучего. Правда, она не похожа на даму, которая хотела бы читать Пастернака в оригинале.

   - Адриан, ты меня боишься? - спросила я, когда он нерешительно остановился в двух шагах.

   - Кимура подтвердил Субирано, что ты дампир. Это так?

   - Говорят...

   - Субирано сказала, что дампиры окутаны вуалью тьмы.

   Ладно, может, она и читает Пастернака в оригинале.

   - Как поэтично.

   - И еще, что хочется сорвать эту вуаль с одеждой и кожей... - Адриан улыбнулся. Когда я вытаращилась на него, он успокаивающе сказал:

   - Она имела в виду, что дампиры вызывают сложные чувства в нас. Поэтому я стараюсь не окунаться в твою... вуаль очень быстро.

   - Окунись, другим нравится, - отчаянно хотелось, чтобы он приблизился.

   - Надо мной уже есть одна власть, - чуть печально заметил Адриан, - боюсь, второй мне не нужно.

   Он имел в виду влияние Субирано, наверное. Что там мне известно о связи мастера и обращенного? Ману Суби едва не сломала, превратив в психа. Как он там говорил: "Субирано имела надо мной физическую и духовную власть". Что я знаю о других вампирах? Саша некогда выполнила приказ Кима отойти, когда на дне рождения Вани я подняла переполох с тем, что Ксеня больна. Сестрички Леруа вскочили с Маны, когда он прикрикнул на них. Зато на Сашу и Ваню приказы Кима не покидать дом не подействовали. И Мана сумел сбежать от Суби к своей семье... Значит, Адриан вне присутствия своей хозяйки не совсем в ее власти. Ага! Значит, у дампира есть все шансы вытащить из вампира всю нужную информацию.

   Я поманила белокурого пальчиком. Что-то он совсем на вампира не похож. На котенка, скорее, белого котика с пушистым пузиком и шелковыми ушками. Я умилилась (или это во мне умилялись два стакана вина?).

   - Ты же не из тех дампиров, что бегают по потолку? - спросил у меня Адриан, присаживаясь рядом.

   А вот к чему эти вопросы, я понять не могла. Неужели Суби послала свою красивую игрушку на разведку?

   - Я пока что только по стенам, - довольно холодно ответила я. - Это твой мастер тебя попросила разузнать?

   - Что? Нет, я просто шел туда, где можно без свидетелей напиться.

   - А что не так? Зачем напиваться?

   - Не знаю, - тоскливо сказал Адриан, отдирая ногтем этикетку с бутылки "Джим Бим". - Я давно не видел Ману, а теперь чувствую, что соскучился.

   - Так к нему иди! - я была поражена и этим заявлением, и безволием Адриана. - Адриан, он твой отец, он страдает без тебя!

   - Он страдает потому, что Субирано поступила по-своему, - неожиданно зло сказал парень. - Я умирал. И отец отказывался обращать меня, ни Тристану не разрешал, ни кому-то другому. А Субирано спасла меня.

   - Он так не хотел, чтобы ты становился вампиром? - осторожно спросила я.

   - Не хотел. Ему легче было дать мне умереть. У него всегда безумные идеи возникали, немотивированные поступки были кредо моего отца. Я слышал, что он рассказал тебе о том дне, вернее, ночи, когда забрал меня с собой. Он солгал.

   - Как?..

   Адриан усмехнулся, сидя ко мне в профиль, вдруг становясь похожим на Ману. Ох, сдается мне, Субирано не просто из человеколюбия этого мальчика обратила... И стольких лет рядом с ним было достаточно, чтобы промыть ему мозги и вложить в них свою правду.

   - Мана пришел в дом моих бабушки и дедушки, Невены и Олеко. Из-за шума, который они и соседи подняли, была организована охота на упыря. Помню, ночью люди вломились к нам, расспрашивали мою мать, был ли тут ее покойный муж... Помню, как мать ко мне подошла, плакала, крестила, сказала, чтобы никуда из дома не выходил, а то отец мой вернулся из могилы и унесет меня с собой.

   Адриан отпил из бутылки, жестом предложил мне. Я согласилась (мой стакан с вином опустел), приложилась к горькой жидкости, обжегшей горло. Передавая бутылку парню, я нечаянно коснулась пальцами его руки.

   - Ух ты, - он улыбнулся чуть изумленно, - я и раньше знал дампиров, но совсем забыл, каково к ним прикасаться... Словом, наутро я узнал, что той ночью люди заподозрили в моих бабушке и дедушке, что Мана укусил их или темным колдовством сделал такими, как он. Люди убили моих дедушку и бабушку, - Адриан никак не отреагировал на мой вскрик. - На следующую ночь я проснулся от того, что в нашем доме гость. Не знаю, как мать его впустила - может, он зачаровал ее. Я помню, что увидел, как на скамье сидит человек в черном. В его руках была окровавленная скьявона. Мать на коленях стоит перед ним и плачет. Он сказал: "Пава, полностью в мою власть и ни в чью другую отдай моего сына, иначе я тебя убью". Я заметил, что моя бабушка, мама мамы, лежит на полу - без чувств. "И твою мать убью", - сказал он. Потом сказал: "Что ему с тобой, Пава? Жить в нищете и терпеть голод и холод? Со мной он станет одним из могущественнейших людей Европы". Она так и не дала Мане полную власть надо мной, а он не смог убить ни ее мать, ни ее саму, потому что я вышел к нему. Я не боялся, я не видел в нем зла, мне хотелось узнать - каково иметь отца. Тогда он просто взял меня и ушел. Позднее я узнал, что кроме моих матери и бабки в деревне не выжил никто...

   Я прижала ладонь ко рту. Адриан снова невесело усмехнулся, глядя перед собой.

   - Не уверена, что это была вспышка неконтролируемого гнева, - сказала я. - Мана никогда ничего не делает в порыве...

   - Это еще хуже, не находишь?

   - Как сказать. Я вот почему-то не уверена в бескорыстных помыслах Субирано относительно тебя, - осторожно сказала я, опасаясь вызвать негативную реакцию у Адриана. - Отец тебя любил, поэтому забрал с собой. А Суби любила твоего отца, но он...

   - Я не глуп, - перебил меня Адриан, - но Суби спасла меня, а отец обрекал на смерть.

   - Мне кажется, ты, рассказывая мне все это, стремишься очернить отца, в первую очередь, перед собой. Ты убеждаешь себя, что он зло, а Субирано - добро...

   - Я пытаюсь лишь сказать, что... - он умолк. - Я потерял нить нашего разговора.

   - Ты поведал мне, что твой отец - лжец. Поверь, я знала его с куда более плохих сторон, но мне хватало ума отделять зерна от плевел. Неужели тебе не приходилось убивать, что ты сейчас осуждаешь его?

   - Я не осуждаю. Я убивал, но редко и лишь в случае необходимости.

   - Что ты называешь необходимостью?

   Он молчал.

   - То, что таковым считает Суби?

   Адриан вскинул на меня глаза. Он был раздражен.

   - Ты искренне полагаешь, что ты самая умная, а другие вокруг тебя - кретины?

   - Полагаю, потому что у меня есть все причины для этого. При всем уважении, Адриан, не я уже сотни лет в ссоре с отцом, не я принадлежу до костей деспотичной вампирше, сделавшей тебя идеальным оружием мести против человека, больше жизни любящего своих детей...

   После этих моих слов Адриан молнией придвинулся ко мне поближе. Боже, что заставляет меня гнуть эту опасную линию?..

   - Кто ты ему и почему защищаешь Ману? - спросил Адриан, предлагая мне снова бутылку. Он справился с эмоциями.

   Я отпила, отдала бурбон обратно Адриану. Когда он протянул руку, я схватила ее. Странно, но этого котенка я не боялась. Изумленные голубые глаза смотрели на меня.

   - Мане я никто, и не защищаю его ни в коем случае. Знаешь, как меня обнаружили вампиры?

   - Как?

   Ну вот и я могу кое-что поведать из героического прошлого вампиру.

   - Я укрыла у себя новообращенного вампира, больного сифилисом, отбивалась от нападок твоего отца и его мастера, а потом вылечила новообращенного и способствовала падению мастера, копавшего под Ингемара, - я перевела дух. Нет, надо было как-то красивее рассказать.

   С каждым моим словом глаза Адриана расширялись все больше и больше.

   - Да ты сумасшедшая...

   - Я Гайя. И я защищаю лишь тех, кто в этом на самом деле нуждается.

   - Гайя?..

   - Да. Ты, похоже, не знаешь моего имени.

   - Не знаю, - он смотрел то на мою руку, пожавшую его, то на мое лицо. Адриан осторожно вдохнул воздух, чуть склонившись к моему уху. - Субирано запретила мне приближаться к тебе, кстати.

   Какая интересная новость. Значит, Суби что-то чувствует и понимает... Не знаю, как она, но во мне играет какая-то смутная ревность. Сын Маны не должен принадлежать ей. Слишком уж много дерьма эта сука сделала зеленоглазому.

   - Но ты приблизился.

   - Почему нет? Это приятно, а приятного в последнее время мало в моей жизни.

   Я отвела волосы в сторону, вплотную придвинулась к Адриану. Он вздрогнул, когда моя рука легла ему на колено. Если Суби не хочет, чтобы Адриан приближался ко мне, ей лучше стоит за ним приглядывать. А пока ее нет рядом, у меня есть шанс привязать к себе этого чужого пленника. И разбавить своей кровью его неволю...

   Я красноречиво взглянула на Адриана. Он вытаращился на меня, как католик на Сикстинскую мадонну - с благоговением и страхом.

   - Хочешь еще немножко приятного? Только не говори никому, хорошо?

   - Я...

   - Смелей. Ты же не осушишь меня до дна?

   - Нет, - в его голосе впервые прозвучали какие-то вампирские уверенные нотки. - Я знаю свои силы. Но зачем?..

   - Потому что ты мне нравишься. Потому что твой отец будет в бешенстве, если узнает.

   - Тебе не достанется от него?

   - Кусай, не думай о последствиях. В моей жизни тоже было мало хорошего в последнее время, и я не вполне свободна, так что мы в одной лодке. Кусай.

   Адриан обхватил меня за колени и талию, почти усадил к себе на руки и точным движением вонзил клыки в мою шею. Боль, я вскрикнула - и чувство, отличное от того, что я испытывала во время укусов Маны. Что-то осторожно-радостное, несмело-благодарное, до боли трогательное задрожало под сердцем. Почему этот вампир такой светлый и робкий, такой... ребенок?.. Ответ пришел словно сам собой. Потому что Суби так хотела. Суби - как Ингемар, не допустит, чтобы ее сильный подопечный вышел из-под контроля.

   Я обхватила плечи Адриана руками, наслаждаясь светом его внутреннего мира. Когда он вынул клыки и начал зализывать рану, я сказала:

   - Вау...

   - Что? - между лизаниями спросил он.

   - Это было очень... странно.

   - Я старался. У меня плохо получается...

   Что ж, неудивительно.

   - Спасибо, - Адриан утер губы, улыбаясь. Его глаза светились. - У тебя необыкновенная кровь... Я пил дампиров, но они были не такими... яркими.

   - Мне сказали, что мой отец был из старых вампиров.

   - А кто он?

   - Я не знаю. Никто не знает, где он и жив ли вообще...

   Адриан запил мою кровь бурбоном. Я тоже выпила.

   - Все равно, я не понимаю, почему ты так добра ко мне, - пытливые голубые глаза смотрели прямо в душу.

   - Потому что ты заслуживаешь этого.

   - Я не верю.

   - Поверь. Ни твой отец, ни Суби не понимают, что ты не вещь, не символ и не оружие террора. Я не жалею тебя, нет, я лишь за то, чтобы все было по справедливости.

   Адриан с минуту смотрел на меня.

   - Я знаю, когда смертные лгут, - сказал он, - ты и сама веришь в то, что говоришь.

   - Я не обычная смертная, и я говорю чистую правду.

   Адриан встал. Он был нахмурен и немного растерян.

   - Мне непривычно верить кому-то...

   - Кроме Суби?

   - Я не... Я не думал, что сегодня встречу странную смертную, - Адриан коснулся моей головы, словно еще раз стремясь испытать дампирское очарование. - Но мне пора к Суби. Она зовет меня. Я чую.

   - Никому не говори... - напомнила я. - Иначе у нас будут проблемы.

   - Не скажу, - Адриан прополоскал рот бурбоном, сплюнул в ладонь, промыл губы. Видно, за годы жизни с Суби он научился, по крайней мере, одному - хитрить и скрывать от нее следы своевольных поступков. О, как ты похож на меня, Адриан... - Ты укус спрячь, хорошо? Иначе нас разоблачат в краткие сроки...

   - Хорошо, - я протянула руку за бутылкой и, налив на ладонь спиртное, прижгла рану. Острая боль пронзила тело, но лишь на миг.

   Адриан смотрел на меня с улыбкой.

   - Спасибо, ты сумасшедшая, но мне нравится.

   И он скрылся за дверями зимнего сада. Я подождала, пока обсохнет отвратительно воняющая жидкость на шее, после вышла через другую дверь в сад. Сразу же замерзнув, я взяла снега и попыталась уничтожить и запах бурбона.

   Не могу сказать, что была рада ко всем своим проблемам добавить еще и головную боль с ребенком Маны, но я чувствовала непреодолимое желание прекратить этот затянувшийся балаган, в котором Суби потрясает перед носом Маны спёртым у него граалем в лице Адриана, бедный затурканный вампир не знает, что ему делать и как не слушать голоса Суби в его голове. Мана страдает, что ему не идет совсем, несет околесицу - что тоже не к лицу вампиру, равному по силе тысячелетнему. И зрители - другие вампиры, которые ничего не могут или не хотят сделать. И я, снова вообразившая себя Господом Богом и думающая, что смогу как-то разрешить эту ситуацию...

   Меня ждала на завтра еще одна головная боль.

   Мне позвонил Северус, мой брат. Он не звонил с тех самых пор, как Мана сломал ему нос в доме моих родителей.

   - Гайя, я в Киеве, - сказал он вместо приветствия. - Мне некуда пойти... Мама выгнала меня.

   Я в этот момент сидела с Николой в салоне красоты. Ей делали массаж, мне - маникюр.

   - Сева, как?.. Почему?

   - Гайя, можно я у тебя пока остановлюсь? - он не ответил на мой вопрос. - Я ненадолго. Потом... что-нибудь придумаю.

   - Конечно, но как же учеба, Сев? Как же...

   - Меня отчислили.

   Вцепляясь в подлокотник кресла, я с трудом сдержалась от потока площадной брани.

   - Жди меня, я через час буду у моего дома. Жди в подъезде, а то замерзнешь...

   Северус выглядел отвратительно. Бледный, с синими кругами под глазами, осунувшийся и исхудавший, в замызганной куртке, совсем не подходящей к морозной погоде начала февраля. Волосы его потускнели и свалялись - видно, он давно их не мыл. Я твердо решила, что завтра же засуну это несчастье в реабилитационный центр для наркоманов. Главное, чтобы он до завтра не вынес из моего дома всю технику.

   - Как вышло, что ты был отчислен? - уже у себя на кухне, подсовывая брату бутерброды и чай, спросила я.

   - Академическая задолженность и... не заплатил за семестр...

   Я подкурила сигарету. Нет, Гайя, спокойно, ему и так плохо...

   - Северус, куда ты катишься?

   - Не знаю, - он сгорбился над столом, стараясь не глядеть мне в глаза. Голос его был непривычно тихим. - Можешь мой телефон на зарядку поставить?

   Я взяла у него телефон, отыскала в сумке Севы зарядное устройство, подключила тут же в кухне. Едва Северус включил телефон, как посыпались эсэмэски. Потом звонки.

   - Может, ответишь?

   - Нет, это родители звонят. Или Юля, или Антон...

   Я взяла трубку. Сева, медленно кусающий бутерброд, даже не возражал.

   - Алло, мам, - сказала я в трубку.

   - Гайя?! Где Северус?! - пришлось слегка отстранить телефон от уха, потому что наша мама визжала, как циркулярная пила.

   - Успокойся, он у меня, жив-здоров, я позабочусь о нем...

   Северус поднял на меня измученные глаза. И что-то такое горькое и страшное было в его взгляде, что я поневоле прижала трубку к плечу и спросила:

   - Сева, что такое?..

   - Ничего, - он вернулся к еде.

   С трудом успокоив маму, я дала Севе кое-какие указания и разъяснения.

   - Меня ждет внизу подруга, я должна ехать, но завтра я приеду и привезу тебе еды, слышишь? - о реабилитации я ничего не сказала. Подло, сознаюсь, но он, хоть и мой брат, но уже не тот Сева, которого я знала.

   Вместо ответа Северус порывисто ринулся ко мне и обнял. Я обняла его тоже, ощутив, что некогда крепкое и спортивное тело его исхудало до ужаса.

   - Я люблю тебя, Гайя, - сказал он тихо.

   - Я тоже люблю тебя, Северус. Иди, приляг, поспи...

   За дверью я проверила, на месте ли моя золотая цепочка. Увы, наркоманам веры нет и быть не может...

   Я позвонила своей докторице Иришке, попросила посодействовать в определении брата в хороший наркодиспансер. Потом созвонилась с Сашей, разузнала обстановку с сыном Маны и его мастером. На данный момент поиск подходящей больницы для брата и раздумья над тем, как бы заставить Ману и Адриана помириться, занимали все мои мысли.

   И я еще не знала, что всего лишь через несколько часов все проблемы покажутся мне пустыми и надуманными. Я не знала, что переживу миг, полный самого страшного отчаяния в моей жизни. Не знала, что, заливаясь слезами, с разрывающимся от горя сердцем буду сидеть над умирающим, осознавая, что ничем не могу ему помочь, и молясь только об одном - чтобы Господь милосердный продлил его жизнь хотя бы на несколько минут...

  История Самоубийцы

  Утопая в вине   И в дешевом тепле,   Безрассудно бросаясь   В искушенье из рая,   Ты бесцельно живой,   Ты покончил с собой,   Опьяненный и падший,   И досрочно угасший,   Все узнавший   И все потерявший...   C. Стальская   Он пришел за тобой из земли,   Как пришел он когда-то,   Чтоб спасти от креста твоего   Непокорного брата...   Харизма "Ведьма"   Я вижу боль. Мне нет до боли дела,   и я плыву туда, где свет и мгла   летят, обнявшись, лезвием стекла   взрезая вены.   Помоги мне, Эло...   Э. д`Альби (Е. Сусоров)

   Гайя

   Я уже не смогу точно сказать, что именно вынудило меня тем вечером снова приехать в свою квартиру. Никола без умолку болтала обо всем угодно, кроме того, что могло быть мне интересно. Два стакана вина как-то прошли мимо моего сознания, ни на йоту не замутнив его. Я постоянно отвлекалась от разговора с брюнеткой-вампиршей, наводящей вечерний марафет в преддверии встречи с очередным своим смертным.

   - Гайя, похоже, ты витаешь где-то далеко, - заметила Никола, когда я в третий раз переспросила, о ком она говорит.

   - Прости, из головы младший брат не идет...

   - Он у тебя очень милый. Только злой и пропитан химией...

   - Он не злой. Сложный, скорее.

   - Когда я его увидела, то почувствовала, что ему очень плохо...

   Я снова отвлеклась от слов Николы, думая о Северусе. И как он ухитрился в такие краткие сроки скатиться - дальше некуда. Впрочем, что я говорю, ведь знаю же, что жизнь может измениться до неузнаваемости в одночасье. Как в хорошую, так и в плохую сторону.

   Когда явился смертный Николы - молодой красивый блондин с пустыми глазами, я попросила ее отпустить меня ненадолго, тайком от всех. Я заметила, что вампирша, как и я, не разделяет мнения, что меня надо оберегать даже от собственной тени.

   - Сама дорогу назад найдешь? - только и спросила у меня Никола, провожая к двери.

   Когда я бежала к метро, шарахаясь от редких прохожих, то думала о том, почему оставила Северуса одного. Эта мысль не давала мне покоя, и уже тогда краем сознания я верила в беду.

   Пару остановок в вагоне метро - давно я не пользовалась общественным транспортом, после зашла в супермаркет, чтобы купить еды. Дома у меня со всей этой кочевой жизнью и тараканы б сейчас с голоду опухли. Приготовлю Северусу борща, решила я, нажарю котлет - хотя я сомневаюсь, что даже мои котлеты сумеют отвлечь его от жажды наркотиков... Наверное, мне стоит с ним поговорить, обстоятельно и серьезно. Часа так два. Может, получится сунуть его на реабилитацию не против воли.

   Пока я бродила по рядам супермаркета, рассеянно забывая о том, что хотела купить, вспомнила свой небогатый опыт общения с людьми, употребляющими наркотики. Вот почему даже у Ивана хватило ума не нюхать клей? А у моего брата... Сволочь он потому что, со злостью думалось мне, всегда считал, что он выше, лучше, ему все можно и так далее. Вспомнила одного мимолетного знакомого (потому как я благоразумно прекратила с ним общение), который некогда был наркоманом. На вопрос, что ему помогло соскочить с иглы, он ответил, что алкоголь. И впрямь, пил он почти как вампир... Помимо этого я вспомнила, что он был склонен к суициду. И дурное предчувствие снова шевельнулось под сердцем. Домой я шла, все ускоряя шаг, потому что всегда была склонна верить в развитие наихудшего сценария. Жизнь в последние два месяца сделала меня еще большей пессимисткой.

   Однако, признаться, я до последнего не верила в то, что со мной такое может случиться.

   Когда я вошла, открыв дверь своим ключом, то первым делом услышала, что в зале работает телевизор, причем орет - оглохнуть можно. В ванной комнате горел свет. Шума воды я не услышала, но, бросив пакеты и пальто на пол, первым делом понеслась туда.

   Мой брат в джинсах лежал в ванне, и через край медленно выплескивалась красная вода.

   Я упала, не сумев справиться с собой. Коленки подогнулись бессильно, я попыталась позвать его, но вместо крика из горла вырвался хрип. В пелене воплощенного в реальность ночного кошмара я что-то нащупала под рукой. Пустые упаковки из-под "Дицинона"... Те, что я оставила лежать на тумбе в прихожей, наспех вычищая захламленную сумочку.

   В душе затеплилась надежда. Потратив несколько драгоценных секунд на то, чтобы собраться, я ползком добралась до сумочки, достала телефон и принялась набирать номер скорой помощи.

   Ботинки оставляли на мокром полу грязные следы. Я закрутила кран и, закрыв глаза, нырнула рукой в кровавую воду, чтобы вынуть пробку.

   - Берите трубку, берите же долбаную трубку... - молила я, по третьему разу набирая 103.

   На Севу я старалась не глядеть. Если он мертв... Нет! Об этом нельзя даже думать!

   Меня вынудили два раза назвать адрес, потом переключили на скорую моего района. Я лихорадочно рылась в ящиках кухонных тумб, стараясь найти бинт.

   - ... он перерезал вены и по незнанию для верности напился таблеток, которые способствуют сворачиваемости крови, - пытаясь удержаться от отчаянных криков о помощи, говорила я диспетчеру скорой.

   Северус был схож цветом лица с цветом ванной. Наощупь он был теплым, но раны, которые он нанес себе, ужасали. Глубокие, рваные - со вскриком боли я отдернула руку от его руки. По моей ладони заструилась кровь. Я порезалась осколком стекла, которым воспользовался Северус.

   Туго бинтуя его запястья, я попросила скорую торопиться и сунула трубку в карман. И тут меня осенило! Фляжка с кровью Маны! Боже, еще одна счастливая случайность - помимо "Дицинона", которая поможет брату выжить... Надеюсь...

   Его пульс еще бился, но так слабо - или мне, с трудом удерживающейся от паники, так показалось. Я попыталась скользкой от своей крови рукой открыть бутылочку нашатыря - может, я смогу привести Севу в сознание и заставить выблевать все таблетки, которые он проглотил - но у меня не получилось, от отчаяния я заплакала, не зная, почему Господь мне дал такие кривые руки.

   - Господи Боже, отец наш небесный, - шептала я, обертывая горлышко бутылочки тканью своей серой шелковой туники, - пожалуйста, пожалуйста...

   Я не просила Его ни о чем конкретном, Он и так знал, что к чему. Мне было так стыдно, стыдно - но в большей мере страшно. А вдруг Он не сочтет нужным отзываться на молитвы такой грешницы? Вдруг не захочет спасать Северуса, пошедшего против Его воли?..

   - Пожалуйста, пожалуйста... - лихорадочно сквозь слезы шептала я, едва ли не в ноздри Севе засовывая горлышко бутылочки с нашатырем.

   Резкий аромат ударил в нос, заставив меня отпрянуть и еще раз порезаться о лежащий на полу осколок. Я разревелась, боясь, что моя слабость может помешать мне помочь Северусу.

   - Заткнись, дура, дура...

   Я напрасно пыталась вернуть Севу в сознание. Пульс его стал еле слышен, а лицо, особенно нижняя часть, покрылось просто землистой серостью. Я, смочив в крови Маны пальцы, принялась втирать ее в десны брата. Неуместные мысли скакали в голове: в слизистую лучше впитывается... В глаз? Боже, нет! Есть и другие слизистые. Нет, да что в твою башку пустую лезет, Гайя?! Я в панике влила в глотку брата порядочное количество крови, приподняла его, чтобы она могла пройти по пищеводу.

   Потом я пулей пронеслась вниз, раскрыла дверь подъезда для бригады скорой помощи, надеясь, что никто из жильцов не прикроет дверь.

   Вернулась назад. И, сидя над Северусом, в котором едва теплилась жизнь, я провела самые страшные двадцать минут на моей памяти...

   Я не знала, выть ли мне или скулить, плакать, кричать, молить Бога о помощи, молить самого Севу не покидать меня. Я рассказывала вслух, захлебываясь, о том, как маленькому ему пела колыбельные и носила, почти не спуская с рук, все первые годы его жизни. От этих воспоминаний становилось еще больней, но я должна была держать его. Если я не спасу Севу - как мне жить тогда? Как жить без него, пусть даже гадкого и мерзкого, но такого родного...

   Я спасу тебя, Северус, обещаю - говорила я ему. Ты только держись за каждую ниточку, что тебя еще соединяет с миром живых. Что там, что ты видишь сейчас? Наверное, свет в конце тоннеля. Надеюсь, нет, потому что я не смогу вернуть тебя назад, только если ты сам не захочешь остаться. Вытащить тебя из ванны я не могу тоже, боюсь, что наврежу еще больше.

   Я пыталась сунуть под спину брату скомканные полотенца и, как умела, вдыхала в него свою жизнь. Проклятые обрывочные знания о первой помощи! Я даже не уверена, правильно ли поступаю, не трачу ли драгоценные мгновения на бестолковое битье об лед?..

   В отчаянии я бегала на первый этаж - проверить, не закрыл ли кто дверь подъезда. Мне хотелось остаться там, в морозных сумерках, чувствуя себя такой живой от холода, наблюдая биение пульса города вокруг. Но я вынуждена метаться между жизнью и смертью - как вынуждена, наверное, буду теперь всегда.

   На десятые сутки моего ожидания (через 23 минуты) в квартиру позвонили. Скользя в грязи, воде и крови, выпустив руку Северуса, бегу открывать. На пороге - врачи скорой... Просто указываю им на ванную комнату.

   Я не видела, что они делали, но по коротким комментариям поняла, что Северуса им не особо-то и хочется спасать.

   - Сделай ей укол, Миша, - попросила врач лет 50-ти своего младшего коллегу, указывая на меня.

   - Никаких уколов! Я поеду с вами.

   - Кто он вам?

   - Брат, младший.

   - Чего это он удумал?

   - Не знаю... не знаю...

   Тут мне сунули в руку какое-то письмо.

   - Это вам адресовано? - молодой врач пытливо глянул на меня.

   На сложенном листе бумаги формата А4 написано "Гайе".

   - Лежало в раковине...

   Пока я ехала в машине скорой, снова и снова перечитывала предсмертную записку моего младшего брата. Нет смысла приводить ее целиком, скажу лишь, что срывалась дважды в слезы. В первый раз - когда прочла, что у Севы рак. Второй - что он сегодня стал папой... Я много раз перечитала написанное - мне казалось все ложью. Но разве перед смертью лгут?

   - Может, тебе правда укольчик сделать успокаивающий? - спросили у меня снова.

   Я протянула свои порезанные руки:

   - Лучше просто перебинтуйте раны...

   И что мне, Господи, что мне делать?! Я не понимаю. Знание всего легло на плечи тяжким грузом. А как же оно лежало на плечах моего бедного Севы?..

   Мне сказали, что чудо, что он остался жив. Сказали, что в его организме сочетание веществ, несовместимых с кровообращением и биением сердца. Ваш брат - живой труп, сказали мне. Врач был изумлен, но я знала, что это кровь Маны является последним связующим звеном между Северусом и миром живых.

   Не сказав больше ничего врачу, я бросилась туда, где меня не услышат смертные. Я не могу дать Севе умереть, нет, не могу, пытаясь сдержать слезы, думала я, набирая номер Кимуры...

   Через несколько минут я впала в полное отчаяние.

   Ни Ингемар, ни Ким, ни Никола, ни Джейми не были на связи. Не брала трубку Саша. Я, борясь с паникой, начала звонить Элине и Киву. Да что же это - вымерли они, что ли, вампиры Киева?!

   Презрев все, звоню Мане. Не берет трубку. Оставляю несколько задушенных слов на голосовой почте. Шлю эсэмэски Киму и Ингемару. И, как сомнамбула, ползу к постели брата. Надо позвонить родителям... Я не смогу. Не смогу.

   Чувствуя, что силы окончательно покинули меня, у постели Севы я впала в короткое забытье.

   Проснулась от того, что почуяла чье-то присутствие в палате.

   Северус

   Я никогда не вел дневник, но мне дали красивую черную тетрадь и золотую ручку и велели изложить все, что захочется. Мне велели написать о том, что привело меня к краю. Не то чтобы это не было никому ясно. Мой... мастер, верно? Мастер сказал, что ясно должно быть, прежде всего, мне самому. В этом он прав. Я не пойму, что со мной сейчас, я пытаюсь прислушиваться к нечастым ударам сердца, качающего кровь, я не знаю, что такое вечная жизнь. Ведь еще несколько дней назад я знал, что мне остались считанные недели... Но зато совершенно точно помню свое скольжение по краю. Пока мастер сидит рядом, не говоря со мной и не трогая меня. А жаль. От его прикосновений мне легче.

   Итак, начнем с самого начала. Был ноябрь. Мы совсем недавно отпраздновали день рождения Гайи, Люцию тошнило, а Лука подрался с... Неважно. На той пьянке у меня снова разыгралась гнойная ангина, на следующий день появились опять несколько болячек во рту, как пару недель назад, потом снова пошла кровь из носа... Я потащился к терапевту... В общем, меня раздели, обсмотрели, общупали и послали сдавать кровь. Я уже пожалел, что пошел в эту долбаную больницу, вечно как пойдешь - без пяти-шести диагнозов не выйдешь. С детства ненавидел эти профосмотры, лет с 16 категорически отказался на них ходить, хотя мама продолжала гонять всю нашу семью по врачам раз в полгода...

   В общем, эпопея с анализами закончилась тем, что меня послали на пункцию костного мозга. А эта эпопея закончилась тем, что я в полном а...уе упал на скамью на первом этаже онкологической клиники.

   Я не помню, сколько часов просидел тогда в том гиблом месте. Кажется, успело стемнеть, бабка с ведром и шваброй погнала меня из здания.

   Домой идти не хотелось. Вообще ничего не хотелось. В тот раз, когда мне делали пункцию, мама наорала - где шлялся, зараза, сил моих на тебя нет!.. Так хотелось сказать: мама, мама, а у меня нет сил вообще справляться со знанием того, что я уже не жилец! Но я смолчал. Больше всего не хотелось, чтобы семья узнала о моей болезни.

   Врач, которого мне назначили, с ходу рассказал мне о том, что лейкоз нынче лечится, правда, жаль, что я так поздно обратился, но шанс еще есть... Я наотрез сразу отказался от химиотерапии. Что я скажу своей семье, когда облысею?..

   Врач, тезка моего брата - Виктор Валерьевич - успел кое-что разузнать обо мне.

   - Ты ведь сын Валерия Антонина, профессора из Академии имени Ярослава Мудрого?

   - Да.

   - Почему твоя семья не должна знать? Мы в силах помочь тебе, продержав болезнь на том уровне, что она сейчас.

   Я видел в его глазах лишь надежду на то, что удастся с семьи безнадежно больного выкачать неслабую сумму бабла.

   - Моя семья отказалась от меня давно. Они не станут мне помогать.

   А вот так вот, доктор, возьметесь ли вы лечить несчастного изгоя?..

   Не взялся. Поскучнел. Не стал даже напирать на то, что мои родные подымут кипиш, начнут изыскивать средства и пытаться продлить мое никчемное существование еще на несколько месяцев.

   - У меня есть некоторая сумма, но она не так велика. Скажите, Виктор Валерьевич, есть ли смысл меня облучать? Больше денег я вряд ли достану...

   И он рассказал мне все, как есть. К х...евому доктору я попал, что поделать. Некоторые молчат партизански до последнего, поддерживая в пациенте веру в исцеление. А этот без обиняков мне заявил, что я пришел в больницу слишком поздно. И что мне остается месяца три от силы. Но за мои деньги мне некоторыми лекарствами могут помочь без боли и страданий отойти в мир иной... Он имел в виду всякие наркотики и обезболивающие.

   Я дал согласие, в самом деле, в последние дни я начал чувствовать себя все хуже. И раньше было несладко, где-то с весны я болел почти без перерыва - то ангины, то еще что-то. Почему я не заподозрил неладное? А кто в 19 лет может заподозрить?..

   Рассказать, каково это - понимать, что ты уже мертвец? Рассказать, каково это - пытаться веселиться с друзьями, словно ничего не произошло, и знать - ты не увидишь больше ни одной весны, уйдешь с вешними водами в землю... Понимать, что и после моей смерти планета будет все так же вращаться, друзья все так же жить и веселиться, понимать, что уже все - все для меня закончено... Только алкоголь помогал как-то забыться, только наркота спасала от боли. Мне все стало параллельно. Я не мылся, не ел, стал избегать домашних и друзей. Мне было невыносимо рядом с живыми. Я уже не принадлежал их миру... Я забросил музыку, из группы меня попросили. Из универа тоже, потому что деньги, данные мне на обучение, я потратил на то, чтобы облегчить свои страдания.

   Нет, я не смогу передать и сотой доли того горя и отчаяния, что захлестывали меня каждую минуту моей жизни.

   И еще кое-что еще терзало меня, будто мне было мало.

   То есть, пока я не знал, что умираю, это было досадно... Когда узнал, что умираю - стало еще хуже. У меня должен был родиться ребенок.

   С его матерью, моей бывшей одноклассницей, все вышло случайно. На какой-то вечеринке напились, утром проснулись вместе. Я знал, что Лина была влюблена в меня еще со школы, но скажите - а какая вообще девчонка из наших трех выпускных классов не была?..

   Мой мастер читает эти строки и улыбается. Я рад, что еще способен заставить кого-то улыбаться. Ты обещал мне клятвенно, мой мастер.... И странно, но вера в тебя и вера тебе - как первые лучи восходящего после кошмарной ночи солнца. Ты поклялся, что не оставишь его никогда - моего сына, родившегося в тот вечер, когда я покончил с собой...

   Гайя

   Я увидела Ману, который склонился над Северусом. Хлопая сонными глазами, думаю, как бы не разреветься от радости лицезреть зеленоглазого. Но когда он посмотрел на меня, выпрямившись, я не выдержала.

   - Мана!.. - я прижала ладонь к глазам. Не видеть его, не плакать, не видеть, не плакать...

   - Что, окончательно от наркоты съехал с катушек, м?

   Холодный, чуть презрительный голос помогает взять себя в руки. Отнимаю руку от лица, жалея, что у меня нет с собой ни салфеток, ни платка. Мана достает из кармана белого пальто шелковый платок и протягивает мне. Брезгливо и недовольно указывает ладонью на меня:

   - Ты себя в зеркале видела?

   - У Северуса рак. Он скрывал это ото всех, - не обращая внимание на слова вампира, промакиваю слезы. - Кроме того, у него сегодня сын родился... Этого тоже никто не знал - ну, что у него вообще будет ребенок скоро... Сева узнал об этом и... - не выдержав, опять ударяюсь в слезы.

   Брезгливость на лице Маны сменяется изумлением, а затем - пониманием. Он снова наклоняется над Северусом и, вынув иглу капельницы из его вены, слизывает каплю крови, кривится.

   - Фу...

   Я встаю со стула, подхожу к вампиру. Знаю, что неправильно, знаю, что не должна...

   - Мана, если бы речь шла обо мне, я бы лучше умерла, но не стала тревожить тебя...

   Вампир угрюмо глядит на меня.

   - Как-то неправильно ты собираешься попросить.

   - Прости!.. - хватаю его за рукав, словно он пытается убежать, но он не пытается, лишь глядит на меня без каких бы то ни было эмоций теперь. - Я хочу сказать, что мне брат дороже себя самой. Пожалуйста - обрати его... Не дай ему умереть.

   - Это и значит умереть...

   - Я имею в виду...

   - Я понял. Ты уверена, что он сам хотел бы этого? - Мана сощурился, переводя взгляд на моего белого, как мел, брата. - Помнится, у нас с ним общение не заладилось...

   Волна паники по новой окатывает меня. С него станется отказать мне. Прийти сюда, в больницу, поманить призрачной надеждой и... От жалости к себе и Северусу опять начинаю плакать, в отчаянии быстро прижимаюсь лбом к плечу Маны, обхватываю его руками и шепчу срывающимся голосом:

   - Пожалуйста... Умоляю...

   Кажется, я никогда не понимала до конца, насколько много значит для меня моя родня. Пусть и не кровная... Я могла бы прекратить общение с ними, чтобы не подвергать их опасности, но мне было бы достаточно и того, что они живут и здравствуют.

   Я сползла на пол, обхватывая бедра Маны руками и прижимаясь щекой к его животу, рыдая и шепча:

   - Пожалуйста... пожалуйста...

   - Гайя!

   Он хватает меня за руку и пытается оторвать от себя. В тот момент мне казалось, что не отпустить вампира - самая важная задача в мире. И только от этого зависит, будет ли Северус жить...

   - Гайя, прошу тебя, встань! - из резкого и раздраженного его голос становится терпеливым, но настойчивым.

   - Нет...

   Он хватает меня под мышки и подымает на ноги. За искажающими все вокруг слезами и страхом вижу, что вампир серьезен и хмур.

