«Мир между»

1

У членов экипажа исследовательского крейсера «Блауэльм» появилось угрожающее количество психических недомоганий. Не было смысла продолжать экспедицию, которая находилась в космосе уже три лишних месяца. Исследователь Бернисти приказал возвращаться к Белой Звезде.

Но подъема духа астронавтов, взлета морального состояния не последовало: недомогания уже сделали свое черное дело. Технический персонал в ответ на гипернапряжение впал в апатию и сидел с мрачным видом, похожий на андроморфов. Ели мало, разговаривали еще меньше. Бернисти попробовал различные хитрости: соревнования, нежную музыку, пикантную еду,

— но эффекта это не дало.

Бернисти пошел дальше. По его приказу женщины для развлечений закрылись в своих комнатах и принялись распевать эротические песнопения, которые транслировались по внутренней коммуникационной системе корабля. Меры успеха не имели, Перед Бернисти предстала дилемма. Ставкой было лицо его команды, столь искусно подобранной — такой-то метеоролог должен работать с таким-то химиком; такой-то ботаник с таким-то специалистом по вирусам. Вернуться на белую Звезду в полностью деморализованном состоянии… Бернисти покачал своей шишковатой головой. Тогда дальнейших экспедиций на «Блауэльме» больше не будет.

— Может быть мы еще немного поскитаемся в космосе? — предложила Берель, его фаворитка среди женщин для развлечений.

Бернисти покачал головой и подумал, что обычная рассудительность на этот раз ей изменила.

— Будет только хуже.

— Что же ты предпримешь?

Бернисти признал, что у него нет никаких идей и удалился подумать. Позже, днем, он решил сменить курс, и это имело колоссальные последствия; он решил пролететь через систему Кей. Если что-либо и способно было поднять дух его людей, то только это.

Были в окольном пути некоторые опасности, но никакие из них не стоили особого внимания. Острота приключения была в очаровании странных, совершенно чуждых городов Кея с их табу против регулярных форм, в причудливой общественной системе.

Звезда Кея сверкала и гневалась, и Бернисти увидел, что план его оказался удачным. В серых стальных коридорах корабля он видел членов экипажа — болтающих, воодушевленных, спорящих.

«Блауэльм» скользил в плоскости эклиптики Кея; за бортом проплывали планеты. Они были так близко, что на видеоэкранах можно было различить мельчайшие движения, мерцание городов, динамический пульс промышленных предприятий. Киз и Келмет — эти две планеты в бородавках куполов. Кернфрей, Кобленц, Каванаф, затем центральное светило — звезда Кей, затем слишком горячий для жизни Кул, затем Конбальд и Кинсли, аммиачные гиганты, холодные и мертвые — и система осталась позади.

Теперь Бернисти мучился неизвестностью — ждет ли их рецидив духовной опустошенности или полученный интеллектуальный импульс окажется достаточным для оставшегося путешествия. Белая звезда лежала впереди, в неделе полета. А по пути к ней висела в пространстве еще одна звезда, желтая, особого значения не имевшая… Но именно в то время, когда крейсер проходил мимо желтой звезды, последствия хитростей Бернисти проявились в полной мере.

— Планета! — закричал картограф.

Крик никого не всколыхнул: в последние восемь месяцев это слово много раз звучало в помещениях «Блауэльма». Но планета всегда оказывалась или настолько горячей, что плавились металлы, или такой холодной, что замерзали газы, или с разряженной атмосферой, где лопались легкие, или с атмосферой столь отравленной, что разъедало кожу. Новость такого рода больше не была стимулом.

— Атмосфера! — крикнул картограф. Метеоролог посмотрел на него с интересом.

— Средняя температура двадцать четыре градуса! — сказал он.

Подошел Бернисти и измерил гравитационное поле сам.

— Одна и одна десятая нормальной, — он сделал указание навигатору, но тот не ждал указаний и уже принялся за вычисление траектории посадки.

Бернисти наблюдал диск планеты на экране.

— Что-то здесь не так. Или мы, или Кей, но кто-то должен был найти эту планету уже сотню раз. Она прямо между нашими системами.

— Никаких записей о существовании этой планеты, — сообщил библиотекарь, лихорадочно рывшийся в лентах и микрофильмах. — Никаких записей об исследовании, вообще никаких.

— Но то, что звезда существует, конечно известно? — спросил требовательно Бернисти с оттенком сарказма.

— О, конечно известно. У нас ее называют Мараплекса, на Кее — Меллифло. Но никаких сведений о том, чтобы какая-нибудь система исследовала ее или эксплуатировала.

— Атмосфера, — объявил метеоролог, — метан, двуокись углерода, аммиак, водяной пар. Для дыхания не годится, но для типа Д-6 подходит вполне.

— Нет ни растений, ни теплокровных, ни простейших, ни вообще абсорбции петрадина, — бормотал ботаник, уткнув глаз в спектроскоп. — Короче, никакой жизни.

— Позвольте мне понять все это, — сказал Бернисти. — Температура, гравитация, давление в норме?

— В норме.

— Нет едких газов?

— Нет.

— Местная жизнь?

— Никаких признаков.

— И никаких записей об исследовании, заявке на владение и эксплуатацию?

— Никаких.

— Тогда, — с победным выражением сказал Бернисти, — ее займем мы. — Радисту передать извещение о намерениях. Транслировать повсюду, в том числе на Архивную Станцию. С этого часа Мараплекса — владение Белой Звезды.

«Блауэльм» затормозил и пошел на посадку. Бернисти сидел вместе с Берель, женщиной для развлечений, и наблюдал за происходящим.

— Почему… почему… почему… — Бландвик, навигатор, спорил с картографом, — почему Кей не начал освоение этой планеты?

— Очевидно, по той же причине, что и мы: глядели слишком далеко.

— Мы прочесываем окраины галактики, — сказала Берель, лукаво посмотрев краешком глаза на Бернисти, — мы исследуем шаровые скопления.

— И вот, — усмехнулся в ответ Бернисти, — почти что по соседству с нашей собственной звездой мир, который нуждается всего лишь в модификации атмосферы, мир, который мы можем сделать цветущим садом.

— Но позволит ли Кей? — засомневался Бландвик.

— Что они могут сделать?

— Они не согласятся с нашим присутствием здесь.

— Тем хуже для кейанцев.

— Они будут утверждать, что приоритет за ними.

— Но не смогут предъявить нам никаких доказательств.

— И тогда…

Бернисти прервал:

— Бландвик, не пойти ли вам каркать о всяческих бедствиях к женщинам для развлечений? Мужчины при деле, а они скучают и с удовольствием выслушают ваши жалобные пророчества.

— Я знаю кейанцев, — настаивал Бландвик. — Они никогда не смирятся с прорывом, сделанным системой Белой звезды — это унизительно для них.

— У них нет выбора, — сказала Берель, — они должны подчиниться, — и рассмеялась. Именно этот беззаботный смех привлек к ней когда-то внимание Бернисти.

— Вы ошибаетесь… — вскричал взволнованно Бландвик.

И тут Бернисти поднял руки в знак примирения:

— Посмотрим, посмотрим…

Вскоре Буфко, радист, принес три сообщения. Первое, из центра, с Белой Звезды, содержало поздравления. Второе, с Архивной Станции, подтверждало открытие. Третье, из Керрикирка, явно представляло собой поспешную импровизацию. В нем объявлялось, что система Кей всегда рассматривала Мараплексу нейтральной территорией, на которой не могут быть основаны поселения. Захват ее в собственность Белой Звездой будет рассматриваться как враждебный акт.

Бернисти похихикал над каждым из трех сообщений, но больше всего над последним. «В ушах у их исследователей звенит; они нуждаются в новых землях даже более отчаянно, чем мы; они ведь так плодовиты».

— Поросятся как свиньи, все не как у настоящих людей, — фыркнула Берель.

— Если верить легенде, они тоже настоящие люди. В легенде говорится, что все мы происходим из одного корня, с одной и той же планеты, с единственной планеты во Вселенной.

