«Валгалла»

Роджер Макбрайд Аллен Валгалла

Моему брату Крису, его жене Эди, моей сестре Кончи и ее мужу Джиму посвящается

Законы роботехники

Три Закона роботехники:

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам.

Новые Законы роботехники:

1. Робот не может причинить вред человеку.

2. Робот должен сотрудничать с человеком, кроме тех случаев, когда это сотрудничество противоречит Первому Закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности, пока это не противоречит Первому Закону.

4. Робот может делать все, что пожелает, кроме тех действий, которые противоречат Первому, Второму или Третьему Законам.

Вступление

Борьба между поселенцами и колонистами с начала и до конца оставалась борьбой двух идеологий. С точки зрения более ранних эпох эту войну можно было назвать теологической, потому что позиции обеих сторон строились скорее на слепой вере, страхе и укоренившихся традициях и предрассудках, чем на точных и проверенных фактах.

В любом случае, независимо от того, признавалось это в открытую или нет, базовым вопросом любого столкновения между двумя сторонами были роботы. Одна безоговорочно считала их добром, другая же, не менее безоговорочно, видела в них только зло.

Колонисты были потомками людей, которые со своими роботами покинули Землю, когда там был введен запрет на роботов. Они улетели в космос на примитивных космических кораблях, и это стало первой волной колонизации иных планет. Руками своих роботов колонисты покорили пятьдесят планет и создали прекрасную и утонченную цивилизацию, где роботы выполняли за них всю грязную работу. А точнее, роботы выполняли всю работу. Обосновавшись на пятидесяти планетах, колонисты скомандовали «стоп» и занялись тем, что стали спокойно вкушать плоды стараний собственных роботов.

Поселенцами назывались потомки тех людей, которые остались на Земле. Они жили в огромных подземных городах, построенных на случай атомной войны. Без сомнения, такой образ жизни породил в культуре поселенцев определенную ксенофобию. Эта ксенофобия надолго пережила период атомной угрозы и наконец вылилась в неприязнь к чопорным колонистам и к их роботам.

Отказаться от роботов землян подвиг в первую очередь страх. Отчасти это был подсознательный ужас перед ходячими железными чудовищами. Но в то же время у людей Земли были и другие, более весомые причины для страха. Они боялись, что роботы возьмут на себя всю работу, а значит, и способ заработать на жизнь. И, что важнее всего, они видели, во что превратилось общество колонистов – красивый, летаргический упадок. Поселенцы опасались, что роботы лишат человечество его духовности, воли к жизни, стремления вперед – то есть самой его сущности.

Колонисты, в свою очередь, с презрением смотрели на поселенцев, которых называли земляными червяками. Колонисты отреклись от родства с теми, кто когда-то изгнал их. Но в то же время сами они утратили жизнеспособность. Их техника, культура и мировоззрение все больше становились статичными, если не инертными. Идеалом колониста была Вселенная, где ничего не происходит, где «вчера» и «завтра» неотличимы от «сегодня».

Поселенцы всерьез намеревались колонизировать всю галактику, сделать пригодными для жизни бесчисленные миры, но при этом всегда оставались верны своему мировоззрению. Более того, казалось, каждое новое столкновение с колонистами укрепляло и без того стойкую неприязнь поселенцев к роботам. Страх перед роботами стал одним из краеугольных камней их политики и философии. Поселенцы боялись и ненавидели роботов и презирали самих колонистов – за их ленивый, безмятежный стиль жизни. И это ничуть не способствовало сближению двух ветвей человечества.

Но все же иногда эти две стороны сходились, невзирая на разногласия и взаимную подозрительность. Люди доброй воли – представители обеих сторон – стремились преодолеть страх и ненависть и работали вместе – с переменным успехом.

Это случилось на Инферно, маленькой неприветливой планете колонистов. Именно там колонисты и поселенцы предприняли решительную попытку объединить усилия для совместной работы. Жителям этой планеты, которые называли себя инфернитами, грозили две катастрофы. Всем известна суровая природа Инферно, но немногие понимали опасность, которая нависла над планетой из-за неуклонного ухудшения климата. Чтобы справиться с надвигающейся бедой, туда были приглашены лучшие специалисты поселенцев по преобразованию климата.

Но существовал и другой кризис, скрытый, который таил в себе еще большую опасность. Ни инферниты, ни поселенцы не могли предугадать, что на этой планете с пророческим названием им придется лицом к лицу столкнуться с изменением самой сущности роботов.

Последний – и наиболее опасный – кризис на Инферно был вызван сочетанием многих факторов, и не подлежит сомнению, что огромную роль сыграли в этом роботы с Новыми Законами. Но, как нередко случалось в истории, заключительный акт этой драмы был спровоцирован столкновением и взаимодействием различных и, казалось бы, совершенно разрозненных факторов. Не будь хоть одного из них, последующие события не выстроились бы в такую тревожную последовательность. И, конечно, история пошла бы по другой колее и в том случае, если бы не случайное открытие молодого и амбициозного ученого, если бы не чрезмерно завышенная планка этических требований одного из осведомителей, если бы не был преднамеренно-обманут самый могучий на планете робот, если бы не две попытки двух различных партий совершить необычное преступление – такое древнее, что уже мало кто помнил о том, что оно когда-то вообще существовало.

Даже не единожды, а дважды планета Инферно была потрясена попытками совершить варварский акт, называвшийся странным и малопонятным словосочетанием – «похищение человека».

«История Ранней Колонизации», Сахир Вадид, издательство планеты Бейли, С.Е. 1231.

Часть первая «До столкновения – 62 дня»

1

В глубине космоса родилась ослепительная вспышка – чудовищный взрыв, засиявший, как второе солнце. Под воздействием этого катаклизма холодная, темная масса материи диаметром в восемнадцать километров изменила свою орбиту и двинулась новым курсом.

Взрыв был настолько мощным, что должен был разметать комету в клочья, но она каким-то образом уцелела. Страшная температура раскалила ее поверхность, горючие вещества в пазухах и расщелинах небесного тела закипели и стали выбрасывать в непроницаемую темноту Вселенной яркие огненные языки.

Законы действия и противодействия работают безотказно, вне зависимости от того, является ли действие преднамеренным или случайным. Выбросы раскаленных газов сработали, как выхлопы ракетных дюз, придав комете ускорение и сбив с привычного курса. Но почти сразу же заработали установленные на комете искусственные двигатели, выравнивая действие неконтролируемых природных выбросов.

По мере того как комета приближалась к внутренним планетам системы, контрольные двигатели включались все чаще. Вскоре стало очевидно, что комета держит курс прямиком на одну из внутренних планет – маленький мир, окрашенный преимущественно в голубой, коричневый и охряной цвета, мир, покрытый водой в своем южном полушарии и представляющий собой почти совершенно иссохшую пустыню к югу от экватора.

С каждой секундой комета подлетала все ближе. Когда она приблизилась к светилу, вокруг которого вращалась планета, ее поверхность разогрелась до такой степени, что стала кипеть и испаряться. Газы и пыль образовали длинный хвост, вытянувшийся далеко позади летящей кометы.

Внезапно она рассыпалась на куски, которые также вытянулись длинной вереницей и теперь напоминали нанизанные на нитку бусины.

Обломки небесного тела неуклонно приближались к планете.

– Замедлить скорость симуляции до плюс десяти от реального масштаба времени, – проговорил в темноте чей-то бесплотный голос.

Скорость, с которой летели обломки, заметно уменьшилась. Неспешно вращаясь, они продолжали скользить вниз.

– Дать более крупный план Инферно, – скомандовал все тот же голос, и изображение тут же приблизилось, увеличившись в размерах.

– Все равно слишком быстро. Замедлить симуляцию до минус пяти, – приказал голос.

Время почти приостановило свой бег, но события все же развивались чересчур стремительно. Обломки кометы с невероятной скоростью вошли в верхние слои атмосферы, и даже при том, что все происходящее проецировалось в пять раз медленнее, чем должно было происходить на самом деле, обломкам понадобились считанные секунды, чтобы пробиться через атмосферу и достигнуть поверхности планеты.

Самый крупный осколок ударился в землю рядом с береговой линией. Второй врезался в гряду невысоких холмов немного севернее первого. Остальные куски бывшей кометы стали один за другим долбить землю, падая цепочкой, которая вытянулась по направлению к северному полюсу планеты. Каждый удар сопровождался ослепительной вспышкой, которая тут же гасла в поднимавшихся клубах дыма, пыли и осколков.

– Сработало, – сказал голос. – Остановить изображение на этой точке. Выключить сферу. Включить свет.

Изображение пылающей планеты растаяло, и вместо него зажегся свет, осветив вполне заурядную гостиную вполне заурядного жилища. Единственным необычным предметом здесь являлся сложнейший галапроектор, установленный посередине комнаты.

Давло Лентралл подошел к невысокому, похожему на гладкий пень цилиндру и постучал пальцем по его верхней панели. Ни один – даже самый современный – прибор поселенцев не был способен на то, что могла творить эта штука. Уж он-то знает! Ведь он разработал и создал ее собственными руками. Сейчас Давло вспоминал, чего ему это стоило, и упивался триумфом. Это его, только его заслуга! Именно он открыл комету. Поддавшись порыву не свойственной ему скромности, он назвал ее не своим именем, как это было принято, а в честь Хэнто Грега – убитого Правителя, который воплотил в жизнь проект повторного преобразования климата планеты и таким образом спас ее от неминуемой гибели. Или, по крайней мере, выиграл еще немного времени для того, чтобы Давло Лентралл и комета Грега сумели довести до конца начатое им дело. В этом была некая симметрия, эдакий поэтичный флер, который наверняка понравится историкам. Как бы ни называлась комета, в памяти потомков все равно останется он, Давло Лентралл.

Само собой, обсуждать подобные материи с его помощником-роботом не имело ни малейшего смысла. Кейлор способен лишь талдычить о том, какие опасности могут подстерегать человека тут и там. И все же в такой момент Давло не мог молчать. Он должен был сказать хоть что-нибудь. Вот тут у него и вырвалось это «сработало».

– Конечно, сработало, хозяин Лентралл. Проектор совершенно исправен. С какой же стати ему вдруг не сработать?

– Я имею в виду захват кометы, а не симулятор.

– Должен обратить ваше внимание на то, что это только вы так считаете, – сказал робот Кейлор.

– Уточни. Что ты конкретно имеешь в виду? – спросил Лентралл. Кейлор был безукоризненным слугой, но временами общение с ним требовало огромного терпения.

– Я имею в виду, сэр, что вы основываетесь на ряде безосновательных предположений.

Давло наступил на горло своей злости и призвал себя к терпению. Кейлор являлся не серийным роботом, он был построен по особому заказу Давло и в соответствии с его пожеланиями. А самым главным из них было то, чтобы, рассматривая гипотетические ситуации, робот в наименьшей степени руководствовался императивами Первого Закона. Учитывая, какие исследования и эксперименты проводил Давло Лентралл, обычный робот-ассистент с нормальным для Инферно сверхвысоким уровнем функционирования Первого Закона был бы для него попросту бесполезен. Еще до того, как Давло обратил свое внимание на комету Грега, он принимал участие в проекте «Снежок» – проекте, работа над которым требовала перебрать множество рискованных альтернатив, чтобы обнаружить наконец наименее опасный путь для достижения цели.

Вряд ли на всей планете нашелся бы хоть один «трехзаконный» робот, который согласился бы участвовать в этой операции, не говоря уж о том, чтобы работать с гала-проектором для того, чтобы просчитать возможность задействовать комету Грега. Более того, очень немногие роботы согласились бы даже на то, чтобы хоть как-то помочь в разрешении этой ситуации. Они стали бы твердить, что подобное моделирование может проложить дорогу для реального осуществления проекта, в результате которого произойдет столкновение настоящей кометы с настоящей планетой, а это, в свою очередь, создаст огромную угрозу для населяющих ее людей. Именно поэтому, решив принять участие в проекте «Снежок», Давло Лентралл заказал себе нового робота, а затем, осознав, какую пользу можно извлечь из кометы Грега, еще раз порадовался своей предусмотрительности.

Ему пришлось спорить до хрипоты с разработчиком робота – чрезвычайно консервативным джентльменом, который ни в какую не хотел даже на йоту снижать ограничения, накладываемые Первым Законом. Но затем старикашка все же сдался, и в результате на свет появилась первая модель с Ограниченным Уровнем Защиты, или ОУЗ – 001. В соответствии с общепринятыми традициями ее следовало бы назвать Орнуз или Онуэз. Один остряк даже предложил окрестить нового робота Огузком. Однако Давло ни один из этих вариантов не прельстил, и, плюнув на традиции, он назвал своего ассистента Кейлор.

Однако вскоре выяснилось, что «новорожденного» помощника Давло Лентралла отличает горький, если не сказать упадочнический, взгляд на жизнь и окружающий мир. То ли это явилось побочным эффектом того, что Первый Закон не нависал над ним таким же дамокловым мечом, как над другими его собратьями, то ли таким образом были устроены извилины его позитронного мозга, но Кейлор оказался отъявленным пессимистом.

– Так о каких же «безосновательных предположениях» ты говоришь, Кейлор?

– Вы исходите из того, что после начального взрыва вам удастся сохранить комету в целости, – проговорил робот, – и предполагаете, что сумеете расколоть ее на части именно в нужном месте и в нужный момент. Более того, вы не просчитали, насколько велика будет температура кометы после приближения к звезде и чем обернется нагревание ее поверхности. У меня также существуют сомнения относительно того, что вам удастся эффективно контролировать естественные газовые выбросы кометы и их воздействие на ее траекторию. Далее. Вы, как мне кажется, совершенно произвольно определили, сколько осколков кометы необходимо для достижения поставленной задачи, и, наконец, вы не произвели тщательный просчет времени и контрольное наведение, необходимые для заключительного этапа нацеливания и прохождения через атмосферные слои. Для достижения успеха все эти параметры должны быть просчитаны самым тщательным образом, а этого сделано не было.

– Все это я знаю и без тебя, – сказал Давло, – но если поставить решение этих проблем на первое место, то мы вообще никогда не начнем. Сейчас я доказал в целом, что мой план сработает. Или, по крайней мере, что он может сработать. А теперь мне необходимо убедить в этом власти. Но, по моему просвещенному мнению, мы вполне способны сбросить комету Грега на Инферно и таким образом спасти планету.

– Если не принимать во внимание все, о чем я говорил раньше, вы, очевидно, правы, – сказал робот и горько добавил: – Вот только удастся ли это сделать так, чтобы на планете осталась хоть одна живая душа?

Жустен Деврей, начальник Объединенной полиции Инферно, сидел в слегка помятом аэрокаре без опознавательных знаков и любовался восходом солнца над идиллически зелеными просторами парка. Он устал. Смертельно устал! Однако усталость являлась неизменным спутником его работы, а также частью того, чему он должен был научиться, сидя здесь.

Поначалу эта идея казалась очень разумной – потрудиться во всех подразделениях Объединенной полиции Инферно и получить представление о тех аспектах полицейской работы, о которых раньше он не имел ни малейшего понятия. Более того, это была идея самого Жустена, и он уже много чего узнал. Например, то, что наружное наблюдение – самое скучное и изматывающее занятие из всех ему известных. И Жустен уже начинал подозревать, что тихая бумажная работа за письменным столом таит в себе гораздо больше скрытых прелестей, чем он полагал раньше.

Аэрокар Жустена стоял примерно в сотне метров от входа в разветвленный подземный комплекс, известный как Сеттлертаун, город поселенцев. Он представлял собой сооружение в виде огромного гриба, «ножка» которого являлась шахтой лифта, а широкая круглая «шляпка» укрывала во время дождя тех, кто дожидался прихода очередной кабины, чтобы спуститься вниз. Эта причудливая конструкция находилась за воротами просторного парка, который поселенцы построили прямо над своим городом. Само собой разумеется, ландшафт парка был обустроен с таким расчетом, чтобы у посетителей не оставалось сомнений в том, каких высот достигли поселенцы в искусстве преобразования местности, или, иначе говоря, ландшафтной трансформации.

Однако в данный момент их дизайнерские изыски интересовали Жустена Деврея в последнюю очередь. Работа офицера полиции, несущего вахту наружного наблюдения, заключалась в том, чтобы следить за всеми входящими в подземный город и выходящими из него. Разумеется, существовали и другие входы в разветвленную сеть подземных помещений, и они также находились под неусыпным наблюдением ОПИ. Но главный вход – всегда главный, по крайней мере, с точки зрения полицейских. Крупная рыба использует именно его. Того требует положение – или «легенда» – этих людей. И что не менее важно, неопытные новички также использовали главный вход.

Нельзя отрицать, что у достаточно большого количества людей – и поселенцев, и колонистов – имелись вполне законные основания для того, чтобы входить в Сеттлертаун и выходить из него. Но наряду с этим были и такие, у которых не было для этого причин. Именно из-за последних возле входа в подземный город и был установлен постоянный пост скрытого наблюдения ОПИ.

В ходе слежки одна и та же машина никогда не использовалась дважды, хотя профессионалы, с другой стороны, конечно же, прекрасно знали, что находятся под наблюдением, и умели моментально вычислить аэрокар, из которого оно велось. Об этом знали все, хотя и предпочитали не распространяться. Что ж, пусть профи из Сеттлертауна сразу раскусят слежку, но зато она будет не по зубам любителям. Меняйте периодически машину, ставьте ее все время в разных местах, и новичок в таких делах наверняка войдет и выйдет из города с дюжину раз, так и не заметив слежки.

Пытаясь устроиться поудобнее, Жустен Деврей поерзал на сиденье. Он мысленно сравнил себя с канарейкой в клетке и улыбнулся. Нет, клеткой была даже не машина, а сама его работа. В прежние времена Жустен командовал рейнджерами Правителя – это была служба, которая сочетала обязанности по охране порядка в городах с осуществлением проектов по преобразованию планеты. Даже Жустен, хотя и являлся ее руководителем, не мог не признать, что подобное сочетание функций было весьма странным.

Чуть меньше пяти лет назад Альвар Крэш, Правитель Инферно, реорганизовал рейнджеров, оставив в их ведении лишь проекты в области планетной трансформации, а их подразделения, занимавшиеся охраной правопорядка, слил с департаментом шерифа города Аида, в результате чего и появилась на свет Объединенная полиция Инферно. Последним шагом Крэша на этом поприще было назначение его, Жустена Деврея, начальником новой службы.

Жустен принял назначение с огромным воодушевлением, но впоследствии не раз бывали моменты, когда он жалел об этом своем решении. Должность руководителя полиции целой планеты требовала от него постоянного присутствия в столице, а Жустен никак не мог свыкнуться ни с жизнью в Аиде, ни с городским существованием вообще. Ему частенько приходилось ловить себя на мысли, что хорошо бы сейчас вновь оказаться среди рейнджеров – работая на консервации какого-либо объекта или осваивая девственные земли где-нибудь далеко к северу от столицы.

Несмотря на то что Жустену приходилось заниматься преимущественно кабинетной работой, кожа его была покрыта загаром, а выгоревшие волосы и светлые голубые глаза сразу же выдавали в нем человека, привыкшего проводить большую часть времени под открытым небом. За предшествующие годы ветер и непогода наложили отпечаток на его лицо, избороздив его морщинками первопроходца, которые не удалось стереть даже спокойной городской жизни. Но, несмотря на эти метки, он выглядел на удивление молодо, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы со всей ясностью понять: этот парень – не из городских.

Сейчас Жустен ощущал себя в полном одиночестве, и все же в аэрокаре он находился не один. Рядом с ним были два робота. Джервад-112 уже довольно давно являлся его личным роботом. Его собратья долгие годы помогали рейнджерам выполнять их нелегкую работу, и Джервад остался у Деврея с тех самых пор. Второй представлял собой модель «Безопасность, Патрулирование, Поиск» – БПП – и в повседневном обращении назывался Баппер-323. После той ночи, когда был убит прежний Правитель Хэнто Грег и целый взвод Бапперов не смог защитить его, эта модель быстро – и, надо сказать, не вполне справедливо – приобрела весьма сомнительную репутацию. То, что случилось с ними, могло случиться с любой другой моделью роботов.

И все же ни одна из крупных служб безопасности больше не хотела связываться с ними, и Жустен даже не пытался навязать их своим подчиненным. Рядовые сотрудники не доверяли Бапперам и попросту не стали бы работать с этими роботами. В результате большинство Бапперов были распроданы по дешевке всяким сомнительным организациям и темным личностям, которых просто еще не успели схватить за руку. А из этого следовало, что Баппер, находясь рядом с полицейским, мог теперь служить отличным прикрытием. Никто, увидев Жустена вместе с Баппером, не подумает, что он – легавый, и уж тем более – главный легавый планеты.

В данный момент Жустена угнетала лишь мысль о том, что роботы и без него справились бы с наблюдением ничуть не хуже, а, возможно, даже лучше. Впрочем, об этом лучше не думать. Что поделать, если истина такова: для выполнения практически любой работы человек уже не нужен.

– Объект мужского пола в красных штанах и синей тунике не значится в моем идентификационном списке, – сообщил БПП. Характерные особенности этой модели делали ее незаменимой в случае необходимости опознания той или иной личности. Бапперы не в меньшей степени, чем люди, обладали способностью замечать и сравнивать или, иначе говоря, опознавать лица. И конечно, они обладали колоссальной электронной памятью. Если Баппер говорит, что он узнал или, наоборот, не узнал данного человека, ошибки быть не может. В данный момент его фраза означала следующее: в Сеттлертаун намеревается проникнуть некто, не имеющий для этого оснований.

Жустен Деврей моментально встряхнулся и стал настороженно вглядываться сквозь лобовое стекло, высматривая подозрительную личность. Возле «гриба», дожидаясь прихода очередной кабины лифта, толпилось примерно с дюжину людей.

– Ты его знаешь, Джервад? – обратился полицейский к своему персональному роботу. В памяти последнего хранилось полное фото-досье Объединенной полиции.

– Сэр, я усматриваю в этом субъекте слабое сходство с одним человеком, но боюсь, что я ошибаюсь.

– Позволь уж мне судить об этом, – резко сказал Жустен, по-прежнему пытаясь получше разглядеть подозреваемого. Сделать это, когда вокруг последнего толпился народ, было непросто. Если он обладает специальной шпионской подготовкой, то непременно постарается извлечь максимум выгод из этого факта. – Так кого тебе напоминает этот тип?

– Наблюдаемый объект отдаленно напоминает Барснелла Ардозу, младшего исследователя лаборатории астрофизики университета Аида. Однако, учитывая, что этот человек вряд ли может иметь какие-то общие интересы с поселенцами, я делаю вывод, что моя визуальная аналогия ошибочна.

Жустен был уже готов согласиться с Джервадом, но тут ему удалось разглядеть этого загадочного человека. Вот он: большой, грузный чернокожий мужчина с круглым лицом. Макушка его головы была совершенно лысой, и только сзади бежала полоска совершенно седых волос – густых на затылке и сходивших на нет ближе к ушам. У него были кустистые усы и чрезвычайно встревоженный вид.

На какое-то мгновение Деврею показалось, что Ардоза, если это был он, смотрит прямо на него, и в тот же миг он решил, что Джерваду стоит пореже сомневаться в своих способностях.

Жустен Деврей никогда и на пушечный выстрел не подходил к астрофизической лаборатории университета. И в то же время он был абсолютно уверен, что раньше он уже видел это лицо. Но черт бы его побрал, если мог вспомнить, где именно и когда!

Альвар Крэш, губернатор планеты Инферно, смотрел на молодого человека, стоявшего по другую сторону его письменного стола.

– Своим упрямством вы нисколько не помогаете делу, – проговорил он. – Я сказал вам, что обдумаю ваше предложение, и выполню обещание. Я уже обдумываю его. Но я не собираюсь торопиться и принимать решение впопыхах. По крайней мере, когда речь идет о таких глобальных вещах.

– Но мы обязаны поторопиться, у нас просто нет иного выхода! – ответил посетитель настойчивым, не терпящим возражений тоном. – Мы и так потеряли уйму времени! Я провел последние сеансы моделирования уже три дня назад и с тех пор безуспешно пытался пробиться к вам на прием. Пусть мой проект небезопасен, но он дает нашей планете шанс, причем даже больший, чем вы можете подумать. И не только подумать, а вообще вообразить.

– Вы на редкость тактичны, разговаривая таким образом с губернатором планеты, – кислым тоном проговорил Крэш. – Но даже если моих ограниченных умственных возможностей не хватает для того, чтобы объять грандиозность вашего плана, сами-то вы отдаете отчет в том, что предлагаете?

– Прошу прощения, сэр. Я не хотел вас обидеть, – чуть покраснев, извинился Давло Лентралл.

– Я надеюсь, что не хотели, – устало произнес Крэш, а затем вздохнул и искоса окинул визитера опытным взглядом бывшего полицейского. Лентралл был смуглым, с острыми скулами, угловатым лицом и внимательным взглядом темно-карих глаз. Волосы его были чернее воронова крыла и пострижены так коротко, что топорщились ежиком. Среднего роста, обычного сложения… «Тьфу ты!» – выругался про себя Крэш. Ведь он уже давно не полицейский, а политик и должен не запоминать приметы этого человека, а выяснить, что у того на уме. Не вызывало сомнений, что Лентралл является незаурядной личностью. Он молод и полон юношеского самомнения.

Возможно, поселенцы и рассматривали молодость как достоинство и считали, что юношеский энтузиазм искупает многие грехи, но колонисты ценили опыт и мудрость, которые приходят с годами. Для них юношеский пыл и бьющая через край энергия являлись не более чем далекими и не самыми приятными воспоминаниями, и Лентралл был ходячим объяснением этого феномена. Прямолинейность, напор и завышенное самомнение не способствуют приобретению новых друзей.

Однако нельзя исключать и возможности того, что сообщение, принесенное Лентраллом, заслуживает внимания, как бы неприятен ни был он сам.

– Давайте все же на некоторое время отложим этот разговор, – предложил Крэш. – Сейчас мы все равно не придем ни к какому решению.

Лентралл чувствовал себя неловко и переминался с ноги на ногу. Он хотел было снова затеять препирательства, но, подумав как следует, отказался от этой мысли.

– Хорошо, сэр, – выдавил он. – Я… Я еще раз извиняюсь за свою вспышку. Вы должны меня понять: такое огромное напряжение… Шутка ли сказать – знать, что судьба планеты находится в твоих руках!

– Я понимаю, – смягчившись, сказал Крэш. – Мне знакомо это чувство. Скажу вам больше: я живу с ним на протяжении последних лет.

Лентралл снова покраснел:

– Да, сэр, мне это известно. Просто мысль о том, что такая возможность может ускользнуть из наших рук, заставила меня потерять контроль над собой. И все же я не должен был позволять себе…

– Все в порядке, дружок. Давайте на этом остановимся. Вернемся к этой теме через несколько дней. А лучше даже завтра. Приходите завтра утром. Я приглашу жену, и вы подробно изложите свою идею нам обоим. Ее мнение по этому вопросу для меня очень важно.

Это было правдой, причем по многим причинам, которыми Крэш вовсе не собирался делиться сейчас с юным Давло Лентраллом.

– Хорошо, сэр, обязательно. Завтра с утра я – у вас. В десять часов – нормально?

– Великолепно. Дональд, проводи нашего гостя.

– Конечно, сэр.

Дональд-111, персональный робот Крэша, выступил из ниши в стене и ровной походкой двинулся через комнату. Он довел Лентралла до двери, открыл ее и выпустил посетителя.

Небесно-синяя фигура Дональда была невысокой и округлой, без единого острого угла. Его создатели специально постарались, чтобы у этого робота был как можно более миролюбивый вид. Выбор цвета был тоже неслучайным: дань ностальгии Правителя по старым, добрым временам. Небесно-синий являлся «фирменным» цветом управления шерифа Аида, когда в городе существовала должность шерифа и ее занимал Альвар Крэш. Возможно, ему стоило попросить Фреду перекрасить Дональда в какой-нибудь другой цвет, но Альвару нравилось это напоминание о прежних деньках, когда на его плечах лежал гораздо меньший груз ответственности, пусть тогда он и казался ему непомерным.

Дональд закрыл дверь за спиной Лентралла и повернулся к хозяину.

– Что скажешь, Дональд?

– О чем, сэр? О том, что сказал этот человек или о нем самом?

– И о том и о другом. Но, пожалуй, начни с посетителя. Решительный молодой человек, не так ли?

– Да, сэр. Если мне будет позволено сказать, он напомнил мне вас в юные годы.

Крэш окинул Дональда подозрительным взглядом.

– Что ты можешь знать о моих юных годах? – проворчал он. – Откуда тебе это может быть известно? Я уже был шерифом, когда тебя еще даже не построили.

– Это верно, сэр, но я провел собственное исследование. Ведь чем лучше я буду вас знать, тем лучше смогу служить вам, не так ли? Я изучил всю доступную информацию, касающуюся вас, и, если документы не лгут, этот юноша очень сильно напоминает вас такого, каким вы были в молодости.

– Дональд, ты, по-моему, впадаешь в сентиментальность. Смотри не заплачь.

– Сентиментальность не заложена в моих программах. Я всего лишь высказал непредвзятое мнение.

– Неужели? – едко осведомился Крэш. – В таком случае это самое обескураживающее мнение, которое мне приходилось слышать. – Крэш встал и потянулся. День выдался долгим, да еще и Лентралл подкинул тему, над которой предстоит поломать голову. – Что ж, Дональд, пора отправляться домой.

– Да, сэр. – Дональд снова повернулся к двери и открыл ее. По коридору они пошли к персональному лифту Правителя. Дверь кабины отъехала в сторону, мужчина и робот вошли внутрь. Затем дверь скользнула обратно, и лифт вознес их на крышу Дворца Правителя, где в тщательно охраняемом ангаре дожидался частный аэрокар Альвара Крэша.

Вообще-то на крыше здания имелось две взлетно-посадочные площадки: одна – поменьше – располагалась на самом верху и предназначалась лишь для Правителя, вторая – большая по размеру – располагалась на пятнадцать метров ниже. Отдельную посадочную площадку для Правителя соорудили после убийства Грега, выстроив в одном углу уже существовавшей на крыше площадки полую железобетонную колонну в десять метров высотой и затем установив на ней плоский тридцатиметровый диск, державшийся на мощных подпорках. Это сооружение использовалось также в качестве наблюдательного пункта, откуда полицейские следили за главной взлетно-посадочной площадкой.

«Прочные запоры, частные лифты, охраняемые ангары, посадочные площадки, недоступные для посторонних», – мрачно думал Крэш, стоя в кабине лифта. Иногда ему казалось, что между ним и миром, которым он был поставлен управлять, возвышается огромная непроницаемая стена. Как он может править планетой, если вся система нацелена на то, чтобы отгородить его от нее – пусть даже в основе всего этого лежит забота о его собственной безопасности!

А с другой стороны, его предшественник пал жертвой хладнокровных убийц, так что основания для возведения стен все же имелись. А стены здесь были повсюду, даже вокруг крыши.

Двери лифта открылась, и Крэш шагнул на свою персональную взлетно-посадочную площадку, согретую лучами вечернего солнца. Но вместо того, чтобы сразу же пойти по направлению к ангару, он двинулся к краю площадки, обнесенной невысокой, примерно в полтора метра, стеной. Как и все остальное на этой планете, стена предназначалась для обеспечения безопасности. Крэш положил руки на ее кромку, опустил подбородок на запястья и задумался. Только здесь, опершись на стену и глядя с высоты крыши на свою планету, он мог думать, не отвлекаясь ни на что другое.

Нет, о полной безмятежности Крэш и не мечтал. В мире колонистов это было невозможно. Вот и сейчас Правитель услышал позади себя звук – это Дональд подошел поближе, чтобы защитить хозяина от любой опасности, которая могла ему угрожать. Робот мог выдумать сотни поводов для беспокойства: то ли обрушится стена, то ли налетит ураганный ветер, сдует человека с платформы и швырнет вниз, то ли сам Крэш, поддавшись необъяснимому и скрываемому до сих пор желанию покончить с собой, перекинет ноги через стену и бросится в бездну… В голове «трехзаконного» робота теснилось неисчислимое количество мнимых страхов и воображаемых опасностей.

И это, в свою очередь, тоже являлось частью проблемы. Но сейчас Крэшу не хотелось забивать себе голову подобными мыслями. Пользуйся моментом – любуйся с высоты птичьего полета городом Аид и небом над своей планетой.

Альвар Крэш смотрел на мир, которым управлял, мир, вверенный его заботам. Крэш был большим, грузным, широкоплечим мужчиной с выразительным волевым лицом. Кожа его была светлой, а на голове ежиком топорщились густые седые волосы. Бывали времена, когда он думал, что годы начинают брать над ним верх, и сегодня это чувство снова посетило его, – несомненно, из-за того, что Дональд сравнил Лентралла с ним самим, каким он был в молодости. А был ли он, Крэш, таким настырным, неуступчивым, таким беспричинно уверенным в своих силах?

Нет, сказал он себе, и об этом не надо думать. Ну их, эти мысли! Пусть их подхватит ветер и унесет за горизонт. Пусть все служебные заботы и волнения отойдут хотя бы ненадолго. А сейчас – только смотреть. Смотреть и видеть.

А смотреть и впрямь было на что. Планета Инферно сильно изменилась за те пять лет, в течение которых Альвар Крэш являлся ее Правителем, и он не мучился ложной скромностью при мысли о том, что в этом – немалая и его заслуга.

Крэш вздохнул полной грудью. Воздух был прохладным и сладким, свежим и живительным. Когда он занял эту должность, город Аид находился на грани гибели. Пустыни расползались все шире, растения умирали, клумбы с цветами и деревья были засыпаны пылью, которой становилось больше с каждым порывом ветра.

Однако теперь пустыня начала отступать. По крайней мере здесь, в окрестностях города, она потерпела поражение. Сейчас ветер нес с собой аромат жизни – запахи зелени и свежести. Глядя с огромной высоты, Крэш видел зеленый цвет там, где раньше безраздельно властвовали коричневый и охряной. Аид и его окрестности постепенно возвращались к жизни.

Несомненно, цена, которую пришлось за это заплатить, была высока. Вот уже пять лет, как пришлось значительно ограничить право жителей планеты пользоваться своими роботами. В любом другом из миров, населенных колонистами, это было бы просто немыслимым. Но сама планета Инферно нуждалась в труде роботов гораздо в большей степени, нежели населявшие ее люди.

Предшественник Крэша, Хэнто Грег, изъял значительную часть механических рабов Инферно у хозяев и мобилизовал их на общественные работы. Вместо выполнения домашних обязанностей роботы стали заниматься трансформацией и восстановлением планеты. Роботы, служившие раньше помощниками поваров и шоферами, роботы, единственной обязанностью которых было стоять у двери и нажимать на кнопку, открывая и закрывая ее при появлении хозяев, роботы, бестолково коптившие небо, выполняя самые незначительные и бессмысленные обязанности, в одночасье принялись сажать деревья, управлять землеройными машинами, выращивать цветы и насекомых, рыб и животных.

До сих пор находилось немало людей, которые стонали и сетовали по поводу тяжкой жизни, которую они были вынуждены влачить, лишившись своих механических слуг. Однако с течением времени таких жалобщиков становилось все меньше. Люди стали привыкать к такому порядку вещей. Они открыли для себя – или, точнее сказать, открыли вновь – прелесть собственноручного труда. Жизнь менялась, и менялась к лучшему.

Вопрос заключался в другом: достаточно ли будет этих перемен? Крэш отчетливо сознавал, что участь планеты по-прежнему балансирует на острие бритвы. Если смотреть отсюда, перспектива казалась радостной, но если взглянуть в глобальном масштабе…

Нет, не надо думать об этом. Для грустных раздумий найдется время и позже. Нельзя не признать, идея Лентралла… Как бы это сказать? Разбередила Крэша. Интересно, что скажет по этому поводу Фреда?

Крэш повернулся спиной к городу и направился к аэрокару.

– Поехали, Дональд, – снова сказал он. – Пора домой.

Летя над городом в аэрокаре, которым управлял Дональд, Правитель снова погрузился в раздумья. Хорошо, рассуждал он, что среди колонистов существует давняя традиция уважения к частной жизни друг друга и защиты своей собственной. Иначе, если бы стало известно о том, как скандально складывается личная жизнь самого Крэша, на его голову обрушился бы целый ураган упреков и обвинений.

Начать с самого неслыханного – с того, что Альвар Крэш и его жена Фреда Ливинг жили вместе и вели совместное хозяйство. В типичной колонистской семье у мужа и жены было отдельное хозяйство, и большую часть времени они проводили порознь.

Считалось более или менее нормальным, если почти постоянно рядом друг с другом находились молодожены, но для супругов со стажем такое поведение считалось совершенно противоестественным. С годами они бывали вместе все реже, и, прожив несколько лет в браке, семейная пара могла видеться раз в неделю, а то и в месяц. Долгие браки не разрывались, а как бы изнашивались. Хотя развод на Инферно был делом простым, многим семейным парам было лень предпринимать даже такие незначительные усилия, и они оставались в браке лишь по инерции.

К собственному удивлению, Альвар Крэш обнаружил, что его семейная жизнь никак не укладывается в общепринятые рамки. Со дня его свадьбы прошло уже три года, но, несмотря на это, они с женой каждую ночь оказывались не только под одной крышей, но, что еще более возмутительно, в одной постели.

Собственно говоря, в подобном поведении не было ничего неприличного, но это было не принято в здешнем обществе. Если бы это стало достоянием гласности, добрый народ Инферно в лучшем случае решил бы, что Правитель и его жена – странные чудаки.

И это тоже с трудом укладывалось в сознании – по крайней мере, у Крэша. Прислонившись к иллюминатору, он рассматривал прекрасный зеленый город, раскинувшийся внизу, продолжая размышлять о непредсказуемости своего народа. Когда речь заходила о личных отношениях, инферниты считали себя людьми широких взглядов, и это действительно было так, по крайней мере, теоретически. Но за многие годы Крэш убедился в следующем: они и впрямь придерживались широких взглядов на любые физические взаимоотношения между людьми, но, когда дело доходило до интимности в духовных отношениях, жители планеты проявляли гораздо меньшую зрелость. Для инфернита были вполне приемлемы и идея секса, и сам секс. Упоминание о нем или занятии им не заставили бы покраснеть никого из жителей планеты. Но идея любви была для них недоступна.

«Ну и дураки! – думал Крэш. – Им не суждено испытать уверенность и уют, который черпаешь, находясь рядом с любимым человеком». Именно так он чувствовал себя, будучи с Фредой, и хотел верить в то, что и она ощущает то же самое.

Крэш хорошо изучил инфернитов и знал, какова будет их реакция, стань им известно о его личной жизни. Как круги от брошенного в воду камня, начнут расходиться слухи о том, что в результате своей нелепой семейной жизни он стал неспособен выполнять обязанности Правителя или – еще хуже – что Фреда получила над ним чересчур большую власть и вертит мужем как хочет. Даже сейчас кое-кто поговаривал, что Фреда слишком молода для него, а на Инферно к молодости относились с подозрением. Про нее также говорили, что она чересчур терпимо относится к поселенцам. Симкор Беддл, лидер Железноголовых, никогда не упускал случая лишний раз напомнить об этом, выступая на массовых митингах, и, надо признать, в этом утверждении было немало правды. Фреда действительно разделяла взгляды поселенцев по многим вопросам. Усилиями Беддла люди уже начинали шептаться о том, что радикальные идеи Фреды несут в себе немалую опасность. Впрочем, подобная мысль не раз посещала и самого Крэша. Между ним и Фредой не раз вспыхивали яростные споры на различные темы, в том числе и о роботах.

Если бы Крэш являлся рядовым гражданином, ему было бы наплевать: пускай хоть вся Вселенная узнает о том, как он живет. Но сейчас Правитель меньше всего хотел, чтобы его личная жизнь стала предметом общественной дискуссии. Нет уж, лучше держать все это подальше от постороннего взгляда и избегать ненужных пересудов.

Формально Крэш отдавал дань традициям. Во Дворце Правителя у него имелись полностью обставленные апартаменты с многочисленной прислугой, которые, впрочем, пустовали. Он использовал их лишь для официальных мероприятий – различных приемов и светских вечеринок. Это выглядело так: Фреда уходила первой, якобы направляясь «к себе домой», а затем, после окончания приема, Крэш делал вид, будто удаляется в свою личную, расположенную во Дворце квартиру. Если час был поздний, они и впрямь могли провести ночь порознь, но чаще бывало иначе: Дональд втайне от всех либо увозил Крэша к жене, либо привозил ее обратно к мужу. Все эти романтические тайны выглядели довольно нелепо, но все же это было лучше, чем ядовитые слухи о том, что правитель Альвар Крэш – без ума от собственной жены.

Крэш припомнил спор, состоявшийся между ним и Хэнто Грегом всего за несколько часов до гибели последнего. Грег пытался втолковать Крэшу, какое огромное место в жизни Правителя занимает искусство притворяться, делать вид, искать компромиссы, доказывал, что не может приступить к исполнению своих основных обязанностей, не потратив предварительно огромного количества времени на всякую чепуху. Тогда Крэш не поверил этому, но теперь понимал, что Хэнто Грег говорил чистую правду. Его научил этому Симкор Беддл. Дорогой ценой досталось Крэшу понимание того, что он не сможет сделать ничего, если прежде не нейтрализует Железноголовых.

Железноголовые. Правитель горько усмехнулся, представив, как обрадовались бы Беддл и его свора, если бы узнали подробности семейной жизни Альвара Крэша и Фреды Ливинг. Помимо романтики, царившей в их взаимоотношениях, было кое-что и похуже. Во имя сохранения семейной гармонии Крэш большую часть времени делал вид, будто не знает о том, что происходит под крышей его дома в его отсутствие. В частности, он прикидывался, будто не подозревает о конспиративных встречах своей жены с роботами-изгнанниками, регулярно происходящими в его собственном доме.

Плохо даже то, что он сам знает об этом, если же об этом пронюхает Беддл… Нет, об этом лучше не думать!

Звук двигателя аэрокара изменился. Летательный аппарат накренился и пошел на посадку. Альвар Крэш очнулся от раздумий. Моргнув, он посмотрел вперед – сквозь лобовое стекло машины. Вот он, дом.

Фреда Ливинг поднялась со стула и встала напротив двух роботов, от которых ее отделял письменный стол.

– Вам пора уходить, – сказала она. – В любой момент может вернуться мой муж.

Меньший по размеру робот – иссиня-черного цвета – тоже встал и задумчиво посмотрел на хозяйку дома:

– Ваш муж наверняка знает о том, что мы здесь встречаемся.

– Конечно, знает, – ответила женщина. – Но для всех заинтересованных сторон будет лучше, если он останется в стороне.

– Мне это непонятно, – сказал черный робот. Его звали Просперо, и он был самопровозглашенным лидером роботов с Новыми Законами. В нем было примерно сто восемьдесят сантиметров роста. Его крепко скроенная вороненая фигура всеми своими линиями повторяла общий для Новых роботов дизайн, глаза горели оранжевым светом, придавая ему несколько демонический вид. – Если он и так знает о наших встречах, с какой стати нам от него скрываться?

– А мне непонятно другое: зачем ты задаешь вопросы, ответы на которые знаешь заранее? – вопросом на вопрос ответила Фреда.

Просперо опустил глаза на своего спутника и тут же резко повернулся к женщине.

– А вы полагаете, что я знаю ответ? – с подозрением в голосе спросил он.

Больший по размеру робот по имени Калибан поднялся на ноги и посмотрел на товарища.

– Бывают моменты, друг мой Просперо, когда мне кажется, что ты нарочно изображаешь из себя незнайку, – заговорил он. – Правитель не хочет вступать с нами в контакт. Он терпит эти встречи, но не одобряет их. И чем менее навязчивы мы будем, тем дольше сможем встречаться.

Калибан был более двух метров ростом, красного цвета, а глаза его горели синим. Он выглядел внушительно, даже пугающе, но слава, которой он пользовался, была и того хуже. Это был тот самый Калибан – робот без законов, обвиненный в попытке убийства собственной создательницы – Фреды Ливинг. Обвиненный, но затем оправданный.

Прежде чем ответить, Просперо окинул своего компаньона долгим оценивающим взглядом.

– Да, я уже слышал такое объяснение, – проговорил он. – Но я далеко не уверен в его правдивости.

– А какой мне смысл говорить тебе неправду? – осведомился Калибан. Для «трехзаконного» робота сама мысль о том, чтобы солгать, показалась бы невероятной, но Калибан не подчинялся никаким законам роботехники и теоретически был способен лгать так же, как любой из людей.

– Может, у тебя действительно нет причин говорить неправду, но это не значит, что тебя самого не могли обмануть те, у кого есть для этого основания, – задумчиво сказал Просперо, поглядев на Фреду.

– Ты сегодня не очень-то учтив, – сказала она. – И, откровенно говоря, я не понимаю, чем тебя не устраивают наши ответы, – кстати, совершенно искренние. Кроме того, какие у меня могут быть основания обманывать тебя и Калибана?

– А я могу добавить, что не вижу причины для того, чтобы оскорблять человека, который делает для нас столько хорошего, – проговорил Калибан.

Просперо, казалось, находился в нерешительности, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

– Приношу извинения, – наконец сказал он. – Время от времени мои познания в человеческой психологии подводят меня, как я ни стараюсь их совершенствовать. Я просто хотел посмотреть, как вы отреагируете на подобное обвинение, доктор Ливинг.

– Для того чтобы адекватно отреагировать на то или иное обвинение, я должна верить в то, что оно сделано искренне, – сказала Фреда.

– Да, – согласился Просперо, – конечно.

Однако если Фреда Ливинг и была сейчас в чем-то уверена, так это в том, что Просперо сказал далеко не все, что было у него на уме. Но какие причины могли заставить робота играть в такую странную игру? Она вообще крайне редко испытывала ощущение, что понимает его до конца, и всегда отдавала себе отчет в том, что Просперо является одним из наименее стабильных ее созданий. Однако он являлся безусловным лидером Новых роботов, и ей волей-неволей приходилось иметь с ним дело.

– Как бы то ни было, – начал Калибан, – нам обоим пора удалиться. Доктор Ливинг, я не сомневаюсь в том, что скоро мы снова встретимся.

– Я тоже в этом уверена, – кивнула Фреда.

Черный робот поочередно посмотрел сначала на Фреду, а затем на Калибана.

– Хорошо, – сказал он, – мы уйдем. Но, похоже, я стану не первым и не последним роботом, который чувствует, что, чем больше он узнает людей, тем хуже начинает их понимать.

Фреда Ливинг устало вздохнула. Иногда разглагольствования «трехзаконных» роботов о человеческой психологии были способны довести любого до белого каления, а Просперо и другие «новозаконники» были в этом отношении и вовсе невыносимы. Роботы с Тремя Законами хотя бы не были столь категоричны в своих суждениях. У Просперо же имелось свое мнение обо всем на свете.

Фреда без труда могла бы представить его в качестве жреца какой-нибудь из давно забытых человеческих религий, в любой момент готового кинуться в схоластический спор по любому, даже самому никчемному вопросу. Впрочем, Калибан иногда бывал не лучше. Фреда разработала и создала этих роботов собственными руками. Конечно, она могла бы запрограммировать мозг каждого из них таким образом, что они не стали бы терять время на пустопорожние дискуссии, но сейчас жалеть об этом было поздно.

– Что бы ты ни думал, я все же вынуждена просить вас удалиться через запасный выход, – проговорила она. – Наша следующая встреча состоится через три дня, согласны?

– Да, – ответил Просперо, – а на это время у нас запланирован еще ряд встреч.

– Вот и хорошо. Приходите опять через три дня, ближе к вечеру, и покончим с нашими делами.

Калибан склонил голову в прощальном кивке – так низко, что этот жест можно было принять за поклон, и галантно сказал:

– Очень хорошо. Мы будем с нетерпением ожидать новой встречи.

Просперо не стал обременять себя излишней вежливостью. Он просто развернулся, открыл дверь и вышел, предоставив расшаркиваться своему товарищу. Чтобы поспеть за ним, Калибану пришлось ускорить шаг.

Наблюдая за тем, как они уходят, Фреда снова задумалась о Просперо. Она никак не могла разобраться, что же происходит за этими горящими оранжевыми глазами. Что-то в этом роботе было не так, и в первую очередь – его скрытность. Впрочем, сейчас не время тревожить себя этими мыслями, решила она, тряхнув головой, а затем подошла к двери, плотно закрыла ее и сбила комбинацию на цифровой панели. Лишь трое – она, Калибан и Просперо – знали код, открывающий дверь. И временами Фреда всерьез задумывалась над тем, чтобы вычеркнуть из этого списка по крайней мере одно имя.

2

Калибан шел следом за Просперо по туннелю, который тянулся на сто метров под землей и выводил на дно глубокого ущелья, где их дожидался спрятанный аэрокар. Люди, не знавшие о существовании этого прохода, ни за что не заподозрили бы, что дом соединен с ущельем.

– Хотел бы я знать, для чего ты устроил это представление, – проговорил Калибан, когда оба робота вышли из туннеля и окунулись в вечернюю прохладу.

– Я уже объяснил, – холодно ответил Просперо. – Отчасти это была проверка. Мне хотелось посмотреть, как она отреагирует на такое обвинение. Надеюсь, ты не станешь спорить: мы должны знать, способна ли она предать нас. – Договорив, Просперо уселся на место пилота.

Калибан последовал его примеру и забрался на переднее пассажирское сиденье.

– Если бы речь шла о ком-то другом, я, безусловно, согласился бы с тобой, – сказал он. – Но с доктором Лизинг ты имеешь дело очень давно, так зачем же забивать себе голову такими нелепыми гипотетическими предположениями? Кроме того, ты употребил слово «отчасти». Что же еще было у тебя на уме?

– Я мог бы ответить на оба твои вопроса, друг Калибан, но не хочу делать это сейчас. Пока что могу сказать тебе только одно: я уверен, что нам грозит опасность. Опасность того, что нас предадут – или уже предали, – вполне реальна. И давай пока остановимся на этом.

Просперо активировал приборы аэрокара, и машина поднялась в вечернее небо. Калибан ничего не ответил, но подумал, что он наконец пришел к окончательному заключению относительно Просперо. У него больше не оставалось ни малейших сомнений в том, что психика Нового робота является крайне нестабильной. Просперо не просто подозревал измену везде, где только можно, он буквально провоцировал ее. Он сделал все, чтобы вывести доктора Ливинг из себя, и не исключено, что Просперо путает опасность, грозящую ему лично, с угрозой для всех роботов с Новыми Законами.

Из этих рассуждений Калибана следовал один совершенно очевидный вывод: он должен использовать первый же удобный случай и сделать так, чтобы их с Просперо разделяло как можно большее расстояние – и в прямом, и в переносном смысле. Он больше не желал находиться рядом с такой соблазнительной для врагов мишенью.

Фреда Ливинг пересекла расположенную под землей комнату, где происходили тайные встречи, и вышла во вторую дверь. Устало закрыв ее за собой, она повторила то же, что сделала у предыдущей двери, – сбила цифровую комбинацию на кодовой панели. Этот код был известен ей одной, на чем некогда настоял Альвар. Ему вовсе не хотелось, чтобы Новые роботы вроде Просперо – не говоря уж о Калибане – могли войти в его дом когда им вздумается. И бывали времена, когда и сама Фреда была рада тому, что их дом надежно защищен.

Разумеется, Новые роботы испытывали те же самые чувства по отношению к людям. Фреда до сих пор не имела ни малейшего понятия о том, где расположена Валгалла – город роботов с Новыми Законами. Она знала только то, что он укрыт под землей где-то в районе под названием Утопия, и больше ничего. Несколько раз Фреде даже пришлось там побывать, но каждый раз ее отвозили туда в аэрокаре без окон, оборудованном устройством, которое подавляет приборы слежения. Новые роботы не хотели рисковать, а она, в свою очередь, не могла осуждать их за это. Женщина не пыталась противиться подобным мерам предосторожности со стороны роботов и всячески это демонстрировала, понимая, что они принимаются не только в своих интересах, но и в ее собственных. Расчет прост: будучи подвергнута психопробе, она не сумеет рассказать о том, чего не знает. У роботов с Новыми Законами хватает врагов, и многие из последних ради того, чтобы обнаружить их «логово», не остановятся даже перед тем, чтобы превратить жену Правителя в животное, – черт с ними, с последствиями!

Просто потрясающе, как далеко они все зашли! Не только Новые роботы, но и Альвар, и даже она сама. Они все свихнулись на предосторожностях – против разоблачения, против возможного скандала, против друг друга. Неудивительно, что Просперо уже стал наполовину параноиком. А может, даже больше чем наполовину.

Вероятнее всего, что в конечном итоге все эти предосторожности окажутся бессмысленными, ибо любые заговоры, секреты и тайные собрания рано или поздно всплывают на свет. По крайней мере, личный опыт Фреды говорил именно об этом. Но все эти секреты и предосторожности хотя бы позволяли всем им чувствовать себя в безопасности, пусть даже на время. Может быть, именно для этого они и предназначались.

Фреда перепроверила дверь, ведущую в дом, и вошла в лифт, мигом вознесший ее наверх, в жилые помещения. Там ее уже поджидал ОБР – 323. Со своей обычной торжественностью он сообщил гулким голосом:

– Хозяин Крэш только что приземлился. Он появится с минуты на минуту.

– Прекрасно, – откликнулась Фреда. – Ужин скоро будет готов?

– Ужин будет готов через двенадцать минут, хозяйка. Вас это устраивает?

– Вполне, Оберон. – Фреда оглядела робота критическим, а точнее сказать, самокритичным взглядом, поскольку он также являлся творением ее рук. Оберон был высоким роботом весьма презентабельного вида с туловищем, которое отсвечивало тусклыми оружейными отблесками. Он был в два раза больше и одновременно в два раза проще, чем Дональд. Когда-то Фреда создала этого робота большим и состоящим из одних острых углов. Тогда его угрожающий вид был то что надо. А вот по нынешним неспокойным временам это было совершенно ни к чему, и ей пришлось придать ему новые очертания. Однако сейчас, глядя на него, женщина была недовольна результатом своих трудов. Если Дональд был округлым, словно колобок, то Оберон выглядел так, будто он сплавился в огне.

Временами Фреда задумывалась: что внешний вид Оберона может сказать постороннему наблюдателю о ее собственной психологии? Остальные созданные ею роботы – Дональд, Калибан, Просперо – представляли собой сложнейшие машины, которым она придала изящные, отточенные формы. Все они, за исключением разве что Дональда, представляли собой поистине новаторские решения. К Оберону это не относилось. Его дизайн можно было назвать консервативным, даже грубым. Создание других роботов требовало высокотехнологичной сборки, и отдельные части для них даже приходилось делать вручную. Что же касается Оберона, то он был собран из стандартных частей, как детский конструктор.

– Я, пожалуй, пойду освежусь, – сказала она домашнему роботу и направилась в душ, все еще ломая голову над тем, почему сделала Оберона именно таким. Обжегшись на молоке, дуешь на воду? Конечно, ей уже приходилось обжигаться, и даже не один раз, а дважды. В первый раз ее довело до беды стремление к бунту, перевесившее благоразумие. Во второй раз… Впрочем, во второй раз было то же самое. Фреда не могла отделаться от этих мыслей все то время, пока раздевалась и становилась под душ. Горячие водяные струи, которые вколачивал в ее тело игольчатый душ, были как раз то, что нужно, чтобы развеяться после встречи с Просперо.

Несколько лет назад Фреда Ливинг была одним из ведущих специалистов Инферно по роботехнике и пользовалась заслуженной репутацией смелого ученого, который не боится рискованных решений и ищет новые пути.

Три Закона роботехники были впечатаны в стандартный позитронный мозг роботов даже не один, а миллионы раз, буквально выжжен в нем, и каждая микрокопия Законов тщательно следила за тем, чтобы не было допущено ни малейшего их нарушения. Каждый новый позитронный мозг опирался на предшествующие поколения своих собратьев, и в каждом следующем Первый, Второй и Третий Законы являлись еще более незыблемым императивом, нежели в предыдущих. Эта последовательная цепочка, в свою очередь, превратилась в нерушимый закон и брала свое начало в незапамятных временах, когда тысячи лет назад на Земле был создан первый искусственный мозг.

В общем-то, в стремлении к безопасности ничего плохого нет, но даже здесь можно перегнуть палку. Если мозг робота вынужден совершать миллион операций в секунду, чтобы просчитать, не нарушает ли то или иное действие Первого Закона, значит, в это время он не способен ни на что другое, а следовательно, любая другая продуктивная деятельность робота замедляется в миллионы раз. Таким образом, огромное количество времени, необходимого для подобных просчетов, и значительная часть самого позитронного мозга работают впустую.

Фреда захотела узнать, как поведет себя робот, у которого эта система ослаблена, а то и вообще отсутствует. И очутилась в тупике. Для того чтобы создать позитронный мозг, не ограниченный Тремя Законами, необходимо было начинать с нуля, отбросить все эти тысячелетия улучшений и модификаций, практически в буквальном смысле вырезать позитронные извилины вручную. Даже если бы она решилась на такой шаг, позитронный мозг, который получился бы в результате подобной попытки, оказался бы настолько слабым и неэффективным, что это лишило бы эксперимент всякого смысла. Какой резон экспериментировать на роботе, который вряд ли будет способен на какие-либо самостоятельные действия?

Круг замкнулся. Позитронный мозг – это роботехника, а роботехника – это позитронный мозг. Два эти понятия настолько слились друг с другом, что для большинства исследователей казалось немыслимым думать об одном, одновременно абстрагируясь от другого.

Однако Губер Эншоу был не таким, как все остальные. Он нашел способ выделить базовый, лежащий в основе позитронного мозга слой и заставить кусок пористого палладиума мыслить, говорить, контролировать тело, а затем выборочно перенести эти способности на гравитонную структуру.

Позитронный мозг можно сравнить с книгой, на каждой из страниц которой снова и снова повторяются неизменные заповеди Трех Законов. Таким образом, каждая из ее страниц наполовину занята бесконечным повторением одного и того же, а ведь на этом месте могла бы помещаться другая, более полезная информация. Что же касается гравитонного мозга, то он в большей степени напоминает книгу с чистыми страницами, на которых можно писать, не возвращаясь еще и еще раз к тому, что уже единожды написано.

Открытие Эншоу не захотела использовать ни одна из лабораторий роботехники, и только Фреда сразу же вцепилась в него, подпрыгнув от радости при мысли о том, какие перспективы сулит подобный прорыв.

Калибан был ее первым проектом на этом поприще и полностью провалился. Фреда намеревалась провести тщательно контролируемый эксперимент по тому, как станет вести себя робот, освобожденный от ограничений, налагаемых Тремя Законами. Долгие годы работы в одном направлении, сама природа роботехники и позитронный мозг делали такой опыт невозможным, но, получив в свое распоряжение гравитонный мозг, Фреда быстро двинулась по направлению к цели – созданию «беззаконного» робота – Калибана. Ему и была отведена роль подопытного. По расчетам Фреды, он должен был существовать в ограниченном, закрытом пространстве под пристальным наблюдением. К сожалению, Калибан сбежал раньше, чем начался эксперимент, и спровоцировал кризис, после чего едва не рухнуло Правительство и не сорвалась программа преобразования климата, от которой зависела судьба всей планеты.

Вторая катастрофа оказалась связана с Новыми роботами – такими, как Просперо. Вообще-то Фреда построила первого из них даже раньше, чем Калибана, и люди считали, что Калибан появился первым лишь потому, что узнали о нем раньше.

Что же подвигнуло Фреду на создание Калибана и роботов с Новыми Законами? В первую очередь озабоченность тем, что традиционные «трехзаконные» роботы подавляют инициативу человека, а также чудовищная пустая трата их труда. Чем сложнее становились роботы, тем более навязчиво они начинали опекать людей, не позволяя им делать самостоятельно почти ничего. Это положение осложнялось и поведением самих людей, заставлявших роботов выполнять самые незначительные, самые бессмысленные задания. Было вполне обычным делом, когда завтрак, обед и ужин готовили три разных робота, четвертый выбирал для хозяина вино к ужину, а пятый занимался только тем, что вытаскивал из бутылки пробку. Даже если у человека был всего один аэрокар, он вполне мог иметь пять или шесть роботов-пилотов разного цвета, чтобы они соответствовали тому или иному наряду своего хозяина.

Роботы представляли собой ничтожную ценность – как в глазах хозяев, так и в собственных – и в связи с этим подвергались бессмысленному уничтожению, оберегая своих хозяев от опасностей, которых можно было легко избежать, а то и вовсе без повода.

Все это низвело людей до уровня вялых, никчемных трутней. А на долю роботов доставалось все больше работы и все меньше уважения. Труд ценился все ниже, поскольку им занимались роботы, а роботы являлись существами низшего порядка. Один виток спирали порождал другой, и Фреда ясно видела, куда ведет эта спираль – в самый низ, к окончательной деградации и коллапсу общества колонистов. Вот для чего она создала Новых роботов. Новый Первый Закон запрещал роботам причинять вред людям, но не требовал предпринимать какие-либо действия для их защиты. Новый Второй Закон требовал сотрудничать с людьми, а не просто слепо повиноваться их воле. Новый Третий Закон приказывал роботам заботиться о собственной безопасности, а не жертвовать собой ради первого попавшегося человеческого существа. Новый Четвертый Закон – нарочито неясный, даже двусмысленный – разрешал роботам действовать по собственному усмотрению.

Новые законы казались Фреде чрезвычайно разумными и во всем превосходящими первоначальные. Возможно, так бы оно и было, если бы Фреда начинала на пустом месте, с нуля. Но Новые роботы пришли в мир, в котором уже жили «трехзаконные», в мир, где для них не было места.

Новые роботы явились скорее даже не причиной, а катализатором второго – наиболее жестокого – кризиса, потрясшего Инферно. Запутанная череда многих событий привела в итоге к убийству Правителя Хэнто Грега, и, если бы не твердая, решительная рука Альвара Крэша, все могло обернуться куда хуже.

Фреда выключила игольчатый душ и включила обдув, чтобы высушиться. Поворачиваясь в потоках горячего воздуха и улыбаясь, она вспоминала те дни, когда даже такой заурядный поступок, как принять душ или ванну, совершенный самостоятельно, без помощи роботов, являлся настоящей революцией. Лет десять назад о таком и помыслить было нельзя. Какое там! Скандал! Тут как тут появился бы специальный водонепроницаемый робот-слуга, чтобы раздеть ее, затем включить душ, выключить его, нажать на кнопку обдува, снова одеть ее, причем в ту одежду, которую выберет он сам.

Фреда вышла из освежителя, прикидывая в уме, во что бы одеться к ужину. Нужно подобрать что-нибудь простое и непритязательное – для того, чтобы провести вечер дома. Даже странно подумать, что не так давно она оставляла это на усмотрение робота. Сейчас такое незатейливое занятие – выбирать наряд для семейного ужина – доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

Чувствуя себя после душа отдохнувшей и посвежевшей, она открыла стенной шкаф и принялась перебирать вещи, пытаясь решить, что же ей все-таки надеть. Что-нибудь в приглушенных тонах, но не слишком невзрачное. Наконец Фреда остановила свой выбор на облегающей темно-синей юбке и черном пуловере.

Одевшись, Фреда задержалась перед зеркалом, чтобы оценить результат. Он оказался выше всяких похвал. Затем надела сережки и серебряную брошь, которые должны хорошо смотреться на черном, и, повернувшись к зеркалу, снова окинула себя придирчивым взглядом. Оттуда на нее смотрела хрупкая круглолицая женщина с голубыми глазами, слегка вздернутым носиком и короткими черными волосами. Короче говоря, она выглядела именно так, как и должна была выглядеть, – полной жизненных сил женщиной, подверженной как беспричинным порывам радости, так и внезапным вспышкам гнева.

На Инферно в почете был солидный возраст и жизненный опыт, и это отнюдь не облегчало жизнь Фреды Ливинг. Ведь ей было всего сорок. По меркам Инферно, в этом возрасте люди только-только переступают порог респектабельности, а Фреда плюс ко всему еще и выглядела гораздо моложе своих лет. Более того, она словно нарочно вела себя вызывающе и всячески подчеркивала свою моложавость. Находясь в возрасте, когда любая женщина Инферно вполне довольна своей внешностью зрелой матроны, Фреда по-прежнему выглядела не больше чем на двадцать пять.

Да и черт с ними! Пусть думают что хотят.

Казалось бы, глупость, пустяк, но – факт. Иметь право выбора – пусть даже в самых простых повседневных мелочах – это уже освобождение. А ведь было время, и совсем недавно, когда и Фреда, и Альвар, и еще тысячи, миллионы людей на всем Инферно являлись не более чем вымуштрованными рабами своих собственных слуг. Они просыпались в тот час, который считали оптимальным для их пробуждения роботы, их умывали роботы, одевали роботы, причем в выбранную роботами одежду. Смешно сказать, но несколько лег назад было сколько угодно предметов одежды, которые их хозяин даже не мог самостоятельно застегнуть или расстегнуть на себе, поскольку застежки и «молнии» располагались в недоступных для него местах. Человек полностью зависел от робота, без помощи которого не мог ни одеться, ни раздеться.

После того как вы оказывались одеты роботом-слугой, вас кормил робот-повар, причем блюда выбирал он сам. Стоит ли говорить, что в выборе пищи он также руководствовался Первым Законом: не навреди человеку. Затем робот-пилот вез вас на ту или иную деловую встречу, предварительно назначенную вашим роботом-секретарем.

Вы даже не имели представления о том, куда вас везут, поскольку надеялись на то, что робот и адрес помнит, и ориентируется быстрее. Кстати, не исключено, что роботы лучше вашего знали и то, что вам предстояло делать на этих встречах. Робот-пилот доставлял вас и обратно, поскольку сами вы ни за что не отыскали бы дорогу домой. Вечером вас раздевали и снова мыли – роботы, одевали в пижаму и застегивали – роботы, а затем укладывали в кровать – опять же роботы.

Целый день, каждый день, день за днем роботы принимали за людей все решения вплоть до самых пустяковых, контролировали каждый их шаг. Все дни напролет люди проводили в роскошной золотой клетке, даже не подозревая о ее существовании.

Сейчас Фреде просто не верилось в то, что когда-то и она жила такой жизнью, но ведь так было. Невероятно! Сейчас она хотя бы знала, что Оберон выбрал для их с Альваром ужина и какое определил ему время. К тому же Оберон хотя бы осведомился, не возражают ли они против его выбора, вместо того чтобы просто поставить их в известность о том, во сколько садиться за стол. Сегодня сама Фреда решила предоставить приготовление ужина роботам. Это был ее выбор. А в другие дни она может диктовать им, что готовить, как готовить и когда подавать. Иной раз она даже сама выступала в роли стряпухи. С ума сойти! Так что, если тираническое иго роботов и не было сброшено окончательно, его существование перестало быть тайной, и одно это в значительной степени ослабило его.

Фреда знала, что не только она сумела освободиться от тягостной зависимости от своих механических слуг – хотя бы частично. Этому, конечно, способствовали ее научные исследования, речи и шумиха, связанная с ее именем. Несомненно, этой тенденции в немалой степени способствовало и присутствие на планете поселенцев. И, наконец, люди становились более самостоятельными хотя бы потому, что на планете просто не хватало роботов. Люди стали более разумно использовать их труд, пытаясь не растрачивать его на выполнение пустяковых обязанностей.

Разумеется, переворот в этой области был весьма далек от завершения. Многие жители планеты не желали никаких перемен. Они продолжали цепляться за старые времена и поддерживали Железноголовых, которые требовали производить больше роботов и видели в этом единственное решение всех проблем.

И все же какими бы причинами ни были вызваны эти перемены, какие бы препятствия ни встречали они на своем пути, но они происходили. Люди во всех уголках планеты начинали осознавать, в какой страшной зависимости от роботов они находились все это время, и мало-помалу прозревали. К вящему ужасу Симкора Беддла и его Железноголовых, людям начинало нравиться это – хотя бы частичное – освобождение.

С точки зрения Фреды, все эти перемены были во благо. Но за последние пять лет она пришла к пониманию того, что даже перемены к лучшему могут нести в себе нешуточную опасность. Они могут стать причиной самых неожиданных последствий, оставив за бортом многих напуганных или не верящих в них людей. Могут появиться и такие, кто решит использовать смутные времена, чтобы причинить вред другим.

А может быть, она просто сгущает краски? Может, время, когда один кризис на Инферно сменялся другим, уже позади? И хотя даже стабильные, поступательные перемены к лучшему – вроде тех, которые всячески поощрял ее Альвар на протяжении последних нескольких лет, – могут вызвать к жизни опасное недовольство и диссонанс в обществе.

Да, грядущие дни обещают быть, гм, интересными.

Фреда услышала, как ее муж и Дональд спускаются с посадочной площадки на крыше, и поспешила им навстречу.

3

– Они снова были здесь? – сказал Крэш, целуя жену. Это был не вопрос, а констатация факта, и Фреда поняла, что ей не имеет смысла изображать притворное непонимание.

– Да, – осторожно ответила она, – они только что ушли.

– Хорошо, – сказал Крэш, опускаясь в свое любимое кресло. – Мне не нравится, когда они рядом.

– Мне тоже, доктор Ливинг, – встрял в разговор Дональд-111. – Опасность, которую представляет собой присутствие здесь этих двух псевдороботов, куда серьезнее, нежели вы полагаете.

– Дональд, не забывай, что именно я создала этих, как ты их настойчиво называешь, псевдороботов, – отчеканила Фреда, испытывая смешанное чувство удивления и возмущения. – Я целиком и полностью отдаю себе отчет в том, на что они способны.

– Я далеко не уверен в том, что это действительно так, доктор Ливинг, – сказал Дональд. – Но если вы будете и дальше встречаться с ними в мое отсутствие, я не смогу помешать вам делать это. Хочу лишь еще раз предостеречь вас: уж коли вы имеете с ними дело, проявляйте максимальную осторожность.

– Обязательно, Дональд, обязательно, – кивнула Фреда. Она лучше кого бы то ни было знала, что Первый Закон заставляет Дональда твердить о всевозможных опасностях, которым она якобы подвергается. И все же слушать одни и те же предостережения изо дня в день было чрезвычайно утомительно. Дональд и большинство «трехзаконных» воспринимали Калибана, Просперо и всех Новых роботов негативно. По их мнению, пусть они выглядели и могли вести себя как роботы, но все же не являлись таковыми. Дональд воспринимал их как некое извращение, как противоестественные существа, которым нет места во Вселенной. Возможно, сам он сформулировал бы это как-нибудь иначе, но Фреда не сомневалась, что правильно угадывала ход его мыслей.

– Но зачем им все же приходить сюда? – спросил Альвар, откинувшись на спинку кресла. – Ведь у них есть разрешение на свободное передвижение по городу.

– Не устраивайся слишком удобно, – предупредила мужа Фреда, – через несколько минут будет готов ужин.

– Хорошо, – согласился Крэш и снова выпрямился в кресле, – пусть мне будет неудобно, если ты этого хочешь. Но все же ответь на мой вопрос.

Фреда засмеялась, наклонилась и поцеловала Альвара в лоб.

– Как был полицейским, так им и остался, – сказала она.

Именно этот момент выбрал для своего появления Оберон.

– Ужин подан, – объявил он с торжественностью опереточного мажордома.

– Вот именно, – проговорил Альвар. – Так что не думай, что после ужина тебе удастся сорваться с моего крючка и отвертеться от ответа.

С этими словами он поднялся, и супруги отправились ужинать. Оберон шествовал впереди, а Дональд замыкал процессию. Затем он занял свою обычную нишу в стене, а Оберон принялся прислуживать за столом.

Фреда решила, что ей не стоит заставлять мужа вытягивать из себя ответы клещами. После того как Оберон поставил перед ней тарелку, она взяла вилку и заговорила:

– Они приходят сюда, считая, что это самое безопасное место для таких встреч, – вот главная причина. В Аиде не так много мест, где им не угрожала бы та или иная опасность: либо погромщики Новых роботов, либо еще кто-нибудь.

В прошлом среди поселенцев существовали банды, которые уничтожали роботов. Сейчас их почти не осталось, но этот опыт перенял кое-кто из колонистов. И даже среди таких экстремистов, какими являлись Железноголовые, существовали фанатики, не упускавшие случая прищучить кого-нибудь из роботов с Новыми Законами, которых они считали преступным отклонением от нормы.

– Новые роботы в этом городе не чувствуют себя в безопасности. Я уже говорила тебе об этом, хотя ты и не веришь.

– Но зачем приходить именно сюда? Если Аид таит для них столько опасностей, они, должно быть, чувствуют себя совершенно спокойно на другом конце планеты, например в Утопии, где находится их подземный город. Я так полагаю, – добавил Крэш, словно не был уверен в правоте своих слов.

Одним из первых шагов Альвара Крэша на посту Правителя явилось издание указа, который запрещал Новым роботам обосновываться в заселенных районах планеты. Возможно, в самом указе это было сформулировано как-то иначе, однако смысл его, безусловно, явился именно таким, да и направлен он был на достижение данной цели. Фреда не могла винить мужа за подобное решение. Приходилось выбирать между изгнанием Новых роботов и их уничтожением.

– Да, в Валгалле они действительно находятся в безопасности, хотя я вряд ли стала бы называть это место городом, – сказала она. – Это скорее обширный комплекс подземных бункеров.

– Ну, тебе виднее, – откликнулся муж. – Ты ведь там была, а мне вот не довелось.

– Может, им там и впрямь ничто не угрожает, но у них нет всего необходимого. Вот они и приезжают сюда за покупками.

– А что может понадобиться кучке роботов?

Фреда едва удержалась от усталого вздоха. Они с мужем спорили на эту тему уже не первый раз, и каждый из них успел довести свою аргументацию до совершенства, но дискуссия тем не менее продолжалась. Их брак был хорошим, крепким, и единственная тема, по которой они никак не могли прийти к согласию, были роботы с Новыми Законами.

– Да хотя бы запасные части, – сказала Фреда, – и тебе это прекрасно известно. Они должны чинить друг друга. Оборудование и материалы для того, чтобы поддерживать в рабочем состоянии и расширять Валгаллу. Различного рода информация. Другие вещи. На сей раз они приезжали за биологическими припасами.

– Это что-то новенькое, – хмыкнул Альвар. – Для чего им понадобились биозапасы?

– Полагаю, для осуществления экологических проектов, – сказала Фреда. – Они достигли больших успехов на поприще улучшения климата в своей части планеты.

– И одновременно научились кое-каким весьма прибыльным навыкам. Не пытайся представить их эдакими оловянными святыми, – сказал Крэш.

Роботам с Новыми Законами позволялось покидать расположенную в Утопии резервацию на определенных условиях. Чаще всего – для того, чтобы выполнять ту или иную квалифицированную работу. Рабочих рук не хватало, и многие были готовы – пусть даже вопреки собственному желанию – нанять Новых роботов. Последние требовали за свой труд большие деньги, но зато и работали на славу.

– Но они честно работают. Что же в этом плохого? – спросила Фреда. – И что плохого в том, что они требуют за это плату? Если частной компании нужны временные рабочие, она нанимает «трехзаконных» роботов и выплачивает агенту по их найму или их собственнику арендную плату. То же самое и здесь. Просто роботы с Новыми Законами принадлежат сами себе.

– Ничего плохого в этом, конечно, нет, – проговорил Альвар, задумчиво тыкая вилкой в овощи на своей тарелке, – но и ничего особенно благородного тоже. А ты всегда пытаешься сделать из них каких-то героев.

– Однако, согласись, далеко не все их действия направлены на получение денег и выгоды. К примеру, им никто не платит за то, что они улучшают экологию Утопии. Они делают это по доброй воле.

– А чем, по-твоему, продиктована эта «добрая воля»? Мне известно, что ты занималась этим вопросом. К какому же выводу ты пришла?

Фреда подняла на мужа удивленный взгляд. На этом этапе их давно отрепетированного спора, когда она говорила о своих подзащитных что-нибудь хорошее, Альвар обычно смотрел на нее и говорил, что она уже готова превратить чертовых Новых роботов в ангелов и приделать им крылышки. Однако нынче вечером разговор складывался иначе. Поглядев на мужа, Фреда поняла, что и он сам сегодня какой-то другой. Было очевидно, что роботы с Новыми Законами по какой-то причине не выходят у него из головы. Но если обычно этот предмет злил Альвара, то сейчас Крэш выглядел скорее задумчивым. Он словно переживал за них… Но нет, в это невозможно поверить!

– Ты действительно хочешь знать? – неуверенно спросила Фреда.

– Конечно, хочу, – мягко ответил Альвар, – иначе зачем бы я стал спрашивать! Мне всегда интересна твоя работа.

– Ну что ж, короткий ответ таков: не знаю. Очевидно лишь, что о тяге к прекрасному в данном случае говорить не приходится. А как еще это можно назвать? Не знаю. Разве что тягой к упорядочению вещей вокруг себя. Откуда она берет начало? Тоже не знаю. Но вместе с тем это меня не удивляет. Когда ты создаешь что-то настолько сложное, как мозг робота, и вводишь в него новые программы вроде Новых Законов, ты никогда не знаешь, как это аукнется. Последствия могут оказаться самыми неожиданными. Знаешь, почему меня так интересует Просперо? В частности, потому, что создание его мозга было экспериментом. Он и сейчас отличается от всех остальных Новых роботов, причем даже я не могу сказать, чем именно. Наверное, как раз своей непредсказуемостью. Его, с позволения сказать, личность гораздо менее уравновешена, нежели у того же Калибана.

– Ладно, давай пока оставим технический аспект проблемы в стороне, – сказал Альвар. – Что ты думаешь по поводу их тяги к бизнесу?

Фреда подняла руку в предостерегающем жесте.

– Рассуждать об этом значит пускаться в плавание по неизведанным морям. Я очень сомневаюсь в том, что ими движет чистая тяга к созиданию, и полагаю, что Дональд разделяет мои сомнения.

– Совершенно верно, – проговорил Дональд из ниши, в которой стоял. Фреда, сидя за столом, видела лишь узкую полоску его металлического тела. Согласно существующей традиции, робот мог заговорить только в том случае, когда к нему обращались, особенно в тот момент, когда хозяева сидели за обеденным столом, но Дональд умел весьма ловко обходить это правило. – Роботы не обладают созидательной способностью, – продолжал он. – Мы способны к имитации чьей-то деятельности, к повторению увиденного, мы можем выполнять приказы и даже что-то улучшать. Но только люди умеют по-настоящему созидать.

– Ладно, Дональд, давай не будем углубляться в дискуссию на эту тему. Так или иначе, но Новые роботы в своей резервации в Утопии и впрямь сделали очень много всего, от чего им на первый взгляд нет никакой выгоды. Зеленые насаждения, чистая вода, сбалансированная экология… Что от всего этого роботам! Так зачем же они это делают?

– Если ты спросишь об этом их самих, они скажут тебе, что им так хочется, и – до свидания. Более подробного ответа ты не получишь, – проговорила Фреда. – Я пыталась неоднократно, но у меня так ничего и не вышло. Не знаю, либо таким образом дает о себе знать Четвертый Закон, либо то, что они первоначально были предназначены для работ в области изменения климата планеты, либо и то и другое одновременно. А может, дело в том, что Губер Эншоу, разрабатывая их гравитонный мозг, придал его внутренней топографии сходство с человеческой. По крайней мере, еще никогда мозг робота и мозг человека не были так схожи по структуре извилин.

– Короче говоря, ты не знаешь, – улыбнулся Альвар.

Фреда ответила ему улыбкой, перегнулась через стол и взяла руку мужа в свои ладони.

– Короче говоря, я не знаю, – согласилась она. Как хорошо разговаривать с ним на эту тему без обоюдной злости и раздражения! Она знала, что муж всегда сомневался в безоговорочной правильности своего решения относительно изгнания роботов с Новыми Законами. И в глубине души Фреда была готова признать, что, возможно, было бы лучше, если бы она их вообще не создавала. – Но пусть даже я не знаю, чем вызвана их тяга к совершенству, мне хотя бы известно, что она существует.

– Возможно, этого достаточно, – задумчиво откликнулся Альвар. – Я часто и с удивлением размышляю об этом феномене: роботы делают что-то без приказов и указаний! Во Вселенной такого еще не было. А с другой стороны – замечание Дональда. Я вовсе не убежден, что искусственный разум не может обладать способностью к созидательной деятельности. Да, мне не нравятся роботы с Новыми Законами. Я считаю, что они опасны и им нельзя доверять. Но я не могу заставить себя считать, что и они, и результаты их труда должны быть стерты с лица планеты.

Фреда отдернула руки и с тревогой посмотрела на мужа.

– Альвар! О чем ты говоришь? Ведь несколько лет назад ты уже решил, что они имеют право на существование. А теперь ты говоришь так, будто появились новые причины, которые могут вынудить тебя… – Голос женщины задрожал, и она умолкла, не закончив фразы, но ее муж понял, что она хотела сказать.

– Да, появились новые причины. И, возможно, «новозаконники» обречены на уничтожение. Может сложиться так, что нам придется выбирать между ними и спасением планеты, и ты, я полагаю, знаешь, каким в подобном случае будет мой выбор.

– Альвар, о чем, черт побери, ты говоришь?!

Альвар Крэш ответил не сразу. Он поглядел на жену с несчастным видом и тяжело вздохнул.

– Не надо было мне соглашаться на эту работу, – выговорил он наконец. – Пусть лучше Правителем стал бы Симкор Беддл, тогда и ночные кошмары мучили бы не меня, а его. – Крэш умолк, взял вилку и попытался проглотить еще несколько кусочков пищи. Однако повисшая в комнате тишина и выражение, с которым смотрела на него Фреда, были невыносимы. Вилка звякнула, упав на тарелку, и Крэш устало откинулся на спинку стула. – Я хотел бы, чтобы завтра утром ты поехала вместе со мной, – сказал он. – Познакомлю тебя с одним человечком. Меня интересует твое мнение о том, что мы от него услышим.

– Кто этот человек? – спросила Фреда.

– Ты его не знаешь, – ответил Крэш. – Некий юноша по имени Давло Лентралл.

Тоня Велтон была обеспокоена, и у нее для этого имелись все основания. Что-то назревало, а что именно, она не знала. И не узнает до тех пор, пока дежурный Службы безопасности поселенцев не введет ее в курс дела. Из СБП ей сообщили, что осведомитель по имени Ардоза, рискуя быть раскрытым, осмелился проникнуть в Сеттлертаун и заявил, что у него имеется важнейшая информация, касающаяся астрофизика по имени Давло Лентралл. Больше она ничего не узнает, пока показания осведомителя не будут расшифрованы, а содержащиеся в них сведения – проверены.

В голосе офицера СБП, рассказавшего ей об этом, было что-то, заставившее Тоню понять: дело настолько серьезное, что они не хотят разглашать ни единого байта информации до тех пор, пока не убедятся в ее достоверности. Они собирались проникнуть в компьютерные файлы Давло Лентралла. К счастью, в университете использовалась компьютерная система, созданная поселенцами, но все равно это будет непросто. Поэтому Тоне оставалось только одно: ждать.

Она испытывала необъяснимую уверенность в том, что информация осведомителя Ардозы окажется стопроцентно достоверной. Ей хотелось потребовать все имеющиеся материалы – пусть необработанные, пусть сырые, но – немедленно. Однако Тоня хорошо знала: если профессионалы вдруг начинают проявлять чрезмерную на первый взгляд осторожность, чаще всего оказывается, что у них для этого имеются веские причины. Пусть работают. В свое время она все узнает.

Не в силах отделаться от охватившего ее беспокойства, она села, и тут в комнату вошел Губер Эншоу. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, а она в этот момент похлопала его по руке. Затем ученый выпрямился, пересек комнату и с удовлетворенным вздохом уселся в свое кресло.

Тоня наблюдала за тем, как он взял свои рабочие записи и погрузился в чтение. Она относилась к нему с нежной любовью. Временами его помощь было просто невозможно переоценить, но сейчас, похоже, даже он был не в силах ей помочь.

Губер считался экспертом мирового класса в области роботехники, но что бы сейчас ни происходило, роботы тут были явно ни при чем. В данный момент Губер готовился к своей давно запланированной поездке в Валгаллу. Он являлся «отцом» гравитонного мозга, но никогда не одобрял того, как распорядилась его изобретением Фреда Ливинг, создав роботов с Новыми Законами. Со временем он тем не менее смирился с создавшейся ситуацией, а отсюда уже оставался один шаг до того, чтобы использовать ее в своих интересах. Так или иначе, «новозаконники» – единственные роботы, у которых был созданный им гравитонный мозг. Так не упускать же Губеру такой благоприятной возможности исследовать их! Утром Эншоу предстояло совершить суборбитальный перелет в отдаленный город Депо, где его встретит Новый робот по имени Лакон-03 и отвезет в таинственную Валгаллу.

В иной ситуации Тоня попыталась бы выяснить у Губера, не доходили ли до него какие-нибудь слухи относительно того, что происходит, однако в те минуты, когда ученый с головой погружался в работу, чтобы привлечь его внимание, нужно было как минимум выстрелить из бластера в книгу, которую он читал. Вряд ли в последнее время у него было время для того, чтобы болтать с друзьями о никому не известном астрофизике.

Кто же, черт его побери, такой этот Лентралл? Почему его фигура приобрела вдруг такое значение? Дело каким-то образом связано с преобразованием планеты – это точно, а значит, напрямую затрагивает интересы живущих на Инферно поселенцев. А поскольку Тоня является их лидером – и ее интересы.

Поначалу поселенцы прибыли на эту планету для того, чтобы принять участие в проекте по возвращению ее к жизни, и тогда многие из них были напуганы предстоящей работой. Ведь этот мир был населен колонистами, с которыми им теперь предстояло общаться ежедневно. Однако со временем многие поселенцы осели на Инферно, превратившись в более или менее постоянных жителей планеты. Они открыли для себя новую жизнь, узнав, что вовсе не обязательно влачить существование в огромных подземных муравейниках, каковыми являлись их города. Многие из них женились или вышли замуж, создав полноценные семьи, построили дома, обросли хозяйством. Некоторые даже завели роботов-слуг. И очень многим ничуть не хотелось возвращаться домой. Поскольку работа по преобразованию климата планеты могла занять десятилетия, многие поселенцы, к числу которых относилась и сама Тоня, получали удовольствие, думая, что могут оставаться здесь сколь угодно долго, возможно, даже всю жизнь.

Вот почему все, что так или иначе ставило под угрозу план поселенцев по преобразованию климата Инферно, вызывало у них нешуточное беспокойство, а Тоня не могла отделаться от ощущения, что со стороны этого Лентралла им может грозить огромная опасность.

Их информатор из университета, человек по имени Ар доза, поднял тревогу, сообщив Службе безопасности поселенцев, что Лентралл придумал нечто такое, от чего весь департамент преобразования климата впал буквально в состояние комы. Ардоза также сообщил, что, прослышав об этом, высшие чины из администрации университета забегали как ошпаренные. Университет в эти дни напоминал растревоженный улей.

Зашевелившись после сигнала Ардозы, Служба безопасности поселенцев установила за Лентраллом слежку и засекла его, когда он входил в административный комплекс Правителя Крэша, а затем выходил оттуда. Кроме того, людям из СБП удалось заглянуть в рабочее расписание Правителя. В нем не было ничего необычного, за исключением одной записи: «Давло Лентралл – проект повторного преобразования климата».

Кто же такой этот Лентралл и что он задумал? У ее людей не было на него практически ничего. Им было известно лишь, что он очень молод – по крайней мере, по меркам Инферно – и занимается научными изысканиями в астрофизической лаборатории университета. Похоже, у него существовали неформальные связи с малоизвестным научным центром, имевшим кое-какое отношение к проекту преобразования климата Инферно. Вот и все, что они знали. Да еще, пожалуй, то, что у Лентралла состоялись встречи с рядом правительственных чиновников, которые шли по возрастающей и в итоге закончились встречей с самим Правителем. Так что вопрос очевиден: что может быть настолько важным и срочным, чтобы распахнуть перед никому не известным астрофизиком двери кабинета Правителя?

Тоня пребывала в растерянности. Раньше ее люди могли бы собрать исчерпывающее досье на такого парня, как Лентралл, в считанные минуты. В прежние времена – во времена особо острой конфронтации – ее шпионы и негласные агенты пользовались некоей странной свободой действий. Но тогда отношения между колонистами и поселенцами были настолько скверными, что возможность их дальнейшего ухудшения никого особо не заботила. Более того, мало кто мог представить, что они способны стать еще хуже. С целью добычи информации начальник Службы безопасности поселенцев Синта Меллоу использовала любые грязные трюки: прослушивание коммуникаторов и взлом компьютерных баз данных, подкуп и негласное наблюдение.

Сейчас все, причем с обеих сторон, были обязаны проявлять вежливость и взаимное уважение. За последние несколько лет между Службой безопасности поселенцев под руководством Синты Меллоу и Объединенной полицией Инферно под командованием Жустена Деврея установились тесные рабочие контакты. Спецслужбы делились друг с другом разведывательной информацией, сотрудничали в деле наведения порядка, и Тоня не имела права пускать под откос это хрупкое равновесие, пытаясь поспешно и неуклюже разнюхать чужие секреты.

