Перед ним стояла всё та же красотка в тёмно-зелёном дорожном платье и чёрных туфельках. Впрочем, не стоит лукавить: не красотка - красавица. Вот только красота эта… Ну, неземная - лучше не скажешь. И даже немного боязно подумать, как с такой можно взять и лечь в постель…
– Девушка, ну зачем вам за мной шпионить? Я уже сказал - вешь не продажная…
– Да ладно, ладно. Не хотите, как хотите. Но не ночевать же вам на улице из-за несостоявшейся сделки?
Да, тут она нанесла Ивану мощный контрудар. И нечем ответить. Ночевать, конечно, можно и на этой вот лавке…
– Да, ночевать, конечно, можно и на этой вот лавке, но смысл? Даже если вы решили уехать, первый поезд будет только завтра после обеда.
Она решительно встала, ухватив его за рукав. Вырываться было бы очень глупо.
– Идёмте, тут недалеко. Будете спать в тепле и уюте. Со своей стороны я обещаю, что не буду пытаться обесчестить и лишить невинности товарища старшего сержанта. Зато у нас дома есть вкусный куриный суп.
Иван почувствовал раздражение. Куриный суп… Тут вся страна на карточках сидит, а у неё, видите ли, куриный суп…
Лазурные глаза серьёзны донельзя.
– Понимаю ваше раздражение, товарищ старший сержант. Пока вся страна, как один человек, сидит на карточках… Но что делать, если она уже погибла?
– Кто? - тупо спросил Иван вдруг севшим голосом. Как ноет сердце…
– Курица, кто же ещё. Соглашайтесь, уважаемый Иван Семёнович…
– Знаете что, мадам, катитесь вы колбасой!
Она отдёрнула руку, как от удара плетью. Прекрасные лазурные глаза налились жёстким светом.
– Это ваше последнее слово?
– Могу добавить, если тебе недостаточно - окончательно взъярился Иван, отрезая себе всякие пути к отступлению. Как ноет сердце… - Катись, сказал!
– Хам!!!
Словно в лоб Ивану влепили пулю из "парабеллума". Мир вокруг завертелся и погас.
Иван очнулся сразу, как вынырнул из воды. Он сидел в мягком кожаном кресле, запрокинув голову на высокую спинку.
– Как ваше самочувствие, дорогой Иван Семёнович? - сочувственно спросил мягкий мужской баритон.
Иван повернул голову. Справа от него стоял парень, по виду лет восемнадцати-девятнадцати, не больше. Тонкое, точёное лицо, словно вылепленное из алебастра. Кожа, как у девушки… Сопляк, маменькин сынок, не нюхавший фронта. Даром что накачан.
– Не надо. Не надо начинать с оскорблений. Вам ещё никто ничего плохого не сделал - вмешался другой голос, женский.
Комментарии к книге «Старая сказка», Павел Сергеевич Комарницкий
Всего 0 комментариев