— Прекрасная легенда, но где эта планета, древняя Земля наших предков, Земля легенд?

Бернисти пожал плечами:

— Я не выступаю в защиту мифа. А теперь — вот наш новый мир, новый мир под ногами.

— Как вы его назовете?

Бернисти подумал немного:

— В свое время мы найдем ему имя. Возможно, назовем «Новая Земля», в честь нашей древней родины.

Неутонченный глаз мог бы счесть Новую Землю суровой, мрачной и дикой. Над равнинами и горами ревели ветры; над пустынями и морями белой щелочи ослепительно сверкал солнечный свет. Бернисти, однако, мир этот казался неограненным алмазом — классическим примером мира, пригодного к модификации. Радиация была в норме, гравитация в норме, атмосфера не содержала галогенов и едких фракций. Почва была свободна от чужой жизни и даже чужих протеинов, которые мешают модификации не менее эффективно, чем галогены.

На продуваемой ветрами поверхности планеты Бернисти беседовал на эту тему с Берель.

— Поглядите на почву — на ней будут расти сады, — он показал на лессовую равнину, где стоял корабль. — А на этих холмах, — он махнул рукой вдаль, — будут брать начало реки.

— Если в воздухе есть готовая пролиться дождями вода, — заметила Берель.

— Детали, детали; как мы можем называть себя экологами, если остановимся перед такими мелочами?

— Я девушка для развлечений, а не эколог…

— Я говорю в общем смысле слова.

— …и не могу считать тысячу миллиардов тонн воды мелочью.

Бернисти рассмеялся.

— Мы пойдем маленькими шажками, каждый сам по себе легкий. Сначала в воздухе будет уменьшено содержание двуокиси углерода. Для этого мы засеем планету стандартной, базовой викой типа Д-6. Она будет хорошо расти на лессе.

— Но как она будет дышать? Разве растения не нуждаются в кислороде?

— Глядите.

Облако коричнево-зеленого дыма вырвалось из корпуса «Блауэльма», поднялось в воздух маслянистым плюмажем и рассеялось по ветру.

— Споры симбиотических лишайников типа зет: они формируют кислородные строчки на вике Д-6, тип «Эр-Эс» может обойтись без фотосинтеза; он соединяет метан с кислородом и вырабатывает воду, которую вика использует для своего роста. Для таких миров, как этот, три растения составляют стандартную первичную единицу.

Берель оглядела пустынный горизонт.

— Я понимаю, что они будут расти, как вы предсказываете, но никогда не перестану этому удивляться.

— Через три недели равнина станет зеленой; через шесть недель процесс засевания спорами и семенами будет в полном разгаре, и вся планета на сорок футов утонет в растительности. А через год мы начнем окончательно формировать биосферу планеты.

— Если Кей позволит.

— Кей не может помешать. Планета наша.

Берель посмотрела на плотные плечи Бернисти, на его суровый профиль.

— Вы говорите с уверенностью мужчины. А здесь все зависит от традиций Архивной Станции. У меня такой уверенности нет. В моей Вселенной есть место сомнениям.

— Вы руководствуетесь интуицией, я — рационалист.

— Разум говорит вам, — размышляла Берель, — что Кей будет терпимо относиться к архивным законам. Моя интуиция утверждает, что нет.

— Но что они могут сделать? Атаковать нас? Вышвырнуть отсюда силой?

— Кто знает…

Бернисти фыркнул.

— Они не посмеют.

— Сколько мы будем здесь ждать?

— Надо убедиться, что семена прорастают… Затем вернемся на Белую Звезду.

— А после?

— А после снова прилетим сюда, чтобы формировать на этой планете полномасштабную биосферу.

2

Прошло тринадцать дней. Ботаник Бертенброк с трудом волочил ноги, возвращаясь с пыльных лессовых равнин. Он объявил всем, что появились первые всходы. Показал образцы — маленькие бледные ростки с лоснящимися листочками на верхушке.

Бернисти критически осмотрел стебелек, на котором были крошечные пузырьки-мешочки двух цветов — бледно-зеленого и белого.

— Зеленые хранят кислород, белые собирают воду, — сказал он Берель.

— Итак, Новая Земля уже начинает менять свою атмосферу, — сказала Берель.

— Прежде чем закончится твоя жизнь, на этой равнине встанут города Белой Звезды.

— Я несколько сомневаюсь в этом, мой Бернисти.

Зазвучал головной телефон.

— Служба связи — Бернисти. Говорит радист Буфко. Вокруг планеты кружат три корабля, на запрос о принадлежности не отвечают.

Бернисти бросил веточку вики на землю.

— Это Кей.

Берель спросила вслед:

— Ну, где теперь города Белой Звезды?

Бернисти, спеша, не ответил. Она пошла вслед за ним, в кабину управления, Блауэльм где Бернисти принялся настраивать видеоэкран.

— Где они? — спросила Берель.

— Они сейчас кружатся вокруг планеты — разведывают.

— Патрульные боевые суда производства Кея. Сейчас идут сюда.

На экране появились три темных формы. Бернисти приказал Буфко:

— Пошлите Универсальный Код Приветствия.

— Хорошо.

Бернисти ждал, пока Буфко говорил что-то на архаичном универсальном языке. Корабли затормозили, свернув с курса, и пошли вниз.

— Похоже, что они садятся, — сказала Берель.

— Да.

— Они вооружены, они могут нас уничтожить.

— Могут, но не решатся.

— Я думаю, вы не совсем понимаете кейанцев, особенности их психики.

— А вы? — отрезал Бернисти.

Она кивнула.

— Перед тем, как я поступила на свою девичью службу, я училась. Теперь, когда срок моей работы подходит к концу, я думаю продолжить учебу.

— Вы приносите больше пользы в качестве девушки; если вы начнете учиться и забивать свою прелестную головку, мне придется найти новую компаньонку для путешествий.

Берель кивнула в сторону приземляющихся кораблей.

— Если у нас будут еще путешествия.

Буфко склонился над своим инструментом, и тут из динамика раздался голос. Бернисти старательно вслушивался в слова, которые не мог понять, но настойчивость тона сама по себе кое о чем говорила.

— Что он требует?

— Чтобы мы убрались с этой планеты. Он заявляет, что она принадлежит Кею.

— Скажите ему, чтобы он сам освободил эту планету. Скажите ему, что он сошел с ума… Нет, лучше посоветуйте ему связаться с Архивной Станцией.

Буфко принялся что-то говорить на архаичном языке. В ответ донеслось потрескивание эфира.

— Он приземляется. Он настроен очень решительно.

— Пусть приземляется. Пусть тешится решительностью! Наша заявка подтверждена Архивной Станцией! — Тем не менее Бернисти, выходя наружу, надел свой шлем.

Кейанские корабли садились на лесс. Бернисти содрогнулся, наблюдая за тем, как в струе пламени сгорают нежные молодые ростки, им посаженные.

Кто-то подошел сзади; это была Берель.

— Что вы здесь делаете? — спросил он резко. — Здесь не место девушкам для развлечений.

— Я пришла сюда как студентка.

Бернисти внезапно рассмеялся; ему показалась забавной Берель в качестве серьезного члена команды.

— Вы смеетесь? — проговорила девушка. — Как хотите. Позвольте мне поговорить с кейанцами.

— Вам?!

— Я знаю и кейанский, и универсальный.

Бернисти вспыхнул, затем пожал плечами.

— Вы можете переводить.

Люк черного корабля открылся; из него вышли восемь кейанцев. Бернисти в первый раз встретился лицом к лицу с обитателями иной системы и нашел их, как и ожидал, вполне эксцентричными. Это были высокие худощавые люди в длинных черных плащах. Волосы они брили наголо, и черепа их были украшены густым малиново-черным слоем эмали.

— Я не сомневаюсь, что нас они находят столь же уникальными, — прошептала Берель.

Бернисти не ответил. Никогда раньше он себя уникальным не считал.

