«Гиперпространство»

Адаш Истад ГИПЕРПРОСТРАНСТВО

Газик председателя затормозил у делянки бригадира Зардакова.

Визг тормозов, казалось, выразил все недоумение и возмущение председателя при виде хилых ростков, которые едва-едва проклюнулись из-под земли. На других участках, которые успел объехать председатель, хлопок зеленел уже вовсю.

Зардакова обидело то, что председатель не удержался от замечания, как будто до сих пор не знал, что пришлось пережить бригаде этой весной. И селевой поток, и бурные ливни. Дважды они пересевали хлопок, и он даже боялся, что придется сделать это в третий раз. А председатель вместо того, чтобы помочь, разговаривал с ними так, будто перед ними лентяи и бездельники.

Так думал Зардаков, не замечая первых каплей дождя, упавших ему на лицо. Но дождь припустил еще сильнее и он, спохватившись, оглянулся, где можно спрятаться. Незаметно он прошел свой участок и стоял у подножия горы, там, откуда устремился селевой поток, который уничтожил первые дружные всходы его урожая. Этот поток принес за собой огромные валуны, вывернул с корнем деревья. Камни с поля они все вывезли, а вот эти, у подножия горы остались. Под одним из них и решился спрятаться Зардаков, чтобы переждать весенний ливень.

Подойдя вплотную к валуну, он заметил под ним вход в пещерку, которая могла бы укрыть его более надежно, и, не раздумывая, шагнул вперед.

Конечно, краешком создания он удивился тому, что не замечал этой пещеры раньше, но с другой стороны, до того ли ему было?

Сначала он стоял у самого входа и смотрел на серую пелену, закрывавшую все вокруг, а потом огляделся и еще раз удивился, на этот раз тому, что пещера оказалась значительно больше, чем ему показалось вначале. Он-то сначала решил, что это выемка от вывернутого с корнем дерева. Но перед ним была самая настоящая пещера. Правда, свод ее не очень высоко поднимался над его головой, но зато задней стены он не видел — она терялась где-то в самой глубине.

Зардаков вынул карманный фонарь, с которым на рассвете обходил свое поле и который высвечивал ему вечером дорогу домой, — и провел лучом перед собой. Свет неясным пятном расплывался где-то далеко впереди. Никаких боков, ходов, никаких ответвлений. Пещера скорее напоминала какой-то туннель. Но вот куда он ведет? Где его выход, если он есть? Зардаков, заинтересованный всем увиденным, двинулся вперед.

Вскоре воздух стал плотным, как шелк, и каждый вздох давался со все большим трудом. На ноги словно двухпудовые гири привязали. В какое-то мгновение Зардаков подумал о том, что надо повернуть назад, но любопытство пересилило, и он продолжать шагать вперед.

Как-то незаметно, очень постепенно мгла начала высветляться, и он увидел тусклое светло пятно. Это могло означать только одно: он дошел до выхода из туннеля. Зардаков выключил фонарик и порадовался тому, что не испугался и не повернул назад.

Опять стало легче дышать, воздух был уже не таким плотным, но все тело ныло и болело, когда он выбрался наружу, словно ему пришлось перенести какую-то неслыханную тяжесть.

Место, куда он вышел, чем-то напоминало то, где располагался его участок. С одной стороны — гора, а дальше — степь. И в то же время чем-то неуловимо она отличалась от того места, которое он покинул. Какой-то своей особенной чистотой что ли или покоем…

Чувствуя, что ноги его подкашиваются от усталости, Зардаков сел на белый плоский камень, стоявший неподалеку от выхода. Сердце его колотилось и даже как будто покалывало, одежда вымокла и прилипала к телу. Руки и ноги, как ватные от слабости. К тому же, он стер пятку кирзовыми сапогами. И Зардаков разулся, чтобы дать ногам отдых.

Встав босыми ногами на землю, он пошевелил пальцами, и вдруг замер. Какая-то теплая, сильная волна поднималась от земли по его ногам. Все выше и выше. И эта неизвестная сила заставляла забыть об усталости, о головокружении — все это отступило. А теплая волна поднималась все выше и выше, заполняя каждую клеточку его тела.

От прилива неизвестной ему энергии Зардаков уже не мог усидеть на месте. Он встал, чувствуя, какая чудесная сила разлилась по всему телу: кажется, возьмись он за ствол, сможет выдернуть любое дерево с корнем, как сказочный богатырь. От избытка чувств он засмеялся.

Такой же прилив, как волна, прояснил и его мысли. То легкое смущение, которое он испытал при виде поднимавшегося над горизонтом солнца, хотя он вошел в пещеру после обеденного перерыва, а значит, солнце никак не могло появиться опять в этой стороне, — отступило. И в памяти сам собой всплыл разговор с племянником — преподавателем физики, который только в этом году окончил физфак.

— Писатели-фантасты, — говорил племянник, — описывают гиперпространство. Они считают, что оно существует на самом деле. И быть может, в том самом месте, где сидим мы с вами, сидят еще два человека и беседуют о чем-то своем. Мы не слышим их разговора, а они не слышат нашего, потому что мы находимся как бы в одном и том же месте в совершенно разных плоскостях.

— Как это? — удивился Зардаков. — Разве можно на один стул посадить двух человек, чтобы они не мешали друг другу?

— Да не только на один стул. И на вашем участке тоже может находиться другой участок, еще даже больший, чем ваш. Сколько у вас гектаров?

— Восемьдесят шесть, — ответил Зардаков.

— Ну а на том участке может быть 186 или даже больше, — ответил племянник, улыбаясь.

С Зардаковым можно было обсуждать самые фантастические темы, но утверждать, что у него есть неучтенная земля — это было ошибкой со стороны племянника.

— Знаешь, что? — сердито сказал Зардаков. — Ко мне, между прочим, совсем недавно комиссия приезжала и весь мой участок до последнего сантиметра перемерила. А я обманом никогда не занимался. Мои волосы побелели от работы, столько труда я вложил в наши поля, но ни кусочка земли я не скрыл. Зачем ты напраслину на своего родственника возводишь. Услышат люди, что скажут? Если племянник считает, что у его дяди есть земля…

— Но я же не говорю, что эти 186 гектаров ваши.

— А чьи же?

— Кто его знает. Может быть, ничьи. А может быть, и наши, только надо найти способ, как открыть их. Они существуют где-то там, в недоступном пока для нас пространстве, постичь, как найти способ обнаружить их, могут только физики.

Зардаков, подумав над ответом, смягчился:

— Хорошо, пусть так. Но ты все-таки объясни, как на 86-ти гектарах могут уместиться 186? — и хитро посмотрел на племянника, довольный тем, что поймал его на явной ошибке.

Но племянник стоял на своем.

— Эти плоскости могут располагаться как угодно по отношению друг к другу. Ведь вас не удивляет, что пол и потолок не соприкасаются. А стены по отношению к полу или потолку, как располагаются?

— Ну, это ты уж слишком, — не соглашался Зардаков с племянником. Чтобы поле, как стенка у дома стояло? Пусть писатели-фантасты говорят, что угодно, но, думаю, что эти их россказни о гиперпространстве — чистое пустословие. Наши отцы и деды не видали ничего подобного, думаю, и мы не увидим.

— А надо бы! — отозвался племянник. — Потому что земля нам как раз очень нужна.

Воспоминание об этом разговоре, как вспышка молнии, промелькнуло в уме Зардакова. И вывод пришел сам собой: «Вот это и есть то самое гиперпространство, о котором говорил мой племянник».

Перед ним расстилалось бесконечное поле — никому не принадлежащее, никем не учтенное и не подотчетное никому, ни одной комиссии. И земля на этом поле была такая… Зардаков еще раз помял комочек в руках — разве ее можно было сравнить с той, на которой работал он? Та будто выжженная, будто умершая, а эта полна живительной силы, энергии, которую она так щедро готова передать любому, кто дотронется до нее.

И возвращаясь домой, он все время чувствовал, как какая-то неотступная мысль преследует его.

Он вышел из пещеры, оглядел свое поле, свои чахлые ростки, которые никак не могли набрать силы, потому что неоткуда было черпать ее, и понял, что другого выхода у него нет.

Если он засеет найденную таким странным образом землю, то его бригада, может быть, сумеет выполнить план, в противном случае они окажутся в числе отстающих, чего с ним еще никогда не бывало. Обида на председателя опять затуманила душу, и он решился.

На следующий же день, не говоря никому ни слова о чудесной находке, он отправился на свое поле и посеял столько, сколько хватало сил. А сил у него опять было столько, что на десятерых хватило бы.

— Если я расскажу другим об этом поле, то сюда прибегут ученые, начнут замерять, изучать, высчитывать. Сеять мне здесь хлопок они, конечно, запретят. Им и в голову не придет, что от этого пострадает моя бригада. Так почему я должен сообщать им о своей находке? Если им надо, пусть сами ищут свое гиперпространство, — рассуждал он, пробираясь по туннелю, чтобы посмотреть, не случилось ли чего за ночь с его полем.

Он вышел из пещеры и остановился в полном изумлении. Чудесная сила, которая не давала ему уставать во время работы, оказалась столь же щедрой и к семенам. К его приходу на новом поле поднялись ростки. Они уже обогнали те, что росли на его участке.

— Если так дело пойдет, то через несколько дней появятся коробочки! воскликнул он, оглядывая поле.

Он провел окучивание и ушел все с тем же ощущением бодрости. Давно ему не работалось так хорошо, как в эти дни, давно его руки и ноги не ощущали радости от того, что прикасаются к земле.

Вернувшись домой, Зардаков до полуночи не МОР уснуть: «Нет, это надо же! — думал он, переворачиваясь с боку на бок. — Подумать только, какая удача. Как будто нарочно».

На следующее утро он готов был бегом броситься к своему полю, ему не терпелось посмотреть, что творится там сегодня. Но его задержали дела на своем участке. В этот день подъехала машина с удобрениями, и водитель молодой парень Сайд, — просил, чтобы его не задерживали с разгрузкой.

