«Чёрная земля (Вий, 20-й век)»

— И, значит, кем это ты будешь?

Никифорова немного мутило после вчерашнего. Солнце палит не слабее мартена, а тут еще бравый возница со своими расспросами.

— Возможностей много, — говорить все же легче, чем идти пешком по шляху. Добрый человек дозволил сесть на телегу, почему не поболтать — не побалакать, как говорят тут. Говор местный Никифорову нравился ужасно — и мягкое «г», и малороссийские словечки и вообще, какое-то добродушие, разлитое вокруг, неспешность, ласковость.

— Много? То добре, что много. Ну, а например?

— Например, вести кабинет агитации и пропаганды, — Никифоров хотел сказать «заведовать кабинетом» но постеснялся, вдруг посчитает приспособленцем или, того хуже, выскочкой, карьеристом, — в доме культуры работать, библиотеке, кинотеатре, фотокорреспондентом в газете…

— И всему ты уже выучился? Успел?

— Не всему пока. Два года учимся. Один прошел, другой впереди.

— Выходит, долгонько в подмастерьях ходить вашему брату приходится. Не тяжело?

— Кому как. Дисциплин много, требования большие, конечно, но справляемся.

— А к нам…

— На практику. До осени. Ударников учебы по одному посылают, а других — группами.

— Ты, получается, ударник. Молодец, молодец, — возница, казалось, потерял к Никифорову всякий интерес и даже стегнул пегую кобылу, чтобы веселее бежала.

Никифоров в который раз попытался устроиться поудобнее на дерюжке, что дал ему добрый человек, но выходило неважно.

— Вы часто на станцию ездите? — спросил он.

— Да по-разному, как придется, — неопределенно ответил возница.

Они встретились на станции, и узнав, что Никифорову нужно в Шаршки, тот предложил подвезти часть пути, до Тёмной рощи. Оттуда недалече будет, версты четыре, а ему, вознице, до Шуриновки ехать, это направо, соседи.

Никифоров перестал и пытаться, лежал, как лежалось. На удивление, стало легче. В конце концов, не по городской брусчатке едет, по мягкой земельке. Сейчас, правда, она от жары растрескалась и пыли много, так что пыль, пыль — та же земля. Он смотрел по сторонам, смотрел опасливо, но земля перестала кружиться, небо тоже оставалось на месте. Живем, брат!

Долго ехали молча.

— Вот она, Тёмная Роща. Пройдешь ее, церковь увидишь, на нее и иди, не заплутаешь, — возница притормозил, давая Никифорову сойти.