«Круговерть»

Дмитрий Воронин КРУГОВЕРТЬ

Планета была прекрасной и, что замечательно, свободной — намного лучше, чем все, что когда-либо попадалось им, и поэтому все люди, составлявшие экипаж корабля Земной федерации «Искатель», были счастливы, что именно им повезло встретить такое чудо.

Зеленые холмы, чистейшие реки. Моря, наполненные жизнью — и жизнь эта, в отличие от биосферы большинства иных миров, была нисколько не враждебна человеку, более того — пока анализы показывали столь высокий уровень сходства организмов с их земными аналогами, что биологи дали однозначное и единодушное заключение — местные организмы годятся в пищу безо всяких ограничений.

И не только морские — и бескрайние луга, и не менее бескрайние леса просто кишели живностью. Многочисленные стада травоядных, не слишком крупных, но, при надлежащей селекции, непременно способных в полной мере заменить домашний скот. Правда, вся эта живность обладала несколько непривычной на вид зеленой кровью, но это, в конце концов, было так малозначительно. Главное, что из животных получались великолепные бифштексы. Были здесь и хищники, но, с точки зрения человека, не слишком опасные, да и было их относительно немного — биосканеры работали не зря, и количественный состав фауны был определен с весьма высокой точностью.

Планета, на которой так и не удалось обнаружить даже зачатков разума, была просто подарком для Управления колонизации. Мягкий климат, по крайней мере там, куда не доходило влияние полярных ледяных панцирей, почти полное отсутствие бактерий и вирусов, способных причинить вред человеку. Плодородная почва, которая уже давно на Земле стала редкостью, все более уступая позиции искусственному земледелию, когда культуры выращивались в субстанции, из-за перенасыщения искусственными удобрениями уже ничем не напоминавшей первозданную, живородящую землю. Довольно неплохие запасы полезных ископаемых, добывать которые по-прежнему оставалось более выгодным занятиям, чем таскать богатые металлом метеориты из астероидного пояса. Правда, этих полезных ископаемых было недостаточна для организации сколько-нибудь прибыльного экспорта, но на нужды будущей колонии их хватило бы на многие и многие века.

Правда, единственно негативным был признан тот факт, что планета располагалась очень далеко от обжитых человечеством районов галактики — и именно поэтому случайная удача «Искателя» не принесла его экипажу особо больших доходов — и все же, каждый из них сумел бы, вырази он желание, вернуться на Землю весьма обеспеченным человеком.

Впрочем, таковых не нашлось. Большая часть экипажа выразила желание поселиться здесь, на Лорне: даже капитан, давший название планете в честь своей оставшейся на Земле супруги, прибыл с первым же пассажирским рейсом, чтобы остаться здесь навсегда.

А пассажирские рейсы не заставили себя долго ждать. Двадцать кораблей с колонистами — традиционная норма была превышена вдвое в связи с уникальными достоинствами планеты — прибыли один за другим в строгом соответствии с программой колонизации. На этом сообщение с Землей было остановлено — теперь колонисты смогут возобновить его только тогда, когда найдут товары, способные заинтересовать землян. Межзвездные перелеты стоят недешево, ох как недешево, поэтому те из колоний, кто не мог обеспечить более или менее приличный уровень экспорта, обрывали связи с материнской планетой и замыкались в своем мирке: иногда далеко не столь приятном для обитания, как Лорна.

* * *

Сид пересчитал заряды в ружье и решил, что возвращаться пока рано. Конечно, в его охотничьей избушке хранилось уже полтора десятка шкур дриад, но грех бросать охоту, если зарядов еще хватает. Сид был опытным охотником, и первый высмеял бы того, кто возвращается в город лишь потому, что груз для его плеч становится слишком тяжелым.

Пятнадцать шкур дриад — богатство, достаточное, чтобы безбедно прожить, по крайней мере, полгода. Это, если сдать их заготовителю: если продать прямо на Земле, выручка возрастет раза в четыре, но это было уже из области фантастики. Компания, носившая несколько неприятное для него, охотника, название «Дриада», весьма непримиримо относилась к попыткам посторонних вклиниться в их налаженный бизнес. Иногда Сиду становилось грустно при мысли о том, что здесь, на Лорне, так и не удалось найти ничего более стоящего для межзвездной торговли, чем изумительный мех дриад: хотя, найдись такой товар, он, Сид, скорее всего остался бы не у дел. Он охотник, и жизни без охоты для себя не представлял.

