«...к звездам!»

Водку пили прямо из фляжки — по кругу. Соответственно и язык развязывался в том же порядке, следом за фляжкой, и тематика была подходящей — о надписях на заборе.

— Самая большая надпись, которая я когда-либо видел, — неторопливо начал доктор. — Была на большом таком постаменте. В Прибалтике, как ни странно. Стоял там раньше советский танк, потом его своротили, а на каждой стороне постамента написали, соответсвенно, по букве.

— Так ведь стороны-то четыре ? А букв — три !

— Это у нас — три. А ближе к западу — четыре. Это в смысле, у немцев. А у англичан и американцев так и вообще пять.

— А ближе к востоку ?

— Ну… — переводчик глотнул водки и шумно вздохнул. — У арабов, например — три. Кир называется. А она — кос, соответственно. Помню, еще товарища Косыгина старались в Ирак не посылать. И о кирпичных домах не разговаривать. А у китайцев ?

Невысокий узкоглазый инструктор пожал плечами:

— У китайцев диалектов больше, чем самих китайцев. Есть три, есть две. У какого-то африканского племени, я слышал, — вообще одна.

— Во ! — поднял палец командир. — Чем примитивней цивилизация, тем короче. А чем развитей, тем…

— Да нет, — со знанием дела выступил доктор. — У негров-то как раз и длинней.

Все засмеялись.

— Но на постаменте — это не круто, — продолжил тему радист. — Помню, жил я как-то в общаге… то есть, общаги наши стояли строем — три девятиэтажки в ряд. И во время какой-то комиссии решили мы приколоться. Договорились, чтобы во всех комнатах свет выключили, а в некоторых — зажгли. Ну, и получилось — три буквы, каждая высотой метров двадцать.

— А что комиссия ?

— А что комиссия…. Вдули комендантам, те вычислили, какие комнаты могли, так сказать, выступить в роли лампочек в этой надписи — и во время следующей проверки свет у них отключили. На всякий случай.

— И что ?

— Да ничего. Мы договорились, и все остальные комнаты свет зажгли.

Все на секунду задумали, затем так же дружно грохнули смехом. В самом деле — хоть черным по белому, хоть белым по черному — эффект одинаковый.

— Это что, — радист снова глотнул из фляжки, закашлялся и передал дальше. — Товарищ рассказывал — залез, значит, когда-то на Останкинскую телебашню. Вниз глянул. И обомлел. Внизу… старательно так… вытоптано. По пятьсот метров буква, во !

— Ого !