«Массена»

Маленький сверток очутился в руке Джека.

— Что это такое, миссис?

— Пустяки, Джек! На память о больнице.

Добродушное, широкое лицо сестры милосердия стало еще шире и добродушнее, когда она произнесла эту фразу. Она положила ему руку на плечо и повела к выходу.

— Теперь поправляйтесь, Джек, и не поминайте нас лихом! Все ли вы захватили с собой? Портсигар? Перочинный ножик? Не потеряйте чемодан! Вы такой рассеянный!

— Спасибо за все, дорогая миссис!

И вот Джек опять на свободе!

За ним остаются полтора месяца больницы, темно-зеленый сад, белые тихие здания, светлая палата, доктора и сестры. За ним остается также вся его предшествующая жизнь, которую ему еще много раз придется вспоминать. Жизнь не очень длинная (Джек еще так молод), но такая необычная. Сам Джек, впрочем, убежден, что все предшествовавшее было лишь вступлением к чему-то очень важному, очень серьезному…

То, что он пережил, кажется ему теперь просто сновидением.

Джек шел сейчас по знакомой улице. Громадный шумный город снова захватил юношу в свои цепкие объятия. Знакомые уличные картины напоминали ему ту или иную сцену из недавнего минувшего…

Но, в конце концов, нужно было что-то предпринять, куда-то деваться, где-то устраиваться. Джек сейчас был опять одинок во всем мире. В больнице за ним ухаживали, как за ребенком: поили, кормили, укладывали спать, уговаривали ни о чем не беспокоиться и не думать. Но стоило Джеку выздороветь, как все это сразу оборвалось. Джек опять превратился в взрослого молодого человека. И больница мило улыбнулась ему, сунула выхлопотанное для него у «Армии Спасения»[1] небольшое пособие и сказала Джеку:

— А теперь, мистер Джек, постарайтесь найти себе работу!

Джек отошел в сторонку и пересчитал деньги, очутившиеся у него в руке во время прощанья с сестрой.