Восемь кейанцев остановились в двадцати футах и холодными недружественными глазами с любопытством наблюдали за Бернисти. Все они были вооружены.

Берель заговорила; темные глаза теперь переместились на нее. Один кейанец ответил ей.

— Что он сказал? — поинтересовался Бернисти.

Берель усмехнулась:

— Они хотят знать, не я ли, женщина, командую экспедицией.

Бернисти задрожал и вспыхнул:

— Скажите им, что начальник этой экспедиции я, исследователь Бернисти.

Берель говорила дольше, чем Бернисти казалось нужным для передачи его сообщения. Кейанец ответил.

— Ну?

— Он говорит, что мы должны уйти, что он имеет полномочия от Керрикирка очистить планету. Если понадобится — силой.

Бернисти пытался оценить, кто ему противостоит.

— Узнайте его имя, — сказал он, чтобы выиграть пару минут.

Берель заговорила и получила холодный ответ.

— Он что-то вроде командующего эскадрой, — сказала девушка. — До меня не совсем доходит. Его зовут Каллиш или Каллис…

— Ладно, спросите Каллиша, не собирается ли он начать войну. Спросите его, на чьей стороне Архивная Станция.

Девушка перевела. Каллиш ответил длинной фразой.

Берель снова повернулась к Бернисти.

— Он упорствует в том, что мы на земле Кея, что исследовали Кея изучили этот мир, но не делали никаких записей. Он заявляет, что если начнется война, отвечать за это будем мы.

— Блефует, — пробормотал Бернисти краешком рта. — Ну, мы двое можем сыграть в эту игру. — Он вытащил свой игольчатый излучатель и процарапал дымящуюся линию в пыли в двух шагах от Каллиша.

Каллиш мгновенно отреагировал и выдернул свое оружие. Остальные из его отряда сделали то же самое.

Бернисти произнес краешком рта:

— Скажите, чтобы они уходили, чтобы возвращались в Керрикирк, если не хотят, чтобы луч прошелся по их ногам.

Берель перевела, стараясь изгнать из голоса нервные нотки. В ответ Каллиш включил свой луч и выжег огненную оранжевую метку у ног Бернисти.

Берель, дрожа, перевела:

— Он хочет, чтобы улетели мы.

Бернисти не спеша прожег еще одну линию в пыли, ближе к обутой в черное ноге.

— Он, наверное, хочет улететь сам.

Берель обеспокоенно сказала:

— Бернисти, вы недооцениваете кейанцев! Они тверды как камень.

— А они недооценивают Бернисти.

Среди кейанцев произошел молниеносно-отрывистый, как стаккато, обмен мнениями, затем Каллиш оставил еще одну зигзагообразную мерцающую борозду у самых пальцев Бернисти.

Бернисти слегка покачнулся, затем, стиснув зубы, наклонился вперед.

— Это опасная игра! — закричала Берель.

Бернисти прицелился и разбрызгал горячую пыль по сандалиям Каллиша. Каллиш отступил, кейанцы взревели. Каллиш с безмолвным лицом-маской не спеша начал выжигать линию, которая должна была перерезать колени Бернисти. Или Бернисти отодвинется, или Каллиш изменит направление луча…

Берель вздохнула. Луч плевался по прямой линии, Бернисти стоял как скала. Луч резал землю, затем резанул по ногам Бернисти, затем продолжил резать землю.

Бернисти стоял на месте, все еще усмехаясь. Он поднял игольчатый излучатель.

Каллиш развернулся на каблуках и зашагал прочь, черная его накидка полоскалась в аммиачном ветре.

Бернисти стоял и смотрел; он весь сжался от напряжения, замороженный чувством победы вперемешку с болью и яростью. Берель, не отваживаясь заговорить, стояла рядом. Прошла минута. Кейанские корабли поднялись с пыльной почвы Новой Земли. Энергетический выброс испепелил много побегов нежной молодой вики…

Берель повернулась к Бернисти: он начал оседать, лицо у него было изможденное, как у призрака. Девушка поймала его подмышки. От Блауэльма бежали Бландвик и медик. Они положили Бернисти на носилки и понесли в лазарет.

Когда медик срезал одежду и кожу с обугленных костей, Бернисти прокаркал к Берель:

— Я сегодня победил. Они не сдались… Но сегодня победил я!

— Это стоило вам ног!

— Я могу отрастить новые ноги… — Бернисти судорожно хватал воздух, лоб его был покрыт испариной. Он стонал, когда медик касался живых обнаженных нервов. — Но я не могу вырастить новую планету…

Вопреки ожиданиям Бернисти, кейанцы больше не совершали посадок на Новой Земле. В самом деле, в обманчивом спокойствии проходили дни. Солнце поднималось, освещало некоторое время желтовато-серую равнину, затем ныряло в хаос зеленых и красных тонов на западе. Ветры поутихли. На лессовую равнину пришло некоторое спокойствие. Медик при помощи надлежащим образом подобранных гормонов, пересадок и инъекций инициировал процесс регенерации ног Бернисти. Пока же Бернисти ковылял в специальной обуви, не уходя далеко от «Блауэльма».

Через шесть дней после того, как пришли и ушли кейанцы, прибыл «Бьюдри» с Голубой Звезды. Он доставил полностью укомплектованную экологическую лабораторию с запасом семян, спор, яиц, спермы; икры, луковиц, черенков; замороженных мальков лосося, экспериментальных клеток и эмбрионов; личинок, куколок, головастиков; амеб, бактерий, вирусов вместе с питательными средами и растворами для их выращивания. Здесь были также инструменты для операций над акклиматизируемыми образцами и для осуществления направленных мутаций, и даже запасы нуклеиновых кислот, неупорядоченной нервной ткани и чистой протоплазмы для конструирования и изготовления новых форм жизни, правда только простейшей. Теперь перед Бернисти был выбор — вернуться на Голубую Звезду с Блауэльмом или остаться осваивать Новую Землю. Не особо задумываясь, он решил остаться. Почти две третьих команды сделали тот же самый выбор. И через день после высадки «Бьюдри» «Блауэльм» лег на курс к Белой Звезде.

Этот день был замечательным в нескольких отношениях. Он обозначил полную перемену в жизни Бернисти: из исследователя, обыкновенного простого исследователя, он превратился в высокоспециализированного Главного Эколога, что придавало ему соответственное положение в обществе. Именно в этот день Новая Земля стала более похожа на населенный мир, чем на голую массу скал и газа, из которых еще только предстояло сформировать требуемое. Вика на лессовых равнинах превратилась в крапчатое зелено-коричневое море, все в комках и бусинках лишайников-мешочков. Она уже готовилась давать первые семена. Лишайники пускали споры уже три-четыре раза. Тем не менее атмосфера Новой Земли почти не изменилась; она все еще состояла из двуокиси углерода, метана, аммиака со следами водяного пара и инертных газов, но эффект от выращивания вики должен был возрасти в геометрической прогрессии, а пока еще общее количество растительности было далеко от ожидаемого.

Третьим важнейшим событием в этот день стало прибытие Катрин. Она спустилась в маленькой космической лодке и приземлилась очень грубо, что показывало или полное неумение, или крайнюю физическую слабость. Бернисти наблюдал за посадкой с верхней прогулочной палубы Бьюдри. Рядом с ним стояла Берель.

— Лодка с Кея, — сказала хрипло Берель.

Бернисти посмотрел на нее с внезапным изумлением.

— Почему вы так решили? Это может быть лодка с Алвана или Канопуса, или из Системы Гримера, или данникский корабль с Копенхага.

— Нет, это Кей.

— Откуда вы знаете?

Из лодки неуверенно выбралась молодая женщина. Даже на таком расстоянии можно было заметить, что она очень красива. Что-то особенное было в ее легкой походке, в непринужденной грации… На женщине был шлем, но мало что еще. Бернисти почувствовал, что Берель оцепенела. Ревность? Она не чувствовала никакой ревности, когда он забавлялся с другими девушками для развлечений; почувствовала ли она сейчас более существенную угрозу?