   - Я вернусь к тебе, хочешь? - хлюпаю я, находя эту идею изумительной. Хотя сейчас, наверное, на меня и смотреть-то страшно...

   - Сядь, - он усаживает меня обратно на стул, - и успокойся ради Бога... - морщится, словно упоминание всуе причиняет ему дискомфорт. - Просто посиди. Я быстро.

   Я притихла, пытаясь понять отключающимся мозгом, не значит ли это, что он куда-то собирается уйти.

   Мана сел на край кровати моего брата. Я утерла слезы, во все глаза глядя на вампира в ожидании.

   Зеленоглазый со вздохом тронул белое лицо Севы, провел ладонью от лба до подбородка, словно закрывая глаза покойнику.

   - Самоубийца... - Мана воздел глаза к потолку, качая головой. - Ладно... Он красив. И своенравен. Надеюсь, ты не будешь ненавидеть меня, - это Мана сказал, уже склонясь к лицу Северуса.

   Вампир проверил зрачки моего брата. А потом, прижав его щеку к подушке, склонился к его шее. Я закрыла глаза. Пути назад нет...

   Скрипнула кровать, я ощутила прикосновение к плечу.

   - Идем, - Мана поднял меня со стула.

   Я позволила увести себя из палаты, забыв глянуть на Северуса.

   В замызганном, провонявшем хлоркой туалете больницы вампир наклонил меня над раковиной и умыл, как маленькую.

   - Хол-лодно... - я стучала зубами, когда он, наконец, позволил мне разогнуться.

   Вампир снял со своей шеи шарф и вытер им мое лицо.

   - В машине согреешься.

   Мана попросил доктора, который весьма недовольно отозвался о нашем пребывании в больнице в такой поздний час, звонить ему сразу же, как только появятся новости о состоянии Северуса. Сопроводил визитку какой-то купюрой, после чего доктор очень вежливо заверил Ману в том, что непременно будет держать его в курсе.

   В машине я позволила усадить себя на заднее сидение и накинуть мне на плечи пальто Маны.

   - Ты в состоянии думать?

   Смотрю на него. Зеленоглазый сидит, обернувшись ко мне и выжидающе смотрит. Хорошо, что он здесь. Он точно в состоянии.

   - Не совсем...

   Хотя лукавлю - мне уже немного стыдно за то, что ползала на коленях перед вампиром. Ладно, желаемое достигнуто, значит, все это было не зря.

   - Когда Северус... умрет?

   - Нет смысла тянуть. Я вернусь сюда через пару часов.

   Нервная дрожь пронизывала, кажется, до пят. Я поплотнее запахнула пальто Маны и уткнулась носом в благоухающую тяжелую ткань.

   - Надо позвонить моим родиетлям и рассказать... верно?

   - Нет.

   - Почему?

   - Потому что он мой, и я так сказал.

   - Но они должны успеть на похороны...

   - Какие похороны, Гайя?

   - Северуса...

   - Мы решим, что делать, когда он будет в состоянии решать. Если у него еще и ребенок есть, то это усложняет ситуацию. Северус встанет через сутки-трое. До той поры - родителям ни гугу, понятно?

   - Мне ничего не понятно...

   - Ты хочешь, чтоб твою мать хватил инфаркт при вести о том, что фактически она довела своего ребенка до самоубийства, выгнав из дома и не поддержав?

   - Но она не доводила.

   - Но подумает она именно так, ты что, мать свою не знаешь?

   Мана был прав. Это было бы совершенно в духе импульсивной Лоры... Понемногу смысл и справедливость слов вампира доходили до меня.

   - Но ведь Сева никогда не постареет. Не сможет принимать участие в воспитании ребенка. Он не сможет общаться с семьей днем. Что мы скажем им?

   - Скажем, что он уехал. Гайя, это моя забота, что сказать твоим родителям и что делать с Северусом вообще. Повторяюсь, отныне он принадлежит мне.

   Я закрыла глаза. Надеюсь, я не обрекла брата на существование худшее, нежели смерть?..

   Он пересел за руль и повез меня куда-то. Мне было все равно, куда.

   Однако у подъезда моего дома я испугалась.

   - Я не хочу в свою квартиру.

   Мана, машинально пытающийся подтолкнуть меня к входу, изумился:

   - Почему?

   - Там... пусто. И весь пол в крови.

   Мана остановился, задумался.

   - Гайя, ты же не перестанешь заходить в свой дом из-за того, что твой брат немного пал духом и слегка заляпал кафель в ванной?

   - Мана, это совсем не смешно.

   - Я не смеюсь, я издеваюсь, - его холодный голос почему-то ранил. - Твой брат проживет долгую и счастливую жизнь, это я тебе гарантирую. Если меня, наконец, ухайдакают, то о нем позаботится Тристан... Так что возьми себя, наконец, в руки, мне некогда нянчиться еще и с тобой.

   Я не выдержала и снова заплакала. Такое чувство, будто каждый нерв как оголенный провод.

   - Ну какого хрена ты раскисла, а? - в его голосе отчетливо сквозили теплые нотки, как бы ни старался Мана сейчас грубостью привести меня в чувство.

   Он ловко втолкнул меня в подъезд и закрыл дверь.

   - Хочешь, я вылижу тот заляпанный пол? - спросил он.

   Против воли вместо смешка я издала хрюканье, потому что нос был забит соплями.

   - Идем.

   Я постаралась взять себя в руки. В самом деле, Северуса спасла... наверное, так чего же раскисать? Тем более, перед зеленоглазым. Ох, да я же на коленях перед ним ползала... Вернуться предлагала...

   Пока мы ехали в лифте, я старалась не смотреть на Ману. Мне было неловко и не по себе от того, что он рядом после стольких дней разлуки.

   Он оставил меня стоять перед дверью квартиры на пару минут. Когда же впустил, оказалось, что все следы несчастья ликвидированы. Я пыталась поискать стекло, но Мана нашел и выбросил его до меня.

   Отворачивая манжеты пурпурной рубашки, вампир извлек из моего бара бутылку бехеровки. Крепче там уже ничего не было.

   - Тебе выпить надо, - сказал он мне, доставая телефон.

   Я повесила пальто Маны на тремпель в шкафу в коридоре. В спальне сняла испачканные джинсы и тунику, надела теплые колготки и домашнее свободное синее платье с треугольным вырезом и широким рукавом. Нет, мне не все равно как я выгляжу, даже сейчас не все равно.

   Мана говорил по телефону. Я налила себе портвейна, самое крепкое из вин, что нашлось.

   - ... один пусть сидит в палате, прямо у постели. Другой - за дверью, третий - в противоположном конце коридора, - говорил Мана. - Еще двое внизу, в холле, двое - в машине перед больницей. Все понял? С пацана глаз не спускать...

   О, Мана, видимо, боится, что на Севу выйдут медики. У меня уже не было сил бояться чего бы то ни было. Сейчас я выпью, сказала я себе, а потом снова стану прежней Гайей.

   - Я поеду через полчаса к нему в больницу.

   Мана вылупился на меня не без раздражения.

   - И какого хрена?

   - Буду охранять его от медиков.

   Вампир хмыкнул, пряча телефон в карман брюк. Налил себе бехеровки, уселся в кресло и закинул ногу на подлокотник.

   - В этом нет нужды, там половина Ордена во главе с Эриставом. Да и то, лишь для профилактики. Хотя если хочешь - вперед...

   Я почувствовала себя неловко в еще большей степени. Как-то непривычно, когда тебя никто не останавливает, не стреноживает и не пытается взять все на себя.

   - Каким он будет, когда очнется? - спросила я, наконец, чтобы хоть как-то нарушить тишину.

   - Иди сюда.

   Я не сразу поняла, о чем он просит.

   - Куда - сюда?

   Мана с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, похлопал рукой по креслу между своих ног.

   - В это вот шикарное широкое кресло, Гайя.

   - Зачем?

   - Хочу, чтобы ты здесь сидела.

   - Нет.

   - Ты что-то там говорила насчет вернуться ко мне?

   О нет... Я машинально допила последний глоток портвейна, налила себе еще, затем встала и подошла к Мане. Он с готовностью, сверкая азартно глазами, сдвинулся к спинке кресла так, чтобы я могла сидеть, опираясь о его закинутую на подлокотник ногу спиной. Присела. Вампир притянул меня ближе.

   - Ноги перекинь... Вот так, - он положил руку на мои колени, тоже прижимая их к себе. - Гораздо лучше. Так что, ты не отказываешься от своих слов?

   Я старалась не смотреть на него.

   - Нет, - наконец, сумела выдавить я.

   - И не станешь больше покушаться на мои здоровье и жизнь, ммм?

   - Не могу обещать.

   Мана хмыкнул.

   - Гайя, у меня есть твой брат. И, как я понял, ради него ты пойдешь на что угодно. А, Гайя?

   Я взглянула на Ману, но у меня не было сил ни испепелять его взглядом, ни обдавать великолепным презрением. Я лишь обессиленно кивнула.

   - Мне не нужно, чтобы ты ко мне возвращалась, - жестко сказал он. - Глянь на меня.

   Я подчинилась. Глаза Маны были злы и холодны. Чего он бесится, я ведь не собираюсь возражать ни единым словом...

   - Мне нужен секс с тобой и твоя кровь. Ты - не нужна.

   Если он чувствует меня, значит, и эту щемящую боль от своих правдивых слов тоже почувствовал. Мне большого труда стоило не отвести глаз и сказать:

   - Понятно.

   - Что понятно?

   - Понятно, что тебе нужно. Я не могу отказать. Только секс и кровь. Хорошо.

   - В самом деле? - недоверчиво спросил он.

   - Да...

   Он все равно был недоволен. Я отпила вина, опустила глаза в стакан, грея его в руках.

   - Ладно, тогда раздевайся.

   Я встала, не видя никаких причин протестовать. Нырнула руками под юбку, принялась стягивать колготки.

   - Я давно не была в душе, может...

   - Продолжай раздеваться, Гайя.

   Я скинула колготки, вынула руки из рукавов, стянула платье через бедра. На мне остался только комплект черного трикотажного белья - майка и трусы.

   - Помнится, раньше ты носила кружево и атлас...

   - Помнится, раньше у меня был ох...енный любовник, а не постылый хозяин.

   Выражение изумленного ужаса на лице Маны дорогого стоило. Его рука, держащая стакан, чуть дрогнула, губы разомкнулись, он словно хотел что-то сказать. Зеленые глаза расширились. Впрочем, вампир быстро взял себя в руки. Он решил не поддаваться на мои провокации.

   - Продолжай.

   Я потянула вверх майку, бросила ее на пол. За ней последовали трусы. Я стояла, совершенно нагая перед зеленоглазым, который, вальяжно развалясь в кресле, рассматривал меня. Абсурд, какой абсурд... Спасая своего брата, я плачу своим телом тому, которому отчаянно хотелось бы принадлежать.

   - Перейдем в спальню? - деловито интересуюсь я.

   Похоже, Мане не слишком нравится моя предприимчивость.

   - Н-нет, - задумчиво тянет он, не отрывая глаз от моего тела. - Пожалуй...

   Красноречиво уводит вниз бегунок ширинки. От стресса во мне даже ничего не шевелится. Вдруг начало тошнить. Вспоминаю о проклятых отсутствующих месячных. Господи, да когда же я снова вернусь к своей тихой и ровной жизни, где отсутствие месячных не грозит мне появлением диковинной зверушки - дампира в квадрате, где я знаю, кто и что мой папа, где живы все мои братья и сестры, и ни один из них не превратился в паразитирующую на людях тварь?.. Я разозлилась, и злость, как это часто бывало, придала мне сил.

   - Мана, секс и кровь - чудесно! Но давай обойдемся без этих долгих заковыристых прелюдий. Ты понимаешь, что мне пришлось пережить сегодня, нет?

   Хмурится, не нравятся ему мои слова. Да и пошел ты, улыбаться и махать в пакет моих услуг не входит.

   - Я так рад... - сообщил он мне, ощупывая ненасытным взглядом.

   - Чему?

   Рука Маны скользнула по его брюкам в районе ширинки сначала вверх... потом вниз... Не знаю, почему, но от этого зрелища так сладко заныло и под ложечкой, и в низу живота...

   - Тому, что у меня есть теперь Северус. А я все ломал голову - как, как тебя взять в ежовые рукавицы? Иди сюда.

   Я послушно подошла и стала на колени. Ругать себя буду потом.

   - Ты будешь послушной девочкой?

   Не глядя на него, киваю, напоминая:

   - Кровь и секс. Я тебе не нужна, и слава Богу.

   Не вижу выражения его лица, не хочу смотреть в зеленые глаза. Не хочу с ним так быть, но, в конце концов, мне не 16 лет, чтобы ломаться и жеманиться подобно какой-нибудь дешевке. Я связала себя долгом, и сейчас отплачу. Сейчас. Потом, надеюсь, Мане это надоест, потому что я буду очень стараться, чтобы ему надоело. Сука, ведь сказал, что я ему не нужна, так вот и пускай пеняет потом лишь на самого себя.

   Увы. Он сдался, не начав войны. А, может, это я сейчас проигрываю?..

   Едва я попыталась непослушными слабыми руками справиться с его одеждой и нижним бельем, как он схватил меня за запястья. Ничего не понимая, гляжу на вампира. Лицо его перекошено злостью.

   - Черт!.. Не могу я так. Встань, - он жестом прогоняет меня.

   И осенило: он не на меня злится. На себя. Подбираю с пола свою одежду, беру стакан с вином и тихо скрываюсь в спальне.

   Вскоре вино и страшная усталость уносят у меня остатки эмоций и мыслей. Опустошенная, ложусь на мягкий плед, не расстилая. Мне никогда еще не было хуже, чем сегодня, и я поздравила себя с новой взятой высотой. А то ли еще будет, Гаечка, слышу отчего-то грустный голос мачехи в своем засыпающем мозгу, ой-ой-ой...

   Северус

   Когда я открыл глаза, то в первый момент решил, что нахожусь дома, в Харькове. Было хорошо... Потом быстрыми усиливающимися ударами - бум, бум, бум! - ко мне вернулись воспоминания. Болезнь, фэйлы, боль, страх, ребенок, родители, брат, Гайя. И ванная Гайи.

   Я вскочил с кровати с криком. За шоком я не сразу почувствовал неладное. Для того, чтобы издать звук, мне понадобилось глубоко вдохнуть, заставляя легкие это делать. Паника накрыла меня с головой, в первый момент абсолютно дебильная мысль: "Я разучился дышать" показалась единственно правильной, объясняющей все. Я почувствовал, клянусь, почувствовал! - как мое сердце медленно стукнуло. Стало тепло и как-то привычно... Я был жив... Все приснилось? Разве только если я псих с конкретно запущенной формой шизофрении. Нет, это было реальностью... Но где я сейчас, неужели меня спасли?! Первой нормальной идеей было взглянуть на свои руки и решить, приснилось мне все или нет.

   Никаких ран на запястьях не было, даже шрамов не видно. Либо я лежал в коме так долго, что успел выздороветь полностью?.. Ха-ха-ха, Северус, искренне развеселился я, засмеявшись в голос. Скорее ты уже сдох. Сдох и попал в рай. Темная комната, в которой я был, мало напоминала о рае. А когда дверь в нее распахнулась и вошел человек, то я решил, что точно попал в ад.

   Тот зеленоглазый говнюк, который был с Гайей на Рождество у нас... Наверное, на моем лице слишком отчетливо отразилось отношение к этому чуваку, потому что он довольно мирно сказал:

   - Привет, Северус, в прошлый раз мы не познакомились толком. Меня зовут Мана, - и он пошел на меня с протянутой для пожатия рукой.

   В этот момент меня обуял ужас такой силы, что захотелось отключиться. Да что это со мной?! Внутри словно бушевала гормональная война, с которой я, как думал, расквитался уже.

   - Северус, - его голос был предупреждающим, но мягким, - я хочу только поговорить с тобой. Дай руку.

   Я все же протянул ему правую кисть для приветствия. И что странно, когда его холодная твердая рука сжала мою, война внутри стухла почти полностью. Стало легко и странно. Скажу честно, я уже год как забыл о том, что такое чувствовать себя здоровым. И мне не хватало этого. Теперь я испытывал это ощущение... весны во мне. Фак, заладил с этой весной... Я же думал, что не доживу до нее...

   - Сева... - я услышал голос Гайи, и она выглянула из-за двери, ведущей в комнату. Лицо у сестры было веселым до такой степени, что было ясно, как же ей ху...во. - Привет. Не бойся, я рядом, а Мана ничего плохого тебе не сделает. Давай просто побеседуем, а?

   Какая ж она иногда была хорошая... Такая, что начинало тошнить. Лучше бы Гайя, как Люция, обзывалась, дралась и злорадствовала. Нет, только солидарность, поддержка, терпение и жертвенность. Неужели она сама не понимала, что я никогда подобного не заслуживал?..

   - Гайя... - слова застревают в горле. Я не знал, что спросить. Гайя, я нах...й выпилил себя, потому что не хватило мужества и гордости встретить смерть лицом к лицу? Или: Гайя, ты ничего в ванной не находила? Еще хотелось спросить, какой на дворе нынче год, куда делись мои раны, псих ли я, и если да, то почему я здесь, а не в доме с желтыми стенами?..

   - Ты присядь, ладно? - она несмело скользнула на банкетку, стоящую у двери.

   Мне показалось, или Мана стал так, чтобы закрывать ее от меня.

   - Сядь, поболтаем, - он указал мне на кровать.

   Я присел, все еще не понимая, что происходит. Последний, кого я ожидал еще встретить в своей жизни, поставил напротив меня стул с высокой спинкой, сел. И снова так, чтобы быть между мной и Гайей.

   - Сева, ты помнишь, что с тобой происходило в последние дни? - спросила она.

   - Н-нет, - я и правда не помнил, как попал сюда.

   - Я имею в виду твой приезд ко мне и один не слишком умный поступок.

   - Прошли всего лишь дни? - все, что я сумел спросить.

   - Ты помнишь, что пытался покончить с собой? - спросил меня Мана спокойным голосом.

   Нет, не может быть. Если прошли дни, то каким образом затянулись раны? Я же помню, как глубоко, до кости, прорезал дорожки смерти на своих руках.

   - Северус, - странно, но его голос и его прикосновения успокаивали. Я вспомнил того жуткого сукина сына, который мучал меня. Сейчас это был совершенно другой человек.

   - Я помню. Помню.

   - Причину этого помнишь?

   - Я... болен.

   - По-твоему, это оправдывает тот факт, что ты... Ладно, потом. Сейчас я хочу поговорить с тобой о другом. Наверняка это для тебя окажется шоком. Северус, просто возьми себя в руки и имей мужество хотя бы дослушать до конца. Обещаешь?

   Я заставил себя кивнуть. Было страшно, я прислушивался к своему организму, едва сдерживаясь, чтобы не впасть в панику. Что-то было не так.

   - Как ты относишься к современному буму популярности таких созданий как вампиры или оборотни?

   - Нормально, - машинально вспоминаю, что мы с пацанами из моей группы даже написали песню "Королева Проклятых", конечно, о вампирше.

   - "За ней идя, пути назад ты не найдешь, ты не вернешься. Не просто горя ты хлебнешь - ты этим горем захлебнешься", - процитировал я, сообщив Мане о песне.

   - Ага, то есть, ты довольно положительно относишься к... ним. А хотел бы ты сам когда-нибудь стать вампиром?

   - Мана, ты не мог бы ему по-человечески объяснить? Такое чувство, будто ты с дауном общаешься.

   - Гайя, он сейчас как ребенок. И помолчи, твою мать, я же просил не отсвечивать!..

   Что странно, она умолкла, хотя обычно грубостью ее не заткнешь. Что-то тут не так. Значит, этот чувак говорит мне серьезные вещи.

   - Не знаю. Может. В кино они выглядят недурственно. И готичненько, - я попытался улыбнуться. Вышло плохо, но Мана обрадовался.

   - Хорошо. Могу порадовать тебя - ты здоров совершенно, никакого рака, никаких последствий твоего поступка, никаких проблем со здоровьем больше не будет.

   - Как же...

   - Гайя. О мерах предосторожности он узнает в свое время.

   - О каких мерах? - спросил я.

   - Северус, ты теперь вампир. Бессмертен, силен, быстр. Но с некоторыми людьми вампирам лучше... не дружить.

   - С какими? - я спросил на автомате, потому что весь мой мыслительный небогатый потенциал был направлен на то, чтобы осознать сказанное Маной. Я - вампир?.. Но ведь вампиров не существует...

   - Кожвенбольными, например.

   - Я - вампир?

   - Да, - голос Маны стал таким сладким и настороженным, что я посмотрел ему прямо в глаза. - Я укусил тебя и спас от смерти. Конечно, ты умер, но воскрес. Подумай, теперь тебе не нужно бояться смерти. Подумай, какие возможности у тебя появляются. Ты сильнее смертных, быстрее, привлекательнее, в конце концов. Я научу тебя тому, что поможет тебе стать если не королем проклятых, то принцем - точно, - он улыбался, а я не мог понять: почему сломавший мне нос человек сейчас с такой улыбкой смотрит на меня?.. Будто я дорог ему... и он ведь тоже вызывал во мне подобные чувства.

   Я не выдержал дикости ситуации, обхватил себя руками и вскочил. Мана тоже вскочил и схватил меня за плечи:

   - Эй, давай-ка, если есть вопросы или предложения, то выкладывай их сейчас, мне, мы разберемся со всем, клянусь. Со временем, но разберемся.

   - Я... Гайя!

   Я посмотрел на нее. Она сидела, тяжело привалясь к стене.

   - Сева, ты умирал. Что еще мне было делать?

   - Вампиров не существует.

   - Перед тобой стоит один из них.

   Я глянул на Ману. Я ведь с самого начала знал, что в нем что-то не так. Но это абсурд, бессмыслица, фарс...

   - Нет. Я не могу поверить...

   Мана легко встряхнул меня, глядя с улыбкой мне в глаза:

   - Ну, прекрати. Не такое уж мы диво дивное. Даже в зеркале отражаемся, смотри, - и он шустро подтолкнул меня к огромному зеркалу, находящемуся тут же.

   Мне пришлось подойти поближе, потому что мое отражение показалось мне заслуживающим внимания.

   Смотрел и не верил. Характерные круги и опухлости под глазами исчезли, серая кожа приобрела здоровый оттенок - такая у меня была еще до того, как я начал бриться. И в целом - все черты лица стали более... совершенны, что ли. Б...дь, до болезни я ценил свое смазливое рыло, как и многие девочки вокруг меня. Зараза в моей крови сделала меня равнодушным к своей внешности, иссушила и обезобразила. Может, я преувеличиваю, но от вида этой осунувшейся морды воротило с души, и в зеркало я смотреться перестал вообще...

   - Видел? - я знал, что Мана сделал это нарочно, и ужаснулся: он будто читает мысли, будто знает, что вид собственной цветущей физиономии сделает меня веселее.

   - Но почему?..

   - Мы регенерируем и дезинтоксицируем очень быстро, кроме того, становимся привлекательными для того, чтобы приманивать смертных.

   - Я сплю?

   - Нет, ты уже спал сегодня. Кстати, первое время ты будешь падать спать днем, но со временем научишься бодрствовать всегда.

   - Гайя...

   - Да, Севочка?

   Снова ее тон взбесил меня. Почему-то с Маной было так легко говорить, а Гайя бесила!

   - Не сюсюкайся со мной!

   - Тссс, тихо, - твердый голос Маны, он все еще не отпускает моих плечей. - Ты голоден, а твоя сестра - просто приманка для вампиров.

   - Мана, не стоит...

   - Почему приманка?

   Я, находясь в каком-то ступоре, осознавал, что мои реплики и вопросы кажутся такими идиотскими.

   - Об этом потом.

   - Гайя, это правда?

   - Все чистая правда, поверь, Сева.

   Я гляжу на нее - и не могу понять. Почему вскипает такая злость на нее, но в то же время... я будто хотел ее. Собственную сестру... Дикость! Я не знаю... не знаю, как это можно описать.

   Мне только хотелось все время глядеть на нее, жадно глядеть, на сжатые руки в дурацких черных митенках, сведенные джинсовые колени, напряженное лицо ее с волевым подбородком с крохотной ямочкой, чуть циничными всегда и одновременно спокойными серыми глазами, хотелось схватить ее за локти и прижаться к ее высокой шее, обвитой серебром в несколько раз. Я не мог бороться с собой. И это было ужасно...

  Гайя

   Мана предупреждал меня о таком исходе событий, но я все равно не была готова к тому, что Северус с утробным рычанием вырвется из рук зеленоглазого и ринется ко мне. Я закрылась руками, оцепенев от страха и неожиданности, но Мана успел - и Северус, пролетев через всю комнату, ударился о стену и упал на пол.

   - Северус, держи себя в руках, - спокойно сказал Мана, закатывая рукава темно-красной рубашки и неспешно направляясь к моему брату. - Гайя, кровь!

   Я вскочила и взяла с пола в коридоре оставленный мной там пластиковый пакет с кровью, отвинтила узкий колпачок и шагнула к Мане, вложив пакет ему в руку.

   - Малыш, я тебе не советую пытаться еще раз, - дружелюбно сказал Мана, осторожно удерживая пакет за уголок. - После обращения еще несколько месяцев переломы и раны будут болеть очень сильно.

   Я знала, что Северус не послушает. Я глядела на полоумное, перекошенное лицо брата - и мне хотелось плакать. Только слез уже не было.

   Он еще раз бросился, но Мана снова преградил ему путь и отшвырнул на сей раз так, что Сева со стоном боли завалился на пол, оползя по стене.

   - Гайя, выйди и закрой за собой дверь, - резкий приказ Маны, я заколебалась. Севе больно и страшно, как я его оставлю?..

   - Гайя, помоги мне, - по лицу брата текли слезы. Почему-то у новобращенных они еще прозрачные. - Что со мной?! Почему так?!

   - Гайя, вон, я сказал! - рявкнул Мана, мельком глянув на меня разъяренно, подходя к Севе.

   - Я не уйду! Я его сестра, - сердце заныло.

   - Сейчас я ему и мама, и папа, и сестра, и троюродная тетя Песя из Одессы... - Мана стал на колени над Северусом, приподнимая его и прижимая к себе.

   Сева заскулил.

   - Знаю, рука. Пройдет скоро. Пей, пей, - Мана приложил к губам Севы отверстие пакета с кровью.

   Тот жадно схватил его руками и активно начал высасывать кровь.

   - Вот так, вот так, - Мана положил подбородок на макушку Северуса, - сперва кажется ужасным, а потом - ничего, будто придумываешь себе оправдание. Но оправданий нет, а тебе скоро станет все равно. Если совладаешь со страхом и жаждой, сумеешь совладать вообще со всем в жизни...

   Прикончив пакет с кровью, Северус капризно отшвырнул его и вдруг, зайдясь неистовым рыданием, вцепился в плечо Маны.

   - Но как с ними справляться?! Я будто горю...

   Я тихо вышла из комнаты и закрыла дверь. Без сил прислонилась к стене и медленно осела на пол. Я слышала лишь обрывки фраз.

   - ... чувство вины не дало тебе бороться за свою жизнь? Или ты хотел...

   - ... ты рассказываешь это человеку, который на первом году вампирской жизни по неопытности убил несколько десятков...

   - ... зато с нестояком проблем нет, - и смешки.

   Тааак...

   - Гайя, - услышала я голос зеленоглазого.

   Он по-прежнему сидел у стены, сжимая в объятиях Северуса. Тот обнимал его колени - так, как некогда Ваня обнимал мои в надежде на искупление и прощение.

   - Гайя, спой мне колыбельную, как когда-то в детстве...

   Я растерялась. Во-первых, спать Севе еще рано. Во-вторых...

   - Сев, я не помню ее.

   Мана поднял на меня глаза.

   - Гайя, любую спой, без разницы, и иди сюда, - он потянул меня за руку на пол. Я поняла - он хочет лечить своего новообращенного не только своими прикосновениями, но и прикосновениями дампира.

   Я села возле них, взяла руку Севы в свою, и он судорожно сжал ее. Колыбельную... Эммм...

   В тишине комнаты я начала несмелым дрожащим голосом:

   Hush, child, the darkness will rise from the deep,    And carry you down into sleep...    Guileless son, I'll shape your belief    And you'll always know that your father's a thief    And you won't understand the cause of your grief    But you'll always follow the voices beneath...

   - Мана, - когда я закончила, сказал тихо Северус. - Пообещай мне одну вещь.

   - Какую именно?

   - Обещай, что мы позаботимся о моем сыне.

   - Клянусь. Мы позаботимся о нем.

   Когда мы вышли из спальни Маны, прикрыв за собой двери, я была сонной и усталой, а за окнами слегка порозовело небо.

   - Вина?

   В гостиной, упав на диван, я лишь кивнула, глядя перед собой.

   - Я говорил тебе, что мне нравится твой голос?

   Принимаю из его рук стакан с вином, чувствую, что он садится рядом. Когда-то Мана сказал, что ему приходилось облизывать и умасливать своих детишек, когда те обращались... Кажется, сегодня я увидела, что это значит. Теперь он по инерции делает это и со мной. Но мне хотелось этого, не буду скрывать.

   - Спасибо, но он непоставленный и...

   - Зато нежный и душевный. И где ты ухитрияешься находить такие песни?

   - Это "Колыбельная Мордреда", - устало пояснила я, благодарить за комплименты уже не могла. - Поется от лица ведьмы Моргаузы, которая родила его от своего брата, короля Артура. Знаешь эту легенду?

   - Конечно, Мордред убьет Артура, но и сам погибнет от его меча. В первом куплете жуткие слова, - Мана попытался цитировать, переводя на русский:

   - "Простодушный мой сын, я сделаю так, что ты будешь верить, что твой отец - вор. Ты не будешь знать причин своего горя, но всегда будешь следовать голосам внутри. Преданность, преданность, преданность мне..."

   Я внимательно глянула на Ману.

   - Совсем как Субирано, верно?

   Вампир прикрыл глаза ресницами.

   - Пожалуй... А еще там пелось: "Глупый мой сын, твой дух возненавидит ту, прекрасную, как цветок, что вышла за моего брата-предателя..." - и он со значением и иронией взглянул на меня.

   Наверное, он и сам устал, а теперь просто расслабленно несет то, что ему хочется.

   - Я не выходила за тебя, - "а он никогда не будет ненавидеть меня".

   Мана протянул руку и на мгновение коснулся моей щеки.

   - Тебе нужно выспаться. Выглядишь как...

   - Обойдемся без лестных сравнений.

   Прежде чем прикорнуть на кровати в одной из пустующих комнат, я допила вино. Мана смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

   - Я хотела сказать тебе "спасибо", - я кивнула в подтверждение серьезности своих слов. - Я - твоя должница.

   - Конечно, ты моя должница, - он улыбнулся с жестоким сарказмом, - теперь я знаю, за каким ветром клонится Гайя - за Северным, - и он заулыбался так довольно, будто придумал невесть какую шутку.

   - Северус - значит, "суровый".

   - I hope so, - отчего-то перешел на английский Мана. Спохватился:

   - Надо бы пойти на курсы.

   - Тебе нужна языковая практика...

   - Мне ее и так хватает со всякими м...дозвонами вроде свиты Траяна, - зло бросил вампир, - которые даже не удосужились выучить какие-то другие языки кроме международного да испанского, пожалуй. Но какая с ними практика? Если у них английский времен Шекспира...

   Я хмыкнула.

   - Иди, - Мана жестом отпустил меня. - Я хочу побыть один. Разошлю письма своим ребятам с известием о том, что у нас пополнение в семье. Напишу Форуму Старейших о том, что исполнил предписание куратора Брюно.

   Брюно. За всей этой суматохой я почти забыла о нем.

   - Мана, я хотела сказать... - а стоит ли? - Куратор сообщил тебе имя моего... отца?

   - Нет, - вампир настороженно уставился на меня. - А что, должен был?

   - Ну, ты же сам сказал, что нашел того, кто поможет тебе отыскать Антонина... - главное - с усталых мозгов не ляпнуть лишнего.

   - Нет, - с досадой сказал Мана, отводя глаза. - Я не могу с ним связаться в последнее время.

   - Он тебя избегает?

   - Не знаю. Ему незачем меня избегать. Если только...

   - Что?

   - Если только не затевается что-то, что мне может не понравиться... - задумчиво касаясь губами края своего стакана, Мана рассеянно сказал:

   - Иди же.

   - А если я скажу тебе, что мне удалось узнать, что он принадлежал к роду Фабиев? - наконец, решилась я. Может, и впрямь Мане стоит знать.

   Снова его взор обращен ко мне.

   - Откуда такие сведения?

   - У меня была парочка соображений... не спрашивай, это личная информация.

   Глаза Маны стали вконец подозрительными, он нахмурился, словно что-то вспоминая. Его лицо разгладилось.

   - Гай из Фабиев... - протянул он.

   - Ты знаешь, кто это?

   - Нет, - его голос не внушал мне доверия, - но я знаю, кто знает. Иди, Гайя, поспи. Может, совсем скоро... Ступай.

   Я протянула Мане извлеченное из кармана предсмертное письмо Северуса.

   - Может, пригодится.

   У меня не было сил на расспросы и выпытывания. Я просто пошла в пустующую комнату, рухнула на кровать лицом вниз да так и уснула, поджав ноги.

   Глава 14

  Ну хорошо, ведьма так ведьма. Очень славно и роскошно!

  М. Булгаков

  Спи, дитя моё, спи, красавица,   Средь дубрав и трав, и цветов лесных...   Мне судьба была - князю нравиться,   Воском таяла от забав шальных.   А. Вельдж   Пленник чужой! Мне чужого не надо,   Я и своиx-то устала считать.   Так отчего же такая отрада   Эти вишнёвые видеть уста?   А. Ахматова

  ... - Да ладно, я не стану.

   - Эй, бутылка указала на тебя!

   - Когда она указала на Северуса, ты запретил с ним целоваться!

   - Ай, хватит ломаться!

   Мана не выдержал, переступил через Джейми и, наклонившись, схватил Кимуру за затылок и прижался губами к его губам в смачном поцелуе. Вампиры, сидящие кружком на полу играли в "бутылочку". Мана действительно запретил вампирам мужского пола приставать к Северусу. Наверное, выяснил его ориентацию.

   Когда Мана отпустил азиата, тот облизнулся, не проявляя ни малейших признаков смущения. Я заметила, что Ингемар, развалившийся в кресле и потягивающий коньяк, весьма плотоядно следил за поцелуем своих младших мастеров. Саша, Джейми и Иван захихикали, впрочем, как и рыжие сестры, Сева уже не так изумленно взирает на все происходящее. Я с улыбкой отвернулась от пьяной компашки вампов.

   - Ну что, открываем? - спросила азартно Жозефина. - У меня фулл-хаус! - и девушка победно выложила на стол две шестерки и трех валетов.

   - Ну что ты скажешь, - расстроилась я, открывая жалкую пару восьмерок. - Эристав, а у тебя что?

   - Пара дам...

   - Я же говорила тебе следить за ней!

   - Я тоже говорил тебе следить за ней!

   - Вы еще передеритесь, - хихикает Жози, сгребая со стола деньги.

   - Да вы не переживайте, - миротворчески вмешивается Жанна. Она сидит за спинами Маны и Северуса, не играет в дурацкую подростковую игру. - Я тоже пыталась за ней присматривать, но у меня это никогда не получалось.

   Да уж, вампир-шулер. Наверное, она из игорных залов бешеные суммы выносит.

   Подле Ингемара разместился Адольф. Наконец он перестал избегать вечеринки, сказала мне тихо Дойна, когда мы столкнулись у зеркального шкафа в прихожей в надежде подкрасить губы. Я удивилась присутствию Адика, поэтому она мне и сказала это.

   - Думаешь, это случай с Иваном так на него повлиял?

   - Не знаю, Адик всегда был слегка не от мира сего. Деятель искусства, как-никак... Деятель, - презрительно повторила Дойна.

   Конечно, она недолюбливала мальчиков, но почему тонкий печальный аристократический парень вызывает у нее такие эмоции?

   - Терпеть не могу вампиров-нюнь, - в следующий миг пояснила мне она.

   Что ж, можно понять, сама-то Дойна та еще оторва.

   Итак, Мастер общался с Адиком, Дойна составляла компанию по раскуриванию кальяна Эдгару и Степану, меня обыгрывала Жози, а Эристав просто отказался целоваться с Джейми, поэтому и примкнул к нам.

   Звучали пошлые шутки, типа "Лучше нет влагалища, чем очко товарища", но Эристав не повелся, показав Джейми его любимый жест - средний палец.

   - Мое очко ты не получишь, Нолан!

   Ингемар довольно хохотал, он вообще получал от наблюдения за "бутылочкой" колоссальное удовольствие. Хмельной веселый Мана не зря предложил сыграть: я заметила, что зеленоглазый в отличие от Кимуры куда лучше чувствует своего Мастера. Как маленькая шлюшка, натасканная Тристаном Великолепным для своих целей...

   Во всей этой кутерьме только один человек предпочел одиночество компании. Ну, не совсем, но...

   Короче, на диванчике, стоящем в отдалении от всех нас, разместилась с вязанием рыжая Ингемарова Ева. Спокойная, с легкой тенью улыбки на лице, она вязала - и параллельно, как мне показалось, присматривала за новообращенной девочкой. Нет, не Ксеней - Ксеня отказалась принимать участие в наших забавах, дуется, наверное, у себя в комнате.

   Оказывается, когда Сева умирал, и я обрывала телефоны у всех знакомых мне вампиров, большинство отправилось на охоту аж на двух диких вампиров. Об этом мне сказали Ингемар, Ким, Джейми и другие, кому я в отчаянии звонила. Проснувшись утром после того, как Мана укусил Северуса, я обнаружила, что мне пришла масса эсэмэсок от вампиров с извинениями и соболезнованиями, еще больше раз звонили.

   - Ты же знаешь, - сказал мне Ким, - я бы примчался пешком, не раздумывая.

   Новость разнеслась по клану с огромной скоростью, когда Мана позвонил Эриставу и попросил его устроить охрану брату Гайи. То есть, все, конечно, знали, что он не дампир, но почему-то с любопытством ждали его. История смертельно больного самоубийцы очаровала Мастера.

   - Я хочу его видеть, - сказал он, позвонив мне в то же утро.

   - Но он еще не...

   - Я имею в виду, когда он обратится, Гайя... Устроим вечеринку в честь новообращенного, а?

