«Семь храмов»

ПРАГЕ

Из нового напряжения между разумом и чувством, из нового интереса к субъективному, к психологии родился готический роман… Проза не только в какой-то мере возвращалась к своим первоначальным романтическим и фантастическим истокам, она еще и пыталась разобраться во взаимоотношениях между разумом и воображением, между постоянством и революцией.

Леденящий кровь сюжет и изображение исторического события могут взаимно осветить друг друга и даже инспирировать переживание исторического деяния, пробудить чувство в тех, кого прошлое оставляло прежде равнодушным.

Художник-романтик отворачивается от себя и своего окружения и глядит назад.

Все действующие лица настоящей истории, за исключением одного, вымышлены. Напротив, все здания, за исключением одного, существуют на самом деле. Учреждения все до единого являются плодом авторского воображения.

Я говорю о том, что сталось нынче. Весна явилась посреди зимы. И снег с ветвей вот-вот слетать начнет, цветам подобный.

Стояло прекрасное утро начала ноября. Затянувшееся бабье лето весь октябрь сдерживало наступление осени, но в конце концов грянул первый щипучий мороз, подобный удару розги, от которого город замер в испуге. Не миновало и полугода с тех пор, как времена можно было в последний раз смело называть «новыми»: у столицы оставались еще силы на то, чтобы свыкнуться с приближением зимы. Свет быстро убывал, руки коченели от холода, но фабричные трубы дышали жаром, и на оконных стеклах сияли белые капельки. Это были испарения распада, смертный пот. Ни нарядные новые фасады, ни сверкающие, как драгоценности, стремительные автомашины не могли скрыть истину, обнаженную, точно деревья на Карловой площади: год старый, век старый, тысячелетие престарелое. Все видели это, у многих сжималось горло, и они отводили взгляд и тут же оказывались в зубах последней осени: собака о трех головах ворвалась в Прагу и ринулась напролом, три голодные пасти набрасывались на все, что осмеливалось шевельнуться в эти поздние времена человечества. Челюсти смыкались, не зная жалости.

Это было в прошлом году, а потом все изменилось. Настала эра милосердия.