«Сломанный зонтик»

Мой зонтик сломался. Крух-крах! Пальцы рефлекторно сжимают бесполезную ручку, а оранжевый многоугольник катится по лужам, салютуя мне брызгами.

Нет. Невозможно. Не может быть!

Молнии мыслей вспыхивают в голове, злобно хохочет гром, извилистые росчерки вспарывают черноту ночи, озаряют мое бледное лицо, словно смакуя человеческую слабость и отчаяние.

А зонтик все катится, будто апельсин, который уронили со стола. Подмигивает мне оранжевым глазом, едва не утонув в большущей луже, и исчезает во тьме.

Никогда не любил этот цвет.

Выплевываю дурацкую мысль, выбрасываю дурацкую, ненавистную ручку, с криком выплескиваю из себя горечь и беспомощность. Закрываю руками лицо, уворачиваясь от губительных капель, что падают сверху.

И бросаюсь в погоню за ускользающей жизнью.

За глупым оранжевым зонтиком.

В кафе «Зеленый зонтик» тепло и тихо. Лишь из музыкального автомата, что застыл в углу, льются нудные причитания Бена Джонсона, солиста популярной нынче группы «Человек дождя». Чудно поешь, Бенни, старичок. Жаль, что твоя героическая задница не испробовала ядовитых струй порока, что бегут из огня и мрака.

Украдкой сплевываю в ладонь, другой рукой приглаживаю мокрые волосы. Место я выбрал потемней, подальше от бара и ближе к витрине — к возможному выходу, вернее сказать.

К столику тем временем подходит официант. Замечаю у него в руках идентификатор и непроизвольно сглатываю. Спокойно, паренек, наглость и напор — вот твое спасение.

— Сэр, я могу увидеть ваш зонт?

Вежлив и напряжен, отмечаю про себя. Хе-хе, его можно понять. Несколько минут назад я с боем прорвался через охрану, так и не предъявив служащему свою волшебную палочку, как любил называть этот кусок дерьма Ральф.

— Можете, — улыбаюсь я. — Конечно же, можете.

— Прекрасно, — сверкает заученной улыбкой официант.

— Но сначала я выпью свежий кофе с сахаром и сливками, перебью его паршивый привкус вашей тухлой отбивной с овощами и, пожалуй, хлебну стаканчик вашего разбавленного пойла… да, я имею в виду виски за пять амбре.

На круглом мясистом лице читается изумление; пухлые губы недоверчиво шлепают друг о друга, чтобы затем прыгнуть в разные стороны, извергая визгливый дождь слов.