   Северус, по-моему, офигел от такого внимания. Когда мы впервые, на третьи сутки после обращения, привезли его в дом Кимуры (о, у Мастера Траяна было еще большее шило в жопе, чем у Маны, он улетел в Москву), мой брат немногословно и изумленно принимал внимание других вампиров. Жанна и Жозефина почти что висли на нем, хотя Сева отнесся к ним довольно спокойно. Так же ровен и прохладен был он в отношении других вампов.

   - Браво, Северус, - чуть насмешливо похвалил его Мана по пути домой в ту ночь. - С такой линией поведения ты скоро станешь самым вожделенным вампиром Украины.

   Сева чуть улыбнулся, глянув на своего мастера. Что ж, на него-то мой брат никогда не взирал равнодушно.

   Киму Северус приглянулся, он предложил Мане сдать его патерналу - себе, то есть. Впрочем, я не могу представить, чтобы Ким не взял под свое крыло хоть какого-то молодого вампира.

   К примеру, это несчастье, что сейчас сидит покорно подле Евы, он без разговоров согласился принять и воспитывать. Наверное, если бы я ездила в метро, то часто могла бы видеть ее личико на экранах вагонных телевизоров. Знаете, "Служба Поиска Детей" Магнолия ТВ? Вот, там таких потерянных ангелов видимо-невидимо.

   Десятилетняя Софья, явно малоуправляемый элемент, даже Иван сказал, что среди девок-беспризорниц такую суку хрен сыщешь. Не буду дословно приводить все, что она сказала, когда ей не дали накинуться на меня. Это был просто беспрерывный поток матов, от которых уши вяли.

   Ингемар не убил Софью, потому что ему нужны были сведения. Второго вампира, какого-то мужика с расстройством психики, укокошили моментально. С Соней же было невозможно разговаривать, пока к ней не подошла Ева.

   - Идем, детка, побеседуем... - ласково сказала она, кладя руку на ее макушку.

   Чудовищная "детка" вмиг заткнулась и пошла за Евой.

   Вот уже третий час она почти без движения сидит на диване рядом с рыжей. Что ж, потрясающие успехи в воспитании. В свете всех этих событий Ева сказала, что отдаст девочку в руки того, кто о ней в силах позаботиться.

   - Может, просто пригрозить убить ее? - предложил лениво Ваня. - Такие, как она, конченные, обычно до 16 не доживают даже...

   - Ты тоже не дожил, - напомнил ему Кимура.

   - Ну, а она не дожила даже до 11, - возмутился Иван.

   Девочка под влиянием Евы рассказала, что ее укусил какой-то парень, высокий и красивый. Когда ее спросили, сколько ему было лет, она долго думала. Сказала, что девятнадцать примерно. Или даже двадцать. Судя по всему, для нее такой возраст был запредельным, почти пенсионным. Так что вампиру могло быть до тридцати, скорее всего. Из деталей Софья вспомнила, что он носил все черное (ага, в темноте ведь больше ничего и не разберешь). Особые приметы, шрамы, родинки, голос - все это прошло мимо нее. Вампир укусил девочку, а потом его кто-то спугнул.

   - Пугливый вампир? - я скептически подняла бровь.

   - Всякие бывают. А этот еще и закон нарушает, ты б не была пугливой в этом случае? - спросил Мана.

   Единственное, что нам удалось из маленькой вампирши выбить - она указала на Джейми и сказала:

   - У него были такие волосы.

   Попытавшись понять, какие, выяснили, что светлые и почти до плеч.

   - Так, может, это он? - со смехом спросил Ингемар.

   - Нет, тот был выше.

   - Ну спасибо, - мрачно отозвался Джейми, - меня чмырят все - от Мастера до последней малолетки.

   Не знаю, что это даст нам. Он осторожен и, скорее всего, без нужды и носа не кажет из своего укрытия. Ингемар велел разослать всем киевским вампирам электронные письма с предупреждением и примерным описанием преступника.

   Пока что это были все новости, которые мне поведали. Мана держал дистанцию, с появлением у него Северуса зеленоглазый словно бы охладел ко мне. На предложение Кима отдать моего брата ему, Мана сурово ответил, что справится не хуже патернала.

   На известие мое о том, что мы не являемся родней, Северус отреагировал почти спокойно. Наверное, его не скоро начнет что-то удивлять.

   - Какая разница, что за кровь в нас течет... - меланхолично бросил он тогда. Сева тоже старается не приближаться ко мне слишком близко. - Все равно ты останешься для меня сестрой.

   Мана планировал отвезти Севу в Харьков через пару-тройку дней, чтобы его подопечный мог попрощаться с матерью его ребенка - по крайней мере, лет на десять.

   - До того момента он слишком опасен, - сказал мне Мана.

   Еще он хотел привести Севу к родителям. Брат отказывался, но зеленоглазый настоял.

   - Скажешь, что уезжаешь работать в другую страну, я скажу, что пристроил тебя к своему другу... Пусть хотя бы не подымают кипиш и не винят в твоем исчезновении Гайю.

   В тот вечер истекал последний срок моего терпения. Две недели задержки - да, я трусиха, но раньше у меня рука не подымется даже купить тест на беременность.

   Помнится, я подошла к бару, чтобы налить себе еще немного вина. Путь мой лежал мимо Евы, которая продолжала вязать какое-то светло-зеленое полотнище.

   - Эээ, Гайя, - услышала я ее голос, - тебе стоит уехать отсюда.

   Я застыла у бара:

   - Это почему же?

   Ева развернулась ко мне и одними губами проартикулировала, но я поняла. Она сказала: "Месячные". Вот ведь странно, и ни один вампир мне об этом не сказал... Наверное, стеснялись или возможности не было.

   - Спасибо... но откуда ты...

   Ева прервала меня:

   - Поверь. Или проверь.

   Тянущее ощущение в пояснице подсказало мне, что ведьме стоит безоговорочно верить и сматывать удочки из дома Кимуры как можно скорее.

   - Мне пора, - сообщила я, бочком пробираясь к прихожей.

   - Куда тебе пора? - поинтересовался Ингемар.

   - Домой.

   - Оставайся у Кима, пока не вернется Траян.

   - Нет, не могу, нужно домой...

   - Все в порядке, - Ева встала, потягиваясь, воткнула спицы в клубок и смотала вязание, - я отвезу ее к нам и присмотрю. Софья, вставай, ты тоже едешь.

   Северус встал.

   - У тебя все в порядке, Гайя? - он двинулся было ко мне, но Жанна удержала его:

   - Не стоит беспокойств, ей и правда нужно уехать отсюда.

   - Поставьте возле Гайи вентилятор, - сказал Мана, и все захихикали. - Исабел-ла... - изобразил он страстный шепот Аро Вольтури из пресловутых "Сумерек".

   Гостиная грохнула каким-то напряженным смехом.

   - Да пошел ты! - взорвалась я. Вот ведь сука! Вернул мне мою шутку о том, что он из тех вампиров, что светятся на солнце.

   Словом, мы с Евой и Софьей оделись и покинули дом патернала.

   Ведьма отвезла девочку к своей подруге, которая сумеет держать строптивую вампиршу под контролем. Это Ева мне так сказала. Я не понимала, каким это образом ведьмы держат вампиров в узде. Однако уже в доме, который Ингемар делил с Евой (или наоборот) мне в прямом смысле посчастливилось увидеть...

   Рыжая втолкнула меня в гостиную дома.

   - Погоди-ка, я пойду на кухню, чайник поставлю...

   Надо же, а доселе меня только пичкали спиртным все, к кому я приходила в гости. Для разнообразия неплохо бы и чаю попить.

   Я села на диван, взяла с журнального столика журнал, развернула, пролистала несколько страниц рекламы, зевнула... и резкий окрик:

   - Хаскульдр! - заставил меня подавиться зевком.

   На выходе из коридора, что вел к кухне, стояла разгневанная Ева с протянутой вперед рукой. Ладонь ее была поднята так, словно рыжая говорила: "Стоп!"

   Я с опаской оглянулась - и вздрогнула. В шаге от меня застыл Мастер Украины. Судя по выражению его лица, вампира за моей спиной вынудило оказаться совсем не желание сделать мне массаж.

   - Ева... - мне показалось, что слова даются ему с трудом. - Брось...

   - Шкульдик, - уже мягче, но с издевкой произнесла рыжая, приближаясь к нам, - ты не в себе, золото мое брильянтовое. Поди-ка, приляг отдохнуть в подвале. А я тебе сейчас какую-нибудь девицу пришлю. Или даже двух.

   - Что ты делаешь? Мне нужна Гайя.

   - Как же, Гайя. Тебе сейчас нужно столько кровищи, что твою буйну головушку снесут на Форуме Старейших за убийство дампира...

   Я поспешила убраться за спину ведьмы.

   - Ты права... Тогда мне нужен Палач.

   - А это - с нашим удовольствием. Ты только иди, иди, Хаскульдр, в подвал, ладно?

   Ингемар кивнул. Я с любопытством отметила, что ему пришлось как-то неестественно, не по своей воле развернуться. Мастер, видимо, выполнял молчаливые приказы Евы.

   - Стой на этом месте и с него не сходи, - велела мне рыжая и, сжав по-прежнему выставленную ладонь в кулак, направилась за Ингемаром. - Кстати, туалет вооон там...

   Я схватила из сумочки прокладку и понеслась в указанном направлении.

   Потом я осела в кухне. Пришла и Ева, через полминуты буквально. В хорошем настроении и со спокойной улыбкой на золотящихся помадой губах.

   - Слава Царю Небесному, теперь можем спокойно попить чаю и поговорить.

   Я могу сказать, что в этот момент Ева со дна моего личного рейтинга киевской нечисти поднялась на топ-позицию. А Мана!.. Редко он так плоховал, как в тот момент, когда называл Еву псевдо-королевой. Мол, терпим мы ее из-за Ингемара. Ай да королева!.. Я расплылась в улыбке и кивнула.

   - Он неплохой человек в душЕ, - говорила рыжая, расставляя блюдца и чашки, - просто века властвования испортили его, и Хаскульдр иногда забывается.

   - А ты, мудрая женщина, возвращаешь ему ощущение реальности? - не без иронии спросила я.

   Ева качнула головой, улыбаясь:

   - Реальность - не моя стихия, так сказать.

   - Ах, прости, ты же... ведьма, - вот я и сказала это. - И королева.

   Ева жеманно закатила свои глаза, по цвету напоминающие серебрящийся зеленый мох. Держу пари, она была всегда заядлой кокеткой и охмурежницей.

   - Да-да, можешь звать меня "ваше величество", - она остановилась, вспомнив о чем-то, достала из кармана шерстяного платья цвета маренго телефон. - Минуту...

   Я кивнула.

   В течение десяти минут Ева звонила Палачу и кому-то по имени Эжен, кто поставлял вампирам смертных для забав. Мастер Фастова согласился приехать немедля, девушка и юноша для еды также были почти в пути.

   - Надеюсь, Ингемар на меня не обидится, - Ева снова начала называть Мастера общепринятым именем. - Ты чай-то пей. Ватрушки бери.

   Рыжая подсунула мне блюдо ватрушек с творогом.

   - Ты сама их печешь? - изумилась я.

   - Ага, - она впилась в тесто крепкими белыми зубами, - со скуки.

   - Королеве бывает скучно? - снова поддеваю ее я. - Создай ведьминскую академию.

   Ева не велась на провокации. Спокойно отхлебнув чая из широкой глубокой чашки, больше похожей на бульонную, она сказала:

   - Стара я уже стала для таких экивоков, Гайя. Мне бы теперь вязать, готовить да чтоб никто меня не трогал без нужды.

   Это сколько же лет красавице-кокетке, не поленившейся, несмотря на солидный возраст, заарканить Мастера Украины?

   - Стало быть, от Ингемара мало проблем? - сделала вывод я.

   - Разве это проблемы? Сделать так, чтобы самый влиятельный и сильный после меня человек в Киеве не перегибал палку... - она игриво пожала плечом, подавляя улыбку. - Всего и делов.

   Мой завистливый вздох вызвал у нее таки улыбку.

   - Ах, бедняжка, ты, наверное, думаешь, что обладать такой властью - благо? Это не так. Живи так, как тебе живется, пусть даже порой будет казаться, что ты в клетке, - Ева долила себе еще заварки в чашку. - Ты никогда не будешь одинока, подумай...

   - Если бы дело было в моем потрясающем обаянии или чувстве юмора, сногсшибательной внешности или...

   - Ох, Гайя, - Ева смеялась, - вампиры же как-то живут с тем, что лишь их аура тянет к себе смертных как щупальцами. Да еще весьма довольны этим и пользуются и в хвост, и в гриву. Почему же ты не возьмешь это себе на вооружение?

   Я молчала. В словах ведьмы был резон, однако мне так хотелось, чтобы любили меня за ум и редкие душевные качества, а не за темную вуаль, или как там изволили выразиться госпожа Субирано Л`Арригада?

   - А почему ты так добра ко мне, а? - не найдя, что ответить, я решила, что лучшая оборона - нападение. - Ты не вампир, и тебя не тянут ко мне эту дурацкие щупальца...

   - Зато я вижу их, - превесело и премило улыбнулась Ева. - И знаешь, что? Я вижу их куда лучше, чем вампиры. Они вообще полуслепы с точки зрения магии. Даже не так - они как средневековые темные люди в знаниях о природе энергий и нитей, а мы, ведьмы - как люди 21-го века.

   - А оборотни?

   - О, те еще хуже, прямо пещерники. Их-то ведет луна, но толку от этого чуть, звериная натура и страсти глушат тягу к знаниям такого рода...

   - Надо же... А можно ли вас назвать нечистью, как и вампиров или оборотней?

   - Ну, мы хоть и смертные, но я, например, живу уже столько, что никому из смертных и не снилось. Наверное, меня уже можно отнести к этим... - Ева усмехнулась. - К другим.

   - Хах, ты очень политкорректно их назвала.

   - Не матюкайся, деточка, - ведьма хихикнула.

   - Может, вам известно, откуда взялись вообще на земле такие как они?

   - Ни упырям, ни волколакам этого лучше не знать. Смертным - тем более. Знаю, что многие пытались заглянуть туда... - Ева указала куда-то себе за спину, я с любопытством поглядела на шкафчик и посудомоечную машину за ней. - Но ничем хорошим это не заканчивалось. И я порой, набравшись сил, пыталась под шумок проникнуть туда, но... - мне показалось, или Ева содрогнулась, отпила из чашки.

   - Но если нечисть существует, значит, Господь допустил это не зря?

   Сказала - и поняла, что сболтнула глупость. Ева как-то странно глянула на меня.

   - Господь... Боюсь, все гораздо сложнее. Многослойнее. Человеку свойственно все упрощать, но... Седобородый старец на небесах - это уже просто как адаптация "Архипелаг ГУЛАГ" для первоклассников... Там, - Ева снова указала себе за плечо, - все совсем не так.

   Мне вдруг тоже стало неуютно. Я смотрела в пространство за Евой, силясь понять, о чем она.

   - О, и не пытайся, - со смешком сказала мне ведьма, видимо, проследив мой взгляд, - это никогда не станет перед лицом. Оно всегда - учти, всегда! - будет за твоей спиной...

   Нет, вот на этом, пожалуй, пора завязывать. Я поежилась, стараясь не оглядываться.

   - Хорошо, Ева. А там есть жители? - задала я последний вопрос. Было не по себе, но и знать так сильно хотелось.

   - Есть.

   - Демоны и ангелы?

   - Ну... Все не так однозначно. Мне сложно объяснить. Это надо лишь видеть. Просто знай, что этот мир куда многограннее и глубже, чем ты думаешь. Когда-то люди знали. А потом забыли.

   Я задумалась. Ну, в детстве мир казался мне огромным сундуком без крышки и дна, в глубине которого сияют звезды. И я смотрела туда... В ранней юности, медитируя уже на те звезды, что сияют в ночных небесах, я ощущала молчаливую гармонию мира и бесконечную мудрость его. Может, когда Ницше говорил о бездне, он имел в виду то же, о чем рассказала Ева? "И я порой, набравшись сил, пыталась под шумок проникнуть туда, но..." Против воли я усмехнулась. Что, ведьма, не по себе стало, когда бездна начала всматриваться в тебя?..

   - Но давай оставим беседы о природе и смысле бытия философам, - веселый голос Евы вытащил меня из задумчивости. - Как насчет прогуляться и заняться чем-нибудь полезным?

   - А что ты понимаешь под словом "полезным"?

   Нефритовые глаза ведьмы сияли, когда она отставила свою гигантскую чашку в сторону.

   - Шабаш!

   Знаете, я всегда искренне полагала себя человеком широчайших взглядов. Не на словах, а на деле умела принимать других такими, какие они есть, со всеми придурями и заскоками. Мне нравилось, что в этой жизни меня мало что может изумить или обозлить. Но с момента моего знакомства с вампами, верами и ведьмами я уже тысячи раз пялилась на разнообразных представителей нечисти как баран на новые ворота. Порой их выходки, привычки или фразочки просто отключали мой приземленный практичный разум. Наверное, все просто. В детстве ты ощущаешь Бездну, а вырастая, становишься тупым и ограниченным. Пожалуй, и все человечество так же ослепло и отупело. На заре своей мы знали и видели гораздо больше...

   - Шабаш.

   - Да-да, шабаш, как это у нас принято называть.

   Я с подозрительностью уставилась на рыжую ведьму. Мил моя, у нас шабашами обычно называют хэллоуинскую попойку на кладбище или белтейно-самхейновый сбор гадающих девочек в общаге универа. Ах, пардон, Самхейн - это Хэллоуин и есть... Нет, я бесконечно далека от всего этого.

   И я тут же устыдилась. Разве смысл бытия не в том, чтобы узнавать новое и учиться? Мой смысл, по крайней мере, был в этом. Я всегда стремилась к тому, чтобы учиться у друзей и знакомых чему-то новому. Особенно это касалось моих парней. Водить машину, разбираться с небольшими неполадками, менять колесо я научилась у своего бывшего. Водить мотоцикл, жарить шашлык и стучать немного на барабанах - тоже у бывшего. Вешать мастерскую лапшу на уши парням - ну хоть чему-то меня Костик научил, ведь, по сути, оба пола попадают на одни и те же крючки. Да и много всего я успела в своей жизни сделать из духа соперничества...

   Так почему же, мать твою, земная ты тварь, сейчас ты не хочешь получить бесценный опыт - шабаш? Звучит-то как - шабаш...

   - И как же мы устроим это... мероприятие?

   - Надо сделать несколько звонков, - по-моему, Еву переполняли чувства. - Я мигом!

   Я осталась сидеть на кухне, тихо офигевая от собственного сумасбродства.

   Минут через пять в дверь позвонили.

   - Ева! - заорала я.

   - Гайя, сиди там, это Палач, я его сейчас к Ингемару в подвал суну!

   Вернувшись еще через пять минут ко мне, рыжая удовлетворенно сказала:

   - Вот и все, собирайся. Этих двоих в подвале я открою перед нашим уходом.

   - А как мне собираться? - по своему обыкновению тупо вопросила я.

   Ева призадумалась.

   - Хороший вопрос. Видишь ли, ты - дитя смертной и сверхъестественного существа. Мы когда-то пробовали и с вампирами, и с оборотнями шабаши устраивать, но в них своя магия, бестолковая и ерепенистая. Обычно мы берем ту из нас, у которой на момент шабаша идут месячные. А тут такое! - Ева всплеснула руками. - Просто грех упускать, хоть погода и не слишком хороша...

   Не слишком хороша - это мягко сказано. За стенами дома ревел шквальный ветер, срывался колючий снег и было не менее 12 градусов мороза.

   Ева притащила перьевую ручку и заставила меня задрать платье. После чего, начиная с пупка, с помощью красных чернил опоясала меня каким-то рисунком.

   - А каково их назначение? - спросила я, рассматривая кривой узор, лишенный какого бы то ни было смысла и симметрии. Стрелы, волны, словно бы птицы или кролики, будто бы цветочки...

   - Это... код, - спокойно пояснила ведьма, слегка задумавшись.

   Ясно. Код. Матрица существует.

   - Идем же, нет времени, ночь не будет длиться вечно, - поторопила меня Ева.

   - А скажи, много будет ведьм на шабаше?

   - Нет, в основном, мои ученицы.

   - А много ведьм в Киеве?

   - Ну, каждую, кто хоть немного практикует, можно назвать ведьмой. Они все прикасаются к тому, что за плечами, хоть и не всегда осознают это. И порой такие ээкзерсисы заканчиваются плачевно...

   Ева обещала мне рассказать все подробнее после шабаша, а пока стоило торопиться. У меня в голове застряла мысль: а если я когда-то гадала в общаге девчонкам, то прикасалась ли я к Бездне?

   Рыжая отправила меня в машину, а сама тем временем разобралась с Ингемаром и Палачом.

   Садясь за руль, Ева проворчала:

   - Ох уж эти мужики, хуже горькой редьки...

   - Солидарна...

   Вот в таком феминистском ключе мы начали наш путь на шабаш.

   В общем, иначе начать его мы и не могли. Выяснилось, что среди участников шабаша нет ни одного мужчины.

   В небе то появлялась, то пряталась за тучами луна. Фаза ее шла к полнолунию, наверное, через пару дней оно наступит. Под порывами ветра в свете одинокого фонаря стояли несколько женщин и девушек. Во время пути сюда я задремала, что странно, ведь спать не хотелось совсем. Поэтому, выйдя из машины, я ощущала себя немножко потерянной.

   И я узнала место, куда мы прибыли. Да Боже мой, его узнают все жители Киева и девять из десяти туристов. Это был Андреевский спуск, историческая часть города. В дневное время его мощеная булыжником проезжая часть и ступенчатый тротуар забиты торговцами всякой сувенирной всячиной и туристами, да и ночью, знаете ли, там вовсе не пустыня. Мы с девчонками и мальчишками в студенческие годы пару раз бегали сюда гулять, особенно с девчонками, обчитавшись до потемнения в глазах книгами Лады Лузиной из серии "Киевские Ведьмы". К улице примыкает гора Хоривица (по имени одного из братьев Кия, легендарного основателя нашей столицы - Хорива). Чем привлекательна гора для тысяч туристов, неформалов, ролевиков, оккультистов - на ней стоит жертвенник в форме тетраграммы. Памятные камни подле него гласят, что это гора Хоривица, уведомляют о наличии жертвенника, о роде допустимых подношений и славят прошедшие века и все пути, которые наши предки прошли с верой. Мне, темной, невдомек, то ли языческую веру славит надпись - ведь символ восьмиконечной звезды к христианству не имеет отношения, то ли... Кто знает.

   Факт тот, что здесь всегда много молодежи, устраивающей пикники и попойки, ведь с горы открывается изумительный вид. Сейчас же и у подножия было пусто. Конечно, погода нелетная... Но сейчас горел лишь одинокий фонарь, под которым сгрудились ведьмы, ожидающие нас. Я огляделась. Киев словно вымер. Может, из-за темноты и снега я не видела, но темень всюду была кромешная.

   Ева потащила меня к группе ведьм. Увидев рыжую, они безмолвно склонились. Так же молча мы пошли к железной лестнице, ведущей на гору.

   На горе, скользя по крутым склонам, я все же ни разу не упала. Твердая рука Евы тащила меня за собой.

   Нет, я знала, что это место охотно используют, так сказать, адепты разных школ магии, неоднократно видела следы их пребывания тут - столбы с лентами и поделками непонятного назначения, круги, выложенные камнями, и так далее. Но чтоб ведьмы - настоящие ведьмы - и впрямь использовали это место для отправления своих шабашей...

   Меж тем мы доползли до жертвенника, Ева бросила сумку на землю, сунула мне какой-то флакон:

   - Пей!

   Единственная, кто нарушила тишину. Остальные ведьмы медленно разбирались, присев на корточки, со своими сумками.

   - Ева, а почему на этой горе стоит языческий жертвенник, а? И славят языческую веру? - спросила я, когда она плюхнула меня задницей на восьмиугольный камень, предварительно подстелив под меня подушку.

   - Ох, детка, - она судорожно развязывала узел моего шарфа, расстегивала пояс платья, даже декоративные шнурки на ботинках развязала, - такая звезда была символом языческого славянского бога, потом - единственной звездой в символике православия, символом хаоса и символом порядка... Не суть важно сейчас! - Ева и сама залпом махнула что-то из бутылки. - Ты не бойся, главное. Я рядом.

   Одна из ведьм - о ужас! - она была совсем нагая... Так вот, она плеснула что-то на камень позади меня. Другая что-то бросила. Третья - нарисовала быстро какой-то символ. Четвертая - хлопнула ладонью по поверхности, кажется...

   Пятая, шестая и так далее прошли уже мимо моего разума. Они все были голыми. Ветер не стихал, но в какой-то момент я почувствовала, что мне жарко. И нет, страха не было. В какой-то момент озарения я совершенно отчетливо поняла, что мы, хоть и находимся на Хоривице в Киеве, но в то же время - там нас нет... Воздух вокруг меня стал фиолетовым и тела ведьм, стоящих вокруг - тоже. Белая луна совсем вышла из-за туч, когда ведьмы начали петь. Нет, пели-то они на русском, но ни слова понять я не могла. И становилось все жарче и жарче. Я сбросила к чертовой матери пальто и шарф. Не помогло. И в какой-то момент мои глаза начали неудержимо закрываться. Ведьмы пели и пели, все время повышая тональность. Наверное, я провалилась в сон, потому что ни двигаться, ни открыть глаз не могла. Зато видела почти все - смутно, как во сне.

   Я видела Еву в свете луны - она выглядела иначе, не такой, как всегда. Волосы у нее были длинные-длинные, сплетенные в неряшливые толстые косы. Лицо - куда моложе, лет на 16 сейчас тянула королева Киева. Но в то же время - как от вампиров порой веет древностью, так и от Евы... не веяло, но все прожитые века были написаны на ее лице. Не знаю, как описать лучше. Девы, скачущие вокруг, светятся пурпуром под луной. Похоже, начался настоящий шабаш. Их радость не была земной - девушки бесились в буквальном смысле этого слова. Было ли это частью магического действа, или они впали в транс, или просто получали огромное удовольствие от своего состояния - не знаю. Знаю лишь, что мне хотелось к ним, ведь я шла на шабаш шабашничать, а не сидеть пнем...

   Я с огромным трудом сумела разлепить глаза. Сдается мне, ничего из этой затеи не выйдет. Меня либо сковало зелье Евы, либо же я не умею существовать в этом мире... Наверное, рыжая рисовала на мне "код" для того, чтобы я смогла проникнуть в эту реальность. Или нереальность.

   С открытыми глазами стало как-то легче. Я даже слегка повернулась, чтобы обозревать безумиц, носящихся с воплями под луной. Фуф, нет рогатого бога - и слава... Богу. Ладно. Надо будет по возвращении в реальный мир почитать немного о ведьмах. В практическом аспекте. А есть ли такие книги? Надо попросить Еву посоветовать. Я так понимаю, они использовали меня как усилитель или умножитель своих сил. Или же как редкий элемент диковинного ритуала. Или же...

   В этот момент я сумела все-таки развернуться немного, чтобы посмотреть, что происходит и позади меня. Наверное, в этом месте, похожем на Хоривицу, время и пространство застыло. Наверное, Бездна не успела перебежать, как это ей свойственно, за мою спину.

   Или не смогла.

   Там, позади меня, где на горе в настоящем Киеве - обрыв, теперь полыхала тысячей цветов озерная гладь, которая при моем взгляде на нее поднялась и стала как зеркало. Зеркало Мира? Ну же, попыталась я в страхе вынудить ЭТО принять стереотипный и знакомый образ.

   На мои плечи легли руки.

   - Смотри в него и проси, - Ева вложила мне в руку что-то круглое и шершавое, - спрашивай, но не наглей. А потом проси о желании. Самом сокровенном.

   А что мне спросить-то, думала я? Ни одной мысли в голове не было. Я не хочу наглеть, вежливо заметила я. Я хочу... просто погадать. Да, давай просто погадаем. Что было, что будет. Звенящий высокий звук достиг моего слуха. Господи, это точно как в операционку входишь...

   На самом деле на тот момент не было никаких земных мыслей. Я чувствовала, что стою у опасной черты, моя душа полностью была охвачена полыханием этого зеркала, наверное, как и души ведьм, едва ли не взлетающих над поляной. Я чувствовала, как ЭТО отражается во мне. И когда оно начало показывать, то я словно видела все в себе же. Честно говоря, тогда это казалось полнейшей белибердой, но я верила и я запомнила все.

   Оно говорило на моем языке. Оно показывало мне те образы, которые я могла понять. Я видела древний меч с длинным символом-руной у рукояти. Я видела Скорбь - сидящую спиной ко мне женщину, сгорбленную, словно под тяжестью невыносимой ноши. Потом, будто карикатурный рисунок - фигурка в венце и фигурка в тряпье. Я видела Опору - протянутую упавшей руку. Я видела сплетенные корнями деревья, целый хоровод безликих бумажных фигур, сломавшихся под страшным ветром. Это была Буря. Я видела карикатурных псов и вампов, завертевшихся в этой Буре.

   Потом раздался выстрел... все словно бы исчезло, и хотя ни звука не издало Оно во время этого кино (кроме выстрела), мне показалось, что утихли ветер, звон колоколов... Я увидела в зеркале Фигуру - в темном, капюшоне, маске. Фигура стала Зеркалом - и я увидела напротив него, словно бы в стороне и гораздо выше другую, почти такую же Фигуру, но облачена она была в светлое. Хотя лиц их не было видно, я знала, что то - мужчина и женщина, причем они ничем не связаны, но у них есть общее.

   - Гайя, загадай! - жарко шепнула мне Ева, опять наваливаясь на мои плечи. - Уходить пора!

   Не зная, что загадать, я попросила Бездну дать мне немного отсрочки. Чем все закончилась, не помню. Меня выкинуло из сознания.

   Очнулась я уже в машине Евы. О боже, как этот мир прозаичен и сер! Я со стоном поднялась и села на заднем сиденье.

   - Как самочувствие? - весело спросила Ева.

   Немного болела голова, не было сил и сушило, о чем я и сообщила.

   - Так все отлично! Как тебе? - голос ведьмы клокотал от бурного восторга. Похоже, в отличие от меня, она набралась энергии под завязку.

   Я вкратце поведала о том, как пообщалась с Бездной. Это не было приятно, страх терзал меня до сих пор, словно мои темные щупальца сами тянулись к ее щупальцам. Невыносимо яркие цвета как лезвия разрезали память. А если бы подошла и коснулась?.. Мне бы руку отрезало?

   Ева выслушала, помолчала.

   - Ты восприняла это так, как было в твоих силах. Простыми образами, карикатурно и плоскостно. Все же ты смертная. Я вижу там совсем другое.

   - Что Бездна пыталась мне сказать?

   - Бездна?

   - Ну да, я так ее называю. А ты как это видишь?

   - Как клубок. С нитями.

   Я не поняла этой аллегории, но продолжила:

   - Так что она хотела донести до меня?

   - Ты же просила просто погадать. Вот она тебе с насмешкой карикатуры и нарисовала. Теперь думай о том, что все это значит, Гайя, сама.

   - Замечательно, она смеется надо мной. Она к кому-то бывает добра?

   - Она не добра и не зла. Она справедлива. Если бы ты не испугалась и попросила большего, она дала бы тебе это.

   Я призадумалась в досаде. Ну вот, оказывается, я струхнула в самый потрясающий момент своей жизни. Дура, дура!.. До чего же обидно и досадно было, не могу передать словами! До самого дома Ингемара я корила себя, продолжила это неблагодарное занятие и позднее, когда Ева уложила меня спать, напоив еще каким-то снадобьем.

   В последующие три дня я не отходила от Евы, читая ее многочисленные кодексы и рукописные книги. Кое-какие слова сама пыталась понять, кое-что Ева озвучивала для меня.

   - Я латынь-то так и не осилила толком, - сказала она мне, - да и не стремилась никогда, куда мне, - королева Киева скромно потупилась. Кокетничает. - Все больше мать меня учила, она вообще неграмотная была. После ее смерти я нашла тут, в Киеве, человека, который познакомил меня с некоторыми ритуалами, взятыми у средневековых магов и эзотериков, у древнегреческих философов и североамериканских шаманов... Я сумела переиначить их для себя и своей славянской природы. Так я начала жить. И живу до сих пор. У меня талант - все, что бы я ни придумала, работает. Я могу просто движением руки изменить расположение нитей вокруг так, как мне нужно.

   - Может, ты просто хорошо чувствуешь этот... Клубок, потому и угадываешь необходимые действия?

   - Может и так, - Ева на свет посмотрела на свое вязание, поморщилась. Сейчас она вязала серый шарф - для меня.

   Еще ведьма отдала мне тот круглый предмет, что совала в руку на горе перед лицом Бездны. Это был крупный каштан, обкатанный в скорлупе до коричневой шершавой корочки. Мы в детстве так делали, шлифуя колючки об асфальт.

   - Вот, твой талисман, - со смешком сказала Ева, - ты же попросила отсрочку - так таскайся теперь с ним.

   Я была не против. Главное - не потерять драгоценную вещицу.

   Мне звонил Северус. Они с Маной были в Харькове, втроем с Леонардо (ребенком Маны и мастером Харькова) побывали у матери Севиного сына, Лины, увидели и новорожденного. Голос у Севы был глухим, ничего не выражал. Я побоялась расспрашивать его, Мане звонить не хотелось. Единственное, что сказал хорошего Сева - его зеленоглазый мастер вручил Лине такую сумму денег, что у бедняжки случилась истерика. Нет, истерика - плохо, просто, как пояснила девушка, с иканием глотая капли, которые ей принесла перепуганная соседка по съемной комнате, Лина уже почти поставила крест на себе и ребенке. В комнатушке, где ее приютила сердобольная студентка-подружка, гуляли сквозняки; мать Лины, живущая с каким-то мужиком, наотрез отказалась помогать, мол, это был твой выбор и твоя жизнь. Лина это тоже понимала (дура!), поэтому требовать что-либо у Севы или его семьи не хотела. Мана велел Лео заняться поиском подходящего жилья для Лины, а тем временем ее с ребенком забрать к себе. К родителям Сева еще не ходил, поэтому, наверное, переживал - а ну как Лора вообще взбеленится, узнав о залетном внуке?

   - А назвали-то как? - спрашиваю я главное.

   - Лина решила назвать Валерием - в честь нашего отца...

   Ну и славно, может, Лариса не так в штыки воспримет наличие почти невестки и внука...

   Месячные закончились к 23-ему февраля. Как оказалось, вовремя, потому что Ким устраивал вечеринку. И по какому поводу, я узнала лишь за пару часов до самой вечеринки.

   - Так это... - сказала мне по телефону Саша. - У Маны же 20-ого день рождения был, а они с твоим братом были в Харькове.

   Вот так так, Мана у нас, оказывается, Водолей. Сидя на кровати в своей комнате в доме Ингемара, посчитала, что оба мы с зеленоглазым родились в год Быка - только с разницей в 312 лет.

   - Может, мне не стоит идти? - неуверенно спросила я у Саши.

   - Ким велел тебя позвать.

   - Ну, мы с Маной все-таки в ссоре...

   - Странная у вас ссора, честное слово! Ким! - крикнула Саша. - Она говорит, что ей неудобно... Ага. Ким сказал, что ты приглашена.

   - Маной?

   - Ким! Кем приглашена, Маной? Нет, мной... Им, то есть, - передала мне Саша слова Мастера Правобережья.

   - Хорошо, я буду, - сказала я, скрепя сердце.

   Ну что ж, почему бы и нет. Интересно, что принесет мне этот вечер?..

   По крайней мере, я выглядела хорошо. Черная юбка-карандаш, выше талии, с широким лакированным поясом и швом-шнуровкой сзади, заканчивающимся бантиком. Ярко-красный шелковый топ с треугольным вырезом и без рукавов. Черные лакированные туфли с самым высоким каблуком в моей коллекции. Макияж и помада в тон топу. Волосы я впервые за долгое время подняла вверх, оставив художественно выбивающиеся из прически пряди. Длинные, до плечей золотистые серьги-ниточки, тонкий золотистый браслет - ах, как же мне хотелось быть самой красивой на этой вечеринке! Не то чтобы я так уж хотела вернуть Ману... Но злорадно наблюдать за его тоскливыми взглядами, брошенными на меня, ой как хотелось!

   Хорошо, что Ева смогла меня днем отвезти ко мне домой за одеждой. Вот ведь... ведьма, с благодарностью думала я, вместе с ней и Ингемаром в лимузине направляясь в дом патернала. А мне же лень было, я говорила, что и так сойдет - не Бог весть что такое, очередная пьянка с дебошем, пошлостями, смертными и вампирами...

  Хорошо, что рыжая заставила меня взять себя в руки и привести в порядок "это хмурое рыльце", как она выразилась. Сдается мне, Ева боялась, что со мной что-то сделалось там, у Бездны. В моей любимой игре Dragon Age маги были опасны, потому что из потусторонних миров приносили в себе духов и демонов. Мне стало смешно. Правду говорят, что телевидение и компьютер лишают человека фантазии...

   Ингемар, весь в белом, и Ева в длинном платье шафранного, почти как ее волосы, цвета, мило смотрелись рядом. Ингемар злился на ведьму сначала, за то, что не подпускала его ко мне. Потом пришел ко мне с извинениями.

   - Думаю, ты не будешь на меня злиться, - сказал князь, не глядя на меня, - и не будешь больше сидеть у меня перед глазами, когда в следующий раз начнешь кровоточить, - зло бросил он.

   Я вскинула на него не менее злобный взгляд.

   - Все претензии к Еве!

   На непонятливый взгляд Ингемара спешу пояснить:

   - К праматери Еве.

   - Ладно, - одумался он, наконец, глянув на меня. - Я пришел подписать мир, так что... - он протянул мне руку.

   Я нехотя пожала ее. Срать я хотела на его мир и его мнение.

   - Впрочем, если в следующий раз рядом не будет Евы... - не выпуская моей руки, ухмыльнулся Ингемар.

   Я отвела глаза. Интересно, какой гвалт подымется, если я буду с Ингемаром? Из чистого ухарства хотелось бы проверить. Из здравого смысла - не стоит и под дулом пистолета.

   И теперь, сидя напротив них в машине, я старалась не глядеть на белокурого Мастера. Даже его красота казалась мне отталкивающей. Все, что я могла - вести себя спокойно. Вдруг Еве не понравится, что ее мужчина на меня засматривается безо всяких на то оправданий?..

   Мы приехали, когда в доме еще было очень спокойно и тихо. В гостиной было пусто, никто не вышел нас встречать.

   - Я к Киму, - сообщил Ингемар, сбрасывая пальто и "борсалино" на столик в прихожей.