Да и вообще, он на охоте-то всего неделю. Все еще впереди…

В разные времена у человечества были разные ценности. Когда-то это было золото, потом, когда стало понятно, что для синтеза золота нужна всего лишь энергия, то основной ценностью стала она. В каком-то смысле, энергия и сейчас продолжала оставаться главным мерилом достояния, но именно поэтому особое значение приобретало то, что нельзя было синтезировать несмотря ни на какие энергозатраты. Например, мех дриад…

А мех дриад был действительно ценен, и не только своими свойствами, которые так и не удалось воспроизвести искусственно. Так называемый «эффект термического нивелирования» — помпезное название, придуманное учеными для того, что они не смогли объяснить — состоял в способности меха сохранять прохладу даже в самую страшную жару, и не хуже скафандра держать тепло в лютый мороз. Целая куча терапевтических эффектов — поддержание артериального дав-ления на оптимальном уровне, почти полная защита от целого ряда простудных заболеваний, стабилизация пищеварения… да мало ли, что еще.

Но самым важным фактом, благодаря которому мех дриад стал единственным, и весьма доходным предметом экспорта с Лорны, была его красота… Шуба из этого искрящегося, нежного, постоянно неуловимо меняющего свой цвет меха стоила на Земле столько же, сколько звездная яхта среднего класса. А на одну шубу шло около четырех десятков шкурок.

И спрос на них был огромен. И таковым оставался, поскольку добывать шкурки могли только охотники.

Дриады были пугливыми, хотя и несколько медлительными созданиями, жившими в самых непроходимых лесных чащобах, там, где в буквальном смысле не ступала нога человека. Ни разу не было зафиксировано случая обнаружения дриады ближе, чем в сотне километров от любого людского поселения. Даже к избушкам охотников они никогда не подходили слишком близко, а уж любая техника пугала их просто до паники.

Их пробовали разводить искусственно, в питомниках, но затея была обречена на провал — пойманные и доставленные в вольеры дриады тихо умирали через несколько дней, и никто не знал причину этого.

А планета требовала средств — техника, современные компьютеры, кое-какие медикаменты — все это было дорого, но, в самом крайнем случае, люди обошлись бы наличными ресурсами. Но вот топливо…

На Лорне не было радиоактивных элементов, по крайней мере в объемах, пригодных для хоть какой-то добычи. Да и будь они — колонистам не под силу было построить фабрику для изготовления современного топлива, которая сама по себе была размером с небольшую планету. И топливо приходилось закупать и недешево, если учесть расстояние. Без топлива колония умерла бы, вернулась бы к дикости, растеряв те знания, которыми обладала. Люди давно уже поняли, что солнечные батареи, гидростанции, геотермальные энергоблоки и, тем более, банальное сжигание природного топлива не дадут того объема энергии, которое было необходимо им для развития.

Охотники взялись за дело, и поток драгоценных шкурок из тоненькой струйки превратился в бурный водопад. Те, кто стоял у руля компании «Дриада» в те, первые годы, теперь входили в десятку богатейших людей Земли.

Сид скорее почувствовал, чем увидел движение слева от себя, и выстрелил с разворота, не целясь — и знал, что попадет. Почти сорок лет, проведенные в лесу, научили его многому — и неутомимости, и мгновенной реакции, и способности самой кожей ощущать окружающий мир.

Тончайший луч, вырвавшийся из рябого от частого пользования ствола старенького, но все еще надежного оружия, попал дриаде в лапу. Этого было достаточно — луч убивал мгновенно независимо от того, какое место он задевал: и все же Сид нахмурился — с его, профессиональной, точки зрения это был почти промах. И неважно, что луч не оставлял на шкурке ни малейшего следа, и никто в городе не смог бы ехидно посмеиваясь, заявить: «Стареешь, приятель, реакция-то, поди, не та уже?» — важно лишь то, что он сам будет помнить о выстреле… как и о том, что таких «почти промахов» в последние годы становится все больше и больше.

Сид быстро освежевал тушку дриады — небольшого создания, ростом ему лишь по пояс — стараясь, чтобы зеленая кровь не попала на мех, а затем повесил шкурку на дерево, чтобы не добрались местные любители полакомиться на дар-мовщинку, прицепил к ней крошечный маячок, и, вскинув оружие на плечо, зашагал прямо в лесную чащу. Теперь он спокойно мог пройти не менее трех-четырех километров, пока снова не появится шанс обнаружить дриаду. Прошли те времена, когда их в этих лесах было видимо-невидимо, теперь намаешься, пока добудешь достаточно шкур, чтобы не стыдно было об этом вскользь помянуть в баре, где собираются охотники, создатели благосостояния Лорны.

