«…И всяческая суета»

- Она, говорят, больше всех там старалась. Такая видная, знаете, стала, вся в погонах, в пуговицах... Но, видно, плохо училась, или не хватает у нее каких-то способностей.

- Вот как. А мы подумали, что она уехала с Земляниным...

- Видите - она с ним не уехала. А вообще - я не знаю, это же все слухи. Мы, старики, иногда сидим на скамеечке и разговариваем, один знает одно, другой другое, но кто поручится, что все это так и было?

- Да, действительно, - согласились мы. - Ну, спасибо, Лев Израилевич. Может быть, нам удастся встретить Тригорьева...

Уже тронувшийся было Толстой остановил свою ногу.

- Вы хотите повидаться с Тригорьевым? Так это вам надо ехать к нему в больницу, знаете - их ведомственная. Хотя к нему, кажется, еще не так и пускают.

- В больницу? Он болен?

- Да, но теперь говорят, что выживет. Собственно, он не столько болен, сколько ранен. Он же был старательный, знаете, а за этим кооперативом особенно присматривал, заботился о нем.

- Мы помним: там его друга восстановили.

- Друга, да. Вот этот друг в него и стрелял. И попал, иначе Тригорьев не лежал бы в госпитале. Дело в том, что, когда приехали грабить, Тригорьев бросился туда и хотел помешать. А этот его друг, бывший милиционер, был среди тех. Тригорьев был один, а тех - много, все крепкие ребята... Хулиганье, знаете.

Мы с ним внимательно посмотрели друг другу в глаза.

- Конечно, - согласились мы. - Хулиганье, кто же еще. И как же, нашли их?

- Ищут, - сказал Лев Толстой. - Все время ищут. Но не находят. Может быть, не там ищут? Хотя - что я знаю?

Он кивнул нам и пошел. Скрип-стук, скрип-стук.

А мы пошли своей дорогой, размышляя о том, что если вдруг где-нибудь там, на Западе, Юге или, может быть, на Дальнем Востоке начнут оживать люди, то наверняка там не обойдется без Землянина. Если даже сейчас он уехал в четвертом направлении, северном. Рукописи, может, не горят, а может, и горят, но мысли - нет. Они сохраняются, как те отпечатки на стенах. Надо только суметь прочитать их.