«Наследник»

Ура! Мне двенадцать! Куча подарков от всех моих мам и пап!

Вчера успешно прошел экзамен на детскую непосредственность. С этого дня нужно заполнять кучу всяких анкет, намного больше обычного — нет ли сердцебиений, кошмарных снов, депрессии. Так предписал мой личный врач Макс. Вообще, много разных докторов интересуется мной — психологи, биологи, психофизики… Вот и пишу аккуратным почерком обо всем, что вижу. О родителях тоже нужно написать.

Да, чуть не забыл. Меня зовут Дин. Так вот, о родителях…

Эдгар — самый любимый мой папа. Он классный серфер. Каждый день прошедшего месяца брал меня к Океану, ловить Волну. Думаю, «Волна» надо писать именно так, с большой буквы, как он и произносит это слово. Здорово катиться на доске по заворачивающейся в рулет воде к жаркому берегу. Сначала получалось не очень, но папа Эдди терпеливо всему меня выучил. Он остался доволен, что я точно повторяю его движения.

После катания мы обычно заходили в пляжное кафе, отец заказывал себе коктейли, а мне — разрешенную детям газировку или чай. Я знаю, у него что-то не так с желудком, но он особо не беспокоится об этом, так как рассчитывает теперь на меня. Кстати, чтобы войти в систему Наследников и свести со мной знакомство, он продал большую часть своего бизнеса. Четкий папа. Эдди покручивает в руке бокал со своим жгучим взрослым напитком, делает глоток за глотком, счастливо жмурится и улыбается: «Скоро, Дин, сынок, ты тоже поймешь, как это вкусно».

Папа Дак. Ему за восемьдесят, но очень бодрый. Он тоже почему-то уверен во мне, как в самом себе. Считает, что мне необыкновенно с ним повезло.

Мы уже побывали пять раз на собираемом им совете директоров корпорации. После заседания Дак давал мне посидеть в его кресле с высокой спинкой, за огромным столом. Вообще-то ничего интересного. Директора все скучные, разговаривают будто бы одними цифрами. И еда так себе — бесконечная яичница с беконом, тосты, апельсиновый сок и теплое молоко.

Еще Дак показывал мне карту мира, на ней стрелки, флажки и цифры. Сказал: все это обязательно будет наше. Мое. Точней, наверное, его. Запутался, короче. Но, кажется, все же Дак меня по-своему любит.