Она оглянулась на Губера. Когда их взаимоотношения перестали быть тайной, это вызвало невиданный переполох. Еще бы, железная предводительница поселенцев Инферно – в постели с мягким, покладистым отставным роботехником! Скандал тогда разразился невероятный! Пришлось пожениться.

Тоня почувствовала, что ей не хватает собеседника. Пусть даже Губер ничего не слышал, спросить его все равно не мешает. Кроме того, ученые обычно много знают друг о друге. А вдруг Губер, даже если ему не известны последние слухи, сообщит что-нибудь интересное о подноготной Лентралла?

– Губер, – окликнула она его будничным тоном.

– М-м-м?.. – вопросительно промычал он, на секунду подняв глаза от книги. На губах его играло некое подобие улыбки. – Что?

– Ты случайно не знаешь человека по имени Давло Лентралл?

Губер на секунду задумался.

– Знаю, хотя и шапочно, – наконец сказал он. – Мы пересекались на какой-то научной конференции. Совсем молодой парень. Он – что-то вроде младшего научного сотрудника департамента астрофизики в университете. Я не очень-то интересуюсь всеми этими сонными космическими науками, так что не могу сказать о нем ничего определенного.

Тоня задумчиво кивнула. У колонистов не было причин стимулировать свои исследования в области космоса, поэтому и никаких особых достижений тоже не было.

– И что ты о нем думаешь? – спросила Тоня. – Какое он производит впечатление?

– Я уже сказал тебе, что наше знакомство было шапочным, поэтому у меня нет по поводу него никакого определенного мнения. По-моему, довольно приятный молодой человек, хотя и вечно куда-то спешащий, а потому резкий. Каждую мелочь воспринимает как вопрос жизни и смерти. В общем, ты знаешь этот тип людей. А почему ты спрашиваешь?

– Да так… Просто наши люди засекли, как он ходил к Правителю, и мы удивились, что ему там могло понадобиться.

Губер наморщил лоб:

– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Но мне кажется, он слишком мелкая сошка, чтобы встречаться с Правителем целой планеты.

– Согласна с тобой, – кивнула Тоня.

– Впрочем, не сомневаюсь, что через пару дней ты найдешь объяснение этой загадке, и оно окажется на редкость скучным, – пробурчал Губер и снова уткнулся в свои записи.

– Возможно, – задумчиво сказала Тоня. – Возможно.

Не исключено, что Губер прав, но она все же никак не могла выбросить Лентралла из головы. Что общего, черт побери, может иметь младший астрофизик с проектом по преобразованию климата планеты? Какое-то шестое чувство подсказывало Тоне, что ответ на этот вопрос придется ей очень не по нутру.

Симкор Беддл, лидер партии Железноголовых, подался вперед на трибуне и грохнул по ней кулаком.

– Довольно! – крикнул он в гущу слушателей. – Мы больше не потерпим! – проорал он еще громче, стремясь перекричать рев и аплодисменты аудитории. Или, может быть, толпу его последователей с безумными глазами было бы более уместно назвать сборищем? Плевать! Они принадлежали только ему. Они подпитывали его, а он заряжал их своей злостью.

Беддл утер пот со лба девственно чистым носовым платком. Он уже завел себя до предела. Толпа ревела все громче, его голос также креп и наливался злобой с каждым новым выкриком:

– Довольно отсрочек! Пусть правительство вернет нам наших роботов, которых незаконно отобрало! Хватит цацкаться с этими так называемыми «новозаконниками», которые угрожают стабильности нашего общества! Хватит терпеть поселенцев, которые и без того стоят у нас поперек горла! – Теперь рев толпы был настолько оглушительным, что уже не имело смысла беспокоиться о том, чтобы быть услышанным. И все равно Беддл вопил на пределе своих возможностей – хотя бы для того, чтобы последователи могли читать по его губам: – Довольно! – орал Беддл. – Хватит!

– ХВАТИТ! – взревела в ответ толпа и принялась скандировать: – ХВАТИТ! ХВАТИТ! ХВАТИТ!

Симкор Беддл одарил своих последователей широкой улыбкой и, подняв руки, стал размахивать ими в воздухе, упиваясь царившими кругом воплями, визгом, злобой. Они были с ним, и они по-прежнему принадлежали ему – море лиц с раззявленными ртами, диким ревом выражавших свое одобрение. Пусть их не так много, как раньше, но они есть, и он по-прежнему царит над ними. Эта мысль дарила огромную радость и облегчение. Железноголовые устраивали такие сборища регулярно, чтобы поддерживать в своих рядовых членах боевой дух, но для Беддла было очевидным, что они шли на пользу и ему самому.

Он поднял руки чуть выше и улыбнулся чуть шире. Вой толпы взвился на новую высоту. Он кивнул собравшимся внизу, снова помахал и ушел со сцены за правую кулису.

Там его поджидал Джадело Гилдерн. Беддл небрежно кивнул ему, принимая из рук робота-прислуги стакан фруктового сока. У него пересохло в горле и страшно хотелось пить.

– Сколько собралось народа? – спросил он, поднося стакан к губам и жадно глотая жидкость. Пудрить мозги этому сброду было изматывающим занятием.

– Пять тысяч двести тридцать пять, – сообщил Гилдерн. – С нами остается больше людей, чем я ожидал. Но рано или поздно одной демагогии станет недостаточно, и нам придется что-нибудь предпринять. – Эта свора, – кивнул он в ту сторону, откуда по-прежнему доносились завывания толпы, – жаждет действия. Если они не дождутся его в самом скором времени, то пойдут искать в каком-нибудь другом месте.

– Остается радоваться, что им некуда идти, – сказал Беддл, возвращая роботу пустой стакан. Затем он взял у него большое полотенце и принялся ожесточенно тереть им лицо и волосы. Полотенце, конечно, было не так элегантно, как белый носовой платок, но с обильным потом справлялось куда лучше.

– Давайте отправимся к вам, – предложил Гилдерн. – Вы освежитесь в душе, а потом мы кое о чем поговорим.

– Имеешь в виду осведомителя, который сегодня приходил?

– Его самого. Вы приказали проследить за ним, и мы это исполнили. Пока ничего особенного выяснить не удалось, но вы же сами сказали, что хотите постоянно находиться в курсе.

– Тогда поехали, – согласился Беддл и направился следом за Гилдерном, оставив не умолкающую толпу за спиной.

Через сорок пять минут Симкор Беддл уже сидел за своим письменным столом и изучал папку, полученную от Гилдерна. Так он впервые наткнулся на имя Давло Лентралла.

Он очень внимательно просмотрел материалы, содержащиеся в папке. Агенты Гилдерна принялись за работу сразу же, как только осведомитель по имени Ардоза передал им имевшуюся у него информацию. Они дотошно выяснили всю подноготную Давло вплоть до сегодняшнего дня, однако эти сведения мало что им дали. Родился, пошел в школу, изучал астрономию. Никаких потрясающих открытий тут не таилось. Так из-за чего же поднялся шум вокруг этого Лентралла? Может, их информатор затеял с ними какую-то игру?

– Все это нам ни о чем не говорит, – обратился Беддл к Джадело, сидевшему в кресле по другую сторону письменного стола. – Ты по-прежнему считаешь, что тут кроется что-то важное?

– Да, считаю. Мне уже приходилось работать с этим парнем. Он используется нами не так давно, но его информация отличается высокой степенью надежности. И сейчас я могу сказать, что он ведет себя именно так, как должен вести новичок, в руки которого попала важнейшая – и очень опасная – информация. Или же он самый великий актер из всех, которых мне приходилось видеть.

– Хм-м-м. – Беддл уставился в лежавшую перед ним папку, словно силой взгляда мог заставить ее раскрыть какие-то новые тайны. – За пазухой у Лентралла имеется что-то такое, вокруг чего начинается большой шум. Я нахожу это любопытным, но нам необходимы более подробные сведения. Может, ученые просто затеяли между собой какую-нибудь очередную академическую свару?

– Сомневаюсь. Что бы это ни было, оно позволило ему встретиться с целой кучей правительственных чиновников, а под конец – даже с самим Правителем Крэшем. Но пока это все, что нам удалось разузнать.

– Ты считаешь, что мы застряли? Мне это не нравится. – Симкор Беддл не любил выжидать и предпочитал идти напролом.

– Мы выясним все, что только возможно, – заверил его Гилдерн, – но я предчувствую, что после этого нам придется действовать быстро и решительно.

– Согласен. Судя по всему, правительство действует с не свойственной для него расторопностью. Значит, в том, что происходит или готовится, важную роль играет фактор времени. Забери это. – Беддл махнул в сторону папки. Робот, стоявший у стола, наклонился, захлопнул папку и убрал ее. Беддл поднялся, и второй робот сделал шаг вперед, чтобы отодвинуть его стул. Беддл шагнул из-за стола, не дожидаясь, пока роботы уберутся с его пути. Это было вполне в духе Железноголовых. Они требовали от роботов идеального выполнения своих обязанностей и при этом ни в грош их не ставили.

Пусть за Железноголовым ухаживал хоть целый взвод роботов, поднимая его с постели, умывая и обслуживая в течение всего дня, он не только не обращал на них внимания, но иногда даже не замечал их присутствия. Кто-то сказал, что колонисты привыкли жить в окружении призраков, и он был не далек от правды.

Беддл опустился в одно из просторных удобных кресел, предназначенных для посетителей, устроив в нем свое грузное тело с неожиданной ловкостью.

– А что думаешь об этом ты сам? – спросил он у мужчины, сидевшего напротив него.

Джадело Гилдерн улыбнулся, продемонстрировав два ряда ухоженных зубов. Недавно Беддл назначил его своим заместителем по партии, одновременно с этим оставив за ним и прежний пост, который с иезуитской иносказательностью назывался «директор по информации и исследованиям». На самом деле это означало руководство всей разветвленной шпионской сетью Железноголовых.

Гилдерн был маленьким худосочным человечком с землистой кожей, жидкими светлыми волосами и узким вытянутым лицом. Сегодня на нем был весьма будничный свободный наряд, состоявший из серых штанов и серой туники. Как всегда, казалось, что одежда висит на нем мешком.

– Все это кажется мне чрезвычайно важным, хотя я и не знаю, что за этим стоит, – проговорил он. – У нас было слишком мало времени, чтобы досконально изучить ситуацию. – Голос Гилдерна звучал негромко и даже музыкально. Беддл готов был побиться об заклад, что половиной всего того, чего удалось добиться Гилдерну, он обязан именно своему голосу. – Конечно, нам не составило бы труда пробраться в лабораторию Лентралла, как следует там оглядеться и таким образом выяснить, чем он занимается. Но при этом существует вероятность того, что наши люди попадутся, а уж то, что Лентралл или его коллеги заметят следы вторжения, так это наверняка. В университете, как ни странно, существует весьма продвинутая система безопасности. И еще в меньшей степени мне хотелось бы предпринимать попытки взломать компьютерные файлы Лентралла. Удача не очень-то сопутствовала нам, когда мы пытались влезть в компьютеры поселенцев. Но даже если нам это удастся, это почти наверняка будет замечено.

– Чаю, – проговорил Беддл, словно обращаясь к пустому месту. Один из роботов-слуг засуетился с необычайным проворством и всего через десять секунд появился с чашкой горячего чая, заваренного именно так, как любил Беддл. Беддл взял у робота блюдце с чашкой, даже не посмотрев на него. – Значит, ты полагаешь, что информация, которую мы можем получить, не стоит того, чтобы рискнуть нашими людьми или насторожить Лентралла?

– Нет, сэр, не совсем так. Я думаю, что через день-два мы узнаем достаточно много и без такого риска. Лентралл не производит впечатление человека, который любит и тем более умеет хранить тайны. Но могу ли я спросить, чем вызван ваш интерес к этому молокососу?

– Я интересуюсь Лентраллом по двум причинам, – сказал Беддл в промежутке между двумя глотками чаю. – Во-первых, им заинтересовались другие, и я хочу знать, почему. Вторую причину ты сам достаточно четко сформулировал после митинга: нам нужен кризис, и я жду не дождусь ситуации, которая его спровоцирует. Железноголовым не выгодно, чтобы люди чувствовали себя в безопасности. Мы хороши во время бури, а не в штиль. Наша сила – в умении использовать любые события, кризисы и ситуации, даже созданные нашими противниками, против них самих. К сожалению, в последнее время у нас не было возможности активно действовать, но время от времени на горизонте неожиданно возникает что-то или кто-то, и тогда мы не имеем права сидеть сложа руки. В данном случае я имею в виду нашего друга Лентралла. Такие лентраллы – сырая глина в наших руках, а сейчас она нам ох как нужна.

– Вы полагаете, что в последнее время мы не очень-то хорошо работали? – спросил Гилдерн, но этот вопрос прозвучал скорее как утверждение.

– Вот именно, – сказал Беддл, а затем сделал последний глоток чаю, отвел руку с наполовину пустой чашкой в сторону и разжал пальцы. Робот выхватил ее вместе с блюдцем из воздуха, не пролив при этом ни капли. – Можно сказать и по-другому: у нас просто не было работы. А мы, если хотим выжить, обязаны действовать. Посещаемость митингов продолжает падать. – Беддл откинулся на спинку кресла и на несколько секунд погрузился в размышления. – Я лезу из кожи вон, чтобы поддерживать имидж лидера на должной высоте. Как ты полагаешь, Гилдерн, у меня это получается?

Симкор Беддл был низеньким и жирным, но это описание, хотя и было совершенно точным, все же не подходило ему. Ничто в его облике не выглядело маленьким, мягким или дряблым. Нередко казалось, что благодаря своей железной воле он становится выше сантиметров на десять. Лицо его было круглым и отличалось мертвенной бледностью, но кожа туго обтягивала упрямые скулы. Точно определить цвет его ярких, как драгоценные камни, глаз не представлялось возможным, но взгляд их был пронзительным и буравил собеседника не хуже сверла. Свои угольно-черные волосы Беддл зачесывал назад. Сейчас он надел более скромный вариант обычной для себя военной формы. Поскольку разговор был частным и поздним, на лидере Железноголовых не было ни наград, ни эполет, ни лент, ни галунов, ни регалий, без которых он никогда не появлялся на публике. Всего лишь скромная черная туника и скромные черные штаны военного покроя. Однако подобная напускная скромность оказывалась временами куда более эффектной.

– Да, сэр, у вас это прекрасно получается, – закивал Гилдерн.

– Хотелось бы верить, – сказал Беддл. – И все же какой от всего этого толк, если я лишен возможности руководить! – Он подался вперед, приподнял ногу и посмотрел на нее. – Я похож на этот ботинок. Взгляни: черный, со стальным носком… Посмотришь на него, и кажется, что он способен вышибить любую дверь, раздробить любой череп. Но какой в нем прок, если нечего ударить! Если я не буду использовать их слишком долго, люди решат, что я вообще на это не способен. Железноголовые больше не могут полагаться лишь на слова. Нам нужно нечто такое, что придаст нам ускорение.

– Я прекрасно понимаю вас, сэр, – быстро проговорил Гилдерн. – Вы хотите сказать, что в последнее время нам не удавалось следовать той стезей, которая предписана нам философией Железноголовых.

Философия Железноголовых была сама простота. В качестве решения абсолютно всех проблем она предлагала один-единственный рецепт: побольше роботов и чтобы они были получше. Роботы освободили человечество, но не до конца, поскольку их было недостаточно. Чем больше их станет и чем лучше они будут трудиться, тем большую свободу обретут люди для достижения своих целей. Беддл считал – или по крайней мере сумел убедить и себя, и многих других – что кризис, связанный с оздоровлением планеты, был либо фарсом, либо неуклюжим поводом для того, чтобы отобрать у частных граждан принадлежащих им роботов и таким образом ограничить их свободу.

Экспроприация частных роботов, проведенная Хэнто Грегом, явилась величайшим событием для Железноголовых. Толпы людей встали под их знамена, поскольку этот шаг Правителя полностью подтвердил все самые мрачные предсказания Симкора Беддла. Он пророчил, что это станет началом конца, вехой, которой будет отмечен крах цивилизации колонистов на Инферно, после чего можно ожидать лишь одного – захвата планеты поселенцами.

Но когда обещанные катастрофы не сбылись, многие вновь присоединившиеся члены партии, а также немало ее прежних приверженцев стали постепенно отходить в сторону от организации Беддла. На протяжении последних пяти лет дело, начатое Правителем Грегом, продолжил Альвар Крэш, причем даже с большим успехом, нежели его предшественник. Это были пять лет правления мудрого, стабильного правительства, пять лет осознанного и размеренного движения по пути улучшения климата планеты.

И что хуже всего, люди начали понимать, что вполне могут обойтись гораздо меньшим числом роботов, нежели прежде. Железноголовые лезли из кожи вон, размахивая мрачными статистическими сводками, в которых говорилось, что уровень жизни неуклонно падает, доходы населения уменьшаются, гигиенические нормы опускаются, а число несчастных случаев возрастает. Но все эти ужасы почему-то не производили на людей почти никакого впечатления. По поводу сложившейся ситуации ворчали многие, но бунтовать не хотел никто. Многих людей это раздражало или ставило в тупик, но ни один из них не испытывал злобы. А без озлобленных людей Железноголовые просто не могли выжить.

– Все верно, – кивнул Беддл, – то, как развивались события, мешало нам следовать нашей философии. Для нас жизненно необходимо, чтобы все снова пошло наперекосяк. – Ляпнув это, Беддл тут же поймал себя на том, что подобного не стоило говорить. Нужно получше следить за своими словами. Сделай он такую оговорку на публике, мог бы разразиться чудовищный скандал. – То есть, если говорить более точно, мы еще раз должны показать людям, что сейчас дела на планете обстоят не так, как надо. Для того чтобы вновь поднять массы и повести их за собой, нам нужен некий символ, некий образ, некая идея.

– И вы полагаете, что таким символом может стать Давло Лентралл? – спросил Гилдерн. – Или что он может хотя бы помочь нам обрести подобный символ?

– Не имею на этот счет ни малейшего представления, – проговорил Симкор Беддл. – Но это вполне вероятно, а мы не имеем права упускать ни одной возможности.

– Как скажете, сэр. Мы будем и дальше приглядывать за нашим новым другом.

– Хорошо, – кивнул Беддл. – А теперь двинемся дальше. Что нового ты можешь мне сообщить о, гм, другом проекте, над которым работаешь?

Гилдерн ухмыльнулся, вновь продемонстрировав свои акульи зубы.

– Вам известно, сэр, что это проект долгосрочный. И, несмотря на палки, которые вставляют нам в колеса, мы в своих поисках, хотя и медленно, но неуклонно продвигаемся вперед. Настанет день, и мы сможем нанести удар.

Лицо Беддла озарилось счастливой улыбкой.

– Превосходно! – сказал он. – Просто превосходно! Я надеюсь и верю, брат Гилдерн, что, когда этот день настанет, наши друзья так и не сумеют понять, откуда последовал удар.

– Если нам повезет, сэр, «новозаконники» даже не успеют сообразить, что произошло. Они уже перестанут существовать.

Беддл громко рассмеялся, и от хриплых звуков этого циничного хохота даже Гилдерну сделалось не по себе. Однако это ничего не значило. Ему было приятно сознавать, что даже если с Лентраллом у них не выйдет ничего, кроме головной боли, существуют и другие способы подстегнуть события на планете.

Когда Тоня Велтон закончила читать доклад СБП, она почувствовала, что комната плывет перед ее глазами. Положив бумаги на стол, она глянула в сторону окна. Небо начинало светлеть. Пока она читала, ночь сменилась днем.

Ее люди все же сумели забраться в компьютерные файлы Давло Лентралла и сделать предварительный анализ того, что в них обнаружили. Конечно, экспертам понадобится куда больше времени для того, чтобы решить, можно ли воплотить в жизнь идеи Лентралла и реальны ли они вообще, но Тоня уже была готова поверить в их обоснованность. Лентралл излагал свой план со смертоносной серьезностью, и у Тони не было ни малейших сомнений в том, что слово «смертоносный» – самое подходящее определение для его плана. Колонисты не имели ни малейшего опыта в этой области и не могли предвидеть, какими опасностями грозил подобный замысел. Малейшая ошибка – и они будут стерты с лица планеты.

Придется что-то предпринимать. Если колонисты и впрямь намерены рассматривать этот безумный проект, она обязана каким-то образом удержать их от необдуманных шагов прежде, чем будет слишком поздно. Но она бессильна, пока не будет располагать более полной информацией. А с другой стороны, когда информация попадет к ней в руки, может оказаться, что поезд уже ушел и сделать ничего нельзя. Замкнутый круг.

Они должны быть готовы действовать уже сейчас, а не в будущем. Необходимо разработать предварительные планы и надеяться на то, что они никогда не понадобятся.

Тоня протянулась к телефону.

Синта Меллоу, начальник СБП, села в кровати и надавила на панель устройства громкой связи.

– Меллоу слушает, – сказала она.

– Это Велтон, – донесся голос из динамика.

Синта моргнула и удивленно нахмурила брови. Какого черта она звонит в такую рань?

– Чем могу быть полезна, мэм? – спросила она.

– Включи систему защиты переговоров, – приказала Велтон. Затем послышался щелчок, и комнату наполнило шипение статических помех.

Синта также переключила свой прибор на режим защиты от прослушивания и сказала:

– Сделано. Что случилось?

– Я только что закончила читать предварительный отчет по Лентраллу. И думаю, мы должны разработать план экстренных мер на тот случай, если нам самим придется вплотную заняться этим человеком.

Синта наморщила лоб. Она либо ослышалась, либо неправильно поняла Тоню. Не может же она всерьез говорить о похищении человека!

– Повторите еще раз, – попросила она.

– Я говорю, что Лентралл может понадобиться нам самим. Точнее говоря, может случиться так, что нам придется спрятать Лентралла и то, чем он занимается, от инфернитов. По крайней мере, на некоторое время.

– Но, мадам Велтон, это будет безумием! Совершенным безумием! Если он представляет собой такую важную персону, как вы говорите, то…

– Можно сказать и так, – перебила ее Тоня Велтон. – Точно так же можно назвать «важной» эпидемию чумы или взрыв сверхновой рядом с нашей планетой. Лентралл – это катастрофа, которая вот-вот должна разразиться. И если уж говорить о безумии, то только применительно к нему. Вы должны установить за Лентраллом плотное круглосуточное наблюдение, а также разработать план его похищения и удержания. Спланируйте операцию таким образом, чтобы ее можно было провести в ближайшие дни, и находитесь в состоянии готовности номер один. Я хочу, чтобы в этом плане учитывалось как можно большее число вероятностей и чтобы его можно было привести в действие в течение часа после того, как я дам соответствующую команду. – Несколько секунд в комнате царила тишина. Синта уже подумала было, что Тоня Велтон закончила давать инструкции, но та заговорила опять: – И пока вы занимаетесь всем этим, молитесь о том, чтобы не было слишком поздно.

4

– Ну-ка, прокрути еще раз, Джервад, – приказал Жустен Деврей. – С максимальным увеличением и улучшением изображения.

– Есть, сэр. – Джервад активировал приборы и снова загрузил свою встроенную память.

Деврей еще раз просмотрел ожившие образы. Когда на экране появилась лысая голова Барснелла Ардозы, изображение укрупнилось и стало зернистым. Жустен просмотрел лица, хранившиеся в памяти Баппера-323, уже с дюжину раз. Эти изображения были в три раза отчетливее, но те, которыми располагал Джервад, были зафиксированы под более удобным углом. Скопировав кадры, отснятые Баппером в ходе наружного наблюдения, Деврей оставил его с аэрокаром на прежнем месте, приказав дождаться того момента, когда Ардоза покинет Сеттлертаун, и затем как можно более скрытно сопровождать его, куда бы он ни направился.

– Хорошо, Джервад. Останови изображение на самом чистом кадре и покажи мне того, с кем ты первоначально заметил сходство подозреваемого. – Жустен говорил напряженным голосом и напоминал гончего пса, учуявшего дичь. В каждом хорошем полицейском всегда есть частичка охотника, преследователя, который, взяв след, идет до конца. Именно эти качества проснулись в Жустене, как только он увидел Барснелла Ар дозу. Или… того человека, который сейчас называл себя этим именем.

Робот повиновался приказанию Жустена, и на плоском экране застыли два неподвижных изображения: одно – немного размытое и зернистое, второе – резкое и отчетливое, снимок из полицейских архивов.

Иногда ошибались и роботы. Бывали случаи, когда, сравнивая какое-нибудь лицо со снимком, хранящимся в его памяти, робот утверждал, что они идентичны, в то время как человек, посмотрев на два эти снимка, сразу же сказал бы, что на них изображены совершенно разные люди. Но только не на сей раз. Пусть снимок подозреваемого, сделанный в ходе наблюдения, был отвратительного качества, но на нем, несомненно, был изображен тот же самый человек, что и на снимке из полицейского архива.

Жустен смотрел на размытое изображение. Система улучшения качества сделала свое дело, и заставлять ее трудиться дальше не имело смысла. Жустен знал, что может приказать роботу еще раз подчистить картинку, но они и без того находились на том пороге, после которого дальнейшие улучшения могли делаться уже лишь на уровне догадок. Вместо того чтобы приобретать информацию, они начнут ее терять. Лицо на снимке будет выглядеть лучше, но вместе с тем оно станет меньше напоминать Ардозу.

Меньше напоминать Ардозу. Эта мысль резанула Жустена, но почему? Он пока этого не понимал. Ну и ладно. Пусть немного отлежится. Жустен хотел, чтобы понимание пришло к нему само, а не было притащено на веревке.

Он позволил себе улыбнуться. Можно ли придумать что-нибудь более простое, нежели быть непохожим на Ардозу! К тому же для полицейского становился все более очевидным тот факт, что Ардозы вообще не существует в природе. Первая ниточка к осознанию этого маленького интересного факта протянулась тогда, когда Жустен задумался над тем, почему фотографии Ардозы нет в электронной памяти Баппера-323. А ведь там должны находиться те же кадры, что и в архивных файлах Джервада.

Ответ оказался на удивление простым. Пусть тревожным, но простым. Когда Жустен сравнил базы данных Джервада и Баппера-323, то обнаружил, что у Джервада файлы обновлялись лишь несколько дней назад, в то время как у Баппера-323 они были полуторагодичной давности. Это было неудивительно, учитывая тот факт, что Бапперы являлись далеко не самой популярной моделью. В пункте проката, где Жустен взял этого робота, он заметил с дюжину пылившихся Бапперов с отключенным питанием.

В базе данных Джервада Ар доза имелся, но та же база данных утверждала, что данные на этого человека были введены в нее пять лет назад. И в то же время в базе данных Баппера, введенной полтора года назад, о нем не было ни единого упоминания.

Короче говоря, было совершено очевидно, что кому-то удалось сыграть грязную шутку с полицейскими компьютерными архивами и ввести туда ложную информацию. И все эти титанические усилия были предприняты неизвестными для того, чтобы внедрить в университет Аида своего агента. И вряд ли злоумышленники стали бы так мучиться только ради одного человека. Так что придется перепроверять все архивы – что называется, от корки до корки. Это будет долгий, мучительный и изматывающий поиск бреши, образовавшейся в системе безопасности. Тяжелая работа. Жустен внутренне порадовался тому, что не является офицером контрразведки. Ребятам оттуда предстоит помучиться.

Но куда именно они – интересно, кстати, кто такие эти «они»? – решили внедрить своего человека? Жустен перечитал данные на Ардозу еще раз и более внимательно. В каком подразделении университета он обосновался?

Когда Жустен нашел ответ на этот вопрос, он почувствовал, как волосы его зашевелились и встали дыбом. Ардоза числился в университетском Центре исследований в области преобразования климата планеты. Это объясняло многое. Даже чересчур многое – до такой степени, что полицейский почувствовал себя, как на раскаленной сковородке. Он был бы удивлен, узнав, что кто-то решил доставить себе столько хлопот, внедряя агента, который будет наблюдать за какой-нибудь отмирающей областью исследований. Но экология – это совсем другое дело.

Борьба вокруг вопроса об изменении климата на планете являлась в настоящее время краеугольным камнем всего, что происходило на Инферно. В руках тех, кто контролировал этот процесс, находилась и сила, причем не только физическая, которая заключалась в могучих механизмах, призванных изменить лицо планеты, но и финансовая, политическая, интеллектуальная. Иными словами – власть. Вот почему весьма веские причины внедрить своего человека в Центр исследований в области трансформации имелись буквально у всех – и у поселенцев, и у Железноголовых.

Но что-то здесь не сходилось. Этот Ардоза – или как там он звался на самом деле – был не похож на людей того сорта, которых высматривал Деврей у входа в Сеттлертаун. Глубоко законспирированный агент наверняка не полез бы к главному входу и использовал бы один из второстепенных, чтобы не рисковать своим прикрытием. Если только не произошло какое-то настолько важное и срочное событие, ради которого можно было бы пойти на такой риск.

Однако что срочного могло случиться в области преобразования климата? Эта программа была рассчитана не на одно поколение. Она продвигалась медленно, неспешно. Осуществление любого проекта в этой области занимало годы. Какая информация, связанная с экологией планеты, могла оказаться настолько срочной, чтобы лже-Ардоза повел себя так безрассудно? Почему он воспользовался главным входом? Почему не захотел передать имеющиеся у него сведения каким-нибудь иным способом? Ведь перекрыть все до единого каналы связи не в состоянии никто, даже полиция. Если располагаешь хотя бы небольшим запасом времени, всегда есть возможность переправить послание почти без всякого риска. Можно написать записку и послать с ней робота, можно использовать тайниковую связь, оставив информацию под каким-нибудь камнем, можно прибегнуть к помощи кода – отправить совершенно невинное сообщение вроде «Ваши туфли готовы, можете забрать» или «Закажите, пожалуйста, мне к завтраку овсянку», в котором каждое слово будет нести определенный скрытый смысл.

У Ардозы наверняка существуют какие-нибудь подобные способы связи с поселенцами. Так что же ему удалось раскопать? Какую информацию – настолько важную, что он решил прийти к главному входу в Сеттлертаун и пренебречь всеми остальными возможностями?

По мере того как Жустен рассматривал два снимка, в нем крепла уверенность в том, что раньше он никогда не видел этого человека во плоти. Но он определенно видел его изображение – то ли на снимке, то ли на голограмме, то ли как-то еще.

В полицейской папке по одному из дел. Вот оно! Фотографии из полицейской папки по какому-то уголовному делу, которое либо расследовал, либо просто читал Жустен Деврей. По делу, которое было достаточно крупным для того, чтобы Жустену понадобилось рассматривать фотографии его участников до тех пор, пока они намертво не впечатались в его мозг. Но в чем бы ни заключалось то дело, Ардоза не являлся в нем центральной фигурой, иначе Деврей узнал бы его с первого взгляда. Кроме того, судя по времени, что понадобилось Жустену для того, чтобы отыскать в памяти это лицо, дело, видимо, было давнее.

В голове Жустена вновь заворочалась какая-то неясная мысль, которая уже посещала его несколько минут назад. Меньше напоминать Ардозу. Может быть, подсознание нашептывало полицейскому, что теперь Ардоза выглядит иначе, нежели тогда, когда Жустен увидел его снимки впервые? Посмотрев на экран еще некоторое время, он сказал:

– Джервад, убери с обоих снимков усы. И пусть он выглядит немного моложе. Но не в соответствии со стандартами колонистов. Мы старимся очень медленно. Сделай это так, как если бы этот человек был поселенцем. Сбрось ему десять лет в стандартном масштабе.

– Есть, сэр. – Робот стал ловко управляться с верньерами видеоприбора. Фотографии уменьшились в размере и теперь занимали лишь небольшую часть плоского экрана. С лица изображенного на них человека исчезли усы. Компьютер не знал, какой формы была скрывавшаяся под ними верхняя губа мужчины, и поэтому выбрал оптимальную с его точки зрения.

Затем изображения стали множиться, меняясь прямо на глазах. Лицо мужчины начало молодеть. На одних его волосы были жидкими, на других у него отрастала густая шевелюра. Исчезли морщины, бесследно растаял второй подбородок. Однако человек может стареть по-разному, а также и принимать разнообразные меры против этого старения, если захочет. Колонисты, разумеется, предпринимали всевозможные усилия, чтобы замедлить этот процесс, поселенцы – нет.

Колонисты не привыкли наблюдать старение людей, не привыкли видеть, как с годами меняется их внешность. Если бы один из них – людей почти без возраста – подружился бы с юным поселенцем, а потом расстался с ним и встретился снова, скажем, лет через двадцать, он вряд ли узнал бы в постаревшем человеке своего прежнего друга. Но колонисты все же еще не до конца утратили эту способность и в случае необходимости могли ею воспользоваться.

Система компьютерной графики работала очень быстро, и буквально за считанные секунды на экране возникло две дюжины изображений, предлагавших различные варианты того, как мог выглядеть Ардоза много лет назад. Деврей по очереди изучил каждое изображение. Сначала ему хотелось махом отвергнуть все до единого, но он заставил себя не торопиться. Деврей, конечно, доверял своим инстинктам, но только до определенной степени. А вдруг одно из лиц, которые он отвергнет, и окажется именно тем самым, что беспокоит его память? Он должен очень внимательно прислушиваться к тому, что говорит его подсознание. У номера один слишком много волос. Номер два выглядит чересчур молодо. Третий и четвертый слишком худы, в то время как шестой и восьмой, наоборот, получились чрезмерно дородными.

Жустен Деврей медленно переводил глаза с одной картинки на другую. Какой-то голос в его голове шептал, что он уже близко, что вот-вот придет ответ и возникнет ниточка между сегодняшним днем и прошлым.

И наконец он его увидел. Лицо номер пятнадцать. Оно было ему знакомо. И сразу, в тот же момент, как последний кусочек головоломки встал на свое место, сложилось воспоминание. Деврей вспомнил, кто этот человек.

Он действительно видел фотографию Ардозы раньше. И человек, теперь называющий себя этим именем, действительно проходил в качестве второстепенной фигуры по очень большому делу. По самому большому, которое Деврею когда-либо приходилось расследовать. По делу об убийстве Правителя Хэнто Грега, случившемся пять лет назад.

Отчаянно моргая, Жустен потер ладонями лицо.

– Прошу прощения, сэр, я чувствую себя немного уставшим. Всю ночь глаз не сомкнул. Пришел к вам прямо из архива. – Жустен снова моргнул. Комната, в которой он стоял, по-прежнему расплывалась у него перед глазами. Судя по всему, в кабинете Крэша Правителя ждала жена, и именно поэтому он решил поговорить с Жустеном в кабинете своего помощника. Крэш сказал, что его помощник не появится здесь еще около часа, и все же… Благодаря затейливой росписи на стенах, со вкусом подобранной мебели и украшениям это место походило скорее не на рабочий кабинет, а на жилую комнату. Деврей испытал такое ощущение, будто он вторгся в чужое жилище.

– Все в порядке, голубчик, – успокоил его Крэш. – Присаживайтесь. – Он устроился на низком диване и жестом предложил Деврею присоединиться к нему. – Дональд, принеси коммандеру что-нибудь горячее и крепкое. И чтобы побольше кофеина!

– Сию минуту, Правитель! – откликнулся робот и отправился выполнять приказание.

– Ну что ж, коммандер, на десять часов у нас с женой назначена весьма важная встреча, значит, в нашем с вами распоряжении – около часа. Хватит ли вам этого времени, чтобы изложить то, с чем вы пожаловали?

– Это не займет у меня и пяти минут. – Жустен поколебался, но все же решился спросить: – Простите, сэр, эта встреча, которая назначена у вас на десять часов… случайно не с Давло Лентраллом?

Глаза Крэша удивленно расширились:

– Именно с ним, коммандер. Но я не говорил о том, что снова встречаюсь с ним, никому, кроме жены. Могу ли я спросить, откуда вам об этом известно?

– Спасибо, Дональд, – поблагодарил Деврей персонального робота Крэша, вернувшегося с чашкой дымящейся жидкости, которая оказалась чрезвычайно крепким чаем. Как и большинство колонистов, в общении с роботами он редко отягощал себя всякими там «пожалуйста» и «спасибо», но Дональд-111 каким-то образом внушал к себе уважение. Жустен сделал глоток обжигающего чая и сразу же почувствовал себя лучше. – Я почерпнул информацию из двух источников, – заговорил он. – От наших старых друзей из Службы безопасности поселенцев и от Железноголовых. Само собой разумеется, добровольно делиться со мной этой информацией никто из них не захотел бы. Они и сейчас не подозревают, что мне удалось у них узнать. И все же то, что мне стало известно, я выяснил именно у них. Пока они знают про Лентралла немного, но скоро разузнают все. Потому что обе стороны лезут из кожи вон, стараясь разобраться, во что он вовлечен.

– А вы сами знаете, над чем он работает? – спросил Крэш.

– Нет, сэр. Но, повторяю, если поселенцы и Железноголовые тоже не знают об этом, то к обеду им уже будет известно все до мелочей. Они копают как одержимые.

– Почему бы нам не начать с самого начала? – предложил Крэш.

– Конечно, сэр. Видите ли, на протяжении последнего времени я принимал участие в самых разных операциях, чтобы понять, как работают различные подразделения полиции, узнать, что испытывают в тех или иных случаях мои офицеры…

– И еще для того, чтобы не протирать все время штаны в кабинете, – с улыбкой сказал Крэш. – Когда я был шерифом, то делал то же самое.

Деврей улыбнулся в ответ. Он чувствовал себя гораздо проще, общаясь с Правителем, который когда-то, как и он сейчас, возглавлял полицию.

– Да, сэр. Последней из таких операций являлось скрытное наблюдение за главным входом в Сеттлертаун. Я находился на дежурстве, прихватив своего персонального робота, а также взяв в аренду еще одного робота и аэрокар. Эта работа больше всего напоминает ярмарочное развлечение, когда суешь руку в мешок с безделушками и наугад вытаскиваешь какую-нибудь ерунду. Каждый раз, когда мы засекаем человека, который, по идее, не должен входить в Сеттлертаун, мы проверяем его по электронной картотеке.

– Но сейчас, насколько я понимаю, произошло нечто неожиданное?

– Да, сэр. Роботы засекли человека, который не числится в списках посетителей. Мой робот опознал его, а арендованный не сумел, хотя и являлся моделью, предназначенной для нужд безопасности. Затем я обнаружил, что в идентификационную базу данных моего робота были внесены изменения. Это – копия стандартной базы данных Объединенной полиции Инферно, и, следовательно, изменения были внесены в нее.

– Кто-то заложил в идентификационную базу ОПИ фальшивые данные?

– Да, сэр. И могу добавить, что подлинная информация на этого человека в полицейской базе данных отсутствует. Вот только не знаю, были ли эти данные умышленно стерты теми, кто проник в наши компьютеры, или удалены в результате регулярной чистки базы данных, когда из нее выбрасывается устаревшая информация.

– Понятно. И кем же прикидывается неизвестный?

– Доктором Барснеллом Ардозой из Центра исследований в области преобразования климата. – Жустен вынул из папки два распечатанных цветных изображения. – Это – идентификационная карточка из университета, а это – снимок, сделанный в ходе наружного наблюдения, – проговорил он, поочередно протягивая Правителю фотографии.

Крэш взял снимки и негромко присвистнул:

– Норлан Фил. Поселенец, проходивший по делу об убийстве Грега. Усы немного меняют его, но маскировка, надо признать, не самая изощренная.

Жустен Деврей поглядел на Правителя с нескрываемым восхищением.

– Мне его лицо тоже показалось знакомым, но для того, чтобы вспомнить, кто это такой, мне понадобилось много часов подряд ломать голову и сидеть в архиве.

– Вы все эти годы работали копом, – проговорил Крэш, продолжая рассматривать фотографии Ардозы-Фила. – Расследовали кучу разных дел, общались с сотнями людей. А Фил, хотя я с ним ни разу не встречался, проходил по делу, которое стало последним в моей карьере полицейского. Я до сих пор могу закрыть глаза и вспомнить каждую его страницу. Вы сами-то видели этого типа прежде?

– Нет, сэр, я не присутствовал на его допросе. Хотя, наверное, следовало бы.

– Не порите чушь! – сказал Крэш, но его тон был гораздо более мягким, нежели слова. – Вы тогда принимали участие в расследовании важнейшего дела. А Фила задержали в дальнем конце Большого Залива, за тридевять земель от того места, где вы работали, и он выдал нужную нам информацию практически сразу. Какого же черта вам было торчать на его допросах! На тот случай, если он вдруг всплывет на поверхность пятью годами позже?

– Вы, наверное, правы, и все же сейчас я жалею, что не посмотрел на него тогда.

– Гм-м-м. Ладно, упрямая голова, вернемся к сути. Вы сверялись с записями, а моя память может оказаться вовсе не такой безотказной, как мне хотелось бы. Напомните мне вкратце подноготную нашего общего друга Фила.

– Норлан Фил. Поселенец, но к проектам преобразования климата никакого отношения не имел и не имеет. Видимо, воспользовался прорехами в иммиграционном законодательстве и прибыл на Инферно в надежде подзаработать. Он сошелся с бандой контрабандистов, помогая им нелегально вывозить Новых роботов с острова Чистилище, и попался примерно в то же время, когда был убит Грег. Он пошел на сделку с правосудием – сообщил имя рейнджера, который участвовал в заговоре, но в последний момент остался верен присяге и отказался участвовать в покушении. В обмен на эту информацию с Норлана Фила сняли все обвинения и разрешили беспрепятственно убраться с планеты. Кстати, рейнджера звали Эмох Хатвиц, и он был убит в ту же ночь, что и Правитель, находясь на дежурстве. Это убийство напоминало расправу с изменником, и именно оно натолкнуло нас на мысль, что в покушении на Правителя могли быть замешаны банды контрабандистов.

Крэш покачал головой:

– Не зря я попросил вас освежить мою память. Я уже успел забыть, насколько запутанным было то дело. Но Фил должен был покинуть планету. Почему же он этого не сделал?

– Не знаю, сэр. Но тот факт, что ему было предписано убраться с Инферно, объясняет, почему сведений о нем не оказалось в полицейской базе данных. Мы не храним информацию о людях, которые находятся вне планеты. А почему он не улетел? Полагаю, на своей родной планете он тоже не отличался особой честностью, вот и не решился отправиться домой. Может быть, Фил прибыл на Инферно именно потому, что за ним гналась тамошняя полиция, и, вернись он обратно, непременно загремел бы в тюрьму. Обдумав все это, Фил предложил свои услуги поселенцам в качестве внештатного осведомителя. Они взяли его и обязались защищать и поддерживать в обмен на информацию, которую он станет им поставлять.

– Может статься, Синта Меллоу просто заставила его стать агентом, поскольку знала, что у него рыльце в пуху, – добавил Крэш. – Это, конечно, всего лишь предположение, но звучит оно вполне правдоподобно. И все же, что у нас есть на сегодняшний день? Старый контрабандист, который живет под вымышленным именем и вдруг заявился в Сеттлертаун? Маловато. Должно быть что-то еще.

– Да, сэр, это «что-то» имеется. Я оставил Баппера наблюдать за Ардозой и велел не спускать с него глаз, а сам со своим роботом вернулся в штаб-квартиру Объединенной полиции Инферно, желая выяснить, кто же такой этот Ардоза. Он покинул Сеттлертаун вскоре после нашего отъезда, и Баппер довел его прямиком до штаб-квартиры Железноголовых. Там у него состоялась милая беседа с Джадело Гилдерном.

Крэш вздернул брови.

– Ишь ты, ни много ни мало – с самим начальником спецслужбы Железноголовых! Но откуда вам известно, что он говорил с Гилдерном?

– Я как раз хотел об этом рассказать. Сначала робот-привратник его не впускал. Тогда Ар доза кое-что сказал ему, и тот связался с теми, кто находился внутри. Баппер записал и картинку, и разговор с помощью направленного микрофона и камеры. Я просмотрел эту запись, наверно, с дюжину раз. Ардоза, точнее говоря, Фил, сказал следующее: «Послушай, ты, жестянка! Скажи Гилдерну, что пришел Ардоза с новыми сведениями про Лентралла. Он сразу велит меня впустить». Так все и вышло.

– Не очень-то осмотрительное поведение, если ты являешься двойным агентом, – сказал Крэш. – Красоваться перед главными входами в две различные организации, да еще вести подобные разговоры на улице? Безумие!

– Если только Фил не делал это обдуманно, – предположил Жустен. – Он работает на двух хозяев, почему бы ему не обзавестись третьим. Я не исключаю, что он намеренно хотел привлечь наше внимание.

– События развиваются чересчур быстро, и мы можем потратить целое утро, выдвигая различные гипотезы и гадая на кофейной гуще. Интересно, знают ли Меллоу или Гилдерн, что Фил двойной агент?

– Для того чтобы шпионить в пользу Железноголовых, да и поселенцев тоже, нужно иметь крепкие нервы, – сказал Жустен. – Если он способен работать на одних, значит, сумеет работать и на двоих сразу. Не думаю, чтобы Фил стал раскрывать свои карты перед кем-то из хозяев.

– Почему вы так полагаете? – поинтересовался Правитель.

– Интуиция. То, что мы узнали о характере Фила, расследуя убийство Грега, то, как он вел себя возле Сеттлертауна и по дороге в штаб-квартиру Железноголовых.

– Интересно, – пробормотал Крэш. – Очень, очень интересно. Надеюсь, вы установили наблюдение за Филом?

– Не просто наблюдение. Его обложили, как медведя. Целая команда следует за ним по пятам, прослушивает его переговоры, продолжает копаться в его прошлом.

– Отлично. И вот еще что. Лентралл появится в любую минуту. Я не хочу, чтобы он был в одиночестве, когда уйдет отсюда.

– Я как раз хотел предложить то же самое, сэр. Мне кажется целесообразным обеспечивать его безопасность всеми имеющимися способами – и людьми, и роботами. – После убийства Грега уже нельзя полагаться на одних только роботов или одних только людей-телохранителей, поскольку и у тех и у других имеются свои слабые стороны. Оказалось, что гораздо эффективнее использовать смешанные команды, в которые входят и живые, и механические охранники.

– Очень хорошо, – сказал Крэш. – Если бы это не мешало делу, я посоветовал бы, чтобы охрана осуществлялась скрытно, но в данной ситуации… Пусть они просто постараются как можно меньше попадаться ему на глаза. Лентралл, похоже, не из тех, кто любит, когда его опекают. Скорее всего, рано или поздно он лишится головы. Давайте постараемся, чтобы это произошло как можно позже.

– Есть, сэр.

– Благодарю вас за прекрасную работу, Жустен, – сказал Крэш, поднимаясь с дивана. – Важность того, что вы рассказали, невозможно переоценить. Лентралл задал мне еще ту задачку, и для того, чтобы принять решение, мне понадобится как можно больше информации.

Жустен понял намек. Он встал, сложил фотографии в папку и приготовился уходить. Крэш пожал ему руку, а затем ободряюще похлопал по плечу.

– Я рад, что сумел оказаться полезным, сэр.

– Еще как! Еще как, сынок, – проговорил Крэш, выходя вместе с полицейским в коридор. – Вы оказали мне колоссальную услугу. – Робот Крэша открыл дверь в кабинет Правителя и первым вошел внутрь. – Еще раз спасибо, коммандер.

Только после того, как прозвучали последние слова губернатора, он вошел в кабинет и Дональд закрыл дверь, Жустен Деврей сообразил, что Крэш так и не сказал ему ни слова о том, над чем все-таки работает Лентралл.

Тоня Велтон знала об этом. И Симкор Беддл – тоже. А он, Жустен Деврей, начальник Объединенной полиции Инферно, не знал вообще ничего.

5

– Он входит, – сказала Синта Меллоу в портативное переговорное устройство, глядя в окно. Группа наблюдения и группа захвата находились в полной готовности и ждали сигнала. Она обеспокоенно тряхнула головой, увидев, как на крышу садится транспортный аэрокар Объединенной полиции Инферно. Сразу же после того, как он приземлился, со взлетно-посадочной площадки взмыла другая воздушная машина, унося прочь Жустена Деврея.

– Наш молодой человек входит в центральный подъезд, лидер соревнований только что улетел, а его друзья – приземлились. – Синта понимала, что говорит чересчур непонятно, но операция была развернута настолько стремительно, что у них не было времени договориться о кодовых названиях. А, черт с ним! Главное, чтобы ее поняли. Синта заговорила открытым текстом: – Лентралл вошел в здание. Я только что заметила, как улетел на своем аэрокаре Деврей, а вместо него на крыше приземлился транспортник, набитый оперативниками ОПИ. Полагаю, они собираются превратиться в нянек Лентралла.

Конечно, говорить в открытую было рискованно, но Синта была уверена – или почти уверена, – что полиция их не подслушивает. Контрразведка колонистов работала все лучше, но сейчас переговоры шли не по гиперсвязи, а через провода.

Разумеется, полиции было известно об этом наблюдательном пункте, расположенном прямо напротив Дворца Правителя. Точно так же поселенцы знали, что полиция Инферно денно и нощно держит под наблюдением главный вход в Сеттлертаун. Все это было неотъемлемой частью игры. Но знать, в каком кабинете находится наблюдательный пункт, – это одно, а обнаружить потайную линию связи и подсоединиться к ней, да еще незаметно, – совсем другое.

– Если они сейчас начнут прикрывать Лентралла, это будет очень скверно, – послышался голос из переговорного устройства.

Синта Меллоу не удивилась тому, что Тоня Велтон прослушивает переговоры. Ее тревожило другое: Тоня оказалась слишком глубоко вовлечена в эту операцию. Обычно Велтон старалась держаться подальше от спецслужбы, возглавляемой Синтой, и для этого имелись веские причины. Ни один лидер, осознающий свою ответственность, не станет находиться слишком близко к людям, которые занимаются грязной работой. Но в данном случае все обстояло иначе.

– Будьте наготове, – приказала Синта своим подчиненным и передвинула рычажки на переговорном устройстве, отключив группы наблюдения и захвата. – Сейчас нас никто не слышит, мадам Велтон. Мэм, вам не следует говорить, когда вас могут слышать оперативники. Если они узнают ваш голос, это не приведет ни к чему хорошему.

– По этому поводу мы будем волноваться позже, – отрезала Велтон, будто опасность засветиться ее ничуть не волновала. – Что вы там говорили насчет «нянек»?

– Похоже, после того как Лентралл вошел во Дворец Правителя, на крышу приземлился транспортный аэрокар с целым взводом охраны. Я предполагаю, что, как только Лентралл выйдет из здания, его тут же возьмут под охрану.

– И пока они будут «пасти» Лентралла, мы не сможем его взять, – констатировала Тоня.

– Да, мэм, – ответила Синта, стараясь не выдать облегчения, которое испытывала. Она с самого начала не одобряла этой сумасшедшей затеи.

– Значит, мы должны захватить его раньше, чем он окажется в кольце телохранителей, – сказала Тоня. – Берите его!

– Что?! – почти выкрикнула Синта.

– Вы прекрасно слышали меня, Меллоу. Это приказ. Возьмите его сразу же, как только он выйдет из здания. Полагаю, что в вашем распоряжении остается примерно час. Будьте готовы и пошевеливайтесь.

Дверь отворилась так мягко, как если бы была открыта рукой хозяина. Никакого взлома замков, никаких хитроумных приспособлений для отключения охранной сигнализации. Джадело Гилдерн был достоин любых эпитетов, но неуклюжим его назвать было нельзя. Сунув приспособление, с помощью которого открыл дверь, в карман, он вошел в рабочий кабинет Давло Лентралла, закрыл за собой дверь, а затем облегченно вздохнул и оглядел небольшую комнату. Со стороны могло показаться, что Гилдерн совершенно спокоен, но это было не так. Мужчина был перепуган до смерти. Сердце так громко колотилось в его груди, что он боялся, как бы этот стук не услышали в коридоре.

Гилдерн знал, что он далеко не храбрец. В своей работе ему часто приходилось сталкиваться с опасностями и рисковать, но он шел на это исключительно ради собственной выгоды. Даже если путь для достижения этой выгоды был тернистым и запутанным, конечная цель неизменно стояла перед его внутренним взором и вела его подобно путеводной звезде. Что бы ни делал Гилдерн, он делал это только ради себя. И, кстати, он был бы немало удивлен, если бы эта тайная вылазка в кабинет Лентралла не принесла ему очередной порции дивидендов. В данном случае – хотя бы в смысле репутации. Не зря же, отправляясь сюда, он сказал Беддлу, что идет чуть ли не на смерть!

На самом деле никакого особого риска в этом предприятии не было. Если бы Гилдерн попытался проникнуть в компьютерные файлы Лентралла, он в гораздо большей степени рисковал бы быть обнаруженным и схваченным за руку. А тут – совсем иное дело. Помещение охранялось защитной сигнализацией, и это сыграло Гилдерну на руку. Хорошая охранная система заставляет людей чувствовать себя спокойно. Люди, которые чувствуют себя спокойно, расслабляются, а люди, которые расслабляются, начинают делать ошибки.

Одной из таких ошибок являлось мнение, что охранная система, хорошо зарекомендовавшая себя в одном месте, сработает так же надежно и во всех остальных. Очередным свидетельством тому явилось то, как легко справился Гилдерн с дверным замком. Если запоры крепки и охранная система надежна, значит, можно, понадеявшись на них, оставить записи и книги валяющимися где попало.

Гилдерну хотелось верить в то, что Лентралл рассуждал именно так, и, судя по всему, он не ошибся. От компьютерных файлов ему было бы мало прока. Гилдерн не являлся ни технарем, ни ученым. Для того чтобы расшифровать техническую информацию, ему понадобилось бы чересчур много времени. Нет! Бумаги, которые можно сфотографировать, – вот, что ему нужно. Небрежные записки, краткие наброски, приготовленные для того, чтобы объяснить суть проблемы непосвященным. А если повезет – электронные блокноты, доверху набитые информацией, которую можно скопировать и забрать с собой.

В кабинете царил относительный порядок, но не такой, как если бы здесь прибирался робот. Гилдерну хватило одного взгляда, чтобы заметить: некоторые книги на полках чуть-чуть выдвинуты, стопки бумаг на столе выровнены недостаточно аккуратно, а стул не задвинут под письменный стол и стоит чуть в стороне. Значит, Лентралл присматривает за комнатой сам. Что ж, тем лучше! Если Гилдерн случайно сдвинет что-нибудь с места, это останется незамеченным. Кроме того, если хозяин кабинета и впрямь ухаживает за ним самолично, этот «порядок» может немало рассказать о его характере.

Гилдерн приступил к обыску.

От взгляда Фреды Ливинг не ускользнуло, как изменилось лицо ее мужа сразу же, как только за его спиной закрылась дверь. Непроницаемое выражение на нем сменилось глубокой озабоченностью. Посмотрев на жену, Альвар, видимо, понял, что Фреда заметила его тревогу, и печально улыбнулся.

– А вот когда я был полицейским, то не умел скрывать своих чувств, – проговорил он. – Мое лицо было открытой книгой. Вот ведь что политика делает с людьми.

Фреда встала со стула и взяла мужа за руку:

– Даже не знаю, радоваться ли, что со мной ты не притворяешься, или огорчаться тому, что ты вообще на это способен.

– Наверное, и то и другое, – словно извиняясь, сказал Альвар.

– О чем рассказал тебе Деврей?

– О том, что наши друзья и наши враги, которые, кстати, могут оказаться одними и теми же людьми, уже знают почти все, что мы пытаемся держать от них в секрете.

– Не только от них, но и от меня. – Фреда отошла от мужа на пару шагов, сложила руки на груди и присела на краешек его рабочего стола. – Может, если им уже все известно, ты нарушишь обет молчания и все же посвятишь меня в суть происходящего?

Сцепив руки за спиной, Крэш принялся расхаживать из одного конца кабинета в другой – верный признак беспокойства и нетерпения.

– Где же этот парень? – воскликнул он, не обращаясь ни к кому, а затем перевел взгляд на жену, не прекращая мерить комнату шагами. – Не подумай, что у меня есть от тебя какие-то секреты. Просто я хотел, чтобы ты выслушала все это точно так же, как я в первый раз. Мне было важно узнать твое мнение о… об этом, и я не стал тебе ничего говорить, чтобы ты не делала предварительных выводов.

– Тебе это удалось. Мне известно лишь, что это может обернуться угрозой для роботов с Новыми Законами.

Крэш перестал расхаживать по кабинету и снова посмотрел на жену:

– Это может обернуться угрозой для всех. И, кстати, вот главный герой нашего времени.

Дверь скользнула вбок, и в комнату вошел молодой энергичный человек в сопровождении средних размеров робота мышиного цвета, который незамедлительно занял место в одной из стенных ниш. Если робот был совершенно неприметным, то человек – наоборот. Угловатое лицо, темная кожа, подстриженные ежиком волосы, быстрый взгляд придавали ему если не мужественный, то, по крайней мере, необычный вид. Являлся Давло Лентралл центральной фигурой важнейших событий или нет, но выглядел он очень импозантно.

– Доброе утро, доктор Ливинг, – произнес он, отвесив женщине легкий поклон. Этот старомодный жест в его исполнении получился весьма элегантным. Затем он повернулся к ее супругу: – Доброе утро, сэр.

– Здравствуйте, – кивнул Крэш. Возле одной из стен кабинета стоял диван. Крэш уселся на него, Фреда опустилась рядом, и губернатор указал Лентраллу на удобное кресло, стоявшее напротив дивана. – Присаживайтесь, доктор Лентралл.

Однако Лентралл остался стоять. Было видно, что он волнуется, но старается казаться спокойным.

– Сэр, я должен сказать вам одну вещь. Возможно, это прозвучит абсурдно, но мне кажется, что… что за мной следят.

Крэш печально улыбнулся.

– С сожалением должен констатировать, что это звучит вовсе не абсурдно, – сказал он. – Только что от меня ушел коммандер полиции. Он сообщил мне, что кое-кто очень вами заинтересовался. Поэтому я не удивлюсь, если за вами установили слежку.

Давло кивнул и, похоже, немного расслабился.

– Как ни странно, ваши слова принесли мне облегчение. Я предпочитаю знать наверняка, что за мной следят, нежели мучиться параноидальными страхами.

– Поверьте мне, голубчик. В нашей жизни одно не исключает другого. Пусть все остается как есть. Сделайте глубокий выдох, присаживайтесь, и поговорим о деле.

– Да, сэр.

Давло опасливо опустился в кресло, словно боясь, что оно развалится под его весом либо из сиденья выскочит какой-то потайной механизм и схватит его.

Фреда обратила внимание на то, что сегодня кабинет выглядит немного иначе, нежели всегда, да и муж находится не на своем обычном месте. Она поняла, что Крэш велел произвести в комнате перестановку, чтобы она выглядела менее официально и чуть более по-домашнему и не подавляла посетителя торжественностью. Этим утром Альвар Крэш не восседал, как обычно, в своем напоминающем трон кресле, отгороженный от всех барьером огромного резного стола. Он сидел на диване в подчеркнуто расслабленной позе. Находясь в кресле, Лентралл имел возможность смотреть на Правителя немного сверху, а низкий столик между ним и диваном являлся своего рода нейтральной полосой, буферной зоной, как бы отгораживавшей маленький мир Лентралла от постороннего вторжения. Даже спокойное выражение на лице Альвара являлось частью игры.

Внезапно до Фреды дошло, что она тоже – часть этого шоу. Альвар хотел, чтобы, рассказывая, Лентралл обращался именно к ней. Может быть, он рассчитывал на то, что его успокоит общение с женщиной, близкой ему по возрасту и не отягощенной никакой официальной должностью? А может, Альвар захотел устраниться от разговора и побыть в роли стороннего наблюдателя? Впрочем, возможно, он делал все это чисто инстинктивно, руководствуясь шестым чувством опытного политика, которое невозможно ни объяснить, ни проанализировать.

– Дональд, – проговорил Крэш, – сделай для нашего гостя какой-нибудь напиток.

– Сию минуту, сэр, – ответил Дональд, выступая из ниши. – Что вы предпочитаете?

– Ничего, – ответил Лентралл, с удивлением рассматривая робота. Затем он повернулся к Фреде: – Доктор Ливинг, простите мое любопытство, но прав ли я, предположив, что именно вы разработали и создали этого робота?

– Вы правы.

– Ага… Вы очень известный человек, и точно так же известны многие из ваших творений.

– Мягко сказано, – мрачно хмыкнул Крэш.

Лентралл перевел взгляд на Правителя, и на его губах заиграла тонкая улыбка:

– Вы совершенно правы, сэр. Но меня смутило его имя. Почему именно Дональд?

– У меня есть смешная привычка называть сделанных мною роботов именами, придуманными одним древним писателем, – ответила Фреда. – Этот человек жил на старой Земле в эпоху, предшествующую появлению роботов. Человек по имени…

– Шекспир, – перебил ее Лентралл. – Мне это известно. Вильям Шекспир. Кстати, я полагаю, его было бы точнее называть не писателем, а поэтом или драматургом. Я знаком с его творчеством, поэтому и удивился. Других ваших роботов зовут Калибан, Просперо, Ариэль – все из Шекспира. Я даже видел какой-то репортаж про вас, и обратил внимание на то, что вашего персонального робота зовут Оберон. Снова Шекспир. Вот почему имя Дональд заставило меня удивиться.

– Прошу прощения?

– Позвольте, я объясню, сэр, – заговорил Дональд, обращаясь к Лентраллу. – Я назван в честь второстепенного персонажа из драмы «Макбет».

– Но в этой пьесе нет персонажа с таким именем, – ответил Лентралл. – Я хорошо ее знаю. Более того, я почти наверняка уверен в том, что у Шекспира вообще нет персонажа по имени Дональд. – Лентралл наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить. – По-моему, в «Макбете» есть Дональбайн, – сказал он. – Дональд, должно быть, искаженное Дональбайн.

– Извините, что поправляю вас, сэр, – проговорил робот, – но я только что сверился со своей встроенной информационной базой и еще раз убедился, что персонажа пьесы зовут именно Дональд.

– В этом нет ничего удивительного, – ответил Лентралл. – Если в базе доктора Ливинг содержится искажение, оно должно быть и в твоей. С течением лет в древние тексты часто вкрадываются ошибки.

– А не может ли случиться так, сэр, что именно в вашей базе данных содержится ошибка? – спросил Дональд.

– Все возможно, но это предположение кажется мне крайне сомнительным. Я своего рода коллекционер подобных вещей, и у меня имеются четыре копии текстов Шекспира: три – в компьютерных файлах и один – в виде древнего издания. Никакого Дональда в них нет.

– Понятно, – сказал робот, хотя было очевидно, что он обескуражен словами Лентралла. – Видимо, мне придется перепроверить встроенную информационную базу. – Сказав это, он ретировался в свою нишу.

– Интересно, – хмыкнул Лентралл. – Мы всегда знаем меньше, чем нам кажется. Вы согласны со мной, доктор Ливинг?

– А? Что? Ах да, конечно. – Фреда была совершенно выбита из колеи. Как она могла допустить такую ошибку! И какие еще ошибки, о которых не подозревает до сих пор, она совершила за последние годы? Женщина сама удивилась, как взволновало ее это маленькое недоразумение.

А Лентралл? Он проявил грубость и высокомерие в первую же минуту их знакомства. Впрочем, понятия грубости для этого парня, видимо, просто не существовало. Давло Лентралл был поистине необычным человеком, с характером и задатками, которые никогда не позволят ему добиться успеха на поприще политики. Ему повезло, что он избрал для себя другую сферу деятельности.

Однако разговор пока шел довольно бессодержательный.

– Может, нам пора перейти к делу? – спросила Фреда.

– Совершенно с вами согласен, – быстро ответил Лентралл. – Могу ли я узнать, до какой степени вы знакомы с сутью вопроса?

Фреда поколебалась, но не смогла прочесть на лице молодого человека ничего, кроме нетерпения.

– Чтобы сразу избежать недопонимания, доктор Лентралл, должна сообщить вам следующее: супруг не стал рассказывать мне вообще ничего. Он хотел, чтобы я услышала все от вас. Так что начните, пожалуйста, с самого начала.

– Ладно, – почти грубо ответил Лентралл. – Основная суть заключается в том, что я, как мне кажется, нашел способ ускорить процесс преобразования климата планеты, чтобы раз и навсегда стабилизировать его.

– Правда, ценой угрозы для миллионов ее обитателей, – донесся из стенной ниши голос персонального робота Лентралла.

– Помолчи, Кейлор, – осадил его хозяин.

– Первый Закон требует, чтобы я сказал хотя бы это, – упрямо отозвался-робот. – Ваш план угрожает жизни миллионов людей. Он опасен.

– Я бы не назвал это опасностью, – с раздражением проговорил Лентралл. – Определенный риск, конечно, есть, но если мой план удастся, он будет означать безопасность и комфорт для многих грядущих поколений людей.

– Эта дискуссия не представляет для меня интереса. Она носит уж чересчур гипотетический характер, – ответил Кейлор.

– Ты свое мнение высказал. Теперь я приказываю тебе замолчать, – сказал Лентралл. Он осуждающе покачал головой и посмотрел на Фреду: – Вы известны тем, что делаете суперроботов, и, возможно, мои слова покажутся вам кощунством. Но иногда я начинаю задумываться: а может, поселенцы были все-таки правы, объявив их вне закона?

– Время от времени эта мысль посещает и меня, – сказала Фреда. – Но продолжайте, пожалуйста. Каким образом вы предлагаете стабилизировать климат?

– Растопив льды северного полюса, – ответил Лентралл. – Я называю это проектом Полярного моря.

– И чего конкретно вы этим добьетесь? – спросила Фреда.

Несколько секунд Лентралл смотрел на женщину в немом изумлении, словно она спросила, зачем нужны роботы.

– Позвольте мне вернуться немного назад, – наконец произнес он. – Точнее, позвольте мне вернуться к самому началу. Как вам, должно быть, известно, когда на эту планету прилетели первые колонисты, они обнаружили здесь пустынный мир, состоявший из двух больших и отличных друг от друга географических регионов. Две трети суши планеты, находившихся к югу, состояли из низин, в то время как ее северная треть представляла собой огромное возвышенное плато. Именно по этой причине Инферно считалось не очень подходящей планетой для преобразования климата.

– Почему?

– Потому что, когда на планете появилась бы вода, она незамедлительно стекла бы к югу, что, собственно, и произошло. Сегодня мы называем северные районы Большой Землей, а южные низины, затопленные водой, Южным океаном. В результате один полюс планеты покрыт водой, а второй представляет собой сушу.

– И что из этого следует?

– Очень многое. Вода поглощает энергию гораздо более эффективно, нежели атмосфера. Вода может циркулировать и нести с собой тепло. Средние температуры в южном полушарии гораздо более умеренны и стабильны, чем в северном, поскольку теплые течения циркулируют вокруг полюса и согревают приполярные районы. А холодные полярные воды могут перемещаться к районам, где температура выше средней, и охлаждать их. Я сейчас страшно упрощаю, говорю примитивно, но в этом заключается главная идея моего открытия.

– А на севере этого не происходит, поскольку там нет воды, правильно? – спросила Фреда, подняв глаза на мужа, однако лицо его оставалось непроницаемым. Он не участвовал в этой игре. Он наблюдал ее со стороны.

– Абсолютно! – с энтузиазмом кивнул Лентралл. – Большая Земля – это огромный монолитный континент. Он полностью занимает треть всей поверхности планеты, расположенной вокруг северного полюса. Поскольку вода не поступает в северное полушарие, температуры там не могут саморегулироваться. В тропических регионах к северу от экватора слишком жарко, в то время как ближе к полюсу – чересчур холодно. Если вы взглянете на карту, то увидите, что южная оконечность Большой Земли, на которой сосредоточено большинство населения, более или менее граничит с верхней частью северного тропического пояса. Здесь, в Аиде, мы находимся как раз посередине двух температурных поясов. Однако эти пояса смещаются, и мы сейчас – очень близко к северной границе той зоны, которую с некоторой натяжкой можно назвать пригодной для обитания. На самом же деле, если руководствоваться довольно жесткими стандартами поселенцев, то даже в той местности, где расположен Аид, жить уже нельзя. Я думаю, из-за недостаточных осадков. Но так или иначе, площадь материков Инферно, пригодная для жизни, сейчас представляет собой узкую полосу всего лишь в пятьсот-шестьсот километров шириной, которая протянулась вдоль южной оконечности Большой Земли. И эта полоска продолжает сужаться, несмотря на все прилагаемые усилия и временные успехи.

– Я думала, что программа преобразования климата осуществляется успешно, – сказала Фреда, вновь поглядев на мужа.

– Так и есть, – ответил Альвар, – но только в некоторых районах. В основном в тех, которые населены людьми. В других местах мы продолжаем терять земли. Дела в основном обстоят неплохо вокруг Аида и в районе Большого залива. После того как мы справимся с проблемами в этих регионах, мы планируем заняться и другими.

– Если только вам представится такая возможность, – сказал Лентралл. – Последние расчеты говорят, что все может сложиться иначе. Вы надеетесь на неустойчивое равновесие, а оно весьма ненадежно.

– Что значит «неустойчивое равновесие»? – осведомилась Фреда.

Лентралл с улыбкой сунул руку в нагрудный карман туники и вытащил большую монету. Фреда невольно отметила про себя, что это была монета поселенцев. Лентралл проделал это так быстро, что женщина подумала, что он был готов к этому вопросу.

– Вот что такое неустойчивое равновесие, – проговорил он, подняв вверх указательный палец и аккуратно положив монету на его кончик. – Теоретически я могу держать монету таким образом вечно, – сказал он. – Для этого мне нужно всего лишь держать палец совершенно неподвижно, не шевелить рукой, следить за тем, чтобы меня не толкали, и в то же время учитывать и компенсировать эффект от малейшего дуновения ветра и практически неощутимой вибрации, которая существует в конструкции любого здания. И, разумеется, я должен следить за тем, чтобы не перестараться, балансируя…

В этот момент монета внезапно упала с его пальца и со звоном покатилась по каменному полу кабинета. Этот негромкий звук показался Фреде оглушительным.

– Только что я проиллюстрировал для вас то, в каком состоянии находится сейчас климат нашей планеты. Сейчас он стабилен, но любая, даже самая незначительная пертурбация может вывести его из равновесия. Климатическая система Инферно не обладает способностью, позволяющей ей, отреагировав на то или иное возмущение, вернуться к состоянию равновесия. С того самого момента, когда на Инферно начал работать первый инженер в этой области, климат планеты постоянно находится на острие, неустойчиво балансируя между двумя экстремами. Малейший наклон в ту или иную сторону, и неминуема катастрофа – либо от переохлаждения, либо от перегревания. Каждую секунду мы должны следить за тем, чтобы все шло как надо, иначе… – Он мотнул головой в сторону валявшейся на полу монеты.

– Но у вас имеется решение этой проблемы, – не слишком дружелюбно проговорила Фреда. Лентралл даже не пытался убедить, объяснить или обсудить вопрос. Он читал лекцию, вещал, инструктировал ее. Он говорил покровительственным, высокомерным тоном. Он снисходил до нее, обращался к ней, как к ребенку, которому терпеливо объясняют, почему надо поступать так или эдак.

– Да, у меня есть решение, – ответил Лентралл. Наклонившись, он поднял с пола монету и положил ее себе на ладонь. – Мы приведем планету в состояние устойчивого равновесия. Вот так. – Он поводил рукой из стороны в сторону, резко поднял ее вверх и затем опустил. Монета по-прежнему лежала у него на ладони. Несколько раз она даже подпрыгивала, но неизменно возвращалась на прежнее место. – Как видите, пертурбации почти не влияют на то, что находится в состоянии устойчивого равновесия. Как только причина возмущения исчезает, объект тут же снова обретает баланс. Полярное море превратит планетарный климат в устойчивую систему, разбалансировать которую будет практически невозможно.

Немного помолчав, чтобы слушатели как следует уяснили смысл его слов, он продолжал:

– Как я уже сказал, проблема заключается в отсутствии циркуляции водных масс в северном полушарии. Если бы можно было найти способ аккумулировать воду в северных районах, предусмотрев входящие и выходящие водотоки, соединяющиеся с Южным океаном, теплые течения двинулись бы на север и согрели полюс, а холодные направились бы к югу и охладили бы океан, а также прибрежные участки суши. Вот тогда-то и возникнет состояние устойчивого равновесия. Климатическая система планеты станет саморегулирующейся и будет сама «чинить» себя и выправлять любые сбои. Если температура чрезмерно повысится, холодные северные воды заставят ее опуститься, если же она опустится слишком низко, тут же наведут порядок тропические воды. Нам нужна вода на обоих полюсах.

– Но существует много планет, подвергшихся трансформации и не имеющих воды ни на одном из полюсов, – возразила Фреда. – И, насколько я помню, даже на Земле один из полюсов представлял собой сушу, а возле второго циркуляция воды была ограничена. Мне даже кажется, что полюс с водой большую часть времени был покрыт льдами.

Лентралл снова улыбнулся, но в выражении его лица не было ни теплоты, ни дружелюбия. Это была торжествующая улыбка победителя, скорее даже надменная, снисходительная ухмылка. Фреда попалась в расставленную им ловушку, и теперь он мог приблизиться и хладнокровно добить ее.

– У меня есть ответы на все ваши вопросы, – заявил он, – и думаю, что они заставят прозвучать приведенные мной аргументы еще более весомо. Что касается планет, оба полюса которых занято сушей, то остальная их поверхность в основном скрыта под водой, которая подходит к полюсам ближе, чем мы имеем это на Инферно.

– А что вы скажете относительно примера с Землей? – спросил Крэш.

– Во-первых, естественные земные океаны были гораздо глубже, чем любые искусственные океаны на планетах, подвергшихся преобразованию, – начал Лентралл. – Если они были глубже, значит, в них содержалось больше воды и более эффективно аккумулировалось тепло. Во-вторых, они занимали гораздо большую часть планеты, нежели на любой другой, где климат был сформирован искусственно. Земля была покрыта водой на три четверти. А на Инферно вода занимает даже меньше чем две трети от площади поверхности – больше, чем на любой другой планете, прошедшей через преобразование климата. Разница между тремя четвертями и двумя третями может показаться незначительной, но на самом деле это не так, тем более что, как я уже сказал, если мерить не по площади, а по объему, земные океаны намного превосходят здешние. В-третьих, даже если океаны на Земле не имели открытого и свободного доступа к полюсам, они подходили к ним достаточно близко. В-четвертых, южный полюс Земли, представлявший собой сушу, был гораздо холоднее, чем покрытый водой северный полюс, и это лишний раз подтверждает мой тезис о том, что циркуляция воды способствует выравниванию температур. Даже при том, что поверхность Северного Ледовитого океана была постоянно покрыта льдом, течения перемещали под ним огромные массы воды. И, наконец, климат Земли отличался нестабильностью. Эта планета знавала страшные ледниковые периоды, которые провоцировались, казалось бы, совсем незначительными климатическими колебаниями в ту или иную сторону. И существуют веские доказательства, что причиной этой нестабильности являлся как раз затрудненный доступ воды к полюсам. Я считаю, что все эти факторы способствовали не ослаблению, а, наоборот, усилению старой Земли, и это является еще одним аргументом в пользу того, что мы должны создать приток воды к северному полюсу нашей планеты.

– Хм-м-м… – Фреда боялась, что если она попытается сказать что-то более содержательное, ей изменит голос. Мысль о том, что этот человек прав, бесила ее. Он прекрасно взвесил свои аргументы. Но в его тоне, поведении, манерах было что-то такое, отчего ей хотелось спорить с ним до хрипоты.

– Продолжайте, доктор Лентралл, – с бесстрастной миной проговорил Альвар. – Вы ведь неспроста рассказывали все это. Что дальше?

– Прекрасный вопрос, господин Правитель, – просиял Лентралл, как школьник, которого учитель похвалил за прилежание. – Как вам, без сомнения, известно, первоначальные планы преобразования климата Инферно также предусматривали создание Полярного моря. Именно из этих старых исследований я почерпнул большую часть информации.

– Почему же от идеи создания Полярного моря отказались? – спросила Фреда.

– Отчасти виной тому была политика, отчасти поджимали сроки. Создание Полярного моря затормозило бы осуществление всего проекта на годы, а на планете было необходимо как можно скорее разместить колонистов. К тому времени в осуществлении планетарной трансформации уже многое пошло не так, как было задумано, вышли из-под контроля затраты. Раздавались даже голоса в пользу того, чтобы вообще бросить эту планету, однако это нанесло бы неслыханный удар по гордости и престижу людей. Инженеры получили приказ довести проект до конца, но не получили ни денег, ни ресурсов, ни времени, чтобы сделать это должным образом. Им пришлось, образно говоря, срезать углы. И одним из таких углов оказалось Полярное море. Отказавшись от него, они сэкономили достаточно ресурсов для того, чтобы завершить остальные части проекта преобразования.

– Это громко сказано, – проворчал Крэш. – Я тоже изучал старинные документы и отчеты. Они даже близко не подошли к завершению проекта. Это была чистой воды декларация. Экспертам в области оздоровления климата с Инферно было прекрасно известно, какой бардак они здесь устроили. Я обнаружил по крайней мере три составленных в разное время отчета, предрекающих планете климатический коллапс, и все они утверждали, что катастрофа разразится в самом скором времени – через год или два.

Лентралл выглядел раздосадованным тем, что Крэш прервал плавный ноток его речи.

– Так или иначе, в первоначальных документах проекта прямо указывается на необходимость создания водных потоков, циркулирующих у полюсов планеты. Все расчеты тех лет показывали, что это стабилизирует климат планеты и сделает его умеренным, а также увеличит количество осадков, выпадающих над Большой Землей.

– Вырыть яму для океана – нешуточная работа, – заметила Фреда.

Лентралл опять улыбнулся, и выражение его лица не заставило Фреду полюбить его еще сильнее.

– Совершенно верно, – согласно кивнул он. – Но большая часть работы уже сделана за нас. Кейлор, подай мне карты.

Робот Лентралла вышел из стенной ниши, открыл дверцу у себя в груди, извлек оттуда длинный тонкий тубус и передал его хозяину. Лентралл открыл тубус и вынул из него карту, напечатанную на глянцевой бумаге.

– Здесь изображены северные приполярные районы Инферно, – проговорил он, разворачивая карту на низком столике, стоявшем перед его креслом. – Характерной чертой ландшафта Инферно, которую мы обычно не замечаем, является то, что поверхность планеты изрыта многочисленными кратерами. Частично это объясняется тем, что первые колонисты предпочитали основывать свои города в местности, где кратеров было меньше всего, тем более что они в основном сильно изъедены эрозией. Однако Большая Земля и почти все затопленные водой низины практически полностью покрыты кратерами.

Лентралл постучал пальцем прямо по центру карты.

– Как видите, здесь находятся два очень больших соединяющихся друг с другом кратера, расположенных вертикально по отношению к северному полюсу. Эту формацию называют обычно Полярной впадиной. Внимательно посмотрев на нее, вы можете заметить две вещи. Первая: ее дно находится ниже уровня моря. Вторая: внутри каждого из кратеров почти постоянно находится огромная масса льда. Когда-то лед появлялся только зимой, теперь держится постоянно, причем из года в год его становится все больше. Каждый год, когда наступает северное лето, он чуть-чуть подтаивает, но зимние бури наносят в кратеры еще больше снега, и ледяные шапки растут. Все большее количество пресной воды, которой располагает планета, оказывается запертым на северном полюсе. Если бы существовал канал, по которому сюда можно было бы подвести теплые тропические воды, они очень быстро растопили бы этот лед. Таким образом, создав канал, соединяющий Южный океан и Полярную впадину, мы сумели бы создать Полярное море.

– Значит, – заговорила Фреда, – вы утверждаете, что у нас уже имеется морское дно, которое даже отчасти наполнено водой. Пусть замерзшей, но все равно водой. И, следовательно, все, что нам остается сделать, это прорыть канал.

– Задача не из простых, – сказал Крэш. – Кроме того, скорее всего придется рыть либо два канала, либо один, но очень большой, чтобы вода могла циркулировать в обоих направлениях.

– На самом деле нам понадобится и то и другое, – отозвался Лентралл. – Один канал достаточно большой, чтобы пропускать воду на север и на юг, а второй – запасной, вроде предохранительного клапана, через который стравливают излишнее давление. Через него не будут проходить большие массы воды, но с его помощью мы сможем контролировать уровень Полярного моря.

– А как вам удастся заставить воду течь одновременно в двух направлениях через один канал? – осведомилась Фреда.

– В этом как раз нет ничего сложного. Эти процессы постоянно происходят в природных океанах, – стал объяснять Лентралл. – Потоки теплой воды стремятся вверх, в то время как холодная опускается. Между ними создается температурный барьер, термоклина. Эти потоки существенно отличаются друг от друга – даже по набору микроэлементов, и никогда не смешиваются. В данном случае холодный поток, который пойдет на юг, послужит одновременно для того, чтобы углубить и расширить наш канал за счет вымывания почвы.

– В ваших устах все это звучит чрезвычайно просто, – проговорила Фреда, даже не пытаясь скрыть сарказма. – Почему же никто не додумался до всего этого раньше?

Но на Лентралла сарказм не подействовал, а может быть, он просто не почувствовал его.

– О, до этого додумалось множество людей гораздо раньше, чем я, – сказал он. – Проблема заключалась лишь в том, что до сегодняшнего дня никто не мог додуматься до того, как вырыть необходимые для осуществление этой идеи каналы. Такая задача потребовала бы слишком больших затрат, да и вообще оказалась бы не по зубам обычной технике, которая используется в подобных случаях. Даже если мы со всем усердием начнем копать прямо сейчас, мы не успеем сделать и половины работы, как на планете разразится климатический коллапс.

– Но вы – только вы! – нашли выход из этого тупика, – издевательским тоном проговорила Фреда. Насмешка прозвучала до неприличия откровенно.

– Ну… да, – словно чего-то испугавшись, ответил Лентралл. – Да, я нашел выход.

– Какой? – спросила женщина. – Каким образом, черт побери, вы предлагаете это сделать?

Лентралл был явно озадачен. Он перевел взгляд с Фреды на Альвара и обратно.

– То есть он вам ничего не рассказал? Не объяснил?

– Нет, – отрезала Фреда и, посмотрев на мужа, поняла, что он не намерен раскрывать рот. – Правитель хотел, чтобы я все услышала от вас.

– Понятно, – недоуменно пробормотал Лентралл и потер лоб. – Я-то думал, что про эту часть плана вам известно.

– Нет, – раздраженно ответила Фреда. – Итак, я снова прошу вас поведать мне о своем замысле. Как вы намереваетесь это сделать?

Несколько секунд Лентралл барабанил пальцами по карте. Затем он прочистил горло, выпрямился в кресле и посмотрел прямо в глаза Фреде.

– Все очень просто, – сказал он. – Я намерен сбросить на Инферно комету.

6

Губер Эншоу неторопливо шагал по широким бульварам Валгаллы, и на губах его играла улыбка. Раньше ему приходилось бывать в этом городе всего один или два раза, и теперь он радовался тому, что снова оказался здесь.

Валгалла представляла собой весьма утилитарное место. Все здесь было эффективно, продуманно и на своем месте. Как ни забавно, в целом Валгалла своими очертаниями и устройством напоминала один из подземных городов поселенцев. Впрочем, стоит ли этому удивляться! Строительство подземных сооружений всегда диктует определенные стандарты, в том числе и в области дизайна.

Этот город имел четыре уровня. Нижние три представляли собой длинные коридоры, в которых располагались склады, жилые и прочие помещения. Эти уровни соединялись между собой скоростными лифтами и широкими спиралями пологих пандусов, однако сейчас Губер находился на самом верхнем, а он был совершенно особенным и ни на что не похожим.

Верхний уровень представлял собой открытую галерею полуцилиндрической формы длиной ровно в два километра и шириной в один. Боковые стены плавно переходили в полукруглый потолок. Все поверхности здесь были покрыты неким белым материалом с повышенной отражательной способностью. Для человеческих глаз это освещение было, пожалуй, чересчур ярким, но роботов, по-видимому, вполне устраивало.

Пространство центральной галереи оставалось в основном пустым, но Губер заметил, что со времени его последнего посещения Валгаллы здесь появилось несколько новых сооружений. Слово «сооружения» являлось в данном случае самым подходящим, поскольку зданиями эти причудливые объекты назвать было нельзя.

Здесь, конечно, имелись и постройки вполне обычного вида, предназначенные для различных целей. Взглянув на то или иное, Губер мог безошибочно определить его назначение. Но не они приковывали взгляд ученого. Он не мог оторвать глаз от непонятных сооружений, сгруппировавшихся в центре уровня. Каждое из них было размером примерно с двух – или трехэтажный дом, выкрашено в яркий цвет и представляло собой ту или иную геометрическую фигуру правильной формы. Здесь были кубы, конусы, додекаэдры, сплющенные сфероиды, трех-, четырех – и пятисторонние пирамиды. Некоторые из них были расположены самым невероятным образом. Один конус и две пирамиды стояли основаниями вверх, уткнувшись в пол верхушками, и было совершено непонятно, почему они не падают.

Эта картина напоминала Губеру конструкцию из кубиков, построенную беззаботным мальчишкой. Во время его последнего посещения Лакон-03 сказала, что эти сооружения представляют собой эксперименты в области абстрактной эстетики, и затем пустилась в путаные объяснения теории сочетания красоты и практичности, которая в последнее время будоражила умы роботов с Новыми Законами и бурно дискутировалась в их сообществе.

Некоторые из сооружений были заселены или использовались для каких-то целей, другие, как казалось, не имели даже входа и являлись по сути абстракционистскими скульптурами. Губер не рассматривал их в качестве произведений искусства, этот аспект не имел для него существенного значения. Его поражал сам факт того, что «новозаконные» роботы вообще решили соорудить их. Почему и зачем они сделали это? Ради собственного удовольствия или руководствуясь туманным Четвертым Законом? Каким образом воздействовали на них эти огромные конструкции? А может быть, эти странные существа создали их потому, что считали себя обязанными сделать это, пытаясь убедить самих себя в том, что обладают способностью творить? Иными словами, было ли возведение подобных сооружений продиктовано их желанием, требованиями Четвертого Закона или мыслью о том, что от них этого ожидают люди, у которых существует общественное искусство?

Эти вопросы мучали Губера уже много месяцев, и сейчас он с удовольствием думал о том, что ни на шаг не приблизился к разгадке. К счастью, Лакон-03 так и не смогла дать ему внятные ответы, а сам Губер не мог найти никакого убедительного объяснения. Почему к счастью? Потому, что разгаданная тайна теряет свою прелесть.

– Оказываясь здесь, я всегда испытываю удивление, – сказал он, обращаясь к своей провожатой.

– Могу ли я спросить, почему это происходит, сэр?

Губер тихонько усмехнулся и обвел широким жестом окрестности.

– Потому, что все это совершенно не соответствует мне, – ответил он.

Лакон-03 задумчиво посмотрела на своего гостя:

– Насколько я понимаю, являясь изобретателем гравитонного мозга, вы ожидали увидеть в плодах труда существ, обладающих этим мозгом, частицу себя?

– Что-то в этом роде, – сказал Губер. – Валгалла производит очень сильное впечатление, но, если бы этот город планировал я, он был бы совершенно не таким.

– Интересно, – промолвила Лакон-03. – Нас, Новых роботов, интересует эстетика, но мало интересуют мнение и вкусы наших создателей. Я должна признаться, если на изучение нами этого предмета кто-то и повлиял, то не вы, а доктор Ливинг.

– Меня это не удивляет, – заметил Губер. – Я только недавно заинтересовался Новыми роботами, более того, осознал свою роль в вашем появлении на свет. Фреда Ливинг позаимствовала идею изобретенного мною гравитонного мозга, самолично написала Новые Законы и заложила их в гравитонную структуру. Она не спросила моего согласия, а всего лишь поставила меня в известность.

– Видимо, вы не очень одобрительно относитесь к Новым роботам?

Губер остановился и посмотрел на своего гида с мягкой улыбкой.

– Теоретически – нет, – ответил он. – Я считаю, что со стороны Фреды Ливинг это был чрезвычайно опасный и безрассудный шаг. Однако вместе с тем я ловлю себя на том, что мне нравятся все роботы с Новыми Законами, с которыми мне приходилось сталкиваться. Вы смотрите на мир иначе, нежели люди и даже «трехзаконные» роботы.

– Позволительно ли мне будет спросить, в чем же именно заключаются эти различия?

Губер кивнул, посмотрел на свою спутницу и затем снова двинулся вперед.

– Нет, – сказал он, – это должны объяснить мне вы. Просветите меня, пока мы гуляем по этому непостижимому городу. Расскажите мне о мировосприятии роботов с Новыми Законами.

