«Хватит махать руками»

— Ну ладно, хватит там махать руками, слышишь, мальчуган? Знаю, что ты был летчиком. Ты хорошо летал в войну, а как же иначе — ведь ты мой внук! Только не думай, сынок, что ты все на свете знаешь о войне да и о летающих машинах тоже. Не было войны труднее, чем та, что мы кончили в шестьдесят пятом, ты этого не забывай. Большая была война, и большие люди тогда воевали! Что там твой Паттон, или Арнольд, или Стилуэлл — нет, они, конечно, тоже не промах, ничего не скажешь, но кто был настоящим генералом, так это Грант. Я тебе об этом никогда не рассказывал, потому что самому генералу дал клятву молчать, но теперь, я думаю, можно, срок уже прошел. Так вот, угомонись, мальчик, спрячь руки в карманы и слушай меня!

В ту ночь, про которую я расскажу, — когда я встретился с генералом я ничего такого не ожидал. Я знал одно — едем мы с майором верхом по Пенсильвания-авеню, а куда и зачем — он не сказал. И вот мы трясемся себе не спеша, держа поводья в одной руке, и у майора к седлу приторочен спереди какой-то большой черный ящик, а его острая бороденка так и мотается вверх-вниз.

Было поздно, одиннадцатый час, и все уже спали. Но сквозь деревья ярко светила полная луна, и ехать было приятно — четкие тени от лошадей скользили рядом с нами, и ни звука вокруг, только гулкий стук копыт по утоптанной земле. Ехали мы вот уже два дня, по дороге я то и дело прикладывался к трофейной яблочной водке — только тогда это еще не называлось трофеями, мы говорили «отправиться на фуражировку» — и теперь дремал в седле, а за спиной у меня болталась моя труба. Потом майор толкнул меня в бок, я проснулся и увидел впереди Белый дом.

— Так точно, сэр, — сказал я.

Он поглядел на меня. В лунном свете эполеты у него на плечах блестели золотом.

— Этой ночью, дружок, мы, быть может, выиграем войну, — сказал он тихо, таинственно улыбнулся и похлопал по черному ящику. — Мы с тобой, одни. Ты знаешь, кто я?

— Так точно, сэр.

— Нет, не знаешь. Я ученый. Профессор из Гарвардского колледжа. Был профессором, во всяком случае. Рад, что я опять в армии. Дураки они там, почти все, — дальше собственного носа ничего не видят. Так вот, дружок, этой ночью мы, может быть, выиграем войну.

— Так точно, сэр, — ответил я.