Берель сказала гортанным голосом:

— Она шпионка, шпионка с Кея. Отошлите ее обратно!

Бернисти надел собственный шлем. Через несколько минут он уже шел по пыльной равнине навстречу молодой женщине, которая медленно передвигалась, сражаясь с ветром.

Бернисти остановился и взглянул на нее оценивающе. Она была невысокой, более тонкой в телосложении, чем большинство женщин Голубой Звезды. У нее была густая шапка спутанных волос, большие темные глаза, бледная кожа выглядела странным образом, как старый пергамент.

Бернисти почувствовал комок в горле: в нем поднялось такое ощущение благоговения и заботливости, какого ни Берель, ни другие женщины никогда не вызывали. Берель стояла позади него. Она была настроена враждебно; и Бернисти, и странная женщина чувствовали это.

Берель сказала:

— Она шпионка — это очевидно! Отошлите ее обратно!

Бернисти ответил:

— Спросите, чего она хочет.

Женщина сказала:

— Я говорю на языке Белой Звезды, Бернисти; вы можете меня спрашивать сами.

— Очень хорошо. Кто вы? Что вы делаете здесь?

— Меня зовут Катрин…

— Она кейанка! — сказала Берель.

— …Я преступница. Я сбежала от наказания и полетела сюда.

— Пойдемте, — сказал Бернисти. — Я допрошу вас более подробно.

В кают-компании «Бьюдри», заполненной любопытствующими зеваками, Катрин рассказала свою историю. Она заявила, что является дочерью свободного землевладельца в Киркассе.

— Что это? — спросила Берель недоверчиво.

Катрин ответила мягко:

— Некоторые киркассианцы еще держатся за свои крепости в Кевиотских горах. Мы племя, ведущее свою родословную от античных разбойников.

— Значит, вы дочь разбойника?

— Более того, я и сама по себе преступница, — ответила Катрин мягко. Бернисти больше не мог сдержать своего любопытства.

— Что вы сделали, девушка? Что?

— Я совершила акт… — здесь она использовала кейанское слово, которое Бернисти не понял. Берель тоже нахмурила брови, обнаруживая, что изумлена в равной степени.

— Кроме того, — продолжила Катрин, — я опрокинула жаровню с ладаном на голову жреца. Если бы я раскаивалась в содеянном, я бы осталась и ожидала наказания, но так как не чувствовала ничего подобного, то взяла космическую лодку и улетела сюда.

— Невероятно, — сказала с отвращением Берель.

Бернисти сел, наблюдая за Катрин с изумлением.

— Девушка, вас обвиняют в том, что вы кейанская шпионка. Что вы на это скажете?

— Шпионка я или не шпионка — в любом случае я бы стала отрицать это.

— Значит, вы отрицаете?

Лицо Катрин сморщилась, она рассмеялась, показывая крайнее наслаждение происходящим.

— Нет, я признаю это. Я кейанская шпионка.

— Я знала это, я знала это…

— Замолчи, женщина, — сказал Бернисти. Он снова повернулся к Катрин, брови его изумленно сдвинулись.

— Вы признаете, что вы шпионка?

— Вы мне верите?

— Клянусь Быками Башана — я уже не знаю, чему верить!

— Она умная плутовка, хитрющая, — бушевала Берель, — она заговаривает вас.

— Спокойно! — зарычал Бернисти. — Давайте мне какую-то возможность нормально все обдумать! — Он повернулся к Катрин. — Только сумасшедшая женщина признает, что она шпионка.

— Возможно, я сумасшедшая женщина, — сказала Катрин с убийственной простотой.

Бернисти вскинул руки:

— Ладно, ладно, в чем разница. Прежде всего, здесь нет никаких секретов. Если вы желаете шпионить, шпионьте — открыто или украдкой, как пожелаете, как вас устраивает. Если вы просто ищете убежища, вы его нашли, потому что вы на земле Белой Звезды.

— Я вам искренне признательна, Бернисти.

3

Бернисти летал вместе с картографом Бродериком, фотографируя, зарисовывая, составляя карты местности, исследуя, — словом, осматривая Новую Землю со всех сторон. Пейзаж был везде одинаковым — унылая изборожденная поверхность, как внутренняя полость выгоревшей печи для обжига. Везде лессовые равнины гонимой ветрами пыли соседствовали с зазубренными скалами.

Бродерик толкнул локтем Бернисти:

— Смотрите.

Бернисти, следуя за жестом, увидел в пустыне три слабо заметных, но явственно различимых квадрата — обширные пространства раскрошившихся камней, разбросанных среди бархан.

— Или это самые большие кристаллы, которые знает Вселенная, — сказал Бернисти, — или мы не первая разумная раса, которая отступила на эту планету.

— Приземлимся?

Бернисти обозрел квадраты в телескоп.

— Здесь мало что можно увидеть… Оставим это археологам. Я вызову экспедицию с Белой Звезды.

Они направились обратно к «Бьюдри», но Бернисти внезапно сказал:

— Стоп!

Они посадили исследовательскую лодку; Бернисти сошел и с довольным видом стал рассматривать пятна коричневато-зеленой растительности — базовый тип Д-6, вика с мешочками лишайников-симбионтов, которые снабжали ее кислородом и водой.

— Еще шесть недель, — сказал Бернисти, и мир сей будет весь в пене этой живой материи.

Бродерик вгляделся внимательнее в лист.

— А что это за красная клякса?

— Красная клякса? — Бернисти вгляделся сам и нахмурился. Выглядит как ржавчина, грибок.

— Это хорошо?

— Нет… конечно, нет! Это очень плохо!… Я не совсем понимаю: когда мы прилетели, планета была стерильна.

— Споры могли упасть из космоса, — предположил Бродерик.

Бернисти кивнул:

— И космические лодки тоже. Пойдем, доставим это на «Бьюдри». Вы зафиксировали местонахождение?

— С точностью до сантиметра.

— Не берите в голову. Я уничтожу эту колонию, — и Бернисти опалил дочиста участок почвы с викой, которой он так гордился. Они в молчании вернулись на «Бьюдри». Под ними проплывала равнина, заполненная толстым слоем пятнистой листвы. Выйдя из лодки, Бернисти устремился не к «Бьюдри», а к ближайшему кустику и стал осматривать листья.

— Здесь нет… здесь нет… здесь нет…

— Бернисти!

Бернисти оглянулся. К нему подходил ботаник Бэйрон, лицо его было суровым. Бернисти почувствовал, что сердце его замерло.

— Ну?

— Непростительная небрежность.

— Ржавчина?

— Ржавчина. Она уничтожает вику.

— Бернисти резко повернулся к нему:

— У вас есть образцы?

— Мы уже ищем в лаборатории контрагенты.

— Ладно…

Но ржавчина оказалась твердым орешком. Найти агента, который уничтожил бы ее и оставил бы при этом целыми-невредимыми вику с лишайниками, было задачей неимоверной трудности. Не подходили условиям и уничтожались в печи образец за образцом вирусов ли, микробов ли, плесени, дрожжей, грибков. Тем временем цвет вики изменился от коричневато-зеленого к красно-зеленому, а затем к йодно-фиолетовому; и гордая растительность начала никнуть и гнить.

Бернисти бродил без сна, увещевая свой технический персонал и устраивая ему разносы:

— Вы зовете себя экологами? Казалось бы, простое дело отделить ржавчину от вики — и вы этого не можете, вы барахтаетесь! Вы дайте мне эту культуру! — И Бернисти схватил чашку Петри у Бэйрона, который и сам был раздражен, с глазами, красными от недосыпания.

Наконец в культуре слизистой плесени был найден желаемый агент. Еще два дня ушло на то, чтобы выделить нужный штамм и посеять его на питательном растворе. Вика уже повсюду гнила, и под ней валялись опавшие пузырьки лишайников, словно осенние листья.

На борту «Бьюдри» кипела лихорадочная активность. Полные противоядия котлы загромождали лабораторию, коридоры; полные спор подносы сушились в салонах, в машинном зале, в библиотеке.