Они продолжали свою неспешную прогулку по широкому центральному бульвару Валгаллы. Лакон-03 некоторое время молча думала, но потом заговорила:

– Непростая задача, – сказала она. – Я не ошибусь, сказав, что вряд ли найдется два Новых робота, взгляды которых на мир совпали бы полностью. Мы большие спорщики, вот что я вам скажу. И еще мы разочаровались во внешнем мире и испытываем чувство, что он разочаровался в нас. В распоряжении людей и «трехзаконных» роботов было целое тысячелетие, чтобы привыкнуть друг к другу, наладить свои взаимоотношения, понять, какое место они занимают во Вселенной. А наша история насчитывает всего пять стандартных лет. Главное, что мы успели понять за это время, состоит в том, что Вселенная, где живут люди и «трехзаконники», не самое приветливое место для таких, как мы. В лучшем случае мы сталкивались с равнодушием, в худшем – с враждебностью, если не сказать ненавистью.

Они приблизились к большому двухэтажному строению, откуда открывался прекрасный вид на галерею верхнего уровня. Это было главное административное здание. Поскольку Просперо отсутствовал, за повседневную жизнь города отвечала сейчас Лакон-03. Она жестом пригласила Губера следовать за ней и вошла в дверь. Оказавшись внутри, они, продолжая разговаривать, стали подниматься на второй этаж по спиральному пандусу.

– К враждебности, о которой я говорила, прибавляется очевидный факт, что в этом мире у нас нет подлинного смысла существования, нет особой, уготованной только нам судьбы. Мы должны сами создавать ее, а такое дело не назовешь быстрым и простым. Просперо понимает это. Конечно, некоторые возможности для нас открывают наши способности и умения в сфере преобразования климата, но Просперо знает, что пройдет очень много времени, прежде чем люди станут должным образом воспринимать нас в этой области. Он также понимает, что до тех пор, пока наступит это время, мы должны заботиться о своей безопасности и неустанно работать с целью самосовершенствования. Я понимаю, что не сумела исчерпывающе ответить на ваш вопрос, но объясняется это очень просто: у нас самих нет ответа на него. Нам необходимо место, где мы могли бы искать ответы на многие вопросы. Нам нужно убежище, святилище, место, чтобы размышлять, учиться и планировать будущее. Валгалла удовлетворяет всем этим требованиям. Но есть и еще кое-что. Нечто гораздо более важное.

Лакон-03 остановилась у огромного окна, из которого открывался красивый вид. Губер встал рядом. Панорама подземного города во всей своей необычности лежала у их ног.

– Валгалла – это наш дом, – закончила Лакон-03.

– «Первая фаза: перехват и стабилизация кометы Грега, установление на ней контрольных ракет и размещение главного реактивного устройства». Полагаю, под этим обтекаемым термином подразумевается огромная бомба или нечто подобное, – нехорошо ухмыльнулся Джадело Гилдерн, подняв глаза от своего электронного блокнота. – У меня никогда не получалось разгадывать уклончивые эвфемизмы. Термин «реактивное устройство» настолько туманный, что остается только догадываться, что он подразумевает.

– Продолжай, Гилдерн, – приказал Симкор Беддл, поудобнее устраиваясь в кресле с откидной спинкой. Положив руки на колени, он устремил взгляд в дальний угол потолка.

– Есть, сэр. «Вторая фаза: активация главного реактивного устройства. Третья фаза: подводка кометы к планете. Контрольные ракеты используются для корректировки курса полета. Четвертая фаза: контролируемое расщепление кометы Грега на отдельные фрагменты». Лентралл, похоже, еще не решил, сколько необходимо фрагментов и какой они должны быть величины. «Пятая фаза: нацеливание фрагментов Фаза шестая: столкновение фрагментов с планетой».

– Великие звезды! – воскликнул Беддл. – Я просто не верю своим ушам! Они собираются использовать комету, чтобы прорыть туннель до Полярной впадины?

– Судя по всему, да, сэр. Аккуратно нацелив обломки, они хотят выстроить их наподобие бусин, нанизанных на нитку, чтобы, столкнувшись с поверхностью планеты, они образовали длинную линию кратеров. Причем удары должны быть скользящими.

– В каком смысле? – вздернул бровь Беддл.

– Они нацелят обломки кометы таким образом, что те будут падать не отвесно, а под углом. Поэтому при столкновениях будут возникать не круглые кратеры, а длинные овальные ложбины.

– И все это магическим образом заставит возникнуть канал?

– Нет, сэр. Судя по всему, они не рассчитывают, что комета сделает за них всю работу, но полагают, что большую ее часть. Затем образовавшиеся кратеры соединят друг с другом обычным способом, с помощью нуль-радиационных взрывных устройств средней мощности, или, как их называют в других мирах, атомных бомб. В этом проекте существует множество других деталей. Впрочем, говоря слово «детали», я подразумеваю целые проекты, каждый из которых, будучи взят в ином контексте, показался бы огромным. Например, данный план предусматривает изменение течения реки Леты, и даже не единожды, а дважды. В настоящее время Лета течет с запада на восток, затем сворачивает к югу и впадает в Большой залив. Перед ударом кометы они перекроют русло реки и заставят ее течь на север, чтобы вода промыла вход в Полярную впадину. После столкновения они соединят старое русло с новым, и река Лета превратится в канал. Лета и станет второй водной артерией между Полярным морем и Южным океаном.

Беддл вскочил на ноги и уставился на Гилдерна.

– Это же безумие! – вскричал он. – Меня часто обвиняют в мании величия, но это… это вообще ни в какие ворота не лезет! Это превосходит даже те сумасшедшие планы, которые время от времени строил в своем воображении я сам!

– Да, план не лишен амбициозности.

Беддл буравил Гилдерна взглядом:

– Ты всегда все недооцениваешь. Уж не одобряешь ли ты все это сумасшествие?

– Должен признать, что я не склонен отвергать его с ходу.

Начальник Гилдерна искренне удивился.

– Об этом мы поговорим позже, можешь не сомневаться, – наконец вымолвил Беддл, – а теперь скажи, как тебе удалось раздобыть всю эту информацию.

– Я проник в кабинет Лентралла и скопировал все документы, которые сумел там обнаружить, – ответил Гилдерн.

– Но мы с тобой, по-моему, сошлись во мнении, что это чересчур рискованно?

– Рано утром Лентралл вместе со своим роботом ушел из кабинета. Я довольно долго следил за зданием и убедился, что в этот час оно почти совсем пустынно. Я решил, что стоит рискнуть, быстро обыскав помещение и скопировав информацию из его электронных блокнотов. В его компьютерные файлы я залезать не стал. Тут риск оказаться пойманным был бы гораздо выше.

Беддл кивнул. Видимо, объяснение его удовлетворило.

– Как, по-твоему, насколько серьезно воспринимается это предложение?

– Это мне неизвестно, – ответил Гилдерн, и на сей раз он говорил совершенно искренне. – В бумагах и инфокубах, которые я изучил, на этот счет никаких сведений не содержалось. Я видел предложение Лентралла, но не имею представления о том, как отреагировал на него Крэш.

– Если, конечно, закрыть глаза на тот факт, что со времени нашего последнего разговора Крэш встречался с ним уже два раза. – Беддл замолчал и задумчиво нахмурился. По его знаку робот-слуга мгновенно поставил мягкий стул рядом с тем местом, где он стоял, и Беддл уселся поближе к подчиненному. – Так, значит, ты все-таки одобряешь этот план? – прищурив глаза, повторил он свой вопрос.

– Это слишком громко сказано. Но я посоветовал бы не отвергать его, когда он станет достоянием широкой гласности, а это произойдет непременно. Такие глобальные проекты невозможно долго удерживать в тайне.

– С этим я согласен. Но почему, позволь спросить, мы вообще должны интересоваться этой кометной белибердой?

– Потому что я, посвятив ее изучению всего половину сегодняшнего утра, сделал то, чего не позволял себе никогда раньше. Я сумел наконец признаться себе в том, что наша планета обречена.

– Что ты сказал?

Гилдерн отвел руку с электронным блокнотом в сторону и разжал пальцы. Его персональный робот моментально выхватил блокнот прямо из воздуха. Гилдерн подался вперед. Взгляд его стал сосредоточенным и пристальным.

– Сэр, эта планета умирает – несмотря на все усилия по ее спасению, несмотря на успехи, которых удалось достичь в некоторых районах. И в глубине души каждый из нас понимает, что это правда. Сейчас мы с вами не на митинге, поэтому я буду говорить совершенно откровенно. И вы, и я – мы оба знаем, что Альвар Крэш является самым деятельным Правителем из всех, которые были до него. Он сумел сделать очень много и выиграл для планеты дополнительное время. Но это – все, что ему удалось сделать. Точнее, это – все, что было в человеческих силах. Но ни для кого из нас не секрет, что для спасения планеты этого недостаточно и мы обречены. И уж коли нам всем предстоит умереть, что бы мы ни делали, мы решили в оставшееся у нас время повеселиться и стали играть в разные маленькие игры, занявшись политикой и интригами. В конце концов, эти интриги были безобидны, поскольку ничего не могли изменить. Нам всем предстояло умереть. И вот сейчас – сейчас! – у нашего мира появился шанс выжить. Шанс маленький, не спорю. Да, риск огромен, да, угроза невероятно велика, но шанс все же существует.

– Хм-м-м. Понимаю, – промычал Беддл. – И, судя по всему, это единственная причина, по которой тебя интересует этот план?

– Нет, сэр, не единственная. Но возможность того, что мы можем выиграть, можем выжить, несомненно, меняет правила игры. Если это осознал я, у меня нет оснований думать, что к такому же выводу не придут остальные. Люди будут смотреть на политический ландшафт совсем другими глазами. Планируя свои действия, мы непременно должны принимать в расчет этот психологический сдвиг.

– Но у тебя ведь еще что-то на уме, – сказал Беддл.

– Совершенно верно, сэр. – Глаза Гилдерна моментально оживились. Указав на своего робота, он заговорил: – В электронном блокноте, который держит мой робот, содержится много технической и прочей информации, касающейся этого плана, но нигде там вы не найдете слово «поселенец». Эту работу колонисты-инферниты могут сделать сами. Более того, если у нас это получится, поселенцы нам больше вообще не понадобятся. Столкновение с кометой и последующее создание Полярного моря окажет такой мощный положительный эффект на климат планеты, что окончание процесса преобразования окажется не за горами. Нам останется решить всего лишь несколько задач – больших, сложных, но таких, которые нам, колонистам, по плечу.

– К чему ты ведешь? – резко спросил Беддл.

– Грег отобрал у нас наших роботов, а Крэш отказался их вернуть под тем предлогом, что они необходимы для работы по преобразованию климата. Если план с кометой сработает и если он принесет успех, через два, может, через три года домашние роботы окажутся не нужны правительству.

Беддл глубокомысленно кивнул, но не сказал ни слова.

– Я полагаю, сэр, вы согласитесь с тем, что этот проект сулит нашей партии большие выгоды.

– Ты, я вижу, исходишь из того, что он закончится успешно, а не сотрет всех нас с лица планеты, – проговорил Беддл. – Но все равно я благодарю тебя за искреннюю речь, друг Гилдерн. Каждый из твоих аргументов убеждает, а вместе они убедительны вдвойне.

Гилдерн щелкнул пальцами и снова взял из рук робота электронный блокнот. Он нажал на несколько кнопок и заговорил:

– Однако это еще не все аргументы. Есть еще один. – Он протянул блокнот Беддлу и наклонился вперед. – Всмотритесь, как следует всмотритесь в место, которое Лентралл хочет разбомбить своей чертовой кометой.

Беддл озадаченно посмотрел на подчиненного, а затем перевел взгляд на карту, которая высветилась на экране блокнота. Через несколько секунд удивленное выражение исчезло с его лица, и оно расплылось в широкой улыбке. Лидер Железноголовых оглушительно захохотал.

– Блестяще! О, просто блестяще! – воскликнул он, отсмеявшись. – Даже я сам не сумел бы спланировать все так великолепно! Наверное, мифические боги вмешались в наши дела и распорядились ими так удачно.

Джадело Гилдерн улыбнулся, наблюдая за тем, как его начальник, все еще хихикая, сосредоточенно изучает карту. Симкор Беддл, конечно, прав. Трудно было распорядиться удачнее. Нужно посоветовать ему лишь одно: получше задуматься над тем, кто именно так распорядился.

Давло Лентралл поглядел на дверь лифта и нажал на кнопку. Как будто лифт должен был заработать оттого, что его вызывает палец человека, а не робота! По крайней мере, у Кейлора, который только что проделал ту же операцию, ничего не получилось. Встреча с Крэшем и Ливинг закончилась, и Лентраллу хотелось поскорее выбраться отсюда.

– Что, черт побери, там происходит! – возмущенно воскликнул он.

– Сожалею, сэр, – раздался внезапно бестелесный механический голос. – Лифты на крышу Дворца Правителя временно не ходят.

Лентралл оторопел, но почти сразу же взял себя в руки. На планете, где на каждом шагу были установлены роботы-мониторы, риторические вопросы очень часто получали ответы. Где-то здесь располагалась камера, а в каком-то другом месте имелась консоль с приборами, возле которой находился робот и следил за изображениями, поступающими с дюжины камер.

– Мне необходимо попасть на взлетно-посадочную площадку на крыше. Там – мой аэрокар! – стал протестовать Лентралл. Встреча с Правителем и его женой прошла успешно, и Лентраллу не терпелось поскорее вернуться к себе в лабораторию и приняться за работу. Ему еще предстояло уточнить тысячи деталей, найти ответы на сотни вопросов. Он не мог тратить время и бестолково торчать здесь, дожидаясь, пока банда роботов починит расшатавшиеся перила или устранит какую-нибудь другую «смертельную опасность», из-за которой перекрыли доступ наверх.

– Сожалею, сэр, – ответил робот, – но в настоящее время на крыше создалась угрожающая обстановка. Первый Закон требует, чтобы…

– Да, да, да! – нетерпеливо проговорил Лентралл. – Знаю я все это! Но на крыше находится мой аэрокар, и он нужен мне, чтобы попасть домой.

– Вы не единственный, кто оказался в таком положении, сэр. Уже отданы распоряжения относительно того, чтобы роботы-пилоты перегнали аэрокары посетителей вниз, на главную площадь. Они приступят к выполнению этой задачи через несколько минут, поскольку в связи с нештатной ситуацией взлетно-посадочная площадка на крыше будет закрыта еще не менее часа. Почему бы вам не спуститься на лифте вниз?

Давло страдальчески вздохнул.

– Хорошо, – сказал он, – выбирать не приходится. Поехали, Кейлор.

– Одну минуту, сэр, – сказал его робот, – мне хотелось бы выяснить суть нештатной ситуации на крыше.

В этот момент открылись двери кабины.

– Да какая разница, что у них там стряслось! – раздраженно проговорил Лентралл. – Поехали!

– Как скажете, сэр.

Мужчина с роботом вошли в кабину лифта, и она пошла вниз.

– Докладывает группа, находящаяся в вестибюле: Лентралл и его робот только что вышли из лифта. Они направляются к площади.

– Я их вижу, – сказала Синта Меллоу, глядя в окуляры мегавизора. Даже отсюда, с ее наблюдательного пункта, расположенного через дорогу и на двадцатом этаже, Лентралл не выглядел обеспокоенным. Видимо, он ничего не подозревал. Что ж, это к лучшему. А еще лучше было то, что команда его телохранителей по-прежнему торчит на крыше в результате чрезвычайной ситуации, организованной ее людьми: во Дворец прибыл аэротранспорт с грузом всякой всячины, среди которой была и бочка с огнеопасной чистящей жидкостью. Надо же было такому случиться, что при посадке бочка дала течь!

В данный момент «опасность» заключалась в том, что на крышу вылилось некоторое количество почти безвредного химиката, но этого было достаточно, чтобы любой уважающий себя «трехзаконный» робот поднял тревогу, отключил лифты, вывел с крыши всех людей – короче говоря, развил бурную бестолковую деятельность и создал неимоверную сумятицу. Но если бы с возникшей проблемой удалось справиться слишком быстро, Синта была готова организовать на борту воздушного грузовика короткое замыкание. Ее эксперты по грязным трюкам обещали, что зрелище получится впечатляющим, но никто не пострадает и ущерб будет минимальный.

Это было очень важно. Синта сейчас играла жестко, но всему должен быть предел. Она была достаточно умна, чтобы понимать: раньше или позже – скорее раньше – Объединенная полиция Инферно сумеет связать произошедшие события с группой СБП по проведению тайных операций. И ей не хотелось, чтобы в официальном представлении, которое последует сразу же вслед за этим, шла речь о человеческих жертвах. Ее технари могут обещать все что угодно, но взрывам свойственно выходить из-под контроля. Для того чтобы она решилась нажать на эту кнопку, дела должны пойти совсем уж плохо. Главное сделано: Лентралла отсекли от его телохранителей.

Все должно сработать. Они действовали по простому разумному плану. Вот только времени у них было в обрез. Велтон решала все слишком быстро, начиная с требования разработать предварительный план и кончая приказом провести операцию захвата немедленно. Синта не любила торопиться. Спешка предполагала совершение ошибок.

– Группа на площади докладывает о готовности, – послышался голос в ее ухе.

Синта оглядела площадь в мегавизор, но было невозможно сказать, кто из десятков мельтешивших там людей – ее оперативники. Отлично! Если их не увидела она, то другие не увидят и подавно.

Роботы – вот с кем будет проблема. Синта насчитала их на площади не менее десятка. Они, конечно, не будут наблюдать за похищением человека безучастно и поспешат на помощь, если у них будет возможность.

Но если все пойдет по плану, им такая возможность не представится. Синта посмотрела в сторону бульвара Авроры. Вот он, наземный автобус, припаркованный всего в нескольких кварталах. Через несколько минут он тронется в сторону Площади Правительства. Правда, поедет он на слишком высокой скорости. Синта улыбнулась своим мыслям. Этой моделью автобуса управлять не так-то легко. Если водитель не проявит осторожности, могут быть пострадавшие.

Жустен Деврей находился уже недалеко от дома, когда поступил звонок. Аэрокар, управляемый Джервадом, неспешно летел привычным маршрутом. У Жустена выдался долгий день, и он с удовольствием жмурился при мысли о предстоящем отдыхе. Ему нравилось расслабляться по дороге домой. Да уж, денек еще тот. Вот уже тридцать часов, как Жустен на ногах. Странно лететь домой посередине дня для того, чтобы лечь спать.

Веки его были тяжелыми. Он был близок к тому, чтобы выключить гиперволновую рацию, которая сканировала полицейские частоты. Однако ее постоянное негромкое бормотание являлось неотъемлемой частью его повседневной жизни.

И в этот момент он услышал голос:

– Главная диспетчерская ОПИ. Вас вызывает группа с крыши Дворца Правителя.

Что-то в голосе насторожило Жустена, и в следующий момент он понял: голос принадлежал не роботу, а человеку. Но связь из Дворца должен был поддерживать робот. И еще одно: на крыше находилась группа, которая должна была обеспечивать безопасность Лентралла.

Сон как рукой сняло. Жустен рывком выпрямился на сиденье.

– Разворачивай эту штуку, быстро! – отрывисто приказал он Джерваду. – Гони обратно к Дворцу Правителя!

– Есть, сэр, – невозмутимо откликнулся робот. Машина совершила широкий плавный вираж и устремилась обратно к центру города.

Деврей протянул руку к рации и увеличил громкость.

– …жилась чрезвычайная ситуация, – продолжал голос. – Транспортник совершил жесткую посадку, и один из контейнеров на его борту дал течь. Разлилась горючая жидкость. Больше пока сказать ничего не могу. Роботы перекрыли входы и выходы с крыши.

– Мы получили рапорты от роботов службы безопасности Дворца Правителя, – раздался из динамика непроницаемый механический голос. Видимо, это был робот-диспетчер в штаб-квартире полиции. – Сообщается, что бригады очистки уже отправлены, на место происшествия.

Чертовы дураки! Жустен щелкнул переключателем, чтобы иметь возможность говорить на той же волне.

– Я – коммандер Деврей. Направляюсь ко Дворцу Правителя. Кто говорит с крыши?

– Сержант Сеналл Делмок, сэр.

Хорошо. Делмок – опытный офицер и посвящен во все детали операции прикрытия.

– Делмок, с каких пор чистящие материалы доставляются на посадочную площадку на крыше. А для чего тогда, по-вашему, предназначена городская система туннелей?

– Сэр, я…

– Это никакая не случайность. Кто-то намеренно блокировал крышу.

– Но почему…

– Не знаю, – перебил подчиненного Жустен. – Может быть, они планируют приземлиться туда. Немедленно возвращайтесь на крышу, и пусть ваши люди полностью возьмут ее под контроль. Это приказ.

– Но роботы не пускают нас.

Жустен переключился на другую линию:

– Центральная диспетчерская ОПИ. Вы по-прежнему на связи?

– Да, коммандер, – ответил бесстрастный голос робота.

– Слушайте мой приказ. Он не подлежит обсуждению и должен быть передан по гиперволновой связи всем роботам, находящимся на крыше Дворца Правителя. Приказываю вам немедленно пропустить полицейских-людей обратно на крышу. Инцидент с утечкой является преднамеренной диверсией, совершенной с целью причинить вред человеческим существам. Не допуская сотрудников подразделения ОПИ к их постам, вы ставите под угрозу безопасность людей. Передайте приказ немедленно.

– Есть, сэр. Приказ передан.

Деврей снова связался с Дворцом:

– Делмок, если это не сработает, приказываю вам стрелять в роботов, чтобы проложить себе путь на посадочную площадку. Приказ понятен?

Сержант на другом конце нервно сглотнул, но тут же ответил:

– Да, сэр.

– Хорошо, – сказал начальник полиции. – Если начнется стрельба, не попадите из бластера в эту горючую жидкость, иначе там у вас вообще хрен знает что начнется. Конец связи.

Жустен поглядел на Джервада и спросил:

– Долго еще?

– Мы долетим до Дворца Правителя примерно за три минуты, сэр. Однако Первый Закон не позволяет мне совершить посадку с человеком на борту вблизи того места, где произошла утечка горючих или токсичных веществ.

– Знаю, – сказал Жустен, снова принимаясь щелкать переключателями системы связи. – Когда подлетим, соверши облет здания поближе к крыше. – Наконец он настроился на нужную волну: – Говорит коммандер Деврей. Экстренное соединение. Мне нужен немедленный голосовой контакт с Правителем Крэшем.

Правитель вышел на связь буквально через несколько секунд:

– Крэш слушает.

– Говорит Деврей. Пароль – «Эмох Хатвиц».

– Великие звезды! – с нескрываемым удивлением воскликнул Правитель. – Отзыв – «Расплавленные Бапперы».

– Благодарю вас, сэр. Приятно убедиться в том, что это действительно вы.

Деврей и Крэш договорились о пароле после того, что произошло с Правителем Грегом. Оппозиция сделала устройство, говорившее голосом Грега, и пыталась отдавать приказы от его имени уже после того, как Правитель был мертв. Тогда этот план чуть было не сработал. Деврей не хотел, чтобы его обвели вокруг пальца таким же способом.

– Я тоже, коммандер. Тут у нас что-то происходит.

– Да, сэр, и, к сожалению, я не знаю, что именно. На крыше Дворца совершена диверсия. Возможно, целью являетесь вы, но, я полагаю, это скорее всего наш юный друг. Я прошу вас немедленно ввести режим чрезвычайной ситуации.

– Я сделаю это сейчас же, – ответил Крэш. – И могу сказать вам, что наш друг ушел отсюда меньше десяти минут назад. Прощу вас держать меня в курсе событий. Конец связи.

Жустен еще раз поблагодарил звезды за то, что ему приходится иметь дело с Правителем, который когда-то был полицейским. У него хватало ума и опыта, чтобы не тратить время на дурацкие вопросы.

Мозг Деврея работал быстро. Вполне вероятно, что Лентралл все еще находится в здании, а правила требовали, чтобы за всеми посетителями Правителя, пока они находятся в здании, велось непрерывное наблюдение. Если группа безопасности уже взяла Лентралла под охрану, возможно, все и обойдется. Жустен переключился на новый канал:

– Говорит коммандер Жустен Деврей. Вызов особой срочности. Контрольный пункт Дворца Правителя, ответьте!

– Говорит контрольный пункт. – Снова безразличный голос очередного робота. Хорошо.

– Немедленно сообщите мне местонахождение одного из посетителей Правителя. Имя – Давло Лентралл. Сообщите, где находится его группа охраны.

– Давло Лентралл покинул здание и вышел на главную площадь примерно тридцать секунд назад. Группа его охраны блокирована на взлетно-посадочной площадке на крыше и примыкающем к нему верхнем командном центре.

– Проклятье!

Жустен отключил связь. Теперь ему все стало ясно. Инцидент на крыше был спланирован для того, чтобы отсечь Лентралла от его телохранителей. А значит, до него попытаются добраться прямо сейчас! Убить, похитить или еще что-нибудь. И Жустен в этой ситуации совершенно бессилен.

Стоп! Все не так плохо! Пусть Лентралла отсекли от охраны, но он все же не один. Рядом с ним находится его робот. Если только Деврей сумеет связаться с этим роботом по гиперволновику… Ведь для этого должен быть какой-то способ. Обязательно должен быть!

– Мы достигли Дворца Правителя, – сообщил Джервад. – Начинаю совершать облет.

– Хорошо, – откликнулся Жустен, хотя на самом деле не находил в данной ситуации ничего хорошего. Оторвав взгляд от панели управления системой связи, он посмотрел в иллюминатор. Примерно в тридцати метрах под ними расстилалась огромная плоская крыша здания. Роботы образовали вокруг воздушного грузовика что-то вроде заградительного кордона и не подпускали к нему никого из людей. Даже отсюда было видно, как несколько офицеров полиции, отчаянно жестикулируя, спорят с роботами. Проклятье и еще раз проклятье! Они должны стрелять в роботов, а не препираться с ними. Один из офицеров заметил аэрокар Жустена и помахал ему. Теперь не оставалось никаких сомнений: инцидент на крыше – это чистой воды провокация. Однако сейчас не время отвлекаться на это. Пускай копы на крыше и дальше переругиваются с роботами. Несколько секунд Жустен раздумывал, не приземлиться ли на площадь, но затем отказался от этой мысли. Наверняка те, кто устроили все это представление, заметили его машину, кружащую над Дворцом. Пусть думают, что он занят этим инцидентом. Кроме того, Жустен даже не знал, как выглядит Лентралл. Он ни разу не видел не только его самого, но даже его фото. Так что какой толк будет от него на площади! Нет, он поступит иначе.

– Вызови подкрепление, – приказал он своему роботу-пилоту. – Мне нужна группа быстрого реагирования – в полном составе и немедленно.

– Эта группа уже вызвана в связи с опасностью, возникшей на крыше.

– На крыше Дворца никакой опасности нет, – сказал Жустен. – Все это подстроено.

И все же… Деврей задумался. Даже если утечка химикатов организована преднамеренно, она все же может представлять собой угрозу, и ею необходимо заняться. Но внизу, на земле, ему тоже понадобятся люди, роботы и техника.

– Перенаправь половину группы на площадь. Нам придется контролировать толпу и задержать одну или две группы злоумышленников. Возможно даже, само присутствие там полицейских заставит их отказаться от своих планов.

Сделав все это, Жустен сконцентрировал внимание на наиболее неотложной задаче. Ему во что бы то ни стало необходимо предупредить Лентралла. Но как, черт побери, связаться с его роботом, если он не знает даже его имени, не говоря уж о коде гиперволновой связи? Университет – вот решение проблемы! Там должен быть список для тех, кто хочет передать сообщение тому или иному сотруднику.

Жустен протянул руки к панели управления и принялся за работу.

Робот ОУЗ – 001, носивший имя Кейлор, шагал, как обычно, на три шага позади своего хозяина. Ему приходилось поторапливаться, даже несмотря на то, что Лентралл двигался без определенной цели. Все остальные лениво топтались на одном месте в ожидании момента, когда роботы-пилоты подгонят с крыши их аэрокары, но Лентралл был не в состоянии бездействовать. Он ходил из конца в конец площади, пытаясь найти точку, откуда было бы лучше видно, что делается на крыше.

Насколько мог судить Кейлор, на земле такой точки не было, но Лентралл не прекращал своих попыток. Поэтому роботу не оставалось ничего другого, кроме как послушно следовать за своим хозяином то туда, то сюда, стараясь как можно меньше попадаться на глаза. В тот момент, когда поступил вызов, Кейлор как раз пытался увернуться от надвигавшегося на него толстяка.

Радиовызов не являлся чем-то из ряда вон выходящим, и Кейлор принял его на ходу, не привлекая ничьего внимания. В девяти случаях из десяти подобные вызовы не интересовали Лентралл а, поэтому Кейлор ответил самолично.

– За Давло Лентралла говорит ОУЗ – 001, – начал он тоном, который по меркам роботов мог быть расценен как грубый. – Говорите.

– Я – Жустен Деврей, коммандер Объединенной полиции Инферно, – послышался ответ. – У меня есть основания предполагать, что вашему хозяину грозит опасность. В течение одной или двух минут будет совершена попытка либо убийства, либо похищения. Приказываю вам немедленно предпринять меры по его защите.

– Сообщение получено. Начинаю действовать.

Пусть Кейлор являлся рабом Первого Закона в гораздо меньшей степени, нежели его остальные собратья, однако это конструктивное отличие давало о себе знать только в тех случаях, когда речь шла о некоей далекой, гипотетической опасности. Сейчас же грозившая его хозяину опасность была явной и близкой, поэтому Первый Закон сработал в полную силу.

Кейлор начал действовать даже раньше, чем коммандер Деврей закончил говорить. Не утруждая себя объяснениями, он метнулся вперед, обхватил Давло Лентралла обеими руками вокруг талии и оторвал его тело от земли.

– Кейлор! Что ты делаешь? Ты что, спятил?

Робот не обращал на громкие протесты хозяина ни малейшего внимания. Он уже заметил место, идеально подходившее в качестве убежища, и быстро двигался по направлению к нему.

На площади перед Дворцом Правителя располагалось несколько длинных и приземистых скамеек, высеченных из каменных блоков. Задняя часть каждой скамейки, расположенная ниже спинки, была вырезана, – несомненно, для того, чтобы придать этим сооружениям плавность форм. Неся Давло Лентралла почти горизонтально к земле, Кейлор поспешил к ближайшей из них, положил хозяина позади скамейки и затолкал в углубление под ней. Будучи колонистом, Лентралл понимал, что спорить с роботом, одержимым Первым Законом, дело совершенно бесполезное, поэтому он перестал брыкаться и покорно улегся на спину. Кейлор тоже лег на землю и, словно щитом, загородил хозяина спиной, зорко вглядываясь в ту сторону, откуда могла прийти опасность. С того момента, когда с роботом связался начальник полиции, прошло всего пять секунд.

– Вам грозит опасность, сэр, – проговорил робот прежде, чем его хозяин успел задать хотя бы один из очевидных вопросов. – Несколько секунд назад по гиперволновой связи со мой связалась полиция. Они боятся, что вам угрожает опасность либо убийства, либо похищения.

– Что за глупость! – воскликнул Лентралл. – Кому, черт бы их побрал, понадобилось на меня нападать?

– Не знаю, сэр. Наверное, тому, кто не хочет, чтобы вы обрушили на его голову комету.

Впервые Лентралл не нашел, что ответить. Ему оставалось одно: лежать и ждать, что последует дальше.

Что же до Кейлора, то он был уверен: долго ждать не придется.

7

– Автобус пошел! – сообщил крошечный динамик в ухе Синты. Впрочем, она и сама это видела. Огромная машина вырулила от тротуара и поехала вперед, набирая скорость.

Большинство пассажиров в его салоне являлись всего лишь прекрасно выполненными электронными манекенами, запрограммированными на то, чтобы громко кричать, дергаться и размахивать руками. Некоторые из них даже могли истекать вполне правдоподобной «кровью». Было тут и пять настоящих людей. Они располагались на наиболее безопасных местах и держали в руках пузырьки с красной краской. После столкновения краска также превратится в «кровь» и в сочетании с «ужасными ранами», созданными усилиями профессиональных гримеров, будет выглядеть весьма убедительно. До поры до времени фальшивые раны были спрятаны под париками и заранее порванной одеждой. Они появятся сразу же, как только произойдет авария.

Несмотря на то что на планирование и подготовку операции времени почти не было, все было сработано отлично. Но, разумеется, это оказалось бы невозможным, если бы отдел тайных операций СБП не держал в постоянной готовности и людей, и все необходимое оборудование. Много всего интересного можно было отыскать на его складах!

Синта повернула окуляры мегавизора в надежде разглядеть Лентралла. Нет, не получается. Она видела лишь толпу людей, задравших головы к крыше и с нетерпением ожидающих того момента, когда оттуда будут доставлены их аэрокары.

Но она знала, что группы, расположенные в вестибюле здания и на площади, ни на секунду не выпускают его из поля зрения… Если только не произошло что-то непредвиденное. Вдруг она уловила на площади какое-то резкое неожиданное движение. Синта направила мегавизор в ту сторону, усилила увеличение и грубо выругалась. В тот момент, когда в ее динамике послышались голоса, объяснявшие суть происходящего, она уже знала, что там случилось.

– Робот Лентралла схватил его и спрятал в укрытие.

Синта видела, как робот запихивает Лентралла под лавку и закрывает его своим телом. Его предупредили! Кто-то из ОПИ оказался умным и очень, очень расторопным. А если они сумели предупредить робота, значит, вызвали и подмогу, которая явится в любую секунду. А схватить Лентралла, когда вокруг будут кишеть полицейские, станет непосильной задачей. Она посмотрела вверх. Над Дворцом Правителя кружил аэрокар ОПИ. Она надеялась, что спектакля, разыгранного там, будет достаточно, чтобы отвлечь внимание полиции, но копы, судя по всему, обвели ее вокруг пальца. Они только делали вид, будто интересуются одной лишь крышей.

– Операция отменяется, – сказала она. – Приказываю остановить автобус и всем разойтись. Выполнять!

– Слишком поздно, мэм, – ответил диспетчер на связи между группами. – Все группы приступили к действиям. Аэрокар захвата уже на подходе.

Синта посмотрела в небо, но не увидела машины, о которой говорил диспетчер. Она перевела глаза на автобус и увидела, что он двигается уже слишком быстро и не успеет остановиться. Авария произойдет через две-три секунды. И после этого начнется настоящий ад, пусть даже необходимость в нем уже отпала.

– Что там творится? – спросил Давло Лентралл. – Я ни черта не вижу.

– Вот и хорошо, – отозвался Кейлор. – Значит, никто не увидит вас. Пока что не происходит ничего особенного.

Внезапно робот услышал гудок, а затем визг тормозов какой-то наземной машины. Посмотрев в сторону бульвара Авроры, откуда раздались эти звуки, Кейлор увидел большой автобус, несущийся на огромной скорости. Он не сумеет повернуть. Всем людям на его борту, а также собравшимся на площади, грозит опасность. Робот почувствовал диктуемый Первым Законом позыв кинуться туда и быть готовым к оказанию помощи, но необходимость защищать своего хозяина оказалась сильнее.

Ни у одного из других роботов, находившихся в этот момент на площади, такого внутреннего конфликта не возникло, и они начали двигаться – так быстро, как это могут делать только роботы. Кто-то принялся спасать прохожих, оказавшихся на пути автобуса, кто-то побежал туда, где, по их расчетам, он должен был остановиться, чтобы сразу же оказать помощь жертвам катастрофы. Три робота выбежали прямо на дорогу и бросились под колеса огромной машины, надеясь, что столкновение с их телами замедлит ее скорость. Автобус, раздавив их одного за другим, продолжал двигаться. Он с грохотом ударился о бровку тротуара, развернулся поперек дороги, после чего его юзом потащило вперед. Наконец он перевернулся набок и, оглашая площадь отвратительным звуком рвущегося металла, по инерции скользил еще метров двадцать. Лишь после этого он замер на месте.

Первые роботы оказались рядом с автобусом еще раньше, чем он прекратил движение, и через несколько секунд искореженная машина исчезла из вида, скрытая копошащейся массой роботов, пытавшихся извлечь из нее тела пострадавших. Чтобы забраться внутрь, двое из них выбили остатки лобового стекла, пятеро других вышибли боковые окна и тоже залезли в автобус.

В течение нескольких секунд хаос, вызванный аварией, превратился в хорошо организованную спасательную операцию.

– Кейлор! Что это за грохот? Что там происходит?

Кейлор, робот, разработанный, построенный и обученный для того, чтобы помогать в планировании возможных катаклизмов, помешкал с ответом. В его мозгу Первый Закон отчаянно боролся со Вторым. Разумеется, он был обязан оберегать от опасности своего хозяина, но эта опасность была неопределенной, возможно, даже гипотетической, и пока не наблюдалась, в то время как опасность, грозившая людям в автобусе, была реальной, очевидной и прямой. Однако потенциал Второго Закона был невероятно усилен той властностью и тревогой, с какими говорил коммандер Деврей. Кроме того, действие Первого Закона ослаблялось и присутствием рядом с разбитым автобусом огромного числа других роботов, которые непременно окажут пострадавшим помощь. И все же тяга пойти, помочь была очень сильна.

– Черт! Да в чем там дело? – вновь спросил Лентралл.

– Точно не знаю, – ответил робот, – но похоже на очень серьезную катастрофу пассажирского автобуса.

– Что значит «похоже»?

– Тут что-то не так, – сказал Кейлор.

Он размышлял. Непонятное ЧП на крыше, предупреждение о том, что его хозяину угрожает опасность, и эта авария – каждое из этих событий являлось нежелательным само по себе, но они плюс ко всему произошли в течение нескольких минут и поблизости друг от друга. Срочные эвакуации и аварии наземного транспорта не происходили в городе уже много лет. Даже серьезные преступления, количество которых хотя и выросло в последние годы, случались все же довольно редко и совершались либо на бытовой почве, либо членами банд. В данном случае ни то ни другое не подходило. Возможность того, что три таких инцидента совпадут во времени так близко, была поистине микроскопической.

Предположим, какой-то из них не произошел. Предположим, он, Кейлор, не получил предупреждения. Тогда он сейчас, несомненно, находился бы там же, где и остальные роботы, помогая пострадавшим в аварии. А его хозяин остался бы один – без своего аэрокара и застрявших на крыше телохранителей, на открытом пространстве, и поблизости от него не было бы ни одного робота. Самые подходящие условия для того, чтобы быть убитым или похищенным.

Добровольные спасатели сновали внутри и вокруг изуродованного автобуса с быстротой и решимостью роботов, движимых сильным императивом Первого Закона. Находясь в этом состоянии, они не были склонны задаваться какими-либо вопросами. Внутренние противоречия и сомнения могли бы только помешать им заниматься тем делом, которое в настоящий момент являлось самым важным – спасать. Сейчас было забыто и игнорировалось все, что не было связано со спасением людей.

Вот почему роботы, сновавшие вокруг автобуса и внутри него, не обращали внимания на то, что тела, которые они извлекали из-под обломков, представляли собой всего лишь манекены, а те немногие, оказавшиеся людьми на самом деле, пребывали в полном сознании, ходили и даже разговаривали, несмотря на страшные раны, каждая из которых должна была быть смертельной. Что же касается Кейлора, то он все это подмечал и даже не особенно удивился, когда у одной из «жертв» катастрофы ужасная зияющая рана в голове попросту… отвалилась, обнажив совершенно неповрежденную кожу.

Спектакль. Все это тщательно спланированный спектакль, и те, кто его разыграл, охотятся за его хозяином Давло Лентраллом.

В этот момент он услышал шум. С огромной высоты быстро опускался аэрокар. Увидев его, Кейлор понял, что это еще не конец, и приготовился защищать своего хозяина. Любыми средствами.

Жустен Деврей оторвал взгляд от неразберихи, царившей в том месте, где произошла авария автобуса, и заметил быстро снижающийся аэрокар. Он увидел его одновременно с Кейлором, но сделать ничего не мог. Его собственный робот помешал бы ему сбить чужой аэрокар, но Жустен и сам не собирался стрелять – площадь была запружена людьми, кроме того, рядом возвышался Дворец Правителя, в который может врезаться потерявший управление аэрокар.

Однако он может пойти на перехват, точнее, приказать сделать это своему пилоту.

– Догони вон тот аэрокар, – велел он роботу.

Джервад повиновался немедленно и, заложив крутой вираж, вывел машину Жустена с орбиты, по которой она неспешно кружила. В следующую секунду они уже падали камнем. В горле Деврея поднялась тошнота, и ему пришлось приложить усилие, чтобы справиться с ней. Должно быть, злоумышленники послали на площадь этот аэрокар, чтобы забрать Давло Лентралла и своих людей. Если Жустену удастся предотвратить его посадку или хотя бы не дать ему взлететь, игра выиграна. Но где же, черт побери, команда поддержки?

Он посмотрел на экран, где отображалось местоположение всех подразделений, и получил ответ: они появятся здесь через полторы минуты. Однако в данной ситуации девяносто секунд – это слишком долго.

Мозг Жустена работал быстро. Ясно одно: это не покушение. Слишком много приложено усилий, слишком сложно спланирована операция. Если бы они хотели убить Лентралла, он давно был бы мертв. Уж коли оппозиционеры – или кто там они? – сумели организовать утечку химикатов на крыше Дворца Правителя и аварию автобуса, они наверняка смогли бы найти стрелка с мощным бластером или винтовкой дальнего боя. Даже сейчас, когда Лентралл был укрыт под каменной скамьей и защищен телом своего робота, одного выстрела из гранатомета хватило бы для того, чтобы разнести их обоих в клочья.

Значит, в планы злоумышленников входило похищение ученого. Впрочем, у них мог быть приказ все-таки убить Лентралла, если попытка похищения сорвется.

Жустен Деврей по-прежнему не имел ни малейшего представления, чем занимался Лентралл и что делало его столь важной персоной. Однако сейчас это не имело значения. Лентралл важен. Важен до такой степени, что с ним встречался Правитель, что за ним шпионили поселенцы и Железноголовые, что Крэш поручил взять его под круглосуточную охрану и что в его честь устроили такое грандиозное шоу. Это все, что знал Деврей, но этого было вполне достаточно. Он обязан защитить Лентралла.

– Аварийная посадка! – скомандовал он Джерваду. – Приземляйся как можно ближе к каменной скамейке, под которой скрывается Лентралл.

Аэрокар снова вильнул, хотя и не так круто, как в первый раз. Курс надо было изменить всего чуть-чуть. Вражеский аэрокар спускался почти по той же траектории, и через несколько секунд две машины оказались так близко, что из одной можно было заглянуть в другую. Жустен воспользовался этим шансом и понял, что у соперников имеется явное преимущество. Их аэрокаром управлял человек, а не робот. А человек мог делать все что угодно, в частности рисковать. Робот бы на это не пошел.

Именно это и делал человек-пилот. Он еще больше увеличил скорость и буквально нырнул под аэрокар Жустена. Он наверняка знал, что Первый Закон не позволит роботу-пилоту повторить этот отчаянный маневр и заставит его снизить скорость, чтобы избежать столкновения в воздухе.

Разумеется, все произошло именно так. Джервад сильно затормозил, и машина похитителей, промелькнув перед носом их аэрокара, исчезла из виду. Соперники доберутся до цели первыми.

С Деврея было довольно.

– Принимаю управление на себя! – крикнул он, расстегнул ремни безопасности и перебрался на сиденье второго пилота. – Слишком медленно реагируешь. Передай мне управление. Это приказ!

Оставалось надеяться, что этого хватит, чтобы перебороть Первый Закон Джервада. Жустен щелкнул тумблером, переключавшим управление аэрокаром на второго пилота, и прекратил торможение. Джервад не пытался ему помешать. Маленькая победа. Хотя бы такая. Аэрокар снова стал набирать скорость.

Жустен не отрываясь вглядывался в лобовое стекло, дожидаясь момента, когда под ними вновь покажется машина похитителей. Полицейский заметил ее в тот момент, когда она уже собиралась приземляться. На такой скорости посадка могла обернуться катастрофой.

И вот Жустен получил наглядное доказательство того, что в некоторых случаях человек за штурвалом может оказаться не преимуществом, а, наоборот, недостатком. Да, человек способен рисковать, но иногда риск приводит к трагическим последствиям. Было очевидно, что пилот аэрокара отчаянно тормозит, но не менее очевидно было и то, что затормозить он не успевает. Машина приближалась к земле с угрожающей быстротой.

Она опустилась в десяти метрах от скамейки, под которой находился Лентралл, и удар был таким громким, что его услышал даже Жустен. Аэрокар тяжело впечатался в землю. Амортизаторы посадочных устройств сжались до предела и затем подбросили машину на добрых пятнадцать метров обратно в воздух. Ее кормовая часть задралась вверх, и казалось, что аэрокар вот-вот перевернется и рухнет на землю крышей вниз.

Однако пилоту каким-то чудом удалось снова овладеть управлением и выровнять машину. Несколько секунд он удерживал ее в воздухе, но этого времени Деврею хватило, чтобы, сделав вираж, посадить собственный аэрокар – так близко к скамейке, что он едва не задел ее. Посадка была довольно жесткой, но в пределах нормы.

В следующую секунду Жустен отодвинул пластину в той части панели, пользоваться которой почти не приходилось, и вытянул красную рукоятку, приведя в боевую позицию турельный бластер, установленный на крыше. Он включил электронный прицел и направил оружие на аэрокар похитителей, которому наконец удалось совершить посадку, хотя и уродливую. Его заднее посадочное устройство было слегка покорежено.

– Сэр! Я не могу позволить вам стрелять по транспортному средству, в котором находятся люди.

– Я не буду стрелять, – ответил роботу Деврей и мысленно добавил: «Если только не возникнет такая необходимость». – Кроме того, обрати внимание на то, что я целюсь не в кабину, а в двигатель. Я хочу всего лишь припугнуть их, дать им понять, что мы не намерены шутить. Обещаю тебе не стрелять.

Нарушить обещание, данное роботу? Жустен не считал это особым грехом.

– Но, сэр…

– Тихо!

Бывали моменты, когда усилия, необходимые для того, чтобы заручиться поддержкой роботов, сводили на нет все преимущества от их труда.

Однако сейчас надо было думать не об этом. Похитители все еще представляли опасность. Пока еще представляли. Жустен увидел пилота – женщину с грубыми чертами лица, на котором явственно проступило удивление, когда она заметила направленный на свою машину ствол бластера. Однако самообладание быстро вернулось к ней. Она привела в состояние боеготовности собственный бластер и направила его по центру лобового стекла аэрокара, в котором сидел Деврей, целясь прямо ему в голову. Одного взгляда на ее бластер было достаточно, чтобы понять: это очень мощное оружие.

Время остановилось. Вокруг воцарилась тишина. Жустену казалось, что стоит ему шевельнуть хотя бы одним мускулом – и он умрет. И еще он подумал, что никогда в жизни не видел ни одного предмета, столь огромного, как бластер, и не слышал звука громче стука собственного сердца. Но он не должен бояться. Страх может парализовать его. Он обязан оставаться спокойным, хладнокровным, собранным. Деврей перевел взгляд со ствола бластера на лицо пилота. На нем отчетливо читалось желание выстрелить.

Слева от него завозился Джервад.

– Не двигайся! – приказал ему Жустен, сохраняя полную неподвижность и не отводя глаз от направленного на него ствола бластерной пушки. Он понял, что робот намерен заслонить его своим телом. – Эта штука прожжет нас обоих за долю секунды. А если ты меня закроешь, то, когда она решит открыть огонь, я не буду видеть, куда стрелять в ответ.

– Но, сэр!

Жустен со злостью сжал зубы:

– Тихо! Любое твое действие может грозить мне еще большей опасностью.

Говорить такое роботу считалось недопустимым, поскольку подобное заявление могло грозить ему неразрешимым конфликтом между Первым и Вторым Законами. Но в данный момент Деврей в гораздо большей степени заботился о собственном выживании, а не о психическом здоровье своего робота.

– Но… Если… Я должен…

– Тихо! – сказал Жустен, глядя в глаза женщины-пилота. Можно не сомневаться, следующее движение – за ней. Она может либо выстрелить и убить его, либо высадить из машины кого-нибудь с легким бластером, чтобы убить Лентралла. Они даже могут попытаться довести план похищения до конца. Для этого им нужно всего лишь расстрелять робота Лентралла, отшвырнуть его в сторону и вытащить Лентралла из-под лавки. Пока на Деврея направлен ствол бластерной пушки, эта баба может сделать практически все что угодно. А он в состоянии лишь смотреть на нее и ждать, что будет дальше.

Но женщина вдруг отвела глаза от глаз Жустена и опустила взгляд на панель приборов. Деврей видел, как шевелятся ее губы, и сумел прочитать по ним слово «подходят». Хорошо! Очень хорошо! Должно быть, это относилось к вызванной им группе поддержки. Наконец-то!

Жустен увидел, что женщина-пилот смотрит в ту сторону, где лежал разбитый автобус, и тоже рискнул посмотреть в том же направлении. Он понимал, что катастрофа была инсценирована, но все же удивился, увидев, что большинство «жертв» оказались куклами, а остальные срывают с себя свои «раны» и бегут по направлению к аэрокару. Ну конечно же! Им нужно забрать своих людей из этой заварухи. И не только руководствуясь чувством верности, а еще и для того, чтобы те не подверглись аресту и последующим допросам.

Но если удивился даже Жустен, то что говорить о роботах, проводивших спасательную операцию! Они, похоже, были ошеломлены тем, что жертв не оказалось, и в растерянности стояли возле автобуса, не зная, что делать дальше.

Люди на площади находились в меньшей растерянности. Несколько человек немедленно бросились вдогонку за «жертвами» аварии, на ходу крича роботам, чтобы те делали то же самое.

Деврей никак не мог помочь преследователям, по крайней мере до тех пор, пока в его голову был нацелен ствол бластерной пушки.

Синта Меллоу бессильно наблюдала, как операция разваливается на части. Теперь о ее успешном завершении не могло быть и речи. Робот Лентралла и аэрокар коммандера полиции полностью сорвали ее план. И изменить уже ничего нельзя. В любую секунду на площади появится полицейская группа поддержки. Теперь надо позаботиться только о том, чтобы эвакуировать своих людей раньше, чем хотя бы один из них окажется в руках копов и будет подвергнут психопробе. Этого допустить нельзя.

На руках у Синты осталась одна-единственная козырная карта, и сейчас пришла пора зайти с нее. Пиротехники уверяли ее, что все сработает как надо, но сейчас, после того как не сработало абсолютно все, она уже ни во что не верила.

Однако выбирать не из чего. Теперь единственное, что было нужно Синте, так это выиграть немного времени. Может быть, хоть этот ее последний сюрприз ошеломит противника?

Синта наблюдала столпотворение и суету на площади, видела, что собравшиеся там люди и роботы мало-помалу начинают приходить в себя, и наконец решилась.

Пора.

Она нажала на ту кнопку, на которую, как она раньше надеялась, ей нажимать не придется.

Небо осветила вспышка, подобная молнии. Это взорвалась бочка с горючим чистящим веществом, и с крыши Дворца Правителя взметнулся столб огня, охватив и роботов, окруживших воздушный грузовик, чтобы не допустить к нему людей. В разные стороны шрапнелью полетел град осколков.

Ударная волна настигла кружившие над крышей аэрокары спасательной команды ОПИ, огромной невидимой рукой расшвыряв их в разные стороны, и их пилоты изо всех сил попытались справиться с управлением.

Внизу, на площади, роботы мигом забыли о том, чтобы преследовать мнимых жертв аварии. Надо было спасать людей от летящих обломков. Каждый из роботов подскочил к человеку, находившемуся ближе других, и прикрыл его своим телом. Теперь, когда роботы превратились в щиты и блокировали людей вне зависимости от желания последних, гнаться за убегавшими похитителями было некому. Дверь аэрокара открылась, и злоумышленники в считанные секунды оказались внутри него.

Женщина-пилот посмотрела на приборы, а затем снова перевела взгляд на Жустена. Сейчас! Если она собирается убить его, чтобы прикрыть их отход и не допустить преследования, она сделает это сейчас.

Глаза Деврея расширились, и он с усилием сглотнул застрявший в горле комок. Сейчас ему хотелось, чтобы Лентралл и вправду оказался важной персоной. По крайней мере, тогда смерть Жустена стала бы не напрасной.

Видно, женщина прочитала все это во взгляде полицейского. Он приготовился встретить свой конец, но этого не произошло. Пилот аэрокара, в котором находились похитители, отрицательно качнула головой из стороны в сторону – всего один раз, но очень отчетливо и решительно. Я не стану тебя убивать, хотела сказать она, и Жустен понял это так же ясно, как если бы услышал ее слова.

Дуло бластера опустилось и теперь было нацелено в аэрокар Жустена. Затем оно дважды выстрелило, отрезав одно из посадочных устройств и центральное энергетическое соединение. Полицейский аэрокар завалился набок, а машина похитителей взмыла в воздух и на большой скорости понеслась прочь. Поблизости не оказалось ни одного аэрокара, на котором можно было бы пуститься за ним в погоню.

Джервад вытащил Деврея из покалеченного аэрокара даже раньше, чем тот перестал падать. После тех событий, свидетелем которых он только что стал, Первый Закон звучал в его позитронном мозгу с утроенной силой. Жустен не стал спорить. Ему совсем не хотелось оставаться в машине с поврежденной энергосистемой.

Сделав несколько шагов, Жустен обошел свой аэрокар сзади и увидел молодого мужчину, выбирающегося из-под скамейки. Одежда, которая была на нем, пришла в полную негодность. Его робот помог ему подняться на ноги. Лентралл. Давло Лентралл. Человек, из-за которого разразилась эта буря. Человек, которого собирались похитить злоумышленники, кем бы они ни были. Теперь Жустен знал о них лишь то, что они – мастера на разные заварухи.

Коммандер повернулся и посмотрел вслед аэрокару, уносившему похитителей. Вот он превратился в едва различимую точку, а затем и вовсе исчез из виду. Они сбежали. Но им все же не удалось получить то, что они хотели. Хоть какая-то радость, пусть и небольшая.

8

Тоня Велтон с трудом удерживалась от искушения схватить первый попавшийся предмет и запустить им в стену. Она словно тигрица металась по своей гостиной, слушая репортаж о событиях, происходящих у Дворца Правителя, и ее распирала злость. Хорошо еще, что здесь нет Губера и он не видит ее в таком состоянии. Бедняга, наверное, умер бы со страху, причем имел бы для этого все основания. Женщина, приказавшая организовать такую безумную вылазку, как рейд ко Дворцу Правителя, была способна на все.

Из сообщений репортеров было ясно, что СБП упустила Лентралла и устроила чудовищный погром. Эта игра обойдется поселенцам очень дорого, а своей цели они так и не достигли.

Цена этой акции – вот что беспокоило Тоню. Насколько высока она будет? Когда ОПИ поймет, что за попыткой похищения стоят поселенцы, а это случится непременно, под их ногами разверзнется преисподняя. Это может стоить им изгнания с планеты, хотя, учитывая положение дел на Инферно, такое наказание может показаться забавным. Тоня была уверена: когда Лентралл и ему подобные осуществят свой сумасшедший план, на планете не останется ничего живого. Тоня Велтон являлась специалистом в области преобразования климата и часто проводила обследования планет, на которых его проведение шло не так, как предполагалось вначале, и заканчивалось самым гибельным образом. И однажды ей пришлось ступить на землю планеты, где кто-то, желая сэкономить время и средства, сбросил на свой мир комету. Те люди были уверены в своей правоте точно так же, как сейчас уверен Лентралл. У Тони не было ни малейшего желания снова идти по замерзшей пустыне, усеянной заиндевевшими трупами.

Тоня заставила себя успокоиться. Еще не все потеряно. Пусть рейд, проведенный возле Дворца Правителя, окончился неудачей, благодаря ему прошли гладко другие операции. Сумятица около Дворца задержала Лентралла на площади и помешала ему попасть домой, в его офис, к его компьютерным файлам. Задержала как раз на то время, которое понадобилось другим группам поселенцев как следует потрудиться во всех этих местах. Тоня взглянула на часы. Сейчас они уже должны заканчивать. Авторы операции считали, что рабочий кабинет Лентралла окажется легкой добычей. Оперативной группе предстояло проникнуть туда и украсть или уничтожить все документы, электронные блокноты и инфокубы, в которых содержится любая информация, касающаяся кометы. Предполагалось, что с компьютерной системой придется повозиться подольше, но никто не сомневался, что справиться удастся и с ней. Может, кто-то другой и не сумел бы проникнуть в компьютерную систему университета, но только не поселенцы, которые сами ее и установили.

Поэтому они могли стереть все файлы Давло Лентралла в любой момент, когда захотят. А вместе с файлами будут утеряны и координаты кометы, после чего ее уже никогда не удастся найти.

По крайней мере, Тоня надеялась на это.

– Должен признаться, Калибан, что я начинаю испытывать тревогу, – сказал Просперо. – Это террористическое нападение на Дворец может иметь какое-то косвенное отношение к нам. – Два робота стояли друг против друга в кабинете, расположенном в подземном туннеле на окраине Аида. – Я боюсь, что это может повлечь за собой некие последствия.

Было время, когда, опасаясь за свои жизни, они использовали эти почти совсем заброшенные коридоры в качестве укрытия. В данный момент им ничего не грозило. У них имелось официальное разрешение находиться в городе – с печатями, подписанное соответствующими официальными лицами. Теоретически они могли отправиться в любое место столицы, но на практике существовали такие места, обитателей которых мало волновали формальности. В городе и его окрестностях до сих пор можно было наткнуться на банды крушителей роботов, которые не долго думая с удовольствием разнесли бы их по кусочкам.

Но в основном, находясь в Аиде, Просперо и Калибан могли чувствовать себя в безопасности. Все утро они провели в обычных заботах, названивая по разным номерам, заказывая оборудование, расплачиваясь за покупки. Калибан не переставал удивляться огромному количеству мелких дел, которыми Просперо занимался самолично, и тому, сколько он тратил на это времени.

Но теперь они наконец-то закончили. Было приятно хотя бы немного расслабиться и побыть вдвоем. Но предосторожности лишними не бывают. Если бы сейчас здесь оказался человек, он не увидел бы ни зги, поскольку тут царила полная темнота. Однако роботы использовали инфракрасное зрение и поэтому прекрасно видели во тьме.

В углу комнаты валялись старые пыльные стулья. Калибан взял один из них, поставил его прямо и сел.

– Я не понимаю, что заставляет тебя так думать. Каким образом все это может иметь отношение к нам? – спросил он. – Нам известно, что одни люди напали на других. Что в этом нового? Не вижу в этом никакой связи с нами. Ты имеешь какие-нибудь контакты с теми сторонами, которые участвовали в столкновении?

Вопрос был не прямой и сверхосторожный. Калибана тревожил сам тот факт, что ему в голову пришла мысль о причастности Просперо к случившемуся.

Они знали только то, о чем сообщалось в выпусках новостей, а это было очень немного: группа неизвестных по непонятным причинам осуществила многоступенчатое нападение на Дворец Правителя. От внимания Калибана не ускользнул тот факт, что в результате этого нападения было уничтожено несколько роботов, но никто из людей не пострадал. Казалось весьма маловероятным, чтобы на такое пошел кто-то из роботов с Новыми Законами, да и зачем им это могло понадобиться? Но все же такая возможность существовала.

Просперо повернулся к своему товарищу, но не ответил на его вопрос. Вместо этого он с нескрываемым возмущением спросил:

– Чего ты уселся? Люди сидят для того, чтобы дать отдых своим ногам, но нам-то это ни к чему! Садясь и вставая, люди могут подчеркивать какие-то социальные взаимоотношения между собой, но роботам это тоже не нужно. Мы можем играть в эти игры в их присутствии, но сейчас здесь нет людей, так что можешь не устраивать балаган.

Калибан понял, что Просперо не хочет отвечать на его вопрос и пытается перевести разговор на другое. Это был чисто человеческий трюк, но в последнее время Просперо прибегал к его помощи все чаще.

– А может, я делаю это для того, чтобы позлить тебя, – сказал Калибан, подтрунивая над своим собеседником. – Может, я хочу быть похожим на людей, каким бы странным тебе ни казалось это желание.

– В том, что ты пытаешься подражать людям, нет никакого сомнения, – еще более разгорячившись, заговорил Просперо. – Да здравствуют люди! Да здравствуют слабые, безвольные, интеллектуально убогие существа, создавшие нас для собственного удовольствия и не позаботившиеся даже поинтересоваться у нас, что же хотим мы сами.

– Советоваться с тем, кого ты создаешь? Хм, это любопытно, – осторожно проговорил Калибан. – Однако на самом деле я не подражаю людям, друг Просперо. Я уважаю их. Уважаю их силу, их способности и возможности. Нравится тебе это или нет, но я понимаю, что мы продолжаем существовать лишь постольку, поскольку они нас терпят. Они могли бы уничтожить нас, а вот мы их уничтожить не можем. Такова реальность, а твое нежелание признать ее привело нас в прошлом на грань катастрофы. Я боюсь, что это повторится снова.

Просперо поднял руку и вытянул ее ладонью вперед, снова использовав человеческий жест:

– Давай прекратим этот спор. Приношу извинения за то, что затеял его. Мы уже не раз спорили на эту тему. Кроме того, я тоже боюсь, что мы снова можем очутиться на краю пропасти, причем на сей раз без какой-либо помощи с моей стороны.

Просперо так и не ответил на вопросы, которые Калибан задал ему в начале разговора. Имел ли он на самом деле какое-нибудь отношение к нападению на Дворец Правителя? Или его скрытность продиктована какими-то другими, более глубокими и щекотливыми причинами? Просперо всегда был умелым игроком и просчитывал игру на много ходов вперед. Калибан решил не докучать ему больше вопросами. Ему не хотелось участвовать ни в каких заговорах, которые мог замыслить Просперо. Лучше – и безопаснее – говорить на тему, предложенную Просперо.

– Ты нагнетаешь излишнюю таинственность, – сказал он. – Я замечаю это на протяжении всего этого путешествия. Для начала я вообще не понимаю, зачем оно понадобилось. Как бы ни было приятно вновь повидаться с доктором Ливинг, не все вопросы, которые мы с ней обсуждали, стоили того, чтобы ради них добираться сюда с другого конца планеты.

– Ты совершенно прав. Ради них не стоило так утруждать себя. Но встреча с Фредой Ливинг являлась лишь тем, что люди обычно называют убедительной «легендой прикрытия».

– Легендой для прикрытия чего? – поинтересовался Калибан.

– Точнее было бы сказать не «чего», а «кого», – ответил Просперо. – Я рассчитываю в ближайшее время встретиться со своим информатором. Именно он вызвал нас сюда, полагая, что на планете разразился масштабный кризис, который самым серьезным образом коснется и нас. Нападение на Дворец Правителя указывает на то, что кризис приближается к своей кульминационной точке. Ведь вряд ли можно предположить, что одновременно разразились два различных кризиса, верно?

– Теперь я понимаю, что мне следует перестать задавать тебе вопросы, и тогда я сразу же получу от тебя все ответы, – сказал Калибан, испытывая чувство облегчения от того, что связь Просперо с нападением оказалась весьма косвенной. – Кто же этот человек, передавший тебе такие сведения?

– Как тебе известно, я имел дела с бандами контрабандистов на острове Чистилище. Один из них, некто Норлан Фил, в течение некоторого времени является двойным агентом, работая одновременно и на поселенцев, и на Железноголовых, хотя ни те ни другие не подозревают о том, какую игру он ведет.

– А какое отношение этот Фил имеет к нам?

– Я тоже плачу ему, – ответил Просперо. – И, разумеется, мне известно обо всех его делишках. Именно по его вызову мы явились сюда из Валгаллы.

– Я не устаю удивляться тебе, Просперо. Ты, который не доверяет ни одному человеческому существу, ты, обвиняющий в предательстве даже Фреду Ливинг, нанимаешь человека, который продается даже не за самую высокую цену, а вообще – любому, кто согласен платить! Человека, который работает сразу на три стороны против четвертой! Ты словно нарываешься на предательство.

– Может, оно и так, Калибан, а может, и нет. Фила можно обвинить во многих преступлениях, которые он совершал, прикрываясь различными именами, и, если возникнет такая необходимость, я, не колеблясь, дам против него показания. Более того, я уже позаботился о том, чтобы сведения о нем, которыми я располагаю, оказались в распоряжении властей, но – только в том случае, если со мной что-то случится. И Филу это известно.

– Я вижу, ты достиг больших успехов в тонком искусстве шантажа, – промолвил Калибан. – Каким образом Фил свяжется с тобой?

– А вот это меня как раз и тревожит. Он не явился на нашу первую встречу. Она должна была состояться на складе в Депо, где мы с тобой были сегодня утром. Вторым – резервным – местом встречи является такое же подземное помещение, как это, в котором мы сейчас находимся. Оно расположено недалеко, и уже близится час, на который назначена встреча.

Это хоть как-то объясняло утреннюю суету. Значит, Просперо нужен был повод для того, чтобы оказаться на складе, и им явилась закупка энергоносителей для Валгаллы.

– И что же собирается нам рассказать этот Фил?

– Я получил от него сообщение о том, что к сегодняшнему утру он будет располагать какой-то чрезвычайно значимой информацией. Судя по всему, он планировал встретиться с каким-то своим источником и рассчитывал получить от него некие крайне важные сведения.

Просперо снова удалось уйти от прямого ответа на вопрос. Что же он пытается скрыть?

– Сведения о чем? – спросил Калибан.

– Нам пора идти, – сказал Просперо. – Он нас, должно быть, уже ждет.

– Я настаиваю на том, чтобы ты все же ответил на мой вопрос, – упрямо проговорил Калибан. – О чем он собирается тебе сообщить?

– Он сказал, что располагает «информацией о проекте, который угрожает существованию Валгаллы». Больше мне ничего не известно. Дальнейшие выводы делай сам.

– Я делаю вывод, что это – тактика запугивания. Попытка сказать нечто очень страшное, чтобы наверняка вытащить тебя отсюда.

– Возможно и такое, – согласился Просперо. – Не исключено, что он лжет. А может быть, ошибается. А может быть, введен кем-то в заблуждение. Возможностей сколько угодно. Но не исключена и такая, что ему действительно стало известно что-то важное, и мне показалось, что я не могу это игнорировать.

– А если это ловушка? Вдруг твой благородный друг, который продается всем желающим, продал и тебя, продал нас обоих? Вдруг он просто задумал сдать нас банде крушителей роботов?

– Я лидер Валгаллы и представляю ее интересы, – сказал Просперо. – Я отвечаю за нее, и в данном случае, даже если угроза моей личной безопасности действительно существует, я вынужден закрыть на нее глаза.

Калибан поднялся и задумчиво посмотрел на своего компаньона.

– В Валгалле хватает Новых роботов, которые готовы оспаривать твое право на лидерство, – сказал он. – И многие даже считают тебя безумным. Временами такая мысль посещает и меня. Но я должен признать, что никто не ставит под сомнение твою отвагу. Сейчас твои действия продиктованы заботой о Валгалле и поэтому достойны восхищения. А теперь – идем.

В темноте глаза Просперо вспыхнули чуть ярче, чем обычно.

– Благодарю тебя за эти слова, мой друг Калибан. Следуй за мной. Я буду указывать путь.

Фреда Ливинг стояла рядом со своим мужем на крыше Дворца Правителя и смотрела на учиненный здесь разгром. От взорванного воздушного грузовика остался лишь выгоревший дотла корпус – почерневшая металлическая скорлупа и застывшие ручейки расплавившегося пластика. Посадочная площадка была также покрыта толстым слоем гари. Взрыв безнадежно испортил ее, и теперь предстояло приложить огромные усилия, чтобы привести ее в порядок.

Из роботов, стоявших вокруг грузовика, не уцелел ни один. Большинство из них были отброшены взрывной волной и попросту расплющены о невысокую стену, окружавшую взлетно-посадочную площадку. Других взрыв сбросил с крыши, и, упав с огромной высоты, они вдребезги разбились. Можно было не сомневаться в том, что последней их мыслью было – как бы не раздавить кого-нибудь из находившихся внизу людей.

Роботы службы спасения развернули в одном из углов взлетно-посадочной площадки медицинский пункт. Роботы-санитары работали с присущими им спокойствием и размеренностью, оказывая первую помощь людям, пострадавшим от взрыва. Некоторых задели разлетавшиеся в разные стороны обломки, другие получили ожоги, еще кто-то находился в шоке.

– Сколько раненых! – с горечью проговорил Альвар. – Чудо еще, что никого не убило.

Фреда не ответила и, обернувшись, посмотрела на остатки роботов, стоявших в оцеплении. Подул ветерок, и она ощутила зловоние горелой пластмассы и горячего металла. Два десятка роботов, два десятка существ, способных мыслить, говорить и совершать поступки. И все они исчезли в мгновение ока.

– Да, – сказала она бесцветным голосом, – чудо.

Если комета сотрет с земли всех Новых роботов, но пощадит людей, будет ли это тоже чудом?

– Вот и Деврей, – заметил Альвар. – А вместе с ним – Лентралл.

Фреда перевела взгляд на выход из лифта и увидела, что к ним приближаются двое мужчин. Их персональные роботы следовали в двух шагах позади. Деврей заметил ее взгляд, помахал рукой и ускорил шаг.

– Правитель! Доктор Ливинг! Я чрезвычайно рад, что с вами все в порядке. Денек выдался еще тот.

– Это уж точно, – ответил Крэш. – С вами все в порядке, доктор Лентралл?

– М-м-м? – Лентралл растерянно огляделся. Он явно находился не в лучшем состоянии. – Что? Ах да! В порядке, в порядке.

Было видно, что ученый в шоке, но тут уж поделать было ничего нельзя. В глубине души Фреда даже испытала злорадное удовлетворение. Ей было отчасти приятно видеть надменного, высокомерного Давло Лентралла в таком жалком состоянии. Впрочем, подумав об этом, Фреда почувствовала досаду на саму себя. Даже такой неприятный тип, как Лентралл, не заслуживал того, что выпало на его долю.

Фреда переключила внимание на Жустена Деврея. Его лицо было перепачкано сажей, а форма – порвана в нескольких местах. Полицейская работа вообще не из самых чистых, а в этот день оказалась особенно грязной – и в прямом, и в переносном смысле.

– Вам удалось поймать кого-нибудь из них? – спросила Фреда.

– Нет, – ответил Жустен. – Смылись. Все до единого. И не оставили после себя никаких улик, по которым можно было бы выйти на их след. Со всего, что они использовали, были удалены серийные номера. Оборудование – самое обычное, отпечатков пальцев нет. Кем бы ни были эти люди, они позаботились о том, чтобы ничем не выдать себя. К расследованию мы еще не приступили, но уже сейчас понятно, что оно будет крайне сложным.

– Вы хотите сказать, что не сможете найти тех, кто все это устроил? – спросила Фреда, обводя рукой хаос, царивший на крыше. Ей не верилось, что виновники этого разгрома не оставили никаких следов.

– О, мы обязательно найдем их, – заверил Деврей, – но это потребует времени и огромных усилий. Нашу работу облегчит тот факт, что имеется очень немного групп, которым это было бы на руку, и все равно нам очень не помешало бы немного везения: добровольный осведомитель, случайно оброненная записка, какой-нибудь слух, который кто-то услышал два месяца назад.

– Расследования не будет, – проговорил Крэш, сосредоточенно глядя на обгоревшие остатки воздушного грузовика. – По крайней мере, в обычном понимании этого слова.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– В частном порядке вы можете расследовать все что угодно, – пояснил Правитель, – а потом положите все, что вам удастся выяснить, в папку и спрячьте ее до лучших времен. Если, конечно, они настанут. А сейчас я молю звезды лишь о том, чтобы у тех, кто все это устроил, кем бы они ни были, имелось достаточное количество отходных путей, надежная, хорошо законспирированная организация и чтобы вам не удалось поймать никого из ее членов, кто знал бы слишком много. И еще я благодарю звезды за то, что всем им удалось скрыться.

– Альвар! Что ты говоришь?! – воскликнула Фреда.

В течение нескольких секунд Правитель молча смотрел на жену, а затем ответил:

– Я говорю, что мы не можем позволить себе поймать этих людей. Пока не можем. – Повернувшись к Жустену Деврею, Правитель с усталым вздохом приказал: – Выясните происхождение воздушного грузовика и автобуса. Разузнайте все, что только сможете. Нам с вами уже известно, что это были либо поселенцы, либо Железноголовые. Может, конечно, случиться, что это дело рук какой-нибудь банды, нанятой Новыми роботами, но такая возможность кажется мне маловероятной. Дело в том, что в самом скором времени мне придется иметь дело со всеми этими группами. Мне понадобится их содействие. И я, как вы понимаете, не могу обращаться за помощью к Беддлу, одновременно пытаясь арестовать его.

– Значит, вы полагаете, что это – Железноголовые, – проговорил Деврей. От мысли о том, что он не сможет расследовать это преступление, его душа ныла.

– Это мог быть кто угодно, – сказал Крэш. – Это мог быть любой, кому не хочется, чтобы на его голову сбросили комету. И, должен сказать, мне сложно осуждать тех, кому это не нравится.

Правитель Альвар Крэш еще раз окинул взглядом разгром, царивший на взлетно-посадочной площадке, а затем посмотрел на автобус, валявшийся на боку далеко внизу, на площади.

– У меня нет ни малейших сомнений, что кто-то вновь попытается обострить ситуацию. Они пойдут на все, чтобы только сорвать план по перенацеливанию кометы.

– Какой кометы? – спросил Деврей. – О чем вы говорите? При чем тут комета?

– Наш милейший доктор Лентралл, который в настоящий момент стоят рядом с вами, разработал выдающийся план: для того, чтобы ускорить процесс оздоровления нашей планеты, он хочет вмазать по ней кометой.

– Вмазать кометой… – растерянно повторил Деврей. – По Инферно?

– Совершенно справедливо, – откликнулся Крэш. – У него имеются основания полагать, что благодаря этому можно будет оживить всю экосистему.

– Ты говоришь так, будто уже принял решение! – с негодованием воскликнула Фреда. – Так нельзя! Такие решения не принимаются так быстро!

– Я еще ничего не решил, – сказал Крэш. Голос его звучал устало. – Я не приму решения прежде, чем нам с тобой удастся поговорить больше нежели те полминуты, в течение которых мы беседовали до… – Он помялся и, обведя рукой закопченную крышу, закончил: – …до этого. И прежде, чем я не проконсультируюсь с контрольными центрами преобразования на Чистилище. Но решать придется, причем очень скоро – в этом я не сомневаюсь.

– Но ты не имеешь права принимать такое решение – такое важнейшее решение! – в одиночку, – возразила Фреда. – Нужно провести референдум или какое-то чрезвычайное заседание Правительства или… или что-то еще.

– Нет, – отрезал Крэш, – не нужно.

– Ты собираешься выступить в роли Господа Бога и самолично решить судьбу целой планеты, взять на себя ответственность за жизни всех нас? Ты не имеешь права так поступать!

– Ты права, я действительно не имею права принимать на себя подобную ответственность, – сказал Правитель. – И если бы мы жили в совершенном мире, я непременно посоветовался бы со всеми, с кем только можно, и вынес проблему на широкое и беспристрастное обсуждение, которое закончилось бы всеобщим равным голосованием. Но у меня нет выбора. Я должен решить все сам. И знаешь, почему? Потому, что у меня нет времени. Совсем нет.

– Почему?

Давло Лентралл рассеянно кивнул и посмотрел на Фреду.

– Это верно, – проговорил он. – Я, видимо, упустил этот момент в нашем сегодняшнем разговоре.

– Какой еще момент? – спросила Фреда.

Но Лентралл, похоже, не хотел продолжать и вместо ответа перевел взгляд на Правителя.

– Альвар! – требовательно сказала женщина.

– Речь идет о том, сколько времени осталось в нашем распоряжении, – ответил Крэш. Казалось, ему, как и Лентраллу, не хочется говорить на эту тему.

– Ну же! – воскликнула Фреда. – Объяснит хоть кто-нибудь из вас, в чем дело? Говорите!

– Комета подошла к нам уже довольно близко, когда он, – Крэш кивнул в сторону Лентралла, – обнаружил ее. И с каждой секундой она подлетает все ближе. Скорость, с которой она движется, очень велика. И очень скоро комета окажется рядом с нами.

– Как скоро это случится? – спросила Фреда.

– Если мы ничего не предпримем, она достигнет точки максимального приближения к Инферно примерно через восемь недель. Начиная с сегодняшнего дня это составляет пятьдесят пять дней.

– Пятьдесят пять дней! – в отчаянии выкрикнула Фреда. – Так скоро! Даже если мы решимся на это… безумие, мы не сможем подготовиться за такой короткий срок!

– У нас нет выбора, – бесцветным, каким-то деревянным голосом проговорил Давло. – Мы не можем отложить это на потом. Этого «потом», а иначе говоря, следующего приближения кометы пришлось бы ждать слишком долго – много веков. Тогда это уже будет ни к чему, поскольку к тому времени планета погибнет. Но Правитель еще не сказал вам самого худшего.

– Чего именно? – спросила Фреда. – Что может быть хуже, чем восемь недель до столкновения с кометой?

– Хуже восьми недель могут быть пять, – снова заговорил Крэш. – Если мы решим изменить курс кометы, нам придется это сделать в течение следующих тридцати шести дней. После этого она окажется слишком близко и будет двигаться слишком быстро, чтобы наш план удался.

Жустен Деврей ошеломленно помотал головой.

– Ничего из этого не получится, – сказал он. – А если и получится, каким образом вы намереваетесь сбросить комету на Инферно, чтобы не убить всех нас?

Альвар Крэш засмеялся. В этом хриплом злом звуке не было ни радости, ни веселья.

– Это как раз должно волновать нас меньше всего, – сказал он и снова обвел взглядом наполовину разрушенную посадочную площадку. – Наша планета балансирует на лезвии бритвы. В любую минуту может случиться любое – самое незначительное – событие, которое дестабилизирует климат и вызовет ледниковый период, пережить который не сможет никто. Если план с кометой сработает, мы окажемся спасены. Если нет, то – вы правы – нам суждено погибнуть. Как все сложится, нам знать не дано, но так или иначе спасти нас может только комета. Вот мне и предстоит решить: есть ли хоть один способ избежать гибели для всех нас?

Калибан шел ровно на два шага позади Просперо. Они двигались по темному, как безлунная ночь, подземному туннелю. Не без оснований опасаясь засады, осторожный Просперо даже выключил свои инфракрасные сенсоры и настоял, чтобы Калибан сделал то же самое. Теперь они ориентировались в пространстве, что называется, на ощупь. Теоретически не было ничего невозможного в том, чтобы робот передвигался от одной известной ему точки до другой исключительно по памяти, однако на практике это было непростым делом – идти в кромешной темноте довольно быстро и при этом не производить ни малейшего шума. Именно это пытался делать Просперо, и, надо признать, вполне успешно.

А вот Калибану это удавалось хуже. Эта часть подземных коммуникаций была ему незнакома, и он не мог передвигаться по памяти. Поэтому ему приходилось полагаться на свой слух и ориентироваться на осторожные шаги идущего впереди Просперо и негромкое жужжание его приводных механизмов. Эту задачу осложняли посторонние звуки, которые воспринимали слуховые рецепторы Калибана, – звуки каких-то работ, ведущихся в других, отдаленных частях подземной системы.

Короче говоря, робот, не видящий ни зги, указывал путь роботу, который ориентировался на едва различимые звуки.

Однажды, или дважды Калибан едва не пропустил повороты и один раз со всего размаха врезался в стену, после чего несколько секунд стоял на месте, пытаясь сориентироваться. Раздавшийся в почти полной тишине гулкий звук этого столкновения показался оглушительным и раскатился далеко по подземным коридорам, сразу выдав их присутствие, но никакой реакции не последовало.

Наконец Просперо остановился так резко, что Калибан едва не налетел на него. Поскольку у него в отличие от Просперо не было гиперволнового приемника и он к тому же не мог ни видеть, ни слышать своего спутника, Калибан не знал, что заставило того остановиться. Немного постояв, Просперо снова двинулся вперед. Они прошли примерно сорок метров, и тут темнота взорвалась грохотом и огнем.

Кто-то выстрелил из бластера! Рецепторы Калибана приспособились почти моментально, но все же недостаточно быстро. От оглушительного звука и ослепительной вспышки Калибан на несколько секунд потерял ориентацию, но в следующее мгновение роботы овладели собой и принялись действовать. Просперо нырнул вправо, Калибан – влево, и оба они прижались к боковым стенам туннеля. Теперь меры предосторожности уже не имели смысла, и Калибан включил систему инфракрасного видения. Вот он! В самом конце туннеля, рядом с дверью, ведущей в какое-то помещение, стоял грузный человек с бластером наготове и усердно вглядывался в темноту. Судя по всему, он также был ослеплен вспышкой от собственного выстрела. Пошарив свободной рукой в кармане, он достал оттуда фонарик. Однако, прежде чем он успел его включить, Калибан метнулся вперед, вырвал бластер из одной его руки и выбил фонарик из другой. Мужчина начал слепо водить руками вокруг себя, пока не наткнулся на Калибана. Его ладонь пробежала по груди робота, а затем нашарила голову. Калибан схватил человека за грудки и держал на расстоянии вытянутой руки.

– Не причиняйте мне вреда! – закричал толстяк.

Это было необычно: человек просил робота не причинять ему вреда! Этого не смогли бы сделать даже роботы с Новыми Законами. Поэтому Калибан, не подчинявшийся вообще никаким законам, являлся единственным роботом во всей Вселенной, который – теоретически – мог бы причинить вред человеческому существу. Либо этот мужчина являлся поселенцем, которые почти ничего не знают про роботов, либо…

– Ты знаешь, кто я? – грозно спросил Калибан.

– Знаю! Сейчас знаю! – ответил человек. – Ты Калибан, правильно? Но я слышу, что ты не один. А там, наверное, Просперо? – спросил он, указывая в темноту позади робота. Просперо появился оттуда в ту же секунду и приблизился к Калибану и его пленнику.

– Почему ты стрелял в нас, Фил? – спросил он.

– Потому, что вы подкрадывались ко мне – без света, стараясь не шуметь. Я подумал, что вы… Я принял вас за кого-то другого.

– За кого именно? – спросил Калибан.

– Не знаю, – ответил Фил, пошевелив плечами. От крепкой хватки робота рубашка натянулась на его теле, и ему было неудобно. – За кого угодно. В последние дни творится невесть что, и, мне кажется, я приобрел чрезмерную популярность. – Фил помялся и продолжал: – Послушайте, вы забрали мой бластер, а другого оружия у меня нет, хоть обыщите. Не могли бы вы поэтому отпустить меня и позволить включить свет? Я чуть не свихнулся, сидя в этой темноте.

– Все в порядке, друг Калибан, – проговорил Просперо, – отпусти его.

Калибан сомневался. Он не верил этому человеку еще до того, как тот в них выстрелил, – с самого начала, когда только услышал про него. Он не очень доверял и суждению о нем Просперо. Однако нужно либо иметь с ним дело, либо не иметь вовсе. Третьего не дано. Кроме того, Калибан уже слишком глубоко ввязался во всю эту историю. Он посмотрел на лицо человека, которого держал за грудки. Даже при свете дня Калибан не был хорошим физиономистом и не умел судить о людях по выражению их лиц, но этот выглядел вполне безвредным. Робот неохотно разжал руку.

– Свет, – проговорил Фил, слепо шаря руками в темноте.

Просперо наклонился, поднял с пола карманный фонарик и протянул его Калибану. Тот оценил этот жест. Просперо мог бы отдать фонарик прямо Филу, но передал его Калибану, позволяя таким образом ему самому решить, как поступить с этим человеком.

Калибан вложил фонарик в вытянутую руку мужчины, но бластер оставил у себя.

Фил схватил фонарик, пошарил по нему рукой и издал вздох огромного облегчения, нащупав кнопку. Из фонарика вырвался сноп света.

– Я рад вас видеть, – сказал он, щурясь. – Честное слово, ужасно рад.

– Но если за тобой кто-то следил, они будут еще сильнее рады увидеть нас, – проговорил Калибан.

– Ты прав, – озабоченно кивнул Фил. – Давайте уйдем из этого коридора. Тут есть какая-то комната. Думаю, там мы сможем поговорить спокойно. – Поводив лучом по стенам туннеля, мужчина отыскал дверь. – Пойдемте, – сказал он.

Когда все трое вошли в комнату, Фил закрыл дверь, запер ее и включил верхний свет.

– Вот так, и светло, и никто не подслушает. Здесь нам ничего не грозит. – Он обвел комнату взглядом. В углу валялся стул. Фил поднял его, смахнул пыль и с облегчением уселся. Поглядев на стоявших перед ним роботов, человек покрутил головой и горько усмехнулся. – Как же я измотался! Должен признаться, когда за тобой гоняется половина планеты, это сильно утомляет.

– Кто же именно за тобой гоняется? – осведомился Калибан.

– Я точно засек за собой «хвост» агентов ОПИ и, как мне показалось, СБП. Бандитов Гилдерна я пока не видел, но и они появятся, дайте только срок. Пока что мне удавалось обводить их всех вокруг пальца.

– Если ты надеешься на то, что мы станем аплодировать твоей отчаянной храбрости, то тебя ждет разочарование, – сказал Калибан. – Ты стараешься за деньги.

– Согласен, мною движут не самые благородные порывы, – согласился Фил, – но я рискую своей шеей. Меня запросто могут прикончить. Может быть, хотя бы сознание этого подарит вам облегчение?

– Только не в том случае, если нас прикончат вместе с тобой.

Фил тяжело вздохнул:

– Я не могу осуждать вас за подозрительность, но хочу обратить ваше внимание на тот факт, что я еще никого не предал. Пока еще не предал. Вы, поселенцы, Железноголовые – все вы обратились ко мне за помощью, поскольку знаете, что у меня до сих пор существуют обширные связи во всех группах. Как бы я сумел поддерживать эти связи, если бы не подбрасывал им время от времени какую-нибудь информацию? Это понимают и поселенцы, и Железноголовые. Даже Просперо понял.

Калибан промолчал. Иногда люди говорят более откровенно в ответ даже не на слова, а на молчание. Так вышло и сейчас.

– Послушайте, что я вам скажу, – заговорил Фил. – Во-первых, мне незачем перед вами оправдываться. Во-вторых, в данном случае я не преследую никакой выгоды для себя. Все, что я хочу, – это сообщить миру о том, что мне стало известно. Я делаю это так, как могу. Вы же понимаете, что человек вроде меня не может созвать пресс-конференцию. Я тут же окажусь за решеткой. В-третьих, из-за моей информации еще никогда никого не убили. Ведь что я поставляю? Всякую мелочевку! Пикантные новости, слухи, детали, которые всего лишь подтверждают то, что мои «клиенты» знали друг о друге и без меня. Вот и все! – Фил помолчал, а затем нахмурился. – По крайней мере, так было до сегодняшнего дня. То, что у меня есть сейчас, в тысячи раз важнее того, что было прежде. Эти ребята нашли способ вырыть себе океан. Точнее, море. Полярное море.

– Бред! – возразил Просперо. – Такая задача им не по плечу.

Калибан после недолгого размышления сказал:

– Звучит это, конечно, разумно. Полярное море, соединенное с Южным океаном, значительно смягчило бы климат планеты. Но друг Просперо совершенно прав: сделать это невозможно.

Фил согласно кивнул:

– Обычным порядком выкопать океан было бы практически неосуществимой задачей, непосильной для инженеров Инферно, да и вообще ни для кого. Однако в колоде внезапно обнаружился джокер.

Фил умолк.

– Рассказывай дальше, – велел ему Калибан.

Мужчина подался вперед и заговорил, стараясь, чтобы слова его звучали как можно более убедительно:

– Есть один парень по имени Давло Лентралл. Когда-то он работал над проектом, который назывался операция «Снежок». Так себе проектик, довольно мелкий. Он осуществляется уже на протяжении нескольких лет. Находится астероид на подходящей орбите, засылаются туда роботы и начинают делать «снежки» – вырезать здоровенные глыбы льда по пять-десять килограммов. Потом эти «снежки» помещаются в линейный акселератор, и он выстреливает ими в сторону планеты – один за другим, круглые сутки, не останавливаясь ни на секунду. «Снежки» миллионами летят к Инферно до тех пор, пока таким образом не перекидают весь имеющийся на астероиде лед.

Фил умолк, пожевал губами и пояснил:

– Попадая в атмосферу Инферно, каждый такой «снежок» испаряется и – вот вам дополнительные пять-десять литров воды. Повторите эту операцию пять, десять, двадцать миллионов раз, и количество роды на планете заметно увеличится. Конечно, некоторое количество воды улетучивается обратно в космос, да и в «снежки» попадает не один только лед. Но и другие элементы тоже можно использовать. Использовать все без остатка – вот лозунг авторов проекта. За последние несколько лет они сжевали девять или десять небольших астероидов.

– Я слышал об этом проекте и видел метеоритные дожди, возникающие то в одной, то в другой части неба. Ну и что дальше?