   - Я, наверное, с тобой... - Ева повесила его пальто в шкаф, сняла и свою шубку. Ингемар сама галантность, надо сказать.

   Мастер нетерпеливо бил копытом, пока Ева поправляла волосы у зеркала.

   - Евдокия, поспеши, - процедил он.

   Хах! Ева бросила уничтожающий взгляд на Ингемара.

   - Идем, - и она, взяв его под руку, удалилась с ним из гостиной.

   Наверняка у Кимуры есть какие-то новости, иначе бы эти двое не рванули к нему с порога, не успев, образно выражаясь, пыль стряхнуть и отдышаться. Пойти подслушать?

   Тут со стороны кабинета Кима прошествовала Жанна.

   - О, Гайя, привет! - она была очаровательна в красно-белом платье с заниженной талией и ботильончиках с крупными цветками на носках. - Надо же, ты сегодня прямо в любимых цветах папочки! - и она засмеялась. - Что, мириться приехала?

   Чувствуя, что зверею, цежу сквозь зубы:

   - Я не знала, что это его любимые цвета.

   - Надо же, - Жанна приблизилась и поправила мою прическу, - просто он к тебе всегда иначе относился...

   - К чему это сказано, Жанна?

   - К тому, что ты не видела, каков он с другими смертными женщинами. Принеси, подай, пошла вон, не мешай, - Жанна улыбнулась, но не слишком весело. - "Так, детка, слушай. Одежда красных и черных цветов, простая и сексуальная, без стука не входить, без разрешения не разговаривать, таблетки не принимать, не курить, не есть то-то и то-то, с другими вампирами не говорить, не перечить..." Ты же почему-то обладаешь массой привилегий.

   - Потому что я дампир, - горько напомнила я, - только и всего.

   - Кто знает... - напоследок коснувшись моего плеча, Жанна уходит.

   Раздраженная, падаю на диван. Пустота и тишина. Опомнившись, встаю и иду к бару. Налью себе вина. Или нет. Вермута налью. Нет, вот этого жуткого голубого ликера.

   Слышу откуда-то сбоку, слева тихое "Псст! Пст!" Смотрю в сторону входа в какие-то подсобные помещения. Из-за чуть приоткрытой двери пытается привлечь мое внимание Адриан. Сдерживая улыбку, шмыгнула к нему.

   Усевшись на деревянный ящик, вампир отсалютовал мне бокалом с выпивкой. Адриан улыбался.

   - Просто поджидал, когда ты придешь, хотел увидеться, - пояснил он.

   - Правда? Зачем?

   Адриан нервно передернул плечами.

   - Не знаю, просто хотел - и все.

   Я присела осторожно на краешек стула, выглядевшего не очень чистым.

   - Можешь сесть мне на колени, - несмело предложил Адриан, выпрямляясь и стряхивая несуществующие пылинки со своих черных джинсов.

   - Боюсь, этот ящик под тобой на такие нагрузки не рассчитан, Адриан.

   В этот самый момент тонкая фанерка таки не выдержала. И беленький котик рухнул на попку. Нет, конечно, его попа весьма мускулиста и мужественна, но он так неуклюже упал!.. Я, захихикав, не могла не отметить ошарашенное выражение его лица и капли коньяка на щеках.

   - Осторожно, - я схватила его за одну руку, обхватила за запястье другой, потому что в ней он сжимал опустевший бокал.

   Адриан позволил мне помочь ему подняться.

   - Тебе переодеться надо, - сказала я, стряхивая коньяк с его футболки.

   - Да, наверное... Я выйду первым, если что - оставайся тут.

   Черт возьми, храбрый портняжка! Силенок чуть, а туда же, защищает... Сердце сжалось. Мне бы хотелось, чтобы он был другим. Смелее, наглее, веселее - а не таким зашуганным котиком. Драть тебя коромыслом, Субирано!

   Не слыша в гостиной ничего, выхожу. Слышу лишь свист воздуха там, это пронесся на второй этаж Адриан.

   Вытираю у бара руку салфеткой, качая головой. Мысли о светловолосом сыне Маны (наверное, он пошел в Павлению внешностью) и его мастере снова тяготят душу. Беру оставленную мной рюмку с ликером, медленно бреду к дивану. И тут меня останавливает развязный с ленцой голос, да еще и на итальянском сказавший:

   - Madonna mia!..

   Вздрагиваю, не донеся рюмку до рта, поворачиваю голову в сторону двери. А каким это образом он вошел так, что я не слышала? Его кто-то впустил? Кто впустил?! Подавив приступ паники, с милой улыбкой разворачиваюсь к пришедшему.

   Ко мне неспеша, с кошачьей грацией, приближался самый красивый мужчина из когда-либо виденных мной. Вообще. После первого шока я поняла, что столь потрясающим воображение его делают чуть зауженные, тоже какие-то кошачьи, зеленые глаза и ленивая улыбка. Он был черноволос, гладко причесан и носил бородку и усы. Мужчина был одет в черную рубашку с высоким воротом и черные же брюки. Тонкий шарф, обматывающий его шею, да еще и скрепленный брошью с большим черным камнем. Сверху на нем было легкое пальто, накинутое лишь на плечи.

   - Парли итальяно, кара? - ну или как-то так он спросил у меня.

   Я стояла насторожившись, пока он приближался ко мне осторожно, словно к добыче. Я покачала головой.

   - Парли инглези, - попыталась объясниться я. - И руссо.

   - Какая красота, - мужчина указал мне на диван, и я повиновалась. Он плавно скользнул на подушки подле меня. Я едва сдержалась, чтобы не отодвинуться. Он улыбнулся, явив мне свои клыки. И акцент у него был ужасающий, - девочка-дампир.

   Я поразилась.

   - Откуда вы знаете?

   - Я вижу.

   Он взял мою руку, судорожно сжатую в кулак, и поднес к губам, склонившись. Поцеловал.

   - Как тебя зовут, мадонна?

   - Гайя, сеньор, - машинально ответила я.

   - О... Такое красивое итальянское имя и так воспитана. Но совсем не знаешь итальянского языка?

   - Не знаю, сеньор, увы, - я искренне пожалела, что не удосужилась выучить хотя бы несколько фраз. - Очень сожалею.

   - Знаешь, что есть "аморе"? - он прикоснулся пальцем к моей щеке и провел по ней, попутно рассматривая мое лицо.

   - Любовь.

   - А что есть "сангве"?

   - Ммм... Кровь?

   - А что такое "сессо"?

   - Ммм...

   Он улыбнулся нежно и сказал:

   - Секс. Теперь ты знаешь все, что нужно.

   Мужчина держал руку на моей щеке, гладя меня пальцем. Я осторожно убрала его руку.

   - Простите, сеньор, не стоит.

   Он несколько удивился, приподняв красиво изогнутую бровь.

   - Я не нравлюсь тебе? Не кажусь красивым или желанным?

   - Что вы, вы самый красивый мужчина из всех, кого я встречала.

   - Ты боишься меня? Зря, - давно отточенным движением вампир опустил свои шикарные ресницы, а потом чуть дерзко вскинул на меня глаза. Почти такие же яркие, как глаза Маны.

   - Я не боюсь...

   - Тогда позволь этой руке, - он поднял свою правую кисть с массивным перстнем на среднем пальце, - подержать тебя за руку.

   - Хорошо...

   До чего красив он был... Красив и... экспансивен. Он как-то сразу навис надо мной, объял своей харизмой и так держал в этих путах. Я зачарованно улыбнулась, поняв, что он не съест меня сию секунду. Вполне возможно, что съест чуть попозже... Итак, Мастер Траян столь подавляюще красив и столь непохож на того, кого я себе рисовала в мыслях. Удивительно, что страха не было. Траян так Траян. Только не пойму, почему все те вампы, что так берегли меня от Мастера Европы, так облажались сейчас?..

   - Вы... гостите у Кимуры? - попыталась я перевести беседу в более светское русло.

   - Не совсем так. Ты не хочешь ли прогуляться завтра вечером по городу и поужинать?

   Я растерялась. Вампиры - самые прямые ребята на свете. Боюсь, отказ в моей ситуации будет смотреться неуместно.

   - Конечно, Мастер. С удовольствием.

   - Великолепно! А теперь, с твоего позволения, я попытаюсь отыскать хоть кого-то из хозяев этого прекрасного дома. Мадонна...

   И он скрылся. И вовремя. В гостиную слетел Адриан. Он успел переодеться и выглядел немного встревоженным.

   - Я не могу найти Субирано. Ее не было здесь?

   - Н-нет... ее - не было...

   - Что с тобой? - Адриан, воровато оглядевшись, протянул мне руку. Я встала. Он утащил меня за тяжелую портьеру, закрывающую окно в гостиной. - Ты какая-то... напряженная.

   - Да, знаешь ли, надоели мне неожиданности в виде ни с того, ни с сего сваливающихся на голову вампирских мастеров, - меня прятали, и что? Наши прятки трещат по швам.

   - Я слышал из разговора Субирано и Кима, что тобой могут заинтересоваться старшие вампиры, если увидят, - Адриан взял меня за руку. Почти бессознательно.

   - И меня уже все видели, кому не лень, - я вздохнула досадливо. - Даже твоя мастер...

   - Не думаю, что она скажет...

   - Скажу! Еще как скажу, - портьера распахнулась, мы с Адрианом синхронно вскрикнули, хватаясь друг за друга уже всеми руками.

   Из ноздрей Субирано разве что пар не валил. Усилием воли она заставила себя спокойно сказать:

   - Нет, господа, право же - эта нынешняя молодежь шустра!

   Тут я в ужасе увидела, что позади Субирано стоят Мана и Траян. Мана - застыв, в зловещем молчании глядя на нас нехорошими глазами, Траян - с тонкой улыбкой поправляя перчатки, проигнорировал реплику брюнетки. Вместо этого он вскричал театрально:

   - Адриан!!!

   - Тристан! - вторил ему восторженным воплем блондин.

   Он позабыл всех женщин света, даже если они дампиры, и ринулся к красавцу-мастеру.

   Итак, с облегчением подумала я, тебе, Гайя, по всем углам мерещится Мастер Европы. А это... надо же, так вот какой он - Тристан... Они с Адрианом обнимались, хлопали друг друга по спине и плечам, трещали на французском. Во время обнимашек с Мастера Монако упало наброшенное пальто. У Тристана была почти такая портупея под верхней одеждой, как и у Маны.

   - Что ж, смотрю, не я один нашел тут дивный цветок - дампира, - сказал снова на русском Тристан, когда онис Адрианом закончили обниматься.

   - Да-да, - ядовито сказал Мана, - совершенно особый цветок.

   Тристан обнял его и его сына, стоящих рядом за плечи. Заглянул в лицо Мане.

   - Ну, Лелло, разве не чудесная встреча?

   Субирано поманила Адриана к себе пальцем:

   - Иди сюда.

   Она схватила его за локоть и увела из гостиной.

   - Что, Лелло, нет у вас понимания? - обычным, без театральных эффектов, голосом спросил Тристан.

   Он так смотрел на своего ребенка, что я с болью подумала: о, мы с Тристаном в одной лодке... Он любит Ману, и его это терзает. Вот только Мана - его дитя. Эммануэль - Лелло. А мне он то ли враг, то ли друг - не могу понять.

   - Нет. И не будет. Я думаю...

   - О, да брось! - Тристан весело хлопнул его по плечу.

   Мана смотрел на меня. Я смотрела на Ману. Тристан внимательно проследил наши взгляды.

   - С днем рождения, - пролепетала я, чувствуя себя ужасно неловко.

   Мана кивнул.

   - Так, Гайя, ты не передумала насчет завтрашнего ужина со мной? - легко и непринужденно спросил Мастер Монако.

  Выражение лица Маны дорогого стоило. Он так воззрился на Тристана, что, казалось, одежда на мастере Монако вот-вот воспламенится. Тристан не обратил на Ману внимания, ожидая моего ответа и наблюдая за тем, как я наблюдаю за его сыночком. Легкая ироничная улыбка была на лице монегаска.

   - Да, Тристан, - я кивнула, улыбаясь и старательно не глядя на онемевшего Ману. - Я с удовольствием встречусь с вами завтра.

   - Дай мне свой номер телефона.

   - Конечно, - я продиктовала номер, пытаясь не коситься на Ману.

   Мастер Монако сбросил мне вызов.

   - А теперь прости нас, Гайя, - Тристан снова взял меня за руку, но теперь уже коснулся губами моего виска, притянув к себе мягко. - Но у нас с Маной есть разговор, который лучше не откладывать...

   - Тебе не стоит извиняться перед смертной, - ровно сказал Мана.

   - Она не смертная, - Тристан подобрал изящно свое пальто, после воздел к небу ладонь, патетично воскликнув:

   - Она дампир! Ладно, идем, Лелло... - ясно, от кого у Маны склонность к актерству. Яблочко от яблоньки...

   Я едва сдержалась, чтоб не прыснуть. Лелло, мля!.. Сосиска с яйцами он, а не Лелло! Старый пи...рас... Впрочем, Тристан постарше и попид... Ладно, проехали.

   Мана указал Тристану направление, они вошли в коридор, ведущий к кабинету Кимуры. Эта вонючая зеленоглазая тварь даже не глянула на меня.

   Должна сказать, что в тот вечер я не видела больше Адриана. Тристан был нарасхват, мне он внимания не уделял. Я скромно провела весь вечер сначала в компании Северуса, и то, Мана велел ему сидеть возле себя. Потом со мной были Иван и Саша. Их мало интересовал Мастер Монако, и за это я была им обоим очень благодарна. Субирано не смотрела на меня, но, отвернувшись, я чувствовала, что ее глаза пристально следят за мной.

   Вечер прошел ужасно. Я скрылась на втором этаже и задремала в нише у окна. Проснулась от голосов. В опустевшей гостиной говорили двое.

   Я тихонько подползла так, чтобы быть максимально ближе к гостиной, но чтобы сидящие там меня не видели.

   Бесполезно. Разговор шел на французском. Но голоса Маны и Тристана я узнала. В какой-то момент повисло молчание, но напряженный голос моего зеленоглазого прозвучал в тиши спящего дома на русском языке:

   - Не нужно...

   - Лелло...

   - Нет, Тристан. Прости меня.

   Тишина и:

   - Дампир.

   - Давай возьмем у Джейми одного из его смертных. Вы с ним поразвлечетесь, а я полюбуюсь. Как в старые добрые времена.

   - Значит, хранишь верность дампиру.

   - Если бы ты не влил в себя два литра коньяка, я бы рискнул тебе объяснить. Ну а пока... Доставь мне такое удовольствие.

   Я скользнула подальше от лестницы, метнулась в нишу, потом - по памяти - в комнату Бирсен. Однако комната была пуста, если не считать какого-то смертного, дрыхнущего на кровати.

   Переждав несколько минут, я спустилась в гостиную. Было зябко и воняло сигаретами и алкоголем. Я вздохнула. Как обычно...

   На кухне сделала себе кофе. Села у окна. Когда-то вот так и вот тут я познакомилась с Ингемаром. Кажется, это было тысячу лет назад. С тех пор столько всего произошло, я даже успела глянуть в лицо Бездны. Сжимая в кулаке бархатистый каштан, который я носила на длинном шнурке на шее, я помнила об отсрочке. Ни одно горячее желание так и не пришло ко мне. Отыскать отца? И да, и нет. Что если он захочет просто воспользоваться дампиром, а не получить дочь? Вернуть Ману. А зачем? Чтобы снова рвать себе сердце и душу в клочья? Да и не денусь я от него никуда, тоскливо подумалось мне. Не отпускает ведь.

   Больше ничего не приходило в голову.

   Подумала о вечерней встрече с Тристаном. Хм... Улыбка тронула мои губы. Сейчас Тристану со смертным весело. А Мана наблюдает... То ли ревность, то ли желание присоединиться взыграли во мне. Нет, к черту. А интересно будет поддеть этим Тристана на вечерней встрече...

   Ну, и по традиции, судьба в очередной раз крутнула колесо, только на сей раз в ту сторону, что близила меня к роковому финалу. Я еще не знала, что вечером не встречусь с Тристаном. Не знала, что этим вечером сама, по своей воле буду стоять лицом к лицу с врагом. Сама. По своей воле.

   Глава 15

  Меч твой пронзил эту землю символом бога войны.   С этим мечом ты добрался до римской стены.   ...Вражьи головы - убранство для коней,   Пол-Европы на коленях и в огне!   М. Пушкина   Не встречалась я со злом, но смотреть смогу   Я бестрепетно в глаза твоему врагу.   Е. Ханпира   Вот меня бросают на пол,   Залепляют рот мне кляпом.   Только Мастера не брошу,   Потому что он хороший.   Д. Форс   Не знаешь ты, в чем жизни суть.   Тогда рабыней моей будь!   Боль, страх, оргазм,   Где цепи... мука...   Ко мне! И на колени, сука!!!   А. Шикунова

   - Так ты правда не знала, что я там уже не живу? - Бирсен передернула плечиками. - Странно... Я же давно собиралась начинать жить самостоятельно, отдельно от Кима, кажется, всем уши прожужжала.

   Мы с Бирсен курили, сидя за столиком пивного бара на станции метро "Театральная". Откровенно говоря, мы с ней плохо гармонировали с окружающей нас обстановкой: на Бирсен было вечернее зеленое шелковое платье от Гуччи, на мне - все те же юбка-карандаш и блузка.

   - Поздравляю с началом самостоятельной жизни, - я улыбнулась Бирсен. Та кивнула, тоже с улыбкой. - За это надо выпить!

   Мы подняли бокалы с вином. Конечно, пить с утра нехорошо, но я вообще сейчас такой нехороший образ жизни веду...

   - Посмотришь, как я все обустроила, - вещала Бирсен, откидывая за спину копну темных кудрей, - сама все продумывала и выбирала. Теперь буду работать у Маны в баре администратором, заодно буду помогать в разработке развлекательных программ. Ты бы тоже подумала о том, чтобы работать на кого-то из наших. Всегда под присмотром, и нет нужды ехать туда, куда не хочется.

   Наверное, Бирсен все видела по моему лицу. Ее сочувственная улыбка не помогала. Отчего-то раздраженный с утра Ингемар велел мне заткнуться и ехать с Бирсен, когда я начала возражать - мол, у меня дела и все такое. "Ну-ну, дорогой мой, - сказал ему Тристан, - держи себя в руках..." Мана же злорадно пялился на Мастера Украины. Хотя, по логике вещей, так пялиться ему надо было на меня. На меня ведь кричали...

   - Я работаю. Писателем. Мне нравится моя работа...

   Хотя в последнее время - не очень... Я начала потихоньку пописывать совсем другую вещицу. Будто бы в древнем граде Киеве творятся престранные дела. Кто-то убивает молодых вампиров, новообращенных вервольфов и нагло вырезает целые ведовские шабаши. Молодая женщина-дампир, волк-одиночка и юная ведьма - те, кого личные мотивы побудили стать на тропу войны с неизвестными, посмевшими угрожать нечисти Северного Рима. Ну, и эти трое впоследствии узнают, что корень зла надо искать не где-то там извне, а в вампирских домах, вервольфьих барах и салонах ведьм Киева.

   - Бирсен, давай ко мне заедем, а? У меня от этой одежды все тело зудит, а от каблуков ноги болят, - заныла я.

   - Конечно. Я уже и забыла, как мерзко быть живой...

   - Нет, живой быть здорово, - твердо сказала я, и турчанка посмотрела на меня с чуть печальной улыбкой.

   - Я не помню уже, Гайя, этого чувства. Не помню тепла. Или лед, или огонь - это быть вампиром. А тепло - удел живых.

   Наверное, удел оборотней - только огонь. Помню, как Мурза весь пышил жаром, даже стоя на снегу босиком. Значит, еще должны быть те, чей удел - только лед. Или не должны?.. Лед. Йети?..

   Мы с турчанкой допили вино, после чего спустились вниз и быстренько сунулись в машину, потому что мороз был - ого-го, а я без верхней одежды. Накинула в машине свой полушубок, чтобы не забыть его.

   Бирсен осталась ждать меня в авто у подъезда, рассеянно поправляя макияж.

   Я хотела взять с собой удобную одежду, чтобы принять душ и переодеться у Бирсен. Не хотелось заставлять ее ждать долго. Переобуюсь в ботинки сразу, и плевать, как это будет смотреться с юбкой-карандашом.

   Собственно, я так думала, пока ждала лифта и поднималась на свой этаж... Недостаток сна ночью сказывался - я апатично считала этажи, разглядывая загадочную надпись на стене "Рыбу жрал он" и стрелочку, указывающую куда-то от меня. Так же сонно я выползла из лифта и порулила к своей двери, последней в недлинном коридоре.

   До нее я не дошла. Дверь моих ближайших соседей распахнулась - и я не успела даже пикнуть, как меня втащили внутрь, трахнули об стену, от чего у меня сразу заболела голова, и швырнули на пол.

   - Дождались, наконец-то, - услышала я знакомый голос с французским акцентом.

   Милая Субирано стояла надо мной во всем черном и с счастливой улыбкой на лице. Поддерживая готовую расколоться голову рукой, я услышала и Адриана:

   - Суби, ты не сказала, что это она!

   - Кончай с этими и пошли!

   Кончать?! Я перевернулась на живот и заглянула в зал к своим соседям. Их было двое на данный момент: пожилая женщина и ее дочь, где-то тут должен быть и годовалый ребенок, но я не слышала его. Адриан всего лишь гипнотизировал женщин, внушая, что тут никого не было и они ничего не видели.

   - Идем-ка, - Субирано схватила меня за волосы, от чего я застонала, пытаясь вцепиться в француженку и ослабить хватку ее безжалостной руки. - Да иди же! - и она дала мне такой поджопник, что у меня едва не треснул копчик, а от унижения лицо, должно быть, стало свекольного цвета.

   Она, держа меня за волосы, выглянула в подъезд, а потом просто потащила за собой, даже не соизволив поднять руку повыше. Я шла, согнувшись, ковыляя на 10-сантиметровых каблуках, волоча свою сумочку по полу. Адриан прикрыл дверь квартиры и пошел за нами.

   - Достань у нее ключи и открывай, - приказала Субирано белокурому вампиру.

   Не знаю, что он чувствовал в этот момент. Правда ли он не знал и не догадывался даже, что Субирано собирается именно сюда? Именно ко мне?

   - Адриан...

   - Заткнись! - получаю еще один волшебный пендель, умолкаю, но от злости уже начинает темнеть в глазах. Спокойно, спокойно... - Разреши нам войти.

   - Входите...

   Вампирша вталкивает меня в мой дом, я не могу удержаться и падаю, тварь довольно хохочет.

   - Приятно, что я еще нахожу радость в мелочах, - заявляет она мне. - Закрой двери на замок, Адриан!

   Едва успеваю скинуть туфли, как Субирано вновь хватает меня за волосы.

   - Я и сама ходить умею! - не крик, а вопль вырывается у меня, потому что голова болит уже не только от удара. Такое чувство, будто сейчас скальп просто отвалится. Ну, или все мои волосы останутся в руке у вампирши.

   Она без лишних слов награждает меня еще одним поджопником. Говорит что-то на французском. Видно, лексикона не хватает, чтобы выразить ее ко мне отношение. Адриан взволнованным срывающимся голосом что-то быстро говорит ей, но Субирано прерывает его окриком. Тот замолкает.

   Суби толкает меня в компьютерное кресло у моего ПК.

   - Адриан, - он обращает ко мне встревоженное лицо, - там ребенок... что с ним?

   - Я его усыпил.

   Слава Бо... Суби награждает меня такой затрещиной, что я падаю снова. Ох, нет, нет, если я вырублюсь, то не смогу ничего предпринять...

   - Итак, дампир, - Суби, как тигрица в клетке, мечется по комнате взад-вперед, был бы хвост - по бокам бы себя им хлестала. - Интересно!..

   И она бросается ко мне. Ни сделать, ни сказать ничего я просто не успела. Француженка впивается мне в шею, помню, что как-то очень нелепо махала я руками, боясь даже прикоснуться к созданию, дарящему такую боль, боль, грозящую стать еще сильнее и страшнее. Она пила мою кровь, а я чувствовала, что останавливаться ей не хочется, и что выпила она уже больше, чем нужно, и... Я умру?!

   В следующий миг Адриан отрывает Суби от меня и пытается оттащить назад, но, отброшенный, улетает в спальню, попутно задев дверь.

   - Адриан! - взревела вампирша. Ее глаза переливались алым.

   - Суби, если ты ее убьешь, толку тебе с нее будет? - торопливо затарахтел Адриан, вскакивая. - Ты же не ради ее крови пришла сюда, правда? Я знаю, у тебя есть план. Ведь правда?

   Субирано кивнула, утирая рот платком, извлеченным из кармана. Она заметно присмирела от слов Адриана. Спрятав платок, Суби окинула взором Адриана, напряженно застывшего у двери в спальню. Потом глянула на меня. Я сидела, как жабка - на пятках, ладонями упираясь в пол перед собой, пытаясь отдышаться. Смешно, верно, и жалко смотрелись мы с блондином... По крайней мере, Суби удовлетворилась поверхностным осмотром и улыбнулась:

   - Правда. Вот только я не могу решить, отдать ли ее Траяну или... Обратить? Мана будет в восторге! - и Суби захлопала в ладоши, смеясь.

   - Адриан, - прошептала я, потому что на большее сил не было, - и эту женщину ты столько лет терпел и любил?

   Мне не было так уж страшно, скорее, какая-то обреченность стыла в сердце. Суби точно не станет в реверансах рассыпаться, вон какая решительная мадам. Фэнел какие-то схемы придумывал, крутил-вертел... и довертелся. Эта же дрянь пришла, увидела, победила - и все. Что может ей помешать сейчас позвонить Траяну или укусить меня? Да ничего! И Адриан, судя по всему, ничего не сделает.

   - Не зли меня, сука, - дружелюбно попросила меня Суби, доставая из моего бара бутылку вермута, зубами вытащила пробку, отпила. - Какой противный, - Суби гадливо сплюнула, - дешевка. Как и ты, - спокойно бросив бутылку на пол, француженка достала сигареты.

   Я умоляюще воззрилась на Адриана.

   - Мне кажется, Траяну стоит ее отдать, - сказал Адриан. - Он до сих пор холоден с тобой после того, как ты обманула его.

   - Плевать на Траяна.

   Тут я почувствовала, что мне становится страшно. Нет, нет, нет! Я не хочу становиться вампиром, не хочу умирать, не хочу стать рабыней этой твари!

   Суби с самым равнодушным видом стряхнула пепел на мой ковер. За это ее пристрелить мало... Пистолет! Я вздрогнула, стараясь не показать своей радости. "Келтек", конечно, лежал в сумочке... но мой пестик системы Макарова, модернизированный, лежал в аккурат за моей спиной, в ящике письменного стола! Меня затрясло, я с трудом заставила себя чуть успокоиться. Как его достать? Малейшее движение - и Суби меня разорвет, с нее станется. И Адриан. Его тоже стоит опасаться, кто знает, каких пределов достигает его преданность мастеру?..

   И тут зазвонил мой телефон в сумочке.

   - Кто это звонит? - обратилась вампирша ко мне.

   - Не знаю. Мелодия общего звонка.

   - Адриан!

   Все. Одно слово - и он бежит в коридор, подымает мой выпавший из сумочки телефон и говорит:

   - Номер незнакомый.

   Суби берет у него телефон и дает мне:

   - Только посмей сказать лишнее.

   Нажимаю на кнопку соединения.

   - Алло.

   - Гайя, ты скоро?

   Это Бирсен, Бирсен, которая по-прежнему ждет у парадного.

   - Более-менее.

   - Давай, я жду.

   Суби отнимает телефон, выключает его.

   - Кто это был?

   - Бирсен.

   - Что ей нужно?

   - Ждет меня у подъезда.

   Суби выругалась на родном языке. Включает телефон снова.

   - Скажи ей, чтоб убиралась.

   - Она не уйдет. Ей Ингемар велел меня стеречь сегодня.

   Призадумавшись, Суби решила:

   - Ладно, с ней потом разберемся.

   Ну вот, из-за меня Бирсен умрет... Как тут не приуныть?

   Субирано между тем достала свой телефон. Она все так же металась по комнате. Адриан прислонился к стене. Я пыталась ловить его взгляд, но он упорно не смотрел в мою сторону.

   - Возьми же трубку... - вздохнула Суби, прислушиваясь, видимо, к гудкам в телефоне.

   Я похолодела. Очевидно, она все-таки решила позвонить Траяну. Только не это. Хотя сейчас мне было все равно, куда, лишь бы подальше от этой дурищи. Мысли по-заячьи заметались в голове. Я медленно, нарочито неуклюже уперлась снова ладонями в пол, чтобы встать. Суби тут же метнула в меня взгляд. Я, будто не обращая внимания, тяжело поднялась и плюхнулась в кресло. Вампирша расслабилась, прервала вызов, набрала номер снова.

   - Инегмар тебя закопает, - говорю я, рискуя вновь оказаться сшибленной со стула.

   Суби хмыкнула:

   - Я от Траяна 150 лет бегала, пока он не остыл. Что мне какой-то Ингемар?

   Я поразилась ее неуважению к нашему Мастеру. Вот шлюха! Тут я начала припоминать для себя и выстраивать ровным рядком то, что еще можно было вменить в вину этой дамочке с вертлявым задом. Мучала при жизни Ману, сделав вполне приличного паренька психом. Обратила его против воли, таскала с собой, аки лягушонка в коробчонке по всей Европе. Не пускала к родным. А ведь отправься она с Маной в его родное село, все могло бы сложиться иначе. Бросила его на патернала. Отняла у него любовь сына и возможность общаться с ним. А теперь хочет эта тварь еще и в Киеве шороху навести... Какая-то глухая ревность взыграла во мне. Неужели я допущу, чтобы меня переиграли на моем же поле?! И плевать на все остальное - у меня есть соперник, и он угрожает мне.

   - Где же ты, Траян? - бормочет Суби.

   Адриан по-прежнему жмется к стенке, глядя на меня. Воспользовавшись моментом, когда Суби отвернулась, складываю руки молитвенно у груди и безмолвно прошу Адриана о помощи. Он, дождавшись, пока Суби повернется лицом ко мне, показывает мне растерянность, разводя руками, мол, а что я могу? Когда Суби поворачивается к нему, я показываю: схвати ее. На что Адриан сигнализирует мне: она сильнее. Черт! Ну и затуркала же она тебя, парень. Такой страшный и сильный, мистическое создание из кошмаров и снов - и на тебе! Кто бы видел, как он тулился к стеночке, просто хотелось обнять его и долго плакать. И я не знаю, от чего мне хотелось плакать больше - от злости на него или от жалости.

   Снова складываю ладоши в мольбе. Наконец, добиваюсь реакции ответной: Адриан отрицательно качнул головой, когда Субирано повернулась ко мне. Пистолет лежит в ящике, незаметно мне его не извлечь... Если бы Адриан отвлек ее, я бы смогла. Но если я сейчас попытаюсь, она меня быстро раскусит и тогда прощай, моя единственная надежда на спасение. Надо подождать подходящего момента.

   - Почему умолкла? - обратилась ко мне Суби. - Если деток не слышно и не видно, значит, что-то натворили.

   Я как можно угрюмее уставилась на Суби, мол, ха-ха, очень смешно, в моем-то положении что-то творить...

   Суби взглянула на телефон, на меня, что-то решила для себя. Захлопнула слайдер и приблизилась.

   Конечно, было в ней что-то такое пугающее, тщательно скрываемое даже так вот, наедине со мной и своей белокурой тенью. В глазах Суби не было ни намека на то, что она наслаждается моим униженным положением. Холодные пустые глаза, в голове идет просчет вариантов. Я почти слышу, что ее мысли щелкают, подобно костяшкам счетов.

   - Траян не берет трубку. Очень жаль. Я позвоню ему немного попозже. А пока можно еще немного понаслаждаться обществом дампира...

   Мои возражения не были приняты в расчет, и Суби с готовностью впилась в мою шею снова. Уже не было так больно, чувствовалась, что моя кровь насытила ее, но мне становилось все холоднее...

   - Ты же убиваешь меня... - сумела пробулькать я, тщетно стараясь оттолкнуть вампиршу.

   Она не обращала на меня внимания. Волна страха окатила меня.

   - Адриан! - хотела крикнуть, но из горла вырывался лишь хрип. - Адриан...

   Если она не хотела меня убивать, то почему я чувствую, что плыву?.. Или нет, это весь мир поплыл вокруг.

   - Субирано! - его голос звенит, как туго натянутая струна. - Суби!

   Не помню точно, но спустя секунду я сползла со стула. То ли я отключалась на мгновение, то ли просто не обратила внимания, поглощенная своей болью, но когда я открыла глаза, Субирано прижимала Адриана за шею к полу. Вампирша была в бешенстве.

   - Да как ты смеешь! - заорала она, быстро переходя на французский, впрочем. Она кричала и кричала, вжимая Адриана в пол, он хрипел...

   Я не стала ждать дальнейших милостей от судьбы, выдвинула ящик и вынула пистолет. Так вышло, что щелчок моего затвора совпал с хрустом шейных позвонков Адриана и его болезненным стоном.

   - Вот так, - Суби встала, отряхивая колени, повернулась ко мне...

   Руки слегка подрагивали, но желанная цель стояла так близко - не промажешь! А если промажешь - дура ты распоследняя, Гайя Антонин.

   Я не промазала. Первая пуля вошла в живот Субирано, заставив ее согнуться. Вторая пуля вошла в ее плечо, заставив вампиршу с криком опрокинуться назад.

   Теперь у меня тряслись, кажется, даже уши. Я подползла к Суби, боясь подняться и упасть. Почти в упор выстрелила ей в сердце. Француженка застыла, как восковая кукла.

   - Адриан, ты как?

   Он махнул мне рукой, подымаясь. Голова его была наклонена под каким-то неестественным углом. Взяв себя за голову руками, Адриан с хрустом вернул ее на место.

   - Через пять минут пройдет, - сообщил он задушенным шепотом.

   Парень в страхе глядел на нелепо изогнувшееся тело Суби.

   - Оттащи ее в ванную, - сказала я, пытаясь подняться.

   Меня унесло на диван. Уняв головокружение, я, держась за стены, пошла в кухню. Адриан проволок мимо меня Субирано. Он тащил ее, держа под мышками. И лицо у блондина было неверящим. Я испугалась, что парень может обратно удариться в слепую преданность Субирано. Этого мне только и не хватало.

   Поэтому, едва став на порог ванной с топором в руках, я выстрелила в Адриана. Пуля попала в бок парню, он неловко рухнул, ударившись бедром об унитаз, сполз на пол. Перекосившись от боли, он так естественно и обиженно протянул ко мне руку, что я устыдилась.

   - Ну прости, - я положила пистолет у ног, а сама, замахнувшись, ни секунды не думая, опустила лезвие топора, как мне казалось, на шею Субирано.

   Лезвие бодро чавкнуло и вошло наискосок в грудную клетку вампирши. Адриан застонал. Пришлось придерживать Субирано ногой, чтобы вытащить из нее топор.

   - Ну прости... - неизвестно кому сказала я.

   И - вот ведь ирония судьбы какая, а? Я искренне полагала когда-то, что вот таким образом уничтожу Ману. А теперь рядом со мной его сын, и я убиваю женщину, принесшую столько страданий зеленоглазому. И хоть меня охватила шоковая трясучка, но в голове проскользнула мысль: "Он со мной до гроба не расплатится".

   Вторым ударом я кое-как попала по правой ключице. Стон Адриана больше походил на вой. Я глянула на него: едва ли не в обнимку с унитазом, сидит, словно к этому же унитазу привязанный, вроде и хочет к Субирано приблизиться, а вроде и рядом с фаянсовым другом ему хорошо...

   Не растекаясь мыслию по древу, подымаю топор в третий раз. Ну же, голубушка, по законам жанра тебе следует сейчас ожить и хищно кинуться на меня. Начинало терзать чувство вины. Впервые я убивала вампира. Ну, с этим можно себя поздравить...

   Третий удар отделил голову Субирано от тела. Я гадливо крякнула, ощущая подбирающийся к горлу обед. Адриан уткнулся лбом в пол, да с такой силой, что я услышала, как он ударил головой о плитку, и закричал.

   - Тише, тише, - я на всякий случай взяла голову Суби и пистолет и отошла немного, за порог ванной. Голову - а вдруг они и так срастаться могут? Пистолет - если осиротевшему блондину захочется вендетты. - Адриан.

   Он не поднимает на меня глаз, но и не кричит уже. Тело Суби начинает усыхать. Я стараюсь не смотреть на голову, которую держу в руке. Я стала такой, как вы - чудовищем. Понимание этого не огорошило меня, не огорчило. Третья жертва на моем счету. А ты неплохо начинаешь, деточка, слышу неуместно радостный голос мачехи в голове. Бедная моя... Ты никогда не узнаешь, во что превратились твои дети.

   Заворачиваю голову Суби в полотенце, кладу в пакет, завязываю его туго. Адриан, наконец, с трудом подымается с пола. Пуля еще не вышла, и он мучается от боли, но на заплетающихся ногах идет все же ко мне.

   - Адриан? - я колеблюсь, стоит ли выстрелить в него еще раз.

   - Отойди. Не могу на это смотреть.

   Молча освобождаю ему путь из ванной. На красивом его отрешенном лице - два темных следа от слез. Но он уже не плачет. Я надеялась, что хотя бы он сумеет оплакать ту, которая, наконец, предстанет пред Создателем.

   Отмираю. Некогда рефлексировать. Ставлю пакет с головой Суби на пол и, пока не выветрился адреналин от убийства, быстро, чтобы меня не застукал за этим занятием впечатлительный Адриан, перерубаю тело Суби по суставам. Это легко - словно рубишь сухие сучья. Кожа вампира приобрела оттенок мокрого асфальта. Ногти расслоились, заметила я, запихивая руки Субирано в пакет. Меня настойчиво тошнило, но мне было некогда расслабляться с фаянсовым другом. Стараясь не влезть ногами в лужу темной крови, я быстро рассовала протрухшие останки Суби по мусорным пакетам, а потом - по пакетам непрозрачным. Тряпкой минут за десять вымыла кровь.

   Когда я бросила тряпку в ванну, чтобы она немного прополоскалась под струей холодной воды, в дверь позвонили. Первые мои мысли были: "Куда деть пакеты?!"

   Может, это во мне проснулись снова дампирские способности, но я со скоростью торпеды побросала все пакеты в душевую кабину, туда же отправила тряпку и выключила воду. В дверь трезвонили все нстойчивее.