Бернисти вспомнил о присутствии Катрин, когда заметил, как она загружает сухие споры в распределительные коробки. Он остановился и принялся наблюдать за ней; тут он почувствовал, что она больше внимания уделяет ему, чем своей производственной операции, но слишком ощущал себя слишком усталым в тот момент, чтобы заговорить. Он лишь кивнул, повернулся и пошел в лабораторию.

Плесень была развеяна над планетой, но слишком поздно.

— Ну и ладно, — сказал Бернисти, — мы еще раз посеем вику типа Д-6. На этот раз мы уже готовы к опасности и имеем средства защиты от нее.

Подрастала новая вика, часть старой выздоровела. Когда плесени перестало хватать ржавчины, она исчезла — за исключением парочки мутировавших разновидностей, которые напали на лишайники. В течение некоторого времени казалось, что они будут столь же опасны как ржавчина; но в запасах «Бьюдри» нашелся вирус, который избирательно уничтожал только плесень. Его посеяли и плесень исчезла.

Бернисти был все еще недоволен. На общем собрании команды он сказал:

— Вместо трех разновидностей — вики, и двух лишайников — существуют уже шесть, считая ржавчину, плесень и вирус. Чем больше разновидностей живых существ, тем труднее ими управлять. Я настойчиво обращаю ваше внимание на то, что нужна тщательность в нашей работе и соблюдение всех мер асептики.

Несмотря на его предостережения ржавчина появилась снова — на этот раз черная разновидность. Но Бернисти был готов: в течение двух дней он рассеял по планете контрагент. Ржавчина исчезла; вика процветала. Теперь повсюду на планете лежал коричневато-зеленый ковер. В отдельных местах он достигал сорока футов толщины, карабкаясь и наползая сам на себя, стебель за стебель, лист за лист. Он вскарабкался на гранитные утесы; он свисал гирляндами с обрывов. И каждый день бессчетные тонны углекислого газа становились кислородом, а метан превращался в воду и углекислоту.

Бернисти лично следил за анализами атмосферы, и в один прекрасный день процент кислорода в воздухе покинул категорию «отсутствует» и вступил в другую — «следы». Бернисти объявил этот день праздником и устроил банкет. По формальному обычаю мужчины и женщины Белой Звезды ели по отдельности: зрелище открытых ртов считалось столь же неприличным, как и прилюдное отправление естественных надобностей. Однако по этому случаю все были настолько веселы и настолько глубокими были дружеские отношения друг к другу, что Бернисти, который не был ни скромным человеком, ни излишне чувствительным, приказал проигнорировать старый обычай. Итак, банкет начался в атмосфере счастливой беззаботности.

Банкет шел своим чередом, ичор и алкоголь делали свое дело, веселье и беззаботность охватили всех. Сбоку от Бернисти сидела Берель, и хотя она делила с ним постель в эти несколько сумасбродных недель, девушка чувствовала, что их отношения стали совершенно иными, что она не являлась больше девушкой для развлечений. Когда она заметила, что глаза Бернисти почти что вылезли из орбит, так как не отрывались от разгоряченного вином лица Катрин, то почувствовала, как у нее наворачиваются слезы.

«Этого не должно быть, — бормотала она про себя. — Уже несколько месяцев я не девушка для развлечений. Я сплю с кем хочу. Я студентка. Я не выбирала этого лохматого зверя-эгоиста, этого флиртующего Бернисти!»

В уме Бернисти тоже что-то странно шевелилось: «Берель приятна и добра, — думал он. — Но Катрин! Талант! Дух!» И, чувствуя на себе ее взгляд женщины, он дрожал как мальчишка.

Картограф Бродерик, вертя курчавой головой, схватил Катрин за плечи и закинул ее голову назад, чтобы поцеловать. Она отшатнулась и бросила капризный взгляд на Бернисти. Этого было достаточно. Бернисти подошел к ней сбоку, поднял и перенес на руках к своему креслу, все еще ковыляя на обгоревших ногах. Ее запах отравлял его как вино. Он едва ли замечал разъяренное лицо Берель.

«Этого не должно быть», — думала Берель в отчаянии. И тут к ней пришло вдохновение. Она дернула Бернисти за рукав.

— Бернисти! Бернисти!

— Что?

— Ржавчина… Я знаю, как она появилась на вике.

— Ее споры осели из космоса.

— Они сели на лодке Катрин! Она не шпионка — она диверсантка! — даже в ярости Берель вынуждена была признать, что лицо Катрин осталось невинным. — Она кейанский агент, враг.

— Ох, тьфу, — пробормотал застенчиво Бернисти. — Это женская болтовня.

— Болтовня? Разве? — закричала пронзительно Берель. — Вы думаете, что сейчас происходит, когда вы тут пируете и ласкаетесь?… — Она вытянула палец, на котором дрожал вырезанный из металлической фольги цветочек. — Эта… эта потаскуха!

— Что… я не понимаю вас, — сказал Бернисти, глядя то на одну девушку, то на другую, в крайнем изумлении.

— Пока вы сидите здесь, разыгрывая из себя начальника, Кей сеет гибель и разрушения!

— А? Что такое? — Бернисти продолжал глядеть то на Катрин, то на Берель, чувствуя себя внезапно неуклюжим и пожалуй даже одураченным. Катрин сидела у него на коленях. Голос ее был беззаботным, но тело напряглось.

— Если вы не верите, включите свои радары и видеоскопы, — кричала Берель.

Бернисти расслабился:

— Что за чепуха.

— Нет, нет, нет! — Завопила Берель. — Она пытается соблазнить вас и лишить разума!

Бернисти зарычал Буфко:

— Проверить радаром, — затем тоже встал на ноги. — Я пойду с вами.

— Конечно, вы не поверили… — начала Катрин.

— Я не поверю ни во что, пока не увижу ленты с радаров.

Буфко защелкал переключателями и сфокусировал видеосканер. Появилась маленькая светлая звездочка.

— Корабль!

— Направление движения?

— Уходит!

— Где ленты?

Буфко начал рыться в записях. Бернисти склонился над ним. Брови его ощетинились.

— Зубец.

Буфко поглядел на него вопрошающе.

— Это очень странно.

— Почему?

— Корабль подлетел к Новой Земле, сразу же развернулся и улетел.

Буфко посмотрел ленты.

— Это случилось ровно четыре минуты и тридцать секунд назад.

— Как раз когда мы вышли из салона.

— Вы думаете…

— Я не знаю, что думать.

— Выглядит так, словно они получили предупреждение…

— Но как? От кого? — Бернисти колебался. — Естественный объект для подозрений — это Катрин, — сказал он медленно.

Буфко поглядел на него с любопытным блеском в глазах.

— Что вы с ней сделаете?

— Я не сказал, что она виновата, я лишь утверждаю, что она естественный объект для подозрений… — он сунул магазин с лентами обратно в сканер. — Давайте посмотрим, что случится… Какое новое озорство…

Но никаких бед не случилось. Небеса были ясными, желто-зелеными. Вика росла прекрасно.

Бернисти вернулся на борт «Бьюдри» и дал определенные инструкции Бландвику. Тот взял исследовательскую лодку и вернулся через час, осторожно держа в руках маленькую шелковую сумочку.

— Я не знаю, что это такое, — сказал Бландвик.

— Несомненно, ничего хорошего.

Бернисти забрал сумочку в лабораторию и смотрел как два ботаника, два миколога и четыре энтомолога изучали ее содержимое.

Энтомологи опознали образцы.

— Это яйца какого-то маленького насекомого — судя по генетической карте и дифракционной решетке, какого-то вида клеща.

Бернисти кивнул. Он кисло взглянул на ожидающих людей:

— Нужно, чтобы я сказал вам что делать?

— Нет.

Бернисти вернулся в свой личный офис и сразу же послал за Берель. Он без предисловий спросил:

— Как вы узнали, что в небе кейанский корабль?

Берель вызывающе посмотрела на него:

— Я не узнала. Я угадала.

