«Через терний – к звездам?»

Капитан Парсинг грелся в лучах... Нет – возносился на волнах... Нет, просто – парил в облаках славы. Заслуженной, надо сказать, славы.

Еще бы: вот уже час прошел с того момента, как космический корабль с не очень звучным, но зато полностью соответствующим возложенной миссии названием – «Дальнобойщик» пересек условную орбиту Плутона. И, впервые в истории человечества преодолев этот рубеж, продолжил свой полет к Проксиме... Проксиме... Парсинг был очень хорошим капитаном в плане управления кораблем и поддержания дисциплины экипажа, но в астрономии был, мягко говоря, слабоват. Вот и сейчас он никак не мог вспомнить, к Проксиме какого созвездия держит свой путь Дальнобойщик. Ну да и не важно.

И вот уже полчаса, как закончилась всемирная трансляция торжественной речи Парсинга, посвященной этому знаменательному событию.

Парсинг сразу отказался от мысли заранее заучить текст длинной и чересчур заумной речи, заблаговременно переданный ему телевизионщиками на Земле, еще  до старта. Потому что точно знал, что достаточно ему в этот ответственный момент представить себя, появляющимся одновременно на миллиардах телевизионных экранов – и все! От волнения он забудет не только текст речи, но даже свое собственное имя. Что, в сущности, не так уж и нереально, если учесть, что за все пятнадцать лет командования кораблем никто ни разу не обратился к Парсингу иначе как по фамилии, неизменно сопровождая это обращение тактичным напоминанием его статуса. Вот так: «Капитан Парсинг!»

Отказавшись от предложенной шпаргалки, Парсинг решил ограничиться короткой, но очень прочувствованной речью. Ведь каждое слово, которое он произнесет, обречено стать частицей истории.

Что-нибудь вроде «Этот маленький шажок для человека...» было, конечно, красиво, но слабо соответствовало ситуации. Никто же, в сущности, не шагал, двигался только корабль. А назвать движение на третьей космической скорости «шажками» – не поворачивался язык.

В итоге, когда объектив камеры, направленной твердой рукой оператора (даже чересчур твердой, что немудрено: размораживать оператора после анабиоза пришлось в страшной спешке), уставился прямо в лицо Парсинга и замигал красный огонек начала записи, капитан все еще не знал, о чем он будет говорить. Но времени на размышления уже не осталось.

Капитан Парсинг посмотрел в объектив бесстрашным взглядом опытного космического волка и произнес торжественным голосом: