«Живописец Шалкен»

— Значит, время близится, — заключил мастер, взглянув на брегет, большой и круглый, как апельсин. — Минхеер Вандерхаузен из Роттердама — верно я говорю?

— Да, таково его имя.

— Пожилой человек в богатом костюме? — задумчиво расспрашивал Доув.

— Насколько я сумел разглядеть, — ответил ученик, — он был немолод, однако и не очень стар. Платье на нем было роскошное и строгое, как у богатого, уважаемого бюргера.

В этот миг раздался громкий гул: часы на ратуше величаво пробили семь. И художник, и его ученик устремили взгляд на дверь. С последним ударом колокола Доув воскликнул:

— Так, так, если его милость собирается явиться к им же назначенному часу, значит, вскоре мы будем иметь честь лицезреть его. Если же нет, вы, Годфри, если хотите, можете дожидаться, а мне недосуг. Что, если это всего лишь шутка, разыгранная надо мною Ванкарпом или каким-то другим повесой? В таком случае, Годфри, окажите любезность старику, отметельте как следует старого бургомистра. Ставлю дюжину бутылок рейнского, что его милость тотчас сбросит маскарадный костюм и взмолится о пощаде.

— Вот он, сударь, — предостерегающе произнес Шалкен. Перед Герардом Доувом предстал тот же суровый посетитель, которого накануне с удивлением разглядывал его ученик.

Величественные манеры незнакомца тотчас же убедили старого художника, что о маскараде тут нет и речи. Перед хозяином предстал человек в самом деле состоятельный. Художник снял шляпу и церемонным поклоном приветствовал гостя, пригласив его сесть. Незнакомец шевельнул рукой, словно в знак благодарности, однако остался стоять.

— Надо полагать, я имею честь видеть минхеера Вандерхаузена из Роттердама? — спросил Герард Доув.

— Он самый, — лаконично ответил гость.

— Полагаю, ваша милость желает поговорить со мной, — продолжал Доув. — К вашим услугам, сударь.

— Этому человеку можно доверять? — спросил Вандерхаузен, глядя на Шалкена, стоявшего в двух шагах за спиной учителя.

— Вполне, — откликнулся Герард.

— Тогда пусть он возьмет эту шкатулку и отнесет ее на оценку к ближайшему ювелиру или златокузнецу, а затем вернется, имея на руках экспертное заключение о стоимости находящихся в ней предметов.