«Последний раб»

Данкан Гор был настолько увлечён созерцанием Вилоры Дэвис, что не сразу заметил официанта, который остановился подле столика и заскрипел журавлиным клювом, что можно было расценить, как тактичное, на пределе слышимости, покашливание.

Гор с недоумением посмотрел на пернатое существо в униформе персонала ресторана «Сытый человек» и грубо осведомился:

— Что нужно?

— Послание, сэр, — высоким, горловым голосом проклекотало существо. И опустило поднос с конвертом ниже, чтобы Гор мог его хорошенько разглядеть. — Отправитель не посчитал нужным представиться.

Данкан взял письмо и небрежным жестом отправил курьера прочь. В учётной карточке гостя он указал, что предпочитает человеческое обслуживание, но передача письма — это всё-таки другое. Не стоило обижать посыльного. «Всего лишь неловкая фраза, — утешил он себя. — Да и вряд ли это создание настолько тонко разбирается в оттенках человеческой речи, чтобы услышать грубость».

Прежде чем распечатать письмо, он снова посмотрел в сторону столика, за которым обедала Вилора со своим большим другом. Но те, к немалому разочарованию Данкана, уже шли к выходу. Он покачал головой: Флинт был выше Вилоры на две головы и зауживал походку, чтобы ей не пришлось бежать. А она смешно тянула шаги, пытаясь приноровиться к тяжёлой поступи гиганта. Но через секунду Данкан вспомнил, что сама Вилора была заметно выше его самого, и ему стало не до смеха.

«Вилора старше меня на сто лет, — напомнил себе Данкан, — только поэтому крупнее. Но Флинт родился на тысячу лет раньше нас. Так что мы с Вилорой рядом с ним почти ровесники…»

Парочка скрылась за дверью, и Данкан нахмурился: у него не было никаких шансов. Обратная сторона вечной молодости — вечный рост. Ничего удивительного, что возрастная сегрегация так очевидна. Спрос на старших мужчин вечен, как сама жизнь. И более молодым с этим лучше смириться. Против природы не попрёшь: женщины ищут больших, сильных и состоявшихся. Данкану нечего противопоставить Флинту, кроме поглотившей его страсти. Вот только для современных женщин страсть — вообще не аргумент, — индустрия наслаждений располагает куда более эффективными провокаторами серотонина и адреналина, чем любовь.