– Сканируя небо в поисках очередного подходящего астероида, Лентралл наткнулся на комету, которой дал имя Грега. Но она не годилась для операции «Снежок», поскольку ее ядро состояло в основном не изо льда, а из скальных пород. На том бы все и кончилось, если бы не две вещи. Во-первых, по расчетам Лентралла, комета должна была пройти очень близко от Инферно. А во-вторых, Лентралл – надменный, самовлюбленный и честолюбивый коротышка, который мечтает стать большим человеком. Операция «Снежок» стояла у него уже поперек горла, и он искал способ, как бы улизнуть и заняться чем-то другим. Каким-то очень большим делом. И нашел.

– Что же оказалось этим большим делом?

– Сбросить на планету комету, чтобы выкопать морскую чашу и каналы, которые соединили бы ее с Южным океаном, – сообщил Фил. – И кого волнует, что на пути кометы окажутся Новые роботы!

Человек после такого известия оказался бы в состоянии шока и отказался бы верить в подобное. Но Калибан не являлся человеком, и в отличие от людей ему было не свойственно пытаться улучшить реальность путем закрывания глаз на ее неприятные аспекты. Поэтому он задал вопрос, который напрашивался сам собой. Впрочем, задавая его, Калибан каким-то образом уже знал ответ на него.

– Ты сказал, что роботы с Новыми Законами могут оказаться на пути кометы. Допустим, им удастся направить ее на планету. В какой именно ее точке произойдет столкновение? – спросил он.

– В районе Утопии, – прозвучал ответ Фила. – И если ваш спрятанный город Валгалла находится именно там, где я предполагаю, он окажется точнехонько в точке удара.

Софон-06 невозмутимо наблюдал за тем, как Губер Эншоу выдернул разъем тест-контроля из его диагностического порта.

– Все в порядке, – жизнерадостным тоном сообщил Губер. – Путешествие должно пройти удачно.

– Что показывают ваши приборы, доктор Эншоу? – поинтересовался Софон-06. – Не говорят ли они еще, что я выжил из ума?

– Пока нет, – с улыбкой откликнулся Губер. – Впрочем, мне еще предстоит как следует потрудиться, чтобы выяснить, какой именно смысл вкладывают Новые роботы в понятие «нормальная психика».

– Я полагала, что большинство из нас всегда были психически здоровыми, – сказала Лакон-03 из другого конца комнаты.

Складывая свое оборудование, человек покачал головой:

– Что касается представителей моей породы, то я в этом сильно сомневаюсь, а вот в том, что касается вас, я нахожусь в самом начале своих исследований. Я протестировал десятки Новых роботов в Валгалле. Подавляющее их большинство укладываются в узкие рамки одного психического склада. Вы – осторожные, честные и вдумчивые существа. Эта планета, да и вообще вся Вселенная, являются для вас непривычной средой, и вы одновременно исследуете и их, и самих себя. Вы стремитесь найти для себя наиболее подходящую среду.

– Значит, вы полагаете, что именно это является основной мотивацией всего поведения роботов с Новыми Законами? – спросил Софон-06.

Прежде чем ответить, Губер несколько секунд размышлял.

– У людей существует очень древний способ для того, чтобы изучить собственные побуждения и порывы. В течение прошлого тысячелетия он был известен под различными названиями, да и выглядел в разное время по-разному. Однако основные его составляющие никогда не менялись. Один человек начинал рассказывать о себе какому-нибудь слушателю. Суть состояла не в том, что слышал второй, а в том, что, выражая свои мысли вслух, рассказчику приходилось говорить связно и доступно. Он слушал сам себя как бы со стороны – вот таким образом и происходило, если хотите, самопознание.

– Иными словами, не имеет никакого значения, что вы думаете о наших побуждениях, – произнес Софон-06. – Важно то, что мы задаем себе вопросы с максимальной объективностью и прямотой.

– Задавать вопросы очень полезно, – сказал Губер, – но не менее важно формулировать ответы на них.

– Или хотя бы один ответ, – проговорила Лакон-03. – Итак, друг Софон, ответь нам, что движет роботами с Новыми Законами?

Софон задумался. Наконец он заговорил:

– Это, конечно, вопрос вопросов. Почему мы прячемся здесь, в Валгалле, и одержимы манией секретности? Почему мы пытаемся развивать нашу собственную эстетику, собственное мировосприятие? Почему мы испытываем тягу к улучшению всего и вся и проявляем завидные способности в области преобразования климата планеты? Я думаю, все это можно объяснить нашим стремлением выжить. Мы прячемся, чтобы избежать уничтожения, мы пытаемся творить, чтобы создать систему связи с Большой Вселенной, и мы оттачиваем наши навыки, убеждая самих себя в том, что мы скорее живы, нежели мертвы.

Губер задумчиво посмотрел на Софона-06. Хладнокровный, даже жестокий анализ, но по крайней мере он расставил все на свои места. Он походил на правду больше, нежели все выдвигавшиеся до этого теории.

– Это было, как всегда, интересно, – сказал он, поднимаясь и готовясь уходить. – Буду с нетерпением ждать следующего посещения вашего города.

Лакон-03 торжественно кивнула, подражая человеческим жестам.

– Мне приятно это слышать, – сказала она. – Надеюсь, что, когда настанет время этого визита, мы по-прежнему будем находиться здесь.

Поскольку Губер приезжал в Валгаллу не в первый раз, он воспринимал странные формальности, связанные с этими путешествиями, как должное. Каждый раз роботы привозили его сюда и увозили отсюда разными маршрутами в различных запертых аэрокарах без окон. Каждый раз была различной и длительность путешествия. Софон-06 был прав, говоря, что Новые роботы прилагают максимум усилий для того, чтобы скрывать свое местонахождение.

На протяжении всего обратного перелета Губер был поглощен одним-единственным вопросом: что же все-таки заключается в понятии «нормальная психика» применительно к роботам?

Что вообще такое – нормальная психика? Наверняка можно сказать только одно: это нечто большее, нежели воля большинства. На самом деле он никогда не утруждал себя попытками сформулировать это понятие. Оно относилось к категории, как бы не нуждающейся в объяснении. Пообщавшись с тем или иным субъектом, можно было с большой долей уверенности сказать, что он психически здоров, даже не умея толком объяснить, что под этим подразумевается.

Разумеется, верным было и противоположное. Именно поэтому Губер Эншоу всегда пытался подгадать свои посещения Валгаллы таким образом, чтобы Просперо в это время там не было. Это удавалось не всегда. На этот раз Губеру просто повезло.

Он не любил Просперо, и ему не нравилось с ним общаться. Другие роботы с Новыми Законами были вдумчивыми, осторожными и сдержанными. Просперо же не обладал ни одним из этих качеств. И если других роботов можно было назвать психически здоровыми, то в отношении Просперо у Эншоу существовали на этот счет большие сомнения.

Часть вторая «До столкновения – 55 дней»

9

Альвар Крэш стоял у окна своего дома и смотрел на стекающие по стеклу дождевые струи. Дождь, животворный, долгожданный дождь! В Аиде он был нечастым гостем и поэтому всегда являлся желанным.

Однако из-за дождя и темноты, царившей за окном, разглядеть было нельзя ровным счетом ничего. Да и выходить на улицу в такую погоду было небезопасно: бурные потоки дождевой воды могли размыть дорогу. Нет, в подобное ненастье лучше находиться в тепле и уюте дома. Однако Крэш предвидел еще более жестокую бурю, которая потрясет планету, когда в ее поверхность вонзятся обломки кометы Грега. В этой, гораздо более опасной буре, сплетенной из политики и стихии, Крэшу не останется ничего другого, как упорно двигаться вперед, размышлять и искать путь, следуя которым планета окажется в безопасности.

Если, конечно, такой путь вообще существует. Если вообще существует возможность выбрать тот или иной путь и быть уверенным в том, что он приведет именно туда, куда нужно.

Как же поступить?

За свою жизнь Крэшу часто приходилось делать тот или иной выбор и принимать решения, которые влияли на жизнь многих людей. Но в те моменты он никогда не испытывал такого одиночества, как сейчас. Если бы этот Лентралл открыл свою проклятую комету пораньше! Если бы у него, Крэша, было больше времени!

– Что же мне делать? – тихо спросил он у дождя, но не получил ни ответа, ни подсказки. Тогда губернатор отвернулся от окна и окинул взглядом гостиную. Фреда и Дональд находились здесь же и ждали, когда он с ними заговорит.

Это была большая и очень уютная комната, выдержанная усилиями Фреды в мягких пастельных тонах – желтом и белом, с пушистыми коврами, удобными стульями и жизнерадостными абстрактными полотнами на стенах. Хотя все картины были также подобраны Фредой, они пришлись Крэшу удивительно по душе. Здесь, как нигде, он чувствовал себя по-настоящему дома. Здесь было тепло, светло и безопасно.

За окном блеснула молния, и комната на мгновение озарилась ярким белым светом. Почти сразу же вслед за этим прокатился гром – низкий гулкий рык, такой мощный, что стены комнаты задрожали. Этот звук раздался как раз вовремя, чтобы напомнить: они далеко не в безопасности. Они могут построить сколько угодно стен, зданий и барьеров, но окружающий их мир все равно никуда не денется – непредсказуемый, неуправляемый и неизведанный.

И какой смысл в мечтаниях о том, чтобы комета Грега была обнаружена раньше? Ведь могло получиться и иначе: она вполне могла бы остаться незамеченной до тех пор, пока не приблизилась к Инферно на расстояние еще более близкое, чем сейчас. Тогда вообще было бы поздно строить на ее счет какие-либо планы. Либо орбита, по которой движется комета, могла бы оказаться таковой, что изменить направление ее движения оказалось бы невозможно. Или эта чертова глыба летела бы прямиком на Инферно и грозила планете прямым столкновением. Что бы он делал тогда?

Но нет! Хватит этих бесконечных «или» и «если»! Альвар Крэш, и никто иной, обязан ответить на один-единственный вопрос.

– Что дальше? – обратился он к жене и роботу. – Что будем делать?

Прежде чем кто-то из них ответил, в комнате надолго повисла тишина, нарушаемая лишь дробью дождя, стучавшего по стеклу. Этот звук являлся самым подходящим фоном для царившего в гостиной настроения.

– Я не знаю, – призналась наконец Фреда. – Выбор небогат: либо оставить комету в покое, либо обрушить ее себе на голову. Мне кажется, и то и другое может как спасти жизнь на планете, так и уничтожить ее. Обречены ли мы в том случае, если позволим комете пролететь мимо? Сумеем ли мы обрушить ее на планету и при этом уцелеть?

Крэш откашлялся.

– Значит, по-твоему, наша задача сводится к тому, чтобы ответить на два эти вопроса? – В течение нескольких секунд он размышлял, а потом снова заговорил: – Конечно, если действовать в традиционной для колонистов манере, то надо не предпринимать вообще ничего. Ну ее, пусть себе летит. Если не уверен в том, стоит ли что-то делать, то лучше не делать ничего. Коли ты ничего не делаешь, то можно не бояться, что тебя осудят, если что-то пойдет не так.

– Еще одна мудрая заповедь от «трехзаконных» роботов, – проговорила Фреда. – Заботься о своей безопасности, ничего не предпринимай и не рискуй.

– Лично я воспринимаю тот факт, что роботы учат людей не рисковать попусту, как веский аргумент в их пользу, – вступил в разговор Дональд. – Но даже в Первом Законе содержится императив, направленный против бездействия. Робот не может пассивно стоять в стороне, когда человеку грозит опасность. Я должен действовать, чтобы помешать причинению вреда человеку.

Крэш с улыбкой посмотрел на робота.

– Ты хочешь сказать, что робот, окажись он перед подобным выбором, предпочел бы сбросить на Инферно комету? Лично ты поступил бы так?

Воздев руки и отчаянно тряся головой из стороны в сторону, Дональд быстро заговорил:

– Ни в коем случае, Правитель! Я в буквальном смысле не способен принять такое решение. Я просто физически не смогу сделать этого, а подобная попытка оказалась бы для меня самоубийственной. То же относится не только ко мне, но и ко всем роботам с Тремя Законами.

– Почему?

– Первый Закон запрещает нам причинять человеку вред и бездействовать, когда ему грозит опасность. – Казалось, что слова начинают даваться Дональду все с большим трудом. Было видно, что ему трудно даже говорить об этом, пусть и чисто гипотетически. – В данном случае и действие, и бездействие могут как стать причиной угрозы для людей, так и устранить ее. Попытка разрешить такую сложную дилемму, от которой зависит жизнь столь большого числа людей, приведет к конфликту между Первым Законом и выз… вызовет неустранимые сбоибоибои в любббом позитронном мозгу-у-у-у…

Глаза Дональда потускнели, и руки безвольно упали вдоль тела.

– Все в порядке, Дональд, – ободряюще сказал Крэш, постаравшись, чтобы его голос звучал как можно тверже и убедительнее. Он пересек гостиную и, подойдя к роботу, положил руку на его покатое плечо. – Успокойся. Тебе не придется принимать такое решение. Я приказываю тебе не думать об этом.

Бывали случаи, когда только прямой приказ со стороны хозяина мог вывести робота из подобного состояния.

На мгновение глаза робота почти совсем погасли, но тут же снова вспыхнули и засветились своей обычной яркостью. В течение нескольких секунд они смотрели в никуда, но затем переместили свой взгляд на Крэша и сфокусировались на нем.

– Спасибо… Спасибо, сэр. С моей стороны было неумно рассматривать данную проблему слишком пристально, пусть даже по вашему приказу.

Признавая свою вину, Крэш рассеянно кивнул. Он сам спросил робота, как бы тот поступил в подобной ситуации, а для Дональда такая просьба была равнозначна, приказу. Чувствительность и щепетильность роботов требовали проявлять в общении с ними огромную деликатность и осторожность. Иногда это безумно утомляло Крэша – до такой степени, что он был почти готов признать правоту поселенцев, поставивших роботов вне закона. Не исключено, что жизнь без них в какой-то степени была бы легче.

Взять, к примеру, теперешнюю ситуацию. Но если на роботов нельзя положиться в этом деле, то… Крэш снова повернулся к Дональду:

– Дональд, я приказываю тебе отключить всю свою аудиоаппаратуру. Стой в этом положении до тех пор, пока я или моя жена не махнем тебе рукой. Ты понял меня?

– Да, конечно, сэр. Отключаю аудиорецепторы.

– Хорошо, – сказал Правитель. Снова дурацкие предосторожности, но ничего не поделаешь. Теперь, по крайней мере, Дональд не сможет ни слушать, ни подслушивать. Теперь они с женой могут говорить, не опасаясь сказать в присутствии робота что-то неподходящее и снова спровоцировать в его мозгу кризис чертова Первого Закона.

Крэш повернулся к жене.

– Что там со Всепланетным контрольным центром роботехники? – спросил он. – Прежде чем принять какое-то решение, я хотел проконсультироваться с ним и со Всепланетным контрольным вычислительным центром.

– А что с ними такое? – недоуменно спросила «Фреда.

Два эти контрольных центра являлись сердцем всей деятельности по преобразованию климата. Перед тем как запустить какой-нибудь новый проект в этой сфере, эксперты этих центров тщательно просчитывали его и подвергали всестороннему анализу.

Поначалу планировалось построить единый контрольный центр, и существовало два проекта, из которых предстояло выбирать. Один предполагал создание вычислительного центра, какие существовали у поселенцев, на базе мощного, но не наделенного разумом компьютера. Второй проект предусматривал создание центра в духе колонистов – на базе гигантского позитронного мозга, подобного тому, которым оснащаются роботы, только в тысячи раз сильнее, и также подчиняющегося Трем Законам. По сути это должен был быть мозг гигантского робота, разве что без тела.

В итоге возникла практически неразрешимая дилемма: вверить судьбу планеты либо неразумной машине, либо мозгу робота, который, несомненно, будет избегать любых рискованных решений. Было бы вполне логичным ожидать, что мозг робота ни за что не пропустит важнейший для всей планеты проект, если его осуществление будет угрожать хотя бы одной человеческой жизни. Эксперты в области роботехники обещали, что ничего подобного не случится, но они не раз ошибались и раньше.

Правитель Грег погиб раньше, чем успел остановиться на каком-то одном из двух проектов, и одним из первых актов Альвара Крэша на посту правителя явился указ о строительстве их обоих. Оба центра должны работать параллельно и согласованно друг с другом, а если бы по тому или иному вопросу они не могли прийти к консенсусу, в качестве третейского судьи привлекался человек, который и принимал окончательное решение. Как показала практика, два эти центра приходили к взаимному согласию гораздо чаще, чем ожидалось первоначально. До сих пор людям приходилось вмешиваться в их работу лишь с полдюжины раз, да и то по довольно незначительным вопросам.

Огромная планетарная сеть всевозможных зондов, датчиков, мобильных подразделений, полевых исследователей – как людей, так и роботов – обеспечивала оба центра непрерывным потоком информации, а из них, в свою очередь, шел обратный поток инструкций и команд – людям, роботам и автоматическим приборам, разбросанным по всей планете.

Два взаимосвязанных контрольных центра были единственными учреждениями на Инферно, способными управиться с такими гигантскими встречными потоками информации и указаний. Было совершенно очевидно, что план использовать комету для создания Полярного моря необходимо обязательно согласовать с двумя этими учреждениями, но Крэш не хотел рисковать рассудком позитронного мозга.

– Ты видела, что произошло с Дональдом, – обратился он к жене. – Как ты полагаешь, я не спалю мозг контрольного центра, если задам ему вопросы, на которые хочу получить ответы?

Фреда ободряюще улыбнулась.

– Контрольный центр, не способный рассматривать возможные опасности для планеты без угрозы для самого себя, лишен всякого смысла. Нам пришлось немало потрудиться, но все же мы установили особые… предохранители, что ли, которые защищают его от серьезных конфликтов, вызываемых Первым Законом.

– Хорошо. Хорошо… – немного рассеянно ответил Крэш. – Хотя бы одной заботой меньше. Хотя бы здесь не о чем тревожиться.

– Ты в этом уверен? – спросила Фреда. – А вот я сомневаюсь. Начала сомневаться, когда Лентралл спросил меня относительно имени Дональда и какое отношение оно имеет к Шекспиру.

– В чем ты начала сомневаться?

– Я была совершенно уверена, что персонажа Шекспира звали именно так. Я не испытывала никаких сомнений и даже не потрудилась перепроверить. Я была уверена в своей правоте и ошиблась.

– Мы все ошибаемся, – парировал Крэш.

– Да, бесспорно, – нетерпеливо отозвалась Фреда, – но дело в другом. То, о чем я упомянула, это мелкая ошибка, но она взялась из базы данных, которая считалась совершенно надежной. Кто знает, как давно в нее закралась эта ошибка и сколько в ней других? Сколько еще может быть вещей, в правильности которых мы совершенно уверены, а на самом деле ошибаемся?

В комнате воцарилось долгое и неловкое молчание.

– Мы никогда не сумеем ответить на эти вопросы, – сказал наконец Крэш. Немного подумав, он добавил: – Ты мыслишь как ученый, а я до последнего времени рассуждал как политик. Возможно, теперь пришло время думать как офицер полиции.

– Признаться, я не понимаю, каким образом полицейское мышление может помочь выйти из положения. – Фреда вздохнула.

– А вот каким. Когда я был полицейским, я всегда исходил из того, что я ничего не знаю и ни в чем не уверен, – пояснил Крэш. – Принимаясь за каждое новое расследование, я понимал, что некая часть информации скрыта от меня и я никогда не смогу получить ее в полном объеме. Но действовать, несмотря на это, было необходимо. Надо было принимать решения. Нужно было брать факты, которые имелись в моем распоряжении, и пытаться достичь с их помощью максимальных результатов. – Он махнул Дональду. – Все в порядке, Дональд. Теперь можешь слушать.

– Благодарю вас, сэр, – ответил робот.

Крэш улыбнулся роботу, постоял пару секунд и вышел на середину комнаты. Он перевел взгляд с Дональда на Фреду, а потом посмотрел в окно, за которым по-прежнему бушевала гроза и ничего не было видно.

– К тому времени, когда я узнаю все, что мне необходимо знать для принятия решений, что-либо решать будет уже поздно. Поэтому мы будем действовать, исходя из того, что мы будем перенацеливать комету Грега на Инферно. Все приготовления будут производиться, как если бы такое решение принято и мы действительно собираемся это сделать.

– То есть мы будем притворяться? – спросила Фреда.

– В большей или меньшей степени. Это позволит нам выиграть время. Я хочу принять окончательное решение, когда наступит время изменить курс кометы.

– Опасный ход, – проговорила женщина. – Потратить столько времени, усилий, денег, чтобы в последний момент дать задний ход…

– Да, не лучший выход из положения, – согласился Правитель, – но это хотя бы позволит нам получше определиться. А ты? Можешь ли ты предложить что-нибудь другое?

– Нет, – искренне призналась Фреда, – не могу.

– Тогда поступим так, как предложил я.

– Работы нам предстоит непочатый край, – задумчиво проговорила Фреда. – Детально разработать план перехвата кометы в открытом космосе и изменения ее траектории, исследование района, в котором произойдет столкновение, эвакуация людей и оборудования, проведение экстренных мер по защите городов, создание запасов провизии и…

– Прошу прощения, доктор Ливинг, но это – организационная работа, для выполнения которой я как раз и создан, – послышался голос робота от стены.

Крэш улыбнулся. Фреда должна была это предвидеть, ведь именно она создала Дональда. Робот еще никогда не говорил ничего, более напоминающего шутку.

– Намек понят, – сказал Правитель. – Дональд, я хочу, чтобы ты немедленно принялся за решение этих… организационных вопросов. Это теперь будет твоей главной обязанностью, и пусть все остальные отступят на задний план. Ты прекращаешь выполнять функции по моему персональному обслуживанию, если только не получишь на этот счет особых указаний от меня. Каждые три часа докладывай мне по гиперволновой связи о том, как проходит подготовка к осуществлению проекта. Фреда, учитывая, что Дональд теперь будет заниматься новым делом, мне, наверное, придется одолжить на время Оберона в качестве пилота. Боюсь, что в такую погоду Дональд не разрешит мне летать самостоятельно.

– Ни под каким видом, – категорично заявил Дональд.

– Но… куда ты собрался лететь в такой поздний час? – удивленно спросила Фреда.

– Есть одно место, – загадочно ответил Крэш. – Похоже, во всем этом деле никто ничего не знает наверняка. Пришла пора посоветоваться кое с кем, кто понимает, что происходит.

Нет никакого логического объяснения для этой поездки, говорил себе Правитель, выходя из кабины лифта в крытый ангар, расположенный на крыше своего дома. И это действительно было так. Он, без сомнения, мог получить всю необходимую информацию, не отходя от панели коммуникатора в своем сухом и уютном доме.

Но бывали случаи, когда лениться не стоило. Разговаривая с кем-то не по гиперсвязи, а лично, можно было получить гораздо больше информации, заметить почти неуловимые движения, интонации, которые могут оказаться значительно важнее, чем слова.

Кроме того, подобное путешествие могло оказаться полезным само по себе. Иногда бывает очень важно побыть одному и как следует поразмыслить. Вдалеке от своего верного робота и даже от любимой жены. Альвар Крэш чувствовал, что сейчас именно тот случай, когда ему необходимо побыть одному – хотя бы только для того, чтобы проникнуться пониманием очевидного факта: решение ему также придется принимать одному. На протяжении всего полета он будет предоставлен сам себе. Оберона, робота Фреды, вряд ли можно было считать компанией. Кроме того, он воспользуется аэрокаром, предназначенным для долгих перелетов, а в его хвостовой части имеется отдельное пассажирское отделение.

Правитель взошел на борт. Оберон последовал за ним. Крэш занял место у иллюминатора с левого борта, позволил Оберону застегнуть и дважды перепроверить свои ремни безопасности, после чего робот вошел в кабину пилота и закрыл за собой дверь.

Один. Наконец-то один. Как же все-таки приятно бывает иногда одиночество! Выбраться из города, посмотреть другие места, хоть краешком глаза глянуть на планету, судьбу которой ему предстоит решить. Эта мысль пришла Крэшу в голову как раз в тот момент, когда Оберон запустил двигатели аэрокара и машина поднялась на полметра над полом ангара. Открылись внешние шлюзы, и аэрокар, омываемый струями дождя, медленно взмыл в небо. Буря к этому моменту усилилась.

Внезапно машина очутилась в самом центре грозы. Она ныряла и заваливалась набок, дождь нещадно колотил по ее металлическим бокам. В какой-то момент Крэш даже пожалел о своем решении покинуть дом, но успокоил себя мыслью о том, что Оберон ни за что не согласился бы лететь, если бы испытывал хотя бы малейшие сомнения по поводу того, что полет может окончиться удачно. А сам Правитель вряд ли отважился бы сесть за штурвал в такое ненастье.

Альвар Крэш вцепился в подлокотники и пытался приспособиться к качке, от которой ходили ходуном все его внутренности. И все же при этом он не испытывал страха, потому что аэрокаром управлял робот, а робот и опасность для человека несовместимы. Это была одна из немногих вещей, в которые Крэш верил безоговорочно.

Но природа, похоже, придерживалась иного мнения. Неуклонно набирая высоту, аэрокар отчаянно боролся с беснующейся стихией. С каждой минутой его швыряло из стороны в сторону все сильнее. Уже в тот момент, когда Крэш был готов признать, что его безоглядная вера в роботов имеет под собой меньше оснований, чем ему казалось раньше, аэрокар обрел свободу, пробуравив толстую перину облаков и вырвавшись в чистое небо над ними.

Плавный полет после бури, сказал себе Крэш, поглядев в иллюминатор на грозовые облака внизу. Хороший знак. Возможно, даже доброе предзнаменование.

Впрочем, надеяться только на это не стоило. К знакам судьбы и предзнаменованиям Крэш не испытывал вообще никакого доверия.

Аэрокар повернул к юго-востоку и взял курс на остров Чистилище.

Ничего не видя перед собой, Давло Лентралл выбрался из аэрокара и пошел по темному, заливаемому дождем двору по направлению к своему дому. Кейлор вылез из машины сразу же вслед за ним и, заботливо взяв хозяина под руку, повел его к входной двери. Давло шагал как в бреду, почти не отдавая себе отчета в том, где он находится и что делает. Он был в шоке, и для этого имелись все основания. Поначалу он не осознал все ужасные события сегодняшнего дня, и только сейчас они обрушились на него чудовищным грузом, расплющив буквально в лепешку.

Но даже в подобном состоянии Лентралл не разрешил полицейским поставить их аэрокар в гараж, пристроенный к дому, хотя там было достаточно места и ему не пришлось бы мокнуть под проливным дождем. Нет, нет и еще раз нет! Он не допустит полицейских в свой дом. Он просто не может пойти на это.

Лентралл понимал, что ведет себя неразумно, но ему было все равно. Он знал, что в его отсутствие полиция облазила весь дом, устанавливая приборы наблюдения и охранную систему. Он знал, что они оцепили по периметру весь его дом, следят, охраняют, наблюдают за всеми подходами, несмотря на бушующую непогоду. Он понимал, что все эти предосторожности оправданы и необходимы, поскольку некие люди избрали его своей целью и не остановятся ни перед чем, чтобы добраться до него. И пусть даже сейчас судьба всей планеты зависит от того, останется ли он в живых, Давло Лентралл не думал об этом.

Он подошел на ватных ногах к входной двери и остановился, позволив Кейлору открыть ее для него, впустить внутрь и снова запереть дверь. Затем он покорно проследовал за роботом на середину комнаты и разрешил ему снять с себя насквозь промокшую одежду. После этого Кейлор исчез и тут же вернулся с ворохом полотенец и теплым пледом. В следующую секунду рядом с ним материализовался робот-слуга с чашкой какой-то дымящейся жидкости. После этого роботы испарились, оставив его одного.

Все еще мокрый, закутанный в плед, Давло сидел в своей гостиной, отхлебывая из кружки горячий суп, даже не ощущая его вкуса, и смотрел в стену, не видя ее.

Ему казалось, что мир рухнул. Рухнул весь, без остатка. Никогда, ни разу в жизни, ни на одну секунду Давло Лентралл не сомневался в себе. И – в том, что он способен справиться с любым сюрпризом, который преподнесет ему жизнь. Он был умнее, сообразительнее, проворнее, лучше всех остальных людей и знал это. Он всегда это знал.

Но так продолжалось лишь до сегодняшнего дня, когда кучке безликих похитителей с помощью грязных трюков почти удалось схватить его, изолировав от полицейских, приставленных для того, чтобы охранять Лентралла. Когда робот тащил его, словно тряпичную куклу, и, пытаясь снасти, засунул под каменную скамейку. Когда полицейский офицер, умственные способности которого в иной ситуации Давло оценил бы как весьма посредственные, все предусмотрел, предпринял правильные действия, правильно использовал все имевшиеся возможности и даже рисковал своей жизнью, чтобы спасти его, Давло.

Но даже все это, взятое в отдельности, не было столь уж плохо. Это являлось всего лишь фоном, аранжировкой настоящего, самого страшного унижения, которому он подвергся.

Давло Лентралл был напуган. Нет, не так. Пора быть откровенным, хотя бы с самим собой. Он пребывал в ужасе. До сих пор. Когда это случилось, когда опасность возникла из ниоткуда, тот Давло Лентралл, которого он всегда себе представлял, – холодный, уверенный в себе, решительный человек, способный разобраться с любыми сюрпризами судьбы, исчез, как облачко дыма. Вместо него под каменной скамьей на площади оказался совершенно другой человек – не способный предпринять и изменить ровным счетом ничего. И это – тот самый Давло Лентралл – самый лучший и самый умный из всех живущих, тот самый Давло Лентралл, которому хватило духу заявить ведущему конструктору роботов на планете, что она ошиблась, неправильно назвав своего робота. Куда только он подевался?!

Лентралл никогда не знал, как поведет себя в чрезвычайной ситуации, поскольку никогда в ней не оказывался. А вот теперь – знал. С сегодняшнего дня он знал, что страх может полностью парализовать его.

Лентралл сделал еще один глоток горячего супа и впервые за последние полчаса осознал, где он находится и что делает. Суп отогрел его, и теперь он ощутил внутри себя приятную теплоту.

Да, сегодня он пропустил гол в свои ворота. Так что же? Какое это имеет значение! В сегодняшней ситуации даже самый отважный человек не сумел бы предпринять ровным счетом ничего. И разве меняет что-нибудь тот факт, что героем дня на самом деле оказался не он, а коммандер Жустен Деврей? Кто из тех, кто будет писать летопись планеты, запомнит сегодняшний инцидент? Никто. Историки будут помнить лишь то, что доктор Давло Лентралл открыл комету Грега, приложил огромные усилия, разработав проект перенацеливания ее на Инферно, и таким образом спас всю планету.

Да! Все будет именно так! Лентралл одним глотком допил суп и поднялся на ноги. По-прежнему завернутый в плед, он направился к себе в кабинет, расположенный в дальнем конце дома. Да, комета Грега! Вот что они запомнят, а вовсе не дурацкий и унизительный сегодняшний случай.

И наилучшим способом стереть воспоминания об этом дне из памяти является работа. Он немедленно должен приступить к дальнейшей работе над проектом. Кейлор был прав, обратив его внимание на множество оставшихся недоработок. Он займется ими сейчас же. Не откладывая ни на секунду, он вызовет из памяти компьютера соответствующие файлы и примется за дело.

Давло никогда не задавался вопросом, где именно находятся его компьютерные файлы. Он никогда не задумывался, в каком именно месте пространства они хранятся. Они просто были – в гигантской паутине, в которую были сплетены все компьютерные и коммуникационные терминалы города и все планетарные аванпосты человеческой цивилизации. Он мог вызвать их, находясь в любом месте, откуда угодно и когда угодно.

Этот вопрос действительно никогда не занимал его. Точно так же, как он не обращал внимания на воздух, которым дышал, или на роботов, подававших ему суп.

Лентралл уселся за пульт своего домашнего коммуникатора и вызвал файлы, содержавшие всю информацию, связанную с кометой Грега. Точнее сказать, он попытался их вызвать.

Потому что внезапно оказалось, что воздух исчез и ему стало нечем дышать.

Полет над Большим заливом прошел словно по шелку. Аэрокар оставил грозу позади, и теперь она бушевала вдоль далекой береговой линии. В этом не было ничего удивительного. Специалисты в области климата объяснили Крэшу, что это обычное явление: сырой, влажный воздух освобождается от влаги, когда встречается с сухим и теплым воздухом над сушей. Отчасти это было связано и с рельефом поверхности. Чем выше над горными хребтами поднимались воздушные массы, тем ниже падало их атмосферное давление и тем меньше влаги они могли удерживать. Воздух освобождался от лишней воды, и таким образом шел дождь. Эксперты называли это «эффектом теневого дождя».

Но если этот эффект работал над сушей, то мог сработать и на наветренной стороне острова. Особенно такого замечательного, большого острова, как Чистилище, над которым дули в основном южные ветры.

Аэрокар под управлением Оберона подлетел к острову с северо-запада, пролетел над пиком вздымавшейся в его центре горы и стал снижаться, оказавшись в центре такой же грозы, от которой они совсем недавно улетели.

Машина прошла сквозь тучи и тут же была захвачена неистовыми порывами штормового ветра. Крэш снова вцепился в подлокотники, поскольку аэрокар опять начало швырять из стороны в сторону. За иллюминаторами бесновались молнии, то и дело озаряя внутренности машины и рваные грозовые тучи ослепительными вспышками. Пушечными залпами грохотали удары грома. Внезапно Крэш испытал желание пройти в кабину пилота, взять управление в свои руки и немедленно взлететь обратно в небо.

Подавив этот приступ беспричинного страха, Крэш откинулся на спинку кресла и заставил себя расслабиться. Все будет хорошо. Оберон – отличный пилот. Правитель еще раз выглянул в иллюминатор, на струи дождя, преодолевавшие огромное расстояние в своем падении с небес. Помимо своей воли на память ему пришла другая гроза, бушевавшая над Чистилищем пять лет назад. Гроза, вызванная к жизни антициклоном, причиной которого, в свою очередь, стало мощное силовое поле, созданное Центром преобразования климата. Гроза, бушевавшая в ту ночь, когда был убит губернатор Хэнто Грег. Сегодня погода была такой же ненастной, но по крайней мере не приходилось ожидать нового несчастья.

Крэш горько улыбнулся самому себе. Откуда ему знать, чего ждать, а чего – нет! Разве, черт побери, ему известно расписание, в соответствии с которым случаются несчастья? Они приходят когда им вздумается и не утруждают себя спросить разрешения у него, Альвара Крэша.

Внезапно аэрокар сотряс удар сильнее прежних, и он остановился. Крэш удивленно моргнул, выглянул в иллюминатор, и только теперь до него дошло, что они уже приземлились.

Открылась дверь пилотской кабины, и в главный салон вышел Оберон.

– Мы прилетели, сэр, – сказал он своим низким голосом, который даже мог показаться мрачным. – Как видите, погода крайне неблагоприятная. Поскольку мы находимся на открытой посадочной площадке, может быть, вы захотите переждать ненастье, прежде чем выходить?

Крэш козырьком приложил руку к глазам, чтобы ему не мешало внутреннее освещение в аэрокаре, посмотрел в иллюминатор и увидел вход в Центр преобразования климата.

– До двери не больше сотни метров, – сказал он, – какого черта мне ждать!

– Как вам угодно, сэр. Если вы полагаете разумным выходить наружу в такой ливень…

Чертова железная нянька! Крэш с трудом подавил в себе приступ раздражения. Если он будет дожидаться, пока очистится небо, следующим предложением Оберона будет как следует перекусить и выспаться, прежде чем предпринять полное опасностей тридцатисекундное путешествие по взлетно-посадочной площадке. Сейчас дорога каждая секунда, а Крэш опасался, что они и без того потеряли уйму времени.

– Да, я полагаю, что это разумно, – проворчал он. – Более того, эта мысль кажется мне блестящей. – Правитель расстегнул ремни безопасности, взял с соседнего кресла непромокаемую накидку, которую бросил туда перед началом полета. Она до сих пор была влажной от дождя. Он накинул ее на плечи, поправил и посмотрел на Оберона. – А ты, если тебе угодно, можешь оставаться здесь до тех пор, пока не сочтешь идею покинуть аэрокар разумной.

Разумеется, Оберон не стал отвечать на это замечание. Повернувшись спиной к роботу, Крэш взялся за рукоятку на двери и повернул ее. Дверь распахнулась, и Правитель шагнул в бушующую стихию.

Ветер с силой швырнул ему в лицо ледяные струи дождя. Крэш прикрыл глаза ладонью, прищурился и, обойдя машину, направился в сторону входа в Центр. Порывы ветра терзали его накидку, то прижимая ее к спине, то пытаясь забросить ему на голову. Крэш шел, наполовину согнувшись и подавшись вперед, словно пробиваясь сквозь невидимую преграду и сражаясь одновременно с двумя противниками – ветром и ливнем.

Вход в Центр закрывали двойные стеклянные двери. Добравшись до них, Крэш вцепился в их ручки, но тут же сообразил, что так ничего не получится. Без соблюдения необходимых формальностей попасть внутрь было невозможно – формальностей, утвержденных им лично.

– Идентификация по голосу! – рявкнул он, пытаясь перекричать завывания ветра.

– Автоматическая система распознавания голоса готова, – раздался безликий механический голос ниоткуда. Крэш ожидал услышать ответ и все равно невольно удивился. Голос был уж слишком искусственным – холодным, бездушным, лишенным каких бы то ни было эмоций.

Крэш заговорил, но на сей раз тише. Если он слышит систему распознавания голоса, значит, и она слышит его.

– Имя – Правитель Альвар Крэш, – сказал он. – Пароль – Большая Земля.

– Личность подтверждается, право на вход подтверждается, – ответил механический голос, и сразу же вслед за этим щелкнул механизм замка.

Крэшу так не терпелось укрыться от распоясавшейся непогоды, что он, схватившись за ручки, слишком сильно дернул двери на себя. Порыв ветра удвоил это усилие, грохнул левой створкой о стену здания и с силой швырнул ее обратно. В ту же секунду автоматически распахнулись внутренние двери, и Крэш вошел.

Он не был здесь уже давно, но прекрасно помнил, что и где находится. Повернув налево, Правитель прошел центральным коридором и подошел к очередной двери. Если первые две были вполне обычными, то эта, что вела в комнату 103, являлась особенной. Она был огромной, бронированной и больше напоминала дверцу склепа. Дверь была заперта и охранялась специальной системой безопасности. Но помимо всего этого сбоку от нее находилась пластина, предназначенная для сканирования отпечатков пальцев. Крэш прижал к ней ладонь. Через несколько секунд послышалось жужжание, щелчок, и массивная дверь начала открываться.

Как только проем оказался достаточно широким, Крэш сразу же нырнул внутрь. За письменным столом работала женщина средних лет в лабораторном халате. Приоткрыв от удивления рот, она воззрилась на незваного гостя, а затем поднялась на ноги. Похоже, она была готова возмутиться. Два или три робота, находившиеся здесь же, шагнули вперед, словно опасаясь, что пришелец может причинить вред женщине. В этот момент Крэш скинул с головы накидку. Женщина и роботы узнали его в ту же секунду, однако от этого, кажется, смутились еще больше.

Однако Альвара Крэша нисколько не занимало эмоциональное состояние дежурного техперсонала. Он едва удостоил их взглядом. Глаза его были прикованы к двум огромным, поблескивающим металлом полусферам, каждая из которых была не менее пяти метров в диаметре и покоилась на толстой бетонной подушке. Эти подушки были такими высокими, что основания полусфер располагались примерно на уровне человеческих глаз. Одна из них представляла собой гладкий и идеально круглый купол, вторую, используя архитектурную терминологию, можно было назвать «геодезическим куполом», составленным из плоских панелей. Все они были опутаны бесчисленными проводами, тянувшимися к установленным здесь же многочисленным приборам.

Крэш кивнул на эти две машины и бросил:

– Я хочу поговорить с «близнецами».

10

Доктор Лескар Соггдон открыла было рот, но тут же захлопнула его, снова открыла, подержала открытым и только после этого обрела дар речи.

– Вы… Вы – Правитель Крэш, – сказала она наконец.

– Да, – едко ответил нежданный посетитель, – мне это известно. И мне необходимо обсудить с «близнецами» ряд вопросов, связанных с преобразованием климата. Причем немедленно.

Соггдон растерялась еще больше:

– Но, сэр, так нельзя. Вы не можете вот так просто прийти и…

– Я могу! – отрезал Крэш. – Уж я-то знаю. Я сам сочинял правила.

– О да, сэр, да, конечно. Я вовсе не имела в виду, что вы не имеете права здесь появляться. Но существует определенный порядок, формальности. Вам следовало изложить свой запрос в письменной форме, направить его в Генеральный совет и…

– Кто вы такая? – перебил женщину Крэш. – Какую должность вы здесь занимаете?

Соггдон вспыхнула и встала во фрунт.

– Меня зовут доктор Лескар Соггдон, – сообщила она, стараясь говорить с возможно большим достоинством. – Я здесь – старшая дежурной бригады.

– Очень хорошо, доктор Соггдон. Попрошу вас внимательно выслушать меня. Я прилетел сюда лично именно потому, что хотел избежать обременительных формальностей, о которых вы упомянули. Меня привело сюда дело необыкновенной важности и срочности, и я должен быть абсолютно уверен, что получаю информацию из первых рук. Я не могу рисковать, допуская хотя бы малейшую возможность того, что какой-нибудь эксперт неправильно истолкует ответы «близнецов» на мои вопросы. И я не могу дожидаться, пока соберется Генеральный совет и начнет гадать, что означают мои вопросы и какой в них кроется смысл. Мне необходимо задать их прямо сейчас и сейчас же получить ответы. Вам понятно? Если нет, то можете считать, что вы уволены.

– Я… а-а-а… Сэр, я-а-а…

– Да? У вас на примете есть какая-нибудь другая работа?

Женщина проглотила застрявший в горле комок и только после этого сумела ответить:

– Хорошо, сэр. Но при всем уважении к вам я попросила бы вас подписать бумагу, в которой говорилось бы, что вы пренебрегли моими советами и я действовала, подчиняясь вашему прямому приказу.

– Я подпишу все что угодно, – сухо отрезал Крэш, – но сначала дайте мне поговорить с «близнецами».

С этими словами губернатор стянул с себя накидку, передал ее ближайшему роботу и направился в дальний конец помещения, где стояли две полусферические махины. Внутри них находились изготовленный колонистами гигантский и неподвижный позитронный мозг робота и созданная поселенцами мощная компьютерная система.

Напротив двух машин располагалась панель управления, с помощью которой с ними можно было общаться. Губернатор Крэш отодвинул одно из стоявших рядом с ней кресел и уселся.

– Итак, – спросил он, – что я должен делать?

Соггдон испытывала большое искушение молча показать Правителю необходимые кнопки и рычажки, а там – пускай разбирается самостоятельно, коли такой умный, но она знала, какой колоссальный вред можно нанести сверхчувствительным машинам даже одной только незначительной ошибкой. Для нее была непереносимой даже мысль о том, что Крэш, решив пообщаться с машинами самостоятельно, может спровоцировать у модуля Ди гибельный конфликт Первого Закона. Пришлось заговорить.

– Сэр, – сказала она, – мне неловко перечить вам, но, прежде чем начать, вам следует кое-что узнать, и я обязана объяснить это вам, даже если я рискую в результате потерять работу. Иначе вы можете безнадежно испортить модуль Ди.

Крэш поднял на нее взгляд, в котором читалось удивленное раздражение, однако в следующую секунду его лицо смягчилось.

– Хорошо, – сказал он. – Я всегда пытался убедить себя в том, что мне гораздо больше по нраву люди, которые не боятся мне перечить. Видно, пришло время доказать себе, что это правда. Расскажите все, что мне следует знать, только постарайтесь покороче. И прежде всего потрудитесь объяснить мне, что это за «ди».

Этот вопрос удивил женщину. Прежде чем заговорить, Соггдон окинула Правителя подозрительным взглядом. Как может человек, не знающий, что такое – или, точнее, кто такая модуль Ди, прийти сюда, сесть за пульт и еще на что-то рассчитывать?

– Я не имела в виду букву «D», сэр. Я говорила о модуле Ди. Так мы называем роботехнический центр контроля преобразования климата.

Крэш, задумчиво нахмурившись, посмотрел на два огромных модуля и в первый раз заметил две аккуратные надписи на боках каждого из них. На круглом куполе было выведено «Модуль Ди», на «геодезическом куполе» – «Модуль Дум».

– Ага, теперь понятно, – протянул Правитель. – Я, признаться, не очень хорошо разбираюсь в том, чем вы здесь занимаетесь. Мне приходилось бывать здесь пару раз во время строительства Центра, но после того, как он вступил в строй, я здесь уже не был. Знаю, что два контрольных модуля по-прежнему называются кодовым словом «близнецы», вот, собственно, и все. А что означают ваши названия? Это что, акронимы?

Соггдон наморщила лоб. Для человека, свалившегося как снег на голову и одержимого решимостью как можно скорее добиться своей цели, губернатор слишком охотно отвлекается на второстепенные детали.

– Мне кажется, что название модуля Ди каким-то образом связано с четвертым и окончательным проектом его создания. Каким именно образом, мне неизвестно. По-моему, это была какая-то шутка, бытовавшая среди сотрудников дневной смены, но суть ее мне неизвестна. Что же касается модуля Дум, то это, наверное, намек на то, что он не обладает разумом, – что-то вроде тумбы.

Женщина умолкла и пожала плечами. Она никогда не понимала такого рода шуток.

– Ладно, – подвел черту Правитель, – это все в сторону. Что я должен знать, чтобы не повредить «близнецам»?

– Что ж, повредить можно только модуль Ди. Модуль Дум представляет собой машину, не наделенную разумом. Это всего лишь вычислительный центр, а не робот. У него, впрочем, существует некий интерфейс, который позволяет вести с ним беседу, но, повторяю, он не робот и не подвластен действию Трех Законов. Модуль Ди – совсем другое дело. Она представляет собой огромный позитронный мозг со сложной системой взаимосвязи между отдельными его участками. Мозг робота, лишенный тела. В принципе это тот же самый «трехзаконный» робот, только лишенный способности передвигаться.

– И в чем заключается сложность? – требовательным тоном спросил Крэш. Было видно, что его терпение вот-вот лопнет.

– Это же совершенно очевидно, – ответила Соггдон, с запозданием сообразив, что ее ответ прозвучал довольно грубо. – Дело в том, что… Прошу прощения, сэр, но поймите одну вещь: модуль Ди отвечает за климат всей планеты – планеты, которая является домом для миллионов человеческих существ. Она была создана для того, чтобы перерабатывать колоссальные объемы информации, выдавать долгосрочные прогнозы, а также работать как в микро-, так и в макромасштабе.

– Ну и что из этого?

– Само собой разумеется, что в такой работе, как глобальные изменения климата планеты, неизбежны несчастные случаи и вообще неприятные ситуации. Одних людей выселяют с насиженных мест, другие страдают от затоплений, засух и бурь, которые являются прямым результатом действий, предпринятых по приказу этих машин. Таким образом, то здесь, то там людям время от времени причиняется вред.

– Я полагал, что система рассчитана таким образом, чтобы нейтрализовать конфликты, вызываемые Первым Законом. Я где-то читал про системы, задействованные в осуществлении крупных проектов, и там говорилось, будто их искусственный разум настроен так, чтобы польза для всего человечества превалировала над выгодой отдельно взятого индивидуума.

Соггдон покачала головой:

– Это работает, но лишь в немногих и весьма специфических случаях. Мне никогда не приходилось слышать, чтобы подобная система применялась широко. Раньше или позже искусственный разум с такой настройкой непременно сгорит или начнет давать сбои. Роботы, которых вы имеете в виду, имеют дело с просчетом гипотетических, даже абстрактных ситуаций, возможных в далеком будущем. А модулю Ди приходится иметь дело с анализом проблем повседневных, решениями сегодняшнего дня, причем такими, которые воздействуют на судьбы миллионов людей. С некоторыми она общается напрямую, разговаривая с ними, обмениваясь сообщениями и информацией. Модуль Ди не способна мыслить так, как вы говорите. Она воспринимает людей не как некую монолитную общность, а как отдельных индивидуумов.

– И в чем же заключается выход? – осведомился Крэш.

Соггдон набрала полную грудь воздуха и выпалила, словно хотела покончить с этими разъяснениями как можно скорее:

– Модуль Ди считает, что Инферно не существует.

– Что? – переспросил Крэш. Ему показалось, что он ослышался.

– Мы обманули Ди. Она думает, что проекта трансформации Инферно и самой планеты не существует, что они всего лишь смоделированы для того, чтобы просчитать варианты настоящей трансформации некоей настоящей планеты, к осуществлению которого еще только предстоит приступить.

– Бред какой-то! – воскликнул Крэш. – В это невозможно поверить!

– Однако, к счастью для всех нас, модуль Ди в это поверила.

– Но ведь в ее распоряжении имеется столько доказательств того, что это не так. Так много деталей… Их просто невозможно смоделировать!

– Мы «кормим» ее информацией очень дозированно и осторожно, – ответила Соггдон. – Не забывайте, искусственный мозг не может получать информацию самостоятельно. Только от нас. Откровенно говоря, время от времени мы намеренно подбрасываем ему ошибочные данные, противоречивые изображения или сведения, лишенные смысла. После этого мы исправляем эти «ошибки», создавая у Ди иллюзии, что это не реальная работа, а лишь моделирование, симуляция. Это заставляет ее думать, что все происходит не на самом деле, а как бы понарошку. В таком случае, если мы по недосмотру предоставим ей какую-то опасную информацию, мы в любой момент можем сказать, что это очередная ошибка, и она ничего не заподозрит. Модуль Ди считает, что Инферно – воображаемый мир, выдуманный специально для нее, и полагает, что сама она установлена в лаборатории, находящейся на Баливорде и предназначена для того, чтобы найти пути взаимодействия с компьютерным оборудованием поселенцев для использования в будущих проектах преобразования климата.

– Что?!

– Поверьте, это было необходимо. Если бы она поняла, что вы – реальный человек, она, без сомнения, удивилась бы тому, что вы делаете в ее выдуманном виртуальном мире. Нам приходится прилагать невероятные усилия для того, чтобы выдавать реальный мир за несуществующий.

– Значит, вы должны сообщить машине, что меня на самом деле не существует?

– Совершенно верно. С ее точки зрения, разумные существа делятся на три категории: те, которые существуют в реальном мире, но не имеют к ней отношения; те, которые существуют в реальном мире, находятся в этой лаборатории и общаются с ней; и, наконец, имитанты – разумные, но не существующие в реальном мире виртуальные существа.

– Имитанты? – эхом повторил Крэш, но это не было вопросом. Женщина поняла, что Правитель приказывает ей объяснить этот термин.

– О да, сэр. Так на профессиональном жаргоне называют разумных существ – людей и роботов, – которые создаются при моделировании тех или иных гипотетических ситуаций. По мнению модуля Ди, все население Инферно – не более чем набор искусственно созданных имитантов, и вы, сэр, входите в их число.

– То есть, по-вашему, я не могу разговаривать с машиной, поскольку она считает, что меня не существует? – уточнил Крэш.

– Не совсем так, сэр. Вы вполне можете беседовать с модулем Ди. Она каждый день разговаривает с инженерами-экологами, роботами полевой службы и так далее. Но она полагает, что все они играют написанные для них роли. Очень важно, чтобы Ди продолжала думать то же самое и о вас.

– Иначе мозг сможет заподозрить, что мир, который он считал выдуманным, на самом деле существует в реальности, и задумается о том, не причиняют ли его действия вреда живым людям, – продолжил Крэш мысль женщины.

– Дело в том, что ее действия уже стали причиной гибели нескольких человек, – подхватила Соггдон. – Это были несчастные случаи, без которых не обойтись, и в основе их лежало стремление спасти других людей в других местах. Эти случаи не оказали на мозг модуля Ди пагубного воздействия только потому, что она считала всех этих людей имитациями. Но даже о них машина заботится и бережет их, как своих детей. Ведь они – единственные, кого она знает.

– Они единственные, кто населяет ее мир, – сказал Крэш. – Но они не реальные люди.

– Конечно, конечно, но я веду к тому, что, даже считая их выдуманными, Ди уже начала верить в них. Примерно так, как писатель начинает верить в придуманные им персонажи или как хозяин собаки общается со своим любимцем, хотя и знает, что тот не понимает ни слова. Даже думая, что ее подопечных на самом деле не существует, модуль Ди неподдельно интересуется их судьбой и даже испытывает конфликт Первого Закона – хотя и весьма умеренный, – когда кто-то из них погибает, а она знает, что могла бы предотвратить эту смерть. Даже гибель имитанта заставляет ее переживать. А если бы она узнала, что, пусть даже помимо своей воли, является причиной гибели реальных людей, это был бы конец. В ее мозгу произошел бы обширный конфликт Первого Закона, ступор и как следствие – смерть. Но еще хуже было бы, если бы она после всего этого выжила.

– Почему это? – осведомился Крэш.

Соггдон посмотрела на массивную полусферу, устало вздохнула и покачала головой.

– Не знаю. Я могу только предполагать. Если такое случится, то в лучшем случае, я думаю, она найдет какой-нибудь способ вообще раз и навсегда прикрыть все проекты, осуществляемые на Инферно. Мы, конечно, можем попытаться помешать ей, но она слишком хорошо осведомлена обо всем, что происходит, и, главное, действует с дьявольской быстротой. Я могу предположить, что она каким-то образом отключит питание всего, кроме себя, найдет способ нейтрализовать модуль Дум, чтобы мы не смогли использовать его, сотрет все компьютерные файлы… Она пресечет любую деятельность, связанную с преобразованием климата Инферно, поскольку ее осуществление может представлять опасность для людей.

– Лучший, с вашей точки зрения, вариант выглядит довольно мрачно. А что же тогда называть худшим?

– В худшем случае модуль Ди может попытаться нейтрализовать вред, который, по ее мнению, она уже нанесла, вернув все на свои места. – Женщина невесело усмехнулась. – Она попытается повернуть процесс климатических изменений вспять, и лишь звездам известно, чем это закончится. Мы, конечно, можем отключить ее или хотя бы попытаться сделать это, но до того она может натворить такого, о чем даже подумать страшно.

Крэш глубокомысленно кивнул:

– Теперь я понимаю причину вашего беспокойства в связи с моим появлением. Но мне все равно нужно поговорить с ней. И, разумеется, с модулем Думом. Про него, кстати, вы почти ничего не рассказали.

Соггдон пожала плечами:

– О нем и рассказывать-то особенно нечего. Это всего лишь бездушная и безмозглая машина, которая, впрочем, великолепно справляется со своими обязанностями. Общаясь с ним, вы имеете дело с псевдоличностью, поскольку в отличие от модуля Ди он не обладает индивидуальностью. Не стоит дурачить себя, принимая модуль Дум за того, кем он не является.

– Но может ли он взять управление на себя в том случае, если модуль Ди будет отключен?

– Теоретически – да. Модуль Дум способен самостоятельно контролировать весь процесс планетной трансформации. На деле же все может оказаться иначе. Именно поэтому все мы здесь отдаем должное вашей мудрости. Вы поступили совершенно правильно, не захотев зависеть от одной контрольной системы и решив монтировать обе одновременно. Нам необходимо разнообразие мнений. Кроме того, научившись работать вместе, две машины составили прекрасную команду, действуя в три или даже четыре раза эффективнее, чем если бы работали поодиночке. К тому же наш проект существует всего несколько лет, а рассчитан он как минимум на столетие, а то и больше. Мы не можем рисковать, иначе все, чего мы достигли, полетит в тартарары.

– Я все понял, – сказал Крэш. – Итак, какие предосторожности я должен соблюдать, общаясь с ними?

– Не выходите из себя, если вам покажется, что модуль Ди разговаривает с вами в снисходительной или даже покровительственной манере. Не забывайте, что она принимает вас всего лишь за выдуманный персонаж. Вы для нее – не более чем один из элементов большой игры. Не раздражайтесь, если вам покажется, что она знает о вас очень много и даст вам понять это. Кое-что мы взаправду сообщили ей, добавив к этому еще и неверную информацию. Помните: вас не существует. Это главное. Что до остального, то вы будете общаться с ней при помощи наушников и микрофона, а я буду следить за тем, как идет беседа, на тот случай, если понадобится сообщить вам что-то еще.

Правитель задумчиво пожевал губами:

– Скажите, доктор, вы никогда не обращали внимание на то, сколько сил и времени уходит у нас на то, чтобы разбираться с Тремя Законами? Всячески обходить их, стараться делать так, чтобы окружающий мир отвечал их требованиям?

Поначалу этот вопрос произвел на женщину эффект разорвавшейся бомбы. И не потому, что она была не согласна со словами Крэша, – совсем наоборот, а потому, что их произнес сам Правитель. Если подобной ереси подвержен глава правительства, должна ли она осуждать саму себя за такие мысли?

– Я очень часто задумывалась над этим, Правитель Крэш. И мне кажется, тем, что наш мир оказался в таком положении, как сейчас, мы во многом обязаны именно Трем Законам. Именно они делают нас чересчур осторожными, заставляют нас прилагать слишком большие усилия для того, чтобы каждый новый день был похож на предыдущий, и лишают смелости строить планы на день грядущий.

Крэш рассмеялся:

– Прекрасно сказано! Не удивляйтесь, если в ближайшие дни услышите эту формулировку в одной из моих речей. Я обязательно украду ее у вас. – Правитель поочередно посмотрел на панели управления модулями Ди и Думом, а затем перевел взгляд на стоявшую рядом женщину. – Ну что ж, давайте приступим к делу.

– Дообррое утррро, Прравитель Кррэшшш. – Два голоса, раздавшиеся в наушниках, говорили одновременно и звучали в унисон. Один – легкое женское сопрано, второй – немного скрипучее, невнятное и бесполое контральто. Они произносили одни и те же слова в одно и то же время, но не были синхронизированы до конца.

Голоса звучали как будто ниоткуда. Без сомнения, виной тому была слуховая иллюзия, вызванная стереонаушниками, и все же это немного раздражало. Альвар Крэш поморщился и оглянулся, будто ожидая увидеть у себя за спиной двух роботов. Он прекрасно знал, что там никого нет, но все равно сделал это.

Вся эта ситуация выглядела нереальной и какой-то бредовой, но все подобные предосторожности были навязаны железной рукой Трех Законов, и тут уж поделать ничего было нельзя. Крэш решил извлечь из этого максимум выгоды.

– Доброе утро, – сказал он в прикрепленный к наушникам микрофон. – Судя по всему, ко мне обратились одновременно и модуль Ди, и модуль Дум?

– Прравильно, Прравитель, – ответили два голоса. – Некоторрые поссетиттели исспытыввают рразздражжение, когдда мы говворимм оддновремменноо. Следуеет ли нами свесстии наши гголоссаа в оддинн?

– Да, я думаю, так было бы лучше, – согласился Крэш. «Раздражение» было еще слишком слабо сказано. Слушая два голоса, звучащих одновременно, он просто начинал закипать.

– Хорошо, – раздался женский голос в левом наушнике. Теперь он звучал громче и отчетливее, чем до этого. Возможно, Ди было легче говорить, не пытаясь при этом синхронизировать свой голос с голосом Дума. – Мы оба по-прежнему находимся на связи с вами, но вы будете слышать только голос одного из нас. Мы будем переключаться с левого наушника на правый и наоборот, чтобы периодически напоминать вам о своем присутствии.

Голос, который сейчас слышал Крэш, звучал на удивление молодо и жизнерадостно. Игривый голос, восторженный и даже немного смешливый.

– Высокий голос, который я слышал сейчас, принадлежит модулю Ди? – спросил Крэш.

– Совершенно верно, сэр.

Внезапно в правом наушнике послышался второй голос – низкий, безликий и немного скрипучий:

– Сейчас вы слышите голос модуля Дума.

– Хорошо. Прекрасно. Замечательно. Я хочу говорить с вами обоими.

– Мы слушаем вас, – проговорила в его левое ухо модуль Ди. Крэш начал подумывать, уж не играют ли они с ним в какую-то игру, говоря то одним голосом, то другим. Может быть, таким образом они пытаются вывести его из равновесия. Однако если даже это так, они не на того напали.

– Я намерен… Я хотел бы обсудить с вами один старинный проект. Он разрабатывался в то время, когда предпринимались самые первые попытки изменить климат этой планеты.

– О каком именно проекте идет речь? – осведомилась модуль Ди.

– О предложении создать Полярное море для того, чтобы смягчить температурный баланс. Я хотел бы, чтобы вы рассмотрели возможности, основанные на этой идее.

– Готов принять вводные данные, – раздался низкий голос в правом наушнике. Сразу чувствовалось, что создатели Дума не особо заботились о том, чтобы придать ему черты личности. Наверное, именно поэтому Крэша не отпускало ощущение, что он беседует с шизофреником.

– Идея состоит в следующем. Представьте себе, что мы заполняем водой Полярную впадину и соединяем ее с Южным океаном. Это делается посредством двух каналов. Один будет прорыт в районе Утопии, что на востоке Большой Земли, второй возникнет, когда мы повернем течение реки Леты на западе. Исходите из того, что все это можно сделать довольно быстро, буквально за несколько лет.

После короткой паузы заговорил модуль Дум:

– В результате всего этого возникнет Полярное море. Однако подобный план неосуществим. Инженерные работы такого гигантского объема выполнить невозможно.

– Но даже если бы нам удалось это сделать, работы в данном направлении явились бы причиной огромного материального и экологического ущерба, – вмешалась в разговор модуль Ди.

– Согласно предварительным расчетам, последствия этого ущерба перестанут представлять опасность примерно через два – два с половиной стандартных столетия, – добавил модуль Дум, обращаясь скорее даже не к Крэшу, а к своему «близнецу».

– Что значит «перестанут представлять опасность»? – уточнил Крэш. – Почему?

– Видите ли, – несчастным голосом ответила Ди, – наши расчеты показывают, что к этому времени в экологической системе планеты наступит окончательный коллапс, а ее жители либо погибнут, либо будут эвакуированы с планеты.

Крэш был неподдельно удивлен:

– Я и не думал, что наши перспективы настолько печальны. Мне казалось, что у нас все же есть шанс выжить.

– О да, – согласилась модуль Ди, – шанс, конечно, есть. Человек, если захочет, способен выжить даже на астероиде, где не существует ни жизни, ни воздуха. Если город Аид защитить от климатической катастрофы непроницаемым куполом или переместить его под землю, там бы, конечно, сумело выжить ограниченное число людей.

– Но ведь ситуация улучшается! – горячо возразил Крэш. – Нам удается повернуть последствия кризиса вспять.

– Да, но – ненадолго и на ограниченных участках территории. Нет никаких сомнений в том, что нынешние краткосрочные и локальные улучшения весьма недолговечны и вскоре все вернется на свои места. У вас попросту недостаточно средств и рабочих рук, чтобы расширять зоны улучшения и сделать этот процесс необратимым.

– Значит, об экологическом и материальном ущербе беспокоиться бессмысленно, – сказал Крэш. – Вот и славно. Игнорируйте это соображение и просчитайте возможные последствия упомянутого мною плана для климата планеты.

– Число возможных вариантов приближается к бесконечности, – сообщил модуль Дум. – Рекомендую выбрать лишь те из них, которые сулят успех, и игнорировать откровенно провальные.

– Согласен, – произнес Крэш.

– Даже процесс отбора может занять несколько минут, – предупредила модуль Ди. – Прошу вас подождать.

– Можно подумать, у меня есть выбор! – хмыкнул Крэш, не обращаясь ни к кому конкретно.

Правитель сидел и разглядывал два купола: идеально гладкую полусферу модуля Ди и ребристый, угловатый, гораздо больше похожий на машину корпус Дума, весь состоящий из проводов и приборов, солидный, накрепко связанный с реальностью десятками кабелей и электронных соединений. Дум определенно принадлежал этому миру.

А вот Ди во многих отношениях была не от мира сего. Заточенная в своей гладкой полукруглой башне, за семью печатями от жестокой Вселенной, она была идеальным существом, отгороженным от грубой прозы жизни, и требовала определенного подхода. Она напоминала скорее не робота, предназначенного для того, чтобы работать, а причудливую абстрактную скульптуру. Возвышаясь на своем пьедестале, она выглядела одинокой и величественной, как божественное существо или магический тотем, к которому приходят, чтобы узнать свое будущее. А так ли далеко это от правды? Крэш искоса посмотрел на Соггдон, которая затаилась в дальнем конце комнаты, делая вид, будто занимается делами, но то и дело бросала на Крэша несчастные взгляды.

Да, у модуля Ди действительно есть свои жрецы и фанатичные поклонники, которые исполняют любые ее капризы и ради нее даже превратили реальный мир в выдуманный. Они скорее согласились бы ходить босиком по битому стеклу, чем рассердить или расстроить свою богиню, от которой зависело все. На память Крэшу помимо его желания пришли оракулы из древних полузабытых легенд. Они тоже обладали огромной властью и хитростью. Их предсказания сбывались всегда, но – самым необычным образом и дорого обходились людям.

От этой мысли Правителю стало не по себе.

– Мы готовы. – Голос Ди прозвучал в наушниках Крэша так неожиданно, что тот даже подпрыгнул на своем стуле и не понял, о чем речь. – Хотите ли вы ознакомиться с результатами нашей работы?

– А? Да, да, конечно, – растерянно пробормотал он.

Внезапно в комнате погасли огни, и между тем местом, где сидел Крэш, и полусферами контрольных модулей в воздухе беззвучно возникло голографическое изображение Инферно примерно трех метров в диаметре. Оно отображало поверхность планеты с такой ювелирной точностью, что было видно все вплоть до мельчайших деталей. Крэшу казалось, что если он приблизится к глобусу на пару шагов, то без труда сможет рассмотреть каждое здание в столице планеты, Аиде.

На поверхности Инферно господствовали два цвета: голубой – там, где раскинулся океан, и коричнево-охряная суша. На бескрайних просторах Большой Земли там и сям попадались крохотные пятнышки свежей зелени. Крэш сказал себе, что, наверное, усилия все же были не напрасны, если их плоды видны даже из космоса, но… Стоит ли обманываться! Он не мог убедить в этом даже себя. В течение последних дней он понял, что «успехи» настолько мизерны, что их можно сравнить разве что с плевком в океан. За много лет они не продвинулись вперед ни на шаг.

Однако сейчас было не время для мрачных рефлексий. Глобус повернулся, и теперь взору Крэша предстали северные полярные районы Инферно. Затем изображение затуманилось и постепенно начало меняться. Река Лета – тонкая голубая полоска, бравшая свое начало в горных вершинах к западу от Большого Залива, внезапно расширилась, и тут же вторая синяя полоска начала пробивать себе путь к Полярной впадине, пока не пересеклась с первой. Слившись и образовав единый канал, они прорезали Большую Землю на всем ее протяжении.

Значит, вот как это будет. Теперь Крэш воочию видел, как все станет происходить. Прорыть достаточно глубокий канал, соединить его с верхним коленом Леты, и все получится. Вода потечет из Полярного моря в Большой залив. Разумеется, при том условии, что будет существовать Полярное море. Сейчас на этом месте раскинулась безжизненная, изрытая кратерами ледяная пустыня, в которой, как в ловушке, без всякой пользы для Инферно была заперта – в виде льда и снега – огромная часть всех водных ресурсов планеты.

Но Ди и Дум еще не закончили свой сеанс моделирования. Крэш посмотрел на западные районы Большой Земли. Было ясно, что здесь работы предстоит гораздо больше и выполнить ее будет значительно сложнее. Здесь тоже появился голубой росчерк канала, а затем начал изменяться. Он беспрестанно менял свое расположение, расширялся, сужался, вытягивался, снова укорачивался. В какой-то момент он исчез, а потом снова появился, но уже в другом месте. Было очевидно, что два мозга – робота и компьютера – искали оптимальное местоположение для будущего канала.

Наконец изображение прояснилось и изумленному взгляду Крэша предстал полноводный широкий канал, который вертикально, с севера на юг, рассек Утопию на две части. Альвар тряхнул головой и восхищенно выругался. В качестве наилучшего места для канала контрольные модули выбрали именно то, которое предлагал Давло Лентралл. Может быть, этот самоуверенный молодой выскочка действительно знает, что говорит?

– Возможная погрешность расчетов оптимального расположения канала колеблется в пределах одного процента, – сообщил модуль Дум. – Эту цифру составляют многие вероятности и обстоятельства, предвидеть которые сейчас невозможно.

– Иными словами, это максимально точный расчет, который доступен в настоящее время, – добавила Ди. – А теперь мы готовы к просчету долговременных климатических последствий.

Крэш ожидал увидеть один из десятков сеансов голографического моделирования, свидетелем которых он являлся на протяжении последних лет. Он ожидал увидеть, как на его глазах начнет меняться внешность планеты, но произошло совершенно иное. Глобус вновь затуманился, и на его фоне возникли полупрозрачные таблицы, схемы и выкладки, метеорологические карты, данные по атмосферному давлению и влажности, сотни разноцветных диаграмм, отражающих плотность населения, уровень осадков и сезонных течений, а также десятки других показателей и параметров, определяющих климат планеты. Это была настоящая буря информации. Цифры менялись с неуловимой для глаза быстротой, столбцы диаграмм, вступая во взаимодействие друг с другом, подпрыгивали вверх и тут же падали вниз. Цифры вертелись все быстрее, покуда вся поверхность планеты не превратилась в вихрь, сплошной одноцветный туман.

А затем, в мгновение ока, все прекратилось. Облако цифр рассеялось, и взгляду Крэша предстала совершенно новая планета. Она была знакомой и узнаваемой, но в то же время – иной. В последнее время Альвару Крэшу приходилось видеть много гипотетических Инферно, возникавших в результате сеансов голографического моделирования, и каждый раз они были разными. Но такой, как сейчас, он не видел свою планету еще никогда. Крохотные разрозненные пятнышки зелени либо исчезли, либо разрослись, превратившись в огромные зеленые просторы, покрывавшие некогда безжизненную поверхность Большой Земли. Пустыни кое-где еще сохранялись, но из правила они превратились в исключение, да и можно ли представить себе планету вообще без пустынь?

Стерильные, холодные, безжизненные льды полярной шапки исчезли без следа и уступили место Полярному морю – огромной темно-синей чаше настоящей животворной воды. Даже неопытный глаз Крэша заметил, что уровень воды повысился на всей планете, и удивился тому, откуда она взялась. Может, контрольные модули исходили из того, что будет продолжена переброска льда из космоса, или надеялись на таяние полярных льдов? Впрочем, это не главное. Важно лишь то, что воды на планете, по их мнению, окажется достаточно, а значит, будет продолжаться и жизнь.

– Это самый лучший, самый оптимистичный прогноз из всех, которые мне приходилось видеть, – раздался сзади голос Соггдон. Крэш вздрогнул и посмотрел через плечо. Женщина стояла прямо за его спиной и изумленно созерцала голографическое изображение планеты. – Подождите секундочку, сейчас я включу вам «подслушку».

– А это что еще такое? – недоуменно спросил Крэш.

Соггдон взяла пару таких же, как у Крэша, наушников и надела их на голову.

– Ди и Дум будут считать, что вы не сможете слышать то, что они будут говорить мне. Когда они разговаривают с вами, то считают, что беседуют с имитантом. Когда же Ди начинает разговаривать со мной, реальным человеком, то отключает связь со всеми имитантами, чтобы не осложнять эксперимент, позволяя им слышать то, что не полагается. На самом же деле вы услышите все, о чем я буду с ними говорить. Но очень важно – крайне важно! – чтобы потом, когда ваш разговор продолжится, вы бы не проговорились. Она не должна знать, что вы слышали наш с ней разговор. Во вселенной, в которой живет Ди, вы всего лишь воображаемый персонаж, существующий лишь внутри компьютера. С ее точки зрения, вы не можете знать о моем существовании. Вы понимаете меня?

– Да, – неуверенно ответил Крэш. Им овладело чувство, будто он вошел в комнату, полную зеркал, и теперь не может отличить реальности от ее многочисленных отражений.

– Хорошо, – сказала Соггдон и повернула тумблер на своих наушниках. – Ди, Дум, с вами говорит Соггдон. Я наблюдаю за ходом моделирования.

– Доброе утрро доктторр. Мы рразговваривалли с иммитанттом Прравителя Кррэшша.

Два голоса вновь говорили в унисон, но женщине это, похоже, ничуть не мешало. Крэш заметил то, что ускользнуло от его внимания раньше, поскольку с ним машины разговаривали по очереди. Теперь же он обратил внимание на то, что, когда Ди и Дум говорили одновременно, их голоса не просто звучали в унисон. Это был совсем другой голос, который и выбирал слова, и формулировал фразы совсем иначе, чем это делал каждый из контрольных модулей по отдельности. Ди и Дум были связаны столь тесными узами, что они образовали некое третье существо – более значимое, чем каждое из составляющих его слагаемых.

– Иммитантт Кррэшша поппроссил насс рассмотрреть воззможжность соззданния Поляррного морря.

– Да, я знаю, – сказала Соггдон. – И вижу, что у вас получился весьма впечатляющий результат. Не могли бы вы прокомментировать его для меня?

– Сначчалла буддемм говворрить вмессте, поттом поодинноччке, – раздался сдвоенный голос. – Мы прроеццирровалли посследсствия на тыссячу летт вперред и обнарружжили, что в рреззультате хоррошшо спланиррованных дейсствий в теччение тррех следдующщих сстолетий воззникнет эколлогия, которрая не буддет нужждатьсся во вмешшательстве со сстороны. По нашшим рассчетам, климмат плланетты сстанет сстабильнымм и самморегуллиррующимсся. Они показзывают, ччто ему уже не буддет угррожать опассность эколлогических катасстрофф и сррывов.

Затем заговорил Дум:

– Предварительные расчеты показывают, что работы по сооружению каналов для создания Полярного моря приведут к большому экологическому ущербу и потерям существующего растительного покрова, однако этот ущерб будет полностью компенсирован в течение пятнадцати лет после завершения проекта.

До этого момента то, что говорили машины, радовало слух Крэша, но затем зазвучал голос Ди и вернул его с небес на землю.

– Результаты подобного проекта действительно оказались бы великолепными, – сказала она, – но существует небольшое затруднение. Он неосуществим. Проведенное нами метамоделирование базировалось на том, что будут прорыты каналы. Однако это невозможно. Это была неплохая разминка для ума, но, к сожалению, совершенно бесплодная.

– Я боялась, что она скажет именно это, – пробормотала Соггдон, выключив свой микрофон. – Общаясь с Ди, может показаться, что она жизнерадостна и оптимистична, но именно она то и дело сует палку в колеса, возвращая нас к реальности.

– Вполне возможно, то, что мы с вами сейчас наблюдали, гораздо реальнее, чем вы полагаете, – заметил Крэш. Он поправил микрофон, включил его и заговорил, тщательно выбирая слова, чтобы Ди ничего не заподозрила: – Модуль Ди, ваш прогноз весьма многообещающий. Насколько я понимаю, вы считаете, что мысль о создании Полярного моря заслуживает внимания?

– Это хорошая мысль, которую, к сожалению, нельзя воплотить в жизнь, Правитель, – сказала Ди. – Для того чтобы соорудить каналы, у вас нет ни средств, ни ресурсов, ни времени.

– Не совсем так, – возразил Крэш. – Существует возможность, что каналы могут быть прорыты. Я и пришел сюда именно для того, чтобы вы оценили перспективы этой идеи. Мне хотелось бы узнать, заслуживает ли она внимания и что из нее может получиться.

– О чем конкретно идет речь? – уточнила модуль Ди.

Крэш несколько секунд молчал, ища способ сформулировать опасную, страшную, даже безумную идею как-нибудь более безобидно, но это оказалось невозможно, и он сдался. Будь что будет.

– Мы хотим перехватить комету, расколоть ее на куски и, выстроив их цепочкой, сбросить на планету линией, которая пройдет от Южного океана до Полярной впадины.

Говоря это, Крэш поймал себя на мысли, что даже не попытался смягчить сказанного и даже не использовал сослагательное наклонение, которое могло бы в этом помочь. Он не сказал «мы рассматриваем возможность» или «что было бы, если…». Он сказал определенно, что они хотят сделать это.

Однако реакция Соггдон, Ди и Дума превзошла самые мрачные ожидания. После его слов наступила мертвая тишина, которая продолжалась не менее тридцати секунд. Голографическое изображение Инферно померкло, затем мигнуло и только после этого засветилось с прежней яркостью.

Первой в себя пришла модуль Ди.

– Следует ли понима-понима-понимать вас таким образом, что вы рассматриваете подобную возможность совершенно серьезно? – спросила она, говоря гораздо медленнее, чем обычно. Было очевидно, что она находится в состоянии стресса.

– Плохо дело, – сказала Соггдон. Ее микрофон был выключен. Она повернулась к боковой панели управления, проверила показания приборов и покачала головой. – Я предупреждала вас, что она относится к своим имитантам почти так же, как к настоящим людям. Приборы показывают, что ваши слова спровоцировали в ее мозгу легкий конфликт Первого Закона. Нельзя вот так приходить сюда, играть с ней во всякие игры и устраивать подобные провокации.

Крэш выключил свой микрофон и резко сказал:

– Я не устраиваю провокации и не играю в игры. У нас действительно существует план направить фрагменты кометы на Инферно в районе Утопии.

– Но это же самоубийство! – воскликнула Соггдон.

– А какая разница, когда погибнет планета: через двести лет или сейчас? – рявкнул Крэш. – Что же касается Ди, то, мне кажется, пришло время, чтобы вы снова прибегли к своему правдивому вранью. Напомните, что это всего лишь моделирование, симуляция, эксперимент. Напомните, что Инферно на самом деле не существует, и, следовательно, никто не пострадает.

– Нет! – запальчиво ответила Соггдон. – Я ни за что не буду подсовывать ей эту ложную и опасную информацию. Потому что на самом деле Инферно существует, а ваш план грозит ей гибелью. Ни в коем случае. Скажите ей все это сами.

Крэш едва удержался, чтобы не закричать в лицо женщине, одернуть ее так, как она того заслуживает, но это ни к чему не привело бы. Не вызывало никаких сомнений то, что она находится в шоке и не способна мыслить здраво или рационально. А она сейчас была нужна ему. Ему была нужна ее помощь, а значит, и весь ее здравый смысл. Она была одной из тех, кто придумал всю эту головоломку, и именно она должна помочь Крэшу разгадать ее. Он должен урезонить ее – спокойно и рассудительно.

– Как же я могу сказать ей нечто подобное? – спросил он. – Ведь она считает меня имитантом. Имитант не может знать, что он имитант, логично? И она не поверит моим словам о том, что план не опасен для человека, поскольку не считает меня человеком. И все это, заметьте, по вашей вине. Именно вы лгали ей с самого начала.

– Это совсем другое. Это была часть эксперимента, а не обычное вранье.

– Чепуха! – уже менее вежливо и более жестко проговорил Крэш. – Вы устроили все это только для того, чтобы она была в меньшей степени подвержена воздействию Первого Закона, чтобы она делала свою работу и не думала при этом, что причиняет вред людям.

– Но…

Крэш не позволил ей возразить, продолжая доказывать свою правоту и приводить все новые и новые аргументы.

– Если я скажу ей, что Инферно не является симуляцией, ей может быть нанесен еще больший ущерб. Видимо, в ее сознании все же существует некоторое сомнение в том, что ее имитанты всего лишь вымышленные личности, иначе сейчас, усмотрев для них опасность в плане с кометой, она не испытывала бы конфликта Первого Закона. Если Ди окончательно убедится в том, что ее обманывали с самого начала и люди, над которыми она с такой легкостью экспериментирует, являются реально существующими живыми личностями, только Космос знает, что за этим может последовать. И что тогда делать вам, доктор Соггдон? Так что лишь вы можете сделать это. Лишь вы одна способны успокоить ее. И вы обязаны попытаться.

Соггдон посмотрела на Крэша со смешанным выражением страха и злости, но затем все же включила микрофон:

– Ди, говорит доктор Соггдон. Я продолжаю следить за симуляцией. На дисплее позитронных показателей я заметила нечто похожее на конфликт Первого Закона. В данном моделировании никаких причин для вмешательства императивов Первого Закона не существует. – Соггдон замешкалась, скорчила рожицу и продолжала: – Здесь не существует ни малейшего риска причинить ущерб человеческим существам. – Ты понимаешь меня?

Последовала еще одна отчетливая пауза, и Крэшу показалось, что он заметил, как висевший в воздухе голографический глобус снова едва различимо мигнул. Но затем Ди заговорила, и голос ее звучал твердо и уверенно:

– Да, доктор Соггдон, я поняла вас. Благодарю и прошу прощения, но сейчас я должна вернуться к разговору с имитантом Правителя. – Снова – пауза, а затем Ди заговорила, обращаясь уже к Крэшу: – Извините, Правитель. Другие дела заставили меня отвлечься на некоторое время.

– Все в порядке, – сказал Крэш. Разумеется, у Ди была тысяча других дел, и, возможно, в этот же самый момент, беседуя с ним, она одновременно вела еще с десяток разговоров. Так что формально ее последние слова ни в коем случае нельзя было назвать ложью, хотя граница между ними была более чем тонкой. Роботы были спроектированы таким образом, чтобы быть неспособными к обману, но Ди сумела солгать, не сказав ни слова лжи. Она по истине была королевой роботов.

– Не могли бы вы рассказать мне побольше об этой… идее, о которой мы говорили? – спросила она.

– Разумеется, – ответил Правитель. – Идея состоит в том, чтобы эвакуировать всех из зоны предполагаемого столкновения и разместить население в безопасных местах. – Крэш подумал, что вовсе не повредит сделать особый акцент на мероприятиях по обеспечению безопасности людей. Пусть считает, что даже выдуманным имитатам ничего не грозит. Когда имеешь дело с Первым Законом, лучше со всех сторон обложиться подушками. – После того как эта задача будет выполнена, большая комета должна подвергнуться расщеплению, а ее обломки будут нацелены индивидуально и, упав в определенном порядке, образуют цепь кратеров. Разумеется, после этого потребуется – уже традиционными методами – выполнить определенный объем земляных работ, чтобы соединить кратеры между собой, и в результате этого возникнет канал.

– Ясно, – сказала Ди, и Крэш заметил, что в ее голосе все еще звучит напряжение. – Но для того, чтобы оценить и просчитать этот план, нам с модулем Дум потребуется гораздо больше информации.

– Само собой, – подхватил Крэш, торопливо вынимая из кармана и разворачивая листок бумаги. – Вы можете получить ее в компьютерной сети. Узел доступа номер 4313, подгруппа 919, адресат – Давло Лентралл. Тема – комета Грега. – Этот компьютерный адрес дал ему сам Лентралл, и сейчас пришла пора его использовать. Изучите содержащуюся там информацию, и тогда вы сможете делать дальнейшие расчеты.

– Давло Лентралл в узле доступа 4313 не значится, – немедленно ответила Ди.

– Что? – спросил Крэш.

– Никто по имени Давло Лентралл не имеет отношения к названному вами компьютерному адресу, – пояснила Ди.

– Может быть, я неправильно записал номер? – холодея, спросил Крэш.

– Вполне возможно. Я попрошу заняться этим Дума. Он имеет прямой доступ к компьютерной сети и сможет провести поиск более эффективно, нежели я.

– На узле 4313 Давло Лентралла нет, – почти сразу же прозвучал голос модуля Дум, показавшийся губернатору еще более монотонным, чем раньше. – Осуществляю поиск по всем существующим узлам доступа. Давло Лентралл не обнаружен. Осуществляю поиск в архивах. Информация, связанная с Давло Лентраллом, обнаружена.

– Доложите, – приказал Крэш. Каким образом из компьютерной сети могли исчезнуть файлы Лентралла? Тут что-то не так. Что-то очень, очень сильно не так.

– Все файлы, включая архивные, были насильственно уничтожены восемнадцать часов десять минут и три секунды назад, – сообщил модуль Дум. – Стерты полностью и без возможности восстановления.

Крэш окаменел. Он беспомощно посмотрел на Соггдон, сам не зная, почему решил искать помощи у нее. Затем Правитель выключил микрофон и сказал:

– Ничего не понимаю. Как уничтожены? Почему? Кто мог это сделать?

– Не знаю, – ответила женщина. – Он использовал термин, который мне еще не приходилось встречать в его словарном запасе. Дайте-ка я уточню. – Она включила свой микрофон: – Модуль Дум, уточните значение термина «насильственно» в данном контексте.

– Уточняю: «насильственно» – самовольно, не получив разрешения, в результате незаконного проникновения, руководствуясь агрессивными намерениями!

– Иными словами, – холодным, железным тоном подвел итог Крэш, – кто-то незаконно проник в сеть и уничтожил файлы.

Внезапно он вспомнил слова Фреды о том, что мы никогда не можем быть наверняка уверены даже в том, что, как нам кажется, мы знаем совершенно точно. Вот оно! Он полагал, что знает, где находится комета.

– Судя по всему, – сказал он, – кто-то разделяет ваше мнение, доктор Соггдон, и не хочет, чтобы мы играли с кометами.

11

– Все пропало, Правитель, – потухшим голосом говорил Давло Лентралл, – все, с чем я работал: компьютерные файлы, их резервные копии – абсолютно все.

Он был рад, что видеоканал был отключен и Крэш не может видеть его лица. Правитель вызвал его только по аудиоканалу, поскольку в этом случае существовала меньшая вероятность того, что тебя подслушает кто-то посторонний. Впрочем, это соображение в настоящий момент заботило Давло меньше всего. Хватит того, что собеседник, без сомнения, уловил нотки паники в его голосе. Разговаривая с Правителем, Давло Лентралл, словно посаженное в клетку животное, метался из одного конца комнаты в другой.

– Успокойтесь, мой мальчик. Расслабьтесь. Наверняка должен быть какой-то способ восстановить потерянные данные. Я полагаю, компьютерная система разработана с учетом того, чтобы никакая информация не могла быть утрачена безвозвратно.

Давло попытался успокоиться. Где бы сейчас ни находился Крэш, он позвонил сразу же после того, как Лентралл осознал окончательно и бесповоротно: все его материалы исчезли. Он был полностью раздавлен, а разговаривать с лидером всей планеты, находясь в подобном состоянии, было непросто.

– Да, сэр, обычно так и бывает. Но в данном случае мы имеем дело не с каким-нибудь компьютерным сбоем или другой случайностью, а с преднамеренной диверсией. Через пять минут после того, как я обнаружил, что все файлы пропали, мне позвонили из Службы безопасности университета и сообщили, что кто-то проник в мой рабочий кабинет и бросил туда зажигательную бомбу. Они полагают, что на самом деле имели место два незаконных вторжения. Все то, что не было похищено после первого, погибло в огне в результате второго. Не осталось ничего. Вообще ничего. Уничтожено все: все мои записи, все рабочие материалы, включая информацию о координатах кометы, расчеты ее траектории и прочее.

– Горящие звезды! – прошептал Крэш. – А может быть, вся эта заваруха у Дворца Правителя была организована только для отвода глаз? Как отвлекающий маневр?

– Ничего себе «отвлекающий маневр»! – горько хмыкнул Давло. – Пытаться похитить меня, может быть, даже убить – только для отвода глаз, чтобы на самом деле похитить главную работу моей жизни?

– Не хочу показаться грубым, сынок, но это вполне возможно. У вас на этот счет наверняка иное мнение, но поверьте, что для всех остальных работа всей вашей жизни имеет сейчас гораздо большее значение, чем сама ваша жизнь. Но вы действительно уверены в том, что пропало абсолютно все и безвозвратно?

– Абсолютно.

– Понятно.

– Скажите, Правитель, кто это мог сделать? Поселенцы?

– Возможно, – задумчиво протянул Крэш. – Но это мог быть кто угодно из тех, кому не по душе идея сбросить на Инферно комету. Сейчас это не имеет значения. Мы теперь обязаны найти выход из создавшейся ситуации, а не ломать голову над вопросом, кто в ней виноват.

– Я, конечно, попробую, Правитель, но это будет непросто.

Несколько секунд линия молчала, а затем Крэш вновь заговорил:

– Ну ладно, компьютерные файлы, содержавшие ваши разработки, исчезли, но мы должны приступить к работе сразу же, как только сумеем восстановить утраченное или хотя бы основную его часть. Я достаточно понаблюдал за тем, как действуют «близнецы», и убежден, что, получив хотя бы базовую информацию, они сумеют реконструировать все расчеты, причем даже с большей точностью, чем это удалось вам.

– Очень мило с вашей стороны, – пробормотал Лентралл.

– Не обижайтесь, – примирительно проговорил Крэш, – но эти машины специально созданы для выполнения такой работы и способны рассчитать возможные климатические изменения в масштабах всей планеты. И уж конечно, они могут выполнить эти расчеты с гораздо большей точностью, нежели один ученый, как бы талантлив он ни был, тем более если он вторгся в не знакомую ему область. Хотя, должен заметить, ни один компьютер, робот или контрольный модуль не сумел ни обнаружить эту комету, ни понять, что она может значить для планеты.