Бернисти задумчиво поглядел на нее.

— Да, вы говорили о ваших способностях к интуиции.

— Это не интуиция, — сказала Берель презрительно. — Это просто здравый смысл.

— Я не понимаю.

— Это совершенно ясно. Появляется кейанская женщина-шпионка. Сразу же с экологией становится плохо; красная ржавчина, черная ржавчина. Мы победили ржавчину, празднуем, настроены на спокойную жизнь. Когда лучше напустить на нас новую заразу?

Бернисти нехотя кивнул:

— Правда, лучшего времени не найти…

— Кстати… какая новая чума свалилась нам на головы?

— Растительные вши — клещи. Думаю, мы справимся с ними раньше, чем они нанесут нам ущерб.

— И что тогда?

— Похоже, раз кейанцы не могут поймать нас на испуг, они решили заставить нас умаяться до смерти.

— Похоже, именно так.

— Смогут ли они?

— Я не вижу, как заставить их отказаться от попыток. Насылать вредителей легко, трудно их убивать.

Вошел главный энтомолог Банта со стеклянной трубкой.

— Вот некоторое их количество — вылупились.

— Уже?

— Мы немного ускорили процесс.

— Смогут ли они выжить в этой атмосфере? Здесь мало кислорода и избыток аммиака.

— Им только его и надо; они им дышат.

Бернисти с унылым видом осмотрел бутылку:

— А внутри наша любимая вика, и они ее с удовольствием пожирают.

Берель заглянула ему через плечо.

— Что мы можем с ними сделать?

Банта сказал с сомневающимся видом, как и полагается ученому:

— Естественные враги этих клещей — некоторые паразиты, вирусы, стрекозы и определенный вид мошки в хитиновом панцире, который размножается очень быстро и который, я думаю, мы сумеем развести в достаточном количестве. Фактически мы уже занялись полномасштабной селекцией мошки, пытаемся найти штамм, который может выжить в этой атмосфере.

— Хорошо работаете, Банта, — Бернисти встал.

— Куда вы собираетесь? — спросила Берель.

— Наружу, проверить вику.

— Я пойду с вами.

Оказавшись снаружи, Бернисти не столько внимания обращал на вику, сколько смотрел в небо.

— Что вы высматриваете? — спросила Берель.

Бернисти показал:

— Видите струйку, там, вверху?

— Облако?

— Лишь немного изморози… несколько ледяных кристалликов… Но это начало! Наши первые осадки — это событие!

— Если метан и кислород не взорвутся и не пошлют нас всех в царство Всевышнего!

— Да, да — пробормотал Бернисти. — Мы посеем несколько новых, поглощающих метан растений.

— А как вы собираетесь избавиться от аммиака?

— Болотное растение с Салсиберри при надлежащих условиях осуществляет реакцию:

12NH3 + 9O2 = 18H2O + 6N2

— Скорее, потеряем время, — заметила Берель. — Что мы этим выиграем?

— Каприз природы, только каприз. Что мы выигрываем, когда смеемся? Еще один каприз.

— Бесполезно, но приятно.

Бернисти осмотрел росток вики.

— Здесь, здесь, глядите! Под этим листочком, — он показал клещей — медлительных, желтых, похожих на тлей насекомых.

— Когда будут готовы ваши мошки?

— Банта рассеял половину своего запаса; может быть, в естественных условиях они будут расти быстрее, чем в лаборатории.

— Катрин… Катрин знает о мошках?

— Вы все еще обстреливаете ее?

— Я думаю, что она шпионка.

Бернисти проговорил мягко:

— Я не могу придумать способ, каким кто-либо из вас связывается с кейанским кораблем.

— Кто-либо из нас?

— Кто-то предупредил его. Катрин, естественно, на подозрении, но вы тоже знали, что он здесь.

Берель развернулась и побрела к «Бьюдри».

4

Мошки успешно противостояли клещам; популяция обоих видов насекомых сначала возросла, затем стала уменьшаться. А вика становилась выше и сильнее. В воздухе теперь был кислород, и ботаники посеяли дюжину новых растений — производителей кислорода с крупными листьями, фиксаторов азота, поглотителей аммиака. Метанофилы из молодых, богатых метаном миров соединяли кислород с метаном и вымахали в величественные белые башни, словно из резной слоновой кости.

Ноги Бернисти восстановились наконец, правда, стали немного больше по размеру, чем прежние, и ему пришлось заменить свои изношенные, но удобные ботинки на новую пару из жесткой белой кожи.

Катрин шаловливо помогала ему впихивать ноги в их жесткую полость. Между делом Бернисти спросил:

— Это меня давно беспокоило, Катрин. Скажите мне, как вы связываетесь с Кеем?

Она вздрогнула, взглянула на него жалкими широко раскрытыми глазами, словно загнанный кролик, затем рассмеялась:

— Так же, как и с вами — ртом.

— Когда?

— Каждый день примерно в это время.

— Я был бы счастлив понаблюдать за вами.

— Хорошо, — она посмотрела в окно и произнесла фразу на звенящем кейанском языке.

— Что вы сказали? — спросил вежливо Бернисти.

— Я сказала, что клещи потерпели неудачу; что здесь, на борту «Бьюдри» царит воодушевление, что вы великий лидер, замечательный человек.

— И вы не рекомендуете дальнейшие диверсии?

Она застенчиво улыбнулась.

— Я не эколог — ни в каком смысле, ни в конструктивном, ни в деструктивном.

— Прекрасно, — сказал Бернисти, пробуя ботинки, — поглядим.

На следующий день ленты радаров показали присутствие двух кораблей; они нанесли мимолетный визит.

— Вполне хватит, чтобы сбросить свой злодейский груз, — так сообщил Буфко.

Груз оказался яйцами лютой белой осы, которая охотилась за мошками. Мошки гибли, клещи процветали; вика начала чахнуть, не выдерживая бесчисленных сосущих хоботков. Чтобы противостоять осам, Бернисти освободил рой пернатых летающих лент. Осы размножались внутри определенных крошечных летучих грибов коричневого цвета (споры которых были рассеяны вместе с личинками ос). Летающие ленты поедали эти грибы-одуванчики. Не имея убежищ для личинок, осы стали вымирать; мошка восстановила свою численность, наедаясь до отвала клещами.

Кей предпринял более широкомасштабную атаку. Ночью прилетели три больших корабля и извергли из своего дьявольского котла рептилий, насекомых, пауков, сухопутных крабов, дюжину видов, не поддающихся никакой классификации. Человеческие ресурсы «Бьюдри» были недостаточны, чтобы принять вызов. Последовали неудачи, укусы насекомых. Один из ботаников получил пульсирующую сине-белую гангрену, оцарапавшись об отравленную колючку.

Новая Земля не была больше унылым царством вики, лишайника и пыльных ветров; Новая Земля превратилась в фантастические джунгли. В зарослях листьев друг за другом охотились насекомые; они обладали некоторыми особенностями в результате адаптации к местным условиям. Были здесь и ящерицы размером с кошку; скорпионы, которые звенели на ходу, словно электрические звонки; длинноногие омары; ядовитые бабочки; образчики гигантской моли, которая, сочтя обстановку дружелюбной, стала даже еще более гигантской.

На «Бьюдри» царило чувство поражения. Бернисти прогуливался, прихрамывая, по смотровой палубе. Хромал он скорее подсознательно, чем по физической необходимости. Проблема была слишком сложной для одного человека, думал он, или даже для одной команды людей. Различные жизненные формы на планете, каждая развивается, мутирует, распространяется в незанятые экологические ниши, выбирает свою дальнейшую судьбу — все это составляли узор настолько беспорядочный, что с ним не мог справиться ни единичный компьютер, ни даже целая команда компьютеров.

Метеоролог Бландвик нашел его на прогулочной палубе и подал ежедневный рапорт о состоянии атмосферы. Бернисти получал некое меланхолическое удовольствие от того, что не обнаруживал значительного повышения процентного содержания кислорода и водяных паров, но в то же время не было никакого снижения их количества.