   - Иду! - заорала я, снова наполняясь гормоном-берсерком.

   Адриан, прижимая руку к боку, со страхом смотрел на меня, ождиая каких-то действий.

   - Кто там?! - ору я. Так всегда - если я заведусь, то остановлюсь лишь когда полностью закончится топливо...

   - Я там! - заорали мне в ответ, и я, ни секунды не медля, распахнула дверь.

   На пороге стояли Мана и Бирсен. Точнее, стояла лишь Бирсен, потому что Мана сразу влетел, едва не снеся меня с ног. Глаза его горели, ноздри раздувались, вдыхая мой запах и запахи вокруг. Конечно, он сразу почуял неладное.

   - Что это?! - спросил он, сразу же отвечая себе:

   - Кровь!!! Кто это сделал?!

   Я знаю, что он и Адриана учуял, но в этой квартире сейчас над всем висит запах смерти, вот и не может Мана понять, что же здесь произошло.

   - Бирсен, - говорю я, - все же дождись меня в машине, пожалуйста. Я скоро, все хорошо...

   Турчанка кивнула и тихо скрылась. Я заперла дверь на все замки.

   Итак, у меня в квартире шесть мешков с частями тела древней вампирши. Кроме того, у меня тут двое, которые были врагами на протяжении сотен лет. А должны были быть - лучшими друзьями.

   Адриан прижимает все еще рукой рану от пули. Мана, не мигая, пытается оценить обстановку.

   - Мана, не был бы ты так добр забрать своего сына из моего дома? Мне нужно ехать к Бирсен, вы задерживаете меня.

   Я говорила нарочито сурово, хотя мой встрепанный бледный вид наверняка не внушал никому ни капли трепета.

   - Где Субирано? - спросил Мана.

   Лицо у Адриана было несчастным-несчастным. Я сглотнула слюну, стараясь за наглым взглядом скрыть страх и растерянность.

   - Почем я знаю, где эта... женщина? Извольте освободить помещение, у меня голова трещит, нужно переодеться... - я мечтала только о том, как они покинут меня, и я смогу избавиться от части фрагментов тела Суби.

   - Адриан, - Мана обратился к нему, но более ничего не сказал.

   Блондин думал не слишком долго. В раздражении решаю, что он вообще много думать не привык. Он подошел к Мане и... осторожно опустился перед ним на колено.

   - Опрости ми, оце, - сказал Адриан срывающимся голосом.

   Что и говорить, я уважаю чувства других и люблю трогательные сцены, но едва сдержалась, чтобы не прервать грубо этих двоих.

   Мана неверяще смотрит на Адриана. Потом его взгляд обращается на меня. Пожалуй, так он не глядел на меня даже тогда, когда я сказала, что собиралась его убить.

   - Ти опрастам... - зеленоглазый кладет руку на его голову.

   - Прими присягу у него, - все же не выдерживаю. Тут же отворачиваюсь и ухожу в кухню.

   Держа зажигалку в дрожащих руках, пытаюсь прикурить сигарету. Слышу, что в прихожей кто-то всхлипнул. Закрываю глаза. Адриан теперь принадлежит Мане.

   Спустя минуту в кухне появляется кто-то. Кожей чувствую - Мана.

   - Ты...

   - Вы еще здесь? - по-прежнему гляжу в окно, стоя к нему спиной.

   Рука ложится на мое плечо. Не поворачиваюсь.

   - Гайя...

   - Слушаю.

   - А я не знаю, что сказать. Я ведь ничего не знаю.

   - Это... верный подход.

   - Я нужен тебе сейчас?

   - Мне? Нет! Меня Бирсен внизу ждет. Еще мусор надо вынести.

   - Тебе помочь?

   - О нет. Я сама. Ступайте.

   - Гайя, - чувствую, как он стал почти вплотную ко мне. Его губы касаются моей макушки. - Спасибо.

   - Я же не дарила тебе ничего на день рождения, верно? - чувствую, что еще немного - мои губы просто парализует в этой нервной ухмылке. - С днем рождения.

   Он стоит, и я слышу его неровное дыхание. Сердце мое колотится. Думаю, его сердце тоже бьется сейчас.

   - Женщина, подарившая мне сына, - его слова бьют как током.

   Более он не говорит ничего, уходит. Слышу, как хлопает входная дверь. Сигарета давно не тлеет.

   Плетусь в комнату, чтобы все же собрать немного одежды для себя. Теперь принять душ проблематично, так что точно займусь этим у Бирсен. Беру черную тунику на бретелях и бежевые брюки. Тапочки тоже не помешают.

   Беру также два пакета из душевой кабины, не стоит выбрасывать сразу все... Наверное. Закрываю квартиру, спускаюсь к Бирсен. Снова подымаюсь, так как забыла телефон, который покойница Субирано столь невежливо выключила.

   - Мана уехал с Адрианом, - сказала Бирсен, когда я уселась рядом с ней. - А где же Субирано?

   - Наверное, бросила Адриана и уехала, - я пристегиваюсь, бросаю пакет и сумочку (не ту, которую волокла по полу подъезда) на заднее сиденье.

   - Как странно.

   - Да, странно. Я спрашивала Ману, но он лишь огрызнулся...

   Больше Бирсен не стала спрашивать ничего.

   Мне в самом деле могло бы понравиться у нее, в ее квартире в красивой новостройке, если бы перед глазами не плыло все, если бы не болела шея и ноги не заплетались от усталости и потери крови. Я приняла душ, переоделась в чистое, лакнула из фляги крови Маны. Поплакала. Утерев слезы, вышла из ванной комнаты. Кажется, мне теперь совсем не будет хотеться домой. Там живет моя боль. Там живет страх. Там живут умирающий Северус и мертвая Субирано. Передернуло, я поспешила отвлечься. Выпила стакан красного вина. Клонило в сон.

   - Приляг в моей спальне, - Бирсен провела меня в опочивальню, схожую с ее комнатой в доме Кимуры. - Ты выглядишь ужасно. Может, хлебнешь? - Бирсен великодушно предложила мне свое запястье.

   - Спасибо, я уже... Мана снабдил меня как-то кровью, - пояснила я.

   - Предусмотрительно, как раз в духе Деспера, - улыбнулась Бирсен.

   Она сложила мои вещи - сумочку, юбку, блузку - в кресле в углу. У меня на это не хватало сил. Я легла, и турчанка накинула на меня легкое пуховое одеяло.

   - Спи, - и она вышла.

   Буквально через две минуты я провалилась в глубокий он без сновидений. Точно помню, что сквозь сон видела Жанну и Жози, склонившихся надо мной с обеспокоенными мордочками.

   - Ты точно жива? - вопрошала Жози.

   - Отстань... - жаль, что ноги не хотят подниматься, а то я бы ее двинула.

   - Вроде жива.

   - Ага! А вдруг она ее обратила?!

   - Тссс! Гайя услышит. Не собиралась она ее обращать.

   - Поспать дадите, нет?..

   - Можно с тобой полежать?

   - Полежи, только отстань...

   Шорох по покрывалу, кровать прогибается, рядом устраивается Жози.

   - У тебя пятки шершавые, - все еще не в силах проснуться, сообщаю я ей.

   - Гайя, я в носках!..

   - Ну и ладно, отстань.

   - Нас Мана прислал, за тобой присматривать...

   - Отстань...

   Она отстала, замерла, как мышь, за спиной. Я снова упала в бездну сна.

   Когда проснулась, за окном было темно. В комнате тоже. Я сладко потянулась, вспомнила о Жозефине, однако за спиной никого не обнаружила. В комнате я была одна. Села, еще раз потянулась. Хотелось пить, во рту было гадко. Зато голова не болела, не болела и шея. Я подумала было о том, что убила нынче Субирано... Передернуло. Нет, об этом лучше и не вспоминать. Потом, пару дней спустя, пусть все уляжется...

   Включаю бра у зеркала Бирсен, причесываюсь. Пойти, попить водички, что ли? И поесть бы не мешало. Можно заказать пиццу или суши на дом...

   Я подошла к двери и почти уже открыла ее, но в этот момент услышала взрыв хохота, донесшийся из гостиной. Смеялись не Бирсен, Жанна и Жози, народу было много больше. И тут я увидела кое-что, чего ранее мои еще слепые ото сна глаза не заметили.

   На белой поверхности двери губной помадой написано: "Гайя, не выходи!!!" Хм. С чего бы это?.. Припадаю ухом к неиспакощенному сиреневой губнушкой участку двери. Кто-то говорит, говорит на английском, но с акцентом. Итальянским акцентом.

   - Иди ты! Только Париж достоин Рима...

   - ... и только Рим достоин Парижа! - вторят ему еще несколько голосов, и я снова слышу взрыв смеха. Мои ноги словно вросли в пол, я не могу сдвинуться с места. Волосы на затылке стали дыбом.

   - Но Киев - один из немногих наших городов-партнеров, запомни это, Жанна Мари!

   Мне незнаком этот задорный молодой, словно звенящий, очень сильный голос. И все равно - я уже знаю, кому он принадлежит. Отхожу от двери, но припадаю теперь уже к электрической розетке - в новых домах через них все слышно.

   В зале у Бирсен идет веселье. Играет негромкая музыка, я слышу, как кто-то что-то разбил.

   - Прости, Бирсен, - слышу женский голос, тоже говорящий на английском с акцентом.

   - Не беспокойся, я уберу...

   - Зачем же утруждать нашу милую хозяйку? - брызжущий радостной энергией голос. - У нас ведь есть Эстелла...

   При этом имени меня передернуло. И - ой! - какие же дурные предчувствия зашевелились в моей душе.

   - Estella! - и потом что-то на итальянском.

   - Что вы, Мастер, мне не сложно...

   - Сядь, Бирсен, - тон его голоса не изменился ни на йоту, но мне стало не по себе. - Пьетро, налей нашей хозяйке еще виски.

   - Эстелла, в кухне салфе...

   - Нет. Пусть собирает руками.

   Тишину нарушала только музыка. Я вспомнила, как в квартире Эристава Ника собирала осколки... Но там было все иначе.

   Наконец, заговорила женщина, разбившая бутылку или бокал:

   - Траян, ты не сказал Бирсен и девочкам новость?

   Он произнес какой-то возглас вроде: "Мадонна делля мизерикордья!"

   - Я совсем забыл. Я собираюсь устроить грандиозную вечеринку в Киеве в честь первого дня весны...

   - Ух ты! - этот возглас принадлежит Жози. И до чего же натянут и неестественен ее обычно такой живой голос.

   - Я планирую устроить что-то вроде вакханалии.

   - Потрясающе! - по-моему, это голос Флорина. И он тут? Подобострастный и преувеличенно веселый.

   - Много на все согласных смертных и!.. - Мастер повысил голос. - Даже десяток несогласных!.. Я покажу вам, что такое настоящее вампирское празднество. Захирели вы тут, друзья мои, с вашим Ингемаром...

   Ах ты змей-искуситель, тихонечко подумала я (даже думать громко боялась). Конечно, киевский вампирский круг далеко не светел и свят, но и у них есть границы. Траян хочет развратить их еще больше? Может, поэтому он так издевается над Эстеллой, давая нашим вампам увидеть, что дает поистине безграничная, абсолютная власть? Такая власть, которая будет у НИХ, если ОНИ будут с Траяном?..

   Поднялся оживленный разговор, в котором я различала как голоса сестер-парижанок, турчанки и Флорина, так и незнакомые с итальянским акцентом. Они обсуждали предстоящее торжество, засыпали Траяна восторженными вопросами, причем ответов они не ждали, так, имитировали для короля бурную деятельность.

   И этот безобидный треп так усыпил мою бдительность, я так внимательно пыталась разобрать английские слова, что когда зазвонил мой телефон в зале, я не сразу узнала рингтон "Baila morena", который недавно установила на вызов Ляли. Я еще стояла на полу на коленях, сунув ухо в розетку, и потихоньку раздражалась, думая: "Почему никто не берет трубу?"

   Разговоры постепенно стихли. Наверное, все сейчас смотрят друг на друга в немом ожидании. Я почувствовала, что краснею. Интересно, к каким последствиям может привести забытый мной в зале телефон?..

   - Ох, это же мой! - наконец, опомнилась Жози. - Поставила новую мелодию и забыла об этом. Алло, Ляля? Я перезвоню попозже.

   Слава Богу, думаю я, едва ли не стекая по стене. Уф! И чего я разволновалась?..

   И волноваться правда не следовало, потому что я услышала голос Траяна, который спросил:

   - А кто, ты говоришь, в соседней комнате?

   Теперь я к стене примерзла. Сейчас надо волноваться. Так вот почему Мана закрыл меня тогда в Комнате-без-Окон... Траян обладает колоссальным чутьем.

   - Смертная спит. Мой друг не очень хорошо с ней обошелся, вот она и отсыпается.

   - Это какой же друг?

   - Мана Депрера...

   - Ааа, Десперадо. Он мне всегда нравился. Умный и изощренный, и в развлечениях знает толк. Школа Монако! У них всегда...

   Честно скажу, следующую фразу я не поняла, потому что был употреблен специфический термин из трех слов, из которых я поняла лишь слово "монакский". Или "из Монако". Я хорошо знаю английский, но у итальянцев он и впрямь странный.

   Разговор уплыл от темы "кто за стеной", я отстраненно начинаю размышлять о том, как забавно слышать от кого-то законсервированный язык далекого прошлого. Компания в зале снова наращивает гул разговора ни о чем. Я, рискуя получить удар током, приникаю к розетке вплотную, раздумывая над тем, как бы спрятаться. В шкаф? Под кровать? На балконе замерзну. Воображение нарисовало картину: входит Траян и за пятку вытаскивает меня из-под кровати. Подумав, я тихонько подошла к двери и стерла послание Жозефины (судя по цвету помады). Если Траян и войдет, то эта записка - последнее, что ему надо видеть. Я вернулась к розетке. Однако мне даже не надо было припадать к ней ухом, чтобы понять - в зале за время моего отсутствия что-то произошло. И несложно было понять, что именно.

   В гробовой тишине звучал лишь ничуть не изменившийся голос Траяна:

   - Приблизься. Нет, не так. На колени и ползи.

   Он сказал так, что мне машинально захотелось поползти - благо, я уже стояла на коленях, а ослушаться этого... мужчину было нельзя.

   Но Мастер обращался не ко мне.

   Слышу тихий-тихий, как ветерок, голос:

   - Си, мио падроне...

   До того обреченный этот голос, что я живо представила себе часы и дни истязаний, которые вышколили ее до такого состояния. Вспомнились и рассказы о перерезанных запястьях. И о том, что ее всегда забывал кормить ее хозяин. Забывал или просто не хотел кормить. Господи, сколько же времени она его собственность? Долго ли можно выдерживать подобный режим?.. Как часто Траяну приходится менять вышедших из строя?..

   Эти мысли сами по себе были ужасны, но ужаснее было то, что я слышала в зале. Добродушно мурлыкал музыкальный центр, напевая "чао, бамбино, сорри". Мирей Матье... Все молчали, только в тишине слышу вскрики, полные боли, короткие и покорные. Клянусь, я бы еще могла стерпеть, если бы женщина, издающая эти вскрики, не звучала так беспомощно и жалобно. Он что-то говорит ей на итальянском, совершенно не меняя тона.

   - Мастер... - несмелый голос Жози. - Разрешите спросить?

   - Спрашивай, цветочек.

   - В чем соль вашего отношения к Эстелле? Должно ли нам воспринимать это как идеологию отношения к смертным?

   Хитра. За такой вопрос она по шее не получит.

   - О нет, Жозефин, я просто тоскую иногда по тем временам, когда рабство было официально разрешено. Хотя теперь даже лучше - ведь рабыня есть только у меня, - и он засмеялся. - И ей это нравится, да, Эстелла? Отвечай! - видимо, он ударил ее, потому что вслед за его "Отвечай!" прозвучал еще один болезненный вскрик Эстеллы.

   - Си, мио падроне...

   Наверное, он уже выбил из нее другие слова. Нечаянно сжимаю кулаки так сильно, что причиняю себе боль.

   - Кроме того, она так... прелестна. Разве ты, цветочек, не хотела бы иметь такую девушку для развлечений? Такую... - он употребил слово вроде "пупа" или "пута". Ах нет, "пута" - это "шлюха" на испанском, по-моему...

   - Не знаю, Мастер, я больше по мальчикам...

   - Многое теряешь, - он снова смеется, и ему вторят другие вампиры. Раболепно вторят. - Дай руку.

   - Я... Мастер...

   - Да не бойся! Ну? Как? Приятно, не так ли? - снова смеется, а за ним и его свита.

   - Н-да... Пожалуй... - это Жози бормочет еле слышно. Хоть бы музыку проклятую выключили. Хотя тогда тишина начнет по-настоящему угнетать.

   - Сними платье, Эстелла, - на английском говорит ей Траян.

   Молчание.

   - Ты меня не расслышала? Платье снимай.

   - Падроне...

   Хрясь! Звук этой пощечины слышали, верно, даже соседи. Слышу тихий плач. Теперь ногтями впиваюсь уже в стену.

   - Вот умница.

   Раздался напуганный всхлип. Наверное, Мастер ударил - а сейчас приласкал.

   - Ну, иди сюда. Эй, Примо, полегче с вашим смертным...

   О, там еще и смертные есть? Ну, Траян без угощения в гости не ходит. Молодец. Наверное.

   - Кому еще выпивки? - слышу чересчур жизнерадостный голос Бирсен.

   - Сядь, Бирсен. Сейчас Эстелла снимет вот это и принесет всем нам напитки.

   Тишина.

   - Ну же, снимай. Или мне повторить еще раз?

   Тишина.

   - Вот так. И это тоже. Ну?

   Тишина.

   - Ну?!

   Траян, наверное, исчерпал уже все поводы оправданно придраться к своей рабыне. Потому как сейчас он буквально дое...вался к ней.

   - Почему ты такая непослушная? Ты сама вынуждаешь меня наказывать тебя.

   Я услышала свист, характерный свист, когда кнут или хлыст рассекает воздух - и крик Эстеллы. Я закрыла глаза. Ненависть, кипящая в моей душе, казалось, сейчас начнет переливаться через край.

   - Почему, - свист - вскрик, - ты, - свист - вскрик, - такая, - свист - вскрик, - непослушная?! - свист, свист,свист, свист...

   Крики я считать не стала. Схватила пистолет из сумочки, сняла с предохранителя. И, не давая себе времени на раздумья, я распахнула дверь комнаты и стала на входе в зал. Руку с пистолетом я спрятала за стеной, будто бы держась за нее. Первые две секунды я смотрела лишь перед собой.

   Наверное, я эффектно появилась. По крайней мере я не слышала ни звука, кроме треклятого мурлыкающего музыкального центра. Потом я взглянула на честную компанию, рассевшуюся по диванам, креслам (непременные атрибуты любой вампирской гостиной) и даже на полу. По крайней мере, на полу сидел черноволосый, смахивающий на Хоакина Кортеса, смуглый жгучий молодой человек, который смотрел на меня немигающими маслинами глаз. Еще на полу сидела Жози с каким-то смертным. Ее глаза были полны неподдельного ужаса. Тоже на меня смотрела.

   Еще... спиной ко мне сидела обнаженная - за исключением трусов - молодая светловолосая женщина. И я едва не провалила все свое пафосное появление, едва сдержалась, чтобы не заорать. Именно эту узкую, согнутую под непосильной тяжестью спину я видела в зеркале Бездны. Скорбь. Тогда я окрестила ее так.

   Бвстро беру себя в руки. Подумаешь. Мало ли. Так... Флорин в обнимку с Жанной, Бирсен, какая-то пышноволосая тетка с ртом в лучших традициях Кэмерон Диас и Джулии Робертс, с крупными, слегка навыкате, карими глазами. Обнимает смирную перепуганную девушку. Меучча и ее смертная, надо полагать?.. Двое словно сошедших с картин Микеланджело парней, похожих друг на друга, как две капли воды. Между ними сидит милейший паренек, запуганный тоже, из чего делаю вывод, что он смертный. Близнецы Амандо, значит, купидоны с копной кудрявых русых волос и крайне б...довитыми зелеными глазами. Какая-то девушка, словно кол проглотила, ровно и напряженно сидит подле близнецов.

   Ну, а собственно между близнецами и Меуччей сидит тот, кому я обязана своим адским житьем-бытьем в последние несколько недель. Мастер Траян Романо. Он не отставал от сидящих вокруг, тоже смотрел на меня с улыбкой, вопросительно подняв бровь.

   Что я могу сказать о Мастере Траяне? Мне бы, наверное, следовало бледно вякнуть: "Скузи, синьор, ошиблась дверью" и скрыться. Или застрелиться. Пожалуй, последнее подходило больше. Потому что если от Ингемара порой веяло древним холодом, то вокруг Траяна сомкнулись вечные льды Антарктиды в самом сердце полярной ночи. И в то же время - он был так притягателен... Я уже знала, почему он улыбался мне. И в ответ улыбаться не стала.

   Он не был слишком высок. Наверное, ростом с меня или даже чуть ниже. Наверняка и та блондинка, что сидела ныне голой на полу, даже без каблуков была выше его. Смуглокожий, он, как и большинство вампиров, носил нестриженные, более того - нечесанные черные волосы, наверняка спадающие на глаза. Также Траян носил неухоженные бородку и усы, но ему вся эта неухоженность и дикость очень шла. В ушах Мастера красовались серьги-копья. Истинно римский нос и аккуратный рот, мужественные скулы - наверное, в те времена, когда он был обращен, подобные образчики мужской красоты были редкостью.

   Запястье Мастера украшал толстый шипованный браслет из гематита, на видимых участках кожи (Траян был в тонкой черной рубашке с коротким рукавом и брюках) я насчитала три татуировки. Он был хорошо сложен: полупрозрачная ткань рубашки была эффектно натянута мощными плечами.

   Я представляла его себе иначе - этаким рослым сероглазым центурионом, от которого больше веет величием, нежели брутальностью. И вот этого стека в его руке я точно не представляла.

   И еще. Когда Траян чуть склонил голову, глядя на меня с вопросом, на его шее я с ужасом увидела символ... который мне тоже показывала Бездна: татуировка в виде руны с древнего меча...

   Однако медитировать и разгадывать тайный смысл посланий Бездны было некогда.

   - Буонасера, сеньор, - как можно вежливее сказала я, склоняя голову. - Искренне прошу прощения за мое вторжение...

   Я еще раз склонила голову. Краем глаза вижу офигевшее лицо Жанны, Бирсен, закусившую губу... Траян кивает зачарованно в такт моим словам. Надо сказать, улыбка его стала очень широкой и радостной.

   - ... но не могли бы вы, - я достала пистолет и наставила на него, - не двигаться с места?

   Взвились было на ноги близнецы и сидящий ближе всех ко мне черноволосый юноша (я сразу взяла на прицел его), но окрик Траяна на итальянском заставил их застыть.

   - Спокойно, - уже на английском приказал он им. - Сядьте. Дарио... - обратился он к все еще стоящему черноволосому.

   Тот повиновался, но явно нехотя. И глаз с меня не спускал.

   - Эстелла, - обращаюсь к ней.

   Плечи вздрагивают, смотрит на меня через плечо. Затравленный взгляд голубых глаз.

   - Ду ю спик инглиш? - спрашиваю.

   Помедлила и:

   - Йес, ай ду.

   - Тэйк йор клоузес энд кам ту ми.

   Она неверяще глядит на Траяна. Тот уже не улыбается, но и не препятствует. Девушка подбирает платье и лифчик и ползет ко мне. Не знаю, плюнуть хочется или отвернуться. Почему они делают такое с людьми? Ведь вампиры тоже когда-то были смертными.

   - Ар ю вэмпайр? - слышу снизу. Эстелла спряталась за мной, все еще сидит на полу.

   Не смотрю на нее, смотрю лишь на Траяна, который, в свою очередь, не отрывает взгляда от меня.

   - Ноу, айма хьюман...

   Наверное, бедняжку устраивает кто угодно, лишь бы не вампир.

   - Оденься, - говорю ей на английском.

   - Все? Ты закончила? - интересуется Траян, откладывая стек в сторону и сцепляя руки в замок. - Дампир. Вот так сюрприз.

   Ой ли сюрприз, думаю я, но вслух говорю:

   - С вашего разрешения, я бы хотела эту девушку увести отсюда.

   - Га... - заикается было Жозефина, но ее пинает Жанна. - Ты, пожалуйста, одумайся, ты не в себе, столько крови потеряла... Мастер Траян, она даже сознание теряла от потери крови. Не слушайте ее.

   Если бы можно было, я сейчас запустила бы в эту козочку обувью.

   - Оружие она держит крепко, тем не менее, - заметил Траян. - Как тебя зовут, девушка?

   - Вы не знаете, как меня зовут, - констатирую я факт.

   - А должен знать? - слышу нехорошую нотку в его голосе.

   - Меня зовут Гайя.

   - Гайя... Это настоящее имя?

   - Настоящее.

   - Как интересно. А кто твой отец? Или мать?..

   - Я не знаю.

   - Как твоя фамилия?

   - Полно, Мастер, - не выдерживаю я. - Я уверена, что Штефан Диаконеску рассказывал вам обо мне.

   - Откуда такая уверенность? - теперь он снова улыбается.

   - Он утаил от вас сведения о дампире?

   - Ну, Ингемар тоже утаил, - голос Траяна не предвещает ничего хорошего. - И Десперадо. Это он так тебя?..

   - А это вы ее так? - киваю подбородком на копошащуюся у моих ног Эстеллу.

   Траян встает. Я целюсь ему прямо в сердце.

   - Как твоя фамилия, Гайя? - спрашивает он так, что я не смею не ответить.

   - Антонин, - с ненавистью выплевываю я. - Эстелла, - перехожу на английский, - обуй вон те ботинки с пряжкой, что стоят возле двери. И накинь полушубок, который висит в шкафу.

   - Гайя, пожалуйста, - слышу перепуганный голос Жанны, - перестань это делать. Тут нет ни одного, кто сможет тебе помочь...

   - Жанна, - притворно ужаснулся Траян, прикрывая рот руками, - по-твоему, я могу что-то плохое причинить дампиру? Побойся Форума, они же меня засудят.

   Не знаю, почему, но в словах Траяна я услышала угрозу.

   - Эстелла, возьми на кресле в спальне мою сумку.

   Траян взял мой телефон и повертел его в руках.

   - А вот это не хочешь забрать?

   И как он понял, что это мой?.. Черт, он, наверное, чувствовал каждый удар моего сердца, пока я подслушивала там, за стеной.

   Тут в дверь позвонили. Я вздрогнула, отступила на шаг назад.

   - Эстелла, открой и быстрее! - говорю я ей.

   Траян невозмутимо вертит в руках мой телефон, ожидая тех, кто войдет. За его спиной стали близнецы, Меучча и Дарио.

   Эстелла, отшатнувшись к стене, впускает влетевших в квартиру Бирсен Ингемара, Ману, Кимуру, Джейми... Мне кажется, или Траян чуть дернулся, услыхав, как Эстелла ойкнула, на что-то налетев?..

   - С радостью выслушаю твою версию, Ингемар, - начал Траян с улыбкой во весь рот, - по поводу этого незарегистрированного дампира.

   - То есть, того, о котором ты не знаешь? - так же улыбаясь, спросил Ингемар.

   Мана кладет руку мне на плечо, я его чувствую.

   - Опусти пистолет, Гайя, - говорит он.

   Я отрицательно качаю головой. Слышу позади меня шорох и голос Эстеллы:

   - Нет...

   Очевидно, кто-то из прибывших пытался к ней прикоснуться. Траян изменился в лице:

   - Руки убери от нее, парень!

   Чувствую, как девушка втискивается между мной и стеной. Мастер Европы умиляется:

   - Надо же! Вы так мило смотритесь рядом, что я уже подумываю над тем, чтобы забрать Гайю Антонин себе.

   - Это невозможно, - Ингемар все еще улыбается.

   - Ты говоришь это мне, своему Мастеру?

   Повисает тишина.

   - Дампир принадлежит мне, - слышу спокойный голос Маны. - Идем, Гайя. Мы уходим.

   - Я не уйду без Эстеллы.

   - Уйдешь, - шипит мне на ухо Мана, сжимая мои плечи, - она собственность Траяна, и не тебе разбираться с этим.

   Я так долго смотрела на Мастера, что глаза начали слезиться, стоило сморгнуть. Траян подпер щеку кулаком, задумчиво глядя на меня.

   - Ингемар, что за девочку хочешь?

   - Она не продается, - отрезает Мана, - идем, Гайя! Ну же!

   Он вынуждает меня сделать шаг назад, чтобы не упасть от его дерганий. Эстелла остается незащищенной, и в момент, когда я чуть опустила пистолет, Траян молнией становится между мной и нею, хватает меня за запястье и заставляет отвести дуло от него.

   - Мастер, - звучит предупреждающий голос Маны.

   - Мы просто уходим, - Ингемар оттаскивает меня назад, теперь я стою позади него и Маны.

   - Я предлагаю по-хорошему. Пока что, - голос Траяна серьезен. - Если вы просто отдадите ее мне, мы продолжим дружеское общение.

   - Об этом и речи быть не может, - Ингемар тоже серьезен. - Прошу прощения за наше вторжение, мы покидаем этот дом. Надеюсь, мне нет нужды говорить, что я рассчитываю на безопасность своих людей, находящихся там? - он указал на зал.

   Траян не ответил ничего, он взял Эстеллу и вернулся в зал.

   - Эстелла... - дернулась было я следом, но меня перехватил Мана за талию.

   - Пошли, ты ей ничем не поможешь!

   Траян вернулся и протянул мне телефон. Затем отдал шубку и бросил ботинки к ногам. В прихожей все были молчаливы и напряжены. Мастер, подавая мне шубу, коснулся моей руки. Почти черные глаза его сверлили меня. Я не отводила взгляда.

   - Мастер, а что это за знак на вашей шее? - неожиданно для себя самой спросила я.

   - Это знак войны. Если останешься - расскажу поподробнее, - улыбается ехидно.

   - Эстелла, - зову я, Мана снова перехватывает меня. - Да отпусти! Эстелла, держись.

   Мы уходим. Внизу нас ждут Тристан, Эристав, Эдгар и еще парочка членов Ордена Триариев.

   - Гайя, не успел я позвонить тебе и договориться о встрече, как тебя уже пытается поразвлечь Мастер Траян, - улыбается мне монегаск.

   - Это она там Траяна развлекала, - мрачно заметил Мана, отнимая у Тристана сигарету и нервно затягиваясь. - Пушкой в него тыкала.

   - Твою мать... - вырвалось, кажется, у Бросу.

   - Как вы узнали, что мы в беде? - спросила я. - Мана?..

   - Жанна сбросила эсэмэску-SOS. Тристан, он предложил Ингемару продать ее.

   Мастер Монако стал серьезен.

   Мы все сгрудились вокруг него и Ингемара.

   - Ты спросила о символе, - сказал Мастер Украины, - я знаю, что он в те времена, когда я еще был молодым вампиром, убивал моих земляков, которые наносили этот символ на свои мечи и щиты. Мотивировал это тем, что сканды испохабили изначальное значение руны.

   - А во время Второй Мировой Траян уничтожал немцев, которые принадлежали к СС, - сказал Тристан, - знаете? Символ СС - двойная зиг-руна, та, что на шее у него... По той же причине, я думаю.

   - Давайте убираться отсюда, - предложил Ингемар. - Чем дольше мы стоим, тем больше шансов снова столкнуться с Траяном.

   - Думаете, он пойдет за нами? - спросила я, когда Мана уже толкал меня к машине.

   - Не за нами, а собираться с силами.

   - Это еще зачем?

   Вместо ответа Мана почти втолкнул меня в салон своей машины. С нами сели Тристан и Эристав. Чуть погодя за руль уселся зеленоглазый.

   - Предложил Ингемару поехать ко мне в клуб, - сказал Мана, - разогнать толпу и закрыть его. А тогда сесть и подумать.

   - Хорошая мысль, - похвалил Тристан. - Я позвоню кое-кому из своих, попрошу завтра же прилететь в Киев. Позови Дандан.

   - Ким сказал, что пригласит Элишеву, - Мана, следуя за лимузином Ингемара, осторожно выезжал со двора.

   Я взглянула на часы. 19:32. Рань несусветная... И уже столько всего успело произойти за этот день! Я достала телефон и нашла в телефонной книге номер Марины Буренко, ну, той, у которой сын Жан-Батист, которая вышла замуж за обувщика из Франции... Набираю. Меня вежливо посылают, мол, абонент недоступен. Глупо было надеяться. Хотя я еще позвоню через часок.

   Душу тревожили плохие предчувствия.

   - Это все из-за меня, - наконец, говорю я вслух.

   - Это все из-за того, что Траяну не терпится прибрать к рукам Северный Рим, - говорит Тристан, - ты же тут совершенно не при чем. Просто... как это называется... ты выступила катализатором этого конфликта, вот и все.

   Они начали названивать друзьям и на разных языках вести с ними переговоры. Эристав позвонил своему бывшему мастеру Дато Чиквани, Мана болтал с Дандан, Тристан втолковывал что-то вампиру по имени Эрик. Мана позвонил в клуб и велел Денису и Киву закрывать его.

   - Не знаю, скажите, что приехала пожарная инспекция! - раздраженно рявкает Мана в трубку.

   А в начале нашего знакомства был таким спокойным и холодным...

   Вскоре вампиры собрали неслабую группу поддержки. Особенно ярилась Дандан, как сказал Мана.

   - "Сьто?! Тлаян потелял свою е...ную совесть, да?!" - изобразил Мана особенности речи китаянки.

   - Мастера Норвегии и Великобритании обещали завтра же прислать по отряду в Киев, - сообщил Тристан. - Эрик говорит, что пришлет во главе отряда Вотана - то-то Ингемар обрадуется.

   - Дато согласился прислать подмогу...

   Из разговоров я поняла, что мастера других стран очень не хотели, чтобы Траян захватил еще кусок Европы в свое безраздельное пользование.

   И только я не могла ничем помочь. Даже настучать куратору Форума не могла.

   Ингемар сказал, что вызвал подмогу от Пракседы, Демьяна и Фолькера. Вампиры оживленно обсуждали завтрашний наплыв гостей, Ингемар поручил кому-то бронировать номера в отелях. Я не могла не заметить, что результаты сбора армии порадовали вампов. Мы остановились на одном из проспектов неподалеку от дома Бирсен, чтобы подобрать Сашу и Ваню. Ким запретил им ехать с ним до самого дома турчанки, как оказалось.

   Правда, как оказалось чуть позднее, когда мы приехали в Blue Blood, все это было напрасно. Едва мы вошли в здание опустевшего клуба, как поняли, что до завтра, может статься, ни одному из нас дожить не суждено.

   Денис лежал у сцены без головы. Киву сидел, безоружный, на краю сцены. Кучка смертных из персонала толпилась в углу за баром. Траян, Меучча, Дарио, близнецы - и еще... раз, два, три, пять... десять... двадцать с чем-то человек. Нас было меньше. Мастер и два младших мастера, Эристав, Тристан, Джейми, Эдгар, Дойна, Бросу, Саша, Иван, Элина и я. Негусто. Особенно если учитывать, что свита Мастера Европы подбиралась из сильных бойцов. У нас тут таковыми можно назвать лишь пятерых.

   Траян стоял в трех шагах впереди своей шоблы. Он улыбался. Красиво улыбался. В руках, заведенных за спину, он держал кнут. Ремень кнута змеился по полу вокруг Мастера.

   - Джакомо! - сказал он, дверь за нашей спиной закрылась, и ее перекрыли еще трое вапиров Траяна. - Что ж, Ингемар, я думаю, сейчас ты более склонен к переговорам, чем час назад?

   И я поняла, что ловушка захлопнулась.

   Глава 16

  Ему в веках достался странный жребий   Служить мечтой убийцы и поэта,   Быть может, как родился он, на небе   Кровавая растаяла комета...   Н. Гумилев   Ей хочется копировать подружек   С замашками гламурных кинодив:   Интим, гулянки, брачная карьера!   Спецы тату, эксперты по шмотью!   Похожие на лопес и орейро,   но никогда - на девочку мою...   Они - правдоподобные эрзацы.   Ты не эрзац. Ты грозовой раскат.   Как долго до "найти и не сдаваться"!   Как тяжело "бороться и искать..."   А. Попова   Я расскажу тебе, дочь, как без тебя жить приходилось,   Как в безответную ночь я тосковал, когда ты мне снилась.   Ты так далеко, кто-то чужой рядом живет с тобою.   Ты папой звала, папой звала не меня, а другого...   Троица "Дочь"

   Ингемар со злостью смотрел на Траяна. Я видела, что нашему Мастеру трудно собраться, но он сделал усилие над собой и улыбнулся:

   - Траян, если ты так сильно хотел переговорить со мной, то следовало лишь намекнуть мне. Ты же знаешь, меня всегда радовало твое общество.

   Мне показалось, или это прозвучало двусмысленно? Мана небрежно расстегнул белое пальто. На его лице нет ни страха, ни тревоги, лишь решимость. Наверное, с таким лицом идут умирать достойные.

   Одесную Ингемара стали Кимура и Эристав, ошуюю - Мана и Тристан. Остальные стояли за ними. Мана обернулся и жестом указал мне на Сашу. И правда, лучше держаться поближе к ней, потмоу что те трое у двери мне не нравились: один - черный, страшный - впервые такого уродливого вампира вижу. Ну, кроме достопамятного Эмиля... Двое других были красавчиками, но скользкого вида. Я стала подле Саши и Ивана.

   Ингемар сделал пару шагов вперед, чтобы стоять ближе к Траяну. Мастер Европы сложил татуированные руки на груди. Он выглядел крайне довольным.

   - Да, Ингемар, мне тоже всегда очень нравилось с тобой общаться. И только поэтому я сейчас готов говорить, хотя, как ты видишь, - Траян красноречиво обвел руками просторное помещение клуба, - подавляющий перевес в силе на моей стороне. Я могу даже не говорить, что большинству из них более трех сотен лет. Пятьсот... - он указал на Дарио. - Шестьсот... - на близнецов. - Семьсот...

   Ингемар кивнул с таким достоинством, что мне захотелось стать как-то поудобнее, чтобы видеть лицо белокурого Мастера. О небо, пришло мне в голову, а где ведьма, когда она так нужна?!

   - Благодарю. Что ж, поговорим. Прости меня, Траян, но я не могу понять, какие именно претензии у тебя ко мне и моему клану?

   А он неплох, подумала я с уважением. В голосе викинга такое наивное смирение, что я едва не зааплодировала. Я потихоньку достала телефон из сумки, прячась за спину Ивана. И Ваня, и Саша настороженно внимали разговору.