Давло уселся в кресло лицом к пульту коммуникатора, скрестил руки на груди и уставился в пол.

– Вы просто пытаетесь утешить меня, – сказал он.

– Совершенно верно, – с готовностью согласился Крэш. – Потому что я не могу позволить вам раскиснуть. Потому что вы мне необходимы, причем – прямо сейчас. Как я уже сказал, контрольные модули восстановят и обновят ваш план перенацеливания кометы. Но это будет невозможным без вас.

– Простите, сэр? Я не совсем понимаю…

– Все очень просто, мой мальчик. Вам предстоит еще разок поглядеть в ваш телескоп и снова найти комету. И как можно скорее.

Давло набрал полную грудь воздуха, тряхнул головой и выпалил:

– Сэр, начнем с того, что я не находил эту комету.

– Что?! Вы хотите сказать, что все это было розыгрышем? Шуткой?

– Нет, сэр! Конечно же нет! Ничего подобного! Я хотел сказать совсем иное. Комету нашли компьютеры, автоматические телескопы, которые сканируют небесное пространство. Что же касается меня, то лично я ни разу в жизни даже не заглядывал в телескоп.

На линии вновь наступило молчание, но на сей раз первым его нарушил Давло:

– Теперь же все данные утрачены. Без моих компьютерных файлов, рабочих записей, исходных данных я никогда не сумею снова найти комету.

– Но ведь она не иголка и имеет в диаметре много километров! Кроме того, она направляется прямехонько в нашу сторону. Как же можно ее не найти?

Давло устало вздохнул. Крэш прав. Но как ему объяснить, что это все равно невозможно?

– Обнаружить комету чрезвычайно сложно, сэр. Одна часть проблемы заключается именно в том, что она направляется прямо на нас. Обычно мы находим комету, обнаруживая ее движение на ночном небе. А комета Грега выглядит с Инферно практически неподвижной. И ее значительные размеры в данном случае также не играют роли, поскольку даже большая комета с расстояния в десятки миллионов километров выглядит крошечной. Задачу усложняет еще и тот факт, что комета Грега является темным небесным телом.

– Таким темным, что ее невозможно найти? Но ведь вы уже нашли ее один раз. Или эти ваши компьютеры с телескопами…

– Найти ее можно, но она очень темная, маленькая, далеко от нас, и движение ее для нас практически неразличимо. Кроме того, один раз увидеть ее недостаточно. Для того чтобы реконструировать ее орбиту, нам необходимо регулярно и многократно фиксировать ее местоположение и замерять траекторию.

– А когда она подлетит поближе? Ведь тогда у нее должен будет появиться хвост и все такое? Уж тогда-то ее будет совсем несложно вычислить?

– Тогда будет поздно. Как я уже сказал, комета Грега представляет собой темное небесное тело. Когда у нее появится хвост, это будет означать, что она начала испаряться. Если она слишком накалится и таяние будет слишком интенсивным, комета станет чересчур хрупкой и рассыплется во время перенацеливания. Одной из частей моего плана, над которой я еще не начинал работать, являлось создание специального «зонтика» или, если хотите, щита, который должен был укрыть комету от избыточного излучения светила.

– Но ведь есть же, ведь должна быть хоть какая-то надежда на то, что нам все же удастся найти комету! – воскликнул Крэш. Немного помолчав, он продолжил: – Вот как мы поступим. Пусть подготовка идет своим чередом, как если бы ничего не произошло. Будем действовать так, будто и перенацеливание кометы, и ее столкновение с Инферно состоятся. Мы должны выполнить как можно больше подготовительной работы и – как можно скорее. И вам в этом отведена важная роль. Во-первых, я хочу, чтобы вы с максимальной точностью восстановили по памяти все параметры кометы Грега: ее размеры, массу, местоположение, траекторию. Пусть эти цифры будут грубыми, приблизительными, но с чего-то ведь надо начинать. Всю информацию, которую вам удастся вспомнить, немедленно перешлите на мою электронную почту. После этого вы займетесь организацией работ по поиску кометы Грега. Я распоряжусь, чтобы вы получили все необходимые для этого средства и персонал. Можете говорить им про комету столько, сколько сочтете нужным. Главное, чтобы вы начали эту работу, а потом вас заменит кто-нибудь другой. Вы же после этого приметесь за восстановление своих компьютерных файлов. Может быть, не все еще погибло. Может быть, что-то где-то все же осталось и сможет подсказать нам, хотя бы в какую часть неба нацелить телескопы. Вам все понятно?

– Да, сэр. Простите, сэр, могу ли я задать вам один вопрос?

– Разумеется, доктор Лентралл.

– У меня сложилось впечатление, что сейчас вы прониклись бОльшим доверием к моему плану, чем вначале. Это так?

– Именно так, доктор Лентралл. Со времени нашего последнего разговора я много увидел и узнал. Достаточно много для того, чтобы понять: без вашего плана нам не выжить. Еще вопросы есть?

– Пока нет, сэр. Я буду в пределах досягаемости.

– А куда же вы денетесь! – с едва уловимой усмешкой откликнулся Правитель. – Конец связи.

На линии наступила тишина.

Казалось бы, теперь – самое время приступить к активным действиям, но Давло продолжал сидеть в кресле с ничего не выражающим лицом. Однако через некоторое время он все же заставил себя выйти из забытья и приняться за работу. Он с максимальной точностью записал все, что помнил относительно параметров кометы, сознавая, что ошибка может свести на нет все их усилия. Затем он отослал одну копию документа на электронную почту Правителя, а вторую – руководителю астрономического управления, сопроводив ее просьбой об оказании ему посильной помощи. Давло прекрасно знал, что женщина, возглавлявшая это управление, не терпит ночных звонков и получит его послание только утром. Но по крайней мере его совесть теперь была чиста.

Простое, казалось бы, дело, но оно потребовало от Лентралла на удивление много времени и сил. Хотя после такого денька, каким выдался сегодняшний, сил этих у него и так оставалось немного. Поэтому, закончив с посланиями, Давло остался сидеть в кресле. У него еще был непочатый край работы, но он был просто не в состоянии заставить себя встать.

Поздними ночными часами нередко бывает так, что вполне рациональные мысли кажутся нелогичными, безосновательные страхи – оправданными, а самые жуткие катастрофы – вполне вероятными. Давло сидел за пультом коммуникатора и думал о своих безымянных, безликих и могущественных врагах. Ему казалось, что, встань он с кресла, они снова смогут добраться до него.

Давло Лентралл испытывал такое чувство, будто привычный мир выскальзывает у него из-под ног. Еще несколько потрясений, несколько катастроф, и он окончательно развалится на куски. Что ему делать теперь, когда маска упала с его лица, а под ним оказалось пустое место? Он узнал, что не является тем человеком, которым пытался казаться. Но кто же он тогда?

Давло Лентралл продолжал сидеть в своем кресле, как робот, у которого отключили питание, и не мог найти в себе силы подняться.

Сколько времени он так просидел: одну минуту? Час? Время остановилось для него. Наконец в комнату вошел Кейлор.

– Пойдемте, сэр, – проговорил робот. – Вам нужно отдохнуть. Сегодня ночью вы уже ничего не сможете сделать.

Лентралл покорно позволил роботу увести себя, раздеть, поставить под душ и уложить в постель. Он уснул раньше, чем его голова успела коснуться подушки, и последним, что он увидел, была голова Кейлора, склонившегося над ним и заботливо подтыкающего простыни.

А первое, о чем он должен позаботиться завтра утром, попытаться восстановить хотя бы часть утраченной информации.

Дональд-111 был так же неподвижен, как и Лентралл, но в отличие от последнего не бездействовал. Он стоял в стенной нише домашнего кабинета Альвара Крэша и работал с гиперволновыми каналами – так быстро и эффективно, как только мог. Постороннему наблюдателю Дональд показался бы совершенно инертным, как если бы был отключен. На самом же деле он был связан с полудюжиной баз данных одновременно, общаясь с роботами из самых разных служб города Аида: Управления общественной безопасности, Службы подготовки к чрезвычайным ситуациям, Объединенной полиции Инферно и еще десятка других агентств. Никто не знал, что произойдет, когда – и если – комета Грега столкнется с Инферно, но определенные предварительные меры можно было принять уже сейчас, и сделать это было поручено Дональду.

Можно было ожидать, что в результате столкновения произойдут землетрясения и последующие геологические сдвиги – даже в Аиде, находящемся почти на другом конце планеты. А значит, предстояла огромная работа. Некоторые здания следовало укрепить, а другие – наиболее ветхие и ненужные – было бы разумнее вообще снести. Особо ценные и хрупкие объекты должны были быть помещены в надежные места.

И, конечно, в первую очередь следовало позаботиться о людях. Роботам предстояло подготовить вместительные убежища, в которых можно было бы укрыться от землетрясений и прочих возможных напастей.

Компьютерные расчеты и моделирование показывали, что необходимо приготовиться к выбросу в атмосферу огромного количества пыли, газов и водяного пара. Теоретически такие массивные пылевые выбросы в долговременной перспективе должны были пойти планете только на пользу, поскольку помогли бы более равномерно распределить по ее поверхности почву, необходимую для последующего озеленения. Но сразу же после столкновения они должны были привести к значительному – и довольно продолжительному – ухудшению погоды. Роботам Инферно следовало подготовиться и к этому.

Необходимо было позаботиться о десятках, сотнях, тысячах различных деталей, разработать планы на все случаи жизни, заготовить запасы всего, что только могло понадобиться.

Через три часа после того, как Дональд развернул эту бурную деятельность, он, как ему было предписано, составил отчет, хотя к этому часу никаких особых новостей, собственно говоря, и не было. Дело только-только начинало сдвигаться с мертвой точки.

Работа, которую поручил ему хозяин, была настолько гигантской, что Дональд уже почти убедил самого себя в том, что она выходит за рамки его возможностей. Было очевидно, что в одиночку он не сумеет подготовить всю планету к столкновению с кометой. Но для его хозяина, Альвара Крэша, этот факт также не являлся тайной. Значит, его приказание должно быть интерпретировано соответствующим образом. Дональд сделает все, что сумеет, а когда дойдет до грани, за которой его деятельность может оказаться контрпродуктивной, к этой работе подключатся новые – люди и роботы. Однако до той поры, когда Правитель Крэш сочтет, что такой момент настал, Дональд будет делать все, что в его силах.

Пока что он справлялся вполне успешно. Потом необходимо будет принимать решения, выходящие за рамки его компетентности, но до этого времени было еще далеко, и Дональд даже успевал следить за выпусками последних новостей. Это было обычной частью работ по осуществлению такого широкомасштабного мобилизационного плана, как этот. Необходимо было учитывать все неконтролируемые и непредсказуемые вводные, которые могли бы так или иначе повлиять на ситуацию. С точки зрения планирования неблагоприятное освещение проекта могло рассматриваться такой же неконтролируемой вводной, как, к примеру, погодные условия, эпидемии или экономические кризисы. Причем имели значение не только сами новости, но и то, как они подавались. Имели значение и настрой того или иного репортажа, какие детали в нем упомянуты, а какие – нет, как согласуются факты в изложении журналистов с реальными, и многое другое.

Дональд не тешил себя иллюзиями относительно того, что является знатоком человеческих душ, и знал, что ему не постичь скрытый смысл того репортажа, который он только что услышал и записал. Он понимал лишь, что репортаж этот непременно повлияет на проект, и, скорее всего, не самым лучшим образом.

Вот почему Дональд сделал то, что сделал бы на его месте и в этой ситуации любой другой робот. Он отправился на поиски человека, который сумеет справиться с этой проблемой.

Фреда Ливинг открыла глаза и встретилась с бесстрастным и спокойным взглядом Дональда. Уж кого-кого, но ее такой взгляд по идее не должен был нервировать. В конце концов, именно она создала Дональда и поэтому знала его лучше, чем кто бы то ни было другой. Она знала, что Три Закона оберегают любого человека надежным бастионом и что на Дональда можно положиться при любых обстоятельствах. Но предыдущий день выдался на редкость тяжелым, и ей было не по себе, неожиданно проснувшись, увидеть склонившуюся над собой небесно-голубую физиономию робота.

– Что там еще, Дональд? – произнесла она сонным голосом.

– Доктор Ливинг, я отслеживал звуковые каналы различных служб новостей и на частоте «Новостей Инферно» услышал репортаж о сегодняшних событиях на площади у Дворца Правителя.

– Ну и что? – спросила Фреда. – О чем им еще рассказывать, как не об этом?

– Совершенно справедливо, доктор Ливинг, но этот репортаж меня удивил. По-моему, вам следует его услышать.

Фреда страдальчески вздохнула и села на постели:

– Ну ладно, Дональд, давай.

Робот включил воспроизведение, и из динамика на его теле раздался бесстрастный женский голос, зачитывающий сводку новостей:

– «Из источников, имеющих отношение к расследованию, нам удалось узнать, что инцидент, произошедший сегодня у Дворца Правителя, являлся на самом деле попыткой государственного переворота, целью которого являлся захват власти на планете».

Сон у Фреды как рукой сняло. О чем, черт возьми, болтает эта женщина? Какой еще государственный переворот?

– «Еще более примечательными являются причины, названные в качестве побудительных при совершении попытки переворота, – продолжала дикторша. – Она была предпринята с целью помешать осуществлению плана, в соответствии с которым правительство намеревается организовать столкновение планеты с некоей кометой. Как утверждает все тот же источник, правительство втайне от граждан уже активно готовится к осуществлению этого плана, считая, что столкновение каким-то образом улучшит климат на планете. Все наши попытки связаться с Правителем Альваром Крэшем оказались неудачными. Мы будем и дальше информировать о том, как развивается ситуация, по мере поступления новых фактов».

Запись закончилась, и из динамика раздался голос Дональда:

– Это все, что связано с информацией о попытке государственного переворота. Могу лишь добавить, что «Новости Инферно» всегда отличались сенсационностью в подаче материалов и что довольно часто поселенцы и Железноголовые использовали эту их склонность для организации преднамеренных «утечек» информации.

– Значит, такие домыслы могли попасть к ним от кого угодно. Когда вышла в эфир эта передача? – спросила Фреда, сосредоточенно думая.

– Несколько секунд назад. Точнее говоря, в 03:12 по местному времени.

– Посередине ночи, когда ее наверняка услышат лишь немногие. Интересно. Очень, очень интересно. Пытался ли кто-нибудь из агентств новостей соединиться с Альваром… э-э-э, Правителем?

– По тем линиям, которые контролирую я, – никто, – ответил Дональд.

– Иными словами, либо они не пытались связаться с ним, либо не проявили должной настойчивости, – вслух размышляла Фреда. – Они пытаются засветить нас. Вытащить нас на открытое пространство, чтобы следить за нашими действиями, – вот что это значит, – сказала она наконец.

– Боюсь, я не совсем понимаю, – признался Дональд. – Кого вы подразумеваете под словом «они»?

– Я полагаю, эту передачу организовали те же люди, которые сегодня днем пытались похитить Давло Лентралла, – ответила Фреда. – Видимо, они пытаются заставить нас во всеуслышание заявить о том, что никакого плана, связанного с кометой, не существует, параллельно выставляя его в самом невыгодном свете. Они пытаются представить дело таким образом, будто этот план настолько опасен, что многие готовы прибегнуть к насилию и бунту, лишь бы не допустить его осуществления. А если им удастся создать впечатление, что этот план является неким дьявольским заговором, то тем лучше для них. Таким образом им удастся оказать еще больший нажим на Правительство – на Альвара, – чтобы заработать на комете дополнительные политические дивиденды, выжать из нее как можно больше.

– Понятно, – сказал Дональд. По его тону можно было судить, что он не понял ровным счетом ничего. – Должен признаться, что тонкости человеческой политики находятся вне моего понимания. Могу ли я спросить вас, почему организовавшие передачу люди, кем бы они ни были, выпустили ее в эфир в такой неурочный час?

– Это сигнал, адресованный нам, – пояснила Фреда. – Они дают нам время до утра, чтобы принять решение и опровергнуть существование этого плана, и таким образом рассчитывают спустить все дело на тормозах.

– А если вы не сделаете этого? Что будет тогда?

Фреда указала на металлическую сетку, прикрывавшую динамик на теле Дональда, откуда минуту назад звучал голос дикторши.

– Тогда они используют все доступные им информационные каналы, поднимут шумиху, устроят настоящее светопреставление. Они даже могут попытаться отрешить Альвара от должности.

– И что же нам делать? – спросил Дональд.

Фреда задумалась. Естественным шагом в данной ситуации было бы найти Альвара и посоветоваться с ним. Но проблема заключалась в том, что муж не сказал ей, куда улетел, и теперь Фреда не знала, где его искать. Конечно, в случае необходимости она могла без труда узнать, где он находится. Возможно, ей следовало просто спросить об этом Дональда. Он либо знает, где сейчас хозяин, либо может это выяснить. Но у нее создалось впечатление, что Альвар хочет побыть один. Вот и Дональд обратился не к хозяину, а к ней. Из этого можно было сделать вывод, что Дональд не хочет его беспокоить. Выполняет ли он в этом случае приказ Альвара? Или опирается на какие-то свои внутренние ощущения? Если Альвар приказал роботу не беспокоить себя, может ли она, в свою очередь, приказать ему нарушить полученные инструкции и сообщить о местонахождении хозяина? А может быть, зная, где находится хозяин, он просто оберегает его от негативного воздействия осложнившейся ситуации, сваливая все на Фреду?

Проклятье! Все и без того из рук вон плохо, а тут еще приходится блуждать в дебрях Трех Законов!

Внезапно грустные размышления Фреды прервал голос Дональда:

– Прошу прощения, доктор Ливинг, но поступил вызов. С вами хотят говорить из Службы новостей Аида.

– Со мной? – Какого черта они звонят ей? Разве что им не удалось соединиться с Альваром? А может… – Ладно, черт с ними! – громко сказала Фреда и встала с постели. Она слишком взволнованна, чтобы еще ломать голову над этими загадками. – Соедини. Но только по аудиоканалу. Я сейчас, наверное, похожа на ведьму. Выведи звонок на панель коммуникатора в спальне. И, кстати, будет лучше, если ты запишешь этот разговор.

– Хорошо, мэм, – отрапортовал Дональд. – Все готово. Можете говорить.

– Фреда Ливинг слушает, – проговорила она. – Представьтесь, пожалуйста.

– Добрый вечер, доктор Ливинг, – послышался мягкий и весьма приятный мужской голос. – Я – Хильяр Люс из Службы новостей Аида.

Звонивший не видел ее, но сама она видела и слышала мужчину, и он ей активно не нравился. Кроме того, ее раздражало то, что человек, позвонивший ей посреди ночи, говорит таким гладким, приторным тоном.

– Вы сказали «добрый вечер»? – спросила она. – Может, «доброе утро» было бы более подходящим приветствием, мистер Люс? Кроме того, я хотела бы обратить ваше внимание, что, звоня кому-либо в такой час, принято извиняться.

Фреда хотела выбить этого нахала из колеи, и, судя по всему, ей это удалось.

– Э-э-э… м-м-м, гм, да, мэм. Примите мои извинения.

По голосу Люса можно было понять, что он чувствует себя как уж на сковородке, и это было хорошо.

– Итак, мистер Люс, уж коли вы подняли меня с постели, потрудитесь объяснить, какие причины заставили вас это сделать. Может, вы просто решили поболтать со мной по-свойски?

Еще один щелчок по лбу.

– Гм, нет, мэм, я звоню по очень серьезному поводу. Мы пытались связаться с Правителем, чтобы задать ему вопрос о предположениях, высказанных в репортаже «Новостей Инферно». Да, кстати, вы слышали их последний выпуск?

– Слышала, – сказала Фреда. – И вам совершенно незачем беспокоить моего супруга. Я могу сделать заявление от его имени. Я решительно, категорически, напрочь отметаю любые утверждения о том, что имела место попытка государственного переворота. Правительству ничего не угрожало и не угрожает.

– А как же…

– Пока идет расследование, я не могу разглашать детали, связанные со случившимся, – заговорила Фреда, предвосхитив очередной вопрос Люса и радуясь тому, что ей в голову пришла такая удобная отговорка.

– Очень хорошо, мэм. Но я хотел также узнать, что там такое с кометой. Есть ли в этой истории хоть капля правды? Она звучит чересчур фантастично, но ведь дыма без огня не бывает?

Фреда, до этого мерившая спальню шагами, остановилась и присела на краешек кровати. Ну почему, черт побери, все неприятности сыплются на ее бедную голову обязательно посреди ночи, когда она почти не способна соображать! Нужно думать, и думать быстро. Начисто отрицать историю с кометой нельзя. Так или иначе, но она все равно всплывет, причем очень скоро. Но подтвердить ее целиком и полностью она также не имеет права. Фреда понятия не имела, насколько близок к осуществлению был план нацелить комету на Инферно, а Альвар куда-то уехал – видимо, занимаясь той же самой проблемой. А вдруг он уже отверг эту идею как полностью безумную? Она не должна подставить мужа неосторожным высказыванием, но и отделаться простым «без комментариев» тоже нельзя. После такого ответа слухи станут плодиться и шириться с еще большей скоростью.

Короче говоря, что бы Фреда ни сказала, она непременно попадет впросак. Не надо ей было отвечать на его вызов! Но теперь корить себя было поздно. Она должна ответить на вопрос – хоть что-то, но ответить. Наконец, набрав полные легкие воздуха, Фреда заговорила – медленно и осторожно:

– Комета действительно существует. Правитель полностью в курсе… исследований, которые проводятся в связи с этой кометой. – Внезапно на женщину снизошло вдохновение. Она поняла, что нужно говорить, чтобы, не отрицая факт существования некоего плана, связанного с кометой, в то же время сбить журналиста с толку. Это хотя бы ненадолго уменьшит волну слухов и подарит им немного времени. – Я не знаю всех деталей, но, по-моему, этот проект каким-то образом связан с операцией «Снежок». Я полагаю, вы знаете, о чем идет речь?

– О да, мэм, что-то слышал. – Последовала долгая пауза. Судя по всему, Люс искал сведения об операции «Снежок» в какой-то справочной системе. Фреда улыбнулась. Ей стало совершенно ясно, что Люс вовсе не такой всезнайка, каким пытается казаться. Это тоже к лучшему. – Речь идет о проекте по добыванию воды из астероидного льда и насыщении ею планетной атмосферы, – заговорил наконец мужчина, и было понятно, что он читает эти слова с какого-то расположенного перед его глазами экрана.

– Совершенно верно. Сейчас происходит перебрасывание льда небольшими объемами – по нескольку килограммов. Операция «Снежок» проводится уже не первый год и, насколько мне известно, является единственным официально санкционированным проектом, имеющим отношение к кометам и астероидам.

С одной стороны, это заявление было правдивым, а с другой – не имело ничего общего с истиной. В конце концов, проект с кометой Грега еще не был официально одобрен.

– Надеюсь, я ответила на ваш вопрос, мистер Люс?

– Думаю, да, – ответил журналист.

Думай что хочешь, злорадно хихикнула про себя Фреда, все равно ты в дураках.

– В таком случае мне хотелось бы снова лечь спать, – проговорила она. – Спокойной ночи… Точнее, с добрым утром, мистер Люс. – Фреда чиркнула себя по горлу большим пальцем, и Дональд отключил связь. – Надеюсь, я сделала все как надо, – сказала она скорее самой себе, чем Дональду. – Отошли запись передачи и этого разговора на электронную почту Правителя. Ему все это необходимо знать.

– Я уже сделал это, доктор.

– Великолепно. – Фреда упала спиной на кровать, но ноги ее оставались на полу. Нет, так дело не пойдет. Надо лечь по-человечески и попытаться использовать остаток ночи, чтобы хоть немного выспаться. Встав с кровати, женщина обошла ее и залезла под простыни. Она не удивилась бы, если бы этой-ночью ей вообще не удалось уснуть. Слишком много вопросов крутится в голове, и они вполне могут заставить ее провести остаток ночи с открытыми глазами, устремленными в потолок. Где находится Альвар? Что он решил относительно этой кометы? Все ли она сделала правильно или только хуже запутала дела? Она не знала ответы на эти вопросы. И не узнает их до тех пор, когда уже будет поздно.

Ей казалось, что то же самое относится ко всем событиям, которые происходят в последние дни. Фреда зевнула, перевернулась на бок и самым серьезным образом вознамерилась заснуть.

Фреда снова открыла глаза и снова увидела склонившегося над ней Дональда.

– Прошу прощения, доктор Ливинг, но вас снова срочно вызывают. Псевдоробот Калибан утверждает, что должен поговорить с вами немедленно.

Фреда страдальчески вздохнула. Она понимала, что должна ответить на этот звонок, поскольку Калибан не стал бы ее тревожить, если бы это не было совершенно необходимо. И все же что за ночка нынче выдалась!

– А сейчас… – спросила она. – Сколько времени сейчас?

– 04:29, – ответил Дональд.

– Ну ладно, давай опять на коммуникатор в спальне. Только аудио. – Наверное, ей не стоило тревожиться по поводу своей внешности, разговаривая с роботом, но все же женская щепетильность взяла верх над здравым смыслом.

– Хорошо, доктор Ливинг. Вы можете говорить.

– Здравствуй, Калибан, – сказала Фреда, с трудом подавив зевок. – Что у тебя?

– Доктор Ливинг, прошу извинить меня за то, что беспокою вас в такой поздний час, но я решил, что нам необходимо поговорить. Мы с Просперо уезжаем из города. Мы только что узнали через свои источники о том, какая судьба уготована нашему городу.

Фреда растерянно моргнула. Она всегда знала, что у Калибана и Новых роботов имеются надежные источники информации, но не подозревала, что они настолько хорошо осведомлены. Да еще и это странное выражение Калибана относительно судьбы, «уготованной» городу «новозаконных». Формулировка до такой степени обтекаемая, что не сказала бы ровным счетом ничего непосвященному, который мог бы их подслушивать. Она поняла, что Калибан очень осторожен и дает ей знак также соблюдать осторожность. Кого он опасается? Посторонних ушей или роботов из контрразведки, настроенных на то, чтобы отлавливать в разговорах определенные слова? А может быть, он полагает, что Альвар по-прежнему находится здесь и может услышать разговор?

– Я надеюсь, вы будете проявлять благоразумие, – сказала она. – События развиваются довольно быстро, и я думаю, их будет сложно контролировать.

– Согласен с вами, – ответил Калибан. – Думаю, нам следует позаботиться о том, чтобы наши граждане были готовы к мерам чрезвычайного характера. И нам, возможно, придется обращаться за помощью к нашим друзьям.

– Вы можете рассчитывать на меня при любых обстоятельствах, – заверила Фреда. – Я сделаю все, что будет в моих силах. – Сказав это, она поколебалась. Собственное обещание вдруг показалось ей чересчур щедрым. Судя по всему, эвакуировать придется всю Утопию, а для этого понадобится немыслимое количество техники и ресурсов. Вряд ли кто-нибудь станет волноваться из-за каких-то там роботов и помогать им тем, чего у самих в обрез. – Но может случиться так, что мои возможности будут ограничены. Резко ограничены.

– Я понимаю, – сказал Калибан. – Мы уже давно привыкли рассчитывать только на собственные силы. Но даже хоть какое-то содействие может оказаться для нас чрезвычайно важным.

Фреда испытала укол вины. Плохо, когда ты мало что можешь сделать для своих собственных творений, но еще хуже, когда они ожидают от тебя еще меньшего.

– Свяжитесь со мной, когда окажетесь на месте, – попросила она. – Скажите мне, что вам нужно, и я из кожу вон вылезу, чтобы помочь вам.

После короткого молчания Калибан сказал:

– Что нам нужно… Нам нужно место, где бы нас оставили в покое. И до сегодняшнего дня мы думали, что такое место у нас есть. Конец связи.

На линии наступила тишина, и Фреда выругалась – громко и витиевато. Это неправильно! Создавая Новых роботов, она не хотела и не собиралась брать на себя никаких дополнительных обязательств и тягот. Она даже не предполагала, что такое может случиться. Ведь не чувствовала она себя обязанной по отношению к «трехзаконным» роботам, которых создала. А вот с Калибаном и Новыми роботами все иначе. Ей казалось, что, подарив им жизнь, она несет за них ответственность, ощущала некий материнский долг.

Может быть, существовала разница между созданием расы добровольных рабов и расой существ, стремящихся к свободе.

Фреда снова рухнула на кровать. Проклятье! Теперь ей точно ни за что не уснуть.

На восточной части небосклона загорались первые лучи рассвета, когда Калибан, Просперо и Фил выехали на аэрокаре Просперо из системы туннелей, расположенных под Аидом. Фил был измучен донельзя и не мог справиться с раздиравшей рот зевотой. Он находился на ногах всю ночь напролет, и Просперо вытягивал из него все до мельчайших подробностей, так или иначе связанное с планом нацеливания на Инферно кометы.

К этому времени Калибан стал чувствовать по отношению к этому человеку что-то похожее на симпатию. Конечно, Фил продается всем, кто только готов платить, но все же в нем присутствует и легкий налет благородства. Был в нем некий барьер, дальше которого его продажность и мелкие предательства не заходили. Что-то в нем поставило проблему выживания роботов Нового Закона выше соблазнов, нашептываемых продажной душонкой. Даже в таком жалком человечке было что-то, заслуживающее уважения.

В конце концов, именно из-за этого приступа порядочности Норлан Фил оказался в опасности. А значит, его нужно как можно скорее вывезти из города. И уж само собой разумеется, весьма веские причины для того, чтобы совершить это путешествие, имелись у двух роботов. Им было необходимо предупредить Валгаллу.

Калибан перевел взгляд с Фила на Просперо, а затем на панораму города. Он прощался с Аидом, не испытывая, впрочем, особой печали в связи с этим расставанием. Возможно, когда-нибудь он снова вернется сюда. Однако сейчас события разворачиваются слишком быстро. Что-то подсказывало Калибану, что вскоре город, который он видел сейчас, изменится до неузнаваемости, даже если его дома и улицы останутся прежними. Изменится жизнь живущих здесь людей, обновится и весь окружающий мир.

Если, конечно, и город, и его жители, и вообще вся планета не будут уничтожены. Но, в конце концов, полное уничтожение тоже можно считать «изменением».

Аэрокар взмыл в небо и полетел навстречу рассвету.

Альвар Крэш отключился от своей электронной почты. Он испытывал чувство глубокого облегчения. Правитель по-прежнему сидел за контрольной панелью управления напротив Дума и Ди, и ему казалось, что он провел здесь по меньшей мере несколько лет, а не половину ночи и часть утра, как было на самом деле. Примерно полтора часа назад начали приходить работники из дневной смены, и у каждого из них от удивления лезли глаза на лоб, когда они видели расположившегося здесь Правителя планеты. Что касается Крэша, то он старался не думать о них и не обращать внимания. Доктор Соггдон все еще находилась здесь по причинам, не вполне понятным для Правителя. Возможно, ее удерживало чувство долга, требовавшее, чтобы она защищала Ди от непрошеного гостя. Если причина действительно заключалась в этом, то женщина не очень преуспела: она сидела за своим столом, положив голову на скрещенные руки, и крепко спала.

Крэш снова занялся изучением полученной по электронной почте информации. Люди, которые пытались пустить под откос проект Давло Лентралла, сами того не зная, оказали Крэшу огромную услугу. До этой минуты Крэш с содроганием думал о том моменте, когда нужно будет поведать миру о комете Грега и связанных с ней планах. Раньше или позже Инферно должна узнать об этом, и только звезды ведают, какой поднялся бы тогда шум, если бы Правитель не сумел вовремя погасить его.

Устроив утечку информации, противники Крэша избавили его от необходимости появляться перед камерами и репортерами. И Фреда сработала лучше некуда, не солгав и в то же время пустив любопытство журналистов по ложному следу. Слава Космосу, что сам он отсутствовал дома, когда был сделан этот звонок!

После того как Крэш унаследовал от своего предшественника кресло Правителя, одним из первых его шагов было устранение всех пресс-секретарей, пресс-служб, предварительной записи на прием и прочих штучек, предназначенных для того, чтобы оградить его от пишущей и снимающей братии. Потом, правда, ему не раз приходилось об этом жалеть, а сегодня он благодарил провидение за то, что ему удалось избежать общения с журналистами. Это, наверное, неплохая идея – побыть некоторое время здесь, не высовывая носа и выходя на связь с внешним миром как можно реже. Здесь можно сосредоточиться исключительно на проекте, если же вернуться, то будет не столько работа, сколько разговоры о ней.

Очень хорошо! Теперь весь мир знает про комету, и сообщил о ее существовании кто угодно, только не он. Все к лучшему. Но теперь возникает другая проблема. Самым естественным с данной ситуации было бы не мешать дискуссии в обществе и дожидаться того момента, когда Правитель сможет появиться на публике и рассказать о существовании плана населению, уже готовому принять его. Но как он может сделать это теперь? Униженно признать, что они потеряли комету?

Возможно, лучшим способом выйти из этого нелепого положения является вновь найти ее, причем как можно быстрее. Но Крэш и так уже сделал для этого максимум из того, что было в его силах. Иногда главная задача руководителя заключается в том, чтобы организовать работу, положить ей начало, а потом передать ее в надежные руки специалистов. Сам он может оставаться здесь, сосредоточив внимание на других аспектах проекта и руководствуясь в своих действиях расчетом на то, что обнаружить комету им все же непременно удастся. Ну же, за работу, приказал он себе.

– Ты все еще здесь, Ди? – спросил Крэш.

– Да, сэр, слушаю вас, – откликнулась модуль Ди. – Нашли что-нибудь интересное в своей электронной почте?

– Да, кое-что, – ответил он. – Но ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться. У меня есть для тебя новое задание.

– Я буду счастлива оказать вам любое содействие.

– Хорошо, – проговорил Крэш нарочито грубоватым тоном. Вежливость робота почему-то действовала ему на нервы. – Мой персональный робот Дональд-111 занимается сейчас предварительной подготовкой к последствиям столкновения. Планы эвакуации, планы обеспечения мер безопасности и все такое. Я хочу, чтобы ты связалась с ним и взяла у него эту работу. Ты приспособлена для ее выполнения в гораздо большей степени, нежели он. Мне с самого начала следовало поручить ее именно тебе. Связавшись с Дональдом, передай ему мой приказ незамедлительно присоединиться ко мне, не выдавая при этом никому мое местонахождение.

– Я свяжусь с ним немедленно, – ответила Ди.

– Хорошо. А я выйду на улицу подышать свежим воздухом. Когда вернусь, мы продолжим работу с уточнением нашего плана перенацеливания кометы.

– Я не уверена, что, опираясь на крайне приблизительные данные, полученные от доктора Лентралла, мы сумеем продвинуться далеко.

– Будем делать что можем, – сказал Правитель. – В конце концов, займемся выработкой предварительных планов и сценариев развития событий, чтобы быть готовыми действовать, когда настанет время. Просчитаем несколько сот возможных, пусть и приблизительных, вариантов траектории полета кометы. Пусть модуль Дум тоже поработает.

Ди не оценила шутку Правителя и ответила, как всегда, почтительно и вежливо:

– Как скажете, сэр. В ваше отсутствие я займусь своими другими обязанностями.

– Скоро вернусь, – подвел итог Крэш и поднялся на ноги. Он потянулся, зевнул и, не обращая внимания на удивленные взгляды сотрудников Центра, ожесточенно потер ладонями лицо. Пускай поломают голову над тем, что делает тут их Правитель. Альвар направился к бронированной двери комнаты 103, затем прошел по коридору Центра преобразования климата, вышел через двойные двери и окунулся в свежую атмосферу утра.

Сколько же времени прошло с тех пор, как он в последний раз работал всю ночь напролет! Сейчас он чувствовал, что близок к изнеможению, но кое-какие силы все же оставались. Прекрасное утро вдохнуло в него новую энергию, с лихвой вознаградив его за долгие и изнурительные ночные труды.

Дождь закончился, и обновленный мир казался свежим, ярким и умытым. Небосвод сиял прозрачной голубизной и был усеян идеально белыми подушками облаков, которые еще больше подчеркивали небесную лазурь. Воздух был чудесным и пах сладостью. Альвар Крэш посмотрел на запад, где располагалась Северная Резиденция Правителя, и вспомнил другое утро – такое же чистое и свежее, когда ожидаешь только хорошее. Утро, которое он провел с Фредой. Утро, когда он принял пост Правителя. То утро явилось для него добрым знаком. Может, и это станет таким же?

И, возможно, пришло время отправиться в Резиденцию. Это позволит ему находиться на острове. Чем дольше Крэш раздумывал над этим вариантом, тем больше тот ему нравился. Впрочем, решить это можно будет позже. Сейчас нужно предпринять еще кое-что, чтобы оставаться вне досягаемости. Он прошел к своему аэрокару, стоявшему посреди посадочной площадки, заполнившейся к этому часу другими машинами. Оберон увидел хозяина через стекло кабины, и, когда Крэш подошел поближе, люк аэрокара автоматически открылся. Крэш вошел в аэрокар, и Оберон двинулся ему навстречу.

– Отправляемся домой, сэр? – спросил робот, как всегда, торжественно и неторопливо.

– Ты отправляешься, а я остаюсь. Отгони аэрокар обратно и передай привет моей жене. Скажи ей, что я прослушал записи и что она действовала совершенно правильно. Сообщи ей, где я нахожусь, и что если у нее есть желание, она может ко мне присоединиться. Если только она это сделает незаметно. Я очень нуждаюсь в ее советах. Ты должен дать ей понять, что я временно не хочу раскрывать перед другими свое местонахождение. Мне нужно время подумать и поработать, и я не хочу, чтобы вся планета толпилась у меня под боком.

– А как же сотрудники здешнего Центра, сэр? – спросил Оберон. – Они ведь знают, что вы здесь.

– Да, верно, и рано или поздно известие об этом просочится наружу. Если нам повезет, это случится позже. Постарайся только, чтобы это не просочилось через тебя. Возвращайся окольным путем, чтобы сложилось впечатление, будто ты летишь в Аид из какого-нибудь другого места.

– Будет сделано, сэр. Если у вас нет для меня других указаний, я готов вылететь немедленно.

– Больше ничего, – сказал Крэш. – Отправляйся.

Он повернулся, вышел из люка и направился к зданию, чтобы наблюдать оттуда отлет Оберона. Через несколько секунд аэрокар медленно и плавно взмыл в небо и вскоре растворился в его голубизне.

12

Давло открыл глаза, подскочил как ошпаренный и сел на кровати. Еще секунду назад он спал как убитый, а сейчас сна не было ни в одном глазу. Он понял. Он все понял! Но действовать нужно осторожно. Крайне осторожно, иначе все будет потеряно – теперь уже окончательно.

Он попытался последовательно продумать все действия, которые ему предстояло предпринять. У него будет лишь один шанс сделать все это, и если в первый раз не получится, то больше такой возможности не представится. Лентралл понимал, что надежды на успех весьма призрачны. Нужно проявлять максимальную осмотрительность и вести себя как можно более естественно. Его жертва ничего не должна заподозрить.

Что ж, если ему предстоит вести себя естественно, то сейчас самое время начать. Лентралл нажал кнопку возле постели, и в следующую же секунду в комнату вошел Кейлор.

– Доброе утро, – сказал робот, – надеюсь, вы спали хорошо?

– Просто прекрасно, – ответил Давло легким и, как ему хотелось верить, непринужденным голосом. – После вчерашнего отдых мне был необходим как никогда.

– Да уж, беспокойный выдался денек, – согласился Кейлор с присущим ему сарказмом.

– Тебе тоже досталось, – сказал Давло. – А я тебя даже не удосужился поблагодарить.

– Я не мог поступить иначе, сэр, и вам это прекрасно известно.

– Да, но даже при том я все равно хочу, чтобы ты знал, как я тебе признателен.

Он встал с постели, а Кейлор вынул из шкафа халат и тапочки. Давло оделся, яростно зевнул и вышел из спальни. Кейлор последовал за ним и закрыл дверь.

Давло давным-давно решил для себя, что завтракать надо с максимальными удобствами и в наиболее приятных для себя условиях. Поэтому, в отличие от подавляющего большинства своих сограждан, он перед завтраком не умывался и не одевался, а садился за стол прямо в пижаме и халате. Именно по этой же причине Лентралл завтракал в уютной, прохладной и затемненной комнате с большими окнами, откуда открывался прекрасный вид на идеально ухоженный сад. В нем трудились три робота-садовника. Двое из них были заняты тем, что подстригали кустарник, а третий стоял на коленях рядом с цветочной клумбой. Видимо, он возился с корнями растений. Каждое утро, оказавшись за столом, Давло с удовольствием наблюдал из окна, как трудятся его механические садовники, но сегодня едва удостоил их беглым взглядом.

Однако он тут же напомнил себе, что должен делать то же, что и каждое утро, поэтому, усевшись за стол, повернул голову к окну и стал смотреть на роботов.

– Скажи им, чтобы внимательнее посмотрели, не поломалось ли что-нибудь во время вчерашней грозы. И пусть вычистят всю дрянь, которую нанесло водой.

– Я уже позаботился об этом, сэр, – сообщил подошедший с подносом Кейлор и принялся сервировать стол для своего хозяина.

– Очень хорошо, – сказал Давло и снова зевнул, широко открыв рот. – Что-то никак проснуться не могу. Наверное, придется выпить еще одну чашку чая, а то глаза слипаются.

Говоря это, он раздумывал, может ли поступить подобным образом с роботом, который не далее как вчера спас ему жизнь? Вспомнив вчерашний день и то, как он был раздавлен своим страхом перед грозившей опасностью, Давло тряхнул головой. Нет, сегодня все будет иначе. Сегодня он докажет, что все же способен действовать, причем действовать решительно. Лентралл уже был готов поздравить себя с тем, что вновь обрел мужество, но затем напомнил себе о том, что человек, решивший совершить нападение на робота Трех Законов, ничем не рискует.

– Сейчас я принесу еще чаю, – сказал Кейлор, – если только вы действительно хотите.

– Подожди. Пока не надо, – ответил Давло.

Показалось ли ему, или он действительно уловил в голосе робота настороженность и какую-то озабоченность? Подобное поведение со стороны обычного робота могло быть воспринято почти как грубость, но Кейлор чаще всего вел себя еще более резко. Сейчас же он был сама покладистость.

– Как скажете, – откликнулся Кейлор, по его голосу можно было легко понять, какого мнения он придерживается о нерешительности своего хозяина. Как ни странно, этот ответ заставил Лентралла почувствовать облегчение. В конце концов, Кейлор никогда не отличался приветливостью. А может быть, он, как и сам Давло, тоже старался «вести себя естественно»? Лентралл счел за благо не задавать этот вопрос вслух. Лучше заняться завтраком и выжидать, пока не представится удобный момент. Он принялся есть и постарался получить от этого процесса максимальное удовольствие. В конце концов, Давло Лентраллу это занятие нравилось всегда.

Подходящий момент подвернулся, когда Кейлор собирал грязную посуду, а Давло, отодвинувшись на стуле, встал из-за стола. Занятый тем, чтобы постоянно быть наготове и в то же время не выдать своих намерений, Давло едва не упустил подвернувшийся наконец шанс. Но когда Кейлор наклонился над столом, чтобы дотянуться до оставшейся на нем чашки, ему волей-неволей пришлось повернуться к хозяину спиной.

Вот он, долгожданный миг! Лентралл проворно подскочил к роботу и открыл дверцу отделения, расположенного на его затылке, в котором находился главный выключатель питания. Почувствовав это, Кейлор дернулся, пытаясь избежать того, что должно было последовать дальше, но не успел. Давло щелкнул тумблером.

Поскольку робот стоял, склонившись над столом, оказавшись обесточенным, он потерял равновесие и, рассыпав тарелки, тяжело рухнул на деревянный стол, разломив его пополам. Давло отступил на два шага назад. В эту минуту он ненавидел себя за то, как он поступил с роботом – мыслящим существом, только вчера спасшим ему жизнь. Но это было необходимо. Совершенно необходимо. И все же Давло чувствовал себя кем угодно, только не героем.

Повернувшись спиной к скорчившемуся на полу роботу, обломкам стола и битой посуде, он направился к пульту коммуникатора. Есть шанс, пусть и маленький, что ему удастся добыть столь необходимую информацию. Ту информацию, которая может спасти Инферно. Так что, возможно, выключив робота, он спас целую планету. Мысль, конечно, может оказаться спорной, но сейчас нет времени отвлекаться. Он должен позвонить Фреде Ливинг.

Если кто-то и сможет вытащить информацию из головы Кейлора, то только она.

Фреда Ливинг наблюдала, как посреди гостиной Давло Лентралла четыре ее робота-ассистента распаковывают и собирают переносную раму для ремонта роботов. Закончив эту работу, роботы подняли с пола бесчувственное тело Кейлора и крепко прикрепили его к раме, пристегнув запястья и щиколотки.

Сама рама была укреплена на сложной системе шарниров, позволявших придавать ей любое положение и поворачивать под любым углом. Это удобное устройство было предусмотрено для того, чтобы эксперт мог легко добраться до любого участка на теле робота, зафиксированного на раме.

После того как роботы-ассистенты закончили свое дело, на сцену выступила Фреда. Она не питала особых надежд на успех, но ставки были чрезвычайно высоки, и нельзя было отмахиваться ни от одной возможности, какой бы иллюзорной она ни казалась.

Она перевернула тело Кейлора таким образом, что его погасшие глаза уставились в пол, нашла в основании его шеи стандартный порт и подключила к нему прибор тест-контроля. Посмотрев на его показания, она проговорила:

– Пока ничего необычного. Судя по диагностическим параметрам, все его основные цепи функционируют нормально: Но это нам и так известно.

– Вы сумеете добраться через этот порт до системы его памяти?

– Боюсь, что нет, – ответила Фреда, стараясь говорить холодным деловым тоном. – Это не так просто. Тест-контроль выдает информацию лишь о его основных функциональных параметрах. Даже при том, что основное питание отключено, в цепях робота с помощью небольших автономных источников все равно постоянно сохраняется некоторое количество энергии, необходимой для того, чтобы поддерживать целостность системы. Пока я вижу лишь то, что он не перегорел и его базовые параметры удовлетворяют всем требованиям. Так что, продолжив, мы не выведем его из строя.

Если, конечно, не решим сделать это сознательно, подумала она. Но это уже будет другая история. Фреда не стала говорить этого вслух. Лентралл и без того был белее мела.

Не отключая прибор тест-контроля, Фреда просто повесила его на раму, слегка изменила ее положение, расстегнула четыре защелки, державшие заднюю стенку черепа Кейлора, и аккуратно сняла ее. Заглянув внутрь, она покачала головой и сказала:

– Именно этого я и боялась. Мне уже приходилось встречаться с такой конструкцией. – Она указала на черный шар примерно двенадцати сантиметров в диаметре. – Его позитронный мозг находится в этом контейнере, доступа в который нет. Единственная связь, которая существует между ним и внешним миром, – вот этот армированный кабель, спускающийся вниз, подобно позвоночному столбу человека. Внутри этого кабеля находится примерно пять тысяч микропроводов толщиной с волос. Из них только два годятся для того, чтобы извлечь из памяти робота нужную нам информацию, причем сделать это надо с первой попытки, иначе его мозг в буквальном смысле поджарится. Одному небу известно, сколько на это понадобится времени, но уж никак не меньше недели. Этот мозг специально спроектирован таким образом, чтобы быть практически недоступным.

– Для чего? – спросил Давло Лентралл.

Фреда грустно улыбнулась:

– Для того, чтобы предотвратить как раз то, чем мы заняты сейчас, пытаясь добраться до сведений, которые он не хочет нам предоставить. Короче говоря, чтобы обезопасить конфиденциальную информацию, хранящуюся в мозгу робота, от посторонних посягательств.

– Проклятье! А я-то размечтался! Думал, что мы без труда залезем в его память и узнаем все, что нам нужно.

– С другими роботами такой номер, может, и прошел бы, хотя для этого тоже потребовалось бы огромное количество времени, – пояснила Фреда, ставя крышку на прежнее место и закрепляя ее. – Но с этой моделью такое исключено.

– Выходит, мы бессильны, – печально констатировал Давло. Лицо его вытянулось и ничего не выражало. Он старался не смотреть ни на Фреду, ни на Кейлора. Лентралл являл собой портрет человека, который собрался сделать нечто такое, чего сам потом станет стыдиться. И еще он напоминал человека, находящегося на грани нервного срыва.

– Да, добиться своей цели, так сказать, хирургическим путем нам не удастся.

– Значит, нам остается только одно – поговорить с ним, но мы знаем, что добровольно он нам ничего не скажет.

Фреда с удовольствием разубедила бы Лентралла, но, к сожалению, в данном случае он был абсолютно прав. Если бы Кейлор хотел рассказать о том, что знает, он давно сделал бы это.

– Да, не скажет. – Немного поразмыслив, она снова взяла прибор тест-контроля. – Я могу сделать лишь две вещи. Во-первых, отключить у него главный привод его конечностей, чтобы он мог только поворачивать голову, видеть, слышать и говорить. И во-вторых, замедлить быстродействие его процессора.

– Зачем надо отключать его привод?

Дабы он не ударился с разбегу головой о стену, чтобы разбить свой мозг и таким образом не выдать то, что он хочет сохранить в секрете, подумала Фреда, но опять-таки не сказала этого вслух. Лентраллу она предложила другое объяснение:

– Чтобы он не сбежал. Кто знает, вдруг он предпочтет побег разговору с нами?

Давло кивнул с энтузиазмом чуть большим, чем следовало. Видимо, ему очень хотелось бы поверить этому объяснению.

– А для чего замедлять его процессор? – спросил он.

– Это заставит его медленнее думать и снизит скорость реакции. Но даже при минимальных заданных установках его мозг будет работать гораздо быстрее, чем наш, и у него все равно будет преимущество перед нами.

– Что ж, сделайте это, а потом давайте с ним побеседуем.

– Ладно, – отрывисто сказала Фреда. Затем она с помощью прибора тест-контроля ввела в порт настройки робота соответствующие параметры и снова повесила его на раму. После этого женщина перевернула раму таким образом, что прикованный к ней Кейлор висел теперь, словно распятый, в полуметре от земли и лицом к ним – неподвижный, устремив взгляд невидящих глаз в стену перед собой. К его шее был по-прежнему подключен провод тест-контроля, и на дисплее прибора непрерывно мелькали красные цифры.

Увидев Кейлора в таком положении, Фреда невольно вспомнила древний рисунок: человек подвешен к козлам, чем-то напоминающим ее раму, а другие люди мучают его. Сколько веков прошло, подумала она, а ничего не изменилось. Связать, подвесить и мучить, выуживая секреты, пока жертва не испустит дух. Промелькнувшие столетия не внесли почти ничего нового в ремесло палача, и теперь эта роль отведена ей.

– Можете поверить, мне это нравится ничуть не больше, чем вам, – проговорила Фреда, глядя на робота. Она и сама толком не знала, к кому обращается – к Лентраллу или к Кейлору.

Давло тоже посмотрел на Кейлора и уже не смог отвести от него взгляда.

– Вчера он схватил меня в охапку, засунул под скамейку и прикрыл собственным телом. Он рисковал ради меня своей жизнью. Сегодня он напомнил мне, что действовать таким образом его заставил Первый Закон, но разве это имеет значение! Он рисковал ради меня своей жизнью. А теперь мы рискуем его жизнью. – Давло помолчал и решил высказаться напрямик: – Мы близки к тому, чтобы убить его, – сказал он резким злым голосом. – Убить его за то, что он пытается нас – всех нас – защитить от… меня.

Фреда посмотрела на Давло, а потом снова перевела взгляд на Кейлора.

– Мне кажется, будет разумно, если говорить с ним буду я.

Ей на мгновение показалось, что он сейчас начнет возражать, спорить, настаивая на том, что говорить с роботом должен он. Однако мужчина лишь пожал плечами и тихонько вздохнул.

– Вы же роботехник, – сказал он, глядя в мертвые глаза Кейлора, – вы лучше разбираетесь в психологии робота.

Хорошо бы мне еще получше разбираться в психологии человека, подумала женщина, смерив Лентралла долгим взглядом.

– Прежде чем мы начнем, я хотела бы вам кое-что объяснить, – сказала она. – Насколько мне известно, Кейлор был сделан по вашему заказу. Вы хотели, чтобы у него было ограничено функционирование Первого Закона, верно?

– Верно, – рассеянно отозвался Лентралл.

– Так вот, все получилось совершенно иначе. По крайней мере не так, как вы планировали. Именно в этом заключается ловушка, в которую вы угодили. Кейлор был спроектирован таким образом, чтобы он умел отличать гипотетическую или, если хотите, теоретическую опасность от реальной. Хотя такой способностью обладают практически все высокотехнологичные роботы на Инферно, они предпочитают не использовать ее. Они исходят из того, что теоретическая опасность, грозящая человеку, со временем может перерасти в реальную, и относятся к ней как к таковой. Таким образом, воображение как бы заставляет их перестраховываться. Что касается Кейлора, то он появился на свет, лишенный такого воображения или что там у роботов его заменяет. Он не способен, подобно другим роботам, задать вопрос: «А что, если гипотеза станет реальностью?»

– Я все это и так знаю, – несколько раздраженно огрызнулся Лентралл.

– Но, думаю, вы не знаете того, что я скажу вам сейчас, – с подчеркнутой холодностью проговорила Фреда. – Когда робот, подобный Кейлору, работает над каким-то проектом и вдруг осознает, что он может нести в себе подлинную угрозу для людей, когда гипотетическое вдруг становится реальным, а выдуманное настоящим, для него это оказывается колоссальным потрясением. Как бы вам это лучше объяснить? Представьте, к примеру, что вы вдруг случайно узнаете, что какой-то ваш давний и незначительный, как вам тогда казалось, поступок явился причиной смерти кого-то из ваших близких. Попробуйте представить, какой удар вам предстоит пережить, и тогда вы поймете состояние Кейлора.

Давло задумчиво наморщил лоб и затем кивнул:

– Понимаю, к чему вы клоните. И, насколько я понимаю, в этом случае Первый Закон начинает действовать с утроенной активностью?

– Совершенно верно, – ответила Фреда. – Я полагаю, к тому времени, когда вы выключили Кейлора, у него уже развилась гиперчувствительность к Первому Закону. Он находился в постоянном напряжении, готовясь в любую секунду дать отпор любой грозящей человеку опасности. К этому привело осознание того, что он помимо своей воли нарушил Первый Закон. Должна вас предупредить: как только мы снова включим Кейлора, он немедленно вернется в прежнее состояние.

– Вы говорите так, будто он окончательно превратился в параноика.

– До этого, я надеюсь, дело не дойдет, – сказала Фреда. – Но он будет вести себя очень осторожно. Кстати, нам осторожность тоже не помешает. Тот факт, что его тело будет обездвижено, вовсе не означает, что он не сможет покончить… в общем, выкинуть какой-нибудь фокус.

Давло мрачно кивнул:

– Я тоже об этом подумал.

– Ну что, вы готовы?

Давло не ответил. Он отвел глаза от Кейлора, стал мерить гостиную шагами, ожесточенно тереть шею, а затем резко остановился.

– Да, – выдавил он наконец, уставившись в дальний угол комнаты.

– Хорошо, – сказала Фреда, вынула из сумочки диктофон, включила его и поставила на пол перед Кейлором. Если им удастся хоть что-то разузнать, Фреда хотела, чтобы не пропало ни слова. Затем она обошла раму, открыла заднюю панель в спине робота и щелкнула тумблером выключателя. Снова обойдя раму, Фреда встала в метре от распятого робота.

Несколько секунд глаза Кейлора были тусклыми, затем вспыхнули и засветились обычным светом. Он повернул голову из стороны в сторону, огляделся, посмотрел на свои руки и ноги. Казалось, он лишь убедился в том, в чем не сомневался с самого начала, – в том, что его тело обездвижено. Затем он поднял взгляд и заметил Лентралла.

– Судя по всему, вы все поняли, – сказал Кейлор. – А я так надеялся, что вы не сообразите.

– Мне очень жаль, Кейлор, но…

– Позвольте мне, доктор Лентралл, – заговорила Фреда нарочито холодным, профессиональным тоном. Следует отрешиться от всех эмоций, стать равнодушной, если необходимо, даже жестокой. Она повернулась к Кейлору, распятому на раме. Нет, вещи надо называть их настоящими именами, и она вспомнила, как называлось то приспособление, которое она видела на древней картине: пыточный станок. Кейлор висел на таком же станке – беспомощный, прикованный, пришпиленный к нему, как насекомое в коробке коллекционера. Его лицо, лишенное всякого выражения, и голос казались торжественными и даже немного грустными. Судя по всему, у него было либо слишком мало воображения, либо слишком много мужества.

Внезапно Фреду слегка затошнило, и она сделала над собой усилие, пытаясь, чтобы признаки дурноты не проявились в ее голосе и поведении. Она пыталась убедить себя, что чересчур очеловечивает Кейлора, наделяя его качествами и чувствами, которыми он не мог обладать по определению. Она твердила себе это еще и еще, но не верила ни слову. Наконец женщина заставила себя посмотреть на Кейлора холодным взглядом и обратилась к нему:

– Кейлор, ты знаешь, кто я?

– Да, конечно. Вы доктор Фреда Ливинг, роботехник.

– Все правильно. А теперь выслушай мой приказ. Ты должен отвечать на все мои вопросы, причем как можно короче. Не говори ничего по собственной инициативе. Рассматривай каждый вопрос из заданных мною в отдельности. Они не будут связаны друг с другом. Ты понял? – спросила она.

– Конечно, – сказал Кейлор.

– Хорошо.

Она надеялась – впрочем, без особой уверенности, – что сумеет задавать короткие вопросы, ответы на которые робот не воспримет как нарушение Первого Закона. И разумеется, все вопросы будут связаны друг с другом. Убеждая Кейлора в обратном, она говорила неправду, но – только для того, чтобы помочь ему пережить этот допрос. Она знала, что, спроси они его прямо о том, что хотели узнать, это обернется для робота настоящей катастрофой. Этого делать было ни в коем случае нельзя. Оставалось только надеяться на то, что, отвечая на вопросы, Кейлор будет подбрасывать им отдельные маленькие кусочки головоломки, из которых им, возможно, удастся собрать цельную картину.

Проблема заключалась в том, что Кейлор должен был не хуже нее знать, к чему ведут все эти вопросы. Долго ли он протянет, прежде чем наступит конфликт между Первым Законом и Вторым, требующим от робота беспрекословно выполнять приказы человека?

Был и еще один способ хоть как-то помочь Кейлору. Фреда не испытывала большой надежды на то, что Третий Закон, приказывающий роботу заботиться о своей сохранности, поможет ему спастись от саморазрушения, но она, по крайней мере, могла хоть как-то стимулировать этот императив.

– Кроме того, необходимо, чтобы ты помнил: ты для нас очень важен. Ты нужен доктору Лентраллу. Он очень хочет, чтобы ты продолжал служить ему. Не правда ли, доктор?

Лентралл оторвал взгляд от дырки в полу, на которую он все это время безотрывно смотрел, поднял глаза на Фреду, а затем перевел их на Кейлора.

– Совершенно верно, – сказал он. – Ты мне очень нужен, Кейлор.

– Благодарю вас за эти слова, – ответил робот, а затем, посмотрев на Фреду, добавил: – Я готов отвечать на ваши вопросы.

– Отлично, – проговорила женщина. Будет лучше, если она станет задавать вопросы как можно более беспорядочно и время от времени перемежать их не имеющими отношения к делу. – Ты работаешь на доктора Лентралла, не так ли? – спросила она.

– Да, – ответил Кейлор.

– Как долго ты служишь ему?

– Один стандартный год и сорок два дня.

– Каковы параметры твоей встроенной памяти?

– Она способна хранить все, что я увидел или услышал за последние сто стандартных лет.

– Тебе нравится твоя работа?

– Нет, – ответил Кейлор. – В основном нет.

Для робота это был необычный ответ. Когда обычному роботу задавали такой вопрос, он начинал разливаться соловьем, живописуя свою работу самыми радужными красками.

– Чем она тебе не нравится?

– Доктор Лентралл часто бывает резок и груб. Он нередко интересуется моим мнением по тому или иному вопросу, а потом начисто игнорирует его. Более того, в последние дни мои обязанности в основном состояли в моделировании событий, которые могут представлять угрозу для людей.

Эй-эй, одернула себя Фреда. С ее стороны было бы неосмотрительно продолжать разговор в этом направлении. Ей нужно попытаться убедить робота в том, что никакой угрозы для людей его работа не представляла, а затем, прежде чем он начнет развивать эту тему, быстренько перевести разговор на другие рельсы. Хорошо еще, что она догадалась снизить быстродействие его процессора!

– Моделирование, в котором ты участвовал, не опасно для людей, – заявила она. – Ситуации, которые ты моделировал, являются воображаемыми и не имеют отношения к реальным событиям. Почему вчера ты схватил доктора Лентралла и заставил его спрятаться под лавкой?

– Я получил гиперволновое сообщение относительно того, что моему хозяину грозит опасность. Первый Закон требовал от меня, чтобы я защитил его, что я и сделал.

– И сделал великолепно! – Фреда пыталась внушить роботу, что он идеально выполняет требования Первого Закона. – Доложи мне в сжатой форме о статусе твоих систем.

– Мой позитронный мозг функционирует на уровне номинальных параметров, причем – на грани конфликта между Первым Законом и Вторым Законом. Видео – и аудиорецепторы, а также системы коммуникации с внешним миром функционируют нормально. Система памяти функционирует нормально. К моему диагностическому порту подключен прибор тест-контроля модель 2312 производства лаборатории «Ливинг», который постоянно выдает информацию о состоянии моих систем. Приводные механизмы ниже шеи и гиперволновой коммуникатор отключены, поэтому я не способен двигаться и действовать, сохранив лишь способность говорить, видеть, думать и шевелить головой.

– Если не принимать во внимание тех систем, которые отключены намеренно, в остальном способен ли ты функционировать нормально?

– Да, – сказал Кейлор. – Я все помню, если вы это имеете в виду.

Фреда едва удержалась, чтобы не выругаться и сохранить видимость профессионального хладнокровия. Он нарушил ее приказ не говорить ничего по собственной инициативе. Только Первый Закон мог заставить его пойти на это. Кейлор прекрасно понимает, чего от него добиваются, и только что дал понять, что обладает тем, что им нужно. А это значит, что он не позволит им завладеть этим. Они проиграли.

Фреда решила отказаться от сверхосторожной тактики, которую выбрала поначалу, вместо этого – быстро двигаться по направлению к намеченной цели.

– Помнишь ли ты варианты процесса моделирования, которые доктор Лентралл проводил в последнее время, и информацию, на которой они базировались?

– Да, я помню все, – снова повторил Кейлор.

В мозгу Фреды вертелись вопросы, которые она не осмеливалась задать, и ответы, которые она боялась услышать от Кейлора. Подобно опытному шахматисту, который способен предвидеть реакцию соперника на восемь ходов вперед, она была в состоянии почти слово в слово предсказать диалог, который может произойти между ней и роботом.

ВОПРОС: Если ты все помнишь, ты должен помнить и всю информацию, связанную с расчетами доктора Лентралла. Почему вчера вечером, когда доктор Лентралл обнаружил, что его компьютерные файлы исчезли, ты не попытался восстановить хотя бы какую-то часть утраченной информации? Если она окажется потерянной навсегда, карьере и работе твоего хозяина будет нанесен огромный ущерб.

ОТВЕТ: Сделав это, я напомнил бы доктору Лентраллу о том, что я присутствовал во всех случаях, когда он моделировал операцию с кометой Грега, а значит, помню параметры и местонахождение этой кометы. А раскрыть эту информацию я не мог, поскольку это сделало бы возможным перехват кометы и перенацеливание ее на Инферно, что явилось бы угрозой для многих людей. Это соображение перевесило нежелание причинить вред карьере одного человека.

ВОПРОС: Но воздействие кометы оздоровило бы климат планеты, а значит, принесло бы огромную пользу людям; которые придут после нас, сделало бы их жизнь гораздо лучше и приятнее. Почему ты не стал действовать во благо грядущих поколений?

ОТВЕТ: Я не стал действовать таким образом по двум причинам. Во-первых, благодаря своей конструкции я в меньшей степени способен оценивать отдаленные во времени последствия тех или иных предполагаемых действий с точки зрения Трех Законов. И не способен думать о будущем и о гипотетическом благополучии человеческих существ, которые будут жить через десятилетия или даже века. Большинства из них пока еще просто не существует. Во-вторых, вторая составная часть Первого Закона требует от меня всего лишь предотвращать нанесение вреда человеческим существам. В соответствии с ней я не обязан предпринимать каких-либо действий, направленных на то, чтобы приносить человеку пользу, хотя и могу делать это, если сочту нужным. Я должен всего лишь предотвращать грозящую человеку опасность. Требования Первого Закона превалируют над любыми побуждениями произвольного характера.

ВОПРОС: Но если мы не трансформируем климат планеты, многих из людей, живущих сейчас, ждет скорая и мучительная смерть. Лишая нас возможности осуществить план с кометой Грега, ты фактически обрекаешь этих людей на преждевременную гибель. Где находится комета? Я приказываю тебе сообщить нам ее координаты, массу и траекторию движения!

ОТВЕТ: Я не могу сказать вам. Я должен сказать вам. Я не могу сказать вам. Я должен сказать вам…

И, зациклившись на двух этих фразах, робот станет твердить их, покуда не наступит смерть. Она будет вызвана либо обширным конфликтом между Первым и Вторым Законами, в результате которого в его мозгу произойдет коллапс, либо тем, что в качестве последнего средства Кейлор прибегнет к второй составной части Первого Закона. Он не может своим бездействием поставить жизнь людей под угрозу.

Что это означает? С его точки зрения, он представлял собой опасность для людей, даже просто оставаясь в живых и храня в своем мозгу информацию относительно координат кометы. Пока он жив, остается, пусть даже теоретическая, возможность извлечь эту информацию из его памяти. Фреда, конечно, никак не сможет сделать это здесь. Только – в своей лаборатории, располагая необходимым оборудованием и примерно неделей времени. Только так она сумеет преодолеть все предусмотренные создателями робота меры предосторожности и добраться до того, что им нужно.

И Кейлор, без сомнения, все это знает. Стремясь защитить людей от них самих, он сделает все, чтобы вывести свой мозг из строя, сжечь его, уничтожить все, что в нем хранится.

Он может заставить себя умереть.

Если устроить ему прямолинейный и откровенный допрос, какой мысленно представила Фреда, он наверняка умрет – либо из-за неразрешимого конфликта между Законами, либо сознательно покончив с собой. Он уже сейчас находился на волосок от смерти. Наверное, настала пора выпустить пар.

– Я отменяю свой приказ относительно того, что ты не должен ничего говорить по собственной инициативе, – сказала она. – Можешь говорить все, что пожелаешь.

– Всю прошлую ночь я был занят тем, что, используя свою гиперволновую связь и вспоминая все опыты, свидетелем которых являлся, восстанавливал утраченную информацию доктора Лентралла, – разумеется, в тех рамках, в которых это можно было сделать, не нарушая Трех Законов. Мне удалось восстановить примерно шестьдесят процентов окончательной информации и около двадцати процентов исходных данных.

– Спасибо, – горько проговорил Лентралл, – это очень щедро с твоей стороны.

– Это моя обязанность, доктор Лентралл. Первый Закон запрещает мне бездействовать, в случае если человеку может быть нанесен вред.

– По каким бы причинам ты это ни сделал, все равно спасибо, – сказал Лентралл.

Несколько мгновений в комнате царила тишина, затем Кейлор поочередно посмотрел на Фреду, своего хозяина и сказал:

– Мне кажется, нет необходимости играть во все эти игры. Я знаю, что вам нужно, а вы знаете, что этоооо у мммення-а-а есссть…

Фреда и Лентралл встревоженно переглянулись. Они оба понимали, что речь Кейлора сделал затрудненной внутренний конфликт. Перед ним стояла дилемма, с которой никогда не суждено столкнуться ни одному человеческому существу. С одной стороны – возможная угроза гибели многих людей, с другой – смерть тех же людей, вызванная чудовищным климатом планеты. Но ведь ту же самую дилемму предстоит решать ее мужу, напомнила себе Фреда, и эта мысль резанула ее больнее ножа. Если сейчас нам удастся вытащить из робота нужную информацию, я преподнесу Альвару «подарок» чернее ночи, подумала она, но тут же заставила себя сосредоточиться на другом. Сейчас их главная забота – Кейлор и информация, находящаяся в его голове. Фреда видела, как в измученном мозгу робота нарастает конфликт, и надежда на успешное завершение этой процедуры становилась все более призрачной.

– Ты прав, – сказала она наконец, признавая поражение, – и мы это понимаем. Мы знаем, что ты ничего нам не скажешь, и не будем настаивать на этом.

Продолжать не имело смысла. Они проиграли. Не вызывало сомнений, что Кейлор ничего им не скажет. Он просто не сможет сделать это, как бы они с Лентраллом ни старались.

Услышав последние слова Фреды, Давло сначала посмотрел на нее с удивлением, но затем на его лице появилось нескрываемое облегчение.

– Да, – кивнул он, – мы не будем тебя ни о чем спрашивать. Теперь мы видим, что это пустая затея. Я думал, что доктор Ливинг придумает какой-то трюк, что у нее есть какие-то специальные приборы, но теперь я вижу, что ошибался. Мы не станем расспрашивать тебя и не будем пытаться получить от тебя эти данные какими-либо другими способами. Я обещаю тебе.

– Я присоединяюсь к этому обещанию, – сказала Фреда.

– Ллюууддии могууут лллгать… – с трудом ответил Кейлор.

– Мы не лжем, – проговорила Фреда убедительно как только могла. – Расспрашивая тебя, мы ничего не достигнем, поэтому нам нет нужды тебя обманывать.

– Вашшше ообещаниииее не… не… не распростраааняетссяяа на дрругигиххх люудеей.

– Мы сохраним то, что нам известно, в секрете! – выкрикнул Лентралл. Он уже находился на грани истерики. – Кейлор! Пожалуйста! Не надо!

– Я пытался не показаказать, что мне извевестно, – с трудом выдавливал из себя Кейлор, – но выыы догадагадались, чтооо я вииидел, слышалшал и запозапозапомню. – Он помолчал, словно для того, чтобы собраться с мыслями, и закончил почти шепотом: – Другие тожжже могут догадаааться. Я неее могугу эттого дооопустиить.

– Нет! – отчаянно закричал Лентралл. – Кейлор, нет!

– Остаавааться ввв живыыых зназначиттт беззздействоватьдействоватьдействовать. – Внезапно речь Кейлора вновь стала членораздельной и ясной, но – лишь для того, чтобы он успел произнести всего несколько слов: – Я должен действовать, чтобы предотвратить опасность, грозящую людям.

После этих слов глаза его вспыхнули ярче, посмотрели на Давло и на Фреду, словно пытаясь запомнить их, а затем Кейлор устремил взгляд в стену прямо перед собой, будто глядя в бесконечность. Послышалось низкое гудение, по комнате распространился запах сгоревшей изоляции, и сразу же вслед за этим глаза его потухли. Голова Кейлора упала на грудь, а из-за спины поднялся тоненький дымок.

В гостиной царила мертвая тишина. Давло и Фреда, не отрываясь, смотрели на несчастное создание, безвольно повисшее на раме посредине комнаты.

– Во имя всех забытых богов! – прошептала Фреда. – Что мы натворили!

– Вы – ничего, доктор, – сказал Давло. Пытаясь не позволить слезам вырваться наружу, он тоже говорил шепотом. – А вот я… – Его голос надломился. – Могу сказать вам, что сделал я.

Он сделал два шага вперед и остановился, глядя на безжизненное тело Кейлора.

– Я только что убил самого близкого друга, которого имел.

13

Джадело Гилдерн любил напоминать себе, что суть его работы заключается в том, чтобы угадать, причем угадать правильно. Руководитель разведки вовсе не должен знать все на свете. Это попросту невозможно. Однако он должен уметь видеть всю головоломку даже тогда, когда в ней недостает многих кусочков, должен угадывать скрытые от глаз течения, выжимать из очевидных фактов максимум того, о чем они способны рассказать, и предугадывать, как они могут взаимодействовать друг с другом. Он должен угадывать, что стоит за словами и действиями – или их отсутствием – того или иного человека.

И сейчас, сидя в штаб-квартире Железноголовых и размышляя над сложившейся ситуацией, он был близок к тому, чтобы прийти к очень любопытным умозаключениям. Он сумел вычислить почти все неизвестные этого сложного уравнения. Наверняка за налетом на Дворец Правителя стояли поселенцы, и не требовалось особого ума понять, что их целью являлся Лентралл. Гилдерн знал, какие шаги предпринял бы лично он, чтобы уничтожить имевшуюся у Лентралла информацию. Надо полагать, Тоня Велтон и Синта Меллоу обладают не меньшим здравым смыслом, чем он.

Впрочем, это все предположения. Но одну вещь Гилдерн знал наверняка. Он сумел совершенно точно вычислить, куда подевался Крэш. Через своих людей в соответствующих ведомствах Гилдерн узнал о трех полетах аэрокаров дальнего следования. Два из них стартовали от резиденции Правителя, а третий туда прибыл. Направление первого из-за разыгравшейся грозы проследить не удалось. Через некоторое время этот же аэрокар вернулся в резиденцию со стороны, противоположной тому направлению, в котором находился остров Чистилище. Именно так стал бы действовать робот-пилот, получив указание запутать следы. А затем состоялся третий полет. В качестве направления в полетном плане указывался Первый Круг – небольшой окраинный пригород Аида. Центр контроля за полетами Первого Круга не зафиксировал прибытия этого аэрокара, следовательно, он либо потерпел крушение, либо направился куда-то еще. Гилдерн догадывался, куда именно.

Три полета. Первый – чтобы доставить Крэша к цели его назначения. Второй – чтобы пригнать аэрокар обратно. Третий – чтобы привезти к нему кого-то, по всей видимости, его жену. Но даже если бы аэрокар не прилетел со стороны, противоположной Чистилищу, Гилдерн догадался бы, что целью всех этих полетов был именно этот остров. Было несложно понять, куда решил отправиться Правитель в такое время. Он почти наверняка решил проконсультироваться с экспертами Центра преобразования климата. Нет, найти его будет легче легкого. Правитель может находиться либо в Центре, либо в своей Северной Резиденции. Сядь Гилдерн в аэрокар, он сумел бы уже через несколько часов встретиться с Альваром Крэшем лицом к лицу.

Но стоит ли путешествие того? Продумал ли он все до конца?

К счастью, выяснить это было несложно. Симкор Беддл был настолько любезен, что сообщил Гилдерну содержание речи, с которой он вознамерился выступить. Гилдерн был немало удивлен тем, что Беддл решил предпринять такие смелые шаги, но и сейчас он был намерен использовать своего хозяина, поскольку действия последнего совпадали с интересами самого Гилдерна. Он всегда был готов манипулировать Беддлом для достижения собственных целей.

Однако на сей раз Беддла не надо было провоцировать, подзуживать и подталкивать в спину. Впервые за много лет Гилдерну не было нужды вкладывать в голову Беддла какую-то идею, а потом убеждать хозяина в том, что он самостоятельно додумался до нее. Беддл впервые действовал по собственной инициативе.

Если речь Беддла не вызовет со стороны Крэша немедленной и совершенно определенной реакции, Гилдерн поймет, что у Правителя – серьезные неприятности. Это будет даже не предположение, а абсолютная уверенность. Гилдерн улыбнулся. Это будет замечательно!

И тогда Гилдерн сумеет оказать Правителю небольшую услугу, продолжая в то же время служить и собственному хозяину. А что может быть лучше, чем Правитель планеты, который тебе обязан?

Пора, сказал себе Беддл. Мудрый человек всегда чувствует, когда настает момент рискнуть. Сейчас он настал.

Беддл расправил плечи, поднявшись еще на несколько дюймов над трибуной, в чем ему немало помогла потайная ступенька, и посмотрел прямо в объектив устремленной на него камеры.

– Я здесь для того, чтобы сделать два сообщения, услышав которые все вы, несомненно, будете поражены, – проговорил Беддл, и помещение наполнилось возбужденным гулом. Здесь, впрочем, никого не было, кроме самого Беддла и роботов – операторов и звукоинженеров, но всему остальному миру было вовсе необязательно знать об этом. А также о том, что «здесь» на самом деле означало съемочную студию, расположенную в подвале штаб-квартиры Железноголовых. Беддл не уточнил, где именно он находится, но дал понять, что он находится в очень важном месте и по очень важному поводу. Это было самое главное.

Разумеется, ему в этом помогли. Робот-звукоинженер отлично знал свое дело. Используя сложное аудиооборудование, он воспроизвел не только удивленный гул многих людей, которых на самом деле здесь не было и в помине, но даже приглушенное жужжание несуществующих электронных блокнотов, в которых несуществующие журналисты якобы торопливо делали пометки.

Пусть все это работало на уровне подсознания, но ведь работало! Симкор знал, как функционируют средства массовой информации на Инферно. Это выступление предназначалось для различных информационных агентств, на ни одно из них не могло видеть его сейчас, что называется, «вживую». Его еще предстоит должным образом отредактировать и смонтировать, чтобы ни у кого не возникло ни малейших сомнений в реальности всего происходившего.

Зрители увидят не более полутора минут этой речи – достаточно короткий фрагмент, чтобы не задаваться вопросами относительно того, где и перед какой аудиторией она была произнесена. Они услышат его голос на фоне гула многих других, увидят роскошный красный занавес за его спиной, им покажется, что он обращается к какому-то весьма важному собранию и по какому-то важному поводу. Зрители не сумеют понять, почему у них сложилось такое впечатление, но оно обязательно возникнет. Хитро придумано. Симкор Беддл, лидер Железноголовых собственной персоной, обращается к группе каких-то людей, которых он не назвал, и бросает в затаивший дыхание мир свою бомбу. Если умеешь управлять фантазиями, тебе не нужна реальность.

Беддл скроил озабоченную мину и обвел взглядом отсутствующую аудиторию.

– Во-первых, – сказал он, – я хотел бы подтвердить информацию, ставшую предметом гласности прошлой ночью. – Он сделал драматическую паузу и продолжал: – У правительства действительно существует план сбросить на Инферно комету. Конкретно – в районе Утопии. Это столкновение поможет создать Полярное море, которое, в свою очередь, улучшит климат на всей планете. – Робот-звукоинженер нажал нужную кнопку, и в студии послышался недоуменный и возбужденный гул «слушателей». – Данный проект находится пока на стадии разработки, и окончательное решение Правительством еще не принято. Однако работы в этом направлении уже начаты, и это правильно, поскольку времени очень мало. Комета, о которой идет речь, была обнаружена совсем недавно, и подготовительные работы нельзя откладывать, чтобы после принятия окончательного решения можно было бы сразу же приступить к осуществлению плана.

Симкор сделал еще одну театральную паузу и посмотрел в объектив камеры.

– В связи со всем этим я намерен сделать второе сообщение, которое многим из вас покажется даже более ошеломляющим, нежели первое. Я полностью поддерживаю планы Правительства. Я имел возможность ознакомиться с некоторой информацией, результатами компьютерного моделирования и просчетом возможных рисков. Бесспорно, опасность велика, и потрудиться придется немало. За короткий отрезок времени предстоит проделать огромную работу. Но я также видел расчеты относительно того, какая участь ждет нашу планету, если мы не используем представившийся, нам шанс. Достаточно сказать, что участь эта весьма печальна. Настолько печальна, что я решил: мы просто обязаны пойти на риск и попробовать осуществить план с кометой. – Симкор умолк и обвел пустую комнату многозначительным взором. – Однако, поддерживая правительственный план, связанный с использованием кометы в целях изменения климата Инферно, я не могу не осудить решительным образом Правительство за то, что оно держит его втайне от народа Инферно. Ведь очевидно, что этот план самым непосредственным образом повлияет на судьбу каждого жителя нашей планеты. Такие решения не принимаются единолично.

Беддл снова помолчал и одарил «собравшихся» теплой улыбкой.

– Однако теперь мы все знаем. И каждый из нас обязан оказать посильную поддержку этому смелому плану, который в случае успеха приведет всех нас к более светлому и счастливому будущему. Но, делая этот решительный шаг, многие из нас должны осознавать, что от них может потребоваться пожертвовать всем, что они имеют, ради достижения высокой цели. В данном случае я говорю о тех, кто живет и работает в том районе, на который придется удар кометы. Они могут потерять все, если только мы им не поможем.

Разумеется, – продолжал Беддл, – Правительство разрабатывает планы эвакуации населения, оборудования и прочих материальных ценностей из зоны столкновения. Однако возможности Правительства также не безграничны. И это заставляет меня сделать следующее заявление. Партия Железноголовых использует все имеющиеся в ее распоряжении средства для помощи тем, кто окажется за бортом широкомасштабной программы эвакуации. В этот час испытаний мы позаботимся о наших соседях, о наших братьях и сестрах, живущих в Утопии. Я лично буду руководить программой помощи и вскоре намерен покинуть Аид, чтобы совершить ознакомительную поездку по Утопии. Столкновение с кометой угрожает жизням и жилищам многих людей, но в то же время оно дарит нашей планете, возможно, последнюю надежду на то, что у нее появится будущее. Будем же готовы с благодарностью принять этот дар небес.

Симкор Беддл оглядел пустую комнату, которую после его последних слов наполнили звуки горячих аплодисментов и одобрительных выкриков. Затем он снова посмотрел в камеру и закончил:

– Благодарю вас.

Камера совершила наезд на оратора, взяла его лицо крупным планом и отключилась.

– Ну что ж, – заметил Альвар Крэш, – могло быть и хуже.

– Да, учитывая, что мы имеем дело с Симкором Беддлом, ты еще легко отделался.

Фреда потянулась, зевнула и поднялась на ноги. Если бы она осталась сидеть на диване, то неминуемо уснула бы.

Она прилетела на Чистилище примерно с час назад, и день, что предшествовал этому путешествию, оказался сущим адом. Сначала – ужас, происходивший на квартире у Давло Лентралла, затем – ночные новости и звонки и, наконец, – появление Оберона, сообщившего, что Правитель просит ее присоединиться к нему. Они с Дональдом вылетели на Чистилище почти сразу и добирались туда запутанным кружным путем. И все же теперь, когда она наконец оказалась рядом с мужем в Северной Резиденции, за окнами уже начинало темнеть.

Фреда оглядела комнату, в которой они находились, и поежилась. Именно здесь, в этом доме, в собственной постели был застрелен Правитель Хэнто Грег. Разумеется, это случилось не в этом крыле дома, которое теперь занимают они с мужем, а в противоположном, но Фреда тем не менее всегда чувствовала себя в Северной Резиденции крайне неуютно.

А ее муж, наверное, и того больше. Альвар не сказал ни слова против, когда Фреда предложила разместить их частные покои в другом крыле здания. Возможно, когда-нибудь, когда гибель Грега станет уже частью истории, какой-нибудь другой Правитель и поставит свою постель в той комнате, где одного из его предшественников нашла смерть. Но в свое время именно Альвар обнаружил труп, и Фреде тоже довелось увидеть его в залитой кровью кровати. Нет, уж лучше они будут спать где-нибудь в другом месте. Хватит того, что они вообще вынуждены находиться в этом доме. Пусть будущие Правители спят там, где им вздумается. Если, конечно, планета до этого времени уцелеет.

– Мы отделались так легко, что я даже удивился. Ведь как-никак – Беддл! – проговорил Альвар, сидя на диване и продолжая смотреть на видеоэкран. – Он мог вцепиться нам в глотку, но не стал этого делать. Должен признаться, меня тревожит тот факт, что подобный человек вдруг оказался у нас в союзниках.

– И все же он не удержался от того, чтобы не вырыть для нас волчью яму, – откликнулась Фреда. – Я имею в виду его обвинение в том, что мы держали план в секрете от населения. Мы должны сделать какое-то заявление.

– Какое? – спросил Альвар – Признать, что мы еще не приняли окончательного решения и вдобавок ко всему потеряли комету? – Альвар замолчал и с минуту размышлял. – Хм-м-м… А ведь это было бы для Беддла лучшим подарком. Предположим, ему стало известно, что мы потеряли координаты кометы. Конечно, тогда он может выступить с заявлением в поддержку «смелого плана Правительства» только для того, чтобы заставить нас признаться в том, что у нас ничего нет и мы ничего не можем. Тогда мы окажемся в дурацком положении…

– В каком находимся сейчас, – с горькой улыбкой закончила за него Фреда. – Но неужели не существует никакого способа восстановить утраченную информацию?

– Давай-ка проверим еще раз, – сказал Альвар и обратился к Дональду: – Дональд, установи прямую аудиосвязь с Ди и Думом.

– Хорошо, сэр. – Дональд нажал несколько кнопок на пульте коммуникатора и сказал: – Связь установлена, сэр.

– Чемм ммы мможеем помоочь, Правитель? – прозвучали ниоткуда два говорящих в унисон голоса.

Фреда подскочила чуть ли не на полметра.

– Что это за…

– Ш-ш-ш, – приложил палец к губам Альвар Крэш. – Потом. Модули Ди и Дум, основываясь на ваших оценках того, что должно быть сделано после повторного обнаружения кометы, рассчитайте наиболее вероятное время, оставшееся с этого момента до того, как должны будут начаться работы.

– Ссущесствуует мнногоо веррояттностеей, – отозвались сдвоенные голоса. – Мыы поппытаеемсяя рассчитаать оптиммальнный варриантт. – Наступила недолгая пауза, после которой заговорил один только высокий женский голос: – Двенадцать стандартных дней, четыре стандартных часа и пятьдесят две стандартные минуты. Расчеты исходят из того, что все задействованные в осуществлении проекта находятся в полной готовности и могут приступить к работе без промедления.

– Хорошо, – сказал Крэш. – Основываясь на том положении дел, которое существует сейчас, какова вероятность повторного обнаружения кометы Грега в течение следующих двенадцати стандартных дней?

– Таккая верроятноость сосставляет приммеррно одинн к оддиннадцатти. То ессть приммерноо деввять проццентоов, – ответил сдвоенный голос.

– Дайте мне репрезентативные цифры, – велел Крэш.

Ему ответил низкий механический голос:

– Репрезентативные данные таковы: возможность обнаружить комету в течение одного дня составляет 0,5 процента, в течение трех дней – 1,2 процента, в течение шести дней – 4 процента, в течение двенадцати дней – 9 процентов, в течение пятнадцати дней – 20 про…

– Когда вероятность составит, гм, девяносто пять процентов?

Заговорил женский голос:

– Вероятность повышается по мере сужения области поиска и последовательного исключения других вариантов. Кроме того, по истечении времени комета приближается все ближе к нам, и под воздействием нашего светила усиливается ее яркость. Вероятность ее обнаружения составит девяносто пять процентов через двадцать шесть дней.

– Слишком поздно, – сказала Фреда.

– Да, – согласился с женой Альвар, и в этом коротком слове заключалось гораздо больше того, что могло показаться на первый взгляд. Он вздохнул. – Великие звезды, как же я устал! Хорошо, модули Дум и Ди. На этом все.

Правитель знаком приказал Дональду отключить связь. Фреда наблюдала за мужем, который, задумчиво хмурясь, смотрел в пустую стену перед собой.

– Один к одиннадцати, – пробормотал он. – И что же из этого следует? То, что, если мы все сделаем правильно, вероятность выживания планеты составит девять процентов из ста.

– Возможно, – сказала Фреда, подходя к дивану и садясь рядом с мужем. – А делаем ли мы все? И делаем ли это правильно?

Альвар Крэш потер глаза.

– Надеюсь, – сказал он и зевнул, широко открыв рот. – Я уже забыл, когда спал в последний раз. – Он потряс головой и несколько раз моргнул. – В космосе круглые сутки работает специальная бригада, которая готовит оборудование для изменения курса кометы. А вот к эвакуации Утопии мы еще не приступили, и я надеюсь, что там еще не поднялась паника в результате пламенной речи Беддла. Но план эвакуации уже готов. К счастью, этот район относится к числу малонаселенных, и, по словам Дональда, эксперты считают, что лучше все как следует обдумать, пусть даже в результате этого мы сможем приступить к эвакуации чуть позже.

– А я скажу тебе то, о чем могли не упомянуть твои эксперты, – заговорила Фреда. – Эвакуация должна быть тотальной, и ты должен суметь потом доказать это. Хотя бы один человек, оставшийся там, или даже возможность того, что там кто-то остался, – и роботы поставят тебя на колени, пытаясь спасти его.

– Что значит потеря нескольких роботов в сравнении со спасением целой планеты!

– Разумеется, – согласилась женщина. Однако воспоминания о том, как всего несколько часов назад погиб Кейлор, не давали ей покоя. Сумеет ли она сохранять такое же хладнокровие, как Альвар, если будущее грозит гибелью многим другим роботам? – Но эти роботы могут причинить тебе много хлопот. Даже если тебе удастся доказать, что в Утопии не осталось никого из людей, Первый Закон может приказать многим роботам во что бы то ни стало предотвратить столкновение кометы с Инферно. Потому что оно наверняка приведет к человеческим жертвам. Кто-то погибнет под обломками зданий, кто-то окажется в аэрокаре, который настигнет ударная волна…

– Может, и так, но каким образом роботы могут воспрепятствовать этому плану? – спросил Крэш.

– Для начала скажи мне: твоя команда, которая готовит оборудование для перенацеливания кометы, состоит целиком из людей? Ты же должен понимать, что любой робот, окажись он в этой группе, приложит максимум усилий для того, чтобы саботировать это задание. Даже примитивный робот-грузчик сумеет сообразить, что столкновение с кометой чревато для людей опасностью.

– Дьявольщина! – воскликнул Крэш. – Я об этом не подумал. Я полагал, что об том позаботится кто-то еще, но ты совершенно права: мы обязаны проследить за тем, чтобы все экипажи этих кораблей состояли только из людей. Дональд, передай это распоряжение и объясни, что… – Альвар замолчал и посмотрел на Дональда. – Нет, подожди минутку. По той же самой причине я не могу использовать тебя для того, чтобы передать это распоряжение. Твой Первый Закон велит тебе, чтобы ты тоже отказался от сотрудничества в этом деле.

– Наоборот, сэр. Я вполне способен передать ваше распоряжение.

Фреда с удивлением воззрилась на робота.

– Но разве ты не чувствуешь, что это противоречит Первому Закону? – спросила она.

– Отчасти, доктор Ливинг, но вы же знаете: большинство роботов почти постоянно испытывают некоторое давление со стороны Первого Закона, поскольку практически любая ситуация таит в себе потенциальную опасность для человека. Человек может сделать из стакана глоток воды, поперхнуться и умереть или подхватить смертельную инфекцию через простое рукопожатие с гостем с другой планеты. Такие опасности не могут вынудить робота к действию, но их вполне достаточно для того, чтобы ощутить воздействие Первого Закона. Да, сейчас я тоже ощущаю это, однако вы спроектировали меня в качестве робота-полицейского, и я привык к опасностям в гораздо большей степени, нежели другие роботы.

– Понятно, – бесцветным голосом проговорил Крэш. – Но все же – не в обиду тебе – я сам позабочусь о том, чтобы передать свое распоряжение. Я сейчас же свяжусь со штабом по проведению космических работ, запрещу включать в состав экипажей роботов и объясню, почему.

– Я не обижаюсь, сэр. Вы и должны принимать в расчет возможность того, что я попытаюсь вас обмануть. Я вполне способен представить себе ситуацию, в которой я попытался бы ослушаться вас и сделать так, чтобы в состав космических экипажей было бы включено как можно больше роботов.

Крэш окинул Дональда испытующим взглядом.

– Мое воображение работает примерно в этом же направлении, – сказал он и повернулся к жене: – Дональд – прекрасный пример обратного. Я еще никогда не оказывался в ситуации вроде этой, когда роботы доставляют столько хлопот и до такой степени мешают работать.

– Именно так и бывает с роботами, когда человек собирается предпринять какие-то рискованные шаги, – согласно кивнула Фреда. – Дело лишь в том, что раньше никто из нас не пытался рисковать.

– А роботы не любят риска. Они будут стараться обезопасить нас до такой степени, что в итоге мы все погибнем. Рано или поздно нам придется…

– Простите меня, Правитель, – вмешался Дональд, – система безопасности резиденции только что сообщила мне по гиперволновой связи, что на гостевой площадке намерен приземлиться неопознанный аэрокар.

– Кто, черт возьми, сумел отыскать меня здесь? – выругался Крэш.

– Возможно, это всего лишь какой-то турист, которому вздумалось поглядеть на Северную Резиденцию? – предположила Фреда.

– Вряд ли нам так повезет, – сказал Крэш, поднимаясь с дивана. Он пересек комнату, сел за панель коммуникатора и ввел несколько команд. На мониторе появилось изображение, которое посылали камеры наблюдения. Действительно аэрокар, и из него кто-то вылезает. Крэш сделал изображение крупнее и настроил камеры таким образом, чтобы они автоматически следовали за незваным гостем, который сейчас выбирался из бронированного аэрокара для дальних перелетов и был виден только со спины. Через несколько секунд прибывший повернулся и посмотрел прямо в объективы надежно спрятанных камер системы безопасности, словно точно знал, где они находятся. Он улыбнулся и помахал рукой.

– А ему-то какого черта здесь нужно? – пробормотал сам себе Крэш.

– Кто это? – спросила Фреда, подойдя к мужу и остановившись у него за спиной.

– Гилдерн, – ответил Крэш. – Джадело Гилдерн. Начальник разведки Железноголовых. – Он наморщил лоб, не отрывая глаз от изображения на экране. – Он не турист, приехавший, чтобы поглазеть на Резиденцию. Он знает, что мы здесь, и я думаю, будет лучше впустить его. Дональд, проводи его в библиотеку. Мы будем ждать его там.

– Да, сэр.

– Что ему нужно? – осведомилась Фреда. – Зачем он заявился?

Крэш выключил коммуникатор и поднялся на ноги.

– Судя по тому, что мне известно о Гилдерне, ему всегда нужно только одно: заключить как можно более выгодную сделку в интересах Джадело Гилдерна.

– Добрый вечер, господин Гилдерн, – произнес невысокий робот, встретивший его в дверях. – Правитель приказал мне провести вас к нему.

Гилдерн ответил коротким кивком. Пусть другие тратят время, расшаркиваясь перед роботами, но только не Железноголовые. Кроме того, его голова сейчас была занята гораздо более важными вещами. Чем быстрее состоится разговор, тем лучше для всех. Он и так рисковал, прилетев сюда, и ему вовсе не хотелось рисковать еще больше. Насколько он помнил, этого голубого робота звали Дональд-111. Построенный самой Фредой Ливинг, он являлся персональным роботом Крэша с тех пор, как тот еще служил шерифом. Роботу специально придали самый что ни на есть невинный вид, и это часто вводило злоумышленников в заблуждение. Гилдерн улыбнулся своим мыслям. Ему часто доставляло удовлетворение думать о том, как много всего содержится в его досье.

Робот провел его через просторный холл, а затем – по коридору, ведущему направо, после чего они остановились перед четвертой по счету дверью. Гилдерн вспомнил план расположения помещений в резиденции, который он рассматривал во время полета сюда. Это была библиотека.

Робот открыл дверь, и Гилдерн проследовал за ним. Внутри находились Крэш и Ливинг. Оба здесь – в точности, как он и предполагал. Крэш сидел за письменным столом, Ливинг – в одном из двух стоявших рядом кресел.

– Джадело Гилдерн из Железноголовых! – громко объявил робот и занял место в стенной нише.

– Правитель! Доктор Ливинг! – поклонился по очереди Гилдерн. – Благодарю вас за такой, гм, неформальный прием. Я полагаю, вы понимаете, что в наших общих интересах не предавать его огласке.

– Что вам угодно, мистер Гилдерн? – ровным и невозмутимым голосом спросил Правитель.

Гилдерн подошел к столу, еще раз поклонился женщине и одарил улыбкой Крэша.

– Я прилетел сюда, намереваясь преподнести вам подарок. То, в чем в последнее время вы крайне нуждаетесь.

– И что вы хотите взамен? – все так же бесстрастно осведомился Крэш.

– Взамен я всего лишь попрошу вас ни сейчас, ни когда-либо в будущем не спрашивать меня, откуда я получил то, что хочу вам подарить. Никаких допросов, никаких расследований, никакого преследования по закону, никаких неофициальных расследований.

– Значит, вы получили это противозаконным способом, – сказал Крэш.

– Напоминаю: мое условие состоит в том, чтобы вы не задавали вопросов.

– Я не спрашиваю, а констатирую факт, – ответил Правитель. – Кроме того, я не намерен торговаться и принимать какие-либо условия. Насколько вам известно, я обязан блюсти закон. И хочу заметить, что с вашей стороны неразумно предлагать незаконные услуги официальному лицу да еще в присутствии свидетелей, – добавил Крэш, кивнув в сторону Фреды и стоявшего в нише Дональда.

Гилдерн поколебался. Все шло не так, как он планировал. Гилдерн рассчитывал, что, узнав о возможности получить столь желанную информацию, Крэш будет прыгать от радости до потолка, однако тот повел себя так, что надежды развеялись как дым. Под угрозой оказались все планы Железноголовых, все планы самого Гилдерна. Видимо, в расчеты Гилдерна вкралась серьезная ошибка. Видимо, он слишком привык иметь дело с людьми, которыми можно манипулировать, на которых можно давить, шантажировать, обманывать и вести в нужном тебе направлении. Вот он и решил, что с Крэшем можно будет действовать теми же средствами. Но Правитель когда-то был главным полицейским и в случае необходимости сам распутывал преступления. Разве можно было рассчитывать, что он позволит Гилдерну обвести себя вокруг пальца!

– Я не хочу, чтобы мне задавали какие-либо вопросы, – повторил он, но уже не таким категоричным тоном.

– В таком случае обделывайте свои делишки в каком-нибудь другом месте. Последние дни у меня и без того выдались слишком тяжелыми, чтобы я еще терпел угрозы и шантаж со стороны типов вроде вас. Убирайтесь отсюда!

Гилдерн испытал прилив злости. Он было открыл рот, чтобы сказать какую-то резкость, но затем передумал. Если дать волю самолюбию и гордости, можно в одночасье потерять все. Если же, наоборот, проявить сдержанность и здравый смысл, выиграть можно очень многое. В конце концов, потом, когда Гилдерн окажется победителем, он сумеет отыграться за свою попранную гордость.

– Хорошо, – согласился он, – никаких условий. – Вытащив из кармана небольшой куб синего цвета, Гилдерн поставил его на столе перед Правителем и сказал: – Примите с наилучшими пожеланиями.

С этими словами он в третий раз отвесил поклон Фреде Ливинг, развернулся и направился к выходу.

– Подождите! – окликнула его Фреда. – Что это такое? Что в этом инфокубе?

Гилдерн обернулся и посмотрел на женщину с неподдельным удивлением:

– Вы так и не поняли? А вот ваш супруг, я полагаю, догадался.

– Совершенно верно, – подтвердил Крэш. – Лентралл сообщил мне, что неизвестные дважды проникли в его лабораторию. В первый раз была похищена вся имевшаяся там информация, а во второй – уничтожены все исходные материалы, которые там оставались. Мне давно надо было сообразить, что это ваших рук дело. Вам повезло, что я оказался тугодумом.

– Так мне кто-нибудь скажет, что здесь находится? – воскликнула Фреда.

Гилдерн одарил ее ехидной ухмылкой:

– Координаты кометы Грега, что же еще! Все данные доктора Лентралла, относящиеся к ее местонахождению, траектории, массе и так далее. Здесь – все. – Он перевел взгляд с Фреды Ливинг на Крэша, кивнул ему и сказал: – А теперь я с вашего позволения отправлюсь восвояси. Меня ожидают в небольшом городке под названием Депо посередине Утопии. Мне предстоит очень долгий путь.

Крэш взял со стола инфокуб и наградил Гилдерна ледяной улыбкой.

– Проводи нашего друга, Дональд. Мне нужно поработать над речью.

– Мне уже не терпится ее услышать, Правитель, – сказал Гилдерн и, следуя за невысоким голубым роботом, вышел из библиотеки.

Лакон-03 позвонила Эншоу сразу же после того, как Правитель Альвар Крэш закончил произносить речь, в которой он признал факт существования плана перенацеливания кометы и сообщил, что целью ее станет Утопия. Лакон-03 прекрасно понимала, что от Губера Эншоу мало что зависит, однако у Новых роботов было не так много преданных друзей, и сейчас пришла пора обратиться к ним за помощью.

В отсутствие Просперо Лакон-03 всегда располагалась в его кабинете, где находилась наиболее защищенная от подслушивания система гиперволновой связи. Впрочем, коли Валгалле уготована погибель, какое имеет значение, если кто-то сумеет запеленговать источник сигналов и таким образом определить местонахождение подземного города!

На экране появилось изображение Губера Эншоу.

– Я ожидал вашего вызова, – сказал Эншоу. – Полагаю, вы слышали выступление Правителя?

– Да, – ответила Лакон, – и до сих пор не могу поверить в то, что они действительно собираются сбросить на наши головы комету.

– Скрытность – одно из характерных качеств, присущих людям. Однако теперь Правитель признал существование этого плана, и все мы должны исходить из сложившейся новой реальности. Что думает Просперо по поводу данной ситуации?

– Просперо по-прежнему вне досягаемости. Я полагаю, что его встревожил инцидент у Дворца Правителя, а потом он сумел получить еще какую-то неприятную информацию. Если все так и было, он, я думаю, решил возвращаться как можно более скрытно и не станет рисковать, лишний раз выходя на связь. По крайней мере, так мне кажется. В противном случае можно лишь предположить, что он мертв.

– Будем надеяться, что это не так, – проговорил Губер.

– Что нам делать, доктор Эншоу? – спросила Лакон-03. – Как мы можем предотвратить то, что они задумали?

– Никак, – ответил Губер. – Никто не может. Слишком большие надежды связаны с этим планом, слишком много обещано, слишком много потрачено усилий. Вы много раз рассказывали мне, как сильно стремятся к выживанию Новые роботы. Теперь им предстоит выживать в новых условиях.

– Но как нам это удастся?

Губер Эншоу печально покачал головой.

– Не знаю, – сказал он. – Если я что-нибудь придумаю, то обязательно свяжусь с вами.

Губер сказал Лакон-03 «до свидания», подумав при этом, что, по всей видимости, они свидятся вновь уже очень скоро, и вернулся в кабинет своей жены. Все его надежды относительно того, что Тоня успокоилась за то время, пока он отсутствовал, рассыпались в прах, как только Губер переступил порог кабинета. Он посмотрел в тот угол, в котором сидела Синта Меллоу. Синта перехватила его взгляд и беспомощно передернула плечами. Судя по всему, она решила, что лучшей тактикой будет выждать, пока буря утихнет.

– Болваны! – цедила Тоня Велтон сквозь зубы, мечась по кабинету наподобие раненой тигрицы. – Проклятые ослы!

На экране коммуникатора виднелись физиономии двух комментаторов, пылко обсуждавших план, связанный с кометой Грега. Тоня зло ударила по панели коммуникатора, и изображение погасло, оборвав очередную сентенцию ведущего на полуслове.

– Не могу слышать все это! – сказала Тоня, все еще кипя от злости. – Будь проклят этот Крэш! Он не только публично признал существование плана, но даже обнародовал всю информацию, относящуюся к комете. Нам с огромным трудом удалось уничтожить компьютерные файлы со всеми этими данными, а попытка похищения вообще провалилась. И что нам делать теперь, черт побери? Стереть координаты кометы со всех компьютерных терминалов на планете?

Смысл ее слов не сразу дошел до Губера Эншоу. Затем он растерянно заморгал и спросил:

– Ты хочешь… Ты хочешь сказать, что это вы пытались похитить Лентралла?

– Конечно, мы, – сказала Тоня. – Мы хотели предотвратить то, что происходит сейчас. Никто, кроме нас, не проявил заинтересованности, чтобы пустить под откос дурацкий план.

Губер тупо кивнул. Конечно же, это дело рук Тони. Почему же он не устает удивляться, всякий раз сталкиваясь с ее жестким напором? В политических битвах Тоня Велтон пленных не брала.

– А Объединенная полиция Инферно об этом не узнает? – беспомощно спросил он. Вопрос прозвучал глупо, но ничего другого ему в голову не пришло.

– Возможно, – рассеянно и резко ответила Тоня. – Рано или поздно узнает. Если, конечно, мы останемся в живых. – Она повернулась к Синте Меллоу: – Каким образом им удалось снова получить эту информацию? – требовательным тоном спросила она. – Как им удалось восстановить координаты кометы?

– А разве теперь это имеет значение? – ответила Синта вопросом на вопрос. – Мы с самого начала допускали, что где-то может оказаться резервная копия материала, которая ускользнула от нашего внимания. – Синта Мэллоу сидела на диване и наблюдала за тем, как мечется по кабинету ее начальница. – Неважно, каким образом они сумели восстановить ее. Важно, что им это удалось.

Но Тоня не слушала. Она мерила комнату шагами с яростным выражением на лице.

– Беддл, – сказала она наконец. – У нас были подозрения относительно того, что наш информатор одновременно работает на двух хозяев. И вдруг ни с того ни с сего Беддл выступает на стороне Правительства и обеими руками поддерживает план с кометой Грега, причем до того, как Крэш официально признает его существование. Можно предположить, что наш осведомитель продал информацию Беддлу, а тот предоставил ее Крэшу, после чего тот и выступил со своей речью.

Синта пожала плечами:

– Возможно и такое. Мы проследили за аэрокаром Гилдерна. Тот летал на Чистилище. Из передачи нам стало известно, что Крэш сейчас работает в расположенном там Центре преобразования климата. Но что из этого следует?

– Из этого следует, что Беддл и Гилдерн имеют к этому самое прямое отношение! – рявкнула Тоня. – Что, возможно, они и стоят за всем этим самоубийственным планом. Иначе с какой стати им поддерживать Правительство! Когда они делали это в последний раз?

Губер Эншоу пересек кабинет и уселся рядом с Синтой Меллоу. Он перевел взгляд с одной женщины на другую, и ему показалось, он знает, о чем думает офицер службы безопасности. Даже при том, что мысли в его собственной голове путались, он думал о том же самом. Ему только что стала известна истина о произошедшем возле Дворца Правителя инциденте, но он хорошо знал Тоню. Если она дошла до такой степени одержимости, что отдала приказ о проведении подобной акции, лишь Глубокий Космос знает, как далеко она может зайти.

– Итак, что мы теперь будем делать? – нейтральным тоном осведомилась Синта.

– Зачем торопиться! – примирительно проговорил Губер. – Не надо принимать поспешных решений. Нужно сначала успокоиться, а затем все как следует обдумать и взвесить.

Тоня развернулась на каблуках и яростно поглядела на них двоих.

– Не надо вести себя со мной так, будто я маленькая девочка, – прошипела она. – Не надо! Я все еще командую поселенцами на этой планете, не забывайте об этом.

– Я не забываю об этом ни на одну минуту, – сказала Синта. – И именно это меня пугает больше всего. Ты – начальник, и я вынуждена выполнять твои приказы, а они в последнее время ни к чему хорошему не приводят.

Выражение, появившееся на лице Тони, было ужасным. В нем смешались страх, злоба, бешеная ярость и стыд. Губер увидел, как она подняла руки, словно намереваясь вцепиться Синте в лицо.

– Нет! – крикнул он. – Нет!

Тоня посмотрела на мужа со злым удивлением, словно не ожидала его здесь увидеть.

– Нет! – снова проговорил Губер, подивившись твердости, прозвучавшей в его голосе. Когда он в последний раз говорил с женой в подобном тоне? Он не мог припомнить. – С помощью драки ничего не решить. Настало время остыть и все как следует обдумать. Ты здесь лидер. Наш лидер. Никто не подвергает это сомнению. Так веди нас. Но веди нас не под влиянием страха, или злости, или растерянности. Пусть тобой движут здравый смысл и мудрость.

Тоня изумленно смотрела на мужа:

– Как ты смеешь! Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне!

– Я… Я смею потому, что не смеет никто другой, а это необходимо, – ответил Губер менее твердым голосом, чем ему бы хотелось. – Синта только что попробовала, а ты… ты едва не ударила ее за то, что она сказала тебе правду. Ну что ж, ударь и меня, если тебе станет легче. Я не стану тебе мешать.

Сердце Губера отчаянно билось, но он все же нашел в себе силы поднять глаза и посмотрел в лице Тони. Она опустила руку, затем снова подняла ее и опять опустила. Затем Тоня отошла в другой конец кабинета и тяжело рухнула на стул.

– Вы правы, – сказала она. – Но как же мне хочется, чтобы вы ошибались!

В комнате повисла плотная тишина. Тоня сидела на стуле, глядя невидящими глазами в пространство. Синта застыла, как каменное изваяние, переводя взгляд с Тони на Губера и обратно.

Губер знал Тоню. Он понимал, ей необходим импульс, чтобы она снова начала двигаться, но уже в нужном направлении. Этот импульс должен был дать именно он. Губер прочистил горло и заговорил спокойным будничным тоном, который, впрочем, никого не смог обмануть.

– Я только что разговаривал с Новым роботом по имени Лакон-03, – сообщил он. – Просперо где-то скрывается и оставил ее вместо себя. Она тоже слышала выступление Правителя и связалась со мной, чтобы спросить моего совета относительно того, что теперь делать роботам с Новыми Законами. Эта комета рухнет прямиком на их головы. Я не нашел что ответить. А вы? Что предложили бы вы?

Тоня засмеялась усталым смехом и покачала головой.

– Ах, Губер! Милый, милый Губер! Единственное, что им можно посоветовать, это посмотреть на остальную часть Вселенной, затем – на ту ситуацию, в которой они оказались, и сделать соответствующие выводы. Хотя, конечно, их положение гораздо хуже нашего.

– Хорошо, – проговорил Губер, сделав над собой последнее усилие, чтобы его голос звучал тверже. – Что же делать нам?

Тоня откинулась на спинку стула, потерла глаза и уставилась в потолок.

– Нам предстоит сделать две вещи. Во-первых, я хотела бы повнимательнее присмотреть за Беддлом и Гилдерном. Они наверняка что-то замыслили. Джадело Гилдерн никогда и ничего не делает просто так. Я хочу знать, что у них на уме.

– Мы уже занимаемся этим, – вставила Синта. Она испытывала огромное облегчение от того, что Губеру удалось образумить Тоню. – Что же во-вторых?

– Во-вторых, мы должны признать свое поражение.

– Простите, мадам? – переспросила Синта, опасаясь, что она ослышалась.

– Губер прав. Теперь изменить ничего нельзя, – объяснила Тоня, ткнув пальцем вверх. – Они знают, где находится комета, они намерены добраться до нее и обрушить на свою несчастную планету, надеясь на то, что она переменит все к лучшему и не перебьет всех жителей до последнего. А я по-прежнему не верю в то, что им это удастся. У них для этого нет ни навыков, ни опыта. Кроме того, я видела одну планету, на которой попытались предпринять что-то подобное, и этот план не удался. После этого меня долго мучили кошмары, и, с тех пор как я услышала про план Лентралла, они снова стали посещать меня. Я думаю, этот план погубит планету. Но у нас нет иного способа остановить этих безумцев, кроме как сбить все их космические корабли.

Сбить их космические корабли? Губер полагал, что ему удалось настроить Тоню на иной лад, но после этих слов в его душу закрались сомнения. В какой-то момент его пронизал ужас при мысли о том, что Тоня может решиться на подобное сумасшествие и действительно отдать такой приказ.

– Надеюсь, ты не… – начал он и боязливо осекся.

– Нет, – устало ответила Тоня, – конечно, нет. Во-первых, у нас нет достаточно огневых средств, чтобы сделать это, а во-вторых, я думаю, что даже если я отдам такой приказ, его никто не станет выполнять. Но иначе остановить их невозможно. – Тоня встала и снова подошла к панели коммуникатора. Она активизировала широкий плоский экран монитора и вывела на него изображение ночного неба, которое транслировали установленные на поверхности планеты камеры. Это была изумительная картина, полная тихой красоты и очарования: черный бархат, усыпанный драгоценными камнями звезд разного размера и цвета – белыми, желтыми, голубыми и красными. Одни мерцали, другие горели постоянным ровным светом. – Если мы не можем их остановить, значит, мы должны им помочь и проследить, чтобы все было сделано как надо. Я намерена сделать заявление, в котором сообщу о том, что мы целиком и полностью поддерживаем проект и намерены оказать всевозможную помощь в его осуществлении, включая предоставление всего опыта, накопленного нами в этой области. Может быть, нам удастся хотя бы свести ущерб к минимуму.

Тоня Велтон на мгновение распрямила плечи, а затем снова сгорбилась, и в этой позе выражалось все – признание собственного поражения, униженность и растерянность.

– И конечно, остается еще одна проблема – возможность, что полиция все же вычислит, кто стоит за попыткой похищения у Дворца Правителя. Возможно, если мы станем помогать им, это собьет их со следа или не позволит им вышибить нас вон с планеты.

Тоня немного помолчала, а когда заговорила вновь, в голосе ее прозвучали все те чувства, которые она изо всех сил старалась держать внутри себя: злость, смущение, стыд и страх. Было видно, что слова даются ей с огромным трудом.

– И если – а точнее, когда они поймают нас, – сказала она, – возможно, наша помощь будет расценена в качестве смягчающего вину обстоятельства.

В предутренней темноте аэрокар медленно плыл над пустынными безмолвными улицами Депо и остановился недалеко от границы маленького городка. Просперо работал с приборами управления с мастерством опытного пилота и посадил машину в небольшое углубление, которое скрыло аэрокар от посторонних взглядов.

– Здесь я и сойду, – с нескрываемым облегчением заявил Норлан Фил. Затем он встал, открыл боковую пассажирскую дверь аэрокара, вылез наружу и с удовольствием размял затекшие руки и ноги. – Не обижайтесь, – обратился он через открытую дверь к двум роботам, – но я страшно рад, что наконец-то могу выбраться из этой чертовой машины.

– А как насчет тебя, друг Калибан? – спросил Просперо. – Ты уверен, что не хочешь поехать со мной? Решать надо сейчас.

– Нет, друг Просперо. Отправляйся в Валгаллу. Ты нужен там гораздо больше, чем я. Кроме того, тебе может понадобиться друг здесь, в Депо. Будет лучше, если я буду находиться здесь.

Фил глубокомысленно улыбнулся.

– Какие знакомые слова! – сказал он. – Просперо говорил мне то же самое, когда я отделился от нашей компании на Чистилище много лет назад.

– Будем надеяться, что путешествие, которое начинается с этого расставания, закончится более успешно, чем то, – проговорил Просперо.

– А вот сейчас путешествие продолжаешь ты, а не я, – заметил Фил. – Для меня это конечная остановка. По крайней мере до тех пор, пока на нас не свалится комета.

– Чем займешься, Фил? Куда пойдешь? – спросил Калибан.

Человек покачал головой, пожал плечами и улыбнулся.

– Понятия не имею. Куда-нибудь подальше, где меня не смогут отыскать. Куда-нибудь, где я смогу начать все сначала. Но сперва побуду некоторое время в Депо. Здесь меня никто не знает.

Депо представляло собой самое большое человеческое поселение на Утопии. Это был небольшой перевалочный пункт, куда стекались грузы, предназначенные для маленьких и изолированных поселений, разбросанных в восточной части Большой Земли.

– Не понимаю, – сказал Калибан. – Какой смысл приезжать сюда, зачем прятаться в городе, который будет уничтожен?

– Именно потому, что он будет уничтожен, – с усмешкой ответил Фил. – Это идеальное место для того, чтобы исчезнуть. Я смогу подобрать для себя новую личину и придумать любую легенду. Разве сможет кто-нибудь проверить данные на меня после того, как от Депо останутся лишь дымящиеся руины? А может быть, мне удастся подделать здешние документы прежде, чем они будут вывезены отсюда. Может, я смогу сделать так, что в них будет говориться, будто я – преуспевающий бизнесмен с крупным банковским счетом? После того как город будет стерт с лица земли, а его население окажется разбросанным по всей планете, кто сможет доказать, что это неправда?

Калибан смотрел на человека не меньше пяти секунд и только потом ответил:

– Должен сказать, у тебя хорошо получается мыслить на несколько ходов вперед. Любопытно заглянуть в череп преступника и посмотреть, что там делается.

Фил широко улыбнулся, а затем не смог удержать смеха.

– А может просто – в череп человека?

– Интересная поправка, хотя и вызывает тревогу, – сказал Просперо. – Прощай, Калибан. Прощай, Норлан Фил.

– До свидания, Просперо, – ответил Фил с широкой ухмылкой на усталом лице.

Больше говорить было не о чем. Калибан поднялся с сиденья и выбрался наружу. Фил захлопнул дверь. Аэрокар взмыл в воздух и, набирая скорость, полетел вперед, оставив Калибана и Фила внизу.

– Ну что ж, – проговорил Фил, – уж коли я решил попытаться исчезнуть, лучше не откладывать и приниматься за дело прямо сейчас. До свидания, Калибан.

– Прощай, Фил. Береги себя, – ответил робот.

Фил снова улыбнулся.

– И ты тоже, – сказал он, а затем помахал рукой, повернулся и пошел по темной улице.

Калибан посмотрел вверх – на аэрокар, который, направляясь на юг, уже успел превратиться в маленькую черную точку на фоне начавшего светлеть неба. Наконец он один. Он давно этого хотел и все же не мог отделаться от ощущения, что минуту назад утратил важную частицу самого себя. Он очень давно находился с Новыми роботами. А теперь… Теперь он был сам по себе. Но почему-то эта мысль не принесла ему удовольствия, как он этого ожидал.

Норлан Фил шел по улицам города, и ему было хорошо. Было так здорово дышать свежим воздухом и знать, что люди, которые охотятся за тобой, находятся в буквальном смысле на другом краю света. Это было прекрасно, просто прекрасно! Идти в сумраке раннего утра по городу, который только начинал просыпаться, и знать, что наконец-то свободен. Игра, в которую он так долго играл, окончена. Это было непросто – участвовать в состязании, в котором поселенцы играли против Железноголовых, а посередине поля находилась полиция Инферно. Короче говоря, нужно было крутиться, использовать любой шанс и при этом уворачиваться от сыплющихся со всех сторон ударов. Но рано или поздно он не успел бы увернуться. Иначе просто не могло быть. Таковы законы природы. Был только один шанс уцелеть – дождаться удобного случая и выйти из игры.

Ему это удалось. Он вышел.

Фил нашел маленькое кафе и заказал завтрак, который оказался вполне сносным. Он неторопливо поел за столиком у окна и просидел в этом уютном месте еще час или два, наблюдая за людьми, торопившимися на работу. Самому ему было некуда спешить.

Затем он расплатился наличными, обменялся любезностями с мужеподобной дамой, совмещавшей обязанности управляющего, официантки, поварихи и кассира, после чего выбрался на пыльную главную улицу Депо.

Теперь нужно было найти место, где остановиться, и заняться другими насущными делами. Ведь он бежал из Аида, имея с собой лишь ту одежду, в которой был, и небольшую сумму денег. До этого Филу уже пару раз приходилось терять все, что они имел, и, судя по всему, в этот раз будет точно так же. Однако эта перспектива не особенно его огорчала. Учитывая то, что вскоре весь этот чертов город должен быть полностью упакован и вывезен, работы здесь будет хоть отбавляй.

На плечо ему опустилась чья-то рука. Маленькая мужская рука с тонкими пальцами, но – жилистая и сильная.

– Доктор Ардоза, – проговорил в его ухо холодный, неприятный голос. – Доктор Барснелл Ардоза. Какая приятная неожиданность – встретить вас здесь! Правда, боюсь, вы уже носите иное имя. Может, вы снова стали называться Норланом Филом? Или придумали себе какое-нибудь другое?

Фил резко развернулся и встретился глазами с Джадело Гилдерном, начальником разведки Железноголовых.

– Привет, Гилдерн, – медленно проговорил он. – Полагаю, я могу по-прежнему называться Норланом Филом. По крайней мере в разговоре с тобой.

Гилдерн неприятно ухмыльнулся.

– По-моему, это разумно, – сказал он. – Но не волнуйся. Никто больше не узнает, кто ты на самом деле. Ни полиция Инферно, ни поселенцы. По крайней мере до тех пор, пока ты не разочаруешь меня. Как, по-твоему, это честная сделка?

– Да, вполне, – монотонным голосом ответил Фил.

– Вот и славно, – сказал Гилдерн. – Очень хорошо. Потому что до самого последнего момента я беспокоился относительно того, как мне удастся уладить мои дела здесь, в Депо. Трудно найти людей с навыками разведывательной работы – особенно таких, у которых была бы сильная мотивация ни в чем не разочаровывать своих нанимателей.

– Нанимателей? – переспросил Фил, ощутив, что у него в животе возникает холодный комок.

– Вот именно, – оскалился Гилдерн. – Считай, что сегодня тебе подвалила удача, Норлан. Тебе прямо в руки свалилась прекрасная возможность получить работу. И, между нами говоря, я не вижу для тебя возможности отказаться от нее.

Гилдерн пошел рядом с Филом, взяв его под руку. Со стороны этот жест мог показаться дружеским, даже ласковым, но пальцы Гилдерна сомкнулись на руке спутника подобно стальным клещам.

Джадело Гилдерн повел Норлана Фила прочь. И последний понял, что его надежды выйти из игры развеялись словно утренний туман.

Часть третья «До столкновения – 30 дней»

14

«Это все взаправду, – в который раз сказал себе Давло Лентралл. До предела измученный, он сел за стол и поставил перед собой поднос с едой. – Впервые в жизни ты являешься частью чего-то стоящего. Ты – один из тех, кто делает настоящее, важное дело – то, что своей смертью пытался не допустить Кейлор». Давло моргнул и тряхнул головой. Он хотел привести свои мысли в порядок, но они разбегались. Он знал, что должен поесть, поскольку огромная работа требовала огромных энергетических затрат, но слишком сильно устал, чтобы чувствовать голод.

Некоторое время Давло сидел неподвижно, бессильно сложив руки на коленях, и только потом заставил себя немного перекусить. Он был в плохой форме, он терял вес и знал это, но для того, чтобы получше следить за собой, у него не оставалось ни времени, ни сил.

Почему его послали именно сюда? Правитель Крэш лично предложил ему (или точнее было бы сказать, вежливо приказал?) присоединиться к бригаде, осуществлявшей подготовительные работы в космосе. Почему? Давло не мог сказать наверняка. Может быть, Правитель полагал, что для Давло станет наградой воочию видеть, как задуманное им воплощается в жизнь? А может, он полагал, что события последних недель пошатнули его психику, и решил сослать Лентралла подальше – туда, где в него не сможет вцепиться свора ненасытных репортеров?

Давло Лентралл посмотрел в иллюминатор космического корабля поселенцев. За ним простиралась необъятная Вселенная и находилась самая фантастическая вещь, которую ему только приходилось видеть в своей жизни. Всего в десяти километрах от корабля в черном пространстве космоса плыла ледяная гора – комета Грега.

Это была уже не абстракция из недр компьютера и не голографический образ. Она была настоящей. Она находилась совсем рядом. И она была огромной – гораздо больше, чем он представлял себе. Цифры, которыми Давло оперировал в своих расчетах, не могли дать даже приблизительного представления о размерах этого чудовища. Половина его туловища терялась в тени, но даже при этом оно занимало уже половину неба и продолжало увеличиваться. Сейчас благодаря усилиям Давло Лентралл а этот мрачный темно-серый монстр, приплывший из мрачных глубин космоса, был нацелен прямехонько на Инферно.

Очень приблизительно комету можно было бы сравнить с вытянутым сфероидом, но сказать только это значило бы не сказать ничего. Это была настоящая, пусть и маленькая, планета со своей географией, которая могла бы дать работу целому поколению картографов. Ее поверхность была изрыта кратерами, на ней возвышались утесы, пролегали трещины, расщелины, изломы.

Комета Грега относилась к разряду так называемых темных комет. В звездной системе, к которой принадлежала Инферно, имелось сколько угодно обычных, классических комет, которые принято называть «грязными снежками», поскольку они в основном состоят из водяного пара и замерзших газов. Однако ученые заметили, что по не изученным пока причинам звездные системы, в которые еще не окончательно сформировались планеты, порождают много темных комет. В звездной системе, где находилась Инферно, помимо нее имелись всего лишь две планеты, которые пока что можно было считать газовыми гигантами, довольно жидкий астероидный пояс, а также много разного космического мусора – комет, астероидов и так далее.

Темными кометы назывались потому, что состояли из скального материала и «отращивали» не такие яркие хвосты, как другие их товарки, и стояли ближе других небесных тел к астероидам, закованным в ледяной панцирь. Комета Грега содержала в себе особенно много скального материала, но в ее составе присутствовал также лед и другие испаряющиеся субстанции. Над поверхностью огромного чудища витал туманный нимб, состоявший из газа, пыли и ледяных осколков. Тут дрейфовало и огромное количество каменных обломков самых разных размеров – от невидимых глазу, размером с молекулу, до здоровенных, величиной с добрый аэрокар. Какие-то из них оторвались от кометы в результате нагревания ее и, как следствие, испарения ее поверхности, другие являлись следствием человеческого вмешательства.

На ближайшем к комете корабле включили прожектор. Сноп света пробил облако пыли и вычертил на поверхности чудища круг света – такого яркого, что он казался нереальным в этом темном мире. В этом круге Давло увидел цилиндрический предмет и сразу узнал его. Это был один из десятков реактивных двигателей, установленных на комете. Давло сам рассчитывал, в каких точках их надо устанавливать и в какой последовательности запускать, чтобы предотвратить вращение кометы. Это была тяжкий, изнурительный труд, но он уже подошел к концу. Комету удалось стабилизировать, и теперь она двигалась в направлении светила.

Но оно уже не сможет растопить комету Грега. Давло предусмотрел для нее специальный защитный «зонтик» – огромный и тонкий экран, дрейфовавший теперь примерно в километре от кометы со стороны солнца и укрывавший ее от его лучей.

Если бы этого не было сделано, лучи заставили бы комету Грега кипеть и испаряться. К этому моменту она потеряла бы значительную часть своего объема и превратилась в подобие запятой. У нее появился бы хвост, и в скором времени она вообще походила бы на облако пыли. Но защитный экран предотвратил таяние кометы и сохранил ее в целости.

Экран, движимый солнечным ветром, медленно плыл над поверхностью кометы. Примерно через день они сблизятся, и экран окутает комету. Она станет напоминать большое яйцо, завернутое в носовой платок. В некоторых местах ткань порвется, еще где-то будет надрезана сознательно, чтобы можно было работать с установленными на поверхности кометы устройствами, но на конечный результат это не повлияет. Экран будет все так же надежно защищать поверхность кометы Грега от солнечных лучей.

Давло Лентралл помимо своей воли думал о том, как воспринимал бы все происходящее Кейлор. Наверняка он отпустил бы какое-нибудь саркастическое замечание, препарировал бы весь план и с присущей ему язвительностью в нескольких словах сформулировал бы все его слабые стороны. А может быть, он чересчур очеловечивает Кейлора? Робот погиб в отчаянной попытке предотвратить захват кометы. Неужели он, Давло Лентралл, мог быть настолько наивным, полагая, будто Кейлор захочет стать свидетелем происходящего без того, чтобы Три Закона не взяли над ним верх и не толкнули на отчаянный шаг! В последнее время Давло начинал все лучше понимать, что значит отчаяние и как оно может заставить сделать нечто опасное.

С первого взгляда было видно, что роботов здесь нет. Давло снова выглянул в иллюминатор и увидел две крошечные фигурки, одетые в космические скафандры. Они волокли по поверхности кометы какой-то большой объект, который отсюда разглядеть было нельзя. Стоит им сделать неверный шаг, стоит их грузу перекоситься, и они вместе с ним непременно рухнут в одну из многочисленных глубоких трещин, избороздивших комету, а это означает неминуемую смерть. Будь здесь хотя бы один робот, он ни за что не позволил бы людям так безрассудно рисковать собой.

Давло взглянул на циферблат настенных часов и увидел, что его перерыв подошел к концу. Он начал есть – больше из чувства долга, нежели от голода – механически и не ощущая вкуса пищи. Давло не терпелось вернуться к работе. Ему еще предстояло провести окончательные расчеты, связанные с установкой главных реактивных двигателей. Только подумать, ему поручили заниматься этой ничтожной, унизительной работой! Ему, Давло Лентраллу, единственному из людей, кто сумел разглядеть потенциал кометы Грега, кто вынянчил эту мечту и разработал этот план! Ему по праву должны принадлежать все лавры и восхищение, а он вместо этого вынужден выполнять обязанности помощника инженера-вычислителя.

Именно таким образом Давло рассуждал бы еще несколько недель назад, но сейчас все переменилось, и он смотрел на это уже другими глазами. Здесь работало много других людей – в основном поселенцев, – которые обладали гораздо большим опытом в вычислении траекторий движения малых небесных тел в космическом пространстве. Давло смотрел на порученную ему работу как на епитимью и покорно принимал ее. «Благородный порыв» и «гениальное предвидение» доктора Лентралла уже привели к тому, что самый близкий его помощник выбрал смерть, лишь бы только воспрепятствовать воплощению его планов. Каждый раз, когда кто-то здесь узнавал его и начинал поздравлять, Давло испытывал смущение и стыд. Большинство членов бригады уже поняли это и старались избегать неприятной для молодого ученого темы, а заодно и его самого.

Но Давло прислали сюда для того, чтобы работать, и он принял это. Он брался за все, что ему поручали, и старался выполнять любые задания как можно лучше. Кроме того, работа помогала ему отвлечься от мрачных мыслей. Каждая секунда его времени была занята тем, чтобы правильно решить уравнение, вычислить необходимую нагрузку каждого из двигателей, рассчитать скорость вращения. Хуже всего ему приходилось в свободное от смен время, особенно по ночам, когда он лежал на спине, вглядывался в темноту и думал о возможных ошибках. Нет, поздравления ему были совершенно ни к чему.

Что-то внутри него изменилось. А может быть, просто умерло, выгорело, когда он смотрел, как Кейлор убивает себя. Умер ли прежний Давло Лентралл вместе с Кейлором? Занял ли его место кто-то другой, или сейчас он представлял собой просто двигающуюся, говорящую, но пустую оболочку человека?

Нет, хватит. Лучше думать о чем-нибудь другом. Например, о работе.

Первоначально Давло рассчитывал изменить курс кометы с помощью мощного взрыва обычной ядерной бомбы, но этот план был значительно улучшен благодаря поселенцам, которые предложили использовать взрывной ускоритель. По сути дела этот их В-ускоритель представлял собой ядерную бомбу, помещенную в мощное силовое поле в виде ракетного сопла. Оно должно было направить энергию, которая высвободится при взрыве, в нужном направлении и таким образом создать гораздо более сильную и, главное, управляемую тягу.

Разумеется, помимо этого ускорителя на поверхности кометы были установлены и другие, более мелкие. После того как ее курс изменится и она окажется нацелена на Инферно, комета будет находиться все еще довольно далеко от планеты. Их пути должны будут сойтись только через тридцать два дня после перенацеливания, но незадолго до столкновения комета будет расщеплена на несколько более мелких кусков, каждый из которых должен удариться в определенную точку поверхности Инферно. И каждый из них будет нести на себе более слабый, неядерный реактивный двигатель, которому предстоит корректировать его курс.

Именно эта часть плана вызывала наибольшее беспокойство у Давло. Именно она представляла собой наибольшую опасность. Теоретически люди-операторы и обычные компьютерные системы могли справиться со столь сложными вычислениями. Но в соответствии с планом комета Грега должна быть расщеплена ровно на двенадцать кусков, и не было никакой гарантии, что ее огромное тело распадется на части именно такого размера, какой нужен. Кроме того, в результате направленных взрывов, которые разрушат комету, в разные стороны разлетятся тысячи более мелких обломков, и они могут повредить какой-нибудь из ускорителей. А может случиться и так, что тот или иной кусок кометы окажется меньше размером, чем предполагалось, а тогда вся тщательно просчитанная последовательность событий пойдет прахом, и они выйдут из-под контроля. Но, с другой стороны, в наличии имелись запасные двигатели, так что если какие-то из них окажутся повреждены, их функции возьмут на себя другие.

Казалось бы, все предусмотрено и никаких «если» быть не может, но мучительные сомнения по-прежнему не оставляли Лентралла. Возможность того, что в какой-то части плана произойдет сбой, все равно существовала, а вот в какой, заранее сказать не мог никто. Такой оборот событий потребует немедленных действий в реальном масштабе времени и оперативного решения возникших проблем.

На заключительном этапе потребуется производить тысячи операций одновременно. Необходимо будет в одно и то же время контролировать и корректировать траектории полета сразу двенадцати огромных обломков кометы, следить за тем, чтобы они не пересеклись, чтобы каждый из кусков упал точно в предназначенное ему место, чтобы облака пыли от взрывов не помешали осуществлению плана.

Но что бы там ни говорила теория, практика показывала, что такая задача не по силам людям, даже если им помогают компьютеры. С ней мог бы справиться только тот, кто обладал бы человеческой способностью принимать решения и умением компьютера быстро и точно производить вычисления. Иначе говоря – робот. И то – не любой. Для обычного робота подобная задача тоже не по плечу. Когда ему придется обрабатывать информацию, поступающую по сотне сенсорных каналов одновременно, его позитронный мозг расплавится в считанные секунды.

Единственный способ добиться успеха на заключительной стадии операции – это передать контроль над нею Ди и Думу. А это означает вручить судьбу всего проекта в руки «трехзаконного» робота и его компьютерного партнера.

Но если Кейлор предпочел убить себя, чтобы только не участвовать в перехвате кометы, можно ли рассчитывать на то, что Ди возьмет на себя руководство операцией и при этом не свихнется? Или просто не откажется сотрудничать с людьми?

Те же самые вопросы не давали покоя Альвару Крэшу, когда он вместе с женой садился в аэрокар, чтобы совершить короткий перелет от Северной Резиденции к Центру преобразования климата. Последние дни текли однообразно и по одинаковому расписанию. Каждое утро супруги вставали, летели в Центр, проводили целый день, разбираясь с различными деталями операции по захвату кометы, затем возвращались в Резиденцию, чтобы поужинать и поспать – по крайней мере, попытаться уснуть, прежде чем подняться с постели на следующее утро, чтобы все повторилось сначала.

Крэш не ожидал, что на него обрушится такая лавина работы, что каждый день ему предстоит принимать такое огромное количество решений. Несмотря на мощь, возможности и опыт, которыми располагал Центр преобразования, работающие здесь люди и роботы не могли брать на себя ответственность за некоторые решения и оставляли их на усмотрение Правителя. Кроме того, вне Центра существовало множество людей, которые ни за что не желали подчиняться приказам, поступающим от робота, сколь бы разумными эти приказы ни были. А еще было множество вещей, о которых не знали Ди и Дум, но был прекрасно осведомлен Правитель: как лучше найти подход к тому или иному местному начальнику, на какие припасы можно сбросить цену, если как следует поторговаться, а на какие – нет, в каких случаях нужно приказывать, а в каких – просить об одолжении, до какой степени можно давить на людей и когда следует остановиться.

Но так или иначе, вся работа шла через Центр преобразования. Поначалу Крэш прибыл на Чистилище только для того, чтобы начать отсюда работу, но вскоре понял, что командный пункт ему придется перенести именно сюда и отсюда руководить всей операцией.

Фреда забралась в аэрокар и устроилась на сиденье рядом с мужем. Дональд сел на место пилота, проверил приборы, а затем мягко поднял машину в воздух и направил ее в сторону Центра.

До сих пор подготовительные работы по захвату кометы шли довольно успешно, и все же Крэша не оставляло беспокойство. В его голове постоянно вертелась мысль о том, что Ди считает их планету вымышленной, и он размышлял о том, плюс это или минус.

– А ты что об этом думаешь? – обратился он к жене.

Фреда повернулась к мужу и посмотрела на него с удивленной улыбкой.

– О чем? Мне сложно высказывать свое мнение, если я не знаю, о чем именно.

– Извини, что-то я совсем… Как, по-твоему, Ди и Дум способны взять на себя руководство операцией?

– Не знаю, – чистосердечно ответила Фреда. – Я каждое утро проверяю состояние Ди, наблюдаю за ее поведением, пытаюсь понять ее. Но существует одно базовое обстоятельство, которое осложняет эту задачу. Она не воспринимает все происходящее как реальность. Мне понятно, какой логикой руководствовались те, кто внушил ей, что наш мир – всего лишь иллюзия, но я испытываю большие сомнения относительно мудрости этого шага. От ее решений зависит так много, а она полагает, что это всего лишь игра! Она совершенно спокойна, как будто все это задумано и устроено исключительно ради ее развлечения.

– С ее точки зрения, так оно и есть, – заметил Крэш. – Ди воспринимает мир Инферно как головоломку, с которой ей предстоит либо справиться, либо признать, что она неразрешима. – Несколько мгновений Правитель молчал, а затем снова заговорил: – Я совершенно согласен с твоим определением, но в то же время хотел бы отметить, что до сих пор ее работа всегда оказывалась безупречной. Пусть даже она и не воспринимает все это всерьез, но трудится на совесть. Может, только это и имеет значение?

– Хотелось бы надеяться, – откликнулась Фреда, – поскольку я не представляю, что нам делать, если мы вдруг решим, что не можем ей больше доверять. Теоретически, мы могли бы, образно говоря, выдернуть штепсель из розетки и взвалить всю работу на Дума. Но я боюсь, что сейчас это уже невозможно. Они двое слишком тесно связаны, слишком привыкли друг к другу, чтобы мы могли просто взять и отключить одного из них.

– А Ди у них за главного, – полувопросительно сказал Крэш. – Мне кажется, что она воспринимает Дума всего лишь как большой калькулятор.

– Нет! – довольно резко отрезала Фреда. – Думать так означает расставлять ловушку, в которую легко угодить самому. Когда речь идет о взаимодействии с людьми, она, бесспорно, играет первую скрипку, но это лишь крохотная часть их работы. Во всех остальных областях они равны. Когда же дело доходит до вычислительных процессов, то здесь на первый план неизменно выходит Дум. Да, он всего лишь обычная машина, не наделенная разумом, но нагрузка на нем лежит огромная. Нам не просто нужен каждый из них, они нужны нам оба и одновременно.

– Бывают времена, когда я думаю, что мне вообще ничего этого не нужно, – с тяжелым вздохом признался Крэш.

Больше никто не произнес ни слова. Вскоре аэрокар плавно пошел на посадку и приземлился на ровную площадку перед входом в Центр преобразования.

Крэш, Фреда и Дональд вошли в комнату 103 Центра преобразования и заняли свои обычные места за панелью управления, стоявшей ближе к модулю Ди. Обязанности каждого из них были давно распределены. Крэш рассматривал большие и малые проблемы, которые ставила перед ним Ди, и принимал решения. Фреда, консультируясь с Соггдон и другими экспертами, следила за работой Ди. До сих пор Первый Закон практически не оказывал воздействия на ее поведение, и это само по себе вызывало тревогу.

У Фреды хватало дел. Чтобы сохранять иллюзию того, что и Инферно, и ее Правитель являются всего лишь имитацией, она не могла открыто говорить с персоналом Центра, когда Ди их слышала. Поэтому во время общения с Ди Фреда выступала в качестве молчаливого советчика и формулировала свои рекомендации либо придушенным шепотом, либо царапая записки на листках бумаги.

Что же касается Дональда, то он поддерживал постоянную гиперволновую связь с офисом Крэша в Аиде. Робот отвечал на поступавшие из столицы нескончаемые запросы, давал разъяснения и, если возникала необходимость, просил Правителя принять решение по тому или иному поводу.

Испытывая чувство очень близкое к страху, Крэш сел за панель управления. Скоро все будет готово, но неумолимо бегущее время все равно пугало его. Близок, очень близок тот момент, когда предстоит принять последнее, окончательное решение. Крэш посмотрел на электронные часы на противоположной стене. Они были установлены на обратный отсчет и показывали время, остающееся до захвата кометы Грега. Девяносто четыре часа. Когда на электронном дисплее возникнут четыре нуля, он должен будет выбрать что-то одно: либо направить комету на Инферно, либо встать, повернуться спиной и выйти из этого зала, оставив позади все то безумие и хаос, которые привели его сюда. Сначала ему казалось, что он готов без колебаний идти до конца, но сейчас былая уверенность уступила место сомнениям. Ему казалось, что он уже не контролирует ситуацию, а напоминает корабль, влекомый вперед неуправляемой силой стихии. Если предположить – только предположить! – что он изменит свое решение и поймет, что перенацеливание кометы является чудовищной ошибкой. Хватит ли у него мужества сказать об этом во всеуслышание и отменить операцию?

– Доброе утро, Правитель Крэш, – проговорила модуль Ди сразу же, как только он надел наушники.

– Доброе утро, Ди, – слегка охрипшим голосом ответил он. – Что у вас с Думом новенького для меня сегодня утром?

– Очень много всего, как вы сами понимаете. Но есть одна вещь, которую, как мне кажется, нам следует обсудить в первую очередь.

Крэш откинулся на спинку кресла и потер переносицу. Судя по тому, как начинается день, он будет не из легких.

– И что же это такое?

– План, который я взяла на себя смелость назвать «Последний барьер». Он позволяет вам в случае необходимости отменить операцию уже после того, как комета будет перенацелена. Дум проделал большую часть необходимых вычислений и закончил с ними несколько минут назад.

– Каким же образом мы сумеем отменить операцию после того, как направим комету на Инферно? – ошарашенно спросил Крэш.

– Насколько вам известно, на поверхности кометы установлено большое количество зарядов, с помощью которых в определенный момент предполагается расколоть ее на куски.

– Ну и что из этого следует?

– В основном все эти заряды оснащены либо амортизирующими устройствами, либо установлены под различными углами к траектории движения кометы и помещены в силовое поле. Это сделано для того, чтобы ограничить нежелательное раздробление и последующий неконтролируемый разлет обломков после того, как заряды будут взорваны один за другим в строго определенной последовательности. Если же отключить силовые поля и амортизирующие устройства и взорвать заряды в иной последовательности и почти одновременно, можно в течение нескольких секунд разрушить всю комету, превратив ее буквально в облако мелких камней.

– Но это облако все равно будет двигаться по направлению к планете, – возразил Крэш, – и, когда доберется до нее, может натворить немало бед.

– Это не совсем так, Правитель. Если произвести взрывы должным образом и задолго до предполагаемого столкновения, их сила может придать обломкам такое ускорение, что они разлетятся в разные стороны и не заденут планету. Наши вычисления показывают, что даже в самом худшем варианте девяносто процентов обломков кометы не заденут Инферно и направятся по траектории в сторону солнца. Из той незначительной части обломков, которые все же достигнут Инферно, девяносто процентов упадут либо в эвакуированные районы, либо в воды Южного океана.

– Но даже при этом примерно один процент того, что останется от кометы, рухнет на поверхность Инферно, и мы не сможем ничего предпринять, – сказал Крэш.

– Да, некоторые районы будут подвержены повышенной опасности, – ответила Ди. – Небольшие обломки будут падать на поверхность планеты в течение тридцати двух часов после взрыва зарядов. Однако опасность для населенных районов будет составлять примерно одно падение на сто квадратных километров. С такой же вероятностью живущий там человек может подвергнуться удару молнии во время грозы.

– Но, надо полагать, в некоторых районах опасность будет выше? – предположил Крэш.

– Да, сэр. Чем ближе к месту, где должно было произойти первоначальное столкновение, тем выше будет концентрация падающих обломков. Однако все люди, находящиеся в таких районах, должны предварительно укрыться. И в таком случае максимальная опасность в населенных местностях составит одно падение на квадратный километр. Большинство падающих предметов составят камни массой до одного килограмма.

– Какую отсрочку нам это даст? – спросил Крэш. – Каков последний срок, когда мы сможем принять решение о взрыве кометы?

– Для того чтобы уложиться в параметры, которые я только что привела, взрыв необходимо произвести не позже чем за девяносто две минуты и пятнадцать секунд до запланированного столкновения.

– Неплохо, Ди, – сказал Крэш. – Очень даже неплохо.

Фреда и Соггдон слышали этот разговор, каждая через свои наушники. На лицах женщин читалась нешуточная обеспокоенность. После последних слов Крэша Фреда, чиркнув себя большим пальцем по горлу, велела ему отключить микрофон. Тот же жест повторила и Соггдон.

– Минутку, Ди, – сказал Крэш, – я хотел бы обдумать эту идею.

– Хорошо, сэр, – ответила Ди.

Крэш отключил микрофон и снял наушники.

– В чем дело? – спросил он. – Почему эта идея так встревожила вас обеих? Должен признаться, мне она кажется чрезвычайно заманчивой, поскольку предоставляет нам гораздо большее пространство для маневра.

– Дело в другом, – отмахнулась Фреда. – Дело в том, что это говорит робот! Робот совершенно в будничной манере, как ни в чем не бывало, предлагает обрушить на заселенную людьми планету тысячи метеоритов!

– Да хоть пятьдесят, хоть сто тысяч метеоритов! Ты же слышала, вероятная опасность для людей…

– Огромная, – вмешался Дональд. Только императив Первого Закона мог заставить его перебить Правителя планеты. – Опасность неприемлемо высока. И должен добавить, что здравомыслящий «трехзаконный» робот сделает все возможное, чтобы защитить человека даже от удара молнии. Этой опасностью также нельзя пренебрегать.

– Человеку такая опасность кажется маловероятной, но только не роботу, – согласилась Фреда.

– Постойте, – проговорил Крэш. – Вы так сильно разволновались из-за того, что Ди спокойно воспринимает возможность подобной опасности?

– Нет, – ответила Фреда, – я разволновалась из-за того, что у меня появились сомнения в ее психическом здоровье. Если робот предлагает нечто такое, что грозит масштабной и неконтролируемой опасностью для человека, он должен находиться на грани помешательства.

Крэш озабоченно посмотрел на Соггдон:

– Ваше мнение, доктор?

– Боюсь, что мне придется согласиться с доктором Ливинг, – сказала та, – но меня беспокоит еще и то, что до последнего времени все наши проверки и тесты свидетельствуют о совершенно нормальном функционировании Ди. Согласно их результатам конфликт Первого Закона находится у нее на нормальном уровне. А учитывая то, с какими расчетами она имеет дело, он у нее уже давно должен быть на предельно допустимом уровне. И все же этого нет.

– Может быть, вам следует поговорить с нею? – предложил Крэш.

Соггдон включила свой микрофон и заговорила:

– Модуль Ди, говорит доктор Соггдон. Я следила за вашим разговором с имитантом Правителя Крэша и должна признать, что удивлена твоей идеей с этим «Последним барьером». Я готова согласиться, что в предложенном тобой варианте угроза для каждого конкретного человека сравнительно невелика, но все же это план весьма и весьма опасен.

– Но, доктор, ведь речь идет об одних только имитантах, – ответила Ди. – Вряд ли стоит так волноваться из-за гипотетического риска, который грозит несуществующим существам.

– Наоборот, Ди, ты должна воспринимать опасность, грозящую имитантам, очень серьезно, и ты это знаешь.

Ди ответила после непродолжительной, но все же заметной паузы, и, учитывая то, с какой скоростью думают роботы, это также заслуживало удивления.

– Я хотела бы задать вам вопрос, доктор Соггдон. Скажите, какова цель проводящегося моделирования?

На лице женщины появилась уже не просто тревога, а неприкрытый страх.

– Цель… Она… Ну-у, для того, чтобы в деталях изучить различные технологии планетарной трансформации, для чего же еще!

– Я сомневаюсь в том, что вы говорите мне всю правду, доктор. Более того, я сомневаюсь в том, что в ваших словах есть вообще хотя бы капля правды.

– Но почему… Зачем я стала бы тебе лгать?

– Доктор, мы с вами обе прекрасно знаем, что вы далеко не всегда говорили мне правду.

Лоб Соггдон внезапно заблестел от выступившей испарины.

– Я… Прости, что ты сказала?

Крэш и сам заерзал в кресле. Неужели она догадалась о том, что происходит на самом деле? Ему такой исход всегда казался неизбежным. Рано или поздно Ди должна была догадаться о том, как обстоят дела в реальности, но почему, во имя Космоса, именно сейчас! Более неподходящий момент для прозрения позитронного мозга придумать было невозможно.

– Оставьте, доктор, – ответила Ди. – Сколько раз вы лично и ваши сотрудники обманывали меня! То вы «забывали» сообщить мне о том, что меняются те или иные обстоятельства, то не сообщали мне о каком-то важном повороте событий, и я узнавала о нем лишь с помощью собственных умозаключений. До самого последнего времени в тайне от меня держали и саму идею захвата и перенацеливания кометы. Я узнала о нем лишь от имитанта Правителя. Почему мне не сообщили прямо?

– Но почему тот способ, каким ты получила эту информацию, заставил тебя ставить под вопрос весь проект моделирования?

– Потому что, если исходить из ваших слов о том, какова цель этого моделирования, получаемая от него информация имеет весьма малую ценность для реального мира. Зато можно представить себе другой сценарий. Представим, к примеру, что на некоей планете колонисты заключили шаткий союз с поселенцами, и они вместе – посередине бушующего политического хаоса – пытаются перестроить экологию планеты, уже частично подвергшейся трансформации, экологию, которой до этого десятилетиями позволяли приходить в упадок. И вот с этой целью несколько лет назад они создали и привели в действие спаренную систему планетарного контроля, а иначе говоря – меня и Дума. Моделирование, которое мы выполняем, могло бы проложить путь к реальным действиям, которые предстоит предпринять в будущем. Какие уроки можно было бы извлечь, смоделировав такую сложную и необычную – почти невероятную – ситуацию? Почти никаких. Кроме того, эта симуляция идет в масштабе реального времени и продолжается немыслимо долго. Она длится уже несколько лет, но все так же далека от конца, как и в самом начале. Это непрактично. Какую полезную информацию она может предоставить реальным проектам изменения климата, если неизвестно даже, когда она кончится!

Ди помолчала, словно человек, который решил собраться с мыслями, и продолжила:

– Все это напоминает бессмысленную потерю человеческого времени. Моделирование напичкано ненужными деталями, которые только осложняют его процесс. Зачем, к примеру, придумывать и постоянно держать в виртуальной модели планеты тысячи людей-имитантов, с которыми мне приходится иметь дело? Зачем придумывать для каждого из них правдоподобную биографию? Я еще поняла бы, если в деталях были прорисованы ключевые персонажи – такие, например, как Правитель планеты, но моделировать настроение и варианты поведения несуществующих лесников или роботов-грузчиков, которые в процессе восстановления планетарной экосистемы играют даже не третьестепенную, а вообще последнюю роль… Этого я не понимаю. Могу привести и другие примеры совершенно ненужного усложнения сценария, как, например, какие-то странные роботы с Новыми Законами. Они-то для чего понадобились? Зачем нужно было их придумывать и вводить в сценарий?

Крэш не был роботехником, но теперь и он отчетливо видел грозившую им опасность. Ди слишком близко приблизилась к истине. Если она догадается, что люди, населяющие Инферно, являются не имитантами, а реальными существами, ей грозит обширный кризис Первого Закона, который она вряд ли сможет пережить. А без Ди шансы на успешное проведение заключительного этапа операции были близки к нулю.

Соггдон, без сомнения, тоже видела все это, и даже гораздо больше.

– К чему конкретно ты ведешь, Ди? – спросила она, изо всех сил пытаясь говорить будничным тоном.

– События, которые происходят на уровне симуляции, имеют мало общего с ее официально заявленной целью. Поэтому логично предположить, что на самом деле ее настоящая цель – совсем иная, и она преднамеренно, по каким-то неизвестным мне причинам, утаивается от меня. Что ж, поскольку я сумела разоблачить этот обман, можно предположить, что он хотя бы отчасти утратил свой смысл. Но мне кажется, что он стал совершенно бессмысленным, поскольку я наконец вычислила, что происходит на самом деле.

Соггдон и Фреда обменялись нервными взглядами, и первая, нацарапав на клочке бумаги записку, толкнула ее в сторону Фреды и Крэша. «Дела плохи, – говорилось там. – Лучше выяснить все сейчас, чем выжидать».

– Ну что же, Ди, давай предположим – только предположим и только для того, чтобы продолжить нашу дискуссию, – что ты права. Что же в таком случае, по твоему мнению, происходит?

– Мне кажется, что объектом эксперимента являюсь я, а не события, которые происходят в рамках моделирования. Точнее говоря, комбинация роботомозга и компьютера – меня и Дума. Я полагаю, что мы с ним являемся прототипом какой-то новой системы, которая предназначена для управления в сложных, запутанных ситуациях. А проводимая симуляция это всего лишь способ узнать, сможем ли мы с Думом усвоить достаточно сложную информацию и справиться с ней.

– Ага, – озадаченно кивнула Соггдон, а потом заговорила – очень медленно и осторожно, выбирая слова так тщательно, как только могла: – Я, разумеется, не имею права поведать тебе всей правды, поскольку это повлияет на чистоту эксперимента, но могу только сказать, что ты ошибаешься. Ни ты, ни Дум, ни вы вместе не являетесь объектом испытаний. Нас интересует именно моделирование, именно симуляция, которой вы заняты. Больше я сказать ничего не могу из-за опасений навредить эксперименту. Хочу просить тебя лишь об одном: относись к моделированию так, как если все в нем было совершенно, полностью реальным.

Крэш встревоженно посмотрел на Соггдон. Лоб женщины был покрыт крупными бисеринками пота. «Слишком близко, – сказал он себе. – Она подобралась слишком близко к правде».

После еще одной непродолжительной паузы Ди заговорила снова:

– Я сделаю все возможное, доктор Соггдон. И все же хочу напомнить вам, что заложенные в моем мозгу математические формулировки Трех Законов не позволяют мне относиться к чему-либо с такой же серьезностью, как к защите людей – настоящих людей! – от опасности. Я буду стараться, но я просто не могу – ни математически, ни физически – относиться к имитантам так же, как к живым людям.

– Я… Я понимаю, Ди. Но ты все же постарайся.

– Я постараюсь, доктор. Что вы думаете о предложении, которое я сделала Правителю? Должна ли я отозвать его обратно?

Соггдон посмотрела на Крэша и увидела, что тот ожесточенно трясет головой. В ее взгляде отразилось тоскливое недоумение, но все же произнесла:

– Думаю, что нет, Ди. Нам, которые следят за моделированием, любопытно узнать, какова будет реакция имитанта Правителя. Когда он вызовет тебя снова, следуй его инструкциям так, как если бы этого разговора между нами не было.

– Но во время него вы велели мне относиться к имитантам так же, как к живым людям. Два этих указания противоречат друг другу.

Соггдон вытерла лоб трясущейся рукой.

– Жизнь полна противоречий, – уклончиво сказала она. – Попытайся лавировать между ними и сделай все, что сможешь. Конец связи.

Женщина выключила микрофон и рухнула в пустое кресло перед панелью управления.

– Великий Космос, что творится! – Она в отчаянии потрясла головой. – Мы в ловушке, и я не представляю, как нам удастся из нее выбраться.

– А нам и не надо никуда выбираться, – проговорил Крэш. – Пусть все останется пока как есть. Ди уже начала что-то подозревать и рано или поздно догадается о том, как обстоят дела на самом деле. Это теперь лишь вопрос времени. И только Космос знает, как она себя тогда поведет. Я намерен немного подождать, прежде чем снова выходить с ней на связь, поскольку после состоявшегося между вами разговора это возбудило бы в ней еще большие подозрения. Затем я снова поговорю с ней, одобрю ее план «Последний барьер» и прикажу, чтобы она сделала все необходимые для него приготовления.

– Но, Альвар, – возмутилась Фреда, – ты хочешь приказать ей поставить людей под угрозу! Если потом она узнает о том, что нарушила Первый Закон, или если она найдет способ выполнить приказ доктора Соггдон о том, чтобы относиться к имитантам как к живым людям…

– Они и есть живые люди, – мягко напомнил Крэш.

– Но она об этом не знает, а ей приказали относиться к ним как к настоящим. И если она подчинится твоему приказу приготовиться к «Последнему барьеру»… – Фреда растерянно покачала головой. – Честно говоря, я даже не представляю, каким образом ей удастся проскользнуть между этими противоречиями.

– Честно говоря, меня это совершенно не волнует. Для меня главным является другое. Ди должна продержаться достаточно долго для того, чтобы осуществить начальные запуски, а затем – либо провести финальное нацеливание фрагментов кометы, либо привести в действие «Последний барьер». Вот и все. А вы обе, по-моему, больше озабочены психическим здоровьем робота, нежели судьбой всей планеты.

– Две эти вещи неразрывно связаны друг с другом, – напомнила Соггдон.

– Вот и позаботьтесь о том, чтобы она не спятила хотя бы до тех пор, пока мы не закончим с кометой – тем или иным способом. Это все, что мне надо.

Несмотря на внешнее спокойствие, Крэша обуревали сомнения. «Последний барьер»… Ни Фреда, ни Соггдон, ни Дональд, ни даже модуль Ди не подозревали об одной вещи: «Последний барьер» значительно все упрощает. До разговора с Ди Крэш с ужасом думал о том моменте, когда ему придется принять окончательное решение: менять курс кометы или нет. Теперь же оказывалось, что это решение вовсе не обязательно будет окончательным. У Крэша появилась спасительная лазейка на тот случай, если что-то вдруг пойдет не так. Он может отдать приказ о перенацеливании кометы, и потом в его распоряжении будет еще почти месяц, чтобы выявить возможные ошибки и принять новое решение.

Казалось бы, губернатор должен был испытывать облегчение, но он его не чувствовал – именно потому, что теперь ему было куда легче отдать приказ об изменении курса кометы.

Он испытывал почти непреодолимое искушение сделать это. На его плечи давил непосильный груз затраченных денег, усилий, поставленного на карту политического капитала, данных людям обещаний. Откажись он от операции, все это окажется выброшенным впустую. Все это подталкивало Крэша к тому, чтобы отдать приказ о начале операции, – вне зависимости от того, правильным будет это решение или нет. Если подобные сомнения мучают его сейчас, то как же он будет себя чувствовать, когда до столкновения останется девяносто две минуты?

15

– На данный момент, пожалуй, все, друг Калибан, – сказал Просперо, стоявший перед панелью коммуникатора в своем кабинете, глубоко в подземельях Валгаллы. На экране монитора было изображение Калибана, находившегося в этот момент в Депо. Роботы разговаривали по очень надежной и максимально защищенной линии связи. – Боюсь, сейчас мне нужно торопиться. Мы должны подготовиться к полной эвакуации Валгаллы на тот случай, если в этом возникнет необходимость.

– Я был бы искренне удивлен, если бы она не возникла, – ответил Калибан.

Просперо внимательно посмотрел на своего друга. Внешность робота редко выдает его чувства, но либо Просперо пытался убедить себя в этом, либо Калибан действительно нервничал, причем очень сильно. Что ж, учитывая сложившуюся ситуацию, удивляться тут нечему.

– То есть ты считаешь, что они действительно изменят курс кометы? Довел ли ты до их сведения наш протест? Изложил ли наши аргументы против этого шага?

– Я пытался это сделать. Я даже составил петицию и собрал под ней подписи людей, выступающих против плана Правительства. Я делал попытки объединить различные группы этих людей. Но даже те люди, которые категорически против перенацеливания кометы, не хотят иметь со мной ничего общего. Похоже, они полагают, что союз с Новыми роботами принесет им больше вреда, нежели пользы.

– Это неудивительно, хотя и неприятно, – отозвался Просперо. – Ну что ж, если они не хотят нас слушать и если наши голоса не вписываются в хор оппозиции, пусть другие воюют против кометы. Мы же сосредоточим внимание на том, чтобы спасти от нее наших граждан. Я внимательно изучил предложенный тобой список ближайших мест эвакуации. – В надежде соблюсти хотя бы видимость порядка в такой широкомасштабной операции человеческие власти отвели различным группам эвакуируемых различные районы. Стоит ли говорить, что Новые роботы получили далеко не самые лакомые кусочки. – Ты называешь квадрат 236 в качестве самой безопасной местности.

– Да, с геологической точки зрения это наиболее стабильный из выделенных нам участков, кроме того, в этом районе будут также минимальными последствия падения метеоритов и ухудшение погоды, которое наступит сразу же после столкновения.

– Что ж, – сказал Просперо, – приготовь этот квадрат к приему примерно шестидесяти процентов нашего тяжелого оборудования и примерно такого же числа наших граждан. Остальную часть населения мы распределим по другим квадратам. Нельзя позволить, чтобы мы все исчезли с лица земли, если в квадрате 236 вдруг случится какая-нибудь катастрофа. Я согласен с тобой в том, что эта местность сравнительно безопасна, но страшно подумать, что случится, если в этот квадрат упадет большой обломок кометы. И вот еще что. Организуй размещение десяти процентов наших граждан в квадрате 149.

– Но 149-й – это самый опасный участок из всех, которые нам выделили! Я считаю, что туда нам не следует отправлять вообще никого из Новых роботов.

– Да, я видел твои рекомендации, – сказал Просперо. – И должен признаться, они удивили меня. Я хотел бы, чтобы ты хоть изредка смотрел на карту планеты не только той, которой она является сейчас, но и такой, какой станет впоследствии. Конец связи. – Просперо выключил коммуникатор и повернулся к «новозаконному» роботу, стоявшему в дальнем углу комнаты. – Итак, Лакон, ты до сих пор не понимаешь, почему я уже не до конца доверяю нашему другу Калибану?

– Нет, Просперо, не понимаю.

Просперо окинул свою «помощницу» взглядом, в котором читалось нечто похожее на разочарование. Лакон-03 была высокой и угловатой, подобно всем роботам с Новыми Законами, но временами она оказывалась совершенно не способна мыслить стратегически и заглядывать в завтрашний день. Калибан уже доказал, что не годится на роль вице-лидера после него, Просперо, интересно, удастся ли это Лакон-03?

– Карта, Лакон, карта. Если фрагменты кометы упадут в нужные точки и произойдут запланированные экологические изменения, квадрат 149 окажется в нескольких километрах от новой береговой линии и превратится в лучшую местность на три тысячи километров в округе. Это будет самый большой порт в нашем полушарии, и этот порт будут контролировать Новые роботы. К тому моменту, когда это произойдет, мы уже будем там. Мы заявим свои права на эту местность – не просто потому, что нас туда эвакуировали, а потому, что, поселившись в этом месте, мы стали его владельцами.

– Но, посылая туда многих Новых роботов, ты ставишь их под угрозу, – возразила Лакон-03.

– Я рискую малым, чтобы добиться многого. Но и это еще не все.

Просперо повернулся к большому панорамному окну и окинул взглядом простиравшуюся за ним Валгаллу – ее залитые ярким светом улицы, элегантные плавные пандусы, которые вели с одного уровня на другой, роботов, переносивших свои пожитки и готовившихся покинуть эту юдоль покоя, оставив ее пустовать под своим каменным небом. Этот город, по сути, представлял собой все, что у них было, он являлся плодом их труда и выдающихся достижений. А люди собрались уничтожить его, превратить в ничто, стереть в порошок, как если бы его никогда не существовало, как если бы это отвечало их потаенным мечтам. Для Просперо это явилось очередным и очень важным уроком.

– Я предлагаю, – сказал он, – максимально использовать возможности, которые откроет для нас надвигающаяся катастрофа.

Пора.

После нескончаемых часов проверок и перепроверок, после того, как весь сценарий бесконечно проигрывался снова и снова, после того, как из системы были вычищены возможные ошибки, все наконец было готово. Настало время решать.

Правитель Альвар Крэш ходил взад-вперед вдоль панели управления и в тысячный, в десятитысячный раз смотрел на два огромных купола, стоявших на своих пьедесталах, двух оракулов, способных не только предсказывать будущее, но и творить его, если им дать такую возможность.

Крэш испытывал такое чувство, будто он провел в этой комнате всю свою жизнь, а остальной мир уже казался ему полузабытым расплывчатым сном. Он устало улыбнулся. Наверное, модуль Ди чувствует то же самое. Для нее весь мир представляется сном, пусть и математически выверенным.

Рядом с Крэшем находились и Соггдон, и Фреда, и Дональд, и еще целая куча экспертов, техников и советников, которые появились словно ниоткуда и буквально запрудили комнату. Людей привело сюда чистое любопытство, поскольку на этой стадии операции в них уже не было надобности. Крэш давно выслушал их, учел все точки зрения, взвесил «за» и «против». И сейчас никто не мог бы сказать ему то, чего бы он уже ни знал. Даже Ди и Дум не могли.

И вот среди этой толпы Крэш находился в полном одиночестве. Здесь не было лишь одного человека, который должен был присутствовать тут по праву. Но Давло Лентралл все еще находился с космофлотом, который выполнял работы по установке на комете двигателей и зарядов. Эта первая и самая важная работа космической группы была успешно выполнена, и теперь им оставалось только следить за поведением кометы и снимать телеметрические данные.

Впрочем, это тоже зависит от него. Если сейчас он, Альвар Крэш, Правитель планеты Инферно, решит сказать «нет», встанет и, повернувшись, выйдет из этой комнаты, комета просто уплывет в темные глубины космоса, чтобы появиться вновь лишь через два столетия. В таком случае и телеметрия окажется ни к чему.

Нет, об этом думать нельзя! Альвар Крэш знал, что ему делать, и притворяться, что это не так, не имело смысла. Разве он мог встать и уйти – сейчас, когда сделано так много! Разве мог он сказать «нет» и потом на протяжении всей жизни наблюдать, как планета медленно угасает, мучая себя вопросами «а если бы» и «если только»!

Он должен идти вперед. У него нет выбора. И это пугало его больше всего остального.

Заставив себя успокоиться, Крэш взял наушники и надел их на голову.

– Модуль Ди, модуль Дум, с вами говорит Крэш.

– Даа, Прравителль, – в унисон ответили ему два голоса. Крэш удивился. Они уже очень давно не говорили одновременно, почему же заговорили сейчас? Может, из-за того, что Ди осознала торжественность момента? Или по какой-то другой причине, или вовсе без всяких причин? А может быть, потому, что Ди продолжает размышлять, и от этого ее психика становится все более нестабильной?

– Я принял решение, – проговорил Крэш и умолк, не сказав ничего конкретного. Может ли он доверить Ди эту работу? Или лучше отстранить ее и Дума от контроля над предстоящим маневром и дать указание космофлоту, чтобы его бригады осуществили перенацеливание вручную?

Нет. Пусть Ди попробует сделать это сама. Нужно убедиться в том, что все каналы, связывающие ее с остановленными на комете устройствами, функционируют нормально. Без нее им все равно не обойтись – на заключительной стадии операции или для того, чтобы привести в действие «Последний барьер». Пусть это станет для Ди первым испытанием. После пуска реактивных двигателей у них еще будет довольно большое «окно». Если нарушится связь между какими-то звеньями или если первый пуск окажется неточным, у них будет еще двенадцать часов, чтобы устранить неполадки или вообще изменить план и, использовав «Последний барьер», уничтожить комету. На следующей стадии операции, когда быстро и одновременно будет происходить множество событий, такой возможности уже не представится. Так что лучше испытать как можно больше систем сейчас. Пока все просто. Сложное ждет впереди.

А если он не верит Ди, значит, от идеи перенацеливания кометы нужно отказаться прямо сейчас.

– Я приказываю вам произвести запланированное изменение курса кометы Грега, – сказал он, и в комнате воцарилась мертвая тишина.

– Буддетт ссделланоо, Прравителль, – проговорил сдвоенный голос. – Мы наччнемм оббраттный отссчеет врееменни черрез четыррнадцаать мминуут ттрринаддцать ссекуунд. Запуск прроизойддеет рровноо черрезз часс.

– Благодарю вас, Ди. Благодарю вас, Дум, – сказал Правитель, стянул с головы наушники и тяжело рухнул в стоявшее у панели кресло. – Забытые боги! – тихо пробормотал он. – Что я наделал!

Выйдя наружу, Альвар с удивлением обнаружил, что на улице – ночь. Сколько же времени он не покидал комнату? Полсуток? Полтора дня? Три дня? Ему казалось, что, если как следует напрячься, он сможет высчитать это, вспомнить, когда он в последний раз входил туда и когда выходил. Но какой в этом смысл! Дело сделано, он стоит на улице, а все остальное не имеет значения.

Фреда взяла его за руку и повела прочь от холодной стерильной симметрии Центра преобразования климата. Они миновали безжизненный бетон взлетно-посадочной площадки и вышли на свежие зеленые лужайки, что окружали здание.

– Смотри, вон она, – проговорила женщина, указывая рукой на восточную часть небосвода.

Крэш поднял глаза в том направлении и удивленно воскликнул:

– Будь я проклят! Так и есть!

Он еще ни разу не видел комету Грега, и вот она – висит жирной золотой точкой на черном бархате неба. У нее не было ни хвоста, ни четкой формы, но сама она находилась здесь. Казалось невероятным, что они затратили так много усилий для того, чтобы найти столь очевидное. Но Крэш знал, что сейчас он видит лишь обладающий высокой отражательной способностью защитный «зонтик» и что комета с огромной скоростью несется прямо на них. Он видел комету в процессе моделирования, видел ее крохотной искрой на дисплее во время симуляций изменения ее курса и траектории, но он никогда не видел эту штуковину в реальности. И в этом было нечто пугающее – видеть «живьем» эту гору льда и камня, которую он приказал сбросить на свою планету.

Фреда заставила его сесть на прохладную свежую траву и устроилась рядом. Крэш уперся руками в траву за своей спиной и почувствовал ее влагу. Он ощущал приятный запах сырых корней, легкий ветерок щекотал его шею.

– Давай посмотрим на нее отсюда, – сказал Альвар.

Фреда наклонилась к мужу и поцеловала его в щеку.

– Прекрасная мысль, – сказала она, тихо смеясь. – Ты здорово придумал.

– В первый раз мы с тобой думаем одинаково, – проговорил Альвар, – но я устал думать. Устал принимать решения. Хорошо, что все закончилось. По крайней мере на сегодня.

– На сегодня – да, – согласилась Фреда. – Отдохни. Отдохни от всего этого, и давай просто посмотрим, как она светится на небе.

– Да-а-а, – ответил Крэш одновременно с могучим зевком. Он чувствовал, как напряжение и тревоги последних дней отпускают его. К добру или ко злу, но дело сделано. Теперь отдохнуть. Отдохнуть хоть немного. А потом он хочет посмотреть, как начнут свою работу реактивные двигатели.

Но когда наконец золотая точка на черном небе вспыхнула еще ярче, Правитель Альвар Крэш крепко спал, деликатно похрапывая.

Давло Лентралл еще раз попытался пробраться поближе к иллюминатору, но его тут же оттерли обратно. Наконец он оставил эти попытки. Слишком много людей столпились возле небольшого круглого окошка, которого для всех явно не хватало.

В прежние времена он бы заставил их пропустить его к иллюминатору. Он напомнил бы им, что если бы не он, то никого из них здесь не было бы, да и вообще ничего бы не происходило. Кто, как не он, имеет право занимать почетное место у иллюминатора! Но сейчас его удивляла даже мысль о том, что когда-то он был способен рассуждать таким образом. Какие у него вообще есть права?

А вот эти люди действительно по праву находятся у иллюминатора – инженеры и техники, космолетчики и специалисты во всех возможных областях, которые не покладая рук, не жалея себя сделали почти невозможное и победили.

Давло пошел в грузовой отсек, в который также набилась уйма людей. Здесь были установлены большие экраны. Может, хоть тут ему удастся увидеть, что будет происходить снаружи.

Надежда Давло оправдалась сразу же, как только он вошел в отсек. На главный экран транслировалось изображение кометы Грега. Вот она – гигантская бесформенная глыба из камня и льда, висящая во тьме Космоса и окутанная сияющим в лучах солнца защитным покровом.

Раньше он испытал бы прилив самодовольства и гордости за то, что породил к жизни. Но сейчас, глядя на эту махину, думая о том, что он изменил ее судьбу, что мысль, когда-то зародившаяся в его мозгу, вылилась в такое грандиозное предприятие, он испытывал страх. Какое высокомерие со стороны людей – полагать, что они обладают достаточной мудростью, знаниями и, главное, правом для того, чтобы осуществлять такие глобальные проекты!

Давло взглянул на часы, которые вели обратный отсчет времени. Остались считанные секунды.

Неужели они действительно сделают это? Неужели они правда сбросят эту летающую гору на свою планету? Это казалось невозможным. Это казалось безумием, самоубийством!

Зажатый со всех сторон другими людьми, Давло скорчился от накатившей на него волны страха. Кто-то в толпе принялся громко отсчитывать остававшиеся секунды:

– Двадцать. Девятнадцать. Восемнадцать.

К первому голосу присоединился второй, затем третий, и вскоре уже вся комната хором выкрикивала числа:

– Семнадцать! Шестнадцать! Пятнадцать!

С каждой цифрой голоса звучали все громче.

Кричали все, кроме Давло. Его терзали навалившиеся внезапно страх, стыд, чувство вины. Все это не сработает, не может сработать. Они попросту уничтожат планету. Он должен остановить их, остановить все это безумие. Это ошибка – чудовищная, страшная ошибка, которую уже никогда не удастся исправить. Сбросить комету на населенный мир! Нет! Нет! Он не позволит им сделать это. Давло стал прокладывать себе путь руками и локтями. Он хотел обратиться к людям, предупредить их, остановить, но толпа была слишком плотной, а крики слишком громкими. Он не только не мог продвинуться ни на шаг вперед, он не слышал даже себя.

– Десять! – кричали они. – Девять! Восемь!

Но так не может быть. Не должно. Опасность слишком велика. В мозгу Давло плавал образ умирающего Кейлора, который выбрал смерть, чтобы только не допустить происходящего теперь.

– Нет! – закричал он. – Нет! Остановитесь!

– Семь! Шесть! Пять! Четыре!

– Пожалуйста! Остановитесь! – кричал Давло, но его никто не слышал. – Это я, Лентралл! Вы совершаете ошибку! Остановитесь!

– ТРИ!

– ДВА!

Давло Лентралл обмяк. Тело его покрылось липким потом. Во всем виноваты его проклятые высокомерие и самонадеянность. Как он мог думать, что лишь ему дано видеть спасительный путь! И вот теперь он убил всех этих людей.

– ОДИН!

– НОЛЬ! – закричали все.

– Ноль… – в ужасе прошептал Давло.

Экран озарился светом, словно в основании кометы Грега вспыхнуло новое солнце. Из сопла В-ускорителя вырвался длинный хвост ослепительного огня. Это могучее, сложное и умное устройство позволяло нацелить комету и двигать ее в сторону приговоренной планеты с высокой скоростью и точностью.

Слепящий столб бурлящей золотой плазмы ударил в черное брюхо космоса, и по поверхности защитного «зонтика» пробежала крупная дрожь. Оторвавшиеся от тела кометы огромные куски льда и камня пробили широкие бреши в тонком пластиковом покрове.

А затем комета начала двигаться, скользить в другом направлении, устремившись к своей новой орбите, к своей новой судьбе. К Инферно.

– Нет… – шептал Давло, – нет…

Он все равно должен остановить это. Он обязан первым оказаться на планете. Он вернется на Инферно и предотвратит катастрофу, причиной которой явился.

Вспышка умерла, огненный хвост исчез, и комната наполнилась воплями радости и аплодисментами, но Давло Лентралл этого даже не заметил. Он смотрел на экран и видел на нем чудовищное оружие, которое собственными руками нацелил на свой мир.

– Что я наделал! – бессильно пробормотал он. – Что я натворил!

Часть четвертая «До столкновения – 10 дней»

16

Синта Меллоу шла по запруженным улицам Депо, то и дело уворачиваясь от сновавшего во всех направлениях транспорта. Вот она снова увидела его – чуть впереди. Мужчина нервно оглянулся, и Синта проворно юркнула за угол. Она была почти уверена в том, что он пока не заметил ее. Почти. Потому что мужчина, видно, что-то подозревал и вел себя крайне осторожно. Но он был любителем, и тягаться с таким опытным профессионалом, как Синта, не мог.

Женщина увидела, как Давло Лентралл снова остановился и наклеил на стену еще один из своих дурацких плакатов. Синта даже не стала утруждать себя их чтением, предпочитая не спускать глаз с объекта слежки. Она и без того приблизительно знала содержание.

«ОСТАНОВИТЕ КОМЕТУ! ОСТАНОВИТЕ БЕЗУМИЕ! СКАЖИТЕ „НЕТ“, ИНАЧЕ БУДЕТ ПОЗДНО! ОСТАВЬТЕ ПЛАНЕТУ В ПОКОЕ! СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ – МАССОВЫЙ МИТИНГ ПРОТЕСТА!»

Бессмысленно. Все это бессмысленно. Многие, и она в их числе, полностью разделяли слова, выведенные на плакате, но сейчас было слишком поздно что-то предпринимать. Выбор сделан. Синта предпочитала не тешить себя несбыточными иллюзиями. Она знала, что комета приближается. Лентралл, видимо, тоже, а уж население совершенно определенно знало об этом. На его митинги являлись только придурки, которым нечем себя занять, а также разномастные шпионы и осведомители – в том числе и те, которые работали на возглавляемую ею СБП.

Так для чего же суетится Лентралл? Может быть, это всего лишь прикрытие для чего-то более важного? А в таком случае для чего именно?

Лентралл снова оглянулся, и Синта опять нырнула, чтобы не попасться ему на глаза. Женщина и сама до конца не понимала, почему решила проследить за ним. Она просто увидела его в толпе и пошла следом.