* * *

Кэмерон Торн взглянул на экран биоискателя и тихо, сквозь зубы, выругался. О, он, конечно, не ждал, что ему повезет сразу… или в первую неделю… или, даже, в первый год. Но пять лет, пять лет, отданные псу под хвост — это способно вывести из себя кого угодно.

Прошло уже лет семьдесят с тех пор, как последний раз охотникам удалось подстрелить дриаду, и с тех пор дела на Лорне постепенно приходили в упадок. Прекратились рейсы межзвездных кораблей, прекратились поставки топлива: Колонии пришлось перейти на местные источники энергии, которых теперь откровенно не хватало.

Каждый год последний представитель Компании «Дриада», оставшийся на Лорне по неизвестным никому, кроме него самого, причинам, объявлял о повышении цены, назначенной Компанией за шкурку дриады. Последний раз была названа сумма, эквивалентная стоимости топлива, которого хватило бы всей колонии года на четыре…

Эти предложения почти никого не интересовали — люди давно уже не верили в то, что на планете еще остались дриады… Избирательность автоматических биосканеров была достаточно высокой, но обнаружить маленькое существо в густой чаще, да еще сверху, сквозь кроны деревьев, было для них непосильной задачей.

Конечно, нашлись те, кто отправился на поиски дриад, как и те, кто за несколько монет или, на худой конец, пару фляг крепкого дешевого пойла готов был продать «самые надежные карты» тех мест, где наверняка еще остались эти странные создания. Не раз имели место случаи, когда «надежная карта» на поверку приводила, скажем, к лесной ферме или, того пуще, к строящейся лесопилке.

У самого Торна в рюкзаке таких карт было с десяток — бесполезный хлам, который он таскал при себе больше для того, чтобы при необходимости использовать как растопку для костра. За эти годы он уже раз тридцать покупался на посулы опустившихся, спившихся стариков, называвших себя охотниками — хотя в те дни, когда была добыта последняя дриада, эти алкаши еще отсутствовали в планах собственных родителей.

Торн, как и другие одиночки, все еще рыщущие по лесам в слабой надежде поймать удачу за хвост, был уверен, что повезет именно ему. Неплохое наследство, полученное от родителей, давало определенные преимущества, такие, как, например, портативный биосканер — вещь дорогая и редкая. На Лорне их не производили, а эту вещичку Кэмерон приобрел у антиквара, утверждавшего, что предмет является подлинным прибором, входившем в оснащение земных косморазведчиков. Торн не пожалел денег, хотя пока, все эти годы, толку от приобретения было ровно ноль.

Он чувствовал, как сильно устал — это была не физическая усталость, которую легко прогнать хорошим ужином и крепким сном — это была усталость моральная, вызванная мыслью об уходящих бес пользы годах.

Пять лет… в погоне за химерой, за несбыточной надеждой. Он усмехнулся про себя вспомнив заметку в энциклопедии, рассказывающей о Сиде Кроненберге, охотнике, добывшем за свою жизнь без малого тридцать тысяч шкурок… Он, Кэмерон Торн, тоже должен упоминаться в энциклопедии, как охотник, добывший последнюю шкурку дриады. Черт подери, это дело стоило пяти лет жизни!

Охотник снова бросил взгляд на бесполезный сканер, и вздрогнул, почувствовав, как вдруг начинают предательски дрожать колени, а тело покрывается холодным, липким потом. Прибор ожил — впервые за эти годы он показывал что-то, кроме своего обычного «нуля». Биосканер зафиксировал присутствие дриады: и она была недалеко.

Чувствуя, как капли пота стекают из-под стиснутых на ложе ружья пальцев, Торн двинулся в направлении. которое указывал сканер. Сейчас пришла пора задействовать все то оборудование, которое он, на смех другим охотникам, все время таскал с собой. Генератор поля тишины, вмонтированный в пояс, сделал его движения совершенно бесшумными — теперь в пределах полуметра от его тела любые звуки гасились почти полностью, по крайней мере, дриада не услышит его приближения, пока он не получит возможность похлопать ее по плечу. Не услышит… и не увидит — массивные плечи его охотничьей куртки содержали генератор светоискажения — прибор, который использовался в давние времена косморазведчиками — если, по какой-то причине, они не хотели быть замеченными. Даже в ясный день, даже зная, куда смотреть, ничей глаз не смог бы заметить Торна — лишь легкое марево, которое, несомненно, не спугнет добычу. Оставался запах, но ветер был в его сторону, да и, к тому же, дриады особо тонким обонянием не отличались.

Все было на его стороне, и Кэмерон Торн верил в успех.

