«Кома. Первая и вторая книги»

Все описывали это по-разному. У кого-то это происходило легко и играючи, у кого-то — через потерю памяти, очень часто через это проходили умершие. Каждый, в общем, выбирал что-то своё.

И ни один не написал о том, как это страшно — очнуться в другой стране (спасибо, хоть на Земле), без денег, без документов, без знания языка и, что самое страшное, не в своём теле!!!

То, что я попала, до меня дошло не сразу. Вот я поскальзываюсь на гололёде и со всей дури бьюсь затылком о кирпичный бордюр — и вот я стою перед Биг-Беном под явно летним дождичком. Нормальная реакция нормального человека? Правильно, я порадовалась, что жива, и изумилась красочности глюков. Пользуясь случаем, пошаталась по центру Лондона, заглядывая во все встречные магазинчики и улыбаясь продавцам, ни слова не понимая по-английски. Меня даже не удивил тот факт, что из вполне взрослого женского тела меня перенесло в какого-то мелкого пацана. Ну, и что? Подсознание — штука неизученная. Однако прошел час, другой, а глюки не менялись. В смысле, совсем. Биг-Бен не превращался в Кремль и был виден согласно всем законам панорамы, а часы на нем шли в точном соответствии с законами физики. Вдобавок, продавцы магазинчиков как-то странно начали на меня поглядывать. Затем у меня появился голод. Нормальный такой здоровый детский голод с грёзами об аппетитных щах. Но даже тут я не слишком обеспокоилась. Когда ко мне подошел полицейский, не добился внятного ответа и забрал меня в участок, я начала что-то подозревать. Когда вокруг меня поднялась буча, я напряглась, с беспокойством отмечая подозрительную реалистичность глюков. И лишь появление милой улыбчивой леди с переводчиком заставило меня в некоторой степени осознать задницу, в которой я оказалась.

— Как тебя зовут? — моих знаний английского оказалось достаточно, чтобы понять вопрос без перевода.

И тут-то в моей ударенной башке встал такой действительно нехилый вопрос: а и правда, как назваться? Поди докажи глюку, что он глюк, а я не мальчик, а взрослая девочка! Наверное, на моём лице отобразилась часть этих дум, потому что леди настойчивым, успокаивающим тоном зажурчала на своём, а переводчик сочувствующе передавал: