«Технонекрофил»

Леониду Ашкинази

Он всегда появлялся ровно в одиннадцать. Длительная работа в «ящике» способствует выработке условных рефлексов. Ровно час на дорогу плюс десять запасных минут на сволочные штучки автобуса; полчаса па дела и светскую беседу с побочным начальством; сорок пять минут на обратную дорогу — и ровно без минуты одиннадцать двинуть плечом в железную дверь, удерживаемую атлетической «тараканьей ногой», и сбежать по пяти ступенькам в полуподвал, где размещалась редакция.

Нет, мы не хотим сказать ничего плохого про остальных сотрудников «ТВ-Видео-Текник-Ревью». Они не были разгильдяями, ибо не может быть разгильдяем тот, кто в Москве 2002 года зарабатывает на жизнь любимым делом. Но этот невероятный фокус — «ровно-в-одиннадцать-на-месте» — с такой потрясающей воспроизводимостью получался только у Сани…

Впрочем, кому Саня, кому Александр, а кому и Александр Владимирович. Последнее было бы вернее всего: большинству коллег он годился если не в отцы, то в дядюшки. Однако при знакомстве он представлялся исключительно Саней, передвигался быстрой рысью или галопом, лишь в очень присутственных местах переходя на шаг, а нагрудный карман его рубахи из линялого денима всегда оттопыривал плейер. Так что все здесь без особой неловкости обращались к нему просто по имени.

— Сань, я вам лампы принесла, — сказала завредакцией, прикрыв ладошкой телефонную трубку. — Да-да, слушаю вас…

Все знали о его хобби — коллекционировании радиоламп, и к жукам в чужой голове относились уважительно. Посмеивались, но не удивлялись. Кто-то любит автомобили, кто-то без ума от всего плоского и суперплоского, а кто-то прется от радиоламп. Нормально. Ничем не хуже собирания спичечных коробков и консервных ножей.

Он поставил сумку, сложил ровной стопкой листы корректур на своем столе. В чайной комнате трепались бильд-редактор с обозревателем.

— …А я ему говорю — ты купил кинескоп без ушей. Это была такая корка у нас в КБ. Отдел дизайна разработал новый корпус — низенький, плоский, весь из себя такой… Пошла сборка, оп-па — кинескоп не лезет. Уши мешают, ну, те, за которые его носят. Цех — ё-моё. Мы им — пилите уши. Они и спилили, конечно. Вся партия вышла с кинескопами без ушей. Гы-гы.

— Люди! Саперави от двадцать третьего числа пить НЕЛЬЗЯ!