«Картоха»

Дунуло ветром, как из-под грозовой тучи. Качнулась трава. Тревожно сбилась с долгой радостной трели какая-то пичуга в зарослях.

— Ну, дружище…

Рука задержалась в руке после молодецкого рукопожатия — с замахом от плеча и с громким шлепком, как в студенческой юности. Потом они одновременно потянули друг на друга, обнялись резко, похлопывая по плечам, по спине, скрывая глаза.

— Ну, вот, так, значит…

— Это сколько же? Пять лет, выходит, что ли? Или уже больше?

— Пять с половиной. Ты как раз по осени уехал.

На дворе цвела весна. Вернее, цвели деревья, какие-то кусты, плотно покрытые мелкими белыми цветами, сладкий аромат от которых шел плотной волной, накрывая с головой. Приезжий вдыхал глубоко, смотрел чуть растерянно по сторонам.

— Какой тут у вас воздух!

— Да, уж. Как пишут в книжках — просто режь его, да на хлеб намазывай. Я-то привык уже, а поначалу ведь тоже, как ты. Вдохнешь вот так и наслаждаешься.

Они помолчали еще, присматриваясь, вспоминая, начиная привыкать заново. Было время, когда каждый день — рядом. Работа и дружба. Дружба и работа. Девчонки, было такое дело, ревновали даже. И к дружбе, и к работе.

— Ну, пошли, значит?

— У меня тут гостинцы с собой. Народ приветы тебе передает.

— Наши гостинцы, мужские? Сегодня же и оприходуем, посидим с тобой вечерком. Пошли, пошли, тут совсем близко — пешком, так всего минут десять. И по деревне заодно пройдешь, оглядишься у нас тут немного. Да и мне заодно будет лестно — вон какие люди ко мне ездят! Уникальные, черт побери!

— Да ладно тебе… Мне и так уже бывает… Стыдно, что ли. Что я сделал-то такого особого?

Что он сделал — знал весь мир. Сделал он и такие же, как он. Молодые еще, а уже доктора наук, академики. Орденоносцы. И дело не в статьях или монографиях — в самом их научном деле. Проколы пространства, перенос предметов все большей и большей массы на определенное заданием и точно вымеренное расстояние. Наконец, эксперимент с человеком. И все это за каких-то пять лет. То есть, уже почти шесть, выходит.

— А ты-то здесь как?