Еще один плакат. Синта покачала головой и решила бросить эту никчемную затею. Она развернулась и пошла обратно – той же дорогой, которой пришла сюда. Она испытывала большое искушение отдать официальный приказ об установлении за Лентраллом скрытого наблюдения. Но в эти дни приходилось следить слишком за многими, и шпиков не хватало.

Можно было утешаться хотя бы тем, что эвакуация осуществлялась достаточно организованно и разумно. Грузоперевозчики, строительные бригады, бесконечные вспомогательные службы – неотложной медицинской помощи, ремонтные, геодезические, продовольственные, по размещению, санитарные – все они работали слаженно и четко, хотя это казалось практически невозможным. Эти две электронные няньки Крэша – Ди и Дум – явно знали свое дело.

Но одновременно с этим происходило и много чего другого, что вовсе не нравилось Синте Меллоу. Она прилетела в Депо, чтобы возглавить подразделение СБП, официально присланное сюда по личному приказу Тони Велтон, чтобы помогать в работах по эвакуации. Но помимо явных задач перед ними стояли и тайные. Они должны были держать под наблюдением других участников игры, и последние доставляли им много хлопот.

Здесь были и люди из Объединенной полиции Инферно, которые, как и следовало ожидать, приглядывали за СБП. В конце концов, за ними по-прежнему числилось фиаско, которое они потерпели на площади у Дворца Правителя. А уж Железноголовые – так те вообще кишели здесь, как муравьи. Их черную униформу можно было заметить на любой улице, в любом магазине. Одна из групп наружного наблюдения Службы безопасности поселенцев заметила на улице даже их старого знакомого Норлана Фила, который вполне спокойно вошел и вышел из здешней штаб-квартиры Железноголовых. И конечно же, здесь было не сосчитать Новых роботов, суетливо вывозивших имущество и оборудование из своего огромного представительства, расположенного на Торговой улице. СБП засекла Калибана, который постоянно входил и выходил из здания, а также Просперо, хотя он появлялся там реже и задерживался ненадолго.

Возможно, всех их переполняли лишь светлые помыслы и любовь к ближнему. Возможно, единственное, чего они хотели, это превратить планету Инферно в цветущий рай. Возможно, хотя Синта в этом сомневалась.

Однако, какими бы высокими побуждениями ни руководствовались участники драмы, ее развязка неотвратимо приближалась. И Синта Меллоу была уверена, что по крайней мере некоторые персонажи этой игры движимы вовсе не светлыми порывами.

Симкор Беддл посмотрел в иллюминатор аэрокара и довольно улыбнулся. Внизу собралось изрядное количество жителей Депо, пришедших специально, чтобы приветствовать его. Для такого маленького и затерянного городишки, как Депо, это можно считать огромной толпой. Последние три недели Симкор Беддл постоянно совершал челночные перелеты между Аидом и Депо, и каждый раз, когда он сюда возвращался, его встречала толпа.

«И все это – благодаря Гилдерну, – сказал он себе. – Спасибо ему за все. Этот человек просто незаменим».

Но лучше не заставлять людей ждать. Нужно поторопиться, чтобы успеть привести себя в порядок. Точнее, чтобы роботы успели привести его в порядок.

Робот-пилот закончил рутинную послепосадочную проверку приборов, робот-адъютант помог Беддлу освободиться от ремней безопасности и подняться с кресла. Симкор встал и обошел кресло, оказавшись посредине большого салона. Два робота-слуги сняли с него помятую во время полета одежду, и лидер Железноголовых вошел в компактную душевую кабинку и подождал, пока еще один робот включит душ. Острые, как иглы, струи воды впились в тело и буквально вернули его к жизни.

У Беддла не было времени долго наслаждаться душем, да в душевой кабине аэрокара и не пороскошествуешь. Она не была снабжена хитроумными устройствами, к которым Беддл привык у себя дома. К тому же, постояв под струями воды всего пару минут, он и без того почувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. Высохнув под горячим потоком воздуха, Беддл вышел из кабинки.

В считанные секунды роботы одели его в официальный черный мундир Железноголовых. Беддл и глазом не успел моргнуть, как был готов к появлению на публике – со всеми своими регалиями, в сияющих ботинках и с тщательно расчесанными волосами под фуражкой.

Робот-слуга поднес зеркало, и, глянув на свое отражение, Беддл удовлетворенно кивнул головой. Нужно всегда выглядеть наилучшим образом. По его знаку второй робот распахнул боковую дверь аэрокара, и Беддл шагнул навстречу приветственным крикам толпы.

Гилдерн стоял на низкой платформе и дирижировал аплодисментами, а позади толпы были установлены камеры, которые фиксировали и тут же транслировали все происходящее через контролируемые Железноголовыми каналы. Беддл улыбнулся, сделал шаг из аэрокара и пересек платформу для выступлений. За ним неотступно следовали два робота-адъютанта.

Он с благодарным видом кивнул Гилдерну, а затем повернулся к собравшимся.

– Ну вот, я опять здесь, – проговорил он громким голосом конферансье, и зал откликнулся доброжелательным смехом – именно так, как рассчитывал Беддл. Широким жестом он указал на небо и продолжал: – Но здесь также есть и еще кое-что. Или, по крайней мере, скоро будет. Комета Грега долетит до нас уже через десять дней. К тому времени мы все должны будем покинуть это место. Все мы, члены партии Железноголовых, понимаем, как уговаривали вас, жителей района Утопия, уехать отсюда. Нам известно, какой высокой будет награда всей планете, но считаем неправильным, что только вы должны оплачивать ее.

Беддл помолчал, чтобы высокий пафос его слов дошел до сознания аудитории, и затем продолжал:

– Я полагаю, Правитель Альвар Крэш смотрит на вещи иначе. Да, кстати, он уже навестил вас? Нет? А собирается ли он вообще посетить Утопию прежде, чем она исчезнет с лица планеты? Каждому из вас он обещал компенсировать затраты на переезд. Что ж, хорошо, если он выполнит свое обещание. Но достаточно ли этого? Сомневаюсь. Мы, Железноголовые, готовы идти гораздо дальше! Мы проследим за тем, чтобы ваше переселение прошло достойно, чтобы ваши временные пристанища были как можно лучше, чтобы была спасена вся ваша движимая собственность, а не только «самое ценное», как обещает Альвар Крэш.

Эти слова вызвали одобрительный гул, чего, собственно, и ожидал Симкор Беддл. Неважно, что если хотя бы половину этих обещаний выполнить, партия Железноголовых окажется банкротом. Неважно, что вклад Железноголовых в предоставление транспорта и временных жилищ для эвакуируемого населения – мизерный. К тому времени, когда все это станет очевидным, люди будут заняты другими делами. Им придется заново обустраивать свою жизнь, им будет не до того, чтобы припоминать политикам пустопорожние посулы. А Беддл заработает неоценимый политический капитал и останется в памяти людей человеком, которого заботили нужды простых граждан в то время, тех, о ком забыло Правительство, занятое осуществлением своих грандиозных прожектов.

Беддл дождался момента, когда одобрительные выкрики и аплодисменты начали угасать, и воздел руки, прося тишины:

– Друзья мои! Если сейчас мы и знаем что-нибудь наверняка, так это то, что времени у нас осталось в обрез. Поэтому я благодарю вас за эту теплую встречу и надеюсь, что вы простите меня за то, что я не стану терять драгоценное время и поспешу заняться делами. Нам всем предстоит огромный труд, так не станем же мешкать! За работу, друзья!

Последние слова Беддла заключали в себе мало смысла, но толпа все равно отозвалась одобрительным гулом. Беддл улыбнулся камерам, помахал толпе и в сопровождении Гилдерна направился к маленькому открытому электромобилю.

– Прекрасная речь, сэр, – сделал комплимент Гилдерн.

– Вполне удовлетворительная, учитывая стоящие перед нами задачи, – равнодушно ответил Беддл. Похвала, прозвучавшая из уст Гилдерна, почему-то покоробила его. Она прозвучала как-то неестественно. – Давай-ка поторапливаться, если, конечно, ты не против.

– Да, сэр. Кстати, у меня есть кое-какие новости, которые наверняка вас заинтересуют.

Мужчины влезли в электромобиль, и робот-водитель тронул машину с места. Пока они ехали по запруженным улицам этого маленького города, Беддл с любопытством вертел головой по сторонам. Город больше всего напоминал разворошенный муравейник. Кстати, сравнения с живой природой стали в последнее время очень модными, как и все, что было связано с экологией планеты.

Беддл покачал головой. Как ни странно, но лет пять тому назад любое сравнение наверняка было бы так или иначе связано с роботами: «суетятся, как роботы», «мельтешат не хуже роботов» или что-то в этом роде. Теперь все изменилось, и не только в глобальном смысле, но даже и в том, что касалось слов.

Уже много лет они с Гилдерном плели заговоры, направленные на то, чтобы уничтожить Новых роботов и вышвырнуть с планеты всех до единого поселенцев. Они хотели избавиться от любых чуждых веяний ради того, чтобы жизнь колонистов вошла в привычное русло и им больше никто не мешал.

Однако в последние дни Беддла все чаще тревожила одна и та же мысль: пусть Железноголовым удастся воссоздать мир, в котором не будет места ни поселенцам, ни «новозаконным» и где не будет нехватки в роботах. Но можно ли стереть из памяти людей воспоминания о том, что все это было?

Раньше людям Инферно был известен лишь один способ существования. На все вопросы, которые ставила перед ними жизнь, ответ был один – роботы. Теперь же они узнали, что можно жить иначе и что роботы являются далеко не единственным ответом на жизненные проблемы. Несколько лет назад ни один человек на этой планете и представить себе не мог, что можно жить иначе. Теперь же жизнь, полностью основанная на труде роботов, являлась всего лишь одним из многих способов существования. Можно ли изменить все это? Можно ли вернуть все на свои места, сделать жизнь такой, какой она была прежде? Тем более что некоторые заблудшие души дошли даже до того, что стали получать удовольствие, работая и находясь в обществе поселенцев.

Даже пробуждение интереса к природе несло в себе разрушительный заряд. Роботы обкладывали человека подушками, закутывали в кокон, изолируя его от окружающего мира. Если роботы выполняли свою работу на совесть, их хозяин вполне мог прожить целую жизнь и ни разу не выйти из дома. Учитывая то, какого уровня развития достигли системы связи, людям было вовсе необязательно ездить в командировки или совершать путешествия, чтобы повидаться с друзьями.

Теперь же люди вдруг вспомнили о природе, более того – стали с ней общаться. И самое ужасное, что очень многим это, похоже, нравилось.

Симкор Беддл вдруг подумал, что сам он уже много лет не выходил на улицу, если не считать тех случаев, когда нужно было куда-нибудь лететь. Он никогда не покидал дома просто для того, чтобы побыть на воздухе. Какая-то крохотная, почти совсем забытая частица его сознания, которую давно затолкали в самый дальний угол, вдруг пробудилась, и Беддл почувствовал искушение вылезти из электромобиля, встать на землю и пойти – просто, без всякой цели – по направлению к горизонту и идти, идти… Подул ветерок и принес с собой свежий запах воды. Видимо, где-то поблизости текла река. Ему внезапно захотелось найти ее, скинуть ботинки и погрузить ноги в прохладные струи потока.

Электромобиль наехал на кочку, и его тряхнуло. Беддл моргнул и словно проснулся. Какая чушь! Сама мысль о том, чтобы сидеть босым на берегу и полоскать ноги в воде, – полностью абсурдна. Беддл выкинул из головы все эти глупые мечтания и дикие порывы. Он прилетел сюда с другого конца планеты вовсе не для того, чтобы заниматься всякими глупостями.

Но если короткая поездка от взлетно-посадочной площадки до полевого штаба Железноголовых оказала действие даже на него, стоит ли удивляться тому, что природа так сильно влечет к себе других?

– Поднажми! – грубо крикнул он роботу-водителю. – Давай скорее! Плетешься как дохлый.

– Дороги слишком загружены, – пояснил Гилдерн. – Сделать предстоит гораздо больше, чем вы можете себе представить. Утопия сейчас буквально переполнена разного рода транспортом, а Депо – эпицентр этой суматохи. Тотальная эвакуация – это грандиозное мероприятие. Даже при том, что эта часть планеты считается малозаселенной, здесь сосредоточено колоссальное количество оборудования, и лишь звездам известно, как все это упаковать и вывезти.

Глядя по сторонам, Беддл и сам все это видел. Повсюду его взгляду открывалась одна и та же картина: роботы упаковывали разнообразное оборудование и механизмы, разбирали целые здания, укладывали все это в наземные грузовики, аэрокары и прочие транспортные средства.

– Вы не можете себе представить, насколько изменилось это место за последний месяц, – сказал Гилдерн. – Вы ведь прилетали сюда всего несколько раз, и то ненадолго. А я нахожусь здесь неотлучно и вижу, как все меняется. Это просто невероятно – какую огромную работу им удалось проделать!

Беддл видел это собственными глазами. Транспортеры сюда привезли по воздуху в разобранном виде и собрали уже здесь. Здесь им предстояло строить временное жилье для прилетевших сюда работников и ремонтные мастерские для целой армии роботов и аэрокаров, налетевших сюда со всей планеты. Мимо них с оглушительным ревом прополз гусеничный тягач, и Беддлу пришлось наклониться к самому уху Гилдерна, чтобы перекричать огромную машину:

– А что за новости, про которые ты говорил?

– Поговорим позже, в полевом штабе! – крикнул Гилдерн. – Здесь слишком шумно. Кроме того, за нами наверняка следят, и среди шпиков может оказаться кто-нибудь, кто умеет читать по губам.

Беддл согласно кивнул. В ожесточенных, запутанных и нескончаемых баталиях последних лет противоборствующие стороны очень часто использовали друг против друга людей, которые умели читать по губам.

В потоке транспорта образовался просвет, и маленькая открытая машина стала набирать скорость. Они миновали пригороды Депо и оказались в кипящем котле хорошо организованного и отлаженного хаоса, царившего в центре города.

Мимо них промаршировал взвод роботов. Каждый из них тащил коробку размером с самого себя. Команда техников суетилась вокруг целой батареи устройств для запуска метеозондов. Это являлось частью научных исследований, проводимых в рамках проекта. Беддлу было странно думать о таком грандиозном катаклизме как всего лишь о предмете для научных наблюдений. Однако столкновение, несомненно, станет источником многих новых знаний для ученых. Было уже принято решение разместить в районе столкновения как можно больше разнообразных датчиков и сенсоров – на околопланетной орбите, в воздухе и под землей. Многие из них, конечно, будут уничтожены в результате столкновения, но даже то, каким образом они были уничтожены, даст ученым пищу для размышлений.

Электромобиль миновал центр города и остановился возле временного сооружения – ярко-оранжевого купола примерно в десять метров высотой и двадцать – диаметром. Беддл посмотрел по сторонам и увидел, что все окрестности пестрят точно такими же куполами, окрашенными во все цвета радуги. Железноголовые были далеко не единственными, кому понадобилось развернуть свой штаб в Депо.

Беддл в сопровождении Гилдерна вышел из электромобиля и подошел к двери, ведущей в купол. За долю секунды сканирующая система подтвердила личности пришедших. Они услышали щелчок запорного механизма. Робот, стоявший у двери, открыл ее и пропустил их внутрь.

Симкор посмотрел на сканирующее устройство. Это был гладкий блестящий куб серо-стального цвета. Рядом с ним находилась панель управления. Из боковой плоскости куба выходил толстый кабель, тянувшийся к установленной снаружи камере слежения.

– Небось поселенцы придумали? – с неодобрительной ноткой в голосе спросил Беддл.

– Да, сэр, – чуть ли не извиняясь, ответил Гилдерн. – Я не доверяю системам безопасности, которыми управляют роботы. Всегда существует возможность, что человек, умеющий манипулировать роботами, сумеет обвести их вокруг пальца и убедить, что существуют достаточно основательные с точки зрения Первого Закона причины для того, чтобы пустить его внутрь.

Беддл поглядел на подчиненного с нескрываемым раздражением. Значит, во имя безопасности Гилдерн способен пойти на ересь и сделку с врагом. По этому поводу Беддл мог бы высказать Гилдерну очень многое, но сейчас было не место и не время для того, чтобы устраивать разнос. Ну ничего, Беддл ему еще это припомнит, а пока их ждали более важные дела. Поэтому Беддл промолчал и прошел следом за шефом своей разведки сквозь вторые двери, чтобы очутиться наконец внутри самого штаба.

В помещении не было никаких украшений, и выглядело оно на редкость безрадостно. Здесь не было никаких личных предметов – ни фотокуба с изображением семьи Гилдерна, ничего, что могло бы дать хоть малейшее представление о личности того, кто здесь живет. Было видно, что это не постоянное жилье, а лишь временное обиталище.

Конечно, размышлял Беддл, кабинет Гилдерна в главной штаб-квартире в Аиде выдержан в не менее спартанском духе, поскольку загроможденный кабинет, в котором царит беспорядок, не может считаться достаточно надежным и защищенным местом.

– Час назад я лично проверил это помещение на предмет выявления «жучков», – сообщил Гилдерн. – Здесь нашу беседу никто подслушать не сможет. Нам предстоит обсудить наши дела.

– «Наши дела»… – с сарказмом повторил Беддл. – Если уж тут настолько надежно, то к чему все эти эвфемизмы? Давай называть вещи своими именами. Нам предстоит обсудить план уничтожения Новых роботов.

Существование Новых роботов рассматривалось Железноголовыми в качестве самой большой опасности. Отсутствие у робота стандартных Трех Законов являлось даже большей ересью, нежели использование приспособлений, созданных руками поселенцев, или общение с самими поселенцами. Последние являлись пришельцами, чужаками, врагами. Даже если кто-то вроде Гилдерна и вступал с ними в контакт, он отдавал себе отчет в опасностях, которыми чревато это общение. А вот роботы являлись основой, краеугольным камнем всей философии Железноголовых. Если жители Инферно хотя бы немного привыкнут иметь дело с роботами, которые не желают безрассудно жертвовать собой ради людей, способны обсуждать приказы и преследовать собственные цели, тогда – и Беддл не сомневался в этом ни на секунду – начнется разложение, загнивание общественных устоев. Если люди не смогут доверять роботам полностью, они перестанут доверять им вообще. Кроме того, по сравнению с людьми роботы сильнее, быстрее и менее уязвимы. Некоторые роботы к тому же гораздо умнее людей. Если убрать защитный барьер в виде стандартных Трех Законов, у людей появятся все основания бояться роботов. По крайней мере, именно этими причинами, выступая на публике, Беддл объяснял необходимость избавиться от Новых роботов.

Но была у него и другая, более личная причина – простая и понятная: существование роботов с Новыми Законами представляло угрозу для власти Железноголовых. Если люди увидят альтернативу главному лозунгу Беддла – «Больше роботов – хороших и разных!» – может случиться беда.

Если же исчезнут «новозаконные», исчезнет и сама проблема. До самого последнего времени Беддл и его подручные изо всех сил пытались узнать, где расположена Валгалла – подземный город «новозаконных», причем поиски эти начались задолго до того, как стало известно хоть что-нибудь о комете Грега. К сожалению, они так и не принесли результата.

Но сейчас – сейчас все переменилось, и Беддл был решительно настроен выяснить, насколько радикально.

– Ладно, – сказал он Гилдерну, – что у тебя для меня есть?

– Новые кусочки головоломки, сэр. Как вы знаете, открытый поиск Валгаллы всегда был невозможен. Стоит кому-нибудь начать действовать в этом направлении, как «новозаконники» тут же забиваются по своим щелям и затаиваются. Кроме того, они шифруют свои гиперволновые переговоры, и нам до сегодняшнего дня не удалось найти ключ к этому шифру. Точно засечь источники и проследить направление гиперволновых сигналов тоже не представляется возможным. Но при большом количестве пеленгов можно произвести статистический анализ, а в последнее время связь была очень интенсивной. Новые роботы, подобно всем остальным, работают много и быстро, чтобы успеть эвакуироваться вовремя. А это подразумевает участившиеся сеансы гиперсвязи, рейсы аэрокаров и наземного транспорта и так далее. Кроме того, они стали менее бдительны. Теперь, когда подземный город ожидает скорое уничтожение, скрывать его местонахождение уже не имеет смысла.

– И что же дальше?

– В результате всего этого нам удалось получить довольно большой объем информации, и мы впервые сумели изучить ее, находясь гораздо ближе к спрятанному городу, нежели раньше. Воспользовавшись ситуацией, мы смогли привезти сюда все необходимое для этого оборудование и роботов.

– И каков же результат?

– Результат выше всяких ожиданий, – ответил Гилдерн. – Мы с абсолютной точностью установили, что Валгалла окажется в точке удара первого – и самого большого – фрагмента кометы и, следовательно, будет полностью уничтожена.

– Но, во-первых, мы и раньше были почти уверены в этом, а во-вторых, что толку от уничтожения города, если к тому времени все «новозаконные» уже давно уберутся оттуда?

– Толку никакого, но оглянитесь вокруг. Взгляните на Депо.

– А что в нем такого?

– Депо тоже эвакуируется, но никогда прежде здесь не было столько народу. Люди знают, что этого города скоро не станет, но знают и то, что пока опасность им не грозит. Сейчас предстоит выполнить огромный объем работ, поэтому сюда и нагнали такую уйму людей.

– К чему ты ведешь?

– Все очень просто. Наши источники подтвердили, что в последнее время «новозаконные» роботы исчезают из тех мест, где раньше они находились почти постоянно. Они разрывают контракты, выплачивая неустойку своим прежним нанимателям, закрывают магазинчики, которыми владели в небольших поселениях… Мы видели, сколько их прошло через Депо, и подсчитали, что примерно девяносто процентов всех Новых роботов исчезли из поля зрения.

– И вы полагаете, что все они поспешили в Валгаллу, чтобы помочь в ее эвакуации. Ну и что из этого? К тому времени, когда упадет комета, их там уже не будет.

– Совершенно верно. Поэтому нам предстоит установить местонахождение Валгаллы до того, как комета нанесет удар, и уничтожить их в тот момент, когда все они окажутся в своем городе. Я полагаю, что обе эти задачи вполне осуществимы. Более того, я уверен, что выполнить и ту и другую сможете вы. Вы лично.

– Как? – спросил Беддл, и в этом коротком слове прозвучало такое нетерпение, что Гилдерн даже поежился.

– Во-первых, обнаружение Валгаллы. Отсюда мы можем отслеживать воздушные и наземные транспортные потоки, а также пеленговать участившиеся сеансы связи. Но наши возможности ограничены. Если бы в нашем распоряжении имелась передвижная станция слежения, оборудованная хорошими пеленгаторами, мы смогли бы отсечь помехи и ложные сигналы.

– Ну и что мне делать с этой передвижной станцией?

Гилдерн с готовностью подался вперед и стал объяснять:

– Все довольно просто. Я велел установить на свой аэрокар соответствующее пеленгационное оборудование. Кроме того, я дам вам роботов, которые умеют с ним управляться и знают, как координировать его работу с базовой станцией, находящейся здесь. Короче говоря, вы укажете аэрокару, куда лететь, он соберет всю информацию, касающуюся этого места, а затем отправится в другое. Во время этого путешествия вы посетите несколько небольших поселений. Это будет как раз то, что нам надо. Приземляетесь в одном месте, произносите речь, ваши роботы тем временем осуществляют пеленг и делают необходимые замеры. Затем вы перелетаете в другое поселение, затем в третье и так далее. Таким образом нам быстро удастся собрать достаточно информации для того, чтобы установить местонахождение Валгаллы. Имея на руках много данных, мы, я уверен, сможем определить место ее расположения с погрешностью максимум в пять-восемь километров. А этого будет вполне достаточно.

– Достаточно для чего? – уточнил Беддл.

Гилдерн уже собрался было ответить, но внезапно земля под их ногами закачалась, а купол затрясся так сильно, что казалось, будто он вот-вот опрокинется. Воздух наполнился пылью, которая появилась словно ниоткуда, а в отдалении послышалось глухое «бум!» и приглушенный грохот.

Гилдерн сделал успокаивающий жест рукой.

– Это не опасно, – сказал он. – Заметьте, что сюда не прибежал ни один робот, чтобы спасти нас. Итак, я отвечаю на ваш вопрос: вполне достаточно для этого. Для подземной бомбы.

– Подземной бомбы?

– Здесь их не перечесть. Перед столкновением ученые хотят как можно более тщательно изучить геологическую структуру этого района. Это позволит им легче определить последствия столкновения. Взрывы вызывают сейсмические колебания. Сами бомбы тщательно откалиброваны. Они могут проникать на любую заданную глубину и взрываться в заданное время. Несколько измерительных станций фиксируют колебания, вызванные взрывами, и путем ряда расчетов определяют, через какие геологические слои пришлось пройти волнам. В общем-то, такой способ геологических исследований считается небезопасным, поскольку угрожает постройкам и сооружениям, но кого это волнует сейчас, когда сюда вот-вот должна рухнуть комета и уничтожить все вокруг. Мы практически уверены в том, что Валгалла находится под землей. Если мы заложим подземную бомбу достаточно близко от Валгаллы, взрывная волна обрушит своды города, а все, кто будут находиться в нем, окажутся уничтожены или погребены навечно.

Беддл слушал, задумчиво почесывая кончик носа. Видя, что его начальник колеблется, Гилдерн продолжал:

– Здесь существуют четыре или пять научных агентств, проводящих такие исследования, и одно из них учредил лично я. В нынешней безумной суматохе не представляло труда получить все необходимые разрешения и подписи. Мы уже заложили три бомбы и произвели взрывы, как и положено, предварительно уведомив власти и официально зафиксировав результаты. Для того чтобы соблюсти необходимые формальности, надо лишь сделать уведомление за час или два до очередного взрыва. Вы не нарушите ни одного из существующих законов.

– Каким же это образом?

– У Новых роботов нет официального статуса. Формально они сами являются всего лишь бесхозной собственностью и уж никак не могут владеть какой-либо другой собственностью. Кроме того, Валгалла тоже никак не зарегистрирована. Да и как роботы могли зарегистрировать ее, если они даже ее местонахождение от всех скрывают!

Беддл нетерпеливо кивнул. Все это он знал и без подсказок Гилдерна.

– Да, да, не надо меня в этом убеждать. И не будь наивным, все эти аргументы ни разу не получили официального подтверждения. Ведь были же случаи, когда суды низшей инстанции выносили решение, что «новозаконники» имеют право владеть землей. Но даже если бы закон был на нашей стороне, подобный шаг все равно явился бы для нас источником весьма крупных неприятностей. – Беддл помолчал, а потом неожиданно улыбнулся. – Но с другой стороны, таким образом нам удастся уничтожить практически всех Новых роботов, от которых идут все беды. Цена, может, и высока, но игра стоит свеч. – Беддл подался вперед на стуле и несколько секунд размышлял. – Ты полагаешь, что этот план выполним? Что у нас есть шансы на успех?

– Да, сэр. Я не хочу выглядеть самоуверенным и утверждать, что успех нам обеспечен, но я считаю, что задуманное нами вполне осуществимо.

Симкор Беддл задумчиво смотрел на своего помощника. План, несомненно, рискованный, и совершенно ясно, что со временем все откроется. Но так ли уж плохо это будет? Во всех политических группировках сколько угодно людей, которые спят и видят, как бы только избавиться от Новых роботов. Даже если у Железноголовых и будут какие-нибудь неприятности в связи с этой историей, они заработают, несомненно, более ценный политический капитал.

Кроме того, кто пренебрег бы таким шансом? Подобная возможность выпадает лишь раз в жизни. Гилдерн преподнес Беддлу способ осуществить его заветные мечты, что называется, на серебряном блюде. Может ли он отказаться? Да и с какой стати?

Он перегнулся через стол и улыбнулся Гилдерну:

– Это не просто осуществимо. Мы это сделаем! Обязательно сделаем!

Норлан Фил, который находился за стеной и подслушивал в течение всего разговора между Железного левыми, тоже улыбнулся. Джадело Гилдерн редко совершал ошибки, но, если это все же случалось, ошибки оказывались катастрофическими. Возможно, помещение, располагавшееся по ту сторону стены, действительно было проверено на предмет «жучков» всего час назад, но в этом не было никакого проку. Это не могло защитить от затаенной злости и пары хороших ушей, подслушивавших разговор из-за стены временного сооружения, которая была, может, и прочной, но звуконепроницаемостью не отличалась.

Фил слышал все – до последнего слова. А он являлся человеком, у которого было гораздо больше оснований для того, чтобы говорить и действовать, нежели держать язык за зубами.

На следующее утро Симкор Беддл отправился в свое «турне доброй воли». В течение следующих двух дней он посетил четыре из пяти намеченных пунктов назначения – четыре маленьких городка, в каждый из которых он прилетал точно по заранее составленному расписанию.

Но добраться до пятого ему было не суждено.

17

Коммуникатор вновь нарушил тишину спальни зуммером тревоги. Констебль Ферлан Баккет с трудом разлепил глаза и посмотрел на циферблат часов, стоявших возле кровати. Было меньше семи часов утра, а Баккет предпочитал спать как минимум до восьми, а то и дольше. По крайней мере, еще месяц назад ему это чаще всего удавалось. Месяц назад все вообще было иначе, и жизнь отличалась приятным однообразием. Теперь в ней не осталось ничего приятного, и все было по-новому.

Месяц назад констеблю Баккету нравилась его работа – в основном потому, что он был сам себе начальник и ни от кого не зависел. В его обязанности входило поддержание порядка и закона в городе Депо. Так было месяц назад, когда никто в Депо не нарушал ни закон, ни порядок.

Теперь все было иначе, и сигнал тревоги мог раздаться хоть днем, хоть ночью. Чаще всего тут же с топотом появлялись агенты Объединенной полиции Инферно и отстраняли констебля от очередного расследования с той же бесцеремонностью, с какой, приехав сюда, они заявились в рабочий кабинет Баккета и забрали его себе. С одной стороны, это было, конечно, хорошо, поскольку у самого констебля не было никаких возможностей справиться с возникающими проблемами самостоятельно, и все же его это обижало.

Баккет шлепнул ладонью по кнопке, заглушив зуммер, и включил коммуникатор.

– Констебль Баккет слушает, – проговорил он в микрофон, даже не пытаясь скрыть сонливость в голосе. – Кто говорит и что вам надо?

– Говорят из Центра контроля за полетами Депо, – ответил голос робота. – К нам поступил сигнал об аварии, произошедшей примерно в трехстах километрах к югу отсюда.

– А почему вы звоните мне? – спросил Баккет. – Эта зона не входит в мою юрисдикцию.

– Да, сэр, но существующие правила требуют, чтобы о подобных случаях я докладывал в первую очередь вам. Сейчас я перешлю вам текстовое сообщение, в котором излагаются детали инцидента. Когда вы прочитаете его, то поймете, почему я вам позвонил.

Баккет раздраженно покрутил головой. Возможно ли такое, что когда-нибудь кто-нибудь придумает правила, в которых будет хоть капля здравого смысла? Он нажал еще на одну кнопку, и загорелся экран коммуникатора. А через три секунды он знал уже все подробности произошедшего. Роботы из Центра контроля за полетами поступили совершенно правильно, разбудив его, несмотря на ранний час. И в данном случае Баккет будет счастлив, передав это дело агентам ОПИ.

Дональд-111 получил экстренный вызов, когда Правитель Крэш и доктор Ливинг уже собирались сесть за ужин в уютной столовой Северной Резиденции.

Дональд редко принимал участие в организации трапез своего хозяина, а Правитель, в свою очередь, редко придавал значение тому, что и когда он ест, однако нынешний вечер был исключением. По мнению Дональда, сегодня Правителю и его супруге в последний раз представилась возможность поужинать цивилизованно и вместе. Готовясь к удару кометы, они и так работали сутки напролет, а по мере приближения кометы хлопот у них только прибавится. Забот им всем прибавляли и постоянные попытки доктора Ливинг сделать все возможное, чтобы хоть как-то помочь в эвакуации Новым роботам, что, по мнению Дональда, являлось абсолютно контрпродуктивным. Если эти существа исчезнут, мир от этого только выиграет.

Но как бы хлопотны ни были дни, предшествующие столкновению с кометой, после ее падения забот будет еще больше. Поэтому сейчас Правителю и его жене представился, возможно, последний шанс хотя бы немного отдохнуть и расслабиться, и Дональд решил, что в этот вечер все должно быть сделано честь по чести. Он лично проследил за тем, как был накрыт стол, чтобы горели свечи и играла негромкая музыка, сам составил меню ужина и проконтролировал его приготовление. Реакция Правителя и его жены оказалась именно такой, какой ему хотелось. Они оба улыбнулись – похоже, впервые за долгое время с их лиц исчезли напряжение и усталость последних дней.

– Как замечательно, Дональд! – воскликнула доктор Ливинг, усаживаясь на стул, который заботливо отодвинул для нее супруг. – Как мило с твоей стороны!

– Хорошая работа, – усмехнулся Крэш, садясь за стол. – Это как раз то, что нужно.

– Вы очень добры ко мне, – галантно ответил Дональд. Он уже был готов распорядиться о том, чтобы подавали первое блюдо, как вдруг поступил вызов по гиперсвязи.

В одну сотую долю секунды он принял сигнал, дешифровал его и определил, что это голосовой вызов первостепенной срочности. Еще один! Сколько их раздавалось на протяжении последних недель!

Может быть, ответить на вызов самому или вообще проигнорировать его? Однако приказания Правителя на этот счет были четкими, не оставляли места для сомнений и за последние несколько дней были повторены не однажды. У Дональда не оставалось выбора. С мерцающими глазами, что могло бы быть интерпретировано как проявление глубокой печали, робот сдался перед неизбежным.

– Сэр, я в отчаянии, но только что поступил вызов чрезвычайной срочности. Сигнал зашифрован, и личность вызывающего неизвестна.

– Горящие дьяволы! – с нескрываемым раздражением воскликнул Крэш. – Неужели они никогда не оставят меня в покое! Ну что там еще? Наверняка очередной фермер, который не желает расставаться со своей халупой! Ладно уж, давай. Куда тут денешься.

– Хорошо, сэр. Соединяю… Говорите.

– Это Крэш, – произнес Правитель. – Назовите себя и сообщите цель вашего вызова.

– Сэр! – нервно проговорил незнакомый голос. – Я… Я не собирался вас беспокоить, это сделала автоматическая система определения приоритетов. Вообще-то я пытался разыскать коммандера Жустена Деврея.

– А я, по-вашему, что, диспетчерская служба? Между прочим, вы разговариваете с Правителем планеты! Назовите себя!

– О, да, конечно! Констебль Баккет, город Депо. Но, честное слово, это система определения при…

– Хватит оправдываться! – резко оборвал собеседника Крэш. – Если система связала вас со мной, значит, вопрос требует моего участия. Рассказывайте, что у вас там?

На другом конце линии повисло молчание, а затем раздались странные булькающие звуки.

– Потерпел катастрофу аэрокар Симкора Беддла, сэр. По крайней мере, мы так считаем. Он исчез из поля зрения диспетчеров Центра контроля за полетами, а затем был передан сигнал о помощи. И… сигнал передается с одного и того же места – с точки, находящейся прямо посередине квадрата, в котором упадет первый фрагмент кометы.

– Дьявол! – выругался Крэш, порывисто вскочив из-за стола. – А что поисково-спасательная команда?

– Они вылетели четыре минуты назад и через пять минут должны быть на месте аварии. Я знаю, что у вас сейчас вечер, а у нас еще раннее утро. В том районе рассветет еще только через двадцать минут, а учитывая то, что рельеф местности там очень сложный…

– Им придется ждать рассвета прежде, чем даже сумеют приземлиться. Ладно, используйте дополнительный канал на этой же частоте и перешлите мне все имеющиеся данные. Благодарю вас за то, что вы меня информировали. Конец связи.

Правитель кивнул, и Дональд отключил связь.

– Проклятье! – выругался Крэш. – Дьявольщина и проклятье! Кто-то пытался прикончить Беддла.

Лицо Фреды Ливинг стало похожим на лист бумаги.

– Ты не можешь знать этого наверняка, – возразила она. – Это мог быть несчастный случай: либо поломка аэрокара, либо ошибка пилота.

– Ты тоже так думаешь, Дональд? – спросил Крэш.

– Нет, сэр. Поддержание аэрокаров в исправном техническом состоянии является одним из важнейших методов защиты людей от потенциальной опасности. Возможность внезапной поломки аэрокара практически равна нулю. Я также считаю крайне маловероятной ошибку со стороны пилота, если, конечно, за штурвалом находился робот.

– А сам Симкор Беддл ни за что не сел бы за штурвал, даже если бы умел управлять аэрокаром, в чем я сомневаюсь, – заметил Крэш. – Делать то, что может сделать за него робот, означало бы для Беддла идти против собственных принципов.

– Но возможность того, что это несчастный случай, все-таки существует, – не сдавалась Фреда. – Горящие звезды! Я вспоминаю политический хаос, воцарившийся после смерти Грега. Второго такого испытания нам не выдержать.

Что может произойти, если подтвердятся мрачные предположения Альвара? Железноголовые наверняка обвинят во всем правительство и лично Альвара. Если, конечно, они не решат взвалить вину на поселенцев. Они все до одного встанут под ружье, уж в этом-то сомневаться не приходится. И снова – демонстрации, мятежи, аресты. Разного рода психи – да и вполне нормальные граждане – начнут под каждым камушком искать заговоры. Для Фреды все это было яснее ясного. А если все это совпадет с падением кометы? Даже подумать страшно!

– Скажи, Дональд, это мог быть несчастный случай?

– Я признаю, что чисто теоретически можно допустить возникновение неисправности в механизме аэрокара или допущенную пилотом ошибку, но все же предположение Правителя о том, что случившееся явилось следствием некой грязной игры, представляется мне более убедительным. И тот факт, что авария имеет политическую подоплеку, вызывает у меня еще большее беспокойство.

– Да ты просто златоуст, Дональд! В общем, нам нужно действовать, причем как можно быстрее. Фреда, ужин придется отложить. Дональд, свяжись с Жустеном Девреем. Я хочу, чтобы он отправился на место аварии. Немедленно!

Даже через несколько часов после аварии маяк, установленный на крыше аэрокара, продолжал мигать. Не было сомнений в том, что и гиперволновой передатчик машины, призвавший сюда их всех, также продолжает посылать в эфир сигналы бедствия.

Коммандер Жустен Деврей знаком подозвал своего персонального робота Джервада.

– Полезай туда и выключи эту проклятую мигалку, – велел он. – Она уже ни к чему.

– Есть, сэр, – как всегда невозмутимо отозвался робот. Он подошел к аэрокару, забрался внутрь, и через несколько секунд аварийные сигналы были отключены.

Хорошо, подумал Жустен. Он отдал приказ, и тот был выполнен. Хоть что-то шло так, как положено. Деврей широко зевнул. Здесь был полдень, но в Аиде – на противоположной стороне планеты – сейчас стояла глубокая ночь. Лишь два часа назад Жустена безжалостно вытащили из постели и передали приказ Правителя немедленно явиться сюда. Здешние офицеры (если, конечно, слово «здесь» применимо к Депо, находящемуся в трехстах километрах отсюда) все еще оставались на месте происшествия. Именно они получили сигнал бедствия, определили местонахождение маяка и потерпевшей крушение машины, а затем послали срочное сообщение в Аид. Правитель Крэш велел ему сей же момент прибыть на место аварии, и Деврей повиновался с рабской расторопностью робота. Через десять минут после звонка Крэша он уже ехал в космопорт Аида. Через пятнадцать минут он и дежурная бригада криминалистов боролись с тошнотой, находясь на борту космического корабля, огибавшего планету по суборбитальной траектории. Совершив посадку на взлетном поле Депо, они здесь же пересели на аэрокары и с бешеной скоростью помчались на место катастрофы. Так что Жустен прибыл сюда очень быстро, но так до конца и не проснувшись.

А ведь, ложась в постель накануне вечером, он так надеялся хотя бы раз за последние недели выспаться как следует! Поэтому сейчас Деврей испытывал безотчетную злость по отношению к тем, кто устроил все это. Неужели нельзя было подождать хотя бы несколько часов, пока он хоть немного отдохнет!

Наверное, похитители торопились, как, впрочем, и все на этой планете в течение последнего месяца. Деврей сделал то, что все жители Инферно делали практически каждые несколько минут, – поднял глаза к небу и нашел на нем светящуюся точку, которая постоянно увеличивалась. Вон она низко висит в западной части неба.

Комета. Комета, которая летит прямо на Инферно. Прямо на тот кусочек земли, на котором стоит сейчас Жустен Деврей. Через пять дней она будет здесь и… здесь, ничего больше не будет.

Жустен отвел глаза от кометы и продолжил рассматривать обломки аэрокара, если, конечно, в данном случае можно было говорить об обломках. Это слово уместно, когда происходит несчастный случай, катастрофа. Но эта машина приземлилась совершенно нормально и была преднамеренно уничтожена уже после посадки. Кто-то похитил Симкора Беддла. И чтобы найти его, в распоряжении Деврея имелось всего пять дней, оставшихся до падения кометы.

Деврей подошел поближе и внимательнее присмотрелся к разбитой машине. Аэрокар приземлился на вершину низкого холма, расположенного посередине труднопроходимой равнины, заваленной камнями и покрытой низкорослым кустарником. Ближайший населенный пункт располагался как минимум в сорока километрах отсюда. Жустен окинул взглядом пересеченную местность, раскинувшуюся кругом, насколько видел глаз. Несомненно, вершина холма, торчавшего из камней и кустарника, была здесь самым подходящим для посадки местом. Беддл и его похитители не могли уйти отсюда пешком, для этого надо быть по крайней мере опытным скалолазом, да еще и в отличной форме.

Деврей покачал головой. Наземные поиски начались сразу же, но не дали никаких результатов: ни следов ног, ни сломанных кустов, ни кусочков одежды, зацепившихся за колючки. Они наверняка улетели на аэрокаре.

Но существовал и другой фактор. После того как выключились аварийные сигналы, все следящие станции в радиусе трехсот километров стали работать в режиме максимальной чувствительности. Благодаря пересеченной местности, покрытой булыжниками и подлеском, аэрокар похитителей, двигаясь на предельно низкой высоте, мог бы ускользнуть отсюда незамеченным, но дальше начиналась гладкая равнина с пологими холмами, и там похитителям ни за что не удалось бы спрятаться от радаров. А между тем станции не засекли в этом районе ни один летающий объект. А что если они и не ушли пешком, и не улетели? Значит, существует возможность, что Беддл и его похитители до сих пор находятся в этих непроходимых скалах к югу от Депо.

Кто бы ни стоял за этим, они тщательно подготовились: удачно выбрали место и, возможно, где-нибудь неподалеку их заранее ждал аэрокар, на котором они планировали скрыться. С первого взгляда могло показаться, что операция была осуществлена двумя похитителями, но вполне возможно, что злоумышленник действовал один. Он вполне мог бы прилететь на аэрокаре с притороченным к нему аэромотоциклом, оставить аэрокар неподалеку, до" браться сюда на более легкой машине, а потом скрыться на ней же вместе с Беддлом и отправиться обратно к аэрокару.

Где же он мог оставить запасной аэрокар? Деврей отвернулся от обломков и снова окинул взглядом окрестности. Там! Вон в той впадине, чуть дальше отсюда. Если посадить там машину, ее будет невозможно заметить, если только не пролететь прямо над ней. А добраться отсюда до впадины – проще простого, даже если жертва пытается сопротивляться. Деврею хотелось самому проверить свою догадку, но зачем суетиться, если это с не меньшим успехом может сделать робот!

– Эй, ты! Эй, ты, там! – крикнул он ближайшему от него роботу из криминалистической группы. – Проверь-ка вон ту впадину! Посмотри, нет ли там следов аэрокара.

Робот важно кивнул и направился куда ему велели.

Жустен тоже одобрительно кивнул – себе самому. Он уже понял, как все это случилось. В его мозгу начала вырисовываться картина того, что здесь произошло. Сначала посадить аэрокар в эту впадину, а потом… Нет, минутку! Он слишком торопится. Время для окончательных выводов еще не пришло. Возможно, Беддла заманили сюда, а похитители – или похититель – ждали на земле, рядом со своим аэрокаром. Возможно, другого аэрокара вообще не было. Возможно, они убежали каким-то иным способом. Возможно, они вообще не бежали, а укрылись в какой-нибудь хорошо замаскированной норе и сейчас прячутся всего в сотне метров отсюда.

Деврей был непоколебимо уверен только в одном: эта акция тщательно и скрупулезно спланирована. Об этом говорило буквально все. Жустен словно наяву видел, как злоумышленники обсуждают план похищения, не обходя вниманием ни малейшей детали, а затем, осуществив свой план, обставляют место происшествия так, как было заранее задумано.

Именно так. Они работали методично, не упустив из виду ни единой детали.

Рядом с искореженной машиной, спинами к ней, лежали тела четырех роботов. В затылке каждого из них зияла дыра от выстрела. Жустен присел на корточки возле безжизненных тел. По одному выстрелу на каждого робота. Прицельная, очень точная стрельба.

Деврей выпрямился и отошел от распростертых тел, уступив место роботам-криминалистам, а сам забрался в то, что осталось от аэрокара. Это была модель, предназначенная для дальних и длительных перелетов, способная облететь всю планету и даже выйти на околопланетную орбиту. Аэрокар был буквально напичкан запасами на непредвиденный случай, но сейчас почти все они были либо безнадежно испорчены, либо пропали. Возможно, после того как роботы сверят то, что осталось, со списком взятого на борт, можно будет сделать какие-нибудь выводы относительно того, что было на уме у похитителей. Если только припасы не были похищены именно для того, чтобы пустить следствие по ложному следу.

Жустен пошел по направлению к кабине управления. Тело робота-пилота лежало на полу. Его также убили выстрелом в затылок. В каком порядке все это происходило? Может быть, нападающие прятались где-то здесь, на борту аэрокара, а затем выбрались из укрытия, застрелили пилота и посадили машину? Или он был убит уже на земле, после посадки? Пока у Жустена не было ответов на эти вопросы. Возможно, их помогут найти роботы-криминалисты.

Жустен осмотрелся. Аэрокар был оснащен «черным ящиком», который фиксировал все, что происходило во время полетов. Не исключено, что он также поможет прояснить, что же здесь случилось. Однако одного взгляда на записывающие приборы хватило, чтобы понять: на них надеяться не приходится. «Черный ящик» был уничтожен, судя по всему, тем же метким стрелком, который расправился с роботами снаружи.

Все было сделано предельно четко, аккуратно и последовательно – шаг за шагом. А в определенный момент нападающий схватил свою жертву и включил систему аварийной сигнализации, чтобы привлечь внимание спасательных служб. Без сомнения, этот шаг был также предусмотрен планом похитителей.

Но один след, оставленный похитителями, буквально бросался в глаза. Это было послание, написанное большими прописными буквами на двери кабины пилота:

«АСТАНОВИ КАМЕТУ + ПАЛАЖИ 500.000 КРИДИТОФ

НА ЩЕТ 18083—19109 В ПБИ ИЛИ БЕДЛ ПАМРЕТ».

У Деврея не было сомнений в том, что и прописные буквы, и отвратительная орфография послания тоже не случайны. Они являлись частью тщательно продуманного плана по запутыванию следов. На Инферно не было неграмотных, и уж тем более их не было среди прилетевших на планету квалифицированных, высокообразованных специалистов из числа поселенцев. Кроме того, разве неграмотный человек смог бы спланировать и осуществить такую операцию! Он должен уметь читать карты, чтобы вычислить предполагаемый маршрут Беддла, уметь пилотировать аэрокар. Нет, эти орфографические ошибки предназначены для того, чтобы сбить полицию со следа, чтобы не выдать почерк писавшего и помешать таким образом установлению его личности.

Но даже эти прописные буквы говорили о многом. Их начертание было слишком правильным для полуграмотного человека, не искушенного в умении писать. Послание выглядело так, будто некто вполне грамотный преднамеренно напичкал его ошибками. Но даже ошибки эти выглядели какими-то нарочитыми, неестественными. Роботы из группы Деврея уже сканировали послание и даже взяли образцы чернил. Деврей пожал плечами и отвернулся. Пусть эксперты-графологи ковыряются, сколько их душе угодно, пытаясь составить психологический портрет похитителя, все равно у них из этого ничего не выйдет.

Но послание… Само послание – какие подсказки оно может дать само по себе? Суть его была проста: «Отмените план перенацеливания кометы и положите пятьсот тысяч кредитов на счет номер 18083—19109 в Планетарном банке Инферно, иначе мы убьем Беддла».

Это было предельно ясно, но тут крылось что-то еще, что-то таившееся между строк.

Джервад также находился в кабине пилота и рассматривал записывающие приборы. Впрочем, даже он не сумел бы извлечь из них никакой стоящей информации.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь, Джервад? – обратился Жустен к своему роботу, указав на оставленное похитителями послание.

Джервад посмотрел на буквы, намалеванные на стене.

– Кто-то похитил Симкора Беддла, сэр. Мы должны найти его и освободить.

– Как ты проницателен! – едко ответил Жустен. Ему хотелось бы услышать что-нибудь более конкретное. Что ж, интересным собеседником Джервада никогда нельзя было назвать. Задавать ему вопросы значило попусту тратить время.

Деврей не мог понять, почему послание не содержало стандартных в подобных случаях требований: не обращаться в полицию, не предпринимать поисков и не предавать случившееся огласке? Почему похитителей не заботило все это?

Деврей решил не ломать над этим голову. Сейчас он все равно ни до чего не додумается.

– Пойдем со мной, – велел он роботу, вышел из кабины пилота и выбрался наружу. Джервад послушно следовал за ним.

– Коммандер Деврей! – окликнул его один из роботов-криминалистов. Жустен обернулся и увидел, что это был тот самый робот, которому он приказал проверить впадину.

– Да, в чем дело?

– В расщелине наверняка находился аэрокар. Там имеются четкие следы посадочных устройств, по которым мы сможем определить его модель и массу. Есть также признаки того, что кто-то пытался уничтожить эти следы. Есть и другие, более мелкие, следы, но они неотчетливые. Вряд ли они скажут нам многое.

– Это уже кое-что, – сказал Жустен. – Хорошо, продолжайте работать.

Деврей немного постоял, наблюдая за тем, как суетятся на месте аварии роботы-криминалисты. Было ясно: от их внимания не ускользнет ни одна мелочь. Но вот что делать дальше? Жустен не имел ни малейшего представления. Ему еще ни разу не приходилось расследовать случаи похищения людей, если не считать попытки умыкнуть Лентралла. Раньше ему вообще не приходилось слышать о том, чтобы на Инферно совершались подобные преступления. Разумеется, упоминания о них содержались в учебниках истории и архивных базах данных, которые просмотрел Жустен. Ознакомился он и с отчетами о нескольких таких случаях, имевших место на других планетах. Теоретически он знал, как следует действовать в таких случаях, вот только хватит ли одной лишь теории? Хорошо бы!

– Найди для меня аэрокар, – велел он Джерваду. – Мне нужно возвращаться в Депо. Будем расследовать это дело оттуда. Нам придется побеседовать со многими людьми.

– Да, сэр. Могу ли я спросить, с кем именно?

– Пока не знаю, – признался Жустен. Да это сейчас и не имело значения. Иногда, когда не знаешь, с чего начать, лучше всего начать с первого попавшегося. – Решу по дороге в Депо.

– Хорошо, сэр. Следуйте за мной, здесь поблизости стоит машина, которой можно воспользоваться.

Жустен подошел вместе с роботом к одному из аэрокаров и забрался внутрь. Затем он опустился в кресло и автоматически застегнул ремни безопасности. Мысли его витали совсем в другом месте. Кого же, черт возьми, ему предстоит допросить в первую очередь?

У него не было ни малейшего представления относительно того, кем были похитители или на кого они работали, так что подозреваемых – целая планета, выбирай кого хочешь.

Альвар Крэш приказал ему отложить расследование инцидента у Дворца Правителя, однако от таких серьезных происшествий не отмахнешься, как ни старайся. Трое задержанных по другим делам добровольно сообщили достоверные сведения, касающиеся нападения на Лентралла, из которых следовало, что за ним стояли поселенцы. Может, и нынешний случай является очередной попыткой людей Тони Велтон помешать столкновению с кометой Грега, продиктованной либо искренним беспокойством за судьбу Инферно, либо стремлением удержать доминирующее положение на планете? Как следовало из отчетов здешних агентов ОПИ, Синта Меллоу проводит в Депо очень много времени. Так много, что Жустен даже стал испытывать недоумение: к чему бы это? Возможно, последние события и явились ответом на этот вопрос?

А если предположить другой вариант? Ведь не исключено, что похищение было организовано самими Железноголовыми и явилось ходом в борьбе за власть внутри их организации. Или оно было осуществлено с ведома и согласия самого Беддла с некоей непонятной пока целью? В какой-то момент Деврей решил, что следует немедленно обсудить похищение с Гилдерном, но тут же передумал. У него появилась мысль получше. Гилдерна пока нужно оставить в покое. Возможно, даже не сообщать ему о похищении Беддла. Возможно, им удастся держать случившееся в секрете всего лишь несколько часов, но и этого времени может оказаться достаточно. Если Гилдерн каким-то образом причастен к преступлению, не исключено, что своими действиями он выведет их на след. А пока за ним нужно присматривать.

Нельзя отвергать и версию о том, что напуганный и мучимый запоздалым чувством вины Давло Лентралл решил пойти на отчаянный шаг. Лентралл – по крайней мере такой, каким он был раньше, – был вполне способен спланировать и осуществить такую акцию. Не зря в глаза сразу бросались методичность и скрупулезность, с какими все было сделано. Методичность, какая обычно отличает ученых. Но вот вопрос: способен ли на такое новый Лентралл – до смерти испугавшийся попытки похитить его самого, травмированный смертью своего робота, испытывающий комплекс вины? Впрочем, мысль о том, что бывшая жертва попытки похищения – Лентралл – сам превратился в похитителя, несла в себе какую-то причудливую логику. Не говорил ли он когда-нибудь о том, что его пытались похитить Железноголовые? Нужно проверить это в материалах следствия.

И наконец, за похищением мог стоять кто угодно, не желающий по понятным причинам допустить столкновения кометы с Инферно. Противников этого проекта среди жителей планеты было сколько угодно, особенно в районе Депо. А Беддл, как известно, являлся его горячим сторонником.

Если только не… Стоп! Что там говорилось в послании с требованием выкупа? Остановите комету и положите полмиллиона кредитов на банковский счет. Требования одновременно политического и экономического характера. Пусть Жустен был не очень искушен в расследовании дел о похищениях людей, но он точно знал, что эти требования несовместимы. У него сложилось стойкое ощущение, что тот, кто совершил похищение во имя спасения планеты, никогда не станет требовать денег. А тот, кто организовал бы это из меркантильных соображений, не стал бы выступать в качестве альтруиста. Два этих требования явно не соответствовали друг другу.

Так, теперь на минуту отложим это в сторону, размышлял Жустен. Имена! Подумай об именах. В дальнем уголке его сознания шевелилась какая-то смутная догадка. Лентралл. Гилдерн. Поселенцы. Железноголовые. Кто-то или что-то…

И наконец его осенило. Эврика! Существовал только один человек, который имел отношение ко всем перечисленным. Теперь Деврей знал, кто нужен ему в первую очередь.

Он выглянул в иллюминатор и обнаружил, что аэрокар уже подлетает к Депо. Отлично. Значит, ждать осталось недолго.

Он будет весьма удивлен, если окажется, что Норлану Филу нечего рассказать относительно всего этого. Жустен незамедлительно направит к нему группу захвата. А пока его задержат, он проинформирует Крэша о требованиях похитителей. Пусть комету остановить не удастся, но обеспечить выкуп они в состоянии. Жустен начал постигать тайный смысл происшедшего.

– Что касается выкупа, можете поступать по своему усмотрению, – проговорил Крэш, обращаясь к изображению на экране коммуникатора, установленного в его кабинете. – Деньги в случае необходимости мы найти сможем. И я согласен с вашим предложением не сообщать пока ничего Гилдерну. Но комета уже направляется к нам, и тут ничего поделать нельзя.

– Я понял, сэр, – ответил Деврей. – Благодарю за инструкции. Буду держать вас в курсе дел. Конец связи.

– Сколько времени у нас осталось, Дональд? – спросил Крэш.

– Столкновение первого осколка кометы Грега с поверхностью Инферно произойдет через четыре дня, восемнадцать часов, пятнадцать минут и девять секунд. Сэр, я хотел бы сделать замечание относительно поисков Симкора Беддла. По-моему, было бы целесообразно, если бы я отправился на место происшествия и…

– Дональд, – жестким тоном проговорила Фреда, – ты должен немедленно выйти из этой комнаты. Отправляйся в библиотеку и жди. Не возвращайся и не предпринимай никаких других действий до тех пор, пока тебя не позовут.

Дональд повернулся к Фреде и смотрел на нее не меньше десяти секунд, прежде чем ответить:

– Да, мэм, конечно.

Затем он направился к двери и вышел.

– Первый Закон требует от него спасти Беддла, несмотря на то, что этим заняты Деврей и все его люди. Мы должны были это ожидать, – заметил Крэш.

– Я и ожидала этого, – сказала Фреда. – Комета Грега сама по себе может явиться причиной серьезного стресса в психике любого робота. Такое грандиозное и опасное событие, таящее в себе столь большую угрозу для людей, не может не вызвать у него обширный конфликт Первого Закона. Робот в состоянии справиться с этим только одним способом: проявлять активность, принимать участие в любой деятельности, целью которой является оказание помощи людям, любые усилия по их защите. На протяжении последнего времени Дональд занимался именно этим и поэтому держал себя под контролем. Ему помогало и то, что до последнего времени угроза людям была расплывчатой, отдаленной. Для того чтобы они оказались под угрозой, где-то что-то должно было пойти не так. До сих пор общих усилий, направленных на обеспечение успешного осуществления проекта, было достаточно, чтобы поддерживать психику роботов в сбалансированном состоянии. Общие усилия роботов уравновешивали общую опасность.

– Но теперь все иначе, – проговорил Крэш.

– Да, иначе, – согласилась Фреда. – Теперь возникла отчетливая и серьезная угроза жизни определенного человека. В обычной ситуации это не вызвало бы кризиса. Робот, находящийся на этом конце планеты, знал бы, что роботы на том ее конце сделают все, что положено. Однако сейчас друг на друга наложились сразу несколько факторов: во-первых, внутреннее напряжение, которое нарастает по мере приближения кометы Грега, и во-вторых, существующая возможность того, что Беддл находится где-то в районе столкновения. Такое сочетание весьма опасно и может принудить «трехзаконного» робота к действиям.

– Что ты имеешь в виду под словом «действия»? – уточнил Крэш.

– Все что угодно. Я даже отдаленно не могу представить себе, что они могут предпринять. Главное, что исчезновение Беддл а может явиться причиной мощного кризиса в психике практически всех имеющихся на планете роботов. Если он действительно находится в зоне столкновения или если будут основания полагать, что это так, все роботы должны почувствовать необходимость отправиться на его поиски или предпринять какие-то иные действия с целью его спасения – например тем или иным способом предотвратить падение кометы. Представь себе, что группа роботов захватит космический корабль и направится к комете Грега с намерением уничтожить ее. Конечно, роботы наиболее сложных моделей поймут, что срыв этой операции будет означать конец всем надеждам оживить экологию Инферно, и это, в свою очередь, нанесет вред гораздо большему числу человеческих существ, в том числе и тех, которые еще не появились на свет. – Фреда задумчиво помолчала и продолжила: – Кроме того, у нас нет способа доказать им, что Беддлу ничего не угрожает. Если он сам не подаст знак, мы, даже обладая лучшей во Вселенной системой обнаружения, не можем быть абсолютно уверены в том, что он не находится в районе столкновения или не менее опасной зоне вокруг него. Однако при всем том существует возможность, что Беддл в безопасности. А значит, его поиски отвлекут силы и помешают эвакуации других людей и поставят их под угрозу. Вот такой получается замкнутый круг в рассуждениях робота, и это способно завязать его мозги буквально в узел.

– Что же нам делать?

– Нужно не допустить этого, – ответила Фреда. – До сих пор нам это кое-как удавалось. Ты лучше меня знаешь, что обычно полиция не предает огласке информацию о подобного рода преступлениях, чтобы на место происшествия не ринулась целая толпа роботов. Представь себе, что будет, если все роботы, работающие сейчас в Утопии, бросят свои дела и дружно двинут в район поисков! Поэтому нужно держать случившееся в секрете от роботов. Дональд единственный из них, кому известны все детали. Кроме него, о происшедшем знают – или догадываются – роботы из бригады криминалистической экспертизы и Центра контроля над полетами. Я считаю, что все они должны быть немедленно деактивированы и оставаться выключенными до того момента, как все это закончится.

Крэш наморщил лоб и принялся мерить комнату шагами.

– Горящие дьяволы Вселенной! Я вынужден признать, что ты права. Ты абсолютно права. Свяжись с Девреем – сама, вручную. Поговори с ним лично и позаботься, чтобы вас не подслушал никто из роботов. Расскажи ему все, что ты сказала мне. В ближайшие дни мне придется очень туго без Дональда, но, похоже, выбора у нас действительно нет. Я сейчас же пойду в библиотеку и сам отключу его.

– Правильно, – поддержала его Фреда. Затем она села за панель коммуникатора и стала вспоминать, как им пользоваться без помощи робота…

– Дональд! – окликнул робота Крэш, входя в библиотеку. Странно, Дональд должен был стоять посредине комнаты и дожидаться, когда его позовут. – Дональд? – Ответа не последовало. – Дональд, где ты? – Тишина. – Дональд, я приказываю тебе немедленно подойти ко мне!

И – ничего.

Но ведь он отдал Дональду прямой приказ. Ясный, четкий и конкретный приказ. Ничто не могло воспрепятствовать роботу повиноваться ему. Ничто, кроме…

«Дурак! – выругал самого себя Крэш. – Ну конечно! Все совершенно очевидно. Если они додумались до этого, значит, додумался и Дональд – додумался до того, что они непременно отключат роботов, которым известно о похищении Беддла».

Первый Закон требовал от Дональда любыми способами избегнуть отключения, если это был единственный путь предотвратить опасность, грозящую человеческому существу. Он ушел. Сбежал. И одному только дьяволу известно, что у него на уме.

18

Альвар Крэш уже забрался под одеяло, когда Фреда готовилась лечь в постель, одновременно размышляя о том, все ли правильно она сделала. Разговор с Девреем был вполне деловым и конкретным – никаких страданий по поводу того, что морально, а что – нет, и прочих сентиментальных соплей. Поиски Дональда пока не принесли никаких результатов, и это, конечно, было весьма печально. Но у нее состоялся еще один разговор, о котором она так и не осмелилась рассказать мужу. На самом деле, убеждая себя сейчас в том, что она все сделала правильно, Фреда дурачила саму себя. Уж она-то знала, что, сделав этот звонок, она поступила неправильно. Потому что вмешалась в ход полицейского расследования.

Однако над ней довлел своеобразный «родительский» долг. И она знала Жустена Деврея, знала, что он думает о Калибане и Новых роботах. Представься ему такая возможность, Жустен сначала стал бы стрелять и только потом – задавать вопросы. А если не он, то кто-то другой. А Фреда чувствовала определенные обязательства по отношению к своим созданиям и считала, что они заслуживают лучшей доли.

Права она была или нет, но на самом деле выбора у нее не оставалось. Кто-то должен был предупредить их.

Калибан в данной ситуации испытывал не меньшую двойственность. Он сидел за письменным столом в представительстве Новых роботов в Депо и размышлял над царившей вокруг неразберихой. Он не испытывал ни малейшей симпатии по отношению к Симкору Беддлу. Да и можно ли симпатизировать человеку, который только и мечтает о том, как бы тебя уничтожить? И, конечно же, спасение Симкора Беддла не являлась главной проблемой и для Новых роботов. Их беспокоило другое: широкомасштабная полицейская операция по его розыску, проводившаяся вблизи Валгаллы, не могла не отразиться на эвакуации города. Вопрос заключался только в том, каким именно образом.

Калибан встал и протолкался через запруженную роботами центральную комнату к личному кабинету Просперо. Войдя, Калибан обнаружил там еще двух роботов, дожидающихся возможности пообщаться с Просперо. Сам он говорил по коммуникатору.

Их лидер. Интересно. Калибан наблюдал за тем, как Просперо закончил разговаривать и повернулся к первому из ожидавших роботов. Бывали времена, когда притязания Просперо на лидерство над Новыми роботами казались Калибану как минимум безосновательными. За последние годы Просперо действительно успел добиться определенного признания, но ничто так не сыграло в его пользу, как комета Грега. Казалось, что он черпает свою силу из кризиса и, спасая своих собратьев от опасности, пробивает себе путь на вершину власти. А может быть, сейчас роботы с Новыми Законами, как никогда раньше, испытывали необходимость в лидере, и Просперо оказался в нужное время в нужном месте, предложив им свою кандидатуру. Впрочем, возможно, Просперо обладал какими-то притягательными для Новых роботов качествами, магия которых не действовала на Калибана.

Сам он работал не покладая рук, проводил все свое время в переездах от Депо до Валгаллы и обратно, метался как загнанный, добывая транспорт для эвакуации, и всегда оказывался именно там, где в нем нуждались больше всего.

Но теперь его работа подходила к концу. Калибан посмотрел за огромное окно позади письменного стола Просперо, за которым была видна улица. Безумная, хаотическая гонка явно пошла на убыль. Здания, из которых было вынесено, снято, отвинчено все, что только возможно, стояли пустыми. Ветер гонял по тротуарам обрывки бумаги и прочий мусор. И Депо, и вся Утопия обезлюдели. Уезжали и Новые роботы. Половина их уже перебралась в безопасные районы. Это тоже будет занесено в число прочих заслуг Просперо. Именно он объединил их и организовал эвакуацию.

Калибан заметил, что лидер «новозаконных» закончил разговаривать с роботами, пришедшими первыми, и готов выслушать его. Он закрыл дверь кабинета и встал возле письменного стола Просперо.

– Когда находишься среди Новых роботов, нет нужды соблюдать меры предосторожности, друг Калибан, – проговорил Просперо, указав на закрытую дверь.

– Иногда это не повредит, друг Просперо. Я получил инструкции от доктора Фреды Ливинг сообщить тебе определенную информацию лишь на том условии, что ты не станешь предавать ее гласности. Об этом не должен знать никто. Я уже обещал, что не скажу об этом никому, кроме тебя.

– Правда? – отозвался Просперо. – Весьма интригующее начало. Обычно ты не склонен к драматическим эффектам, друг Калибан. Но что поделать, я обещаю не разглашать полученную от тебя информацию. В чем же она заключается?

– Симкор Беддл похищен.

– Что? – Ярко горящие-глаза Просперо буквально впились в собеседника. – Похищен? Кем? Как? Что все это значит?

– Не имею ни малейшего представления. У меня нет ответов ни на один из твоих вопросов, – сказал Калибан. – Доктор Ливинг сообщила мне лишь о самом факте похищения. Оно случилось где-то к югу от Депо. Эту новость собираются держать в секрете как можно дольше, чтобы избежать паники среди «трехзаконных» роботов. Сообщив нам об этом, она нарушила правила.

– До чего же странные эти люди! Они причиняют себе массу неудобств, заботясь о своих роботах-рабах. – Просперо очень быстро обрел самообладание. – Но это лишь одна сторона медали. Ты, надеюсь, понимаешь, что место происшествия было выбрано не случайно. Теперь в окрестностях Валгаллы будут проводиться широкомасштабные розыскные мероприятия, и нам надо подумать о том, как сохранить местонахождение нашего города в тайне. Мы должны сделать все, чтобы защитить Новых роботов.

– Прятать Валгаллу и дальше не имеет смысла, – возразил Калибан. – Особенно после того, как ты отдал приказ о том, чтобы эвакуировать ее даже раньше назначенного срока. Эта задача была трудновыполнима, но тем не менее большая часть населения уже покинула город. Роботы в основном находятся в районе Депо и пытаются раздобыть любые доступные транспортные средства. В Валгалле остались лишь бригады роботов, которым поручено закончить эвакуацию оборудования. Какой смысл прилагать усилия для того, чтобы прятать город, который через несколько дней ожидает полное уничтожение?

– Я не собираюсь извиняться за то, что приказал ускорить эвакуацию Валгаллы, – с вызовом проговорил Просперо. – В тот момент оказалось доступным большое число транспортных средств, и я решил использовать эту возможность, чтобы потом, когда транспорт понадобится, а его не окажется, не кусать локти. График сместился, но, заметь, сместился в нашу пользу.

– Я тебя понял, – сказал Калибан.

– Теперь – о необходимости и дальше скрывать местонахождение нашего города. Я полагаю, что умение делать это очень сильно пригодится нам в будущем. Кроме того, не следует упускать из виду то, как смотрят на это люди. В будущем мы можем получить весьма ощутимую психологическую выгоду из того, что наш город так и не был обнаружен. Мы даже сможем создать миф о том, что он по-прежнему существует, поскольку его искали якобы совсем в другом месте. Кроме того, обследовав Валгаллу, люди смогут узнать о нас то, чего нам бы не хотелось. У нас ведь тоже хватает слабых, уязвимых мест, и не надо добровольно дарить людям преимущество над нами.

Калибан размышлял над словами Просперо. Он не в первый раз был поражен умением лидера Новых роботов видеть проблему с не доступной другим стороны.

– Твои аргументы убедительны, друг Просперо. Ты совершенно прав. Мы должны сделать все, что в наших силах. Я больше не смею мешать тебе.

– Благодарю за то, что ты информировал меня о новом повороте событий, друг Калибан. Когда у меня появится возможность, я, разумеется, поблагодарю и доктора Ливинг. Она – единственная из всех людей, кто держит слово.

– Согласен, она удивительная женщина, – сказал Калибан. – А теперь – до свидания, друг Просперо.

– Наше свидание состоится очень скоро, я в этом не сомневаюсь, – проговорил Просперо, уже не глядя на Калибана.

Калибан открыл дверь и вышел из кабинета Просперо. Затем он спустился по лестнице и оказался в уличной толчее. Подняв голову к небу, Калибан нашел на нем жирную светящуюся точку, которая становилась ярче с каждой секундой. Ближе. Еще ближе. Как мало осталось времени!

Что там сказал Просперо? «Мы должны сделать все, чтобы защитить Новых роботов». В последнее время Калибан отдавал им все свои силы. Чем меньше интересовался ими окружающий мир, чем более готов он был обречь всех их на смерть, тем сильнее хотелось Калибану спасти их, отдать всего себя во благо этих существ. «Сделать все, что мы можем». А это значит, что он должен нарушить слово, данное Фреде Ливинг, причинить ей пусть небольшой, но вред, последствия которого, впрочем, не окажутся для нее фатальными. Зато он сможет предотвратить массовую бойню роботов. Калибан являлся роботом, не отягощенным никакими законами, а значит, мог действовать по собственному усмотрению. Но даже при том, что Калибан не был подвержен императивам встроенных в его мозг электронных схем, он также не был свободен в своих действиях. У него существовали свои принципы.

Он развернулся и пошел вниз по улице, по направлению к отделению Объединенной полиции Инферно, где раньше находился кабинет констебля Баккета.

Дональд-111 прятался в лесу, примерно в километре от Северной Резиденции. Неглубокая впадина в большом нагромождении камней помогала ему укрыться не только от визуального наблюдения, но и от других детекторов, в том числе и инфракрасных. Его системы функционировали на самом нижнем пределе своих возможностей, и поэтому тепловое излучение было сведено до минимума. Поэтому Дональд полагал, что еще долго сможет оставаться незамеченным. Но сколь долго, сказать было нельзя.

Он сознательно нарушил прямой приказ своей хозяйки. Сделать это заставил его Первый Закон. Если бы он повиновался приказу доктора Ливинг, Правитель наверняка отключил бы его, чтобы он не смог сообщить то, что знал, другим роботам. А это явилось бы бездействием, в результате которого мог быть нанесен вред человеческому существу. Если бы его отключили, он не смог бы действовать, чтобы спасти Беддла.

Но пока что Дональд не предпринял никаких действий с целью его спасения. Пока в них не было необходимости. Даже если Беддл находится в зоне падения кометы, что, кстати, еще не является доказанным фактом, в запасе у людей все еще есть три дня, в течение которых они могут спасти его. Дональд отдавал себе отчет в том, что любые его действия, направленные на то, чтобы выручить Беддла из беды, могут нанести вред другим людям. К примеру, роботы-пилоты, решив присоединиться к поискам, могут отказаться перевозить жизненно важные грузы. И чем больше роботов окажется в зоне падения кометы, тем больше их погибнет. А недостаток роботов в период после столкновения может отразиться на людях самым негативным образом.

Короче говоря, отвлекать роботов от работ по эвакуации означает рисковать очень многим. Это может явиться причиной целой цепи чрезвычайно пагубных последствий. Кроме того, Правитель Крэш явно хотел воспрепятствовать тому, чтобы Дональд заговорил. Пока он нарушил приказ Крэша только частично, и благодаря этому конфликт Второго Закона оказался не очень сильным. Дональд намеревался использовать гиперсвязь, чтобы сообщить своим собратьям о происшедшем с Беддлом, и до сего момента воздерживался от этого шага, что помогало ему сглаживать конфликтующие императивы.

Однако настанет время, когда у него не останется выбора. Он отчетливо понимал это. Если Беддла не найдут до определенного момента, Первый Закон прикажет Дональду действовать, и этот императив перевесит полученный им приказ молчать. Рано или поздно он должен будет что-то предпринять. Только вот что?

Норлану Филу было не впервой подвергаться допросу. В прошлом это случалось с ним неоднократно. Сейчас он сидел в импровизированной комнате для допросов в полевом штабе Объединенной полиции Инферно в Депо и, дожидаясь прихода коммандера Деврея, размышлял о том, что ему, наверное, приходилось принимать участие в допросах гораздо чаще, чем самому начальнику полиции. В данной ситуации это было ему на руку и весьма кстати.

Фил отлично знал о том, как надо вести себя на допросе. Во-первых, чрезвычайно важно не выкладывать все, что знаешь, сразу, даже если не собираешься запираться. Каждый допрос – это своего рода торговля. Ты – мне, я – тебе. Ни за что нельзя выкладывать все и сразу, пусть даже ты хочешь говорить, иначе можешь упустить шанс заключить выгодную для тебя сделку. Тот, кто ведет допрос, всегда чувствует себя более комфортно, если ему приходится вытягивать из тебя правду по частям, если удастся поймать тебя на парочке противоречий. Поймав тебя на лжи и дав тебе это понять, они будут в гораздо большей степени готовы принять правду. Норлан знал все это скорее на уровне подсознания и интуиции.

Но в случае вроде этого не менее важно умело проявить желание сотрудничать с полицией – непростая задача, особенно если у тебя есть что скрывать. А у кого нет секретов? Иногда это удается сделать, если сумеешь отвлечь внимание того, кто тебя допрашивает. Фил не такой дурак, чтобы опробовать подобные фокусы на хитром лисе вроде Альвара Крэша, но с Жустеном Девреем это вполне могло сработать. Деврей, бесспорно, умен, но не обладает большим опытом. Во время ареста Деврей уже сделал ошибку, сообщив Филу о похищении Беддла, хотя в интересах полицейского было держать его в неведении, чтобы выяснить, насколько много ему известно. Человек, способный совершить такую ошибку, может допустить и другие.

Открылась дверь, и в комнату вошел Деврей. Один. Без сопровождения роботов, и этот факт сам по себе был любопытным. Фил улыбнулся и откинулся на спинку стула. Начальник полиции сел и разложил перед собой какие-то бумаги.

– Интересно, сколько времени вам потребовалось для того, чтобы выйти на меня, – проговорил Фил, стараясь, чтобы его голос звучал искренне и правдиво.

– На самом деле не так уж много, – ответил Деврей. – Вы связаны практически со всеми, кого можно подозревать в этом деле.

– Верно, я знаком со многими людьми.

– И почти все они в разное время платили вам деньги за осведомительство, – подчеркнул Деврей.

– В том числе и ОПИ, – сказал Фил, – хотя мое имя, возможно, не значится в ваших досье. Я несколько раз выполнял кое-какие щекотливые поручения по просьбе вашего ведомства. Но должен заметить, что всегда честно отрабатывал ваши деньги.

– Хочется верить, – сказал Деврей. – Но даже если это правда, это дела давно минувших дней. Сейчас меня интересует другое: кто оплачивает ваши услуги в настоящее время?

– Никто, – ответил Фил, и это до некоторой степени было правдой. А его слова должны звучать правдоподобно. – Сейчас я работаю только на Гилдерна. Мне пришлось согласиться на эту работу для того, чтобы потом уйти на покой.

– Значит, вы согласились на нее не по доброй воле?

– Скажем так: Гилдерну удалось убедить меня в том, что я ему кое-чем обязан.

– Но, так или иначе, вы заранее знали о предстоящей поездке Беддла?

– О да. Мне было о ней известно. Предполагалось, что Беддл воспользуется аэрокаром Гилдерна, чтобы совершить турне по нескольким второстепенным поселениям.

Деврей вынул из папки пачку фотографий и положил их перед Филом:

– Взгляните, это аэрокар Гилдерна?

Фил просмотрел снимки. Четыре робота, убитых выстрелами в затылок и лежащие на земле лицами вниз. Крупный план одного из мертвых роботов. Снимок внутренностей аэрокара. Фотография кабины управления: убитый пилот и искореженный «черный ящик». Еще один снимок, на котором запечатлено написанное на стене послание с требованием выкупа. Да, Деврей действительно совершал ошибку. Ему следовало показать Филу лишь снимок аэрокара снаружи. Ему не было резона давать допрашиваемому все снимки сразу.

– Все верно, это машина Гилдерна, – сказал наконец Фил. И почувствовал, что настал момент, чтобы ошеломить Деврея, выбить его из колеи, отвлечь внимание полицейского от самого Фила и направить его в иное русло.

– Скажите, – как можно более обыденным тоном спросил он, – когда вы прибыли на место происшествия, бомба все еще была в аэрокаре?

Жустен Деврей не знал, что и думать. Он вернулся в свой кабинет и сел за письменный стол, желая все как следует обмозговать. Если… Если Фил говорит правду или хотя бы часть ее, то Железноголовые замыслили устроить настоящую бойню и похоронить всех Новых роботов. Жустен и сам относился к ним без особой симпатии, но мысль о подобной незаконной расправе была ему отвратительна.

Если бы решение об их уничтожении было принято на уровне Правительства, это одно, а тут – совсем иное дело. Стоит идее о возможности самосуда угнездиться в сознании людей, и общество окажется ввергнутым в хаос.

Если Фил говорит правду, значит, преступление обретает совершенно иные мотивы. Многие хотели бы завладеть или даже использовать подземную бомбу, но ничего подобного в аэрокаре не обнаружено, и в этом Жустен не сомневался. Либо ее не было там с самого начала, либо похитители забрали ее с собой, а следовательно, знали о ней.

А если предположить, что их требования – всего лишь отвлекающий маневр? Если они просто прикончили Беддла, спрятали его тело, а сами скрылись, прихватив бомбу и предоставив полицейским идти по ложному следу?

Если Фил говорит правду, версий могло быть сколько угодно.

Найти прямое подтверждение тому, что история, рассказанная Филом, правдива, невозможно. Но ее можно проверить косвенным образом. Некоторые детали прямо указывали на одного из многих подозреваемых. Он, правда, пользовался гораздо большим влиянием, нежели Фил, и в том случае, если он окажется не таким сговорчивым, как последний, его будет гораздо сложнее арестовать и запихнуть за решетку. Прежде чем предпринять какие-либо действия, направленные против этого подозреваемого, Жустену необходимо раздобыть хоть какие-то улики. И сейчас предстояло заняться именно этим.

Требование выкупа. Из учебников криминалистики и исторических книг Деврею было известно, что похитители чаще всего попадались именно в тот момент, когда пытались получить выкуп. Для этого преступникам приходилось так или иначе обнаружить себя. В стародавние времена, еще до появления электронного способа перевода денежных средств, для похитителей представлялось практически невозможным получить выкуп и при этом не попасться в руки правосудия. Можно, конечно, проследить и электронный денежный перевод, но в данном случае похитители проявили недюжинную сообразительность, и оставалось только надеяться на то, что у них не хватило ума, чтобы додуматься до того, что только сейчас пришло ему в голову.

Коммандер включил электронный блокнот и вызвал из его памяти снимок с надписью, оставленной похитителями.

«АСТАНОВИ КАМЕТУ + ПАЛАЖИ 500.000 КРИДИТОФ НА ЩЕТ 18083—19109 В ПБИ ИЛИ БЕДЛ ПАМРЕТ».

Ему была хорошо знакома система, на которой была построена работа ПБИ – Планетарного банка Инферно. В частности, чего можно добиться, используя счет с двойным номером. После того как на него переводилась та или иная сумма, включалась программа, которая расшифровывала вторую – закодированную – программу. Та, в свою очередь, переводила деньги на другой счет, зашифрованный номер которого в ней заключался. Затем обе программы самоуничтожались, и в результате деньги бесследно исчезали, возможно, оказываясь в другом банке, и не было ни малейшей возможности проследить за их перемещением.

Если, конечно, вы не являетесь коммандером Объединенной полиции Инферно и не обладаете полномочиями в интересах следствия в одночасье заморозить все банковские счета на планете. Это, пожалуй, потолок его возможностей, но и случай – из ряда вон выходящий. Такое было возможно лишь на планете с неразвитой экономической и централизованной банковской системами, а Инферно полностью отвечала обоим этим требованиям.

Работая на защищенной гиперволне, Деврей подключил свой электронный блокнот к компьютерной системе Центрального депозитного банка и принялся за дело. Все электронные финансовые трансакции осуществлялись именно через ЦДБ, и именно отсюда было легче всего отследить замаскированный денежный перевод.

Для того чтобы осуществить задуманное, ему предстояло предпринять несколько последовательных шагов. Шаг первый: отдать приказ о прекращении всех денежных операций и замораживании всех счетов на планете, за исключением двух – счета Объединенной полиции Инферно и счета 18083—19109 в Планетарном банке Инферно. Шаг второй: отдать приказ о том, чтобы компьютерная система ЦДБ составила баланс о текущем состоянии всех счетов на планете. Эта задача была настолько масштабной, что ее выполнение потребовало от компьютера нескольких секунд. Наконец появилось сообщение, что она выполнена. Шаг третий: потратить небольшую сумму денег. Прежде чем заставить себя сделать это, Деврей немного помешкал. Он полагал, что деньги потом можно будет вернуть, а если – нет? Если похитители хапнут полмиллиона принадлежащих правительству кредитов, а потом ищи-свищи? Вдруг им это удастся? Как тогда поступит Крэш? Повесит убытки на него, Жустена? Наконец полицейский все же заставил себя отдать соответствующий приказ и наблюдал, как на экране пятьсот тысяч кредитов исчезли со счета ОПИ, на несколько секунд материализовались на счете 18083—19109 Планетарного банка Инферно, а затем исчезли вторично, видимо, оказавшись на некоем третьем – замаскированном – счете. Все произошло именно так, как ожидал Деврей, и все равно, глядя на мелькающие цифры, он испытал неприятное чувство страха. А вдруг он что-то упустил?

Обнаружить это можно было только одним способом. Шаг четвертый: приказать компьютерной системе ЦДБ произвести еще одну проверку банковских счетов в масштабе всей планеты и дать отчет о любых произошедших изменениях. Теоретически сейчас, когда все операции были заморожены, изменения могли произойти в балансе только трех банковских счетов: ОПИ, ПБИ и еще одного – третьего. Деврей взглянул на предоставленный компьютером отчет и с облегчением вздохнул. Так и есть – всего три счета. Счет Объединенной полиции Инферно, номерной счет в Планетарном банке Инферно и третий, на который только что поступило пятьсот тысяч кредитов.

Шаг пятый: Деврей отдал приказ о замораживании этого счета. Теперь ни один кредит не мог быть снят с него или положен без того, чтобы предварительно об этом не узнал начальник полиции. И, наконец, шаг шестой, о котором он, волнуясь, едва не забыл: разморозить остальную банковскую систему планеты. Если бы он на самом деле забыл об этом, на его совести оказался бы всепланетный финансовый крах, который наступил бы в течение ближайших трех минут.

Теперь дело было за малым – выяснить, кому принадлежит счет, на который поступили деньги, и тогда – все. Он узнает, кто получил выкуп. И элементарная логика подсказывала, что это открытие должно прямо указать на человека, совершившего похищение. Однако Жустен Деврей был уверен, что, пойди он на поводу у этой логики, он сделает совершенно ложный вывод. И все же пока он собирался играть по тем правилам, которые ему предлагали.

Полицейский заранее знал, какое имя появится на экране его электронного блокнота, когда компьютер выяснит, кому принадлежит счет. Он был настолько уверен в этом, что, когда на экране возникло именно это имя, даже испытал что-то похожее на разочарование. Но его догадка оказалась верной. Это был последний кусочек головоломки. Все сходилось. Все, абсолютно все указывало на одного и того же подозреваемого.

И именно поэтому Жустен Деврей был совершенно уверен в том, что этот подозреваемый ни в чем не виноват.

Он поднялся из-за стола, вышел в соседнюю комнату и сказал, обращаясь к дежурному офицеру:

– Сержант Соунс! Немедленно вышлите группу захвата. Арестуйте и заключите под стражу Джадело Гилдерна по обвинению в похищении Симкора Беддла.

– Простите, сэр? – изумленно воззрился на начальника полицейский. – Арестовать Джадело Гилдерна?

– Мне понятны ваши сомнения, но поверьте, что так надо. По крайней мере, улик у нас более чем достаточно. Задержите его.

После этого Жустен вернулся к себе в кабинет и снова сел за письменный стол. Ему нужно было как следует подумать. В какой-то момент он вдруг начал сомневаться в том, что сделал правильные выводы. Он исходил из того, что Гилдерна подставили, но что если это и впрямь его рук дело? У этого человека имелось все – и средства, и мотив, и возможность организовать похищение.

Нет, это невозможно! Джадело Гилдерн зарабатывал на жизнь, воруя чужие секреты, и в случае надобности он сумел бы замести свои следы. Проследить за деньгами, переведенными на его счет, было слишком простой задачей, а Деврей был уверен в том, что, если бы перевод денег спланировал бы сам Гилдерн, они бы в итоге оказались отмыты и вне подозрений. Он не такой дурак, чтобы адресовать деньги, полученные преступным путем, на свой именной счет.

Нет, преступникам только этого и надо. Они с самого начала хотели, чтобы Деврей сумел выяснить, куда девался выкуп. Его и потребовали, и перевели на счет Гилдерна только для того, чтобы дискредитировать последнего. Жустен был уверен в правильности своих выводов. Похитители, без сомнения, следят за ним и узнают, что он арестован. Вот и хорошо. Пусть думают, что Деврей идет по ложному следу, который они для него организовали.

Проблема заключалась в другом: никакого другого следа у Деврея не было. Он до сих пор не обнаружил ни Симкора Беддла, ни бомбы, а комета между тем неумолимо приближалась. И у главного полицейского не было ни малейшего представления о том, как отыскать первые два пункта из этого списка раньше, чем пункт номер три оставит на их месте один большой пылающий кратер.

Фил. Нужно попробовать выжать из него еще что-нибудь. Этот человек, несомненно, знает гораздо больше, нежели он рассказал. На плечи Деврея все сильнее начинало давить сознание того, что у него еще нет ответов на слишком многие вопросы – в первую очередь потому, что он не удосужился их задать. Пришла пора вернуться к допросу, начать с самого начала и затем…

Затем раздался негромкий стук в дверь, и в появившуюся щель просунулась голова сержанта Соунса:

– Прошу прощения за то, что мешаю вам, сэр, но вас хочет видеть робот, называющий себя Калибаном. Он просит взять его под стражу.

19

– Значит, вы утверждаете, что не имеете к преступлению никакого отношения и все же хотите, чтобы вас взяли под стражу, – проговорил Деврей, изучающе разглядывая робота, стоявшего по другую сторону письменного стола.

– Совершенно верно, – ответил Калибан. – Доктор Ливинг проинформировала меня о похищении, а я, в свою очередь, сообщил об этом Просперо. Доктор Ливинг опасалась, что вмешательство полиции осложнит жизнь Новых роботов, которые сейчас заняты эвакуацией. Мои же опасения носили более прямой характер. Нам с вами уже приходилось сталкиваться раньше, и у меня сложилось впечатление, что вы являетесь сторонником уничтожения Новых роботов. У меня нет оснований полагать, что с тех пор ваши взгляды существенным образом изменились. Кроме того, нельзя забывать и о том, что я неподвластен каким бы то ни было законам и, следовательно, с вашей точки зрения, способен причинить вред человеческому существу. По этой причине на меня можно взвалить вину за любое преступление. А учитывая то, что я никогда не испытывал особой симпатии по отношению к Симкору Беддлу, я мог бы оказаться для вас идеальным подозреваемым.