— Фактически, огромное количество воды связано в биомассе жуков и прочих паразитов, — сказал Бландвик.

Бернисти покачал головой.

— Ничего ощутимого… И они поедают нашу вику быстрее, чем мы уничтожаем их. Мы не успеваем обнаруживать все новые разновидности вредителей.

Бландвик нахмурился.

— Кажется, у кейанцев нет какого-то четкого плана.

— Нет, они всего лишь вываливают на нас все, что, как они считают, может оказаться деструктивным.

— Тогда почему бы нам не использовать тот же способ? Вместо избирательного противодействия мы откроем все наши биологические арсеналы. Метод стрельбы по площадям.

Бернисти прохромал еще несколько минут, пока метеоролог выкладывал новые факты, а затем продолжил свою мысль:

— Ну, а почему бы и нет? Окончательный эффект может быть благотворным… И явно менее деструктивным, чем то, что происходит сейчас,

— он помедлил. — Тут, конечно, много непредсказуемого… и это противоречит основам моей логики.

Бландвик фыркнул:

— Навряд ли то, что мы получили сейчас, можно назвать предсказуемым.

Бернисти на мгновение почувствовал раздражение, затем ухмыльнулся, так как замечание было не вполне корректным; содержи оно что-либо правдивое, тогда стоило бы злиться.

— Прекрасно, Бландвик, — сказал он весело, — мы выстрелим изо всех орудий. Если получится, то первое поселение на этой планете мы назовем Бландвиком.

— Хм, — ответил пессимист Бландвик, и Бернисти отправился отдавать необходимые приказы.

Каждый чан, каждый садок с культурой, инкубатор, каждый лоток и стеллаж был теперь в деле; как только содержимое достигало хотя бы минимальной степени акклиматизации в атмосфере, в которой еще слишком много было азота, оно выбрасывалось наружу: семена и споры, растения, плесень и бактерии, амебы, насекомые, кольчатые черви, ракообразные, сухопутные ганоиды и даже несколько примитивных представителей класса млекопитающих. Новая Земля раньше была полем битвы, теперь же она превратилась в сумасшедший дом.

Одна разновидность пальм достигла необычайной высоты; через два месяца гигантские деревья-башни торчали повсюду. Между ними тянулись вуали особенной, летучей паутины, которая питалась крылатыми существами. А под ветвями убивали вовсю, размножались вовсю, росли, боролись, суетились, умирали. Бернисти ходил по «Бьюдри» с довольным, даже веселым видом.

Он хлопал Бландвика по спине:

— Мы не только назовем в вашу честь город, мы присвоим ваше имя целому направлению философии. Метод Бландвика. Звучит?

Бландвика не тронула лесть.

— Несмотря на успех «Метода Бландвика», как вы зовете его, кейанцам еще есть что сказать.

— Что они могут сделать? — доказывал Бернисти. — Они не могут спустить на нас существ более уникальных, более хищных, чем мы сами спустили. Все, что теперь они пошлют, в любом случае приведет к спаду напряжения.

Бландвик кисло усмехнулся:

— Вы думаете, они так легко сдадутся?

Бернисти почувствовал беспокойство и отправился на поиски Берель.

— Ну, девушка для развлечений, — потребовал он, — что говорит тебе твоя интуиция?

— Она говорит мне, что пока вы наслаждаетесь оптимизмом, кейанцы готовятся к самой опустошительной атаке, — отрезала Берель.

Бернисти напустил на себя шутливый вид:

— И когда случится эта атака?

— Спросите женщину-шпионку; она поведает свои секреты любому, кто попросит.

— Очень хорошо, — ответил Бернисти, — найдите ее, очень прошу вас, и пошлите ко мне.

Появилась Катрин.

— Что, Бернисти?

— Я интересуюсь, — сказал Бернисти, — что вы передаете на Кей.

Катрин сказала:

— Я сообщила им, что Бернисти их победил, что выстоял перед их самыми страшными угрозами.

— И что они вам ответили?

— Они мне ничего не отвечают.

— А что вы им рекомендуете?

— Я рекомендую им или победить в результате решительной массированной атаки или отступить.

— Как вы сообщите им это?

Катрин рассмеялась, обнажив красивые белые зубы:

— Я говорю им точно так же, как говорю сейчас вам.

— И когда, вы думаете, они ударят?

— Я не знаю… кажется, они и так уже сильно запаздывают. Вы так не считаете?

— Считаю, — признал Бернисти и повернул голову в ту сторону, откуда приближался радист Буфко.

— Кейанские корабли, — сказал Буфко, — целая дюжина, огромные, словно бочки. Они сделали один оборот — и удалились!

— Ладно, — сказал Бернисти, — вот это и произошло, — он обратил к Катрин ровный холодный рассудочный взгляд, а та ответила ему застенчивой улыбкой, к чему оба они давно привыкли.

5

Через три дня все живое на Новой Земле стало мертвым. Не просто мертвым, а превратилось в тягучую серую массу-сироп, которая затопила равнину, сочилась как плевки по утесам, испарялась и уносилась ветром. Эффект был потрясающий. Там где равниной правили джунгли, только равнина осталась и ветер гнал смерчи.

Во всеобщем уничтожении существовало единственное исключение — гигантская моль, которая каким-то неизвестным способом, может быть, из-за своеобразия обмена веществ, ухитрилась выжить. Они парили по ветру, хрупкие трепещущие силуэты, в поисках былой пищи, но не находили ничего, кроме пустыни.

На борту «Бьюдри» царила растерянность, затем уныние, затем вялое бешенство, которое не могло найти открытого выхода. В конце концов Бернисти отправился спать.

Он пробудился с чувством смутного беспокойства, даже беды: коллапс всей экологии Новой Земли? Нет, что-то более глубокое, более скорое. Он накинул одежду и поспешил в салон, который был почти полон. Царил дух нескрываемой злобы.

В кресле, бледная, напряженная, сидела Катрин; за спиной ее стоял Банта с гарротой. Он явно собирался удушить ее при единогласном сочувствии остальной команды.

Бернисти прошел через салон и ударил в челюсть Банту, разбив себе пальцы о кость. Катрин молчала, глядя на него вверх.

— Эй, вы, жалкие ренегаты, — начал Бернисти, но, оглядев кают-компанию, не нашел признаков стыда, лишь злобу, растущее неповиновение. — Что здесь происходит?

— Она изменница, — сказала Берель, — мы наказываем ее.

— Как она может быть изменницей? Она никогда не клялась нам в верности!

— Она бесспорно шпионка!

Бернисти рассмеялся:

— Она никогда не скрывала тот факт, что имеет связь с Кеем. Как она может быть шпионкой?

Никто не ответил, только беспокойно переглядывались.

Бернисти пнул Банту, который поднимался на ноги:

— Прочь отсюда, ты, ублюдок… Я не потерплю никаких убийц, никаких линчевателей в своей команде!

Берель закричала:

— Она изменяет нам!

— Как она может изменять нам? Она никогда не просила нас поверить ей. Скорее, наоборот: она открыто явилась к нам как кейанка. Она честно сообщила мне, что докладывает обо всем на Кей.

— Но как? — усмехнулась Берель. — Она заявляет о том, что говорит с ними, чтобы заставить нас поверить в то, что она шутит.

Бернисти задумчиво посмотрел на Катрин:

— Если я прочел ее характер верно, Катрин говорит только правду. Это ее единственная защита. Если она говорит, что связывается с Кеем, значит это так… — Он повернулся к медику. — Принесите инфраскоп.

Инфраскоп открыл странные черные тени внутри тела Катрин. Маленькая кнопочка у гортани, два плоских ящичка у диафрагмы, проволочки, спускающиеся под кожей по ногам.

— Что это? — выдохнул медик.

— Внутреннее радио, — сказал Буфко. — Кнопочка воспринимает ее голос, проволочки в ногах это антенны. Идеальное шпионское снаряжение.