   - Меня давно уже беспокоит то, что происходит на твоей территории, Ингемар, - Траян снова заложил руки за спину и сделал пару шагов влево, потом вправо. Кнут волочился за ним. - Ты столько лет не мог навести порядок в Украине, мы потеряли столько новичков, сколько, наверное, во времена инквизиции не теряли. Потом погибает Штефан Диаконеску, я так понимаю, от рук вот этого... мастера, - Траян кивает на Ману.

   - Я воспользовался правом жизни и смерти, - твердо сказал Кимура. - И Штефан сознался в том, что он продавал сведения о новообращенных медикам.

   Траян медленно и с интересом приблизился к Кимуре. С полминуты он разглядывал эльфийского принца, застывшего в чуть напряженной, но горделивой позе. Очевидно, Мастер Европы остался доволен увиденным. Наверное, на него, как и на смертных, красота оказывала влияние.

   - Ты всегда был самым честным вампиром из всех, кого я встречал. Может, тебя я и пожалею...

   - Разреши узнать, Траян, - холодно спросил Тристан, - по пунктам и закону - что именно ты вменяешь в вину Ингемару и его клану?

   - Даже если не учитывать того факта, что Ингемар методично разваливает один из крупнейших вампирских центров Евразии?

   - Форум не раз созывался по твоей инициативе...

   - И не только по моей, - перебил его Траян.

   - Конечно, прости. Также по инициативе твоего друга, мастера Испании, - не без яда в голосе сказал Тристан. - И Форум каждый раз оправдывал Ингемара. Не так ли?

   - Так, - отчего-то удовлетворенно сказал Траян, - все так, Фиески.

   - В таком случае, почему мы здесь? И почему этот парень из детей Ингемара лежит с отрубленной головой?

   Мастер Европы взглянул в сторону Дениса так, будто впервые его увидел.

   - Ах, это... Досадная трагедия. Мы не поняли друг друга...

   - Я по-прежнему жду ответа, Траян. Мы все ждем.

   - Скажи, Тристан, неужели тебе так дорог этот зеленоглазый кобелек, что ты готов отказаться и от Франции, и от Италии, лишь бы...

   - Траян! - Мана прерывает Мастера, так невежливо, ужас...

   По крайней мере, на лице итальянца отразилось легкое недовольство.

   - Я хочу напомнить тебе, что Франция не твоя.

   - И мне еще предстоит разобраться, почему твои дочери замужем за двумя крупными мастерами Европы. И почему так много твоих детей занимают высокие посты...

   - Разберись, - теперь доволен уже Мана, - ты и сам знаешь, почему. Потому что они лучшие из лучших. Только и всего.

   - Знаете, - терпеливо заметил Тристан, потирая виски, - ведь я так и не услышал обвинений - конкретных обвинений, которые ты, Траян, предъявляешь Мастеру Украины и его детям.

   - Ах, а ведь точно, - притворно обрадовался Траян. - Спасибо, что напомнил, Фиески. Обвинение первое - укрывание от закона вот этого дампира, - смуглый палец Траяна указал на меня, - неизвестно с какой целью. Может... селекции?! - Траян снова в наигранном шоке приложил ладонь ко рту и выпучил глаза. -Второе - ты, Ингемар, - викинг при звуке своего имени повел головой, как разъяренный бык, - отказался исполнить приказ своего Мастера.

   - Какой именно приказ, Траян? - не знаю, наверное, Ингемару его спокойный и любезный тон давался очень тяжело.

   - Я попросил отдать мне дампира, чтобы мы могли продолжать дружеское общение. Но ты ответил "нет". И не оставил мне выбора, - Траян с понтом огорченно развел руками, мол, люди добрые, совесть моя чиста, я лишь делаю то, что должно.

   - Если мне не изменяет память, - вежливо начал Ингемар, - мы донесли до твоего ведома, что девушка-дампир принадлежит Мане Депрерадовичу. То есть, ты не имеешь права отнимать собственность моего младшего мастера на моей же территории.

   Траян улыбался. И я не знала, почему он так весел. И почему все киевские вампиры вдруг стали так угрюмы.

   - В самом деле? А если я просто прикажу отдать девушку мне, что вы скажете тогда?

   - Она моя, - сказал Мана. - И никому другому принадлежать не будет.

   - Да ты, мальчик, следи за собой. Ты подсел на нее, как на наркотик, - высокомерно заявил Траян, пренебрежительно глядя на зеленоглазого. - Нельзя так увлекаться женщинами, неужели тебя ничему не научила Субирано? - с фальшивым беспокойством спросил итальянец.

   Я не видела лица Маны, но я готова была поклясться, что у него желваки заходили по скулам в этот момент.

   - Тут мы с вами, Мастер, - процедил Мана, - в одной лодке.

   С лица Траяна сбежали все эмоции.

   Ингемар поспешно сказал:

   - Вне всякого сомнения, ты вправе приказать, но буква закона для всех. Даже для тебя и меня.

   Мастер Европы приподнял высокомерно бровь; поджав губы, он глядел на Ингемара.

   - А я приказываю. Сей же час, сию же секунду приказываю: девушку по имени Гайя Антонин отдать мне.

   - Зачем? - задал резонный вопрос Тристан. - Для селекции?

   - Я бы поостерегся на твоем месте, Фиески, - рявкнул Траян, обратясь к нему, - предъявлять мне такие обвинения!

   Мне стало страшно. Похоже, не мне одной. В зале повисла мертвая тишь.

   - Я не обвинял тебя, Траян, - сказал Тристан спокойно, - я спросил: зачем она тебе?

   - Не слишком ли ты многое берешь на себя, монегаск? - Траян прищурился. - Ты забыл, что тоже итальянец? Так я тебе напомню...

   - Мастер! - не выдержал Мана. - Ответь. Зачем она тебе.

   - Как зачем? Я представлю ее Форуму, чтобы, как и положено букве закона, - Траян сделал ударение на "букве закона", - ее зарегистрировали и смогли защитить.

   - Я сам сегодня же ночью отвезу ее в Вену, чтобы Форум смог полюбоваться на Гайю и дать ей регистрацию и защиту.

   Траян посмотрел на Ману странным взглядом. На лице итальянца таяла улыбка, а глаза становились все холоднее. Мне стало страшно... Я боялась за Ману.

   - Депрерадович, я с ходу нынче ознакомился с документами. Она тебе никто. Она тебе не жена и, насколько я знаю из своих источников, вы не пара.

   - А такое ли это обязательное условие, чтобы...

   - Мана. Вы - не пара.

   - Откуда тебе известны такие интимные подробности моей жизни? - Мана стал вдруг так спокоен, что я испугалась еще сильнее.

   - Прости, дорогой, - услышала я голос Николы. Брюнетка вышла из-за угла возле бара, где, наверное, провела все это время. Она просила прощения, но в голосе не было н икапельки сожаления. - Я присягнула Мастеру Европы.

   На красавицу внимание обратили лишь мельком, словно презирая.

   - Так что... - Траян сочувственно поцокал языком. - С этой игрушкой тебе придется расстаться.

   - Она не игрушка, - очень, очень и очень спокойно сказал Мана. - Она моя жена. Я пил ее кровь, а она пила мою. Я проливал в нее свое семя. Что еще нужно? Пара мы или нет, но клятв на крови никто не отменял, Траян. Ты это знаешь. Эти обряды старше тебя в несколько раз.

   Траян умолк. Похоже было, что ему надоела вся эта игра.

   - Ладно. Я не хотел этого. Видит небо, - Траян воздел руки к потолку, - я хотел, чтобы вы были благоразумны. Но вы не хотите быть благоразумными. Вы сами вынуждаете меня применять к вам силу. Я заявляю, Ингемар, - Траян повернулся и подошел поближе к Ингемару, - если я не уйду отсюда с этой девушкой - ты лишишься Киева. На вполне законных основаниях. Клятвы крови или не клятвы... мы не в 15-ом веке живем, Десперадо! Есть закон, и закон гласит: если она тебе не жена, ты не имеешь права протеста, если твой Мастер требует эту смертную.

   Далее произошло уж совсем непредсказуемое.

   Ингемар равернулся на месте, схватил меня за руку, подтащил к себе, взял за руку Ману и сказал:

   - Сим в граде стольном Киеве волей Мастера Украины нарекаю их мужем и женой.

   Я захлопала глазами. Смешно, но Траян тоже. Он явно не ожидал ни такого поворота событий, ни такой наглости от Ингемара.

   А белокурый викинг улыбался своей чудесной улыбкой, но глаза его были ледяными. Они все так отчаянно старались сохранять хорошую мину при плохой игре... Впрочем, Траян не был так уж любезен. Он явно понимал, на чьей стороне сила.

   - Без глупостей, - вдруг резко сказал Траян. - Если ты обратишь ее, Депрерадович...

   - Я скорее убью ее, чем обращу.

   - Убьешь? Свою жену?!

   - Не моя - значит, ничья.

   Я не понимала, о чем они. Потом дошло - оба пытаются блефовать. Оба не хотят рисковать дампиром.

   Тут добродушно рассмеялся Ингемар:

   - Мана, остынь. Ты можешь делать с ней все, что тебе угодно - она твоя жена. Или же мы, Траян, поинтересуемся у Форума Старейших, не превысил ли я свои полномочия?

   Угроза была неплохо завуалирована.

   - Я думаю, что мы можем решить все здесь, полюбовно, - Траян положил руку на бок, где у него находились ножны с мечом. Как по команде свита итальянца обнажила холодное и щелкнула затворами огнестрельного оружия. - Либо девушка, либо наши действия могут стать непредсказуемыми.

   Наши тоже достали оружие. М-мать, я в дурном сне! Я в дурном сне, м-мать!!! Захотелось закрыть глаза, а потом быстро открыть - и оказаться в своей постельке. И чтоб вокруг не было ни вампиров, ни их мастеров, ни ведьм, ни оборотней... Девушка Траяну нужна, да?!

   Ох, если бы им была нужна девушка... Думаю, все в этом помещении понимали, что я была лишь предлогом для того, чтобы на хрен посносить друг другу бошки. И, знаю, вижу, - силовое преимущество на стороне итальянцев.

   - Либо девушка... - начал Траян, помолчал, улыбнулся многозначительно, - либо прощайся с Киевом, Ингемар. Ты ослушался своего Мастера.

   - Девушка принадлежит Мане. Я соединил их. Ты нарушаешь закон в моих владениях, Траян.

   Нет, Ингемар был великолепен. Ни нервов, ни криков, ни страха. Он хладнокровно гнул свою линию.

   - Я готов вынести вопрос о рассмотрении твоих претензий к Ингемару на ближайшем заседании Форума, - сказал Тристан. - Тогда и разберемся. А сейчас...

   Траян отвернулся и медленно, опустив кнут, побрел к своим. Остановился.

   - Фиески.

   Сказано это было таким тоном, что я непроизвольно вцепилась в руку Маны. Он, не отрываясь, следил за Мастером Европы.

   - Заткнись.

   Тристан прикрыл глаза. Наверное, считал до десяти. Почему-то Мана, взглянув на своего патернала, отодвинул меня за спину.

   Ким достал катану из ножен, ножны отбросил. Горе-рыцарь... Джейми поднял свои пистолеты. Эристав - саблю и пистолет. На лицах моих вампиров - и Саши, и Вани, и даже Дойны - было написано отчаяние, но отчаяние загнанного в угол. Унести с собой побольше жизней врага...

   Видит Бог, я не хотела их смертей. Я не хотела видеть ничего из того, что рисовало мне безжалостное воображение. Мое сердце разрывалось на части от горя, когда я думала о том, что Ману нашпигуют серебром и обезглавят, что Ивановы лилейные пряди промокнут от его же крови, что ангела-Сашеньку разрубят пополам. Нет, нет, нет, кричало что-то внутри меня, нет...

   - Я пойду с тобой по своей воле, Мастер Траян, - сказала я, выходя из-за спины Маны.

   - Нет! - рявкнул он, оттаскивая меня за руку назад.

   - Я так решила.

   - Ты - моя собственность, а я не разрешал тебе даже рта открывать.

   - Ты не сошел с ума? - в изумлении гляжу на нахала, которому хватает ума устраивать разборки даже перед лицом смерти.

   - Ты - моя жена.

   - Это не настоящий брак.

   - Более настоящий, чем ты думаешь, женщина, и самые крепкие узы из тех, что можешь себе представить!

   - Пусти! Я так решила...

   Мана притянул меня к себе и зашипел прямо в мое лицо:

   - Я тебя сейчас вырублю на хрен...

   Я пнула его изо всех сил и вырвалась, отскочив на середину зала.

   - Все, все, - я обернулась к Траяну, умоляюще сложив руки, - я иду с вами, только прошу, покинем это место без кровопролития.

   Мастер Европы посмотрел на меня с каким-то странным выражением на лице.

   - Что ж, дампирка... И то хорошо, - он ухмыльнулся счастливо.

   - Прошу, - я закуталась в полушубок, ощутив вдруг, как мороз пошел по коже. - Давайте просто покинем это место.

   - Гайя... - голос Ингемара был серьезен. - Ты уверена?

   - Это мой выбор, Мастер. Моя воля.

   Мана что-то сказал на своем языке. Ингемар ответил ему. Траян резко обернулся к ним и насторожился. Его свита тоже. Не знаю, что случилось бы в следующий момент, но тут один из свиты Траяна сказал:

   - В здание кто-то проник.

   Как они переполошились, как забегали все! Наши же вампиры, подгоняемые Кимом и Маной, отошли к стене у двери, напугав тех троих, что дежурили у входа.

   - Валите отсюда к своему Мастеру! - рявкнул им на английском Мана.

   Когда они не послушались, то же самое повторил Джейми, эффектно наставив на них пушку. Траян что-то кричал своим ребятам, очевидно, расставляя их в боевые порядки. Я не преминула в общей суматохе сбежать назад к Мане, коль скоро обо мне забыли. Зеленоглазый схватил меня за руку.

   - Почему ты не можешь просто доверять мне, Гайя?! - он заставил меня застонать, сильно сжав мою ладонь.

   - Потому что ты этого не заслужил!

   - Может, потому, что ты упряма, как баран?!

   Увы, нам не суждено было выяснить в тот вечер, кто из нас упрям как баран, а кто туп как овца. По лестнице в зал сверху спускались трое.

   - Ингемар! - Ева бросилась к супругу со всех ног, несмотря на то, что была на высоких каблуках.

   - Зачем ты пришла?! - зашипел на нее князь.

   - Эстелла? - неверящим голосом вопросил Траян. Приятно было видеть его растерянным, должна признать... Но что тут делает Эстелла, черт возьми?!

   Хрупкая блондинка, в черной мужской кожаной куртке на несколько размеров больше, не смотрела на Траяна.

   - Вот так сюрприз, верно, друг мой?

   Тут не удержалась и я:

   - Куратор!..

   Куратор Марсель Брюно спускался по лестнице, держа Эстеллу за плечи. На нем были надеты черно-фиолетовая в полоску рубашка, черный жилет, черно-бежевый шарф, штаны из черного денима, ботинки... Куртка на Эстелле, видимо, была с плеча куратора. На лице его играла миролюбивая добрая ухмылка, светлые глаза тоже улыбались.

   И в противовес всему - поперек торса Марселя висели устрашающего вида автомат и пистолет-автомат. Я быстро окинула зал взглядом: все, включая Траяна, воззрились на явление троицы с изумлением.

   - Всем доброго вечера, - радостно возвестил куратор Брюно, останавливаясь в трех ступенях от пола. - Иди, девочка, - он отпустил Эстеллу.

   Траян бросился было к ней, но та отшатнулась и перебежками за спинами моих вампиров добралась до меня. Мы с Маной, не скрывая изумления, посмотрели на блондинку.

   - Что, в конце концов, происходит?! - заорал взбешенный Траян. - Что это за цирк?! - он уставился на Марселя.

   Тот с комично недоуменным лицом преодолел последние ступеньки и спрыгнул на пол. Оружие на нем зловеще звякнуло.

   - Ты совсем не рад видеть меня, друг мой любезный? - несколько утрированно огорчился куратор, обращаясь к Траяну.

   Любо-дорого было видеть Мастера Европы в таком состоянии.

   - Рад, конечно, но...

   - Шел я мимо. Слышу - у вас тут разногласия. Дай, думаю, помогу разобраться.

   - Мастер, - подал голос Дарио, кажется, - он не один, в здании есть еще...

   - Без тебя знаю, - оборвал его Траян.

   Марсель поднял автомат, сжимая его в длиннопалых руках. Улыбка с его лица так и не сбежала.

   - Буду тебе благодарен, если ты немного отойдешь к своим.

   Траян, кажется, немного потерялся.

   - Эстелла, иди сюда, - сказал он, и в тоне его голоса я не нашла ни одной причины для Эстеллы возвращаться.

   - Прости, - пикнула она, качнув отрицательно головой. Девушка, топчущаяся за моей спиной в куртке куратора Брюно, по-прежнему не смотрела на Траяна.

   Тот воздел руки, собираясь что-то сказать, но передумал.

   - Что здесь вообще происходит... - забормотал он, отходя, и глянул на Марселя так, словно тот всадил ему нож в спину.

   - Итак, - начал куратор менторским тоном, опуская автомат, - теперь, Траян, ты можешь убедиться, что со мной и этой дамой, - он указал на Еву, стоящую между Ингемаром и Кимом, - силы равны.

   - Ну да, - угрюмо сказал Траян, - это... как ее... королева Киева.

   - Да, я королева, - звонкий голос Евы разнесся в тишине, - советую помнить об этом.

   - Да, Ева, ты просто не даешь никому забыть, - иронично сказал куратор.

   - Я...

   - Траян, ты уже высказался сегодня более чем, - перебил его Брюно. - Дай сказать и мне.

   - Но я...

   - Траян! Брат мой, позволь напомнить, что когда Аррунт обращал тебя в битве на той реке, я был рядом. И жил тогда уже более трехсот лет...

   Я тихо офигела.

   - Так прояви уважение, - с нажимом сказал Марсель, - и дай мне сказать.

   Траян сделал жест вроде "твори что хочешь".

   - Благодарю, - сухо сказал куратор, - кроме того хочу предупредить. В этих крошках, - он похлопал легко по оружию, - серебро. Поэтому дергаться я никому не советую.

   - Куратор, - на лице Ингемара играла радостная, облегченная, хоть и немного настороженная улыбка, - чем обязаны радости лицезреть тебя тут?..

   - Я пришел, - он выдержал паузу, эффектно играя лицом. Опять он смахивал на Дэймона Сальваторе, - чтобы преподнести тут кое-кому парочку сюрпризов. Кроме всего прочего, - он саркастично улыбнулся Ингемару.

   Ох, не только на Траяна отчего-то злился куратор... Я наблюдала, боясь пошелохнуться. Лицо викинга вытянулось.

   - Имел честь ненароком подслушать ваши весьма вольные рассуждения на тему закона, когда пытался войти через эти вот двери, - Марсель указал на главный вход, - но не повезло. Тогда Ева сказала, что можно влезть через пожарный выход. А Эстелла весьма любезно позвонила мне с телефона Траяна, чтобы попросить вмешаться...

   - Зачем?! - изумился Траян.

   Этот вопрос мучал всех присутствующих. Воистину, не прийди куратор, все могло закончиться очень и очень печально.

   Впервые Эстелла подняла голову. Ее измученные голубые глаза обвели несмело всех нас и остановились на Траяне.

   - Потому что я не хотела кровопролития. Поэтому. Я не знала, что делать, я ведь... просто рабыня. Я вспомнила, что куратор Марсель угрожал тебе санкциями. И когда вы ушли, я взяла из бардачка твой телефон и позвонила ему.

   - Нехорошо, Траян, закрывать живых людей в машине, - заметил Марсель.

   Куратор взглянул на меня, чуть улыбнулся. Я попыталась изобразить улыбку в ответ.

   - Ладно, пора к сюрпризам переходить...

   - С меня на сегодня хватит сюрпризов, - сказал Траян.

   Марсель свистнул в два пальца, глядя на лестницу, с которой спустился.

   - Сейдж! Кантильен! - крикнул он.

   Все мы уставились на лестницу. Там появились телохранители куратора. И это было дико, но они тащили под руки вампира, опутанного серебряными цепями. Бедняга извивался настолько сильно, насколько ему позволяло серебро - то есть, очень и очень слабо. Ну и сюрприз. Оставалось только гадать, кому он предназначался. Сейдж и Кантильен швырнули пленника к ногам куратора.

   - Ну, - вопросил все еще чуть иронично, но уже серьезнее Брюно у Ингемара, - подарочек мой тебе как?

   Не припомню, чтобы когда-то видела такое выражение на лице Ингемара, он будто призрака узрел. Глядя расширенными глазами на светловолосого, покрытого ожогами от серебра, юношу, лежащего на полу, Мастер Украины неверяще произнес:

   - Хьюг...

   Обращаюсь к своей памяти, пытаясь понять, кто же такой этот Хьюг, что с такой ненавистью и болью смотрит на Ингемара снизу вверх. Хьюго. Второй обращенный Мастера Украины. Тут уж и я вытаращила глаза. Ингемар искренне полагал, что своего второго, как и первую, он потерял. Черт, разве можно так халатно относиться к своим обращенным?!

   - Хьюго, - викинг опускается перед ним на корточки, не зная, что сказать, то ли расстроенный, то ли виноватый, но Марсель останавливает его.

   - Не надо. У вас тут проблемы, я слышал краем уха, с дикими вампирами...

   Ингемар застывает в изумлении. Даже до меня быстрее дошло, что пытался сказать Марсель.

   - Что? - встрепенулся Траян, доселе наблюдавший за нами с недовольной миной. - Какими еще дикими? Почему я ничего не знаю об этом, Ингемар?!

   Викинг не слышит его. Он смотрит на Хьюго.

   - Развяжите его, - наконец, говорит он.

   Рыжий Сейдж руками в перчатках снимает с пленника все цепи.

   - Наручники оставь, - велит куратор. Он наблюдает за всем этим без эмоций.

   Траян приближается.

   - Ты терпишь провал за провалом, дорогой мой, - сообщает он радостно Ингемару.

   - Можно подумать, это не ты руку приложил ко всему этому, - злобно отвечает ему викинг.

   Хьюго не менее злобно смотрит на Ингемара, регенерируя после контакта с серебром. Он сидит у ног трех старейших вампиров в этом зале, и ему это не нравится. А ведь и ему больше тысячи лет, вспоминаю я.

   - Если тебе есть, что конкретно предъявить мне - то предъявляй, - огрызнулся Траян. - Я этого мальчишку впервые в жизни вижу.

   Безумно злые глаза у "мальчишки". Кусая губы от боли регенерации, он сверлит Ингемара взглядом. Мне становится жаль его, даже несмотря на все его преступления.

   - Бедняга, - вырывается у меня, - мне сложно его винить.

   - Что ты имеешь в виду? - интересуется Марсель.

   - У него... есть все причины, чтобы мстить нашему мастеру.

   Хьюго голубоглаз. Назвать его красивым сложно. Века ненависти, наверное, способны исказить даже лицо вампира.

   - Ингемар, - удивляется Траян (я заметила, что он косит глазом не на вожделенную девушку-дампира, а на блондинку в кожаной куртке), - ему... больше тысячи лет. В какой из веков его жизни ты ему так нагадил, а?

   - На третьем десятке его смертной жизни.

   Понимающее молчание.

   - То есть, ты не посылал этого парня создавать диких, чтобы было за что свергнуть Ингемара с его должности? - уточнил Марсель, пристально глядя на Траяна.

   - Зачем мне это? Ингемар и сам неплохо справляется, - и Мастер Европы ухмыльнулся.

   - На кого ты работаешь? - спросил Марсель у Хьюго. Лицо у куратора снова стало усталым и злым.

   Тот молчал. Ингемар, стоя над ним, будто язык проглотил. Кимура, доселе спокойно стоявший возле Евы, схватил свою катану одной рукой за лезвие и, в миг оказавшись за спиной Хьюго, крепко прижал парня к себе мечом.

   - Отвечай, - приказал Ким. - Кто твой мастер?

   - Хьюго... - Ингемар может только произносить его имя. Все. Более ни слова. Неужели ему нечего сказать своему брошенному ребенку?..

   Острое лезвие катаны ранило Хьюго, но он даже не морщился.

   - Я ни на кого не работаю. Но я храню верность цезарю, - после этого юноша обратился к Ингемару и что-то сказал на своем языке.

   Не знаю, что именно, но нашего Мастера стало жалко. Он будто постарел на два десятка лет. Мне, конечно, было приятно стоять в стороне от всего этого, не быть в центре внимания и дележки, но я искренне посочувствовала Ингемару сейчас.

   - Шкульдик, - услышала я шепот Евы. Ее маленькая рука легла было ему на лоб, но Ингемар отмахнулся и что-то ответил Хьюго на их языке.

   И случилось... ужасное, на мой взгляд. Светловолосый юноша расхохотался, покачал отрицательно головой и... попытавшись вырваться из рук Кима, добился того, что азиат крепче сжал его. Тогда Хьюго с силой, умноженной на силу смертельного объятия Кимуры, напоролся шеей на лезвие. С интересом следящие за развитием событий ахнули, когда поняли, что же произошло, когда голова юноши упала на пол. Ким застыл в изумлении. Потом быстро поднял глаза на Ингемара.

   - Прости меня, Мастер... - в страхе от того, что наделал, произнес Ким. Наверное, он знает лучше всех в этом клубе - каково это, терять детей.

   Ингемар прикрывает глаза ладонью, но лишь на пару секунд.

   - Я, откровенно говоря, ожидал чего-то подобного, - заметил куратор Брюно. - Сочувствую, Ингемар, - сдержанно сказал он. - Он сказал тебе что-то о том, кто его мастер?

   - Нет, он... личное сказал, в общем, - Мастер Украины взял себя в руки. - Киву, оттащи его тело к телу Дениса.

   Киву не заставил просить себя дважды. Голова и стремительно усыхающие останки древнего вампира были унесены.

   - Я, конечно, тоже сочувствую тебе, Ингемар, - сказал Траян, - но в отчете Форуму упомяну и этот эпизод, и все, что к нему привело.

   Куратор Брюно у насмешкой глянул на итальянца.

   - Боюсь, что в моем отчете у тебя будет куда более неприглядный вид, - сказал он Траяну, особо подчеркнув "в моем".

   - Да, может, ты сделаешь и мне сюрприз и пояснишь, наконец, что за балаган ты тут устроил? - процедил сквозь зубы Траян.

   О да, подумалось мне!.. И Эстелла сама виновата в том, что он ее истязает, и куратор балаган устроил, а сам Траян тут совершенно не при чем...

   - А тебе никогда за почти две тысячи лет не хотелось немного разнообразить свою жизнь, а? - куратор любовно погладил автомат.

   Траян посмотрел на него с недоверием и некоторой опаской. Потом глянул и в глаза куратору.

   - Ты говорил, у тебя там еще пара сюрпризов есть? - устало напомнил Мастер Европы. - Давай, выведи сюда кого-то из моего прошлого, чтобы и меня деморализовать, как ты любишь, а потом дать и мне, и Ингемару по лицу, чтобы воспитательный эффект был сильнее...

   - Не выставляй меня большим чудовищем, чем я есть, - весело заметил куратор.

   Траян посмотрел на него так, словно видел впервые.

   - Я жду сюрприза. Сюрпризов.

   - Друг мой любезный, давно пора понять, что эта планета вертится не только вокруг тебя одного, - и тут куратор обернулся ко мне. Улыбка не сошла с его уст. - Я тут, помнится, кое-что обещал Гайе Антонин.

   Я вздрогнула от упоминания своего имени... и от воспоминания того, что именно обещал мне куратор Брюно.

   - Я, кажется, обещал тебе, что найду твоего отца.

   Я кивнула. Куратор приблизился и спросил у меня вдруг так тепло и душевно:

   - Что, кошечка, напугали тебя?

   Он не смеялся. И я едва не разревелась от этого простого, казалось бы, вопроса. Закусив губу, чуть кивнула головой.

   - Самую малость.

   Марсель на секунду дольше, чем нужно смотрел на меня. Потом, издав что-то вроде "Ыйхь!", куратор двинулся к лестнице с той же улыбкой, что очевидно нагоняла тоску на Траяна.

   - Ну что ж, я человек слова, - то ли сам себе, то ли мне сказал куратор. - Эй! Гай Марций! - приложив ребро ладони к уголку рта, позвал он.

   Я заметила, что была не единственной в этом зале, кто с любопытством воззрился на лестницу. Мана недоуменно взирал туда же, куда и все. По-моему, только Траян, качая головой и что-то ворча, отвернулся и побрел к своим.

   На полпути резко развернулся.

   - Вот скажи мне, что ты делаешь, Марк...сель Паррицида?! - душераздирающе вопросил Траян.

   Тот глянул на него с наигранным изумлением.

   - Давай без этого, брат. А то я тоже могу напомнить тем, кто младше полутора тысяч лет, что никакой ты не Траян и уж тем более не Римлянин... А что я делаю? - куратор пожал весело плечами. - То, что мне следовало сделать много лет назад.

   Куратор подошел ко мне и, с улыбкой глядя мне в глаза, сказал:

   - Сядь.

   - А? - я ничего не поняла.

   - Сядь, говорю, кошечка.

   Он надавил на мое плечо, но я уперлась ногой в пол.

   - Сядь, Гайя, сядь, - услышала я голос Маны, и он чуть подтолкнул меня вперед.

   - Вот, кошечка, слушайся мужа...

   Я и без того была ошарашена происходящим, ну, а слова куратора Форума о том, что Мана - мой муж, добили меня окончательно. Я без разговоров уселась в бежевых брюках на грязный пол. Траян и вся его свита пялились на меня.

   Я воззрилась на куратора снизу вверх...

   - А ведь я тебя знаю, - мимо воли вырвалось у меня.

   Марсель приподнял бровь.

   - Конечно знаешь, кошечка...

   - Нет! Я имею в виду, я вспомнила, почему ты мне таким знакомым казался, - перебила я его. Да! Да, точно! Я вспомнила! - Когда мне было 17 лет... Я сидела у маркета и ела "Мивину", а ты принес мне пакет с едой и скрылся!

   - Ну-ууу... - серые, как лед на реке, глаза, оказались на одном уровне с моими серыми. Куратор присел передо мной на одно колено, улыбаясь. - Мне больно было смотреть, как дочь Гая Марция Антонина давится сухой лапшой...

   При этих словах он просунул руки мне под коленки и под мышки, звякнуло оружие, куратор прижал меня к себе и встал на ноги.

   - Этим нарекаю ее Гайя Марция Цезония, - тихо, но твердо сказал куратор. В его лице не было уже ничего доброго или веселого. - Надеюсь, всем все понятно? Моя фильола. Траян, Ингемар! Вам - в первую очередь - все понятно?

   Я глянула на Ману. Наверное, он единственный в этом помещении, кто сейчас стоял и улыбался.

   - Толлере, - выплюнул, словно ругательство, Траян. - То есть, она все же твоя дочь?! - с этими словами Мастер Европы рассмеялся.

   Я с ужасом поглядела на куратора. Он виновато приподнял брови, улыбаясь.

   - Существует древнеримский обычай, называемый "толлере", - услышала я ровный голос Ингемара. Он быстро умел справляться с эмоциями, - согласно которому мужчина признавал ребенка своим, подымая его с пола и нарекая его. Правда, так поступали с младенцами нескольких дней от роду...

   - Ты - мой отец? - спрашиваю я куратора. Мне кажется, что вот это - точно сон, и я сейчас упаду и проснусь.

   Но нет. Он держал меня крепко.

   - А что? Разве мы не похожи? - он прижался колючей щекой к моей щеке и обернулся к моим вампирам. - А?

   - Ты - мой отец.

   - Ну прости. Притворяться мне было сложно. Надеюсь, это меня извиняет.

   Он поставил меня на ноги, обнял за плечи и сказал уже официальным тоном:

   - Я настоятельно рекомендую Мастерам в течение пяти минут распустить своих людей и прекратить какие-либо попытки начать конфронтацию.

   Мастер Европы начал:

   - Марк...

   - Не сейчас, Кайльте. Не сейчас.

   На лице Траяна отразилось бешенство. Он что-то на итальянском скомандовал своим людям.

   Проходя мимо Ингемара Мастер Европы процедил:

   - Мы еще не закончили.

   - Сейдж, Кантильен, проследите за тем, чтобы люди Мастера Траяна покинули территорию этого клуба, - на английском сказал куратор.

   Я стояла возле него, а казалось - будто посреди какой-то затягивающей меня воронки. Я не верила в настоящесть происходящего, просто не могла верить. Я взглянула на него так, словно видела впервые. Куратор следил за вампирами, покидающими здание.

   - Гайя, - сказала я.

   Он обратил на меня внимание. Глаза вампира были чуть виноватыми.

   - Она назвала меня в честь тебя.

   - Вообще-то, по правилам, она должна была тебя Марсией назвать, - он чуть усмехнулся, - но Анечку всегда мало интересовали правила.

   Эристав громко хлопнул дверью, закрывая ее за спиной последнего из ребят Траяна.

   - Так это дочь твоя и той... девушки, к которой ты ушел от меня? - услышала я голос Евы, горький, но сдержанный.

   Я изумленно повернулась к Еве. Ингемар блекло глянул на нее.

   - Полно тебе, прошло больше тридцати лет.

   - Да. Ты прав. Больше тридцати лет, - Ева вздохнула. - Что ж... Тогда я еще больше рада, что заботилась о ней.

   - Ты?! Королева Киева заботилась о какой-то девчонке? - насмешливо спросил куратор.

   - Представь себе, Марсель!

   Я закрыла глаза, пытаясь привести в порядок свои мысли.

   - Ну же, обнимаешь своего престарелого отца? - в веселом голосе куратора - настороженные нотки. Боится, что не обниму, что ли?..

   Открываю глаза. Он смотрит на меня. Его глаза - точь такого оттенка, что и мои. У меня такие же волосы цвета черного дерева. Этот правильный нос. У мамы он был клювиком птичьим. Эти скулы и подбородок. От мамы - губы и брови. Неужели этот мужчина - мой отец? Как можно поверить в такое... Но он рядом. И он такой... теплый, что ли. Меня ведь с самого начала тянуло к нему.

   - Обниму, - и я обхватила его руками вместе с "крошками", прижалась щекой к его плечу и снова закрыла глаза.

   Почувствовала, что его руки обхватили меня в ответ.

   - Как же, б...дь, трогательно!.. - слышу я восхищенный голос Джейми.

   Ну вот, и наш резонер отметился.

   - Так, все! - командным голосом начал Мана. - Всем пора по домам! Давайте, пора расходиться!

   - Так время еще детское...

   - Я кому сказал!.. - наигранно строго гавкает Мана на Дойну.

   Поднимается шорох, шум, гам, разговоры на повышенных радостных тонах. Они были рады, что остались целы. Но,черт возьми... Даже Ингемар, который еще месяц назад грозился отдать меня за Киев, не согласился сегодня отдать даже за жизнь. Они все были готовы сражаться. Наверное, не за меня... но приятно было осознавать, что мои вампиры... и правда мои. Стараясь сдержать слезы, что просились с ресниц, я крепко зажмурилась, сцепляя руки замком за спиной куратора. Гая Марция. Отца.

   - Ну-ну, - слышу его голос. - Ведь все закончилось хорошо.

   Для меня - да. Для нас. Но не для Ингемара, Хьюго, Дениса. Кимуры. Я видела его лицо за минуту до того, как обняла Гая. Ему впору сэппуку было совершать...

   Когда я оторвалась от плеча Гая Марция, то увидела, что в зале остались лишь Ингемар, Тристан, Ким и Мана.

   - А с кем поехали домой Саша и Ваня? - рассеянно спрашиваю я у Кима. Мой мозг, наверное, так полон впечатлений, что автоматически отвлекается на посторонние бытовые вещи.

   Сидящий прямо на краю колонки Ким пожал плечами.

   - Наверное, с Джейми... - Ким тоже далеко отсюда.

   Ингемар ведет переговоры со своей таинственной службой уборки. Мана обрабатывает своих смертных подчиненных, о которых все почти забыли. И что им было убежать в самом начале этой разборки? Ведь теперь точно кошмары до конца жизни видеть будут, несмотря на все мастерство Маны в гипнозе.

   - Мне хочется с тобой поговорить, - подымаю глаза на Гая Марция.

   Тот кивает с улыбкой.

   - Мне тоже. Может, выпьем у бара, а потом я отвезу тебя домой? Или к мужу домой?

   - Он мне не муж.

   Куратор перестает улыбаться.

   - Ну... Как бы тебе сказать. Муж, - на мой угрюмый взгляд куратор снова начинает улыбаться. - Я все тебе расскажу, и если не захочешь быть его женой - мы найдем способ это исправить.

   Минут двадцать спустя мы по приглашению вдруг ставшего очень обходительным и скромным Маны уже ехали в его квартиру.

   - Скажи... - я задала Гаю Марцию вопрос, который мучал меня больше всего. - А ты скучал по мне? Хоть иногда?

   Куратор, сидящий возле Маны на переднем пассажирском сидении, немного помолчал, а потом сказал:

   - Скучал. Иногда до безумия. Иначе зачем, как ты думаешь, я ходил за тобой, пока ты была ребенком и юной девушкой? Скучал. И не хотел, чтобы тебя... обидели.

   Пара скупых фраз. Но мне и этого, верите ли, верите - было более чем достаточно.

   Глава 17

  I`ll be your slave forever, Master,   That`s where my freedom hides.    Scarlett "Flaming angel"   Ревели трубы: "Начинай,   Король, войну!"   А он любил, как мог, любил   Её одну.   И до других времён была   Отсрочена война.   Ведь то, что боги не смогли -   Любовь смогла!   (с) Ангелара.

   - Вот, - Гай Марций протянул мне черно-белую фотокарточку. - Это за год до твоего рождения. Мы с Аней как раз помирились после ссоры. Кажется, в последний раз.

   - Господи! А где это вы? Такая странная машина... И этот автомат.

   - Это в Риме, в автомастерской моего знакомого. Кстати, я подумываю взять тебя с собой в Италию. Мы тогда посмотрели фильм "Бонни и Клайд", и Анютке захотелось сделать фото в стиле... Обстановка показалась ей подходящей. У нее дар был: на ровном месте найти приключение или придумать его самой.

   - Авантюристка?

   - Страшная, закоснелая, прожженная авантюристка...

