Как всегда, довольные соратники Сидорова, прервали утренний five o'clock (ten, если уж быть совсем точным) и беззаботной гурьбой высыпали в коридор, чтобы в который раз пронаблюдать ежедневную экзекуцию - моральное избиение младенца (вы же не ребенок...) Сидорова.
Демонстрируя высшую форму социальной защиты, шеф повернулся к Сидорову спиной, давая понять, что аудиенция закончена. Сидоров встряхнулся, как пес после вынужденного купания, и собрался нырнуть в помещение, где по истечению положенного срока, возможно, будет вывешена мемориальная доска (...ЗДЕСЬ ЖИЛ И РАБОТАЛ СИДОРОВ...), но был пойман за пуговицу пробегавшим мимо профсоюзным боссом.
- Сидоров! Ты... - начал тяжело отдувающийся босс.
- Петрович, займи десятку до зарплаты. - Сидоров, как и Штирлиц, знал, что главное - озадачить противника.
- Погоди, Сидоров. Надо...
- Ну тогда - пятерку!
- Сидоров!
- Трешку!
- Сидоров, какой же ты меркантильный, - сдался наконец профбосс и совершил тактическую ошибку, позволив втянуть себя в зыбкую и засасывающую пучину философского спора.
- Я не меркантильный, а философски прагматичный.
- Киник ты!
- Это что: специалист по кино? Вроде кинолога, что ли?
Профбосс задумчиво посмотрел на Сидорова, тяжко вздохнул и отбыл, однако уклонившись как от ответа, так и от дачи трешки.
Сидоров, все еще пребывая в мучительных интеллектуальных исканиях по поводу не добытой трешки, добрался до своего рабочего стола (здесь жил и работал...) и, машинально перебирая бумаги, сваленные в рабочем беспорядке, наткнулся на лист плотного черного блестящего картона, на котором искрилось и (ей богу!) подмигивало слово, выведенное серебряной краской:
"СЕГОДНЯ"
- Сидоров, есть пайки с растворимым кофе. Ты не мог...
- "Для того чтоб смеяться, ставят хлеб на столы, и увеселяет жизнь вино; а деньги все разрешают". Екклезиаст, глава 10, стих 19. НО! "Что было то и будет, что творилось, то творится. И нет ничего нового под солнцем". Там же, стих другой.
- Ты что, Сидоров, болен?
Заботу о своем драгоценном здоровье Сидоров оставил без ответа (в лучшие времена он бы непременно спросил: "А ты что, врач?"). Заботящийся, зачем-то постучав себя указательным пальцем по лбу, вынужден был ретироваться.
Сидоров же остался, весь погруженный в себя. Механически порылся в карманах, и на стол веером легли четыре куска черного картона.
Комментарии к книге «Критическая точка», Гарм Видар
Всего 0 комментариев