Он увидел их минут через пять. Две дриады, самка и самец. Самка беременна — это было чудесно. Мех самок, взятый в момент беременности, ценился втрое выше обычного — все лечебные свойства меха в этот период возрастали чуть ли не десятикратно.

Самец же был стар, очень стар — его мех, уже тронутый сединой, не имел особой ценности, жизнь уходила из него вместе со всеми чудесными свойствами, и ничего поделать с этим было нельзя. Торну даже подумалось, что старика можно и отпустить, но он тут же отогнал от себя эту глупую, несвоевременную мысль — стоит кому-то увидеть эту облезлую тварь, и он, Торн, уже не будет «Охотником, подстрелившем последнюю дриаду».

Он поднял ружье и прицелился. Промахнуться нельзя — его дриады не увидят, и не услышат, а вот луч никак не скроешь. Ищи их потом по всему лесу, хотя они для зверей и медлительны, но человека обставят за милую душу. Тем более, что они здесь дома…

Перекрестие прицела зафиксировало голову дичи, и микрокомпьютер ружья принял эти данные в оперативную память. Теперь Торн мог выстрелить просто вверх — луч все равно найдет цель. Охотник медленно, наслаждаясь моментом, которого ждал все эти годы, нажал на курок…

Короткий блеск луча, и вот уже покрытое густым, переливающимся в едва пробивающихся сквозь кроны деревьев лучах солнца, мехом тело ничком валится в траву. Торн ожидал, что старик тут же бросится наутек, но тот, вопреки описываемым в книгах повадкам дриад, склонился над убитой подругой, а потом уставился невидящими бусинками глаз в то место, откуда ударил луч. Торн мог бы поклясться, что зверек видит его, несмотря на все защитные экраны. Что ж, смелость должна быть вознаграждена — и он отключил защиту.

Любое нормальное живое существо сошло бы с ума от ужаса, когда прямо перед ним, на расстоянии нескольких метров, из воздуха появляется фигура с ружьем на перевес. Седой самец лишь вздрогнул, а потом, совершенно неожиданно, растопырил лапки со смехотворно маленькими коготками, оскалил свои зубки, не напугавшие бы, пожалуй, и кошку, и пошел прямо на Торна, шипя и фыркая.

Кэмерон стоял неподвижно, чтобы укрепленная на плече камера засняла каждое мгновение этого невероятного события. Пожалуй, эти кадры, после проверки их экспертами на подлинность, принесут ему не меньше денег, чем шкурки. Наконец, когда самец находился от него всего лишь в трех шагах, он решил, что съемка продолжалась достаточно, и поднял ружье. Зверек словно ждал этого момента, он бросился на человека, взметнувшись в стремительном прыжке, который наверняка увел бы его из-под прицела обычного оружия… но не от ружья с компьютерным наведением.

Торн опустился на ствол поваленного дерева и тяжело вздохнул. Вот и все… конечно, еще оставалась возможность, что где-то там, в лесах, бродят и другие дриады, но что-то подсказывало ему, что эти были действительно последними. Он даже испытывал нечто вроде жалости к забавным зверькам, возможно, потому, что мысль о предстоящем богатстве и о занесении в энциклопедию уже почему-то не казалась такой прекрасной. И все же дело было сделано… дело всей его жизни. Вряд ли ему когда-либо суждено свершить нечто большее.

Кэмерон вздрогнул… нет, вздрогнула земля, как будто конвульсия прошла по телу планеты. Землетрясение… несмотря на то, что здесь не Земля, все привыкли пользоваться этим словом. Торн бросил опасливый взгляд по сторонам — не рухнут ли деревья ему на голову. Последние лет пятьдесят слабые толчки стали привычными, их уже не замечали… этот же был очень даже заметным.

На всякий случай, он прижался спиной к старому, толстому стволу дерева, и принялся настороженно оглядываться, готовясь отпрыгнуть, если вдруг возникнет какая-либо угроза. Во всяком случае, надо переждать землетрясение, а потом можно и домой двигать.

Торн не чувствовал, как ожило дерево за его спиной. Как потянулись тончайшие усики, без труда проникая и сквозь кожу куртки, и сквозь плоть. Ему не было больно даже тогда, когда его тело уже чуть ли не наполовину срослось со старым, морщинистым стволом, и только когда он попытался повернуть голову, и осознал к своему ужасу, что сделать этого не может, он рванулся изо всех сил… Может, несколько усиков и оборвалось, но остальные держали крепко, продолжая стремительное врастание в организм человека. Торн был еже жив, когда с ужасом увидел, как кожаная куртка на животе покрывается чем-то, до боли напоминающим кору того самого дерева, к которому он так неосмотрительно прижался. И тогда человек закричал…

Крик давно затих, и ничто не нарушало тишину. Огромное узловатое дерево стало существенно шире в обхвате — если бы здесь оказался человек, склонный к художественному мышлению, он наверняка бы оценил своеобразный нарост на стволе, чем-то напоминающий гуманоида, протянувшего руки куда-то вдаль — очень к месту оказались две толстые, корявые ветви.