— Я уже всем бригадам развез, только ваша осталась. Так что, побыстрее, давайте! — просил он.

Шариф и Миррахмат подтащили к откинутому борту три мешка и спустили вниз.

— А этот зачем оставили? — окликнул их Сайд, когда они собирались спуститься, и указал на последний мешок.

— Нашу норму мы уже взяли. И так по сравнению с прошлым годам на один мешок больше выписали, — ответил Миррахмат.

— Э! — сказал Сайд. — Что я с этим мешком буду делать? Наверно, кто-то забыл о том, что нормы увеличили, и не взяли. Где мне их теперь искать? Берите — вам же на пользу. Чем больше удобрения высыплете, тем лучше урожай. Вон у вас какие слабые ростки!

Зардаков рассеянно прислушивался к разговору, и вдруг лицо его озарилась:

— Шариф, Миррахмат, берите этот мешок, отнесите на тот конец поля, приказал он.

Шариф и Миррахмат отнесли мешок туда, где начиналась гора и откуда до пещеры было рукой подать.

— Не мало на этот конец? — спросил Миррахмат, вытирая пот. — А то никакого эффекта не будет.

— Не беспокойся, — усмехнулся Зардаков. — Эти удобрения такой эффект окажут, что и во сне никому не снилось!

Весь мешок он не смог бы сразу отнести на свое поле, поэтому он загрузил два ведра и вынес их, ставшей привычной дорогой к тому месту, где сияло туманное пятно выхода. У плоского белого камня он поставил ведра и взглянул на поле. То, что он увидел, поразило его. Перед ним расстилалось темно-зеленое море густого хлопчатника. От плотных коробочек исходил знакомый терпкий запах. Еще немного, и он бы не успел провести нужную подкормку, такими темпами хлопок поднимался вверх.

— Ну, — потирая руки, сказал он наконец сам себе. — Пора приниматься за дело, нечего лодырничать, — и схватился за ведро с химическими удобрениями.

Как только едкий порошок коснулся земли, ему показалось, что она вздрогнула, как от удара. Он высыпал второе ведро.

Как будто легкий дым поднимался от земли и ему даже послышался какой-то отдаленный гром.

«Это земля набирает еще большую силу», — думал он, возвращаясь с пустыми ведрами за следующей порцией удобрений. И ему мерещилось, что пока он ходит, там, на поле сейчас поднимаются головой к солнцу сотни коробочек и жадно вбирают в себя его тепло. Он снова наполнил оба ведра, повернулся, чтобы пройти к своему полю, но что-то дрогнуло у него под ногами, его качнуло в одну сторону, затем в другую, толкнуло в грудь… и когда он пришел в себя, пещеры не было. Он лежал на краю на поля и смотрел в небо.

Зардаков вскочил и бросился к тому месту, где когда-то высился огромный валун. Но ни валуна, ни пещеры не было. Был ровный пологий холм. Не веря себе, Зардаков пробежал несколько раз вдоль подножия, но ничего похожего на то, что он искал, не нашел. В полном изнеможении он сел на землю и закрыл лицо руками.

Выслушав его рассказ, племянник сначала не смог, удержаться от шутки:

— Ой, дядя, кому-то там повезло. Такой урожай соберут с вашего поля. Но тут же прикусил язык, видя, как тот расстроен. — Зря вы не оказали мне об этом. Может быть, и удалось бы придумать, как удержать в стабильном состоянии.

— Но почему оно исчезло? — допытывался Зардаков. — Когда я вот этими руками пахал поле, оно оставалось на месте. Когда я бросал в него семена ничто, ни одна складка горы не шевельнулась. Когда я окучивал и поливал грядки, — все было хорошо. Но почему уже после того, как я высыпал удобрение, когда оставалось совсем немного…

— Так вы высыпали удобрение на это поле? — удивился племянник. — Как вам это пришло в голову?! Что же вы сразу не сказали?

— Но моя бригада рассыпала в это время удобрение на нашем участке, он же не исчез? — вопросом вопрос ответил Зардаков.

— Наша земля привыкла, а на ту удобрение могло подействовать, как огонь на лист — оно свернулось и… исчезло. Не исключено, что этот химический огонь вообще мог спалить ее дотла. Так что, дядя, — печально закончил племянник, — быть может, одно из тех гиперпространств, которые существуют в мире, вы уничтожили собственными руками.

Зардаков посмотрел на свои руки — мозолистые, морщинистые, привычные к самой трудной работе, и напряженно думал.

— А ты знаешь, дядя, ведь наша земля тоже старается защититься от нас. Разве эти сели, засоление, земли мертвые и безжизненные — не то же самое. Чтобы не попадаться в руки таким варварам, как мы, земля прячется от нас, разве не так?

Зардаков еще ниже опустил голову и ничего не ответил. А перед его глазами стояло зеленое море мощных, сильных растений — таких, каких он давно уже не видел.