   Я подымаю от фотографии глаза на Гая Марция. Он смеется, сидя в кресле в квартире Маны. Ему внимают с большим интересом Жанна, Жози, Адриан и Северус (наконец-то пустующие комнаты в квартире Маны заняты). Оперевшись о спинку моего кресла, стоит сам зеленоглазый с неизменным стаканом в руке, рассматривает фото через мое плечо.

   - Налей мне вина, пожалуйста, - обращаюсь я к Мане.

   - Красного, белого?

   - Красного.

   Он так мил, когда мы общаемся в присутствии моего... отца. Непривычно думать о кураторе Марселе Брюно как о моем отце Гае Марции Антонине.

   Жанна тянет ко мне руки, даю ей карточку - посмотреть.

   - Мон дью, какая же она красавица! - восхищается француженка, приникая к плечу сестры, чтобы показать и ей несравненную красоту моей матери. - Она была натуральной блондинкой?

   - Она была очень светловолосой, - сказал Гай, - но осветляла волосы до платины - как Монро, говорила она, - тут он усмехнулся.

   - Да, а пару лет спустя после этого фото она сделает "химию" и выстрижет дурацкую модную челку, - говорю я, вспоминая ее фотографии после моего рождения.

   - Она любила рискованные эксперименты, - Гай Марций подкуривает сигарету. - Однажды в Триесте она решила сделать себе тату на половину спины. Еле отговорил. Я покажу тебе тот квартал, где ей пришла в голову эта идея. Криминальная дыра...

   - Хочешь посмотреть? - предлагает Жози Северусу фото. - Ах да, ты ведь уже видел ее...

   - Ну и что? - Северус разглядывает фото Гая и моей матери, через его плечо смотрит и Адриан. Сева поднимает на меня глаза, переводит на куратора. - Мне тяжело в это верить... но вы и правда очень похожи.

   Гай с интересом смотрит на Севу.

   - Итак, еще один Антонин, значит? - он улыбается, когда Северус смущенно прячет глаза. - Я долго старался, чтобы это имя забыли.

   И он крепко задумался. Наверное, над тем, что такое ирония судьбы. В последнее время я часто сталкивалась с этой иронией.

   - Эээ... - экаю, не зная, как обратиться к Гаю. - А как вы с мамой встретились?

   - Обыкновенно, как нормальные люди, - он выныривает из своих размышлений. - Она ела мороженое у фонтана, в красном сарафане и с распущенными волосами. Я подсел и спросил, вкусно ли... Она предложила попробовать. Так, слово за слово... - Гай с улыбкой развел руками. - Ей тогда едва стукнуло 22 года.

   - А ты работал куратором Форума в Харькове?

   - В Украине вообще, 15-ый год на тот момент.

   - И встречался с Евой? - этот вопрос я просто не могла не задать.

   - Встречался - это громко сказано, - Гай саркастично поднял бровь, - увы! Даже потомку древнейшего рода Фабиев, у истока которого стоял сам Геракл, не всегда оказывалась честь быть на равных рядом с королевой...

   Жанна хихикнула. По-моему, ей очень нравился мой... эээ... Гай.

   - Так вы от нее ушли к Гайиной маме? - спросила она.

   - Ну да, ушел, - он пожал плечами.

   - А что же она вас не приворожила? - Жози захихикала.

   - Правда, - я вспомнила, как Ева умела подчинять вампиров, - она могла просто заставить тебя остаться.

   - Смысл?

   - Ну, если и спустя 30 лет в ней еще играет ретивое, то...

   - Суть в том, что на очень старых вампиров ведьминские штучки не действуют, - пояснил Гай. - Да и не посмела бы она со мной играть в эти игры, - он затянулся, выдохнул дым.

   - Мне кажется, Ева посмела бы все, - хихикает Жози.

   - Нет, - Гай отрицательно качает головой, - я бы просто свернул ей шею. И она об этом догадывалась...

   Странно слышать это от куратора. Впрочем, он не всегда был куратором. Ох, ну вот снова! Я вижу только поверхностное, наносное, и забываю о том, что за плечами каждого из вампиров - очень длинная жизнь, зачастую прожитая совсем не так, как хотелось. Все как у смертных...

   - Я все хотела спросить, - вспомнила я, - как вышло, что твоя фамилия оказалась у моей мамы?

   Гай опустил глаза, задумался. Потом поставил на столик опустевший бокал.

   - Видишь ли, все достаточно непросто. Если не углубляться в дебри истории... Вообще я был Фабием, Антонин - скорее, одно из моих имен. Когда я стал вампиром, научился ходить по солнцу, то стал активно принимать участие в политических процессах в Риме. И как-то в честь мою назвали Антонином мальчика, которого позднее я продвинул к трону. Антонин Пий - позднее и всю династию императоров, которые так или иначе были родней Пия, начали называть Антонинами. Так.

   Северус по знаку Маны налил Гаю еще коньяка.

   - Благодарю, малыш.

   От этого "малыш" Сева смутился, но, очевидно, ему это было скорее приятно. Вообще должна признать, что довольно забавно и интересно находиться в обществе создания, которое родилось даже не в этой эре. Даже Мана был полон уважительного отношения к моему... Гаю.

   - Аня просто пришла и попросила мою фамилию. Разве я мог отказать в таком пустяке беременной моим дампиром женщине? - Гай холодновато усмехнулся. - Убедить соответствующие органы выдать ей новый паспорт не составило труда. Через три дня она уже была Анной Антонин. Все.

   Да, все... Но была в этой истории некая недосказанность, что ли.

   - Слушай, - вспомнила я еще, - а почему Траян сегодня назвал тебя таким странным словом - Парри...

   На мое плечо легла рука Маны.

   - Ты, кстати, не голодна? - его голос заставил меня умолкнуть и не закончить вопроса.

   - Нет, не голодна, я хоте...

   - В таком случае, я бы хотел поговорить с тобой, если ты не против.

   Смотрю на Гая. Мана ведь перебил меня на половине вопроса, а он сидит и улыбается.

   - Но я...

   - Вот и славно, идем, - и зеленоглазый подхватывает меня под мышки и подымает из кресла.

   Пытаюсь слегка сопротивляться, но меня все равно уводят из комнаты.

   - Ты не мог бы выбрать более подходящий момент для разговора? - начинаю шипеть на Ману уже через четыре шага по коридору его квартиры.

   - О, я и так выбрал самый подходящий...

   Он обхватывает мою талию рукой и увлекает по коридору в Комнату-без-Окон.

   - Думаешь, Гай Марций не найдет способа открыть эту дверь?

   Зеленоглазый недовольно косится на меня, возясь с замком.

   - Я просто хочу знать, что нас никто не подслушивает, только и всего.

   - Жаль! А я думала, у тебя какие-то более интересные планы.

   Мана метнул в меня быстрый взгляд, открыл дверь и предложил войти в помещение. Вхожу, напряженно ожидая сюрпризов, там, волков в клетке, девиц на распорках, ну, или парней, уж не знаю, как Мана мог решить развлекать тут своего патернала.

   Комната пуста. Вампир закрывает дверь и поворачивается ко мне.

   - Ну? - тороплю я его. - Можешь начинать. Между прочим, ты не дал мне задать вопрос Гаю...

   - Да я и увел-то тебя, чтобы ты не задавала этот вопрос. Нет, конечно, и поговорить я хотел, но ждал подходящего момента.

   - Мана! Ты невыносим! Опять за свое?! Не задавать лишних вопросов и все прочее?!

   Зеленоглазый приложил ладонь к моему рту, заставляя умолкнуть. Он раньше никогда так не делал, поэтому мне только и оставалось изумленно умолкнуть.

   - Да, я часто просил тебя помалкивать и не отсвечивать, - Мана переместил ладонь на мою щеку, - чтобы тебе не сделали больно. Но сейчас я не хочу, чтобы ты сделала больно своему... Гаю Марцию.

   Я невольно улыбнулась. Как смешно, что Мана испытывает те же трудности, что и я. И мило.

   - Будь добр объяснить.

   Вампир вздохнул, убирая руку.

   - В общем, я не знаю, какова история Гая Марция, почему он стал вампиром, ничего вообще не знаю о нем...

   - Только не говори мне, что не знал, что он мой отец.

   - Я же говорил - догадывался, - зеленоглазый ухмыльнулся. - Видишь ли, во Франции я общался с одной старейшей, Шениз. Она чуть старше Гая Марция, как казалось. На мой вопрос, с кем я могу переговорить о Древнем Риме, она посоветовала "Гая из Фабиев, ох, то есть, Марселя Брюно". Я пропустил это тогда мимо ушей, но потом вспомнил, когда ты мне назвала имя его рода. Откуда ты знала, кстати?

   - Я тайком от тебя пообщалась в вечер суда с куратором.

   Мана сделал кислое выражение лица.

   - Ты не могла раньше мне это сказать?.. Ладно! - он поднял ладони вверх. А вот это уже мой жест... - Я не об этом хотел поговорить.

   - Паррицида, - напомнила я. - Если ты не знаешь прошлого Гая, то почему предполагаешь, что я могу сделать ему больно вопросом о слове, которым его назвал Траян?

   - Это не слово, это прозвище. По крайней мере, спроси его наедине, - Мана устало потер переносицу пальцами. - Короче, я не знаю биографии Гая, но слово "паррицида" переводится с латыни как "отцеубийца". Решай сама, хочешь ли ты знать, почему он получил такое прозвище.

   Я растерялась, но лишь на миг.

   - Хорошо, спасибо, что предупредил.

   Мана склонил голову, глядя на меня испытующе.

   - Итак, мы теперь женаты, - медленно и со вкусом, с неудержимо расплывающейся по лицу улыбкой, сообщил он.

   - Ах... Да, в самом деле, - я тоже улыбнулась, хотя меня сложившаяся ситуация немножко бесила. Ладно, множко. Очень сильно бесила.

   Наверное, Мана увидел, как сжаты мои зубы, когда я улыбнулась. Его радость взлетела на небывалые высоты.

   - Я очень благодарен Траяну, - сказал он, каким-то текучим движением придвинувшись ко мне вплотную. - Если бы не он, я бы по-прежнему лихорадочно изыскивал способы заставить тебя быть моей.

   - Значит, Севы тебе мало?

   - Знаешь, а ведь это дурной тон - использовать своих детей, - уже серьезно сообщил мне Мана.

   Не нахожусь, что ответить. Что ж, я всегда думала о Мане хуже, чем он есть на самом деле. Хотя с ним не разберешь! По каким принципам живет он, если все его действия непредсказуемы и, на первый взгляд, нелогичны? Хотя я должна была быть умней и понять, что столь трепетно относящийся к своим детишкам вампир не стал бы манипулировать мной с помощью новообращенного...

   - Я надеюсь, ты не уедешь с Гаем Марцием? - совсем уж огорошил меня зеленоглазый.

   - Ку... куда? Эээ... Я только что узнала, что он мой отец. А ты уже спроваживаешь меня с ним куда-то?

   - Хорошо, - мне показалось, или он правда был рад слышать это?.. - Значит, осталось только одно...

   - Ты что делаешь?! - изо всех сил вырываюсь из его крепких объятий, отворачиваюсь от таких знакомых нежных губ.

   - Как - "что"? Скрепляю наш союз, - Мана не дает освободиться до конца, держит за талию и плечо.

   - У нас нет никакого союза, понял? - стараясь не сорваться на крик, цежу сквозь зубы. - Я не хотела его и не считаю достаточным основанием для того, чтобы простить тебе все то, что...

   - Ну-ну, смелей! - с утрированным интересом Мана вперил в меня расширенные горящие зеленые глаза. - Хочется услышать, что же моя девочка, всадившая в меня три серебряные пули, может вменить мне в вину?!

   - В самом деле, что это девочка себе позволяет?! Ах ну да, она ведь спасала трех чокнутых молодых вампиров, а вместо благодарности ей за это едва челюсть не своротили.

   Мана воздел очи к небесам, то есть, к потолку.

   - Как ты не понимаешь, глупая, - в его голосе столько нежности, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не обнять вампира, - я боялся за тебя. Наверное, если бы я умел спать, мне каждую ночь снился бы кошмар о том, как тебя убивают... Знаешь, каково это было - лететь к тебе той ночью и пытаться понять, жива ли ты или...

   - Погоди, Мана, - я сгибаю руки в локтях и прижимаю их к себе, чтобы высвободиться, - ты мучал меня, чтобы защитить, ты бьешь меня, потому что боишься потерять? Хахах, - пытаюсь смеяться, но выходит очень уж горько, - мне просто интересно, что ты придумаешь в следующий раз. Нет, дорогой мой муж, - я вложила в эту фразу весь сарказм, на который была способна, - я в твои игры больше не играю.

   - Игры?.. Игры, - сказал он сначала гадливо, а потом так, будто я и вовсе ткнула его лицом в помои.

   Мана выпустил меня. И выглядел он раненым.

   - Нет, нет, нет, - я, смеясь уничижительно, выставила руки вперед, - не надо делать такое лицо, прошу. Сейчас совсем нет настроения смеяться.

   Зеленоглазый вдруг стал таким, каким я видела его достаточно редко: прямой, холодный, чужой. И от этого стало немного не по себе.

   - Да... Почему бы, principessa, не посмеяться над крестьянским дурачком, ага? - голос и высокомерные интонации принца совсем не вязались с тем, что он говорил. - Гордая наследница древнего рода Фабиев... Гусь свинье не товарищ, волк коню не свойственник, верно?

   И Мана развернулся, чтобы открыть дверь Комнаты. Почему-то мне казалось, что он не до конца верил в то, что говорил. Но все же верил. И доля правды была в его словах. Когда я поняла, что за моей спиной теперь всегда будет выситься тень древнего вампира, даже когда его не будет рядом... Не знаю, как сказать, но ничто так не придает уверенности в себе.

   - Эммануэль, - зову зеленоглазого.

   - Да?

   - Не стоит больше играть на моих совести и жалости. Пожалуйста.

   Прежде чем выражение тигра, увидевшего добычу, появилось на лице вампира, я тихо прошмыгнула мимо него и вернулась в зал.

   - Нам пора, - сказала я Гаю, когда ледяные глаза его испытывающе уставились на меня. Наверное, он не смог подслушать наш разговор, а теперь пытался понять, о чем же мы договорились.

   - Конечно, - он подымается, поправляя жилет.

   - Ох, а куртка твоя уплыла с Эстеллой, - вспоминаю я, и эта мысль заставляет меня нахмуриться. Ладно. Сегодня же переговорю с Гаем на эту тему.

   Несмотря на то, что он зовет Траяна "братом", непохоже, что братские чувства так уж сильны между ними.

   Адриан обнял меня на прощание. Интересно, как и о чем они с Маной договорились после того, как нынче днем покинули мою квартиру? Они почти не общались при мне сейчас, поэтому не могу ничего сказать.

   - Ты заходи, ладно? - сказал мне Сева, тем не менее, косясь на Ману, словно ища разрешения. - И поздравляю с замужеством, - ехидно скалится, целует меня в щеку и отходит.

   - Да, и мы тоже поздравляем, - сдержанно заметила Жанна.

   Наверное, в тот момент, когда Мана сегодня рассказывал им о произошедшем в баре, а особенно - о моменте, когда нас поженил Ингемар, мое лицо было слишком выразительным... Поэтому и не осмеливались сестры поздравлять меня слишком уж рьяно.

   Распрощавшись с мастером Левобережья и его детьми, мы с Гаем спустились вниз. Во дворе стояла черная "Альфа-Ромео".

   - Моя машина, - сказал куратор (Боже, когда я избавлюсь от привычки этой?)

   Внутри нас ждали Сейдж и Кантильен. Они же и пригнали авто сюда.

   - А можно мне повести? - прошу я. Никогда еще не сидела за рулем такой шикарной тачки. Папочкиной тачки, пищит в голове мерзкий голосок юной балованной девицы.

   - Конечно, Гайя. Кантильен... - Гай скомандовал что-то на французском.

   Немой вампир пересел на пассажирское место. Гай сел на заднее сиденье возле своего рыжеволосого телохранителя.

   У моего дома Гай отпустил своих парней. Глядя вслед удаляющимся вампирам, я спросила:

   - Что с Кантильеном? У него нет языка?

   - Язык есть. Почему он не говорит - только боги знают. Я пытался понять, что с ним не так, но ни один ученый не дал мне ответа.

   - Он что, дампир? - ляпаю вслух первое, что пришло на ум. Вспоминаю полудампира Сашу, у которой случился сбой в психике.

   Мы вошли в подъезд.

   - Хм, откуда ты знаешь?

   Я поясняю, что не знаю, а предполагаю, и почему.

   - В самом деле, Кантильен - наполовину дампир, это так...

   Мы умолкаем, потому что из лифта выходит развеселая компания молодежи. Дожидаемся, пока выйдут из подъезда шумные благоухающие табаком, вином и жвачкой парни и девчонки.

   - Ему немногим больше четырехсот. Очень сильный.

   - А Сейдж?

   - А Сейдж напротив, только лет тридцать, как вышел на солнце. Но он хороший секретарь и помощник, а как виртуозно владеет гнестрельным оружием - ты бы видела, - Гай усмехнулся, выходя из лифта. - С двух рук, по-македонски... Как снайпер. В движении...

   В квартире я сразу же сменила запачканные на заднице штаны на черные джинсы.

   - У меня нет коньяка, увы, - сообщаю я, входя в комнату с бутылкой вина.

   Гай стоит над валяющейся на полу бутылкой, отдирая ступни от засохшей лужи сладкого вермута.

   - Э... Здесь недавно убили вампира, - сказал он очень спокойно.

   Едва не роняю вино. Нет, я, конечно, знаю, что чутье у древних - как у акул...

   - И останки еще в квартире. Гайя, - он внимательно смотрит на меня.

   Без слов указываю в направлении ванной комнаты.

   Гай, с трудом сдерживая смех, стоял над кучкой пакетов, лежащих в душевой кабинке.

   - А что полагается за убийство вампира? - спрашиваю я у законника Форума. Дичайшая ситуация. Мой же отец, он же - самый дотошный куратор старейших, сейчас давится смехом над убиенным мной вампиром.

   - Обратить другого в ограниченные сроки, как ты помнишь, - Гай садится на корточки и начинает собирать пакеты.

   - А смертному?..

   - Смертному - смерть, - легко и между прочим говорит он. - Дай один большой пакет, пожалуйста.

   На деревянных ногах топаю в кухню, нахожу пакет и возвращаюсь к Гаю.

   - Путем нехитрых логических цепочек я делаю вывод, что тут - Субирано Л`Арригада.

   - Правильный вывод...

   Гай собирает все в пакет, туго завязывает его, подымается с корточек. Видимо, узрев выражение моего лица, треплет меня по щеке:

   - Ну-ну, половина старейших тебе бы "спасибо" сказала, а еще половина тихо порадовалась бы.

   Гай вызвонил снова Сейджа и, спустившись вниз, передал ему останки. Я, придя в себя, вымыла с пола разлитый вермут и свернула загаженный ковер. Вот ведь талант у покойницы Суби был: к чему ни коснись - все ухитрялась изгадить в краткие сроки...

   Наконец, мы сели в моем зале. Я налила Гаю портвейна покрепче. Он хмурился, но пил.

   - Так это ты ее, или...

   - Я ее.

   Гай покивал, ничуть не изумившись.

   - И, значит, ты ее серебром, а потом...

   - Топором.

   - Ты? Сама? - еще раз уточнил он.

   Я покраснела. Конечно, впечатления вечера отодвинули от меня происшествия дня, но было очень и очень не по себе.

   - Я, сама...

   - Ну что ж. Я не могу сказать, что удивлен.

   Довольная улыбка играла на губах куратора. Я, зачарованная, уставилась на него.

   - Ты выросла... правильной.

   Ну вот, уже второй вампир называет меня правильной. Но это же не просто вампир - это отец. Пытаясь перевести разговор в другое русло, чтобы не засмущаться вконец, спрашиваю:

   - Скажи, а что будет с Николой?

   - Ничего с ней не будет, - хмурится Гай. - Она присягнула Траяну, уедет с ним в Италию, должно быть.

   - Но она предала своего мастера.

   - С точки зрения закона она ничего такого не сделала. Никого не предала. Просто переприсягнула. Она не в первый раз такое делает. Если мне не изменяет память, в 20-ые прошлого века сия дама нечаянно спровоцировала конфликт между Траяном и Мастером Молдовы. Мастер Молдовы остался без головы, а Никола с другими были вынуждены прятаться под крылышком у Ингемара...

   Гай еще немного поведал мне о Николе. Из сказанного им я сделала вывод, что эта вампирша частенько создавала проблемы мужчинам вокруг себя. Не могу сказать, что я ее осуждала за это, но она сказала Траяну, где меня найти - ведь несомненно, Никола была в курсе, что я отправлюсь к Бирсен.

   Потом мы немного поболтали о моей семье. Я рассказала Гаю, как узнала, что я - дампир, рассказала, как нашла Ваню, все вперемешку, но он понимал меня. Я сдержанно пояснила, как вел себя Мана, когда пытался оберегать меня от Фэнела. Гай слегка нахмурился, но и только.

   - Вот примерно так я и стала частью вампирского общества здесь, в Киеве... - закончила я рассказ.

   - Я не хотел, чтобы ты вообще когда-либо столкнулась с вампирами, - сказал Гай после непродолжительного молчания. - Но на это было глупо надеяться. Запереть тебя я не мог и не хотел. Мне оставалось только пустить тебя в свободное плаванье и дать прожить жизнь так, как... эээ... Анютка любила так говорить: "Как Бог на душу положит", - Гай усмехнулся.

   Я улыбнулась ему, не зная, что и ответить. Он был прав.

   - Могу ли я задать тебе вопрос, - осторожно начала я, - который может показаться тебе бестактным или причинит боль?

   Брови куратора прыгнули аж до линии волос.

   - Боль? Гайя, за две с лишком тысячи лет такие вещи как боль... становятся непозволительной роскошью. Скажем так.

   - То есть?..

   - То есть тебе приходится столько всякого дерьма хранить в себе, а если еще и испытывать боль по этому поводу... - он не закончил, хохотнул и предложил мне:

   - Смелей, спрашивай.

   - Ну... Сегодня Траян назвал тебя Паррицидой... эммм... Я просто хотела спросить, почему ты носишь такое прозвище?

   - Какое-то же надо носить? - усмехнулся Гай, вставая. Он приблизился к моему бару, долил себе еще вина. - Кунктатор, Салинатор... Сцевола. Многим давали прозвища, вот и мне дали.

   Я выжидающе уставилась на него. Наконец, куратор сказал:

   - Ладно, кошечка. Все равно ты рано или поздно узнаешь. Лучше я сам расскажу тебе. Только ты, в свою очередь, пообещай мне одну вещь. Даже две.

   - Какие же это вещи?

   - Не возненавидь меня. И не начни бояться.

   Я немного подумала.

   - Я не стану ненавидеть или бояться, но не обещаю не осуждать.

   - Пусть так.

   Гай отпил вина, улыбнулся мне лучезарно.

   - Просто, видишь ли, кошечка, у тебя есть все причины ненавидеть меня.

   - Дай мне хоть одну, - не нравился мне его тон.

   Улыбаясь еще ярче, мой красавец-отец, этот мужчина-картинка приблизился. Ледяные глаза его тоже улыбались.

   - Я дам тебе не одну, а целых шесть причин, дорогая моя.

   - Гай, - я впервые назвала его по имени, очень и очень строго, - я СЕЙЧАС начну тебя бояться.

   - Ладно, вот тебе шесть причин, кошечка. Я убил твоего дедушку, - Гай загнул один палец на руке, - твою бабушку, - еще один палец, - твоего дядю, твою тетю и кузена. Кроме того, я убил твою двоюродную бабушку... Впрочем, она была больна с рождения, странно, что ее не удавили в колыбели... - Гай задумчиво сел на диван подле меня.

   Ледяная волна серых глаз захлестнула меня с головой, заставив раскрыть рот и шумно вдохнуть воздух. Я не могла понять истинного смысла его слов. Убил... Всех убил... Задушить в колыбели?.. О чем он вообще?!

   - Ты... т-ты... О маминой семье?! - ужаснулась я.

   - Что ты, Анина мама умерла за десяток лет до твоего рождения. Отца у нее не было, - Гай уже не улыбался.

   Лицо его снова стало таким же, как в вечер суда, когда мы встретились впервые - словно у неизлечимого больного.

   - Так это была твоя семья? Твои родители и...

   - И брат с женой и сыном. И моя тетка по матери.

   Мне стыдно признаваться, но я почувствовала некоторое облегчение. Ужасно было бы, если б он убил мамину семью, а она продолжала с ним быть. Хотя не могу сказать, что уничтожить свою семью - хоть бы и две тысячи лет назад - поступок для здравого человека.

   - Но зачем? Это же была твоя семья.

   Гай закусил изнутри щеку. Он словно испытывал физическую боль.

   - Зачем? Я много раз задавал себе этот вопрос по прошествии десятков и сотен лет с той поры. И не находил ответа.

   - Но у тебя же была хоть какая-то причина?

   - Ну... деньги? Я был младшим сыном, и... - Гай откинулся на спинку дивана и закрыл глаза рукой. - И ценности моих сограждан для меня были пустым звуком. То есть, если многие видели цель существования именно в создании семьи, рождении детей и так далее, то я предпочитал иное.

   - Что именно?

   - Шлюх, выпивку, наркотики, азартные игры...

   Я едва сдержалась от неуместного возгласа в духе: "А что, тогда все это уже было?!" Конечно, было. И будет всегда, во все времена. И молодые люди, которые избирают этот гибельный путь, тоже никогда не переведутся. Только вот не всем им выпадет такая мука - карать себя за это веками.

   - Гай, - позвала я.

   Он скосил на меня настороженный взгляд.

   - Я осуждаю тебя, это так. Но не боюсь, не ненавижу. Я так понимаю, - я позволила себе улыбку и опасную шутку, - от патрицида к инфантициду ты переходить не собираешься?

   Его реакция меня огорчила: он просто закрыл глаза, все так же полулежа. Я придвинулась поближе, положила ладонь ему на руку. Он открыл глаза. Судя по всему, ко всем его гастритам, простатитам и мигреням добавилась жесточайшая депрессия.

   - Я ждал тебя две тысячи лет, - его глухой голос и его слова едва не заставили меня разреветься. Я вцепилась в руку Гая, старательно пряча глаза в своем стакане с вином. - Я так хотел семью. И ребенка. Одного, мне больше не нужно. Но меня наказывали боги... или Бог? Проклятые христиане, - вздохнул он. - Две тысячи лет, Гайя. Никого. И ничего. И вот - ты...

   Он посмотрел на меня так, что я пискнула (голос мне изменял):

   - Понимаю.

   Гай мучительно заулыбался:

   - О нет, не понимаешь. Но поймешь, обещаю. Ты просто... не просто чудо, скажем так.

   Я до того расстрогалась, что пришлось стирать слезинку, потекшую по щеке. Гай смотрел на меня с печальной улыбкой:

   - Ты живая. И ты моя. Я привыкал к этому 25 лет. И так и не смог привыкнуть.

   Мы помолчали. Он положил ладонь на мою руку, и мы просидели так минут пять.

   - А что потом? Как ты обратился?

   Гай взглянул на меня:

   - Ты не хочешь этого знать.

   - Нет, хочу.

   - Это тяжело.

   - Ты уже понял, что я из той же стали, что и ты.

   - Закаленной? - Гай усмехнулся. - Что ж. История моего обращения так же постыдна, как история моей жизни и моей смерти. Меня должны были казнить. Я отдал знакомому вампиру все, что имел, только бы он обратил меня. Он не обманул. Я стал вампиром лишь из страха смерти. Потом меня казнили. Ты знаешь, кошечка, КАК в Риме казнили за патрицид?

   - Не знаю, Гай.

   - Меня зашили в кожаный мешок с живыми змеей, обезьяной, петухом и собакой и утопили.

   Я вскрикнула, прижимая ладонь ко рту.

   - Poena cullei, - сказал Гай. - И все. Я воскрес. Принес кое-кому пару инфарктов. Прожил две с лишком тысячи лет. Родил девочку-дампира. Вот вкратце и вся моя история, кошечка.

   Кошечка сама была близка к инфаркту.

   Помолчали. Наверное, мне следовало бы припасть к груди отца и утешить его, но я не могла. Он был виноват, не уверена, что пролитая родная кровь блекнет с веками.

   - А твоя история... - он повернул голову ко мне, в глазах уже не было той острой боли. - Ведь ты боишься вампиров, Гайя.

   - Почему это тебя удивляет?

   - Ты дампир. У тебя есть власть над ними, кошечка, - Гай сам улыбнулся по-кошачьи. - А ты их боишься, вместо того, чтобы пользоваться своим влиянием и силой.

   - Я, кажется, рассказывала тебе, как ко мне отнесся Фэнел, как вел себя Мана и все остальные. Боюсь, кроме страха...

   - Погоди, - Гай сжал мою кисть, по-прежнему лежавшую на его руке, повернулся ко мне всем корпусом, - ты ведь моя дочь. Ты ничего мне не должна, но должна себе - быть сильной и смелой. И драть всех вампов железным колом!

   - Ты тоже вамп, - напомнила с улыбкой я.

   - Погоди. Я хочу дать тебе уверенность в себе, в своих силах. Понимаешь?

   Я кивнула несколько неуверенно.

   - Конечно, Гай... Но ты же понимаешь, что это может растянуться на годы...

   - Кошечка! Я тебе не психоаналитик, чтобы вести с тобой часами задушевные беседы. А ты не юный вампир, которому надо заново выстраивать всю психику. Просто скажу тебе кое-что, о чем знаю только я. Ну, еще знала Анютка, но... И запомни, - Гай взял меня за подбородок и всмотрелся в мои глаза, - никто больше не должен этого знать. Слышишь, Гайя?

   - Слышу, слышу, - я согласно закивала. Какую же сокровенную тайну, открытую ему веками, Гай мне сейчас поведает? А в самом деле, когда живешь так долго, тебе должны открываться тайны вселенной. Вон, мне уже Бездна комиксов напоказывала. А что она могла показать Гаю? Ох... Мне нужно внимать каждому его слову, потому что...

   - Твоя мать была дампиром.

   - Ага, - он прервал меня на середине потока размышлений, поэтому я не сразу поняла, о чем он. - Дампиром.

   - Дампиром, Гайя. Дампиром.

   Я посмотрела на Гая внимательно. Нет, он не шутил.

   - То есть...

   - Я вампир, Гайя. А она была дампиром, - раздельно и четко пояснил мне мой отец. - А это значит, что...

   - Что я дампир в квадрате, - голос почему-то перестал меня слушаться.

   - Именно. Тебя не настораживало то, что на тебе готовы повиснуть все вампиры без исключения? Что ты единственная смертная, хоть и дампир, с которой они охотно общаются на равных?

   Нет, да и с чего бы меня это настораживало... Опомнившись, понимаю, что стакан вот-вот выскользнет из руки. Не знаю, что с моим лицом сейчас, но... Чувствую, как безудержная ухмылка раздвигает мои губы.

   - Дампир. В квадрате.

   Гай понимающе смотрит на меня и кивает. Я посмотрела на свои руки. Обычные руки. Ничего сверхъестественного. Я, старая добрая Гайя, знающая себя уже двадцать с чем-то лет - и вдруг дампир в квадрате? Существо из легенды?..

   - Поэтому я и сказал, что ты не просто чудо, Гайя. Ты...

   Закончить фразу Гаю не дал звонок в дверь. Он весь подобрался, сел и достал оружие из кобуры, что была под его жилетом. Я же на негнущихся ногах поковыляла к двери. Плевать на оружие! Я же, б...дь, легендарное создание!..

   Понимаете, наверное, что мое состояние было таково, что, казалось бы, ничего на свете не может меня удивить сильнее. Оказалось - может.

   На пороге стояли Саша, Ксеня и Иван. В руках у Саши и Вани дрожала несчастная Эстелла.

   - Эй, Гай! - я не нашла ничего лучшего, кроме как сообщить ему:

   - Твоя куртка вернулась!

   Гай быстрее меня оценил обстановку.

   - Входите живее. Разреши им войти, Гайя.

   - Да они и так приглашены...

   Одарив меня неодобрительным взглядом, Гай сказал:

   - Устраивать из своего дома проходной двор для вампиров - не самая лучшая идея. Чего стали? Живо внутрь!

   Вампирские детишки, наверное, не подумали, что у меня дома может быть куратор, поэтому сейчас, топчась в прихожей, со страхом взирали на него.

   - Мы не хотели, честно, - ляпнул Иван, когда Гай посмотрел на него.

   Я поманила Эстеллу к себе. В куртке Гая она казалась худущей как вобла. По-моему, ее стремало общество вообще любых вампиров, даже тех, кто желал ей добра. Молодая женщина с радостью рванулась из рук Саши и Вани и стала возле меня. Голубые глаза ее, окаймленные розовыми припухлостями, были измучены. Еще какое-то время назад она плакала.

   - Покушаешь? - спросила я ее, стараясь не жалеть ее слишком явно.

   Она кивнула, сняла куртку и протянула Гаю. При этом у нее было мученическое лицо, итальяночка едва ли не книксен сделала. Куратор что-то спросил у нее на родном языке, та дрожащим голосом ответила.

   - Пойдемте-ка, хочу задать вам пару вопросов, - обратился Гай к детишкам и резко указал им рукой на зал.

   Троица потрусила в указанном направлении, куратор двинулся следом за ними. Я сняла с Эстеллы пресловутую куртку и увлекла за собой на кухню.

   - Как ты оказалась с этими тремя? - спросила я ее, пока с космической скоростью делала бутерброды. Из еды у меня было копченое сало, не знаю, какой давности, подсохший хлеб, который я хранила в холодильнике во время своих разъездов по вампирским хазам, кетчуп (тоже древний) и соленые огурчики.

   - Когда мы вышли из клуба, Траян велел идти за ним, - Эстелла стеснялась потемневших синяков на руках и шее, поэтому поминутно пыталась поправлять рукава и вырез своего бледно-синего платья. Худые ноги ее были босы и голы, по-моему, девушка носила балетки. Представив, как она шастала в таком виде по морозу, я закрыла глаза. - Я послушалась, он был... зол. Я пошла за ним, но немного отстала, болит нога.

   От мыслей о том, почему у нее болит нога, я снова закрыла глаза на секунду.

   - Потом меня Иван и Сандра схватили, закрыли рот и увезли в машине. Мы долго ездили, подобрали эту девочку... Ксению. Она уговорила их отвезти меня к вам, синьорита.

   Ох, не из добрых побуждений Ксеня это сделала. Наверное, хочет, чтобы у меня были проблемы. Впрочем, они правильно поступили. Отсюда я Эстеллу с Траяном не отпущу, видит Бог.

   - Меня зовут Гайя, - я сунула девушке разогретые в микроволновке бутерброды. - У меня нет другой еды, я практически не живу здесь, - извиняясь, сказала я.

   - Спасибо, пахнет вкусно, - она смотрела на мои несчастные бутеры так, будто они были с икрой и маслом. - А можно... помолиться?

   С замирающим сердцем, закусив губу, киваю головой. Склоняет голову, тихо молится на своем языке. Наверное, ей этого не разрешали делать среди вампиров. Уроды.

   Немного успокоившись, вижу два шрама на лице Эстеллы - на щеке и над бровью. Наливаю ей крепкого кофе с сахаром. Надо было спросить, какой она пьет... Но девушка уже, не боясь обжечься, пьет кофе.

   - Сколько тебе лет, Эстелла?

   - Семнадцать, - слышу я ответ, встаю и понимаю, что мне срочно надо вымыть чайную ложку. Поворачиваюсь к девушке спиной и мою ложку обстоятельно, чтобы унять свою злость. Господи, я думала, она на три-четыре года младше меня...

   Траян! Не могу найти для тебя ни одного слова, паскуда ты такая, хрен ты моржовый, на кол тебя серебряный посадить мало!

   - Давно ты с Траяном? - спрашиваю я, снова садясь напротив нее.

   - Знакома с детства. С ним вместе - с этой осени.

   - Вот как? - надо же, он знал эту девочку с детства и все равно не пожалел ее.

   Эстелла чертовски голодна, но все равно не может доесть полтора бутерброда.

   - Если не хочешь - не ешь, - говорю я ей. - Съешь полчаса спустя, например.

   - Спасибо, Гайя, очень вкусно.

   Мне стыдно за свои убогие бутерброды, но Эстелла благодарит очень искренне. Аккуратно промакивает салфеткой губы. Хм, кажется я начинаю понимать, почему Траян решил прикарманить это сокровище. Наверное, в детстве она была вообще мечтой педофила. Стараюсь не скрипеть зубами, чтобы пломбы не повыпадали.

   - А когда... Траян за мной приедет? - тихо спрашивает, наконец, Эстелла.

   - Не знаю.

   - Вы ему позвоните?

   - С чего это я буду звонить ему? Пусть ищет и бесится.

   - Нет, - неожиданно твердо сказала девушка. - Я звонила куратору для того, чтобы не допустить кровопролития...

   Она забавно это называла - bloodbath, кровавая баня, но была серьезна при этом. Наверное, не знала, как по-другому сказать.

   - И сейчас не собираюсь этого допустить. Скажите Траяну, что я у вас.

   Я поднялась и пошла в свою комнату. Там я нашла в шкафу теплые колготки и принесла их Эстелле.

   - Надень их, мне страшно представить, как ты ходишь голая в такой мороз.

   Без лишних слов девушка надевает колготки, пока я, деликатно отвернувшись, мою чашку.

   В кухню заглядывает Гай, обводит нас взглядом. Эстелла сразу ежится и обхватывает себя руками. Даже Мана не сумел мне привить такого инстинктивного страха перед вампирами. Вспоминаю в десятый раз, что я дампир в квадрате. Становится теплее на душе. А подать мне ваших Траянов, думаю я и мысленно стучу кулаком по столу, я с ними со всеми разберусь.

   - Я так думаю, Траян скоро объявится, - сказал Гай нам обеим на английском.

   Бросаюсь к нему и уже на русском говорю:

   - Ведь мы же не отдадим ему Эстеллу, правда?

   - Она принадлежит ему, Гайя.

   - Что значит - принадлежит? Ты знаешь, что ей 17 лет? И она вынуждена терпеть все это. Да ей пару месяцев осталось до того, как она умрет - либо от издевательств Траяна, либо сама на себя руки наложит. Ты знаешь, что она уже пыталась это сделать?!

   - Когда я решу начать революцию, возьму тебя с собой на баррикады, кошечка, - ласково говорит Гай, серые глаза его тепло светятся. - Ее отдали за долги. Принадлежит она ему по праву того, кто сильнее. Вот и все.

   - Это несправедливо.

