Почему я до сих пор разговариваю с тобой? Прошло уже столько лет, а я по-прежнему мысленно говорю «ты», будто сейчас ты выйдешь из двери напротив и скажешь: «Не волнуйся, Крам, видишь: всё хорошо». Неужели это навсегда? За что мне такое наказание? Навсегда… что за вздор. Моё «всегда» — несколько часов, не больше.
Дверь открывается: надо же. Верил ли я, что это когда-нибудь произойдёт? Но разве я не знаю: есть только один человек, который мог бы посетить меня, и это, конечно, он. Нет, Кам-Хейнаки не допустил бы, чтобы я умер, не увидев напоследок, как он торжествует победу. Да, я предполагал, что он придёт. И я готов ко встрече. В этот раз — кажется, да.
— Здравствуй, Чен-Крамбаль, — говорит Кам-Хейнаки. — Видишь меня?
Он подходит ближе, садится рядом, и теперь я различаю его лицо. Всегдашний уверенный взгляд: «люблю смотреть на людей сверху и видеть их насквозь». Когда в последний раз я лицезрел его вот так, вблизи? Неужели еще тогда, пятнадцать лет назад? А ведь мне достаточно было всего лишь прижать палец — и избавить мир от мучений, причиняемых ему неуёмным гением с его безграничной жаждой власти. Хотя никто не сказал бы мне спасибо. Даже ты… и это самое страшное.
— Вижу, Хейн, — мой голос слаб, но слова звучат чётко. — Не сомневайся.
— Ваши войска разбиты, — говорит он. — Последние сейчас сдаются в плен. Система почти восстановлена. Да, и ещё: Ин-Кинтар здесь, во дворце.
Должно быть, этим он хотел особенно задеть меня. Однако у него не вышло.
— Она… в порядке?
— Ей не причинили вреда.
— И ты пришёл, чтобы это сказать?
— Ты же хотел узнать, чем всё закончится?
— Теперь я знаю. Поздравляю тебя с победой.
— А знаешь, что будет дальше?
Я молчу, но он рассказывает сам:
— Скоро я возглавлю Галактический Совет. Пока ещё остаётся Укентра, но я прижму и её. А потом расширю Систему Центрального Контроля. Представь: она будет контролировать всех. В любой момент я смогу узнать всё о каждом. И никто не сможет сопротивляться. Вот это и есть верхушка! Видишь, чего можно достигнуть только благодаря своему уму?
— Никто не будет сопротивляться? Разве в Галактике больше нет таких как… — хочу сказать «таких, как я», но понимаю, что это неправильно. Я ведь совсем не такой — может быть, никогда таким и не был.
Он смеётся — искренне, от души.
Комментарии к книге «Самое дорогое», Константин Николаевич Якименко
Всего 0 комментариев