— Она не шпионка, я говорю вам! — зарычал Бернисти. — Вина не в ней, вина во мне! Она же мне говорила! Если бы я спросил, как ее голос доносится до Кея, она бы сказала мне — чистосердечно, честно. Я ни разу ее не спросил, я предпочел рассматривать все дело как игру. Если хотите кого-нибудь удушить — удушите меня! Изменник я, не она!

Берель развернулась и вышла из кают-компании, остальные за ней. Бернисти обратился к Катрин:

— Ну, что вы теперь будете делать? Ваша затея оказалась успешной.

— Да, — сказала Катрин, — успешной. — Она тоже вышла из кают-компании. Бернисти, любопытствуя, последовал за ней. Она направилась к внешнему люку, надела шлем, открыла двойные запоры и шагнула на мертвую равнину.

Бернисти наблюдал за ней из иллюминатора. Куда она собралась? Никуда… Она собралась умереть, словно человек, который бросается в прибой и плывет в открытое море. В небе колыхалась гигантская моль, трепеща в порывах ветра. Катрин взглянула вверх. Бернисти увидел, что она съежилась. Моль подлетела ближе, стараясь схватить ее. Она уклонилась; ветер схватил тщедушные крылья, и моль унесло.

Бернисти закусил губу, затем рассмеялся:

— Дьявол берет все, дьявол берет Катрин, дьявол берет свое… — он рывком нахлобучил шлем.

Буфко поймал его за руку:

— Бернисти, куда вы собираетесь?

— Она храбрая женщина, она непоколебима. Почему надо позволить ей умереть?

— Она наш враг.

— Лучше храбрый враг, чем трусливые друзья, — он побежал по податливому лессу, хрустящему коркой высохшей грязи, прочь от корабля.

Моль трепетала в небе и бросалась вниз. Она вцепилась в плечи Катрин колючими лапами; женщина сопротивлялась, колотя слабыми руками по огромной мягкой туше.

Тени нависли над Бернисти; он увидел пурпурно-красное сияние громадных глаз, тупой взгляд. Он взмахнул кулаком и почувствовал, как хрустит хитин. Острая боль в пальцах напомнила ему, что он уже повредил руку о челюсть Банты. Моль колотилась на земле, а он помчался, чувствуя, как в спину ему бьет ветер. Катрин лежала ничком, а очередная моль тыкала ее жалом, хорошо приспособленным пронзать пластик и ткань.

Бернисти призвал все свое мужество; крылатая тварь навалилась ему на спину и повалила его на землю. Он перекатился и пнул ее, поднялся, подскочил к Катрин и схватил моль, которая напала на женщину. Он оторвал твари крылья и выкрутил голову. Затем развернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с остальными тварями, но от корабля уже мчался Буфко с игольчатым излучателем. Мотыльки падали с неба.

Бернисти взял Катрин на руки и понес обратно к кораблю. Добравшись до хирургического отделения, он положил ее на койку.

— Вырежьте из нее это радио, — сказал он медику, — сделайте ее нормальной и затем посмотрим, смогут ли получать информацию на Кее.

У себя в каюте он нашел Берель, которая нежилась на койке в соблазнительно прозрачной ткани. Он бегло и безразлично взглянул на нее.

Победив смущение, девушка спросила:

— Ну, что теперь, Бернисти?

— Мы начнем снова.

— Снова? Ведь Кей с такой легкостью смел с планеты все живое.

— На этот раз мы будем действовать по-другому.

— Как?

— Вы знаете экологию Керрикирка, столичного мира Кея?

— Нет.

— Через шесть месяцев Новая Земля будет его копией в той степени приближения, на какую мы окажемся способны.

— Но это безрассудство! Каких вредителей кейанцы могут знать лучше, чем из своего собственного мира?

— Это дело мое.

Вскоре Бернисти пошел в хирургическое отделение. Медик вручил ему внутреннее радио. Бернисти уставился на него:

— А что это такое — эти крошечные нашлепки?

— Это побудители, — сказал медик. — Их очень легко включить так, чтобы они раскалились докрасна…

Бернисти спросил резко:

— Она не спит?

— Нет.

Бернисти поглядел на бледное лицо Катрин:

— У вас больше нет радио.

— Я знаю.

— Будете ли вы продолжать шпионить?

— Нет, я клянусь вам в своей лояльности и своей любви.

Бернисти кивнул, тронул ее лицо, повернулся, вышел из комнаты и отправился давать распоряжения о том, как продолжать работу. Приказал доставить запасы с Белой Звезды — исключительно флору и фауну Керрикирка — и распространить ее по планете, как только позволяют условия.

Три месяца не принесли каких-либо неприятностей. Растения Керрикирка процветали; воздух становился все лучше. Новая Земля познала первые свои дожди. Керрикирские деревья и травы пустили ростки, затем потянулись вверх, подстегиваемые гормонами роста. Равнины по колено утопали в травах.

Затем снова явились кейанские корабли и, похоже, они теперь играли в хитрые игры, полные сознания своей силы. Первые посевы вредителей доставили только незначительные трудности.

Бернисти усмехнулся и выпустил керрикирских амфибий в новые водоемы. Теперь кейанские корабли появлялись как по расписанию и каждый выбрасывал вредителей все более зловредных и прожорливых. Технический персонал» Бьюдри» работал без отдыха, пытаясь противостоять непрекращающемуся вторжению.

Вновь среди экипажа вспыхнуло недовольство. Бернисти отослал тех, кто желал, домой, на Белую Звезду. Берель улетела. Ее срок пребывания в девушках для развлечений закончился. Она с достоинством попрощалась. Бернисти почувствовал что-то вроде вины перед ней. Но когда он вернулся к себе в каюту и нашел там Катрин, чувство вины исчезло.

Кейанские корабли летели и летели. Все новые орды голодных существ опустошали планету.

Кое-кто в команде заговорил о поражении:

— Где этому конец? Надоело. К черту эту неблагодарную работу!

Другие твердили о войне:

— Разве Новая Земля уже не поле битвы?

Бернисти беззаботно махнул рукой:

— Спокойно, спокойно. Подождите еще месяц.

— Почему месяц?

— Вы еще не поняли? Экологи Кея надорвались, разводя вредителей.

Прошел еще месяц, в течение которого не раз прилетали кейанские корабли, проливая дождем злонамеренную жизнь, жаждущую вцепиться в горло живым существам Новой Земли.

— Все! — сказал Бернисти.

Техники с «Бьюдри» собрали последний груз, самый действенный из всех предыдущих, затем размножили его — семена, споры, яйца. Все было надлежащим образом собрано и упаковано.

В один прекрасный день с Новой Земли по направлению к Керрикирку стартовал корабль, трюмы которого раздувались от груза самых злостных врагов керрикирской биосферы, каких только смогли найти ученые Керрикирка. Корабль вернулся на Новую Землю с пустыми трюмами. Не прошло и шести месяцев, как сквозь кейанскую цензуру просочились сведения о величайшей эпидемии в истории Кея.

В течение всего этого времени кейанские корабли не посещали Новую Землю.

— И если они будут благоразумны, — сказал Бернисти серьезному человеку с Белой Звезды, который прилетел его заменить, они больше не покажутся здесь. Они слишком уязвимы к своим собственным вредителям — пока мы поддерживаем на этой планете копию керрикирской биосферы.

— Защитная окраска, так сказать, — заметил новый губернатор Новой Земли, улыбнувшись тонкими губами.

— Да, можно сказать и так.

— А что будете делать вы, Бернисти?

Бернисти прислушался. До его ушей дошло слабое гудение. Он сказал:

— Это «Блауэльм» с Белой Звезды. Это мой звездолет, я полечу на нем дальше, в новую экспедицию.

— Вы будете искать еще одну Новую Землю? — и легкая улыбка стала шире, показав бессознательное преимущество, которое оседлый человек ощущает перед бродягой.

— Возможно, я даже найду Старую Землю… Гм… — он пнул кусок красного стекла с надписью «СТОП». — Любопытный осколок, однако…

Оглавление

1

2

3

4

5