   - Не буду повторять банальности в духе "жизнь вообще штука несправедливая". Ты и сама это прекрасно знаешь, - и Гай выходит из кухни.

   Эстелла встревоженно смотрит на меня. Она не поняла ни слова, но по интонациям, наверное, могла понять, о чем мы говорили. Тут звонит мой телефон.

   - Слушаю! - рявкаю я в трубку, потому что уже начинаю заводиться.

   - Гайя, почему мне звонит Траян и в истерике требует вернуть ему его женщину? - у Маны веселый возбужденный голос.

   - Неужели в такой истерике, что у тебя поднялось настроение?

   - Ты бы это слышала... Хотя еще услышишь сегодня. Мы едем к тебе, там сейчас и Траян появится, он чувствует Эстеллу...

   Бросает трубку. Я зову итальянку за собой, иду в зал. Эти милые сволочи сидят на моем диване, а Гай беседует на повышенных тонах с кем-то на итальянском языке. Лицо у Гая снова как у больного, он болезненно морщится, восклицает "Траянус!", из чего понимаю, с кем он общается. Эстелла его понимает, а я нет, и это раздражает.

   - Что он сказал? - шепчу ей, предлагая накинуть на плечи мою кашемировую кофту, которую я иногда ношу дома.

   - Ничего особенного. Твой отец пытается уговорить Траяна успокоиться, - Эстелла зябко кутается в кофту, которая размера на два больше, чем нужно.

   Множество вопросов просятся с языка. Мужественно держу рот на замке.

   - Траян!.. - Гай в сердцах прячет свой iPhone в карман. - Не приглашай его войти, ладно?

   - Ох, можно подумать, я тут всех подряд приглашаю... Мне звонил Мана, они едут к нам.

   Мне стало тревожно. Новый виток противостояния, что ли? Ну не будут же они в жилом доме разборки устраивать? Или будут? Вспоминаю о том, что в моей квартире пахнет убиенным вампиром, несусь в ванную с бутылочкой парфюма. Пожалуй, освежителя тут будет мало.

   Господи, и за что мне все это? Почему ты не дал мне какую-нибудь судьбу попроще и жизнь поспокойней? Я бы сейчас с удовольствием разделась, плюхнулась в кровать с ноутбуком и бутылкой вина, почитала бы какую-то муть очередной вампирской авторши, а потом заснула бы с чистой совестью и улыбкой на губах. Хрен тебе, а не чистая совесть, вякнул внутренний голос. Все, принципесса, аллес капут, цюрюк, йа-йа... При чем тут немецкий язык, я не поняла. Должно быть, Гайя тронулась окончательно.

   - Зачем вы ее украли? - спрашиваю троицу больше из интереса к тому, чем они себя мотивировали.

   Ваня пожимает плечом. Саша выдает, похоже, единственную причину, которая для нее достаточно весома в любой ситуации:

   - Она шла, подотстав от других. Мы подумали: а почему бы не воспользоваться моментом?..

   Иван согласно кивнул, Ксеня молчала.

   - Вы знаете, сколько мне лет? - спросил Гай у малышни.

   - Да, - нестройным хором ответили они.

   Прикуривая сигарету и жмурясь от дыма, он сказал:

   - Так вот, вы до моего возраста не доживете...

   Пока молодежь, приуныв, раздумывала над своими перспективами, я сказала Эстелле:

   - Ты можешь не уходить, если не хочешь. Можешь остаться тут, со мной.

   Она качнула головой.

   - Я не хочу кровопролития.

   Господи, далось ей это кровопролитие! Кто сказал, что оно вообще должно произойти?

   Слышу - в дверь звонят. Достаю из сумочки пистолет. Гай смотрит на меня, я - на него.

   - Иван, - обращается к нему Гай, - открой дверь, будь добр.

   - А чего я?!

   - Потому что ты пушечное мясо и тебя не жалко, - любезно сообщает ему мой папочка.

   - Я открою, - говорю я, снимая пистолет с предохранителя.

   - Нет. Ему от пули ничего не будет. Почти. А тебе будет.

   По счастью, на вопрос Ивана "Кто там?" отзывается Мана. С зеленоглазым прибыли Ингемар с Евой, Кимура и Эристав.

   - Нет вам покоя? - мой вопрос прозвучал одновременно с зловещим:

   - Ваня... - это произнес Кимура.

   Мастер Правобережья выглядел ну вконец обозленным. Ваня жалко улыбался.

   - Ну, Ким! - возопил он, однако притих, когда я на него цыкнула. В подъезде же все слышно. - Разве тебе не хотелось никогда ее спрятать и защитить?!

   В коридоре появилась Саша, выглянула из квартиры в подъезд. Ким хотел было что-то сказать, но при взгляде на улыбающуюся возлюбленную закрыл рот.

   - Ведь мы же не оставим ее, правда? - спросила Саша.

   - А куратор Брюно сумеет остановить людей Траяна, если им захочется снести пару голов? - спросил Ингемар. - А что? Ведь я, сука, закон люблю и уважаю, - Мастер был в ярости, и это было заметно.

   - Ингемар, держи себя в руках, ладно? - попросил Гай. - Я не допущу ничего, что выходит за рамки столь уважаемого тобой закона.

   В коридор выползла Эстелла. Несмело приблизилась ко мне.

   - И потом, я с тобой, - Ева положила руку на плечо мужа. - Если что пойдет не так...

   - Королева решит все наши проблемы, - перебил ее Гай с совершенно серьезным лицом.

   Рыжая одарила его уничтожающим взглядом.

   - Благодарю, Марсель, за своевременное напоминание.

   В зеленых глазах ведьмы - строптивая наглость.

   - Если до этого дойдет, то королева, конечно же, решит все ваши проблемы.

   Гай ухмыляется, Ева холодна, как мрамор. Почему-то посетила мысль, что ей, такой сильной, хотелось быть с мужчиной, который все-таки сильнее ее. С таким, как Гай. Иногда даже самым железным леди этого хочется...

   - Ты! Эстелла! - довольно грубо обратился к ней Ингемар.

   Она постаралась не слишком явно бояться его.

   - Да, синьор?

   - Может, тебя вампиром сделать? Тогда уж точно твой Мастер над тобой власти иметь не будет?

   - Нет, нет, нет! - выставив вперед руки, Эстелла попыталась упасть за меня (наступила на собственную балетку). Гай схватил ее за запястье и удержал на ногах.

   - Господи, Мастер! - на русском обращаюсь к Ингемару. - Она вон руку от куратора как от огня отдернула, а ты...

   - Тссс... - прошептал Эристав из глубины подъезда. - Гости...

   Гай мигом расставил в прихожей все фигуры нашей шахматной партии: пешек - нас с Эстеллой - спрятал за дверь, ладью-Сашеньку придвинул поближе к выходу, но тоже поставил так, чтоб она за стеночкой пряталась. Иван, видимо, был конем, конь - он и в Африке конь.

   - Ева, иди сюда, - велел он ведьме.

   Наш ферзь, наша сильнейшая фигура, понимая необходимость спрятаться, шагнула в квартиру. Остальные приготовились встречать гостей...

   - Он один, - сообщил Мана через несколько секунд.

   - Да, я один! - услышала я из глубины коридора. Эстелла вздрогнула. Похоже, нас роднит эта любовь к вздрагиваниям по любому поводу. - Спрячь ствол, красавчик. Где Эстелла?!

   Я высунулась из-за двери и зашипела:

   - Потише, пожалуйста...

   - Я сейчас достану оружие, если ты не уберешь пушку! - Траян явно не был настроен разговаривать потише. - Хочешь проверить?!

   - Траян, да успокойся ты, - Гай морщится, - мы тебе верим. Эристав, будь добр...

   Наконец, Траян возник в проеме двери, и я смогла его увидеть. В той же рубашке, встрепанный и с безумными глазами. Увидев меня, Траян, не обращая внимания на очень нехорошего Ману, якобы непринужденно стоящего рядом, заорал:

   - Где она?!

   - Траян!

   - Мастер, держи себя в руках...

   - Господь-вседержитель!

   Траяну было плевать на увещевания и воззвания к высшим силам. Эстелла высунулась из-за меня. Увидев ее, Траян изменился в лице и усилием воли заставил себя сказать почти спокойно:

   - Стелла. Иди сюда.

   Она покачала головой.

   - Нет.

   - Что значит "нет"?

   - Нет.

   Траян посмотрел на нее так, что мне захотелось стоять где угодно, кроме как между этими двумя.

   - Марк, я требую немедленно вернуть мне мою собственность.

   - Ты же понимаешь, брат мой, - спокойно начал Гай, - что это - живой человек, который умеет чувствовать и испытывать боль? Человек, рожденный для свободы. Твоя власть над ней противоречит пакту де Линта-Шонесси.

   Траян наградил Гая бешеным взглядом.

   - Я не советую тебе звать своих людей, Траян. Насилием тут ничего не решишь.

   - Ну, Мастер, - насмешливый голос Маны, - каково это - когда твою женщину кто-то пытается отнять, а?

   Траян не обратил на него внимания.

   - Эстелла, - нежный и мягкий голос его пугал. Итальянка потерлась об меня плечом, наверное, опять зябко ежится, - две минуты. Если ты не выйдешь через две минуты...

   - То полягут все твои люди, Мастер, - жестко сказала Ева, приближаясь к Гаю.

   - На меня твои чары не действуют, ведьма!

   - Ну, тебя я - так и быть - отдам Марселю. А вот с твоими людьми разобраться у меня хватит сил. Поверь.

   Ох, не так надо с ним говорить... Мастер крикнул что-то на итальянском, молнией отшатываясь от моей двери. В подъезде поднялся шум, топот, чей-то вскрик. Гай не дал мне выскочить из укрытия, когда Мана пропал из поля моей видимости.

   - Нет! - закричала Эстелла.

   Ева стояла у выхода из квартиры. Она колдовала, склонив голову. В подъезде поднялся многоголосый вой. Гай не успел - кнут Траяна обхватил протянутую руку Евы, она упала вперед, а Мастер Европы молниеносно подхватил ее и обхватил рукой ее горло, прижимая ведьму к себе. Чары спали, вампиры перестали страдать.

   - Траян! - сказал Гай. - Если ты ее тронешь, Форум приговорит тебя к казни.

   - Если вы тронете Эсте, я развалю этот город до последнего камешка! - рявкнул Траян. - Не дергаться!

   - Мы не собирались ее трогать, - не выдерживаю я. - Мы хотели ее защитить! От тебя!

   - Да?! А какого дьявола Марк устроил этот цирк в клубе?! А?!

   - А какого дьявола ты хотел присвоить дампира, да еще и мою дочь?

   - Я? Присвоить? Я хотел ее тебе вернуть! Я думал, это и так понятно!

   Повисло молчание. Гай рассмеялся. В руке он держал пистолет.

   - Конечно! А то, что ты шел за ней по пятам и выследил все-таки у этой турчанки в доме - как понимать?

   - Так и понимать, друг мой любезный. К тому же, никто за ней по пятам не ходил, я дней пять назад узнал от Николы, что у Ингемара есть дампир по фамилии Антонин. Конечно, мне оставалось только отнять ее у этого психа...

   - Э!

   - ... и передать тебе, - не знаю, кому как, но мне казалось, что Траян не лгал. - А что мне было думать? Второй дампир уже у Ингемара. Или мне надо было ждать, пока твою дампирку укусят, как поступили с этой! - он ткнул подбородком в сторону выглянувшей Саши.

   - А что МНЕ было делать, - отозвался обозленный Ким, - если твои люди уже вышли на нее тогда, в Милане?

   - Какие мои люди, Кимура?! О чем ты вообще?

   - Хватит играть, Мастер, - это Ингемар. - Давай начистоту, раз уж мы тут все в таком щекотливом положении. Ты с Фэнелом задумал меня прибрать. Фэнел сотрудничал с медиками, значит, ты тоже...

   - Какого... - Траян возмутился. - С какими, к дьяволу, медиками?! Да я их вырезаю нещадно всюду, куда могу дотянуться! И с Фэнелом у нас дел такого рода никогда не было.

   - Почему же ты постоянно меня пытался на Форуме нагнуть?!

   - Потому что ты не справляешься! - тут Траян уже просто заорал.

   Я прикрыла глаза. Соседи, наверное, прильнули к своим дверям всеми ушами.

   - Cazzo! Я что, до скончания века вынужден всем вдалбливать в их тупые головы - Ингемар не справ-ля-ет-ся! Что еще кому непонятно?!

   - Погодите, ведь Хьюго упоминал о каком-то цезаре, - несмело заикнулась я, когда молчание слишком уж затянулось. Противостоящие стороны смотрели друг на друга по-волчьи. Особенно это удавалось Ингемару.

   - В данный момент срал я на всех цезарей мира! - Траян прижал Еву так, что она застонала и ткнула его локтем в бок.

   - Не смей! - зашипел Ингемар.

   - Верните мне Эстеллу!

   Тут уж она не выдержала.

   Девушка решительно вылезла из-за меня, я не успела остановить ее. Тем не менее, она не вышла за порог квартиры. Что-то сказала тихо Траяну на итальянском. Он ослабил хватку, что-то ответил нервно Эстелле. Та еще тише заговорила, теребя край кофты и опустив голову.

   - О чем они? - шепчу Гаю.

   В подъезде тишина. Этим-то сволочам итальянским все понятно.

   - Я хочу поговорить с Эстеллой наедине, - вдруг говорит Траян, отталкивая Еву в руки Ингемара. Тот обхватывает ее обеими руками, возвращает в квартиру.

   Ева немного напугана, но старается держаться.

   - Нет, я ее не оставлю с вами, - качаю головой. - Гипноз...

   Траян закрывает глаза и на итальянском что-то говорит. Слышу топот удаляющихся. Он прогнал своих вампиров.

   - Брат, ну потешь племяшку, - криво усмехнулся Гай, - пусть останется. Видишь, какая горячая?

   Траян что-то буркнул на итальянском.

   - Ингемар, - обратился к нему Гай, - не мог бы ты дать нам немного времени? Я прослежу за тем, чтобы все было в порядке.

   Мана без слов вошел в квартиру. Траян едва не убил его взглядом. Зеленоглазый наслаждался сложившейся ситуацией.

   - В дом моей жены я могу входить, - сказал он с улыбкой садиста, хотя никто ему и полслова не сказал.

   Медленно, нехотя удалились мои вампиры. Увел с собой Еву наш Мастер. Что поразило меня - Траян стоически и терпеливо дождался, пока не закроется лифт за Кимом, Сашей, Иваном и Ксеней. Эти были последними, кто ушел.

   Мастер Европы вообще был на себя не похож. Когда Мана демонстративно громко включил телевизор в зале, он, наконец, что-то нервно сказал Эстелле на их родном языке. Девушка стояла молча, только голову опустила. Тогда Траян продолжил, но уже увереннее и злее. Почему-то казалось, что за злостью он скрывает страх. Эстелла все молчала, а Траян все повышал тон голоса и темп речи. Я все значительнее поглядывала на Гая, требуя перевода или хотя бы намека. Наконец, терпение куратора не выдержало.

   - Траян, притормози, - недовольно сказал он на русском Мастеру Европы. - Если все дело только в этом... Брось запугивать девочку тем, что ждет ее семью в нищете. Сколько же задолжал тебе ее отец? - Гай вынул из внутреннего кармана жилета бумажник, достал чековую книжку. - Озвучь, пожалуйста, в какую долговую яму ты их вогнал.

   Траян посмотрел на него бесцветно, словно не услышал. Однако же ответил:

   - У меня уже пытались купить ее свободу.

   - И что же помешало?

   - То, что я не хочу ее продавать.

   - А кто пытался купить? - не удержалась я.

   Ненавидящий несчастный взгляд Траяна пал на меня.

   - Твой муж, племяшка.

   Гай настойчиво сказал:

   - Я жду, Траян.

   - Я не продаю ее свободу.

   - Я думаю, Форуму будет интересно узнать, как ты используешь человека уже долгие несколько месяцев.

   - Думаю, Форуму будет интересно узнать и о твоей незарегистрированной дочери, - жестко ответил Траян. - И ты же понимаешь, у дампиров, прошедших регистрацию, резко возрастает риск быть украденными и использованными куда более жестоко.

   - Документы на ее регистрацию уже лежат на моем столе в Вене, - сказанное Гаем скучающим тоном соединилось с моим ворчанием:

   - Более жестоко не бывает.

   Не упуская момента, продолжаю:

   - Вы же ее убиваете! На улице мороз минус десять, а она шастает в платье и туфлях! Даже если вы вдруг начнете ее кормить регулярно и даже если перестанете причинять ей такую боль, она все равно умрет. От переохлаждения, воспаления или простуды какой-нибудь.

   У меня было чувство, будто Траян слышит это впервые.

   - О чем ты?

   - О господи! Значит, ее пытались выкупить, из-за нее предпочитали летать через комнату от ваших ударов, ее воровали у вас из-под носа - а объяснить, что человека надо кормить и одевать, никто не догадался?!

   Траян немного поник.

   - У меня давно не было людей... Лет 600.

   - Смертная Меуччи разве в таком же положении?

   - Примерно... - бормочет Траян. Вспоминаю тепло одетую девушку вполне здорового вида и тоже бормочу:

   - Как же... Гай, - обращаюсь я к нему на английском, чтобы понимала Эстелла, - я никогда ни о чем тебя не просила и не попрошу, кроме этого. Дай ход этому делу, прошу. Пусть Эстеллу защитят законодательно, и она станет свободной.

   - Кошечка, ты же понимаешь, что таких, как Эстелла - тысячи по всей Европе.

   - Мне остается только молиться, чтобы рядом с этими людьми рядом оказалась какая-нибудь Гайя... - "или Мана", добавляю мысленно. Вот ведь сволочь - такая нежная мысль вертится в моей голове. А мне ничего не говорил по этому поводу...

   - Твою мать! - взрывается Траян и лупит кулаком в стену, еще и еще. - Немедленно отдайте мне Эстеллу!!!

   Тут открывается дверь у соседей:

   - Я сейчас милицию вызову, сколько можно тут орать, ночь-полночь на дворе... - слышу сварливый голос соседки. Мало ей от Субирано досталось.

   Взбешенный Траян ногой захлопывает открывающуюся дверь. Синхронный вскрик - мой и Эстеллы - разрывает ночную тишину еще сильнее. Мана выглядывает из комнаты, прячется обратно. Телевизор он тише не делает.

   - Хватит! - твердо говорит Эстелла, бледнея и краснея от собственной смелости. - Гайя, куратор - дайте мне, пожалуйста, пару минут, чтобы поговорить с Ма... с Траяном.

   Так, думаю, хорошо. Она уже, по крайней мере, не зовет его раболепно ни хозяином, ни мастером. Гай вопросительно смотрит на меня.

   - Мы будем рядом, - говорю я девушке и иду в комнату.

   Мана без слов подает мне стакан с вином.

   - Ты не расссказывал, что пытался выкупить свободу Эстеллы у Траяна, - мне пришлось сесть к Мане на диван, чтобы он меня услышал.

   - Я хотел подарить ее Эриставу, они бы хорошо смотрелись вместе, - говорит зеленоглазый, и я ему не верю.

   Гай меж тем налил и себе вина, а теперь прислушивался к разговору в коридоре. Машу ему рукой, привлекая внимание, и одними губами спрашиваю: "Ну что?" Он, не отвечая, продолжает слушать.

   - Как Адриан? - коротко спрашиваю зеленоглазого о том, что меня волнует уже целую вечность (черт, а ведь прошло всего ничего времени...)

   - Спасибо, хорошо, - сдержанно отвечает Мана. - Мы долго говорили сегодня, пока Северус спал. И все равно - с ним еще много беседовать придется. Субирано просто уничтожила его как вампира. Он больше похож на декоративную собачку, чем на... моего сына.

   - Но ты же сумеешь ему помочь, Мана?

   Как мило: сидим, подобно настоящей супружеской паре, и обсуждаем вопросы воспитания детей.

   - Сумею. Правда, на это уйдет достаточно много времени.

   - Куда торопиться тому, у кого впереди целая вечность? - с улыбкой спрашиваю Ману.

   Зеленоглазый тоже улыбается и бросает на меня из-под ресниц мой любимый взгляд: влажный, долгий, многообещающий. Разрываюсь между тревогой за Эстеллу и желанием послать весь мир ради этого взгляда...

   Смотрю на Гая. Сосредоточен, но лицо приобрело какое-то изумленное выражение. Меня охватывает беспокойство. Наконец, когда у Гая на лице появляется уже не изумление, а шок, не выдерживаю.

   - Что? - спрашиваю у него.

   Мана тоже вопросительно смотрит на моего отца. Вместо слов Гай жестом предлагает нам взглянуть на то, что происходит в коридоре.

   Скажу честно, я приготовилась к самому худшему. Но то, что я увидела, превзошло все мои ожидания и предположения.

   Стояла все там же и, обхватив себя руками, плакала взахлеб Эстелла. Когда мы с Маной (я услышала его почти беззвучное расстроенное "Б...дь") бросились к ней, то застыли. И Траян стоял все там же, где мы его видели пять минут назад. Стоял на коленях и почти черные слезы текли по его лицу.

   - Входите... - пролепетала я. Ничего более уместного я не говорила уже месяца два.

   Траян поднялся с колен с тем, чтобы переступить порог и снова рухнуть перед Эстеллой на колени, обхватить ее бедра руками и прижаться лицом к ее плоскому животу, выступающим косточкам на бедрах и прошептать сквозь слезы что-то вроде "ти амо, кариссима миа"...

   Эпилог

   В первый день весны я стояла в Борисполе, стояла у входа в один из терминалов. Сумку мою уже проверили и перемотали полиэтиленом, регистрацию я прошла. Оставалось дождаться провожающих. На часах было почти восемь вечера. Значит, мы вылетаем через сорок пять минут.

   Как я менее чем за неделю решила все же покинуть Украину с Гаем? А кто знает. Мы не говорили об этом толком, Гай просто пришел в один прекрасный момент ко мне и вручил визу и билет. Мне даже не пришлось никуда ездить по поводу документов. В Вену сначала, а потом - в Рим, сообщил мне отец.

   Он вообще много чего сообщил мне. К примеру то, что мой гардероб ужасен - поэтому со мной летит лишь одна сумка. Или то, что моя машина ужасна. Поэтому я ее продаю. Или то, что я не могу жить в такой ужасной квартире. Вот в этом я с Гаем была полностью согласна. Оскверненное место моего проживания - одна из причин, по которым мне захотелось вместе с отцом покинуть на время родную страну.

   Другие причины... Прежде всего - мне хотелось побыть с Гаем. В самом деле, нам о многом нужно было поговорить, познакомиться, подружиться. Потому как я все еще воспринимала его как обаятельного, но чужого дядьку, который отчего-то кличет меня "кошечкой" и "чудом" (не говоря уже о прозвищах на латыни и итальянском, которые я не понимаю), почему-то беспокоится о моей судьбе и, кажется, даже любит меня. По-своему.

   Потом - я устала. Устала от всего, что происходило со мной в последнее время. Меня притомили вампиры, медики, ведьмы и оборотни. Впрочем, к последним двум группировкам претензий меньше всего.

   Еще хотелось посмотреть мир. Нет, конечно, я была в США и Англии, в Польше была, в Чехии... Но мне открывались Вена, Рим, Милан, Париж, Женева, Монако...

   Уфф... Монако. И монегаски. Точнее, один монегаск. Зеленоглазый, странный, непредсказуемый - тот, который мой муж. Гай пояснил мне, что разорвать брак вампира и смертной можно так же, как брак двух вампиров. Приходишь к высшему мастеру в своем городе - и он разводит вас. Вот только... Ладно, сказал мне тогда Гай, разберемся на месте.

   Как бы то ни было, но удрать от Маны - детское, нелепое желание - мне хотелось больше всего.

   Траян и Эстелла, как выяснилось позднее, уже давно пребывали в состоянии, когда он яростно отказывался понимать, что любит ее, а она отказывалась верить себе, что с детства была влюблена в своего нынешнего палача. Еще оказалось, что недопонимание между Гаем и Траяном в тот вечер могло стоить жизни многим. Мастер Европы и правда был готов начать войну, потому что счел, что брат все же предал его и лелеет какие-то свои планы. Помогли такому решению Траяна и необоснованные обвинения его в том, к чему он вообще не имел отношения. Оскорбленный тем, что пытался выручить дочь брата из рук ненавистного Ингемара, а взамен получил только угрозы и унижение, Мастер Европы вынашивал планы мести. И тут обнаружил пропажу Эстеллы...

   Помню, когда он говорил об этом, сидя в моем зале на диване (Эстелла свернулась клубком под его боком), я порадовалась, что Киев все еще не разобран по камешкам, как обещал Траян. Потому что он на самом деле испугался и разъярился еще больше.

   И Гай, и Мана пребывали в состоянии шока. Как пояснил мне после ухода гостей в тот вечер Гай, "я знаю его с самого обращения. Никогда бы не подумал, что Траян... нет, кто угодно, но не он". Не верилось моему отцу, что его брат по обращению вообще способен полюбить. Да еще и девушку... Мана позднее высказал те же мысли. "Просто ты не знаешь его. Ты была бы так же удивлена", - сказал мне он.

   Так вот. Тем вечером кровь не пролилась именно благодаря Эстелле. Гай сказал мне, что в разговоре, который сорвал маски с обоих, девушка прямо заявила Траяну, что не вернется к нему. "Зачем?! Чтобы увидеть тебя мертвым?! Чтобы не иметь возможности даже похоронить тебя по-христиански, даже не мочь прийти поплакать на твою могилу?" И тогда же она вынудила Траяна поклясться, что он не тронет никого в Киеве, что не станет и сам подставляться под выстрелы и удары. Об остальном разговоре Гай умолчал, сказав что это не наше дело. И пусть будет так, лишь бы все это не было сном. А так похоже...

   Мы прощались с Траяном, Эстеллой и их свитой тремя днями ранее в этом же аэропорту. Еще раньше них улетел Тристан.

   На итальяночке был надет пуховик чуть ли не до пят, унты, шапка, теплые перчатки. Мастер Европы, по крайней мере, старался. И я видела, что на измученном лице девушки появляется другое выражение. Она была счастлива. Со временем, надеюсь, это выражение приживется и станет постоянным. Счастливое дитя, думала я горько, когда радостная Эстелла рассказывала мне, как Траян мил и прекрасен, оказывается. Ты умеешь прощать и не держишь зла. И я бы хотела так уметь.

   Когда я пожелала Эстелле счастья и назвала ее необыкновенной девушкой, та искренне изумилась. "Спасибо, только я самая обычная". Теперь уже я с изумлением глядела на нее, понимая, что Эстелла не знает себе цены. Ну скажите, может ли быть обычной девушка, которую так сильно полюбил древний жестокий вампир, к тому же издавна увлекающийся юношами? Которая сумела показать ему что-то, что проломило лед в его душе? Которая - будучи лишь "рабыней", как Эстелла сама себя называла, - сумела сделать то, что не удалось ни королеве, ни пресловутому дампиру в квадрате, ни куратору. Я вспомнила одну из картинок Бездны: фигурка в венце и фигурка в тряпье. Все так. Где не справились ни королева, ни принципесса, все сумела рабыня...

   И, наверное, ради подобных моментов стоит жить. Если возможно такое, как у Траяна и Эстеллы, то и для нас с Маной найдутся время и слова, от которых рухнут стены и забудется все плохое. Ну а пока...

   - Гайя! - ко мне спешили Саша и Иван.

   С ними приехали Кимура, Джейми и Бирсен. Приехал Эристав. Вместе с Маной приехали Северус и Адриан, а также сестрички-француженки. Они уезжали домой завтра.

   Брат крепко обнял меня, когда мы уже прощались.

   - Пиши мне на мыло, - сказал Сева. - И звони. И фотки шли, слышишь? Мана обещал свозить нас в Италию летом.

   Не могла не улыбнуться:

   - Если будете хорошо себя вести?

   - Мы и так пай-мальчики, - Сева усмехнулся. Он уже почти не улыбался криво, как раньше.

   Сестры обцеловали меня, сказав, что скинут мне на телефон адреса бесподобных магазинов в Париже и Риме.

   Саша и Ваня уверили меня в том, что постараются не влазить в неприятности.

   - Тебя же не будет, чтобы спасать нас, - сообщили мне с улыбками на лице.

   Ким и Эристав по очереди крепко обняли меня.

   - Береги себя, - сказал мне хевсур со своим неповторимым акцентом и бархатным смешком.

   - Не могу не присоединиться к пожеланию Эриса, - сказал Ким. - Зарегистрированный дампир... Их вообще еще кто-то регистрирует?

   Позднее Гай пояснил мне, что, несмотря на закон, отхватившие дампиров мастера не регистрируют их по весьма простым и понятным причинам: другие мастера не гнушаются красть чудо-созданий у коллег.

   - Ну чем мы чудеснее вас? - спросила я.

   - Мы мертвы. А наши дети почему-то живые и особенные. Если это не чудо, то чудес не бывает вовсе.

   Адриан тоже обнял меня на прощание, крепко обнял. Беленький котик уже стал похож на кота. Наверное, Суби быстро покидала его кровь и мысли.

   - Спасибо за все. Я не знаю, смогу ли расплатиться с тобой когда-нибудь сполна, - сказал мне Адриан.

   - Будь с отцом и моим братом. И береги их, - прошептала я так, чтобы не услышали ни Сева, ни Мана.

   Адриан кивнул мне со всей серьезностью.

   Пока остальные прощались с пришедшим, наконец, Гаем (он что-то забирал из камеры хранения), я подошла к Мане, сиротливо стоящему в сторонке, у окна. Он ждал меня.

   - Я предлагаю расстаться спокойно и ровно, - сказала я, подходя к нему.

   На Мане сегодня, вопреки его предпочтениям, было черное пальто.

   - Траур? - не дав ему ответить на свою первую реплику, спрашиваю я.

   Зеленоглазый холодно смотрит на меня, выдерживая паузу.

   - Надо не забыть поблагодарить Ингемара за то, что он подарил мне жену - воплощение такта и деликатности.

   - Кстати, раз ты тоже недоволен этим браком - значит, предлагаю в самые короткие сроки пойти к какому-нибудь мастеру, который нас разведет.

   Зеленые глаза стали еще холоднее. Мана снял черную перчатку и заправил за ухо прядь, которая лезла ему в глаза. Сегодня он не зализался, как обычно. Сегодня Мана вообще был другим. И почему-то его... инакость тревожила мое сердце.

   - Гайя, скажи, - он смотрел на меня пристально, - я тебя теряю?

   Не знаю, почему, но от этих его слов вся моя бравада съежилась и куда-то делась. Я не сумела подавить порыв - и просто схватила его за руку, на которую он снова хотел надеть перчатку. Рука была горячей. Я подняла глаза на Ману. У него был вид мальчика, которого застукали за мастурбацией. Тем не менее, он сжал мою руку в ответ. Так мы постояли немного молча. Задав вопрос, Мана не ждал на него ответа. И я не ответила. Спустя минуту или две он сказал:

   - Просто меня не покидает мысль о том, что я тебя теряю. Или рано или поздно потеряю.

   - Я не знаю, Мана, - как можно равнодушнее попыталась сказать я. - Пока что мы связаны, как ты сам сказал, крепчайшими узами на свете, - а сейчас я попыталась прозвучать насмешливо.

   Вопреки всему он улыбнулся. И мое равнодушие таяло от этой улыбки.

   - Ты все равно вернешься.

   Я не поняла, имел ли он в виду себя или Киев.

   - Наверное, вернусь, - сказала я уже без иронии и равнодушия.

   - Прости меня.

   - За что?

   - За пощечину.

   Я вспыхнула, снова не пойму - почему. От этого смиренного голоса и не менее смиренного лица его хозяина бросило в дрожь. Приятную.

   - Ох... Так ведь мы квиты.

   - Все равно. Я не должен был. Но я поддался страху.

   Я внимательно всмотрелась в его глаза. Не знаю, искренне ли он сожалел.

   - Я тоже не должна была в тебя стрелять, Эммануэль. Это... неправильно. Нельзя решать проблемы насилием.

   Лицо Маны повеселело.

   - А еще надо мыть руки перед едой и одеваться по погоде.

   - Да, мамочка...

   - Кроме шуток, - сказал Мана, бросив взгляд на табло, - я буду ждать встречи с тобой... моя жена.

   Увидев мой взгляд, вампир качнул головой с улыбкой:

   - Пожалуйста, на минуту давай заключим пакт о ненападении. Давай хотя бы на эту минуту представим себе, что мы нормальная пара, а?

   Я, помешкав, кивнула ему. Что ж, минута - это очень мало.

   - И представим себе, что расстаемся надолго. Точнее, представим, что нам жаль расставаться надолго.

   Я снова кивнула.

   - Как больно, милая, как странно, сроднясь в земле, сплетясь ветвями, как больно, милая, как странно раздваиваться под пилой, - процитировал Мана.

   Это были стихи Кочеткова "С любимыми не расставайтесь", но, о небо, я опешила. Еще одна картинка Бездны встала в моей памяти: сплетенные корнями деревья. Все, что она предсказала мне, сбывалось, причем так скоро.

   - С любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте в них, и каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг, - я знала, что Мана не любит меня, знала. Знала, что он может даже не сознательно пытаться привязать и влюбить меня. Но ведь мы заключили пакт на целую минуту? А, значит, я могу представить себе, что он все же любит. И что я люблю.

   Вампир обхватил меня и прижал к себе так отчаянно, словно и вправду любил. И целовал так, словно уже тосковал, еще не отпустив меня. Я же обхватила лицо Маны ладонями так, будто боялась больше никогда не увидеть его. И потом мы стояли, обнявшись, глаза в глаза, так, будто смотрели друг другу в душу и видели там всю правду, все как есть.

   Потом... объявили посадку, кажется. Гай принялся подгонять меня, а я подумала лишь о том, что следовало заключить пакт о ненападении хотя бы вчера вечером и хотя бы на час. Я так соскучилась по зеленоглазому, и только сейчас смогла это понять...

   Я помахала всем напоследок. Мане не махала. Нет, с любимыми так не расстаются.

   Когда мы с Гаем сели на свои места, когда я осмотрелась и постаралась не представлять, как самолет терпит крушение, то почувствовала безотчетную тоску, что легла на сердце. Ведь я вернусь. Зачем тосковать сейчас...

   Итак, Бездна насмеялась, но не налгала. Что там было еще? Рука, протянутая упавшей фигурке - Опора. Отец. Так, и тут треклятое зеркало мира сказало правду. А дальше там была Буря.

   Гай спросил у меня, не хочу ли я есть, и этим отвлек от размышлений. Потом, уже после взлета, когда я решила немного послушать музыку на своем плеере, отец оторвался от журнала, который читал.

   - А что это ты слушаешь?

   Я предложила ему ракушку наушника. В самом деле, играла песня "Анна", и он услышал слова.

   - А кто это поет?

   Мне стало немного совестно.

   - Это певец по имени Юлиан, был популярен в начале 90-ых, - и я поведала Гаю о Фэнеле Диаконеску, который был похож на этого Юлиана, и что я как-то скачала песни Юлиана из интереса, а некоторые мне даже понравились.

   - Только никому не говори, а то засмеют, - попросила я его.

   Гай не ответил, он слушал песню об Анне.

   - Знаешь, - сказал он мне, возвращая наушник, - а ведь так похоже на твою маму.

   Он усмехнулся, цитируя песню:

   - "Девочка моя несмышленая, мудрая моя женщина". Я уже говорил тебе о том, какой она была. Кто-то мог посчитать ее глупой, кто-то, кто сам очень глуп.

   - Ведь ты ее любил.

   На мое высказывание Гай лишь пожимает плечом.

   - Зачем ты ее оставил?

   - Я? Я ее не оставлял, - Гай улыбался, но глаза его были невеселы. - Мне необходимо было уезжать, потому что меня назначили куратором высшего порядка. Собственно, им я и остаюсь по сей день. Я предлагал Ане уехать со мной. Она, видимо, давно хотела свернуть наше общение.

   - Почему?!

   - Потому что ей хотелось более стабильной и безопасной жизни, чем та, которая у нее была со мной, тем более, у нее должна была появиться ты. Аня иногда называлась моим именем, Анной Антонин. Так же поступила и при знакомстве с твоим... Валерием. Потом рассказала мне, как восхитился этот парень. Аня попросила мою фамилию... А потом, я уверен, просто заключила выгодную сделку с этим историком. Я не знал, что она вышла за него замуж. Когда узнал... - Гай умолк, улыбаться тоже перестал. - Да, я ее отпустил. Иногда жалею об этом и думаю, что возьми я ее силой с собой - она была бы жива. Но с ней нельзя было силой. В этом ты похожа на Аню... Будь осторожна, кошечка, с этим.

   Не совсем понимаю тебя, отец, думается мне. Гай снова углубляется в чтение, а я возвращаюсь к музыке.

   Ингемар позвонил перед тем, как приехали провожающие.

   - От Евы привет, - сказал он.

   - Вы не приедете?

   - Не хочу лишний раз оказываться с тобой рядом.

   - Ой... Понятно.

   - А она - рядом с твоим отцом.

   - Понятно.

   - Возвращайся.

   - Хорошо.

   - Всего доброго.

   Ингемар не хочет, чтобы я своим видом напоминала ему о том, как он пытался насильно склонить к отношениям дочь вампира, который может растереть его по стенке.

   Я не сразу осознала это, но на моих губах играла улыбка триумфатора. Гай обещал заниматься со мной, чтобы мои способности могли развиться. С трудом представляю себе эти занятия, но ему виднее. Еще он обещал сделать из меня такую цацу, к которой будет страшно подойти, и останется только благоговеть издалека. Тоже с трудом представляю.

   Достаю блокнот из сумочки и начинаю делать заметки по новой своей задумке о вампирах и оборотнях. Не знаю, что ждет меня завтра и в ближайшем будущем, но я искренне хочу измениться. Я хочу стать лучше и сильнее. Больше никогда не быть униженной или боящейся чего-то или кого-то. Гай... Рука опоры, протянутая мне судьбой в самый трудный момент моей жизни.

   На секунду прижимаюсь лицом к его плечу. Гай рассеянно треплет меня по голове. Возвращаюсь к заметкам.

   Наверное, это чувство, что робко расцветает сейчас в моей груди, называется счастьем.

Оглавление

Глава 1

   Глава 2

   Глава 3

   Глава 4

   Глава 5

   Глава 6

   Глава 7

   Глава 8

   Глава 9

   Глава 10

   Глава 11

   Глава 12

   Глава 13

   Глава 14

   Глава 15

   Глава 16

   Глава 17

   Эпилог X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?