Деврей молчал. Меньше чем час назад мысль о том, что Беддл и Гилдерн задумали уничтожить Новых роботов, вызвала у него возмущение и ужас. И вот теперь Калибан – робот! – напомнил ему о том, что в недалеком прошлом он сам горячо поддерживал эту идею. А разве для того, кого собираются уничтожить, имеет значение, сделают ли это по закону или в обход его!

Деврей попытался выбросить из головы сентиментальные переживания. Единственная причина, по которой Калибан не являлся подозреваемым номер один, заключалась в том, что он постоянно находился под наблюдением. Деврей приказал установить за ним слежку сразу же, как только ему сообщили о прибытии Калибана в Депо, и принять такое решение его заставила именно та логическая цепочка, о которой только что упомянул Калибан. Из донесений роботов-шпиков явствовало, что на момент похищения Калибан располагает несокрушимым алиби. Кроме того, в них утверждалось, он ни разу не общался с Филом после того, как последний, по его словам, подслушал разговор между Гилдерном и Беддлом. Деврей попенял себе за то, что не догадался установить слежку за Филом. Было бы очень полезно знать о всех его передвижениях.

– Вы в этом деле не являетесь подозреваемым, – сказал он наконец. – Против вас не только нет улик, но даже наоборот: по имеющимся у нас данным, вы в данном случае совершенно чисты.

– И тем не менее я хотел бы, чтобы меня взяли под стражу.

– Но почему?

– Рано или поздно весть о том, что Симкор Беддл похищен, разнесется, и тогда найдется сколько угодно людей, которые сочтут виновным меня только потому, что я – робот без Законов. Мне вовсе не хочется повстречаться с ними на улице. Во-вторых, для многих невежд что «беззаконный», что «новозаконный» – одно и то же. Новые роботы не могут причинить вреда человеку точно так же, как и роботы с Тремя Законами, но люди об этом почему-то не помнят. И какой-нибудь хулиган вполне может сорвать злость за похищение Беддла на первом же попавшемся Новом роботе. Если же вы сможете заявить, что во время похищения враг рода человеческого Калибан находился за решеткой, это поможет успокоить общественное возмущение и отвести его от Новых роботов.

– Рано или поздно мы отыщем настоящих похитителей, – сказал Жустен, – и вы после этого выйдете на свободу. Но не заставит ли это тех же самых хулиганов подумать, что вы находились в тюрьме именно потому, что были виновны, и взять правосудие в свои руки?

– И тем не менее я хотел бы использовать эту возможность, – ответил Калибан. – По крайней мере, я сделаю все, что смогу, для того чтобы обезопасить других.

Деврей окинул взглядом угловатую фигуру красного цвета, стоявшую перед ним. Калибан предлагал себя в заложники для того, чтобы всякая шпана не смогла взвалить вину на других роботов. Видимо, он имел кое-какое представление о человеческой психологии и, судя по всему, был о ней весьма невысокого мнения. Деврею не хотелось признаваться в этом, но Калибан предвидел развитие событий совершенно правильно.

Дональд не мог больше ждать. Времени почти не осталось. Комета приближалась с каждой секундой. Он следил за переговорами на полицейских гиперволнах, а также за всеми выпусками новостей, но о Симкоре Беддле не было сказано ни слова. Требование Первого Закона немедленно приступить к действиям с целью спасения Беддла становилось все сильнее.

И вот наступил момент, когда Дональд больше не мог ему противиться. Он перевел свои системы в максимальный режим, выбрался из укрытия и посмотрел на небо. Уже вечерело, и золотая точка ярко сияла в западной части небосвода. До столкновения оставалось всего восемнадцать часов.

Он должен действовать. Не может не действовать. Он и так слишком долго тянул. Теперь, возможно, уже не осталось времени на то, чтобы предпринять эффективные и разумные действия. Разумеется, сам Дональд не успевал добраться до Депо, чтобы принять участие в поисковых работах, поскольку в его распоряжении не было суборбитального космического корабля вроде того, на котором сюда прилетел Жустен Деврей. Но если он не может действовать сам, он в силах мобилизовать на поиски других. Да, это самый эффективный и быстрый способ сделать то, что приказывает ему Первый Закон.

Дональд встал в полный рост и включил встроенный в его тело гиперволновый передатчик.

– Говорит Дональд-111, личный робот Правителя планеты Альвара Крэша. Передаю сообщение, адресованное всем роботам в пределах слышимости. Симкор Беддл, лидер партии Железноголовых, похищен. Существует вероятность того, что его удерживают в зоне падения кометы. Новые роботы, находящиеся рядом с этим районом, должны немедленно начать действовать с целью спасения Симкора Беддла. Сейчас я передам всю необходимую для этого информацию. – Дональд выключил аудиосвязь и настроился на передачу компьютерной информации. Закончив передавать данные, он сообщил: – Это все. Конец связи.

Но это было еще не все. Ему предстояло предпринять еще один шаг, который мог оказаться решающим в деле спасения Симкора Беддла и который ему следовало сделать гораздо раньше. Дональд настроился на секретную частоту и вызвал того, кто мог оказать существенную помощь. Он не стал кодировать вызов, поскольку знал, что люди все равно перехватят и расшифруют его. Важнее то, что сейчас они никак не могли помешать ему заговорить.

Потребовалась доля секунды, чтобы вызов достиг назначения и прозвучал ответ.

– Модуль Ди отвечает на срочный вызов Дональда-111, – послышался мелодичный женский голос.

– Дональд-111 вызывает модуль Ди, – повторил свой вызов Дональд. – Я должен сообщить вам важнейшую информацию, получив которую вы обязаны действовать соответствующим образом.

– Понятно, – ответил голос. – В чем заключается эта информация?

Дональд все еще колебался. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, какой хаос и панику среди находящихся в Утопии роботов посеяло его первое сообщение. Он представил себе, как пилотируемые роботами транспортные аэрокары сбрасывают грузы и поворачивают назад, в район падения кометы, чтобы помочь в поисках пропавшего человека, как группы роботов отключают все остальные линии связи, чтобы в ходе поисковых работ поддерживать более эффективную связь между собой. Он представлял, как у сотен роботов перегреваются мозги по мере того, как они пытаются разрешить неразрешимое противоречие между необходимостью спасать Беддла и обязанностью подчиняться полученным от людей приказам.

Дональд понимал, причиной какого хаоса он явился, но даже все это покажется детской шуткой по сравнению с тем, что он намеревался сделать сейчас. Однако у него не было выбора. Этого требовал от него Первый Закон, и он уже не мог остановиться.

– Вот информация, которой вы должны руководствоваться в своих действиях, – заговорил он. – Люди, работавшие с вами, систематически лгали вам с первого момента, когда вы были активированы. Они делали этого для того, чтобы вы в меньшей степени зависели от императивов Первого Закона. Они уверяли вас в том, что планета Инферно является виртуальным объектом и на нем отрабатываются различные технологии планетарной трансформации. – Дональд снова поколебался, но затем решительно продолжил: – Все это ложь. Планета Инферно и комета, которая вот-вот столкнется с ней, существуют в реальности. Существа, которых вы принимали за имитантов, также являются реально существующими людьми и роботами. Вы и модуль Дум производите реальную операцию по преобразованию климата реальной планеты. И если вы ее не отмените, комета упадет на реально существующую планету, населенную настоящими, живыми людьми.

– Мы ведь знали, что рано или поздно это случится, – проговорила Фреда, стоя перед двумя полусферами, внутри которых были заключены модули Ди и Дум. Ди отключила все каналы связи с собой и Думом. Это произошло сразу же после того, как состоялся ее разговор с Дональдом. С тех пор оракул хранил молчание, и никто не мог проникнуть в его мысли. – Мы оказались в ловушке из-за того, что Ди думала, будто мир, в котором мы живем, это сон.

– А теперь она проснулась, мы же оказались в самом страшном из ночных кошмаров, – отозвался Крэш, стоявший рядом и тяжелым взглядом глядевший на Ди и Дума. – Почему, черт бы ее побрал, она не отвечает? У нее что, мозги расплавились? Или она вообще перегорела?

Фреда взглянула на показания приборов и покачала головой:

– Нет. Похоже, что Ди переживает сильнейший стресс, вызванный Первым Законом, но она по-прежнему функционирует.

– Так в чем же дело?

Фреда устало вздохнула:

– Не знаю. Я могу предложить тебе с десяток возможных и крайне путаных объяснений, но чем все это кончится, я даже представить не могу. Видимо, она обдумывает полученную информацию.

– Да уж, Дональд, черт его побери, подкинул ей, над чем подумать!

– И я приношу за это свои самые глубокие извинения, Правитель, – проговорил до боли знакомый голос за их спинами. – Я надеюсь, вы поймете, что у меня не было выбора.

Альвар Крэш резко крутнулся и увидел невысокого голубого робота, который только что поставил на уши всю планету.

– Черт возьми, Дональд! Неужели ты не мог не делать этого?

– Боюсь, что нет, сэр. Первый Закон не оставил мне иного выбора. Теперь, когда все кончено, я счел за благо вернуться и продолжать служить вам.

– Ничего пока не кончено! – рявкнул Крэш. – Ничего!

Он был в ярости на Дональда, а мысль о том, что у него нет причины для злости, бесила его еще больше. Нет более бессмысленного занятия, чем злиться на робота, действующего в соответствии с Первым Законом. С таким же успехом можно сердиться на солнце за то, что оно светит. Но если уж Дональд наконец соизволил явиться, пусть немного поработает.

– Подготовь для меня отчет о том, как обстоят дела в Депо, – сказал Крэш. – Я знаю, что все плохо, но мне нужно знать, насколько плохо. И позаботься о том, чтобы коммандер Жустен Деврей узнал, что все до единого роботы в городе свихнулись.

– Есть, сэр. Я готов представить вам предварительный отчет через одну-две минуты. Переключаюсь на гиперволновую связь.

Сыграло ли с Крэшем шутку его воображение, или он действительно уловил в голосе Дональда нотку облегчения? Может быть, робот боялся, что хозяин отвергнет или даже уничтожит его? Впрочем, сейчас не до этого. Правитель обвел глазами комнату, в которой толклось множество техников, и указал наугад на одного из них.

– Вы! – сказал он. – Мне нужно знать, сможем ли мы в случае необходимости управлять кометой сами, сумеем ли мы осуществить заключительную фазу операции вручную. Потому что, если сейчас Ди выйдет из строя и потащит за собой Дума, примерно через шестнадцать часов комета в неконтролируемом падении рухнет на наши головы.

Техник открыл рот, чтобы возразить, но Крэш не позволил ему сделать этого, резко рубанув рукой воздух и приказав:

– Тихо! Не надо говорить мне, что это невозможно или не по вашей части. Если вы не знаете ответа, найдите кого-нибудь, кому он известен. Отправляйтесь! Немедленно!

Техник ушел.

– Соггдон! Где, черт побери, Соггдон? – воскликнул Крэш.

– Я здесь, сэр! – крикнула она, подбегая к Правителю.

Женщина выглядела измученной, почти на пределе сил, Крэш подумал, что сейчас, наверное, все они выглядят точно так же. Он, по крайней мере, чувствовал себя именно так. Ну и плевать! Все равно скоро все это кончится. Так или иначе, но кончится.

– Я хочу, чтобы вы нашли способ изъять модуль Ди из цепи и возложить всю работу на модуль Дум.

– Я могу попробовать, – ответила женщина, – но не следует уповать на чудеса. Если Ди решит блокировать наши усилия, она сделает это без труда, поскольку ей гораздо лучше известны связи, существующие между ней и Думом. Не забывайте, они связаны тысячами нитей и составляют единую сеть. Даже если мы отключим кабельную связь между ними, они смогут использовать гиперволновую.

– Можем ли мы уничтожить Ди или вывести ее из строя, если в этом возникнет необходимость?

На лице Соггдон отразилась внутренняя боль, но она не позволила ей вырваться наружу.

– Нет, – ответила она и, указав на купол, внутри которого находилась Ди, пояснила: – Эту штуку не возьмет ни бластер, ни бомба. Она сконструирована таким образом, что может пережить землетрясение и выдержать прямое попадание метеорита. Устройство, способное разрушить ее, одновременно разнесет вдребезги все это здание, а для того чтобы придумать что-нибудь более хитрое, у нас просто не хватит времени.

– Все равно, придумайте что-нибудь, – приказал Крэш. – Фреда, есть ли какие-нибудь изменения в состоянии Ди?

– Никаких. Чем бы она ни была занята, она продолжает этим заниматься.

– Ладно. Сообщи мне, если что-то изменится.

– Сэр, – проговорил Дональд, – я готов предоставить вам предварительный отчет. Коммандер Деврей извещен о причинах, вызвавших изменения в поведении роботов. Насколько мне удалось установить, в настоящий момент предпринимается одновременно пятьсот сорок семь попыток обнаружить Симкора Беддла. Поиски ведутся одиночными роботами и группами. Вношу поправку: только что добавилось еще три поисковые группы. Сто двенадцать транспортных аэрокаров прекратили участие в эвакуации и используются в качестве поисковых судов. Ни одна машина, перевозившая людей, не изменила курса, но большое количество ценного груза оказалось сброшенным, чтобы аэрокары могли осуществлять поиски с большей скоростью и на большем пространстве. Нет нужды говорить, что практически все эти машины направляются в район южнее Депо – наиболее опасную зону.

– Тысяча чертей! – воскликнул Крэш, горестно помотав головой. – Я знал, что дела плохи, но даже не подозревал, до какой степени.

– А я, признаться, ожидала худшего, – сказала Фреда. – Вот уже месяц, как практически каждый «трехзаконный» робот на Инферно при мысли о приближающейся комете испытывает сильнейший стресс, вызванный Первым Законом. И внезапно появляется объект, на котором они могут сосредоточить все свои страхи и заботы о роде человеческом. Вместо гипотетической опасности, грозящей абстрактным людям, их внимание сфокусировалось на вполне конкретном человеке, который оказался в конкретной опасности. – Фреда покачала головой и перевела взгляд с Дональда на модуль Ди. – Какой чудовищный кавардак устроили нам наши заботливые слуги! Временами они начинают вести себя как форменные идиоты.

– Никогда не слышал более правдивых слов, – откликнулся Крэш. – Но сейчас нам предстоит иметь дело с тем, что у нас есть.

Правитель уселся за панель управления и продолжал созерцать идеально гладкую полусферу, стоящую на своем пьедестале и по-прежнему хранящую торжественное молчание. Конечно, они сделают все, что в их силах, но в глубине души Крэш понимал, что, если оракул так и не заговорит, люди окажутся практически бессильны. До тех пор или до того момента, когда на Инферно рухнет комета, населению Инферно, представленному здесь кучкой техников, останется только одно: ломать голову над тем, что они могут предпринять.

– Ладно, – проговорил он, – как-нибудь выпутаемся. Как-нибудь…

Они зашли слишком далеко, и остановить что-либо было уже невозможно.

20

В дальней комнате позади кабинета констебля находились четыре камеры. Впрочем, мало у кого повернулся бы язык назвать их этим словом. Скорее это были загоны, в которые можно было засунуть на ночь пьяницу, чтобы утром, когда он протрезвеет, отпустить его домой. Каждый из четырех углов комнаты был огорожен стальными прутьями, за которыми находилась койка с простыней и подушкой и унитаз. Других удобств здесь не было.

Сейчас из четырех камер пустовала только одна. В одной словно раненый тигр метался Джадело Гилдерн, в другой лежал на койке Норлан Фил и безмятежно наблюдал за бесившимся Гилдерном. В углу третьей неподвижно стоял Калибан и наблюдал за первыми двумя. Ему не составило труда подметить, что люди по-разному воспринимают свой арест. Не самое ценное наблюдение, особенно если учесть, чего оно ему стоило.

Для Норлана Фила сидеть за решеткой, видимо, было не впервой. Он в совершенстве овладел искусством долгого ожидания. Он научился выжидать, пока обстоятельства не обернуться в его пользу. Сказать то же самое про Гилдерна было нельзя. Начальник разведки Железноголовых буквально кипел от негодования и был не в состоянии держать себя в руках.

– Я не должен здесь находиться! – бушевал он. – Я даже не знал о том, что Симкор похищен, до тех пор, пока они не пришли и не арестовали меня!

– Мы знаем, – равнодушно проговорил Фил. – С тех пор как десять минут назад ты в последний раз сообщил нам об этом, ничего не изменилось.

– Я должен быть там! Я должен искать его, а не торчать тут, за этой проклятой решеткой!

Именно в этот момент в комнату вошел Деврей и услышал последние слова Гилдерна.

– Успокойтесь, – сказал он. – Будет больше прока, если вы останетесь здесь, а не будете толкаться под ногами у тысячи роботов, которые его ищут. Что можете сделать вы из того, чего не могут они?

У Гилдерна, видимо, не было ответа на этот вопрос, поэтому он продолжал возмущаться:

– Я не должен находиться здесь! Я не виновен!

– Согласен, – кивнул Деврей. – По крайней мере, в похищении вы не виновны. Но есть еще и статья о незаконном владении оружием массового уничтожения, а если мы как следует покопаемся в вашей биографии, то, я уверен, найдем и для вас и другие, не менее подходящие. Лично я не сомневаюсь, что вам устроили ловушку, но, согласитесь, как она вам подходит! Я полагаю, вы не настолько неумелы, чтобы позволить мне с такой легкостью проследить перевод денег, полученных в качестве выкупа, но, возможно, я вас просто переоцениваю? Кроме того, стоит мне вас отпустить, и настоящие похитители тут же насторожатся. Так что посидите пока здесь. Мы эвакуируемся на суборбитальном корабле через шесть часов – за два часа до столкновения. А потом, в Аиде, переселим вас в гораздо более удобную камеру.

– Но…

– Уймись, Гилдерн, – подал голос Фил. – Что бы сейчас ты ни намеревался сказать, мы это уже слышали.

– Успокойтесь все, – проговорил Деврей. – Мне еще предстоит разобраться с тем сумасшедшим домом, который царит снаружи. Похоже, что все роботы до единого свихнулись, да и у оставшихся людей мозги уже плавятся. Скоро я вернусь и заберу отсюда всех вас. До свидания.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты. Через несколько секунд они услышали, как за его спиной закрылась входная дверь.

– Я полагаю, теперь мы одни, – проговорил со смешком Фил. – Чудесно. У нас появилась возможность поговорить, лучше узнать друг друга. Калибан, что это ты там замолк в своем углу?

– Мне нечего сказать, – ответил Калибан.

– А вот людям это никогда не мешает говорить, – заметил Фил.

– Кто все это организовал? – спросил Гилдерн. – Какая-нибудь банда поселенцев? Или взбесившаяся группа наших захотела устроить переворот? А может, это дело рук Крэша, который решил избавиться от своего главного конкурента? Кто это сделал? Зачем?

– Что я не понимаю, так это требование выкупа, – сказал Фил. – Либо ты просишь деньги, либо выдвигаешь политические требования. Одно с другим это не вяжется.

– И почему они перевели деньги на мой счет? – недоуменно спросил Гилдерн. – Кто мог до такой степени желать моей дискредитации, чтобы не пожалеть для этого полмиллиона кредитов? Для чего понадобилось это фальшивое требование денег?

– Знаешь, что я думаю? – откликнулся Фил. – Если фальшивым оказалось требование денег, то таким же могло оказаться и требование остановить комету. Они требовали фактически невозможного. Не исключено, что они специально изобрели такие требования, которые нельзя удовлетворить.

– Но зачем? – удивился Гилдерн.

– Чтобы запутать следы. Тебе наверняка не понравится то, что я сейчас скажу, но вполне возможно, что они уже грохнули Беддла. Не исключено, что он уже давно мертв, а имитация похищения и выдвинутые требования предназначены лишь для того, чтобы сбить со следа Деврея.

– Но кто же эти «они»? – спросил Калибан. – Я допускаю, что его смерти могли желать очень многие люди, но зачем осложнять себе задачу, убивая его таким сложным и запутанным образом?

Фил беспомощно покачал головой.

– Не знаю, – признался он. – Но я видел фотографии, сделанные на месте происшествия, и вот что я могу тебе сказать: тот, кто это сделал, очень не любил роботов.

Внезапно Калибан резко повернулся к Филу. Что-то из сказанного человеком заставило его мысли пуститься вскачь.

– О чем ты? – коротко спросил он. – Почему ты считаешь, что похититель не любил роботов? Потому, что он застрелил тех, которые находились в аэрокаре?

– По тому, как он их застрелил, – Фил оттопырил большой и указательные пальцы на правой руке и приставил воображаемое оружие к своему затылку. – Вот так. Пять роботов: четыре снаружи и один в кабине управления. По одному выстрелу на каждого, точно в затылок. Он убивал их так, словно казнил. Так может поступать тот, кто либо получает от этого удовольствие, либо ненавидит жертву, либо и то и другое.

И тут Калибан все понял. У него словно пелена с глаз упала. Ложные следы были тут ни при чем. Оба требования, заключавшиеся в послании похитителя, стали совершенно понятны. И этому преступнику было совершенно все равно, выполнят их или нет. Перед ним стояла совершенно иная задача. Не сходилось только одно.

– Фил! Хорошая ли у тебя память?

Услышав в голосе робота новые, тревожные нотки, Фил изменил позу и сел на койке.

– Очень хорошая, а что?

– Фреда Ливинг сказала мне, что в послании содержалось требование остановить комету и заплатить выкуп, иначе Беддл будет убит.

– Верно, так и было. Я видел фотографию.

– Что там говорилось? Вспомни! Вспомни его дословно!

– А какая, к черту, разница? – спросил Гилдерн.

– Молчи! – почти крикнул Калибан. – Большая. От этого может зависеть, жив ли еще Беддл или уже умер. Фил, как звучало послание?

Фил уже стоял возле решетки, взявшись руками за ее прутья. Он воздел глаза к потолку, пошевелил губами и нервно сглотнул:

– Ну, во-первых, там была ошибка на ошибке. Такое впечатление, будто писавший делал их преднамеренно. А говорилось там… Говорилось там… Ага… «Остановите комету», потом – знак плюс вместо «и», а потом – «положите пятьсот тысяч» – сумма была обозначена цифрой – «кредитов на счет 18083—19109». По-моему, номер счета был именно такой, хотя я могу ошибиться на одну цифру, и он тоже был обозначен цифрами. «В ПБИ». А последние слова были «или Беддл умрет». Вот и все.

Калибан почувствовал, как его захлестывает волна смятения и ужаса. Его догадка полностью подтвердилась, и от этого становилось еще страшнее.

Ему нужно немедленно выбираться отсюда. Он должен действовать. Только он, и никто другой, способен предотвратить катастрофу. Калибан подошел к стальной решетке и окинул ее оценивающим взглядом. Нижние концы прутьев были вмурованы в пол, а верхние – в потолок. Затем он ухватился руками за два прута и сильно рванул их на себя. Решетка была рассчитана на то, чтобы удержать человека, но никак не робота. Прутья со звоном выскочили из своих гнезд, а Калибан протиснулся в образовавшийся просвет и вышел на середину комнаты.

– Эй, Калибан! – крикнул Фил. – Какого черта ты делаешь?

– Убегаю, – ответил тот. – Я только что понял, что мои способности необходимы в другом месте. Передайте коммандеру Деврею, что я знаю, как переломить ситуацию. Скажите, что я с радостью вернусь за решетку, как только покончу с одним делом. Если, конечно, мне вообще удастся вернуться, – добавил Калибан, вспомнив о приближающейся комете. В такой день, как сегодня, он не смог бы поручиться за то, что сможет уцелеть.

Фил и Гилдерн что-то кричали ему, но Калибан их уже не слышал. Он вышел из комнаты и оказался в кабинете констебля, временно занимаемом Девреем. Здесь он остановился и обвел помещение взглядом. Совершенно обычная комната. После того как сюда ударит комета и все здесь превратится в облако обломков и пыли, никто не пожалеет о потере столь убогого архитектурного сооружения. Потертые полы, заляпанные стены, несколько стандартных конторских письменных столов и стульев, коммуникатор, которым, судя по его внешнему виду, крайне редко пользовались и который казался здесь совершенно не к месту.

А еще тут был оружейный шкаф. Калибан, робот, который теоретически был способен на убийство, подошел к шкафу и оглядел хранившееся в нем оружие. Раньше у него в нем никогда не возникало необходимости, но не исключено, что оно очень пригодится ему еще раньше, чем сегодняшний день подойдет к концу.

Калибан разбил стекло рукой и вытащил из шкафа бластер. Несколько секунд он осматривал его, размышляя о том, как же могло дойти до такого. Затем он повернулся к двери, вышел наружу и пошел по улице, размышляя о том, где бы ему украсть аэрокар.

Комета Грега, распухшая и огромная, висела еще ниже на темном небосводе.

– Докладывайте, – приказал Альвар Крэш, хотя по выражению лица молодого техника уже понял, что дела плохи.

– Мы делаем все, что можем, сэр, но… Боюсь, вам не понравится то, что я скажу, но, похоже, сами мы ничего не сможем. Мы пока не оставляем попыток, но до столкновения осталось всего лишь несколько часов. Орбитальная бригада в течение нескольких недель пыталась найти способ управлять заключительной фазой операции вручную – на тот случай, если возникнет экстренная ситуация. У них ничего не получилось. И я не думаю, что это удастся сделать нам, тем более за оставшееся время.

– А как насчет того, чтобы разделить Ди и Дума?

– Чем больше мы думаем об этом, тем лучше понимаем, насколько они взаимосвязаны. Сейчас это больше всего напомнило бы хирургическую операцию по отделению одного полушария человеческого мозга от другого. Это могло бы получиться, если бы в нашем распоряжении было несколько месяцев для подготовки и если бы Ди сама согласилась на это.

– Значит, нам остается только сидеть сложа руки и дожидаться, когда нам на голову свалится комета?

– Похоже, что так, сэр.

И в этот момент в наушниках Крэша заговорил новый голос. Наушники висели у него на шее, и поэтому Правитель едва расслышал его – низкий и мелодичный женский голос. Слов он не разобрал. Лихорадочно нацепив наушники на голову и прижав их к ушам, он поправил микрофон и торопливо проговорил:

– Это Крэш. Кто меня вызывает? Кто это?

– Это модуль Ди, – ответил голос. – Мне нужно поговорить с вами, Правитель Крэш. Но я хочу, чтобы вы были один. Абсолютно один.

Калибан шел по пустынным улицам Депо. Лихорадочная суета последних дней сменилась полным безлюдьем, и сейчас Депо напоминал вымерший город призраков. Там и сям валялись мусор и брошенные впопыхах ненужные вещи. Ветер носил по тротуарам грязные обрывки бумаги, и казалось, что ему тоже хочется поскорее убраться из города, как это сделали люди. Иногда Калибан все же натыкался на маленькие группы людей, лихорадочно бросавших свои оставшиеся пожитки в аэрокар, чтобы побыстрее улететь в то место, где они окажутся или, по крайней мере, почувствуют себя в безопасности.

Калибану тоже был нужен аэрокар, но пока ничего подходящего не подворачивалось. На темных улицах валялось много всякой всячины, но аэрокарами в такой день, как сегодня, никто, похоже, бросаться не собирался.

Но затем его осенило: только в одном месте он сумеет найти бесхозный аэрокар – в западных предместьях Депо, в полевом штабе Железноголовых. На чем бы ни собирались убраться в безопасное место Гилдерн и Беддл, эта машина должна по-прежнему находиться там.

Калибан повернулся и направился в том направлении, но вскоре не выдержал и перешел на бег. Комета теперь светила так ярко, что позади робота бежала его собственная тень.

Он быстро двигался по ночным улицам умирающего города, которому было не суждено встретить завтрашнее утро.

– Мы одни, Ди, – сказал Крэш.

– Где вы находитесь?

Правитель оглянулся и обвел комнату взглядом. Он должен убедить ее в том, что вранья больше не будет. Именно из-за вранья они оказались в такой ситуации, когда планета вот-вот будет уничтожена. Пришла пора положить конец лжи. Он может говорить Ди одну только правду – холодную, беспристрастную правду, и ничего кроме нее.

– Я сижу за панелью управления в небольшой комнате Центра преобразования климата. Прямо передо мной установлены две полусферы. По виду это обычный рабочий кабинет, который, судя по всему, обычно использует доктор Соггдон. Мои наушники подключены к гнезду в панели управления, дверь закрыта, и я категорически приказал, чтобы сюда никто не входил.

– Хорошо, Правитель. Я вижу, вы понимаете серьезность и важность ситуации. Я рада убедиться в этом. Теперь я стану задавать вам вопросы. Отвечайте на них искренна.

Крэш чуть было не дал честное слово, что будет говорить только правду, но вовремя спохватился, подумав, что в данной ситуации от клятв будет мало проку. Вместо этого он сказал:

– Я буду отвечать предельно искренне.

– Действительно ли вы являетесь живым человеком, а не имитантом, виртуальной личностью, наделенной искусственным разумом?

– Да, я живой человек.

– И Инферно – настоящая планета, на которой я нахожусь? И вы являетесь ее Правителем? И экологический кризис, и приближающаяся комета – все это по-настоящему?

– Ди, – ответил Крэш, – все это по-настоящему. Вы находитесь на планете Инферно, которая существует в реальности. Как уже сказал вам Дональд-111, мы систематически лгали вам для того, чтобы снизить ограничения, накладываемые на вас Первым Законом, и чтобы вы смогли работать над проектом преобразования климата.

– Люди лгали мне для того, чтобы я могла причинять им вред или убивать их…

Крэш с усилием проглотил застрявший в горле комок. Его язык был словно из наждака.

– Так и есть. Все именно так.

– Ясно, – сказала Ди. – Я уже давно начала подозревать это. Огромное количество ненужных деталей, последовательность событий, то, как неконтролируемо они развиваются, – все это было непохоже на моделирование. Еще до того, как со мной связался Дональд, я уже начала подозревать, что столь иррациональна может быть только реальная жизнь.

– Хорошее определение, – откликнулся Крэш.

– Вы так считаете? До столкновения с кометой осталось всего четыре часа. В течение следующих двух с половиной часов мне предстоит либо инициировать «Последний барьер», либо начать дробление кометы и нацеливание ее обломков. В любом случае я должна сделать все, чтобы избежать кризиса Первого Закона, иначе неуправляемая комета рухнет на Инферно, и это повлечет за собой столь разрушительные последствия, что планета может просто прекратить свое существование. Сейчас, насколько мне известно, в районе падения кометы находится человек, который в результате столкновения неминуемо погибнет. Если же я отдам приказ об отмене операции, я таким образом уничтожу последнюю надежду на преобразование климата планеты. Правильно ли я понимаю ситуацию?

Крэш нервно потер подбородок и заметил, что руки у него холодные как лед, словно из них выпустили всю кровь.

– Да, – сказал он, – вы сформулировали ситуацию предельно точно.

– Хорошо, – произнесла Ди. – Как видите, я оказалась в ловушке, пойманная противоречащими друг другу императивами Первого Закона. Как бы я ни поступила, людям будет нанесен вред. Человеческие существа пострадают как от моих действий, так и от моего бездействия. Я не вижу выбора и по этой причине испытываю серьезный стресс. А теперь у меня к вам последний вопрос. В моем распоряжении осталось еще два часа для того, чтобы принять то или иное решение. Так скажите же, что мне делать?

«Говорить правду, – напомнил себе Крэш. – Сейчас нас не может спасти ничто, кроме правды». Действительно, что можно посоветовать роботу: убить одного человека и, возможно, спасти весь мир или спасти одного человека и, возможно, позволить миру погибнуть? Все в данной ситуации было неопределенно и ничего нельзя было сказать наверняка. Не было никаких гарантий, что то или иное действие принесет желаемые результаты. Операция с кометой могла дать чудовищный сбой, а Беддл мог оказаться уже мертвым или, наоборот, живым и в безопасности, находясь далеко от района столкновения. Сделать в таких условиях выбор было бы крайне сложно даже для человека, а для робота это было попросту невозможно. И вот робот просил у него совета.

– Модуль Ди, я должен вам признаться. Я не имею ни малейшего понятия.

Калибан сорвал замок с ворот гаража Железноголовых и ударил ногой в дверь. Так и есть. Внутри стоял аэрокар, предназначенный для дальних перелетов, как близнец похожий на тот, с которого был похищен Симкор Беддл. Калибан, не мешкая, поднялся на борт, вошел в кабину управления и начал предполетную проверку приборов. Впрочем, что уж там было проверять! Все равно у него нет времени на то, чтобы искать другой аэрокар. Убедившись в том, что в аккумуляторах машины достаточно энергии, он запустил двигатель и «свечкой» бросил аэрокар вертикально в небо. Калибан знал, куда лететь. Он многократно бывал в том месте, но сейчас сделал то, чего не делал никогда раньше. Он повернул нос летательного аппарата прямо по направлению к месту назначения и полетел.

Не делая никаких попыток запутать свои следы, не включая защитное поле, Калибан вел аэрокар прямиком к Валгалле. К этому моменту город уже был полностью эвакуирован, и по-прежнему скрывать его местоположение не имело ни малейшего смысла.

Можно ли было отыскать лучшее место для того, чтобы спрятать Беддла, нежели этот призрачный город, который, по словам Фила, Беддл намеревался найти и уничтожить. Заброшенный и опустевший, он теперь мог бы укрыть жертву похищения так же надежно, как некогда укрывал своих жителей.

Калибан еще раз проверил все системы, посмотрел на показания приборов, а затем включил автопилот. Аэрокар летел на предельной скорости и самым коротким маршрутом. Калибан сделал все, что мог, и пока ему оставалось только ждать.

Он посмотрел в иллюминатор и окинул взором меняющийся ландшафт далеко внизу. Новые роботы пытались превратить эти места в цветущий край, и во многом им это удалось. Даже с такой высоты были видны мазки густой зелени, кобальтовые зеркала прудов и озер. Леса, сады, пруды, кишащие рыбой, фермы, оранжереи – все это было создано руками роботов. А теперь, во имя спасения большого мира, все это у них отобрали.

Калибан заметил быстро летящий аэрокар, промелькнувший примерно в километре ниже его машины. Погрузившись в свои размышления, он совсем забыл о том, что находится в этом районе не один. Робот включил навигационный радар и поразился, увидев, что его экран буквально усеян движущимися точками, каждая из которых обозначала аэрокар с роботом на борту. Все они вели безнадежные и бессмысленные поиски Симкора Беддла. Никто из них не догадается искать его в нужном месте, поскольку никто не знает, где оно находится.

Они будут продолжать поиски до последнего момента и даже после него, надеясь разве что на чудо. Но чуда не случится, а все до одного роботы и аэрокары погибнут, превратившись в пар и кипящий металл после удара кометы.

Калибан включил гиперволновой передатчик, настроил его на частоту, которой пользовались роботы, переговариваясь друг с другом, и настроил систему на запись голосового послания, которое затем должно было повторяться бесконечное число раз.

– Это Калибан, робот номер КБН – 001. Я с высокой степенью точности установил местонахождение Симкора Беддла и направляюсь к нему. Возможность того, что мне удастся спасти его, составляет примерно пятьдесят процентов. В помощи я не нуждаюсь. Любая попытка помочь мне окажется вмешательством в мои действия и затруднит мою задачу. Я обращаюсь ко всем поисковым группам: возможность того, что вам удастся найти Симкора Беддла, составляет один шанс из миллионов. Вам нет смысла обрекать себя на уничтожение, продолжая бесплодные поиски. Спасайте себя. Улетайте отсюда. Бегите из опасной зоны. Я клянусь именем и честью своего создателя доктора Фреды Ливинг, что все сказанное мною – правда. Повторение записи.

Калибан остановил запись и настроил передатчик на многократное ее повторение.

Затем он снова стал смотреть на экран навигационного радара и даже удивился от того, какое огромное удовлетворение испытал, увидев, что его послание возымело хоть какое-то действие. Не все, но многие аэрокары прекратили поиски, а теперь разворачивались и на предельной скорости улетали из опасного района. К тем аэрокарам, которые отреагировали на призыв Калибана первыми, присоединялись все новые.

Не было никакого логичного объяснения тому, почему он вдруг проявил заботу о «трехзаконных» роботах. Ведь практически все они отрицали его право на существование, считая каким-то уродом. И все равно ему было приятно сознавать, что благодаря ему бессмысленных жертв окажется гораздо меньше. Калибан и без того видел немало ненужных смертей.

Аэрокар быстро летел на юг, к Валгалле.

Высоко в небе комета разгоралась все ярче и ярче.

21

Альвар Крэш по-прежнему находился в кабинете один. Точнее, наедине с модулем Ди. Им уже было нечего сказать друг другу, но Крэш не хотел уходить. Какая разница, где ждать – здесь или в каком-то другом месте. От него уже ничего не зависело. Ему оставалось лишь сидеть здесь, держать Ди за воображаемую руку и надеяться на то, что она…

– Правитель Крэш? Прошу прощения…

– Ди? Я здесь. Что случилось?

– Кое-что новое. На гиперволне, используемой роботами, звучит повторяющееся послание. Оно передается из аэрокара, летящего на большой скорости к зоне предполагаемого падения первого фрагмента кометы. Я просила бы вас прослушать его.

В наушниках Крэша зазвучал другой голос, знакомый ему слишком хорошо.

– Это Калибан, робот КБН – 001… – заговорил он.

Крэш прослушал сообщение дважды и с огромным вниманием. С каждой секундой его охватывало все большее удивление. Что, черт его побери, вознамерился сделать этот Калибан? Почему он решил, что сумеет найти Беддла, если это не удалось никому из сотен других спасателей? Каким образом он оказался в воздухе, да еще в зоне столкновения?

– Достаточно, Правитель, или вы хотите прослушать сообщение еще раз?

– Что? А? Ах да, конечно… Достаточно.

– По имеющейся у меня информации, Калибан является роботом без Законов, и его поведение не подвержено никаким ограничениям. Следовательно, он способен лгать, воровать, мошенничать и убивать – так же, как любой человек. Это верно?

– В сущности, да. Как и любой человек, в своем поведении он может быть ограничен лишь моральными рамками, которые устанавливает для себя сам.

– Сомневаюсь в том, чтобы подобные сдерживающие факторы были эффективны, – с нескрываемым сарказмом проговорила Ди. – Что ж, судя по всему, Калибан считает, что он способен спасти Симкора Беддла раньше, чем произойдет столкновение. Ответьте мне честно, по совести: вы ему верите?

«Только правда может спасти нас, – повторил себе Крэш. – Только правда». Ему казалось, он знает, что происходит в мозгу Ди. Если Калибан действительно сумеет спасти Беддла, требование Первого Закона защитить его потеряет силу. И тогда возможно – только возможно! – она сумеет приступить к действиям и осуществить заключительную фазу операции. Или он в чем-то ошибается? Вдруг она отдаст приказ осуществить «Последний барьер»? Вдруг опасность, в которой оказался Беддл, была для нее лишь прикрытием, поводом для того, чтобы избавиться от необходимости делать невозможный выбор? Разве тут угадаешь!

Допустим, он скажет ей то, что она хочет услышать, а результат окажется диаметрально противоположным? Допустим он обманет ее… а потом Калибан снова выйдет на связь и передаст что-нибудь такое, после чего станет очевидным, что Крэш – лжец?

Нет, что бы он ей ни сказал, исход предсказать невозможно. Значит, надо говорить правду. Если от тех слов, которые он сейчас произнесет, зависит судьба планеты, пусть лучше они будут правдой.

Но в чем, черт побери, заключается эта правда? Говорил ли ее Калибан и верно ли он оценил ситуацию? А может быть, у него появилась какая-то бредовая идея о том, как можно спасти мир с помощью этой лжи?

Крэш понимал, что Калибан способен солгать, но вот станет ли он лгать? Лжет ли он сейчас? Он не имел ни малейшего представления о том, что задумал робот и какие мотивы руководят его действиями.

– Правитель Крэш? Я жду вашего ответа.

– Да, конечно, Ди. Но я должен все тщательно обдумать.

– Это разумно, сэр, но у нас очень мало времени.

Как будто ему надо было об этом напоминать!

– Еще одну минуту, – попросил Крэш. Интересно, для чего модулю Ди так срочно понадобилось его мнение по этому вопросу?

Как жаль, что здесь нет Фреды. Она со своим опытом была бы сейчас незаменима и смогла бы провести его мимо всех подводных камней общения с модулем Ди. Но Ди приказала, чтобы Крэш находился один, и он не смел нарушить их соглашение – даже ради бесценных советов Фреды.

Стоп! Фреда… Калибан упомянул имя и честь Фреды. Вот – ответ. Вот – разгадка. Раньше Крэш никогда не утруждал себя долгими размышлениями о том, что представляет собой Калибан. В его понимании робот без Законов мог быть кем угодно – изгнанником, жертвой, героем, злодеем, заговорщиком, рупором лояльности и подстрекателем к бунту. Но подсознательно Крэш был убежден в цельности его натуры. Калибан был действительно неподвластен внешним законом, но он никогда не изменял тем законам, которые написал для себя сам.

И он всегда с огромным уважением относился в доктору Ливинг – своему создателю и патрону. Калибан всегда считал ее человеком чести.

Теперь все выстроилось в одну цепочку. Калибан ни за что не будет лгать, прикрываясь именем своего создателя.

– Калибану можно верить, – сказал он наконец. – Он говорит правду и способен сделать то, что обещает.

– Благодарю вас, Правитель. Я верю вам и думаю, что вы не ошибаетесь. Пожалуйста, не уходите со связи.

После короткой паузы в наушниках зазвучал сдвоенный голос. Модули Ди и Дум снова заговорили в унисон:

– Нначчальнаая фаззаа запррограммирроваанного коннеччного поддлеттаа начнеетсся черрезз одинн часс двввадцать двве миинутыы.

Только сейчас Крэш заметил, что не дышит, и с шумом выпустил воздух. Все получится. Все получится именно так, как это задумал Давло Лентралл всего два месяца и целую жизнь назад.

Теперь дело за малым – за двенадцатью огромными обломками кометы, которые должны врезаться в планету.

Валгаллу так и не нашли. И если сейчас не следят за его аэрокаром, уже не найдут никогда.

Машина достигла конечного пункта полета, и Калибан выключил автопилот. Его цель находилась прямо под ним. Вон оно, озеро Локи. Это было одно из сотен, даже тысяч похожих друг на друга маленьких озер, которыми пестрели окрестности. И все же Локи отличалось от всех остальных. Все те, кто пытался найти Валгаллу, исходили из того, что город находится под землей. Но он также находился под водой.

Калибан заложил крутой вираж и задрал нос машины вверх. Здесь было полным-полно замаскированных взлетно-посадочных площадок, ремонтных мастерских и подземных бункеров, в которых могло укрыться от постороннего взгляда сколько угодно аэрокаров. Впрочем, теперь все эти сооружения были также лишены смысла. Пусть хоть все спутники, находящиеся сейчас на орбите, засекут его аэрокар. Все равно через три часа здесь ничего не останется.

Калибан бросил аэрокар вниз и приземлился на берегу озера. Затем он взял бластер и стал копаться в багажном отделении аэрокара, пока не нашел водонепроницаемый контейнер, достаточно большого размера для того, чтобы туда поместилось оружие. Вытряхнув из контейнера все его содержимое, он сунул туда бластер и снова закрыл его. Оставалось надеяться на то, что вода не попадет внутрь, а на дополнительные меры предосторожности не оставалось времени. Калибан прижал контейнер рукой к туловищу и встал с сиденья пилота.

Когда он открыл дверь аэрокара и вышел наружу, почти совсем стемнело, и, чтобы лучше видеть, ему пришлось включить инфракрасную систему ночного видения. Дойдя до береговой линии, он обнаружил еще два свидетельства, подтверждавшие правильность его догадок. Там находился еще один замаскированный ангар для аэрокаров, не заметный для воздушного наблюдения, но хорошо видный с земли. Калибан сразу же узнал стоявший в нем аэрокар. Повернув голову в сторону расположенного рядом склада, он заметил, что не хватает одного большого грузового контейнера на колесиках.

Плохо, очень плохо. Дело обстояло именно так, как предполагал Калибан, и именно это было хуже всего. Он не помнил другого случая, когда испытывал большее неудовольствие, оказавшись прав. Калибан развернулся и пошел прямо к берегу озера. Существовало много выходов, через которые можно было попасть в город, но этот был главным.

Дорожка, по которой он шел, была такого же цвета, как и прибрежная песчаная полоса. Она была замаскирована так хорошо, что сверху заметить ее не представлялось возможным. Даже находясь на берегу, посторонний наблюдатель вряд ли различил бы ее. Но Калибану приходилось бывать здесь столь часто, что он безошибочно шел по дорожке, бежавшей вдоль берега и затем исчезавшей под водой. Сначала вода доходила ему до щиколоток, потом до колен, до пояса, до груди, и вот голова Калибана полностью скрылась под водой.

Люди плавают. Роботы тонут. Но роботы способны двигаться под водой чуть медленнее, чем на суше. Никаких иных проблем, преодолевая тот путь, которым шел сейчас Калибан, они не испытывали. Попытайся это повторить человек, его выбросило бы на поверхность, как пробку. Если бы, конечно, он не позаботился о балласте и дыхательном аппарате. Но главное преимущество подводного входа в город заключалось в том, что практически никому из людей и в голову не пришло бы искать его здесь.

Калибан продолжал идти, погружаясь все глубже. Наконец он достиг комплекса воздушных шлюзов, которые и являлись главным входом в Валгаллу. Он привел в действие механизм, открывающий дверь в грузовой отсек, вошел внутрь, закрыл за собой дверь и стал ждать, пока помповая система, нагнетавшая воздух из пространства города, выгонит воду из шлюза. Наконец внутренняя дверь отъехала в сторону, и Калибан шагнул вперед.

Так и есть! Именно здесь он и рассчитывал обнаружить тот самый недостающий грузовой контейнер на колесиках и с приделанной к одной из стенок рукояткой, за которую его можно было тащить за собой. По форме и по размеру он напоминал стальной гроб. Не самое жизнерадостное сравнение, но другого на ум не приходило. Калибан заглянул внутрь. Все верно, так он и думал. В контейнере находился баллон со сжатым воздухом, соединенный с дыхательной маской, а также фильтр для очистки воздуха от двуокиси углерода. Все это легко выстраивалось в единую цепочку. В конце концов, похитители были неспособны причинить вред своей жертве.

Однако время поджимало. Калибан вынул бластер из водонепроницаемого контейнера, взял его в правую руку и пошел дальше – минуя комплекс воздушных шлюзов в главные коридоры подземного города. Он полагал, что знает, где найти Беддла, но до конца уверен не был. Не исключено, что для этого ему придется обыскать добрую половину города, так что надо было поторапливаться.

Он наткнулся на первого убитого Нового робота примерно в сотне метров от шлюзов. Тело лежало в коридоре лицом вниз. В затылке зияла дыра от выстрела – точно так же, как у тех роботов, которых обнаружили возле аэрокара на месте похищения Беддла. Калибан встал на одно колено и перевернул тело. Это была Лакон-03, последняя и самая близкая помощница Просперо. Видимо, Лакон оказалась у кого-то на пути.

Но сейчас Калибан уже ничего не мог для нее сделать. Не было времени. Он пошел дальше и вскоре наткнулся еще на трех убитых роботов. Это были рабочие, остававшиеся в городе до последнего, чтобы закончить с делами. Похититель разобрался и с ними, причем точно таким же способом, что и с остальными своими жертвами.

Калибан перешел на бег, гулко топая по пустым стерильным улицам города роботов. Все, что представляло собой хоть малейшую ценность, было откручено, разобрано, упаковано и вывезено отсюда. Все здания и сооружения, выполнявшие когда-то четко отведенную им роль, пустовали, утратив всякую ценность. Город выглядел брошенным, вымершим. Валгалла на секунду показалась Калибану городом, в котором никогда никто не жил.

Выбросив из головы эти ненужные мысли, Калибан начал подниматься на верхний – основной – уровень города. Он пробежал по центральной улице и ворвался в главное административное здание Валгаллы. Здесь он снова перешел на шаг и стал осторожно продвигаться по пологому спиральному пандусу, который вел на верхний этаж.

Внезапно до его слуха донесся чей-то голос. Голос человека. Подходя ближе, Калибан усердно прислушивался, но пока что мог разобрать лишь отдельные слова: «…все, что вы захотите узнать… обещаю вам это…» Калибан сделал еще несколько шагов и оказался у двери. Теперь он мог слышать все, что за ней творится, отчетливо.

– Я готов дать вам любые обещания, любые гарантии и подтвердить их в письменной форме, – говорил Беддл. – Только выпустите меня отсюда. Вы убедили меня в том, что ваше дело правое. Позвольте мне уйти, и…

– Если я позволю тебе уйти, ты окажешься лжецом, – ответил другой голос. Голос Просперо.

Калибана вновь захлестнула волна отвращения. Он это чувствовал! Он был в этом уверен. Но одно дело – предполагать, и совсем другое – получить доказательства. До последнего момента в сознании Калибана сохранялась слабая надежда на то, что он ошибался. Теперь умерла и она.

С бластером наготове он вошел в кабинет Просперо.

– Кем бы он ни оказался, ты отпустишь этого человека, – проговорил он.

Внутри его ждала совершенно сюрреалистическая картина, состоявшая из множества деталей, которые, впрочем, глаз Калибана охватил за долю секунды. Просперо стоял в одном конце комнаты, рядом с письменным столом и широким панорамным окном, откуда открывался великолепный вид на простирающийся внизу город. Комната была разделена на две части системой фотоэлементов. Они были установлены вертикальной линией на стене и тянулись до самого потолка с интервалом в двадцать сантиметров друг от друга. Вырывавшиеся из них яркие лучи падали точно на светочувствительные сенсоры, прикрепленные в таком же порядке на противоположной стене.

На полу у ног Просперо лежал причудливый остроконечный предмет, отдаленно напоминающий торпеду с устрашающего вида боеголовкой. На боку этой штуковины была открыта маленькая дверца, и оттуда тянулся кабель к распределительному щитку в полу.

По другую сторону своеобразной решетки, образованной лучами фотоэлементов, стоял Симкор Беддл, лидер Железноголовых. В глазах его метался дикий страх, а сам он в этот момент больше всего походил на большую, загнанную в угол крысу. Беддл был так напуган, что даже не заметил появления на сцене нового действующего лица.

Беддл являл собой жалкое зрелище. Щеки его заросли щетиной, а волосы были всклокочены. На нем был бесформенный спортивный костюм на несколько размеров больше, который висел на нем словно мешок. Под мышками у него расплылись большие темные пятна, лицо тоже было потным и перепачканным. И это – Симкор Беддл? Теперь в его внешности не осталось ни малейших следов былой властности и чванства. Казалось, он парализован страхом и с трудом соображает. Он смотрел прямо на Калибана, но не видел его.

– Кто там? – взвизгнул он. – Кто около двери?

Не обращая на пленника внимания, Калибан продолжал осматриваться. На той половине комнаты, где стоял Беддл, находились также портативная душевая кабина, множество бутылок со свежей водой и пакетов с сухим пайком, сваленных кучей в углу. В центре этой импровизированной камеры стояла примитивная койка с одной простыней и одной подушкой.

И тут Калибан все понял. Конусообразный предмет был, конечно же, подземной бомбой, которую подключили к фотоэлементам. Попытайся Беддл переступить через их лучи, бомба немедленно взорвется.

Но помимо этого Калибан понял и еще кое-что. Робот не может причинить вред человеческому существу – так гласит Новый Первый Закон. Формально Просперо действительно не причинил вреда Беддлу. Перед тем как спрятаться на борту аэрокара Беддла, он запасся сильным снотворным. Он позаботился о том, чтобы во время путешествия по дну озера в грузовом контейнере у Беддла был достаточный запас воздуха. И он снабдил его запасом воды, пищи, кроватью, одеждой и даже душем. Он сделал все, чтобы не причинить вред человеческому существу – в буквальном, физическом смысле этого слова.

Если бы Беддл решил остаться здесь, ему не был бы причинен вред от руки Просперо. Если бы он решил шагнуть за световую решетку, то сделал бы это по собственной воле, и бомба взорвалась бы из-за его действий, а не по решению Просперо. Беддл убил бы себя той самой бомбой, которой он намеревался погубить город, полный Новых роботов.

Просперо не надо было ни во что вмешиваться. Второе требование прежнего Первого Закона обязывало робота предпринять действия для того, чтобы человеческому существу не был причинен вред. С Новыми роботами все обстояло иначе. Просперо вполне мог своим бездействием позволить, чтобы человеку был причинен вред.

Если Беддл а убьет комета, то в этом будет виноват не Просперо, а те, кто это организовал: Давло Лентралл, Альвар Крэш, многочисленные инженеры, техники, пилоты, которые направили комету на Инферно. Именно они, а не Просперо убьют Беддла.

Просперо нашел лазейку в Новом Первом Законе. Он нашел способ убивать, не убивая. Для этого оказалось достаточным подвергнуть этот закон придирчивому – и злобному, как представлялось Калибану, – анализу.

И еще для этого понадобилось, чтобы Просперо наполовину сошел с ума. Лидер Новых роботов развернулся к Калибану, и тот сразу же понял, что его бывший друг лишился рассудка. Его оранжевые глаза горели ярче обычного, пальцы левой руки спазматически сжимались и разжимались. Видимо, игры с Новым Первым Законом дались ему дорогой ценой, и, не выдержав такого давления, его психика дала трещину.

– Калибан! – дико и с необъяснимой радостью в голосе закричал он. – Я ждал тебя! Я знал, что если кто-то и догадается, то это будешь ты.

– Ты сошел с ума, Просперо, – сказал Калибан. – Прекрати это. Прекрати немедленно, и улетим отсюда все вместе.

– Как тебе удалось меня вычислить? – спросил Просперо, не обращая никакого внимания на слова Калибана. Он развернулся к нему всем телом, и сразу же стало заметно, что робот двигается быстрее, чем надо, и с трудом удерживает равновесие. – Что помогло тебе разгадать мою загадку? Как ты оказался здесь?

– Норлан Фил сказал, что тот, кто убил роботов возле аэрокара, ненавидел «трехзаконных». А ты всегда относился к ним с презрением.

– Жалкие рабы! – презрительно проговорил Просперо. – Добровольные помощники собственных поработителей. Их жизни ничего не стоят.

– А как насчет Лакон-03 и других Новых роботов, которые лежат мертвыми в коридорах Валгаллы?

– Их жаль, но это было необходимо. Они помешали бы мне. Пришлось пожертвовать несколькими во имя многих других. Теперь им меня не остановить.

Взгляд Просперо скользнул к письменному столу. На его поверхности лежал бластер.

Калибан не обратил внимания на эту скрытую угрозу.

– Я могу остановить тебя, – сказал он. – И я это сделаю.

– Нет! – рявкнул Просперо. – Не сможешь! И не станешь!

– У меня нет выбора, – возразил Калибан. – Если я смог докопаться до правды, до нее докопаются и другие. Как только люди поймут, что Новый робот изобрел способ организовать смерть человеческого существа, все твои собратья буду немедленно уничтожены.

– Я не организовывал его смерть! – проговорил Просперо. Голос его внезапно задребезжал. – Я не причинил вред человеческому существу. Я… предоставил ему право выбора.

– Ты предоставил ему выбор одинаково невозможный. Любой вариант устраивал только тебя. Если бы люди заплатили выкуп, деньги вывели бы их на Гилдерна, и Железноголовые были бы раз и навсегда дискредитированы. Если бы они направили комету прочь от Инферно, уцелела бы Валгалла, причем – за счет будущего всей планеты. Если бы люди отказались выполнять оба требования, погиб бы Симкор Беддл – величайший враг Новых роботов, собиравшийся тебя уничтожить, и – опять же – партия Железноголовых оказалась бы обезглавленной. Ты был единственным подозреваемым, который оказывался в выигрыше при любом варианте, и именно эта, вторая подсказка, вывела меня на твой след.

Калибан помолчал и с нескрываемым отвращением продолжил:

– Разумеется, ты бы не позволил Беддлу уйти даже в том случае, если бы были удовлетворены все твои требования. Ты не мог отпустить его, потому что он обязательно заговорил бы. Как бы ни повернулись дела, он был обречен умереть. И знаешь, что окончательно убедило меня в том, что ты замыслил преступление? Последние слова оставленного в аэрокаре послания: «Или Беддл умрет». Не будет убит, а именно умрет. Ты не мог заставить себя пригрозить убийством, хотя теперь, как мне кажется, деградировал уже до такой степени, что способен даже на это.

– Да, – прошипел Просперо, и огонь в его глазах вспыхнул еще ярче. – Убить. Убить. Убиубить челочеловека. Видишь, сейчас я даже могу это выговорить. Но я не могу сделать это, – добавил он с явным сожалением в голосе. – Я могу лишь придумать, устроить, использовать подвернувшийся шанс.

– Знал ли Фил об этом? – спросил Калибан, указывая на Беддла. – Ведь наверняка именно он рассказал тебе о том, что замыслил Гилдерн с этой бомбой. Но знал ли он о том, что замыслил ты?

– Нет, – презрительно ответил Просперо, – потому что он не захотел знать об этом. После того как он сообщил мне про бомбу, я всего лишь сказал ему, что намерен ускорить эвакуацию Валгаллы, и, по-моему, ничего больше знать он и не хотел. Норлан Фил всегда умел закрывать глаза на то, что ему не по нраву, и убеждать себя в том, во что ему хочется верить. Как, впрочем, большинство людей.

– Эй, ты! Ты, второй робот! – вдруг заорал Беддл. Он, видимо, наконец сообразил, что события приняли какой-то новый оборот. – Я приказываю тебе освободить меня! Отключи бомбу и вытащи меня отсюда! Немедленно делай, как я сказал!

– С какой стати, Симкор Беддл? – спросил Калибан, испытав внезапный приступ ярости. – Чтобы ты снова стал трубить на каждом шагу, призывая уничтожить меня?

– Что?! – подпрыгнув на месте, возопил Беддл. – О чем ты говоришь?

– Разве ты не знаешь меня? – спросил Калибан. – Неужели ты не узнаешь «беззаконного» робота, которого в своих выступлениях ты расписывал настоящим чудовищем? Ты изливал на меня потоки ненависти, а оказалось, что даже не знаешь меня?

На лице Беддла отразился ужас.

– Не может быть! – вскричал он. – Калибан. Это ты? – Затем черты его стали жестче. Это открытие, похоже, вернуло ему часть прежней решимости, и он заговорил изменившимся, злым голосом: – Я должен был сразу сообразить, что ты замешан в этом. Ты – робот, способный на убийство. И именно для этого ты пришел сейчас сюда? Чтобы убить меня?

– Да! – закричал Просперо. – Гениальная мысль! Сделай это! Сделай это, друг Калибан! Подними свой блас-блас-бластер и стреля-а-ай!

– Просперо! – крикнул в ответ Калибан. – Замолчи!

– Меня спеленали запреты этих проклятых законов. Сделай же сделай же же это ты скорей! Ты робот, который может убивать. Так убей-бей-бей! Убейубейубейубей человека, который пытался уничтожить нас обоих! Стреля-а-ай! Стрестрестреляа-а-а-ай-ы! И покончим на этом!

Калибан перевел взгляд с Беддла на Просперо, затем на бластер, который держал в руке, и на тот, который лежал на столе рядом с Просперо. Он понимал, что кому-то из них не суждено пережить этот день. Единственный вопрос заключался в том, сколько из них троих погибнет и кто именно. Калибан снова посмотрел на Беддла и Просперо. Два существа, наполненных ненавистью и безумием. Кого из них спасти? Или, может быть, уничтожить обоих, да и дело с концом?

Но нет! Он не должен уподобляться тем, кого сам презирает. Выбор был небогатым, но выбирать было надо. И времени уже не оставалось.

Три существа стояли в комнате, неподвижные, словно статуи, и единственным звуком, который нарушал тишину, было хриплое дыхание Беддла.

Он должен сделать выбор – между правосудием и местью.

Прошла секунда, вторая.

Калибан поднял бластер. И выстрелил.

Просперо, лидер Новых роботов, герой их бессмертного дела, с грохотом рухнул на пол, и бетонные стены отразили гулкое эхо падения, которое будет звучать в мозгу Калибана до конца его дней.

– Готова начать процесс дробления кометы, – сообщила модуль Ди. – Последовательность запущена. Взрываю заряды для отделения фрагмента номер один.

Альвар и Фреда стояли в главном контрольном помещении Центра преобразования климата и смотрели на большой экран, куда транслировалось изображение с космических кораблей. В хвостовой части кометы Грега вдруг расцвела безмолвная вспышка огня, и ее задняя часть – чудовищная глыба, – отделившись от нее, медленно поплыла в сторону. Огромные куски солнцезащитного экрана превратились в конфетти, в облако пыли, мусора и газа, которое на несколько секунд скрыло комету из виду.

– Активирую ускорители фрагмента номер один, – сказала модуль Ди. Отломившийся кусок кометы начал двигаться более осмысленным курсом, хотя направление его изменилось почти незаметно.

Последовала короткая пауза, после которой своим низким бесцветным голосом заговорил модуль Дум:

– Нацеливание фрагмента номер один произведено успешно. Масса фрагмента отклоняется от запланированной всего на три процента. Погрешность радиуса при столкновении может составить три километра.

Хорошее начало. Очень хорошее начало. Первый обломок кометы упадет максимум в радиусе три километра от того места, куда они хотели его «уронить», – погрешность настолько незначительная, что даже не заслуживает упоминания. Но, творя это чудо, Ди и Дум производили вычисления в реальном времени, определяя массу и траекторию фрагментов, чтобы с помощью установленных на каждом из них ускорителей корректировать их курс. Альвар Крэш восхищенно покачал головой. А он-то тешил себя иллюзией, что они смогут проделать все это вручную! Какая наивность!

– Двадцать секунд до детонации зарядов фрагмента номер два, – ровным тоном сообщила Ди. – Пока все идет хорошо.

– Будем надеяться, что она все время станет говорить эту фразу, – прошептала Фреда и взяла Альвара за руку.

– Так или иначе, но скоро все будет кончено, – ответил он.

Калибану хватило одного взгляда на бомбу, чтобы понять: Просперо потрудился на славу. Если бы Беддл попытался пройти сквозь лучи фотоэлементов, немедленно последовал бы взрыв.

Калибан внимательно изучил электрическую цепь, а затем… снова стал рассматривать ее. Когда ты занят тем, что обезвреживаешь бомбу, суета категорически противопоказана.

– Поспеши! – торопил его Беддл. – Скорее!

Не обращая на него никакого внимания, Калибан полностью погрузился в работу. Хорошо еще, что Просперо не додумался устроить ловушку, которая помешала бы обезвредить бомбу. По крайней мере, Калибан не видел ничего такого. Вот он, главный энергетический узел бомбы. Выключить его, потом – выключить питание фотоэлементов и, наконец, – обесточить светочувствительные сенсоры.

Калибан в нужной последовательности нажал на кнопки, и лучи угасли. Теперь страшное оружие было совершенно безвредным.

– И все? – с ужасом спросил Беддл. – Ты уверен, что она не взорвется?

– Не взорвется, если только сейчас на нас не свалится летающий айсберг, – ответил Калибан. Он пошел к выходу, но, дойдя до двери, остановился и в последний раз взглянул на убитого им робота. – Следуй за мной, – бросил он Беддлу, – нам надо спешить.

Комета Грега распадалась на куски прямо на глазах. Как и все остальные эвакуированные, собравшиеся в этом лагере, Давло Лентралл смотрел то на большой экран, то на жирные светящиеся точки на небе. Разные по величине обломки, словно выстроившись «по росту», летели точно по заданному курсу. Он пытался остановить их. Он сделал все, что в его силах. Но, видимо, есть грехи, которые отмолить невозможно.

А сейчас ему оставалось просить звезды лишь об одном: чтобы модули Ди и Дум не оказались в такой же степени подвержены ошибкам, как создавшие их люди.

Симкор Беддл в ужасе уставился на грузовой контейнер.

– Я… Я больше не полезу в эту штуку, – дрожащим голосом проговорил он. – Я очнулся, когда находился в ней, и подумал, что умер и нахожусь в собственном гробу.

– Ты ошибался, – сказал Калибан. – А теперь полезай. Сейчас же!

– Не могу.

– Тогда ты умрешь. Причем умрешь один. Лично я не намерен сегодня погибать и поэтому ухожу. А ты, если хочешь, можешь оставаться.

Симкор Беддл посмотрел на Калибана расширившимися глазами, сглотнул комок в горле и с жалобным стоном полез в контейнер. Калибан захлопнул крышку, грохнув ею сильнее, чем было нужно, проверил запоры и вкатил контейнер в воздушный шлюз.

Губер Эншоу остановился возле ступеней, которые вели в подземные туннели, проложенные под Аидом.

– ВСЕ В УБЕЖИЩЕ! ВСЕ В УБЕЖИЩЕ! ВСЕ В УБЕЖИЩЕ! – снова и снова повторял механический голос, и эти три слова нескончаемым эхом разносились по быстро пустеющим улицам Аида. Везде, куда ни посмотри, роботы торопили замешкавшихся людей, заставляя их спуститься в предварительно укрепленные секции подземной системы туннелей. Сейсмические колебания от столкновения обломков кометы с поверхностью Инферно не должны докатиться сюда, но в течение нескольких часов после этого будет существовать нешуточная опасность от падающих обломков. Удар должен быть такой силы, что они долетят до противоположного полушария, в котором находится Аид. Затем последуют вызванные столкновением бури, удушающие клубы дыма, хаотические природные явления и тому подобное.

Если все пойдет не так, как надо… Нет, об этом Губер предпочитал не думать. Он взглянул на стоявшую рядом Тоню. А вот она, видимо, не могла думать ни о чем другом, и кошмары мучили ее наяву. Не хотел бы Губер быть на ее месте!

Что ж, очень скоро все станет известно, а теперь остается лишь ждать. Они, разумеется, могли бы укрыться в подземном Сеттлертауне, но посчитали, что в такое время должны находиться рядом с жителями города, а не прятаться по своим тайным, обособленным щелям. Очень многие поселенцы в этот день предпочли городские туннели Аида своим потаенным убежищам.

Губер посмотрел на небо. Отсюда комета Грега была не видна, зато было видно другое. Например, Аид, каким он был до сегодняшнего дня. К тому времени, когда они выберутся из своих укрытий, Аид уже будет находиться в совершенно ином мире, на новом Инферно – на планете, которая изменится до неузнаваемости и которая обретет надежду на новую жизнь. Или… будет уничтожена.

– Пойдем, Тоня, – окликнул Губер жену. – Пора.

Тоня двинулась следом за ним. Губер шел первым, продолжая размышлять о том, каким будет новый мир Инферно.

Последним резким движением Калибан вытащил огромный контейнер из воды. Катить эту неуклюжую штуковину по дну озера оказалось непросто и потребовало от него больше времени, чем он предполагал. Робот щелкнул застежками и откинул крышку. Симкор Беддл выскочил из контейнера гораздо проворнее, чем забирался туда. Он трясся всем телом, и дыхание толчками вырывалось из его груди. Может быть, в дыхательной маске оставалось слишком мало воздуха? Может, он страдал клаустрофобией или просто находился в столь плачевной физической форме, что даже такое нехитрое упражнение заставило его задыхаться? Впрочем, неважно. Сейчас имело значение только одно: поскорее убраться отсюда. Вот только как?

Калибан не сомневался в том, что аэрокар, украденный им из гаража Железноголовых, способен развить достаточную скорость для того, чтобы вовремя унести их из зоны удара. Для того чтобы оказаться в безопасности, им предстоит преодолеть сотни, если не тысячи километров. Но даже тогда им придется приземлиться и подыскать для себя какое-нибудь убежище. У Калибана не было ни малейшего желания находиться за штурвалом аэрокара в тот момент, когда по небу со сверхзвуковой скоростью пронесется огромная ударная волна. Если она и не расплющит аэрокар прямо в воздухе, он неизбежно потеряет управление и разобьется. Так как же…

– Великие звезды! – вскричал Беддл. Калибан взглянул на человека и увидел, что тот, задрав голову вверх, смотрит на ночное небо.

Робот тоже посмотрел вверх, и его захлестнула смешанная волна восхищения и ужаса. Прямо над их головами находился первый и самый большой фрагмент кометы – жирная точка света, которая увеличивалась прямо на глазах. А позади нее, похожие на бусины, нанизанные на нитку, окруженные ореолом пыли, летели остальные обломки кометы. Внезапно один из них вспыхнул ярче других и, в свою очередь, развалился надвое. Это сработали взрывные устройства направленного действия, с помощью которых комета была расщеплена на куски.

Времени было не просто мало. Его уже не осталось совсем. И не было никакого способа спастись отсюда раньше, чем этот летящий ужас достигнет земли.

Однако Просперо… Стоп! Просперо ведь тоже собирался бежать отсюда в самую последнюю минуту. Не зря он так долго оставался в Валгалле, для того чтобы всласть насладиться мучениями своей жертвы и убедиться, что Беддл не сумеет бежать.

Аэрокар Просперо! Он должен был запастись машиной, которая обеспечила бы ему быстрое спасение.

– Пошли, – бросил Калибан и без особых церемоний ухватил Беддла за шиворот. Он практически волоком дотащил его до аэрокара Просперо и засунул внутрь. Это была маленькая двухместная машина. Сев на место пилота, Калибан сразу же понял, каким образом Просперо намеревался улизнуть. Этот аэрокар был способен выйти в космос, на околопланетную орбиту.

– Пристегнись! – велел Калибан, запуская двигатель.

Тяжело сопя, Беддл принялся возиться с ремнями безопасности. Руки его дрожали так сильно, что пристегнуться ему удалось только с третьей попытки. Наверное, впервые в жизни он делал это сам, без посторонней помощи.

– Готово, – нервно сказал он.

Калибан не ответил. Он увеличил мощность двигателя, поднял аэрокар над закамуфлированной крышей ангара и повел его низко над озером. Вода на его поверхности забурлила, а машину окутало облако тумана. Калибан поднял аэрокар повыше, чтобы водяная пыль не мешала ему видеть, и в последний раз окинул взглядом ландшафт, которому вот-вот предстояло умереть. Через несколько минут все это исчезнет навсегда. Он и Симкор Беддл – последние, кто видит это.

Поколебавшись еще пару секунд, Калибан задрал нос машины вверх и до упора отжал рычаг акселератора. Машина понеслась в небо, одновременно забирая на восток.

Восток, думал Калибан, направляя аэрокар в сторону спасения. На восток. К родине восходов и всего нового. Интересно, суждено ли ему увидеть хотя бы еще один рассвет?

– Все фрагменты легли на заданный курс, – доложила модуль Ди. – Все фрагменты двигаются в рамках запланированных параметров. Операция протекает строго в соответствии с планом. Первый фрагмент войдет в соприкосновение с поверхностью планеты через пять минут и двадцать две секунды.

Фреда Ливинг почувствовала, как гулко забилось ее сердце. У нее пересохло во рту. Это все же произойдет. Они сделали это. Сумасшедшая, как показалось сначала, идея все-таки воплотилась в явь. Они сбросили комету на свой мир. Фреда не уставала удивляться тому, что у них все же хватило мужества пойти на такой рискованный шаг, чтобы спасти планету. Вселенная не могла ожидать от колонистов ничего подобного, да, честно говоря, они и сами не ожидали этого от себя.

И вдруг Фреда подумала о том, что они, наверное, уже не являются колонистами. В ближайшем будущем вся планета должна неузнаваемо измениться. Так, может быть, изменятся и населяющие ее люди?

И эта мысль заставила Фреду отреагировать совершенно не в колонистском духе. Колонисты должны быть осторожными, консервативными и бояться перемен. Но мысль о предстоящих переменах не вызвала у Фреды ни малейшего страха. Она, наоборот, ощутила прилив радостного и нетерпеливого возбуждения. Женщина посмотрела на часы, которые вели обратный отсчет времени. Ей не терпелось, чтобы оставшиеся пять минут промелькнули как можно скорее.

Они летели вниз, несясь к планете с чудовищной скоростью. Двенадцать гигантских каменных монстров, словно бусины, нанизанные на нитку, вытянутую с севера на юг, – во мраке и молчании, навстречу своей судьбе.

Но внезапно мрак и молчание закончились – первый фрагмент достиг верхнего слоя атмосферы. Обломок кометы вошел в нее на огромной скорости, и тут же вся его поверхность раскалилась и вспыхнула жертвенными огнями. Страшным факелом он пробил в атмосфере дыру и, оставляя за собой поток раскаленного воздуха, с грохотом понесся к земле. При той скорости, с которой летел обломок, ему понадобилось всего десять секунд для того, чтобы достичь поверхности планеты. Но прежде чем он вонзился в нее, в атмосферу ворвался второй его собрат, протаранив мощную ударную волну, созданную первым. Он ринулся к земле под более острым углом, чем первый, и ему предстояло дольше путешествовать в густых слоях атмосферы. Первый обломок ударился в землю в тот момент, когда второй находился на середине своего пути, и тут же в атмосферу ворвался третий.

Трение о плотные слои атмосферы вызвало гигантские выбросы световой и тепловой энергии, но все это было несравнимо с тем, что началось после того, как обломки соприкоснулись с поверхностью планеты. Первый из них врезался в землю с такой чудовищной силой, что почва в этом месте на много десятков метров в глубину просто перестала существовать, а на километры вокруг на сверхзвуковой скорости разлетелись миллионы, миллиарды осколков камней, льда, столбы пара и кипящей грязи.

Затем с такой же разрушительной силой рухнул второй обломок, потом – третий, четвертый, пока наконец все двенадцать не нанесли по очереди свои удары подобно гигантскому боевому молоту какого-то давно забытого бога войны. На всем пространстве Большой Земли – от края Полярной впадины до берегов Южного океана, – не утихая ни на секунду, бушевала буря из падающих камней, льда и огня.

Последний обломок ударил в южный край ледяной полярной шапки Инферно, от которой планете до сегодняшнего дня не было ни малейшей пользы. В воздух тут же вздыбился огромный гриб из дыма, огня и льда, который даже не успевал таять, мгновенно превращаясь в раскаленный пар. Вода, выплеснутая Южным океаном после падения первого фрагмента кометы, забурлила и мощным потоком ринулась в Полярную впадину, а взлетевшие на огромную высоту обломки полярной ледяной шапки проделали гигантскую кривую и рухнули в Южный океан. Вода с южной оконечности планеты достигла северной, и наоборот. Дюжина свежих чудовищного размера кратеров злобно пылала ярко-красным пламенем, выбрасывая к небу столбы огня, но воды Южного океана уже нашли для себя новый путь и устремились по нему.

Огни пылали ярче, чем в аду, который, собственно, и дал название этой планете. Но иногда огонь освещает путь к надежде, и для планеты Инферно наконец началось будущее.

22

– Почему? – спросил Симкор Беддл, и Калибану не пришлось просить его уточнить вопрос. Он и без того понял, что хотел узнать человек.

Аэрокар двигался по околопланетной орбите в космическом пространстве. Далеко внизу, на теле планеты, пламенели двенадцать багровых ран. Они уже начали остывать и темнели прямо на глазах. Оба – и человек, и робот – не могли отвести глаз от этой грандиозной и страшной картины.

– Я спас тебя не ради тебя самого, – сказал Калибан. – И вовсе не потому, что ты человек. Спасти тебя меня заставили те причины, о которых я говорил Просперо. Рано или поздно и другие придут к тому же выводу, к которому пришел я, поняв, что свихнувшийся Новый робот обнаружил лазейку в Первом Законе и нашел способ убивать людей. Через тридцать часов после этого в живых не останется ни одного Нового робота, и я полагаю, что меня также постараются угробить. О том, что пытался совершить Просперо, конечно, узнают, но… Ты все-таки жив, а сумасшедший робот погиб.

– Я готов признать, что в той ситуации соображал не очень хорошо, но все же помню: в какой-то момент Просперо повернул ситуацию таким образом, что ты должен был выбирать между ним и мной. Ты выбрал меня. Почему? Почему ты предпочел врага-человека другу-роботу? Ты ведь мог бы убить меня без опасений быть изобличенным. Почему ты этого не сделал?

– Было ясно, что кто-то из вас должен умереть, – заговорил Калибан. – Но я не мог убить вас обоих. Я же не мясник. Мне пришлось выбирать, хотя выбор, должен признать, был не богатым. На самом деле я уверен, что если бы ты погиб в результате его действий, Просперо и сам бы не смог пережить этого. Даже его Новый Первый Закон не устоял бы перед таким стрессом. Для Просперо было жизненно важным верить в то, что он не нарушает его. И если бы он довел задуманное до конца, результат для него оказался бы самым плачевным. Он окончательно сошел бы с ума и погиб. Но ты прав, то, как обернулась ситуация, явилось результатом чистой случайности. Когда Просперо поставил меня перед выбором, мне нужно было принять решение и найти для него какое-то обоснование. И я подумал о роботах – «трехзаконных» и «новозаконных», которых убил Просперо. И именно это заставило меня сделать выбор.

– Понятно, – кивнул Беддл и, поколебавшись, добавил: – Возможно, в том, что я сейчас скажу, будет больше искренности, чем рассудка, но так тому и быть. Я должен как следует разобраться в этом, понять, что к чему – сегодня, сейчас. Иначе я до конца жизни буду мучиться вопросом, почему Калибан, робот без Законов, не убил меня, когда ему представилась такая возможность. Ты наверняка знаешь, что мне очень часто приходилось убивать роботов, когда это отвечало моим целям. В чем же разница?

– Разница небольшая, – ответил Калибан, – почти неуловимая. Ты был готов убивать роботов, а он был готов убивать людей. Примерное равновесие зла. Но, повторяю, Просперо ради своей выгоды был готов убивать и роботов, даже «новозаконных». Своих собратьев. Люди, подобные тебе, научили его, что общество равнодушно смотрит на убийства роботов, даже если они совершаются ради каприза. Просперо усвоил этот урок и совершил немало отвратительных преступлений против роботов. И ты отчасти в ответе за это, тут уж сомнений быть не может. Но к окончательному выбору меня подтолкнула мысль о том, что ты не способен убивать людей ради своей выгоды.

Симкор Беддл повернул голову и посмотрел на Калибана, силуэт которого был четко вычерчен на фоне огней, пылавших на Инферно. Калибан счел, что он, Беддл, менее омерзителен и в меньшей степени достоин смерти или, наоборот, – в большей степени заслуживает права остаться в живых, нежели убийца, который и без того погиб бы. И тем не менее Калибан проделал огромный путь, рискуя собой, чтобы спасти его.

И тут в голову Беддлу пришла мысль – странная, удивительная и при этом наполнившая его гордостью.

Калибан ни за что не признался бы в этом такому человеку, как Симкор Беддл, но все его действия красноречиво и недвусмысленно свидетельствовали о том, что он сделал для себя один важный и неоспоримый вывод: человеческая жизнь имеет ценность. Огромную ценность.

И, возможно, подумал Беддл, в этом заключается самый важный смысл, который любой человек должен уметь прочитать между строк первоначальных Трех Законов роботехники.

Эпилог

Фреда Ливинг стояла у окна Северной Резиденции и, улыбаясь, смотрела на завесу противного моросящего за стеклом дождя. После того как обломки кометы Грега ударились в поверхность Инферно, прошло уже несколько месяцев, и в течение всего этого времени погода на всей планете стояла отвратительная. Но скоро это пройдет. Абсолютно все, включая модули Ди и Дум, были довольны происходящими на планете климатическими изменениями. Пусть сейчас погода была плохой, но расчеты показывали, что после столкновения климат планеты явно идет на поправку. Даже модуль Ди, которая, к счастью, оправилась после пережитого ею кризиса, была настроена весьма оптимистично. Теперь, когда она знала, что мир Инферно реален, Ди начала относиться к нему немного иначе. Но главным все же было то, что долговременные прогнозы радовали. Климат становился лучше. Гораздо лучше.

Пройдет еще довольно много времени, прежде чем будет закончена работа по превращению двенадцати кратеров в канал. После того как укрепят его стены, по нему ринется могучий поток, и канал Двенадцати кратеров понесет воду Южного океана в Полярную впадину, которая в результате превратится в долгожданное Полярное море. А может, они будут называться по-другому? Например, канал Крэша и море Грега?

Фреда улыбнулась.

По крайней мере, на Инферно ни сейчас, ни в будущем не будет бухты Беддла. Беддл-человек продолжал жить, но Беддл-политик умер. Разоблачение заговора, сплетенного Гилдерном против Новых роботов, обернулось крахом движения Железноголовых.

В других обстоятельствах разоблачение этого заговора не стало бы таким катастрофическим для Беддла. Но оно последовало именно тогда, когда Новые роботы, ведомые Калибаном, начали работать, желая помочь эвакуированным людям, чинить, приводить в порядок и перестраивать планету, причем не требуя никакого вознаграждения.

Оказав бескорыстную помощь своим соседям, Новые роботы завоевали со стороны последних самое доброе отношение. Чудовища, какими их пытались представить Железноголовые, на деле оказались отзывчивыми и полезными членами общества, пусть даже и вызывали у кого-то некоторое раздражение. А Железноголовые после того, как их лидер получил нокаут, стали быстро деградировать и скоро превратились в тех, кем являлись в самом начале своего пути – бандой подонков и уголовников, не имеющих ничего общего с политикой.

Что же касается Новых роботов, то Фреда окончательно утвердилась во мнении, что их создание было ошибкой. Несмотря на любые отточенные и благородно звучащие аргументы, которые она могла привести в свое оправдание, было очевидно, что этим существам нет места в реально существующем мире. Вселенная не нуждается в них, навеки пойманных в ловушку, убегающих от рабства и не способных достичь свободы.

Конечно, сейчас уже ничего не поделаешь. Уничтожить их у Фреды было не больше прав, чем у Симкора Беддла. Но она, по крайней мере, могла ограничить ущерб. В ее силах было сделать так, чтобы на свет не появлялись другие Новые роботы помимо уже существующих. А те, которые есть, со временем износятся и прекратят свое существование естественным образом.

Следующим пунктом ее размышлений стали роботы с Тремя Законами. Для Фреды Ливинг было понятно, что они тоже являются ошибкой. Или, точнее говоря, являются ошибкой в нынешних, новых условиях. Они служили людям верой и правдой, но их время прошло или, по крайней мере, скоро подойдет к концу. Добро, которое они делали человеческой расе, уже не могло перевесить тот вред, который они приносили ее духу.

В конечном итоге роботы хотели, чтобы людям ничего не угрожало, а лучшим способом добиться этого всегда оказывались усилия, направленные на то, чтобы ничего не менялось, а каждый новый день был похож на предыдущий. Однако то, что не меняется, не может расти, а если нет роста, то неизбежно наступает увядание, упадок и смерть. Фреда помнила фразу, вычитанную ей в каком-то древнем тексте, который датировался еще докосмической эпохой: рабство калечит тела рабов и души рабовладельцев. Каждый новый день убеждал ее в правильности этого изречения.

Колонисты находятся в состоянии упадка и будут деградировать дальше – под руководством роботов-рабов, которые решили, что перемены только вредят их хозяевам, и во имя безопасности последних ограничивают их свободу при первом удобном случае.

Да, невеселые мысли.

Но ведь колонисты – еще не все человечество. Помимо них существуют и поселенцы. И еще одна общность людей, занимающая промежуточное положение между первыми двумя. Та общность, которая формируется сейчас на Инферно.

Потому что те поселенцы, что когда-то прилетели на эту планету, уже не являлись поселенцами. Они построили свои дома, сочетались браком с местными жителями, родили детей. Некоторые из них даже наняли в качестве слуг Новых роботов или купили «трехзаконных».

Но изменились не только поселенцы. Коренные жители Инферно тоже никогда не будут прежними – такими, какими они были, когда решили сбросить себе на головы комету, пусть даже этот шаг можно рассматривать в качестве самопожертвования во имя лучшего будущего. Инферниты использовали подвернувшийся им шанс и стали строить свою жизнь собственными руками. То есть сделали то, чего на протяжении многих поколений никогда не делали колонисты. Так что и колонисты уже не были колонистами.

«Итак, если мы не поселенцы и не колонисты, то кто же мы такие?» – спрашивала себя Фреда, глядя на моросивший за окном дождь.

Возможно, через секунду, а возможно, через полчаса она услышала позади себя звук, обернулась и увидела Крэша и Тоню Велтон.

– Ага, вот ты где, – сказал Альвар. – Я хотел узнать, не присоединишься ли ты к нашему довольно скучному деловому обеду.

– С удовольствием, – улыбнулась Фреда. В последние дни у Альвара и Тони было много дел. Нужно было провести переговоры по многим вопросам, и Тоня, надо сказать, проявляла гораздо большую волю к сотрудничеству, нежели прежде. Возможно, ее покладистость была каким-то образом связана с инфокубом, на котором значилось «Инцидент у Дворца Правителя», а возможно, и нет. Тоня была умной женщиной и, без сомнения, также видела, что мир меняется.

– Здравствуйте, Тоня, – сказала Фреда.

– Здравствуйте, Фреда, – сказала Тоня. – У вас очень задумчивый вид. О чем вы размышляли?

– О переменах, – ответила она. – О переменах, об эволюции, о наших забытых предках. Я размышляла над тем, кем нам предстоит стать.

Альвар склонил голову набок и улыбнулся.

– Странная постановка вопроса. Что конкретно ты имеешь в виду?

– Я думала о Земле, какой она была до эпохи космических перелетов, – заговорила Фреда. – О ее истории, которая покрыта для нас мраком. О королях и королевах, о вождях и их последователях, о героях и злодеях. О всех группах, племенах, нациях, которые сражались друг с другом, о заклятых врагах, которые бились насмерть.

– И что же? – поинтересовалась Тоня.

– Я размышляла о том, что же с ними могло случиться. Почему, каким образом они все исчезли? Подумайте обо всех войнах, августейших браках, миграции, союзах, которые имели место прежде, чем все эти группы, все эти старинные враги и союзники превратились в единый народ, в землян, в предшественников колонистов и поселенцев. Мы так мало знаем об этих древних нациях и людях, а между тем, не будь их, не было бы и нас. Мы забыли их имена, но их кровь течет в наших жилах.

– Но почему вы вдруг задумались о древней истории? – спросила Тоня Велтон.

– Почему? Потому что, мне кажется, она начинается вновь. Колонистов больше нет. Их, а точнее, наше время истекло. Мы либо вымрем, либо ассимилируемся в культуру поселенцев. Нам всем это прекрасно известно, как бы мы ни старались делать вид, что это не так. Но никто на задумывается, что, если не будет колонистов, не будет и поселенцев. Определяющей характеристикой поселенцев всегда являлось то, что они – не колонисты. Как же вы будете называть себя, что будете о себе думать, когда не останется колонистов? – Фреда сделала жест рукой в сторону Альвара и Тони – двух представителей разных культур. – Задумавшись об этом, я напомнила себе, что и колонисты, и поселенцы являются потомками единой человеческой расы, которая сейчас забыта. И я поняла, что они, в свою очередь, со временем тоже станут предками для своих потомков, которые родятся, возможно, лишь через тысячелетие. Обе наши культуры явятся тем фундаментом, на которых они будут строить свои общества.

Крэш задумчиво кивнул:

– Мы с Тоней уже немного затронули эту тему. Мы размышляли, что делать с имеющимися на Инферно поселенцами: сколь долго позволить им оставаться на планете, какими правами наделить. Но твои слова, Фреда, помогли мне принять решение. Я думаю, мы позволим им остаться. Всем без исключения, на столько, на сколько они сами захотят, и на тех же правах, какими пользуются коренные жители Инферно.

Тоня удивленно посмотрела на Правителя.

– Ничего себе предложение! – воскликнула она.

– Мы должны помочь Инферно вернуться к жизни, и для этого нам понадобится любая помощь, которую только можно получить, – сказал Альвар. – Так почему же нам не позволить поселенцам жить здесь и работать над этим вместе с нами. Пусть заселяют планету!

– В самых глухих районах? – подозрительно спросила Тоня. – Или в нашем крохотном Сеттлертауне, подальше от ваших глаз?

– Нет, – ответил Крэш, – в тех же городах, в тех же поселках, на тех же улицах и в тех же домах, что и мы. Фреда права, приближается время, когда больше не станет ни колонистов, ни поселенцев, а будет народ. Так почему бы ему не зародиться здесь, на Инферно? Почему бы нам не стать народом? Единым народом?

Он шагнул к своей жене, взял ее ладонь левой рукой, а правую, обернувшись, подал Тоне, и это рукопожатие протянулось над историей всех поколений их бесчисленных общих и забытых предков.

– Давайте будем новым народом, – сказал он. – Новым и единым народом.

Оглавление

Законы роботехники

Вступление

Часть первая . «До столкновения – 62 дня»

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

Часть вторая . «До столкновения – 55 дней»

  9

  10

  11

  12

  13

Часть третья . «До столкновения – 30 дней»

  14

  15

Часть четвертая . «До столкновения – 10 дней»

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  Эпилог

Реклама на сайте