Рядом, на поляне, тоже было все в порядке: только куда-то исчезли тушки двух дриад, не оставив за собой даже примятой травы.

То, что в лесу произошло быстро, в городе проходило чуть дольше: и все-таки недостаточно долго, чтобы кто-то сумел принять адекватные меры. Несколько минут тряслась почва, но никто не обратил на это особого внимания, такие толчки не угрожали зданиям, и люди даже не вышли, чтобы поинтересоваться происходящим.

А посмотреть на это стоило… Город занимал около трех сотен квадратных километров долины, которая теперь больше напоминала озеро, по которому бегут круги, оставленные брошенным камнем. И камнем этим был сам город… Земля вздымалась кольцевыми волнами, которые разбегались от городских окраин, становясь все выше и выше… Кто-то, в чьи обязанности входило смотреть по сторонам, уже тянулся к микрофонам и передатчикам, когда волны, замерев на мгновение, двинулись обратно… И вот земляные валы, взметнувшись на чудовищную высоту в несколько десятков метров, сошлись…

Сторонний наблюдатель вряд ли смог бы сказать, что покрытая чудесной молодой травой равнина, пересекаемая весело несущей воды прозрачной рекой, когда-то несла на себе город…

А планета продолжала бушевать — втягивая в себя поселки и фермы, заброшенные заводики и все еще действующую, уже на последних остатках радиоактивного топлива, электростанцию. Невесть откуда возникшие водовороты внезапно утягивали на дно суда-рыбодобытчики вместе с командой, но достигая дна, ко-рабли не замирали на нем, чтобы навсегда стать прибежищем для рыб и водорослей, а проваливались в быстро затягиваемые илом каверны, не оставляя за собой никакого следа.

Пара спутников, обеспечивающих метеоразведку и радиосвязь, сошли с орбиты, посылая в Центр управления панические сигналы о резко возросшей гравитации, но так и не получая команд на коррекцию орбиты. Спутники упали где-то в горах, упали тихо, без взрывов — навстречу каждому услужливо распахнулся зев казавшейся бездонной пещеры.

Люди же, которых стихия застала вне населенных пунктов, были, подобно охотнику Кэмерону Торну, захвачены, растворены, слиты с природой… и то, что в одном случае делало старое дерево, в другом — пышный куст или густая трава. Напрасно кто-то пытался кричать — сквозь тело стремительно прорастали зеленые усики, и в считанные секунды живое существо превращалось в зеленый холмик, покрытый молодой травкой.

Торн был просто первым. Теперь у природы это получалось лучше — она набралась опыта.

Постепенно биения планеты стали затихать, но прошло еще немало дней, пока она, наконец, не успокоилась полностью.

* * *

Планета была прекрасной и, что замечательно, свободной — намного лучше, чем все, что когда-либо попадалось им, и поэтому все таи, составлявшие экипаж корабля Империи Тайрен «Тайренгео», были счастливы, что именно им повезло встретить такое чудо…

Зеленые холмы, чистейшие реки… Моря, наполненные жизнью — и жизнь эта, в отличие от биосферы большинства иных миров, была нисколько не враждебна таям, более того — пока анализы показывали столь высокий уровень сходства организмов с их тайренскими аналогами, что биологи дали однозначное и единодушное заключение — местные организмы годятся в пищу безо всяких ограничений.

Особенно восхитили биологов небольшие, всего лишь по пояс среднему таю, зверьки, покрытые чудесным искрящимся на солнце мехом. Но не сам мех вызвал восторг, у самих таев он был, пожалуй, не хуже — совершенно необычная, не синяя, как обычно, а красная кровь зверьков обещала стать самым лучшим, самым сильным стимулятором изо всех естественных или искусственных, известных на Тайрене…

Капитан «Тайренгео» свил щупальца в жесте удовольствия. Он понимал, что с экспортом у колонистов проблем не будет…

* * *

Спустя четыреста с небольшим оборотов планеты вокруг местной звезды, командир исследовательского крейсера цивилизации, название которой невозможно воспроизвести ни на одном из земных языков, высоко оценил выдающиеся вкусовые достоинства небольших зверьков, в изобилии водившихся в лесах красивой и тихой планеты. Вот только эта их странная синяя кровь…